Легкомысленные заметки на полях О Достоевском Космоэрос и Ид «Хозяйка» «Неточка Незванова»

Внимательное прочтение некоторых произведений Достоевского «докаторжного» периода может вполне вызывать серьезное смущение и\или удивление: очень много глубокого и неординарного эротизма. Это период с 1846 г.: дебюта писателя с романом «Бедные люди», – до 1949 г., когда и были изданы первые (и последние, как оказалось) части повести «Неточка Незванова». В этом же году Достоевский был арестован.

Ошибкой при прочтении этих строк будет подумать о вульгарном, общеупотребительном эротизме, как это произошло с авторами подготовленного в 2022 г. списка нерекомендуемых к продаже книг в связи с принятием закона о запрете пропаганды ЛГБТ, в который вошел и неоконченный роман Федора Михайловича «Неточка Незванова». Этот скандальный факт указывает, помимо прочего, и на деликатность этой темы: слишком велика армия людей, склонных рассматривать творчество и искусство через призму собственной развращенности. Последняя и устанавливает для них рамки понимания и чувствования наблюдаемых результатов творчества, каким-бы глубоким и талантливым оно ни было на самом деле. Развратность, в той или иной степени и\или форме свойственна абсолютно всем. Но большинство, как хочется надеяться, все же умеют отделять мух от котлет и чувствуют, когда надо разбрасывать, а когда собирать камни.

Что я понимаю под эротизмом в контексте настоящего очерка. Очень кратко. Откуда появился эротизм в сегодня популярном представлении? В обратном порядке: эротика – эрос – эрот – эрод – Род. Последний – самое первое и древнее языческое божество, давшее и дающее жизнь всему: метафизическому космосу и даже всем прочим богам. Для язычников – загадочный и страшный бог, идолом которого служила неотёсанная скала. Безграничная сила бесконечного рождения (и смерти), которому вечно обязано все сущее. И где здесь человеческая эротика в современном вульгарном представлении? Нет, она, конечно, есть и занимает свое законное место, крайне незначительное, впрочем. Настолько незначительное, что может просто игнорироваться на фоне космической, непостижимой грандиозности Рода.

Вот это я и называю Космоэрос, а глубочайшие исследования и размышления Достоевского в этой области – попыткой понять, как Он, – глубочайшая суть всего, – является в человеке и каковы последствия.

И еще одно принципиально важное соображение. Достоевский, по сложившемуся у меня убеждению, вплотную подошел к пониманию психики человека как триединства Ид – Эго – Суперэго (бессознательное – Я – супер Я). Вспомним: Ид – это бессознательное: самая древняя составляющая, не поддающаяся осознанию субъектом и провоцирующая действия к немедленному удовлетворению своих импульсов, абсолютно не ведающая окружающей реальности; Эго (Я) – это часть Ид, «переквалифицировавшаяся» в организатора, координатора и контролера связи между спонтанными импульсами Ид, окружающей реальностью и соответствующими действиями индивидуума; Суперэго – часть психики, формируемая воспитанием, родителями, социализацией, религией и т. п. и тоже может рассматриваться и как часть окружающей реальности для Эго. Это знаменитая концепция Зигмунда Фрейда, к которой он пришел через десятилетия своей психоаналитической практики и теоретических построений. Правда, родился Фрейд только через десяток лет после того, как начал издаваться Достоевский и вовсе не исключено, что создавал свою концепцию структуры психики не без подсказки последнего, в частности.

Концепцию Фрейда можно критиковать, не любить, отторгать сколько угодно, но другой, – хоть приблизительно сопоставимой по цельности, непротиворечивости и практической употребительности, – никто не создал. Вскрытие Достоевским задолго до великого психоаналитика «многослойности» и острой внутренней противоречивости психики человека и явления этого в его поведении и образе мыслей, отражающих эти особенности психики – это и есть «пред Фрейдизм».

