Перерожденная в Аду

Аннотация

Лунна – попаданка.

Странный ритуал, адская боль – в самом прямом смысле, кромешная тьма… а наутро – сюрприз! Поздравляем, теперь вы – трёхлетний демонёнок с пухлыми щёчками. А ваш новый «родитель» – не кто-нибудь, а знатная дама из самых тёмных глубин Ада.

Но Лунна не из тех, кто сдаётся! Раз уж вторая попытка жизни выдалась такой… экстраординарной, почему бы не выжать из неё всё?

Знакомство с загадочным братом-человеком? Проверено;

Бал в честь Дня Гнева, где изысканные танцы плавно перетекают в потасовки? Было дело;

Поступление в престижную академию «Чёрное Пламя», где вместо алгебры преподают искусство соблазнения и стратегии пыток? Легко!

А уж возглавить самую могущественную гильдию Преисподней – это не мечта, а план на ближайшие пару веков.

Но среди всего этого хаоса остаётся главный вопрос: можно ли найти любовь в Аду? Особенно когда твой избранник – то ли строгий замдиректора, то ли замаскированный князь тьмы…

Готовы? Тогда держитесь – падать будем весело!

Пролог

Я стояла на краю обрыва, где каменные громады скал растворялись в пустоте. Ветер, дикий и неукротимый, рвал на мне одежду, хлестал по лицу ледяными плетьми, вырывал из глаз предательские слёзы. Но я уже ничего не чувствовала. Внизу, в жадной пасти бездны, клубился туман – густой, молочный, словно вуаль, скрывающая последний приют.

Говорят, перед смертью жизнь проносится перед глазами.

Так оно и было.

Передо мной вспыхивали, как киноплёнка, мгновения прошлого: мамины руки, тёплые и шершавые от работы в саду; папин смех, громкий, раскатистый; их голоса, переплетающиеся на кухне за вечерним чаем. Они были моим солнцем. Моим воздухом. Моей вселенной.

А потом – пустота.

Автокатастрофа. Осколки стекла, сверкающие под фонарями, как злые звёзды. Крики. Сирены. И тишина.

Я осталась одна.

Пустая оболочка, которая по привычке дышала, ходила на работу, даже улыбалась соседям. Но внутри – только пепел. Я не хотела дворцов, миллионов, восторженных толп. Мне хватало малого: утра с книгой в руках, когда солнечные зайчики танцевали по страницам; скрипа ручки, выводящей строчки новых романов; их гордого шепота: «Это наша дочь!»

А теперь – ничего.

Я пыталась. Боже, как же я пыталась! Но каждый новый день был похож на предыдущий – серый, безвкусный, мёртвый.

«Я за это попаду в Ад?»

Мне было всё равно. Если за гранью есть что-то – я не увижу их снова. А если и увижу… что я скажу? «Простите, я не смогла»? Нет. Они не должны ждать меня. Пусть идут дальше. Пусть будут счастливы.

А я… я понесу их грехи вместо них.

– О-о-о, как интересно!

Голос прозвучал прямо за спиной – сладкий, как растопленный шоколад, но с ядовитым шипением на конце. Я обернулась.

И застыла.

Передо мной стояла… демонесса.

Высокая, гибкая, с кожей цвета застывших сливок. Длинные рога, изогнутые как клинки, отбрасывали на землю чёрные тени. Крылья – огромные, перепончатые, будто вырезанные из ночного неба – лениво расправлялись за её спиной. Из-за пухлых губ, выкрашенных в цвет запёкшейся крови, выглядывали острые клыки.

Но больше всего пугали глаза.

Алые, как раскалённые угли, без белка, с вертикальными зрачками-щелями. Они буравили меня, выворачивали душу наизнанку, выискивая каждую тёмную мысль.

Её платье – если это вообще можно было назвать платьем – состояло из чёрных лент и кожи. Глубокий вырез, открывающий слишком много; разрезы по бокам, сквозь которые проглядывали бёдра; босоножки на каблуках, обвитые цепями. А за спиной – хвост, тонкий и гибкий, с наконечником в виде стилета.

«Галлюцинации…» – пронеслось в голове.

Но страха не было. Только облегчение. Может, сейчас всё закончится? Может, наконец перестанет болеть?

– Ты добровольно хочешь в Ад? – она склонила голову, прижав ладонь к щеке, словно разглядывала трогательного котёнка.

– Да, – мой голос звучал хрипло, но твёрдо.

Пусть это ловушка. Пусть она играет со мной. Хуже уже не будет.

– Точно-точно? Не передумаешь? – Демонесса внезапно приблизилась, так близко, что я почувствовала её дыхание – сладкое, с горьковатым оттенком, как вишнёвый ликёр.

Её пальцы скользнули по моей щеке, оставляя за собой ожог.

– Точно. Только… сделайте это быстро.

Я ненавидела боль.

– Ой, глупышка! – она фыркнула, отпрыгнув назад с грацией пантеры. – Кто сказал, что я буду тебя убивать?

Я моргнула.

– Тогда… что?

Демонесса улыбнулась во весь рот.

– Ты станешь моей дочкой.

– ЧТО?!

Щелчок пальцев – и мир рассыпался в клочья.

Глава 1

– Ах да, – демонесса резко остановилась, заставив меня вновь ощутить леденящую пустоту вокруг. Её крылья замерли, словно чёрный бархатный плащ, раскинутый в бездне, а в глазах вспыхнула тревожная искорка. – Если я приведу тебя в таком виде, то…

Её голос понизился до опасного шёпота, от которого по спине побежали ледяные мурашки:

– Либо запытают и съедят… либо… что-то похуже.

«Что может быть хуже?!»

Мысли застучали, как перепуганные зайцы: «Верните меня назад!» Даже воображаемые пытки заставили сердце сжаться, а в горле застрял ком. «Хотя… верить, что демоны всерьёз возьмут меня в дочери – чистой воды безумие. Им нельзя доверять…»

– А что… может быть хуже? – выдавила я, сжимая кулаки, чтобы они не дрожали.

– Сделают питомцем, – бросила она рассеянно, но взгляд её был где-то далеко, будто она решала куда более сложную головоломку.

Потом вдруг оживилась, махнула рукой, и по её губам скользнула тень улыбки:

– А, что это я? Сделаем ритуал – и всё!

Её настроение менялось так стремительно, что голова шла кругом. Она снова взмыла вперёд, и через несколько минут полёта резко развернулась.

Тьма вокруг сгустилась, глаза вспыхнули кровавым адским пламенем, а в голосе зазвучала ледяная сталь:

– Ты действительно хочешь стать моей дочерью?

Пауза.

– Не врёшь?

Я замерла.

Врать? Бессмысленно. Стать её дочерью… У меня уже были родители. Пусть их нет, но разве можно просто так заменить маму? Эту… демоницу я видела впервые. С чего бы мне называть её…

– Я…

Но она уже сдулась, будто из неё вытянули всю энергию. Крылья потускнели, плечи поникли, даже пламя в глазах погасло.

– Да, кто захочет жить со мной… – перебила она, не дав мне договорить. Голос её стал тихим, почти надтреснутым. – Пара изменила, детей нет, отец вечно занят своей академией… Кого я обманываю.

«Она… одинока?»

– Я думала, вы хотите меня убить, – осторожно проговорила я. – Поэтому и думала об Аде… Не ожидала, что взрослая женщина вроде меня может вдруг стать кому-то дочерью…

– О, не переживай! – она снова преобразилась, будто в неё влили новую жизнь. Глаза загорелись, крылья расправились, и даже воздух вокруг будто потеплел. – Тебе всего три года по нашим меркам – мы же почти бессмертны! Мир, конечно, жесток, и мало кто доживает до тысячи… но такие есть!

Она гордо ткнула себя пальцем в грудь:

– Мне вот уже триста!

И в этот момент… мне не захотелось гасить её радость.

«Ладно… буду привыкать.»

Хотя… «Мамой» называть её не смогу. Мама у меня одна. «Значит… матушкой?»

Но её лицо снова стало серьёзным, даже пугающим.

– Вот только ритуал… очень опасен.

Голос дрогнул.

– Он под запретом. Большинство не выживало…

Она резко схватила меня за плечи, и в её глазах мелькнуло что-то дикое, почти отчаянное:

– Но ты – моя доченька. Всё пройдёт хорошо. Я не позволю, чтобы тебя забрали.

Её пальцы слегка дрожали, но в словах звучала железная решимость:

– Да. Всё сделаем как надо… и никто нас не разлучит.

«Вот я и попала.»

Глава 2

Я очнулась, лёжа на ледяном каменном полу, прямо в центре замысловатой пентаграммы.

Это был не просто узор – настоящее произведение искусства. Линии переплетались в гипнотическом танце, образуя сложные символы, будто выведенные рукой безумного гения. Они пульсировали призрачным светом – то тлеющим багровым, то ядовито-зелёным, – словно жили собственной, чужой мне жизнью.

По углам стояли массивные бронзовые чаши. В трёх – чёрная густая жидкость, напоминающая кровь, но слишком тёмная, слишком неживая. В четвёртой же плясало пламя – кроваво-красное, но с синеватыми прожилками, будто в его сердце бился лёд.

Помещение было пустым и безликим, если не считать парящих в воздухе свечей. Их огонь колыхался в такт невидимому дыханию, переливаясь от адского алого до ледяного голубого. Тени на стенах извивались, как живые существа, принимая то облик когтистых лап, то оскаленных морд.

Воздух был густым, тяжёлым, пропитанным запахом серы, тлена и чего-то металлического – крови?

Я дрожала. Холод камня въедался в обнажённую кожу, заставляя мурашки бежать по спине. Каждый вдох обжигал лёгкие, словно я вдыхала не воздух, а раскалённые иглы.

Демонесса стояла у моих ног, её длинные пальцы сжимали узкий ритуальный нож с лезвием, испещрённым рунами. Рядом с ней парил свиток – древний, потрёпанный, исписанный письменами, которые светились зловещим золотом, будто писались расплавленным металлом.

Она что-то бормотала, её голос звучал как скрежет камней, как шелест крыльев ночных хищников. Слова были чужими, древними, будто сама тьма выдыхала их через её губы.

Мысль пронзила меня, острая и леденящая:

"А что, если я совершила ошибку?.."

Но раздумывать было поздно.

Демонесса резко провела лезвием по запястью. Чёрная, густая как смола кровь хлынула на пентаграмму – и линии вспыхнули, как раскалённая сталь.

В тот же миг в чашах взметнулось синее пламя – холодное, неестественное, словно пожирающее не плоть, а саму душу.

Боль.

Она обрушилась на меня волной, выжигая изнутри. Каждая клетка горела, кричала, превращалась в пепел. Я пыталась закричать, но голос пропал, растворился в этом кошмаре.

Синий огонь охватил тело, проник под кожу, заполнил каждую вену, каждую пору.

Мир рухнул в бездну.

Наступила тьма.

Глава 3

Я очнулась в ослепительно белом пространстве, где воздух дрожал от незримой силы. Вокруг, словно живые воплощения стихий, стояли пятеро существ. Их взгляды жгли кожу, но в то же время обволакивали странным умиротворением – будто я наконец-то попала туда, где должна была быть.

– Да как она посмела… – глухой, низкий голос, подобный грому, наполненный яростью, заставил меня вздрогнуть.

Передо мной стоял светловолосый мужчина с лицом, высеченным из мрамора веков. В его поднятой руке застыла капля вина времени – багровая, замершая в воздухе, будто сама реальность затаила дыхание.

– Это не тебе предназначалось, дитя.

Его слова прозвучали как приговор, но в следующее мгновение напряжение растаяло. Существа вокруг расслабились, их позы стали почти небрежными, но в глазах читалось… сожаление?

Я сжала пальцы, ощущая, как сердце колотится где-то в горле. Почему я здесь?

И вдруг… осознание.

– Я… умерла?

Голос дрогнул, но следом за страхом пришла волна горячего, почти безумного счастья. Значит, я увижу их? Тех, кого так отчаянно не хватало…

– Не совсем, – прозвучал голос, лёгкий как дуновение ветра.

Я повернулась и увидела девочку-одуванчик – хрупкую, с золотистыми волосами-лучами и глазами, полными звёзд. Она смотрела на меня с мягкой грустью.

– Ты на распутье. И мы предлагаем тебе переродиться у твоих настоящих родителей, а не у этой… сумасшедшей.

Последнее слово прозвучало как плевок, с таким презрением, что мне стало не по себе.

Радость. Да, она вспыхнула на мгновение – новые родители, новый шанс…

Но следом пришло ледяное понимание.

Переродиться.

Значит – забыть.

Значит – не любить их так, как люблю сейчас.

Значит – потерять себя.

– Нет.

Моё слово разрезало тишину, как нож. Существа переглянулись, ошарашенные.

– Но ведь… – начала девочка, морща лоб.

– Это буду уже не я! – перебила я, и голос зазвучал твёрже. – Это будет кто-то другой. Без моих воспоминаний, без моей любви… Без всего, что делает меня мной.

Тишина.

Потом старуха с лицом, испещрённым морщинами-дорожками, вздохнула:

– Этого я и боялась.

Её глаза, глубокие как пропасти, смотрели прямо в душу.

– Дитя, ты понимаешь, что тебе придётся жить с этой болью… вечно?

Её слова упали, как камни.

– Она не угаснет. Не забудется. Ты будешь помнить абсолютно всё.

Я замерла. Да, лучше пустота. Лучше небытие, чем вечная тоска…

Но потом…

В груди что-то ёкнуло.

Дух авантюриста.

Путешественника.

Того, кто верил в фэнтези.

– Хочу рискнуть.

Мои слова прозвучали как клятва. Все вздохнули, будто смирились.

И тогда ангел – красивый, с глазами цвета утреннего неба – шагнул вперёд.

– Луна…

Его голос дрогнул.

– Мы виноваты. Не углядели.

Он выглядел искренне огорчённым, и от этого в горле застрял ком.

– Ты не должна была так рано уйти. Но раз уж перед тобой такой выбор… значит, такова твоя судьба.

Он улыбнулся, но в этой улыбке была бездна печали.

– В знак искупления… проси что угодно.

Что угодно?

У меня перехватило дыхание.

Сила? Богатство? Любовь?

– Я… не знаю.

Голос предательски дрогнул. Они усмехнулись – будто слышали мои мысли.

– Оливия, тебя обеспечат деньгами, – мягко сказал ангел. – А магия будет… сильна.

– Особенно если её новый дед может стать императором всего Ада, – язвительно добавила девочка-одуванчик.

Я распрямила плечи.

– Тогда мне ничего не нужно.

Всё остальное я добьюсь сама.

Ангел вздохнул… и протянул руки. На его ладонях плясал крошечный огонёк. Нет, не огонёк – малыш. Маленький, оранжево-красный, с ручками, ножками… и озорными глазками за крошечными очками.

– Это элементаль, – голос ангела звучал тепло. – Он поможет тебе… и напомнит, кто ты.

Я осторожно протянула руки, и малыш шагнул ко мне.

– Назови его.

– Огонёк.

Имя сорвалось само.

Огонёк вспыхнул, засмеялся – и исчез.

– Зови, когда понадобится.

Ангел улыбнулся в последний раз.

– Тебе пора. Это твоя последняя жизнь… а после – как ты и хотела. Пустота.

Я поклонилась.

– Спасибо.

И мир распался.

Глава 4

Я очнулась в тепле, а точнее – в огромной, пугающе роскошной постели.

– Фух, кажется, это был всего лишь сон… – прошептала я, с трудом протирая глаза.

Голова кружилась, тело казалось чужим – слишком лёгким, слишком… маленьким.

– Чего?! – вдруг завопила я, ошеломлённо озираясь.

Комната больше напоминала логово древнего демона, чем спальню. Стены, выкрашенные в кроваво-красный и угольно-чёрный, местами отсвечивали тревожным фиолетовым, будто под ними тлело адское пламя. Кровать – массивная, с резными стойками, напоминающими кости исполинского зверя, – была увенчана балдахином из тёмной ткани, похожей на перепонки демонических крыльев.

И этот голос…

– Чего?! – крикнула я снова, на этот раз громче, потому что осознала нечто ужасающее.

Голос был детским – тонким, звонким. Я подняла руки перед лицом – маленькие, с пухлыми пальчиками, с аккуратными фиолетовыми коготками.

