Осколки Мира. Предвестники конца

Предисловие

Так бывает: спокойствие и безмятежность мира, казавшиеся нам вечными, уходят, уступая место хаосу и смерти. То, что казалось незыблемым и было сделано на века, рушится за несколько дней. Вот и мой мир – со всеми его технологиями и ресурсами, изобретениями и вооружением – не смог сопротивляться этому.

Пока я не могу сказать, как такое случилось. Отчего всего за один месяц, прошедший со дня катастрофы, опустели цветущие города? Как мы, мнящие себя венцом природы, смогли так быстро потерять присущий нам технологический рай?

Казалось, никто не мог предугадать такого развития событий. Хотя, возможно, были и те, кто намеренно направлял те процессы, тяжёлые последствия которых теперь предстоит решать всем, кто остался в живых.

Может быть, причиной всему была секретная группа ученых, творивших этот апокалипсис в своих подземных лабораториях, сами до конца не понимая, какой опасности подвергают себя и окружающих. Или военные с целью создания какого-либо вирусного оружия, дающего преимущество в тотальной войне, заигрались и обрекли этот мир на медленную смерть.

Ответов на эти вопросы у меня сейчас нет, но я обязательно всё выясню.

А пока мы видим лишь последствия. Действий ли людей, или силы самой природы, сделавшей всё так, чтобы тот привычный всем нам мир умер, разбившись на осколки, которые возможно уже больше никогда не смогут собраться вместе.

Жизнь, ушедшая из одной части некогда целого и здорового организма, по какой-то нелепой случайности стала замещаться не-жизнью. Мы, выжившие, собрали что смогли – лишь небольшие силы и ресурсы, чтобы иметь возможность сопротивляться этой чуме. Смогли противопоставить их тем, кому не повезло.

Но нас оставалось слишком мало. А армия прожорливых хищников, которые даже в эту секунду охотятся на нас, с каждым днём прибывает. И как бы мы ни старались, нам не удалось вовремя остановить катастрофу. Возможно, мы и не пытались, вечно надеясь на институты государств и на специальные службы, предназначенные как раз для этого.

И проиграли первую битву. Битву, похожую на лесной пожар. Как и в нём, на пепелище мира людей, огонь перекидывался от дерева к дереву, от человека к человеку, оставляя после себя лишь пепел. Пепел, который от малейшего дуновения ветра полетел по воздуху, уносясь всё дальше и дальше от жара родившего его костра…

Глава 1: Фоновый шум

11 мая, пятница, 2018 19:55

Смена прошла буднично – воровства или других неприятностей не случилось. Я посмотрел на часы: до конца смены оставалось не больше пяти минут. Прошёлся по рядам, огляделся. В огромном зале строительного магазина клиентов уже не оставалось. Зал был пуст, и лишь небольшие группки людей толпились у касс. Кассиры торопились домой и сноровисто пробивали товар.

Когда последние клиенты вышли, я закрыл за ними двери и отправился в дежурку переодеваться.

Через пятнадцать минут я уже стоял на улице и ждал, пока персонал пересчитает кассу и, переодевшись, выйдет из здания. Не прошло и четверти часа, как магазин был сдан на сигнализацию и я направился на парковку.

Впереди меня ждали три выходных. Мы планировали традиционный семейный выезд на шашлыки. Все продукты были припасены заранее. Я не любил покупной шашлык и всегда предпочитал лично мариновать мясо, погрузив в него свои руки, как говаривала моя супруга Наталья. Для приготовления по моему рецепту подходил исключительно свиной шейный карбонат. В этом году мы ещё не успели выбраться на природу, так что этот выезд можно было считать открытием сезона.

Дойдя до своей машины, я открыл дверь и плюхнулся на сиденье, обитое кожей молодого дерматина. Завёл двигатель. Дизель ласково замурлыкал, прогреваясь. Я посидел несколько секунд, вслушиваясь в мерное бормотание механизмов.

Вечерняя парковка возле моего рабочего места всегда пустовала. Сейчас здесь оставались лишь несколько машин, принадлежавших запоздалым клиентам и работникам соседнего супермаркета, который закрывался на час позже. Чтобы не забыть купить продукты домой, я достал телефон и набрал номер жены.

– Добрый вечер, любимая. Как у вас дела?

– Привет, котик, у нас всё хорошо. Ты уже закончил? – ласково поприветствовала она меня.

– Да, я уже в машине. Собираюсь сейчас в магазин заскочить по пути. Подскажи, что нужно купить?

Выслушав весь список, я пообещал, что всё куплю.

– Родной, у нас в стране новости не очень хорошие. Пока не очень понятна причина, но в центре города, говорят, начинаются беспорядки. В старом городе – уточнила она, и в голосе послышалась тревога.

– Хм, странно. А у меня сегодня на удивление день тихо прошёл. Да и клиенты вели себя спокойно, даже народу было меньше обычного, – ответил я задумчиво.

– И слава богу! Не хватало, чтобы и у вас начались погромы. Ты же знаешь, как я за тебя переживаю. Хотя, может быть, тут всё взаимосвязано: погромы в центре, а твой объект ведь почти на окраине.

– Не волнуйся за меня. Нас тут четверо здоровых мужиков, так что эти погромщики к нам не сунутся. Но за информацию спасибо. Я сейчас ребят предупрежу тех, кто завтра на смене, чтобы для них эта история сюрпризом не оказалась.

– Давай, – согласилась супруга. – Только сильно не задерживайся в магазине. Мы тебя дома ждём, я солянку сварила.

– Я мигом – за продуктами и сразу домой. Ждите. А за солянку тебе отдельный орден от меня! – пошутил я и отключился.

На экране смартфона погас звонок. Я открыл список контактов и начал пролистывать имена в поисках нужного. Ага, вот и Витя. Этот мужик перевёлся к нам совсем недавно, всего пару месяцев назад, но даже за это время успел показать себя толковым и знающим службу человеком. Мы успели сдружиться. Он был здоровым и спортивным, несмотря на возраст, в прошлом – таксист.

– Витя, привет! Как дела? – начал я разговор издалека.

– Привет, Рома! – удивлённым голосом проговорил он. – У меня всё нормально. А у вас как смена прошла?

– Да всё спокойно сегодня. Но я о другом волнуюсь. Тебе завтра заступать, а я слышал, в городе могут начаться волнения. Так что будьте завтра поосторожней. И ребят предупреди о возможных проблемах. Надеюсь на тебя, дорогой. Ведь меня три дня на смене не будет.

– Да, я уже слышал. Ты вроде как на шашлыки с семьёй собрался? Только не вовремя уезжаешь. Нам сейчас без старшего объекта оставаться нездорово, да ещё если смены могут быть проблемными.

– Витя, я всю ситуацию прекрасно понимаю. Но и мне отдыхать необходимо иногда, а то загнусь во цвете лет. Да и потом, этот выезд я давно запланировал, не могу своих родных подводить. К тому же впереди выходные. В субботу и воскресенье в магазине короткий день, а второй комплект ключей у Володи. Он завтра за старшего и вам магазин откроет. Так что справитесь без меня несколько дней, – поспешил я его успокоить.

– Надеюсь, что ничего серьёзного за эти дни не произойдёт. Но если что, буду держать тебя в курсе. А ты езжай на свой пикник. Желаю удачной поездки! – уже бодрее попрощался он со мной.

Я воткнул мобильник в крепление на торпеде и резко тронулся с места, выехав со стоянки.

Вечер был светлым и тёплым, погода стояла совсем летняя. Сегодня днём столбик термометра достиг отметки в двадцать шесть градусов.

Хоть машин вечером было немного – час пик уже давно прошёл, – я решил не лезть через центр города и поехал по привычке по окружной дороге, представлявшей наикратчайший путь от моего места работы до дома. Проехал мимо новостроек Ласнамяэ, а затем проскочив по окружной и свернув в нужном месте, я зарулил на большую стоянку перед гипермаркетом.

Припарковав машину поближе к центральному входу, я вошёл в торговый зал. Минут через двадцать мой джип уже отъезжал от магазина, закупившись всем необходимым.

Подъехав к дому, потолкался минут пять в поисках свободного места. По вечерам на парковках возле пятиэтажек мест катастрофически не хватало. К тому же для моего зверя всегда требовалось побольше пространства.

Ниссан Патруль – легендарная рядная «шестёрка» ТД42 с рабочим объемом 4,2 литра. Цвет – зелёный металлик. Огромные зубастые колёса, похожие на тракторные, крепкий стальной кенгурятник с укреплённой на нём лебёдкой, а на крыше – ксеноновая люстра. Машину с таким движком легче продать, чем убить.

В итоге место для неё я всё-таки нашёл. Распахнул дверцу, забрал с заднего сиденья пакеты с продуктами и поспешил домой.

У крыльца я взбежал на три ступеньки и вошёл в подъезд стандартной хрущёвской пятиэтажки. Поднявшись на второй этаж, открыл дверь ключом и шагнул домой. Очутившись в квартире, плюхнул пакеты на пол, скинул с ног мокасины, снял кожанку и, бросив её на крючок, прошёл в комнату.

Жена с дочкой сидели на застеленной светлым покрывалом кровати и смотрели знакомый всем нам наизусть мультфильм «Маша и медведь». Когда наша младшая начала интересоваться мультфильмами, мы показали ей этот, и с тех пор он стал её любимым. Поэтому неудивительно, что он нам всем уже до смерти надоел, так как частенько играл из каждого утюга.

Увидев меня, дочурка с криком «Папа!» помчалась ко мне и, цепляясь за одежду, буквально запрыгнула мне на руки. Я прошёл в комнату, поцеловал обеих и спросил:

– Зайка, привет. А Полина уже спит?

– Да не должна, по идее, – удивилась жена. – Недавно забегала ко мне. Поищи её в комнате.

Полине, моей средней дочке, почти исполнилось двенадцать лет. До её дня рождения оставалось всего два месяца. Я вернулся в коридор, подошёл к двери в её комнату, толкнул крашеную белой краской филёнку. Дверь распахнулась. Заглянув в комнату, я застал её сидящей на диване и выполняющей домашнее задание.

– Привет! – увидев меня, она заулыбалась. – А я вот уроки делаю, как мы и договаривались.

Она была ещё совсем юной. Доброе и светлое лицо будто источало доверие к людям. Русые, довольно длинные волосы были затянуты в тугой объёмный хвост, конец которого всегда покоился на её левом плече. Природная полнота дополняла её образ, делая его гармоничным и даже милым в глазах родителей.

– Полина, ты молодец! Продолжай в том же духе, и мы наконец победим твою неуспеваемость, – ответил я вслух, подумав про себя, что видимо не зря прошли те разъяснительные беседы о необходимости делать уроки в пятницу, а не откладывать их на воскресенье.

Ранее частенько бывало, что о не сделанном домашнем задании она вспоминала лишь в воскресенье вечером, да и то не без нашей с супругой помощи. Отметив про себя изменения к лучшему, я подошёл поближе, заглянул в тетрадь, потрепал её по голове и, стараясь не мешать, удалился, пройдя на кухню.

Наталья, моя жена, была красивой и даже, по моему личному мнению, эффектной женщиной. Водопад чёрных, как смоль, чуть вьющихся волос в распущенном состоянии ниспадал на плечи, а с них струился почти до поясницы. Высокие брови и чувственные губы выдавали в ней примесь южной крови.

А какие у моей любимой были глаза! Признаюсь, таких я не видел никогда до дня нашего знакомства. Трёхцветная, расходящаяся концентрическими кругами радужка имела разные цвета по мере удаления от зрачка. Верхний, самый широкий контур был окрашен в зелёный цвет. Средний круг имел жёлтый окрас, а самый маленький, подходящий к самому зрачку, отливал карим.

Наталья имела весьма приличный, подходивший к её пропорциям рост. При моём росте в 186 сантиметра она проигрывала мне всего восемь сантиметров.

Она сразу поспешила ко мне на кухню, погрела в микроволновке тарелку с солянкой, а пока я с аппетитом ел, продолжила рассказывать о невероятных историях, услышанных сегодня в новостях.

Помимо новостей, по её словам, в Facebook внезапно появились странные и порой нелепые сообщения об обстановке в нашем городе. Слухи были весьма противоречивыми. Одни утверждали, будто в мире появилась какая-то новая инфекция или вирус, который по симптомам больше всего походил на бешенство. Другие доказывали, что тела заражённых животных поражал неизвестный грибок, который, попадая в мозг жертвы, был способен управлять носителем.

– Точно я, конечно, не знаю. Может, собаки какие-то бешеные разбежались или крысы, – продолжала она. – Но врачи предупреждали: в случае укусов грызунов, собак или даже людей – а как ни странно, появились уже и люди, больные данным недугом, – следовало обращаться за помощью в какой-то исследовательский центр научной вирусологии.

Я задумался. Всё это звучало тревожно, хоть и несколько нелепо. Но был здесь и один серьёзный момент: правительство призывало на время, пока ситуация не разрешится, по вечерам не выходить из дома в одиночку. Ещё советовали закрывать на замок окна и двери на ночь, а также опасаться укусов или получения царапин от домашних животных, так как последние могли быть переносчиками этой заразы.

Я посмотрел вниз на кошку, которая валялась под столом и терлась о мои ноги.

– Что-то ты, Тишаня, на больную не сильно похожа. Скорее уж на сытую, – ухмыльнувшись, сказал я ей.

Та благодарно замурлыкала, видимо, со мной соглашаясь.

Тут к нам на кухню прибежала Полина и спросила, слышал ли я о перестрелке на улицах.

– Городской интернет-портал сообщает, – продолжала она, читая с экрана телефона, – что сегодня в районе шестнадцати часов в центре города очевидцы слышали ожесточённую перестрелку. К сожалению, сразу не удалось определить, кто в ней участвовал. Однако к этому часу представители полиции сделали официальное заявление. Сегодня полицейские, дабы уберечь себя и мирных жителей от нападения заражённых бешенством, открыли по ним огонь. В результате выстрелов им удалось остановить нападающих. После чего прибывший на место происшествия судмедэксперт подтвердил факт смерти четырёх заражённых.

Насколько я поняла, – продолжила Полина, – прямо в центре города сегодня стреляют уже с утра. Часов в одиннадцать убили ещё парочку таких… – тут она сделала неопределённый жест руками, – ну, этих… бешеных.

Там YouTube весь забит видеороликами по этой тематике. Я с обеда смотрю и успела убедиться, что эти психи шалят не только у нас – они по всему миру представлены. Пап, как ты сам думаешь, их быстро переловят? – дочь вопросительно уставилась на меня.

– А ты больше телевизор смотри, – подначил я её шутливо. – Там и не такое покажут. Но если серьёзно, – тут же ответил я, – к сожалению, доча, этого нам с тобой никто не расскажет. А вот когда всех поймают, наверняка власти отчитаются.

Если рассуждать логически, это всё очень неприятно. Ведь когда в столице начнётся эпидемия, мы все точно попадём в карантин, и запланированная поездка на шашлыки накроется медным тазом. А я, как вы знаете, не люблю, когда наши совместные планы срываются. Да и потом, кто его знает, какую дрянь от этих крыс подцепишь. Так что в основном это всё не к добру. Поэтому нам всем следует быть очень осторожными в ближайшие дни, чтобы не принести в дом эту заразу…

Мои жена и дочь стояли молча в ожидании продолжения моей речи. Оглядев своё семейство, я сказал:

– Давайте сейчас не будем делать поспешных выводов. Утро вечера мудренее. Советую подождать до завтра. Утром поглядим, что и как будет. А если ситуация лучше не станет, то поедем и отсидимся на хуторе.

Там дом крепкий и баня хорошая, а у нас в холодильнике гора маринованного мяса. Посидим выходные на природе, нажарим шашлыка и просто проведём время вместе. Ведь с моей работой и халтурами свободного времени на совместный отдых нам давно не удавалось выкроить. А там будь что будет.

Машина у нас отличная для сельской местности. Еды купим побольше. Да и оружие у нас есть.

Из оружия у меня имелся пистолет Glock 19. Он всегда лежал в моём оружейном сейфе, и на службу я его не носил – ведь у нас просто охрана, никакой не криминал. Этот ствол был легальный, что называется, из магазина, с документами и разрешением.

В довесок к пистолету у меня имелась вообще нелегальная в нашей стране «Сайга 12К». Почему нелегальная? Да просто потому, что она попала сюда в девяностые годы, когда большинство людей не сильно заботились получением разрешений и лицензированием провезённых через границу стволов. Покупать такое оружие или нет – решал тогда каждый за себя.

Опасное это дело, ведь за любым чёрным стволом всегда может тянуться долгая цепочка преступлений. Лично я тут ничем не рисковал, ибо до меня у этой «Сайги» был всего один хозяин – мой хороший знакомый, инструктор по практической стрельбе. Он сам перевёз её через границу, когда вынужден был уехать из России.

У него в Москве имелся свой большой тир, в котором он уже лет десять тренировал спортсменов, пока его интересы в этом бизнесе не вошли в клинч с одной из местных криминальных группировок. Так что я могу на полном основании считать, что с этой «Сайгой» мне очень повезло в своё время.

Бывший владелец из неё почти не стрелял. Она у него просто дома в оружейном шкафу пылилась, практически всё время находясь в консервационной смазке. Поэтому, когда я начал интересоваться покупкой начального ствола для себя, он мне её продал за сущие копейки.

Хотя на данный момент от родной «Сайги» уже почти ничего не осталось. Ресивер и ствол – родные. А всё остальное – это современная «внутрянка» и внешний пластик, преимущественно от концерна «Зенит» или Fab Defense.

Эти производители в последнее время начали выпускать много довольно «бюджетных» тюнинг-деталей для «Сайги». Поэтому помимо внутреннего тюнинга я её ещё и навесил много всего: не обошлось без тактического цевья, трубки приклада шестигранной формы и нового полимерного приклада. Также прикупил коллиматор Aimpoint, установив его на высоком креплении. Слева на цевье красовался тактический блок, в котором имелись, кроме фонаря, ещё и два ЛЦУ – видимого зелёного и инфракрасного спектра.

Патроны я постоянно подкупал с запасом, и теперь у нас их скопилось изрядное количество. А стрелять мы оба умеем довольно неплохо. Так что прорвёмся.

Тут любимая моя присоединилась к разговору и уместно добавила:

– Если мы будем вынуждены уехать из города надолго, то нам придётся довольно трудно вчетвером. Поэтому я считаю, что надо бы ещё кого-то позвать. На хуторе, – сказала она, – места всем хватит. Чем больше компания, тем лучше. Да и вместе веселей.

Я был полностью согласен с её выводами и ответил:

– Если зараза дальше пойдёт или власти объявят карантин, то желающих покинуть город будет предостаточно. Так что не стоит переживать о недостатке желающих уехать из столицы. А я чуть позже попробую брательнику позвонить. Глядишь, может, и он с нами поедет. Ну а теперь идёмте все спать.

– Вот вы и спите, – фыркнула Полинка. – А у меня впереди два законных выходных дня, так что я пока ещё интернет пошуршу – может, чего нового увижу.

– Как хочешь, – сказал я. – Только долго не засиживайся, чтобы днём не клевать носом. А засим наш семейный совет объявляю оконченным.

Наташа помыла за мной посуду, а Полина улетела в свою комнату, откуда слышно было только, как у неё на телефоне переключаются разные видосики.

Я зашёл в спальню, взял с прикроватного столика мобильник и набрал номер брата. Тот, хоть и двоюродный, а ещё младше меня на двенадцать лет, но мы росли вместе, не вдаваясь особо в хитросплетения семейных связей. В итоге мы давно уже опустили эти определения и даже в разговорах с другими людьми не упоминали особенностей нашего родства.

После нескольких гудков он ответил.

– Эдик, привет! Чем занимаешься? Какие новости? Что слышно? Как семья? – засыпал я его вопросами.

В трубке зазвучал весёлый голос брата:

– Да всё нормально вроде. Я сегодня как раз дома отдыхаю. Семья со мной, вот валяемся и телевизор смотрим. Правда, только в этом ящике по местным каналам фигню какую-то рассказывают. Сам не слышал?

Я ответил ему, что уже в курсе.

– Говорят, эти психи, что в городе, прикинь, кусаются, вроде, – сказал он с усмешкой.

– Зомби, что ли? – спросил я его. – Как в кино?

Он расхохотался, а отсмеявшись, ответил:

– Да хрен их знает, черти какие-то. Но на вид совсем ненормальные. Правда, может, власти всю эту истерию накачивают, пытаются население запугать? Как думаешь?

– Не знаю, если честно, – сознался я. – Но вроде не похоже. Ведь подобные новости по всему миру постить начали. Но давай не будем пока спешить с выводами. Для начала я предлагаю немного побольше информации по этому вопросу накопать, чтобы я мог хоть немного объективно судить.

А вы сами-то что дальше делать думаете, если обстановка продолжит накаляться? – озадачил я его вопросом.

Голос брата в трубке сменился с озорного на серьёзный:

– Да не знаю я пока. Может, всё-таки это репортёры прикалываются, сговорились очередную утку тиснуть, а мы просто ведёмся?

– Если честно, то не думаю, братан, – ответил я со вздохом. – Вон Полина рассказывает, что вроде бы в Европе тоже такие новости выходят. Поэтому репортёров отметаем сразу.

В трубке повисла долгая пауза. Потом Эдька ответил:

– Ну если по всему миру так, тогда, кажись, и нам кранты.

– Вот и мне так кажется, братишка. Ерунда какая-то одним словом в мире происходит. И судя по всему в ближайшие дни дела могут измениться к худшему. Надо следить за этим, а дальше поступать, руководствуясь новыми вводными. Я так вижу.

Ну а если к завтрашнему дню ситуация не изменится, то лучше уезжать подальше от города. Карантин тут или не карантин, а в деревне по любому лучше будет.

Братан задумался на мгновенье, а затем хмыкнул и произнёс:

– Это ты здорово придумал! Я так понял, хочешь на хутор рвануть? – блеснул он сообразительностью. – Ну тогда и мы с вами. Только надо продуктами разжиться. Ещё весна, а там пока и жрать нечего.

– Мысль здравая, – согласился я. – Возможно, в подполе какие запасы остались. А поедем мы завтра или нет – пока ничего сказать не могу. Мы и сами ещё не решили до конца. Так что давай я тебя завтра наберу. Ты пока своих из дому не выпускай, на работе отгулы возьми, а там уже вместе и решим, что делать.

Правда, есть ещё проблема одна: вы ко мне всей семьёй в машину точно не поместитесь. Но я пока подумаю, как её решить.

– Хорошо, думай. А завтра я жду от тебя звонка, – сказал брат на прощание и отключился.

Глава 2: Первая кровь

Столица. 12 мая. Суббота, утро.

Утром я проснулся около десяти. Встал с кровати, нашарил ногами тапки и поплёлся в ванную. Умылся, побрился и, освежившись туалетной водой, почувствовал себя вполне бодро. Желудок настойчиво требовал завтрака, поэтому, пройдя на кухню, я принялся варить кофе и жарить яичницу с колбасой и сыром сразу из десятка яиц.

Так как все домочадцы ещё спали, я принёс ноутбук. Уплетая яичницу, бутерброды с сыром и отхлёбывая кофе, я уткнулся в монитор, просматривая новости.

Новости не утешали. На центральных каналах звучали призывы к спокойствию и обманчиво самоуверенные заверения, что правительство скоро возьмёт ситуацию под контроль. Утешали только прогнозы погоды. Пропустив эти пустые обещания мимо ушей, я планомерно начал листать прессу.

Заголовки газет, благодаря работе алчных на сенсации репортёров, пестрели яркими красками. В некоторых мелькали громкие фразы: «В самом сердце города появились настоящие зомби!» или «Ходячие мертвецы заполонили улицы столицы!».

Я наткнулся на статью о том, что за последнюю неделю участились случаи нападения животных на людей. Далее шла информация о заражённых, которые за ночь успели покусать несколько десятков человек в центре города.

Я пролистал дальше и прочитал, как один учёный, доктор наук, заявил, что раны от таких укусов никак не лечатся, и укушенные, скорее всего, обречены…

Прочитав это, я хмыкнул: не из-за таких ли горе-учёных началась вся эта свистопляска?

Бросив взгляд в опустевшую кружку, я заново наполнил её кофе и полез изучать YouTube. Это был тот самый ресурс, где никто никого не утешал.

За ночь удалось запечатлеть несколько случаев, где буйные гонялись за людьми и кусали их. Я отметил, что заражённые вели себя медлительно и могли схватить только зазевавшихся прохожих.

На одном из роликов зомби, больше похожий на бомжа, напал на группу байкеров. Те мирно сидели на терассе в баре, и когда к ним подкатил этот тип, никто не обратил внимания. Но как только он миновал столики, то бросился вперёд и укусил одного за руку. Остальные стали пинать его за это ногами.

Но больше всего меня поразил другой эпизод. Двое полицейских, мужчина и женщина, стреляли в толстую бабку. Та шла на них под дулами пистолетов, как пьяная. Они кричали ей что-то – вероятно, требовали остановиться, – но она не реагировала.

Полицейские пятились. Мужчина выстрелил первым, сначала по ногам. Бабка споткнулась, но, к моему удивлению, не упала, а продолжила идти, подволакивая ногу. Когда она приблизилась на два метра, он выстрелил ей дважды в грудь.

Я перевёл дыхание: теперь-то уж точно тебе бабуля пришёл северный зверёк с ценным мехом. Но ошибся. Заколдованная старушка даже не остановилась. Полицейские отступили и начали стрелять без остановки. Только с пятого выстрела попали в голову. Череп разлетелся, фонтан брызг окатил полицейскую машину, и только тогда бабка рухнула.

Я поставил видео на паузу, переваривая увиденное. Мысли текли туго, будто с похмелья. Так что же мы имеем? Эти твари нечувствительны к выстрелам? Или она была в бронежилете? Скорее первое. Вывод напрашивался неутешительный: значит, не врали фильмы про зомби. Убить их можно только в голову. Не знаю, мертвые они или просто бешеные, – увижу сам, тогда и решу.

На душе стало неспокойно. От увиденного я начал склоняться к поездке в центр на разведку. Подумав, я решил пока скрыть такое своё намерение от жены – она точно не оценит.

Чтобы сохранить секретность, нужно перевезти брата с семьёй к нам. Судя по данным, ждать и слушать враньё властей опасно. Введут карантин или комендантский час – и пиши пропало. Пока дороги открыты, надо уезжать. А когда поеду за братом, просто выеду пораньше и заверну в центр. Так я осмотрюсь на месте, а любимая моя, ничего об этом не узнает. Сберегу её нервы и увижу всё своими глазами.

Когда семья проснулась, завтрак уже ждал на столе. Полина, не послушав моего совета, засиделась ночью дольше обычного и теперь отсыпалась, так что за столом мы сидели втроём. После завтрака нам удалось её растолкать, и, усевшись на кухне, я показал моим родным увиденное мною ранее. Реакция на видеоролик, у них была схожей с моей.

