Золотой город

Глава 1. Первые сумерки Амелии Мейстер

Не было никакого сомнения, что добраться до Золотого города до наступления темноты они не успевают, несмотря на то, что водитель автобуса яростно заверял в обратном. Он махал руками и отбивался от назойливых пассажиров, рискуя случайно зарядить какой-нибудь чрезмерно настойчивой дамочке пухлым кулаком в лицо.

– Но…но что будет, если придёт туман? Вы уверены, что… – не унималась одна такая тётка, слишком высокая для низких потолков салона, а потому скрючившаяся в три погибели прямо над ухом шофёра.

– Мадам! Это вам не дилижанс! Мы с вами путешествуем в настоящей железной крепости! – рыкнул мужчина, еле сдерживаясь, чтобы не отослать пассажирку куда подальше в более красочных выражениях. Смело он хлопнул ладонью по тугому, обмотанному какими-то кожаными тряпками, рулю, как бы в подтверждение своих слов. – Эта красавица не даст нас в обиду! Никакое зло сюда не просочится, и, в отличие от лошадей, моя крошка не испугается и не сбежит!

– Но мы застрянем в этой вашей… крошке на многие часы. Вы же говорили, что мы будем на месте ещё до четырёх!

– Мало ли, что я говорил… – проворчал мужчина, нервно стискивая челюсти. – В пути всякое может случится! Да и вообще – не было предупреждений о тумане! Чего вы трясётесь?

– И правда, – охотно подхватила его слова старушка, занимавшая одно из ближайших сидений. Не отрываясь от своего вязания, она произнесла строго и достаточно громко, чтобы все пассажиры это слышали: – Герда, сядь и не изводи нас своим нытьём. В конце концов, если уж не успели, то и не успели.

– Вам легко говорить, – почувствовав на себе раздражённые взгляды, едко отозвалась высоченная тётка, – вы то уже пожили! За жизнь свою не цепляетесь, небось…

– Да сядь ты уже! – крикнул кто-то с задних сидений. Голос был мужской, сиплый и явно очень недобрый. Он повлиял на Герду намного эффективнее замечаний почтенной старушки. Нехотя дамочка, стараясь сохранить горделивый вид и удержать при этом равновесие в качающемся транспорте, втиснулась обратно на своё узкое сидение у окна. По соседству дремал её супруг, тщедушный, маленький человечек в стареньком пальто и с мятой серой шляпой на голове, которого долгая дорога и позднее прибытие как будто и не беспокоили вовсе. Он спал почти всё время, а когда просыпался – тихо ел пахучие луковые булочки из бумажного пакета и покорно кивал, соглашаясь со всем, что говорила ему супруга.

Амелия завидовала ему. Хотела бы она уметь вот так погружаться в себя, не отвлекаясь ни на какие внешние раздражители. Возможно, это пришло бы с опытом, но она никогда прежде не уезжала так далеко от дома. Автобусом она пользовалась только для передвижений по своему родному городу, и, хотя это стало относительной нормой с некоторых пор, земляки почему-то по-прежнему относились к самоходным повозкам, как чему-то экзотическому и почти что волшебному. Бенни, двенадцатилетний сынишка соседей, пришёл в неописуемый восторг, узнав, что Амелия собирается ехать на междугороднем автобусе, да ещё и не до какой-нибудь ближайшей деревушки, а в Золотой город! Он забрасывал её вопросами, смотрел с широко открытыми глазами и ловил каждое её слово, будто бы речь шла о величайшем на всём белом свете приключении. Быть может, в чём-то он и был прав, ведь для самой Амелии это и впрямь стало самым сложным и самым смелым решением в жизни. И уж точно самым продолжительным её путешествием.

Этот автобус с низким потолком, скрипучими сидениями из коричневой кожи, наполненный тяжёлым спёртым воздухом, тарахтел и трясся уже вторые сутки. Несколько раз по пути они останавливались, чтобы подобрать других пассажиров, поесть на каком-нибудь захудалом постоялом дворике, посетить уборные и немного размять ноги. От долгого сидения все конечности деревенели, а при попытке пройтись наполнялись странной звенящей болью, содрогаясь от колючих коротких спазмов. Окна не открывались. Быть может, и должны были бы, но толстые слои жуткой серо-жёлтой краски застыли меж стёкол и рам, скрепив их друг с другом навеки. Мутные стёкла запотевали, делая почти невидимым пейзаж и сменяющие друг друга очертания деревень и лесов.

Пассажиры кашляли, сморкались, ругались, испускали газы и храпели. Иногда кто-то выходил на остановке и не возвращался, но такое случалось редко. Почти все они, эти мрачные люди с зелёными от качки и недостатка свежего воздуха лицами, ехали до конечной остановки, стремясь попасть в Вильдорей – колыбель культуры, искусства и магии. А ещё денег, конечно же. Город не спроста же называли золотым. И дело было не только в позолоченных куполах храмов и академий, как это писали на открытках и в брошюрах для туристов. Это место манило к себе странников, давая надежду на лучшее будущее и финансовую свободу. Многие готовы были ради этого оставить родные края и рискнуть всем, иногда даже и жизнью, надеясь покорить сияющее, словно солнце, сердце города.

Амелию, как ни странно, привела на этот путь отнюдь не жажда наживы. Безусловно, она ценила всё то, что способно было дать человеку богатство – хорошую одежду, тёплый дом и вкусную еду, а ещё развлечения, образование и полезные знакомства. Ни от чего такого она не отказалась бы, но самым главным её мотивом было нечто иное. Она и сама не могла чётко сформулировать, что именно это было. Оно походило на жажду свободы и независимости, а, может, на острое желание просто изменить хоть что-то, сбежать от прежней жизни. И, несмотря на то что свою прежнюю жизнь Амелия вовсе не считала такой уж и дурной, она пока ещё ни разу не пожалела о принятом решении. Чем дальше она оказывалась от родных мест, тем больше утверждалась в правильности всего происходящего. Даже несмотря на то, что её укачивало, а ноги в любой момент готовы были отмереть и отвалиться от тела.

– Так и где ты планируешь остановиться? – по-прежнему не отрывая пристального взгляда от вязания, спросила у Амелии её пожилая соседка. Освещение в салоне автобуса было неважным – одна одинокая лампочка под потолком всё время мигала, а, меж тем, за окном медленно сгущались сумерки. Как эта старушка умудрялась вязать при таких условиях, понять было сложно. Сама Амелия поначалу пыталась читать книгу, которую специально прикупила в магазине перед отъездом, но очень скоро поняла, что буквы расплываются у неё перед глазами, а голову заполняет тяжёлый туман. Больше она к чтению не возвращалась. От одной мысли об этом подступала тошнота.

– Пока не знаю. В путеводителе сказано, что близ вокзала есть много гостиниц. Наверное, остановлюсь там… – девушка пожала плечами, вглядываясь в очертания густого хвойного леса, мелькавшего за окном. Алые лучи заката медленно опускались в его густую и пушистую зелень. Города всё ещё не было видно.

– Как знаешь милая, но, раз уж у тебя пока ещё нет работы, то гостиница может съесть значительную часть твоих сбережений. Есть и дешёвые, конечно, но в таких одинокой молодой женщине делать нечего. Приличной, по крайней мере. Как бы кто не подумал про тебя дурного.

– О, ну… меня там никто не знает. Вряд ли кого-то так уж сильно будет беспокоить моя репутация, – Амелия прислонилась горячим лбом к стеклу, надеясь таким образом охладить его, но вместо этого получила сеанс совсем не лечебной вибрации, словно вся тряска, вся дрожь и злоба этого автобуса сосредоточилась в этой самой точке бытия. Отпрянув от окна, девушка устало запрокинула голову назад, пытаясь опереться на невысокую спинку сидения. От этого, конечно, было мало толку. Удобства не прибавилось, но и не убавилось, что тоже можно было бы считать крохотной, но победой.