Это были руки ребёнка.

"Я – ДЕМОНЁНОК?!"

С грохотом распахнулась дверь, будто кто-то решил вышибить её плечом. В проёме возникла знакомая высокая фигура.

– Очнулась, доченька! – радостно воскликнула демонесса, стремительно приближаясь и хватая меня в объятия.

– Эй! Поставьте меня! Я же, блин, не ребёнок! – закричала я, отчаянно дрыгая ногами.

Но она лишь крепче сжала меня, прижимая к груди.

– Я так испугалась, что ты не придёшь в себя… – её голос дрогнул, став печальным, и она осторожно опустила меня обратно на постель.

Но уже через секунду её настроение переменилось – глаза сверкнули, и она, подхватив меня под мышки, весело закружила в воздухе.

– Но я зря переживала! Ты же моя красавица!

– Да стойте же! Меня сейчас вырвет! – взвизгнула я, чувствуя, как мир превращается в размытое пятно.

И вдруг…

Я взлетела.

– Стойте… Взлетела?! – прошептала я, застыв в воздухе. Сердце бешено колотилось. – Я… умею летать?!

Демонесса перестала тянуться ко мне и, скрестив руки на груди, ответила с неожиданной серьёзностью:

– Ну да. Ты же теперь маленький демон. Мой ребёнок из плоти и крови.

Я медленно подлетела к трюмо, опустилась на пуф и заглянула в зеркало. Там смотрела на меня маленькая девочка.

– Это… я? – воскликнула я, не в силах скрыть изумления.

Чёрные, как смоль, волосы ниспадали до талии, фиолетовые глаза светились странным внутренним огнём. Личико было круглым, детским – по виду мне давали не больше трёх лет. Ни рогов, ни клыков… Но коготки – острые, изящные, переливающиеся тёмно-фиолетовым оттенком.

И крылья. Чёрные, пернатые, они слегка шевелились за моей спиной, будто жили собственной жизнью.

– А почему крылья не такие, как у тебя, ма… матушка? – спросила я, запнувшись на слове. Но нет, надо привыкать.

Она вздохнула, и её лицо на мгновение стало печальным.

– Ты была человеком. И, как я понимаю, под защитой ангела… А потом выбрала Ад. Это… вроде ссылки.

Она осторожно положила руки мне на плечи, и её голос стал тише, серьёзнее:

– Теперь ты падший ангел. И эти крылья… они означают, что это твоя последняя жизнь. Мне очень жаль… Если бы я знала…

Её глаза потускнели, в них мелькнула настоящая скорбь.

Но я улыбнулась.

– Не жалейте, матушка. Этого я и хотела. – Я расправила плечи, чувствуя странную уверенность. – Я проживу эту жизнь на полную катушку.

– О, правда?! – её лицо сразу же озарилось радостью, и она снова потянулась, чтобы обнять меня.

Но я остановила её жестом.

– Но одно правило, матушка, – сказала я, стараясь говорить как можно твёрже. – Вы не будете мне мешать.

Она замерла, потом мягко улыбнулась, нежно взяв меня за щёчки.

– Я всегда буду на твоей стороне, милая.

Глава 5

Три недели спустя…

Я сидела на краю кровати, безвольно сжимая в руках плюшевую игрушку – нечто среднее между Хаги-Ваги и кошмаром из детских снов. Его стеклянные глазки тускло поблёскивали в розовом свете заката, будто подмигивая моему отчаянию.

Комната напоминала лавку безумного торговца – повсюду валялись игрушки, платья, ленты, драгоценности. Казалось, матушка пыталась завалить меня подарками, чтобы компенсировать… что?

– Я больше не могу! – наконец вырвалось у меня. – Эти бесконечные магазины, эти платья… Ладно, платья ещё куда ни шло, но эти игрушки… – Я тряхнула жутковатое плюшевое нечто, будто пытаясь встряхнуть и собственное терпение. – Хватит!

До этого я покорно позволяла матушке лепить из меня куклу, изучая этот ужасающе прекрасный мир украдкой. Но стоило мне попытаться исследовать что-то всерьёз, как меня тут же одергивали:

– Ты ещё слишком мала, дитя. Дальше особняка – ни шагу.

Маленькая? Ха! В прошлой жизни мне было тридцать пять, а здесь – всего три с половиной. Мысль о том, что мне снова предстоит пройти через детство, вызывала тошноту.

– Ну почему нельзя сразу стать взрослой?! – прошептала я, глядя на свои крошечные ладошки с фиолетовыми коготками.

Сад – ладно, с ним ещё можно смириться. Но если вспомнить школу, институт, все эти годы зубрёжки, насмешек и одиночества… "Чудачка в розовых очках" – так про меня говорили. А к тридцати – полная разруха.

Но не в этот раз.

Я сжала кулачки. На этот раз я не позволю никому – даже демонам – сломать меня.

Хотя, глядя на матушку, трудно было поверить, что демоны вообще способны на жестокость. Она парила по комнате, словно опьянённая бабочка, заплетая мне волосы в сложные косы и напевая что-то под нос.

– О нет, ты так быстро растешь! – Она присела передо мной, её пальцы ловко работали над очередной причёской. – Я хочу запечатлеть каждое мгновение… навсегда.

– Ладно, – вздохнула я, скрестив руки в защитном жесте. – Но хотя бы прекрати читать мне эти идиотские сказки для младенцев. Дай настоящую литературу! И научи меня читать самой, в конце концов!

Матушка замерла, её алые глаза сузились.

– Хм… Возможно, ты права, – наконец кивнула она. – Тебе ведь действительно нужно готовиться к жизни в этом мире.

"Наконец-то дошло", – пронеслось у меня в голове.

Но тут же её лицо омрачилось.

– Но мне так не хочется тебя отпускать… – она обняла меня, и в её голосе прозвучала странная, почти пугающая нежность. – Хочется, чтобы так было… вечно.

Я отвернулась к окну.

Мир за стеклом был неземным.

Небо – розовое, как леденец; облака – пушистые и серебристые. Деревья сияли всеми оттенками синего, зелёного, даже фиолетового. Но за этой красотой скрывалось что-то пугающее – странные животные с слишком многими глазами, растения, шептавшиеся на ветру, птицы с когтями острыми как бритвы.

За эти три недели я кое-что узнала о своей новой семье.

Матушка – герцогиня Наширу Оливия, повелительница огня и пламени – жила одна. Её муж когда-то ушёл к другой. Оказывается, у демонов тоже бывают пары… а бывает и так, что кто-то устаёт ждать «судьбу».

– Мы заключили ритуал, – как-то обмолвилась матушка. – Но… лучше дождаться того, кто предназначен.

Ещё у меня был дедушка. Но его я ни разу не видела. Стоило завести разговор о нём, как матушка тут же меняла тему, а слуги опускали глаза и замолкали.

– Ваша светлость, не стоит… – шептала горничная, когда я спрашивала.

А ещё… время здесь текло иначе.

Сутки длились сорок восемь часов: день – двадцать четыре, ночь – столько же. Неделя состояла из девяти дней. И всегда, всегда было тепло – будто мир купался в вечном лете.

Глава 6

Чтение далось мне на удивление легко – будто я не училась, а вспоминала забытое. Буквы складывались в слова, слова – в предложения, а за ними открывались целые вселенные. Писать я начала почти сразу, выводя буквы с детской неуклюжестью, но с упрямой точностью.

И тогда я пропала.

Не в буквальном смысле, конечно. Но библиотека особняка стала моим истинным домом. Высокие дубовые стеллажи, пахнущие старой бумагой и воском, тяжёлые фолианты в потрёпанных кожаных переплётах, шёпот страниц под пальцами… Там, среди книг, я могла быть кем угодно – авантюристкой, архимагом, героиней древних эпосов. Правда, дальше особняка меня не пускали – «Ты ещё слишком мала, дитя» – но книги давали мне то, чего не могла дать реальность: свободу.

Я узнала, что этим миром правит Император. Весь мир устроен как круги на воде: в центре обитают чудовища и древние кланы; чем дальше от центра – тем благороднее кровь; а на окраинах живут те, кто обладает властью, богатством и магией. «Сильнейший правит всеми». Ну что ж… Это же Ад. Логично.

Когда мне исполнилось четыре года, случилось нечто неожиданное. Я сидела в углу библиотеки, в сотый раз перечитывая старый учебник по основам магии, и вдруг – поняла. Не просто осознала умом, а ощутила кожей, как энергия течёт между строк, как буквы на странице словно шепчут: «Попробуй».

И я попробовала.

Огонь вспыхнул внезапно – яркий, жадный, неудержимый. Он лизал полки, пожирал страницы, взвивался к потолку, оставляя за собой лишь чёрные, обугленные следы. Я стояла посреди этого хаоса, широко раскрыв глаза, сжимая в руках обгоревшую книгу – с головокружительной смесью ужаса и восторга. Я это сделала. Настоящая магия.

Конечно, после этого мне строго-настрого запретили экспериментировать вне специально отведённых мест. Но урок я усвоила: сила – это не только знание, но и контроль.

Матушка, кажется, поняла, что держать меня в рамках обычного детского воспитания – бесполезно. Она долго смотрела на меня своим оценивающим взглядом, а потом просто вздохнула:

– Ладно. Но если уж учиться – то на полную.

И понеслось.

Преподаватели сменяли друг друга, как декорации в театре: строгий старик с бородой, обучавший арифметике (я ненавидела цифры, но зубрила); молодая женщина с мягким голосом, читавшая литературу (я обожала эти уроки); сухопарый военный, учивший меня фехтованию (когда я впервые уронила его на землю, он посмотрел на меня с новым уважением).

Потом программа расширилась.

– Дочка герцогини должна уметь больше, чем просто читать и колдовать, – заявила матушка однажды за завтраком.

Так в моём расписании появились зельеварение (пахло отвратительно, но результаты того стоили), бытовая магия («Нет, Лунна, заклинание для глажки белья – это не "бесполезно"!»), этикет (стоны, скука, бесконечные «сядь ровнее»), искусство обольщения (я смеялась, матушка подхватывала), ботаника и, конечно, музыка с танцами.

– Вышивать, по крайней мере, тебя заставлять не будем, – сказала матушка, заметив мой немой протест.

Я чуть не прыгнула от радости – в прошлой жизни я и так провела достаточно времени за иголкой и ниткой.

Но было одно железное правило: вечера – только для неё. Мы сидели в её будуаре, при свете камина, пили чай с мятой (она) и горячий шоколад (я), а она рассказывала мне о мире за стенами особняка – о политике, о кланах, о гильдиях наёмников, о том, как вести себя с врагами и союзниками.

– Ты должна быть готова ко всему, – говорила она, а в её глазах читалось что-то, чего я тогда не понимала.

Я кивала, но в голове уже строила планы. Взрослая жизнь казалась такой близкой – путешествия, приключения, свобода.

А может… может, я даже создам свою гильдию.

Кто знает?

Глава 7

Так и прошли мои дни до восемнадцати лет – в золотой клетке. Четыре стены особняка, редкие вылазки в город под бдительным присмотром слуг, вечное ощущение, что мир там, за окном, огромный, яркий, полный опасностей и чудес – а я лишь тень, прикованная к своему уголку Ада. Иногда мне казалось, что я задыхаюсь. Что если проведу здесь ещё один день – рассыплюсь в пыль, как страницы старых книг, которые никто не открывает.

И вот, в одно утро, когда солнце только начало пробиваться сквозь тяжёлые бархатные шторы, всё изменилось.

– Кошмар!

Дверь в мою спальню вздрогнула под напором, скрипнула протестом, и одна из петель сорвалась с глухим металлическим стоном. В проёме, как вихрь, возникла матушка – её алые глаза горели тревогой, а длинные, как сама ночь, волосы растрепались от спешки. Она была прекрасна в своём бешеном беспорядке – живое воплощение хаоса, которое я так любила.

Я лениво потянулась, смахивая остатки сна. Пылинки, золотившиеся в солнечном луче, взметнулись от её резкого движения, и уютная полусонная дымка развеялась в одно мгновение.

– Я совершенно забыла, что в восемнадцать тебя нужно представить двору! – выпалила она, хватаясь за грудь, будто пытаясь унять бешеный стук сердца.

Сердце у меня тоже замерло.

Сначала я не поняла. Потом осознание ударило, как обухом по голове.

Свобода.

Настоящая. Без этих стен. Без вечного надзора. Без «Ты ещё не готова, дитя».

– Значит… я увижу дворец? Познакомлюсь с другими демонами?.. – голос дрогнул, и я почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

Матушка нахмурилась, её тонкие, как лезвие, брови сомкнулись в строгой дуге.

– Не радуйся так сразу. – Её пальцы впились в моё плечо, будто пытаясь удержать от пропасти. – Запомни: не верь никому. Ни-ко-му. – Каждое слово падало, как камень в бездну. – Они обольстительны. Коварны. И слово «дружба» для них – пустой звук. Мы демоны. Очаровать. Обмануть. Использовать. Это в нашей крови.

Потом её взгляд смягчился, и в нём мелькнуло что-то неуловимо грустное.

– Мы провели вместе всего… четырнадцать с половиной лет. – Голос её дрогнул. – Это так мало…

Сердце сжалось. Я обняла её, чувствуя под пальцами шёлк платья, лёгкий аромат ладана и чего-то ещё – тёмного, опасного, что всегда окружало её.

– Не беспокойтесь, матушка. Я не дам себя использовать. – Я откинула голову, глядя ей прямо в глаза. – Я буду сама решать, что делать. Только я.

Она усмехнулась, и в её улыбке было что-то тёмное, опасное.

– Если что… – её пальцы скользнули по моей щеке, – я всегда помогу. Приготовлю для особо непонятливых… парочку ядов.

И с этими зловеще-нежными словами она исчезла, оставив за собой лишь аромат заговора и обещание хаоса.

Она до сих пор не простила отца.

Хотя, насколько я знала, у неё уже были новые увлечения – и не одно. В этом мире всё было дозволено: БДСМ, гаремы, рабство, многомужество… Одно неверное слово – и ты либо труп, либо чья-то собственность.

Это же Ад.

Но я всё равно хотела увидеть мир. Учителя втолковали мне все уловки, все ловушки – я была готова.

Или мне так казалось.

Только я встала с кровати, направляясь в уборную, как дверь снова вздрогнула под ударом. На этот раз одна из петель сорвалась окончательно, с тихим металлическим стоном.

– Я совсем забыла! – матушка стояла на пороге, и на её лице читалась вся скорбь мира. – До представления двору… я должна показать тебя отцу.

– Дедушке? – я замерла в дверном проёме, чувствуя, как холодок страха скользнул по спине.

Она резко выдохнула, и её взгляд стал твёрдым, как сталь.

– Ладно. Думаю, лучше вырвать это с корнем сразу. – Её голос звучал как приговор. – Одевайся. Едем к отцу.

– Но…

Договорить мне так и не дали.

Глава 8

На этот раз матушка решила отказаться от телепорта – "путешествие стоит совершить по-настоящему", заявила она, устроившись в карете. Но не в простой, а в той самой – запряжённой гнутыми лошадьми, если их вообще можно было так назвать.

Моё сердце забилось чаще – от предвкушения или страха, я сама не понимала.

Тан – наш дворецкий, охранник и… временами любовник матушки – уже ждал у ворот. Он небрежно прислонился к чёрной карете, и в багровом свете заката его полубоевая форма выглядела так, будто сошла с полотна какого-то безумного художника. Обтягивающий камзол подчёркивал гибкую, как клинок, фигуру, песьи ушки нервно подрагивали на ветру, а пушистый хвост лениво покачивался, будто отсчитывая секунды до нашего отъезда. Когда он повернулся, его золотистые глаза сверкнули – два кусочка солнца, пойманных в ловушку янтаря.

– Готовы, мои дамы? – его голос был низким, чуть хрипловатым, как шелест опавших листьев под сапогом путника.

Я кивнула, но мой взгляд уже приковали они.

Лошади.

Чудовищные. Прекрасные.

Если их вообще можно было назвать лошадьми.

Их гнутые, покрытые шипами спины переливались под закатным светом, а из оскаленных пастей торчали клыки – блестящие, словно отполированный обсидиан. Вместо копыт – мощные львиные лапы с когтями, впивающимися в пустоту, а по бокам расправлялись кожистые крылья, будто у драконов из древних легенд. Они фыркали, и из ноздрей вырывался дымок, пахнущий грозой и древней магией.

