ПАРАБЕЛЛУМ

«ПАРАБЕЛЛУМ»

Антон Меламед

РОМАН

Посвящается моей маме.

Дорогая моя, спасибо за то, что привила любовь к морю, ветру и парусу. За то, что научила тому, как должен вести себя мужчина в присутствии женщины. За любовь к приключениям и смелость перед неизвестным.

Спасибо за веру в меня. Ты всегда говорила, что я должен писать. Мама, я тебя послушал. Это для тебя!

ПРОЛОГ

Город Брюгге, что находится в Западной Фландрии, имел множество особенностей, главным образом связанных с его дневной жизнью, ярмарками и не прекращающейся торговлей. Днем город приободрялся, становился светлее и красочнее, отливая на солнце оранжевыми черепицами крыш и зеленью живых палисадников. Но ночью открывалась его истинная сущность. С наступлением темноты вся беззаботность и добродушие Брюгге куда-то исчезали и на поверхности показывалось то, что всегда жило в этом городе. Что-то зловещее, удушливое и смертельно опасное. Хорошо в Брюгге освещались лишь каналы и пристани, но стоило свернуть пару раз за угол, и в каменной темноте узких улочек неосторожный путник мог запросто расстаться не только с кошельком, но и с жизнью.

– Помоги мне, – тяжело дыша, человек в черном кашемировом камзоле поморщился от боли, с трудом удерживая слабеющими пальцами богато инкрустированную испанскую шпагу. Он опасливо оглянулся через плечо, но на темной улице было тихо. Лишь редкая тень выросла на стене здания и снова исчезла, провожая очередного прохожего.

Некогда безупречно-белая рубашка, проглядывающая сквозь рукавные прорези камзола, была разодрана на правом плече. Насквозь пропитанная сочившейся из раны кровью, она липла к телу и стесняла движения.

– Ну? – он вопросительно и раздраженно посмотрел на своего подельника. – Не стой как истукан!

Однако его товарищ не спешил. Почти полностью скрытый в тени, он внимательно следил за улицей, словно ожидал продолжения.

– Кажется, оторвались, – бросил он через плечо, равнодушно скользнув взглядом по ране напарника.

Тот выпрямился и процедил сквозь зубы.

– Будем надеяться. Но если я здесь истеку кровью, то тебе не с кого будет получить вознаграждение. Ты мне поможешь, наконец?

– Да, сеньор. Разумеется, – в холодное пятно лунного света ступил напарник раненого.

Одетый более скромно и во все черное, он всем своим видом выдавал профессионального военного – его одежда полностью соответствовала этому ремеслу. Короткий кожаный камзол, не стесняющий движения, свободные холщовые штаны из плотной ткани и высокие ботфорты с закатанным голенищем, где легко могло укрываться тонкое лезвие, сидели на нем так естественно, словно он во всем этом родился. Короткий тяжелый плащ, одинаково хорошо защищавший как от ночной сырости, так и от удара шпагой, если хозяин его был расторопный малый и понимал, как им пользоваться во время стычек на темных улицах, завершал наряд этого человека.

Если бы не царапающие звуки, исходящие откуда-то из глубины его горла, которыми он словно разрезал воздух, его голос мог бы показаться приятным. Он разорвал низ своей рубашки, оторвав от нее изрядный лоскут, и со знанием дела принялся перевязывать своего товарища.

– Чертовы мосты, – пробурчал тот, снова оглядывая пустую улицу. – Чертов город, чертовы эти каналы и вся Западная Фландрия в придачу.

– Сеньор Мора? – не отрываясь от своего занятия, спросил его напарник.

– Ммм?

– Вы должны были заплатить нам сорок пять эскудо. На девятерых.

– Да, – ответил тот, продолжая наблюдать за улицей.

– Я хочу получить деньги за всех остальных. Они им больше не понадобятся.

Сеньор Мора взглянул на своего напарника, который уже заканчивал перевязывать его рану.

– Ты это заслужил, – испанец выпрямился, опираясь на шпагу. – Как тебя зовут?

– Амадо, сеньор. Амадо Флорентин.

– Помоги мне добраться до гостиницы, Амадо, и завтра утром сесть на корабль. За это я заплачу тебе еще столько же.

Амадо быстро кивнул. Они поправили оружие, подняли с земли свои плащи и шляпы и стали пробираться в сторону порта. Город Брюгге, в котором соединялись три канала с их бесконечными мостами, для приезжего представлял собой настоящий лабиринт.

– Чертов город, – повторил сеньор Мора, озираясь по сторонам. – Мы тут до утра можем плутать.

– Это Гентский канал. Перейдем третий мост и свернем на нашу улицу.

Испанец кивнул и сделал знак напарнику, чтобы он шел впереди и показывал дорогу.

Брюгге не любил приезжих. Купцы, торговцы, моряки и даже наемники – все пользовались здесь одинаковым неодобрением горожан. Но больше всех Северная Венеция, как ее называли местные, ненавидела испанцев, которые годами воевали во Фландрии до тех пор, пока серия поражений не привела их к Ахенскому миру и окончательной потере этих территорий.

– Как ты оказался в Имперской Армии? – спросил сеньор Мора, плетясь за своим товарищем и стараясь не потерять от слабости сознание.

– Это долгая история, сеньор, – бросил тот через плечо. – Но я был рад избавиться от общества этих проходимцев. Это не армия, а сброд грязных подонков, которые делают вид, что служат другим подонкам.

– У тебя кастильское произношение. Что ты делаешь в Западной Фландрии?

Амадо пожал плечами.

– Я солдат. Мое дело воевать. Когда-то здесь была работа, но теперь пора возвращаться домой.

Он остановился и пристально вглядывался в темноту улицы перед ними.

– Что такое? Ты что-то увидел?

– Не знаю, сеньор. Там что-то мелькнуло в темноте. Лучше переждем.

Они прислонились к дереву, укрывшись в тени его кроны, и какое-то время стояли молча, прислушиваясь к каждому звуку.

– Господин.

– Ммм?

– Вы знаете, кто на нас напал?

– Нет, но они хорошо подготовились.

– Это точно. Всех наших положили, – Амадо задумчиво почесал жесткую щетину. – Человек, с которым вы встречались. Это того стоило?

Сеньор Мора взглянул на своего напарника. Тот позволял себе задавать лишние вопросы.

– Твое дело доставить меня на корабль, Амадо.

Подельники постояли еще какое-то время, но все было тихо, и они продолжили путь. Вскоре за очередным поворотом показался мост, который они искали. Гостиница поджидала их на соседней улице. Они уже были близко от цели.

Пройдя до середины моста, Амадо внезапно застыл, так что его товарищ едва на него не налетел. Сеньор Мора уже хотел было выругаться, но тут заметил впереди преградившие им путь тени. Шорох шагов сзади сообщил о том, что отступать теперь тоже было некуда.

– У вас настойчивые враги, господин, – Амадо мягко вытянул свою шпагу из ножен. – Постарайтесь купить мне время. Его будет нужно не так уж и много.

В другой ситуации сеньор Мора, который никогда не слыл трусом, превосходно владел дворянским оружием и не раз со знанием дела пускал его в ход на темных улицах Мадрида, с удовольствием скрестил бы шпаги, дабы пощекотать себе нервы и потешить тщеславие. Но сегодня, когда на карту было поставлено благополучие его страны, когда от успеха его предприятия, ни много ни мало, зависело ее будущее, ему совсем не хотелось делать ставку на свою ослабевшую от раны руку. Вслед за напарником он также вытянул шпагу и обернулся к преследователям, уже второй раз за ночь поймавшим их в западню.

Их было двое. Тех, что отрезали им путь сзади. Сколько стояло перед Амадо, он не знал. Не было времени оглядываться. Нападающие ударили одновременно без предупреждения, и вымершая улица наполнилась звоном стали. Бой проходил в полной тишине, если не считать лязга клинков. Без криков, подтрунивания или ругани, обе стороны дрались молча и яростно. Сеньор Мора понимал, что продержится недолго. Он потерял слишком много крови и в лунном свете едва успевал отражать яростные атаки. Но он был бывалым дуэлянтом, хладнокровным и расчетливым, и выжидал удобного мгновения, чтобы сравнять счет. И такой случай представился быстро. Один из нападавших замешкался, запутавшись в своем собственном плаще. Не теряя ни секунды, Мора сделал отчаянный выпад и достал.

Если кто-то когда-то имел случай проткнуть своего противника и почувствовать, как сталь входит в податливое тело, то он должен был знать, что усилий для этого прилагать не следует. Иначе клинок пройдет слишком далеко и его быстро не вытащить, а то и вообще застрянет в кости. Шпага сама знает свое дело. Она без всяких усилий входит в человеческую плоть и своим гибким лезвием находит путь наименьшего сопротивления. Если удар точный и правильный, то и руке это нравится. Приятно чувствовать движение твоей стали в чужом теле.

Знал это, разумеется, и сеньор Мора. Но нервы сдают даже у опытных бретеров1. Стараясь компенсировать слабость от ранения, он сделал выпад, прилагая неимоверные усилия, чтобы не выронить шпагу. Его противник глухо всхлипнул и застыл. Лезвие прошло насквозь и погрузилось почти по самую рукоять. Испанец попытался вытащить оружие, и для этого ему пришлось сделать шаг назад и потерять несколько драгоценных мгновений, за которые пришлось заплатить очень дорого. Второй нападающий не мешкал и в один миг оказался так близко от сеньора Мора, что тот почувствовал тошнотворный запах гнилых зубов за секунду до того, как кинжал их обладателя вошел в его живот.

– Амадо, – только и смог простонать он, опускаясь на землю.

Все что происходило дальше, сеньор Мора видел словно в тумане, лежа ничком и вжавшись лицом в прохладные камни мощеного моста. На грани между потерей сознания и размытой реальностью он безучастно наблюдал, как его напарник сражается с несколькими противниками. В таком состоянии человек не способен испытывать эмоции, поэтому его совсем не удивило, что вокруг Амадо падали поверженные враги, а сам он не просто фехтовал, но передвигался легко, словно в одном не прекращающемся танце между жизнью и смертью. Мора отстраненно наблюдал за поединком, пока жизнь покидала его. До сознания испанца еще не дошло, что бой был окончен, когда Амадо Флорентин перевернул его на спину и оттащил в сторону. Затылок уперся во что-то твердое, Эмилио чуть приподнял голову и дышать стало полегче. В голове прояснилось, и он обнаружил себя у приземистой стенки моста.

– Сеньор Мора, – позвал Амадо, коснувшись флягой с водой губ раненого. – Пейте.

– Послушай, – Мора схватил напарника за рукав. – В моем правом кармане бумаги. Они должны попасть в Мадрид. Позаботься о том, чтобы доставить их…

– Не болтайте чепухи, господин. Вам здорово досталось, но рана не смертельна.

Он огляделся вокруг, убеждаясь, что они все еще одни. Застывшие вокруг трупы поверженных врагов, в своих черных плащах при неясном лунном свете похожие на бесформенные кучи тряпья, были им единственной компанией.

– Нужно убираться отсюда. На корабль вам нельзя, сначала придется подлечиться, – глотнул из той же фляги Амадо и добавил, отвечая на немой вопрос раненого: – Заляжем на дно на недельку-другую, а там будет видно. Я знаю, где это сделать. Так что придержите ваши бумаги. Они вам еще понадобятся.

– Ты многим рискуешь, – попытался отдышаться Мора. – Почему ты мне помогаешь?

Амадо ответил не сразу.

– Мне до чертиков надоела Фландрия, сеньор, и за место на корабле я согласен перерезать полгорода.

ГЛАВА 1. Бермудский Треугольник

Утро 12-го сентября 1684-го года пробудило Сент-Джордж серией пушечных выстрелов, прокатившихся грозной канонадой сотен орудий по всем Бермудским островам. Такой залп не под силу было осуществить одному или даже нескольким кораблям. Просыпающийся город гудел приглушенными голосами встревоженных жителей, тут и там выбегавших на улицы или выглядывающих из своих окон. Было ясно, что на рейде города стоит мощная эскадра, для которой форт Святой Катерины, несмотря на удобное расположение и недавrнее укрепление мощной батареей, являлся лишь смехотворной и недолгой преградой. Однако если мощь эскадры не представляла для жителей Сент-Джорджа какой-то загадки, то ее национальность и, что еще более важно, намерения были сейчас главной темой, мучившей головы здешних обитателей.

Джек Белчер, грохот канонады которого застал во время бритья, высунулся наполовину из окна своего гостиничного номера, пытаясь разглядеть происходящее в заливе Святой Катерины. Этот залив, местным людом окрещенный Дискавери в силу того, что первые поселенцы острова высадились именно в этой бухте за 70 лет до описываемых событий, представлял собой удобную гавань, окруженную серией подводных рифов. Форт, построенный еще в 1612-м году, недавно был отремонтирован и заметно укреплен, однако нельзя было и надеяться, что он сможет оказать должное сопротивление подобной силе.

Тем временем людской поток быстро набирал неудержимую мощь и силу толпы и уже несся вниз по главной улице города в сторону доков. Из своего окна Белчер мог разглядеть лишь кусочек пристани и английский флаг, развивающийся на здании адмиралтейства. Сам залив и вся прибрежная полоса были скрыты соседним зданием. На удивление ни форт Святой Катерины, ни Гейтс форт, закрывающий узкий проход в залив Сент-Джорджа, не показывали признаков жизни. Трудно было представить, чтобы коменданты не знали своих обязанностей. Если это была английская эскадра, то фортам полагалось отсалютовать приветственным залпом. Если же на рейд встали вражеские корабли, то уже сейчас должен был бы завязаться бой. Однако обе батареи молчали, и для Белчера, офицера морского флота его величества, недавно произведенного в капитаны, это было самой тревожной мыслью.

Джек вытер лицо от мыльной пены и наскоро оделся. Свою офицерскую форму, изрядно пострадавшую в битве с берберийскими пиратами и кое-как подлатанную местным портным, он предпочел оставить дома. Раны, полученные в последней битве и явившиеся причиной того, почему лорд Франсис Вилер по пути на Ямайку вынужден был оставить своего протеже на Бермудских островах, уже почти зажили и более его не беспокоили. Облаченный в черный камзол из мягкой кожи, он был скорее похож на профессионального наемника и авантюриста, нежели на офицера флота его величества. Впрочем, наряд сей как нельзя более подобал человеку, желающему не выделяться среди местной разношерстной публики. Католик по вере, моряк по призванию и солдат по воле службы, он за свои двадцать семь лет уже успел повидать столько, сколь и не снилось обычному человеку. А Джек Белчер, во всех смыслах этого слова, обычным человеком не был.

За всю жизнь не каждому выпадало пережить и четверти того, что выпало на долю Белчера за его неполные тридцать лет. С малолетства мечтающий о море и дальних плаваниях, он уговорил своего отца, офицера флота его величества в отставке, чтобы его взяли юнгой на военный корабль. Белчер-старший уступил настойчивым просьбам мальчугана. Он использовал все свои связи и заслуги перед короной и добился того, чтобы Джек попал на военно-морскую службу. Так, в 1670-м году в возрасте тринадцати лет, в качестве юнги, Джек Белчер взошел на фрегат с грозным названием «Возмездие» под командованием прославленного вице-адмирала Эдварда Спрэгга. Уже через несколько недель ему случилось принять боевое крещение в сражении против берберийских пиратов, в коем юноша так отличился своими расторопностью и бесстрашием, что был замечен вице-адмиралом и назначен его личным стюардом.

Суровый по своей натуре, требующий железной дисциплины и повиновения, капитан не терпел тунеядцев и медлительных людей. Больше всего в людях Спрэгг ценил ум и инициативу и, распознав в Джеке все эти качества, а также неукротимую жажду знаний и любовь к морю, он быстро привязался к молодому человеку. Частыми вечерами Спрэгг находил развлечение в общении со своим стюардом, которому с удовольствием преподавал морскую науку. В лице Джека капитан «Возмездия» нашел восторженного ученика, который с благоговением и жадностью впитывал астрономию, навигацию и искусство мореплавания. Сначала для вице-адмирала это было своего рода развлечением, позволяющим с толком провести время и занять себя долгими вечерами, но вскоре Спрэгг по достоинству оценил прозорливый, цепкий ум своего стюарда. Однажды в шутку он принялся разбирать тактику морского сражения, в котором недавно принимал участие, и его ошеломило и даже обескуражило то, как быстро Джек схватывал суть и понимал происходящее. На немой вопрос учителя молодой человек, не отрывая пристального взгляда от карты и расставленных на ней моделей кораблей, предложил маневр, который сам Спрэгг нашел блестящим.

Неудивительно, что в конце концов вице-адмирал решил сделать Белчера своим протеже и продвигать последнего по службе. Для переставшего дышать от счастья юнги день, когда вице-адмирал самолично возвел его в ранг мичмана в присутствии всех офицеров и команды, явился самым невероятным в его жизни. С этого дня для Джека открылась дорога в будущее и начало его карьеры.

Если ранее обучение Джека носило более развлекательный характер, то теперь началась серьезная учеба. В перерывах между вахтами и работой по кораблю он проводил время за книгами, которыми его снабдил капитан. Вице-адмирал самолично проверял его работы и устраивал экзамены. Джек постигал морскую науку с такой быстротой, что прошло всего несколько месяцев и он получил повышение до помощника штурмана. Спрэгг не зря назначил его именно на эту должность. Теперь Джек помогал управлять кораблем, держать курс, ставить нужные паруса, сообщал о проблемах с мачтами и такелажем2, сверял навигационные счисления, следил за рангоутом3 и так преуспел в этом, что стал принимать командование ночной вахтой. Так было до тех пор, пока «Возмездие» снова не оказался в водах северного побережья Африки, принимая участие в очередной алжирской экспедиции, где за один бой Спрэгг сжег девять кораблей берберийских пиратов. Для Белчера это стало настоящим откровением. В этом бою он не только по достоинству оценил и постиг флотоводческий талант своего учителя, но и усвоил важный жизненный урок – битва не проиграна, пока ты не сдался.

Нужно отметить, что в ту пору пиратская проблема на севере Африки была настоящим бичом для всех европейских государств. Желающие сохранить средиземноморские торговые пути Англия, Испания, Голландия и Франция поочередно, а бывало и сообща, на протяжении многих лет посылали военные эскадры для борьбы с пиратами.

В 1672-м году разразилась Третья англо-голландская война, где Спрэгг принял командование красной эскадрой, составляющей центр английского флота. Во время многочисленных боев с голландцами Белчер был всегда рядом с вице-адмиралом и получил такой основательный опыт ведения боевых действий и управления эскадрой, какой еще не получал ни один мичман. Боевые действия продолжались вплоть до середины 1673-го года, когда в последнем сражении при Такселе во время долгой и кровопролитной битвы погиб этот прославленный вице-адмирал.

Три года Белчер ходил под командованием Спрэгга. Во флот его величества набирались юнги в столь юном возрасте, что было обычным делом видеть снующих по палубам расторопных шести-семилетних мальчуганов. И если карьера последних начиналась в качестве «пороховой обезьянки», как их в шутку называли моряки, потому что главной их задачей было подносить мешочки с порохом во время боя, то на Джека Белчера, по всей видимости, у всевышнего были другие планы. Когда он впервые ступил на палубу корабля в возрасте тринадцати лет, то по обычаям военно-морской службы уже считался достаточно взрослым, хоть и молодым человеком. Ему несказанно повезло. Все эти три года он спал, ел и дышал только морским делом под непрерывным руководством гениального вице-адмирала, и не только досконально и в совершенстве постиг науку кораблевождения, но и сам стал профессиональным флотоводцем, глубоко понимающим все аспекты ведения морского боя.

После окончания войны шестнадцатилетний Белчер готовился стать лейтенантом. «Тринити-Хаус» допускала к экзаменам мичманов, которые не менее трех лет провели в море, что редко кому удавалось достичь ранее двадцатилетнего возраста, поэтому Белчер был в числе самых молодых претендентов. Однако гибель Спрэгга и окончание войны с Голландией могли отложить его экзамен на неопределенное время.

Как бы то ни было, но и здесь судьба была благосклонна к Джеку. Благодаря своим боевым заслугам, а также рекомендациям Спрэгга, предусмотрительно написанным до начала боевых действий, он получил новое назначение на мощный стопушечный линейный фрегат первого ранга «Сент Эндрю» под командованием сэра Джона Кемпторна, который хорошо знал погибшего вице-адмирала. С его настоятельной просьбы «Тринити-Хаус» приняла у Белчера экзамен, и в возрасте семнадцати лет тот стал лейтенантом флота его величества и в этом звании прослужил на «Сент Эндрю» шесть лет. В 1679-м году Белчер получил новое назначение на фрегат «Кингфишер» под командованием Моргана Кемптона, сына капитана «Сент Эндрю». Белчер был выбран не случайно. Когда Кемптон-младший собирался в поход к берегам Алжира, он подбирал команду опытных офицеров, которые уже имели изрядный опыт ведения боевых действий против берберийцев. Нужно ли удивляться тому, что имя Белчера было вверху списка кандидатов.

