Хроники Ватара. Камень Души. Книга 2

Пролог

Посвящается моей Ларе.

В твоих глазах я обрел целый мир. Ты – вся моя любовь. В твоей душе я отыскал свою собственную. Рядом с тобой я становлюсь целым, по-настоящему живым.

Могучий Великий Океан катил свои бескрайние воды, скрывая в глубинах вековые загадки. И как сотни и тысячи зим назад его волны, подобно исполинскому существу древности, неспешно омывали прибрежные камни. Отшлифованная галька, покорная ритму прибоя, создавала мелодичный шелест, откатываясь назад с волной.

Скалистое побережье с величественными утесами сбросило зимние оковы. Солнце, прорываясь сквозь разреженные облака, постепенно прогревало каменистую твердь. Весна в этих краях была непредсказуема – никто не мог точно определить ее начало и конец. Местные давно смирились с такой особенностью. И Море Штормов полностью соответствовало своему имени – даже в тихие дни оно таило опасность. Полуденные земли вдоль побережья были неприветливы и суровы. В этом царстве каменных пустошей и отвесных склонов весна словно играла с жителями в прятки, то задерживаясь надолго, то обходя стороной некоторые места, оставляя их во власти холода.

Стенуфер пробуждался к жизни. Над домами с толстыми моховыми крышами, защищающими от ветров, вился причудливый дымок. В стальных водах фьордов рыбацкие суда тянули богатый улов – серебристые косяки трески, сельди и палтуса наполняли сети. Жизнь в поселении кипела – каждый житель, от мала до велика, был при деле.

Вот и сейчас, около десятка женщин проворно перемещали корзины со свежим уловом, каждая, самостоятельно справляясь со своей ношей. Они направлялись к ледяным хранилищам, искусно обустроенным в прибрежных скалах. Пополнение запасов было критически важным делом, ведь осенние штормы существенно ограничивали возможности морского промысла, столь необходимого для Стенуфера.

Юный мальчишка, словно ветер, мчался по узким улочкам между каменными домами, ловко огибая развешанное белье. Его меховая безрукавка развевалась на бегу, пока он направлялся к одинокой постройке у скалы. Из трубы кузницы поднимался густой черный дым, а изнутри доносился металлический перезвон – работа там кипела с первых лучей солнца. Срочно требовалось изготовить стальные обводы для трех баркасов у ремонтного причала.

Запыхавшийся парень с растрепанными светло-русыми волосами влетел в распахнутые ворота и согнулся, пытаясь отдышаться. Могучий кузнец с седеющей бородой работал над раскаленной заготовкой, высекая снопы искр своим молотом. Пот струился по могучему телу, подчёркивая рельефные мускулы на руках бородатого мужчины. Заметив молодого визитёра, он остановился и пронзил его суровым взглядом черных глаз, в которых сверкал огонь металла.

– Мастер…Вит…я… – задыхаясь, начал мальчик.

– Свен Ари Гурссон, – внушительно проговорил мужчина с окладистой бородой. – Сперва успокойся и отдышись. Торопиться стоит лишь тогда, когда хватаешь крабов голыми руками в студёной прибрежной воде.

Мальчик, все еще опустив голову, глубоко дышал, собираясь с мыслями. Кузнец положил молот, аккуратно подхватил щипцами заготовку и поместил ее в горн

– Ну, – приподнял брови бородач. – Что стряслось-то? Чего так несся?

Сердитый взгляд и металлический тембр голоса кузнеца не смутили юного посланника. В Стенуфере все знали: хотя мастер Вит и держался строго, но славился своей справедливостью и пользовался безоговорочным уважением. Искусный кузнец относился с особой теплотой к детворе, независимо от пола, и никому не отказывал в помощи, сохраняя при этом безупречную вежливость. Сейчас он терпеливо ждал, пока запыхавшийся мальчуган восстановит дыхание и поведает свою историю.

– Мастер Вит, – произнес наконец мальчик, справившись с одышкой, – Матушка Мо велела вам поспешить к дому Хрома.

Кузнец пристально посмотрел на Свена из-под густых бровей и снял рабочий фартук.

– Олэна?

– Ага, – хрипло подтвердил мальчик. – Такой крик стоял – страшно! Все женщины сбежались, девчонок прогнали, а крови столько…

– Не частИ, – оборвал его кузнец, направляясь к бочке с ледяной водой. – Давно началось?

– Как только папенька к берегу ушел, – почесал затылок мальчишка. – Солнце только фьорды осветило.

– Присядь там, – кузнец кивнул на топчан у стола с инструментами и принялся омываться студеной водой.

Освежившись и вытершись досуха льняным полотенцем, бородатый мужчина облачился в свежую рубаху и покинул кузницу.

– Олаф! – зычно позвал он, глядя вниз на берег.

Из-под нависающей скалы появился крепкий молодой человек с короткими русыми волосами и пробивающейся щетиной, неся увесистую лохань со льдом.

– Уже здесь, мастер Вит, – бодро откликнулся парень. – У берега льда почти не осталось. Пришлось добираться до скалы купальщиц – там хоть немного удалось собрать.

– Побудь за старшего, – прогудел кузнец. – Проследи за горном и… Поработай с заготовками.

– Случилось чего? – насторожился юноша, прибавляя шагу.

– Вряд ли что-то серьезное, – отозвался бородач и шагнул обратно в кузницу.

Олаф последовал за ним, аккуратно установил лохань на каменное основание, стараясь не растерять бережно собранный лед. Тут он заметил на топчане радостно улыбающегося мальчугана, болтающего ногами.

– Брат? – изумленно воскликнул юноша. – Как ты тут очутился?

– Матушка Мо отправила, – выпалил мальчишка, спрыгивая с топчана и бросаясь к брату.

Братья заключили друг друга в объятия, словно не виделись целую вечность, и старший взъерошил Свену волосы.

– С мамой всё хорошо?

– Ага, – озорно блеснул глазами мальчишка. – Только вот…

– Пошли, – перебил готового начать рассказ мальчугана кузнец. – Нечего время попусту тратить!

Накинув меховую безрукавку, он решительно зашагал вниз по улице. Младший из братьев Олафа, переглянувшись со старшим, поспешил следом за мужчиной, уже достигшим первых домов квартала.

Встречные жители радостно приветствовали кузнеца, а местная детвора, завидев его, наперегонки бежала навстречу. Несмотря на спешку, он находил время обнять каждого ребенка и угостить сладостями, которые неизменно носил в карманах. Малыши боготворили его, стремясь привлечь к себе хоть каплю внимания. Мастер Вит учтиво кланялся всем встречным, продолжая путь к жилищу Хрома.

Около дома собралась внушительная толпа любопытных, преимущественно женского пола. Они перешёптывались между собой, украдкой поглядывая на окна каменного строения, откуда доносились стоны и крики роженицы.

– Чего столпились, словно на ярмарке? – громогласно обратился к ним бородач, стремительно приближаясь к дому. – Расходитесь! Неужто других забот нет?

После этих слов женская часть населения Стенуфера мгновенно рассеялась. Кузнец, проводив взглядом спешно удаляющихся женщин и девушек, толкнул дверь и вошёл внутрь.

В доме существовал особый порядок входа: сначала гость попадал в переднюю прихожую, а затем в основную, где можно было комфортно расположиться. Следуя местному обычаю Стенуфера, обувь снимали при входе – полы устилали рукодельные половики, передававшиеся по наследству. Мастер Вит оставил сапоги на лавке у входа и шагнул внутрь.

Просторная зала была заполнена примерно десятком человек, преимущественно дамами средних зим. Среди них выделялся явно не в своей тарелке хозяин дома – Хром, который отчаянно искал возможность сбежать от женского общества. При появлении бородатого гостя его взгляд засветился надеждой на спасение. В помещении царил полумрак – едва различались силуэты мебели и колышущиеся шерстяные юбки. Душный воздух становился еще тяжелее от доносившихся из соседней комнаты женских возгласов.

Окинув взглядом обстановку, бородач недовольно качнул головой. Войдя в залу, он призвал магию, и все свечи вспыхнули разом.

– Ансгар Хром, – властно указал кузнец, – Немедленно отправляйся к ремонтному причалу, там от тебя будет прок…

– Мастер Вит, – вмешалась дородная женщина с уложенной короной русой косой, – Но он же скоро станет дедом и…

– Гретта! – отрезал бородач, сверкнув глазами, полными тьмы. – Еще слово, и последуешь за мужем.

Хозяин дома, под пристальным взором супруги, поспешно поднялся и направился к выходу. Проходя мимо кузнеца, он благодарно улыбнулся и кивнул.

– Благодарю, – беззвучно произнес он.

Взгляды женщин выражали явное неодобрение кузнецу, но он мгновенно перехватил инициативу, обратив на них пристальное внимание.

– В этих стенах слишком много любопытных, – властно заявил бородач, приближаясь к присутствующим дамам. – Пусть останутся только Гретта и Инга Хром, прочим следует заняться своими делами.

Все изумлённо посмотрели на хозяйку и её бабушку. Последняя, безмолвно кивнув, заняла место у окна, не желая вмешиваться. Остальные, получив молчаливое согласие старейшины рода Хром, покинули помещение практически бесшумно. Почти.

