Старшие сестры

Глава 1

Матушка, за последние семнадцать лет потеряла всякую надежду слепить из Аксиньи сестру милосердия или на худой конец, потенциальную наследницу фамилии. Каждое день рожденье, начиная с 7 лет, она дарила дочери очередные ценнейшие рукописи по медицине или домоводству в изысканно отделанных золотом и кожей обложках. Но Аксинью интересовали исключительно обложки. Налюбовавшись ими, она забрасывала фолианты на самые дальние полки библиотеки. Девушка знала, как мать мечтает, что бы кто-то из ее дочерей получил Молитву от ее Величества, с каким усердием она вбивала все эти годы в ее голову и сестры священные писания, особенно Судьбу. Зная, насколько это для нее важно, Аксинья с особым усердием игнорировала все ее попытки наставить ее на истинный путь Судьбы дочери солдата.

Но в ее восемнадцатилетие все пошло не по плану. Матушка, графиня Крылова обычно первая заходила в покои старшей дочери и пока служанки несли подарки и готовили праздничные одежды она произносила короткую, но очень торжественную речь о ее Судьбе и Долге перед семьей и государством. А после завтрака, Младшая сестра подарит что ни будь сделанное своими руками, мешочек расшитый бисером и золотыми нитями для благовоний или носовой платок, Анастасия была прекрасной рукодельницей. Потом урок каллиграфии, единственные урок против которого она не протестовала, математики и истории. Даже в день рождения матушка не делала ей поблажек: “В 18 лет твоя Судьба будет записана в родовой книге, ты как Старшая дочь солдата, должна блистать на страницах истории”. Дочь солдата, эта фраза набила оскомину еще в детстве.

А потом, состоялся бы прием в главном зале поместья, в разгар которого, сын графа Мохова, красавец и мечта всего высшего света Александр, сделает ей предложение родовой фамилии и сердца. Он слишком часто стал делать визиты в их дом, стараясь подгадать время, когда чата Крыловых будут отсутствовать и провести совсем немного времени на едине с Аксиньей в их саду, осыпая ее с головы до ног намеками и пространными обещаниями. А что это как не предвестник предложения и свадьбы. Если так, то матушке придётся забыть о ее возможном статусе наследницы. Она знала, что сможет уговорить отца на замужество и передать первенство младшей сестре. Не смотря на то, что ее отец, Генерал Лебедев, герой Турецкой войны известный крутым нравом, с дочерями был очень мягок и уступчев, в отличии от жены, истинной генеральши.

Она надеялось, что восемнадцатилетие станет точкой отсчета ее прибывания в семейном поместье и начала новой жизни в качестве жены и матери. И он действительно стал точкой отсчета, только не такой, о которой она грезила вот уже несколько лет.

Матушка была беременна третьем ребенком, мальчиком. Это сказала Белая Сестра акушерка, вызванная сразу после подозрения на беременности. Эта женщина, вся какая то иссохшая с мутным взглядом не вызвала у Аксинья доверия, хоть та и видела ее не дольше минуты у покоев матери. «Вот, что с женщиной делает работа. Они становятся некрасивыми и злыми.»– многозначительно сказал Александр в саду, в тот же вечер на тайной встрече. Срок ее уже подходил, графиня стала медлительной и еще раздражительней чем обычно. Она стала чаще уставать и дольше спать в своем кабинете иногда засыпая прямо на домовой книге. Поэтому Аксинья не сильно расстроилась, что матушка не пришла к ней в утро праздника. Но по настоящему удивило ее то что, вместо ее старой гувернантки Агафьи Пантелеевны, растившей ее с пеленок, степенной и статной женщины всегда держащей осанку с горделивостью императрицы, в комнату с шумом вбежала ее дочь, 14 летняя Таня, девчонка на побегушках которая после скомканного приветствия сразу начала что то быстро тараторить и размахивать руками.

– Да не торопись ты, Татьяна— сказала Аксинья нехотя вставая с кровати— я не слова не понимаю.

– Я говорю не волнуйтесь сударыня, матушка моя пошла к вашей матушке, тобиш к Графине, рожает она, ну вот, а врач то наш в отъезде, завтра должен быть, поэтому послали за другим в город, вот.

Уже? Говорили, что срок подойти должен через месяц только. Я пойду к ней.

– Нет, не нужно. Мама моя велела передать, чтобы вы одевались и шли завтракать, кушать подано, вот, я вам помогу, вот- выпалила Таня и начала подготавливать ее утреннее платье.

– Значит все старшие горничные там? – Сказала Аксинья, беря расчёску и начала приводить светло русые волосы в порядок. “Не за что не доверю этой такое важное дело!”-подумала она.

– Да сударыня, именно так, вот. Значит сегодня у вас появился сества или брат

– Брат – уверено сказала девушка

–– А может и сестра, а если сестра, то тогда вы точно станете н…

– У меня будет брат! – сказала она чуть громче чем рассчитывала, от чего Таня чуть не выронила платье, – Белая сестра так сказала – добавила Аксинья уже мягко- родители заранее узнавали.

– А а , вона как, интересно. Ну значит и у вас день рождения в один день будет, здорово правда?

Как только сборы были закончены, Таня, очень гордая проделанной работай к которой ее раньше не допускали, сопроводила ее в столовую. Ее отец, Граф Алексей Крылов: почти пятидесяти лет отроду, полностью седой, но без единой залысины, широкоплечий, всегда по-военному просто одетый и ее младшая сестра София, 15-летняя русоволосая девушка по случаю праздника принарядившаяся и надушившаяся уже приступили к завтраку.

– Доброе утро батюшка, Анастасия, как вам спалось? – сказала она присаживаясь.

– Доброе, опять припозднилась. – Сказал Алексей Викторович, его улыбка спряталась в густых усах.

– Для дочери солдата, тебе не достает дисциплины. – Анастасия явно пыталась подражать тону матери.

– Ах, простите, матушка дочь нерадивую. Я постараюсь исправиться— она постаралась сделать вид раскаивающейся грешницы.

– Именно, именно. Что бы избежать Пустоты, прочти священное послание женщинам из «Судьбы», с 1 по 99 страницу и выпиши все слова с буквой А в 3ем слоге.

Аксинья притворно возмущённо посмотрела на отца, чтобы и его включить в перепалку. Он был тот еще балагур и охотно включался в шутливые беседы дочерей, но сейчас только отрешенно размешивал в чашке давно растворившейся сахар ни замечая никого.

– Отец? Алексей Викторович?

– Ваше высокоблагородие! – выкрикнула София.

Только после этого он оторвался от своих мыслей и посмотрел на дочерей.

– Не хорошо это.

– Что не хорошо? – Спросила София

– Не тот срок, с вами все было как по часам и прошло все легко. А сегодня – он не успел закончить фразу как в столовую быстрым и четким шагом солдата прошла старшая горничная.

– Ваше светлость, врач прибыл и уже у графини, просил передать, чтобы вы поднялись к нему.

Граф встал, выпил чай залпом, поморщился словно от водки и командирским тоном приказ- Аксинья, Анастасия, вся подготовка вечера теперь на вас, вам поможет Агафья. И не дожидаясь ответа промаршировал к выходу.

Девушкам пришлось завтракать быстро. Анастасии надо подшить платье к вечеру, партниха уже приехала, а Аксинье разобрать письма Графини, отправить ее самые глубочайшие извинения, что она не сможет присутствовать на всех вечерах в текущей месяце. Тему родов надо как можно тоньше обойти. А вечером, она должна занять место хозяйки дома и встречаться гостей. Отец будет нести караул у спальни графини пока она не разрешится от бремени. Он был очень привязан к Софии с которой они познакомились на поле боя когда та еще была Сестрой милосердия, только закончившей курсы. Прям там, на поле боя их священник и обвенчал. Идеальная пара с точки зрения священного писания. До свадьбы София была дочерью обычного солдата и свадьба с графом, на тот момент капитаном прославившемся в бою, быстро вознес ее в общество. Церковь одобряла такие союзы, а вот в высшем обществе ее приняли с неохотой. До сих пор, за глаза, некоторые ее называли «Бродяжкой», особенно выходце из семей отвергнутых графом невест, но покровительство императрицы Катерины полку Сестер не давала злым языкам развязаться на полную катушку. За оскорбление Сестры, даже бывшей, можно было получить приличный штраф, стоит только ей отправить письмо в царскую канцелярию.

Кабинет графини всегда наводил на Аксинью скуку. Казалось, он полностью состоит из книжных шкафов. Все тома, были рассортированные по темам, авторам и даже цветам. Матушка лично вытирала с них пыль, ни одной живой душе в доме нельзя было прикасаться к ним под страхом порки. Аксинья никогда не питала любви к литературе, истории, точным наукам. Графиня перепробовала все: шантаж, уговоры, ультиматумы, тонкая лесть и грубая ласка не возымели должного успеха, но поняла одно, ее была однозначно гениальной лентяйкой.

Аксинья попробовала поудобнее устроится в высоком резном кресле с жесткой обивкой и вначале взяла в руки не дописанное письмо. Всего пару строк, а потом смазанные буквы и капли чернил. Похоже схватки застали ее прям за написанием. Но имени адресата не было, а пара строчек гласило.

«Мой ангел, сочувствую твоему положению, Судьба жестока с нашими желаниями, а иногда даже слишком. Ее тропы извилисты и сложны, но возьму её свои руки…», на этом строчки обрывались. Поэтому она сложила его на краешке стола и приступила к еще не вскрытой стопке конвертов.

Приглашения на бал. «Князь Потемкин просит сделать ему честь, пожаловать в маскарад, сего февраля 8 дня 1879 года в Аничков дом в 6 часов», остальные письма были схожего содержания.

Аксинья пощекотала нос кончиком пера. Беременность, а тем более роды как тема в высшем обществе считалась неприличной, женщины до последних дней являлись на мероприятия скрывая животы, а остальные делали вид, что ничего не замечают. Поэтому она думала, как же вежливо отказаться не называя причину на прямую, но и что бы было понятно. Аксинья написала пару вариантов на черновике, а как стала довольна результатом, переписала в 6 писем, старательно выводя каждую буковку, заменяя только имя адресата.

«Примите, прошу Вас, мои глубочайшие извинения за то, что не смогу разделить с Вами и прочими почтенными гостями радость предстоящего бала. Обстоятельства, в кои я ныне поставлена, не позволяют мне покинуть дом, ибо Судьба благословил меня ныне особыми заботами, требующими моего неотлучного присутствия.

Я искренне сожалею, что лишаю себя удовольствия видеть Ваше изысканное общество и восхитительное празднество, кое, без сомнения, будет превосходно устроено под Вашим мудрым руководством. Надеюсь, что в скором времени Провидение позволит мне возобновить наши светские беседы, и я с радостью воспользуюсь первым же случаем, дабы засвидетельствовать Вам моё почтение лично.

До того времени остаюсь с совершенным уважением и преданностью, Ваша Графиня София Крылова.»

Вначале, она думала написать письмо от своего имени, но поразмыслив, решила, что у графини и так хрупкое положение в обществе, поэтому, ответ от находящейся в очень интересном положении женщины, но не смотря на это нашедшая силы написать ответ, будет воспринято с большим пиететом. Да и скопировать, тонкий, но простой подчерк матери было не сложно, Аксинья делала это почти с удовольствием.

В процессе написания она думала:“ В скором времени и меня это ждёт, светские обязанности. Надеюсь, после замужества, я как можно скорее уеду в поместье Александра, в деревню, в Лесное, подальше ото всех, у Минеральных вод”. В мечтах она уже была статной, степенной женщиной с большим хозяйством и с таким же большим количеством слуг. Уже полгода они с сыном Графа Мохова планировали будущее. Девушка искренне не могла понять, почему родители против ее замужества с ним. Ладно еще матушка, она всегда была против, а отец, всегда баловавший старшую дочь в этом вопросе, был несгибаем. Официальная причина была то, что у парня еще молоко на губах не обсохла, он не был не в одном сражении, а дочери генерала и Сестры милосердия полагается в мужья настоящий солдат, тот кто уже смотрел смерти в глаза, а не тот кому звание и чин был куплен на именины.