Джек прослужил под командованием Моргана Кемптона более двух лет, когда 22-го мая 1681-го года отбившийся от остального конвоя «Кингфишер» был атакован у побережья Алжира семью пиратскими кораблями. В ходе боя одно ядро попало в полуют4, разбило вдребезги фальшборт5 и нанесло другие повреждения верхним надстройкам. Капитан и первый лейтенант получили тяжелые ранения, и казалось, что судьба корабля и его команды предрешена, однако не растерявшийся Белчер взял командование на себя и смог остановить панику среди команды. Следуя девизу Спрэгга – битва не проиграна, пока ты не сдался, – он повел бой и убедительно показал, что учитель мог по праву гордиться своим учеником. Двенадцать часов берберийские пираты пытались взять верх над англичанами. Команда «Кингфишера» дважды тушила пожар. Умело используя ветер, Белчер не подпускал парусные корабли противника и одновременно не позволял пиратским галерам пристать к его борту. В ходе боя противник потерял один фрегат и две крупные галеры. В конце концов пираты ретировались, решив, что этот кусок им не по зубам. Так Белчер повторил подвиг, совершенный ранее самим Эдвардом Спрэггом.

Морган Кемптон не смог оправиться от ран и вскорости умер. Капитаном корабля был назначен молодой и талантливый Франсис Вилер, который немедленно распознал флотоводческий гений Белчера и сделал его своим первым помощником. Нужно ли удивляться тому, что молодые люди, объединенные любовью к морю и взаимным уважением, очень скоро крепко сдружились. Вилер, аристократ с отличной родословной, сыграл немаловажную роль в судьбе Джека. Он старался всячески продвигать его по службе, вводил в свой круг общения и знакомил его с высшими чинами во флоте его величества. Возможно, Джек Белчер уже давно получил бы повышение и назначение капитаном, но в ту пору в Англии царил мир и многие корабли стояли без дела, ибо на их содержание уходили большие средства.

Однако и здесь судьба не обделила Белчера своим вниманием. В 1683-м году Вилер принял командование мощным фрегатом «Тайгер» и получил приказ отбыть в Новый Свет, чтобы пополнить ямайскую береговую эскадру на осенний период года. Не без усердного ходатайства своего покровителя Белчер был возведен в ранг капитана и получил назначение по прибытии на Ямайку принять командование двадцатичетырехпушечным фрегатом «Альгросса», который дожидался его в Порт Рояле. Капитан «Альгроссы» имел несчастье подхватить тропическую лихорадку и спустя долгое время борьбы с болезнью скончался, сменив Новый Свет на мир иной. Теперь «Альгросса» уныло стояла на рейде в Карлайлской бухте, дожидаясь нового капитана.

По пути на Ямайку Вилер повстречал французский фрегат «Вендом» под командованием адмирала Авраама Дюкена, который отбивался от целой своры берберийцев. Посланный в очередную алжирскую экспедицию, Дюкен попал в ужасный шторм и разлучился со своей эскадрой близ Танжера. К несчастью, во время шторма грот мачта «Вендома» была сильно повреждена и искалеченный корабль теперь представлял собой легкую жертву, чем с готовностью и воспользовались повстречавшие его пираты. Мавританцы уже было начали праздновать победу, но тут на помощь союзнику пришел «Тайгер» и им пришлось отступить. Ликование Вилера омрачилось лишь тем, что во время боя, когда особо удачливое ядро пробило фальшборт квартердека, Белчер получил множество осколочных ранений. Раны были неглубокие, их быстро обработали, но тем не менее вскоре у Джека начался сильный жар. Во время пути до Бермудских островов, куда Вилер должен был зайти до прибытия в Порт Роял, его состояние ухудшилось до такой степени, что корабельный хирург мистер Ворнер вынес вердикт, который больше напоминал приговор.

– Вы уверены в этом? – закусив губу, хмурился Вилер.

– Если вы не желаете убить мистера Белчера, то не позволите ему выйти в море, – непреклонно отвечал хирург. – Ему не перенести перехода до Ямайки.

Как бы ни был расстроен капитан «Тайгера» и как бы ни протестовал сам Белчер, было решено оставить последнего в Сент-Джордже.

– Друг мой, я не хочу рисковать твоим здоровьем, – Вилеру было тяжело проявлять непреклонность, когда он и сам всей душой не желал этого.

Белчер попробовал было возражать, но Вилер отрезал:

– Делать нечего, Джек. Тебе нужен покой, а я не могу задерживаться. Поэтому тебе придется остаться в Сент-Джордже, а через четыре месяца мы пойдем обратно в Англию и по пути зайдем сюда, чтобы тебя забрать. Если же ты поправишься быстрее и сможешь стоять на палубе на двух конечностях, а не на четырех, то садись на попутный корабль, коих немало в это время года, и сам доберись до Ямайки.

Вот так получилось, что Джек Белчер, блестящий капитан, уже имеющий изрядный боевой опыт и, как говорится, немало понюхавший пороху за свои неполные тридцать лет, оказался один на суше без боевых товарищей и без своего корабля на богом забытом острове посреди океана. И если чью-либо жизнь можно разделить на части и эпизоды, то мы можем с уверенностью сказать, что вся его прошлая жизнь была лишь предисловием к жизни грядущей, ибо открыла перед ним такие возможности и перемены, которые удивили бы само провидение, не говоря уже о простых смертных.

Такова была история Джека Белчера, а вернее, та ее часть, которая связывала его прошлое с карьерой во флоте его величества. Влекомый сейчас толпой вниз по улице, он словно попал в течение судьбы, которое все дальше уносило его от привычной жизни и несло в сторону невероятных приключений, суливших множество испытаний физических и душевных.

Тем временем людской поток вынесло на пристань. Толпа зевак собралась такая, что, казалось, к причалу высыпался весь городок. Белчер пробирался среди людей, стараясь выйти на открытое место, откуда можно было увидеть то, что творилось в заливе. Наконец его взору открылся вид на всю бухту, и перед Джеком предстала такая мощная эскадра, какой он не видел со времен битвы при Такселе. На рейде Сент-Джорджа стояло пятнадцать военных кораблей, каждый из которых имел на борту не менее сорока пушек, а огромный флагманский корабль, который острый глаз Белчера определил сразу, насчитывал более ста орудий. Но даже не столько само присутствие в Новом Свете столь грозной эскадры было таким удивительным, сколь ее национальная принадлежность. На мачтах всех кораблей развивался гордый и грозный флаг Кастилии. Несмотря на то, что сейчас Испания и Англия находились в мире, каждый моряк и житель Нового Света знали, что мир этот был намного более осязаем в Европе, нежели в здешних водах так далеко от цивилизации. Здесь же Испания могла прибегать к различным уловкам и сомнительным делам, мало походящим на соседскую доброжелательность. Вернее даже будет сказать, что в отношениях Англии и Испании чувствовалась скрытая пружина враждебности, готовая взорваться лютой ненавистью, стоило лишь задеть нужную кнопку.

Поэтому Белчер так озадаченно взирал на прибывшую эскадру его католического величества, мощь которой не только грозила серьезно перевесить чашу Вест-Индских весов в пользу конкистадорских потомков, но также могла означать, что Испания готовится к серьезным боевым действиям в этих водах, и оставалось лишь гадать, против кого эти действия будут направлены.

Наконец форт Святой Катерины отсалютовал – единственным выстрелом. Понятно было теперь замешательство коменданта. Все, на что могли надеяться жители Сент-Джорджа, – это на то, что испанцы прибыли сюда не с враждебными намерениями и что не стоило вести себя чересчур вызывающе.

Тем временем один из кораблей, как Белчер узнал позже, тридцативосьмипушечный фрегат под названием «Санта Ана», отделился от основной эскадры и, величественно управляя кроваво-красными парусами, вошел в бухту и встал на якорь всего в кабельтове6 от берега. От его борта отделились две шлюпки, которые поплыли в сторону форта. Когда испанцы высадились на берег, их встретил губернатор острова полковник Ричард Коней с отрядом местной милиции. Они обменялись приветствиями, и Белчер разглядел, что предводитель прибывших протянул полковнику какую-то бумагу, которую тот некоторое время внимательно изучал. Затем Коней вскинул руку, отдавая салют, и повел гостей в сторону своей резиденции. Эскадра снялась с якорей и направилась к южной стороне залива. Скоро последний корабль скрылся за утесом, где стоял форт Гейтс, и на рейде остался лишь один фрегат с красными парусами.

На этом представление, по всей видимости, было окончено и успокоенный люд начал расходиться по домам. Белчер же направился к трактиру «Мери Мейд», где должен был встретиться с управляющим местной канцелярией мистером Питерсом, который обещал Белчеру помочь с кораблем до Ямайки. Когда он добрался туда, управляющий уже ждал его.

– Мистер Питерс, – Джек приветствовал его легким поклоном

– Мистер Белчер, сэр, – поднялся со своего места чиновник.

Они пожали друг другу руки и сели за стол. В этот утренний час в трактире было немноголюдно. Лишь одна семья из пары и двух девочек лет пяти завтракала через стол от них. Видимо, постояльцы, которые либо только что прибыли на Бермуды, либо были проездом в другую колонию.

Управляющий канцелярией положил на стол какую-то бумагу.

– Вот список кораблей, стоящих в данный момент на рейде Сент-Джорджа и Сент Давида. Только шесть из них направляются на Ямайку и все они уже набрали пассажиров, мистер Белчер. Сожалею, но скоро начнется сезон дождей и вряд ли вы можете рассчитывать на скорый попутный корабль. В это время года нагруженные товаром корабли больше идут отсюда в Европу, нежели направляются в Новый Свет.

Белчер нахмурился. А ведь он надеялся еще до конца недели отдать швартовый и наконец ощутить под ногами палубу корабля. Бездействие на суше выводило его из себя.

– Я согласен разделить каюту с другим пассажиром, – с нажимом ответил он, – вы ведь сможете сообщить мне список покидающих остров и, возможно, знаете, где их тут искать?

Мистер Питерс неуютно заерзал на стуле. Он поправил свою шляпу и смахнул со лба жирную прядь волос.

– Ну, – начал он неуверенно, – у нас нет списка абсолютно всех прибывающих и убывающих пассажиров. Знаете, в последнее время творится такая неразбериха. Не все спешат доложить в канцелярию и сделать соответствующие взносы. Приходится искать, проверять…

– То есть, мистер Питерс, вы хотите сказать, что еще не со всех человек взяли пошлину? Ба, не поверю в это никогда! – Белчер всем своим видом показывал презрительную насмешку. – А что по этому поводу думает губернатор?

Джек надавил на правильное место. Таможенники всех портов, в общем-то, были одинаковыми, и часть таможенной мзды, в особенности с тех пассажиров, что избегали появления своего имени в списках, уверенно оседала в карманах самих чиновников.

Мистер Питерс сильно покраснел, то ли от наигранного негодования, то ли от возмущения, коим всегда отличаются люди с тонкой душой, которых только что поймали за руку.

– Мистер Белчер, на что это вы тут намекаете?! – чиновник сделал попытку вскочить с места, но Белчер остановил его железной хваткой, схватив за руку.

– Я говорю прямо, а не намекаю, но хочу заметить, что по существу мне нет дела о том, какие делишки вы тут проворачиваете. Я, как видите, готов даже заплатить за ваши услуги, – он ослабил давление, когда почувствовал, что Питерс снова обмяк. – Итак, все, что я хочу знать, – это где мне найти человека, с которым могу разделить каюту до Ямайки, и вы поможете мне в этом. Либо, разумеется, мне придется обратиться за помощью к губернатору.

То ли успокоенный явным безразличием Белчера к собственной персоне, то ли обрадованный возможностью подзаработать, мистер Питерс заметно повеселел. Он расслабил верхнюю пуговицу камзола и расстегнул воротник рубашки.

– Знаете, а ведь, наверно, я все же смогу вам помочь! – театрально сверкнул глазами Питерс, изо всех сил изображая, будто только что верное решение всплыло у него в памяти. – Кажется, я знаю такого человека, какой вам нужен. Он живет здесь неподалеку и часто бывает в этом трактире. Кстати, я здесь с ним и познакомился. Он так же торопился отбыть на Ямайку и целую неделю выспрашивал у меня, не знаю ли я капитана, желающего подзаработать на перевозке пассажира. Я дал ему такое имя. Джереми Аккерс, владелец шхуны под названием «Тике». Думаю, что он нашел желаемое, потому что больше ко мне не обращался.

– Где я могу его найти? – спросил Белчер, одновременно выкладывая на стол серебряную монету.

– Будьте здесь сегодня вечером после захода солнца. Он сам вас найдет, да, – монета исчезла так же быстро как и появилась.

– А как его зовут? Как я узнаю с кем говорю?

– О, его вы узнаете сразу. Это такой человек… – Питерс на минуту задумался, – ну, словом, при одном взгляде на него сразу становится понятно, что жди беды. Такие люди, как бы это сказать… Привлекают неприятности.

Джек нахмурился.

– Звучит не слишком обнадеживающе.

– В любом случае, мистер Белчер, это ваш единственный вариант. Главное – это то, что с ним вы сможете договориться. Ведь шум ему ни к чему. Вы понимаете меня?

Белчер кивнул, и чиновник выскользнул из-за стола.

– После захода солнца, сэр. Не опаздывайте! – с этими словами он исчез за дверью, и Джек облегченно повел плечами, словно скидывая что-то неприятное.

* * *

Губернатор Бермудских Островов полковник Ричард Коней принимал в своей резиденции весьма необычных гостей. Сейчас он сидел в своем кабинете в ожидании, пока испанские господа приведут себя в порядок и соизволят спуститься к обеду. Предводитель шайки, что пожаловала на его остров, в высшей степени был личностью незаурядной. Это Коней понял сразу после нескольких минут общения с ним. Жесткий пронзительный взгляд и тонкая складка губ, которая разжималась только для того, чтобы выдавить из себя фразу или слово, и так редко, словно те были на вес золота, говорили о суровой сдержанности испанца.

«Как он там представился? – полковник нахмурил лоб, припоминая. – Эмилио Рикардо Олейя Мора! Господи, можно забыть свое собственное имя, пока закончишь произносить имена этих кастильских негодяев».

Его размышления прервал их источник. Предводитель испанской делегации первым спустился вниз из личных покоев, что были отведены ему в губернаторском доме. Он уже успел умыться и привести себя в порядок. Испанец был одет в строгий черный кашемировый камзол, и лишь в прорезях рукавов проглядывала белая льняная рубашка, чистые манжеты которой обрамляли запястья гостя. В наряде его не было ни одного ювелирного изделия, и лишь простая кожаная портупея и богато инкрустированная шпага в ножнах служили ему своего рода украшением.

Однако полковник ошибался. Эмилио Мора не принадлежал к кастильцам. Его хоть и небогатая, но древняя и благородная родословная состояла из чистой наваррской крови баскских аристократов, акцент которых легко угадывался теми, кто был искушен в испанском языке. Фанатичная преданность короне и богу, помноженная на его пронзительный ум и не менее пронзительную шпагу, сделали этого господина из бедного солдата и наемника, готового продаться наиболее толстому кошельку, одним из самых ценных агентов его католического величества. Эмилио Мора был тем самым человеком, услуги которого так высоко ценились в это непростое время, если дело требовало решимости, точности и тишины.

– Сеньор Мора, – приветствовал его на испанский манер губернатор, когда тот вошел в кабинет. – Нашли ли вы свои покои достаточно удобными?

– Более чем, – кивнул испанец и добавил, словно нехотя: – Примите мою признательность.

Испанец очень хорошо и почти без акцента говорил на английском.

– Прекрасно! Разрешите вам предложить сесть, – Коней указал на кресло напротив стола, – и изложить суть вашего прибытия?

Мора принял предложение и сел на указанное ему место, почти неуловимым движением поправив шпагу.

– Как указано в документе, господин губернатор, я выполняю личное поручение Мануэля Хоакина Альвареса де Толедо, графа Оропеса и приближенного его величества короля Карла Второго. Он любезно просит оказать помощь мне и моим соратникам в выполнении моего поручения, суть которого я сейчас поведаю вам на словах.

Губернатор вежливо кивнул, давая понять, что находится весь во внимании, и испанец продолжал.

– Наши страны, господин губернатор находятся в мире, и его католическое величество надеется на всяческую вашу поддержку, – агент едва раскрывал рот, и от этого казалось, что он словно проталкивает через него свои слова. – Не так давно из Мадрида были украдены фамильные драгоценности великой ценности, и мне поручено вернуть их владельцу. Я напал на след похитителей, но им удалось ускользнуть. По некоторым данным преступники сейчас находятся здесь, на Бермудах. По пути в Новый Свет Франциско де Агурто, адмирал эскадры, которую вы имели удовольствие лицезреть сегодня утром, любезно оказал нам покровительство и несомненно, если потребуется, продолжит его оказывать.

Ричард Коней нахмурился и недоуменно пожал плечами.

– Но что вы ожидаете от меня? Каким образом я могу вам помочь?

– От лица господина де Толедо я прошу о вашем великодушии позволить нам здесь заняться своими делами, а после поимки преступников отбыть обратно в Испанию без каких-либо задержек или преследований со стороны английского правительства. Вы ведь являетесь вице-губернатором острова, не так ли? А значит, в известной мере представляете здесь корону. Я не хотел бы проявлять неучтивость и действовать за вашей спиной. Это может быть неправильно истолковано, когда ни вам, ни мне не нужно подобное внимание со стороны государственных мужей наших стран.

Губернатор Бермуд в задумчивости покрутил на пальце завитые локоны своего парика. С одной стороны, ему приходилось принимать здесь посланника Испании и это само по себе уже носило весьма неудобный характер, ведь стоило повести себя неправильно – и это, чего доброго, могло осложнить и без того непростые отношения с Мадридским Алькасаром. А с другой стороны – позволить какому-то испанскому проходимцу хозяйничать в английской колонии так же было чревато дальнейшими проблемами. Взвесив все за и против и учтя тот факт, что где-то неподалеку находится грозная эскадра самого Франциска де Агурто, который может легко заставить его силой уважить просьбу кастильского вельможи, Коней пришел к выводу, что по сути у него не было особого выбора, кроме как предоставить сидящему перед ним человеку полную свободу действий. А чтобы не потерять при этом лицо, необходимо было даже оказать, в известной мере, определенное содействие. Поэтому, подумав, он наконец произнес:

– Думаю, это можно устроить. Более того, если вы, сеньор Мора, обещаете не нарушать закон на этой английской земле, то я с радостью готов оказать вам помощь в поимке этих негодяев. Тем более чем быстрее это произойдет, тем быстрее вы сможете покинуть это место.

Эмилио Мора кинул на губернатора острый взгляд, и Коней поспешно поправился.

– Я не имею в виду, что вам здесь не рады. Но наверняка вы будете довольны, если сможете быстро закончить свою миссию и доложить об этом господину де Толедо.

Испанец сдержанно кивнул в ответ.

– А сейчас позвольте предложить вам и вашим друзьям скромный обед.

– Вы слишком добры, сеньор.

* * *

Странное поселение представлял из себя Сент-Джордж. Он скорее напоминал старый европейский город со средневековыми повадками, чем карибскую колонию с ее довольно цивилизованными постройками, которые отличались от Старого Света лишь меньшей плотностью и окружающей тропической фауной. С наступлением вечера его улицы не оживали, как это происходило в больших городах Англии, и не затихали, как в какой-нибудь провинции. Словно змея, меняющая шкуру, улицы Сент-Джорджа меняли цвет и заполняющий его контингент. Поскольку все в этом городке происходило на главной улице, как и положено в средневековье, то ее делили между собой все слои общества. Днем ее занимали торгаши, фермеры и ремесленники, выставляющие прилавки со своим товаром, а вечером она заполнялась слоняющимися без дела моряками, девицами легкого поведения, коих всегда можно было легко найти в любом портовом городе, местными выпивохами, дебоширами и другим им подобным обществом.

