Любовь и прочее

Адвокатская история

с советом судьи

Девушка невинная,

Девушка дебелая,

Стройная и сильная,

И половозрелая,

Ты зачем сюда пришла

В пьяную компанию?

Напоить себя дала

Ты какой-то дрянью.

Хохотала невпопад,

Ноги заголяла,

И на тисканье ребят

Смехом отвечала.

Знать, природа так сама

С девкой поступает –

Вместо, чтобы дать ума,

Формой наделяет.

Грудь упруга и кругла,

Попка – загляденье.

Знать, природа всё дала

Для совокупленья.

И концовки часто те же -

По – другому где уж тут?

На постель несвежую

Уложили девушку.

Получив, чего хотела,

Вдоволь, а не малость,

Платье натянув на тело,

Вдруг домой помчалась.

Дома мать ремень взяла,

И огрела доченьку:

– Где ты, сучка, провела,

До утра всю ноченьку?!

– Мама, я тут ни причём!

Парни не пускали!

Напоили коньяком,

Все со мною спали.

Я просила отпустить,

Прекратить попойку -

Уговаривали пить

И тащили в койку.

– Так, в милицию пойдём!

Всех посадим в клетку.

Будут знать, они, почём

Трогать малолетку.

Там намявши им бока,

Вынудят признаться,

И накрутят им срока,

Ведь тебе – пятнадцать…

Изловили пацанов

Через час, не более.

Те признались: было, но

Всё по доброй воле.

Что мала она, из уст

Девки не звучало.

Там и попа, там и бюст.

И размер немалый!

Так, напившись от души,

Совершая глупость,

Девушка у нас в глуши

Подняла преступность.

Дать парням совет хотел:

Вы не доверяйте

Пышности дородных тел -

Паспорт проверяйте.

Подсказала мне судья,

Что уже в отставке,

Для спокойного житья

Не хватает справки –

Сколько лет ей, коль не врёт,

Этой Маше, Оле.

И расписку пусть даёт,

Что по доброй воле.

Алёна

(из цикла "Имена")

Хожу весь день весёлый и влюблённый.

Все встречные чертовски хороши.

Я счастлив – встречусь вечером с Алёной,

Она сегодня цвет моей души.

Сентябрь. Багровеют листья клёна,

Седая осень вдалеке видна.

Мне всё равно, ведь у меня Алёна,

А это значит – вечная весна.

Я пьян не от вина и самогона,

Пью только воду, сок и лимонад.

Пьянит меня любовь к моей Алёне,

Цветущей, как весенний дивный сад.

Я не юнец неопытный, зелёный,

И знаю, что любовь не навсегда.

Что кончится она у нас с Алёной,

Но впереди ещё любви года.

Анастасия

(из цикла "Имена")

Голенастая девушка Настя,

Натуральной блондинки краса,

Обещает телесное счастье

Цвета спелой пшеницы коса.

Без помады, но яркие губы,

Их природный маляр рисовал.

Носик тонкий очерчен не грубо,

Подбородка чудесный овал.

И глаза, что иссинь-голубые,

И лепная упругая грудь,

Круп породистой статной кобылы,

Может быть, полноватый чуть-чуть.

В общем, лучшие девичьи стати.

Экстерьер – хоть на конкурсы «мисс».

Но открыла ты рот так некстати,

И душевный подъём рухнул вниз.

С первых слов сразу видно, что дура,

Интеллект где-то рядом с нулём,

Твой любимый урок – физкультура.

Книг не видела с детства живьём.

Впрочем, что я к тебе прикопался.

Ведь не всем же учёными быть.

Внешний вид от природы достался –

Значит, будут мужчины любить.

Алевтина

из цикла Имена

Нечасто встретишь имя Алевтина.

Среди моих знакомых нет таких.

Оно звучит затвором карабина –

Попробуй сочини про имя стих.

Но это древнегреческое имя

Не зря из Византии к нам пришло,

Определяет смыслами своими

Суть обороны, отразившей зло.

Не айсберг, не дрейфующая льдина,

Столкнёшься с ним, и жить не суждено –

«Титаник» океанская пучина

Отправила в момент к себе на дно.

Но только не такая Алевтина.

Она верна, надёжна и тверда,

Как Александра Невского дружина,

С которой кончилась татарская орда.

Как хороша державная корона,

В которой ярче всех горит рубин,

Прекрасна Алевтина – Оборона!

Побольше бы России Алевтин.

Блондинки

Ну кто сказал – блондинки дуры?

Не так, друзья, совсем не так.

Не скажешь – «дуры» – о цветах.

То дочери иной натуры.

Умом они, возможно, робки.

Но красотой своей умны.

Бывают гордостью страны

Два круглых мозга в виде попки.

Когда на подиум выходит,

Неся упругость ягодиц,

Мужчины пасть готовы ниц,

Слюной кавказский мир исходит,

Ценитель женщин будет рад,

Волненьем сердце отзовётся,

Коль шёлковой волной прольётся

Волос пшеничных водопад.

Зачем им формулы, биномы?

Их мозг другой закон хранит.

Мужчины пусть грызут гранит

Наук до судорог, до комы.

А светлый женщины окрас -

Отрадою мужскому взору.

И нежный нрав как раз ей впору,

Он будет радостью для нас.

Боди-позитив

О, как я ненавижу своё тело!

Тяжёлый, жирный, толстый, как кабан.

Что ж, боди-позитив, конечно, дело,

Но как уменьшить пуза барабан?

Нет, боди-позитив – лишь утешенье

Для тех, кто всё без остановки жрёт,

В особенности – сдобу и печенье,

И тортик мимо рта не пронесёт,

И говорит, мол, балует себя он,

И аппетит его партнёр и друг,

Ну что ж такого, что семьёй охаян!

Не взять семье обжору на испуг.

Вот жаль, что пузо кулем на коленях,

Мешает горемычному ходить,

Куда ходить? Да он в обнимку с ленью

Всё на диване может есть и пить.

Ну что с того, что ягодицы рыхлы,

И тело в кратерах, как горы на луне!

А я собой горжусь! И пусть утихнут

Худые, и становятся полней.

Проблема – как дойти до туалета,

Ещё сложнее – с унитаза встать.

Ну вот, чудак, зачем я вспомнил это,

Я б судно положил к себе в кровать.

Да только как его под зад засунуть?

И как потом из-под него достать?

Но можно на проблему эту плюнуть –

Пусть МЧС зовёт на помощь мать.

Но, если честно – просто хорохорюсь.

А сам мечтаю сильно сбросить вес.

Такая вот безрадостная повесть.

Ну как тебя убить, обжорства бес?

Буйная молодость

Всегда так было и всегда так будет.

На том стоим, и верим до конца.

Не выдаст чёрт, свинья не съест, Бог не осудит

За выходку безумного юнца.

Нелепостей и глупостей наделал

(Гормон в крови кипит, неутомим),

Всё для того лишь, чтобы златовласка – дева

Вниманьем одарила бы своим.

И юноша бузит и куролесит,

Старается пропасть, из кожи вон.

Нарвётся на врагов, и в кровь троих замесит,

Плевать, что сам «люлей» найдёт вагон.

Пройдёт пятнадцать лет, и этот парень

В боках слегка покроется жирком,

Солидность обретёт и вес, куда там – барин!

И вспоминать не будет ни о ком.

Ни о своей любимой златовласке,

Ни о случайных на пути врагах.

Былое в дымке лет увидится, как в сказке,

И в мареве уйдёт на тоненьких ногах.

Бурлеск

Ну, наконец, к творцу явилась Муза!

И в декабре в душе его расцвёл апрель.

В порыве творческом достал он акварель,

Но водки с мясом захотело пузо,

А Муза нагишом уж юркнула в постель.

В гости к Ане

Старому бабнику Володе П.

Стынет чай с пакетиком в стакане.

Дрянь! В пакетах вовсе и не чай.

Но пришёл ты в гости к милой Ане,

А в гостях – что дали, то лакай.

Или, пригубив, отставь в сторонку,

Заведи о главном разговор,

Интеллектом обаяй девчонку,

И неси с апломбом всякий вздор.

Тут не в смыслах дело, а в болтанье –

Ты мели, что хочешь, языком,

Рассмеши, и станешь ты для Ани

Умным и не скучным мужиком.

И добьёшься враз, зачем пришёл ты –

Сядет Аня рядом на диван,

Вот тогда и расстегнёшь ей шорты,

И получишь тело как обман,

Как охапку плотских удовольствий,

Тело взял, а душу не проси.

А ещё пойдёшь ты к Ане в гости,

То уж чай с собою приноси.

В метро

В пышных залах подземного города,

Где спрессованный воздух, как зверь

Вырывает тепло из-за ворота,

Что же мне остаётся теперь.