– Это большое заблуждение, малышка, – покачала седой головой в чёрном чепце сухая и компактная старушка. – Люди думают, что Золотой город огромен, и в нём можно затеряться, стать тихой тенью, скользящей по стенам, но это не так. Наш мирок теснее, чем кажется. Все, всё и обо всех знают. И особенно местных интересуют новые лица. Для некоторых старожилов это особое развлечение – наблюдать за тем, примет ли город новичка или прожует его и выплюнет. Уж поверь мне – долго оставаться незамеченной у тебя не получится.

– Тогда придётся найти гостиницу подороже, – вздохнула Амелия, мысленно проводя пересчёт своих сбережений. Под плотной тканью льняного нижнего белья она спрятала три конвертика с купюрами, по двадцать крон в каждом. В сумочке она держала мягкий тканевый кошелёк с монетами на текущие расходы. Довольно неплохо, между прочим. Ей удалось скопить приличную сумму, да ещё и хватило на прощальный подарок тетушке Вензе. Вряд ли, впрочем, та берегла и ценила его.

«Как миленько» – почти что снисходительно пропела она, принимая из рук племянницы синюю бархатную коробочку, внутри которой пряталась маленькая брошка в виде серебряной стрекозы с перламутровыми крылышками. Тётя Венза всем металлам на свете предпочитала золото, но уж на золотое украшение тратить свои накопления Амелия не решилась бы, да и не ждала она от тётки ни тёплых прощальных объятий, ни слёз, ни понимания. Казалось, Венза так увлеклась своим новым «проектом», что даже и не придала значения отъезду племянницы.

Что ж…

Амелия давно поняла, что была привязана к тёте гораздо сильнее, чем та к ней. И, наверное, даже не столько привязана, сколько очарована тем образом жизни, который богатая на необычные таланты Венза вела. Когда очарование испарилось, покинуть отчий дом оказалось на удивление легко. Внезапно Амелия ощутила себя совершенно свободной от всяких надежд и привязанностей. Собрав свои немногочисленные пожитки и скопленные деньги, она решилась сделать то, о чём всегда мечтала…

– Нет, тебе надо остановиться в пансионате. Там можно снять мебелированную комнату на длительный срок. Так поступают одинокие молодые девушки и юноши, сохраняя при этом деньги и соблюдая приличия. Это очень удобно, милая, – наставническим тоном поучала спутницу пожилая дама. Амелия чуть было не прослушала то, о чём там старушка толкует, слишком уж глубоко погрузившись в воспоминания о недавнем прошлом. Эту женщину звали мадам Эрхард – она представилась, когда подсела к девушке в самом начале пути и, узнав, что та впервые в жизни выехала из родных краёв, вознамерилась обучить её основам выживания в долгих поездках и предупредить о тех трудностях, с которыми Амелии предстоит столкнуться в Вильдорее. Сама мадам Эрхард оказалась путешественницей со стажем. Она была подготовлена ко всему на свете, имела при себе целый набор полезных баночек с лекарствами, флягу с портвейном и к любым трудностям относилась со спокойствием, которому можно было бы только позавидовать. Возможно, последний пункт имел какое-то отношение к фляге, но Амелия ни разу не видела, чтобы пожилая дама сделала из неё хотя бы один глоток. Очевидно, у неё в запасе имелся какой-то другой секретный способ сохранять безмятежность. Даже и сейчас, когда на некоторых пассажиров хлынуло беспокойство, весьма небезосновательное, эта старушка оставалась невозмутимой и ни разу не сбилась с подсчёта количества петель в том бесформенном шерстяном месиве, над которым она с маниакальным упорством орудовала спицами уже вторые сутки подряд.

– И как мне найти такое место? Где в городе располагаются пансионаты? – растерянно переспросила Амелия, кое-как улавливая логику того, что соседка пыталась до неё донести.

– Ой, да их несколько есть разных и в разных районах, – призадумавшись (возможно, больше для вида), протянула мадам Эрхард, а затем добавила уверенно: – Но я бы тебе советовала сразу от вокзала брать экипаж и езжать к площади Святой Элспет. Дом номер четыре с такой странной зверюшкой над входом – это пансионат семьи Мелюсан. Даже если у них не будет мест, Мелюсаны никогда не оставят одинокую девушку среди ночи на улице. Это хорошие люди. Моя подруга Римма снимала у них комнату, когда ей пришлось продать дом после смерти её недоумка-муженька. Она осталась очень довольна. Сохранишь деньги, нервы и заведёшь друзей. Чем не вариант, а? Всё лучше, чем стучаться в сомнительные гостиницы. И, хотя прихода тумана на этой неделе не обещали, всё же… так мне будет спокойней за тебя, понимаешь?

– Понимаю, – Амелия кивнула. А затем, подумав немного, решилась-таки спросить о том, что уже давно терзало её: – Скажите, мадам, а все эти рассказы про туман – неужели это правда? Люди и впрямь исчезают в нём?

– В лучшем случае просто исчезают, малышка, – приостановив на мгновение своё медитативное вязание, мадам Эрхард подняла свой тусклый взгляд на девушку и уставилась на неё с очень серьёзным и очень печальным видом. Морщинистое лицо серого цвета с россыпью мелких рыжих пятен замерло, словно восковая маска. Старуха почти не моргала, и было ясно – она хочет, чтобы Амелия отнеслась к её словам очень ответственно. Нервно девушка прочистила горло и отвела глаза, не выдержав столь пристального к себе внимания. Щёки её полыхнули огнём, и в груди шевельнулся страх. Пожалуй, впервые с момента отъезда это чувство всерьёз напомнило о себе.

– …и этот туман появляется только по ночам?

– И ранним утром бывает, поэтому всегда прислушивайся к колоколам, а ещё читай газеты. Там всегда пишут о приходе тумана заранее. Сможешь подгадать своё расписание. Никогда – запомни это, Амелия, – никогда не оставайся на улице, если услышишь звон колокола, – на этой фразе пожилая дама тихонько коснулась руки своей соседки, накрыв её своей невесомой костлявой ладонью. От её прикосновения девушка вся встрепенулась, ощутив, как всё тело пробивает жуткая мелкая дрожь. Спине стало холодно даже под толстой тканью дорожного костюма. – Ты поняла меня?

– Да-да, поняла, – кивнула Амелия, чувствуя, как немеет язык. Тревога охватила её, и теперь стало очень даже понятно, от чего Герда так нервничала недавно, доставая своими вопросами водителя. Как он и сказал, на этой неделе прогнозисты не обещали прихода тумана, но даже от этой мысли девушке не полегчало. Уж слишком серьёзно припугнула её мадам Эрхард. Впрочем, может, в этом её план и состоял? Амелия покосилась в сторону соседки и внезапно обнаружила, что та вернулась к вязанию, как ни в чём не бывало.

– Подъезжаем! – весело выпалил шофёр, явно довольный собой. Несколько пассажиров выдохнули с облегчением – они ещё могли успеть вернуться домой до окончательного наступления темноты.

Амелия прильнула лицом к стеклу, силясь разглядеть за ним силуэт вырастающего на горизонте города. Автобус неторопливо съехал с крутого пригорка, и перед носом его показались петляющие, мощёные крупным камнем, улочки и жмущиеся друг к другу здания, украшенные ажурной лепниной и коваными балконами весьма замысловатых форм. Закат сиял, отражаясь в тех самых золотых куполах, о которых девушка прежде лишь читала в путеводителях. Они возвышались над городом, переливаясь и согревая всякого наблюдателя так, словно у этого места было несколько своих собственных солнц. Амелия зажмурилась, на мгновение испугавшись, что золотое свечение может ослепить её даже через толстое и мутное оконное стекло. Этого, конечно же, не случилось и, когда путешественница вновь разомкнула веки, автобус уже петлял по улочкам города, прячась от яркого света в их прохладной тени.

