Тунгус – потомок народов

Места, люди, имена

Вопрос: если текст материала не даёт никаких познаний и развития, то зачем он? Понятно, что вред такого контента или постановочного реализма очевиден, а потому наша задача – максимально реальная информативность. Итак, шилкинские хамниганы.

С некоторых исторических времён разные группы народностей, в том числе и хамниган, стали называть по местам их обитания. Скорее всего, в документах это утвердилось с XVIII-XIX веков, когда российское чиновничество причислило общество к «инородцам», разделив их на оседлых кочевых и бродячих. Надо полагать, что хамниганы могли относиться как к бродячим, так и кочевым народам, ибо точного определения или границ не было и не могло быть, а теперь они и вовсе исчезли из понятий людей, живших в таёжных краях и приграничных степях.

Естественно, маршруты кочевий хамниган охватывали большие территории. Многие из них жили по берегам рек Цзилюхе, Ган, Дербул, Хаул, Аргунь, Каренга, Нерча, Шилка, Онон, Ингода, Газимур, Улюрунгуй, Хирхира, Ага, Борзя, Ималка… Знающие люди дополняют картину побережьями других рек и видят направление: от северо-востока и юга до юго-запада Забайкалья. Кстати, это историческое движение монгольских племён от IV до VIII веков, когда они жили в Эргунэ-кун таёжного Хингана на берегах Аргуни и выходили оттуда до степных равнин и Хэнтэйского нагорья. Отметим, на всякий случай, это направление, помня о нашей догадке о том, что хамниганы – часть монголов, оставшихся в тайге. Не утверждаю, но полагаю, исходя из логики, истории и географии проживания хамниган на близких друг к другу территориях трёх стран.

Обжитые места (по недавней истории) шилкинских хамниган – таёжные угодья, деревни, сёла и посёлки вдоль полноводной Шилки, где сегодня проходит железная дорога, а также другие участки, находящиеся в разных направлениях от русла реки, разветвляясь и уходя всё дальше на север, где карта пестреет экзотичными для незнакомца названиями: Уненкер, Шиванда, Номоконово, Кокуй, Холбон, Арбагар, Бишигино, Нарын Талача, Байцетуй, Кыэкен, Кия, Ульяновка, Хила, Делюн, Цагакшино, Торга, Илим, Сухайтуй, Халтуй, Торгокон, Нижний Стан, Дарасун, Олекан, Кучегер, Ульдурга, Усугли, Тунгокочен…

После многоточия, мысль ищет продолжение, а логика подсказывает, что звучащих обозначений и названий раньше было великое множество, и каждое из них рассказывало о чём-то или ком-то, известном людям, жившим в этих местах. Это было иное информационное пространство: живые сказы о людях, семьях, родах, племенах, духах, шаманах, запомнившихся случаях, животных, деревьях, горах, долинах, реках. Вместе с тем это были аналогии и сравнения, например, с внешними признаками или внутренними органами животных, за которыми охотились или ухаживали люди. Например, Делюн – селезёнка, Эбэр – рога, Сууха или Сухайтуй – мочевой пузырь животного, который использовали для топлёного масла или жира, Кокуй, вероятно, от Хүхэ или Күкэ, то есть Синий… Тем, кто понимает, говорила сама земля, тайга, горы и реки говорили. Каждый звук или слово имели смысл и значение. Попутно замечу, что слово «орочон» означает – оленевод, а все народы, которых я назову в этой книге, на мой взгляд, относятся к монгольской и тунгусо-маньчжурской группе, народов, имевших в глубокой древности великую, во многом общую с монголами, историю.

Не все реки когда-то назывались Суходолом, как в наши дни. Ведь все они раньше обозначались своими, настоящими и звучными именами. И не все люди были Иванами, не помнящими родства, не понимающими ближнего и окружающую природу. И сколько было своих имён!

До недавнего времени звучали сказания о родах – устные романы со многими мельчайшими подробностями и нюансами, именно они придавали разноцветье и неповторимый колорит общей ткани большого полотна, где присутствовали характеры и обличья людей с их особенностями, которые запоминали и впитывали слушатели, то есть потомки тех, о ком велась речь. При этом, сто или более лет тому назад, имена, действительно, были не русскими или латинскими, а своими – эвенкийскими, то есть орочонскими, хамниганскими, монгольскими.

Но время шло, пространство заселялось другими людьми, а вслед за ними: тайга редела, реки мелели, животные и рыбы исчезали, нравственность заменялась нравами, и Гарпанча, то есть Солнечный луч, стал просто Иваном или Петром. Всюду появились Саши и Маши, Февроньи и Хавроньи, лишь изредка сверкнёт отблесками самоцветов удивительное, хамниганское имя Югана – Лунный свет.

Какие неподкупные и честные, наивные и добрые лица видятся в древних, исконных именах эвенков: Тыманча – Утренний, Гудейкон – Красивый, Тыкулча – Сердитый, Сонголик – Плакса, Адиуль – Спящий, Хадиуль – Знающий, Аксик – Обиженный, Кэпэлэ – Сухой, Бургуми – Толстый, Дялунча – Заблудившийся, Гагдауль – Высокий…

Вы видите высокого и стройного, как тонкая северная лиственница, Гагдауля? Или хныкающую и сопливую Сонголик, лицо которой вот-вот готово озариться улыбкой? Или – красивого, с глазами цвета туманной голубики, Гудейкона, Тыманчу с большими и розовеющими, как утренняя заря, щеками, умного и всегда готового подсказать Хадиуля? Увальня Бургуми, всё время блуждающего Дялунчу и сердящегося на него за это Тыкулчу?

Приведу имена из списка тунгусов, плативших ясак, то есть налогоплательщиков XVII века: Токуй, Тебенка, Умкунь, Булкича, Нанту, Тарма, Догой, Лапкай, Чагадай, Гилбанча, Текучю, Номака, Номакань, они же Балбута, Катка, Сорджи, Шивертой, Торчаба, Олзулай, Налсулай, Бохай, Батаргинь, Ирюцей, Сагочи, Турацегай, Нарачай, Дабой, Зорюдей… И там же зафиксировано: «… по скаске ясашных сборщиков Намясинского роду ясашные люди Токуй с товарищи со всем родом своим ушли в Мунгальскую землю…» Как догадались знающие читатели, это люди рода намяд-хамниган, которые жили как по Шилке, так и по рекам Онон, Борзя, Аргунь, Улюрунгуй. Сегодня представителей этого рода во множестве можно встретить в Монголии и Маньчжурии. Я встречал. В России – редкость.

Но вот интересное и звучное имя Кидавуль, которое учёные относят к названию племени Кидан или Кидани, в древности звучавшему как Гида, что с тунгусского переводится – Копьё, наконечник копья. Сегодня известно, что Кидани – это древние монголы, жившие на территории современной Внутренней Монголии (Маньчжурии или Барги), предки хамниган, создавшие государство Ляо и давшие название Китаю. Получается, что Гида (копьё) стало именем, потом – племенем, а много позже утвердилось как название страны – Китай.

