Кровь на кимоно

Глава 1

Будь осторожен, сынок. Этот мир опасное место. Здесь любопытные долго не живут. Бывает, что враг оказывается другом, а якобы надежный друг врагом. Подави страх и смотри смерти в лицо.

Это реальная история. По просьбам выживших имена их изменены. Из уважения к погибшим все рассказано так, как было на самом деле. Кто-то это уже говорил? – неважно.

Лондон. Ночной дождь лениво барабанит по оконному стеклу, капли оставляют на нем причудливые узоры. В блеклом свете фонарей отражаются очертания проезжающих автомобилей, словно призраки, скользящие по мокрой мостовой. В комнате пахнет холодным кофе и несбывшимися мечтами. Гарри Стоун, бывший детектив, а ныне журналист, смотрит на экран старого телевизора. Глухой голос диктора, точно отдаленный раскат грома, сообщает тревожную новость из Токио.

«В сердце города произошла загадочная серия убийств. Очевидцы говорят о таинственной фигуре – человеке или, возможно, не человеке».

Стоун хмыкнул и потер глаза. Якудза? Тайный культ? Или нечто совсем иное? Он знал, что новости зачастую скрывают больше, чем раскрывают.

На столе зажужжал телефон. Звонил редактор, его сухой голос начал без приветствий.

– Гарри, мне нужен материал. Ты летишь в Токио. Выясни, что происходит. Разберись с этими убийствами. И будь осторожен. Встретимся утром.

Стоун кивнул, хотя редактор не мог этого видеть. Он знал и без редакторского назидания: осторожность не поможет. Тайны Токио затягивают глубже, чем кажется на первый взгляд. Особенно если в дело вмешивается нечто иное, чем просто люди. Нелюди.

Обычное лондонское утро: воздух пропитан дождём и запахом старого кирпича. Гарри Стоун вышел из своей квартиры, медленно застёгивая на ходу плащ. В кармане тяжелым грузом лежит конверт, оставленный нарочным – вежливый, официальный, словно извещение о чьей-то смерти. Он знал, что отказ невозможен.

Старый паб в районе Сохо. Запах дешёвого виски, смешанный с сигаретным дымом, лениво висел в воздухе, как затянувшийся разговор. «The Hollow Oak»– его бар, его крепость. Здесь всё по-прежнему, одно и то же каждый день: бармен Томми полирует пивные кружки, официантка Лили с деланной ленцой принимает заказы. Правда, у стойки сегодня сидит Уильям "Билл" Фостер – редактор The London Tribune, в прошлом полицейский, как и сам Гарри. Они знали друг друга слишком давно, чтобы тратить время на приветствия.

Фостер не смотрит на него, просто делает жест рукой, словно приглашая присесть.

– Ты всё ещё в Лондоне, Стоун?

– А ты надеялся, что меня уже закопали?

Фостер укоризненно смотрит на него.

– Пока нет. Но ты мне нужен живым, если не возражаешь.

Стоун садится, берёт стакан с виски, крутит в пальцах, наблюдая, как янтарная жидкость медленно кружится в ожидании неизбежного конца.

– Это звучит как просьба, но ты говоришь так, будто выбора у меня нет.

– Ты умный человек, не будем тратить время на предисловия.

– Не будем.

– Скажи, Гарри, тебе иногда не кажется, что мы с тобой просто статисты в чужом спектакле? – Фостер потянулся за сигаретой.

– А когда мы вообще были главными героями?

Фостер усмехнулся, закурил. Годы службы стерли в нём всё, кроме лёгкого цинизма.

– Тебе нужен повод, чтобы выбраться из этой дыры? – спросил он.

– Поводы у меня всегда были, – ответил Стоун, отпивая виски. – Вот только место назначения, как правило, дерьмовое.

– А Токио?

Стоун хмыкнул.

– Зависит от того, что ты для меня приготовил.

Фостер кладёт на стол конверт со снимками и утренний выпуск «Tribune». Чёрно-белые фотографии ночного Токио, узкие переулки, фонари, силуэты людей, и… таинственные узоры на коже мертвецов. Газетные заголовки гласили: «Серия убийств. Символы на телах. Полиция бессильна».

Стоун поднял бровь.

– Хочешь сказать, что плохие парни опять убивают хороших?

– Хочу сказать, что никто не знает, что происходит. Но кое-кто сильно заинтересован в том, чтобы разобраться.

Стоун молча отодвигает фотоснимки.

– Кто именно?

Фостер задумчиво посмотрел на бокал.

– Мне сказали, что те, кто задают вопросы, редко получают ответы.

– Так ты предлагаешь мне лететь в Токио, чтобы стать одним из тех, кто их не получает? Якудза?

– Возможно, да, возможно, нет.

Стоун делает глоток виски.

– Значит, Токио.

Фостер кивает.

– Не льсти себе, Гарри. У тебя есть шанс выяснить больше, чем кто-либо. Ты умеешь видеть то, что не замечают остальные.

Стоун встал, забирая конверт с «вещьдоками».

– Как всегда, Билл. Я сделаю всё, что смогу.

– Именно этого я и боюсь, – пробормотал редактор, прощаясь со старым другом. – Кстати, ты летишь сегодня. Вот билет и банковская карта, не отказывай себе ни в чём.

Сборы были недолги. Аэропорт Хитроу, как всегда, до отказа заполнен людьми, спешащими в разные уголки мира, и посмотреть, и себя показать. В гигантском панорамном окне взлетали и садились самолёты. Обстановка в ожидании своего рейса погружала в странное, давящее на психику, зависимое от неизвестности, почти гипнотическое состояние. Люди двигались как тени, озираясь по сторонам, опустив головы, механически переставляя ноги. Стоун стоял, наблюдая за колышущийся туда и сюда бесконечной лентой пассажиров. Он давно научился видеть то, что не замечают другие – едва уловимые жесты, нервную дрожь пальцев, взгляды, которые задерживаются на ком-то слишком долго.

На экране в центре зала бегущая лента новостей в сотый, наверное, раз извещала: «В Токио произошла серия загадочных убийств. Полиция не раскрывает детали, но очевидцы говорят о таинственной фигуре, появляющейся в ночи. На телах жертв обнаружены странные символы, напоминающие древние знаки».

Наконец объявлена посадка. По-крайней мере, обошлось без сюрпризов, погодных или рукотворных.

Гарри Стоун шагал по длинному коридору, проходя мимо стен с рекламными проспектами роскошных курортов. Да, он бывал, и не раз, в Канкуне, с его белоснежными пляжами, изумрудной зеленью и бирюзовыми водами. Держа в руках посадочный талон авиакомпании Japan Airlines, – прямой рейс без пересадок, Лондон-Токио, одиннадцать часов тридцать минут в пути, – он подошел к стойке регистрации. Впереди уйма времени, чтобы собраться с мыслями, но недостаточно, чтобы забыть, куда и для чего он командирован. Что он знал наверняка: в расчетное время строго по графику Лондон медленно исчезнет в иллюминаторе. Путь назад отрезан.

В бизнес-классе легкий запах дорогого парфюма смешивался с ароматом кофе и свежей выпечки. Стюардесса, молодая симпатичная японка, с безупречным английским, грациозно – надо отдать ей должное – склонилась едва ли не к его плечу, и по-заговорщицки тихо произнесла:

– Добро пожаловать на борт, мистер Стоун.

Он ответил коротким кивком. Ему не хотелось вступать в разговор: не то место, не то время. Но хороша, мысленно отметил для себя.

В кресле рядом расположился мужчина в дорогом сером костюме. Японец, на вид лет сорока, моложавый, тонкие усики, аккуратно подстриженные ногти на руках, в которых он сжимал кожаный портфель, не доверяя багажной полке над головой. Гарри заметил тонкую татуировку на запястье, выглядывающую из-под манжеты, – знакомая, как показалось.

Гарри заказал виски. Односолодовый, без льда.

– Вы часто летаете в Токио? – тихо спросил сосед, пока стюардесса подавала напиток.

Стоун посмотрел на него, изучая мимику и выражение лица, как поступил бы автоматически, не задумываясь, заурядный профайлер ФБР.

