Черный чай с лимоном на Подлесной

Глава 1

Девочка по имени Д.

Мне было девятнадцать, когда я потеряла часть своей души. Сейчас мне тридцать, а я всё ещё жду её возвращения. Я успела закончить университет, получить степень магистра, найти своё дело, побывать в разных уголках мира и выйти замуж. Но я всё ещё скучаю по ней. Может, я любила её больше, чем она меня? Поэтому она ушла. Поэтому мы больше не виделись и не разговаривали.

С годами я познала разные виды любви. Любовь к себе – самая непростая и нестабильная, но я владею ею, хоть и неумело. Мой муж показал мне, каково это – чувствовать себя любимой несмотря ни на какие заслуги, слова или действия, а просто за существование. Рождение дочери моей близкой подруги и мой статус крестной матери разжёг в моём сердце невероятное чувство безусловной любви. Я люблю эту девочку и всегда, когда звоню её маме, сначала разговариваю с ней. Часами слушая детский лепет и улыбаясь, я хожу с первого этажа на второй, рассматривая картины и стряхивая невидимую пыль.

Помню, как однажды я разругалась с мужем вдребезги, бросила в него одну из картин и выбежала из дома. Куда глаза глядели – туда и бежала. Я не взяла ни телефон, ни ключи – ничего. Сидела на непонятной остановке и думала, что если на меня нападёт маньяк… Пожилая женщина подошла и предложила помощь. Я попросила у неё телефон и набрала номер моей маленькой девочки. Четверть часа слушала, как она рассказывала о новых игрушках и о том, что мама заставляет её есть кашу. Я плакала и улыбалась. Женщина сидела рядом, только улыбалась и смотрела вдаль. Ни слова не сказала за весь звонок. Поблагодарив её, я направилась домой – в слезах, но с улыбкой на лице. И снова детский лепет спас меня.

Зайдя в дом, муж обнял меня, стал целовать – и мы переспали. Лежа в кровати, я просила прощения, а он сказал, что купит больше картин, чтобы я не метала всё время одну и ту же.

Любить – значит быть рядом. В холодные вечера, укутавшись под одеялом, согревать друг друга голыми телами. Потом набирать номер лучшей подруги и договариваться о ближайшей встрече. «Я не могу быть рядом сейчас, но ты только скажи – и я приеду. Только скажи – и я позвоню тебе. А знаешь, можешь не говорить. Я сама приеду, позвоню и напишу, ведь я люблю тебя», – произнесла я перед тем, как маленькая девочка снова начала лепетать в трубку.

Любить – значит после душа нежно рассматривать своё тело. Проводить ладонями по коже, мягко разглаживать её, нанося ароматный крем. А потом ухаживать за волосами, лицом и прогонять мысли о целлюлите, неровной коже, растяжках. Постоянно прогонять голос: «Ты опять потолстела!» – гнать его в шею. И всё.

Я познала разные виды любви. Я люблю себя, своего мужа, мою крестную доченьку и её маму. Но в моей памяти всё ещё хранится её образ.

Начальные дни октября, начало второго курса. Я вернулась из Парижа и долго валялась в кровати, рассматривая фотографии с поездки. Затем разбирала чемодан, примеряла новый шарф цвета индиго – он был до обидного дорогим. Через пару месяцев он скатался, шерсть стала жёсткой, но цвет был так схож с моими глазами, что это казалось мелочью. Пусть это был уже не настоящий индиго, а его блеклая тень. Тогда я ещё привезла книжку из Оперы Гарнье – детскую историю про балет. Думала, что она поможет мне в изучении французского языка.

Моя соседка по комнате подошла и стала расспрашивать про поездку. Мы заварили чёрный чай с лимоном, и я показывала ей фотографии, рассказывала, как упала на велосипеде около Эйфелевой башни, а вечером видела бежавших крыс, словно из мультфильма «Рататуй». Я всегда сильно жестикулирую, и мой рассказ похож на бредни мальчишки, который не может усидеть на месте: скачет, смеётся, перебивает себя.Но тот жест заставил моего внутреннего мальчишку замереть. Я подняла указательный палец к губам, немного скривила их брови и отвела взгляд налево. Моё сознание замерло, образ Парижа рассеялся, голос соседки стал приглушённым. Сердце сжалось, словно кто-то воткнул иглы в куклу вуду. Она всегда делала этот жест, а я смеялась над ним. В тот день до меня дошло, что мы больше не общаемся. Туман рассеялся, и я больше не могла обманывать себя – это не временно. Мы больше не друзья.

За окном пошёл дождь, соседка прилегла вздремнуть. Чай всё ещё был тёплым, как ни странно. Я набрала ванну и, дождавшись, пока пар перестанет бить мне в лицо, просидела около часа в горячей воде, слушала старые песни The Weeknd и плакала.

С того дня я носила этот секрет, как осколок стекла в сердце. Маленький, невидимый – но каждый раз, когда я думала о нём,моё сердце безжалостно царапали кошки.Это стало моим самым большим секретом и самой большой травмой моего сердца. Тогда я осознала, что часть моей души ушла.

Прошло одиннадцать лет. Я нашла любовь, семью, свой путь. Но где-то там, в далёком уголке моей памяти, всё ещё живёт девочка по имени Дуня. И я всё ещё люблю её.

Только не новая майка

Люди приходят в нашу жизнь неслучайно. Вообще, понятие "случайность" придумано маленькими детьми, чтобы оправдать порванную куртку или разбитую вазу. "Это случайно", – говорила я маме, когда возвращалась с игровой площадки с дыркой на новой куртке.

Одна из моих любимых историй про "случайное" происшествие хранится глубоко в воспоминаниях, но нередко всплывает за праздничным столом. Летний вечер в деревне. Мне было восемь или десять лет. Каждую субботу мы ходили в баню, а после садились ужинать. Кожа дышала тёплым паром, волосы были закутаны в полотенце, и все уже сидели в пижамах. Когда ужин закончился, я убежала к друзьям.

Июльские закаты напоминают нежный розовый зефир, который растягивается тонкой вуалью по всему небу. Треск деревьев, жужжание насекомых, лёгкий ветерок и свежий запах асфальта после дождя. Я была в шортах и новой фиолетовой майке. Мамина подруга привезла её в подарок из Испании вместе с хамоном.

Самое беззаботное время – детство. Ничто не сковывает и не обременяет: работать не нужно, шоколад всегда есть дома, вместо дорогой техники хватает плюшевых игрушек, которые высаживаются в ряд на диване, изображая зрителей на представлении. Даже понятие "проблема" ограничивается пятиминутными слезами.

Каждый вечер в восемь мы собирались на стадионе и играли во всё, что успевали до темноты. Но в тот раз одна девочка пришла с маленькой собачкой, и всё наше внимание переключилось на рыжее существо. Вдруг один мальчик, который мне тогда очень нравился, предложил странную идею: прикрепить поводок к моей новой майке, чтобы не держать его в руках.

Треск. Даже вспоминать больно. Перед глазами картина: я поворачиваюсь к друзьям, вижу их ошеломлённые лица, вокруг – тишина, только рыжая бестия скачет в ожидании продолжения веселья. В голове одна мысль: "Только не новая майка". Я медленно посмотрела за спину и обомлела – одного куска фиолетовой ткани не хватало. Опустив взгляд, увидела поводок, к которому прилипла пропавшая секунда назад деталь. Я порвала майку.

По дороге домой мы с друзьями придумывали оправдания. Версий было много: собака меня покусала и вырвала кусок ткани; я случайно задела торчащий гвоздь на заборе; но самым простым вариантом оказалось сказать: "Это произошло случайно". Мама позже узнала правду. И когда на работе коллеги рассказывали, что их дочери носят вещи аккуратно, а белые футболки у них всегда остаются белыми, она только улыбалась и не верила.

Случайность придумали дети, чтобы скрыться от ответственности и избежать наказания. Всё, что есть в нашей жизни, – следствие действий и решений прошлого. Настоящее – это результат прожитого, а будущее создаётся прямо сейчас. Но если порванная майка – не случайность, а цепь причин и последствий, значит, люди в нашей жизни – это те самые поводки. Кто-то порвёт твою майку, а кто-то сохранит её в целости. Случайно ли?

Relatable

Моё знакомство с ней не было случайностью – это был переворот, изменивший мою жизнь раз и навсегда. В английском языке есть слово relatable – близкий по духу. Помню, как только увидела её, ощутила неизгладимое чувство нужды и прозрения. Наш первый разговор не сложился: она была закрыта, а все мои проявления интереса напоминали поведение влюблённого подростка, которому отчаянно нравится девочка.Я давно заметила в своей жизни определённое, всегда повторяющееся предчувствие, возникающее с новыми людьми. Мне хватает нескольких минут, чтобы понять, какую роль человек сыграет в моей судьбе. Интуиция ещё ни разу за тридцать лет меня не подвела.

До встречи с мужем у меня не было серьёзных романов, но я всегда знала, к чему приведут отношения. Будто судьба оставляла мне подсказки – намёки, приоткрывающие тайну. Мы знаем всё с самого начала, но забываем и теряемся в слепой неведомости, хотя ответы уже лежат перед нами.С ней было точно так же. С первой встречи я осознала: она станет важным человеком в моей жизни. И оказалась права. Через пару месяцев мы начали общаться и сблизились с невероятной скоростью.Оказалось, что у нас схожие семьи, одинаковые проблемы, почти идентичные интересы. Благодаря ей я стала больше читать, мы обменивались стихами, обсуждали литературу и эзотерику. Я часто оставалась у неё на ночёвку – мы пили мартини, слушали музыку, устраивали спонтанные фотосессии. В эти моменты я понимала, что это больше, чем дружба.

Она была моим идеалом. Я возвышала её, считала примером для восхищения. Любовь. Безусловная любовь. Мы никогда не ругались, лишь однажды поспорили на полтора часа о книгах. Иногда меня раздражала её ветреность, её беззаботность,но её плюсы я любила больше,чем минусы.