Я сижу на скамье неприкаянно,

Мимо прёт пассажиров поток,

И вагоны штурмует отчаянно –

Чтоб в поездке присесть на чуток.

Мне бы тоже с толпою неистовой

Вплыть в наполненный людом вагон,

На полчасика времени чистого.

Но куда привезёт меня он?

В этой точке маршрута конечного

Мне, как прежде, тебя не найти.

Не почувствовать лета беспечного -

Всё успела зима замести.

Что осталось мне в пору холодную –

Только память на сердце и боль.

Эскалатор принёс в преисподнюю,

Где уже я не встречусь с тобой.

Вальс встречи

Мы собрались в доме твоём,

Чтобы отметить встречу.

Только с тобой, только вдвоём

Мы проведём наш вечер.

Грусти конец, счастья венец,

Снова с тобой мы вместе.

И в унисон наших сердец

Радости льётся песня.

Мы вдвоём, только вдвоём в вальсе плывём.

Ты скользишь в танце легко, как босиком.

Всё прошло – слёз жгучих соль, горе и боль.

Быть с тобой, вечно с тобой ты мне позволь.

Встретились мы после зимы,

Долгой зимы холодной.

Наши уста были немЫ,

Нынче поём свободно.

Несколько лет солнечный свет

Баловал нас нечасто.

Но, наконец, тьмы больше нет,

Светит нам солнце счастья.

Мы вдвоём, только вдвоём в вальсе плывём.

Ты скользишь в танце легко, как босиком.

Всё прошло – слёз жгучих соль, горе и боль,

Быть с тобой, вечно с тобой ты мне позволь..

Я поседел, я отсидел

Срок за вину чужую.

Ты не жила, только ждала,

Помня весну былую.

Я вспоминал, я тосковал,

И проклинал судьбу я.

Но я себя гнуть не давал,

Чуял твою мольбу я.

Мы вдвоём, только вдвоём в вальсе плывём.

Ты скользишь в танце легко, как босиком.

Всё прошло – слёз жгучих соль, горе и боль.

Быть с тобой, вечно с тобой ты мне позволь.

Вальс

Воздушное сиреневое платье,

И белой пеной чудо-кружева

Охватывают тонкое запястье

У облегающего края рукава.

Твоя ладонь в моей руке горячей

Изящна, невесома и нежна.

Мы кружим в тактах музыки летящей,

Земная тяжесть вовсе не нужна.

Другой рукой я талию несмело

Ласкаю через скользкий тонкий шёлк,

И ощущаю жар изгиба тела,

И радуюсь, что я тебя нашёл.

Ты так прекрасна, так свежа сегодня.

С улыбкой приоткрытых алых губ

Порхаешь птицей – плавно и свободно

Под звуки нежных золочёных труб.

А музыка гремит, её аккорды

Грудную клетку ширят изнутри,

И счастлив я, и повторяю твёрдо,

Не сбиться чтобы с такта: раз-два-три.

Валя

из цикла Имена

Мы в походе, на привале.

Жарко, может разморить.

Предложил девчонке Вале

Тет-а-тет поговорить.

Я сказал: «Послушай, Валя,

Чем валяться на траве,

Мы с тобой бы рядом стали,

Словно буква дубль – вэ».

Подняла глаза девчонка –

Ну причём тут дубль-вэ?

Улыбнулась хитро, тонко,

Уличая в озорстве.

«Ты зовёшь меня, Виталий,

Что бы тискать под кустом.

(Подозрения у Вали

Были, как всегда, о том).

– Но в походе я не стану

Заниматься ерундой.

Лучше позови Татьяну,

Та мечтает быть с тобой».

Синие глаза у Вали

(В них и хитрость, и наив),

Радость жизни напевали,

Как тинейджерский мотив.

Только Валя промахнулась.

С Таней сладили мы враз.

Ревность в Вале колыхнулась,

Что одна она сейчас.

Варвара

(из цикла "Имена")

Идиллией пасхальной, жизнью старой

Повеяло от имени её.

Спасибо деду с бабкой, что Варварой

Ты носишь имя славное своё.

Ещё могла бы, словно в век старинный,

Быть Агриппиной, Липой, или вот –

Как няню Пушкина, назвать Ариной

Отцу идея светлая придёт.

И в нашей жизни сволочной, охальной,

Когда кругом безнравственность и стыд,

Вдруг, словно расстегай патриархальный,

Как пирожок с груздями, прозвучит

Такое имя, что на сердце станет

Чуть-чуть теплей, спокойней, и тогда

Романтикой былых веков поманит

Та жизнь без спешки, чудная еда.

Как будто вновь я чай из самовара

Не в чашку – в блюдце для остыву лью,

В прикуску с милым именем Варвара

Янтарный чай, прихлёбывая, пью.

Вдова

Умер муж, как больно это было!

Кладбище, поминки, слёз поток.

Сердце в скорби каменной застыло –

Что поделаешь, пришёл прощанья срок.

Хлопоты и жизни перестройка.

Всё теперь по-новому пошло.

Ты держалась мужественно-стойко,

Смерти неминуемой назло.

Ни к чему тут на судьбу обида,

Смертью выигран у жизни спор:

Тяжкие последствия ковида,

Эмфизема лёгких – приговор.

И понятно было, что кончина

Не заставит долго ждать себя.

Не такой уж молодой мужчина

Помирал, жену свою любя.

Не был ведь уход его нежданным,

Дети видели – кончается отец.

Да и самому он был желанным –

Знал – придёт мучениям конец.

Минуло полгода, как могила

С холмиком из жёлтого песка

Поглотила мужа. Но накрыла

Вдовья неуёмная тоска –

Горькое нахлынуло сознанье,

Что его не будет никогда.

И напрасно сердца ожиданье –

Смерть непреходящая беда.

Год ещё тревожить будут нервы,

А потом полегче станет жить.

Жар потери станет пеплом серым,

Будешь реже плакать и тужить.

Сердце меньше надрываться станет,

Редко ночью, ещё реже днём.

В дни рождения и смерти память

Даст возможность погрустить о нём.

Вдовья грусть

Луны и звёзд ночная неизбывность,

И ярость солнца жарким летним днём,

И листьев шелест, ветра заунывность –

Всё это – память грустная о нём.

Его уж нет на этом белом свете.

Остался холмик глинистой земли.

А памятник, что обещали, дети

Установить доныне не смогли.

А помнишь, ну конечно, всё ты помнишь!

Неистощимый яростный задор,

Его порыв всегда прийти на помощь…

А как он нёс, остря, весёлый вздор!

И вот теперь прошло уже три года,

Как он покинул, немощный, тебя.

Всё существо твоё, и вся природа

Скорбит о нём, всей памятью любя.

Ты молода. Никто ведь не осудит

Тебя, когда мужчину ты найдёшь.

Но только знаешь, никогда не будет

Он на единственного, первого похож.

Вечером и утром

Вечером – не то, что днём.

Ждём чего-то в вечер.

Днём мы песни не поём

В ожиданье встречи.

Утром, так уж повелось,

Время тройкой мчится.

Песня счастья, песня слёз

Вечером случится.

Днём заботы, суета,

Деловые встречи,

А для лирики места

Нам предложит вечер.

Лишь потом, к исходу дня,

Возникает в планах,

И роятся у меня

Мысли о романах.

О весёлых сходняках,

Дружеских пирушках,

О не встреченных пока,

Будущих подружках.

О волнениях в груди

Предночного часа,

О возможности найти

Будущее счастье.

Днём ни капельки не пью

Без причины веской.

Вечером вина налью

Марки «Барбареско»,

Или белого «Шабли»

Несколько бокалов,

Чтоб волнения зажгли

Сердце искрой малой.

Главное – не перепить,

Не мешать напитки,

Чтоб в вине не утопить

Нежности попытки.

И ладонью перекрыть

Выпитую чарку,

Чтобы снова не пустить

Флёр любви насмарку.

Утром снов не досмотреть -

Быстро, ноги в руки,

Выгладить ещё успеть

И отпарить брюки.

И опять бегом, бегом,

Не попив и чая,

Так бедуют все кругом –

Новый день встречая.

Взрывчатка

На вид – простой кусочек мыла,

В бумажке жёлтой, небольшой.

Но знаю я, какая сила

Таится в том куске тротила,

Коль пошутить с его душой.

Его в воде топи – утонет.

В огонь подбросишь, он сгорит,

И никого вокруг не тронет,

И пеплом сереньким покроет

Его свечной горелый вид.

Но если детонатор всучишь,

Иль проще говоря, запал,

И огненным шнуром научишь

Его сработать, ты получишь

Разрыв – огня и дыма шквал.

