Старые боги на новых улицах. Книга 1

"Древние живы до тех пор, пока о них помнят"

Пролог

Каир. Египет. Между прошлым и настоящим.

Несмотря на то, что время было не самое позднее, местные жители после трудового дня уже разошлись по домам и спокойно отдыхали, наслаждаясь ужином и вечерним досугом в окружении близких людей. Но неподалёку от их спокойных жилищ учёные-физики, в составе пяти человек среднего возраста из разных стран, приехавшие понаблюдать за удивительным феноменом водяных лилий, уже тихо похрапывали на неудобных раскладушках в маленькой, неуклюже расставленной палатке. Казалось, дунешь – и их палатка улетит. Она была поставлена наспех, да и все вещи, рабочие принадлежности и дорогостоящее оборудование были расставлены как попало, без должного уважения к их стоимости. Но дорога молодых физиков была изнурительно долгой, эмоций потрачено ещё больше, поэтому сон их был крепким, как сон младенца.

Египетская ночь была на удивление яркая и звёздная. Небо покрыло полотно млечных путей, но было пугающе тихо – все обитатели древних земель не давали о себе знать. Словно что-то или кто-то запретил им в эту ночь жить своей яркой, беспечной жизнью.

На маленьких часах юного, беззаботно спящего учёного-физика, чьи очки чуть скосились на пухлом носу, стрелки показывали время 00:03. И именно в этот момент секундная стрелка замерла, а вместе с ней и всё вокруг. Дыхание и сердцебиение спящих в палатке людей, тёплый египетский ветер, все живые существа вплоть до маленького скарабея – всё сейчас застыло, словно по щелчку. Можно было даже взглянуть на небо и увидеть, что россыпь звёзд молчаливо нависла над землями Египта и ожидала чего-то или кого-то.

Сколько прошло времени, никто не мог сказать. А зачем? Всё, что произошло далее, было настолько неестественным, что даже если бы кто-то и заметил, то не поверил бы своим глазам.

С юга подул ветер – тёплый, нежный, но резвый, как жеребец. Одним лишь дуновением он смахнул на спокойные воды Нила все до единого лепестка с лотосов. Вместо них остались иссохшие коробочки с семенами, которые задребезжали, как мексиканские маракасы.

Ещё одно дуновение, и все лепестки оказались у тёмных берегов Нила. Они покрыли собой всю поверхность воды. Казалось, реку покрыла бледно-розовая чешуя юного дракона, которая от бликов луны ярко переливалась и поблёскивала жемчужно-розовым цветом. Но эта красота продлилась недолго. Стоило южному ветру снова приблизиться к реке, как лепестки, словно под непреодолимой тяжестью, стали медленно опускаться на дно Нила. Не было слышно ни шороха, ни всплеска воды – абсолютно ничего.

Когда последний лепесток белой лилии ушёл на дно реки, ветер дал о себе знать в прощальный раз. Он проплыл над водой Нила и дал жизнь тому, кто не должен был пробудиться. Водная гладь реки разорвалась, и из тёмной воды постепенно стала выходить фигура. Высокая, мужская, крепкого телосложения и невероятно могущественная.

Его не осветила ночная природа, словно луна решила скрыть незваного гостя от чужих глаз, зная, что его прибытие незаконно. Само его появление было противоестественным, но как только он шагнул на долгожданную египетскую землю, ночная жизнь снова дала о себе знать. А на руке мирно спящего учёного часы снова стали работать – всё вернулось на круги своя, и никто даже не заметил каких-либо изменений.

Глава 1. Джеймис Лоркан. Запись от 1801 года, 21 октября.

Не знаю почему, но именно с сего дня, когда у меня отвратительное и подавленное настроение, я всё же решил начать писать дневник.

Для кого он и для чего нужен? Ума не приложу, но так я могу хоть немного расслабиться,

побыть наедине со своими мыслями и не сойти с ума. Если ты, добрый читатель, сейчас держишь эти сумасбродные записи в своих руках, надеюсь, для тебя этот дневник станет чем-то интересным и отвлечённым, а может, даже безумным. Возможно, мне удастся хоть на мгновение унести тебя в свой мир, чтобы ты не думал о своём. Может быть, это будет как явление призраков прошлого. Заинтересовал ли я тебя? Думаю, даже я сам заинтересован.

Я не жду, что дневник войдёт в историю, как записи великих людей, я не жду, что он вообще доживёт до последней страницы. Кто знает, может, эти папирусные листы, переплетённые в толстой коже, скоро перестанут быть моим увлечением, и он полетит в огонь на съедение, как кость голодной собаке.

Но сейчас… думаю, можно начать.

Я прибыл в Столицу холодной и поздней ночью. Меня сопровождал унылый ветер чужих земель, луна не освещала дорогу моему экипажу, а звёзды спрятались, как мыши в норах, не желая встречать гостя, в чьём кармане лежало приглашение от царской персоны. Да что говорить о звёздах, из придворных меня встретила лишь молчаливая и унылая прислуга. По мне, так это полнейшее неуважение. Моё путешествие длилось несколько месяцев, я ехал в экипаже на жёстких сидениях, словно запертый в гробу, вдобавок промёрз до самых костей. О гигиене я лучше промолчу, а сейчас меня встречает лишь прислуга, и никого из придворных особ. Неслыханная наглость!

Настроение было испорчено окончательно, и я понимал, что мой взгляд уже метал молнии похлеще самого великого Зевса – все из прислуги моментально склонили головы, и даже мимолётно взглянуть на меня боялись. Я понимал, о чём они думали. Перед ними стоит почти двухметровый, хмурый незнакомец в чёрном помятом плаще, чьё прибытие не было официально объявлено всему дворцу. Они гадали, кто я, напрягая свои человеческие мыслишки скудными фантазиями. Ох, мои дорогие, они даже не представляли, кто я на самом деле.

Две юные девицы и мужчина преклонных лет, явно не спавшие всю эту долгую ночь, судя по красным глазам и уставшим лицам, низко поклонились мне. Они стащили тяжёлый багаж с кареты и проводили меня во дворец, где царил мрак и глубокий сон. Я был настолько измотан, что у меня не было сил наслаждаться богатством и изыском царского дома – глаза слипались, тело подводило от усталости, которая скопилась за всё это долгое время. Каждый шаг давался с огромным трудом, а плащ, который я не пожелал снять, казался сейчас грузом, сродни огромному валуну, ломающему кости изнемождённого раба.

Казалось, шли мы вечность по многочисленным коридорам, холлам, комнатам, цокая сапогами, чей звук разрывал тишину и уже даже безумно докучал. Мои спутники от страха не проронили ни слова, шли они довольно быстро, но изредка приостанавливались, поглядывая, успеваю ли я за ними.

Я видел, как мимо меня пролетали поколения, заключённые в старые позолоченные рамы. Прекрасные и строгие лица российских правителей великой державы. Молодые и преклонные в возрасте, статные и с гордой осанкой, я же видел тяжкий груз на их плечах, который они несли из поколения в поколение. Мысли не успели пойти дальше по этому руслу, как передо мной открылась долгожданная дверь.

Мои гостевые покои соответствовали моему статусу. Огромная спальня могла собрать в себе около сотни персон и никого не потеснить. Всё, что нужно для удобства и досуга, находилось здесь для моего полного распоряжения. Вся нужная мебель, выполненная лучшими мастерами, и самое главное и долгожданное – огромный камин с полыхающим, только что разожжённым огнём.

Я поспешно подошёл к нему и протянул вперёд промёрзшие руки. Вот в чём я сейчас нуждался больше всего. Я чувствовал, как живая сила огненного пламени постепенно наполняла меня. Каждая кость, клеточка, сосуд, каждый волосок наконец-то получил тёплую, согревающую силу. Потрясающе…

Я скинул плащ, который казался мне безмерно тяжёлым, остальную верхнюю одежду, скрипучие сапоги и сел возле камина… вот теперь я могу жить как человек, насколько это возможно. К этому моменту прислуга уже сложила вещи в просторный комод из резного красного дерева с позолоченными ручками. Они ненароком заметили, как я позволил себе вольность с одеждой, но посчитали это за мой вздорный характер. Конечно, перед ними находился человек, прибывший из неизвестных краёв, о которых они никогда ранее не слышали. Они, молча, подняли вещи и сложили их в шкаф.

Приятно было наблюдать, как маленькая, пухленькая девушка с забавным чепчиком на голове и с рыжей копной волос складывает мои вещи, будто они хрустальные. Она мысленно отрицала усталость, желая поскорее лечь и заснуть, но долг был превыше всего, поэтому девушка старалась, чтобы её не заставили перекладывать вещи заново.

– Вам письмо от будущего императора, – вежливо сказала другая девушка, подавая мне письмо на серебряном блюде, но в глаза она не глядела, боялась, – Вы чего-нибудь ещё желаете? Ужин для вас готов, как и тёплая ванна… может…

– Отдыхайте, – ответил я с улыбкой, взяв письмо, – я ничего не хочу. Оставим все процедуры на утро, только немного тёплой воды.

Когда вся прислуга поспешно вышла из моих покоев, я вскрыл конверт. Небольшое послание, написанное красивым каллиграфическим почерком на плотной бумаге, содержало в себе извинения передо мной. Будущий император извинялся, что не может посетить меня, но будет очень рад встретиться со мной за завтраком завтра утром.

Моё внимание привлекло то, что письмо, пусть и было написано очень изящно, но буквы уж слишком сильно были вдавлены в бумагу. Александр Седьмой писал быстро, и что-то беспокоило человека, на голове которого скоро появится корона. Я увидел между строк этого маленького послания мольбу о поддержке, что меня очень удивило. Неужто будущий император и самодержец Всероссийский нуждается в помощи?

Я кинул письмо в огонь и, глядя, как бумага неторопливо сгорает, будто увядающий от времени лист, молился всем предкам, чтобы моя поездка принесла долгожданные плоды. Мне предстоит много работы, применить все силы и накопленную мудрость, чтобы будущий император мог на меня положиться и осуществить великую миссию, ради которой я прибыл в эти недружелюбные земли.

Ночью я спал всего несколько часов. Кто бы мог подумать, что после такой длительной и изнурительной поездки, чтобы выспаться и наполниться силой, мне хватит всего четырёх часов? Загадки человеческого тела… которые я познаю каждый день. Даже мягкая постель, набитая периной с идеальными простынями, не смогла задержать меня ещё на несколько часов сна или даже полудрёмы. Я вышел на балкон и глядел на холодную ночную Столицу, восхищаясь, что подобное величие стоит на грязи и костях невинного народа, положившего свои жизни ради царствования великих людей, которые ничем, по сути, от них не отличались. За них говорила кровь и корона.

Колонны царственных зданий, казалось, высечены из драгоценного камня, лунный свет придавал им величественный блеск, а облака были похожи на сверхъестественные существа из древних легенд, которые блуждали по небу, пока не взошло солнце. Как жаль, что в итоге время и люди разрушат и тишину, да и сам город, как когда-то мой дом. Сантименты… их становится слишком много.

Мне это не нравится.

Глава 2. Элени Вернер

Элени не спеша бродила по узкой, но утоптанной тропинке сада, обширная территория которого была засажена прекрасными Флёрмунами или, как их ещё называют, Лунными цветами. Стоял поздний октябрь. Ночи уже не были такими тёплыми, как летом в этом новом для неё городе, поэтому Эл плотнее закуталась в куртку, терпя прохладную погоду. Если бы не эти цветы, она бы не вышла из дома в столь поздний час, особенно в незнакомом месте. Но любопытство всегда брало верх – эта игра внутри неё шла с детства. К тому же поместье Лорканов, где росли Флёрмуны, находилось недалеко от её нового дома.

Читая дневник графа Джеймса Лоркана, Элени заинтересовалась его поместьем – самым первым зданием, построенным в этом городе. Особенно её увлёк огромный сад Флёрмунов, о котором граф часто писал. Дневник попал к ней всего несколько дней назад. По случайности? А может, и нет.

На каждой ветхой странице были зарисовки, легенды и описания магических свойств этих цветов. Она читала с упоением. Это и подтолкнуло её на безумный поступок. Эл дождалась, пока все уснут, тихо выбралась из дома и проникла на территорию поместья – в именной сад, раскинувшийся прямо рядом с домом. Перелезть через кованую ограду оказалось легко. Камер наблюдения не было, что странно для XXI века, когда ими усыпаны почти все улицы и здания. Но не здесь.

Сад находился с западной стороны. Когда Элени оказалась внутри, она замерла, видя как перед ней раскинулся потрясающий пейзаж. Весь участок был покрыт белоснежным ковром. Издалека можно было подумать, что выпал снег, но, подойдя ближе, она увидела цветы удивительной красоты, о существовании которых раньше не знала.

В центре сада стояла огромная ива. Её извилистые ветви с тонкими пожелтевшими листьями почти касались земли. За ними девушка и спряталась, чтобы не попасться на глаза.

Сад Флёрмунов действительно занимал большую часть территории поместья. Сейчас, ночью, под плывущим над ним бледно-голубым туманом он казался бескрайним белым полотном. Как и говорилось в дневнике, цветы распускались только ночью, и лишь при свете полной луны можно было увидеть их истинную красоту. Как же повезло Элени – сейчас над её головой сиял полный диск Селены, озаряющий ярко цветущих подопечных. Они были словно ожившие мраморные скульптуры, с магическим свечением и странной притягательностью. Элени приблизилась к одной из грядок и внимательно рассмотрела цветок. Улыбка озарила её лицо.

Флёрмуны напоминали белые пионы, но их нижние лепестки были длиннее и тоньше, закручиваясь по часовой стрелке. На ощупь – как тончайший дорогой шёлк, отливающий лёгкой голубизной при свете луны. Соблазн был велик, но Эл не решилась сорвать ни одного цветка. Она помнила: в дневнике Лоркана говорилось, что стебли ядовиты и могут лишить человека дееспособности на несколько часов. Прекрасные и беспощадные – удивительное сочетание. Она влюбилась в них всей своей юной душой, даже не понимая, почему. Раньше была равнодушна к растениям, а теперь чувствовала от этих цветов какую-то необычную энергетику. Или, может, это просто атмосфера сада, наполненная таинственностью, так подействовала?

Элени вышла из укрытия под ветвями ивы. Довольная, но уставшая от долгого дня, она медленно побрела к ограде, стараясь шагать как можно тише, чтобы не привлечь лишнего внимания. Взгляд упал на огромное, мрачное поместье, выстроенное из грубого тёмного камня. К её огромному удивлению, в высоких, жутковатых башнях горел тёплый свет. Элени вздрогнула. Мысли о призраках пронеслись в голове, но она тут же отогнала их, вспомнив: городом Эсерт и по сей день управляет семья Лорканов, с тех самых пор, как город был основан. Это казалось удивительным. С первого взгляда на Эсерт стало ясно – он пропитан тайнами. А Флёрмуны, не растущие больше нигде в мире, лишь тому подтверждение.

Эл с трудом перебралась через ограду. Куртку спасти не удалось – острые копья забора порвали рукав, а резкий хруст ткани нарушил тишину ночи. Вздохнув, она перебежала дорогу и поспешила домой. До него оставалось около пятисот метров. Прямая улица, обрамлённая с обеих сторон богатыми домами, была освещена холодным светом фонарей и луной. Несмотря на освещение, девушка ускорила шаг – район был ей ещё незнаком, лучше не медлить.

Она всё ещё не могла поверить, что теперь живёт в совершенно новом городе. Конечно, ей было известно, что Эсерт – один из самых известных курортов в мире, где за сезон отдыхает около десяти миллионов туристов. Её бывшие одноклассницы отдыхали здесь и восхищались тёплым морем и потрясающей природой. Но переезд стал для Элени неожиданным. Родители поставили перед фактом, и устраивать бунт оказалось бесполезным делом. Старшие братья согласились сразу, а она была единственной, кто противился переменам. Сейчас же она понимала – была глупа.

Даже беглого знакомства с городом оказалось достаточно, чтобы почувствовать: Эсерт – место особенное и прекрасное. Она прониклась уважением к Лоркану и его потомкам, которые сумели сохранить и облагородить древнюю архитектуру и природу. Природа здесь не просто окружает город – она в нём живёт, пульсирует, словно кровь в сердце. Элени дала себе обещание: обязательно сходить к морю, вытащить родных в горы, посетить источники и все городские достопримечательности, что есть в городке. Ей хотелось побродить по улочкам, заглянуть в каждый угол и даже за его пределами. Понять, чем живёт этот город, в котором теперь будет жить и она.

