Порождённые тьмой: Свет после тьмы

«Свет пронзит даже того, кто порождён тьмой.»

Пролог

Лас-Вегас никогда не спал. Огни казино слепили глаза, улицы гудели от музыки и криков. В этом городе всегда было слишком много света, но за ним таилась тьма.

Мия стояла у панорамного окна пентхауса, держа бокал вина в руке. Красное стекло отсвечивало в её пальцах, отражая мерцающие огни города. Снизу доносился бесконечный шум Вегаса – азарт, смех, грехи, и в этом хаосе она чувствовала странное: свободу и опасность одновременно.

– Какого чёрта ты тут делаешь? – голос за её спиной был низким, злым, наполненным той самой тьмой, от которой дрожали даже самые смелые.

Она медленно обернулась. Росс Кинг стоял в полутьме, высокий, в идеально сидящем костюме, но его взгляд – хищный, обжигающий – не имел ничего общего с безупречностью. В его глазах не было ни капли гостеприимства, только холодная ярость.

Мия приподняла бровь, усмехнулась дерзко, так, будто ничто на свете не могло её сломать.

– Наслаждаюсь видом. У тебя тут слишком много света.

Росс шагнул ближе, и воздух вокруг будто сгустился. Его глаза сверкнули опасным огнём.

– Свет после тьмы всегда ослепляет. Не обольщайся, Мия. Этот город сожрёт тебя быстрее, чем ты успеешь моргнуть.

Она рассмеялась и сделала медленный глоток, будто назло ему.

– Пусть попробует.

Их взгляды столкнулись. В её глазах – вызов. В его – мрачное предупреждение.

– Повеселилась в Филадельфии? – его голос сорвался на рычание, каждое слово будто нож резало воздух.

Мия чуть приподняла бокал, её усмешка стала ещё дерзее.

– Даже если так – ты не имеешь права диктовать мне, что делать.

– С Рицци, Мия? – он скривился, будто от отравы. – Ты решила бросить вызов мне, связавшись с этой семьёй?

Он медленно надвигался, сокращая расстояние шаг за шагом. Каждый его шаг будто давил на грудь, лишал воздуха.

Она не дрогнула. Её подбородок взлетел выше, голос прозвучал твёрдо:

– Я могу встречаться с кем угодно. Ты мне никто, Кинг.

Его рука резко сомкнулась на её горле, прижимая к холодному стеклу окна. Огни города отражались в её глазах, когда он склонился ближе.

– Я – тот, кто решает, кому позволено дышать в этом городе, – процедил он, и в его голосе звучала смертельная угроза.

Мия встретила его взгляд прямо, и даже под его хваткой её губы дрогнули в усмешке.

– Тогда придётся тебя разочаровать. Я не собираюсь жить по твоим правилам.

Он отпустил её, но в его движении чувствовалось, что он сдерживает ярость ценой последних сил. Его глаза горели, как пламя, готовое уничтожить всё вокруг.

– Убирайся из Вегаса, Мия. Пока моя тьма не уничтожила тебя.

Она провела рукой по горлу, оставив на коже красный след, выпрямилась и тихо рассмеялась – звонко и дерзко, как вызов.

– Ты можешь управлять этим городом, Росс. Но мной – никогда.

И в этот миг стало ясно: впереди их ждёт новая история. История света после тьмы.

Глава 1. Возвращение

Санторини остался позади. Белые стены, синие купола, запах соли и терпкое вино – всё это теперь казалось сном. Там было море, ветер, ленивые рассветы и вечера, где жизнь текла медленно, словно и не существовало другого мира.

Нью-Йорк встретил иначе: низким серым небом, запахом бензина и асфальта, криками таксистов, гудками машин. Этот город жил в бешеном ритме, и, едва Мия ступила на его улицы, сердце забилось чаще. Она знала – Нью-Йорк не отпускает. Даже если ты пытаешься сбежать, он всё равно найдёт способ вернуть.

Машина плавно свернула на знакомую улицу. За чёрными коваными воротами возвышался особняк Блэков. Белые колонны, крыша из черепицы, сад, где пахло розами и влажной землёй после дождя. С детства он казался крепостью. Дом, где всегда было шумно, опасно, иногда страшно… но именно здесь она чувствовала себя в безопасности.

– Дом, – выдохнула Мия про себя и усмехнулась. – Какое громкое слово.

Стоило переступить порог, как в холле возник Ник. Вечно дерзкий, вечно слишком громкий. Он не дал ей даже снять пальто – заключил в свои медвежьи объятия так крепко, что у неё хрустнули рёбра.

– Ну наконец-то! – его улыбка сияла шире Манхэттена.

– Господи, Ник! – Мия попыталась вырваться. – Ты меня сейчас задушишь, идиот!

– Терпи. – Он прижал её сильнее. – У меня сестра вернулась, я имею право.

Она прыснула со смеху, сдавшись, и крепко прижалась в ответ. Несмотря на привычные пикировки, в этом моменте было что-то настоящее.

– Я тоже скучала, – тихо призналась она.

– Мия! – раздался другой голос.

Кэтрин вышла из-за брата. На её лице светилась улыбка. Ладонь мягко лежала на округлившемся животе.

– Боже… – выдохнула Мия. – Я всё ещё не верю, что скоро у нас появится новая жизнь!

Она кинулась к ней, зацеловав её в щёки.

Кэт рассмеялась, глаза её сияли.

– Иногда мне кажется, что это тоже сон. Но он реальнее всего, что было раньше. Мы скучали по тебе, Мия.

Ник театрально развёл руки:

– Ну всё! Теперь забудьте о спокойной жизни. Ураган вернулся!

– Как будто у вас когда-то было спокойно, – фыркнула Мия.

Она прищурилась и спросила:

– А где мой старший брат?

– Дамиан в делах, – мягко ответила Кэт. – Вернётся вечером.

– А я, между прочим, тоже занят, – Ник поднял руки, будто сдавался. – Только заскочил встретить тебя. Увидимся вечером, сестрёнка.

Он подмигнул, оставив за собой запах дорогого парфюма, и ушёл.

Они остались вдвоём. Мия снова обняла Кэт крепко, всем сердцем.

– С днём рождения, дорогая.

– Спасибо, – улыбнулась та. – Сегодня вечером будет шумно.

– Люблю шум и веселье! – оживилась Мия. – Жаль, что только приехала. Я бы устроила тебе вечеринку, чтоб весь Нью-Йорк завидовал.

Кэт звонко рассмеялась:

– Мия, ты неисправима.

– Это да, – хитро улыбнулась та. – Но я поеду к себе. Нужно многое успеть.

Кэт нахмурилась:

– Ты не останешься жить здесь?

– Я не хочу мешать вам, – Мия усмехнулась. – У меня квартира в центре. Рядом с Ником.

Кэт покачала головой:

– Лив справляется с этой задачей лучше тебя.

Обе рассмеялись. Но Кэт всё же пригляделась внимательнее:

– Признавайся… ты кого-то встретила?

Мия пожала плечами:

– Был один… Но всё не то. Здесь, в Нью-Йорке, это вообще невозможно. Все шарахаются только из-за фамилии.

Кэт мягко вздохнула:

– Когда-нибудь ты встретишь мужчину, который, услышав фамилию Блэк, даже не дрогнет.

Глаза Мии сверкнули дерзким огнём:

– Вот это было бы захватывающе! Но не забудь: я тоже Блэк. Со мной справиться ещё труднее.

– Мне его уже жаль, – Кэт рассмеялась, и её смех наполнил комнату.

Пентхаус

Позже пентхаус встретил Мию тишиной. Панорамные окна, белые стены, холодный мраморный пол. Слишком пусто, слишком стерильно. Она сбросила пальто, налила бокал вина и устроилась на подоконнике.

Санторини был другим – там каждый рассвет пах морем. Здесь – клаксон, неон и одиночество.

Она вскинула бокал, усмехнувшись:

– Ну что, Манхэттен, готовься. Скоро я устрою вечеринку, и ты меня запомнишь.

Телефон завибрировал. На экране – Ариэлла.

– Наконец-то! – прогремел её голос. – Ты вернулась и даже не позвонила?! Какая же ты дрянь, Блэк!

Мия прыснула со смеху:

– Ари, я только чемоданы распаковала. Хотела хотя бы один вечер провести спокойно.

– Спокойно? – фыркнула та. – Это слово тебе не идёт. Забудь. Завтра еду в Нью-Йорк.

– Что? А твоя Филадельфия?

– Скука смертная! – драматично протянула Ари. – Надутые рожи, бесконечный пафос. Мне нужен драйв. А драйв – это ты. Так что держись.

Мия закатила глаза, но в голосе прозвучало тепло:

– Ты неисправима.

– Именно поэтому ты меня любишь, – парировала Вега. – Готовь вино. Мы взорвём Нью-Йорк.

Они ещё долго болтали – о глупостях, о Филадельфии, о мужчинах, которые не стоят ни секунды их времени. Их смех звучал в тишине пентхауса, и Мия чувствовала, что её одиночество стало меньше.

Вечер

Особняк Блэков сиял огнями. В воздухе витали запахи вина, еды, смеха.

Кэт была в центре внимания – светилась счастьем. Ник отпускал бесконечные шуточки, Лив мгновенно парировала, их пикировки заставляли смеяться всех.

Мия смотрела и чувствовала: семья изменилась. Сильные, опасные мужчины рядом со своими женщинами становились другими. Настоящими.

Кэт бросала на Дамиана такие взгляды, что у Мии перехватывало дыхание. Лив сияла рядом с Ником, несмотря на его дерзкие выходки.

Мия подняла бокал и улыбнулась, но внутри мелькнула мысль: «А вдруг и у меня будет так же?»

Когда вечер подходил к концу, Кэт крепко обняла её и шепнула:

– Ты тоже будешь счастлива. Любовь находит даже тех, кто прячется в тьме.

Мия ехала домой, глядя в окно машины. Огни Нью-Йорка отражались в стекле, и внутри звучала мысль:

«Ну что ж, посмотрим».

Глава 2. Ураган

Утро у Мии началось со звона в дверь. Она ещё не успела допить кофе, когда раздалось настойчивое: динь-дон, динь-дон, динь-дон! – будто кто-то собирался вышибить кнопку звонка.

– Чёрт возьми… – пробормотала она и направилась к двери.

Стоило повернуть ручку, как створка распахнулась, и в квартиру ворвалась Ариэлла Вега. Не вошла – именно ворвалась. На каблуках, в ярком пальто, с огромными очками на пол-лица и улыбкой, которая больше напоминала вызов.

