Обмануть судьбу

Глава первая

Небо плакало холодным осенним дождем и Дину тоже хотелось заплакать, даже завыть. Как маленькому. От несправедливости жизни и невозможности эту несправедливость отменить. Уже в тот момент, когда приемная мама не стала стричь ему волосы, как делала каждый месяц, он заподозрил неладное. За длинными волосами труднее ухаживать, а на дворе лето, много работы и пыль. Придется тратить больше мыла вечером и дольше собираться по утрам. Но мама лишь погладила его по голове на все возражения и вздохнула. И во второй месяц его не подстригла, и в третий.

К началу осени волосы закрыли уши и почти доросли до плеч. Дин стал походить на девчонку и это злило его. Он решил подстричь себя сам. Взял без спроса ножницы, подошел к зеркалу и отхватил височную прядь почти под корень. Мама налетела на него коршуном, шлепнула в сердцах по затылку. Дин удивленно заморгал, приемные родители не били его, даже если шалил или рвал одежду. Они просто запирали его в темном чулане среди старых вещей на весь вечер. Дин это и за наказание не считал, ложился на пол и засыпал.

– Дин, прости меня. Мальчик мой, не трогай волосы, – мама заплакала. – Пусть растут.

– Мне так не нравится, мама, они мне мешают. Я уже взрослый, я могу сам решать.

– Ты взрослый, – мама прижала Дина к себе. Еще недавно они были одного роста, а сейчас Дин почти на голову перерос маму. – Слишком быстро ты вырос, мой мальчик. Слишком быстро. И очень красивым стал.

– Мама, – Дин отстранился и заглянул матери в лицо. – Почему ты плачешь? Я вырос, да, но это же хорошо. Я буду делать всю работу, дома и в поле. Вы с отцом можете отдохнуть. Вы не пожалеете, что взяли меня в сыновья.

– Сыночек. Мы не жалеем. Иди к себе. Вечером придет отец и мы поговорим.

К себе, это в маленький закуток, который приемные родители выгородили ему на чердаке, когда он начал подрастать. Внизу не было отдельной свободной комнаты, домик небольшой, общая проходная комната, спальня родителей и кухня. Дину на чердаке нравилось. Особая тишина и привычное одиночество. Окно располагалось почти на потолке. Если Дин запрокидывал голову, то казалось, что дождь вот-вот пробьет стекло и капли потекут по лицу. По утрам солнце щекотало ему нос.

Кто были его настоящие родители, Дин не знал. Из какого он клана, какого статуса и обеспеченности, даже не представлял. Помнил только, что слонялся с протянутой рукой по базарной площади, искал на помойках еду и одежду, а спал под прилавком. Торговцы гоняли его днем, ночью он мог устроиться на ночлег, где хотел. Сколько ему было тогда? Лет семь-восемь? Однажды в начале лета случилась облава, попрошаек поймали и вывезли из города. Ехали недолго. Вдоль дороги, сколько видел глаз, тянулись поля. Грузовик остановился возле леса и всех высадили.

Остальные бездомные были гораздо старше Дина и, дождавшись, когда машина скроется из вида, они побрели обратно в город, а Дин остался на поле. Одиночества он не боялся. Всегда оставался один. Его привлекал лес. Свежие запахи и новые звуки. Дин сообразил, что летом в лесу прожить будет легче. Он не помнил, чтобы кто-то его учил, но читать и писать он умел и про ягоды тоже знал. Сейчас еще рано, ягоды будут позже, а зеленая сочная трава уже выросла и притягивала глаз. Ее было особенно много в низинке, у ручья.

Дин нарвал травы, полную охапку, и уселся на бугорок под деревом, собираясь ее съесть, а потом поспать. Облава случилась ранним утром и Дин не выспался. Трава слегка кислила на языке и плохо жевалась, но другой еды все равно не было. Дину часто приходилось есть испорченную еду, а трава не может ведь быть испорченной. Тихое рычание не испугало, наоборот, Дин улыбнулся. Неподалеку стоял необычного светлого окраса волчонок и принюхивался. Желтые глаза, не мигая, смотрели на Дина. И на траву, которую Дин запихивал в рот.

– Хочешь? Мне не жалко. Трава кислая, – Дин протянул пучок травы волчонку. Проявил дружелюбие. Но в ответ волчонок ударил лапой по руке Дину, трава упала на землю. – Эй, ты чего дерешься? Если не хочешь, то не ешь. Я не заставляю.

Голова внезапно закружилась, в горле пересохло, желудок свело судорогой. Дин скрючился от боли, не в силах вздохнуть. Волчонок подбежал и обеими лапами толкнул его в спину, раз, другой. Скатившись с бугорка, Дин ткнулся лицом прямо в ручей. Вода попала в нос и рот. Дин чихнул. Стало немного легче. Только желудок выворачивало и спазмы нарастали. Наверно, трава была все-таки испорченная, успел подумать Дин. В глазах потемнело.

– Глотай воду, глотай, – кто-то тормошил Дина и кричал в ухо злым голоском. Дина вырвало зеленой кислой массой, потому что чьи-то пальцы глубоко залезли к нему в рот. Он с трудом поднял голову. Беловолосая девчонка трясла его за шиворот и била по щекам. – Очнулся? Дурак! Кто ест бальзамику? Она же ядовитая!

– Я не знал. А где волчонок?

– Убежал.

– А ты кто?

– Никто! Молчи про меня.

– Почему? – девчонка не ответила, прислушалась и бросилась в чащу. – Эй, ты куда?

Дин побежал бы за девчонкой, только ноги не держали его. Он даже подняться не мог. Лежал в ручье и продолжал плескать водой себе в лицо. Не услышал осторожные шаги за спиной. Вздрогнул, когда чьи-то руки приподняли и перевернули его. Молодая женщина в черном платке вглядывалась в его лицо. Умыла еще раз, а потом неожиданно прижала к себе и тихонько завыла. Дин попробовал вырваться, не привык к тому, чтобы кто-то трогал его. Но женщина не отпустила, обняла еще крепче. И Дин расслабился.

– Чей ты, малыш?

– Ничей.

– А здесь как очутился?

– Из города грузовик привез.

– Как тебя зовут? Имя свое помнишь?

– Динь-динь.

– Я тебя нашла на нашем поле, значит, ты мой. Мой сыночек. Дин.

Некстати нахлынули воспоминания. С того летнего дня прошло двенадцать лет. Девчонку, спасшую его от мучительной смерти, Дин больше не встречал. Хотя часто сидел у ручья, ждал, что появится. Она или волчонок. Теперь, конечно, она тоже выросла. Узнает ли она Дина, если они вдруг встретятся? Дин прилег на кровать. Сам сколотил себе топчан, сам набивал матрас соломой. Родители любили его как родного, не их вина, что они не смогли дать ему образование и статус. Он был благодарен им за все годы в семье, за еду, одежду и кров. Кто знает, выжил ли он, если бы женщина, нашедшая его в лесу, не потеряла ранее своего ребенка и не забрала Дина к себе.

Последняя ночь в деревенском доме пролетела быстро. Бросив тоскливый взгляд через плечо на старый, переставший быть родным, дом, Дин зашагал за отцом в деревенскую управу. Вчера отец, бессильно сжимая кулаки, рассказал Дину, что ему придется уехать из деревни обратно в город. Так решили старейшины клана. И родители вынуждены смириться, если хотят остаться в своем доме. Никому не было дела до приемыша, пока он рос. Клан его не замечал. Но когда пришел императорский указ, сразу вспомнили. И Дином откупились. Чужака проще отдать в пользующуюся дурной славой гаремную школу.

Они просидели молча втроем, не зажигая света, до самого утра. Судьбы не переменить. Что ж Дин послужит клану, приютившему его. Мама что-то говорила про будущее, утешала, но Дин знал, что в деревню он больше не вернется и родителей никогда не увидит. Трудно объяснить, откуда бралось это знание, знал и все. Поэтому не стал ложиться спать, ценя последние минуты рядом с любящими его людьми. Вряд ли Дина будут любить и беречь в школе. Слухов про императорский гарем ходило много и ни одного хорошего. Иначе старейшины пристроили бы туда своих сыновей.

В управу свезли со всех окрестных деревень молодых ребят и Дин вдруг понял, что он другой. Отличается от всех. Впервые серьезно задумался, кто он и откуда. На фоне сверстников Дин выделялся и ростом, и внешностью. В основной массе, деревенские были круглолицыми и коренастыми, а Дин стройным и тонкокостным. И лицо у него худое, выделялись скулы, а не щеки. Волосы гораздо светлее. Любой сразу скажет, что Дин не принадлежит клану Достойных Ликов, только кого это волновало. Положено от каждой деревни одного отправить в гарем, отправили. Зато своего парня сумели сберечь, этому радовались в деревне Дина.

– Читать, писать умеешь? – на всякий случай спросил один из сборщиков, который помоложе. В деревню они приезжали регулярно, им не было разницы, что собирать. Налоги, курей или парней для императрицы.

– Умеет, – ответил за Дина отец, надеясь, что тогда сына не пошлют на тяжелые работы.

– Надо же, грамотный нашелся, – сборщики захохотали. – Один на всю округу. И кто тебя научил?

– Сам научился, – Дин не понимал чужого злого веселья.

– Ты в самом деле из клана Достойных Ликов? – все же усомнился пожилой сборщик. – Больно высокий для Достойного. И волосы у тебя прямые.

– Травы много ел, вот и вытянулся, – признаваться, что не свой, не стоило. Дин опасался, что клан потом отыграется на родителях.

– И что за трава такая? – третий сборщик был коротышкой.

– Бальзамика.

– Врешь, – сборщики опять захохотали. – Ты бы сдох сразу.

– Ну-ка, – пожилой ухватил Дина за локоть и закатал рукав старой рабочей рубахи. – Бальзамика следы оставляет. Проверим сейчас. Прямо с поля, что ли, прибежал?

– Проверяйте, – пожал плечами Дин, удивляясь, какие глупости интересуют людей. Или такая скучная работа, что любому развлечению рады.

