Кровавая Империя

Глава 1

Среди заснеженных гор буйствовал ветер, сметая снег с россыпи домов, построенных вблизи одной из вершин. Была глубокая звездная ночь, люди мирно спали, не подозревая о бушующей снаружи стихии.

Лишь мальчик по имени Трейметорор с полуулыбкой почти не моргая смотрел сквозь ледяные узоры окна на небо, слушая убаюкивающие завывания ветра. Его мечтательные и любопытные светло-карие глаза отражались в ледяном стекле. Ему было не до сна: отец рассказал ему сегодня, что как только потеплеет, они отправятся вниз, в долину, где начнутся его тренировки ателиоса. В будущем он будет таким же сильным, как папа, и сможет защищать людей от легериев. Правда, он не совсем понимал, кто они такие, но одно ему было ясно: легерии – те, кто причиняет другим боль, чтобы стать сильнее, а он, как настоящий ателиос, научится бороться с этим злом.

Трейметорор мысленно несся к друзьям, представляя, как поделится с ними этой новостью! Но в то же время у него жгло внутри, словно он проглотил уголь, когда думал о предстоящей разлуке. Спасало от огненной бури лишь папино обещание: «Когда после тренировки сможешь подниматься на вершину, а наутро успевать спуститься до того, как я проснусь, я разрешу тебе видеться с друзьями». Главное, что спустя время он сможет видеться с друзьями каждый день даже когда он будет тренироваться!

Мальчик улыбнулся звездам. Смотря на мириады белых точек, заполнивших покрытое ночной вуалью небо, он успокаивался. Безграничность этой картины кружила голову, как вид на долину с вершины горы, восхищала, как рассказы отца о великих ателиосах, и приглушала тревогу, как снег глушит все звуки. Здесь, под этим небом, он станет героем. И пусть направит его на правильный путь Энрик, первый ателиос.

А что, если звезды – это души великих людей, и сейчас Энрик смотрит прямо на него? Никто ведь точно не знает, что такое звезда.

…

Трейметорор не заметил, как уснул. Снова он спал, сложив руки на подоконнике и опустив на них голову. Разбудила его женщина с небольшими морщинками у глаз со светлыми волосами, будто залитыми солнечным светом, осторожно поднимая, словно он сделан из хрусталя, чтобы уложить в кровать.

– Мама? – мальчик прищурился.

– Трейми, ну как же ты умудряешься так засыпать? Сколько можно уже? – она сначала хмурила брови, но в конце рассмеялась, крепко обнимая хрупкое тело сына.

Сквозь материнское плечо он посмотрел в окно: загадочная темнота сменилась ярким, полным жизни и надежд светом, согревающим даже в самые сильные морозы. Рассвет – предвестник нового дня, заполнил комнату и рассеял последние остатки сна.

– А где папа? – глаза мальчика заблестели в рассветных лучах.

– Папа ушел на охоту, мой милый Трейми, – мама поправила длинные волосы, и он встретился с ее вечно улыбающимися серо-голубыми глазами.

Его затрясло от возмущения, словно на него вылили ведро ледяной воды.

– Но он же обещал не спускаться без меня в долину! Почему он спустился один? Я хотел увидеть дом, в котором мы будем жить, холмы и утесы, где я буду тренироваться! – маленький нос Трейми раздувался, как у быка.

– Всему свое время, сын мой. Вы спуститесь, когда всё будет готово. До тех пор ты нужен мне здесь как главный помощник!

Она опустила на пол Трейми, укутанного в одеяло, взъерошила его короткие волосы цвета ночного неба, а затем легонько ткнула пальцем в нос.

– Не дуйся, если папа решил сделать так, значит, это правильно.

Трейми перестал хмуриться и улыбнулся, как тучи оставляют после себя чистое небо, понимая, что мама права.

– А что я сегодня буду делать? – он прижался к маминой юбке и посмотрел на нее снизу вверх с чересчур натянутой улыбкой. Она появлялась у него, когда он задумывал что-то хитрое и пытался скрыть это.

– Поможешь приготовить завтрак, накормить животных и прибраться дома. После этого можешь делать, что захочешь. Тебе же не терпится встретиться с Варном и Горотом? – мама улыбнулась, и веселые морщинки возле глаз, которые словно были украшениями, усилили эту улыбку.

Трейметорор энергично кивнул, а затем быстрее мамы побежал на кухню.

После проделанной работы он отправился за поселение в их укромное с друзьями место, крохотную поляну, укрытую со всех сторон деревьями, словно городскими стенами. Оглядевшись, Трейми понял, что никто еще не пришел. Тогда он заглянул в их «оружейную», сухое место под камнями, где они хранили свое деревянное оружие. Топорник Барк потрудился после многочисленных просьб мальчишек и с разрешения отца Трейметорора.

Выбор его пал на меч. Мальчик взял оружие, забрался на камни, взмахнул мечом к небу с боевым кличем:

– Мои верные воины, сегодня мы осадим крепость легериев! Да восторжествует справедливость, и пусть наше оружие направит сам Энрик, чтобы очистить землю нашу от монстров кровавых! Вперед!

Он мысленно представил, как его отряд в блестящих на солнце доспехах проносится мимо него с боевым кличем, твердо держа клинки и защищаясь щитами, а там, где начинается стена из деревьев, находятся вражеские легерии-лучники, пускающие дрожащими руками первый залп стрел. Никого не ранило, и доблестные воины-ателиосы добрались до воображаемых стен. А что дальше? Как они проникнут внутрь крепости? Как они залезут на стену? Да… не подумал, ну тогда…

Тут из воображаемой стены вышли два мальчика, один крупнее, медные волосы торчали у него из-под шапки, а другой бледный и худой. Горот и Варн!

– Трейми, ты уже без нас сражаешься? – Варн кашлянул, словно недовольная ворона каркнула. Его острый взгляд скользнул по поляне.