– Достаточно часто, чтобы не спрашивать, что на обед и какой виски подают.

Мужчина улыбнулся.

– Тогда вам понравится сегодняшнее меню.

На складном столике перед ними появилась карта меню: сашими из лосося, роллы с угрём, тёплый суп мисо и лёгкий фруктовый салат. Классический набор. Гарри кивнул стюардессе и выбрал мисо и роллы.

Стоун прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на таинственных знаках, но это не помогло, хотя он видел их раньше. Но где и когда? В одной из секретных операций. Считалось, что это невесть откуда, чуть ли не с неба свалившиеся криптографические коды. В прошлом они якобы встречались в легендах о ёкаях – духах, которые преследовали людей, заставляя их страдать и повторять ошибки предков. Но то была лишь страшилка для взрослых. Или?.. Как бы там ни было, через несколько часов он окажется в Токио – городе, где современность сосуществует с древними обычаями и тайнами, создавая неповторимый симбиоз, в котором одно невозможно отделить от другого. И где-то там кто-то или нечто, уже ждёт или поджидает его. Согласитесь, «ждет» и «поджидает» при всём корневом сходстве имеют разные смысловые оттенки.

Самолёт набирал высоту, погружаясь в бесконечную синеву неба. В кармане Стоуна лежала флешка с аудиозаписью, полученная от проверенного источника, которому можно было доверять. Тот напутствовал: «Береги её. Этот файл не просто информация. Это ключ к разгадке. Тень вышла на охоту».

Стоун открыл тонкую папку с материалами, подготовленными для него в редакции. Почти ничего – старые газетные вырезки, фото ночных улиц, спекулятивные откровения местных токийских блогеров, взятые из соцсети Х. Некоторым образом, положение спасала флешка с расшифровкой символов, обнаруженных на теле одной из жертв. Хоть что-то.

«Тень вышла на охоту». Как тень вообще может выходить на охоту? Непонятно. Абракадабра какая-то. Ошибка перевода? Но это было не просто сообщение. Это было предупреждение. Всем. Включая детективов, которые занимались этим делом. Что, если текст скрывал нечто большее? И что, если кто-то уже нашёл ключ к разгадке таинственных смертей? Немудрено, что голова идет кругом.

В бизнес-классе было тихо, что не удивляло. Пассажиры молчали, занятые каждый своими делами. Кто-то смотрел фильм, кто-то листал отчёты и доклады, один мужчина, на вид преподаватель колледжа или университета, заполнял блокнот сложными математическими формулами.

Гарри открыл ноутбук: файлы Скотленд-Ярда, досье, собранное на японские преступные сообщества, фотографии убитых, сообщения прессы.

– Вы журналист? – спросил сосед.

Гарри не отрывал взгляда от экрана.

– Иногда.

– В Токио журналистам бывает тяжело.

Гарри поднял глаза.

– Вам это известно из личного опыта?

Мужчина ничего не ответил.

Самолёт между тем входил в отведенный для него воздушный коридор, приближаясь к берегам Страны Восходящего Солнца, его навигационные приборы уж захватили сигнал глиссадного маяка международного аэропорта Ханеда. Стоун уткнулся носом в иллюминатор, пытаясь разглядеть в ночной мгле огни Токио. Последний раз он был здесь… Тогда всё было иначе – он работал под другим именем, жил в съёмной квартире в Синдзюку. Ему было поручено наружное наблюдение, слежка за людьми, которые скрывали о себе больше, чем говорили. Гораздо больше.

И он, конечно, помнил её. Мисаки Ито. Женщину с холодным взглядом и голосом, способным заставить человека замереть на месте. Так бывает, когда неожиданно натыкаешься в лесу на гадюку. Она была связана с тем делом, о котором он не имел права рассказывать никому, секретным кейсом, и она была частью сложной операции спецслужб. Но в один момент всё пошло не так и вышло из-под контроля. Гарри знал, что не должен был к ней привязываться, это было нарушением протокола, гласного и негласного.

Но привязался.

Они провели несколько ночей, наполненных виски, сигаретами и разговорами, которые не записывались, и потому можно было, не стесняясь, откровенничать. А потом она исчезла. Он не знал, было ли это запланировано в ходе спецоперации или просто вмешалась судьба. Так бывает. Человек полагает, а Господь располагает. И теперь он снова вспоминал ее, думал о ней. Живёт там же? Помнит его? Ему было бы любопытно узнать, связывает ли еще их прошлое. Хотелось бы надеяться.

Стюардесса шла между рядами кресел, разнося пиво, вино и виски.

Гарри имел привычку, если пить алкоголь, то пить виски, но пиво «Саппоро» тоже нравилось. Он открыл банку и сделал глоток. Интуиция подсказывала – эта поездка окажется куда сложнее, чем можно представить за тысячи километров отсюда, глядя из Лондона. А виски бодрит, придает сил, апломба и амбиций. Что немаловажно в его работе.

Самолёт начал снижение, под ними уже открывался Токио. Сотни и тысячи ярких уличных гирлянд, стройные силуэты небоскрёбов создавали неповторимую картину ночной жизни города. И всё было окутано тьмой. Она таилась не в темных переулках, а в самом сердце города. Ее атрибуты, ее щупальцы, – тайные общества, самураи, якудза, татуировки, иероглифы… И это она, возможно, дергает за ниточки, губит души, находясь в тени. Человек из плоти и крови? Нежить? Высшие силы? Кто?!

«В комнате полно мух. А мухи – признак дьявола. Вельзевула не зря называют повелителем мух. Я читала в интернете…» Звучит как анекдот, но кто знает… Можно не быть верующим, но быть слегка суеверным, почему нет?

Стоун не верил ни в происки дьявола, ни в Добро и Зло. Криминальному происшествию почти всегда находилось в конце концов исчерпывающее объяснение, если хорошенько покопаться в фактах и свидетельствах доброхотов. Об этом говорил двадцатилетний опыт детектива. С другой стороны, с его точки зрения трудно оспорить заблуждения и веру многих людей, что Зло реально существует, поскольку потустороннее действительно не подвластно логике и практической деятельности человека. Почему в таком случае не предположить, что Токио в какой-то момент стал ареной борьбы Добра и Зла? Нужен добросовестный и беспристрастный анализ происшествия: относится ли данный феномен к криминологии, медицине или к Церкви? Божьи создания определенно и свято верят, что без экзорцизма, обряда изгнания из человека Дьявола, тут не обойтись. Правда, однако, в том, что далеко не всё в подлунном мире имеет научное объяснение.

Тем временем лайнер уже выпустил шасси и, гася скорость, пробежал несколько сот метров по бетонным плитам аэропорта, выруливая на указанную диспетчером стоянку. Аплодисменты пилотам как коллективный вздох облегчения: приземлились, наконец. «Аригато, сайонара!» – персонально симпатичной стюардессе и Гарри спустился по трапу самолета. Глубокий вдох, влажный воздух Токио, пропитанный незнакомыми запахами. проникает в его легкие, словно предвестие перемен. Быстро затеряться в толпе туристов, бизнесменов, гостей города, не забывая ни на минуту, что где-то там, в этом потоке, мог быть тот, кто за ним следит, – нет проблем. Он шел по терминалу, ловя обрывки японской речи, объявлений по радио и запах свежесваренного кофе. Кофе, всюду кофе. Человечество уже не может без него. Ни дня, ни часа без кофе. Кофе как воздух.

Благополучно миновав пограничный и таможенный контроль, взяв багажную сумку, он вышел на улицу. В глаза бросился огромный черный седан, размерами с добротный похоронный катафалк. Кого он, интересно, ждет? Оживленные возгласы, смех, вспышки камер – и он, чужак на этом празднике жизни. Проверил часы, поставил местное время. Время, которое работает не на него.

Такси уносит его прочь от аэропорта в погоне за несущимся вскачь табуном машин, мотоциклов и автобусов. Улицы пульсируют неоновыми вывесками, они вспыхивают и ежесекундно гаснут, как светофоры, у которых вдруг сдали нервы. Гарри видит свое отражение в зеркальце водителя – лицо уставшего, немолодого человека.

