Машка и её друзья

Дорогие читатели!

Эти сказки – не о волшебных королях, а о самом настоящем чуде: умении дружить, делиться, помогать и верить в добро без повода. Пусть каждый ребёнок, закрывая книгу, чувствует, что чудеса не вдалеке – они живут в сердце.

С любовью,

Лунеюля Мэрхен

1. Машка и зайчик-добряк

Дом, в котором жила Машка, стоял на краю зелёного сада. Каждое утро он просыпался вместе с солнцем – тихо, не спеша, словно боялся разбудить ещё сонные цветы. Сквозь занавески в Машкину комнату пробивались золотые полоски света. Они ложились на ковёр, на кровать, на старую куклу в полосатом платье и на белый плюшевый комочек – котёнка по имени Тиша, который всегда спал, свернувшись клубком у изножья кровати.

Машка любила утро больше всего на свете. Ей нравилось, как пахнет комната – чуть-чуть мятой, чуть-чуть яблоком, потому что окно на ночь всегда было приоткрыто. Нравилось, как птицы переговариваются где-то в ветвях вишни, словно обсуждают важные новости. А больше всего она любила то мгновение, когда дом ещё дремлет, а солнце уже зовёт её играть.

Той весной Машке исполнилось шесть лет. Она считала себя уже почти взрослой – ведь могла сама зашнуровать кеды и налить себе чай, не пролив ни капли. Мама с папой смеялись и говорили, что скоро она будет помогать им по дому. А Машка гордо кивала – ведь помогать было её любимым делом.

В то утро всё началось как обычно: солнце, чайник на плите, Тиша, требующий завтрак, и пение скворцов. Но стоило Машке открыть окно, как она заметила кое-что странное. На подоконнике, рядом с горшком фиалки, виднелись крошечные следы – будто кто-то босыми лапками пробежал по пыли. Следы были лёгкие, почти невидимые, но Машка их разглядела.

– Тиша, это не ты, – сказала она. – У тебя лапы побольше. И когти острые.

Котёнок зевнул и не стал спорить.

Машка подошла ближе к окну. Следы шли от фиалки к раме, а потом исчезали. За окном мелькнула тень – белая, пушистая, как облачко. Девочка прищурилась и увидела, как внизу, между кустами смородины, шевельнулся кто-то маленький и серый.

– Эй! – позвала она. – Ты кто?

Но ответом было лишь лёгкое шуршание.

Не раздумывая, Машка натянула свои кеды, схватила тонкий шарфик, чтобы не продувало, и выскочила во двор. Воздух был свежий, пах черёмухой и влажной землёй. Солнце ласково касалось плеч, а где-то вдали уже слышались голоса соседских детей – кто-то гонял мяч, кто-то катался на самокате.

У старой яблони, прямо под ветвями, сидел маленький зайчик. Он был похож на кусочек утреннего тумана: серебристо-серый, мягкий, с огромными глазами цвета янтаря. Уши его торчали, как две воронки, а на груди блестело что-то круглое, похожее на каплю росы.

Зайчик заметил Машку и подпрыгнул, собираясь убежать, но девочка тихо присела на корточки и сказала самым мягким голосом, каким только могла:

– Не бойся, я тебя не обижу. Правда.

Он настороженно посмотрел на неё, наклонил голову и вдруг ответил:

– А я тебя и не боюсь. Просто не знал, кто ты.

Машка широко раскрыла глаза.

– Ты… говоришь?!

– А почему бы и нет? – усмехнулся он, пошевелив усами. – Я ведь не простой зайчик. Я – Зайчик-добряк из Лесной долины.

– Из какой долины? – удивилась Машка.

– Из той, где растут добрые поступки, – серьёзно сказал он. – Мы их собираем и бережём, чтобы не исчезли.

Машка обдумала услышанное. Это звучало странно, но очень красиво.

– А как же поступки растут? На деревьях? – спросила она.

– Иногда – да, – ответил зайчик. – Иногда на земле, иногда – в сердце. А иногда их нужно поискать. Добро – оно не любит шума. Прячется в самых тихих местах.

