Воздух в сердце

Пролог

– Лириэль, ты слышишь меня?

Эльбийка безостановочно качала головой, пытаясь успокоить крики младенца в тишине их укрытия. Мужчина шагнул ближе и крепко прижал её к себе, стараясь не задеть маленькое тельце, дергающееся между ними.

– Пожалуйста, ты должна взять себя в руки прямо сейчас, Лириэль, соберись! – воскликнул он.

– Я не смогу справиться с этим без тебя, – пытаясь сдерживать срывающийся голос, Лириэль продолжила, – Эйронд, пожалуйста, мы ведь даже не знаем, как именно проявится ее сила.

Эйронд тяжело вздохнул, стараясь сдерживать свое самообладание.

– Ты ведь знаешь, я не могу противостоять им, и, если я останусь, они заподозрят что-то неладное, – забирая дитя в руки, произнес он тихо, – я знаю тебя, душа моя. Я знаю, на какие великие подвиги ты способна, и я знаю, что ты справишься с этим. А когда придет время, я вернусь. Я всегда вернусь к вам.

Он наклонился и поцеловал малышку в лоб, и та начала успокаиваться, словно почувствовала тепло своего отца. Лириэль взглянула на него, и в её глазах отражалась вся боль и любовь. Она знала, что он прав, но это не облегчало её страдания.

На улице начало появляться все больше юношей и повозок с армейской эмблемой, гул толпы становился громче. Лириэль больше не могла сдерживать слезы.

– Береги себя и знай, что я никогда не пожалею о том, что выбрала тебя. Я буду помнить, – она посмотрела на ребенка, и добавила, – она будет помнить, всегда.

– Я вернусь и буду любить, всегда, – дав обещание, Эйронд отдал малышку в руки своей возлюбленной.

Лириэль наблюдала за тем, как он отошёл назад, готовясь к уходу. Его лицо было полным решимости и нежности. Подарив ему взгляд надежды, она кивнула ему, и Эйронд быстро направился к повозке.

– Мы будем ждать тебя, – прошептала она, но он уже не слышал.

Лириэль прижала малышку к себе еще крепче и зажмурила глаза. Когда же она их открыла, повозки и след простыл.

Глава 1

Я снова стою лицом к красной занавеси. Как и во все предыдущие выступления, кое-как пытаюсь успокоить свои давно вспотевшие дрожащие пальцы. Дыхание кажется слишком громким в царящей тишине за кулисами. Я сделала глубокий вдох…но волнение всё равно сжимает сердце.

Я перевела взгляд вниз, решая отвлечься от тревоги своим черным, как смоль, платьем из струящегося гладкого материала, облегающим фигуру до бедер и расширяющимся к низу. Лиф довольно простой, на тонких бретелях, но изюминка состояла в крупных, объёмных розах, сделанных из черного бархатного материала, они были пришиты по всему «рыбьему хвосту».

Выпрямив спину, я сделала шаг вперёд, готовясь встретиться лицом с публикой. Руки, казалось, наконец обрели спокойствие, и кулаки разжались. Слышу заветный голос конферансье.

– Её имя – Ария Дантори, прошу вас встретить нашу великолепнейшую пианистку бурными аплодисментами!

С видимым усилием, сдерживая оставшееся волнение, я вышла на сцену. Безусловно, публика взрывалась от аплодисментов. В трёх шагах от меня стоит прекрасный рояль, отливающий смолённым черным, таким же, как и моё платье.

Я бегло пробежала взглядом по публике, надеясь увидеть…

Её – Мелию, сидящую в первом ряду, мою родственную душу и одновременно подругу. Смотря на неё, видя её улыбку, я позабыла о всём своём волнении. Я знала, что Мелия всегда верит в меня, и это придаёт сил.

Отстояв затихающий гул аплодисментов, я не спеша встала за стул, стоящий перед роялем. Низко кивнув публике и аккуратно повернувшись, я села за рояль.