Седан, подобно хищнику, ждущему момента для прыжка, не отстаёт от своей жертвы, держась на расстоянии, но и не скрывая, несомненно, злодейских намерений. Такси мчится по улицам мегаполиса, Гарри наблюдает за небоскребами Синдзюку, переплетением старых и новых зданий, уличными торговцами, продающими якисоба и тайяки. Он просит водителя сделать остановку у небольшой закусочной в районе Уэно. Внутри тепло, пахнет свежесваренным рисом и соевым соусом. За столами сидят работающие допоздна японцы в деловых костюмах, студенты, парочки. На стене – меню на японском, но тут же рядом, но ниже, английские надписи.

– Что будете заказывать? – спрашивает официантка с мягкой улыбкой.

Гарри на мгновение задумывается, скользя взглядом по меню. Наконец, выбирает магуро суши, любимый тунец, и уни – морской еж, экзотичный вкус, который он всегда хотел попробовать. А к нему горячий зеленый чай. В этот момент он чувствует себя частичкой многомиллионного города, токийцем, за восхитительным ночным ужином. Берет палочки, захватывает кусочек. Вкус мягкий, терпкий, свежий. Зажмуривает глаза, запоминая этот момент. Едой нужно наслаждаться, иначе зачем жить?

Но "хвост" и не думает сдаваться. Пока Гарри дегустирует чай, черный седан не исчезает, его отражение в витрине тому подтверждение. Предупреждение Фостера, словно дятел на сосне, вновь и вновь выстукивает в его голове: "Тебя здесь знают. Здесь ты чужой. Будь осторожен". Билл, прекрати, ну сколько можно?..

Время. Гарри поднимается, расплачивается, выходит из закусочной. Надо немного пройтись пешком – пусть таинственный преследователь знает, что я догадываюсь о его присутствии. Нужно запутать следы. Он петляет по узким улочкам, заходит в магазин манги, затем в бар, где пьет саке. Только после этого направляется в отель. «Хигаси Токио Гранд» – небольшая гостиница с минимумом удобств, ничего особенного, но ему не нужна роскошь. Только тишина. Только кровать, чтобы перевести дух и вздремнуть.

Глава 2

Глава 2

В отеле его встретила почтительная тишина. Номер на десятом этаже открывал панораму города, раскинувшегося до самого горизонта, словно россыпь драгоценных камней на черном бархате. Сон не шел. Гарри вышел на балкон, ни ветерка, ночной бриз едва шевелил волосы. Он смотрел на это безбрежное море огней и чувствовал себя песчинкой в океане свете. Но даже здесь, на головокружительной высоте, его не покидало ощущение, что он под прицелом. Кто они, эти люди в аэропорту? Зачем следят? Всю жизнь он был охотником, загонял преступников в угол. Теперь он сам стал добычей?

Город за окном только начинал просыпаться, окутанный нежным предрассветным светом. Гарри несколько минут лежал неподвижно, пытаясь осознать, где находится. В памяти всплыли обрывки последних дней: долгий перелет, аэропорт, преследователи, такси, скользящее по залитым огнями улицам, и, наконец, мягкая кровать в этом незнакомом, но таком комфортном номере.

Он подошел к окну и раздвинул шторы. Перед ним открылся захватывающий вид на Токио. Небоскребы уходили ввысь, их зеркальные поверхности отражали первые лучи солнца. Под ними раскинулся лабиринт улиц, уже наполняющийся первыми машинами и спешащими людьми. Этот город, такой огромный и незнакомый, одновременно завораживал и немного пугал.

– Что ж, Гарри, – прошептал он сам себе, – приключения продолжаются.

Он принял душ, приводя себя в порядок, выбрал свежую одежду. Достал из рюкзака блокнот, в котором были записаны его первые шаги в Токио.

– Начнем, пожалуй, с еды.

Он спустился в лобби и направился к стойке регистрации, чтобы узнать, где можно позавтракать и как лучше добраться до центра города. Улыбчивая сотрудница отеля с готовностью объяснила ему все детали, вручив карту Токио.

Его ждал визит вежливости в редакцию «Токийского вестника», встреча с местными репортерами, знакомство с материалами полиции. Могут подождать. Происшествия случаются каждый день и каждый час. Серия убийств была странной, да. Жертвы – влиятельные бизнесмены, коррумпированные политики, якудза. Люди, чья репутация была далеко не безупречной. И на теле каждой жертвы был оставлен один и тот же символ – словно ножом вырезанный иероглиф "天罰" (Тэнбацу), что означало «небесная кара».

Кто стоит за этим? Обычный маньяк? Конкурирующая преступная группировка? Или нечто иное? В криминальных кругах ходили слухи о Жнеце. Фигура почти мифическая. Чистильщик, избавляющий мир от тех, кого не мог достать закон. Гарри никогда не сталкивался с ним лицом к лицу, но слышал о Тени, появлявшейся то тут, то там, каравший за семь смертных грехов: гордыню, жадность, гнев, зависть, похоть, чревоугодие и уныние. Неужели он добрался до Токио?

Взгляд Гарри блуждал по городским огням, и внезапно из памяти всплыл образ из прошлого. Образ Мисаки. Они были здесь вместе много лет назад во время секретной операции, такой запутанной и опасной, что воспоминания о ней до сих пор отдавались фантомной болью. Ее смех, блеск ее темных глубоких глаз, прикосновение ее прохладной руки. Они расстались так же быстро, как и сошлись. Долг, опасность, жизнь на кону – удел агентов под прикрытием. Классика жанра. Жива ли она? Помнит ли его? Найти ее было еще одной, негласной, причиной его приезда, почему он не отказался от командировки.

На ресепшн у дежурного сотрудника службы приема и размещения Гарри расплатился за ночь. По понятным причинам он не намеревался здесь оставаться надолго: всего лишь перевалочный пункт, переночевать. Место было засвечено. Токио принял его в свои объятия – цепкие и душные. Спертый, влажный воздух токийского лета ударил в лицо Гарри, едва он вышел из кондиционированной прохлады отеля. Это было не то ласковое тепло, которое он помнил, а тяжелое, давящее облако, пропитанное запахами незнакомой еды, выхлопных газов и миллионной толпы. Он закинул на плечо сумку, поправил воротник рубашки, уже ставший липким, и зорким взглядом бывшего детектива (бывших детективов не бывает!) окинул пеструю городскую суету.

Утром Токио предстал в ином свете. Солнце играло на стеклах небоскребов, улицы были полны спешащих клерков, школьниц в матросках с эксклюзивными рюкзаками за плечами и туристов с камерами. Гарри, стараясь выглядеть одним из них, зашел в небольшой магазинчик в районе Гиндзы, купил бутылку воды. Он был предельно осторожен, всматривался в отражения в витринах, но вчерашних преследователей видно не было. И как сглазил: тут же их заметил. Он перекинул через плечо дорожную сумку, инстинктивно расправляя плечи, как перед неминуемой дракой, и окинул возникшую перед ним сцену взглядом, который за годы работы в полиции научился отделять зерна от плевел. Не те же самые, что в прошлый раз, но типаж был до боли знакомым. Двое в неприметных темных костюмах, с незапоминающимися лицами. Они не искали кого-то, они ждали. Его. Двое с напряженным выражением на лицах и в плохо сидящих костюмах. Они не держали табличек с именами. Они смотрели в его сторону.

Старые инстинкты сработали мгновенно. Гарри нырнул в поток людей. Он не стал оглядываться, но чувствовал их присутствие спиной, как барометр чувствует приближение шторма, как чувствовал когда-то холодное дуло пистолета, мысленно прокручивая на ходу варианты. Задание лондонского редактора, на первый взгляд, было рутинным для журналиста его калибра: серия статей о таинственных убийствах в японской столице. Но кто-то явно не хотел, чтобы он совал свой нос в это дело.

