Зараженный город

Глава 1. Зараженный кампус

ㅤКоридоры общежития Калифорнийского университета в Ирвине были пустынны и неестественно тихи, словно гигантский муравейник, внезапно покинутый своими обитателями. Все студенты разъехались на каникулы, и эта тишина, обычно нарушаемая гулом голосов, музыкой и бесконечной беготней, была звенящей, почти зловещей. Только в нескольких окнах горел приглушенный, желтоватый свет, словно забытые корабли в ночном море. Воздух пах пылью, одиночеством и сладковатым ароматом чьих-то вчерашних чипсов.

ㅤАманда Галахер с ненавистью смотрела на эту пустоту. Ей бы сейчас лежать в своей комнате под одеялом с книгой, а не уговаривать младшую сестру надеть эти дурацкие блестящие джинсы.

– Ну, Бель, ну давай же быстрее! Мы опоздаем! – из-за двери в комнату Анибель доносился ее голос, звонкий, полный нетерпения и предвкушения.

ㅤАманда вздохнула, откинув со лба темную прядь волос. Ей было двадцать три, и последнее, чего ей хотелось в этот заключительный вечер каникул, – это тащиться на какую-то студенческую пьянку. Но Анибель было девятнадцать, и ее мир состоял из мгновений, которые нельзя было упустить. Особенно сегодня.

– Анибель, я серьезно, – начала Аманда, заходя в комнату. – Ты же знаешь, что там будет этот… Джошуа Ступер. Сын папочки-миллионера, который считает, что правила писаны не для него. Ты же втрескалась в него по уши, а он смотрит на тебя как на очередную игрушку.

ㅤАнибель, стоя перед зеркалом и нанося блеск на уже идеально сияющие губы, лишь пренебрежительно махнула рукой.

– Ой, перестань быть нашей мамой! Джош – душа компании. Все его обожают. И он просто классно проводит время. А я хочу классно проводить время. Это же последняя ночь перед тем, как все вернутся и начнется эта адская учеба!

– Именно поэтому тебя и не отпускает одна, – упрямо сказала Аманда. – Потому что ты хочешь «классно провести время» с парнем, у которого на счету два вызова полиции кампуса за дебош и, поговаривают, одна жалоба на домогательства. От которой, конечно же, «все отказались».

– Зато у него потрясающая улыбка, – невозмутимо парировала Анибель, поворачиваясь к сестре. Ее глаза сияли азартом. – И он пригласил лично меня. Представляешь? Джошуа Ступер! Вся его банда будет там. Это будет легендарно!

ㅤАманда смотрела на сестру – на эту хрупкую, полную жизни девочку с огромными наивными глазами, которая была готова броситься в омут с головой, лишь бы он был усыпан дискотечными огнями и пах дешевым пивом. Она видела, как Анибель уже битый час наряжается, пританцовывая под музыку, которую напевала сама себе. И сердце ее сжалось от странного, непонятного предчувствия. Не от ревности, нет. От страха.

– Я не хочу идти, – окончательно заявила Аманда.

– Но я не пойду без тебя! – в голосе Анибель послышались нотки настоящей паники. – Одна я… я не смогу. Мама сказала, чтобы мы держались вместе.

ㅤЭто был низкий удар. Упоминание мамы, которая была за тысячи миль от них, в командировке, и звонила каждое утро с напутствиями. Аманда сдалась. Она пожалела сестру, малышку, которая на самом деле была всего лишь испуганным ребенком, надевшим маску взрослой роковой женщины.

– Ладно, – выдохнула она. – Но ненадолго. Час. Максимум два. И если я сказу «пошли» – мы идем без споров. Договорились?

– Договорились! Ты лучшая! – Анибель бросилась обнимать сестру, оставив на ее щеке липкий след от блеска. – Я тебе куплю мартини! Целых два!

ㅤКампус, где проходила вечеринка, был полон. Собрались все, кто остался в общежитии или вернулся пораньше, жаждая последней дозы свободы перед академическим рабством. Музыка оглушала, вырываясь из распахнутых окон и дверей, била в уши монотонным басом. Воздух внутри был густым, спертым и сладким – коктейль из парфюмов, пота, алкоголя и чего-то травянистого и дурманящего.

ㅤАманда, сжимая в руке свой первый мартини, устроилась за столиком в углу, наблюдая. Она чувствовала себя старухой-матроной на балу у безумцев. Анибель почти мгновенно растворилась в толпе. Ее рыжие волосы, как язычки пламени, мелькали то там, то тут. Она смеялась, танцевала, флиртовала буквально со всеми подряд – с парнями из братства, с застенчивыми азиатами из математического клуба, даже с парой девушек, смотревших на нее с обожанием.

ㅤ«Вот дрянная девчонка», – с нежностью подумала Аманда. Но это была ее дрянная девчонка.

ㅤОна потягивала мартини, пытаясь заглушить внутреннее беспокойство. Джошуа Ступер действительно был здесь, в центре внимания, с бутылкой дорогой текилы в руке, окруженный своей свитой. Он был красив, что греха таить, но в его красоте было что-то холодное и отчужденное, как у мраморной статуи.

ㅤВнезапно Аманда заметила, как Анибель, смеясь, отошла от танцпола к выходу. За ней последовал не Джошуа. Это был кто-то другой. Высокий парень в потёртых джинсах и просторной серой толстовке с капюшоном, натянутым так низко, что его лица практически не было видно. Лишь уголок скулы да смутная линия подбородка. Что-то в его позе, в том, как он двигался – плавно и почти бесшумно, – заставило Аманду насторожиться.

ㅤОна отставила бокал и встала. Ее материнский инстинкт, тот самый, что она так ненавидела в себе, забил тревогу. «Куда она? С кем?»

ㅤРасталкивая танцующих, уже изрядно пьяных студентов, Аманда пробивалась к выходу. Ей казалось, что толпа нарочно смыкается перед ней, не желая отпускать. Наконец, она вырвалась на улицу. Прохладный ночной воздух обжег легкие, пахнул цитрусами и едва уловимым запахом океана.

ㅤОглядевшись, она увидела их. Они стояли за углом здания, в тени. Парень в капюшоне что-то говорил, склонившись к Анибель. Та кивала, ее лицо было оживленным и заинтригованным. Затем он протянул ей маленький прозрачный пакетик с белым порошком. Анибель, недолго думая, высыпала его в свою полупустую бутылку с пивом, встряхнула и сделала большой глоток.

ㅤЯрость и страх ударили в Аманду одновременно.

– Анибель! – ее голос прозвучал резко и громко, нарушая ночную тишину.