Увидев ворота своего дома, Элени быстро прошмыгнула на участок и тихо подбежала к большому дубу, ветки которого доставали до окна её комнаты на втором этаже. Взобраться было непросто – несколько раз она чуть не сорвалась, но благо руки у неё были сильные. Как юркий зверёк, Эл взобралась по ветке и протиснулась в окно.

Запнувшись о выступ рамы, она с тихим «ай-ай» рухнула на пол. На секунду замерла, прислушиваясь в тишину – не разбудила ли она кого-то из домашних? Убедившись, что никто не услышал грохота от не грациозного падения, Элени с облегчением встала и даже тихо рассмеялась своей неуклюжести.

Быстро переодевшись в пижаму, она закинула порванную куртку в самый дальний угол шкафа. Время было позднее, но сон не приходил. Элени села за письменный стол и посмотрела на расписание выпускного класса. Под тусклым светом настольной лампы ярко выделялись красным важные предметы, чёрным – второстепенные. Выпускной год хорош тем, что можно сосредоточиться на дисциплинах, которые пригодятся в университете. А с направлением она определилась ещё в младшей школе.

Переезд в новый город по воле родителей – это как начать жизнь с чистого листа. Личное мнение пока не учитывается: ты несовершеннолетний и на полном обеспечении. Новый дом, в который только начинают вселяться привычки и дух новых жильцов; новая школа со своими правилами, которые не хочется соблюдать из принципа; новые люди, с которыми нужно знакомиться, чтобы не умереть со скуки. Мысли потекли в пессимистичное русло. Хотя… В родном городе она тоже не рвалась к общению – даже подруг у неё не было. Может, здесь всё сложится иначе?

Собрав сумку к завтрашнему первому дню в школе, Эл подошла к окну. Оно было большое, круглое, с широким подоконником, на котором лежали мягкие разноцветные подушки. Вдоль рамы тянулась лепнина в виде полевых цветов. Вся комната, как и весь дом – творение её родителей, чья профессия и талант оказались весьма востребованной в Эсерте. Именно поэтому они сюда и переехали.

Элени улыбнулась: подобное окно было её маленькой мечтой. Отец знал и запомнил, хотя она упомянула об этом лишь однажды. Радости не было предела, когда она увидела в своей новой комнате всё, о чём мечтала. Сердиться на родителей – грех. Они проектировали дом с учётом желаний всех детей – и у них получилось, давайте признаем.

Устроившись поудобнее на подоконнике, Элени посмотрела на улицу. Фонари и луна освещали её невероятно ярко. Звёзды сияли тихо, почти застенчиво, вокруг своей хозяйки, как алмазная крошка рядом с драгоценным камнем.

– Новая жизнь, говорите?.. – прошептала она. – Почему бы и нет. Хотя… отрывать меня от прежней жизни было несправедливо. Но, возможно, я и правда хотела перемен. Наверное, я вынуждена сказать спасибо.

Схватив одну из подушек, Эл выключила свет и легла в кровать. Она не увидела, кто ответил на её прощальные слова благодарности.

Тёплый южный ветер на районе «Флермун» проснулся и стал разгуливать от одного дома к другому, кружа листву в осеннем танце. Танце резком, бурном, и успокоился он лишь у ног таинственного незнакомца, стоящего у ограды дома семьи Вернер, напротив круглого окна Элени. Его глаза неотрывно смотрели в окно девушки и сверкнули ярким янтарным цветом, словно глаза хищника, нашедшего свою добычу.

Громкий, квакающий звук будильника разрушил столь спокойный и сладостный сон. Мысленно Эл понимала, что пора вставать, но тело сильнее прижалось к одеялу, а веки отказывались открываться. Только рука потянулась, чтобы выключить противный звук и позволить себе поспать ещё немного.

Через пять минут дверь в комнату медленно отворилась. Раздались тихие шаги – это был отец. Если бы пришла мама, стук её мерзких каблуков она услышала бы ещё в коридоре.

– Я думал, что новое место жительства научит тебя вставать с будильником. К сожалению, ты разрушила мои надежды, – сказал он с привычной утренней иронией.

Элени всегда нравилось, когда отец подшучивал по утрам. Это было как зарядка хорошего настроения. Она выглянула из-под одеяла.

Он был высоким, статным мужчиной с каштановыми волосами, в которых появилась седина, и серо-голубыми глазами с мягкими морщинками в уголках. Эти морщинки говорили о прожитых годах, накопленном опыте и мудрости.

– Тебе тоже доброе утро. – Улыбнулась она.

– Доброе. Опять легла поздно?

Отец провёл рукой по её тёмным взъерошенным волосам, больше похожим на гнездо кукушки.

– Не могла уснуть.

– В такие моменты мне помогают барашки. Правда, они засыпают быстрее, чем я. – Усмехнулся отец, и они с дочкой одновременно рассмеялись. Дмитрий ещё раз погладил дочь по голове, поцеловал в лоб и добавил:

– Уже все встали. Лилия приготовила вкусный завтрак, а ты же знаешь, какой у «шнурков» аппетит. Поэтому не опаздывай.

Он вышел из комнаты, специально оставив дверь приоткрытой, чтобы ароматы завтрака сильнее соблазнили Эл. Поспать уже не получится, да и не особо хотелось.

Элени радовалась, что Лилия – их домработница – согласилась переехать вместе с ними. Без неё дом был бы пустой коробкой. Лилия жила с ними долгие десять лет, как ни как, статус члена семьи ей уже обеспечен. Братья в шутку называли её домашним эльфом: невысокая женщина преклонного возраста умудрялась быть везде – всё чисто, еда на столе, одежда выстирана и выглажена. И при этом она ещё успевала вязать шарфы в свободную минуту.

Элени села в кровати и потянулась. Настроение было отличное, хотя немного нервозное – первый день в новой школе. Она старалась думать о нём позитивно. Когда в их класс приходили новенькие, она всегда относилась к ним с добротой. Элени верила в карму.

Подойдя к окну, она взглянула на улицу. Погода обещала быть хорошей. Солнце медленно поднималось из-за гор, как и люди, выходившие за газетами и письмами, которые раскидывал Мальчик-почтальон, разъезжая на новеньком велосипеде. Всё выглядело, как в кино.

Но больше всего Эл восхищали горы, которые охраняли город. Огромные, могучие, сейчас они напоминали груды золота – осень окрашивала зелень в яркие цвета. Такую красоту она видела только на фотографиях или по телевизору. В родном городе осень была серой, а здесь – сказочной.

Элени быстро собралась. Она не любила медлить. Простая, но аккуратная одежда, волнистые, каштановые волосы – в конский хвост, немного теней на веках, бесцветная помада. Выделяться среди модных одноклассниц она не стремилась, но даже они признавали, что у Элени хороший вкус. Школьную форму ей должны выдать сегодня – и девушка искренне надеялась не выделяться на фоне остальных.

Проверив всё, она подбежала к книжному шкафу, уставленному книгами, статуэтками, фотографиями и игрушками. Почти все они были связаны с одной темой – её любимой. Эл схватила старенькую, зачитанную книгу «Боги Древнего Египта» и закинула её в сумку.

– Почитаю на перемене. – Пробормотала девушка себе под нос, уверенная в том, что чтение – единственное, что ей сегодня светит из развлечения.

Элени быстрым, но легким шагом спустилась в зал, где уже всё семейство собралось в полном составе.

–Доброе утро! – Бодро поздоровалась она.

За большим деревянным столом уже сидела вся семья Вернер. Во главе – Дмитрий, отец семейства, с чашкой крепкого кофе и утренней газетой. Как всегда, он выглядел идеально – статус главы крупной, известной на весь мир, компании обязывал. Рядом – Роксана, его супруга, мама Элени. Эффектная женщина с ухоженными русыми волосами, в костюме цвета молодого плюща. Она молча кивнула дочери и, не отрываясь, продолжила изучать какие-то таблицы в планшете.

Напротив неё, клюя носами в тарелки, сидели старшие братья Элени – Никита и Филипп. Кто-то из них точно не спал полночи. У плиты стояла Лилия, их любимая домработница, напевая что-то себе под нос. Улыбнувшись, она поприветствовала девушку, когда та поцеловала её в щёку.

Элени подкралась к братьям, встала между ними и громко заявила:

– Радио «Шнурки» на связь! Почему молчание в эфире?!

Реакция не заставила себя ждать. Оба вздрогнули, Никита уронил вилку.

– Элени! – одновременно вскрикнули братья, и даже мама с укором посмотрела на дочь: она не любила шум за столом.

Но Эл была явно довольна собой и, поцеловав обоих братьев в щёки, села напротив. Несмотря на то, что они были близнецами, внешне их легко было различить уже давно. Хотя у обоих были одинаковые глаза и схожие черты, с тринадцати лет каждый подчеркивал свою индивидуальность всеми возможными способами. Что ни раз наводило людей на изумление, когда те узнавали, что братья близнецы.

Никита был старше на двадцать минут. Тихий, сдержанный, всегда говорил по делу, обаятельный и красивый как отец. За все двадцать лет он был образцовым сыном, не ввязывался в конфликты, мечтал стать известным на весь мир ветеринаром. Громкое заявление, но семья Вернер вполне могла позволить себе такие амбиции, неоднократно подтверждая своё громкое, известное имя.

Филипп – полная противоположность брата, кроме внешности, естественно. Он был выскочкой и задирой, и от этой мысли Эл улыбнулась. Но она очень любила эту чёрту в брате, этим он и отличался от их семьи своим вздорным характером. Его девиз «натвори, а потом разгреби!» Вот с учёбой Филипп не дружил вообще, кроме географии. Его хлебом не корми, дай в картах порыться. Но что нравилось в нём Элени, это то, что Филипп был мудр не по годам, но это всячески скрывалось под тенью бойкого характера.

Братья были разными, но их объединяло многое: уважение друг к другу, отсутствие ссор и искренняя любовь к младшей сестре. Элени знала – рядом с ними она всегда в безопасности.

– Я хотел бы вас попросить, – начал отец, откладывая газету и посмотрев на детей, – Никита, Филипп, Элени. Первое время нам с мамой придётся много работать. Офис работает полным ходом, и мы будем задерживаться допоздна. Возможно, пропускать ужины. Но надеюсь, это ненадолго. Прошу вас, будьте умницами, не давайте мне поводов получать звонки из школы. Филипп, это особенно касается тебя.

– Пап, тот случай с коз…

– Ты меня понял. – Резко прервал его отец. – Пожалуйста.

Вся троица кивнула, но без особой радости. Особенно Элени. Она не любила ужинать в одиночестве, но понимала, сколько ответственности лежит на плечах родителей. Оставалось надеяться, что их затяжные рабочие вечера не продлятся долго.

Через полчаса Элени стояла перед высокими коваными воротами. За ними возвышалось здание в четыре этажа – бело-синее учебное заведение с позолоченной табличкой: «Школа-Университет Города Эсерта». Под ней – ромбовидный герб: цветок Флёрмуна и силуэт волка на фоне.

Пока Элени рассматривала герб, мимо проходили ученики и студенты, рассматривающие её. Она чувствовала их взгляды. У неё ещё не было формы – сразу видно, что новенькая. А на новеньких всегда смотрят особенно.

Девушка нервно сжимала в руках листок с расписанием и списком предметов. Мысли о карме и уверенность, с которой она проснулась, моментально испарились.

Вчера она была здесь как гость – на короткой ознакомительной экскурсии. А сегодня начинается настоящая учёба. И сказать, что она волновалась – ничего не сказать. Здесь всё было иначе.

Ученики и студенты казались пришедшими из другого мира – их форма цвета морской волны, белоснежные выглаженные рубашки, свободные брюки, как и у юношей, так и у девушек, однако, некоторые ученицы ил студентки ходили в юбках (Элени обрадовалась, что не было галстуков, бабочек и прочих элементов гардероба), подчёркивали индивидуальность и принадлежность к престижному заведению.

А учителя… будто боги, спустившиеся из Асгарда! Величественные, сдержанные, они внушали уважение одним лишь видом. Элени не заметила, как уставилась на них слишком открыто, пока кто-то не пробормотал, что она похожа на инопланетянку. Элени сию же секунду опустила взгляд на расписание.

Внизу мелким подчерком был добавлен текст, где она может обратиться в администрацию. Некая Инна Мелех – уважаемая персона, вторая рука директора. Ещё утром братья рассказали сестре, что эта женщина с колким характером и острым языком, а ещё огромной короной на голове. Нехотя, но Элени пришлось пойти к ней на допрос и за формой. Интуиция подсказывала девушке, что самое «интересное» её ждёт впереди.

Глава 3. Джеймис. 1801. Ранее утро 22 октября.

Обожаю утреннюю тишину. Особенно за завтраком, когда ничто тебе не мешает насладиться трапезой с восходом солнца. И именно в своих покоях, когда никто и ничто мне не мешает, я могу полностью окунуться с головой в свои мысли, подумать о делах, или просто помолчать, наслаждаясь утренним солнцем и новым, одновременно чужим миром за окном.

Но сейчас был другой случай. Я был не в своих покоях, а тишина и молчание покинули меня, что очень удручало. А все потому, что Александр Седьмой желал знать, как поживает мой брат, по рекомендациям которого я прибыл в Столицу. Несмотря на то, что в дружбе они состояли больше, чем со мной, Александр пожелал, чтобы именно я прибыл сюда. Я не задавался вопросом, почему.

Сначала мужчина говорил с нескрываемой улыбкой, но лишь до тех пор, пока за завтраком присутствовали молчаливые, но внимательно слушающие и наблюдающие, советники. Их было не меньше десяти человек в кабинете.

Слово «советники» схоже со словом «стервятники». Именно их я видел рядом с будущим царём в его царском кабинете. Напомаженные, одетые как подобает высоким чинам, они выжидали какой-либо ошибки, неправильно сказанного слова, намека на проблему, чтобы можно было раздуть из этого ядовитый костёр скандала и даже революции.

Я видел их недоверие к будущему императору, его не любили и ему не доверяли. Это было взаимно. Великие предки, они даже не давали ему спокойно позавтракать, собрать мысли в единую систему или хотя бы насладиться тишиной, которую он заслуживает. Я бы счёл это за оскорбление. Не удивлюсь, если будущий император пойдёт облегчиться, за ним будет следовать вереница советников и приближённых, чтобы лицезреть королевскую задницу.

Но стоило им откланяться по приказу будущего императора, как Александр вмиг обрел новое лицо. Задумчивое и очень печальное. Было странно наблюдать за этой переменой, но и любопытно, однако, даже плечи его поникли. Я был уверен, что передо мной теперь истинный Александр. Лоб его пронзили морщины, глаза поникли, он был грустен и задумчив.

–Я рад, что прибыл человек со стороны. Здешние лица, откровенно говоря, поднадоели мне. Отец мертв, я постоянно вижу одни и те же лица, знаете, граф… я не вижу в них сочувствие, лишь лицемерие. Это меня злит. Но я рад, Джеймис, что Вы приехали. Я глубоко благодарен вам за поспешный приезд и надеюсь, дорогая для вас не была столько тяжелой. Теперь мы сможем обсудить дело, ради которого я пригласил Вас сюда. Я написал Вашему брату, зная, что Вы очень хороший… специалист. Поэтому прошу Вас приняться за дело сегодня же. В Вашем распоряжении вся наша библиотека и картотека и 13 дней, до дня моей коронации. Не ограничивайте себя средствами, я предоставлю Вам всё что нужно, но нужное место Вы должны найти до того, как будет коронация, это очень важно, потому что потом у меня не будет возможности помогать вам. И очень прошу, никому не говорите о цели Вашего приезда. Вы – мой гость, и на этом достаточно. Сегодня состоится бал, буду ждать Вас там, познакомлю с теми, кому еще можно доверять. Наверно… – Казалось, проговорил он это на одном дыхании. Но я был рад, что мы перешли сразу к делу. Ненавижу прелюдии, долгие разговоры, жесты приличия. Дело. Только сейчас оно занимало все мои мысли.

Через час я уже оказался в царской библиотеке, абсолютно один, наедине с книгами, картами, ветхими страницами и пергаментами. И скажу одно, это потрясающе! Великолепно! Великие предки, это настоящее сокровищница! Я не мог поверить тому, что увидел! Я не мог поверить, что такое богатство сохранилось до наших дней! Потрясающее, величественное богатство знаний со всех уголков мира сохранились в библиотеке Александра Седьмого. Я не знал, за что схватиться, то ли за старый том стихов Джефри Чосера, то ли прочувствовать жажду мести «Легенды об Уленшпигеле», либо рассматривать древнейшие свитки географических мест, которые сохранились со времен Александра Македонского! Я даже держал в руках древние манускрипты, написанные на папирусе, пергаменте, на пальмовых листах и даже на слоновой кости.