Машка почувствовала, что внутри у неё словно что-то зажглось. Как будто кто-то подул на маленькую искру, и та вспыхнула тёплым светом.

– Можно я помогу тебе их искать?

Зайчик посмотрел на неё внимательно. Его глаза стали мягче.

– Можно. Только ты должна пообещать, что будешь смотреть не глазами, а сердцем.

Машка кивнула. И они отправились искать добро.

Сначала они пошли в сад. Там, где тянулись длинные грядки с клубникой, на листьях ещё дрожали капли росы. Пчёлы жужжали над цветами, а между ними тихо ходила старая черепаха по имени Дуняша – бабушкин питомец, которую Машка часто угощала одуванчиками.

Зайчик вдруг присел, сложил лапки и прошептал:

– Вот оно. Смотри.

Под одним из листков клубники мелькнул свет – тонкий, как дыхание свечи. Машка осторожно заглянула и ахнула: на земле лежала маленькая капелька света, как жемчужина, только теплая.

– Что это?

– Добро, – сказал зайчик. – Вчера вечером кто-то полил цветы, хотя дождя не было. Цветы это запомнили, и добро выросло.

Машка взяла капельку на ладонь. Она дрожала, словно живая. Девочка чувствовала, как от неё идёт мягкое тепло, будто солнце дотронулось до кожи.

– Оно красивое, – прошептала она. – И поёт.

– Оно всегда поёт, – кивнул зайчик. – Просто люди редко слушают.

Они пошли дальше. За домом стоял старый сарай, где мама хранила лейку, метлу и инструменты. Возле крыльца лежала поленница дров, а рядом сидел соседский щенок Шарик. Он скулил, потому что его мяч закатился под куст.

Машка, не раздумывая, встала на колени, запустила руку под ветви и достала мяч. Щенок радостно залаял, завилял хвостом и облизал ей пальцы.

– Вот ещё одно добро, – сказал зайчик. – Простое, но настоящее.

Снова вспыхнула крошечная искорка.

Так они шли по двору, собирая доброе, как ягоды. Помогли кошке выбраться из-под забора, накормили воробья крошками хлеба, починили упавший горшок с фиалкой. Каждый раз, когда Машка делала что-то хорошее, рядом загорался светлячок.

К вечеру их стало так много, что сад словно зажёгся. Ветви яблони сверкали, как гирлянды, дорожки переливались мягким золотом, а воздух дрожал от тихого пения.

Машка и зайчик сели на скамейку.

– А теперь, – сказал он, – закрой глаза и посмотри в небо.

Она закрыла глаза. Веки стали прозрачными от света, и Машке показалось, будто она видит, как над домом поднимаются их светлячки – один за другим. Они взлетали вверх, пока не становились крошечными звёздами.

– Это они? – спросила она шёпотом.

– Да, – ответил зайчик. – Каждый добрый поступок становится звездой. Когда на небе светло – значит, внизу кто-то делает добро.

Машка долго молчала. Потом спросила:

– А если кто-то забудет быть добрым?

– Тогда его звезда немного померкнет. Но не исчезнет, – сказал зайчик. – Добро не умирает. Оно просто ждёт, когда его снова позовут.

Ночь спустилась медленно, обнимая сад серебром. В окнах зажглись лампы. Мама позвала Машку ужинать, но девочка попросила подождать минутку. Она хотела сказать зайчику «спасибо».

Но на скамейке уже никого не было. Лишь маленький след лапки светился на доске, как отпечаток тёплого солнца. Машка улыбнулась. Она знала, что Зайчик-добряк вернётся, когда появится новое добро, которое нужно будет собрать. В тот вечер она сама захотела сделать доброе дело – просто так. Подошла к кровати, где Тиша уже спал, накрыла его одеялом, поцеловала в макушку и прошептала:

– Спи, мой пушистик. Добро рядом.

И где-то высоко над домом вспыхнула ещё одна крошечная звезда.