ㅤПарень в капюшоне резко обернулся. На мгновение Аманда увидела его глаза – темные, почти черные, бездонные и пустые. Ни тени эмоции. Затем он молча, развернулся и быстрыми, неслышными шагами скрылся в темноте, растворившись в ней, как призрак.

– Анибель, что это было? – Аманда подбежала к сестре, хватая ее за руку. – Ты его знаешь? Что он тебе дал?

– Систер, отстань, – Анибель попыталась вырваться, ее глаза блестели неестественным блеском. – Я не знаю, кто это. Предложил попробовать новый энергетик. Забористая штука! Ощущение, будто паришь над землей. Все хорошо, правда!

– Энергетик? – Аманда смотрела на бутылку с мутной жидкостью с ужасом. – Ты не знаешь его, не знаешь, что это, и все равно пьешь? Это же чистейшая воды глупость!

– Это не наркотик! – упрямо надула губы Анибель.

– Откуда ты знаешь?!

– Аманда, выключи нашу любимую мамочку и пошли наконец домой, – голос Бель внезапно стал вялым и усталым. – Я замерзла.

ㅤАманда посмотрела на нее внимательнее. Действительно, Анибель ежилась, хотя ночь была по-калифорнийски теплой. И… что-то еще.

– У тебя… кровь носом пошла, – тихо сказала Аманда, чувствуя, как холодная ползучая паника сжимает ей горло.

ㅤАнибель провела тыльной стороной ладони по носу, оставив ярко-алый размазанный след.

– Ой, правда. Чего с детства не случалось. Странно.

ㅤАманда прикоснулась губами ко лбу сестры. Кожа была сухой и обжигающе горячей.

– Бель, да у тебя жар! Похоже, ты заболела. Хотя где успела…

– Аманда, пожалуйста, пошли домой. Мне действительно нехорошо, – голос Анибель стал тонким, жалобным. Вся ее бравада куда-то испарилась.

ㅤОни двинулись обратно к общежитию. Путь, который занял у них пятнадцать минут, теперь казался бесконечным. Состояние Бель ухудшалось на глазах. Ее начал бить озноб, появился сухой, лающий кашель. Потом ее начало тошнить. Она споткнулась и чуть не упала, и Аманде пришлось почти нести ее, обняв за талию, чувствуя, как через тонкую ткань платья передается жар ее тела.

ㅤВойдя в свою комнату, Аманда с трудом уложила сестру на кровать. Анибель стонала, ее глаза были закрыты, дыхание – хриплым и прерывистым.

– Я вызову скорую, – заявила Аманда, хватая телефон.

– Нет… – слабый протестный стон донесся с кровати. – Не нужно… Мне уже лучше. Правда. Видишь, я уже смогла сесть.

ㅤАманда обернулась. Анибель и правда сидела на кровати, опершись на руки. Она была бледной как полотно, под глазами залегли темные тени, но жар, казалось, спал.

– Ты уверена? – Аманда не отпускала телефон.

– Да, мне правда, хорошо. Наверное, это просто отравление. Из-за того, что я смешала энергетик и пиво. Теперь правда, все хорошо.

ㅤАманда смотрела на сестру, и ее рука с телефоном медленно опустилась. Что-то было не так. Что-то было ужасно не так. Это улучшение было неестественным, пугающим. Оно было похоже на… на затишье перед бурей.

– Аманда, что с тобой? – голос Анибель прозвучал странно глухо. – Почему ты так странно на меня смотришь?

ㅤАманда не могла ответить. Она смотрела на сестру и замирала с телефонной трубкой в руке. Она видела, как на простыне под Анибель начинает расползаться алое пятно. Не из носа. Оно проступало через легкую ткань ее платья на животе, растекаясь все быстрее и быстрее. А кожа на лице и руках Анибель, только что такая горячая, на глазах покрывалась инеем, становясь мертвенно-бледной, почти синей. Ее глаза были широко открыты и смотрели на Аманду стеклянным, невидящим взглядом, в котором застыл чистый, немой ужас.

ㅤАманда не могла пошевелиться, не могла издать ни звука. Она просто стояла, завороженная этим душераздирающим зрелищем, с телефоном в оцепеневшей руке, по которой бежали мурашки леденящего ужаса.

ㅤСпустя несколько часов в тихом пригороде, в своем просторном доме, дремал Дэнис Болетус. Его сон был тревожным, полным обрывков образов – ледяных ветров, окровавленных простыней и чьих-то бездонных черных глаз.

ㅤЕго разбудил настойчивый, режущий тишину звонок мобильного телефона. Он взглянул на экран: «Неизвестный номер». Время – без двадцати четыре. Сонный, сиплый голос ответил: «Болетус. Слушаю».

ㅤНа другом конце провода послышалось тяжелое дыхание, а затем молодой, сдавленный от напряжения голос:

– Мистер Болетус? Это старший лейтенант полиции Фокс Баунти. Ваш номер нам передали, чтобы звонить, если произойдет что-то… странное.

– И что-то произошло? – Дэнис сел на кровати, уже полностью проснувшись. Он знал этот тон. Тон человека, который видел нечто, во что отказывается верить.

– Да, сэр. Мы… мы только что вернулись с вызова. В общежитии Университета в Ирвине. Две сестры… – голос офицера дрогнул. – Они мертвы.

ㅤДэнис молча ждал. Он знал, что будет дальше. Всегда было что-то дальше.

– Но это… это невозможно, сэр. Одна из них… она ледяная. Бледная, как снег. Абсолютно обескровлена, но… нет ни единой раны. Ни капли крови вокруг. – Офицер сделал паузу, чтобы перевести дыхание. – А вторая… Вторая вся в крови. Ее кожа… она обожжена. От нее исходит жар, как от раскаленной печки. Но огня там не было. Ничего не было.

ㅤДэнис закрыл глаза. В его голове пронеслись образы из сна.

– И почему вы звоните мне, лейтенант, а не в ЦКЗ? – тихо спросил он, уже зная ответ.

– Потому что оттуда меня и направили к Вам, сэр. Сказали, что только Вы… специализируетесь на таком. На всем необъяснимом.

ㅤВ трубке повисло тягостное молчание. Дэнис Болетус смотрел в темноту своей спальни, а перед его глазами стояли две девушки: одна – холодная, как вечный лед, другая – пылающая, как адское пламя. Охота началась.