– Мия! – её голос загремел, как раскат грома. – Наконец-то! Я так скучала! – Она буквально впилась в подругу в объятиях, а потом прищурилась, делая вид, что злится. – Ещё раз бросишь меня так надолго – и нашей дружбе конец.

– И тогда ты умрёшь от скуки, – хмыкнула Мия, обняв её в ответ. – Потому что такой подруги, как я, ты больше нигде не найдёшь.

– Чертовка! – Ари театрально закатила глаза и шипнула сквозь смех. – Как всегда права. Всё, хватит остроумничать, иди сюда нормально обниматься.

Они засмеялись, снова прижимаясь друг к другу так крепко, словно пытались восполнить все недели разлуки.

Мия оглядела подругу с ног до головы и усмехнулась:

– Ари, ты выглядишь… чертовски сексуально. Нет, даже дьявольски. Как будто готовишься разрушить половину Манхэттена.

Ариэлла щёлкнула пальцами и хищно улыбнулась:

– Я готова покорять Нью-Йорк, детка.

– Притормози, – рассмеялась Мия, подняв кружку. – Я ещё кофе не допила.

– Тогда наливай и мне, – Ари плюхнулась на барный стул. – И сразу обдумаем план, как нам взорвать этот город.

– Филадельфия тебя уже достала? – Мия приподняла бровь. – Или это ты их достала?

Ари драматично закатила глаза:

– Мне надоело видеть одни и те же скучные рожи. Кстати… я столкнулась с братьями Рицци. Почему ты скрыла от меня, что они такие горячие?

– Горячие? – Мия резко сменила тон, её взгляд стал жёстким. – Ари, они не только горячие. Они безумные. Держись от них подальше.

– Ты же знаешь, – голос Веги стал ниже, игривее, – я люблю, когда пахнет опасностью. Это заводит.

– Я серьёзно. – Мия резко поставила кружку на стол. – Я видела их всего один раз, и этого хватило. А от братьев слышала такое… поверь, лучше тебе не встречаться с Рицци.

Ари подалась вперёд, глаза её блеснули любопытством:

– И какие же это истории?

Мия хитро подмигнула:

– Твоё любопытство тебя когда-нибудь в могилу сведёт.

Ари закатила глаза и отмахнулась:

– Ладно, к чёрту этих Рицци. Какие у нас планы на вечер? – её голос дрогнул от предвкушения, глаза буквально загорелись.

– Может, «Сфера»? – задумчиво сказала Мия. – Помнишь, клуб моих братьев.

– Нет уж! – Ари фыркнула. – Там все будут обходить тебя стороной, а я хочу внимания. Выбирай клуб, где фамилия Блэк не закрывает половину танцпола.

Ари скрестила руки на груди и надула губы:

– Значит, придётся искать место, где твой драгоценный брат не король. Такое вообще существует?

Мия закрутила бокал вина в руках, задумавшись.

– В этом городе? Сложно. Почти каждая улица дышит его властью.

Ари усмехнулась:

– Ох, ну так и знала. Тебе только остаётся сидеть дома с книжкой и вязанием.

Мия вскинула взгляд, губы её изогнулись в хищной улыбке.

– Погоди… – голос её стал ниже, почти заговорщицким. – Есть одно место.

Ари оживилась, подалась вперёд:

– Ну же, не тяни.

– «Pandemonium», – выдохнула Мия, и в её глазах мелькнул огонь. – Частный клуб. Закрытый. Там собираются самые опасные люди Нью-Йорка. И не только.

Ари присвистнула, глаза загорелись азартом:

– Уже нравится.

– Там нет правил. Нет законов. Только деньги, власть и кровь. И самое главное – там мой брат не хозяин. Это… нейтральная территория.

Ари улыбнулась, как кошка, почуявшая игру:

– Господи, как же я обожаю такие слова. Нейтральная территория. Звучит так, будто нас там ждёт что-то запретное.

Мия вздохнула, но в глубине души тоже ощутила странное предвкушение.

– Я не уверена, что это хорошая идея…

– Прекрасная идея! – перебила её Ари. – Всё, решено. Сегодня ночью мы идём туда.

Мия тихо рассмеялась, качнув бокал и глядя на искры вина в свете огней:

– Ну что ж… «Pandemonium», так «Pandemonium».

Ари спрыгнула с барного стула и хлопнула в ладони:

– Всё, решено! Сегодня ночью – «Pandemonium».

– Ты слишком радуешься, – фыркнула Мия, хотя уголки её губ тоже дрогнули в усмешке.

– Да потому что я живу ради таких мест, – подруга картинно приложила ладонь к сердцу. – Адреналин, тайны, риск. А рядом со мной ещё и ты, Мия Блэк. Да это же смертельная комбинация!

Мия закатила глаза, но смех всё равно прорвался сквозь губы.

– Ладно, только предупреждаю: там не вечеринка для золотой молодёжи. Там люди, которые играют жизнями, как фишками в покер.

– Тем лучше, – усмехнулась Ариэлла. – Я ненавижу скуку.

Мия посмотрела на её сияющие глаза и поймала себя на том же ощущении. Сердце билось чуть быстрее. Она знала, что идти в «Pandemonium» – значит переступить черту. Но тьма всегда её манила.

День пролетел незаметно. Они бродили по Нью-Йорку, смеялись, заходили в магазины, пробовали уличный кофе и фотографировались на фоне стеклянных небоскрёбов. К закату город вспыхнул тысячами огней, и девушки уже знали – впереди их ждёт нечто большее, чем прогулка.

Когда вернулись домой, они долго собирались: платья, макияж, шпильки, смех, музыка на фоне. Каждая деталь готовилась к тому, чтобы ночь стала незабываемой.

И вот уже в полной готовности они подошли к массивным дверям клуба. Два охранника стояли, словно каменные статуи. Один лениво скользнул взглядом по девушкам, даже не задержавшись.

– Вход только по приглашению, – бросил он сухо, будто одним движением руки хотел отмести их в сторону.

Мия прищурилась, губы изогнулись в холодной усмешке.

– Ты серьёзно, придурок?

Ариэлла уже готова была взорваться, но второй охранник, тот, что стоял в стороне и курил сигару, обернулся на её голос. На секунду он замер, а потом резко выругался:

– Чёрт возьми… это же Блэк! – он бросил окурок и ткнул коллегу в плечо. – Ты совсем охренел? Пропусти их немедленно, пока нам обоим головы не оторвали.

Первый охранник побледнел, но спорить не стал. Тяжёлая дверь тут же распахнулась.

– Приятного вечера, мисс, – пролепетал он, стараясь не встречаться с Мией взглядом.

– Ты должен знать в лицо тех, кто стоит за этим городом, – бросила она через плечо ледяным голосом.

Охранник мгновенно опустил голову, словно признавая её власть, и больше не посмел поднять глаза.

Ариэлла хмыкнула, с трудом сдерживая смех.

– Господи, Мия, иногда я думаю, что с тобой даже мафия не справится.

Мия задержала на нём взгляд, медленно повернулась к подруге и едва заметно усмехнулась:

– Если даже мафия не справится, то кто тогда сможет?

Ариэлла рассмеялась звонко и заливисто, и вместе они переступили порог.

Внутри клуб был похож на другой мир.

Свет лился приглушённый, переливаясь алым и золотым, словно стены пропитаны огнём. Музыка вибрировала в груди, басы рвали воздух, и каждый удар будто подгонял сердце к бешеному ритму.

У входа – длинный коридор с тёмными зеркалами по обе стороны. В отражении девушки видели себя – две хищницы, готовые к охоте.

Коридор вывел их в зал, и пространство взорвалось: огни, дым, сотни людей. Кожа, блестящая от пота, бриллианты на шеях, шампанское в высоких бокалах. Кто-то танцевал безумно, кто-то переговаривался в углу, заключая сделки, а наверху, на балконах – мужчины в костюмах, с холодными глазами, наблюдали за происходящим так, будто зал принадлежал им.

Воздух был густой – смесь алкоголя, дорогих духов и опасности. Здесь пахло деньгами, властью и грехом.

Ариэлла ахнула, её глаза загорелись от восторга.

– Вот это да… Мия, я уже чувствую, что эта ночь будет легендой.

Мия скользнула взглядом по залу и хищно улыбнулась.

Они поднялись по лестнице в VIP-зону. Красные огни мягко мерцали вдоль стен, музыка гремела глухим басом, а из полумрака на них оборачивались десятки взглядов. Мужчины, сидевшие за столиками, пожирали девушек глазами, словно на охоте заметили добычу.

Ариэлла прижалась к Мие и шепнула, перекрикивая музыку:

– Господи, ты это видишь? Здесь каждый второй – воплощение греха.

Мия чуть усмехнулась, откинувшись на перила.

– Грех всегда выглядит красиво. Пока не показывают его цену.

– Тем интереснее, – подмигнула Вега, театрально поправив волосы и наслаждаясь вниманием.

Их проводили к свободному столику у панорамного окна. Внизу под ними клуб бурлил жизнью, танцы превращались в хаос, огни слепили. Девушки уселись, и официант, стараясь не задерживать взгляд, тут же подался вперёд.

– Что будем пить?

– Два «Космополитена», – быстро ответила Ариэлла. – А потом посмотрим.

Официант кивнул и поспешил исчезнуть.

– Чувствуешь? – Ари заговорщически наклонилась ближе. – Они все на нас смотрят.

Мия скользнула взглядом по залу и едва заметно усмехнулась.

– Пусть смотрят. Главное, чтобы не путали интерес с правом приблизиться.

Ари прыснула со смеху.

– Вот за это я тебя и люблю.

Они сидели за своим столиком, коктейли приятно холодили ладони, смех смешивался с музыкой. Всё было легко, почти непринуждённо, пока к ним не подошёл официант. В руках у него – хрустальное ведёрко со льдом, в котором поблёскивала дорогая бутылка шампанского. А сверху – красная роза.

– Это вам, леди, – официант поставил бутылку и склонился чуть ниже. – От столика слева.

Ариэлла прыснула, едва сдерживая восторг.

– Ну вот, началось, – она наклонилась ближе к Мие, её глаза сияли. – Мужики сами липнут. Это я понимаю, Нью-Йорк.

Мия фыркнула, медленно повернув голову.

И замерла.

Он.

Росс Кинг сидел на диване, чуть в стороне, в окружении нескольких мужчин, которые выглядели опасно даже в тишине. Но среди них он был центром. Высокий, в идеально сшитом чёрном костюме, словно сама тьма решила принять человеческий облик. Его поза была расслабленной, но в этом расслаблении чувствовалась власть. Как будто весь мир лежал у его ног.