– Нет, я командую! Вы хоть не ателиосы, но тоже берите оружие и штурмуйте вон ту стену! Мои воины уже приставили лестницы! Дайте хороший бой этим монстрам! – он сделал выпад в сторону леса своим мечом, приняв героическую на его взгляд стойку, но чуть не поскользнулся на заснеженном камне, будто наступил на мыльную тряпку.

Варн еле слышно хихикнул, а Горот уже бежал в оружейную.

– А почему ты командир? – глаза Варна прищурились, как у хищника перед прыжком.

– Ну как же почему. Папа сказал мне, что, когда потеплеет, мы с ним спустимся в долину, где я буду жить и тренироваться, как настоящий ателиос, – Трейми ударил себя в грудь и с напыщенной гордостью выставил ее вперед.

– Уже? – Горот, только вышедший из оружейной, опустил деревянную секиру и поник. – Это что же, мы скоро не будем вместе играть?

Варн незаметно сжал кулаки за спиной, покусывая губу. Глаза друзей словно заледенели, как и их улыбки.

Не такой реакции он ожидал.

– Горот, я буду стараться, чтобы стать таким же сильным, как папа. И тогда я смогу подниматься к вам сюда каждый день!

Горот бросил секиру на землю, поднялся на камень рядом и обнял Трейми.

– Как же мы без тебя? Мы же три славных воина!

Хватка у Горота была железная. Несмотря на то, что было больно от этих объятий, он не остановил друга, потому что вместе с этой болью по телу разливалось приятное тепло: по нему будут скучать! И он тоже будет скучать по своим друзьям, но…

– Постой, Горот, я же не сейчас ухожу, до оттепели еще столько дней!

– Ты прав. Да. – он разжал Трейми и вытер слезы. – Да, сейчас мы вместе! Давайте играть! В конце концов, ты уходишь не навсегда.

К ним поднялся Варн, смахивая с глаз черные волосы.

– Да, давайте лучше играть. Только чур я буду командиром!

Глава 2

На небольшой городок Арзол опускался вечер. Среди темных улиц плелся мужчина с бритой головой, держа в одной руке бутыль, а другой стараясь удержаться за все, что попадется под руку, чтобы не рухнуть в грязь. Ему не хватало только прийти грязным домой, чтобы его отчитывал этот сопляк. Мальчишка, возомнивший себя невесть кем.

Отпустив последнюю возможность удержаться, деревянный столб в нескольких метрах от дома, он стал медленно идти к двери. Тут из-за угла вышла молодая пара прямо по его, черт возьми, проложенному в голове маршруту. Едва не столкнувшись с ними, он резко отошел вбок и, потеряв равновесие, упал.

– А это Брунн, местный пьяница. Если видишь его, ползущего домой, значит, время идет к полуночи.

Пара осторожно обошла его так, словно боялась наступить в лошадиную кучу.

Брунн же проводил их заплывшими глазами, потом попытался встать, но, поскользнувшись на грязи, угодил опухшим лицом прямо в вонючую лужу.

– Проклятье! До двери было рукой подать! Катитесь вы в преисподнюю! Все! – крикнул он в темноту, вытирая лицо ладонями.

Больше не предпринимая попыток подняться, Брунн ползком добрался до дома, и только тогда, поддерживаемый стеной, он смог ухватиться за ручку двери.

Собираясь с духом, он простоял несколько секунд, а затем резко открыл дверь и ворвался внутрь. На первом этаже никого не было, а вот на втором виднелся свет свечи. Опять читает. Умник чертов.

Прежде чем подниматься, Брунн снял грязную одежду и умылся. Голова стала чуточку яснее. А в чистой рубахе он чувствовал себя увереннее.

Одолев в неравном бою лестницу, Брунн зашел в освещенную комнату, заполнив комнату запахом перегара. Как он и думал, Ганриэль, мальчишка шестнадцати лет с худым лицом, его напарник, невозмутимо сидел над книгой, поправляя свои длинные светлые волосы, как будто отлитые золотом.

– Твой обход должен был закончиться до захода солнца. Сейчас же, – Ганриэль отвел взгляд от книги и посмотрел на улицу задумчивыми серыми глазами, – судя по всему, четверть ночи прошла.

– И что?

– Ну как что? Мало того, что я днем вместо тебя, вечно пьяной свиньи, обошел город, добывал информацию, так еще… Ты же в курсе, что пока нет легериев, мы исполняем функцию стражей поселения, в котором находимся?

– Ты как меня назвал?

Ганриэль громко захлопнул книгу одной рукой, положил ее в сундук возле кровати. Все эти движения у него выходили плавными, переходящими друг в друга словно в едином потоке.

– Что это такое? Это моя комната! – Брунн сжал кулак, собираясь что-нибудь ударить.

– Я решил, что тебе будет проще жить на первом этаже. Ты же вечно пьяный! Мне тяжело смотреть на твою борьбу с лестницей каждую ночь. Не беспокойся, я успел перенести твои вещи вниз, пока ты после своего головокружительного обхода искал, где находится дом. А теперь ответь мне на вопрос: ты чем-то кроме выпивки занимаешься на службе? – парень невозмутимо сидел на кровати, которая принадлежала Брунну, не обращая внимания на занесенный кулак. Его серые глаза пытались найти крупицу понимания в темных глазах Брунна.

– Да кто ты такой, чтобы отчитывать меня, молокосос! – он с силой ударил стену, и где-то на первом этаже с глухим стуком упала картина.

– Я ателиос, как мне стыдно признавать и ты. Деньги от нашей организации получаешь же? – он стиснул свои высокие скулы, не мигая глядя на напарника.

Брунн молча испепелял взглядом юношу, борясь с желанием ударить следующим его.

– Получаешь. А отрабатывать их собираешься? Не только тратить на пойло, но и отрабатывать, понимаешь меня?

