Когда взрослый – это ты. Из самозванца – в главного героя своей жизни

За 10 минут до начала встречи я спокойно допиваю чай. Я знаю, что Даша уже ожидает меня за дверью, знаю, что она волнуется, как и перед каждым нашим занятием. Это происходит уже почти 4 года подряд с небольшими ежегодными перерывами на мой и ее отпуска. С первого занятия она приходит за 10–20 минут до встречи.

Даша – из тех пациенток, кто на протяжении нескольких лет приносит в терапию одни и те же мысли, чувства и переживания и не делает никаких шагов, чтобы что-то изменить. А потом внезапно приходит с головокружительными новостями – за неделю приняв несколько судьбоносных решений, человек начинает жить новую жизнь, которая на самом деле является результатом осознанного выдерживания и накопления мужества.

Так и Даша после многих лет пассивного терпения партнера-манипулятора вышла из позиции слабого зависимого ребенка и стала полностью самостоятельной. Ее уход от мужа, поиск работы, переезд и организация совершенно иного образа жизни заняли около полугода. Теперь стадия эйфории позади, моя пациентка вышла в стабильный период, и эта взрослая жизнь обходится ей недешево, как в прямом, так и в переносном смысле. Чтобы начать по-настоящему наслаждаться своей взрослостью – независимостью, свободой, силой, Даше не хватает многих навыков.

Впрочем, так всегда бывает: психические навыки приходят после фактических изменений в жизни, подобно тому, как сначала у нас появляется ребенок, а потом мы становимся родителем. Все это приходит медленно и постепенно, часто с опозданием. Никакие из этих навыков нельзя прокачать заранее – ведь к жизненным перипетиям невозможно подготовиться.

Так же происходит и с взрослением. Сначала взрослая жизнь обрушивается на нас без предупреждения, без инструкций (родительские инструкции мы, как и полагается, отбросили еще в подростковом возрасте), и только потом мы постепенно начинаем в ней ориентироваться и тренировать необходимые эмоциональные умения и навыки. По сути, все мои пациенты в той или иной мере занимаются именно этим – взрослеют. Каждый учится обходиться с жизнью так, чтобы она была хорошей, учится размещать в ней себя самого, обретает навыки выражения своей аутентичности. Найти по-настоящему свой формат жизни непросто. А потом надо найти еще смелость его придерживаться. Некоторые на это так и не решаются. Но у Даши неплохие шансы преуспеть в этом нелегком деле…

Мои размышления прерываются неуверенным стуком в дверь. Ровно в 14:00 Даша появляется на пороге моего кабинета. Она взволнована, с загадочным видом пытается скрыть улыбку. Мне уже случалось видеть ее такой. После приветствия и слегка затянувшегося молчания я начинаю сессию с искреннего комплимента:

– Вы сегодня необычно выглядите. Никогда раньше не видела, чтобы вы носили яркую одежду, вам очень идет.

– Спасибо! У меня новый… мм… возлюбленный.

– Поздравляю. Это он на вас так влияет?

– Он… да… нет… вообще-то, я не хотела рассказывать.

Я улыбаюсь, она понимает, что я отмечаю очевидную нестыковку: не хотеть рассказывать, но начать встречу именно с этого.

– Давайте тогда поговорим не о возлюбленном, а о причине, по которой вы не хотели об этом рассказывать.

– Не хочу рассказывать, потому что вы все разрушите. Я начну говорить, а потом так или иначе окажется, что все это неправда и просто… ну не знаю, не влюбленность, а симптом… и это все идет из травмы… и тогда…

Даша обрывает фразу и обреченно замолкает.

– Как? Разве я так поступаю обычно?

– Мне кажется, да. Вам не понравится, вы будете критиковать, и все волшебство рассыплется. И окажется, что это никакая не любовь, что это все неправильно и слишком рано. И что нечто такое уже было.

