Избранный светом. Сердце мира

© Рия Альв, 2025

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025

• И в лиловом кипящем самуме
• Мне дано серебром истечь,
• Я принес себя в жертву себе самому,
• Чтобы только тебя изречь.

• <..>

• Верное имя откроет дверь
• В сердце сияющей пустоты;
• Радость моя, лишь мне поверь —
• Никто не верил в меня более, чем ты.

Мельница. «Радость моя»

Глава 1

Морская погибель

Кое-что важное о кораблях: все, что показывают в фильмах о морских приключениях, – чертово вранье.

Никаких морских чудовищ, тайных островов, пиратских кораблей, с которыми бы мы сражались в огромном водовороте… Ни-че-го. Любой адекватный человек только обрадовался бы этому, но адекватная часть меня сдохла от бездействия уже в начале второго дня путешествия, а сейчас шел третий. Мне уже безумно надоело валяться в каюте, шататься по палубе, болтать с командой, снова шататься по палубе. Со скуки я был готов начать двигать мебель, но здесь схема простая – что не прибито, то приварено.

Еще меня раздражала замкнутость здешнего пространства. Хотя вроде бы как человек, проживший последние три года в комнатках метр на полтора, мог и привыкнуть. Но там за окнами всегда была огромная наружность с домами, улицами, площадями, а тут вода, вода и – ах да, как я мог забыть – снова вода.

Так что да, я был согласен на пиратов или на любой другой движ, иначе куда-то двинет уже моя кукуха.

– Ты собираешься взглядом дырку в потолке прожечь? – Фрея упала на табуретку около моей кровати.

– Возможно. Думаешь, у меня получится? – воодушевленно спросил я и сузил глаза, делая взгляд более направленным и грозным.

– У тебя – точно получится, – Фрея вздохнула, – но этот корабль еще нужен нам целым.

Я прикрыл глаза, как бы говоря: «Ну ладно, так уж и быть, не буду ничего уничтожать». Хотя я уже давненько ничего не уничтожал. Если считать с момента отправления из Рейнгарда, то больше недели. А если все же учесть разрушение нервных клеток Леди Йарн, то что-то около трех дней, проведенных в открытом море.

В любом случае для меня это уже слишком долго. Еще чуть-чуть, и точно сорвусь.

Рейнеке, будто почувствовав мои намерения, решил переползти с моей груди к Фрее. Он вообще плотно оккупировал ее колени. Как по мне, это было нечестно. Мог бы хоть немного солидарности проявить. Может быть, я тоже на коленки хочу, но держу же себя в руках.

Рывком сев на кровати, я скрестил ноги и посмотрел на Фрею. Ответом мне был весьма усталый и несколько тоскливый взгляд. Фрея явно завидовала моей активности, потому что ее, как она сама говорила, начинало укачивать от одной мысли о движении. Морская жизнь ей совершенно не шла.

Сейлан в этом плане составляла ей компанию. Хотя, если судить по тому, как над ней суетилась Лейси, она была чуть ли не при смерти. На самом же деле при смерти были только близнецы. То есть они, конечно, не умирали, но выглядели, мягко говоря, не очень и страдали от кошмаров. И все равно не позволяли над собой суетиться.

Вот так и выходило, что лучше всех себя чувствовали я, Лейси и Сивиз. Было даже что-то ненормальное в том, что умираю не я. К такому жизнь меня не готовила, так что я не совсем знал, как себя вести. Лейси вот полностью ушла в заботу о Сейлан. А я умирал от скуки. Сивиз, судя по всему, тоже. Но он мог доставать Нарро, который в целом неплохо переносил дорогу. А мне доставать было некого – друзьям и так тяжело.

Поэтому я доставал сам себя и жутко от себя устал. Все тараканы в моей голове были на грани гражданской войны.

– Знаешь, – сказал я, внимательно глядя на Фрею, – я тут кое о чем уже довольно долго думаю…

– Пожалуйста, нет, – в ее голосе было неподдельное страдание.

– Да я еще ничего не сказал.

– Когда ты о чем-то думаешь дольше тридцати минут, твои размышления так или иначе приводят к катастрофе.

– Да быть такого не может! – Я припомнил все свои идеи, закончившиеся разрушениями. – Когда я отсек себе кусок ауры, мне хватило тридцати секунд размышлений.

– Звучит так, будто ты этим гордишься.

Именно так и было.

– В общем, я думал об Абелоун, Третьей и Сердце, – сказал я, и Фрея честно попыталась сосредоточиться, хотя из-за постоянной качки ей явно было тяжело. – Главный вопрос: если Абелоун и Третья не заодно, то почему Третья может управлять Моркетом даже лучше, чем Абелоун?

– А Абелоун и Третья не заодно? Некоторые считают ее Избранницей Темной богини.

– Противоположности смотрятся красиво. Поэтому, по логике, раз у Эрны есть свой Избранный, то и у Абелоун должна быть своя Избранная. На этом и строятся слухи. Но на самом деле у них с Абелоун разные цели. Как минимум потому, что Третья хочет спасти мир, а не уничтожить.

– С чего ты это взял? – Фрея подозрительно нахмурилась.

– Она сама мне сказала.

– И ты ей поверил? – Фрея посмотрела на меня так, будто решала: шучу я или реально сошел с ума.

– Ей не было смысла мне врать. Если бы она всерьез хотела быстро переманить меня на свою сторону, то придумала бы что-то получше.

Скорее уж она собиралась меня поторопить, припугнуть и сбить с толку. Поселить в голове нужные ей мысли.

«Все твои друзья предадут тебя или уже предали», – сказала Третья.

Я смотрел на Фрею, почесывающую Рейнеке за ушком, и думал, что вот эти слова Третьей уж точно ложь. Зато все остальное вполне может быть правдой.

– Думаю, она действительно хочет спасти мир, но тем способом, который нам не понравится. И получить контроль над Сердцем, скорее всего. Но у Абелоун другие цели, и вопрос про Моркет все еще остается актуальным. Кто-то считает, что Третья заточила Абелоун, но не знаю, подчинить себе богиню – это как-то слишком.

– Анс тоже может управлять Моркетом, хотя он не заодно с Абелоун, – напомнила Фрея.

– Возможности Анса по сравнению с Третьей крайне скромны. Это как сравнивать песочницу с пустыней.

По крайней мере, если Анс умеет призывать дождь из тьмы, я надеялся, что он придержит этот талант при себе.

– Я вспомню это, когда снова подвешу тебя вверх ногами.

Обернувшись, я встретился взглядом с Ансом и солнечно ему улыбнулся. Он стоял на пороге каюты и смотрелся, мягко говоря, не слишком живым. Пройдя внутрь, он тут же рухнул на соседнюю кровать лицом в подушку. «Морская лисица» была не самым большим кораблем, поэтому мы с Ансом делили одну каюту. Правда, Анс проводил здесь не так много времени, признавался, что замкнутые пространства на кораблях его раздражают.

Честно говоря, я и сам чувствовал себя здесь как в деревянной бочке, а уж учитывая их с Аин прошлое…

– Я думал, ты будешь наверху, – попробовал оправдаться я.

– Если бы я остался там чуть дольше, дошло бы до убийства, – ответил он совершенно замогильным голосом.

– Лалит?

Анс изобразил что-то вроде кивка, так и не удосужившись отодрать голову от подушки. Надеюсь, он там не задохнется.

Какую должность в команде занимала Лалит, мы так и не поняли. Но она была везде и всюду. И худшее – не замолкала ни на секунду. Разговоры сами по себе – это не страшно, но у Лалит была какая-то совершенно исключительная особенность действовать на нервы буквально всем. Даже Фрея от нее пряталась. От греха подальше.

– Так о чем вы говорили? Кроме моей немощности пред величием Ан Треас, – из-за подушки голос Анса звучал глухо и не слишком четко, но вставать он не планировал, судя по всему.

Пришлось рассказать ему то, что я до этого вывалил на Фрею.

– В общем, – не выдержал я, – думаю, есть какая-то штука, магия, артефакт, ритуал или все сразу, которая дает права администрирования для Моркета. Ну то есть, эм…

– Позволяет управлять им в обход Абелоун? – довольно легко перевел с иномирского Анс.

Он сам раньше сказал, что Моркет больше похож не на аморфную энергию, а на сотворенное кем-то заклинание. Чужое заклинание можно было перехватить и направить его против создателя, если знать как. Может, и с Моркетом это работало?

– Да, и это вполне может быть тот самый ее третий глаз.

– Который мы все равно не знаем, как уничтожить, – напомнила Фрея.

– Дело не в этом, – я качнул головой, – а в том, что весь Моркет в принципе может управляться такой же штукой, только побольше. Уничтожим ее – уничтожим Моркет. Или с помощью нее запрограммируем Моркет на самоуничтожение. Или еще что-нибудь, на месте разберемся.

– Отличный план. Еще приложи к нему карту с точным указанием местонахождения этой штуки и способом уничтожения, и я в деле, – саркастично заметил Анс. Не факт, что он знал слово «запрограммируем», но мои спутники уже отлично научились воспринимать значение слов по контексту.

Я кинул в него своей подушкой. Но до него она так и не долетела, нити поймали ее в полете и передали Ансу в руку. В итоге он просто накрылся ей сверху. Забавный у него способ организации зоны комфорта.

Но на самом деле Анс прав. Это все были лишь гипотезы без практического применения. Но сейчас меня занимало кое-что другое. Я думал о том, что, согласно легенде, Абелоун расколола Сердце мира, и так появились разломы. Но нигде не говорилось, что Моркет создала именно она. Могла ли она тоже просто создать для себя права управления? Могла ли встроить управляющий артефакт в Сердце? Могло ли само Сердце быть управляющим артефактом?

Этих мыслей и так уже было слишком много для одной моей головы, но я думал еще и о другом. О том, почему Третья просто не пришла и не взяла Сердце себе. Зачем ей нужен был я? Если бы она знала, что не сможет управлять им, то попыталась бы действительно переманить меня на свою сторону. Но ей нужно было что-то другое.

– К Сердцу мира тоже инструкции не приложено, но ты почему-то не возмущаешься, – сказал я подушкам, под которыми была голова Анса.

– Сердце не моя проблема.

Готов поспорить, если бы не подушки, он бы улыбался своей этой холодной улыбкой темного чародея.

Кстати, да, еще мне нужно было как-то понять, что вообще делать с этим их Сердцем мира. Потому что тактика «ну, на месте разберусь» нравилась мне все меньше и меньше.

О боги, я что, становлюсь ответственным? Это ко мне от Фреи переползло? Ужас какой. Можно мне от этого таблетки?

– Сердце – наша общая проблема, – голос Фреи оставался слабым и усталым. Кажется, я совсем вымотал ее своими теориями. – И давай, Дей, договаривай, что бы ты там еще ни надумал.

Она правда, что ли, мысли читать умеет? Надеюсь, нет, потому что в моей голове чертова помойка, даже как-то негуманно по отношению к телепатам.

– Я просто подумал, что Третья, возможно, знает, где Сердце, но не знает, как его достать. В смысле, оно за какой-то дверью или чем-то вроде того.

– Которую может открыть только Избранный? – Фрея, погрузившись в мои размышления, перестала гладить Рейнеке, и он обиженно потыкал ее руку рогом.

«Только Избранный» – звучит красиво, но не реалистично. Все же никакой метки «одобрено богиней света» на мне не стояло. Дело было в чем-то другом. Вдруг вспомнились слова Фэя, оброненные случайно в библиотеке, о том, что я похож на Рейденса. А «похож» для сильфа это не столько даже про внешность, сколько про…

– Дело в ауре. Есть же заклинания, которые распознают их типы и, например, как-то реагируют на определенный? – спросил я, и Анс задумался.

Не знаю, как по горе подушек я понял, что он там под ними задумался, но я был в этом уверен.

– Такое есть, да. Используется только редко, обычно чтобы кто-то чужой секретное послание не прочел или посылку не вскрыл, например.

– Обязательно, чтобы открывал сам носитель, или можно… ну… выдернуть кусок ауры и, эм… приложить?

– Что за ужасы вы здесь обсуждаете? – Дверь в каюту распахнула Аин. Вид у нее был скорее заинтересованный, чем напуганный.

– Выспалась? – обеспокоенно спросила Фрея.