Я не знаю, сколько времени я провел за исследованием книг, древних рукописей и карт, сколько изучил писем и символов, но моё внимание было полностью сосредоточенно на хрупких бумажных созданиях, которые показывали свои миры и знания.

Я не испытывал восторг с тех пор, как появился в этом городе! Немыслимо! Потрясающе! Теперь я уверен, что моя миссия будет выполнена безотлагательно и с большим желанием, чем было до этого прекрасного, нет, великолепного момента! Каждая буква несла в себе частичку того восхитительного и умного времени. Я видел его в своих мыслях, черпал знания, о которых люди позабыли. Я чувствовал энергию каждого символа, буквы, числа, они разговаривали со мной, рассказывали давние захватывающие истории. Ох, я бы с удовольствием просидел так всю жизнь и плевать, что человеческий век короток. Если бы люди были умнее и менее развращёнными, если бы они черпали знания из таких древних книг, которые я держу сейчас в руках, они бы постигли истинную суть жизни. Но судья не я, я лишь гость.

К сожалению, день подошёл к концу, я был голоден, а тело немного изнывало от неудобного многочасового сидения в кресле. С удовольствием бы сейчас принять горячую ванну, отужинать и забыться сладким сном, но через сорок минут меня ожидает будущий император на балу…

Они смеялись с моих шуток, чирикали и щебетали, как пташки в саду. Милые-милые дамы. Я заинтересовал их, как собеседник и как мужчина, особенно как мужчина. Мне были приятны их перешептывания, они обсуждали меня, будто новую сладость, рассматривали, как золотой экспонат, только что привезённый из далеких и запретных стран. В принципе, почти так оно и было, только золотом был не я, оно лежало в моих карманах.

–Мистер Лоркан, вы к нам надолго? – Кокетливо спросила уже не юная госпожа Лаврова. Она тихо посмеивалась, прикрывая свои многочисленные морщины, покрывшие все её лицо и толстую напудренную шею, богатым, вышитым драгоценными камнями, веером. Но она нисколько не чувствовала себя ущемлённой в толпе юных дам, наоборот. Этакая древняя альфа-волчица, мечтавшая о былых лихих временах, когда она была в центре внимания всего высшего дворянского света.

–Я думаю, что время и общество покажет. – Ответил я, слегка приклонив голову в знак уважения.

–А как вам наше общество? – Спросила милая госпожа Мелехова. Юный, прекрасный цветок, только вышедший свет, уже мысленно воображала себя госпожой Лоркан в моём загородном доме на берегу дальнего моря. Она прикусывала губку, поглядывала на меня из-под длинных ресниц карих глазок, а её щеки краснели, стоило ей взглянуть мне в глаза. Я признаюсь, она выглядела эффектно в новом наряде цвета бледной лаванды, а без него, уверен, выглядит не хуже.

Я мог бы воспользоваться ею, тело желало, но у юной леди разобьётся сердце, так как узами брака я себя связывать не собирался. Будет не честно, по отношению к ней.

–Мистер Лоркан, вы сегодня в центре внимания! – Восхищенно высказался Александр, по-дружески положив мне руку на плечо. Мне понравился этот жест, так как Александр не позволял себе подобных знаков даже с приближёнными. Сегодня на этом прекрасном балу, окутанным богатством царской семьи, будущий император был весел как никогда. Он общался с придворными господами и дамами, танцевал супругой и был рад, что позабыл о повседневной проблемной суете.

–Вы преувеличиваете, – ответил я Александру, – отнюдь не все сейчас в этом зале привлечены моим присутствием… – тут я слукавил, видя, что не только прекрасный пол поглядывает на меня изо всех уголков зала, но и господа с офицерами, в чьих глазах я видел и любопытство, и едкую зависть. Да, одет я был в самые дорогие одежды этого времени, каждая пуговичка, каждое кружево и даже сапоги, кричали о моем богатстве и статусе. Я слышал, как они шептались друг с другом, спрашивая, зачем я прибыл в холодную Столицу и почему Александр позволяет довольно дружеские жесты в мой адрес. Пусть завидуют, когда они узнают причину моего приезда, зависть их сожрёт до костей.

Я пробыл на балу чуть больше часа. Пусть дамы и жаждали поговорить со мной, некоторые мечтали, что я приглашу их на танец, но я держался сдержанно, можно даже сказать хладнокровно. Я покрыл своё лицо глубочайшей скукой, и когда высшее общество потеряло ко мне интерес, я подошёл к будущему императору.

–Ваше Величество, Вы позволите, – обратился я к Александру, максимально спокойно и почтительным уважением, чтобы Александр не успел задать лишних вопросов, – бал превосходный, но я жду не дождусь, когда смогу вернуться в библиотеку, заняться делом, ради которого я сюда приехал.

–Я ценю Ваше рвение, Джеймис. Конечно. Отпускаю Вас в книжку обитель. Если нужно будет что-то мне сказать, посылайте за мной немедленно, в любое время.

Глава 4. Элени «Так смотрят мимо проходящие люди»

Единственное, чего Элени никогда не любила, так это излишнее внимание к своей персоне. Всё началось ещё в детстве, когда мама обожала устраивать у них дома многолюдные посиделки, приглашая соседей, коллег и новых знакомых с фитнеса. Как правило, это были семейные пары: мужчины уходили с отцом играть в бильярд, а женщины, собравшись в гостиной, щебетали за бокалом красного полусухого.

Эти встречи устраивались ради демонстрации статуса семьи. Элени же раздражало, что её заставляли присутствовать на них. Она не понимала, как девочка в тринадцать лет может быть полезной в беседах о винах, о семейных кризисах и, тем более, о причинах мужского облысения. Обсуждать чужие отношения – это было для неё абсолютно неприемлемо. Она рано поняла: личное должно оставаться личным. Неудивительно, что у мамы не было подруг – она не умела хранить секреты. После пары таких вечеров Эл с удовольствием запиралась в своей комнате и больше не появлялась.

Сейчас она не могла просто сбежать. Она сидела в кабинете со своим новым классом, наблюдая, как тот постепенно заполняется, и испытывала неловкость и острый дискомфорт. Куда подевалась утренняя уверенность? Видимо, исчезла вместе с сытостью – Элени чувствовала себя голодной и напряжённой.

Она мысленно ругала себя: ей ведь уже не тринадцать. Она взрослая, должна уметь контролировать эмоции. Чтобы отвлечься, Эл стала рассматривать не одноклассников, а кабинет. Сейчас должен был начаться урок по всемирной истории с неким мистером Тамери Д.

Кабинет идеально соответствовал предмету. Высокие светло-бежевые стены с тёмными деревянными плинтусами были украшены экспозицией, охватывающей всю эволюцию человечества – от первобытных наскальных рисунков до эпохи искусственного интеллекта. Вдоль стен, под стеклом и в деревянных рамках, были размещены фотографии, копии документов, изображения артефактов – всё оформлено с невероятной педантичностью.

Элени восхищалась этой коллекцией. Хронология выстроена безупречно, детали – тщательно подобраны. Мысленно она уже прониклась уважением к преподавателю и очень хотела наконец-то его увидеть.

Спустя несколько секунд после звонка, с почти педантичной точностью, в кабинет вошёл мужчина. Голоса мгновенно стихли, шуршание бумаги прекратилось, и все взгляды обратились к нему. Сказать, что этот человек был необычным – ничего не сказать. Элени никогда не видела столь странного и одновременно притягательного мужчину.

На вид ему было не больше тридцати пяти. Высокий, худощавый, с прямой осанкой и лёгкой кошачьей походкой. Его подбородок был чётко очерчен, чуть вздёрнут – как у танцора или выпускника строгого пансиона. Элени даже невольно вспомнила свои краткие (и неудачные) уроки этикета: хватило одного занятия, после которого она вылила преподавательнице чай на голову.

Лицо мистера Тамери было вытянутое, немного смуглое. Восточные черты придавали ему загадочность: длинный нос с небольшой горбинкой, еле заметная асимметрия, тонкие губы с лёгкой полуулыбкой. Его чёрные, прямые и блестящие волосы были собраны в аккуратный хвост, а тонкая прядь волос спадала на лоб. Крупные тёмно-карие глаза, под пышными длинными бровями, смотрели на учеников из-под прямоугольных очков в золотой оправе. На мгновение его взгляд задержался на Элени – и её сердце предательски подпрыгнуло. Что это было?

Одет он был исключительно в чёрное. На нём красовалась хлопковая рубашка без пиджака, рукава закатаны до локтей, открывая загорелые сильные руки. Брюки сидели безупречно, а туфли сверкали чистотой и дороговизной. Эта педантичность в одежде неожиданно согрела Элени – он напомнил ей отца. В его облике было что-то тёплое и спокойное, с ноткой строгой сосредоточенности. В этот момент она вдруг расслабилась и даже чуть улыбнулась.

Но не успела осмыслить ощущение, как он заговорил:

– Доброе утро. – С белоснежной улыбкой сказал Тамери приятным, бархатным голосом, глядя на учеников из-под очков.

– Доброе утро, мистер Тамери! – Хором ответил класс.

– Вернер. Элени. – Произнёс он, окинув класс беглым взглядом, и вновь обратил своё внимание на девушке.

Эл резко вскочила, почувствовав на себе его строгий взгляд. Даже слишком резко.

– Мне сказали, вы новенькая. Добро пожаловать.

– С-с-спасибо. – Пробормотала она и мысленно одёрнула себя. Она никогда не заикалась. Сейчас-то что?

– После урока подойдите ко мне, пожалуйста, я выдам вам список литературы на полугодие. Вливайтесь в коллектив, жду от вас хорошей работы. Удачи.

Элени кивнула и села обратно, ощущая, как горят щёки. Ещё несколько секунд одноклассники украдкой на неё смотрели, а затем внимание снова переключилось на учителя.

– Сегодня много писать мы не будем, – сказал Тамери. Класс загудел от радости, – да-да, лентяи! Но не думайте, что я вас не спрошу материал. Так что слушайте внимательно и записывайте важное. Наша тема – «Правление династии Мин в Китае. 1368–1644 гг.». И ещё: если кто-то снова будет смеяться над китайскими именами или сочинять… сомнительные… пошлые шуточки, – в классе послышались смешки, – я выключу презентацию, и тогда вы будете читать вслух. Все. Хором. Без запинок. Как в прошлый раз.

Класс закивал, и преподаватель выключил свет. Он щёлкнул кнопкой на проекторе, и на белом экране замелькали кадры из истории Китая. Красивый мужской голос начал рассказ. Урок начался.

Но Элени уже изучала эту тему в своей прежней школе и даже получила высокую оценку. Поэтому, чтобы не терять времени, она достала из сумки свою книгу о Древнем Египте.

Элени не могла объяснить, откуда взялась такая страстная любовь к древней цивилизации. В Египте было столько загадочных тайн, что едва она успевала прочитать одну книгу, как в руки попадала новая – с ещё более удивительными фактами. Это был целый мир, в который она влюбилась окончательно и бесповоротно.

Братья подшучивали, что у Элени с Египтом роман. Вместо свиданий или вечеринок она часами сидела дома, уткнувшись в книги. Но шутили только они – родители же относились к её увлечению настороженно. В их глазах история не могла быть профессией. Они молчали, но стоило Элени однажды произнести вслух, что хочет стать историком-археологом, как реакция была мгновенной.

Следующие несколько дней она только и слышала: «Историк? Археолог? Это неблагодарная, малооплачиваемая работа. Ради неё многие погубили себя, испортили репутацию, опозорили имя…» и так далее. Но всё это не охладило пыл девушки. Скорее наоборот – только подстегнуло. И сомнений больше не осталось.

Внезапный треск и грохот оборвали спокойствие класса и чтение Элени.

Она не поняла, что произошло. Что-то большое и тёмное пролетело мимо её лица, и через мгновение резкая боль пронзила щёку, шею и левую руку. Инстинктивно она прикрыла лицо руками, пригнулась и рухнула на пол вместе с градом осколков, смахнув со стола все письменные принадлежности.

Но лишь на мгновение, она успела заметить выражение ужаса на лице мистера Тамери.

Послышались крики одноклассников, грохот сдвигаемых стульев.

– Живо все от окна! – Воскликнул учитель. Он молниеносно оказался рядом с Элени, присел и, глядя ей в глаза, спокойно произнёс:

– Элени, посмотрите на меня. Не двигайтесь, хорошо?

Он осторожно приподнял её за локти и усадил на стул. Элени взглянула на Тамери, потом на свои дрожащие руки и испуганно замерла. Левая сторона тела была покрыта мелкими осколками и кровоточащими царапинами. Голова гудела от шума, а в ушах звенело. Ей казалось, будто стекло всё ещё сыплется на неё, режет, жжёт.

Она не чувствовала боли, только неприятное онемение. Но когда Элени ощутила на губах привкус крови, паника накрыла с головой. Девушка резко задышала, попыталась подняться, но Тамери мягко, но твёрдо усадил её обратно.

– Спокойно, всё под контролем. – Говорил он тихо, почти шёпотом. – Ты в порядке.

Вокруг собрались одноклассники, гул голосов давил, в висках пульсировало, мутило. Тамери же внимательно осматривал её лицо и руки. К ним подбежала светловолосая девушка и подала аптечку.

– Вызовите Розу. Немедленно! – Приказал Тамери. – Пусть Инна звонит в полицию! Быстро! Великие боги, такое впервые у нас в школе…

Тамери достал бинт и флакон с прозрачной жидкостью, а пара учеников выбежали из класса.

– Элени, на лице стекла нет. Потерпи, сейчас обработаю раны. Роза скоро придёт, она поможет.

– Я ничего не чувствую… – прошептала Элени. Голова кружилась, рот пересох. Зубы стучали. Мысли путались.

– Мистер Тамери! – Позвал кто-то из класса, протягивая камень размером с апельсин. – Это им кинули!

– Положи на стол. Может, остались отпечатки. Нужно проверить камеры.

– С ума сойти, это с какой силой нужно кинуть, чтобы пробило два стекла?! – Услышала Элени бормотания одноклассников. Их ошарашенные взгляды так и сверлили девушку.

Тамери приложил вату к щеке, и тут же где была рана, обожгло. Стерпев боль, только сейчас Элени осознала, что пострадала только она. Ни одного ученика даже не задело! Это немного обрадовало и одновременно удивило. Странное везение.

– Голову бы оторвал. – Выдохнул Тамери, всё ещё зло, но сдержанно. Он аккуратно обрабатывал раны, и в его глазах Элени читала заботу – ту самую, отцовскую. Это согрело душу. Кто-то принёс стакан воды, она осушила его залпом, держа дрожащей рукой.

– Вы заботливый… – Прошептала Элени, тут же испугавшись своей фразы. С чего она это сказала совершенно незнакомому мужчине? Она понадеялась, он не услышал. Тамери ничего не ответил, только мягко улыбнулся.

В класс вбежала девушка в белом халате – юная, светловолосая, с живыми голубыми глазами. Видимо, это и была та самая Роза. Она бегло оглядела место происшествия, а после подбежала к Элени и мистеру Тамери.

– Спасибо, Роза. – Облегчённо выдохнул преподаватель, уступая место медсестре. – Рад, что ты не уехала.

– Без меня вы никуда. – Усмехнулась она, надевая перчатки. Осмотрела Элени, подняла её подбородок тонкими пальцами. – Ну-ка, милая, дай посмотрю. Ох! Как тебя зовут?

– Элени Вернер. Я новенькая. – Пробормотала Эл, чувствуя, как прохладные пальчики девушки аккуратно придерживали её лицо.

– Ох, милая… с почином.

Через несколько минут о происшествии знали уже все в учебном заведении. То и дело в кабинет заглядывали любопытные студенты и школьники, которых раздражённый мистер Тамери сразу же выгонял. Приехала скорая помощь и полиция, которых в кабинет истории сопроводила взбудораженная секретарь Инна.

Пока врачи и Роза с ювелирной аккуратностью вытаскивали осколки стекла из руки Элени и обрабатывали раны, Тамери разговаривал с Инной, а некоторых одноклассников допрашивали полицейские. С Элени тоже говорили – спрашивали, не видела ли она кого-нибудь возле окна или не заметила ли чего-то подозрительного. Но девушка не могла ничем помочь, и это очень её расстраивало.

