Семь теней

Маахес

В своих заметках я не раз упоминал, что не бывает благосклонных или сколько-нибудь снисходительных богов. Каждый, тем или иным способом, пытается умертвить своих последователей. Полагаю, на то у них есть свои причины, но, к сожалению, эта тайна будет навсегда покрыта мраком, поскольку, я уверен, ни одно божество не захочет открывать зловещую тайну своего замысла.

Так и в этот раз, познакомившись с одним из самых крупных, сохранившихся на данный момент в Египте культов – Асад-Басиль, я сделал вывод, что их львиноголовый бог имеет личные планы на область своих владений. А, быть может, вовсе и нет у него никаких целей, кроме веселья и празднества.

Итак, познакомившись с моим проводником в Каире, я направился на север. Наша группа состояла из четырех человек: я, проводник и двое сопровождающих. Сопровождающие – парни крепкие, не сильно разговорчивые, хорошо знакомые с особенностями местности, они были нашими защитниками и носильщиками. Проводник – мой давний знакомый, который уже один раз сопровождал меня в экспедицию по Аравийской пустыне. Он часто ходил маршрутом, ведущим в город культа Асад-Басиль Леонтос, поскольку периодически привозил туда книги, материалы для создания музыкальных инструментов и оружия, которые не было возможности достать нигде, кроме как в Каире.

Во время нашего путешествия проводник много рассказывал о культе. Впрочем, упоминал он факты, которые были давно мне известны из туристических справочников или в книгах о мифологии Древнего Египта. Именно поэтому основной целью было, прежде всего, посещение представителей культа. Они несут в себе подлинные знания об истории и культуре собственного народа, недоступные чужакам и не расписанные на страницах книг и бюллетеней. Тем не менее, привожу краткую историческую справку, рассказанную моим сопровождающим.

Маахес – трехлапый Бог Львов, великий Львиный Царь. Бог пыток и бурь. Бог, карающий виновных. Покровитель царей, олицетворение силы и жестокости.

Культ Асад-Басиль берет свое начало со времен Нового царства, во время правления Сменхкары (поясню, дорогой читатель: Сменхкара – это египетский фараон из XVIII династии, преемник Эхнатона, предшественник Нефернефруатон и Тутанхамона). Великий фараон вернул Египту политеизм, занялся строительством новых храмов и восстановлением старых. Асад-Басиль не был так распространен в то время, как поклонения другим богам, таким как Ра, Бастет, Осирис, Анубис и прочие, но ему предстояла многовековая история, которая пережила крупные поклонения Древнего Египта. Это был культ сильных духом, храбрых и не знающих пощады воинов. Храмы Львиного Бога были величественными и процветающими, в них держали львов, приносили жертвы и поклонялись своему жестокому божеству. Города были построены вокруг храмов, в качестве жертвоприношений в загон со львами пускали волов, зебр или телят. Под незамысловатые египетские мотивы хищники поедали дары. Таким образом жертвоприношение достигало своего Бога. Жрецами нарекали не только людей, но и львов, которые являлись проводниками между людьми и Богом. Диких львов в свою очередь называли стражами, защитниками. Они по сей день охраняют города и праведный народ.

У культа Асад-Басиль многовековая история. В настоящее время остались лишь потомки былых последователей, города были заброшены, храмы разрушены, но львов все так же держат в стенах храма самого крупного из ныне сохранившихся поселений.

Примерно полвека назад культ перебрался в город львов – Леонтос. Этот город знаменит своими поклонениями Бастет, Маахесу и Сехмет, однако не является главным центром поклонения Львиному Царю. Связано данное решение, как говорит мой проводник, с тем, что Бог Львов прогневался и обрушил свою кару на людей. Остатки культа, которые сохранились в то время, являлись кочевыми племенами. Они переселились к самому большому храму в Нижнем Египте, так там и оставшись поныне. Храм был разрушен, поэтому все небольшие денежные средства культа уходили на его восстановление. Таким образом мы держали путь в дельту Нила.

Вы, дорогой читатель, наверняка знаете, что я скептически отношусь к подобным поклонениям и, уж тем более, к египетским богам. Мною движет исключительно историко-культурный интерес. Поэтому я, в отличие от моего проводника (человека глубоко верующего), нисколько не удивился провожающим нас львам, которые тут и там встречались нам по пути, и за которыми мы с удовольствием наблюдали с безопасного расстояния. Мой проводник говорил, что это хороший знак – нас сопровождают стражи Маахеса. Однако, после рассказа последователя Асад-Басиль, я немного иначе взглянул на эту ситуацию, погрузившись чуть глубже в историю этого чудного края (дорогой читатель, предоставляю тебе возможность самому решить, куда именно ставить ударение в этом слове).

