Дневник Виатрис

Размер шрифта:   13
Дневник Виатрис

Глава 1

День первый. Годовщина

Знаете вполне вероятно, что раз вы взяли этот дневник в руки, значит в моих поисках или все удалось, или моя ошибка была фатальной.

Я год пыталась продолжить жить- как делают многие после потерь. Притворяться, что всё нормально, – ходить на комиссии, вести наблюдения, заполнять отчёты. Но моя неудача настолько тяготит меня, что притворяться я больше не вижу смысла.

Я не знаю в каком году вы нашли мои страницы, но я надеюсь что даже если я не решу эту загадку, мои записи помогут вам.

Сегодня я решила вернуться в городок, где я была если не в центре, но точно рядом с ним. А потом в один миг, из-за своей алчности потеряла всех кто смотрел на меня с надеждой, ожиданием, и восторгом.

Сейпел – город закрытый, созданный вокруг НИИ, задачей которого было изучение других миров. Все тут крутилось вокругпереходов: мы не знали точно, что это – другие планеты или нечто иное. У нас до сих пор нет целостной карты Вселенной. Мы видели все с одной точки. А когда оказывались по ту сторону, каждый раз мы становились новым наблюдателем для Вселенной и понять где мы было затруднительно.

Сегодня я останусь ночевать в своем старом доме. Здесь все замерло так, как было год назад. Даже продукты не испорчены. И кошачий корм в миске – как я оставила его в то утро.

Воспоминания переполняют меня, а мне хочется остаться беспристрастной. Я хожу по комнатам, будто никогда не жила здесь.

Завтра – вздохну и отправлюсь в библиотеку института, посмотрим что с ней стало за год.

День второй. Город

Спать было трудно, звенящая тишина давит и тревожит.

Сейпел застыл.

Весь город в состоянии квантового стазиса. Я буду называть это – квантовый стазис. Потому что исследовать изнутри это могут единицы, а те, кто способен это понять, не вхожи в черту города.

Год назад, в ходе эксперимента, произошёл распад какой-то невероятной квантовой технологии. Инопланетная она была или из другого мира – до сих пор неизвестно. Мы все наблюдали как невероятных размеров биоэнтанглер рассыпался.

И если бы всё ограничилось лишь этим – замершим городом – это было бы полбеды. Но тогда исчезло всё живое. Люди, птицы, кошки, черви, даже тараканы – всё живое испарилось. В одну секунду город стал мёртвым.

Вспоминать больно.

Нас в лаборатории было то человек пятнадцать. Я буду помнить имена всех до конца жизни. Иногда до сих пор задаюсь вопросом – как мы уцелели. Иногда – хочется, что бы мы пропали как и все остальные.

Мы похоронили восьмерых за этот год. Они не выдержали давления. Не только тут, с Земли, но и со стороны других миров, с кем мы успели наладить связь. Все кидали в нас камни. Мы приступили черту. Получили неизвестный эффект, и потеряли контроль над стабильно работающей системой.

Знали бы они, что мы потеряли не только свой статус и город.

В библиотеке было муторно. Ни чего не изменилось. Не понимаю с чего начинать поиски.

А на улице я наблюдала свою тень – тень вчерашнего дня – очень интересный эффект.

Завтра продолжу наблюдать за своей тенью. Выбрала сегодня контрольные точки где нет “помех”. Интересно на сколько она отстает от меня.

День третий. Тени

Спать невозможно. Ни сверчков, ни сквозняка. Только стук моего сердца и собственное дыхание. Как в анэхоической камере. На третьи сутки можно сойти с ума. Спасаюсь аудио записями леса и птиц. Это не заменяет реальности, объема звука нет.

Я грязная, помыться нельзя – вода в куполе не течёт нормально. Словно сама среда не даёт ей двигаться.

Электричество работает как обычно: можно зарядить батареи и включить проектор, даже уличные фонари включаются с наступлением сумерек. Как будто все в норме.

Завтра к выходу. Хочу помыться. И – нужно ещё отчитаться по наблюдениям.

Из наблюдений:

За два дня удалось зафиксировать необычный эффект: тени объектов присутствуют, но остаются неподвижными для наблюдателя. Стоит перестать концентрироваться – они начинают двигаться. При этом их движение всё равно отстаёт от источника света.

Тень моя отстаёт от меня на 23 часа 44 минуты 8 секунд. Проверка в шести точках города – отставание везде одинаково.

Нигде нет пыли. Мечта перфекциониста.