Джек Белчер пробирался сквозь весь этот сброд, стараясь не привлекать к себе особого внимания, однако это было легче сказать, чем сделать. Выбритый и отдохнувший, в чистом камзоле, с офицерским абордажным палашом на боку, который он нацепил ради того, чтобы выглядеть в тон серьезности дела, он выделялся среди всей этой разношерстной толпы, как кусок ветчины в сырной лавке. Наконец он добрался до знакомых дверей. У входа в трактир было даже более оживленно, чем на улице. Рядом с крыльцом стояли девушки, откровенно кокетничавшие с теми представителями мужского рода, кто еще был достаточно трезв, чтобы это оценить. Невдалеке вяло шла драка двух пьяниц, на которых никто не обращал внимания. Белчер открыл дверь и вошел в непристойный шум и душный смрад «Мери Мейд».

Трактир сильно отличался от самого себя нынешним утром. В зале было не протиснуться, а все столы оказались заняты настолько, что некоторые сидели на столешницах или толпились рядом. В помещении стоял замысловатый запах из эля, табака и пота. Гам из людского говора, взрывов смеха, громких тостов, ругани и стука деревянной посуды стоял такой, что людям приходилось кричать, чтобы их услышал сосед. В довершение ко всему на один из столиков взобрался молодой моряк и запел какую-то веселую морскую песенку, которую тут же громогласно подхватила половина зала.

Белчер огляделся в поисках свободного места, но сразу же понял, что это занятие бесполезное. Поэтому он протиснулся к барной стойке и воткнулся между двумя выпивохами. Жестами подозвав трактирщика, он заказал эля. Деревянная кружка была в многочисленных трещинах, в которых забилась жирная грязь, и оставалось только удивляться, как она еще удерживала свое содержимое. Белчер развернулся лицом к залу и не без брезгливости отхлебнул местного теплого пойла. Элем это можно было назвать лишь отдаленно.

«Интересно, – подумал он, – куда делись оловянные кружки, в которых подавали нормальный эль сегодня утром?»

Трактир, как и городок, так же, видимо, менял личину, стоило только сумеркам спуститься на улицы Сент-Джорджа. Перед его взором как на сцене предстала разношерстная толпа из местных фермеров, рыбаков и моряков, коих ветер с завидным постоянством приносил к берегам Бермуд, и девиц вольного поведения, коих тот же ветер заставлял виться вокруг пьяных, а оттого особенно щедрых искателей развлечений.

Его тронули за плечо, и Белчер резко обернулся. Хозяин трактира куда-то кивнул, обращая его внимание. Джек проследил взглядом через весь зал в указанном направлении и увидел джентльмена, стоящего на лестнице, ведущей на второй этаж. Джентльмен смотрел на него в упор. Когда их взгляды встретились, он кивком головы поманил Белчера следовать за собой и, не дожидаясь согласия последнего, стал подниматься по лестнице.

Белчер залпом допил начатое и, поморщившись от отвращения, вернул кружку на стойку бара. Не было сомнений, что этот господин был тем самым человеком, которого он искал. Даже сквозь плотный табачный дым ему хватило и нескольких секунд, чтобы понять, что от незнакомца веяло опасностью. Он протиснулся сквозь веселую толпу, которая обращала на него не больше внимания, чем он на нее, и быстро поднялся по лестнице. Наверху располагался еще один зал, который, несмотря на меньшие размеры, был значительно свободнее. Видимо, не тишина и спокойствие манили в это заведение обычных завсегдатаев «Мери Мейд». Здесь даже пустовала пара столов.

Белчер сразу увидел того, кого искал. Незнакомец уже сидел за столом лицом к лестнице и что-то говорил вполголоса своему собеседнику. Заметив Джека, он указал ему на стул, приглашая присоединиться к ним.

– Господа, – кивнул последний, представляясь. – Мое имя Джек Белчер. Я ищу место на корабле до Порт Рояла, и мне сказали, что, возможно, вы сможете помочь.

Оба человека встали, чтобы поприветствовать его, и теперь Белчер смог разглядеть их значительно лучше.

Джентльмен, что пригласил его, был, по всей видимости, личностью незаурядной. Одетый почти по-щегольски, в камзол из темно-синего атласа, расшитый золотыми позументами и со вкусом оттененный серой рубашкой с кружевами, он мог бы сойти за придворного щеголя или дворцового бездельника, настолько уверенно вальяжными, почти жеманными, были его движения. Но на этом его сходство с аристократической беспомощностью заканчивалось. Богатая портупея из коричневой кожи, расшитая черными нитями, сидела на нем так уверенно и естественно, словно была задумана как часть наряда. Сделанные тем же мастером мягкие кожаные перчатки были не только расшиты такими же узорами, но и имели почти невидимые уплотнения в тех местах, которые следовало защищать от ударов клинков. На боку незнакомца висела длинная боевая рапира с витиеватой позолоченной гардой, говорящей не только о вкусе ее владельца, но и о его способности пустить ее в ход, ибо в ее изяществе не было ничего лишнего. Светлые пряди его длинных непослушных волос обрамляли красивое скуластое лицо и почти доставали до плеч, а сзади, что Джек отметил позже, часть их была перехвачена золотой ленточкой.

Спутник щеголя представлял из себя картину полностью противоположную. Если первый был на полголовы выше Белчера, строен и напоминал сжатую пружину, готовую метнуться неуловимым движением блеснувшего клинка, то второй был больше похож на небогатого студента. Костюм его состоял из простого жилета с длинными полами, одетого поверх обычной домотканой рубахи, свободных штанов, подвязанных под коленями черными ленточками, кожаными туфлями без пряжек и длинных белых чулок. Из всего наряда самым ценным являлись очки в серебряной оправе, поверх которых он сейчас оценивающе взирал на Белчера. Ни дать не взять школяр-ученый. Не менее сильно отличался он и повадками. Движения его были короткими и неуверенными, словно сделав или сказав что-то, он тут же хотел это исправить. А еще у него была привычка отводить глаза и отворачиваться, как только кто-то встречался с ним взглядом. И несмотря на это, Джек не почувствовал к нему неприязни. Его короткие светлые волосы торчали неряшливыми клочьями, словно он никогда не слышал о такой простой вещи, как гребешок. Немного несуразный, он скорее напоминал великовозрастного ребенка, и обращаться с ним хотелось так же.

– Мое имя Эрин Кейн, мистер Белчер, – сказал щеголь с мягким ирландским акцентом, – а это Натаниэль Картер. Присядем?

Все трое заняли места за столом и воззрились друг на друга.

– Вы сообщили, – напомнил Кейн, – что ищете место на корабле до Порт Рояла. Но у нас нет ни корабля, ни места на нем. Во всяком случае, пока мы не знаем, кто вы и зачем направляетесь на Ямайку.

– Полагаю, что мистер Питерс уже ввел вас в курс дела? – ответил Белчер.

– Да, он это сделал, но хотелось бы послушать оригинал.

Белчер пожал плечами и кратко рассказал им, кем являлся и как оказался на этом острове. Те внимательно выслушали его и переглянулись.

Белчер добавил с нажимом.

– Не знаю, в чем заключаются ваши дела здесь, но, по всей видимости, они требуют тишины. Кроме вознаграждения за раздел каюты, готов оказать посильную помощь в том, в чем вы нуждаетесь, если это, конечно, не идет вразрез с законом.

– Наши дела, – быстро ответил Кейн, – не настолько плохи, чтобы искать их улучшения.

– Возможно, но ни одно дело не может быть трудным, если его сделать чужими руками, – ответил Белчер невозмутимо. – Повторяю, мне необходимо место на корабле и я готов за это заплатить.

Он уже понял, что этой странной паре он был зачем-то нужен, иначе они не стали бы с ним встречаться.

– Мистер Белчер, – впервые подал голос Картер, пряча глаза, – а когда вы готовы отплыть?

Эта фраза и то, как на Картера посмотрел Кейн, дала Джеку понять, что он правильно закинул лот.

– Сегодня же вечером!

Картер только кивнул, и Кейн ответил за него.

– Возможно, мы все же сможем договориться, – Кейн сделал паузу, обдумывая то, что он собирался сказать. – Скорее всего, мы отплыли бы еще сегодня днем, будь на то воля капитана шхуны, но нас тут ждало кое-какое срочное дело, из-за которого мы влипли в довольно щекотливую ситуацию.

– Говори за себя, Эрин, – покачал головой Картер, – дело ждало только тебя, а влипли мы вдвоем.

– Ну, да, – усмехнулся Кейн, – словом, нанес я давеча визит одной почти благородной даме.

– А ты не знал, что твоя благородная пассия, – скривился Картер, – замужняя женщина?

– Разумеется, знал, но ведь настоящую даму никакой муж не испортит! А вот чего я не знал, так это то, что ее муженек заправляет местным подпольным миром. Контрабандисты, воры, бутлегеры. Так получилось, что он в дверь, а я в окно.

Белчер криво усмехнулся. Ему начинала нравиться эта парочка.

– Выпрыгнул, а там целая свора его прихвостней. Видно, что глаза у них везде тут, потому как дежурят теперь перед нашей гостиницей и дороги сейчас туда нет. А чтобы отплыть из этой богом проклятой дыры, нам нужно забрать кое-какие личные вещи из нашего номера.

Картер хмуро кивнул, подтверждая слова своего приятеля.

– Мою шкатулку, – пояснил он. – Там переписка моего отца, рекомендации. Без них нет смысла вообще отправляться на Ямайку.

Теперь Белчеру стало все ясно.

– И разумеется, вы желаете, чтобы это я проник в ваш номер, забрал вещи и доставил их на корабль?

– Вот именно, – хлопнул Белчера по плечу Кейн. – Вас никто не знает и с нами вы никак не связаны. Сделайте это, и у вас будет место в нашей каюте. Ключ от номера мы вам дадим. Никто ничего не успеет понять, как мы уже окажемся на корабле.

Оба вопросительно воззрились на Белчера, пока тот обдумывал сказанное.

– По рукам! – наконец произнес он, и его собеседники облегченно вздохнули.

Условились отправиться сегодня же вечером. Белчеру нужно было сперва наведаться в свой номер, чтобы забрать вещи и расплатиться с хозяевами. После этого он должен был встретить своих новых товарищей у пекарни, которая находилась недалеко от их гостиницы, а там все трое уже будут действовать по обстоятельствам.

Молодые люди поднялись, и Кейн бросил золотой дублон хозяину трактира, который как раз поднялся на второй этаж.

– Это тебе за труды, друг. Я услуг не забываю.

– Спасибо, господин, – чуть поклонился тот и, озираясь, приблизил лицо к Кейну и что-то тихо зашептал ему на ухо.

Когда он ушел, Кейн бросил быстрый взгляд на своих соратников.

– Нужно уходить. Кажется, нас нашли.

Все трое быстро спустились по лестнице в нижнюю залу, где все так же царили шум и веселье, и едва не столкнулись с двумя личностями подозрительного характера и содержания. Те внимательно осматривали трактир и, как только увидели спускающихся молодых людей, что-то возбужденно прокричали. Из-за всеобщего шума разобрать, что именно было невозможно, но Джек был готов поклясться, что услышал испанский язык. Факт сей так его озадачил, что он на минуту замешкался, разглядывая головорезов. Опомнился он только тогда, когда Кейн схватил его за рукав и потянул за собой в другой конец зала, противоположный входу. Там за перегородкой оказалась еще одна дверь, ведущая, по всей видимости, на задний двор. Испанцы – а в том, что это были именно испанцы, Белчер уже не сомневался, – нагнали их как раз тогда, когда друзья добрались до выхода.

Выскочив на улицу, они были стремительно атакованы кастильскими господами. В одной руке плащи, в другой шпаги – те перешли в яростное нападение, безошибочно, как один бретер распознает другого, выбрав своей мишенью Кейна, как самого опасного противника. То, что произошло дальше, случилось настолько молниеносно, что не сразу дошло до сознания Белчера. Эрин Кейн мгновенно обернулся к нападавшим, его длинная узкая рапира – позже Белчер узнает, что предмет сей был произведением знаменитого французского оружейника, снабдившего своими клинками не одно поколение французских дуэлянтов, – каким-то неведомым образом уже была в его руке. Короткий лязг стали, и первый из нападавших грудью повис на французской бретте Кейна, удушливым вздохом возвестив о том, что клинок вошел в легкое. Захлебываясь, испанец попытался задержать дыхание, чтобы хоть как-то смягчить адскую боль в груди. Но почти сразу же разразился кровавым кашлем в сторону своего убийцы, который уже развернулся быстрым пируэтом, танцующе, одним движением освобождаясь от ноши. Второй ринулся в атаку, но споткнулся об упавшее тело товарища, так предусмотрительно подставленное ирландцем. Неуловимый взмах, и вот уже второй испанец скорчился в судорогах на земле. Джек на мгновение задержался на нем взглядом. Пока глаза поверженного теряли всякую осмысленность, он, словно раздавленная гусеница, продолжал извиваться и конвульсивно ползти вперед, раздирая щеку о камни мостовой. Испанец застыл, его скрюченное от боли тело внезапно обмякло, он испустил последний вздох и затих.

– Передавайте привет дьяволу! – легким поклоном в сторону поверженных бросил Кейн.

Картер уже выскользнул на соседний переулок и неуклюже бежал вниз в сторону гавани. Кейн и Белчер последовали за ним.

* * *

Получасом позже на барную стойку трактира перед ее хозяином громким щелчком, как пощечиной, лег серебряный реал. Скользнув взглядом по испанскому гербу, мужчина привычным движением смахнул монету, оставив на столешнице лишь след от влажной руки.

Амадо Флорентин, правая рука Эмилио Мора, склонил голову ближе к трактирщику, который смотрел на него немигающими глазами.

– Я хочу знать, что здесь произошло, – его чистый, почти без акцента английский никак не вязался с его внешностью. Одетый во все мрачно-черное, Флорентин был воплощением испанского стиля: укрытый тяжелым плащом, из-под широкополой шляпы виднелась эспаньолка – борода, подстриженная по последней мадридской моде, а из-под полы торчала длинная шпага.

Трактирщик пожал плечами. Если Карл II был не против присутствия испанских собак в английском поселении, то и ему тоже нечего лезть на рожон. И не мешкая более ни секунды, что объяснялось не столько щедрой оплатой, сколь угрожающим видом посетителя, он быстро рассказал, что знал.

– А потом к ним присоединился третий, – закончил хозяин «Мери Мейд», вытирая очередную кружку. – Он поднялся на второй этаж, сеньор. Там они и находились до прихода ваших, – разумеется трактирщик упустил тот факт, что самолично предупредил англичан о прибытии незваных гостей. Факт этот, некому не нужный и не важный, он оставил при себе.

– Знаешь, о чем они говорили? – голос Амадо разрезал шумный гам заведения. Говорил он негромко, но слышно его было хорошо, и от этого, несмотря на тяжелую духоту в помещении, у трактирщика проступил холодный пот между лопатками.

«С таким дьяволом шутки плохи», – подумал он, а вслух сказал:

– Нет, господин. Они только распорядились подать наверх, чтобы им никто не мешал.

Амадо Флорентин какое-то время держал его взглядом словно на крючке, а потом отвернулся, и хозяин «Мери Мейд» облегченно отступил вглубь барной стойки. До разговора с трактирщиком Флорентин уже успел побывать наверху, но ничего особенного там не увидел. Еще один, только менее заполненный зал, вот и все.

– Амадо, – выглядывая из-за двери, ведущей на задний двор, его окликнул другой испанец. Поймав взгляд своего предводителя, тот кивнул в сторону улицы, приглашая Флорентина следовать за ним.

– Смотри, – головорез махнул рукой в сторону распростертых трупов на мостовой. – Наши. Их сразил профессионал. Ты уверен, что мы нашли тех, кого искали?

Флорентин не ответил. Он внимательно разглядывал трупы. Перевернул одно из скрючившихся тел, задрал рубашку, чтобы добраться до раны. Некоторое время он разглядывал ее, а затем его глаза округлились и на обычно суровом невозмутимом лице проступило удивление.

– В чем дело, Амадо? – его спутник заметил, как изменился в лице его предводитель. – Ты будто привидение увидел. Удар мастерский, нечего сказать. Знаешь его?

– Доводилось видеть такой удар однажды, – медленно кивнул испанец, продолжая разглядывать поверженного. – Знаю только одного человека, способного нанести такую рану, – Амадо выпрямился. – Да, я уверен, что мы нашли того, кого искали. Шкатулка должна быть у этих людей. Возьми остальных и прочеши окрестности. Я буду ждать здесь.

Когда головорез ушел, Амадо Флорентин вернулся в трактир и снова подозвал хозяина заведения. Тот съежился от страха, но не посмел ослушаться. Внутренне сжавшись, он подошел к стойке и кивнул.

– Ты уже убрал тот стол, за которым сидели англичане? – и, когда трактирщик ответил отрицательно, добавил: – Отведи меня к этому месту. Я хотел бы его хорошенько осмотреть.

* * *

Эмилио Мора стоял перед окном и, наблюдая за огнями английского городка, размышлял о перипетиях судьбы, благодаря которой он, испанский дворянин, находился сейчас на этой земле, оскверненной присутствием врагов отечества. Размышлял он также и о своем помощнике. Амадо Флорентин был такой удачной находкой, что происшествие в Брюгге Мора последние пару лет считал большой удачей, а рану, им полученную на его темных улицах, – справедливой платой за нее. За эти месяцы он успел не только убедиться в незаменимости своего помощника, но даже в какой-то мере привязаться к нему. Амадо стал не просто правой рукой, а скорее продолжением его собственной – таким естественным был симбиоз этих двух людей.

Эмилио Мора, так же щедро одаренный судьбой благородством крови, как и сильно ею обделенный материальным благополучием, последние года промышлял тем, что претворял в жизнь желания и капризы людей, стоящих гораздо выше него на социальной лестнице. Проще говоря, был ни много ни мало острием исполнительной власти Мадридского Алькасара – источника государственного правления Испанского королевства. В этой ипостаси ему приходилось не только марать руки кровью, что, нужно отметить, Мора делал равнодушно и даже обыденно, но и проливать свою собственную.

Поэтому день, когда два года назад все та же судьба свела его с Амадо Флорентином, стал воистину счастливым для агента Алькасара. Его новый протеже не только был невероятным мастером фехтования, что Мора, и сам опытный бретер, оценил сразу же, – но тем самым идеальным человеком, который никогда не задавал лишних вопросов и не гнушался пролить чью-то кровь во имя Испании или хотя бы ради платы какого-нибудь трусливого вельможи, место которого нужно было занять на дуэли. То, что раньше Эмилио Мора приходилось делать самому, сейчас, быстро и хладнокровно, за него выполнял Амадо Флорентин.

Как его занесло в Имперскую Армию, которая в основном представляла из себя разношерстный сброд плохо обученных и не менее плохо вооруженных подонков германского общества, Мора не знал, да и, пожалуй, не интересовался. Щедростью своей король Испании закрывал глаза на мародерства и грабеж, устраиваемые его солдатней. Мизерная зарплата, основная часть которой вечно находилась в задолженности короны и не выплачивалась годами в надежде, что получатель ее сдохнет где-то на темной улице с лезвием в брюхе или в какой-нибудь дыре от тяжелой болезни или пьянства, приводила испанских солдат на службу в самые неожиданные места.

Мора не удивлялся тому, что в Брюгге нашел испанцев в рядах германо-римской армии, готовых за три гульдена в месяц рисковать жизнью среди вонючего контингента, которого их собственные соотечественники страшились пуще врагов. В ту пору многие оставшиеся без работы профессиональные солдаты Испании оседали в рядах подобных армий, зазря растрачивая свое боевое искусство. Поэтому встреча этих людей была такой обоюдовыгодной.

Размышления агента были прерваны появлением объекта его мыслей. Амадо Флорентин тихо, как и подобает опасному хищнику, материализовался за спиной Эмилио Мора. Последний даже не пошевелился, он и спиной мог почувствовать присутствие своего протеже, так хорошо эти двое успели сработаться.

– Сеньор, мы потеряли Гектора и Эрнесто. У каждого очень точный единственный удар рапиры. Одежда в порядке, не растрепана, – Амадо быстро резал воздух своим голосом. – Они даже не успели запыхаться. Поединок был очень коротким.

– Полагаешь, мы нашли его?

– Да, думаю, что это был он. Шпион сказал, что английский офицер придет сегодня в трактир, но в какой именно, уточнить не смог. Поэтому мы отправили людей во все притоны.

Мора встал из-за письменного стола кабинета, который ему любезно предоставил губернатор Сент-Джорджа на время его пребывания на Бермудах.

– Как называется это заведение? «Мери Мейд»? – спросил он. – Отправь туда людей с Мауро.

Испанец подошел к окну и вгляделся в огни города, который был хорошо виден из окон губернаторского дома.

– Пусть он поговорит с хозяином трактира и добьется от него правды, – оглянулся он на помощника, – даже если ему придется вытянуть из него все кишки. Наш Мауро – большой мастер получать информацию даже из самых несговорчивых.

