Марша Блум и тайна зельевара

Глава 1

– Марша Франческа Блум!

Голос мадам Фокстер, ментора по зельеварению и, по совместительству, самого страшного кошмара любого студента академии, заставил меня вздрогнуть и торопливо подняться со своего места.

Мадам Фокстер редко повышала голос, предпочитая обходиться убийственным взглядом и саркастичными замечаниями, но если уж она обращалась к студенту по полному имени – дело швах! Я робко подошла к кафедре, где возвышалась массивная фигура ментора. Та не сводила с меня ледяного взгляда, от которого мороз продирал по коже.

– Да, мадам, – пролепетала, стараясь не смотреть в глаза Фокстер. Потому что всем известно, что смотреть в глаза разъярённому хищнику опасно для жизни и ментального здоровья.

Студенты в аудитории затихли, с интересом наблюдая за разворачивающейся драмой. Присцилла, главная сплетница кампуса, подалась вперед и даже рот приоткрыла в предвкушении скандала.

– Мисс Блум, потрудитесь объяснить, что это за болотная жижа! – Мадам Фокстер продемонстрировала пузырек, наполненный чем-то отвратительно зеленым. – По-вашему, это похоже на лечебный отвар? Может быть, решили внести свой вклад в развитие болотистой экосистемы нашего кампуса?

По аудитории прокатилась волна смешков и шепотков. Одногруппники с удовольствием обсуждали, как я в очередной раз села в лужу. Зельеварение мне не давалось совершенно. Сколько бы я ни зубрила рецепты из тяжелых пыльных книг, сколько бы ни потела над котлом, изводя редкие и дорогие ингредиенты, результат оставался плачевным. Особенно это обидно, когда ты дочь прославленных зельеваров Виктории и Альфреда Блумов, чья слава облетела, кажется, все уголки Мидленда. Возможно, я тот самый ребенок гениев, на котором природа «отдохнула»? Маменька не раз говорила, что я «не получилась». М-да… Не то что Аластер.

Мой брат, студент старших курсов нашей академии, удался на славу! Аластер был гордостью семьи, талантливым зельеваром, любимчиком преподавателей, грозой девичьих сердец и, разумеется, полной моей противоположностью. Он с легкостью смешивал ингредиенты, создавая шедевры, способные исцелять, защищать и даже менять судьбы. А я… я лишь тратила впустую редкие коренья, перегоняя их в зловонные отвары, опасные для жизни и здоровья. Может, меня прокляли в младенчестве?

Я густо покраснела и попыталась оправдаться:

– Мадам, я… э… не понимаю, как так вышло. Когда я сдавала свою работу, отвар был прозрачным, как и полагается.

Мадам Фокстер вскинула бровь, выражая крайнюю степень скептицизма.

– Позорище! – донесся с задних парт бас Джеффри Пибоди, а затем еще и прилетела скомканная бумажка, угодив аккурат мне в лоб. Я смерила придурка уничтожающим взглядом и тайком показала кулак из-за спины.

«Конец тебе, Пибоди. Я этого так не оставлю!»

Впрочем, ментор решила не замечать вольностей Джеффри.

– Мисс Блум, ваши оправдания звучат столь же нелепо, как попытки тролля научиться балету. Вы не просто провалили задание, вы опозорили нашу славную кафедру! За это я назначаю вам дополнительное дежурство в лаборатории. Будете драить котлы до тех пор, пока они не заблестят! А теперь сядьте на место и не забудьте забрать с собой эту… эту… квинтэссенцию вашей бездарности.

Я поплелась обратно на свое место, чувствуя на себе взгляды всей аудитории. Пузырек с мерзкой жижей поспешила спрятать в сумку.

Как только урок закончился, я пулей вылетела из класса и направилась в старую оранжерею.

– Постой! Марша, погоди! – Я слышала крики Труди, моей закадычной подруги, но останавливаться не собиралась. Это у меня с зельеварением плохо, а с легкой атлетикой – отлично.

Выбежав на витую лестницу, я лихо оседлала перила и скатилась вниз, распугивая все еще сонных после первого урока студентов.

В оранжерее меня ждал тихий, зеленый приют. Здесь, среди экзотических растений и благоухающих цветов, я могла хоть немного прийти в себя после взбучки от мадам Фокстер. Обожаю это место! Оранжерея, словно живая, дышала влажным воздухом, наполненным ароматами жасмина и магнолии. Солнечные лучи пробивались сквозь стеклянный, кое-где потрескавшийся купол, играя бликами на листьях.

Я плюхнулась на свое излюбленное место – под огромным раскидистым дубом. Сумку с учебниками отбросила, еще и ногой подпихнула, для верности.

Закрыла глаза, прислоняясь к теплой, шершавой коре исполина. Вот уж у кого ни забот, ни хлопот! Расти себе, пригретый солнышком, листиками на ветру шебурши, да потягивай корнями из-под земли студеную водицу. И никакая мадам Фокстер мозги не полощет…

Эх, может все-таки уговорить брата? Пусть наварит мне какого-нибудь оборотного в дуб зелья. Он способный, наверняка сможет. А я буду расти где-нибудь на зеленой полянке и в ус не дуть! Заодно и прекращу позорить именитых родственников.

Я услышала шорох листьев и приоткрыла один глаз. Сквозь заросли ежевики ко мне продиралась Труди.

– Марша! Что за детские игры! Зачем убежала? – Подруга наконец выпуталась из колючих кустов и строго взглянула на меня, поправляя очки. – Ты же знаешь, Фокстер просто придирается. Она ко всем строга. А зельеварение – это вообще не самое важное в жизни.

– Угу, – промямлила я, – если ты не Блум.

Труди вздохнула и присела рядом со мной на траву. Она была моей полной противоположностью: спокойная, рассудительная, всегда готовая поддержать.

– Знаешь, что я думаю? Тебе просто нужен хороший учитель. Мадам Фокстер, конечно, гений, но ее методы преподавания… оставляют желать лучшего. Может, попросить Аластера помочь? Он же, вроде, неплохо объясняет? – Имя моего брата Труди произнесла с придыханием. А щеки подруги стыдливо раскраснелись.

«Эх, Гертруда Уильямс! И ты туда же.» – Про себя хмыкнула я, а вслух сказала:

– Да я скорее себя заживо в котле сварю, чем признаюсь братцу в очередном провале.

Труди понимающе кивнула. Она прекрасно знала, как я страдаю от постоянных сравнений с Аластером. Подруга вытащила из сумки сэндвич с ветчиной, разломила пополам и протянула мне половину.

– Держи, горе луковое. Я так понимаю, в столовую ты идти не намерена?

Я благодарно кивнула Труди и сразу откусила приличный такой кусок.

– Неф конефно! Я фтрадаю! – Пережевывая, я состроила гримасу. – И мне ефё нувно придумать, как отомфтить мерфкому Пибоди!

Труди хихикнула и легонько толкнула меня локтем в бок.

– Ох уж эта твоя мстительность! Только не переусердствуй, ладно? А то опять влипнешь в какую-нибудь историю. Может, просто игнорировать его?

– Игнорировать?! – От возмущения я подавилась сэндвичем. – Ага, как же! Он публично меня унизил! Этого я ему не прощу. Нужно что-нибудь этакое… Чтобы запомнил на всю жизнь, как связываться с Маршей Блум!

Я нахмурилась, пытаясь придумать план мести. В голове роились самые разные идеи: от подкладывания вонючей бомбочки в его сумку, до превращения волос в разноцветный клубок змей.

Вдруг меня осенило! Я хлопнула себя по лбу и радостно воскликнула:

– Точно! Придумала!

Труди с любопытством посмотрела на меня.

– Ну и что же? Не томи!

– Он же терпеть не может пауков, да? А у нас в оранжерее есть один вид…

– Марша, ты что, спятила?! – Труди схватила меня за руку. – Ты хочешь натравить на него паука? Это же опасно! А если его укусят?

– Да ладно тебе, Труди! Я же не собираюсь его убивать! Просто напугаю слегка.

Труди все еще смотрела на меня с сомнением, но я уже была полна решимости. План мести созрел в моей голове, как спелый плод. Осталось только воплотить его в жизнь.

Я вскочила на ноги и, отряхнув юбку от травы, скрылась в зарослях оранжереи. Труди вздохнула, но покорно последовала за мной. Знала ведь, что меня не переубедить.

В лабиринте экзотических растений я быстро нашла то, что искала. Паук-голиаф был нашим маленьким секретом с садовником, старым добряком мистером Гроссом. Тот обожал всякую живность, и паук жил в просторном террариуме, замаскированном под кустом папоротника. Я тихонько приоткрыла крышку и заглянула внутрь. Огромный мохнатый зверь лениво перебирал лапами, казалось, ему было абсолютно все равно, что происходит вокруг.

– Привет, малыш, – прошептала я. – Ты мне сегодня очень нужен.

Я осторожно протянула руку, и паук, к моему удивлению, послушно залез мне на ладонь.

Труди, стоявшая в отдалении, смотрела на меня с ужасом в глазах.

– Марша, может, все-таки не стоит? Вдруг что-то пойдет не так?

– Все будет отлично! – уверенно заявила я, хотя в глубине души немного волновалась.

Мы вышли из оранжереи и направились к главному корпусу академии. Джеффри Пибоди обычно терся возле библиотеки, пытаясь произвести впечатление на какую-нибудь смазливую первокурсницу. Там я его и увидела, воркующего с высокой блондинкой.

Самое время! Я подмигнула Труди, а затем оглушительно свистнула. На меня обернулись все находящиеся в холле студенты.

– Эй, Пибоди, держи!

Джеффри, отвлекшись от своей пассии, вопросительно посмотрел в мою сторону. Я же, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, протянула ему руку. На моей ладони величественно восседал паук-голиаф, демонстрируя свои внушительные размеры и мохнатые лапы.

Пибоди, кажется, потерял дар речи. Его лицо побледнело, глаза расширились от ужаса. Он медленно пятился назад, бормоча что-то нечленораздельное.

Я сделала шаг вперед, и Пибоди не выдержал. Он взвизгнул, как девчонка, и бросился бежать, снося все на своем пути, в том числе и свою блондиночку.

Студенты, наблюдавшие за этой сценой, разразились хохотом.

– Ну, и кто теперь позорище? – крикнула я в спину убегающему Джеффри.

Я торжествующе огляделась вокруг, наслаждаясь моментом триумфа. Что ж, месть удалась на славу! Я чувствовала себя героиней ровно до того момента, пока в коридоре не раздался возмущенный крик коменданта кампуса мадам Эвелдор:

– Что здесь происходит?!

– Бежим! – Я схватила Труди за руку, и мы бросились наутек, лавируя между изумленными студентами. Труди еле поспевала за мной, то и дело спотыкаясь о собственные ноги.

Мы вернулись в оранжерею, и я посадила паука обратно в террариум.

– Ну ты и оторва, Марша! – Труди, все еще бледная, с восхищением смотрела на меня. – Я думала, он в обморок упадет.

– То-то же! Пусть знает, с кем имеет дело! – Заявила я, чувствуя себя на вершине мира.

Но с вершины все же пришлось спуститься… к грязным котлам в кабинете зельеварения.

В тот же вечер, облаченная в старый, залатанный халат, я стояла перед горой закопченых котлов. Запах пригоревшего зелья бил в нос, вызывая приступы тошноты. Я вздохнула и взяла в руки щетку. Работа была адская! Сажа въелась в металл намертво. Руки быстро устали, спина заныла.

Промучившись несколько часов, я наконец-то увидела свет в конце тоннеля. Котлы начали блестеть, отражая тусклый свет лабораторных ламп.

Я вытерла пот со лба и с удовольствием стащила перепачканный сажей халат.

На улице уже давно стемнело, и здание погрузилось в непривычную тишину. Я закинула на плечо сумку и устало побрела к выходу, предвкушая, как разворчится мадам Сниффлботтом. Старая экономка непременно будет причитать о том, что юным леди не пристало ходить по ночам в одиночку, а еще о том, что я опять пропустила ужин, и ее трудов по приготовлению бараньего желудка в этой семье совершенно никто не ценит!

В коридоре было темно и жутковато. Лишь лунный свет едва проникал сквозь высокие арочные окна. Я ускорила шаг, стараясь поскорее проскочить гулкие темные коридоры.

– ААААААА!

Душераздирающий крик прокатился по темному зданию.