От них веяло чем-то первозданным, словно они были старше самого Ада.

Карета была чёрной, как бездна между звёздами, без единого украшения. Колёс не было – она просто висела в воздухе, будто тень, отбрасываемая луной. Когда я шагнула внутрь, у меня перехватило дыхание: пространство внутри оказалось гораздо больше, чем снаружи.

Бархатные диваны, хрустальные люстры, мерцающие, как зачарованные светляки, и даже небольшой фонтан в углу, от которого веяло прохладой и ароматом ночных фиалок.

– Расширение пространства, – пояснила матушка, усаживаясь напротив с довольной улыбкой. – Удобно, правда?

Я только кивнула, прижимаясь к окну, как вдруг – мы взлетели.

Сначала – толчок, будто огромная птица расправляет крылья, потом – ощущение невесомости, и земля уплывает из-под нас.

Я прижалась к стеклу, и мир раскрылся передо мной во всей своей невероятной красоте.

Наш шарик – первый слой реальности – простирался внизу: бескрайние океаны, сверкающие под солнцем; материки, укрытые лесами и городами; реки, блестящие, как малиновые нити на бархате ночи.

А выше… О, выше!

Плывущие острова, словно осколки снов, витали в небесах. Одни – покрытые буйной зеленью, с водопадами, низвергающимися в пустоту. Другие – сверкали замки из чёрного мрамора и золота, чьи шпили пронзали облака. А где-то вдалеке дымились вулканы, извергая в небо багровые искры. Третьи – пустынные, с одинокими руинами, окутанными туманом забытых времён.

Мы вылетели с нашего островка – крохотного уголка уединения, где особняк матушки прятался в чаще древнего леса, пахнущего хвоей, мхом и чем-то… волшебным.

– Что сказать… – матушка слегка смутилась, заметив мой восторг. – Я люблю тишину.

Я лишь усмехнулась.

Да уж. Полезно иметь собственный летающий остров.

Полет занял около четырёх часов, но я не могла оторвать глаз от пейзажа за окном. И вот перед нами возник новый остров – огромный, величественный.

А вдалеке…

Замок.

Чёрный. Готический. Пугающий.

Его шпили впивались в небо, будто желая проткнуть саму ткань реальности. Стены, сложенные из древнего камня, покрывали ползучие растения с багровыми цветами, пахнущими мёдом и кровью.

Вокруг – леса, тёмные и густые, где шептались листья на непонятном языке. Деревеньки с уютными, словно игрушечными, домиками, а ближе к нам – роскошные особняки. Поля, на которых колосились красные злаки, но… что-то в их движении было слишком плавным, будто они живые.

– Это академия, – пояснила матушка, видя, как я разглядываю замок. – Особняк отца чуть подальше, ближе к деревне.

Карета плавно опустилась у ворот одного из них.

Тан обернулся, его уши настороженно подрагивали.

– Приехали.

Я глубоко вдохнула.

Воздух здесь пах старыми книгами, черным чаем; сладковато-едкий аромат серы щекотал ноздри, как дорогие духи с примесью пепла и… чем-то еще.

Чем-то древним.

Чем-то опасным.

Особняк оказался не таким мрачным, каким я его представляла. Темно-синяя крыша переливалась под лучами солнца, а белоснежные стены с резными узорами придавали ему скорее вид благородного замка, чем зловещего поместья. Высокие башни, увенчанные остроконечными шпилями, словно тянулись к небу, а кованые ворота, сплетенные в замысловатый узор из черных прутьев, напоминали гигантскую паутину.

Навстречу нам вышла лисица-оборотень – дворецкий.

Ее полубоевая форма подчеркивала стройность фигуры, а алые ушки нервно подрагивали на макушке. Пушистый рыжий хвост медленно раскачивался за спиной. Несмотря на воинственный вид, в ее движениях чувствовалась утонченная грация.

– Нина, какая же ты красотка!

Матушка, словно порыв весеннего ветра, стремительно подлетела к лисице-оборотню и обвила ее руками, будто хотела вдавить в себя. Та ответила сдержанным, но теплым объятием, хотя одно рыжее ушко нервно дёрнулось.

– Я к отцу. Хотя, если его нет, подождем.

И, не дожидаясь ответа, она умчалась к дому, оставив меня в растерянности на пороге этого странного, но величественного особняка.

Я медленно ступила на черный песок, ощущая, как он хрустит под ногами, и подошла к Нине.

– Здравствуйте! – улыбнулась я, стараясь звучать как можно дружелюбнее. – Меня зовут Лунна. Извините, что свалились на вас так неожиданно…

– Ничего страшного, – ответила Нина, но кончик ее хвоста слегка подрагивал, выдавая напряжение. – С Оливией я уже привыкла ко всему.

Я прошла за ней внутрь, и дыхание перехватило.

Столовая.

Огромное помещение с высокими потолками, украшенными резными дубовыми балками. Посредине стоял массивный стол, окруженный тяжелыми креслами с бархатной обивкой. Люстра из черного кованого металла бросала теплые блики на стены, где висели старинные портреты – наверное, предков.

А в центре этого великолепия бушевала буря.

Матушка яростно спорила с высоким стариком – моим дедом, как я сразу поняла.

Он был худой, но не дряхлый – в его прямой осанке чувствовалась непоколебимая сила, словно он выкован из стали. Бордовый костюм-тройка сидел на нем безупречно, а большие белые рога, изогнутые внутрь, придавали ему вид древнего демона-аристократа. Круглые очки скрывали его взгляд, но я почувствовала – он смотрел на мать с нежностью и… любовью.

– Значит, раз у меня не вышло с Альфредом, ты решил от меня отказаться?! – матушка вскипела, и искры магии закружились вокруг нее, освещая комнату багровыми всполохами.

– А я тебе сразу сказал, что он – мразь! – рявкнул дед, ударив тростью по полу так, что дрогнули стены. – Ему нужны были только твои деньги и власть! Дуреха!

– И поэтому ты решил сделать себе нового наследника?! – зарычала мать, резко указывая в сторону стола.

Только тут я заметила – в комнате был еще один.

Парень.

Он вжался в кресло, глаза широко раскрыты от ужаса, пальцы вцепились в подлокотники так, что костяшки побелели. Казалось, он готов провалиться сквозь землю.

Я не стала вслушиваться в их перепалку – каким-то шестым чувством понимала, что это просто накипевшее за годы. Они выплеснут эмоции и снова станут нормально общаться.

Тихо подойдя к столу, я опустилась в кресло напротив парня. Нина, словно ничего не происходит, раскладывала приборы – видимо, привыкла к таким сценам.

Я подперла подбородок руками и пристально разглядывала его.

Светло-синие, почти голубые волосы. Такие же глаза – чистые, как зимнее небо. Худенький, почти хрупкий. Словно ангела, случайно занесенного в ад.

Подождите…

Ни рогов.

Ни когтей.

Ни малейшего следа магии.

– Ты… человек? – спросила я, хотя уже знала ответ.

Он замер, глаза округлились, словно только сейчас меня заметил.

– Я… я… – голос его дрожал, но звучал уже по-взрослому. Сколько ему? Двадцать? Двадцать пять?

Я улыбнулась – мягко, по-дружески.

– Я тоже была человеком. Не бойся.

Отлично. Значит, у меня появится друг.

– ЧТО?! – взревел дед, резко обернувшись к нам. – Ты провела запретный ритуал над беззащитным ребёнком?!

Парень сжался в кресле, будто пытался стать меньше.

– Мне… дедушка только предложил заключить контракт… – прошептал он жалобно.

– Контракт?! – матушка Оливия вскинула голову, голос дрожал от ярости. – Это же против закона! Нам запрещено не то что контракты заключать – даже появляться среди людей!

Я тихо вздохнула. Что поделаешь – кровь не водица. Их перепалка накалялась, и я уже чувствовала, как в висках пульсирует раздражение. Ну прямо дети, ей-богу.

– Во время ритуала… – осторожно вклинилась я в спор, обращаясь скорее к парню, но чтобы слышали и они. – Я знала, что могу умереть. И была готова.

Рёма резко повернулся ко мне, глаза расширились – сначала от удивления, затем… в них вспыхнуло что-то вроде восхищения. Я широко улыбнулась.

– Ой, забыла представиться. Я Лунна. А тебя как… братик? – спросила я, нарочно смущаясь.

Он покраснел до корней волос.

– Б-братик? Меня зовут Рёма, – пробормотал он.

– Ну конечно братик. У нас один дедушка, его дочь – матушка Оливия. Значит, теперь и твоя матушка, – пояснила я. – Вот и выходит – мы с тобой брат и сестра.

– Лунна, но… – матушка ахнула, но тут вмешался дед, величаво опускаясь в кресло.

– Умница, внучка, – одобрительно произнёс он.

Матушка удивлённо посмотрела на него, но после секундного колебания тоже села, слегка успокоившись.

– Лунна… – её голос стал мягче, но в нём всё ещё звучала тревога. – Ты действительно не против?

Как будто у нас есть выбор.

Я сжала кулаки. Дедушка, кажется, на моей стороне. И этот парень… Рёма… Он выглядел таким потерянным.

– Уверена, – твёрдо ответила я, сжимая кулаки. – Но вот только… Человеку здесь не выжить. У него нет магии, нет крыльев, сил – в разы меньше, чем у нас. Как вы это решите?

– О, тут не переживай, – усмехнулся дедушка, и в его глазах мелькнуло что-то хищное, почти ликующее. – Мы заключили с ним контракт на крови. Его родители продали его мне.

– Что?! – мы с матушкой ахнули в один голос.

Рёма опустил голову, его пальцы судорожно впились в край стола, будто пытаясь удержаться за что-то реальное в этом внезапно перевернувшемся мире.

– Поэтому в нём уже есть моя кровь, – невозмутимо продолжил дедушка, поправляя очки. – А значит, он скоро перестанет быть человеком. Что же до магии… Фистия!

Из тени выпорхнула крошечная сова – белоснежная, с тремя сияющими глазами и забавным кармашком, как у кенгуру.

– Рёма, засунь руку в её карман и попробуй что-нибудь достать, – велел дедушка, и в его голосе звучала непререкаемая уверенность.

Тот, не раздумывая, встал и сунул руку в пернатый кармашек. Когда он вытащил её обратно – на пальце сверкало чёрное кольцо, словно выкованное из самой ночи.

– Я так и думал, – довольный дедушка взял его за руку, разглядывая кольцо с торжествующим блеском в глазах.

– Это… Это же кольцо Саламона?! – я едва не подпрыгнула на месте. – Самого древнего мага в этом мире?!

– Именно, – дедушка самодовольно поднял подбородок. – И, как понимаешь, кольцо не признало бы недостойного.

Значит, он тщательно выбирал внука. Моя интуиция никогда меня не подводила.

– Рёма, попробуй призвать магию огня, – попросил дедушка, объяснив, как это сделать.

Братик сжал кулак, зажмурился…

И стоило ему разжать пальцы – как столб пламени взметнулся к потолку, опалив его до черноты.

Мне показалось, или у Нины чуть поднос из рук не выпал? Но вот одно ушко нервно начало подёргиваться.

– Отец… – матушка медленно выдохнула, а затем её лицо озарила гордая улыбка. – Я рада, что ты принял Лунну. И я… я приму Рёму.

По-видимому, она тоже поняла дедушку.

– Ура! У меня теперь есть братик! – я чуть не подпрыгнула от восторга. Это значит, меня меньше будут опекать. – Но… Вы точно не попадёте из-за нас в неприятности?

Дедушка подмигнул:

– Не переживай, внучка. Дедушка всё решит. Я же директор известной академии.

Я наконец расслабилась.

– Я подготовила Лунну ко всему, – матушка строго посмотрела на дедушку. – Но Рёме нужно за эти дни сильно подтянуться перед приёмом во дворце. И это – на тебе, отец.

– Ох… – дедушка с грохотом уронил голову на стол, будто сражённый невыносимой ношей будущих уроков.

Я тут же подсела к брату и ободряюще ткнула его в бок:

– Не переживай, я буду с тобой, – улыбнулась я.

Мы ещё долго разговаривали у дедушки, обсуждая, как будем представляться на балу. Договорились, что Рёма останется у него, а я – у матушки. После представления во дворце мы пойдём учиться в его академию.

Ура! Ура! Частичная свобода!

А ещё я узнала о Рёме кое-что важное. В том мире у него не было ни друзей, ни детства – только бесконечная работа. Тридцать лет жизни, прожитые в тихом отчаянии, в семье, которая видела в нём лишь инструмент.

Дедушка Сэбастэль оказался таким же ураганом, как и матушка – его энергия, смех и забота наполняли особняк теплом.

И впервые за долгое время я почувствовала: здесь – по-настоящему уютно.

Глава 9

Дни до приёма пролетели в бешеном вихре приготовлений – словно последние осенние листья, сорванные шквальным ветром, несущимся над увядающим садом. Мы метались между особняком и домом дедушки, как зачарованные мотыльки вокруг пламени, а наши шаги звенели по мраморным коридорам, отражаясь эхом от высоких потолков. Каждый час был наполнен бесконечной суетой: беготнёй с портнихами, спорами о деталях нарядов, бессонными ночами, когда тревога сжимала сердце стальными пальцами. А в груди трепетал дикий, необъяснимый страх перед предстоящим балом – будто рой бабочек, бьющихся о рёбра, пытаясь вырваться наружу.

Когда я объясняла Рёме местные обычаи, его лицо исказилось от изумления, будто он увидел нечто невозможное.

– Совершеннолетие в сто лет?! – вырвалось у него, и голос задрожал, словно он подавился косточкой.

Мой смех рассыпался по комнате серебристыми переливами, как хрустальные колокольчики, разбивающиеся о каменный пол.

– Не совсем так, – уточнила я, чувствуя, как жар разливается по щекам, словно раскалённый металл. – Создавать семью можно с восемнадцати, когда… ну, появляется влечение. К кому угодно – пол не важен. А совершеннолетие наступает, когда перестаёшь спрашивать разрешения. – Вздохнув, я добавила, чуть сжимая пальцы на складках платья: – Хотя нам с тобой, кажется, этого не видать даже через тысячу лет.

В глазах Рёмы вспыхнуло что-то тёплое – как солнечный блик на водной глади, обещающий летний день.

Выбор наряда превратился в настоящую битву. После бесчисленных примерок, яростных споров с матушкой и слёз, пролитых в подушку, я наконец остановилась на лиловом вечернем платье – элегантном, но не вычурном, таком, чтобы подчёркивало каждую линию моего тела, но не кричало о богатстве. Замысловатая вышивка на лифе переливалась, будто живые узоры, сотканные из лунного света, а мягко облегающий верх оставлял кожу приоткрытой, дразняще намекая на то, что скрыто. Сзади широкие лямки сходились в пышный бант, обнажая спину до самой талии – и мои крылья, обычно скрытые под одеждой, теперь просвечивали сквозь тончайшую ткань, готовые расправиться в любой момент.

– Ты выглядишь… опасно, – прошептал Рёма, и его голос дрогнул, будто он боялся даже выдохнуть эти слова. В его глазах читалось нечто новое – не просто удивление, а осознание, словно он впервые видел меня не просто подругой, а женщиной.

– Так и задумано, – ответила я, ощущая, как под его взглядом по коже бегут мурашки, будто тысячи крошечных молний.

Матушка бушевала, требуя чего-то более пышного, усыпанного драгоценностями, но в конце лишь вздохнула, сдаваясь:

– Хотя бы чулки надень.

Чулки, босоножки в тон, изящная причёска с цветами невинности – их едва уловимый аромат кружил голову, обещая что-то запретное.

Дедушка остался доволен нашими нарядами, и по его просьбе Нина запечатлела этот момент магической сферой – теперь у нас был семейный портрет, застывший во времени. Телепортировавшись к дворцовым воротам (дальше магия не действовала), мы влились в толпу гостей. Воздух был насыщен ароматами – густые сладкие ноты духов, пьянящий запах ночных цветов и что-то ещё… пряное, возбуждающее, словно сам дворец дышал страстью.

Ночь окутала всё тёмным бархатом, лишь мерцающие огни освещали путь к замку, будто звёзды, упавшие с неба и рассыпанные по земле. Казалось, сама тьма расступалась перед этим сиянием, позволяя нам пройти. Вдали слышались смех, музыку, звон бокалов – звуки праздника, который уже начался без нас.

