Иллюзия

Часть 1

Он шел вперед и только вперед, не останавливаясь, как будто только движение было смыслом его жизни. Он часто оглядывался назад, на пройденный путь, и всякий раз удивлялся, как далеко позади – оставались его следы. Он никогда не согласился бы с тем, что цель его путешествия несбыточна, а путь его бесконечен.

Он очень смутно представлял себе свое имя, потому что не был буквально человеком, а был скорее человеческой душой, но настоящим человеком был кто-то другой, кто был – бесспорно, реальнее его, чем-то плотским вроде органов и оболочки вокруг них.

Он, несомненно, большой практик и любитель пофилософствовать сам с собой, всегда сознавал, что им двигали идеи добрые и справедливые. Идя по мокрому прибрежному песку, он мог поклясться, что видит отчетливо свою мечту. А мечта была его Идеей. Именно Идея была целью его бесконечного путешествия.

I

Дул легкий ветер с реки, которую он называл Близкой. Он шел вдоль реки, потому что так было легче определять свой путь. День уже близился к вечеру, и Он радовался, что скоро отдых и сон. Он очень уставал в последнее время, не от ходьбы, а скорее от одиночества. Конечно, не всегда ему приходилось так туго. Он часто вспоминал свое детство в ярко-розовых тонах, но Он плохо помнил себя в нем.

Он присел возле камня. Он всегда ночевал, где придется. Часто ему было холодно и голодно, особенно когда начинало светать, и предрассветная дрожь больше не давала уснуть. Да, он наверняка мог бы ночевать в теплых домах, которых по дороге было в большом множестве, но он торопился опять опоздать. Почему опять и куда опоздать Он не знал, но Он надеялся, что скоро вопросы отпадут сами, отпадут и превратятся в ответы, как только Он окажется там, куда Он так безнадежно стремился всю свою жизнь… Может, это – чувство бесконечного голода, которое роднило Его с животными, несущимся вместе с Ним в этой бесконечной гонке.

II

Да, раньше все было проще, и мир казался огромным и незыблемым, как дом, в котором ты жил. Это было тогда, когда ты был маленьким человеком. Тогда все было лучше и красивее. Ты, просыпаясь, радовался каждому новому дню, и каждый новый день приносил тебе лишь наслаждение этим миром. Сейчас Он отчетливо понимал, что так все было в основном потому, что маленький человек не понимал очень многих мудрых вещей, от которых жизнь человека становится печальной и обыкновенной. Обыденность, вот что угнетало Его. Нет, сейчас Он думал не об этом, об этом Он будет думать еще много позже, а пока Он видел над собой хмурое небо, полное сырой влаги. Насколько Он смог распрямиться, Он встал и посмотрел вслед наступающему дню. Нет, сейчас Он не пожалел, что не стал ночевать в каком-нибудь жилье поблизости, потому что только так возможно ощутить ее движение, движение жизни…

Он нащупал в кармане спички. Повернувшись спиной к ветру, Он быстро разжег небольшой костер, который очень Его обрадовал. Глоток горячего чая показался Ему высшим счастьем, которое постигло Его, начиная с сегодняшнего серого, холодного утра. И когда Его замерший организм почуял тепло, в Нем опять проснулось тоже настроение, настроение чего-то неизведанного, острого, которое родилось у Него совсем недавно, но все чаще и чаще Его посещало. Это было всего лишь чувство, или предчувствие чего-то большего, чем есть пока…

Он очень надеялся, снова собираясь в путь, что найдется еще кто-то, кто разделит с ним его настроение. Да! Он вспомнил! Это было похоже на то ликующее настроение, которое он имел счастье испытать раньше. Да, это была женщина, вернее первая любовь. Это было как воплощение мечты, как упоение светом и разрешение всех вопросов на сегодняшний день. Но первая любовь ушла, оставшись с тобой навсегда в прошлом, а в настоящем есть любовь другая, может быть не настоящая, но все же есть. И как тогда, сейчас в надежде, что эта постоянная боль Его, наконец, отпустит, Он устремился вперед.

III

Река уходила все вперед и вперед. Он знал, что она непременно впадет в море, но как долог будет Его путь и обеспечено ли Ему свидание с морем? А, может, моря и вовсе нет! Почему вокруг совсем никого? Он догадывался, что в таких местах трудно кого-то встретить, но идти по обочинам дорог – почему-то не хотелось. Торжественное настроение. Так он мог определить свое понимание природы в это момент.

Но все же Его окликнули.

IV

Седой старик, примостившись на пологом камне, смотрел в Его сторону. Он направился к Нему и, только подойдя совсем близко, смог, наконец, рассмотреть неясные черты его лица.

– Может, выпьешь со мной? – живо окликнул его старик.

– Да вряд ли с утра мне этого хочется, – подумал Он, – но только почему-то кивнул в ответ.

– Выпей, легче станет, – посочувствовал старик, видимо угадав Его невеселое настроение, – на старость лет решил рыбку поудить, да вот скучно одному.

Они шли в направлении реки. Утренняя, серая вода не казалась прекрасной, но может быть таинственной. Действительно, водка разлилась по телу и в животе живительным теплом. Там вдалеке, куда показал рукой старик, туман становился плотнее, и ласточки, там, где они спускались к реке, неожиданно выпадали из поля зрения.

Потом они долго сидели на берегу, смотрели на серую воду, и говорили о себе и о других. В такие минуты Он никуда уже не спешил, потому что, может быть, начинал думать, что все это не нужно, а может – просто отдыхал. Река вдохновляла своей кипучей энергией, непостоянством и вместе с тем завидным спокойствием в эти минуты. Он думал, как хорошо сидеть, говорить и слушать, и думать обо всем.

Большая серая птица неожиданно вынырнула из кустов и, закрыв крыльями полнеба, медленно стала исчезать.

– Видимо пора мне, – подумал он, молча, встал и пошел навстречу неизвестности.

V

От чего же человеку хорошо, отчего он испытывает удовлетворение. Он считал, что Ему этого явно было мало. То состояние полного удовлетворения между окончанием какого-то одного дела и началом другого было так непродолжительно, что Его это часто угнетало. Он понимал, конечно, что так устроен человек. Он понимал, что нельзя испытывать сиюминутную радость от всякого события в природе, но как Ему ее испытывать сейчас, если у Него ломила спина от простуды и болела голова. Он посмотрел в небо, день начинался. Солнце неясным желтоватым диском просвечивала сквозь занавес серых затянутых облаков. Он подумал, что сегодня ему опять предстоит тяжелый день, да еще старик…

Как часто бывает, непомерная радость созерцания природы сменилась усталостью и равнодушием. Ему не хотелось больше идти вперед, идти в одиночестве. И раньше, и сейчас, и после ему будет нужна еще одна душа.

Да, я понимал, что всегда отравляло мое существование. Это было одиночество…

Я встал сегодня поздно и почувствовал себя не очень хорошо. Я с трудом стал припоминать прошедшие события. Сон, необычный сон, который взволновал меня. Самое интересное, что события эти происходили как будто бы со мной, и в то же время необычность происходящего отрицали возможное мое участие. Главное, мне стало вспоминаться то время, это было так недавно, но прошло около десяти лет, а может и больше, когда я потерял что-то свое и очень дорогое. Тогда я не принял это всерьез, только потом я стал замечать, как изменился окружающий меня мир. Он потускнел, стал серым, и одиночество стало напоминать о своем присутствии в самый неожиданный момент. И, казалось, что на этом потери мои не кончатся, а будут происходить постоянно. Как будто это нечто раньше преломляло все вокруг, и в своем отражении наполняло соком безжизненные лица, они становились теплее и не такие официальные.

Скоро выезжать. Обещал, придется ехать. Неохота.

I

Тяжелый бильярдный шар стукнулся о край стола и тяжело провалился в лунку. Удовлетворенный игрок поднял кий и с превосходством посмотрел на противника. Его соперник, седой старичок, знавший толк, видимо, во многих азартных играх, на этот раз играл не очень. Сказывалась некоторая слепота.

– Сегодня ты в ударе, – произнес он, сделал рукой непонятное движение и отошел, уступая дорогу молодому.

Немного сутулый молодой человек приготовился ко второму удару. Он с удовольствием вспоминал прошедшую ночь целиком оттого, что провел ее с приятной во всех отношениях женщиной. Сейчас она была далеко, на перекрестах бесконечных серых улиц. Он после легкого коктейля с водкой и соком развлекался в бильярд. Торопиться было некуда и неохота вовсе. Потихоньку он усугубил второй коктейль и к концу трех партий победил три ноль.

– Молодец ты сегодня, – сладковатым голосом промычал старичок.

– Да и ты не промах, Витек, – ответил молодой, обращаясь так фамильярно, потому что знал своего старшего друга так давно.

Сергей Сергеевич, так звали молодого, стукнул по плечу старичка и направился к выходу.

– Ну что, может, теперь искупаемся? – предложил он.

– Хорошо бы, – сказал Витек и бодрой походкой пошел переодеваться.

Холодная, еще не согретая солнцем вода, обожгла все тело и горячий лоб и придала бодрости. Обжигающий одновременно теплом и холодом ветер обдал с ног до головы. Сергей Сергеевич смотрел на реку и думал – какое расстояние до другого берега, и как далеко до моря, куда она впадает. Думать о таких вещах, ничего не значащих и весьма протяженных во времени, можно только, если у тебя масса свободного времени, которое некуда девать.

«Самое время подумать о душе, – подумал Сергей Сергеевич. Легкое похмелье не давало сосредоточиться одновременно на многих идейных вопросах. Но тем лучше. – Если бы решить хотя бы одну, – думал он, не загадывая, что будет завтра на фоне большой медленной реки».

Но тут внимание его привлекли две веселые молодые девушки, загорелые и довольные собой. Та, что имела более выпуклые формы, понравилась ему больше. Она шла, двигая бедрами, и напоминала собой букет всяческих несбыточных желаний. Она не была высокой, тем более нельзя было назвать ее красивой. Скорее она была привлекательной. Когда они приближались, Сергей Сергеевич обратил внимание на ее заразительный взгляд, очень живой. Она шла, отталкиваясь от песка кончиками пальцев, и в этот момент кудри ее волос подбрасывал ветер, а солнце золотило их на солнце. Другая ей что-то отвечала, но не смотрела в ее сторону. Она казалась утомленной. Она была стройнее подруги и повыше ростом, но несколько неуклюжей. Впрочем, если бы она сейчас побежала, ее тело преобразилось и стало похоже на тело антилопы, а бег ее стал грациозен.

– Доброго дня, – окликнул девушек Сергей Сергеевич.

– Здравствуйте, – девушки посмотрели в его сторону.

Ну и славно. Ушли, так ушли. Так меньше хлопот. Скоро кончался отпуск, и он начинал острее воспринимать свободу, которой, может быть, не дорожишь, когда ее много.

Он повернул голову, и взгляд его опять остановился на девушках. Теперь они сидели коленями на полотенцах и были больше похожи на птиц, присевших отдохнуть на траве.

Витек ушел куда-то в себя и не возвращался оттуда. Пойти, что ли, позвонить Гале? Сергей Сергеевич стал отряхивать песок. Он на ходу помахал Витьку и направился в сторону гостиницы. Когда он подходил к девушкам, те оживились. Они что-то спросили его, но он не расслышал. Он отвел глаза и пошел быстрее.

– Алло! – мне нужна Галя.

– Минутку, она сейчас подойдет.

В трубке раздавались женские и мужские голоса тоже.

– Привет, у нас тут вечеринка, – ответила Галя.

– Молодец, желаю удачи, я просто хотел услышать твой голос.

– Мне все так понравилось вчера, – пропела Галя.

Неожиданно она оказалась где-то далеко, и Сергей Сергеевич быстро распрощался. Он решил вернуться на пляж. Молодая пара лежала все там же. Казалось, скорее море залило бы их молодые загорелые тела, чем они сдвинулись бы со своего места!

Вот так дьявол! Витек, этот старый осел. Как я его недооценил! Ловко вынырнув из-под красивой ножки той, что худее, он, ловко захватив одной рукой две кружки, другой уже разливал шампанское.