И так, через два дня пути, добравшись до дельты Великого Нила, мы остановились недалеко от города, перед алтарем. Каменное изваяние примерно 7 футов – вырезанный на большом валуне лев, возвышающийся над ветрами песчаных бурь. Внизу были изображены люди, в страхе убегающие и тонущие в песках с искаженными ужасом лицами. Перед ужасающим тотемом лежал большой камень, в который въелась кровь.

Голова гудела и кружилась под дневным солнечным пеклом. Задерживаться у алтаря долго не планировалось. За время пути я и мои сопровождающие знатно вымотались, и нам всем хотелось побыстрее добраться до пункта назначения. Мой проводник достал из сумки тушу теленка, которую мы приобрели по дороге, и положил на камень. Мясо было еще свежим. Проводник начал молитву, попросив меня сесть на колени перед изваянием. Я покорно исполнил его просьбу. Сложно назвать это словами. Проводник, можно сказать, мычал молитву на неизвестном мне языке, завораживая, звучащими как музыка, египетскими словами. Я погрузился в некий транс, слушая его, и не смог быстро встать с колен, когда он закончил.

Чтобы войти в священную столицу Короля, необходимо принести в дар Богу свежую плоть. Местные стражи – защитники города, под покровом ночи примут дар и передадут его своему Королю.

Мы двинулись дальше.

Вскоре закатное солнце осветило золотом белоснежные стены, арки и колонны главного храма, вокруг которого кучковались дома. Солнце уже не так пекло, но воздух наполнился духотой, привычной для этого региона в вечернее время. Город был небольшой, всего около двух десятков полуразрушенных каменных домов. Главная улица тянулась каменной кладкой к большому храму – городской крепости, величественно подчеркивающей силу и статус народа песков. Древний храм хранил в своих стенах историю поколений людей и львов, историю искусства, музыки и войны. За храмом располагалась площадка для тренировок воинов. Сейчас на ней, как и прежде, воины обучаются искусству владения различным оружием. Рядом с площадкой был небольшой сад, среди которого стояли столы и скамьи для празднеств, а посреди них – место для большого ритуального костра. Там нам и предстояло встретиться с главным вождем культа. Должен сказать: жрец сначала не хотел пускать нас на территорию храма, но мой проводник очень настаивал, аргументируя нашими проводниками-львами, ведь сам Маахес нас благословил. После долгих уговоров жрец согласился пустить нас к столу, хотя в сам храм дорога осталась закрытой. В храме, согласно рассказу проводника, находилась площадка под открытым небом для содержания львов, вокруг которой располагались помещения для молитв, музыкальные мастерские и классы для обучения. К сожалению, не могу подтвердить слова моего проводника, основываясь на личном опыте, но могу ручаться, что проводник мой – человек слова, и я ни разу не ловил его на лжи.

Наступила ночь, небо осветили звезды, на улицах зажигались костры, птицы заканчивали свои вечерние песни последними криками ибиса и уступали место совам. Мы установили палатку и решили немного отдохнуть, а осмотром города заняться уже на следующий день. Не увидишь всего величия под покровом ночи.

Как только на небе показался Сириус, местные сказители в схенти (это набедренная повязка из неширокой полосы льняной ткани) начали рассказывать свои страшные сказки.

Прогуливаясь по вечернему Леонтосу, я заметил присутствие в городе огромного количества музыки. Тут и там звучали флейты и барабаны, песни расползались от костров по земле и текли рекой в пустыни. Это были местные молитвы, смысл которых не может понять такой человек, как я или Вы, дорогой читатель. Это ясно лишь народу культа. И это звучало пугающе и завлекающе. Эти песни манили мой слух и содрагали душу, увлекая в транс подобно молитве проводника у алтаря. Совсем еще маленькие дети сидели вокруг костров и с восторгом слушали кровавые сказки о каре Львиноголового Бога. После чего подскакивали с места и начинали изображать Царя, размахивая своими кинжалами в воздухе. И тут же доносились звуки гипнотических молитв.