Наши встречи летом – вне школы – всегда были странными. За весь сезон мы могли увидеться всего пять-семь раз. Хоть мы и общались каждый день, но физическое присутствие человека в жизни чрезвычайно важно. Мы могли провести целый день вместе, а затем разговаривать по телефону за полночь. Темы появлялись из ниоткуда, но в эти моменты я ощущала свою любовь к ней всем своим существом.А потом всё изменилось.

Я уехала учиться в другую страну, поступила на факультет журналистики в университет. Встречала новых людей, осознавала, что как прежде уже не будет, что мне нужно меняться. Я приехала туда маленькой девочкой, которой было сложно выходить из зоны комфорта, заводить новые знакомства, открываться людям.При любой проблеме я бежала к ней. Слушала её советы – и мне становилось легче. Она была связью с моей прошлой жизнью. Но я не считала её прошлым. С самого начала нашего знакомства я видела в ней свою родственную душу и ощущала её присутствие, даже когда нас разделяли сотни километров.

Я очень любила её.Но в какой-то момент всё изменилось.

Девушка среди розовых цветов

Однажды зимним вечером мы с мужем пошли на выставку очень известного художника. Я надела чёрное платье, а муж – бордовый костюм. В этот вечер мы напоминали пару из "Мистера и Миссис Смит", не выпускали из рук бокалы шампанского и смеялись в полной тишине задумчивых, погружённых в искусство людей. Официант уже не отходил далеко от нас с подносом. Он сделал нам одолжение, избавив от необходимости ходить за бокалом с одной стороны зала в другую.

Мы изрядно напились в тот вечер и купили картину с летней лужайкой, полной лошадей. Муж знал, как сильно я их люблю, и пообещал, что однажды я проснусь под звук копыт на нашей лужайке.

Вернувшись домой, мы сбросили парадную одежду и остались в одном белье. Муж принёс мне джин-тоник, и мы развалились на диване, рассматривая новую покупку.

– Знаешь, а эта картина всё-таки ничего. В том зале был отвратительный свет, казалось, что все лошади чёрные. Мне нравится та рыженькая, она похожа на тебя, – он поднёс стакан к губам и сделал глоток.

– Мне тоже она нравится, но мой рыжий лучше, чем у этой лошади. Пообещай, что когда ты купишь мне лошадь, у неё будет такой же окрас шерсти, как и мои волосы. Это будет единственная женщина, которой я прощу идеальный рыжий цвет.

Мы посмеялись и продолжили дискуссию о картинах. У нас дома уже была неплохая коллекция: мы покупали картины в разных странах, вешали их в коридоре и придумывали свои названия для них. Такой вот маленький семейный ритуал. Однако в нашей коллекции ещё не было картины, которой бы мы по-настоящему наслаждались.

– Ты бы хотела иметь свой портрет? Я бы нашёл лучшего художника и попросил запечатлеть тебя на закате. Может, нарисовали бы и меня. Я бы сидел в своём лучшем костюме, а позади меня летали бы драконы… или лучше – стадо людишек, которые обомлели от меня и попадали на колени в восхищении, – он держал бокал и смеялся.

– Ты пьян, дорогой! Какие драконы? От твоего самолюбования иногда становится не по себе. Но я бы показывала эту картину всем гостям и говорила, что мой муж – повелитель драконов и Дня Дураков.

– Моё самолюбие заканчивается ровно в тот момент, когда я осознаю, что люблю тебя больше, чем себя. Так что картина висела бы ровно под твоей. Мой взгляд был бы направлен вверх, чтобы сложилась иллюзия "поклонения рыжеволосой красавице". Давай так и подпишем эту картину?

После этих слов он приблизился ко мне ближе, взял мой стакан и отодвинул его далеко в сторону. Мы слились в поцелуях. Он медленно расстегнул мой бюстгальтер, его руки мягко обнимали моё тело. Он взял меня на руки, не переставая целовать, и через пару минут мы оказались на втором этаже в спальне. Время летело незаметно. Мы занимались любовью больше двух часов. Целовали тела друг друга. Его руки путались в моих волосах, и наши тела были влажными, словно после двухчасовой тренировки в спортзале.

Когда всё закончилось, муж спустился на первый этаж и принёс стакан воды. Алкоголь ещё крепко держался в нашей крови, но разум брал верх, и мы продолжили разговор о картинах.

– Ты так и не ответила на мой вопрос. Мы осуществим план создания собственных портретов? Я даже придумал, в какую рамку их поместим, – он улёгся на кровать, его взгляд был направлен в потолок, и он говорил медленно, совсем уставший.

– Когда ты только успел выбрать рамки для картин? – я перевела взгляд на него и спокойно улыбнулась. – Знаешь, когда мне исполнилось восемнадцать, я получила подарок в виде своего портрета. Его нарисовала одна девочка. Помню, как долго упрашивала её создать мою картину. Мне очень нравилось, как она рисовала, её стиль был непохож на то, что я видела раньше. Думаю, некоторые люди и правда рождены с кистью в руке.

– Что было на той картине? – муж повернулся ко мне лицом, подставил руку под подбородок и внимательно стал слушать меня.

– Она нарисовала моё лицо среди розовых цветов. Кажется, это были пионы. Фон был темно-голубым, и она сделала его необычайно красивым. Цветы находились на границе с моими волосами, будто их корни были тесно переплетены со мной. Картина достаточно большая, мама выделила для неё целую полку, – я тяжело вздохнула, задумалась на несколько секунд и продолжила на выдохе: – Все говорили, что нет никакого сходства. Мол, нос не мой, глаза другие, да и в целом – это не я. Но я видела себя на этой картине. Не столько были важны детали, сколько сама суть. Она нарисовала её с любовью, каждый цветок был прорисован с огромной нежностью и теплотой. Ты знаешь, что я ненавижу розовый, но обожаю розовые цветы с того портрета. Она изобразила меня так, как видит её мир. Это было самое главное.

– Я очень хочу увидеть эту картину. Давай привезём её и повесим в каком-нибудь красивом месте? – он взял меня за руку и продолжал смотреть в мои глаза, почти не моргая.

– Не знаю, милый. Ты знаешь, как трепетно я отношусь к некоторым вещам, эта картина не исключение. Мне нравится вспоминать о ней, но я не уверена, что готова её видеть ежедневно. Может, хочешь чаю? Я бы выпила чёрный с лимоном. – Я поднялась с кровати, накинула халат и стала ждать его ответа.

– Послушай, – он приподнялся на локтях и сделал глубокий вдох, – я очень тебя люблю и хочу, чтобы ты была счастлива, поэтому ответь мне на один вопрос: почему ты не хочешь связаться с ней? Вы прекратили общение больше десяти лет назад. Может, стоит узнать, чем живёт человек из прошлого? Ведь всё не вечно, и ты просто можешь не успеть…

– Я боюсь, – мои глаза закрылись, и я ощутила, как начинает болеть голова.

– Чего? – он приблизился ближе.

– Давай не будем… Я пойду сделаю чай. – Я отвернулась и вышла из комнаты.

Я кипятила чайник, нарезала лимон. В доме их всегда было много – я не могла жить без лимонов. Выпивала несколько чашек в день. Однажды среди ночи даже поехала за ними в круглосуточный магазин. В очереди за мной стояли парни с бутылками пива, а я – с килограммом лимонов. Наверное, выглядела сумасшедшей.

– Прости, я не сделала тебе чай, забыла, просил ли ты, – я присела на край кровати и опустила голову.

– Милая, если ты не хочешь говорить о ней, я не буду тебя заставлять. Но облегчи душу, не держи всё в себе. Я всегда буду на твоей стороне, ты же знаешь это?

– Знаю, – я кивнула и, перебирая чашку в руках, медленно сказала: – Я… я боюсь… боюсь, что она уже не помнит меня, что живёт своей жизнью и никогда меня не любила.

Я сделала глоток чая и посмотрела на мужа сквозь пелену слёз.

– В твоём мире столько людей, которые любят тебя и хотят быть рядом. Почему бы просто не отпустить прошлое? Перестать терзать себя вопросами, которым не суждено быть разрешёнными? – он обнял меня, вытер слезу с моего лица и продолжил: – Отпускать тяжело. Я сам иногда вспоминаю прошлых друзей и скучаю по ним. Это нормально, что мы больше не общаемся, но нужно идти дальше. Нужно просто отпустить.

– Она была мне не просто подругой, она была чем-то большим, что нельзя обозначить словом «дружба» или чем-то обыденным. Она была моей родственной душой, – я снова опустила взгляд в чашку, пытаясь сосредоточиться на дольке лимона и перестать плакать.

– В один день вы встретитесь, наступит момент, когда ты получишь ответ. Я верю в это, и ты верь, – он улыбнулся и нежно поцеловал меня в щёку. – Давай пригласим на выходных твою подругу с семьёй? Ты увидишься с малышкой, а я отыграю партию в покер с её папашей. Он мне ещё с прошлой игры должен желание. Тем более, вы не виделись уже больше недели, а я знаю, как для тебя это важно. Малышка рассеет твои мысли, и ты увидишься с подругой. Что скажешь?

Я кивнула. Он взял мою кружку и поставил её на прикроватную тумбочку. Пока я была в душе, он расстелил постель. Мы легли в кровать, я закинула на него ногу и устроилась у него на плече. Свет выключился.

Ещё один день прошёл.Ещё один день, когда я снова вспомнила её.

Люксембургский сад

Мой двадцать второй день рождения я встретила со своей лучшей подругой в Париже. Тогда я уже хорошо зарабатывала и смогла увидеть город любви на высшем уровне. Мы сняли номер в отеле в третьем округе. До всех достопримечательностей было рукой подать. Наш отпуск продлился три дня: рестораны, магазины, прогулки по Сене и бокал красного вина по вечерам с видом на Эйфелеву башню. Задувая свечи, единственным моим желанием было – вернуться в Париж с большими чемоданами и без обратного билета.

