Фатумманд – Земля Проклятых. Книга первая. Учение, забавы и смерть

Пролог

Ночь уносила людские вопли и стоны. Земля и корни впитывали кровь вместо воды. Лучи спасительного солнца рассекали тьму, отгоняя силуэты кровожадных тварей, что разбежались в страхе поутру.

На земле валялся мальчишка. Истекший кровью и холодный, как горный ветер. Из почерневшего тела торчало острое сукно. Треснувший рог выпал из ослабших рук и валялся у его ног. На разорванной в клочья одежде виднелся едва различимый символ школы политики города Ферромуром.

В потухших глазах отражался рассвет, который так любил встречать мальчишка с наставником. В этот раз он до него не дожил. Он исполнил свой долг. Пошёл на всё, чтобы спасти друзей, но погиб, так и не узнав, хватило ли ему сил сохранить их жизни.

Любовь, желания, мечты и страх остались позади. На душе остались лишь покой и тишина.

– Не время умирать! – пронзительный голос заставил сердце сделать столь важный удар, за которым последовал слабый стук в груди.

Это был ещё не конец.

Глава 1 "Школа политики"

Самое главное в погоне за светом – не увязнуть во тьме…(С) Максимиан Софос

220 год, 14 день северных ветров, 6 часов утра

Скала Оретеррис, окрестности Ферромурома.

Первые лучи солнца разорвали ночную синеву, окрасив горизонт в кроваво-золотые тона. На краю скалы, над бушующим внизу морем, стоял седовласый старец. Серые глаза Максимиана Софоса, казалось, впитывали сам свет.

– Солнце восходит… – его голос, тихий, но четкий, нарушил утреннюю тишину. – Каждый раз оно всё прекраснее, а жизнь… короче. Многое уже не свершить. Но есть и то, что лишь предстоит начать… – долгое молчание повисло в прохладном воздухе.

Одет он был по-городскому, но без вычурности: длинный поношенный сюрко с капюшоном, светло-серые, видавшие виды ботинки. На поясе – ножны с лилиями. Особое внимание приковывал меч. Позолоченная гарда в форме стрелы, рукоять, обтянутая кожей – для двуручного хвата. Лезвие из чистейшей белой стали – легче и прочнее обычных сплавов. Но главное – огромный рубин с большой палец в ширину, вмурованный в рикассо. Он пылал, как само восходящее солнце, давшее мечу имя – «Восход».

Максимиану было за семьдесят, но годы легли на него иначе, чем на сверстников. Стройный, подтянутый, он не был дряхл. Лишь в глубине глаз читалась усталость от прожитых лет и нереализованных надежд. Он вписал имя в историю, но не изменил королевство к лучшему. Именно из-за этих душевных терзаний он и стал наставником – чтобы вырастить тех, кто по-настоящему перевернет мир. Это его четвертый, и последний, выпуск. «Закат должен быть ещё прелестнее восхода…» – мысль прозвучала как клятва.

– Поднимай остальных, – развернулся он к воспитаннику.

Парень сидел на краю обрыва, завороженно глядя на бескрайнее море, окрашивающееся в цвета зари. На шее, словно след от ожога, выделялось черное родимое пятно.

Юноша казался для своих лет весьма крепким. На нём был выцветший серый ученический костюм: штанины и рубаха с аккуратно вышитым щитом с золотой четырёхглавой короной внутри – герб школы политики города Ферромуром.

Услышав приказ наставника, Алексис бодро вскочил на ноги и рванул через жёлто-зелёное поле в Ферромуром – второй по размеру и значимости город. В нём проживало около тридцати пяти тысячи человек, а трёхтысячный гарнизон города уступал лишь Либерума – столице Свободных Земель.

У отбитых железом главных ворот Алекс замер, пропуская входящую колонну. Во главе – всадник на мясистом вороном коне, закованном в латы. Сам воин был под стать коню – мощный, в тяжелых доспехах, обшитых темно-серой тканью. На груди – выгравированный орел «Беркута», гвардейского тяжелого конного отряда. На наплечниках – ромб с направленной вниз галкой: знак высшего капитана, подгенерала.

Это был герцог Гермион Викториас. Шрам во весь лоб придавал его лицу грозную строгость – полезное качество для командующего северной армией Свободных Земель, расположенных на территории Железных Холмов и Мрачного Леса. Под его контролем находились гарнизоны Ферромурома, Дальних Дубков, Бедура и Минесфера. Он возвращался из Аргентубена – столицы Серебряного королевства и Верховной столицы всего Марегнума.

– Доброе утро, ваше высочество! – парень сразу отличил в толпе старого знакомого.

Герцог жестом отправил колонну вперед, а сам отвел коня к обочине.

– Давненько вас не было в наших краях. Как прошёл визит в столицу?

– Доброе утро, Алекс… – Герцог снял увесистый шлем. Прохладный ветерок остудил вспотевшую лысину. – Фу-ух… что-то устал с дороги. Видать, старею… – досадливая улыбка тронула губы. – Хм-м… Признаюсь, даже не знаю, хорошо прошло собрание али нет: вечность обсуждали кандидатов, шум стоял невообразимый. Не так, как на собраниях по вопросам государственной важности. Сразу видно, где умы, а где балбесы! И ведь их голоса ещё учитываются! – негодующе ответил герцог Викториас, протирая пот с макушки.

– И что же решили? – волнительно поинтересовался ученик.

– Новым верховным королём был избран Креон Флюмис.

– Эх! А я надеялся, что победит Пацисис! – воскликнул мальчишка, досадно махнув сжатой в кулак рукой.

– Не всё так печально, как может показаться на первый взгляд. Конечно, едва ли заполучив титул, Креон издал указ, что верховной столицей вновь станет Ауроубен, что было вполне ожидаемо. Флюмисы – древний род, правили еще до Великого объединения. Да и вряд ли другие короли отказались бы от такой возможности. Можно сказать, это был его семейный долг.

– А как же Серебряное королевство? Что сказали Пацисисы?

– Они знали, что в случае поражения на выборах всё будет именно так. Думаю, это никак их не удивило. А вот северяне… оскорблены. Но, к счастью, Креон – выходец нашей школы. Спасибо судьбе, что он решил в детстве прийти к нам, а не в школу Ауроубена. Хотя, по словам Максимиана, сперва он поступил к «своим», но по неведомой причине перевелся к нам. Странно это. Ведь не просто так он ушёл оттуда? Ну да пусть…

– Значит, Ферромуром от этого только выигрывает? – настрой парня резко сменился. Проявившаяся печаль обратилась воодушевлением и надеждой.

– Прошлые короли не были так лояльны к нам. Будем надеяться на лучшее. Но… – лицо Гермиона омрачилось. – Мне страшно за обстановку в Аргентубене. В нём идёт волна недовольства. Боюсь, может подняться мятеж.

– Волнения были и будут всегда. Народ любит поворчать, – попытался успокоить Алекс.

– Будем готовиться и надеяться на лучший исход… – задумчиво произнёс Гермион, тоскливо вздохнув. Ветер перемен сулил шторм.

– Ой, прошу простить! Пора бежать. Хорошего дня и отоспитесь как следует, а то вашими мешками под глазами капусту можно таскать! – Алекс бросился в город, не дожидаясь ответа.

– Пх-х… и тебе! Ну что за прыткий малец… – Гермион покачал головой, глядя ему вслед.

Алекс мчался на север, к западной башне, под тенью которой стояла Школа Политики. Она возвышалась на холме в «Низине» – районе между первой и второй городскими стенами, рядом с рынком, сторожевыми башнями и огромным садом. Комплекс бывших казарм превратился в крепость знаний: двухэтажный учебный корпус и спальня девушек справа от входа, за ними – склад и «малая» конюшня (общая с гарнизоном). Слева – казарма парней и просторная столовая с кухней, примыкающая к западной смотровой башне, соединяющей внешнюю и внутреннюю стену. Солдат на ней почти не было. Лишь две пары патрульных, трое смотрящих и кто-нибудь из старших, что должен был следить за должной службой бойцов. Как правило, им назначался кто-то из младших сержантов.

Центральная часть школы была площадью, посреди которой возвышалась четырёхметровая статуя Зозимоса Ферруса, украшенная небольшим, но достаточно милым цветочным садом.За свою жизнь Зозимос прославился как великий полководец и политик, был командиром отряда веркистов, что в своё время спасли королевство от возрождения эльфов старшей крови. В руках он держал длинный меч и щит, а на груди красовалась красная звезда, разделившая круг на пять частей: каждая символизировала отдельную стихию магии. Как и подобало веркисту, его доспехи были сделаны из чёрного железа.

Чёрное железо – сплав из одноименной руды с добавлением железной руды. Чёрное железо почти не использовалось для создания оружия и доспехов, так как было на порядок тяжелее классической стали. Оно было крепче обычных сплавов, даже незначительно прочнее белого железа, но тяжесть делала этот металл совершенно непригодным для снаряжения. Его использовали лишь веркисты, ведь такая сталь отражала практически любую магию, чем и воспользовались люди с началом Великой Охоты.

Веркистами именовали особых воинов, что сражались против мятежников и магов. Их название пошло от имени мага Верксис. Он был первым, кто переметнулся на сторону короны и обучил охотников магоборству. Таким образом, Верк сохранил себе жизнь, но после окончания наложенной на его плечи миссии он был навечно заточён в потайной темнице.

«Верксис был навеки сокрыт от всех людских глаз под тяжестью камня и земли, дожидаясь в одиночестве смерти…»

Алекс ворвался в дверь казармы:

– Ермак! Играй!

Высокий худощавый парень ловко, насколько это возможно ранним утром, вскочил с кровати и схватил трубу у тумбочки. Набрав побольше воздуха, он протрубил резкий сигнал подъема.

– Боже! Когда наступят дни, чтобы мы могли спать до обеда. Или хотя бы до завтрака? – пробормотал сонный Антип.

– Явно не в этой жизни, – усмехнулся Ларион, сам еще не вылезая из-под одеяла.

– Подъём! – продолжительно прокричал Алекс, с удовольствием наблюдая за недовольными друзьями.

– Ещё не встало солнце, а ты уже злодействуешь, – пробубнил Агний, покидая теплую постель.

– Ну а что мне ещё делать? Я давно на ногах. Мы с Максимианом встречали рассвет на Оретеррис. Он говорит, восход – самое великое явление в природе. Не могу с ним не согласиться, ведь: “какая не была бы долгая ночь, лучи солнца всегда взойдут над головой…”

– Не знаю – не знаю.... – Ларион, почти одетый за полминуты, лукаво улыбнулся. – Мне закат милее. Знаете почему?

– Почему?

– Потому что после него – отбой!

– Ха-ха-ха! Это точно! – аплодировал кто-то из ребят.

Парням очень нравились шутки Лариона. У него было исключительное чувство юмора, чего нельзя сказать об Антипе, который много шутил, да только редко у него удавалось хоть кого-то рассмешить. Да и сам Ларион вызывал уважение за его исключительную опрятность и сообразительность.

– Кенни! По-одъём! – кричал Антип в ухо другу, дабы тот проснулся.

– Встаю я! Встаю… – ответил он с искренней злобой и явным желанием спать.

Иннокентий немного выделялся на фоне остальных учеников. Мало того, что он был единственным светловолосым парнем, так и любил вслух поболтать сам с собой, уверяя в том, что это помогало ему лучше обдумать что-либо.

Ларион же возился у зеркальца, поправляя волосы. Его стрижка – выбритые бока и затылок, длинные волосы сверху, периодически подравниваемые – была еще одной особенностью, выделявшей его среди других парней.

Глава 2 "Ученики"

– Ермак, что по тренировке? – спросил Агний, предвкушая очередное противное утро.

– Как всегда. Длинная дистанция раз в неделю. От ворот до скалы, потом к лесу и обратно. – Ермак усмехнулся. – Если, конечно, Максимиан не "порадует" нас лишними километрами.

– Бегать надо с удовольствием, тогда быстрее пробежишь и меньше устанешь! —вставил Алекс, повторяя наставление Софоса.

– Удовольствие? От этого? – Агний фыркнул. – Ненавижу бег!

– Тебе полезно. Силы в руках нет. С фехтованием – так себе. Так хоть убежишь, – Антип ехидно ткнул пальцем в пышную шевелюру Агния. – Если, конечно, разглядишь дорогу из-под гнезда!