Я положила руки на клавиши, чувствуя их холодный блеск. На секунду задержав пальцы в воздухе, сыграла первые ноты. Они были лёгкими, как утренний ветер. С каждым аккордом от волнения не оставалось и следа. В каждой ноте я отражала свою душу – радость, грусть, надежда и мечты, и только лишь Мелия знала, что это не театральная роль. Музыка растекалась и обвивала разбитые сердца слушателей, пытаясь залечить все раны их жизней. Я закрыла глаза, позволяя мелодии унести меня в мир, где не было ни страха, ни сомнений. Своей игрой я рассказывала историю. Историю о своих переживаниях и кошмарах, от которых ночами мне не уснуть. Каждый аккорд был шагом к свободе, которой мне не достичь, и каждый переход был прыжком в мир, где я могла быть самой собой, но существует ли он?

Когда последний звук затих, в зале воцарилась тишина. Я задержала дыхание, ожидая реакции публики. По одному, люди начинали вставать, пытаясь заставить свои руки начать двигаться и хлопать, а на их щеках остались влажные полоски от блаженных слёз. Сердце забилось от счастья и облегчения. Я встала и поклонилась, позволяя себе выдохнуть.

– Дамы и господа! Мы безмерно рады, что вы снова пришли навстречу музыке, любви и гармонии, – зазвучал голос конферансье за кулисами и в зале пронеслась новая волна аплодисментов.

Пока все слушали речь конферансье, я оглядела присутствующих: люди были с разных слоёв общества, это можно определить по одежде, осанке, иногда даже по их взгляду на окружающих. Статус людей из высших слоёв появился только благодаря обману, хитрости и наличию денег, но кого это волнует?

Бринн – довольно крупный город по сравнению с городами Кореллоны, и он совсем не отличается порядочностью. Здесь живут все, кому не хватило чести жить в благородных землях Кореллоны, или, другими словами, здесь живут люди и изгнанные эльбы, а также альвы. Причину пребывания альвов в Брине никто точно не знает, так как их правила и внутреннее устройство известно лишь им самим.

– Пусть музыка подскажет вам верный путь и осчастливит вас! – последние слова конферансье.

Снова поклонившись и отправив публике воздушный поцелуй, я поспешила за кулисы, чтобы переодеться и встретиться с Мелией.

Но как только я вошла в гримерную, меня резко схватили за локоть и оттащили в сторону.

Это был конферансье:

– Надеюсь ты помнишь, сколько должна взять денег с кассы? – сжимая мой локоть еще сильнее, сказал Ферин Латон.

Я отдернула руку и бросила на него яростный взгляд.

– Я помню, – ответила я, стараясь не показывать своей тревоги.

– Если ты еще раз попробуешь выкинуть что-нибудь подобное, я вышвырну тебя. Как жалкую бездомную крысу, опозорив всю твою репутацию, – поправив свой костюм, он продолжил. – Думаешь, после такого тебя возьмет хоть один театр?

Его глаза сверкали злорадством и гневом.

– Не смей трогать меня, – прошипела я.

– Ария, ты что, язык отрастила? – он усмехнулся прямо мне в лицо. – Может, еще и зубки свои покажешь?

– Можешь говорить что угодно, но не смей снова прикасаться ко мне!

– Ты никому не будешь нужна без меня. Знай свое место, пианистка. – Ферин расслабил лицо и мягко улыбнулся, словно только что не обливал меня унижениями.

С этими словами он наконец оставил меня одну, и я молюсь природе за это.

Медленно выдыхаю и успокаиваюсь.

– Проклятый Ферин Латон, – шепнула я себе под нос.

Выйдя к партеру, я увидела одиноко стоящую и ждущую меня Мелию. В её руках маленький букет пионов.

Мои любимые цветы.

Подбегаю к ней и вижу её сверкающее лицо, то ли от счастья, то ли от слез. Наверное, всё сразу.

– Я даже не знаю, – всхлипывая, говорит она, – радоваться мне или злиться, что моя подруга снова довела меня до слёз.

– О, Мелия, ради природы, перестань плакать, —аккуратно вытирая с её лица дорожки от слез.

– Твоя игра была великолепной! И можешь это банальным комплиментом, который я говорю тебе почти каждый раз, но знай, – вздохнув, она продолжила, – я всегда говорю это искренне.

– Мне очень приятно услышать даже одно слово, если его произносишь ты.

Этой девушке я обязана своей жизнью, ведь если бы не она, я была бы сейчас совсем одна и даже без крыши над головой.

Вспомнив слова Ферина, я ощутила тяжесть на душе.

Мелия крепко обняла меня, и я почувствовала, как по щекам бегут слезы.

– Ария, только не говори мне, что это снова он, – разделяя мою печаль, произнесла она.