– Имена? – сухо спросил дворецкий, и его голос скрипел, как несмазанные петли старой двери. Но стоило ему увидеть нашу фамилию, как лицо мгновенно преобразилось. – Прошу проследовать, герцог.

Бальный зал ослепил великолепием. Блеск драгоценностей, переливы шёлка, сотни существ – тёмные эльфы с глазами, полными тайн, демоны, чьи улыбки скрывали клыки, вампиры в изысканных камзолах, оборотни с тяжёлыми взглядами, и те, кого я даже не могла опознать. Воздух дрожал от волшебства, искрился, как шампанское, разлитое по хрустальным бокалам.

– Представляю леди Лунну и лорда Рёму из дома Наширу! – громогласно объявил церемониймейстер, и его голос раскатился по залу, как гром.

Мы начали спускаться по лестнице под руку – Рёма был напряжён, как тетива перед выстрелом, а мои ноги подкашивались, будто превратились в вату. Сердце колотилось так бешено, что казалось – его стук слышен даже в дальних уголках зала.

Тысячи взглядов устремились на нас. Тысячи улыбок – одни искренние, другие фальшивые, как позолота на дешёвых украшениях. Кавалеры один за другим приглашали на танец – красивые, галантные, с безупречными манерами. Но их прикосновения оставались вежливо-холодными, как зимний ветер, не задевая струн души.

– Ты слишком придирчива, – шутливо заметил Рёма, наблюдая, как я вежливо отказываюсь от очередного партнёра. В его голосе звучала лёгкая насмешка, но в глубине карих глаз пряталось что-то неуловимое – будто он и правда ждал, что я соглашусь хотя бы на один танец не с ним.

– А ты ревнуешь? – парировала я, поднимая бровь.

Он замер на секунду, словно пойманный на горячем. Потом рассмеялся – его смех, такой родной и знакомый, разлился по моей груди тёплым мёдом, и на мгновение мир вокруг перестал давить.

Но этикет есть этикет. Когда следующий кавалер – высокий вампир с глазами цвета старого вина – почтительно склонился и протянул руку, мне пришлось принять приглашение.

Его прикосновение было тёплым. Но ничего больше – ни вспышки в крови, ни дрожи в кончиках пальцев. Мы кружились под печальные струны арфы, и я ловила себя на мысли, что считаю шаги, будто это не танец, а долгая пытка.

Как только музыка смолкла, я глубоко вздохнула, чувствуя, как горячий, пропитанный духами воздух зала смешался с прохладным дуновением из открытых окон. Сердце всё ещё билось в такт отзвучавшему вальсу, но теперь предстояло найти Рёму. Я направилась к условленному месту – к мраморной колонне у восточной стены, где брат должен был ждать меня.

Но вместо него там бушевала толпа.

Шёпот, смешки, возбуждённые возгласы – всё слилось в глухой гул, от которого заложило уши. Воздух вибрировал от напряжения, как перед ударом молнии.

«Что происходит? – пронеслось в голове. – Неужели они поняли, что Рёма – человек? Нам крышка…»

Я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, и, пригнувшись, стала пробираться сквозь плотное кольцо зрителей. В просвете между спинами мелькнул знакомый силуэт: розововолосый парень в белоснежном камзоле, расшитом серебряными нитями, уводил Рёму прочь, держа за запястье так, что кожа под его пальцами побелела.

«Куда он его тащит?!»

Толпа хлынула следом, перешёптываясь, как стая голодных гиен:

– Дуэль! Асмадей вызвал его на дуэль!

– Кого?! Этого новичка?

Холодный пот выступил на спине, пропитывая тонкую ткань платья. Я рванула вперёд, расталкивая локтями заинтересованных зевак. Их возмущённые возгласы звенели у меня за спиной, но мне было плевать.

Сад.

Они стояли друг против друга посреди разрушенного цветника – лепестки роз, растоптанные в грязь, алели, как капли крови. Асмадей – тот самый розоволосый – был на голову выше Рёмы. Его лиловые глаза сверкали, как аметисты в свете факелов, а острые когти сжимались в кулаки, готовые разорвать плоть.

– Ты увёл у меня Лилит, – его голос был тихим, но таким опасным, что даже воздух вокруг словно застыл. – Ты украл моё внимание. Ты поплатишься за это.

«Чего?! Всё это из-за какой-то девушки?!» – я оглянулась в поисках той самой Лилит.

И тут же её заметила.

Темноволосая демонесса стояла в паре шагов от меня, прикрыв рот изящными пальцами. Её губы растянулись в самодовольной улыбке, а глаза блестели, как у кошки, получившей сливки.

– О, они будут драться за меня…

«Вот же сучка!» – закипело внутри. «Ну погоди…»

Тем временем Рёма, бледный, но собранный, развёл руками:

– Да я её не воровал!

– Ты ещё смеешь отнекиваться?! – Асмадей вскипел, и вокруг его рук закрутились алые искры, будто крошечные огненные змейки.

«Сейчас рванет. Что делать?! Братик же ещё толком не умеет владеть магией! Он в этом мире всего несколько недель!»

Я металась на месте, но вмешаться сейчас означало выставить брата слабаком.

Асмадей между тем уже сформировал огненный шар в ладони.

– Если ты украл у меня всеобщее внимание, – прошипел он, – то докажи, что достоин его!

Толпа замерла в предвкушении. Воздух наполнился запахом гари и чего-то электрического, будто перед грозой.

Первый шар просвистел мимо – Рёма резко рванул в сторону. Второй, третий… Он уворачивался, но сад вокруг уже пылал. Жар от огня обжигал кожу, дым щипал глаза.

«Умничка братишка… Держись… Его мана не бесконечна…»

Но толпа не оценила тактику.

– Да он даже не атакует в ответ! – засмеялся кто-то.

– Наверное, Асмадей его не достоин! – подхватил другой.

Розоволосый демон вздрогнул, его глаза вспыхнули, как угли.

– Да прекрати ты! – крикнул Рёма, уклоняясь от очередного удара.

– А может, он просто не хочет разрушать сад ещё сильнее? – раздался тихий, но чёткий голос.

Все обернулись.

Маленькая девчушка с серебристыми рожками стояла в стороне, скрестив худенькие ручки на груди. Её огромные фиалковые глаза, полные детской серьёзности, смотрели прямо на Асмадея.

Асмадей зарычал. Звук был настолько низким, что его можно было не услышать, а почувствовать – вибрация прошла по груди, заставив сжаться лёгкие.

– ТАКИХ оскорблений я не потерплю! Раз не хочешь магию – будет боевая!

В его руке вспыхнул меч из пламени – не просто огненный клинок, а живая стихия, извивающаяся, как разъярённая змея. Жар от него был таким сильным, что у меня слезились глаза и пересыхало в горле.

«Всё, хватит!»

Я рванула вперёд, но…

Рёма внезапно сгруппировался – его поза изменилась, стала низкой, устойчивой, как у опытного бойца. Асмадей бросился на него с огненным клинком – и в следующий момент уже лежал на земле, огненный меч погас, рассыпавшись искрами.

Мой брат, дыша через силу, стоял над ним в стойке дзюдоиста – колени слегка согнуты, руки готовы к новому захвату. На его лице читалась не злость, а… усталое раздражение.

– Всё, расходимся! – я выскочила вперёд, отталкивая зевак.

Братишка бледный, но живой, поднялся и схватил меня в объятия так крепко, что у меня затрещали рёбра.

– Сестрёнка… Я не хотел…

«Бедный… Он дрожит, как осиновый лист».

Я обняла его в ответ, чувствуя, как его сердце колотится, как у загнанного зверька, потом толкнула в плечо:

– Рёма, отведи этого балбеса к лекарю. А я пойду к матушке – объясню, что тут было.

Он кивнул, перекинул Асмадея через плечо (тот лишь слабо застонал) и зашагал прочь, оставляя за собой толпу разочарованных зевак.

Толпа нехотя расходилась, обсуждая неожиданный исход дуэли. Их шёпот лип к спине, как паутина.

А я глубоко вдохнула и пошла искать матушку или дедушку.

«Вот уж обрадуются…»

Не успела я пройти и пару коридоров к бальному залу, как…

Чья-то железная хватка вцепилась в мой локоть, резко втянула в полутемную комнату и прижала к холодной стене. Сердце бешено заколотилось, а в ушах зазвенело от неожиданности.

Прежде чем я успела понять, что происходит, горячее дыхание обожгло ухо, и мужской голос, низкий, хриплый, пропитанный яростью, прошипел:

– Да как ты посмела?! Писать мне любовные послания, приглашать уединиться… Женить меня на себе вздумала…

Глаза медленно привыкали к полумраку, и передо мной проступил его силуэт.

Высокий. Широкоплечий. В чёрном камзоле, обтягивающем мощный торс. Пепельные волосы, слегка растрёпанные, падали на лоб, а под ними пылали синие глаза – не просто злые, а бешено-ледяные, словно осколки зимнего неба, готовые пронзить насквозь.

И… рожки. Небольшие, изящные, чёрные как ночь, слегка закрученные. Ах да, демон.

– Отпусти! – зашипела я, пытаясь вырваться, но его пальцы впились в мои запястья ещё сильнее. Боль пронзила руки, как раскалённые иглы.

Он усмехнулся – низко, почти по-звериному, и от этого по спине пробежал холодок.

– Если так хочешь поиграть в романтику… я тебе её покажу.

– Эй… – попыталась я вставить, но в следующий момент мои руки взметнулись вверх, прижатые к стене его ладонью. Тело ещё сильнее вжалось в холодный камень, а его свободная рука скользнула по моему боку, обжигая даже через ткань платья.

И потом… поцелуй.

Грубый. Властный. Без спроса. Он не стал вторгаться глубже, будто чувствовал, что я не из тех, кто позволит себя покорить. Но нижнюю губу он засосал так, что боль смешалась с чем-то сладким и запретным.

Горячий язык скользнул по ней, медленно, насмешливо, и всё во мне напряглось. Мурашки побежали по коже, а в животе заклубилось тепло – противное и манящее одновременно.

А потом… его рука.

Шаловливые пальцы скользнули ниже, обхватили бедро, впились в плоть. Ладонь прижалась к попе, сжимая так, что дыхание перехватило.

Я не из тех, кого можно трогать без спроса.

Свободное колено – резко вверх.

Удар в пах.

Он ахнул, хватка ослабла. Мгновение – и мой кулак врезается ему под дых. Ещё удар – в челюсть, с хрустом.

И вот он уже на коленях, лицо искажено гримасой боли.

– Кто дал тебе право трогать женщин, сволочь?! – мой голос дрожал от ярости. – Если тебе тут назначили свидание, так узнай сначала, с кем, идиот!

И коронная пощёчина. Со всего размаха, с добавлением магии. Щелчок замка совпал со шлепком, его голова резко дёрнулась в сторону, а на бледной щеке расцвёл алый след.

Я резко развернулась к двери… и застыла.

На пороге стояла девушка. Хрупкая, с широкими испуганными глазами, губы дрожали.

Ах вот как.

– Вот и твоя писательница записок пришла, урод, – фыркнула я, проходя мимо неё. Даже плечом задела – пусть знает, с кем играет.

За спиной – тишина. Только тяжёлое дыхание демона и шорох платья той дурочки.

Я вышла в коридор, резко провела рукой по губам. Они всё ещё горели.

«Чёрт… а целуется он шикарно. Я бы…»

Головой встряхнула – прочь дурные мысли. Облизнула губу – вкус железа и чего-то пряного, его вкус.

«Не в первый же день представления народу обзаводиться мужем!»

Если бы нас застали… целующимися, обнимающимися или, не дай боги, в более компрометирующей позе – меня бы тут же выдали за него. Без церемоний. Без права отказа. Просто поставили бы перед фактом, как вещь, переходящую к новому владельцу.

Жесть.

Но… чёрт возьми, этот демон знает, как довести. Его прикосновения обжигали, даже когда причиняли боль, а поцелуй… Я до сих пор чувствовала его вкус на губах – пряный, с горчинкой, как крепкий кофе с кардамоном.

Я резко расправила платье и гордо зашагала в бальный зал, высоко подняв подбородок. Пусть все видят – меня не сломить.

Оставшееся время пролетело незаметно, словно мимолётный ветерок. Я, стиснув зубы, поделилась с матушкой и дедушкой историей о бое Рёмы, после чего дедушка, расправив плечи и с горделивой ухмылкой, куда-то удалился. Сердце сжалось от тревоги – я старалась избегать танцев, лишь изредка поддаваясь, когда отказаться было уже попросту неприлично, как это сделал Рёма.

И вот настал момент, который перевернул всё.

– Ну что сказать… – дедушка расцвёл от радости, будто солнце после долгой бури. – Инцидент уладил. Ущерб возместил. И вот… – Он вдруг замялся, губы дрогнули, и резко выдохнул, словно сбросив с плеч тяжкий груз. – С Рёмой заключила помолвку принцесса Элира, а с Лунной – князь тьмы Ленанс.

– Как?! – голос Рёмы прозвучал так, будто его ударили в самое сердце. Он замер, глаза расширились от шока, но через мгновение в них мелькнуло понимание, и щёки слегка вспыхнули румянцем смущения.

– Когда?! Я же старалась их не подпускать, – матушка ахнула, и в её глазах вспыхнул огонь возмущения. – Без моего ведома? Без её согласия?! За этого старикашку? Ты с кем её обручил, старый ты пердун?

А я… я даже не видела этого «жениха» в глаза. Князь? Тем более не встречала такого титула. Старик?

– Покажите мне этого будущего покойника, – прорычала я сквозь стиснутые зубы, и в груди закипела ярость. – Решили меня женить за моей спиной? Матушка, ты ведь поможешь спрятать труп?

– Простите… – дедушка потупил взгляд, голос дрогнул. – Они… выше по положению. Я не мог отказать…

– Хотя… – матушка вдруг смягчилась, и в уголках её губ заплясала довольная улыбка. – Дети у нас такие красивые, необычные… Лунна, если через три года ты всё ещё будешь против, помолвку можно расторгнуть. Но… – её взгляд стал твёрдым, как сталь. – Для этого нужны веские причины. Никаких конфликтов ни с королевством Дориан, ни с княжеством Пак!

– Значит, это он должен разорвать нашу помолвку… – я медленно улыбнулась, но в глазах застыла холодная угроза. – Что ж… пусть будет так.

Теперь игра начинается по моим правилам.

Глава 10

Жизнь после бала текла размеренно, но в воздухе уже витало густое предвкушение перемен, как запах озона перед грозой. Мы с матушкой окончательно перебрались к дедушке – его особняк находился всего в нескольких часах ходьбы от академии, а ей, как главному ревизору империи, предстояло снова отправиться в путь. Её работа – объезжать королевства, проверять, как идут дела, да ещё и управлять собственным островом – требовала постоянных разъездов.

«Без меня ей будет одиноко», – пронеслось у меня в голове, когда я наблюдала, как её тонкие пальцы аккуратно укладывают любимые книги в дорогой кожаный сундук. Каждый том она бережно поглаживала, словно прощаясь со старыми друзьями.

Рёма, тем временем, не находил себе места.

– Меня съедят, Лунна, обязательно съедят! – твердил он, бегая по комнате, как загнанный зверь. Его тени метались по стенам, повторяя нервные движения.

Но он не замечал, как кровь дедушки медленно меняла его. Его движения стали плавнее, опаснее, в глазах загорелся хищный блеск. Даже запах – раньше чисто человеческий – теперь был другим: с нотками тёмной магии и чего-то древнего. Мана скрывала его прошлое, но не могла скрыть перемен.

Дедушка, гордый и довольный, оформлял наши документы для академии.

– Мои внуки! – восклицал он каждому, кто готов был слушать, и в его голосе звучала неподдельная радость, словно он выиграл величайший приз.

До бала я думала, что нас взяли из-за низкой рождаемости в этом мире. Но, увидев столько детей на торжестве, начала сомневаться. Почему именно мы? Почему дедушка признал нас?

Но пока я не решалась задавать эти вопросы. Вместо этого наслаждалась последними спокойными днями и размышляла, как представить себя в академии. Рёма мечтал о тихой жизни, без лишнего внимания.

Увы, судьба распорядилась иначе.