Ледяные глаза – слишком тёмные, слишком живые, с хищным блеском – пронзили её насквозь. Шрам через бровь делал его лицо ещё более жестким, безжалостным. Даже здесь, среди сотни людей, он выглядел так, будто всё пространство принадлежит ему.

– Господи, да чтоб тебя… – вырвалось у Мии, и в груди всё сжалось от ярости.

В этот момент Росс поднял руку. Медленно, с ленивой уверенностью хищника, которому некуда спешить. Его большой палец коснулся губ и скользнул по ним, задержавшись в угрожающем намёке. Воспоминание вспыхнуло в памяти Мии так ярко, будто это случилось только что: его стальные руки, рывок, звериный поцелуй, вкус крови на её языке, когда она впилась в его губу.

Её пальцы сжали бокал так сильно, что стекло едва не треснуло. Глаза вспыхнули, как огонь. Злость. Ненависть. И что-то ещё, от чего самой стало не по себе.

Ариэлла тут же заметила перемену.

– Эй… что с тобой? – она наклонилась ближе и сузила глаза. – У тебя такой вид, будто ты только что увидела самого дьявола.

Мия медленно повернулась к подруге, уголки губ изогнулись в жестокой усмешке.

– Ошибаешься, Ари, – её голос зазвучал хрипло и глухо. – Дьявола я не увидела. Я его узнала.

Мия снова метнула взгляд к дивану. Росс всё так же сидел, развалившись в своём мрачном величии. Но его глаза… они держали её, как прицел. Ни один её жест не оставался незамеченным, и в этом хищном внимании было слишком явное обещание: охота началась.

Они сидели в VIP-зоне, коктейли уже согревали кровь, когда к их столику нагло подсели двое мужчин. Щёлкнули зажигалки, запах табака вперемешку с дорогим парфюмом ударил в нос.

– Дамы, как насчёт того, чтобы повеселиться по-настоящему? – один ухмыльнулся, оглаживая бокал.

– Уже веселимся, – отрезала Мия, даже не взглянув на них.

– А мы можем добавить драйва, – не отставал второй, наклонившись ближе, слишком близко.

Мия медленно повернула голову, её глаза блеснули сталью:

– Отвали, пока язык цел.

Ари прыснула, но мужчины не двинулись. Напряжение сгущалось – и именно в этот момент к столику подошёл он.

Росс Кинг.

Высокий, мрачный, весь в чёрном. Его появление будто изменило воздух: в помещении стало тяжелее дышать.

Двое незваных кавалеров увидели Росса – и замерли. Один коротко выругался, другой бледно сглотнул. Не сказав ни слова, они вскочили и растворились в толпе, как трусливые шакалы, учуявшие хищника.

Мия фыркнула, откинувшись на спинку дивана:

– Слабаки.

Росс шагнул ближе, склонился к ней. Его взгляд бил, как удар кулака.

– Заблудилась, принцесса? – его голос звучал глухо, угрожающе. – Здесь слишком опасно.

Мия вскинула подбородок, упрямо держа его взгляд:

– Значит, я выбрала правильное место.

Он оскалился, и в глазах мелькнул хищный огонь. Его рука поднялась, пальцы зацепили прядь её волос, наматывая её на палец.

– Помнишь моё обещание? – его голос сорвался почти на рык. – Я ждал этого момента. Я ждал, когда ты снова окажешься рядом.

Мия сжала зубы, её слова сорвались почти плевком:

– Засунь своё обещание себе в глотку и подавись им.

Его пальцы резко сомкнулись на её скуле, большой палец грубо прошёлся по её губам. Он наклонился так близко, что её дыхание сбилось.

– Ещё слово в таком тоне – и я заставлю тебя замолчать так, что ты недели рот открыть не сможешь, – прорычал он низко, каждое слово резало воздух, как лезвие.

Мия усмехнулась сквозь ярость, её голос капал ядом:

– Звучит горячо. Но поверь, Кинг, ты захлебнёшься быстрее, чем я замолчу.

Он прищурился, его улыбка стала мрачнее тьмы:

– Эта ночь ещё не закончена, Мия.

Сегодня ты узнаешь, что значит принадлежать мне.

Он отпустил её так резко, что кожа зазудела, и развернулся. Его шаги были тяжёлыми, уверенными, как приговор, оставленный за спиной.

Ариэлла хлопнула ресницами, будто только что вынырнула из-под воды.

– Мия… кто, чёрт возьми, ЭТО вообще был? – её голос дрогнул между восхищением и страхом.

Мия взяла бокал, медленно глотнула и, не дрогнув, процедила:

– Тот, кто думает, что может со мной играть.

Ари прищурилась, наклонилась ближе, её улыбка сверкнула:

– Играть? Подруга, это уже не игра… это огонь.

Мия откинулась на спинку дивана, сжав бокал в пальцах.

– Я задела его гордость. И он пообещал меня «воспитать». Хотя, знаешь… это даже не было обещанием. Это было хуже. Это было предупреждением.

Ари подмигнула, глаза её загорелись азартом:

– Так вот оно, то самое, что тебе нужно! Ты же сама вечно ноешь, что мужики шарахаются от твоей фамилии. А этот явно не из пугливых.

Мия криво усмехнулась, но голос её предательски понизился:

– Не спорю… он меня задел. От одного его взгляда у меня внутри будто всё взорвалось.

Ари ухмыльнулась шире, склонив голову набок:

– Я вижу эту страсть в тебе, Мия. Ты сама горишь.

Мия провела пальцем по ободку бокала и хрипло усмехнулась:

– Но если наши тёмные стороны столкнутся… интересно, останется ли хоть искра света после этого?

Ари покачала головой, хмыкнув, но не сводя глаз с подруги:

– Господи… у тебя на лице уже всё написано. Ты в игре, подруга.

Мия усмехнулась краешком губ и отвела взгляд в зал, где снова гремела музыка и сверкали огни.

А внизу, под грохотом музыки, уже сгущалась его тьма.

Глава 3. Король Вегаса

Лас-Вегас не спал никогда. Но в пентхаусе над самым роскошным казино города царила тишина. Тишина власти.

Панорамные окна резали ночное небо, как чёрные лезвия. Внизу, под стеклом, город кипел: неон лился лавой по бульварам, огни реклам мигали, как сигнальные маяки, стеклянные фасады отбрасывали отсветы на полированные кузова дорогих машин. В этом шквале звуков и света было что-то первобытное – как пульс, который не позволял уснуть никому. Но здесь, под самым куполом, шум превращался в ровный, едва слышный гул – напоминание о том, чем владеет один человек.

Росс Кинг сидел в кожаном кресле вполоборота к окну, ладонью играя тяжёлым стаканом с виски. Чёрный костюм сидел безупречно. Галстук был ослаблен – на полфаланги, не больше; свобода в его мире всегда дозировалась. В профиль – резкая скула, ровная линия носа, тень шрама через бровь. Он выглядел как статуя, но в этой неподвижности скрывалась энергия хищника перед броском.

– Ты опоздал, – произнёс Росс негромко, не оборачиваясь.

Голос прошёлся по комнате холодной волной. На мраморном полу, на коленях, с опущенными плечами стоял мужчина – худой, с сероватой кожей, в форменном жилете крупье. Пот давними дорожками стекал по вискам, пальцы подрагивали; он то и дело пытался спрятать руки за спиной, но снова складывал их на бёдрах – так учили. В клубах Кинга не любили лишних движений.

– Мистер Кинг… – он сглотнул, и кадык дёрнулся, – я… это ошибка. Счёт… фишки были пересчитаны неверно… я клянусь, сэр…

Позади, в кресле у стола, скрипнула кожа – Маттео Моретти менял позу. Он всегда располагался так, будто оказался здесь случайно: закинув ногу на ногу, с лёгкой ленцой в каждом движении, с сигаретой между пальцами. Высокий, тонкий, с насмешливым взглядом и глазами игрока, который уже видел карту на руке противника.

– Ошибка, говоришь? – протянул Маттео, выпуская узкую струйку дыма. – Видишь, дружок… – он кивнул на большой настенный экран, где на паузе застыл фрагмент записи: рука крупье лёгким движением отводит фишку под край стола, – …в наших заведениях ошибки случаются ровно один раз. У тебя их, – он поднял три пальца, – минимум три за ночь.

Крупье коротко всхлипнул, но слова захлебнулись, когда Росс наконец повернул голову. Взгляд – ледяной, спокойный. Это «спокойно» всегда пугало сильнее крика.

– В Вегасе, – сказал Росс, ставя стакан на подлокотник, – нет ошибок. Есть только предательство.

Он поднялся. Кожа кресла вздохнула. Шаги на камне были очень чёткими – как отсчёт. Мужчина на полу вытянулся, прижал лоб к мрамору.

– Пожалуйста… у меня семья… дети… – зашептал он, и шёпот лег на пол, как пыль.

Маттео щёлкнул зажигалкой, погасил сигарету о блюдце и, даже не меняя ленивого выражения лица, вынул из внутреннего кармана глушитель. Металл впитал свет, как вода. Он проверил патронник без позы, как будто речь шла не о смерти, а о смене канала.

– Встань, – велел Росс.

Крупье послушно поднялся на колени, глаза бегали, как у пойманного зверя. Секунду в комнате стояла тишина. За стеклом где-то внизу взревел мотоцикл, и этот звук показался неуместным – словно жизнь попыталась ворваться туда, где её не хотели.

– Скажи мне, – ровно произнёс Росс, – кому ты отдавал фишки.

– Никому! – слишком быстро. – Я… я просто… сэр, я запутался…

Маттео фыркнул, покосившись на босса. Росс сделал шаг – один, ещё один – и остановился вплотную. Тень от его фигуры легла на лицо мужчины, как маска.

– Знаешь, – почти мягко сказал он, – я люблю честные ответы. Они экономят время.

Он отступил на полшага, словно давая пространство – и так же мягко кивнул Маттео.

Выстрел с глушителем всегда звучит обманчиво тихо. Воздух только чуть дрогнул, как от щелчка пальцами. Тело повалилось на бок, кровь змеёй поползла к ножке стола – красный след на белом камне.

– Уберите, – коротко бросил Росс.

Двери распахнулись с идеальной синхронностью. Двое в чёрном вошли бесшумно, аккуратно подняли тело, завернули в серый брезент. Пятно на полу уже протирали до блеска, когда створки снова сомкнулись и мир вернулся в точку тишины.

Маттео расслабленно выдохнул, покачал головой:

– Иногда думаю, этот город однажды задохнётся от твоего контроля, – сказал он, и в голосе было не осуждение – констатация.