Я замерла на месте, вжав голову в плечи. По спине пробежал холодок.

«Это что еще такое?»

Ладошки моментально вспотели, а в горле пересохло.

– ААА! – Крик резко оборвался.

Любопытство, как известно, сгубило кошку. Но я же не кошка? Может, кому-то плохо стало, так я помогу.

Едва дыша и стараясь передвигаться бесшумно, я приблизилась к менторской, откуда и доносились крики.

Дверь была приоткрыта, из щели сочился слабый свет. Я неслышно подошла к двери и заглянула внутрь. Картина, представшая перед моими глазами, была сюрреалистична. Повсюду валялись книги, разбитые склянки, перевернутые стулья. А посреди этого бедлама в неестественной позе лежала мадам Фокстер. Ее глаза были широко раскрыты и налились кровью, резко контрастируя с мертвенно-бледной кожей. В уголках рта пузырилась густая белая пена.

– Мадам? – Сама не знаю зачем позвала ментора. Женщина явно уже не дышала.

Я в ужасе отшатнулась от двери, едва не вскрикнув. Сердце колотилось, как бешеное. Инстинктивно я зажала рот рукой, чтобы не издать ни звука. И пока я пыталась побороть панику и сообразить, что же теперь делать и куда бежать, произошло странное.

От дальней стены менторской отделился… хм… парень? Он вполне себе бодрым шагом направился к несчастной мадам Фокстер. Парень склонился над телом, почесывая затылок.

«Это что, убийца? Вернулся на место преступления?»

Времени терять я не стала. Распахнула дверь, подхватила с пола увесистый трактат, кажется, о болотных ведьмах, и с воинственным криком бросилась на преступника. Парень был щуплым, но, возможно, сильным магом. Поэтому на моей стороне был лишь эффект неожиданности.

Но сработал он совсем не так, как я ожидала. Преступник не испугался, не побежал и не напал. Парнишка удивленно обернулся и уставился на меня. Я остановилась в шаге от него. Неуверенно потопталась на месте. Еще раз замахнулась книгой, нахмурив брови, и пробасила:

– Уууу! Зашибу! Отойди от мадам, злодей проклятый!

– Ты что, меня видишь?

Ну тут уж я совсем растерялась. Он что, выпил зелье невидимости, и оно паршиво сработало?

– Вижу! – С вызовом ответила я. – И сообщу куда следует! Не сомневайся! Ты что с мадам Фокстер сделал?!

– Поразительно. Ты с факультета некромантии? – Похоже, тот факт, что я его вижу, волновал убийцу гораздо больше, чем само убийство.

Я окончательно запуталась. Некромантия? Какое это имеет отношение к мертвой мадам Фокстер и этому подозрительному типу?

– Я с факультета… э… справедливости! – выпалила я, и тут же пожалела об этом. Звучало глупо.

Парень снисходительно посмотрел на меня. В тусклом свете он казался чересчур бледным. Синяки еще эти чернющие под глазами. Наверняка над книжками сидит день и ночь, на улицу не выходит. Форма потрёпанная, и какая-то странная. Только сейчас, приглядевшись, я поняла, что на нем какая-то старомодная мантия, словно из музейной коллекции.

– Ты что, жнец смерти? Пришел за бренной душой мадам?

Парень не успел ответить. В коридоре гулко звучали чьи-то торопливые шаги. В менторскую вбежали ночной сторож кампуса и взъерошенная мадам Эвелдор.

– Марша?!.. Господи… мадам Фокстер! – комендант кинулась к распростертой на полу женщине. Мадам Эвелдор, опустившись на колени, проверила пульс, затем в ужасе покачала головой.

– Марша, что ты здесь делаешь? Что произошло?

– Да я дежурила в лаборатории, задержалась. Уже шла домой, когда услышала крик и нашла бедную мадам Фокстер и этого вот…

Я обернулась, оббегая глазами менторскую. Но странного парня нигде не было.

«Ну, влипла! И как я это объясню?»

Я стояла посреди разгромленной менторской, сжимая в руке увесистый том о болотных ведьмах, и смотрела на лица прибывших.

– Этого вот… никого, – закончила я, чувствуя, как краснею.

Ночной сторож, коренастый мужчина с багровым лицом, хмыкнул и многозначительно покрутил пальцем у виска. Мадам Эвелдор вздохнула.

– Мы обязательно во всем разберемся! Не волнуйся.

Да уж. Как тут не волноваться? Когда твоего ментора убивают, подозрительные парни исчезают, а тебя застают возле трупа в неоднозначной позе?

Мадам Эвелдор распорядилась вызвать целителей и арканумов. Меня же, под конвоем сонного и недовольного ночного сторожа, отправили домой.

Глава 2

– Марша Франческа Блум!

От звонкого, срывающегося на визг крика мадам Сниффлботтом я подскочила на кровати и нехило так приложилась головой об полку.

– С-с-с-с, – схватилась за ушибленное место, потирая.

С полки на кровать полетели мои безделушки: снежный шар, статуэтки единорогов в разных позах, разноцветные стеклянные шарики и портрет любимого кота Мистера Вискерса в рамочке с сердечками.

Я села на кровати, пытаясь сфокусировать взгляд на разъяренной мадам Сниффлботтом, чье лицо было пунцовым.

– Что Вы опять натворили, юная леди?! Не успела я еще кофию утреннего подать, а в наш дом уже явился арканум. По твою грешную душу, негодница! Живо одевайся и спускайся! Не заставляй достопочтенного господина ждать.

Охая и причитая, мадам Сниффлботтом удалилась. Я сползла с кровати и принялась натягивать клетчатую форму с кружевным воротничком. От жесткой ткани кожа нестерпимо чесалась. Гораздо комфортней было бы явиться в пижаме и плюшевом халате, но получать от экономки выволочку еще и за неподобающий внешний вид не хотелось совершенно.

Расчесала длинные русые волосы и взглянула в зеркало. В целом – сносно. Обычная девчонка семнадцати лет, ничего примечательного.

Спустившись вниз, я увидела его. Высокий, широкоплечий мужчина в строгом черном костюме сидел за столом, попивая из фарфоровой чашечки, которая весьма комично смотрелась в его огромных руках. Напротив арканума сидел Аластер в идеально отглаженной форме. Вот в его тонких аристократических пальцах элемент дорогого сервиза был более чем уместен. Брат откинул с лица прядь длинных белых волос и с укором посмотрел на меня выразительными серыми глазами.

Мадам Сниффлботтом суетилась вокруг арканума, предлагая тому то сдобных булочек, то вареньица, то вафель с ветчиной.

Арканум оторвался от чашки и окинул меня оценивающим взглядом. Стало неуютно. Не зная куда себя деть под тяжелым взглядом сыщика, я почесала нос и закусила губу.

– Мисс Блум, – произнес арканум низким, бархатным голосом, от которого по спине пробежали мурашки, – меня зовут Генри Стрикленд. Мы можем поговорить наедине?

– Ох, помилуй Создатель! – мадам Сниффлботтом прижала руки к пышной груди и в ужасе переводила взгляд с меня на арканума.

Я кивнула и жестом указала на дверь отцовского кабинета. Родители уже несколько месяцев находились в отъезде с благотворительной миссией. Посещали бедные страны, изготавливали лечебные зелья и мази для страждущих. Нас же с братом оставили на попечение экономки.

Генри Стрикленд встал из-за стола. Он был гораздо выше, чем я предполагала. Казалось, комната сразу стала меньше. Мужчина широким шагом направился к кабинету, а я послушно поплелась следом, под причитания мадам Сниффлботтом, лопатками ощущая недовольный взгляд Аластера.

В кабинете пахло старым деревом и отцовским табаком. Генри с комфортом расположился в широком кресле, закинув ногу на ногу. Я осталась стоять у книжного шкафа, нервно ковыряя корешки фолиантов.

– Итак, мисс, Вы знаете зачем я здесь. Расскажите мне все, что произошло вчера.

Я торопливо изложила события минувшего вечера, благоразумно умолчав о появившемся из стены, а затем бесследно исчезнувшем парне. Потому что отъехать в ближайшую клинику по борьбе с ментальными заболеваниями не хотелось.

Арканум сверлил меня задумчивым взглядом, постукивая указательным пальцем по своим губам.

– Скажите, а в каких отношениях Вы состояли с убиенной мадам Фокстер?

Я замялась, яростнее тыкая ногтем в древний и горячо любимый отцом фолиант.

– В отношениях ментора и студентки.

Арканум поднял бровь, всем видом демонстрируя сомнение. Я вздохнула и прислонилась к книжному шкафу спиной, скрестив руки на груди.

– Мистер Стрикленд, Вы подозреваете меня в убийстве? – Голос сорвался где-то в середине предложения, дав петуха.

– Пока нет, мисс Блум. Но я чувствую от Вас сильные эманации страха и нервозности.

Я сжала губы, пристально смотря в глаза арканума.

– Конечно я испытываю страх. И нервничаю. Вчера я обнаружила тело своего ментора, а сегодня ни свет ни заря в мой дом заявляетесь Вы, мистер Стрикленд, и пугаете меня до чертиков своими подозрениями и сомнительными вопросами.

Арканум хмыкнул.

– Я же сказал, Вы не являетесь подозреваемой, мисс Блум.

– Пока, – ответила я, повторяя интонацию Стрикленда.

Уголки губ арканума тронула легкая улыбка.

– В любом случае, Вам следует воздержаться от поездок за пределы Баклберри.

Генри Стрикленд наложил на меня запрещающую печать.

«Ну класс. Плакала наша с Труди поездка на фестиваль в Ривер-роук!»

– Благодарю за сотрудничество. Если вдруг вспомните что-то еще – дайте знать.

Мужчина протянул мне черную визитку с оттиском серебряного ворона для мыслесвязи.

– Здесь заряд на два разговора.

Генри поднялся, и я поспешно посторонилась, чтобы не столкнуться с его внушительной фигурой. Он кивнул на прощание и вышел из кабинета.

Не прошло и минуты, как Аластер возник в дверях. Словно мраморная статуя, высокий, бледный и безупречный.

– Марша, что ты натворила? Почему к нам явился арканум?

– Ничего я не творила! – Злобно огрызнулась. – Оказалась тем несчастным человеком, который обнаружил вчера бренное тело многоуважаемой мадам Фокстер.

По реакции братца я поняла, что вестник кампуса еще не растрезвонил эту новость. Но Аластер быстро справился с эмоциями и продолжил, сохраняя прежнюю невозмутимость.

– Это бросает тень на всю семью, Марша! Ты вечно влипаешь в какие-то неприятности! А страдает наша репутация.

Скривившись, я отвернулась к окну. Брат всегда находил повод упрекнуть меня. Идеальный ребенок, гордость родителей.

– Не начинай, Аластер. Мне и так не сладко. Не моя вина, что Фокстер решили кокнуть именно в день моего дежурства в лаборатории.

Аластер вздохнул и подошел ближе. Я чувствовала его раздражение кожей, но знала, что сейчас он попытается сыграть роль заботливого брата.

– Марша, ты должна быть осторожна. Если Стрикленд заинтересовался тобой, значит, у него есть на то причины. А с арканумами шутки плохи.

Я молча кивнула, не желая вступать в спор. Он все равно не поймет. Ему, с его безупречной репутацией и выдающимися способностями, невдомёк, как тяжело быть вечной «белой вороной» в семье гениев.

Аластер положил руку мне на плечо и слегка сжал.

– Постарайся не усугублять ситуацию. Держись подальше от неприятностей и не привлекай к себе лишнего внимания. Мне не хочется, чтобы родители волновались.

Аластер достал из кармана серебряные часы на тонкой цепочке.

– Мне пора. Сегодня я выступаю на студенческой конференции. Не хотелось бы опоздать. Тебя проводить до академии?

Я отрицательно покачала головой.

– Я еще не завтракала. А ты же знаешь, какие мы, девицы, впечатлительные. Вот не поем и грохнусь в обморок прямо посреди препарирования снулфуса.

Аластер поморщился. Мои шуточки его всегда коробят, ведь «юным леди не пристало паясничать». Он демонстративно поправил сверкающий белизной воротничок и удалился.

Я вернулась в столовую, где мадам Сниффлботтом тут же окружила меня удушающей заботой.

– Ах, моё бедное дитя! – Причитала старушка, протягивая мне кружку горячего шоколада и целуя сморщенными губами в макушку. – Несчастная, нежная девочка! Да за что же тебе все эти испытания?!