Первый день в академии.

Мы надели форму академии: у девочек – белая, длинная до пят юбка, рубашка с розовой отделкой, цветной галстук и васильковый пиджак. У мальчиков – такого же цвета костюм, только вместо юбки – белые брюки.

Академия возвышалась перед нами, словно древний исполин, высеченный из тёмного камня. Её шпили пронзали небо, а витражные окна мерцали, словно глаза чудовища. От одного вида по спине пробежал холодок.

– Внушает… – прошептала я, чувствуя, как горло пересохло.

Рёма сжал мою руку так, что кости затрещали.

– Ты уверена, что нам сюда? – прохрипел он.

Прежде чем я ответила, через ворота к нам направились двое. Один – Асмадей… и второй, которого я не знала.

Чёрные волосы, рожки, хвост с пикой на конце, одетый в форму школы. Узкие чёрные глаза, смотрящие сквозь тебя. Специфическая внешность и аура, от которой кровь стыла в жилах.

«Чёрт. Неужели к нам?» Я метнула взгляд на Рёму – по его побелевшему лицу было видно, что он думает то же самое. «Проходите мимо, проходите мимо…»

Но нет. Они шли прямо на нас – уверенные, властные, будто знали, что ничто не остановит их. Толпа замерла, девушки заворожённо смотрели на них, а я чувствовала, как сердце бешено колотится, готовое вырваться из груди.

Они остановились перед нами, синхронно опустились на одно колено и склонили головы.

– Я к вашим услугам, Рёма, – произнёс Асмадей, его голос звучал почти… почтительно.

– Я к вашим услугам, Лунна, – сказал второй, и его холодный взгляд скользнул по мне, как лезвие ножа.

– Чего?! – вырвалось у меня, и эхо моего возгласа разнеслось по площади.

Кажется, не только мы были в шоке – вокруг повисла гробовая тишина, нарушаемая только шёпотом листьев.

Асмадей поднял взгляд на Рёму:

– Я признаю поражение. Более того, мне сообщили, что вы позаботились обо мне, когда я потерял сознание. Это… тронуло меня.

– Я послан князем тьмы, чтобы служить вам и подчиняться, – подхватил второй. Его губы растянулись в улыбке, лишённой тепла.

– Чего?! – выпалила я, чувствуя, как ярость пульсирует в висках.

Как он посмел? Не только навязал себя в мужья, но ещё и слугу подослал?!

Рёма перевёл на меня испуганный взгляд, его глаза широко распахнулись от недоумения.

– Сама в шоке, – прошептала я, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони.

– Зовите меня Шуц, моя госпожа, – произнёс черноволосый демон, кланяясь с преувеличенной почтительностью.

– Закон гласит: "Проигравший служит победителю", – торжественно провозгласил Асмадей. – Поэтому я – ваш, Рёма.

Фраза прозвучала двусмысленно, и брат побледнел ещё сильнее, будто готов был потерять сознание.

– Я – ваш, Лунна, – повторил Шуц, и его губы растянулись в ухмылке, полной скрытых намёков.

– Зовите меня Ас, – подмигнул Асмадей, игриво склонив голову.

– Всё, встали! – рявкнула я, чувствуя, как кровь буквально закипает в жилах. – И ведите себя нормально!

Но они уже укусили свои большие пальцы и прижали окровавленные подушечки к нашим рукам. Я даже отдернуть руку не успела.

– Контракт заключён! – провозгласили они в унисон, бормоча какую-то абракадабру о вечной службе и нерушимой клятве.

– Да прекратите вы! – зарычала я, чувствуя, как нервно дёргается глаз. – Встали и показывайте, куда идти!

Рёма стоял бледный как мел, его пальцы дрожали, обхватывая моё запястье.

"Ничего… Найдём способ избавиться от этих навязчивых идиотов", – пообещала я себе.

– Дедушка сказал, что мы в одном классе… – прошептал Рёма, судорожно глотая воздух. – Чем быстрее дойдём, тем быстрее избавимся от них.

– Нам сначала в актовый зал, – пробормотала я.

Они мгновенно вскочили и синхронно поклонились:

– Как вам угодно!

У меня снова дёрнулся глаз.

"К этому меня жизнь точно не готовила…"

Да, я слышала о таком законе. Но чтобы именно эти двое оказались в числе слуг…

"Что за чертовщина начинается?"

Актовый зал встретил нас ледяным полумраком и гнетущей тишиной. Высокие сводчатые потолки, украшенные древними фресками с изображением кровавых битв, давили на плечи, напоминая, что здесь нет места слабым.

Церемония прошла скучно и формально: гимн, представление учителей, дежурные похвалы отличившимся ученикам. Но в густом воздухе витало напряжение, словно все ожидали чего-то большего.

Наконец нас отпустили по классам.

Класс оказался просторным помещением с высокими витражными окнами, сквозь которые лился призрачный свет. Стены, выложенные тёмным деревом, впитывали звуки, делая каждый шаг зловеще громким. На полу красовался огромный магический круг, испещрённый светящимися рунами, которые пульсировали в такт дыханию комнаты.

И они были здесь.

Те самые двое.

– Вот же ж напасть… – прошипела я сквозь зубы, сжимая кулаки до хруста.

Рёма, стоявший рядом, нервно провёл рукой по взъерошенным волосам. Его пальцы дрожали.

– Не переживай, – тихо сказала я, стараясь звучать увереннее, чем чувствовала себя сама. – Вернёмся домой, разберёмся с их дурацкими контрактами.

Те двое, кажется, услышали. Их губы искривились в одинаковых самодовольных ухмылках.

– На крайний случай, – добавила я громче, – похороним их в матушкином лесу, если будут надоедать.

– Не надо, – сразу же возразил Рёма, бросая на меня умоляющий взгляд. – Пусть лучше будет так.

Те двое переглянулись. Их глаза блеснули чем-то опасным.

Громкий скрип дверей разрезал тихий шёпот.

В класс вошёл он.

Даже не вошёл – вплыл, будто сама тень решила принять облик. Воздух вокруг него дрожал, пропитанный магией настолько густой, что у нескольких учеников сразу подкосились ноги.

Я невольно замерла, разглядывая его.

Тёмно-синие волосы, спадающие на высокий лоб. Глаза – два осколка ночного неба, холодные и бездонные. Заострённые уши. Тонкие губы, сжатые в жёсткую линию. Чёрная мантия, обвивающая высокую, стройную фигуру.

Он был… ошеломляюще красив.

И смертельно опасен.

– Вот уж кого я бы назвала сильнейшим, – прошептала я, не сводя с него глаз. – Даже этот чёртов Шуц рядом – просто щенок.

Шуц, словно почувствовав мои мысли, нахмурился.

"Насолить ему что ли?" – коварная улыбка сама собой наползла на губы.

– Тишина, – произнёс учитель, и его голос, тихий, но пронизывающий, вонзился в сознание, как лезвие.

В классе и так стояла гробовая тишина, а тут даже муха, кажется, замерла.

– Я ваш руководитель, – продолжил он, медленно обводя всех взглядом. – Доун Целарил. И буду им до вашего окончания. Сегодня мы проведём ритуал призыва фамильяра. Кровный пакт призыва очень серьёзен. Не нарушим. Призыв хозяином абсолютен.

Он говорил спокойно, но каждое слово било по нервам, заставляя внутренне сжиматься. Кто-то сзади рухнул в обморок.

Он медленно прошёлся вдоль рядов, его взгляд скользил по лицам, будто взвешивая, кто достоин остаться, а кто – исчезнуть.

– Он определит ваше будущее здесь.

Его губы дрогнули в подобии улыбки.

– Я – лучший в этом деле.

Он объяснил правила: пергамент, кровь, заклинание и влитая магия.

– Тот, кто не призовёт никого, будет исключён. Бесполезный мусор нам не нужен.

Значит, из тридцати не все пройдут.

Мы встали в конец очереди. Рёма дрожал, как осиновый лист на ветру, его пальцы судорожно сжимали и разжимались.

– Всё будет хорошо, – шепнула я, но сама чувствовала, как холодный пот стекает по спине.

Один за другим ученики подходили к кругу. Капля крови. Шёпот заклинания. Кто-то выходил с сияющими глазами, сжимая в руках крошечных существ – фейриков, миниатюрных дракончиков, сверкающих ящерок. Кто-то – с пустыми руками и слезами на глазах.

Асмадей призвал огненную гончую – изящное создание с шерстью цвета расплавленного золота.

Шуц – трёхголового Цербера, который тут же лязгнул клыками, глядя на меня шестью горящими глазами.

Рёма – крохотную змейку, которая мгновенно обвилась вокруг его запястья, словно живой браслет.

– Все они, как и вы, пока маленькие, – усмехнулся Доун, его холодный взгляд скользнул по нам. – Будете расти магически вы – вырастут и они.

И вот моя очередь.

Сердце колотилось так, что казалось – его стук разносится по всему залу. Я капнула кровью на пергамент, затем в центр круга.

– Услышь ты слова мои. Духа сильнейшего сюда призови. Им повелеваю.

Пергамент вспыхнул синим пламенем. Круг загорелся ослепительным светом. И…

– Что?! – вырвалось у меня.

Тишина.

Передо мной стоял… Доун Целарил. Тот же высокий, тот же ледяной взгляд, та же чёрная мантия, развевающаяся, будто живая тень. Но теперь – в центре моего круга призыва.

Он медленно поднял руку, разглядывая её, будто впервые видел. Пальцы сжались в кулак, и по ауре пробежала рябь – будто сама магия возмутилась от этого абсурда.

– Леди Лунна, вы просто неподражаемы, – Асмадей выдавил смешок, но в его голосе дрожал страх.

– Разве так можно?! – ахнул кто-то сзади. – Демон призвал демона?!

– Тишина.

Голос Доуна не повысился ни на йоту, но воздух содрогнулся, будто от удара. Все замолчали, словно языки прилипли к гортани.

Он шагнул ко мне. Я отпрянула – но контракт уже работал. Его пальцы схватили моё запястье, и кожа под прикосновением загорелась от чужой магии.

– Интересно, – произнёс он так тихо, что услышала только я. – Ты действительно не понимаешь, что наделала?

Потом… он исчез. Нет, не исчез – сжался.

На моей ладони сидел паучок. Маленький, тёмно-синий, местами с белыми полосками, и с мерцающими, как звёзды, глазами.

– ЧТО?! – выдохнула я.

– О-о-о… – прошептал Рёма. – Он… может менять форму?

"Сама в шоке".

Паук-Доун поднял переднюю лапку и постучал мне по пальцу – ровно так, как человек стучит по столу, требуя внимания.

Голос в голове прозвучал чётко и ясно:

Мы поговорим. Наедине.

Он снова стал собой – высоким, прекрасным, пугающим.

– Я труп, – обняла я Рёму, чувствуя, как подкашиваются ноги.

Когда мы вернулись в класс, его взгляд не отрывался от меня. Казалось, он видит меня насквозь.

– Да не смотри ты так, – вдруг вырвалось у меня, – а то поцелую.

…

«Блин».

Тишина.

Рёма замер.

Асмадей закашлялся.

А Доун…

Доун улыбнулся.

Уголками губ, но улыбнулся.

И это было страшнее всего.

И приятнее.

"Сердечко, а ну не сходи с ума. Тебе уже почти пятьдесят лет, а не восемнадцать".

После пар я попросила Рёму подождать у ворот, а сама с тяжёлым сердцем направилась за Доуном в его кабинет.

Солнце уже клонилось к закату, отбрасывая длинные тени по коридорам академии. В его владениях царил вечный полумрак.

Доун провёл рукой по воздуху, и дверь захлопнулась сама собой, щёлкнув замком с таким же холодным звуком, как и его улыбка.

Мгновение – и стены кабинета окутала плотная пелена магии, отрезая нас от внешнего мира.

Я стояла, стиснув зубы, чувствуя, как дрожь пробегает по спине. Сердце колотилось так громко, что, казалось, он слышит его.

– Ну что, – выдохнула я, стараясь не дрогнуть, – собираетесь меня убить?

Он медленно подошёл ко мне. Вплотную. Так близко, что его тень поглотила меня целиком. Холодное дыхание коснулось кожи, заставив мурашки побежать по рукам.

– Если бы хотел, ты уже давно была бы пеплом, – прошептал он, и его голос, мягкий, как шёлк, обвил меня, словно удав. – Но ты призвала меня. По всем законам магии, это делает тебя моей хозяйкой.

Последнее слово он произнёс с такой ядовитой сладостью, что я невольно отпрянула.

– Я не… – голос предательски дрогнул. – Я не знала, что так получится!

– Очевидно, – он медленно обвёл меня взглядом, будто разглядывая диковинную добычу. – Ты даже не подумала, что призыв тянется к паре.

– Что?! – воскликнула я, чувствуя, как кровь стынет в жилах.

Доун усмехнулся, и в следующий миг его руки обхватили мою талию, а губы оказались в сантиметре от моих.

– Теперь мы связаны. На-веч-но, – прошептал он, и его дыхание обожгло кожу.

Он играл со мной. Мои губы уже горели, тело предательски тянулось к нему, но разум кричал: «Беги!»

– Что… что это значит? – прошептала я, пытаясь отстраниться.

– Это значит… – он внезапно оказался за моей спиной, голос скользнул по шее, а руки сомкнулись на талии, прижимая к себе так крепко, что дыхание перехватило.

Его одеколон – терпкий, с нотками дыма и чего-то запретного. Каменная грудь под тонкой тканью рубашки. Я замерла, не в силах пошевелиться.

– …что я не могу тебе навредить. Но могу сделать твою жизнь… интересной.

Я резко обернулась – и чуть не столкнулась с ним нос к носу, ощутив на своём лице холодное дыхание, пахнущее мятой и статикой.

– Попробуй, – прошипела я, заставляя голос звучать твёрже, хотя колени предательски дрожали. – Я тебя призвала. Значит, ты должен подчиняться.

Его глаза вспыхнули, как полярное сияние, а в уголках губ заиграла опасная улыбка.

– О, милая, – он рассмеялся, и этот смех звучал опаснее звериного рычания. – Я буду подчиняться. Но ты даже не представляешь, сколько лазеек в правилах академии… и в самом контракте.

Пауза. Воздух между нами искрился напряжением.

– Например? – скрестила руки на груди, стараясь не дрогнуть.

– Например… – он сделал шаг вперёд, заставляя меня отступать, пока спина не упёрлась в стену. – Я не могу отказать в помощи. Но никто не говорил, что она будет приятной.

Сердце колотилось так, что казалось – вот-вот вырвется из груди. Его тело прижималось ко мне, оставляя всего дюйм пространства, но этого хватало, чтобы чувствовать исходящее от него тепло.

– Ты… – я проглотила ком в горле. Войны мне не хотелось, но и сдаваться – тоже. – Я понимаю, что мы сейчас не испытываем друг к другу чувств. Поэтому… Какие будут условия?

Доун усмехнулся, медленно отстранился, словно давая передышку, и направился к столу. Ловким движением он материализовал свиток, и пергамент развернулся передо мной с тихим шелестом, испуская лёгкое сияние.

– Тут всё просто: подчиняюсь в рамках дозволенного, не больше. Начнёшь переходить границы… – он многозначительно приподнял бровь. – В общем, ты поняла. Подпиши.

Я взяла пергамент, тщательно изучила текст. Ничего подозрительного. Похоже на стандартный договор.

– Это наш брачный контракт, – улыбнулся Доун, глаза сверкая аметистовыми искрами, – поэтому подписывается кровью.

– Б-брачный?! – голос сорвался на высокой ноте. – Но ты же сказал…

– Схитрил чуточку.

– Но у меня уже есть жених!

– Тот жених, а я теперь муж, – его улыбка стала ещё шире, словно паук, наблюдающий за дрожащей в паутине мухой.

Точно, паук. И, если честно, он мне сразу приглянулся. Эта хищная грация, сила, скрытая в каждом движении…

Деваться было некуда. Я глубоко вдохнула, проколола палец и поставила кровавый отпечаток. Он сделал то же самое, не сводя с меня глаз, и капли наших кровей слились, образовав крошечное алое озерцо.

– Ну, я пошла, – резко развернулась к двери, стараясь скрыть дрожь в руках.

– Не так быстро, – его голос прозвучал прямо у уха, а пальцы сомкнулись на моём запястье, блокируя выход.