Аксинья с лёгкостью надеждой просматривала каждое письмо, вдруг, среди них найдётся письмо от от Графини Моховой, ведь она была чуть ли не единственной настоящей подругой матери, она могла ей написать о планах на счет судьбы дочери, но желанного конвертика не нашлось. Но зато в столе, среди горки уже прочитанных писем, нашёлся недавно вскрытый конверт от нее.

Аксинья опаслево покосилась на портрет Графини в массивной дубовой раме, на ней София выглядела куда более миловидной чем в жизни, да и взгляд был мягкий. Девушка посчитала это знаком одобрения Судьбы. Она развернула письмо и углубилась в чтение

“София, ангел мой, что мне делать? Мы с тобой вместе прошли через все полевые госпитали войны, вопреки статусу вышли замуж за людей выше нас, верно следовали Священному Писанию выполняя свой долг и что мы получили? Я знаю, что ты грустишь о том, что так и не родила третью дочь, что бы старшая получила шанс на получение Молитвы, но у тебя хотя бы есть дочери, у меня не одной. Недавно опять Судьбе опять было угодно послать мне тяжкое испытание, лишив того, что я так лелеяла в сердце и носила под ним. Ныне я по совету лекаря прибываю в уединении и покое. Мое тело уже не выдержит еще одного испытания. Двое сыновей так и не стали для меня успокоением, старший Александр известный волокита, хоть и отучился в военной академии, но женщины и балы его интересуют больше чем сражения, слишком мы с графом его избаловали, пятерых служанок пришлось рассчитать и отослать повитухам. Пыталась я повлиять на него, но он и отца не слушает, а меня и подавно “ Аксинья прервалась от чтения и посмотрела на портрет матери. “ Не может быть, что бы это писали про ее Алексашу, про самого милого и вежливого мужчину.» С ней он себя ведёт обходительно и любезно. Волокиты, отвратительные соблазнители о которых шептались подруги и предупреждали гувернантки. Их видно издалека. Аксинья успокоила себя мыслью о том, что отец всегда говорил, что графиня Мохова слишком экзальтированна и любит драматизировать. Удовлетворившись этой мыслью, она продолжила чтение.

“ а младший хоть и спокойный и добрый мальчик, но совсем не боец, больше тяготеет к церкви, молитвам да Священным Писаниям. Некому мне передать свои знания и мудрость. Знаю, Белая Сестра акушерка еще перед замужеством сказала мне, что будут только сыновья, но надежда меня не покидала.

Как только ты выйдешь из своего положения, приходи ко мне на чай, мне без тебя и твоего совета тяжело. Судьба жестока и если попробовать ее поймать, она жестко ударит по носу. Оплачем несчастную долю дочери солдата.»

Аксинья аккуратно вернула письмо на место, упёрлась лбом в ладони и тяжко вздохнула.

“ Сдалось им это! Вон, остальные матери радуются, когда есть сыновья и что, дочерей не нужно в Белую казарму отправлять, а они… Не зря про них говорят, что …”– девушка боязливо глянула на портрет как будто бы он мог прочесть ее мысли и донести хозяйке. “ ничего”– сказала она вслух- Скоро родится брат, она выйдет замуж и от нее отстанут!

А-а-а-а-а

Крик, хоть и приглушённый раздался с другого этажа, из маминой спальни. Аксинья от неожиданности вскочила чуть, не опрокинув чернильницу.

“Родится брат и от меня отстанут”– прошиптала как молитву, “ а если нет ?”– в голове всплыло воспоминание, служанка работающая в саду, рыжей и миловидной, чуть младше ее. Неделю назад должна была родить, крики были слышны во всем доме, с самого утра до ночи. Отец даже отправил семейного врача, чтобы тот помог несчастной девушке, но тот не успел добраться. Не роженица, ни ребёнок ночь не пережили. Тела увезли в закрытой повозке в тот же день, Аксинья видела из окна как что то белое и длинное выносят из входа для слуг. В комнате несчастной в тот же день уже жила новая служанка. А что если мама… Нет, нет. Матушка говорила, что та некрасивая Сестра, приходившая в их дом, сказала, что родится здоровый мальчик, а значит она должна выжить, да и отец позвал лучшего врача и двух акушерок. Конечно, жаль, что среди них не было ни одного кто владеет Молитвой дарующей благословение снимать боль, но многие женщины пренебрегали такой помощью в день родов. Считалось, что, если мать не прочувствует всю боль и муку, она не сможет полюбить свое дитя.

Эти мысли немного успокоили девушку, да и криков больше не было. Она прибралась на столе и направилась в свою комнату.

Родители никого не славились расточительством, мать не заказывала дорогие ткани из-за границы или модные украшения каждый сезон, а отец никогда не играл в карты на деньги и не делал ставок. Они часто видели как расточительство сгубит семьи. Вон граф Онежки, давал три бала ежегодно и промотался вконец из за чего его наследник был вынужден женится на барыне шестидесяти лет отроду, что бы хоть как то поправить положение дел. Но правила приличия требовали, чтобы бал в честь дня рождения был торжественный и запоминающийся. Аксиния надеялась, что сегодня еще и свершится ее Судьба! Хоть отец и наказал управлять организацией бала, но домоуправительница справлялась со всем прекрасно сама лишь изредка для приличия спрашивала мнение Аксиньи.

Гости начали прибывать к 6 часам, к тому времени девушка облачилась в модное атласное, голубое, практически невесомое платье, обшитое жемчугом и бисером, а русые волосы ей уложил парикмахер в высокую затейливую причёску. Вооружившись веером и гостеприимной улыбкой, она начала исполнять обязанности хозяйки дома, встречать гостей, а младшая сестра взяла на себя роль развлекать их свецкой болтовнёй и новыми сплетнями. Ведь один из главных критериев успешности приема, в том что беседа ни в одной компании не прекращались не на минуту.

Отец, вынужденный оставить жену, спустившийся из спальни матери чернее тучи и занял место рядом с Аксиньей у входа, словно заступил на дежурство, спокойно и без лишних слов. На робкий вопрос о матери, он сказал: “ у вас сейчас другая работа, не ударь в грязь лицом. Роды иногда могут идти сутки, с вами София тоже долго мучалась. Возможно уже сегодня вечером она разрешится от бремени.

Первым прибыл дядя, брат отца, коренастый мужчина с невероятно широкой улыбкой и такими же широким животом с 3 сыновьями и женой.

– Здравствуйте, дорогой мой старший брат. А ты все не меняешься, все такой же суровый вояка.

– И я рад тебя видеть Виктор, неужели эти орлы мои племенники! Как летит время. – мужчины пожали руки и неформально похлопали друг друга по плечу.

– Анна Николаевна, рад и вас видеть, вы все хорошеете и хорошеете ,– Анна, пышная и очень миловидная женщина с капной медовых волос, приветливо улыбнулась и протянула руку для поцелуя.– А вашей прекрасной дочери сегодня не будет?

– О нет, нет дорогой, наша Милочка сейчас учится в Смольном, сейчас только так девушка может приблизиться к королевскому двору. Ах, если раньше Смольный был способом избавиться от лишних ртов, то теперь …

– А я считаю правильно, юным леди нынче нужно образование, без него их мужья могут промотать все деньги или лежать на боку. Вот нам с тобой брат, это не грозит. – мужчины добродушно расхохотались, а Анна Николаевна обратилась к Аксинья

– Дорогая, а ты все цветёшь, всем больше и больше становишься похожа на матушку, только волосы у тебя светлые. Как она себя чувствует?

– Спасибо, Вы, мня балуете. А матушке сегодня о о о очень нездоровится, но возможно попозже ей станет лучше- женщины перекинулись многозначительными взглядами. – У такой милой девушки должно быть много ухажёров, есть ли хоть один достойный ? – Аксинья не успела ответить

– В этом деле не нужна поспешность, Анна. Моя дочь достойна самой прекрасной партии и Судьбы.

Анна Николаевна хотелось возмутится, ведь маленькой графине сегодня 18, а она в этом возрасте уже была помолвлена второй раз ( первый жених скончался от белой горячки), но ко входу подъехали следующие гости и им с отцом пришлось переключить внимание.

Целый час они приветствовали гостей, очень быстро все лица слились в одно, девушке уже хотелось пройти со всеми в залу, найти подруг которые уже прибыли и обсудить последние новости. Но самый долгожданный гость так и не появился, молодой граф Мохов, неделю назад, на званом обеде в его доме клялся, что не в коем случае не пропустит праздник. Огромная светлая зала наполнилась людьми, шелест платьев и перестук каблуков сливались с музыкой небольшого оркестра, а, ее Судьба, так и не пришёл. Юная графиня старалась скрыть обиду и непрошенные слёзы разговорчивостью и звонким смехом даже над самой несмешной шуткой.

Последними прибывшими гостями стали Графиня Сорокина с дочерью. Зашли они тихо и отдав положенное уважение хозяевам торжества, сразу привлекли всеобщее внимание, не яркой красотой или изящными манерами, а тем, что Графиня Сорокина показушно и претенциозно, по мнению Аксиньи, пришла в парадном платьях Белых Сестёр, больше напоминающей военный мундир с юбкой. А Екатерина, ее дочь, была по коротко стрижена, как принято у юных Сестер, черные волосы едва доходили до плеч.

Алия Сорокина была подругой императрицы еще с институтских времен, вместе они служили в военном госпитале во время крестьянского восстания и болотной войны. Одна из самых приближённых к императрице особ и первая женщина помимо самой Императрицы, заседающей в Тайном совете, а ее дочь Екатерина, должна была в сентябре отправится в Институт и продолжить дело матери. Графиня была известна тем, что без каких-либо Молитв, дарующих освобождение от боли, вынула из своей ноги осколок шрапнели, зашила и перевязала прям на поле битвы и пошла дальше вытаскивать раненных из под пуль, а тяжело больным могла облегчить смерть при помощи скальпеля. А также была одной из первых ассистенток Доктора Пирогова, помогала проводить операции прям на месте сражения. Выжившие пациенты очень часто просили руки смелой девушки. Алия на своей спине вытащила из под пуль больше 100 солдат из за чего взыскала огромный почет и уважение среди военных, уступающий разве что самой императрицы. Отец Аксиньи, лично познакомившейся с ней в госпитале, приглашал ее часто. Очень влиятельная и знаменитая женщина одновременно с этим была и презираемой частью общества, ведь после смерти супруга, Генерала Сорокина, не вышла замуж повторно, а также планировала отдать все наследство дочери после ее возвращения. На сердце и судьбу ее дочери была очередь. Ходили слухи, что девушка даже хотела тайно сбежать с избранником. Но суровая мать, пресекла побег самым жестким способом. Способ от сплетни к сплетни менялся: то ли собственноручно убила юношу, то ли повесила на него самое жестокое преступление, «кража и использование Живых чернил» и его под видом каторжника казнили на площади.

Мать и дочь Сорокины очень охотно общались с графом Крыловым и еще двумя почтенными офицерами, когда Аксинья наконец то смогла добраться до стайки подруг: тонких, изящных девушек, одетых по последнему писку моды. Звонкие голоса манили, поэтому юная графиня поспешила присоединиться к беседе.

– Милая Аксинья, какой изысканный вечер, ваш прием как всегда блистателен- все только о вас и говорят.

– Ах, вы слишком добры сударыня, но мне очень приятно, что Вы отметили.

– Жаль только не видно сударя Мохова, а ведь моя матушка говорила, что он часто бывает в доме Крыловых, не знаете, что с ним, неужели недуг ? – Наталья, дочь маркиза Земского, полногрудая, весёлая пышечка с очаровательными щечками, сделала преувеличено испуганные глаза и приложила веяр к губам. Это был подлый удар, многие считали, что Мохов компрометирует Аксинью такими визитами.