«Когда он только успел? – подумал Сергей Сергеевич, – и где мог шампанское найти на берегу?»

Удивляясь сам себе, Сергей Сергеевич уже обнимал понравившуюся ему девушку за талию и знакомился. Они честно ответили и дружно выпили за знакомство. На этом могло бы все и кончится, но вечером они договорились встретиться на пляже. Сергею Сергеевичу хотелось спать, но заснуть сейчас он не мог.

– Ля-Ля-Ля, Тополя! – Витек вломился в комнату со стаканом и бутылкой. – Давай выпьем! – он был необычно возбужден.

– Дружище, что с тобой? Я не видел тебя таким, наверно, со времен Октябрьской Революции.

– Друг мой, я влюблен. Моя Катерина поцеловала меня и сказала, что вечером обязательно придет.

– А как тебе другая? Ее зовут Ольга, если не ошибаюсь.

– А другая – в твоем стиле! Мечтательная и задумчивая.

– Ах ты, старый козел, – Сергей Сергеевич хлопнул товарища по руке и подставил стакан.

Они выпили, И Витек начал длинный монолог. Вкратце смысл этой душевной скорби заключался в следующем. Внешне он дряхл и безобразен, но в душе – он – восемнадцатилетний юноша, почти мальчик. Катя это заметила и оценила. И теперь жизнь его сделает неожиданный крюк в сторону счастья.

Вечер, вечер! Что может быть лучше тихого немного прохладного осеннего вечера? Разве что тихая осенняя ночь. Когда уже не горячий песок прогибается под твоей поступью, а слабый ветерок навевает чудесные мысли.

«Мне легко, думал Сергей Сергеевич, Мне хорошо, я здоров, я спокоен, я влюблен. В кого же я влюблен? Хотя к чему это столько ненужных вопросов?»

– Вот они молодые нимфы лежат и ждут нас, – пропел Витек.

– Привет, – как дела? – не очень радостно поинтересовался Сергей Сергеевич. – Садитесь, садитесь, давайте поиграем в карты.

Карты прыгали по одеялу и иногда переворачивались. Бестолковый разговор превратился в бестолковую оживленную беседу. В основном вопросы девчонкам задавал Витек, постоянно ерзая по одеялу. За час игры выяснилось, что приехали они в этот уголок отдыхать.

II

Тучи, безжалостные тучи заполнили небо. Казалось, тучам не будет конца. Они висели так низко над землей, что хватали своей паутиной пролетающих птиц, тоже черных и серых, как облака. Он неожиданно вышел к реке, которая была притоком Близкой, но Он этого не знал. Он подумал, что это конец света. Противоположного берега видно не было, да есть ли он вообще? А если есть, то где? Холодная черная вода простилалась до горизонта. Куда же теперь? Тут Он подумал, что это и есть море, к которому Он стремился. Но если это море, то где же корабли?

Дорога привела его к деревне, примостившейся на берегу. В этой деревне не было ничего особенного, но казалась такой же нереальной, как и все остальное.

«Все старик, – подумал Он вслух, – напоил ты меня каким-то зельем. Нужно переночевать»

Он зашел в дом, который казался ему брошенным, и примостился на досках, которые использовали для того же местные куры. Он с грустью расстелил свою одежду и попытался лечь по удобнее, но не смог. Он, привыкший ко всем тяготам, в этот раз чувствовал себя не в своей тарелке. Так Он пролежал, может быть, час, а может больше. Он не мог заснуть от холода. В пояснице ломило, и, казалось, что встать Он уже не сможет. Никогда.

III

Разговор на уже опустевшем пляже оживлялся все больше и больше. Как это обычно бывает, трудно было порой разобрать, кто кому на какой вопрос отвечал. Но все было предельно романтично. Они изрядно выпили и полезли купаться. Теплая речная вода казалась чудом! Она была теплее воздуха, и никто не хотел выходить из воды. Потом Витек предложил прогуляться. Сергей Сергеевич шел за руку со своей спутницей и все время болтал. Вскоре они решили вернуться к себе. Было темно и пришлось им перелезать через ограду, чтобы не искать дорогу в темноте. Он помог ей приземлиться и заключил ее в объятия. Так прошло долгих пять минут. Девушка растаяла, но все-таки не совсем, оторвалась от Сергея и полезла в обратную сторону через ограду, чтобы посмотреть, где же подруга. Зацепившись подолом своей недлинной юбки за забор, она слилась с темнотой ночи. Сергей смачно закурил! Не успел он прикурить сигарету, как бешеный Витек буквально наскочил на него.

– Ничего не понимаю!

На нем не было лица, одни большие и красные глаза сияли фонарями на впалых щеках. Остатки кудрей были мокрые и в песке.

– Она уплыла! Уплыла как рыба!

– Ты совсем пьян!

– А где твоя?

– Пошла за Вами.

– Сейчас я тебе все расскажу! Мы с Катей болтали, болтали. Потом она захотела купаться и полезла прямо в одежде. Я, говорю, замерзнешь! Было светло, потому что светила полная луна. Я полез за ней. Думаю, она так развлекается. Только смотрю, она нырнула, а вместо ног у нее рыбий хвост. Я стоял минут пять и ждал, когда же она вынырнет, но больше она не появилась. Может, она уплыла как рыба?

– Как все запущено. Да ты брат пьян. Совсем.

– Я знал, что ты не поверишь! Тогда скажи, куда же она подевалась?

– Может, она вынырнула, да и пошла к себе тихонечко, а ты рыщешь под луной.

– Не может быть! Говорю тебе – она уплыла!

«Все, может, он ее умудрился утопить? Да нет, Витек всегда контролировал себя, – лихорадочно думал Сергей. А где, интересно, может быть, сейчас Ольга?»

Сергей посмотрел за ограду, но кроме неясных очертаний песчаного берега ничего интересного не заметил. Где же она? Они бросились на берег, на не нашли там никого. Только две черные кошки направлялись в другую от реки сторону. Никаких следов. Они заходили в воду в одежде, все напрасно. Никого! Так они потратили целый час на их безрезультатные поиски.

– Да мы им просто надоели, вот они и ушли, – неуверенно сказал Сергей.

– Пойдем лучше в дом, выпьем и все обсудим, – пропел Витек.

– Согласен!

Путь в сто шагов под лунным небом показался бесконечным.

– А ты дверь закрыл, когда уходил? – спросил Витек.

Закрывал ли он дверь? Он этого не помнил.

Дверь легко подалась навстречу вошедшим. Что бросилось в глаза – это девушки! Они были такими же, как раньше и живыми. Они мирно сидели за столом в купальниках и расстегнутых платьях и курили сигареты! Правда, волосы у них были мокры и спутаны, а одежда помятой и тоже не сухой. Но это не могло быть удивительным.

– Привет мальчики, – засмеялись они.

– Привет, – прохрипел Витек.

– Я нашла Катю на берегу, а Вы куда делись, – съязвила Ольга, наморщив лобик.

Сергей налил себе пива и старался уже не думать об этом. Было совершенно очевидно, что Витек девчонку свою нашел или вернее она его нашла, но сам потерялся в пространстве. Он прилег на деревянную кровать, чувствую себя потерянным.

IV

Он поднялся в темноте и стал шарить в поисках сигареты. Присел на отсыревшие доски и закурил. Что-то приснилось Ему в тот короткий промежуток времени, пока Он лежал. Да, сейчас Он сможет припомнить.

Лес, холодный лес поздней осенью, когда уже нет на деревьях желто-красных огненных листьев, а есть, быть может, только сморщенные от первых безжалостных морозов, жалкие остатки их былого торжества. И вот Он идет по траве, не зеленой, но серой и жесткой, покрытой то ли снегом, то ли инеем. Кое-где встречаются мухоморы и поганки. Сквозь кроны деревьев просвечивает хмурое небо. Солнце, яркое и негреющее, иногда пробивается сквозь чащу облаков. Тогда все оживает, и сердце начинает биться чаще, и легкие наполняются прохладным чистым воздухом, но большей частью сплошные цепи облаков навивают уныние. Так Он идет, и вдруг впереди появляется деревянный забор. Впрочем, было не совсем так. Когда Он вышел на открытый участок леса, Он чуть не столкнулся с лосем. Красивый крупный лось раздувал ноздри, и, казалось, не заметил приближения человека. И только когда под Его ногами хрустнула ветка, лось, будто очнувшись, рванул вперед. Он побежал за ним. Он не понял, зачем Он это сделал, может ему понравился мощный бег зверя. Тем не менее, бежал Он довольно долго, пока не уткнулся в этот самый примечательный забор.

Интересно не то, что этот признак жилья неожиданно вырос в густом лесу, а то, что он явно не вписывался по своим очертаниям с грозной атмосферой леса. Он подошел к забору и посмотрел в щель. То, что Он увидел, больше было похоже на сказку. Высокий двухэтажный дом располагал к себе. От него веяло теплом и уютом, особенно в этот октябрьский, серый день! Да, наверняка, хорошо сидеть в таком просторном доме у камина, когда с кухни доносится приятный запах, а в ногах лежит лохматая собака. Нет, это о ком-то другом. А как же мечта? Где же дорога, по которой я шел? И он опять одернул себя, никак не отождествляя покой с достижением цели.

Он не сразу смог рассмотреть дом целиком. Высокий и добротный, он вмещал в себя множество комнат и комнаток, наверно, очень удобных. Он прошел вдоль забора, заглядывая в окна. Минуту назад Он думал, что здесь живет куча народа, а на самом деле? Никаких признаков жизни. Между тем дом был явно ухожен. Пройдя метров пятьдесят вдоль забора, Он обнаружил пасеку. Маленькие пчелиные домики теснились друг к другу и были похожи на маленьких братьев. Но хозяина пчеловода нигде видно не было. Еще больше он был удивлен, когда он дошел, наконец, до резных металлических ворот. Рядом на ровной площадке стояла машина хозяина. Значит, он должен быть в доме. Хотя Он мог быть и в лесу. Ему очень хотелось войти в дом, но что Он скажет хозяину? Он постоял довольно долго, любуясь контрастом между домом и окружающим лесом. Интересно, как он выглядит зимой?

Сигарета начала обжигать пальцы, и привела Его в себя. Ему было холодно, но это видение согревало душу, как будто это было с Ним на самом деле. Ему захотелось в эту минуту оказаться там. Не для того чтобы выспаться в теплой мягкой и широкой постели, а для чего-то еще, для чего Он пока не может знать, но узнает наверняка. Он решил идти тотчас. Он выпил воды прямо из ведра, умылся и вышел вон. Сырой предутренний воздух навалился всей своей массой. Он задрожал от холода в свой жалкой одежде. Река была такой же серой, как вчера вечером, но больше она его не пугала. Откуда у него появилась уверенность? Не в себе, нет. Появилось что-то другое. Может, Он более ясно увидел то, к чему стремился. Нет, теплый уютный дом не был его целью. Но первый раз за долгое время ему представилось нечто осязаемое, как будто тот человек с оболочкой из кожи, показывал ему, куда идти. Это было как протянутая рука помощи.

V

Что Сергей мог сказать? Наверно только развести руками. Такие посвежевшие после купания девушки, как настоящие русалки, продолжали веселиться вдвоем. Им не было нужно общество мужчин, зачем мы им здесь?

– Витек, – может, покурим?

– С удовольствием.

Они вышли в коридор. Из комнаты доносились звуки хохота. Витек не мог никак вернуться в обычное состояние.

– Я не удивлюсь, – наконец смог произнести он, – если сейчас они обернуться птицами и вылетят в окно.

– Я тоже, – поддержал друга Сергей, про себя подумав, что пить надо меньше. Тогда никто не будет исчезать, появляться вновь или превращаться в кого-нибудь еще.

– Завтра за нами обещали приехать, надо сматываться.

Тут вдруг стало очень тихо.

– Может, посмотрим, что там происходит?

– Только тихо.

В комнате не было никого. Халаты их лежали на стульях в таких странных положениях, как будто тела, на которых они держались, выскочили вмиг из них.