– У меня, в отличие от тебя, голова есть. Придумаю что-нибудь. А волосы, так и быть, готов отдать, раз завидуешь, – огрызнулся Агний.

– Хватит болтать! Оделись? Бегом к вратам! А я пошёл будить этих… – Ермак направился поднимать вторую группу учеников, что ещё лежали на кроватях, наплевав на звон трубы.

Семнадцатилетний Ермак был старшим среди двенадцати воспитанников Максимиана, но до сих пор ходил в учениках. Правда, в отличие от других воспитанников, в последние пару лет его часто брали в конвои. В том числе в Бедур и Минисфер, где он успел набраться немного опыта.

Скоро его ждало назначение в Либерум – атташе при дворе Свободных Земель. Максимиан отзывался о нем:

«А задаток-то есть! Смышлён, начитан, клинок держит уверенно, умеет общаться с людьми. Красив, в конце концов! Уж у придворных дам будет на хорошем счету…»

Как только обе группы собрались у главных врат, началась их утренняя тренировка.

После ежедневного бега ученики занимались фехтованием, стрельбой из лука и верховой ездой согласно плану Максимиана Софоса. Следом шёл завтрак, а после него – определённые по дням уроки письменности, чтения, философии, арифметики, «Законы и порядок Марегнума» и естествознания. По окончании трёх занятий, примерно в полдень, наступало время обеда. После могли быть ещё два урока, а если их не было, то воспитанники переходили на самостоятельное обучение. На нём они читали книги по насущным вопросам, готовили ответы на заданные учителями вопросы. Дальше оставался только ужин и отбой.

У воспитанников также было свободное время – примерно час после ужина, который обрывался звоном городского храма в колокола, после чего по закону королевства начиналось «время сна».

«Время сна назначается для всех жителей. В его время нельзя издавать шум и любые громкие звуки, мешающие отдыху горожан. Несоблюдение этого правила карается денежными взысканиями, а в повторяющихся случаях – показными ударами плетью», – писалось в учебниках по «Законам и порядку Марегнума».

После звона колоколов у воспитанников шли «расслабляющие процедуры». Под ними Максимиан подразумевал какие-то физические занятия или что-нибудь, после чего, как это описывал Ларион: «Ученикам захочется лишь спать или умереть».

– Держу пятак – девчонки ещё дрыхнут, а мы тут мучаемся, – пыхтел Антип на бегу.

– Завидуешь? – Агний пытался ловить ритм дыхания.

– Ещё как! Никаких доспехов, тёплая постель… женское общество! Мне б так!

– Лучшее общество для тебя – лошадиный навоз в конюшне Арчиппоса! – влез низкорослый Павлос.

– Аха-ах! Верно подметил! – улыбаясь подобно макаке, заржал друга высоченный Менелаос, шаг которого равнялся двум Павлосовым.

Павлос, Менелаос, Линос, Офелос, Парис и Спурий составляли вторую группу учеников. В неё отправляли тех, кто по результатам первых лет показался менее обучаемым, а также сильно провинившихся или не вытягивающих сложность учёбы.

Павлос и Менелаос были как раз из тех, кто неплохо общался с ребятами из первой группы. Они вечно хотели принизить парней из другой группы, припоминая им разные оплошности. Их дружба была особенной из-за частых ругательств между собой. Очень частых. Они ссорились в пять раз больше, чем Агний и Антип, и всё из-за каких-то мелочей: ударил на тренировке чуть сильнее, чем надо – всё, они теперь злейшие враги. Конечно, до тех пор, пока болит шишка на лбу. Парни потешались, глядя, как голова Павлоса едва достает до груди Менелаоса, а тот грозит «стукнуть по носу».

«Забавные. Глуповаты, но прорвутся…» – думал о них Максимиан.

– Такой, какой есть. Меняться поздно! Да и зачем мне тренировки, если стану королём? – – брюзжал Антип.

– Королём? Советником – и то удача! А их шлют в гиблые места, где воинские навыки – не роскошь, а жизненная необходимость! – заметил Агний. – Какой из тебя воин без закалки?

– Даже без них я буду лучше воином, чем ты, – ответил Антип.

– Самоуверенные гибнут первыми. Не всегда в бою, – Агний намеренно задел его.

– Я хоть не трус! Лучше смерть, чем прятаться в замке, как хотят некоторые… – Антип замолчал.

Никто не знал, почему Агний и Антип недолюбливали друг друга. Возможно этого не знали и они сами. Понимая, что их ссоры никогда не приведут к чему-то стоящему, парни старались не враждовать в стенах школы, чтобы никто лишний раз не говорил об этом. Однако рано или поздно все эмоции вырываются наружу. Именно из-за этого и был придуман договор: вне стен города Антип и Агний имеют право говорить всё, что думают друг о друге, но по возвращении назад вновь должна наступать иллюзия мира.

Несмотря на то что "перемирие" было согласован с обеих сторон, мелкие словесные стычки из-за недопонимания и неприязни всё равно происходили в стенах школы. К счастью, до сих пор они не приводили к дурным последствиям. Однако за городом дело, бывало, доходило до драки. Конечно, победитель в ней был известен с самого начала.

– Довольно, ребят! Что вы как кошка с псом грызётесь! – проговорил запыхавшийся Офелос. Он вспотел настолько, что из его рубахи можно было налить целое ведро.

– Сейчас можно! – парировал Антип.

– Лучше побереги силы для мечей! Там и покажите свою злость, – будучи большим и с виду глуповатым, Офелос имел доброе сердце и не любил, когда кто-то ссорился. Хотя подружить этих двоих он уже и не мечтал. Парень был по-мужски крепким, совсем неконфликтным: он лучше лишний раз промолчит, а в случае беды первым придёт на помощь. Он попал во вторую группу из-за мягкого характера. Так решил Максимиан.

– Да я-ж его убью! – высокомерно заявил Антип.

– Если попадёшь… – ответил Агний, небрежно фыркнув в сторону Антипа.

– Феля прав! Кончай треп! – прикрикнул Ермак. Споры стихли. Слово старшего – закон.

Солнце слегка припекало, но парни к этому привыкли, да и тепло, которым оно отдавало, не шло ни в какое сравнение с пеклом дней палящего солнца, когда закипала даже кровь. Куда большей проблемой становилась вязкая дорога, на которой разрослись грязевые лужи, а земля после недели дождей стала сырой и скользкой.

Спустя час бега, к вратам города приблизился первый ученик. Несомненно, это был Алекс. Через минуту – Линос, злой, но без сил даже на ворчанье.

«А ведь ещё фехтование…» – с ужасом осознавал Линос, предвкушая тяжесть доспехов на своих плечах.

Линос был самым первым другом Алекса. Он помогал ему привыкнуть к школьной жизни, когда того только привёл «под ручку» Гермион Викториас. Три года парни всегда были вместе, прошли бок о бок через огонь и воду, но всё испортил инцидент, из-за которого Линоса перевели во вторую группу. Чувствуя свою вину в этом, Алекс стал постепенно отдаляться от него, понимая, что друг его так и не простил.

– Неплохо пробежались, учитывая тропу, – похвалил Алекс.

– Фу-ух… как ты… только не сдох… – Линос еле переводил дух, поправляя чёлку в виде морской волны. На фоне света солна контор его головы смахивал на яйцо. Однако это никогда не мешало ему быть, по мнению девушек, одним из самых красивых парней школы.

– Я просто хорошо размялся на утренней пробежке от Максимиана до вас.

– Иди-ка ты к чёрту! – буркнул Линос, узнав про двойную пробежку.

Алекс рассмеялся и по-приятельски похлопал Линоса по спине.

– Ему плохо? – возник как тень Парис. Пробежав чуть больше 12-ти километров, он даже не запыхался. Наоборот, словно не дышал вовсе. Будто для него это была обычная прогулка. По мнению Максимиана, его талант не уступал лучшим. Но сложный характер держал во второй группе. Его считали высокомерным, непослушным и ленивым, хотя больше подходило «незаинтересованный». Он частенько занимался на уроках своими делами, а когда ему задавали вопросы, откуда-то знал на них ответы. К тому же Парис легко говорил на трёх языках Фатумманда, допуская редкие ошибки в произношении Церковного, но не собирался поправлять их даже после замечаний учителей.

– Не спешил сегодня? – подколол Алекс.

– Пачкаться в грязи? Благодарю, нет, – Парис поправил волосы, угольно-чёрные, но отливавшие серебром на свету. – Если захочу – обгоню. Но зачем? Не планирую убегать от горцев или… кого-то ещё. – Пауза была многозначительной.

– Это для выносливости. Бег, хочешь – не хочешь, может когда-нибудь пригодиться.

– Сомневаюсь. Но спорить не стану. Останемся каждый при своём, – Парис говорил монотонно, с холодной отстраненностью, ментально старше сверстников.

Через четверть часа добежали остальные. Отдышавшись, они двинулись на стрельбище, где их уже поджидали Архилас и Максимиан.

– Сегодня вечером – скачки! – громко объявил Архилас. Энтузиазма это не вызвало. – После обеда готовьте снаряжение. Будут уважаемые гости. Вы – лицо школы! Так будьте достойны герба на груди. Арчиппос предоставил ваших тренировочных коней.

– А смысл во втором этапе, если победят Алекс или Линос? Их не обогнать. Коней только гонять зря, – пробурчал кто-то из учеников.

– Смысл!? – Архилас взорвался. – А есть смысл жить!? Исход же известен! Лучше пойду и вырою себе могилу! Да!?– Его взгляд прожигал учеников. – Смысл – ЕСТЬ! Шанс – один из тысячи? Значит, он есть! Борись! Стой до конца! – Ярость вбивала слова в сознание. Он сделал паузу. Максимиан хотел заговорить, но Архилас продолжил: – Вспомните Зозимоса! Четыреста его бойцов разгромили две тысячи хвалёных «волков» Приморья! Пятьдесят веркистов под его командой вырезали три сотни горцев! Сам Феррус убил сорок бородачей, оставшись один против десяти! А бой в Мрачном Лесу? Его веркистам переломали кости, но они победили! Представьте, каково ему было сражаться против величайшего мага, сносящего дома взмахом руки! И победил! Благодаря тренировкам, мастерству и ВЕРЕ! Он знал – невозможного нет! Просто вставал и ДЕЛАЛ! И вас научим! Хотите вы или нет!.. – Архилас резко повернулся спиной.

Антип, задавший вопрос, розовел от стыда. Эхо слов мастера замерло над стрельбищем. В тишине ученики взялись за оружие. Слова Архиласа навсегда въелись в их память.

Соревнования – идея Максимиана. Он верил: дух соперничества подстегнёт интерес. Хотя парней манили не титулы «лучшего стрелка» или «наездника», а награда – дополнительные выходные.

Жизнь ученика таких школ, как в Ферромуроме, была трудна, но престижна. Многие мечтали учиться в королевских школах, но в них брали далеко не всех. Самыми статусными в 220 году считались: школы политики Ферромурома и Ауроубена, военные училища Милитанта и Аргентубена, учительская академия Либерума.

Отбор вели лично наставники, когда прежние воспитанники только начинали вызываться на дальнейшую службу.Так новое поколение воспитанников успевало поучиться у опытных ребя – у детей появлялись живые примеры.

Глава 3 "Диментий Безжалостный"

220 год, 14 день северных ветров, 7 часов утра

Город Ферромуром, школа политики

Парни только закончили утреннюю пробежку, когда ученицы уже давно сидели на уроках. С первыми лучами солнца они привели себя в подобающий вид и заняли места за партами.

Девушки изучали те же дисциплины, что и парни, а ко всему прочему осваивали искусства. Их серые платья с вышитым гербом школы и черные башмаки на широком каблуке должны были быть безупречными. Чистота и опрятность считались обязательными, ведь помимо интеллекта, главным их оружием было обаяние.

Ученицы спешно рассаживались перед уроком истории. Его вела их наставница и попечительница Юстина Миро.

– Все ли на месте? – спросила подтянутая женщина в идеально сидящем синем сюрко. Белоснежный воротник оттенял ее строгий профиль, а холодные морские глаза мерцали на его фоне подобно звёздам. Волосы были собраны в безупречный пучок.

– Да, миссис Миро. Все присутствуют, – доложила Регина, пробежав взглядом по рядам.

Учёба давалась Регине легко. Ее амбиции превосходили одноклассниц. И неудивительно: дядя, заменивший ей отца, был Золотым королем, а ныне – Верховным королем объединенного Марегнума. С детства Регина стремилась быть лучшей, впитывая семейную склонность к власти.