На семейном совете он убедил родителей, что добрую одежду не станет надевать. Никакого позора в этом нет. Ему некуда и незачем наряжаться, а крепкие вещи при случае и продать можно. Мало ли год неурожайный. Вдруг болезнь прихватит. Отцу придется одному работать и на поле, и во дворе. Мама опять заплакала, но Дин стоял на своем. Он пойдет в старом, красоваться нет причин. Жадность сборщиков известна, отберут запросто новую рубаху.

– Метка есть, – одобрительно буркнул сборщик, выворачивая локоть Дину, чтобы показать подельникам еле заметный желтоватый цветок на внутреннем сгибе. – Правду парень сказал. Познакомился с волчьей бальзамикой.

– И какая она? – коротышка приободрился.

– Кислая. Но лучше не пробуй.

– А зачем метка-то?

– Затем. Волчатникам без нее никак.

– Каким еще волчатникам?

– Меньше знаешь, лучше собираешь, – резко закончил беседу пожилой сборщик. – Следующего зови.

За разговорами о траве позабылось, что Дин совершенно не похож на сородичей. Вопросов ему больше не задавали, велели встать у грузовика и дожидаться остальных. Обняв напоследок родителей, Дин отправил их домой. Долгое прощание не имело смысла. Только сердце мучить. Он знал, что до последнего дня мать убеждала старейшин оставить Дина в деревне, как умеющего читать и писать. Возможно, что этим больше навредила. Старейшины не хотели делиться властью, а любой читающий это угроза. Тем более, такой как Дин, высокий и красивый.

В кузов, крытый брезентом, молодых парней набили под завязку. Дин успел проскользнуть в угол, где смог опереться ладонями в стенки кузова и хотя бы дышать свежим воздухом. В углу брезент закрепили плохо, его откидывало ветром. В щель Дин видел, как остались позади его дом, мама стояла на крыльце и махала вслед грузовику косынкой, то самое поле с ручьем и лесок. Мелькали деревушки, паслась на лугах скотина. Все осталось как было, только для Дина многое изменилось. Город, из которого когда-то вывезли Дина, обогнули по широкой дуге.

– Парень, дай подышать, сдохну сейчас.

– Подыши, – Дин сдвинул вниз правую руку, незнакомец тотчас пристроил свой подбородок на локоть Дину и глубоко вдохнул.

– Ох, красота. Меня Кифер зовут.

– Кифер? Что за имя такое?

– Я седьмым родился, нормальных имен уже не осталось, все разобрали. Ну, я и вымахал. Зови Киф, так удобнее

– Ты вымахал, ага, – Дин рассмеялся, Киф был едва ему по ухо.

– Киф всяко лучше. А я Витоль, зовите Вит, – встрял еще один парнишка, приладив свое лицо на второй локоть Дину. Внешне Витоль тоже отличался от деревенских. И плечи поуже, и руки понежнее. Стоял поодаль один, никто его не провожал. – А ты кто, парень?

– Дин.

– А еще надо мной смеялся, – фыркнул Кифер. – У тебя смешнее имя. Дин. Не слышал таких.

За долгую дорогу Дин узнал о новых знакомых все. Впрочем, особых отличий у ребят от деревенской жизни Дина не было. Работа в поле и заготовка дров летом, ремонт упряжи зимой. Ребята еще бегали на деревенские праздники, присматривались к будущим невестам. Дин по вечеринкам не ходил. Отговаривался занятостью. Один он у родителей, а дел много. На самом деле, Дин не хотел никаких новых привязанностей и оказался прав. Хотя мать сожалела, что не женили его и внука Дин им не оставил. Пока не ясно, благодарить ему старейшин клана за то, что выгнали из деревни, или проклинать.

К столице подъехали уже под утро. Остановились на окраине. Дин рассчитывал, что их всех вместе засунут в какой-нибудь сарай, дадут выспаться, чтобы смотрелись получше. Весь день и полночи на ногах, кто угодно потеряет внешний вид. Да и кому захочется возиться с деревенскими увальнями среди ночи. Но нет, Дин ошибся. Их выстроили на ярко освещенной площади перед серым одноэтажным зданием с узкими окнами. Это и есть гаремная школа? Больше похоже на тюрьму. За этим зданием виднелись еще, такие же.

Ошарашенный внезапными переменами, Дин не задумывался, зачем каждый год в школу привозят новых парней. Куда деваются те, кого привезли раньше? Неужели императрице нужен такой огромный гарем? Что происходит в школе и потом в гареме, Дин представлял смутно, на уровне слухов. Говорили, что редко, кто возвращается, значит, многим нравится, но Дину точно это не нужно. Он не любил сальных шуточек, не хотел думать о чужих плотских утехах и своем участии в них. Только о желаниях Дина, никто не спрашивал.

Возвышаясь над всеми в общем строю, он наверняка сразу привлечет внимание, начнутся ненужные вопросы, как в управе. А сказать Дину о себе нечего. Пришлось слегка согнуть колени, чтобы не выделяться хотя бы ростом. Если бы им сказали, что их ждет, было легче, а то гадай и беспокойся. На площадь вышли трое. Высокая женщина в мужском охотничьем костюме с хлыстом в руках, мужчина в годах, одетый в военную форму, но без знаков отличия, и парень в темном обтягивающем трико. В деревне такого за всю жизнь не увидишь. Дин не услышал, что приказали, но толпа деревенских дрогнула и по одному парни начали подходить к странной троице.

– Ловко, – Дин догадался, что судят по образцу. Сравнивают с парнем в трико. Простой и отлично работающий способ.

– Дин, как думаешь, нас покажут императрице? Она будет выбирать? – Вит вытягивал шею, стараясь разглядеть тех, кто вышел к ним из здания.

– Императрица? Вит, не смеши.

– Кажется, тот парень повыше меня будет, – забеспокоился Вит.

– В гарем торопишься? – Киф презрительно хмыкнул.

– А куда тут еще можно торопиться? На обед? Едой и не пахнет.

– Тише вы, – Дин увидел как пожилой сборщик подошел к военному и что-то ему начал говорить, кивая на толпу. Предательски вспотели ладони, Дин был уверен, что речь шла о нем. Что мог рассказать сборщик? Только о метке бальзамики. Чем это может грозить Дину? Или в этом шанс на спасение от гарема?

Очередь двигалась медленно, Вит нервничал, рвался вперед, словно опасался, что ему на базаре пряников не достанется. Киф, наоборот, спрятался за Дина, признав его за главного. Дополнительные минуты свободы, зачем их упускать. Дин не отводил глаз от военного, который внимательно выслушал сборщика, а потом поднял голову и посмотрел прямо на Дина. Под тяжелым взглядом Дин выпрямился во весь рост и расправил плечи. Если этот военный может избавить его от гарема, то Дин все сделает, чтобы ему понравиться.

– Низковат, – поморщилась женщина, когда Вит встал рядом с парнем в трико. – И уже не вырастет.

– Зато я гибкий, – нашелся Вит, сделал сальто назад, крутанулся вокруг себя, а потом встал на одно колено, протягивая руки к женщине.

– О, это забавно. Возьму тебя, так и быть, – хищно улыбнулась смотрительница.

– Отойди в сторонку, парень, – скомандовал военный, едва Дин подошел.

– Ты чего это? – не смолчала женщина. – Я первая выбираю.

– Он все равно выше, чем требуется.

– Ну и что, – заупрямилась женщина и шагнула к Дину. – У него волосы красивые и мордашка. Пожалуй, можно сделать исключение.

– Не надо для меня делать исключений, – выпалил Дин.

– Дурачок, – смотрительница обошла его по кругу, тыкая ручкой хлыста в спину, в бок. – Ты все равно испытание провалишь, малыш.

– Не провалю, – упорствовал Дин. Он на все был согласен, только бы не в гарем. Не понимал, чего Витоль туда так рвется.

– Если провалит, тогда и заберешь, – примирительно сказал военный и Дин с облегчением отошел в сторону. Пока военный отобрал всего пятерых вместе с Дином.

– Я с ним, – подскочил Киф. – Я высокий. Все испытания выдержу!

– Еще один дурачок.

– Не трогай моих, – военный знаком велел своей группе отойти подальше.

– Дерутся из-за нас, умора, – Киф повеселел.

– Ты чего в гарем не захотел? Вит побежал, только пятки засверкали. Может, считает, что там кормят хорошо?

– В нашей деревне потом заклюют, ни жены путней не выберешь, ни уважения.

– Ты собирался в деревню вернуться? После гарема?

– А ты нет? Гарем не на всю жизнь. И столица не для всех подходит. Мой старший брат вернулся развалиной. Сидит теперь на шее у родителей, валенки подшивает, – Киф презрительно сплюнул. – А мы с тобой, наверно, в охрану попадем. Это хорошо. С оружием научат обращаться. В гареме ведь одни интриги, а я в них не силен. Угождай с утра до вечера, кто такое выдержит?

Дин почти не слушал, что болтал Киф, ясно, что волнение у него так выходило. Для Дина важнее было понять, почему смотрительница усомнилась в нем? Он выглядит хилым? Трусоватым? Глупым деревенщиной? Да, Дин плохо одет, но ведь не одежда главное в человеке. Пусть Дин не выглядит силачом, зато он жилистый. Он мог целый в поле работать, даже отец удивлялся его выносливости. А после поля еще матери помогал с домашними делами. И сна ему требовалось мало для отдыха.

– За мной! – военный отобрал еще с десяток парней и повел всех за собой в обход здания.

– Вот, Вит, дурак, мог бы с нами, – Киф оглянулся, а вслед за ним и Дин. Вит остался в гаремной группе, улыбался и выглядел вполне довольным своей участью.

– Он счастлив, пусть его, – Дин помахал Виту рукой. Кто знает, как все развернется. Вдруг Дин, в самом деле, не выдержит испытание.

– Начнем проверку прямо сейчас, – военный завел их в странное помещение, перегороженное посередине решеткой. – Берите ведра.

Дин опасливо оглядывался, вперед не лез. Посмотрит сначала, поймет, как ему действовать. Зачем эти ведра стоят в углу? Зачем их велели взять? И решетка от пола до потолка? Их запрут? Ребята расхватали ведра, закрытые плотно крышками, и потянулись гуськом на вторую половину, военный распахнул незаметную дверь вырезанную в решетке.

– Киф, слышал что-нибудь? Что за испытание?