– Гретта, – произнёс кузнец, провожая уходящих женщин мрачным взором, – Впусти свежего воздуха, здесь невозможно дышать.

Пока хозяйка торопливо распахивала окна, впуская прохладу фьордов, бородач приблизился к старшей Хром, опустился рядом и взял её ладонь.

– Как поживает ваша старшая правнучка, уважаемая Инга? – спросил он, бережно поглаживая её сухую морщинистую руку. – Надеюсь, всё благополучно?

В здешних местах расспросы о самочувствии считались дурным тоном – местные жители, закаленные суровым климатом, отличались завидным здоровьем. Любопытство о физическом состоянии можно было проявить лишь намеками, прибегая к тонким иносказаниям.

– Признательна за заботу, мастер Вит, – ответила она, пронзительно глядя на него. – Несмотря на мои грядущие сто восемь зим, я вполне способна внимать крикам младшей правнучки. Что до старшей – у неё дел невпроворот, в отличие от этих юных особ, которых ты так изящно отправил к Хоррну. Хвала Небесам, пока у Стенуфера такой глава как ты, мы можем рассчитывать ещё на несколько десятилетий спокойствия.

– Вы чрезмерно добры, почтеннейшая, – улыбнулся бородач. – Однако я искренне верю, что в ближайшие годы вы успеете понянчить праправнуков, тем более что один из них уже готов огласить фьорды своим первым криком.

– Воистину было бы чудесно, Мастер Вит, – приговаривала старуха, нежно поглаживая морщинистой ладонью могучую руку кузнеца. – Хоть слух мой и подводит в последнее время, но то, что донеслось из-за стены, весьма меня встревожило.

– Что же вас так обеспокоило, достопочтенная Инга?

– Поговори-ка ты со своей супружницей, – продолжала похлопывать его старуха. – Она тебя искала. Глазищи у неё были – точь-в-точь как у идола на утёсе Хэльварда. Такие же неестественно расширенные. Торопись, голубчик, не мешкай.

Могучий бородач, поклонившись, освободил руку старшей хозяйки и поспешил в опочивальню младшей правнучки Инги. Едва переступив порог, он понял – случилось нечто из ряда вон выходящее, не чета обычным происшествиям, которых он навидался в Стенуфере за свои долгие годы… Долгие годы.

В затемнённом углу комнаты застыл супруг Олэны, могучий Фрост Хром. Оцепенев, он неотрывно смотрел в пустоту, беззвучно шевеля губами. У окна на лавке две повитухи тихо причитали, а третья лежала без чувств у противоположной стены – лишь тяжёлое дыхание выдавало, что она жива.

На супружеском ложе распласталась Олэна, запрокинув голову. Мокрые от пота светло-русые пряди облепили лицо, шею и грудь. Промокшая от крови нижняя сорочка сбилась на округлом животе, едва прикрывая колени. Ноги от бедер до ступней были залиты кровью, как и простыни под ней. Она дышала тяжело, но всё же дышала. Перед ней на коленях замерла женщина с каштановой косой на груди.

Её губы, не умолкая ни на миг, выводили древние слова, пока пальцы крепко сжимали ладонь Олэны. Воздух звенел от магического напряжения, пропитавшись солёным ароматом пота и металлическим привкусом крови. Заклинание набирало мощь, достигая своего апогея, превращая шёпот женщины в хриплое дыхание. Она словно тянула с небес невидимую, но неимоверно тяжёлую ношу, медленно и мучительно. Капли пота заблестели на её напряжённом лице, и вдруг левая рука резко рухнула вниз, будто незримая небесная вервь не выдержала и оборвалась.

Невыносимая боль пронзила тело Олэны, заставив выгнуться дугой. Промокшая сорочка соскользнула, обнажая живот и ноги, а из груди вырвался душераздирающий крик. Черные, как беззвездная ночь, глаза бородача зловеще сверкнули. Широко раскинув руки, он произнес таинственные слова на древнем наречии, и с его пальцев потекли сгустки чистейшей тьмы, искрящиеся фиолетовыми всполохами. Они окутали тело страдалицы, проникая сквозь кожу, затекая в уши, рот и ноздри. Непрерывные судороги сотрясали Олэну, голова безвольно металась по подушке.

Матушка Мо, погруженная в транс, продолжала читать древнее заклинание, переходя от шипения к утробному рычанию. Воздух в комнате пульсировал от первобытной силы и ярости. Внезапно все стихло, и в звенящей тишине прогремели слова Олэны:

– Они пришли…

Матушка Мо распахнула глаза и, отпустив руку девушки, подалась вперед, вглядываясь в её лицо.

– Они пришли, – повторила та, открывая глаза. – Враг врага соберет детей Тьмы, когда у Лун взойдет Дочь…

Алагос

Любое завершение имеет свое начало. Прошлое уже написано невидимыми чернилами времени, а будущее – чистый холст, ждущий своего художника. Но тот, кто рожден из тени, уже сделал первый шаг в свет, навстречу своей судьбе.

Безбрежная вечность раскинулась подобно неистовому Мировому Океану. Его воды, темные и беспощадные, несут на себе острые осколки грязных льдин. Жестокий ветер времени, пронизывающий до костей, гонит их вперед, словно стадо диких зверей. Льдины с оглушительным грохотом разбиваются о неприступные скалы реальности, заставляя мир замереть в тревожном ожидании.

В бесконечности нет ничего, что могло бы привлечь живую душу. Она пуста и безжизненна, как заброшенный склеп. Вечность – это бездонная пропасть, где даже самые яркие звезды меркнут и гаснут. Подобно всепоглощающей тьме, она окутана липким страхом смерти, который проникает в самые потаенные уголки сознания.

Смерть не властна над ним – он сам её воплощение.

Он неразделим с ней, её Покоритель, идущий с Рассвета, и рядом с ним она – та, чьё серебристое сияние пронзает самый густой мрак. Её существование наполняет его жизнь глубинным смыслом. Словно лунное сияние, пробивающееся сквозь густую крону, она дарит ему недостающие надежду и тепло.

Она прольет кровь для него и будет жить двумя лунами, как мать и будет называться Дочерью.

Каждый их шаг вместе – эхо древних предсказаний. Каждый взгляд – отражение грядущих свершений. Они – воплощение вечного круговорота жизни… Любое завершение имеет свое начало. Но прежде им предстоит собрать воедино осколки Камня Души…

***

Алая кровь растеклась повсюду, клочья ткани и доспехов вперемешку с останками усеивали покрытую изумрудным мхом землю, свисая с пробудившихся после темных чар веток. Воздух пропитался ароматом смерти.

– Какой в этом смысл? – простонала Риаа над распростертым телом юной девушки. – Зачем ты это сделала, Гончая? Она была безобидна, чтоб тебя Бездна поглотила!

– Я не властна над своей сущностью, Повелительница, – прошелестел метаморф, принявший облик изящного безликого чудовища. – Она просто оказалась не там, где следовало.

– О боги, – простонала Риаа, пытаясь зажать страшные раны. – Столько крови… Как мне её остановить?

– Ты же Повелительница Ночи! – забулькал метаморф, опускаясь рядом. – Призови тьму, госпожа.

– И это говоришь мне ты? – яростно взглянула Риаа. – Как именно?

– Как вы с Повелителем, когда возрождали Гландаголл, – прошипело существо.

– Возрождали… – повторила она, всматриваясь в бледнеющее лицо. – Не только смерть, но и жизнь…

Память унесла Риаа в прошлое, когда она была дорфиной могущественного рода Срединных земель Аррен. Коснувшись молодого мха, она закрыла глаза. Сердце замедлилось, и сквозь выдох она ощутила, как тянутся к ней тени минувшего, шепча тысячами голосов.

«Слушай их, некромант… Они ждут во тьме…»

Голоса мертвых зазвучали отовсюду – из опавшей листвы, из-под корней и мха. Тысячи их ворвались в её разум, и Риаа распахнула глаза…

Фиолетовый свет, исходящий из них, озарил тело девушки, затмевая даже солнце в вышине. Она чуть приподняла ладонь над ранами, к ним потянулись пульсирующие сгустки тьмы, мерцающие в искрящемся мраке. Края ран начали бурлить, кровь вскипела, а внутренности, мышцы и кожа на глазах срастались воедино. В воздухе разлился необычный сладковатый аромат, напоминающий плавленый мед. Риаа осторожно провела окровавленной рукой над затянувшимися ранами и, закрыв глаза, ощутила одновременно голод и прилив надежды. Лицо исцеленной порозовело, ресницы затрепетали, и она резко очнулась, сделав глубокий вдох.

От внезапного пробуждения девушка закашлялась и попыталась встать, но Риаа мягко удержала её.

– Погоди, милая, – произнесла она успокаивающе. – Тебе нужно восстановить силы.

– Кто… вы… – начала шептать девушка пересохшими губами, но вдруг замерла, широко распахнув темно-серые миндалевидные глаза. – Я.. могу… говорить…

– Разумеется, можешь, – ответила озадаченная Риаа. – Ты ещё слаба, но говорить вполне способна.

– Нет… вы не понимаете, – с трудом выдохнула девушка. – Я.. с шести зим… не произнесла… ни слова…

– Хм, – задумчиво протянула Риаа, не ослабляя хватку. – В шесть зим ты потеряла дар речи?