Все знали, куда этот кряхтящий и дребезжащий металлический демон на колёсах направляется – к железнодорожному вокзалу Дюмон, названному так в честь Жоффрея Дюмона, реформатора и мецената, вернувшего когда-то Вильдорею статус самого процветающего места на всей Земле. Или что-то в этом роде. Амелия подумала, что ей не мешало бы освежить эти детали в памяти, но она так и не собралась почитать ту свою книжку, а ведь в ней-то про всё это и было написано. Впрочем, сейчас это казалось не таким уж и важным. Привокзальная площадь, покрытая тенистым саваном подступающих сумерек, показалась впереди.

Вокзал Дюмон, гигант из стекла и необычно изогнутых металлических конструкций, не был похож на те вокзалы, которые Амелии приходилось видеть прежде. Он куда больше походил на огромную оранжерею, отчего-то расположившуюся у железной дороги. Конечно, большого опыта посещения вокзалов у девушки не было, чтобы стать экспертом в этом вопросе, но грандиозность и экстравагантность этого здания заставили её раскрыть рот от изумления. В бесконечных рядах стеклянных окон мерцали редкие отблески тающего заката, а массивные железные опоры извивались вокруг них, словно ветви деревьев, на поверхности которых даже угадывались очертания слегка позолоченных листьев. Неужели столь огромным и жестким кускам металла возможно придать подобную форму? Но как? Разве что где-то в Вильдорее живут великаны, способные мять десятиметровые железные балки, словно глину?

Амелия смотрела на вокзал, почти не моргая, и даже не заметила, как автобус остановился и жуткий гул мотора наконец-то стих. Лишь внезапное прикосновение мадам Эрхард смогло вернуть девицу в реальность.

– Поторопись, детка. Налюбуешься ещё! – пожилая дама принялась подгонять свою попутчицу. – Знаешь, ведь не тебе одной понадобится экипаж! Упустишь и будешь потом слоняться по улицам в ночи…

– Ой, точно! Спасибо! – спохватилась Амелия, вскакивая со своего места. Резким движением она выдернула из-под сидения свой небольшой клетчатый чемоданчик, а на плечо накинула маленькую сумочку из тёмной кожи. Иного багажа при ней не было. Это могло обеспечить девушке преимущество. Пока водитель отпирал и разгружал багажное отделение, чтобы раздать чемоданы и шляпные коробки прочим пассажирам, она уже отправилась бы на поиски свободного экипажа. Ловко протиснувшись между двумя мужчинами, замершими на выходе, Амелия вынырнула из этой консервной банки на колёсах в мир Золотого города. Сырой и очень холодный воздух прополз и под одежду, и под кожу. На мгновение девушке показалось, что она промокла до нитки, хотя с неба не упало ни капли дождя. Атмосфера привокзальной площади отнюдь не обнимала её с теплом матери, наконец-то дождавшейся приезда своего блудного чада. Она плеснула зазевавшейся провинциальной девице ледяным дыханием прямо в лицо.

«Эй, не зевай! Знаешь, сколько вас сюда таких приезжает? Соберись!» – мысленно обратилась Амелия сама к себе и, отскочив от толпы пассажиров, принялась оглядываться по сторонам. Несмотря на приближение ночи, вокзал жил полной жизнью: перед входом в здание разместились крытые ларьки, торговавшие табаком, горячим чаем, глинтвейном и жареными орехами в сахаре. По улочкам носились почти что наперегонки мрачные конные экипажи и автомобили, шумные, яркие и сверкающие золочёными дисками колёс. Дамы в замысловатых шляпках и красивых длинных пальто, отороченных мехом, степенно прогуливались вдоль витрин магазинов, а небольшая очередь из мужчин в цилиндрах и котелках выстроилась к киоску с газетами и путеводителями. Прежде Амелия никогда не видела, чтобы люди так активно покупали газеты по вечерам. Как правило, все стремились заполучить утренний свежий экземпляр. По крайней мере, так дела обстояли дома. Что ж, видимо, пора привыкать во всему новому и необычному.

А необычным ей казалось очень многое. Даже то, как местные жители одевались, ходили и разговаривали, но слишком долго разглядывать их она была не готова. Как и предупредила её мадам Эрхард, близ вокзала было полно желающих поймать экипаж. Девушке пришлось проявить смелость и выскочить на дорогу, чуть не попав прямо под колёса повозки, чтобы привлечь к себе внимание кучера.

– С ума сошла?! Куда тебе? – почти мгновенно сменив гнев на милость, спросил извозчик. Хоть он и казался злым, но не настолько, чтобы отказываться от клиента.

– Площадь Святой Элспет, пожалуйста, – вежливо и достаточно громко проговорила Амелия, ибо шум проезжавших мимо повозок и машин, казалось, сделал её почти безголосой. Она сама с трудом разобрала собственные слова, хотя по ощущениям должна была чуть ли не визжать.

– Ну, садись! Чего застыла? – рыкнул на неё кучер и добавил что-то ещё, неразборчивое и наверняка не очень вежливое. Амелия подпрыгнула на месте и бросилась к дверям экипажа. Латунная ручка оказалась влажной и скользкой, а ещё, чтобы её провернуть, пришлось сначала толкнуть дверцу плечом. Забравшись внутрь кареты, пропитанной ароматами пота и табачного дыма, девушка чуть было не вывалилась обратно на улицу из-за того, что не успела захлопнуть дверцу прежде, чем кучер погнал коня вперёд. Каким чудом она удержалась на месте и даже сумела после нескольких позорных попыток запереться прямо на ходу – не понятно. Видимо, сегодня Вильдорей решил не убивать свою неопытную гостью и позволить ей относительно благополучно добраться до места назначения.

На плече теперь должен был появиться синяк из-за удара об дверцу, а запястье пронзила острая боль, словно какие-то тонкие струны мышц надорвались при попытках удержать скользящую ручку. Теперь стало очень даже понятно, почему все вокруг ходили в перчатках. Без них любое прикосновение ко всякой детали этой передвижной коробки казалось опасным для здоровья. Сидение было обтянуто странной шероховатой тканью, похожей на очень старый корд, плешивый и почти дырявый, а под ногами лежал ковёр-тряпка, назначение которого Амелии было совершенно непонятно. Этот смятый кусок материи насквозь пропитался грязью и сыростью, и при каждом соприкосновении своих сапог с ним, девушка чувствовала себя так, словно ступает ногами в болото. Холодная и глинистая жижа хлюпала и медленно выползала из-под этого половичка, медленно растекаясь по дрожащему полу.

И, хотя несколько минут назад Амелия радовалась тому, что больше не нужно сидеть в автобусе, пребывание в качающейся во все стороны повозке мигом отрезвило её и напомнило, почему людям так нравятся автомобили. Всё это, наряду с чудовищной усталостью, болью и нарастающим стуком в висках отвлекало от вида за окном. Когда же Амелия сообразила, что до сих пор ни разу не взглянула на улочки города, повозка вдруг замедлилась.

– Площадь Святой Элспет! – объявил кучер грозно и добавил так громогласно, что эхо его разнеслось по улицам: – Двадцать пять сентимов!

– Двадцать пять? – изумилась Амелия негромко, но в открытую спорить с извозчиком не решилась. Еле стоя на ногах и покачиваясь, она выбралась из повозки и достала свой тканевый кошелёк. Она отсчитала нужную сумму и протянула горстку монет хмурому кучеру с путаной ярко-рыжей бородой и грязными мозолистыми руками.

– Хах… Ладно. Добро пожаловать в Золотой город, милашка! Удачи, – криво ухмыльнувшись, выпалил он, сгребая деньги в карман, и в этот момент Амелия со всей ясностью осознала, что этот тип, узнав в ней приезжую, назначил ей плату в два, а то и в три раза выше обычной. Замечательно. Просто чудесно.

Девушка устало выдохнула и, покрепче ухватившись за ручку своего чемоданчика, лениво поплелась мимо оград и плотно прижатых друг к другу домов. Площадь Святой Элспет оказалась довольно маленькой, идеально круглой и очень красивой. Тротуары были вымощены кирпичом, в больших каменных клумбах ожидали весны колючие розовые кусты, а в самом центре площади мирно журчал фонтан из белоснежного мрамора. В центре его необычной композиции возвышалась фигура женщины, поднявшей изящные тонкие руки к небу. Длинные волосы её струились по плечам, по спине и целомудренно скрывали обнажённую грудь. Сползшее до талии платье мягкой драпировкой обнимало бёдра и растворялось в резном постаменте, из которого вырывались сверкающие струи воды.