Всё, что поблизости разрушит,

Железо на куски порвёт,

А не порвёт, тогда задушит,

Огнём сожжёт, коль не потушит

Его пожарный водомёт.

Совет мой – не шути с тротилом,

Опасны тол и аммонал.

Не нужно тыкать в капсюль шилом,

Тревожить детонатор в милом,

Пока он всё не подорвал.

Виктория

(Из цикла Имена)

Приключилась со мною история,

До сих пор я забыть не могу,

Как красивое имя Виктория

Поселилось напрасно в мозгу.

В магазин я зашёл за продуктами,

Прикупить хлеба, зелени, сыр.

Из глубин за колбасными бухтами –

Дама – вамп, то есть, дева – вампир,

Черноглазая с яркими искрами,

Словно гром разразился в тиши,

Поразила призывно и пристально,

До глубин моей робкой души.

Губы яркие, волосы чёрные,

Грудь холмами топорщит халат,

Руки белые, пальцы проворные

С маникюром по кнопкам стучат.

И холмы эти – не бутафория,

На одном из них бейджик блестит,

Информируя всех, что Виктория

Перед вами за кассой грустит.

Я кривую избрал траекторию:

Вы Мокеша!(*) Не меньше никак!

Но она на мою аллегорию

Рассердилась, сказала «дурак».

Так сравнение это невинное

На красавицу произвело,

Что богиня моя магазинная

С той поры на меня смотрит зло.

Позабуду красавицу вскоре я –

Мало ль девушек чудных вокруг!

Но красивое имя Виктория

Для меня не забудется вдруг.

*Мокеша – богиня торговли и плодородия  у славян

Виолетта – спасатель

(из цикла Имена)

Событие прошлого лета.

Из памяти выплыло вдруг:

Прекрасный матрос – Виолетта,

Бросала спасательный круг –

От транца спасательной лодки,

Купальщику, пьяному вдрызг,

Который в воде, а не в водке

Тонул. Но на круге повис,

И вытащен был с того света,

И в лодку затащен тобой,

Спасательницей Виолеттой,

Матросом с неженской судьбой.

И ты, отчеканена в бронзе,

В купальнике ярком своём,

Стояла в решительной позе,

Одним управляясь веслом.

И бицепс катался под кожей –

Короткий и выпуклый вал,

И мускулы ног, видно, тоже

Кузнец ювелирно сковал.

Твои загорелые плечи

В алмазных росинках воды

Лишили б спасённого речи,

Но с речью и так нелады.

Мужчина дышал паровозом,

(Прилечь бы – мешает скамья),

Спасён Виолеттой – матросом,

И этим спасённым был я.

Вопрос любви

Что такое любовь? Что за чудо?

Любознательно морщу я бровь.

Но в лиризм ударяться не буду,

Дать анализ пытаюсь я вновь.

Старт любви – это молнии вспышка,

гром обрушил небесную высь.

Человечек, знакомый не слишком,

вдруг нужнее, чем воздух, чем жизнь.

Что случилось с тобою? В чём дело?

Или, правда, сразил Купидон?

Или с кровью горячее тело

получило любовный гормон?

Где гормон тот хранился доселе?

В сердце? Сердце всего лишь насос.

В щитовидке? Над почками? В селе-

зёнке? Печени яростный вброс?

И в какой же глуши организма?

Это явно не мозг, не глаза,

а в паху, возле самого низа

затаилась любви железа?

Ум порою не справится с чувством,

У любви есть иной рулевой.

Не управишься с сердца беспутством

Даже ты, человек волевой.

У кого-то любовь ненадолго,

у кого-то любовь навсегда,

глубока, полноводна, как Волга,

у иного – пустяк, ерунда.

Не учёный, ответа не знаю.

А биолог, устав выяснять,

изучив лебединую стаю,

верность птицы сумел ли понять?

Догадался – великое это

Чувство, видимо, свыше дано.

Для прозаика и для поэта

вдохновением служит оно.

Второй вальс

Русский вальс!

Мы танцуем его вдохновенно.

Русский вальс!

Все движения в нём совершенны.

Вихри кружатся,

Повод прижаться

Мне к горячему телу любимой,

И обнять её девичий шёлковый стан.

Русский вальс!

Полон грусти и нежного чувства,

Русский вальс!

В танце страстном вершина искусства.

Встреча глазами,

Плеч осязанье,

Губ твоих мимолётно движенье,

Как подарок чудесный и тонкий призыв.

Русский вальс!

Ожиданье внезапного чуда.

Русский вальс!

Может, путь в никуда ниоткуда.

Кружит беспечно,

Счастье не вечно,

Только это, поверьте, не значит,

Что его в нашей жизни не будет совсем.

Выйди

И. Бродский «Не выходи из комнаты…»

Выйди, наконец, из комнаты, не сиди как в норке суслик.

Если не любишь саксофона ты, возьми, заиграй на гуслях.

Не найдёшь в магазине сигарет Солнце, не найдёшь и Шипку.

На кассе полно Мальборо, Винстона, правда они шторкой зашиты.

Да и вообще нынче курить вредно – и для здоровья, да и по цене небедно.

Сидеть в четырёх стенах и сочинять сонеты, когда ты в тёплых штанах, а милки раздеты –

Не самое правильное поведение для мужчины и барда.

Прояви к женскому телу почтение, хотя бы восьмого марта.

Конечно, может продуть на улице, тем более – на проспекте,

Который от снега сузился – плохо убирают, черти.

Но ты воротник каракулевый подними, укутай горло в кашне –

Всё лучше, чем писать каракули, разглядывая пятно на стене.

А босса – нову ритмичную танцуй не в комнате, онанируя,

А с девушкой симпатичною, на дискотеке, среди толпы лавируя.

И, если желаешь быть инкогнито, «эрго сум», неузнанным,

Побрей налысо голову или взлохмать её необузданно.

Приклей усы или бороду, надень на глаза светофильтры,

И никому в городе не придёт даже в голову на тебя направлять софиты.

Может, кто поглядит на тебя, лысого, не узнавая, с оторопью,

Но ты смирись с этим мысленно, и забудь свою мизантропию.

Галина

(из цикла Имена)

С детства не нравилось имя Галина.

Что же не нравилось в нём?

Что-то в нём вязкое, вроде как глина,

Хуже того – глинозём!

Если по-детски назвать её «Галька»,

Тоже как почва звучит –

Камешки пляжные, круглые. Жалко,

Где-то и острый торчит.

Староста в классе у нас, балерина –

Ходит на танцы в ДК,

Вредная – ужас! И тоже Галина.

Кошечка с нравом быка.

Позже я встретил красавицу. Жалко,

Имя её не по мне.

Стал называть её попросту – Галка,

Так благозвучно вполне.

К полному имени, в смысле – Галина

Я постепенно привык.

Произнесу, и бургундские вина

Терпко ласкают язык.

Так что не в имени вовсе загвоздка –

Дева была б хороша,

Пусть будет Домна, Рахиль, Ботагозка.

Внешность важна и душа.

Где взять слова

Эх, где найти такие мне слова

Простые – чтоб без глянца и гламура,

Ведь тема эта вовсе не нова.

Нашёл зерно, глядь – это полова,

Что в пищу не годится даже курам.

Хочу я так о женщине сказать

Моей любимой, лучшей, ненаглядной,

Что для меня – любовница и мать,

Ей нежности души не занимать,

Красивой, ясноглазой, стройной, ладной.

Вот вышли строчки, да гляжу – не те,

Простые, да. Но в них так мало краски.

Неяркие, и в серой простоте

Они грунтовкой лягут на холсте,

Которую смывают без опаски.

Опять за рифмой нужной сути нет –

Лишь дребезг со стола упавшей чарки.

Где взять слова? Эх, кто бы дал совет –

Как сочинить шекспировский сонет,

Или к Лауре взять сонет Петрарки.

Хорошим стих могу назвать едва –

Не выразил любви и сотой доли.

Видать, совсем не варит голова –

Натянута для вышивки канва,

Цветочное на ней как вышить поле?

Из двадцати пяти наивных строк

О женщине своей, навек любимой,

И строчек вышло – то всего пяток.

А рифма повела куда-то вбок,

Банальностью сразив непобедимой.

Годовщина

Я сегодня пьян и весел –

Я иду к Наташке.

Вечер фонари развесил

Вдоль пятиэтажки.

В небе месяц как полтинник –

Круглый, светлый, чистый,

Аппетитный, словно финик,

Сладкий и мясистый.

У подруги драгоценной,

У моей Наташки,

Есть запас – бидончик цельный

Ароматной бражки.

Я несу с собой в подарок

Маковые сушки,

И пакет гусиных шкварок,

Для своей подружки.