Я горестно вздыхала и поддакивала, намазывая тост джемом.

После плотного завтрака и уверений мадам Сниффлботтом, что «все будет хорошо», я все же направилась в академию.

Студенты в кампусе гудели, как пчелы в растревоженном улье. Пересекая широкий, мощеный круглыми серыми камнями двор, я услышала сто одну версию убийства мадам Фокстер. Кто-то шептался о политическом заговоре, кто-то утверждал, что мадам Фокстер пала жертвой ревнивого любовника, а самые отчаянные фантазеры пророчили нападение темных сил и призывали к бдительности. Стараясь не привлекать к себе внимания, я проскользнула в здание Академии Магических Искусств. В холле было также оживленно, как и на улице. Студенты переговаривались, читали свежие выпуски «Ежедневного Пророка» и обменивались слухами.

Это столпотворение знатно меня задержало и в аудиторию я ворвалась уже со звонком. Быстро юркнула на свободное место на галерке.

Труди со второй парты отчаянно махала мне рукой и строила «страшные» глаза.

Ментор Пин, сухой и чопорный старик в мантии, расшитой рунами, уже начал лекцию по «Магической этике и праву». Я сделала вид, что внимательно конспектирую, хотя на самом деле рисовала в тетради загадочного парнишку из стены. Пыталась доказать сама себе, что незнакомец мне не привиделся, в результате отравления ядовитыми парами от чистящих средств и остатков зелий.

– Отлично получается, у тебя талант, – раздался громкий шепот у самого моего уха.

Я вздрогнула всем телом и выронила карандаш. Но тот самый бледный парнишка ловко подхватил его и протянул мне обратно.

– А я думала, призраки не могут взаимодействовать с физическими предметами. – Прошептала, забирая карандаш.

Синюшные губы парня растянулись в улыбке:

– Значит, догадалась, кто я такой.

– Было не сложно, – я пожала плечами и принялась загибать пальцы, – ты проходишь сквозь стены, ты белый, как воротнички моего брата, и у тебя крайне странный прикид. – Я выразительно скользнула взглядом по форме призрака.

Ментор Пин постучал указкой по кафедре:

– Мисс Блум, может Вы прекратите свой содержательный диалог сама с собой и сосредоточитесь на вопросе этических проблем трансгуманизма?

– Простите! – Выкрикнула я ментору и добавила, уже шепотом, – Какого черта он тебя не видит?

– Да меня никто не видит. – Призрак развел руками. – Я до сих пор удивлен, что ты оказалась такой глазастой. Я, кстати, Брант.

Парень протянул руку, и я пожала ледяные пальцы, стараясь не думать о том, как выгляжу со стороны.

– Марша.

– Очень приятно, Марша! Ты не представляешь, какое это удовольствие – поговорить с кем-то после стольких лет молчания!

– Искренне рада, что смогла доставить тебе столько счастья. Но, Брант, если хочешь поговорить, давай встретимся где-нибудь в безлюдном месте. А то у меня и так репутация… не очень. Не хотелось бы прослыть совершенно чокнутой.

Призрак понимающе кивнул.

– Может, в подвале?

– Ну уж нет. Я не пойду в подвал с малознакомым призраком. Лучше увидимся после занятий в старой оранжерее.

– На твоем любимом месте, под дубом?

– А ты откуда знаешь? – Поразилась я. – Что, следил за мной?

– Я за всеми слежу, – отмахнулся Брант, – что мне еще делать? Коротать вечность в одиночестве несколько тоскливо, знаешь ли.

И он исчез с забавным звуком «Пуф». Я думаю, что это он сделал специально для меня, вместо прощания. Потому что в менторской он испарился совершенно беззвучно.

Сосредоточиться на лекции я уже даже не пыталась. Мысли крутились вокруг смерти мадам Фокстер, визита мрачного арканума и неожиданного появления Бранта.

«Если призрак постоянно за всем здесь следит, возможно он видел, что случилось с несчастной Фокстер… А возможно встретил и самого убийцу? Нужно будет расспросить его.»

После лекции я подкараулила Труди у выхода из аудитории. Подруга тут же уцепилась за мой локоть и зашептала:

– Почему опоздала?! Тут такое случилось! Такое!

– Мадам Фокстер убили. – Закончила я.

Труди удивленно поправила сползшие на нос очки.

– А ты откуда знаешь?

– Так это я ее вчера нашла. – Ответила спокойно, будто нашла забытую книжку, а не тело несчастной женщины.

Труди ахнула:

– Ты… ты видела её? Мертвую? Марша! Это ужасно!

– Ничего приятного, это точно.

– Говорят, что это дело рук темных магов! Они хотят захватить академию! А еще, будто бы Фокстер знала какой-то страшный секрет и ее убрали, чтобы она не проболталась.

– Ну и накой темным магам кучка студентов-недоучек? – Я презрительно фыркнула, увлекая подругу за собой в сторону столовой. – Ерунда это. Но что произошло на самом деле – выяснить необходимо.

Труди резко остановилась.

– Зачем это? Пусть компетентные люди этим занимаются.

– А затем, моя дорогая Гертруда, – я вновь подхватила подругу под локоток и зашагала по коридору, – что я нахожусь под подозрением у арканума и на меня наложили запрещающую печать.

Глаза подруги за стеклами очков округлились до размера чайных блюдец.

– Под подозрением? Марша, что ты натворила?!

Я закатила глаза.

– Ничего я не творила. Просто оказалась не в том месте и не в то время. А теперь, будь добра, не стой столбом посреди коридора, а то нас сейчас затопчут.

Мы добрались до столовой и заняли наш обычный столик у окна. Я заказала себе сэндвич с ростбифом и кофе, а Труди, все еще пребывавшая в состоянии шока, ограничилась чашкой травяного чая. Наконец, она пришла в себя и начала допрос.

– Боже мой, Марша! Это же ужасно! Тебя действительно подозревают в убийстве?

– Ну, он сказал, что пока нет. Но печать наложил. Значит, что-то подозревает. Вот я и хочу выяснить, что на самом деле произошло. Может, тогда с меня подозрения снимут. И мы поедем на фестиваль.

– А как вообще убили бедную мадам Фокстер?

– Я не коронер, конечно, но судя по тому, что видела – это отравление.

Труди прижала ладошки к щекам:

– Ох, чисто женский способ! Не удивительно, что тебя подозревают, учитывая твои «способности» в зельеварении и Ваших с мадам отношения. Ты и зельем здоровья можешь того…

– Труди! – Я укоризненно посмотрела на подругу.

Труди, конечно, моя лучшая подруга, но иногда ее прямолинейность граничила с бестактностью.

– А что? Я просто рассуждаю. – Труди смущенно заерзала на стуле и решила перевести тему.

– На выходных в Баклберри будет большая ярмарка. Пойдем?

Я кивнула. Нужно отвлечься. И купить новый флакончик слюны василиска. Мой почти закончился. Труди с облегчением выдохнула и вернулась к своему обычному болтливому состоянию.

– Ой, наверняка на ярмарке соберется куча народу! Может и старшие курсы придут, правда ведь? А что… твой брат? Собирается на ярмарку? – Выпалила подруга и густо покраснела.

Я закатила глаза. Братец мой носа не покажет на подобных мероприятиях. Он, скорее, предпочтет провести выходные в библиотеке, изучая древние фолианты, или же будет блистать на какой-нибудь научной конференции.

– Не думаю. У него вечно дела поважнее.

Труди погрустнела и мечтательно уставилась в окно. Аластер был предметом воздыхания доброй половины женского населения Академии. Высокий, статный, невероятно умный и, к тому же, из влиятельной семьи. Что еще нужно для счастья юной волшебнице? Ну, разве что, чтобы он обратил на нее внимание.

– А скажи мне, Труди, – протянула я, помешивая ложечкой несуществующий сахар в кофе, – как ты относишься к сверхъестественному. Ну там к призракам или полтергейстам.

Подруга вынырнула из мечтаний о моем братце и удивленно взглянула на меня.

– Если ты собралась позвать меня на модные нынче спиритические сеансы, то я сразу говорю: не пойду! Во-первых, призраков не бывает, а во-вторых, я боюсь.

Я усмехнулась. Труди противоречила сама себе, но это ее нисколечко не смущало.

– Да нет, просто интересно. Всякое же бывает. Вдруг мадам Фокстер явится ко мне во сне и расскажет, кто ее отравил.

– Ой, не говори глупости! – Труди отмахнулась. – Лучше расскажи, что ты собираешься делать дальше?

– Сегодня встречусь с одним… эээ… свидетелем. Попробую кое-что выяснить.

– Со свидетелем? Каким свидетелем? – Труди явно занервничала.

«Вполне себе мертвым» – подумала я. А вслух сказала:

– Да студентик один, ходил на дополнительные занятия к мадам. Может он видел что-то подозрительное. – Соврала я и глазом не моргнула.

Труди успокоилась. Студенты, посещавшие дополнительные занятия, были людьми, как правило, скучными и тихими.

Остаток дня не ознаменовался сколь-нибудь примечательными событиями, чему я, признаться, была рада. Как только закончилось последнее занятие, я наскоро распрощалась с Труди и поспешила в оранжерею.

Глава 3

– Марша Франческа Блум.

Брант опустился на траву рядом со мной, улыбаясь во весь свой призрачный рот.

– Рад, что ты пришла.

Меня аж передернуло.

– Ты откуда вот это вот все узнал? Справки обо мне наводил?

– Конечно, – Брант поерзал, поудобнее устраиваясь, – должен же я знать, с кем имею дело.

– И много вас тут таких?

– Каких?

Я закатила глаза.

– Ну, таких, кто как бы помер, но при этом сидит на лужайке и собирает досье на живых людей.

Брант пожал плечами, и его фигура слегка дрогнула на фоне заходящего солнца.

– Я один такой.

– Эксклюзив, значит. А разве душам почивших людей не положено уходить… – я неопределенно взмахнула рукой, – куда-то там?

– Положено, конечно, – со вздохом отозвался призрак, – только я, вроде как, застрял.

– Сочувствую. – Я не знала, что положено говорить в такой ситуации, но решила, что капелька сочувствия не помешает. – А почему застрял? И сколько ты уже так болтаешься?

Парень пожал плечами и как-то сразу поник.

– Я не помню.

– Врешь!

– Если бы, Марша. Я правда не знаю, что оборвало мою жизнь. Когда-то, очень давно, я, как и ты, был студентом этой академии. Сейчас уже и не вспомню, на каком факультете учился. Со временем моя память потускнела, как будто покрылась пылью и паутиной. Боюсь, еще лет пятьдесят, и здравый смысл и вовсе меня оставит. Буду бездумно бродить по этим коридорам, позвякивая цепями. – Грустно добавил Брант.

– Какими цепями?

– Да вот, цепями пока не разжился. Но, похоже, пора этим вопросом заняться. А то не колоритно будет.

Депрессивный призрак с тонкой душевной организацией. Ну, такое.

– Слушай, Брант, а давай поможем друг другу?

Парень с интересом посмотрел на меня.

– Я постараюсь узнать кто ты такой и что с тобой случилось, а ты поможешь мне разобраться в убийстве мадам Фокстер?

– Не уверен, что такая пигалица как ты, сможет что-то там узнать и тем более раскрыть преступление, – возразил Брант.

– Но ведь у тебя нет выбора, не так ли? – Ответила я с вызовом. – Тебя вижу только я. К тому же, я весьма настырная пигалица. А это неплохое качество, если речь идет о расследовании.

Брант задумался, почесывая подбородок призрачной рукой. В его глазах мелькнула искра надежды, словно крошечный уголек в потухшем костре.

Я не выдержала:

– Да чего тут думать! Надо действовать! Расскажи мне, кто убил мадам?

– Понятия не имею.

– Это как? Ты ведь наверняка наблюдал за ней в тот вечер.

– И за тобой тоже. В здании больше никого не было. Ночной сторож, как обычно, храпел за своим столом. Мадам Фокстер проверяла работы студентов. А ты… – Призрак запнулся и от чего-то побледнел еще сильнее. Хотя, казалось бы, и так был белым как мел. – Ты чистила котлы. Пикантное, надо сказать, зрелище.

Я покраснела, как рак, но постаралась сохранить невозмутимый вид. «Пикантное зрелище», надо же! Придурок призрачный.