Уже сейчас она превосходила многих придворных дам. Как и близняшки Ефросинья с Эннафой, она была выше и крепче сверстниц, что придавало ей стати. Длинные тёмно-русые волосы прекрасно сочетались с овальной формой щёк и вальяжным взглядом, а пышные бёдра почётно выделяли её среди других девушек. Не хватало лишь объёма груди, но для их созревания времени было полно.

– Тогда приступим. Вспомним основные события "Кровавой церемонии". Агапия, вы готовы? – спросила наставница, взглянув на низкорослую девушку.

– Да, – ответила ученица нежным, слегка взволнованным голосом.

Агапия встала и поправила волосы, падающие на плечи. Ее большие кошачьи глаза смотрели с детской наивностью на гладком лице. Она казалась хрупкой девочкой, нуждающейся в защите, а не пятнадцатилетней ученицей, которой вот-вот было суждено уехать служить во благо народа Марегнума.

– События "Кровавой церемонии" длились с 30 по 51 день северных ветров 66 года. После смерти Иоанна Пацисиса трон занял Игнатий Фригидус, старший сын Белогорного короля. Марегнум знал его: в последние годы он правил от имени больного отца. Его брат Диментий, прозванный "Безжалостным", считал несправедливым выбор Игнатия верховным королем. Диментий верил, что именно он совершил величайшее событие тех лет – покончил с последними магами и очистил королевство от крови Внешнего мира…

Агапия сделала паузу, собираясь с мыслями.

– …Однако его отец, Вистим Фригидус, отдал сто голосов Игнатию, и тот опередил брата всего на сорок пять голосов. Охваченный яростью, Диментий запланировал ужасное. Он отравил отца на 30-й северных ветров день, но скрывал смерть до 42-го числа. В тот день Игнатий устраивал пир по случаю восшествия на престол. Диментий подстроил ловушку на его же праздновании. Когда Верховный король закончил речь, в него и свиту полетели отравленные стрелы. Как гласит хроника: "…Белый мрамор королевской башни впитал всю боль предательства и навеки окрасился в бледно-алый цвет. Таким стал символ правления нового Верховного короля…"

– Ужас, – прошептала кто-то с задней парты.

Агапия рассказывала с интересом, играя голосом и придавая истории положенный драматизм.

– От полученных ран Игнатий скончался на месте, а его семью перерезали бойцы Диментия. По законам того времени, при скоропостижной смерти новоизбранного короля, трон переходил к ближайшему по голосам кандидату, если он был его родственником. Диментий взошел на престол. Всех несогласных убивали на месте. Конечно, немногие бойцы, что остались верны клятве Иоанну, пытались сопротивляться. Верные Иоанну воины Серебряных Мечей оказали отчаянное сопротивление Легиону, удерживая целые районы Аргентубена. Лишь после законного принятия нового верховного короля большая часть гвардейцев прекратила боевые действия.

– Какова была реакция других правителей? – спросила Юстина Миро.

– Конечно, действия Диментия вызвали у других правителей недовольство, но кто пошёл бы на Легион? С Флюмисы и Транкулиусы были его друзьями, войска Свободных Земель тогда находились в Морозных горах. Они решили обойтись малой кровью и приняли Диментия на 51-й день северных ветров.

– Хороший ответ. Но скажи, чем ещё запомнился Диментий? Почему его прозвали Безжалостным? – спросила Юстина Миро.

– Прозвище Безжалостный приросло к нему из-за жестоких законов и вызывающих методов правления. За кражу яблока ребенку могли отрубить руку, за оскорбление короны – вырвать язык. Пьяниц бросали к свиньям, где ему приходилось жить подобно животному. Так же не стоит забывать, что именно Диментий создал Легион, который из наёмного войска превратился в государство, объединившее под своим флагом Белогорье, Речное княжество, часть Серебряного королевства, Свободные Земли и Озёрное княжество.

– А что ты можешь сказать о неких "Красных Щитах"?

– "Красные Щиты" были личной гвардией Диментия. Она набиралась из лучших выпускников училищ Легиона. Их славили за мастерство и сплоченность, хотя так говорили не только о “Щитах”. Даже Золотой гвардеец считался слабее рядового легионера. Говорили, двое "Красных" бьют четверых гвардейцев… – Агапия чуть помедлила. – Но битва за Минер Серебряные мечи доказали обратное: двести гвардейцев, унесли триста жизней "Красных Щитов". Легионеры были сильны, но не непобедимы.

– Верно, – одобрила Юстина. – Вопрос группе: если Легион был так силен, почему пал через 44 года после основания?

– Разрешите? – вызвалась Регина спокойно и уверенно.

– Конечно.

Регина встала со стула и, набрав полные лёгкие воздуха, начала свой ответ.

– Военная мощь Легиона не подкреплялась экономикой, – начала Регина, вставая. – Потери в походах превышали рождаемость. Мужчины воевали, земля и ремесла лежали на женщинах и детях. Случался голод, но армии требовалась еда. Оброк рос с каждым годом, как и людское недовольство. Однако пока Диментий держал народ в страхе, никто не решался сопротивляться такому порядку, ведь все помнили, что было с теми, кто возражал короне. Но "Безжалостный" умер. К трону пришёл его сын – Юлий Фригидус.

Она едва заметно улыбнулась.

– Хотя у Дементия были дочери, но оспорить завещание никто не решился. Народное собрание не стало искать других кандидатов, кроме сына. Это было оскорблением и нарушением законов Марегнума, но начинать новую войну никто не решался. Легион по-прежнему являлся щитом Марегнума от горцев и был серьёзным противником. Юлий оступился сам. Он предпочёл быть обычным кандидатом, без какого-либо давления на других. Хотя с мощью Легиона метод силы имел право на жизнь. Народ счел это слабостью. Юлия прозвали "Безобидным". Всё это только усугубило дела внутри Легиона.

Регина вела повествование не так энергично, как Агапия, однако была уверена в каждом слове. История для её семьи значила многое.

– С крахом уступив на выборах, Белогорье потеряло Серебряное королевство. Юлий, следуя советам, отдал и другие завоеванные земли. Легион унизили. Воины жаждали мести, но "Безобидный" бездействовал. Его звали марионеткой, куклой. Страх перед королем исчез. Начались бунты. Чтобы успокоить народ, Юлий вдвое сократил оброк, что вынудило сократить армию. Роковая ошибка. Легион раскололся на "Мирную", "Королевскую" и "Бунтарскую" фракции. Началась междоусобица. Через год короля убили на пороге его спальни. Легион рухнул. Генералы перегрызлись. Большинство воинов разбрелись по гвардиям или нанялись к знати. Многие "Красные Щиты", не знавшие иного дела, кроме войны, стали наемниками или направились искать смерть в горах…

– Верно, Регина, – кивнула Юстина Миро. – Тяжелое было время. А теперь вспомним Марегнум после распада Легиона…

Юстина Миро красочно рассказывала о новых правителях, интригах и многом другом, происходившем в королевстве девяностых-сотых годах. Она могла говорить часами, но время подошло к трапезе. Девушкам пора было накрывать столы – их ежедневная обязанность, наряду с поддержанием порядка в школе. Их день начинался с трубного сигнала Ермака: легкая разминка, приведение себя в порядок, уроки.

Пока девушки занимались столовой, парни отрабатывали фехтовальные приемы. За годы они научились многому, но мастер Архилас, как всегда, был недоволен.

– Они машут, а не бьются! Разве не так, мистер Софос? – негодовал он.

– Парни стараются, разве не главное? – добродушно парировал наставник Максимиан Софос.

– Есть поговорка: "Любил – любил, да не закончил!" Стараются, да не тренируются! Не выкладываются. Не горят. Не впитывают мои слова! Не думают! Сколько раз твердил: лови ошибку врага, вынуждай его ошибиться! Превосходи силой, умением, предвидением! А они… – Архилас махнул рукой с горечью. – Надеялся, повзрослеют, поймут, как наши прежние ребята. А толку? Пытаться мало. Надо биться до упаду, иначе – топтание на месте.

– Друг мой, ты прав, – согласился Максимиан. – Но некоторые ребята довольно хороши, разве нет? – Максимиан аккуратно предложил приглядеться к мальчишкам.

– Вы про кого? Хотя дайте подумать… Антип, Ларион? Иннокентий – признаюсь, выглядят неплохо, но им не хватает силы и сообразительности. В бою голова не работает, действуют банально.

– Даже так они сражаются на порядок лучше солдат регулярной армии.

– Не повод хвалить! Обычный солдат редко переживет три схватки, – лицо Архиласа потемнело. – Когда я призвался, с нами шло две сотни таких же новобранцев, вчерашних пахарей. С гор вернулись семьдесят. Тридцать отсиделись в крепости. Весь мой отряд остался там. На холодном снегу, растаявшем от горячей крови… Вмерзшие в лед… – Он замолчал, лицо покрылось бледно-мертвенным цветом. – Я выжил… потому что сержант гнал нас в хвост и гриву: "Хочешь жить – молись о смерти на тренировке!" В тот день нас отрезали… Отбились лишь дюжина. До крепости добрел я один. Остальные сдались, не хватило духа… А я полз, проваливаясь в снег по пояс, чудом перебирая ноги. Верил, что смогу… – Он умолк, глядя в пустоту.

– Друг, не тревожь старые раны, – Максимиан положил теплую, твердую руку ему на плечо.

– К чему я? Довольствоваться малым – смерти подобно. Только стремление к вершине, и тогда, умения, приобретённые на этом пути, спасут жизнь. Вбейте им это в головы, господин Софос! А то… жалко их…

– Не терзай себя. Я не ошибаюсь в учениках. Повзрослеют, поймут. Увидишь, – Максимиан улыбнулся сквозь седину бороды. – Кого бы ты еще отметил?

Архилас с усилием вернулся в настоящее:

– Офелоса выручают рост и выносливость. Силен, может сбить с ног, но медлителен. Линос и Ермак хороши в одиночку, но в групповом бою теряются. Как, впрочем, почти все, а ведь до выпуска рукой подать… А вот кто больше всех меня не радует, так это Парис.

– Как по мне, он в двойке лучших, но я понимаю… – ничуть не удивился Софос.

– Да, он способный. Мог бы быть первым, да ленив! Болван! Остальные… дети.

– А что насчет Алекса? – спросил Максимиан, не дождавшись самого важного.

– Знавал я, что спросите, – усмехнулся Архилас. – Вполне неплох. Ловкость заменяет силу. Читает противника, изобретателен. Единственный, кто здесь рвет шкуру каждый раз. Но… что-то мешает.

– Что же?

– Вот и я понять не могу… – Архилас пристально посмотрел на Максимиана. – Скажите, чем он вас тогда так запал? Все были против: поздно брать, не потянет. А вы настояли. Почему?

– Ты прав. Все были против, – Максимиан замолчал, его взгляд стал далеким. – Но я увидел в нем того, кто сможет изменить этот мир. Способный. Самостоятельный.Добьется своего любой ценой. Не остановится ни перед чем. Наша задача лишь… направить его по верному пути.

Глава 4 "Мечты"

Настало время третьего поединка Алекса с Офелосом.

Офелос был действительно силён. Его мощь заключалась не только в росте и крепком теле, но и в качестве боя. Парень умел находить слабые стороны противника, но, в отличие от Алекса, всегда действовал с позиции силы.

Посмотрев друг другу в глаза, ученики одобрительно кивнули. В то же мгновение звонкий удар стали разнёсся по стрельбищу.

С первых секунд Алекс решил взять инициативу. Он ринулся в атаку, хотя жилистые руки еще ныли от прошлых боёв. Лобовая атака была самоубийственной, поэтому парень вилял из стороны в сторону, кружа вокруг оппонента и нанося молниеносные удары, когда тот не поспевал менять позицию.

Офелос едва успевал блокировать серии быстрых атак. Ни о чём, кроме обороны, он и не думал. Алекс двигался слишком быстро. Оставалось только выжидать момент для для ответного удара.

«Как он ещё держится? Я бы на его месте уже рухнул. Он точно бес! Хотя, я могу задавить его напором. Перед каждой новой атакой он едва опускает руки. Он устал. В этот момент и надо атаковать…» – пронеслась мысль в голове Офелоса. Техника противника имела явный изъян.

Он осторожно выжидал.