– Ну, волшебство, которое так легко разрушить, не такое уж и волшебство, – я пожимаю плечами. – Даш, может быть, вы просто сами не уверены в этих отношениях, но вам не хочется это признавать, и поэтому вы проецируете свои слова на меня. Как будто не вы, а я так чувствую. Но ведь настоящая я, – говорю, указывая на себя, – даже не знает вашей истории и потому не может иметь о ней никакого мнения. Думаю, сейчас мой голос в вашей голове озвучивает вашу взрослую часть, которая просто пока еще не стала частью вашей личности и поэтому вещает в вашей голове моим голосом. Взрослая часть. А взрослые часто скучные и критикующие. Или я и вправду вас часто критикую?

– Нет, ну… да. Взрослый. Тот, кто говорит, что надо заниматься делами, а не всякими глупостями. Вы так не говорите, потому что… ну, вы хорошо воспитаны, и мы не в той ситуации. Но вы, мне кажется, могли бы так сказать. Если я думаю что-то подобное про дела вместо всяких глупостей и всяких чувств, то чаще всего это ваш голос. Хотя, вы, конечно, никогда не говорили ничего подобного про дела.

– Хм, я, конечно, далека от того, чтобы называть чувства глупостями. Но с другой стороны… Простите, Даш, мой голос в вашей голове не так уж и не прав – вы были здесь на прошлой неделе, и ни о каком мужчине еще не было речи, а теперь вы говорите о любви. Вероятно, называть это любовью немного… мм… опрометчиво. Но это совсем не значит, что в вашей жизни не может произойти чего-то важного и хорошего.

Даша задумывается и с полминуты молчит.

– Ну ладно, – заключает она и после небольшой паузы продолжает:

– Мы встретились на прошлой неделе на танцевальном вечере…

Она начинает рассказывать очень настороженно, нехотя, как будто все еще сомневается, стоит ли посвящать меня в происходящее. Однако уже на третьем предложении увлекается собственным рассказом, история ее захватывает, и через пару минут Даша говорит уже возбужденно и эмоционально.

Она рассказывает о молодом человеке, которого встретила на танцах. Занятия танцами для Даши – отдушина: у нее в жизни так много сложного и ответственного – работа, учеба, дети, быт, и все это дается ей нелегко. И со всем этим она справляется одна, без поддержки.

Даша находится в том периоде, когда приходится строить свою жизнь после развода практически с нуля, без отдыха, бесконечно решая «взрослые» проблемы. Счета за коммуналку, родительские собрания, вопросы по собственному здоровью и детские болезни, отношения с коллегами, рабочие дедлайны, кредиты, необходимость повышать квалификацию, бесконечные нужды детей и так по кругу. Во всем этом танцы – единственное светлое пятно, глоток свежего воздуха.

Даша увлекалась танцами и раньше – много танцевала в юности. Но муж, жаждущий детей и «домашнюю жену», с помощью эмоциональных манипуляций вынудил ее бросить это занятие. В 21 год Даша потеряла доступ к любимому увлечению, и только сейчас, в свои 34, она смогла вернуть себе радость танцевать. Один раз в неделю по полтора часа. Это были простые любительские занятия, но для Даши – уже ого-го! Они стали для нее большой поддержкой и опорой в серой жизни.

И вот на этой неделе она встретила там молодого человека 27 лет, и между ними моментально возникла сильная страсть. На следующий день в ее безумном жизненном ритме «волшебным образом» нашлось место для обеденного свидания и эротической близости. Днем позже все повторилось. Даша оказалась в водовороте страсти.

Я слушаю рассказ, не особенно вникая в детали, а больше наблюдая за ее волнением, интенсивностью вовлеченности. Даша как в тумане рассказывает то, что я уже слышала от нее ранее в аналогичных ситуациях: о том, как они друг другу подходят, о совпадениях в дате рождения и музыкальных вкусах и еще каких-то совпадениях, указывающих, что они «созданы друг для друга». Рассказ быстро начинает переплетаться с фантазиями – и Даша как будто не видит границ между реальностью и воображением, в котором она уже растит с ним троих детей (двое Дашиных дочерей и его сын) и рожает ему четвертого ребенка. А может, они даже вместе поедут на международный конкурс или однажды откроют школу танцев…

– Даш, прошла только неделя, – прерываю я ее, дождавшись минимальной паузы в этом полете фантазии. – И вы учитесь на экономиста. Чтобы через несколько лет претендовать на более высокую должность в фирме, где вы сейчас работаете.