– Не слышал. Тут все новенькие.

– Выспаться не дали, может, это испытание? Сколько выдержим?

– Ждут, что совсем отупеем?

За спиной последнего парня, вошедшего за решетку, с лязгом захлопнулась дверь. Погас свет, пришлось стоять в темноте и тесноте, гадая, зачем с ними так поступают. Хотят разозлить? Или наоборот, сломить волю? Сколько прошло времени, Дин не понимал, наверно, много. Кто успел, лег на пол, кто не успел, лишь присел. Остался стоять только Дин. От усталости не умирают, твердил он себе. В трудные минуты он всегда вспоминал, как жадно лопал по глупости бальзамику и как белоголовая девчонка яростно совала его лицом в ручей.

Дин так и не догадался, откуда она взялась в том лесочке. В деревне такой девчонки не было. В ближайших деревнях тоже. Дин искал. Работая в поле, весной, летом и осенью, он часто прибегал к ручью, весь лес облазил вдоль и поперек. За столько лет не забыл спасительницу. Если что и печалило сейчас, так это то, что не придется больше сидеть на том бугорке и мечтать о встрече с ней. Пропала последняя надежда, что когда-нибудь они увидятся. В деревню Дин не вернется. Жаль, было лишиться надежды.

– Привезли, привезли, – раздались с улицы громкие крики. Дин очнулся, кажется, он задремал прямо стоя. – Выпускайте по одному.

Опять по одному, нет чтобы сразу всем объяснить, что делать. Держать их в душном помещении, за решеткой как скот, зачем? Дин растер руки, похлопал себя по плечам и бедрам. Расчесал пятерней волосы. Наверно, можно будет подстричься теперь? Или пока рано? Худшее, что его ждет, это вернуться к тем парням, кого выбрали для гарема. А значит, не стоит так уж переживать. Просто от упадка сил у него сильная внутренняя дрожь и тошнота. Без сна и еды трудно, Дин ведь знает это состояние, приходилось испытывать.

– Видишь что-нибудь? – Киф толкнул Дина плечом. В углу открылась низкая дверь, полоса дневного света немного рассеяла темноту в помещении.

– Какой-то ящик большой привезли, до пояса высотой сборщику.

– Нас теперь в ящик посадят?

– Что-то из ящика достают и в ведра складывают.

– Что достают?

– Сборщик все закрывает, только спину его вижу. Берет ведро, наклоняется в ящик, наполняет ведро. А чем не вижу. Достает уже с крышкой.

– Развели тайны, – фыркнул Киф. – Ты будешь ждать? Я пошел.

– Иди. Я за тобой, – согласился Дин. Ждать, в самом деле, не имело смысла.

Они подобрались к двери, парни топтались у выхода, уступая друг другу. Киф шагнул наружу, когда подошла его очередь, а Дин услышал странное повизгивание. Жалобное и многоголосое. Из того большого ящика. Холодея внутри от липкого страха, Дин в свою очередь оказался на улице. Солнце ослепило глаза, после темноты Дин с трудом проморгался, по щекам потекли слезы. Сборщик, тот пожилой, что расспрашивал Дина о бальзамике, выхватил из его рук ведро.

– Крышку держи!

– Держу, – теперь Дин увидел, что было в ящике.

Щенки, совсем маленькие и побольше, черные, пестрые, коричневые, серые, они тыкались слепыми мордочками друг в дружку, перебирали короткими лапками, пищали, искали своих матерей. Сборщик, не глядя, хватал щенков за шиворот и бросал в ведро. Дин нервно сглотнул, уже догадываясь, что от него потребуется. Испытание на безжалостность. Лучше не видеть и не слышать. Зажмурившись, Дин отвернулся. Такого зверства он не ожидал. Да и не встречался с подобным. В деревне собак почти не было. Бедняцкие дома и дворы, нечего охранять.

– Иди, хорони.

– Живых?

– Можешь убить сначала, – сборщик хмыкнул.

– Куда идти, – тихо спросил Дин.

– За угол завернешь, там недалеко лес, увидишь. Через час приду, проверю. Жди.

Что сборщик собрался проверять? Как глубоко Дин зароет беззащитных щенков? Зарыл живых или сначала убил? Та женщина, она знала, что им предстоит, знала, что из них сразу же начнут делать убийц. А Дин не убийца. Он даже комара отгонял, не хлопал. На негнущихся ногах Дин доковылял до угла. Лес начинался сразу за дорогой. Ведро оттягивало руку. Он носил и потяжелее ведра, мешки, вязанки дров, носил с утра до вечера, только никогда не при этом чувствовал сковывающего ужаса. Сборщик коротышка стоял на обочине и жестами показывал, куда кому идти. Видимо, в лесу парни не должны были встречаться.

– Прямо по дороге топай, метров пятьсот, до кривой березы, потом в лес свернешь. Понятно?

Дин кивнул. Из-под крышки не доносилось ни звука. Почему-то щенки не пищали, не пытались слабыми головенками открыть крышку. Подчинились своей участи? Так же как Дин? Или себя жалеешь, или других? Кривая береза неотвратимо приближалась, хотя Дин шел медленно, еле переставляя ноги. Как там Киф? Справился? Может, топил котят в своей деревне и ему это привычно? Только Дин такой неженка? Размазня. Подумаешь, щенки. Они ничего и не поймут. Что они видели, у них и глаза еще не открылись. Несколько дней жизни, это очень мало. За жизнь не считается.

Трава в лесу мягко пружинила под ногами. Лес осенний, яркий, словно обрадовался Дину. Сыпал под ноги листья как золотые монеты, манил грибными запахами, ласкал мягкими ветвями. Дин шел и шел, не решаясь остановиться и приступить к делу. Поздно сообразил, что у него нет ни лопаты, ни кирки, ни лома. Как он будет копать могилу для этих невинных малышей? Руками? Может, встретится готовая яма под корнями? Внезапно обессилев, Дин осторожно поставил ведро на полянке. Дрожащей рукой поднял крышку. Щенки не шевелились. Взял одного, другого – щенки были мертвы. Уже даже закоченели. Значит, умерли не сегодня.

Дин кинулся доставать щенков, одного за другим, тормошил, дул в холодные носики, дергал за ушки, вдруг кто-то жив? Дин слышал собственными ушами, что щенки пищали в ящике. Сборщик его пожалел? Подложил всех уже мертвых. Почему? Другим, Кифу, тоже достались мертвые щенки? Или нет? А если есть живые, если не все умерли? С самого дна, последним, Дин достал необычного светлого щенка и невольно охнул. Щенок был похож на того волчонка, из детства. Только этот был очень маленьким, у него даже глазки еще не открылись.

– Эй, – Дин потряс щенка, прижал к себе, пытаясь согреть. – Ты же волк, ты не должен так быстро сдаваться. Слышишь?

– Отдай его мне! – Дин вздрогнул и повернулся всем телом на голос. За ближайшим деревом стояла девушка в легком платье. Белокурая коса через плечо, светло-карие с желтым глаза.

– Это ты? Ведь ты? Я не ошибся?

– Не ошибся, – девушка выхватила из рук Дина волчонка и мгновенно скрылась за деревьями.

Глава вторая

Дин забыл про мертвых щенков, про ужасное испытание, про все забыл. Он кинулся за девушкой, лес негустой спрятаться негде, но девушка пропала. Как сквозь землю провалилась. Не могла же она убежать так быстро и бесшумно? И зачем ей волчонок? Чтобы его выкормить, нужна волчица. Может, она знает, как его спасти, и поэтому забрала? Когда Дин прижал волчонка к себе, ему показалось, что тот вдохнул, шевельнулся. И носик у него был влажный. Волчонок единственный был живой в ведре. Вспомнив о ведре, Дин побежал обратно – его же будут проверять. Заметят, что он ничего не сделал, и выгонят. Нельзя Дину попадать в гарем, ведь тут та девушка.

– Ну, что, парень? Как дела? Справился? – к Дину подошли трое, два сборщика, пожилой и коротышка, и тот военный, что выбрал его.

– Вот, – Дин показал яму, которую вырыл между корней с помощью сучьев и собственных рук. – Уже закапываю. Не догадался лопату попросить, поэтому долго.

– Проверим, – у военного с собой была маленькая лопатка, он начал поковырять землю в яме. Дин испугался, что военный станет щенков пересчитывать. Но тот лишь кивнул, посмотрел на Дина в упор и буркнул. – Доделывай. Догонишь.

– Догоню, – сборщики захохотали над Дином и он быстро исправился. – Слушаюсь!

– Догадался, деревня.

Торопливо нагребая и утрамбовывая небольшой холмик, Дин облегченно выдохнул. Повезло ему, не попался. Или это все была игра? Грубая, безжалостная, но игра. Чего хотели от него на самом деле? Непонятно. Очень быстро мысли перекочевали к девушке. Непонятно откуда взялась и куда пропала. Дин спрашивал ерунду, а надо было спросить ее имя, познакомиться, договориться о новой встрече. Он ведь мгновенно ее узнал, сердцем узнал, не глазами, а начал кричать, она ли это. Какой дурак. Когда теперь выпадет шанс? Будут ли их отпускать в лес? Если не будут, Дин сам сбежит.

Выскочив на дорогу, Дин увидел всю их группу. Несколько ребят прятали глаза, кто-то нервно потирал руки. Киф стоял у обочины, бледный, и вытирал рукавом рот. Военный пересчитывал новобранцев, заодно выстраивая их по росту. Дин сразу встал впереди, чтобы никто не рассмотрел его лица. Получается, что испытание для всех, кроме него, было тяжелым. Наверняка в ведрах у ребят оказались живые щенки. Это не могло быть простым везением, что Дину не пришлось убивать беспомощных слепышей. Но почему? Почему пожилой сборщик пожалел его? Из-за глупого разговора о бальзамике и метке? Или потому, что он другой, не представитель клана Достойных? А где тогда обретается его клан?