– Этот придурок никак не может забыть о том, что в прошлое выступление я взяла денег с кассы на одного человека больше. Всего на одного! – пытаясь говорить тише, я продолжила. – И ты знаешь, он ведь нечестно распределил мою долю, забирая себе чуть ли не в три раза больше, чем нужно!

– Если бы я только могла, Ария, я бы с удовольствием устроила ему жизнь в аду! – вздохнув, Мелия продолжила. – Ты уверена, что нет никаких способов работать без него?

– Если бы они были, поверь, ноги моей здесь бы больше не было. Я приношу ему большую прибыль, если я решу перейти в другой театр, он испортит мою репутацию.

Мелия непонимающе склонила голову, и я пояснила:

– Все театры между собой связаны, ему не составит никакого труда сообщить остальным обо мне самую разную ложь и смотреть, как я страдаю.

– Какой же он подонок!

– Он типичный житель Брина, Мелия. Нечему тут удивляться, ради денег он пойдет на все и поставит на кон что или кого угодно.

– Ох, давай отвлечемся от этого кошмара и сходим к берегу, а? Я принесла кое-что вкусное! – радостно воскликнула она.

Я без возражений согласилась.

Как только мы сели на берег, мы сразу почувствовали, как сильно проголодались.

– Это, конечно, не волшебные деликатесы Кореллоны, но ты все равно будешь в восторге, поверь мне! – говорит Мелия, резко поменявшись в лице и одновременно доставая из сумки что-то обернутое белым платком.

Я вытянула шею в попытке разглядеть содержимое платка, но тщетно. Однако мне удалось уловить аромат свежей выпечки, наверняка новое вкуснейшее творение рук её родителей. У них самая вкусная пекарня в центре города. Словно в ответ на мои мысли живот начал бурчать ещё сильнее.

– И долго ты собираешься морить меня голодом? – с нетерпением спрашиваю я

Мелия виновато улыбнулась и протянула руку к платку, но рука замерла в воздухе, будто передумав.

– Что такое? Неужели ты совсем не голодна?

– Ария, если честно, я не уверена, как именно ты отнесёшься ко вкусу, точнее, они безусловно вкусные, но в этом и проблема, точнее, не проблема....

– Остановись! – сказала я, накрыв своей ладонью её рот. – Я не знаю, почему ты так переживаешь, подруга, но давай просто посмотрим: я возьму и попробую это на вкус, а потом ты скажешь мне, что было так или не так.

Не дожидаясь её разрешения, я осторожно раскрыла платок…

И не обнаружила там ничего, что могло бы задержать меня хотя бы на секунду от того, чтобы поскорее всё съесть. Под платком аккуратно лежат слегка подрумяненные и издающие аппетитный аромат булочки.

Я взяла мягкую булочку и поднесла её к носу, желая утонуть в этом очаровательном аромате. На удивление, мне показалось, что этот запах я где-то слышала. Впрочем, я не стала много думать и поднесла булочку ко рту, жадно откусив.

– Это невероятно… – выдохнула я, откусывая еще кусочек. – Не перестаю удивляться мастерству твоих родителей!

Мелия улыбнулась, искренне гордясь работой своих близких, но секунду спустя она уже взволновано смотрит на меня, будто чего-то ждёт.

Не придавая этому значения, я спокойно доедала свой деликатес, абсолютно настроенная на то, что больше половины булочек достанутся мне. Я ем и по-настоящему наслаждаюсь вкусом, который будто уносит меня далеко-далеко…в Кореллону.

Я резко распахиваю глаза, смотрю на булочку в своих руках, медленно поднимаю голову, встречаясь со взглядом Мелии. Ее виноватый взгляд сменился обеспокоенностью. Не дав ей начать говорить, я сразу задаю вопрос:

– Откуда?

– Родители сказали, приехал неизвестный им эльб с Кореллоны, не поставщик, но привёз разные виды специй и продал нашей пекарне, причем за большие деньги. – Мелия сделала паузу, вдохнула и продолжила. – Даже не знаю, как мама согласилась, они используют их только в заказах для здешней аристократии. – подруга ухмыльнулась, осознавая, что имеется ввиду под «здешней аристократией» – очередные жулики с деньгами.