Девушка согласно кивнула, проводя языком по потрескавшимся губам.

– Ясно, – произнесла истинная, пытаясь изобразить дружелюбную улыбку. – Оставайся на месте, я принесу воды.

Поднявшись на ноги, Риаа направилась к серой кобылке, безмятежно пощипывающей свежую траву. Тем временем метаморф, приняв облик огромного черного пса, неспешно потрусил в прохладную тень молодого дуба неподалеку. Вернувшись с флягой, истинная открутила крышку и, придерживая голову спасенной, поднесла горлышко к её губам.

– Пей маленькими глотками, – предупредила Риаа. – Береги горло.

Девушка послушно отпила раз, другой, третий. Её глаза засветились благодарной улыбкой, и, утолив жажду, она откинулась назад.

– Меня Сигг зовут, – прошептала она. – Благодарю за воду. Значит, я добралась до Серых Пределов – это хорошо…

– Что за чушь? – возмутилась истинная, закрывая флягу. – Там не раздают воду и к слову сказать, там вообще нет жизни.

– Реальность иллюзий нельзя отрицать, – настаивала девушка, кокетливо взмахивая ресницами. – Всем известно, что коварный Повелитель обмана способен создать любое наваждение, даже прелестных дев…

– Астарат не тратит силы на такие мелочи, как спасение от смертельных ран, – с насмешкой отрезала Риаа. – И уж точно не посылает случайных водоносов помогать умирающим утолить жажду.

Слова о Том-Кого-Нельзя-Называть вызвали у девушки явное неодобрение.

Совершенно точно явное неодобрение! Её лицо исказилось, отражая целую бурю эмоций – от сомнения до полного недоверия.

– Только безумец осмелится произнести полное имя Неназываемого, – возмутилась она, привстав на локтях. – К тому же, я уверена, что вы лжете, кем бы вы ни были.

– Впервые встречаю создание, которое после долгого безмолвия вдруг становится таким разговорчивым, – усмехнулась Риаа. – В Серых Пределах табу на произнесение его имени – не просто традиция, а строгий запрет. Он слишком остро реагирует на это, считая себя скорее падшим вестником небес, нежели Богом.

– Знаете, – обратилась к ней Сигг, – Вы помогли мне, и я благодарна вам за это, но…

Приподнявшись на локтях, девушка замерла, когда её взгляд упал на жуткую картину внизу пригорка. Сначала она заметила застывшего, словно каменное изваяние, орка Бэлла перед широкой лестницей – там, где впервые встретила женщину в черном. Далее её взор скользнул по бездыханному телу некроманта и рассеченным пополам темным эльфам. Содрогнувшись, она увидела неузнаваемую груду останков воинов Рейнара, а затем и его самого – вернее, то немногое, что от него осталось. Осознание произошедшего и личности виновника этой бойни отразилось в её расширенных от ужаса глазах. С трепетом она повернулась к той, что стояла рядом на коленях, держа флягу с кристально чистой водой.

– Надо же, – подавив улыбку, Риаа посмотрела на девушку и многозначительно сообщила: – С возвращением в наш мир, Сигг!

– Вы… – она замерла на полуслове, не в силах произнести ни звука.

– Раз уж ты снова лишилась дара речи… тебе не помешает освежиться. Пойдем к воде.

Риаа поднялась и, не оглядываясь, медленно направилась к озеру Дев. Взмахнув рукой, она подозвала черную псину, которая послушно засеменила следом, словно комнатная собачка знатной дамы. Заметив, что Сигг остается на месте, истинная обернулась – полукровка застыла на пригорке с ужасом в глазах.

– Не бойся, Гончая тебя не тронет, – усмехнулась Риаа с озорной улыбкой. – Видишь, как виновато уши прижала? Хватит столбом стоять!

Развернувшись, она поспешила к озеру, пытаясь собраться с мыслями. После битвы и исцеления девушки силы почти покинули ее – ноги едва держали, но она упрямо шла вперед, не желая показывать слабость той, кого, судя по мыслям, прочитанным при исцелении, послал сам Дорн III, Глава Престола Церкви Единой и Единственной.

– Час от часу не легче, – пробормотала Риаа у кромки воды.

Игнорируя прилетевших сов, она погрузила руки в прохладную воду, смывая кровь с ладоней. Умывшись, она почувствовала, как уходит напряжение этого безумного дня. А может, не такого уж и безумного?

– Откуда вы узнали, что я полукровка? – раздался голос подошедшей Сигг.

Риаа вытянулась во весь рост и запрокинула голову, позволяя лучам солнца, только что показавшегося из-за нависающей над озером скалы, ласкать её лицо.

– Я догадалась об этом в тот момент, когда ты въехала в долину с теми, чьи тела теперь питают корни Вечного Леса, – произнесла она, даже не шелохнувшись, когда величественная сова слетела с парапета и горделиво опустилась на её плечо, приводя в порядок оперение. – Удивительно, что охотница на зверюшек из Разлома предпочла отправиться с ними, выбрав славу вместо золота, предложенного дуболомом Дорном.

– Об этом знали только… – Сигг осеклась на полуслове, ошеломлённо уставившись на сову. – Священные птицы Тарионна появились, потому что…

– Потому что в Гландаголл вернулись истинные правители, – резко перебила её Риаа, обернувшись с горящими фиолетовыми глазами.

Этот яркий свет заставил девушку вздрогнуть. Она пристально взглянула на истинную, но та невозмутимо выдержала взгляд полукровки, продолжая ласково поглаживать грудку совы.

– Если я не ошибаюсь, вы дан, – учтиво произнесла она, – И истинный некромант. Как такое вообще возможно?

– Долгая история, – откликнулась Риаа, отпуская тьму. – Мне нужно кое-что у тебя выяснить.

– Спрашивайте, – девушка устроилась на парапете.

– Когда я занималась твоим исцелением, – начала Риаа, присаживаясь рядом, – Моя магия проникла в твой разум, и многое стало ясно, однако… Воспоминания о потере дара речи остались для меня загадкой. Они словно разрозненные фрагменты, будто ты сама или кто-то намеренно скрыл тот период. Что же случилось на самом деле?

– Зачем вам это знать? – девушка нахмурилась и опустила взгляд, погружаясь в воспоминания.

– Хочу понять природу исцеления, – деловито пояснила Риаа.

Погрузившись в воспоминания, Сигг начала различать в памяти отрывочные картины прошлого.

– Моя мама – эльфийка из клана Энтул, – тихо произнесла она. – Она была стражем леса…

– Её изгнали?

– Верно, – печально отозвалась девушка. – Я появилась на свет в маленьком поселении близ Кетласа. Мама защищала местных от набегов тварей из Разлома. Но однажды зимой случилась беда – чудовища напали целой ордой…

Сигг прервалась, устремив взгляд на возрождённый магией истинной тьмы Вечный Лес Гландаголл. Слёзы беззвучно покатились по её лицу.

– Она не смогла всех спасти, – голос девушки дрогнул. – Твари накинулись разом. Я видела, как хрост швырнул её через ограждение и… Никто не уцелел. Через три дня меня нашел охотник…

– Каенар, – договорила за неё Риаа.

– Да, – кивнула Сигг, украдкой вытирая слёзы. – Я лежала среди растерзанных тел жителей. Не помню, сколько времени провела там, замерзая от холода и страха. С того дня я онемела, а теперь…

– Теперь, – подхватила Риаа, – Ты исцелилась. Но важно помнить даже горькое – ради памяти о любимых и о тех, кто причинил боль твоей матери, жителям деревни и тебе.

В тишине они погрузились каждая в свои горькие воспоминания. Одна вспоминала отца – его сильные руки и добрую улыбку, теперь навеки утраченные его предательством. Другая терзалась воспоминаниями о матери, чей образ постепенно тускнел в памяти, оставляя лишь горький привкус потери.

Боги… Эти древние и могущественные сущности играют судьбами смертных, словно фигурками на гигантской доске. Они выбирают своих избранников – тех, в чьих венах течёт божественная кровь, пусть даже самая малая её частица. Некоторых они превращают в жертв, других – в героев. Но кто может с уверенностью сказать, какая роль благороднее?

Богам безразличны методы достижения цели. Их интересует лишь конечный результат, предсказанный пророками и записанный в священных текстах. Божественное вмешательство не всегда очевидно. Оно может проявляться в случайной встрече, в неожиданном решении или даже в минуте молчания, подобной этой. Ведь именно в такие моменты рождаются самые важные решения, способные изменить ход предначертанной истории.

– Вы хотели что-то еще спросить? – внезапно очнулась девушка, поворачиваясь к Риаа.

– Что именно просил Дорн?

– Сопроводить отряд Рейнара к Тарионну, – Сигг удивленно изогнула бровь. – Вам это известно.

– Продолжай.

– В послании говорилось о трех путниках в Гландаголле, – размеренно произнесла девушка, все так же приподняв бровь. – Якобы некромант с гоблином похитили дорфину Риаа Аррен из Кана, и ее нужно спасти из лап прислужников тьмы…

Риаа кивнула, безмолвно прося продолжать.

– Причину выбора пути через Проклятый лес я не уточняла, – замолкла Сигг.