Мутным жёлтым светом вспыхнули фонари, делая окружающий мир чуть более тёплым и уютным. Кроме того, солнце уже давненько опустилось за крыши домов, а небо погружалось во всё более и более глубокий оттенок синевы. Где-то там, среди серых обрывистых облаков уже начали мерцать звёзды.

Засмотревшись на всё это великолепие, Амелия совсем позабыла о том, куда направлялась. Остановившись и переведя дух, она вновь попыталась вернуть себе трезвость мысли.

Мадам Эрхард говорила про дом со странной зверушкой над входом, но, как оказалось, странных зверушек на площади Святой Элспет было не сосчитать. Возле крыльца одного из домов сидели два каменных льва с кучерявой гривой и очень своеобразными выражениями на застывших мордах. Возможно, скульптор пытался изобразить их оскалившимися и грозными, но бедные хищники казались, скорее, напуганными и озадаченными. По соседству расположился узенький трёхэтажный домик, выкрашенный в молочно-белый цвет, почти без архитектурных украшений, но с серым гипсовым медальоном под двускатной крышей, внутри которого гарцевал конь с крыльями. Амелия прошла ещё немного и нашла очередного представителя сказочной фауны на кованых воротах широкого особняка. На этот раз это была птица с головой кошки. Похоже, в этих краях любили всяких странных химер и чудовищ. Очень мило, конечно, но где же пансионат Мелюсанов?

Люди зажигали лампы в своих уютных тёплых комнатах, готовили ужин, читали книги и отдыхали. Воскресенье. В этом районе вряд ли жили те, кто работал по выходным. Впрочем, что Амелия могла об этом знать? Она бродила от дома к дому, еле переставляя отёкшими ногами и с трудом удерживая чемоданчик в руках. Плечи её тяжелели с каждой минутой, а плотный дорожный костюм уже давно не спасал от сырого холода. Хорошо хоть колокола молчали.

Хотя бы не придётся прятаться от тумана…

Подумав об этом, девушка с горечью рассмеялась себе под нос. Какая злая получилась бы шутка – проделать весь этот путь до Вильдорея, чтобы в первый же вечер бесславно сгинуть во тьме. Да так, что никто никогда не узнает и не вспомнит о тебе. Никто не заметит твоей пропажи, не бросится на поиски и оплакивать тебя тоже никто не станет. На этом моменте было уже не смешно, но кривая ухмылка застыла на заиндевевших губах, словно болезненный спазм, надломивший лицо.

«Пансионат» – рассеянный взгляд Амелии вдруг зацепился за табличку над воротами, ведущими к широкому кирпичному дому, из окон которого на улицу лился яркий свет. Окна первого этажа украшали странные решётки, покрытые позолотой, а над широкой кованой маркизой у входа восседала металлическая фигурка в виде змеи с двумя хвостами. На самом деле это здание могло показаться довольно скромным и весьма неприметным на фоне прочих ярких домиков площади Святой Элспет, но при виде него в сердце Амелии расцвела надежда. Похоже, она нашла то, что искала! На одно короткое мгновение она даже ощутила какую-то бодрость и прилив сил. Ухватив чемоданную ручку другой, не разогретой добела рукой, девушка ускорила шаг и ловко взбежала по ступенькам к высокой и узкой травянисто-зелёного цвета двери. Решительно она постучала дверным молотком. Поначалу ей казалось, никто её не услышал, но уже через пару минут в коридоре послышались шаги и женские голоса.

– …не кажется, что это уже слишком? – распахнула входную дверь молодая женщина, продолжая при этом вести диалог с кем-то, кого Амелия никак не могла видеть. Обернувшись и встретившись взглядом с незваной гостьей, она вдруг расплылась в очаровательной широкой улыбке. – Добрый вечер! Чем могу помочь?

– Здравствуйте. Мне… нужна комната. Я только что приехала. Мне вас…посоветовали, – сбивчиво принялась объяснять Амелия, позабыв все на свете слова и растеряв навыки нормального общения. Наверное, она просто слишком перенервничала и устала. По правде говоря, последние минут пятнадцать она вообще не чувствовала свои колени под чулками, словно их и не было у неё больше.

– О, так вы не торгуете? Как славно! Прошу вас – проходите! – радостно воскликнула отворившая дверь красавица и отпрянула в сторону, пропуская гостью в дом. Чуть не плача от охватившего её чувства облегчения, Амелия нырнула в тёплый, пропитанный древесными ароматами, холл пансионата. От её сапог на полу остались тёмные глинистые следы, а от неё самой, уже не очень хорошо пахло. Целых двое суток бедняжка тряслась в автобусе в трёх слоях одежды – а как же иначе? И всё же ей стало стыдно за себя.

Пансионат оказался очень чистым и уютным: стены первого этажа украшали деревянные панели в сочетании с очень симпатичными цветочными обоями, повсюду горели лампы, где-то в глубине дома играла музыка, а крутую лестницу, устремившуюся ко второму этажу, покрывал мягкий узорчатый палас. Казалось, в столь помятом и неопрятном виде Амелия оскорбляет это чудесное место одним лишь фактом своего присутствия, но делать было нечего.

– Прошу прощения, – принялась извиняться гостья, как только хозяйка заперла за ней дверь. Виновато она кивнула на свои ноги. – Я только с вокзала…

– Вы приехали на поезде? – не обращая никакого внимания на грязь и смущённый тон девушки, поинтересовалась хозяйка тоном опытной светской дамы. При свете ламп она явилась во всей своей красе, и Амелии подумалось, что никогда в своей жизни она не встречала таких привлекательных женщин. Она была юна, стройна, улыбчива и держала осанку, словно принцесса или балерина. Конечно, Амелия никогда не встречала принцесс, но читала про них в книгах, а вот артисток балета ей и вживую видеть доводилось. Казалось, её собеседница сочетала в себе всё, что могло бы ассоциироваться и с королевским этикетом, и с многолетними занятиями танцами. У неё были изящные округлые плечи и тонкая талия, маленькое личико с острым подбородком украшали красивые миндалевидные глаза цвета янтаря в обрамлении длинных шёлковых ресниц. На лице у красавицы не было ни грамма косметики, но кожа её как будто сияла, а главным её украшением, безусловно, была совершенно роскошная шевелюра. Золотые волосы девушки, густые и пышные, струились по спине и плечам крупными спиралями. Опадали они и на лицо, из-за чего девице то и дело приходилось отбрасывать их в сторону взмахом руки.

– На автобусе, – почти не задумываясь, ответила Амелия.

– Ах, надо же. Никогда в жизни не путешествовала на автобусе. Вы, наверное, страшно устали? Проходите в гостиную, к камину. Я принесу нам чай, и мы обсудим все условия. Кстати, как я могу к вам обращаться?

– …Амелия Мейстер, – представилась девушка, и красавица тут же протянула ей свою изящную белую ладошку для рукопожатия.

– Николетта Мелюсан к вашим услугам. Вообще, этим местом управляет мой отец, но он сегодня приболел, так что я за него! – бодро отвечала она. Руки у Николетты были мягкими и бархатистыми, с идеально ухоженными тонкими пластиночками ногтей, что, безусловно, выдавало в ней девушку из среднего класса, не утруждавшую себя тяжелым трудом. Подтверждала это и её одежда – светлое сатиновое платье в тонкую синюю полоску и молочно-белый жакет выглядели довольно новыми, не сильно поношенными и сохранили свой прекрасный чистый цвет. К этому ансамблю прекрасно подошла бы маленькая соломенная шляпка с голубой ленточкой – так Амелия подумала. Она частенько развлекала своё сознание фантазиями о том, как она дополнила бы тот или иной симпатичный наряд, о котором сама могла только мечтать. Даже в грёзах своих мадмуазель Мейстер одевала других, а не себя.