Перед очередной серией Алекс вновь чуть опустил руки. Офелос отбил клинок в сторону и двинулся вперед, целясь в грудь. Колющий удар не попал по цели, но выбил Алекса из ритма.

Началась контратака.

Едва Алекс вернулся в стойку, меч Офелоса обрушился на него ударом молота по наковальне. Блокировать такую силу было ошибкой. Дрожь прошла по руке, сковывая звонкой болью, отдающей в кость.

Последовала комбинация из мощных ударов и резких выпадов.

Алекс пытался парировать, но быстро понял: под напором Офелоса долго не продержаться. Боль в руке не утихала, ответить было нечем. Парень перешел на уклонения. Новая тактика выматывала еще сильнее, но выбора не было.

Спустя пару минут оба изрядно выдохлись. Движения стали медленными, простыми. Офелосу не удалось сломить прыткого противника, но он здорово потрепал его силы. Разница между "свежим" и "выдохшимся" Офелосом была очевидна. Его бодрость улетучилась. Бой стал похож на перепалку двух подвыпивших, только словами были взмахи мечей.

Алекс внешне сохранял подвижность, все те же скачки и танцующие шаги вокруг врага, но руки явно тяжелели, тянулись вниз.

«Он устал. Надо добить…» – подумал Алекс, видя, как усталость исказила лицо Офелоса.

Парень сделал короткий выпад. Офелос заблокировал и тут же нанес контрудар. Алекс уклонился, замахнулся справа. Офелос инстинктивно подставил меч. Алекс резко сменил направление, подшагнул вбок и атаковал.

Сталь ударилась о противника… но нет!

Алекс не успел. Офелос поймал удар клинком и толкнул ногой. Алекс рухнул на землю, выронив скользкую от пота рукоять. Клинок Офелоса остановился у черного пятна на шее.

Впервые за долгое время Офелос одержал над Алексом победу.

– Я бы не сказал, что он на голову превосходит всех. Он проигрывает. Обычно трудности у него с Парисом, хоть тот и чаще проигрывает остальным. А теперь и Офелосу, бойцу без особой ловкости, – заметил Архилас, наблюдавший за боем.

– Друг мой, вы судите лишь по фехтованию, а я оцениваю все умения. Да и вы перегнули. Из тринадцати боёв Алекс победил в десяти. Ничья с Парисом – там оба пронзили бы друг друга настоящими мечами, и всего два поражения. Вновь от Париса и теперь от Офелоса. У того же Париса три поражения в одиннадцати боях. Хуже, чем у Алекса, – возразил Максимиан, приведя статистику схаток.

– Но между собой они равны. У обоих по победе и ничья, – ответил Архилас и усмехнулся: – Хм-м… кажется, я понял его проблему. Алекс невероятно трудолюбив, не отдыхает, пока не закончит. В бою это мешает. Он не чувствует тело, не знает, когда взять паузу. Например: вместо того чтобы отдышаться, пока противник не атакует, он полез вперёд и проиграл. Заигрывается.

– Разве трудолюбие плохо? – спросил Софос.

– Нет. Так он повысит мастерство. Но научиться отдыхать – жизненно важно! Пусть берет пример с Париса: без лишних движений, восполняет силы. Эти парни – противоположности. Забавно… – Архилас встал, стряхивая с плеч листья. – Пора заканчивать.

Мастер ударил в гонг у входа на стрельбище, символизируя окончание тренировки.

– На сегодня достаточно! На завтрак!

Ученики прекратили бои и направились к оружейному складу сдать доспехи и оружие.

После тренировок парни обычно спускались к морю, омывавшему подножие высокого скалистого утёса, на котором стоял Ферромуром. К завтраку они приходили чистыми и опрятными, как и подобало воспитанникам школы.

Утёс тянулся вдоль побережья почти на двенадцать километров, начинаясь за пять километров западнее городских стен и заканчиваясь у восточного порта. Пика высоты достигала скала Оретеррис, вздымавшаяся над морем почти на семьдесят метров; средняя же высота утёса у стен города составляла двадцать-тридцать метров, что делало город непреступным для штурма с моря.

Сам Максимиан купался редко, предпочитая духи, на которые тратил немалые деньги. Его запах был уникален.

«Сладкая нотка мандарина с бергамотом раскрывается пряным сердцем с розовым перцем и базой из амбры и мускуса» – так говорили о нём в высших кругах.

Сопровождая учеников к воде, Архилас частенько бурчал: "Вкусно пахнут только короли, бабы и трутни. Надушитесь на коронацию… Но раз Максимиан учит вас по-дворцовому, так тому и быть…"

«Зато его всегда по запаху узнаешь!» – подшучивал над этим Ларион.

Разумеется, так Архилас выражал неприязнь к этой "женской манере". Пройдя через ад войны, он знал места, где "вкусный" запах от мужчины был так же ценен, как снег зимой. Дворцовая женственность господ частенько вызывала у него скрип на зубах.

Уже на складе Антип остановил парней:

– Мужики, – настроил он парней на серьёзный разговор. – Вечером делать нечего? Может, одним глазком в женское окошко? Они после скачек пойдут ополаскиваться, потом переодеваться, – ехидно добавил он, корча довольную рожицу.

– Не-не. Я не пойду. Не хочу, чтобы заметили и заставили убирать помёт или что похуже, – отказался Ларион.

– В первый раз что ли? Никто не заметит. Полюбуемся – и сразу на отбой.

– Нет, спасибо. Уже насмотрелся. От нас потом за версту несло! – напомнил Ларион.

– Что за случай? – спросил Алекс.

– Да так, попались однажды. До твоего прихода частенько лазили, – отмахнулся Антип. – Ларик, если не хочешь, будешь прикрывать. Скажешь Максимиану, что мы… – он задумался, – вышли вечернюю пробежку!

– Не буду я вас прикрывать. А если старшие увидят? – спросил Ларион.

– Кто там ходить-то будет? Спрячемся в кусты. Да что я вас упрашиваю!? – возмутился Антип.

– Нам влетит, если заметят… Ладно, чёрт с тобой! – согласился Агний, предвкушая зрелище.

– Тогда и я с вами, – сказал Алекс, будто у него не было выбора.

Трое посмотрели на Кенни и Лариона.

– Сколько ни уговаривай – не пойду! Если спросят, так и быть, скажу – на пробежке, – вздохнул Ларион.

– Нет, это не для меня, – отказался Иннокентий, положив снаряжение на полку, и поспешил к морю.

Остальные, пожав плечами, последовали за ним.

Вскоре ученики собрались в столовой.

Просторная комната с высокими потолками была разделена: слева от входа – столы парней, справа – девушек, в глубине по центру – три стола для учителей и наставников.

Разница между ними наставниками и учителями была в обязанностях: преподаватели вели предметы и присутствовали в школе лишь во время уроков, в это время наставники полностью опекали учеников, живя с ними и покидая город лишь по особой нужде.

У каждого ученика был личный столовый комплект: миска, ложка, кружка.

На завтрак подали кусок хлеба, кружку воды и овсяную кашу. Овощи и яйца кухарь приберег на потом.

Антип, Агний, Алекс, Иннокентий, Ларион и Ермак сидели за одним столом.

– Эх! Вот бы закончить школу, стать важной особой при дворе. Советником или королём! Тогда можно отдыхать целыми днями, есть пироги и пить вино, а не эту безвкусицу, – мечтал Антип, копаясь ложкой в миске.

– Хорошо, Максимиан не слышит, а то выгнал бы, – усмехнулся Агний.

– Ага, конечно! Меня никто никогда не выгонит. Ты же меня выручишь, если что ли? – Антип шутливо спросил Ермака, что молча сидел за столом.

– Нет, – тухло ответил старший, не желая разговоров.

– А я-то думал, мы друзья! Эх, видимо, придётся тебе самому в следующий раз мешки таскать… – иронизировал слова старшего ученика Антип, пытаясь пробудить в нём улыбку.

– Не волнуйся. Не придётся. Я просто прикажу тебе. Без всяких поощрений, – Ермак был не в духе.

Ребята замолчали, почувствовав его настроение.

– Всё же, еду могли бы давать посъедобней, – поддержал друга Иннокентий.

– Мечтай-говори, да на кашу не греши. Она полезная и вполне сносная, – вставил Алекс.

– Сносная? Да, он прав. Мне тоже очень нравится её аромат и особенно вкус. Я буквально в каждом зёрнышке чувствую эту благоухающую нотку под названием "земля со вкусом воды", – передразнил Ларион, коверкая голос.

Ребята громко засмеялись, но тут же притихли под строгим взглядом Ермака.

– Кстати… – Антип закатал глаза, погружаясь в фантазию. – Знаете, что первым делом сделаю в городе, где буду служить?

– Ну? – вздохнул Агний.

– Попробую каждое блюдо и выпивку в лучших трактирах!

По вздохам ребят всё было понятно.

Конечно, на это уйдёт куча шиллингов, но так и быть… переживу. Хе-хэ, – Антип развалился на столе, мысленно находясь уже там. – А вы о чём мечтаете? Начнём с предводителя… – кивнул на Ермака.

– Дослужиться до короля или его представителя, – гордо ответил Ермак.

– Амбициозно! – Антип повернулся к следующему.

– Править "золотым городом", – без раздумий ответил Ларион.

– Я буду поскромнее. Мне бы хотелось завести семью и просто служить на востоке. В королевстве Плодородных Полей или княжестве Восходящего Солнца. Там хороший оклад и очень красиво, особенно у Зелёных гор, – поделился планами Агний.

– Все чего-то хотят, а я даже не знаю, что мне нужно. Неприятно говорить, но у меня нет мечты, – досадно признался Кенни.

– Не может быть! Все о чём-то мечтают! – удивился Антип.

– Не знаю. Я ничего не хочу. Разве только… больше свободы? – неуверенно предложил Кенни, не зная, правда это или нет.

– Алекс, ты же говорил, что хочешь изменить мир? – вспомнил Антип.

– Да, но это не мечта, а цель. Мечта, по моему мнению, это то, что невозможно сотворить вживую. Моя мечта – увидеть мать.

– Надо же! Снаружи такой крепкий, твёрдый, а в душе хочет к мамочке! В школе не нравится? Ха-хах, – пошутил Антип, изображая, как он будто бы вытирает слёзы.

– Она умерла при родах… – Алекс нахмурился, опустив взгляд.

Настала тягостная тишина.

– Извини, брякнул, не подумав. Ты раньше не рассказывал.. – смущённо пробормотал Антип.

– Ничего. Меня растили отец и его сестра, Лилиана. Она всегда заботилась, поддерживала. Никогда не грубила. С ней мне было хорошо, но она уехала, когда мне было восемь. Она хотела забрать и меня, но не смогла. Надеюсь, она счастлива.

– А отец?

– После смерти матери он запил. Считал, что я виноват в её смерти. Хотя, если подумать, так оно и есть…

– Ты в этом не виновен. Запомни! – перебил Ермак. – Женщины часто умирают при родах, как и дети. И в этом нет их вины. Всё решает судьба.

Не сказать, что слова Ермака особо подбодрили ученика, а потому Агний поспешил сменить тему:

– А знаете, что я недавно услышал? Говорят, в наших краях видели мага! Воскрешал мертвецов! А когда пришла стража, он просто испарился в тумане. Но восставшие от его рук мертвецы так и ходят!

– Где видели? – настороженно спросил Алекс. Он был несколько взволнован.

– На кладбище возле Либерума. А что?

– Да так, – парень выбил дурные мысли из головы. – Просто думаю, что это очередная сказка Агапии. Она любит такие истории. Интересно, только откуда она их берёт?

– А я вот так не думаю. Колдовство – загадочная сила. Представь, что будет, если мы научимся использовать его во благо людей: исцелять смертельно раненных и больных, а может, и вовсе воскрешать мертвых к нормальной жизни! – высказал своё мнение Антип.

Парни задумались. Особенно Иннокентий, который мысленно согласился с другом, но решил промолчать. Он помнил, что магию нельзя контролировать, и она разрушает целостность нашего мира. Это было слишком опасно.

– Как вообще в твоей голове зародилась такая безумная мысль? Вспомни, кто такие маги и что они натворили. Любая магия губит наш мир. Чтобы я больше этого не слышал! Это касается всех! – Ермак вспыхнул. – Жду вас на улице через пять минут!

– Антип, я заметил, ты много общаешься с Ефросиньей. Она, кажется, любит такие темы. Может, это мешает тренировкам? Голова забита ерундой, – сделал вывод Алекс.