– А потом к мадам Фокстер кто-то зашел?

– Нет, никого не было. Она точно была одна.

– А может ты увлекся пикантными зрелищами и все прошляпил?

Брант обиженно насупился, будто я усомнилась в его профессиональной призрачной этике.

– Не надо меня оскорблять, Марша Франческа Блум. Я все видел. Мадам Фокстер была одна. Никаких тебе там зловещих фигур в черных плащах и кинжалов, сверкающих в лунном свете. Скука смертная.

Я вздохнула. Так и знала, что все будет непросто.

– Ладно, допустим, ты прав. Но ведь кто-то же ее убил? Может, ты что-то услышал? Странные звуки, шорохи? Может, запах какой-то?

Брант снова пожал плечами.

– Слышал, как она читала вслух студенческие работы. Довольно нудные, надо сказать. Потом шуршала бумагами. Запах… пахло пылью и старыми книгами. Ну, как обычно в менторской.

– Читала, говоришь. – Я задумалась. – Надо бы пробраться в менторскую и полистать эти работы. Возможно, одна из них была заклятием, замаскированным под домашнее задание?

Брант скептически хмыкнул.

– Ты серьезно думаешь, что убийца оставил улику в виде заколдованной курсовой? Оригинально, конечно, но, по-моему, попахивает бредом. Да и как ты туда проберешься? Сейчас там все опечатано.

Я нахмурилась. Он, конечно, прав, но других зацепок у нас пока нет. И потом, кто не рискует, тот не едет на фестиваль в Ривер-роук.

– Проберусь. Найду способ. В конце концов, у меня есть ты. Ты же призрак, можешь проходить сквозь стены. Разведай обстановку, узнай, где ключи, как обстоят дела с охраной.

Брант закатил глаза, но в его взгляде мелькнул интерес. Кажется, перспектива вновь почувствовать себя полезным его воодушевила.

– Ладно, уговорила, пигалица. – Проворчал Брант, поднимаясь с травы. – Но учти, если ты не выполнишь свое обещание, я буду являться тебе во сне и греметь цепями.

– Ты их сначала найди, – фыркнула я.

Брант исчез, растворившись в воздухе, словно дымка. Я проводила его взглядом, чувствуя странную смесь надежды и беспокойства. С одной стороны, у меня появился союзник, пусть и довольно странный. С другой стороны, этот союзник был призраком, с провалами в памяти и сомнительным чувством юмора. Но, как говорится, на безрыбье и призрак – детектив.

Я поднялась с травы, отряхнув юбку. Заходящее солнце окрашивало горизонт в багровые тона. Когда я вышла из оранжереи, двор кампуса уже опустел. Занятия давно закончились, и все студенты с головой погружались или в учебу, или в кутежи. Я уверенно направилась к главному корпусу академии, твердо намереваясь проникнуть в менторскую и покопаться в столе мадам Фокстер. Но в дверях столкнулась с тем, кого меньше всего планировала увидеть.

Я с размаху налетела на Аластера и стопка белых листов, которую он бережно держал в рука, разлетелась по всему крыльцу.

– Марша? Что ты здесь делаешь? Еще и в такой поздний час.

Чтобы избежать осуждающего взгляда брата, я бросилась собирать листы, исписанные мелким аккуратным почерком.

– А сам-то что здесь забыл?

– У меня был факультатив по пространственной магии.

Аластер опустился на корточки и принялся помогать мне, его лицо было серьезным и обеспокоенным.

– Я ведь просил тебя утром быть благоразумной. Это важно, Марша. Сейчас не время для прогулок. После того, что случилось.

Он укоризненно покачал головой.

Я чувствовала себя маленькой девочкой, попавшейся на воровстве печенья. Но отступать было поздно.

– У меня закончились реактивы для домашки по алхимии. Решила вот, позаимствовать на складе. Мадам Гасси нам разрешает.

Аластер, казалось, не купился на мою ложь, но решил не давить. Он собрал последние листы и поднялся.

– В академии сейчас неспокойно. И если тебе что-то нужно, просто попроси. Я всегда готов помочь. Я же твой брат.

Мерзенькое чувство, где-то на границе сознания, зашептало, что я поступаю дурно, в очередной раз ввязываясь в авантюру за спиной у брата. А он, вроде как, волнуется. Кажется, это навязчивое чувство называют совестью.

– Спасибо. Буду иметь в виду. – пробормотала я, стараясь не смотреть Аластеру в глаза. – Ну, я, пожалуй, пойду.

И я постаралась бочком протиснуться мимо братца в здание академии. Но не тут-то было. Аластер перехватил меня за локоть, заставляя остановиться.

– Нет уж, юная леди. Я не оставлю тебя одну в такой час в здании, где вчера произошло убийство. Мы идем домой. А недостающие реактивы ты можешь взять у меня.

И выбора, собственно, не оставалось. Я смиренно вздохнула и позволила брату увлечь меня в противоположную от академии сторону.

Дома меня ждала сытная баранина от мадам Сниффлботтом и нудная лекция от Аластера, о том, что вообще, неплохо бы думать головой, а не тем местом, которым я обычно принимаю решения.

Мадам Сниффлботтом украдкой поглядывала на нас из кухни, вздыхая и покачивая головой. Она всегда жалела меня, считая, что Аластер слишком строг и требователен. Наверное, она была права. Но, с другой стороны, кто-то же должен был держать меня в узде.

После ужина я заперлась в своей комнате, якобы готовилась к завтрашним занятиям. На самом же деле, сидела у окна и смотрела на здание академии, возвышавшееся вдали, словно готический замок из страшной сказки.

На подоконник с грохотом взгромоздилась упитанная тушка Мистера Вискерса. Он лениво потерся о мою руку, мурлыча свою кошачью песенку. Я машинально почесала его, размышляя над тем, как завтра проскользнуть в менторскую. И нужно что-то делать с Брантом. Раз уж я обещала помочь, нужно хотя бы попытаться. Для начала, не помешало бы разобраться, почему я вообще его вижу.

При первой встрече Брант спрашивал, не являюсь ли я студенткой факультета некромантии. Я-то, конечно, не являюсь. Но знаю того, кто может мне устроить встречу с некромантом.

Я встала. Мистер Вискерс недовольно мявкнул.

– Прости, мохнатый, но время для почесушек кончилось.

Я направилась в комнату Аластера. Неслышно приоткрыла дверь. Аластер, обложившись книгами, что-то сосредоточенно писал в толстой тетради. На столе горела масляная лампа, отбрасывая причудливые тени на его лицо.

– Кхе-кхе.

Покашляла, привлекая внимание.

– Марша? – Аластер поднял голову. Глаза его были красными и мутными. Он явно устал. Но я хорошо знала брата, он не закончит работу, пока не выполнит все задания по основным предметам и миллиону дополнительных факультативов.

Даже как-то жалко его стало. Может попросить мадам Сниффлботтом приготовить Аластеру бодрящий травяной отвар? Брат, все-таки.

– Марша, что ты хотела? – Не дождавшись ответа, Аластер вновь обратился ко мне. – Реактивы? Какие тебе нужны?

– Э-э-э… да! – Я уже и забыла про свою алхимическую легенду. – Мне нужна киноварь и смола драконового дерева.

Аластер нахмурился.

– Киноварь? Разве на первом курсе ее уже используют?

Я постаралась выглядеть как можно более невинно.

– Мне… э-э-э… для курсовой. Хочу попробовать создать эликсир счастья.

Аластер вздохнул.

– Марша, не занимайся ерундой. Эликсир счастья – это миф. Не трать время и дорогие реактивы на глупости.

– Но ведь попробовать можно? – Я сделала щенячьи глазки. – Ну, пожалуйста, Аластер. Не убивай во мне дух исследователя!

Аластер устало потер переносицу.

– Да уж. Твой «дух» убить невозможно. Ладно, я дам тебе реактивы. Только учти, Марша, если ты взорвешь пол лаборатории своим эликсиром, я тебя лично высеку розгами. Пошли.

И мы направились в подвал, где располагалась лаборатория родителей. Мне строго настрого было запрещено к ней приближаться. А вот Аластер частенько проводил там все свободное время, практикуясь или создавая совершенно новые зелья по собственным рецептам. Некоторые из них уже снискали признание в Баклберри и люди с удовольствием ими пользовались.

Например, «зелье чистоты», которое успешно удаляло въевшиеся пятна и неприятные запахи с одежды и обивки мебели. Или «настойка вечного пера»: единожды обмакнув перо в это зелье, можно было писать бесконечно, пока не сломается само перо. Продавцы канцелярских лавочек, конечно, были не рады такому открытию. А вот студенты, менторы и прочие «пишущие» были в восторге!

Случались и неудачные эксперименты. «Зелье бодрости» Аластера действительно придавало сил и снимало усталость. Но как только его действие заканчивалось – человек засыпал мгновенно. Стоя, сидя, во время разговора или езды на велосипеде – не важно. Брат пытался доработать свое творение, но пока ничего путного из этого не вышло.

Еще было «зелье телепортации», которое перемещало выпившего ровно на один метр в случайном направлении.

Пока мы спускались по скрипучей лестнице в подвал, я решила все-таки перейти к делу, из-за которого пришла.

– А почему к нам давно не заходил Мортис? – Как бы между прочим спросила, скользя пальцами по полированным перилам. – Вы что, больше не дружите?

Аластер остановился на нижней ступеньке и обернулся ко мне.

– Учеба на старших курсах сложна, Марша. Студентам некогда заниматься такими глупостями, как хождение по гостям. Но с чего вдруг такой интерес к Мортису? Ты же всегда говорила, что он угрюмый и неприятный тип.

– Ну может я повзрослела и поняла, что мрачные, угрюмые мужчины очень романтичны.

Бедняга Аластер чуть связку ключей не выронил. Он уставился на меня в недоумении. Даже рот слегка приоткрыл.

– Марша! Тебе же всего семнадцать! Какая романтика! Ты должна думать об учебе!

Я не удержала серьезную мину и мои губы расплылись в широкой улыбке.

– Ты такой забавный, Аластер. И предсказуемый. Я пошутила. Все еще считаю Мортиса угрюмым и неприятным.

Брат с облегчением выдохнул и принялся отпирать ключами дверь в лабораторию.

– Но все-таки, – не унималась я, – можешь устроить нам встречу?

– Зачем? – Аластер справился с замком, и мы вошли в пахнущую едкими химикатами и старыми книгами лабораторию. В полумраке слабо мерцали колбы и реторты, расставленные на полках вдоль стен. В центре комнаты возвышался большой котел.

Аластер зажег несколько настенных светильников, и помещение наполнилось мягким, теплым светом.

– У меня чисто деловой интерес. Хотела поговорить с ним о некромантии.

Аластер помрачнел.

– Марша, от тебя и так полно проблем. Так ты еще и темными искусствами вздумала интересоваться? Некромантия – опасная практика, и тебе не стоит с ней связываться.

Он сказал «тебе» с таким выражением лица, что стало обидно.

– Аластер, ты же знаешь, что у меня с зельеварением не очень. Так может я переведусь на другой факультет и дела пойдут на лад!

– Марша, ты носишь фамилию Блум. Твои родители и родители твоих родителей были зельеварами. Наш дар передаётся из поколения в поколение уже не одну сотню лет. Ты не можешь предать наследие семьи Блум. Тебе не позволят поменять факультет.

– Это у вас этот дар передается. А меня, как видишь, он обошел стороной! И что значит «не позволят»? Я взрослая! Могу сама решать, кем мне быть.

– Тебе семнадцать, – с нажимом сказал Аластер.

Я закатила глаза. Вот опять началось. Вечные споры о моем предназначении и семейном даре.

– Восемнадцать будет через два месяца! И вообще, ты говорил, что всегда готов мне помочь, стоит только попросить. Вот, я прошу.

– А еще, я твой старший брат. И должен оберегать тебя ото всяких глупостей, в которые ты постоянно пытаешься ввязаться.

Аластер нашел нужные реактивы, сложил их в небольшой мешочек и протянул мне.

– Вот, держи. Я помог, как и обещал.

– А Мортис?

– Нет. Никаких встреч с некромантами.

Я надулась. Ну вот, как всегда. Никакой поддержки. Одна сплошная критика и запреты. Впрочем, ничего нового.

Я сердито выхватила мешочек с реактивами.