– Не знаю милая Наталья, не знаю, приглашениями занималась матушка, но ей не здоровится сегодня, не могу спросить был ли ответ на приглашение.

– Но столько слухов, что вы помолвлены?

– Просто слухи. – Аксинья мучительно пыталась придумать в какую увести разговор в безопасное для нее русло как ее внезапно спасла сестра, вынырнув из толпы танцующих.

– Как вам барышня Екатерина Сорокина? Выглядит необычно и мне кажется, что короткие волосы очень изящно смотрятся. Всех курсисток так стригут?

– Милая Анастасия, вы слишком бесцеремонны, но тут не поспоришь, она очень ярко показывает свое превосходство над всеми. – Аксинье так не казалось, но она была рада, что тема сменилась, поэтому многозначительное кивнула.

– Говорят- задорно продолжила сестра, – что, цесаревна тоже сейчас в академии.

– Быть не может, великие княжну, а уж тем более цесаревну, никогда в здравом уме не отправят в этом месте, пригодном только для дочерей солдатни и разорившихся семей, но никак не для барышень. Ну или тех несчастных кому боги не послали братьев или не вышли вовремя замуж. Княгини учатся во дворце.

– А как же княжна Ксения, бабушка ее величества, она же и основала академия для Сестер. Императрица сама там когда-то обучалась. Да и наследницу никто уже несколько лет не видел? – Строго возразила Анастасия. Не смотря на возраст, она достаточно уверенно держалась.

– Императрица обучалась там до того, как ее отец стал императором. А если цесаревну никто не видел, значит она за границей, выбирает мужа из принцев– заключила Наталья и щелкнула веером как бы ставя точку в теме и начала новую. -А Сорокина совсем не красавица, наверное и правильно, что собирается стать Белой сестрой, хоть какой-то шанс на замужество.

– Тут ты не права, – подхватила Аксинья- Она будет наследницей большого состояния, а щёголи на деньги падки. Ее мать в тайном совете, возможно она уже жената просто тайно. – они захихикали.

– Слышали ли ты анекдот?

«Сорокина спрашивает Императрицу:

– Почему в Альтерии парламент, а у нас- тайный совет?

– Потому что, альтерцы обсуждают все открыто, а у нас все открыто, н не обсуждается» – Девушки опять захихикали, прикрывая рты веерами.

– Сударыня Аксинья, я так и не смогла поблагодарить вас за прекрасный прием и поздравить с днем рождения вас лично – погруженные в беседу девушки не заметила, что объект разговора незаметно подошла.

– Что вы, не стоит. Я рада, что вы с матушкой оказали нам такую честь. Жаль графиня Крылова не смогла быть с нами, она очень уважает вашу семью.

– Вас скоро можно будет поздравить с сестрой или братом?

– С братом. Родители воспользовались услугой Белой Сестры с соответствующей Молитвой.

Аксинья окинула гостью с головы до ног. Что бы злые языки не говорили, а Екатерину дурнушкой мог назвать только слепой. Да, ее фигура была грубовата и ростом она превосходила многих мужчин. Но лицо, строгое и изящное, да глаза, большие как у куклы, могли очаровать. Аксиньи задержался на ее коротких волосах.

– А, это правда, что Сестры должны остричь сами себя? – слова слетели с губ прежде, чем она их обдумала. Испугалась, что покажется грубой, но Екатериной спокойно, с лёгкой улыбкой ответила.

– Нет, по традиции это должна сделать мать, символа, что раньше мы принадлежали ей, а теперь службе.

– Как вы думаете, за 3 года волосы назад могут отрасти? – спросила Наталья.

– Да, но знаете, с короткими было намного удобнее. Но, немного скучаю по более праздничным прическам, как у вас, например, очень элегантно.

– Спасибо, это очень мило с вашей стороны, но почему Сестры после выпуска носят только косы ?– в глаз Екатерины промелькнуло удивление

– Вы не знаете? Ваша матушка не рассказывала? Сестра может попрощаться с косой только если выйду замуж, а пока она есть, значит она на службе. Ее сердце и душа принадлежит Императрице и империи. Это как с военной формой. Когда мужчина надевает ее, он солдат и должен служить отечеству, а мы как солдаты, только несем жизнь на поля сражений. Так, что это для нас это честь. – она гордо расправила плечи.

Аксинья собиралась еще, что-то спросить, но внезапно рядима материализовалась старшая горничная Агафья, лицо у нее было напряжено.

– Барышня, вы срочно должны пройти в комнату Графини, ваш отец уже там.

– Я тоже должна пойти, – встревоженно сказала Анастасия.

– Нет, позвать велели лишь вашу сестру, а Вы, должны остаться и присмотреть за гостями.

С этими словами она развернулась и быстро пошла к выходу из зала.

Аксинья в скомкано попрощалась с Екатериной и Натальей, и чуть ли не бегом, направилась за служанкой. Ей даже в голову не пришло попросить ее идти по медленнее. Старшая горничная всегда была степенной и важной, а такая спешка была ей не свойственно, что могло говорить только об одном, случилось что-то из ряда вон выходящее. Неужели… Что-то случилось с мамой? Эта мысль подстегнула ее и девушка, игнорируя все правила приличия приподняла юбку, обогнала старшую горничную, практически взлетела по лестнице и на полном ходу врезалась в большую лаковую дверь, спальня мамы.

– Барышня, подождите!

Но она не слышала ее. Дёрнула позолоченную ручку и распахнула тяжёлую дверь так, что она громко ударилась о стену.

“ Мама!”

Аксинья ворвалась в опочивальню. Дыхание сбилось и ей потребовалось секунд 20 чтобы отдышаться. В комнате был отец, он с грустным видом смотрел на нее, а в руках держал небольшой свёрток. Служанка, такая же запыхавшаяся вбежала за Аксиньей.

– Барышня, вам надо..

– Все хорошо, можете подождать за дверью, нам надо поговорить с дочерью.

– Как прикажете графиня. – Не смотря на сбитое дыхание, служанка постаралась как можно бесшумное выйти и закрыть дверь.

Голос матери её успокоил. Аксинья подбежала к кровати что бы обнять графиню, но взгляд поймал что-то странное и не логичное. Сверток, который мама держала в руках. Но .. Стоп. Девушка еще раз посмотрела на руки отца, потом на руки матери. Ей не показалось.

– Их… двое? – она слышала о близнецах, даже однажды видела на прогулке абсолютно идентичных мальчиков подростков, одетых в одинаковую форму гимназистов.

– Близнецы, – слабо улыбнулась мама – значит теперь будем праздновать 3 дня рождения в один день. – Облегчения накатило на девушку от осознания того, что мама жива. Хоть и выглядела она замученной. Волосы сбились, лицо осунулось, щеки впали, но в глазах читалась добрая грусть. Обычно собранную и строгую маму в таком уязвимом состоянии было видеть непривычно. А у отца лицо было мрачное и задумчивое. Он, не отрываясь смотрел на ребёнка на руках.

– Знакомься, это твой брат Андрей и сестра Алина – нынче популярно стало детей на одну букву называть, промелькнуло в голове Аксиньи.

«Погодите!»

– Сестра?!

– Да. Знаешь дорогая, про близнецов разного пола, я только слышала, но ни разу не видела. Судьба, великая выдумщица и…– девушке показалось, что сердце пропустило удар. По коже пробежал холодок, и она непроизвольно задержала дыхание. “ чего я испугалась?”, тело отреагировало, но разум отказывался принимать реальность.

– Кто родился раньше?

– Алиночка, теперь ты …

– Нет!

– Аксинья, ты теперь можешь стать …

– Нет, нет! – ноги предательски подкосились, она не стала сопротивляться и рухнула на пол. Он был так отполирован, что отражал блики от ламп.

– Я виноват, что не разрешил матери подготовить тебя – голос отца прозвучал неожиданно. Аксинья вздрогнула и обернулась, мрачный взгляд темных глаз отца был устремлен на нее. В них читалась вина и боль. – Виноват только я, зря доверился предсказанию той Сестры. Я надеялся, что ты в отличии от нас сможешь прожить тихую жизнь.

– Я тоже этого хочу! – незаметно для себя она перешла на крик, – просто скажите! Скажите всем, что он, он родился раньше! И все, ничего не придётся менять! – Голос сорвался и последнее слово она прохрипела.

– Аксинья, – в голос матушки вернулись стальные нотки, от расслабленности не осталось и следа. Она приподнялась на подушках, крепко прижимая к себе младшую сестру, – встань с колен, ты дочь солдата, это не достойное поведение. И говори спокойно, ты не ребёнок.

Слова матери отозвались в голове эхом “ не ребёнок, не ребёнок, не ..” на плече легла теплая тяжелая рука.

– Вставай дочка, мы все обсудим и решим. Не надо убиваться – это не конец и не пустота. – грубый, но теплый голос отца придал ей сил, девушка выпрямилась. Первый шок прошел, а на его место пришло странное оцепенение. Рука отца, которая все еще покоилась на плече немного успокаивала.

– Для тебя это сильный шок, да и для нас тоже. Но мы должны были сказать тебе как можно скорее. Ибо наша жизнь сильно поменяется в скором времени, твоя в том числе. – Аксинья слышала отца, но как будто через тяжелое пуховое одеяло, единственное, что она смогла вымолвить, это:

– Гости ждут, мне, наверное, надо вернуться.

– Не стоит. Думаю, тебе надо прийти в себя, а то у тебя лицо как будто тебе сегодня на плаху. Я разберусь с гостями, скажу, что ты осталась заботиться о матери.

– Да, сделай так Леша, я на тебя надеюсь. И позови ко мне Анастасию, теперь и ей нужно сказать. – голос матери потеплел и она расслаблена облокотилась на подушки- и служанку с кормилицей тоже.

Юная графиня попыталась поймать взгляд матери, но она выглядела так будто задремала, но не отпустила ребёнка.

Поэтому девушка развернулась на каблуках и направилась к выходу.

– Аксинья… Пожалуйста не злись. Это – Судьба, у нее на нас свои планы. – голос графини был почти извиняющимся. Была бы Аксинья в обычном состоянии, то записала бы это в собственные достижения, заставить графиню Крылову почувствовать вину, кому такое удавалось? Но девушка даже не обернулась, а молча вышла из комнаты и даже не заметила, как добралась до своей. “ А ведь это должен был быть вполне обычный день рождения”, подумала она, ложась на кровать. Столько мыслей роилось в голове “ Мне придётся отрезать волосы. Что об этом скажет Наталья? Говорят, что война скоро, а с кем? Я же крови боюсь, как я там выживу? Мама рассказывала, что принимала участие в операции по … Как же это называется? Кажется, ампутация ноги. А платья взять с собой не получится, наверное. Говорят, что цесаревна там. Замуж меня не возьмут получается теперь и не поеду на Минеральные воды“. Мысли атаковали голову, и она не стала им сопротивляться.

«надеюсь, я проснусь и всё окажется сном»

Глава 2

Когда ей было пять лет, они с матерью и Старшей служанкой поехали в форт к отцу. Тогда еще не закончились бои близь города Псков находящийся почти на самой границе империи. Город до сих пор являлся одним из самых любимых мест набегов конных варваров и наёмников. Вокруг этого места было много болот. Здесь война никого не прекращалась, а население состояло в основном из семей военных.

Мама хотела не только встретиться с мужем, но и навестить подругу, которую только назначили главой госпиталя. Тогда только начали вводить инновационный подход, обязательное мыть рук горячей водой с мылом и раздельное распоряжение больных. Также здесь было излюбленное место для отправки молодых Сестёр для практики: сломанные кости, колотые раны и пулевые ранения были здесь в избытке и прохлаждаться не приходилось, руку набить можно было быстро.