– Во-первых, с Эннафой, а не её сестрой! Не пойму, как ты вообще можешь их путать? Запомни, та, что картавит и более, не знаю, как бы это сказать, мягкая что ли? Это Ефросинья! А та, что строже, немного наглей – это как раз Эннафа. Во-вторых, не мешает! Ты же видишь, Агний тоже общается с Селеной и Региной, с Агапией они почти лучшие друзья! Или больше, – подмигнул Антип.

– Я просто с ними в хороших отношениях! Да и как это может мешать тренироваться? оправдывался Агний.

Слова Антипа задели Алекса.

– Голову ими забиваете. Потом на уроках только о встречах думаете. Чепуху всякую несёте! Маги, колдуны, некроманты давно вымерли!

– Не согласен! Хоть убей, не помню, чтобы кто-то из нас, допустим, не отвечал на вопрос учителя или плохо отдавался на тренировках. Тем более мы дружим с ними с первого года. Ты один с ними не общаешься, – заступился Ларион.

– Рано нам по бабам ходить… Сперва королевство, а уж потом… девчонки, – процетировал Алекс, ведь именно этой мудрости учил Максимиан.

– А если убрать все наставления, то что в этом плохого? – справедливо подметил Агний.

Алекс промолчал.

– Алекс, пойми. Мы знакомы с ними с шести лет. До десяти нас почти не разделяли. Ходили на всё вместе. Они такие же, как мы. Почему нам можно общаться друг с другом, а с ними – нет? Да и запрета ведь никого нет! Максимиан, похоже, только тебе говорил о том, что с ними нельзя дружить. Или ты не так понял, – лицо Алекса стало мрачным.

– Дружище, если ты не хочешь или не можешь с ними общаться, не мешай нам, – добавил Ларион.

Алекс задумался.

– Признаю, вы правы. Простите, что завёл разговор и набросился. День сегодня какой-то… нехороший…

– Да ладно. Ты всегда был белой вороной. Кстати, мне шепнули на ушко, что ты кое-кому интересен из наших прекрасных дам, – загадочно подбодрил друга Агний.

– Что? – Алекс растерялся.

– Правда? Кто? – глаза Антипа стали настолько большими, что вот-вот выпали бы из роговицы.

– Мне не сказали её имя. Но кто-то из круга Регины: Ефросинья, Эннафа, Деметра, Селена или Агапия.

– А Новелла? Или сама Регина? – спросил Антип.

– С Новеллой она не общается, и это точно не Регина. Она считает Алекса… странным. Словно не от мира сего: “Ни с кем не общается. Будто что-то скрывает” – пояснил Агний.

– Пф-ф! Она просто его не знает!

– Ещё бы! Он на них даже не смотрит, – сдержанно усмехнулся Ларион.

– Вообще-то общаюсь! Иногда.

– Да? О чём? – поинтересовался Антип.

– Да о разном. Когда Максимиан ищет Юстину… если помогаю на кухне… По другим делам тоже… – с трудом перечислял Алекс.

– М-м… Понятно, – с лёгкой насмешкой протянул Ларион.

– И всё же – у каждого воина есть дама сердца! – намекнул Агний.

– И вправду, кто для тебя самая привлекательная? – подхватил Антип.

– Юстина Миро, – в шутку ответил Ларион.

Ребята не сдержали смех. Старшим пришлось сделать замечание. Парни пытались успокоиться, но смех прорывался.

Не сказать, что Алексу понравилась шутка так же, как и остальным. Она не показалась ему какой-то оскорбительной, но почему-то задела. Он понимал, что у него есть проблемы в общении с девушками.

– Да идите вы… – пробормотал Алекс, забирая миску.

– Не обижайся. Мы ж любя, – крикнули ему вслед.

Наставники встали – время трапезы подошло к концу.

Миро и Софос построили учеников и отправили на занятия. У парней было чтение, а у девушек – арифметика.

Арифметику преподавала Анна Белая, которая пользовалась огромным уважением среди всех воспитанников школы. Она не только прекрасно объясняла, но и была понимающим, по-настоящему добрым человеком.

Уроки естествознания вёл высокий светловолосый мужчина Евгений Телега – любимец учеников за шутки и весёлую атмосферу.

Чтением и правописанием занимались с Верей Николасис. Иногда её не хватало строгости, но это не мешало быть ей хорошим учителем.

Философию и политику проводил сам Максимиан. Историю – Юстина Миро, а народное искусство изучали в театре, куда девушки ходили в конце каждой недели.

Глава 5 "Слёзы и радость"

220 год ,14 день северных ветров, 4 часа дня

Центральный район “низины”, город Ферромуром

Отбивая башмачками чечётку по каменным плитам, воспитанницы Юстины Миро спешили по в восточную часть города, где в полукруглом углу внешней стены располагалась высокая смотровая башня с пятью рядами бойниц и крытым обзорным постом на вершине. Рядом с ней, за внешней стеной и южнее вторых ворот, стояла главная конюшня Ферромурома, куда и спешили девушки.

Увидеть кого-то из учеников вне школы было не редкостью, но прохожие парни и мужчины, то и дело сверлили глазами опрятных девушек в синевато-серых туниках с гербом школы на груди.

Однако Агапии было на них всё равно. Она полностью погрузилась в мысленную подготовку к предстоящим скачкам.

– Надо бы как следует всё проверить проехать разминочный круг, – посоветовала она Селене, шагая рядом по оживленному рынку в самом сердце «Низины», где скрещивались дороги к главным и восточным воротам. – Лошадям надо почувствовать землю. Так легче скакать.

Здесь можно было купить практически всё: южные оливки с сочным виноградом, лучшие меха Царства Льда, свежий хлеб и пироги из печи, восточные десерты, любую амуницию от полуржавых кузнечных молотов до мечей из белой стали и, конечно же, людей. Наёмная сила была неотъемлемой частью любого крупного города, да и королевства в целом. Даже регулярная армия, по сути, была всего лишь наёмниками. Разница между солдатами была лишь в том, что кто-то и правда был предан короне, а кто-то просто зарабатывал на жизнь.

Именно в этой части города жили большинство городских ремесленников, купцы, зажиточные крестьяне, а также солдаты гарнизона Ферромурома за исключением группы гвардейского отряда “Белые Совы”, охраняющего территорию за второй стеной и площадь с Домом Городского Совета – дворца представителя высшей власти со своими советниками и секретарями.

В «Совы» брали только ветеранов: не меньше трёх лет в страже и года на войне. Их снаряжение украшала вышитая сова, а шлемы имели перья, что закрывали щёки, и совиный клюв на носовой перепонке. Их снаряжением был меч и щит с головой совы в полумесяце. Отличительный знак командиров – ношение белоснежного плаща, в то время когда рядовые надевали светло-серые накидки исключительно по необходимости.

– Ты слишком переживаешь, – ответила Селена, помахивая в ответ симпатичным мальчишкам. – Никто не управляется с лошадью лучше тебя. Ты мчишься, как ураган!

– Во-первых, скачет Эльдина, не я. Во-вторых, на дороге всякое может случиться. Регина и сёстры тоже отлично ладят с лошадьми.

– Да, но мы–то лучше! – подмигнула Селена.

Агапия улыбнулась, подхватив энтузиазм подруги.

– Раз ты так считаешь, то оправдаем ожидания!

– Конечно! Жаль только, дожди наделали слякоти. Придётся стирать одежду… – настроение Селены упало. Даже такая мелочь, как грязь, могла сильно огорчить её.

– Нам ли привыкать! А чего ещё ожидать от погоды? Тёплые деньки закончились. Началась осень,– Агапия кивнула на засыпанную золотыми листьями дорогу и полуголые дубы у обочины.

– Эх-х… Поскорее бы нас куда-нибудь забрали! Хочу туда, где приятно печёт солнышко, с океана дует прохладный лёгкий ветерок, а какой-нибудь высокий, нежный синьор наливает мне полный бокал холодного южного! – замечтавшись, в глазах Селены загорелись звёздочки.

– А я хочу побывать в каждом уголке Фатумманда.

– А если вдруг пошлют на север к бородатым горцам или речникам, пропахшим рыбой? Или к царевластным грубиянам, у которых только разврат да драки на уме? – Селена сама испортила свою романтику.

Тут-то к разговору присоединились другие ученицы, догнавшие их.

– О чём болтаете, малышня? – по-дружески подколола Регина.

– Мы одного возраста как бы! – возмутилась Селена.

– Говори громче, а то снизу не слышно! – Эннафа, шагавшая с сестрой по бокам от Регины, подхватила шутку над низкорослой подругой.

– А-Ха-Ха! Как смешно! – произнесла Агапия с каменным лицом, но даже так она выглядела слишком мило.

– Да ладно, уже пошутить нельзя? – безвинно пожала плечами Эннафа.

– Шутить надо так, чтобы всем было смешно, а не только вам… – в голосе Селены прозвучала затаённая обида. Она считала, что её постоянно задевают.

– Да чего ты как маленькая? Хотя… прости, права. Это слишком низко, – с едва сдерживаемой усмешкой ответила Регина.

– Пусть обижается! – махнула рукой Эннафа. – Мы вообще-то с вопросом. Как думаете, кто победит в забеге?

– Думаю, в этот раз Линос, – предположила Агапия, быстро перебрав в уме скакунов. – В прошлый раз его лошадь была самой радостной.

Такой ответ давно перестал вызвать у девчонок лишних вопросов. Они привыкли к нестандартным суждениям Агапии.

– А вы?

– Мы за Лариона, но выиграет, наверное, Алекс, – ответила Регина за троих. – Его лошадь дикая, как он сам. Два сапога пара.

Агапия на секунду задумалась.

– Алекс хороший наездник, но он изматывает Луну на тренировках. Да и заботится о ней меньше в последнее время. Она могла обидеться.

– Ларион сказал, что Алекс специально тренировал Луну для длинных забегов, – напомнила Ефросинья.

– Тогда шансы есть. Но мой фаворит – Линос…

– А я думаю, победишь ты! – твердо заявила Селена, глядя Агапии в глаза.

Девушки сдержанно хихикнули, не желая обижать подругу, но их неверие было очевидно.

– Интересный вариант… – глаза Ефросиньи округлились от удивления.

– Смейтесь-смейтесь! Она вам еще покажет! – Селена лишь сильнее смутила подругу.

– Ладно, удачи вам, а нам успехов! Приятно было поболтать. И прости, Селен, за шутки. Нам надо быть выше этого, – открыто рассмеялась Регина и, заметив мясной прилавок Полифии Сциурусиан – бабушки сестёр, троица направилась к нему.

Едва другие ученицы повернули за угл, Селена опустила голову, смахивая предательские слёзы.

– Не обращай внимания. Они не со зла, просто дурачатся, – успокаивала Агапия, понимая, как больно подруге.

– Прекрасно знают, как я к этому отношусь и всё равно шутят! Шутки должны смешить, а не обижать! – истерично пробормотала ученица, прижимая ладони к влажным глазам.

– Не принимай близко к сердцу. Успокойся, – Агапия тепло обняла её.

– Знаю, учили… Просто обидно. Очень! Вот в чём я виновата? Тем, что маленькая? – всхлипнула Селена, постепенно утихая в объятиях.

– Ты ни в чем не виновата. Никто не виноват в своём росте. А те, кто смеются, – просто глупцы! Я тоже невысокая. Чуть выше тебя. Но не плачу и повода не даю. Так что вытри слёзы и выше нос! Мы почти пришли, – подбодрила Агапия.

Селена сделала несколько глубоких вдохов и пришла в себя.

В отличии от “старшего брата” Восточные врата были стальной решёткой и поднимались вверх с помощью простого механизма: стальные тросы, деревянные цилиндры и штурвал у стены, фиксируемый рычагом и железным клином.

Спустившись с пригорка ученицы подошли к входу в конюшню. Их уже поджидал невысокий мужичина чуть младше пятидесяти с опрятной седеющей бородкой. Он был в синем хлопковом костюме с полосатыми красно-черными рукавами, свежей белой кожаной шляпе. В зубах пыхтела узорная чёрная трубка. Это был граф Климентр Краинский.

– Здравствуйте, мои дорогие! Как учёба? Успехи? Мальчишки не обижают? А то я им! – оглушил он девушек, покашливая от табака.

Узнав знакомый голос, ученицы радостно засияли.