Меня развернули, прижали к двери, приподняли подбородок…

И поцеловали.

Это был не просто поцелуй. Это был ураган. Горячий, властный, но в то же время… неожиданно нежный. Он не брал силой, но и не просил разрешения. Сначала просто захватил мою губу, давая время ответить. И я ответила.

Его объятия сжались крепче, одна рука обхватила талию, другая вплелась в волосы. Когда наши языки встретились, началась настоящая битва.

Ноги подкосились. Из горла вырвался предательский стон.

И вдруг – резкое отдаление. Дверь распахнулась, и я очутилась в коридоре.

Минуту… пять… десять?.. Я стояла, прислонившись к стене, пытаясь перевести дыхание. Губы горели, тело дрожало, а в голове пульсировала одна мысль: «Потрясающе».

– Вау… – прошептала я, облизывая губы, всё ещё чувствуя его вкус – терпкий, с лёгкой горчинкой. – Хочу ещё.

И, едва сдерживая глупую улыбку, пошла к воротам, чувствуя, как земля под ногами плывёт, а сердце осталось там – запертое между страниц контракта.

Глава 11

Между мной и руководителем сложилось негласное соглашение: мы делали вид, что не замечаем друг друга, пока не возникала необходимость в призыве фамильяра. Но на его уроках по фамильярологии я, конечно, не сдерживалась – хватай, пока дают! – и тискала паучка до тех пор, пока он не сворачивался в комок, не вырывался и не превращался обратно в человека, бросая на меня укоризненный взгляд.

Наш класс таял с каждым месяцем, и теперь нас оставалось всего пятнадцать. И, если честно, все они были слегка… того. Не от мира сего. Приблудные. Сумасшедшие.

Возьмите хотя бы Рёму. Он запросто болтал с Щуцем и Асом, как будто те не были безумными воинами, а самыми обычными приятелями. А теперь к их – нет, нашему – безумному коллективу присоединилась его невеста, Элира.

О, эта девочка – чистый ангелочек.

Ну, знаете, такой ангелочек, который заиграет вас до смерти, а потом искренне удивится, почему вы больше не дышите. Но Рёма справлялся с ней мастерски – будто укротитель, знающий каждый жест своего дикого зверя.

Так и жили: странная, шумная, вечно попадающая в переделки семейка. На фоне других классов мы выделялись. И нет, не потому что были круче. Нас считали отбросами.

Мы вечно влипали в истории, у руководителя от нас дёргался глаз, а так как он ещё и заместитель дедушки (да-да, того самого), то сил у него было предостаточно. Поэтому справлялся он с нами легко – одним взглядом, одним движением брови.

– Скучно, – прошептал Салеб, развалившись на парте.

Он был умным. Опасным. И вечно лез в драки. Говорили, он ни разу не проиграл. Белоснежные волосы, фиолетовые глаза, в которых то ли мерцала скука, то ли тлело предвкушение очередной потасовки.

– Может, на выходных сходим на ярмарку? – лениво предложила Сельма, перебирая карты в руках.

– Ярмарка?!

Я вскинула голову так резко, что волосы хлестнули по щекам. Глаза, наверное, загорелись, как у кошки, учуявшей свежую рыбу. Я ни разу ещё не была на ярмарке в Аду.

Похоже, идея пришлась по душе всем. И вот на выходные мы всем классом отправились в Свилон.

Город гудел, как растревоженный улей. Толпы существ сновали туда-сюда, сливаясь в пёстрый, шумящий поток. Крики торговцев, взрывы смеха, перебранка, звон монет – всё сплеталось в оглушительный гул. Мы едва зашли, как тут же разделились – у каждого были свои интересы.

А я с Рёмой просто шла за Элирой.

Лавки, ларьки, палатки – всё пестрело, сверкало, дразнило. Здесь продавали всё: от зелий, шипящих в склянках, до странных растений, шевелящихся в горшках. Книги? Пожалуйста. Животные? Да хоть огненных ящерок, хоть существ, похожих на ожившие тени.

А ещё – представления. Бои без правил. Ну, правила там, конечно, были. Но если побеждает тот, кто просто изобьёт другого в хлам, то название "без правил" звучало в тему.

– Заглянем в тот магазинчик, – вдруг предложила Элира, игриво сжимая мою руку.

Её пальцы были тёплыми, а взгляд – таким лукавым, что у меня уже заранее защемило под ложечкой.

Я бросила взгляд на витрину и почувствовала, как кровь приливает к щекам: за стеклом красовалось нижнее бельё – изящное, соблазнительное, словно созданное для смущения.

– Ох… – вырвалось у меня.

Элира рассмеялась, наблюдая за моей реакцией. Рядом стоявшие парни заёрзали, лица моментально порозовели.

– Мы… подождём у лавки с оружием, – пробормотал Рёма, торопливо разворачиваясь.

Ас лишь кивнул, избегая смотреть в нашу сторону, и они поспешно ретировались.

Я бы и сама не прочь была последовать за ними – откровенные кружева на витрине вызывали смесь любопытства и стыда, – но Элира сжала мою руку сильнее. Её глаза – большие, сияющие, полные азарта. Как тут можно отказать?

– Ладно, пошли, – сдалась я, чувствуя лёгкий трепет по спине. – Купим парочку наборов, а потом заглянем к ним. Хочу посмотреть, может, есть что стоящее.

Она сияла от удовольствия, будто получила вожделенный подарок.

Внутри магазина глаза разбегались: столько оттенков, тканей, деталей… Но мой взгляд сразу привлекли четыре комплекта – два классических, белый и чёрный, и два… особенных. Синий и бардовый. С чулками.

Я взяла один комплект в руки, и пальцы сами собой скользнули по нежному кружеву. Бюстгальтер почти невесомый, с полупрозрачными чашечками, а между ними – маленький бантик, будто приглашающий развязать его. Трусики-шортики обтягивали манекен так, что казалось, они лишь подчёркивают, а не скрывают.

А эти чулки… с ажурными подвязками…

"О боги…" – мелькнуло у меня в голове, когда горячая волна разлилась по телу.

Не решаясь сразу примерить самый откровенный комплект, я взяла все четыре и скользнула в примерочную. Это была не просто закутка за занавеской – небольшая комната с зеркалами со всех сторон, мягким пуфиком в углу и приглушённым золотистым светом магических шаров.

Скинув одежду, я замерла перед отражением, держа синий набор.

"А что, если…"

Осторожно надела. Кружево легло на кожу, как второе дыхание – воздушное, шелковистое, но вызывающее. Я замерла, ощущая, как тонкие ленты обвивают бёдра, а прохладный шёлк чулок скользит по ногам. В зеркале отражалась незнакомая девушка – с пылающими щеками и прикушенной от волнения губой.

"Он вообще ничего не скрывает!"

А этот чёртов бантик… Мои пальцы дрогнули, едва прикоснувшись к нему. Казалось, само бельё шептало: "Развяжи меня…" – и в груди сладко сжалось.

И тут дверь открылась.

Я резко подняла голову – в зеркале за моей спиной возникла высокая мужская фигура. Знакомая. Очень знакомая.

Высокий, широкоплечий, в синем костюме, подчёркивающем каждый мускул. Пепельные волосы падали на лоб, а из-под них пылали синие глаза…

Мой "извращенец" с бала.

Я застыла с кружевной резинкой чулка в руках, поправляя её на бедре.

Он вошёл, притворил дверь и щёлкнул замком, наложив магическую печать.

– Какого…? – вырвалось у меня. Кровь прилила к лицу, шее, груди…

Он не дал договорить.

– Я хотел поговорить, но… – его голос был низким, хрипловатым, словно он с трудом сдерживал себя.

Я только успела выпрямиться, как его руки обхватили меня – одна сжала грудь, другая скользнула по животу, заставив мурашки пробежать по коже.

– Я хочу попробовать, – прошептал он, и в его глазах вспыхнул огонь желания.

– Это женская примерочная! – прошипела я, но… не сопротивлялась.

Меня окутала чужая аура – густая, как мёд, сладкая и дурманящая. Я знала о суккубах – во мне самой текла их кровь. Но я не ожидала, что кто-то осмелится применить их чары на мне.

– Ты сладко пахнешь, невеста, – он прошептал прямо в ухо, и его дыхание обожгло кожу.

И это, блин, "старик"? Матушка, ты куда смотрела?!

Мой сжатый кулак разжался сам собой. А князь тьмы не медлил – потянул лиф вверх, обнажив грудь, и пальцы сжали сосок, заставив меня резко вдохнуть.

– Тебе нравится? – он усмехнулся, лизнул шею, потом прикусил мочку уха.

По телу пробежала дрожь, из груди вырвался стон – низкий, влажный, совсем не мой.

Но играть можно вдвоём.

Я высвободила силу суккуба – всего на тридцать процентов – и резко развернулась к нему.

– Так это ты мой жених? – мурлыкнула я, потираясь носом о его подбородок. Мои руки скользнули по его груди, потом сжали мускулистую попу.

Его дыхание сбилось – видимо, не ожидал такой реакции.

Я сделала подножку, и через мгновение он сидел на пуфике, а его пиджак летел на пол.

– Чёрт… – вырвалось у него, но руки уже впились в мои бёдра.

Я наклонилась, едва касаясь его губ:

– Тебе понравилось, как я поставила тебя на колени, государь?

Он усмехнулся – и в следующий момент я уже лежала на полу, прижатая его тяжестью.

– Какого…?!

– Отчасти, – хрипло ответил он. – Такой ответ тебя устроит, царица?

Он шевельнулся между моих ног, и впервые за весь этот безумный момент посмотрел мне прямо в глаза – не на грудь, не ниже – а в самые зрачки, будто пытаясь прочесть мои мысли.

– Ты действительно не знала, кто я? – в его голосе звучало неподдельное удивление.

Я нахмурилась, чувствуя, как его тело прижимает меня к полу. От этого контакта сквозь ярость в животе пробивалось что-то горячее.

– А должна была? Нас не представляли, – процедила я сквозь зубы.

Он усмехнулся, заведя мои руки за голову – движение одновременно нежное и безжалостное.

– Теперь знаешь, – его губы скользнули по шее. – И чтобы у тебя не было желания избавиться от помолвки… или завести третьего мужа.

Моё сердце бешено заколотилось. Он знал.

– Я… – начало было я, но он заткнул меня поцелуем – властным, оставляющим вкус крови.

Чёрт возьми, он был хорош. Его язык играл с моим, одна рука держала запястья, другая скользила вниз…

– Не вырывайся, – прошептал он, прикусывая ухо. – Я просто хочу доставить тебе удовольствие. Ты вызвала ревность… впервые.

Я замерла. У него… чувства?

– Удовольствие лучше вдвоём, – сорвалось у меня.

Он оторвался, удивлённо глядя на меня.

– Ты… невероятная, – в его голосе звучало восхищение.

– Ленанс, – жёстко улыбнулась я. – Но если застукаю с другой… Невредимым не оставлю.

Он не дал договорить – его губы снова нашли мои, руки исследовали тело смелее. Каждое прикосновение оставляло горячий след.

Когда он вошёл в меня, отодвинув край трусиков в сторону, я впилась ногтями в его плечи. Он заполнял меня полностью – каждым движением, каждым сантиметром своего тела.

– Держись, – прохрипел он, начиная двигаться.

Быстро. Глубоко. Бешено.

Я то сжималась, то раскрывалась, волны удовольствия накатывали. Когда оргазм накрыл меня, я впилась зубами в его шею.

Его тело содрогнулось в ответ, я услышала низкий стон, когда он кончил. Потом рухнул на меня, тяжёлый, довольный.

– Чёрт… – выдохнула я.

За дверью послышался голос Элиры:

– Ну что, примеряешь? Покажешь?

– То, что здесь происходит, никто не услышит, – усмехнулся Ленанс, поднимаясь.

Я потянулась за одеждой, избегая его взгляда, но его глаза прожигали меня насквозь.

– Почему-то мне не хочется тебя отпускать, – произнес он вслух, наблюдая, как я натягиваю платье. Его пальцы лениво скользнули по зеркалу. – Несправедливо, правда?

Внезапно он подошел ко мне. Тепло его тела окутало меня раньше, чем руки обвили талию.

– Ты станешь моей женой, – заявил он просто, как о свершившемся факте. – С Доуном я поговорю.

– Ну почему я?! – прошептала я, но сердце бешено колотилось.

Его настойчивость странным образом льстила мне. В отличие от людей, демоны не играли в молчаливые игры. Если хотят – берут. Если любят – заявляют об этом без обиняков.

Я давно привыкла к их откровенности. К прямым признаниям в желании или ненависти, брошенным без церемоний. Но Ленанс… Он занимал в моих мыслях особое место. Интересовал ли он меня? Безусловно. Его сила, властность, эта дьявольская самоуверенность – всё это будоражило кровь. Но было ли этого достаточно?

– Сначала я закончу академию и получу статус, – твёрдо заявила я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Ты прекрасен, твоя сила опьяняет… Но одного секса недостаточно для брака.

Я замолчала, чувствуя, как жар разливается по щекам.

– Если я и свяжу свою жизнь с кем-то, то хочу быть уверенной, что он не сбежит при первой же трудности. А Доун… – Я сжала кулаки. – Он не просто мой жених. Он мой фамильяр. Мы связаны навеки. Так что, если ты не найдёшь общий язык с Рилом, лучше сразу разорви нашу помолвку. Иначе счастливой жизни нам не видать.

Ленанс рассмеялся – низко, почти по-звериному. Потом вдохнул аромат моих волос, уткнувшись в них лицом.

– Я тебя услышал, – прошептал он, и его горячее дыхание обожгло шею.

Я резко выскользнула из его объятий, схватила вещи и направилась к двери.

– Я ухожу. Меня ждёт Элира.

К счастью, под дверью никто не подслушивал. Моя невестка уже ждала у кассы, беззаботно перебирая новые покупки.

Только у кассы я поняла, что мне придётся купить комплект, который была на мне. Хотя остальные я тоже взяла – они были красивыми.

День прошёл в веселье и безумных тратах. Шопинг – верное средство поднять настроение, особенно когда кошелёк полон золота, а рядом подруга, готовая на любые авантюры.

Но даже среди ярких впечатлений мои мысли возвращались к нему.

– Эх, вот бы сейчас бар с танцполом… – вздохнул Рёма.

Мы с ним уже выяснили, что оба с Земли: он – из Китая, я – из России.

– Есть один, – ухмыльнулся Щуц.

Я тут же насторожилась.

– Щуц, если ты проговоришься Ленансу про бар, танцы или то, как я отдыхаю, клянусь – я верну тебя ему и больше не подпущу к себе даже на метр.

Он поклялся хранить тайну.

Мы сменили пять заведений, пока не нашли то, что искали.

Танцпол.

Заведение находилось не в лучшем районе, но атмосфера того стоила.

До самого утра мы пили местный алкоголь и танцевали. Когда надоели здешние мелодии, мы с Рёмой перешли на песни из нашего времени. Сначала долго вспоминала слова, но потом строчки сами складывались в знакомые ритмы.

Я спела «Ветер с моря дул», «Ах, какие ты говорил мне слова», а мы с братом дуэтом – «Миллениум» и «За окном девочка в бежевом платьице».

Под утро нас забрала Нина.

С тех пор каждые выходные мы с друзьями пропадали в том баре.

Глава 12

Прошло уже полгода с тех пор, как мы с Рёмой поступили в Академию. Полгода утренней суеты, невыученных заклинаний и вечных стонов: «Сестрёнка, помоги!». Полгода, в течение которых я каждое утро клялась, что завтра встану пораньше и всё успею, но… увы.

Однако сегодня всё было иначе.

Я проснулась с ощущением, будто попала в сказочный мультфильм: за окном сияло солнце, птицы (точнее, эти наглые пернатые демоны, больше похожие на смеющихся кукабарр) орали во всё горло, а в груди бушевала такая энергия, что хотелось либо обнять весь мир, либо кого-нибудь придушить – чисто от переизбытка чувств, конечно.

Натянула школьную униформу, уже собралась мчаться вниз, как вдруг… О нет.

Я выглядела, словно ангелочек с открытки для первоклашек. Невинная, скромная, с лёгким намёком на «Мама, я записалась в церковный хор!».

– Ну уж нет, – фыркнула я и решительно рванула обратно к шкафу.