Эмилио Мора вернулся к столу, на котором лежал план города.

– Он постарается ускользнуть сегодня ночью. Нельзя этого допустить. Его необходимо перехватить и избавить от шкатулки и головы. Будьте осторожны, если он так мастерски владеет рапирой, – его обычно спокойный и вкрадчивый голос зазвенел от напряжения. – Вызовите всех людей с корабля и перекройте все улицы. Если потребуется, вытряхните этот городишко, как картофельный мешок! Сделайте все тихо и без свидетелей.

Амадо Флорентин сдержанно поклонился и бесшумно покинул помещение.

* * *

Ровно в полночь с кожаной багажной сумкой в одной руке и переброшенным офицерским плащом в другой Белчер подошел к пекарне, как он условился с его новыми знакомыми. Из темноты фасада выступила фигура, в которой он с облегчением узнал Кейна. Его новые товарищи уже ожидали.

– Давайте сюда ваши вещи, мистер Белчер, – сказал Картер, протягивая руку. – Мы позаботимся о них, пока вы будете доставать наши.

Кейн придирчиво оглядел Джека с ног до головы и остался доволен осмотром. К наряду Белчера добавилось несколько аксессуаров, а именно абордажная портупея с двумя пистолетами и длинным ножом с глухой сабельной гардой, какими легко орудовать в тесном пространстве корабля или, если уж на то пошло, темной улицы. Памятуя о недавней встрече, Джек решил, что не помешает вооружиться получше. Однако он медлил и, когда его знакомые вопросительно воззрились на него, пояснил:

– Почему на вас напали испанцы, господа? Уж не те ли самые, что прибыли на остров нынешним утром?

– Это нам неизвестно, – быстро ответил Кейн. – Но в Сент-Джордже полно всякого народу. Не забывайте, это ворота по пути из Старого Света в Новый. Тут много кто ошивается. Не исключаю, что есть и представители других стран. Бандитов не судят по национальному признаку. Не все ли равно, кто вас ограбил? Англичанин, испанец или еще какой проходимец?

– Не люблю совпадений. Одно дело иметь во врагах местную шушеру, другое – испанских господ.

– Мистер Белчер, – нервно поправил очки Картер. – Не могли бы мы обсудить этот вопрос на корабле? Мне кажется там, за кружкой горячего рома, нам будет несколько удобнее рассуждать на эту тему.

Белчер окинул их взглядом, ясно говорящим, что ответ его не удовлетворил.

– Мы вернемся к этому разговору.

– Разумеется, – сказал Картер, – а сейчас вам нужно зайти в гостиницу «Розедон» и подняться на второй этаж. Наша комната выходит окнами на север. Вот ключ от двери. Отодвиньте ту кровать, что у окна. В углу пола несколько досок не закреплены и их можно легко поддеть ножом. Шкатулка с письмами под этими досками.

Белчер кивнул, давая понять, что ему все ясно.

– Мы будем ждать вас здесь, мистер Белчер. Удачи!

Джек отправился вниз по темной улице и завернул за угол. Гостиница была слабо освещена, но на пороге в тени он заметил двоих мужчин, о чем-то тихо беседующих. Когда он входил через двери, те удостоили его лишь мимолетным, но внимательным взглядом. Внутри в вестибюле было пусто, как и за стойкой привратника. Похоже, никому не было до него никакого дела. Белчер поднялся на второй этаж и нашел нужную комнату. Ключ мягко щелкнул и легко открыл замок. Пока все шло как по маслу. Оказавшись внутри, Белчер в точности следовал инструкциям, и вскоре предмет, за которым он сюда пришел, оказался у него в руках.

Шкатулка была довольно тяжелой и приятной на ощупь. Свет луны, заливавший комнату сквозь незашторенное окно, позволил Белчеру как следует рассмотреть ее. Выполненная из какого-то темного дерева, она словно лоснилась прекрасной полировкой. Видимо ее создатель был мастером своего дела, потому что невозможно было сказать, где у нее крышка, так точно она была сработана. Ни петель, ни замочной скважины, которые могли бы подсказать, как она открывается, тоже не наблюдалось. Джек потряс ее, но шкатулка молчала. Если бы он доподлинно не знал, что внутри нее есть полость, то предположил бы, что перед ним монолитный деревянный кирпич.

Как бы то ни было, пора было возвращаться к ожидающим его товарищам.

«А товарищи ли они мне? – неожиданно подумал Белчер. – Вся эта история с нападением. Эти двое явно чего-то не договаривают».

Он ни на секунду не усомнился в том, что атаковавшие их испанцы сошли с фрегата, который сейчас стоял на рейде Сент-Джорджа, и не имели ничего общего с местными преступниками. Если они и были головорезами, а в этом Белчер не сомневался, то, по всему видать, головорезами приезжими, преследующими какие-то свои личные цели. Но ему нужна была каюта и возможность попасть на Ямайку, где он бы смог занять свой пост капитана на фрегате «Альгросса», который дожидался его в Карлайлской бухте недалеко от Порт Рояла. Поэтому сейчас необходимо было выполнить свою часть сделки, а призвать к откровенному ответу своих новых знакомых он сможет, когда они выйдут в море.

* * *

В то время, когда Белчер разглядывал свою находку, снаружи, в тени от стен зданий, Амадо Флорентин сверлил взглядом вход в гостиницу. С ним было семеро отчаянных головорезов, готовых пойти на все ради сладкого позвякивания золотых эскудо. Всех доверенных людей для своего патрона Амадо отбирал самолично, выискивая их на дне самых злачных притонов Мадрида. В ту пору там можно было сыскать немало отчаянных сорвиголов: солдат по профессии, нищих оборванцев по воле короля и прощелыг по стечению обстоятельств. Как раз таких, которые мать родную удавят при первом же блеске желтого металла.

Управлять этими людьми было непросто, а сдерживать их необузданную жажду крови – еще сложнее, но для темных дел Мора подобные люди были незаменимы. Преданные золоту и страху оказаться в королевской немилости, они слушались беспрекословно, будь то приказ залечь на дно или же совершить хладнокровное душегубство. Словом, это были те люди, взращенные политикой испанской короны, в прошлом профессиональные солдаты, а ныне забытые богом проходимцы, не имеющие за душой ничего, кроме презрения к жизни и острой шпаги.

Эмилио Мора высоко ценил своего протеже за то, как скрупулезно тот выполнял порученные ему задания. Необходимо убрать какого-то выскочку? Похитить ребенка, дабы образумить его родителя? Лишить чести женщину, чтобы опозорить ее мужа? Амадо Флорентин не задавал вопросов, кроме тех, которые нужны были для более точного исполнения воли хозяина. А грязные дела требуют отпетых негодяев, вот правая рука агента Алькасара и собрал вокруг себя помощников из подобных представителей.

– Видишь тех двоих у входа? – кивнул Амадо в сторону гостиницы. В ее дверях только что скрылся посетитель, которого они, по всей видимости, и поджидали. – Убрать, а вместо них поставь наших, так чтобы англичанин ничего не заподозрил.

Головорез молча кивнул. Он и без приказов отлично разбирался в деле и знал, что нужно предпринять.

– Ниже по улице? – вскинул он бровь.

– Да. Встань там с двумя, но так, чтобы вас не было видно. Я останусь здесь с Хосе. Ему будет некуда деться.

– Живым брать? – голос испанца звучал обыденно и безразлично.

– Не обязательно. Будет дергаться, кончайте его.

– Так проще, – согласился головорез.

* * *

Мысль о том, что скоро его нога снова ступит на палубу корабля, заставила Белчера задрожать от возбуждения, но он быстро справился с собой. Засунув шкатулку за пазуху камзола и покрепче подтянув ремень, чтобы она не выскользнула, Белчер вышел из гостиницы и тут же остановился. Что-то было не так. Угрюмая пара мужчин все так же тихо перешептывалась, и теперь они не смотрели в его сторону. И все же что-то не давало ему покоя. Все еще стоя на крыльце, он вглядывался в окружающие тени и старался понять, что его так встревожило. Неожиданно его обдало холодным потом. На белой стене здания, как раз там, где тихо беседовали двое незнакомцев, отчетливо виднелся темный след от пальцев руки, словно кто-то провел по ней измазанной в крови рукой. След уходил в тень, как раз туда, где стояли мужчины. А еще выше по улице теперь не горел фонарь. Он и до этого был довольно тусклый, но теперь там в кромешной тьме могли спрятаться несколько человек, ожидая, когда он пройдет мимо.

Джек Белчер повернулся к двоим мужчинам и спросил громким чистым голосом.

– Господа, не подскажете, как пройти к старой верфи?

Мужчины замерли и словно плотнее вжались в свои плащи.

– Господа?!

В этот момент со стороны улицы донесся тихий шорох, и краем глаза Белчер заметил какое-то движение. Он обернулся в сторону звука и увидел как из тени осторожно выходят несколько человек. Все в черных плащах, полы которых топорщились спрятанными под ними шпагами. Некоторые носили широкополые шляпы с перьями на испанский манер, которые не хуже капюшона скрывали их лица. Пока Джек разглядывал их, прикидывая, как быть дальше, группа стала огибать полукруг, отрезая ему пути к отступлению по улице.

«Кажется, дело дрянь», – подумал Белчер, машинально подсчитывая количество головорезов.

Их было пять человек. Он отступил к двери гостиницы, но сзади раздалось насмешливое цоканье. Он обернулся и увидел как двое ранее беседующих мужчин сейчас стояли в проеме двери, отрезая ему вход в гостиницу.

«Семь», – поправил себя Белчер, осторожно отступая в темноту рядом с крыльцом.

Внезапно он обо что-то споткнулся и, глянув вниз, увидел ногу человека. Теперь понятно, что случилось с теми, кто стоял здесь, когда он входил в здание. Устраивая засаду, испанцы расправились с ненужными свидетелями быстро, тихо и жестоко и сами заняли их место, чтобы все выглядело как прежде.

В такие минуты, полные опасности и, казалось, безысходности, мозг Джека Белчера начинал работать особенно ясно и четко – качество, которое так высоко оценил в нем Эдвард Спрэгг.

– Я так понимаю, что господа не говорят на английском?! – уходя глубже в тень, громко спросил он.

Кастильцы не удостоили его ответом. Они молча шли по улице не торопясь, ведь деваться их жертве было некуда. Действовать нужно было прямо сейчас, еще секунда промедления – и будет поздно. Те двое, что стояли на крыльце и закрывали вход в здание, тщетно напрягали зрение, вглядываясь в темноту и силясь разглядеть свою жертву, которая отступила в тень. Внезапно из мрака появились дула двух пистолетов.

Головорезы только и успели расширить глаза от внезапного ужаса, молнией пронесшегося в их мозгу, как оба ствола рявкнули, извергая столп пламени, дыма и свинца прямо им в лица. Мужчины, отброшенные к стене гостиницы, замертво рухнули на землю. Одному, тому, что стоял ближе всего, пороховым выстрелом подпалило кожу, и поэтому из-за копоти не было видно, как огромная пуля абордажного пистолета снесла половину лица, превратив его в кровавое месиво. Второй отправился к всевышнему более театрально. Отброшенный к стене, он сполз по ней на землю, оставляя за собой жирный след из содержимого своего черепа.

– Ба, да на вас лица нет, господа! – бросил им напоследок Белчер, скрываясь за дверью.

Остальные испанцы, замешкавшись на пару секунд, таким неожиданным был отпор Белчера, кинулись ему помешать, но уткнулись в последний момент в лязгнувшую засовом дверь. Белчер не стал слушать их истошные вопли – как известно, никто не умеет ругаться сочнее испанцев, – и ринулся наверх. Он вскочил в комнату, в которой только что был. Еще в прошлый раз он приметил выход на небольшой балкончик. Резко распахнув дверь, он выглянул наружу. Так и есть! Внизу доносились такие яростные богохульные крики, что святому отцу местной католической церкви, видимо, придется выслушать завтра немало исповедей и отпустить не меньшее количество грехов. Оставаясь незамеченным, он взобрался на перила балкончика и легко перешел на соседний, который, к счастью, располагался так близко, что до него можно было дотянуться рукой. Оттуда Белчера отделял небольшой прыжок на крышу здания, которое стояло чуть ниже гостиницы. Пробежавшись по нескольким крышам и стараясь не создавать лишнего шума, Белчер спустился по водосточной трубе в следующем переулке и быстро побежал к пекарне.

Его голову одолевали едкие подозрения, и он почти не надеялся увидеть там своих новых знакомых. Однако он ошибся. Оба молодых человека встретили его, как только Белчер появился у здания, где те его поджидали.

– Мистер Белчер! Что случилось? – схватил его за руку Картер, и его удивление было настолько искренним, что подозрения, уже было начавшие пробираться в душу Белчера, сами собой отступили.

А тут еще вставил подоспевший Кейн.

– Вы были правы! В городе полно испанцев! Они заполонили все улицы и заблокировали перекрестки. Вы достали шкатулку?

– Достал, – сухо ответил Джек. – Но меня встретили не местные бандиты, как вы убеждали, а отряд испанцев, и меня мучает лишь один вопрос – охотились они за шкатулкой или же за мной? А, мистер Кейн?

– Что? Почему вы спрашиваете меня? – было не ясно, что преобладало в голосе Кейна – недоумение или раздражение.

– А потому, что ваша история трещит по швам. Эти люди, с которыми мне пришлось столкнуться, целенаправленно охотились либо за мной, либо за шкатулкой. И тот и другой вариант выставляют вас в самом невыгодном свете, потому что не соответствуют рассказанной вами истории. Итак…

– Итак, – перебил его Картер неожиданно твердо, – время уносить ноги, вы не находите? Все это мы обсудим потом.

Он настойчиво взглянул на Кейна, и Белчеру на мгновение показалось, что рохля школяр-ученый и бретер поменялись местами. Кейн посмотрел на Картера, словно искал ответа на свой немой вопрос, и, получив его, согласно кивнул.

– Да, пора уносить ноги, – согласился он, – обсудим все на корабле.

Белчеру нужны были ответы, но он понимал, что сейчас не время и не место их требовать.

– Если вы говорите, что испанцы перекрыли все дороги в этом городе, – сказал он, перезаряжая пистолеты, – это значит, что они действуют с согласия местных властей. Недаром сегодня на берегу их встречал губернатор острова. Ситуация уже удивительная сама по себе, ведь это означает, что здесь, на английской земле, нас преследуют испанцы, а мы, верные сыны своей страны, не можем рассчитывать на защиту правительства. Когда мы доберемся до корабля, если это, конечно, все же случится, то вы расскажете, во что вляпались, господа. Я должен знать, с кем выхожу в море.

Белчер вернул заряженные пистолеты в кобуры и подвязал их ремнями.

– Кстати, вот ваша шкатулка, Натаниэль, – он потянулся за ящичком, намереваясь его достать из-за пазухи, но Картер остановил его.

– Нет, пусть лучше побудет у вас, мистер Белчер. С вами она в большей безопасности, чем со мной.

Белчер кивнул.

– Город расположен так, что его улицы спускаются в южную и восточную часть острова, там, где находятся форты и гавань, – он схватил палочку и принялся рисовать на земле, – Думаю, что испанцам это очень хорошо известно, ибо своими действиями они перекрывают нам путь к пристаням.

Кейн, который уделял больше внимание улице и слушал с каким-то безучастьем, словно разговор его совсем не касался, внезапно подал голос.

– Если у вас есть план, мистер Белчер, то пора уносить ноги, а иначе мы рискуем их протянуть.

И действительно, чуть ниже в переулке послышались звуки приближающихся людей и на улицу вышли три человека, облаченных во все черное. Из своего укрытия, куда не доставал свет уличных фонарей, товарищи смогли хорошо рассмотреть испанцев.

Все трое, словно желая подчеркнуть принадлежность к общему делу или обществу, были укрыты плащами сродни боэмио эпохи Возрождения. Разрез на правой руке, перехваченный специальной пряжкой, позволял владельцу не только свободно орудовать шпагой, не снимая плаща, но и быстро отцепить его левой рукой и использовать в качестве щита или отвлекающего предмета. Наряды кастильских господ довершали широкополые черные шляпы с плюмажем, которые полностью скрывали лица их владельцев. Негодяи шли, обхватывая всю улицу. Один посередине, двое других по бокам у стен зданий. Шли не торопясь, уверенно и со знанием дела.

Белчер знаками показал спрятаться за телегой, груженной бочками и мешками с соломой.

– Не нужно поднимать шум, – прошептал он Кейну на ухо, который уже потянул рапиру из ножен.

Бо́льшая часть телеги скрывалась во мраке, созданном закутком из высоких каменных стен зданий. Ее оглобли и передняя часть, а также несколько стоящих рядом бочек были выхвачены из мрака уличным фонарем. Один из испанцев подошел к телеге и замедлил ход, пытаясь высмотреть, что находится за ней. Он обошел оглобли и зашел в темноту сбоку от телеги, но, сколько он ни напрягал зрение, кроме очертаний бочек и пеньковых мешков ничего разглядеть не смог. Испанец пнул пару мешков, проверяя их содержимое, пошатал бочки и пошаркал сапогом в темноте, при этом едва не задев ногу Картера. Удовлетворенный осмотром, он присоединился к товарищам, и вскоре все трое скрылись за углом.

– Повезло нам, – тихо сказал Белчер, выходя на улицу, – что они не успели запастись факелами.

Его товарищи последовали за ним.

– Нужно пробраться вверх на холм, а оттуда спустимся на северную сторону острова. Она более крутая и там нас никто не ждет, потому что нет удобной гавани. Но для маленькой лодки это не помеха. Среди скал есть небольшой пляж, откуда местные рыбаки уходят в море за уловом. Если повезет, найдем там лодку и обойдем остров на ней. С божьей помощью окажемся на корабле еще до рассвета.

И мужчины отправились в противоположном направлении от пристани. Несколько раз им встречались испанские патрули, но всякий раз то ли провидение, то ли слепая удача приходили им на помощь и они оставались незамеченными. Город словно почувствовал, что его захватила какая-то чужая сила и что на улицах сейчас происходит что-то непонятное. Он притих настолько, что даже пьяницы и бездомные, неотъемлемый антураж ночного города, куда-то исчезли, как исчезают птицы при виде хищника. Создавалось впечатление, что, кроме троих друзей, на улицах Сент-Джорджа не осталось ни единой живой души, способной произнести английское слово.

Когда молодые люди преодолели половину пути и уже было вздохнули с облегчением, ибо патрулей здесь стало значительно меньше, судьба все же сыграла над ними свою злую шутку. Чем выше они поднимались по улицам Сент-Джорджа, пытаясь подойти к подножию холма, тем запутаннее становились его улицы. Завернув за один такой крутой поворот, они столкнулись лицом к лицу с несколькими испанцами. Те стояли за углом, видимо, отдыхая. Кто-то сидел прямо на мостовой, постелив свои плащи, другие просто прислонились к прохладной стене здания. Встреча произошла настолько внезапно, что обе стороны застыли от неожиданности.

Один из головорезов произнес что-то по-испански, протянул руку к Кейну и тут же захрипел, ибо стилет последнего пронзил его челюсть снизу и вошел в мозг. Остальные еще не поняли, что произошло: их товарищ стоял к ним спиной и закрывал обзор. Несколько секунд Кейн удерживал негодяя на своем кинжале, но, по мере того как жизнь покидала его, испанец становился все тяжелее. Наконец, когда Кейн уже не мог более удерживать его, он резко выдернул стилет, и тело рухнуло наземь. Испанцы наконец очнулись и заорали, криками призывая товарищей. В воздухе блеснули лезвия клинков, когда пять испанских шпаг скрестились с английскими. Черные плащи залетали в воздухе, словно воронье, – так испанцы действовали в уличных драках, стараясь одновременно отбить удары и отвлечь противника.

Джек немного времени уделял фехтованию, больше полагаясь на свою силу и выносливость. Его умение владеть клинком сводилось к яростной абордажной рубке, что всегда выручало во время схваток с берберийскими пиратами. Но сегодня его абордажный палаш, который так хорошо служил на тесной корабельной палубе, заметно проигрывал гибкой и молниеносной рапире. Здесь, на темной улице замершего города, сила и натиск уступали хладнокровию и хирургической точности, что так отличали заядлых бретеров семнадцатого века. Его теснил всего один противник, и казалось, что его шпага была повсюду. Белчер уже получил два, хоть и не опасных, но болезненных укола. Испанец был настолько быстр, что Джек едва успевал подставлять более тяжелый и короткий палаш, не говоря уже о том, чтобы успеть вытянуть пистолет или на худой конец нож. Он чувствовал, как рукоять стала скользкой от его собственной крови. Где-то сбоку от него слышалась непрекращающаяся вязь лязгающих клинков.