Гарри использовал толпу как прикрытие. Он затерялся в лабиринте пешеходных переходов, несколько раз менял направление, пока не уверился, что оторвался. Вместо того чтобы сразу ехать в отель «Парк Хаятт», где его ждал забронированный еще в Лондоне номер, он решил пройтись. Ему нужно было почувствовать город, его ритм, его дыхание. Синдзюку ошеломлял. Неоновые вывески взмывали ввысь, отражаясь в плавящемся асфальте, создавая футуристический пейзаж. Он бродил по узким улочкам Омоидэ-ёкотё, где из крошечных якитори-баров валил дым и раздавался смех, контрастируя с безмолвными небоскребами, царапавшими небо.

Чувство голода (еще не завтракал) привело его в неприметный ресторанчик в ближайшем переулке. Низкая деревянная дверь, синие занавески-норэн с иероглифами. Внутри – длинная стойка из светлого дерева, за которой пожилой мастер в белом колпаке виртуозно справлялся с ножами, сковородками и котлами одновременно. Пахло соевым соусом, имбирем и чем-то еще, пряным и уютным. Гарри сел за стойку. Посетителей было немного: двое офисных работников, сосредоточенно поглощавших свой рамен (популярный в Японии суп с лапшой, заправленный мясом, овощами, грибами, сыром, маринованными яйцами) и пожилая пара, тихо беседовавшая за маленьким столиком.

Он заказал тэндон – чашу риса с горкой из свежайших, обжаренных в легчайшем кляре морепродуктов и овощей. Креветки, баклажан, корень лотоса, тыква. К нему подали мисо-суп и маленькую пиалу с маринованными овощами. Это была простая, но идеальная для удовлетворения аппетита еда. Гарри ел не спеша, наблюдая за отточенными виртуозными движениями повара, прислушиваясь к голосам снаружи. Здесь, в этом островке спокойствия посреди бурлящего мегаполиса, он на мгновение позволил себе расслабиться.

Мысль о задании не отпускала. Кто-то убирает фигуры с шахматной доски жизни. Жнец? Или кто-то, кто хочет казаться Жнецом, его дублером? И символы на телах жертв… «Небесная кара». Слишком театрально, слишком прямолинейно. Настоящий профессионал не стал бы оставлять после себя таких кричащих улик.

Гарри доел свой то ли завтрак, то ли обед, поблагодарил повара и вышел на улицу. Визит в «Токийский вестник», знакомство с полицейскими отчетами, посещение морга и прочее, что будет ему дозволено как иностранцу, придется отложить. Главной проблемой лично для него оставалось выживание (или вживание?) в чужой среде. И еще – постараться найти Мисаки Ито. Он должен увидеть ее снова. Гарри осмотрелся и решительно шагнул в неизвестность. Он был готов. Что приготовил для него город тайн и призраков прошлого?

Он спустился в лабиринт метро. Несколько пересадок на разных линиях, короткие перебежки по гудящим переходам. Ему нужно было время, чтобы раствориться, почувствовать пульс города, прежде чем запиреть себя в стеклянной башне отеля. Он бродил по улочкам Акихабары, где свет от вывесок с аниме-персонажами создавал причудливую, ирреальную атмосферу, а затем свернул в тихий район Канда, где старые книжные магазины дремали в тени современных зданий.

Номер в отеле «Парк Хаятт» встретил его безмолвным спокойствием и панорамным видом, от которого перехватывало дыхание. Город лежал у его ног, гигантский, пульсирующий организм, пронизанный венами автострад и артериями неоновых рек. Но эта высота не дарила чувства безопасности, наоборот – она делала его идеальной мишенью. Беспокойство, как яд, растекалось по артериям.

Гарри вышел на балкон. Кто он теперь? Охотник или жертва? Всю жизнь он расставлял ловушки, а теперь сам угодил в капкан, расставленный невидимым врагом. Он мысленно перебирал детали дела. Все жертвы – крупные публичные фигуры: финансист, замешанный в махинациях, политик, уличенный во взяточничестве, глава строительной компании с сомнительными связями. Все они были грешниками в мире больших денег и власти. И на теле каждого был искусно изображен иероглиф "天罰" – «Небесная кара».

Жнец. Он слышал этот термин или, скорее, кличку в разных частях света. В Колумбии, где исчезали наркобароны. В Риме, где находили мертвыми продажных чиновников. Легенда о чистильщике, который взял на себя роль одновременно судьи и палача, избавляя мир от воплощений в людях семи смертных грехов. Гордыня, жадность, похоть, гнев… Каждая из токийских жертв идеально вписывалась в этот список. Но было ли это делом рук мифического Жнеца или кто-то умело имитировал его почерк, сводя личные счеты? Его подражатель?

Взгляд зацепился за далекие огни района Аояма. И память включилась, как старый кинопроектор, перелистывая кадры хроники. Он и Мисаки. Он и Красивый цветок. Она и впрямь была красива, как может быть красива японка. Они сидели в маленьком джаз-баре именно там, в Аояме. Она смеялась, откинув со лба прядь иссиня-черных волос, и рассказывала ему старую японскую легенду о лисах-оборотнях. Ее пальцы легко касались его руки. Это было до того, как их секретная операция пошла наперекосяк, до того, как им пришлось расстаться без прощального поцелуя, растворившись в толпе, чтобы спасти друг другу жизнь. Жива ли она? Помнит ли она тот вечер, тот смех, ту почти осязаемую надежду на будущее, которое так и не наступило? Найти ее было не просто желанием – это стало для него назойливой мыслью. Она была ключом к его собственному прошлому, якорем в этом городе призраков.

Гарри переоделся, стараясь выглядеть как обычный турист. Вышел из отеля. Он осторожно двигался по улицам, но не прятался. Он шел через знаменитый перекресток Сибуя, где в часы пик тысячи людей одновременно пересекают дорогу, создавая сиюминутный хаос, в котором так легко затеряться. Здесь, в этом человеческом муравейнике, он, как и все, чувствовал себя одновременно и невидимым, и уязвимым.

Время близилось к файв-о-клок, традиционному британскому пятичасовому чаепитию. Желание перекусить привело его в тихий переулок недалеко от станции метро. За синими шторками-норэн скрывался крошечный ресторанчик, как следовало из рекламного слогана, специализирующийся на угре, – унаги-я. Внутри – всего несколько мест у лакированной стойки и пара столиков. Пахло сладковатым соусом кабаяки и приятным дымком от древесных углей. Пожилой мастер, чье лицо было похоже на старую пиратскую карту острова сокровищ, молчаливо и сосредоточенно укладывал куски жареного угря на подушечку из риса.

Гарри заказал унадон. Ему принесли лакированную коробочку, открыв которую, он увидел идеально приготовленного, блестящего угря на белоснежном рисе. К блюду подали прозрачный бульон с крошечным грибом и горстку маринованного дайкона. Он ел медленно, наслаждаясь каждым кусочком. Эту простую, веками отточенную церемонию отличала медитативная гармония. Он наблюдал за другими посетителями: молодой парой, которая делила одну порцию на двоих, и стариком в очках, который читал газету, изредка отправляя в рот кусочек угря. Никто не обращал на него внимания.

Именно здесь, в этой тишине, к нему пришла ясность. Символ на телах – «Небесная кара». Это была постановка. Вызов обществу и властям. Жнец, если он существует, – это призрак, тень. Он не оставляет визитных карточек. Тот, кто совершал эти убийства, хотел быть неуловимым, бестелесным, духом, Тьмой, наконец. Создавая легенду, отвлекая внимание от истинных мотивов, распространяя слухи и управляя ими из-за кулис.

Гарри расплатился, благодарно поклонился старому мастеру. Выйдя на улицу, он уже знал свой следующий шаг. «Токийский вестник» и отчеты полиции подождут. Сначала он должен найти Мисаки. Она работала тогда в сфере искусств, подрабатывала гейшей, как многие знатные японки, знала подноготную этого города, его скрытые теченияиопасные заводи. И она была его единственной ниточкой, чтобы связать прошлое с сегодняшним днем. Что ж, пора. Охота началась, но теперь он знал, что он должен делать, с чего начать. Нужно заново познакомиться с городом, ведь прошло столько лет…

Гарри сверился со своей картой. Императорский дворец был в списке его приоритетов, как и настоящий ароматный рамен, пища богов и простых жителей страны Восходящего солнца, но его главной страстью всегда были книги. Он решил, что начать нужно с того, что приносит ему наибольшую радость. Гарри отправился на поиски книжного магазина с редкими изданиями. Когда еще выпадет такой случай!