Риаа снова кивнула, пристально всматриваясь в собеседницу.

– Я бывала тут несколько раз, – призналась девушка, встретившись взглядом с истинной. – Ладно, трижды…

– Вот как? – в голосе Риаа прозвучало искреннее удивление.

– Это совсем не то, что вы думаете! – вспыхнула Сигг.

Истинная лишь загадочно улыбнулась, не сводя пристального взгляда с девушки.

– Каждому известно – чтобы достичь Тарионна в обход Мор Али, путь лежит через Проклятый лес, – пробормотала девушка, не в силах выдержать пронизывающий взор истинной. – Многие пытались, но всем это оказалось не под силу.

– Кроме тебя, – с иронией заметила Риаа, изящно выгнув бровь. – И почему же?

Мысли захлестнули Сигг волной воспоминаний. Проклятие матери, обрекшее её на вечное изгнание из Вечного Леса, текло по венам подобно отравленной крови, передаваясь через поколения без надежды на искупление.

Жизнь столкнула её с Каенаром – сильным полукровкой-орком из прославленного клана Ясс. Он отыскал её среди пепелища деревни, где ещё витали души погибших. Его клан вошёл в легенды после последней героической битвы у столичных стен против пятиленточников. В тот день пала великая Раккаи, но выжившие воины унесли с собой священные традиции клана.

Храня тайну о прошлом своего рода, Каенар растил юную полуэльфийку в железных традициях клана Ясс. Его несгибаемый характер, закалённый выживанием, требовал абсолютной дисциплины. Изнуряющие тренировки превратили её в настоящего воина. Она освоила искусство следопыта, виртуозное метание клинков и битву с тварями из Разлома.

В двенадцать зим она добилась невероятного – в одиночку одолела людогрыза, чудовищного хищника, на которого обычно охотились целыми отрядами. Каенар, верный своей суровости, ответил лишь сдержанным кивком. Его изрезанное шрамами лицо оставалось бесстрастным, хотя в душе он ликовал успехами ученицы.

Под его наставничеством она превратилась в непобедимого воина, способного выжить там, где другие гибли. Каждый её приём нёс отпечаток древних традиций клана Ясс, хотя кровь изгоев вечно напоминала о запрете приближаться к таинственному Вечному Лесу.

– Каенар был хорошим учителем, – очнувшись от раздумий, произнесла Сигг, – И другом.

– Не сомневаюсь, – отрезала Риаа. – Но задумайся – разумно ли полагаться лишь на умения полукровки, пусть даже орка из клана Ясс, обучившего тебя всему, что знал сам?

– К чему вы клоните? – насторожилась Сигг, резко обернувшись на слова истинной.

– В тебе течет кровь эльфа и стража леса… и кое-кого еще, – задумчиво произнесла Риаа после паузы. – Но об этом после… И да, этот дуболом Дорн каким-то образом прознал о твоем происхождении. Неважно. Главное – ты идешь со мной.

– Что значит с вами? – возмутилась Сигг.

– А ты хочешь вернуться в Кетлас? – загадочно усмехнулась истинная. – Дорн, чтоб его Бездна поглотила, мигом узнает об этом. И встретишься ты с ним уже в кандалах, как еретичка, преступившая законы Церкви Единой и Единственной.

– Я не совершала ничего, – девушка начала протестовать, но осеклась, встретившись с насмешливым взглядом Риаа.

– Думаешь, ему есть дело до того, что ты была простым следопытом? – истинная склонила голову. – Ты – единственная выжившая, а значит знаешь, как погиб отряд Рейнара. Так что…

– Пойду собирать лошадей, – оборвала её Сигг, спрыгивая с парапета.

– Умная мысль, дорогая!

***

В Дубовом парке мирно паслись лошади, с аппетитом щипая сочную траву, не замечая останков своих бывших владельцев. Тела, разорванные магическим воздействием, уже начали преображаться по законам Вечного леса – покрываясь травой и мхом. В Гландаголле всё неживое безвозвратно отдавало свою силу живому.

Сигг оставила свою лошадь у лестницы, надёжно привязав к балюстраде. Остальных животных она методично собрала вместе, соединив их друг с другом за седельные луки, к явному неудовольствию самих лошадей.

На лошади Бэлла Риаа заметила прикреплённую клетку с каргом. Умные глаза птицы настороженно следили за совой, восседавшей на плече истинной. Сова же, в свою очередь, поглядывала на карга с явным гастрономическим интересом, но Риаа не позволила ей осуществить свои планы.

– Сигг, – окликнула истинная, – Это карг его высокопреосвященства?

– Точно, – отозвалась девушка, обыскивая сумки лошади Рейнара. – Нашла мешок с золотом. Пригодится нам.

– Золото никогда не бывает лишним, дорогая, – с улыбкой ответила Риаа, – Особенно для девушек.

Из одиннадцати лошадей битву пережили восемь, что не могло не радовать. Оставлять их в Тарионне было бы неразумно – они могли пригодиться, хотя бы для продажи за Алагосом. Степные жители, известные своей предприимчивостью, не упустят возможность приобрести хороших скакунов для перепродажи где-нибудь в Хемии.

Наконец закончив с приготовлением лошадей, Риаа и Сигг взобрались в седла.

– Куда мы направляемся? – поерзав для удобства, поинтересовалась Сигг.

– Переправа Тарионн, – не раздумывая выпалила Риаа.

– За какой Бездной нам туда ехать? – подавшись вперед, задала Сигг следующий вопрос.

Истинная метнула на нее взгляд, явно колеблясь с ответом, но раз уж решила взять спутницу, придется раскрыть карты.

– Нас там ждут…

– Некромант и гоблин? – нетерпеливо встряла Сигг.

– Не совсем, верно, – губы Риаа тронула загадочная улыбка, и она добавила вполголоса, – Доберемся к вечеру – сама все поймешь. Гончая – веди!

***

Полуденный зной окутал город своим удушающим покрывалом. Беспощадное солнце, взошедшее над бескрайними крышами Кана, превратило этот день в настоящее испытание. Величественное здание магистрата на площади Мирра, казалось, приютило под своей крышей всех жителей Дерии – ведь сегодня наступил долгожданный день Прошений, традиционно проводимый за месяц до летнего равноденствия.

Измученные чиновники трудились без передышки, пока снаружи царила невыносимая жара, сравнимая разве что с дыханием демонов Кронангула. Прохлада административного здания манила горожан, которые под предлогом решения пустяковых вопросов искали спасения от палящего солнца.

Лишь кабинет магистра дорфа Аррена служил пристанищем для действительно важных посетителей, делившихся своими тревогами о повышении пошлин на древесину и камень. Когда последний проситель покинул комнату, внутрь стремительно вошла поразительная женщина. Ей было не больше тридцати, с безупречными чертами лица и шелковистой кожей. Её чёрные волосы были собраны в строгую косу, а стальной блеск синих глаз выдавал внутреннюю силу. Облачённая в элегантное тёмно-серое платье, подчёркивающее её природную красоту, она замерла на полпути к массивному столу.

– Многоуважаемый дорф Аррен, – произнесла она с холодной решимостью. – Три дня я добиваюсь встречи с вами. Либо вы меня страшитесь, либо ваша репутация не соответствует занимаемому положению.

Магистр города Кан и дорф гильдии пряностей, Китт Аррен, поднял воспаленный взгляд на нарушительницу его уединения. Узнав гостью, он медленно откинулся в своем кресле, осознавая неизбежность предстоящей беседы. Последние три дня он искусно избегал этой встречи, но судьба, похоже, решила иначе.

– Алкар Реганн! – воскликнул он с наигранным воодушевлением, расплываясь в приветливой улыбке. – Какая честь видеть вас, несравненная Алкар Реганн! – добавил дорф, поднимаясь из-за стола с показным радушием.

Темная эльфийка изогнула бровь, удивленная внезапной переменой в поведении дорфа. После трех дней полного игнорирования – ни в особняке на Литейной, ни в магистрате – он вдруг рассыпался в любезностях, демонстрируя странную смесь раболепия и снисходительности.

– Вы слишком щедры на комплименты, – произнесла она, поправляя непослушный локон под модной шляпкой. – Но я здесь по делу.

Аррен так стремительно обогнул стол, что едва не опрокинул белую мраморную статуэтку на его углу.

– Прошу, присаживайтесь, – галантно придвинул кресло дорф. – Я внимательно выслушаю вас, и мы обязательно найдем решение, моя несрав…

– К делу, уважаемый дорф, – резко оборвала его эльфийка, опускаясь в кресло. – Время дорого – как ваше, так и мое.

– Как будет угодно магине, – перешел на официальный тон дорф, хитро прищурившись на представительницу Главы Престола. – Что привело вас?

Китт Аррен вернулся за стол. Откинувшись в кресле и сложив пальцы домиком, он изобразил внимательного слушателя – хотя совсем недавно был к ней глух и слеп.

– Его высокопреосвященство шлет наилучшие пожелания, – начала темная эльфийка. – Он весьма обеспокоен вашим самочувствием после исчезновения дочери.

Лицо дорфа внезапно посерело от этих льстивых слов. К счастью, тень от драпированных штор скрыла эту перемену от пристального взгляда гостьи.