Ид, Эго и Суперэго не являются тремя обособленными или самостоятельными частями психики, а пребывают в постоянном и текучем взаимопроникновении, взаимодействии и взаимном влиянии и каждое конкретное действие человека является результатом сложной и малопредсказуемой комбинации этих трех психических феноменов. Однако, достаточно глубокий анализ может не только выявлять присутствие этих составляющих в том или ином поведении человека, образе его мыслей, но и определять, какая из них превалировала в том или ином случае.

Исследователями творчества Достоевского отмечалась «двойственность» созданных им образов, двойственность его отношения к ним и приводились длинные и сложные рассуждения (вовсе не лишенные интереса) на тему о том, почему у него так. Если исходить из того, что Достоевский вскрыл «многокомпонентность» человеческой психики, что не рассматривалось ранее в таком проявлении, то картина существенно проясняется: он препарировал чувственно-эмоциональную и мыслительную жизнь человека через призму взаимодействия, борьбы его Ид-Эго и Суперэго, прежде всего. Его «подпольный человек» – это и есть Эго. А нам этот человек является в целом, как казуальный результат, итог борьбы его Эго и Суперэго. На поверхности – целостность, а при углублении и «препарировании» (что и делал гениально Достоевский) вскрывается многокомпонентность, «двойственность» … «Записки из подполья», пожалуй, один из убедительных примеров.

Но почему же двойственность? – может возникнуть вопрос. Ведь концепция предполагает триединство. Где Ид, бессознательное? И здесь, пожалуй, самое интересное, неизведанное и, должен честно сказать, субъективное. Которое, впрочем, для меня таковым не является ввиду внутренней убежденности в правильности собственной интуиции. Да и вообще: нет у меня цели пересказывать общеизвестное и очевидное.

Бессознательное (Ид) – самая загадочная, почти мистическая и, возможно, самая «сильная» часть человеческой психики. Некий аналог Рода в индивидуально-человеческом преломлении. Погружение в бессознательное, как наглядно показали результаты психоанализа Фрейда – это погружение в иной мир, в бездну, пугающую и отталкивающую. То, с чем сталкивается исследователь там, человеческий разум (Эго и, особенно, Суперэго) не хочет принимать. Дистанция между Суперэго и Ид слишком велика и первое у обывателя просто приходит в бешенство, когда ему намекают на единокровную связь со вторым, с его предтечей. Суперэго этого не приемлет. Отношение к известным выводам Фрейда широкой, непрофессиональной части публики хорошо известно и является наглядным подтверждением этого.

Достоевский добрался до Ид. Он не только почувствовал его присутствие, но и смог «вытащить» его наружу, показать, а точнее – намекнуть, что происходит с человеком, с его Эго и Суперэго, когда Ид вырывается, подчиняет себе последних. Явления Ид можно вполне почувствовать и в ранних, произведениях писателя: «Бедные люди», «Белые ночи» и, особенно, «Хозяйка» и «Неточка Незванова». Произведения более позднего периода (после каторги) еще предстоит доисследовать с этой точки зрения, но очень сильно впечатление, что проблематику Ид со временем писатель «вывел за скобки», приглушил как бы, поставил в позицию «подразумевается». Вот и замечательную «Неточку Незванову» после каторги дописывать не стал…

У меня есть гипотеза – почему. Казалось бы, странным образом и Достоевский, и Фрейд в своем погружении в бессознательное уперлись в очевидные явления Космоэроса в человеке. Известна позиция Фрейда по вопросу роли сексуальности в развитии личности с момента рождения, которую ему «благовоспитанная» и морализирующая часть человечества не может простить до сегодняшнего дня. Достоевский, судя, в частности, по его вышеназванным произведениям, столкнулся с тем же: с Космоэросом. Фрейд был ученым-практиком и мнение «толпы» его интересовало постольку-поскольку… Он реализовался, прежде всего, в науке. А Достоевский – писатель. И состояться писателем он может только при известной благосклонности именно этой толпы, нравится нам это или нет. И, как я полагаю, он почувствовал «скользкость» и опасность этой темы. Благо – на каторге было время. Тем более, что и без того к нему появились некоторые претензии (не имеет значения – насколько обоснованные) по части «развратности» и подверженности прочим страстям. Включение в списки «нерекомендуемой» литературы в 2022 г. – свеженькое и очень наглядное подтверждение этого моего предположения.