В голове столько мыслей, а на языке нет слов. На языке лишь вкус корицы грёз. Необыкновенно вкусная корица, которую добывают с деревьев Мерцающего леса. Я пробовала этот вкус в детстве не так часто, как хотелось бы, потому что это довольно дорогое удовольствие. Не только чудесный вкус, но и магический эффект – она может замедлять время для тех, кто её ест, чтобы они могли дольше наслаждаться моментом, а также видения грёз и снов о далёких королевствах. Помимо дорогой цены, проблема была в трудности добывания – Мерцающий лес только звучит, как нечто прекрасное. На самом же деле, это очень опасное место, из которого выбраться в одиночку практически невозможно.

– Ария…прости, что сразу не подумала о том, как это может отразиться на тебе, просто сначала я подумала, что ты будешь рада почувствовать что-то родное.

– Я понимаю твою заботу и желание помочь, Мелия, – говорю я, придвигаясь к ней ближе, чтобы обнять, – но это действительно было очень неожиданно, и я честно не знаю, как реагировать.

В уголках своего сознания я улавливаю невероятно сильную тоску по дому. И корица грёз тому не виной, но сейчас она лишь раскрыла занавесь этих чувств. Мелии, конечно, я не буду этого говорить. Я стараюсь не говорить ей того, из-за чего она могла бы переживать за меня. И, хотя я знаю, что она выслушает и поддержит меня, я просто не хочу морочить ей голову теми вещами, которые невозможно изменить. Да, я хочу домой, не в наш с Мелией, но даже думать об этом мне нельзя. Я не достойна этих земель.

– Ария? – тихо спросила Мелия

Её голос вывел меня мысленного монолога.

– Да? Я немного задумалась, все хорошо. А булочки действительно были восхитительными, так что я сразу же бронирую себе еще 3 штучки, если ты не против?

– Делаешь вид, что не съешь их, если я буду против? – она толкает меня локтем и смеётся.

Я рада, что напряжение удалось снять и она не чувствует вину за то, что напомнила мне о доме.

Доме. Я так хочу, чтобы так оно и было. Но так никогда не будет.

За своей болтовнёй мы и не заметили, как солнце опустилось за горизонт, окрасив небо в розовые и золотистые оттенки. Но это, конечно, нас не остановило, и мы просидели за разговорами почти всю ночь

Глава 2

Мягкий солнечный свет прорывается через окно, висящее над моей кроватью, намереваясь разбудить меня. У него это получилось. К сожалению.

Когда я открываю глаза, осознаю, что жутко не выспалась. Тому виной наша с Мелией прогулка до ночи, но я не жалею. Я привстала на кровати, чтобы взглянуть на соседнюю – её кровать уже пустая. Скорее всего, уже позднее утро, и она давно упорхала в пекарню родителей.

Вторая кровать в комнате появилась из-за меня, когда я только появилась на пороге этого дома пять лет назад.

Я слегла вздрогнула. Мне уже девятнадцать.

Наша комната выглядит довольно уютной, интерьер в пастельных тонах. На стенах у нас висят несколько картин, а также портреты: Мелии, над её кроватью, и мой, над моей. Хотя мы ни разу и не путали кровати друг друга, конечно, но эта идея показалась нам милой. А почетное место в нашей комнате занимает большой книжный стеллаж, до моего переезда сюда он был практически пуст, а сейчас он заполнен книгами. Моими книгами. В своё время они спасли меня от падения в бездну, и все ещё продолжают, когда до меня добирается самый потаенный навязчивый голос. Свой внутренний голос.

Напротив кровати Мелии стоит шкаф, который еле умещает в себе одежду двоих, моей там гораздо больше. А рядом с ним на стене висит зеркало.

Я встала с кровати, чтобы подойти к нему. В отражении стою я, в белой, приталенной ночнушке в пол, с длинными, растрепанными цвета каштана волосами. Меня очень согревает мысль, что моё лицо является результатом любви двух влюбленных душ – четко очерченные широкие брови, обрамляющие лицо, нос с небольшой горбинкой, полные губы, выраженная линия подбородка, доставшаяся мне от папы. Глаза и уши – моё эльбийское наследие. Большие, как у мамы, миндалевидные глаза травяного цвета и заострённые ушки.

Я подошла к зеркалу поближе. С тяжестью в душе смотрю в свои глаза: через серые крапинки на радужке видно моё стихийное наследие воздуха. Магия воздуха.