– А также надеется на ваше участие в выборах в Генеральные штаты, – продолжила эльфийка, – Которые, несомненно, будут вами выиграны с большим перевесом голосов выборщиков.

Изумление исказило черты Аррена – брови взметнулись вверх, придавая лицу комичное выражение. Он даже причмокнул, совершенно не ожидая, что беседа о дочери примет такой неожиданный поворот, угодив в то, что он называл "Ямой". И надо же было так попасться на уловку темной эльфийки, прислуживающей архиепископу! Растерявшись от столь дерзкой манипуляции, он снова причмокнул и обратился в слух, внезапно обнаружив в разговоре новый, захватывающий интерес.

– Как вам известно, – эльфийка пронзила дорфа стальным взглядом, – Его Высокопреосвященство глубоко ценит вашу службу городу Кан и королевству Лерия.

Лесть звучала столь изысканно, что Аррен, измотанный последними днями, уже не мог отличить правду от игры воображения.

– Мой покровитель… – эльфийка запнулась, меняя интонацию, – Настаивает на вашем непременном участии в этом году.

Тут самообладание окончательно покинуло дорфа, и, невзирая на серьезность гостьи, он поднял руку, желая прервать её.

– Простите, магиня, – ловко подобрал он слово вместо "несравненная", – Я совершенно забыл о долге хозяина. Не желаете ли вина?

– Нет, – подалась вперед волшебница, пронзая собеседника ледяным взором своих синих глаз. – До заката я пью исключительно воду.

– Что ж, я, пожалуй, побалую себя аталанским, – беззаботно произнес дорф, не обращая внимания на холодность гостьи. – Вам – воды, так воды.

Он поднялся и направился к сервировочному столику у окна, уставленному разнообразными напитками. Там стоял и графин с водой, в которой плавали кубики льда, ломтики лимона и экзотический боокс. Щедро наполнив свой бокал вином, Аррен налил воды во второй и вернулся к столу, подав напиток гостье. Опустившись в кресло, он сделал внушительный глоток аталанского, а точнее попросту выпил полбокала, и прикрыл глаза от наслаждения.

– Прошу, продолжайте, несрав… магиня, – поспешно поправился дорф. – Я внимательно слушаю.

Темная эльфийка с легким удивлением наблюдала за тем, как он осушил половину бокала залпом. Взяв себя в руки – а точнее, крепче сжав свой бокал – она отпила немного воды и поставила его на стол.

– Поскольку выборщики от Лерии находятся в Кане, – она особо выделила последнее слово, – Я должна сообщить, что задержусь здесь надолго, чтобы обеспечить вашу победу на выборах. А значит, мне придется обосноваться в вашем особняке на время всех мероприятий…

– Позвольте! – лицо дорфа мгновенно утратило выражение блаженства от вина. – Мой дом – моя крепость, магиня! Я не наме…

– Не обсуждается, – отрезала эльфийка. – Таково распоряжение высокопреосвященства. Отныне я ваш полномочный представитель по выборам в Генеральные штаты.

С этими словами Алкар Реганн извлекла из рукава свиток и с едва заметной усмешкой протянула его дорфу.

Ошеломленный таким поворотом, Аррен принял документ, убедился в подлинности личной печати Престола, торопливо сломал сургуч и развернул пергамент.

«Я, божественной милостью, Глава Престола Церкви Единой и Единственной Дорн III, обращаюсь к Вам, магистр светлого города Кан Китт Аррен, с предложением и благословлением.

Мы, Его Святейшество, считаем Вас достойным кандидатом на пост Председателя Генеральных штатов всех Срединных земель. Посему призываю Вас подать прошение в канцелярию сего богоугодного заведения для дальнейшего избрания Вас в кандидаты от светлого города Кан незамедлительно.

В помощь Вам направляю преданную дочь Церкви Единой и Единственной, благословенную Алкар Реганн, как Нашего полномочного представителя. Уповаю на Ваше полное содействие ей во всех делах и оказание должного почтения, соответствующего её высокому положению.

С благословением, Его Святейшество Дорн III»

«Капкан захлопнулся», – мрачно усмехнулся дорф, перечитывая послание.

Аррен внимательно изучал письмо, пока эльфийка с нескрываемым энтузиазмом следила за его реакцией. План, который они недавно разработали с высокопреосвященством после получения посланий от Архимага Нагелиуса и карга Рейнара, явно её воодушевлял.

– Что ж, – дорф отложил послание архиепископа. – Высокопреосвященство немногословен, но его слова весомы и надёжны. Буду рад, если ваше присутствие озарит мой дом и подарит нам множество прекрасных моментов общения.

– Мой экипаж ожидает на площади Мирра, достопочтенный дорф, – глаза эльфийки победоносно сверкнули синевой. – Окажете честь составить мне компанию?

– Несомненно, магиня, – Аррен одарил её широкой улыбкой. – Отдам необходимые распоряжения и с огромным удовольствием провожу вас до моего дома.

С этими словами дорф гильдии пряностей и магистр города Кан направился к выходу. Излюбленная игра архиепископа закрутилась ещё сильнее…

***

Роскошная архиепископская карета, украшенная алыми символами элементалей, бросалась в глаза на площади Мирра. Четыре великолепных гнедых скакуна с белоснежными гривами и хвостами были впряжены в экипаж. На козлах важно восседал кучер в официальной ливрее Престола, а у дверцы застыл веснушчатый лакей с надменным выражением лица, будто проглотил полуторный меч.

Китт Аррен, применив воздушную магию, молниеносно отбросил лакея к стенке кареты и галантно предложил руку изумленной темной эльфийке. Она, к еще большему удивлению вжавшегося в карету перепуганного слуги, без колебаний приняла помощь.

Оказавшись внутри, магиня попыталась заговорить, но, встретившись взглядом с мрачным и разъяренным дорфом, предпочла промолчать. Аррен освободил лакея, который с облегченным вздохом поспешил занять место на задней платформе.

Шикарное убранство архиепископского экипажа впечатляло – Аррен погрузился в мягкое бархатное сиденье и, не удержавшись, провел по нему рукой, чем вызвал удивленный взгляд спутницы.

Он тут же отдернул руку!

В такой необычной компании разговоры казались неуместными, и он погрузился в размышления о том, не угодил ли в искусно расставленную ловушку.

По правде говоря, амбициозный глава гильдии пряностей грезил не просто о месте в Генеральных штатах – его заветной целью было кресло Председателя, верховного правителя Срединных земель.

Генеральные штаты представляли собой четыре влиятельные коллегии: благородное дворянство из древних родов бывшей империи Раккаи; духовенство, объединявшее высокопоставленных служителей Церкви Единой и Единственной вместе с членами Ордена Вера; могущественные представители четырех Башен ордена Мирра; и, наконец, городская элита, преимущественно состоящая из глав торговых гильдий. Эшайи, несмотря на длительные обсуждения этого вопроса в Кане, все еще оставались за пределами избирательного процесса.

После избрания на местах кандидаты отправлялись в ассамблею Генеральных штатов для финального голосования, где в итоге выбирали Председателя.

Китт Аррен, хоть и не стремился открыто к месту в штатах, втайне лелеял такие амбиции. И шансы у него были неплохие – он представлял три из четырех избирательных сословий. Раньше его удерживали два обстоятельства: дочь, из-за которой он был привязан к Кану, и покровительство Ризы Варкартнер, нуждавшейся в его присутствии в городе. Сейчас же ситуация изменилась – он оказался под крылом самого Дорна, который явно имел на дорфа гильдии пряностей серьезные планы. К тому же, Огарис с его крупным портом всегда манил Аррена. Хотя…

– Ваше лицо выдает ход ваших мыслей, многоуважаемый дорф, – внезапно произнесла магиня, пристально вглядываясь в Аррена. – О чем-то глубоко задумались?

Магистр гильдии пряностей откинулся на спинку кареты, скрестив руки на груди, его взор прояснился, став острым и проницательным.

– Пятнадцать зим я служу Кану магистром, – произнес дорф очевидное. – А Дорн III, насколько я знаю, правит уже четыре десятка зим. И тут возникают два интересных вопроса: почему именно сейчас Глава Престола решил поддержать мою кандидатуру? И почему раньше он не стремился повысить мой статус?

И умолк.

Эльфийка внимательно изучала лицо Аррена, пытаясь разгадать этого противоречивого дорфа – внешне тщеславного, но внутренне равнодушного к власти, обладающего незаурядным магическим даром. В нем определенно крылась какая-то загадка, но какая именно?

– Вы же ознакомились с посланием Престола, уважаемый, – нарушая этикет, с явным раздражением произнесла эльфийка. – Там недвусмысленно сказано: «считаем Вас достойным кандидатом на пост Председателя Генеральных штатов всех Срединных земель.»

– Знаете ли, это не ответ, – усмехнулся дорф, не меняя позы. – Будьте добры, просветите меня. Я же знаю, что для таких случаев у вас есть четкие указания от самого… Престола.

Темная эльфийка, ничуть не смутившись слов Аррена, хитро прищурилась и одарила его лукавой улыбкой. Изящным взмахом руки она окутала карету невидимым барьером, отсекающим все внешние звуки с улицы и любые попытки подслушивания.

