Эхо глубин

ГЛАВА 1. ПЕСНЯ НА ГЛУБИНЕ

В магазине старика Нейда на Коралловой платформе можно было купить как свежую рыбу, так и последнюю модель гидролокатора. Пожилый торговец, известный всему Коралловому Шпилю и как опытный рыбак, и как контрабандист редких глубинных деталей, держал своё заведение в характерном беспорядке. Сети сушились рядом с мотками оптоволокна, а под потолком качались клетки с биолюминесцентными медузами, освещающими витрины с навигационным оборудованием.

Когда деревянная дверь со скрипом отворилась, впуская соленый ветер, старик Нейд как раз чинил гидрофон, напевая себе под нос старую балладу о Великом Погружении – как это делали все рыбаки, работая с техникой. Суеверие гласило, что музыка успокаивает механизмы.

– Доброе утро, старик, – поздоровалась Лира Маренова, поправляя выбившуюся из-под шелковой повязки прядь светлых волос. Её платье из импортного муслина, явно слишком дорогое для рыбацкой лавки, шелестело при каждом движении. – Мне нужен акваланг для глубинного погружения. И, если можно, карта течений в районе старых руин.

Старик Нейд оторвался от гидрофона и окинул её долгим оценивающим взглядом. Адмиральская дочка. В его лавке. Просит снаряжение для погружения к руинам, куда приличные надводные барышни не суются.

– Карты есть, барышня, – хмыкнул он, вытирая замасленные руки о фартук. – Только я бы на вашем месте туда не совался. Течения там переменчивые. А ещё говорят, что в полнолуние оттуда слышны странные звуки. Старые рыбаки называют это "пением камней".

– Суеверия, – отмахнулась Лира, но её пальцы непроизвольно сжались на краю прилавка. С того самого дня, как она впервые услышала Песню во время церемонии погружения, прошла неделя. Неделя, наполненная бессонными ночами и этим проклятым звуком, который звенел в её голове, как разбитое стекло в пустой комнате.

Пока старик Нейд копался в запасах, доставая потрёпанный, но надёжный акваланг, навигатор на прилавке вдруг издал странный звук – словно кто-то провёл пальцами по струнам арфы под толщей воды. На экране, покрытом сеткой трещин и наклейками с изображениями русалок, появилась странная звуковая волна, которой там быть не должно:

<< 47.2 ГЦ – РЕЗОНАНС – ИСТОЧНИК: РАЗЛОМ-7 >>

– Что за… – Лира не успела закончить фразу. Волна исчезла, а навигатор мигнул и вернулся к обычной карте течений, словно ничего не случилось. Но в тот же миг что-то дрогнуло в её груди – как будто невидимая струна натянулась между ней и чем-то далеким, глубоким, зовущим.

– Что-то не так, барышня? – старик Нейд вернулся с аквалангом в руках. Его взгляд стал острым, настороженным.

– Я не уверена, – Лира нахмурилась, массируя виски. – Показалось… какая-то аномалия. Резонанс с разлома.

Старик Нейд резко побледнел. Акваланг выпал из его рук, с грохотом ударившись о настил. Биолюминесцентные медузы в клетках тревожно вспыхнули ярко-синим – они всегда чувствовали страх.

– Разломы, – прошептал он. – Песни разломов. Мой дед рассказывал… когда кто-то начинает слышать Песни, это значит, что океан выбрал тебя. Но для Надводников это невозможно. Это…

Договорить он не успел. Дверь лавки распахнулась настежь, впуская брызги и запах штормового ветра вместе с запыхавшимся младшим лейтенантом Кормаком. Его мундир был мокрым, нейроимплант в виске тревожно мерцал красным, а в руке он сжимал влагозащищённый планшет.

– Леди Маренова! – выпалил он, увидев Лиру. – Адмирал велел срочно вернуться. Инцидент на нефтяной платформе "Нептун-4". Глубинники… они прекратили работу. Все одновременно. Говорят, что услышали что-то. Какой-то… зов из глубины.

Он замялся, словно следующие слова давались ему с трудом.

– И ещё. Ваша сестра, леди Лекса. Её нашли на краю платформы, в одной ночной рубашке, босую. Она стояла у самого края воды и… пела. На языке, которого никто не знает. Врачи говорят, что она в трансе, но её глаза… её глаза светятся бирюзовым, как у глубинников-эхо.

Лира почувствовала, как по спине пробежал ледяной холод – не от страха, а от узнавания. Она знала этот цвет. Она видела его в зеркале сегодня утром, когда проснулась от очередного сна о глубинах. Три секунды её глаза светились точно так же, прежде чем вернуться к обычному серо-голубому.

Песня в её голове стала громче. Настойчивее. И впервые за неделю Лира поняла одно слово, которое повторялось в этом бесконечном гуле:

Приди.

Она сглотнула, чувствуя, как пересохло в горле. Старик Нейд молча протянул ей акваланг. В его глазах читалось понимание – и жалость.

– Когда океан зовёт, барышня, – тихо сказал он, – выбора нет. Можно только решить: ответить по своей воле или позволить ему забрать тебя силой. Я видел и то, и другое. Первое – лучше.

Лира взяла акваланг. Его металл был холодным и реальным в её руках – в отличие от всего, что происходило с ней последнюю неделю.

– Сколько я вам должна? – спросила она, доставая из сумочки жемчужины.

– Ничего, – покачал головой старик. – Считайте, что я инвестирую в будущее. Если то, что я думаю, правда – мир скоро очень изменится. И, может быть, адмиральская дочка, которая слышит Песни глубин, это именно то, что нужно, чтобы эти изменения не утопили нас всех.

Лейтенант Кормак нетерпеливо переступал с ноги на ногу в дверях.

– Леди Маренова, нам действительно нужно идти…

– Я знаю, – Лира направилась к выходу, но на пороге обернулась. – Старик Нейд, вы сказали, что видели людей, которых океан забрал силой. Что с ними стало?

Старик Нейд долго молчал, глядя куда-то сквозь неё, в воспоминания.

– Они ушли на глубину и не вернулись, – наконец сказал он. – Но иногда, в штормовые ночи, рыбаки слышат их голоса в шуме волн. Они поют. И самое страшное, барышня, – это то, что они звучат… счастливыми.

Лира вышла из лавки в яркий полуденный свет, но холод в её груди никуда не делся. Лейтенант Кормак торопливо зашагал впереди, прокладывая путь через толпу на рыбном рынке. Люди расступались перед адмиральским мундиром, не глядя им в глаза – так было принято.

Но Лира вдруг отчётливо почувствовала их взгляды на своей спине. Любопытство. Осуждение. Страх. Слухи в Коралловом Шпиле распространялись быстрее, чем приливное течение. Адмиральская дочка в лавке контрабандиста. Инцидент на платформе. Младшая сестра в трансе.

Связь между этими событиями была очевидна для всех, кто хотел видеть.

Они шли по узким мосткам между платформами, под ногами плескалась вода – бесконечная, непостижимая, зовущая. Где-то там, в глубине, в разломе номер семь, что-то ждало её. Что-то древнее. Что-то терпеливое.

Что-то, что только что коснулось разума её младшей сестры.

Лира сжала рукоять акваланга сильнее. Ладони вспотели несмотря на морской ветер.

Приди, – снова прошептала Песня в её голове, и на этот раз она услышала больше. Мелодию. Ритм. Приглашение и предупреждение одновременно.

– Леди Маренова, – лейтенант Кормак замедлил шаг, когда они подошли к адмиральскому особняку. Его голос был тише, почти извиняющимся. – Я должен вас предупредить. Адмирал… он не в настроении. И генерал Тайдуотер из подводного города Бездна прибыл с делегацией. Они требуют объяснений по поводу инцидента на платформе. Говорят, что это наша вина, что мы что-то… разбудили.

Лира остановилась, чувствуя, как сердце ухнуло вниз.

– Генерал Тайдуотер? Здесь? На Коралловом Шпиле?

Это было неслыханно. Глубинники не поднимались на поверхность без крайней необходимости. Для них солнечный свет был почти физической болью после жизни в вечных сумерках под куполами. Если генерал Тайдуотер рискнул подняться наверх…

Значит, всё было гораздо серьёзнее, чем она думала.

– Да, миледи. И он привёз с собой своего сына. Того самого, знаете… – лейтенант понизил голос до шёпота. – Эхо. Говорят, один из самых сильных за последние двадцать лет.

Лира кивнула, не доверяя своему голосу. Эхо. Те, кто слышал Песни разломов и мог им отвечать. Те, кто управлял течениями и находил затонувшие сокровища. Те, кого все боялись и которым все завидовали.

Те, к которым она теперь, возможно, принадлежала.

Особняк возвышался перед ними – три этажа белоснежного камня с балконами, увитыми искусственным плющом. Флаг надводного флота развевался на ветру. Всё было так привычно, так знакомо.