Даже братья прибежали, едва узнали об инциденте – не раздумывая, сбежали с занятий. Элени успокоила их и отправила обратно, зная, что жалобы из-за прогулов сейчас были бы крайне неуместны. Инна, чьё внимание металось то на неё, то на близнецов, ничего не сказала. Видимо, даже в этом строгом человеке осталась крупица человечности.

– Ты как? – С нескрываемым беспокойством спросила у Элени одноклассница.

Перед Элени стояла рыжеволосая девочка с копной ярких завитушек и насыщенными зелёными глазами. Рядом с ней находилась высокая золотоволосая красавица, та самая, что приносила аптечку мистеру Тамери.

– Болит? – спросила рыжая.

– Ноет. – Честно ответила Элени и тяжело вздохнула. Сердце ещё колотилось. – Не так больно, как странно.

– Не лучшее время для знакомства, – улыбнулась рыженькая, – Я Мариам. Можно просто Мар. А это Кира. Мы очень испугались за тебя. У нас такое впервые!

– В школе и драк-то почти нет, не то что камни в окна. – Добавила Кира тонким голосом. – У нас-то и людей таких нет, кто может вот так просто кинуть в окно камень.

– Значит, теперь есть. – Отшутилась Элени. – А Инна точно подключит свою сеть ФСБ, не сомневаюсь. Приятно познакомиться, девочки.

Несмотря на резкую нахлынувшую усталость, Эл посмотрела на них и вдруг ощутила странное тепло. Это была искренняя забота. За всю свою жизнь у неё не было настоящих подруг, а сейчас она подумала, а может, это возможно? Девочки были такие милые, и столько заботы Элени видела в их глазах, что даже представить было трудно, как они искренне переживали за человека, которого видели впервые в жизни.

Вся эта неприятная ситуация постепенно сошла на нет. Полиция и скорая помощь уехали, но Элени была уверена: этот день она запомнит на всю жизнь. Более того, наверняка ей будут припоминать его ещё долго – пока она будет учиться в этих стенах.

Мистер Тамери, разумеется, отменил урок и отпустил всех. А Инна, после тщательного осмотра Элени медиками, тоже позволила девушке уйти домой, даже выделив ей на завтра полноценный выходной.

Но, несмотря на дикую усталость, прочно засевшую в теле, Вернер мысленно отказывалась признать её. Уходить не хотелось. Она стояла у кабинета истории и в сотый раз перечитывала сообщения от братьев, снова и снова отвечая им, что всё в порядке, что она не сильно пострадала и чувствует себя нормально.

Когда кабинет опустел, а Элени осталась сидеть у стола мистера Тамери, к ней снова подошли Мариам и Кира.

– Если не хочешь идти домой, мы можем показать тебе наш школьный универ, – предложила Мар с лёгким смущением, – перекусим заодно. Расскажем, как тут всё устроено. Отвлечёшься. Если, конечно, есть желание.

– С удовольствием, – выдохнула Элени, – домой не хочется совсем.

– Тогда я за кофе! – Оживилась Кира и унеслась в сторону кафетерия, радостно хлопнув в ладоши.

Пока Кира собирала перекус, Элени и Мариам ждали её у дверей. Вернулась она с кофе и пакетом с выпечкой. Элени сделала глоток и едва не застонала от удовольствия. Сладкий кофе с корицей был божественен и казался самым вкусным напитком на свете.

– Пойдём на улицу, – предложила Кира, направляясь к выходу, – на солнышке согреемся. Эл, ты уверена, что тебе не стоит домой?

– Точно. Немного уставшая, но ничего не болит. Спасибо.

Тёплое солнце приятно ласкало лицо Элени, пока они шли по территории школы. Ветер взъерошил её волосы, под пластырями на щеке и руке всё ещё ныло, но это не мешало ей любоваться красивой и облагороженной территорией учебного заведения. Вокруг – идеально подстриженные газоны, еловые деревья, аккуратные деревянные скамейки. «Точно, тут точно есть садовник», – подумала Элени.

Они свернули с гравийной тропинки и прошли к зданию спортзала – одноэтажному строению из тёмного дерева с большими окнами. Рядом располагалось баскетбольное поле.

– Это спортзал, – пояснила Мариам, – помимо занятий, здесь часто проходят мероприятия и праздники. Балы у нас явление частое, так что готовь вечерние платья. Студентам только дай повод потанцевать и… выпить.

– У вас разрешён алкоголь? – Удивилась Элени, когда они пошли в сторону баскетбольного поля.

– Нет. Но… – Кира выразительно повела бровями. – Наше учебное заведение называют в шутку "школьный универ". Тут учатся и школьники, и студенты. У них своё крыло, южное, самое большое. А школьников они не жалуют, делают вид, будто сами никогда не были нами.

– В принципе, всё как в обычной школе, – добавила Мар, – только больше пафоса. У нас много секций, кружков, дополнительных занятий. На любой вкус и цвет. Благо, ходить на них нас не обязывают.

Элени улыбнулась. Всё это напоминало ей прошлую школу: разделение учителей на любимчиков и ненавистников, деление старших на младших, бесконечные секции и кружки. Девушка замолчала, переваривая информацию. Внутри – лёгкость. Здесь не так уж страшно, как казалось утром.

– Тебе бы домой, Эл, – сказала Мариам. В её голосе всё ещё было беспокойство. Лучики задорно играли с её кудряшками. Милость её образу придавал вздёрнутый носик, на котором рассыпались крапинки веснушек, большие зелёные глазки с пышными, как у коровы, ресницами.

– Всё в порядке, – успокоила её Элени, – врачи сказали, что стекла нет, только царапины.

На самом деле, боль от ранок всё ещё была, особенно на щеке, но она не хотела жаловаться. Не хотела казаться жалкой новенькой ученицей, особенно рядом с девочками, которые так с теплом к ней относились.

–Хочу заметить, что теперь у всех в классе мгновенно изменилось о тебе мнение, – жуя булочку, ответила Кира, – теперь ты храбрая мученица, благодаря которой отменили урок. Пусть это и был урок душки мистера Тамери. – А вот Кира оправдывала свой цвет волос. От этой мысли Эл себя поругала. Но поведение второй девушки говорило само за себя, она была кокеткой, модницей, с дорогой сумочкой на плече и браслетом от Тиффани на запястье. Большие голубые глаза озорно поглядывали то на Элени, то на Мариам. Возник ещё один вопрос, почему она дружит с Мариам?

От этой фразы у Элени загорелись уши. Она вновь вспомнила, как он смотрел на неё, как обрабатывал раны, сдержанно, но заботливо.

– Элени, познакомься: Кира – девочка, у которой язык впереди планеты всей. – Хмыкнула Мариам. Осуждающе, но не злобно.

– А это Мар – моя вторая мама. Хорошо, что хотя бы не лезет в домашку.

– Потому что ты всё списываешь у меня.

– А, ну это всё меняет. – С улыбкой подхватила Элени.

Они смеялись, легко поддразнивали друг друга – и это было прекрасно. Теперь Элени поняла, почему они дружат. Эти две девочки были совсем разными, но между ними чувствовалась настоящая связь. Элени стало радостно, что они сейчас рядом и что она не уехала домой.

– Как тебе наш город? – спросила Мар.

– Очень нравится. Мы переехали всего несколько дней назад, но такое чувство, будто я тут всегда жила. Даже волнения от переезда практически нет.

– Значит, город тебя принял. – Подметила Мариам и ласково улыбнулась.

– Элени. – Вдруг послышался голос. К ним подошёл сам мистер Тамери.

Девочки вскочили, но он жестом попросил их не вставать. Он сам присел на корточки рядом с Вернер и протянул ей лист бумаги.

– Как вы?

– Спасибо, мистер Тамери. Всё хорошо. – Смущённо улыбнулась Элени.

– Печально, что ваш первый учебный день запомнится таким событием. Полиция обещала разобраться в скором времени. Главное, отдыхайте. Вот список литературы и докладов.

Элени взяла лист, снова ощутив тепло от его присутствия, когда Тамери тепло улыбнулся. Но учитель не успел уйти, как поле огласил шум и смех. Группа студентов в спортивной форме появилась на горизонте. Их появление сопровождалось громкими криками и хохотом. Особенно двое из них. Парни смеялись и в шутку начали драться друг с другом.

Тамери недовольно посмотрел в их сторону и решительно зашагал к ним. Парни тут же вскочили и виновато опустили головы – несмотря на то, что один из них, черноволосый, был выше учителя на полголовы.

– Ох, – театрально пролепетала Кира, прижимая ладони к сердцу, – братья Тамери. Лапочки!

– Братья? – Удивилась Элени, глядя на троицу.

– Ага. – Подтвердила Мариам. И в её глазках появились искорки восхищения. – Мистер Дориан Тамери, ударение на е, кстати. Он старший. Черноволосый и самый высокий – Кристиан, он средний. Младший – Габриэль.

– Дориан, Кристиан и Габриэль Тамери. – Пробормотала Элени, не отрывая взгляда от братьев. – Они не отсюда?

– Никто точно не знает, откуда они. Кто-то говорит – из Каира, другие – из Индии. Но я больше склоняюсь к первому варианту. Но что точно известно, они чертовски привлекательны! Пользуются большой популярностью у девушек, да и не только. Говорят, пару наших молоденьких преподавательниц давно пытаются завладеть вниманием кого-то из братьев.

Беспокойство и ещё какое-то странное чувство нахлынули на Элени, когда она взглянула на тех, кого называли братьями Тамери. Но взгляд сразу же задержался на одном из них – на среднем брате, Кристиане. Именно он был причиной её тревоги. И он был… прекрасен.

В голове вдруг вспыхнула картинка далёкой и потрясающей Венеции, где каждый год проходит волшебный карнавал. Элени представила венецианскую маску, чья ослепительная красота и идеальные черты поражают до самого сердца, до самой глубины души. Без единого недостатка. Совершенная, словно вырезанная из мрамора. Желание разглядывать её может длиться часами, днями… но она – замёрзшая. На лице нет ни одной эмоции, когда как в мире их существует бесчисленное множество.

Вот именно так выглядел Кристиан Тамери, когда они случайно встретились взглядами. Он прошёл мимо всего в нескольких метрах и посмотрел на Элени, как смотрят на случайного прохожего. Его карие глаза, тёплые внешне, выражали лишь холод и полное равнодушие.

Но назвать его просто «симпатичным» – значит не сказать ничего. Кристиан был чертовски красив, а фигурой высок и идеально сложен. Его чёрные, как воронье перо, волосы волной ниспадали чуть ниже мочек ушей. Он зачесывал их назад рукой, но упрямая чёлка всё равно падала на хищно изогнутые брови.

И, несмотря на то, что Эл впервые в жизни увидела столь прекрасного человека, внутри её раздирали беспокойство и страх, а сердце готово было проломить рёбра. Невероятный контраст эмоций!

– Они учатся в университете? – Спросила Элени, глянув на одноклассниц, которые с нескрываемым восхищением провожали братьев Тамери взглядами.

– Да, Кристиан и Габриэль на последнем курсе, – ответила Мариам, кивнув в сторону младшего брата, – самые серьёзные, самые холодные… но их любят. Особенно студенты Даже парни, на удивление, испытывают к ним уважение. А девушки… девушки готовы на всё, лишь бы завладеть их вниманием. Вот Габриэль ловелас, так что, Эл, смотри не поддайся этому искушению.

Элени перевела взгляд на него. Сейчас младший Тамери бегал по полю с баскетбольным мячом. Он был ниже своих братьев, но в красоте ничуть им не уступал. Мускулистое тело, кожа отливала бронзой, а юное, почти наивное лицо с копной волнистых светло-каштановых волос делало его похожим на восемнадцатилетнего парнишку. Карие глаза юрко следили за игрой, а ехидная ухмылка не сходила с лица.

Но всё же взгляд Элени снова и снова возвращался к Кристиану. Он неспешно шёл по полю, о чём-то разговаривая со своими однокурсниками. И вновь внутри поднималась волна странных, противоречивых чувств. Страх. Восхищение. И что-то ещё – неуловимое и тревожное.

– Эл! – Окликнул вдруг знакомый голос. Она нехотя оторвала взгляд от Кристиана. К ним шли Никита и Филипп.

– Сестрёнка, как ты? – Филипп привычно взъерошил ей волосы. Элени скорчила гримасу – она терпеть этого не могла, но толк злиться, если Фил всё равно будет проделывать это снова и снова.

– Всё хорошо. До вашего прихода. – Фыркнула она, убирая пряди с лица.

– О, милые дамы! – Воскликнул Никита, увидев Мариам и Киру. Сел перед ними в неуклюжем реверансе и каждой поцеловал руку. – Позвольте представиться. Я – Никита, а это мой брат-близнец – Филипп.

– Привет. – Буркнул Фил, даже не взглянув на девочек. Он сосредоточенно осматривал лицо сестры. – Точно всё в порядке?

– Да. А ты мог бы быть повежливее. Девочки мне помогли, между прочим. – Укорила его Эл.

Фил мельком взглянул на девочек, которых уже как клоун развлекал его братец. Те мило хохотали с его шуток. Фил ничего не ответил, лишь его взгляд на мгновение задержался на Мариам, от чего юноша дёрнул бровью.

Поздний вечер.

Элени отложила дневник Джеймса Лоркана. Последние два часа она читала его запоем – мысли метались, будто пойманные в бурю. За окном было уже темно. Луна ярко светила над улицей Флёрмун, превращая всё вокруг в серебряную сказку. Даже старый дуб за её окном казался живым существом, шепчущим древние песни.

Но Эл не могла отвлечься. Столько всего за один день – она не привыкла к таким перегрузкам.

Никогда ещё она не испытывала столько разных эмоций за один день! Первый учебный день, всеобщее внимание одноклассников, этот злосчастный камень и осколки, рассёкшие щеку и руки. Сегодня её все жалели: грозный отец пообещал разобраться и задействовать все нужные связи, Лилия расплакалась и приготовила любимое блюдо, а «шнурки» покричали-покричали, как чайки, и заявили, что не отойдут от неё ни на шаг – хотя оба прекрасно понимали, что это невозможно.

Только мама отнеслась к случившемуся холодно. Для неё виновата всегда была сама Элени – она просто не верила, что дочь может оказаться невиновной. Расстраивало ли это Эл? Нисколько. Она давно научилась не обращать внимания на выпады матери. Сложными ли были их отношения? Натянутыми их можно было назвать без сомнения.

Но Вернер всё же вспомнила и хорошее. Она познакомилась с Мариам и Кирой и очень надеялась, что эти девочки станут её подругами. Удивительно: раньше она не ощущала в них потребности, а теперь захотелось даже принести что-то вкусное, просто в знак благодарности за их тепло.

Как и Дориан – он тоже согрел ей душу своей заботой и добротой, что неоднократно наводило Эл на мысли о схожести преподавателя с отцом. Хотя девочки и намекали на совсем другое.

И, наконец, Кристиан – загадочный брат Дориана. Стоило лишь вспомнить его холодный, но красивый взгляд, как у Эл внутри приятно екнуло. Эти эмоции были новыми, непривычными, странными… Притягательными, но пугающими.

Вернер мельком глянула в окно, вниз на улицу, и вдруг заметила у ограды дома странный силуэт. Рассмотреть, кто это, было невозможно: слишком темно. Даже яркий свет луны и фонарей не помогал – будто они нарочно отказывались освещать таинственного незнакомца. Высокая фигура, массивные плечи… Явно мужчина. Он ничего не делал, лишь стоял и смотрел.

Сердце Эл ушло в пятки, когда неожиданно глаза незнакомца сверкнули в темноте. Сначала Вернер решила, что это просто отблеск, но кругом стояла тьма – ни машины, ни души. А глаза… будто жёлтое пламя. Они снова и снова вспыхивали ярким светом. Но этого не может быть! Светлячки? Не сезон. Да и слишком уж неподвижны. Неужели это глаза того человека? Нет, это просто невозможно. Немыслимо. Элени могла поверить во что угодно, только не в это.

Оставаться у окна и дальше разглядывать пугающего незнакомца она не захотела. Быстро соскочила с подоконника и, не выключая свет, плюхнулась в кровать, стараясь забыть это… существо. Через несколько секунд она уже уверяла себя, что ей просто показалось. Столько пережито за день! Возможно, фантазия разыгралась, или, может, от стресса появились галлюцинации. Она сама не понимала… но сон оказался сильнее. Элени крепко заснула.