– Знаете, в свите архиепископа немало любопытных персон, как людей, так и иных существ, – промурлыкала она, глядя из-под полуопущенных ресниц. – Взять хотя бы кучера, который так старательно докладывает помощнику архиепископа Яноссу каждое слово, произнесенное в этой карете.

– Полагаю, ваш спонтанный щит не помешает ему доложить о том, что вы что-то скрываете, – напряженно заметил дорф, внимательно изучая загадочную магиню.

– Не тревожьтесь, почтенный дорф, – она перестала щуриться, но её улыбка стала еще более лукавой. – Сейчас он слышит лишь наш пустой щебет о грядущих выборах в Генеральные штаты.

– Вы ещё та штучка, магиня!

– Алкар, – она склонила голову, сохраняя улыбку. – Когда мы наедине, зовите меня так.

– Китт, – он подался вперед, протягивая ей руку.

Их рукопожатие оказалось удивительным сочетанием мягкости и силы. Дорф отметил необычную теплоту нежной руки эльфийки – черта, совершенно нехарактерная для обычно прохладных темных эльфов. Откинувшись назад, Аррен озадаченно посмотрел на магиню, встретив её лукавую улыбку.

– Вы удивлены, – подметила она. – Хотя ваши познания о нашей расе впечатляют, выводы несколько поспешны, уважаемый дорф.

Магистр выжидающе молчал.

– Фаиса Алатт – это клан, а не род, – пояснила эльфийка. – Присягнув Ордену Пяти Лент, они отреклись от магии темных эльфов и истинной Тьмы.

Аррен продолжал выжидающе молчать, лишь скрестил руки на груди.

– Признаюсь честно, я никогда не давала клятв пятиленточникам, – твердо заявила магиня, пристально глядя в глаза дорфу. – В семизимним возрасте подобные ритуалы не проводятся – это слишком рискованно. Такая магия может не только подорвать физическое состояние испытуемого, но и необратимо искалечить его магический потенциал.

– Вы из Морн Алатт, – прошептал потрясенный дорф.

– Хм, – она одарила его лукавой улыбкой и промурлыкала с притворной невинностью: – Неужели вас это беспокоит?

Карета погрузилась в гнетущее безмолвие… но ненадолго. Китт Аррен напряженно размышлял, пытаясь разгадать истинные мотивы загадочной магини – действует ли она по четким указаниям Престола, намеренно пытаясь затуманить его рассудок, или преследует собственные цели.

– Он знает? – не выдержав напряжения, выпалил дорф, многозначительно указав наверх.

– Скорее предполагает, – уклончиво ответила она, после чего добавила с вызовом: – Впрочем, ему придется смириться с неоспоримым фактом – я была и остаюсь темным эльфом из рода Морн Алатт!

Дорф остолбенел от этого откровения, его лицо застыло в изумлении. Он пытался что-то сказать, но лишь беззвучно открывал и закрывал рот, словно рыба на берегу.

– Боги! – с уверенностью произнесла эльфийка. – Похоже, мне удалось сделать невозможное – по-настоящему вас удивить.

– Это… это просто поразительно, – наконец выдавил из себя дорф, постепенно обретая дар речи. – Вы не просто принадлежите к запрещенному клану Морн Алатт, но и открыто храните верность древним богам – деяние, караемое смертью в вашем положении…

– Рода, Китт, – твердо поправила она, подчеркивая слово "род" и ничуть не смущаясь пронзительного взгляда собеседника. – И да, можете считать меня еретичкой, но я продолжаю верить в старых богов и в их неизбежное возвращение, когда явится достойный…

– Вы совершенно меня не страшитесь, – заметил Аррен, подавшись вперед и впившись взглядом в ее синие глаза. – Почему же?

– Чего мне вас бояться? – произнесла магиня, пронзая собеседника ледяным взглядом синих глаз. – Мы здесь вдвоём, и защитная магия надёжно скрывает наш разговор – никто не услышит ни моих дерзких слов, ни вашего изумления. К тому же, в отличие от вас, мне страх неведом. В моём положении терять уже нечего… Я давно всё потеряла.

Она сделала паузу, внимательно изучая дорфа, который молча ждал продолжения с явным любопытством. Магиня наклонилась ближе:

– И последнее, – тихо произнесла она. – У вас есть своя тайна, о которой ни вы, ни она предпочли бы умолчать. Я вас не осуждаю – это было давно, и возможно, вы действительно не знали. Но Риза Варкартнер всё же поведала вам об этом… наедине.

При упоминании небесной эльфийки лицо дорфа побледнело до белизны свежего теста. Ироничная усмешка собеседницы лишь подтвердила его худшие опасения – она знала многое о его семье, тогда как он о ней – ничего.

– Не тревожьтесь, Китт, – промурлыкала она, откидываясь назад и продолжая говорить менторским тоном, словно читала лекцию на своем факультете. – Он об этом не знает. Ваш секрет останется при вас – до тех пор, пока вы не решите раскрыть мой!

После напряженной паузы, заметив изменившееся выражение лица дорфа, эльфийка продолжила:

– Я знаю правду о вашей дочери и причину, по которой эта властная особа так отчаянно желает заполучить её… желала, – она многозначительно усмехнулась, бросив взгляд в окно. – О, мы почти у цели. Знаете, Китт, я искренне надеюсь на наше взаимовыгодное сотрудничество. Вам крайне важна моя поддержка, как и мне – ваша.

– Какого рода? – не сдержал любопытства дорф.

В это время экипаж въехал на территорию поместья Арренов через распахнутые ворота и остановился у главного входа, где выстроилась встречающая свита.

– Скажем так, – она сделала паузу. – Его высокопреосвященство архиепископ обожает Телл, и, хотя играет посредственно, его стиль безжалостен, невзирая на статус противника. Он особенно любит оттачивать мастерство на тех, чье положение вызывает у него… особый интерес. Власть, видите ли, не терпит равноправия.

У дверцы кареты застыл веснушчатый лакей, готовый распахнуть её, но дорф опередил его, сковав магическими путами. Парень застыл с нелепо выпученными глазами.

– Я запомню это, – произнес дорф, открывая дверь и случайно задев лакея по лбу. – Магиня, добро пожаловать в поместье Арренов, – он открыто улыбнулся и галантно подал руку эльфийке, выйдя первым. – Кажется, я понял правила нашей игры…

***

Золотистый, нетронутый песок расстилался широкой лентой вдоль побережья, уходя за горизонт. В час отлива Море Ветров ласково шептало, посылая освежающие порывы бриза. Стройные кокосовые пальмы, выстроившись живописными группами у кромки воды, роняли спелые плоды в прозрачную лазурь. В кристально чистой лагуне Куил, что раскинулась близ Скайгге, мирно покачивались рыбацкие лодки, а сквозь прозрачную воду просматривалось песчаное дно.

Ветер дул с моря.

Послеполуденный зной у Пика Рога становился поистине невыносимым, превращая окрестности в настоящее пекло, куда более жаркое, чем в Кане. Лишь магическое искусство позволяло противостоять этому испепеляющему жару.

Опытные капитаны, истинные мастера своего дела, распорядились укрыть всех адептов под навесами, где те продолжали постигать тайны темной магии.

Ветер дул с моря.

Даже сквозь наглухо закрытые ставни резиденции магистра Ордена казалось, что соленые волны жадно лижут каменные стены и гранитные ступени, спускающиеся к причальной плите в бухте. А морской ветер все дул и дул, неустанно напоминая о своем присутствии.

Погруженный в размышления, Темный восседал в любимом кресле на просторной террасе, плавно перетекающей в Сад Солнца.

Сквозь кристально прозрачные стены его взгляд был прикован к величественному Пику Рога, чьи вершины, невзирая на палящий зной, неизменно блистали снежно-белым покровом.

Клепсидра в кабинете отсчитала уже третий час, пока он с показной небрежностью изучал свежие сводки от своих тайных осведомителей о происходящем в землях прежней империи и могущественных соседях по обе стороны Разлома.

Рядом стыл забытый чай, заботливо приготовленный его верным квингералием – Белегаром, закаленным временем и испытаниями гномом с Железных гор.

Периодически его взор устремлялся к пышному великолепию Сада Солнца. Повсюду царствовали цветы: они теснились в тонких клумбах между каменными тропинками, возвышались в исполинских вазонах из гранита и мрамора, которые не поддались бы даже усилиям десятка силачей. Зелень, казалось, возникала из воздуха. Пламенеющие розы соседствовали с нежными тюльпанами, а под раскидистой сиренью, увенчанной белоснежными соцветиями, пылали огненные сараны. Он позволял себе передышку, упиваясь ароматами и красотами, прежде чем вновь погрузиться в изучение пергаментов, раскиданных по столешнице.

Внезапно почувствовав магическое колебание, Темный отшвырнул очередной свиток и схватил книгу, черную как ночь, которая замерцала серебристыми искрами.

– Надо же, – вырвалось у него, когда он распахнул обложку.

На раскрытой странице проступили первые слова:

«Темных, Учитель! Ты рядом?»

Взяв стилус, старик вывил быстрым росчерком:

«И тебе темных, мой Ученик!»