– Любимая, я тут подумал, что нужно скорее перевезти к нам Эдика с семьёй. Сама понимаешь, сейчас всякое может случиться. Так мы все будем вместе и сможем действовать сообща.

– Понимаю, – отозвалась жена. – Раз надо, поезжай и забирай Эдьку. А там уже вместе решим, как дальше быть.

– Зайка, – нежно обратился я к супруге, – надо ещё нашим родителям позвонить. Ты лучше меня понимаешь, какие дела могут начаться. Они уже в возрасте, в группе риска. Предлагаю немедленно их предупредить.

– Конечно, надо, – отозвалась жена. – Я сейчас маме позвоню и ещё некоторым знакомым, кому смогу дозвониться.

Она вышла за телефоном, и я почти сразу услышал, как она разговаривает в комнате.

Я тоже не стал откладывать. Набрал отца. После нескольких гудков он ответил. Обменявшись дежурными фразами, я спросил:

– Вы где сейчас?

– Мы с мамой у Светки в гостях, под Тарту отдыхаем. А что такое?

В трубке повисла пауза. Я пытался придумать ответ… Не могу же сказать, что по улицам бродят ожившие мертвецы, и добавить «спасайся кто может»…

Как же сложно найти нужные слова. Я промычал что-то нечленораздельное в трубку и, приняв решение, сказал:

– Эмм… Да ничего. Вы молодцы, что от столицы уехали. Так что считайте, вам повезло.

– В смысле повезло? – не понял отец.

– У нас тут в центре непонятные беспорядки. Подробностей сам не знаю, но советую вам не спешить обратно. Отдыхайте, пока есть такая возможность. Подождите, пока полиция всё не уладит. Сидите там как можно дольше, только осторожно. Старайтесь лишний раз за ворота не выходить. У Светы участок большой, забор высокий. Не верю, что вас это коснётся, но на всякий случай запаситесь продуктами на неделю. Из дома далеко не уходите и следите за новостями по телевизору или радио.

– Мы до воскресенья никуда и не собирались. А что за беспорядки? – услышал я его настороженный голос.

– Говорю же, пока не понятно. Новости тревожные, помнишь, как во время путча было. Как что-то узнаю, сразу сообщу. Так что сидите у Светки не до воскресенья, а минимум неделю. Сам знаешь, если ментов из области привлекут, на дорогах облавы будут, а кому это надо?

– Хорошо, – ответил отец. – Сделаем, как ты сказал. Только держи нас в курсе.

– Обязательно. Мы, может, через пару дней на хутор уедем, пока всё не утихнет. Вы тоже, если захотите, к концу недели подтягивайтесь. И маме от меня привет.

Я положил трубку. В груди образовался тяжёлый комок переживаний. Не зацикливаясь на этом, я решил обзвонить сестёр – родную и двоюродную. Посоветовал обеим уезжать из города, невзирая на работу.

Мои советы удивили, но недоверия не вызвали – все знали, что я не шучу такими вещами. В конце я намекнул, что если есть сомнения, YouTube в помощь, а пока – быть осторожнее и беречь детей.

Также набрал нескольких знакомых, правда без особой надежды. Как и ожидалось, из шести номеров сразу ответили только двое. Им тоже посоветовал собирать семьи и уезжать. Не знаю, поверили или нет, но если сначала в голосах сквозили недоверие и сарказм, то к концу разговора, они вроде прониклись…

Ещё двое из охраны потом мне перезвонили, и я их уговорил уехать.

Когда жена вернулась на кухню, прижимая телефон к плечу и неся на руках Юльку, я объявил:

– Родители за городом, у них всё нормально. А тех знакомых, кому дозвонился, я предупредил.

Она махнула рукой, не отрывая телефон от уха, и ответила:

– А у меня мама с тётей Таней сегодня уезжают в санаторий, на минеральные воды. Я её как смогла предупредила.

– Умничка, – похвалил я. – А теперь давайте набросаем план действий.

Я собрал всех домочадцев на кухне.

– Значит так. Первое: собираем вещи. У каждого должен быть тревожный чемоданчик. Ничего лишнего. Рассчитываем на месяц. Представьте, что едем в горы. Одежда и обувь – крепкие и простые. Я беру только необходимое. Не забываем про средства связи и powerbank-и. Ноутбуки, телефоны, зарядки – в отдельные сумки. Фонари, батарейки – всё для освещения. Продукты и постельное бельё упаковываем в первую очередь. Кошку – в переноску перед отъездом.

Теперь самое важное. Слушайте внимательно. Из квартиры без меня – никуда. Двери до моего возвращения – никому не открывать. Даже у окон и двери не толпиться. Если на улице или в подъезде будут стрелять, может зацепить. Пока внутри – вы в безопасности. Так что спокойно собирайтесь. Всё понятно?

Я огляделся – все слушали внимательно.

Первой заговорила жена:

– Думаешь, это надолго? И кто у нас в подъезде будет стрелять?

– Насчёт первого – не знаю. Но считаю, лучше рассчитывать на худшее, а потом ошибиться. Так надёжнее, чем потом выбираться из ямы, попав в неё из-за собственной беспечности. Насчёт второго – вариантов масса. Криминал, у которого голова кружится от безнаказанности. Или полиция нагрянет за этим криминалом. Но это возможно, если полиция до сих пор ещё не развалилась. Так что советую беречься. Шальная пуля радости не прибавит. И неважно, из какого ствола. Может, я преувеличиваю, но доля здоровой паранойи нам не помешает.

– А я не знаю, что брать, – притворно захныкала Полина.

– Мама тебе поможет. Зайка, помоги ей собраться, – обратился я к жене. – А она пока с Юлькой посидит.

Наша младшая, ей почти четыре года.

Я повысил голос:

– И теперь, мои дорогие, я собираюсь. Скоро пора выезжать. По дороге посмотрю, что в мире творится. Ещё нам нужна вторая машина. На одной впятером плюс четверо детей далеко не уедешь.

– А где мы её возьмём? – всплеснула руками жена.

– Попробую позвонить Лёшке. У него был внедорожник, «Опель Фронтера». Может, и он с нами рванёт, глядя на весь этот бардак.

Всё, мне пора. – Я направился в спальню.

Подошёл к шкафу. Внутри висел мой камуфляж «мультикам» с пластиковыми вставками на коленях и локтях, купленный ещё для страйкбола. Правее – другие камуфляжные костюмы: «Горка-3», «Горка-4», «Партизан». Оставшиеся два летних комплекта – в расцветках «атакс» и «ВКБО».

Я решил надеть привычный «мультикам» – интегрированные наколенники намного удобнее. Помимо брюк и кителя, была ещё боевая рубаха. Сверху приладил плитоносец в той же расцветке – лёгкий бронежилет с керамическими пластинами, совмещённый с разгрузкой «Molle». Вытащил подсумки под «Сайгу» с пустыми рожками.

Подошёл к сейфу. С характерным скрипом открыл тяжёлую дверцу. Достал «Glock 19» в кобуре из кордуры, с возможностью крепления на пояс или бедро. Вынул пластиковую кобуру для быстрого доступа и прицепил её на разгрузку – на случай, если нужно будет переложить пистолет. Приладил кордуровую кобуру на бедро, затолкал в кармашки два запасных магазина.

Прицепил к бронежилету тройной подсумок для «Сайги» – на шесть рожков. Достал из сейфа шесть чёрных изогнутых магазинов и все пачки патронов. Посчитал: 12 пачек картечи по 25 штук (одна наполовину пуста) и 4 пачки пулевых по 10 штук. Вскрыл новую коробку с картечью, вытащил несколько белых гильз, остаток вывалил на кровать. Набил магазины – по десять патронов в каждый. Подобрал одноточечный ремень для «Сайги». Приладил оружие, распихав магазины по подсумкам. Закончив с этим, почувствовал себя готовым ко всему.

В комнату вошла жена. Подождала, пока я закончу сборы, и спросила:

– Надолго? – Не дав ответить, прильнула ко мне, обняла и прошептала: – Будь осторожен.

– Не переживай, маленькая. Рисковать не собираюсь. Сколько займёт увы – не знаю. Эдику тоже семью собирать надо. Но думаю, до темноты управимся.

– А ты позвони Насте, – подкинул я супруге идею. – Пусть собирается. Ей теперь в центре оставаться опасно.

Настя – наша старшая, дочь жены от первого брака. Живёт отдельно с бабушкой, но для меня – член семьи.

– Скажи ей сидеть дома и никуда не выходить, пока я не приеду. А приеду я только после того, как эвакуирую брата.

– А когда мы выезжаем? – спросила жена.

– Не знаю пока. Рассчитываю к вечеру завтра, если успеем собраться. Ну, крайний срок – послезавтра до обеда.

Я пошёл к выходу. Ожидал возражений, просьб не уходить, но жена восприняла всё серьёзно. За это я её и любил – за понимание.

Проходя мимо комнаты Полины, увидел её сидящей на куче одежды и о чём-то напряжённо думающей.

– Я поехал, – сказал я.

Она перестала рыться в шкафу и помахала рукой.

Поцеловав жену, я осторожно открыл дверь на лестничную площадку. Осмотрелся в щель, держа «Сайгу» наготове, вышел и захлопнул дверь. Едва спустился на три ступеньки, как услышал, как за спиной щёлкнул замок.

Молодцы, – мысленно похвалил я своих. – Усвоили информацию о шальных пулях. Не зря я полчаса втирал про безопасность.

12 мая, суббота, 11:25

Выйдя из подъезда, я осмотрелся. Двор был почти пуст. Пара ребятишек вдали шла по своим делам. Никаких подозрительных бомжей или чумных бабушек. Даже животных не было видно. Только шелестели кронами три яблони.

Жизнь текла своим чередом. Ходил общественный транспорт – с моей парковки была видна остановка, где троллейбус высаживал пассажиров. Люди шли пешком или ехали на машинах.

Я подошёл к своему внедорожнику. Сигнализация приветливо пикнула и моргнула фарами. Я запрыгнул за руль, заблокировал двери и почувствовал себя защищённым.

Скинул с плеча ремень, положил «Сайгу» на пассажирское сиденье. Идея поездки в центр не исчезла – наоборот, она всё крепла во мне с каждым часом. Решил перестраховаться.

Едва оказавшись в машине, я перевесил пластиковую кобуру на грудь, под бронежилет, закрепив её на липучке. Воткнул в неё пистолет. Немного неудобно – железка давит в солнечное сплетение, – но плюс перевешивал: в людных местах не придётся таскаться с «Сайгой» наперевес и открыто носить оружие. Её можно оставить в машине, а я всегда буду вооружён. Кобуру не видно, так что никто не догадается. А в случае опасности я быстро выхвачу пистолет.

Чтобы быть готовым, я передёрнул затвор и дослал патрон. Не знал тогда, что этот простой приём может спасти мне жизнь.

Выехал со стоянки и, как планировал, повернул налево. Если жена смотрит в окно, это не вызовет подозрений. Но когда я скроюсь из виду, вместо поворота на окружную, рвану прямо в центр.

Дорога заняла минут десять. Проезжал знакомые кварталы с новыми зданиями – офисами фирм. На первых этажах – магазины и автосалоны, выше – малый и средний бизнес.

Проскочил мимо торгового центра – одного из первых в городе – и нырнул под виадук. Сбавил скорость, чтобы смотреть по сторонам.

Вдоль дороги тянулась малоэтажная застройка. Квартал был старым, недавно вошедшим в моду у застройщиков. Дома – древние, двух-трёхэтажные, постройки прошлых лет. Изредка мелькали новостройки – светлые, на двадцать-тридцать квартир, не выше пяти этажей. Градостроители учли особенности района и не хотели портить старую архитектуру новомодными высотками.

Среди новостроек во дворах ютились потрёпанные деревяшки. Возле одной такой я вдруг увидел то, что искал. Выжал сцепление, нажал тормоз. Машина послушно свернула во двор.

Остановившись, я заглушил двигатель и вылез из-за руля. Впереди, метрах в тридцати от поворота, возле единственного подъезда желтенького двухэтажного домика, прямо на тротуаре лежал труп.

Я подошел поближе, чисто инстинктивно захватив с собой Сайгу – теперь она болталась на плече. Я даже забыл о своем плане оставить ее в машине. Ствол на мертвеца не наводил: сомнений в том, что он мертв, не возникало. Суждение мое было оправданно – в его голове зияла аккуратная черная дырочка, а мозги были вышиблены наружу и растеклись по растрескавшемуся асфальту. Да и вонял он так, будто пролежал здесь уже месяц. Я подошел чуть ближе, заглянул в лицо.

Одет в лохмотья. Кожа цветом больше всего напоминала шкуру носорога, щеки ввалились, нос практически отсутствовал. Все лицо и руки уродца были наискось порезаны почти до костей неведомыми лезвиями – так глубоко, что казалось, будто он встретился в неравном бою с марвеловским героем Росомахой. Пальцы на руках венчали эбонитового цвета ногти, с налипшими и засохшими под ними остатками крови и грязи, смешавшимися и окаменевшими.

«И кто же ты такой?» – с омерзением подумал я.

Но не успел я даже мысленно договорить, как обшарпанная дверь, выкрашенная древней коричневой краской, отворилась, и на крыльцо вышли двое мужчин бандитской наружности.

Оба крепкие. Одному лет сорок, с дюжими плечами и тоненькой козлиной бородкой; второй значительно старше, но еще не старик, хотя его курчавая борода уже успела просечься сединой. Оба – кавказской национальности, одеты в кожаные куртки бурого цвета. Вслед за ними вышел молодой вертлявый парень в синем спортивном костюме с красными полосками по бокам штанин и в белых кроссовках – типичный русский гопник.

Я решил прикинуться простачком, поэтому просто поздоровался и спросил:

– Мужики, я издалека. По новостям нам такие бредни рассказывают – может, подскажете, что тут на самом деле творится?

– Молодой человек, – вполголоса проговорил старший, поглаживая окладистую бороду, – да в нашей прекрасной стране такого места нет, откуда не видно, какой тут у нас бардак происходит.

– Мы ведь за городом живем, километрах в тридцати от столицы, – соврал я, решив не раскрывать своего настоящего места проживания перед этими скользкими типами. – Вот, решил на базу съездить, продуктов прикупить. Еду и вижу – на тротуаре труп лежит, среди бела дня, а вокруг ни ментов, ни судмедэкспертов. Вы, кстати, не видели, кто его мог хлопнуть? – я указал рукой на тело.

– Наша работа. А ты с какой целью интересуешься? – проглотив часть звуков с явным кавказским акцентом, ответил тот, что помоложе. Тон его мне не понравился, да и манера выражаться радости не вызывала.

– Уважаемый, я же уже говорил – приехал из другого городка, чтобы понять, что тут стряслось. С базы еду, решил заехать, уточнить ситуацию. Да только не успел до центра добраться, вижу – дохляк валяется. Вот и завернул к вам, чтобы своими глазами посмотреть. Может, подскажете, кто это тут у вас и почему труповозка к нему не спешит? А еще мне интересно, за что вы его убили? – я не стал стушевываться под их пристальными взглядами.

– А ты случаем не мусор? – подал голос молодой, начиная приближаться ко мне. – Ходишь тут, вынюхиваешь что-то, вопросы левые задаешь.

Но бородатый взглядом осадил пацана, и тот нехотя отошел назад, не прекращая сверлить меня недоверчивым взглядом.

– Не беспокойтесь, я не из полиции. Просто интересуюсь, за что могут убить человека среди бела дня.

– Да ни за что убили, – ответил за всех старший. – Не слыхал, что вокруг происходит?

– Слышал краем уха, но ничего не ясно. А давно этот тут лежит? Протух уже совсем, воняет, – недоверчиво косясь на незнакомцев, спросил я.

– Часа три всего, как успокоили. Мля, ты как с луны свалился, фраер, если до сих пор этого не сечешь! – опять вмешался пацаненок.

Я опешил.

– Да не может быть, мужики! Меня не разведете – я и сам прекрасно знаю, как свежие жмурики пахнут, – расхохотался я, пытаясь снять напряжение.

– Так это и есть свежий, – начал пояснять парнишка. – А этот наш сюда уже весьма несвежим прибрел. Вон, видишь – рвало его зверье, пока не подох.

– Да ладно? Так это он сам такой сюда и пришел? – начал удивляться я. – Значит, есть доля правды в сообщениях СМИ?

– Вот именно, молодой человек, – подхватил старший. – В одном они точно не ошибаются: этот дохляк как сюда мертвым пришел, так мертвым его и успокоили. А вчера мои ребята еще двух таких неподалеку застрелили. Так что на все воля Аллаха, который спускает этих демонов нам за грехи.

Тут второй крепыш в кожанке, искоса посмотрев на меня, что-то шепнул бородатому. Тот неестественно улыбнулся и спросил:

– Так ты говоришь, на машине приехал? – Его глаза алчно блеснули. – На этой, что ли?

Взгляд его на секунду стал отсутствующим, будто он увидел не мой «Ниссан», а совсем другую картину. Всего пару часов назад он стоял на этом же месте и смотрел, как дымится и медленно остывает их «БМВ» – их единственная надежда. Тот мертвец, что сейчас валялся на асфальте, выскочил из-за угла внезапно и бросился под колёса с дурацким, животным рыком. Руслан, их водитель, резко вывернул руль, но было поздно – правый передний мост напоролся на бордюр и со скрежетом развалился. Сам Руслан сейчас лежал в доме на диване, с температурой под сорок и безумными глазами – его успел грызануть тот самый упырь, когда они вытаскивали его из-под машины. У Али, главаря, не было выбора. Без колёс они все тут сдохнут. Дети Руслана, его собственная беременная сноха на втором этаже – все. Эта мысль сжала его сердце ледяным обручем. Нет, он не бандит. Но сейчас он стал волком, готовым разорвать любого за шанс спасти своих. Этот парень с дробовиком… он был просто несчастливым посланцем судьбы. Его машина стала их единственным билетом к спасению. Жестокость? Да. Но на что только не пойдёшь, когда за стенами твоего укрытия воет не ветер, а стаи мертвецов, а в подвале осталось всего три банки тушёнки.

Шелуха предрассудков и моральных норм не успела еще слететь с меня до конца, даже при виде обгрызенного трупа у моих ног. Инстинкты вопили об опасности, но я все еще не верил в возможность нападения на вооруженного человека в сердце родного города. Поэтому я беззастенчиво повернулся и, кивнув, ответил:

– Да, на этой.

Услышав за спиной шелест и уловив краем глаза движение, я резко обернулся, хватаясь за рукоятку Сайги, но не успел.

– Замри, падла! Шевельнешься – и у тебя в башке скворечник сделаю.

Я замер. От шока и неожиданности я не решался пошевелиться. Мысли метались искрами, лихорадочно пытаясь найти выход. Стресс вгонял в кровь все новые порции адреналина, но даже это не помешало мне замечать детали, которые могли стать козырями. Безбородый сунул руку под куртку и выудил обрез охотничьей двустволки. Он не прицелился, а просто наставил его от пояса в мою сторону, но молодой встал так, что начисто перекрыл ему сектор обстрела – это дало мне слабую надежду. Справа и сзади скрипнуло: открылась калитка в дощатом заборе, и из-за нее вывалились еще два амбала. Они не стали подходить, а грамотно сдвинулись вправо, уходя с линии возможных выстрелов. Огнестрела у них, к счастью, не было.

– Руки выше, сука! – продолжал надрываться молодой, целясь мне в середину лба. – И калаш сюда гони.

Я медленно, без лишних движений, скинул с плеча ремень Сайги и протянул болтающийся на нем дробовик пацану. Тот подхватил его и забросил себе на плечо.

– Ключи от колымаги давай! – снова прогнусавил молодой, тыча мне дулом в висок. – До крови, гад, разодрал.

– Спокойней, – продолжая сверлить его взглядом, пояснил я. – Ключи в левом кармане брюк. Без проблем – забирай.

– Че за понты? – ухмыльнулся малой, как я его мысленно назвал. – Давай их сюда сам, а то терпение у меня не бесконечное. Могу и башку продырявить, а потом забрать с твоей еще теплой тушки, – затараторил он, протягивая ко мне левую руку.

Ключи я отдал. Не было смысла подставлять башку из-за железа. Сейчас важнее было уйти живым – дома ждала семья, а машину можно было и другую достать.

– Молодец! – обрадованно процедил малой. Его глаза блестели не только от злости, но и от внезапной надежды. «Справимся, – лихорадочно думал он. – Загоним больного в багажник, женщин и детей на заднее сиденье… и нахуй отсюда, на дачу к тестю, подальше от этого ада».

– А теперь броник сымай, живо! А то башку отстрелю! – продолжил он шипеть, делая страшные глаза. В купе с его детской внешностью это смотрелось не страшно, а даже комично. И тут я осознал, что это мой шанс. Возможно, единственный.

– Снимаю, не кипишуй, – буркнул я и начал медленно расстегивать флэп-панель и разводить в стороны камербанды на боках бронежилета. Теперь оставалось только снять его через голову.

Проделывая это, я потянул жилет наверх левой рукой, а правой в это время незаметно вытащил «Глок» из кобуры. Бандиты не отреагировали – я сделал нехарактерное движение. Если бы я потянулся к поясу или сунул руку в карман, это бы сразу насторожило. А я, пряча пистолет за передней бронепластиной, поднял броник еще выше, сдергивая его с головы. Молодому пришлось на пару секунд отвести руку с пистолетом от моей голови. Мне этого хватило с избытком.

Прямо из-под среза бронежилета я выстрелил в парня. Две пули ударили его в живот, и он сразу осел на землю. В его глазах читался не столько шок от боли, сколько дикое, животное недоумение и крах всех только что появившихся планов на спасение.

Я, не теряя времени, перевел огонь на того, что стоял с обрезом… После открыл огонь по бородатому – по Али – и последним выстрелом уже зацепил его. Он грохнулся на колени, не веря происходящему, глядя на расползающееся пятно крови на своей дорогой кожаной куртке. Неужели всё зря? Его последняя, отчаянная попытка стать монстром, чтобы спасти своих, провалилась так же быстро, как и началась.

Двое безоружных, стоявшие ближе к углу дома, при первых же выстрелах бросились за угол и скрылись. Преследовать их у меня не было ни малейшего желания.

Я подхватил трофейный «Макаров», который молодой даже не пытался поднять, получив свою порцию свинца, сунул его в карман. Далее зацепил за ремень Сайгу и сразу надел ее на плечо. Кто знает, сколько этих подонков прячется в доме – вдруг придется отстреливаться. Пятясь назад, я поднял ключи от машины, скользкие от крови, и, схватив расстегнутый бронежилет левой рукой, как можно быстрее побежал к своему «Ниссану»…

Закинув все на соседнее сиденье, я мельком увидел все еще корчившегося в пыли молодого и лежавшего чуть дальше бородатого, который пытался подняться на одной руке. Он уже не смотрел на меня с ненавистью. Его взгляд был устремлён куда-то внутрь себя, полный тихого отчаяния и ужаса перед тем, что теперь ждёт тех, кого он пытался защитить. Пуля угодила ему в правое плечо, поэтому попытки были тщетны – с глухим стоном он валился на землю. Но мне было не до них…

Вдруг он додумается дотянуться до обреза и продырявит мне движок? Главное было поскорее убраться отсюда.

И как назло, на меня начал накатывать мандраж. Руки плохо слушались и тряслись, как у запойного алкоголика в понедельник утром. Но трясучку я преодолел, и «Ниссан», рыкнув дизелем, понесся со двора.

Как ни странно, только перед самым поворотом из-за забора в мою сторону прозвучало несколько ружейных выстрелов. Я вдавил газ в пол и, не обращая внимания на проезжающие мимо автомобили, обгоняя и подрезая их, понесся обратно по той же дороге. Мне сигналили, моргали фарами, а я все мчался вперед, стараясь уехать подальше от этого места.

И только свернув на кольцевую, успокоился и превратился в добропорядочного автолюбителя.

Но чувства странной, горькой вины это заглушить не могло. Я выжил. А что будет с теми, кто остался в том жёлтом домике?

Сунул руку в карман, вытащил «Макаров», осмотрел его. Одной рукой с трудом отстегнул магазин – второй приходилось держать руль. Я выругался: в обойме блеснуло всего четыре патрона. С таким количеством особо не повоюешь.

Решил убрать пистолет подальше, пока не разживусь патронами. «Глок» переложил обратно в набедренную кобуру, а «Макаров» засунул в скрытую нагрудную, одев и застегнув бронежилет. Пусть будет оружием последнего шанса.

Достал из кармана телефон, набрал брата. Он ответил не сразу, на седьмом гудке. Голос Эдьки был сонным.

– В общем, проснись и слушай, – поприветствовал я его. – Прогнозы подтвердились. Я сейчас к тебе подъеду, все расскажу.

– Ну, хорошо, подъезжай, – неохотно ответили в трубке, и он отключился.

Через двадцать минут, прокатив по боковым улочкам и выскочив на ведущую в сторону дома Эдика трёхполоску, я был на месте. Поставил внедорожник напротив окон квартиры брата, вылез из джипа, обтирая окровавленные руки о штаны. Машину поставил так, чтобы она всегда была на виду из окон – первый этаж. Такие крепкие и надежные машины, как мне казалось, скоро будут в цене.

Набрал на домофоне номер квартиры, подождал, пока дверь откроется. Вошел в подъезд и поднялся на первый пролет.

Эдик стоял на пороге в трусах, вернее в очень коротких шортах. Высокий и жилистый, он уже начал набирать массу, и его тело в будущем обещало стать мощным.Его светлые волосы торчали забавными вихрами, а на щеках еще сохранился сонный румянец, контрастируя с уже бодрым выражением карих глаз.

– Здорово, – буркнул он. – А ты чего в таком виде, да еще и со стволом?

– Долго рассказывать, – буркнул я. – Сейчас руки помою, тогда и поговорим.

– Ну, проходи, на кухне помойся, а то мои вроде бы еще спят.

Я зашел, разулся и прошел на кухню.

– Кофе будешь? – спросил он, подходя с кружкой к кофейному аппарату.

– Кофе? – переспросил я. – Кофе буду, со сливками.

– А пока извини, я должен вымыть руки. Смотри, как замарался, а у вас тут полная раковина посуды.

Я прошел в ванную и с наслаждением умылся, с тяжёлым сердцем глядя, как в слив раковины стекают розовые потеки человеческой крови. Когда руки и лицо оказались чистыми, вытерся полотенцем и вернулся к брату.

Пока пили кофе, заедая печеньем из хрустальной розетки, я в общих чертах поведал ему об увиденном и о случившемся со мной беспределе. Он сначала не поверил, попытался подначить меня дурацкими шутками, но, наткнувшись на мой сердитый взгляд, осёкся.

Я пересказал свои злоключения более детально. А чтобы не возникало лишних шутливых настроений, сразу показал Эдику тот видеоролик с полицейскими, который смотрел ранее, и нашел еще парочку похожих.