– Иди к черту, умник. Думаешь, начитался книг, и можешь отчитывать меня? Я нахожусь в городе. Если будет какая-либо опасность, я заранее узнаю и приведу себя в порядок. Что до подработки стражем… Вы из меня идиота не делайте! После всех лишений, которые я пережил, радуйтесь, что я вообще не покидаю свой пост! – пухлое лицо Брунна побагровело, как и его кулак после удара.

– Да кто знает, может, лучше бы ты покинул его навсегда. А книги, кстати, ты зря избегаешь. Это журналы прошлых ателиосов, служивших здесь. Они имели дело с легериями. Вот, например, ты хотя бы знаешь, что они пьют кровь, чтобы использовать свои способности? И что по-другому восполнить свой запас крови им не получится.

– Это узнает каждый в первые недели своего обучения. Ты издеваешься надо мной? – Брунн сделал несколько шагов в сторону мальчишки, костяшки на его кулаке побелели.

– Немного. Но вот послушай дальше. Был здесь легерий, обычный с виду человек. По сути своей, кто они такие? Просто люди, приобретшие новые способности, цена которым – их собственная кровь, – Ганриэль все еще не обращал внимания на надвигающуюся пьяную ярость, но не сводил глаз с ненавистному ему лицу.

– Ну да. И что? – захрипел Брунн, мысленно уже замахиваясь в обнаглевшего мальчишку.

– Не перебивай меня, – штиль в глазах на мгновение сменился бурей, словно молния блеснула, – Так вот, они могут спокойно прятаться среди обычных жителей до тех пор, пока их способность им не пригодится. Неважно для чего: защиты, власти, веселья. Важно то, что тогда они начнут пить кровь. Возвращаясь к тому легерию. Они были хорошо знакомы с моим отцом. Как только правда вскрылась, он бежал из города, однако мой отец нагнал его. И…

Брунн вспомнил что-то подобное. Когда он впервые вышел на службу, его пожилой товарищ рассказал, что случилось с предшественником. Он остановился.

– Твой отец погиб. Я вспомнил эту историю.

– И зная ее, ты до сих пор напиваешься?! – спокойствие обернулось яростью, словно в тихом море резко начался шторм.

Они стояли друг напротив друга, сжимая кулаки, и дело шло к серьезной драке. Брунн вздохнул, разжал кулаки, разминая уставшие от напряжения пальцы, положив руку на плечо, посадил на кровать разъярённого Ганриэля и сам сел рядом.

– А как тут не напиться, когда с детства вкалываешь, чтобы преодолеть лимиты человеческого тела и стать ателиосом, а с шестнадцати лет служишь в страхе, что легерии, убившие того, кто был до тебя, придут в город? Я практически всю свою жизнь посвятил подготовке своего тела к битве с ними! И знаешь что? Мне уже тридцать два, а я так ни одну тварь и не встретил. Я всрал свою жизнь, парень. На этот орден ателиосов, на эту бесполезную службу, на постоянные, нескончаемые тяжелые тренировки. Кровавых выродков больше нет, все, они исчезли!

– Я же говорил, они могут быть среди обычных людей… – процедил Ганриэль и стал незаметно для себя снова поправлять волосы, хоть они уже и были уложены.

– В задницу этих легериев. Они боятся свою способность больше, чем мы их. А каждый, кто хотел использовать кровавый дар себе во благо, уже мертв. Ателиосы победили!

Ганриэль резко встал.

– Как ты можешь так говорить? Любой человек, кроме нас, выпивший кровь легерия, станет им же! Наша борьба будет вечной, потому что люди все равно рано или поздно узнают об этой тайне и создают культы, где… Ты и сам должен знать.

– За такими идиотами я слежу, но и про них ни слуху, ни духу.

– Тогда ты должен зачать наследника, натренировать его, потому что неизвестно, когда может начать плодиться легерийская гниль.

При этих словах глаза Брунна блеснули в свете свечи, а его губа чуть дернулась.

– Твою мать, никому я ничего не должен! Я, может быть, и не против был бы зачать наследника. А может, и не одного. Но благодаря этим проклятым тренировкам!.. А, к черту. – он с усилием встал, все еще шатаясь, затем вышел из комнаты, случайно задев угол двери, выругался и стал спускаться в свою комнату, при каждой ступеньке проклиная всех, кто придет в голову. Ганриэль лишь молча проводил его взглядом, не решаясь язвить вдогонку.

Через время раздался скрип входной двери, тихие чертыхания. Затем дверь хлопнула, и в доме повисла удушающая тишина. Чтобы отвлечься, Ганриэль вновь достал книгу. Журнал Дариэля. Он аккуратно провел по обложке своими тонкими чистыми пальцами, словно касался автора журнала.

– Какая же странная традиция давать похожие имена, да, отец? Кроме твоего имени и этого журнала я ничего о тебе и не знаю. Если бы не легерии… – при этих словах он вновь стал подергивать свои волосы. Заметив это, он сжал обе руки в кулак, громко выдохнул, и аккуратно положил книгу на стол. Он прочитал лишь последние страницы жизни отца. Но книга большая, отец ответственно вел журнал. Не то что Брунн, который, наверное, уже разучился держать перо, ведь целыми днями держит лишь бутылки в руках.

«Надо будет прочитать, было бы у меня столько времени… Сейчас надо спать, с утра на обход. И… самому пора начинать вести дневник»

…

Когда Брунн вышел из душного дома, город встретил его своим вонючим ароматом, который не менялся уже как шестнадцать лет. Да и внешне он почти не изменился. Просто всеми забытое место.

Он прогуливался по грязным улицам. Вот центральные ворота, в которые он вошел когда-то с гордо поднятой головой, а лицо его тогда было тогда совсем как у молодого напарника. И темные непослушные волосы качались на ветру. Он усмехнулся. Кажется, в этом городе изменился только он. И то не в лучшую сторону. Пройдя дальше от ворот через небольшую площадь до высокой башни, нависшей над всеми домами, он с усилием поднял голову, чтобы увидеть ее вершину. Когда-то он жил в ней, пока ателиосы были нужны. Теперь же эта башня стала храмом очередного божества, а он живет в доме на одной из самых вонючих улиц на краю города.