«Как там дела у Кейна?» – пронеслось у Белчера в голове. Ирландец сейчас бился с четырьмя испанцами, потому что Картер был не боец. Он даже не носил никакого оружия. В его неумелых руках оно было бы лишним грузом.

От этой мысли Белчеру стало стыдно. Нужно было расправиться хотя бы с одним противником, чтобы облегчить задачу Кейну. Он ринулся на головореза и тут же пропустил молниеносный удар. Шпага испанца легко обошла яростную атаку палаша, скользнула вдоль его лезвия и мягко вошла в грудь Белчера. Это было сделано столь мастерски, что со стороны выглядело, словно это он сам насадился на нее, как на вертел.

Мгновением позже оба застыли в немом недоумении. Испанец – оттого, что его шпага не пронзила противника насквозь, а Белчер – оттого, что не умер и, по всей видимости, чувствовал себя неплохо. Белчер опомнился первым, вспомнив про шкатулку у себя за пазухой. Не теряя ни секунды, он рубанул противника наотмашь, и испанец завалился вбок, раскроенный надвое. Выдернув лезвие из шкатулки и молча поблагодарив Господа за защиту, он повернулся, чтобы встретить врагов Кейна, но тот уже стоял, брезгливо оттирая от крови испанским плащом свой клинок. Рядом лежали четверо поверженных кабальеро.

– Они были хороши, – презрительно пояснил Кейн, – но не в фехтовании.

Несомненно, ирландец виртуозно владел рапирой. Белчер вспомнил, как быстро тот расправился с двумя нападавшими в трактире, но сейчас, разделаться с четырьмя профессиональными убийцами, в то время как Джек едва не погиб от рук одного, – это уже было за гранью воображения.

– Нужно идти, сейчас здесь будет полно народа, – кивнул он, прислушиваясь к приближающимся звукам.

– Сначала захватим это, – Картер, который отступил во время боя, ибо в схватке проку от него было не больше, чем от придворного вельможи в рыбацкой лодке, протянул им подобранные плащи и шляпы. – Сойдем за своих.

Друзья переоделись и продолжили путь. Еще дважды им навстречу попадались патрули, но, благодарение Богу, их ни о чем не спрашивали, а в испанских плащах с опущенными на глаза широкополыми шляпами они совершенно не отличались от других испанцев. Наконец компания выбралась на холм, с которого были видны крыши домов Сент-Джорджа, а поверх них блестела лунной дорожкой закрытая гавань, куда они так стремились попасть. Для этого им еще предстояло найти лодку и обогнуть весь остров. Белчер обернулся на северную сторону. Там холм круто уходил вниз изрезанными скалами и обрывался у самого берега. Но чуть правее при свете луны виднелась тонкая полоска берега Табачного Залива, выход из которого был таким узким, а сам он был таким мелководным, что пользоваться им могли лишь рыбацкие одномачтовые шлюпы.

Друзья направились вниз по склону, стараясь не потерять из виду едва заметную тропу и не оступиться в темноте на камнях. Наконец они достигли своей цели. По всему берегу стояли шесты, на которых были развешены рыболовные сети. На их удачу у берега стоял один шлюп.

– Фортуна нам сегодня благоволит! – усмехнулся Кейн.

Они подтянули лодку к берегу, сложили в нее свои немногочисленные вещи и на веслах вывели ее в море. После недолгих манипуляций поставили парус и направили свое судно на запад, чтобы, избегая лишней опасности, обогнуть остров с противоположной стороны, где стоял на рейде фрегат «Санта Ана». Ветер им благоприятствовал, и за два часа до рассвета они уже поднялись на борт шхуны «Тике», которая дожидалась их в гавани Сент-Джорджа.

ГЛАВА 2. По всем правилам морского боя

На шхуне пробили шесть склянок, что на суше бы означало одиннадцать часов утра, когда Эрин Кейн наконец выполз из каюты на палубу. Еще ночью, по прибытию на корабль, он успел изрядно приложиться к бутылке рома и сейчас страдал от похмелья и морской болезни, которую подхватил сразу же, как только они вышли в открытое море.

– Джек! – приветственно протянул он стоявшему у фальшборта Белчеру. – Я тебе уже говорил, как ненавижу плавать на кораблях?

– Да, – не оборачиваясь ответил Белчер, продолжая наблюдать за работой матросов на шканцах7. – Уже раз десять или двадцать.

– Ну так вот, – не обращая внимания на ответ нового знакомого, продолжал Кейн, – я ненавижу все, что связано с кораблями! Этот запах гниющей воды в трюме, этот не прекращающийся скрип. Слышишь, Белчер?! Этот скрип лезет из всех щелей! Тут скрипит все! Мачта, веревки, паруса, двери, это колесо. Как бишь его? А, штурвал! Даже чертовы гамаки скрипят нещадно.

Кейн подошел поближе к Белчеру и вцепился в фальшборт.

– Скажи, как тут прожить хоть день без выпивки, а? Как, я спрашиваю? – он вопросительно уставился на Белчера мутными пустыми глазами.

– Морская болезнь скоро пройдет, – машинально бросил через плечо Белчер и, так и не удостоив Кейна взглядом, пошел к квартердеку8, на котором стоял капитан Джереми Аккерс.

Кейн махнул на него рукой и шатающейся походкой пошел искать Картера, чтобы излить тому свое горе.

– День добрый, капитан, – приветствовал Джек, поднимаясь по лестнице квартердека.

– Мистер Белчер, – кивнул в ответ Аккерс.

Он стоял на мостике и наблюдал, как проходили работы на палубе его корабля.

– Отличная шхуна, мистер Аккерс, – похвалил Белчер.

– Я давно уже приметил по вашей походке, сэр, что вы бывалый моряк, – осклабился капитан.

Джереми Аккерс был худощавым мужчиной среднего роста. На вид ему было около шестидесяти, но морская соль и ветер, испещрившие его лицо морщинками, могли запросто накинуть десяток лет. Несмотря на возраст, в нем все еще чувствовалась сила, и он твердо стоял на ногах. Сальные волосы и густая борода торчали клочьями во все стороны, завершая портрет этого морского волка.

– Давно вы в море, сэр? – поинтересовался Белчер.

– Да уж десятка четыре будет, – пыхнул тот трубкой, которую держал между зубами. – Первые два я потратил на индийские ткани, опиум и рабов, пока Ост-Индская компания не прибрала к рукам всех торгашей. Вот тогда уж я и перебрался в Новый Свет. К тому времени у меня уже было три корабля с надежными капитанами.

Аккерс, который говорил, не отрывая пристального взгляда от палубы своего корабля, вскинул руку и наставил узловатый палец на одного из матросов.

– Мистер Паг! Если вы не желаете сегодня остаться без ужина и порции рома, то сейчас же займитесь делом, на которое вас назначил мистер Томсон!

– И что было дальше, мистер Аккерс? – спросил Белчер.

– Да, три корабля, – повернулся он к Белчеру. – Я отправлял их в разные концы Карибского моря и неплохо, знаете ли, подзаработал. Купил вот эту прекрасную малышку.

Он любовно погладил перила квартердека и на минуту умолк.

– Пару лет назад начались неприятности. Я уже хотел было на покой. Даже присмотрел неплохое местечко на Ямайке. Была там у меня одна зазноба. Добрая вдовушка с хорошей доходной плантацией сахарного тростника. Это был бы отличный союз, знаете ли. Сахар, ром и торговая флотилия. Совсем не плохо, а? – хрипло рассмеялся он.

Аккерс перевел взгляд на горизонт и задумчиво, словно копаясь в памяти, продолжил:

– Сначала пропал «Ветер». Корабль просто сгинул вместе с грузом, командой и капитаном. Оно и неудивительно, тогда по всем Карибам разразился такой ураган, что я и сам едва спас свою «Тике». Потом испанский капер потопил два других моих корабля, предварительно вырезав всю команду и очистив их трюмы от груза. Нескольким морякам удалось спастись. Они и принесли худую весть. А в довершение ко всему, в прошлом году, когда я вернулся на Ямайку, обнаружил, что сгорела моя вдовушка вместе с плантацией. Ямайские рабы подняли восстание и сожгли пол-острова.

– Сожалею о ваших утратах, сэр. Море дает, оно же забирает.

Аккерс повернул свое лицо к Джеку.

– Ну, а вы, мистер Белчер? Какова ваша история? Что за плечами вон тех ваших знакомых, мне не интересно. А вот вы, – он наставил мундштук своей трубки на Белчера, – вы другое дело. Море вам дом родной, я это сразу понял.

Белчер ответил не сразу, раздумывая, что ему следовало рассказать, а о чем лучше было бы умолчать.

– Я офицер флота его величества. Прослужил на отличных кораблях несколько лет. Ходил с Эдвардом Спрэггом и участвовал в англо-голландской войне. Получил ранение в одном из боев и провалялся несколько недель в постели. Назначен офицером на корабль ямайской эскадры. Туда и держу путь.

Аккерс кивнул.

– Нечто подобное я и предполагал. В вас сразу видно морского офицера, сэр. Чувствуется по манере держаться и военной выправке.

– Вы мне льстите, мистер Аккерс.

– Это вы мне не договариваете, мистер Белчер. Старый капитан всегда увидит другого. У нас, у капитанов, взгляды особенные. Я наблюдал за вами, сэр. То как вы смотрели на «Тике», – так смотреть только капитан может. Но, это ваш секрет, а Аккерс не болтун. Прикажу подать обед к двум склянкам. Присоединяйтесь с друзьями.

– Спасибо, мистер Аккерс. Непременно воспользуемся вашим гостеприимством.

Капитан ушел отдавать распоряжения, а Белчер остался на квартердеке, с наслаждением подставив ветру свое лицо. Каждый корабль имеет свои звуки и повадки. У каждого свой особенный успокаивающий скрип такелажа и рангоута. Он словно ворчит, разговаривает с моряком, общается. Свой корабль нужно понимать. Знать, что ему нравится, а что претит. Под каким углом к ветру ему лучше идти, а под каким он начинает тянуть или зарываться. Снова оказавшись на палубе и чувствуя себя на вершине блаженства, он даже не заметил, как к нему присоединился Картер.

– У меня не было возможности поблагодарить вас, мистер Белчер, – сказал он, нервно сминая в руках свой головной убор.

Белчер повернулся к нему и посмотрел в упор, ожидая продолжения. Картер неловко замялся, по привычке пряча глаза.

– Мистер Картер, вы с Эрином обещали мне все рассказать. Кто эти испанцы и почему они охотились за вашей шкатулкой?

Тот помедлил с ответом, словно подбирая слова. Глаза его блуждали вокруг Белчера, не смея остановиться на нем.

– Секрет этот нам не принадлежит, мистер Белчер, – выдавил он, наконец, – и всего я вам рассказать не смогу, но знайте, что вчера вы хорошо послужили на благо своей страны!

– Отличное начало, – с иронией в голосе ответил Джек, – надеюсь, что у него будет продолжение?

Картеру было явно не по себе. Он избегал встречаться с Белчером глазами и не знал, куда деть руки.

– Думаю, что нет необходимости просить вас о том, чтобы все сказанное осталось между нами? – наконец произнес он, повернувшись к Джеку.

– Таким вопросом вы рискуете меня обидеть, мистер Картер.

– Сожалею, но обстоятельства заставляют меня пойти на этот риск, – и он вопросительно замолчал, ожидая ответа.

– Разумеется, – кивнул Белчер, – даю вам в этом слово.

– Ну, что ж, – удовлетворенно кивнул Картер, сдаваясь. – Тогда слушайте, я расскажу то, что могу.

Приняв это решение, он словно бы скинул с себя свою обычную нерешительность и нервозность, и даже голос его стал более чистым и глубоким.

– В этой шкатулке находится переписка двух очень влиятельных людей, а именно лорда Сандерленда и сэра Джорджа Бинга. Вы знаете, кто такие эти господа, Джек?

– По долгу службы, я, разумеется, знаю кто такой лорд Сандерленд. Дипломат и государственный секретарь по делам в Южных колониях. Но я никогда не слышал о Бинге.

Картер кивнул.

– Он лейтенант во флоте его величества, и молодому человеку пророчат прекрасное будущее. Он имеет высокие титулы и принадлежит к настолько высокому сословию, что сам король выдал ему королевское назначение и своей милостью продвигает его по карьерной лестнице.

Белчер не произнес ни звука, и Картер продолжал.

– Лорд Сандерленд к тому же служил послом в Мадриде, Париже и голландских объединенных провинция. Сэр Джордж Бинг – его протеже, и, служа ему, он служит Англии.

– А при чем тут вы с Кейном?

– Вы уже имели удовольствие видеть рапиру Эрина в действии. Поверьте, вы еще не видели и половины того, на что она способна. Эрин имел неосторожность убить на дуэли сына одного влиятельного аристократа, и если бы не лорд Сандерленд, то он бы уже давно гнил в Лондонской тюрьме. С тех пор Эрин на побегушках у этого дипломата. В шкатулке послание сэру Бингу, который в данный момент находится в Порт Рояле.

– А почему испанцы так гоняются за этими бумагами?

– Точной причины я знать не могу. Там четкие указания Сандерленда всем губернаторам Вест-Индии, и во многом они касаются испанского вопроса. Наши страны на гране войны, мистер Белчер. Такая переписка может поджечь фитиль, который уже тлеет в Европе.

Белчер какое-то время смотрел на морскую пену, которую поднимал корабль, разрезая волну.

– Зовите меня просто Джек, – он повернулся к Картеру, протягивая руку и давая понять, что удовлетворен ответом.

Картер горячо пожал ее в ответ.

– Договорились, Джек, тогда и вы зовите меня Нейт. Мы рассчитываем на вашу дружбу.

– У меня есть еще пара вопросов, если вы не против.

– Все что угодно, мист… Джек, – запнулся Картер.

– Откуда испанцы знали, где искать шкатулку?

– Скорее всего, они искали не шкатулку, а нас с Эрином. Может быть, навели справки так же, как это сделали вы. У них везде свои люди, свои шпионы, соглядатаи, информаторы. Возможно, за вами проследили от самого трактира, где мы первый раз встретились. Нам так быстро пришлось ретироваться, что мы легко могли не заметить слежки. Ведь как-то они нас нашли?

Белчер кивнул, соглашаясь. Да, это многое объясняло. Многое, но не все.

– Нейт, – Белчер посмотрел на него в упор, и тот вопросительно поднял бровь. – Испанцы, лорды и даже участие Эрина во всем этом деле понятно. Но как связаны с этим вы?

Картер как-то весь обмяк и постарался изобразить улыбку, но вместо этого на лице его возникла вымученная гримаса.

– А я связан с Эрином, Джек. Как веревочкой. Мы дружим с детства, я и он. Когда настала пора ему отправляться в путь, я увязался за ним. Понимаете, Джек, я всю жизнь мечтал увидеть мир! Открыть новые виды животных, насекомых. Вы знаете, что такое натурализм?

– Более-менее, – улыбнулся Белчер, понимая сейчас, почему у Картера такой не от мира сего вид.

– Это наука о природе, ее созданиях и проявлениях. Нет ничего более прекрасного и таинственного, чем это, понимаете? – впервые за время их недолгого знакомства в голосе Картера проступили нотки возбуждения, показывая, что их обладателю не чужды эмоции.

Он достал записную книжку и пролистал несколько исписанных страниц с иллюстрациями, пока не остановился на одной, где было изображено какое-то насекомое.

– Вот, взгляните. Этот жук водится на бермудах. Мы уже более семидесяти лет как колонизировали эту землю, а этот вид еще даже не описан и не зарегистрирован. Представляете, сколько всего еще предстоит открыть?!

По всей видимости, мысли молодого человека занимали только жуки, птицы и новые виды бабочек, и он с удовольствием бы променял общество людей на общество книг, колб и коллекций засушенных насекомых.

– Разумеется, – Белчер улыбался, испытывая почти отеческую ласку к этому взрослому ребенку.

– В мире всего столько неизведанного, непонятного, невероятного, что стоит только ступить за порог родительского дома, и ты уже сделал открытие!

Оба рассмеялись, и Джек похлопал его по плечу.

– Надеюсь, вам улыбнется удача, Нейт, и вы откроете какой-нибудь новый вид.

* * *

Шел пятый день плавания, и трое молодых людей успели крепко сдружиться за это время, несмотря на то, что были очень разными личностями. Противоположности притягиваются, поэтому так произошло, что замкнутый Картер, циничный Кейн и прямолинейный Белчер стали друзьями с такой быстротой, какая возможна лишь на этой широте. Несмотря на заверения Белчера, Кейну так и не стало лучше, и большую часть времени он лежал пластом, страдая от сильной морской болезни. В редкие минуты, когда он выходил на палубу подышать свежим воздухом, цвет его лица ненадолго сменялся с зеленого на бледный. Остальное время он валялся в гамаке, который хорошо помогал во время качки. Ирландец все так же пьянствовал, сквернословил и в периоды особой раздражительности даже стал задирать матросов. Его острый язык и язвительный тон грозили неприятностями, ибо моряки уже сверлили его злыми взглядами всякий раз, когда он появлялся на палубе.

– Мистер Белчер, – окликнул Джека капитан Аккерс. – Помогите мне разрешить одну проблему.

– Да, сэр.

– Ваш друг начинает действовать мне на нервы. В последние дни он очень злит команду и сильно рискует, когда показывает нос из каюты. Чего доброго, окажется за бортом с ножом в спине. Если вы не угомоните его, то, клянусь богом, так и случится. Очень уж больно он людям не нравится, мистер Белчер.

– Я поговорю с ним, мистер Аккерс.

– Сделайте одолжение, а то я не ручаюсь за свою команду. Их можно понять.

Белчер пошел искать Кейна и нашел того в обществе корабельного кока. Он подоспел вовремя. Перепалка последних грозила перерасти в откровенную ссору.

– Ты, лживый недомерок! Разве это можно назвать пудингом, а? Ты когда-нибудь видел, чтобы так готовили пудинг? – Кейн изливал потоки своего отвратительного настроения, на этот раз выбрав целью кока, и, заметив Белчера, обратился к нему: – Джек, вы вовремя, старина! Скажите ему, что это похоже на что угодно, но точно не на то, как он это назвал.

– Эрин, можно вас на минуту?

– Подождите, Джек, я скоро закончу с этим негодяем.

– Вот этого я и не хотел бы, чтобы вы делали.

Кейн наконец воззрился на Белчера, и тот поморщился от донесшегося до него перегара.

– А почему вы этого не желаете?

– Эрин, вам пора образумиться. Вы ведете себя как ребенок. Вы устраиваете истерики, словно полоумная особа. Вы задираете команду, словно желаете, чтобы вас в конце концов избили. Вы пьянствуете, как последний выпивоха.

– Благословение богу, что вредной привычки не пить у меня действительно нет, – буркнул тот в ответ.

– Это должно прекратиться и прекратиться немедленно!

– Я вас понял, Джек. Но и вы должны кое-что для меня сделать, – казалось, что он уже забыл о существовании кока.

– Что же?

– Идем к капитану, и вы покажете ему, как нужно управлять этим корытом. Этот негодяй растряс мне все внутренности. Я устал выворачиваться наизнанку.

– Этого тоже не стоит делать, – улыбнулся Белчер.

– Джек, даю слово, еще один день на этой посудине, и я сдохну. Меня так и похоронят с надписью «Здесь покоится Эрин Кейн, захлебнувшийся в своей блевотине».

– Полно вам, Эрин. Идемте. У меня есть идея, как вам помочь.

С этими словами он потащил друга на полуют.

– Давайте сюда ваш сюртук, – сказал он, стягивая с Кейна одежду. – Он вам только помешает. Снимайте обувь и закатывайте рукава. Да, так. А теперь берите в руки эту мочалку из пеньковой веревки и драйте медные поручни и окончания. Да не жульничайте! Так чтобы все огнем горело!

– Вы с ума сошли, Джек? – в ужасе округлил глаза ирландец. – Ведь я же пассажир на этом чертовом корабле! Вы хотите, чтобы я заплатил за свою же работу? Ну уж нет! К счастью, я не страдаю бескорыстием.

– Вы сделаете это в первую очередь для себя. Потому что я так сказал и потому что иначе больше не получите и капли рома. Я нашел все ваши запасы и приказал больше его вам не подавать.

– Вы посланы мне сатаной или той девицей, что прокляла меня в прошлое воскресенье, – проворчал он сдаваясь и удручающе разглядывая протянутую ему мочалку.

– Зачем все это нужно?

– Я хочу занять вас работой. Нет лекарства лучшего от скуки, скверного настроения и даже морской болезни.

И Эрин Кейн, который сроду не держал в руках тряпки, пожал плечами, сдаваясь, и принялся начищать медные поручни, как ему было велено.