– Фига себе, – протянул брательник. – Ну и че теперь делать-то?

– А дальше пойдем покурим, – сказал я. – Заодно подумаем про дела наши скорбные.

Мы прошли на балкон. Эдик поежился: несмотря на май, утром было еще прохладно, особенно ему в шортах. Курить мы уже давно не курили, бросили и перешли на электронные сигареты. Посидели, попарили, попутно обговорили варианты совместных действий. А когда вышли с балкона, я принялся его подгонять.

– Давай, братишка, сейчас буди свою Алёну, собирайтесь, одевайтесь и готовьтесь. Соберите дочек. Главное – вещей берите не слишком много, только нужные. Лучше из расчета на месяц походной жизни. Сначала отвезу вас ко мне, – рассуждал я вслух. – Затем позвоню Лёшке, надеюсь, он подъедет туда же, благо живет в пяти минутах езды от меня.

Семья брата, слава богу, к этому моменту уже проснулась, но тут началась суета, сборы и ругань. Ругалась в основном Алёнка, а Эдька втолковывал ей одно и то же уже в десятый раз. Старшая их дочка, Дашка, топала по своим делам, не принимая участия в семейных конфликтах, а младшая мирно спала в коляске. Примерно через час Эдик и Алёна выяснили отношения и были готовы к дороге, хоть и изрядно поругались.

– Ребята, – попробовал я их помирить, – посмотрите, что в мире делается, а вы умудряетесь дома собачиться в такой момент. Сейчас есть возможность спастись только всем вместе: один за всех и все за одного, понимаете? А всякие уникальные снежинки, стоит такому положению дел продержаться пару месяцев, уже не выживут. Вот когда окажемся в безопасности, тогда и будете препираться, сколько влезет. Так что оставьте обиды на потом. Все готовы? – спросил я.

Все ответили утвердительно.

– Тогда поступим так: сейчас осмотрим из окон улицу на предмет неожиданностей. Если все спокойно, мы с Эдиком начинаем выносить вещи и грузить их в машину. Ты, Алёна, закроешь за нами двери и будешь ждать нашего возвращения. Так будет безопаснее.

– А я? – перебила она меня, испуганно заглядывая в глаза.

– Не переживай, – успокаивающе улыбнулся я ей, поглаживая по плечу. – Вещи закинем в тачку и сразу вернемся за вами, даже оглянуться не успеешь. Сама понимаешь – время неспокойное, опасно вместе выходить. Мало ли, эти тут бродят? – кивнул я в сторону двери.

Она замолчала и утвердительно покачала головой.

– На, держи, – обратился я к брату, протягивая ему Сайгу. – Пользоваться-то умеешь?

– Конечно, умею! – засмеялся он. – Она же от «Калаша» ничем не отличается, а в военном лагере мы с него стреляли несколько раз, – сказал брат, ухватив оружие за пистолетную рукоятку и застыв с ним в одной руке, стволом вверх, как заправский головорез.

– С предохранителя сними, Рэмбо недоделанный, – не упустил я возможности его потроллить. – Из нее и неопытный стрелять может, – наставительно сказал я. – А вот из пистолета – это еще уметь надо.

Не зря я еще до того, как начал заниматься практической стрельбой, постоянно ходил в тир, кучу денег на патроны изводил и стрелял из всего подряд, до трясучки в пальцах. Вот теперь, надеюсь, пригодится.

Он взял Сайгу наизготовку, перекинув оружейный ремень через голову. Я тем временем вытащил из кобуры «Глок», отщелкнул начатый магазин и воткнул в рукоятку полный. Затем мы выбрались из квартиры: в правой руке – оружие, в левой – тащили каждый по большой сумке с ценным имуществом семьи.

На выходе из подъезда никаких неприятностей не увидели, мимо спешили машины и редкие прохожие, опасливо косясь на вооружённых людей. Брат остался прикрывать меня у подъезда, а я, открыв багажник, перекидал туда баулы. По тому же сценарию мы сделали еще пару ходок. Когда вещи были уложены, вернулись за Алёнкой и детьми.

– Эдь, давай ко мне на переднее сиденье с Сайгой – если что, прикроешь. Жена с дочками пусть сзади, там им удобнее будет.

Когда все расселись по местам, я заблокировал двери и сообщил:

– Сейчас мы еще должны заехать за Настей.

Глава 3: Звериный оскал

Машина рванула с места. Я давил на газ, объезжая разбросанный по дорогам хлам. Городской пейзаж за окном стремительно менялся. Если в спальном районе брата еще виднелись островки относительного порядка, то по мере приближения к центру картина становилась все тревожнее. Дым от горящих машин, разбитые витрины и повсеместное ощущение хаоса. Люди с дикими глазами неслись кто куда, некоторые тащили с собой сумки с добром, выброшенным из разграбленных магазинов.

Район Насти был в самом сердце города. Ее девятиэтажный дом, некогда престижный, теперь выглядел мрачной и недружелюбной крепостью. Мы заглушили двигатель прямо у подъезда.

– Остаемся здесь, – приказал я. – Эдь, со мной. Алёна, заблокируй двери. Никого не впускай.

Она кивнула, прижимая к себе детей. Ее лицо было маской спокойствия, под которой скрывалась паника.

Подъездная дверь была выбита. Внутри пахло затхлостью и пылью. Эдик нервно озирался – он был здесь впервые, и вся обстановка давила на него.

– Спокойно, – бросил я ему. – Просто смотри в оба.

Мы поднялись по темной лестнице на пятый этаж. Дверь в квартиру Насти была закрыта, но на ее поверхности зияли свежие сколы и вмятины – словно по ней били чем-то тяжелым.

Я постучал. Тишина. Постучал сильнее.

– Насть! Это я, открывай!

В ответ – ни звука. Эдик нервно переложил «Сайгу» с руки на руку.

– Может, ее уже нет?

– Нет, здесь была драка, – я показал на свежие следы взлома. – Кто-то ломился, но не смог. Она наверняка внутри и напугана до полусмерти.

Я начал стучать снова, уже настойчивее.

– Настя! Я знаю, что ты там! Открывай, черт возьми! Сейчас же!

Наконец послышались робкие шаги, щелчок засова. Дверь приоткрылась на цепочку. В щелке блеснул испуганный глаз.

– Уходите… – прошептал хриплый, почти детский голос. – Пожалуйста, уходите…

– Настя, это я! Мы приехали за тобой!

– Он… он еще может быть тут… – она говорила, заглохшими рыданиями. – Сосед… долбился в дверь, кричал что-то… я спряталась в ванной… я не знаю, кто он… он хотел забраться…

– Он ушел или его нет, но мы здесь! Сейчас! Открой дверь!

С большой неохотой она скинула цепочку. Мы ввалились в квартиру. Настя, бледная, трясущаяся, в помятой домашней одежде, тут же отпрянула вглубь прихожей, как испуганный зверек. В квартире царил хаос – видимо, она в панике искала, чем подпереть дверь или куда спрятаться.

– Собирай вещи. Только самое необходимое. У нас пять минут, – жестко сказал я, не давая ей времени на новые истерики.

– Я никуда не поеду! Здесь высоко! Здесь безопасно! – она заупрямилась, в ее глазах читался животный, иррациональный страх логова.

В этот момент с улицы донесся нарастающий гул – не единичные крики, а сплошной рокот толпы, смешанный с воем сирен. Эдик подбежал к окну.

– Братан… Тут писец полный. Улица заполняется. Бегут куда-то. К нашему подъезду подходят!

Я отдернул занавеску. Главная улица кипела. Толпа паникующих людей, гонимая слухами и страхом, заполняла все пространство. И этот поток, как река во время половодья, растекался по всем прилегающим переулкам, включая наш.

– Они уже здесь! – прошипел Эдик. – Выглядят зло!

Я резко развернулся к Насте, схватил ее за плечи и силой подтащил к окну.

– Смотри! Видишь?! Твои пять этажей – не защита! Они уже ломятся в соседние дома! Через час они будут здесь! Они вынесут эту дверь, чтобы спрятаться или найти еду! Ты хочешь встретить их здесь одна?!

Она смотрела на ад, разворачивающийся внизу, и ее собственный, мелкий страх перед соседом растворился перед лицом огромного, вселенского ужаса. Воля ее была сломлена.

– Что делать? – простонала она.

– Слушать меня и всё делать быстро! – я отпустил ее. – Берешь только рюкзак с документами и деньгами. Ещё одень на себя что-нибудь с рукавами. Через минуту, показавшуюся нам вечностью, дочь выскочила из спальни в коридор. Всё! Бежим сейчас же, пока они не заблокировали выход!

Мы выскочили на лестницу. Я – первым, с «Глоком» наготове, Эдик – за мной, толкая перед собой обезумевшую от страха Настю. Лестница была пока пуста, но снизу уже доносился гул голосов и топот.

Мы выбежали из подъезда. Путь был еще свободен, но с наружних ступенек уже было видно, как к нашему дому направляется группа людей – не меньше десяти человек. Они видели нашу машину и явно интересовались ею.

– Бежим к машине! Без остановок! – скомандовал я.

Мы рванули к джипу. Люди на улице нас заметили.

– Эй! Куда это?! – раздался грубый крик. – Машина ваша? Подбросите!

Мы не отвечали. Я влетел в их толпу первым, стараясь закрыть собой группу. Эдик, крепко держа Настю за руку, бежал следом. Алёна, увидев нас, отомкнула замки задних дверей.

– Ребята, постойте! – один из людей, здоровенный детина в рваной куртке, сделал шаг нам навстречу, и в его глазах читалась не просьба, а требование. – Куда торопитесь? Места много?

– Мест нет! – бросил я ему, отступая к машине.

– Как это нет? – он ухмыльнулся и сделал еще шаг. Его компаньоны тоже начали сжимать кольцо. – Для таких дамочек всегда место найдется…

Эдик, не говоря ни слова, резко поднял «Сайгу». Он не целился, просто демонстративно перехватил ее, и его взгляд стал плоским и опасным. Опыт уличных драк научил его главному: никогда не эскалировать конфликт попусту, но если уж делать – то так, чтобы отбить охоту навсегда. Вид вооруженного человека, готового его применить, остудил пыл главаря. Он замер, поднял руки.

– Эй, братан, не кипятись! По-хорошему же…

– По-хорошему вы уже прошли, – бросил я, садясь за руль. Эдик втолкнул Настю на заднее сиденье и прыгнул на пассажирское, не опуская оружия.

Я резко дернул с места, и мы рванули вперед, заставив группу отпрыгнуть на тротуар с удивленными и злыми возгласами.

В салоне пахло адреналином и страхом. Настя рыдала, уткнувшись лицом в колени. Эдик тяжело дышал, сжимая «Сайгу» так, что костяшки пальцев побелели.

– Все целы? – бросил я, резко выруливая на более-менее свободную улицу.

– Целы, – хрипло ответил Эдик.

– Следующая остановка – мой дом. Держись, Насть. Самое страшное позади.

Я солгал. Самое страшное было не позади. Оно ждало нас впереди. Вопрос о том, успел ли Лёшка, и не стал ли уже его квартал таким же адом, как этот, висел в воздухе, не требуя ответа. Мы просто мчались вперед, потому что отступать было уже некуда.

На небольшом перекрёстке я резко ударил по тормозам.

– Смотрите, вон туда! – крикнул я, указывая рукой направо.

На тротуаре, у забора школы, стоял, покачиваясь, человек. Хотя нет – человеком это существо можно было назвать лишь с большой натяжкой. То, что от него осталось, ясно давало понять разницу. Живой не смог бы так стоять: его левая нога была объедена подчистую почти до колена, и лишь голая кость торчала из клочьев штанины. Да и весь он был какой-то неживой – замызганный в крови, с сизым лицом и тусклыми, поблёкшими глазами, тупо уставленными вперёд, как у слепца. Когда мы остановились, мертвый прохожий оживился и начал медленно приближаться к машине.

– Да ну его на хрен, – нервно выдохнул я. – Кто его знает, вдруг ещё на машину кинется.

Все присутствующие явно были того же мнения. Я вдавил газ, и машина с пробуксовкой сорвалась с места. Дальше ехали молча – вид ходячего калеки произвёл на всех тягостное впечатление. Ладно, ехать нам обратно недолго, минут через двадцать будем у моего дома.

Доехали до моего дома относительно быстро. Благодаря тому, что собирались недолго, свободных парковочных мест ещё хватало. Я втиснул машину в карман между двумя подъездами, чтобы меньше бросаться в глаза.

Едва заглушив двигатель, Эдька взорвался. Он вывалился из машины и начал бурно высказывать свои эмоции по поводу увиденного у Насти, бешено жестикулируя и сплетая длинные конструкции в основном из нецензурных выражений.

– Представляешь, блядь, эти уроды!.. Совсем охуели, твари! К детям лезут! Я бы их, мразей, из «Сайги»… – он делал такие резкие движения, что я боялся за случайный выстрел.

– Эдь, погоди, – резко остановил я этот словесный водопад, хватая его за плечо. – Я тоже всё видел. И, конечно, от такой картины можно охренеть. Братишка, но нам сейчас не до эмоций, понял? Давай поторапливайся, разгружаемся. И ещё – главное, – я посмотрел ему прямо в глаза, – не вздумай Наташе рассказывать ни про это, ни про мои приключения, ни про то, что видел у Насти. Не нужно её раньше времени пугать и беспокоить. Всё равно ничего уже не изменить, а лишние нервы ей сейчас ни к чему. Всё понял?

Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на подъезд, где нас ждала его жена, выдохнул и кивнул. Адреналин понемногу отступал, сменяясь усталостью.

– Понял, понял, – буркнул он, уже спокойнее. – Алёна стоит одна с детьми, насмотрелась тут с нами ужасов. Ладно, таскай сумки, что ли.

Мы начали выгружать вещи. Я взял самый тяжелый рюкзак и короб с консервами, Эдик пристроил «Сайгу» за спину и вцепился в два объемистых баула. Настя и Алёна с детьми потянулись следом, озираясь по сторонам. Лицо Алёны было серым от усталости и нервного потрясения, она прижимала к себе младшую, а старшая, Дашка, крепко держалась за ее куртку. Они насмотрелись на гибнущий город из окна, и это было написано в их широких, испуганных глазах. Тишина во дворе была зловещей, но пока ничто не предвещало беды.

Дверь моей квартиры распахнулась, не дожидаясь, пока я до нее дотянусь ключом. На пороге стояла моя жена Наташа. Она выглядела собранной и более-менее спокойной, в отличие от меня. В одной руке она сжимала телефон.

– Наконец-то! – выдохнула она, и в ее голосе смешались облегчение и упрек. – Где вы пропадали? Я уже тысячу раз всего попередумала! Что случилось? Почему так долго?

Эдик, помня мой запрет, лишь мрачно хмыкнул и, отодвинув ее плечом, прошел в коридор с сумками.

– Помехи везде, связь глючит, – брякнул он первое, что пришло в голову, и сразу рванул к жене и детям. Он молча обнял Алёну, которая прижалась к его груди, закрыв глаза, и потрепал по голове Дашку.

Я отложил рюкзак и посмотрел на Наталью.

– Всё нормально, – сказал я максимально спокойно. – Просто народу на дорогах много, все куда-то рванули. Пришлось объезжать. Главное – все здесь, все целы.

Она посмотрела на меня, потом на испуганное лицо Насти, на изможденную Алёну с детьми, и ее собственное напряжение немного спало. Она кивнула, не в силах говорить, и просто обняла меня, крепко и молча.

В этот момент в коридоре раздался резкий, неуверенный стук в дверь. Не тот, что бьют кулаком, а скорее как будто стучат костяшками пальцев – нагло, но без уверенности.

Все замерли. Эдик резко вынырнул из гостиной, на ходу срывая с плеча «Сайгу». Наши взгляды встретились.

– Кто там? – крикнула Наташа, прежде чем я ее остановил.

– Сосед! – раздался за дверью хриплый, заплетающийся голос. – С этажа ниже! Откройте, там… новости узнать! Мир рушится, а вы тут как мышки шуршите!

Я прильнул к глазку. На площадке стоял мужик лет сорока пяти. Незнакомый. Лицо одутловатое, глаза мутные. В руке он сжимал полупустую бутылку дешевого портвейна. Тот самый сосед-алкаш, который недавно въехал в квартиру под нами. Мы с ним ни разу не общались, только видели в подъезде. Он был один.

Идея не открывать была первой. Но потом я подумал. Игнорирование могло разозлить его, заставить ломиться, кричать, привлекать внимание других. Лучше показать силу сразу, пока он один и пьян.

– Эдь, встань за дверь. Если что – наводи, – тихо сказал я. Он молча кивнул и встал так, чтобы, когда дверь откроется, он был не виден, но ствол «Сайги» был направлен в сторону гостя.

Я повернул ключ и открыл дверь, оставив ее на цепочке.

– Чего надо? – спросил я нейтрально.

Сосед ухмыльнулся, тыча бутылкой в мою сторону.

– Социальный опрос, гражданин! Как вы переживаете конец света? – он тяжело перевел дух, и от него пахло перегаром и потом. – Вы ж на машине приехали, я видел! Места, может, есть? А? Или водки? За бутылку водки я вам все новости расскажу, какие хошь!

Его взгляд скользнул за мою спину, в коридор, где стояли сумки, и в его глазах вспыхнул неприкрытый интерес мародера.

– Уходите, – сказал я жестко. – У нас своих проблем хватает.

– Да что вы как… – он начал было, но тут его взгляд упал на Эдика. Я чуть приоткрыл дверь, и брат сделал шаг вперед. Молча. Просто встал с «Сайгой» в руках, ствол оружия пока смотрел в пол. Пьяная ухмылка сползла с лица соседа, сменившись растерянностью, а затем и животным страхом. Он отшатнулся, упершись взглядом в оружие.

– Опа… вы это… чего с пулеметом-то?.. Я ничего такого… по-соседски…

Эдик не сказал ни слова. Он просто медленно, очень медленно поднял палец и положил его на спусковой крючок. Его лицо было каменным. В глазах – тот самый холодный, звериный оскал, который я видел у него лишь пару раз в жизни, во время самых жестоких драк.

Сосед побледнел. Он замотал головой, отступая к лестнице.

– Ладно… ладно… я это… я пошел… – он пробормотал, развернулся и, спотыкаясь, почти побежал вниз.

Я захлопнул дверь, повернул ключ и облокотился на нее. В коридоре повисла тягостная тишина.

Эдик медленно опустил «Сайгу».

– Надо будет дверь укреплять, – хрипло сказал он. – И дежурить по очереди. Пока не уедем.

Я лишь кивнул. Мы показали оскал. Но стало ясно – наш дом уже не крепость. Он стал мишенью. И этот пьяный сосед был лишь первой ласточкой. Самое страшное ждало еще впереди.

Когда первые страхи и неуверенность, а также эмоции наших женщин немного поутихли, мы двумя семействами собрались за обеденным столом на семейный совет.

– Нам понадобится большое количество продуктов и кое-какие дополнительные вещи, – взял я первое слово. – Поэтому предлагаю продумать это сразу, не дожидаясь, когда наше и так непростое положение станет ещё тяжелее.

– Наше предложение такое, – подхватил Эдик. – Сейчас составляем списки всего необходимого, с чем можно продержаться долгое время. Потом вместе решим, что именно и где проще достать. А Рома пока попробует созвониться с Лёшкой. Если он решит присоединиться, то уже на двух машинах отправимся за покупками. Ещё нужно снять с ваших карт и кредиток все наличные, какие сможем. В городе уже начинается бардак, и деньги нам явно не помешают.

– Пока можно в устной форме, – добавил он. – Накидывайте варианты, которые считаете ключевыми, с учётом наших приоритетов.

– Отличная мысль, – поддержал я брата.

Женщины сразу оживились, начали подсказывать. Чтобы ничего не упустить, моя жена взяла тетрадь и стала записывать дельные предложения по пунктам.

Первый пункт. Еда. Необходимо купить продукты долгого хранения: крупы, консервы, макароны, сублиматы. Воду тоже берём – на хуторе есть колодец, но в летний зной он часто пересыхает, особенно если использовать воду не только для питья, но и для мытья, стирки и полива огорода.

Второй пункт. Оружие. Сейчас его достать не получится. По-хорошему, нужно подождать ещё пару дней. Когда полиция начнёт отстрел мертвяков, на охрану оружейных магазинов сил у них уже не хватит.

Третий пункт. Одежда и обувь. Прочная, практичная, по сезону. Никаких каблуков и тонких тканей.

Четвёртый пункт. Медикаменты. Аптечка первой помощи, антибиотики, обезболивающие, перевязочные материалы, рецептурные препараты, если есть необходимость.

Пятый пункт. Транспорт. Нужна ещё минимум одна машина, иначе не приходится рассчитывать, что мы сможем взять с собой достаточно людей и продуктов.

Сейчас эта проблема вырисовывалась едва ли не главной, поэтому последним пунктом я собирался заняться сразу. Набрал Лёшку. К счастью, он ответил почти сразу.

– Здорово, бандит, – поприветствовал я друга. – Лёша, слушай внимательно и по возможности не перебивай. Короче, ты новости по телевизору смотришь?

– Не часто, Ромка. Вчера вот сидели в футбольном баре, пиво пили с корешами, там показывали всякое. Но ты меня знаешь – я всякой чуши, которую несут эти журналюги, не очень-то верю.

– Отлично, – выдохнул я. – Значит, мне придётся тебя разочаровать. Опуская мелочи, могу тебе как очевидец подтвердить: большая часть информации – чистая правда. Сам сегодня мотался в центр. Меня там чуть не пришили за машину. И на чумных, или вирусных, тоже поглядеть удалось. Поэтому наш семейный совет постановил – валить из города, пока не ввели карантин, комендантский час или полную блокаду.

– А чтобы осуществить эти планы, нам как раз очень нужна твоя помощь, Лёша. Так что подумай – если тебя не смущает жизнь в сельской местности, предлагаю присоединиться. Нашим составом на одной машине не получится уехать с нормальными запасами. Пятеро взрослых, и четверо детей – и всего одна тачка. Понятно, что, будучи вооружённым, при случае можно реквизировать транспорт у местных, но, на мой взгляд, такое поведение противоречит нашим принципам и не слишком гуманно. Да и время взламывать замки пока не пришло – за такие выкрутасы можно здорово залететь.

– Я тебя понял, – после паузы проговорил друг. – У меня только один вопрос: на сколько дней ты планируешь вырвать нас из столичной суеты и переселить в глушь?

– Тут такое дело, Лёшка, я не могу назвать конкретной даты. Если дела пойдут хорошо и власти остановят заразу, то вернёмся через месяц. Если такой расклад не подтвердится… боюсь, нам придётся там поселиться надолго. Такую возможность тоже стоит учитывать. К счастью, мы это предусмотрели и с твоей помощью хотим взять достаточно всего необходимого для нормальной жизни в деревне. Что касается продуктов и медикаментов, я знаю, где это найти. А с оружием у меня в семье не очень…

– Ясно, – ответил Лёша. – Я сейчас поеду к себе в магазин, необходимо отпустить сотрудников, затем метнусь в стрелковый клуб – там я оставляю все свои стволы на хранение, а потом уже приеду к тебе. По времени эти дела займут примерно час, надеюсь, ты никуда к этому времени уезжать не собираешься?

– Не-а, – протянул я. – До твоего приезда буду сидеть дома, а то сегодня утром уже разок прокатился, лично мне хватило. Нам всё равно пока ещё понадобится время, чтобы упаковать вещи.

– Лады, – бросил друг последнюю фразу и отключился.

Я вернулся на кухню и объявил семье итог нашего с другом разговора. Он едет с нами, будет примерно через час, а у нас есть время, чтобы закончить собирать вещи.

– Только давайте без спешки, – отметил я. – Всё равно до завтрашнего вечера не выедем.

А пока суть да дело, я позвал брата за собой. Остальные домочадцы остались на кухне, занимаясь болтовнёй и уборкой посуды.

Я решил выдать Эдику одну камуфлированную горку из своих запасов. Жарковато в ней, конечно, но ткань серьёзная – не протрётся и, возможно, не каждый зомбак с первого раза её прокусит. Ещё вручил брату модульный разгрузочный жилет с подсумками для «Сайги» – я такой всегда на стрельбище ношу. Остальные патроны заставил его распихать по подсумкам. Он отмахиваться не стал, а очень сноровисто переоделся и распределил боеприпасы.

– Тогда выщелкни из пары рожков картечь и заряди туда пулевые, – продолжил я наставлять брата. – Понимаешь, против мертвяков картечь идёт хорошо. А вот против людей лучше пули. Мёртвым плевать, что по них стреляют, а люди привыкли прятаться под огнём.

Эдик отметил, что предложение дельное.

– Только после того, как поменяешь тип боеприпасов в магазинах, вот тебе синяя изолента – обмотай их в несколько витков. Так не запутаешься, где какие патроны.

Также я подобрал брату сапоги для треккинга – на размер великоваты, но без нормальной обуви бойцу никак не обойтись.

– Вот держи ещё перчатки с защитными вставками, камуфляжную балаклаву и наколенники.

Потом я помог подогнать всё снаряжение под размер и фигуру Эдика. Сапоги сели нормально. Пусть это не «Лова» с настоящей мембраной, как у меня, но явно лучше тех кроссовок, в которых он сюда приехал.

За этими хлопотами я даже не заметил, как прошёл уже почти час. Временами к нам в комнату вбегали девочки, гоняясь друг за другом, удивлялись странному виду их папаш и с визгом убегали обратно.

Глава 4: Союзники и припасы

Тут из специального кармашка на боку раздался звонок мобильника. Это был Лёшка. Он позвонил, чтобы сообщить, что уже ждёт нас внизу.

– Погнали, – кивнул я брату в сторону выхода. – Пошли Лёху встретим.

Мы спустились вниз, грохоча сапогами о гулкие бетонные пролёты лестницы, и наконец вышли из подъезда навстречу другу.

Лёшкин внедорожник был припаркован как раз возле моего. Сам он стоял возле машины, одетый в камуфлированную горку, в крепких военных сапогах с высоким берцем и в панаме. Ростом он был под два метра, косая сажень в плечах – немудрено, ведь мужик уже больше восьми лет занимается кудо. Чёрные, немного вьющиеся волосы были отпущены до середины лба, скуластое лицо – загорелое и крепкое. В руках он лелеял легендарную винтовку «Ремингтон-700» калибра .308 Winchester. Правда, совсем необычную – видимо, недавняя оружейная новинка: вместо стандартного круглого ствола был установлен массивный трёхгранный, с маркировкой «VTR» латиницей. Полимерная ложа, выполненная в зелёной гамме, имела прорезиненные накладки. Сверху на карабине был установлен прицел «Nightforce F1» с переменной кратностью.

– Здорово, бойцы невидимого фронта! – скалясь, крикнул нам Лёха стягивая с головы панаму, имея в виду наш военный вид, и помахал рукой.

Мы подошли поближе. Я протянул ему руку для рукопожатия, поздоровался и представил брата.