Она помнила, что отец удалился на совет, а мама захотела остаться наедине с подругой, поэтому няня пошла с ней прогуляться. В памяти пятилетней девочки запомнились пыльные, грязные широкие улицы, однотипные домишки, мужчины в форме разной степени потёртости и женщины с бесцветными усталыми лицами сновали туда-сюда, казалось без цели. Проходя мимо грязной беленькой часовенки, они услышали взрыв— это взорвался снаряд в пушке, но об этом узнали потом. Большая часть горожан решили, что к городу приближается неприятель. Няня от неожиданности попятилась и случайно толкнула маленькую Аксинью. Девочка упала, испачкала плате и поцарапала коленки. Люди вокруг засуетились, побежали к месту взрыва. Няня подняла Аксинью и попыталась увести к родителям, но толпа, высыпавшая на улицу, очень затруднила движение. Стоял гвал из десятков голосов, кто-то из женщин плакал, а Агафья, крепко схватив девочку за запястье и начала продираться против движений толпы. Аксинья не понимала, что происходит, и паника взрослых передалась ребёнку. Ее толкали, пихали, пыль, поднятая десятком ног, попала в глаза и в рот, начался безудержный кашель. Что бы взять ее на руки Агафье пришлось бы остановить, но та боялась потерять время. Казалось, прошло не менее часа, когда толпа рассеялась и они вышли на относительно свободное пространство, уже недалеко от госпиталя, да и штаб отца уже был не далеко.

– Я хочу к маме, кхе-кхе, давай быстрей к маме! – она была готова разрыдаться в любую секунду.

– Сейчас дорогая, почить дошли.

«Посторонись!»

Они обернулись, толпа за ними расступилась и из гущи вынырнули девушки в белых платках и фартуках, тащивших раненных. Было не понятно, живы они или уже пора писать некролог в семейной книге. Вид окровавленных тел заворожил и притянул взгляд девочки, и она уже не смогла оторвать. Сестры резво как будто не чувствовали вес тел пробежали ко входу в госпиталь, только совсем молодая девушка, державшая последние носилки сзади споткнулась и выронила ручки носилок, а ее напарница не удержалась на ногах и упала в дорожную пыль. Мужчина рухну как мешок с картошкой и дважды перекатившись оказался почти у самых ножек Аксиньи. Он страшно захрипел и протянул руку в ее сторону, точнее, то, что от нее осталось. Она напоминала ветку, сломанную злым ребёнком. Осколок кости торчала оттуда, где должна была начинаться кисть. Девочка закричала так, как, наверное, больше не кричала никогда в жизни. Всё это произошло за какие-то пару секунд. Белые сестры быстро оправились, подхватили несчастного, уложили обратно и скрылись за дверями госпиталя.

Няня подхватила ее на руки и бросилась на поиски ее графини.

Вся суматоха прошла минут за двадцать, но Аксиньи это показалось вечностью. До самой ночи она рыдала на руках матери. А когда наконец то ее смогли уложить, сквозь сон она слышала, как громким шёпотом ругаются родители. Отец винил мать в том, что она привезла дочь такое неспокойное место, причём совсем без причины, а мама говорила, что ей надо привыкнуть к подобной обстановке, ведь рано или поздно придётся столкнуться с лишениями. Графиня очень хотела, чтобы ее дочь стала Белой сестрой и закончила Катерининскую академию. А на аргумент отца, что еще не известно, будет ли у них трое дочерей, ведь София уже пережила два выкидыша, та ответила криком:“ Судьба и ее козни не помещают мне родить еще!”

Утром Аксинья начала заикаться. Вызвали саму опытную Сестру, что бы посмотрела. Она не раз работала с детьми, оказавшимися вблизи поля боя, знала про такую реакцию и сделала однозначный вывод, что девочку срочно надо увести подальше от опасности. Тогда есть вероятность, что заикание пройдёт само.

“ Это ещё повезло, я видела детей которые настолько уходили в себя, что перестали говорить вообще”, сказала она родителям.

Отец был страшно зол. Он изначально был против, чтобы ее привозили и велел срочно отправляться обратно. Ночь после взрыва была самой страшной для Аксиньи. В штаб-квартире были тонкие стены, и она прекрасно слышала крики родителей, а потом и звук удара.

“ Она не станет Белой сестрой, смирись Соня! Она слишком мягкотелая для этого!” – после этой фразы наступила тишина и юная графиня понадеялась, что мама действительно смирится. Уехали они уже на следующий рано утром. В доме ввели негласное правило: никогда не вспоминать тот день.

Ее домашнее обучение состояло из обычного набора предметов, положенных знать благородной даме: домоводство, рукоделие в чем девушка очень преуспела, немного литературы, музыка, основы арифметики, чтобы проще вести хозяйство. Графиня много раз пыталась добавить в этот список еще и основы медицины с физические упражнения, но отец тщательно оберегал покой дочери и не давал ее нагружать. Заикание полностью прошло через полгода. Граф ее баловал, поощрял капризы, а когда матушка все-таки пыталась настоять на своем, то Аксинья очень натурально могла расплакаться или упасть в обморок. Она была уверена, что Судьба в лице раненного солдата ясно дала понять, что путь в мир Сестер для нее закрыт, до восемнадцатого дня рожденья.

Подарки так и остались не разобраны, зачем теперь они ей? В новой жизни ей это вряд ли пригодится. Раньше всех к ней зашла сестра. Анастасия влетела в комнату чуть рассвело, без стука.

– Отец объявил перед всеми, что родились дочь и сын. И у всех гостей развязались языки. Одни говорили какая это честь и невероятная возможность, а другие, какая ты бедная и несчастная. Что Граф с графиней недальновидны, не выдали тебя замуж, чтобы обезопасить. И так неприкрыто обсуждали! – гнев Насти был практически осязаем. Она так интенсивно размахивала руками, что невольно вызвала у Аксиньи мысль о ветренных мельницах, с которыми сражался дон Кихот. Это вызвало непроизвольную улыбку.

– И ты еще смеёшься?! – у Насти даже уши порозовели от праведной злости.

– А что я могу сд-делать? – равнодушие к своей судьбе казалось спасением от неизбежного будущего.

– Ты еще можешь до сентября выйти замуж. За твоего графа Мохова, я знаю, же он так часто захаживал и тайно тоже. Хоть на твой день рожденья и явился с опозданием.

– Она никогда не позволит. Почему-то она его не возлюбила. И ты же знаешь, матушка всю жизнь мечтала сослать меня в Белую казарму. А тут сама Судьба вмешалась. Даже отец ничего не сможет маме сказать, она в своём праве.

– Почему ты такая спокойная!?– Настя взяла подушку и кинула в сетру. Она прилетела точно в голову, но Аксинья на это только вздохнула.

– Что ты еще предлагаешь? Сбежать?! Куда?

– Не знаю! – она гневно села рядом с Аксиньей на кровать и уперла голову в ладони.

Настины плечи вздрагивали от еле сдерживаемых рыданий. Такая хрупкая, ни разу не выполнявшая никакой тяжёлой работы. Вдруг она резко подняла голову и посмотрела на старшую сестру

– Все равно, попроси ее или напиши графу Мохову, вдруг получится- сказав это , она очень трогательно и по детски размазала слезы по лицу.

Аксинья она резко откинула одеяло и обняла сестру. Сердце сжалось от жалости к себе и немного к Насте.

“ Да, я напишу письмо. Раз он все-таки вчера пришёл, значит все еще любит. И, может быть, все будет как в книге, где рыцарь спасает прекрасную даму “

В дверь вежливо постучали. Настя вскочила, одёрнула платье и попыталась принять как можно более невозмутимый вид. Аксинья тоже было хотела встать, но поразмыслив, решила остаться в образе униженной и оскорбленный. Вдруг получится надавить на жалость. Она обратно легла на подушку и слабым голосом сказала:“ входите”

В матушке больше ничего не напоминало ту женщину, измученную болью лежащую на кровати. Это снова была собрана, с идеально расчесанными волосами, ровной как палка спиной графиня Крылова. Весь ее вид источал уверенность и непоколебимость как у генерала, принимающего парад после победы.

– Доброе утро девочки. Анастасия, дорогая, будь добра , выйди и приведи себя в порядок.– девушка быстрым шагом вылетела из комнаты, даже не обернувшись

– Доброе утро, матушка.

– Аксинья Алексеевна, почему ты в таком виде. И все ещё в постели?

“ Наверное потому, что мне вчера сломали привычную жизнь? “

– У меня слишком много эмоций. Вчера вы с отцом меня поразили. С этим сложно смириться.

– Да, действительно поразительно. Мне все говорили, что по всем признаком будет мальчик. Белая Сестра, которой я зря доверилась, убежала, что третьем будет мальчик. А кто бы не поверил. Она продемонстрировала Молитву на руке. Переть эту мошеннику будут искать полицмейстеры. Но Судьба наградили меня третьей дочерью! – Она так самозабвенно это говорила, как будто речь над могилой побежденного в неравном бою рага.

Она присела на кровать, взяла Аксинью за плечи и с таким торжество посмотрела, что та крохотная надежда, попросить выдать ее замуж, мгновенно растаяли.

– Я вижу, что тебе страшно. В этом виноват твой отец. Он хотел тебя вырастить как обычную леди, забывая какая у тебя кровь.

– М М мам, – ее взгляд на мгновение скривился, заикание, неприятное напоминание об ее ошибке и проигрыше – я не подготовлена, я не з з знаю ничего про медицину, я боюсь крови, я боюсь умереть! – она попыталась заплакать, но, как назло, глаза остались сухими.

– Я тоже боялась, а была обычной Сестрой милосердия. Бинт, да нож, единственное чем я владела. А у тебя такая возможность! Ты будешь вхожа во дворец, появятся связи с высшими чинами, а если у тебя появятся Молитвы, хотя бы одна— это дороже любого приданного!

– казалось, она не понимает, почему Аксинья не прыгает от радости.

– Но ты вышла замуж за богатого и без Молитв!

– Наивная, мы с отцом исключение из правил. Дочь солдата должна выйти замуж за солдата. И то, что высокопоставленный военный обратил внимание на девушку из обнищавшего рода, стечение удачи и проказ Судьбы. Другие девушки моего положения довольствуются исключительно простыми солдатами, а иногда и наёмниками.

“ Знаю, и все в свете знают, и про твою мечту отомстить всем за презрение. Через меня будет просто утереть нос всем“

– А я думала, что ты не против Мохова Александра и нашей женидьбы?

– Чушь! Я принимала его в своем доме исключительно из любви к его матери. У нас похожая судьба. Ты знаешь, что у него к 20 годам уже есть внебрачные дети от нескольких служанок?

До Аксиньи доходили эти слухи, но слухи на то и слухи, чтобы порочить людей. Прекрасные манеры Александра не вязались с представлением о распущенном повесе.

– Почему, вы не отправили меня в Смольный? Девушки оттуда становятся придворными дамами.

– Ты дочь солдата! Ты можешь добиться большего, чем эти кисейные барышни, которые только и знают, как побольше кавалеров к себе привязать. А потом эти благородные господа начинают тянуть деньги от богатых покровительниц. И влияния по-настоящему она не когда не заимеют. А Императрица Катерина по-настоящему приблизила к себе только женщин, прошедших обучение. Не ужели тебя не соблазняет такая перспектива?

“ Я хотела уехать жить в поместье в деревне, подальше от тебя. Это меня соблазняло. Но ты меня этого лишаешь! И даже не сочувствуешь. “

– Я не готова к такой жизни, я опозорю вас и возможно даже умру! Про это место такие слухи ходят.

– Императрица отправила в Институт свою дочь, все в этом уверены. Разумеется, она там тайно, по вымышленным именем, но разве могла бы Мать империи отправить свое дитя в место, где можно так легко погибнуть? Там не опасно.

Аксинья промолчала, у нее и у матери были слишком разные представления об опасности.

– Почему тебе это настолько важно? Почему тебе важно, что бы я получила Молитву? – Графиня очень напряженно посмотрела на дочь, словно о чем то раздумывая. Выдохнула и решительно произнесла.

– Смотри.