Вечером того же дня капитан собрал всю команду на палубе.

Пассажиры «Тике» чувствовали, что царит какое-то волнение, но не понимали, в чем его причина.

– Мистер Томсон, – обратился он к боцману, – раздайте всем по дополнительной порции рома.

На палубу вышел кок с помощником, которые несли огромное блюдо.

– Пахнет вкусно, – толкнул в бок Белчера один из матросов. – Аж слюнки текут!

– По какому поводу такая щедрость? – спросил его Джек.

– Это обычай у нас тут такой. Справляем дни рождения всех дочерей капитана. Шесть раз в год. Хоть у него их и отродясь не бывало, – расхохотался матрос.

– Что-то не пойму, как это так?

– А вот так, ему хочется, чтобы они были, вот мы и празднуем. Команде все едино, за что ее по́ют. И капитану приятно, и у людей настроение хорошее.

Матросы сидели кто где и уплетали вкуснейший ужин, запивая его ромом. Капитан «Тике», по всему видать, не только был не скуп, но и обладал достаточным умом или опытом, что в этой части света могло приравниваться к одному и тому же качеству. Джек подошел к нему и поднял кружку с ромом.

– За ваших дочерей, мистер Аккерс!

– Будет вам, мистер Белчер. Никаких дочерей у меня нет, а команде нужно иногда поднять присутствие духа. Делать это без причины – разбалую, чего доброго, а так пусть выпьют за причуду старика.

Белчеру откровенно нравился этот человек. За то, что по-отечески относился к своим людям, вверившим ему, хоть и временно, свои жизни. За то, что любил и уважал свой корабль. За то, что считал его не просто своим домом, а здесь, посреди океана, корабль был для него Англией. И Белчер молча выпил свой ром за капитана.

Он оглядел палубу. Под плавное покачивание корабля команда воздавала должное отличному ужину и рому. Они шутили и смеялись во все горло и казались самой настоящей семьей. Да так оно, наверное, и было. Взгляд Белчера остановился на Кейне. Работа действительно помогла ирландцу забыть про свою болезнь, и уставший, но живой и здоровый, он пил сейчас за здравие всех дочерей Нового Света. Белчер увидел Картера. Тот сидел немного в сторонке напротив Джека, и, несмотря на легкую улыбку, с лица его не сходило задумчивое выражение. Он, как и Белчер, словно был сторонним наблюдателем, заглянувшим в окно жилого дома и ставшим свидетелем семейного праздника. Но если Белчер это делал по привычке, приобретенной им за годы службы, которые не позволяли ему панибратства с матросами, то Картер держался в стороне в силу своего характера. Они встретились взглядами, и Нейт улыбнулся, кивнув Белчеру головой. Он не отвел глаза, против обыкновения, а смотрел открыто, прямо и доверительно. Потом его отвлек Кейн, который мягко толкнул Картера в бок и о чем-то пошутил.

Белчер задумчиво смотрел, как они доверительно смеются, и старался осмыслить свои наблюдения. В его голове не складывалось то, что ирландец, питающийся цинизмом и презрительным отношением к окружающим его людям, вещам и жизни вообще, не только держался по-другому рядом с Картером, но, казалось, даже затруднял себя тем, чтобы подбирать слова в присутствии последнего, дабы они звучали благовоспитанней. Равнодушный к чувствам и потребностям других людей, он проявлял удивительную чуткость и даже отеческую заботу в отношении молодого ученого.

Не ускользнула от Белчера и сцена, случившаяся прошлым днем, когда Картер, проведший полдня на баке и о чем-то усиленно размышляющий и исписавший не одну страницу в своей записной книжке, внезапно заметался по палубе, словно пленный зверь в клетке. Он в таком отчаянии заламывал руки, что Белчер уж хотел было поспешить ему на помощь, как вдруг словно из ниоткуда появился Кейн. Одной рукой он взял Нейта за руку, а другую положил ему на плечо и что-то тихо говорил ему, пока тот не взял себя в руки и не успокоился. Эпизод этот заставил Белчера по-новому приглядеться не только к каждому из его новых знакомых, но и к их отношениям вообще.

Несмотря на то, что Джек не мог до конца понять ни одного, ни другого, он ловил себя на мысли, что испытывал симпатию к обоим. За эти несколько дней молодые люди успели крепко сдружиться, чему, конечно же, способствовал местный климат. Но если говорить серьезно, Белчеру нравились оба. Два таких разных, но вместе с тем и таких похожих, они словно дополняли друг друга. Невозможно было представить себе одного без другого.

Кто-то затянул песню, и остальные матросы ее дружно подхватили. Это была одна из тех морских мелодий, которые поют, чтобы скоротать время в течение долгих плаваний. Она повествовала о жене моряка, его детях и родном доме, где с нетерпением ждут его возвращения. Дружный хор мужских голосов красиво тянул грустную песню, которая в этот тихий вечерний час далеко разносилась над водой.

* * *

– Парус! – раздался возглас впередсмотрящего с марсовой9 площадки.

Было утро следующего дня. На корабле недавно пробили семь склянок, что соответствовало половине восьмого утра. Джек уже давно был на ногах, поэтому взбежал на квартердек, присоединяясь к капитану. Он проследил за направлением, которое указывал наблюдатель, и увидел вдалеке одинокий парус. Однако понять на таком расстоянии, какому типу корабля он принадлежал, было невозможно.

– Что скажете, мистер Белчер? – спросил его Аккерс.

– Скажу, что, пока мы не знаем, друг это или враг, нужно принять меры предосторожности.

– Вот и я так думаю. Мы идем по ветру, что для шхуны не лучший угол. Прикажу повернуть на 30 градусов к востоку. Мы прибавим в скорости, а заодно посмотрим, как поведет себя этот корабль.

С точки зрения Белчера, это было не самое грамотное решение, ведь если незнакомец решит их преследовать, то шхуне останется очень мало места для маневра. Он попытался сказать об этом Аккерсу, но тот решил сделать по-своему, и Белчер не стал настаивать. В конце концов, не он был капитаном на этом корабле.

На палубе засуетились матросы, готовясь сделать поворот. Несколько человек встали у шкотов, веревок, которыми закрепляют паруса. Когда по команде Аккерса рулевой сменил курс и команда выставила паруса в новом положении, то корабль заметно прибавил в скорости, выжимая дополнительные пару узлов. Несмотря на то, что день стоял отличный и на небе не было ни облачка, дул хороший ветер, и шхуна, которая теперь шла в галфвинде10 на левом галсе11, сильно кренилась на правый борт. Если неизвестный корабль не планировал изменить курс, то скоро «Тике» должна была оставить его за своей кормой. Однако по прошествии часа стало ясно, что худшие ожидания Белчера оправдались. Корабль повернул и теперь шел им наперерез, быстро приближаясь по ветру. Сейчас он приблизился настолько, что в свою подзорную трубу Белчер отчетливо рассмотрел очертания брига и чертыхнулся про себя. Если цель неизвестного капитана – настичь шхуну, то, идя на корабле с прямым парусным вооружением, он полностью контролировал ситуацию, так как ветер сейчас ему благоприятствовал. Какой бы курс теперь ни выбрала Тике, ей бы пришлось либо сблизиться с неизвестным кораблем, прежде чем выйти на хороший для нее ветер, либо уходить от неизвестного корабля по ветру в полный бакштаг12, где у нее не было преимущества в скорости.

– Дьявольщина, – услышал Белчер, как Аккерс пожаловался своему боцману. – Какой бы курс мы сейчас ни взяли, у этого капитана ветер и он нас нагонит.

В течении следующего часа бриг неумолимо приближался к «Тике», и скоро стало ясно, что шхуна не успеет проскочить без того, чтобы не подставиться под пушки преследователя. А то, что неизвестный корабль их преследовал, уже не вызывало никаких сомнений, ибо в этой части света, когда кто-то проявлял по отношению к тебе подобные действия, то расписывался в своих злоумышленных намерениях.

– Пираты! – истошно закричал один из матросов, указывая на взвившийся над спанкером13 черный флаг.

Белчер видел, что Аккерс начинает паниковать. Он закусил мундштук трубки и вцепился в поручни квартердека, откуда наблюдал за погоней. Белчер поднялся к нему.

– Капитан, мы не сможем пройти мимо, не получив залп в упор, а это слишком опасно. Ваш корабль значительно маневренней, и у нас есть хороший шанс уйти галсами даже по ветру.

– О чем вы толкуете, мистер Белчер? Как мы сможем уйти по ветру, если они быстрее нас?!

– Они нас догоняют только на расстоянии, потому что приближаются к нам по прямой линии, – давать советы капитану чужого корабля, одновременно являясь его пассажиром, означало рассписаться в своем неуважении к нему, поэтому Белчер понизил голос, чтобы его не услышали другие. – Когда они подойдут ближе, нужно уходить галсами по ветру, это собьет их ход, ведь каждый поворот будет стоить им нескольких узлов скорости.

– Нет, нет! – капитан «Тике» часто задышал через нос. Его кустистые брови сошлись в одну полосу, а губы упрямо сомкнулись вокруг мундштука трубки. – Тогда у этих мерзавцев будет возможность произвести по нам несколько выстрелов!

– Они будут стрелять во время поворота и не смогут взять хороший прицел. Это все равно, что стрелять наугад, – не желая сеять панику, Белчер старался говорить тише, чтобы его не услышали матросы. – Такая заминка с его стороны позволит нам выйти в крутой бейдевинд14, а против ветра ему нас не догнать.

В это время грянули носовые пушки брига, приказывая шхуне лечь в дрейф.

Аккерс вздрогнул от неожиданности и испуга. Страх и паника – плохие советники, и капитан отказался от предложенного плана.

– Мы попробуем пройти мимо, – упрямо процедил он, не разжимая губ, – и встретим лишь один залп. С божьей милостью нам повезет, и мы выйдем в бейдевинд.

Белчер понял, что скоро будет жарко, и отправился искать своих друзей, чтобы предупредить об опасности, и нашел их на баке15.

– Эрин, Нейт! Убирайтесь с палубы!

– Почему? – спокойно ответил Кейн. – Когда начнется заварушка, я хочу быть в ее центре.

– До заварушки еще нужно дожить. Аккерс решил прорываться, и нас скоро изрешетят из пушек. Вы когда-нибудь были на корабле во время боя, Эрин? Вы были свидетелем того, во что превращает человека картечь? – краем глаза он увидел, как слева от них бриг начал поворачиваться бортом. Зрелище было довольно зловещим.

Натаниэль увидел это тоже и потянул Эрина за рукав.

– Давай сделаем, как сказал Джек.

С неохотой Кейн дал себя уговорить, и они начали пробираться в сторону своей каюты, цепляясь за ванты16 и стараясь удержаться на скользской палубе. Шхуна шла под сильным креном.

В этот момент нервы Аккерса сдали окончательно, и вместо того, чтобы взять еще круче к ветру и подставить противнику нос, чтобы таким образом сбить ему мишень, капитан дал руля вправо, отворачивая от брига, и еще больше подставился под пушки пиратов. В последний момент Белчер прыгнул к друзьям и успел увлечь их на палубу.

– Ложись! Всем лежать!!! – замахал он матросам, и те мгновенно последовали его примеру.

Сделано это было вовремя, так как почти сразу же за этим грянул бортовой залп пушек, который прошелся картечью по палубе и надстройкам шхуны, но благодаря предупреждению Белчера жертв удалось избежать. Аккерс продолжал уводить свой корабль вправо, чтобы лечь на обратный курс, и в какой-то момент перед глазами Белчера мелькнула корма пиратского корабля.

«Беспутный», – прочитал он его название.

Капитан брига отлично знал морскую науку. Воспользовавшись замешательством на «Тике», корабль пиратов сделал разворот по ветру вслед за шхуной и снова зашел с ее наветренной стороны, отрезая ей возможность уйти в бейдевинд и при этом получая возможность разрядить пушки левого борта. При крутом угле к ветру косые паруса шхуны имели бы преимущество против прямых парусов брига и первое, что сделал пират, – это заставил «Тике» свернуть в полный бакштаг, не давая ей набрать скорость.

У Аккерса оставалась еще возможность резко сбавить ход и пропустить вперед пиратский бриг, чтобы затем свернуть за его кормой и выйти на удобный угол ветра. Однако растерявшийся капитан «Тике» упустил и этот шанс. Он стоял, вцепившись в штурвал, в его расширенных глазах читалась полная беспомощность. Моряки, что работали на парусах неподалеку от юта17 застыли в ожидании приказа капитана, но паника уже полностью завладела им. На какое-то мгновение на борту «Тике» всё замерло, но уже в следующую минуту воздух взорвался от пушечной канонады «Беспутного» и палуба шхуны превратилась в ужасающий ураган из дыма, щепок и обломков рангоута. Стоны раненых заглушил треск обрушившегося бушприта18. Обломившись, он повис на такелажных тросах, сильно накренив судно на левый борт, делая правый борт уязвимым для вражеского огня.

Весь в пыли и щепках, Белчер выкарабкался из-под обломков. Рядом его друзья пытались встать на ноги. Несомненно, увлекая их на палубу, Белчер спас им жизнь, но они еще не осознали этого. Пока что, оба и Эрин и Нейт, озирались по сторонам, оглушенные залпом.

Когда дым немного рассеялся, Белчер попытался найти глазами капитана, но его нигде не было видно. Наконец, среди всего этого хаоса, царящего на палубе, он разглядел лежавшего у штурвала человека, в котором узнал Аккерса. С правого борта раздавался дружный счет пиратской команды, уже перезаряжавшей пушки. Джек бросился через всю палубу к опустевшему штурвалу, на ходу отдавая приказы.

– Вы тут подохнуть собираетесь?! Шевелитесь! Эй вы! – он мимоходом ткнул пальцем в сторону нескольких моряков, все еще приходивших в себя в носовой части палубы. – Рубите бушприт, да поживее, пока нам весь борт в решето не превратили! Мистер Томсон, всех на паруса!

Добравшись до штурвала, Белчер осторожно поводил его из стороны в сторону, проверяя, цел ли еще руль. К счастью, рулевое управление не было повреждено. Он кинул быстрый взгляд на распростертое под обломками рангоута тело и сразу понял, что капитан «Тике» не пережил своего корабля. Остекленевшими глазами Аккерс смотрел куда-то наверх, а под его затылком растеклась лужа темной, смешанной с пылью крови. Однако времени оплакивать капитана не было, и Белчер заставил себя встряхнуться.

– Эй, на баке! Уберите кливера19! Давайте ребята, за работу! Расслабьте гафеля20 для левого галса!

Его звучный голос, полный уверенности и не терпящий возражений, неожиданно пробудил их к действию. Недавнее оцепенение, вызванное таким стремительным нападением и беспомощностью капитана, внезапно превратилось в хаос муравейника. Каждый человек на корабле сейчас понимал, что, возможно, у него остался один-единственный шанс спасти свою жизнь, и шанс этот ему давался Джеком Белчером, а потому никому и в голову не пришло оспорить его приказы.

Все внимание Белчера сейчас было поглощено бригом, который закрывал ему ветер и не давал возможности уйти в бейдевинд. Он стоял у штурвала, словно глыба, окатываемая брызгами волн, и излучал такое бесстрашие и уверенность, что казался неотъемлемой частью корабля. Белчер уверенной рукой вел шхуну, а на губах его застыла почти дьявольская улыбка, и сцена эта до глубины души поразила моряков «Тике», которые теперь с благоговением смотрели на своего нового капитана, так вовремя подаренного им судьбой.

Два корабля теперь шли в каких-то двадцати ярдах друг от друга, и бриг уже почти догнал шхуну. Его нос сейчас был на уровне ее юта, и Белчер искал удобный момент, чтобы скинуть скорость и пройти за кормой противника. Однако скоро он понял, что не успеет этого сделать до того, как перезарядят пушки на бриге. В тот момент, когда «Беспутный» повернулся, чтобы дать очередной залп, Белчер резко увел корабль влево, стараясь отойти от «Беспутного» и убрать борт из-под удара. Ему это почти удалось. Он ушел из-под огня и избежал залпа, который так и не последовал из-за сбившегося прицела, но бушприт, все еще висящий на канатах, заставил «Тике» описать слишком широкий поворот, и пиратский капитан успел вовремя разгадать этот маневр. «Беспутный» повторил поворот на левый галс и, обладая большей маневренностью благодаря повреждениям, полученными шхуной, прошел у нее за кормой. Правый борт брига взорвался бортовым залпом. Возможно, он был бы последним для «Тике», но за несколько мгновений до этого благодаря безумным усилиям команды бушприт наконец рухнул в воду и Белчер, резко дав правого руля, увел шхуну из-под огня.

Корабли разошлись в разные стороны и наконец поменялись местами. Шхуна, словно выпущенная на волю лань, пустилась бежать против ветра, набирая скорость и увеличивая расстояние с бригом. Когда «Беспутному» наконец удалось развернуться, чтобы снова кинуться в погоню за «Тике», та уже вышла за пределы дальности его пушек.

– Клянусь честью, мистер Белчер, – воскликнул боцман в неописуемом восторге, – будь у нас хоть одна пушка, вы бы показали этим пиратам!

Белчер расхохотался, и смех его подхватил ветер и разнес далеко по морю.

* * *

– Что будем делать дальше, капитан? – спросил один из матросов.

Корабль прибрали на скорую руку. Бой обошелся «Тике» тремя убитыми, включая капитана Джереми Аккерса, и четырьмя ранеными. Их уже осмотрел и оказал им медицинскую помощь Картер. Молодой человек, по всей видимости, был настоящим кладезем науки и знания его не ограничивались одним лишь натурализмом. После того, как погибших проводили в последний путь, на квартердеке собралась вся команда, и теперь они держали совет, что делать дальше. Вопрос о том, кто станет капитаном «Тике», даже не поднимался. После такой уверенной демонстрации все единогласно решили, что эта прерогатива по праву принадлежит Белчеру.

– Мы получили отсрочку, – сказал капитан, – и нужно ей воспользоваться. Без бушприта нам не развить максимальную скорость.

Белчер повернулся к одному из матросов, который только что поднял лаг21 из воды.

– Сколько узлов, мистер Паг?

– Пять, сэр!

Капитан Белчер повернулся к матросам.

– С кливерами мы могли бы идти семь. «Беспутный» сейчас, – он указал на бриг, который упрямо маячил сзади, – идет примерно с такой же скоростью. Чтобы оторваться от него, нужно починить бушприт и поставить дополнительные паруса. И сделать это нужно быстро, пока не изменился ветер. Иначе все повторится заново.

Он раздал указания, назначил ответственных, и работа закипела. Даже Картер смог оказать посильную помощь, применив свои знания физики. С его чертежа на скорую руку соорудили подъемный кран, при помощи которого должны были завести бушприт. Работа кипела, и трудилась вся команда не покладая рук. Стучали топоры, стамески и молотки. Прямо на глазах, не сбавляя хода, «Тике» возрождалась заново.

– Капитан-то наш из военных будет, – переговаривались матросы за работой, обсуждая минувшие события. – Сразу видно, образованный и знает морскую науку почище многих. Небось и грамоте обучен.

– А как он вел корабль?! – подхватил другой. – Я в жизни ничего подобного не видел!

– Ага, точно, – вторил третий, – и смеялся прямо смерти в лицо, будто умалишенный.

Его толкнули в бок.

– Не умалишенный, а бросивший ей вызов. Рассмеялся старухе с косой прямо в лицо, вот она и отступила.

– Это точно! Капитан у нас весельчак и фамилия под стать22!

– Весельчак Джек!

– Джоли Джек23! – эхом подхватили другие матросы.

Весь остаток дня шли работы по установки нового бушприта, и все это время бриг упрямо преследовал их примерно на одном расстоянии, не отставая, но и не имея возможности догнать. Капитан «Беспутного», как и предугадал Белчер, надеялся на смену ветра, ведь торговая шхуна, которая пришла из Европы и направляется в Новый Свет, – это жирный кусок. Наверняка на ее борту есть чем поживиться и потешить пиратскую душу, а потому сдаваться пирату было еще рано. Эта добыча все еще могла попасть им в руки, и «Беспутный» упорно продолжал погоню.

Ближе к вечеру ветер действительно стал меняться и задул с юго-востока. Идя юго-западным курсом, шхуна теперь снова шла в галфвинде и стало ясно, что бриг теперь постепенно ее догоняет. Нужно было торопиться с окончанием работ, чтобы поставить дополнительные паруса. Матросы трудились изо всех сил. Даже Эрин, который не особенно утруждал себя физической работой, засучил рукава и помогал закреплять новый бушприт. Работа усложнялась тем, что должна была вестись на ходу и качка сильно мешала выполнению этой задачи.