Аин неопределенно махнула рукой. Она уверенно прошла внутрь каюты и села на кровать рядом с Ансом, забрав у него одну из подушек. А я лишь тяжело вздохнул и пошел на третий круг своих объяснений.

– Понимаешь, – начала Аин, выслушав весь мой поток мыслей, – аура, отделенная от носителя, – субстанция крайне нестабильная. Как летучий газ. Она очень быстро рассеивается. Ее можно только запечатать в чем-то. Чаще всего для этого используют кристаллы.

– В моем мече запечатана частичка ауры Витар, – добавила Фрея, и Аин закивала.

– Но аура в кристалле отличается от ауры живого существа. Какими-то заклинаниями это распознается. А если вокруг Сердца есть такая защита, она не может быть примитивной.

Я задумался.

– Ты будто пытаешься придумать способ взлома двери, от которой у тебя есть ключ. – Взгляд Фреи так и говорил: «Ты концентрируешься не на том, Дей».

– Я пытаюсь понять ход мыслей Третьей и просчитать возможные риски. Если она захочет отодрать от меня кусок ауры, я должен быть хотя бы к этому готов.

– Считаешь, она попытается превратить тебя в марионетку? – уточнил Анс так спокойно, будто речь не шла о выдирании из меня буквально жизни.

– Это объективно самый простой способ открыть дверь с помощью меня. Магия ведь сработает, если моя аура будет нецелой?

– Вряд ли кто-то проверял, – хмыкнула Аин.

– В теории, если заменить около половины ауры туманом, то ты уже будешь недостаточно собой, чтобы сопротивляться, но достаточно, чтобы открыть дверь, – ответил Анс.

Надо говорить, что перспектива закончить жизнь марионеткой Третьей меня вообще не устраивала?

– Знаете, моя мама всегда говорила, что от укачивания хорошо лимон помогает, – заявила Лейси, сочувственно глядя на Сейлан.

– И что, мне теперь одни лимоны есть? – Сейлан хотела спросить это раздраженно, но вышло устало. Сегодня корабль качало особенно сильно, так что Сейлан подкосил очередной приступ морской болезни. Лейси же качки словно вообще не замечала.

– Да не есть, – замотала головой Лейси так, что ее кудряшки выбились из пучка, – нюхать надо!

– Еще лучше, – вздохнула Сейлан.

Морской ветер трепал ее волосы, и пряди все время лезли в лицо. На палубе дышалось чуть легче, чем в каюте, но от одного взгляда на волны начинало тошнить. Поэтому Сейлан смотрела куда угодно, но не на воду. На светлые кремовые доски пола, на лакированные темно-красные поручни фальшборта над светлыми резными стойками. А если не таращиться в пол, то можно смотреть, как над головой надуваются от ветра пять ярусов широких парусов. Глядя на них достаточно долго, можно увидеть, как под действием магии они меняют цвет. От белого на рассвете до темно-бордового на закате.

Сейлан доводилось бывать на огромных неповоротливых кораблях, похожих на плавучие замки. «Лисица» по сравнению с ними казалась не то чтобы маленькой, скорее юркой и легкой. С этим ее задранным кверху острым носом, разрезающим волны, и вытянутым корпусом из красного дерева.

Время от времени Сейлан переключала свое внимание и рассматривала экипаж и пассажиров. Здешняя команда была странной. Когда смотришь на них впервые – думаешь, что они, вероятно, сбежали из Дома для психологически неустойчивых. Потом понимаешь, что в принципе половина моряков такие, но команда «Лисицы» все равно чуть-чуть отличается. Сейлан сама не могла до конца понять, чем именно. Возможно, тем, что этот корабль собрал свой экипаж из всех частей Республики, Вольного города и еще пары-тройки соседних стран.

С торговцами было проще: с кем-то Сейлан была знакома лично, кто-то просто знал ее – так что всем приходилось приветливо улыбаться и кивать. Урадерн называли морской столицей Республики, так как же дочь Леди Йарн могла дать понять, что совершенно не выносит корабельной жизни?

Несмотря на то что Сейлан родилась и выросла в одной из торговых столиц, она считала купцов странноватым народом. Они всегда стремились одеваться богато, даже чересчур, и выглядеть настолько солидно, насколько это вообще возможно. Рядом с их расшитыми золотом и серебром одеждами из парчи и шелка (как вообще можно путешествовать в таком?) Сейлан в ее простой льняной рубашке и плотных темных брюках казалась чуть ли не нищенкой.

– Еще можно имбирное или мятное масло, – Лейси снова принялась предлагать чудесные средства от укачивания, – или спирт.

– Давай спирт. Напьюсь и усну.

– А потом от похмелья вас лечить, – нахмурилась Лейси.

Корабль качнуло особенно сильно, и девушки столкнулись плечами. Но Лейси тут же отпрянула, будто Сейлан могла ее отпихнуть.

Но отталкивать ее точно никто не собирался. Скорее уж притянуть к себе и…

«И ничего», – зло подумала Сейлан.

Жить с Лейси в одной крохотной каюте оказалось неожиданно тяжело. Раньше она, конечно, тоже все время была с Сейлан. Помогала ей одеваться, заплетала волосы, приносила завтрак, когда Сейлан не хотелось спускаться. Но тогда между ними была дистанция. Мать, муж, фрейлины, другие слуги – все эти люди смотрели на них, следили, чтобы их отношения не вышли за рамки. Чересчур близкая связь со слугами никогда не поощрялась, слишком уж велика была вероятность принуждения со стороны того, кто выше по социальной лестнице. А злоупотребление властью считалось не только тяжким преступлением, но и большим грехом.

Но сейчас, на этом корабле, Сейлан оказалась к Лейси слишком близко. Ближе, чем когда-либо к кому-либо оказывалась, ведь друзей у нее не было, только прислуга и конкуренты. Отношения с семьей тоже сложно было назвать близкими. Теперь же будто какая-то стеклянная стенка, отделявшая Сейлан от мира, вдруг разбилась. Но сделать последний шаг все равно оказалось страшно.

Порежешься осколками.

– Почему ты со мной? – спросила Сейлан так тихо, что Лейси могла бы притвориться, будто не услышала.

– Чего это вы вдруг? – Лейси отвела глаза, нервно пытаясь заправить вьющуюся прядь за ухо.

– Просто ты ведь могла не ехать со мной, я не настаивала.

Для Лейси это решение Сейлан было совершенно неожиданным. Сейлан просто сказала ей, что поедет вместе с Избранным и его командой. На это Лейси лишь кивнула с крайне серьезным видом и спросила, сколько вещей хочет взять с собой Леди и сколько можно взять ей самой. Тогда Сейлан сказала: «Ты вовсе не обязана ехать», а Лейси ответила: «Я не планировала брать отпуск в ближайшее время».

И вот они здесь.

– Именно потому, что вы не настаивали, я поняла: вам нужна поддержка, – пылко возразила Лейси, пронзив Сейлан взглядом. А потом снова отвернулась, накручивая прядь волос на палец. – То есть я хотела сказать, что это же моя обязанность – сопровождать вас везде. Отпустив вас, я же места себе не найду. Я же не буду знать, достаточно ли хорошо с вами обращаются. Хорошо ли вы питайтесь. Хорошо ли спите.

Стоило ли сказать, что как раз из-за нее Сейлан в последнее время спит не очень хорошо? Постоянное присутствие даже знакомого человека нервировало.

– А еще, ну… – продолжила Лейси совсем смущенно, – только не смейтесь надо мной, ладно?

– Ладно, – удивленно кивнула Сейлан.

Порыв ветра раздул ее подол, и Лейси недовольно, почти зло рванула его вниз. Потом опомнилась и до смешного чопорно оправила складки на унылом платье горничной. Все же нужно будет снять с нее эту тоску. Сказать, чтобы переоделась во что-то человеческое.

– На самом деле, я с самого детства мечтала отправиться в путешествие, но никогда никуда дальше Урадерна не уезжала, – сказала Лейси, слегка смущаясь. – То есть в детстве-то я, конечно, мечтала не просто о путешествии. А знаете, оседлать дракона и полететь покорять неизведанные земли. И так, чтобы у меня был какой-нибудь волшебный меч и непобедимая магия. И чтобы все мной восхищались и бежали за помощью только ко мне.

Сейлан тихонько усмехнулась, и Лейси перевела на нее взгляд. Сейлан подумала, что она сейчас обидится, но она улыбнулась.

– Ну вот, а обещали не смеяться, – с наигранной укоризной сказала Лейси.

– Прости. Но мне интересно, что же тебя остановило?

– Наверно, я просто поняла, что не особенная. – Улыбка Лейси стала грустной. – Мы с Леди Фреей выросли вместе, я не рассказывала?

Сейлан замотала головой.

– Я знала ее еще до того, как она стала Леди… В смысле… – Лейси снова сбилась и тяжело вздохнула. – Понимаете, она была обычной. Такой… очень веселой. Смелой. Мы друг от друга больше чем на несколько часов не отходили. Вместе мечтали стать великими героинями. Простые сельские девчонки.

Лейси ненадолго умолкла и вгляделась в горизонт. Сейлан поняла, что впервые видит ее столь сосредоточенной и печальной одновременно. Словно повзрослевшей на несколько лет.

– Она была дочерью травницы. В этом есть какая-то злая ирония, ведь как-то раз Фрея сильно заболела. Она выглядела очень худой и бледной, плохо ела и почти все время спала. Я ходила к ней, но лишь несколько раз застала в сознании. – Лейси все так же смотрела на волны, а Сейлан даже забыла, что страдает от качки. – А потом меня перестали к ней пускать. Я поначалу обижалась, ведь она обещала, что очень скоро мы снова пойдем ловить пикси. У нас была слишком спокойная жизнь, поэтому я не знала, что от болезней можно умереть. К тому же мама Фреи была невероятно талантливой. Но однажды Фрея исчезла. Я не могла места себе найти. Часами бродила по окрестностям, донимала всех, но никто ничего не знал или не говорил. Потом я узнала, что мама Фреи умерла, а ее саму кто-то забрал. Дом стоял пустой, но я до заката сидела на крыльце, надеясь, что Фрею привезут обратно. Но она не вернулась. Позже Великий Лорд признал ее своей дочерью, а вдобавок она еще и волшебный меч получила. И обо мне она так ни разу и не вспомнила, и… я разозлилась на нее. Очень сильно разозлилась. Думала, вот она приедет, а я к ней даже не выйду. Пусть знает.

Лейси опустила глаза в пол, улыбка на ее лице совсем угасла. Казалось даже, что она вот-вот расплачется.

– Но она все не приезжала. Когда обидчик не знает про твою обиду – глупо как-то выходит. Ну и тогда я решила, что сама съезжу в Сторград. Просто посмотреть. Посмотрела. Случайно ее на улице увидела, а она меня не заметила даже. Я человека с такими пустыми глазами никогда в жизни не видела. А ведь после смерти ее матери уже больше года прошло. И я поняла, какой была мелочной дурой, так стыдно стало. До сих пор ей в глаза из-за этого смотреть не могу.

Повисло молчание, нарушаемое только скрипом корабельной оснастки. Сейлан хотела бы что-то сказать, но не находила слов. Прилив искренности Лейси сбил ее с толку, к тому же она совсем иначе представляла себе Второго рыцаря Сторграда. Она невольно протянула руку, чтобы коснуться плеча Лейси, но та резко тряхнула водопадом кудрей, словно сбрасывая меланхолию. Леди поспешно спрятала руку за спиной.

– Еще я поняла, что за любую «особенность» надо чем-то платить, – продолжила Лейси уже спокойным голосом, – а я боюсь этого. Так что лучше найти себе цель поприземленнее. Даже когда Леди Ильва в шутку спросила, хотела бы я получить особую силу, я сказала, что нет. Не хочу я ничем платить, у меня и так всего немного.

«Странные у Ильвы шутки, – подумала Сейлан. – Да и с чего она вдруг решила поговорить с Лейси?»

Ильва была из тех, кто считает слуг существами, не заслуживающими ее внимания и времени. Хотя ее собственный род не был таким уж знатным, богатым или влиятельным. Из-за этого Ильва всегда общалась только с теми, от кого рассчитывала что-то получить. Было время, когда она собиралась женить на себе Сивиза и через него добраться до правления Урадерном или Вольным городом. Но брат никогда не обращал на нее особенного внимания, хотя она сама, кажется, всерьез влюбилась. В итоге со злости Ильва распустила слухи о том, что Сивиз принуждает служанок к близости, в надежде, что Сивиз ради оправдания начнет официально поправлять свое двусмысленное положение и обратит внимание на знатных леди. Ильва умела затмевать соперниц и поэтому не сомневалась в будущем триумфе, ведь очаровать мужчину и женить его на себе – дело нехитрое.