– Пусть попробует, – холодно скривился Росс, снова втягивая Вегас в зрачки. – Вегас принадлежит мне. Всегда принадлежал.

Он произнёс это не громко, но в такт фразе внизу, во франтоватой толпе, как будто что-то послушно сдвинулось – одна партия в приватной комнате закончилась, официант вынырнул с шампанским к новому столику, камера на потолке изменила угол. Город реагировал на него, как организм на импульс.

У Кингов власть была в крови, как и память. Эти две субстанции смешались много лет назад.

Старый особняк в горах – не тот, где витрины, неон и бассейны, а настоящий, каменный, с узкими окнами и тишиной холла – стал клеткой для Уильяма Кинга. Когда-то легенда Вегаса, человек, чьё имя произносили шёпотом и с уважением, теперь сидел у окна, усталый, высохший, с ладонями, на которых белели шрамы. Взгляд оставался прежним – стальным; только тело отказалось служить.

Иногда Росс приезжал. Они сидели друг напротив друга, и между ними лежали годы: мальчик, который слишком рано увидел кровь, и мужчина, который слишком рано понял, как просто терять. Отец говорил коротко, как всегда; советы были точными, будто выстрелы. Но чаще оба молчали – потому что молчание было честнее любых слов.

Мать, Эвелин, стала тенью дома. Идеальный узел на шее, безупречная осанка, пальцы, вечно холодные от серебряных ручек чайника. Она ухаживала за мужем так, как умеют те, чья воля крепче стали. Могла остановить Росса одним взглядом – не потому, что была сильнее, а потому что в её взгляде он по-прежнему оставался сыном. Для Вегаса они почти исчезли. И так было безопаснее: врагам нечего было трогать.

Но враги – были.

Филадельфия. Рицци.

Когда-то всё делилось иначе. Кинги держали пустынный оазис огней, Рицци – порты и восточное побережье, меж ними – сеть договорённостей, компромиссов, взаимных уступок. Это продолжалось ровно до того дня, когда алчность – а может, уверенность – заставила одного человека подумать, что чужая территория будет смотреться лучше под его ботинками.

Засада в старом ангаре. Ошибка в канале связи. Пять машин, двадцать человек, и воздух, который густел от пороха. Дядя Росса – наставник, тот, кто учил читать лица и тянуть карты – упал, даже не схватившись за грудь. Уильям выжил чудом. С тех пор мир окончательно разделился на «до» и «после».

Шрамы на лице Росса были моложе того шрама, что проходил у него внутри. И каждая новая победа только полировала этот внутренний металл – делала его гладким, холодным, непроницаемым. «Подождите», – говорил он про себя, – «я умею ждать». И он ждал. И держал город так, чтобы никто не заметил, как сильно сжимает пальцы.

Кабинет снова утонул в привычных звуках: лёгкое тиканье часов, глухой рокот кондиционера, неслышимый фон казино на этаж ниже. На чёрном столе выстроились три телефона – город, личный, внутренняя сеть. На светлом экране мигнули уведомления – отчёты, графики, имена.

Маттео похлопал по листам с утренней сводкой, перекинул одну страницу через другую:

– «Форчуна» – плюс тринадцать процентов к прошлой неделе, – отчеканил он. – «Лазурь» держится ровно, выручка в пределах. «Оракул» скидывает жалобы, мол, конкуренты воруют персонал, – он фыркнул. – Привычное нытьё. Ветка «драйв-баров» – растёт. Валета поймали в «Авалоне» – та же схема, что у этого бедолаги, – на секунду кивок на недавно вытертое место на мраморе. – Я уже сообщил, что их «ошибки» у нас – раз в жизни.

– Сообщил кому надо? – без интонации уточнил Росс.

– Всем, кому надо, и ещё пару тем, кому не помешает, – лениво улыбнулся Маттео. – Город – это люди. Люди любят истории. Истории про то, как тех, кто ворует у Кинга, выносят в брезенте, – самые доходные. Они дисциплинируют.

Росс слегка качнул виски и наконец отхлебнул. Жгучее тепло разлилось внутри неторопливо, но не смягчило ни одного угла.

– Заведёшь себе когда-нибудь книжку афоризмов, – обронил он.

– Уже веду, – беззлобно парировал Маттео. – Там первая строчка: «Кто против Кинга – тот против себя». Вторая – «Кто с Кингом – должен помнить, что с Кингом нельзя расслабляться».

– Умный, – коротко сказал Росс.

– Красивый и скромный, – добил тот и лукаво прищурился. – Но это к теме не относится. К теме относится Нью-Йорк.

Он подтолкнул к Россу тонкую папку. На обложке – логотип закрытого клуба, внутри – короткий лист с именами. Несколько – зачёркнуты, несколько обведены.

– Сегодня – закрытая встреча в «Pandemonium», – напомнил Маттео. – «Только свои», как они любят. Элитный мусор, пару политиков, несколько людей из старых семейств, «культурные» плюсы, чтобы всё выглядело прилично. И – слухи. – Он поднял палец. – Слухи, что «птичка» вернулась.

– Птичка, – медленно повторил Росс, словно пробуя вкус слова. Стакан зазвенел о стеклянный стол. – У птички есть фамилия.

– Есть, – согласился Маттео. – И она звучит, как ударная доля в громкой песне. Блэк.

Тишина. Звуки снизу, казалось, отступили. В кабинете стало теснее.

Росс отвернулся к окну. Взгляд, будто и прежде холодный, провалился на секунду – не в город, а внутрь. Он видел не неон и не строй линий на шоссе. Он видел глаза – тёмные, дерзкие, хищно блестящие. Видел, как эта девушка умеет держать взгляд, не моргая. И как улыбается, когда должна испугаться.

Мия Блэк.

Имя само по себе было вызовом. Это была фамилия, от которой в Нью-Йорке люди уступали дорогу. В Вегасе уступали только те, кто умел жить. Остальных – хоронили. Но эта фамилия не заставила Росса сжать челюсти сильнее – он давно перестал реагировать на чужие гербы. Его раздражало другое: воспоминание. То, как на мгновение в его собственном городе у него сорвали контроль. Те секунды, когда он, привыкший брать, оказался в роли того, кого оставляют.

Маттео не стал прерывать паузу. Он вообще был хорош в паузах – умел их выдерживать, не отводя глаз и не суетясь.

– Задела, – произнёс он наконец, не вопрос – вывод.

Росс обернулся. В улыбке не было ни грана веселья:

– Не слышал, чтобы меня «задевали».

– Тогда назовём это по-другому, – пожал плечами Маттео. – Фокус внимания. Игра, где ты не привык проигрывать ни одного хода, вдруг нашла себе достойного противника. Девочка дерзкая. Ты – тоже. Зрелище обещает быть… – он сделал неопределённый жест – …доходным.

– Не путай доход со страстью, – отрезал Росс. – Страсть – это мотивация, не результат.

– О, – протянул Маттео, – философ пошёл. Но ты меня знаешь: я за математику. Смотри, как сходится. Нью-Йорк любит легенды про Блэков. Вегас любит легенды про Кинга. Если эти легенды пересекаются в одном зале – даже бармены начинают говорить шёпотом. Внимание – ресурс. А ты умеешь монетизировать ресурсы лучше всех.

– Это не шоу, – коротко сказал Росс.

– Конечно, – мгновенно согласился Маттео. – Это война— И всё же, Росс… игра с Блэками – это не просто страсть. Это клан. Они держат город на эмоциях так же крепко, как ты – на правилах. Твоя сила – порядок. Их сила – род. Когда порядок сталкивается с родом – всегда много шума. Ты уверен, что хочешь шума?

– Я люблю шум, – сухо отозвался он. – Потому что после него остаётся тишина. А тишина – моя.

Маттео улыбнулся краем губ, как человек, который услышал именно то, что ожидал. Он поднялся.

– Сказал – как всегда. По делу и без романтики.

– Романтику оставь бардам, – отмахнулся Росс. – Нам – расписания.

Он взял один из телефонов, коротко ткнул три цифры:

– Готовьте самолёт, – произнёс, не называя себя. Диспетчер на том конце сразу перешёл на режим «да, сэр». – Вылет в Нью-Йорк через час. Состав – минимальный. Маршрут – прямой. Диспетчеризация – моя. – Пауза. – И, Рой? – он на секунду задержал взгляд на линии горизонта, – чтоб на полосе не было зрителей.

– Принято, мистер Кинг, – ровно ответили из трубки.

Он положил телефон и посмотрел на Маттео:

– Вот теперь будет интересно.

Глава 4. Принцесса Нью-Йорка

Музыка в «Pandemonium» била, как ток. Басы входили в тело и заставляли сердце биться быстрее, чем могло выдержать. Красные вспышки прожекторов рвали тьму и превращали танцпол в хаос, где не было ни начала, ни конца. Тела двигались в дыму, стирая границы между мужчиной и женщиной, между грехом и иллюзией. Воздух пах алкоголем, табаком, потом и жадностью.

Мия и Ариэлла уже были в центре этого безумия. Они двигались так, будто музыка принадлежала им.

Ари кружилась, запрокидывая голову и смеясь, её волосы взлетали в такт, как языки пламени. Она сияла – дикая, свободная, провокационная.

Мия двигалась иначе: плавно, но хищно. Она не танцевала – управляла залом. Каждый поворот её бедра, каждый шаг на каблуке говорил: «Я здесь королева». Мужчины оборачивались, женщины шептались с ненавистью.

Ари склонилась к её уху, перекрикивая музыку:

– Господи, Мия, мы сейчас спалим весь клуб!

Мия усмехнулась, её глаза сверкнули дерзким огнём:

– Именно этого я и хочу.

Они смеялись и снова бросались в ритм, а вокруг толпа уже жила ими. Чужие руки пытались коснуться, кто-то тянулся ближе, но хватало одного взгляда Мии – и мужчины отступали. Она не позволяла никому пересечь невидимую черту.

Ари наслаждалась вниманием: строила глазки, смеялась, подбрасывала волосы, принимала комплименты. Мия же будто играла в шахматы на поле, где фигурами были люди.

И она знала: скоро на доске появится тот, ради кого всё это только начинается.

В это время Росс сидел в своём офисе на втором этаже.

Телефонный разговор закончился. Документы были подписаны. Люди – отпущены. Всё было сделано.

Маттео растянулся в кресле напротив, с ленцой затянулся сигаретой.

– Ну что, дела закончились… Можно и отдохнуть, – ухмыльнулся он, выпуская кольца дыма.