С самого детства я расцветала от одного упоминания Франции или всего, что с ней связано. С годами я начала задумываться: «А что, если моя любовь к Парижу – всего лишь навязанная иллюзия, красивая реклама, проданная мне под видом мечты?» Но приезжая в этот город снова и снова, я понимала, что это чувство настоящее. Вопрос исчезал сам собой, а мой лексикон быстро забывал английский, уступая место французскому.

В последний вечер мы сидели в Люксембургском саду: я пила чай с лимоном, а моя подруга – латте. Ощущение собственных денег и бесконечной щедрости на себя и близких выражалось в покупке двадцати макарунов из кондитерской Ladurée. Мы наслаждались пирожными, наблюдали за фонтаном и толпой туристов у дворца. Лёгкий, медленный ритм Парижа невозможно не почувствовать. Здесь другой воздух, другое солнце, другие облака. Французы носят часы не ради времени, а ради статуса. Никакой спешки – только наслаждение моментом.

К нам подошла пожилая женщина. Её французский был безупречно чист. Она не говорила – она пела. Слова мягко ложились на слух, и на мгновение я забыла, что нужно ответить на её вопрос. Француженка попросила запечатлеть её с подругой напротив дворца. Они дружили уже сорок пять лет и каждый год делали фотографию в этом месте. Менялась только внешность и одежда, но место оставалось неизменным. Их волосы красиво серебрились на солнце, кожа была матовой, глаза – сияющими. Они нежно улыбались друг другу. Я угостила их пирожными, а они в ответ спросили, как долго дружим мы.Моя подруга всё это время сидела рядом, слушая разговор. Она следила за тем, как я говорю, как отвечают француженки, и лишь иногда вставляла короткое "Oui".

Облака сгустились в тёмную тучу, и через пару минут начался грибной дождь. Люди побежали к ближайшим навесам, но некоторые остались сидеть на железных стульях, а элегантные дамы просто достали из сумочек зонтики – никакой паники.

Спустя мгновение мы оказались в ближайшем кафе. Заказали по чашке чая и уселись у окна. Прохожие торопливо пробегали мимо, накрывая голову руками, девушки несли туфли в руках. Это нас позабавило. Париж учит тому, что погода не может испортить внешний вид – и уж точно не способна испортить день.

– О чём говорили те женщины? – подруга перевела взгляд с бегущих по лужам людей на меня.

– Они дружат уже сорок пять лет! Каждый год встречаются здесь и празднуют годовщину дружбы. Нам бы тоже завести такую традицию, – я отхлебнула глоток чая и достала макаруны из сумки. Они почти не пострадали.

Мы так и не начали эту традицию. Но в тот вечер запечатлели себя после дождя – с мокрыми волосами, в неизвестном парижском кафе. В следующем году, на мой двадцать третий день рождения, мы уже были в Риме. Нам не удалось сохранить место, но мы сохранили главное – друг друга. Неважно, где ты, если рядом остаётся тот, кто важен.

Мы дружим уже больше двадцати лет, но отмечали годовщину единожды. В тот день, когда обычному поеданию пиццы мы придали атмосферу праздника. Тогда нам было по тринадцать-четырнадцать лет. История дня нашей дружбы остаётся загадкой. Будто некоторым людям просто суждено быть вместе, и мир сводит их задолго до первой встречи.

Наш отпуск подошёл к концу. Собирая чемоданы, мы пересматривали фотографии за четыре дня, попивали чай и вспоминали забавного мужчину, который у Нотр-Дама зачитывал вслух, почти крича, отрывки из "Собора Парижской Богоматери". Он размахивал руками, разыгрывал сцену из Дня дураков и подбегал к каждой входящей в собор девушке: "Вас зовут Эсмеральда?". Что если бы он тогда нашёл свою Эсмеральду? Каков был бы его план действий? На удивление, к нам этот мужчина не подошёл. Мы даже немного расстроились. Видимо, он не нашёл сходства между нами и танцующей цыганкой.

Через два часа мы уже были в аэропорту. Приехали заранее и прождали самолёт до самого вечера. Так боялись опоздать, что пришлось провести полдня в этом огромном здании, напоминающем железную коробку. Удивительно, но даже в аэропорту можно найти круассаны и бокал вина. Несмотря на поздний час, французы продолжали баловать себя выпечкой и алкоголем.

Пришло время посадки. В зале собралась длинная очередь. Дети неугомонно бегали и смеялись. Мне нравились дети, но ещё в подростковом возрасте я поняла, что буду питать любовь только к своим детям и детям моей подруги, а для других орущих беспределов останусь тётей с недовольным лицом. Один мальчик задел меня, пробегая мимо, и паспорт выпал из рук. Я почувствовала, как во мне вспыхнуло раздражение – словно огненный шар закипел внутри. Я наклонилась, чтобы поднять паспорт, но чья-то мужская рука опередила меня. Не поднимая глаз, я поблагодарила незнакомца и забрала документ.

– Пожалуйста, – ответил мужской голос.

Я замерла. Узнала его мгновенно. Мы смотрели друг на друга какое-то время, а в голове звучала лишь одна фраза: "Это он". Он почти не изменился: всё такой же, хорошо одетый, с приятным шлейфом парфюма и аккуратной стрижкой. Только лёгкая щетина придавала ему возраста.

– Как твои дела? – спросил он на одном дыхании.

– Всё хорошо, – ответила я, едва осознавая свои слова.

"Внимание, пассажиры, начинается посадка на рейс. Приготовьте свои паспорта", – прозвучал громкий, отрезвляющий голос сотрудницы аэропорта. Я пришла в себя, отвела взгляд и начала машинально проверять паспорт. Он отвернулся, но я знала – он хотел спросить ещё что-то. Как и я. Но не смог.

В самолёте стюардесса предложила чай, кофе, шампанское. К собственному удивлению, я выбрала шампанское. Казалось, через меня пропустили разряд тока. Тело словно оцепенело, дыхание сбивалось, а весь фокус внимания был сосредоточен на пальцах. Я медленно перебирала их, разглядывая кольцо, которое когда-то, лет семь назад, подарил мне папа.

– Кто это был? Всё нормально? Я ни разу его не видела, – подруга протянула мне бокал.

– Это молодой человек Дуни, – произнесла я твёрдо.

– Ничего себе, вот это встреча! Почему ты не спросила, как она? Может, они уже не вместе, а может, поженились или развелись?

– Не знаю. Не успела. Или… просто не получилось, – я сделала глоток холодного напитка.

– Когда будем выходить из самолёта, подойди к нему, спроси, как у них дела. А сейчас, может, поспим? Меня что-то в сон клонит, – она допила шампанское, отдала бокал стюардессе и достала подушку для шеи.

Самолёт взлетел. Я уснула почти сразу после нашего разговора. Мне снились странные, хаотичные сны: вредная учительница из школы, змея в моей ванной, случайные лица из прошлого. Подсознание бушевало, мозг отчаянно перерабатывал информацию, пытаясь избавиться от лишнего.

Я так и не подошла к нему. Дождалась, пока все выйдут из самолёта, прежде чем подняться с места. Хотелось забыть эту встречу, стереть её, будто это был всего лишь сон. Я не смогла набраться смелости, не смогла спросить о ней. Был ли это страх? Или защитный механизм? Я не знала. Но, вспоминая тот день, я много раз жалела, что струсила.

А ведь я была так близко к ответам. И всё же убежала на полпути. Почему я тогда испугалась?

ПОСЛЕДНЯЯ СРЕДА

Первая половина дня. Солнце пробивалось через окна, заливая кабинет ослепительным светом. Периодически я зажмуривалась – слишком яркое освещение резало глаза. Этот солнечный рай больше напоминал ад, где солнце – враг, безжалостно охотящийся на зрение.Я сидела в кожаном кресле, крутила в руке стакан с водой и лениво осматривала пространство.“ Какие странные цветы”, – подумала я. “Как можно было смешать жёлтые тюльпаны с красными розами? У отправителя явно нет вкуса.”

Мысли собирались хаотично, разум цеплялся за случайные детали и подкидывал мне мелкие раздражения. На стенах висело множество картин, под ногами расстилался белоснежный ковёр поверх паркета из тёмного дуба. На деревянном столе стояла стеклянная ваза с этим нелепым букетом.“Всё бы ничего, если бы не этот отвратительный букет,” – я перевела взгляд на окно. Небо было ясным, без единого облачка. “Всё бы ничего, если бы не этот букет и это проклятое солнце.”

Каждую среду я ходила к психологу. Помню, как когда-то мечтала накопить денег и начать сеансы психотерапии. Однако, когда деньги появились, желание пропало. Со временем ты всё меньше хочешь копаться в своей голове и всё больше просто жить. Когда-то мне казалось, что я свяжу свою жизнь с этой сферой: буду слушать людей, разбираться в их проблемах, раздавать советы, как человек знающий и понимающий. Но не вышло. И, наверное, слава богу.

– Простите, я отвлеклась. На чём мы остановились? – я повернула голову и задала этот вопрос скорее для приличия, чем из интереса.

– Знаете, – она часто начинала с этого слова, – мы работаем вместе уже больше двух месяцев, но в последнее время вы постоянно отвлекаетесь. Вас что-то беспокоит?

Эту женщину мне посоветовала подруга после развода с мужем – он изменил ей с официанткой. К счастью, я не развелась, но мы с мужем были на грани. Жили в одном доме как соседи – либо не слышали друг друга, либо кричали.Говорят, первые три года брака самые спокойные. Но уже через год я периодически пролистывала сайты адвокатов по разводам.

Психолог оказалась квалифицированным специалистом, с более чем семилетним опытом работы и без единого проваленного случая. На вид ей было около тридцати пяти, значит, лет на десять старше меня. Она носила очки и любила тёмную помаду. Её волосы всегда были идеально гладкими, иногда она собирала их в пучок.Я приходила в кабинет заранее, чтобы выпить чая и подготовиться к сеансу. Мне даже не нужны были часы – я слышала звук её шагов за несколько метров. Каблуки стучали по полу, словно колокол отбивал начало сеанса. Сначала её сессии мне помогали. Я рассказывала ей всё, прониклась симпатией. Но потом она начала задавать вопросы, которые мне не нравились, вопросы, вызывающие ком в горле и слёзы. В такие моменты я замолкала и уходила.