– А ничего, вы так прибарахлились! – сказал он. – А то ты мне по телефону про свою серость и нищету байки рассказывал, а тут смотри какие орлы! – начал ёрничать он, когда мы шли обратно к подъезду.

– Да ты тоже, вижу, не за грибами поехал, – сказал я, ткнув пальцем в ложе винтовки.

– Что есть, то есть, – не стал он спорить.

Когда поднимались наверх, я также заметил у него на боку кобуру. Из неё выглядывал красивый хромированный пистолет – «Беретта-92», насколько я мог судить.

Дома нас уже ждали с нетерпением. Женщины поставили чай, нарезали бутербродов на всех, а дети всё это время играли в детской. Лёха зашёл – огромный и неповоротливый, как пещерный медведь в моей маленькой прихожей. Я представил его домочадцам как человека надёжного, и это описание, вроде бы, всех удовлетворило. Когда народ подкрепился, зашёл разговор о командовании нашим уже довольно большим отрядом.

Друзья, – взял я первое слово, – как вы знаете, я привык высказывать своё мнение, и со мной бывает сложно поспорить. Часто я делился своим взглядом на разные вопросы, и сейчас вы можете либо согласиться со мной, либо оспорить мои доводы. Я всегда открыт к дискуссии.

Так вот, я считаю, что в военное время у любого сплочённого коллектива должен быть лидер. Без субординации ни одна группа не сможет преодолеть внутренние противоречия и в итоге развалится. Поэтому предлагаю до начала активных действий выбрать командира нашего отряда.

Вопрос назначения командира считаю ключевым. Я прекрасно осознаю, что не все поддержат такую форму управления. Да, мы друзья и родственники, и в обывательском сознании все в такой компании должны быть равны. Однако кто-то, как вы знаете, всегда «ровнее» – в хорошем смысле этого слова.

В любом достаточно многочисленном коллективе должна присутствовать жёсткая дисциплина. К сожалению, я не раз видел, как сплочённые и мотивированные команды разваливались без единого руководства. Все люди разные: у каждого свои интересы и степень вовлечённости. Толковый руководитель умеет учитывать достоинства и недостатки каждого, а главное – правильно их использовать. Ведь наши недостатки – прямое продолжение наших достоинств.

Без чёткого руководства каждый мнит себя уникальной снежинкой и претендует на особое отношение. А с таким «сугробом» продуктивная работа быстро заканчивается.

Спасибо за внимание. На этом у меня всё. – Закончив, я вернулся за стол.

– Ромка всё правильно говорит, – не поднимаясь, заговорил Лёшка. – Сейчас время непростое, и во время катаклизмов стоит обстоятельнее подходить к вопросам управления. Добавлю: в наших руках оружие. В любом вооружённом подразделении, даже гражданском, как наше, должна быть субординация и чёткость действий. Иначе очень быстро скатимся в анархию.

К сожалению, либерализм и демократия здесь неприменимы. Однако не советую скатываться и в диктатуру. Повседневные бытовые вопросы предлагаю решать коллегиально, большинством голосов. Что касается управления в боевой обстановке – тут возражений быть не может. Приказ должен исполняться незамедлительно и чётко. Это нужно, в первую очередь, чтобы сохранить наши жизни.

Лёшка замолчал, давая возможность другим высказаться, но все молчали.

– Если не возражаешь, Лёха, я продолжу твою мысль, – сказал я. Он хмыкнул и махнул рукой: мол, дело твоё.

– Мне идея друга нравится. В бытовой части – обустройстве быта, планировании работ, учёте ресурсов – должен быть задействован каждый. Это повысит отдачу от всех, и каждый будет чувствовать свою причастность. Но в боевой обстановке или когда нужны быстрые решения, связанные с выживанием, дипломатия неуместна.

Поэтому предлагаю сразу выбрать лидера, чтобы все привыкли к новому порядку до того, как возникнут опасные ситуации, когда менять структуру будет поздно.

Резюмируя, выдвигаю кандидатуру Лёшки. Других вариантов пока не вижу. Он единственный среди нас имеет военно-учётную специальность, опыт службы в элитном разведбате и реальный боевой опыт. Его специальность – снайпер, а значит, он умеет видеть картину боя целиком. Наверняка сможет обучить и нас, штатских, основам военного дела. Предлагаю проголосовать.

В этот момент я заметил, как Лёша пытается жестами дать понять, что не горит желанием брать на себя командование нашей разношёрстной компанией. Это понятно: мы не спаянное дисциплиной подразделение, и ему придётся немало потрудиться, чтобы завоевать авторитет. А мой друг всегда предпочитал прямоту дипломатии.

– Подождите, друзья, – пробурчал Лёша и поднялся. – Мне, конечно, лестно, но я не готов нести ответственность за стольких людей. Я новичок в вашей компании, к тому же специалист в узких тактических вопросах и не гожусь на роль командира. Здесь нужно думать стратегически и организационно. Профессия снайпера не терпит суеты, предполагает работу в одиночку или в паре. Если я погружусь в организацию, то не смогу полностью реализовать свой потенциал.

Поэтому предлагаю выбрать командиром Романа. Обращение с оружием у него поставлено отлично. Он умеет планировать и выстраивать чёткий путь к цели. Он умный, к тому же старший среди нас. Именно он нас всех собрал, подготовил план действий и тем самым показал лидерские качества. Так что пусть он и будет командиром. – С этими словами Лёша сел на место.

Лёша прав, я тоже за Романа. – Голос Натальи дрогнул. – Он может не знать всех военных хитростей, но это он не растерялся, когда всё началось. Это он придумал план, это он всех вывез из города рискуя жизнью и этим показал, что способен позаботиться не только о себе, но и о каждом из нас, будь то родственник или друг.Я доверяю ему свою жизнь и жизни наших детей. И я знаю, что он будет принимать решения, думая о нас, а не о своём эго». Лично я других кандидатур пока не вижу.

Поэтому предлагаю просто проголосовать. Кто за?

После этих слов началось голосование. Моя жена первой подняла руку. Лёша тут же присоединился к ней. Настя, всё ещё бледная, но собранная, коротко кивнула в знак согласия.

Полина и сидящие за столом младшие девочки, тоже серьёзно (по-детски) кивали, потому что Рома для них главный взрослый, который всех защищает. Даже Алёна, переглянувшись с мужем, скромно подняла руку. К моему удивлению, возражений не последовало.

Лишь Эдик, стоявший у двери, скептически поглядывал на нас с кривой улыбкой. Я его понимал: эго не позволяло ему иметь над собой начальника, тем более друга или родственника. Он, видимо, сам метил на эту должность или надеялся на равноправие. Видимо, мне придётся долго доказывать ему свою компетентность.

– Ну что, – захохотал Лёха, – выходит, единогласно. – Он улучил момент и пристально посмотрел брату в глаза. – Рома, давай тебе слово, раз уж ты теперь наш воинский начальник.

– Хорошо, камрады. Благодарю за доверие и постараюсь его оправдать, – начал я. – Думаю, вы знаете, как строится дисциплина в армии. У нас нормы будут мягче, ведь мы просто вооружённый отряд. Решения по инфраструктуре, продовольствию, отоплению и другим бытовым вопросам будем принимать коллегиально. Окончательное решение в случае тупика оставляю за собой, но буду советоваться с теми, кто разбирается в вопросе. Оговорюсь: я не собираюсь злоупотреблять этим правилом.

Теперь ещё одна крамольная мысль: у нас больше нет разделения на мужской, женский и детский состав. Все учатся, все работают – естественно, в разных сферах – и все несут караульную службу по очереди или по жребию. Решим позже. Думаю, объяснять не надо, что трёх мужиков на все задачи явно маловато.

Однако сразу оговорюсь: хоть я и знаю, с какой стороны ствола вылетает пуля, и разбираюсь, куда не стоит совать пальцы, я не царь и не бог.

За столом послышались сдержанные смешки и могучий хохот Лёшки.

Выждав паузу, я продолжил:

– Так вышло, что я не учился на военной кафедре, и даже не служил в армии. Все мои тактические навыки – из практической стрельбы. Поэтому в стратегических вопросах я не силён, и мне нужна будет помощь. В вопросах военной подготовки и стратегии предлагаю разделить обязанности – по крайней мере, пока я не освоюсь. Лёша, у тебя больше всего опыта в этом. Будешь заниматься стратегической частью, а я возьму на себя тактику и прямое управление бойцами на вылазках. Согласен?

– Не против по совместительству, —флегматично протянул Лёха, почесав щетину. – Только стратегию я обычно через прицел разрабатываю. Попробуем». – Он был явно горд, но в его глазах читалась лёгкая озабоченность новыми обязанностями.

– Спасибо. Теперь на правах командира отмечу ещё одно: прошу каждого исполнять приказы чётко и без возражений, особенно в условиях, близких к боевым. Все вопросы и споры – оставляем до того момента, когда окажемся в безопасности.

Когда все организационные вопросы были решены, я посмотрел на собравшихся. – На сегодня всё. Через час выезжаем, мужикам советую подготовиться, построение в коридоре перед отъездом. Лёха, составь, пожалуйста, список наличного снаряжения и оружия, продумай раздачу и согласуй со мной. На этом свободны».

Повисла краткая, натянутая пауза. Слово «свободны», прозвучавшее непривычно жёстко и по-уставному, повисло в воздухе, отмечая официальный переход к новому порядку. Уголок губ Лёхи дёрнулся в едва заметной улыбке – он оценил стиль. Кто-то из женщин облегчённо вздохнул, будто с них сняли невидимую тяжесть ожидания. Лишь Эдик, стоявший у косяка, едва слышно фыркнул и отвёл взгляд, демонстративно изучая затвор своего дробовика. Но даже его поза говорила о том, что команда принята к сведению.

Я видел это и понимал – точка невозврата пройдена. Отныне мои слова будут законом. И от того, каким будет этот закон, зависит, выживем мы или нет.

– Ладно, – первой нарушила молчание моя супруга, оторвавшись от своего стула. – Раз свободны, пойду на балкон, покурю на свежем воздухе. А то тут у вас демократию всю выкурили.

Её шутка разрядила обстановку. Кухня ожила, зазвучали голоса, заскрипели стулья.

Перед отправлением собрались опять на кухне и мужики пили чай, заедая его бутербродами с сыром и колбасой. Лёшка, выполнив моё первое распоряжение, последние двадцать минут сидел с нами за столом, шутил, травил байки про охоту и свои приключения, легко став душой нашей компании. Мы смеялись, пытаясь вставить в его истории свои пять копеек. Когда час оставленный на обед и подготовку истёк, Лёха наконец, отсмеявшись, глянул на часы и прогудел:

– Давайте, хлопцы, собирайтесь, поедем по магазинам.

Я ответил, что первым делом надо разжиться продуктами, пока магазины открыты. Завтра уже могут начаться очереди, и загрузить багажники доверху станет сложнее. Кстати, я даже знаю один подходящий магазин, где будет проще всего купить всё необходимое без очередей и лишних вопросов. Правда, заведение то не простое.

«И что за магазин такой?» – живо заинтересовались все присутствующие.

– Есть один оптовый, только там без клиентской карточки нам ничего не продадут. К счастью, у меня такая есть. Я узнал про эту точку, когда мне самому пришлось там поработать. Цены немного ниже, чем в сетевых супермаркетах, а товар можно покупать хоть поддонами – он двойного назначения, и оптом, и в розницу.

Лёха одобрительно на меня посмотрел. Я тоже встретил его взгляд, словно говоря: «А ты как думал? У нас всё схвачено».

Затем мы вышли из уютной кухни в коридор, оделись, натянули головные уборы. Эдик недовольно дёргал балаклаву, пытаясь попасть в прорези для глаз, носа и рта. Лёша просто накинул свою пятнистую панаму, а я стянул с верхней полки в прихожей камуфляжную кепку. Не спеша, стоя на одном колене, обулись и зашнуровали ботинки. И только после всех этих манипуляций подхватили оружие с импровизированной пирамиды – старой полки с дверцами, вмонтированной почти под потолком. Стволы мы закинули туда для безопасности, чтобы дети точно не смогли до них дотянуться.

«Теперь только вперёд», – сказал я друзьям, и мы один за другим вышли в гулкую тишину подъезда. Женщины проводили нас, и едва мы вышли, заперли за нами дверь на оба замка. Мы втроём спустились вниз и вышли на улицу.

Чтобы увеличить количество привезённых продуктов, сегодня решили ехать на двух машинах. Брат снова восседал рядом со мной, открыл окно и подставил веснушчатую физиономию тёплым лучам солнца и порывам ветра, с шелестом врывавшимся в салон джипа. Балаклаву он всё-таки снял – чтобы не выглядеть ещё глупее в этом камуфляже на жаре.

Через пятнадцать минут после отъезда я притормозил у ближайшего банкомата и снял со всех кредиток наличные. Лёшка повторил то же самое. Эдик кредиток не имел, поэтому просто прикрывал нас, сидя в машине с «Сайгой». В некотором отдалении от центра города мы уже не раз видели мертвяков. Те спокойно бродили мимо, не обращая на нас внимания и, слава богу, не бросаясь под колёса.

Подъехав к нужному магазину, мы заметили возле него непривычную суматоху. На стоянке у входа стояли неподходящие для этого места внедорожники и грузовики, возле которых толпились люди в разномастной одежде. Одни что-то грузили и упаковывали в полиэтилен, другие парами дежурили неподалёку, видимо прикрывая погрузку. У некоторых в руках были помповые дробовики и даже пара болтовых винтовок, но у большинства – лишь пожарные топоры. На первый взгляд, мужики напоминали дальнобойщиков, хотя точно идентифицировать их я не брался.

«Смотри, Лёха, – сказал я, – надо бы и нам топорами разжиться. Огнестрела пока на всех не хватает».

Лёша хмыкнул и подтвердил, что мысль здравая.

Глядя на кипучую деятельность на парковке, я шепнул ребятам:

«Друзья, внимание. Оружие держим так, чтобы можно было им в любую секунду воспользоваться. Сохраняем спокойствие, следим за тылами, но агрессии сами не проявляем».

Лёшка закинул винтовку на ремне за спину и вытащил из кобуры «Беретту», которая в его массивных лапах смотрелась детской игрушкой. Он проделал это как бы проверяя, насколько легко достаётся оружие, и засунул пистолет обратно, не застёгивая кнопку на фиксаторе. Не обращая внимания на мужиков, мы прошли в магазин. Те тоже на рожон не лезли, однако внимательно следили за нами почти до самых дверей. Убедившись, что мы не представляем опасности, они вернулись к своим делам.

Мы же непринуждённо прошли внутрь и огляделись. Справа – стойка администрации, где я получал свою карточку, но сейчас администратора не было. Чуть левее, почти по центру, стояли длинные ряды тележек разного калибра – от стандартных до здоровенных, длиной метра три. В ближайшей к входу кассе сидела усталая женщина лет пятидесяти в униформе магазина и листала журнал.

Особых очередей не было – что и понятно, магазин-то не простой. Взяв пару огромных телег, мы принялись шастать по рядам.

Первым делом набрали товары первой необходимости: макароны, тушёнку, крупы, муку, крахмал и бомжики (лапшу быстрого приготовления). Всё это при правильном хранении может не портиться годами, а если комбинировать – пищевая ценность получается отменная. Вкус, конечно, не ахти, особенно если питаться этим каждый день полгода. Затем нагребли пару коробок сублимированных супов и пюре. Потом пришла очередь полезных в готовке приправ и специй – такого добра на хуторе нам явно не раздобыть. Сюда же добавили несколько блоков муки, а к ним – пакеты с солью, сахаром и блоки спичек. Сверху водрузили упакованную в блоки по восемь штук бутилированную воду. Чай, кофе, сухие сливки в довесок – и всё это в гигантских количествах. Двигаясь по рядам, накидали готовые смеси для выпечки блинов, оладий, кексов. Так как в рецептах требовалось подсолнечное масло, взяли его две коробки – в каждой по шестнадцать литров.

Редкие посетители таращились на изобилие, громоздившееся горками на наших тележках, и проходили мимо. Убедившись, что больше ничего масштабного не влезет, мы направились к кассам, где я предъявил карту клиента. Расплатившись и оттащив всё добро к машине, вернулись за новой партией.

Затем перешли к гигиеническим принадлежностям: туалетная бумага, зубная паста, прокладки, влажные салфетки, памперсы для детей и прочее. Всё это громоздилось на тележках небоскрёбами. Сверху я навалил упаковки банок с детским питанием, молочную смесь, рыбные и мясные консервы, нарезку в вакууме, булку и хлеб.

Когда мы в третий раз возвращались в магазин, я сказал:

«Ну что, а теперь – свободный шопинг. Программа-минимум выполнена, теперь набираем каждому что хочется».

В ход пошли упаковки с вином, сидром. Я загрузил ещё два ящика пива и ящик коньяка – кто знает, когда теперь удастся его попить. Лёха притащил пару запечатанных коробок «Абсолюта» (бутылок пятнадцать на вид в каждой) и с десяток других бутылок с разнообразным алкоголем. Не обошли мы стороной и сладкое: каждый набрал то, что хотел, – целые поленницы из плиток шоколада, конфет и прочих кондитерских изделий. Я здраво рассудил, что с нами дети, да и взрослые не откажутся от чего-нибудь сладенького к чаю.

Кассиры смотрели на нас с нескрываемым удивлением. В первый раз – так, а когда мы пробились на кассе в третий раз, на нас стали пялиться, как на инопланетян. При расчёте начались расспросы: зачем нам столько всего и куда это мы собрались.

Мы решили не скрывать и рассказали, что многое из новостей – правда, и что мы сами таких чумных, штук десять в городе уже видели. Кассирша сделала огромные глаза и сказала:

«Там, значит, по улице мёртвые ходят, а мы тут на работе сидим».

«Так а зачем сидеть? – поинтересовался я. – У вас машины есть?»

«Да у меня есть», – ответила темноволосая девушка-кассир.

«Ну так не сидите, собирайте манатки и по домам».

«Да как же это так? – всплеснула руками та тётка, которую мы видели вначале, видимо, старшая. – Нас ведь всех за такое уволят!»

Похоже, суть моих слов они ещё не уловили.

«Да кто уволит?» – спросил я.

«Ты, тётка, ещё не поняла, – вмешался Эдька. – Скоро вообще некому будет увольнять. Твои работодатели тоже начнут бродить по городу и гоняться за живыми. Так что не дури, бери ноги в руки и беги, а не то и тебе конец».

Брат отвернулся. Женщины задумались, не переставая причитать. Лёха, не обращая внимания на их мыслительный процесс, выкатил телегу из магазина. Мы с братом, пыхтя и отдуваясь, скрипя колёсами на поворотах, поплелись за ним.

В общем, часам к восьми вечера мы наконец закончили закупку и погрузку. Вымотались все, но зато загрузили оба джипа под завязку.

Я объявил перекур и заметил, что давешних мужиков на стоянке уже не видно – видать, набрали что требовалось и укатили подальше от города. Так что можно было немного расслабиться. Закурили с братом, вернее, запарили. Лёшка подобными изысками не баловался. Я помню, он рассказывал, что после армии почти сразу бросил курить, а чуть позже занялся спортом. Сначала – самбо, затем – боевым дзюдо. А когда его за драку выгнали из секции (вроде бы разбил лица двум пьяным отморозкам, а раньше с этим было строго). Чуть не посадили, но эти отморозки были известны в районе, и дело замяли, но с дзюдо пришлось попрощаться. А он не стал долго сомневаться и через два месяца подался в кудо. С оружием тоже практиковался постоянно – всё-таки заядлый охотник.

Потом одно увлечение подтянуло другое. На охоту не на каждой машине проедешь, вот он и увлёкся внедорожниками. Благо, денег хватало – бизнес у него свой, хоть и небольшой, но крепкий. Когда в нулевых пошёл мобильный бум, он открыл магазинчик по купле-продаже телефонов и аксессуаров, а через пару лет занялся и ремонтом компьютеров. Вот тогда я с ним и познакомился – носил к нему то телефон, то ноутбук. Сначала он всё на «Ниве» катался, в гараже её ремонтируя и переделывая под себя. Потом взял «Опель» и здорово над ним поработал. Машина хоть и старая, 99-го года, но с его доработками пройдёт где угодно. Так что Лёха был ещё и толковым механиком – кстати, агрессивный вид моего «Ниссана» тоже его заслуга.

А сразу после армии он успел поработать оружейником в мастерской при охотничьем магазине – на этом и поднялся. Сначала горбатился на фирму, а когда наловчился, стал принимать заказы на тюнинг и гравировку оружия. За пару лет набрал денег на начальный капитал и открыл свой магазинчик электроники. Точно не лишний человек в команде.

Он тогда и меня к этому джиперству пристрастил – мы частенько ездили с ним по болотам, холмам и непролазным местам. В отместку я пристрастил друга к практической стрельбе, которой к тому времени занимался уже больше года, гоняя на стрельбище минимум два раза в неделю. Чаще не получалось – работа не позволяла, график обычно «два через два», а каждые выходные бросать семью не хотелось. Поэтому первые два выходных на неделе я проводил с женой и детьми, а вторые мог посвятить своему увлечению.

Радовало, что моя любимая эти занятия понимала. Её не сильно радовало моё периодическое отсутствие, но она сама в юности по настоянию родителей занималась стендовой стрельбой, так что конфликтов у нас из-за этого не возникало. Я был благодарен ей за понимание, и в нашей семье всегда царили любовь и покой. А когда родилась младшая дочка, времени на общение с друзьями стало категорически не хватать. Так что мы с Лёшкой не виделись к тому времени уже больше года…

Перекурив, мы расселись по машинам и тронулись в обратный путь. Эдя сидел на пассажирском сиденье, внимательно глядя по сторонам – мало ли что. Поэтому на обратном пути мы почти не разговаривали. Было ещё светло, солнце даже не коснулось верхушек деревьев, и я надеялся успеть перетаскать все покупки домой до сумерек. Оставлять их в машине не хотелось – время стояло ненадёжное: если не угонят, так стекло со злости разобьют.

Подъехав к дому, я сразу позвонил жене и мобилизовал всех, за исключением самых маленьких, на переноску продуктов. Брата же с «Сайгой» решили оставить на крыше «Фронтеры» – благо, она была укреплена стальными листами и каркасом из решётки и труб.

– Должен же кто-то охранять, – сказал я.

Лёха пожал плечами: «Делай как знаешь», – и ничего не ответил. Эдик обошёл «Опель», забрался по лесенке на крышу, уселся поудобней и замер, вглядываясь вдаль. Я не засекал, сколько времени заняла переноска пакетов и коробок, но справились мы довольно быстро. После такой физнагрузки болели спина и руки, причём не только у меня – все мужики были уставшие, но весьма довольные достигнутым результатом.

– Ну, – продекламировал я за ужином, – такого количества провизии нам хватит месяца на три, и то если не сильнр экономить.

Все бурно зашумели, загомонили, захлопали. И тогда я, на правах хозяина, на радостях разрешил всем сегодня «усугубить».

– Только без фанатизма, – охладил я пыл. – Кто перепьёт – тех расстреляю.

В общем, засиделись мы допоздна. Мужская часть компании пила в основном пиво, лишь к ночи перейдя на коньяк; женщины же предпочли гранатовое вино из наших с супругой запасов. Много шутили, играли в карты и травили анекдоты. Всем было весело, несмотря на творящийся за окном хаос. Младших детей уложили пораньше, старшие занимались своими делами, иногда подсаживаясь к общему столу. К счастью, никто в тот вечер не напился, и мне не пришлось приводить свой приговор в исполнение.

Когда пришло время спать, мы с женой достали дополнительные надувные матрасы – благо, их было два. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. Брата с женой и детьми уложили на диване в детской. Настя и Полина улеглись там же на матрасе. А Лёша устроился у нас в спальне на втором. Его богатырский храп ещё долго раздавался эхом в пустом коридоре. А больше про этот вечер рассказывать нечего.

13 мая, воскресенье, 12:30

Проснулся я уже ближе к обеду. Глянув в телефон, обнаружил, что сегодня – День матери. «Если сегодня продолжим поездки по магазинам, надо прикупить подарки, – тут же подумал я. – А то женский коллектив не оценит такого отсутствия внимания». Чтобы не забыть, побрёл будить брата. Оказалось, он и его семья уже проснулись и сидели на кухне в компании Полины и Насти с кружками ароматного кофе и чая. Даже дети, вставшие раньше всех, старались вести себя потише, чтобы нас не будить.

– Рад, что вы уже проснулись, – зевнув, поприветствовал я гостей и присоединился к завтраку.

Выпив пол-литра кофе и наскоро позавтракав, мы с братом уселись за утреннюю прессу. Из строк газет с удивлением узнали, что центр столицы уже довольно плотно забит мертвяками. Я мысленно порадовался, что живу в спальном районе. Не будь этой случайности, не факт, что мы смогли бы так спокойно передвигаться – возможно, пришлось бы отстреливаться на каждом шагу.

Эдик перелистнул страницу. Ниже некоторые издания писали, что в городе уже началось мародёрство. Судя по тону, пока не повально, ещё робко, но ведь это только начало. В связи с этим правительством было принято решение ввести в город дополнительные полицейские формирования и войска.

Я задумался. Эх, а к добру ли это? Вдруг начнут изымать оружие у горожан? Эти толстосумы в парламенте вполне могут додуматься до такого, боясь за свою шкуру. А вот нам этого точно не надо. Эдька прочёл далее: в город войдут только национальные части, а натовские войска не пожелали оставлять свои базы.

– Блин, так тут у меня вообще сомнений не было, – сказал я вслух. – Эти натовцы ещё те вояки. К тому же, когда началась такая кутерьма, кто захочет умирать непонятно за чьи интересы? Кого они будут здесь защищать? Все эти части сейчас на чужой земле. Так что будь то америкосы, немцы, французы или все прочие, они наверняка свернут свои шатры, затолкают их в самолёты и укатят домой, как только жареным запахнет. Но может, это и к лучшему для нас, братишка. Ведь эти дуболомы сначала стреляют, а потом спрашивают. Оккупанты, одним словом. Недаром в Риге наши русские таксисты пятерых американских бойцов вырубили – те вели себя тут, как европейцы во время колониальных войн, – закончил я.

– Ладно, друзья мои, – произнёс я, видя, как на кухню подходят разбуженные моим спичем домочадцы. – Давайте приступим к планированию задач на сегодня. Продуктами мы вчера знатно закупились, поэтому дальше у нас в планах – оружейный магазин. Но не знаю, успеем ли, ведь вечером, часам к шести, я бы хотел съездить ещё и к себе на работу. Даже если магазин сегодня и открыт, по воскресеньям он работает только до пяти.

На такое предложение отреагировали почти все, и меня сразу забросали вопросами с разных сторон:

– В какой оружейный мы поедем?

– А вдруг приедет полиция? Вы будете стрелять в полицейских?

– А может, не стоит так рисковать?

– И какого беса тебе понадобилось на работе?