Глава 2. Особенная семья

ㅤТишину в спальне Дэниса Болетуса, наступившую после леденящего душу звонка, разорвал новый звук – настойчивый, требовательный лай немецкой овчарки Тимоти за дверью. Пес, словно радар, уловил перемену в энергетике хозяина, его внезапное напряжение и ушел в режим тревоги. Дэнис с трудом оторвал взгляд от темного экрана телефона, все еще мысленно видя перед собой тех двух девушек – ледяную и пылающую.

– Тихо, Тим, – прокричал он сквозь дверь, и лай почти сразу стих, сменившись недовольным поскуливанием.

ㅤОн поднялся с кровати, его тело отзывалось глухой болью – не физической, а той, что копится от хронической усталости и знаний, которыми нельзя поделиться. Он подошел к окну, отодвинул тяжелую портьеру. За стеклом начинался рассвет. Небо на востоке светлело, окрашиваясь в бледно-сиреневые и розовые тона. Их дом стоял на отшибе, на самом краю города, и сюда еще не добрались ни шум машин, ни суета просыпающегося мира. Было тихо, мирно и совершенно спокойно. И это спокойствие было теперь самой страшной ложью.

ㅤ«Две сестры… Ледяная и пылающая…» Слова лейтенанта эхом отдавались в его черепе. Его профессиональное чутье, тот самый дар, который сводил с ума жену и за который ему так щедро платили в ЦКЗ, кричал об одной вещи: это было только начало. Начало чего-то большого, чего-то ужасного.

ㅤОн резко развернулся и вышел из спальни. Тимоти, сидевший у двери, тут же поднялся, виляя хвостом и тычась влажным носом в его ладонь. Дэнис автоматически почесал псу за ухом, двигаясь по коридору к кухне. Его мозг уже работал, выстраивая планы, анализируя возможные векторы угрозы. И первый из них был прямо здесь, под этой крышей.

ㅤНа кухне пахло кофе. Аромат, обычно уютный и бодрящий, сегодня казался ему назойливым и чужим. За столом, уткнувшись в планшет, сидела его старшая дочь Соки. На голове у нее были огромные шумоподавляющие наушники, из которых доносились приглушенные щелчки и рев выстрелов – очередная компьютерная игра. Пальцы ее быстро порхали по сенсорному экрану, управляя виртуальным персонажем. Рядом с ее локтем мурлыкал, свернувшись калачиком, огромный рыжий мейн-кун Тоша.

ㅤСоки была его точной копией – не внешне, а внутренне. Та же замкнутость, та же потребность в одиночестве, тот же уход в цифровые миры, где все логично и подконтрольно. Но в отличие от него, ее дар был тоньше и острее. Она не ловила сигналы извне; она чувствовала людей. Их намерения, их страхи, их ложь. Несколько раз ее детские, казалось бы, замечания – «пап, а почему тот дядя так странно улыбается?» или «мне не нравится, как на нас смотрит эта женщина» – спасали ему жизнь во время опасных расследований. Она была его живым детектором лжи и предчувствий.

ㅤДэнис прошел к кофемашине, налил себе чашку черного кофе без сахара.

– Привет, пап, – не отрываясь от планшета, сказала Соки. Ее голос был ровным, спокойным.

– Привет, малышка. Как спалось? – он сделал глоток обжигающей жидкости, стараясь, чтобы в голосе не дрогнуло ни единой нотки.

– Нормально. – Она на секунду оторвала взгляд от экрана, посмотрела на него своими огромными, слишком взрослыми для ее четырнадцати лет глазами. – Тебе опять звонили ночью. Опять что-то случилось.

ㅤЭто не был вопрос. Это была констатация факта. Она не слышала разговора, но почувствовала вибрацию его тревоги сквозь сон, сквозь стены, сквозь наушники.

– Да, – коротко кивнул он, не видя смысла врать. – Работа.

– Опасная? – уточнила она, снова погружаясь в игру.

– Не знаю пока, – честно ответил Дэнис.

ㅤВ дверях кухни появилась Есения. Его жена. Она стояла, закутавшись в свой мягкий бардовый халат, и смотрела на него. Ее длинные темные волосы были растрепаны, на лице застыло выражение, знакомое ему до боли – тихая обида, смешанная с усталостью.

– И сколько на этот раз? – спросила она тихо. Голос ее был хриплым от сна.

– Сколько чего? – не понял Дэнис.

– Часов? Дней? Недель? Сколько на этот раз ты пропадешь в своем «не знаю пока»? – в ее голосе послышались знакомые стальные нотки.

– Сью, не сейчас, – устало провел он рукой по лицу. – Пожалуйста.

– А когда, Дэн? – она сделала шаг вперед. Тимоти насторожился, почуяв напряжение. – Когда мы сможем поговорить? Когда ты приходишь, я уже сплю. Когда ты уходишь, я еще сплю. В перерывах между нашими снами ты либо молчишь, либо говоришь по телефону с кем-то другим. С Люцифером, с Ником, с этой своей Адалиндой… С кем угодно, только не с семьей.

– У меня важная работа, – попытался он парировать, чувствуя, как привычная стена отчуждения вырастает между ними еще выше.

– Важная? – она горько усмехнулась. – Спасать мир от призраков и монстров под кроватью? Дэн, посмотри на себя! Ты не спал полночи, ты напряжен как струна, ты снова не с нами. Что случилось? Почему ты не можешь мне просто сказать?

ㅤПотому что ты не поймешь, – пронеслось у него в голове. – Потому что ты обычная. Потому что твой мир ограничен стенами этого дома, моими редкими присутствиями и вечными претензиями. – Но сказать это вслух значило подлить бензина в огонь.

ㅤВ этот момент в кухню ворвался ураган по имени Келли. Младшая дочь, четырех лет от роду, в пижаме с единорогами, с взъерошенными черными волосами и глазами цвета весенней листвы. Она, не обращая внимания на напряженную атмосферу, подбежала к Дэнису и обняла его за ногу.

– Папа, а можно мне новую куклу? Такую же, как у Лекси, только чтобы волосы были не рыжие, а фиолетовые, и чтобы она умела ходить и говорить «I love you»? – ее глаза смотрели на него с такой бездонной, абсолютной уверенностью в том, что он исполнит ее желание, что он почувствовал себя странно беспомощным.

ㅤИменно так всегда и происходило. Келли чего-то хотела – игрушку, мороженое перед обедом, чтобы папа почитал ей именно сейчас, – и она это получала. Не истериками, нет. Она просто смотрела своими изумрудными глазами, и мир вокруг волшебным образом складывался так, как ей было нужно. Это был ее дар – мягкая, недетская сила убеждения, сродни гипнозу.

– Келли, мы поговорим об этом позже, – попытался было отказать он.