Они выглянули в окно на землю с третьего этажа, на там никого не обнаружили. Лишь на ветках черемухи, которые заглядывали в окна, сидела парочка красивых птичек, названия которых они не знали. Но ветки были такими тонкими, что сидеть или висеть на них людям не было абсолютно никакой возможности.

Витек опять побледнел и показал пальцем на птиц.

– Это канарейки, – уверенно произнес Сергей Сергеевич.

– А вот я не уверен! – опять стал заводиться Витек.

Убедиться в том, что это девушки, выскочив из своих халатов, вдруг превратились в канареек или кого-то там еще не было возможности, но сказать с уверенностью, что это неправда было бы несправедливо по отношению к случившемуся факту.

Не говоря ни слова больше, они помчались вниз с третьего этажа в слепой надежде найти настоящих девушек на земле. Люди давно не верят в чудеса. Они готовы разоблачать события, которые не укладываются в голове, но никак не следовать или верить им.

Они вернулись ни с чем, но каждый со своей душевной травмой.

Девушки спали, каждая на своей кровати. Ольга лежала на боку, выставив свои красивые ноги, она была уже без купальника, только в халате.

Сергей подошел ближе, чтобы убедиться, что она действительно спит. Наклонившись над девушкой, он обратил внимание на маленькие шершавые листочки, которые прилипли к материи халата. Но Сергей сейчас не стал думать над этим фактом. Ему захотелось лечь рядом, но не знал, как ему это лучше сделать. Девушка во сне повернулась и протянула руки вдоль кровати. Сергей быстро разделся, лег рядом, хотел даже обнять девушку, но колдовской сон сделал свое дело. Он даже не посмотрел, спит или нет Катя, и в чем она была одета, и последовал ли Витек его примеру. Но только шорохи стихли, он уже спал мертвым сном.

VI

Машина резво неслась по шоссе. Я не надеялся, что сегодняшнее утреннее настроение может сколько-нибудь улучшиться. Эти не радостные мысли приходили мне в голову все чаще, и, особенно в последнее время, не покидали меня вовсе. Я взял машину у своего друга, за которым и ехал в этот Уголок. Так назывался какой-то санаторий или профилакторий, куда я направлялся. За какой-нибудь час я добрался из города до Уголка!

Я зашел в гостиницу, или как она там называлась, и углубился в поиски своих друзей. Дверь мне никто не открыл, как я не стучал. Было часов одиннадцать. Надо искать их на пляже!

Да, это действительно Уголок. Никого нет. Впрочем, какие-то девчонки загорают.

– Добрый день!

– Здравствуйте!

– Не видели Вы друзей-товарищей моих?

– Девчонки рассмеялись и спросили:

– Они спят, наверно. А зовут то их как?

– Один такой постарше Витек, а другой Серега!

– Знаем, знаем, но сегодня не видели, – Ольга загадочно посмотрела на молодого человека.

– Ах, ты какая! – Я подумал, что не мешало бы, познакомиться с девушками поближе, но вместо этого я помялся и пошел в гостиницу.

– Я могу показать Вам комнату, где, по-моему, они еще должны находиться. Я сейчас, – кивнула она подруге.

– Я, не могу не воспользоваться Вашим предложением, – согласился я, – можно узнать еще, как Вас зовут?

– Меня? Ольга Александровна, – с некоторым кокетством сказала она.

– Меня – Григорием.

– Ну да, – недоверчиво запела она.

– Вот она! – Ольга вытянула пальчик в направлении заветной двери.

Я не сказал, что знаю про комнату, но зашел посмотреть. А она ничего не сказала больше и собиралась дальше загорать. Я хотел что-то сказать ей, но мысли быстро спуталась.

– А Вы только сегодня приехали? – спросила она, задержавшись.

– Да!

– А надолго?

– Нет. Сегодня же обратно!

– Может, захватите нас с подругой?

– Конечно, если найду своих друзей.

– Возможно, они в бильярдной, – уже уходя, пропела Ольга и скрылась, загадочно улыбаясь.

Пришлось спуститься и найти бильярд самому.

– Привет! Какое счастье!

Витек, похудевший и осунувшийся, поднялся с кресла навстречу другу.

– Гришка! – прокричал мне в ухо Серега.

– Пошли, выпьем пива, – сказал Витек, нам есть, что рассказать.

– Может, девчонок позовем!

– Ты что? Ни в коем случае!

Они заказали пиво, и наперебой стали рассказывать про вчерашний случай!

VII

Он опять шел вперед и только вперед, не останавливаясь, как будто только движение могло быть смыслом Его жизни. Он знал, что наверняка найдет тот дом, и тогда Он сможет узнать, что привело его сюда. Правда, куда Он еще не знал. Может, Ему надо будут преодолеть горные вершины и обледенелые склоны, а может, бесконечные степи и высохшие пустыни. Но в Нем не было как раньше страха и неуверенности в своих силах. Сейчас он не был животным, спасающимся бегством от предостерегающей опасности. Он шел, не тратя силы зря. Но, как и раньше он почти не останавливался, потому что боялся опоздать. Куда опоздать? Теперь Он знал куда…

VIII

Так, Витек и Серега делились впечатлениями о произошедшем в Уголке с тех пор, пока они расстались в Городе под названием Благодатный. Григорий слушал и изрядно захмелел от пива.

– Так, значит, вы так и не познакомились? – спросил Григорий.

– Я только лег, и сразу как будто голову мою сдавили в тисках. Я очнулся утром, Ольги уже не было. Хотя, может, ее не было вообще? Кстати, а ты-то где спал?

– Я хотел прикоснуться к ее руке, но не смог, как будто ее окружало магнитное поле!

– Ну а потом?

– А потом ничего не помню. С утра у меня все болело. Такое впечатление, что спал я на полу. Хотя надо признаться проснулся я в своей кровати.

Между тем народ, не торопясь, стекался и стекался в бар. Постепенно скука уступила место удивлению, когда я узнал о «чудесах». Я думал, что это приколы моих неугомонных друзей, но когда дошло до превращений в рыб и птиц…

– Странно, они мне понравились, – вставил я во время рассказа! – Еще, Ольга просила подбросить их до города.

Друзья, молча, переглянулись и стали отговаривать меня от этой сумасбродной затеи.

– Ты просто их еще не знаешь! Еще намаешься с ней, если не прислушаешься к нашим советам.

«Все это, было, по меньшей мере, занятно, – рассуждал про себя Григорий».

За соседним столиком весело болтали парни, довольные собой и обстановкой. Здесь было много красивых девушек, и парням некогда было скучать. Девушки также были заняты собой и немного мальчиками, потому что были предоставлены сами себе и не обременены никакими заботами и сложными вопросами.

Появились уже знакомые мне девушки в купальниках. На бедрах у них были завязаны полотенца, что делало их более соблазнительными. Если бы я не слышал этих рассказов, я бы не подумал, что такие милые и безобидные создания могут быть опасными. В конце концов, пусть превращаются, если им так нравится. Мне до этого дела нет.

IX

Они возвращались в город Благодатный. Девчонки щебетали на заднем сиденье. С ними рядом сидел Витек. Он старался не разговаривать с ними, а только смотрел в окно. Серега сидел впереди со мной и пыхтел сигаретой! Я был необычно возбужден таким поворотом событий. Все предвещало хорошее завершение дня. Скучное и унылое утреннее мое настроение сменилось бодростью и вечерними планами. Солнце красноватым диском висело над низкими на горизонте деревьями и высвечивало придорожную пыль.

– Мальчики, а может в ресторан!

– Может быть, – оставляя путь к отступлению, ответил Григорий.

Насчет питейного заведения разговор больше не зашел. Путь показался не очень долгим. Серега с Витькой вылезли первыми. Когда девушки выходили в нужном им месте, Ольга слегка задержалась, что-то шепнула на ушко мне, когда я обернулся в ее сторону, протянула кусок бумажки и выпорхнула с заднего сиденья. Я понял, что это номер ее телефона.

Мы не всегда любим – жить в городе, особенно летом, когда от раскаленного асфальта пышет бензином, или когда в набитом автобусе ты едешь, обливаясь потом и растирая его грязной рукой по лицу. Но все мы живем в нем, а летом выезжаем на природу – выпить водки и отдохнуть. Но вечером, когда в городе нет машин, и ты спокойно можешь прогуляться с девушкой по городским улицам, он совсем другой. Он наполнен тайнами и необычными свершениями.

I

Мой дом всегда радовал меня своей чистотой и покоем. Когда после путешествия возвращаешься в него, усталость проходит сама собой. Иногда это происходит так незаметно, что удивляешься сам себе. Так случилось и в этот раз. Только я успел залезть в ванну, как тело мое расслабилось, а усталость разлилась по всему телу мягкой пеленой. Достав сигарету с полки, я закурил для полного счастья, и мысли мои побежали по новому кругу. «А почему бы мне не позвонить своей новой знакомой?», – спросил я себя. Мой внутренний голос ответил положительно. Легко выпрыгнув из ванной, я уже шел навстречу судьбе…

Такой волнующий меня голос ответил дружелюбно и ласково.

– Как хочешь, я только переоденусь и сразу к тебе.

Сказать честно, я не ожидал такого поворота. В лучшем случае я рассчитывал договориться на завтра или послезавтра где-нибудь в кафе или улице. Я достал разные бутылки из своего бара и засунул их в морозильник. Оделся приличней и, устроившись в кресле, достал свой дневник.

Мой дневник представлял собой некоторый беспорядок мыслей и замыслов, который писался в самые неожиданные жизненные моменты. Старая, пожелтевшая от времени, тетрадь. Я всегда брал ее с собой, потому что самые неожиданные идеи рождались вне дома. Дома можно было хорошо все обдумать, но впечатление от увиденного было бы уже не то. Многое вообще забывалось. Сейчас мне хотелось описать, как только это возможно, мое впечатление от знакомства с девушкой. В дневник я писал все, что думал, совершенно не беспокоясь, что его кто-то сможет прочитать. Почему-то я был в полной уверенности, что даже внимания он привлечь к себе не может, и бросал его, как только мне надоедало что-то описывать. Так и в этот раз, бодрое и восторженное звучание моего слога сменилось разочарованием. Тем не менее, из прочитанного мною позже я смог заключить, что, скорее всего, это было похоже на влюбленность. Кроме того, я многого не мог знать тогда, когда писал эти строки. Я не знал, что неожиданное мое знакомство обернется опустошенностью и одиночеством.

II

Раздался звонок. Я открыл дверь. На пороге стояла Ольга. Было уже поздно, и она была в легкой накидке. Я помог ей раздеться. Она посмотрела на меня зелеными темными глазами и покорно улыбнулась. Она была прекрасна в своем черном свободном платье с глубоким вырезом. Я помог ей раздеться.

Она села в кресло, подогнув ноги под себя. Лунный свет падал ей на лицо и шею, и через легкую материю отчетливо просвечивали упругие очертания ее небольшой, но стоячей груди. Это усиливало впечатление обнаженности. Я помню, что говорил что-то, она больше слушала и пила хитрый коктейль с водкой и Мартини.

Потом она встала и прошлась по комнате. Она сняла свои туфли. Без обуви ноги ее казались несколько толстоватыми. Но широкие бедра скрывали этот недостаток. Кажется, она устала от разговоров.

– Гриша, – устало сказала Оля, – может, пойдем спать.

Она сказала это так просто, как будто мы были знакомы много лет, и каждую ночь ложились спать вместе. Потом я вспомнил, что она ничего не сказала про своего мужа или детей, которые могли бы ее ждать. Хотя мне показалось это подозрительным, я не мог не согласиться! В постели она была непослушной и даже агрессивной, но очень живой и ненасытной. Только вот глаза. Хитрый, иногда загадочный взгляд, каким она на меня смотрела в минуты неподвижного отдыха, объяснял в целом всю необычность ее поведения, но не объяснял, пожалуй, больше ничего. Луна, которая просвечивала сквозь легкие шторы, была единственным свидетелем, а также источником света, который мог проникать в комнату. Она уже мирно спала, как могло показаться. Я помню только, что веки мои слипались и слипались, и я уснул тотчас, как только Ольга успокоилась. Я хотел проснуться с ней, как только лучи осеннего солнца пробьются в окно, но этого не случилось.