Будем праздновать с Натальей

Сердца именины –

Первой встречи беспечальной

Нашу годовщину.

Горе семьи

Повстречал сейчас соседа с пятого,

Алкогольно-хмурого жильца.

Не умытого, небритого и мятого,

Он сидел на лавке у крыльца.

– Слышь, сосед! Займи мне на бутылку,

А не то я ноги протяну.

Подавив брезгливую ухмылку,

Я ответил: «Так и быть, займу».

Долг ни разу не вернул он прежде,

И сейчас, конечно, не вернёт.

Но даю опять ему, в надежде –

Может, он нажрётся и помрёт.

Тем избавит всю семью от горя.

Мать, жену и школьников – детей

И от нищеты, и от позора,

И от пьяных всех своих затей:

Куражей, скандалов, рукосуйства,

От блевотных масс на весь подъезд,

Приступов горячечного буйства,

И попыток совершить инцест.

Вот вопрос: что делать со скотиной,

Коли Богом жизнь ему дана?

Отравить при помощи стрихнина?

Как мечтала много раз жена.

Но не сделать ей такого шага –

Ведь без мамы дети пропадут.

Вот и молит Бога, бедолага,

Чтобы вырвал их из пьяных пут.

Гравитация

(злободневная шутка)

Исчезла гравитация, лечу я,

Парю, как в космосе артистка Пересильд.

Ну, ниже, – над землёй. Колёс не чуя,

Лечу, дорожный пригибая ветром шильд.

И чувства радости переполняют,

Наружу рвутся, как шампанское «Клико»,

Когда его как следует взболтают

И пробка, вырвавшись, стреляет далеко.

Нет ликованью моему границы.

Она сегодня, мне сказала «да»!

А, значит, скоро мы должны жениться,

И я счастливым буду навсегда.

Вдруг вижу, на обочине дороги

Стоит девчонка, ноги как столбы.

И до трусов открыты эти ноги,

Помада алая и глазки голубы’.

Давлю на тормоза. «Куда, красотка?»

-Да хоть куда, мужчина. Деньги есть?

А можно тут, коль ехать неохота.

Я всё исполню за полтинник баксов здесь.

Поладили. И через час, примерно,

Оставив девушку работать на износ,

Я дальше еду. Почему-то скверно.

И муторно, и мучает вопрос:

Зачем я это сделал, сивый мерин?

Зачем любимой подло изменил?

Уже ль всю жизнь я буду ей неверен?

Вопрос сердитый был, но я себя простил.

И вновь лечу я на машине бойкой..

В мечтах рисую я счастливой жизни вид.

Но тут проснулся. На больничной койке.

Чего не взбрендится, коль у тебя ковид!

Грузинка

Знакомлюсь, представляется как Зина.

Запомнить имя мне совсем легко.

Но знаю, эта Зина – дочь грузина,

По паспорту не Зина – Сулико.

Глаза огромны, с томной поволокой,

Рисунок чёткий ярких полных губ

У девушки – грузинки волоокой,

Вот разве крупный нос немного груб.

Всё остальное тоже есть при Зине –

И тонкий стан, и выраженный бюст.

Во мне, как в прирождённом славянине,

Такая внешность – старт для пылких чувств.

Я воспылал и пригласил грузинку

В кафе грузинское, укрыться от жары,

Съесть лобио, копчёную грудинку,

И выпить по бокалу «хванчкары».

Поели, осушили по бокалу

Прекрасного вина в кафе в тиши,

И Зина как грузинка заказала

Бутылку драгоценного «твиши».

Покончив с этим полусладким белым,

Я «усахелаури» заказал,

И был на этот раз настолько смелым,

Что с белым сладким красное смешал.

Потом мы с Зиной в номере уснули,

Мы были оба через чур пьяны,

Я помню, что ещё «киндзмараули»

Из горла, как в подъезде пацаны,

Хлебали оба. Утром ты сказала,

Мне помогая застегнуть штаны,

– Таких пьянчуг, как ты, Виталик, мало.

Мне женихи такие не нужны.

Грусть

Ты сегодня грустна как октябрьское хмурое утро.

Отмечаю в душе, боясь о причине спросить,

И твой пепельный локон как будто бы из перламутра

И меня заставляет о чём-то с тобою грустить.

Постараюсь понять, не сказав ни единого слова,

Не спросив ни о чём, заглянув под вуаль твоих глаз.

Что же я натворил, что же сделал я нынче такого,

Чем обидел тебя, как бывало меж нами не раз.

Может, что-то сказал, междометием вызвал оценку,

Может быть, поленился, не вызвался в чём-то помочь?

Ладно, буду молчать, и тогда ты сама помаленьку

Отойдёшь, веселея, и грусть улетучится прочь.

Эта грусть, эта скорбь мимолётная сильно тревожит,

Заставляет меня уходить в непонятный минор,

Я печалюсь на пару с тобой, только это, быть может,

Есть любовь, что дарована нам до серебряных пор.

Губастые

(шутка)

Что же ты с собою, дура, сделала?

Губы накачала для чего?

Рыбным рядом на меня повеяло

Сазано’м от вида твоего.

Ну точь- в- точь – как рыбина губастая,

Если в профиль на тебя смотреть,

И раскраску всю твою мордастую

Мокрой тряпкой лучше бы стереть.

Эх вы бабы, самки бестолковые!

Ваш мужчина, если это он,

Вряд ли эти ваши губы новые,

Сисек напряжённый силикон,

И округлость ягодиц упругую –

Пластику оценит высоко.

Он воспримет вас как дуру круглую,

Поимев, укатит колобком.

Ваша внешность как плохая живопись –

Пестрый неталантливый лубок.

Лучше из цветной скорлупки вылупись,

Будь такой, как сделал тебя Бог.

А иначе – как товар посредственный

В яркой упаковке покупать,

А потом уже своими средствами

Новую кондицию давать.

Лучше уж с резиновою Зиною –

Силиконовой, но всё при ней.

Раз купить в интимном магазине -

Так дешевле будет и честней.

Давай разойдёмся

Счёт 4 : 2

 (старый анекдот)

– Давай разойдёмся. как свойственно людям. –

Сказала жена мне спокойно, –

Претензий, обид вспоминать мы не будем,

Расстанемся тихо, достойно.

С тобой мы десяток годков разменяли,

Позволь напоследок узнать,

Со сколькими бабами ты изменял мне,

С кем смог ты жене изменять.

– Скажу, дорогая, что было, то было.

Четыре есть факта обмана –

Разок соблазнила сокурсница Мила,

И три – на курортах романа.

– А я изменила тебе только дважды –

Казалась супруга довольной.

С эстрадным оркестром спала я однажды,

Однажды – с командой футбольной.

И мы разошлись, так легко расставаясь,

Похоже, что каждый спешил.

Я гордо шагал, про себя улыбаясь,

Мол, больше в два раза грешил.

Дамы – генералы

Генеральские давалки!

Вы за свой постельный труд

Тоже вышли в генералки,

И погоны вам не жмут.

Чтоб дойти до генерала

С лейтенантовых погон

Надо выслужить немало,

В воду прыгать, и в огонь,

Взводы обучать в казармах.

Позже – в командиры рот,

Послужить комбата в замах

Не один придётся год.

Соли съесть не пуд, а тонну,

Дальше, если будет рост –

К двухпросветному погону,

До майорских крупных звёзд.

И из ста майоров этих

Через лет так двадцать пять

Одному удача светит –

Генералом может стать.

Вы стройны, красивы, бойки,

Лет ещё до тридцати

За услуги ваши в койке

Могут и произвести

В генерал – майоры сразу,

А кому – и две звезды.

Только шефа ты заразой

Невзначай не награди.

Дамы – генералы

Генеральские давалки!

Вы за свой постельный труд

Тоже вышли в генералки,

И погоны вам не жмут.

Чтоб дойти до генерала

С лейтенантовых погон

Надо выслужить немало,

В воду прыгать, и в огонь,

Взводы обучать в казармах.

Позже – в командиры рот,

Послужить комбата в замах

Не один придётся год.

Соли съесть не пуд, а тонну,

Дальше, если будет рост –

К двухпросветному погону,

До майорских крупных звёзд.

И из ста майоров этих

Через лет так двадцать пять

Одному удача светит –

Генералом может стать.

Вы стройны, красивы, бойки,

Лет ещё до тридцати

За услуги ваши в койке

Могут и произвести

В генерал – майоры сразу,

А кому – и две звезды.

Только шефа ты заразой

Невзначай не награди.

Даргинка

Она необычно красива

Чернявой своей красотой,

Умна, весела и учтива,

Имеет характер крутой -

Икона кавказского мира,

В России посланница гор,

Даргинка – красотка Индира,

Сердечный парням приговор.