Большая история маленького (сегодня) народа, жившего когда-то на просторах Сибири и Забайкалья. Предки их в нас и среди нас!

Вот о какой истории напомнил нам Андрей Азарянский.

Германский учёный, отец русской и сибирской истории Герард Фридрих Миллер (1705-1783), изучавший народы Сибири, особенно народы Восточной Сибири десять лет, с 1733 по 1743 год, называл тунгусов «Рыцарями тайги» и писал в одноимённой работе, что «Внутренние принципы порядочности не развиты так сильно ни у одного народа, как у тунгусов. Среди них ничего не слышно о воровстве, мошенничестве или иных преднамеренных обидах. Они гостеприимны и щедры. Не раз замечал у нерчинских тунгусов: когда я дарил самому знатному из них китайский табак, бисер или другие излюбленные ими вещи, то он делил все подаренное между присутствующими, и это делалось не из страха или по принуждению, а единственно из стремления к общности…»

Надо понимать, что самый знатный стремился быть равным со всеми! Кстати, одним из установок Ясы Чингисхана звучало, как равнение по последнему, что означало заботу обо всём народе, при котором нет и не может быть отставших или вырвавшихся далеко вперёд. Вместе с тем, такой принцип – единение народа.

Разве возможно после авторитетного признания Г. Ф. Миллера, полагать, что тунгусы могли плохо думать о других народах, унижая их даже в мыслях? Живы ли заветы предков в сердцах современников? Отнесём приведённую выше характеристику ко всем остальными странам и народам, с которыми сегодня связаны наши шилкинские хамниганы, один из которых – герой этой книги Андрей Викторович Азарянский (Номоконов), в котором сошлись качества его предков, обогащённые и приумноженные культурами других народов.

Он мог родиться одним из тунгусов, рыцарем тайги, носить звучное и говорящее имя, но стал, как и все мы, многие его современники, человеком другой эпохи, других нравов, напомнив своей гибелью о своих предках – шилкинских хамниганах.

География и люди

Рассказывать об одном человеке, тем более представителе маленького, малоизвестного сегодня, народа, невозможно не изучив его историю, не познакомив с этим народом читателя. Ведь жизнь любого человека – это также судьба народов, от которых он произошёл, и в этой судьбе – встречи и размолвки, трагедии и счастье. Каждый поступок человека говорит о свойствах его предков, возвышая или унижая их в глазах окружающих. И в этой же судьбе – территории, регионы, места, где рождаются семьи, дети, характеры. Именно так я думал, изучая жизнь окружения Андрея Азарянского, также родных и близких ему людей – Номоконовых.

Рассказывать надо о семье, родителях, их судьбе и работе в разных регионах, городах, сёлах. Рассказывать надо о среде, в которой сформировались герои и персонажи. Кто они, как и почему менялись? Рассказывать надо о стране и переменах. Ведь жизнь людей – жизнь страны. Просто биография – просто даты и слова, где нет человека и страны. Что за биографией? На эти и множество других вопросов должен отвечать читатель, автор только ставит их. Готовые ответы – готовые установки, главные тормоза задержки развития личности. «Не думай, – говорят сверху, – не отвечай, мы всё знаем и ответим за тебя». И ответят…

Но лучшие учителя – собственные ощущения. Они не обманут. А потому позвольте на время оставить в стороне подготовленные вопросы и готовые ответы на них, положиться на свои ощущения и внутренние географические реперы (вехи), по которым я ориентируюсь с юных лет. Исходя из них, полагаю, что эвенки, живущие в северной тайге тесно связаны и смешиваются с якутами, а хамниганы, населяющие таёжные и лесостепные участки, находящиеся ближе к железной дороге, связаны с хори-бурятами, русскими и представителями других народов, потревоживших тайгу. К последней группе людей и относятся герой и персонажи нашей книги. Зыбкое пространство, в котором проживали и проживают шилкинские хамниганы, соседствует, в основном, по северным границам обитания, с эвенками и якутами, а по южным границам – с хори-бурятами и русскими… Это обстоятельство влияет на анатомию, телосложение и внешний облик не только отдельного человека, но и, что естественно, целых семей и родов. Тем не менее, хамниганская суть от такого смешения никуда не исчезает, даже, если кто-то пытается скрыть свои корни, они всё равно проявляются в характере, поступках, речах, цвете глаз или характерной походке… Раньше я уже сказал, что Номоконовы могут быть людьми разных национальностей, но в душе всегда ощущают себя хамниганами.

Заметно также, что вплоть до 1960-х годов шилкинские хамниганы мигрировали внутри своего, локального, пространства, иногда выходя далеко за его пределы, потомки их «шагнули» ещё дальше, а современные хамниганы уже легко пересекают границы стран и континентов.

Но сначала мы проследим незримую, ломаную, линию, на которой находились и всё ещё находятся Нижний Стан – Делюн – Нарын Талача (Верхняя, Средняя, Нижняя), где жили предки Андрея Азарянского, о которых рассказали его близкие родственники и сородичи.

Кто и откуда?

О селе Нижний Стан, откуда родом прадед Андрея и дед его матери Зинаиды Семёновны по мужской линии Василий Данилович Номоконов, читатели знают, в основном, из биографии легендарного снайпера Семёна Даниловича Номоконова, о котором написана книга «Трубка снайпера», поставлен фильм «Тунгус». Как уже известно, Василий Данилович и Семён Данилович – родные братья. Кстати, сына своего, отца Зинаиды Семёновны и деда Андрея, Василий Данилович назвал Семёном в честь своего брата. Андрей же, как нам уже уже известно, во время службы, взял себе позывной «Тунгус».

Нижний Стан находится в Тунгокоченском районе Забайкальского края, а до 1983 года относился к Шилкинскому району. В Энциклопедии Забайкалья, которому в некоторых случаях, я доверяю больше, чем Википедии, значится: «Нижний Стан, село на юге Тунгокоченского района (до 1983 в составе Шилкинского района), центр сельского самоуправления, расположено в 74 км к юго-востоку от села Верх-Усугли. В состав Нижне-Станского округа входят также сёла Бутиха, Сухайтуй, Торга, Халтуй, Цагакшино. Возникновение Нижнего Стана связано с работой старательских артелей, поселения которых обычно называли станами. С 1964 года село – центральная усадьба совхоза «Воскресеновский» мясомолочной специализации, в 1992 хозяйство передано ОАО «Рудник Дарасун», затем реорганизовано в агрофирму «Дарасунская», которая в 2001 реорганизована в ООО «Агроголд». В 2002 население – 695 человек. Имеются: средняя школа, детский сад, Дом творчества, библиотека, фельдшерско-акушерский пункт. В Нижнем Стане жил снайпер С. Д. Номоконов, его именем в селе названа улица».

А где родился?