Она развернулась боком, и резким движением сдвинула рукав с правого плеча.

Оно выглядело так как будто на нем проверяли остроту ножей. Бугристое, все в мелких и тонких шрамах. А на нем был изображена черная, неряшливо нарисованная ветвистая лента из составленных в разнобой мелких букв, на манер браслета обвивающая тоненькое предплечье. Но эта лента была не татуировкой, которые любят набивать лихие люди. Она была как живая, едва заметно трепыхающаяся, как лист на слабом ветру. Эта Молитва была недорисованная в нескольких местах. Как будто художник поленился и бросил работу на пол пути.

– Это м-м ! – Аксинья от неожиданности вскочила с кровати. Как она столько лет скрывала от всех? Знает ли папа или ещё кто-нибудь?

– Тише! Никто не должен знать. Это моя ошибка юности. Когда я была чуть старше тебя, я заплатила одному Священнику из небольшой деревни, потратила все деньги, которые достались в наследство. Он был известным пьянчужкой, но когда-то служил в центральном столичном храме и имел допуск к Живым чернилам. Работал с кадетами. Я поверила слухам, что он может написать Молитву так, что все решат, что она врождённая. Дурой наивной была. Знала, что это незаконно, и что, без серьезной подготовки тела и разума, она не будет работать, но все равно решила рискнуть. Итог сама видишь, не прижилась, да еще и дикую боль причиняла несколько лет, особенно по ночам, как будто расколенный метал к коже прикладывают. Боль до сих пор не прошла полностью, а обращаться еще к кому ни будь я побоялась.

Она резко натянула рукав обратно на искалеченное плечо.

– Папа знает?

– Знает. Он единственный из живых об этом знает. Ну ещё теперь ты.

Понимаешь, ведь не зря придумали порядок получения Молитв и записали в «Долге». Кто, когда и при каких условиях имеет на нее право. Из женщин, только дочь солдата, не ниже пятого титула, старшая из трёх может претендовать на Молитву после обучения. Я не имела такого права и поплатилась.

Графиня с ненавистью стиснула плечо и не мигая уставилась в 1 точку на ковре, казалось, что мыслями она сейчас очень далеко. В этот Аксинье показалось, что перед ней была не взрослая женщина, мать 4 детей, а юная девушка, попавшая в беду.

Откровение матери шокировало. Она очень редко раскрывала хоть что-то про жизнь до свадьбы. Ей захотелось как то утешить ее, обнять, прижаться как в детстве, но графиня резко встала на ноги и пошла к выходу.

– Ты не представляешь какой тебе выпал шанс, какой у тебя будет вес в обществе если покажешь себя. Особенно сейчас, когда Белым сёстрам покровительствует сама Катерина Федоровна.

– Мама, я ..

– Поэтому одевайся и приводи себя в порядок, я пришлю к тебе служанку.

Мгновение и перед ней снова строгая и гордая женщина с невозмутимой маской благородства на лице.

Служанка как будто бы ждала под дверью, вошла сразу как графиня вышла. Утренний ритуал с причёской и платьем прошёл как обычно, только в это раз служанка была необычной молчаливой.

“ Смотрит Как будто бы я смертельно больна”

На завтрак прошел тихо, родители перекидывались фразами о текущих делах на день, отец должен был отехать в военную палату на совещание, а матушка собиралась найти еще одну няню для детей и отправить письма всем с приглашением на Чтения в церковь, там и официально нарекут детей, дата выбрали через 3 месяца после рождения.

– Ксюта, дорогая, только ты не сможет, к сожалению, быть с нами. К этому времени ты уже будешь в Катерининском институте, в пылу обучения. – она старалась говорить об этом легко и непринуждённо, как будто бы юная графиня собирается уезжать не в суровое место похожее на военное училище, а в гости на пару дней.

– К сожалению да, матушка.

– Но ты сможешь увидится с братом и сестрой на зимних каникулах. И мы всей семьей сможем встретиться новую главу империи и записать в семейную книгу твои успехи.

– София, еще слишком далеко это загадывать. – Отец, обычно бодрый и веселый, сегодня был подобен камню, ни одного намека на улыбку. – Через военную палату сегодня отправлю распоряжение, что моя дочь готовая стать Белой сестрой. Так будет намного быстрее. Остался всего лишь месяц до сентября, а приехать нужно минимум за три дня.

Девушку как будто бы окатили холодной водой. “Месяц, вроде и долго, а вроде и нет”

– У нас не так много времени, надо дать нашей дочери хоть какую-нибудь подготовку.

– Займись этим, теперь это твоя обязанность. Займись вещами, сборами… Впрочем, ты и без меня в курсе.

После завтрака к ней пришла мать с портнихой, ее измерили и заказали несколько вещей: дюжину нижнего белья, практичного, туда же чулки, несколько простых платьев, без оборок, рюшей и декольте для редких выходов в город, платки, перчатки. А так же самое важное, несколько комплектов “ полевой”, как назвала их мама, формы. Темно зеленые, почти коричнвый комплект из плотной рубахи, штанов как для верховой езды, а сверху юбка с разрезом по бокам до колен, что бы и бегать легче и благонравственный вид не потерять. Послали служанку к сапожнику, требовались практичные женские туфли несколько пар и пара крепких сапог.

Не украшений, ни пышных выходных платьев брать с собой было запрещено. Саму форму института должны были выдать уже там. Аксинья очень скептически смотрела на эскизы будущей одежды:“ Я еду в институт для девушек или в армию? А чего я удивляюсь, по слухам и рассказам не особо отличается друг от друга. Но если мне выдадут ружье со штыком, я сама на него и кинусь от отчаяния. “

Аксинью задевала деловитость матери, то с каким азартом она пускалась в легкие пикировки с портнихой, которая деланно сокрушалась от того, что нельзя на платье для такой красавицы добавить хоть одно украшение.

– Госпожа, помилуйте, вы режете мое сердце и чувство прекрасного без ножа. Но ей же совсем не идут такие блеклые цвета!

– Полно, милая, полно. Мою дочь ничего не испортит.

– Но как же кавалеры? Неужели в Катерининском не бывает мужчин?

– Нет, не бывают, но местным курсисткам все равно будет не до этого. Их головы заняты учёбой, мыслями о будущем и какой вклад они смогут внести в империю. Там ценится ум, а не красота.

– Место, где не ценится красота! Госпожа, не в коем случае не говорите, где это место, не хочу и на метр туда подходить.

Матушка очень изящно засмеялась, а Аксинья за все время примерки не сказала ни слова. Да к ней и не обращались. Она хотела обидится или даже расплакаться перед портнихой, но не получилось. Обидеться по-настоящему можно только на того человека, над которым имеешь власть. Только тогда он будет добиваться прощения. Матушка, явно не из таких людей, так что, оставалось только пялится в стену и рассматривать узор обоев.

Остаток дня прошел как в тумане, а в голове остались только отрывки монолог матери, она рассказвала то о порядках в Институте, то о перспективах, о том какие дороги ей откроются, включая дорогу во дворец. Что будущий двор цесаревны будет состоять по большей части из Сестёр и у не есть все шансы попасть туда. А какие женихи будут стучать в дверь их поместья. Они даже сходили на вечернюю службу, что никогда не делали в будни ограничиваясь домашней библиотекой. Местная церковь была небольшой, но старинной. Три стены, огибающие алтарь с тремя Священными книгами, состояли из нескольких коллекций древнейших Родовых книг, чьих последних представителей отчитали и записали некрологи в этой церкви и около пары сотен небольших Семейных книг, где насчитывалось меньше 7 поколений, связанные друг с другом тонкими красными цепочками. Матушка попросила священника направить и благословить ее дочь, ведь она скоро вступит в «праведную жизнь», предписанную священным Писанием.

Священник зачитал строчки из Писания, только Аксинья не смогла вспомнить из какого именно. «Судьба дочери солдата уготована тяжкая, ведь будет искупать грехи отца и предков своих. И если выполнят она долг свой, так и душа ее и ее семьи будет спасена и одарит ее Судьба даром“. Монотонный, без энтузиазма голос священника клонил в сон, а не воодушевлял на исполнение долга. Служба была скучная, ноги затикати и болели, она не вслушивалась в речь, кланялась только тогда, когда этот начинали делать соседки. А развлекала себя бесконечным потоком мыслей об одном.

“ А ведь Александр ей так и не написал и не поздравил с днем рождения. А может, он как прекрасный рыцарь из сказок прискачет на коне в последний момент, вырвет из лап матери и женится в тот же день. Они бы зажили счастливо, где ни будь далеко, вдали от света. Там был бы небольшой круг знакомых, таких же тихонь, как и они“.

Служба длилась до самой ночи. В конце мама ей купили новое переиздание “ Долг” с поправками в законах касающихся распределения молитв среди женщин. Аксинья, даже не стараясь изображая искреннюю благодарность приняла подарок, про себя подумала, что никогда ее не откроет. А священник дал благословение на дальнейшую учёбу, капнув на каждую ее ладонь капельку красных чернил.

Когда Аксинья причесывалась перед ужином к ней в комнату зашла Графиня. В руках она держала большие ножницы, сделанные из серебра с тончайшим ветвистым узором. Ножницы выглядели ужасно острыми. Аксинья подумала:” Зачем они ей?” Но, ответ пришел сразу же.

– Это обязательно? – она вцепилась в прядь русых волос, хватаясь за них как утопающий за соломинку.

– Обрезая волосы, ты вступаешь в новую жизнь. Оставь все старое дома и иди о новому пути. Так делают все. Сядь ровно.

Она села на стул перед туалетным столиком и посмотрела в большое круглое зеркало. Ей показалось, что лицо выглядит слишком детским и беззащитны, серые глаза вот вот наполнятся слезами, Аксинья прикусила губу, что бы не расплакаться. Мама встала за спиной и быстро провела рукой по ее волосам. В этом жесте не было заботы или ласки, в нем чувствовалось нетерпение.

“ Не смотри на нее, не думай, не думай “– мысленно, как молитву повторяла она про себя. Взгляд остановился на ленточке у воротника платья и Аксинья придумала себе правило :“ низа что не отведу взгляд “.

Щелк. Щелк.

Холод от ножниц коснуться шеи. Волосы резались легко, спадая безвольными прядями. С каждым щелчок ее как будто бы отрезали от прошлой жизни.

Щелк. Щёлк

“ Я не посмотрю на нее! Не посмотрю, а то разревусь!»

Щелк щёлк.

Она почувствовала, как матушка отошла на несколько шагов, а голове стало заметно легче. Аксинья начала себя уговаривать:“ Это все во лишь волосы. Да, все во лишь волосы. Отрастут. Теперь надо посмотреть на себя. На счет три, один, два..”.

Она резко подняла взгляд на себя. Ладонь сразу метнулась ко роту, что бы сдержать всхлип, а отражение резко помутнело от слез. Волосы теперь едва доходили до линии подбородка. Аксинья, уже еле сдерживая неприличные для леди рыдания, медленно поворачивала голову то в право то в лево, пытаясь осознать, что все ее надежды, на то, что жизнь останется прежней лежат на полу вместе с волосами.

«Что за дела, Аксинья Алексеевна? Ты не на плаху идешь и не на каторгу тебя отправляют. Это просто волосы». – все те минуты когда Аксинья осознавала, что ее обычная жизнь закончилась, графиня поднимала все срезанные пряди и заплела их в косу, закрепив с двух сторон ленточкой. «Эти всхлипы неприличны для дочери солдата, ты должна быть стойкой.»

Вскрик, треск и стул летит на пол. Рука сметает все на туалетном столике, флакончики с духами мелодично звякают об пол. Аксинья издала какой-то гортанный, животный рык. Она даже не заметила, как все это сделала, голову заволк какой-то тяжелый туман не дававший думать. Аксинья развернулась и резко посмотрела на мать, никогда еще агрессия не завладевала разумом настолько, что пропала возможность думать и говорит. Хотелось рычать и ударить, сделать как можно больнее, расцарапать лицо в кровь, воткнуть эти жалкие ножницы в ее спокойное лицо.