«Таков уж мир. Готовился стать мечом и щитом, а людям теперь нужно вовсе не оружие. Я словно заточенный клинок, выкинутый в мерзкую канаву, лишь чтобы заржаветь в ее глубинах»

Брунн рассмеялся и зашел внутрь. Его коренастая высокая фигура почти полностью занимала большую дверь.

Тут пахло совершенно по-другому, что было источником такого запаха, он не знал. Его не интересовали священнослужители и их обряды: он их презирал. Как давно его здесь не было! Интерьер поменялся. Нет больше оружейной, полок с журналами прошлых ателиосов, столов, за которыми обсуждались дела, вместо карт на стенах висели лики святого и смотрели прямо в глаза, словно следили за каждым его шагом.

К Брунну торопливо шагал послушник.

– Извините, Вы пришли помолиться? – парень быстро перебирал четки, часто моргая, и выглядел так, будто собирался изгонять демона.

– К черту молитвы. И к черту богов. Именно они виноваты во всем! – Брунн тряс грязными ручищами.

– Бог один. Покиньте храм! Вы богохульник! Я так и знал, что надо было не пускать вас, – послушник побледнел, но продолжал стоять перед ним, не позволяя пройти дальше.

– Парень, – последний раз Брунн оглянулся, убедившись окончательно, что ничего от его прошлого здесь не осталось. – я бы рассказал тебе, как обстоят на самом деле дела с богами, но мне проще тебе сказать “иди в задницу”, результат тот же, – Брунн сплюнул ему под ноги и вышел.

Дверь башни шумно закрылась за спиной. Его взгляд устремился в ту сторону, где была таверна. Единственный «храм», который он уважал.

“Моей единственной богиней была бы богиня выпивки… Или скорее богиня веселья и пустоты? В ее щедрых дарах можно найти желаемое забвение, чем вам не новая религия, а? За это можно пойти и выпить. За тебя, моя вечная спутница новой жизни, дарующая в своем забвении больше утешения, чем ублюдки-божки своими унылыми рожами”

…

Ганриэль проснулся от громких стуков в дверь. Проклиная пьяницу Брунна, он вскочил с кровати.

– Хватит стучать, я уже иду. Мерзкий пьяный свин! – последнее он сказал уже не так громко, ругаясь скорее про себя.

Назло Брунну Ганриэль резко открыл дверь, надеясь, что тот упадет внутрь. Однако на пороге стоял невысокий мужчина в очках, судя по одежде, из торговой гильдии. Его глубоко посаженные глаза были огромны от страха. Трясущимися руками он дал вскрытое письмо из соседнего города и нервно поправил очки.

– Как хорошо, что Вы здесь. Извините меня за столь поздний час, но это очень срочно. – выбравшись окончательно из сна, Ганриэль заметил в свете факела, что мужчина бледен, как луна в его окне.

Он взял письмо, и прочитал полушепотом вслух.

– “Г.Д.Г.Г.А.Р.” Не может быть! Это из Нозерья? Это правда? – Ганриэль уже знал ответ. Это специальный шифр, означавший, что в поселении несколько легериев и нужна помощь. Такое письмо мог отправить только один из агентов ордена.

– К сожалению. Вам нужно…

– Я знаю! Так… Подготовьте лошадей! Быстрее! Я скоро буду!

Ганриэль вбежал в комнату, бросил письмо и стал поспешно одеваться. Руки его не слушались, застегнуть пуговицы было настоящим испытанием.

Когда он оделся, в суматохе его взгляд случайно упал на журнал Дариэля.

– Папа. Благослови меня. Я иду. Я… – у юноши холод прошел по спине, а тело трясло от волнения как в лихорадке. – Я постараюсь. Все будет хорошо. Энрик со мной.

Ганриэль выбежал на улицу и побежал в таверну. Там, как и ожидалось, он и встретил своего товарища. Сев напротив него, он протянул к нему слегка дрожащую руку, не давая выпить очередную кружку.

– Брунн, пришла весть из Нозерья, там легерии.

– Э?

– Брунн! Черт, – к столу подходила пухлая веселая служанка Виола.

– Доброй ночи, Ганриэль. Вы за своим другом пришли? Редко можно увидеть Вас тут.

– Да. Оставьте нас, будьте добры, мы сейчас уйдем.

Когда Виола отошла, стараясь особо не шуметь, Ганриэль зашипел:

– Легерии в Нозерье. Идем, Брунн.

– Какие легерии? Я говорил тебе, нет никаких легериев!

– Да не ори ты! – заволновался Ганриэль и перехватил удивленный взгляд служанки. – Да я тебе и говорю, какие легерии, пора спать идти, отдыхать, ну, давай, вставай! – продолжил он.

– Э?

– Вставай, говорю!

Когда они вышли на улицу, Ганриэль продолжил.

– Легерии. Ты же сам говорил, что всю жизнь тренировался ради битвы с ними. Брунн, будь ты проклят!

Брунн был уже не в силах даже ответить, лишь невнятно пробормотал что-то о легериях и задницах.

– Черт, Брунн. Как ты мог напиться в такой момент? А ну давай! Пойдем!

Брунн соскользнул с плеча и упал в грязь. Ганриэль стоял над ним, бешено вертя волосы на пальце и не замечая, как вырывает их.

…

По дороге скакал одинокий всадник. Его волосы прилипли ко лбу от пота. Остановившись лишь раз за все время и то не в силах от волнения уснуть, он еле держался в седле. Не сосчитать, сколько раз предательская мысль закрадывалась в голову и сладко шептала, что он ничего не должен, он может развернуться, дождаться, пока Брунн очнется, уведомить ателиосов в соседнем городе и уже вместе пойти проверять, что стряслось в Нозерье. Но как ателиос, защитник от легериев, он должен мчаться на защиту людей.

А страшные пустые страницы журнала отца вновь и вновь мелькали перед глазами. А ведь у Ганриэля еще даже нет своего дневника.