Звук гаснет. Эха нет. Я слышу свои шаги, но как из-под воды.

Завтра – на выход. И домой, два дня в машине. Меня ждут. А лучше бы – забыли.

День четвертый. Порог

Снова не выспалась. Но важнее – я обнаружила детскую тень у своей кровати.

Это была настоящая тень, как от человека. Казалось, кто-то сидел на краю кровати, на которой я спала. А судя по развороту головы – смотрел на меня, ну или на место где лежала моя голова. После того как я проснулась, тень проследовала к выходу из комнаты, словно ушла за тем, кто ее отбрасывал. Я попыталась проследить, но детская тень исчезла слившись с тенью от стены в коридоре. И больше не появлялась.

Знаете, в этот момент было так же страшно, как тогда, когда я впервые прошла через биоэнтанглер. В том и этом опыте было новым все. А еще страх неизвестности. Азарт новых открытий – для меня как глоток воздуха. Адреналин и стучащее сердце – неизменные спутники моих научных триумфов.

Я – биолог, чья страсть к многообразию жизни граничит с одержимостью. И когда мне дали доступ к исследованию других миров я предвкушала, что однажды мое открытие докажет – природа могущественнее и прекраснее, что человек способен представить. Я так видела и вижу до сих пор. Но теперь могущество природы – всей вселенной – меня пугает больше чем раньше.

К слову, видеозапись не зарегистрировала эту детскую тень. В отличие от моей тени, отставание, которой я фиксировала на эту же камеру днём ранее…я обязана записывать всё, что со мной происходит – даже собственный сон. Это одно из условий моего попадания сюда. Я фиксирую все что происходит, и вести те исследования, которые считаю нужными. Теперь регулярно буду доставлять данные полученные тут в правительственную лабораторию. Где будут еще и с меня снимать показания влияния на человека остатков поля квантового распада.

Купол стазиса выпустил меня лениво. Неприятно ощущать себя залипшей в меду мухой. Когда одна моя рука движется привычно снаружи, а ноги ещё борются с поверхностным натяжением вещества, которое считает меня частью себя. Между прочим зайти мне было проще.

И это ещё один интересный момент взаимодействия с квантовым куполом. Мы, те, кто остался, в день фатальной ошибки, все много раз проходили через биоэнтанглер. Вероятно это оставило на нас “след” или изменило нашу чувствительность к квантовым полям. По прошествии года никто не приблизился к пониманию того, как мы выжили. Только выжившие могут проходить границу купола, не нарушая его системы. Пытались войти сторонние добровольцы, и купол выдавал наблюдателям такие дикие результаты, что научный мир решил ограничить доступ к куполу. И сейчас его охраняют строже чем ядерные разработки несколько веков назад.

Я вышла из-под купола рано утром, в обозначенном месте. Там где есть единственный разрыв в заборе, теперь отсекающий город от всего остального мира. Двое военных и один физик лаборант встречали меня. Меня обыскали – чтобы не вынесла ничего с территории города. Все что было внесено должно быть возвращено. Мусор необходимо забирать с собой. Биоотходы тоже – в специальном чемоданчике. Забрали все, будут исследовать. Со мной остались только личные вещи: этот дневник, телефон и кое-что для гигиены.

По дороге к КПП удалось перекинуться парой слов с лаборантом. Он говорит, что состояние купола было: “покой”. Ни каких новых или необычных показаний снять не удалось.

День пятый. Воспоминания.

В дороге делать особо нечего. Смотрела в окно. Пейзаж – до рези в глазах знакомый: вокруг пустыня и каньоны. Цивилизация далеко.

НИИ строили специально для сложных биологических и физических экспериментов. Впервые я попала туда на втором курсе – проходили недельную практику. Огромные оранжереи, бесконечные теплицы, подземные сады. И лаборатории – под любые задачи. Я была поражена. Юна и впечатлительна – еще больше, чем сейчас.

Второй раз я попала в Сейпел на третьем курсе. Теперь моей целью стала регулярная практика. Я лезла везде, куда могла, делала доклады, просила допуски. Я так скрупулёзно прорабатывала каждый повод остаться и поработать с редкими растениями, что моя практика продлилась до четырёх месяцев. Остальные уехали уже через две недели. За неделю до моего отъезда в амфитеатре, воссозданном физиками-акустиками, появился биоэнтанглер. Уже через пару часов оцепили весь НИИ, а всех посторонних вывезли в течение суток.

Я пошла ва-банк.