2. Котёнок, который боялся темноты.

За околицей маленького городка стоял уютный домик с выкрашенными в голубой цвет ставнями. На подоконнике спали герани, а под крышей всегда висел веник сушёных трав, пахнущий летом. В этом доме жила Машка – девочка лет шести, с тёплыми глазами цвета лесного ореха и смешными рыжими косичками, которые каждый день заплетала мама. Машка любила всё живое: и бабочек, и муравьёв, и даже серых воробьёв, которые шлёпались на землю после дождя, чтобы искупаться в лужах.

Но больше всего на свете она мечтала о котёнке. Маленьком, пушистом, который бы мурлыкал у неё на коленях и грел ладошки своим мягким животиком.

Однажды утром, когда солнце только начинало пробиваться сквозь занавески, Машка проснулась от какого-то тоненького звука. Он был похож на писк и шорох, будто кто-то совсем крошечный звал на помощь. Девочка осторожно спустила ножки с кровати и босиком, чтобы не разбудить маму, пошла к окну. За стеклом, на мокрой от ночного дождя траве, сидел крошечный серый комочек. Он дрожал, как листик, и тихо жаловался на весь мир.

– Мама! – позвала Машка шёпотом. – Мам, там кто-то плачет!

Мама подошла, прищурилась и улыбнулась.

– Это же котёнок, Маш. Наверное, потерялся.

Девочка выскочила во двор, накинула на плечи лёгкий розовый свитер и осторожно подошла к пушистому найденышу.

– Ну здравствуй, – сказала она, присев на корточки. – Ты, наверное, замёрз. Не бойся, я тебя не обижу.

Котёнок поднял на неё глаза – огромные, зелёные, как весенние листья, и жалобно мяукнул. Машка подхватила его на руки. Он был совсем лёгкий, с мокрыми усиками и грязными лапками. От него пахло дождём и пылью дороги.

Так у Машки появился новый друг. Она назвала его Крошиком – потому что он и правда был крошечный, почти помещался в ладонях.

Крошик быстро освоился в доме. Днём он бегал за Машкой по всей комнате, ловил верёвочку, гонял бумажные шарики и пытался забраться на подоконник, чтобы смотреть на птиц. А ночью… ночью случалось странное.

Как только солнце опускалось за горизонт и в окне зажигались первые звёзды, котёнок переставал играть. Он прятался под кровать, тихо скулил и дрожал. Даже если Машка звала его, он не выходил. Иногда он мяукал так жалобно, что девочке становилось страшно самой.

– Мама, – шептала Машка, укрываясь с головой одеялом. – Почему Крошик боится темноты?

– Может, он когда-то потерялся ночью, – отвечала мама. – А может, просто ему нужно время, чтобы поверить, что рядом всегда свет.

Эти слова Машка долго помнила.

Однажды вечером свет неожиданно погас. Весь дом погрузился в темноту. Где-то за окном ухнула сова, и Машка почувствовала, как внутри что-то ёкнуло. Крошик, сидевший на диване, вдруг издал протяжный жалобный звук и юркнул под кровать.

– Ой, Крошик, не бойся! – воскликнула девочка. – Я же рядом!

Но котёнок не отвечал. Только тихое дыхание доносилось из-под кровати.

Машка подошла к окошку. За ним сверкали далекие огоньки – может, звёзды, а может, фонари. С кухни доносился запах маминых блинов – значит, всё по-прежнему, просто немного темнее, чем обычно. Девочка глубоко вздохнула, взяла фонарик и включила.

– Видишь, Крошик, – сказала она, направляя луч под кровать. – Вот он, свет. Он маленький, но от него темнота уходит.

Постепенно показался серый носик, потом мордочка, а за ней – и всё тельце. Крошик осторожно вышел и сел рядом с Машкой. Он дрожал, но уже не так сильно.

– Вот и молодец, – шепнула она. – Видишь, я с тобой.

В ту ночь Машка оставила фонарик гореть до утра.