Солнце наливалось красноватым закатным светом, когда наконец появились на горизонте крыши домов, и чем ближе подъезжал он к деревне, тем жутче становилась картина: не было свойственной деревням живости, не было никого на улице и не было никаких звуков. Лишь несколько ворон летали над крышами.

Так он и заехал на пустую улицу, сердце его заколотилось.

– Есть кто-нибудь? – прозвучал хрип Ганриэля, но затем, привыкнув к своему голосу, он крикнул еще раз что есть мочи.

Ответом ему была та же тишина, пугающая сильнее любого страшного крика.

Тут он заметил свет в окне дома старосты. И то, что уже стало темнеть. Он слез с лошади и побежал к дому, однако перед дверью остановился.

“Может, убежать?”

Ганриэль застыл, словно статуя, но затем аккуратно толкнул дверь. С ужасным скрипом, будто крича, открылась дверь, а из глубины дома на него хлынула невыносимая вонь. Поняв, что открыл портал в настоящий ад, Ганриэль отступил на шаг, затем сделал еще один шаг назад. Он подскочил на месте, когда услышал глухой голос из комнаты:

– Проходите, кто бы это ни был.

«Бежать! Я не такой, как отец! Я не смогу!» – кричал себе Ганриэль.

Однако он вошел. Ему казалось, что он сошел с ума: ему показалось, что кто-то мог быть еще жив внутри. Страшно было идти, но еще страшнее показалось оставить беззащитных людей с этим кошмаром.

В конце концов, он ателиос. Он сможет постоять за себя и других!

Когда он зашел в просторную комнату с большим длинным столом, видимо, для праздников, то увидел то, чего никогда и представить себе не мог. Нет, это были не просто легерии, которых он представлял по рассказу наставника. Это были настоящие безумцы.

Взгляд быстро скользнул по столу: он накрыт, но подавались на нем блюда вместе с отрезанными частями людей. За столом сидело несколько легериев, один из них, грузный мужчина, выдавливал из отсеченного запястья кровь себе в бокал.

Никто не обращал внимание на Ганриэля, пока его не стошнило.

– Как думаешь, это ателиос? – спросил на вид старик, изуродованный ранами по всему телу, и улыбнулся почти беззубой улыбкой.

– Не думаю. Видимо, какой-то стражник. Может, Авроре усыпить его? – ответил парень с темными взъерошенными волосами. Его бесстрастные темные глаза скользнули к единственной присутствующей девушке.

– Нет, не трать на него свою кровь, – скомандовал полноватый старик с седыми волосами и окровавленной бородой, ударив стол. – Вы же видите, что он и так парализован. Страхом. – седоволосый улыбнулся, выставив напоказ алые зубы.

Сзади этого чудовища лежали в ряд вдоль стены люди с остекленевшими глазами, в которых отразились ужас и боль. А за спиной Ганриэля раздался молодой голос.

– Дайте его мне, – цокнул языком хозяин голоса.

– Бери, если хочешь, – глаза седовласого монстра словно налились кровью, он облизнулся, представляя вкус нового угощения.

Ганриэль почувствовал теплое дыхание у себя на шее и осознал, что жить ему осталось последнее мгновение. Мгновения для ателиоса достаточно, чтобы среагировать.

Острая длинная кость, торчащая из руки легерия, стоявшего сзади, пронеслась всего в паре кулаков от Ганриэля. Не давая возможности опомниться, ателиос нанес удар в живот противника, и тот вылетел из дома под треск дерева. Остальные легерии мгновенно встали, а от Ганриэля отделился его пульсирующий клон прямо к седоволосому.

“Услышьте мое эхо, чудовища!”

В мгновение ока достав клинок, юноша полоснул воздух, однако этот удар повторился и возле выпущенного клона. Седая голова покатилась. Дальше Ганриэль переместил свой клон к девушке, смотрящей на него удивленными зелеными глазами с полуоткрытым ртом.

За секунду до того, как убить эту девушку, Ганриэль заметил боковым зрением движение сзади. Неужели костяной уже в доме?

Острая кость со свистом ударила юношу прямо в бесплотное сердце: Ганриэль успел поменяться местами со своим “эхом” и теперь стоял перед девушкой, готовясь нанести ей удар, но вдруг тело перестало его слушаться, и он стал цепенеть. Последнее, на что он был способен, это с огромным трудом опустить голову, чтобы заметить, что она успела схватить его ногу, видимо, в момент телепортации.

– Стоять! – крикнула она, когда легерии неслись к ателиосу, чтобы добить его. – Я поймала этого ублюдка.

В доме наступила тишина, и лишь тяжелое дыхание людей прерывало ее.

– Такой сильный… такой быстрый… – ее мягкая ладонь стала скользить вверх. – Как и говорил господин Арнио. Но ты такой молодой. Какое у тебя лицо…

Его разглядывала симпатичная девушка с темными лоснящимися волосами, лежащими на ее плечах, словно змеи. Ее большие любопытные зеленые глаза с восторгом рассматривали его как диковинную зверушку.

– Он тебе не игрушка, Аврора! – молодой легерий с взъерошенными волосами стал подходить к ней.

– Он убил нашего властолюбивого старика, и я ему даже очень благодарна. – ее ладонь остановилась на лице Ганриэля, и она провела пальцами по его губам.

– С ним надо быть очень осторожным… – пробубнил грузный легерий.

Аврора ударила по руке безобразного старика, тянущегося к ателиосу.

– Не трожь его, он теперь мой, – она улыбнулась, словно готова была убить в безумном исступлении. – Что это была за иллюзия у него? Неужели боги их тоже балуют?

– Да, господин Арнио предупреждал о подобном, – ответил парень с взъерошенными волосами.

– Ах… А я думала, что их нечеловеческая сила и есть их главная особенность, – ее губы наигранно сжались, она скользнула взглядом по Ганриэлю. – Это нечестно!

Грузный легерий осторожно подошел к девушке.