Росс сидел молча, взгляд его был устремлён куда-то вниз, в зал. Он не двигался, только пальцы медленно барабанили по подлокотнику кресла.

– У тебя этот вид, брат, – продолжил Маттео. – Вид, когда ты вроде бы здесь, а на самом деле уже где-то в другом месте. – Он щурился, изучая Росса. – Дай угадаю. Там, внизу?

Росс холодно скривил губы.

– У меня есть планы.

– Планы, говоришь? – Моретти рассмеялся и поднял руки, как будто сдавался. – По глазам вижу, что это не бизнес.

– Можешь катиться, куда хочешь, – отрезал Росс, не отводя взгляда от окна. – Я остаюсь.

– Ха! – Маттео вскинул руки и покачал головой. – Ладно. Я рвану в «Сферу». Говорят, там девки – огонь. В самый раз для ночи без сна.

– Проваливай.

– Иди ты, – хмыкнул Маттео, хлопнул его по плечу и направился к выходу. – Ладно, брат, сам напросился. Увидимся завтра.

Дверь захлопнулась. В комнате повисла тишина. Росс медленно поднялся, отставил бокал с недопитым виски и пошёл вниз.

Ему хватило секунды, чтобы найти её в зале.

Мия.

Она стояла у барной стойки, подсвеченная мягким светом неона. Золотой отблеск кожи, блестящие волосы, губы, чуть приоткрытые, словно приглашение. Она подняла бокал, облизала край стекла, и в этот момент он понял: она играет.

Он двинулся к ней сквозь толпу – тяжело, уверенно. Толпа сама расступалась. Он шёл, как хищник, который идёт к добыче, и никто не решался встать на пути.

Его пальцы коснулись её спины. Медленно, почти лениво, он провёл ими вниз по позвоночнику.

Мия вздрогнула, резко обернулась. Улыбка была холодной, глаза – острыми.

– Ты ещё здесь? – её голос прозвучал мягче обычного. Алкоголь сделал его ниже, чувственнее.

– Я сказал, эта ночь ещё не закончилась, – его голос был глухим и опасным.

Он рванул её ближе, так что её тело ударилось о его грудь. Воздух между ними вспыхнул.

– Горячо, – усмехнулась она, но её дыхание сбилось. – Твоя тьма заводит меня сильнее, чем любой свет.

Она скользнула ладонями по его груди, медленно, будто проверяя силу в каждом мускуле.

Он наклонился ближе, их дыхания смешались.

– Значит, ты решила поиграть со мной, Мия? Но не заблуждайся: любая партия – моя.

Её глаза блеснули вызовом. Она коснулась его лица пальцами, задержавшись на скуле, и шепнула:

– Росс, я готова сыграть. Но только по моим правилам.

И она поцеловала его первой – резко, жестко, страстно.

Он рванулся в ответ. Его губы впились в её губы жадно, яростно. Он не целовал – он вламывался, забирал, ломал её дыхание, пока она не застонала.

Его рука схватила её за запястье. Он потащил её через зал, не обращая внимания на людей. У дверей офиса бросил охране:

– Никого не впускать.

Внутри он захлопнул дверь и впечатал её в стену.

Мия рассмеялась низко, дерзко.

– Думаешь, сможешь запереть меня здесь?

– Не думаю. Знаю, – прорычал он и впился в её губы.

Его руки были железом: сжимали талию, рвали платье, хватали за волосы. Она царапала его грудь, кусала губы, отвечала стоном и смехом. Они не прикасались – они воевали.

Он рывком поднял её на стол. Бумаги полетели на пол. Её ноги обвились вокруг его бёдер, руки сорвали пуговицы его рубашки. Он зарычал и сдёрнул с неё платье так, словно ненавидел ткань.

Она отвечала яростью. Их страсть была боем: без нежности, без тормозов. В каждом его движении было собственничество. В каждом её ответе – вызов.

Когда всё закончилось, воздух дрожал.

Мия первой отстранилась. Она спрыгнула со стола, тяжело дыша, и начала одеваться. Платье вернулось на её тело так же стремительно, как было сорвано.

Росс стоял напротив, полуголый, с кулаками, сжавшимися до белизны. Его грудь вздымалась от ярости. Он смотрел, как она застёгивает молнию, поправляет волосы. Каждое её движение было издёвкой.

– Куда, блядь, собралась? – его голос был хриплым.

Мия подняла на него глаза. Её взгляд был холодным, как лезвие. Она подхватила сумочку и усмехнулась:

– Я же сказала, Росс. Мы играем по моим правилам.

Её губы дрогнули в усмешке.

– Шах и мат.

Она развернулась и вышла. Дверь хлопнула так, что стены дрогнули.

Росс остался один. В тишине.

Стакан с виски со всего размаху врезался в стену, разлетелся на сотни осколков.

Он сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели. Его глаза горели тьмой.

Я позволил ей уйти.

Только потому, что иначе убил бы или сломал её прямо здесь.

Но это ещё не конец.

Губы скривились в зверином оскале. Голос прозвучал низко, как приговор:

– Чёртова принцесса… играешь в шахматы? Но мат всегда мой.

Глава 5. Оскал тьмы

Мия Блэк

Такси мчалось по ночному Нью-Йорку. За окнами вспыхивали неоновые вывески, красные огни светофоров и свет фар сливались в огненную ленту. В салоне пахло алкоголем и клубным дымом, словно они ещё не покинули «Pandemonium».

Ариэлла бросила на Мию хитрый взгляд, ухмыльнулась и, откинувшись на сиденье, протянула:

– Ну, выкладывай.

– Что именно? – Мия глянула краем глаза, будто не понимая.

– Не строй из себя невинность, – Ари рассмеялась низко. – Я видела, как Кинг тебя утащил. Видела, как ты вернулась из его офиса: волосы растрёпаны, губы покусаны, глаза горят. Тут и гадать нечего.

Мия хмыкнула, сделала глоток воды и усмехнулась:

– Ты всегда умела подмечать детали.

– И всё? – Ари театрально вздохнула. – Я ожидала рассказ хотя бы в трёх частях: как он тебя прижал, как всё полетело к чёрту и чем закончилось.

– А чем, по-твоему, это могло закончиться? – Мия приподняла бровь, улыбнувшись дерзко.

– Жарко. Жёстко. Так, что стены тряслись, – отрезала Ари.

Мия рассмеялась низко, хрипло:

– Почти угадала.

– Вот! – Ари победно вскинула подбородок. – Потому ты и молчишь – до сих пор под впечатлением.

Но улыбка с лица Мии сошла. Голос стал твёрже:

– Ари… это была страсть. Животная. Без нежности. И уж точно без продолжения.

– А если из этого всё же что-то вырастет? – не сдавалась подруга.

– С Россом? – Мия усмехнулась криво. – Ты серьёзно?

– А что? Он явно не из тех, кто шарахается от фамилии Блэк.

– Да, но Кинг никогда не склонит голову перед женщиной. Рядом с ним могут быть только те, кто соглашается жить по его правилам.

– А вдруг ты станешь исключением? – Ари прищурилась.

– Исключением я быть не хочу, – Мия качнула головой. – Я хочу мужчину, который для всех останется властным и страшным… но рядом со мной будет другим. Чтобы я была не украшением и не союзницей, а всем.

Ари смягчилась, посмотрела внимательнее:

– Даже с твоим характером? Думаешь, найдётся тот, кто сможет так?

– Я выросла среди братьев, – Мия чуть улыбнулась. – Для мира они монстры и демоны. Но со мной они всегда были другими. Всегда показывали, что я важна. Всегда склоняли голову.

Ари кивнула:

– Значит, и от мужчины ты ждёшь того же?

– Да. Мужчина, который останется сильным для всех… но со мной будет мягким. Для кого я стану центром, – Мия усмехнулась, сделала ещё глоток и твёрдо добавила: – Росс Кинг таким не будет никогда.

Ари закатила глаза и фыркнула:

– Зато с ним у тебя на лице такой огонь, что хоть сейчас Нью-Йорк поджигай.

Мия усмехнулась и отвела взгляд к окну. В отражении плясали огни города.

– Я никогда не теряла контроль… а он сломал его одним своим появлением. Этого хватило, чтобы я сама пошла в игру.

Она замолчала, но мысли продолжали гудеть.

Это был лучший секс в её жизни. Жёсткий, дикий – будто он хотел вытянуть из неё каждую каплю силы. Ни намёка на нежность, только ярость и мощь, от которых тело до сих пор отзывалось дрожью. Росс Кинг… хищник, буря в человеческом облике. И это опьяняло сильнее любого вина.

Но это был всего лишь секс. Одна ночь. Вряд ли они ещё окажутся в одной комнате, не говоря уже о повторении. Кинг меняет женщин, как перчатки. Для него всё это – игра, способ доказать превосходство.

Мия глубоко вздохнула и криво усмехнулась:

«Лишь бы братья никогда об этом не узнали… убьют за то, что я связалась с Вегасом. Особенно с Кингом».

Такси свернуло к Манхэттену. В пентхаусе девушки выпили по бокалу вина, обсудили пустяки и ещё немного посмеялись. Потом каждая ушла в свою комнату. Закрыв за собой дверь, Мия прислонилась к ней и прикрыла глаза. Музыка клуба, его руки, его голос – всё нахлынуло снова.

– Чёртов вечер… сумасшедший, как и я, – прошептала она и усмехнулась самой себе.

Росс Кинг

Отель «Plaza». Роскошные стены, мягкие ковры, тяжёлые люстры. Для Росса всё это было пустой оболочкой.

Он сидел в полумраке номера, у окна, с бокалом виски в руке. Лёд растаял, обжигающая горечь жгла горло. За стеклом мерцал Нью-Йорк, но мысли были не о нём.

Мия Блэк.

Дерзкая, взрывная, с огнём в глазах. Та, что не дрогнула под его хваткой. Та, что сама впилась в его губы, требуя войны.

Кинг хрипло усмехнулся, качнул головой:

– Решила бросить мне вызов…

Она не испугалась. Не дрогнула. Смотрела прямо в глаза, усмехнулась и ушла, хлопнув дверью. Как будто сама поставила точку там, где всегда ставил он.

Челюсти стиснулись так, что хрустнула кость. Перед глазами вставала её спина, уверенная походка, ровный шаг. Будто она решила исход партии. Будто обыграла его.

Смешок сорвался с губ, глухой, злой:

– Это ещё не конец, принцесса. Мат в этой игре будет за мной.

Он плеснул новый бокал, осушил его залпом. Внутри всё клокотало, ярость жгла изнутри.