Хранитель блуждал вдоль ограды дома, в том месте, где ему было хорошо видно окно девушки. Проникнуть за металлические прутья он не мог – время ещё не пришло. Но терпения у него хватало.

Позади он вдруг почувствовал дыхание, томное и тяжёлое. Так появлялись те, кому здесь быть не следовало. Хранитель припал на колено, уловив свист когтей над макушкой. Тварь атаковала со спины. Опрометчиво.

Когда грязные, пыльные когти срезали с него прядь волос, Хранителя захлестнула ярость. Он вскинул подбородок, уголки губ дрогнули, сдерживая рычание, когда локон упал на землю и растворился в тени его хозяина. Никто и никогда не смел трогать его человеческую оболочку, а тем более вредить ей.

Всё произошло настолько быстро, что тварь даже не успела понять, как Хранитель оказался у неё за спиной. Он заломал ей полусгнившие, костлявые руки, а затем, обхватив мерзкий и уродливый череп своей огромной ладонью, прижал его к прутьям ограды.

Чудище завыло от боли. Его плоть зашипела, будто раскалённый металл окунули в воду. Оно металось, пыталось вырваться, но безуспешно. Пустые глазницы расширялись от ужаса. Оно уже пожалело, что посмело напасть на Хранителя, но тот не пожелал сохранить ей жизнь.

Он обернулся. В темноте улиц стояли ещё несколько тварей, похожих на тени. Они молча наблюдали, как он расправляется с одной из них. Их чёрные глазницы, наполненные пустотой, расширились от страха, но никто не решился вмешаться.

Хранитель издал глухой рык, его глаза налились янтарным светом.

– Прочь. – Прорычал он.

Тварь в его руках покинула мир, рассыпалась в пепел, а его братья мгновенно растворились в темноте пустой улицы.

Ненароком Хранитель коснулся ограды и тут же отдёрнул руку, когда металлические прутья обожгли кожу. Он сжал ладонь в кулак, чувствуя, как волдыри вспухают, и человеческая оболочка изнывает от ноющей боли.

Глава 5. Джеймис. 1801. 23 октября.

Я просидел за книгами и картами больше десяти часов, а мне все было мало. Я хотел знать больше. Вгрызаясь в карты глазами и всем своим вниманием, я пытался найти то, что искал. То, ради чего сюда прибыл.

Я не вспоминал прошедший бал, прекрасных женщин и их хихиканье и обожание в глазах. Я должен был всё сделать, пока у меня есть время. Через несколько дней у Александра Седьмого восхождение на престол, я не должен присутствовать, дабы моё присутствие не запечатлели в исторических документах. Я буду далеко, выполнять важное поручение.

Взглянув на свои записи, у меня наметилось 7 мест, где я должен построить новый город для Александра. Все они находятся на территории Российской Империи, но земля эта обширна, у меня уйдет немало времени, дабы проверить каждое место. Но сначала, нужно показать всё будущему императору.

Когда через несколько минут Александр стоял возле моих записей и просматривал места-кандидаты, как я их назвал, меня одолевало сомнение, что будущий император не оценит выбранные варианты. Человека, почти всю жизнь бывавшего в дороге, трудно удивить чем-то новым. Взяв в руку перо, Александр вычеркнул три варианта резким, мне даже показалось, нервным жестом.

–Отлично, мистер Лоркан. Отлично. Не думал, что вы так быстро справитесь. Но это отличная работа, я доволен. Четыре места – это шикарно. Я сегодня же пошлю гонцов, чтобы они осмотрели эти места и сделали свои заметки.

–Если вы позволите, Ваше Величество, я хотел бы сам съездить и проверить каждое место. Времени, конечно, уйдет больше, но я постараюсь не размениваться на мелочи. С каждого места я буду посылать вам письма с отчетом. – Я выразил свою идею, не рассчитывая на то, что Александр одобрит. На это ведь действительно уйдет много времени.

–Хорошо, так даже будет лучше. Вам я доверяю, уверен, вы найдете достойное место. Когда сможете отправиться в путь?

–С рассветом, Ваше Величество. Самое лучшее время для начинаний.

Новые записи… 27 октября.

Я дал свое согласие на участие в этой необычной экспедиции по многим причинам. Одна из них – повидать Российскую Империю со всех её сторон, и хороших и плохих. В моём списке несколько мест, которые я должен посетить, насчитывалось четыре. Сейчас я видел плохую сторону первого места, что меня сильно огорчило.

Мои сапоги по щиколотку в грязи, а макинтош и перчатки не защищали от колючего холода. Место, которое я поставил первым в списке претендентов, оказалось менее красочным, чем описывалось в библиотечных свитках. Не смотря на прекрасное озеро в миле от меня, я осознал, что это первый провал. Это место не подходит для нового городка, слишком много грязи и никакой растительности в ближайшие пять миль. Серость, холод, мертвенная тишина.

–Сир, нам пора выдвигаться, тут очень холодно, вы продрогнете! – Прокричал мой слуга из кареты. Он был прав, оставаться было бесполезно. Я не мог ждать у моря погоды, особенно в этом, забытом Богом, месте. Я не знаю, что дальше меня ждёт, но складывается такое ощущение, что земли Российской империи будто пошли против меня.

Следующее место я должен достичь через три дня пути по неровной каменистой дороге. С каждым острым камнем, который подбрасывал мою карету, а лошадей заставлял визжать от неудобств и боли, меня одолевали сомнения, что я что-то напутал в картах и свитках.

Мы не останавливались надолго в каких-либо местах. Лишь чтобы дать лошадям отдохнуть, да и нам перевести дух после тряски в карете. В моих записях и картах земля, будто специально изменилась – дороги были не такие ровные и каменистые, а солнце оставило вместо себя лишь колкий ветер и пасмурную погоду. Возникали мысли бросить всё к чёртовой матери и вернуться домой, приняв позор на свои плечи, но… я поклялся выполнить обещание, которое превыше моих неудобств и плохой погоды.

"Если тебе понравилась глава – оставь лайк и комментарий. Это вдохновляет меня писать дальше и помогает другим найти эту историю"

Глава 6. Элени «Унижение и возвышение»

Элени ещё во сне почувствовала странное недомогание. Она медленно открыла глаза и осмотрелась. Уже начинало светать, но для подъёма было ещё рано. Девушка встала с кровати и включила светильник. Всё бы ничего, но Вернер ощутила жар и слабость по всему телу. Руки побледнели и затряслись, а кожа покрылась мелкой испариной.

«Вот только заболеть не хватало…» – Вспыхнула у Элени в голове тревожная мысль.

Но состояние говорило само за себя: головная боль пульсировала в висках, мышцы словно скручивались в тугой, болезненный узел. Такое уже случалось, когда пару лет назад Элени тяжело болела гриппом и даже пролежала в больнице больше недели. Ох, и натерпелась она тогда.

Эл медленно прошла в ванную и заглянула в зеркало. То, что она увидела, не на шутку её испугало. Несмотря на жар, кожа была белая, как мел, а ранки, полученные при вчерашнем происшествии, исчезли. Просто исчезли!

– Не может быть… – Прошептала она, внимательно разглядывая своё лицо и руки. Ни царапин, ни следов порезов, а ведь раны были глубокие. Кожа была чистая и гладкая, как у ребёнка, хоть и покрыта капельками пота.

В любой другой момент она бы этому удивилась, даже обрадовалась. Но не сейчас, не тогда, когда всё затянулось за несколько часов сна. Это просто невозможно!

И вдруг Эл рухнула на пол – ноги подогнулись и бессильно подкосились, как сухие тростинки. Но боли она не почувствовала, вместо неё по телу разнеслась леденящая волна холода. Жар исчез. Девушка сжалась, обхватив себя руками, пытаясь согреться, будто её вытащили из кипятка и бросили в лёд.

Она попыталась встать и вернуться в комнату, но снова упала. Всё закружилось перед глазами, к горлу подступила тошнота и, не успев понять, что происходит, Элени потеряла сознание.

– Ну как же?! Как же я могла проспать, испачкать форму, опоздать на автобус и упасть на ровном месте?! Немыслимо! Ещё и, как назло, не знаю кабинет! И почему меня никто не разбудил?! – бормотала себе под нос Элени, выбегая из дома быстрым шагом.

С самого утра всё шло наперекосяк. Эл очнулась в постели, аккуратно укрытая одеялом, хотя помнила, как потеряла сознание на полу в ванной. Она сразу вспомнила, как всё произошло. Подумала, что всё это могло быть сном, но зеркало опровергло: ни царапины на лице, ни следа ран на руках – кожа чистая и гладкая.

Эл заставила себя успокоиться, пообещав, что разберётся позже, когда всё обдумает. Быстро собралась, надела новую форму, наклеила на лицо и руку пару лейкопластырей, чтобы избежать лишних вопросов, и выскочила из дома.

Когда она добралась до школы на автобусе, сразу поспешила ко входу, то и дело сверяясь с часами – уже в сороковой раз за утро. Время летело нещадно.

На ходу Элени рылась в груде учебников, пытаясь найти расписание. Поднимаясь по лестнице, не глядя под ноги, она споткнулась и врезалась в кого-то. Книги с грохотом посыпались по ступеням.

– Ой, прошу прощения. – Извинилась она и подняла взгляд.

Перед ней стоял Кристиан Тамери. Он поддержал её за плечи, но почти сразу отдёрнул руки, как от прокажённой.

– Смотри перед собой, а не под ноги. – Холодно процедил он. Его лицо, как и в прошлый раз, не выражало ни единой эмоции – только скуку и безразличие. Он шагнул вперёд, небрежно переступив через книги, и даже задел одну из них блестящим носком ботинка. Не сказав больше ни слова, он направился к воротам.

– Мог бы и помочь. – Буркнула Вернер ему вслед.

Кристиан, скорее всего, услышал её, но не обернулся и не ответил. И не удивительно – в отличие от старшего брата, этот явно лишён воспитания и манер.

Элени ещё несколько секунд провожала его взглядом, пока реальность не напомнила о себе, что она уже опоздала на двадцать минут! А это только первое из десяти допустимых опозданий! Эл поспешно подобрала книги и почти бегом рванула в здание, захлёбываясь чувством унижения и обиды.

Но именно в тот момент, когда Вернер подумала, что хуже быть уже не может, она вдруг ощутила знакомую резкую боль внутри себя. Неожиданный горячий удар в грудь лишил её воздуха в лёгких. Всё тело вдруг охватил жар – резкий, словно её запихнули в баню. Ещё один удар, и Элени не выдержала и рухнула на колени.

Она жадно глотала воздух, но он обжигал рот. Дышать становилось невозможно. Новый толчок, и девушка пригнулась к коленям. Слёзы боли выступили на глазах, но она даже не смогла всхлипнуть или прошептать хоть что-нибудь. Помощи ждать было неоткуда – коридоры пусты.

Эл делала мелкие и частые вздохи, но боль сжимала её тело в железных тисках. Сильное головокружение лишило равновесия. На дрожащих ногах и из последних сил Элени добралась до женского туалета. Боль немного отступила, исчез жар, но на его месте пришла тошнота.

Схватившись за умывальник, чтобы не упасть, она открыла холодную воду, несколько раз ополоснула лицо и стала жадно пить, зачерпывая воду ладонями. Но тут на губах она почувствовала металлический привкус. Эл медленно посмотрела в зеркало – с бледного, как мел, лица стекали капли воды… и крови.

Ранки на лбу и щеке, которые ещё ночью каким-то чудом исчезли, теперь снова кровоточили. То же было и с руками. Элени словно онемела. Мыслей не было. Ни страха, ни паники, даже внутренний голос замолчал, хотя по логике он должен вопить. Хотя, какая логика в данной ситуации?

Девушка медленно прижалась к стене, схватила бумажное полотенце и осторожно приложила ко лбу, стараясь остановить кровь. Воздуха всё ещё не хватало. Казалось, капли крови обжигали кожу, как кислота. Элени охватил панический страх: она боялась, что от ран останутся ужасные шрамы, что она – если вообще выживет – станет уродливой.

Внезапно раздался звонок. Пронзительный сигнал, возвещающий окончание урока, словно выдернул девушку из оцепенения. Элени собралась с силами. Нужно было выходить, позвонить отцу, обратиться к врачу, хорошим специалистам. Срочно.

Схватив вещи, она уже хотела открыть дверь, как вдруг услышала приближающиеся шаги. Она юркнула в ближайшую кабинку и замерла. Зачем она это сделала? Через пару секунд в туалет зашли Мариам и Кира. Элени сразу узнала их по голосам.

– Мар, я тебе говорю! Её почувствовала Лила! Её и братьев! Мы должны вмешаться!

– Кира, ты не знаешь, что говоришь… – шёпотом ответила Мариам, включив воду. – Как мы вмешаемся? Что ты собираешься ей сказать?

– Правду! Она ведь не заслужила неведения…

– Никто из нас не заслужил. Но, пойми, Кир, если мы вмешаемся, если расскажем ей всё заранее, она сочтёт сумасшедшими. Будет избегать. Это ещё не худший вариант. А если она кому-то расскажет?

– Тогда что нам делать?

– Быть рядом, – твёрдо ответила Мар, – Мы должны стать ей подругами. Сдружиться с её братьями. Тогда сможем наблюдать за всеми. Ты же сама говорила – ты почувствовала к ней что-то тёплое, как и я. Этот огонёк любви. Это лучшее, что мы можем: быть рядом. Но молчать… пока не придёт время.

– Трое из десяти не выживают… – Прошептала Кира дрожащим голосом, и сердце Элени сжалось, будто его в тиски зажали под прессом.

Она хотела выскочить, закричать, спросить, о чём они говорят. Потребовать объяснений. Но какая-то сила не позволяла этого сделать.

– Как мы можем просто молчать? – Снова заговорила Кира. – Это безумие… Но ты права. Надо быть рядом. Но как? Она ведь даже в школу не пришла…

Слова Киры добили Элени, сердце рухнуло в пятки. Они говорили о ней и о её братьях. Что-то должно произойти. Страшное. Непонятное. Она посмотрела на свою руку, где до сих пор кровоточили те самые раны, которые ночью уже исчезали.

Понимание нахлынуло, Эл осознала, что попала в беду. Сама она не справится. И тогда Элени, сдерживая рыдания, прошептала:

– Помогите…

Того оказалось достаточно. Дверь в уборную резко отворилась. Мариам и Кира замерли, увидев перед собой испуганную, измученную Элени. А спустя мгновение девушка снова потеряла сознание.

Ни единой мысли в голове. Элени не хотела ни о чём думать. Она понимала, что не сможет разобраться во всех странностях последних суток. Всё, что оставалось, – позволить себе немного покоя. Тишины. Сейчас она сидела в небольшом саду на территории больницы, куда её привезли днём без сознания и с высокой температурой. Несколько раз её рвало горькой желчью, потом она снова отключалась. В моменты, когда приходила в себя, боль накрывала с новой силой, будто её тело разобрали на части и собрали заново, но как попало. Как будто на дешевом заводе в Китае.

Глядя на зелёный сад, Вернер поймала себя на мысли: с переездом в Эсерт всё в её жизни перевернулось. С первого дня. Взгляд упал на руку – мелкие розовые полоски от вчерашних осколков были заклеены пластырем. Эл боялась их. Казалось, это не просто царапины, а бомбы с часовым механизмом. Вот-вот взорвутся. Снова причинят ту самую чудовищную боль.

Она села на лавочку, в самом сердце ухоженного, обширного сада. Вокруг росли эвкалипты, маленькие и большие, с мощными стволами и серебристыми листьями, которые почти касались земли. Их было так много, что сквозь листву едва виднелись окна больницы. Наверное, так и задумано, чтобы люди могли отдохнуть от больничной атмосферы и вдохнуть лечебный запах эвкалиптов. Кора из-за быстрого роста трескалась, не успевая окрепнуть и обхватить ствол дерева.

Элени дотянулась до одной из веток. Стоило ей коснуться серебристых листиков, как руку и лоб пронзила резкая, невыносимая боль. Она не успела вскрикнуть, как боль перехватила дыхание. Эл рухнула на землю, сжавшись в клубок. Казалось, тело закипело изнутри: каждая клеточка, каждая кость кричала от жгучей боли. Эл смогла приподняться, но слёзы хлынули сами по себе. Это был не плач. Она рыдала.

«Надо встать… Надо дойти до больницы… позвать на помощь».