Он выбрал метро, чтобы быстрее добраться до района, где по информации рекламного гида по городу, который он прихватил из своего номера в отеле, находились несколько известных книжных лавок. Поездка в токийском метро сама по себе была событием: идеальная чистота, удивительная пунктуальность и вежливые предупредительные пассажиры. Выйдя на станции Дзимбочо, Гарри оказался в совершенно другом мире.

Улицы здесь были украшены вывесками книжных магазинов, каждый из которых манил своими оригинальными неповторимыми витринами. Воздух был наполнен легким запахом старой бумаги и высохшей типографской краски. Настоящий рай для библиофила! Гарри с замиранием сердца заглядывал в каждую лавку, его глаза бегали по полкам, на которых разместились горы книг всех возрастов и эпох. Он провел несколько часов, погруженный в этот книжный оазис, перелистывая старинные фолианты, вдыхая их неповторимый аромат и пытаясь разобрать иероглифы на корешках.

В одном из самых старых и тесных магазинчиков, где книги буквально наступали друг другу на пятки, Гарри наткнулся на небольшую секцию, посвященную западной литературе. И там, спрятанным между пожелтевшими томами, он обнаружил то, что искал – редкое издание одного из своих любимых английских поэтов, датированное началом 20 века. Это было настоящее сокровище, и Гарри почувствовал, как сердце радостно подпрыгнуло в груди. Он купил книгу, чувствуя себя так, словно выиграл джекпот в Национальной лотерее Великобритании.

С сокровищем в руках и приятной усталостью в ногах, Гарри вышел из книжного магазина. Солнце уже склонялось к горизонту, и на улицах становилось еще оживленнее. Теперь, когда его жажда к редким книгам была утолена, пришло время для следующего пункта в его списке. Он решил, что настала очередь Императорского дворца.

Дорога к дворцу оказалась приятной прогулкой. Гарри наслаждался видом ухоженных японских садов нихон тэйэн, символизирующих совершенный мир земной природы, древних каменных стен, которые возвышались над рвом, создавая ощущение очага спокойствия среди шумного мегаполиса. Войдя на территорию Восточного сада, Гарри был поражен безмятежностью и красотой окружающего ландшафта. Он прогуливался по аллеям, любуясь прудами с карпами кои и вековыми деревьями.

В одном из укромных уголков сада, недалеко от руин старой башни, Гарри заметил молодую женщину в нарядном кимоно. Она сидела на скамье, полностью поглощенная рисованием на мольберте. Ее волосы были цвета воронова крыла, собраны в аккуратный пучок, а в ее взгляде, когда она поднимала глаза, читалась поглощенность своим занятием, уход в себя, подобно медитации на свежем воздухе.

Гарри, сам будучи человеком, ценящим искусство, не мог не подойти. Он остановился на почтительном расстоянии, восхищаясь представившейся ему картиной. Девушка подняла голову, заметив его присутствие, и ее лицо озарила легкая, застенчивая улыбка.

– Простите, я не хотел отвлекать, – начал Гарри на английском, слегка смутившись. – Я просто… ваш этюд выглядит потрясающе.

– О, спасибо, – ответила она с легким акцентом, но на удивление хорошем английском. —Я всего лишь пытаюсь уловить настроение природы.

Она жестом пригласила его подойти ближе.

– Вы турист?

– Да. Гарри, только что из Лондона, – представился он, чувствуя, как его охватывает симпатия к ней от ее улыбки. – А вы?

– Мое имя Акира, – скромно ответила она.

– Осеннее сияние, – машинально отметил про себя Гарри.

– Я живу здесь, в Токио. Мне нравится приходить сюда, когда нужно немного покоя и вдохновения.

Акира показала ему свой набросок, на котором был изображен фрагмент сада в стиле французских художников-импрессионистов.

Гарри был очарован не только ее несомненным талантом, но и ее спокойной, дружелюбной манерой общения с незнакомым человеком. Они разговорились, обсуждая красоту сада, различия между Токио и Лондоном, и, конечно же, книги. Акира была большой поклонницей японской литературы, поэзии, и Гарри сразу почувствовал в ней родственную душу. Время пролетело незаметно.

Солнце меж тем уже начало клониться к западу, за верхушки деревьев, окрашивая небо в оранжевые и розовые тона.

– Акира, – начал Гарри, чувствуя легкое волнение. – Это немного внезапно, но… вы не хотели бы поужинать со мной? Я очень хотел бы попробовать настоящие рамен, а вы, мне кажется, знаете лучше меня, где.

Акира улыбнулась.

– С удовольствием, Гарри. Я знаю одно замечательное место неподалеку, там подают самые вкусные рамен.

И они отправились в небольшой, но уютный ресторанчик, воздух в котором был наполнен аппетитным ароматом свежеприготовленных блюд. Гарри впервые попробовал настоящие рамен, и они превзошли все его ожидания – бульон, нежная лапша, сочное мясо и свежая зелень создавали идеальное сочетание вкусов. Они смеялись, делясь историями из своей жизни и обсуждая планы Гарри на ближайшие дни в Токио.

Гарри почувствовал, что не хочет с ней расставаться. Вечер уже спустился на Токио, зажигая миллионы огней.

– Акира, – сказал Гарри, провожая ее до ближайшей станции метро. – Я… мне было так хорошо сегодня. Может быть, ты позволишь мне проводить тебя до дома?

Акира кивнула, ее взгляд ее был мягким, задумчивым, но в нём таилась какая-то недосказанность.

Доехав до конечной станции метро, они не стали сразу прощаться, а медленно прогулялись по тихой улочке. Звезды сияли над городом, легкий ночной ветерок игриво тормошил волосы Акиры. Наконец, они остановились у подъезда ее дома.

– Спасибо тебе, Гарри, – прошептала Акира, глядя на него. – Спасибо за чудесный вечер.

– Спасибо тебе, Акира, – ответил он, чувствуя, как бьется его сердце. – Я не хочу, чтобы этот день заканчивался.

Прежде чем Гарри это осознал, их глаза встретились, и он затаил дыхание. Он не смел выдохнуть, боясь, что этот момент закончится. И в этот момент что-то изменилось. Невидимая искра проскочила между ними. Гарри осторожно протянул руку и нежно коснулся ее щеки. Акира закрыла глаза, склоняясь к его прикосновению. Он наклонился, и их губы встретились в долгом, нежном поцелуе. Это было нечто большее, чем просто прощание. Несколько минут они еще стояли, обнявшись, в тишине ночного Токио. Наконец, Акира мягко отстранилась.

– Мне нужно идти, – сказала она твердо. – Если ты не против, я хотела бы увидеться с тобой снова.

– Я тоже, – сказал он, крепко сжимая ее руку. – Когда?

– Вскоре, – улыбнулась она. – Может быть, встретимся на том же месте у Императорского дворца? В то же время. Запомнишь мой телефон? До свидания…

Гарри чувствовал себя так, словно парит в воздухе. Давно с ним такое не случалось. После Мисаки. Увлечение, юношеская влюбленность? А ведь он далеко не молод. Статный, рослый, недурен собой, но всё же… У себя в номере, он подошел к окну. Огни Токио мерцали внизу, но теперь они казались ему яркими, дружелюбными, многообещающими. Он лег в постель, улыбаясь. Первый день в Токио оказался куда более насыщенным и чудесным, чем он мог себе представить.

На следующее утро Гарри проснулся рано, едва дождавшись первых лучей солнца. Мысли об Акире не покидали его, и он с нетерпением ждал новой встречи. Завтрак в отеле показался ему особенно вкусным, хотя он едва помнил, что было на столе.

Гарри не стал медлить. Он достал карту Токио и туристические брошюры, которые взял в аэропорту. Его целью было спланировать день так, чтобы тот стал интересным и незабываемым для них обоих.

– Что бы ей понравилось? – размышлял он вслух, проводя пальцем по карте. Музеи? Возможно. Храмы? Тоже вариант. Что-то еще?..