Чушь полнейшая. Именно так Сейлан и сказала, когда впервые услышала эту сплетню в кулуарах, не сумев сдержать язык. Только последняя дура могла рассчитывать на успех с таким планом относительно ее брата. Со злым удовольствием Сейлан наблюдала за бесплодными стараниями Ильвы и ее стайки приспешниц, недоумевая, почему Ильва решила, что с Сивизом что-то столь примитивное может сработать?

Но потом поняла: Сивиз настолько мастерски управлял впечатлением о собственной персоне, что Ильва даже не догадалась, с какой опасной птицей решилась играть. Сейлан соврала бы, если сказала, что ей не нравилось наблюдать за тем, как Ильва старается. Простого слуха было недостаточно, чтобы подорвать авторитет брата. Сами по себе романы со слугами не приветствовались, но и под суд за это не отдают, если у вас все по любви.

В итоге все эти нелепые интриги привели лишь к тому, что Нарро научился исчезать от любопытных горничных, чтобы не донимали с расспросами, но Леди Йарн все равно при каждой встрече прожигала его взглядом. Как бы ни старалась Ильва, слух о принуждении и извращенных, связанных с насилием вкусах (о, если бы она хоть немного знала о его настоящих вкусах!) не прижился. Авторитет Сивиза был непоколебим или, скорее, неуязвим, как морская волна для крючка.

А этот разговор с Лейси… Неужели Ильва снова что-то задумала? Или Сейлан стала слишком подозрительной и накручивает себя из-за пустяка?

– По-моему, человек, который не испугался отправиться со мной в путешествие в самое опасное место на свете, достаточно особенный, – сказала Сейлан, очнувшись от раздумий.

Лейси мгновенно вспыхнула, а ее пальцы стали крутить прядь так быстро, что Сейлан показалось, будто она ее вот-вот оторвет.

– Я следую за вами, потому что считаю невероятной, – голос Лейси стал на несколько тонов выше и заметно подрагивал.

Сейлан едва смогла унять дрожь. Нестерпимо захотелось обнять ее, просто прижаться, уткнувшись лицом в чужое плечо, и стоять так долго-долго. Но Сейлан смогла сказать лишь:

– Спасибо.

Ведь на самом деле она не считала себя невероятной. Но готова была бороться за это звание.

А потом корабль снова качнуло. Сейлан невольно посмотрела на перекатывающиеся за бортом волны, и к горлу мгновенно подкатила тошнота. Если ее сейчас вырвет, это точно испортит впечатление от разговора.

«Боги, пожалуйста, только не при ней, при ком угодно, только не при ней!» – взмолилась позеленевшая Сейлан.

– Если что, я подержу ваши волосы, миледи. – Лейси глядела на нее с нешуточным беспокойством.

Это было крайне благородно с ее стороны.

«Только бы не опозориться!» – мысленно простонала Сейлан.

Она отшатнулась и запрокинула голову, глядя в небо. Кружащий в вышине морской сокол показался ей стервятником. Но умирать от морской болезни Сейлан не собиралась. Она здесь, чтобы понять, насколько верны идеалы матери, так что какая-то тошнота ее не подкосит.

Но все же это была странная морская болезнь. У Сейлан отношения с качкой никогда не складывались, но это как-то уж чересчур. Обычно для таких кораблей заранее создавали заклинания, помогающие облегчить симптомы. Может, местный маг халтурит? Стоило найти его и поговорить.

Именно этим Сейлан и займется. Сразу же. Вот только найдет в себе силы и сделает шаг.

– И давно она так?

– Миледи с первых часов путешествия нездоровится, – вздохнула Лейси, обращаясь к кому-то. Сейлан прослушала начало разговора.

Она опустила взгляд и увидела перед собой Сивиза. Ну да, если позориться, то еще и перед братом, чего мелочиться-то?

– Мог бы хоть поздороваться, – мрачно сказала она, прерывая разговор.

– Господин Сивиз здоровался, вы просто не услышали, миледи, – возразила Лейси.

– Доброе утро, сестра, – повторил для нее Сивиз с этой своей улыбкой человека, не страдающего морской болезнью.

– Издеваешься? – ее голос стал еще угрюмее.

– Разве что совсем чуть-чуть.

Боги, если ее все же вырвет, то пусть хотя бы ему на ботинки.

– Если пришел позлорадствовать, то иди дальше. – Сейлан махнула рукой, будто пыталась отогнать муху. От резкого движения у нее закружилась голова.

Сивиз, конечно же, и не подумал двинуться с места.

– Протяни ладонь, – сказал он.

– Ты серьезно? – Сейлан скривилась. Она-то надеялась, Сивиз давно забыл об этих фокусах.

– Давай же. – Он сам протянул ей руку, предлагая вложить свою ладонь в его.

Лейси переводила взгляд с Сивиза на Сейлан и обратно, не понимая, стоит ли ей вступиться за госпожу или постоять в стороне.

Сейлан вздохнула и опустила свою руку на руку Сивиза ладонью вверх. Хуже все равно не будет. Указательным пальцем свободной руки Сивиз надавил на какие-то точки в центре и по краям ее ладони, проводя между ними линии. Магические импульсы были настолько слабыми, что Сейлан едва их ощущала. Зато сразу же почувствовала, как ей становится лучше.

Сейлан не знала, от кого Сивиз научился этому трюку, но во время морских прогулок в детстве он всегда прогонял ее морскую болезнь именно так. Сейлан множество раз пыталась повторить фокус, но у нее так и не вышло. Видимо, давила не на те точки.

Сейчас же она, точно как в детстве, с удивлением разглядывала ладонь, будто надеялась увидеть какие-то изменения.

– На какое-то время должно хватить. – Улыбка Сивиза была непривычно мягкой.

– Спасибо, – едва слышно ответила Сейлан. На мгновение в глазах Сивиза мелькнуло удивление.

Помнится, не так давно она не смогла удивить его ударом в спину, зато теперь удивила обычной благодарностью. Кажется, в их братско-сестринских отношениях что-то правда было не так.

В последние несколько лет Нарро проводил в море чуть ли не больше времени, чем на суше. Он смирился с ограниченным пространством кораблей, привык к качке, мог спокойно спать во время шторма. Но почти полгода, безвылазно проведенные на суше, сделали свое дело. Корабль казался слишком тесным, слишком многолюдным, слишком шумным. Нарро будто не хватало воздуха, голова болела почти постоянно, а ночами его донимали кошмары, содержание которых он рад бы был забыть. В довершение всего Нарро уже начинали раздражать извечные разговоры купцов об акциях, о том, что цены на магические артефакты и заклинания все растут и растут, но делать их все сложнее и сложнее. Он подслушивал невольно, а потом просто не мог абстрагироваться. Поэтому он оббегал уже всю палубу, только бы его голову не забивали объемы продаж и производства.

Хотя, может, лучше было бы думать об этом. А не возвращаться к мыслям о том, почему Сивиз все же бросил его одного. Присмотр за Сейлан – это отличная цель, оправдавшая себя в конце концов. Но в планах Сивиза всегда было двойное, тройное дно. Нарро сам не знал до конца, хочет ли на него уйти, как затонувший корабль.

У Сивиза не было секретов от Нарро. Довольно самонадеянное заявление, но полгода назад Нарро был в этом уверен. Сейчас же он знал – Сивиз что-то от него скрывает.

И это безумно злило.

– Ну и лицо у тебя, малыш. Планируешь кого-то убить?

Нарро так задумался, что и не заметил, как к нему подошел один из матросов. Он приветственно хлопнул Нарро по спине, да так от души, что мог сломать позвоночник. Судя по голосу и силе удара, это был Бьерн.

– Да. Одного шрин нро [1] скит [2], – ответил Нарро, как только к нему вернулась способность дышать. Бьерн неодобрительно покачал головой. Он не переносил ругательств, особенно той дикой смеси, что получалась при сочетании офо с лирейским. – И не называй меня «малыш». Звучит ужасно.

– Твоя ругань звучит ужасно, но как скажешь, малой, – улыбнулся Бьерн.

Он был такого высокого роста, что Нарро едва-едва доставал ему макушкой до плеча. Про ширину этих плеч и говорить не стоило. Рядом с Бьерном Нарро выглядел как чахлая веточка на фоне могучего дуба. Но этому темноволосому мужчине только перевалило за тридцать, а значит, Нарро был даже старше него. Если не делать поправку на особенности эльфийского взросления.

В любом случае он имел право требовать к себе хоть немного уважения. А еще мог сказать, что его ругань звучит прекрасно, потому что у него вообще нет акцента. На офо не так-то просто ругаться без акцента, между прочим.

С командой «Морской лисицы» они плавали много раз, так что Нарро знал всех – от первого помощника капитана до последнего матроса, а они знали его. Обычно команды кораблей, на которых Нарро плавал, держались несколько отстраненно и не трогали чужих слуг. Или не трогали конкретно Нарро, потому что знали: он не просто слуга. Но команда «Лисицы» была на редкость дружелюбной. Возможно, даже чересчур.

– Часом, ты не про господина Сивиза? – в голосе Бьерна, несмотря на насмешливый тон, слышалось легкое неодобрение. Ведь ему нравился Сивиз. Конечно, всем нравился Сивиз. Какая-нибудь из его масок уж точно да.

Да и для слуг ругать хозяев за глаза считалось дурным тоном. Но, во-первых, все то же самое (и даже хуже) Нарро мог и говорил Сивизу в лицо. Во-вторых, они уже выплыли за территорию Бентской республики и, значит, сменили статусы «хозяин» и «слуга» на «начальник» и «заместитель». А ругать начальство – дело святое.

– А что, тут кто-то еще заслуживает называться… эм, носителем некоторого количества отходов в голове? – Нарро со скучающим видом постучал пальцами по фальшборту. Цензурный перевод – вот что звучало по-настоящему ужасно. Надругательство над языком.

– А ну, дык вы бранитесь…

Нарро так выразительно сжал пальцами рукоять ножа, что Бьерн осекся и примирительно замахал своими ручищами. А потом положил их Нарро на плечи, развернул и повел куда-то в сторону.

– Это похищение, – флегматично заметил Нарро.

– Это приглашение, малой. Приглашение пойти и выпить в кой-то век с культурными людьми.

– Будто обычно я только и делаю, что пью с некультурными.

– А так где ты в Урадерне других-то сыщешь?

Сразу было понятно, что Бьерн родом с северных окраин, они там все недолюбливали Урадерн. В принципе, большая часть команды «Морской лисицы» были либо уроженцами Вольного города, либо прибыли из глубины Бентской республики. Даже удивительно, что Йарн отпустила Сейлан плыть на таком корабле.

– На работе пить нельзя, – напомнил Нарро. Бьерн продолжал подталкивать его вперед, а сам Нарро не особенно сопротивлялся. Проще было согласиться, чем спорить с матросом, который решил с тобой выпить.

– Так мы не на работе, вахта не наша.

– Я на работе.

– За морем следишь, шоб не буянило? – усмехнулся Бьерн.

– Вроде того, – выдохнул Нарро. Стоило признать, что большую часть дня он ходил и пялился на воду с разных ракурсов, пытаясь понять, что же его так нервирует.

– Оно, может, и правильно, – с неожиданной задумчивостью сказал Бьерн, – море ноныча странное. Каждый год сезон штормов все раньше и раньше, так думали, оглянуться не успеешь и вообще в море не выйдешь. Мы в этом году больше на рейс и не собирались уж, а тут говорят, мол, сезон штормов запозднится. Как вот специально для вас. Чай, господин твой с Хозяином дорог договариваться научился?

Моряки обычно называли Фолкора не иначе как «Хозяин дорог» и считали его своим главным покровителем. И да, если бы Нарро узнал, что Сивиз правда с ним договорился, он бы не удивился.

– Ну да, недельная задержка сезона штормов в обмен на новый храм в Вольном городе – отличная сделка.

Бьерн рассмеялся его штуке, вроде и искренне, но все равно как-то не совсем радостно.