– Рада знакомству!

Николетта кивнула и, внезапно перенаправив свой взгляд к узкому коридору под лестницей громко крикнула:

– Изабелла! Я не шучу! Закругляйся!

– Ещё пять минут! Я же сказала! – скрипучий девчачий голосок донёсся из полумрака.

– Ой, ну, это уже просто неприлично, – покачала кудрявой головой Николетта, закатывая глаза. – Представьте себе, заняла телефон и не слезает с него уже больше часа! А если кто-то попытается нам позвонить?.. Безобразие какое-то. Да Бог с ней! Присаживайтесь в гостиной, Амелия. Я сейчас к вам подойду…

На последней фразе красавица метнулась со своего места в коридор и, негромко прошипев что-то невидимой даме у телефона, скрылась за углом. Амелия поначалу стеснялась сделать даже шаг в сторону высоких дверей, за которыми, по-видимому, и располагалась общая гостиная. Но, тщательно протерев ноги об узенький придверный коврик, всё же решила не отказываться от шанса немного передохнуть.

Гостиная оказалась пустой, хотя здесь ярко горел свет, а в небольшом, покрытом глазурованной плиткой, камине уютно потрескивал огонь. Пройдя к нему через всё помещение, девушка протянула руки в сторону божественного тепла. В кончиках пальцев проснулась жизнь, и вместе с этим пришло полное осознание усталости и щемящей тоски.

Амелия, теряя остатки сил, плюхнулась на один из трёх небольших, обтянутых зелёным бархатом, диванов и тут же громко охнула, ощутив неприятный выстрел в пояснице. Сидение оказалось жёстким. Девушка еле сдержалась, чтобы не высказать вслух несколько фраз, которым её научила тётушка Венза когда-то. Таких, от которых и у матросов в порту уши бы свернулись в трубочку. Вместо этого она лишь тихо застонала и, изо всех сил прогоняя слёзы, попыталась усесться на своём месте чуть поудобнее. Благо, для этих целей на диване были разбросаны симпатичные квадратные подушечки с золотистой бахромой и цветочной вышивкой.

– Какой промозглый выдался вечер, – неся в руках овальный серебряный поднос с двумя чашками чая, как ни в чём не бывало продолжила светскую беседу Николетта. Голос у неё был звонкий, уверенный и при этом достаточно мелодичный. Амелии подумалось, что эта девушка наверняка очень неплохо пела. Водрузив поднос на небольшой кофейный столик на изогнутых ножках, хозяйка поинтересовалась у гостьи, надо ли добавить ей в чай сахара или сливок, после чего изящными и совершенно невесомыми движениями отворила крохотную сахарницу и специальными щипцами извлекла из неё два кусочка сверкающего рафинада. Оба они вскоре полностью растворились меж пляшущих мелких чаинок в чашечке из тонкого костяного фарфора.

– Благодарю вас, – принимая в руки напиток, произнесла Амелия. Приятный аромат чая и каких-то душистых трав распространился по комнате. Даже давящая на сердце печаль улетучилась под воздействием этих волшебных паров. Сделав короткий глоток, ощутив сладость и тепло на языке, гостья пансионата наконец-то по-настоящему расслабилась и облегчённо выдохнула. Безусловно, накопившаяся усталость полностью не исчезла, но отошла на задний план, великодушно предоставляя Амелии возможность вновь почувствовать себя человеком.

– И так, поздравляю! – дождавшись пока гостья согреется и переведёт дух, Николетта заговорила уверенно и деловито, аккуратно складывая руки в замок на своих коленях.

– Поздрав…?

– Да, у нас буквально позавчера освободилась одна комната, – поспешила пояснить красавица, не давая собеседнице переспросить. – Но я должна вас предупредить – мы сдаём комнаты сроком от трёх месяцев, не меньше. И поэтому нам очень важно знать, чем вы занимаетесь, как зарабатываете на жизнь и откуда приехали. У нас тут не отель.

– Ну… я… – Амелия опешила на секунду, но быстро собралась с мыслями и затем выдала уверенно: – Я – швея. По крайней мере, планирую этим заниматься, если удастся найти место.

– О, неужели? – светлые брови Николетты слегка подпрыгнули. Удивление было приятным. Ответ гостьи красавицу явно устроил. – Как чудесно!

– Ну… да, – Амелия кивнула. – Я работала в театре и в ателье. У меня есть рекомендательные письма от предыдущих работодателей. Думаю, я довольно быстро смогу устроиться на работу, если вас это беспокоит. К тому же у меня имеются сбережения. Я, правда, не знаю, сколько стоит проживание здесь…

– Двенадцать крон в месяц, но в эту стоимость включены завтраки, электричество, горячая вода и отопление. Ещё можно пользоваться телефоном, если Изабелла когда-нибудь отлипнет от трубки, конечно же.

– А Изабелла – это…?

– Наша постоялица и ваша будущая соседка, если решите остаться, – Николетта говорила быстро и проговаривала каждый звук отчетливо и ясно. Ещё один признак женщины среднего класса. Похоже, у девушки имелось за плечами довольно приличное образование. Прекрасная дикция и грамотная речь радовали слух Амелии, пока собеседница поясняла: – Судя по всему, она переживает некую любовную драму. Целый день обсуждает её со своими родственницами, подругами и коллегами. Всех уже обзвонила, представляете? Папенька такого не предвидел, когда устанавливал телефон два года назад. Иногда мне кажется, что только Изабелла им и пользуется. Как он ни понадобится кому-нибудь из нас – она всегда уже там, стоит и накручивает провод на руку.

– Что ж… мне звонить пока некому. Я никого не знаю в Вильдорее, так что телефон мне не понадобится, – Амелия на это лишь слегка пожала плечами. Слова её, наверное, прозвучали как-то уж очень печально и обречённо, потому как прекрасное фарфоровое лицо Николетты Мелюсан окрасилось всеми оттенками смущения и сочувствия. Она деликатно протянула свою ладонь и накрыла ею руку гостьи.

– Это ненадолго – уверяю вас, – добродушно проговорила она. – Очень скоро вы освоитесь и почувствуете себя здесь, как дома, а там и друзья появятся. Я в этом уверена!

– Очень на это надеюсь.

– А откуда вы приехали?

– Из Альтаберга. Это в районе Старых гор, далеко на севере.

– Неужели? И как же долго вы добирались?

– Два дня.

– Бог ты мой, а я ещё пытаю вас своей болтовнёй! Бедняжка, вы должно быть страшно устали?

– Не стоит беспокоиться, я почти всю дорогу проспала, – Амелия произносила эту очевидную ложь, неосознанно копируя манеру разговора своей прекрасной собеседницы. Она так же звонко выдыхала согласные и старалась не съедать гласные. Прозвучало не то, чтобы идеально, но достаточно убедительно. Так Николлета окончательно расположилась к гостье и даже немного расслабилась, чуть опуская напряжённые плечи. Конечно, в ответе Амелии не было ни слова правды, но приличная дама ни за что на свете не принялась бы жаловаться на шум мотора автобуса, отвратительные запахи и скандалы соседей. В подобной ситуации полагалось сохранять нейтрально-дружелюбный тон и лёгкий оптимизм. И, сыграв в эту безобидную игру, мадмуазель Мейстер продемонстрировала принадлежность пусть и не к высшему обществу, но к тем людям, которые умели держаться достойно и пользоваться сложными столовыми приборами.

– И всё же я не стану более утомлять вас расспросами, – изящно отмахнулась Николетта. – Если вам у нас нравится, я готова заключить договор ренты на три месяца, и я попрошу вас оплатить первый месяц проживания вперёд. Надеюсь, этот вариант вам подходит?

– Да, пожалуй, – согласила Амелия.

– Прекрасно! Нужен ли вам свежий прогноз?

– Прогноз?

– С расписанием прихода тумана? Вы ведь… знаете про туман, Амелия? – Николетта слегка понизила голос и с тревогой взглянула на гостью. Та поспешила несколько раз кивнуть.