– Но я хочу сейчас, – заявила она, и ее губы задрожали. Не от слез, нет. От концентрации. И Дэнис вдруг с абсолютной ясностью понял, что через пять минут он будет заказывать эту дурацкую куклу с фиолетовыми волосами в интернете. Просто чтобы избежать этого давящего, гипнотического взгляда.

– Хорошо, хорошо, малышка, – сдался он. – Я посмотрю.

– Ура! – Келли тут же отпустила его ногу и побежала к своему детскому столику, где ее уже ждала целая армия кукол Барби, будто забыв о его существовании.

ㅤДэнис встретился взглядом с Есенией. В ее глазах он прочитал все то же – боль, одиночество и полное непонимание. Она была единственной в этой семье, лишенной какой-либо «особенности». Она не чувствовала людей, как Соки, не могла гипнотизировать взглядом, как Келли, и не охотилась на необъяснимое, как он. Она просто любила. Любила его, своих дочерей, своих питомцев. И требовала взамен только внимания и простого человеческого участия. А он не мог дать ей даже этого.

ㅤИменно в этот момент его телефон снова завибрировал в кармане. Новое сообщение. От Питера Бенсона, его куратора из ЦКЗ. Короткий текст: «Дэнис, ситуация в Ирвине. Нужен твой выезд. Жду звонка СРОЧНО».

ㅤХолод сжался. Угроза из абстрактной становилась конкретной. Она была там, в городе, и ей нужно было противостоять. И первое, что нужно было сделать – защитить свой тыл. Свой дом.

ㅤОн поднял взгляд на Есению, которая все еще смотрела на него с немым вопросом.

– Сью, мне нужна твоя помощь, – сказал он, и его голос прозвучал неожиданно жестко, по-командирски.

ㅤОна насторожилась, слегка выпрямившись.

– Закрой все окна в доме. Наглухо. И включи систему очистки и рециркуляции воздуха на максимальную мощность.

ㅤОн видел, как по ее лицу прокатилась волна изумления, сменившегося разочарованием и гневом.

– Зачем? – спросила она, и в ее голосе снова зазвенел лед. – Ты всегда говоришь только факт, но умалчиваешь о том, что к этому привело! Почему я должна что-то делать, не понимая зачем?

– Ты можешь без расспросов просто сделать, что я прошу? – его собственное терпение было на исходе. Картина с двумя сестрами стояла у него перед глазами. – Придет время, и ты все узнаешь.

– Нет, не нужно мне ничего включать! – ее голос сорвался на крик. – Наш дом и так находится в отдалении, на берегу речки! С одной стороны обрыв, с другой – забор, где на каждом столбе напиханы камеры, датчики движения, ловушки! Ты сам все это установил! Ты сам говорил, что здесь безопасно! И теперь без всяких причин я должна запереть нас, как в бункере? Нет, Дэнис! Сначала объясни!

– Мда, терпение не твой конек, – сквозь зубы процедил он.

– И правильно! – вспыхнула она. – Лучше знать все и сразу, чтобы потом не было разочарований! Я не хочу слепо подчиняться!

– Ладно, – он сдался, чувствуя, как ярость и страх борются в нем. – Я просто в очередной раз сделаю все сам.

– Нет, чтобы все рассказать! – закричала она ему вслед, когда он уже разворачивался, чтобы идти к щитку управления. – Зачем проще все сделать самому и при этом обвинить, что я тебе никогда не помогаю?

ㅤОн остановился, повернулся к ней. И увидел не скандальную, вечно недовольную жену, а испуганную женщину, которую он сам же загнал в угол своим молчанием и отстраненностью. Он подошел к ней, положил руки ей на плечи. Она вздрогнула, но не отстранилась.

– Ты как всегда права, любимая, – тихо сказал он, глядя ей в глаза. – Прости меня.

Он нежно чмокнул ее в нос, улыбнулся самой беззаботной улыбкой, на какую был способен, и повернулся к выходу.

– Куда ты? – ее голос дрогнул.

– Закрывать окна, – бросил он через плечо. – И проверять систему фильтрации. Без обвинений. Обещаю.

ㅤОн вышел в коридор, оставив ее стоять посреди кухни – одинокую, сбитую с толку и до смерти напуганную. Он шел по дому, щелкая замками на окнах, проверяя датчики, и с каждой защелкой, с каждым щелчком реле в щитке, в доме становилось все тише. Тише и душнее. Безопаснее и страшнее.

ㅤОн делал то, что умел лучше всего. Готовился к осаде. Осаде невидимого врага, который уже был здесь, за стенами, и имя которому он даже не мог пока назвать своей жене. Он оставлял ее в тревожном неведении, потому что по-другому не умел. И с каждым его шагом атмосфера в доме сгущалась, превращая уютное гнездышко в крепость, а надвигающаяся угроза из далекого кампуса неумолимо приближалась к его порогу.

Глава 3. Аномалия в морге

ㅤМорг города Ирвина был царством стерильного холода и безмолвия. Воздух здесь пах хлоркой, смертью и озоном, выходящим из работающих на полную мощность холодильных установок. Яркий, безжалостный свет неоновых ламп отражался от кафельного пола и металлических поверхностей, не оставляя теням ни единого шанса. Здесь не было места тайнам; смерть представала во всей своей голой, биологической простоте. По крайней мере, так было всегда. До сегодняшнего дня.

ㅤДоктор Люси Фернандес, затянутая в темно-синий хирургический халат, чувствовала себя в этих стенах полновластной хозяйкой. Ее кабинет был ее крепостью, а скальпель и микроскоп – верными вассалами. Она привыкла к смерти, она понимала ее язык – язык остановившихся органов, свернувшейся крови и тишины, наступающей после последнего вздоха. Но сегодня смерть приготовила для нее новое, незнакомое слово, и от его звучания по коже бежали мурашки.

ㅤПеред ней на двух соседних столах лежали сестры Галахер. Доставка из университета. Двойное самоубийство, как предположили сначала? Несчастный случай? Полиция не знала, потому и отправила к ней.

ㅤОна начала с младшей. Анибель Галахер, 19 лет. Девушка лежала на холодном металле, и ее кожа отливала мертвенно-мраморной белизной. Она была… идеальной. Словно изваяние из самого чистого и холодного алебастра. Ни единой царапины, ни малейшего синяка. Люси ввела иглу шприца в бедренную артерию, чтобы взять кровь на стандартный токсикологический анализ. Игла вошла легко, но… ничего. Ни капли. Она попробовала другую артерию, потом вену на сгибе локтя – результат тот же. Девушка была полностью, тотально обескровлена. Как будто гигантский насос высосал из нее каждую каплю жизни, не повредив при этом ни одного сосуда, ни одного органа. Это было биологически невозможно. Невозможно!