Но когда Лира ступила на порог своего дома, она знала, что возвращается в другую жизнь. В жизнь, где она больше не была просто адмиральской дочерью.

Она была чем-то другим.

Чем-то, чему ещё не было названия.

Приди, – прошептал океан в последний раз, прежде чем голоса в прихожей заглушили его зов.

Но Лира знала – это было не последний раз.

Это было только начало.

ГЛАВА 2. ГОСТИ ИЗ ГЛУБИН

Прихожая адмиральского особняка встретила Лиру привычной прохладой мраморного пола и запахом лимонного воска. Горничная Марта, служившая их семье уже двадцать лет, поджидала у входа с накрахмаленным полотенцем в руках.

– Леди Маренова, – её голос дрожал, что было совершенно не похоже на обычно невозмутимую Марту. – Адмирал просил вас немедленно пройти в большую гостиную. Там… гости.

Последнее слово она произнесла с такой интонацией, словно речь шла не о гостях, а о чуме или нашествии пиратов.

Лира кивнула, передавая ей акваланг. Пальцы Марты коснулись металла и тут же отдёрнулись – словно он обжёг её.

– Вы были у старика Нейда, – это было не вопросом. – Леди Маренова, прошу вас, будьте осторожны. В городе ходят слухи…

– Какие слухи? – резко спросила Лира, но Марта только покачала головой и поспешно удалилась, прижимая акваланг к груди, как нечто опасное.

Лира посмотрела на своё отражение в высоком зеркале у лестницы. Светлое платье примято, волосы растрепались от ветра, на щеках появился румянец от быстрой ходьбы. Она выглядела не как адмиральская дочь, готовая к официальному приёму, а как… как кто-то другой. Кто-то более живой. Более настоящий.

На мгновение ей захотелось подняться в свою комнату, переодеться, привести себя в порядок. Стать снова той Лирой, которую ждали от неё – безупречной, контролируемой, правильной.

Но Песня в её голове пульсировала сильнее, настойчивее. Приди. Приди. Приди. И она знала – время притворства кончилось.

Лира направилась к большой гостиной. С каждым шагом голоса становились громче – и не только те, что доносились из-за двустворчатых дверей из красного дерева, но и тот единственный голос в её голове, который звучал теперь почти оглушительно.

Она толкнула дверь.

Большая гостиная была обставлена с той изысканной роскошью, которую позволяли себе только высшие семьи Кораллового Шпиля. Персидские ковры – невероятная редкость в мире, где текстиль производили в основном из водорослей. Хрустальные люстры – память о Старом Мире, найденные в затонувших городах. Картины в позолоченных рамах изображали океанские пейзажи: закаты над бесконечной водой, штормы, старинные корабли.

Но сейчас вся эта красота казалась фоном, декорацией для той сцены, что разворачивалась в центре комнаты.

Отец – адмирал Корин Маренов – стоял у окна в полном парадном мундире. Широкие плечи, седеющие виски, лицо, высеченное из камня долгом и дисциплиной. Он был воплощением Надводной власти: несгибаемый, уверенный, непоколебимый. Но сейчас в его позе читалось напряжение – в том, как он сжимал руки за спиной, как напряглись мышцы челюсти.

Напротив него, на неудобных для Глубинников стульях – слишком сухих, слишком ярко освещённых – сидели трое.

Генерал Тайдуотер был мужчиной средних лет, но выглядел старше – так бывало со всеми Глубинниками, проведшими десятилетия под давлением воды. Его кожа имела тот характерный синеватый оттенок, который надводные дети учились распознавать как признак "загрязнения". Тёмные волосы, стриженные коротко, начинали седеть у висков. Глаза – серые, холодные, внимательные – оценивали каждую деталь комнаты с выражением едва скрываемого презрения.

Он был одет в официальную форму подводного флота – тёмно-синий костюм с герметичными вставками и биолюминесцентными знаками различия, которые тускло светились в ярком дневном свете. На поясе висел гидроплан – компактное устройство для подводной навигации. Даже здесь, на поверхности, он не расставался с инструментами своего мира.

Рядом с генералом сидела женщина – его адъютант, предположила Лира. Её лицо было скрыто за затемнённой маской, защищающей глаза от солнечного света. Руки лежали на коленях, но Лира заметила, как напряжены её пальцы – она явно страдала здесь, на поверхности, где воздух был слишком сухим, а свет слишком ярким для тех, кто привык к вечным сумеркам подводных куполов.

И третий.

Лира почувствовала его присутствие раньше, чем увидела. Песня в её голове взметнулась волной, почти физически ощутимой. Сердце пропустило удар. Воздух в комнате словно сгустился.

Он стоял у противоположной стены, нарочито отстранённо, словно демонстрируя своё нежелание участвовать в этом официозе. Молодой человек – не намного старше её самой. Тёмные волосы, слишком длинные по надводным стандартам, падали на лицо. Кожа – тот же синеватый оттенок, но на нём это выглядело не болезненно, а скорее… экзотично. Опасно. Как маркировка ядовитой рыбы, предупреждающая: держись подальше.

Он был одет проще, чем его отец – тёмная куртка без знаков отличия, штаны с множеством карманов, грубые ботинки. На предплечье, где закатанный рукав открывал смуглую кожу, Лира разглядела татуировку – компас со сложным геометрическим узором вокруг.

Но больше всего её поразили глаза.

Бирюзовые. Яркие, почти светящиеся в полумраке комнаты. Глаза Эхо – те самые, которые все Надводники учились бояться и которые она, возможно, видела в собственном отражении сегодня утром.

Он смотрел прямо на неё. И в этом взгляде читалось столько всего – любопытство, вызов, что-то похожее на узнавание. Словно он тоже чувствовал эту странную связь, этот резонанс между ними.

А потом он улыбнулся. Медленно, криво, совершенно без тепла. Это была улыбка человека, который смотрит на что-то одновременно интересное и отвратительное.

– Лира, – голос отца разорвал момент. – Наконец-то. Подойди, пожалуйста.

Она заставила себя оторвать взгляд от молодого Глубинника и пройти к отцу. Каждый шаг давался с усилием – Песня пульсировала теперь так сильно, что казалось, весь мир вибрирует в такт ей.

– Генерал Тайдуотер, – отец положил руку ей на плечо, направляя к гостям. – Позвольте представить мою старшую дочь, Лиру Маренову.

Генерал медленно поднялся – движение далось ему тяжело, суставы явно протестовали против низкого давления. Он не протянул руку для приветствия – Глубинники считали рукопожатия надводной глупостью. Вместо этого он склонил голову в формальном кивке.

– Леди Маренова, – его голос был низким, хриплым – голосом человека, который слишком долго дышал переработанным воздухом. – Моё сочувствие по поводу вашей сестры.

Лира почувствовала, как сжалось горло.

– Как она? – выдохнула она, глядя на отца. – Где Лекса?

– В своей комнате, – ответил отец, и она не могла не заметить усталость в его голосе. – С ней доктор Грейвс. Он говорит, что физически она здорова, но… она не реагирует. Сидит и смотрит в окно, на воду. Иногда… напевает что-то. Мы не можем разобрать слов.

– Это не слова, – вмешался молодой Глубинник. Его голос был неожиданно глубоким, с лёгким акцентом – характерным для тех, кто вырос в подводных городах, где звуки распространялись иначе. – Это Песня. Песня разлома.

Все повернулись к нему. Генерал Тайдуотер метнул в сына предупреждающий взгляд, но тот его проигнорировал.

– Кай, – отец встал, но молодой человек уже шагнул вперёд, к Лире.

Вблизи он был выше, чем она думала. И этот запах – соль, озон, что-то ещё, что она не могла определить, но что заставляло её сердце биться быстрее.

– Ваша сестра услышала Зов, – сказал он, глядя Лире прямо в глаза. – Разлом номер семь активизировался впервые за пятьдесят лет. Мы не знаем почему. Но тот, кто имеет хоть малейшую предрасположенность к Эхо, может его услышать. Это как… как частота, которую улавливает только определённый приёмник.

– Моя дочь не…

– Она пятнадцатилетняя девочка с Кораллового Шпиля, – оборвал адмирала генерал Тайдуотер. – У неё не может быть способностей Эхо. Это генетически невозможно. Способности передаются только через линию Глубинников и проявляются только у тех, кто родился или провёл значительное время под давлением воды.

Кай фыркнул – звук был полон сарказма.

– Генетически невозможно, – повторил он, и в его голосе прозвучала издёвка. – Конечно. Как и невозможно, чтобы у адмиральской семьи были Глубинные корни. Потому что тогда пришлось бы признать, что ваша чистая надводная кровь не такая уж чистая, правда?

– Кай! – рявкнул генерал. – Достаточно.

– Что ты имеешь в виду? – Лира услышала свой голос словно со стороны. Слова вырвались раньше, чем она успела их обдумать. – Какие Глубинные корни?