Дин шагал за военным, понимая, что не может придумать разумных объяснений тому, что произошло. Голова отказывалась соображать. Глаза закрывались на ходу. Дадут ли им поспать этой ночью? Или начнутся новые испытания? Военный привел их в пустую казарму с двумя рядами коек и оставил одних. Дин шел первым и успел занять койку в дальнем углу себе и койку рядом для Кифа. О них позаботились, матрас с одеялом и подушку выдали. Киф молча сел, вскинул глаза на Дина, в них плескалась ненависть. Подходящих слов для утешения Дин не знал, поэтому просто лег. Когда он маленький скитался, голодал и спал под прилавками на рынке, его никто не жалел. А тут все взрослые.

Киф сам захотел идти с ним. И сам может отказаться от пути испытаний. Попроситься в гарем. Там не заставляют убивать беззащитных щенков и не лишают сна. Наоборот, в гареме не нужны суровые и закаленные воины. Наверняка и кормят там лучше, и спать можно вдоволь. Поделиться своей историей Дин тоже не мог. Подведет сборщика, который облегчил ему задачу, а Киф еще хуже про него станет думать. Что толку переживать о том, что уже прошло. Дину хотелось отгородиться от всех, хотя бы одеялом. Он привык к одиночеству, а здесь целый день в толпе.

– Ты такой, да? Все тебе нипочем? – ненависть Кифа потребовала выхода.

– Киф, ложись. Неизвестно, сколько нам дадут поспать. Это ведь только начало.

– Начало? – Киф замахнулся, Дин едва успел отвернуть голову. Кулак влетел в подушку.

– Иди в гарем, если такой нежный, – Дин вскочил, напал на Кифа, вывернул ему руку за спину, вынуждая лечь лицом в матрас. Наклонился к самому уху. – За нами могут следить. Дурак ты, разорался. Теперь-то чего?

– Зачем они так, зачем? – Киф завыл.

– Откуда я знаю? Будут давить и давить. Или сломаемся, или выживем. Понял?

– Понял. Отпусти.

– Отпущу. Помоги порядок навести. А то все вылетим. Я в подстилки не собираюсь.

В казарме творилось невообразимое, ребята кричали злые слова друг другу, махали кулаками. Вот тебе и усталость. Из последних сил старались расквасить соседу нос или подбить глаз. С помощью Кифа Дин раскидал всех по койкам. Успевал шепнуть, что следят за ними. И что последует испытание похуже сегодняшнего. Это оказались магические слова, гнев тотчас испарялся. Кто-то испугался наказания за драку, кто-то обрадовался, что можно, наконец, лечь спать. Все новички среди посторонних людей чувствовали себя неуютно.

– Тебя командиром теперь сделают, – Киф отвел-таки душу, раздавая тумаки направо и налево.

– Не сделают. Командир должен больше других понимать, а я вообще ничего не понимаю.

Дин умолчал, что наводил порядок вовсе не из желания выделиться, и не потому, что за ними могут следить. Ему нужна была тишина для размышлений. Он хотел перед сном подвести итоги дня, словно он на своем чердаке. Дин каждый вечер заставлял себя вспоминать, каким он был маленьким, надеясь, что вдруг всплывет что-то важное, запах, вкус, лица, и он перестанет быть парнем без роду и племени. Кто-то же научил его читать, дал имя. Их казарма не единственная, в других казармах могли быть такие, как он, высокие с худыми лицами.

И про пожилого сборщика Дин думал. Сборщик вел себя странно, надо бы найти возможность и поговорить с ним. И про Вита думал. Который тоже повел себя странно. Как будто готовился специально в гаремные мальчики. Зачем тогда Вит знакомился с Дином? Искал бы желающих в гарем. Но самые приятные мысли были о белоголовой девчонке. Не сказать, что Дин видел много девушек, только тех, кто жили в деревне или приезжали в деревню, но знал точно, в целом мире нет красивее его спасительницы. Даже в полотняной рубахе с чужого плеча она была бы лучше всех для Дина.

Жаль, что совсем Дин не учился, не представлял, что и как устроено. Родители разрешали ему читать только сказки, пока он рос. Есть разные кланы, есть императрица, есть армия и гарем. Что еще? В деревне, когда он пропадал целыми днями на поле и в лесу, это было не важно. А сейчас ему нельзя быть слепым щенком. Со слепыми не церемонятся, Дин на своей шкуре это испытал. Сон накатывал тяжелыми волнами, но что-то мешало Дину уснуть. Заставил всех спать, а сам ворочался, завидуя давно похрапывающему Кифу.

От скуки Дин заглянул под кровать. По полу стелился белесый с красными искрами туман. Туман вел себя как живое существо, выпуская разом огромное количество мягких лап. Быстро занял всю казарму и начал как тесто подниматься вверх. Дин испугался. Он уже не мог различить кровать Кифа и собственные ладони, лежащие поверх одеяла. Туман поглощал звуки, от неестественной тишины хотелось спрятаться и заткнуть уши. Неожиданно скрипнула дверь в казарму и Дин внутренне сжался. Кто-то невидимый шел прямо к нему.

Паника охватила Дина. Что ему делать? Притвориться спящим или вскочить и заорать? А если его пришли убивать? Он же не выдержал испытания. Думал, что худшее попасть в гарем, а если нет? Если тех, кто провалил испытание, просто-напросто убивали? Ночью, прямо в кровати. Чтобы другим неповадно было хитрить. Ребята утром проснутся и найдут его, все поймут сразу. Никто и не пожалеет, кому он нужен, сирота безродная. Приемным родителям разве что. Но и они уже отгоревали, простившись с ним.

Ничего не решив, Дин незаметно сжал кулаки. Если собраться с силами, пару раз он ударить сумеет. В тумане легко промахнуться, но шанс у него есть, ведь те, кто идут к нему, не знают, что он не спит. Рассчитывают на легкую добычу. Особо и не таятся, идут спокойно, уверенные в своей безнаказанности. Неужели ради него напустили столько магического тумана, наверно, дорогая штука, а не пожалели денег. Или такой порядок и обходят все казармы? Подошли двое и долго стояли молча. Разглядывали Дина, как какую-то диковину.

– Сам посмотри, – Дин узнал голос, это был пожилой сборщик, и немного расслабился. По неведомым причинам сборщик относился к нему иначе, чем к остальным. – Какой он Достойный Лик? Клан выставил приблудного бродягу. А я принял.

– Никакой, ты прав. Но это не значит, что парнишка тот самый, – второй голос Дин не узнал. – Тебе придется уйти из сборщиков.

– Уйду. Я нашел его. Нет смысла оставаться.

– Ты судишь поверхностно.

– Он похож. И возраст. Если постричь, одеть нормально, не отличишь.

– Не надо. Пока нам нужно спрятать его сходство, а не подчеркнуть. Мы должны быть уверены, что это он.

– Его не убила бальзамика. Много ты таких знаешь?

– Не много.

– Он умеет читать и писать. Это точно он.

– Но имя.

– А что имя? Парнишка мог не запомнить, как его зовут. Или кто-то научил его, дал другое имя.

– Не спеши, Ардаз. Переведи его в другую команду. Переводи после каждого испытания. Присматривай.

– Сделаю.

Сборщик и его спутник давно ушли, а Дин так и лежал, не шевелясь и не открывая глаза. Его искали? Кому-то есть до него дело? Как в такое поверить? Или вовсе не его искали, просто он похож. И у того, на кого он похож, другое имя. Дин не помнил почти ничего из детства и как получил имя тоже не помнил. А эти почему-то знали, что его звали иначе. Теперь за ним будут следить. Проверять. Хорошо это или плохо? Если его будут постоянно переводить в другие команды, он ни с кем из ребят не подружится. Или наоборот, всех узнает.

– Эй, засоня, – Киф, не щадя, тряс Дина за плечи. – Последним хочешь быть? В армии так нельзя. Просыпайся. Дин, кому говорю. Уже утро.

– Не ори, – Дин едва разлепил глаза. Сколько он поспал, явно мало. Но Киф прав, последним быть не стоит. – Встаю. Спасибо, что разбудил.

– Ты меня уложил, я тебя поднял. Квиты.

Распорядок дня для новичков установили самый простой: зарядка, пакет с едой на весь день в руки и сразу жестокие игры, когда одни прячутся в лесу, а другие их ищут. Дин старался не уснуть на зарядке, старался не уснуть, когда прятался, старался не уснуть, когда искал других. Не открывал пакет с едой, потому что боялся, что съест кусочек и уже не получится бороться со сном. Свалится. Уснет на ходу. Киф держался рядом, толкал локтем в бок, когда Дин запинался или отставал. Под вечер их выстроили на дороге и отдали приказ – спрятаться так, чтобы специально обученные псы не смогли найти.

Дин пожал плечами, разве можно скрыться в молодом лесочке от собак? Скоро стемнеет, но собака легко учует. Значит, опять нет смысла в испытании. Все проиграют. Как обычно умолчали, какое наказание будет тем, кого найдут, и какая награда ждет тех, кого не найдут. Сборщик Ардаз за весь день не попался на глаза, зря Дин надеялся на его подсказку. Каждому из ребят достался тот участок, где пришлось вчера хоронить щенков. Дин добежал до холмика, огляделся. Лес почти насквозь просматривался, он даже слышал треск сучьев справа и слева, тут и собак не надо. Поймают быстро. Переловят как улиток.

Прислонился к дереву, у которого стояла его спасительница. Даже в эту минуту Дин думал не о задании, а о ней. Где она живет, с кем, почему убегает. Вот ее бы найти. Только в отличие от него, она знает лес и прячется слишком хорошо. А Дин не станет прятаться. Пусть его поскорее поймают и дадут выспаться. Сквозь кусты Дин видел, что парень на соседнем участке полез на дерево. Хорошая, наверно, идея. Но у Дина сил на лазание по деревьям не хватит. Дин задремал стоя и проморгал появление девушки.

– Ты опять тут? – девчонка накручивала на палец кончик косы.

– Здравствуй. Не убегай, прошу тебя. Как твое имя? Я никому не скажу, никто не узнает, – не приходилось Дину ухаживать за девушками, он понятия не имел, как им понравиться. – Ты очень красивая. Я тебя искал. Приходил к ручью. Много раз приходил.

– Зачем?

– Ты меня спасла, а я даже не поблагодарил. Хотел тебя увидеть. Спасибо тебе, – Дин запутался в словах. – А того волчонка, маленького… Он жив?

– Жив.