На следующий день они вместе пошли гулять в сад. Воздух был свежим, пах лугом и яблоками. Мама вешала бельё, а Машка устроила для Крошика маленький пикник под яблоней. Она принесла мисочку с молоком и положила рядом тёплое одеяльце.

– Смотри, как красиво, – сказала девочка. – Тут не страшно, правда?

Крошик обнюхал траву, посмотрел на солнечные пятна и замурлыкал.

Вдруг по садовой дорожке прошла соседская собака – большая, но добрая. Она тявкнула, просто поздороваться, но котёнок снова прижался к земле и зашипел.

– Не бойся, – засмеялась Машка, погладив его. – Это же Барон, он добрый.

Крошик всё равно дрожал, пока собака не ушла. Тогда девочка сказала очень серьёзно:

– Знаешь, Крошик, я вот тоже чего-то раньше боялась. Когда-то мне казалось, что в шкафу живёт чудовище. Но потом мама включила свет и показала – там просто пальто. Страшное только кажется страшным, пока ты не посмотришь ему прямо в глаза.

Котёнок будто понял. Он поднял голову и посмотрел на неё, как будто благодарил.

Прошло несколько дней. Осень становилась заметнее. Вечерами на стекле выступали узоры, а в саду листья шуршали под ногами. Мама всё чаще ставила на стол чай с мёдом, и в доме пахло уютом.

Но каждый раз, когда наступала ночь, Крошик всё ещё тревожился. Он не прятался, как раньше, но не отходил от Машки ни на шаг. Даже когда девочка чистила зубы, он сидел у двери в ванную и ждал.

– Ну что мне с тобой делать, трусишка? – улыбалась она. – Может, нам с тобой вместе темноту победить?

Она придумала план.

На следующее утро Машка достала коробку из-под обуви, обклеила её цветной бумагой и вырезала в крышке звёздочки. Потом вставила внутрь маленькую лампочку и провод. Когда включила, вся коробка засветилась мягким золотистым светом.

– Вот, Крошик! Это наш ночной фонарь! – сказала она гордо. – Теперь у нас всегда будет свой кусочек неба дома.

Котёнок подошёл, понюхал коробку и, кажется, одобрил.

Вечером Машка поставила фонарь рядом с кроватью. Когда наступила ночь, комната засветилась теплыми звёздочками. Темнота отступила, и Крошик не спрятался. Наоборот – он запрыгнул к ней под одеяло, свернулся клубочком и заснул, тихо урча.

С той ночи всё изменилось.

Крошик стал смелее. Он даже начал гулять в саду, когда солнце уже садилось. Машка сидела на ступеньках и читала ему книжки, а котёнок слушал, подрагивая хвостиком. Иногда он вдруг поднимал голову и смотрел в сторону, где темнела аллея, но уже не убегал.

– Видишь, – говорила Машка, гладя его по спинке, – темнота – это просто другое лицо света.

Однажды вечером они увидели на небе падающую звезду. Машка загадала желание, а потом шепнула Крошику:

– Я загадала, чтобы ты больше никогда ничего не боялся.

Котёнок мяукнул, будто ответил: «А ты – чтобы всегда была рядом».

Прошла неделя. В дом пришёл сильный дождь. Ветер выл в трубе, ставни дрожали. Машка немного испугалась, но решила, что теперь они с Крошиком должны быть храбрыми. Она зажгла свой волшебный фонарь, достала плед и села на подоконник. Крошик прыгнул к ней на колени.

– Слушай, как он поёт, – сказала девочка. – Это не страшно, это просто дождь разговаривает с крышей.

Они сидели так долго, пока ветер не стал тише. В доме снова стало тепло и спокойно.

– Видишь, Крошик, – прошептала Машка, – иногда, если послушать, всё страшное превращается в музыку.

Весной котёнок вырос. Его шерсть стала серебристой, глаза – ярче, а походка – уверенной. Он уже не прятался под кроватью, а наоборот, любил встречать ночь на подоконнике, глядя на звёзды.