– Думаешь, что это не к добру? – спросил Нарро.

– Ох, малой, сам не знаю. – Бьерн даже остановился и задумчиво почесал затылок. – Прабабка моя говаривала: ничего просто так в этом мире не делается, – а она у меня шибко умная была. Вот и думаю я, к добру это али ко злу. Радоваться бы должно, а я чей-то все тревожусь. Ажно в голове от этих мыслей все путаться стало. Сегодня вот забыл, как капитана зовут. А завтра что? Имя родной жены не вспомню?

Было странно услышать, что такой могучий и веселый человек, как Бьерн, вдруг тревожится ни с того ни с сего. Нарро не знал, насколько была права Бьернова прабабка, но знал: у тревоги всегда есть причина. Пусть не очевидная, но есть.

– Лесное дитя! – раздался откуда-то спереди радостный оклик.

Среди других матросов Нарро тут же нашел взглядом Уну. Это была женщина чуть за тридцать с волосами, выкрашенными в ярко-синий у корней, перетекавший в зеленый к концам. Нарро она нравилась – то ли из-за теплой улыбки, которую не портил даже заметный шрам около правого уголка губ, то ли из-за того, что она метала ножи почти так же хорошо, как он сам.

А еще она всегда называла Нарро «лесное дитя», хотя это было неправильно. Назвать так можно было только настоящего эльфа, родившегося в Истинном лесу, прячущемся за горами Драконьей смерти. Нарро же сомневался, что даже в том выпавшем периоде жизни видел Истинный лес, но поправлять не стал.

– Лесное дитя, смурной ты какой-то, давай… так, а зачем, бишь, мы здесь? – Уна вдруг нахмурилась и рассеянно огляделась по сторонам, будто начисто позабыла, где находится.

– Чтобы напиться! – с радостью подала голос Лалит. Она была второй помощницей капитана и отвечала за команду.

Сейчас она, видимо, собиралась ответственно контролировать попойку. Что ж, похвальное погружение в коллектив. Такому профессионализму можно только завидовать.

– В этот раз я тебя точно перепью!

Лалит вскочила и, упершись одной ногой в бочку, угрожающе ткнула пальцем в сторону Нарро. Он сделал вид, что не замечает ее.

– Эй! Я к тебе, вообще-то, обращаюсь. Ты… как там тебя… – Она задумчиво потерла висок кончиком тонкого гибкого обезьяньего хвоста. – Ну… мальчик господина Сивиза, да, ты слышишь меня?!

Нарро бы кинул в нее ножом, но это расценивалось бы как нападение на члена экипажа, даже если бы нож ее не задел. Пришлось снова просто проигнорировать.

Бесило, однако, страшно. Лалит отличалась тем, что помнила все про всех, но именно его имя она решила забыть. И что это еще за «мальчик господина»? Нарро у Сивиза не грелкой для кровати работает.

– Вы опять соревнуетесь? – уточнил Нарро у Бьерна.

Матросы расположились в самом углу главной палубы, ближе к носовой части корабля и подальше от капитанской каюты. Оккупировав один закуток, они натащили туда всякого хлама, не прибитого гвоздями к полу. Вместо стола использовали ящик и несколько сдвинутых бочек, на которые положили широкую доску. На этой доске стояло с десяток бутылок «Морской погибели», и Нарро подозревал, что это едва ли половина запаса. Матросам на «Лисице» позволялось пить столько, сколько захочется, если они не буянят, не мешают пассажирам и исправно выполняют обязанности.

– Конечно, соревнуемся! – весело отозвался Бьерн и снова хлопнул Нарро по спине так, что пришлось сделать несколько шагов вперед.

– Отказываюсь.

Нарро ненавидел все эти соревнования, но матросы «Лисицы» считали своим святым долгом устроить подобное хотя бы раз за рейс.

– Эй! Эй! Эй! – Лалит прыгала и махала руками, чтобы привлечь чье-то внимание. Сначала Нарро подумал, что она опять хочет бросить ему вызов, но она смотрела на кого-то другого. – Ты, да, ты… Э… э-эм…

Ее руки безвольно упали по швам. Лалит глубоко задумалась.

Нарро обернулся, чтобы узнать, кого это она так энергично зазывала. Оказалось, что мимо них проходил местный корабельный маг. Теперь он замер и вопросительно смотрел на Лалит своим единственным здоровым глазом. Что случилось со вторым, Нарро не знал – когда они с Сивизом в первый раз плыли на «Лисице», один глаз мага уже скрывался под повязкой.

– Как же тебя?.. – с неподдельным отчаянием в голосе протянула Лалит. Нарро начал подозревать, что она основательно поднабралась еще до «соревнования».

– Эгил, – подсказал Нарро.

Маг обернулся и посмотрел на него более четким и сфокусированным, почти колючим взглядом, а потом снова повернулся к Лалит.

– Точно, Эгил! – продолжила она как ни в чем не бывало. – Мы собираемся напиться, присоединишься?

– В отличие от тебя, у меня есть дела. Мне еще нужно… в общем, нужно, – с этими словами он развернулся и ушел.

Нарро под шумок попробовал сделать то же самое, но его совершенно бесцеремонно ухватили за воротник и вернули на место.

– Куда собрался? – басовито рассмеялся Бьерн.

– Туда же? – Нарро стрельнул взглядом в ту сторону, где еще маячила светлая макушка Эгила.

– Это вряд ли. – Уна хитро улыбнулась ему, откашлялась и поглубже вдохнула.

Нарро знал, что сейчас начнется, все знали.

– Жил-был моряк по имени Билл, – затянула Уна глубоким низким голосом с едва заметной хрипотцой.

– Или, быть может, Дилл или Гилл, – дружно подхватили остальные, – этого мы не помним!

– Только не эта проклятая песня, – почти проскулил Нарро. Он ненавидел «Песню про моряка Билла», все двадцать три ее вариации.

Бравая компания уселась в закутке, и Нарро почти силой втиснули между бочек. Появилось еще несколько моряков: они вынырнули буквально из ниоткуда, заслышав любимый мотив, и присоединились к попойке. Точно крысы на запах сыра.

– Славным и смелым малым он был! – продолжила Уна, подмигнув Нарро.

– Или о нем кто-то так говорил, – подхватил хор, – но мы ему поверим!

– Всю жизнь под парусом он проходил.

– Палубу драил, скоблил и мыл, такой он был работник!

– Только однажды попал он в шторм, – пела Уна, разливая «Морскую погибель» по стопкам, стаканам и рюмкам. Перед Нарро она щедро поставила целую бутылку. Сама она не пила, потому что работала лекарем и формально всегда была на посту, даже в выходной. Поэтому пела, разливала, контролировала и судила.

– Такой, что уж рыбам пойти на корм наш бедный Билл собрался.

Нарро закрыл лицо рукой, а матросы громко и местами фальшиво затянули припев:

– Ой-ой, ой-ой, к рыбам на корм собрался! Ой-ой, ой-ой, так выпьем же по одной, чтоб наш бедный Билл не сдался!

Нарро было глубоко плевать на судьбу Билла, но ужас этой песни состоял в том, что припев могли повторять сколько угодно раз, пока все не выпьют. Однажды они пели одно и то же полчаса кряду, пока у Нарро не кончилось терпение.

Пришлось пить. «Морская погибель» не зря носила свое имя. У нее был сладковато-соленый вкус и горьковатое послевкусие. Она бурлила и пенилась, как заключенный в бутылку шторм, и обжигала горло огнем. Ей легко можно было подавиться, если не уметь правильно пить.

Нарро сделал большой глоток из горла под одобрительный гул голосов. Язык немного занемел.

– Но вот, видит Билл, среди синих волн чья-то фигура стоит, – снова запела Уна.

– У Билла тотчас глаза из орбит, но кто бы тут не испугался?

– Взошла на корабль, а Билл весь дрожит.

– Матроса любая опасность смешит, а тут Билл почти обосрался!

Нарро приложил холодное стекло бутылки к виску. На этом моменте неизвестный автор текста, видимо, решил пошутить, но ум его был тупее развернутого угла.

– Ой-ой, ой-ой! Так выпьем же по одной, чтоб в чистых штанах Билл остался!

Почему-то за чистые штаны Билла матросы всегда пили особенно горячо. Нарро сделал несколько больших глотков. Ему хотелось разделаться со всем этим побыстрее. Но команда ожидаемо застряла на любимом припеве.

– Глядит Билл и видит глаза Неблагой!

– Ой-ой, ой-ой, ой-ой, ой-ой, ой!

На каждое из этих «ой» полагалось выпивать по стопке. Нарро просто залпом проглотил около трети бутылки. Матросы одобрительно загудели. Нарро с удивлением отметил, что у него начала проходить голова.

– Самой Неблагой?

– Самой, говорю, Неблагой!

– Один глаз как смоль, а другой – серебро.

– «Жаль, что в ломбард не заложишь его», – наш бедный Билл подумал!

– «Тебе эту ночь пережить не дано, корабль уйдет твой сегодня на дно!»

– Так Неблагая сказала!

– «Что ж, хорошо, только просьба одна – выпей со мной напоследок вина».

– Ее бедный Билл наш просит!

– «И если смогу я тебя перепить, придется тебе меня отпустить, и буду я дальше спокойно жить, покуда моря меня носят».

– Ой-ой, ой-ой! Так выпьем, выпьем еще по одной!

– Ой-вей, ой-вей! Вино ты скорее в стаканы разлей!

– Ой-ой, ой-ой! Так выпей же со своею судьбой!

– Ой-вей, ой-вей, о пролитом мимо вине не жалей!

– Ой-ой, ой-ой, не выпить столько самой Неблагой!

– Ой-ой, ой-ой! Самой Неблагой!

Нарро знал, чем кончается песня, – Билл все же перепил Неблагую (моряки не произносили имя Абелоун) и спасся, но он никогда не слышал, чтобы моряки допевали до конца. Обычно этот припев повторялся до тех пор, пока все не попадают под столы. С каждым кругом хор голосов становился все фальшивее и разрозненнее. Кто-то периодически вылетал, вставляя слова невпопад или забывая вовсе.

– Почему ты никогда не подпеваешь, малой? – спросил Бьерн. Его щеки под темной щетиной раскраснелись, а призрак тревоги улетучился из глаз. – Я слыхал, что все эльфы славно поют.

– Я из не певчих птиц.

– Моя прабабка говаривала, что у тех, кто не поет просто так, много печалей на сердце, что они сдавливают им и грудь, и горло.

Нарро неопределенно дернул плечом. Так уж вышло, что одни птицы учатся петь, а другие охотиться. Он никогда не видел в этом повода для печали. Сделав новый глоток, Нарро качнулся назад на бочке, на которой сидел, и почти лег на фальшборт, глядя в серовато-синее небо.

«Морская погибель» всегда наводила на него меланхолию. В голову снова полезли тревожащие вопросы, и даже песня про Билла не могла заглушить их навязчивого звона.

«Если он бросил меня так надолго в этот раз, ничего не объяснив, то что мешает ему оставить меня навсегда в следующий?»

«Ну и отлично, ну и пускай».

«Даже лучше».

«Пусть катится на морское дно».

Над головой морской сокол заложил крутую петлю. Нет, не просто морской сокол, а Сирин. Ее Нарро мог узнать где угодно и с любого расстояния. Он резко выпрямился и посмотрел вперед. Невдалеке стояла группа богатого вида торговцев, они что-то оживленно обсуждали, обступив Сивиза, который явно пытался отделаться от них побыстрее.

Нарро усмехнулся довольно злорадно.

– Так выпей же со своею судьбой!

Сивиз перехватил его взгляд. Нарро отсалютовал ему бутылкой и демонстративно хлебнул из горла.

– Ой-ой, ой-ой! Не выпить столько самой Неблагой!

Нарро не знал насчет Неблагой, а вот Сивиза бы он легко перепил. Жестокая правда заключалась в том, что половины бутылки «Морской погибели» хватило бы, чтобы отправить Сивиза Стормланна в глубокий сон.