– Я рад. Правда, рад. Ты не думай, тех щенков не я убил. Я бы не смог. А сейчас меня ловят.

– Тебя быстро найдут здесь.

– Я знаю. Только, где спрятаться? Подскажешь? Может, все-таки на дерево залезть?

– Закрой глаза, – Дин послушно зажмурился, почувствовал, как девушка взяла его за руку и потянула за собой. – Молчи.

Вовремя предупредила, потому что Дин собирался задать еще много вопросов. Никто бы не назвал Дина болтуном, а сейчас слова сами слетали с языка. Он все хотел знать о девушке. Она шла по лесу бесшумно и, как ни удивительно, Дин умудрялся быть тихим, не наступал на сухие сучья и не запинался о корни. Подсматривать он даже не пытался, дорожил доверием девушки. Она ведь помогает ему, хотя и не обязана. Интересно, конечно, куда они идут, но он потерпит. Ему, в общем, все равно.

– Садись сюда. Можешь открыть глаза.

– Спасибо, – Дин быстро глянул по сторонам. Землянка в человеческий рост или нора с открытым входом, вдоль стен грубо сколоченные лавки, между ними стол и больше ничего. – А как мы тут очутились? Шли же по лесу и…

Дин не договорил, в землянку вошел крепкий седоватый мужчина, босиком, в простых штанах и рубахе. Широкие плечи, похож на деревенского кузнеца, способного целый день махать молотом. Наверно, отец девушки, такие же глаза, с прищуром и желтоватым оттенком. Дин вежливо склонил голову и шагнул вперед, закрывая собой девушку. Кто знает, может, она не имела права ему помогать и этот мужчина захочет ее наказать. Многие кланы враждовали. А Дин вообще неизвестно из какого клана.

– Здравствуйте. Я Дин. Наши казармы за дорогой. Нам дали задание спрятаться. Ищут с собаками. Не ругайте вашу дочь за помощь мне. В лесу от собак не скрыться.

– И как ты объяснишь, что всех нашли, а тебя нет? – голос у мужчины был хриплым и каким-то лающим.

– Никак. Не нашли и все. Я не виноват.

– Спросят так, что выдашь ее.

– Ни за что, – замотал головой Дин.

Сколько времени ему нужно прятаться, Дин не знал, поэтому сел на лавку, как и предложили. Наверняка несколько часов. Можно не спешить, отдохнуть и поесть, наконец. Мешок с едой так и болтался на плече. Еда простая. Сухари, сушеное мясо, вареное яйцо, огурец, пара конфет, фляжка с водой. Разложил все на столе. Не густо, конечно. Конфеты Дин сразу пододвинул девушке. Поднял глаза на мужчину.

– Поешьте со мной.

– Да тут одному мало. Ноги протянешь с такой еды, – мужчина ушел и девушка шагнула к выходу.

– Подожди, скажи хоть имя.

– Лишнее, – девушка медлила, колебалась. Дин вскочил, взял ее за руку, поднес к губам. Ладошка маленькая, утонула в руках Дина.

– Спасибо тебе. А знаешь, после той травы у меня метка осталась.

– Знаю. Метка волчатника.

– Знаешь? А я вот удивился, когда в управе сборщик метку нашел. Кто такие волчатники?

– Не нам тебе об этом рассказывать, парень, – мужчина вернулся с миской горячей мясной похлебки и большим куском свежего хлеба. – Ешь. И спать ложись. Всю ночь искать вас будут. А у тебя глаза ввалились с голодухи да недосыпа.

Дин хотел бы расспросить мужчину о метке и волчатниках, но похлебка так одуряюще пахла, что желудок громко заурчал, а рот заполнился слюной. Сколько он горячего не ел, все дни спутались. Мельком глянул на деревянную ложку, затейливо вырезанную и окрашенную в бледно желтый цвет. Мужчина достал ее из кармана, сунул Дину в руку. Такого же цвета ложка как метка у Дина. Приятное совпадение. Похлебка насытила и согрела. Не заметил, как съел и свои припасы. Облизал ложку. Тело налилось тяжестью, глаза закрылись сами собой.

– Пусть поспит, волчатник. Сам его провожу назад.

Дин хотел запротестовать, хотел, чтобы девушка его проводила назад, но уже ни слова не смог сказать, уснул на месте. Не почувствовал, как его осторожно уложили на лавку, подсунули под голову подушку, накрыли одеялом. Даже не подумал, что ему могут причинить вред. Взять в плен или убить. Правда, у Дина ничего нет. Выкуп за него не заплатят. Мужчина вздохнул, убрал прядку с лица Дина. Прядка щекотала ему нос, мешала спать. Дин морщился и дергал головой.

– Я не могла его бросить в лесу, пап.

– Понимаю, дочка. Ты не виновата.

– Я посижу с ним, а то еще свалится с лавки.

– Не стоит, дочка. Ты знаешь, кого сделают из него через несколько лет. Нам придется уехать.

– Он другой, папа. Ты же видишь. Он никому обо мне не рассказал за эти годы. Мы зря уехали из тех мест. И он спас волчонка.

– Случайно спас.

– Нет, он добрый. Он не выдаст. Давай подождем.

– Сейчас он не деревенский паренек, он служит в отряде императрицы, который охотится за такими как мы. Рисковать стаей я не могу. Пойми.

– Он ничего не видел, шел с закрытыми глазами. Не найдет дороги. И магическая защита надежная, ты же сам говорил.

– Говорил. Но не только мы совершенствуем защиту. Наши враги тоже совершенствуют способы прорваться к нам.

– Ты думаешь, что Дин такой способ?

– Не знаю. Но ты права, мы можем подождать, понаблюдать за парнем. Дин в тебя влюблен, может, это добавит ему мозгов, когда начнется настоящая обработка. А пока постарайся не искать с ним встреч.

– Папа, я не искала специально. Оно само.

– Конечно, само, – как объяснить дочке, что прошли те времена, когда считалось счастьем встретить свою пару, своего волчатника. Это был настоящий праздник для людей и волков. А теперь люди озверели, убивают тех, что служил им верой и правдой много лет. Волчатники повывелись, а те, кто остались, перестали радоваться парам из оборотней и помогают императрице уничтожать белых волков. – Ты посиди рядом с ним, дочка. До предрассвета можно.

Вожак стаи Ийнык вышел из землянки, оглянулся и набросил на вход магический полог невидимости. Страшно даже представить, что будет, если Совет старейшин узнает о волчатнике Дине. На него тотчас начнется яростная волчья охота. Хорошо, что его рабочая землянка находится на самой окраине поселения, смотрит в лес. Не заметил никто из соплеменников, что у него неправильные гости. Ийныку надо крепко подумать, как быть. Если с Дином случится плохое, то и дочка единственная зачахнет. Не такой судьбы хотел Ийнык красавице Гэвилетлан, но небеса рассудили иначе.

Лавка жесткая, а Дину спалось хорошо, словно на самой мягкой перине, и снились сны. Кто-то кружил его маленького на руках и смеялся звонко, как серебряный колокольчик. “Динь-динь, – говорил ласковый голос. – Динь-динь, мой мальчик.” Дин открыл глаза и резко сел, стараясь удержать в памяти смех и нежный голос. Впервые ему приснилось что-то из раннего детства. Его родная мама смеялась как колокольчик? Она называла его Динь-динь? В землянке было полутемно, на столе догорала свечка. На лавке напротив, поджав босые ноги под себя, сидела его спасительница.

– Долго я спал? – Дин смутился. Дрых как филин днем, а его сон охраняла самая лучшая девушка на свете. Наверно, уже утро, ему пора возвращаться. Мужчина собирался отвести его назад, но, может, передумал, разрешил дочке проводить Дина. Молчание было таким уютным, что Дин не решался прервать его. Крутил в руках ложку.

– Тебе пора, – девушка легко поднялась с лавки, свечка мерцала, вот-вот погаснет.

– Можно ложку возьму? На память.

– Возьми.

– Спасибо. Ты так и не захотела сказать мне свое имя.

– Меня зовут Гэви.

– Гэви. Тебе идет. А что оно означает?

– Всего лишь кислая. Гэвилетлан.

– Как бальзамика?

– Все еще помнишь вкус волчьей травы?

– Помню, – Дин улыбался, глядя на Гэви. Ему нравилось, как вспыхивают желтые искры в ее глазах. – На всю жизнь запомнил. Так вкусно казалось. А волчонок меня лапой по руке вдарил. Правда, потом я чуть не сдох.

– Пора тебе, – повторила Гэви. – Сейчас отец придет.

– Может, ты проводишь?

– Нет. Отец хотел с тобой поговорить.

– Мы еще увидимся? Я очень хочу. Как только появится минутка, прибегу в лес.

– Не знаю, – Гэви подняла руку, погладила Дина по щеке кончиками пальцев и он забыл, как дышать. Улыбался и моргал. – Иди.

У землянки, действительно, уже ждал отец Гэви. Подал черную косынку, хотя было еще темно. Дин не стал спорить, завязал глаза. Ему, возможно, жизнь спасли, зачем платить неблагодарностью. И Гэви. Если ее отец решит, что Дин не подходит его дочке, они больше не увидятся. А Дин уже не представлял своей жизни без Гэви. Он должен выслужиться, стать богатым, независимым, и тогда он заберет свою красавицу. Они поженятся и будут счастливы. Вот, о чем думал Дин, шагая по лесной тропинке за отцом Гэви. В лесу было тихо, как всегда перед рассветом. Очевидно, что ребят давно поймали, невесело усмехнулся Дин.

Что ему будет за такое долгое отсутствие? Может, не надо было прятаться? Но сердце тотчас запротестовало. Он все сделал правильно. И смог понравиться Гэви. Она охраняла его сон и погладила по щеке на прощанье. Это ведь что-то значит? Дин был уверен, что значит. Гэви не похожа на вертихвостку. Не стала бы сидеть с ним просто из любопытства или лукавства. Отец Гэви тронул за Дина за руку, они подошли совсем близко к дороге. Дальше волчатник без труда найдет казарму. Дин стащил косынку с глаз, поморгал, привыкая к полутьме.