Повисла тишина. Тяжёлая, липкая, полная невысказанного. Отец смотрел в окно, спиной к ней. Генерал Тайдуотер изучал свои руки. Только Кай продолжал смотреть ей в глаза, и в его взгляде была жалость, которая резала больнее любого презрения.

– Ваша прабабушка, – наконец сказал он тихо. – Элара Маренова, урождённая Синеглазая. Глубинница из города Бездна. Эхо – одна из самых сильных своего поколения. Вышла замуж за вашего прадеда в рамках одного из тех "мирных союзов", которыми наши правители так гордятся. Прожила на поверхности семнадцать лет. Умерла от солнечной болезни, которая развивается у Глубинников, слишком долго находящихся на свету.

Он сделал паузу, и уголок его рта дёрнулся в подобии улыбки.

– Но об этом не принято говорить в приличном надводном обществе, верно? Гораздо удобнее делать вид, что смешанных браков не существует. Что Глубинники – это совсем другой народ, почти другой вид. Что между нами пропасть. Хотя на самом деле…

– Довольно, – отец наконец обернулся. Его лицо было бледным, губы сжаты в тонкую линию. – Эта информация была засекречена по просьбе самой Элары. Она не хотела, чтобы её дети страдали от предрассудков.

– Как благородно, – протянул Кай. – Стереть собственное происхождение, чтобы детишки могли спокойно жить в роскоши, пока их родня внизу ломает спины на шахтах.

– Мой сын, – генерал Тайдуотер встал, и в его движении была угроза, – забывается. Прошу прощения, адмирал. Кай, выйди. Подожди в прихожей.

– Нет, – сказала Лира.

Все уставились на неё.

– Нет, – повторила она твёрже. – Он останется. Потому что, похоже, он единственный здесь, кто говорит правду.

Она повернулась к отцу, и впервые в жизни не попыталась скрыть гнев в своём голосе:

– Ты знал? Всегда знал? И молчал?

– Лира, это сложнее, чем ты думаешь…

– Это очень просто! – она почувствовала, как руки начали дрожать. – Прабабушка Элара. Я нашла её портрет на чердаке, помнишь? Когда мне было девять лет. Ты сказал, что это дальняя родственница. Что она уехала в другой город и мы потеряли с ней связь. Ложь. Всё это время – ложь.

– Я защищал тебя, – отец шагнул к ней, но Лира отступила. – Тебя и Лексу. В мире, где Глубинники считаются низшим классом, любая связь с ними это…

– Позор? – закончил за него Кай. – Вот как вы это называете? Иметь в роду Глубинника – позор?

– Это не я создал эту систему, – огрызнулся адмирал. – Я просто живу в мире, который есть.

– И наслаждаетесь привилегиями, – добавила адъютант генерала – первый раз, когда она заговорила. Её голос был женским, но жёстким. – Пока мы умираем внизу, чтобы вы могли жить в ваших дворцах.

– Достаточно, – генерал Тайдуотер поднял руку. – Мы пришли не для этого.

Он обратился к адмиралу Маренову, и его лицо стало жёстким, официальным:

– Адмирал, ситуация критическая. Разлом номер семь активен. Четырнадцать Глубинников и двое Надводников – ваша дочь в их числе – услышали Зов. Все они сейчас в разной степени транса. Но это только начало.

Он достал из внутреннего кармана планшет и что-то включил. Голографическая проекция появилась над столом – карта океанского дна с пульсирующей красной точкой.

– Сейсмическая активность в районе разлома возросла на триста процентов за последние сутки. Если это продолжится, мы можем столкнуться с подводными землетрясениями, которые разрушат подводные купола. Миллион человек погибнет.

– И наши платформы, – добавил адмирал Маренов, глядя на карту. – Если разлом вызовет цунами…

– Именно, – кивнул генерал. – Впервые за десятилетия у нас общая угроза. Что бы там ни пробуждалось в глубине, оно опасно для всех нас. Глубинников и Надводников.

– Что вы предлагаете? – спросил адмирал.

– Совместную экспедицию, – генерал жестом увеличил изображение разлома. – Нам нужно спуститься туда и выяснить, что происходит. Для этого нужны лучшие специалисты с обеих сторон. И…

Он посмотрел на Лиру, и в его взгляде было что-то похожее на сожаление:

– И нам нужны Эхо. Те, кто может общаться с разломом. Ваша младшая дочь слишком молода и нестабильна. Но если есть другие в вашей семье, кто мог унаследовать способности Элары…

Все глаза обратились к Лире.

Она стояла, чувствуя, как Песня пульсирует в её голове всё сильнее. Приди. Приди. ПРИДИ. И вдруг она поняла – это был не просто зов. Это был выбор. Признать то, что она есть. Или продолжить прятаться.

– Я, – услышала она свой голос. – Я слышу Песню. С момента церемонии погружения. Неделю назад.

Лицо отца стало белым как мел.

– Лира, нет…

– Я слышу её прямо сейчас, – продолжила она, и слова полились сами, как прорванная дамба. – Она звучит как… как колокола под водой. Как голоса, поющие на языке, который я не знаю, но понимаю. И сегодня утром, когда я проснулась, мои глаза… мои глаза светились. Как у них.

Она посмотрела на Кая. Он смотрел на неё с выражением, которое она не могла прочитать. Удивление? Уважение? Что-то ещё?

– Покажи, – тихо сказал он.

– Что?

– Если ты действительно Эхо, покажи. Спой.

– Я не знаю как…

– Не думай. Просто… отпусти контроль. Позволь Песне выйти.

Лира закрыла глаза. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Что она делает? Это безумие. Если она сейчас…

Но Песня была там. Ждала. Требовала.

Она открыла рот и позволила звуку выйти.

Это было не пение в обычном смысле. Это было… что-то другое. Звук шёл не из горла, а словно из самого центра её существа. Низкий, вибрирующий тон, который заставил хрустальную люстру над ними тихо звенеть. Вода в графине на столе начала дрожать, создавая рябь.

А потом Кай присоединился к ней.

Его голос был глубже, более уверенным. Их звуки сплелись, создав гармонию, которой не могло быть. Воздух в комнате сгустился, стал почти осязаемым. Картины на стенах начали дрожать. За окном океан взволновался, хотя до этого был совершенно спокоен.

И на одно невероятное мгновение Лира не была больше в гостиной. Она была в глубине. В темноте. В месте, где вода давила со всех сторон, но это не было страшно. Это было… домом.

Она увидела его. Разлом. Огромную трещину в океанском дне, из которой исходил синий свет. И что-то внутри. Что-то огромное. Древнее. Просыпающееся.

Звук оборвался так же внезапно, как начался. Лира открыла глаза и обнаружила, что стоит на коленях. Кай был рядом, тоже на коленях, его дыхание было тяжёлым. Их глаза встретились, и она увидела в его взгляде шок.

– Это было… – прошептал он.

– Невозможно, – закончил генерал Тайдуотер. Он смотрел на Лиру с выражением, которое могло быть благоговением или ужасом. – Резонанс такой силы… я видел такое только один раз. Когда два мастера-Эхо, обучавшиеся вместе десятилетиями, исполняли ритуальную Песню. Но вы… вы только что встретились.

– Пара-связь, – прошептала адъютант. – Думала, это легенда.

– Что? – Лира с трудом поднялась на ноги. Ноги дрожали, в голове кружилось. – Что такое пара-связь?

Кай тоже встал, но не смотрел на неё. Его челюсть была напряжена, руки сжаты в кулаки.

– Когда два Эхо резонируют так сильно, что их Песни усиливают друг друга экспоненциально, – ответил генерал. – Это редкость. Один случай на тысячу. И обычно это происходит между родственниками или…

Он не закончил, но Лира поняла. Или между теми, кто связан на очень глубоком уровне.

– Это меняет всё, – адмирал Маренов нашёл, наконец, свой голос. – Лира, ты не можешь идти в экспедицию. Это слишком опасно.

– С уважением, адмирал, – генерал Тайдуотер покачал головой. – Но после того, что мы только что увидели, ваша дочь может быть нашим единственным шансом понять, что происходит с разломом. Сила её Песни… она не обучена, даже не пробуждена полностью. Но потенциал…

– Она идёт, – внезапно сказал Кай. Его голос был плоским, лишённым эмоций. – И я тоже. Потому что если то, что я почувствовал там, в видении, правда – у нас есть максимум неделя до того, как эта штука там внизу проснётся окончательно. И тогда вопрос о классовых различиях между Надводниками и Глубинниками станет неактуальным, потому что мы все будем мертвы.

Он наконец посмотрел на Лиру, и в его бирюзовых глазах плясали отблески того света, что они оба видели в глубине.

– Добро пожаловать в клуб изгоев, принцесса, – сказал он с кривой усмешкой. – Теперь ты одна из нас. Хочешь ты этого или нет.