Ольга дождалась, как уснет ее Гриша, выбралась обнаженной из его объятий и быстро оделась. Она торопилась. Она забыла накинуть свой легкий плащ. Взяла туфли в руку, тихонько открыла окно и решила сначала посидеть на подоконнике. Одинокий ночной прохожий мог видеть ее в эту минуту, она сидела, поджав колени к лицу, и вглядывалась в темноту. Возвращаться ей сегодня особенно не хотелось. Но ее муж, тиран, требовал от нее такого послушания.

Легко оттолкнувшись, она камнем полетела вниз. Но она не торопилась покончить с жизнью, особенно когда ей встретился хороший человек. Несмотря на свой легкомысленный характер и склонность к любовным увлечениям, она увидела в своем любовнике что-то особенное, что особенно ценила в людях. Именно сейчас она подумала об этом. Она удивлялась самой себе, но не забыла затормозить перед асфальтом, плавно приземлилась и пошла в направлении домов, стоящих на укромной городской улице, спрятанной от оживленных автомобильных дорог. «Хорошо, если только меня никто не заметил», – подумала она.

III

Ее муж был уже дома. Он был гораздо старше ее, очень крупный и с небольшой лысиной на голове. На крупной шее у него красовалась толстая золотая цепь, на пальцах золотые печатки. Он сидел за столом и мирно беседовал с Катей. Катя была одета в исключительно стильное платье. Она выглядела уставшей, но в таком наряде выглядела очень красивой. «Наверно, были в каком-нибудь ресторане», – заметила про себя Ольга. Она не совсем доверяла своей подруге, но та заботилась о ней, как о себе. Ольга всегда брала ее с собой, куда бы та не отправлялась. Она сильно привыкла к ней, и уже не могла без нее обойтись. В далеких путешествиях, куда они раньше отправлялись от скуки, Катя готовила ей вкусные блюда и приносила завтраки в постель.

– Опять ты где-то моталась весь вечер? – проворчал муж.

– Немного прогулялась, – лениво ответила Ольга.

Она недолго потопталась в прихожей, как будто раздеваясь. Только сейчас она заметила, что забыла свой плащ: «Не возвращаться же?».

– Ты забыла, что мы собирались сегодня вечером на ужин? – спросил он.

Только сейчас она вспомнила. Это было неделю назад. Они договорились об этой вечеринке перед той самой поездкой в Уголок. Видимо об этом они разговаривали за столом. «Опять все разболтала мужу, все это мне порядком надоело», – подумала Ольга про Катю. Катя и раньше была неравнодушна к ее мужу, а в последнее время даже ревновала его к ней.

– Я забыла, – сказала устало Ольга.

Она об этом действительно забыла, но теперь это не имело значения.

– Ладно, я пойду спать, завтра утром у меня важная встреча.

Муж медленно поднялся, на ходу подтягивая спортивный костюм. В двери спальни он остановился:

– Я тебя жду, – обратился он к Ольге.

Ольга с Катей жили в этом доме несколько лет с тех пор, как Ольга вышла замуж. Тогда впервые свобода стала ей докучать, она захотела остепениться и отдохнуть. Катя была против, но Ольге было на нее наплевать. К тому же муж ее был очень богат. Хороший просторный дом в центре города. Тишина и уют. Подарки, знаки внимания – все обещало определенные преимущества перед прежней беспокойной жизнью.

«Сегодня он изрядно пьян, он всегда тащит меня в постель, когда хорошо наберется», – рассуждала Ольга. С Катей разговаривать, почему-то, не хотелось. Она легла в свою двуспальную кровать. Сквозь жалюзи опять показалась луна. Было тихо, только Катя убирала со стола. Она всегда ложилась последней.

Почему-то сейчас, после близости с Гришей ей стало немного не по себе. Это были не угрызения совести, конечно. Неземное происхождение надоело ей, как старое приключение! Конечно, ей были приятны некоторые сатанинские возможности, которые давали неоспоримые преимущества перед людьми, но и она и Катя все же были смертны, хотя их век сильно отличался от века человеческого. Они были гораздо свободней в своих поступках, чем люди, но их воля была скована волей дьявола, если вдруг они позволяли себе лишнее. Ольга, правда, не была уверена в том, что разрешено ее замужество или нет…

Она всегда думала, хотела ли она быть человеком? Этот вопрос время от времени разрешался для нее, то так, то эдак. Но всякий раз, когда ей было очень одиноко, как сейчас, она хотела жить с людьми. Люди казались ей более живыми, наверно потому, что они торопились жить…

IV

Проснувшись, я ничего не понял. Я силился припомнить во всех подробностях необыкновенные события вчерашнего вечера. Сначала мы пили коктейль, голова болела, как положено, потом занимались любовью при свете луны. А потом я уснул. А что потом? А потом я проснулся! Ход рассуждений замкнулся и пошел по новому кругу, так, не объяснив главного! А главное: «Где же Оля?». Он сразу заметил ее накидку, в которой она пришла вчера. Ах, конечно, она просто ушла и захлопнула дверь, что же здесь странного! Простое объяснение никак не укладывалось в голове. Не было ни записки, ничего. Ему страшно захотелось увидеть ее снова, ах да – телефон! Он набрал номер. В трубке забасил мужской голос: «А кто спрашивает?» Тут я растерялся: «Мне нужна Ольга», – как можно более официально сказал я в трубку. «Она в душе, кажется», – ответил он, удаляясь. Потом я долго ждал, когда Ольга возьмет трубку, но прошло минут пять, после чего в трубке послышались короткие гудки. Больше звонить я не стал. Я развалился в кресле со своим дневником. Мое разочарование нашло отражение всего в нескольких предложениях, после чего я стал собираться на службу. День длился сегодня очень долго, я думал, что он не кончится никогда, если бы в конце вечера не позвонил Витек и не пригласил на пиво. Я сказал, что мне должны позвонить, не объясняя подробности.

– Нам все равно, – сказал Витек, – можно и у тебя, с тебя закуска, а с нас с Серегой пиво.

Мы сидели за кухонным столом, я резал рыбу на маленькие куски, Витек курил, а Серега все рассказывал об их похождениях. Я слушал эту историю теперь во второй раз, и на этот раз она казалась мне более странной, нежели объяснимой опьянением моих друзей, как думал я раньше.

Никто не звонил и не приходил. И мне начинало казаться все это сном, который приснился мне вчера. Сном, который со временем улетучится, как только дневные заботы превратят его в груды обломков.

V

Все кончается, и нет ничего постоянного в природе. Как жаркое ненасытное лето сменила огненно-рыжая осень, так и первые заморозки на еще неостывшей земле уже предвещали начало зимы. Неизменным в природе было только непостоянство…

Он опять шел вперед, не останавливаясь, как будто только движение было смыслом Его жизни. Его надежда найти этот дом, не казалась ему несбыточной. Единственное, чего Он опасался – это заблудиться или сломать себе шею где-нибудь в лесных оврагах, или утонуть в реке, правда, купаться было уже холодно. Чтобы не потеряться в этом бесконечно огромном мире, Он держался шоссейных или железных дорог. Он шел вдоль дороги, и когда машина проносилась мимо, обдавая Его пылью, Он с жадностью смотрел ей вслед и следил, как медленно она тает за пределом видимости. Иногда Его подвозили. Какой-нибудь водитель останавливался впереди на обочине, высовывался из кабины или открывал дверь и предлагал подбросить. Единственное, что Ему трудно было объяснить, куда Ему было нужно. Когда Он шел пешком, направление Его движения определял скорее не разум, но инстинктивное чутье, подсознанье. Он сам не знал, что именно. Но когда все же Его понимали, это позволяло Ему сократить расстояние до цели.

На его пути часто попадались деревни, где Он останавливался, чтобы перевести дух, реже небольшие города. Он всегда спрашивал названия городов, но не запоминал. Так было бы и в этот раз, если бы случайно в вывеске над входом в какое-то здание Он не увидел в самом низу таблички надпись «г. Благодатный». «Какое необычное для города название, может это хороший знак», – удовлетворенно подумал Он.

Хотя шум город, суета и толкотня быстро утомляли Его, иногда Ему нравилось сидеть в каком-нибудь укромном парке и разговаривать с детьми. Кажется, они понимали Его. Он заранее покупал в каком-нибудь магазинчике конфеты, а потом при случае угощал детей. Дети постарше, школьники сторонились Его, но маленькие дети не пугались Его.

– Дядя, давай поиграем в мяч, – девочка вытянула руки и ударила мячом об асфальт.

– Не могу, устал очень.

– Дядя, а почему ты устал-то? – не отставала от него кудрявая девочка лет пяти.

– Долго шел, – отвечал Он.

Обычно на следующий день он покидал город и шел дальше. Но случилось непредвиденное.

Когда уже он собирался встать со скамейки и отправиться где-нибудь, поспать, его взгляд упал на противоположную сторону этого сквера. Что его поразило? Это был человек, мужчина. Он сидел на скамейке с бутылкой пива и был явно чем-то озабочен, скорее расстроен. Но не это поразило Его, а особенности его поведения: манера сидеть, держать в руках сигарету или смотреть вдаль. Вытаращенными глазами Он смотрел на своего двойника. Это не было повторением лишь внешнего облика, все его движения были Ему знакомы. На какое-то мгновение Ему показалось, что это – Он сам. Он был ошарашен. Все его знания физики не могли объяснить возможность нахождения одного и того же человека одновременно в двух точках пространства. Но вместе с тем это был Он. Он мог предполагать возможность случайного совпадения в чем-нибудь, но не во всем. Даже сорт пива был Его любимый. Кроме того, Он чувствовал энергию, которая притягивала Его к тому человеку. Если бы только он мог подойти и поговорить с этим незнакомцем? Но что Он может ему сказать. Нет, он знал, что подойти Он не сможет.

Незнакомец сидел и думал о своем. Не обращая внимания на окружающих, он допил пиво, докурил сигарету и направился к выходу. «Ели бы он посмотрел на меня», – думал Он. Но этого не случилось. Он собирался, было, идти за человеком, но тот бодро заскочил в трамвай, и тот понес его в неизвестном Ему направлении.

Часть 2

Будто вспорхнувшее после неожиданной и таинственной встречей c прекрасной девушкой сердце мое теперь билось, как птица в клетке. Ощущение чего-то незаконченного и неясного меня не покидало. Я не помню, когда я почувствовал это в первый раз. Наоборот. Прибавилось чувство безразличия ко всему. Меня не радовали как раньше всевозможные праздники, поездки, какие-то события. Ощущение потери чего-то необходимого наполняло те места, где должны были быть радость или негодование, любовь, наслаждение и даже покой. Мне не было покоя, где бы я, не находился. Я вновь подумал об этом. Я успокаивал себя тем, что может это – возраст, и я уже не тот.

Уже скоро. Придет время, когда нам не нужно будет заботиться ни о еде, ни о развлечениях, ни о себе и не о других. Хотя доподлинно никому не ведомо, что происходит с нами после. Этот беспечный путь налегке, который предстоит человеку после смерти, скрыт от нашего разума. Тем лучше. В который раз мы, смертные, будем цепляться за жизнь, как умирающий тянется за соломинку. Наверно, это правильно, бороться до конца. Но придет конец, конец счастью и страданиям, которыми живет человек. Тогда только покой, вечный покой и свобода. То, что думают или знают о смерти люди, не есть истина. Вообще истина – законченность для всего. Желание постичь истину – только мечта. В поиске истины движутся миллионы людей, но куда бы стремились они, если бы их все их мечты сбывались?

А любовь? Она живет вместе с человеком и всюду движется вместе с ним. Она, как человек рождается, а потом умирает, наверно. Иногда она светит ярко, чаще – только лишь теплится. Иногда она ослепляет человека и лишает разума. Это случается со многими. Это случилось со мной. Случилось через некоторое время после той неожиданной встречи в парке. Три дня, три бесконечно долгих и унылых дня прошли, и вот, наконец, произошли перемены. Когда я спрыгнул с подножки трамвая, когда зашел в дом, когда поднялся на восьмой этаж и вошел в комнату, то увидел Ольгу.