Она снова посмотрела на ветку, которую только что тронула. Несколько листиков внизу… тлели. Медленно. Слабым огоньком. Ветер потушил их, но след от огня остался.

«Это я? Я это сделала?.. Господи, что происходит?»

Никогда ей ещё не было так страшно.

– Неужели началось?.. – Услышала Элени рядом знакомый голос.

Она с трудом открыла глаза. Две пары голубых и зелёных глаз с ужасом смотрели на неё. Кира и Мариам.

– Почему… вы… опять… здесь? – С трудом выдавила она. Мысли путались, каждое слово давалось с усилием. Ей хотелось кричать, потребовать объяснений, но хватило сил только на то, чтобы встать. Одноклассницы не задавали вопросов и отвечали в ответ. Они подхватили её под руки и повели в здание. К счастью, никого из персонала по пути не встретилось.

Когда Элени оказалась на кровати, боль стала отступать. Вместе с ней уходили жар и пульсирующая боль в конечностях. К телу возвращалась чувствительность. И усталость. Такая, словно из неё выжали все соки.

– Что со мной происходит? – Прошептала Элени. Она, но ответа не последовало. В палате повисла гробовая тишина, словно и ночь замолчала от страха. Кира и Мариам с виноватым видом сидели напротив девушки. Они переглядывались, но никто не решался ответить.

– Отвечайте. Что со мной происходит?! – Потребовала Элени. – Я чувствую, что что-то не так. Моё тело… оно меня подводит, ведёт себя странно! Это я подожгла ветку? Или я схожу с ума?!

– Элени… – тихо заговорила Мариам. Она пересела ближе, взяла девушку за руку. – Послушай. С тобой действительно происходит… кое-что. Ты не сходишь с ума. Но твоё тело… оно… меняется. Мы… я…

Но тут Мариам запнулась и посмотрела на Киру. Как будто искала поддержки. Вся её красноречивость куда-то исчезла.

И вдруг Элени охватил жуткий холод. Она натянула на себя одеяло, озираясь в поисках сквозняка. Но всё было наглухо закрыто, даже кондиционер выключен. Тем не менее зуб на зуб не попадал.

– Эл, что с тобой?! – Испуганно спросила Кира, заметив состояние девушки. – Тебе холодно?

– Здесь же жарко… – Пробормотала Мариам, подскакивая с места.

– Воды… тёплой… – Выдохнула Элени, едва слышно.

Мариам бросилась в ванную, а Кира схватила Эл за руки.

– Боже, Мар! Она ледяная, как мертвец! Что с ней происходит?!

– Слишком быстро… – прошептала Мар, возвращаясь со стаканом. Элени не смогла разжать пальцы, они просто закоченели. Мариам поднесла воду к губам и помогла сделать глоток. Первые секунды вода действительно была тёплой. Но тут же стала ледяной. Стакан покрылся изморозью, губы примерзли к стеклу. Элени взвизгнула, когда с трудом оторвала их.

– Он… замёрз? – Выдохнула Мариам, глядя на стакан.

– Две силы сразу?.. Это возможно?.. – Кира сжимала руки Элени, пытаясь их согреть, но её ладони лишь отнимали тепло.

Эл не могла шевелиться. Холод сковал тело коконом. Если несколько минут назад всё горело, то сейчас она стремительно замерзала. И боль… новая боль. Она была сильнее прежней. Казалось, стоит пошевелиться – и тело треснет, рассыплется на кусочки. Весь ужас от происходящего бушевал внутри Элени.

– Мар, она не выдержит! Сердце… Оно слабеет! – закричала Кира, видя, что тело Элени стало мертвенно-белым, губы приобрели иссини оттенок, а на лице появилась мелкая крошка инея.

– Надо что-то делать!

Но Мариам молчала. Она вперила взгляд на дрожащие губы Элени, из которых едва вырывались облачка пара еле живого дыхания.

– МАР!!! – Завопила Кира. – Придумай что-нибудь! Она умирает!

– Я поняла! Надо согреть её! Бегом в душ!

Обе, из последних сил, подняли почти окоченевшую Элени и дотащили до ванной. Они усадили девушку прямо на пол душевой кабинки, и Мариам включила мощный поток воды, повернув кран на горячую сторону. Густой пар мгновенно заполнил маленькое помещение.

Сначала Элени ничего не чувствовала, будто вода лилась мимо её замёршего тела. Она смотрела в пустоту, и лишь расплывчатые силуэты девочек мелькали в дымке. Но потом… потихоньку…тело начало оттаивать. Кожа стала мягче, губы зашевелились, и вернулась чувствительность в пальцах и ногах. Элени с облегчением вздохнула полной грудью, ощущая, как жизнь возвратилась в её тело.

– Ей лучше… – прошептала Мариам, внимательно рассматривая девушку. – Слава богу… Элени, ты слышишь меня?

Девушка кивнула и прикрыла глаза, откинув голову, позволяя горячему потоку полностью накрыть тело. Время потеряло значение, но с каждой минутой она чувствовала себя лучше, и это хотя бы немного её радовало.

Спустя какое-то время Кира выключила воду, а Мариам накинула на мокрое тело Элени тёплое одеяло. Они помогли ей вернуться на кровать. Кира поставила перед девушкой таз с горячей водой и опустила в него её безжизненные ноги, омывая их бережно, словно любое движение могло причинить боль.

Элени смотрела на девушек пустым, отсутствующим взглядом. Она не шевелилась, будто восковая статуя. Даже в глазах не было ни жизни, ни духа. И Кире и Мариам было страшно на это смотреть. Если бы они не знали, что с ней происходит, могли бы подумать, что она обезумела. Но правда была иной, Эл знала, что она куда страшнее, но они молчали, боясь даже пошевелиться.

Элени прижимала к себе промокшее одеяло. Терапия помогла, но шоковое состояние никуда не делось. Тёплую воду из стакана она больше не пила, а ноги в тазу ничего не чувствовали. Ей было всё равно.

– Эл, давай я уберу одеяло, – заботливо сказала Мариам, – оно уже мокрое. Я дам тебе сухое.

Она медленно потянула его с Элени, будто опасалась, что лишнее движение снова вызовет всплеск боли. Девушка же не сопротивлялась. Она даже не заметила, как осталась без одного одеяла и получила другое – мягкое и сухое.

– Я умираю? – Спокойно, почти безжизненно спросила она, не отрывая взгляда от стены, будто пыталась найти в ней ответы. Мариам и Кира боязливо переглянулись. Обе были напуганы, сжимали руки, пытаясь подобрать слова.

– Нет, – наконец сказала Мариам, крепко сжав её ладонь, – ты не умираешь. Наоборот, ты перерождаешься… Я знаю, в это трудно поверить. Боль, которую ты испытала ни с чем не сравнить. Но ты пережила её. Это главное.

– Что именно я пережила? – Элени взглянула в зелёные глаза Мариам. Они казались полными жизни и тёплыми, но в них была растерянность. Мариам не могла подобрать нужные слова.

– Мы не уверены, что всё расскажем правильно, – вмешалась Кира, – но мы знаем, кто сможет. Если ты готова, мы познакомим тебя с тем, кто всё объяснит.

Элени посмотрела на них и увидела то, что ей было нужно – заботу и понимание. Та же поддержка, которую раньше находила только в отце и братьях. Девочки спасли ей жизнь, и теперь она могла им доверять. Ей стало легче, жизнь не покидала её, но Эл должна узнать, что с ней происходит.

– Ну, ведите.

Они выбрались из больницы тихо и незаметно. Лишь на посту громко храпел охранник, медсестёр вызвали на срочный вызов. Элени едва держалась на ногах, и без помощи Мариам с Кирой не обошлась бы. Снаружи Кира усадила её на лавочку и вызвала такси. Жёлтый седан подъехал через пару минут.

Они молчали всю дорогу. Водитель косился на них в зеркало, но ничего не говорил. Ночной город спал. Лишь изредка мимо проезжали машины такси, которые в темноте бескрайних улиц мерещились сверкающей жёлтой дымкой. Элени неотрывно смотрела на ночное светило. Сейчас она казалась необычайно яркой, переливающейся, как драгоценный камень в небосводе.

«Наверное, галлюцинации. Луна не бывает такой красивой», – подумала она. Но глаза не обманывали.

– Куда мы едем? – Тихо спросила Элени, неотрывно глядя на луну.

– Осталось совсем чуть-чуть, – ответила Мариам и заботливо сжала её руку, – только доберёмся до набережной

Элени ничего не ответила, лишь приоткрыла окно, и в лицо ударил холодный морской ветер, издалека послышался шум моря. Городская громоздкая застройка закончилась, и перед ними раскинулась пустая набережная, растянувшаяся на долгие километры. Их подсвечивали яркие фонари на высоких столбах, а за ними Вернер увидела бескрайний песчаный пляж и бушующее море, чей шум, будто множество голосов, бурно обсуждающих какие-то проблемы. Оно было потрясающим, лунный свет бегал яркой серебряной дорожкой по волнам яркими искорками.

Водитель высадил девочек на пустынной набережной и умчался прочь, оставляя их в темноте, в окружении холодного ветра и шума моря. Элени вдруг осознала, как же она устала. Сейчас ей хотелось только одного – лечь и забыться сном. Хоть бы всё это оказалось сном!

– Вон, посмотри. – Сказала Мариам и указала в пустоту. Но Эл ничего не видела, лишь один фонарь нарушал гармонию – он постоянно мигал.

– Ничего не вижу.

– Сейчас… подожди. Увидишь.

Элени терпеливо ждала, хотя ноги почти не держали. И тут, прямо на пустыре, словно из воздуха, возникло здание. Оно словно выросло из тумана, как гриб после дождя. Элени не могла поверить своим глазам, что перед ней призрачная дымка рассеялась, и она увидела громоздкое, ветхое здание. Перед ними стоял дом на белых колоннах, с потрескавшимися стенами и перекошенной крышей.

– Почему я его не видела? – Прошептала она, не отрывая взгляда от здания. Она не верила, что сейчас перед ней проявилась настоящая магия.

– Это чтобы… чужие не заметили. – Осторожно сказала Мариам, взвешивая каждое слово. Девушка аккуратно взяла Элени за руки и повела ближе к дому.

Вдруг двери из красного дерева медленно и со скрипом отворились, а Элени увидела зловещую и кромешную темноту, дышащую могильным холодом.

– Послушай, – сказала Мариам, беря Элени за руки, – это просто защита, главное не бойся. Не отпускай наши руки. Мы знаем дорогу.

Элени затрясла головой, но уверенности слова Мариам ей не придали. Она сделала шаг вперёд – и сразу почувствовала, как темнота поглотила её. Она не чувствовала ни рук, ни ног, ни даже как девочки держали её за ладони. Казалось, тело растворилось в огромной пасти невидимого чудовища, желающее поглотить свою жертву.

– Девочки?.. – прошептала испуганно она.

– Мы здесь. – Отозвалась Кира. Её голос был как будто издалека. Звучал глухим эхом. – не бойся, мы тут.

– Но я не держу вас…

– Это только кажется. Мы держим тебя. Осталось совсем чуть-чуть…

Но «чуть-чуть» тянулось вечность. Голоса девушек становились всё глуше и неестественными, а Элени просто шла вперёд. Холод кусал её за пятки, темнота шептала свои страшные слова. Но если девочки сказали не бояться, значит, надо верить.

Мысли метались в голове, как запертые в клетке птички. Элени вдруг вспомнила родных – отца, братьев, Лилию… Совесть начинала царапаться изнутри. Если обнаружат, что Элени нет в больнице, папа поднимет настоящую панику. Мама будет кричать о безответственности дочери, братья разгромят в ненависти всю больницу. А Лилия?! Ох, у неё ведь такое слабое сердце! Эти мысли настолько поглотили Элени, что ещё пару минут и она бросится обратно на улицу.

Но вдруг впереди вспыхнула узкая полоска тёплого света. И с последними силами Элени устремилась к ней, чуть ли не бежав. Спасение. Свет. Наконец-то!

Глава 7. Джеймис. 1801г., 30 октября

Моё тело, наконец-то, могло расслабиться после нудной и изнурительной поездки. Я лежал в горячей воде в деревянном чане и поистине испытывал неимоверное блаженство. Что нужно человеку, для полного счастья? Я находился в русской бане, укутанной горячим воздухом и дымкой густого пара, и сейчас, я – самый счастливый человек на свете. Да и мой слуга повеселел, теперь его глупого радостного лица хватит на оставшуюся дорогу.

По дороге на новое место, мы всё же наткнулись на одну деревеньку, с ветхими домиками, возле глухого леса и небольшого чёрного озера. Такое тихое спасительное убежище, не будь я чуточку внимательнее – мы бы проехали мимо, разбивая свои спины от многочасового сидения в карете.

Народец в маленькой деревушке простоват, но оказался дружелюбным. Они без раздумий пригласили нас на ночлег, выделив лучшие покои, какие были в доме у старшего управляющего деревни. Зовут его Василий, без отчества и фамилии, неизвестно по какой причине. Но народ его любит и уважает, не смотря на то, что он больше похож на свинопаса, чем на управляющего. Большой, грузный, в белой грязной рубахе и седой бородой, но поистине с добрыми глазами, как у коровы. Пока я чистил свою душу и тело, он несколько раз заходил и спрашивал, нужно ли еще что-нибудь?

Кроме мягкой кровати я ни о чем более не мечтал.

Но стоило мне проспать несколько часов, как глаза предательски открылись, и сон покинул меня. Я знал, что больше не засну, поэтому сижу и пишу дневник рядом с яркой и высокой свечой, чье пламя тихо потрескивает, будто требует моего внимания. Глотнув молока из чаши, закусив потрясающим вкусным сыром из козьего молока, я достал карты, которые мне предоставил Александр. Нужно было сориентироваться, где мы точно находимся, чтобы до следующих двух назначенных мест я мог добраться в скором времени. Перспектива путешествия меня не радовала, не думал, что найти место для Александра будет так сложно. Но надежда ещё есть, пока в моих руках карты из библиотеки Императора.

Я вглядывался в чертежи холмов, гор и лесов. Всё так было идеально изображено, что реальность пугала ещё с большей силой. Не будь я Лорканом, давно бы бросил это дело и уехал домой, в родные края, но… я – Лоркан, никогда не оставляю дело незаконченным, чего бы мне это не стоило.

Когда за окном звонко запели птицы, и ночь постепенно уступало место нежному рассвету, у меня возникла мысль выйти на улицу и встретить солнце, своего давнего друга, дабы наполнится его теплом и силой. Всё же я человек южный, без тепла для меня нет и самой жизни. Поэтому я позволил себе не одеваться, как подобает. Брюки, рубаху не заправил. Никаких грузных макинтошей, утягивающих жилеток, платков, карманных часов, гребней, дабы привести волосы в порядок, и даже сапоги остались в углу комнаты. Мне было плевать, как я выгляжу, главное встретить рассвет и прочувствовать силу земли.

Выйдя из деревянного домика управляющего, я сразу посмотрел под ноги. Трава. Как же долго мои ноги не ступали по такой нежной и сочной зелени! Пальцами ног я мял её, даже не сдержался, присел на колени и уткнулся носом, вдыхая запах сочной жизни природы! Как же долго этого ждал!

Сорвав пару стеблей, я огляделся по сторонам. Деревенька, в которой я остановился, сейчас показалась мне довольно милым и уютным местом. Все дома стояли дугой, невысокие, из старого дуба и соломенной крыши. Их окружали загоны с домашней скотиной, мирно спящей в своих загонах. Время и погода их хорошо потрепало, но домишки стоят и хранят жителей от дикого мороза и знойного солнца. А за деревней возвышался могучий древний лес. Его высокие хвойные деревья сейчас выглядели пугающе в рассветном небе и густом молочном тумане, я даже не сразу увидел вдалеке огромное озеро, чья гладь была как чёрное золото. Но меня поразила другая картина. В другой стороне от мрачного леса я увидел ровное поле золотистой пшеницы под восходящим солнцем. Какое было прекрасное сопротивление красок: лес, с его тёмно-зелеными древними деревьями, голубо-серым туманом и чёрным озером, против золотых колосьев и прекрасного утреннего солнца, окрашивающее небо бледно-желтыми и розовыми красками. Я почувствовал теплый ветер, и покой сразу настал в моей душе. Трудный путь и неудачи стали для меня такой мелочью, я лишь наслаждался моментом, желая, чтобы он не заканчивался.