Сивиз стоял в тени парусов, и его глаза, отражавшие небо, казались синими и холодными. Цвета «Морской погибели». Нарро почувствовал, как печали сдавливают ему горло. Почти не размыкая губ, он прошептал остаток песни:

Ему самому бы, наверно, хотелось накачаться до почти полной отключки сознания, до выключения всех инстинктов, твердивших об опасности. А потом пойти к Сивизу и сделать что-нибудь, за что им обоим после будет мучительно стыдно (если Сивизу вообще знакома концепция стыда). Наутро было бы здорово не помнить вообще ничего и все отрицать. Но у Нарро была огромная проблема – его сознание обладало исключительной живучестью. Оно научилось выживать под действием таких зелий, по сравнению с которыми «Погибель» не крепче морской воды.

Именно поэтому он и не любил все эти соревнования. Потому что в итоге в компании веселых и пьяных людей он всегда оставался единственным трезвым и грустным.

Ему пододвинули вторую бутылку. Нарро притянул ее за горлышко и поддел пробку ножом.

К демонам все. Может, ему действительно необходимо напиться.

– Господин Сивиз?

Он с трудом подавил желание переспросить. Нужно было сконцентрироваться и вспомнить, о чем вообще шел разговор до того, как он увидел Нарро. У Сивиза Стормланна была отличная концентрация, но Нарро умел выводить ее из строя на раз.

Например, он мог отсалютовать Сивизу бутылкой, сделать большой глоток, откинув голову назад, и улыбнуться невыносимо наглой улыбкой.

Внушительные дозы крепкого алкоголя на него все же действовали, но никогда нельзя было предсказать, как именно. Станет ли Нарро чуть более расслабленным или, наоборот, нервным и подозрительным – это всегда была рулетка. И вот сейчас она крутанулась как надо. А Сивиза взяли в плен торговцы. Ну и где справедливость в этом мире?

– Нет, торговые разногласия между Вольным городом и Урадерном так и не решены, – ответил Сивиз, наконец-то собравшись с мыслями.

– А я-то думал, что это и была цель вашей поездки, – сказал низенький, округлый, как бочонок, мужчина.

– Одна из целей, – кивнул Сивиз, – но переговоры не принесли результата.

Формально все так и было. Фактически и он, и Совет Вольного города прекрасно знали, что проще проковырять дыру в стенах Соколиного замка деревянной ложкой, чем договориться с Леди Йарн, когда она уже все для себя решила. Поэтому встреча с матерью закончилась пощечиной и трехдневной лихорадкой, вызванной ее магией.

Благо у Сивиза было множество других дел в Республике, иначе поездка выдалась бы совсем бессмысленной. Еще и с неприятными последствиями.

– А я давно тебе говорила, – вступила в беседу пожилая, но статная не по годам женщина, чьи седые волосы были уложены в причудливую прическу, – пока Урадерном правит Йарн, отношения с Вольным городом будут только ухудшаться, а налоги расти. Скоро будет проще и дешевле огибать Урадерн по морю и разгружать корабли в Элвби.

– Поосторожнее со словами. – Мужчина недовольно нахмурил густые брови. – Леди Йарн отличная правительница, это Совету стоило бы вспомнить, благодаря кому Вольный город получил свой статус.

– Истинный урадернец! – всплеснула руками женщина. – С таким и говорить нечего.

Сивиз едва удержался от вздоха. Скоро уже никто и не вспомнит, что, вообще-то, Лордом Урадерна является его отец, а не мать.

Он снова нашел глазами Нарро. Изрядно захмелевший широкоплечий матрос придвигал к нему новую бутылку. Нарро посмотрел на нее с обреченностью. Так обычно смотрят на работу, которую не хочется выполнять. Со вздохом он все же взялся за горлышко и ловко вытащил пробку своим любимым ножом.

Да, боги свидетели, у Нарро был любимый нож. С узорами из ветвей и цветов шиповника на эфесе и тусклым кусочком янтаря в навершии. Именно этим ножом Сивизу чаще всего угрожали.

– Вы ведь на моей стороне, господин Сивиз?

Седовласая женщина выжидающе смотрела на него. Он снова с трудом удержался от «что?».

– Я на стороне Совета и законодательства как Вольного города, так и Бентской республики, – нашелся он.

Так можно было ответить на половину вопросов, если не на большую часть. Сивиз в принципе учил законодательство лишь затем, чтобы ссылаться на него в любой непонятной ситуации. Ну, и говорить Нарро, какой ему грозит срок за те вещи, которые он хочет проделать с некоторыми людьми (с самим Сивизом в частности).

– А я повторяю, – настаивал мужчина, – если бы не Леди Йарн, не видать бы главе Совета поста, как кончиков своих острых ушей.

Часть торговцев одобрительно закивали, другие же, наоборот, возмущенно зашумели. Сразу становилось очевидно, кто из них живет в Урадерне, а кто прибыл из других городов.

– Вам напомнить, что именно он и его жена возглавили армию эльфов и склонили Республику к участию в войне за Пустые земли? – Женщина скрестила руки на груди и посмотрела на мужчину сверху вниз.

– Да они просто хотели вернуть себе власть, воспользовавшись силами Республики!

Сивиз прикрыл глаза. В висках нарастала тупая боль, игнорировать ее становилось все сложнее.

Эти разговоры начались еще до того, как война была выиграна. Так что ему казалось, он слышит один и тот же повторяющийся диалог раз за разом.

Аргентис ан Альбара, действующий глава Совета, и его жена Ариста действительно правили Вольным городом Альбисом, еще когда он был одной из эльфийских столиц. Во время трагедии двухсотлетней давности им удалось уцелеть и увести остатки жителей из уничтоженного города. Из-за этого многие говорили, что Аргентисом и Аристой движет вовсе не благая цель освобождения своей земли и порабощенной нации эльфов. Отчасти это действительно было правдой. Ведь в день трагедии они потеряли детей в разломе. Ими двигало кое-что посильнее жажды власти – надежда. Надежда на то, что во время освободительной войны они смогут найти и своих детей. Сивизу было искренне жаль, что она не оправдалась.

– Полагаю, подобные вещи лучше бы обсуждать без моего присутствия.

Все участники дискуссии мгновенно замолчали. Хотя Сивиз надеялся, что они продолжат, а он сможет наконец-то уйти.

– А я вот слышала, что в Альбисе недавно произошел некий инцидент, – мгновенно сменила тему другая женщина, высокая и дородная. Выговор и загорелая кожа выдавали в ней уроженку южных окраин. – Говорят, аккурат на Равноденствие город накрыло песчаной бурей, пришедшей из Пустых земель. Она бушевала весь день и всю ночь. А наутро все увидели, что улицы засыпаны песком по колено, точно снегом, а стены домов почернели, словно обуглились. Даже Белый замок стал черным как сажа.

– Я несколько месяцев не был в городе, так что ничего об этом не знаю, – честно сказал Сивиз, – подобные происшествия и правда случаются. Но охранная магия надежно защищает город от воздействия моркетской энергии.

– Жаль, жаль. – Женщина задумчиво покачала головой, но, поймав взгляд Сивиза, спохватилась. – Я имела в виду, что надеялась на рост цен защитных амулетов.

Торговцы. Никакого сочувствия забесплатно.

– Я тут еще вот о чем думаю.

Фрея, Аин и Анс мгновенно сделали страдальческие лица. Анс ради этого даже соизволил от подушки оторваться. Или у него просто воздух кончился.

– Да ладно вам. – Я нахмурился. Это было уже даже не смешно.

– Выкладывай, – милостиво разрешила Фрея с трагическим надрывом в голосе. Аин закатила глаза, приложив руку ко лбу. Анс просто уткнулся обратно в подушку, всеми силами изображая труп.

Драмкружок, блин.

– Я подумал – если магия сейчас нестабильна, не опасно ли нырять в портал целым кораблем?

Как я понял, большую часть пути мы будем плыть по совершенно обычному морю, а потом зайдем в некий «магический коридор», который перебросит нас к нужной точке. У меня в голове он работал как огромный портал. Но если учесть, что у них и маленькие порталы-то сбоят, то все начинало выглядеть довольно сомнительно.

– Коридор – это не портал, – сказала Аин этим своим тоном университетского лектора. Думаю, из нее правда бы вышел классный лектор, кстати. – Портал связывает две точки через подпространство, в котором не существует таких понятий, как время и расстояние.

– Как в разломе? – уточнил я.

Аин покивала.

– Разломы в принципе похожи на порталы. Но портал требует строго упорядоченной энергии.

– А разлом – это чистый энергетический хаос, – продолжил Анс. – Третьей каким-то образом удается перемещаться в этом хаосе, но как – загадка.

– Коридор не задействует подпространство, по сути, это что-то вроде магической артерии земли, там магии настолько много, что возникают искажения. Некоторые из них крайне нестабильны, их мы называем лихими тропами. Другие довольно устойчивы, вот их мы и называем коридорами.

Аин сделала несколько круговых движений пальцем. Энергия медово-оранжевого цвета завихрилась в воздухе. Аин сжала ее, как тугую спираль, докрутила еще пару витков и полезла за чем-то в карман.

– При таких искажениях пространство обычно сжимается, а время, наоборот, растягивается, замедляясь. Поэтому можно преодолеть целый океан дня за три.

– А если время ускорится, а пространство растянется?

– Тогда ты можешь шагнуть на лихую тропу с одной стороны улицы, а выйти на противоположной через десять лет, – усмехнулся Анс.

К списку опасных вещей прибавился пункт «лихие тропы».

– Смотри. – Аин перекинула мне пустую бутылочку, которую вытащила из кармана. – Это время без коридора, – она сделала жест рукой, призывая кинуть бутылочку обратно, – а это с коридором.

Аин поймала бутылочку, поднесла ее к началу спирали и толкнула внутрь. Она рванулась вперед со скоростью пули. Но, пролетев половину спирали, вдруг будто стукнулась о невидимый барьер и отрикошетила назад. От удара стекло треснуло, и бутылочка разлетелась на осколки прямо у начала спирали.

– Скит! – выругалась Аин.

Один из осколков глубоко вошел ей в палец. Кровь выступила мгновенно и закапала на пол.

– Тихо, – Аин тут же пресекла все, что мы могли бы сказать. В итоге я, Фрея и Анс замерли, напряженно наблюдая за тем, как Аин выдергивает осколок из раны так, будто ей вообще не больно.

Она отбросила кусочек стекла на пол, потом провела над раной здоровой рукой. Порез осветился оранжевым, кровь стала капать медленнее. Но и все на этом.

– Да чтоб тебя. – Аин нахмурилась.

Теперь свечением затянуло всю руку, а она сама громко и отчетливо произнесла слова исцеляющего заклинания. Кровь все же остановилась, но рана так и осталась открытой.

– Да что такое?..

– Давай помогу? – предложил я, подходя к Аин и опускаясь рядом с ней.

– Где ты понабрался этих рыцарских жестов? – удивилась Аин. Только тогда я понял, что встал на одно колено и взял ее руку в свою.

– От нее. – Я кивнул на Фрею.

– Учишь мальчика плохому, – покачала головой Аин, пока я залечивал ее палец. – Так, глядишь, совсем приличным человеком станет.

Ха. Не дождетесь.

– А корабль так же разнесет, когда он в коридор войдет? – спросил я подчеркнуто ехидным тоном.

– Забудьте, что я сказала про приличного человека.

– Не разнесет, – ответил за сестру Анс, внимательно наблюдая за процессом лечения. – Скорее дисбаланс энергии просто разрушит коридор или превратит его в лихую тропу.

– То есть войдем сейчас, а выйдем через сто тридцать лет со странными улыбками и полным непониманием происходящего?

– Вроде того.

– Многообещающе.

Лечение и у меня выходило хуже, чем обычно. Рана затягивалась медленнее и требовала больше энергии. Я толком не знал, дело во мне или это организм Аин так истощен, что с трудом регенерирует. То, что пребывание на корабле сильно сказалось на их с Ансом магии и общем самочувствии, я уже понял, но если оно и до регенеративных функций организма всего на третий день добралось – дело совсем дрянь.

– С коридором ничего не случится, – сказала Фрея так уверенно, что мне стало спокойнее.

– Именно. – Аин с довольной улыбкой рассмотрела свой наконец заживший палец. – Этот коридор самый стабильный из всех, к тому же корабль буквально весь напичкан формулами, стабилизирующими магию. Считай, плавучий артефакт. Не знаю корабля, который бы был подготовлен к энергическим перепадам лучше «Лисицы», местный маг знает свою работу. О, и спасибо, кстати.

– Да не за что, – отмахнулся я, вставая. – Обычно вы с Фреей меня латаете, хоть раз ответную пользу принесу.