I

За столом очень скромно, положив руки в перчатках на колени, сидела Ольга и дожидалась меня. Она не сказала ни слова. Одетая в длинное черное платье, которое подчеркивало ее фигуру, она казалась мне неземной! Я даже не подумал, как она могла попасть в комнату. У нее не было ключей, одна тяжелая связка все время находилась у меня в кармане. Но об этом я тогда даже не подумал. Я вспомнил об этом гораздо позже. Просто я был несказанно рад ее появлению, она, кажется, тоже.

Она встала, когда я поздоровался, подалась навстречу всем телом и прильнула к моей груди в свитере как после долгого расставания. Я молчал, слушая, как бьется мое сердце. Потом мы долго сидели и слушали звуки за окном и свои беззвучные в этой тишине голоса. Было очень тихо, и тишину нарушал только отчетливый стук часов.

Я не могла придти раньше, хотя ты мог и позвонить! – тихо сказала она.

Сейчас я не стал ничего объяснять, хотя подумал, что мог позвонить во второй раз, но не решился тогда. И сейчас я не стал расспрашивать у нее о причинах, которые не позволили ей появиться раньше. Сейчас мне было хорошо, а что бы было еще лучше – не хотелось. Я попытался попросить рассказать ее о себе, но она упорно обходила эту тему. При этом она так выразительно смотрела на меня, будто говорила: «Вот я здесь, делаю все, что пожелаешь, а ты спрашиваешь меня о чем-то?».

II

Потом мы долго пили чай с коньяком и курили хорошие сигары. У меня была коробка, которая у меня лежала со дня моего рождения. Ольга говорила немного. Правда рассказала, как однажды они с подругой были на море, и как хорошо они там отдохнули. Она поведала об этом так заразительно, что я тоже захотел оказаться там. Я сказал ей об этом. У нее в глазах промелькнула какая-то тень, после чего она заговорила обо мне. Я рассказал, что работа моя размеренная и спокойная, занимает весь дневной день, иногда выходные, что работа мне нравится, хотя порой бывает скучно и даже очень. Она посмотрела на меня с сожалением, встала с кресла и начала ходить по комнате. Как тогда она скинула туфли, то ее длинное платье стало касаться пола.

День близился к вечеру, а вечер обещал быть великолепным. Солнце красноватыми бликами отражалось в окнах домов. Чистый и холодный осенний воздух проникал в открытое окно и освежал мысли.

– Слушай, – сказал я после продолжительного молчания, – а тебя не ждут дома? – и подумал, что выразился неудачно.

– Я тебе надоела? – кокетливо, то ли спросила, то ли ответила она.

– Нет, – я просто не хочу, чтобы у тебя были проблемы.

«А на самом деле? Хочется мне домой или нет», – Ольга задумалась, вышла на маленький балкончик, который служил мне местом для курения, посмотрела почему-то вниз, на прохожих. В голове у нее промелькнула идея. Впрочем, об этом она думала постоянно три последних дня. Ею снова овладела жажда перемены мест и новых впечатлений: «Может, это было связано со вчерашним скандалом с мужем. Хорошо еще, что Катя не видела, как он съездил мне», – горько усмехнувшись, подумала она. Правда потом они помирились, и муж предложил ей немного отдохнуть, успокоится. «Решил, наверно тоже развеяться», – сообразила Ольга. Обычно он ездил развеиваться на свою огромную дачу, в поселок «Наречный», со своими друзьями и подругами. Но, может, отчасти это было связано с Гришей. Еще вчера она разговаривала с Катей по поводу путешествия.

– Катя, может, съездим на море как тогда?

Катя сидела в халате, положив свои стройные длинные ноги на соседний стул. Она была только что из душа, поэтому все время поправляла мокрые волосы в промежутках между глотками чая.

– Втроем с твоим новым другом? – сказала она несколько иронично.

Ольге было понятно настроение подруги, но она не думала, что она будет реагировать так агрессивно: «И какое право она имеет так со мной говорить?» Но она сдержала себя.

– Ты же знаешь, что я не могу уехать из дома одна! – Ольга не объяснила бы причину своего отъезда мужу.

«Вряд ли я смогу поехать с тобой», – подумала она, но вслух загадочно сказала:

– Если хочешь, я могла бы пожить несколько дней в другом месте.

Ольга не ожидала этого, но она уцепилась за такую возможность. Она не могла предположить какой-то подвох, все-таки они были самыми близкими друг для друга.

– Спасибо тебе, Катерина!

– Да что ты Олечка! – Катя оторвалась от чашки и поцеловала в щечку свою подругу.

Сейчас, стоя на балконе, Ольга была полна решимости – осуществить свою безумную идею. Надо было лишь позвонить мужу, который был в отъезде. «Лишь бы не подошла какая-нибудь из его подруг», – ей совсем не хотелось сейчас знать, с кем поехал ее муж. Потом можно зайти домой переодеться и предупредить Катю. «И все, я свободна!».

Она чувствовала, что слишком торопится, потом непонятно, что задумала Катя, но уже не могла остановиться. Она обернулась в комнату и посмотрела на меня. Потом с легкостью кошки она уселась ко мне на колени своими коленями и запела в ухо:

– Поедем с тобой на море, прямо сейчас, я знаю великолепное место, я там была раньше, тебе понравится обязательно.

Я быстро начал возражать, но потом остановился, пораженный таким обилием чувств, как будто эта поездка прямо сейчас была вопросом жизни или смерти. Она обнимала меня и нежно приговаривала:

– Там будет легко и свободно, хотя бы всего лишь неделю.

Я осознавал, что она несет всякий вздор, но противоречить ей не хотелось. Мне было жаль ее, почему-то. Но потом произошло нечто неожиданное, о чем я впоследствии часто думал с чувством досады. Как она сумела меня убедить в необходимости такого путешествия, осталось для меня загадкой навсегда. Вместо того чтобы на следующий день рано утром идти на службу, я вечером предыдущего дня должен все бросить и лететь сломя голову черти куда?

III

Мы спешно собирались, вернее, собирался я. Ольга внутренне вся напряглась, подобрала свою накидку, о которой я совершенно позабыл. Когда, наконец, мы спустились по лестнице и вышли на улицу, было совсем темно. Мы направлялись в сторону дома, где жила Ольга. В комнате Кати горел свет.

– Подожди меня здесь, – попросила Ольга.

Я встал у тротуара и закурил. Казалось, в это время я не соображал, что делал. В мозгах у меня был туман, эйфория обволакивала мое сознание. Это было похоже на сильное алкогольное опьянение, но самое главное при этом, что все это происходило со мной на самом деле.

IV

Я выкурил две сигареты, совсем не спеша. Ольга все не появлялась. Вскоре я стал приходить в себя и испугался. «Что я делаю здесь темной ночью на улице совсем один? – думал я. – Бежать, бежать от этого дома с одиноко горящим окном и как можно дальше. Надо как можно быстрее бежать домой, запереться на все замки и никому не открывать больше».

Но только я подумал об этом, неожиданно передо мной появилась Ольга. Она схватила меня за руку, поцарапав меня длинными ногтями, и увлекла за собой. Мы шли по незнакомым мне улицам, потом побежали все быстрее и быстрее. Я заметил, что одинокие машины, обычно несущиеся на большой скорости по пустынным ночным улицам, больше уже не обгоняют нас. Напротив, они остаются позади, как будто едут назад.

Дальше я помнил смутно. Я почувствовал, как стало холодно, и пронизывающий ледяной ветер продувал мое тело до костей. Как я не старался, я не мог повернуть голову, чтобы посмотреть на спутницу, и смотрел только вперед на черное небо. Только ее рука, ставшая неожиданно такой сильной, тянет меня в черную пустоту.

V

Сон, необычный сон сковал мое сознание. Я пытаюсь оторваться от сна, но это мне не удается. Как будто второпях я собираюсь в необычное путешествие. У меня приподнятое настроение, я укладываю свои вещи в огромную спортивную сумку. Неожиданно я вспоминаю об одном очень важном деле. Я должен сходить на работу к шефу, чтобы отпроситься и договориться об отпуске.

Это странно, в такое время года, ни зима, ни лето – слегка поеживается молодой человек в очках с позолоченной оправой, выслушав спокойно мою просьбу, и – весьма скороспешно. Это женщина? – неожиданно для самого себя заключает он, вопросительно глядя на меня.

– Да, – просто соглашаюсь я, чувствуя какое-то понимание. Я ни в коем случае не хотел…, но бывают моменты в жизни, – не продолжая, я замолкаю, дабы не сказать лишнего.

Последний мой довод или как это было, сказано успокаивают моего начальника

– Только недолго, максимум неделю, – говорит он смилостивившись.

– Согласен, сегодня – понедельник, в следующий понедельник я здесь, – говорю я, подмигивая шефу, и незаметно удаляюсь.

По дороге в аэропорт, где я должен встретиться с девушкой, созваниваюсь со своими друзьями, чтобы те не ломились в мое отсутствие в дверь. И вот я сижу в великолепном кресле аэробуса, который несет меня в Севастополь со скоростью девятьсот километров в час. На плече у меня спит красивая девушка. Длинноногая стюардесса предлагает мне минеральную воду, и даже коньяк в красивой маленькой рюмке. Расслабленный, примерно после часа лета я начинаю засыпать. Вспоминаю, что ключи от машины я оставил Витьку, и о ней не стоит беспокоиться.

VI

Я лежал на роскошной кровати и чувствовал, что тело мое разбито, и ни один мускул не желает напрягаться для движения. Сколько времени я мог так пролежать – неизвестно. Усилием воли я все-таки сбросил с себя обломки сна и приоткрыл глаза.

Первое, что я увидел, – была полуобнаженная девушка, в которой я признал мою недавнюю спутницу. Она стояла напротив зеркала в шелковом халате, который держался у нее только на поясе. Она натиралась каким-то душистым кремом, от которого у меня щекотало в ноздрях. Я тут же закрыл глаза, дабы не обнаружить свое пробуждение и с испугом стал вспоминать и соображать, где бы это я мог находиться. Все вокруг было очень реальным. Нереальным было лишь мое присутствие здесь.

Эта процедура с кремом казалось вечностью, хотя длилась, наверно, всего около получаса, в течение которого у меня затекли рука и мышцы шеи. Мне хотелось повернуться, но я боялся обнаружить себя.

Комната, в которой мы находились, была очень скромной и небольшой, но весьма милой. «Но что же я лежу здесь, когда мне нужно собираться на работу?» – пытался сообразить я.

– Вставай, соня! – прервал мои размышления звонкий голос. – Я знаю, сколько ты спишь, уже десять часов.

– Как десять? Неужели я проспал? – с ужасом подумал я.

– Нет, тебе совсем не нужно сегодня идти на работу. Тебе не нужно будет ходить туда целую неделю.

Я не мог больше притворяться. Я поднялся в кровати и спросил: «Каким же образом?»

– Ты же мне сам вчера все рассказал о том, как удачно ты договорился с шефом на неделю твоего отсутствия на рабочем месте. Кстати, насчет машины тоже! – Ольга с неохотой оторвалась от своего занятия и в первый раз посмотрела на меня.

Мне показалось, что это она сделала лишь для большей убедительности, потому что и так видела меня насквозь.

– В самом деле? – обескуражено произнес я, силясь припомнить упомянутые события, – может это только сон, а может сон и есть отображение настоящей реальности.

Я слегка приоткрыл веки и не без удовольствия стал наблюдать за происходящим. Чтобы убедиться, что я не сплю, я слез с кровати и обнял Ольгу за талию.

– Так значит мы в отпуске? – все еще, не веря, воскликнул я, на всякий случай, ощупывая знакомое тело.

– Конечно же, и сейчас мы идем в бар завтракать, а потом загорать на камнях. Там не так много людей, и место очень красивое.

VII

Мы лежали на больших пологих камнях и с удовольствием смотрели на огромные волны. Место нашего расположения было действительно великолепным. Отсюда был виден весь пляж и несколько трехэтажных гостиниц, составляющих местный курорт под чудным названием «Изюминка». С одной стороны, к нему примыкал лес, со всех других сторон – окружало море. Там, где кончался пляж, начинались невысокие горы, у подножия которых мы и расположились.