Мои амбиции требовали быть в гуще разворачивающихся событий.Билетом сюда стал мой будущий муж – сын проректора и главы кафедры научной этики. Клейв мне нравился, но на тот момент мне важнее было его положение в институте. Мне не жаль, я получила что хотела. И еще двоих замечательных детей. И он сам был хорошим человеком.

Мы часто ездили этой дорогой вчетвером – я, Клейв и дети. Только на длинные выходные или в отпуск – путь в один конец занимал почти два дня. Он всегда был за рулём: терпеливо, уверенно. Я сидела рядом, читала новое, иногда вслух, или перечитывала старые исследования. А ещё мы много разговаривали – обо всём. С детьми, между собой. Иногда молчали вместе. Я только сейчас понимаю – это тоже было прекрасно.

А теперь я сижу на заднем сидении одна. За рулем хмурый военный, который доставит меня к порогу моего нового дома. Все материалы забрали у выхода. Я осталась с воспоминаниям.

Скучаю по детям. Сердце будто горит на проклятом костре. Я тоже не хотела, чтобы все закончилось так.

День шестой и седьмой. Допуск

Два дня, как приехала, – ни минуты покоя не дали. Сначала было медицинское обследование, хоть и сокращённое. Предстоит ещё психиатрическая проверка и работа с сомнологами. В общем, неделя ожидается бурной. Утомительно уже оттого, что это дольше, чем я пробыла под куполом.

Протоколы медицинской проверки мне хорошо знакомы. Когда стоял наш биоэнтанглер, и мы через него проходили, каждый исследователь проходил тестирование до прохода и по возвращении. Я, как биолог, сама инициировала большую часть тестовых задач, которые нужно проверять. Оговорюсь сразу: те, у кого были самые заметные изменения, ходили реже. Для стабильных наблюдателей ограничений по переходам не бывало. Это относилось и ко мне.

Система тестирования была объёмной. В том числе был создан целый отдел – «Четвёртая стена», занимавшийся только работой с психикой и её реакциями на нестандартные условия. Страшно подумать, но фактически – это чистый эксперимент над человеческой психикой. И это то, что давало однозначный ответ на вопрос: годен ли человек идти в другой мир. Представьте, вы попадаете в место, радикально отличающееся от привычного вам. И в том мире вы видите существ, так похожих на ваши детские страхи? Это вполне может оказаться мирным местом, но кожа местных существ выглядит как изъеденная червями кора дерева, а наблюдатель страдает трипофобией. Способен ли он будет там хладнокровно мыслить? Или человек с инсектофобией попадает в мир, где «трава» под ногами хрустит со звуком лопающихся хитиновых оболочек жуков? Это – только то, что мы можем реально оценить. А потенциал нашей психики невероятен – и что она интерпретирует, и в какую сторону бессознательное повернёт взгляд наблюдателя, – неизвестно.

Долгое время утверждение «Четвёртой стены» шло в глубокой секретности. Кафедра этики не знала, что противопоставить. Люди понимали, что мы столкнёмся с множеством нестандартных ситуаций. Но задерживали они нас сильно, потому что эксперименты на людях запрещены давно. А нам было нужно выявлять «устойчивых».

Я проходила через протокол «зеркальный коридор» четыре раза. Дважды – для допуска к входу, и после двух контактов с другими цивилизациями. Это будет история отдельная и длинная. Я как-нибудь расскажу об этом опыте. Сейчас вспоминать не хочется – неприятно осознавать себя настолько уязвимой.

Все результаты и исследования, проводимые «Четвёртой стеной», были засекречены. Даже я, когда руководила группой, проходившей в биоэнтанглер, не получала полной характеристики на подчинённых – только общие тезисы и рекомендации, для действий в нестандартной ситуации. И ни разу по проходу «зеркального коридора» я не получала свои результаты. А вот мой свёкор их видел.

Мы не ладили с тех пор, как встал вопрос психологической подготовки и тестирования наблюдателей. Я всегда стояла за полное и глубокое погружение в психику. А когда у него оказались мои результаты, отношения совсем разладились. Он в любой удобной ситуации забирал внуков к себе, находил повод отвезти их куда-нибудь на несколько дней. А я злилась на него. Теперь, кажется, он хотел их от меня уберечь. Не уберегла их и я.

Завтра попробую попасть к физикам – у них все мои данные из-под купола. Нужно заняться делом. Не хочу долго предаваться воспоминаниям

Продолжить чтение