За все время их совместного пути и последующей дружбы, они принципиально избегали упоминания личных имен и званий в Книгах Пути. Между наставником и учеником сохранялась подчеркнуто формальная дистанция, которая со временем превратилась в негласное правило их странствий по Срединным землям.

«Наконец мы достигли намеченной точки. Как поведал наш союзник из лесного народа, палящий «зной» вынуждает нас задержаться. Переправа возможна исключительно при сиянии обеих лун, что дарит нам драгоценное время для восстановления сил перед грядущими испытаниями на противоположном берегу»

Внимательно изучив запись, Темный вывел:

«Любопытно, почему переправа должна происходить непременно при двойном лунном свете? Об этом, разумеется, умолчали!»

«Вот именно. Мы обнаружили осколок Камня…»

Император спешно стер последние два слова, заменив его на:

«…редчайший фрагмент лазурита времен Тинариона. К слову, пернатые гости в саду у озера Дев не остались голодными.»

– Немыслимо… – выдохнул Темный, когда узнал об Осколке Камня Души в Тарионне. Груутарад явно владел этой информацией задолго до остальных…

Спросил:

«Где именно?»

Ответ пришел незамедлительно:

«На дне озера Дев. Одна из крылатых обитательниц сада указала точное место»

– Немыслимо! – повторил Темный, больше не сдерживая эмоций.

«Понимаю, что Тарионн в руинах… Главное, чтобы Осколок был надежно спрятан.»

Последовал быстрый ответ:

«Он у нас, Учитель. Но держать его за рекой становится опасно. Придется искать способ доставить его вам.»

С теплой улыбкой старик написал:

«Подумаю над безопасной передачей, Ученик. Как там наша подопечная? Надеюсь, до летнего солнцестояния обошлось без происшествий?»

Риаа стала ему как родная дочь. Удивительно, как быстро Император и Дочь Луны сблизились, словно их души и сердца были предназначены друг другу. Погрузившись в воспоминания о своей возлюбленной Ниран, он не сразу заметил новое сообщение:

«Она в Тарионне, прикрывает наш отход к переправе. Пришлось раскрыть её сущность лесным друзьям – это вызвало немалое волнение.»

Темный застыл в оцепенении. Придя в себя, он торопливо начертал:

«Что значит «прикрывает»? От кого вы уходите? И почему именно она, а не ты или кто-то другой?»

Книга Пути хранила безмолвие. Нетронутый белоснежный лист расстилался перед глазами, завораживая своей первозданной чистотой. Он манил к себе, подобно нетронутому снежному покрову, ждущему первых шагов. Но стоило поднести стилус и…

«Пламенную исповедь её я решил не записывать. Уверен, судьба предоставит ей возможность самой поделиться этой историей. Но каждое слово дышало страстью, сплетённой из глубокой любви и абсолютной верности мне. Она приняла этот вызов, чтобы уберечь нас, особенно наших лесных друзей, от встречи с наёмными убийцами Дорна. Именно он направил отряд: некроманта, темных эльфов и стихийных магов в сопровождении опытных воинов. Несмотря на огромный риск…»

И Книга Пути замолчала.

«Что случилось?»

Спустя мгновения Темный прочитал:

«Я ощущаю её приближение. Через пару часов она будет здесь.»

Магистр Ордена Тени напряженно всматривался в мерцающие строки. Немедля ни секунды, он начертал:

«Выступаю сейчас же…»

«Нет!» – гласил неожиданный ответ.

Подавив желание съязвить в адрес своего воспитанника и Императора, он лаконично поинтересовался:

«В чем причина?»

Ответ заставил его замереть от изумления:

«Прибываю лично с Эльдариен. До встречи с Дочерью Луны остается пара часов. Жди меня через миг…»

– Проклятье! – выпалил Темный, вскакивая в поисках квингералия. – Как не вовремя… – не успел он закончить мысль, как в книге вспыхнула новая запись:

«Где ты?»

Стремительно опустившись в кресло, магистр торопливо начертал:

«На террасе.»

***

В каждом уголке, где свет не может пробиться сквозь преграды – будь то дерево во дворе или глубокие ниши – притаились клочки мрака, сплетаясь в единую тьму. В любом месте, недоступном для лучей света, скрывается тень, а в ней…

Словно соткавшись из неё, возник статный и хмурый Неро, а следом за ним бесшумно скользила эльфийка. Её стройный силуэт излучал грацию, а золотистые косы, уложенные короной, подчеркивали изящные заостренные уши. Юное лицо, подобное тонкому фарфору, освещали удивительные для обитательницы Вечного Леса изумрудные глаза. Облаченная в облегающие серые брюки и короткую куртку с капюшоном, она держала лук, а за спиной покачивался колчан со стрелами. Дополняла всё это лишь дорожная сумка на плече.

– Благословенна будь Тьма! – воскликнул Темный, раскрывая объятия навстречу Неро. – Как я рад тебя видеть, мой мальчик!

– Взаимно, Учитель, – ответил Император, на мгновение озарив лицо улыбкой и заключив старика в объятия. Освободившись из них, он пристально посмотрел ему в глаза. – Ты ведь помнишь Эльдариен?

Изумрудные глаза эльфийки, казалось, стали ещё больше, когда она, завороженная, вертела головой, впитывая великолепие Сада Солнца. Её сияющий взгляд отражал восхищение буйством красок, пышной зеленью и роскошными цветами.

– Повелитель, – она приблизилась к благоухающим розам и тюльпанам, но замешкалась с просьбой.

– Конечно, можешь, – с улыбкой опередил её вопрос Император, понимая желание гостьи насладиться красотой сада. – Времени у нас немного, но ты осмотрись пока. Только передай мне свою сумку.

Не поднимая глаз на Неро, эльфийка сняла через голову дорожную сумку и протянула ему. Император, взяв её, удовлетворённо кивнул и, подхватив под руку Тёмного, направился в открытый кабинет, оставив Эльдариен наедине с садом.

– Не станем мешать ей, Учитель, – произнёс он, увлекая спутника с террасы. – В кабинете нам никто не помешает, а время дорого.

Энергичный гном Белегар как раз вышел из приемной с кувшином ароматного сока боокса, когда Темный, подхватив сумку Неро, устремился в кабинет. При виде Императора старый, но шустрый гном буквально остолбенел – его челюсть отвисла в самом что ни на есть буквальном смысле. Растерявшись с кувшином в руках, Белегар неуклюже опустился на колено, едва не пролив напиток. Эта сцена вызвала у Темного легкую усмешку, тогда как Неро явно не одобрил столь бурное проявление верноподданнических чувств.

– Белегар! – раздраженно воскликнул Император. – Прекрати эти поклоны! Сколько можно повторять? Здесь не парадная площадь перед Дворцом Королей, я не монарх, а ты не паж. Ты – личный квингералий самого Магистра Ордена Тени, чтоб тебя Бездна Рога поглотила!

– Прощение просим, мой Повелитель! – пробормотал гном, растерянно уставившись в пол, словно надеясь найти там оправдание своему поведению. – Никак не могу свыкнуться с мыслью, что вы – не «он», а я – не подгорный владыка.

Неро метнул гневный взгляд на упрямца, все еще стоящего на коленях, и раздраженно махнул рукой, показывая, как ему наскучили эти бесконечные препирательства с фанатичными блюстителями дворцового этикета. Отвернувшись от Белегара, он опустился в любимое кресло у камина, устраиваясь поудобнее для разговора с наставником, который, убрав сумку в шкаф, уже направлялся к своему привычному месту с трубкой, прихваченной с табачного столика.

– Не понимаю, – с явной насмешкой произнес Неро, – Почему эти упрямцы так настойчиво портят свои колени? Еще бы лбом об камни бились! И все ради чего? Чтобы угодить тому, кто даже не верит в их святыни. Просто уму непостижимо!

Он раздраженно махнул рукой, развернувшись в кресле и увидев все еще коленопреклоненного гнома.

– Белегар, – произнес он, переводя взгляд на пламя в камине, – Поднимайся уже. От твоей позы меня так и тянет встать рядом с тобой на колени и ждать благословения самого Виттора.

Гном с трудом, но поднялся и, гордо выпрямившись, подошел к столику возле массивного стула магистра, любимого стула. Поставив кувшин, он с тем же надменным выражением лица удалился в приемную, бурча что-то неодобрительное о поведении Императора и Повелителя Ночи, в частности. За закрывшейся дверью отчетливо послышалось:

– Ему, видите ли, хочется на колени встать, – отчетливо ворчал гном. – И благословения Виттора дождаться… Как же, размечтался! Держи карман шире!

В кабинете на миг воцарилась тишина, а затем Темный и Неро разразились оглушительным хохотом, мгновенно развеявшим все напряжение предыдущей встречи.

– Ох, они просто неподражаемы, мой Повелитель! – сквозь приступы неудержимого смеха выдавил Темный, смахивая набежавшие слезы.

– Без единого шанса на исправление, – поддержал его Император, промокая увлажнившуюся щеку.

– Я прекрасно вас слышу! – донеслось из приемной, вызвав новый приступ безудержного веселья у двух друзей.

– Насмехаться над преданностью – великий грех! – возмущенно прокричал задетый за живое гном из-за двери.

Их смех перерос в совершенно неконтролируемую истерику. Слезы градом катились по лицам, а Темный, не в силах совладать с собой, выронил трубку и едва не свалился со стула на пол.