Мой голос, кажется, выводит Дашу из тумана ее воображения. За четыре года совместной терапевтической работы Даша научилась мне доверять, и у моего голоса появилось это волшебное свойство – мягко возвращать Дашу в реальность. Даже в ту, в которой ей неприятно. Ее взгляд проясняется.

– Да, я знаю, – с улыбкой, в которой все еще есть отблеск надежды, говорит Даша. – Но ведь это может быть правдой.

– Слишком мало времени прошло, чтобы судить.

– Но столько совпадений…

– Даша. Мы с вами недавно отпраздновали четыре года совместной работы. За это время вы пережили несколько подобных историй – как минимум три за последние полтора года. Они все начинались с совпадений и такой же вовлеченности. Вы ведь помните не хуже меня. И где эти люди теперь? Что вы к ним чувствуете?

И я привожу пример: ее прошлый возлюбленный через несколько месяцев головокружительного романа оказался совсем не тем, кем представлялся изначально, и уверенно слился. Он полностью отказался от всех обязательств и обвинил Дашу в том, что это она его соблазнила, а он ничего подобного не имел в виду. Девушка с детьми, тем более с двумя, ему совершенно не подходит и никогда не подходила. Словом, оказался подонком.

– Это правда, – спокойно говорит Даша и, выдержав паузу, добавляет: – Вы опять правы. Значит, в этот раз тоже ничего не получится.

– Этого я не говорила. Будущее неизвестно.

– Но вы только что сравнили его с тем Ваней, чтобы сказать именно это, разве не так?

– Нет, я сравниваю не двух людей, а ваше состояние: в обоих случаях оно одно и то же. И мы уже знаем, что оно ни к чему хорошему не приводит. Вы захвачены своей фантазией, вы полностью в том, что еще не произошло, вы упали в эту страсть. Вы ведь сами знаете это состояние, различаете его вкус, разве не так? И знаете, что раньше из него не получалось ничего хорошего.

– Это значит, что и сейчас не получится?

– Есть такая вероятность. И вы от нее не защищены, потому что уже сделали своей реальностью фантазии, а любые фантазии легко рушатся. Мы, конечно, не знаем будущего, но мы можем распознавать какие-то свои состояния и понимать, чем примерно все закончится, если мы пойдем за ними. У некоторых состояний очевидно болезненный вкус, и можно заметить, что они возникают как реакции на определенные ситуации.

Даша задумалась, скорее всего, пересматривая в голове свои предыдущие влюбленности и отмечая очевидное сходство.

– Ну да. Это грустно. Почему один раз не может быть просто хорошо?

– Хорошего не получается не потому, что его не может быть. Не потому, что вы его не заслуживаете. А потому, что в этих примерах вы бежите от чего-то, вы убегаете в страсть от своей жизни, от трудностей, от эмоциональных состояний, которые не выдерживаете.

– Да, мне сложно, и я хочу радости, хочу, чтобы обо мне кто-то заботился, хочу любить, хочу делать что-то вместе. Разве это плохо?

– Понимаю. Но способ, которым вы это делаете… Вместо того, чтобы постепенно двигаться к радости и всему, что вы перечислили, вы просто грубо отворачиваетесь от своей жизни, которая пока не соответствует этой картинке. Падая в отношения, теряете бдительность. Вы не замечаете человека, в объятия к которому падаете, не замечаете, насколько он реально соответствует тому, что вы хотите для себя в долгосрочной перспективе. Потому что вы уже потеряли свою долгосрочную перспективу. Вы отвернулись от своей жизни, махнули на нее рукой и в фантазии создаете новую.