Его взгляд остановился на районе Сибуя с его знаменитым перекрестком. Или, может быть, тихие сады и храмы в Уэно? А что насчет района Асакуса с его древним храмом Сэнсо-дзи и улочками в традиционном японском стиле? Гарри представлял, как они вместе бродят по узким переулкам, пробуют уличную еду, смеются и открывают для себя новые грани города.

Он обвел кружком несколько мест: Сибуя, храм Сэнсо-дзи, Гиндза с ее магазинами и галереями. Он подумал, что Акира, как художница, оценит художественные галереи и красивые виды. Ему не терпелось поделиться этими идеями с ней и составить идеальный маршрут для следующего свидания. В его голове уже вырисовывался образ их общего будущего, хотя он знал ее всего один день.

Выйдя из отеля, Гарри вдохнул прохладный утренний воздух. Улицы были чистыми, воздух казался каким-то особенным, наполненным ароматами цветущих деревьев. Он ощутил прилив сил. Впереди был новый день, полный открытий и незабываемых впечатлений в этом удивительном городе.

Глава 3

Токийское лето обрушилось на Гарри Стоуна всей своей беспощадной влажностью. Воздух, густой и тяжёлый, как мокрое сукно, плавился над раскалённым асфальтом Синдзюку. Небоскрёбы, стальные гиганты, пронзали белёсое от зноя небо, а в их стеклянных гранях отражался нескончаемый поток людей – жужжащий улей в одинаковых костюмах, туристок с яркими зонтиками и вечно спешащей молодёжи. Для большинства это был просто полдень вторника. Для Гарри – очередной акт пьесы, в которой он играл совсем не ту роль, что привык.

Ему уже стукнуло сорок, не первой, что называется, молодости, седина слегка посеребрила виски, придавая лицу усталое благородство. Бывший детектив криминальной полиции Лондона, списанный на берег после одного особенно грязного дела, он носил свою прошлую жизнь как старый, но всё еще хорошо сидящий плащ. Высокий, широкоплечий, с фигурой, которая помнила сотни часов в спортзале и десятки уличных драк, он был чужеродным элементом в этом городе. Его глубокие голубые глаза, привыкшие выхватывать детали на месте преступлений, сейчас профессионально сканировали толпу. Он был здесь под личиной журналиста-фрилансера, пишущего очерки о ночной жизни Токио для издания The London Tribune. Легенда была надёжной, как и фальшивое удостоверение в кармане.

Здание редакции «Токио Синбун» в районе Чиёда неподалеку от полицейского управления было одним из многих стеклянных колоссов. Внутри царила прохлада и тишина, нарушаемая лишь мелодичным звоном лифта. Офис газеты занимал три этажа и представлял собой огромное открытое пространство, гудящее от стука клавиатур и тихих телефонных переговоров. Третий этаж. Специфичная смесь запахов бумаги, озона от работающей техники, кофе и сигаретного дыма. Гигантский улей без перегородок, где журналисты разных отделов – культуры, спорта, городских новостей и криминальных происшествий – сидели за компьютерами, сновали туда-сюда, брали интервью, болтали по телефону, копировали материалы, словом, суета сует и всяческая суета. И никто не жаловался на соседей: в тесноте, да не в обиде. Что сказать: так и должна выглядеть биржа новостей. Гарри прошел мимо отчаянно жестикулировавших репортеров, спорящих о свежих заголовках, и направился в кабинет главного редактора – господина Харуто Такахаси. Здесь тоже стоял запах бумаги, озона от работающей техники и едва уловимый аромат зелёного чая.

Это был невысокий, идеально подстриженный мужчина лет шестидесяти в безупречном тёмно-синем костюме. Он сидел в стеклянном кабинете, откуда ему открывался вид на весь ньюсрум, словно полководцу, обозревающему своё войско с высоты. Когда Гарри вошёл, Такахаси даже не поднял головы, продолжая изучать какие-то бумаги. Он уже был предупрежден о его приезде и редакционном задании.

– Стоун-сан, – произнёс он наконец, и его голос, ровный и лишённый эмоций, заставил Гарри внутренне подобраться. – Мне сказали, вы интересуетесь «изнанкой» нашего города. Необычный выбор для гайдзина.

Гарри слегка поклонился, копируя жест, который видел сотни раз за последние дни.

– Правда всегда интереснее глянцевой обложки, Харуто-сан. А в Токио, как мне кажется, особенно много и того, и другого.

– Лондонский журналист, значит? – голос редактора звучал ровно, но в нем чувствовалась скрытая усмешка, естественно, он понимал, кто стоит перед ним. – Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что здесь не место для новичка.

Гарри кивнул, стараясь не выдать волнения.

– Я готов работать, – ответил. – Мне нужно только первое задание.

Такахаси вздыхает. Его глаза были тёмными, почти чёрными, и смотрели так, будто проникали под кожу. Он молча указал на стул. Обмен визитками прошёл в строгом соответствии с этикетом, который Гарри заучивал по пути в самолёте.

– В Токио много всего, Стоун-сан. Главное – не заблудиться. – Он сделал паузу, выдвинул ящик стола, достал папку. – Район Кабуки-тё. В последнее время там стало слишком тихо. Несколько гейш-танцовщиц из дорогих клубов исчезли. Бесследно. Полиция считает, что они просто уехали, сменив работу. Мне так не кажется. Полиция не спешит раскрывать детали. Попробуйте узнать, что случилось. И вот еще что. При общении с полицией будьте проще. Задавайте вопросы вежливо, но без подобострастия и энтузиазма. И не лезьте в расследование. Они сами разберутся, что к чему и почему, и расскажут, если вам повезёт.

Первое задание. Наживка была заброшена.

– И вы хотите, чтобы я… написал об этом статью?

– Я хочу, чтобы вы использовали свой «свежий взгляд», – Такахаси чуть заметно скривил губы в подобии улыбки. – Походите там, поговорите с людьми, соберите слухи. Ваш куратор и помощник – Кэнджи Танака. Он введёт вас в курс дела. Танака!

Молодой японец, сидевший за ближайшим к кабинету столом, подскочил так, словно его ударило током. Он был полной противоположностью своему шефу: худой, сутулый, с вечно испуганным выражением на лице и в очках, которые он постоянно поправлял дрожащей рукой.

– Да, Харуто-сан! – пролепетал он, кланяясь так низко, что едва не коснулся лбом пола.

– Познакомься, это Гарри Стоун. Он будет работать с тобой над материалом по Кабуки-тё. Окажи ему всю необходимую поддержку. Ознакомьтесь с материалами. Теперь идите. У меня много работы.

Кэнджи, не смея поднять глаз на редактора, мелко закивал и боком попятился к выходу, жестом приглашая Гарри следовать за ним.

Выйдя из кабинета, Гарри открыл папку. На фотографии был запечатлён тускло освещённый вход в какой-то бар с неоновой вывеской, и молодая женщина, имя – Аяко Фудзимото. Последний раз ее видели в клубе «Красный Лотос». Он понимает, что без знания японского языка и знакомства в полиции будет сложно.

Они отошли в небольшой закуток с автоматами с напитками. Кэнджи тут же купил две банки ледяного кофе и протянул одну Гарри с очередным поклоном. Его руки всё ещё слегка подрагивали.

– Если хочешь выжить в Токио, вам нужно знать, где обедать, с кем говорить и как задавать вопросы. Я помогу. Добро пожаловать в «Токио Синбун», Стоун-сан, – пробормотал он, избегая взгляда детектива.

Гарри открыл банку, сделал глоток. Кофе был приторно-сладким.

– Такой же вкусный, как в Лондоне.

– Правда?

– Нет. Расслабься, парень, будем на «ты», – сказал он по-английски, решив, что так будет проще. – Он что, всегда такой?

Кэнджи вздрогнул от прямоты вопроса.

– Такахаси-сан… он очень требовательный. Он стремится к совершенству во всём.

– По-моему, он просто получает удовольствие, наблюдая, как вы все тут по струнке ходите, – хмыкнул Гарри, глядя в сторону стеклянного кабинета, где виднелся суровый силуэт редактора. – Он что, издевается над тобой?

Кэнджи побледнел и торопливо замахал руками.