О коренных жителях Нижнего Стана и ближайших сёл, эвенках или хамниганах энциклопедии, конечно, ничего не рассказывают, ибо составители не имеют о них представлений. Материалы, написанные по шаблонам, гуляют в периодике и сети много лет и сегодня не представляют никакой ценности, но кое-какие факты в них есть.

Теперь о селе Делюн, который нам также известен из биографии Семёна Даниловича Номоконова, ибо иногда авторы пишут, что он родился и там. Но энциклопедии выводят читателя на ныне существующее село Делюн Сретенского района, который, кстати, раньше тоже входил в Шилкинский район. В тексте об этом селе в Энциклопедии Забайкалья С. Д. Номоконов не упоминается. Причина простая: таких сёл было два. Но того Делюна, где жил Семён Данилович Номоконов давно нет. Осталось только место, где стояло село, там в наши дни совершают молебны потомки Василия Даниловича, Семёна Даниловича и остальных Номоконовых, а также других жителей Делюна. Место находится в километрах трёх от исчезающего хамниганского села Ульяновка и в километрах тридцати от Нижнего Стана. Основным репером можно назвать село Богомягково, стоящее на трассе «Амур», откуда до Делюна не более десяти-двенадцати километров…

Кстати, напомню: Делюн с монгольских диалектов переводится как Селезёнка. Таких названий в Забайкалье известно несколько, раньше, возможно, было больше. Например, Делюн-Болдок. Следовательно: попал на место с названием Делюн – ищи очертание местности, похожее на селезёнку овцы или косули. Не ошибёшься. Такие контуры на месте исчезнувшего села Делюн есть.

Конечно, способности сравнивать и видеть подобную аналогию современные люди не имеют, ибо они родились и живут в совсем других условиях и обстоятельствах, тем более – возможности охотиться или ухаживать за животными у них нет. От этого довольно много ошибок у краеведов и историков, ищущих исторические места. У них нет и не может быть настоящего бурятского или тунгусского видения, каковые были, скажем, у Дерсу Узала, Семёна Номоконова или Тогона Санжиева. То есть эти историки и этнографы, исследователи и краеведы никогда и ничего толком не определят и не найдут.

На мой взгляд современные потомки коренных народов должны возвращаться в места предков. Например, брать участки, паи, строить коттеджи, заниматься сельским хозяйством, туризмом, создавать центры культур.

Но продолжим нашу тему…

Нижний Стан и Делюн связаны в истории шилкинских хамниган, особенно в роду Номоконовых, самым непосредственным образом.

У Данилы Номоконова было три сына: Иван (Павел), Семён и Василий. (О них, также их сёстрах, в конце книги будет отдельная глава).

Иван и Василий были женаты на хори-бурятках. Василий Данилович Номоконов взял в жёны хори-бурятку Хандаму Дугарову, судьба которой мало известна потомкам. Она была, возможно, родом из читинских или борзинских бурят, близких к шилкинским хамниганам. По словам её внуков бабушка Хандама умерла в 1965 году от болезни в посёлке Агинское, в доме своего сына Семёна Номоконова. Она – прабабушка Андрея Азарянского и многих Номоконовых, имеющих на сегодня разные, в основном, русские и украинские фамилии и, конечно, обличья, хотя имена у некоторых хори-бурятские. Например, Аюр…

Василий Данилович и Хандама Дугарова жили в Нижнем Стане, Делюне, позже переехали в Нарын Талача. С этими тремя сёлами связаны судьбы супругов и их детей. Сын Василия Даниловича Номоконова и Хандамы Дугаровой – Семён Васильевич Номоконов.

Проследим родословную по женской линии. В Делюне жила Марфа Михайловна Сундуева, вышедшая замуж за китайца Ван-Гана, которого переиначили на русский лад Иваном, получилось – Иван Ванган. Жили они в землянке, под сопкой Делюна, было у них пятеро детей. два сына и три девочки: Сергей, Николай, Ольга, Лидия, Галина, записанные и как Сундуевы, и как Ванганы. Позже некоторые из них жили и работали в колхозе имени Ленина известного села Зугалай Агинского Бурятского округа.

Одну из них, Ольгу Ивановну Ванган, взял за себя Семён Васильевич Номоконов. Он – 1938 года рождения, она – 1940. Познакомились будущие супруги уже в селе Зугалай, Агинского Бурятского округа, куда в 1950-1960-х годах переезжали из своих сёл шилкинские хамниганы. Ехали, конечно, известной, тогда ещё не асфальтированной, дорогой, ведущей из Могойтуя через Зугалай и Хара-Шибирь на Шилку. Старожилы говорят, что первым в Зугалай переехал Михаил (Мисаил) Сундуев, отец Марфы Михайловны Ванган (Сундуевой), прадед по материнской линии детей Семёна Васильевича Номоконова и Ольги Ивановны Номоконовой (Ванган, Сундуевой).

Прославленный самобытностью, самодеятельностью, достижениями своих тружеников, спортсменов, Зугалай стал ещё более знаменит, когда там поселился Семён Данилович Номоконов. Со временем Зугалай стал Родиной многих потомков шилкинских хамниган, пришедших из Нижнего Стана, Делюна и других деревень. Шилкинские хамниганы работали на всех участках зугалайского колхоза, содействуя его славе и процветанию. Они были трактористами, комбайнерами, шоферами, чабанами, скотниками, доярками, разнорабочими – на всех ручных и тяжёлых работах, на которых стояло любое советское хозяйство.

В повествовании о Нижнем Стане и Делюне прозвучали четыре кровно связанные фамилии: Номоконовы, Ванганы, Дугаровы, Сундуевы. Конечно, и они, в свою очередь имеют кровную связь со множеством других семей, о которых, по мере возможности, будет сказано в этой книге. Все они предки и родственники Андрея Викторовича Азарянского и его сыновей Даниила и Ярослава, живущих со своей матерью Светланой в Улан-Удэ на момент написания книги.

Забайкальская география и родословная представителей шилкинских хамниган – Номоконовых-Азарянских теперь более или менее известна, а далее, надеюсь, будет только уточняться и размножаться.

В Агинском округе. ХХ век

Известные сведения об Ольге Ивановне Сундуевой (Ванган), вышедшей замуж за Семёна Васильевича Номоконова, говорят, что шилкинские хамниганы перекочёвывали, в основном, в хамниганские и хоринские сёла. Номоконовы жили в Нижнем Стане, Делюне, Зугалае, Нарын Талаче, Нарасуне, Агинском. Говорили на русском и родном, хамниганском, языках, а с годами – на агинском диалекте бурятского языка. Но, замечу, вместе с переселением шилкинских хамниган обогащался и Агинский Бурятский округ, который на сегодня можно назвать средоточием многих представителей монгольских и тунгусо-маньчжурских племён и родов, что самым положительным образом влияет на современное развитие округа и звучание его в информационном пространстве страны.

Во все времена люди искали близкое им общество, лучшие места для себя и своих потомков. Например, супруги Номоконовы – Семён Васильевич и Ольга Ивановна жили и трудились в Амитхаше, где глава семьи работал в РТС, потом переехали в Нарын Талача, оттуда – в Нарасун, а потом, в 1973 году, вернулись обратно в Агинское, где заняли половину двухквартирного дома на улице Дорожной и обосновались в центре округа окончательно. Потом они получили квартиру по улице Комсомольская.