– Да-да, я читала об этом. Нельзя находиться на улице, когда звонит колокол…

– Всё верно, – мадмуазель Мелюсан поднялась со своего места и направилась к стеклянному журнальному столику, стоявшему подле кресла у камина. Там в небольшой коробке лежала стопка каких-то газет непривычно малого формата. Взяв одну из них, Николетта протянула бумагу Амелии. – Но, чтобы вы могли заранее спланировать свой маршрут и рабочий график, можно пользоваться брошюрами прогнозистов. Здесь есть расписание прихода туманов. Если в этот день вы задерживаетесь на работе, то просите начальство предоставить вам убежище на ночь и никуда не уходите. И обязательно следите за обновлением прогнозов. Иногда их перевыпускают заново с поправками, как сегодня. Буквально два часа назад я успела купить несколько штук для наших постояльцев. Это очень важно, Амелия. От этого зависит ваша жизнь, понимаете?

– Конечно. Спасибо вам. Так вот почему те люди на вокзале толпились у газетного киоска…

– Хорошо, что вы приехали сегодня. Следующий приход тумана в новой брошюре сдвинулся на послезавтра, хотя недавно говорили, что его не стоит ждать ещё, как минимум, неделю.

– Но… кто говорил? То есть… кто эти люди, которые делают прогнозы? И откуда они знают, что у тумана на уме?

– Амелия, вы задаёте вопросы, на которые я не могут дать ответов, – покачала головой Николетта, и пружинистые кудряшки заплясали у её лица. – Все прогнозисты сидят в академии Эридан, а это место для таких, как мы, недоступно. Можете спросить у папы, когда он поправится. Он в этих вещах разбирается куда лучше меня. А сейчас, полагаю, вы хотите увидеть свою комнату?

– Да, очень хочу!

– Отлично. Пойдёмте со мной, – весело хлопнула в ладоши мадмуазель Мелюсан, словно секунду назад и не говорила про самую страшную напасть Золотого города. Как только Амелия поднялась со своего места и взяла в руки ненавистный чемоданчик, Николетта вдруг замерла и, обернувшись, поинтересовалась осторожно: – Кстати, если вы никого здесь не знаете, то кто же вам посоветовал наш пансионат?

– Одна милая старушка, с которой мы сидели по соседству в автобусе. Мадам Эрхард, кажется.

– Ма…мадам Эрхард? Матильда Эрхард? – Николетта остолбенела и побледнела на три оттенка, услышав это имя. Янтарные глаза её заметно округлились.

– Ну… да, а что? Вы её знаете? Она говорила, что её подруга жила у вас.

– Да-да, Римма Десслер, – негромко пролепетала про себя красавица и вдруг поджала губы, словно борясь с порывом сказать что-то ещё. Наконец, подняв свой растерянный взор на гостью, девушка сделала шаг ей навстречу и произнесла тихим, заговорщицким тоном: – Знаете, Амелия, лучше никому пока не говорите о своём знакомстве с мадам Эрхард. Ради вашего же блага.

– Но почему? Она показалась мне такой милой дамой…

– Всё верно. Она производит такое впечатление. Только… всё же не стоит больше её упоминать. Это не приказ, конечно, но просьба. Надеюсь, это не проблема?

– Конечно, нет. Если вы так говорите, то я…

– Благодарю вас, Амелия! – выдохнула Николетта с облегчением и лучезарно улыбнулась. – А теперь вам нужно отдохнуть! И, кстати, думаю, вы будете рады узнать, что у нас есть горячая вода!

***

– Доброго вечерочка, бабуля Эрхард! Как вы добрались?

– Какая я тебе бабуля? Не припомню, чтоб у меня были такие страшенные внуки, – проворчала старуха в ответ, принимая крепкую руку, поданную ей долговязым молодым человеком со смешливым румяным лицом и яркой огненно-рыжей копной кучерявых волос. Юноша звонко рассмеялся, помогая даме покинуть экипаж. Рядом с ним Матильда Эрхард казалась совсем крохотной, словно ребёнок, и хрупкой, как фарфоровая фигурка. Это не помешало ей, впрочем, с размаху зарядить своему встречающему знатную оплеуху.

– Ай! За что?! – вскрикнул он от неожиданности. Мадам Эрхард строго пригрозила парнишке своим кривым костлявым пальцем.

– Чтобы не расслаблялся! – выпалила она раздражённо. – Четверо суток в автобусе тряслась из-за тебя, дурака! Да у меня чуть задница не отвалилась к концу пути!

– Ну… я ж извинился! – почесав затылок, виновато протянул рыжий юнец.

– Рассказать тебе ещё раз, куда ты можешь засунуть свои извинения?

– Мамуль, я говорил, что сам могу поехать… – вклинился в их разговор пузатый мужчина с непропорционально длинными и тонкими ногами, слезая с повозки, которой всю дорогу управлял. Мадам Эрхард смерила сына долгим и очень красноречивым взглядом. Этого не было сказано вслух, но брюки в ярко-красную полоску и пышные, завёрнутые рогаликом, усы Теодора Эрхарда всегда бежали впереди него самого. Более заметного человека во всём Золотом городе надо было бы ещё поискать. Уж кто и выглядел бы подозрительно в долгом дорожном путешествии от Старых гор до Вильдорея, так это он, любитель цветастых шмоток и пахнущего дёгтем воска для волос. Так и не удостоив сына ответом, старуха отмахнулась от него и медленно побрела прочь от этих недоумков. Она страшно устала и могла отчетливо слышать скрипучее движение каждого сустава в своём полусогнутом теле.

– Сумки заберите, олухи! – рыкнула она себе под крючковатый нос, но не успела и коснуться латунных ручек, как задние двери клуба сами отворились перед ней. Из полумрака тёмного, дышащего жаром и алкогольными парами, коридора выглянуло симпатичное лицо ещё одного парнишки.

– Мадам! Какое счастье видеть вас! – театрально выпалил он, выходя навстречу пожилой даме и впечатываясь звонким поцелуем в испещрённое морщинами серое лицо старушки. Лениво та попыталась оттолкнуть от себя юношу, но не сдержала улыбки. Этот галантный чертёнок умел расположить к себе, и Матильда ничего не могла с этим поделать.

– Если ты здесь, то кто в зале? – спросила она, оказываясь в подсобных помещениях клуба. Внутри, как всегда, было темно и тесно. Аккуратно обступая ящики и коробки, мадам Эрхард привычным маршрутом шла к своему кабинету. Она могла бы пройти этот путь и с закрытыми глазами – настолько здесь всё было знакомо. Даже запахи – кислые, горькие и терпкие – вызывали у неё чувство спокойствия и удовлетворения. То были запахи родного дома, каким бы он ни был. Юноша тенью следовал позади.

– Воскресенье, мадам. Народу сегодня не много, – отрапортовал он, сохраняя всё тот же насмешливо-официальный тон. – Как вам понравилось ваше путешествие?

– Хотел бы четыре дня трястись в консервной банке с протухшими сардинами? Вот примерно так… – ядовито отвечала старуха, уже видя за углом тёплое пятно света. Её кабинет. Маленькая коморка с крохотным узким оконцем, скрипучим старым полом и затёртым до дыр кожаным креслом. Как же она мечтала пристроить свой одеревеневший зад к нему – Господи прости! Не было на свете более желанной награды для неё сейчас. И вот, наконец, этот момент настал. Маленькая и сухая Матильда Эрхард прошаркала вдоль своего кривого письменного стола и разместилась на любимом месте. Старая спина, погрузившись в это мягкое облако, сказала бы «спасибо», если б могла говорить. Блаженство.

– В следующий раз я мог бы поехать вместо вас, – предложил молодой человек, опираясь плечом на дверной косяк.

– И как бы ты объяснил свой отъезд Бесстрашным? – с сомнением переспросила старушка, пусть и расслабившаяся немного, но не утратившая связь с реальностью. – Нет уж, Маэстро, мальчик мой, не выдумывай. Твой этот капитан уж и так ни сегодня завтра по пьяни начнёт лишнего болтать. Нам это не нужно.