– Нет-нет, что ты! Он великий журналист! Просто… строгий.

Гарри прищурился, в его глазах блеснул знакомый огонёк. Тот самый, что загорался на допросах. Он видел таких, как Кэнджи, сотни раз. Запуганных свидетелей, жертв домашнего насилия, мелких сошек, попавших под пресс большого босса.

– Слушай, Кэнджи. Там, откуда я родом, если кто-то пытается тебя сломать, есть одно простое правило.

– Какое? – прошептал Кэнджи, заворожённый спокойной уверенностью Гарри.

– Нужно дать ему сдачи. Прямо в зубы. Или убить.

Гарри усмехнулся, видя шок на лице японца, и решил добавить масла в огонь. Он дружески хлопнул Кэнджи по плечу, заставив того снова вздрогнуть.

– Если хочешь, я могу его для тебя прикончить. – Он подмигнул. – Шучу. Наверное. – Почему ты позволяешь издеваться над собой? Чтобы что?

– Чёрт… Гарри… Это не то, что ты думаешь.

– Я по своему опыту знаю: если ты позволишь кому-то нахамить тебе один раз, в следующий раз он захочет сесть тебе на шею, образно говоря. Знаешь, что я сделал бы на твоем месте? Я бы убил его.

– Ага, как просто.

– Разговор о тебе, как дальше жить будешь? Господь дал некоторым мозгов меньше, чем устрице. Почему ты позволяешь так с тобой разговаривать?

– Нет-нет, Гарри, он хороший начальник… Но я его боюсь.

– Когда спит, наверное. Однажды меня оскорбил один такой, давно, в детстве еще… Я помочился ему в бензобак. С тех пор его машина нормально не ездит. Он унизил тебя при людях, так? Твоя проблема в том, что ты живешь, думая, что есть правила, которые все соблюдают или должны соблюдать. А их нет. Кроме Заповедей. Только кто их соблюдает? Когда-то мы были обезьянами, неандертальцами. Мы имели то, что могли взять силой или хитростью. Сегодня ты человек. Вся жизнь – это давление на тебя внешних сил. Они на тебя давят, понимаешь: босс на работе, жена дома. И если не взбунтоваться, не показать, что ты все еще дикий, что ты можешь дать сдачи, что тебя надо бояться на уровне инстинктов… Если ты этого не понимаешь, тебя попросту сомнут, отбросят на обочину, как кожуру банана.

– Все не так, Гарри, как тебе кажется.

– Ладно. Ты говоришь, что он издевается над тобой? Да после этого он вообще недостоин дышать.

– Да, конечно, плохо, но дело в том…

– Нет, дело именно в этом. Не ищи себе оправдания.

– О, черт. Опять ругаюсь, когда злюсь. Но что же мне делать? Раз ты в этом так уверен, может, и убьешь его за меня?

– Ты просишь меня убить его? Повтори.

– Нет, я просто пошутил. Мы же просто разговариваем, так? Просто разговариваем, треплемся от нечего делать.

– Только одно твое слово: да или нет?

Глаза Танаки расширились от ужаса. Он уставился на Стоуна, и в его взгляде не было и тени понимания шутки. Он воспринял всё всерьёз. Каждое слово. В абсолютной, мертвенной тишине, нарушаемой лишь гудением кофейного автомата, Кэнджи Танака смотрел на своего нового коллегу как на явившегося из другого мира демона. Или спасителя. Он не мог понять, шутит гайдзин или нет. Тишина, повисшая между ними, была плотнее токийского зноя. Гарри мысленно выругался. Чёртов юмор копа. В криминальном отделе, где цинизм был главным средством защиты от ежедневного кошмара, такая шутка вызвала бы в лучшем случае кривую ухмылку. Здесь, в царстве вежливости и иерархии, она прозвучала, мягко говоря, некстати.

Он вспомнил промозглый ноябрьский день и лицо своего капитана, Джона О'Мэлли. Человека, которому он доверял, как отцу. Человека, который сдал его и всё их подразделение, чтобы прикрыть свои грязные сделки с мафией. «Иногда, Гарри, – говорил тогда О'Мэлли, пряча глаза, – нужно просто смириться с тем, как устроен мир». Гарри не смирился. Он выложил всё на стол внутреннему расследованию, разрушив карьеру капитана и свою собственную в придачу. Он ушёл, не дожидаясь увольнения, с привкусом горечи во рту. Он сбежал от этого «устройства мира», но здесь, на другом конце света, похоже, нарвался на его местный филиал в лице Такахаси.

– Эй, – Гарри смягчил голос, положив руку на плечо Кэнджи, который от этого прикосновения сжался ещё сильнее. – Это была плохая шутка. Очень плохая. Забудь. Я не убийца. Просто журналист. Как и ты.

Он намеренно поставил их на одну ступень, и это, кажется, немного подействовало. Кэнджи несколько раз судорожно моргнул, возвращаясь в реальность.

– Да… да, конечно. Шутка. Я понял, Стоун-сан. Простите.

– Просто Гарри, – поправил детектив. – А теперь показывай, где я буду сидеть и что у нас есть по этому делу.

Кэнджи кивнул и повёл его вглубь ньюсрума. Теперь, когда первый шок прошёл, Гарри смог рассмотреть редакцию более внимательно. Это был не просто офис, а безупречно отлаженный механизм. Десятки сотрудников сидели ровными рядами, их лица были освещены голубоватым светом мониторов, на которых плясали столбцы иероглифов. Разговоры велись вполголоса, телефонные звонки были короткими и по делу. Никакого хаоса, громкого смеха или яростных споров, как в редакциях, которые он видел в кино. Здесь царила атмосфера тотальной, почти медитативной концентрации на работе.

Но его намётанный глаз детектива видел трещины в этом монолите. Вон там, в углу, сидел седой ветеран, пальцы которого были жёлтыми от никотина. Он не печатал, а смотрел в окно, и в его взгляде читалась вселенская усталость человека, написавшего уже тысячу некрологов и репортажей с мест катастроф. Чуть дальше сидела молодая, амбициозная репортёрша в строгом деловом костюме. Её стол был самым чистым, а на экране светились графики фондовых бирж. Она была хищницей, ожидавшей своего часа. Большинство же были похожи на Кэнджи – прилежные пчёлы в огромном улье, работающие на износ из страха перед своей королевой-маткой в стеклянном кабинете.

Танака привёл его к свободному столу в дальнем конце зала, рядом с отделом культуры – явное указание на их второстепенный статус. Стол был стерильно чистым. Ни царапины, ни пылинки.

– Вот, это ваше место, – пробормотал Кэнджи. – В папке всё, что нам удалось собрать. Копии полицейских отчётов – только самые базовые. Имена, возраст, последнее место работы. Ничего существенного.

Гарри сел, кресло тихо скрипнуло. Фотографии трёх молодых японок смотрели на него. Улыбающиеся, полные жизни. Хостес. Девушки, продававшие мужчинам иллюзию внимания и обожания за огромные деньги. Работа на грани, всегда рядом с опасностью. Он видел десятки таких дел в Англии.

И снова память подбросила ему образ из прошлого. Не лицо О'Мэлли, а лицо другой девушки. Свидетельницы по его последнему делу. Она тоже исчезла вот так, бесследно, за день до дачи показаний. Её так и не нашли. Гарри был уверен, что это дело рук людей капитана. Эта беспомощность, это чувство вины были тем самым грузом, от которого он бежал.

Он поднял взгляд от фотографий и посмотрел на Кэнджи, который мялся рядом, не зная, сесть или продолжать стоять.

– В полиции сказали, они уехали, – тихо произнёс Гарри, больше для себя, чем для напарника. – Но они не уехали. Верно, Кэнджи?

Кэнджи нервно сглотнул и посмотрел в сторону кабинета Накахаси, словно боясь, что тот может услышать их разговор.

– В Кабуки-тё говорят… – он понизил голос до шёпота, – … говорят, что их забрал Демон. Конечно, это просто слухи.