Не люблю плакать. Делаю это максимум два-три раза в год. Просто это не про меня.

– Иногда я не могу расслабиться, – сказала я. – Сегодня у меня не лучшее настроение, сложно сосредоточиться на чувствах, а тем более на мыслях.

– Знаете, – снова это “знаете”. – Вы можете контролировать свои чувства и мысли. Это не погода, не обстоятельства и не люди управляют вами – вы сами хозяйка своего разума. И ещё раз повторю: если какие-то вопросы вам неприятны, не закрывайтесь, а говорите об этом. Я здесь, чтобы помочь вам, а не осудить. Хорошо? Давайте вернёмся к прошлому сеансу. Почему произошла ссора между вами и вашим мужем?

Я обратилась к психологу в разгар нашей семейной “трагедии”. Помню, как он кричал, что нам нужна семейная терапия, но я наотрез отказалась. Сначала нужно было разобраться в себе, а потом уже в нашем браке.

– Полгода назад у моего мужа умер лучший друг, а за три месяца до этого – его сестра. Оба тяжело болели. Мы постоянно навещали их, дважды в неделю ездили в другие страны, поддерживали как могли – и эмоционально, и финансово.

Однажды ночью, когда мы уже легли спать, зазвонил телефон.Я испугалась и почти молилась, чтобы это был не тот звонок. Но это был он.

Сообщили, что его сестра умерла.Он повесил трубку и сполз по стене.Я провела всю ночь рядом с ним – приносила воду, салфетки. Он плакал навзрыд, но даже тогда я не смогла позволить себе слёзы. Представьте, если бы мы оба разрыдались, впали в панику, рухнули на пол. Что бы тогда было? Когда наступило утро, я позвонила в больницу, выяснила, что делать с телом. Огромная проблема, если вы, ваша семья и умерший человек находитесь за тысячи километров друг от друга. Все документы, перевозки, организация похорон легли на меня.

Муж почти не ел – раз в два дня. Начал снова курить, выпивать по вечерам. Похороны состоялись, но на этом трагедия не закончилась – это был только первый этап.

– То есть, на второй год вашего брака произошла такая трагедия, и уже почти год вы находитесь в этом состоянии?

– Да, всё верно. Мы стали отдаляться. Он часто спал на первом этаже, в гостевой комнате. Почти не работал, не занимался домом. С финансами и бытовыми вопросами проблем не было – нам всего хватало, я хорошо зарабатывала. Но он перестал разговаривать со мной, не слышал меня. Общался только со своим другом, а после его утраты в нашем доме остались только звук телевизора и меланхоличная музыка.

Я старалась помочь ему, брала на себя его дела, пыталась разговаривать. Но он не отвечал мне тем же. В какой-то момент он резко бросил курить и пить, снова стал ходить на работу, и мне показалось, что всё наконец-то налаживается, что вот-вот всё вернётся в норму.Но этого не случилось.

Последние месяцы я всё реже бывала дома – уезжала на неделю к родителям, избегала его. Когда мы виделись, то, да, разговаривали, но наши разговоры больше напоминали спор двух сумасшедших, которые в любую секунду готовы схватиться за нож.

– А что между вами сейчас? Вы всё так же избегаете мужа?

– Сейчас я больше времени провожу дома. Лето, за садом нужен ежедневный уход. Иногда мы можем спокойно поговорить, но уже через пару минут диалог себя исчерпывает. Это он предложил пойти к психологу, но я согласилась только на то, что каждый будет ходить раздельно – сначала разобраться с собой, со своей головой.Я его очень люблю, но я так устала…

После этих слов я почувствовала, как внутри будто что-то дрогнуло, словно плотина вот-вот треснет, и слёзы прорвутся наружу.

Мы были женаты год, как я уже сказала, до этого встречались почти два. Но я так и не привыкла говорить «мы». Так и не смогла до конца принять тот факт, что теперь я – не одна.Теперь нас двое.

– Вы боитесь, что если отпустите его… он упадёт?

Я подняла глаза.

– Что?

– Всё это время вы держите его. Не позволяете себе сломаться, потому что кто-то должен удерживать вас обоих.

Я не ответила.

– Но что, если он тоже держит вас?

Я не думала об этом.

– Может, он боится, что если отпустит вас – упадёте вы?

Психологиня выдержала паузу, будто давая мне время осмыслить её слова. Я не знала, что ответить. Не знала, что чувствовать.

– У вас обоих тяжесть на плечах, – наконец сказала она. – Вы оба держите друг друга, но не говорите об этом вслух.

Я сжала пальцы на стакане.

– Но я пыталась говорить с ним. Он не слышал меня.

– А вы слышали его?

Я резко подняла голову.

– Что?

– Вы рассказывали, как ухаживали за ним, когда он скорбел. Вы не позволяли себе плакать, потому что кто-то должен был держаться. Вы заботились, следили за домом, занимались документами. Вы были рядом. Но вы слышали, что он чувствует?

– Конечно… – Я запнулась.

Я знала, что он чувствовал. Конечно, знала. Боль, опустошение, одиночество. Это было очевидно.Но слышала ли я его?

– Когда человек теряет близких, – мягко сказала женщина, – его мир рушится. Иногда рядом могут быть десятки людей, но он остаётся один на один со своей болью. У вашего мужа было две потери подряд. Сначала сестра, потом друг. Два человека, которые были частью его жизни, ушли почти одновременно.

Я молчала.

– И он не просто потерял их, – продолжала она. – Он пережил их уход. Он знал, что это случится, он ждал этого, надеялся на чудо… но его не произошло.Возможно, он не просто скорбел. Возможно, он чувствовал вину.

– Вину? – переспросила я.

– Да. Вы сказали, что поддерживали их – и эмоционально, и финансово. Но когда умирает близкий человек, даже если ты сделал всё возможное, внутри всё равно остаётся ощущение, что этого было недостаточно.

Я опустила взгляд.

– Вы не могли спасти их, – сказала она. – И он не мог. Но человек устроен так, что даже когда логика говорит “Ты сделал всё, что мог”, сердце шепчет “Ты мог сделать больше”. Возможно, именно поэтому он отдалился. Он не хотел, чтобы вы видели его таким. Возможно, он винил себя… или даже злился на себя.

Я вдруг вспомнила его лицо в те недели. Не просто разбитое, не просто уставшее. А жёсткое. Замкнутое. Словно он не мог позволить себе сломаться рядом со мной.

– Но ведь теперь он… – начала я, но не закончила.

– Теперь он вернулся к работе. Перестал пить. Вернулся в жизнь. – Сказала психологиня.

– Он вышел из состояния шока, – подтвердила она, – но не из своей боли.

Я обхватила себя за плечи.

– И что мне делать?

Она посмотрела на меня внимательно.

– Перестать ждать, что он снова станет таким, как раньше. Человек не может быть “как раньше” после такого. Он потерял часть себя. И вы тоже. Вы всё ещё рядом, но каждый из вас пережил свою утрату – и не разделил её с другим.

Я не знала, что сказать.

– Если вы хотите вернуть близость, – мягко продолжала она, – вам придётся познакомиться заново. Узнать друг друга такими, какие вы есть сейчас.

Я опустила голову.

– Как?

– Для начала… начните слушать его. Не его слова, а его молчание. Оно тоже говорит.

Прошло больше четырёх месяцев с того сеанса. Я так ни разу к ней и не пришла снова. Оборвала все контакты, не писала, не звонила.Но её советам я последовала. Мы с мужем помирились. Снова спим в одной кровати, снова занимаемся сексом, снова ходим на мероприятия. Он снова шутит, а я всё чаще улыбаюсь. Мы переделали несколько комнат в доме, сделали небольшой ремонт. Стали больше разговаривать, хотя осадок внутри всё равно оставался.

Иногда я вспоминаю то время. Мы были на грани развода, но взяли себя в руки и сделали шаг навстречу друг другу. После этого мы твёрдо решили: если уж и правда суждено быть вместе, то мы сделаем всё, чтобы сохранить это.Мы пережили снежную бурю и теперь заслужили солнце.

Одним летним вечером мы с мужем сидели на веранде. Я читала книгу, а он лениво гладил мои ноги, поглядывая в сторону сада. Соседская собака, нагло не сводя взгляда с пионов, постукивала челюстью, явно вынашивая коварный план.Страницы книги были покрыты жёлтым, тёплым светом заходящего солнца. В тот день был необыкновенный закат.

Я снова перечитывала «Норвежский лес» – уже, наверное, в пятый раз. Муж всегда смеялся, что если меня забросить на необитаемый остров, когда все будут тащить туда оружие и припасы, я возьму с собой Мураками и буду листать его под пальмами.

В тот вечер я вспомнила её. Перелистывая страницы, наткнулась на слово «как раньше». И замерла. Вспомнила тот сеанс с психологией и её голос: «Как раньше уже не будет».И задумалась: а может, и с Дуней у меня уже не будет, как раньше?Могу ли я любить тень прошлого, а не облик настоящего? Если как раньше уже не будет, то где гарантии, что в будущем всё может быть как прежде? Нигде. Нет никаких гарантий. Прошло уже слишком много времени.Как раньше уже не будет.

Я медленно встала с кресла, закрыла книгу и протянула её мужу.

– Пока больше не буду её читать, – сказала я.

Отправилась на кухню, заварила чай, порезала лимон.Я посмотрела в окно и увидела,как муж всё ещё играл в переглядки с соседской собакой, водил пальцем по воздуху, будто что-то высчитывая.

– Итак, я взял ситуацию в свои руки, – вдруг объявил он, стоя у кухонного стола, уверенно расставив руки в боки. – В твоём саду ровно тридцать два пиона.

Он выдержал паузу, потом кивнул на собаку.