Через несколько минут я увидел, как из домов выходят деревенские мужики. В хлопковых брюках и рубахах, они несли на плечах длинные и острые косы, их лезвие сверкало в лучах утреннего солнца. Мужики с поклоном прошли мимо меня в поле, где ждала их работа. Среди них я увидел управляющего Василия:

–Доброе утро, господин, – с поклоном и улыбкой поздоровался он, – что не спится, его светлости? Неужто кровать неудобная? Иль мыши снова появились?!

–Нет, Василий, не переживай. – Успокоил я мужика. – Выспался. Помощь вам нужна?

–Нам? Помощь? Хотите покосить пшеничку, господин?

–Аль нет?

–Как пожелаете. Помощь нам нужна всегда.

Через несколько минут я уже вместе с мужиками косил спелую золотистую пшеницу в огромном и бескрайнем поле, похожем на золотое море. Признаться получилось не сразу, я чуть не скосил себе ноги, но ко мне отнеслись с терпением. Пару уроков Василия и я уже косил пшеницу хоть и не быстро, но довольно умело. Мозоли на руках появились моментально, но на них я внимания не обращал, я всецело наслаждался моментом простой деревенской жизни. На мгновение позабыл и о своей миссии, и даже о себе самом. Запах скошенной пшеницы окутал мое лицо, покрытое мелкой испариной. Никогда бы не подумал, что подобная вещь может столь сладостно пахнуть! А воздух в этом месте ни с чем несравним! В пути он казался мне тяжелым и давящим, был бы я рыбой, я бы предпочёл жить под водой, ежели дышать этой гадостью.

Но не здесь. Здесь был маленький уголок человеческого рая. Я вдруг подумал, что было бы, если бы я выбрал не богатую жизнь графа, а обычную суету крестьянского мужика? Был бы я счастливее, если бы не легло на мои плечи столь тяжкоебремя? Но лившийся пот с моего тела и кровавые мозоли на ладонях ответили за меня. Правда, я устал быстро от такой работы. Ведь для меня это была простая забава и эксперимент, а для мужиков целая жизнь, иной они просто не знали.

–Граф, устали? – Спросил Василий, вытирая пот со своего лица рукавом рубахи. Несмотря на усталость, он был так же весел и полон сил. Мне показалось, что он всю жизнь такой, хотя, что в этом плохого?

–Признаю, Василий, ваш труд ни с чем несравним. – Ответил я, и вместе с управляющим присели на землю. Мужики тоже присели отдохнуть, солнце показалось на небосводе и уже знатно пекло голову. Я не стал прикрывать ее рубахой, а старался поймать каждый лучик палящего солнца.

–Скажи мне, мой друг, – меня посетила безумная мысль, я поспешил её озвучить, – где у вас здесь есть красивые места?

–Да вся матушка Россия красива! – Восхитился управляющий, раскинув руки в стороны, захохотал так громко, что я чуть вскинул брови от удивления.

–Я открою тебе одну тайну, мой друг. Я не просто так здесь. У меня важное задание от Его Императорского Величества Александра Седьмого. – В одно мгновение из смешного мужика с наивными и добрыми глазами, Василий превратился в саму серьезность. Взгляд внимательно смотрел на меня, брови нахмурились, тело полностью развернулось и склонилось в мою сторону.

–Чем могу услужить, граф? – Уже совсем другим голосом спросил Василий. – Я в вашем распоряжении.

–Благодарю тебя. Уверен, ты мне поможешь. Моя миссия заключается в том, что я должен найти красивое место в этих местах для постройки нового города по приказу императора.

На мгновение Василий нахмурил свои огромные пышные брови. Я сразу понял, в чём причина, хоть он и был готов помочь Императору Александру и мне – его послу, но идея, что здесь будет расти новый город, в этом тихом укромном местечке, ему была не по нраву.

–Василий, это место превосходно! Я провел почти месяц в карете, как в гробу, боролся с ветром и грязью, разыскивая подобное место, как ваше. Но… я знаю, почему ты недоволен. Я, скорее всего, брошусь под колеса собственной кареты, чем позволю возле вашей деревни строить новый город. Обещаю тебе, вас не тронут, но… мне нужно похожее место, пусть оно будет в нескольких десятках километрах отсюда! Но чтобы там пахло также, чтобы воздух такой же чистый и свежий! Чтобы лес охранял покой Александра, в котором император сейчас так нуждается… Помоги, мой друг. Я не вправе тебе приказывать, я твой гость, и плевать на статус! В долгу не останусь, всё, что хочешь, проси, сделаю, но успокой мою блуждающую душу. Дай направление. – За свое долгое пребывание на русской земле, я ни с кем не позволял таких вольностей. Я – граф, статус обязывает меня быть выше всех, кроме императора. Но сейчас, мне хотелось говорить как простой человек, а не как высокопоставленная особа. Василий понравился мне, нравилось безумно это место и эти люди. Я должен найти подобное место, либо я покину его сейчас же и вернусь к Императору с пустыми руками и позором.

Управляющий молчал долго. Он взвешивал каждую мысль, которая приходила ему в голову. Он думал, обдумывал, и я не торопил его. Даже не смотрел в его сторону, а любовался окружающими красотами.

В этот момент в поле появились женщины и юные девушки, их приход явно обрадовал мужчин – гостьи в свой адрес получили радостные приветствия. Одеты все были одинаково: длинные по щиколотку хлопковые белые платья, а поверх голов накинуты яркие косынки с вышитыми вручную яркими узорами. С поклонами, они вручили мужчинам узелки, с которыми пришли. В них находилась провизия: кувшин с молоком, свежий хлеб, сыр и овощи. Удостоился вниманием и я с Василием. Юная дева, чьи щёки покраснели на солнце, не глядя мне в глаза, протянула узелок:

–Господин, – тихо прощебетала она, с поклоном. На меня она не посмотрела, из уважения и стеснения, а вот я не мог не налюбоваться её красотой: маленькая, ниже меня на голову, а то и две, совсем худенькая и тоненькая, как осинка. Кожа её была светлой, даже перламутровой, только щёчки покраснели из-за жаркого солнца. Личико круглое, красивое до безумия, а глаза, как голубое небо, со смирением смотрели вниз. Я бы её сравнил с маленькой канарейкой, которая когда-то жила у меня дома в клетке. Но эту красоту держать в клетке кощунство! Она должна порхать и быть свободной.

–С вами всё хорошо, господин? – Спросила она, хлопая ресницами. Я явно бесстыже засмотрелся на неё. Извинился и отпустил прекрасное создание к другим женщинам. Я не сразу заметил, что у этого прекрасного создания были золотые волосы, совсем как пшеница. Огромная грузная коса спускалась до самой талии, покачиваясь в такт пышных бедёр.

–Вижу, вам пригляделась Злата. – Сказал спокойно Василий, запивая хлеб молоком. – Да, девица красивая. Стеснительная, правда, молчаливая. Но ведь для женщины – это очень хорошая черта, не будет доставать своими разговорами. Не тупая, спасибо её матушке, хах!

–Да, она прекрасна. Повезет её супругу. Он будет оберегать её, как сокровище. – Говоря эти слова, я вдруг почувствовал внутри себя горечь. От мысли, что кто-то другой будет держать за руку Злату, внутри меня всё грызло от… ревности. Неужто эта девица покоробила мой душевный покой? Это невозможно! Хотя, почему тогда так сильно бьется человеческое сердце?

Василий тяжело вздохнул, посмотрел на меня и добавил:

–Я вам так скажу граф. Есть тут одно место, как раз подходит для вашего этого… города. Находится далековато, если выедете сегодня, то через сутки, может, чутка меньше, доберётесь. Прям за теми горами, – Василий указал на юг, – находится море. Рядом леса, горы, реки и озера, холмы, на которых можно будет построить город. Если Его Величество Александр нуждается в городе, то лучше места не найти. Но, я попрошу вас об одолжении, то есть двух, юный граф.

Я был готов позабыть об этикете, правилах приличия и расцеловать Василия, крепко пожимая его руки. Я не мог поверить, что наконец-то мои поиски закончатся, и я остановлюсь.

–Слушаю тебя, – с улыбкой произнес я, похлопав по плечу управляющего. Ему этот жест понравился, он расслабился и уже спокойно смог выдвинуть свои условия:

–Прошу вас сохранить покой в моей деревне. Я не хочу, чтобы здесь что-то строили или наоборот, не приведи Господь, рушили. Если будет нужна помощь в силе, то, даю слово, граф, я первый буду стоять в рядах помощников!

–Я понял тебя, Василий. Даю тебе слово, что не потревожу покой в твоей деревне. Я даже выберу другой маршрут для строителей. Мимо тебя будут проходить лишь звери и птицы. Никто не будет о вас знать, кроме меня. Клянусь тебе. Какое твоё второе условие?

–Хочу чтобы вы взяли в жёны мою дочь – Злату, и забрали её в свой новый город.

Вот это для меня была большая неожиданность. Сердце у меня ушло в пятки от просьбы Василия. Мало того, что я потерял бдительность и позволил себе засмотреться на молодую девицу в присутствии её отца, так ещё и высказал, не думая о последствиях, своё восхищение о ней. На миг я испугался, но посмотрев снова в сторону, где стояла Злата, я увидел её прекрасный и грустный лик.

–Клянусь, Василий. Твоя дочь станет самым дорогим для меня на свете человеком.

Когда мы вернулись обратно в деревню, первым делом я привел себя в порядок и сообщил своему слуге радостную новость, что мы снова отправляемся в путь. Я сразу понял, что его это не особо обрадовало. Но успокоив его, что карета останется в деревне, и мы поедем всего на пару дней и налегке, он сразу обрадовался и побежал собирать вещи и седлать коней.

Мне было приятно видеть участие жителей деревни, поистине добрые люди. Нам собрали провизию на несколько дней, тёплые вещи, дали новых лошадей, так как наши, по их мнению, еще нуждались в отдыхе. Василий же уговаривал меня остаться на ночь, но уж очень сильно мне не терпелось увидеть долгожданное место, для будущего города Александра! Я нутром чувствовал, что это оно!

Когда мы уже направили наших коней на тропинку, я услышал голос:

–Господин! – Услышал я прекрасный голос. Обернувшись, я увидел Злату. Она бежала ко мне, держа в руках узелок. Коса её слегка растрепалась от бега, щечки покраснели. Я направил коня в её сторону и подъехал к девушке:

–Злата, что-то случилось? – Спросил я, пригнувшись, хотя прекрасно знал причину её прихода. Она протянула мне узелок и что-то ещё вложила в руку. Признаюсь, когда я коснулся руки девушки, я почувствовал, как внутри всё встрепенулось. Я не меньше её нервничал, правда, я-то это умею скрывать, а она нет. В моей руке оказался амулет: из сена была сделана маленькая куколка, размером не больше указательного пальца, платьице сшито из красной льняной ткани, а вот волосы… волосы были настоящие. Я сразу догадался, что Злата отстригла свой локон, ради этого амулета. Насколько не изменяет мне память, подобный амулет требует долгих заговоров при полной луне. Поэтому сейчас на милом лице девушки я увидел усталость – она явно не спала ночь.

–Он вас защитит. – Тихо произнесла дева. – Дорога к морю долгая, через тёмный лес. Там волки, медведи, иногда расхаживают и разбойники, и древние духи. Берегите себя, господин.

–Я скоро вернусь. – Тут я позволил себе лишнее. Я провел рукой по нежной щеке девушки, хотя прекрасно знал, что не должен был этого делать, учитывая свой статус. Но, о, предки, как я хотел прикоснуться к ней! Её голубые глаза пленили меня, как и скромная улыбка.

Глава 8. Элени «Максимилиан»

Это был театр – старый, заброшенный, позабытый людьми. Он источал резкий запах сырости и затхлой истории. Элени не могла поверить, что такое прекрасное место оставили без присмотра и должного уважения. Высоченные стены окутала грусть, как старая ветхая паутина, свисающая с потолка и огромных позолоченных люстр, которые потускнели от времени. Рассмотреть что-либо ещё Эл не успела, как к ним с Мариам и Кирой вдруг подошёл незнакомец.

– Элени, познакомься, это Максимилиан. – Сказала Кира с благоговейной улыбкой.

К ним подошёл странный молодой человек. Именно странный – другого слова Элени не могла подобрать.

Он был высокий, худощавый, одет очень просто, с неестественно золотистыми волосами цвета пшеничных колосьев. Лицо было миловидным, с тонкими изящными чертами. Но странность заключалась в его глазах. Элени заметила их сразу, и ей стало неловко, что она так пристально и беспардонно разглядывает их. Жёлтые глаза Максимилиана были неестественно большими, идеально круглыми и без белков. Совсем как у…

Ответ пришёл сразу. Макс одной рукой прижимал к себе маленького совёнка размером с указательный палец. Тот встрепенулся и посмотрел на Элени. У него были человеческие глаза, карие, с мелкими зелёными крапинками. Это было странно, ужасно странно… и безумно красиво. Элени не смогла сдержать слабую улыбку.

– Здравствуй, Элени. – Доброжелательно произнёс Максимилиан и пожал ей руку мягким, тёплым рукопожатием. – Позволь, я заберу тебя у подруг, и мы немного пообщаемся. Силы есть? Хочешь чего-нибудь – воды, чая, кофе… или какао?

– Какао, пожалуйста.– Ответила Элени. Ей показалось, что прозвучало это резковато, но она и сама не ожидала, насколько сильно вдруг захотелось выпить обычного какао. Организм требовал сладкого – аж руки затряслись.

Опираясь на руку Максимилиана, она с трудом поднялась. Они вместе поднялись на второй этаж по винтовой лестнице из белого старого мрамора, местами потрескавшегося от времени.

Оказавшись в одной из лож, откуда открывался весь вид на зал, Элени наконец смогла разглядеть всю красоту этого таинственного убежища. Бывший театр, сохранивший в себе аристократический дух восемнадцатого века, был небольшим, но вместительным. Зрительный зал имел форму эллипса и, вероятно, когда-то вмещал до тысячи высокопоставленных гостей.

В уютных, хоть и изрядно потрёпанных временем партерах располагались три ряда кресел из красного бархата, а за ними – десять скромных деревянных скамеек, вероятно, предназначенных для прислуги. Над партерами – бельэтаж и три яруса лож для царских особ. В одной из них как раз и сидели Элени и Максимилиан.

Сцена была скрыта тяжёлым красным бархатом. По обе стороны её обрамляли огромные мраморные колонны, украшенные позолоченными римскими вензелями. Когда-то они ослепительно сияли, но теперь золото потускнело под натиском многолетней пыли и грязи.

Элени представила, как во времена Джеймиса Лоркана здесь собирались люди из высшего сословия – в дорогих платьях и костюмах, с затаённым дыханием следили за балетом или смеялись над комедией, зарождающейся на сцене. Дамы, наверняка, прикрывали напудренные лица изящными веерами с перьями, а мужчины громко смеялись, забывая о манерах. Девушка могла поклясться, что чувствовала шелест платьев и аромат дорогих французских духов.

– Как ты, Элени? – спросил Максимилиан, прервав её мысли. Он смотрел на неё с открытой заботой, как и совёнок, сидевший у него на руке. Его речь звучала непривычно – англичанин? Или француз? Скорее всего, англичанин, с глубоким, изысканным акцентом.

– Я вижу, ты измотана. Может, присядем?

– Я с удовольствием. – Искренне ответила девушка, и они с Максимилианом опустились на бархатные сидения, показавшиеся Элени самыми мягкими на свете. Всё-таки это была царская ложа.

– Из меня будто все соки выжили, – призналась Элени, тяжело вздыхая, – мысли путаются… Прошу, скажите мне, в чём…

– В чём дело? Я уверен, ты напугана и растеряна. Прошу, позволь мне всё объяснить… всё, что ты должна знать, – мягко сказал Максим, замолкая в ожидании ответа.

В этот момент к ним поднялась Кира и, улыбнувшись Элени, протянула ей чашку горячего какао.

– Осторожно, милая, горячо.

Когда Кира ушла, одарив Элени самой нежной улыбкой, девушка вдохнула сладкий аромат напитка и осторожно сделала глоток, чтобы не обжечься. От наслаждения она прикрыла глаза – казалось, ничего вкуснее в жизни не пробовала. То ли от усталости и голода, то ли просто давно не пила какао, но на мгновение ей стало легче.