– Спасибо большое, братец! Очень признательна! – прошипела я, и, развернувшись на каблуках, направилась к выходу.

– Подожди! – окликнул меня Аластер.

Я остановилась, не поворачиваясь.

– Будь осторожна, Марша. Киноварь – ядовита. И не забудь надеть перчатки.

Я промолчала. Ненавижу, когда он начинает изображать заботливого братца. Особенно после того, как обламывает все мои гениальные планы.

Я покинула лабораторию, оставив Аластера в компании его колб и реторт. Поднявшись в свою комнату, я плюхнулась на кровать и уставилась в потолок. Как-то все не клеилось. В менторскую не попала и с Мортисом не срослось. Ну ничего, обязательно что-нибудь придумаю!

***

Утром я встала с первыми лучами солнца и попыталась проскользнуть мимо мадам Сниффлботтом. Хотела пораньше прийти в академию, чтобы поболтать с Брантом и узнать, что ему удалось выяснить насчет менторской. Но экономка перехватила меня в дверях и заставила позавтракать. Я быстро закидала в рот овсянку, запила все это дело какао и выскочила за дверь еще до того, как Аластер спустился к завтраку.

Во внутреннем дворе академии студентов было еще не много. Но те, что были как-то странно на меня поглядывали. Или это мое воображение разыгралось?

На всякий случай, я себя осмотрела. Вроде не в пижаме пришла. И юбку не забыла надеть. Ерунда какая-то.

Я направилась к оранжерее, надеясь встретить там Бранта, но меня перехватила Труди.

– Марша! Ты уже видела сегодняшний выпуск «Ежедневного Пророка»?

– Нет, – ответила я. – А что там такое?

– Там… про тебя. – Труди впихнула мне в руки помятую газету. – И про Аластера.

Внутри все похолодело. Труди нетерпеливо барабанила пальцами, пока я трясущимися руками разворачивала вестник.

На главном развороте студенческой газеты красовались мы с братом на крыльце академии. По фотографии невозможно было понять: мы выходим из здания или заходим внутрь. Снимок явно был сделан вчера вечером. Заголовок гласил: «Что скрывают Блумы?».

Я пробежала глазами по тексту:

«Из достоверных источников редакции стало известно, что юные представители прославленной династии Блум после заката тайно наведываются в корпус академии, где на днях было совершено чудовищное убийство ментора зельеварения. Возможно, несчастная мадам Фокстер пала жертвой неуёмных амбиций Аластера? Или виной всему постоянные конфликты его непутевой сестры с ментором? Мы внимательно следим за развитием событий.»

Глава 4

– Присцилла! – Прошипела я, – ты поплатишься за эти мерзкие сплетни!

Ладно я, уже привыкла. Но Аластер? Для него это будет ударом! Мое бурное воображение мигом нарисовало Аластера, моего идеального, непогрешимого брата, который в страхе затравленно озирается, а вокруг студенты и менторы тыкают в него пальцами и кричат: «Убийца! Убийца!»

Ярость захлестнула с головой.

– Спокойно, Марша, – попыталась урезонить меня Труди, – не стоит горячиться.

Но я уже не слушала. Схватив газету, я понеслась в редакцию студенческого вестника, твердо намереваясь устроить там скандал. Я заставлю пожалеть Присциллу о каждой буковке в этой лживой статье! Эта гнусная девчонка периодически доставала меня, но все обходилось лишь взаимными колкостями и презрительными взглядами. Сейчас же эта поганка покусилась на святое! На моего брата! Никто не смеет обижать Аластера!

Кроме меня, конечно.

Я влетела в редакцию, как разъяренная фурия. За столом, заваленным бумагами, свитками и перьями, сидела Присцилла. Увидев меня, она самодовольно ухмыльнулась.

– А вот и наша звёздочка! Что, не понравилась статья? – елейным голосом спросила она.

Я бросила газету ей в лицо.

– Ты лгунья! И ты за это ответишь! – Выпалила, сжимая трясущиеся от ярости и нахлынувшего адреналина кулаки.

Присцилла рассмеялась.

– Ой, как страшно! И что ты мне сделаешь?

Она встала из-за стола и приблизила свое наглое, надменное лицо к моему.

– Ты неудачница, Марша Блум. Всегда ею была и всегда ею будешь. Позор семьи, темное пятно на светлом лике нашей академии.

– Зачем? – Мой голос дрожал, я едва сдерживалась, чтобы не накинуться на эту выскочку. – У тебя личные счеты со мной? Так зачем приплетать Аластера? Почему ты это делаешь?

Присцилла пожала плечами.

– Потому что могу. Может это моя великая миссия – указывать таким как ты на их место? И потом, если бы не упоминание твоего дражайшего братца, моя статья не вызвала бы такого резонанса.

Я замахнулась и залепила Присцилле пощечину. Она охнула от неожиданности и схватилась за щеку.

– Ах, так! – взвизгнула поганка и попыталась ударить меня в ответ. Но я увернулась и схватила ее за волосы. Завязалась потасовка. Мы катались по полу, дергали друг друга за волосы, царапались и кричали оскорбления.

В редакцию ворвались несколько студентов, привлеченные шумом. Они попытались нас разнять, но мы с Присциллой вцепились друг в друга мертвой хваткой.

Наконец в кабинете появился ментор Визард.

– Фриджитус нунк!

Ментор взмахнул руками, и нас с Присциллой словно парализовало. Мы застыли в нелепых позах, с растрепанными волосами и злобными лицами.

– Что здесь происходит? – Грозно спросил ментор Визард, оглядывая разгромленную редакцию. – Мисс Блум, мисс Буфон, немедленно объяснитесь!

Присцилла первая пришла в себя и, поправив прическу, указала на меня дрожащим пальцем.

– Это все она! Ворвалась в редакцию и напала на меня! Без всякой причины!

– Ну конечно! Ведь беспочвенные обвинения в убийстве – это совершенно точно не причина. Мне просто сегодня твоя морда не понравилась. – Съязвила я, вытирая кровь с разбитой скулы.

Ментор тяжело вздохнул.

– Я сопровожу вас, девочки, к коменданту. Пусть мадам Эвелдор разбирается в этом безобразии.

Комендант Эвелдор встретила нас недружелюбным взглядом. Судя по всему, у нее голова шла кругом от вороха проблем, свалившегося после совершенного убийства. И разбираться в студенческих конфликтах ей вовсе не хотелось.

Но, к чести коменданта, она терпеливо выслушала обе стороны, не перебивая. А затем вынесла свой вердикт:

– Судя по всему, администрации академии стоит взять под контроль публикации в «Ежедневном Пророке». Это неприемлемо – печатать оскорбления и обвинения в адрес лучших студентов нашего учебного заведения, мисс Буфон. Я подниму этот вопрос на ближайшем собрании. Академия дала Вам большую свободу, которой Вы распорядились, к сожалению, бездумно и опрометчиво.

Присцилла надулась, но промолчала. Она явно не ожидала такого поворота событий. Возможно, ей казалось, что ее связи и влияние в академии помогут ей избежать наказания. Но комендант была непреклонна.

– Следует как можно скорее опубликовать опровержение и извинение. Это ясно?

– Да, мадам Эвелдор, – пробурчала Присцилла, исподлобья глядя на меня.

Я понимала, что слова коменданта про «лучших студентов» ко мне не относились. Но было приятно, что я смогла отстоять честь брата. Пусть и с помощью грубой силы. Как говорится, добро должно быть с кулаками.

– Что касается вашего поведения, мисс Блум, – продолжила мадам Эвелдор, обращаясь ко мне, – то драки в стенах академии недопустимы. Даже если вас спровоцировали. В качестве наказания вы будете помогать в прачечной в течение недели после занятий. Надеюсь, это послужит вам уроком.

Я кивнула, не возражая. Можно сказать – легко отделалась. За драку в стенах академии могли и исключить. Да и Присцилле досталось по заслугам. Уже неплохо.

Выйдя из кабинета коменданта, я столкнулась в коридоре с Аластером. Он выглядел встревоженным.

– Марша, что здесь произошло? Я слышал, что ты устроила драку в редакции.

– Я хотела защитить тебя…

Вся моя бравада резко закончилась, а глаза наполнились слезами. Я пару раз шмыгнула носом, пытаясь сдержаться.

И разревелась.

Аластер обнял меня за плечи и крепко прижал к себе. Сквозь рыдания я услышала, как он шепнул заклинание, накрывая нас пологом невидимости. Вообще-то, студентам запрещено использовать магию вне занятий. И Аластер никогда не нарушал запретов. Но сейчас, я была ему очень благодарна, за то, что ради меня он поступился своими принципами.

– Ну-ну, тихо, успокойся. Я верю, что ты хотела как лучше.

Я, всхлипывая, поведала ему о статье в газете, о гнусных обвинениях и о том, как Присцилла оскорбляла нашу семью. Аластер внимательно слушал, все сильнее хмурясь с каждой моей фразой. Когда я закончила свой рассказ, он крепко сжал мою руку.

– Я ценю твою заботу, Марша. Но это я твой старший брат. И это моя обязанность – защищать тебя и честь семьи. В следующий раз не беги с кулаками наперевес к обидчику. И уж тем более, не пытайся защищать меня. Я взрослый, справлюсь и без помощи маленьких девочек.

Я уткнулась лицом в его мантию, пытаясь унять рыдания. Слова Аластера про «маленькую девочку» немного обидели, но я знала, что он прав. Я слишком импульсивна и часто действую, не подумав. А потом приходится расхлебывать последствия.

– Ладно, – пробормотала я в мантию. – Но если эта поганка еще хоть слово скажет про тебя…

– Тогда я сам с ней поговорю, – твердо перебил меня Аластер. – Обещаешь больше не ввязываться в драки?

Я знала, что он не отстанет, пока не получит обещание. Пришлось уступить.

– Обещаю, – тихо сказала я.

Аластер слегка отстранился и посмотрел мне в глаза.

– Вот и славно. А теперь пойдем, я угощу тебя мороженым. Оно всегда помогает успокоиться.

Я фыркнула:

– Мороженым? Мне что, пять лет?

Аластер улыбнулся и потрепал меня по волосам.

– Для меня ты всегда будешь моей маленькой сестренкой, даже если тебе исполнится сто.

Мы вышли из-под полога невидимости и направились к кафетерию. Аластер, как всегда, был прав. Мороженое действительно помогло мне успокоиться и немного развеяться. Клубничное, со взбитыми сливками и шоколадной крошкой – идеальное лекарство от душевных ран.

Вечером того же дня, в свежем выпуске «Ежедневного Пророка» появилось опровержение статьи. Присцилла Буфон приносила свои искренние извинения Аластеру и Марше Блум за распространение ложной и клеветнической информации, порочащей их честь и достоинство. Текст был написан казенным языком, без единой искорки искренности. Но главное – справедливость восторжествовала. Хотя бы формально.

Я же, после лечения мороженым, отправилась грызть гранит науки. Труди, глядя на мою унылую физиономию и разбитую скулу, решила не приставать с расспросами. Чему я была очень даже рада. Я отсела на последнюю парту, заявив подруге, что мне нужно прийти в себя и побыть в одиночестве.

Первую половину лекции по истории магии я честно и ответственно конспектировала. Но на втором часу заскучала и принялась вновь рисовать Бранта в тетради.

– Если влюбилась, так и скажи. – Громкий шепот призрака раздался над ухом. – Скучаешь, да? Налюбоваться не можешь?

– Губу закатай. Это рисунок для дела. Где ты был?

– Я где был? Ждал тебя в оранжерее. А ты устроила мордобой, а потом ревела.

– И как тебе моя физиономия? – Спросила я, усмехнувшись.

– Прекрасна, как никогда, – заверил Брант. – Шрам только добавляет шарма. Героиня! Защитница семьи!

Я хмыкнула:

– Скажешь тоже. Что там с менторской?

– Заперта на ключ. Никаких дополнительных заклятий я не обнаружил.

– Хорошо. А где ключ?

– У мадам Эвелдор на поясе.

Я нахмурилась. Задача усложнялась. Украсть ключ у коменданта – миссия не выполнимая. Значит нужно искать обходные пути. Может воспользоваться грубой силой и выломать замок? Нет. Во-первых, силенок не хватит. А во-вторых, я сегодня уже чуть не доигралась со своей «грубой силой».

Создать иллюзию ключа?