Семён Васильевич трудился в автотранспортном предприятии сварщиком, а Ольга Ивановна была на разных работах в аэропорту, находившемся на краю посёлка. Ещё живы старожилы, которые помнят этот аэродром. Возникает он и в моей памяти. В те годы в Агинское летали самолёты. Я помню, как в 1975 году, демобилизовавшись из армии и прибыв в Читу, летел на АН-2 в Нижний Цасучей, а самолёт садился в Агинском, высаживал или брал пассажиров. Билет стоил три-шесть рублей. Такая была жизнь.

Ольга Ивановна позже работала в столовой, техничкой райисполкома, жила заботами о муже и детях.

В Агинском дети Номоконовых, мал мала меньше, поочередно, пошли в школу. Зинаида с 1973 года стала учиться во 2-й школе посёлка.

Никаких национальных различий тогда не могло быть. Агинское отличалось от других районных центров только тем, что имело ещё статус окружного центра, где заметно выделялась значительная численность бурят. А в остальном посёлок мало чем отличался от своих соседей – Акши, Нижнего Цасучея. Повсюду звучала русская речь. АСШ №2, директором которой много лет работал Жигмит Тумунович Тумунов и преподавали замечательные учителя, по умолчанию считалась русской.

В те годы классы в школах были большими, например, одноклассников Зинаиды Номоконовой – 40 человек! Классным руководителем Зинаиды была Зоя Васильевна Петрова. Класс наполовину состоял из детей бурятской национальности. Выделялись дети смешанных браков, которые по национальности были или считались русскими, бурятами, армянами, татарами, башкирами. Позже многие из них стали известными в округе и области людьми. Преподавательский состав этой школы всегда отличался серьёзной образованностью и знаниями, культурой и дисциплиной. Об этом помнят, помнили и будут помнить…

Среда и язык эпохи

Как и большинство шилкинских хамниган конца второй половины ХХ века, жившие в Агинском Номоконовы немного говорила на эвенкийском, но не знала, да и не могла знать бурятского языка. В советское время это даже молчаливо поощрялось обществом и начальством, создающим нового человека, который не должен был знать своей реальной истории и культуры, традиций и языка. Помню, как в наше село Новая Заря, приезжали чиновники от культуры (буряты!) и требовали убрать панно, где были изображены методом чеканки животные, олицетворяющие двенадцать времён года. Они же требовали прекратить празднование Сагаалгана. Вне округа праздновали, в округе – нет. Общество 1970-х годов уже было полностью отлучено от своей истории и не могло иметь других представлений и понятий, кроме тех, что преподавали в детских садах, школах, техникумах, профтехучилищах, вузах.

Питательная среда советского общества не могла входить в реакцию ни с какой иной средой и знаниями, которые оказывались совершенно другими. Абсолютно политизированная страна воспитывала или «лепила» человека с первых дней его рождения по образу и подобию совершенно нового в эволюции человека, каковым он представлялся в трудах марксистско-ленинских теоретиков. Поскольку в СССР преобладал славянский или русский тип человека с его постоянно меняющейся историей, то он и послужил образцом для всех, а потому был возвышен над всеми остальными народами, что в дальнейшем не лучшим образом отразилось на его судьбе…

Мне рассказывали случай конца 1950-х годов, выразительно характеризующий бурятское общество ХХ века: председатель Ононского райисполкома того времени Намсарай Бадмажабэ, человек ещё помнивший учителей прошлого, посоветовал выучить бурятские слова молодому русскому доктору с тем, чтобы ему было легче общаться с населением, где жили буряты. Тот выучил и в подходящий момент обратился на бурятском двум буряткам-медсёстрам, только что прибывшим из училища, которые тут же, нервно и бойко, возразили на русском языке: «Говорите с нами на русском, мы – культурные бурятки…»

Все вышеописанные моменты возникли в памяти автора в связи с исследованием темы шилкинских хамниган, знакомством с Номоконовыми и изучением короткой и яркой жизни Андрея Азарянского. Ведь именно его трагическая судьба потребовала углубиться в историю хамниган, вспомнить о трепетном национальном вопросе и родном языке жителей Агинского Бурятского округа.

Дома у Номоконовых, возможно, и в других семьях шилкинских хамниган, иногда говорили на родном языке своей группы, который сегодня считается одним из древнейших диалектов монгольского языка. (Не язык ли это монголов, живших в Эргунэ-кун?) Звучала в семьях и хори-бурятская речь. Но Номоконовы и их сородичи не различали, где хамниганское или хоринское слово, тем более, звучавшие в потоке русской речи. Так появлялся буржик (по аналогии с украинско-русским суржиком), который часто можно услышать в Байкальском регионе, особенно в республике Бурятия и национальных округах. Понимание различий языков приходит позже, с возрастом и жизненным опытом.

Разговор некоторых жителей посёлка зачастую, даже в наши дни, перемешан словами разных, исторически и географически близких друг к другу национальностей. Сегодня многие потомки старых шилкинских хамниган, переселившихся из Нижнего Стана или Делюна, хорошо понимают бурятскую речь, слабо – родную, хамниганскую, но не говорят на этих языках. Все говорят на русском языке, знание которого на очень хорошем, даже глубинном, уровне, недостижимом для многих жителей Агинского Бурятского округа, ибо это знание, породившее отличные, от древних, традиции впитывалось шилкинскими хамниганами несколько веков, в других условиях, и значительно раньше, чем в национальных образованиях, где компактно проживают хори-буряты, до наших дней пытающиеся сохранить национальную идентичность.

В советский период истории знание русского языка было для всех обязательным и повсеместным, без него закрывались все двери. Многие буряты БурАССР и национальных округов щеголяли пренебрежением к родному и знанием русского языка. Для всего общества, особенно некоторых его руководителей, потеря родного языка, обычаев и традиций, ревностное стремление овладеть русским языком было чуть ли не социалистическим соревнованием. Такое положение считалось обычным и не подлежало какому-то осуждению с чьей-либо стороны. Тем более, что к середине 1980-х годов можно было считать: советский человек, с рождения воспитываемый и подпираемый мощными поддерживающими представлениями о режиме: октябрята, пионерия, комсомол, партия – уже реальность, он создан и активно созидает будущее. Жизненный путь каждого такого человека был определён и ясен, хотя и случались отклонения.

В таких условиях жили не только шилкинские хамниганы, но и многие большие и малые народы СССР. Как они могли сохранить идентичность, особенно малые народы?