– Может, искупаемся? – предложила Ольга, и первая бросилась в воду.

Я не мог себе представить, что с такой высоты можно вообще прыгнуть вниз головой туда, где под водой могли скрываться острые камни, ударившись о которые уже никогда не выплыть на поверхность.

Через десять секунд Ольга появилась над поверхностью моря в белом купальнике. Она была похожа на акулу, которой через несколько секунд предстоит сражаться с огромной волной. Еще не оправившись от пережитого, я не рискнул проделать то же самое и только наблюдал со стороны, как, справившись с волной, Ольга возвращалась обратно. Она, не спеша, поднялась по тропинке, ведущей наверх, и остановилась возле меня, довольная собой и блестящая на солнце. Я смотрел на нее и чувствовал, как бьется мое сердце не от страха, а от непонимания происходящего, наверно, как рыба, выброшенная на берег бесстрастным рыбаком.

«Может, ко мне вернется мое самообладание, как только пройдет какое-то время», – успокаивал я себя этим. Правда, однажды я спросил Ольгу: «А куда же мы неслись с тобой по ночным улицам, и почему же было так холодно?» Эти воспоминания были очень зыбкими и, пожалуй, единственными с того времени, как со мной произошло что-то странное и необъяснимое, что не укладывалось в сознании привычным образом. Ольга ответила очень просто: «Мы торопились в аэропорт, а по дороге такси, в котором мы ехали, сломалось. Пришлось бежать быстро. Было холодно, потому что в Благодатном уже не май месяц».

VIII

Но постепенно солнце, воздух и вода сделали свое дело. Обычно так случается с каждым существом, которое попадает под власть благоприятной среды. Я успокоился и не задавал множество вопросов, раньше беспокоящих меня. Ольга выглядела безоблачной и веселой. Она постоянно забавляла меня своей бесконечной болтовней. На третий день мне уже не хотелось никуда уезжать, а на четвертый хотелось, чтобы это длилось как можно дольше. Хотя мы в течение дня не делали ничего особенного, на следующий день хотелось проделать именно это еще раз.

IX

После неожиданной встречи в парке в том злополучном городе Благодатный Он уже больше не сомневался, что не ошибся в выбранном пути. Он знал, что пройдет еще совсем немного времени, и Он сумеет добиться своего. Может, это будет не сейчас, но очень скоро.

Когда Он уже начал думать, что осталось треть пути, а может и меньше, случилось несчастье.

Теперь по утрам, даже когда светило солнце, было весьма прохладно, а иногда на траве и кустах образовывался иней, а на земле появлялись первые замерзшие лужи. Иногда в воздухе кружились первые снежинки. Они падали, не достигая земли, но в воздухе пахло сыростью.

Когда Он переправлялся через овраг, он не заметил, что на самом дне его текла речка. Но первые заморозки скрыли ее нетолстым слоем запорошенного снежком льда. Одна нога Его благополучно перенеслась через опасный участок, а другая, почему-то, сделала шаг поменьше и как раз остановилась на тонком льду. Лед проломился, Он потерял равновесие и оказался по пояс в ледяной воде. Последствия такого купания были для Него плачевными. Выбравшись из воды, Он, было, побежал быстрее в поисках жилья, но его поблизости не оказалось. Тем временем одежда, особенно штаны и рукава, замерзли, стали жесткими, и лежали на теле как куски льда. Если бы не промокли спички, все – было бы проще. Он развел бы костер, как-нибудь обсох и согрелся. Но в Его положении об этом даже не стоило думать, потому что спички, которые лежали в кармане, промокли, а теперь замерзли. Сначала Он бежал, потом стал быстро идти, а потом остановился, обессилив и замерзая. Как Ему казалось, Он должен был бежать в сторону дороги, но почему-то даже не было слышно шума проезжающих машин, и Он стал сомневаться в правильности выбранного направления.

Но как это всякий раз случается, как только я пристрастился к такому беззаботному времяпрепровождению, наступил конец этой сказочной недели. Хоть я находился в эйфории, и у меня, пожалуй, было не все в порядке с головой, за астрономическим временем я следил. Еще я подумал о том, что необходимо как-то вернуться – ни денег, ни расписания движения наземных или воздушных транспортных средств у меня не было. Естественно я сказал об этом Ольге. Ольга посмотрела на меня как на обузу. Надо сказать, что к концу этой недели настроение ее резко изменилось. Скорее всего, ее заботило что-то, что осталось дома. Она часто оставляла меня в самом неподходящем месте или в самое неподходящее время. По мере того, как разум мой прояснялся, я начинал осознавать, что это путешествие не совсем по мне. Может, я был страшной занудой, может, потому, что все с самого начала происходило не по моей воле. Да. Наверно. Последнее предположение не давало мне покоя с самого начала.

Вечером в воскресенье Ольга сказала мне, что мы возвращаемся, и в понедельник я обязательно буду на работе. Билеты на утренний самолет она мне не показала, но я и не настаивал. Утром, так утром. В конце концов, я был рад перемене в своей жизни. Я сказал Ольге, что за всю мою жизнь со мной такого не было, и что она самая прекрасная и загадочная из всех женщин. Она грустно улыбнулась, но ничего не ответила.

I

Немного страшный высокий человек в черной одежде сидел за прямоугольным столом в очень необжитом кабинете. Казалось, раньше тут был кабинет начальника какого-нибудь правительственного учреждения или ведомства. Мраморные стены, которые придавали таким зданиям строгость снаружи, внутри делали его неуютным и суровым. За столом рядом с суровым начальником сидели подчиненные и внимали ему.

– Не все же время вам предаваться веселью. Знаю я вас. Вино, карты, женщины. Только за последний месяц на представительские расходы ушло денег больше, чем на выполнение наших первоочередных задач.

Присутствующие переглянулись. Все понимали, о каких задачах он говорит, но то, как он сказал об этом, заставило их усмехнуться.

– Я еще закрывал глаза на то, как в наших ведомствах устраивают всяческие проделки, видимо от скуки. Третьего дня мне было доложено о том, что несколько наших так сказать товарищей устраивали полеты средь белого дня над городом, дабы выявить сильнейшего. Это еще – куда не шло. Слава дьяволу, люди могли принять их за метеориты или хищных птиц.

– Все они понесли наказания, – ответил один из сидевших за столом.

– Я еще закрывал глаза на то, сколько казино в городе пострадало от ваших дьявольских проделок. Это можно было объяснить волей случая. А сколько раз я вытаскивал наших людей из «кутузок», из которых они не могли выбраться самостоятельно, потому что уже не могли сконцентрировать остатки своей энергии, потраченной впустую. Я уже не говорю про вытрезвители, которых в нашем городе во множестве. Я как представитель нашей миссии в этом городе несу ответственность за все, что не делает нам чести.

Высокий страшный человек достал из деревянной коробки сигару, немного покрутил в пальцах, ожидая, когда ему дадут огня, и закурил. Присутствующие поняли, что главное будет после этого. Все, что он сейчас говорил, они слышали на каждом заседании в этом мрачном кабинете. И в этот раз пока ничего нового он не сказал.

– Да, я знаю, что все это вы уже не раз слышали, – угадав их мысли, сказал он, – но я буду повторять об этом снова и снова, пока все не изменится. Отдельный вопрос о женщинах. Вы все знаете, до чего доходит их фантазия. Можно, конечно закрыть глаза на некоторые вещи, все равно с ними не справиться, – говорящий сделал многозначительную паузу, – но еще раз хочу напомнить вам, что нельзя допускать одной вещи, самой главной – рождения детей нашими женщинами от людей. – Наверно, мне не нужно объяснять – почему? Вы это проходили еще в школе.

Надо сказать, что потомство обычных женщин не считалось дьявольским, а обычным человеческим, хотя и было зачато от дьявола-мужчины. Тем не менее, когда это было доказано службами, уполномоченными на такие расследования, то это пресекалось немедленно. Мужчины в этом случае подвергались страшному наказанию, а женщины и их дети обычно погибали. Это было просто объяснимо. Он сам лично знал несколько таких случаев, когда обычные женщины рожали детей, наделенных некоторыми сверхъестественными способностями. Но со стороны медицинских светил утвердилось мнение, и его недавно стали придерживаться политики и губернаторы в своей деятельности, что такое потомство не представляет опасности для процветания их общества, потому что в следующем поколении такие способности у людей исчезают. Тем не менее, на практике нередки были случаи печального исхода, как для людей, так и для дьяволов. В каждом конкретном случае это решалось судами по-разному. Все зависело от необходимого количества доказательств вины мужчины-дьявола. Женщина здесь в расчет не принималась и проходила по делу при наличии факта рождения ребенка от этого мужчины.

Речь грозного начальника стала более отрывистой и грозной: «Вы все хорошо знакомы с философией, которой мы придерживаемся в своем поведении. Зло, которое мы поддерживаем в мире настолько важно, что без него невозможна людская жизнь, а также добро».

Хотя ему было не совсем понятно, почему вообще приходится заботиться об этих людях? Заботиться о том, чтобы зло поддерживалось на том, необходимом для человеческой жизни уровне? Не проще ли было заняться своей жизнью? Но как он не старался вообразить себе это общество, изолированное от людей, так и не мог вообразить в своем воображении оное.

И еще говорящий подумал о том, что в этот раз он преподнес эту мысль c философской точки зрения. Скорее он не учил своих подопечных высшим материям, но просто сам наслаждался своим не красноречием, но собственными философскими выводами. А осекся он из-за слова добро, которое не приветствовали в дьявольской философии. Последние, прогрессивные учебники заменили понятие добро – на другое, имеющее прямое отношение только к людям. В последней такой книге он читал определение людского добра, как некоторое субъективное представление человека в некоторый момент времени и в некоторой точке пространства о способах противостояния человека в отношении зла или его последствий. Это спорное, на его взгляд, определение не объясняло всей сущности понятия «добро». Он был уже довольно стар. За свою долгую жизнь среди людей он научился их понимать. Он считал, что они не такие уж и плохие, скорее даже наоборот. Единственное, что всегда вызывало его непонимание, так это детское представление о природе зла. Люди почему-то всегда стремились побороть зло или уйти, убежать от него, хотя как они не старались, зло по-прежнему было рядом и подстерегало человека на каждом шагу. Он не мог себе позволить такой вольности, но иногда ему хотелось крикнуть:

«Глупые создания. Что вы называете злом? Если вы считаете злом горе, что тогда бы вы называете радостью? Или вы считаете злом несчастье, то, что, по-вашему, есть счастье? А, если, в конце концов, вы считаете злом смерть, то в чем заключается смысл бесконечной жизни? Можно сказать, что радость – просто отсутствие какое-то время горя, а счастье временное прекращение несчастий».

На минуту он забыл об аудитории, затем вернулся к своей последней мысли о замужестве своих людей с обычными людьми. Это на самом деле было проблемой. Дьявольское общество изо всех сил старалось оградить себя от таких браков, дабы сохранить чистоту, и возможно благодаря его усилиям случаи рождения незаконного ребенка пока в его губернии не были замечены, по крайней мере, пока он занимал свой высокий пост мэра. Этой проблеме уделялось самое пристальное внимание. Этой цели служил целый секретный комитет, который занимался сыском. Даже малейшие намеки на возможность сожительства приравнивались к преступлению. Нередко такие случаи после их подтверждения кончались трагически не только для дьявольского общества, но и для людей.

– Я хочу закончить свою мысль и подытожить все вышесказанное, – продолжал градоначальник. – В начале октября к нам пожалует высокий гость, самый-самый…

– В связи с этим я прошу принять необходимые меры, чтобы не опростоволоситься. Что же касается последнего вопроса, то начальнику секретного отдела я предписываю с завтрашнего дня разослать секретных агентов по местам. Я думаю, что списки адресов у вас имеются?

– Конечно, – ответил начальник секретного отдела.

– На этом заседание считается закрытым. Жду ваших докладов послезавтра в то же время.