ГЛАВА 3. ТРЕЩИНЫ В ФАРФОРЕ

После встречи в гостиной Лира поднялась в свою комнату, но не для того, чтобы отдохнуть. Руки всё ещё дрожали – не от страха, а от остаточной вибрации той Песни, что они с Каем исполнили. Её тело помнило резонанс, каждая клетка словно продолжала звенеть на частоте, которую она только начинала понимать.

Она прошла мимо зеркала и замерла.

Её глаза. Они всё ещё светились – слабо, почти незаметно в дневном свете, льющемся из окна, но определённо светились. Бирюзовым. Как у него.

Лира подошла ближе, вглядываясь в собственное отражение, словно видела его впервые. Кем она была час назад? Адмиральской дочерью. Девушкой, которая знала своё место в мире, свою роль, свою судьбу. Выгодный брак с кем-то из надводной элиты. Жизнь в красивом доме на красивой платформе. Дети, которые никогда не узнают, что в их жилах течёт кровь Глубинников.

А теперь? Теперь она смотрела на чужое лицо со светящимися глазами. Лицо изгоя. Мутантки. Той, о ком шептались за спиной и от кого отводили взгляд.

Одна из них.

Странно, но мысль не пугала её так, как должна была. Вместо страха Лира чувствовала что-то похожее на облегчение. Словно всю жизнь она носила слишком тесное платье, а теперь наконец-то смогла его снять и вдохнуть полной грудью.

Стук в дверь вырвал её из размышлений.

– Лира? – голос отца был осторожным, почти просящим. – Можно войти?

Она не ответила, но и не сказала "нет". Дверь открылась, впуская адмирала Маренова. Без парадного мундира, в простой белой рубашке с закатанными рукавами, он выглядел старше и более человечным, чем внизу. Усталость лежала на его лице тяжёлыми тенями под глазами.

– Мне нужно увидеть Лексу, – сказала Лира, прежде чем он успел заговорить.

– Я знаю. Я проведу тебя. Но сначала… – он осекся, и Лира увидела, как что-то промелькнуло в его глазах. Боль? Стыд? – Сначала я должен кое-что тебе показать.

Он протянул ей старую кожаную папку, потёртую по краям. Лира взяла её, чувствуя, как сердце ускорило ритм. Внутри были фотографии – настоящие бумажные фотографии, редкость в мире, где всё стало цифровым.

Первая фотография изображала молодую женщину. Тёмные волосы, заплетённые в сложную косу, украшенную ракушками. Кожа с тем самым синеватым оттенком. И глаза – яркие, бирюзовые, полные жизни и чего-то ещё. Печали? Тоски?

– Элара, – прошептала Лира. – Прабабушка.

– Она была невероятной женщиной, – голос отца стал мягче. – Я знал её, когда был ребёнком. Она умерла, когда мне было восемь. Помню её голос – она пела для меня. Старые Песни. Те, что передаются от Эхо к Эхо.

Он присел на край её кровати, и впервые за много лет Лира увидела в нём не адмирала, а просто человека. Отца.

– Она любила дедушку, – продолжил он. – Настоящая любовь, а не брак по расчёту, как многие думали. Но жизнь на поверхности убивала её. Солнечный свет обжигал кожу, сухой воздух разрушал лёгкие. Глубинники не созданы для жизни наверху. Их тела адаптированы к давлению воды, к сумраку подводных городов.

– Почему она не вернулась вниз? – спросила Лира, перелистывая фотографии. На следующей Элара держала на руках младенца – бабушку Лиры.

– Она пыталась, – ответ прозвучал тихо. – Когда твоя бабушка родилась. Элара хотела, чтобы ребёнок вырос внизу, среди её народа. Но твой прадед… он не разрешил. Сказал, что ребёнок адмиральской семьи не может расти в Глубинах. Что это унизительно.

Лира почувствовала, как что-то сжалось в груди.

– Он насильно удерживал её здесь?

– Законы тогда были другие. Жена следовала за мужем, и её мнение не учитывалось. Элара была собственностью семьи Маренов, хоть это слово и не произносили вслух.

Отец взял следующую фотографию. На ней Элара стояла на краю платформы, глядя на воду. Её поза выражала такую тоску, что Лира почувствовала физическую боль, глядя на неё.

– Она умерла на тридцать восьмом году жизни, – продолжал отец. – Солнечная болезнь – так назвали врачи. Но на самом деле она умерла от тоски. От невозможности быть собой. И перед смертью она попросила твоего прадеда об одном: стереть все упоминания о её происхождении из семейных записей. Чтобы её дети и внуки не страдали от того же, от чего страдала она.

– От предрассудков, – сказала Лира.

– От ненависти, – поправил отец. – Лира, ты должна понять. Я молчал не из стыда. Я молчал, потому что хотел защитить тебя и Лексу. В мире, где Глубинников считают низшими существами, любая связь с ними это…

– Смертный приговор для карьеры? – в голосе Лиры прозвучала горечь. – Для репутации? Ты боялся, что люди отвернутся от нас, если узнают правду. Боялся, что твои друзья из надводной элиты перестанут тебя уважать.

– Да! – отец встал резко. – Да, я боялся. Потому что я видел, что происходит с семьями, где есть хоть капля Глубинной крови. Их сторонятся. Их детей не принимают в хорошие школы. Их дочерей никто не берёт в жёны. Я не хотел такой жизни для тебя!

– Вместо этого ты хотел, чтобы я жила во лжи, – Лира положила фотографии обратно в папку. Руки больше не дрожали. Голос был спокойным, ледяным. – Ты хотел, чтобы я выросла, презирая часть самой себя. Думая, что Глубинники – это нечто низшее, грязное, недостойное. Не зная, что я сама…

Она осеклась, и горло сдавило от эмоций, которые она больше не могла контролировать.

– Я ненавидела себя, – прошептала она. – Каждый раз, когда слышала, как ты или твои друзья говорите о Глубинниках. Каждый раз, когда я видела, как с ними обращаются – как с рабочим скотом, как с механизмами, а не с людьми. Что-то внутри меня протестовало. Но я думала, что это просто детская наивность. Что с возрастом я пойму, "как устроен мир". А теперь…

– Теперь ты знаешь, почему, – закончил отец. Он снова сел, и его плечи поникли. – Элара передала тебе не только свои способности. Она передала тебе своё сердце. Свою неспособность принять несправедливость.

Они сидели в тишине. За окном кричали чайки. Где-то внизу люди продолжали жить своей обычной жизнью – покупали рыбу на рынке, чинили сети, обсуждали погоду и цены. Не зная, что под ними, в глубине, что-то просыпается. Что-то древнее и могущественное, что может стереть их мир в одночасье.

– Я хочу увидеть Лексу, – сказала наконец Лира.

Отец кивнул и поднялся.

Комната Лексы была на том же этаже, в конце коридора. Обычно оттуда доносились звуки – музыка, смех, голоса подруг Лексы. Младшая сестра была полной противоположностью Лире – шумной, жизнерадостной, окружённой друзьями. Там, где Лира предпочитала книги и одиночество, Лекса выбирала вечеринки и общение.

Сейчас было тихо. Пугающе тихо.

Отец открыл дверь, и Лира вошла.

Комната была залита солнечным светом, но девочка у окна, казалось, его не замечала. Лекса сидела на подоконнике, подтянув колени к груди, обхватив их руками. Её длинные тёмные волосы – в отличие от светлых у Лиры – были распущены и падали на плечи беспорядочными волнами. Ночная рубашка, в которой её нашли сегодня утром, всё ещё была на ней, смятая и слегка влажная от морских брызг.

Но больше всего Лиру поразили глаза сестры. Широко открытые, неморгающие, они смотрели на океан за окном с выражением абсолютного транса. И светились. Ярче, чем у самой Лиры. Настолько ярко, что в полумраке комнаты их свечение было очевидным.

– Лекса? – Лира осторожно подошла ближе. – Лекса, это я. Лира.

Никакой реакции. Девочка продолжала смотреть на воду, и её губы беззвучно шевелились, повторяя какие-то слова. Или, скорее, мелодию без звука.

Лира опустилась на колени перед сестрой, пытаясь поймать её взгляд.

– Лекса, милая, посмотри на меня. Пожалуйста.

Ничего.

– Доктор Грейвс говорит, что она в глубоком трансе, – голос отца звучал из-за спины Лиры. – Её тело здесь, но разум… он где-то ещё. Возможно, в том самом месте, которое вы с молодым Делмаровым видели в своём видении.

Лира почувствовала укол вины. Она была старшей. Она должна была защищать Лексу. А вместо этого…

– Это моя вина, – прошептала она. – Если бы я раньше поняла, что со мной происходит, если бы я научилась контролировать это…

– Лира, нет, – отец положил руку ей на плечо. – Ты не могла знать. Никто из нас не мог.

Но Лира не слушала. Она взяла руку Лексы в свои – ладонь сестры была ледяной, несмотря на тёплый воздух в комнате. И в момент прикосновения что-то изменилось.

