Лебедь и утка-мандаринка

Глава 1

***

В заповедном уголке старого парка, где вода в озере была прозрачной, как хрусталь, а ивы склоняли к самой воде свои длинные пряди, жила необычная уточка по имени Рио. Она была уткой-мандаринкой, но не похожей на своих сородичей. Её оперение не переливалось огненно-рыжими, изумрудными и лазурными тонами. Оно было мягким, дымчато-серым, будто её окутали утренним туманом. За эту особенность другие уточки в стае дразнили её «Серой Мышью», и хотя Рио старалась не показывать виду, в её маленьком сердце копилась грусть.

Причина, по которой Рио не улетела вместе со стаей в тёплые края, была скрыта в её прошлом. Год назад, ещё неумело летая, она повредила крыло о колючую проволоку, натяную по верху стены, огораживающей парк. Кость срослась, но один сустав так и не восстановил прежней гибкости. Длинный перелёт был для неё невозможен – он стал мучительной болью и верной гибелью в холодных облаках. И вот, когда осенний ветер стал злым и колючим, а стая, кружа в прощальном танце, поднялась в небо, Рио осталась стоять на пустом берегу. Она смотрела в след улетающим сородичам, и её тихое «прощай» затерялось в шелесте кружащих листьев.

Холодная осень быстро сменилась предзимьем. Первые заморозки сковали кромку воды ледяным панцирем, а одинокие снежинки, словно холодные перья, падали на спину Рио. Она жалобно крякала, забившись в растующие вдоль берега камыши, и дрожала от страха и холода. Ей грозила неминуемая беда: голод и медленная ледяная смерть.

Именно в этот час отчаяния её и увидел Альтаир. Он был не похож на других лебедей-шипунов. Его белоснежное оперение отливало серебром, а во взгляде чёрных глаз читалась не горделивость, а спокойная мудрость и тихая печаль. Альтаир тоже был одинок. Он покинул сородичей, которые отвернулись от него, когда он не смог защитить семью. Однажды он улетел ненадлолго, чтобы принести подароок своей подруге, сидевшей на гнезде с их будущими малышами. Его не было всего лишь час. Но, вернувшись, он нашел лишь разрушенный дом и белые перья. Сородичи не простили ему этого. Шипели и поднимали они крылья, когда он пытался приблизиться к ним. Так он понял, что значит стать изгоем по воле судьбы.

Увидев маленькую дрожащую уточку, Альтаир не раздумывал. Величественный лебедь, чьи крылья могли бы унести его за горизонт в далекие страны, плавно подплыл к Рио и, не говоря ни слова, распростёр свои огромные, могучие крылья. Он не просто накрыл её, как щитом. Он создал для неё целый мир – тёплый, безопасный, защищённый от леденящего ветра и падающего снега. Под его крылом Рио впервые за долгое время перестала дрожать. Она почувствовала исходящее от него тепло и услышала ровный, успокаивающий стук его сердца.

Так началась их странная дружба. Альтаир стал для Рио всем: тёплым домом, стражем и кормильцем. Он клювом разбивал тонкий лёд у берега, чтобы она могла найти спрятавшихся на дне рачков, а ночами, когда мороз крепчал, он был её живым одеялом. Рио, в свою очередь, подарила Альтаиру то, чего ему так не хватало, – тихую радость общения и бескорыстную дружбу. Её доверчивое кряканье, её забавная, переваливающаяся походка и благодарный взгляд чёрных-пречёрных бусинок-глаз растопили лёд в его собственном сердце.

Они находили утешение в молчаливом общении. Сидя рядом, они смотрели, как звёзды отражаются в тёмной воде засыпающего озера, слушали, как поскрипывают под ветром старые деревья. Альтаир научил Рио не бояться одиночества, потому что настоящее одиночество – это когда тебя некому согреть. А Рио показала Альтаиру, что величие – не в силе полёта, а в силе духа, способного на сострадание.

Так они и дожидались весны вместе – маленькая толстенькая серая уточка и величественный белый лебедь. Они не улетели. Они остались. Альтаир не спрашивал, почему она не улетела, словно чувствуя, что это было болезненной для нее темой. В тихой заводи, укрытой от всего мира, они обрели то, что ищут все живые существа на свете, – любовь и верность, которые сильнее любого перелёта и любой зимы.

Глава 2

И вот настали дни, когда последние косяки перелетных птиц скрылись за линией горизонта. Озеро опустело и замолкло, его поверхность из прозрачной стала свинцовой и холодной. Лишь белое великолепие Альтаира и маленькое дымчатое пятнышко Рио нарушали его суровую осеннюю гладь.

Альтаир не отплывал от уточки ни на шаг. Он стал её тенью, её щитом и опекуном. Он ограждал её от порывов ледяного ветра своим крылом, словно белоснежным плащом, нырял за самыми лакомыми камышовыми побегами и рачками, всем своим видом показывая, что её невозможность взлететь – не приговор, а лишь досадная особенность, которую можно пережить вместе.