– Он никому ничего не скажет, мадам, – уверенно парировал юноша. – А, если бы и сказал, то у вас закупается слишком много знатных людей, чтобы полиция вдруг нагрянула с облавой. Как минимум, двое представителей Судебной Коллегии сделали у нас заказ на этой неделе. Риски невелики.

– Риски всегда велики, Килиан, – Матильда намеренно назвала парнишку настоящим именем и наблюдала теперь за тем, как он нервно поджимает губы. Всё правильно – пусть отнесётся к её словам серьёзно. Он умён и образован, хорош собой и весьма удачлив, а это нередко сносит юнцам голову с плеч. Азарт и гордыня – плохие советчики. Уж об этом мадам Эрхард знала не понаслышке. Килиан напоминал ей покойного мужа и не только внешне. Он был так же талантлив и смел, а ещё не редко мнил себя знатоком всего и вся. Мужа это и убило, в конце концов, как это часто бывает.

– Как скажете, – юноша с горделивым видом подбоченился и отвел взгляд в сторону, демонстрируя свой скульптурный орлиный профиль. Мадам Эрхард чуть было не прыснула со смеху от этого зрелища. Один в один Николай! Как будто покойный супруг на миг сошёл на землю с… небес? Тут, конечно, стоило бы задуматься относительного того, из какой части загробного мира Николай пришёл бы навестить свою вдовушку. Она сильно сомневалась, что Святые и Праведные приняли бы его у себя, но и для Преисподней он был не так чтобы совсем уж плох. Наверное, где-то там, за гранью реальности, существовало серое и эфемерное место для таких, как он, где обитают души обаятельных подлецов и плутов, но не насильников и убийц. Туда же и ей предстояло отправиться в относительно недалёком будущем. Мысли об этом как-то даже успокаивали и примиряли со старостью. Да и видеть перед собой молодых и небезнадёжных парней, вроде Килиана, было приятно. Хотелось думать, что для этого города не всё ещё потеряно.

– Ма, здесь всё? – в дверях коморки показалось грушевидное усатое лицо сына. Затем его пузо и звенящие хрусталём три кожаные сумки на его плечах.

Ренар по кличке «Плут», тот рыжий долговязый парень, плелся за Теодором следом с чемоданом и ещё одной кожаной сумкой. Он обходился с багажом куда аккуратнее. Видимо, педагогическая оплеуха пошла ему на пользу. Килиан отошёл в тень, тихо наблюдая за происходящим.

– Должно быть по пять бутылей в каждой сумке. Пересчитайте и – Тео, прошу тебя! – не расколоти ничего! – рявкнула мадам Эрхард, глядя на то, как небрежно великовозрастный сынуля сваливает сумки друг на друга в углу комнаты. – Если хоть одна разобьётся…

– Не разобьётся! – заверил усач пожилую матушку, хотя в действиях его не было ни намёка на деликатность. Уверенным движением он извлёк из одной сумки полуторалитровую бутыль, обмотанную старыми тряпками, и развернул её. – Ах! Красота! – громогласно заключил он, тряся перед глазами тару из тёмного стекла с плотной и тягучей, словно патока, жижей внутри.

– В этот раз концентрат получился довольно густой, – заметил Килиан, принимая из рук Теодора бутыль. Внимательно он смотрел на то, как плавно растекается жижа по стеклянным стенкам.

– Ну и славно! – хохотнул Ренар, чуть не хрюкнув себе под нос. – Можно разбадяжить и продать больше, чем обычно!

– Правильно мыслишь, Плут, – кивнула Матильда Эрхард задумчиво. – Думаю, эта партия нас очень выручит. Килиан, отнеси пару бутылок сразу в бар. Когда будет выступать Рамона, всем её поклонникам мы предложим фирменные коктейли…

– Насчёт этого, мам, – Теодор боязливо поглядел на двух своих подельников и только потом решился встретиться взглядом с матерью. Та напряжённо сжала челюсти, готовая к новой порции разочарования.

– Что ещё?

– Прогнозисты… это…

– Ой, да вы издеваетесь что ли?! Неужто туман?

– Боюсь, что так, мадам, – пожал плечами Килиан, вставая между старушкой и её сыном, защищая последнего от волны материнского гнева. – Согласно свежим прогнозам, ждать нам прихода тумана уже послезавтра…

– Иногда мне кажется, что слухи не врут, и мракобесы в Эридане сами насылают эту напасть на город, когда им вздумается! Чтоб их всех там черти драли!

– Боюсь, выступление Рамоны придётся перенести на недельку-другую.

– Ну уж нет! Ты же знаешь Рамону – эта потаскуха затребует неустойку или вообще нас кинет в последний момент. А потерять её мы пока не можем – сам понимаешь. Придётся выкручиваться!

– А как же мы выкрутимся, ма? В туман никто из наших клиентов из дома носу не покажет…

– Откроемся раньше! – щелкнула пальцами старуха и зловеще улыбнулась. – И запрёмся на всю ночь! Вечеринка до утра! Можно сказать, предложим нашим посетителям убежище. Представляешь, сколько деньжат они спустят на еду и напитки?

– Ага, а ещё наблюют и нассут по углам, – Килиан покачал головой, оценивая «грандиозность» планов пожилой хозяйки. – И, в случае чего, мы даже выставить за дверь никого не сможем!

– Запрём в чулане!

– Мама! Что вы такое говорите? У нас чуланов столько нет, сколько мы дебоширов вышвыриваем за вечер! – пискнул Теодор из-за спины Килиана. Все трое мужчин в унисон закивали. Вот уж дожили! Эти трое дуралеев взывали к разуму Матильды Эрхард, а не наоборот. Старушка недовольно раздула ноздри, но сдержала порыв выгнать всех из своего офиса вон. К сожалению, они были правы, и ей хватило душевных сил принять сей печальный факт.

– Предложим Рамоне надбавку за перенос концерта, и всего делов-то, – пожал плечами долговязый Ренар. – От денег она никогда не отказывается!

– Вы поглядите, кто у нас такой умный! Смело моими деньгами распоряжается! – огрызнулась старуха, метнув в рыжего свой гневный взгляд. – Разгружай сумки и не болтай мне тут! Без ваших советов разберусь!

Плут не стал спорить и, покорно умолкнув, принялся извлекать остальные контрабандные бутыли. Теодор поспешил вернуться в зал клуба, туда, откуда доносились приглушённая музыка и немногочисленные голоса. В воскресенье вечером людей всегда собиралось мало, да и развлекательная программа была не самой яркой.

Возможно, был на свете способ вытащить богатеньких любителей развлечений и выпивки из своих тёплых домов, оторвав от общества благовоспитанных матушек и строгих жёнушек в этот день, но Матильде Эрхард пока не удалось его найти. Впрочем, передышка могла сейчас пойти ей на пользу.

Ренар, конечно, не совсем дурак, и факт оставался фактом – Рамоне придётся доплатить за перенос концерта. Вот только уж очень сильно пожилой мадам не хотелось это признавать. Да и лишний раз иметь дело с Рамоной Санс – тоже. Почему-то все эти везучие певички, которым удавалось-таки найти себе покровителей и выйти за пределы клуба, тут же становились совершенно невыносимыми в своём снобизме стервами. Наверное, они всегда такими были, но умело маскировались под бедных сироток. И вот теперь девица, которая ещё вчера развлекала матросов похабными куплетиками в одном из портовых публичных домов, общалась с Матильдой Эрхард свысока, словно сделалась особой голубых кровей. Мерзкая история, но далеко не первая подобная и, наверняка, не последняя. Все они были похожи, эти «звёздочки» Золотого города. Заканчивалось для них всё тоже плюс-минус одинаково, и этот элемент стабильности в человеческой природе немного успокаивал.