Песня в её голове взорвалась громом. Но теперь это была не одна мелодия, а две – её собственная и та, что исходила от Лексы. Они переплетались, дисгармоничные, борющиеся друг с другом. Песня Лексы была хаотичной, паникующей, захлёбывающейся.

Она тонула. Не физически, а ментально. Её разум был затянут в глубину, в то место в разломе, откуда исходил Зов. И она не могла выбраться.

Инстинктивно, не зная, как это делается, Лира начала напевать. Тихо, сначала неуверенно. Её собственную Песню – ту, что открылась ей во время первого погружения. Мелодия была простой, но твёрдой. Якорь. Путеводная нить.

Вернись. Я здесь. Вернись ко мне.

Она не знала, откуда взялись слова. Они просто были – как будто всегда существовали внутри неё, ожидая этого момента.

Лекса вздрогнула. Еле заметно, но Лира почувствовала это через прикосновение их рук.

– Продолжай, – раздался голос откуда-то из дверного проёма. Лира обернулась и увидела Кая. Он стоял на пороге, и на его лице было выражение напряжённой концентрации. – Продолжай петь. Твоя Песня достаточно сильна. Но ей нужна поддержка.

Он прошёл в комнату, несмотря на протестующий жест адмирала, и опустился на колени рядом с Лирой. Их плечи соприкоснулись, и снова – этот резонанс. Эта невозможная связь.

– Следуй за мной, – сказал он тихо, и начал петь.

Его голос был глубоким, уверенным. Он пел не ту же Песню, что Лира, но гармонирующую с ней. Как басовая линия к мелодии. Их голоса сплелись, создав что-то более мощное, чем сумма частей.

И медленно, очень медленно, Лекса начала возвращаться.

Сначала дыхание – оно стало глубже, ровнее. Потом веки дрогнули. Губы перестали беззвучно шевелиться. И наконец глаза – их свечение начало тускнеть, возвращаясь к обычному карему цвету.

– Лира? – голос Лексы был хриплым, растерянным. – Что… что случилось?

Лира обняла сестру так крепко, что та ахнула. Слёзы, которые она сдерживала весь день, наконец прорвались.

– Всё хорошо, – шептала она в волосы Лексы. – Ты вернулась. Ты снова здесь.

– Я была… где-то ещё, – Лекса отстранилась, и в её глазах был страх. – Там была вода. Так много воды. И темнота. И что-то огромное, спящее. Оно звало меня. Хотело, чтобы я… чтобы я…

Она содрогнулась и снова прижалась к сестре.

– Я не хочу возвращаться туда. Лира, пожалуйста, не позволяй мне вернуться туда.

– Не позволю, – пообещала Лира, хотя понятия не имела, как сдержит это обещание. – Я с тобой. Всегда.

Кай встал, явно чувствуя себя лишним в этом семейном моменте. Но прежде чем он успел уйти, Лекса подняла голову и посмотрела на него.

– Ты, – прошептала она. – Я видела тебя там. В глубине. Ты тоже слышишь Песни.

– Да, – ответил Кай просто. – Я Эхо. Как и твоя сестра.

– Как и я, – добавила Лекса тихо. Она посмотрела на свои руки, словно видела их впервые. – Я теперь тоже одна из них, правда? Одна из тех, кого все боятся.

– Не все, – сказал Кай, и в его голосе было что-то неожиданно мягкое. – Твой народ, Глубинники, они не боятся Эхо. Они их уважают. Потому что Эхо – это дар океана, а не проклятие.

– Мой народ? – переспросила Лекса. – Но я Надводница. Я…

– Ты та, кто слышит Песни, – оборвал её Кай. – И это делает тебя частью чего-то большего, чем деление на Надводников и Глубинников. Это делает тебя частью океана.

Лира посмотрела на него, и что-то изменилось в том, как она его видела. Внизу, в гостиной, он был враждебным. Саркастичным. Полным презрения к её миру. Но здесь, сейчас, утешая испуганную девочку, он был… другим.

– Спасибо, – сказала она тихо. – За то, что помог.

Кай встретился с ней взглядом, и на мгновение между ними протянулась невидимая нить взаимопонимания.

– Пара-связь работает в обе стороны, принцесса, – сказал он, и хотя слово "принцесса" всё ещё звучало как издёвка, в нём было меньше яда, чем раньше. – Твоя Песня сильна, но хаотична. Ты никогда не училась её контролировать. Одна ты не смогла бы вытащить сестру. Тебе нужна была моя Песня, чтобы стабилизировать твою.

– Значит, нам нужно работать вместе, – сказала Лира.

– Похоже на то, – Кай скрестил руки на груди. – Что раздражает нас обоих, я уверен.

– Безумно, – согласилась Лира, и впервые за весь этот кошмарный день почувствовала, как уголки её губ дёргаются в подобии улыбки.

– Если вы закончили с взаимными комплиментами, – вмешался адмирал Маренов, всё это время стоявший в сторонке, – нам нужно обсудить детали экспедиции. Генерал Тайдуотер ждёт в моём кабинете.

– Я тоже иду, – неожиданно сказала Лекса. Она встала с подоконника, и хотя всё ещё была бледной и шаткой на ногах, в её голосе звучала твёрдость. – Если это касается разлома, если это касается того, что забрало меня туда – я имею право знать.

– Лекса, ты ещё слишком слаба…

– Я не слабая! – огрызнулась девочка. – Я напугана. Это разные вещи. И я не хочу сидеть здесь, в своей комнате, и бояться заснуть, потому что вдруг я снова окажусь там, в темноте. Я хочу понимать, что со мной происходит. Я хочу бороться с этим, а не прятаться.

Лира почувствовала прилив гордости за младшую сестру. Пятнадцать лет, едва пережила травматический опыт, но уже готова стоять и сражаться.

– Тогда пошли все вместе, – сказала она, протягивая Лексе руку.

Девочка взяла её, и их пальцы сплелись крепко. Две сестры. Обе теперь Эхо. Обе изменённые навсегда одной неделей, одной церемонией погружения, одной Песней из глубины.

Они спустились по лестнице – Лира и Лекса впереди, Кай и адмирал позади. В холле их встретила горничная Марта с подносом чая, но, увидев процессию, поспешно отступила, прижав поднос к груди, как щит. Её глаза расширились, когда она заметила светящиеся остатки бирюзы в глазах Лексы.

Слухи. К вечеру весь Коралловый Шпиль будет знать. Адмиральская семья заражена. Обе дочери – Эхо. Мутантки. Глубинницы под маской.

Лира выпрямила плечи и подняла подбородок. Пусть говорят. Время прятаться закончилось.

Кабинет адмирала был строгим помещением, стены которого украшали карты океана и модели кораблей. За массивным столом из красного дерева сидел генерал Тайдуотер, а рядом с ним его адъютант – женщина, которую теперь представили как капитана Мирейю Корвен.

На столе была развёрнута голографическая карта разлома – трёхмерная проекция океанского дна с пульсирующей красной точкой в центре.

– Разлом номер семь, – начал генерал, когда все собрались. – Находится на глубине четыре тысячи метров, в Тихоокеанской впадине. Это одна из самых старых и глубоких океанских трещин на планете. По нашим данным, ей не менее пятисот миллионов лет.

– До Великого Погружения, – добавил адмирал Маренов. – Она существовала ещё когда была суша.

– Именно, – кивнул генерал. – И за всю историю человечества разлом был… спящим. Тихим. Иногда Эхо слышали слабые Песни оттуда, но ничего опасного. Но неделю назад что-то изменилось.

Он нажал на панель управления, и карта увеличилась, показывая детали разлома. Лира увидела, что трещина была не просто линией в породе – она была массивной, разветвлённой, уходящей вглубь на километры.

– Сейсмические датчики зафиксировали импульс, – продолжил генерал. – Огромный выброс энергии из центра разлома. И с тех пор активность только растёт. Землетрясения, изменения течений, аномальное поведение морской фауны. И, конечно, Зов.

– Который услышали четырнадцать Глубинников и двое Надводников, – добавила капитан Корвен. – Все они сейчас находятся в разной степени транса. Некоторых мы смогли вернуть, как вашу младшую дочь. Других… нет.

– Что вы имеете в виду "нет"? – спросила Лира.

Тяжёлая пауза. Затем генерал Тайдуотер ответил:

– Трое из них мертвы. Их сердца просто остановились, пока их разумы были в разломе. Ещё пятеро находятся в коме, и доктора не знают, как их вернуть.

Лекса невольно сжала руку Лиры сильнее.

– Что бы там ни было, – продолжил генерал, – оно становится сильнее. И если мы не выясним, что происходит, и не остановим это, Зов станет настолько мощным, что затронет не только тех, у кого есть способности Эхо. Он затронет всех. И тогда…

Он не закончил, но в этом не было необходимости. Все понимали. Тысячи людей, впавших в транс одновременно. Хаос. Паника. Смерть.

– Поэтому мы отправляем экспедицию, – сказал адмирал Маренов. – Совместную. Надводники и Глубинники вместе. Лучшие учёные, инженеры, пилоты. И Эхо.