Она пыталась выглядеть беззаботной, но я видел, что ее беспокоят сбои в работе собственной магии. Аин ведь из-за нестабильности энергии в мире и так уже лишилась своего магического таланта к телепортации, вдруг ее магия совсем иссякнет?

Оставалось надеяться, что это временный эффект. И я ни в коем случае не хотел сомневаться в компетенции местного мага, но все же начинал думать: то, что творилось с Аин и Ансом, могло быть не только психосоматикой и последствиями детских психологических травм.

– Ненавижу пить, – сказал Нарро и сделал большой глоток из горла.

– Иногда мне кажется, что ты путаешь ненависть с любовью. – Сивиз усмехнулся, глядя на него.

– Ненавижу пить на спор, – уточнил Нарро. Он поболтал бутылкой в воздухе, с отвращением глядя на остатки «Морской погибели».

Сивиз все же сбежал от торговцев и трехчасового (помилуйте, боги) разговора о политике и экономике. Нарро выиграл очередной спор, прошмыгнул между спящими вповалку матросами и теперь сидел на фальшборте рядом с Сивизом. Ногами он цеплялся за резные стойки, а в руках крутил бутылку. Тем не менее, несмотря на качку, Сивиз прекрасно знал, что в море свалится скорее он сам, чем Нарро.

– Ты не умеешь расслабляться.

Нарро фыркнул так, будто Сивиз сказал о чем-то, что было ниже его достоинства.

– С тем, что меня расслабляет, я не хочу связываться.

Те средства, о которых говорил Нарро, его не расслабляли, а попросту отключали. Все равно что наркоз или сильный удар по голове.

– Ты прекрасно знаешь, что я не об этом, а о том, что тебя снова что-то беспокоит.

– Меня всегда что-то беспокоит.

А вот это чистая правда. Внимание Нарро – как паутина, охватывает собой все пространство и заставляет его реагировать на малейшее колебание. Реагировать и защищаться. Ну или в его случае – нападать.

Прежде чем Нарро привык к присутствию Сивиза, он дважды чуть не сломал ему руку, когда Сивиз имел неосторожность случайно до него дотронуться. Потом Нарро привык к его прикосновениям – случайным и нет. А Сивиз привык к тому, что ему в любой момент могут приставить нож к шее. Это было частью их чисто деловых отношений.

– Что беспокоит тебя конкретно сейчас?

– Кроме того, что я не знаю, куда это деть? – Нарро снова поболтал бутылкой с остатками «Морской погибели». Он никогда не выбрасывал еду и питье, даже если ему не нравилось или не хотелось.

Сивиз забрал бутылку у него из рук. На стекле все еще чувствовалось тепло чужих пальцев.

– Если затеял игру с Неблагой, готов будь проститься ты даже с душой.

Нарро наградил его взглядом, говорившим: «И ты туда же», – но все равно продолжил:

– Поздно о прошлом теперь сожалеть, ведь все, что осталось, – вино или смерть.

В одном из вариантов, как считалось, самом старом, песня про «Моряка Билла» заканчивалась именно так. На неопределенной, неясной ноте. Сивизу всегда нравились эти строки. Они звучали как отличный тост.

Он допил все одним большим глотком. У «Морской погибели» был специфичный солоноватый вкус, за который ее иногда называли «вином из водорослей». Недорогой и крепкий напиток, который довольно быстро утащит тебя на дно, если не знать меры.

Неутихающий гул в ушах стал только громче, давление на виски будто усилилось. Печально, ведь после прихода Нарро Сивиз почти забыл о боли.

– Что еще? – спросил он, отставляя бутылку в сторону.

– Теперь меня беспокоит, не отключишься ли ты. В смысле я не потащу тебя до каюты. Прямо здесь брошу.

Так бы он и сделал. А с утра еще и позлорадствовать пришел бы. Это тоже было частью их чисто деловых отношений. Шло бы вторым пунктом в трудовом договоре, если бы они удосужились его составить.

– Этого все же будет для меня маловато, если ты только не подсыпал туда яд.

– Не надейся, что умрешь такой легкой смертью.

Теперь Нарро вертел в руках свой любимый нож. Свет закатного солнца растекался по лезвию алыми полосами, поблескивал на шипах и тонких сплетениях веточек в узоре, как капли свежей крови. В кусочке янтаря будто время от времени искрил огонек. Нарро зажал рукоять между двумя пальцами и подбросил, нож несколько раз крутанулся в воздухе колесом, сверкая на солнце, как начищенная монета, а после так же поймал его, зажав между пальцев лезвие. И снова бросил, схватив за рукоять.

Он часто так делал, когда думал. Каким-то совершенно неведомым даже для Сивиза образом это помогало Нарро концентрироваться. Он подбрасывал и ловил нож так же легко и бездумно, как некоторые крутят перо между пальцев.

При этом он все еще сидел на фальшборте качающегося на волнах корабля. А до этого выпил одни боги знают сколько «Морской погибели».

Это можно было бы считать издевкой над простыми смертными, и Сивизом в том числе, если бы Нарро делал это осознанно.

– Что-то идет не так, – сказал Нарро, смотря в пространство, – на этом корабле я имею в виду.

– Собираешься разобраться с этим? – Солнечный луч, отразившись от лезвия, ударил Сивизу в глаза, и он сощурился.

– А ты нет?

– Это не моя работа.

– Я думал, у тебя широкий профиль.

– Признай, тебе просто скучно, и ты не знаешь, чем себя занять.

– Я ищу повод кого-нибудь прирезать.

Нарро поймал рукоять ножа, а через мгновение кончик лезвия прошелся по шее Сивиза от впадинки между ключиц вверх до подбородка. И снова вниз. Медленно. Ровно. Будто Нарро вел смычком по струнам чужих нервов.

– Я всегда открыт к твоим попыткам, ты знаешь. – Сивиз улыбнулся, глядя Нарро в глаза, отливавшие тусклым желто-зеленым. Это бы шло третьим пунктом в их договоре: готовность к попыткам.

– У вас, Стормланнов, какая-то болезненная одержимость холодным оружием.

– Рассказать тебе еще про парочку моих болезненных одержимостей?

Ветер трепал светло-серые волосы Нарро, они заметно отросли и вились сильнее обычного. Он то и дело отводил их, заправляя прядь за острое ухо. Рубашка раздувалась, открывая тонкие ключицы. Пальцы крепко держали нож, под лезвием которого билась пульсирующая вена. Ставшие неестественно яркими желто-зеленые глаза смотрели внимательно, изучающе. Будто могли разглядеть каждую мысль Сивиза.

Иногда Сивиз думал о том, каким Нарро был до того, как половина его города упала в разлом. Золотые волосы, кожа белая, как слоновая кость, светлые струящиеся одежды с узорами из переплетенных ветвей шиповника.

Еще Сивиз думал и о том, каким бы Нарро стал, если бы не все, что с ним случилось. Плавные, будто слегка медлительные жесты, вежливый, но чуть отстраненный взгляд желто-зеленых глаз, которые никогда не становились серыми, спокойное, даже безмятежное выражение лица.

Вероятно, это было лучшее будущее из возможных. Но, когда Сивиз думал о таком Нарро, внутри у него ничего не откликалось.

Сейчас же его мысли главным образом сосредотачивались на том, что он мог бы коснуться чужой уязвимой шеи. Но ради этого придется напороться на нож.

Возможно, у Сивиза правда была некая болезненная одержимость, если это всерьез начинало казаться неплохой идеей.

– Обойдусь. – Нарро отстранил нож от шеи Сивиза и спрятал клинок в ножны.

Отклонившись назад, Нарро горизонтально завис над темно-алой водой. Нахмуренные брови, упрямый и требовательный взгляд куда-то в небо, едва заметно шевелящиеся губы. Нарро думал о чем-то. Сивиз почти слышал, как его мысли сцепляются одна с другой, как звенья цепочки. Что-то четкое и целостное выстраивалось в его голове.

В то же время его положение виделось до ужаса неустойчивым. Казалось, в следующее мгновение он расслабит ноги и рухнет в воду. Но он качнулся вперед и легко соскочил с фальшборта.

Нарро что-то задумал – Сивиз был в этом уверен.

– И куда ты теперь? – спросил он в спину.

– Охотиться на крыс, я надеюсь.

У Сейлан Стормланн были проблемы. Давно и довольно большие, как она уже осознала, но сейчас не о них. Сейчас ее волновали сапоги и ноги в этих сапогах.

Лейси аккуратно скрестила лодыжки и подвинула ноги в сторону, чтобы не мешать Сейлан. Сама Сейлан проследила за каждым жестом. За тем, как высокий кожаный ботинок с серебряной вышивкой чуть приподнимается и опускается сверху на другой. Как едва слышно звякают, соприкасаясь, пряжки на ремешках, перехватывающих щиколотки. Не удержалась, скользнула взглядом вверх, еще раз отметив, как идеально сапоги облегают ноги Лейси. И как же хорошо, что она наконец сняла это дурацкое платье.

В смысле переоделась.

– Ну давай же, – почти прошипела Сейлан, снова смотря в пол.

Там едва виднелась бледно-васильковая неровная линия. Как бы ни старалась Сейлан, нить спотыкалась на каждом стыке досок, будто ее рисовал матрос, страдающий похмельем после ящика омерзительного пойла. Даже в шесть лет Сейлан рисовала аккуратнее. А в шесть лет у нее был такой строгий учитель, что руки начинали трястись от одного его взгляда. Потому Сейлан научилась выводить безупречные формулы даже дрожащими руками. У Сивиза был иной подход – он научился убегать от учителей.

Сейлан надавила на перо сильнее, вливая в него побольше энергии, но линия все равно выходила кривой и едва заметной. Перо явно не предназначалось для письма на досках пола в каюте качающегося корабля. Но выбора не было, потому что Сейлан забыла взять с собой мел, уголь, универсальное перо, предназначенное для любых поверхностей, или хоть что-нибудь подходящее.

Зато не забыла взять сапоги для Лейси.

Судя по едва слышному стуку каблуков, ее ноги только что сменили положение. Ноги, подчеркнутые идеально сидящими сапогами. Сейлан гордилась своим вкусом в выборе гардероба.

– Вы точно уверены, что хотите мне их отдать? – спросила Лейси минут десять назад, когда Сейлан вручила ей подарок.

– Абсолютно, – кивнула Сейлан. – Я ошиблась с размером, когда заказывала их.

На самом деле она угадала. Потому что у нее идеальный глазомер.

– Они мне немного большие. Все равно не смогу их носить, так что забирай.

Лейси всегда отнекивалась, когда Сейлан хотела ей что-то подарить, так что обман был единственным способом. А еще это был отличный предлог заставить Лейси надеть наконец что-то нормальное. Сейлан думала, что это отвлечет ее от навязчивой идеи начать проверять энергетический баланс корабля через все формулы, которые ей были известны.

Но в итоге теперь у нее две навязчивые мысли.

Формулы и сапоги.

– Может, вам помочь? – осторожно спросила Лейси, наклоняясь ближе. Ей явно было некомфортно из-за того, что она сидит на кровати, в то время как ее госпожа – на полу, подле ее ног. Обутых в восхитительные сапоги.

– Чем? – Сейлан сдула прядь с лица и уже в десятый раз провела по линии, которая должна была стать внешним контуром круговой формулы. И, о боги, почему никто не додумался заключить формулу в прямоугольник? Что за всеобщее помешательство на кругах?

– Я могла бы сходить поспрашивать, вдруг у кого-то есть…

– Нет. – Сейлан качнула головой.

У кого-то точно есть что-то, чем можно рисовать на полу. Но если Сейлан ворвется в чужую каюту и начнет объяснять, что ей опять что-то кажется и она опять кого-то в чем-то подозревает… Да на нее снова посмотрят как на излишне нервную и подозрительную дурочку! Она ненавидела это.

У Стормланнов было много недоброжелателей. Сейлан привыкла к косым взглядам. Мама учила ее вычислять неприятелей в толпе. Определять, насколько противник опасен, за считаные мгновения. Это прекрасные навыки, особенно если использовать их рассудительно и спокойно, пока настоящей опасности нет.