Я задумалась, рассеянно обводя кончиком пера профиль Бранта в тетради. Но для создания убедительной иллюзии ключа нужно как минимум видеть оригинал. Да потом еще и подменить его.

– Эй, – призрак заскучал, пока я ломала голову над проблемой, – Думаешь о том, как попасть в менторскую?

– Угу.

– Может, просто попросишь мадам Эвелдор открыть дверь? Типа, цветочки полить или еще что-то в этом роде?

– Конечно. А чего нет? Цветочки на месте преступления поливать – самое то!

Призрак насупился.

– Да я просто предложил. Ну а как ты собралась туда попасть? Не телепортом же.

– Точно! – Я хлопнула себя по лбу. Как я сразу не додумалась? – Брант, ты чертов призрачный гений!

Вчера Аластер говорил, что идет с факультатива по пространственной магии. Значит мне всего-то нужно сунуть нос в его записи. Конечно, это рискованно, и требует концентрации. Но вполне реально. Главное – не промахнуться и не оказаться, к примеру, в стене.

Призрак с сомнением посмотрел на меня.

– Отговаривать бессмысленно?

– Конечно!

– Буду знать, что в следующий раз следует лучше следить за своими словами.

Брант покачал головой и исчез.

Ерзая, будто сижу на иголках, я кое-как дождалась окончания лекции и помчалась домой. На мою удачу мадам Сниффлботтом не было, и я незамеченная проскользнула в комнату брата.

Записи по пространственной магии лежали на самом видном месте, словно он специально их там оставил. Вот только разбираться во всех этих хитросплетениях формул и заклинаний оказалось не так просто, как я думала. Все эти «гамма-функции искривления пространства» и «тессерактовые проекции» звучали как китайская грамота. Я старательно, но торопливо переписала все, что нашла о телепортации и побежала обратно в академию.

Аластер всегда говорил, что пространственная магия – это не просто перемещение из точки А в точку Б, это искусство чувствовать пространство, видеть его потоки и уметь их контролировать. Буду надеяться, что с пространством у меня получится лучше, чем с зельями.

На оставшихся занятиях я внимательно разбиралась в конспектах о телепортации. Честно говоря, половины я не поняла, как ни старалась. Это был материал для выпускного курса. И не для рядовых студентов, а для «умненьких». Но я надеялась, что хватит той части, в которой мне все же получилось хоть что-то понять. В конце концов, мне переместиться то нужно не в соседнее королевство, а всего лишь в соседний кабинет.

После занятий я, полная решимости, направилась к менторской. Огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто меня не видит, и приступила к делу. Глубоко вздохнула, пытаясь сосредоточиться. Главное – представить себе менторскую так, словно она находится у меня перед глазами. Каждую деталь, каждый предмет. Я закрыла глаза и начала читать вызубренное заклинание, тихо, но уверенно. Слова срывались с губ, сплетаясь в сложную вязь. В животе что-то заурчало, а в голове замелькали яркие вспышки. На лбу выступила испарина. Я чувствовала, как пространство вокруг меня начинает искажаться, сжиматься и растягиваться, словно резиновая лента.

Внезапно меня дернуло вперед, и я потеряла равновесие. Открыв глаза, я увидела, что стою посреди менторской.

Получилось!

– Да, Марша Блум! Можешь, когда хочешь!

Ну а что? Сам себя не похвалишь, как говорится.

Я огляделась. Шторы в кабинете были задернуты. Тонкая полоска света, в которой танцевали крупные пылинки, пробивалась сквозь тяжелые портьеры. В менторской царил все тот же беспорядок. Разбросанную мебель и осколки разбитых флаконов никто не убирал, очевидно считая их потенциальными уликами. Посреди комнаты, там, где ранее находилось тело несчастной мадам Фокстер, остался нарисованный мелом силуэт.

«Ого! Прямо как в моих любимых детективных романах!»

Не теряя времени, я подошла к столу ментора. Если она читала работы студентов непосредственно перед смертью, то они должны находиться на виду. Так и было. Сверху лежала стопка исписанных листов. Несколько работ были отмечены красными чернилами, с гневными комментариями и исправлениями. Я пробежала глазами по первой странице. «Неудовлетворительно! Отсутствие логики и понимания базовых принципов зельеварения!»

Знакомо. Я такие замечания от мадам Фокстер получала регулярно.

Пролистала несколько работ. Ничего необычного. Описание лабораторной по созданию сонного зелья. Но вот прям пятой точкой чую, что следует посмотреть на эти рукописи повнимательнее. Свернула листы в трубочку и засунула за пояс форменной юбки.

«Может, пока я здесь, следует повнимательнее осмотреть стол жертвы?»

Стопки книг по зельеварению, изысканная настольная лампа с абажуром, перья в стаканчике и пара классных журналов с оценками.

Я открыла ящик стола. Там лежали очки в золотой оправе и несколько свитков с расписанием занятий. Пока ничего подозрительного.

Во втором ящике нашлась менторская диссертация первого круга мадам Фокстер в рамочке и благодарность от совета зельеваров за неоценимый вклад в развитие этого магического направления.

На самом деле, получить степень первого круга удалось лишь небольшому количеству человек. Ее присуждали за разработку особо важных и полезных рецептов зелий. Например, мои родители получили этот почетный титул за зелье «Дыхание Посейдона». Оно позволяло «дышать» под водой достаточно долгое время, до нескольких часов.

Мадам Фокстер же получила награду за зелье «Ревиталис». Ох, помню я сколько шума оно наделало год назад, когда Фокстер представила его на ежегодном съезде зельеваров. Эта субстанция позволяла за пять минут после употребления внешне помолодеть лет на пятнадцать. Кожа разглаживалась и приобретала какое-то внутреннее сияние, на щеках появлялся задорный юношеский румянец. Волосы становились более густыми, блестящими и шелковистыми. Причем эффект был стойким и повторно пить зелье не приходилось. Более того, повторное принятие зелья было запрещено и грозило мгновенной, неминуемой смертью.

Жюри съезда было в таком восторге от открытия Фокстер, что ходатайствовали перед высшим советом магов, за ускоренное присуждение ментору степени первого круга.

Задвинула ящик обратно. Лавры мадам меня не интересуют. Только темные и страшные секреты!

Дернула за ручку самый нижний ящик. Закрыто. Но не зря же я в подростковом возрасте зачитывалась детективами? В каждой уважающей себя книге о расследованиях главный герой или героиня взламывали замки ящиков шпилькой. А я чем хуже?

Уверенным движением извлекла и своего свободного пучка сей парикмахерский девайс. Русые локоны рассыпались по плечам. А я приступила к делу: уселась на пол и сунула шпильку в замочную скважину. Так. А что дальше? Покрутила, повозила. Осознала всю тщетность бытия и своих действий.

«Кажется, я переоценила свои криминальные таланты,» – пробормотала я, бросив шпильку на пол. Замок не поддавался. Более того, шпилька предательски погнулась. С досады врезала кулаком по зловредному ящику…

И он открылся. Я удивленно уставилась на приоткрывшийся ящик.

«Марша Блум, да тебя просто не остановить!»

«Странный набор предметов для того, чтобы запирать их на замок.»Внутри обнаружилась шаль в цветочек и мужские духи.

Открыла крышку духов и вдохнула аромат. Запах знакомый, но никак не могу вспомнить, чей он. Сунула руку глубже в ящик и вытащила небольшую резную шкатулку. Внутри лежала перетянутая бечевкой стопка писем. Но стоило мне взять их в руки, как за дверью менторской послышались шаги и громкие голоса. Один из них принадлежал коменданту Эвелдор, а второй… Такой низкий и густой бас. Неужели арканум?

Я в панике запихала духи, шаль и шкатулку обратно, письма сунула запазуху. Захлопнула ящик. Шаги остановились у самой двери и послышалось звяканье ключей.

Сердце бешено заколотилось. Нужно было срочно что-то придумать! Телепортироваться обратно? Слишком рискованно, вдруг заклинание собьется, и я окажусь в коридоре прямо перед носом у мадам Эвелдор и арканума.

Спрятаться? Я огляделась. В менторской не было ни одного места, где можно было бы укрыться от глаз следователя и коменданта.

Ключ проворачивался в замке, а я, совершенно растерянная, прижалась спиной к холодной стене кабинета и зажмурилась, представляя как меня с позором отчисляют из академии. Ладно еще если дело не заведут, за кражу улик.

«Доигралась!» – Пронеслось в голове.

Глава 5

Ключ провернулся в замочной скважине, и дверная ручка со щелчком опустилась вниз. Будто в замедленной съемке я наблюдала за тем, как открывается дверь менторской.

«Конец! Мне конец! Мне конец!!!»

Внезапно я почувствовала на себе ледяные пальцы. Чьи-то крепкие руки обхватили мои плечи и резко дернули назад. Я провалилась будто в густой кисель. Мгновение, и я уже стою в учебном классе, а рядом прозрачный, еле заметный Брант.

Я ошарашенно посмотрела на него, не в силах вымолвить ни слова. Брант приложил палец к губам, призывая к тишине, и кивнул в сторону двери. Я прислушалась. Шаги в менторской. Голоса, приглушенные стенами. Они что-то обсуждали, но разобрать слова было невозможно. Потом дверь захлопнулась, и все стихло.

– Я… Даже не знала, что ты так можешь! Почему сразу не сказал?! Не пришлось бы мучаться со всеми этими «тессерактовыми проекциями»! Я думала ты помогать мне будешь!

Адреналин в крови бурлил, и я накинулась на парня, не замечая его состояния.

Брант грустно улыбнулся и, кажется, стал еще более прозрачным. Его профиль чуть отсвечивал, бликовал в солнечных лучах белыми искорками.

– Я вообще не знал, что могу так. Но когда понял, что арканум идет в менторскую, а ты все еще там – запаниковал. И вот… Правда чувствую себя сейчас паршиво. Похоже, этот фокус отнял немало моих призрачных сил.

Я осеклась, пристыженная своей несдержанностью.

– Прости! – Пробормотала, опуская голову. – Я просто очень испугалась. Спасибо тебе, Брант! Если бы не ты, меня бы сейчас допрашивали в подвалах Арканумата.

Призрак слабо улыбнулся и растворился в воздухе.

Я присела на ближайшую парту, пытаясь отдышаться и привести мысли в порядок. Ужасно хотелось сунуть любопытный нос в письма мадам Фокстер.

«Если там окажутся коммунальные счета или отчеты в департамент образования – я этого не переживу!»

Взглянула на наручные часы.

«Ого! Мне уже пора в прачечную! Придется повременить с любопытством.»

Выудила со дна сумки резинку и затянула на затылке тугой хвост. На работу все-таки иду, нужно выглядеть подобающе.

Прачечная встретила меня запахом порошка, влажного белья и веселым гомоном работниц. Молодые девушки в белоснежных передниках и с красными от тяжелой работы руками ловко перебирали горы одежды, сортируя белое от цветного, отглаживали простыни пыхтящими паром утюгами и складывали рубашки и мантии в ровные стопки.

За стойкой на входе сидела мадам Плюм, смотрительница заведения, и вязала большой клетчатый плед.

– Здрасьте, мадам! Я тут вот… – Протянула смотрительнице записку от коменданта.

Мадам строго посмотрела на меня поверх узеньких очков, не прерывая своего занятия.

– Провинилась?

– Ага, – со вздохом ответила я.

– Ну и что мне с тобой делать, ягодка? – смотрительница вновь сосредоточилась на вязании. Спицы замелькали быстрее, а губы старушки безмолвно шевелились, отсчитывая петли.

Я пожала плечами, не зная, что ответить. Обычно провинившихся студентов отправляли на исправительные работы: мыть полы, чистить котлы, или, вот, стирать белье.

– Дайте мне какую-нибудь работу.

– Какую тебе работу, милая? – Снисходительно улыбнулась мадам Плюм. – Ты вона какая: тоненькая, как тростиночка, ручонки беленькие, нежные. У меня все девки-то крепкие! Кровь с молоком! Сильные, работящие да бойкие.

Я смущенно переступила с ноги на ногу, чувствуя себя не в своей тарелке. Действительно, на фоне пышущих здоровьем прачек я выглядела жалко.

– Эмма! – смотрительница гаркнула так громко, что я вздрогнула.

Из-за высокой стопки белья вынырнула крупная девушка с румянцем во всю щеку.

– Чего, мадам? – Эмма вытерла руки о передник и с хрустом размяла затекшую спину.