– Что с тобой случилось, красотка? – прошептала Люси, отступая от стола и смотря на тело с растущим недоумением, смешанным с профессиональным интересом.

ㅤОна перевела взгляд на второе тело. Аманда Галахер, 23 года. И тут ее ждал новый, еще более пугающий сюрприз.

ㅤРасстегнув мешок, Люси отпрянула. От тела девушки исходило тепло. Не остаточное, какое бывает у недавно умерших, а интенсивное, почти обжигающее. Как от живого, здорового человека, разгоряченного тренировкой. Кожа Аманды была розовой, даже слегка румяной, губы – пухлыми и алыми. Она выглядела не мертвой, а спящей. Глубоко и мирно.

ㅤЛюси, движимая чисто профессиональным рефлексом, поднесла к ее носу и рту холодное металлическое зеркальце. Ни малейшего признака запотевания. Дыхания не было. Она надавила пальцами на запястье, ища пульс. Ничего. Только теплая, упругая кожа, отзывающаяся на давление, как у живого человека.

ㅤИ тогда Люси заметила самое жуткое. Веки Аманды были приоткрыты. И сквозь узкую щель между ресницами был виден тусклый, замутненный белок глаза. И ей на мгновение показалось, что зрачок в глубине этой щели дрогнул, следя за ее движением. Ледяная игла страха вонзилась Люси в спину. Она замерла, не в силах отвести взгляд.

– Это просто посмертный мышечный спазм, Фернандес, – вслух сказала она себе, стараясь вернуть себе самообладание. – Соберись. Ты патологоанатом, а не впечатлительная студентка.

ㅤНо ее руки чуть заметно дрожали, когда она взяла тонометр. Манжету было жарко натягивать на теплую, почти горячую руку трупа. Аппарат заработал, надувая манжету, а затем, с шипящим звуком, сдувая ее. На дисплее загорелись ровные, безжалостные нули. Давления не было. Как не было и жизни.

ㅤНо почему же тогда она такая теплая? Почему она выглядит так, словно вот-вот откроет глаза и улыбнется?

ㅤЕе размышления прервал стук в дверь. В морг, сжавшись от холода и явного нежелания здесь находиться, вошел лейтенант Фокс Баунти, тот самый, что доставил тела.

– Док? Вы хотели меня видеть? – его голос прозвучал глухо, он старался не смотреть по сторонам.

– Лейтенант, – Люси с облегчением отвлеклась от жутковатого зрелища. – Да. Мне нужны детали. Что вы увидели на месте?

ㅤФокс, бледный и немного вспотевший, несмотря на холод, начал рассказывать о комнате в общежитии, о двух девушках, об странной сцене. Но Люси почти не слушала. Она смотрела на него. На его лицо. На его нос.

– Лейтенант, у вас… – она не закончила.

ㅤИз его левой ноздри медленно, почти лениво, выползла алая струйка крови. Она пересекла его верхнюю губу и скатилась к подбородку.

– Что? – Фокс ничего не чувствовал. Он увидел ее взгляд, потрогал нос тыльной стороной ладони и с ужасом посмотрел на кровавый след. – О, черт… Это от напряжения, наверное. Я не очень люблю такие места.

ㅤНо это было не «от напряжения». Его лицо начало менять цвет. Сначала оно побледнело, стало почти серым, как у Анибель. А затем, буквально на ее глазах, по нему поползли густые, багровые пятна, словно под кожей лопались многочисленные капилляры. Он вдруг затрясся всем телом, его зубы застучали о зубы.

– Мне так х-х-холодно… – его слова едва можно было разобрать. – Док, здесь т-т-так жутко холодно…

ㅤЛюси инстинктивно прикоснулась к его лбу. Кожа была сухой и обжигающе горячей, будто у него был жар под сорок. Ледяной озноб и адский жар одновременно? Такого не бывает!

– Лейтенант, вам нужно сесть, – ее голос зазвучал резко, командно. Но было уже поздно.

ㅤГлаза Фокса закатились, его колени подкосились, и он рухнул на кафельный пол как подкошенный. Его тело билось в мелкой, беспомощной дрожи.

ㅤЛюси, не теряя ни секунды, рванула к телефону и набрала номер скорой. Ее пальцы дрожали. Она кричала в трубку, требуя немедленно прислать бригаду в морг, что у них ЧП, что офицер теряет сознание с симптомами острой интоксикации неизвестной природы.

ㅤПока она говорила, ее взгляд упал на тела сестер. На ледяную Анибель и «теплую» Аманду. И кусочки пазла в ее голове начали сходиться в ужасающую картину. Контакт. Заражение. Он был с ними всего несколько часов назад. И теперь его тело начало умирать точно так же.

ㅤСкорая приехала быстро. Бригаду возглавлял Брендон Волш, опытный парамедик, с которым Люси пересекалась не раз. Он был невозмутим, как скала, но даже его брови поползли вверх, когда он увидел Фокса, которого укладывали на носилки.

– Что с ним, Люси? Инфаркт? – бросил он, на ходу проверяя пульс у лейтенанта.

– Хуже, Брендон, – ее голос сорвался. – Гораздо хуже. Посмотри на них. – она кивнула в сторону столов.

ㅤВолш мельком глянул на тела и нахмурился.

– Две новые? Похожи на тех двоих парней из трейлерного парка на прошлой неделе. Помнишь? Один – белый и холодный, как льдышка. Второй – весь багровый, будто его сварили заживо. Тоже без видимых причин.

ㅤЛюси похолодела.

– Почему я ничего об этом не знаю?

– Потому что их списали на передоз какого-то нового дизайнерского дерьма, – пожал плечами Брендон, пока его напарники уже заносили Фокса в машину. – Анализы ничего не показали. И… – он замялся.

– И что, Брендон? – потребовала Люси.

– И потому что тот вызов, на который мы приехали сегодня… Тот самый, из общежития… Он поступил всего четыре часа назад.

ㅤЛюси непонимающе смотрела на него.

– И что?

– Девушка, которая звонила… Она орала в трубку, что ее сестре плохо, что та истекает кровью, просила помочь. Ее голос был полон ужаса. Ее звали… Анибель.

ㅤЛюси почувствовала, как пол уходит у нее из-под ног. Она медленно обернулась и посмотрела на мертвенно-белое, абсолютно обескровленное лицо младшей сестры.