Не спуская глаз с пиратского корабля, Белчер постоянно сверялся с тем, как продвигалась работа, чем заработал от Кейна раздражительное предложение убраться восвояси. Дело, дескать, быстрее не будет выполнено, если Джек и дальше продолжит отвлекать их от него.

– Если в течении следующего часа мы не поставим кливера, то «Беспутный» нас снова догонит, – сказал он Кейну, словно оправдываясь за свое нетерпение.

– А почему не скорректировать курс и не пойти снова ближе к ветру? – задал резонный вопрос боцман, который находился рядом и слышал, что сказал капитан.

На что Белчер протянул ему свою подзорную трубу и указал куда-то вперед.

– Что это? – подозрительно спросил тот, разглядывая полоску белых гребешков, которые создавали волны.

– Видите пену? Это рифы. Мы не можем сейчас пойти этим курсом, потому что они у нас на пути. И сделать поворот оверштаг24 мы тоже не можем без кливеров, так как без них рискуем попасть в левентик.

Капитан Белчер повернулся к Эрину.

– Вы знаете, что значит левентик, Эрин?

– Боюсь, что я даже не слышал этого слова.

– Это положение, когда судно оказывается против ветра. С нашими косыми парусами сделать поворот оверштаг обычно проще простого, но стоит только застрять против ветра, и выход из мертвой зоны займет время, которого у нас нет. Поэтому без бушпритных парусов я пойду на этот риск только в крайнем случае.

Эрин посмотрел на преследующий их бриг.

– Сколько у нас времени?

– Не больше часа. Если будут стоять кливера, мы сможем легко проскочить на другой галс через ветер, и тогда нас будет уже не догнать.

– Эй вы! – закричал мистер Томпсон, поворачиваясь к и без того обливающейся потом команде. – Пошевеливайтесь, лодыри несчастные! У вас не более часа!

Пожалуй, никогда еще команда не работала с таким упорством и отдачей. Все понимали, что от этого зависят жизни всех и каждого на корабле. А между тем, корабль пиратов, словно неукротимый рок, приближался у них за кормой, и вот уже невооруженным глазом можно было разглядеть фигуру его капитана, стоящего на баке. На «Тике» наконец начали заводить обточенный и подготовленный бушприт в освобожденный паз. Эта задача была не из легких. Из-за качки основание бруса то и дело промахивалось мимо бушпритного седла.

Внезапно рявкнули носовые пушки «Беспутного», и одно ядро разнесло фальшборт на юте.

– Давай ребята! – проорал боцман. – Они уже близко! Налегай!

Болтающийся брус снова подтянули к носу. Почти вся команда держала его сейчас тросами, стараясь побороть качку. Внезапно им улыбнулась удача и его основание наконец-то попало в паз. Еще одно, последнее усилие – и бушприт стремительно и точно зашел в седло, словно шпага в ножны.

– Ура! – закричали усталые моряки, ведь это означало их спасение.

Быстро поставили кливера, и шхуна понеслась по волнам, прибавив по меньшей мере три или четыре узла скорости. Впервые «Беспутный» начал постепенно отдаляться от них. Еще дважды прогремели его носовые орудия и одно ядро едва не снесло бизань-мачту, но, к счастью, все обошлось, и капитан Белчер отдал приказ о подготовке к оверштагу.

Когда шкотовые были готовы, он крикнул матросу, который закидывал лаг.

– Скорость, мистер Паг?

– Семь узлов! – с готовностью отозвался тот.

– Лево руля! – скомандовал капитан Белчер. – Курс Ост-Зюйд-Ост!

Словно отлаженный механизм, корабль резко повернул круто к ветру, и его паруса громко затрепыхались, когда он вошел в мертвую зону. Разогнанная шхуна по инерции легко проскочила левентик, и сразу же нещадно заскрипели блоки – это шкотовые вытягивали паруса на другую сторону. Как только «Тике» легла на правый галс, ветер подхватил ее и быстро понес в другом направлении от брига. Теперь шхуну ему было ни за что не догнать, но пират все же предпринял попытку сделать оверштаг, и это стоило ему в полной потере скорости. Когда он наконец поменял ветер на правый галс и вновь возобновил преследование, то шхуна уже снова была за пределами дальности его пушек. Теперь, при всех парусах, она заметно удалялась от брига.

Капитан Белчер удовлетворенно кивнул. Он по праву мог гордиться своей выдержкой и усердием команды.

– Всем по порции рома и отдыхать!

– Ура Джоли Джеку! – крикнул кто-то из моряков, и команда подхватила этот возглас.

– Ура Джоли Джеку!!!

Над Карибским морем уже сгустились сумерки, когда «Тике» обошла рифы и капитан Белчер впервые спустился в свою каюту, где решил держать совет. Кроме самого капитана и его друзей, среди приглашенных присутствовали боцман мистер Томпсон и шкипер мистер Райт. Они едва уместились за маленьким столом. В каюте было лишь два стула, поэтому остальные сидели кто на сундуке, кто на перевернутых бочонках.

– Господа, мы избавились от немедленной опасности, – сказал Белчер, когда все устроились, – но наше положение все еще весьма сомнительно. Прямо сейчас мы держим курс на восточную часть Гаити, а она, как вы знаете, принадлежит Испании. Торговое судно в этих водах легко может стать жертвой испанского капера. Обратно повернуть мы не можем – пират все еще у нас за кормой, а ночь слишком лунная, чтобы он позволил нам проскользнуть. Мистер Райт, вы закончили с вычислениями?

– Да, капитан, – ответил шкипер и поставил фишку на карту, которая была разложена на столе, – вот наше примерное положение.

«Тике» сейчас шла южнее острова Инагуа и при данном курсе скоро должна была выйти к острову Гаити в районе испанского города Пуэрто-Плата.

– Ваши предложения, господа?

– Оторвемся в темноте от преследования, затем повернем и обойдем Инагуа с северной стороны, – сказал боцман. – Сделаем круг и попытаемся снова пройти через Подветренный пролив к Ямайке.

– Эти воды кишат пиратами, мистер Томпсон. Чем дольше мы здесь находимся, тем больше шансов, что на нас снова нападут. Решив так данную проблему, мы рискуем создать новую.

– Если дождемся, когда луна уйдет, то можно все же попробовать проскочить на обратный курс, – настаивал боцман. – Пират может нас и не заметить в темноте.

Но капитан Белчер вновь покачал головой.

– Тогда мы опять будем идти по ветру и если все же попадем в поле видимости «Беспутного», то он нас быстро догонит. Риск неоправданно велик, чтобы я мог на него согласиться.

Совещание длилось около часа, и в конце концов было решено снова сделать поворот оверштаг и идти в южном направлении на остров Тортуга. Словно символ и оплот вызова хищной Испании, Тортуга была северным островом французской части острова Гаити и, как следствие, уже не один десяток лет служила пристанищем для самого пестрого общества, которое обитало в карибском бассейне.

С начала колонизации основное население Тортуги и северной части острова Гаити занималась буканьерством, то есть охотой на одичавших коров и свиней. Свое прозвище они получили от названия деревянной решетки для копчения мяса – букана. Много лет, следуя своим притязаниям на всю территорию острова Гаити, Испания делала попытки освободить эту землю от ненавистных ей поселенцев, но добилась лишь того, что выгнанные со своих земель буканьеры переселились на остров Тортуга и занялись пиратством. Делали они это настолько успешно, что вскоре название «буканьер» стало нарицательным, ибо так испанцы, а за ними французы и англичане, стали называть тех моряков, кто, примкнув к Береговому Братству, обосновался среди пиратов Тортуги.

Французское правительство, сначала под управлением месье Бертрана д’Ожерона, а затем Пьер-Поля де Кюсси, который занял должность губернатора в апреле этого года, стремилось всячески поощрять действия пиратов, ибо видело в них для себя не только хорошую экономическую выгоду, но и способ сдерживать притязания Мадридского Алькасара в этой части света. По установленным негласным правилам Берегового Братства любой корабль, идущий курсом на Тортугу, был вне посягательств и мог беспрепятственно дойти до острова.

Вот на эту землю сейчас и шла «Тике», резво разрезая волну и оставляя за собой длинный шлейф белой пены, которая при полной яркой луне искрилась фосфорным светом.

ГЛАВА 3. Тортуга

Лишь под утро «Тике» бросила якорь в гавани острова Тортуга. Когда-то эта земля не знала крови и ненависти ко всему испанскому, но это было так давно, что здешние обитатели уже и не помнили те времена, когда на улицах этого города не раздавались проклятия в сторону его католического величества короля Испании. Бывший губернатор острова, месье д’Ожерон, умело направлял эту ненависть на благо французской короны. Он не только поощрял подобные настроения, но и всячески привлекал новых капитанов для пиратской деятельности, раздавая корсарские патенты направо и налево. Будучи весьма хитрым и умелым дельцом, он переправил из Старого Света и других островов Антильского архипелага более тысячи женщин вольного поведения и за время своего правления построил великое множество борделей и притонов, бо́льшая часть которых была оплачена казной.

За несколько лет улицы Тортуги превратились в настоящее гнездо пиратства. Капитаны всех калибров стекались сюда словно мухи на мед и быстро попадали под влияние местной братии. Этому немало способствовал и тот факт, что членство в Береговом Братстве, при наличии французского патента, приобретало вполне законный характер.

Город словно разделился на верхний французский, где стояли здания с вполне современной архитектурой, и нижний пиратский, который служил пристанищем самому разнообразному обществу.

Несмотря на количество злачных мест и кажущуюся опасность, сродни парижским трущобам, улицы Тортуги были относительно спокойным и безопасным местом – Береговое Братство имело свои законы, нарушение которых сурово каралось на потеху толпы и в назидание другим. Протаскивание провинившегося под килем корабля было в особенном почете. Если бедняга и выживал от многочисленных рваных ран, оставленных острыми ракушками и наростами, коими обрастал каждый корабль, то дальнейшей судьбе его нельзя было позавидовать, так как он до конца дней носил напоказ следы своих проступков.

Гениальность д’Ожерона заключалась в том, что он умудрился превратить Тортугу из временного убежища для всякого рода отщепенцев в столицу пиратского общества. Направляя их деятельность против заклятого врага – Испании, он одновременно с этим обезопасил и французскую торговлю в местных водах. Некоторые, ассимилировав, умудрились здесь осесть и обзавелись домами и семьями, постепенно и незаметно для себя превращаясь из независимого Берегового Братства в братство корсаров, сочувствующее французам.

Пьер-Поль де Кюсси, будучи горячим поклонником политики д’Ожерона, не только использовал эту же тактику и всячески поощрял действия пиратов против Испании, но и еще больше развил торговлю, сбывая награбленное в Старый Свет. При его правлении Тортуга превратилась в настоящий торговый центр, откуда реквизированный товар переправлялся в Европу.

Белчер и Кейн вышли в город размять ноги после нескольких дней плавания и узнать обстановку. Когда шхуна бросила якорь в Кайонской бухте, Белчер снял с себя полномочия капитана. Морякам «Тике» предстояло самостоятельно решить, чем они займутся дальше. Сбор назначили на сегодняшний вечер, где голосованием будет определена дальнейшая судьба корабля и команды.

Как бы то ни было, но целью Белчера являлся Порт Роял. На Ямайке его ждали корабль и карьера.

– Джек, вы не думали, каким образом мы попадем в Порт Роял? – спросил Кейн. – Что-то я не вижу ни одного английского судна в гавани.

– Я как раз об этом и думаю. Возможно, кто-то направляется к берегам Мейна и согласится завернуть по пути на Ямайку.

– Давайте поспрашиваем в трактирах. Это лучшее место, где можно найти моряка.

Однако как только они ступили с набережной на главную площадь Тортуги, перед ними открылся вид на нескончаемую вереницу питейных заведений, что тянулись почти не прерывающейся цепочкой вдоль улицы, которая уходила в верхнюю часть города. Даже Кейн, которого знали во всех злачных Лондонских заведениях, присвистнул то ли от удивления, то ли от восторга.

– Ого, веселье тут поставлено на широкую ногу. Посмотрите-ка на эти бордели, Джек! Мне начинает здесь нравиться! – он подмигнул двум девицам, которые, проходя мимо, окинули их веселым взглядом и громко рассмеялись. – Господи боже, и находятся они не где-нибудь за углом, а все на главной улице! Надеюсь, вы не очень торопитесь в Порт Роял, потому что я бы хотел здесь задержаться.

– Стоит ли мне напомнить вам о вашем поручении и о том, что вас ждут на Ямайке?

– Вы бываете нестерпимо занудливы, Джек.

Белчер внимательно огляделся.

– Я вот о чем думаю. Не стоит ли нам лучше наведаться в торговые лавки? Нам нужно узнать, к каким капитанам стоит обращаться и где их найти, а кто, как не торговцы, имеют дело с каждым капитаном на острове?

Все официальные здания, таможни, канцелярии и секретариаты Тортуги располагались вдоль набережной, за ними теснились коммерческие строения – торговые лавки, руководство верфи, банк и магазины. Почти все пространство главной улицы было отдано под различные увеселительные заведения. В местных борделях можно было получить ночь удовольствия, проведя ее в горячих женских объятиях. Трактиры, где лился рекой ром и чьи двери никогда не закрывались, потому что посетители входили и выходили непрерывными потоками. А также таверны, где можно было получить и то и другое, хоть и в меньшей степени, но лучшего качества.

Словом, Тортуга выставляла напоказ свою главную философию обитателей Берегового Братства: от жизни нужно получать все и сразу, будь то немедленный дележ награбленного, извинения обидчика или же, если на то пошло, хорошую выпивку и компанию. Жить нужно здесь и сейчас, а не откладывать на будущее, которого запросто может и не быть.

В первой же торговой лавке, название которой было столь же громким, сколь и неказистым само здание, они нашли то, что искали. Такой вид строений был еще одной архитектурной особенностью нижнего города. Дома в нем скорее напоминали лачуги и трущобы: если судить только по их внешнему виду, создавалось впечатление, будто строились они на скорую руку и недолгую службу.

– «Вест-Индская Торговая Компания», – прочитал Кейн название, выведенное белой краской прямо на стене под самой крышей.

Он подмигнул Белчеру и вошел в помещение.

– Лизонька, у нас посетители, – промурлыкал чей-то слащавый голос. – Что скажешь, милая?

Когда глаза Белчера привыкли к полумраку, царившему в комнате, он увидел сидящего за столом человека, густая борода и бакенбарды которого делали его лицо непропорционально большим по отношению к маленькому и грузному телу. На чистом столе было лишь три предмета. Толстый журнал, разбухший исписанными страницами, чернильница и большая ленивая кошка, к которой тот сейчас и обращался.

Лизонька тягуче мяукнула в ответ, лениво показывая свое сомнение по поводу пришедших.

– Ты тоже так думаешь, дорогая, да? – ухмыльнулся ее хозяин.

Белчер представил себя и своего друга.

– Бак Броди, – кивнул маленький человек, не сводя с них пристального водянистого взгляда.

– Мы ищем попутный корабль до Ямайки и желаем узнать, сможете ли вы нам помочь найти нужного капитана, к которому стоит обратиться.

Мистер Броди любовно погладил свою кошечку. Та с удовольствием потерлась о его короткие толстые пальцы. Он молча и вопросительно поднял бровь.

– Десять шиллингов? – спросил Кейн, сразу же поняв немой вопрос хозяина.

– За полфунта стерлингов вы можете поискать там, где такая мелочь будет интересна, – вяло промямлил торгаш.

Кейн щелкнул монетой по столу.

– Фунт.

Мистер Броди немного оживился и даже подался вперед, но в остальном остался неподвижен и молчалив.

Еще один щелчок монетой возвестил, что предложение возросло вдвое.

– Хорошо, приходите после обеда, – словно нехотя зашевелился Броди, – и я найду вам то, что вы ищете.

Кейн смахнул монеты в кулак.

– Вот тогда вы их и получите. Увидимся позже, мистер, – он отсалютовал шляпой кошке, – Лизонька.

Когда Белчер вышел на улицу вслед за Кейном, тот резко повернулся к нему.

– Джек, в следующий раз вы с самого начала предоставите мне возможность вести переговоры. Договорились? Вы славно обращаетесь с кораблями, я готов это признать. Но во всем другом, а в особенности в том, что касается общения с подобного сорта людьми, вы полный невежда.

– Будет вам, Эрин. С чего это вы так вскипели?

– Прямолинейностью многого не добьешься. Начинать разговор желательно с того, что нужно собеседнику, а не вам. Тогда, глядишь, и стоимость услуг будет в два раза дешевле. Иначе наши с вами кошельки опустеют еще до того, как мы покинем это место.

Белчер усмехнулся и кивнул в сторону следующей лавки.

– Попробуем эту?

Друзья посетили еще несколько торговых контор примерно с таким же результатом и решили позавтракать и промочить горло в ближайшем трактире. Вернее сказать, на этом настоял Кейн, внимание и взгляд которого уплывали в сторону питейных заведений всякий раз, когда они выходили на улицу. В конце концов Белчеру надоело с ним пререкаться. Характер Кейна становился совершенно невыносим, если ему не давали того, что он хотел. Белчер поставил единственное условие, что крепче эля они ничего не закажут, – и уже через полчаса им подали вполне себе сносный завтрак в самом первом заведении, откуда открывался вид на гавань.

– Ну? – торжествующе подмигнул Кейн, указывая на тарелку. – По-моему, совсем не плохо.

После простой корабельной еды картофельный пирог с мясной начинкой, запеченный в духовке на углях, под охлажденный эль казался верхом блаженства. Мысли Белчера против воли понесли его на Ямайку. Наверно, было бы совсем неплохо осесть и сидеть вот так на побережье острова в Карибском море, завтракать в хорошей компании и знать, что это твой дом, тут твоя жена и дети и что в гавани стоит твой корабль. Он вспомнил Аккерса и его несбывшуюся мечту.

– Э-э, я смотрю, вас куда-то унесло, мой друг? – насмешливо вернул его к действительности Кейн. – Если вы ушли куда-то в прошлое, то не стоит этого делать. Там уже никого нет.

– Нет, я скорее заглянул в будущее.

– О, будущее! – театрально закатил глаза ирландец. – Ненавижу сюрпризы, а от него ничего другого не получаешь. Уж лучше жить настоящим. Здесь все понятно и перед глазами. Вы не находите?

Внезапно Белчер указал куда-то в сторону гавани.

– Эрин!

Кейн перевел взгляд туда, куда указывал ему друг. В Кайонскую бухту входил корабль, уверенно лавируя между отмелями. Было видно, что его капитан хорошо знал эти воды. Вот он прошел на выбранное место и бросил якорь всего в нескольких ярдах от «Тике». Течение подхватило корабль и стало разворачивать, пока он не повернулся кормой к городу, и Кейн сочно выругался, когда прочитал его название, – «Беспутный».

– Месье Белчер? – им махал рукой невысокий худощавый человек, который пробирался между столами, держа в руках какую-то бумагу.

– Да, месье, меня так зовут, – оторвал от гавани взгляд Белчер.

Эрин удивленно поднял бровь.

– Вы говорите по-французски?

– Моя мать настояла, чтобы я выучил этот язык. У меня был хороший учитель – француз, которому мой отец спас жизнь.

– Месье Белчер! Я вас искал, – с облегчением воскликнул француз.

– Не имею чести знать ваше имя.

– О, ваш французский бесподобен, месье! Если бы я не знал, что вы англичанин, то решил бы, что вы из Прованса. Меня зовут месье Николя Пиноше.

Белчер кивнул в знак приветствия.

– Чем я могу вам служить?

Кейн переводил взгляд с одного на другого, не понимая ни слова.

– Месье де Кюсси, – начал Пиноше, – он желает вас видеть у себя в резиденции и послал меня за вами. Я был на вашем корабле, и мне сказали, что я смогу вас найти где-то здесь.

– Понятно. А что желает месье де Кюсси? Мы, если мне не изменяет память, не нарушали никаких законов или даже приличий.

– Разумеется, разумеется! – поспешно махнул рукой Пиноше. – Губернатор всего лишь имеет правило знакомиться с каждым капитаном, который бросает якорь на Тортуге. Да, от него ничего не утаить, от нашего губернатора.

– Месье Пиноше, – недовольно нахмурился Белчер. – Но если мы ничего не нарушали, то, вероятно, имеем право отклонить такое предложение? Мы довольно сильно торопимся, и нам нужно успеть до вечера разобраться со своими делами.

– О, но ведь если вы отклоните такое вежливое предложение, то как раз и нарушите закон, – расплылся в улыбке француз. –А тогда предложение превратится в приказ, и уж он точно не будет таким вежливым.

Белчер удивленно почесал бороду.

– Нарушим закон?