Дверь скрипнула. Вошёл Маттео – расслабленный, самодовольный, с сигарой в пальцах.

– Росс, мать твою, ты выглядишь так, будто готов разнести полгорода. Я только что от прекрасной компании, а ты сидишь тут, как чёрный шторм.

Кинг медленно поднял взгляд. В глазах – ледяная тьма.

– Осторожнее, Маттео. Сегодня не в настроении для шуток.

– Вижу, – протянул тот, затянувшись и присвистнув. – Значит, эта маленькая Блэк действительно умудрилась тебя обыграть?

Губы Росса дрогнули в мрачной тени усмешки:

– Она сыграла со мной опасную партию.

Маттео прищурился, стряхнул пепел:

– Тогда мне её жаль. Она ещё не понимает, с кем связалась. Я бы на её месте не хотел оказаться.

Кинг откинулся в кресле, покачал бокал, ледяным голосом процедил:

– Я никого не прощаю. Эта девчонка перешла черту. И я покажу ей, кто диктует правила.

Мысли кольнули острее. Ни одна женщина ещё не дерзила ему так. Все знали своё место, принимали его власть. А эта принцесса Нью-Йорка решила показать зубы. Решила, что может встать выше.

Его взгляд потемнел, губы скривились в холодной усмешке:

– Никому не позволю стоять выше меня. Тем более – дерзкой девчонке. Это будет её самая дорогая ошибка.

Слова легли в тишину, тяжёлые и зловещие, как клятва, от которой невозможно уйти.

Глава 6. Выдох

Утро развернулось мягко, как шёлковая лента. Сквозь панорамные окна пентхауса лилось светлое манхэттенское небо; кухня пахла свежесмолотым кофе и миндалём.

Мия босиком прошла по холодному мрамору, нажала кнопку кофемашины и зевнула так, будто ночь вытянула из неё весь кислород. Ариэлла появилась следом – в халате, с пучком на макушке и видом «не подходи до первой чашки».

– Если кто-то сейчас произнесёт слово «алкоголь», я его вышвырну в Гудзон, – мрачно заявила она, принимая кружку из рук Мии. Сделала глоток и мгновенно смягчилась. – Ладно. Жить можно.

– Запомню: кофе – жизнь, – фыркнула Мия. – Ну что, мисс Вега, спасаем экономику Нью-Йорка шопингом?

– Мы её не спасаем, – оживилась Ари, расплываясь в улыбке. – Мы делаем её красивее. Hudson Yards, потом SoHo. А дальше – по наитию. Сегодня я доверяю своим импульсам.

– Как всегда, – хмыкнула Мия. – Тогда доедай круассан и марш в гардероб. Хочу видеть на тебе что-то, из-за чего половина Манхэттена сгорит от зависти.

– Так это снова твой план «поджечь город»?

– Мы уже договорились: ты поджигаешь, я подкидываю дрова, – отрезала Мия.

Обе рассмеялись. Утро текло лениво: разговоры про сериалы, новые помады и про то, как Нью-Йорк умудряется быть одновременно шумным и уютным.

К полудню чёрный внедорожник довёз их до Hudson Yards. Пространство сверкало стеклом, светом и зеленью, вокруг гудели шаги и шелестели пакеты.

– Правило простое, – сняв очки, сказала Мия. – Берём только то, в чём можно свести Нью-Йорк с ума.

– То есть всё, – серьёзно кивнула Ари.

В первом бутике их остановило серебряное платье-комбинация. Через десять минут Мия вышла из примерочной – шёлк струился по телу, мягко отражая свет.

– Берём, – постановила Ари. – И туфли к нему – те, что как грех.

Дальше был четырёхэтажный марафон. Смех в примерочных, быстрые споры, деловые кивки консультантам. Ари выбрала мини с чёрными пайетками.

– Я – чёрная молния, – провозгласила она.

– Ты – авария на шоссе, – парировала Мия. – Взять немедленно.

В магазине белья они хохотали как школьницы. Ари показала кружевной комплект цвета горького шоколада.

– Это для настроения, а не для кого-то, – предупредила она.

– Настроение одобряет, – подтвердила Мия.

В небольшом ателье в SoHo они нашли платье, будто сшитое для Мии: строгий крой, открытая спина, тонкий шов вдоль бедра.

– Это платье умеет говорить «нет», – заметила она.

– Но если захочет – скажет и «да», – добавила Ари.

Они переглянулись и рассмеялись.

Вечером пентхаус превратился в подиум. Музыка, шампанское, смех. Ари вышла первой – в чёрном мини, переливающемся в свете.

– Ты сама как звёздное небо, – вынесла вердикт Мия. – Это точно твоё.

Мия показалась в серебряной комбинации. Ари присвистнула.

– В этом платье ты даже молчишь громко. Без вариантов.

Они примеряли образы один за другим: строгий костюм с открытой спиной, лиловое платье для театра, алый вырез для вечеринок. Смех был лёгким, как шампанское в бокалах.

– Ужин? – предложила Мия, глядя на закат.

– Ужин, – согласилась Ари. – Хочу небо под ногами и Нью-Йорк вокруг.

– Тогда Aurum Sky, – решила Мия.

Aurum Sky на крыше небоскрёба встречал золотым светом и музыкой саксофона. Панорамные окна раскрывали Нью-Йорк, словно горящий ковер.

– Ваш стол у окна, – произнёс метрдотель.

Они сели, переглянулись и выдохнули.

– Красиво до безобразия, – призналась Ари.

– Мы это заслужили, – улыбнулась Мия.

Меню они пролистали бегло, выбрав шампанское и несколько блюд «на настроение». Гораздо важнее были разговоры – лёгкие, живые.

Они придумывали истории о незнакомцах: пара в бежевых костюмах оказалась «шпионами под прикрытием», мужчина с серебряными висками – миллиардером, мечтающим о пекарне, девушка у стойки – будущей легендой джаза.

– Нью-Йорк – это сцена, – сказала Ари, поднимая бокал. – Каждый уверен, что играет главную роль.

– Пока кто-то за кулисами меняет декорации, – добавила Мия.

Обе рассмеялись и чокнулись.

Поздний вечер вернул их домой. Каблуки остались у двери, украшения – на столике. В гостиной они устроились с вином.

– Завтра с утра уеду, – сказала Ари. – Но буду ждать тебя в Филадельфии. Чем скорее – тем лучше.

– Я приеду, – пообещала Мия, улыбнувшись. – Устроим апокалипсис.

– С дресс-кодом?

– Хищный гламур.

Смех звучал тише, паузы становились длиннее. Город за окнами дышал огнями.

– Доброй ночи, королева Нью-Йорка, – первой поднялась Ари.

– Спокойной, буря Филадельфии, – ответила Мия и обняла её.

Когда дверь закрылась, Мия подошла к окну. Город сверкал, как сотни историй. Она выключила свет, оставив лишь мягкую подсветку, и шепнула в темноту:

День без оглядки удался. Завтра – новые сцены. Но этот выдох был нужен – точно.

Ночь накрыла её, но мысли о прошлом вечере ещё долго жгли изнутри.

Глава 7. Визит тьмы

Солнце только начинало пробиваться сквозь стеклянные стены пентхауса, когда чемодан Ари уже стоял у двери. Мия, облокотившись на столешницу с чашкой кофе в руках, наблюдала, как подруга завязывает на сумке шарф – скорее ради красоты, чем ради пользы.

– Ну вот, – протянула Мия. – Даже кофе не успели толком допить, а ты уже сбегаешь.

Ари закатила глаза:

– Это не побег, это семейный приговор. Ужин у родителей – святое. Даже для той дочери, которую они всю жизнь не замечали.

Мия усмехнулась, обняла её крепко:

– Ты справишься. А потом я приеду в Филадельфию. Обещаю.

– Чем быстрее – тем лучше, – подмигнула Ари. – Нам там есть что взорвать.

Обе рассмеялись. Ари махнула рукой, и дверь за ней закрылась. В пентхаусе стало удивительно тихо.

Проводив подругу, Мия решила не оставаться одна. Позвонила Нику и предложила встретиться за обедом. Брат ответил сразу:

– Мы будем с Лив. Подъезжай.

К полудню Мия вошла в маленькое кафе в центре Манхэттена. Воздух был пропитан запахом свежей выпечки и ванили, зал гудел разговорами, звенели чашки.

Ник, как всегда, расположился так, будто заведение принадлежало ему. Откинувшись на спинку кресла, закинув ногу на ногу, он ухмыльнулся:

– Ну что, сестрёнка, Нью-Йорк ещё стоит? Или уже полгорода сгорело от твоих выходок?

– Я берегу силы, – спокойно парировала Мия. – Жду подходящего момента.

– Опасное заявление, – заметила Лив, поправляя салфетку на коленях. – В твоём случае это звучит как стихийное бедствие.

– Не завидуй, – Мия наклонилась вперёд. – Всё равно до меня не дотянешься.

Лив хмыкнула, но глаза блестели весельем. Ник рассмеялся так громко, что несколько гостей обернулись.

– С твоим братом я даже отдохнуть спокойно не могу, – притворно возмутилась Лив.

– Представляю, – усмехнулась Мия. – Он наверняка следит за каждым твоим шагом и никого к тебе не подпускает.

– Я берегу то, что принадлежит мне, – Ник лениво подмигнул.

– Вот это я понимаю, – рассмеялась Мия. – Где мне найти такого мужчину?

– Дорогая, боюсь тебя огорчить, – Ник развёл руками. – Я единственный в своём роде.

– Боже, начинается… – закатила глаза Лив и тут же хихикнула. – Мия, лучше скажи: ты ещё не встретила никого? Кто смог бы утолить твой голод?

Фраза попала в самую точку. Мия замерла. Перед глазами вспыхнуло лицо Росса, его взгляд, его руки. На миг она ушла в себя – и это заметила Лив.

– Так-так, – протянула та с хитрым блеском в глазах. – Значит, кто-то есть.

Ник мгновенно перестал улыбаться. Голос его стал стальным:

– Кто он?

Мия резко моргнула, натянула лёгкую усмешку:

– Успокойтесь. Отношения не для меня.

Лив мягко накрыла её ладонь своей:

– Я тоже так думала когда-то.

Ник нахмурился, но вопросов больше не задавал.

Дальше обед снова наполнился лёгкостью: обсуждали еду, смеялись над новостями, спорили о лучших улицах Нью-Йорка. Мия поймала себя на мысли, что давно не чувствовала такой простоты и тепла.

Обед пролетел незаметно. Когда Ник расплатился, он коротко, но крепко обнял сестру:

– Мия, не вздумай исчезнуть, как обычно.