– Но… это невозможно, – прошептала она. – Она не могла звонить четыре часа назад. По нашим данным, смерть наступила как минимум пять-шесть часов назад. Она уже была мертва, когда звонила!

ㅤБрендон мрачно кивнул, поправляя медицинскую сумку на плече.

– Вот и я о том же. И теперь твой лейтенант… Он был с ними в контакте. И с тем парнем из трейлерного парка, которого мы забрали, он тоже пересекался во время расследования. Похоже, мы имеем дело с чем-то, что убивает мгновенно и… – он поискал нужное слово, – и очень заразно. Настолько, что даже мертвые тела опасны.

ㅤОни стояли друг напротив друга в леденящей тишине морга, и только тихое гудение холодильников нарушало эту зловещую паузу. Люси посмотрела на потерявшего сознание Фокса, которого уже увозили, на два тела под простынями, а затем на свои руки в перчатках.

ㅤУгроза вырвалась за стены морга. Она была здесь, среди них. И она дышала ей в спину.

Глава 4. Первые симптомы

ㅤВ доме Болетусов пахло жареным беконом и тревогой. Дэнис, закончив герметизацию дома, вернулся на кухню с видом человека, выполнившего свой долг, но не нашедшего в этом утешения. Воздух стал спертым, искусственным, каким он бывает в салоне самолета. Гул системы фильтрации, обычно почти неслышный, теперь стал назойливым фоном их жизни.

ㅤЕсения молча ставила перед ним тарелку с завтраком. Ее молчание было красноречивее любых криков. Оно висело между ними тяжелым, непробиваемым занавесом.

– Сью, – начал он, но она резко отвернулась к раковине, громко включив воду.

– Мам, а почему так шумит? – спросила Келли, размазывая варенье по блинчику. – И окна нельзя открыть. Я хочу посмотреть, приехала ли моя новая кукла.

– Папа так решил, – сквозь зубы бросила Есения, не оборачиваясь.

ㅤДэнис вздохнул. Он понимал ее страх и обиду, но его собственный страх – конкретный, основанный на кошмарных образах из Ирвина – был сильнее.

– Девочки, сегодня вы никуда не идете, – сказал он тихо, но так, что его было слышно даже над шумом воды. – Ни в школу, ни в сад.

ㅤЕсения выключила воду и медленно повернулась. Ее лицо было искажено гримасой недоверия.

– Что? – это было не слово, а выдох, полный издёвки и боли. – Ты сейчас не шутишь? Дэн, они пропустят занятия! У Соки контрольная по алгебре! Ты с ума сошел?

– Возможно, – холодно ответил он. – Но мое решение окончательно.

– Нет, не окончательно! – она ударила ладонью по столешнице, и посуда звякнула. – Я не позволю тебе вот так, без всяких объяснений, запереть наших детей в этом… в этом аквариуме! Ты даже не сказал, почему! Кто ты такой, чтобы единолично принимать такие решения?

– Я их отец! – его голос загремел, заставив Келли вздрогнуть и притихнуть.  – И я отвечаю за их безопасность! А сейчас быть за пределами этого дома – небезопасно!

– Почему?! – взревела она в ответ. – Потому что тебе позвонили ночью? Потому что ты опять играешь в своего супергероя, спасающего мир от воображаемых монстров? Эти монстры только у тебя в голове, Дэнис! В реальном мире дети ходят в школу!

ㅤИх ссора нарастала, как лавина. Они кричали друг на друга, не слыша, не пытаясь услышать. Годы обид, невысказанных претензий и одиночества выплеснулись наружу в этот момент высшего напряжения. Келли расплакалась. Тимоти беспокойно заскулил у ног Дэниса.

ㅤИх крик разбудил Соки. Она появилась в дверях кухни, бледная, с синяками под глазами, в слишком большой для нее пижаме. Ее лицо выражало одну лишь усталое раздражение.

– Не надоело? – ее тихий, хриплый от сна голос прозвучал громче любого крика. Родители замолчали, разом обернувшись к ней.

– Извини, что тебя разбудили, – автоматически, хором сказали они.

– Вы собачитесь уже сорок минут, – безразличным тоном констатировала она. – Причем каждый из вас старается переорать другого. – На ее глазах выступили слезы, но не от обиды, а от чистой физической усталости нервной системы. – Вот мам, ты помнишь хоть раз, чтобы папа ошибся?

ㅤЕсения, все еще вся взъерошенная, с вызовом посмотрела на дочь, но выдержать ее взгляд не смогла. Она опустила глаза.

– Нет, – тихо признала она.

– Ну тогда, почему, с упорством носорога ты продолжаешь настаивать на том, чтобы мы не оставались дома? – Соки сделала шаг вперед. Ее хрупкая фигура вдруг показалась огромной. – Почему просто нельзя согласиться? Ведь со временем сама поймешь, что была не права, но не признаешь этого, все воспроизведешь по-иному. Ты снова обвинишь папу, что именно ты говорила, что нам надо сегодня побыть дома, но мы пойдем в школу и там что-то произойдет – это первый вариант.

ㅤОна помолчала, давая словам дойти.

– Хотя, есть еще и второй. Папа снова добьётся своего, ты будешь плакать, что тебя никто не понимает, дуться и фыркать, как ёжик. – Уголки ее губ дрогнули в подобии улыбки. – Но я выбираю третий вариант. Я сегодня в школу не пойду. И поверь, мама, так будет лучше.

ㅤВывалив это на родителей, Соки развернулась и ушла к себе, оставив их в гробовой тишине, нарушаемой лишь всхлипываниями Келли и гулом системы вентиляции. Есения выглядела полностью разбитой. Ее бунт был подавлен не силой, а неопровержимой, железной логикой собственной дочери.

ㅤДэнис молча подошел к ней и положил руку ей на плечо. Она не отстранилась.

– Хорошо, – прошептала она, сдаваясь. – Хорошо.

ㅤЛюси Фернандес стояла под ледяной струей душа в крошечной душевой комнате морга, пытаясь смыть с себя липкий ужас последних часов. Вода была почти обжигающей, но она все равно не могла согреться. Внутри нее все застыло. Картины стояли перед глазами: ледяная Анибель, теплая Аманда, падающий в конвульсиях Фокс Баунти, мрачное лицо Брендона Волша.

ㅤ«…девушка, которая звонила… ее звали Анибель…»

ㅤЭто было невозможно. Абсолютно. Смерть необратима. Мертвые не звонят в скорую помощь.