– Сколько времени у нас есть? – спросил Кай. Он стоял у окна, но теперь повернулся, и его лицо было серьёзным.

– По нашим расчётам, – ответила капитан Корвен, – от пяти до семи дней. После этого энергия разлома достигнет критической точки, и…

– Бум, – закончил Кай мрачно. – Конец света. Или, по крайней мере, конец нашей цивилизации.

– Довольно упрощённо, но по сути верно, – согласился генерал.

– Когда мы отправляемся? – спросила Лира. Её голос был спокойным, но внутри бушевал ураган эмоций. Страх. Решимость. И что-то ещё – что-то, что она не до конца понимала. Предвкушение? Желание? Словно часть её хотела вернуться туда, в глубину, к источнику Песни.

– Завтра на рассвете, – ответил адмирал. – Экспедиция выйдет на глубоководном исследовательском судне "Нептун". Путь до разлома займёт два дня. Ещё день на подготовку погружения. Всего у нас будет не более четырёх дней на то, чтобы спуститься, выяснить, что там происходит, и…

– И что? – спросила Лекса. – Остановить это? Как?

Все посмотрели на генерала Тайдуотера. Тот медленно выдохнул.

– Мы не знаем, – признался он. – У нас нет плана. Потому что мы не знаем, с чем имеем дело. Это может быть тектоническая активность. Или что-то биологическое – неизвестная форма жизни. Или…

– Или что-то из Старого Мира, – закончил Кай. – Оружие. Технология. Что-то, что человечество создало до Погружения и что проснулось теперь.

– Эта теория рассматривается, – кивнула капитан Корвен. – Поэтому в команду включены археологи и историки, специализирующиеся на до-Погружен ской эпохе.

Лира смотрела на карту разлома, на пульсирующую красную точку, и Песня в её голове усилилась. Приди. Приди. Мы ждём.

– Кто-то хочет, чтобы мы пришли, – сказала она вслух. – Что бы там ни было, оно не просто активизировалось случайно. Оно зовёт. Специально. Эхо – мы как… как радиоприёмники, настроенные на определённую частоту. И кто-то включил передатчик.

– Именно к такому выводу мы тоже пришли, – сказал генерал Тайдуотер, и в его взгляде было уважение. – Вопрос в том: зачем? Чего оно хочет?

– Может, узнаем, когда доберёмся туда, – Кай оттолкнулся от окна. – А пока мне нужно вернуться на Бездну и собрать вещи. И предупредить несколько человек, что я ухожу на недельку-другую.

Он направился к двери, но на пороге остановился и обернулся к Лире:

– Тебе стоит сделать то же самое, принцесса. Попрощайся со своей комфортной жизнью. Потому что, когда мы вернёмся – если вернёмся – всё будет по-другому. Ты будешь по-другому.

И он вышел, оставив за собой только запах соли и озона.

Лира стояла, глядя на закрывшуюся дверь, и чувствовала, как что-то внутри неё сжимается и одновременно расправляется. Страх и волнение. Ужас и предвкушение.

Завтра на рассвете её жизнь изменится навсегда.

А может, она уже изменилась. В тот момент, когда она впервые услышала Песню и ответила на неё.

В тот момент, когда океан выбрал её. И она, сама того не зная, выбрала океан в ответ.

ГЛАВА 4. ПЕРЕД БУРЕЙ

Рассвет над Коралловым Шпилем был ошеломительно красивым – небо окрасилось в оттенки розового и золотого, отражаясь в бесконечной глади океана. Лира стояла на балконе своей комнаты с чашкой остывшего чая в руках, наблюдая, как город просыпается. Рыбацкие лодки уже отчаливали от причалов, чайки кричали над рынком, где торговцы раскладывали свежий улов. Обычное утро. Мирное утро.

Последнее мирное утро перед всем.

Она не спала всю ночь. Каждый раз, когда закрывала глаза, Песня становилась громче, а видения – ярче. Тёмная вода. Бездонная глубина. И что-то огромное, спящее в сердце разлома, медленно открывающее глаза.

За спиной тихо открылась дверь.

– Ты так и не легла, – голос Лексы был сонным, но обеспокоенным. Девочка подошла к сестре, кутаясь в тёплый халат. Её глаза – обычные карие сейчас, без следов бирюзового свечения – были опухшими от слёз и недосыпа.

– Не могла, – призналась Лира. – Каждый раз, когда засыпаю, я там. В разломе.

– Я тоже, – Лекса прижалась к сестре. – Это пугает. Словно что-то тянет меня обратно, и я не могу сопротивляться.

Они стояли вместе, глядя на океан, и Лира подумала о том, как быстро всё изменилось. Неделю назад они были обычными девушками из адмирала. Главной проблемой Лексы был выбор платья для бала губернатора. Главной проблемой самой Лиры – скука от бесконечных приёмов и светских обязательств.

Теперь они готовились спуститься на дно океана, чтобы встретиться с чем-то древним и могущественным. Что-то, что могло уничтожить всё, что они знали.

– Я не хочу, чтобы ты ехала, – тихо сказала Лира.

– Что? – Лекса отстранилась, глядя на сестру с непониманием.

– На экспедицию. Я не хочу, чтобы ты рисковала. Ты слишком молода, слишком…

– Слишком слаба? – перебила Лекса, и в её голосе появилась сталь. – Это собирался сказать? Лира, я та, кого эта штука схватила первой. Я та, кто почувствовал её силу. Ты думаешь, я смогу спокойно сидеть здесь, зная, что ты там внизу, рискуя жизнью?

– Именно этого я и хочу. Чтобы ты была в безопасности.

– А я хочу помочь! – голос Лексы повысился. – Лира, всю жизнь ты защищала меня. Была идеальной старшей сестрой – сильной, умной, храброй. Я всегда была в твоей тени. "Младшая сестра леди Лиры". Но теперь… теперь у меня есть что-то своё. Способность. Сила. Я могу быть полезной. Не просто обузой, которую нужно защищать.

Лира посмотрела на сестру – действительно посмотрела – и увидела не ребёнка, которым Лекса была в её сознании, а почти взрослую девушку. Пятнадцать лет. Всего на два года младше самой Лиры. Когда это произошло?

– Ты никогда не была обузой, – сказала она мягко.

– Но и не была равной, – ответила Лекса. – А сейчас могу быть. Мы обе Эхо, Лира. Мы обе услышали Зов. И если генерал прав насчёт того, что там внизу нужны Эхо, чтобы понять, что происходит… разве не логично, чтобы нас было как можно больше?

Лира хотела спорить, но аргументы застревали в горле. Потому что Лекса была права. И потому что часть Лиры – эгоистичная, слабая часть – не хотела идти туда одна. Не хотела быть единственной Надводницей-Эхо среди Глубинников.

– Ладно, – наконец сдалась она. – Но ты будешь слушаться меня. Если я скажу прятаться – прячешься. Если я скажу бежать – бежишь. Договорились?

– Договорились, – улыбнулась Лекса, и на мгновение она снова стала той беззаботной девочкой, какой была раньше. – Теперь идём. Нужно собираться. Отплываем через два часа.

Док, где стоял на приколе исследовательский корабль "Нептун", находился в промышленном квартале Кораллового Шпиля – части города, которую приличные надводные леди обычно не посещали. Здесь всё было функциональным, без лоска и красоты центральных платформ. Ржавые краны, пахнущие машинным маслом склады, грубые докеры с татуировками на загорелых руках.

Лира и Лекса прибыли в сопровождении отца и двух охранников в адмиральской форме. Люди расступались, видя мундир, но Лира чувствовала их взгляды на своей спине. Любопытство. Осуждение. Страх.

Слухи распространились быстрее, чем она ожидала. К вечеру вчерашнего дня весь город знал: обе дочери адмирала – Эхо. Мутантки. Глубинная кровь проявилась. Одни шептались о позоре семьи Маренов. Другие говорили, что это знак – что боги океана недовольны надводной гордыней. Третьи требовали, чтобы девушек отправили вниз, в Бездну, туда, где им место.

– Не обращай внимания, – тихо сказал отец, положив руку ей на плечо. – Они боятся того, чего не понимают.

– Значит, нужно сделать так, чтобы они поняли, – ответила Лира, выпрямляя спину и поднимая подбородок. Она не будет прятаться. Не будет стыдиться того, что она есть.

"Нептун" был впечатляющим судном – пятьдесят метров в длину, корпус из усиленной стали и керамических композитов, способных выдержать давление на глубине до шести тысяч метров. Это был не просто корабль – это была плавучая исследовательская станция с лабораториями, жилыми модулями и подводными аппаратами для глубинных погружений.

На палубе уже собиралась команда экспедиции. Лира насчитала около тридцати человек – смесь Надводников и Глубинников, что само по себе было редкостью. Обычно две группы держались отдельно, смешиваясь только по необходимости. Но сейчас, перед общей угрозой, границы начинали размываться.