– Здравствуйте, дядюшка Клим! – воскликнули они, повиснув на нём в объятиях.

– Ух! Не задушите старика… – прошипел Климентр, когда девчонки облепили его шею.

Он почувствовал сырость на плече Агапии и, присмотревшись к покрасневшим глазам Селены, сразу всё понял.

– Опять плакала? – спросил он с заботой и лёгким укором.

– Не… да… – виновато пробормотала она, опуская взгляд под ноги.

– И что же на этот раз? Присмотрела мальчика, а ему нравиться другая? – припомнил старый случай Климентр.

– Нет! – Селена стыдливо покраснела.

– Шутки про рост, – ответила за подругу Агапия, не называя обидчиц.

– Снова!? – удивился граф.

– Просто в этот раз было особенно обидно! – чуть не нараспев ответила Селена.

Клим нежно провёл ладонью по её голове и почесал за ушком, как кошечку.

– Дурында, когда же запомнишь? Кто унижает из-за роста, тот просто не находит в человеке настоящих недостатков. Значит, ты лучше и прекраснее их! – сказал он так ласково и тепло, что Селена снова заплакала – теперь от умиления.

– Простите, дядюшка… спасибо! – вытирала она слёзы.

– Когда вы вернулись? Как сами?

– Да вот только вчера вечером приплыл из Аргентубена. Настроение – боевое! Рад вас видеть, крошки мои… Хотя какие уж крошки? Скоро на службу поедете, и опять не будем видеться… – вздохнул он.

– Не серчайте! Обязательно заедем, если окажемся рядом. А пока мы все здесь, чего грустить? – разумно заметила Агапия.

– Да, права. Хм, молодец! Выросла да помудрела. Как же всё-таки я по вам соскучился! Скорее бы и остальных увидеть.

– Это само собой, но сперва расскажите, что интересного видели? – поинтересовалась Селена.

– Уйму всего повидал! Даже серебряных мечей в деле увидел! Сумасшедшие ребята. Сила, ловкость, мастерство – не описать! Вот насколько хороши! Я столько баек о них слышал за службу, думал – врут. Народный фольклор, так сказать! Теперь знаю – правду говорили. В общем, Слушайте… – несмотря на титул, в душе Климентр оставался простым человеком, как и в молодости, когда не имел ни титулов, ни денег.

Он выпрямился, затянулся табаком и начал:

– Возвращаюсь, значит-ца, с народного собрания назад, где Верховного короля выбирали. Ветер попутный, солнышко приятно припекает. Только миновали Магнфлюкт – вижу, корабль странный к нам лезет. Старый, покоцанный, словно врезался кто. Идёт прямо на нас. Мы вправо – он за нами, влево – опять на хвосте. Понял – пираты! На груз позарились! Сперва даже немного испугался. Про местных душегубов столько историй ходило разных. Порой чудных, а порой и таких жутких, что в дрожь бросает, и фиг их знает, где правда, а что ложь. В общем, догнали они нас. Их человек сорок, а нас – дюжина моряков да десяток солдат. Думал, конец…

Климентр выждал паузу, давая слушателям накинуть цену его рассказу.

– Как же я рад был, что согласился перевезти ту группу серебряных мечей! Хлопот с ними ноль, помогали, не буянили… И вот как пригодились! Кораблик-то мой, Бочка Рома, битком набит. Отступать некуда. Но “Серебряная” гвардия оправдала своё имя! Видели бы вы, как их сержант на троих навалился – и враз порубил! Остальные тож не отставали. Невероятная скорость была у этого самого сержанта. Его кстати Николасом звали. Сам он был совсем не разговорчив, но от солдат его узнал, что командир их родом откуда-то из окрестностей Либерума, из семьи бывшего командира Серебряных Мечей. Кого именно – не сказали. Может, не знали, может, командир запретил. Да и пусть. Главное – спасли.

– Ужас! Как справились? Никто не пострадал? – переживала Селена.

– Обошлось. Одному бойцу тесаком по плечу досталось, но броня сдержала. Кость цела, рану промыли, перевязали. Так что все остались живы-здоровы. Но часть пиратов всё-же сбежала. Сейчас расскажу, как всё было…

– Дядюшка Клим, не сочтите за грубость, но нам готовиться надо к… – осторожно перебила Агапия.

– Ох! Точно, дорогие! Простите, – спохватился Климентр. – Знаю, скачки сегодня. Пошлите скорей. Помогу советом, а заодно и расскажу, что на свете творится. – Повёл он девушек к их лошадям.

В Великой конюшне, помимо учениц, уже была пара учеников, прибежавших сюда заранее подальше от уроков. А ещё два десятка конюхов и толпы горожан и солдат, оставлявших лошадей на ночь. У каждого воспитанника был личный конь от барона Арчиппоса – для тренировок, но не в собственности школы.

Продвигаясь вглубь, девушки подошли к своим кобылам на 751-м и 752-м местах. Через одно свободное стойло стояли кони парней. Белая, как выпавшая снежинка, и светло-серая лошади Агапии и Селены стояли рядом с мрачной, словно ночь, подругой Алекса и гнедым жеребцом Линоса. Их хозяева уже вовсю готовили животных к забегу.

– Привет! – поздоровались девушки.

– Привет. Вас тоже отпустили? – скорее из вежливости поинтересовался Линос, не отрываясь от работы.

Селена собралась ответить, но Климентр, узнав парней, поспешил поздороваться:

– Ну, привет, Линос! – радостно пробасил он.

Парень удивлённо оглядел его и тут же воскликнул:

– Дядька Клим!

– Ух, как вымахал за полгода! На голову выше меня! Тебя тут зельями что-ль отпаивают? Ну, сколько ни расти – подзатыльник всегда отвесить смогу! – граф звонко щёлкнул парня по лбу и потрепал его пышные волнистые волосы.

– Хватит-хватит! Потом полдня причёсываться! – Линос больше всего переживал за свою роскошную шевелюру.

– За девчонками больше не подглядываешь? – припомнил Климентр старый грешок.

– Нет! Вы что!? – покраснев под взглядами девушек, он отшутился: – Разве что по праздникам!

– Добрый день, граф Климентр Краинский, – сдержанно, но с теплом в глазах поздоровался Алекс.

– Здравствуй, Амос… – в голосе Клима мелькнула грусть. – Ой, прости, Алекс, оговорился. – Он крепко пожал руку и обнял парня, похлопывая по широкой спине.

Воздух натянулся. Чтобы разрядить обстановку, Климентр продолжил шутить:

– Линоса ругаю за рост, а этот ещё выше! Одного меня в низкорослых оставили? Помню, вы мне по подбородок были пару лет назад. А теперь? Эх!

– Почему одного? Павлос не вырос, да и Агапия с Селеной – вашего роста. Отличная компания, как по мне! – подколол в ответ Линос.

– Ой, привет, Алекс! Прости, не заметили тебя… – Агапия сразу извинилась. – Ты словно слился с лошадью! Такой же мрачный и строгий, – скорее констатировала, чем упрекнула она.

– Да, привет! – повторила Селена.

– Здравствуйте, Агапия. Здравствуйте, Селена, – чересчур официально ответил он.

– Хи-хи. Алекс, мы пока не королевы, – её улыбка была тёплой. – Можно просто "привет".

– Как скажете.

– Да и на "ты" пора бы уже перейти. Девять лет в одной школе. Кажется, я уже говорила, – добавила Селена.

– Пять… – уточнил Алекс срок своего пребывания. – И да, вы… ты говорила. Прости.

Наступила неловкая пауза. Алекс явно чувствовал себя скованно. Он не знал, как общаться с девчонками.

– Так о чём я там рассказывал? – спросил Клим, разряжая обстановку для Алекса.

– О том, как вы на бандитов наткнулись уже по дороге в…

– Магнфлюкт! Точно! В общем, перед собранием мне надо было заехать в… – перебил Климентр и продолжил свой рассказ.

Глава 6 "Мертвецы не дышат"

Ученики собрались на школьной площади с лошадьми, дожидаясь начала скачек. Вскоре все были в сборе, и на ступени у памятника Зозимосу поднялся барон Арчиппос Карбонес.

Его отец, граф Архилос Карбонес, по праву считался одним из самых богатых людей на всём Фатумманде. Будучи старшим членом верховного собрания, он держал в своих руках значительную власть, а их торговая империя «Карбоне» охватывало все значимые города Марегнума. Их семья была известна ещё с начала отсчёта лет. Герб дома – коричневый мешок с углем на фоне горной шахты – напоминал о скромных истоках семьи шахтеров.

Арчиппос был самым крупным владельцем лошадей на севере. Тысячи его лошадей служили солдатам за плату, а лучших скакунов он предоставлял школам Ферромурома, Аргентубена, Либерума и Альбуриума. Плата за его услуги разнилась от трёх пени до нескольких шиллингов в неделю.

– Внимание! – громко воззвал барон к толпе, собравшейся на площади: воспитанникам, учителям, наставникам и нарядно одетым горожанам. – Сегодня большой день! Всех нас ждет захватывающее зрелище! Лучшие скакуны севера под седлами искуснейших наездников школы политики Ферромурома! Нас ждёт настоящий праздник азарта и красоты! Для всех желающих обогатиться и привлечь к скачкам особый интерес гильдия Карбоне с радостью примет ваши ставки.

Он бросил взгляд на помощника, получив одобрительный кивок. Заготовленная речь звучала под стать его титулу. Барон сошёл с пьедестала и повёл за собой основную массу народа.

Настал черёд слова Максимиана Софоса. Наставник почтительно поклонился статуе героя-веркиста и обратился к ученикам:

– Дистанция начинается и заканчивается у главных ворот! Два маршрута: первый – для всех, второй – для победителей, он длиннее. Первый путь обозначен столбами с красными тряпками: до скалы Оретеррис, затем по дороге в Мрачный лес, до красного столба – и назад. Путь победителей помечен белыми флажками: к скале, затем к отмеченной флагом стене Дубков, и вдоль внешней стены до западных врат, не заезжая в город! – воспитанники послушно кивнули.

– А какой всё-таки будет приз? – вопросил Антип.

– Трое, вышедших из своих групп в финал, получают выходной. Третьему на длинной дистанции – два выходных. Победителю – четыре, второму – три дня отдыха. Забег между лучшим учеником и ученицей – завтра днем. Ещё вопросы? – в ответ стояла тишина. – Тогда к воротам!

Обычно все соревнования проходили днём, но в этот раз пришлось подстраиваться под особого гостя. На воспитанников пожелал посмотреть представитель Верховной короны, что был в Ферромуроме проездом и убывал утром. Путь освещали факелами и лампами на столбах.

Ученики в седлах ждали команды. Один из людей Арчиппоса, построил первую группу парней:

– Вторая группа – на старт! Остальным – не мешать! Как скажу «Вперед марш!» – начинаете. следующие – по готовности!

– Вперед… Марш! – прозвучала команда, и группа ускакала вперёд. Как только они миновали первый столб, Фирс построил следующих и снова скомандовал. Так стартовали все группы, включая девушек. Это ускоряло забег для зрителей, среди которых был глава города и особый гость, наблюдавший в монокль с высоты. Арчиппос тем временем принимал ставки.

На короткой дистанции первыми в группах финишировали: Линос, Парис, Офелос, Алекс, Ермак, Ларион. Среди девушек, чьи группы смешали сильных и слабых, победили только из первой группы: Агапия, Деметра, Селена, Регина, Эннафа, Ефросинья.

Настал финал. Соперничество накалило воздух. Самыми захватывающими были поединки Алекса с Линосом и Агапии с Региной – они были превосходными наездниками.

Шестерка лучших парней выстроилась на старт.

– На этот раз у тебя нет шансов, Алекс! – самоуверенно крикнул Линос, отбрасывая чёлку. Волнение лишь подстёгивало его уверенность.

– Ещё посмотрим! – парировал Алекс, чувствуя, как земля дрожит то ли от копыт, то ли от сердца.

– Флажки не перепутай! – подколол Ларион, оглядываясь на поддерживающих девушек.

– Не паясничать! На нас смотрит представитель короны! – одёрнул Ермак, но азарт захлестывал.

– Много слов… – монотонно пробурчал Парис, гладя шелковистую гриву своего коня. Он любил лошадей не меньше Алекса.

– Хоть бы не последним… Еще и потемнело… Не хорошо, – прошептал Офелос, суеверно скрестив пальцы. Большие наездники утомляли коней быстрее.