Но и это не главное. В результате постоянной и глубокой душевной и мыслительной работы на протяжении жизни, акцент в творчестве Достоевского, если оставаться в рамках концепции триединства психики, смещался от Ид-Эго – к Суперэго: к Христу-Истине, Православной Соборности, к спасению через жертву, которая есть Любовь. Какое уж тут «бессознательное». Космоэрос дорос до Бога-Любви и факт, что последняя выросла из него уже не так важен: слишком глубоко, с позиции художественной литературы, этот Космоэрос погрузился в бездонные глубины сущего.

Многие произведения Федора Михайловича понимать очень и очень не просто. Каждая мысль, образ, идея в них – многоплановы и заканчиваются многоточием. Как и в реальной жизни. Или как "Неточка Незванова": сказано много, многое – пунктиром как бы, заканчивается посередине и многоточием… Ломайте голову на здоровье.

«Неточку» перечитал внимательно и с большим интересом. «Поля» книги плотно покрылись «легкомысленными заметками». Вопросительно-удивленного характера, в основном. И, как всегда бывает после прочтения серьезных работ Достоевского, – некий ступор в душе и в уме: как будто одновременно прочитал две разные книги по одному и тому же сюжету.

Первая – повесть о несчастном, сломанном жестокой судьбой «музыканте» Ефимове – отчиме Неточки; об истории взросления девочки в наинесчастнейшей семье, задавленной нищетой; ее (Неточки) выживании и «преодолении» несчастной женской доли и почти победой; вообще о несчастной женской доле в обществе и на примере княгини Александры Михайловны, которая, хоть и принадлежала к высшему обществу, все равно подвергалась… Повесть насыщена высоко драматическими эпизодами. В общем все – как широкая общественность любит: и талантливо, и укладывается в знакомые, понятные и общественно-одобряемые штампы, что так способствует усвоению. Ну, как горькое лекарство в подслащенной оболочке… Вот, вокруг этого, в основном, и крутятся комментарии не только просто «читающей публики», но и серьезных критиков и литературоведов. Про Советскую официальную критику вообще молчу: Неточка несла факел борьбы с неравноправием и подавлением женщин в условиях царско-помещичьего режима и, вообще, эксплуататорского общества…

А вот вторая книга по этому же сюжету…! Это, реально, «подполье». Причем очень скользкое и даже шокирующее. Нет, подумалось, прежде, чем разбирать и излагать ее вдруг увиденные потаенные смыслы, нужно самому убедиться, что это не наваждение какое-то, что это не «ветром навеяло», что это не стечение…, а именно то, что автор и хотел сказать. Попытаться увидеть Неточку не саму по себе, а найти логику рождения такого образа. Того образа, который увидел именно я и который оказался весьма отличным от распространенных, традиционных, общепринятых, что ли, представлений и трактовок. Если такая логика, связь обнаруживается – мои заметки на полях объективно становятся более убедительными. Для меня самого, прежде всего. Поэтому, сначала решил перечитать под этим углом все произведения раннего («докаторжного») Достоевского. Там более десятка рассказов, повестей и романов, среди которых истинной «Достоевщиной» выделяются «Бедные люди» (1846), «Хозяйка» (1847), «Белые ночи» (1848), ну и, собственно, «Неточка Незванова» (1848). Остальные произведения этого периода, по своей классификации я отношу к категории «игровые».

Почему именно эти произведения я назвал «Достоевщиной»? В них философ и психолог Достоевский решился открыто показать, хотя и в «подполье», нащупанный им Космоэрос, явленный в конкретных людях и в человеческом измерении. Крайне незначительном, впрочем, в сравнении с собственно феноменом Космоэроса, как основе всего сущего.