Машка теперь не оставляла фонарик включённым – в нём больше не было нужды. Но они всё равно держали его рядом – как напоминание, что когда-то маленький свет победил большую темноту.

Иногда девочка шептала:

– Спасибо тебе, Крошик. Ты научил меня быть смелой.

А котёнок, кажется, понимал каждое слово. Он тихо мурлыкал, будто говорил:

– А ты – меня.

И где-то далеко за окном звёзды мигали им обоим, словно знали: ещё одно чудо случилось. Не громкое, не блестящее, а простое и доброе – как улыбка перед сном.

Так закончилась история о Крошике, который боялся темноты. Только страхи, как и темнота, исчезают, если рядом – тот, кто любит и не уходит.

3 Как Машка делила конфеты

На улице стояла настоящая весна – та самая, когда трава только начинает пробиваться сквозь землю, воздух пахнет талой водой и солнце кажется чуть теплее, чем вчера.

В небольшом городке, где на каждом дворе знали друг друга по именам, в доме с зелёными ставнями и синим забором жила девочка по имени Машка. Ей было шесть лет, и она считала, что это очень взрослый возраст: ведь шесть – это почти семь, а семь – это уже школа.

В то утро Машка проснулась раньше всех. Солнечный луч упал ей прямо на нос, и девочка зажмурилась, фыркнула, но улыбнулась. Она вытянула руки, потянулась, посмотрела на свои косички, заплетённые с вечера, и решила, что день обещает быть прекрасным.

– Мам, – крикнула она из комнаты, – а можно мне надеть сегодня платье с жёлтыми цветами?

– Конечно, можно, – отозвалась мама с кухни. – Только причешись сначала.

Машка аккуратно пригладила волосы и надела любимое платье – лёгкое, с вышитым воротничком. Оно чуть шуршало, когда она ходила, и всегда поднимало ей настроение.

На кухне пахло какао и свежими булочками. На подоконнике мурлыкал Крошик – серый котёнок, которого Машка спасла зимой. Он подрос и теперь был уже настоящим котом, но всё так же любил спать в лучах солнца.

– У нас сегодня праздник? – спросила Машка, подбирая ложкой пенку с какао.

– Можно сказать и так, – улыбнулась мама. – Папа привёз из города конфеты. Настоящие, шоколадные, с начинкой.

Глаза Машки загорелись.

– С конфетами? Настоящими? – Она даже привстала на стуле.

– Настоящими, – подтвердила мама. – Только есть их сразу все нельзя. Разделим по чуть-чуть.

Машка кивнула, но в душе уже рисовала себе картину: как она держит целую коробку, как конфеты блестят в фантиках, как можно выбрать любую – хоть клубничную, хоть ореховую…

Папа действительно принёс из города большую коробку. На крышке были нарисованы дети в праздничной одежде, а под прозрачной плёнкой блестели разноцветные обёртки.

– Вот, держи, Машуль, – сказал он, протягивая коробку. – Но будь осторожна, они очень вкусные, можно съесть больше, чем надо.

Машка взяла коробку так бережно, будто держала что-то волшебное.

Весь день она ходила вокруг коробки. Сначала просто смотрела – как переливаются фантики. Потом развернула одну – красную, с золотыми завитками. Внутри оказалось настоящее чудо – тёмный шоколад с мягкой начинкой.

Она откусила кусочек и зажмурилась.

– Ох, какая вкусная! – сказала она вслух, будто кто-то мог не поверить.

Крошик, почуяв запах, тут же подошёл и принялся тереться о её ноги.

– Нет, тебе нельзя, – строго сказала Машка. – Кошкам конфеты вредны.

Крошик обиженно фыркнул, но тут же уселся рядом, наблюдая, как девочка наслаждается лакомством.

Когда мама с папой ушли по делам, Машка осталась дома одна. Конфеты лежали на столе, блестели и манили. Девочка долго смотрела на них, потом вздохнула и решила, что одну можно взять ещё – ведь никто не узнает.

Взяла зелёную, потом синюю… И не заметила, как от коробки осталась половина.