Раздались одобрительные крики с городской стены и от огромной толпы у ворот. На гонки пришли посмотреть многие жители Ферромурома. Многие сделали между собой ставки, а другие, более богатые горожане, как и полагалось, ставили на победу лично у Арчиппоса, который придумал свою систему подсчёта, где он всегда выходил с деньгами.

Крики поддержки с городской стены и из огромной толпы слились в гул. Горожане ставили между собой, богачи – у Арчиппоса, чья система ставок всегда приносила ему прибыль. Воспитанники были гордостью города.

– Вперед марш! – снова прогремела команда.

С первых секунд Линосу удалось вырваться вперёд, но уже у первого столба Алексис сильно сократил отставание. Шла упорная борьба за лидерство и третье места. Никто не хотел сдавать позиции. Погода портилась: загрохотал гром, заморосил дождь.

Когда Алекс и Линос достигли Дубков, то были уже наравне. Любая ошибка стоила победы. Грязь хлопьями летела из-под копыт измученных коней. Одежда покрылась слоем грязи. Дождь усиливался, грохот грома нарастал.

Парис дышал в спину лидерам, отставая на считанные секунды. Ларион скакал чуть хуже, за ним – Офелос наравне с Ермаком. Удивительно, на Парисе не было ни брызг грязи, ни пота.

Первые двое достигли восточных ворот. Виднелись финишные огни. Из-за ливня путь стал в разы темнее. Линос начал понемногу отрываться, но кони выдыхались. До западных ворот оставалось чуть больше полукилометра.

Луна собралась силами и за пару сотен метров до конца сравнялась со соперником и даже вырвалась вперёд.

Казалось, победа в руках… Но случилось непоправимое.

Конь Линоса споткнулся о камень, вымытый дождем на скользкой дороге. Изможденное животное попыталось удержаться, но рухнуло на бок, увлекая всадника на груду камней, оставленных каменщиками у стены.

Раздался душераздирающий вопль – конский и человеческий в одном крике.

Алекс обернулся на звук. Увидев, что произошло, он развернул коня и помчался назад.

Молния блеснула на чёрном небе и осветила жуткую картину.

Линос был прижат к земле телом коня, чей бок был распорот острым камнем. Под учеником разрасталась лужа черной крови. Виднелся страшный бордовый след. Ученик не двигался.

Алекс бросился вытаскивать друга, но чья-то рука схватила его за плечо. Парис подошел бесшумно, как всегда.

– Пусти! Не видишь, он разбился! – воскликнул Алекс, не контролируя себя.

– Ты правда хочешь увидеть, что с ним стало? – спросил Парис без тени эмоций.

– Ты с ума сошел?! Помоги!

Парис приблизился к телу Линоса, коснулся окровавленной шеи и тихо произнес:

– Requiescant in pace…

– Что ты делаешь? Нужно срочно достать его! Берись за гриву! Оттащим его! – неистово орал парень, не жалея глотку.

– Поздно. Линос мертв. Ничем не поможешь, – голос Париса оставался ледяным.

– Почему ты так говоришь? Он не мог умереть. Линос просто ударился и его придавило. Надо вытащить его! Он дышит! Мертвецы не дышат! – Алекс отказывался верить.

– Его жизненная энергия непрерывно уходит из тела, но не через кровь. Ему не выжить.

– Еще слово – прикончу! – прошипел Алекс, скрепя зубами.

– Ты будешь много кого терять. Друзей, родных, любимых. Знаю, ты не можешь принять и тем более понять, что всех не спасти. Я вижу в тебе силу, пылающее алое пламя, но пока ты слишком слаб. Надеюсь, его смерть сделает тебя сильнее, Алекс, – слова Париса звучали чужим, пророческим тоном.

Алекс ударил Париса в лицо, не сдерживая силу. Алекс со всей силы ударил Париса в лицо. Тот пошатнулся, едва удержавшись на ногах. Сплюнув кровь и обломок зуба, Парис повернул голову обратно:

– Неплохой удар. Только бессмысленный…

Алекс хотел ударить того снова, но позади послышались голоса – подоспели взрослые и другие ученики.

– Боже правый! – ахнула Миро.

– Линос! – вскрикнул Максимиан, бросаясь к ученику. Он поднял окровавленную голову, пытаясь нащупать пульс.

– Срочно к лекарю! – скомандовал Архилас.

Несколько мужчин оттащили тушу коня. Увидев состояние Линоса, кого-то стошнило. Алекс рухнул на колени.

Кровь обильно текла из пробитой вмятины на голове. Кости были раздроблены, осколки выпирали наружу, разорвав кожу и мышцы. Дело было совсем плохо. Старшие спешно наложили пару тряпок и понесли тело к доктору.

Ошеломленный случившимся, Алекс остался сидеть на коленях возле кровавого следа, который становился всё менее и менее различим под каплями дождя. Вновь блеснула молния.

Его взгляд упал на платок, застрявший между острых камней. Ученик медленно встал, и, едва перебирая ноги, подобрал его.

«Тот самый…» – мелькнуло в голове.

– Запомни, Алекс. Вся боль и страдания, пережитые человеком, либо убьют, либо закалят характер ещё сильнее. Выбор, что из этого произойдёт, только за тобой. Понимаю, по мне не видно, но мне тоже жаль Линоса. Видимо, такова его судьба, – всё так же тихо и бесчувственно произносил слова Парис, оставшийся рядом с юношей.

– А наша? Твоя и моя? – тихо спросил Алекс, не отходящий взгляд от платка.

– Моя судьба предопределена кровью. Ты выбираешь сам, но как только определишься, будет всего два пути: избранный или гибель. Знаешь, кое-кто сказал, что мой путь будет связан с одним очень сильным человеком. Его благое деяние будет известно на весь мир, а сердце переполнено светом зари. Но он же миру гибель. Я должен остановить его. Надеюсь, этим человеком будешь не ты…

– Да кто ты такой? – Алекс поднял мокрое лицо, всматриваясь в расплывчатый силуэт.

– Парис Фатуматос. А ты?

– Алексис. Блэкфер, – ученик отвернулся от ответа, назвав одну из фамилий, доступных выпускникам школы.

– Как знаешь. Нам пора в школу, – Парис подал руку. Они молча вскочили на коней и поскакали назад.

В доме лекаря сделали неутешительный вывод. У парня множество переломов, в том числе черепа, и сильно повреждены внутренние органы.

«Даже если выживет, не сможет ходить, возможно, слабоумие. Но шанс есть», – передал Максимиан ученикам после визита к лекарю.

Скачки отменили. Воспитанников отправили в казармы. Ученики обсуждали произошедшее до поздней ночи. Разговор продолжился и после “отбоя”.

– Не верится… Линос, и упал с коня…

– Он не упал, дурак! Конь не удержался на скользкой дороге и рухнул на него, – поправил Агний Антипа.

– Алекс, как всё было? – спросил Ларион.

– Не знаю… Мы были у финиша. Я вырвался вперед и… услышал крик. Такой… пронзительный, – голос Алекса дрожал. Он смотрел на окровавленный платок Линоса, выпавший при падении. – Обернулся… Увидел его. Под конем…

– Выбрось уже эту тряпку. От крови можно подцепить заразу, – небрежно бросил Антип.

Алекс вскочил с кровати, стремительно подошел и вцепился Антипу в воротник, тряся его. Глаза горели безумием.

– Выбросить?! Это не какая-нибудь тряпка!

– Прости, я…

– Заткнись! Это память. О дружбе… – голос Алекса срывался. – Эту «тряпку» я хранил со дня, когда сбежал из дома. Подарил ему, когда мирились… после того, как разбил ему нос. Линос знал, почему и как я дорожил этой вещью. Он хотел отдать его назад, но я настоял. После этого мы помирились. Он тогда даже яблоками со мной поделился.... А ведь из-за драки Линоса перевели во вторую группу и лишили выходных. В глубине души он ненавидел меня, но виду не показывал. Однако я знал. Чувствовал по его взгляду… – Алекс говорил, переходя от ярости к горьким воспоминаниям. Глаза его потухли. Стали пустыми, как опустошенный кубок.

На его глазах больше не было слёз, злости, скорби и печали. Они были пусты. Опустошены, как кружка пива в дешёвом кабаке.

– Алекс, прошу, успокойся. Отпусти его. Он не хотел тебя обидеть, – осторожно вмешался Ермак, ослабляя его хватку.

– Да… не хотел. Прости… – бормотал перепуганный Антип, вспоминая, что Алекс сделал с Павлосом на первом уроке фехтования.

Алекс отпустил его и молча вернулся на кровать, спрятав платок во внутренний карман у сердца.

– Спокойной ночи… – глухо произнес он, повернувшись к стене.

Переглянувшись, остальные так же легли спать.

Прошло двое суток. Вестей о Линосе не было. Скачки доиграли на следующий день – Арчиппос настаивал, боясь потерять ставки.

Вторые места заняли Регина и Ларион. Финал лучших отменили – барон не успел принять ставки, да и Алекс отказался от победы, уступив Агапии. Он просил отдать свои выходные другу, но Максимиан отказал. Все переживали за судьбу паренька и ждали вестей.

На третий день воспитанников собрали на площади.

Линос не выдержал большого количества токсинов, содержащихся в зельях, которые поддерживали жизнь и помогали залечить раны. Обыденное дело, когда идёт речь о спасении смертельно раненых. Далеко не каждый мог перенести лечение, когда тело так растерзано.

После прощальной речи наступила минута молчания. Шестьдесят секунд, за которые в голове Алекса пронеслись все их шалости, споры, смех… и последний крик.

Объявили траур. Воспитанникам выдали черные одежды и повели на кладбище.

Глава 7 "Откопать и закопать могилу"

220 год 17 день северных ветров 8 часов утра

Кладбище, окрестности города Ферромуром

Мрачные тучи окутали небо, поглотив солнце. Холодный дождь стучал по деревьям, траве, сгорбленным людям, по каменным надгробиям…

– Огромное горе привело нас сюда в этот час, – голос Максимиана прозвучал надтреснуто. Он прикоснулся лбом к грубой стенке гроба. – Линос покинул нас слишком рано… Был примером твердости характера. Равнялся на лучших. Его стремление к совершенству и самоотдача были поистине великими. Это потеря не только школы, но и всего королевства. Пусть же душа его обретет покой здесь, а память живет вечно!

Воспитанники отдали дань памяти усопшим и молча потянулись обратно в школу.

Лишь Алекс не двинулся с места. Неподвижный, как скала, он стоял у края могилы, взгляд впился в деревянный ящик, сколоченный наспех.

– Алекс, знаю, вы были дружны. Но нам пора, – мягко сказал Максимиан, заметив, что ученик не сделал ни шага.

– Идите, наставник. Я догоню, – голос Алекса был тише шелеста мокрых листьев.

– Я не могу оставить тебя одного.

– Я хочу закопать его сам… – фраза прозвучала твердо, как вырубленная из камня. Он считал это своим долгом.

– Это работа могильщика.

– Линос был моим другом. А не могильщика.

– Но это его работа, а не твоя. Зен получает за эту работу день, на которые кормит семью. Хочешь оставить его детей без хлеба? – тон Максимиана стал жестче.

– Нет… – Алекс зажмурился. – Тогда отдайте ему монеты. И все.

– За что? За то, что просто постоял рядом? Милостыню подают беднякам и калекам. Остальные платят трудом. Так устроен мир. Нарушать этот порядок нельзя.

В разговор вступил низкорослый, горбатый мужчина в потертой, местами рваной одежде. Лицу, изборожденному морщинами не по годам, было лет тридцать, но взгляд выдавал того, кто видел слишком много смерти. На поле боя, на этом кладбище, в собственной сгоревшей избе… Седина давно забрала виски, лысина блестела под каплями дождя.

– Да, парень, мне платят за работу, а не за посиделки. Ступай в школу. О друге твоем я позабочусь. Уж поверь, знаю толк в этом деле, – голос Зена был неожиданно мягким. Он понимал эту боль.

– Не могу. Должен! Должен… – как мотив повторял парень вновь и вновь.

– Ты никому ничего не должен. Тем более – мертвецам. Да и не умеешь ты, – оборвал его могильщик.

– Взять лопату. Выкопать яму. Опустить гроб. Засыпать. Всё просто.

– Ладно. Сколько от земли до крышки оставишь? Мало – звери раскопают. Много – гроб не выдержит, земля провалится. Не дури меня. Ничего ты не знаешь, парень.