II

Когда все разошлись, он еще сидел за своим столом, сгорбленный и уставший. Он вспомнил о маленькой девочке с синяком на лбу. На его вновь смотрели испуганные заплаканные глаза. Он спрашивал: «Как тебя зовут?».

III

Ольга сидела в доме мужа на втором этаже перед окном в спальне и думала.

За окном не спеша падали листья, то, поднимаясь выше, то, падая вновь, описывая замысловатые круги. Это был следующий день после возвращения с моря. Она хорошо выспалась и позавтракала, но смутная тревога, которая закралась в ее душу в последние дни на морском побережье, больше не покидала ее. Она устала от этой тревоги. Думать, каждый раз думать, что ее встреча с Григорием не случайна и обречена судьбой, было ей нелегко.

Она была совсем ребенком, когда умерла ее мать, но она помнила события, предшествующие этому и сейчас знала о причинах ее смерти. Она хорошо выучила правила дьявольского общества еще в школе, где она была отличницей. Она была знакома со страшным мэром – «страшным дядькой», как она прозвала его еще маленькой. Ему она была обязана своей жизнью и теперешним своим особым положением. Только он один знал правду, что ее родила земная женщина, которую пришлось умертвить. Решение было принято на секретном совете. Как ему доложили, задание было выполнено в короткий срок, но виновного им так и не удалось найти. А ее, пятилетнюю девочку, он обнаружил совершенно случайно в заброшенном доме и подобрал. Для нее навсегда осталось загадкой, почему решение Совета не коснулось и ее. В таких вещах никогда не придавали значения, кем были виновные – преступники, женщины или дети. Ольга помнила, как мать поцеловала ее на прощание и сказала: беги быстрей, как будто ей надо было добежать до ларька с мороженым. Как тогда она от страха быстро побежала, на какой-то миг оторвалась от земли и, потом уже, не касаясь травы и камней, понеслась в неопределенном направлении, пока не ударилась головой в деревянную стену. Это и был тот самый заброшенный дом.

Надо сказать, что она всегда опасалась, что ее порочное прошлое станет достоянием гласности. Ее не страшила сама смерть, не хотелось умирать так рано. Она смотрела на улицу и радовалась, не теплым, но по осенне-ярким лучам желтого света. Она не могла представить, что ее вдруг не будет. После долгих раздумий она постепенно успокаивалась и приходила в себя. Все это было давно. Все утряслось. Сейчас она жила с мужчиной – хозяином этого дома. Она познакомилась с ним год назад, когда они плавала на яхте по морю. Ей было разрешено жить в этом доме после долгих ее упрашиваний и с подачи страшного “дядьки” в качестве агента для разведывательных, секретных целей Совета. Взамен ей было поручено раз в месяц сообщать о планах большой строительной компании, в руководство которой входил ее муж. Поначалу эта мысль была ей противна, но постепенно это стало обычным делом. Тем более, что ничего особенного в этом сейчас она не находила. Она передавала, что считала важным из болтовни мужа страшному дядьке и на этом ее миссия заканчивалась. Иногда она даже забывала об этом. Тогда ее находили агенты и напоминали. Она не имела ни малейшего представления о делах, которыми занимался ее муж, а также для чего все это нужно Совету. В ее маленькие женские планы не входило причинять кому-то зло или вершить правосудие или претворять планы. Она была просто женщиной.

Что было самым обидным – ей было запрещено иметь детей от ее мужа.

IV

В этот день я появился на работе как обычно. В половину девятого я открывал дверь своей конторы. Как всегда зазвенели колокольчики, как будто приветствующие мое появление. Сидящая прямо напротив девушка подняла на меня удивленные глаза, мысленно поздоровалась и сказала:

– Где же ты был столько времени, солнышко ты мое ясное?

– В служебной командировке! – четко ответил я, улыбаясь.

В глубине помещения я поздоровался с мужчинами в красивых жилетах, которые тоже странно отреагировали на мое приветствие.

«Может, что-то случилось?» – подумал я и одновременно сообразил, что, скорее всего, случилось что-то со мной.

Сидящая напротив длинноногая девушка протянула мне телефонную трубку:

– Тебя хочет видеть шеф!

– Алло, доброе утро, это Григорий.

– Зайди ко мне, пожалуйста!

Немного сутулый молодой человек выглядел возбужденно. Я давно, наверно, не видел его таким. Это обстоятельство несколько поколебало мою прежнюю уверенность в себе.

– Я хотел бы все-таки узнать, товарищ Григорий, где же Вы были в течение недели? – спросил шеф после непродолжительного молчания.

– Я же Вам все рассказал неделю назад, – удивился я.

– Мне ничего не передавали мои заместители, а Вас, кажется, я видел последний раз в пятницу вечером.

Видимо, нарисованное на лице моем удивление, озадачило и шефа. Кажется, я начинал догадываться, в чем дело!

Мне сразу на ум стали приходить те странные события и связываться, наконец, в нечто осязаемое и оформленное. Первым делом мне пришел на ум утренний разговор с соседом, сидевшим перед входом в подъезд. Вечно пьяный и болтливый, он рассказал мне странную историю. Утром, очень рано, он возвращался домой и увидел, как некое живое тело падает с балкона прямо на асфальт. «У меня глаза на лоб. Сердце сражу, как защемит. Я закрыл глаза руками, – он показал руками, как он это сделал, – приготовился кричать на всю улицу. Потом, смотрю, – на асфальте никого нет, какая-то девушка идет в конце улицы и поеживается. Я так и опешил», – рассказывал он.

Задумавшись, я даже ничего не ответил шефу, когда тот отправил меня сегодня домой приходить в себя, а завтра приходить к началу рабочего дня и не опаздывать.

– В последний раз и только из моего личного расположения к тебе, – сказал он, заканчивая наши разбирательства.

Я шел домой и думал, как же могло такое случиться. «А неожиданное появление Ольги у меня в квартире еще до того злополучного нашего путешествия? Разве это обычное явление? Как она могла пройти через закрытую дверь? А тем более как могла выйти? Утром я нашел ключи на прежнем месте», – первый раз за это время эти вопросы стали требовать своего разрешения. Теперь мне не казалось таким уж романтическим мое путешествие и знакомство с Ольгой. Я шел как в бреду. Мне не хотелось сейчас возвращаться прямо домой, хотелось все взвесить и обдумать где-нибудь на скамейке в парке. Я завернул за угол и направился к своему излюбленному месту – тенистой аллее. Там не было людей, которые постоянно отвлекали от размышлений. Только я сел и закурил, как ко мне подбежал Витек. Я не сразу его узнал и пожалел сначала о своей попытке уединиться.

– Слушай друг, где это ты пропадал столько времени? А я тебя ищу. Ты мне – очень нужен, – он сделал короткую паузу, – вернее сказать, нужна твоя машина!

Витек несколько притормозил, увидев на моем лице изумление.

– Я же отдал тебе ключи неделю назад, когда уезжал?

– Ты мне? – недоумевая, ответил он вопросом на вопрос.

– Конечно, – сказал я внешне спокойно. – Я сам лично в руки передавал тебе ключи. И вообще, зачем меня искать, если я тебя предупредил, что уезжаю на несколько дней из города?

– Не понял, – Витек начал что-то соображать, – тогда поедем в гараж и посмотрим.

Нехотя, я согласился. После сегодняшних открытий я начинал думать, что у меня не все в порядке с головой. Но хорошо, что ключ от гаража находился в общей связке, и мы отправились для разрешения этой проблемы.

Немного проржавевший замок после некоторых усилий подался. Моя машина стояла на месте. Ключи от машины были спрятаны в отверстии стены. Я всегда так делал, чтобы не брать ключи с собой, а потом забывать их. Витек торжествовал, а мне стало еще хуже. Я распрощался с машиной и с Витькой и пошел в сторону дома. Думать уже не хотелось. Хотелось спать.

V

Немного страшный высокий человек в черной одежде сидел за прямоугольным столом в очень необжитом кабинете. Сегодня он был очень бледен и недоволен делами. Скоро октябрь, а в лучшую сторону ничего не продвинулось. Сегодня он должен был выслушать донесения своих секретных агентов – доносчиков, так он их называл про себя. Высокая секретарша с длинными ногами и голыми плечами постучала и доложила о приближении назначенного времени.

– Сара! Пускай по одному! Дело это деликатное. Остальные пусть ожидают в коридоре, – приказал он, подумав о том, что ей должно быть холодно в такой одежде в этом мрачном склепе.

Агенты, толпящиеся в ожидании своей очереди, были не очень довольны сегодняшним приемом. Обычно они сидели в кабинете начальника и по очереди докладывали. Сегодняшний день предвещал неспокойное будущее, и настроение у них было очень встревоженное.

Черный господин сидел в кресле, и, казалось, не слушал говорящего. На самом деле первые доклады не вызвали у него никакого интереса. В общем-то вся его работа была ему скучна и до ужаса омерзительна, но что было делать? Приходилось фиксировать эти постоянные нарушения своих подопечных и вести статистическую отчетность перед высшим начальством. Он выкурил уже две сигары. Внимание его стало несколько притупляться, как до него донеслось знакомое имя.

– Со стороны моих агентов, – говорил начальник главного сыскного управления по поводу своих подчиненных, – есть сведения по поводу некой Ольги, проживающей по адресу: Большая Кировоградская 18, в коем месте ей было дано разрешение поселиться по Вашему личному распоряжению, – заметил агент. Высокий господин поднял глаза и заинтересовался.

Агент посмотрел на начальника и продолжил:

– Суть их сообщений сводится к тому, что эта особа несколько раз была замечена с некоторым незнакомым нам человеком, живущим через три квартала. В настоящее время его место проживания устанавливается, – в этом месте агент сделал паузу.

– Что за человек? – черный господин положил руки с сигарой на стол и стал слушать еще внимательней.

– Его зовут Григорий, Григорий Александрович.

– Нет, не имя. Что он из себя, представляет, чем занимается? Меня интересуют все подробности, соберите необходимые сведения о нем.

– А как насчет Ольги? – позволил себе вопрос начальнику, несколько превысив свои полномочия.

– Я займусь ей лично, – он загадочно и сурово посмотрел выше своего собеседника. В обычное время, возможно, он не придал никакого значения этим фактам, но сейчас он насторожился. Не проявил ли он слабость тогда, когда сохранил ей жизнь?

– Установите слежку за этим Григорием, а выделю лучших своих людей следить за Ольгой. – Он не хотел, чтобы столь деликатное дело проходило без его участия. – Если это необходимо можете заручиться моей поддержкой в случае обыска квартиры этого человека.

Дело начинало принимать серьезный оборот. Не хотелось думать ничего дурного об Ольге, но он знал ее незаурядную натуру, и мог даже предположить худшее из возможного, а именно это больше всего его злило. Все, что угодно, только никакой любви. Эти необдуманные поступки, один черт мог предвидеть результаты от этих действий.

– Последний раз напоминаю, чтобы Вы приложили максимум усилий для решения поставленной мною задачи. И чтобы никаких проколов. Можете идти, – несколько тише сказал начальник.

Выслушав еще около десяти докладов своих подчиненных, страшный дядька отпустил последнего и отправился на свою квартиру еще раз обдумать происходящее.

VI

Холод, только холод и ничего больше. Он не чувствовал своего тела и не мог пошевелить пальцами обеих рук и ног. Тело его больше не жгло. Он уже не бежал, он просто замерзал. Правда, Он еще мог стоять на ногах, но Он чувствовал, что силы покидают Его. Еще немного, и боль отпустит. Он знал, что когда человек замерзает, он уже не чувствует боли, он просто засыпает. Он с трудом повернул голову на небо туда, где должно было быть солнце, но его было еле видно сквозь затянутую цепь облаков. Он хотел идти вперед, но не мог. Он не знал, что в двадцати метрах от него стоял маленький деревянный домик, откуда валил дым. Пройди он несколько шагов в ту сторону, и он был спасен. «Очень холодно», – было его последней мыслью. Его последний шаг совпал с паденьем. Он рухнул на тонкий снег и больше не пошевелился.