– Ой, – сказала она, осознав, что сделала. – Как же теперь быть?

Машка закрыла коробку, поставила обратно на стол, но чувство неловкости не уходило. Она села на стул, подперла щёку рукой и думала: а если мама заметит?

Тут в окно постучали. На подоконнике показались два знакомых лица – Лена и Петька, соседи с соседней улицы.

– Машка, пойдём играть! – крикнула Лена. – У нас новые скакалки!

– Я не могу, – вздохнула девочка. – У меня тут… дела.

Но потом подумала: Может, если я с ними поделюсь конфетами, никто и не будет ругаться?

– Подождите, я сейчас! – сказала она и побежала на кухню.

На улице было ярко, шумно и весело. Воздух пах мокрой землёй и свежими листьями. На заборе сидела ворона, громко каркала, а где-то за садом жужжала пчела.

Машка вышла на крыльцо с коробкой конфет в руках.

– Смотрите, что у меня есть!

Лена ахнула.

– Настоящие конфеты!

– Можно одну? – спросил Петька, не отрывая глаз от коробки.

Машка помолчала. Внутри боролись два чувства – одно говорило «нет, это мои», другое – «а ведь можно поделиться».

Она открыла коробку и подумала: Если я дам каждому по одной, то ещё останется.

– Ладно, – сказала она наконец. – Только по одной, и чтобы с фантиком в мусор.

Лена и Петька поблагодарили, взяли по конфете и сразу засмеялись – сладость подействовала лучше любого праздника.

– Спасибо, Маш! – крикнули они. – Мы теперь будем твоими друзьями навсегда!

Машка улыбнулась. Ей стало тепло внутри – не от шоколада, а от того, как приятно видеть радость на чужих лицах.

На следующий день Лена принесла корзинку с яблоками.

– Держи, – сказала она. – Это тебе, за конфеты.

А Петька – маленькую машинку, старую, но любимую.

– Пусть будет твоя очередь радоваться, – сказал он.

Машка взяла подарки и поняла: отдать – не значит потерять. Иногда, когда делишься, возвращается больше, чем отдал.

Но вечером мама всё же заметила, что конфет стало меньше.

– Маш, – сказала она мягко, – куда делись конфеты?

Девочка опустила глаза.

– Я… я съела несколько. А потом поделилась с Леной и Петькой.

Мама села рядом.

– Понимаешь, Маш, не страшно, что ты угостила друзей. Это даже хорошо. Но важно – сначала спросить. Не всё, что сладкое, можно брать без разрешения.

Машка кивнула.

– Я не хотела обманывать, мам. Просто они так просили…

– И всё равно ты поступила по-доброму, – улыбнулась мама. – Знаешь, что говорит папа? Щедрость – это не тогда, когда делишься тем, что осталось, а когда отдаёшь то, что любишь.

Машка задумалась.

– Тогда я щедрая, – сказала она, – потому что я очень любила эти конфеты.

Мама засмеялась и обняла дочь.

– Да, ты у меня самая щедрая.

Прошло несколько дней. Конфеты закончились, но история о том, как Машка делила угощение, пошла по всему двору. Теперь дети часто приносили ей что-то своё: кто – печенье, кто – рисунок, кто – просто цветок.

А когда настало воскресенье, папа снова привёз из города новую коробку. На этот раз Машка открыла её и сразу сказала:

– Давайте вместе. Каждому – по одной. А остальное оставим для гостей.

И все сели за стол: мама, папа, Крошик (которому дали только молока, конечно) – и даже соседская Лена с Петькой, пришедшие в гости.

На столе стояли чайник, варенье, булочки, и конфеты больше не казались главным.

Машка посмотрела на всех и подумала, что, наверное, счастье – это как коробка конфет: если держать её только для себя, вкус быстро исчезает. А если делиться – сладость остаётся надолго.

Она подняла чашку и сказала:

– За добро!

Мама улыбнулась, папа подмигнул, а Крошик замурлыкал.