– Тогда… командуйте мной! Как инструментом. За это можно и заплатить , – Алекс не сдавался.

– Парень, просто иди… – начал Зен, но его перебил Максимиан.

– Хорошо, – кивнул наставник.

– Но позвольте, Мистер Софос! Да я с ним до ночи тут провожусь! – возмутился Зен.

– Заплачу втройне.

– Хм-м… Если так, то ладно. Договорились. Малой, бери лопату. Копай метр в ширину, два в длину, полтора вниз, – оживился могильщик и плюхнулся на корявый корень намокшего дуба.

– Обернусь к полудню.

– Мистер Софос, тогда уж… сделайте одолжение? Ради святого спокойствия, прихватите пару бутылок пива. А то со скуки и среди "местных", оказаться можно – Зен криво усмехнулся своей мрачной шутке.

– Значит, пять пени и две литровых из "Медвежьего пойла"? – предложил Софос.

– Да ну! Две двухлитровых, охапку сушеной рыбы, полкило моркови, кило капусты. И в дом и рот, так сказать! Так… Пиво – два пени, рыба с овощами – ещё два. Итого шесть пени со всего да две за работу. – Зен быстро скинул на пальцах.

– Договорились, – Софос снял тяжелую черную меховую накидку и положил рядом с Алексом. – Укройся, если дождь усилится. – Ученик едва кивнул. Наставник ушел.

– Свидимся, мистер Софос, – Зен махнул шляпой и тут же принялся покрикивать на Алекса, объясняя, как ставить лопату, чтобы меньше устать.

***

По случаю траура на завтрак испекли поминальный пирог. Он был невелик, но хватило всем. Алекс и Софос не ели, но их доли отложили на потом.

Для учеников вкусить яблочный пирог было бы настоящим праздником, если бы не повод его подачи на стол. Однако со своей задачей он справится на ура. Первый укус сладкой начинки слегка разрядил гнетущую атмосферу. Еще пара – и дышать стало чуть легче.

– Где Алекс? – спросил Антип вполголоса.

– На кладбище остался, – ответил Ермак. Для старшего ученика любой младший был братом. Потеря жгла грудь, подобно спирту.

Антип заметил, что Кенни и не притронулся к пирогу.

– Эй, ты чего?

– Думаю… – взгляд Иннокентия не отрывался от тарелки.

– О чем?

Под тяжестью взглядов Кенни не выдержал:

– Когда-нибудь нам снова придется кого-то хоронить. Смерть не страшна. Страшно, что жизнь может навсегда оборваться. Щелчок – и нет человека. И мы снова там, на кладбище… – он содрогнулся. —… Жуткое место. Вокруг одни мертвецы.

– Не думай об этом. Такие раздумья добром не кончатся, – глухо сказал Ермак. Линос был не первым, кого он провожал в последний путь.

– Как не думать?! Ведь мы все когда-то умрём… Я не смогу… снова смотреть в эти пустые глаза… – голос Кенни сорвался.

– Смерть – часть пути. Мы не должны забывать о павших, но и долго горевать нельзя, ведь наше время продолжается! – процитировал Максимиана Ермак, невольно взглянув на место, где обыденно сидел Алекс.

– Верно. Нам ещё учиться надо, – поддержал Антип.

– А представьте, как сейчас Алексу…? – вставил Агний.

– Херово… А как ещё может быть? – хрипло выдохнул Ларион. Его обычная живость исчезла. Шутить было не до того.

– Ему и правда худо. Но он крепкий, выдюжит. И мы выдюжим. Хватит ныть. Пора на уроки, хоть их, небось, отменят, – Ермак поднялся.

– Выходной был бы к месту, – Кенни несколько оживился.

Завтрак окончился. Ученики отправились на школьную площадь, где всех воспитанников поджидала Юстина Миро с каким-то объявлением.

Прошло несколько часов. На мокрых ветвях по-прежнему тоскливо каркали вороны, но сквозь рванные тучи уже пробивались редкие лучи.

Максимиан вернулся точно к сроку. Зен, получив щедрую плату, расстелился под дубом, попивая хмельное.

Алекс не отдыхал ни минуты. Яма была почти готова. Взгляд его, остекленевший, застыл на одной точке. Руки, движимые не мыслью, а слепой волей сердца, монотонно заносили лопату, швыряли комья грязи в сторону. Мышцы горели, но боль заглушало нечто большее – одержимость подобную бреду. Он перестал думать, лишь копал, подчиняясь приказам могильщика.

Еще час адского труда – и яма была готова. Зен и сторож двинулись к гробу, но Максимиан и Алекс справились сами. Засыпать было легче. Земля летела в яму быстрее.

– Прощай, друг. Я всё помню. Ещё свидимся… – с последним комом земли Алекс запрокинул голову к небу, будто кричал это Линосу в лицо. Голос был хриплым от усталости.

– Ты весь в грязи. Ополоснись и переоденься. Я принес чистое, – Максимиан показал сверток с уенической рубахой и штанами.

– Спасибо, учитель… – Алекс потянулся за одеждой, но наставник её не отдавал.

– Сперва сполоснись, – объяснил Максимиан.

– Точно, чего это я… – Алекс задержал взгляд на дрожавших руках.

– Можешь пропустить день-другой. Я понимаю. У меня тоже погибали друзья… Некоторые – из-за меня. Худшее чувство на свете…

Взгляд Алекса встрепенулся. Максимиан заметил интерес.

– Лизараус закрыл меня собой от стрел, когда на нас напали наёмники близи Лацуса… Второго звали Дорос. Я направил его выбить группу мятежников, но их оказалось куда больше, чем доложила разведка. Он всегда был аккуратен и обычно не вступил бы в такое сражение, но ему пришлось принять неравный бой. Мятежники должны были вот-вот напасть на соседнюю деревушку. Он поступил, как подобает истинному офицеру Марегнума.

Алекс над чем-то задумался.

– Приходи поскорее в себя. Впереди много работы, – наставник решил прекратить, чтобы не забивать тому голову.

Услышанного хватило. Алекс выпрямился, встряхнулся, глядя наставнику в глаза. Линос не простил бы слабость.

– Я а порядке, учитель. Готов приступить к занятиям хоть сейчас! Хоть сейчас добегу до восточных ворот и обратно! – уверенность граничила с вызовом.

– Одна из твоих бед – переоценка сил. Берешь на себя слишком много, – вспомнил Максимиан слова Архиласа.

– Вы думаете, не смогу?

– Сможешь. Но вспомни бои? Одержал одного, другого, третьего… Устал, ноги подкашиваются, а ты лезешь к четвертому. И проигрываешь! Учись чувствовать предел. Искать момент передохнуть. Думать прежде чем рваться в бой. Искать лучший путь.

– А в бою дадут отдышаться? – парировал Алекс.

– Никто не железный. Можно бить десятки, но силы кончатся. Только что парировал легко, прыгал – и вот уже меч не поднять. Чувствуй тело. Лови паузу. Ты должен научиться находить или делать такую возможность самостоятельно.

– Понял, наставник. Отработаю.

– Посмотрим, – при виде моря Максимиан невзначай улыбнулся. – Вот и пришли…

Они вышли к синему простору. Стаи чаек резали ветер над водой. Алекс скинул запачканную землей одежду.

Прохладный ветер обжег кожу. Сделав глубокий вдох, Алекс шагнул в прибой.

Холод и соль впились в ноздри. Тело онемело, но вскоре привыкло. Ученик хотел по-настоящему насладиться морем, но быстро отбросил дурную мысль. Сказывалась усталость. Парень лишь окунулся с головой, смывая грязь и пот.

Из-за похорон в этот день отменили все занятия и сделали выходной. Ученики были полностью в своём распоряжении. Каждый мог свободно выйти в город. Те, у кого были пени, шли на базар присмотреть себе что-нибудь интересное, другие отправлялись к своим родственникам или друзьям семьи, но большинство просто гуляли вдоль пожелтевших улиц Железнограда, как его именовали некоторые южные народы.

В свою очередь Селена с Агапией гостили у Клима.

Граф тяжело переживал гибель мальчишки, восемь лет росшего у него на глазах. Климентр любил детский смех, которого ему так не хватало. Линос, хоть и был проказником, обладал стержнем, своими понятиями о чести, настоящего мужчины. Именно он, вопреки мнению многих, заложил этот стержень в Алексе, а не наоборот.

Краинский жил за второй стеной в собственном роскошном доме с небольшим фруктовым садом, чьи спелые плоды то и дело подъедала местная мелюзга. НА что Граф лишь улыбался – он всегда был рад помочь нуждающимся

На первом этаже дома расположилась кухня и гостиная. На втором – спальни, на третьем – личная библиотека и множество разных коллекционных вещей: от старинных свитков и монет, до позолоченных доспехов королевской гвардии с самыми разнообразными мечами, большинство из которых уже можно было назвать реликвией.

Гости сидели на кухне.

– Эх, Линос-Линос… Как же так? – Граф нервно теребил седой висок, глядя в пустой стакан. – Хороший парень был. Дерзкий, да. Нагловатый порой. Но это всё возраст… – голос его был наполнен грустью.

– У меня никак не укладывается это в голове, – призналась Агапия. – Старики, больные, солдаты – понятно. Но так…

– Странное чувство. Только вчера здоровались… а теперь он… там, – Селена содрогнулась, мурашки пробежали по телу.

– Жизнь порой жестока. А главное – как глупо! Какие-то камни, плохая дорога, темнота и всё! Вот зачем надо было ставить скачки так поздно? Я впервые вижу, чтобы кто-то устраивал скачки во мраке. Мало того, что сам наездник ничего не видит, так и зритель едва хоть что-то разглядит. Проклятый Карбонес! Видите ли у гостя нет времени ждать до утра! Так и не надо было вообще ничего устраивать! Алчный кусок дерьма! Только и жаждет как наполнить свой карман, – Кулак графа гулко ударил по столу.

– Почему Карбонес? Разве не Максимиан или глава города? – удивилась Агапия.

– Софос предложил, да. Но после дождей не хотел. Арчиппос настоял! И время сдвинул ради своих проезжих "друзей"!

– Почему не перенести?

– Эти его “друзья” были в городе проездом, да и сам барон через день-другой должен уехать, – махнул рукой Клим. – Ладно, хватит. Мед, вино, чай? Что желаете? – предложил Клим, пытаясь хоть чем-то отвлечь подруг от произошедших событий.

Глава 8 "Чай и жизнь"

– Чай – это ведь травы, верно? – спросила Агапия.

– Не совсем. Чай это такой куст, чьи листья и лепестки дают неповторимый вкус, когда их сушат, а потом заваривают в кипятке.

– Тогда чай? – с энтузиазмом предложила Селена.

– Я когда-то пила высушенные травы. Было не очень. Но, думаю, стоит попробовать, – ответила Агапия.

– Существует сотни видов чая. Одни безумно хороши, а бывают и совсем никудышные. У меня, вот, целая коллекция. Какие-то мне подарили друзья, но немало закупал сам. Объездил плантации, выбирал по душе. Какой хотите?

– А какой самый вкусный? – с хитрым взглядом поинтересовалась Селена.

– У меня все потрясающие, но есть несколько особых – с сушеными кусочками фруктов. Думаю, вам понравятся, – ответил Клим, открывая запертый шкаф.

– Почему у вас при таком состоянии нет личной прислуги и охраны? – задумалась Агапия. У крупных торговцев всегда были помощники.

– А на кой они мне? Конечно, при людях – титул обязывает, но дома я привык обходиться сам. Охрану нанимаю только для перевозок или важных поездок.

– А как давно вы занимаетесь торговлей? – поинтересовалась Агапия, когда он принес маленькие мешочки и высыпал один в чайник, расписанный в стиле княжества Восходящего Солнца.

– Ух, как давно! Начинал ещё в пять. У родителей была весьма плодородная земля. Такая черная, что сливалась с ночным небом. Мы продавали часть урожая, чтобы были хоть какие-то деньги. Помню, целыми днями стоял на рынке с яблоками, продавая по два кило за пени. Но их мало кто брал – мол неспелые: кислые, совсем зеленые. Не понимал люд, что это сорт такой. Ну, а что возьмёшь с городских? Много времени с тех пор утекло. Отца с матушкой нет уж давно, да и землю с домом забрали. Я узнал об этом лишь когда вернулся в родные края после службы… – рассказывал он, ставя котелок на крючок над кострищем.