– И что ты собираешься с ним делать? – он все еще держал руку на мече, вены на его руках взбухли от напряжения.

Лицо Авроры расплылось в улыбке, от которой у Ганриэля пошли мурашки.

– Для начала пусть увидит, как я играю с теми, кого он пытался защитить.

…

Прохладный воздух долины мощными порывами ветра вонзал свои ледяные клыки в живых существ, до которых мог дотянуться. Он свистел в ушах, заставлял закрывать глаза, заставлял умолять прекратить. И в этом яростном потоке по отвесной скале поднимался Трейметорор. Его руки тряслись от напряжения при каждой попытке подняться. Когда он положил свою онемевшую от натуги руку на очередной выступ, камень раскололся, и он рухнул вниз.

Отец выругался и подошел к оглушенному Трейметорору.

– Прости, папа, – мальчик быстро поднялся, отряхиваясь, его лицо дрогнуло при попытке встать на ногу.

– Ты даже на десятую часть высоты подняться не можешь. В твоем-то возрасте! Я начал тренировки на два года раньше тебя, и у меня получалось забраться!

– Но это правда тяжело…

– Ты обязан уже подниматься и спускаться хотя бы один раз. Ты же ателиос!

– Может, мне нужно время и больше тренировок? – Трейметорор доковылял до скалы и прислонился к ней спиной.

– Если бы ты был обычным человеком, то, может, я и сжалился бы над тобой. Но ты с детства должен быть сильнее обычных людей, а значит, должен выдерживать подобные тренировки, – высокая фигура отца нависла над ним. – Но ты будто слабее обыкновенного ребенка… – прошептал еле слышно он. – Ладно, идем домой, уже достаточно поздно.

Было видно, как Конторор, отец Трейметорора, был обеспокоен. Без того всегда суровый взгляд его темных глаз стал еще суровее.

Трейми не поспевал за ним, его ноги болели, не слушались, постоянно заплетаясь.

Пока они шли, вечер сменился сумерками, заиграли в траве кузнечики, легкий туман накрыл долину, влажная трава приятно ласкала разгоряченные ноги. Наконец, показался небольшой одноэтажный дом с чердаком, построенный рядом с узкой рекой. Дом хоть и был ухожен, но видно было, что построен давно: крыша местами отличалась новыми вставками, а если приглядеться к стенам, можно было заметить в некоторых местах потемнения, где не получилось обработать древесину. Этот дом использовало не первое поколение ателиосов, и скорее всего не последнее.

– Я пока проверю сети, а ты заходи и разожги огонь.

Мальчик открыл дверь, которая не издала ни единого скрипа, ведь была недавно смазана, затем стал разжигать печь. Внезапно кто-то сзади коснулся его, но обернувшись, он никого не увидел. Стало не по себе, ведь ему точно не почудилось.

– Кто здесь? – шепотом спросил Трейметорор.

Лишь стрекот кузнечиков, далекое уханье совы и звуки возни с рыболовными сетями были слышны. Трейми еще раз оглядел комнату, и затем продолжил попытку затопить печь.

Стук. Трейми аж вскочил, но никого сзади не было. Но кто-то ударился только что!

– Папа?

В ответ на это раздались удаляющиеся шаги, дверь тихонько приоткрылась, а затем мягко закрылась, не издав практически никакого шума.

От страха мальчик вжался в печь. Таким его и обнаружил Конторор, вернувшийся с добычей.

– Ты почему до сих пор не затопил печь?

– Тут живет привидение… папа, я видел…

Отец с досадой и удивлением посмотрел на сына, а затем осмотрелся.

– Ну и что делало это “привидение”?

– Оно коснулось меня, а затем вышло из дома.

Отец расхохотался.

– Мало того, что ты физически слаб, так еще и трус. Давно ты стал бояться темноты?

– Но я правда…

– Будем учиться преодолевать страх темноты. Эту и следующие несколько ночей ты будешь абсолютно один. Как выживать, я тебя научил, так что мы убьем двух зайцев одним выстрелом: и проверим, как ты усвоил новые навыки, и справишься ли ты с новым страхом.

– Нет, я не боюсь темноты! Меня правда кто-то коснулся!

– Если ты не боишься темноты, то что тебе стоит несколько ночей просидеть без света? Если я узнаю, что ты зажигал факел или использовал любой источник света, я прибавлю месяц к твоему наказанию за каждую подобную попытку. Рыбу, – отец положил ведра с речными обитателями на стол, – приготовишь, но на следующие ночи тебе придется делать это заранее, пока не стемнело.

Не слушая просьбы Трейми, Конторор ушел. Кажется, он пошел в сторону их родной деревни. Неужели он действительно уйдет?!

Холодный пот пронзил тело мальчика, с неохотой он вернулся к печи.

Хоть он никогда и не боялся темноты, но эту ночь он не сомкнул глаз, а уснул лишь, когда солнце наполнило комнату теплым светом.

Глава 3

Свет в окне надоедливо слепил сквозь сон, голова раскалывалась и тошнило. А также кто-то постоянно стучал по полу. Тук-тук, пауза, тук-тук.

Недовольный Брунн заставил себя открыть глаза, и первое время он ничего не мог рассмотреть в комнате. Шаги прекратились.

– Пацан, хватит шуметь, тебе что, заняться нечем? – Брунн махнул рукой и перевернулся на другой бок. И тут на него вылилась холодная вода.

– Черт тебя дери, ты совсем страх потерял? – он вскочил и, пытаясь держать равновесие и подпрыгивая от внезапного холода.

Только сейчас он заметил, что перед ним стоит не Ганриэль, а какой-то маленький мужчина, опрятно одетый. Значок на его одежде говорил, что он из торговой гильдии. Что они забыли у него дома? Где пацан?

– Я обязательно передам руководству, чем вы занимались, пока легерии атаковали Нозерье, – сказал гильдеец.

– Что?