– Да вот, смотри, опять к нам провинившуюся принцессу из академии прислали.

Эмма хохотнула басом и с интересом уставилась на меня.

– Уж я говорила им, не присылайте мне своих неженок слабосильных, а все одно!

Эмма окинула меня оценивающим взглядом, отчего я почувствовала себя еще более неуверенно. Она была ростом выше на голову и в плечах раза в два шире.

– Дык вона пусть идет к Маргошке в штопальную. Авось иголкой себя до смерти не заколет.

И Эмма еще раз хохотнула, а я кисло улыбнулась в ответ.

Мадам Плюм кивнула, соглашаясь с предложением.

– Добро! Веди.

Мы прошли мимо огромных корзин с грязным бельем, мимо рядов стиральных машин, похожих на исполинские желудки, переваривающие тонны ткани, и оказались в просторном зале, где девушки колдовали над гладильными досками. Пар валил столбом, воздух был влажным и горячим, а в ноздри ударял запах свежести и стирального порошка.

Дверь в штопальную находилась на противоположном конце зала и резко выделялась из общей серо-белой обстановки. Кто-то, явно не лишенный художественного таланта, расписал ее вычурными вензелями и фантазийными цветами.

Эмма толкнула дверь ногой, и я замерла на пороге, пораженная увиденным. Штопальная больше походила на сказочную пещеру, чем на унылое рабочее помещение. С потолка свисали гирлянды из разноцветных ниток и лент, стены были увешаны лоскутными панно, а каждая полка и подоконник украшены фигурками, сшитыми из обрезков ткани. Повсюду стояли горшки с живыми цветами, отчего воздух был наполнен сладковатым ароматом.

За большим столом, заваленным клубами ниток и лоскутами ткани, сидела Маргретта, или как ее здесь звали – Маргошка. Смуглая девушка лет двадцати с короткими тугими кудряшками и высокими скулами. Ее пальцы порхали над потрепанной мантией, словно бабочки, искусно латая дыры и штопая прорехи.

– Эй, Маргошка! Подарочек тебе от мадам Плюм!

Эмма дружески хлопнула меня по плечу с такой силой, что я невольно сделала пару шагов вперед.

– Ой, звиняюсь, принцесса! Не рассчитала. – Она одарила меня широкой улыбкой от уха до уха, демонстрируя крепкие белые зубы.

Маргретта оторвалась от работы и внимательно посмотрела на меня своими большими карими глазами. В них не было ни насмешки, ни злорадства, лишь любопытство и легкое сочувствие. Девушка слезла с высокого стула и оказалась очень миниатюрной, едва доставала мне до плеча.

– Привет, я – Маргретта.

Я пожала протянутую мне ладонь.

– Проходи, садись. – Маргошка кивнула на стул у противоположного конца стола.

Я подошла к столу и присела на краешек указанного табурета. В штопальной чувствовалась какая-то особенная, домашняя атмосфера. Все эти поделочки, салфеточки, рюшечки на шторах.

– Ну, девчата, развлекайтесь! А мне пора. Смотри, Маргошка, чтобы наша гостья в нитках не удавилась, да пальчики свои аристократические не исколола.

С этими словами Эмма громко расхохоталась и захлопнула за собой дверь.

Маргретта вздохнула и улыбнулась мне ободряюще.

– Не обращай на нее внимания, – сказала она. – Эмма добрая, просто немного грубая. Как тебя зовут?

– Марша. У Вас тут уютно.

Маргретта всплеснула руками.

– Со мной можно на ты, мы же теперь с тобой напарницы. – Она весело мне подмигнула. – Ну что, Марша, не бойся! Шить не так уж и сложно. Я тебя научу. Начнем с малого. Вот, попробуй починить эту рубашку. Тут всего-то небольшая дырка под рукавом.

– Да я умею. И шить, и вышивать.

И это была чистая правда. В детстве я с упоением мастерила наряды для кукол, а иногда могла что-то сшить и для себя. Мадам Сниффлботтом считала, что девочка непременно должна быть обучена рукоделию. Возможно, матушка бы поспорила с ней, но они с отцом постоянно были в разъездах, а потому никто не мешал экономке воспитывать меня так, как она считала нужным.

Я взяла в руки голубую рубашку и внимательно осмотрела место повреждения. Небольшая дырка, края не разошлись, работа действительно несложная. Маргретта протянула мне иголку с ниткой подходящего цвета.

– Ну вот и славно! Тогда за дело.

Я усмехнулась и принялась за работу. Пальцы помнили движения, и иголка послушно скользила сквозь ткань, аккуратно сшивая края. Я старалась делать ровные и незаметные стежки, вспоминая наставления мадам Сниффлботтом. Маргретта наблюдала за мной с интересом, то и дело поглядывая на мою работу.

– Здорово у тебя получается! – заметила она. – Аккуратно и ровно. Я думала, что вы, ученицы из академии, совсем не приспособлены к ручному труду.

Я пожала плечами.

– Не все аристократы такие уж неженки. Тем более, далеко не все студентки академии из знатных семей. По правилам академии, не менее половины курса должны составлять учащиеся, отобранные по результатам вступительных экзаменов. Например, моя лучшая подруга, Труди, из самой обычной семьи. Но она талантливый зельевар и ее успехи в обучении намного превосходят мои, не смотря на все регалии моих предков.

– Ну, если у тебя не сложится с зельеварением, ты всегда можешь прийти работать к нам в прачечную. С иголкой ты управляешься довольно ловко!

Я прыснула, представляя лицо маменьки, если я заявлю ей о решении посвятить свою жизнь штопке чужих рубашек и штанов.

Между нами завязался непринужденный разговор. С Маргреттой было легко и спокойно. Пока я шила, девушка рассказывала о своей работе, о прачечной, о своих подругах. Оказывается, многие девушки здесь и живут, и работают. У каждой своя история, своя судьба. Кто-то бежал от нищеты, кто-то от жестоких мужей, а кто-то просто хотел обрести независимость и самостоятельность. Мне было интересно слушать ее рассказы, погружаясь в мир, который был так далек от моей жизни в академии и родовом поместье.

Спустя пару часов и стопку залатанных рубашек, Маргретта предложила выпить чаю, а я с удовольствием согласилась.

Маргошка ловко заварила чай из трав, собранных в окрестностях Баклберри, и наполнила две большие кружки ароматным напитком. Мы расположились за маленьким круглым столиком в углу штопальной, окруженные цветами и безделушками. Солнце проникало сквозь витражные окна, окрашивая комнату в мягкие радужные тона.

– Погоди! У меня в сумке было несколько конфет. Стащила сегодня утром у нашей экономки.

Я полезла в сумку и действительно, на самом дне обнаружилось три больших шоколадных трюфеля, завернутых в яркую обертку.

– Вот! – Я резко выдернула руку, и все мои исписанные листы и тетради разлетелись по полу штопальной.

– Ой…

Я принялась торопливо собирать устроенный мной же беспорядок, а Маргретта любезно присоединилась.

– Кто это? Твой возлюбленный? – Маргошка держала в руках набросок Бранта. – Какой хорошенький!

Ну это она, конечно из вежливости добавила. Так как я довольно реалистично изобразила впалые щеки и огромные черные круги под глазами призрака.

– Нет, я готовлюсь к докладу по истории магии. Рисовала модель формы студентов нашей академии прошлых лет.

– Точно! – Маргретта щелкнула пальцами, – а я ведь в свое время тоже увлекалась историей моды! И в академии в прежние времена были довольно занимательные модели одежды. Возможно, не такие удобные, как современные, но до чего атмосферные!

Девушка мечтательно закатила глаза.

– А знаешь, раньше даже каждый факультет имел свою уникальную форму! У факультета алхимии были темно-зеленые мантии с золотыми вышивками, у зельеваров – коричневые туники с кожаными фартуками, у заклинателей – черные плащи с серебряными застежками. Представляешь, как это выглядело бы на улицах Баклберри?

А вот это уже интересно. Не иначе сама судьба привела меня к Маргретте, которая так хорошо осведомлена о моде прежних времен.

– Как интересно, – заметила я, отхлебывая ароматный чай.

С беспорядком мы дружно справились и вернулись обратно за столик, продолжив чаепитие.

– А что ты можешь сказать о моем рисунке? Что это за факультет и в каких годах носили подобное?

– А ты разве не знаешь? – Удивилась Маргретта. Она откусила кусочек трюфеля и зажмурилась от удовольствия. – М-м-м, вкуснота! Ужасно люблю сладкое, но редко балую себя. Денег всегда в обрез.

Я придвинула оставшиеся две конфетки к швее.

– Угощайся! Завтра еще принесу. Я срисовала этот рисунок с книги, но там, к сожалению, не было никакой конкретной информации.

Маргретта взяла еще одну конфету и, помолчав немного, ответила:

– Слушай, так сразу я и не скажу. Но если хочешь, заберу твой рисунок и дома покопаюсь в книгах. Не могу гарантировать, но постараюсь что-то разузнать. – Девушка прищурилась, – это будет стоить тебе пять конфет и шоколадку!

Я рассмеялась.

– Договорились! Завтра принесу целую коробку конфет и шоколад. Только узнай, пожалуйста, побольше. Мне этот доклад очень важен.

Маргретта довольно потерла руки.

– Отлично! А теперь – возвращаемся к работе. А то мадам Плюм решит, что я тут с тобой только чаи гоняю.

Мы проработали еще пару часов, прежде чем меня отпустили восвояси. Маргретта оказалась отличной напарницей и интересным собеседником. Но все же с непривычки у меня к концу смены ломило пальцы и спину, а глаза покраснели и слезились.

Выйдя из прачечной, я вдохнула свежий воздух и улыбнулась. Неожиданно наказание обернулось приятным сюрпризом. Кто бы мог подумать, что в пропахшей порошком прачечной я найду нового друга и ценную информацию для своего расследования?

Оказавшись дома, я быстро поужинала приготовленным заботливыми руками мадам Сниффлботтом рагу и поспешила к себе. Не смотря на усталость от работы и пережитых волнений, не терпелось покопаться в добытых с таким трудом уликах.

Войдя в свою комнату, я с наслаждением скинула туфли, ослабила форменный галстук и растянулась на кровати.

– Как хорошо…

Кровать рядом со мной прогнулась, и я услышала деловитое мурчание Мистера Вискерса. Кот с комфортом устроился у меня под боком и нетерпеливо боднул руку, призывая поскорее приступить к его почесыванию. Я нежно погладила мягкую шерстку Мистера Вискерса, наслаждаясь его благодарным урчанием. Он был моим любимцем и верным другом, всегда готовым выслушать тревоги и разделить радости. Но сегодня меня ждали дела поважнее, чем кошачьи нежности.

Я выудила из-за пазухи пачку писем, так бережно хранимых мадам Фокстер, и принялась развязывать бечевку. На конвертах не было никаких надписей или пометок. Я открыла и развернула верхнее.

«Дорогая моя Эбби!

Каждый раз, когда я вижу тебя в коридорах академии, мое сердце замирает! Я трепещу от желания и невозможности прикоснуться к тебе!»

Вот это поворот! У мадам Фокстер был тайный роман? Да еще и с кем-то в академии.

Такого я не ожидала. Да, мадам была женщина видная, но все знали, что она человек науки. Казалось, что все что ее интересовало – это работа в лаборатории и обучение студентов. К своим пятидесяти годам Фокстер не обзавелась семьей и детьми, но казалось, это ее совершенно не интересовало. Письмо было написано красивым, каллиграфическим почерком, черными чернилами на плотной кремовой бумаге. Я продолжила чтение:

«Когда же мы сможем увидеться вновь, моя прекрасная? Я днем и ночью вспоминаю наши жаркие свидания и твои…»

Я взвизгнула и отбросила от себя любовное послание. Жгучий стыд залил краской лицо.

«Какой ужас! Этот возлюбленный мадам Фокстер был слишком откровенен.»

Я прикрыла глаза ладонью и скользнула взглядом через щелочку между пальцами в самый низ письма, надеясь отыскать там подпись.

«Твой любящий мышонок.»

Безнадежно.

Я с замиранием сердца открыла следующее послание. На мое счастье, это письмо не было столь интимным, но кроме слов любви не содержало сколь-нибудь полезной информации, а в подписи все так же красовался «мышонок».