И в этот момент Машке показалось, что дом стал чуть светлее, чем прежде, – будто от её доброго поступка в нём зажглась новая лампочка.

4. Пирог на троих

С самого утра в доме Машки пахло чем-то удивительным. Воздух был наполнен тёплым ароматом ванили, сливочного масла и свежего теста. На кухне потрескивала духовка, а за окном тихо шуршали жёлтые листья, кружась под лёгким ветром. Осень вступила в свои права – яркая, щедрая и немного задумчивая.

Машка стояла на табуретке возле стола и сосредоточенно раскатывала тесто. Её косички, перевязанные голубыми лентами, немного растрепались, на щеке виднелось белое пятнышко муки, а глаза блестели от удовольствия. Она очень старалась – ведь сегодня у неё был особенный план.

– Мам, а пирог получится большой? – спросила она, украдкой заглядывая в миску, где мама смешивала яблоки с сахаром и корицей.

– Конечно, большой, – улыбнулась мама, – мы же делаем его не только для себя. Ты же помнишь, для кого ещё?

– Для Тёмы и Насти! – с гордостью сказала Машка. – Я вчера им обещала, что принесу настоящий домашний пирог.

– Вот и молодец. Только помни: вкуснее всего делиться тем, что сделано с любовью.

Машка кивнула. Ей нравилось это слово – «делиться». В нём было что-то тёплое, как плед, и светлое, как солнечный луч на подоконнике.

Пока мама готовила начинку, Машка аккуратно выкладывала тесто в форму. Пальчики у неё были липкие от муки и масла, но она старалась, будто делала не просто пирог, а целое произведение искусства. Когда всё было готово, мама поставила форму в духовку.

– Теперь ждём, – сказала она. – Минут сорок, не меньше.

Машка села на стул и уставилась на стекло духовки. Там, в золотистом свете, пирог медленно поднимался, румянился, и по кухне расползался такой запах, что даже кот Васька, обычно ленивый и равнодушный, подполз поближе, понюхал воздух и довольно замурлыкал.

– Вот бы уже поскорее! – простонала Машка. – А то я слюнками захлебнусь!

Мама рассмеялась и погладила её по голове.

– Терпение, маленькая пекарша. Всё вкусное любит ждать.

К обеду пирог был готов. Румяный, блестящий, посыпанный сахарной пудрой, он стоял на столе, источая запах, от которого у всех сводило желудок от предвкушения.

Машка стояла рядом и, прикусив губу, разглядывала своё творение.

– Мам, а я могу сама его отнести ребятам?

– Конечно, – кивнула мама. – Только осторожно, он ещё тёплый. Возьми прихватку и заверни в полотенце.

Машка аккуратно завернула пирог, надела своё синее пальтишко, шарфик с белыми помпонами и натянула сапожки. На улице дул прохладный ветер, но небо было ясным, и солнце щекотало щеки.

Она шла по улице, держа пирог обеими руками, и чувствовала себя невероятно взрослой. По дороге ей попадались знакомые – бабушка Марфа с ведром яблок, соседский мальчишка Егорка, гонявший мяч, и даже старый дворник с метлой. Все здоровались, и все с улыбкой глядели на пирог.

– Куда это ты, Машенька, с таким богатством? – спросила бабушка Марфа.

– К друзьям, – гордо ответила девочка. – Мы сегодня будем пирог есть втроём.

Первым делом Машка забежала к Тёме. Он жил в соседнем доме, на втором этаже. У него всегда пахло чем-то сладким – то конфетами, то красками, потому что его мама работала художницей.

– Тёма! – постучала Машка в дверь.

Изнутри донёсся топот и радостный крик:

– Иду!

Тёма открыл дверь, и на его лице сразу засияла улыбка. Он был веснушчатый, рыжеватый, в растянутом зелёном свитере и с вечным следом от карандаша на пальце.

– Ничего себе! Это что, пирог?

– Ага! С яблоками и корицей! Мы его с мамой испекли. Пойдём за Настей, будем вместе есть.