– Попробуй удержать, – фыркнула она.

Лив прижалась к её щеке и шепнула:

– Мы тебе рады. Ты знаешь.

Они разошлись на углу: Ник с Лив пошли к машине, а Мия направилась пешком. Манхэттен встречал её привычным гулом – уличные музыканты, запах кофе из ближайшей кофейни, витрины, ловящие последние блики солнца.

Пентхаус встретил тишиной. Мия скинула каблуки у двери, бросила сумочку на кресло и прошла на кухню. Пальцы нащупали в холодильнике бутылку воды, но мысли возвращались к обеду и к тому, что она старательно прятала даже от самой себя.

За окнами темнело. Город зажигал огни, открывая новый акт своей бесконечной пьесы.

И вдруг раздался звонок.

Звонкий, резкий, он прорезал тишину. Мия нахмурилась – никого не ждала. Несколько секунд стояла, прислушиваясь. Звонок повторился. Она подошла и распахнула дверь.

На пороге стоял Росс Кинг. Высокий, в тёмном пальто, с тенью усталости на лице, но взгляд его горел – тяжёлый, хищный, неотвратимый. Тёмная рубашка была расстёгнута на верхние пуговицы, обнажая изгиб ключицы; мышцы под тонкой тканью играли с каждым его движением. Он стоял так, будто весь этот город принадлежал ему одному – властелин, пришедший за своей добычей.

– Кинг? – голос Мии прозвучал низко, с вызовом, хотя внутри всё сжалось.

Он чуть склонил голову, губы тронула холодная усмешка:

– А ты ждала кого-то другого?

Она скрестила руки на груди, пытаясь скрыть, что взгляд скользнул по его плечам, шее, глазам, от которых хотелось либо ударить, либо сорваться в поцелуй.

– Ты пришёл сыграть новую партию? – бросила она.

– Может быть, – его голос был низким, хриплым. – Но правила в этой игре ставлю я.

Он вошёл в пентхаус так, словно это его территория. Мия сжала кулаки, захлопнула за ним дверь:

– Вижу, манеры оставил за порогом.

– Манеры? – в его голосе звучала издёвка. – Забавно слышать это от девушки, которая решила диктовать условия в моём офисе.

Она шагнула ближе:

– Может, потому что правила той партии мне понравились.

Его взгляд скользнул по ней медленно, без стеснения. В нём было только жёсткое, хищное желание.

– Осторожнее, Мия. Игры со мной всегда заканчиваются одинаково.

– И как же? – её усмешка дрогнула.

– Я всегда ставлю мат.

Она сглотнула, сердце ударило быстрее, но взгляд не отвела.

– Слишком самоуверенно звучит.

Он наклонился ближе:

– Это не самоуверенность. Это факт.

Она усмехнулась:

– Странно. Мне показалось, что в прошлый раз мат поставила я.

Улыбка на его губах стала опасной:

– Ты сыграла красиво. Но ошиблась, если решила, что это конец.

Он сделал шаг – и Мия отступила.

– Боишься? – прошептал он.

– Я? – она рассмеялась хрипло. – Кинг, если ты думаешь, что я дрогну, то ты плохо меня знаешь.

– Наоборот, – его пальцы скользнули по её запястью. – Я начинаю тебя узнавать.

– Тогда знаешь, что я не играю в чужие игры.

– Ошибаешься. В мои играют все.

Она усмехнулась, но колени предательски дрогнули:

– Может, я ещё подумаю… стоит ли принимать твоё приглашение.

Он наклонился ближе, голос стал глухим, как рык:

– Ты уже готова играть, Мия.

Его палец лениво прошёл по её губам. Она выдохнула:

– Надо признать, Кинг… ты умеешь убеждать.

И всё сорвалось.

Поцелуй был нападением. Она сдёрнула с него пальто, рванула рубашку, ногти вонзились в плечи. Он зарычал, разорвал её блузку. Его ладонь сомкнулась на её шее, прижимая к двери. Она задыхалась, но тянулась к нему сильнее.

Он рычал в её губы, она отвечала укусами. Его рука вцепилась в её талию и притянула ближе, так что не осталось воздуха.

– Брось ещё один вызов, – прохрипел он. – И я сотру с тебя дерзость.

– Попробуй, – выдохнула она, впиваясь зубами в его шею.

Их страсть превратилась в драку. Она царапала, кусала, он рвал и прижимал. Ноги Мии обвились вокруг его бёдер, спина вжалась в дерево.

– Ты дерзишь даже когда таешь у меня в руках, – прошипел он. – Но я сотру твою дерзость.

– Замолчи, – хрипло ответила она.

Его толчок был резким. Она вскрикнула, выгнулась, вцепилась в его плечи. Он двигался грубо, яростно, будто выжигая из неё сопротивление.

– Росс!.. – сорвалось с её губ.

Он рыкнул:

– Запомни это имя. Это твой приговор.

Он снова впился в её губы, лишая воздуха. Движения стали жёстче, удары глубже.

– Будешь играть по моим правилам, – прорычал он.

Она усмехнулась сквозь дрожь:

– Это не правила. Это война.

Он сжал её сильнее, дыхание обожгло ухо:

– С этого момента ты принадлежишь мне!

Мия вскинула взгляд, усмехнувшись:

– Ошибаешься, Кинг. Я никому не принадлежу.

Его пальцы врезались в её талию. Улыбка стала хищной:

– Хватит врать себе. Ты чувствуешь эту тьму так же, как я. Ты дерёшься, я ломаю – и именно поэтому мы горим.

– Красиво звучит, – выдохнула она. – Но не перепутай: это ты горишь от меня.

Он прижал её к двери так, что дерево снова простонало:

– Запомни, Мия. Ты можешь рваться, кусаться, смеяться в лицо… но в конце всегда будешь подо мной.

Глава 8. Тени Филадельфии

Филадельфия ночью жила иначе, чем днём. Днём – деловой гул, запах кофе и бензина, бесконечные пробки и офисный шум. Но стоило солнцу уйти – город обнажал своё истинное лицо.

Узкие улочки тонули в неоне баров, дешёвый табак смешивался с ароматом пролитого пива, полицейские сирены разрывали тишину, где-то вдали слышался женский визг, и никто даже не оборачивался. Здесь привыкли, что ночь забирает своё.

Лужи отражали вывески, искажали их, будто смеялись над иллюзиями. Люди здесь знали простую истину: в этом городе есть только одно имя, которое имеет вес.

Рицци.

И если в Нью-Йорке шёпотом произносили «Блэк», а в Вегасе каждый камень знал, кто такой Кинг, то во Филадельфии всё подчинялось братьям Рицци.

Кабинет

Кабинет, где ещё недавно сидел их отец, выглядел так же, как и десять лет назад. Стены – тяжёлые, почти голые. На одной висела карта, испещрённая красными отметками. Маршруты, стрелки, подписи – шахматная партия, где фигуры были не пешками, а жизнями.

Дубовый стол был массивным, отполированным руками того, кто здесь правил раньше. Когда-то именно на этот стол падали их тела после наказаний. Когда-то именно сюда отец швырял отчёты и бутылки.

Теперь за столом сидел Риккардо.

Его пальцы уверенно двигались по карте, обводя красным одну точку. Взгляд – холодный, сосредоточенный, без эмоций.

– Вегас, – произнёс он, как будто речь шла о чём-то обыденном.

Рядом, прислонившись к стене, стоял Антонио. Его руки были замотаны бинтами – свежие следы вчерашнего боя. Кулаки ныло привычно, но он молчал.

– «Оракул», – уточнил Риккардо. – Начнём с него.

Он бросил брату флешку.

– Контакты. Партии алкоголя. Мы подменим поставки. Пусть пьют нашу грязь, думая, что это золото.

Антонио поймал флешку и перекатил её в ладони. Его губы искривились в знакомой усмешке.

– А если кто-то сдохнет прямо в клубе? – спросил он. – СМИ разорвут Кинга.

– Именно этого я и добиваюсь, – спокойно ответил Риккардо. – Росс слишком дорожит своим именем. Стоит его запятнать – и он сорвётся. А когда сорвётся… мы войдём.

Антонио стиснул зубы. Он прекрасно знал: если брат сказал «войдём» – они войдут. Всегда. Любой ценой.

Танцевальный зал

Совсем другой мир.

Запах старого паркета, канифоли и пыли. На сцене мягко падали софиты. Девичьи ноги в пуантах вырезали воздух. Движения – отточенные, как клинок.

Изабелла. Белль. Их сестра. Их свет.

Антонио сидел в последнем ряду, капюшон накинут низко. Никто в зале не обращал на него внимания. Но его присутствие чувствовалось, как тень, как защита, которая не позволяла приблизиться.

Он всегда приходил.

Не ради танца – ему было плевать на пируэты. Он приходил потому, что должен. Белль была их слабостью. Их единственной слабостью.

Если хоть один ублюдок из врагов решит коснуться её – он будет там.

На сцене она улыбалась, тянулась к свету, будто хотела вырваться из темноты, в которой жили её братья.

Антонио сжал кулаки так сильно, что бинты затрещали.

Для неё я сожгу весь город. Любой город.

Аплодисменты били по ушам, но он слышал только гул собственного сердца.

Воспоминание

Когда они были детьми, мать умерла слишком рано. Болезнь унесла её за считанные месяцы. Белль тогда была совсем крошкой.

Отец остался один – злой, жёсткий, жестокий.

Он бил. Ломал. Орал. «Воспитывал кулаками». За малейшую ошибку они падали на пол. Но ещё чаще – сами становились щитом для Белль.

– Не трогай её! – кричал тогда маленький Антонио, заслоняя сестру. И получал вдвое сильнее.

Риккардо молча вставал рядом, сжимая зубы, и тоже принимал удары.

Белль плакала, тянула к ним руки, но они только улыбались ей – даже с кровью на губах.

Если она смеётся – значит, всё не зря.

И эта привычка – стоять за неё, даже если мир рушится – осталась в них навсегда.

Дом

Дом Рицци умел быть тихим.

Кухня пахла вином, соусом, хлебом. Здесь не было привычного крика, только мягкие голоса и звук посуды.

За столом суетилась Анна. Невысокая, с усталыми глазами, но с тем же упрямством, что и много лет назад. Сестра их матери. Та, что когда-то вставала между ними и яростью отца.

Она закрывала их собой. Иногда падала на пол. Иногда сутками ходила в синяках. Но не отступала. Никогда.

– Вы опять забыли про ужин, – сказала она тихо, разливая вино. – Думаете, если мир держится на ваших плечах, вы вправе падать прямо за этим столом?