– Ну почему? Может быть, я как раз знаю, что он подходит.

– Я утверждаю это на основании того, что просто невозможно узнать это за несколько дней. Цвет глаз и любимая песня ничего не говорят о человеке. Соотнесение с собой, тем более в таких больших и комплексных вопросах, как отношения, не происходит за один день. Это долгий процесс, он занимает как минимум несколько месяцев. Нужно узнать человека, посмотреть, что он действительно привносит в вашу жизнь, делает ли он ее по-настоящему хорошей, можно ли ему доверять… На это нужно время. В данном случае проблема не в том, что ответ на эти вопросы – «нет, он не хороший и не подходит». А в том, что вы даже не задаетесь такими вопросами. В своей голове вы уже живете с ним и растите детей. Просто потому, что вас влечет друг другу, он знает какую-то песню, и у него зеленые глаза. Именно это указывает на то, что ключевой момент в этой истории для вас – отвернуться от своей невыносимой жизни.

Даша молчит, я вижу, что мои слова трогают ее, и, хотя ей это неприятно осознавать, признает мою правоту. И поэтому я продолжаю:

– Проблема в том, что, когда мы стремимся уйти откуда-то, а не прийти куда-то, мы оттуда уходим, но в результате оказываемся где попало. Каждый раз, когда вы отворачиваетесь от своей жизни, вам удается от нее уйти. Но вы приходите не туда, где вам было бы хорошо, а именно «куда попало». И хуже всего, что фантазии неизменно рушатся, вам приходится возвращаться к своей жизни, а она за то время, пока вы ею не занимались, оказывается в руинах. И все приходится строить заново. Это сложно, энергозатратно и больно. А в данном случае вы уже многое построили, и вам есть что терять.

Мы молчим. Даша смотрит на свои ладони, медленными движениями заламывает пальцы. На глазах выступают слезы. Потом она резко вытягивает несколько салфеток из подставки на столе и начинает аккуратно и тщательно вытирать слезы, пытаясь не размазать тушь по всему лицу.

– Жизнь такая сложная. Мне совсем не хочется со всем этим разбираться… Точнее, у меня просто нет сил. У старшей дочери конфликт с классной руководительницей, младшая перманентно болеет, спрашивает про папу. Он никак не участвует, даже не звонит, я тоже не хочу ему звонить. На работе просто аврал, и мне кажется, коллеги шепчутся за спиной, считают меня каким-то фриком. Почему никто не может просто позаботиться обо мне? Почему мне надо со всем справляться самой? Еще и по выходным приходится работать. Я сама напросилась, ради дополнительных денег, а теперь ленюсь, и работа накапливается, долги по учебе – тоже. Беспросветный мрак. Чувствую себя полной неудачницей. Я мало провожу время с девочками. Из-за этого ощущаю вину, но как только решаю провести с ними время, начинаю тревожиться из-за работы. В итоге просто включаю им фильм или мультик, а сама сижу в интернете, или мы идем в торговый центр…

Слезы подступают сильнее. Даша плачет, и это хорошо. Даже если мы не приблизимся сейчас к решению, по крайней мере, она избавится от этого чудовищного психического напряжения, которое носит с собой повсюду. Именно оно вынуждает ее падать в объятия малознакомых людей и растворяться в сомнительных историях. Я искренне ей сочувствую. Как раз эту ситуацию она имела в виду, когда сказала, что я снова все разрушу. Но я знаю, что возвращение в реальность сейчас менее болезненно, чем через неделю или месяц, когда ее отношения развалятся, а жизнь окажется запущенной и сил на восстановления не будет. Соприкоснуться со своей реальной жизнью сейчас важнее всего.

– Даша, вы устали. На вас много навалилось, и, кроме того, вы не привыкли к такой нагрузке. То, что вы говорите про свою жизнь, правда. Но это не вся правда. То есть я хочу сказать, не только это правда.