VII

Я проснулся раньше обычного. Нужно было идти налаживать отношения на работе. После чашки дымящегося кофе еще оставалось время, чтобы обдумать вчерашний день. Честно говоря, думать об этом мне даже не хотелось. Все произошедшее со мной вчера потеряло свою резкость и казалось не нужной обузой. Так бывает после долгой болезни, которая, наконец, отступает, и человек забывает о ней, как только становится здоров. Но, к сожалению, как только я больше просыпался, все чаще лезли мысли об Ольге и странных событиях вчерашнего дня. Быть может у меня провалы в памяти? Или пора сходить к психоаналитику? Странно, но раньше со мной такого не случалось. Я вспомнил про свой потрепанный дневник. С трудом я нашел его на третьей полке и записал несколько несвязных предложений.

Сидя за своим рабочим столом в удобном кресле я размышлял о том, что бы это могло означать? Может быть, просто пойти к Ольге и спросить об этом?

Я еле дождался конца рабочего дня. Когда я вышел из офиса опять весело зазвенели колокольчики, но я уже не обратил на них внимания.

VIII

Ольга, не спеша, шла по улице, опустив голову, и вдруг ее посетило острое желание написать записку своему возлюбленному. Она повернула в сторону дома, на ходу сочиняя строки своего будущего письма, так повлиявшего впоследствии на ее судьбу, став роковым.

«Милый Гриша, – писала она, сидя за рабочим столом в кабинете мужа, – я пишу эти строки в тайной надежде, что они будут услышаны и поняты тобой, потому что если есть в тебе чувство, какое есть во мне, то сердце твое непременно откликнется…

В этот день, такой солнечный и немного грустный, когда я впервые увидела тебя, во мне проснулось чувство, далекое от любви, но несомненно, что это было желание, может быть, желание чего-то неизведанного, нового, может инстинктивного желания обладания тобой. Но теперь чувство мое к тебе, если это – любовь, не знаю, переполняет меня тем светом, теплотой и покоем, какое я не испытывала очень давно. Ты пробудил во мне чувства, спрятанные в глубине души на самом дне, заваленные в суматохе грудами надежд и обломками несбыточного счастья.

Теперь я счастлива. Как будто это – провиденье божье! Хотя все подвластно дьявольской силе, и, может, эта любовь – иллюзия? Но почему же тогда так бьется мое сердце, и с новой силой хочется жить? Хочется проснуться утром и перемолвиться с тобой словечком. А вкус утреннего чая стал ароматнее, окружающие – менее раздражающими, и вообще весь процесс бытия радужнее и насыщеннее. Неужели все это – иллюзия? Дорогой, не хочется так думать. Мне немного грустно в этот туманный осенний день, и меня посещают невеселые мысли. Наверно, я стала стареть и устала от одиночества. Поэтому, я пишу эти строки. Конечно, я могу придти и произнести их вслух тебе, но мне хочется, чтобы ты сам нашел меня, затерявшуюся между лабиринтами домов или спрятанную в пожелтевшей листве густых деревьев. Когда ты получишь это письмо, не сердись на меня за детские выходки, потому что очень хочется быть с тобой. И еще, ты знаешь, я нашла в тебе покой и умиротворенность, как усталый путник, дошедший до привала и давший, наконец, покой своему уставшему телу.

Твоя навеки Ольга».

IX

Рано утром, проснувшись как обычно, Ольга решила прогуляться. Она выглянула в окно, день обещал быть хорошим. Морозный воздух проник ей в легкие и заставил закашляться. Был уже конец ноября, а снега все не было. Иногда, правда, в воздухе начинали кружиться мелкие снежинки, но они испарялись в воздухе, не достигнув земли. Правда, по обочинам дорог виднелись следы снега, которые лежали на зеленой траве. Ольга шла без всякой цели, думая обо всем и в то же время ни о чем конкретно. Сначала она подумала, где сейчас Гриша, но потом вспомнила, что он должно быть на работе. Потом она вспомнила, что ее муж должен уже приехать. Раньше он не уезжал так надолго. А где же подруга? Совсем пропала. Она чувствовала себя совсем одинокой. Не отдавая отчета своим действиям, она пришла к тому дому, с балкона которого она благополучно приземлилась. Зачем она пришла сюда, она не знала. О, нет! Конечно, чтобы передать свое письмо. В душе она сознавала, что это может быть опасно, но ей очень хотелось. А вдруг он дома? Тут вдруг ей показалось, что какой-то мужчина с противоположной стороны улицы пристально смотрит на нее. Она посмотрела в его сторону, но тот отвернулся. «Может, ждет кого-нибудь?» – Ольга в нерешительности задумалась, продолжить ли ей путь или вернуться домой. Но женская настойчивость взяла верх, и она направилась к подъезду, в котором жил Григорий. Когда она заходила в подъезд, ей показалось, что подозрительный мужчина опять посмотрел в ее сторону. Как и следовало ожидать, дома никого не оказалось. Только заскрипели половицы под дверью. Она не смогла не оставить свое письмо в почтовом ящике. Ольга направилась в обратную сторону. На какое-то время она позабыла про мужчину, который, возможно, мог следить за ней. Она снова задалась вопросом, что с ней происходит, может, она действительно влюблена в Гришу?

Вдруг, неожиданно на левое плечо Ольги легла чья-то рука. От неожиданности Ольга даже вскрикнула.

X

Вынырнув из-за спины девушки, человек в черной одежде и черных очках представился Ольге. Постепенно приходя в себя и, начиная соображать, в чем дело, Ольга тщетно силилась вспомнить – не видела ли она раньше этого мужчину среди подопечных страшного дядьки. То, что этот человек, один из его подчиненных, она поняла сразу. Только они появлялись всегда так бесцеремонно и нагло.

– Вас вызывают сегодня к шести часам вечера, – последовала многозначительная пауза, – Вы сами знаете кто, – пролепетал он со служебной интонацией в голосе. Кажется, у Вас неприятности? – с ехидной улыбкой добавил он.

Только сейчас, вглядываясь в лицо незнакомца, Ольга заметила свежий синяк прямо на лбу и под глазом. Ольга сильно встревожилась этим сообщением, но, как ни в чем не бывало, повернулась на невысоких каблуках и направилась в сторону своего дома. Она не могла предположить, что за столь непродолжительное время ее отсутствия могло произойти столько событий.

XI

Часом раньше или чуть больше муж Ольги, приехав, домой и не застав ни Ольги, ни Кати, был очень удивлен. Он приехал очень раздраженный и ходил по комнате, раскидывая, где попало свои вещи. Потом сварил себе кофе. Прошло какое-то время, и он затих. «На самом деле, чего это я завелся?» – размышлял он, сделал несколько глотков, сваренного из намолотых зерен, черного кофе из черной чашки и уставился в окно. За окном кружились легкие снежинки. Улицы были пустынны, не считая старушек, бредущих, не зная, куда и зачем. Вот пролетел, так быстро он старался идти, какой-то черный человек в черных очках и почему-то посмотрел на него в окно. Конечно, он не увидел его в окне. «Ну и что. Так и я делаю иногда, когда хожу по улицам и смотрю в чужие окна», – подумал он, на секунду исключив тот факт, что забыл уже, когда ходил пешком по городу. Только он закурил сигару, как в дверь постучали.

«Звонок же есть», – про себя заметил он и, немного покачиваясь после дальней дороги под собственным весом, пошел открывать дверь. За дверью он узнал того человека в черных очках и черной одежде. Несколько секунд ушло у него на изучение внешнего облика этого странного субъекта.

– Доброе утро, – без всякой интонации произнес субъект. – Если это возможно, я бы хотел поговорить с Ольгой.

– О чем же? – поинтересовался муж.

– Мне нужно передать с глазу на глаз одно важное сообщение, – со служебным достоинством он подчеркнул слово важное.

– Ольги нет, – ответил на второй вопрос незнакомца муж, потеряв теперь всякий к нему интерес. Он собирался зажечь потухшую сигару, но не мог найти, где оставил спички.

Субъект решил, что его непременно обманывают или скрывают Ольгу, и снова заговорил.

– Дело не терпит отлагательств, надеюсь, Вы это понимаете? – начал, было, незнакомец, но тут же осекся, увидев недружелюбное выражение глаз мужа.

Тот было, уже раскурил сигару, затянулся, развалился в кресле, но снова заинтересовался происходящим.

– Что за дело в столь ранний час? Может, я могу чем-то помочь? – спросил он.

Но на беду почти вбежал в дверь субъект «номер 2», такой же черный и в таких же очках. У него были черные волосы, но с сединой, и от того они казались пепельными. Орлиный нос придавал его лицу выражение непреодолимой целеустремленности. Не будучи посвященным, в разговор, он сразу же заговорил, обращаясь к обоим присутствующим сразу:

– Велели срочно доставить, – тут он замялся, – в шесть вечера, – добавил он, понимая, что оказался в неловком положении.

Муж никак не отреагировал, только поправил левой рукой золотую цепь на шее. Тем временем субъект № 2 окончательно для себя решил, что Ольга здесь.

– Нам очень нужно поставить ее в известность, – пытался выразиться субъект с орлиным носом более определенно и настойчиво. Он даже шагнул в направлении кресла, в котором сидел муж.

– Куда это Вы в грязной обуви, – муж не привык к такому обращению и начинал вскипать.

Но орлиный нос не мог уже остановиться, и решил обследовать помещение на предмет того, где же может прятаться Ольга?

– Я Вам этого не разрешал, – муж смотрел то на одного, то на другого и снова встал, преградив дорогу орлиному носу.

Увидев перед собой огромную грудь в полосатой футболке, «орлиный нос» несколько опешил, но тут же сообразил, что ему оказали сопротивление, и прибег к своему излюбленному средству. Он достал наган, маленький и аккуратный и прямо направил его в живот мужу. Муж несколько отпрянул. Затем, недолго думая, взял за запястье руку «орлиного носа», отвернул в сторону, а затем вверх, и «орлиный нос» повис в воздухе на несколько секунд. Затем рука его быстро освободилась от пистолета. Следующим действием мужа был удар в живот и челюсть. Субъект № 2 остался на том же месте. Когда субъект № 1 пытался встать на его защиту, было уже поздно. Муж взял его в охапку и сбросил по лестничной площадке. Половицы неприятно задрожали, провожая ускользающее тело вниз до входной двери. Затем за ним последовал второй. Через минуту вышел муж, прошел, ни глядя, мимо неподвижных тел, сел в машину и быстро уехал.

XII

Когда Ольга вошла в комнату, в ней уже никого не было. Некоторый беспорядок бросался в глаза, но в целом все было на месте. Ольга поняла, что что-то произошло. Своим нутром она почувствовала надвигающуюся над ней грозу. А ведь совсем недавно ничто не предвещало каких-нибудь осложнений.

Был теплый день бабьего лета, и светило доброе осеннее солнце, предоставляя всему живому в последний раз перед долгими ненастными вечерами насладиться его яркими и теплыми красками. Они подолгу сидели с Гришей в том самом сквере, куда он заходил раньше, и просиживал часами один. Совсем недавно им было хорошо и легко. Они не задумывались над будущим и не строили планов. Они по-своему любили друг друга. Прошло так мало времени, но теперь надвигающиеся проблемы и непредвиденные обстоятельства заставляли сделать выбор. День, когда она писала письмо Грише, стал последним днем их безоблачной любви.

XIII

Я не знал, что в этот день, именно в этот час, конец рабочего дня, я был уже не просто Григорием, но был еще подозреваемым № 1. Сказать точнее, я так и не узнал этого и позже. Самое интересное, в чем я оказался виноват, осталось для меня загадкой навсегда. Может, в последних записках своего дневника я пытался выразить суть происходящего со мной в последнее время. Не знаю. Какой-то злой рок стал преследовать меня. Может быть, спустя какое-то время, я бы мог разобраться в причинности и следствиях, но как раз времени у меня уже не было. Косвенно, я предполагал, что виной всему Ольга, вернее началось все со встречи с ней. Как бы то ни было, но был известен мой домашний адрес, номер телефона, моя краткая автобиография и даже место проживания моих родителей и тому подобное. Оказывается, было выделено несколько тайных агентов для слежки за мной днем и ночью. А один из них круглые сутки должен был проводить у подъезда моего дома.