Работает с грацией ловкой –

Батоны печёт, калачи.

А деды серебряной ковкой

Прославили род в Кубачи.

Ковали мечи и кинжалы,

Кувшины с тончайшей резьбой,

И золотом их покрывали.

Среди кубачинцев – любой

Всегда и кузнец, и художник,

Точнее сказать – ювелир.

Как вазы украсил он дочек,

Адилек, Мадинок, Индир.

Цвети же, даргинка Индира,

Средь русских зелёных полей

Найдёшь ты себе командира

В мужья из хороших парней.

Дарья

(Из цикла «Имена»)

Переживаю, словно в старь я –

Былое не закрыть стеной.

Произношу я в мыслях Дарья,

И вот она передо мной.

Она как мир была когда-то,

Как главный центр вселенной всей.

Забыты близкие ребята,

Нет в сердце места для друзей.

И морок длился не мгновенье,

Он продолжался год и два,

Но вот, исчезло наважденье,

Остались в памяти слова,

Что ты не раз мне говорила,

И оказалось – это ложь.

Но ты мне счастье подарила,

Зелёное, как в мае рожь,

Пускай, не долгое, но наше –

Всё буйство красок, птичий звон…

И до сих пор мне имя Даша

Дороже всех других имён.

День любви

Пшеничный сноп на шёлковой подушке –

В широких кольцах, в прядях водопад.

Лицо горячее, как будто из-под душа,

И капли пота бисером блестят.

Глубокое неровное дыханье,

В нём слышится негромкий стон и хрип.

Обрушили основы мирозданья

Бедро широкое и талии изгиб.

Глаза закрыты, лишь ресницы – крылья,

Слегка трепещут бабочкой дневной.

Луч солнца льётся золотистой пылью,

Искрит и движется. Не знаю – что со мной.

Я взрывом чувств её разъят на части,

Упал с небес в палящий летний зной,

Мне кажется, что умер я от счастья.

Ну, пусть не умер, но едва живой.

Картина штиля после урагана,

Что бушевал, неистовый, меж нас,

Со скрипом жалобным пружин дивана,

Что чудом не сломались в этот час.

Но миновали нас инфаркт и кома,

В груди огонь неистовый угас.

Осталась тела сладкая истома,

Да простыни ласкающий атлас.

День святого Валентина

Февраль как раз взошёл на середину.

И скоро зимний свой закончит бег.

Проводим календарную мы зиму,

Хотя ещё повьюжит белый снег.

Но вот откуда взялся этот праздник?

Такого мы не знали испокон.

Святой европский Валентин – проказник,

У нас откуда появился он?

Чем знаменита Валентина святость?

Легенда есть, что он лечил людей,

Легионеров римских стал он сватать

Между собой, который каждый – гей.

К нам занесло святого Валентина,

Когда пришёл заморский лимонад –

Ну, кола к нам пришла, и бесовщина –

С пустою тыквой дьявольский обряд.

Но всё-таки в февральских буднях стылых

Его мы вспомним (ну какой же там святой?),

Да потому, что наших женщин милых

Хотим поздравить весточкой простой.

Хотим сказать, как сильно мы их любим,

Не будем марта целый месяц ждать.

Среди зимы тюльпаны им добудем,

А в марте будем поздравлять опять.

Что Валентин для нас – пустое дело.

Его деянья, право, ерунда.

Мы женщин наших здравить будем зело

И в феврале, и в марте, и всегда!

Деревенская свадьба

Брызги вина и осколки стекла.

Надька со Светки парик содрала.

Колька соседа по челюсти двинул,

Кровью со скатерти струйка стекла -

С соком томатным стакан опрокинул.

Женщины подняли визг за столом,

Парни вскочили, тарелки роняя,

С мясом, с селёдочкой крупной «залом»,

Стулья ломая, пошли напролом,

Стенка на стенку, пощады не зная.

Драка на свадьбе – ну как без неё!

Свадьбы примета нетрезвой и шалой.

Поводов к драке найдётся немало.

Пьяные парни, да и мужичьё

Квасят носы, наставляют фингалы.

Сбитые на пол, не скоро встают,

С ходу заснули, и долго не встанут.

По фигу пьяни постельный уют –

Там, где свалились, вот там и заснут.

Разве что жёны к кроватям дотянут.

Долго живу, но никак не пойму –

Свадебной драки причину и прелесть,

Кто затевает её, почему?

Так ведь недолго попасть и в тюрьму.

Может, кому-то туда захотелось?

Воспоминание старых обид,

Пьяный кураж, и бравада, и удаль?

Зависть к соседу в подкорке свербит?

Вот и в тихоне проснулся бандит,

Львом обернулся подстриженный пудель.

Предпочитаю оформленный брак

Дома с родными отметить пристойно.

Что бы какой-нибудь пьяный дурак

Праздник не смог нам испортить никак,

Что бы сиделось легко и спокойно.

Диана

(из цикла «Имена»)

Глаза зелёные и шалые, и пьяные.

И шёлковых волос пшеничный водопад.

Скажи, зачем и кем ты названа Дианою,

Что означает твой охотничий наряд?

Кого выслеживаешь нынче в джунглях каменных,

Где цель твоя для настороженной стрелы?

Зверей немало бродит вялых неприкаянно,

И в небе много птиц, но это не орлы.

Возможно, что тебе не львы нужны – кабанчики?

Тебе охотник в пару, может, ни к чему.

И птицы – не орлы, а рябчики, фазанчики

Тебе нужнее к рациону твоему.

Диана, средь мужчин ты служишь санитаркою.

Возможно, образ жизни твой совсем неплох.

Ведь волк не кормится малиной и бояркою.

И для тебя всегда в меню найдётся лох.

Ты не питаешься салатом, кашей манною,

Ты хищница, твоя обычная еда

Лишь дичь, лишь мясо, и поэтому Дианою

Ты и зовёшься. Ты охотница всегда.

Доцент девяностых годов

Стоит мужчина у киоска,

Но не за пивом он стоит.

В пальто дешёвом и неброском –

Заштатный внешний вид.

Стоит и ждёт, купить готов,

Когда она придёт,

Букет недорогих цветов,

Пока же только ждёт.

Он ждёт дано, уже замёрз,

Дождётся он едва.

А не придёт – букет из роз

Что ж, в мусорку совать?

Сегодня, видно, не придёт.

Сейчас домой ступай.

Потратишь, если повезёт,

А нет – не покупай.

Какой же мелочный мужик!

Но сам себе не рад,

Он экономно жить привык,

Филолог – кандидат.

На нищей кафедре доцент,

Где нет больших зарплат,

Не нужный в рыночный момент,

Научный кандидат.

Зачем он выбрал свой язык

Профессией своей?

Он к книгам сызмальства привык,

Очкастый книгочей.

Ну и читай, хоть ешь, хоть жуй,

Ночами книги текст,

А днём на рынке, вон, торгуй,

Тем, что читатель ест.

Он на свидание зовёт –

Та не идёт в отказ.

Но не приходит что-то вот

Уже не первый раз.

И вот, сегодня не пришла.

Сомнения грызут –

Забыла или проспала?

Или другое тут?

Дела у девушки свои -

Ей нужен крепкий муж,

Уверенный глава семьи,

А не беззубый уж.

Однажды он уж был женат,

Но бросила жена -

Приличный нужен ей оклад,

Квартира ей нужна.

А этот горе-кандидат

Наук – не для жены.

Он только книгами богат,

Кому они нужны!

Вот так и пассия его,

Что не пришла опять,

Боится ведь она того,

Что замуж станет звать.

А ей и замуж невтерпёж,

Но замуж за орла,

А этот с воробьишком схож,

Зачуханным дотла.

Иди домой, наш кандидат

Науки, и в мужья,

В помойку брось диплом-мандат –

И в торгаши, как я.

Екатерина

из цикла Имена

Прекрасна древняя Афина,

Но я сегодня не о ней.

Красавица Екатерина

Пожалуй, будет не дурней.

От папы – с севера блондина,

От мамы, греческих кровей –

Глаза под цвет аквамарина

Из – под чернеющих бровей,

И не звезда, не балерина,

Не о такой веду рассказ,

А просто так – Екатерина,

В размерах лучших – «оверсайз»,

Товаровед из магазина

Простая девушка она.

Для будущего семьянина

Как раз такая и нужна.

Вобрав от севера и юга

Всё лучшее от разных рас,

Екатерина дразнит друга,

Своим обличьем без прикрас.

В окне светёлки – мезонина

(На шторках вышитый узор),

Потоком счастья – эндорфина

Парнишке шлёт весёлый взор.

А парень под кустом жасмина

Стоит, и терпеливо ждёт,

Когда его Екатерина

На землю грешную сойдёт.