– Легерии атаковали Нозерье, Брунн. Ганриэль уже отправился туда, скорее всего он сейчас там.

– Легерии… в Нозерье? Это правда?

– Я не шучу, Брунн. И я не галлюцинация, вызванная вашим образом жизни.

– Не может быть… – прошептал Брунн, сон и дурноту как рукой сняло. Легерии. Напали. На соседнюю деревню.

– Где Ганриэль?

– Вы меня слушали? Я же сказал, он уже в Нозерье!

– Дурак! – крикнул Брунн и побежал переодеваться.

– Извините?

– Пацан дурак. Ой-ой, что же я наделал. Он же возомнил себя героем. Подай мне меч, он лежит вон там.

– Что вы собираетесь делать?

Брунн остановился на секунду. А действительно, что делать?

Если Ганриэль справился с легериями в одиночку, то хорошо, если они погубили его, то еще одному ателиосу не стоит соваться туда в одиночку. На город и ближайшие деревни только есть только он и Ганриэль. Ох, пацан… А ведь я помню, что ты мне что-то говорил. Чёрт!

– Ближе всего находится Конторор, он в паре дней езды в деревушке на горе живет, если я не ошибаюсь?

– Конторор сейчас занят, он тренирует ателиоса.

– Мне плевать, чем он сейчас занят. У нас тут легерии пожирают деревни, его ребенок потерпит пару недель без тренировок.

– По заветам ордена его нельзя…

– Мне насрать на орден. И заветы эти тоже. Мне нужна его помощь, нельзя рисковать лишний раз.

“Если я сунусь туда один и обнаружу, что пацан умер, я даже не знаю, что буду делать. Прости меня, Ганриэль, но мне надо защитить людей, а не показать себя героем. Возможно, ты выигрываешь сейчас время, необходимое для прихода поддержки”

– Лошадь готова?

– Да. Вы направляетесь к Конторору на гору Буруз?

– Куда же еще? Ты мне предлагаешь отправиться в одиночку и умереть, как, возможно, сделал Ганриэль?

– Возможно, он жив, и ему необходима ваша поддержка. Я бы настоятельно рекомендовал ехать в Нозерье. Вы туда доберетесь за полдня, а до горы Буруз вам придется ехать пару дней.

“Я и без тебя знаю, что пацан нуждается в помощи, если он еще жив. Но если он мертв, я не смогу в одиночку справиться с врагом. Надеюсь, он струсил, пожалуйста, во имя Энрика, пусть в нем будет благоразумия больше, чем отваги”

– Я еду на гору Буруз, вдвоем с Конторором мы должны справиться. Если бы Ганриэль дождался меня, все было бы проще.

…

– Просыпайся, мальчик, мы уже закончили. – зеленоглазая девушка легонько ударила по щеке Ганриэля. Он все так же был в той же комнате, а напротив него находились измученные до смерти люди. Это были не просто пытки железом: плоть людей гнила, краснела, пенилась под восторженные комментарии девушки. Слезы потекли по его щекам.

– Не грусти, – девушка стерла слезы. – Ты не виноват. Просто…

Как бы она не старалась выглядеть серьезно, улыбка все равно расплылась на ее лице, и она рассмеялась.

– Просто так смешно видеть героя-неудачника. Я вот все гадаю, а кто из вас страдал больше: они или ты? Я никогда не думала, что приятнее физических мучений могут быть душевные. – она обняла Ганриэля, ее лицо было совсем близко к его. – Я пошутила, ты и лишь только ты виноват в их страданиях. А еще каждый, кто попадется в мой яд, будет на твоей совести, мальчик. Что ты чувствуешь, когда ты всю жизнь тренировался, а теперь прямо перед тобой по твоей вине умирают невинные люди? Хотя нет, стой, мне интереснее другое. Как тебя зовут? Давай, попробуй пошевелить губами, я слегка ослабила яд.

Губы Ганриэля задрожали, смотреть на тела жителей деревни было невыносимо, но он не мог пошевелиться. Слезы вновь потекли, и он услышал хриплый голос, похожий на свой:

– Я… убью…

– Я просила имя. Давай так: я не мучаю следующих двух своих жертв, а ты мне говоришь имя. А иначе я устрою тебе такое представление, мой плаксивый мальчик, после которого ты никогда не уснешь.

Она прислонилась лбом к его лбу, и ее зеленые глаза словно пытались загипнотизировать.

– Ган.. Ри.. Эль… – еле прошептал юноша.

– Ган-ри-эль, да? Тебе подходит это имя. – она отодвинулась от него. – Рикард, помоги перенести Ганриэля в баню. Я хочу привести его в порядок.

В комнату вошел грузный легерий с вечным недовольным взглядом и брезгливо посмотрел на пленника.

– Почему я должен тащить его?

– Потому что я попросила. Тебе сложно что-ли? Посмотри, какой ты сильный! – она тронула его руки и потянула к себе. – Пожалуйста, чего тебе стоит это?

Слезы Ганриэля перестали течь, он смотрел с ненавистью на Аврору и Рикарда, и что-то в его взгляде помимо тупой ненависти было еще. Девушка заметила это, но не придала значения. Секундная решимость, так легко ускользающая из внимания.

– Ну ладно, – сдался здоровяк.

Рикард подошел к Ганриэлю, начал его поднимать, и вдруг вскрикнул, тело его задергалось, и прежде чем он успел кинуть прочь от себя тело ателиоса, взорвался, испачкав всю комнату своей кровью и внутренностями.

– Ох… – Аврора попыталась подавить рвотный позыв, какая-то часть органа повисла у нее на плече.

– Что у вас тут? – в комнату вбежал легерий с взъерошенными темными волосами. Он прикрыл своей худой рукой рот. – Тьма тьмущая, что здесь произошло?

– Я виновата. Ох, черт, фу.

– Кого он убил? Кто это?

– Рикарда.

Легерий посмотрел на Ганриэля, валяющегося в луже крови и смотрящего с мрачным торжеством.