Но забота лебедя, такая нежная и самоотверженная, поначалу лишь терзала маленькое сердце Рио. Каждый взмах его мощных крыльев, от которых расходились торжественные волны, каждое его изящное движение шеи было для неё безмолвным укором и напоминанием о её собственной неполноценности. Она подплывала к спокойной воде и видела в ней своё отражение: кругленькую, с короткими крылышками, в скромном сером оперении. И жгучее чувство стыда и несовершенства пронзало её.

«Если бы я была как он… Величественная, сильная, прекрасная… Если бы мои крылья могли летать также далеко, как его. Тогда бы он гордился мной, а не просто жалел», – думала она, и эта мысль стала её навязчивой идеей.

И Рио начала свой странный и тяжкий труд по самосовершенствованию. Она заметила, как сок упавших рябиновых гроздьев пачкает клюв в ярко-оранжевый цвет. «Вот оно!» – пронеслось в её голове. Если нельзя стать белой, может, стоит стать ярче? Наряднее? Она дни напролет проводила у подножия рябин, натираясь о падающие грозди ягод, чтобы их сок окрасил её скромные перья в рыжеватые тона. Она становилась похожей на пёструю гирлянду, но сок был липким, тяжелым, склеивал перья и собирал на себя весь сор.

Затем она решила тренировать крылья. Целыми днями она забиралась на самый высокий бугорок у воды и прыгала с него, отчаянно хлопая крыльями, напрягая их, пытаясь поймать воздух. Она взлетала, пролетая какое-то расстояние, падала, поднималась и снова пробовала. Альтаир с тревогой наблюдал за этим, его благородное сердце сжималось от предчувствия беды.

– Рио, остановись, – мягко говорил он, подплывая и нежно касаясь клювом её липких, перепачканных перьев, – Твоя красота не в полете и не в окраске. Она в твоём сердце. Посмотри, как ты сияешь внутри без всех этих усилий!

Но она лишь отворачивалась, её клюв дрожал от обиды и усталости:

– Ты не понимаешь! Я должна летать! Я должна быть достойной тебя! – и она снова забиралась на свой бугор, снова и снова терпя неудачу.

Однажды, совершая очередной отчаянный прыжок, она неудачно сложила крыло и с силой ударилась о торчащий корень. Раздался тихий, но ужасающий хруст. Острая боль пронзила её, и она с жалобным писком замерла на земле, не в силах пошевелиться.

Альтаир поднялся с воды с таким шумом, будто поднялась буря. Он был рядом в мгновение ока. Его спокойные глаза горели ужасом и болью. Он аккуратно коснулся клювом её повреждённого крылышка. Рио жалобно запищала.

В тот миг вся её тщетная погоня за призрачным идеалом показалась ей невероятно глупой и ненужной. Она видела только отражение своей боли в его глазах и понимала, что причинила её ему. Из её глаз покатились крошечные слезинки.

– Прости… – прошептала она. – Я просто хотела стать лучше… Для тебя. Я хотела стать сильнее, чтобы мы могли улететь вместе.

– Для меня? – его голос дрогнул, – Разве ты не видишь? Для меня ты уже совершенство. Ты – это ты. Твоя храбрость, когда ты осталась здесь одна, твоя жизнерадостность, что расцвечивает мои серые дни, твоё упрямство… Разве можно это раскрасить рябиной или изменить полётом? Я остался не для того, чтобы опекать несчастную уточку. Я остался, потому что нашёл ту, чьё сердце оказалось прекраснее самого белого пера.

Он осторожно помог ей добраться до воды. Холодная влага немного уняла боль. Он не отплывал от неё ни на мгновение, помогал плавать, приносил самую лучшую еду.

Шли дни. Крылышко заживало медленно. Рио больше не пыталась стать кем-то другой. Она смыла липкий сок и с удивлением обнаружила, что её собственные дымчатые перья, отдохнувшие и чистые, переливаются на зимнем солнце нежным, бархатным блеском, куда более красивым, чем любая искусственная краска.

Она смирилась со своим неумением летать и открыла другую, глубинную радость – радость тихого, медленного плавания рядом с тем, кто любит её настоящей. Она рассказывала ему истории о тёплых странах, которые знала лишь понаслышке, а он рассказывал ей о звёздах, которые видел с высоты своего полёта, и о том, что самая красивая из них, его тёзка Альтаир, всегда указывает путь домой.

– Скоро совсем холодно будет, – тихо сказала она.

Рио грустно смотрела на заиндевевшие камыши, быстро гребя в воде лапками, чтобы не замерзнуть.

– Не бойся. Зима – это просто другой узор на воде. А мы будем смотреть на него вместе. И греть друг друга.

Альтаир подплыл к ней вплотную, касаясь её спины своим тёплым крылом и прижимая к своему теплому боку.

И тогда Рио поняла окончательно. Настоящее чудо – не в умении летать, а в том, чтобы найти того, кто станет твоим небом на земле. Её сердце, наконец, обрело ту самую лёгкость, которую она так безуспешно искала в своих крыльях. Она была дома. И её домом был он – величественный лебедь Альтаир, нашедший своё счастье в верности маленькой серой уточке по имени Рио.

Глава 3

***