Делаю паузу, чтобы дать Даше подумать. Она что-то перебирает в голове, а потом заключает:

– Не могу найти ничего хорошего. Да, у меня есть любимая музыка, я начала неплохо зарабатывать, купила сапоги, которые так хотела… Но этого мало. Это какие-то мизерные вещи. Они доставляют мне радость, но ее недостаточно. Мне хочется, чтобы был мужчина, который разделил бы со мной эти обязанности, снял с меня часть груза. Я хочу, в конце концов, просто заниматься любовью и интересно проводить время с кем-то… Да-да, вот! Дело даже не в обязанностях – мне просто хочется праздника, отдыха, растворения в приятном.

– Да, я понимаю. Мы к этому вернемся, и вы должны посмотреть, что можно сделать, чтобы удовлетворить эту потребность. Но говоря, что это еще не вся правда о вашей жизни, я имела в виду не это. Я хотела указать, что вы тот человек, который нашел в себе силы уйти из родительской семьи в самостоятельную жизнь очень рано, в семнадцать лет; выйти замуж, выдержать, правильнее сказать, вытерпеть двенадцать лет очень сложных отношений с мужчиной, который отобрал у вас все – идентичность, любимые занятия, независимость, работу, танцы, друзей и привычки. Вы родили двух детей, и вы справляетесь с ними: ваши девочки, как и все дети, имеют свои особенности и сложности, но они здоровы, активны, воспитаны – и это ваша заслуга. Вы смогли уйти от своего мужа буквально в никуда – это многого стоит и мало кому удается, скажу я вам как психолог, много работавший с созависимыми людьми. Вы смогли найти работу после 12-летнего перерыва в профессиональной деятельности, начать буквально с нуля, в новой для вас профессии. Это страшно, но у вас получилось! И с нуля, практически без помощи со стороны, начать обеспечивать себя и девочек. Вы их единственный родитель, но полностью решаете их финансовые и эмоциональные нужды. Вы неидеальны, Даш, но посмотрите, насколько вы сильны! Вы отлично справляетесь. Вы столько уже прожили, прочувствовали сложного, столько вложили в свою жизнь. Вам есть что терять, ваша жизнь ценна. И вы – та, кто все это сделал, чтобы все это было правдой, вы тоже заслуживаете уважения. Разве нет? Вы можете соединиться с этим чувством?

– Да, когда вы так говорите – могу. Но самой мне не приходит в голову, то есть я сама так на это не смотрю.

– Понимаю, поэтому давайте продолжим. Вы учитесь, вы думаете о перспективе. Я давно вас знаю, и в этом году впервые слышу о ваших планах на будущее и о вашей готовности сегодня делать шаги в сторону этого будущего. Это сильная перемена. Все это заслуживает большого уважения. Но, Даша, вы теряете другое…

– Радость и кайф?

– Что-то в этом роде, – я улыбаюсь. – Настоящий момент. То, что он тоже должен быть наполнен жизнью. Когда вы были с мужем – в своей «беззаботной», в кавычках, жизни – вам не надо было зарабатывать, но вы не способны были наслаждаться моментами, ценить дни. Да, вы выпивали – это вам помогало. Теперь у вас больше нет возможности прибегать к алкоголю: он не вписывается в вашу жизнь, которая требует вашего перманентного присутствия. И это хорошо. Но у вас нет радости, нет расслабленности. Конечно, вы не выдерживаете и попадаете в подобные истории.

– Но у меня есть танцы…

– Да. И это, кстати, тоже одна из заслуг, которую я не назвала: помимо организации быта и всего прочего, вы еще смогли добавить что-то по-настоящему приятное и ценное в свою жизнь. Но посмотрите, что вы делаете с этими танцами?

– Что?

– Вы находите там человека, падаете в эту страсть. И таким образом бросаете и танцы, и свою жизнь. Что будет, если вдруг – я говорю всего лишь «вдруг» – с ним ничего не сложится, а на танцы он ходить продолжит? Как вы будете себя там чувствовать, не будет ли это проблемой?