– Его надо убить. Отойди! – от юноши стала исходить тьма, образуя гигантскую руку.

– Нет, стой. Я буду впредь аккуратнее! – Аврора прикрыла своим телом пленника. Ее липкие от крови волосы прилипли к лицу, прикрывая зеленые хищные глаза.

– Он убил одного из нас! Сегодня Рикард, да примет его вечная тьма, завтра еще кто-то. А если нам придется сражаться с другими ателиосами, он будет помехой. Нет, я его убью!

– Ты не тронешь его даже пальцем, Джандар – Аврора подошла к нему, убирая волосы. Ее багровые губы скривились в гневе. – Ты же помнишь, что одна моя воля, и вы все тут умрете мучительной смертью от моего яда?

– Ты готова убить нас ради него? Он ателиос и только что убил одного из нас! Очнись!

– Он нам еще может пригодиться! Я ослабила бдительность за своей игрушкой. Но смотри, сейчас он ничего не сделает. Давай, проверим?

– Не надо ничего проверять, его надо убить, пока не поздно.

Но Аврора не слушала товарища. Она быстро опустилась перед Ганриэлем, покрытым кровью Рикарда, а затем обняла его.

– Что ты делаешь? Отойди от него!

– Видишь! Он меня ненавидит больше всех остальных, но не способен причинять вред, когда парализующий яд полностью действует на него. Больше тебе я разговаривать не дам, уж извини. Ганриэль. – она продолжала обнимать липкое от крови тело, придумывая наказание.

– Рикард, бедный парень… Нам надо прибраться. Точнее, тебе надо, Аврора. А я подготовлюсь к ритуалу погребения. Ох, да примет его вечная тьма.

Она как будто не слышала. Она чувствовала своей ладонью быстрое сердцебиение Ганриэля. Она может заставить своим ядом биться сердце медленнее… остановить его… или заставить биться так сильно, что оно не выдержит. Но почему ей не хочется делать ему физически больно? Она посмотрела в его серые глаза, злоба в них перемешалась с усталостью. Кажется, он много сил потратил, чтобы убить Рикарда.

А если бы такой герой появился в ее жизни раньше? До того, как она стала такой, какая она есть сейчас? Может, никогда бы она не стала легерием? Однако к ней пришел другой герой; она обернулась на Джандара. Может, он не так самоотвержен, как Ганриэль, но по-своему он спас ее.

– Эй, ты слушаешь меня? Аврора?

– Да? – задумчиво ответила она.

– Прибери тут все! Приведи себя в порядок и его, если ты хочешь его оставить. Но больше никто к нему, кроме тебя, не подойдет!

– Хорошо, Джандар.

– Вот и славно. И будь все же осторожнее.

Она кивнула, все еще держа ладонь на груди Ганриэля.

Когда Джандар вышел, она обернулась обратно к юноше.

– Ну что ж… сначала идем в баню.

И она почувствовала, как сердце Ганриэля забилось чаще.

…

Брунн почти достиг подножия горы, оказавшись в большой долине, среди которой одиноко стоял дом. Было темно, и судя по всему, в доме никто не жил, иначе какой дурак будет сидеть в полной темноте.

Так бы он и проехал мимо, если бы из дома не вышел мальчик лет семи. Он что-то проверил у двери, а затем быстро шмыгнул обратно домой.

Брунн подъехал к дому, затем постучал в дверь. Тишина, как будто в доме никого нет. Он еще раз постучал, прислушался. Ни звука. Ну не показалось же ему издалека?

Он попробовал открыть дверь, она оказалась не заперта, но как только он её приоткрыл, что-то с грохотом упало за ней, а на него из темноты ринулся мальчик с ножом. Одним ловким движением Брунн поймал мальчика за руку и приподнял:

– Да что ж такое, кто бросается на людей с ножом. Отпусти оружие.

Мальчик замотал головой, стараясь выбраться из хватки, но сил ему все же не хватило, и нож он выронил.

– Вот так-то. Ты один живешь здесь?

– Нет, с папой. Он скоро вернется, вам лучше уходить. Он очень сильный.

– Очень сильный? А случаем его зовут не Конторор?

– Откуда вы знаете?

– Я пришел просить его о помощи. А ты юный ателиос, как я понимаю? Как тебя зовут?

Трейметорор познакомился с Брунном, рассказал о своих первых тренировках и наказании отца. Когда он рассказывал о “призраке”, Брунн хмурил брови и сам ненароком оглядывался.

– Ты точно уверен, что тебя кто-то коснулся в темноте?

– Да! Я не боюсь темноты, но с тех пор мне жутко.

– Возможно, это был легерий. Не знаю, что он сделал и как скрылся, но если ты действительно говоришь правду, то это может быть он.

У мальчика побледнело лицо.

– Легерий?

– Не волнуйся ты так, я и твой папа расправимся с этими паршивцами в два мига. А ты, когда вырастешь, сменишь нас. Но сейчас они наша забота, а твоя – стать сильным.

Сердце екнуло у Брунна при этих словах. Он сам когда-то был таким же мальчишкой и считал так же. Сменит отца, станет сильным. А по итогу от безысходности стал алкоголиком. Неужели у старины Брунна не найдется полезного совета для мальчишки?

Если бы Трейметорор встретился ему пораньше, то без раздумий Брунн сказал бы ему, что тренировки важны, но чтобы стать ателиосом, ни больше, ни меньше. А дальше делай, что хочешь, только не слушайся орден. Но сейчас, когда легерии вновь нападают на поселения, он понимает важность своих тренировок. Может, сейчас Брунн не в лучшей форме, но тренировки никогда не бросал, хоть и стал заниматься собой реже.

– Ты бы хотел стать ателиосом?

Мальчик энергично закивал.

– А почему?

– Чтобы защищать людей от легериев! Только ателиосам под силу противостоять им!

Брунн усмехнулся.

– Ну это громко сказано, что только мы способны, но я встречал лишь одного обычного человека, который мог бы потягаться с ними.