Гнетущее напряжение последних суток наконец отступило. Оно растворилось в воздухе кабинета, принося Неро долгожданное облегчение… Пусть небольшое, но такое необходимое. Даже зная, что его возлюбленная жива и, вероятно, невредима, он всё ещё боролся с яростным желанием наплевать на её просьбы и броситься вслед за Гончей к той, чьё сердце принадлежало только ему. Сковавший душу страх за неё наконец ослаб, и благодаря этому гному он смог хотя бы на мгновение позволить себе передышку.

В кабинете воцарилась умиротворяющая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием пламени в камине и мерным капаньем клепсидры.

– Не желаешь боокского сока, Повелитель? – с лёгкой улыбкой спросил Темный.

– Пожалуй, нет, – решительно отозвался Неро, затем добавил мягче: – Предпочел бы гномояду, но, увы, пока это невозможно.

– Действительно, – тихо согласился Темный. – Итак, что же там произошло?

– В Тарионне? – не отрывая взгляда от пламени, уточнил Неро.

Темный молча наполнил серебряный кубок соком, ожидая продолжения. Император не заставил себя ждать:

– В некогда прекраснейшем уголке не только Гландаголла, но и всех Срединных земель, разразился такой всплеск боевой магии, что сопровождавшие меня эльфы припали к шеям своих скакунов. Сила била через край – её можно было касаться руками, хотя я воздержался. Она разрывала саму ткань мироздания, черпая мощь не только из собственного дара, но и из силы павших – как бессмертных, так и смертных. А после всё стихло… Лишь вопли умерших эхом разносились по лесу, подхваченные листвой и ветром вдоль границ Гландаголла.

Темный хмуро потягивал сок, явно недовольный услышанным, но молчал, ожидая продолжения.

– Я не берусь судить её страсть к убийству, – Неро помедлил, подбирая слова. – Но её могущество впечатляет. Нет, я не испытываю страха, но должен объяснить ей важность…

– Вспомни пятый аргумент тени, Ученик, – перебил Темный, опуская кубок. – Как истинный некромант и Дочь Луны, она вольна применять его по своему усмотрению, когда сочтёт нужным устранить угрозу. Таково её право.

Погруженный в размышления Император молчал, отступив от своей привычки комментировать, и внимательно слушал наставления Учителя.

– Сейчас мне предельно ясно, – размеренно произнес Темный, – Что её решение вступить в одиночную схватку с наемниками – это неотъемлемая часть познания собственных возможностей. Она прекрасно осознает: после Алагоса вам предстоит столкнуться с неведомыми доселе созданиями, и их будет несметное множество.

Магистр плавно поднялся и направился к изящному столику, где хранился его любимый кисет с крепким Алаттским табаком.

Вернувшись в кресло под пристальным взглядом Неро, Темный начал неторопливо наполнять трубку, продолжая свою мысль:

– Никто не ведает пределов её дара, – он методично утрамбовывал табак. – Даже она сама, хоть и чувствует безграничность своих сил. Но кто поможет ей раскрыть этот потенциал? Ты вряд ли – сам мало что знаешь, я тем более – могу только строить догадки, но проверить… Впрочем, неважно. В былые времена, когда Орден Тени был в зените своего могущества, не чета нынешнему, менторы проводили многочисленные испытания и обряды, стремясь выявить истинную природу дара, возможностей и силы избранных.

Закончив с приготовлениями, Темный вызвал на кончике пальца фиолетовое пламя и неспешно раскурил трубку.

Выпустив клубы дыма, обратившиеся в дракона, терзающего добычу, он произнес:

– На данный момент других вариантов нет. Остается лишь проводить испытания, задействуя ваши способности.

– То есть, – не сдержался Неро, – Единственный выход – это уничтожать целые поселения, не щадя ни людей, ни других существ?

Очередной выдох Темного породил воздушный силуэт грациозной эльфийки, напоминающей Эльдариен, которая к слову сказать, в этот момент, напевала, обращаясь к цветам…

– Ты передергиваешь, Повелитель, – нахмурился он, скрывая раздражение за новой порцией дыма. – Вам обоим необходимо придерживаться изначального плана, внося коррективы по мере необходимости, не страшась предстоящих действий.

– О чем ты говоришь, Учитель? – Неро развернулся к нему, задавая риторический вопрос.

Взгляд сурового магистра, известного своей строгостью ко всем обитателям Цитадели, смягчился. В нем читалась отеческая любовь к Неро, ставшему родным сыном, но при этом сохранялась твердость кидрина – несокрушимого металла демонов, не знающего ни ржавчины, ни трещин, уступающего прочностью лишь драконьей чешуе. Металла существ, бродивших по этим землям тысячи зим…

– Переход через Алагос – это лишь начало испытаний, мой мальчик, – прозвучал твердый голос Темного. – Впереди вас ждут земли кочевников Тарка, и поверь, это так же верно, как морской бриз за окном. Эти дикари не станут колебаться перед убийством, особенно когда дело касается эльфов. Готовьтесь к бесчисленным схваткам на пути к Сарна-Ал-Мар.

Он прервался, чтобы затянуться трубкой, выдохнув дымное подобие линдвормы – бескрылого дракона, славящегося своей скоростью.

– Должен предупредить, – произнес Темный, пронзительно глядя на Неро, – В каменистых землях вас поджидают не только гоблины из кланов Большой Руки, но и другие зловещие создания. В основном нежить, которую не удалось искоренить даже за время правления императоров. И, замечу, её количество там только возросло.

Сделав очередную затяжку, Темный продолжил:

– И не забывай о Владыках Гландаголла, – поспешил добавить магистр, глядя на внимающего Неро. – Они не прощают ничего, даже добрые дела. Особенно если… даны обвели их вокруг пальца в их собственном доме…

– Ты это о чем? – удивленно спросил Неро, широко раскрыв глаза.

Снова дым… и теперь являя образ Мистандилла, восседающего на Арассе.

– Сплетение чар Разрушителя с древней магией Вечного Леса, – сверкнул недобрым взглядом Темный. – Эта хитроумная защита веками оберегала их покой, позволяя не тратить драгоценные силы лесных стражей. Сейчас, когда вы разрушили искусно сотканный обман, они трепещут от ужаса. Ведь в Тарионн… нет, в Гландаголл хлынет поток искателей сокровищ и древних артефактов. А еще появятся те, кто жаждет заполучить прекрасных эльфийских дев, ценность которых превосходит любые материальные богатства.

Комната погрузилась в тягостное молчание, даже уютное потрескивание поленьев и мерное капание клепсидры не могли его развеять.

– Так это действительно была западня для нас? – неохотно произнес Неро, вспоминая слова о завесе Разрушителя в Гландаголле. – Ты знал об этом?

– Нет, – мрачно отозвался Темный, делая очередную затяжку. – Понял только после встречи с вами в Тарионне. Жаль, что не раньше… Но пока сам не увидишь, не прочувствуешь… И это еще не всё.

Он лениво выдохнул дым, даже не пытаясь придать ему причудливую форму, явно предчувствуя неприятный поворот разговора.

Неро впился в него немигающим взглядом.

– Думаю, не случайно неугодных эльфов отправляли именно в Тарионн, – он сделал очередную, более основательную затяжку. – Конечно, многие погибли, а те, кто решился пересечь реку в поисках убежища, пали жертвами бесконечных набегов кочевников Тарка.

– Серьезное обвинение, – прищурившись, произнес Неро. – Знаешь, внезапно появилось жгучее желание нанести этим Владыкам визит и обстоятельно побеседовать…

– Неразумно, – перебил его Темный, выпуская струю дыма, мгновенно превратившуюся в величественный трехмачтовый корабль. – Особенно сейчас, когда ставки так высоки. Не забывай о своей истинной цели на том берегу Алагоса.

Гнетущая тишина заполнила кабинет. Неро созерцал пламя, осмысливая слова своего наставника. Темный неспешно выдыхал дым, создавая причудливые образы – драконов, кораблей и… Эльдариен. А сама эльфийка в это время бродила по саду, ласково касаясь цветов и напевая древние лесные мелодии.

– Знаешь, – нарушил безмолвие Неро, – Мне пришла мысль, что Владыки руководствовались неизвестными нам мотивами. Да, они оберегали наследие прошлой войны, но, кажется, за этим кроется нечто большее, чем просто защита. После… Я непременно найду их и получу ответы, а сейчас… думаю, мне пора возвращаться.

– Верно говоришь, – с едва заметной грустью отозвался Темный. – Буду сообщать тебе о происходящем здесь и в Кане.

– Разузнай, – произнес Неро, поднимаясь, – В чем истинная необходимость собрать все части камня. Что-то здесь не складывается.

– Приложу все усилия, – ответил Учитель, тоже вставая. – Моих текущих познаний явно недостаточно для точного ответа. Хотя… У меня только что родилась одна догадка. Но тебе действительно пора и…

Не успел Темный договорить, дверь кабинета распахнулась, и появился гном с подносом в вытянутых руках. На нем покоился свиток, перевязанный изысканной черной лентой. Неро мгновенно замер, пораженный – он прекрасно понимал значение этой ленты и её отправителя.