Мистер Вискерс заинтересовался незнакомым запахом и разворошил носом всю стопку, забавно пофыркивая. А затем и вовсе увалился сверху, деловито вылизывая густую шерсть.

Я со вздохом принялась собирать письма в стопку. Последнее с трудом удалось вытащить из-под не в меру упитанного кота. Конверт надорвался и из него показался уголок текста.«Похоже, я ничего не найду в этих любовных излияниях.»

«Уважаемая мадам Фокстер!»

Ого! Почерк был тем же самым, но тон письма явно отличался. Я торопливо развернула листок.

Кроме того, я женат и люблю свою жену!«Прошу Вас прекратить проявлять знаки внимания в мою сторону. Я бесконечно уважаю Вас как профессионала, но, право, Ваша настойчивость переходит все границы!

Пожалуйста, поймите меня правильно и оставьте в покое.

Профессор Визард»

– Так вот кто ты такой, любящий мышонок, – потрясенно произнесла я.

Глава 6

Этой ночью я спала просто отвратительно. Мучали кошмары, в которых ментор Визард превращался в мышку, а мадам Фокстер – в огромный кусок сыра. Потом появлялась гигантская голова Бранта и с аппетитом поедала этот сыр.

Утром, как разбитое корыто, я кое-как выползла из постели. Спина противно ныла. Похоже, я все-таки оказалась «изнеженной принцессой», как и говорила Эмма, если после одной смены в штопальной чувствую себя развалиной.

За завтраком я уныло ковыряла ложкой в тарелке с холодной овсянкой и размышляла о запутанных взаимоотношениях менторов.

Судя по всему, мадам Фокстер первая заинтересовалась Визардом. И взялась за мужчину со всей серьезностью, раз он даже решился написать ей письмо с просьбой прекратить свои настойчивые знаки внимания. Но ментор по зельеварению отличалась поразительным упорноством и настойчивостью. Несмотря на пятнадцатилетнюю разницу в возрасте и уверения Визарда о чувствах к супруге, она добилась своего и вскружила-таки голову молодому преподавателю. Может ли этот, столь неожиданно открывшийся факт личной жизни ментора, быть связан с ее убийством? В конце концов, ревность – не редко является мотивом для совершения преступлений, судя по столь любимым мной детективным романам. Что если жена ментора Визарда узнала об адюльтере супруга и не смогла смириться с предательством? Надо бы разузнать о ней. Но как?

Я бросила сумку на лавку рядом с Труди.Захватив с собой обещанные сладости для Маргретты, я направилась в академию. Сегодня у нас должны были быть занятия по зельеварению. Интересно, кого поставят на замену бедной мадам Фокстер? В кабинете лабораторных работ царило оживление. Студенты уже разбились на группы и расселись вокруг котлов, с интересом поглядывая на дверь и обсуждая, кто же сегодня будет проводить занятие. Я продефилировала мимо Присциллы, которая испепелила меня взглядом, полным ненависти. Ее расцарапанный лоб и лиловый фингал под глазом красноречиво говорили о том, что в нашей схватке сильнее досталось все-таки моей сопернице.

– Привет!

– Привет! – ответила она, оторвавшись от чтения любовного романа, который прятала за толстой книгой по зельеварению. Судя по выразительным черным кругам под глазами подруги, книга ее увлекла не на шутку, и ночь она провела без сна, зато в компании какого-нибудь невероятно красивого и романтичного графа. Или оборотня. Или дракона. О ком там сейчас модно писать, волнуя девичьи сердца?

– Интересная книга?

– Просто захватывающая! – прошептала Труди, прикрывая книгу ладонью. – Там такой сюжет! Он – наследник древнего рода, она – простая цветочница. И между ними вспыхивает…

Она не успела договорить, потому что в класс вошел ментор Визард. Его обычно приветливое лицо было мрачным. Он кивнул в знак приветствия и, откашлявшись, начал:

– В связи с трагическими событиями последних дней, занятия по зельеварению временно буду вести я. Прошу отнестись с пониманием.

В классе повисла тишина. Все знали, что ментор Визард специализируется на заклинаниях, а зельеварение – не его конек. Он тяжело вздохнул и продолжил:

– Сегодня мы с вами приготовим простое, но полезное зелье – «Мягкий сон». Оно поможет вам справиться с нервным напряжением и бессонницей, вызванными, я надеюсь, исключительно учебным процессом, – он бросил мимолетный взгляд на Труди, которая торопливо запихала недочитанный роман в сумку и стыдливо отвела глаза. – Рецепт вы найдете в своих учебниках на странице пятьдесят один. Приступайте.

Ментор Визард явно чувствовал себя не в своей тарелке, объясняя процесс приготовления зелья. Он запинался, путался в ингредиентах и несколько раз заглядывал в учебник, чтобы убедиться, что ничего не упустил. Студенты, привыкшие к уверенным и четким инструкциям мадам Фокстер, переглядывались в недоумении.

Труди, обычно проворная в приготовлении зелий, сегодня была рассеянной и постоянно вздыхала, украдкой поглядывая на свою сумку, где томился недочитанный роман. Я же механически выполняла указания ментора, размышляя над тем, что скрывается за маской скорби Визарда. Вина? Раскаяние? Или страх?

Я монотонно перетирала в ступке зверобой, когда почувствовала знакомый запах. ТОТ САМЫЙ запах. Ментор Визард ходил между столами, проверяя работу студентов, а сейчас оказался у меня за плечом и, чуть склонившись, внимательно следил за моими действиями.

– Неплохо, мисс Блум.

Он одобрительно кивнул, глядя на мою ступку, в которой я усердно растирала траву.

– Слыхали, нашу бестолочь похвалили, – пробасил Пибоди и мерзко загоготал.

Жизнь его, похоже, не учит. Но сейчас мне было не до искрометных замечаний Джеффри. От ментора Визорда пахло тем самым густым, пряным парфюмом, который притаился в закрытом ящике мадам Фокстер. Я повернула голову, принюхиваясь, и чуть не уткнулась в шею преподавателя.

Визард поспешно выпрямился и продолжил свой обход.

На первый взгляд, не было ничего необычного, в том, что мадам Фокстер одаривала возлюбленного духами. Но зачем каждый раз дарить одно и то же? И что-то в этом запахе меня смущало. Отчаянно хотелось подойти к ментору и как следует принюхаться. Но это, конечно, было неприемлемо.

Труди пихнула меня локтем:

– Эй, чего застыла! До конца лабораторной пятнадцать минут. Если не закончим вовремя – обе получим «неуд».

– Да-да, конечно.

К счастью, мы успели и даже вышло вполне ароматное зелье приятного небесно-голубого цвета. Основная заслуга в этом была Труди. Я в основном выполняла мелкие поручения, вроде «подай», «нарежь», «разотри в ступке». Уже со звонком Труди наполнила зельем флакон и передала его мне:

– Отнеси на стол ментору, – попросила подруга, устало откидываясь на спинку сиденья.

Я ухватила флакон за тонкое горлышко и направилась к кафедре. Но тут почувствовала резкий толчок в спину. Я не успела среагировать. Флакон вылетел из рук и, описав дугу в воздухе, со звоном разбился о пол прямо у ног ментора Визарда. Зелье расплескалось, обдав его туфли и брюки.

Все замерли. В классе повисла тишина, нарушаемая лишь моим сбившимся дыханием и тихим стуком капель зелья, падающих на пол. Я покраснела от стыда и злости. Знала ведь, кто это сделал. Медленно повернулась, встречаясь взглядом с Присциллой, стоявшей позади меня с самодовольной улыбкой на лице.

– Ох, Марша, бедняжка! Какая неприятность! – Проворковала поганка, процокав каблучками мимо меня к кафедре и оставляя свой флакон.

Отчаянно хотелось повыдирать ее белобрысые пакли и подсветить фингалом второй глаз. Но я еще и за первую драку наказание не отработала, поэтому оставалось только глотать обиду и с ненавистью смотреть, как Присцилла кокетливо улыбается ментору Визарду.

– Ты! – выпалила, прожигая взглядом поганку.

– Мисс Блум, это несчастный случай, – устало произнес ментор Визард, отряхивая брюки от зелья. – Уверен, вы не хотели этого.

– Это она меня толкнула! – не выдержала я. – Специально!

Визард вздохнул.

– Сейчас не время для выяснения отношений. Сметите осколки и приступайте к влажной уборке. Постарайтесь в следующий раз быть аккуратнее, мисс Блум.

Я с ненавистью посмотрела на Присциллу, но спорить не стала. Пришлось собрать осколки и вытереть пол. Присцилла торжествовала, а я чувствовала себя униженной и злой. Труди молча помогала мне.

Когда мы закончили, в классе никого не осталось.

– Не расстраивайся, Марша. Я сегодня задержусь после занятий и сварю новое зелье. Уверена, ментор Визард оценит его по достоинству и поставит нам высший балл! – Подруга старалась поддержать меня, как могла.

Я благодарно кивнула Труди, хотя злость продолжала кипеть внутри меня. Присцилла явно перешла черту. Я представляла, как обливаю ее зельем облысения, или подсыпаю слабительное в чай, или еще что похуже. Но месть – это блюдо, которое подают холодным. И я обязательно его приготовлю.

– Марша, помнишь, завтра ярмарка. Ты обещала, что мы пойдем!

– Да-а-а… – протянула я, вспоминая.

Настроение было паршивое и тащиться на ярмарку, где соберется весь город – не хотелось. Но Труди так ждала ее! И потом, наверняка развеяться будет полезно.

– Ладно, пойдем. Но только ненадолго.

Труди завизжала от радости и принялась перечислять, что она хочет купить на ярмарке: новые духи с ароматом лаванды, кружевной платок и, возможно, пару новых романов.

Оставшиеся занятия прошли спокойно. Я все ждала, что появится Брант. Даже сбегала на перемене к дубу в старой оранжерее. Но призрака не было.

«Я что, волнуюсь за Бранта? Он же уже мертв, что с ним может случиться такого страшного?»

Но сердце было не на месте.

«Когда этот призрачный балбес появится – не избежать ему взбучки! За все мои потерянные нервные клетки!»

После занятий я поспешила в прачечную. Маргретта встретила меня широкой улыбкой.

– Привет, дорогая напарница! Не представляешь, как я рада тебя видеть!

Я хмыкнула:

– Привет-привет! И откуда столько радости? Это из-за шоколада?

Маргошка расхохоталась:

– Эмма с самого утра у девочек принимает ставки на то, придешь ли ты сегодня или сбежишь, не выдержав прошлой смены. И только что я выиграла неплохой такой куш!

– Неужели так мало было тех, кто верил в меня? Даже обидно.

Маргретта махнула рукой:

– Какое тебе дело до их мнения? Ты здесь всего на неделю.

Я выудила из сумки конфеты и шоколад

– Как и обещала, принесла.

Маргретта кивнула на столик в углу:

– Оставь там. Как сядем пить чай – поболтаем и конфет наедимся.

Девушка склонилась над юбкой, ловко латая прореху. Я оставила сладости и приступила к своим обязанностям. Сегодня работы было немного. Мы довольно быстро заштопали всю стопку белья и переместились за чайный столик.

– Нашла я интересующую тебя информацию. – Гордо сообщила Маргретта, облизывая вымазанный шоколадом палец. – Такую форму, – она положила на стол мой рисунок Бранта, – носили сто пятьдесят – сто тридцать лет назад на факультете боевой магии.

Видела я студентов с этого факультета. Все как на подбор крепкие широкоплечие парни. Худосочный, щуплый Брант совершенно не походил на них.– Ты уверена? – Я удивленно вскинула брови.

– Однозначно. Видишь нашивку в виде скрещенных молний? – Маргретта ткнула пальцем в рисунок и все-таки испачкала его шоколадом. – Это отличительный знак факультета. А еще бляха на ремне, обрати внимание.

Бляха на ремне Бранта имела форму молнии. Значит у нас тут неупокоенный боевой маг. Очень интересно. Осталось дождаться появления пропащего призрака и сообщить ему все, что узнала.

– Помогите! Кто-нибудь! Помогите!

Мы с Маргреттой замерли, в недоумении глядя друг на друга, а затем, не сговариваясь бросились к двери.

В прачечной царил настоящий хаос! Перепуганные прачки сбились в кучу перед большой стиральной машиной. Кто-то рыдал и звал на помощь, кто-то пытался открыть дверцу. Стоял такой гомон, что было очень сложно понять, что же произошло.