Елене Т

(День рожденья)

Никто не может повернуть былое вспять.

Как реку не заставить течь к истоку –

Не в силах даже мощному потоку.

И пусть тебе уже шестьдесят пять,

Тут ни убавить, ни добавить сроку.

Не надо вовсе годы жизни убавлять,

И, впрочем, афишировать не стоит,

Пусть это всё тебя не беспокоит,

Не возрастом нас надо представлять,

А тем, что в жизни удалось построить.

Ты много сделала в науке и в кино,

А коли так, чего грустить, Елена!

Печаль легка, как на «Просекко» пена,

Такое ведь не каждому дано –

Талант твой Богом послан, несомненно,

Живи и радуйся, иди своим путём,

Пиши свои прекрасные романы,

Которые так любят киноманы,

Сценариев занятных все мы ждём,

С сюжетом неизбитым и нежданным.

Если встретимся

Отпылало, отдымило, отгорело.

Жар покрылся пепельной корой.

То, что раньше так мучительно болело,

Лишь слегка царапает порой.

Нет любви в душе, она совсем исчезла.

Испарилась, будто и не жгла,

И судьба на трассе взмахом жезла

Направленья наши развела.

Ясно стало нам, что мы совсем не пара.

Наши реки забурлили вспять.

Но земля-таки имеет форму шара –

Мы когда-то встретимся опять.

И, качаясь в неуверенности зыбкой,

Мы друг к другу робко подойдём,

Заиграют вдруг виолончель со скрипкой

О несбывшемся, о грустном, о своём.

Ворохнётся колко где-то в подреберье –

Неужели снова Бог послал?

Да ведь я давно в случайности не верю,

Мне не нужен этот сериал.

Улыбнусь тебе, приветливо и мило,

Отвернусь к открытому окну.

И пройду, к тебе не прикасаясь, мимо.

Словно тенью прошлого мелькну.

Жду

Я жду тебя, красавица, не долго –

Всего каких-то полтора часа.

Мне времени, поверь, не жаль ни сколько,

Но ревность – ядовитая гюрза,

Меня сейчас, наверное, ужалит,

Раздвоенный покажет язычок.

Да разум, пересмешник, зубы скалит:

«Ну что ты нос повесил, дурачок!

Опаздывать – всегда девиц манера,

Она, быть может, за углом сидит

На лавочке сиреневого сквера,

И за тобой исподтишка следит.

Сиди и жди. Не хочешь ждать – не надо,

Иди домой, о девушке забудь.

Видать, она – цветок чужого сада,

С твоим её не совпадает путь…»

Что ж, я ушёл. Насильно люб не будешь.

Обиды ком зубами разжую.

Ещё разок ты так со мной пошутишь –

Забуду и фамилию твою.

Жёлтое

Холодно, зябко, давит столб,

Атмосферный, тяжёлый, мокрый.

Не размазал он в кляксу чтоб

Ожидание цвета охры.

Ожидания желтый глаз.

Ну зачем мне оно? Не знаю.

Это всё уж не первый раз,

Но по-прежнему ожидаю.

Вдруг придёт не то, что я ждал.

Снова жёлтое хлынет густо.

И опять в душе – тот вокзал,

Где без поезда стало пусто.

Ожидания грустный пик

Уповаю, кончится скоро,

Как кончается краткий блик,

Жёлтый, яркий блик светофора.

Женщина

Сонет

Не знаю, как сумею передать

Все чувства к этой женщине великой -

(Любви моей нетёсанной и дикой),

К единственной, кто есть жена и мать.

Всевышний дал ей силу – отдавать,

Святейшая готовность этой женщины

Отдать себя, всегда собой  пожертвовать,

Все беды жизни на себя принять.

Она готова взять любую боль,

Не дать прийти ей к мужу, сыну, внуку,

Готова претерпеть любую муку,

И амбразуру бед закрыть собой.

За всё, что ты, родная, мне дала,

Я не смогу вовеки расплатиться.

Осталось только небу помолиться,

И попросить, чтоб ты всегда была.

И пусть тебе уж далеко не двадцать,

Не устаю тобою восхищаться

Женщина – загадка

Полуулыбка и полу-оскал –

Строгость и скрытая шалость.

Больше чего? Проверять я не стал,

Просто обнял, что досталось.

Алый цветок не сомкнувшихся уст,

Жемчуг зубов между ними,

Взор одновременно ярок и пуст –

Пьесой «каприз» Паганини.

Цвет – изумруд и волны бирюза,

Вдруг – темнота старой меди.

Как переменчивы эти глаза!

Кто вы, прекрасная леди?

Золото длинных волнистых волос,

Плечи античной Венеры,

Ангел иль вамп? И на этот вопрос

Не отвечал я, но верил,

Время расставит потом по местам,

Сделает вехи – засеки,

Внешним прекрасным и милым чертам

Выставит время оценки.

Это потом, а сейчас я гляжу,

Радости всплеск ощущая,

В эти глаза, и три такта твержу,

Женщину в вальсе вращая.

Зачем позавчера

Зачем позавчера ты мне сказала,

Что жизнь свою не мыслишь без меня?

Моя душа быть твёрдой перестала,

И стала словно каша-размазня.

Две ночи я не спал, мешало чувство,

Что вновь я попадаю в твой капкан,

В водовороте пьяного безумства,

Плясать заставишь свой тупой канкан.

Но этот пляс продлится вновь недолго,

Его прервут друзья и алкоголь.

И вновь твоих порывов барахолка

Помножит жёстко наш союз на ноль.

Любовь, любовь! Зачем такую силу

Имеешь ты над сердцем мужика,

И заставляешь крепкого верзилу

Порой быть в роли пыльного мешка.

Как жить с тобою, не имея тыла,

Лишь сердцем, но не головой любя.

Как сделать так, чтоб ты не мельтешила,

Но что это за счастье – без тебя.

Зачётный

Он лежал разгорячённый, потный

Грудь ходила штормовой волной.

– Николай, ну, ты мужик зачётный,

Что ты старый, вытворял со мной! –

Так сказала юная подружка,

На пол сбросив одеяла ткань,

Я её поцеловал за ушком,

И сказал: «Какая же ты дрянь!

Ты вчера с Володькой кувыркалась,

А позавчера дала Петру.

Ты себя попридержала б малость.

А не то от ревности умру».

– Коленька, не обращай вниманья.

Я же с ними лишь за деньги сплю.

Есть ещё один мой спонсор – Ваня.

Но тебя я искренне люблю.

Я ведь от тебя их не скрываю.

Вовсе не для них моя кровать.

Я ж тебя неделю ожидаю,

Чтобы ночь одну с тобой поспать.

Ты на мне женился бы, любимый,

Я б тебе всегда была верна.

Всех мужчин я б посылала мимо.

Но тебя ведь дома ждёт жена.

Он лежал, дыханье успокоив,

Есть над чем ему поразмышлять.

Почему же в жизни есть такое,

Что не разомкнуть, не разорвать.

Сколько ж будет раздвоенье длиться!

Пробуксовка – ни туда и ни сюда.

Он не сможет ни за что решиться,

И порвать с прошедшим навсегда…

Зимний романс

Кресло глубокое, пламя камина.

Вечер метельный за окнами вьюжится.

Время остывшее тянется мимо

По неширокой заснеженной улице.

Сучья трещат и толкаются искры.

Видится что-то далёкое в пламени.

Вот и умчались года наши, быстры!

Их подгоняли, как водится, сами мы.

Грустно тяну я коньяк из бокала,

Молча смакую его с наслаждением.

В нынешнем часе хорошего мало-

Прошлое в памяти как наваждение.

Лица из прошлого чёткими станут

Женщин, что некогда были желанными.

Видел – они непременно обманут:

Клятвы их лживы, манеры – жеманные.

Нынче милы мне и вы, что солгали,

Видно и сами судьбою гонимые.

Жаль вас, подверженных зимней печали.

Мною прощённые, мною любимые.

Мною прощённые, мною любимые.

Зоя

из цикла Имена

Нет теперь в душе моей покоя,

Где искать тебя и как найти?

С именем волшебным Зоя… Зоя,

На каком найду тебя пути?

В первый раз почувствовал такое –

Сердце билось радостно в груди,

От того, что встретились мы, Зоя,

Я просил тебя – не уходи!

Но ушла ты, милая гречанка,

Захватив под мышку тонкий кейс,

Сообщив, что нужно спозаранку

Улетать тебе в далёкий рейс.

Девушка с восточными глазами,

Формой, словно греческий миндаль,

Ты зачем вчера мне не сказала

Номер телефона свой, а жаль.

И теперь я рыскаю по-волчьи,

Лайнеры по-доброму кляня,

В аэропорту и дни и ночи.