Об эвенках, хамниганах, бурятах и других национальностях люди того времени, а также и Номоконовы, особо не размышляли, хотя иногда, в газетах и журналах, рассказывали о дружбе народов, пятнадцати республиках великой страны, а в 1982 году проводилась всесоюзная кампания «В семьей единой», посвящённая 60-летию СССР, когда «сверху» был дан старт странному, на взгляд современного человека, движению «60-летию СССР – 60 ударных недель!» Подобных кампаний в те времена было довольно много, впрочем, как и активистов-комсомольцев, ставших позднее бандитами, олигархами, начальниками, чиновниками, буддистами, шаманами, националистами, демократами. Ковчег, где всякой твари по паре, не может быть однородным.

После окончания 8 класса Зинаида Номоконова отправилась в посёлок Первомайский, поступила в профтехучилище (ГПТУ-17), где в 1984 году получила рабочую специальность «штукатур-маляр», ставшей большим подспорьем и основным средством заработка на всю жизнь.

Эта же специальность определила всю её дальнейшую судьбу… Она была и осталась, как многие Номоконовы, простым и трудолюбивым, нравственно и физически сильным человеком, который всегда был и будет, как говорится, солью земли, вопреки всем обстоятельствам и условиям.

Таким же воспитывала своего сына Андрея.

Братья и сёстры

Прерывая хронологию повествования, необходимо сказать, что у Семёна Васильевича и Ольги Ивановны Номоконовых родились восемь детей, трое сыновей и пятеро дочерей:

– Наталья – 1964 года рождения, в замужестве за Сахаровым, эвенком;

– Марина – 1965 года, в замужестве за Барановым, русским;

– Зинаида – 1966 года, вышла замуж за Азарянского, украинца;

– Алексей – 1968 года, женился на Кореневой Ирине Александровне, с которой развёлся. Позднее женился на Снежко Дарье Ивановне;

– Галина – 1970 года, в замужестве за Авдеенко, русским;

– Павел – 1973 года, не был женат;

– Югана (дочь) – 1978 года;

– Артём – 1981 года рождения, жена Пляскина Светлана Николаевна.

О том, что и на этих этапах родословной у Номоконовых снова случилось великое смешение национальностей, а какие будут в дальнейшем, можно даже не заикаться. Но одно несомненно – каждый представитель этого «ковчега», никогда не забывал и не забывает, что он хамниган-бурят, хори-бурят, свойства которых выражены не только в физическом облике, но и в характере.

И всё же: проследить за передвижениями и разветвлениями первых двух поколений этого большого рода шилкинских хамниган можно без особых сложностей и напряжения, ибо вся хлопотливая, порой очень тяжкая, житейская суета местного, локального, характера. Сначала Нижний Стан – Делюн, далее – на территории Шилкинского района, потом – ближних районов, Зугалай – Нарын Талача – Нарасун – Агинское. Ментальное и физическое изменения незначительные.

Судьбы и родословные меняются круто и необратимо, расширяя пространства, увеличивая объёмы, обогащая качество жизни и количество связей, только вместе с грандиозными переменами на планете, в государстве, в обществе. Известные из них – движения хунну или гуннов, тюрков, великое переселение народов в IV-VIII веках на Востоке и Европе, завоевания монголов в средневековье, а также – открытия, эпидемии, революции, бунты, реформы, строительство. Например – Великой китайской стены, Панамского канала, Транссибирской магистрали… И такие перемены уже близились в СССР начала и середины 1980-годов, хотя никто даже в мыслях не мог предположить их. Как бы и что бы человек не предполагал, но, как издавна говорят в народе, всё и всегда располагает Бог. Человек – песчинка в океане событий. Но кого это успокаивает и кто с этим согласится, радуясь прибавлению или оплакивая погибших на полях мировой или гражданской войны, в межнациональных конфликтах и, так называемых, горячих точках? Кто видит серьёзные изменения в родословных и сложных процессах времени?

Родословная Номоконовых и тысяч других людей круто изменилась в связи с началом грандиозного по масштабам строительства Байкало-Амурской магистрали в конце второй половины ХХ века.

История строительства 4324 километров железной дороги, протянувшейся по тайге и горам Восточной Сибири и Дальнего Востока России создала новое поколение людей, которых можно назвать, потомками народов и наследием последних лет СССР.

Один из них – Андрей Азарянский.

БАМ. Юктали – начало истока

Юктали – вот ещё одно эвенкийское слово, прочно вошедшее в лексикон Номоконовых и шилкинских хамниган с 1984 года. На этот раз это слово звучит далеко от места проживания названных в предыдущих текстах людей, на севере, где протянута Байкало-Амурская магистраль. Там, как свежий и чистейший снег, холодящий лицо и ладони, звучат и тают таинственные названия – Тында, Усть-Нюкжа, Юктали, а в переводе – место, где пасут оленей, дымное кочевье, ручей. И это только упрощённый перевод эвенкийских слов, за которыми – живописные панорамы прекрасного Севера, где преобладают осенние краски и белый цвет, навсегда полонившие души многих и многих первопроходцев, прибывших сюда из самых разных частей и республик СССР в 1970-1980-х годах, когда возник новый, большой и подвижный, ковчег, где соединялись судьбы тысяч молодых людей самых разных народов и национальностей. И рождалось новое общество людей. Но кто тогда думал об этом?

Шла великая стройка и всюду звучало – БАМ!

Здесь, где на заснеженных просторах и непроходимой тайге тундры были редкие стойбища оленеводов и охотников, паслись многочисленные стада одомашненных и диких оленей, а начиная с первой четверти ХХ века, появились геологи и изыскатели, за ними пригнали тысячи заключённых, разбили их на отряды, возникли спецпоселения и лагеря, строительные участки. Тогда и появились звучные слова БАМ, бамовец или бамлаговец, означавшие в то время – лагерник, бедолага. С 1933 по 1938 год там погибло более 40 тысяч заключённых

С 1932 по 1953 год в этих местах действовал Байкало-Амурский исправительно-трудовой лагерь. Согласно приказу ОГПУ от 10 ноября 1932 года на БАМ должны были направляться заключённые в хорошем физическом состоянии, но на деле было не совсем так, а на месте – совершенно не так, как и положено во всём лагере социализма, где камера всегда смотрит в мир. Сегодня по архивным данным можно узнать о «чрезвычайно тяжёлых» бытовых условиях в шестом Нюкжинском отделении БАМЛага. Это как раз то место, недалеко от которого в 1980-х годах возник посёлок Юктали – седьмая станция от Тынды, в шести километрах от Усть-Нюкжи. Остатки лагеря в тайге долго удивляли новых и любознательных строителей своим странным и пугающим мановением, будто там всё ещё ходили и хотели что-то сказать живым бесплотные призраки давно умерших людей, бродящие меж деревьями…

На Севере всегда встречались образованные и сильные личности. Трудности и сложности невозможно преодолеть без знаний. Были среди первопроходцев очень интересные люди оставившие неизгладимый, след в истории. В 1933 году вместе с тысячами заключённый привезли в БАМлаг известного философа и священника Павла Флоренского. Учёный работал в Свободном, на опытной мерзлотной станции. Читателям будет интересно знать, что там, в северной тайге, в невероятных условиях, он написал поэму об эвенкийском, мальчике Оро, что в переводе означает Олень. Человек великого духа и внутренней свободы Павел Флоренский всей душой любил этих смелых и свободных людей, рыцарей тайги, охотников и оленеводов, обживших суровые места. Но и его жизнь вызывает не меньшее уважение: философ и священник отказался снять сан и был за это расстрелян… Сколько таких судеб в истории страны! Преклоняясь перед их памятью, приведу для очередного фона книги несколько строк из этой удивительной поэмы:

      ………………..