Аксинья? – в голосе матери послышалась удивление и доселе невиданная растерянность. Это принесло девушке небольшое удовольствие. Ей так хотелось кричать все что вздумается, бить, расцарапать ей лицо в кровь, но внезапно для себя она выкрикнула

– П п почему ты родила двойню! Почему Сестра ошиблась! Почему!? – она с ненавистью дёрнула себя за прядь коротких волос- Этого не должно было быть!

– Успок..– Аксинья не дала ей договорить. Слова вылетали сами собой.

– Почему я должна променять мою жизнь на какую-то пустую возможность получить Слово-плоть?!– На последних словах лицо матери исказила брезгливость. «Слово-плоть», так называли Молитву многие люди, особенно в простонародье, но в свецком обществе это считалось чуть ли не аморально.

– Успокойся и не словохульствой! Это тебя не красит. Представим, что я этого не слышала. Ладно, нет смысла от тебя это скрывать. Наше состояние потихоньку тает. Твоё преданное уже не такое большое. Граф, дал в долг брату, что бы он мог отправить учится дочь в Смольный и помог закрыть долги и помог с приданным младшей сестре. Хорош на поле боя, но перед семьей абсолютно беспомощен. А наши земли уже второй год не приносят хорошего урожая. Да и не забывай, сколько было крестьянских восстаний. Наш кошель изрядно поиздержался. Поэтому я наняла не самую … проверенную Белую Сестру, за более низкую плату, чтобы поддержать хотя бы видимость достатка семьи, но она оказалась мошенницей. Я знала, что иду на риск. Жалоба на ту акушерку уже отправлена, ее должны найти и наказать.

– Что? – новость окатили ее как холодная вода и пылающего гнева как не бывало. На его место пришла растерянность.

– Мы не можем содержать для тебя хорошую гувернантку и учителей. Тем более мы, не могли позволить ни проверенную Сестру не тем более врача с Молитвой. Мне очень жаль, что все это свалилось тебе на голову так. Но реальность надо принять.

– То есть, меня посылают туда потому, что..

– Да. Девушка, ставшая Сестрой и получившей хотя бы одну Молитву приравнивается к девушке, имеющей миллионы в приданном. – она подошла к дочери, положила руку ей на плечи и посмотрела прямо в глаза.

– Но, я никогда не замечала, что в семье не хватает денег, да и вы никогда подобным не делились.

– Отец очень хотел оградить вас от всего. Он пережил за свою молодость много лишений и хотел, что бы вы росли в беззаботном и счастливом мирке.

Графиня, крепко обняла Аксинью, слезы покатились из глаз и сдежать их не было никаких сил. Через минуту она отстранилась.

– Я знаю, будет не просто. Но раз судьба послала тебе младшую сестру, значит ты можешь. Судьба не разворачивается к тем кто н..

– Мне нужно отдохнуть. – Перебила она мать. У Аксиньи как-то внезапно закончились силы. Слабость накатила волной с самой макушки до пяток. Тело начало слегка дрожать. Разговор вымотал ее сильнее чем многочасовые бал. – Я не буду ужинать.

– Хорошо, я передам всем, что тебе немного не здоровится. Я еще зайду к близнецам. Не хочешь со мной?

У Аксиньи не осталось сил говорить, она лишь мотнула голову и села на кровать.

Графиня развернулась и отправилась к выходу. Косу Аксиньи она все еще крепко сжимала. Девушка потянулась к голове, что бы привычным движением убрать волосы, но поймала только пустоту.

Всё

ГЛАВА 3

Утро было противным и промозглым. За окном клубился холодный, липкий туман, облеплявший все с верху донизу. Окно, в которое смотрела Аксинья, казалось, было заложено серой подушкой. День отъезда подкрался незаметно.

Будущая курсистка уже было готова, облачилась в темно синее, скромное, хоть и из дорогой ткани платье. Плащ лежал на чемодане и ждал своего часа. Ни одной любимой вещи ей не разрешили взять с собой. Вещи из прошлой жизни должны остаться в прошлом. “Тебе они и не понадобится, балов не будет, на прогулку с подружками тебя не отпустят, все время ты будешь ходить в форме. “ – вот что сказала мать перед сборами. Аксинья это давно знала, но надеялась, что хоть что-то на память ей разрешат оставить.

В комнату зашла Анастасия, глаза у нее были красные, как будто она рыдала всю ночь. Девушка подошла к сестре и крепко обняла.

– Ну не убивайся ты так, не на фронт меня же отправили. – Аксинья даже удивилась такому своему спокойствию. Наверное, уже приняла, что никуда не деться, и судьба вцепилась в нее мёртвой хваткой.

– Я буду тебе писать. И ты обязательно. – она отстранилась и вынула из за пояса небольшой расшитый платочек, яркий, цветастый, как любила делать Настя, все ее рукоделия пестрили цветами и бабочками на грани безвкусице и шедевра- возьми на память.

– Нет! – в комнату незаметно зашла матушка уже одетая в дорожную одежду.

– Но.

– Довольно Анастасия- она подошла и забрала платочек- отдашь, когда Аксинья станет Белой сестрой. Ты уже готова?

– Готова матушка, готова. Разрешите только наедине с сестрой попрощаться. Хочу ей дать напутствие и помолится вместе- девушка очень кротко склонила голову. Весь ее вед выражал смирение. Настя всхлипнула.

– Хорошо, даю вам 10 минут. Экипаж ждёт.

Она вышла и прикрыла дверь. Анастасия хотела что-то сказать, но Аксинья ей не дала.

– Встань у двери и следи, чтобы никто не зашёл.

– Что?

– Быстро. – она доже подтолкнула сестру к двери. Та послушно встала и стала наблюдать с недоумением за происходящим.

Аксинья присела и раскрыла саквояж. Потом лихорадочно метнулась к столику, открыла шкатулку и не смотря, что берет, просто охапкой загребла горсть украшений, метнулась обратно, вытянула от туда белый платок ссыпала все в него и завязала.

– Что ты делаешь? – на лице Анастасии вначале появилось недоумение, а потом азарт.

– Матушка, лишила меня привычной жизнь. Так, что имею право на эту маленькую шалость. Она не может контролировать все.

Аксинья воровато осмотрелась, как будто бы мама могла прятаться за шторой или под кроватью. Убедившись в отсутствие опасности, подбежала и вытащила головной платок с вышивкой, подаренный сестрой на день рождение.

– Она не дала мне взять твой подарок, но про другие она не говорила.

Сестры захихикали как нашкодившие девчонки. Аксинья поняла, что не смеялась с самого дня рождения.

Сунула платок в чемодан, резко его захлопнула, накинула плащ и подняла саквояж. Он оказался не таким уж тяжелым, и Аксинья легко вынесла его из комнаты. Всю дорогу до выхода они безостановочно смеялись, шалость с украшениями и платком казалась самым смешным, что случалось по меньшей мере за год, но оказавшись на улице смеяться расхотелось.

Туман как будто прилипал к коже, одежде и просачивался под нее. Экипаж у выхода в поместье был едва виден, как и силуэты родителей. Аксинья переложила саквояж в левую руку, а правой подхватила под локоть Настю, и они степенно, нога в ногу медленно пошли к туманному будущему. Рядом с родителями стояли две няни, каждая держала в руках ребенка. Близнецы за месяц уже немного подросли и их стало возможно отличит. Девочка была с рыжеватыми кудряшками и кареглазой, а мальчик все еще безволосый и голубоглазый. Они сонно взирали на мир не понимая, что происходит. Аксинья видела их пару раз с момента рождения, но не разу не брала на руки и да же не прикасалась.

Кучер помог матушке матушке сесть в экипаж и забрал вещи Аксиньи и крепко закрепил. Отец обнял крепко обнял дочь и тихо сказал: «Ты справишься со всем, ты дочь солдата. Пусть твоя служба будет легкой»

Она думала, что при прощании не сможет сдержать слез, но чувства как будто накрыли холодным, тяжёлым полотенцем, из-под которого не могло вырваться ни одной эмоции.

Прощание с сестрой грозило затянуться. Она не хотела отпускать Аксинью из объятий, да и Аксинья не спешила это делать. Девушки всегда были поддержкой друг для друга, в детстве даже спали в одной постели. И расставание на такое долгое время казалось для них невыносимо. Но раздавшийся строгий голос из экипажа поставил точку в прощании за них. На близнецов она не взглянула, но тепло попрощалась с нянями. Младшая служанка Таня, попрощалась с барышней довольно бодро, но старшая служанка Агафья была какой-то нервный и лишь сухо пожелала удачи, хотя знала Аксинью с самого детства и любила воспитанницу. Ее это немного задело, но времени обижаться не осталось. Отец помог ей сесть в холодный экипаж, внутри дыхание превращалось в пар. Сиденья было стылым и неудобным. Благо плед, подготовленный кучером, заранее немного спасал от осеннего холодка. Она закуталась в него и собиралась так и проехать всю дорогу не двигаясь.

Матушка тоже вначале сидела как неподвижная статуя, никто из них не собирался заводить разговор. Кибитка покачивалась, лошади иногда похрапывали, то здесь то там проезжали такие же как они ранние пташки. Хотелось спать, но Аксинья знала, что во сне придут мысли об загубленном будущем, поэтому она стала прокручивать в голове свою шалость под разными углами. Она рассматривала эту сцену со стороны сестры, как она, наверное, удивилась какая Аксинья оказывается смелая. Со стороны отца, что он подумает если узнает, как ловко она провела мать. Наверное, только украдкой усмехнулся бы и для вида пожурит. А как бы удивилась и разозлилась матушка.

Аксинья заулыбалась, мысли согрели ее лучше шерстяного пледа. Мелкие пакости, единственное, что удавалось противопоставить огромной власти графини. В детстве например, на отказ матери разрешить ей учится живописи “ Не дело это для дочери солдата”, она спрятала ее приглашение на бал от графини Моховой. А когда матушка получала письмо с огорчением и недоумением, что та не посетила вечер близкой подруги, Аксинья подкидывала письмо в стопку уже просчитанных. А когда матушка в наказание за не выученные уроки не разрешила ей ехать с семьей в театр, а вместо этого наказала выписать имена и достижения всех женщин из Родовой книги Крыловых. Она переставила большую часть книг в мамином кабинете таким образом, чтобы идеальные книжные ряды, расставленные по темам и алфавиту превратились в хаус. А на гневный вопрос, “ Почему ты это сделала?”, изобразила растерянность и грусть. Ведь она просто не смогла найти нужный том. О том, что Родовая книга хранилась в библиотеке отца, она, конечно, знала. Тут было главное вовремя изобразить дурочку. Как говорится: «С дураков нечего брать»

– Согрелась?

– Да, уже теплее- Аксинья уже успела подзабыть, что не одна.

– Осень нынче пришла рано, в прошлом году еще в конце сентября было летнее солнце.

– Да, помню матушка, мы еще тогда ездили в поместье Кротковых на пикник, катались на лодке по озеру.

Светская беседа затихла. Аксиньи не хотелось говорить, она мечтала сново окунуться в теплые воспоминания, но у графини были другие планы.

– Советую тебе, познакомимся с однокурсницами. Среди них будет много знатных особ. В особенности, обрати внимание на Катерину Сорокину, вы будете учится вместе.

– Да, матушка. – только этого не хватало.

– Она откроет тебе путь во дворец даже если ты не станешь одной из лучших.

– Конечно матушка.

– Ах, как бы я хотела посмотреть, какую Молитву напишут для тебя. Не всегда можно это предсказать, иногда они получаются самыми неожиданными. Ты помнишь из истории княжну Ксению, двоюродную бабушку императрицы?

– Да, матушка. Она получила Молитву Красоты.