Хотя не полностью. Лира заметила, как команды группировались по принадлежности – Надводники с одной стороны, в светлой практичной одежде и солнцезащитных очках, Глубинники с другой, в тёмных герметичных костюмах с биолюминесцентными полосами.

– Леди Маренова, – к ним подошла женщина лет сорока в форме капитана. Высокая, худощавая, с седыми прядями в коротко стриженных волосах и шрамом, пересекающим левую бровь. – Капитан Саския Рейн, командир "Нептуна". Рада видеть вас на борту.

Она протянула руку для рукопожатия – жест скорее надводный, чем глубинный – и Лира пожала её. Хватка была крепкой, уверенной.

– Где мои каюты? – спросила Лира.

– Следуйте за мной. Я покажу вам и вашей сестре размещение. – Капитан Рейн повела их на корабль, по узким коридорам с низкими потолками и светящимися указателями. – Мы отплываем через полтора часа. Путь до разлома займёт примерно тридцать шесть часов при хорошей погоде. Инструктаж для всей команды в шестнадцать сот в главном конференц-зале.

Она остановилась у двери с номером "7" и открыла её.

– Ваша каюта, леди Маренова. Скромно, но функционально. Каюта вашей сестры – через коридор, номер девять.

Лира вошла и осмотрелась. Комната действительно была спартанской – узкая койка, металлический шкаф, небольшой стол с лампой, иллюминатор с видом на док. Но она была чистой и, что более важно, личной. Своё пространство. Своё убежище.

– Спасибо, капитан.

– Одна вещь, леди Маренова, – Рейн задержалась в дверях. – На моём корабле нет "леди" и "господ". Нет Надводников и Глубинников. Есть только команда. Все равны, все работают вместе. Если это вам не подходит, сейчас самое время сойти на берег.

Лира встретилась с ней взглядом, и в глазах капитана прочла испытание. Проверку.

– Я здесь не ради титула, – сказала она ровно. – И не ради политики. Я здесь, потому что я Эхо, и то, что там внизу, зовёт меня. Так что да, капитан. Я готова работать как часть команды.

Рейн кивнула с одобрением.

– Хорошо. Тогда добро пожаловать на борт… Лира.

Когда капитан ушла, Лира опустилась на койку и закрыла глаза. Два дня в море. Два дня, чтобы подготовиться. Два дня, чтобы понять, как контролировать свои способности, прежде чем они спустятся на дно океана и встретятся с источником Песни.

Два дня, чтобы научиться работать с Каем Делмаровым – человеком, который одновременно притягивал и отталкивал её, чья Песня резонировала с её собственной так сильно, что это было почти физической болью.

Стук в дверь вырвал её из мыслей.

– Войдите.

Дверь открылась, впуская не одного посетителя, а троих. Кай был первым, в том же тёмном костюме, что и вчера, но теперь с рюкзаком за плечами. За ним шли двое Глубинников, которых Лира не знала.

– Познакомься с командой, принцесса, – сказал Кай, плюхаясь на единственный стул в каюте без приглашения. – Это Рен Тайдуотер, мой старший брат.

Мужчина, вошедший вслед за Каем, был похож на него, но старше – около двадцати пяти, со следами усталости на лице и более тёмным оттенком кожи. Его глаза не светились – он не был Эхо. На поясе висел набор инструментов, а руки были испачканы машинным маслом.

– Рен – главный инженер Бездны, – продолжил Кай. – Если что-то сломается на глубине, он единственный, кто сможет это починить. И он здесь, чтобы присмотреть за мной, потому что отец ему не доверяет делать это самостоятельно.

– Потому что ты идиот, который лезет туда, куда не следует, – парировал Рен, но в его голосе была тёплая нотка братской привязанности. Он кивнул Лире. – Приятно познакомиться, леди Маренова. Слышал о вашем… открытии способностей.

– Лира, – поправила она. – Здесь нет "леди".

Рен улыбнулся – тёплая, открытая улыбка, полная противоположность язвительной усмешке младшего брата.

– Тогда Лира. Это Мира Корвен, младший медицинский офицер и специалист по биологии Эхо.

Третий член группы шагнула вперёд – девушка лет двадцати, хрупкая на вид, с огромными серыми глазами за толстыми очками. Её светлые волосы были собраны в беспорядочный хвост, а на руках – следы химических ожогов. Но самым примечательным было её лицо – она была Надводницей. Одна из немногих Надводников в экспедиции.

– Привет, – её голос был тихим, застенчивым. – Я изучаю феномен Эхо уже пять лет. Мечтала встретить настоящего Эхо с пробуждающимися способностями. Вы… вы настоящее чудо, знаете ли.

– Я не чувствую себя чудом, – призналась Лира. – Я чувствую себя… потерянной.

– Это нормально, – Мира достала из сумки планшет и начала что-то быстро печатать. – Согласно моим исследованиям, внезапное пробуждение способностей Эхо у ранее неактивных носителей гена вызывает дезориентацию, эмоциональную нестабильность и…

– Мира, она не твой лабораторный образец, – оборвал её Кай. – Она человек.

– Извините, – Мира покраснела. – Я иногда увлекаюсь. Просто… это так увлекательно! Вы первая задокументированная Надводница-Эхо за последние пятьдесят лет!

– Вторая, – поправила Лира. – Моя сестра тоже.

– Правда?! – глаза Миры загорелись. – Две сестры одновременно? Это… это должна быть генетическая активация, вызванная внешним стимулом! Зов из разлома мог запустить спящие гены, полученные от…

– От нашей прабабушки Элары, – закончила Лира. – Да, я знаю. Мой отец рассказал мне вчера.

Кай выпрямился на стуле, внезапно напряжённый.

– Элара Синеглазая? Та самая Элара, которая вышла замуж за адмирала Кориана Маренова в 2247 году?

– Ты знал о ней? – удивлённо спросила Лира.

– Все Глубинники знают о ней, – ответил Рен мрачно. – Она была легендой. Самый сильный Эхо своего поколения. Могла успокаивать штормы, находить затонувшие корабли на глубинах, где обычные Эхо слышали только тишину. Говорили, она могла разговаривать с самим океаном.

Он сделал паузу, и его лицо стало жёстче:

– А потом она предала свой народ. Вышла замуж за надводного адмирала, отказалась от своих корней, от своих людей. И позволила Надводникам стереть себя из истории, словно её никогда не существовало.

– Она не предавала, – горячо возразила Лира. – Она любила. И она умерла, потому что ей не разрешили вернуться домой.

– Любовь, – фыркнул Кай. – Как романтично. И сколько Глубинников умерло в шахтах, пока твоя прабабушка наслаждалась роскошной жизнью наверху?

– Она не наслаждалась! Она страдала! Каждый день! И она не могла…

– Достаточно, – резко сказал Рен, глядя на брата. – Кай, мы не для этого здесь. Прошлое мертво. Элара мертва. Спорить об этом бессмысленно.

– Ты прав, – Кай встал, и его лицо стало непроницаемым. – Бессмысленно. Как и пытаться наладить мосты между нашими мирами. Но, думаю, именно это мы и делаем здесь, не так ли? Пытаемся работать вместе, несмотря на столетия ненависти и недоверия.

Он посмотрел прямо на Лиру, и в его бирюзовых глазах плясали отблески чего-то опасного.

– Так вот что я тебе скажу, принцесса. Я буду работать с тобой, потому что у нас нет выбора. Эта пара-связь между нами означает, что наши Песни сильнее вместе. И нам это понадобится там, внизу. Но не думай, что это делает нас друзьями. Не думай, что я забыл, что твоя семья построена на страданиях моего народа.

– И не думай ты, – ответила Лира, поднимаясь с койки и глядя ему прямо в глаза, – что я несу ответственность за грехи своих предков. Я не выбирала, кем родиться. Не выбирала эту систему. И если есть шанс её изменить – я его использую.

Они стояли лицом к лицу, и воздух между ними, казалось, потрескивал от напряжения. Песни в их головах начинали резонировать, создавая низкочастотную вибрацию, которую все в каюте могли почувствовать.

– Окей, это интересно, – пробормотала Мира, яростно печатая на планшете. – Эмоциональное возбуждение усиливает резонанс между парой-связанными Эхо. Нужно будет провести больше тестов…

– Может, попозже с тестами? – предложил Рен, осторожно вставая между Лирой и Каем. – Кай, идём. Нам нужно проверить глубоководное снаряжение. А ты, Лира, должна отдохнуть. Впереди долгий путь.

Кай ещё мгновение смотрел на Лиру, затем резко развернулся и вышел. Рен последовал за ним с извиняющимся кивком. Осталась только Мира, всё ещё увлечённо печатающая.

– Мира, – окликнула её Лира.

– М? – девушка оторвалась от планшета.

– Ты изучала Эхо. Значит, ты знаешь, как… как контролировать это? Песни? Способности?