Время – не преграда для меня.

Я увижу, как в огней мерцании

Зоя лёгкий чемодан ведёт

В форме алой авиакомпании

Под названием Аэрофлот.

Поднимусь с дивана, чтобы стоя

С радостью приветствовать свою

Стюардессу. Выдохну я: – Зоя!

И в душе я «Жанну» запою.

Играй, гармонь!

Играпй гармонь, играй гормон!

Бушуй в крови, тестостерон!

На деревенских посиделках

Не быть девчатам нынче в целках.

Когда играет эстроген,

Его унять дано не всем.

И у околиц, не стесняясь,

Поют, перекричать стараясь,

Экстаза возгласы любви -

Июньской ночью соловьи.

Играй гармонь, играй гормон!

Гони с души сомненья вон!

Девчачьи стены карфагена

Подточат струи эстрогена.

В зелёной кипени травы -

Безмолвный крик – «иду на вы!»

А был победным ли азарт,

Поведает  в роддоме март.

Играй гармонь, буди гормон!

Всей жизни повелитель он.

Из прошлого

Ловлю спиною пристальный твой взгляд.

А оглянусь, ты опускаешь веки.

Так было с нами много лет назад,

Ещё когда ходили мы в детсад,

И в школе сонм насмешливых тирад,

И мимолётный поцелуй в библиотеке.

Мы после школы виделись едва,

Рассыпались по разным факультетам.

У каждого компания своя,

Свои подруги и свои друзья,

На третьем курсе – у тебя семья.

И «академ», в связи с твоим декретом.

Меня нашли рабочие дела.

А ты, к несчастью, скоро овдовела,

Но в трауре недолго побыла,

Опять зачем-то замуж ты пошла,

Опять ребёнка вскоре родила,

И в результате сильно располнела.

Диета, фитнес – лишний вес капут.

Ты помешалась на зелёном чае.

Вернулась на работу в институт,

А я тружусь четыре года тут,

Тружусь за кандидатский свой статут,

И докторскую степень защищаю.

Чего глядеть теперь, скажи на милость,

Когда приязнь растаяла вдали.

От спички той пожара не случилось,

И ничего у нас не получилось.

Чего же ты на прошлое воззрилась?

Ты спину мне глазами не сверли.

Изабелла

из цикла Имена

На вопрос, какое имя краше?

Отвечаю искренно и смело -

Пусть оно не русское, не наше,

Мне по нраву имя Изабелла.

В этом слове – воздух из Прованса

Посвященье Богу в этом звуке,

Красота эпохи ренессанса,

И любовь к искусству и науке.

Изабеллу воспитать  не просто.

Дочка – для родителей учитель.

Ум её устроен очень остро  -

С детства –  непоседа и мыслитель.

Покорится ей любое дело -

Красота и ум даны без меры.

Лев и сокол – звери Изабеллы,

Под покровом Марса и Венеры.

Изабелла, Изи, Ибби, Белла,

Зизи, Белка, Изка и Изетта,

Изабель, ИшИбел, Иза, Элла.

С сотней вариантов имя это.

Повезло, кому оно досталось.

Но сомненье зародилось где-то.

Посмотрел словарь и оказалось -

«Изабелла» – от «Елизавета»!

Измена

Сжал ладони, стиснул желваки.

Ярость в сердце закипает мигом.

Не пущу я в драку кулаки,

Не взорвусь истошным гневным криком.

Досчитать в уме до десяти,

Задержать дыханье на минуту.

Буйству в сердце надобно пройти

До дрожанья ног. Прошло как будто.

Перестали молотки в висках

Колотить о сердца наковальню,

Шатко, валко, с дрожью, на носках

Навсегда покинул эту спальню.

Хорошо, что я себя сдержал,

Не устроил безобразной сцены.

И любовник резво убежал.

Ведь не он – вина её измены.

Только что за радость этот шаг.

Если б я устроил им расправу,

То в холодной клетке как-никак

Каяться пришлось, и то – забава.

А теперь шагаю в пустоту,

Цели нет в душевной круговерти.

Разве что направиться к мосту,

За вопросом жизни или смерти.

Инферно

(печальная быль)

Она его неистово любила.

Так сильно, так безумно, что порой

До ярости, до срыва доходила,

Узрев, что он беседует с другой.

Тогда и стресс, и бешеные слёзы,

И боль в висках покоя не даёт.

Подруги, те давали ей прогнозы –

Ревнивицу инфаркт в итоге ждёт.

А на душе так гадко, и так скверно,

Не развязать ей ревности узла,

Пылало в сердце тёмное инферно –

И просыпалась в ней богиня зла.

В негодовании себя забыла,

Рассудок отключился и застыл,

Она в того, которого любила,

Воткнула рыбный нож, что было сил.

Его на третий день похоронили,

Ей суд определил двенадцать лет.

Инстинкт – инферно небывалой силы

Её любовь помножило на нет.

Исповедь лопуха

Поймал папаша на девчонке,

И ну, полицией грозить –

Или женись, или на шконке

Лет пять клопов тебе давить.

Что тут попишешь, сник я сразу,

И в загсе трепетно дрожал.

Следил папаша в оба глаза,

Чтоб я случайно не сбежал.

По жизни сплющенному кругу,

Что называется овал,

Я с нею только с перепугу

Прошёл короткий интервал.

А дальше – врозь, а дальше воля!

Пойду, куда глаза глядят.

Предупредить знакомых, что ли,

Об этой девушке ребят?

Она с папашей – офицером

Захочет на себе женить

Ещё кого таким манером.

Любовь с ней лучше отменить.

Каждому – своё

Ты сказала – не будет свиданий.

Руки, плечи мои ты не трожь.

От ненужных твоих прикасаний

Пробирает холодная дрожь.

Это я совершила ошибку,

Согласившись на встречу с тобой,

Зря тебе подарила улыбку –

Вестерна  ты чуждого ковбой.

Уходи, и скачи в гущу прерий,

Задавая коню шенкелей,

Мой избранник мне станет потерей,

Если тоже взнуздает коней.

Ты не понял, но я близорука,

Хоть меня ты не видел в очках,

И найду себе тихого друга,

Я его часто вижу в мечтах.

Это умный и милый очкарик,

Завсегдатай всех библиотек,

Он не глушит коньяк и вискарик,

Водкой он не нальётся вовек.

Только с ним я счастливою буду,

Тихо-мирно по жизни вдвоём,

Не поддавшись пороку и блуду,

Скромно средней семьёй заживём.

И подумал я оторопело –

Неужели девица не врёт?

Ей не нужно решительных, смелых,

Деве нравится робкий народ.

Что ж, возможно, но всё-таки странно,

Я людей не пойму до конца.

Впрочем, есть ведь любовь у барана,

Только имя ей – ярка, овца.

Казашка

Я знал одну казашку

С глазами нараспашку.

Не смейтесь. Её звали Ботагоз.

Увидел в деканате.

Она сказала – нате

Приказ, что завтра едете в колхоз.

Сельхозработы – ладно,

Поедем курсом, складно

Студенческие песни попоём.

С лицом, темней фарфора,

Как у богини Флоры,

Ты, Ботагоз, в сознании моём.

Тут не одни монголы

Казахско-тюркской школы

В роду девчонки генами сплелись.

Забуду я нескоро

Глаз чёрные озёра,

Что испокон персидскими звались.

Я боек был, замечу,

И предложил ей встречу,

Мол, вечером в кафешке посидим.

Она сказала: «Знаешь,

Ты сильно пострадаешь –

Мой муж – боксёр, а вот и он – Вадим».

Такая незадача.

Ушёл я, чуть не плача,

А завтра с курсом выезд на поля.

Но не пустил я слёзок.

Красивых Ботагозок

Порой рождает местная земля.

Клавдия

(из цикла "Имена")

Когда-то имя, говорю по правде я,

Казалось деревенским и простым.

Я ничего тогда не знал о Клавдии,

(Он также Цезарь и Германик). Древний Рим

Его боготворил, назвал понтификом,

Отцом Отечества, Трибуном избран он,

И Императором. Такая вот специфика –

Льстить сильным, к нам пришла из тех времён.

Заговорился, забывая главное –

Ведь я об имени сегодняшних девчат,

Которых родичи назвали Клавою,

Не Клавкой – дурою, как ей порой кричат.

Сегодня редко называют Клавами

Девиц – на это имя нынче моды нет.

Но не дурёхами, неряхами, шалавами –

Они царицами прославят белый свет.

Кое-что о любви гусара и алкоголе

Звуки музыки бравурные стихают.

Бал окончен, ах, какой блестящий бал!

Свечи в люстрах, в канделябрах тают.

Что хотел, он даме не сказал.

Гости все уже расселись в экипажи.