– Иди, – в бледном сумраке глаза его спутника горели желтым. Это было так необычно, что Дин уставился и сам же смутился. Разная бывает магия. У отца Гэви вот такая. Это удобно, что глаза светятся. И красиво. В темноте не нужен фонарь. У Гэви, наверно, тоже глаза светятся?

– Спасибо вам. Я не знаю ваше имя, но за вашу доброту спасибо.

– Меня зовут Ийнык. Я вожак стаи. Про наше знакомство никто не должен знать. Если проболтаешься, нас убьют. Меня и Гэви. И еще много людей. Всю стаю.

– Я не проболтаюсь.

– В лес без нужды не приходи. Встреч с Гэви не ищи. Да тебе и не до этого будет.

– Я хотел вас спросить про метку. Мои родители, они приемные, ничего мне говорили.

– Скоро все тебе расскажут, – Дин удивился скорбной печали в голосе Ийныка. – Иди.

– До свидания.

– Прощай.

Дин прокрался как воришка к своей казарме, прячась в тени здания, осторожно приоткрыл дверь. Из казармы доносился многоголосый храп. Рисковать не стал, пробирался в свой угол на четвереньках, так точно никто его не заметит. Киф крепко спал, на лице застыла обиженная гримаса. Рука, лежавшая поверх одеяла, была забинтована, сквозь бинты проступили пятна крови. Дин поскорее лег, даже раздеваться не стал. Ему показалось, что у входа кто-то заговорил. Может, его вчерашние гости? Но никто в казарму следом за ним не вошел.

Утро началось так же, как вчера. Киф тряс Дина, правда, одной рукой, дул в ухо и дергал за волосы. Дин не хотел просыпаться, ему снова приснилась мама. Словно память внезапно открылась, как сундук с сокровищами, и Дин мог доставать из него то одну игрушку, то другую. Доставать сны. Мама поливала цветы в саду, а маленький мальчик бегал вокруг нее и мешал. Тогда мама полила и его из лейки. Сон был таким реалистичным, Дин даже чувствовал, как струйки воды ударяют в макушку.

– Подъем! – заорал, наконец, Киф и зажал Дину нос.

– Встаю.

Их опять погнали на короткую зарядку, потом сунули в руки пакет с едой на весь день и вывели на площадь. Поговорить один на один с Кифом Дин не успел и теперь мучился любопытством, как прошли вчерашние прятки. Спросить при всех не отваживался. У ребят были перевязаны руки, кое-кто хромал. Без ран оказались только двое. Дин и еще один парень. На удивленный взгляд Дина, парень придвинулся и тихо зашептал.

– Я не прятался в лесу, в казарме отсиделся. А ты?

– Я тоже, – обрадовался Дин подсказке. – Только не в казарме, а там, где зарядку делаем. Там крытый ров есть.

– Ты лучше спрятался. Меня после всех в казарме нашли, но уже без собак. А ребятам досталось.

– Угу. Нас могут сейчас наказать.

– Не накажут, не бойся. Не было условия прятаться только в лесу, – парень неловко сунул узкую ладонь. – Я Мазень.

– Дин, – также неловко Дин пожал чужую руку. – А военного как зовут, что нами командует. Он не представился.

– Вы же последние приехали, – понимающе кивнул новый знакомый. – Его Стирет зовут. А женщину, что в гарем выбирала, зовут Низайла.

– А ты почему в гарем не пошел?

– Староват я для гарема, в управу вместо младшего брата пришел. Его бы точно в гарем загребли.

Их разговор прервал грозный окрик военного, теперь Дин знал, как его зовут. По команде Стирета на площади построились несколько отрядов. Дин сразу заметил разницу. Другие отряды были одеты в форму и выглядели строго. А их отряд смотрелся смешно. Деревенские недотепы. Особенно, он. Если наказывать не будут, то можно расслабиться. Физические тренировки Дина не пугали.

– Ко мне, – первым вызвали Кифа. – Назначаешься командиром отряда новеньких.

– Спасибо, – растерянно проговорил Киф. Стирет недовольно скривился. – Слушаюсь.

– Сегодня у вас изучение устава, веди отряд в учебный корпус.

– Ко мне, – Стирет поманил Дина пальцем. – Ты переведен в другой отряд.

– Почему? – Дин посчитал нужным спросить. Чтобы не выглядеть слишком посвященным.

– Марш в строй, – вопрос Стирет не соизволил услышать. – Получить форму и выдвинуться на испытание.

– Слушаюсь.

Глава третья

За формой Дина отправили на дальний склад, находившийся за казармами. На ближнем складе выдавали дневные пайки и всякие мелочи типа мыла и расчесок. Дин знал, что его переведут в другой отряд, но когда это произошло, почувствовал себя лишним и неприкаянным. Пусть никогда у Дина в душе не было полного единения с приемными родителями, но они любили его и нуждались в нем. А здесь все было устроено так, словно Дина едва терпели, и не могли дождаться, когда он провалится на испытаниях. Радовались, что впереди еще много трудностей.

Новый командир оглядел Дина без улыбки и просто кивнул. Новенький был высоким, а для все усложняющихся испытаний его отряду такой понадобится. На днях один из бойцов не допрыгнул до перекладины, сорвался в ров с камнями на дне и сломал себе шею. К тому же новенький оказался сообразительным, умудрился не попасться в лесу, где-то отсиделся. Про это уже все знали. Слишком редко подобное случалось. Пару месяцев назад на таком же испытании свирепая псина покусала командира так, что нога побаливала до сих пор.

На складе Дин неожиданно встретил пожилого сборщика. Тот расхаживал между длинных полок с военной одеждой и смотрелся на своем месте. Словно всегда здесь служил. А еще он откуда-то знал, когда Дин придет. Сразу выложил на стол приготовленную заранее темно-зеленую форму, высокие шнурованные ботинки, ремень и берет. Велел здесь же переодеться. Размер подошел идеально, а ведь Дин нестандартный и был уверен, что ему долго будут подбирать брюки и куртку, если вообще найдется подходящее.

– Теперь ты похож на воина, – одобрительно произнес сборщик.

– Даже с этими волосами? – Дин тряхнул головой.

– Не волосы определяют воина.

– Почему меня перевели в другой отряд? Я ничего не умею, буду хуже всех, – высказал свои тайные опасения Дин. – Они уже два месяца служат, а я два дня.

– Тебе здесь вообще не место. Быстрее пройдешь все отряды, быстрее займешься настоящим делом.

– Каким делом? Разве нас не для охраны гарема готовят? – Дин все время ждал подвоха, а сборщик говорил загадочно. – И зачем быстрее? Куда торопиться?

– Форму береги. Другой на тебя, дылду, нет на складе, – вдруг ворчливо буркнул сборщик.

– Я буду беречь.

– Ты еще не передумал воевать с неверными? – легкая рука опустилась Дину на плечо, поднырнула под волосы. Дин дернулся прочь, но Низайла ухватила прядь и потянула к себе. – Не надо меня бояться, малыш. Я не кусаюсь.

– Я не малыш, – Дин дернул головой сильнее, вырываясь из цепких пальцев, шагнул к выходу. – Спасибо за форму.

От склада он бежал как от пожара. Морщился, от волос пахло чем-то приторно сладким. Наверно, Низайла ела торт или конфеты, испачкала пальцы и не помыла, а потом хватала его за волосы. Почему она привязалась к нему? Набрала ребят для гарема, вот пусть ими и занимается. Не раздумывая, Дин бухнулся головой в бочку с водой, стоявшую на углу казармы. Вода в бочке застоялась, пахла тиной, но лучше так, чем вонять Низайлой. Дин помыл и шею. Вынырнул, помотал головой как щенок, брызги с волос полетели во все стороны.

– Эй, ты, растяпа, – какой-то парень в белой куртке брезгливо отряхивался. – Чего ты тут устроил?

– Я нечаянно. Не видел тебя. Прости, – Дин обратил внимание, что парень был практически с него ростом. И обрадовался. Белую форму носили только в одном отряде, те, кто прошли все испытания. Значит, опытный боец, а за несколько капелек ворчит.

– Не видел он. Смотреть надо. Какой ты воин, если не видишь ничего вокруг. Тебя сто раз загрызть могли.

Дин промолчал. Упрек был справедливым. Он и Низайлу не заметил, хотя сборщик ведь сразу стал иначе себя вести. Мог бы Дин сообразить, что есть опасность. И парня этого не заметил. Думал лишь о том, чтобы избавиться поскорее от приторного запаха. Как будто Гэви могла оказаться рядом и учуять, что другая женщина касалась его. Огорчить Гэви Дин не хотел. Даже в ситуации, о которой Гэви и не узнает никогда. Этот парень слишком уж распекал его. Ерунда же. Высохнут капли и на даже на белой куртке незаметно будет. Не гаремный мальчик, чтобы переживать из-за одежды.

– Прости, – на всякий случай повторил Дин, не желая связываться и скандалить. – Я новенький. Еще плохо освоился.

– Оно и видно. Ложки с собой таскаешь, – парень выхватил ложку, подаренную Гэви, из продольного кармана на брюках. – Как маленький.

– Отдай! – Дин кинулся за ложкой, но незнакомец ловко отпрыгнул и захохотал.

– Отними. Ну. Попробуй!

– Отдай, сказал. По-хорошему, – сейчас Дин этому нахалу нос расквасит. Чтобы не веселился тут и отдал ложку.

– Дин, с ума сошел, – неизвестно откуда взявшийся Витоль напал сзади, обхватил обеими руками. – Прекрати. Влетит за драку.

– Вит, отстань. Кому говорю, отстань.

Дин отвлекся на Вита и парень улизнул с ложкой. Ну, ничего, Дин его обязательно подкараулит и так наваляет, забудет навеки, как чужое брать. Хотя было жалко потери, Дин на эту ложку насмотреться не мог. Единственная дорогая вещь. И проворонил. Забыл, где он. Витоль утешающе улыбнулся, толкнул плечом. Одет он был очень нарядно. В темно-синих шароварах с серебристыми узорами и серебристой блузе с длинными рукавами. Синяя жилетка застегнута на все пуговицы и подчеркивала талию. Волосы аккуратно подвиты. Дин опять помотал головой, в глазах зарябило.

– Ты откуда здесь, Вит?