"Когда загорелся первый огонь, на землю сошли два красных глаза. Три острых кинжала порезали в ночь сотни грешных душ. И спустился Бог на землю. И произнес волю свою: Виновным – кара, святым – благодать. Живём мы смиренно под львиным взором, и наша судьба зависит лишь от пустыни и милости Его. Грешен тот, кто перечит воли Владыки, грешен тот, кто творит раздор, кто не на своём месте."

Утром, еще раз обойдя храм и город, я удивился, что почти никого не было. Мой проводник объяснил, что часть людей уходит на пашни, а часть – в город торговать продуктами, горшками, которые делаются при храме, и музыкальными инструментами. Музыка сопровождает их везде: во время ритуалов, в учебе, во время работы и вечерами у костра. И, конечно, они играют на мизмаре (традиционный духовой инструмент), хоке (барабан) и саламийях (маленькая тростниковая флейта) для львов. На улицах было пустынно, ветра почти не было, а с ночи сохранилась приятная прохлада. Мое внимание привлекли узоры на дверях домов. Проводник объяснил, что это защитные талисманы от болезней и напастей, которые может готовить последователям судьба. Но эти талисманы не все могут себе позволить. Когда последователь культа совершает во благо народа что-то значимое (например: добивается воинских или музыкальных достижений, дослуживается до звания жреца, помогает городу делом или словом), главный жрец дает благословение на нанесение на двери или стене дома защитного талисмана. В зависимости от достижения эти талисманы делятся на низшие, средние, высшие и исключительные. Исключительные талисманы доступны для нанесения на стенах храмов и домов главных жрецов. Талисманы могут рисоваться краской, а могут вырезаться в камне. В этом городе, безусловно, еще остался след Древней истории, традиции праотцов бережно сохраняются и передаются детям и внукам.

Встретившись со жрецом перед храмом, мы направились в место отдыха. Мне разрешили пройти обходным путем вокруг храма, но я все равно заметил у задней стены, вдоль которой тянулась тренировочная площадка, головы волов, насаженные на колья высоко над деревьями. Некоторые уже догнивали, ошметки тухлого мяса стекали по шесту и падали на землю, оставляя за собой лишь черепа. Некоторые головы были свежими, и к ним только-только прилипали мухи, а кровь капала на раскаленный песок. Поскольку я не должен был видеть эту часть храма, я не стал задавать жрецу неудобных вопросов.

Подойдя к поляне, в центре которой еще с ночи тлели дрова костра, мы устроились за один из столов, я достал бумагу, перо и чернила. Жрец начал свой рассказ.

[Во времена, когда ночи были темнее, а звезды горели ярче, род Асад-Басиль основал древний город – Атфих и был он величайшим центром Царя Маахеса в Та-шемау (дорогой читатель, с древнеегипетского Та-шемау означает “Земля тростника” – это Верхний Египет). Много костров было зажжено и историй рассказано в стенах столицы, сотни поколений взращены. Но, как всему в этом мире приходит конец, так и город был покинут и забыт. Наши предки переселились в Та-меху (“Земля папируса” – Нижний Египет), в пески и средь пальм, где мы с Вами сейчас находимся. Со временем блага и прогресс цивилизации стали завоевывать сердца нашего народа, и большинство отошли от старого порядка. Города перестали быть центрами Великого Царя, а позже были и вовсе покинуты. Остатки племени, ведомые моими праотцами, стали кочевыми народами.

Это произошло полстолетия назад. Ваш покорный слуга был еще молод и только начинал путь верховного жреца. Наше племя проходило через Красную землю (Пустыня. Конкретно здесь – Аравийская. Как удивительно просто эти люди придумывают названия), а путь лежал в великий Атфих. Мы хотели вернуть потерянную столицу, восстановить город и занять свое законное место под звездами Та-уи ( “Две земли” – Древний Египет). Эта мысль терзала ум моего отца, моего деда и прадеда – вернуть нашему роду Асад-Басиль заброшенный город. По пути мы, как и положено, восстанавливали разрушенные алтари, возносили жертву и молились. Маахес послал нам прекрасную погоду и проблем не было. Нашей задачей было добраться до города за довольно краткий срок, ибо запасы наши были скудны.

На четвертый день пути мы почти добрались до столицы. Наши разведчики направились вперед, дабы выяснить, в том ли направлении мы двигаемся. На дорогах нашего клана всегда стоят алтари, вроде того, что вы видели на входе в город. Мы оставляем их во всяком месте, куда лежит наш путь. В пустыне это особенно важно, ведь стражи там голодны, а гневить Царя нехорошо.