– Если эта псина украдёт хоть один цветок, я буду знать, чьих это лап дело.

ABBA

Суббота. Этот день стал небольшой традицией для поддержания связи с любимыми людьми. Самый большой страх, который зародился внутри меня и крепко держится по сей день за части моего тела – это потеря. Да, возможно, звучит банально, ведь мы все боимся кого-то потерять. Однако страх лишиться людей, которые создают и делают твою жизнь такой, какая она есть, – ужасно велик.

В девятнадцать лет я испытала первую потерю. Человек ушёл, и жизнь стала ощущаться по-другому – как будто воздух стал тяжелее, а тишина длиннее. Тогда мне потребовалось много времени, чтобы перестроиться на новый ритм бытия, открыть себя новому и найти то, что унёс с собой человек. Найти частицу её в новой жизни.

Поэтому сейчас каждая суббота – красный день в календаре. Самые главные гости на этом событии – это я и моя лучшая подруга. Иногда, когда муж умирает от скуки на диване и смотрит на меня жалостливым взглядом, я замечаю, как он медленно качает ногой, будто вот-вот начнёт вилять хвостом. Если бы я могла его как-то анимировать, то уверена – за его спиной нервно дёргался бы маленький, щенячий хвостик, который означал: «Пожалуйста, возьмите меня с собой».Так к нашим встречам, где должно было быть свидание для двоих, иногда добавляются и мужья. Мы собираемся у нас дома или у моей подруги, но чаще – в городе: попиваем коктейли, бронируем места в необычных ресторанах, ходим вместе на выставки. Правда, чаще всего мы просто напиваемся, болтаем и назначаем время новой встречи в следующую субботу.

Я переносила эти субботние посиделки всего пару раз – когда была на грани развода с мужем и когда на работе не получилось воспользоваться фразой «Сделаю это завтра».Когда приходят сообщения с вопросом: «Какие планы на субботу?», я всегда резко мотаю головой и, не задумываясь, говорю: «Занята!».

В одну субботу мы встретились в кафе на пляже. Мужу я помахала ручкой перед выходом и, чтобы избежать его смазливого, жалостного личика, резко захлопнула дверь и побежала босиком, держа каблуки в руках.В тот день было так жарко, что в какой-то момент мне показалось, что легче было бы просто снять кожу. Эта мысль была кошмарной – но честной. Как ещё можно было спастись от отвратительного пекла?Летом в моей сумке всегда лежат сухие салфетки и маленький ручной вентилятор. Он почти бесполезен, но создаёт хорошую иллюзию спасения.В мире вообще очень много вещей, которые существуют только для создания иллюзий, но никак не для действительного использования.

Один мой знакомый постоянно твердил, что он реалист. Уверял, что принадлежит только себе и ни в чьей помощи не нуждается. Тогда он мне был симпатичен, и я играла типичную женскую роль с маской на лице: «Продолжай, мне очень интересно».Он говорил, что покупка одежды, цветов и подарков – это иллюзия удовольствия. Всё, что нужно для счастья, природа уже дала нам.Конечно, я тогда согласилась с ним. В его словах была доля правды.А потом я удалила его номер и уже в тот же вечер купила огромный букет почти распустившихся тюльпанов. Красных. Поставила их на кухне – и на несколько часов забыла о том, что счастье может быть иллюзией.

Когда машина подъехала к пляжу, моя подруга уже ждала меня на горизонте – в чёрном льняном платье и солнечных очках.

– Почему ты так долго? – её голос был пропитан нотами недовольства и я ощутила дрожь по телу от её разжигающего взгляда,даже через очки.

Ничего почти не ответив,я обняла её и спокойно,немного с игривостью улыбнулась.

Такая жара на улице, каждый раздражён и страдает от нехватки тени, прохлады и освежающего душа. Платье прилипало к телу, создавая неприятные ощущения, будто кто-то обмазал всё моё тело желе и натянул сверху латексный костюм. Я внимательно слушала свою дорогую брюнетку, но время от времени улетала в порыв мыслей о глупости красоты, которую так часто совершают люди. Вместо расслабленного, надёжного комфорта мы стараемся вылезти из гнезда и всем показать наши перья – выбрать из гардероба что-то яркое, притягивающее взгляд, заставляющее других обернуться.

Я давно отошла от эры красоты ради чужого восхищения и предпочла льняные костюмы с каблуком от пяти до семи сантиметров. Однако в тот день произошло глупое исключение. Видимо, я получила солнечный удар и забыла свои принципы, вспомнив о старых.

Мы выбрали столик под белым зонтом – стол был устелен кружевной скатертью цвета слоновой кости. На нём стоял кувшин с цитрусовой водой, а нас обслуживал молодой официант с юношеской застенчивостью в движениях.

– Симпатичный, – подметила подруга, едва заметно склонив голову. – Правда, совсем мальчишка. Восемнадцать или двадцать лет. Совсем недавно и мы были такие же юные, а сейчас – лишь богатые, обворожительные и ни капли не постаревшие тётки.

Мы засмеялись, взглянули на парня ещё раз и перевели тему на меню. Я заказала стейк из лосося со сливочным соусом и овощи на гриле, а подруга – лазанью и фруктовую тарелку.

Вода уже стояла на столе, поэтому мы пропустили безалкогольные напитки и сразу углубились в коктейли. Две «Маргариты», лёгкий звон бокалов, и мы мягко растеклись по креслам, словно яйца на сковороде, поджариваемые на медленном огне.

– Как у тебя дела на работе? – спросила я, покручивая лёд в бокале.

– Всё как обычно. Иногда устаю, но еженедельный чек заставляет забыть, что такое усталость.

Она работала в крупной компании, начав с младшего стажёра, а теперь была лицом фирмы.

– Знаешь, я думаю поработать ещё пять лет и уволиться. Муж дышит карьерой, денег нам хватит. Но я пропускаю лучшие годы моей малышки. Через три года она пойдёт в школу, а он говорит о втором ребёнке. Ещё хочет продать нашу старую квартиру, чтобы открыть бизнес. Не понимаю, почему он так хочет избавиться от неё… Ведь это место всех наших ярких моментов.

Когда она закончила, нам принесли еду. Я предложила ей попробовать лосося, чтобы не оставлять её в неведении. Коктейли приятно охлаждали, создавая иллюзию автоматического кондиционера. Если бы можно было менять температуру мысленно – подумал о жаре, стало прохладно. Подумал о холоде – и снова тепло. Только обязательно с каким-то лимитом, иначе кто-нибудь точно сломал бы систему, и мы обрекли бы мир на вечную мерзлоту.

– Я, наверное, стала слишком чувствительной, – подруга задумчиво водила вилкой по воздуху, будто вырисовывая портрет своих двух личностей. – На работе я строгая и жёсткая, а дома мягкая, как зефир. Но кто я на самом деле?

– Ты мама, – ответила я, допивая коктейль. – И это прекрасно. Ты боишься попрощаться с прошлым, потому что оно было счастливым. Но, может быть, стоит дать возможность новому? А что за ИП?

– Муж пока ничего не говорит. Только требует продать квартиру… Достал. Давай сменим тему? Закажем ещё коктейль и раскинемся босиком на пляже?

– Может, позвать кого-то из друзей?

Она нахмурилась.

– Не знаю… Хотелось провести вечер вдвоём. Хотя… Помнишь твоего приятеля? Как его звали? Тот, что был на твоём дне рождения? Мы ещё играли с ним в «правду или выпивку».

Я засмеялась и стала перебирать контакты в телефоне. Это был мой очень давний знакомый, мы видимся с ним всегда раз или два в полгода, и это был тот самый случай. Правда, последний раз мы общались на моём тридцатилетии. Не знаю, как он сейчас и где, может, мой звонок будет странной пьяной выходкой, но всё же я позвонила и стала слушать гудки.

– Алло, слушаю, – ответил монотонно мужской средний голос.

– Привет! Это я, девушка, которая проиграла тебе в “правда или действие” и сделала переводное парное тату с парнем из гей-клуба. – Я произнесла эту речь на одном дыхании и смиренно стала ждать ответ.

– То тату ещё продержалось три недели, и в аэропорту на тебя странно глазели бортпроводники? – мужской голос оставался непоколебимо спокойным.

– Да, всё верно, – ответила я.

– Привет, дорогая! – голос резко стал весёлым, и я услышала ту самую манерность, которую начала уже по чуть-чуть забывать. – Как твои дела? Прости, что так долго не звонил и мы не виделись, совсем потерялся во времени. Ещё и эта жара, я просто умираю! Кондиционер уже даже не помогает, я скоро вырою себе яму и спрячусь под землю до самой весны. Ну так, когда мы там с тобой последний раз виделись? Чего ты замолчала?

– На моём дне рождении, почти год назад, – произнесла я и мягко растянулась в улыбке.

– Да ты что? Врёшь, неужели так долго. Так, срочно говори мне, когда ты свободна, нужно немедленно навернуть упущенное. – Он проговорил это с лёгким волнением, переходящим в настоятельное поручение.

– Так вот я и звоню тебе! Мы тут с подругой на пляже в кафе, недалеко от тебя, если ты, конечно, не переехал. Вот мы и подумали, что неплохо было бы добавить хорошего собеседника в компанию. Здесь совсем не жарко, вкусные коктейли и приятный морской бриз. Что скажешь?

– Пляж, который в минут двадцати от меня? – спросил мужчина.

– Да, я могу вызвать тебе такси, если ты не на машине.

– Дорогая, это я тебе такси могу вызвать, успокойся. Не приписывай меня к беднякам. Заказывайте мне коктейль, девчонки, я буду через полчаса. До встречи, – он положил трубку и отключился.

Положив телефон обратно в камеру хранения – в сумку, я передала подруге наш разговор и позвала официанта с меню. На этот раз на нашем столе оказались три холодных джин-тоника и свежая, обновлённая фруктовая тарелка. Мы стали ждать.