– Сопровождаю Низайлу.

– Уже? Быстро ты продвинулся.

– Если уж торчать в гареме, да хоть где, то быть на последних ролях не в моих правилах. Простым гаремщиком быть не собираюсь.

– Киф теперь командир.

– А ты?

– А я простой воин.

– Не верю. Про тебя уже пошли слухи.

– Какие слухи? – Дин испугался. – Я только в другой отряд перешел. Перевели почему-то.

– Такие слухи. Что ты всех собак обманул и целым остался.

– Ерунда. Не я один целым остался, – Дин понимал, что слухи ему совсем не нужны. – А зачем Низайла сюда-то пришла? Недобор в гареме? Чем вы там занимаетесь? Наряжаетесь?

– Танцы учим. Стол надо уметь накрыть по-особенному. Церемонии разные. Поклоны.

– Вит, ты серьезно? Тебе это нравится? Накрывать столы?

– Не суди свысока то, в чем не смыслишь. Хватит деревенщиной быть.

– Что за день сегодня. Одни поучения, – Дин отшутился, но обратил внимание, как Вит разом повзрослел. За образом услужливого парня промелькнуло что-то хищное. И тотчас Вит снова заулыбался, крутанулся на месте.

– Красиво?

– Как кобыла сива, – брякнул Дин, но Витоль не обиделся.

– Увидимся, еще. Нас будут учить танцу с кинжалами, часто буду приходить.

– Приходи, танцор.

Дин вернулся в свой отряд. В форме он почти не отличался от остальных. Но на него все равно смотрели искоса. Отряд ждал очередного испытания и как себя поведет новичок было неясно. Со второй ступени ценился не только персональный результат, но и общий, отрядный. Заверять недовольных, что не подведет, Дин не стал. Докажет делом. Он предпочел бы оставаться в тени, освоиться, но из-за роста его поставили сразу после командира. Порядки в отряде не понравились Дину, все скрывали свои имена, смотрели угрюмо, даже командир не сказал как его зовут.

Каждый день их выстраивали редкой цепью друг за другом и заставляли отрабатывать групповые маневры. Окружить противника, рассредоточиться, сплотиться, спина к спине. Вытянуть сжатые кулаки вперед и держать, сколько можешь. Падать на колени и вскакивать. Упражнения не сложные, но когда выполняешь их по полдня, начинали дрожать руки и ноги. Дин однажды подумал, что мог бы вместо изматывающей физической нагрузки танцевать с кинжалами как Витоль. Но тогда бы он не попал в лес и не встретил Гэви. Этот факт примирял и с упражнениями, и с хмурыми ребятами, и с всеобщим недоверием.

К тому же, Дин знал, что и в этом отряде он долго не задержится. Несколько дней можно и потерпеть. Не лезть с расспросами. Контролировать время, дни и ночи, не получалось. Их могли принудить бодрствовать всю ночь, а днем разрешить поспать пару часов. Или режим восстанавливали. День для упражнений, ночь для сна. В один из дней их повели к башне, стоящей в отдалении. Дин почувствовал как командир напрягся, значит, задание будет опасным. В башне было много этажей, но внутрь их не пустили. По внешней лестнице командир привел отряд на плоскую крышу. Ограждений по краю крыши не было, поэтому бойцы сгрудились в центре.

– Ко мне! По одному! – следом за ними поднялся Стирет и выдал каждому бойцу темную повязку на глаза и металлический браслет на руку.

– Передай следующему, – почти не разжимая губ прошептал командир Дину, пока надевал браслет. – Не двигаться с места, что бы не случилось.

– Не двигаться, – также едва слышно проговорил Дин, завязывая глаза. – Передай по-тихому.

В ушах зазвучала музыка, сначала медленная, потом веселая, снова медленная. Мелодии чередовались и тело невольно подстраивалось, хотело движения. Дин с трудом сдерживался, мышцы подрагивали, стопа постукивала в такт. Приказ командира стал понятен, только начни танцевать, не заметишь, как свалишься с крыши. Музыка зазвучала громче, и вдруг Дин увидел перед собой красивый зал с колоннами, сверкали люстры, пары кружились по гладкому паркету. А на возвышении в конце зала сидела на позолоченном троне красивая молодая женщина.

Женщина смотрела прямо на Дина и приветливо улыбалась. Длинные темные волосы заплетены в косу, на голове диадема с крупным голубым камнем. И платье голубое, расшитое жемчугом. Это же императрица Меркона! Бал в королевском дворце. И Дин почему-то приглашен. Надо поклониться, потом подойти к трону и опуститься на одно колено. Так принято приветствовать императрицу. Мама рассказывала Дину о ней, но Дин всегда отмахивался. Не верил, что когда-нибудь увидит императрицу. И вдруг это случилось. Музыка стихла и Меркона поманила его к себе.

Дин склонил голову в почтительном поклоне. Нельзя бежать к трону, это будет выглядеть смешно. Пусть он деревенщина и никакое воинское звание еще не заслужил, но он пройдет по залу медленно. Если не уважать себя, то и от других уважения не дождешься. Чей-то отчаянный крик отрезвил Дина. Он, что, заснул? Они же на крыше, с чего вдруг ему привиделся королевский бал? Музыка зазвучала снова. Императрица поднялась с трона и протянула руку Дину. Нельзя двигаться, даже если императрица пригласит его танцевать. Нельзя, нельзя, твердил себе Дин. Он и танцевать-то не умеет.

Дворец исчез. Запахло павшей листвой, грибами. Дин услышал негромкий шум леса, щебетали птицы. Каким-то образом он очутился на опушке. Лес звал его, обещал угостить поздними ягодами. Дин обернулся, за спиной текла река. Таких широких рек он не видел. На песчаном берегу никого, только солнце играло с водой и проложило золотистую дорожку прямо к Дину. Можно искупаться. Наверно, вода еще теплая, осень только началась. Но Дину лес привычнее. Лучше он прогуляется по лесу. Словно он снова в деревне. Громкий треск сучьев заставил вздрогнуть.

– Волки! – кто-то крикнул прямо в ухо Дину. – Беги! В реку они не сунутся.

Дин пожал плечами. Зачем бежать? Разве волки нападают на людей ни с того ни с сего? Дин вырос у леса и ни разу не слышал, чтобы днем кто-то встретил волка. А уж встретить между делом целую стаю. Это невозможно. Он однажды встретил волчонка, наверно, глупыш отбился от своих, потерялся. И быстро убежал. Треск нарастал и Дин еще раз удивился. Если бы волки бегали так шумно по лесу, то остались бы голодными и вымерли бы давно. Добыча слышала бы их за версту и пряталась.

– Стоять! – закричал командир, но не успел остановить тех, кто кинулся спасаться от волков в реке.

Дин не обратил внимания на крики, потому что из-за деревьев показалась стая волков. Особого светлого окраса. Впереди бежал самый крупный волк. Вожак. Дин смотрел во все глаза и тряс головой. Так не должно быть, он откуда-то знал все про волков. Знал, что вожак никогда не побежит впереди стаи. Слабые идут впереди, в середине находятся самки, сильные волки замыкают и только в конце бежит вожак. Волки остановились, глаза горели желтым, они скалились, собираясь напасть. Молча вытянув руку ладонью к волкам, Дин спокойно ждал.

Даже если это какие-то особые, неправильные волки и их натаскали нападать на людей, они должны очнуться. Этот жест сам собой всплыл в памяти. И голоса. “Волки наши друзья, сынок, – говорил кто-то хрипловатым голосом маленькому мальчику. – Ты не должен их бояться”. “Я и не боюсь”, – смело отвечал мальчик. Дин забыл про волков, пытаясь выудить из памяти еще что-нибудь. Это наверняка был его отец. Он заботился о сыне, почему же Дин скитался по рынку? А мама? Куда делась она? Дин сжал кулаки, злясь, что ничего больше не вспоминается.

– Снять браслеты! Снять повязки! – четкий приказ отрезвил, выдернул из задумчивости.

– Снимай, – командир пихнул Дина локтем. – Сначала браслет. И глаза закрой. Потом повязку. Не спеши.

– Спасибо, – ответил Дин и поморщился, никак он не привыкнет отвечать по форме. – Слушаюсь.

Браслет словно прирос к запястью, пришлось поплевать и силой скручивать его с руки. Повязка снялась легко, но Дин не сразу открыл глаза. От яркого света может закружиться голова. Еще не хватало свалиться с крыши после испытания. И еще он понял, почему ребята хмурились и отводили взгляд. Уже знали, что любой из них может погибнуть на испытаниях. Зачем знакомиться, дружить, привязываться друг другу. Дин не запомнил толком никого, не будет искать тех, кто не выдержал сегодня, кто поддался наведенным чарам. Не будет горевать. Дин ведь и сам почти поддался. Но сегодня остался жив.

Командир не позволил своим бойцам суетиться, хотя всем хотелось поскорее убраться с крыши. Испытание еще не закончилось. Дин никуда не рвался, сел, чтобы окончательно прийти в себя. Потом лег. Разве другие не понимают, что в горячке можно запросто сорваться с крутой лестницы, соскользнет рука или нога. А внизу можно брякнуться в обморок, проходя мимо мертвых тел, лежащих у подножия башни. Так быстро вряд ли их убрали. Ну, и кто-то захочет затеять драку со своими же, желая сбросить напряжение. Киф кинулся же в первый день на Дина. Не справился с эмоциями.

Вспомнив Кифа, Дин вздохнул. Как бы его предупредить о башне. Рано или поздно его отряд тоже сюда отправят. Будут внушать разное, показывать бал и Меркону, проверять выдержку, настраивать против волков. Чем провинились волки, Дин не мог догадаться. В его деревне до них никому не было дела. Клан Достойных Ликов не встревал ни в какие распри, держал нейтральную позицию, поэтому Дин вообще не разбирался, кто с кем враждует в стране и почему. Его образ в жизни в деревне был простым и понятным. Дин работал в поле с отцом, излишки урожая сдавали в управу. Сборщики приезжали, забирали.