И другие похожие вопросы градом сыпались на меня, особенно с женской половины. Когда поток начал ослабевать, я смог спокойно ответить.

– Друзья, вы все прекрасно знаете, где я работаю, и можете легко представить, что в таком месте найдётся очень много того, что нам явно пригодится в будущей жизни. Без этого мы не сможем спокойно жить в деревне. Мы рискуем застрять там надолго, поэтому я предлагаю сразу запастись всем необходимым. Если нам не повезёт добыть нужные вещи и мы уедем неподготовленными, будем очень жалеть. Что касается оружейного магазинчика, то он небольшой и находится на отшибе, почти вне черты города, так что вряд ли там будут люди или полиция. Воевать с полицией себе дороже, да и, я подозреваю, им сегодня есть чем заняться.

– Ну, с этим понятно, – сказал Лёха. – А что ты думаешь брать в строительном?

– Ой, Алексей, – лукаво посмотрел я на друга и начал загибать пальцы. – Смотри, нам ведь не помешает прочная рабочая одежда, перчатки и обувь? Вот и я считаю, что не помешает. Если сможем добыть – будет весьма неплохо. Теперь давай подумаем стратегически – это твоя тема. У нас там продаются дизельные и бензиновые генераторы, электроинструмент и наборы для починки автомобиля. Понятно, что серьёзные поломки ими не решить, но я считаю: лучше иметь в наличии максимум полезных вещей, чем не иметь. Особенно генераторы. Или ты правда думаешь, что электричество в домах будет подаваться вечно? – с ехидством спросил я.

– А что, должны отрубить? – не понял он.

– Эх, темнота, – продолжил я просвещать его. – В наших краях атомных электростанций, насколько я знаю, даже близко нет. Была одна в Литве, да и ту закрыли по политическим причинам. Видишь ли, буржуям не нравится, когда у мелких стран есть своя дешёвая электроэнергия – так они остаются не полностью управляемыми. А всякие ТЭЦ постоянно нуждаются в топливе и рабочих. Вот как раз последних, насколько я понимаю, скоро хватать не будет, если не рассчитывать на мертвецов как на рабочую силу, – засмеялся я. – Уедут все, кто сможет, если, конечно, военные не додумаются взять их под охрану. Но даже если и возьмут, то станут обеспечивать энергией только себя. Зачем им гнать ток по всей стране?

– Ну, – прогудел Лёша, – я об этом сначала и не подумал. Не успел ещё перестроиться с мирных рельс на стратегические.

– Так тебе и не надо, – подколол я его. – Ты у нас отвечаешь за силовую поддержку, будешь снайперить и нас прикрывать. Мы же с братом – штурмовая пара, а думать будут другие. Как говорится: «Не умничай, поумней тебя есть, в крестах сидят». А если серьёзно, у нас остался один неразрешённый вопрос, и решить его необходимо именно сегодня, до начала каких-либо действий.

– Это какой? – заинтересовались все собравшиеся. – Вроде бы план на первое время только что разработан, какие могут быть ещё вопросы?

– Окей, народ, послушайте внимательно, только прошу не перебивать, – за столом воцарилась тишина, и я продолжил, стараясь подбирать слова. – Дорогие друзья, я хочу, чтобы вы не питали ложных иллюзий по поводу нашего будущего. Как я уже упоминал, нам придётся уехать, возможно, надолго, а может, и навсегда. Сейчас я, правительство и даже ООН не смогут дать точного прогноза грядущих изменений в стране, а возможно, и в мире. Я надеюсь, эта мысль большинству понятна. Буду рад, если наше отсутствие в столице продлится недолго, и стану первым, кто вернётся, как только армия возьмёт ситуацию под контроль. Однако косвенные детали указывают на обратное. Власти не хотят видеть масштаб произошедшего, а может, и не понимают всей глубины последствий. Говорящие головы из телевизора сеют в людях ложную уверенность, что проблема несерьёзная и государство скоро справится, тем самым подвергая их огромной опасности. Хотя, по-моему, именно сейчас ещё есть время купировать заразу, если действовать нешаблонно. Однако, как мы уже обсуждали, этого не наблюдается, поэтому я не верю в скорое изменение позиции власти.

Теперь я перехожу к главному – к этой теме мне было сложно подступиться без такого предисловия. Вы должны чётко понимать: в любых потрясениях, когда власть слабеет, на свет всегда выходят маргинальные сообщества – преступники и мародёры. Эти не остановятся ни перед чем, даже перед убийством ребёнка или целой семьи, если им понравится ваша машина, дом или просто вам не повезёт заглянуть в магазин, когда там орудует банда.

К сожалению, сейчас мы не можем доверять никому. Вчерашний улыбчивый сосед, выгуливавший собачку, сегодня может пустить мне пулю в лоб лишь потому, что ему понравилась моя жена или дочь. Он может попытаться меня зарезать просто за еду, воду, запасы топлива и медикаментов. Не думайте, что такое невозможно. Когда в стране наступает анархия, многие начинают передел ресурсов, попутно сводя старые счёты. Так что с этого дня я призываю вас считать, что мы находимся в состоянии войны. Воюем со всеми, кто придёт к нам с враждебными намерениями. Теперь мы обязаны для сохранения наших жизней и жизней наших семей рассматривать любого незнакомца как потенциального врага. Поймите, в моих словах нет геройства или кровожадности, и я не стремлюсь воевать со всем миром. Однако вы все уже должны были почувствовать, как меняется мир вокруг, как сам воздух становится токсичным. Я просто прекрасно отдаю себе отчёт, что рано или поздно наша компания может привлечь чьё-то нездоровое внимание. И я хочу одного: чтобы в тот момент, когда ваше выживание будет зависеть только от вас, вы выбрали правильный вариант – возможность стрелять и убить человека, а не трусливо убегать и прятаться. Как я уже говорил, у нас много женщин, детей и подростков, но слишком мало бойцов, и в этом мы уязвимы. Надеюсь, все понимают, что случится с женщинами и детьми, если они попадут в лапы отморозков. Поэтому надеюсь, пусть физически, а не морально, вы будете готовы защищать свою жизнь и жизни ваших близких. Лично я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить каждого.

Но я ещё не всё сказал, – поднял я руку, слыша нарастающий гул голосов. – Давайте вернёмся к теме нашей поездки. Есть у меня на работе ещё некоторые… бонусы, которые вас очень порадуют.

– Это какие? – заинтересованно посмотрел на меня Эдя.

– Какие – пока не скажу, пусть будет сюрприз. Когда поедем – сами всё увидите.

Примерный план поездки был нами продуман, и я поднялся из-за стола.

– А теперь последнее, мужики. Времени сейчас не теряйте зря, всем советую перед выходом проверить оружие и снаряжение, – сказал я и вышел из кухни.

13 мая, воскресенье, 17:55

День прошёл в делах и заботах, ненадолго перемежаясь посиделками на кухне или на балконе. Часам к шести я отдал команду на выход.

Перед этим я попросил Лёху отдать пока его «Беретту» моей жене – как самой способной в обращении с оружием из остающихся. Мало ли чего, к тому же моя супруга раньше имела пистолет и стреляла из него весьма неплохо.

Лёшка нахмурился и ответил:

– «Беретту» я не дам, а вот «Макарова» выдам и пару магазинов с патронами. Он у меня в бардачке джипа лежит. Да и оба дробовика тоже нужно поднять наверх – не дело их в машине возить.

– Вот это здорово! – засмеялся я. – Какой ты запасливый! Слушай, а мне с десяток патронов 9х18 не одолжишь?

Друг просиял: – И тебе найдём. Запас, как известно, карман не тянет.

Затем он, взяв в помощники брата, спустился вниз за оружием. Вернувшись, он протянул мне кобуру из коричневой тиснёной кожи. Я открыл её и вытащил знакомый до боли маленький воронёный пистолет с тёмно-коричневыми пластиковыми накладками на рукояти. Отсоединил магазин, взвёл затвор и, убедившись, что в патроннике нет патрона, наведя ствол в пол, спустил курок. Затем я протянул пистолет жене.

Помимо пистолета, Эдик тащил на себе два камуфляжных чехла с ружьями. Я принял у него один, когда он заходил в прихожую, и едва захлопнулась дверь, расстегнул его. Ага, итальянское помповое ружьё «Фабарм СДАСС Тактикал». Очень надёжный дробовик, выполненный в чёрном пластике, с коротким стволом всего 51 сантиметр – очень удобен для боя в помещениях. Ствольная коробка алюминиевая, фрезерованная, отчего вес оружия – всего три кило. Сверху на планке – закрытый коллиматор «Aimpoint Mini», причём поставлен хитро, чтобы быть на одной линии с механическими прицельными. Весьма неплохой вкус у нашего друга, как оказалось. Во втором чехле оказался самозарядный дробовик «Беретта А400» в чисто охотничьем травяном камуфляже и без навесных прицелов.

Увидев такое разнообразие, я сразу потребовал у брата вернуть мне «Сайгу», а сам пусть выбирает себе оружие из этих двух вариантов. Он, конечно, выбрал помповик – тот выглядел гораздо внушительнее. Потом ушло ещё немного времени, пока я распихивал возвращённые магазины по подсумкам на бронежилете. Брат же вешал на стропы своего разгрузочного жилета выданные мной подсумки с петлями под ружейные патроны. Когда мы оба вооружились, то вернулись в коридор к начавшему уже скучать Лёшке.

– Всё, по коням! – кивнул я парням и, повесив «Сайгу» на ремень, вышел за дверь.

Моя супруга с пистолетом в руке провожала нас и, дождавшись, пока мы спустились, захлопнула дверь. На улице было тихо, и возле машин, на удивление, никого не оказалось. Лишь у соседнего дома я заметил две компании людей, которые спешно грузили вещи в машины. Перед тем как сесть за руль, я скомандовал:

– Эдька, мы с тобой вперёд, пойдём головным дозором. А ты, Лёша, давай метрах в десяти позади.

Лёшка кивнул, запрыгнул на сиденье своего «Опеля» и завёл двигатель. Я проделал то же самое. Два дизеля одновременно зарокотали, разнося по всему району свой рёв. Из шноркелей вырвались сизые клубы дыма, и мы рванули с места один за другим.

Дорога была та же, что и вчера, только машин, как я заметил, стало намного меньше, встречных же почти не было. Оно и понятно: все, кто был в здравом уме, уже сообразили, что к чему, и потянулись прочь из города. Остальные либо ещё надеются на лучшее, либо выедут завтра.

Пейзаж был знакомый: слева от дороги тянулась железнодорожная насыпь, а справа за забором темнел лес. Когда деревья отступали от шоссе, в разрывах виднелось зеркало озера. Лишь приближаясь к аэропорту, лес поредел, и вдалеке показалось здание терминала, а ещё взлётная полоса, уходящая вдаль. Мы остановились на перекрёстке и огляделись. Аэродромная подъездная дорога осталась справа, а мы повернули налево, под мост, и сразу резко направо. Дальше путь был прямой – до самого места моей работы. Переехали через виадук, затем, минуя заправку, свернули направо. Зарулив на стоянку, я остановил внедорожник напротив длинного светлого здания. На крыше огромными оранжевыми буквами латиницей красовалось название сети строительных магазинов.

Хлопнув дверьми, мы с братом вышли из машины, и почти сразу к нам подкатил Лёшка. Бросив Эдику ключи (он поймал их на лету), я сказал:

– Значит так: вы подгоняете машины задом вон туда, – я показал рукой на арку ворот, встроенную в стену здания. – Паркуете джипы метрах в десяти от въезда, затем выходите и ждёте возле машин, пока я вам не открою.

Закончив наставления, я пошёл вдоль здания и, подойдя к маленькой двери правее главного входа, отпер её ключом. Войдя внутрь, я прислушался. На лестнице было тихо, только тоненько пищал пульт сигнализации. Я ввёл код – пульт мигнул зелёным светодиодом и затих. Глянул сквозь вторую стеклянную дверь, что вела в зал с лестничной клетки. Внутри было темно и пусто, никаких посторонних звуков я не услышал. Открыв дверь, я прошёл в зал, не забыв щёлкнуть выключателями в тамбуре, подавая электричество в здание. Послышалось гудение, и я увидел, как свет побежал вперёд по люминесцентным лампам, перескакивая с одной на другую.

Миновав вереницы магазинных тележек, я подошел к воротам с внутренней стороны, снял с петель навесной замок и, потянув за цепь, начал поднимать створку. Она поползла вверх, но я остановил её на середине. Сначала Эдик, пригнувшись, легко пролез под воротами, а Лёхе с его-то ростом проделать это оказалось не так просто.

Как только мы все оказались внутри, я захлопнул воротину и запер её на маленький засов.

– А вот и мой первый сюрприз! – развел я руки, как заправский конферансье.

В закутке возле ворот стояли три прицепа-«полутонника». Два – с покатыми крышами, похожими на улиток, а третий – открытый.

– Вот здорово! – осклабился Лёшка. – С такими прицепами место экономить не придётся. Давайте возьмём закрытые, чтобы не растерять по дороге ничего ценного.

– Вот и я про то же. Только давайте не будем терять время, – поторопил я ребят. – Братка, тащи сюда вон те телеги, – показал я рукой на ряды магазинных тележек у противоположной стены.

Братан кивнул и побежал. Когда он вернулся, катя перед собой три телеги, я сказал:

– Будем набирать всё в них, а потом перегрузим вещи прямо в прицепы. А пока идите за мной, я покажу, где и что здесь находится.

Мы двинулись по рядам. Первым делом загрузили два дизельных генератора, каждый объёмом на 25 литров. Далее – ещё пару бензиновых, поменьше, на всякий случай. После пошли в садовый отдел и набрали там с десяток пятидесятилитровых канистр.

– Зачем нам эти канистры? – не понял Эдя.

– А затем, братишка, что это мой второй сюрприз, – ответил я. – Я ведь вам уже говорил, что здесь на складе работают погрузчики. А как вы думаете, чем они заправляются? – озадачил я компаньонов.

– Одно из двух, – сказал Лёшка. – Либо газом, либо соляркой.

– Так есть ведь ещё и на аккумуляторах, – добавил братец.

– Нет, – сделал я отрицательный жест рукой. – Те, что на аккумуляторах, только внутри ездят, чтобы выхлопа в здании не было. А у нас склад открытый, товар в основном под навесами, так что проще и дешевле солярку заливать.

– Ну и что, ты же не собираешься с погрузчиков топливо сливать? – серьёзно спросил Эдька. Видимо, ему эта процедура была не по вкусу.

– А зачем? – ухмыльнулся я. – Там на складе стоит небольшая цистерна с насосом, шлангами и заправочным пистолетом, как на заправке.

За разговором мы и не заметили, как подошли к дверям склада.

Через раздвижные двери мы прошли в просторное здание с потолками метров тридцать. Внутри пахло пылью и слежавшимися стройматериалами. Пройдя вдоль стеллажей, я повернул направо, увлекая парней за собой к выходу со склада.

Открыв ворота, я указал ребятам на чёрную синтетическую цистерну трапециевидной формы, лежащую горизонтально. На крючке слева висел заправочный пистолет.

– Ладно, – сказал я. – Лёшка наверняка разберётся, как эта система работает. Поэтому вы пока наполняйте канистры, а мне надо кое-куда отойти.

Я выпрямился и пошёл обратно. Честно говоря, в зале меня ещё кое-что интересовало. Оставив ребят заниматься делом, я вернулся в торговый зал. Пройдя через весь магазин, я снова попал в садовый отдел, повернул налево и подошел к комнатке дежурки.

Зашёл внутрь, закрыл дверь и включил свет. На столе в подставках на зарядке торчали антеннами вверх четыре радиостанции «Кенвуд». Ещё пара таких же была на складе для работников, проверяющих входящий транспорт. Я заранее планировал реквизировать все эти рации – своей связи в группе у нас не было. Не раздумывая, я нашарил в тумбочке подходящий пакет и закинул в него все четыре рации вместе с зарядниками. Затем открыл нижний ящик стола, достал оттуда двое наручников в чёрных кожаных чехлах и ещё два газовых перцовых баллончика. «Пусть будут на всякий случай, – отметил я про себя. – Здесь они точно никому больше не понадобятся».

Слева, почти на краю, были вчера оставлены для другой смены два плотных ремня, на которых мы во время работы носили все эти спецсредства. Я привычно прицепил на ремень чехол с наручниками, газ и одну из четырёх радиостанций. Вдоль стены на крючках висели гарнитуры к ним – тоже четыре штуки. Подключив к своей рации гарнитуру, я продел провод под камуфляжем, прицепил клипсой к вороту рубахи и вставил наушник в ухо.

«Вот так-то лучше, – подумал я. – Теперь у нас будет своя связь». Эти «Кенвуды» – рации хорошие, если не ошибаюсь, до десяти километров бьют на открытой местности, а на пересечённой – максимум восемь. Но для наших задач пока и этого хватит.

Выйдя из дежурки, я тем же маршрутом вернулся к ребятам. Те уже заканчивали заправку и погрузку канистр с топливом в телеги. Когда я подошёл, то помог им закончить, и вместе мы докатили всё это добро до прицепов. Перегрузили канистры в один из них и двинулись за другими покупками – а их предстояло сделать ещё немало.

Взяли мы шесть отличных финских топоров с длинными композитными топорищами, а ещё – целый набор аккумуляторных инструментов, наборы свёрл, аккумуляторы и сменные насадки. Дальше я закинул в телегу две бензопилы – как же в деревню без этого добра? После набрали крепёжных элементов разных моделей, размеров и назначения. Оттащили набранное к прицепам, опорожнив телеги.

Пока друзья занимались сбором автомобильных принадлежностей, я успел напихать четыре огромные сумки строительной одежды, обуви и камуфляжа. Да, хоть это был строительный магазин, но камуфляжем тоже торговал. Как назывался камуфляж – не знал, серо-зелёных тонов, из плотной нервущейся ткани «рип-стоп». Из обуви здесь имелись как летние строительные ботинки, так и зимние утеплённые сапоги. Также я нашёл большое количество высоких летних берцев разных моделей и коротких ботинок по типу треккинговых. Все укреплённые, любых размеров, цветов и фасонов.

Эдик взял в рыболовном отделе ещё несколько спиннингов. Мы с Лёшкой тем временем нагрузили камуфляжные и строительные перчатки на целый год вперёд, а также накидали в пакеты ворох перчаток «Механикс» разных марок и видов. На соседней полке нашлись всевозможные наколенники и налокотники – как строительные из пенки, так и тактические. Ещё взяли две дюжины защитных очков – как открытых, так и закрытого типа в плотных синтетических чехлах со сменными светофильтрами – для всех членов нашего отряда, включая гражданских.

Пока я упаковывал всё это, Эдька с Лёшкой набрали пару десятков упаковок с автомобильными стропами вместе с лебёдками для их натяжки. Они взяли узкие и широкие, карабины к ним и несколько упаковок брезента. В том же автомобильном отделе я накидал с десяток больших канистр с маслом для наших движков и генераторов, пару сварочных аппаратов с запасом электродов, «крокодилы», штук пять хороших насосов для подкачки шин и два домкрата.

Также заставил парней перетаскать в телеги штук шесть больших аккумуляторов, а покидая отдел, захватили ещё по два комплекта резины для наших джипов. Дальше перешли в отдел отопительных систем.

Там мы загрузили небольшой столитровый бойлер плоской формы производства «Electrolux» и пару водяных насосов. Шланги, фитинги и прочую фурнитуру к ним тоже захватили. Потом закинули две коробки промышленных калориферов и два конвектора попроще. Целую дюжину строительных удлинителей длиной от 25 до 50 метров каждый.

Батареек брали без счёта – любых размеров и модификаций. После я остановил свой выбор на аккумуляторных батарейках вместе с зарядными устройствами – забрали все, какие получше. В том же отделе нашли штук шесть длинных металлических фонарей – ими, при желании, можно орудовать как дубинками. Не обошли вниманием и керосиновые лампы.

На сладкое я вскрыл стеклянный шкаф и вытащил из него все имеющиеся коробки с наборами охранных систем для дома, добавил к ним пару упаковок с четырьмя камерами в комплекте с рекордером. Загрузив всё это богатство в наши прицепы, я остался доволен.

Времени уже не оставалось, поэтому решили сегодня возвращаться домой, а если понадобится – вернуться сюда позже.

Отправив Лёшку заводить машины и подгонять их вплотную к воротам, мы с братом начали выкатывать прицепы на улицу, где Лёша с помощью Эдика сноровисто подцепил их к машинам. Я же прикрывал их, стоя в проёме ворот с «Сайгой» наперевес. Когда машины с дополнительным грузом отъехали от здания, я закрыл ворота и вернулся назад той же дорогой. Перед тем как выйти на улицу, поставил магазин на охрану, введя пароль на пульте сигнализации. Не знаю, кому она теперь нужна, но порядок есть порядок.

Усевшись за руль своего «Патруля», я вдавил газ, и машина, рыкнув напоследок двигателем, понеслась в сторону окружной. Брат сидел рядом, держа коленями дробовик. В зеркало заднего вида я время от времени поглядывал, чтобы убедиться, что Лёха едет прямо за мной, не отставая.

Глава 5: Стальные всходы

13 мая, воскресенье, 21:15

Подъехав к дому, мы поняли, что вернулись слишком поздно и парковочных мест нам уже не найти. Поэтому не стали изобретать велосипед, а просто загнали машины на газон, поставив их под раскидистыми яблонями. «Хорошо хоть перегружаться сейчас не надо, – подумал я. – Всё равно завтра выезжать, а тащить весь этот хабар на второй этаж оказалось бы лишней тратой и так поубавившихся сил».

Стали думать, как обезопасить наши прицепы от посягательств воров, мародёров или банальных хулиганов.

– Так как груз ценный, – сказал я, – надо запереть оба прицепа на замки вместо той проволоки, на которую крышка блокируется обычно.

– Предложение стоящее, – поддержал брат. – Но оно поможет уберечь наши вещи только от случайных воров. Если кто серьёзно вознамерится нас ограбить, пластик «улитки» и сталь замка не спасут.

– Верное замечание, братан. В таком случае предлагаю сегодня ночью организовать пост на пятом этаже. Будем дежурить в подъезде по очереди. А то кто-то из уезжающих в спешке может попытаться расхитить наш клондайк.

Возражений у ребят не было.

– Лёша, тогда ты идёшь в первую смену, Эдик – во вторую, ну а я, раз сам предложил, возьму на себя последнюю, самую муторную утреннюю. Согласны?

– Лады, – невесело пробормотал брат, и оба товарища угрюмо кивнули.

– Знаю, пацаны, – сказал я. – Я не дурак и прекрасно понимаю, что все мы устали. Но дело в первую очередь. У меня самого руки ноют, плечи и спину ломит так, что еле ноги переставляю. Но сегодня нужно потерпеть.

Поднявшись домой, я скинул с плеч броник и бросил его в коридоре, не в силах убрать в шкаф. Однако «Сайгу» сунул в ящик, правда, поленился даже отстегнуть магазин. После целого дня в бронежилете, когда я его наконец снял, почувствовал необычайную лёгкость во всём теле, даже боль в пояснице немного отпустила. Теперь оставалось только сходить в душ и помыться – плотная ткань и кевлар в сочетании с тёплой погодой придали моему телу незабываемый аромат. Лёшка и Эдик, благодаря тому что у первого была разгрузка, а у второго – лёгкий жилет, воняли явно поменьше.

Чтобы не устраивать войну за первоочередное пользование благами цивилизации, пока парни расшнуровывали сапоги, я наскоро скинул обувь (благо мои сапоги были на молнии, а не на шнуровке) и быстренько исчез в ванной. Помывшись в прохладной воде – в горячую лезть тело отказывалось, – я отправился на кухню в поисках ужина.

Женщины постарались: спагетти с тефтелями и белым соусом провалились в мой желудок, едва не задевая стенок пищевода. Этот эффект был вызван тем, что блюдо было очень нежным, а ещё и тем фактом, что мы с обеда ничего не ели – а сгрызенный в строительном «Сникерс», запитый бутылкой минералки, погоды не сделал.

После ужина я объявил домочадцам, что сегодня мы точно никуда не едем, так как не успели сделать всё необходимое. Решили отложить поездку на завтра, если, конечно, не будем выбиваться из графика и успеем доделать все дела до обеда. В таком случае после обеда двинем обязательно. Только с утра нам ещё предстояло прокатиться в охотничий магазин на разведку.

Когда все поужинали, Лёха глянул на часы и начал собираться, чтобы вовремя заступить на пост. Эдик, который заступал следующим, сразу вышел из кухни и направился в свою комнату, чтобы вздремнуть перед сменой хоть четыре часика.

Я тоже не стал ждать особого приглашения и пошёл в спальню. Любимая сидела на кровати и как раз укладывала малышку.

– Как ты? – спросила она, грустно заглянув в глаза.

– Да нормально, – ответил я. – Только задолбался сегодня.

Она улыбнулась:

– Ложись, тебе рано утром вставать.

Я завёл будильник на два часа ночи, чтобы брат не проспал и сменил Лёшку на посту. Только прилёг на подушку – и сразу провалился в сон. Но тот оказался на удивление недолгим. Над ухом нудно и заунывно зазвонил будильник. Отключив его, я прошёл на кухню, заварил крепкий кофе и разбудил брата.

Тот принял у меня из рук кружку с кофе и блюдечко с пирожками, потом взял свой дробовик и, нацепив его за ремень на плечо, вышел в подъезд.

Я не стал сразу ложиться, а дождался, пока Лёха спустится.

– Ну как? – спросил я.

– Всё в порядке, – ответил он.

Едва заперли входную дверь, мы оба, не сговариваясь, повалились спать. Спалось, кстати, хорошо, даже приятно. Чувствовалось, как бодрость разливалась по всему телу. Как будто я не спал, а просто плыл по небесам вместе с облаками.

Ну вот опять, этот проклятый будильник испортил мне всю идиллию единения с небесными дланями. Я чертыхнулся, сел и протёр глаза. Глянул на часы – время было около шести. Заварив себе кофе в термокружку, я отправился сменять брата.

Осторожно выскользнул из квартиры, придерживая дверь, чтобы она не хлопнула и никого не разбудила. На улице уже совсем рассвело, но в подъезде ещё стоял полумрак. На последнем этаже я увидел брата: он сидел на раскладном стульчике, покачиваясь и время от времени глядя в окно. Услышав мои шаги, он обернулся.

– Бдишь, партизан? – спросил я.

– Да не то слово, братан, только глаза уже совсем слипаются, – ответил Эдик.

Я отправил его спать – его смена уже закончилась. Дальше я услышал, как прошлёпали его шаги по ступеням, негромко хлопнула дверь, и в подъезде вновь воцарилась тишина.