– Конечно! – сказал Тёма и, не удержавшись, принюхался. – Пахнет просто сказочно!

Настя жила чуть дальше, в маленьком домике у самого края деревни, где начинался лес. Дом её всегда выглядел уютным: с резными ставнями, синими, как небо, и занавесками в белый горошек. У калитки цвели последние астры, а на крыльце лежала корзина с орехами.

Настя открыла дверь, когда Машка и Тёма уже стояли на пороге. Она была в светлом платьице и шерстяных носках, с растрёпанными косами и лицом, чуть усталым, но приветливым.

– Ой, а что это у вас? – удивилась она.

– Пирог! – гордо сказала Машка. – На троих!

Глаза Насти засветились, но она вдруг чуть опустила голову.

– Я бы тоже что-нибудь принесла… Только у нас сегодня мама на работе, и я ничего не успела.

Машка покачала головой.

– Ничего не надо. Мы просто вместе будем есть. Ведь пирог-то большой!

Настя улыбнулась и пригласила друзей в дом.

На столе скоро стоял чайник с кипятком, три кружки и тарелка с румяным пирогом, от которого шёл лёгкий пар. Машка аккуратно развернула полотенце, и аромат разлился по комнате.

– Вот это да, – выдохнул Тёма. – Настоящий шедевр!

– Ну, – смущённо улыбнулась Машка, – давайте делить.

Она взяла нож, но тут возник вопрос: как?

– Может, поровну? – предложил Тёма.

– Конечно поровну, – согласилась Настя. – Только пусть Машка первая отрежет, она же готовила.

Машка кивнула и осторожно сделала первый надрез. Пирог мягко поддался, сок яблок выступил по краям, и по комнате пошёл ещё более сильный аромат. Она разрезала его на три части и положила каждому по куску.

Они ели молча, только ложки тихо стучали о тарелки. Вкус был восхитительный: нежное тесто, сладкие яблоки, аромат корицы. У Машки даже щёки порозовели от удовольствия.

– Знаете, – сказала она после третьего кусочка, – когда делишь, оно будто вкуснее становится.

Тёма согласно кивнул.

– Наверное, потому что радость делится тоже.

А Настя добавила тихо:

– А ещё потому, что дружба – это как пирог: если оставить только себе, быстро зачерствеет.

После чая ребята вышли во двор. Воздух был прохладный, но солнечный. Листья кружились над их головами, а где-то вдали стучал дятел.

– Давайте завтра испечём что-то вместе! – предложила Машка.

– Давайте, – согласилась Настя. – Я принесу ягоды из морозилки.

– А я орехи, – добавил Тёма. – У нас их целая банка.

Они рассмеялись, пообещав друг другу, что завтра будет ещё один день пирогов и дружбы.

Когда Машка возвращалась домой, её сердце было тёплым, как только что вынутый из духовки пирог. Она поняла, что мама была права: всё вкусное любит ждать – и всё доброе любит делиться.

И вечером, когда она укладывалась спать, кот Васька снова пришёл к ней на кровать, свернулся клубком у ног и тихо замурлыкал. А за окном шелестели листья – будто говорили: «Молодец, Машка. Делись, и добро вернётся».

Настоящая дружба не в том, чтобы всё делить поровну, а в том, чтобы радоваться вместе. Ведь даже маленький кусочек пирога, если съеден втроём, становится праздником.

5. Пропавшая перчатка

Утро выдалось ясным, прохладным и чуть щекочущим. По двору Машкиного дома бегали первые снежинки, словно робко пробовали землю на вкус. Они ещё не ложились плотным покрывалом, но уже тихо искрились на солнце. В воздухе стоял запах зимы – свежий, острый, будто сам мороз выстриг его из чистого неба.

Машка стояла у окна и смотрела, как ветер крутит снежные вихри. На подоконнике лежали её новые варежки – пушистые, светло-розовые, с белыми снежинками, связанные бабушкой. Рядом – шапка с помпоном и яркий шарф. Девочка прижимала к груди рюкзак и нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.