– Да, – кивнул месье Пиноше. – В апреле этого года, когда новый губернатор занял свой пост, он издал закон, который требует абсолютно всех капитанов, прибывающих на остров, лично засвидетельствовать ему свое почтение. Видите ли, месье Пьер-Поль де Кюсси – человек очень деятельный. Он считает, что должен знать в лицо всех и каждого, кто прибывает на его остров.

Белчер кинул взгляд на гавань, где только что бросил якорь «Беспутный». От него только что отделилась шлюпка с несколькими людьми и направилась к берегу.

– Ну, что ж. Аудиенция так аудиенция, – кивнул он.

* * *

Дом губернатора де Кюсси находился в верхнем городе, расположенном на плоской верхушке горы, очертаниями которой остров был обязан своим именем. Если смотреть на остров с Эспаньолы, то он один в один напоминал гигантскую морскую черепаху. Должно быть, конкистадоры не потратили много времени на раздумья и при первом же взгляде назвали остров «Айла Тортуга», что с испанского дословно означало «Черепаший Остров».

Пьер-Поль Тарен де Кюсси в задумчивости стоял у окна своей приемной, которая выходила окнами на Эспаньолу. Внизу раскинулся небольшой садик, окруженный каменной стеной, чтобы было где укрыться от палящего дневного солнца или назойливых глаз. Его несколько угрюмый взгляд блуждал по кораблям в гавани и по набережной и смягчился только тогда, когда остановился на молодой девушке в воздушном белом платье, которая прогуливалась в саду со своей маленькой собачкой. Ее широкополая шляпка и зонтик из белого тюля помогали ей прятаться от солнца. Губернатор смотрел на девушку с особой нежностью.

Адель де Кюсси, дочь губернатора Тортуги, была хорошо образованная и воспитанная молодая женщина. Она рано потеряла мать, и де Кюсси окружил дочь особой лаской и заботой. Несмотря на высокое положение при дворе, он сделал все возможное, чтобы уберечь ее от версальских интриганов, опасаясь, что природная красота дочери станет причиной ее гибели в этом рассаднике разврата и сластолюбия. Тонкая и изящная, она была очень похожа на свою мать не только грацией и сдержанностью, но и острым умом и необыкновенной проницательностью. Девушка выросла в Провансе, в семейном поместье де Кюсси, который сделал все возможное, чтобы ни одна живая душа в Версале не узнала о ее существовании. Вот так и вышло, что, будучи дочерью опытного дипломата и государственного деятеля, Адель ни разу не посетила дворец и никогда не вращалась в высшем обществе. Вместо этого де Кюсси окружил ее гувернантками и учителями, которые занимались образованием и воспитанием юной леди вплоть до ее совершеннолетия.

Девушка не знала, что такое жеманство или двусмыслие. Она говорила то, что думала, а думала то, что говорила. Со стороны ее открытость и искренность могли показаться наивностью молодости, но такое впечатление было обманчивым. Адель вполне могла мыслить самостоятельно, и отсутствие опыта не мешало ей видеть людей и их мотивы.

Когда несколько месяцев назад де Кюсси был назначен губернатором Тортуги, он слишком опасался оставлять дочь одну во Франции и поэтому взял ее с собой в Новый Свет. Однако несколько месяцев, проведенных на этом острове, дали ему ясно понять, что это не место для такой девушки, как Адель. Ее красота быстро стала легендой на устах местной братии, и губернатор постоянно опасался за безопасность дочери. Он понимал, что, если мадемуазель де Кюсси не покинет этот остров, ее жизнь грозит превратиться в ад из-за постоянного заточения. Несколько раз она выбиралась в нижний город вместе с охраной, и всякий раз это грозило обернуться бедой. Каждый капитан, что заработал хоть маломальскую славу среди Братства, считал своим долгом нанести визит в дом губернатора и засвидетельствовать свое почтение его дочери. Несколько раз ему приходили предложения руки и сердца, и де Кюсси стоило больших трудов отказывать претендентам из-за боязни навлечь на свою дочь непоправимые последствия. Как известно, пираты – народ горячий и скорый на расправу или другие мерзкие действия.

– Ваше превосходительство, – в приемную вошел месье Николя Пиноше, которого он посылал за капитаном прибывшей сегодня утром шхуны. – Капитан Белчер ожидает аудиенции.

Де Кюсси благодарно кивнул и жестом попросил пригласить капитана в приемную.

Когда Белчер показался на пороге, де Кюсси молча разглядывал его несколько секунд, потом указал на диван и пригласил его сесть. Ему понравилось то, что он увидел.

– Капитан Белчер, не сочтите мое приглашение за настойчивость. Служба обязывает меня держать руку на пульсе всех местных дел, и, как вы понимаете, я обязан знать, кто посещает мой остров и с какой целью.

– Ваше превосходительство, – Белчер склонил голову в почтительном поклоне, – я должен исправить некое недоразумение.

Де Кюсси вскинул бровь.

– Я не являюсь капитаном этого корабля. Я всего лишь его пассажир.

– Тогда скажите на милость, каким образом получилось так, что команда этого корабля называет вас капитаном?

Когда Белчер вкратце рассказал события прошедших дней, пораженный губернатор молчал некоторое время.

– Вы сказали, на вас напал «Беспутный»?

– Так и было, месье де Кюсси.

– Знаете, либо вам несказанно повезло, либо вы очень искусный капитан, месье Белчер. Капитан Вейн Рид прославился своей жестокостью даже среди Берегового Братства. Его жертвы редко доживают до того, чтобы рассказать о зверствах этого человека.

– Полагаю, что вы уже в курсе того, что «Беспутный» бросил якорь в Кайонской бухте менее часа назад? Мы ненадолго обогнали его.

– Если вы опасаетесь его преследований здесь, на Тортуге, то смею вас заверить, что напрасно, – губернатор успокаивающе развел руками. – Тут вы находитесь в полной безопасности. Вы на французской земле и защищены ее законами. А если этого недостаточно, то и законами Берегового Братства. Кем бы ни был Рид, но он свято верит в пиратский кодекс, как и каждый капитан на этом острове.

– Ваши слова звучат так, словно вы восхищаетесь этими преступниками, месье, – нахмурился Белчер.

– Восхищаюсь? – округлил глаза де Кюсси, но тут же повел плечами, давая понять, насколько абсурдно подобное заявление. – Вам это показалось, уверяю вас.

Губернатор отвернулся и, заложив руки за спину, уставился в окно, откуда открывался вид на Кайонскую бухту. Когда он продолжил, в его голосе угадывалась нотка раздражения.

– Но я точно не презираю этих, как вы сказали, преступников, капитан Белчер, как это делают те, кто плохо их знает. Да, многие из них отщепенцы и изгои общества, но если вы хоть на секундочку заглянете в Старый Свет, то обнаружите, что именно он и породил это общество. Ведь там им подобные заполнили не только грязные улицы, как здесь на Тортуге. Там они, словно тараканы, заразили высшие слои общества и лезут из всех щелей. Ведь именно поэтому Европа разрывает себя на части бесконечными войнами.

Белчеру было удивительно слышать подобные заявления от губернатора острова, представляющего здесь ту самую власть, которую он только что порицал. Капитан хотел что-то сказать, но де Кюсси нетерпеливо прервал его:

– Нет, нет. Не смейте мне возражать! Возьмите этого Рида, например. Когда испанский капер захватил корабль, на котором плыл он со своей семьей в Новый Свет, они не пощадили никого. Двоих его детей и жену жестоко убили, а самого вышвырнули за борт, словно какой-то мусор. Трое суток он цеплялся за обломок мачты и за свою жизнь, пока его не подобрал французский торговец. Вы можете себе представить, чтобы воля и ненависть так быстро и крепко закалялись, как они закалились в этом человеке за те три дня?

Не зная, к чему приведет эта беседа, Белчер в некотором замешательстве смотрел на губернатора.

– Тем не менее за голову каждого из этих бедолаг назначена награда. Им повезло, что вы так покровительствуете им, – сказал он.

– Покровительствую им? – вид де Кюсси выражал крайнее удивление. – Вы, верно, шутите, капитан Белчер! Это они, Береговое Братство, покровительствуют нам. Без их помощи и дружбы Испания уже давно была бы единственной и полноправной хозяйкой на Эспаньоле, да, пожалуй, и во всем Карибском Море. А насчет того, что за их голову назначена награда, – так и что с того? Не все они свободные флибустьеры, месье. Многие из них приняли французский патент на каперство и сейчас грабят лишь испанские суда, а потому высоко оценены моей страной. Поэтому по крайней мере во Франции им не грозит преследование закона. Напротив, там их чтят, словно героев!

– Мне кажется, – Джек прямо и открыто посмотрел на губернатора, – ваше превосходительство подошли к главной причине этой встречи.

Де Кюсси внезапно успокоился и улыбнулся.

– Вы правы, месье Белчер. Я рад вашей проницательности, иначе тема этого разговора могла бы завлечь меня до самого вечера.

Белчер сдержанно кивнул в ответ, всем своим видом выражая почтительное ожидание, и де Кюсси продолжал:

– Скажите, насколько вы уверены в своем будущем в качестве капитана корабля Ямайской эскадры?

– Вполне. Я стремился к этому всю свою жизнь.

– Да, но есть и другие способы проявить себя, при этом и исполнив мечту, и послужив своей стране, и, более того, с куда более существенным вознаграждением.

Белчер нахмурился. Ему показалось, что он понял, на что намекал губернатор.

– Месье де Кюсси, уж не хотите ли вы мне предложить поднять черный флаг?

– Я хочу предложить вам рассмотреть возможность стать капитаном частного военного корабля от лица Людовика XIV, который будет вести военную деятельность против Испании, – де Кюсси заговорил быстрее, стараясь привести все доводы до того, как его собеседник успеет возразить. – Это не просто непреступная деятельность в глазах всех стран за исключением Испании, но и прекрасный способ быстро устроить свое будущее. У вас есть талант к кораблевождению, вы доказали это. Большинство этих пиратов не очень хорошо разбираются в морском деле. В основном это бывшие охотники или беглые каторжники, которые в прошлом были ремесленниками или еще кем-то. Как бы то ни было, но, как я уже сказал, по-настоящему море знают лишь единицы. Они-то и выбираются командами в качестве капитанов, и только некоторые из них настоящие морские волки.

– То есть попросту вы предлагаете мне стать корсаром?

– Могу только представить, как вы с вашими знаниями морского дела и вашими способностями сможете себя проявить – так, как не снилось этого ни одному пирату, – лицо губернатора выражало крайнее воодушевление. – Что касается корсарства, то, само собой разумеется, будет необходимо узаконить вашу деятельность и выдать вам каперский патент.

Белчер поднялся с дивана.

– Месье де Кюсси. Я являюсь офицером флота его величества. Я давал присягу королю и богу. Я не стану пиратом, как вы только что мне предложили… – он умолк, потому что де Кюсси остановил его, подняв руку.

– Вы меня не так поняли, капитан. Я не предлагаю вам стать пиратом. Вам этого и не нужно. Я предлагаю вам послужить французскому королю. Наши страны не воюют, и с точки зрения присяги, – он уважительно улыбнулся, – вы не нарушите ее. Многие ваши соплеменники служили под разными знаменами, при этом оставаясь верными Англии. Я предлагаю то же самое.

– Господин губернатор. Я более не являюсь капитаном «Тике». Я ищу возможность дойти до Ямайки с любым попутным кораблем. Это и есть мой план на ближайшее будущее.

Де Кюсси тоже поднялся. Он хотел что-то сказать, но отчего-то колебался.

– Капитан Белчер. Я сделал ошибку. Мне нужно было быть с вами более откровенным. Давайте присядем и я объясню свои истинные мотивы.

Белчер позволил усадить себя обратно на диван, и, хоть он и испытывал нетерпение, старался его не показывать.

– Я вас слушаю, господин губернатор.

– Вы желаете идти на Ямайку, я понимаю, – сказал де Кюсси. – Любой корабль, который идет отсюда до Мейна или на Ямайку, пройдет мимо Порт-о-Пренса. Это столица французской части Эспаньолы, во всяком случае, таковой ее считают уже давно, несмотря на неофициальный статус. Она находится в западной стороне острова. Так вот, у меня есть дочь, мистер Белчер. Она живет здесь со мной на Тортуге, и, как вы можете себе представить, это не очень хорошее место для молодой девушки. Я желаю переправить ее в Порт-о-Пренс, где она будет в большей безопасности. У меня даже есть капитан, который ее доставит. У него отличный пина́с25, но мало пушек.

– А что вы хотите от меня?

– Я хотел бы, чтобы вы сопроводили его, так сказать, под своей охраной.

– Но ведь я уже сказал, что не имею корабля, – нахмурился Белчер, не понимая, куда клонит губернатор.

– Подождите, мой друг. У вас есть корабль. Разве я не сказал, что капитанов, которые действительно хорошо знают морское дело, вокруг не так уж и много? Поэтому команда «Тике», что бы они ни предприняли в будущем, будет только рада ходить с таким капитаном. Вы ищете корабль, чтобы добраться до Ямайки? Я помогу вам оснастить «Тике» несколькими пушками и набрать дополнительную команду. За это вы сопроводите пинас под названием «Рубис» до Порт-о-Пренса. А после этого сможете самостоятельно добраться до Порт Рояла. Мне кажется, это достойное предложение, которое не должно вас оскорбить?

Предложение действительно было очень хорошим и решало все их текущие проблемы. Белчер кивнул.

– Я должен поговорить с командой. Это будет зависеть от того, чем они хотят заняться.

Де Кюсси кивнул. На большее он и не надеялся.

– Приходите снова завтра утром, и мы все обсудим.

* * *

Выйдя из резиденции губернатора, Белчер прямиком направился в трактир «День и Ночь Розамунды», где оставил Кейна. Пока Джек любезничал с де Кюсси, ирландец получил возможность промочить горло, а заодно и все остальные внутренности. Когда Белчер нашел его в трактире, Кейн, уже изрядно выпивший, что-то горячо доказывал соседу за столом. Тот упрямо вертел головой, и по его красному лицу было видно, что градус их спора уже сильно повышен.

– Эрин, – тронул того за плечо Белчер, – нам пора.

– О, это мой давний друг Джек! – поднял в восторге свою кружку Кейн. – Дэнни, познакомься с этим человеком! Капитан Белчер к твоим услугам. Мистер Белчер, это Дэнни.

Он поводил пальцем между обоими, словно предлагал им самим утрясти все формальности.

– Джек, я только что объяснял Дэнни, что он должен быстро прыгнуть к нам на корабль и присоединиться к нашей команде, пока его молодой романтизм не превратился в старческий ревматизм.

Дэнни был высок и крепок телосложением, и большая деревянная кружка с элем почти полностью пряталась в его огромной ручище.

– Дэнни Дуган, сэр, – встал здоровяк, чтобы поприветствовать Белчера.

Они пожали руки.

– Дэнни – мой земляк, – продолжал Кейн, – и уже довольно давно застрял на Тортуге.

– Это правда, сэр, – подтвердил Дэнни, – только я не застрял, а просто живу здесь.

– Мы уже набираем команду? – холодно спросил друга Белчер, но Кейн только отмахнулся.

– Да брось, мы нужны команде, а она нужна нам вместе с кораблем. Чего тут думать-то?

– Если я и стану капитаном «Тике», Эрин, то решения буду принимать сам. Тем более о найме команды.

Кейн поднял руки, словно сдаваясь.

– Да, мой капитан!

– Но я не собираюсь никуда наниматься! – вставил Дэнни Дуган. – Я уже битый час пытаюсь втолковать это вашему другу, сэр! Меня все здесь устраивает, и я не собираюсь пиратствовать. К тому же здесь мой брат, а я его ни за что не оставлю одного.

– О! – Кейн поднял вверх палец, призывая к вниманию. – Мы наймем вас обоих!

– Эрин! – Белчер подхватил его под руку и заставил подняться. – Идем, нам уже пора.

Он стал проталкиваться к выходу, поддерживая шатающегося Кейна, как вдруг дверной проем на их пути загородила какая-то фигура.

– Так-так-так! А это кто тут у нас? Неужто мышка попала в мышеловку?

Высокий, голый по пояс человек стоял на пороге, уперев руки в бока и широко расставив ноги. Весь его наряд состоял из кожаных штанов, пистолета, заткнутого за красным кушаком, да складного моряцкого ножа, висевшего у него на шее. Его абсолютно лысая голова казалась высеченной из камня, так она была изрезана венами, шрамами и обветренными морщинами. По бокам от головореза стояло несколько человек, одетых примерно одинаково – в бумажные широкие рубахи, которые так любили моряки, и кожаные штаны, пошитые широкими стежками на индейский манер. Кое-кто был обут в сандалии, но большинство щеголяли босиком.

Кейн выпрямился, все еще держась за плечо Белчера.

– Что за братия? – сфокусировался он на предводителе шайки.

– Капитан послал за вами. Он желает говорить с… как там вас по имени?

– Белчер. Капитан Белчер.

– Ну вот, мистер. Идемте с нами подобру-поздорову, и с вами поступят честно.

– Эй, наш капитан сам решает, куда ему идти, – Кейн воткнул свой палец прямо в грудь разбойнику. – Пшли прочь!

– Кто это у нас тут тявкает? – воскликнул тот. – Ты сказал мне пойти прочь, щенок?!

Белчер предупреждающе схватил Кейна за руку, но было уже поздно.

– Я так и сказал, пес паршивый! – выкрикнул ирландец. – Иди сюда, я тебя потреплю за ухом!

Спорящие ринулись друг на друга, и в воздухе замелькали кулаки. Эрин плохо стоял на ногах, поэтому потерял равновесие и упал сразу же после того, как промазал по лысому пирату. Тот тотчас же стал награждать его пинками, осыпая ударами все тело. Кейн скорчился на грязном полу, пытаясь закрыться руками и уберечь голову. Белчер кинулся на лысого и попробовал оттолкнуть, но на него уже набросились другие пираты. Кто-то держал Белчера за руки, пока другие обхаживали его кулаками. Друзьям пришлось бы совсем худо, если бы откуда ни возьмись над ними не нависла какая-то огромная тень. Тень развернулась, и пираты разлетелись кто куда, ломая собой мебель и выбивая окна.

– Дэнни! Ты отличный парень, старина, – Кейн с трудом поднялся на ноги, сплюнув на пол кровь из рассеченной губы.

Несмотря на побои, он широко улыбался окровавленным ртом.

Дэнни Дуган, так вовремя вмешавшийся в потасовку, тараном пошел на пиратов, раздавая тумаки направо и налево. На его пути оказался лысый головорез.

– Ату его, Дэнни, ату этого пса! – весело закричал Кейн, подначивая огромного ирландца задать трепку пирату.

Несмотря на свои размеры, здоровяк двигался очень быстро и проворно. Пират едва уворачивался от его ударов. Но вот, пропустив один, он кубарем вылетел на улицу. Когда пират приземлился, то тут же вскочил на ноги, а в его руке уже был зажат пистолет, направленный на Дугана. В то же мгновенье за плечом здоровяка щелкнул затвор. Это Белчер обходил его с нацеленным на пирата пистолетом. Сцена замерла. Минуту внимание всех было сосредоточено лишь на дулах двух стволов.

На улицу выбрался Кейн. Пьяный, он сначала посмотрел мутным взглядом на пирата, потом на своего друга. Затем снова повернулся к пирату.

– Выпить хочешь?

Лысый пират перевел взгляд с направленного на него пистолета на ирландца. В его глазах сначала мелькнуло недоумение, но уже в следующую секунду он опустил свое оружие и, не обращая больше никакого внимания ни на Белчера, ни на Дэнни Дугана, повернулся к Кейну.

– Это можно, – сказал он и, плюнув на руку, протянул ее ирландцу. – Каяс Бребери.

Эрин последовал его примеру и пожал протянутую руку.

– Эрин Кейн.

Когда они обошли Дугана и вошли обратно в трактир, застывшие драчуны вдруг снова пришли в движение, а через несколько минут все участники потасовки уже пили за здравие друг друга; и чем сильнее была их недавняя ярость, тем громче звучали тосты новых знакомых.

– Итак, – сказал Белчер после того, как все они пропустили по одной. – Кто таков ваш капитан и что ему от нас нужно?

– Нашего капитана зовут Вейн Рид, – отвечал лысый пират. – Он капитан «Беспутного». А вы прибыли на Тортугу этим утром, на этой вот шхуне. Он желает переговоров.

– Переговоров о чем?

Каяс Бребери удивленно посмотрел на Белчера.

– Я не могу вести разговор от лица капитана. Только он может это делать от лица команды. Вам, приятель, следует принять его приглашение и подняться на борт «Беспутного».