Где Тында, иль Туман, бежит

Селип, Ольдой, иль Муртетит,

Падь Конская, где Имачи

Журчат – кипящие Ключи –

Зимой и летом, ночью, днём,

И по траве, и подо льдом

(Так бьёшься, сердце, верно, ты),

Где в недрах вечной мерзлоты,

Как меж тоскливых тусклых туч,

Мерцает огустелый луч, –

По орочонским здесь тропам

Взнестись наверх намерен БАМ.

На Север не только привозили и пригоняли людей потрясающей воли и неукротимого духа, но и сам Север рождал таких же людей…

Изыскания и строительные работы продолжились пос-ле войны, в 1950-1960 годах. Правительство и компартия СССР никогда не забывали об этой теме, но грандиозная стройка началась после марта 1974 года, когда в речи Леонида Ильича Брежнева, произнесённой в Алма-Ате, прозвучало: «Байкало-Амурская магистраль – железная дорога, которая пересечёт всю Восточную Сибирь и Дальний Восток… Вдоль неё вырастут посёлки и города, промышленные предприятия и рудники… Эта стройка станет всенародной. В ней примут участие все республики и, в первую очередь, наша молодёжь…» Так слова БАМ и бамовец получили совершенно иное значение и звучание, в них вдохнули новый смысл.

На север Байкальского региона и Дальнего Востока начала съезжаться молодёжь со всех округов и республик огромного Советского Союза. Здесь вместе с новой жизнью рождались новые люди – потомки народов СССР, воплотившие в себе качества поколений, строивших эту удивительную магистраль, прошедшую параллельно Транссибирской железнодорожной линии, на удалении, примерно, 600-800 километров на север.

Строители дороги, а также рождённое на БАМе поколение, конечно, не знали, что станут одним из заметных итогов истории социалистического периода одной шестой части планеты, страны, после которой останутся развалины тысяч сёл и деревень, колхозов и предприятий, фабрик и заводов, целых отраслей народного хозяйства, когда города и посёлки, воинские гарнизоны и части, неумолимо станут зарастать травой, деревьями, покрываться ржавчиной, снегом, ледяным панцирем на обезлюдевших просторах, погрузившихся в ужасы хаоса.

Но очень скоро постсоветский период истории пространства от Тихого океана до Балтики, явит совершенно другую, теперь уже сырьевую и рентную экономику, основанную на добыче и продаже природных ресурсов. Вместо огромной, пусть и не совсем слаженной, страны с мощными отраслями народного хозяйства, производственными возможностями, связями, закалёнными трудовыми ресурсами и устойчивым в политическом отношении народом, за короткие лихие годы возникла территория хозяйствующих субъектов, делящих сферы влияния. Вся политика и жизнедеятельность территории и населения зависит только от процессов дележа. Но таковым и был всегда мир большинства людей без нравственных базисов и ценностей. Правда о людях, из которых можно делать гвозди, за короткое время превратилась в миф, но она была…

Байкало-Амурская магистраль осталась как доказательство былой правды и мощи исчезнувшей страны.

Люди поколения нового, постсоветского, общества рождались на закате этой страны, закалялись на руинах этого государства, имеющиеся в них нравственные ценности – плоды исчезнувшего общества и строя этой страны, но они уже непонятны новым поколениям.

Казалось бы, при чём тут шилкинские хамниганы, которым посвящена эта книга? Ответ прост. Для того, чтобы сохраниться, выжить и развиваться дальше на этой территории национальным меньшинствам надо вернуться к своей истории и традиционным ценностям, не забывая о достижениях современного мира, используя эти достижения с максимальной пользой и отдачей. Специальная политика или какие-то программы по этой теме сверху и со стороны только во вред им, ибо преследуют совсем другие, подспудные, цели. Здесь инициатива должна исходить от самого народ, его активных представителей.

Настоящим Человеком можно остаться только в таком обществе, вот почему ценностями малых народов интересуются многие представители так называемых больших, цивилизованных, народов, пытаясь проникнуть в тайны малых народов, найти там свои корни, ощутить подлинную духовную и физическую свободу, волю, которых у них уже нет и не предвидится. Это серьёзное недомогание народов и стран. Всякая болезнь, а духовная особенно, имеет накопительный характер. И то, что случилось с обществом в целом, в частности с Андреем Азарянским, становится поводом и мотивацией для напоминания о существовании национальностей, шилкинских хамниган, укрепления их духа, истории и традиционных ценностей. Сильный человек и народ – это всегда знание собственной истории. Об этом напоминает современникам судьба Андрея Азарянского. Сегодня он, рождённый в Юктали 13 ноября 1987 года и погибший в 37 лет под Часов Яром, как и тысячи других, погибщих людей, задаёт живым и будет задавать в дальнейшем много вопросов.

Как на них отвечать?

СМП-594 и 1980 годы

Но все трагедии и победы ещё впереди. А пока размеренно идут 1980-е годы, работают, встречаются, мечтают и строят планы юноши и девушки. 27 января 1984 года в магазины США поступают в продажу первые компьютеры Apple Macintosh, в СССР не хватает продуктов, у магазинов возникают километровые очереди, переходящие в давку, начинается антиалкогольная кампания, повлёкшая трезвые свадьбы и массовое самогоноварение. Продолжается строительство БАМа. Там обеспечение всеми необходимыми товарами хорошее. Зарплата тоже на уровне.

После окончания профтехучилища в 1984 году Зинаида Номоконова вместе с подругой Мариной из Холбона сразу отправилась на БАМ, где всегда требовались рабочие руки и специальности, особенно – строители и отделочники. Так началась её самостоятельная жизнь. Информационное поле эпохи было заполнено комсомольскими и партийными установками, работающие лучше рекламы.

Жизнерадостные и полные надежд подруги поздней осенью, когда северная тундра была уже покрыта снегом, прибыли в столицу БАМА Тынду, где находилось управление строительного треста магистрали. Оттуда их отправили в посёлок Усть-Нюкжу, на маленькую станцию Юктали, где шло, как и на всём БАМе, большое строительство.

Станция быстро становилась красивым, современным по тем временам, посёлком. Монтажники собирали многоквартирные пятиэтажки из панелей, которые поднимали краны, следом в железных ваннах следовал раствор. В черновых вариантах квартир и коридоров работали штукатуры и маляры, которые, в основной своей массе, окончили в своё время профессионально-технические училища. В СССР была большая сеть таких учебных заведений.