Мира сняла очки и начала протирать их краем рубашки – нервный жест.

– Контроль – сложное понятие, когда речь идёт об Эхо. Это не магия, которую можно "включить" и "выключить". Это скорее… частота, на которой резонирует ваш мозг. Океан постоянно "поёт" – звуковые волны, создаваемые течениями, сейсмической активностью, движением воды. Обычные люди не слышат этого. Их мозг не настроен на эту частоту. Но Эхо…

Она надела очки обратно, и её глаза за линзами стали серьёзными:

– У Эхо есть генетическая мутация в слуховой коре мозга. Вы буквально слышите то, что другие не могут. И более того – вы можете отвечать. Воспроизводить эти частоты своим голосом. Тем самым влияя на океан. На течения, на морских существ, на… многое другое.

– А пара-связь? – спросила Лира. – Что это?

– Это ещё более редкое явление, – Мира вернулась к планшету, показывая Лире диаграмму. – Когда два Эхо имеют почти идентичную генетическую структуру мутации, их "частоты" совпадают настолько точно, что резонируют друг с другом. Это создаёт эффект усиления – их совместная Песня в несколько раз мощнее, чем сумма их индивидуальных способностей.

– И это происходит только между…

– Между родственниками или потенциальными партнёрами, – закончила Мира, краснея. – В смысле, биологически совместимыми. Организм распознаёт в другом человеке генетического "пару", с которым можно произвести сильное потомство Эхо. Это эволюционный механизм.

Лира почувствовала, как покраснела сама.

– То есть ты говоришь, что… что между мной и Каем…

– Я говорю, что ваши гены считают друг друга оптимальным выбором для продолжения рода, – быстро сказала Мира. – Но это не означает, что вы должны… то есть, это просто биология! Вы можете полностью её игнорировать!

– Прекрасно, – пробормотала Лира, опускаясь обратно на койку. – Мало того, что мне приходится работать с парнем, который меня ненавидит, так ещё и мои гены решили, что он идеальный партнёр.

– Технически, это ваши мозги решили, а не гены, но…

– Мира.

– Да?

– Спасибо за информацию. Но, может быть, ты могла бы… оставить меня одну? Мне нужно подумать.

– О! Конечно! Извини! – Мира поспешно собрала свои вещи. – Если что-то понадобится – я в каюте двенадцать. И если захочешь поговорить об Эхо, или пройти тесты, или…

– Я дам тебе знать.

Когда дверь закрылась за Мирой, Лира легла на койку и уставилась в потолок. За иллюминатором раздавались звуки погрузки – крики докеров, скрип кранов, плеск воды о корпус корабля. Обычные, земные звуки.

Но под ними, на самом краю слышимости, пульсировала Песня. Всегда там. Всегда зовущая.

Приди. Найди нас. Освободи нас.

Последнее слово было новым. Освободи. От чего? От кого?

Лира закрыла глаза и впервые позволила себе не сопротивляться Песне. Просто слушать. Просто чувствовать.

И в глубине мелодии она различила что-то ещё. Не слова. Не даже чувства. Скорее… воспоминание. Эхо чего-то древнего.

Мир до Погружения. Города на суше. Миллиарды людей. И что-то, что они создали. Что-то могущественное. Что-то, что должно было спасти их.

Но вместо этого утопило.

А теперь оно просыпалось снова.

Когда Лира поднялась на палубу час спустя, "Нептун" уже готовился к отплытию. Команда суетилась, проверяя последние системы. Капитан Рейн стояла у штурвала, отдавая короткие чёткие команды.

Лира нашла Лексу у борта, смотрящую на удаляющийся Коралловый Шпиль. Младшая сестра была бледной, и руки её сжимали перила до белых костяшек.

– Страшно? – спросила Лира, становясь рядом.

– Ужасно, – призналась Лекса. – Я никогда не уплывала так далеко от дома. А если мы не вернёмся?

– Вернёмся, – сказала Лира с уверенностью, которой не чувствовала. – Обещаю.

– Ты не можешь этого обещать, – Лекса посмотрела на неё, и в её глазах плескались слёзы. – Никто не может. Там, внизу, что-то ужасное. Я чувствовала это, когда была в трансе. Оно огромное. Старое. И оно голодное.

– Голодное? – переспросила Лира. – До чего?

– До жизни. До света. До… нас.

Лира обняла сестру, и они стояли так, пока "Нептун" не отошёл от дока и не направился в открытый океан. Коралловый Шпиль медленно уменьшался за кормой, превращаясь в точку на горизонте.

А впереди простиралась только вода. Бесконечная. Глубокая. Полная тайн и опасностей.

И где-то там, в самом её сердце, в разломе на дне океана, ждало нечто древнее.

Ждало их.

Песня в голове Лиры усилилась, став почти радостной.

Наконец-то. Наконец-то ты идёшь к нам.

И впервые Лира ответила мысленно, не голосом:

Кто вы?

Пауза. Долгая. Затем, словно из бесконечной дали:

Твои создатели. Твои разрушители. Твоё будущее и твой конец.

Всё сразу.

Холод пробежал по спине Лиры, но она не отвела взгляд от горизонта, где небо встречалось с водой.

Они плыли навстречу ответам.

Или навстречу концу всего.

Время покажет.

ГЛАВА 5. УРОК ПЕРВЫЙ: СЛУШАТЬ

Первая ночь на "Нептуне" была мучительной. Корабль качало на волнах, и каждый скрип металла, каждый удар воды о борт отзывался в голове Лиры усиленным эхом. Песня разлома стала громче – не настолько, чтобы быть невыносимой, но достаточно, чтобы лишить сна. Она лежала на узкой койке, слушая, как Лекса ворочается в соседней каюте, и пыталась не думать о том, что ждёт их впереди.

Когда первые лучи солнца пробились через иллюминатор, Лира уже была на ногах. Она переоделась в практичную одежду – тёмные штаны, майку и лёгкую куртку – и вышла на палубу.

Океан встретил её спокойствием. Вода простиралась до горизонта во все стороны, гладкая и блестящая, как расплавленное серебро. Ни земли, ни других кораблей. Только бесконечность воды и неба.

– Не спится? – голос капитана Рейн заставил Лиру обернуться. Женщина стояла у штурвала с чашкой кофе в руках, выглядя бодрой, несмотря на ранний час.

– Песня, – просто ответила Лира. – Она не даёт уснуть.

– Знаю, – капитан кивнула. – Три наших Эхо в команде жаловались на то же самое. Чем ближе мы к разлому, тем хуже будет. Доктор Миранда может дать вам седативное…

– Нет, – быстро отказалась Лира. – Я должна научиться справляться с этим. Контролировать.

– Мудрое решение, – Рейн сделала глоток кофе. – Делмаров младший уже на тренировочной палубе. Сказал, что будет ждать тебя там после завтрака. Или вместо него, зная его привычки.

Лира почувствовала, как что-то сжалось в животе. Тренировка с Каем. Наедине. После вчерашнего конфликта эта перспектива не радовала.

Но выбора не было.

Тренировочная палуба находилась на корме, за главной надстройкой – открытая площадка размером примерно десять на десять метров с противоскользящим покрытием и поручнями по периметру. Обычно её использовали для физических упражнений команды, но сейчас она была пуста, если не считать одинокой фигуры у борта.

Кай стоял спиной к ней, глядя на воду. Он был без куртки, в одной чёрной майке, и Лира невольно заметила мускулистые руки, покрытые татуировками – не только компас на предплечье, но и сложные узоры, напоминающие волны и течения, поднимающиеся к плечам.

– Пришла, – сказал он, не оборачиваясь. – Думал, ты проспишь до обеда, как положено благородным дамам.

– А я думала, мы договорились работать вместе, – парировала Лира, подходя ближе. – Или ты передумал?

Кай наконец обернулся, и его бирюзовые глаза встретились с её взглядом. На мгновение что-то промелькнуло в них – усталость? сомнение? – но тут же исчезло, скрытое за привычной маской сарказма.

– Не передумал. К сожалению, мы связаны этой проклятой пара-связью, хочу я того или нет. Так что давай начнём урок, принцесса. Надеюсь, ты готова к тому, что он будет нелёгким.

– Я не боюсь трудностей.

– Посмотрим.

Он отошёл от борта в центр площадки и жестом пригласил её следовать за собой.

– Первое, что ты должна понять об Эхо, – начал он, его голос стал более серьёзным, почти учительским, – это то, что наши способности – не магия. Это не сверхъестественная сила, которую можно включать и выключать по желанию. Это часть нас. Способ, которым мы воспринимаем мир.

Он постучал себя по виску.

– Твой мозг устроен иначе, чем у обычных людей. Ты слышишь частоты, которые они не могут услышать. Океан для тебя – не просто масса воды. Это… симфония. Миллиарды звуков, складывающихся в паттерны, в мелодии, в Песни.

– Я знаю, – сказала Лира. – Я слышу это. Постоянно.