Через пять минут перед зеркалом уже стояла совсем другая я: белые мини-шорты (капля бунтарства никогда не помешает), облегающий топ (чтобы подчеркнуть, что я не просто «хорошая девочка»), чокер с розовым бантиком (лёгкая дерзость – почему бы и нет?) и укороченный жакет василькового цвета. Стиль? «Я не нарушаю дресс-код, я его… творчески переосмысливаю». На ноги – удобные кеды, потому что бегать по коридорам на каблуках могут только отчаянные мазохисты.

– Идеально, – довольно мурлыкнула я, ловя своё отражение.

Настроение было настолько бунтарским, что, спускаясь по лестнице, я не удержалась и завела песню:

«Пусть Луна нам светит ярко, обгоняем иномарку!

Везу девочку-бунтарку, я хотя бы не пешком!

Нам даже звёзды светят ярко, нас догнала иномарка…

Я прошу лишь – не ломайся, как российский автопром!»

С этими словами я вихрем ворвалась в столовую, эффектно распахнув дверь.

Тишина.

Деда, мирно жевавший бутерброд, замер с открытым ртом. Его левый глаз дёрнулся так, будто внутри поселился миниатюрный моторчик. Нина, обычно невозмутимая, уронила чашку с чаем, который как раз собиралась подать Рёме.

А сам Рёма…

Сидел, словно грозовая туча в человеческом обличье. Если обычно это я ворчала по утрам, а он сохранял олимпийское спокойствие, то сегодня мы будто поменялись ролями.

– Всем доброе утро! – пропела я, грациозно (надеюсь) подпрыгивая к столу. – Сегодня таааакой прекрасный день!

Рёма лишь тяжело вздохнул, словно терпеливый родитель, наблюдающий за очередной выходкой своего неугомонного ребёнка.

– Моя Злобность, – ласково протянула я, целуя его в щёку, – ты просто шикарен сегодня. Не возвращайся в нормальное состояние, братик, а то скучно будет.

Он усмехнулся (точнее, один уголок рта дёрнулся – это у него посчиталось за полноценную улыбку) и продолжил есть, будто ничего не произошло.

Я же, напевая свою песню про «Ладу», устроилась рядом и набросилась на завтрак.

– Нина… – дрожащим голосом произнёс деда. – Пожалуйста, скажи, что мне это снится, и мои внуки не впали в цикл безумия.

– Не могу, – без тени сожаления ответила Нина, ловко подхватывая разбитую чашку. – Но если хотите, могу принести успокоительное.

– Лунна, я как директор Академии запрещаю тебе идти в таком виде на занятия! – Дедушка встал, опираясь на стол, и его брови сомкнулись в одну грозную линию.

Я лишь игриво подкрутила чокер с бантиком и улыбнулась во весь рот:

– Дорогой деда, в уставе чётко сказано: "Васильковый или синий верх, светлый низ". Шорты – белые, пиджак – васильковый. Где нарушение?

– Ты выглядишь, как… как…

– Как стильная бунтарка? – подсказала я.

– Как участница подворотни, готовая устроить разборку!

Рёма, до этого молча жующий бутерброд, вдруг фыркнул. Дедушка бросил на него взгляд, полный немого укора: "И ты её поддерживаешь?" Братик лишь пожал плечами – мол, "я просто здесь ем".

– Нина! – Деда повернулся к нашей верной дворецкой. – Ты точно ничего не хочешь сказать?

– Я скажу, – Нина невозмутимо поставила передо мной новую чашку чая. – Что Лунна сегодня действительно выглядит… броско.

– Вот! – торжествующе воскликнула я. – Даже Нина на моей стороне!

Деда аж покраснел от возмущения.

– Это не броско, это вызывающе! В моё время…

– В ваше время, – перебила я, делая глоток чая, – ученики ходили в мантиях до пят. Хотите, я тоже так наряжусь? Завтра приду в мантии, голая под ней, да ещё и с церемониальным посохом!

– Лунна…

– Или вот ещё вариант! – Я вскочила со стула и эффектно крутанулась, чтобы полы жакета развеялись. – Можно добавить рваные колготки и косуху поверх формы. Или…

– ХВАТИТ! – Деда хлопнул ладонью по столу так, что ложки звякнули. – Я не позволю…

Но он не успел договорить.

В этот момент Рёма неожиданно кашлянул – и из его пальца вырвалась крошечная молния. Она чиркнула по дедушкиному рукаву, оставив аккуратную дымящуюся дырочку.

Тишина.

– Ой, – сказал Рёма без тени раскаяния.

Я моментально воспользовалась ситуацией:

– Деда, если ты сейчас не сядешь и не доешь свой бутерброд, то я: во-первых, напишу жалобу в Ведомство о дискриминации по стилю; во-вторых, устрою забастовку – и все ученики придут завтра в чём захотят, хоть голышом (а учитывая демонов – этот вариант весьма вероятен); и в-третьих, расскажу твоим коллегам, как ты в юности бегал по саду в одном только переднике!

– Это клевета! – вспыхнул он.

– А кто станет проверять? – игриво подмигнула я.

Деда замер. Его взгляд умоляюще устремился к Нине, но та лишь развела руками:

– Она действительно способна на такое.

Воцарилась гробовая тишина. Даже вечно орущие за окном птицы будто притихли.

– …Ладно, – наконец капитулировал деда. – Но если тебя вызовут к заму…

– Я скажу, что это твой новаторский педагогический эксперимент! – восторженно воскликнула я, звонко чмокая его в лоб.

Рёма хмыкнул. Нина скрыла улыбку за рукавом. А деда лишь бессильно вздохнул и потянулся за новым бутербродом.

Безоговорочная победа.

– Добавки, – приказал Рёма.

Если раньше это звучало как "Нина, можно ещё, пожалуйста", то теперь в его голосе звучала такая властность, что даже я на миг застыла.

– Рёма, ты просто божественен, – прошептала я, чувствуя, как в глазах танцуют сердечки.

– Что… что с ними произошло? – растерянно прошептала Нина.

– Они же были такими послушными детьми… – почти плача простонал деда. – Этот Доун совсем моих детей испортил. Ну я ж ему устрою сегодня…

Глава 13

Академия встретила нас сотнями любопытных взглядов – будто мы не обычные студенты, а главные герои театрального представления. И, судя по выражению лиц окружающих, спектакль предстоял либо до невозможности романтичный, либо скандальный настолько, что о нём будут говорить ещё долгие годы.

Рёма скривился, будто вместо воздуха вдохнул запах гнилого лимона.

– Академия, – выплюнул он это слово с таким отвращением, словно оно пропитано ядом. – Терпеть не могу учёбу.

Я прижалась к его руке, мурлыкая, как довольная кошка, греющаяся на солнце. Боже, эти мускулы… Твёрдые, словно высеченные из мрамора, упругие и горячие даже сквозь ткань рубашки. Неужели он спит в доспехах? Или, может, таскает на себе целую библиотеку вместо тренировок?

– Сама не в восторге от повторного обучения, – протянула я, лениво проводя пальцами по его предплечью, чувствуя, как под кожей играет каждый напряжённый мускул. – Но, может, придумаем, как пройти пять лет за один?

Уголок его губ дрогнул, и в глазах вспыхнул тот самый огонёк – опасный, непредсказуемый.

– А это… идея, – в его голосе зазвучала та самая нотка, которая предвещала либо гениальный план, либо абсолютный хаос.

– Что задумал? – приподняла бровь я, заметив, как к нам неуверенно подходят Ас, Шуц и Элира. Они переглядывались, будто не решались поверить своим глазам: неужели это действительно мы?

– Пока не скажу, – отозвался Рёма с видом заговорщика, готового перевернуть весь мир ради одной лишь прихоти.

– Ну ладно, буду ждать, – вздохнула я, сложив руки под подбородком в самом мечтательном жесте, какой только могла изобразить. – А то мне не терпится в гильдию записаться…

– Гильдия, говоришь… – он усмехнулся так, будто только что поставил мат в сложнейшей шахматной партии.

Тут Элира, широко раскрыв глаза, прошептала:

– У-у-утро…

Я буквально расцвела, как весенний сад под первыми лучами солнца.

– Доооброе утречко, солнышко! – бросилась к ней, обнимая так, будто хотела впитать в себя всю её нежность. – Ты просто прелесть! Братику с тобой невероятно повезло!

Не удержалась – ущипнула её за щёку, а потом чмокнула.

– И пахнешь, как персик в цвету… Так и хочется откусить!

Переключив внимание на мальчиков, я тут же заключила их в объятия.

– И вам доброго утра, красавчики!

А потом… потом мой взгляд упал на нечто совершенно неотразимое.

– А попка у Аса… упругая, как на вид! – не удержалась, потянувшись проверить.

– Лунна… – голос Рёмы прозвучал, как сталь, рассекающая тишину.

Я тут же отпрянула, но не без удовольствия.

– Мо-оя ты Злобность… – промурлыкала я, возвращаясь к нему и обвивая его руку, как плющ, вцепившийся в древнюю крепостную стену.

Он протянул вторую руку Элире. Та, колеблясь, оперлась на него.

– Ас, возьми мои вещи.

– Д-да, господин… – Ас покорно склонил голову, принимая портфель.

– Госпожа?! – Шуц уже тянул руки к моей сумке, глаза полные надежды.

Я рассмеялась.

– Не-а, моя пусть болтается на плече. Она мне не мешает… ну, почти.

Рёма кивнул, указывая головой на вход, и мы двинулись к воротам академии.

А за спиной тут же поднялся шёпот:

– Что с ними?

– Неужели перетрудились?

– Они выглядят… дьявольски прекрасно.

– А этот образ Лунны… эти ножки… – мужские голоса звучали так, будто их владельцы вот-вот рухнут в обморок.

– Запах опасности… такой опьяняющий… – прошептала какая-то девушка, глядя на нас с обожанием, будто мы сошли со страниц запретного романа.

Я одарила её ослепительной улыбкой и послала воздушный поцелуй.

Глава 14

Я скользила по коридору, словно луч света, пробившийся сквозь мрак этого серого, унылого школьного чистилища. Мои волосы – чёрные и шелковистые – струились за спиной, будто таинственная река, уносящая с собой все краски этого блёклого мира.

Ах, какие же тут все… очаровательные! Особенно эти напыщенные старшеклассники, возомнившие себя королями и королевами этого крошечного, затхлого мирка. Они расхаживали с видом повелителей, не понимая, что их величие – всего лишь жалкая пародия на настоящую силу.

– Ой, какая цыпочка! – раздался восторженный возглас где-то сбоку.

Я медленно обернулась – и передо мной предстало нечто зеленовато-бурого оттенка, бугристое, явно перебродившее в собственном тщеславии.

Троль?!

– Божечки, – прошептала я, прикладывая изящный пальчик к губам, – ты выглядишь точь-в-точь как мой плюшевый тролль! Правда, у него изо рта не пахло так, будто он завтракал помоями.

Элира тихо закатила глаза, а Рёма лишь тяжело вздохнул – будто наблюдал, как котёнок заигрывает с ядовитой змеёй, совершенно не осознавая, что играет со смертью.

– Да по ней сразу видно – только ноги и раздвигать умеет, – прошипел кто-то с лицом, напоминавшим мокрую змеиную кожу после линьки.

Наг?!

Я прикрыла глаза на мгновение, наслаждаясь этим прелестным моментом.

– Ой, как же трогательно, когда ничтожества пытаются быть язвительными! – восхищённо вздохнула я, поправляя непослушный локон. – Ты, милашка, звучишь точь-в-точь как крыса, которая вообразила себя драконом.

Рёма слегка поёрзал на месте, но в уголке его губ дрогнула тень улыбки.

– Если убьёшь – убирать придётся мне, – пробормотал он с невозмутимостью человека, обсуждающего прогноз погоды.

Я радостно захлопала в ладоши.

– Такие самоуверенные, такие… хрупкие. – Я сделала паузу, будто подбирая самое точное сравнение, а затем звонко хлопнула в ладоши. – Прямо как тараканы на кухне, когда внезапно включают свет! Один взгляд – и они уже шуршат, мечутся, но всё равно свято верят, что успеют убежать…

Тёмная эльфийка, до этого момента сохранявшая ледяное спокойствие, застыла с открытым ртом – будто я предложила ей съесть букет из гвоздей, да ещё и с улыбкой поинтересовалась, не хочет ли она добавки.

Её заклинание, которое секунду назад клубилось в воздухе угрожающим фиолетовым вихрем, внезапно захлебнулось, замерло… и с жалким бульканьем превратилось в нечто, напоминающее лужу магической грязи.

Тихий плюх.

Капля отвратительной липкой субстанции шлёпнулась на пол, оставив после себя крошечное, но очень символичное пятно.

Я наклонила голову, изобразив самую искреннюю жалость на свете.

– Ой-ой-ой, – с сочувствием протянула я. – Ты, наверное, та-а-ак старалась! Может, попробуешь ещё раз? А то как-то… жалко получилось.

Её щёки побагровели, пальцы сжались в кулаки так, что костяшки побелели.

– Отбросы смеют открывать рот?! – прошипела она, и я чуть не расплакалась от умиления.

– Ой, а ты сердишься! – прощебетала я, прижимая ладошку к груди. – Ты прямо как щеночек, который рычит, думая, что он волк.

Я немного наклонилась к ней, улыбаясь так тепло, будто собиралась поделиться самым сокровенным секретом.

– Говорят, если много злиться – морщинки появляются, – прошептала я заботливо. – А у тебя, солнышко, их и так… Ой, ну просто целый урожай!

Шуц фыркнул, а Ас закатил глаза, будто наблюдал за сотым повторением одной и той же сцены.

Элита застыла – не то в ярости, не то в полной растерянности.

А я улыбалась.

Потому что мир вокруг был совершенно восхитителен.

– Пугать так умеючи, – прошептала я и представила, как у них исчезает зрение, слух и голос.

Тролль рухнул на колени, задыхаясь. Эльфийка замерла, её пустые глаза расширились от ужаса.

Пять… четыре… три… два…

И – пуск.

Вернула всё на место.

Эльфийка завизжала, дёрнулась назад, споткнулась о собственную мантию и шлёпнулась на пол с глухим звуком.

Я сложила ручки под подбородком, глядя на неё с искренним умилением.

– Что, уже всё? – надула я губки. – А я-то надеялась, что мы ещё поиграем.

Рёма зевнул, Ас вздохнул так, будто его терпение вот-вот лопнет.

– Ой, а ты и правда думала, что ты тут королева? – прошептала я, наклоняясь к ней. – Какая же ты милашка, когда ошибаешься…

Тишина.

Они отпрянули от меня с таким страхом, будто я была не ученицей, а чем-то, что выползло из их самых тёмных кошмаров.

– Ну что, идём? – лениво протянул Рёма, отряхивая рукав. – А то опоздаем.

– Ой, точно! – всплеснула я руками. – Мы же такие примерные ученики!

И мы пошли дальше, оставив за спиной «элиту» – перепуганную, униженную и совсем не такую грозную, как им казалось.

А я всё так же улыбалась.

Потому что мир стал ещё чуточку прекраснее.

– Если мы молчим и ничего не делаем, все начинают думать, что так и надо, – лениво пробормотал Рёма, открывая перед нами дверь в класс. – Я забыл, что для демонов сила – это всё. Доброту не ценят. Ею пользуются.

– Добротой вымощена дорога в Ад, братик, – улыбнулась я, переступая порог. – Но мы и так в Аду.

– Да уж, – сухо бросил Ас. – Очевидно, они решили, что могут над нами издеваться.

– Рёма… – Шуц приподнял бровь. – Только не говори, что ты решил захватить академию?

Я рассмеялась.

Предложение отличное… Мне очень нравится.

Глава 15

Дверь класса с оглушительным грохотом распахнулась, будто её вырвало с корнем ураганом, и в проёме возник Доун – окутанный чёрной аурой ярости, словно сама Тьма решила надуть губки, обидеться и устроить истерику посреди учебного дня. Его тень, длинная и колючая, легла на пол как предупреждение, а глаза пылали холодным огнём, в котором уже тонули надежды на спокойное утро.

– Вы – мусор, что устроили тут! – прорычал он, и его голос дрожал, как лист на ветру, от бессильной злости.

Я улыбнулась ещё шире – так сладко, что, казалось, воздух пропитался карамелью, – и сложила ручки под подбородком, будто ангелочек, который только что поджёг церковь и теперь любуется пламенем.