Большинство рабочей молодёжи жило в общежитиях, семейные получали квартиры. По вечерам – танцы на площадке «Орфей», знакомства, а кто желал – застолья с песнями, где звенела неумолчная гитара. Между прочим, самогоноварение было в большом почёте. В ход шли картофель, зерно, сахар, конфеты. Партийные и комсомольские собрания проводились по регламенту. Как же без них. Брежнев благополучно умер, гайки закручивал Андропов, выискивали тунеядцев, шла борьба с зелёным змием..

Зинаида и Марина легко вписались в коллектив, который очень быстро стал родным. К тому же, все жили в одном общежитии, принадлежавшем СМП-594, мощной бамовской организации, в которой числились подруги. Современный читатель спросит: что же это такое – СМП? Это – строительно-монтажный поезд, передвижное производственное подразделение, специализирующееся на выполнении определённых строительных работ, куда входят бригады, также специализирующиеся на самых разных видах строительных и монтажных работ. С высоты мысленного обзора – это огромный трудовой коллектив, с большой базой оборудования и техники, который способен начать строительство большого объекта, например, многоэтажного здания или даже квартала, с нуля и сдать его под ключ. В СМП-594 был ПМК (передвижная механизированная колонна) из Челябинска и других городов, бригады взрывников, монтажников, отделочников и т. д.

Из летописи БАМ: «Основная часть дороги строилась более 12 лет – с 5 апреля 1972 года по 27 октября 1984 года. 1 ноября 1989 года были сданы в эксплуатацию последние 54 километра дороги на Северомуйском хребте и весь новый трёхтысячекилометровый участок магистрали был сдан в постоянную эксплуатацию в объёме пускового комплекса».

Бойкая, шустрая и сильная хамниганка Зинаида Номоконова работала на БАМе именно в это время. Сколько квадратных метров стен она оштукатурила с подругами и друзьями подсчитать сейчас невозможно. Но это был благородный и полезный труд, который и сегодня согревает многие семьи.

Кстати, уже в постсоветское время Зинаида Семёновна Азарянская, как и многие ветераны, награждена памятной медалью за участие в строительстве Байкало-Амурской магистрали.

Она жила и работала в Юктали семь долгих, очень напряжённых, лет, с 1984 года по 1991 год. С высоты прошедших лет видно, что за этот период произошли важнейшие события в жизни, как отдельных людей, так и всего государства. Мир изменился. Глобальность и необратимость этих событий проявили и продолжают проявлять реальную историю многих народов не только существовавшего тогда лагеря социализма во главе, как принято говорить, с могучим СССР, на самом деле оказавшимся только огромным по своим размерам. (Могучие не проигрывают). Вместе с этими событиями проявилась сущность идеологий и доктрин, учений и смыслов, которыми властители вакцинировали и продолжают, но уже без особого успеха, инфицировать массы и человека.

Этот период наполнен самыми значительными событиями, определившими дальнейшую судьбу Зинаиды Семёновны Азарянской, тогда Номоконовой, обогатившейся за это время дружбой со многими хорошими людьми, крепкой семьёй, любимым сыном, новыми родственниками. Вместе с этим у неё накопился жизненный опыт, из которого родились и окрепли новые качества – ум, навыки, сноровка, оценка и анализ перспектив и возможностей. Зинаида узнала и полюбила Север, жизнь и людей, лучше поняла цену дружбы и труда.

Строители БАМА говорят: «Мы создали БАМ, БАМ создал нас!» И это правда, которую невозможно опровергнуть. В газете «Комсомольская правда» от 3 апреля 2001 года, в статье «Дырка в горе длиной 15 километров» писали: «Придумали бамовцы с помощью Академии наук Украины способ выжать воду из глины и мокрый песок превратить в камень (это почти алхимия), изобрели сейсмостойкую бетонную обделку и запатентовали её в государствах – корифеях тоннельных дел – Австрии и Японии». А далее: «Бамовцы признавались: «Одна девочка из Стройбанка равна по разрушительной силе вражеской армии».

Кому и где ещё можно давать такие характеристики? Мне остаётся только добавить, что в потомках бамовцев, в венах которых кровь представителей многих народов, живших и работавших в пунктах и посёлках великой магистрали, должны быть воля и дух коренных жителей этого края, геоголов и учёных, первых заключённых и первопроходцев, строителей, ум и стремление к познанию, изыскателей и много других качеств людей, живших здесь. Опыт – это присутствие в поколениях. Иначе и быть не может.

Андрей Азарянский – потомок бамовцев.

Встреча

В Юктали Зинаида Номоконова познакомилась и подружилась с красивым и обаятельным парнем, полным жизненных планов, Виктором Азарянским, уроженцем древнего города Глухов, находящегося в Сумской области Украины. Они жили в одном общежитии, работали в одной организации, ходили в один клуб, на одни танцы, сидели рядом во время застолий. Виктор работал монтажником, собирал вместе с другими, высокие панельные дома, которые, в основном, и ставили на БАМе. Панели – готовые, бетонные, части стены дома – отливали на заводах, привозили железнодорожными составами.

Виктор Азарянский был немногословным, черноволосым, кудрявым, немного смуглым парнем, обладающий красотой, присущей более украинским парубкам, южным жителям европейской части СССР, нежели сибирякам или азиатам. Наверное, при первой встрече Зинаида Номоконова оказалась для него девочкой с плаката о расах или той самой таёжной Синильгой, о которой рассказывали ему сибиряки и северяне, знакомые с литературой о магических таёжных дебрях и реках, на берегах которых живут экзотичные красавицы северных народов. Не знаю, так ли это, но, полагаю, что украинец Азарянский влюбился в хамниганку Номоконову с первого взгляда. Тем более, что уже более десяти лет на всех сценах и эстрадах Советского Союза полонял народы голос одарённого нанайца, бессмертного Кола Бельды, исполнявшего модную песню талантливых евреев Марка Фрадкина и Михаила Пляцковского о прекрасной северянке, которая, в нашем представлении, могла быть якуткой, эвенкийкой или хамниганкой…

Но Виктору никуда не требовалось увозить Зинаиду, она была рядом, вместе с ним, на Севере.

Я специально называю национальности авторов и персонажей, ибо безликость унижает настоящих людей, их народы и таланты, нивелируя с бездарностями. Текст публикую полностью: люди должны вспомнить время, пусть песня вновь ворвётся и распахнёт наши души:

Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам

Белой шкурою медвежьей брошу их к твоим ногам

По хрустящему морозу поспешим на край земли

И среди сугробов дымных затеряемся в дали

Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним

И отчаянно ворвёмся прямо в снежную зарю

Ты узнаешь, что напрасно называют север крайним

Ты увидишь, он бескрайний, я тебе его дарю

Увезу тебя я в тундру, увезу тебя одну

Ярким северным сияньем твои плечи оберну

Звёздный иней загорится на ресницах серебром

Сколько хочешь самоцветов, мы с тобою соберём

Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним

И отчаянно ворвёмся прямо в снежную зарю

Ты узнаешь, что напрасно называют север крайним

Ты увидишь, он бескрайний, я тебе его дарю

Увезу тебя я в тундру, и тогда поймешь ты вдруг

Почему к себе так манит и зовет полярный круг

Ничего, что здесь метели, не беда, что холода

Если ты полюбишь север, не разлюбишь никогда

Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним

И отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю

Ты узнаешь, что напрасно называют север крайним

Ты увидишь, он бескрайний, я тебе его дарю

Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним

И отчаянно ворвемся прямо в снежную зарю

Ты узнаешь, что напрасно называют север крайним

Ты увидишь, он бескрайний, я тебе его дарю

Увезу тебя я в тундру, увезу тебя я в тундру

                        Увезу тебя одну…

Золотой голос Севера звучит в душах людей ХХ века и сейчас. Созданные на БАМе семьи – это судьбы многих тысяч людей, ставших украшением планеты, несмотря на разность жизненных коллизий и ситуаций.