– Верно, хотя само она, бедняжка, не могла использовать ее на себе, но ее сестры и придворные дамы блистали молодостью и красотой. Говорят, что кожа под ее руками становилась гладкой и белой, а морщины разглаживались. Даже могла исправить форму черепа. Но как только Ксения уехала на фронт, изъявив желание работать обычной Сестрой Милосердия, лица дам медленно, но верно приняли прежний облик. Вот мужья расстроились, когда узрели истинный вид жен. Вот бы и у тебя такая же способность появилась.

– Матушка, я не могу выбрать, что получить.

– Это да, к сожалению. Говорят, что Княжна Ксения была прекрасна и чиста душой. Вот Судьба и послала ей такое благословение.

“ Намек на то, что я лишена подобной добродетельности “

– Ты знаешь, как готовят к написанию?

– Нет, это тайна. – Графиня выглядела раздосадованной – написать Молитву просто, а вот как сделать так, чтобы она осталась и не загубила хозяина. – она замолчала и не произвольно потянулась к левому плечу, но быстро одёрнула. – А, вот ещё что, попробуй выяснить, кто цесаревна.

– Что? – ей показалось, что она ослышалась

– Она будет на 3 курсе, вы будете конечно не так часто контактировать, но думаю, ты сможешь найти способ. – невозмутимо продолжила графиня

– Как я могу это сделать? Я ее никогда в жизни не видела.

– Никто не видел, ее лет с 12 не выводили в свет. Держат в тайне, после покушения. Но Ее величество не могла не отправить дочь в Катерининский институт. Если у цесаревны будут еще Молитвы помимо врождённых, то это укрепит ее на троне.

Ведь многие до сих пор против женщины на троне и против того, что Молитвы начали и нам раздавать.

Аксинья не знала, что на это сказать. Ей всегда было все равно кто сидит на троне, лишь бы ее не трогали и намешали жить.

– Тогда как я узнаю кто из них она?

– Ищи самую талантливую. Ту к которой особое отношение. Не может быть такого, что бы вообще никто не знал кто она.

– И что, мне делать, если ее узнаю?

– Постарайся подружиться, показать, что ты полезна. Что ты услужлива и поддерживаешь политику императрицы, что

что ты благодарна и рада такой чести учится в первом женском институте.

“ то есть врать, лебезить и врать”

– Я сделаю все, что в моих силах матушка.

Разговор сам собой затих. Солнце понемногу стало пробиваться сквозь пелену тумана. Теперь в окне можно было рассмотреть быстро меняющейся пейзаж. В молчании прошло пару часов. Матушка как будто бы дремала, а у Аксиньи сна не было не в одном глазу. Мысли прыгали в такт езды экипажа по колдобинам. То возвращались к сестре, то к матери, то к церкви и институту, на одной особенно глубокой ямке ее отбросило к стене экипажа и мысли перенеслись к еще одному человеку.

– Матушка?

– Да, дорогая. – сказала она, не открывая глаз.

– На счет Александра, я хотела сп..

– Нет. – жестко и беспрекословно отрезала она- Белая сестра может заполучить партию получше. Я знаю, он мужчина красивый, но, поверь моему опыту, глупый и слишком падок на женщин.

– Но он говорил мне, что никогда не встречал девушки более милой чем я, – жалкая попытка переубедить мать, даже сама девушка это понимала.

– Они это говорят любой женщин если есть шанс сблизится. Это игра, для девушки она может закончится плачевно, а для мужчины лишь станет очередной победой. А такого волокиты как Александр Мохов еще поискать.

Настоящий Мужчина должен одерживать победы на поле боя среди смерти и опасности, а не среди женских юбок.

Аксинья промолчала. А что было сказать? Слухи доходили и до нее, но она отчаянно старалась их не замечать. Она читала о любви и чувства в женских романах и то, что она испытывала к юному офицеру было очень похоже на прочитанное. А те мужчины, которых мама считала настоящими и правильными, ее отталкивали и пугали. Казалось, что от них исходит запах смерти и металла.

Через пару часов дорога стала ровной и стройные ряды домов замелькали за окном. Их поместье находилось не далеко от столицы, они с сестрой часто ездили на приемы и балы в разные концы Златоглавой, эти поездки всегда для Аксиньи были чем-то прекрасным и долгожданным, но сегодня все казалось непривычно враждебным и холодным. Раньше визит в центр означал веселье, покупки, знакомства и смех. Сегодняшний визит означал только то, что этих чувств она больше не испытает. Как бы в подтверждение, прем перед экипажем пробежала несколько молодых людей, на вид студентов, а за ними гнались трое полицмейстеров. Одного парня со скрученным большим листом под мышкой все-таки схватили за пиджак, но тот ловко выскользнул из него и припустил за товарищами. Лист упал прям к колесам их кибитки и развернулся. Аксинья высунула голову из окна, чтобы рассмотреть, что там нарисована. На нем толстыми буквами было выведено «Словоплоть-Право, а не привилегия!» Погоня скрылась за поворотом и лошади снова тронулись. Матушка недобро сказала: «Развелось нигилистов, попирающих писания. К ним надо применять жесткие меры, повесить для острастки парочку.» Аксинья на это ничего н ответила.

Где-то через час перед ними появилось здание института. Впечатление оно производило смешанное. Не очень высокое, в три этажа, но широкое, в виде прямоугольника, захватывающего приличную часть внутренней территории. Шесть колон перед входом, которые не смогли бы обхватить и трое взрослых мужчин, добавляли зданию монументальности, а желтоватый цвет создавал ощущение пыли и грязи на стенах. У входа уже было небольшое столпотворение из людей, коней и карет от богато украшенных до изрядно потрепанных.

Матушка с нетерпение вышла из экипажа, Аксиньи ничего не оставалось как последовать за ней. К ним подошла высокая, широкоплечая женщина в коричневом форменном платье служанки. Она без труда переняла багаж от кучера и не дожидаясь их проследовала внутрь. Огромные, тяжелые деревянные двери толщиной в два локтя были призывно распахнуты. Графиня буквально впорхнула в них, а Аксинье замерла в нерешительности. В голове промелькнула трусливая мысль: «А может развернуться, сесть в экипаж и велеть кучеру ехать с максимальной скоростью домой? А матушка пусть остается здесь в место нее,» но уже подходившие сзади люди не дали ей развить план побега. Задержав дыхание как перед прыжком в воду, она вошла в стены Катериненского института.

Первое, что бросилось в глаза, огромная золотая надпись, выписанные почти под потолком “ ТВОЯ ДОБРОТА- ОРУЖИЕ ИМПЕРИИ”. Первая строчка в законе о Белых Сестрах, который добавили в «Долг» как только ее величество взошла на трон. Сама Зала для приема была настолько просторной, что в ней единовременно могло поместиться несколько сотен человек. Все говорило о том, что здесь когда-то устраивали приемы и балы. Выбеленные стены украшены портретами известных Сестер, а в центре, над лестницей, портрет Императрицы в массивной золотой раме. Множество столов и стульев были расставленных в хаотичном порядке как будто это делали в большой спешке. Казалось, здесь было холоднее, чем на улице.

Аксинья с матерью присели на ближайшие свободные стулья и стали ждать. Между посетителями курсировали женщины в черных платьях, похожие на деловитых ворон со стопками листов в руках. Аксинья обняла себя руками, чтобы хоть как-то согреться и стала вертеть головой силясь рассмотреть будущих товарок. Заметить их было несложно, блеклые платья очень выделялись на фоне пестрой толпы родственников. Кто-то был окружён большой семьей: родителями, братьями и сестрами. Особо маленькие шумели и устраивали догонялки. А кто-то как и она прибыл в сопровождение одной матери или служанки. Ее привлек странные звук за спиной, и она обернулась. Позади нее, уткнувшись лицом в ладони плакала девушка, по обе стороны от нее, как конвоиры, сидели тучные женщины с непроницаемыми лицами. У девушки волосы были заплетены в короткую косу. Значит она не первокурсница. Аксинья хотела уже отвернуться и не видеть это сцену, как вдруг девушка подняла глаза. «Я не хочу возвращаться. Я ее боюсь.»-прошептала еле слышно и снова уперлась в ладони, пытаясь сдержать всхлипы. Аксинья не успела испугаться, матушка похлопала ее по руке, и она отвернулась от плачущей. Перед ними стояла сухонькая женщина с зализанными в пучок волосами. Она спросила ФИО, откуда прибыли, в каком звании родители. Аксинья молчала пока графиня отвечала на вопросы. Когда все было записано, женщина вручила ей лист с записями и жестом подозвала служанку: «Вещи отнеси в дортуар первокурсниц. А вы, Аксинья Алексеевна, рады приветствовать в стенах нашей скромной обители. Надеюсь, скоро это место станет для тебя домом. С этой минуты ты курсистка Катериненского. А теперь, иди к той двери в левом углу,»– она махнула рукой куда надо направится «Ваша классная дама отведет Вас. Запись отдашь ей.»-Сухо произнесла она заученные слова и двинулась дальше.

Матушка с пониманием кивнула и обернулась к дочери. Прощание было каким-то стремительным. Аксинья даже не думала, что это будет настолько быстро. Они обнялись, графиня напоследок попросили писать, как можно чаще и окинув прощальным взглядом залу, удалилась. Аксинья не стала смотреть ей в след, а только слушала как отдаляет шорох маминых юбок. Ей вдруг захотелось развернуться и как маленькая девочка, побежать за мамой, расплакаться и пообещать, что на будет послушной, будет всегда ее слушаться. Но, матушка ушла, а она стояла в центре зала, среди незнакомых людей с бумажкой в руках. Пришлось действовать и она начала осторожно пробираться туда куда ей указали. Дойдя до небольшой двери, внезапно, как будто из пустоты материализовалась женщина, в точно таком же черном платье как и у той, что ее направила сюда.

Она представилась, Марьей Карловной, классной дамой первого курса. У нее было жесткое, безэмоциональный лицом судьи, с глубокими морщинами над переносицей. Она нетерпеливо вырвали из ее рук, бегло прочла и поманила ее рукой: «Проследуйте за мной Сестра Крылова, Сестра Суслова, тоже не отставайте.» Тут только Аксинья заметила рыжеволосую девушку, стоявшую с растерянным видом недалеко от них. Все трое двинулись куда-то в недра института. Аксиньи, Суслова показалась сильно младше ее, хотя и понимала, что такого быть не может, брали только с 18 лет. Низенькая и хрупкая, немного напоминала ей Анастасию. Не перекинувшись еще ни словом, Аксинья уже испытала к ней симпатию.

– Меня зовут Надя Суслова, а вас как?

– А я Аксинья Кры..

– Девушки, тише ! – грозный голос классной дамы хлестнул как плеть по ушам. Девушки вздрогнули, примолкли и до конца пути не пробовали завести разговор. – Ступайте тише, вы же не лошади. – Аксинья и Надя переглянулись, в глазах рыжей промелькнула искорка веселья. Аксиньи даже показалось, что та вот вот высунит язык, что бы подразнить провожатую. Аксинья заметила, что Марья Карловна заметно прихрамывает.

Бесконечный коридор все не заканчивался, белые стены навивали мысли о смирительном доме, Аксинья там ни разу не была, но именно так он и должен был выглядеть в ее понимании. Чем дальше они проходили, тем сильнее становился запах мокрой тряпки, он смешивался с запахом каких то лекарств и кислой капусты. У огромных деревянных дверей запах усилился в двойне, и девушка с ужасом поняла, что здесь расположена столовая. Но к облегчению, они прошли мимо и свернули в более узкий коридор. Ни каких украшений на стенах, ни картин, ковры серые и бесцветные вытоптанные до дыр сотнями ног молодых девушек. Занавески на окнах когда-то были белыми, но сейчас отливали неприятной желтизной. Проще говоря, сплошное казенное имущество. Она хорошо запомнила мысли в тот момент, что это место, где ничего нельзя.

“ Об этом месте ты так мечтала мама? “.