Мы познакомились, когда я ещё училась в старшей школе. Переходный возраст подходил к концу, но юношеский максимализм никак не хотел сдавать позиции. Эти два года запомнились мне как постоянное ощущение тревоги, идущее рука об руку с азартом и полным отсутствием чувства самосохранения. Тогда я впервые по-настоящему влюбилась, начала курить, пропадать в кабаках, изучать психологию мужчин и раз за разом разбиваться о скалы разочарований.

Жизнь в этом возрасте начинает поворачиваться к тебе спиной. Везение исчезает, снисхождение заканчивается, реальность становится суровой и бескомпромиссной. Она не терпит нытья, не реагирует на капризное «не хочу» и не даёт поблажек. Мне казалось, что я взрослею, но на самом деле я просто создавала иллюзию взрослости, уговаривая себя, что чтение книг делает меня умнее. Сейчас я понимаю, как сильно заблуждалась. Книги – это почва для ума, но без опыта и осмыслений они остаются просто словами, напечатанными на бумаге.

С моим другом мы поначалу не ладили, но со временем я стала замечать в нём что-то притягательное. Он был человеком настроения – порой резким, порой мягким, противоречивым, словно собранным из множества кусочков разных историй. Как любят говорить критики: «на любителя». Иногда мы были близки, а иногда мне казалось, что нас вообще ничего не связывает, и я сводила разговоры к сухому «как дела?». Я думала, что после школы наши пути разойдутся, но у судьбы были другие планы.

Время – лучший проверяющий.

Ты можешь страдать из-за неразделённой любви, плакать в подушку, клясться, что больше никогда не испытаешь этого чувства, разочаровываться в людях, а потом, утирая слёзы, смотреть на своё отражение в зеркале и шептать: «Я больше никогда не влюблюсь». Где-то сверху на тебя смотрят и усмехаются: «Бедная девчонка, какую же чушь несёт».

Мама говорит: «Дорогая, со временем всё пройдёт. Ты встретишь своего человека». Но ты снова начинаешь рыдать, кричать, что такого не будет, даёшь себе слово больше никогда не любить. А потом ложишься в постель, голова тяжёлая, сердце колотится, но через пару минут ты засыпаешь. И царство Морфея бережно укрывает тебя, нашёптывая: «Не спеши. Придёт время, и всё станет на свои места».

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что этот человек, нравится он мне или нет, должен был быть в моей жизни. Он словно часть её сценария, и как бы мы ни пытались прекратить общение, через какое-то время всё равно возвращались друг к другу, снова становились друзьями и оставляли прошлое в прошлом.

Некоторые люди – как бумеранг.Сколько его ни выбрасывай, он всё равно возвращается.

Со временем я научилась проще относиться к новым знакомствам, перестала зацикливаться на страхах и тревогах. Бумеранг всегда был у меня в руках, и я без колебаний запускала его в воздух, прикрывала глаза и терпеливо ждала. Вернётся ли он обратно?

Мы поступили в один университет, но наши пути немного разошлись. Всё же раз в полгода мы встречались, говорили о жизни и наверстывали упущенное. Это стало нашей традицией. Он остался в моей жизни, прошёл со мной через множество сложных и забавных этапов.

Такси подъехало к кафе. Было уже около восьми вечера, и небо, окрашенное закатным светом, золотилось, словно растаявшее масло. Его появление вышло эффектным – стремительной походкой он преодолел расстояние от машины до нашего столика.

Пока он шёл, я успела его рассмотреть. Немного поднабрал в весе, отрастил бороду. Носил светло-жёлтую рубашку с короткими рукавами и тёмные джинсы. Позже я осознала, что цвет рубашки напоминал оттенок сливочного масла.

Он чмокнул нас с подругой в щёки и уселся между нами. Поднял бокал, а потом, как всегда, произнёс импровизированную речь – о важности встреч, о памяти друг о друге и, конечно же, о вкусных коктейлях.

В кафе играла ABBA, и это подняло мне настроение.К концу моего бокала я достала лайм, прикусила его и мысленно подготовилась подпевать любимой группе.

Время летело незаметно.Мои друзья, которые до этого встречались всего пару раз, быстро нашли общий язык. Они по очереди становились рассказчиком и слушателем, я же просто наблюдала за ними, изредка выполняя функцию посыльного, который быстро и чётко передаёт заказы бармену.

Через несколько часов наш стол был уставлен пустыми бокалами. Мы успели потанцевать, несколько раз прослушать одни и те же песни, немного поспорить, но моментально забыли об этом в очередной волне смеха.

Когда кафе начало закрываться, официанты стали переворачивать стулья и бросать на нас выжидательные взгляды, будто мысленно подталкивали к выходу.Мы расплатились.Мой друг попросил у бармена бутылку шампанского, подхватил нас с подругой под руки и потянул в сторону пляжа.

Я почти весь вечер носила туфли в руках, поэтому мои ноги уже привыкли к мягкому песку. Он был таким тёплым и приятным, что мне вдруг захотелось засыпать его в своей гостиной и ходить босиком по нему круглый год.

Раздался хлопок.Шампанское брызнуло через край, мой друг засмеялся и начал разбрызгивать его на нас. Мы взвизгнули и бросились врассыпную, убегая от него в разные стороны.

– Беги в воду! – крикнул он.

Через секунду я уже стояла по колено в воде, вытянув руки вперёд, словно создавая невидимый барьер для защиты платья.

Когда мы наконец успокоились, то сели на песок.Наши взгляды устремились к тёмному озеру. Ветер тихо шевелил волны, создавая умиротворяющий звук.Мы допили шампанское.Моя подруга посмотрела на телефон и вдруг объявила, что ей пора домой.

– Дочка не может найти любимую игрушку, – сказала она.

Я знала, что это лишь предлог.Она никогда не признавалась при других, но всегда, когда выпивала и достигала определённой степени опьянения, уезжала домой к мужу.

– На всех алкоголь влияет по-разному, – говорила она каждый раз, когда сбегала с нашей встречи.

– Давай проедусь с тобой, у нас будет полчаса поговорить, – вдруг предложил мой друг.

Я кивнула.

Мы вызвали такси и вместе пересмотрели фотографии, сделанные за вечер.Через несколько минут подъехали две машины.Мы поблагодарили друг друга за вечер и попрощались.Так началась тридцатиминутная поездка, в которой предстоял не самый лёгкий разговор.

За окном ничего не было видно – только тёмная гладь, обволакивающая небо и деревья. В детстве, когда я занималась в танцевальной студии, нас часто отправляли на концерты в другие города. Это звучит впечатляюще, но на деле всё было не так романтично. Я не наслаждалась выступлениями, а пыталась удержать панику и правильно выполнить движения. Держать руки напряжёнными, не провалить поддержку, не встретиться взглядом с хореографом.

Её глаза всегда были наполнены огнём – слишком ярким, будто зажжённым из-за неосторожной игры со спичками. Иногда мне казалось, что в её зрачках прячутся танцующие дьяволята, готовые в любую секунду вырваться наружу. Она постоянно кричала, ругалась, а её недовольство было настолько привычным, что тишина казалась чем-то ненормальным. Тогда моя психика пострадала, наверное, сильнее, чем связки. Танцевать мне до сих пор нравится, но только для себя. Карьера танцовщицы закончилась, так и не начавшись.

После таких поездок мы ночами возвращались в автобусе. Останавливались на заправках, заваривали лапшу, носились за кипятком, который стоил как крыло самолёта. Вся команда трапезничала, болтая о мелочах. Я любила ночные дороги. Они словно прижимали к себе, укачивали, заставляли проваливаться в дрёму под шум мотора. Я смотрела в окно, поджимая колени к груди, и представляла, что за тёмными кустарниками прячутся чудовища. Те самые, что я видела в глазах хореографа. Они могли выбежать в любой момент, броситься за автобусом, загребая лапами воздух.

Детское сознание принимало иллюзию за реальность. Единственное спасение – закрыть глаза и надеяться, что чудовища не тронут меня. Или просто решат, что моя плоть невкусная. Тогда я смогу встретить завтрашний день.

Сейчас, глядя в окно такси, я снова видела кусты. И снова мой мозг пытался оживить их, как в детстве. Но машина ехала быстро, и на этот раз страх не успел прочно зацепиться за сознание. Алкоголь постепенно выходил из крови, расслабление сменялось усталостью, веки тяжело опускались. Я уже почти уснула, когда вдруг осознала, что друг всё это время молчит, уткнувшись в телефон.

– Работа? – пробормотала я, пытаясь сфокусировать взгляд.

Он будто вышел из транса и перевёл на меня рассеянный, чуть заторможенный взгляд. Потом убрал телефон в карман.

– Недавно познакомился с парнем. Мы провели отличную ночь, позавтракали и разошлись. Больше не списывались. А сейчас он написал. Спрашивает, как я, где. Думаю, послать его к чёрту. Что скажешь?

– А он тебе нравится?

– Дорогая, – он фыркнул, – любовь – это развлечение для тех, кто жаждет привязанности и драмы. Мне это не интересно. Мне нравится секс, эмоции и коктейли среди дня. Влюбляться я не собираюсь. Хотя… может, увижусь с ним. Для жаркой ночи и холодного завтрака.

Я посмеялась и хлопнула его по плечу. Мы оба знали, что он врёт. После расставания пару лет назад он будто выстроил стену между собой и чувствами. Тогда мы часто созванивались, он снова и снова спрашивал: «Почему?» – а я лишь пожимала плечами и говорила: «Значит, так нужно». Сейчас он делал вид, что ему всё равно, но я знала, что когда-нибудь боль утихнет. Когда-нибудь он снова разрешит себе любить.

Он глубоко вздохнул, сцепил пальцы в замок и, немного помолчав, сказал:

– Я давно хотел с тобой поговорить, но не знал, как начать. – Он сжал губы и отвернулся к окну. – Я переезжаю. В другую страну.

Эти слова прозвучали как пощёчина.

– Месяц назад я продал квартиру. Купила какая-то милая парочка. Наверное, заведут детей и будут жить счастливо. Ну а я… мне пора. Пора менять жизнь. Надеюсь, ты поймёшь.