В те времена на БАМе случилась встреча разных миров, слияние культур и мировоззрений, из чего, как правило, рождаются новые сообщества и культуры, обогащая человечество. Причина этой встречи заложена далеко, в глубине веков, когда разные расы и народы трудно и мучительно идут навстречу друг другу, преодолевая религиозные и прочие предрассудки. Смешанные браки надо понимать именно так. А случаем, соединившим Виктора и Зинаиду, стало строительство БАМа, грандиозной кампании, изменившей мир и ландшафт Севера.

Ещё был жив, но уже тяжело дышал и недомогал, Советский Союз, появились первые признаки национальных противоречий, далёкий рокот которых слышался с Кавказа, Прибалтики, а техногенная катастрофа уже случилась в Чернобыле и других местах, появилось новое слово «Гласность», изменившее мировой порядок. СССР готовился выводит войска из Афганистана, Монголии и других стран. Симптомы грандиозной катастрофы проступали все отчётливей. Но население России и Сибири, как и всегда, дремало и старалось не думать о возможных переменах.

Человек без надобности не выйдет из зоны комфорта…

На первый взгляд, казалось бы, зачем простым людям какие-то экскурсы в прошедшее время и предположения о будущем на примере одного человека или семьи, если слова ничего не изменят? Такой вопрос может задать бездумный «овощ», созданный за последние десятилетия и плывущий по течению времени. В том то и дело, что именно СЛОВО изменяет смыслы и порядки. Такой стиль необходим для тех, кто смотрит в будущее, кто мыслит и творит. Для тех, кто думает о качестве человека и народа, которое не должно ухудшаться год за годом, будучи подверженным корректировкам и нивелированию. Слово меняет ситуацию, слова спасает человека и народы…

Судьба многих юношей и девушек, полюбивших друг друга и создавших семьи в годы строительства БАМа, – пример для размышлений и осмысления жизни не только для отдельного человека, но и многих читателей, в нашем случае – шилкинских хамниган, которые были и остаются родственниками – Андрея Азарянского-Номоконова. О судьбе этой семьи должны знать люди. Особенно – потомки Андрея Азарянского. Выводы у каждого, конечно, будут свои. Но знать – обязательно.

Конечно, в теперь уже далёких 1980-х годах, не были заметны социальные, национальные или языковые различия. Зинаида Номоконова и Виктор Азарянский, как и все остальные, прекрасно говорили на русском языке. Зинаида узнавала о селе Слепород, городе Глухове, Сумщине, родословных Азарянских и Евтушенко, детстве Виктора, когда их семья по программе переселенческой политики того времени уезжала в село Вилино Бахчисарайского района Крыма, где отец и мать работали в совхозе, а потом семья вернулась обратно, в родной Глухов. Виктор тогда учился в шестом классе. Воспоминания его были сочными и живописными, как природа Крыма и Украины.

Между прочим, Вилино – современное название, в честь лётчика Ивана Петровича Вилина, погибшего от ран в 1944 году. Для любопытных добавлю, что настоящее название села Бурлюк, от крымскотатарского – бүрь, бөөръ, то есть почка, что однозначно с бурятским – бөөрэ, который, конечно, почка. Ведь мы родственные народы, жившие когда-то в одном, большом союзе средневековых государств, созданном монголами, нашими предками.

Кстати, переселенческая политика, изменившая географию, облик и менталитет некоторых народов на огромных пространствах, была в Российской империи и СССР, что одно и то же, во все времена, где о свободных народах и республиках не могло быть и речи.

Конечно, о политике, истории и других, не совсем удобных темах, разговоров у влюблённых и их друзей в конце 1980-х годов, наверное, не было. Такие темы у населения СССР вообще отсутствовали. Каждый рассказывал о своих родных местах, природе, людях. Зинаида сохранила эти беседы в памяти, а фотографии Азарянских и Евтушенко, вплоть до детских, – в альбоме…

В 1987 году Виктор и Зинаида расписались в ЗАГСе Юктали, в паспортах им поставили штампы. Были свидетели, друзья, цветы, шампанское, заздравные тосты, потом – скромная свадьба-вечеринка, где собрались около 40 человек – рабочие двух бригад.

Виктор и Зинаида стали мужем и женой, супругами Азарянскими. Им выделили отдельную, небольшую, комнату, а потом – уютную, большую, квартиру в так называемом временном посёлке, где стояли щитовые дома. Строителям квартира полагалась в первую очередь. Но молодожёны считались временными жителями, ибо они – рабочие строительно-монтажного поезда №594, то есть передвижного состава, который отправится дальше. А те, кто устроились на постоянное место, получали квартиры уже в посёлке. Позднее большинство рабочих перешли в ведомство железной дороги и сразу стали обладателями постоянных квартир в пятиэтажных домах.

Такие были времена и обстоятельства.

Кстати, о жилье. Люди в те далёкие годы жили на БАМе в щитовых домах, в тепляках, именуемых «балками», в бараках, вагонах, похожих на круглые бочки, получали квартиры, были обеспечены. Некоторые – на годы вперёд. Не бедствовали.

Вид из окна большой и тёплой квартиры молодожёнов был замечательный, Север представал во всей своей красе. Хрустальное счастье в тёплой, собственной квартире, где много надежд и планов на будущее.

Таким сегодня видится Север конца 1980-х годов.

Таким предстаёт закат Советского Союза…

О деньгах, системе и рождении сына

Несколько слов о деньгах. Бамовцы вспоминают, что любая работа на объектах оплачивалась значительно лучше, чем в других местах СССР. Например, Зинаида, будучи отделочником или штукатуром, получала на руки не менее 400 рублей, а если случались авральные или аккордные сдачи объектов, с каким-то особым качеством, то – ещё больше, до 600 рублей. Виктор, работая монтажником, зарабатывал не менее 700 и более рублей. В те годы люди могли купить легковые автомобили по чекам, положенные суммы высчитывали из заработной платы. Азарянские накопили чеки на два автомобиля последней модели – «Жигули-09», их ещё называли «девятками». Потом с ними было много мороки, но случились они уже в 1990 годах…