Риккардо позволил себе редкую усмешку.

– Мир держится там, где я хочу.

Анна подняла взгляд. В нём не было страха. Только твёрдость.

– А ты думаешь, он не рухнет, если у тебя внутри пусто?

Антонио сел первым, подтянул Белль ближе к себе.

– Пока я рядом, никто к ней даже пальцем не прикоснётся.

Изабелла закатила глаза, но её пальцы обвились вокруг его руки.

– Я не хрустальная, – тихо сказала она.

– Для меня – хрустальная. И точка, – отрезал Антонио.

Анна тихо усмехнулась.

– Хоть что-то в вас от людей осталось.

Ужин закончился смехом Белль и мягким голосом Анны. Но за дверями снова ждала тьма.

Кабинет. Решение

Ночь.

Карта. Папки с накладными. Красным выделен один адрес.

Риккардо поставил бокал. Его голос звучал как приговор:

– «Оракул».

Антонио скрестил руки на груди.

– Когда?

– Через два дня, – ответил брат. – Поступит крупная партия элитного алкоголя. Мы заменим её на своё. Пусть пьют – и дохнут.

Антонио хрустнул костяшками.

– Значит, всё начнётся через двое суток.

Риккардо встретил его взгляд.

– Нет. Всё начинается уже сегодня. Два дня – чтобы подготовиться.

Он поднял бокал, в глазах сверкнула сталь.

– Через двое суток имя Кинга запятнает кровь.

И в этот миг Филадельфия уже дышала войной за Вегас.

Глава 9. Пламя в тени

Дерево двери всё ещё дрожало от его последнего рывка. В тишине пентхауса эта дрожь звучала, как эхо их прошлых слов – резких, обжигающих, сказанных на выдохе и на злости. Мия, всё ещё чувствуя, как по коже ползут мурашки от его близости, подняла подбородок, отрезая взглядом расстояние между ними.

– Я в душ, – произнесла она ровно, как приговор. – Дверь там, Кинг.

Короткая усмешка – и она развернулась, оставив его посреди гостиной, где ночные огни города дробились в стекле на сотни осколков. Шёлковый халат соскользнул с плеч, коснулся колена и мягко взлетел на диван, словно знак: это территория, где правила назначает она.

Дверь в ванную осталась приоткрытой – слишком нарочито, чтобы быть случайностью: полоска света на паркет, тонкая дорожка пара, шёпот воды, подхваченный мраморными стенами. Это был вызов в чистом виде: смотри, но не входи. Или войди – и заплати.

Росс стоял неподвижно. Одна секунда – как вдох. Другая – как шаг в пустоту. В груди сжималось что-то похожее на злость, хотя он прекрасно знал: это не злость, это тяга, упрямый голод, с которым не договариваются. Его мир привык подчиняться – за деньги, за силу, за имя. Но эта женщина не торговалась. Она обнуляла ставки одним движением ресниц.

Он пошёл за ней.

Ванная встретила зеркальным паром и блеском хрома. Вода билась о плитку, осыпая влажные искры на стеклянную перегородку. Мия стояла под душем – запрокинув голову, с ладонями на стене, и вода стекала по изгибам её тела длинными линиями, словно художник проводил кистью, не решаясь оторвать руку. Она даже не обернулась: видела его краем взгляда в отражении и всё равно не шевельнулась – как будто так и надо, как будто он просто часть её воздуха.

– Хватит притворяться, – его голос прорезал шум воды, лёг на кожу горячей полосой. Он не повышал тон – наоборот, тише, чем обычно, и от этого опаснее. – Мы оба горим в этой тьме. Признай это.

Она медленно повернула голову. Вода тянула по виску тёмные пряди, губы отливались тёплым розовым, глаза блестели – дерзость и хладнокровие пополам.

– Допустим, я горю, – мягко сказала Мия, поднимая на него взгляд, – но не для тебя.

Он перешагнул через бортик так, будто переступал через черту, от которой не возвращаются. Ладонь легла ей на скулу – не нежно, но и не грубо: твёрдо. Прижала к гладкой плитке. Под подушечками пальцев – тепло, под пальцами её шеи – рваный пульс.

– Не лги, – прошептал он ниже. – Я слышу, как ты дышишь. Вижу, как ты уже дрожишь.

– От холода, – едва заметно улыбнулась она, и улыбка вышла настоящей – упрямой, колкой.

– От меня, – так же спокойно возразил он. – Забудь о других. С этого момента ты принадлежишь только мне.

Она рассмеялась тихо, не отводя взгляда. Смех оказался шершавым, будто обугленным. Слова вышли шёпотом – и всё же ударили чётко:

– Думаешь, я соглашусь так просто?

– Мне твоё согласие не нужно.

Он скользнул ближе, запах её кожи смешался с паром – чистая вода и что-то едва уловимо сладкое, от чего мысли становились короче. Его рот коснулся её губ – сначала коротко, на край, как проверка, – она даже не дернулась. Он углубил поцелуй, властно, без просьбы, как человек, привыкший брать. Вода падала им на ресницы, стекала по щекам; влажный звук – как метка, как печать.

Он отстранился резко, будто откусил кусок темноты и решил, что хватит. Глаза – суженные, тяжёлые.

– Завтра вечером я заеду за тобой на ужин, – произнёс он так, словно подписывал распоряжение. – Не выйдешь сама – я вытащу тебя силой.

Он развернулся и вышел, не оборачиваясь – из ванной, из парка света, обратно в ночь. Дверь за ним не хлопнула – просто закрылась, и тишина стала густой, как мёд.

Мия на секунду прикрыла глаза, откинула голову к стене, и вода ещё сильнее ударила по горлу. Пальцы, лежащие на холодной плитке, дрожали. Она рассмеялась – на выдохе, хрипло:

– Чёрт. Я таю от этого ублюдка.

Фраза прозвучала слишком честно. Она смыла её водой, как будто так можно было смыть и мысль. Но мысль осталась. «Может, я мазохистка, – подумала она с едкой иронией, – но его тьма – это наркотик». Наркотик, от которого становится слишком жарко и слишком ясно одновременно: ты всё ещё жива.

Она постояла ещё немного – пока дыхание не стало ровнее. Выключила воду, взяла полотенце, обмотала плечи. Пар на зеркале медленно оседал, и когда в отражении проступило её лицо, Мия заметила то, чего раньше не видела. Блеск в глазах. Не от злости – от жажды. От предвкушения.

– Завтра, – сказала она зеркалу и коротко кивнула себе. – Ладно. Посмотрим, Кинг.

Ночь в отеле была тёмной, как забытая молитва.

Роскошный номер – дорогое дерево, мягкие ковры, панорамное окно – для Росса оставался просто коробкой. Он сел в кресло у стекла, поставил флягу на край столика, а потом всё же открыл её: янтарная жидкость скользнула по горлу и обожгла так, как нужно. Внизу катился Нью-Йорк – река огней, изломанные линии улиц. Здесь никто не видел его лица. Здесь его никто не дёргал. Но он всё равно не расслаблялся. Он никогда не расслаблялся – до неё.

Телефон вибрировал недовольно, как чужой голос у виска.

– Ты должен был быть уже в Вегасе, – ленивое насмешливое баритто растянулось по комнате. Маттео никогда не спешил раздражать Росса, но иногда не мог сдержаться. – Или я ошибаюсь, и кто-то нашёл твою слабость?

– Слабость – роскошь для тех, кто хочет выжить, – коротко отрезал Росс. – Я – не из них.

– Красиво, – протянул Моретти, хмыкнув. – Но звучит как «я задержался, потому что не могу выкинуть из головы одну женщину».

– Я задержался, потому что так решил, – голос Росса стал ледяным. – В Вегасе ни крошки не упадёт без меня. Проследи.

– Уже. – Маттео на секунду посерьёзнел. – В доках тихо, по столам – тоже. Но слухи о Чикаго продолжают ползти. Варк вылезает из-под камня. И это не те сказки, что рассказывают детям.

– Слухи любят тех, кто слушает, – отрезал Росс. – Убери шум. Факты оставь мне.

Пауза. На другом конце кто-то рассмеялся – глухо, без веселья.

– О’кей, босс. И всё же… – Маттео залип на фразе, как будто выбирал слова. – С Блэками ты играешь не в постель. Ты играешь в войну. Не перепутай удовольствие с фронтом.

– Спасибо за лекцию, священник, – бросил Росс и оборвал звонок.

Телефон упал на стол с глухим стуком. Он провёл костяшками по губам – медленно, как будто проверял, остались ли на них следы её вкуса. Память ответила нужным жаром: её рот, ироничный на словах и честный в поцелуе; её злость, едкая и живая; её смех – короткий, как вспышка, в которую хочется прыгнуть.

Это не влюблённость. Он ненавидел само слово – липкое, мягкое, обнуляющее. Нет. Это хуже. Это одержимость, та, от которой городам меняют названия. Женщина, которую он возьмёт, даже если для этого придётся сломать весь её мир – и свой тоже, если понадобится.

Он выдохнул и пристально посмотрел в своё отражение в стекле. Уголок губ сам собой скривился:

– Завтра выйдешь сама, – сказал он пустому окну. – Потому что хочешь этого больше меня.

И он впервые за долгое время позволил себе закрыть глаза до рассвета.

Утро Мии началось не с города, а с тяжести под рёбрами. Будто кто-то поставил туда ладонь и нажал – не больно, но настойчиво, напоминая о себе. Она открыла глаза и поймала себя на том, что первое, о чём подумала, был не кофе, не машина, не список дел, а его голос.

– Чёрт, – выдохнула она и натянула простыню выше, как будто это могло спрятать от самой себя. – Только его и не хватало в мыслях.

Она поднялась, задержалась у зеркала. Волосы спутались, кожа чуть влажная – пар ещё держался в ванной. Под глазами – едва намеченные тени, но взгляд… взгляд был слишком живым. Не усталым, как после бессонной ночи, а острым, как после слишком честной мысли.

– Я что, правда жду этот ужин? – спросила она отражение, и ответ в глазах оказался слишком прямым.

Отключиться. Нужно отключиться. Переключить мозг на задачи, которые поддаются планированию. На что-то простое: выбрать платье, которое будет говорить за неё то, что нельзя говорить словами.

Город встретил её прохладным ветром у входа в небоскрёб. Внутри – другой климат, другой воздух: глянец, хруст, зеркала. Бутик был из тех, где мало говорят и много видят. Девушка у стойки оценивала Мию за три шага – взглядом, который умеет укладывать ткань на фигуру быстрее, чем портной.