Я смотрела на него, не зная, что сказать. Мы виделись редко, но всегда знали, что друг у друга есть. Можно было не звонить месяцами, но быть уверенной: в нужный момент он ответит. Когда человек рядом, его легко воспринимать как нечто само собой разумеющееся. Ты думаешь: «Мы ещё увидимся, время есть». А потом этого времени вдруг не остаётся.

– А место, куда ты уезжаешь… тебе нравится?

– Да. Очень. И ты приедешь ко мне в гости, правда? Четыре часа на самолёте и ты у меня.

– Ты же знаешь, что я тебя люблю? – я улыбнулась, но голос предательски дрогнул. – Я поддерживаю тебя. Правда. Но… мне будет не хватать тебя. Кто теперь будет пить со мной коктейли, потом нестись в такси за любую цену, чтобы посмотреть стриптиз? Кто будет засовывать деньги в трусы танцорам, а потом махать рукой и говорить, что всё это бред?

Он рассмеялся и притянул меня к себе в объятия.

Мы молчали, пока за окном начинали мелькать очертания домов. В некоторых ещё горел свет. Мы приближались к городу – и к моменту, когда нам придётся попрощаться.

– В старости мы будем сидеть у меня на участке, попивать коктейли, по вечерам пить таблетки и спорить, куда отправить твоих детей учиться. – Он хитро посмотрел на меня. – У меня будет молодой любовник. Мужа твоего, конечно, звать не будем. Он к тому времени окончательно превратится в занозу в заднице. Помяни моё слово.

– А может, и у меня будет молодой любовник?

– О, я буду только рад. Будем сравнивать, у кого пресс лучше и волосы гуще.

Я расхохоталась.

– Как же здорово иметь таких друзей, – задумчиво произнёс он. – Людей, которые видели тебя в самых разных состояниях – влюблённую, разочарованную, теряющую, находящую, выбирающую, сомневающуюся… и всё равно остаются рядом.

Такси остановилось у моего дома. Он открыл дверь, приобнял меня и тихо сказал:

– Когда увидимся в следующий раз, скажи мне, что беременна. Я мечтаю стать крёстным твоего ребёнка.

Мы обнялись.

– Увидимся, – прошептала я ему на ухо.

– Если родится девочка, ты назовёшь её Евдокией? – крикнул он, когда я уже отошла.

– Ты дурак?

Я рассмеялась, махнула ему рукой.

Такси тронулось с места. Я смотрела ему вслед. Лунный свет мягко освещал дорогу, будто кто-то рассыпал по ней сахар. Новый путь. Новая жизнь.

МНЕ ТРИДЦАТЬ ОДИН

На часах было семь утра. Мой муж погрузил всё своё тело под большое, мягкое одеяло, рассчитанное на нас двоих. Однако каждую ночь мы сражались за этот огромный кусок ткани и старательно игнорировали очевидную идею – завести второе.Солнечный свет мягко пробивался сквозь тёмные шторы. Лучи были призывом к новому дню, но кровать яростно сопротивлялась. Я сделала пару глотков воды, нырнула под одеяло и прижалась к боку мужа, пытаясь вновь погрузиться в темноту и забыть о солнечных пятнах, разбросанных по комнате.

В этот момент телефон начал настойчиво вибрировать. Я схватила его и выбежала из спальни.

– Мама, привет. У нас семь утра. Может, я перезвоню тебе потом?

– Привет, доченька! Я совсем забыла про разницу во времени. Плохо спала и немного сбилась с ритма. Я тебя разбудила, извини? Мы с папой приехали в деревню – он сейчас на улице, а я пью чай с конфетами.

– Вы в деревне? И ты тоже поехала? Здорово!

– Ну а как же! Что ему одному кататься. Решила составить компанию. А то всё с собакой да с котом разговаривает. Ладно, доченька, поздравляю тебя с тридцать первым днём рождения. Очень тебя люблю. Скучаю. Мне тебя так не хватает… Жду не дождусь, когда приедешь.

Мама, как всегда, пропустила мою фразу про ранний звонок. Я спустилась на первый этаж, поставила чайник, достала лимон и легла на диван. Мы с мамой созваниваемся почти каждый день, с папой – тоже. Так что её звонок не был неожиданностью. Только – утренней.

Слушая её голос, я почувствовала, как по щекам потекли слёзы. Я всё ещё была её маленькой девочкой, которая по каким-то странным обстоятельствам живёт теперь в другой стране, работает, любит и строит свою жизнь. Я стараюсь приезжать к родителям каждые полгода. Но вот уже несколько лет свои дни рождения они встречают со мной по видеосвязи. И я ничего не могу с этим поделать.

Иногда хочется просто взять билет – и вылететь первым рейсом домой. Но, видимо, в этом и состоит взрослая жизнь.

– Как ты сегодня будешь отмечать? – продолжала мама. – Папа сейчас подойдёт, передам ему трубку.

– Мы сняли домик на берегу моря. Погода, конечно, не самая лучшая – прохладно, но это не страшно. Я всех пригласила, будет человек пятнадцать. Мам, я постараюсь прилететь к вам на следующей неделе. У меня есть одна новость.

– Правда? Доченька, я так рада! Вот и папа пришёл. Сейчас передам.

Через секунду я услышала знакомый, чуть хрипловатый вздох – и голос, который произнёс:– С днём рождения.доченька!

Я снова расплакалась. Чашка дрожала в руках. Голос папы с детства служил для меня триггером слёз – не горьких, а самых тёплых, щемящих. Мы поговорили несколько минут. Он спросил, что за новость, и я, не задумываясь, ответила:– Секрет.

Разговор закончился. Было почти восемь, и возвращаться в битву за одеяло уже не имело смысла. Через пару часов нам предстояло выезжать. Я медленно вытерла слёзы, поставила чашку в раковину и пошла в душ.

Вода струилась по телу легко, быстро, будто смывая не только сон, но и мысли. Я на минуту забыла, где нахожусь, и даже то, что сегодня мой день рождения. В голове крутилась только одна мысль:Я так и не рассказала эту новость. Даже мужу. Даже подруге.

Я сделала все утренние процедуры, высушила волосы и, стоя у зеркала, стала разглядывать себя. Всю жизнь я металась между любовью к своему телу и его неприятием. Я смотрела на живот, бёдра, грудь и спрашивала:Когда я, наконец, отстану от себя?

Я вышла из душа. Дверь в спальню была приоткрыта, кровать пустовала. Наше бедное одеяло лежало, сложенное по центру – как флаг перемирия. Солнечный свет заливал комнату, не оставляя ни одного уголка в темноте.Я взяла книгу, пролистала пару страниц и свернулась рядом с одеялом, как бездомная собачка после ливня – тихо, уютно и немного растерянно.⠀ Проснулась я резко. Посмотрела на часы – до выезда оставался всего час. Подскочив, быстро застелила кровать, достала сумку и стала собирать вещи. В какой-то момент поняла, что не знаю, где мой телефон… и где мой муж. Даже не знаю, какая потеря

сейчас волновала меня больше.Представив количество пропущенных звонков, я чуть не побежала его искать. Спускаясь по лестнице, почувствовала, как свет вдруг исчез. Кто-то мягко закрыл мне глаза ладонями.

– Любимая… с твоим днём, – прошептал он.

Он убрал руки – и я вновь оказалась в залитой солнцем комнате. Улыбка расплылась по моему лицу, я радостно засмеялась, запрыгала на месте и кинулась к нему с поцелуями.

Комната была наполнена цветами – лилиями всех сортов. На кухне стоял завтрак и бокал шампанского. Я подошла к открытому окну, вдохнула аромат своего лилового сада и вернулась к мужу:

– Спасибо. Это… это прекрасно.

И вдруг я снова заплакала. Второй раз за утро. День рождения для меня всегда был не просто праздником – это как обострение чувств, как полный стакан, из которого начинают переливаться эмоции. Утро напоминало мне, как сильно я люблю свою жизнь.– Я люблю тебя, моя прекрасная женщина, – произнёс он, подходя ближе. – Благодарен Богу, что ты есть в моей жизни. Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. А эти цветы – только малая часть.

Он опустился на пол, достал из кармана голубую коробочку. Внутри лежали ключи.⠀– От чего они?Ты что снова делаешь мне предложение? – спросила я, немного ошарашенно.

– Помнишь, ты как-то говорила, что мечтаешь о собственной студии йоги? Думаю, наш город заслуживает лучшую студию.– Ты… даришь мне студию? – я едва не вскрикнула.

– Всё уже подписано. Можешь творить, что угодно. После праздника мы туда съездим – и я уверен, идея сама придёт.

Я бросилась к нему, зацеловала, прижалась. Вокруг нас цвели лилии, в моей руке лежали ключи от мечты. И мне исполнился тридцать один год.

Сев за стол и положив рядом с тарелкой ключи – свою забытую мечту в голубом обрамлении, – я принялась за завтрак.Сказала мужу, что все вещи собраны и мы можем выезжать через полчаса.

У чайника заметила свой телефон и, попросив мужа подать его, чуть не упала со стула от количества пропущенных звонков и поздравлений. Я набрала подругу, быстро рассказала о сюрпризе мужа и предупредила, что через полчаса мы уже будем в пути.

– Ну что, выпьем на брудершафт? – с улыбкой произнёс муж, поднимая бокал шампанского.

Я замерла. Опустила голову, и волнение накрыло с новой силой.Ком в горле. Сердце колотится, будто внутри слишком тесно для такого чувства. Я встала, подошла к нему и взяла за руки.

– Мне нужно сказать тебе кое-что… Я беременна.

Он посмотрел на меня, не мигая, будто не сразу понял, что услышал. Опустил бокал.– Значит, на брудершафт мы пить не будем, – мягко произнёс он.

Мои глаза расширились, дыхание сбилось. Я отпустила его руки и обернулась, глядя в сторону лилового сада. Но не успела даже собраться с мыслями – как он уже поднял меня на руки и закружил по комнате.