Вернувшиеся разведчики сообщили, что мы двигаемся в правильном направлении и что ближайший алтарь совсем близко. К вечеру мы действительно добрались до него и остановились на ночь. Я принял решение возложить жертву на рассвете, а на ночь мясо оставить подальше от лагеря, дабы Маахес не пришел за нами раньше срока. Так и поступили. До Атфиха оставался один алтарь, и разведчики решили выдвинуться вперед нас рано утром.

Той ночью мне явился Царь. Мое видение четко отпечаталось в памяти и имеет власть надо мной и по сей день. Я бежал по пустыне, красные глаза загорелись в небе, сверкнули лезвия ножей и оставили на моей груди три раны. Я видел, как мой народ бежит по темной пустыне, как люди кричат и падают наземь от ударов великого Царя, нашего господина. Я собственными глазами наблюдал, как летят тела нечистых, как вываливаются внутренности из их чрев, как кинжалы втыкаются в их головы и крутятся внутри справедливыми руками нашего Царя. Я видел, как его лапы вырывали сердце моего сына и белые зубы на фоне черного неба поглощали его плоть и как Он расплывался в кровавой улыбке и наслаждался карой, обрушенной на нас. Последнее, что я помню, – песок, залитый кровью. Он перемешался с останками моих братьев, моих жен и сыновей… Красная земля…

И стала почва затягивать меня, и я утонул в море песка и видел лишь тьму, пока не почувствовал, что что-то поднимает меня. Это была рука моего Царя. Последнее, что я помню, – кровавые глаза и острые зубы, перемалывающие мои кости и поглощающие мою плоть.

Наш род стал последней жертвой, возложенной Ему на алтарь за все грехи наши, за отступничество и своеволие, за дерзость возразить Ему. Сны имеют силу, друг мой.

Я проснулся необычайно поздно. Погрузившись в дела, я не сразу вспомнил сон.

Разведчики ходили втроем, направились они прямиком в пустыню, где властен лишь Великий Маахес и его стражи. Мы же должны были выдвинуться во второй половине дня. Встретить разведчиков планировалось ближе к вечеру, а следующим днем войти в Атфих. Мы выдвинулись, а погода ухудшалась.

Под вечер, так и не встретив наших разведчиков, я решил, что мы заплутали, и утром стоит вернуться к последнему алтарю. Песчаная буря поднялась необычайно сильная, наш клан нашел укрытие в скалах, и мы заночевали в холодных стенах угрюмой пещеры. На следующий день погода прояснилась, но дорога была длиннее и ветвистей. Мы ходили кругами и к ночи так не вышли к месту алтаря. Тревога одолела меня, и, оставив караван на плечах моего верного Второго жреца, я двинулся дальше один.

Меня преследовал песок… бесконечный песок, звезды и песок. Сколько я плутал, я уже не помню. Не мог я найти ни караван, ни разведчиков, ни алтарь. Спустя день или два я упал наземь без сил и увидел его – стража этой пустыни. Он стоял надо мной и сверкал глазами – огромный Лев (дорогой читатель, стоит уточнить, что жрец имел ввиду обычного льва, однако я пишу это слово с большой буквы, дабы придать ему такое же почтение, с которым наш рассказчик относился к этому зверю) – посланник Божий, мой спаситель. Я оперся на него, и он поднял меня как своего друга и повел меня. На рассвете следующего дня вдали показался алтарь, у которого одиноко скривилась в молитве фигура одного из разведчиков. Я окликнул его издали и обернулся к моему спасителю, чтобы поведать ему свое счастье, но Льва и след простыл.

После того, как я успокоил испуганного до одури разведчика, он поделился со мной своей историей, и я поведаю ее тебе, и не будет более сомнений в воле Царя Маахеса.

Итак, трое разведчиков отправились в путь рано утром, до восхода солнца. Судя по картам, они двигались в правильном направлении и вот-вот должны были достигнуть города, но внезапно началась песчаная буря, небо окутало песком, и разведчики решили, что надо где-то скрыться и переждать. Они пытались найти хоть что-то в бесконечных песках, но тщетно плутали, уходя все дальше и дальше от верной дороги. И увидели они Льва. Большой могучий страж пустыни сверкал красными глазами. Он смотрел на них, а они склонили головы пред ним. Лев дослушал молитву, вознесенную моими сынами, обернулся к ним спиной и ушел. А дети мои последовали за ним. Долго шли они в одном направлении, не оборачиваясь, ступая прямо по пути, который указал страж. И вышли они у оставленного нашими предками, но такого же великого Атфиха.