– Учитель Доун, неужели вам нравится, когда вашу невесту обзывают шлюхой? – спокойно произнёс Рёма с невозмутимостью человека, обсуждающего погоду за чашкой чая.

Доун замер. Его глаза расширились до размеров блюдец, а пальцы судорожно сжались, будто он мечтал воткнуть их кому-нибудь в глазницы.

– И раз уж вы решили посетить таких отбросов, как мы, – продолжил Рёма, – у нас есть приказ.

– Приказ?! – Доун зарычал, как загнанный волк, которому на хвост наступили. – Да как ты смеешь, шавка?!

Тут я встала и направилась к нему.

Медленно. Грациозно. Улыбаясь всеми тридцатью двумя зубами – и ещё парой клыков, которые, казалось, поблёскивали в полумраке, словно капли лунного света на лезвии ножа.

Рил явно не ожидал моего наряда. Его взгляд пробежал по моей фигуре – от кед, голых ног, до откровенного декольте, – и брови медленно поползли вверх, словно пытались сбежать с его лица.

– Ая-яй-яй, обзывать братика – непростительно! – рассмеялась я звонко, как колокольчик, под который танцуют пьяные феи. – Моя ты прелесть!

– Что на тебе надето?! Это запрещено! – вскипел он, трясясь, как чайник на плите. – Сейчас же переоденься!

Я мурлыкающе подмигнула:

– С директором согласовано, на-чаль-ник. – Сладко потянула последний слог, будто карамельную ниточку. – Дресс-код может быть адаптирован под индивидуальные потребности ученика.

Рил аж побледнел, будто увидел призрак собственной несостоявшейся пенсии.

– Когда ты… КАК ты…

– Ой, ну ты же знаешь нашего директора, – закатила я глаза, томно вздыхая, как героиня дешёвого романа. – Такой милый старичок… Особенно когда я пригрозила рассказать всему совету про его "коллекцию" эльфийского эротического фольклора.

В классе повисла тишина.

Даже Рёма приподнял бровь.

Элира закашлялась, чтобы не рассмеяться в голос.

А Рил…

– Я увольняюсь.

– Не-а, – погладила я его по голове, будто пугливого щенка. – Ты теперь мой любимый учитель. На-все-гда.

Тер, наш темно-эльфийский одноклассник, моргнул:

– Что с вами?

– У них начался цикл безумия, – пояснила Элира, лениво разглядывая ногти. – У Рёма, похоже, где-то на середине. А вот Лунну… – Она кивнула в мою сторону. – Полностью затмило. В таком состоянии их лучше не злить.

Я лишь мельком слышала их разговоры. Всё моё внимание было приковано к Рилу, который наблюдал за мной с настороженным интересом – как учёный за непредсказуемым зверем.

– Сядь на место, – приказал он, садясь в своё кресло.

«Ага, уже бегу и падаю» – но не на стул, а прямо к нему в объятия, обхватив за талию и прижавшись щекой к груди.

– Какая прелесть… – прошептала я, почти мурлыкая, пока мои пальцы исследовали рельеф его мышц.

Рил застыл, будто не решаясь – то ли отшвырнуть меня, то ли сдаться.

Тем временем Рёма продолжал, абсолютно игнорируя весь этот цирк:

– Требования такие. Нам скучно в этом классе. Значит, весь материал мы уже знаем. Проверьте наши навыки и определите в тот класс, который подходит нам по статусу.

– А это отличная идея! – поддержал Норман, ухмыляясь, как кот, нашедший сливки. – Мне уже давно стало скучно.

Рил взбесился.

– Молчать! – рявкнул он, ударив ладонью по столу так, что чернильница подпрыгнула. – Глупцы! Кто дал вам право такое вытворять?!

Я тем временем уже устраивалась у него на коленях, играя с воротником его мантии.

– До этого момента мы были слишком добры, – спокойно продолжил Рёма. – Но вы прекрасно знаете, как с нами обращаются. Постоянные насмешки за спиной, придирки «элиты». Разве школа не должна предоставлять достойное обучение для всех учеников?

– ЧТО?! Обучение?! – не понял Доун.

«На меня, видимо, решили забить. Ну и ладно. Пусть мои ручки гуляют. О-о-х, какие мускулы… И это всё моё? Да я… да я самая счастливая!»

– Вот я и спрашиваю: почему мы учимся на таком низком уровне? Почему нас считают изгоями или ненормальными? – возмутился Рёма, и от него понеслась ужасающая аура, словно тень гигантского зверя.

Рил вздохнул, безнадёжно опуская голову, будто принимая неизбежное.

– И это ты спрашиваешь, устроивший дуэль с Асмадеем во дворце? – начал он, тыча пальцем в каждого из нас. – Вор. Извращенец. Суккуб. Инкуб. Игроман. И вот это бедствие… – Он посмотрел на меня (я в ответ нежно чмокнула его в щёку). – …избила князя тьмы во дворце! Да от вас одни проблемы! Порча имущества, вмешательство в политику…

«Чего-о-о? Это вообще-то была самозащита.»

– Ещё раз: что в нас ненормального? – возмутился Рёма.

Ну да, для Ада это должно быть нормой.

– Да абсолютно всё в вас ненормально! – взорвался Рил.

Я в ответ страстно поцеловала его в другую щёку.

Всё-таки какой он пупсик.

С раздражения он вызвал своего фамильяра – огромного, больше чем слон, шестихвостого лиса, чьи глаза горели, как раскалённые угли.

– Эти экзамены никак не пройти только поступившим юнцам. Знайте своё место.

– Рёма, думай… – прошептала в страхе Рела, суккуб, прижимаясь к стене.

Все смотрели на это с восхищением и трепетом.

Даже у меня глазки, наверное, превратились в сердечки.

Страсть как захотелось это потрогать.

Ручки сами потянулись к этой красоте.

– Не трогай, – строго сказал Рил, убирая мою руку к себе на грудь.

– Бука, – надула я губки. – Рил, дай нам шанс. Не справимся – будем твоими рабами пожизненно. А если справимся… – Я сладко улыбнулась. – …то тебе же будет с нами лучше. Учитель.

Рил сжал виски, будто пытаясь выдавить из головы наше существование.

– Хорошо. – Он выдохнул, глядя на нас, как на неизбежное стихийное бедствие.

– Через один день. Экзамен. Если сдадите – переведётесь. Нет – навсегда заткнётесь и будете сидеть тихо.

Я захлопала в ладоши, подпрыгивая от восторга:

– Ура-а-а! Мы идём на провал!

Рёма усмехнулся:

– Он надеется, что мы провалимся.

– Милый, – вздохнула Элира. – Ты такой оптимист.

Рил опустил меня на пол, вставая с таким видом, будто только что пережил нашествие крыс.

– Учитесь.

– А как же подготовиться? – посыпались возмущения по классу.

– Что, уже попятную взяли, мусор? – кажется, Рил окончательно вышел из себя. – Через день не сдадите – вылетите все из академии!

И хлопнул дверью так, что стекло задрожало.

Зайду-ка я к Прелести после уроков.

Глава 16

Оставшееся время пролетело незаметно, но вокруг повисло странное напряжение – будто воздух сгустился, наполнившись немыми вопросами. Весь день на нас смотрели так, словно мы внезапно заговорили на забытом языке древних, а наши жесты стали частью какого-то тайного ритуала. Взгляды метались от любопытства до откровенного шока, но мне было плевать. Пусть ломают головы.

– Моя Злобность, не жди меня, – пропела я, грациозно скользя по коридору в сторону кабинета Рила. Голос мой звенел, как колокольчик, нарочито игривый и чуть-чуть вызывающий. – Я направляюсь к Моей Прелести!

Школа к этому часу уже сдалась на милость вечеру. Длинные коридоры, обычно шумные и оживлённые, теперь лежали в тишине; лишь редкие отголоски моих шагов лениво перекатывались по потолку, будто играя в прятки с тенями. Идеальное время для маленького… мятежа.

Я постучала – лёгкий, почти невесомый звук, больше из вежливости, чем из необходимости. В ответ раздалось низкое, усталое:

– Войдите, – произнесённое с интонацией демона, который уже предчувствует приближающуюся головную боль.

Я впорхнула внутрь, словно бабочка, внезапно осознавшая, что законы гравитации – для слабаков.

Атмосфера в кабинете висела густая, тяжёлая, словно туман перед грозой. Обычный демон дрожал бы здесь, как осиновый лист, но я лишь улыбнулась, втягивая терпкий аромат чернил, пыли старых фолиантов и едва уловимую ноту его парфюма – что-то древесное, с горьковатым оттенком, словно сам запах предупреждал: «Не подходи. Я не в настроении».

Но я?

Я ощутила прилив вдохновения, как кот, нашедший тайный склад валерьянки.

– Добрый вечер, Моя Прелесть, – замурлыкала я, подбираясь к его столу, заваленному бумагами. Горы документов, рассыпанные перья, чернила – всё говорило о том, что он не спал уже несколько часов. – Неужели ещё трудишься?

Он даже не поднял глаз, лишь с ещё большим остервенением водил пером по бумаге, будто пытался прожечь её силой одной только концентрации. На нём не было мантии – только рубашка с расстёгнутым воротом, галстук, небрежно ослабленный, и брюки, облегающие бёдра так соблазнительно, что у меня тут же возникло желание нарушить все мыслимые правила приличия.

– Что ты здесь делаешь? Иди домой, – бросил он, сохраняя ледяную невозмутимость профессионального бюрократа.

Я проигнорировала приказ с изяществом кошки, только что опрокинувшей вазу, но делающей вид, что так и было задумано. Присев на край стола, я наклонилась, позволив своим губам коснуться его щеки – лёгкий, почти невинный поцелуй, но достаточно дерзкий, чтобы его пальцы слегка дрогнули, а перо замерло на мгновение.

– Не-а, – рассмеялась я, ловя его раздражённый взгляд. Губы растянулись в победной ухмылке, когда я намеренно растянула слова, будто разматывая невидимую нить его терпения: – Ра-бо-чий день за-кон-чен. А значит… теперь ты весь мой.

Он вздохнул так глубоко, будто в его лёгких поместились все нерешённые дела этого проклятого учебного заведения. Но я заметила – а замечать подобное было моим любимым умением – как уголок его рта дрогнул, предательски выдав крошечную уступку.

– Ну и что ты собираешься делать? – усмехнулся он, наконец оторвавшись от бумаг. Перо с лёгким щелчком упало на стол. – Я никуда не иду. И продолжаю работать.

О, это было именно то, чего я ждала.

Не говоря ни слова, я медленно, словно разматывая древний свиток с запретными заклинаниями, освободила его галстук. Шёлковая ткань соскользнула с шеи, как змея, сбрасывающая кожу, и безжизненно повисла у меня в пальцах. Затем – пуговицы. Одна. Две. Три. Мои ногти оставили на его коже лёгкие розовые дорожки – невидимые метки, знакомые только нам двоим.

– Что ты делаешь? – спросил Рил, но в его голосе не было ни капли настоящего протеста. Скорее… ритуальный вопрос, как у жреца, который знает ответ, но обязан его озвучить. Он не остановил меня. Наоборот – откинулся в кресле, освобождая пространство, будто говорил: «Ну, покажи, на что способна».

– Шалю, – прошептала я, прикусив нижнюю губу. Глаза мои горели, отражая свет лампы, стоящей на столе. – Давно мечтала.

Его взгляд мгновенно преобразился – сначала «Ты серьёзно?», потом «Ну ладно…», и наконец – тень азарта, тлеющая где-то в глубине зрачков.

Я обошла кресло, мои пальцы впились в его плечи, разминая затекшие мышцы. Под кожей ощущались узлы напряжения – целые миры усталости, спрятанные в теле.

– Ты весь как камень, – проворчала я, чувствуя, как под ладонями плоть постепенно смягчается, сдаётся.

В комнате и правда стало теплее. Или это было моё воображение?

Мои пальцы расстёгивали рубашку дальше – пуговица за пуговицей – обнажая всё больше его тёплой кожи: мускулистый живот, ровное дыхание, лёгкую пульсацию под рёбрами, где билось его сердце – сначала спокойно, но с каждым моим прикосновением всё чаще, всё громче. Мои прикосновения скользили вниз, превращаясь то в поглаживания, то в щипки, то в нечто большее…

– Ты понимаешь, что делаешь? – он произнёс это низко, хрипло, но в его глазах читалось не предупреждение, а вызов.

– Сам же знаешь, что да, – ухмыльнулась я, чувствуя, как внутри меня пробуждается что-то древнее, жадное, ненасытное. Кожа загорелась мурашками, а в висках застучал сладкий, навязчивый ритм – будто сама кровь превратилась в нектар.

Обойдя кресло, я опустилась перед ним на колени – плавно, как падающий лепесток, – между его бёдер. Пальцы скользнули по пуговицам моего пиджака: одна, вторая… Ткань беззвучно соскользнула на пол. Затем – топ, сброшенный с лёгким взмахом, будто ненужная оболочка. Остались только шорты и лифчик, да и те вдруг казались невыносимо тесными.

Его взгляд прожигал меня – методичный, оценивающий, словно рентгеновский луч, – но руки оставались прикованными к подлокотникам, пальцы впились в дерево так, что суставы побелели.

Я потянулась к нему, сначала просто касаясь – икры, колена, бёдра. Его кожа горела под моими пальцами, и только когда я коснулась открытых участков тела – шеи, расстёгнутой груди – почувствовала лёгкую влажность напряжения. Каждая капля пота казалась мне признаком его потерянного контроля, и я жаждала найти их больше… Потом губы – я целовала, кусала, пробовала на вкус: солёное от лёгкой испарины, горьковатый оттенок вечернего кофе и что-то неуловимо его – тёплый, древесный привкус, знакомый до мурашек.

Наигравшись с губами, я опустилась ниже, захватив сосок зубами, заставив его застонать – сдавленно, через зубы, будто даже этот звук был преступлением. Но тело уже предало его – рёбра вздымались чаще, живот напрягся, а ниже…

Я расстегнула пряжку ремня, затем пуговицу – и, задержав дыхание, медленно оттянула молнию ширинки, чувствуя, как под тканью пульсирует его возбуждение.

На Земле я бы не решилась. Вернее – мне было скучно. Один эксперимент, и интерес испарился. Но сейчас… Сейчас я хотела не просто ублажить.

Я хотела сломать.

Сломать его вечную ярость. Сломать его контроль. Заставить его задыхаться при одном лишь шёпоте моего имени.

Он следил за мной заворожённо, зрачки расширенные, губы приоткрытые – будто ждал этого весь день. Неужели его мысли бежали по тому же кругу?

– Да ты просто душка, – прошептала я, высвобождая его.

Он был… совершенен. Не монструозный, не скромный – идеально мой. Твёрдый, горячий, с пульсирующими венами, которые дрожали под пальцами. Я провела языком по головке – вкус терпкий, как элитный шоколад с перцем.

Как только я приняла его в рот и начала медленно двигаться, он резко вдохнул – ногти впились в дерево, оставляя царапины, спина выгнулась дугой, будто от удара током. Но он не трогал меня, не требовал – только позволял, только стонал – тихо, прерывисто.

Моё тело кричало о ласке, между ног пульсировало, но я игнорировала себя – только он, только его дыхание, его сдавленные стоны, его плоть на моём языке.

– Остановись, – выдохнул он хрипло, голос сломанный, чужой.

Я приподнялась, оставив во рту только кончик, и взглянула снизу вверх – глаза мокрые, губы блестящие, немой вопрос: «Почему?»

– Потому что я тоже хочу тобой насладиться, – прошипел он, поднимая мой подбородок. В его тоне зазвучало что-то звериное, опасное – будто цепь внутри него порвалась.

Я послушно привстала. Колени дрожали, но внутри пело – именно этого я и хотела. Чтобы он не выдержал.

Не успела я шагнуть в сторону, как он одним движением застегнул брюки, подхватил меня – будто я весила ничего – и пошёл. Не к выходу. К потайной двери между шкафами.

К его спальне.

– Ты уверена, что готова играть с огнём? – прошептал он, его горячее дыхание обжигало мою кожу. В его голосе впервые зазвучала опасная нотка, та самая, от которой по спине пробежали мурашки – но не от страха, а от дикого, сладкого предвкушения.