Внешний мир не касался Дина, а Дин не стремился узнать о мире побольше. Эти знания не помогли бы ему никак в его каждодневном изнуряющем труде. Но судьбе было угодно лишить его привычной жизни и сейчас, на крыше, Дин понял свою ошибку. Знай он, чем занимаются другие кланы, какие войны ведут, ему было бы легче. И про императрицу он никогда не спрашивал. Принимал как должное, что где-то там, в столице есть гарем, балы и праздники. У кого узнать? Спросить пожилого сборщика?

– До ночи собрался здесь лежать? – Дин не заметил, что остался на крыше один. Командир уже стоял на лестнице, но смотрел на него без упрека. – Молодец, что выдержал. Я больше всех в тебе сомневался, а ты оказался покрепче других. Спускайся вниз. Я подстрахую.

– Слушаюсь.

Они вместе спустились и пока шли в казарму Дин вертел головой. Искал, где располагался отряд в белой форме. Ему ведь нужно встретить нахала, укравшего ложку. Спрашивать у командира ничего не стал, потому что ни к чему выделяться еще больше. Дин понял главное правило, чем незаметнее, тем лучше. Хоть Витоль учил обратному, пробиваться наверх. У казармы их ждал усталый Стирет. Коротко кивнул командиру, отпуская отдыхать, и уставился на Дина. Ясно, что скажет сейчас. Дина снова переводят и он не будет спать в этой казарме.

– Тебе туда, – палец Стирета указал на соседнее здание.

– А форма? – Дину стало жаль идеально сидевшей на нем формы. Но она зеленая. В другом отряде форма будет своего цвета.

– Походишь в этой. Пару дней, – Стирет усмехнулся и ушел.

– Я не знаю, почему, – Дин пожал плечами на подозрительный взгляд командира, который не ушел, а остановился неподалеку. – Я бы лучше в твоем отряде остался. На башне ты помог нам всем.

– Иди. Приказы не обсуждаются.

– Потом, когда еще будут испытания, скажи ребятам, что от волков не надо убегать. Только хуже сделаешь.

– Дурень, никому такое больше не говори.

– Почему? Я же прав.

– Потому что скоро их всех истребят. Будешь за них заступаться, долго не проживешь.

– Что? Истребят? Зачем?

– Ты откуда свалился? Война с неверными идет уже много лет.

– Я жил в деревне, не интересовался, – Дин не мог поверить, что с волками идет война. – А что они сделали плохого?

– Предали императрицу. И теперь им нет прощения. Некогда мне тут с тобой, иди в свой отряд, – командир внезапно закончил разговор и направился в казарму.

– Постой, – Дин оглянулся, наверно, кто-то мог их подслушивать. – Я никому не скажу.

Нужно было и ему отправляться в казарму, но Дин решительно развернулся и побежал на дальний склад. Чувствовать себя несведущим во всех вопросах становилось нестерпимо. Постоянно Дин попадал в глупое положение, все знают, а он как рыба, вытащенная на берег. Разевает рот, а понять не может, что случилось. Со складом не повезло. Там оказался Мазень. Получал форму, такую же зеленую, как у Дина. Только для Мазеня пожилой сборщик не стал стараться. Выдал первое попавшееся с полок. И отвернулся, когда Мазень начал высказывать свои пожелания.

– Привет, Дин, – обрадовался Мазень. – А я вот к вам в отряд отправляюсь. Сам попросился. Будем с тобой дружить. Говорят, ваших покрошило сегодня на башне, места и освободились.

– Привет, – Дин замялся. Хотел сказать, что он уже не в отряде, но у сборщик сжал губы и Дин промолчал. Странно, что Мазень захотел с ним дружить и открыто об этом говорил. Здесь никто ни с кем лишний раз словом не перемолвится. – Командир у зеленых хороший.

– Ну вот, я и решил. А Киф такой же новичок как мы, от него никакого толка нет.

– Киф сильный, – Дину стало неприятно, что Мазень принизил Кифа.

– Да ладно тебе. Я же знаю, что вы вместе приехали. Вот ты его и выгораживаешь, нахваливаешь.

– Чего тебе парень? – сборщик строго посмотрел на Дина и турнул со склада Мазеня. – Топай в казарму, здесь тебе не гарем, трепаться не позволено.

– Мне надо… – Дин подождал, пока Мазень закроет дверь. – Я знаю, что вы меня… со щенками, выручили. Я благодарен. И не просто так переводите из отряда в отряд. Я не спал тогда, в тумане. Почему идет война? Я не верю, что волки предали императрицу. Расскажите мне, что происходит.

– Рано, – сборщик взял с полки коричневый берет. – Форма пусть остается, а берет носи этот. Не лезь на рожон. И помалкивай.

– Я помалкиваю, – из Дина словно весь воздух выкачали. Ему не доверяют, это ясно. Используют в темную.

– Иди. Потеряют тебя. Через два дня приходи за новой формой.

– Слушаюсь, – уныло пробормотал Дин.

Надо ему быть похитрее. Самому разузнать. А он как поросячий хвостик болтается. Так растерялся, что ни местность не разведал, ни правила не понял. Витоль и то быстрее освоился. Только когда Дину местность изучать, если на сон времени едва хватает. Потянуло дымом и вкусным запахом крапивного супа. Голод стал привычным, Дин не обращал на него внимания. Но от запаха желудок заурчал и Дин невольно сделал пару шагов в сторону костра. На обочине дороги, у самого леса, костер развели старшие бойцы, в белой форме. И они же варили суп, кидая в него кто крупу, кто крапиву.

Дин подумал о воришке и сразу его увидел. И воришка его тоже заметил. Усмехнулся, достал ложку, покрутил ей в воздухе. Дин кинулся к нему и пока бежал, парень успел зачерпнуть ложкой суп из котелка на пробу. Подул, сунул в рот, причмокнул. И вдруг закатил глаза и рухнул на землю. Бывают моменты, когда тело соображает быстрее ума. Тело Дина встало как вкопанное, через пару секунд и ум сообразил, что не стоит соваться и кричать, что ложка украдена. Могут начаться вопросы, где он взял эту ложку. Дин попятился, развернулся и побежал назад, в казарму. Сборщик велел ему не высовываться, а Дин поступает наоборот. Пусть все утихнет. Рано или поздно он окажется в белом отряде. Несколько дней Дин подождет.

На площади перед казармами что-то происходило. Толпились ребята, звучали команды. Разом включились фонари и грянула музыка. Похоже, ночью им спать не дадут. Дин разглядел коричневую форму и прибился к своему новому отряду. В центре площади был установлен деревянный помост. Примерно в рост человека. И чуть в стороне стояла круглая ширма. Там переодевались гаремные мальчики. А на помосте уже началось представление. Танцоры, гимнасты, циркачи выходили все вместе и по одному. Витоль тоже участвовал. В красном трико и такой же накидке он танцевал что-то быстрое и походил издалека на пламя.

Лишиться сна из-за глупых танцев? Дин вздохнул, их подготовка больше походила на издевательство. Без ясных целей и задач. Война с какими-то неверными, волками, это же глупости. Музыка стихла, танцоры яркой группой отошли в сторону. Стирет что-то прокричал и командиры быстро выстроили свои отряды шеренгами вокруг помоста. Получилось, что каждый боец стоит в первой линии. Гаремные спрятались за ширму. Нехорошее предчувствие сжало сердце Дина. Не ради танцев их собрали.

Несколько человек, и среди них Дин увидел пожилого сборщика, стали убирать деревянные боковые щиты с помоста. Внутри оказалась клетка. В клетке находились люди, прикованные к прутьям. Пара человек были точно из клана Достойных Ликов, остальных Дин не смог распознать. Между прутьями довольно широкое расстояние, только как сбежать? В ближнем к Дину углу, уперевшись головой в прутья, стоял мужчина, чем-то похожий на Ийныка. Светлые волосы, широкие плечи. Одежда на нем была порвана, в прорехи виднелись следы побоев.

– Это преступники! – на помост вышла Низайла. Голос усиливали магически, поэтому каждое слово ввинчивалось в уши. – Они будут казнены. Вам предоставлена честь первыми выразить им свое отношение. Вынести приговор. Покажите этим предателям свою ненависть. Пусть их пособники и сообщники знают, как мы поступаем с врагами императрицы Мерконы.

Под бой барабанов из-за ширмы цепочкой потянулись гаремные с подносами в руках. На подносах лежали полусгнившие фрукты и овощи. Парни из гарема обходили всех, предлагая взять что-то и кинуть в арестантов. Дин спрятал руки за спиной, он и помыслить такое не мог, не то что бросить в кого-то гнилым яблоком. Этим в клетке и так досталось, особенно светловолосому. Витоль направился прямо к Дину, ткнул подносом в живот.

– Бери, – зашептал Вит. – Кто не кинет, всех возьмут на заметку.

– Я не могу, Вит.

– Кидай в того, кто в синем. И чернявый с усами еще. Они, сволочи, выдали остальных.

– Ты откуда знаешь? Что сделали эти люди?

– Кидай, Дин. Скорей, – Витоль еще раз толкнул его подносом. Со всех сторон в клетку уже летело гнилье. Замешкался только отряд новичков. – Мне надо к Кифу подойти. Предупредить.

Дин взял несколько яблок и груш, подождал, пока Вит отойдет, поднял глаза на людей в клетке. Тот мужчина в углу, видимо, подозревал, что будет происходить, так и стоял, наклонив голову. Не показывал лицо. За ним прятался тот, кого Вит назвал сволочью. Чернявый, с усами. Время от времени выглядывал и ухмылялся. Дин тряхнул головой, избавляясь от посторонних мыслей, ему нужно попасть в этого гада. И он попадет.

– Ты меткий, – новый командир похлопал его по плечу, когда Дин дважды попал в чернявого. Остальные бойцы кидали наугад, куда долетит.

– Случайно.

Дин не хотел отвлекаться, достать синего пока не получалось. Он перемещался и приседал, укрываясь за спинами остальных. Почему-то Дин поверил Витолю. Может потому, что Витоль заранее знал, на что шел. И вел себя уверенно в отличие от Дина. Барабаны стихли, процедура прекратилась. Низайла снова залезла на помост, готовясь сказать еще одну речь. Люди в клетке устало опустились на землю и тут Дин достал синего. Синий ударил локтем мужчину в углу и завопил, когда гнилая груша попала ему в глаз.