Зайдя в его стены, омываемые песком, им удалось укрыться в одном из каменных домов. Там они оставили провиант и на скорую руку сколотили лагерь, поскольку не было известно, когда кончится буря. А буря не кончалась. Неба не было видно: ни солнца, ни звезд. С каждым часом становилось темнее и темнее, разведчики переставали понимать, который час – утро или ночь. Надежда угасала так же быстро, как сгущалась с каждым часом буря, и они не могли вспомнить уже ни солнца, ни Сириуса. Не было слышно ничего, кроме воя ветра.

Тем не менее они быстро уловили надежду в этой тьме. Стали пред ними жрецы города – Львы. Заполонили они улицы и стены города, окружили жестоким судом моих сынов. Не возложили они жертву у последнего алтаря, не заплатили кровью вола защитникам и жрецам. И ждала их кара Маахеса. Обессиленные, они бежали прочь, но не удалось двоим из них укрыться от кары Царя. Слышал мой последний сын, как кричали они и как мучались, поедаемые стражами заживо, и не обернулся, и не подкосились ноги его. Не смел он взглянуть на братьев своих, на их разорванную плоть и искаженное в страдании лицо, и не узрел сын мой боли повинных и бежал он.

Я выслушал его рассказ и сразу понял, что сын мой слаб духом, телом и сердцем. А мой пустынный спаситель тем временем появился снова и стал пред нами. И вынес я кровавый и справедливый приговор третьему предателю. И познал он муки своих братьев, а долг мой пред Львом и великим Атфихом был уплачен.

Позже я добрел до своего каравана, и мы покинули земли когда-то великой державы, центра поклонения Царю Львов. И восстановили город там, где сидишь ты сейчас, и слушаешь мой суровый рассказ. Так знай же, сын мой. Познав Маахеса, не будешь более нуждаться, но судить тебя будут жестоко и справедливо.]

Должен сказать, прослушав и записав историю, я был в ужасе, связывающем тонкой леской мое тело. Со страхом в глазах я смотрел на Жреца и радовался своему скорому отъезду из этого города, который сначала завлек меня своей романтикой, но с каждым часом пугал все больше и больше. Я не смотрел на костры и песнопения тем же взглядом, каким смотрел их прошлым вечером, и не вникал в веселье жестокого народа. Иначе я посмотрел и на львов, сопровождавших нас с проводником день назад. Тревога давила мои плечи, а подступающий к горлу ужас все норовил вырваться наружу.

Добравшись до своей палатки, я уснул, но сон мой был беспокойным. Я слышал крики бедных разведчиков и рычание страшивших меня Львиных жрецов, а их зубы всю ночь стучали над моим ухом. Проснувшись, я обнаружил, что, судя по всему, я ходил во сне, поскольку палатка моя была открыта, а ноги были в грязи.

Когда я и двое наших сопровождающих собрали верблюдов и вышли к воротам города, мы стали ждать лишь жреца и проводника, который задерживался у него. Навстречу нам вышел лишь жрец и сообщил, что проводник уже отбыл в Каир, поскольку ему пришло срочное известие касательно его семьи. На этом мы и попрощались со страшной обителью жестокого, но справедливого Бога.

Прибыв в Каир, я так и не смог найти своего проводника, поэтому оставил ему записку с благодарностью в почтовом ящике и поспешил отправиться домой. Лишь в Лондоне я вспомнил свой сон: вереница последователей Асад-Басиль шла с факелами в сторону храма, тусклый свет освещал нагую спину моего проводника, и в свете этом горели кровавые шрамы по всему телу. Он шел по каменной дороге, а по спине и ногам стекала густая черная кровь. Судя по его шрамам, его избивали палками и закидывали камнями, а вели его на веревке, обвязывающей шею и руки с такой силой, что кисти посинели, а он дышал из последних сил, с жадностью глотая воздух. Он знал, куда его ведут, но не противился, он знал, что его хотят принести в жертву, и знал во имя кого. Тогда у храма я увидел улыбку на его лице и увидел, как глаза его полыхнули красным огнем, роняя взгляд на мою бедную душу, которая ныне обливается кровью за моего друга.