Вот уже первые лучи солнца стали заглядывать в моё окно, оставляя оранжевые зайчики на белых стенах подъезда. «Наверное, в таких несостыковках и заключается странность жизни, – подумал я. – Как будто сбой в матрице. Мир людей умирает, пожирая сам себя, а бессмертному солнцу это и невдомёк. Оно радуется, играет солнечными зайчиками, бликами на крышах домов, отражаясь в зеркалах луж, дробясь и раздваиваясь. И даже мелкие пташки, будто не чуя конца света, несут в небеса свои мелодичные трели. Их щебетание гласит всему миру, что хоть они-то живы и счастливы».

За этими мыслями я и не заметил, как прошла почти вся моя смена. Часам к десяти за мной пришёл Лёшка.

– Пошли, там завтрак уже накрыт. Сейчас быстро позавтракаем и поедем, – добавил он.

14 мая, понедельник, 10:10

И правда, когда я зашёл домой, то сразу учуял запах свежесваренного кофе. На завтрак была каша, бутерброды с ветчиной, сыром и жареными яйцами, а также разные печенья из наших запасов.

Позавтракав и подготовившись к выходу, я решил переодеть ребят. Выдал каждому по комплекту однотипного камуфляжа, взятого вчера в магазине – пару сумок с которым я предусмотрительно заставил себя перетаскать в квартиру, несмотря на усталость; они так и стояли с вечера в прихожей. Помимо одежды, добавил весь остальной набор: сапоги, наколенники, налокотники, защитные очки и камуфляжные кепи. Также я присовокупил по комплекту лёгкого влагоотводящего белья, которое мы надели под камуфляж. В завершение выдал ребятам летние балаклавы того же серо-зелёного цвета и перчатки «Механикс».

Переодевшись, мы уже больше походили на отряд – пусть и не военных, но выглядели неплохо. К тому же унификация одежды и снаряжения помогает в бою легче ориентироваться. Лёшка завершил наш образ, выдав каждому широкие жёлтые повязки на резинках, которые нацепил всем на правое плечо.

Удостоверившись, что готовы, стали решать, на какой машине ехать. Выбор пал на мой «Патруль», так как его прицеп был не так сильно забит. Я оглядел себя в зеркале, затем посмотрел на ребят – остался доволен. Перед выходом раздал напарникам рации и проверил связь, а четвёртую радиостанцию оставил дома, настроив на нашу частоту.

– Будет выполнять роль стационарной, – пояснил я женщинам суть нововведения.

Также каждый взял с собой по топору – против мертвяков это самое тихое оружие, и нет нужды тратить ценные боеприпасы.

Попрощавшись со своими половинками, мы с братом спустились вниз. Лёха уже стоял у машины. Выглядел он внушительно: двухметровый, весь в камуфляже, с винтовкой за спиной и топором в руках – ну просто охотник на зомби из компьютерной игры.

Сели в машину в заранее оговорённом порядке: Эдик вперёд – ему с ружьём удобнее спереди, а Лёха со своей винтовкой устроился на заднем сиденье. Едва он занял место, я завёл двигатель и глянул на приборную панель. Стрелка индикатора топлива стояла почти на середине.

– На обратном пути на заправку заскочим, – сказал я вслух. – Пусть топливо всегда будет в достатке. Неизвестно, будут ли потом эти заправки вообще работать.

Выехав со двора, я повернул направо, через пятьсот метров свернул туда же. Теперь вплоть до места назначения путь был прямым. Пронёсся по пустой улице, и минут через десять уже подрулил к оружейному магазину.

Он представлял собой небольшое двухэтажное здание старой постройки с фасадом из светлого камня, явно недавно отреставрированное. На белой вывеске красовался зелёный щит с бардовыми буквами: «Shooter», а ниже – надпись: «Охотничий магазин». Стены первого этажа были заняты витринными стёклами от пола до потолка. Между двумя витринами располагалась небольшая входная дверь из светлого дерева.

Мы припарковались прямо напротив, вышли из машины с оружием в руках.

– Лёха, – позвал я друга, – видишь вон там, через дорогу, небольшой продуктовый магазинчик?

Он посмотрел в указанном направлении.

– Ага, – хохотнул он. – Вижу, я же не слепой.

– Бери свою винтовку, обойдёшь магазин сзади. Там во внутреннем дворе возле эстакады есть лестница на крышу. Поднимешься, пройдёшь по ней до конца и займёшь позицию на противоположном углу от лестницы, лицом к нам. Вся улица будет как на ладони. Держи на прицеле входную дверь. Если кого увидишь – дай знать по рации. По мертвякам не стреляй, не будем поднимать шум. Только предупреди – с ними мы сами разберёмся. Как понял?

– Нормально, – кивнул он. – Сделаем.

Лёха развернулся и побежал через дорогу. Я проследил за ним взглядом, пока он не скрылся за зданием.

– Пошли, – сказал я брату.

Мы перехватили топоры поудобнее и подошли к двери. Та выглядела нетронутой и прочной. Я потрогал ручку – естественно, заперта.

– Закрыто, – бросил я брату.

– А ты на что надеялся? – усмехнулся он.

– Я на позиции, – раздался в наушнике голос Лёхи.

– Принял, – кратко ответил я.

Кивнув Эдьке на дверь, я принялся рубить её топором. Брат присоединился, и минут через десять вокруг замка образовался неровный полуовал пустоты. Эдик со всей силы пнул дверь ногой, и та, отскочив, распахнулась наружу. Мы вошли в предбанник и наткнулись на внутреннюю дверь, крашеную белым, с застеклённым армированным стеклом окошком.

На эту дверь мы потратили в два раза больше времени. Обилие металлических вставок под деревянными планками не позволяло сразу прорубить полотно, пришлось вырубать замок по большому радиусу. Однако, повозившись, мы справились.

Перед тем как войти внутрь, мы оставили топоры снаружи.

– Постой, Эдик, – сказал я, отстёгивая «Сайгу» с ремня. – Оставь свой дробовик в машине и возьми мою «Сайгу». С ней в тесном пространстве действовать проще. Пока не нужна – можешь приклад сложить.

Эдик хмыкнул, закинул «Фабарм» в джип, взял «Сайгу» и открыл дверь.

Войдя в магазин, мы невольно залюбовались изобилием. Куда ни взгляни – везде поблёскивали матовым металлическим блеском стволы. Сверкал лак на ложах всевозможных расцветок. По всему залу были расставлены манекены в тактической униформе и экипировке, а двое – в лохматых камуфляжах «гилли». В углах стояли стойки с композитными луками и арбалетами, а в середине зала красовалось двухметровое чучело огромного медведя.

Я прошёл вперёд, планомерно осматривая полки, стеллажи и прилавки. Оружие в основном было от десяти известных мировых производителей. Зато выбор моделей порадовал – разные типы в большинстве возможных модификаций и калибров. Даже с пистолетами всё было в порядке – их имелся огромный выбор на любой вкус.

Из длинноствольного оружия присутствовали в основном гражданские или охотничьи модели. В начале стойки с нарезным – воздушки и мелкашки. Отдельно располагались охотничьи ружья: одноствольные, двустволки, вертикальные штуцеры. Дальше шли самозарядные и помповые ружья, а в самом конце целую секцию занимали нарезные винтовки – как болтовые, так и самозарядные с магазинным питанием.

Не успел я перейти к выбору приоритетных моделей, как услышал в наушнике голос Лёхи:

– Внимание! В вашу сторону направляется один мертвяк. Второй пока крутится примерно в километре отсюда.

– Принял, – ответил я. – Сколько до первого?

– Метров двести примерно…

– Нормально. Выходим.

Я кивнул Эдику в сторону двери. Когда мы вышли, то слева, невдалеке, увидели бредущего в нашем направлении зомби.

– Ну что? С почином. Сам завалишь или как? – спросил я, скрывая страх.

– Попробую, – коротко ответил Эдик и нервно сжал пальцами рукоять топора.

Я отошёл на два шага назад и правее, чтобы не перекрывать себе возможный сектор обстрела. Время тянулось медленно. Мертвяк в страшном молчании надвигался на нас. Когда он подошёл метра на два, Эдька поднял топор и ждал возможности ударить. Зомби жалобно застонал, громко клацнул зубами и бросился прямо на брата.

Тот не сплоховал: отклонился назад и со всей силы рубанул мертвяка по черепу, тут же отпрыгнув в сторону. Раздался хруст и скрежет – топор проломил череп. Зомби завалился вперёд и остался лежать в пыли мостовой, а топор брата конкретно застрял в его голове.

– Лёха, – запросил я в рацию. – Где сейчас второй?

– Я за ним слежу, – послышалось в наушнике. – Не беспокойтесь, он пока активности не проявляет.

Я подошёл к телу, распластанному на асфальте. Да, как я и думал – никакие это не психи. От него сильно несло трупным запахом, гнилым мясом и потрохами. Всё тело было покрыто сизой сморщенной кожей, проглядывавшей сквозь прорехи в одежде. Морда и одежда мертвеца были запачканы свернувшейся кровью. Я попытался выдернуть топор, но он не поддавался.

– Здорово ты его, – восхищённо похвалил я брата. – Только в следующий раз бей послабее. Если, конечно, не хочешь весь заляпаться его мозгами и остаться без оружия.

Эдька пожал плечами: – Ну, ничего так вышло. В следующий раз будешь сам рубить, раскомандовался тут, блин. – Последнюю фразу он произнёс уже с улыбкой, явно довольный проделанным.

– Давай, топор вытаскивай, шутник самоучка.

Эдик схватился за топорище и начал тянуть его из головы мертвеца, раскачивая со стороны в сторону. Голова трупа моталась, как картонная, и дело не шло. Тогда брат придавил голову сапогом и, расшатав, с силой выдернул оружие. Вытер лезвие об одежду убиенного, и мы вернулись обратно в магазин.

Я осмотрел помповики и решил остановиться на двенадцатом калибре – самом распространённом охотничьем, да и у меня «Сайга» под этот патрон. Сначала я снял со стеллажа десяток знаменитых помповиков «Бенелли» и ещё с дюжину самозарядных ружей «Беретта» под тот же патрон – легендарные и скорострельные, против зомби оптимальный выбор. Навалив дробовики себе на руки, как дрова, я передал их Эдику, который начал упаковывать ружья в найденные здесь же сумки. Ещё меня заинтересовали дробовики «Моссберг», но таких взял всего пару.

Хотел было пройти дальше, но чуть не задохнулся от радости, увидев на нижнем стеллаже знакомые по фильмам и играм силуэты винтовок. Сначала показалось, что это карабины М4, но, подойдя ближе, я заметил разницу.

– Эдька, глянь, что нашёл! – позвал я брата. – Смотри, как похожи на натовские карабины.

Брат подошёл, я передал ему один экземпляр. Он вертел его в руках, пытаясь понять, в чём фокус, и наконец произнёс:

– Не, эта штука больше на дробовик похожа. Магазины странные, толстенные, и ствол как у «Сайги». У карабинов должен быть потоньше.

– Точно, братишка, – согласился я. – Да и не верилось, что в охотничьем магазине продают американские автоматы. Это ведь не гражданское оружие, а сугубо военное.

Я бережно принял от брата этот образец, перевернул его и прочитал маркировку на ресивере: «Safir Arms T-14 Compact S». В памяти всплыли воспоминания: Турция переделала американские М16 в дробовики и выпускает их под названием «Сафир». К моему сожалению, в нишах стеллажа таких хранилось только два экземпляра. Если бы их было больше, взял бы все. Пусть и турецкие, но они будут не хуже нашей «Сайги». Я взял по одной в каждую руку и протянул брату – пусть упаковывает.

Оставив его копаться с сумками, я пошёл дальше вдоль стеллажа. Взгляд упал на классические чёрные винтовки финского производства, отличавшиеся невероятной точностью. Назывались они «Sako 85 Long Range», и что больше всего порадовало – калибром .338 Lapua. Я лично упаковал их в специальные оружейные чехлы, множество которых мы взяли в зале. Затем заметил странной формы модульные винтовки, больше всего напоминающие клон платформы AR-10. Но это были не они – на чёрном пластике ложа было название: «Tikka». Решил взять пару и таких – потом у Лёхи выспрошу про них поподробней.

Эдик тем временем упаковал всё отобранное мной и уже дёргал ручку двери в противоположной стороне от входа.

– Лёха, – запросил я, – как обстановка?

– Всё тихо.

– Тогда снимайся и дуй к нам. Помощь твоя нужна – я в оружии и боеприпасах не слишком силён. Пока отобрали, что приглянулось, остальное сам смотри.

– Принял. Сейчас буду.

Не прошло и двух минут, как Лёха ввалился в магазин.

– Начинай набирать боеприпасы, ты в них лучше разбираешься, – сказал я. – А мы пока с братом вот эту дверь взломаем, глянем, что за ней.

С этими словами я начал рубить полотно двери.

– Эдя, – позвал я, – встань пока лучше справа от входной двери, держи на прицеле улицу. Мало ли кто появится.

Он направился к входу, а я с нескольких ударов разнёс преграду в щепки. За дверью оказалась оружейная ремонтная мастерская. Обстановка была небогатая: пара верстаков, два шкафа во весь рост у стен, несколько стендов с обвесами и пяток металлических этажерок с выдвижными ящиками, запертыми на навесные замки. Над верстаками были вешалки с гнёздами для размещения винтовок. Гнёзда не пустовали.

То, что я увидел на верстаках, просто не укладывалось в голове. Две отличных, недавно разработанных снайперских винтовки «Sako TRG M10» под патрон .308 Winchester с оптическими прицелами «Kahles 624i». Они стояли уже с навешанными, видимо под заказ, глушителями. «Вот тут повезло так повезло, – подумал я. – У нас в отряде появилось первое бесшумное оружие, и очень даже неплохое».

Также в гнёздах над верстаком один над другим находились два стареньких, потёртых карабина Симонова в дереве. Наверняка эти СКС здесь значатся в графе «использованное оружие». Но я прихватил и их – штука надёжная, да и патрон к ней довольно ходовой.

Тут в мастерскую заглянул Лёха.

– Нифига себе, – свистнул он, глядя на всё это богатство.

Он подошёл ко мне и открыл один из оружейных шкафов. Из него он прихватил себе ещё один «Remington 700» с прицелом, с обозначением «LTR Police». Затем вскрыл второй шкаф и, оглядев содержимое, расплылся в улыбке, потирая руки.

– Чего нашёл? – спросил я с интересом, заглядывая в приоткрытую дверцу.

– Эмки! – с возбуждением выдохнул он и уставился на меня глазами человека, выигравшего в лотерею.

– Да ладно? – не поверил я.

Чтобы убедиться, подошёл поближе – и правда: в шкафу, в пирамиде, стоял пяток карабинов М4.

Пока я таращился, Лёха начал вытаскивать карабины и складывать их в огромную чёрную сумку, стоящую у его ног.

– Дай-ка мне одну, – попросил я друга.

Он взял винтовку за ствол и протянул мне. Приняв оружие, я начал вертеть его в руках и читать маркировки. Классической формы цевьё, квадрейл с четырьмя планками Пикатинни, складной трубчатый приклад, как у М4А2, но на ресивере увидел нестандартные надписи: не «Colt Firearm Division», а «HAENEL CR223 16,5».

– Лёха, что это за «Хаэнель»? – обратился я недоумённо к другу.

– Да это немецкие гражданские клоны М4. Сам знаешь, их сейчас все кому не лень штампуют, как наши «калаши». Правда, эти полуавтоматические – на гражданский рынок у нас другие не поставляют, к сожалению. Такие клоны во многих странах выпускают, от китайцев до финнов. Но вот эти – полноценные, не из говна и палок. У них только автоматического огня нет, специально, чтобы на гражданском рынке продавать можно было, – закончил просвещать меня Лёха.

Пока я изучал изделие немецких оружейников, Лёшка набил три огромных армейских сумки всевозможными пластиковыми и металлическими обвесами для модернизации любого оружия. Не забыл он присовокупить к ним весь необходимый для тюнинга инструмент. После занялся отбором переходников, колец для оптики и дополнительных креплений.

Когда мы с Лёхой разложили все карабины и остальное имущество по сумкам, решили сразу оттащить их к двери магазина. Перед выходом я спросил у него:

– Ну как там с патронами?

– С патронами всё оказалось просто замечательно, – ответил друг. – Огромный запас по всем калибрам. Хоть жопой ешь. Если серьёзно, то всё основное я уже упаковал – и на гладкоствол, и на нарезное. Дополнительно потом отберём соответственно выбранным стволам.

– Отлично, – сказал я.

Мы вышли из мастерской, волоча за собой добычу.

– Эдька, – позвал я брата, – можешь пока аккуратно пистолеты посмотреть. А мы с Лёшкой ещё поглядим, чего можно взять.

Мы пошли назад вглубь зала, но тут я остановился в начале ряда с нарезным оружием, залез на стеллаж и взял оттуда три мелкашки.

Лёха с удивлением воззрился на меня:

– А это тебе зачем?

– Да ты, видимо, забыл, что с нами будут женщины и дети, – ответил я. – Их тоже нужно обучать стрельбе, а тратить на это ценные боеприпасы я не дам. Да и не осилят они, боюсь, отдачи твоего .308-го. Так что пусть тренируются на кошках, – вспомнил я фразу из известного фильма.

Лёха шутку оценил – и идею тоже.

Эдик в это время вскрыл прилавок с разложенными за стеклом пистолетами.

– Бери все ПМ, «Глоки», дополнительные магазины к ним и патроны, – крикнул я ему. – А что посерьёзней – я уже сам выберу. Надо задумываться об унификации вооружения, так что брать пистолеты будем только под распространённые калибры. Экзотику, конечно, тоже можно – в хозяйстве и они пригодятся, но когда дойдёт до плотного боя, каждый сам будет себя боеприпасами снабжать. Вот тут его любовь к красоте и выйдет боком.

Я огляделся и заметил, что кроме оружия этот магазинчик также торговал неплохой оптикой – слева вдоль стены выстроились невысокие застеклённые витрины с ней. Вскрыв одну, я взял десяток коробок с микроколлиматорами цейсовского производства, штук восемь больших цейсовских снайперских прицелов кратностью от 4.8 до 35x и десяток четырёхкратников типа ACOG от того же производителя. Лёшка тем временем присматривался к тактическому снаряжению.

Среди прицелов я не пропустил десяток стандартных коллиматоров «EOTech». Несколько коробок с прицелами «Bushnell» тоже заняли своё место в сумках. Ещё одна находка меня откровенно порадовала: несколько ночных цифровых прицелов «Pulsar» – довольно дорогая игрушка, водонепроницаемый корпус, расширенные опции со встроенным рекордером для записи видео и ИК-подсветкой. Покопавшись в этом стеллаже, я нашёл ещё пятёрку прицелов с надписью «N970», кстати, тоже с кратностью от 3.5 до 14x. Следом откопал несколько охотничьих тепловизионных прицелов, тоже марки «Pulsar». Ещё забрал полдюжины небольших цифровых биноклей со стабилизацией изображения и десяток лазерных дальномеров в чёрном обрезиненном корпусе.

Далее я нагрёб целый мешок всяких запчастей: колец для крепления прицелов, ремкомплектов и дополнительных планок Пикатинни. Множество переходников и кронштейнов типа «ласточкин хвост». Ещё взял охапку запаянных упаковок с частотными рациями – в каждом комплекте были две рации, зарядник и гарнитура. Перейдя к другому стенду, я набрал множество полезных обвесов и внешнего тюнинга для оружия.

Эдик, немного покапавшись за прилавком, снова ушёл к двери – сторожить вход. Когда с витринами и стендами было покончено, я подошёл к опустошённому братом столу с пистолетами. Там их оставалось ещё штук двадцать пять. Осмотрев оставшиеся модели, я понял, что всё хорошее мы уже забрали. Из нужного я взял пару «Кольтов 1911» и две «Беретты 92». Теперь тут остались только малоизвестные мне модели: штук шесть револьверов .22 калибра (совсем бесполезные), пара «Чейзетов» незнакомой конструкции, остальные я видел вообще впервые. В следующем отделе лежала пневматика и газовые, на которые даже Эдька не позарился.

– С пистолетами вроде бы всё, – сказал я Лёхе, когда тот подошёл ко мне. – Посмотри сам, я не очень-то в них разбираюсь.

Он подошёл к прилавку, оглядел содержимое и предложил:

– Давай прихватим парочку револьверов под .22 калибр. Конечно, лучше брать те, что идут под .22 Long Rifle – у них унифицированный патрон с теми же мелкашками, которые мы упаковали раньше.

– А зачем? – не понял я. – Тут ведь и нормальных стволов пока достаточно.

– Так сам же мне про женщин и детей говорил, – напомнил Лёха.

– А я и не подумал, – заулыбался я. – Молодец, соображаешь. Бери тогда четыре.

Лёха сгрёб револьверы в охапку и кинул в сумку.

– Боеприпасы для них взять не забудь, – напомнил я ему.

– Да я уже, – показал он на раскрытую сумку, из которой выглядывали коробки с патронами.

– Ну и отлично.

Я решил пока закончить его доставать бесцельным словесным жонглированием.

– Лёх, я так понимаю, с оружием на первый взгляд у нас всё. Или ты хотел ещё посмотреть чего достойного?

– Да вроде бы достаточно набрали. Жалко только, ничего автоматического не взяли, – сокрушённо подтвердил друг. – Как я и думал, не торгуют такие магазины автоматами. Чай не Америка – только полуавтомат.

– Ладно, Лёх, нечего вздыхать о том, чего нету. Попробуй осмотреться, а если ничего нужного не найдёшь – заканчивай поскорей с патронами, бери брательника и грузите сумки в машину, – бросил я напоследок.

Тем временем я начал стаскивать с манекенов экипировку. Все модные и добротные бронежилеты снял и упаковал в сумку. Потом стащил с манекенов оба «леших», а ещё штук пять запакованных таких вытащил из-под прилавка. Разгрузок и бронников разных конструкций накидал больше дюжины. Плиты к ним, кевлар и остальную необходимую фурнитуру взял с запасом. Подсумки под разные нужды, снимая с крючков, кидал в раскрытые сумки. Также упаковал несколько больших мотков масксети, плотно намотанных на пластиковые катушки. Ещё набрал несколько комплектов тёплых охотничьих курток, которые можно было варьировать по сезону. В довесок уложил более тридцати коробок сапог разных размеров – те, что с мембраной, и не меньше треккинговых ботинок, которые на мой взгляд были удобнее обычных берцев.

Сложив всё это, я направился к стойке с туристическим оборудованием. Набрав там всех позиций, сколько мне показалось достаточным, перешёл на противоположную сторону стеллажа. Тут зацепил несколько американских армейских гамаков, присовокупил к ним всевозможную походную справу и потащил на вытянутых руках кипу этого добра к выходу.

Около которого сейчас была суета: Лёха поминутно вбегал и выбегал из магазина, таща какие-то сумки и рюкзаки. Эдик метался, подтаскивая добро из глубины зала и сваливая его у входа. Освободившись от своей ноши, я принялся помогать ребятам.

– Иди лучше прикрывай погрузку, – сказал вновь показавшийся в дверях Лёха. – А мы тут и вдвоём управимся.

Он протянул мне уже заряженный дробовик из трофейных. Я удивился, когда это он успел его зарядить, но, не задумываясь, вышел из магазина.

Надев дробовик за ремень на плечо, я, как заправский часовой, начал прохаживаться вдоль фасада магазина, держа топор под мышкой и внимательно вглядываясь вдаль. Дойдя до угла, поворачивал обратно к машине. Так проделал несколько раз, ожидая, пока мужики выкидывают сумки с добычей на крыльцо. Вскоре там вырос целый штабель разноцветных баулов.

Но в следующий свой поход к углу я ненароком завернул за угол – и чуть не обделался со страху, столкнувшись нос к носу с неупокоенным трупом. Заорав от неожиданности, я попятился назад и чуть не споткнулся. Увидел тянущиеся ко мне руки мертвеца и осознал, что уже не успеваю достать из-подмышки топор. Скинуть же с плеча помпу не успевал и подавно.

– Ёперный театр! Отстань, страшилище! – заорал я и внезапно, будто на автомате, со всей силы пнул мертвяка ногой в живот.

Пинок откинул зловещего мертвеца примерно на метр. Я, не тратя времени, выдернул топор и смачно ударил им зомби в висок. Хрустнуло, плеснуло раскисшими мозгами на асфальт и стену. Зомбак обмяк и завалился влево.

На шум и крики из магазина выбежали товарищи. Увидев, что со мной всё в порядке и помощь не требуется, начали глумливо хохотать.

– Ну что? В штаны не накидал? – высмеял меня брат.

– Да ты бы и сам накидал, – ответил я, переводя дух и зло посмотрев на Эдьку, который смеялся громче всех. – Так что хорош ржать. Грузимся и сваливаем отсюда.

Мы быстро принялись закидывать трофеи в багажник и салон внедорожника. Напряжение от неожиданной встречи с мертвецом постепенно спадало, сменяясь адреналиновой пустотой. Я уже почти успокоился, когда Эдик, закидывая очередную сумку, негромко, но так, чтобы услышали все, бросил Лёхе:

– Ну что, стража на посту. Чуть нас не подвёл, веселуху устроив. Хорошо, что тот один был, а не стая. Такой часовой нам нужен, как зомбаку вторые носки.

Лёха лишь хмыкнул в ответ, но я видел, как его взгляд на мгновение стал серьёзным. Мои пальцы сжались на ручке сумки. Я промолчал. Сейчас не время и не место.

Погрузка закончилась, мы втиснулись в машину и рванули с места, оставляя позади мёртвый магазин и его единственного постоянного клиента.

Я, перед отъездом, чтобы больше не рисковать, закинул топор в багажник и взял оружие в руки, а брата мы вооружили вторичным оружием – одним из добытых «Глоков». Я решил отобрать у Эдьки обратно свою «Сайгу» и протянул ему вместо неё «Бенелли», выданный Лёхой, затем дополнительно отсыпал патронов.

Он нацепил на пояс «Глок», взял в руки дробовик и, распределив патроны по карманам, залез на пассажирское сиденье «Патруля». Лёха был как всегда сзади, держа на коленях винтовку.

Минуя пустые улицы, мы неслись в обратном направлении. Лёхе позвонили, и он почти всю дорогу до заправки разговаривал по телефону. Пока я заправлял внедорожник на автоматической колонке, Эдик сторожил меня с ружьём наизготовку.

Когда мы закончили и сели в машину, Лёха сказал мне:

– Слушай, Ром, тут такое дело… Мой дядька сейчас звонил. Проблема у него нарисовалась. Представь, он застрял дома в таких условиях, да ещё и почти в самом центре города. Из оружия – только старенькая двухстволка, а с ним ещё двое племянников. Машина есть, конечно, но сломалась накануне всех этих событий, и он её в сервис отогнал на ремонт. Пацаны, может, скатаемся? Выручим? Один я точно не справлюсь, – с мольбой в глазах посмотрел он на меня.

Я задумался. Героем мне быть не хотелось совсем – обычно именно герои первыми и умирают. Но, возможно, в этом предложении друга были плюсы и лично для меня.