ㅤОна выключила воду, завернулась в жесткое казенное полотенце и вышла в свой кабинет. Ей нужно было отвлечься. Проверить почту, посмотреть какие-нибудь смешные видео с котиками, сделать что угодно, лишь бы не думать. Она потянулась к телефону, чтобы написать Брендону, спросить, как Фокс. Но ее пальцы замерли в сантиметре от экрана.

ㅤНа кресле для посетителей, напротив ее стола, сидела Аманда Галахер.

ㅤОна сидела, поджав под себя ноги, как подросток, и смотрела на Люси своими остекленевшими, мертвыми глазами. Ее кожа все еще была розовой и живой на вид, а губы – алыми. На ней была та самая одежда, в которой ее привезли, простыня смотрелась на ней, как античная тога.

ㅤЛюси застыла. Ее разум отказывался воспринимать происходящее. Это был труп. Труп, который она сама два часа назад положила в холодильную камеру. Труп, у которого не было дыхания, сердцебиения, давления.

ㅤАманда медленно, с каким-то жутким, механическим скрипом, повернула голову. Ее рот приоткрылся.

ㅤИ Люси Фернандес, патологоанатом с железными нервами, повидавшая за свою карьеру всякое, впервые в жизни просто отключилась. Ее сознание, не в силах справиться с увиденным, ушло в глухой, беспробудный обморок. Она рухнула на пол, а ее телефон, выпав из ослабевшей руки, залился трелью звонка. На экране мигало имя «Брендон Волш». Но ответить она уже не могла.

ㅤБрендон Волш чувствовал себя так, будто только что вернулся с войны. Его смена закончилась, но напряжение не отпускало. Картины из морга – бледное лицо Люси, конвульсии Фокса, эти двое странных покойников – преследовали его. Он чувствовал себя грязным, зараженным самой атмосферой того места.

ㅤПервым делом дома он скинул с себя всю одежду и отправил ее в стирку на максимальной температуре. Потом зашел в душ. Горячая вода, пар, знакомый запах геля для душа – вот что ему было нужно. Вот что вернет его к нормальной жизни.

ㅤОн стоял с закрытыми глазами, подставив лицо под упругие струи, смывая с себя пену. Он уже начал понемногу расслабляться, когда открыл глаза и посмотрел на свои ноги. Вода, стекающая с него на дно душевой кабины, была розовой. Слабый, размытый оттенок, но безошибочно розовая.

ㅤСердце его екнуло. Он протер рукой запотевшее стекло душевой кабины, чтобы посмотреть на свое отражение. И увидел. Из его носа, смешиваясь с водой и пеной, текла алая струйка крови. Она была не такой обильной, как у Фокса, но ее было достаточно, чтобы окрасить воду.

ㅤ«Нет. Нет-нет-нет-нет-нет».

ㅤОн резко выключил воду, выскочил из душа и, не вытираясь, схватил свой телефон со столика. Его руки дрожали так, что он едва мог попасть пальцем по иконке вызова. Он набрал Люси. Трубку взяли только после пятого гудка.

– Люси? Черт возьми, ты где? – его голос сорвался на визг. – Со мной… со мной тоже самое начинается! Кровь из носа! Что мне делать?!

ㅤВ трубке повисло молчание. Слишком долгое.

– Люси? Ты меня слышишь?

– Д-доктор Фернандес сейчас не может подойти… – произнес молодой, испуганный женский голос. Это была лаборантка из морга. – Она… она потеряла сознание. Мы ее только что нашли. У нее шок. Вызвали врача.

ㅤЛьдышка страха пронзила Брендона насквозь. Люси? Потеряла сознание? Непотопляемая, циничная Люси?

ㅤОн бросил трубку, не прощаясь. Паника, холодная и безжалостная, сжала его горло. Он был следующим. Он это знал. Он видел, что стало с Фоксом. Он должен был что-то делать. Но что? Ехать в больницу? Такого, как он, они сразу же отправят в инфекционное отделение, изолируют, и он умрет, как подопытный кролик, без всяких ответов.

ㅤИ тогда он вспомнил. Слухи. То, что шептались в коридорах скорой помощи. Охотник за сверхъестественным. Тот парень, который работает на ЦКЗ, но не совсем. Тот, кого вызывают, когда сталкиваются с чем-то, что не вписывается ни в один учебник по медицине или криминалистике. Болетус. Дэнис Болетус.

ㅤДрожащими пальцами он открыл браузер, начал лихорадочно искать номер. Служебные базы, старые рассылки… Он нашел его. Частный мобильный.

ㅤНе думая больше ни о чем, кроме животного страха за свою жизнь, Брендон Волш набрал номер.

ㅤНа кухне воцарилось хрупкое, зыбкое перемирие. Есения молча мыла посуду. Дэнис пил кофе, глядя в одну точку. Соки вернулась в свою комнату. Келли, утешенная, смотрела мультики.

ㅤИ тут его телефон снова зазвонил. Неизвестный номер. Сжав зубы, предчувствуя недоброе, Дэнис ответил.

– Болетус.

– М-мистер Болетус? – на другом конце провода послышался сдавленный, истерический мужской голос, прерываемый хриплым дыханием. – Это Брендон Волш… врач скорой помощи… Мы… мы встречались в морге с Люси Фернандес…

– Я вас слушаю, – Дэнис встал, его все тело напряглось.

– Со мной что-то не так… Кровь из носа… как у того лейтенанта… А Люси… с Люси что-то случилось, она без сознания… – голос Волша срывался на крик. – Это та штука из университета! Она не в морге! Она здесь! Она повсюду! Она уже в городе!

ㅤДэнис закрыл глаза. Худшее из его предположений подтвердилось. Угроза вырвалась на свободу. Она была здесь. Она была среди них. Она уже убивала.

ㅤОхота началась.

– Сидите там, где вы есть, – его собственный голос прозвучал удивительно спокойно и властно. – Никуда не выходите. Ни с кем не контактируйте. Я сейчас выезжаю.

ㅤОн бросил трубку и посмотрел на Есению. Она смотрела на него, и в ее глазах не было больше ни обиды, ни гнева. Был только чистый, немой ужас. Она все поняла. Его молчание, его приготовления, его приказы… Все это было не паранойей.

ㅤЭто было пророчество.

ㅤИ оно начинало сбываться.

Глава 5. Аномальная ремиссия

ㅤСознание возвращалось к Люси медленно и неохотно, как сквозь густой, вязкий сироп. Первым пришло ощущение – леденящий холод кафельного пола под щекой. Потом – тупая боль в виске, где она ударилась при падении. И наконец – память. Острая, как лезвие скальпеля.