Наиболее интересна, с этой точки зрения, повесть «Хозяйка». На ней и задержимся прежде, чем перейти к «Неточке».

Итак: "Хозяйка".

Прочитал взахлеб. Сюжет, стиль, налет мистицизма, которого там нет, на самом деле (если не считать мистицизмом «загадки души»)…. Все захватывает. А когда начинаешь копать…!

"Молодой человек, увлекающийся науками (лох-очкарик на современном городском жаргоне), случайно встречает прекрасную девушку в компании загадочного старика (малолетка-эскортница, сопровождающая своего папика, на том же жаргоне), в которую тут же влюбляется («крышу срывает») и потом пытается освободить ее от «оков» этого старика, который чуть ли не колдуном (олигархом) казался. Ничего у парня не получилось, слишком сильны чары колдуна: судьба закабаленной женщины; ужасы царизма и т. п.", – ну, где это увидели читатели и критики, отзывы которых попадались на глаза? Нет: девушка, ученый, старик…, – все они присутствует, но повесть совсем о другом.

Кто-то ничего не понял. Может и я. Но, если понимать так – «Хозяйка» просто качественная беллетристика. Но это же Достоевский! Это сомина, которая ходит по дну человеческих душ, лезет под коряги и в расщелины, грунт поднимает…, на поверхности лишь плавная, едва заметная волна, поднимаемая мощными движениями из темных глубин. Какая, к черту, беллетристика: пескари и малек, плещущиеся на поверхности в теплой и безопасной прибрежной воде на отмели, поблескивая серебристой чешуйкой в лучах солнца и взбивая мелкую рябь.

Уже название повести должно насторожить: хозяйКА, а не хозяИН…

Такую мысль спровоцировала повесть: Федор Михайлович пишет так, что его понимает каждый, но только на глубину, на которую позволяют заглянуть индивидуальные особенности психики, знаний и опыта читающего. Поэтому часто одно и то же произведение прочитывается разными людьми очень по-разному.

Это как развитие психических механизмов восприятия от ребенка до взрослого человека. Одно и то же событие первый может просто не заметить (не понять) в то время, как второй – переживает сильнейший эмоциональный всплеск, вплоть до истерики или обморока.

«Хозяйка» – произведение очень сложное и многогранное: там и любовь, и религия, и глубокие движения души, проявления которых похожи на демонизм; и кровосмешение, и разбой, и … И все это замешано, одно из другого вытекает и наоборот; ничто не называется прямо, вплоть до того, что в ключевые моменты трудно провести грань между галлюцинациями и реальностью. И стиль изложения, конечно. Местами возникает ощущение, что читаешь заговор бабки-ворожеи.

Но, ближе к теме. А тема – Неточка Незванова, а точнее – история, что ли, рождения ее образа таким, каким я его увидел. Была ли такая история и если да – то какая именно.

Поэтому – Екатерина («Хозяйка»). Она же – центральный, стержневой образ повести. Свою историю Екатерина рассказывает Ордынскому («лох-очкарик») в момент сильного эмоционального напряжения, почти в полубреду. Или «как бы» «в полубреду»? сбивчиво и часто – полунамеками, недоговорками. Важный момент: она знает, что Ордынский уже влюблен в нее до безумия. Так вот, если убрать «художества» (и автора, и Екатерины), ее история выглядит так.

Родилась и росла где-то на Волге в зажиточной семье заводчика. Сколько себя помнит – в гости (к матери) часто приходил какой-то мужик. Катю куда-нибудь отправляли. Потом «отправлять» перестали и жарко о чем-то спорили (ругались) в ее присутствии, но на татарском (Катя не понимала). Мужик не раз хватался за нож.

Короче, Катерина, еще ребенок, начинает понимать, а мать подтверждает, что мужик этот – бывший любовник матери и настоящий отец Екатерины и выторговывал он у матери свою дочь, т. е. Екатерину, себе в наложницы… Екатерина, как бы, занимает позицию «позитивного нейтралитета», а точнее – вступает с матерью в борьбу за этого мужика и, естественно, побеждает.