– Да не проблема, Лёх, обязательно смотаемся. Только ты пока расскажи поподробнее, что там к чему. Какая обстановка на районе? Много ли мертвяков уже вокруг? Да ты и не рассказывал, вроде, что у тебя братья есть.

– Дядька мой – пятидесяти с лишним лет, но крепкий ещё мужик, сам из Сибири, служил моряком на гражданских речных судах. С ним двое пацанов, но они не родные ему, а дети его дальней родственницы – Дима и Паша. Первому двадцать один год, недавно из армии пришёл, второму семнадцать, сейчас школу заканчивает.

– Уже вряд ли закончит, – с кислой улыбкой вставил я. – Ну, а дальше по теме мертвечины что там?

– Зомбаков там много, только во дворе около десятка видели, – ответил Лёха.

Я, напряжённо продумывая план, сказал:

– Сейчас приедем домой и спокойно решим, как будем действовать. Прости, сразу ничего не соображу.

– Хорошо, не проблема, – отозвался друг. – Они дома пока в безопасности. Мертвяки во дворе гуляют, вряд ли у них получится в подъезд пробраться. Как надумаем – позвоню дядьке и предупрежу.

– Лады, – выдохнул я, задумчиво теребя бровь.

Вернувшись домой, пока женщины разбирали снаряжение, а младшие радовались нашему возврашению, мы с мужиками проверяли и смазывали новообретённое оружие. Обстановка была спокойной, почти домашней. И тут Эдик, не отрываясь от зарядки своего дробовика, вдруг завёл разговор.

– Кстати, насчёт сегодняшнего инцидента… – он говорил мягко, с деланным участием. – Я, конечно, всё понимаю, Ром. Нервы у всех на пределе. Но вот если бы не один этот зомбак там шлялся, а, скажем, тройка… Или подошли бы с другой стороны, пока ты с этим одним возился… – Он многозначительно посмотрел на меня, а потом перевёл взгляд на Лёху и других. – Мы бы все там и остались. Из-за чьей-то невнимательности.

Воздух застыл. Звяканье затвора в руках Лёхи прекратилось.

– Эдик, – я сказал тихо, откладывая в сторону ствол новой помпы. – У тебя есть конкретные предложения по организации караульной службы? Или ты просто констатируешь очевидное, что в мире опасно?

– Предложения? – он усмехнулся. – Да хотя бы не высовываться за угол без необходимости. Держать дистанцию. Не полагаться на пинки и топор, когда на плече видит полноценный ствол. Мелочи, да. Но именно из-за мелочей люди гибнут. Или подводят других. – Он сказал это последнее слово, глядя прямо на меня.

Вставать и ругаться было бы проигрышем. Это именно то, чего он хотел – вывести меня на эмоции, показать группе "несдержанного штатского".

– Принято к сведению, – я ответил ровным, холодным тоном, вставая. – С сегодняшнего дня вводится правило: часовой на посту не покидает свой сектор обзора без крайней необходимости. Все потенциально опасные зоны – углы, глухие участки – проверяются только парой с подстраховкой. Расписание караулов и инструктаж подготовлю к утру. Лёха, поможешь с техникой наблюдения.

Лёха коротко кивнул: «Ясно».

Я посмотрел на Эдика.

– Критика, не подкреплённая конкретикой, – это просто болтовня. Следующий раз, когда увидишь косяк, говори сразу и чётко. А не потом, за столом, шёпотом. Понятно?

Эдик задержал на мне взгляд. Кривая улыбка тронула уголки его губ. Он не спорил. Он просто медленно кивнул, давая понять, что услышал, но не принял. Его цель была достигнута – он публично указал на мою ошибку и вынудил меня под давлением менять правила.

Он встал и, похлопав меня по плечу с фальшивой братской теплотой, произнёс:

– Конечно, командир. Всё правильно. Просто переживаю за всех. Пойду, посмотрю, как там наши детки.

Он вышел из комнаты, оставив за собой тяжёлое молчание. Конфликт не был исчерпан. Он только что перешёл из пассивной фазы в активную. И я понял, что следующую свою ошибку, даже самую маленькую, мне не простят. А Эдик будет ждать её с мастерским терпением охотника.

Глава 6: Отражать!

Потом, когда мы убрали с кухни все свои железки и собрав домочадцев сели за стол, началось совещание по теме спасения родственников Лёшки. Но долго совещаться не пришлось – желание ехать выразили почти все. Только Алёна запротестовала было, не желая подвергать дочерей такой опасности. Но когда мы предложили ей вариант остаться одной с детьми дома, она сразу перестала протестовать и согласилась ехать вместе с нами. Ведь такая постановка выглядела, даже на мой взгляд, ничуть не лучше. Поэтому жена брата, взвесив возможные риски, вынуждена была согласиться.

– Тогда сделаем так, – начал командовать я. – Лёшка, тебе отдельное задание. Перед тем как поедем твоих выручать, сейчас вооружаешь всех дееспособных членов отряда. Женщинам и девушкам выдай пока по пистолету, а моей супруге можешь ещё и самозарядный дробовик в довесок – она с ним управляться умеет. Наши остальные дамы, если даже по людям и не попадут, хоть мертвяков отстреляют. Да и в случае огневого контакта смогут, постреливая, нервировать противника. Но я надеюсь, что это уже крайний случай – хотя мы доподлинно не знаем, что теперь в центре города творится.

– Дальше по задачам. Зайка, – обратился я к жене, – сразу иди в детскую, переодевай девушек. Тут в сумках найдёшь всё необходимое. Ну и сама в трофейные камуфляж и обувь одеться не забудь. Не дело сейчас вас, девчонок, светить – в такие тяжёлые времена от этого могут быть одни проблемы. А броники и прочую снарягу вам Лёшка сейчас выдаст. Полина, – строго взглянул я на дочь, – на тебе Юля.

Пока Лёха с Эдиком ходили к машинам за бронежилетами и оружием, все названые переоделись в камуфляж и обувь, а теперь шумной гурьбой толпились возле зеркала, оглядывая свои новые наряды, гулко стуча тяжёлыми подошвами армейских сапог по линолеуму прихожей.

Когда парни вернулись, Лёшка принялся натягивать на девчонок бронежилеты, не забыв, впрочем, про себя и брата. Когда наше разномастное воинство облачилось, я объявил:

– Сейчас перекидываем в джипы всё барахло, которое берём с собой. Участвуют в этом все, кроме Полинки и Алёнки – на них дети.

– Выполнять! – рявкнул я.

Выстроившиеся в прихожей, включая меня, шесть камуфляжных фигур похватали наши собранные к этому часу сумки и рюкзаки и направились с первой партией вещей вниз. Алёна с Полиной стояли возле кухонной двери с детьми, мать держала одетую Соньку на руках. Они и закрыли за нами дверь, застыв посреди прихожей в напряжённом молчании, ожидая, пока мы поднимемся за следующей партией сумок.

Загрузив пожитки в прицепы, я, не отходя от кассы, выпросил у Лёхи взятый в магазине второй «Ремингтон 700», который так и лежал у него в джипе на заднем сиденье, облачённый в тонкий оружейный чехол. С остальными винтовками мне надо было ещё разбираться, а это оружие и его калибр мне были относительно знакомы. Конечно, я не учил наизусть баллистических таблиц под этот патрон, но думаю, что на тех расстояниях, на которых придётся действовать, они мне и не понадобятся.

Я закинул «Сайгу» за спину, подтянув её ремень очень туго, чтобы освободить руки, и вооружился винтовкой. Набил четыре магазина патронами к ней и распихал их по свободным подсумкам. Проделав эти манипуляции, остался доволен обновкой.

Поднявшись наверх, мы с братом принялись подтягивать из комнат новые баулы к дверям. Лёха тем временем выдал моей любимой самозарядный дробовик, затем один ПМ с кордуровой поясной кобурой протянул Насте.

Она взяла трясущимися руками пистолет и сразу вернула его Лёхе, спросив дрогнувшим голосом:

– Да вы издеваетесь? Что мне с ним делать?

– Защищаться, – коротко ответил я, оборвав её стенания, и, взяв из рук друга оружие, протянул дочери.

Настя отказывалась брать пистолет наотрез и даже поднимала руки вверх, отодвигаясь от меня.

– Настенька, – сказал я доверительно, – сейчас не время капризничать, соберись уже. Понимаешь, нас впереди может ждать такая куча мерзости, поэтому все люди в моём отряде должны быть вооружены. Потому что даже один безоружный человек в поездке – это сразу минус два бойца.

– Как это два? – не поняла она.

– Да очень просто! Смотри, – продолжил я, объясняя на пальцах, – если в такой обстановке, которая творится вокруг нас, ты не можешь себя защитить, то я буду вынужден выделять человека тебе в охрану. Таким образом, я теряю сразу двух бойцов. А как ты отлично видишь, людей у нас и так не хватает. Так что без личного оружия ты просто превращаешься в обузу. Ты же не хочешь быть обузой, не правда ли? – спросил я, с интересом заглядывая ей в лицо.

– Нет! Я не могу! Я не хочу это трогать! – в её голосе помимо страха звучал вызов. Вызов мне, моим правилам, этой всей мужской игре в солдатики, в которую её теперь насильно вовлекали.

Я видел не каприз. Я видел стену, которую мы с её матерью старательно возводили, ограждая её от всего плохого, от любых потрясений. И теперь мне предстояло эту стену ломать. Я был для неё не отцом, а мужем её матери. И сейчас этот «чужой дядя» вламывался в её хрупкий мир с оружием в руках.

Я переменил тактику, сбросив командирский тон. Мой голос стал тише, почти просящим.

– Настя, посмотри на меня. Не на него. На меня.

Она с трудом перевела взгляд с холодной стали на моё лицо. В её взгляде было недоверие.

– Ты думаешь, я хочу, чтобы ты это держала? Твоя мама… мы обещали, что у тебя будет нормальная жизнь. Без этого. – Я кивнул на пистолет. – Я не твой отец, я это знаю. И у меня нет права тебе приказывать. Но у меня есть обязанность перед твоей мамой – сделать всё, чтобы ты, Полина и Юля остались живы.

Я сделал паузу, видя, что она слушает, хоть и сжав губы.

– Тех «нормальных» правил больше нет. Есть только одно правило – выжить. И это, – я показал на пистолет, – сейчас самый честный аргумент в споре с этим миром. Он здесь не для того, чтобы ты убивала. Он здесь для того, чтобы у тебя был шанс дожить до того дня, когда всё это кончится. Чтобы твоя мама не схватилась за сердце, думая, что с тобой что-то случилось.

Я увидел, как в её глазах страх начал медленно уступать место тяжёлому пониманию.

– Я… я не смогу… – в её голосе уже не было протеста, была лишь беспомощность.

– И не надо. Пока не надо. Но если к вам девочки будет ползти одна из тех тварей… ты должна будешь её остановить. Не для меня. Для мамы. Для себя. Ты же старшая сестра. Ты должна быть сильнее.

Я аккуратно протянул пистолет рукояткой вперёд. Не приказ, а предложение. Передавая не оружие, а груз ответственности, который я, как ни старался, не мог нести за неё всегда.

– Это всего лишь инструмент. Неудобный, тяжёлый, страшный. Но твой. Твоя гарантия, что ты не останешься беззащитной.

– Я… я не знаю, как… – её голос сорвался на шёпот. Это была уже не истерика, а признание своей уязвимости. И в этом была крошечная, но важная победа.

– Этому научим, – тут же, мягко, подхватил Лёха, видя, что лёд тронулся. – Сначала просто поносишь его. Без патронов. Привыкнешь к весу. Я покажу, как безопасно держать. Никто не заставляет тебя стрелять прямо сейчас.

Это перевесило чашу весов. Не приказ отчима, а помощь и поддержка со стороны. Возможность не подчиниться, а научиться контролировать свой страх.

Она медленно, почти нерешительно, вытянула руку. Её пальцы всё ещё дрожали, когда они обхватили рукоятку. Она взяла его так, будто боялась уронить, но уже не как нечто чужеродное, а как свою новую, пугающую, но необходимую ношу.

– Вот так, – тихо сказал я, сдерживая облегчение. – Держи крепче. Он теперь твой. Твоя ответственность. Не игрушка, а работа. Самая важная твоя работа сейчас – быть живой.

Она кивнула, сглотнув ком в горле. В её глазах уже не было паники или вызова. Был сосредоточенный, суровый отблеск принятия тяжести этого нового мира. Она не стала бойцом в одно мгновение. Она сделала первый, самый трудный шаг: приняла от меня, отчима, нечто очень важное и страшное. И в этот момент между нами рухнула одна стена и начала выстраиваться новая, странная связь – не родства, но взаимного доверия и общей цели выжить.

– Молодец, – тихо сказал я, и на этот раз в моих словах не было никакой хитрости, только гордость и горечь. – Теперь иди к маме, она покажет, как правильно закрепить кобуру на поясе.

Настя кивнула и, крепко сжимая в руке пистолет, пошла через прихожую. Она не смотрела на меня, но и не отворачивалась. Она приняла свою ношу. Не с радостью, а с пониманием. И в этом был наш общий, огромный шаг.

Пока Настя с белым от напряжения лицом принимала из моих рук пистолет, в дверном проёме кухни застыли две другие фигурки. Полина, моя старшая дочь, прижимала к себе Юлю, самую младшую. Они смотрели на происходящее широко раскрытыми глазами, в которых смешались страх, непонятность и детское любопытство.

Полине было почти двеннадцать. В свои годы она уже многое понимала, но до конца осознать весь ужас ситуации не могла. Для неё всё это было похоже на странную, страшную игру, в которую вдруг начали играть взрослые. Она крепче обняла сестрёнку, инстинктивно пытаясь защитить её от этой непонятной угрозы, исходившей от чёрного металла в руке сестры. Её взгляд перебегал с Насти на меня, ища объяснения, утешения, но встречал лишь суровую необходимость. В её позе читалась не детская обида – её мир рушился, а папа, всегда такой сильный и надёжный, не мог этого остановить, а наоборот, раздавал это страшное железо.

А Юле всего четыре годика. Она не понимала ни слова из нашего разговора. Лишь чувствовала всеобщее напряжение, видела испуганное лицо сестры и строгое – папы. Её большой палец был доверчиво засунут в рот, а второй ручкой она сжимала край Полининой футболки. Её огромные, ясные глаза, полные немого вопроса, были прикованы к пистолету. Она не боялась его как Настя – она просто не знала, что это такое. Это была странная игрушка, из-за которой все так странно себя ведут. Она тихо хныкала, не из-за страха перед оружием, а потому что атмосфера в прихожей была густой и колючей, и это пугало её по-детски, на уровне ощущений.

Когда Настя, наконец, взяла пистолет и пошла к матери, Полина не выдержала и тихо спросила, её голосок дрогнул:

– Пап, а мне тоже надо?..

В её вопросе был не страх, а скорее ужас от того, что её тоже могут заставить взять в руки эту страшную вещь, и смятение – а должна ли она этого хотеть, чтобы быть как взрослые?

Я обернулся на её голос, и моё сердце сжалось. Я видел двух своих девочек, самых беззащитных существ в этом безумном мире.

– Нет, зайка, – мой голос наконец смягчился, став таким, каким я говорил с ними всегда, до всего этого кошмара. – Тебе пока не надо. Твоя задача сейчас – держать Юлю за руку и очень крепко слушаться маму. Это твоя самая важная работа. Договорились?

Полина облегчённо кивнула, прижимая к себе сестру ещё сильнее. Юля, уловив смену интонации в моём голосе, вынула палец изо рта и неуверенно улыбнулась мне, как бы проверяя, что самый главный взрослый в её мире снова стал «нормальным».

В этой сцене было всё: Настя, принимающая тяжесть взросления и ответственности; Полина, стоящая на пороге между детством и новой реальностью, уже понимающая, но ещё надеющаяся остаться ребёнком; и Юля, чистое, незамутнённое дитя, для которого главным индикатором опасности всё ещё были лица и голоса любимых людей. И я понимал, что воюю не только за наши жизни, но и за их право на хотя бы крупицу того нормального детства, что у них отняли.

– А теперь всем приладить на себе оружие и дополнительные боеприпасы, – вывели меня из ступора нахлынувших чувств слова друга.

– Да, Лёх, проследи за новобранцами, помоги грамотно всё сделать. Думаю, у тебя это лучше получится, – спохватился я.

Когда с этим делом было покончено, мы продолжили погрузку и снова спустились к машинам. Вскоре все вещи, приготовленные к отправке, были загружены: одна часть заняла места в багажниках обоих внедорожников, а другая, из тех, что не должны были понадобиться незамедлительно, отправилась в прицепы.

Закрыв их, мы подогнали джипы вплотную к подъезду и, вернувшись в квартиру, проводили Алёну с Полиной и всех троих девочек к машинам. Безопасно спустились вниз, заперев двери. Эдик шёл позади с женой и нёс на руках младшенькую, заспанную Соньку; наших общих детей постарше вела сама Алёнка. Оказавшись на улице, они усадили всех девочек на заднее сиденье «Фронтеры» Лёхи.

Перед отъездом, во дворе нашей пятиэтажки, Лёха провёл быстрый ликбез по обращению с оружием и заставил каждого из команды, кому был выдан пистолет, сделать хотя бы по паре выстрелов в воздух и перезарядиться. Настя, поняв устройство оружия и уяснив, что самопроизвольно пистолет в нормальных условиях выстрелить не может, немного успокоилась. Разрядив с помощью Лёшки свой ствол, она всё ещё немного напряжённо прохаживалась вдоль машины с кобурой на боку.

После отстрелов я принялся за распределение мест.

– Настя, садись назад к Лёхе. Эдик, туда же, но на переднее сиденье. Зайка, ты со мной впереди. Всем проверить связь – в каждой машине должно быть минимум по две рации. Можно и больше, но это уже на ваш экстравагантный вкус, друзья, – улыбнувшись, отдал я последние распоряжения.

14 мая, понедельник, 16:40

Мы тронулись в путь, проскочили пятьсот метров до перекрёстка и свернули налево. Справа мелькнул знакомый парк с прудом – то самое место, где мы с семьёй всегда кормили уток. Теперь водная гладь была пустынна, а на скамейках вповалку лежали неподвижные тёмные фигуры, в которых не сразу можно было узнать мертвецов.

Дальше потянулись безликие спальные кварталы, перемежающиеся частными домами с заборами, унылыми офисными зданиями из стекла и бетона, автосервисами с развороченными воротами и автомобильными салонами с разбитыми витринами. Всюду виднелись следы недавнего хаоса – перевёрнутые мусорные контейнеры, разбросанные вещи, пятна на асфальте.

Минут через десять пересекли большой перекрёсток у полуразграбленного торгового центра, потом миновали заправку с выведенными из строя колонками и нырнули под тёмный пролёт моста, где в сыром полумраке валялись остатки чьего-то скарба. Движение было подозрительно слабым для буднего дня – видимо, многие уже поняли, что происходит, и либо сбежали из города, либо попрятались по домам.

У монументального здания Национальной библиотеки повернули направо, проехали по узкой улочке, заставленной брошенными машинами, и выехали на широкий шестиполосный проспект. Здесь картина была совсем иной – мёртвые тела на тротуарах, разбитые витрины магазинов, а посреди дороги стояли брошенные автомобили с открытыми дверями. Мертвяков здесь было уже значительно больше – они медленно брели между машинами, падали под колёса, некоторые пытались добраться до наших внедорожников, оставляя кровавые пятна на дверях.

Военных нигде видно не было – похоже, их либо перебросили на окраины, либо они вообще оставили город. Пришлось двигаться с черепашьей скоростью, постоянно объезжая брошенный транспорт и скопления ходячих мертвецов. Иногда приходилось забираться на бордюры и даже на тротуары, чтобы объехать особенно крупные заторы из грузовиков и строительной техники, перекрывавшие движение.

Мы медленно продвигались по проспекту, объезжая хаотично брошенные автомобили и тела. Внезапно картина перед нами изменилась.

– Внимание на перекрёсток, – раздался в наушниках голос Лёхи. – Это не хаос. Это баррикада.

То, что перекрывало дорогу, было уже не случайным скоплением машин. Это была настоящая баррикада. Сложенная из грузовика с логотипом «Tallinna Teed» и автобуса городского маршрута №5, она наглухо перекрывала все три полосы. Техника была развёрнута поперёк движения, а щели между кабиной и кузовом грузовика были забиты мешками с песком.

– Ничего себе укрепление, – пробормотал Эдик. Его голос немного исказился, перекрытый частотными помехами эфира.

– Группа, не останавливаемся, – тут же скомандовал я, сканируя окружающие здания. – Сбрасываем скорость до минимума. Объезжаем по тротуару. Все настороже.

Наш маленький кортеж замедлился до черепашьей скорости. Мы не вылезали из машин, но теперь, двигаясь вдоль баррикады почти вплотную, могли разглядеть детали. Я видел, как Наталья чуть вжалась в сиденье, её взгляд бегал по улице, но она молчала, не понимая специфики.

– Видишь букву и стрелку на борту? – вдруг сказала она и указала пальцем.

– Вижу, – кивнул я ей, а затем нажал тангенту: – На грузовике маркировка. Буква «S» и стрелка в сторону Старого города.

– Подтверждаю, – сразу отозвался Лёха. – И вижу гильзы на асфальте. Крупнокалиберные. От пулемёта.

– Борта у грузовика ещё, все в дырах, – добавил Эдик. – Стреляли почти в упор.

Мы молча, как на экскурсии по аду, проползали мимо слыша лишь шелест бумаги на ветру, жужжание мух, скрип качающейся на ветру двери грузовика. Картина складывалась сама собой. Оранжевые жилеты дорожных рабочих, валяющиеся на мостовой. Следы пуль на стенах. И десятки тел, большая часть которых была раздавлена или расстреляна прямо перед этой самодельной крепостью.

– Они здесь не бежали, – раздался в ухе возбуждённый бас Лёшки . – Они встали. Дорожники и военные. Вместе.

– Держались долго, – поддержал его брательник. – Позиция подготовлена грамотно. Грузовик как бронещит, мешки, огневая точка на втором этаже в том здании… Они знали, что делали.

Наша машина, медленно объезжая баррикаду, накренилась, съезжая на разбитый тротуар. В этот момент я увидел ещё одну деталь – на стене дома, прямо напротив, чьей-то решительной рукой было выведено баллончиком: «Torju!» – «Отражать!».

– На стене надпись: «Отражать!», – передал я по рации.

И в этот момент мы все это поняли. Не сговариваясь. Это был не просто хаос и смерть. Это был акт яростного, организованного сопротивления. Они не просто погибли. Они приняли бой. И, судя по тому, что основная масса тел была по эту сторону баррикады, – они победили здесь.

– Они отошли, – сказал я в микрофон, и в моём голосе звучала уже не осторожность, а твёрдая уверенность. – Смотрите на стрелку. Организованно отступили. Скорее всего, в Старый город.

– Значит, они всё ещё там, – в голосе Эдика появились нотки азарта. – Значит, не мы одни.

Мы не выходили из машин. Мы не произносили громких речей. Мы просто медленно ползли вперёд, объезжая место чужого подвига. Но внутри что-то перевернулось. Страх никуда не делся, но его теперь разбавило щемящее чувство гордости за незнакомых людей и новая, стальная решимость. Моя любимая молча смотрела в окно, но по её лицу было видно, что и она чувствует масштаб происшедшего здесь.

Минут через десять, нам удалось миновать место боя и свернуть во дворы.

Там было почище – как с зомби, так и с оставленными авто. Поплутав по дворам, мы наконец подъехали к четырёхэтажному дому хрущёвской постройки из серого кирпича.

– Выгружаемся, – скомандовал я в рацию. – Настя, страхуй нас возле джипов. Милая, – обратился я к жене, – останься с ней, главное – девчонок берегите и не вздумайте их выпускать из машины.

Затем добавил в рацию: – Лёха, веди. Мы за тобой.

Я закинул винтовку в свой внедорожник, а «Сайгу» отстегнул со спины и взял наизготовку. Лёха последовал моему примеру, только в руках у него было самозарядное ружьё «Беретта». Так мы с ружьями наперевес, прижимая приклады к плечу, остороджно пошли во двор.

Обойдя дом справа, заглянули за угол и увидели три подъезда.

– Какой подъезд? – шёпотом спросил я Лёху.

– Средний, – ответил он.

В середине двора перетаптывалось несколько мертвяков. Ещё троих я увидел в его противоположном конце, под деревьями.

– Идём тройкой. Медленно, – скомандовал я. – Мы с Лёхой впереди, Эдя, ты сзади, страхуешь.

Позади нас, скрытая высокими кустами, находилась детская площадка. Я выразительно посмотрел на брата и указал стволом в ту сторону.

– Если оттуда кто ломанётся – сразу вали, – добавил я шёпотом.

– Понятно, – ответил брат и опасливо покосился на кусты.

Мы пошли вперёд, но не успели пройти и десяти шагов, как мертвяки оживились. Двое, что были ближе всего, утробно заурчав, двинулись на нас. Команду на огонь отдавать не пришлось – Лёха выстрелил по правому, и тот лишился головы, разбросав её жалкие ошмётки по траве. Я на ходу пальнул в голову второго, и приклад «Сайги» пнул меня в плечо. Картечь пошла густо и снесла моему зомби верхнюю часть черепа.

Тут на нас попёрло сразу четверо. Мы с Лёхой отстреливали их на подходе, а с конца двора к нам уже шла та троица, что раньше отдыхала под деревьями.

Но вдруг позади закричал Эдик: – Идут!

Я обернулся: через кусты со стороны детской площадки продирались не меньше десяти мертвяков. Никаких препятствий между нами и ими не было – лишь ровная двадцатиметровая поляна, что делало их атаку стремительной и неумолимой.

– Лёх, добивай этих, а я брату помогу! – заорал я, чувствуя, как ледяной холодок страха пробежал по спине.

Выстрелив пять раз в подходивших зомби, я почувствовал, как «Сайга» щёлкнула на затворной задержке – магазин пуст. Я рванулся к Эдику, который уже отступал, ведя беспокоящий огонь из своего «Фабарма». Картечь вырывала куски плоти у передних мертвецов, но не останавливала общую массу.

– Перезаряжаюсь! – крикнул брат, его голос сорвался от адреналина.

В этот момент Лёха, закончив с последним зомбаком со стороны деревьев, присел вталкивая в ружьё новые патроны. А как только забил до отказа магазин дробовика, сразу резко развернулся. Он не стал стрелять – вместо этого швырнул Эдику свой полностью заряженный «Бенелли».

– Держи! – крикнул он, и в тот же миг его хромированная «Беретта» с золочёным орнаментом уже была в его руке.

Эдик на лету подхватил ружьё и, не теряя ни секунды, всадил заряд картечи в самую гущу наступающих тварей. Заряд выкосил сразу трёх передних зомби, создав кратковременную заминку в их натиске.