– Я стану папой! – закричал он, и его голос разлетелся по дому, будто был слишком большим для четырёх стен.

Через пару часов мы уже были в доме у моря. Погода стояла удивительная: сквозь густое, тёмно-синее небо пробивались солнечные лучи – будто кто-то сверху сделал крошечные дырочки в плотном покрывале и впустил свет.Ветра почти не было. Муж с друзьями ушёл разжигать костёр. Они надолго исчезли из поля зрения, погрузившись в свой ритуал – защиту огня. Соорудили круг из собственных тел, похожий на китайскую стену, только ту, у которой виден конец. Стояли молча, с чувством важности и огня в глазах.

В доме остались женщины. Я заварила чай, поставила на стол. Одна из подруг воскликнула:– Дорогая, какой ещё чай? Где шампанское?

На мгновение по моему лицу пробежала нервная дрожь. Мне показалось, что на лбу у меня ярко вспыхнула надпись «беременна».– Подождём всех и откроем бутылку, – ответила я, улыбаясь и направляясь на кухню. В голове всё крутилась мысль: они поняли? или пока нет?

Мы сели в круг, и за разговорами незаметно потекло время. Всё было по-старому: одна из подруг жаловалась, как тяжело найти любовника.– Вы вообще знаете, насколько это сейчас непросто? Все такие правильные стали – сидят дома с женой и детьми. Ну или пиво пьют по субботам в мужской компании, максимум флиртуют глазами. А что делать тем, кто скучает?

Другая подруга вздохнула:– У меня, между прочим, есть один. Каждую среду. У него дома. Потом возвращаюсь к мужу, слушаю, как он жалуется на работу и кредиты. Всё по плану.

– А не проще развестись? – спросила я. – Зачем обременять человека враньём, если он тебя любит?

– Слушай, а зачем я тогда вообще замуж выходила? Чтобы потом разводиться?⠀Мы рассмеялись. Подруга продолжила:⠀– Вот честно: выйти замуж и найти любовника – почти одно и то же. Просто надо было в загсе сказать: «Клянусь быть с тобой и ещё, может быть, с кем-то». Это честнее.

Я не успела ничего ответить – другая подруга вдруг крикнула:⠀– А если все станут правильными, то кто будет грешить и жить по-настоящему?

Мы расхохотались. Душа словно отогрелась – стало легче, весело. Тема незаметно сменилась на быт, работу и любимые рецепты.⠀В это время мужчины вернулись.

– Дамы! Мясо готово. Все к столу! – прокричал мой муж.

Мы вышли на веранду. Свечи уже горели, стол был накрыт: шампанское, салаты, горячее. Волны мягко били друг о друга, а солнце золотило лица.

Наступило время тостов и поздравлений. Моя лучшая подруга наклонилась ко мне и шепнула на ухо:

– Сейчас кое-кто приедет.

В ту же секунду послышался звук электрокара. К дому подъехала машина с тонированными окнами. Подруги с интересом переглянулись.

– Неужели любовник приехал? – выкрикнула одна из них.

Мой муж поднял брови, глядя на меня. Я рассмеялась. Из машины вышел мужчина с огромным букетом алых роз. Он поцеловал меня в щёку, вручил бутылку просекко.

Это был мой близкий друг. Тот самый, который несколько месяцев назад распивал со мной просекко на пляже и вдруг сказал, что уезжает жить в другую страну.

– Как же я рада тебя видеть. Спасибо, что приехал, – прошептала я и жестом пригласила его за стол.

Вечер шёл прекрасно. Мужчины несколько раз отходили к костру, вспоминали службу. Мы с женщинами слушали тосты, смеялись.⠀Я не пролила ни одной слезы. До одного момента.

Взгляд моей лучшей подруги остановился на моём бокале. Она подняла бровь:– Почему ты не пьёшь? – спросила глазами.

Я чуть кивнула.Через пару минут мы уже были вдвоём в комнате. Подруга держала меня за руку, смотрела внимательно и ждала объяснений.

– Я беременна, – произнесла я тихо.

Голос дрожал. Наверное, я до конца не верила в это сама. В юности я всегда представляла, что стану мамой рано – лет в двадцать пять. Но мне исполнился тридцать один.

Я всегда боялась, что не достигну ничего. Что моё предназначение – выйти замуж, родить и варить борщи, тихо впадая в отчаяние с бокалом шампанского.

Но вот: у меня есть карьера, студия йоги, муж, любовь. И – ребёнок. Почему же я столько лет боялась худшего?

Наверное, каждому человеку суждено бояться – чтобы потом благодарить.

Подруга плакала, обнимала меня.

– Это лучший подарок, который ты могла сделать себе… и мне, – сказала она и крепче сжала мою руку.

Мы вернулись к столу. Муж заметил её влажные щёки, взглянул на меня и молча спросил: «Можно?» Я кивнула.

Он встал, постучал по бокалу ножом, и, когда наступила тишина, произнёс:

– Дамы и господа, в этот прекрасный вечер я хочу сделать заявление. Я стану отцом.

Он поднял бокал с торжественностью, будто находился на экране – уверенный и счастливый, как герой старого фильма.

Вечер подходил к концу. Половина гостей еле добралась до второго этажа – кто от вина, кто от смеха. Остальные помогали навести лёгкий порядок. Луна тихо освещала дом, а ветер, словно давая сигнал, гасил свечи и шептал: «Пора спать».

Я лежала под одеялом, которое мой муж в этот вечер уступил мне без боя, и в голове не было ни одной мысли. Только мягкое ощущение тишины. И сон, который пришёл быстро и не оставил после себя ни одного кадра.

Гости стали разъезжаться. Я благодарила всех – за вечер, за тепло, за то, что они были рядом. Один из мужей моих подруг, держась за голову, прошёл мимо и простонал:

– Эх… А мне завтра на работу.

– Ну вот видишь… – шепнула его жена мне на ухо. – А ты ещё спрашивала, зачем мне любовник.

Дом постепенно пустел. Муж относил подарки и цветы к машине, проверял, не забыли ли чего, прощался.

Утро было серым. Солнце исчезло, оставив лишь тёплое послевкусие вчерашнего света.

Я сидела у моря с чашкой чёрного чая с лимоном. Волны гремели от ветра, и мне было почти зябко. Сзади послышались шаги и голос:

– А здесь прохладно.

Я обернулась – это был он. Он накинул мне на плечи плед и сел рядом.

– Я очень рад за тебя. Ты исполнила мою мечту, – сказал он, закуривая.

– Ах да, точно. Ты ведь просил, чтобы я сказала тебе, когда буду беременна. Вот, считай, я как джин: исполняю желания, – мягко улыбнулась я и положила голову ему на плечо.

– Вечер прошёл отлично. У меня скоро самолёт. Думаю, заеду к одному приятелю – не хочется терять ни минуты.

Я засмеялась. Он бы идеально вписался в наш вчерашний разговор о любовниках. Думаю, он бы поддержал девочек и даже записал адреса.

– Я скоро улечу к родителям. Может, тебе что-то передать?

– Не стоит. В прошлое ничего передавать не надо. Тем более – везти оттуда.

– Ты прав. Родители будут счастливы. Мама, кажется, грезила этим с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать.

Он усмехнулся и обнял меня. Мы посидели немного молча, а потом направились к дому.

– Постой, – сказал он и наклонился. – Вот тебе камень. Брось его в море. Ты ведь вчера не загадала желание. Представь, что сегодня всё ещё твой день рождения, а море – твой джин.

Мы взялись за руки и побежали к причалу. Я постояла немного, задумалась – и кинула камень в воду.

– Ну? Что загадала? Хотя нет, не говори. А то не сбудется. И зря я тогда морского джина выдумал, – улыбнулся он.

– Я ничего не загадала. У меня всё есть. Я счастлива настолько, насколько могу быть.

– Надо было ту сумку загадать, на которую мы тогда глазели. Полчаса стояли.

– Чёрт, точно. Можно ещё один камень?После второго желания мы вернулись к дому. Муж стоял на веранде и зачем-то пересчитывал бутоны.

– Потерял какой-то цветок? – крикнула я.

Он только махнул рукой и понёс вещи в машину.

– Знаешь, – сказала я, – я больше не люблю её.

– Кого? – удивился друг.

– Дуню. Я больше не люблю её.

Мы обнялись на прощание и сели в разные машины.

Дорога была недолгой. Муж всё повторял, что вот-вот хлынет ливень и настанет полная темнота. Я поцеловала его в щеку и прошептала:

– Не нуди, а то придётся искать любовника.

Он рассмеялся, завёл двигатель, и мы поехали.

Я смотрела в окно. Он оказался прав – дождь начался. Ветер поднимал потоки воды, и я снова вспомнила свои слова: «Я больше не люблю её».

Почему это стало правдой?

Я всегда думала, что буду любить её вечно. Назову в её честь дочь. Мы ещё встретимся. Ещё всё будет.

Эта мысль жила во мне больше десяти лет. Я не была одержима, просто… позволяла себе вспоминать.

Мы вернулись домой. Я полила свой цветочный сад, разобрала вещи, заварила чёрный чай с лимоном. Солнце снова вышло из-за облаков, и недавний дождь остался только в моей памяти.

Я вышла на веранду, сделала глоток и подумала о ней.

После моего дня рождения всегда наступал её. Значит, сегодня ей тридцать.

Лучи солнца освещали улицу. Ветер мягко касался кожи.

Я подняла глаза к небу и прошептала:

– С днём рождения, Дуня. Я больше не люблю тебя.

Такой подарок я сделала себе на тридцать первый год – я отпустила.

Наверное, мой друг был прав: не стоит тащить за собой прошлое.

Я положила руку на живот, сделала ещё глоток чая и увидела, как муж спешит ко мне на веранду:

– Я взял билеты на двадцать второе!

Через пару дней я увижу родителей. Через девять месяцев стану мамой.А через пару секунд забуду тебя.Дуня.