В небе плавает сиреневый рассвет.

Укатила дама сердца. Даже

Дождик смыл  ее коляски след.

Здесь идти совсем недалеко до Мойки.

От дождя его укроет чёрный зонт.

Но душа гусара ждёт попойки.

От сердечных мук спасёт «Дюпонт».

Он и друг, вдвоём три штофа одолели,

Говорили обо всех и ни о ком.

Дома он валялся на постели,

Утоляя жажду коньяком.

Утром, правда, это было уж под вечер,

С головой, гудящей словно улей пчёл,

Мысли все о мимолётной встрече

Огуречный заменил рассол.

Так бывало раньше, так бывает нынче –

Дел сердечных узел, драма, сердца боль,

Выпивать по поводу – обычай,

Первый врач гусара – алкоголь.

Кокаинеточка

На песню «Кокаинеточка»   А.Вертинского

Я никогда не нюхал кокаина,

Узнал о нём лишь от Вертинского-Пьеро.

Не знал ни героина, ни морфина,

Хоть наркоманство уж как мир старо.

Однажды в ранней юности, балдея,

Когда считал уже, что я совсем большой,

У пацана, лет на пяток взрослее,

Разок взял папиросу с анашой.

Вдохнул глоток расхваленного «плана»,

Подвохов-козней ожидая от дымка,

И приторно-тошнотный чад дурмана

Мне затуманил голову слегка.

Вернул косяк, слюной на землю брызнув,-

Кури, Кирюха, сам, а от меня отстань.

И с той поры уже ни разу в жизни

Я не курил кнабисную дрянь.

Мне тяга наркомана непонятна.

Зачем же надо было это начинать?

Достало всё, проблема неприятна -

Так можно же нормально забухать.

Довёл себя до состоянья свинского,

Плетись в короткую зависимости даль.

Но вот кокаинеточку Вертинского

До слёз горючих почему-то жаль.

Кокетство

Ты зачем в меня вчера стреляла

Из двустволки тёмно-серых глаз?

Может быть, убойность проверяла

Этого оружия на нас.

Да, твой взгляд стреляет безотказно.

Многих он уже в пучину вверг,

Сильных чувств, да только всё напрасно –

Зря надежду дарит глаз тот сверк.

Ничего, однажды, как отмщенье

На твоём появится пути

Чудное, во всей красе виденье,

Принц, каких и в жизни не найти.

Он высок и гибок, словно липка,

Под усами пышными храня,

Белозубую весёлую улыбку.

В общем – принц, но только без коня.

Ты нацелишь серую двустволку

Оробевших от восторга глаз,

Но напрасен выстрел, мало толку,

Не попала ты в мишень сейчас.

Он сверкнёт тебе в ответ глазами,

Синей молнией, как в летнюю грозу,

И твои непрошенную сами

Источат глаза любви слезу.

Только он слезы той не заметит,

Отвернётся гордо от тебя.

Догадаешься, что тут тебе не светит.

И страдать начнёшь, его любя.

Конец любви

Между нами незримая встала стена.

Были мы так близки, словно листья на ветке,

Вместе были всё время, и вот тебе на!

Нет у нас больше пары с любимой на свете –

Я остался один, ты осталась одна.

Ты сказала мне – всё! Я не буду с тобой -

Надоела, обрыдла такая житуха.

И тупая, какая-то нудная боль,

Появилась в зубах, и стрельнула мне в ухо.

И в груди мой мотор вдруг заныл как гобой.

Как же быть мне теперь без любимой моей?

Без привычной, сварливой, но всё-таки милой.

Как пройти сквозь болото оставшихся дней,

Или лучше, затянут зловонной трясиной,

Эту мерзкую жизнь завершить поскорей…

Кореянка

Не татары, лезгины, евреи,

Не грузинки нужны мне сейчас.

Я на женщин российской Кореи

Положил поэтический глаз.

Глаз с прищуром, щекастая ямочка,

Крутоскула, чернява как смоль,

Есть в России краса – кореяночка,

Что забориста, как алкоголь –

«Соджу» – крепкий корейский напиток,

Будоражит всегда мужиков,

В ней ума и веселья избыток,

Бережёт власть семейных оков,

Свято чтит нерушимость обрядов,

И в работе умела, сильна,

И в своих политических взглядах,

Радикальной не будет она.

В жизни видел немало корейцев,

Пировал с ними множество раз,

Но от острого злейшего перца

До сих пор слёзы катят из глаз.

Кристина

(из цикла Имена)

Жужжу и бьюсь как муха в паутине,

Но сеть мне сплёл, однако, не паук.

Я влип в неё благодаря Кристине,

И издаю теперь мушиный звук.

Всё начиналось так легко и чинно –

В кафе сидел вечернею порой,

Через соломинку сосал мартини

Ну, как киношный западный герой.

Жара. И вентилятора турбина

Гоняла знойный воздух надо мной.

И вдруг глаза, как два аквамарина,

Меня холодной обожгли волной.

Волос пшеница, шея лебедина,

И этот взгляд, как ледяной ожог,

Ты вся была, холодная Кристина,

Как продолженье длинных стройных ног.

И с той поры я больше не мужчина,

Я слабовольный и покорный раб.

Был как скала, а нынче как руина –

Не телом, но характером ослаб.

Вокруг меня теперь болото, тина,

И в этом виновата лишь одна

Красавица по имени Кристина,

Я в ней тону, не достигая дна.

Ксения

(из цикла Имена)

Зима, но будто солнышко весеннее

Вдруг выглянуло из-за серых туч –

Ко мне пришла моя подружка Ксения,

В моих глазах блеснул надежды луч.

И сразу жизнь пошла иным течением,

Зимы исчезла пасмурная власть –

Энергия высоковольтной Ксении

Без проводов в меня передалась.

И позабыто язвы обострение,

Исчезла в голове тупая боль.

Ты врачеватель, радостная Ксения,

И самый лучший в мире алкоголь.

Мне очень хорошо с тобою, Ксения.

Ты – непогоде яростная месть.

И своему не верю я везению,

Что у меня такое счастье есть.

Латышка

Как сдобная белая пышка

С пшеничной недлинной косой

Стоит прибалтийка – латышка

В переднике красном, босой

В траве, что осталась от луга,

В отаве, по-русски сказать.

И ждёт долговязого друга,

Чтоб вместе на речку бежать.

Вот так бы вы в Латвии жили –

Спокойно, размеренно… Жаль,

Что стало вам не до идиллий,

В стране не звучит пастораль.

И даже поющая Лайма,

Когда-то канканов кумир,

Дошла до постыдного лая,

Забыв, кто её так кормил,

Что, кажется, лопались щёки

И сильно распёрло бока,

И взоры её, волооки,

Так схожи со взглядом быка.

Поди-ка, исполни на взморье

Про Чарли и про вернисаж.

Где русских ценителей (ой ли!)

Теперь наберётся гараж.

Пройдись по своей Пикадилли,

Иди, ускоряя шаг,

Тебя в России любили –

Ты сделала всё не так.

Лимитчицы

Расскажу я вам о дружбе женщин -

Коль намечен девушкой жених.

Хитростью лисиц, никак не меньше,

Обладает каждая из них.

Я не знаю, как там в лисьей стае

(А бывают стаи у лисиц?),

Только девки в обществе предстали

Кровожадней бешеных тигриц.

Что подруга сделает подруге

За того, что метила в мужья?

Опозорит ту по всей округе

Иль сама застрелит из ружья.

Раздерёт сопернице сопатку,

Вырвет клок густых её волос,

Ей вонзит под левую лопатку

Сталь, раз по-другому не пришлось.

Может быть, так завоюет мужа,

Ведь мужик пред девкою – дурак.

Только знает пусть, что ей же хуже –

Может стать кошмаром этот брак.

Муж в тестостероновом недуге

Всё равно запомнит этот шаг,

Вероломно сделанный подруге,

Как не сможет и лютейший враг.

Он тебе воздаст ещё сторицей –

Станет пить и с девками гулять.

Будет знать – живёт он не с царицей,

Что супруга – конченая б…

Про лимитчиц фильм идёт с экрана.

Плохо сделан, но интрига есть.

Три девчонки, одного барана

Размечтались с голодухи съесть.

Вот такие мысли я листаю,

Вспоминая молодость свою,

Фильм ещё идёт, конца не знаю,

Но своё суждение даю.

Лолита

(из цикла «Имена»)

О девочке Лолите, о нимфетке

Мне довелось когда-то прочитать,

Высокой, стройной, юной статуэтке,

Которая дурачит свою мать.

В двенадцать лет порочную нимфетку

Не надо было сексу обучать.

Её мужчина взрослый, как конфетку

Облизывал, укладывал в кровать.