Этого мгновения хватило. Лёха, не целясь, точными выстрелами из своего нарядного пистолета начал валить самых ближних мертвецов, стреляя им в головы с поразительной точностью. Я тем временем вставил в «Сайгу» свежий магазин и снова присоединился к бою.

Мы стояли спиной к спине, образуя маленький смертоносный треугольник. Лёшка с пистолетом и я с «Сайгой» отбивали атаку с фланга, а Эдик, опустившись на одно колено, всаживал заряды картечи из «Бенелли» в центр наступающей толпы. Грохот выстрелов оглушал, воздух наполнился едким запахом пороха и сладковатым смрадом разорванной плоти.

Через двадцать секунд, показавшихся вечностью, всё было кончено. Последний зомбак, подросток в разорванной футболке с мультяшным принтом, рухнул на траву, добитый метким выстрелом в голову.

Во дворе воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая лишь нашим тяжёлым дыханием и шипением крови в ушах. Мы стояли среди дымящихся гильз и тел, не веря, что остались живы.

– Все целы? – первым нарушил молчание Лёша, переводя дух и быстро осматривая нас с Эдиком.

– Цел, – хрипло ответил я. Мои руки дрожали от перенапряжения.

– Жив, – отозвался Эдик, возвращая Лёхе его ружьё. – Чёрт, это было близко…

Мы переглянулись. Никто не был ранен. Чудом, навыком и абсолютным доверием друг к другу мы выстояли в этом аду. В воздухе висело невысказанное понимание: ещё одна такая атака – и нам может не повезти.

– Быстро перезаряжаемся, – скомандовал я, голос снова стал жёстким и собранным. – И двигаемся к подъезду. Пока шум не привлёк сюда всю округу.

Мы с братом пристрелили последних оставшихся в поле зрения мертвецов, и во дворе вновь стало тихо. Только кричали встревоженные пальбой птицы и стояла вонь разбросанных повсюду трупов.

Не ожидая подхода новой волны, мы, вернувшись в боевой порядок, подошли к нужному подъезду. Лёха отзвонился дядьке, велел ему пока сидеть за дверью, пока мы зачищаем подъезд.

Дверь в него оказалась запертой, но я вынес замок одним выстрелом, переставив перед этим рожок с пулевыми. Вошли в подъезд. На первом этаже никого, только одна дверь в квартиру направо была открыта. Замерев на пару секунд, мы втроём прислушались к привычным подъездным звукам – и сразу отчётливо услышали, как сверху донеслись шаркающие по ступеням шаги.

– Держи лестницу! – крикнул я Лёхе. – Эдька, не отставай, зачищаем!

Я бросился в открытую дверь квартиры. В нос ударил неприятный запах – не удушливый гнилостный дух зомбаков, а просто древний, старческий аромат пыли с примесью плесени. По обстановке и вещам я решил, что тут живёт какая-нибудь сухонькая старушка. Ну, в смысле, жила, – поправил себя мысленно я.

Пройдя по коридору, справа оставили закрытую дверь в кухню и вышли в гостиную, где слева была ещё одна дверь, ведущая, видимо, в спальню. Я осторожно заглянул туда и с облегчением произнёс:

– Чисто.

Тем временем с лестницы послышались выстрелы. Мы бросились назад в подъезд, где наш снайпер уже свалил троих: толстого мужика в майке и трениках, худую тётку, похоже, давно злоупотреблявшую спиртным, и немолодого дядьку в очках. Сверху спускались ещё двое: молодой парень спортивного телосложения в чёрной футболке и, похоже, обитательница той квартиры на первом этаже, которую мы с братом только что осмотрели – сгорбленная старушонка в длинной чёрной юбке и вязаном джемпере в такую-то жару.

Расправившись с ними, мы поднялись на второй этаж. Здесь прямо напротив лестницы была приоткрыта единственная дверь в квартиру. Оставив Лёшку прикрывать, мы с братом проверили жилище. Судя по состоянию, принадлежала она тем алкоголикам, которых первыми завалил Лёха. На полу и мебели были расставлены и разбросаны пивные и водочные бутылки, старое тряпьё и откровенный хлам.

– Никого, – сказал я Лёхе, когда мы появились на лестничной площадке. – Поднимаемся ещё на этаж.

На третьем этаже все двери были заперты, и только на четвёртом осталась открыта правая. Проверив её и не найдя ничего интересного, мы спустились на этаж ниже и постучали в дверь справа. За дверью послышалась возня, затем щёлкнул замок, рифлёная ручка опустилась, и дверь открылась.

Мы вошли внутрь. На пороге стоял невысокий усатый дядька, широкоплечий, но уже с объёмным пивным животиком.

– Здорово, бойцы, – пророкотал он густым басом.

Одет он был в чёрные классические брюки и белую, с воротником-стойкой, отглаженную рубашку. Обнявшись с Лёхой, он протянул мне и брату свою широкую, мозолистую ладонь.

– Фатеев Олег Александрович. Для друзей – просто Саныч.

– Роман, – ответил я на приветствие. – А это мой брат Эдик.

Я по очереди пожал руку каждому из племянников, слушая их слова благодарности. Димка оказался крепким, широким в плечах парнем среднего роста, очень похожим на дядьку комплекцией. По короткой стрижке было видно, что он недавно из армии. Пашка же, напротив, был высоким, светловолосым и стройным, но не худым – скорее, поджарым парнем с голубыми глазами, длинными пальцами и правильными чертами лица. Больше всего он походил на пианиста.

Лёха выдал парням по пистолету «Макарова», затем, покопавшись в своём рюкзаке, отдал обоим две кобуры, четыре магазина к ПМ и четыре обёрнутых бумагой пачки патронов калибром 9х18. Старший взял оружие и боеприпасы, сноровисто и со знанием дела снарядил обоймы, а потом показал младшему, как это делается.

Мы оставили парней разбираться с подарками и прошли с Олегом на кухню. На столе лежала старенькая тульская двухстволка лохматых годов выпуска и военного вида сухарка с патронами.

– Может, чаю? – спросил дядька Олег, приглашая нас к столу.

– Некогда, Саныч. Водички выпьем – и поедем. Мы здесь не одни, нас ещё женщины возле машин ждут. А вы пока собирайтесь.

– Так мы готовы давно, – с гордостью сказал Олег указывая на свой мешок на полу. – Только пацанов сейчас подгоню.

С этими словами он вышел из кухни. Мы пошли вслед за ним – и правда, у деловитых мужчин все вещи оказались давно упакованы. Дядька Олег нацепил на плечо свою «берданку», к поясу подвесил сухарку с боеприпасами, а вещмешок, продев руки в лямки, закинул за спину. Оба парня стояли одетые, с кобурами на боку, и у каждого за спиной, по небольшому рюкзаку с нехитрыми пожитками.

– Давайте определяться, – сказал я. – Вы едете с нами и вступаете в отряд, или мы вас спасаем, а дальше вы сами по себе?

– А куда вы сейчас? – серьёзно спросил Олег, нахмурив лоб.

– Подальше от города. Видите, что в столице происходит? Поэтому у нас есть большие сомнения, что здесь можно остаться и выжить. У меня в шестидесяти километрах от города есть хутор – местность тихая, поля и леса кругом, а ближайшие соседи не ближе километра. Присоединяйтесь к нам, места всем хватит.

– Ну, раз так, то мы согласны. Не будем отрываться от коллектива, – с этими словами дядька Олег подмигнул мне.

– Тогда с этого момента вы поступаете в моё распоряжение. Часть оружия вам уже выдали, остальное и прочую амуницию получите при первой возможности у моего начальника службы снабжения, – я указал на ухмыляющегося Лёху. – А теперь – готовность номер один, оружие наизготовку. Выходим двумя тройками.

Мы аккуратно вышли из квартиры и, подождав, пока Саныч захлопнет дверь, засеменили вниз, стуча каблуками о бетонные ступени. Вторая группа прикрывала нас сверху.

Тут дверь слева на втором этаже приоткрылась – не сильно, лишь на длину цепочки. В щели показался испуганный усатый мужчина интеллигентного вида и шёпотом спросил:

– Эй, мужики, а вы кто?

– Силы народной самообороны, – ответил я.

– Помогите мне до машины добраться, а то я застрял здесь, а у меня семья.

– Да не вопрос, – ответил я. – Давайте за нами. Там наверху ещё одна группа, они прикроют.

Дверь захлопнулась, затем из квартиры послышалась недолгая возня и голоса, и она вновь распахнулась. Я увидел того же мужика, рядом с ним стояла молодая женщина в очках и держала за руку девочку лет восьми.

– Вот, – затараторил мужик, – мои жена с дочкой. Мы сначала дома прятались, а когда решили уехать, из дому уже не выйти было.

– Понимаю, у многих сейчас так. Но подробности потом расскажете, – перебил я его. – Сейчас некогда.

Мы спустились вниз, пристрелив пару мертвяков у подъезда, и вышли на улицу, где заняли круговую оборону. Следом вышла спасённая нами семья; они прошли к нам, со страхом и омерзением обходя трупы. Не прошло и минуты, как из подъезда показался дядька Олег со своими племянниками.

– Где ваша машина? – спросил я мужчину, которого звали Николай.

– Так вот же она, – сказал он, указав на поляну. И правда, на краю газона стояла старенькая «Ауди-100».

– Садитесь и выезжайте со двора. Там вас встретят, – сказал я указывая направление движения.

– Внимание, сейчас со двора выедет красная «Ауди», не стреляйте, а примите её в колонну. Это друзья, – передал я по рации.

– Сделаем, – ответила моя «зайка». Вот молодец, подумал я – и транспорт стережёт, и радиообмен поддерживает.

Тем временем мы обогнули дом и, выйдя со двора, приблизились к своим машинам. Я чмокнул жену в губы, но она не отпустила, а в свою очередь приникла к ним и обняла. Краем глаза я заметил недалеко от наших внедорожников, метрах в десяти от каждого, два трупа, которых здесь раньше не было.

– Повоевать пришлось? – удивлённо поднял брови я.

– Да так, Настька одного убила, ну и я во второго два заряда картечи дала.

– Вот как, – подумал я, а вслух добавил: – И не побоялись? Растём над собой, однако.

– А ты как думал? – спросила любимая и с гордостью посмотрела на дочь.

– А я как раз на это и рассчитывал, – улыбнулся я и закричал: – По машинам! Порядок старый! «Ауди» – в середине! Мы идём головняком, остальные – метрах в тридцати за нами! Лёха – замыкающим! Держим связь!

Глава 7: По ту сторону стекла

Машины тронулись в путь. Колонна потянулась к сердцу столицы, до которого по таким дорогам – еще полчаса езды.

Впереди нас ждала картина, которую мы – от слабых женщин до крепких мужиков – уже никогда не сможем забыть.

Свинцовое от дыма, с багряными отсветами пожаров небо поглощало упрямые лучи солнца, окрашивая мир в грязные оттенки пепла и сажи. Воздух был густым и горьким от гари, пороха и чего-то еще, сладковато-приторного, оттого еще более тошнотворного.

Я медленно вел внедорожник по проспекту, еще вчера – оживленной артерии города, а сегодня – расчлененному телу. Дорога напоминала полосу препятствий: асфальт, усыпанный стеклом, искрящимся в свете фар; опрокинутые ларьки; брошенные, искореженные машины с зияющими дырами вместо дверей, словно черные рты в немом крике. Колеса с хрустом перемалывали хлам, каждый поворот руля был сродни плаванию по морю после кораблекрушения. Вокруг бушевал ад.

Мы видели их глаза – широко распахнутые, дикие. В них читался не инстинкт грабежа, а животный, всепоглощающий ужас. Эти люди не грабили. Они вырывали у гибнущего мира еще один глоток воздуха, еще один шанс.

Молодая женщина в разорванном платье, с лицом, залитым слезами и грязью, выбивала остатки стекла в витрине аптеки. Ее движения были лихорадочными, отчаянными. Она хватала не вещи – она хватала жизнь для кого-то. Может, для ребенка, оставшегося в квартире, для раненого мужа. Ее драма была написана на каждом сведенном судорогой мускуле.

Рядом двое мужчин тащили из разгромленного супермаркета мешки с крупой и водой. Их лица были искажены не злобой, а холодной, расчетливой необходимостью. Они знали: завтра этого всего уже не будет. Знали, что прежний мир рухнул, и теперь действуют древние законы: свой кусок, своя нора, свое выживание.

Где-то вдалеке взвилась очередь автомата – сухой, трескучий звук на секунду заглушил гул хаоса. Крики, сирены, вой сигнализаций – все это сливалось в один оглушительный гимн панике.

Я прибавил газу, стараясь не смотреть, как стайка подростков выносила из бутика электроники бесполезные в новом мире телевизоры. Это была уже не необходимость, а слепая ярость, желание отомстить рушащейся системе.

Пройдя еще с полкилометра, я поднял взгляд на горизонт, за разгромленную улицу, где современная архитектура уступала место кривым мощёным улочкам. Там, в сумеречной дымке, на фоне темных силуэтов башен, я увидел их.

Они были еще далеко, едва различимые, качающиеся на ветру шесты. Несколько одиноких, неуверенных фигур. Они двигались с той странной, вывернутой механичностью, что не может принадлежать живому. Расстояние и пыль, поднятая сотнями ног, скрадывали детали, оставляя лишь намек на ужас, тихо и методично приближающийся к этому острову безумия.

Эти далекие силуэты были холоднее и страшнее любого мародерства. Они были тишиной после крика. Концом, который только начинался.

Внедорожник полз, втискиваясь в пространство между брошенными авто и обезумевшими людьми. Мы все, сидевшие в трёх машинах, видели их. Не мародеров. Других.

Женщина лет сорока с опустевшим от ужаса лицом медленно кружила на одном месте, прижимая к груди детскую куртку. Ее губы беззвучно шептали одно и то же имя. Она вглядывалась в каждое лицо слепым, невидящим взглядом – искала не человека, а призрак, единственное, что могло удержать ее от падения в безумие.

Мальчик, лет шести, стоял, прислонившись к стенке автобусной остановки, и плакал. Тихо и безнадежно, по-взрослому. Слезы оставляли чистые полосы на его грязных щеках. В руке он сжимал за ухо плюшевого зайца, и его маленький мир сузился до этой точки. «Почему мама не пришла? Я же сказал, что буду тут ждать…» – наверное, твердил он сам себе.

Молодой парень с перекошенным от отчаяния лицом хватал за плечи бегущих, тряс их, кричал что-то. Слов не было слышно, но читалось по губам: «Ростом такая, светлые волосы? Вы не видели?!» Его отталкивали, он спотыкался, поднимался и снова бросался в толпу, как в бурное море, пытаясь найти одну-единственную каплю.

Боль, которая разрывала мою душу, так же кромсала и душу моей жены. Я почти физически чувствовал ее отчаяние, видел его в остекеневшем взгляде, в расширенных от ужаса и скорби глазах. Комок рос в горле, с бешеной силой заставляя сжимать пальцы на руле.

Я видел их всех. Видел их немой вопрос, обращенный ко мне, к моей теплой, безопасной машине. Инстинкт и простая человечность кричали: «Остановись! Помоги! Дай им хоть каплю надежды!»

Но я не мог.

Взгляд, застланный белесой пеленой от увиденного, метнулся в зеркало заднего вида. Вслед за мной, как слепой котенок, двигалась ауди, а позади неё наш второй джип. За рулем – лучший друг, а в салоне – мой брат, его жена, девушки и наши с ним маленькие дочери. Весь наш мир. Алёна, с бледным, застывшим лицом, наверняка как и мы, сейчас смотрела в окно, кусая кулак, чтобы не закричать. Мои дочери-подростки, прижимая к себе малышек, смотрели прямо перед собой стеклянными от непролитых слез глазами.

Остановиться – значит подставить под удар их. Открыть дверь – значит впустить хаос, панику, а возможно, и смерть. Рискнуть всеми ради одного – это уже не благородство. Это безумие.

Мы не могли помочь. Мы могли только смотреть, впитывать в себя эту боль, как губка, и везти ее с собой, давя на газ.

Мой долг и проклятие сейчас заключались в одном – любой ценой вывезти тех, кто был со мной в машинах. Всё остальное оставалось по ту сторону стекла, частью адского пейзажа, который нужно было оставить позади.

Я сглотнул комок в горле и поймал испуганный взгляд жены. Кивнул, пытаясь изобразить уверенность, которой не было и в помине. Снова уставился на дорогу, прокладывая путь сквозь море страдания. С каждым метром душа покрывалась новым шрамом, который уже никогда не заживет.

Мы были не героями. Мы были беглецами. И это осознание жгло изнутри.

В гнетущем молчании – гарнитура в ухе не издала ни звука, – мы выбрались из адского месива центральных улиц. Едва въехав в небольшой жилой массив, я свернул в проходной двор и остановил машину. Сжавшиеся струны души распрямились, больно давя на грудную клетку, перехватывая дыхание.

Сзади послышалось пыхтение мотора, щелчки дверок. Даже мужикам, повидавшим виды, требовался глоток воздуха.

Саныч, пихнув сидящего с краю Пашку, почти вытолкнул его наружу и начал выбираться сам, на ходу доставая из сплющенного портсигара сигарету. Вылез, закурил, опершись свободной рукой о стойку. Позади хлопнули дверцы второго джипа. К нам медленно, понуро шли Лёха и Эдик. Остановились у моей двери в нерешительности. Я сидел, вцепившись в руль, свободной рукой стирая испарину со лба. Открыл дверь, толкнул ее локтем, окинул взглядом ребят. Лёшка держался нормально, видал и не такое. Эдька храбрился, но был бледен как полотно.

Первым взорвался Саныч. Затянулся так, что кончик сигареты ярко вспыхнул, резко выдохнул струйку дыма. Голос хриплый, сдавленный:

– Ну что, блядь? Прекрасный вечерок выдался. Картинка с выставки, мать её. Просто ёбнуться.

Ткнул сигаретой в сторону города:

– Вы видели этих… шалтаев? Это они, да? Те самые? Так те, мать их ети, по телеку хоть в кадре помещаются! А это… Он замолкает, снова затягивается, рука чуть дрожит. Это уже на нас идет целая погань.

Тихо, почти шёпотом, заговорила жена, обращаясь не то ко мне, не то к самой себе:

– Эта женщина… с курткой… Она её так и не нашла. Мы просто… уехали. Мы оставили её там…

Голос сорвался. Лёха, всегда самый спокойный, положил ей руку на плечо, но его собственное лицо было жёсткой маской.

– Нет, Наташ. Мы не оставили. Мы выживаем. Остановись мы – нас бы не просто окружили. Нас сожрали бы. Или… прицепилось бы что-то похуже. Тот мальчик… мог быть заражен. Любая открытая дверь – смертельный риск. Мы приняли единственно верное решение.

Саныч фыркнул:

– Верное? Смотреть, как ребёнок плачет – это верное? Да мы твари, племяш! Твари и сволочи!

– Не надо так, дядька. Никогда. – я вступился, сам чувствуя, как меня от всего этого тошнит. Рулил, а сам в зеркало пялился, на ту женщину… будто к асфальту приклеенную.

Из салона вышла моя жена. Опиралась о косяк, дыхание частое, прерывистое. Смотрела на нас, и в глазах – вся впитанная боль.

– (Голос дрожит) А если бы это была наша Юлька? Или Полинка? Стояла бы и ждала? А мы бы… просто проехали? Или они уже не такие? – она кивнула на вторую машину.

Тут я заметил Настю. Она не смотрела ни на кого, её взгляд был прикован к её же собственным рукам. Она медленно терла пальцы один о другой, будто пытаясь стереть с них невидимую грязь, пятно от того, что мы видели, от того, что мы сделали. Или не сделали. Её губы беззвучно шептали что-то, и я уловил обрывок фразы: «…такая же куртка… у Юльки…»

Слова повисли в воздухе, раня больнее ножа. Эдька вздрогнул, представив свою дочь.

Настя резко подняла голову на слова мамы. Её глаза, полные слез, широко распахнулись от нового, обжигающего ужаса. Она посмотрела на спящую Юлю в машине, потом на свою младшую сестру, потом снова на маму. В её взгляде что-то надломилось, переключилось с отчаяния на что-то острое и колючее.

– Заинька, тогда бы мы остановились. – я собрал волю в кулак. – Зная, что это наш конец. Но остановились бы. Потому что это был бы наш ребёнок. А там… чужой. Наш долг – спасти своих. Это жестоко. Не по-человечески. Но это так.

Я вышел, почувствовав, как подкашиваются ноги. Подошел, обнял жену, чувствуя, как стучит ее сердце.

– Ты пойми, сейчас нужно думать только о своих. О нас больше некому позаботиться. Впереди дорога. – перевел я разговор в практическое русло, мой лучший способ справиться с шоком.

– Ладно. Самобичевание потом. Сейчас нужно думать. Город – труп. В центре – ад и… они. Нам нужно убраться отсюда, пока дороги проходимы. Едем на хутор, как планировали. Там генератор, колодец и родные стены.

Саныч бросил окурок, наступил на него:

– Хутор? А не будет хуже? Там поля, леса… откуда эта… хрень выползет – хрен знает. Может, в какую-то крепость? Казармы? Тюрьму, мать его, с бетонными стенами?

– Боюсь, никакие казармы не спасут. Вы же видели их? Их много. Военные части либо уже захлебнулись, либо скоро станут рассадником заразы. Хутор – ближе. Там крыша, сможем перевести дух, оценить обстановку. Сидеть здесь – ждать, пока волна с центра не накатит и сюда.

Я посмотрел на каждого, пытаясь взглядом передать остатки уверенности.

– Саныч, проверь топливо в обеих машинах. Лёша, покорми детей, успокой их. Зайка, помоги ему. Эдик со мной – проверим периметр. Уезжаем через десять минут.

Слова подействовали. Появилась задача, отвлекающая от парализующего ужаса. Саныч, ворча, поплелся к багажнику, но уже с видом человека, которому есть дело.

Перед отъездом брательник уложил тройку мертвяков, неизвестно откуда взявшихся во дворе. Может, тем, кто будет прорываться завтра, будет чуть легче. Такая любезность – единственное, что мы могли для них сделать. Нам же пора была отправляться в путь.

Через полчаса наша колонна свернула на шоссе, ведущее прочь из города. Брошенных машин почти не было, те, что были, стянуты к обочинам. Мертвецы же то и дело попадались на глаза. Шоссе было заполнено беглецами из мёртвого города.

14 мая, понедельник, 18:30

На выезде из города мы сами остановились у армейского блокпоста – узнать новости. В укреплении из бетонных блоков стояли два новых шведских БМП, названий я не помнил. На броне сидели бойцы в полной защите, с «Галилами» наготове. В нас не целились, но следили зорко. Стало ясно: пост предназначен против неживых. Лёшка позже подтвердил, оценив укрепления.

Я заглушил двигатель и вышел, оставив дверь открытой. К нам уже шел высокий, плечистый капитан. Собрался с мыслями, чтобы задать свой вопрос, но вдруг меня опередил Дима.

Парень, как по щелчку, вытянулся в струнку. Его правая рука резко и четко взметнулась к виску в идеальной строевой выправке.

– Товарищ капитан! Разрешите обратиться! – его голос прозвучал громко, звонко и не по-граждански, резанув уши неестественной в этой обстановке уставной формой.

Капитан, явно удивленный, на мгновение замер, а затем нехотя отдал честь. В его взгляде читалось недоумение, смешанное с иронией.

– Вольно, боец. Докладывай.

– Так точно! – Дима опустил руку, но спина его осталась прямой. – Гражданская группа беженцев на трёх автомобилях. Следуем на собственный хутор, координаты… – он запнулся, осознав, что сейчас не на докладе командиру роты.

Я не выдержал и тихо ткнул его локтем в бок.

– Дим, ты чего это? Концерт устроил? – прошипел я.

Он смущенно покраснел и сбавил обороты, но осадочек уставной дрессуры остался.

– Просто выясняем обстановку на дороге, товарищ капитан. Возможны ли проезд и заправка?

Капитан, скрывая ухмылку, ответил, что дорога свободна, а заправка работает. Его вопросы о наших планах Дима слушал, смотря прямо перед собой и отвечая короткими, лаконичными «Так точно!» и «Никак нет!».

Когда мы вернулись к машинам, я не удержался.

– Ну, и перформанс. Ты что, вчера из части сбежал? К чему эта показуха?

Дима снова покраснел, закидывая в багажник джипа свой рюкзак, из которого только что доставал для демонстрации капитану свой военный билет.

– Да не… привычка, Ромка. Рука сама дергается. Два года «смирно-вольно», это не шутка. Увидел погоны – и всё, система сработала. Сам потом долго отходил.

– Ладно, орёл, – хлопнул я его по плечу. – Только дальше полегче. Тут все свои, выживаем как можем, без устава.

В это время капитан, переговорив по рации, вернулся к нам. Его лицо стало более серьезным.

– С дорогой, в целом, порядок. Но есть один момент, который вам надо знать.

Он развернул свою электронную планшетку, показывая нам участок карты.

– Вот тут, километров через пятнадцать, будет участок леса с обеих сторон. Утром там наш снабженческий конвой нарвался на засаду. Не зомби – люди. Оборонялись, отбились, но один грузовик пришлось бросить – его подожгли. Так что будьте настороже. Место нечистое.

Капитан посмотрел на нас, оценивая нашу реакцию.

– Само место боя мы уже прочесали, никого нет. Но дорога там изрядно побита – воронка от гранатомета, щебень, осколки стекла и железа. Проехать можно, но аккуратно, объезжая по обочине. Вне этого участка – асфальт чистый, до самого вашего поворота. Так что смотрите в оба, не гоните, и если что-то покажется подозрительным – не геройствуйте, дайте по газам и сразу в эфир. Мы вышлем группу. Всем попортить нервы эти ублюдки уже успели.

– Поняли, – кивнул я, мысленно уже прокручивая в голове опасный участок. – Спасибо за предупреждение. Ценная информация.

Не за что. Много вас?

– Две машины. Бойцов шестеро, остальные – гражданские с детьми.

– Еще одну семью подобрали… они такого натерпелись, что из машины боятся выйти. Не знаю, куда их девать. Капитан, не возьмете их под защиту? Своих и так много, да и с провизией туго.

Врал, конечно. Брать с собой Николая я не мог и не хотел.

Капитан удивился:

– Куда они мне на блокпосту? Взять не возьму, но совет дам. – он снова достал из подсумка планшет с картой. – Едешь по Ленинградке километров тридцать, сворачиваешь вот тут, на мосту. Налево, там указатель. Поселок и военный городок.

– Знаю.

– Вот там на базе части и военного городка организовали пункт сбора. Принимают людей. Наша часть как раз эту территорию зачистила и охраняет. Строим на базе части и посёлков поблизости общий периметр. Ваших гражданских там и расселят, к делу приставят, если профессия нужная.

– Спасибо огромное. – я крепко пожал ему руку.

А давно здесь стоите? Cпросил я напоследок.

Да второй день уже, ответил он, а до этого ещё день в городе стояли. Нас туда прямо из области пригнали.