Но когда Республика вступила в войну за Пустые земли, Сейлан было восемь, а в двенадцать мама увезла ее с собой в Альбис, который тогда еще совершенно не был Вольным городом. Он и город-то напоминал мало, скорее искореженный его остов, как от погибшего корабля, который море насадило на скалы или выбросило на берег. За те полгода, что Сейлан провела в Альбисе, ее пытались убить больше восьми раз. Дважды даже почти получилось. В первый раз ее спас Сивиз, во второй – она сама себя спасла, потому что Сивиз бросил ее, уехав из Альбиса, сопровождая Фриг Сторградскую обратно в Республику.

И да, после этого Сейлан правда стала немного нервной и подозрительной. Совсем чуть-чуть.

Но Избранный и его компания всерьез считали ее избалованной импульсивной дурочкой. И Сейлан не собиралась давать им новый повод, чтобы увериться в своем мнении.

Лейси ничего не сказала, она порылась в сумке, достала оттуда второе перо и села рядом с Сейлан, принявшись тоже что-то чертить.

– Ты знаешь формулу? – удивилась Сейлан и только потом поняла, что это, вообще-то, было грубо.

– Нет, – нисколько не смутившись, ответила Лейси, – но сейчас же мы просто круг чертим, а потом вы подскажете.

– Ну да. – Сейлан снова опустила взгляд в пол, пряча совершенно дурацкую улыбку.

Теперь они с Лейси сидели рядом, то и дело соприкасаясь плечами и изредка задевая друг друга локтями. Но Сейлан поняла, что руки перестали подрагивать от раздражения и напряжения. Ей было спокойно.

– Ты тоже считаешь, что я слишком подозрительная? – спросила Сейлан, когда они наконец вычертили сносный внешний контур.

– Ну, – протянула Лейси, разглядывая носки своих совершенно идеальных сапог. Сейлан затаила дыхание, и на этот раз дело было не в сапогах. – Иногда мне кажется, что это я слишком подозрительная. Мне не нравится, когда кто-то на вас косо смотрит. Потом мне начинает казаться, что все на вас как-то не так смотрят. Потом я начинаю раздражаться, когда кто-то другой вообще на вас смотрит и… – Она замялась и снова схватилась за перо. – И что там дальше чертить?

Сейлан усмехнулась и принялась объяснять, как дальше вычерчивать формулу.

Они промучились до вечера. Когда формула была готова, из окошка на нее падало круглое пятно ярко-алого закатного света. Сейлан чувствовала себя измученной, но просто невероятно довольной. Хотя она и выбрала самую простую формулу, но по частоте мерцаний можно было легко понять степень нарушения энергетического баланса.

Сейлан запрыгнула на кровать рядом с Лейси и послала в формулу энергетический импульс, активируя ее.

– И как мы поймем, что что-то не так?..

Договорить Лейси не успела. Формула вспыхнула так сильно, что обе девушки отпрянули, вжавшись в стену. Как только у Сейлан перед глазами перестали плыть цветные пятна, она посмотрела на формулу. От нее поднимался дымок.

– Ох, можете не отвечать… – изумленно выдохнула Лейси.

Что-то, демоны возьмите этот корабль, действительно было не так! И Сейлан не имеет права носить фамилию Стормланн, если не разберется с этим.

К вечеру я выбрался на палубу в сопровождении своего верного роскатта. Делать на корабле все еще было безумно нечего. На палубе не сильно веселее, чем в каюте, но так я хоть наконец уснувшего Анса не разбужу. Можно было бы пойти и подоставать Фрею и Аин, но они в своей каюте уселись играть в местную разновидность шахмат. Я слился еще на этапе объяснения правил, посчитав, что эта игра не заслуживает моего внимания. Потому что любая игра, которая заставляет меня чувствовать себя тупым, не заслуживает внимания.

А вот Рейнеке бы явно предпочел поваляться на кровати и чтобы Фрея и Аин чесали ему за ушком между ходами. Поэтому то, что он пошел со мной, я считал наивысшим проявлением роскаттской дружбы.

Или он просто хотел обчистить карманы кого-нибудь из купцов. Одно из двух.

Впрочем, купцов на палубе было немного. А те, что были, так активно обсуждали внешнюю политику Альбиса и его торговые отношения с Урадерном, что приближаться к ним было страшно. Еще по палубе бродила пара потерянного вида матросов. Они будто начисто позабыли, где находятся, и теперь удивлялись, почему вокруг море.

Я пробродил по палубе почти до самого заката. Во время своих хождений едва не наткнулся на Нарро и Сивиза, но успел ретироваться. У этих двоих там явно был какой-то весьма серьезный разговор. А мешать им – одна из последних вещей, которые я хотел бы сделать. Стать живой мишенью для ножей не лучшее завершение вечера.

Стать мертвой мишенью – худшее из возможных.

Когда любоваться волнами уже окончательно осточертело, я собрался пойти в каюту и попробовать уснуть. Но у вселенной на меня были другие планы. Точнее, у капитана Фаррел эс Фаэр были на меня другие планы.

Когда дорогу мне преградил старший помощник капитана, первое, что я подумал, – у меня проблемы.

Ладно, это было второе. Первое – ого, настоящий офо.

Как выглядят офо, я знал со слов друзей, так что определить было несложно. Внешность у старшего помощника капитана оказалась приметная. Кожа его была сильно смуглее, чем у южных эльфов, и будто бы немного серее. Прямой нос, миндалевидные темно-серые глаза, коротко стриженные черные волосы, открывающие заостренные опущенные книзу треугольные уши. Одно из этих ушей было безжалостно истыкано кольцами пирсинга. Я насчитал не меньше семи колечек. В довершение всего рост у офо был немаленький, а крепко сбитая фигура и широкие прямые плечи выдавали в нем того, кто качал скорее силу, чем ловкость.

И вот когда такая личность нависает над тобой и говорит: «Капитан с тобой хотела бы встретиться», – ты тут же думаешь – что? Правильно.

«У меня проблемы».

– Зачем капитану со мной встречаться? – все же спросил я. И мысленно добавил: «Ведь я пока еще ничего не взрывал, не ломал и не поджигал».

А если Рейнеке правда успел кого-то обчистить и пострадавший настучал капитану?

«Поправка. У меня большие проблемы».

– Капитану нужно… – Офо замолчал и очень задумчиво уставился куда-то в пространство. Его темные брови сошлись на переносице, и он стал выглядеть примерно как я на паре по теормеху [3]. – Я не помню. Или не знаю.

Странно.

– Нужно так нужно. – Я пожал тем плечом, на котором не висел Рейнеке. Офо посмотрел на меня с искренней благодарностью, и я без лишних вопросов пошел за ним. Потому что ну мало ли, вдруг у них «хотела бы с тобой встретиться» это эвфемизм для «живо тащи сюда свою тушу, иначе я вздерну тебя на рее, а потом протащу под килем». По пути я готовился все отрицать, протестовать, оправдываться и возмущаться. В любой из возможных последовательностей.

Фаррел оказалась на палубе над капитанской каютой. Она сидела в кресле и неспешно курила трубку, смотря на море, изредка переводя взгляд на корабль – с ее места он просматривался почти до самого носа. Мы с ее помощником были ей совершенно безынтересны. Офо пришлось откашляться, чтобы привлечь ее внимание. Фаррел вздрогнула, чуть не выронила трубку из рук и посмотрела на нас весьма удивленным взглядом.

– Ирек, ты меня напугал, – сказала она, смахнув хвостом в сторону табачный дым.

«Так вот как его зовут, – мысленно отметил я, – не помню, знал ли я это раньше».

«Так, подождите…»

– Но вы же сами к вам Избранного просили привести, – ответил Ирек слегка неуверенным тоном.

Кажется, Аин говорила, что про мою избранность будут знать только капитан и ее старший помощник.

– Да? – Капитан рассеянно почесала себя за ухом. – Да, точно. Было такое. А ты, случайно, не помнишь, зачем я просила тебя его позвать?

Ирек задумчиво молчал. Фаррел тоже. Ну и мы с Рейнеке вместе с ними.

Сюр какой-то.

– Честно говоря, это довольно странный разговор, – сказал я, потому что молчание затягивалось. Мне даже начало казаться, что Ирек и Фаррел забыли, почему молчат.

– Точно! – Фаррел звонко щелкнула пальцами свободной руки. В ее глазах будто зажегся огонек некой мысли. – Это все очень странно.

И не поспоришь. Я уже чувствую себя участником абсурдистской драмы.

– Именно об этом я и хотела с тобой поговорить, – Фаррел указала на меня трубкой, – тебе не кажется, что на корабле происходит что-то странное?

– В последнее время да, – ответил я.

В последние несколько минут я в этом буквально уверился.

– Я еще не выжила из ума, посланник светлой богини, и я чую, – Фаррел вздернула свой острый нос, – чую, что на моем корабле что-то прогнило. Моя команда лучшая, и за каждого я готова отвечать головой. Но, морские демоны, матросы начали путать север с югом, а швабру с рулевым колесом. Я и мои помощники забываем, куда мы плывем. А когда я хочу со всем этим разобраться, забываю и об этом.

– И поэтому вы хотите, чтобы с этим разобрался я?

Капитан посмотрела на меня так, будто не узнавала.

– С чем разобраться?

О демоны. Дело действительно дрянь.

– Со странностями на корабле, капитан, – пришел на помощь Ирек, хотя голос его звучал все так же неуверенно.

– Ах да, – Фаррел снова почесала свое треугольное лисье ухо. – Мне кажется, в моей команде крыса.

– Хотите, чтобы я изловил ее для вас?

– Для меня и для безопасности всех, кто плывет на «Лисице». Но не жди помощи от меня или моих людей. Мы будем глухи и слепы. Я, скорее всего, забуду об этом разговоре, так что, притащив ко мне крысу, тебе придется быть убедительным.

Я усмехнулся. Что ж, хоть какое-то занятие.

– Я буду настолько убедительным, насколько это возможно, капитан.

Она кивнула и глубоко затянулась. Отчего-то казалось, когда я уходил, Фаррел эс Фаэр уже забыла, что объявила охоту на крыс открытой.

Глава 2

Следуй плану

Этой ночью мне снился странный сон.

– Ненавижу тебя! Всю твою семью ненавижу! – почти рычала девушка, почти девочка, лежащая у моих ног и вытирающая кровь, пошедшую у нее носом. Я же тер пальцами длинную рану на щеке, ею оставленную. С каждым прикосновением боль понемногу уходила.

– Да что мы тебе сделали? – спросил я, но не совсем своим голосом. Он звучал младше и звонче.

– Вы украли у моей семьи все. Втянули в разработку, а потом украли.

– Никто у тебя ничего не крал. – Я скривился. – Моя семья слишком богата и гениальна для такого. Что мы можем взять у таких, как вы? Вы лишь тень от нашего света.

– Ублюдок, – ее рычащий голос перешел в стон, когда она попыталась подняться с выжженной дочерна земли. Стало даже немного жаль ее. Ровно до тех пор, пока я не вспомнил, что она задирала мою сестру. – Вы ничего не знаете о Моркете, у вас никогда не получится им управлять!

– О Моркете? – переспросил я, повторяя незнакомое, но интуитивно неприятное слово. – Что это?

– Ты узнаешь. – Она хрипло засмеялась, и в этом смехе мне почудились отзвуки чужих голосов, плачущих, кричащих.

– Что происходит? Кто ты? – Я невольно отступил на несколько шагов, но дальше ноги не двигались.

Она продолжала смеяться, но смех этот заглушался воем, уже не человеческим. Так выли сирены, сигналя о надвигающейся беде. От ее же ног росла тень, укрывая собою землю. Девушка рухнула в нее, точно в воду. Я обернулся, ища ее, чувствуя давящую угрозу. За спиной была лаборатория, залитая алым светом сигналов тревоги. На полу, рядом с моими ногами, лежал человек, держа окровавленную руку на еще не погасшем экране планшета, мелькавшем уведомлением об отправленном сообщении.

– Когда ты придешь, никого уже не будет, – раздался голос рядом со мной, куда менее эмоциональный, но еще узнаваемый.

Тело лежащего на полу мужчины начало покрываться черными трещинами, выцветать до серой тени на белых плитах. Я не хотел смотреть и не мог отвернуться, потому что она хотела, чтобы я видел. Сон не заканчивался.

– Я говорила, что вам не справиться с Моркетом. Я верну себе свое.

– Кто ты?

– Правда, кто же я? – произнесла она безэмоционально, но хор голосов засмеялся и зарыдал, вторя ей.