– Возможно, мне будет стыдно. Стыдно там появляться… я не уверена. По правде говоря, я уже была готова отменить завтрашнюю тренировку, чтобы вместо этого побыть с ним, ведь другого времени у меня попросту нет. Но он отказался, потому что хочет потанцевать. Он только-только открывает для себя танцы, и ему это важно.

– И вы почувствовали…

– … себя недостаточно важной. Точнее, абсолютно неважной. Но ведь это моя давняя проблема. Он тут не причем, он не создал ничего нового.

– Вы чувствуете себя так достаточно часто. Это правда. Но на это есть основания. Когда мужчина вот так отказывает во встрече – это достаточно адекватный повод для такого чувства. Но смотрите: вы действительно демонстрируете, что вы не важны. Для себя самой – ведь вы так легко отказываетесь от того, что вы любите, ради другого человека. Вы уже раньше отказались от танцев ради своего бывшего мужа, и что из этого получилось?

Я делаю небольшую паузу и продолжаю:

– А когда я слушаю содержание ваших фантазий и вижу их интенсивность, вашу захваченность, я понимаю, что вы готовы отвернуться от всей жизни, которую так скрупулезно строили последние полгода ради воображаемых отношений с человеком, насчет которого еще ничего точно не известно. Порядочный ли он вообще и подходит ли он лично вам?

– Блин. Почему я вообще себя не уважаю?! Я когда-нибудь стану нормальной?

– Вы нормальная, Даш. Отличная, – улыбаюсь и намеренно смягчаю интонации. – Просто сепарация – долгий процесс. Вы в острой фазе. Но вы и так взяли темп выше среднего.

Даша успокоилась. Выглядит чуть более уверенной и устойчивой. Мы с полминуты молчим. Я хочу, чтобы Даша переварила сказанное и сама направила наш разговор, куда ей важно. И она это делает. В очень экзистенциальной манере, потому что она уже давно в терапии и овладела специфической лексикой:

– Больше всего меня затронуло то, что я отворачиваюсь от своей жизни… это как-то так грустно, что моя жизнь остается без меня.

– Это правда. А почему вы отворачиваетесь?

– Я себя не ценю. И моя жизнь сложная, в ней много всего скучного, сложного, взрослого… Я не справляюсь с ней.

– Справляетесь. И очень даже неплохо. Но в остальном я с вами соглашусь – насчет «не ценю» и «много сложного». Хотя, пожалуй, с тем, что взрослое – это скучное, я бы поспорила.

– Но как себя ценить? Я не понимаю… Есть какой-то секрет?

– Вы когда-нибудь переживали чувство ценности? Гордости. Ощущение силы, что вы можете, что вы достойны?

Делаю паузу, чтобы Даша сориентировалась. Она как будто не уверена. И поэтому я продолжаю:

– Сегодня, когда я перечисляла, что у вас получается, что вы умеете, со сколькими вещами вы успешно справляетесь, что вы переживали?

– Ощущение силы… ощущение «могу!». Не совсем гордость, но… какую-то устойчивость. Можно сказать, что я на некоторое время почувствовала себя ценной.

– Ну вот. Конечно, это не все. Самоценность – большое комплексное понятие. Но это один из важнейших компонентов. Основа. Смотреть на свои «могу». Видеть, как много вы делаете, вкладываете в свою жизнь. Как много вы можете. Ведь даже самый обычный день можно рассмотреть через призму «могу». Посмотрите, много ли «могу» вы осуществили сегодня?

– Я смогла закончить важную работу, смогла уделить внимание Аниной учебе, смогла записаться к врачу, что давно откладывала.

– Да. Но я бы начала раньше: «я смогла встать, смогла приготовить завтрак, смогла вовремя привести детей в школу и себя на работу»… Когда вы проговариваете, сколько вы на самом деле делаете, это дает опору и устойчивость. Потом вы начинаете ценить и свою жизнь, и свои усилия. Возникает уважение.