Гарри закрыл папку. Демон. Как ни называй, суть была одна и та же. Старые досье догнали его и здесь, в городе неоновых огней и древних традиций. Но на этот раз он не был связан правилами, долгом службы и коррумпированным начальством. На этот раз он мог копнуть глубже.

– Что ж, – сказал он, поднимаясь. – Похоже, нам с тобой предстоит познакомиться с этим демоном поближе. Если не возражаешь, конечно.

Репортер провёл пальцем по экрану смартфона, снимая блокировку. Нелишняя в наше время предосторожность, учитывая масштабы хакерства.

– Прошу прощения за беспокойство…

Звонил заведующий отделом городских новостей Томита. Он был просто потрясающим начальником. Всегда жизнерадостный, вежливый, в хорошем настроении, независимо от того, напивался он накануне вечером или нет, готов ли был немедленно опубликовать сенсацию или, наоборот, выбрасывал ее в корзину для мусора и советовал подчиненному доработать материал.

– Я вас слушаю, Томита-сан.

– Танака, я тебя искал… Что-то случилось с Акио Тории.

Тории заведовал отделом криминальных происшествий, и он пользовался дурной репутацией: был несдержан, втихомолку давал волю рукам, не исключая женщин, подчиненные старались не попадаться ему лишний раз на глаза. Его имя всплывало всякий раз, когда заходила речь о том, кого послать на место происшествия, переговорить с полицией, выудить конфиденциальную информацию для эксклюзива.

– Накахаси-сан просил немедленно выехать на место происшествия.

– Почему именно я? Может быть, кто-то другой свободен…

– Он назвал тебя.

– И что, других вариантов нет?

– Нет. Выполняй.

– Можно взять с собой новичка, Гарри? Пусть понюхает пороху. И мне легче. Заодно посмотрим, на что он способен. Газете не нужен кот в мешке, да еще из Лондона, так?

– Можешь взять. Главный уже в курсе.

Воздух в парке Уэно был густым и влажным, пах мокрой землей и прелыми листьями даже в этот поздний час. Далекий гул никогда не спящего города тонул в стрекоте цикад. Силуэты Гарри и Кэнджи растворялись в полумраке под кронами старых деревьев гинкго. В круге холодного света от полицейских фонарей, виднелась желтая лента с иероглифами 「立入禁止 (Тачи-ири кинши – Вход воспрещен). За ней, на аккуратно подстриженном газоне, работала группа криминалистов в синих комбинезонах. Один из них, склонившись, методично фотографировал тело.

Кэнджи на мгновение замер, его лицо в свете огней стало пепельным.

– Это он… Тории-сан… – прошептал он, словно не веря глазам. Затем его взгляд метнулся к Гарри. – Это твоих рук дело, Гарри? Ты… ты это сделал?

Гарри не ответил сразу, его взгляд был прикован к месту преступления.

– Что ты чувствуешь сейчас, Кэнджи? – его голос был ровным, почти безразличным.

– Я… Это чудовищно. Трагедия.

– Тогда зачем ты отдал приказ?

Кэнджи вздрогнул, оглядываясь по сторонам.

– Секунду, это не… Я не…

– Помнишь, я задал тебе простой вопрос. «Да или нет?». Ты выбрал молчание, Кэнджи. А в нашем мире молчание – это «да».

– Но я не говорил этого! – зашипел он. – Если это всплывет в суде…

– Кто сказал, что будет суд? – спокойно парировал Гарри.

– У него жена… двое сыновей…

– Теперь это лишь детали его биографии.

Они подошли к ленте. Молодой офицер преградил им путь, но, узнав Кэнджи, почтительно поклонился и пропустил обоих.

Старший детектив, мужчина лет пятидесяти в безупречно сидящем, хоть и помятом костюме, оторвался от разговора с экспертом и преградил им путь. На его лацкане был значок в виде цветка сакуры. Он приветствовал Кэнджи коротким кивком, а затем впился взглядом в Гарри.

– Инспектор Сато, – почтительно произнес Кэнджи.

– Кэнджи-сан, – отозвался инспектор, не сводя глаз с Гарри. – Надеюсь, у вас веская причина приводить сюда… туристов.

Его голос был вежливым, но холодным, как сталь катаны.

– Это мой коллега из Лондона, – вмешался Кэнджи. – Помогает мне с одним частным делом.

– Я не спрашивал, кто он. Я спросил, что ему здесь нужно, – инспектор сделал шаг к Гарри. Его английский был почти идеальным, с легким британским акцентом, выдающим учебу в Оксфорде или Кембридже. – У нас труп, гайдзин-сан. Не лучшее место для вечерней прогулки.

Гарри чуть склонил голову в знак уважения, но не уступил напору полицейского.

– Иногда работа приводит в самые неожиданные места, инспектор. Просто хотел осмотреться: что и как.

Инспектор Сато усмехнулся краешком губ.

– Посмотреть? Вы видите мужчину. На нем только нижнее белье. Ни документов, ни следов борьбы. Одежда словно испарилась. Что еще вы хотите увидеть?

– Оружие, – кивнул Гарри в сторону собранных улик, лежащих на пластиковом листе. – Нечасто встретишь в ваших краях Ingram MAC-10.

Глаза инспектора чуть сузились.

– Вы разбираетесь в оружии?

– Разбираюсь в жестокости, – поправил Гарри. – Эта «игрушка» создана не для самообороны. Она для зачистки соперников. Грязной и быстрой. Вы ведь знаете, что в Японии почти невозможно легально владеть даже обычным пистолетом. Откуда тогда у простого человека такая вещь?

Сато молча изучал его лицо. Молчание затягивалось.

– Мы это выясним, – наконец произнес он. – А пока мой вам совет: Лондон далеко, а Токио может быть очень негостеприимным для тех, кто сует нос в чужие дела. Слово за патологоанатомом.

– Разумеется, – не стал спорить Гарри. Он сделал шаг ближе к телу, насколько позволяло приличие, и, понизив голос, спросил, словно делясь секретом. – Один последний вопрос, инспектор. Вы не заметили ничего странного на коже? Никаких узоров, родимых пятен необычной формы? Может быть, крошечный ожог… скажем, на шее, под линией волос? Едва заметный, словно от укола раскаленной иглой.

Инспектор Сато нахмурился. Он не смотрел. Да и зачем? Причина смерти казалась очевидной – пулевые ранения. Обнаруженный на сиденье автомобиля кухонный нож не в счет. Но вопрос этого странного англичанина засел в голове. Он бросил взгляд на эксперта, который как раз упаковывал свои инструменты, и тот отрицательно покачал головой.

– Кожа чистая, – отрезал Сато. – Причина смерти – множественные огнестрельные. Все очевидно.

«Для тебя – да», – подумал Гарри, отступая назад в тень. Он знал, что они ничего не найдут. Демон всегда был чистоплотен. Но он оставлял свою метку. Не для полиции. Для тех, кто умеет смотреть. И теперь Гарри знал – Демон здесь, в Токио.

Кэнджи подошел к нему, когда полицейские начали укладывать тело в машину. Его лицо все еще было бледным.

– Я отвезу тебя в отель, – предложил он.

Гарри покачал головой.

– Спасибо. Мне нужно пройтись. Проветрить голову.

Он оставил Кэнджи и инспектора Сато и, не оглядываясь, вышел из парка. Ночной Токио принял его в свои неоновые объятия. Он шел без определенной цели, погружаясь в лабиринт улиц Синдзюку. Толпы людей текли мимо, как разноцветная река, их лица – непроницаемые маски в свете рекламных вывесок. Высотки, словно лезвия, пронзали темное небо. Но за всей этой яркой, пульсирующей жизнью Гарри чувствовал холодное дыхание, дыхание невидимого хищника.

Он остановился у витрины магазина электроники, делая вид, что разглядывает телеэкраны. В отражении, среди мелькающих лиц и огней, он на мгновение уловил фигуру. Кто-то стоял в тени аркады на другой стороне улицы. Фигура была неподвижна, просто наблюдала. Когда Гарри резко обернулся, там уже никого не было. Только обычные прохожие, спешащие по своим делам. Привкус металла во рту. Инстинкт, отточенный годами службы в криминальном отделе, предупреждал об опасности. Охотник и добыча поменялись местами.