Я знал ее имя, когда-то очень давно знал его, но никогда не утруждал себя тем, чтобы запомнить. А теперь мучительно не мог отыскать его в памяти.

– Я не Эрна и не Абелоун, не божество и не человек, не тьма и не свет.

Третья.

Ее черные глаза с прорезями белых зрачков и третий алый глаз посмотрели на меня, посмотрели в меня.

– Я лишь тень от твоего света. Тень, которая поглотит тебя.

И я отпрянул, теряя под ногами опору, падая, падая, падая. Сон никак не заканчивался.

Я захотел проснуться, но кто-то дернул меня вверх, и я упал на серый растрескавшийся асфальт. Я смотрел на него, на то, как от моих рук разбегаются глубокие разломы. Они сияли золотом. Золото текло из них, как кровь из открытой раны.

– Хватит, я хочу помочь! Я уже проиграла тебе и знаю, что ты сильный. Не сопротивляйся, я не наврежу.

Асфальт продолжал трескаться. Трещины разбегались все дальше и дальше, словно я стоял на тонком льду, только под ним была не вода, а лава. Или сжиженный солнечный свет.

Мне не нравился этот сон.

– Это не сон! Ты ничего не понимаешь, ты в большой беде.

Трещины разбежались до самого горизонта и будто подожгли своим светом край серого неба. Оно тоже стало наливаться золотым, проявляя черный силуэт башни. За ней раздался оглушительный вой и скрежет.

– Отлично, ты разбудил ее.

Меня бы кто разбудил.

– Это не сон!

Дальнейшие слова потонули в рокоте и гуле, от которого затряслась земля. Что-то черное летело в вышине. Оно походило на огромную стальную птицу, настолько тяжелую, что ее острые крылья рвали собой небо, оставляя черные полосы на ярком золоте. «Птица» летела к башне.

Я стоял под этой башней, глядя на нее снизу вверх. Мне нужно было бежать, но я знал, что не успею.

– Ты дурак, ты делаешь то, что тебе сказали делать, но не пытаешься понять сказанного. Ты бросаешься на то, что больше и древнее тебя, надеясь, что тебе хватит сил, но ты проиграешь. Ты не смог убить даже меня, ведь я суть этого мира, я и есть этот мир, но она суть того, что было до мира. А ты лишь камень, брошенный в воду, и от тебя расходятся круги. Но она океан, и какое океану дело до камня?

Огромная железная птица распахнула клюв. Я видел, как ее горло наливается огнем, как отсветы пляшут на ее крыльях. Ослепительное раскаленное золото хлынуло вниз, пожирая черную башню.

– Думай не о водной ряби. Думай об океане и о руке, которая бросает тебя. И о том, как не уйти на дно.

– Кто ты? Как твое имя? – Я с трудом выдохнул золотой дым вместе со словами, и они опалили мне губы. На языке остался вкус пепла и копоти.

– Хороший вопрос. Я помогу тебе в следующий раз, если назовешь правильное имя. А если назовешь истинное… – голос усмехнулся, – в общем, попытайся.

– Почему не помочь мне сейчас? – Воздух сгорал стремительнее, чем я успевал сделать вдох. Черная башня оплавилась почти до основания.

– Потому что сейчас я должна умереть снова.

Сильный толчок в спину заставил меня сесть и с минуту тупо смотреть в стену. Роскатт всполошенно носился по моей кровати, отдавив мне все ноги. По комнате летали золотистые искры. Они медленно затухали в темноте.

Анс сонно приоткрыл один глаз, посмотрел на все это и сказал только:

– Убери.

Я послушался и заставил все искры угаснуть. Давно мне такого не снилось. С чего бы это?

«Это не сон!» – вспомнил я смутно знакомый голос.

Кажется, я в беде.

И мне нужен чертовски хитрый план.

Начинать стоило с очевидного. Но очевидное, к несчастью, не всегда значит простое.

Нарро чуть не выругался, в очередной раз обжегшись о формулу магического замка. Он ненавидел магические замки. Вскрывать их не сложнее, чем обычные, была бы сноровка, но он постоянно жегся о магию. Давно стоило сделать себе специальные перчатки, но беда в том, что большинство вещей, не пропускающих определенную магию, пропитаны контрмагией, которая тоже – демоны ее возьми – жжется. Приходилось терпеть и держать себя в руках. После восьми часов поиска магических печатей по всему кораблю получалось не очень.

Проверить магические печати, поддерживающие баланс энергии на корабле, было самым очевидным решением. Но с ним были связаны две огромные проблемы. Первая – обычно на кораблях есть две небольшие комнаты в носовой и хвостовой части корабля. В них размещают печати, и радиуса их действия хватает на весь корабль. Но «Морская лисица» была специально подготовленным судном. Поэтому у нее были эти самые две комнаты с двумя большими печатями, а еще сотня маленьких печатей, хаотично раскиданных по всему кораблю. На палубе, в кухне, в трюме, в пассажирских каютах.

На то, чтобы проверить около половины из них, ушли остаток ночи и утро. «Остаток», потому что часть ночи Нарро все же проспал, а другую – большую – потратил на взлом замков в первой комнате. И это была вторая проблема – проклятые замки. Обычно взламываешь один – и со следующим дело уже идет быстрее. Но Эгил – местный маг – решил озаботиться вопросом безопасности и установить разные.

Разные высокоуровневые замки. Да в артефактории Соколиного замка они были попроще! Нарро знал, что Эгил довольно талантливый маг, но не настолько же. Явно кого-то со стороны нанимали.

И все эти мучения только для того, чтобы убедиться в своей догадке. Большая часть проверенных Нарро печатей была либо сломана, либо переписана так, чтобы не поддерживать баланс, а нарушать его.

Формула наконец разомкнулась, напоследок мстительно хлестнув Нарро по пальцам. Он сдавленно зашипел, проглатывая длинную тираду ругательств на трех языках.

Магический замок истрепал все нервы, так что обычный уже хотелось просто выбить ногой. Но нужно было сделать все так, чтобы взлом остался незамеченным. Потому что это, вообще-то, незаконно.

Дверь открылась беззвучно, и Нарро тут же проскользнул внутрь. Удушающе-сладкий аромат чуть не сбил его с ног, заставив оторопело вжаться в стену. На полу прямо в центре слабо светящейся круговой магической формулы стояла большая курильница, еще несколько поменьше были расставлены по периметру внешнего круга. Некоторые маги использовали определенные ароматические масла и травы, чтобы усиливать свои чары. В первой комнате тоже была курильница. Одна. Еле тлеющая. Здесь же их оказалось восемь.

Чаши курильниц в форме цветочных бутонов были накрыты куполообразными решетчатыми крышечками. Из них тонкими струйками стекал на пол белесый дым. Он извивался, как сотни маленьких змей, полз по доскам и стягивал горло Нарро ядовитой лозой.

Он запоздало понял, что уже не стоит, а сидит у стены, привалившись к какому-то ящику. По углам и без того тесной темной комнаты почему-то был раскидан всякий хлам. От приторно-сладкого запаха жженых трав голова шла кругом. В начищенных до зеркального блеска серебряных лепестках курильниц Нарро видел отражение своих лихорадочно-желтых глаз.

Сквозь мутное марево сладкой гари Нарро видел формулу. Видел, что с ней, как и с первой основной, все в порядке. Но…

Он схватился рукой за ящик, попробовал подняться, забыл, зачем вообще пытается это сделать, снова рухнул в туман. Голова болела сильнее обычного, кожу кололо, будто дым обжигал ее.

Нет, не дым. Магия, это точно была магия. Вредоносная, болезненная, еще более ядовитая, чем дым. Нарро вслепую зашарил руками по полу, сам не зная, что собирается найти. Он чуть не опрокинул одну из курильниц, обжегся о нагревшийся металл. Но почти не различил этой боли на фоне той, что причиняла чужая магия. Сейчас Нарро точно настроился на нее, и его «болезнь» теперь служила прекрасным компасом.

Ведомый болью, он расшвырял какие-то ящики, мешки и веревки в одном из углов. Кажется, все же опрокинул курильницу. Снова зашарил руками. Пол под пальцами извивался, словно гибкое змеиное тело, стены сужались. Дерево царапало кожу, как битое стекло. Наконец пальцы нащупали какое-то углубление в полу, потянули вверх. Нарро не понимал, что он ищет, просто следовал за болью, как слепец за поводырем.

Углубление оказалось выдолбленной в полу ручкой люка. Видимо, из комнаты мага был свой спуск в трюм. Или в какую-то его часть. Все это стало неважным, как только Нарро откинул крышку.

В нос ударил новый запах – тоже сладковатый и тошнотворно-противный. Тот запах, который ты пытаешься забыть, но вспоминаешь, стоит только едва учуять. Запах несвежей, гниющей крови.

Пальцы сами собой сжались на крышке люка. Голова закружилась сильнее. Запах жженых трав мешался с запахом крови. Стены должны были вот-вот упасть. Пол утопал в мутно-белом болоте.

Нарро должен был спуститься туда. Он не помнил зачем, но знал, что должен.

Второй пункт плана вытекал из первого.

После того как Сейлан убедилась, что с балансом энергии на корабле что-то не так – что-то очень, очень не так, – она собиралась поговорить с корабельным магом. Поговорить и спросить, какого демона здесь творится и почему он, Моркет его забери, никак не пытается это исправить?

Разговор мог закончиться уже в каюте Сейлан допросом без пристрастия, но с применением фамильного холодного оружия. Не самое желательное развитие событий. Но Сейлан все же его не исключала.

Поиск корабельного мага не заладился с самого начала. Точнее, с самого утра, когда Сейлан приковал к кровати очередной приступ морской болезни. Ей было так плохо, что даже встать оказалось непосильной задачей, не то что идти кого-то искать. Лейси и корабельный лекарь Уна суетились над ней, приносили какие-то снадобья, которые надо было то нюхать, то пить. В какой-то момент Сейлан начало казаться, что с помощью этой морской болезни ее хотят как минимум убить.

Но потом одно из зелий все же подействовало, и Сейлан снова обрела способность ходить и думать связно. Ближе к полудню она выбралась из каюты и тут же столкнулась со второй проблемой – маг не сидел и не ждал ее. Более того – он успел куда-то деться.

В пропаже Эгила не было ничего странного – корабельные маги вечно носятся по всему судну. Странно было, что его никто не видел. Точнее – не помнил, что видел. Несколько матросов после вопроса Сейлан вообще посмотрели на нее пустым бессмысленным взглядом и переспросили: «А Эгил – это кто? Корабельный маг? Он у нас есть?»

Вот это по-настоящему странно. Не то чтобы Сейлан часто общалась с матросами, но быть уж настолько неосведомленными они не могли. Не могли же?

В конце концов поняли бы по описанию. Насколько Сейлан знала, только Эгил носил повязку на глазу. Уж не заметить такого приметного человека в своей команде довольно сложно.

– Когда я спросила, как дойти до лекаря, мне тоже только с пятой попытки ответили, – добавила Лейси.

А Сейлан решила, что ситуация из «здесь происходит что-то странное» переросла в «здесь происходит что-то опасное». С этим нужно было разобраться. И быстро.

Мага она нашла в жилой части корабля. Буквально наткнулась на него в одном из коридоров между кают. Первым порывом было прижать его к стене, приставить к горлу лезвие кинжала и сказать «говори».

Это был действенный, но все же радикальный метод. Впрочем, Сейлан не стала его отметать. Просто отложила на потом.

– У меня к вам несколько вопросов, – сказала Сейлан вместо приветствия.

Эгил замер, сбившись с шага, и обернулся к ней. Его единственный красновато-карий глаз смотрел на нее скорее удивленно и заинтересованно, чем испуганно. Хотя ему стоило бояться. Сейлан могла предъявить ему как минимум халатность в выполнении рабочих обязанностей.

– Чем могу быть полезен, Леди Стормланн? – Эгил поприветствовал ее вежливым поклоном.

Сейлан поняла, что вся ее лихая уверенность начала таять. И дело было даже не в полном отсутствии угрозы от Эгила, а в коридоре. В смысле, он всегда был таким узким и темным? Сейлан явственно чувствовала, как судно покачивается на волнах, и ей казалось, что с каждым новым плавным толчком темно-бордовые деревянные панели стен немного сужаются, а небольшие светильники в потолке дают все меньше и меньше света.