Их привели в закройную, подобрали форму по размеру. Серо-сине, невзрачное платье, но из приятной ткани, не сильно отличавшееся от того в котором приехала Аксинья. Только пуговицы были расположены на офицерский манер. В два ряда от шеи и до пояса. Их одежду велели уложить в свои саквояжи и не доставать без разрешения. В институте все должны быть одинаковые. Даже короткие рыжие локоны Нади как будто потускнели, словно стесняясь своей яркости в этом храме серости.

Переоблачившись и окончательно слившись со стенами, их повели в спальное крыло, на второй этаж. По пути, который опять проходил около Столовой им встретилась группа девушек в белоснежных платьях с пелеринками на плечах. Они кротко поклонились классной даме. Но что поразила Аксинью, у все них были косы, перевязанные белыми лентами. “ Значит это третьекурсницы”. На Левых плечах у девушек были повязаны черные ленточки, у кого-то одна, у кого то 2. “ У них уже написана Словоплоть”.

Надя ели слышно охнула от восхищённо охнула при виде третьекурсниц, но классная дама не оставили даже это без внимания.

“ Тише барышни, ни звука. Никто не должен слышать даже шороха ваших платьев “. Они вступили на широкую лестницу. Аксинья пыталась наступать бесшумно, но чем больше она старалась, тем сильнее шуршала юбка и эхо предательски разносилось все сильнее и сильнее.

В общую спальню было примерно 30 кроватей, примерно 10 уже были заняты девушками в форме. При их появлении все повскакивали и почтительно поклонились. Но Марья Карловна не обратила на это особое внимание, а только провела Аксинью и Надю к дальним кроватям с левой стороны, подальше от окон. Около 2 крайних стояли их саквояжи.

“ Достаньте только самое необходимое, а прежнюю одежду оставьте и засуньте под кровать, она вам будет нужна не часто. Как разберётесь, никуда не уходите и ждите меня. “– пока она это говорила, никто не издал ни звука. Строгий голос отражался от стен и заполнял все пространство. Закончив, она развернулась и вышла, прихрамывая из спальни. Аксинья показалась, что даже волосы классной дамы выглядят злобно.

Как только она скрылась за дверью со всех сторон заструилась мелодичная девичья речь.

Ее новая соседка повернулась к ней и с видимым облегчением сказала.

– Она немного жуткая, не думаешь? – сказала Надя с нервным смешком

– Да, почувствовала себя маленький нашкодившим ребенком.

Девушки одновременно присели возле кроватей и начали раскладывать принадлежности для учебы в небольшие тумбы, стоявшие по бокам кроватей.

– Надя, откуда Вы приехали?

– Я из Тульской губернии. 3 дня добиралась, а Вы…простите, не запомнила имя?

– Аксинья, Аксинья Крылова, дочь генерала Крылова.

Девушки сели друг на против друга на жесткие кровати, покрытые тонкими шерстяными одеялами, и разговорились. Аксиньи хотелось ни на минуту не оставаться с мыслями на едине, поэтому она очень активно расспрашивала новую подругу.

В семье Нади было пятеро детей и все девочки. То, что она пойдет учится на Сестру милосердия. Но, после рождения третий сестры пять лет назад, она загорелась желанием пойти учится в Катерининский. Семья Сусловых небогатая: Мать-сестра милосердия в третьем поколении, отец-бывший крестьянин, выкупивший себя и отслуживший в армии. Надя училась в приходской школе и до 18 лет трудилась во Вдовьем доме. Она создавала впечатление доброй и начитанной девушки. Аксинья понимала, что, будучи дочерью высокопоставленного генерала, никогда бы не пересеклась с Надей, а если бы и пересеклась, то не стала разговаривать, но серая форма и жесткие постель невиданным образом стерли преграду.

– Все пять лет до приезда сюда, меня обучал студент медицинского института, но потом выяснилось, что его выгнали за революционные статьи, но никого другого родители позволить не могли. Мы с ним даже препарировали лягушек и мелкую мертвую живность.

– Какая гадость! Зачем?

– Что бы я не боялась крови и появилась выдержка— с гордостью сказала он— именно он вдохновил меня изучать медицину. Он сказал, что у меня руки хирурга. – Аксинья опустила взгляд, но ничего особенного в ее ладонях не заметила.

– Да, это может помочь в сестринском деле

– И это тоже, но я хочу после выпуска пойти вольнослушателем в медицинский курс. Хочу стать хирургом.

Аксинья слышала, что белые сестры могут посещать мужские медицинские университеты, но никогда не слышала, чтобы женщина становилась врачом. Надя как будто подслушала ее мысли.

– Я знаю о чем ты думаешь, что женщина не может быть врачом. На это у меня есть нерушимый аргумент. Еще 20 лет назад, женщина не могла претендовать на престол. Так что кто знает, что может еще через пару лет измениться.

Незаметно для себя Надя сжала кулачки. Весь ее вид говорил, что она готова отстаивать позицию до последний капли крови. Но Аксиньи и не собиралась возражать, хоть и считала это не лучшей Судьбой для девушки.

– Очень необычное желание. А каким именно врачом ты бы хотела стать? – сказала она что бы расположить к себе Надю сильнее.

– Хирургом. – ее глаза засияли.

– Пусть твоя Судьба будет легкой и будет прочитана.

– И будет прочитана. А куда бы ты хотела попасть?

Аксинья задумалась. Ей бы не хотелось попасть в фронтовые госпитали, велик шанс умереть или от пуль, или от инфекции, не хотела попасть и в санитарные поезда и военные суды. Боялась трупов, поэтому к законникам ее бы тоже не пошла. Казалось, самое лучшее – это местные городские лазареты или тыловые. Дворец казался не досягаемым, она хорошо понимала свои шансы. Туда брали только самых талантливых и одарённых на Молитвы.

Поэтому она решила выкрутится общей фразой

– Я бы хотела быть полезной, помогать людям, следовать судьбе. Надеюсь, здесь мне и скажут, к чему я пригодна лучше.

– Ты права, никто не знает, какую Молитву для тебя напишут. А твоя мама была Сестрой?

– Да, всю юность провела в госпиталях. Там и с отцом и познакомились.

– Вау. Это похоже на притчу из Судьбы про «Марфу и Амаля». Офицер и добрая девушка нашедшие судьбу во время войны. – она даже вперед поддалась, настолько это ее впечатлило. Хотя Аксинья не видела в этом ничего особенного, где еще знакомится Сестрам милосердия? – Так ты будешь только второй в роду?

Аксинья уже собиралась ответить, как двери распахнулись и вошла Марья Карловна в сопровождение нескольких служанок, тащащих поклажи и пятерых новых девушек одинаково остриженных и одетых. Аксинья и Надя встали, следуя примеру остальных. Наступила полная тишина. Классная дама провела инструктаж новоприбывшим и чинно удалилась. Разговоры возобновились.

Самая высокая девушка подошла к кровати справа от Аксинья и без лишних слов начала разбирать вещи. Девушки у кратко за ней наблюдали. Аксиньи казалось, что она ее знает, но не могла понять откуда. Только когда девушка выпрямилась, она внезапно воскликнула, громче чем хотела бы.

– Екатерина Сорокина!

– Аксинья Алексеевна, я слышала, что вы будете здесь— она присела на кровать с идеально ровной спиной едва взглянув на новоиспеченную сокурсницу. – пожалуйста тише, не хочу, что бы Марья Карловна услышала нас. По-моему, единственная тишина, которая ее устраивает, это тишина склепа.

Было не понятно какие эмоции она испытывает, строгое лицо было мало подвижным.

– Алия Сорокина, это твоя родственница? – а вот мимика Нади наоборот была очень живой, она не скрывала заинтересованности.

– Это моя мать.

В отношении Сорокиной старшей, общество делилось на два лагеря, одни относились с опаской, другие с восхищением. И судя по выражению лица Нади, она относилась ко вторым.

–Да, что б меня переписали! – Аксинья аж дернулась от такого. Ее гувернантка, за такую фразу могла и высечь. —Я ее один раз видела ее, мельком. Она правда оперировала людей?

Катя расплылась в сдержанной улыбке, ей явно было приятно такое внимание, но воспитание не позволяло показывать свою приязнь более бурно. Наде воспитание не мешала, поэтому она улыбалась и шумела за двоих. Они разговорились о подвигах первой женщины в тайном совете, Аксинья тихо наблюдала за ними, но в разговор вступить не решалась.

Через примерно пару часов, когда все изрядно проголодались, дортуар заполнился полностью, 30 девушек в одинаковой форме, по команде классной дамы встали рядом с кроватями. Аксинья стояла позади всех и неспеша разглядывала затылки курсисток. Марья Карловна скептически осмотрела нестройные ряды первокурсниц и командирским тоном приказала строится попарно на обед. Аксинья встала рядом с Надей. На выходе из спальни образовалась не большая очередь.

«Стоп, так не пойдёт. Разошлись все к своим кроватям! Быстро.»

Девушки в недоумении прошла обратно.

“ Быстрее! Руки сложить на животах.“ – все послушно вытянулись по струнке и сложили руки.

«Очень медленно и шумно барышни. Стыдобы, позор на ваши фамилии! Быстро построиться по парам перед выходом!»

Все засуетились и направились к выходу.

«Очень шумно барышни, очень шумно! Вы не солдатня, а будущие сестры. Вернитесь обратно.»

В животе предательски заурчало, от голода закружилась голова. Ела она последний раз еще рано утром и то немного. Казалось, еще пара таких кругов, и голодный обморок не за горами. Аксинья бросила взгляд на соседок. У Нади на лице читалось раздражение, она хмурила брови, сжимала кулаки, уголок рта подрагивал, но молча выполняла команды. А Екатерина, выглядела так как будто просто наблюдала за птичками, ни один мускул на лице не дрогнул. Аксинья подумала: «Может это такой очень садистский способ нагулять голод? Я, первый день здесь и уже готова упасть в обморок и расплакаться прилюдно, а что будет дальше? Удары плетью и прыжки с крыши?»

Наконец то Марью Карловну устроил толи их стой, толи их измождённые, голодные лица и они, старая не дышать, мелкими шагами двинулись в сторону трапезной.

Огромная зала, с шестью длинными столами. Здесь уже были другие курсистки. В темно синих платьях, второй курс, их волосы были собраны в короткие косички и перевязаны синими лентами. Старший курс, девушки в белоснежных платьях, обладательницы уже отросших кос, смотрелись как прекрасные лебеди среди воробьёв. Они казались выше и взрослее, хотя разница между ними всего 3 года. Столы серых мышат, так здесь именовали первый курс, были ближе всех к стене. Они расселись, тихо произнесли молитву по команде Марьи Карловны приступили к трапезе. Даже с голоду, Аксиньи показался обед странным, у всей еды был привкус чего неправильного. Зажаренная почти дочерна рыба казалось сладкой, а картошка отдавала пшенной кашей, кислая капуста пахла пивом, а кисель из смородины был вкусный, но очень вязкий, она едва удержалась от того, чтобы попросить ложку, чтобы его вычерпать. Разговоры за столами не велись, но и по взглядам можно было понять, что не одна она удивлена удой.

Аксинья рассматривала юные лица сокурсниц, все они были очень разные. У темноволосой девушки напротив, на лице были следы перенесенный в детстве оспы, у ее соседки шрам на щеке, тонкий как ниточка, но все равно заметный. Их руки были грубоватыми в заживших совсем недавно ссадинах. Как позже узнала Аксинья, они были из одного гарнизонного города, выращенные практически с пеленок в казарме, для них попасть сюда, небывалая удача. Они ели быстро и безропотно. Еще одна, блондинка с ухоженной гладкой кожей и идеально подстриженными ногтями, была дочерью крупного чиновника, бывшего военного. Она, не скрывая брезгливости капалась вилкой в рыбе. Форма не могла скрыть происхождение, одного взгляда хватало что бы понять, кто из мещанского сословия, а кто из дворянского.

После обеда их отвели на первый урок. Коридоры били настолько однообразны и извилисты, что без провожатого они бы вряд ли добрались.