Отдохнув немного, выпив горячего чая с лимоном и вновь ощутив прилив крови к ягодицам, Матильда Эрхард прикинула сумму, которую можно было бы выделить на компенсацию Рамоне. Она, естественно, сначала предложит меньше, а затем, как бы преодолев целую кучу внутренних барьеров и сомнений, таки «уступит» своей незаменимой сладкоголосой сирене, заплатив ей ровно столько, сколько и планировала. А что делать? С этими высокомерными дурами вечно приходится играть в какие-то игры. В конце концов, сейчас Рамона популярна, и её появление на сцене притянет больше клиентов. В добавок к этому, свежая партия искрящегося ликёра должна себя окупить, но уж с этим у Эрхардов ещё ни разу проблем не возникало. С тех пор, как грибы, на которых его настаивали, в Вильдорее объявили вне закона, все богатенькие буржуа сделались им просто одержимы. Спрос на коктейли с добавлением «пурпурной волшебницы» взлетел до небес, даже при столько же сильно взлетевшей цене. Красота.

Матильда отбросила в сторону бухгалтерские книги и потянулась к своему вязанию. Из пушистых и легких, как облака, шерстяных петель получился вполне симпатичный и тёплый жилет. Она подумывала подарить его той милой девчушке, с которой они тряслись в проклятом автобусе. Амелия очень напоминала Матильде её саму, когда-то, почти пятьдесят лет назад, прибывшую в Вильдорей. Никто тогда не посоветовал ей поселиться в пансионате, а не дешевой гостинице, никто не давал советов и указаний. Конечно, тот тернистый путь в итоге привёл юную Матильду к любви всей её жизни, но и ко многим другим вещам, куда менее приятным. Кто знает, как сложилась бы её судьба, поступи она тогда чуть иначе? И кто знает, что будет теперь с Амелией?

Увы, они разминулись раньше, чем мадам Эрхард успела бы вручить девушке свой подарок. Теперь, наверное, придётся его немного переделать. Может, удастся его расширить и подарить Килиану? Он любит тёплые жилеты и всегда относится к ним достаточно бережно. Ах, милый мальчик…

Как же он похож на Николая…

– Мадам, – позвал он от двери, лёгкий на помине. Килиан был не так высок, как Ренар, да и в ширину не так велик. Издалека он мог показаться довольно субтильным и тонким, но это была иллюзия. Парнишка был крепок и твёрд, как стальной гвоздь, хотя среди прочих обитателей этих мест он всё равно сильно выделялся. Происхождение не скроешь, как ты ни крути. Уж очень хорошо он говорил, имел полный комплект ровных светлых зубов и этот взгляд, почти что трогательный и мягкий, способный заглянуть в самую суть вещей. Пройдя к столу хозяйки, юноша извлёк из кармана своих серых клетчатых брюк аккуратно сложенный конверт. Внутри, как Матильда уже хорошо знала, пряталась почти сотня крон мелкими купюрами.

– Зачем это?

– Традиция, – Килиан криво улыбнулся. У него была хорошая улыбка, она украшала его прямоугольное, вытянутое лицо. Он и впрямь мог бы сойти за давно потерянного внебрачного сына покойного Николая, уж настолько они были похожи. Те же тёмные глаза, такой же тонкий длинный нос и шелковистые каштановые волосы, небрежно зачёсанные набок. Матильда не хотела брать эти деньги. Они напоминали ей о том, что в любой момент этот милый мальчик, это тёплое видение из прошлого, может сгинуть где-то там, в тумане, а она останется в холодном и нерадостном настоящем.

– Ты сделал достаточно взносов, – отмахнувшись от денег парнишки, мадам Эрхард уткнула свой взгляд в вязанный жилет, сделав вид, что считает петли. Ей не хотелось встречаться с Килианом взглядом. Иногда она боялась этого взгляда, как будто он и впрямь мог видеть её насквозь. – Значит, послезавтра опять попрёшься в туман, как дурак?

– Такая работа, мадам…

– Вот как? И сколько ж тебе за неё платят? – едко прыснула старушка, всё ещё не решаясь поднять взор на парня.

– И за Плутом кто-то должен приглядеть, – добавил он, пропуская мимо ушей ядовитые слова хозяйки. Тяжело вздохнув, Матильда кивнула.

– Ясно. Связалась на свою голову с дураками, один тупее другого. И как мне быть, если вас обоих эта дрянь сожрёт? Совсем не жалеете меня! И это после всего того, что я для вас сделала! Неблагодарные… – женщина ворчала себе под нос, но знала, что Килиан улыбается. Тихо хохочет, пока она ковыряет вязание, которое вовсе и не требовало к себе никакого внимания. Здесь было так принято – каждый вызов принимать с улыбочкой, словно жизнь – это игра, азартная и немного нелепая. Быть может, им это помогало сохранять присутствие духа, но Матильда была уже слишком стара для притворства и пустой бравады. Она топталась на этом свете достаточно долго и видела многое. По какой-то неясной причине, мадам Эрхард, хрупкая и маленькая женщина, пережила и мужа, и двух старших сыновей, и ещё сотню других не столь везучих мужчин и женщин из своего окружения, и это давало ей право (в общем-то, привилегию) отказаться и от показного оптимизма, и даже от злого юмора, если уж на то пошло. Реальность, зачастую мрачная и измазанная серо-чёрными масляными пятнами, стала её подругой, а не соперницей.

– Эй! Маэстро! Угадай, кто пришёл? – румяная, покрытая рыжим мхом, башка Плута появилась в дверях. Голос его заскрипел от смеха.

– Чего ты там гогочешь, дурень? – раздражённо выпалила Матильда, отбрасывая в сторону вязание.

– Графиня, мадам, хочет видеть вас. Позволите пропустить?

– Позволяю, – тяжело вздохнула старушка, и их с Килианом взгляды наконец встретились. Этот симпатичный мальчик никогда не краснел и не тушевался в девичьем обществе, пока дело не касалось загадочной хромоножки, кем бы она ни была. Называлась графиней, но что-то уж очень сильно мадам Эрхард сомневалась, что титул этот имеет хоть какое-то отношение к реальности. Тем не менее, Килиан весь подсобрался и деловито скрестил руки на груди, затем почему-то резко опустил их по швам вдоль тела, а потом снова скрестил и нервно прочистил горло.

– Впечатляет – ничего не скажешь, – усмехнулась пожилая дама, и от слов её у парня на лице проступил предательский румянец.

– Да я же просто… ну…

– Ага, я так и подумала, – Матильда лишь покачала головой. В коридоре раздался негромкий стук каблуков и трости. – И как эта мадам узнала, что я вернулась, интересно?

– Как они вообще узнают всё и обо всех? – подхватил этот вопрос Килиан за секунду до того, как в кабинет вошла женщина в роскошном, расшитом золотом, кроваво-красном плаще. Лицо её, по обыкновению, скрывали капюшон и чёрная кожаная маска, а правая рука в шёлковой перчатке упиралась в длинную трость с рукоятью из слоновой кости. Никто не знал, сколько лет этой дамочке, откуда она появилась и чего от неё можно ожидать. Лишь одну вещь Матильда Эрхард знала наверняка – с этой «графиней» надо держать ухо востро.

– Добрый вечер, мадам Эрхард, – тихо прошипела гостья. Голос у неё был негромкий, бархатистый, глубокий и со странным акцентом. Многим он казался красивым, но у Матильды от этих звуков сводило челюсти.

– Чем могу быть полезна её высочеству или как вас там?..

– Как ваше путешествие? Не утомило ли? – вежливо поинтересовалась графиня, вплывая в комнатку и занимая своим ярким существом почти всё пространство. Под слоями одежды она явно не была крупной, как раз наоборот, но каким-то образом умела казаться шире и масштабнее, словно один большой сгусток пропитанной мускусными духами энергии. Килиан тут же подставил перед гостьей стул, галантный засранец. Не удостоив юношу даже и взгляда, дама в алом плаще удобно уселась и слегка наклонила голову, ожидая ответа от мадам Эрхард. Та не спешила вовлекаться в светскую беседу.

– Утомило страшно, а потому я не настроена кокетничать, – наконец, ответила Матильда бесцветным голосом. – Так что давайте перейдём ближе к делу. Что вам нужно от меня, милочка? И в каком количестве?