ㅤАманда. Сидящая. Смотрящая.

ㅤЕе глаза сами собой, против воли, широко распахнулись. Она лежала ничком на полу своего кабинета, уткнувшись лицом в стылый линолеум. Медленно, боясь сделать лишний звук, она приподняла голову.

ㅤСтул напротив стола был пуст.

ㅤТишина. Только навязчивый гул холодильников из-за стены и бешеный стук ее собственного сердца в ушах. Неужели галлюцинация? Нервный срыв? Переутомление? Цепляясь за эти рациональные, такие желанные объяснения, она попыталась подняться на локтях.

ㅤИ услышала тихий, едва уловимый скрежет.

ㅤЗвук доносился из-за стола. Что-то тяжелое и неуклюжее волочилось по полу. Люси затаила дыхание, ее парализовало от ужаса. Медленно, сантиметр за сантиметром, она приподнялась еще чуть-чуть, чтобы заглянуть за край столешницы.

ㅤАманда Галахер сидела на полу, прислонившись спиной к шкафу с документами. Она что-то бормотала себе под нос, беззвучно шевеля губами. Ее пальцы с странной, навязчивой настойчивостью терли друг о друга, словно она пыталась стереть с них невидимую грязь. Ее движения были механическими, лишенными всякого смысла, как у заведенной куклы.

ㅤНо она была жива. Дышала. Шевелилась.

ㅤЛюси, забыв о страхе, поднялась во весь рост. Ее профессиональный интерес, тот самый, что заставлял ее годами работать среди смерти, пересилил животный ужас. Это было невозможно. Этого не могло быть. Но это было прямо перед ней.

– Аманда? – ее голос прозвучал хрипло и неуверенно. – Ты… ты меня слышишь?

ㅤГолова девушки медленно повернулась на звук. Ее глаза, все еще мутные и безжизненные, уставились на Люси. В них не было ни осознания, ни узнавания. Только пустота.

– Холодно… – прошептала Аманда, и ее голос был скрипучим, словно давно не смазанные шарниры. – Так холодно…

ㅤЛюси замерла. Холодно? В морге? Но она сама только что чувствовала жар, исходящий от этого тела!

ㅤОна сделала шаг вперед, потом еще один. Ее тренированные руки, почти без участия сознания, потянулись к набору для экстренного осмотра на столе. Перчатки. Маска. Термометр. Тонометр. Все на автомате, все как во сне.

– Аманда, я доктор. Я помогу тебе. Можно я тебя посмотрю? – она говорила мягко, успокаивающе, как говорят с испуганными детьми или с животными.

ㅤДевушка не ответила. Она просто смотрела куда-то сквозь Люси, продолжая тереть пальцы.

ㅤЛюси присела рядом с ней. Первое, что она сделала – снова приложила руку ко лбу. Кожа была… нормальной. Теплой, как у живого, здорового человека. Ни следов того адского жара, ни ледяного холода. Она наложила манжету тонометра. Надула. Цифры на дисплее прыгнули и замерли: 110/70. Идеальное давление. Она сунула электронный термометр ей под мышку. Через несколько секунд раздался звуковой сигнал: 36.6.

ㅤУ нее перехватило дыхание. Она проверила пульс на запястье. Ритмичный, четкий, немного учащенный, но абсолютно нормальный удар под ее пальцами. Она даже, нарушая все протоколы, поднесла к ее носу и рту свое собственное, не запотевшее зеркальце. И… оно запотело. Слабая, едва заметная дымка. Дыхание.

ㅤОна жива. Абсолютно, физиологически жива. Но как? Как?! Она сама констатировала смерть. Сама! У нее не было дыхания, не было пульса, не было давления! Ее тело лежало в холодильнике несколько часов!

ㅤВ голове Люси пронеслись обрывки знаний из далекого прошлого, из учебников по патофизиологии. Аномальная ремиссия. Редчайшее, почти мифическое состояние, когда организм необъяснимым образом возвращается к жизни после неоспоримой, документально подтвержденной клинической смерти. Случаи описывались в медицинской литературе, но всегда считались ошибкой диагностики или чудом. Никакого логического объяснения у них не было.

ㅤИ тут ее взгляд упал на термометр, который она все еще сжимала в руке. Холод. Холодильная камера. Девушка была в холоде. Она жаловалась на холод. А до этого, когда ее привезли, она была горячей. А Фокс… Фокс тоже жаловался на холод, когда с ним стало плохо, но при этом горел от жара.

ㅤМысль, дикая, безумная, оформилась в ее голове с кристальной четкостью.

ㅤЧто если холод – не симптом? Что если холод – это лечение? Что если эта неведомая болезнь, этот патоген, активируется и убивает при высокой температуре, а низкая – подавляет его? Это объясняло бы все! Ледяную Анибель, которую болезнь «высушила» до конца. Горячую Аманду, которую болезнь застала в активной фазе. И ее чудесное «воскрешение» в холодильнике! Холод остановил процесс! Он не дал ей ни превратиться в льдышку, ни сгореть заживо! Он просто… заморозил болезнь на полпути.

ㅤЕе руки задрожали уже не от страха, а от возбуждения. Она должна была проверить теорию. Сейчас же. Она вскочила на ноги, схватила со стола телефон. На экране было несколько пропущенных вызовов от Брендона. Она перезвонила ему, ее пальцы едва слушались.

– Брендон! – она почти кричала в трубку, как только он ответил. – Слушай меня внимательно! Тот лейтенант, Фокс! Где он? Он в больнице?

– Люси? Черт возьми, где ты была? – его голос был полон паники. – Да, он здесь! В реанимации! У него жар под сорок, его трясет, как в лихорадке, они не могут его согреть! Они…

– Слушай меня! – перебила она его. – Его нельзя греть! Ты понимаешь? Его нужно охлаждать! Немедленно! Вези его сюда! В морг!

ㅤВ трубке повисло ошеломленное молчание.

– Ты… ты в своем уме, Люси? – наконец выдавил Брендон. – У него сепсис, шок, бог знает что! Его нужно согревать, колоть антибиотики!

– Это не сепсис! – кричала она. – Это нечто другое! Я не могу сейчас объяснить! Доверься мне, Брендон! Охлаждение – это единственный шанс его спасти! Он умирает от жара, а не от холода! Вези его сюда, сейчас же!

– Люси, я не могу… это против всех протоколов… – его голос дрогнул.

– К черту протоколы! – взревела она. – Если ты не привезешь его в течение часа, он будет мертв! И мы все можем быть следующими! Я… – она замолчала, услышав на другом конце странный, клокочущий звук.