Максимилиан терпеливо ждал, пока она насладится напитком. Он знал, что так информация воспримется намного проще. Но Элени заметила, как он на неё смотрит, и ей стало немного неловко. Она убрала чашку себе на колени:

– Для начала позволь представиться. Меня зовут Максимилиан Бернар. Я родился в 1828 году в старой, холодной Англии. Миледи… – он изящно и нежно поцеловал руку ошеломлённой Элени, которая удивлённо хлопала глазами. – Вижу твоё удивление. Это нормально.

– Мягко сказано, – выдавила она, а внутри сомнение уже скребло своими коготочками её душу, – как?

– Я расскажу тебе свою историю. Возможно, она покажется тебе бредовой. Но прежде позволь сказать, что мне искренне жаль, что на твои молодые и такие хрупкие плечи легло столь тяжкое бремя.

– О каком бремени вы говорите?

– Давай на «ты», пожалуйста. Я буду признателен. Элени, те изменения, которые ты пережила… я понимаю, они лишены здравого смысла. Но сам факт, что твоё тело выдержало эти мучительные изменения, говорит о том, что ты больше не обычный человек.

Да, правда в том, что ты теперь – нечто иное. Могущественное. Невероятное и прекрасное.

– Вы хотите сказать, что я превращаюсь в кого-то? – Элени издала нервный смешок. – Я становлюсь мутантом? Сверхчеловеком? Как это назвать?

– Мы называем себя иные, Элени. – На лице Максимилиана появилась лёгкая улыбка, но в его совиных глазах не было и намёка на шутку.

– Мы? Кто такие мы?

– Сейчас театр пуст, но нас больше тысячи. Иные – это люди, обладающие нечеловеческими, феноменальными способностями. Такими, какие только начинают пробуждаться в тебе. Мариам рассказала мне, что с тобой произошло. Ты подпалила ветвь дерева, а потом едва не замёрзла насмерть. Это первые проявления силы.

– Я не понимаю тебя. – Искренне проговорила Элени, уже забыв про чашку какао, которую всё ещё крепко сжимала.

– Позволь сначала рассказать о себе, наберись чуточку терпения, прошу. Моя история тебе понравится и даст тебе ответы. Я был начинающим, но довольно успешным историком и археологом. Молодой, амбициозный, состоятельный, без страха… и с одной одержимостью, которую другие считали абсурдной. В ту пору я жил в Греции около пяти лет, изучая всё, что связано с древним миром мифлологии. Я не просто интересовался, я грезил тем миром, где жили и правили боги. Мудрость и их бессмертие вдохновляли меня. Я был убеждён, что они не миф. Что они живы! Что они рядом, скрыты от мира, забытые, но всё ещё среди нас, просто не показывают себя, но продолжают хранить божественные знания.

Стоило мне найти хотя бы фрагмент вазы или осколок, намекающий мне на их присутствие, как я тут же я терял голову. Пропивал жалование, бросался в поиски с головой, мечтая найти ещё хоть одно доказательство, которое перевернёт мир. Меня высмеивали коллеги, но я не отступал. Благоразумием я тогда не отличался, но я был уверен, что если боги благоволят мне, я докажу свою теорию и раскрою глаза этому миру!

Идея бессмертия стала моим смыслом жизни. Однажды в Фивах я нашёл то, что искал – семь древних свитков. Уже в первой строке говорилось, что боги действительно жили среди людей и оставляли потомство, чтобы передать свою божественную силу. Это не были сказки о Геракле или Тесее. Там были описания, доказательства – жизнь богов в человеческой оболочке. Они не вымерли. Они просто скрылись. Но живи по сей день! – Максимилиан вдруг замолчал и с грустью посмотрел на совёнка. – Я не успел узнать больше. Меня убили. Жестоко прирезали со спины. Не знаю, почему именно, но был уверен, что дело было именно из-за свитков. Я истекал кровью, лежа среди развалин древнего храма. И тогда, умирая, я прошептал: «Великие Боги, смилуйтесь. Если я прав, если мне суждено узнать истину – позвольте мне жить. Я сделаю всё, чтобы вас не забыли».

Очнулся я на рассвете под оливковым деревом в Афинах.

Я выжил. Это было чудо. А рядом со мной сидел вот этот совёнок – с глазами, поразительно похожими на мои. – Максим нежно провёл рукой по головке птицы. Тот встрепенулся, что-то чирикнул и, взмахнув крыльями, сел мужчине на плечо.

– И вот, – продолжил Максимилиан, – я, возрождённый, с глазами этой мудрой пташки и с приобретённой силой, понял: это сами Боги даровали мне вторую жизнь. Они услышали мою мольбу, и этот второй шанс я должен был использовать с умом…

Но я даже не предполагал, что боги отвели мне слишком много времени.

Годы шли, но волосы не седели, кости оставались крепкими, лицо – молодым, без малейших следов прожитых лет. Я грезил вечностью и мудростью богов – и я получил их. Как говорится, бойтесь своих желаний – они могут исполниться.

Я живу в этом мире, Элени, уже больше двухсот лет. Бессмертие – моя сверхспособность. Дар, полученный от древних богов.

– Немыслимо… – прошептала Элени, выслушав этот, казалось бы, фантастический рассказ. Максимилиан внимательно смотрел на неё своими большими, совиными глазами. – Ты хочешь сказать, что во мне просыпается сила древних богов? Что я, как Геркулес, имею сверхспособности? Прости, Максимилиан, но я не верю…

– Я понимаю. Мои слова кажутся бредом сумасшедшего. Но ты готова поверить во что угодно – только не в то, что твоё тело меняется. Причём меняется не только внешне – оно меняется на генетическом уровне. Что тогда, по-твоему, с тобой происходит?

– Я не знаю… стресс, шок от переезда… в меня кинули камень, возможно, это реакция… какая-то… я не знаю! – выдохнула Элени. – Я читала в интернете, что с людьми иногда происходят странности…

– Значит, ты готова поверить интернету?

– Но я тебя не знаю…

– А интернет ты знаешь?

– Я не пытаюсь оскорбить тебя, Максимилиан… но…

– Но тебе нужно больше, чем мои слова. Ты хочешь доказательства. Я понимаю. Ты имеешь право. – Максимилиан оставался абсолютно спокоен, и это поразило Элени.

Он медленно поднялся, взглянул вниз, туда, где на первом ярусе сидели Мариам и Кира, и громко позвал:

– Кира, милая! Скажи, пожалуйста, кто сейчас не спит?

– Джек не спит. – Сразу ответила Кира, глядя вверх на них.

Как она поняла, что кто-то не спит? Она ведь никуда не уходила… или Элени просто не заметила? И вообще – о каких ребятах говорил Макс? Вернер оглянулась по сторонам, недоумевая: ведь театр был абсолютно пуст. Ни единой души. Неужели здесь действительно находятся те, о ком рассказывал Макс?

Иные?..

– Позови его, пожалуйста, будь добра.

Кивнув на просьбу Максимилиана, Кира поднялась на сцену и скрылась за тяжёлой, бархатной шторой. Спустя всего пару минут она вернулась не одна, а с молодым парнем. На вид ему было не больше восемнадцати. Невысокий, в потрёпанных джинсах и мятой клетчатой рубашке, с коротким красным ирокезом, торчащим вверх, словно острый плавник.

Джек мельком глянул на ложу, где сидели Максимилиан и незнакомка. В её глазах он сразу заметил усталость… и жгучий интерес.

– О, мяско новое. – Игриво бросил Джек, хлопая в ладоши. – Посмотрим, не сбежит ли она, как предыдущая! Ха!

– Джек, пожалуйста, – вмешалась Мариам, останавливаясь рядом с ним, – осторожней с ней. Она только начинает всё познавать.

– С чего такая забота, Мар? – Джек скрестил руки. – Не помню, чтобы ты раньше так переживала за новеньких.

– Она наша одноклассница.

– О-о-о, сочувствую. Теперь будет хвостом за вами бегать. Ставлю десятку – сбежит, сверкая пяточками!

– Принимаю! – Резко ответила Кира, сверля нахального Джека взглядом.

– Кира, это некрасиво, – мягко отдёрнула её Мариам, – мы не в игры играем.

– Я не сомневаюсь в Элени. Я чувствую, она поверит и не сбежит.

– Сейчас посмотрим.

Девушки переглянулись – и не от слов Джека, а от того, что именно он должен демонстрировать силу. Даже для них это показалось жутким для первой демонстрации.

– Может, лучше я? – Крикнула обеспокоенно Мариам вверх, посмотрев на Максимилиана.

– Джек, поднимайся. – Строго сказал Макс и сел обратно рядом с Элени.

Элени нервно заёрзала на месте и поставила чашку какао на пол. Неужели сейчас она получит неопровержимые доказательства? Что-то внутри встрепенулось – предчувствие и странное волнение вызвали у неё сердцебиение настолько сильное, что она чувствовала его удары на кончиках пальцев. Но, что удивительно – Элени не боялась.

Когда Джек поднялся, он остановился перед Элени и с нескрываемым интересом осмотрел её с головы до ног, будто диковинку. Он хмыкнул самодовольно, а что это значило, Элени могла лишь догадываться.

– Элени, это Джек. – Представил Максимилиан. – Он Иной. Уже пять лет.

– Шесть. – Буркнул недовольно Джек, дёрнув свой ирокез.

– Прошу прощения. Джек, Элени нужны доказательства. Прости, что прервал твой отдых, но… не мог бы ты продемонстрировать? Только прошу – без излишеств.

Джек хохотнул, а Элени чуть сжалась в кресле, не представляя, что увидит. Сердце билось так быстро, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Юноша вздохнул и скривил гримасу, будто сейчас ему предстоит фокус с мячиками, а не демонстрация чего-то шокирующего. Затем достал из кармана небольшой перочинный нож, ловким движением разложил короткое чёрное лезвие, бросил беглый взгляд на Элени – и… провёл остриём по предплечью. От сгиба до самого запястья.

Элени от ужаса расширила глаза. Ей казалось, что внутри всё завопило, но даже пошевелиться не могла. Желание вскочить, и остановить его было почти невыносимым. Разорванная плоть, капли крови, стекающие по руке, вызвали у Элени прилив тошноты, но оторваться от происходящего она не могла.

Джек будто ничего не чувствовал. Ни звука боли, ни гримасы. Он стоял спокойно, как будто проводил по коже перышком, а не острым лезвием. Убрав нож, Джек бросил на Элени мимолётный взгляд и остался стоять, ожидая её реакцию.

И тут случилось то, во что Элени не могла поверить.

Прямо у неё на глазах рана на руке юноши начала затягиваться. Медленно, миллиметр за миллиметром, разорванные ткани сомкнулись, и вскоре на месте страшного пореза осталась лишь тоненькая розовая полоска. Капли алой крови, стекшие по предплечью, исчезли, будто их стерли волшебной рукой. Кожа Джека стала идеально чистой и бледной – без шрама, без следа, без намёка на вмешательство.

– Боже… – Прошептала Элени, глядя на руку парня. Она даже не заметила, как приподнялась с кресла. – Это…

– Регенерация, – Перебил Джек.

– Но… как?.. – Восхищённо выдохнула Элени, чувствуя, как по телу пробегает дрожь. От тошноты не осталось и следа. Но волнение от увиденного захватило её полностью. Даже сейчас она пыталась мысленно отрицать происходящее: может, ей что-то подсыпали в какао, может, это галлюцинации… Но сердце – сердце вдруг поверило.

Каждой клеткой, каждой частичкой своего внутреннего «я» она знала: это правда.

Внутри снова что-то зашевелилось – нечто, что она не могла назвать, но эта странная сила внутри ликовала, будто радовалась тому, что наконец-то получила доказательства.

Элени взглянула на золотистые глаза Максимилиана, они сверкнули по-птичьи, вспыхнув огнём ликования. Он был доволен.

Эл даже не заметила, как Джек ушёл, оставив их с Максимилианом наедине. В голове не было хаоса, ни запутанных мыслей. Сознание, на удивление, было чистым и спокойным. Что-то внутри неё отзывалось безоговорочным доверием ко всему, что она только что услышала и увидела. Но Элени не понимала, почему так спокойна?

– Значит… в тебе, в Джеке, и во мне… сила богов? – Медленно, но не уверенно проговорила она. Слова давались с трудом – внутри всё трепетало. От страха или восхищения – она не знала.

– Да, но есть кое-какие важные факты, – Максимилиан тяжело вздохнул, но на губах промелькнула лёгкая улыбка, – я продолжил свои исследования, но те свитки, увы, больше не нашёл. Почему то уверен, что они были уничтожены. Но мой многолетний опыт, знания и, конечно, упорство принесли плоды. Если ты читала мифологию, ты знаешь: боги обладали невиданной силой. Силой природы, всем сущим, феноменальной мощью Вселенной. Зевс – хозяин небес, громовержец, отец своего пантеона. Ведающий всем миром. В тоже время он известен своей мудростью, способен к предвидению. Его считают защитником законов и порядка, справедливости и правды.

Элени нравилось, что мужчина говорил о Зевсе в настоящем времени – будто Зевс и правда где-то рядом, но в тени. От этого по телу прошёл приятный трепет.

– Есть доказательства, – продолжал Максимилиан, – что он действительно спускался на землю. Что жил с земными женщинами… вспомнить хотя бы одного Геракла с его неестественной силой. Но… – Макс учительским жестом поднял указательный палец, и в его глазах вспыхнул озорной огонёк. – Он был лишь полубогом, унаследовав половину силы отца-бога. Видишь ли, Элени, я выяснил, что сверхъестественные люди – или иные, как мы себя называем – унаследовали эти способности, но немного иначе, не как Геракл и другие дети богов. Мы лишь далёкие потомки, а значит, процент этих способностей, выражаясь современным языком, неполный.

Ты ведь знаешь, что ДНК в нашем теле способна передавать генетическую информацию – о развитии, внешности, наследственности. У тебя могут быть глаза прадеда или черты лица от матери – всё это прописано в генах. Со способностями то же самое.

Иные имеют одну тысячную часть силы своих предков, тех самых древних богов. Это крошечная доля, но она весомая. Благодаря этой доле я живу вечность, а Джек обладает регенерацией… – Максимилиан сделал паузу, давая Элени время на размышления.

Он говорил быстро, почти взахлёб, и сам отметил про себя, насколько спокойно и достойно держалась Элени. Уставшая, с синяками под глазами, но с тем особенным огоньком во взгляде – она верила. Максимилиан знал это. Нужно было только ещё немного времени, она ещё не узнала главного.

– Ты как? – Заботливо спросил мужчина. – Может, отпустить тебя обратно в…

– Как это происходит? – Перебила его Элени и внимательно посмотрела в его совьи глаза. – Когда она просыпается? И что влияет на проявление той или иной способности?

– Посмотри, пожалуйста, вон туда. Видишь в левой верхней ложе множество растений? – прошептал Максимилиан и указал на третий этаж.

И, правда – в одной из пустых лож рос настоящий сад! Как Элени не заметила этого раньше? Вся ложа от пола до потолка была заполнена молодыми апельсиновыми деревьями. Яркая зелень, мощные кроны, свисающие спелые, сочные плоды… У Элени даже свело зубы от предвкушения их вкуса.

– Это творение одного юноши по имени Димен. Ему всего семнадцать. Он попал к нам почти год назад. Всю жизнь он интересовался ботаникой, флористикой, садоводством – всем, что связано с природой. Но всплеск способностей произошёл два года назад, когда он пережил сильнейший стресс, умерла его мама – единственный родной человек. Он даже не подозревал, что её изнутри её пожирала гадкая болезнь. О смерти Димен узнал от врачей. Это его сломало. Тогда у него случился первый всплеск.

Он провёл три дня в больнице. Врачи не понимали, что с ним происходит. Температура была такой высокой, что обычный человек не выжил бы, – на мгновение Элени вспомнила прошедшую ночь, и её передёрнуло, – а потом началось самое странное. Растения в его палате начали расти с невообразимой скоростью, заполнив всю комнату. Причём появились даже те, которых не было в помещении. Когда Димен понял, что это его рук дело, он сбежал. Почти год скрывался в заброшенных домах, потому что не мог контролировать свои способности. Они его пугали. А потом я его нашёл и помог научиться управлять своим даром.

Максимилиан сделал паузу, внимательно глядя на девушку:

– В юноше проснулся ген. И он усилил в нём то, что Димен любил больше всего – природу. Понимаешь, о чём я?

– Значит, стресс пробуждает силы? – уточнила Элени и получила утвердительный кивок от Максима.

– Но я не испытывала в последнее время ничего подобного. Переезд, конечно, был неприятен – бросать дом, привычную жизнь… Но это не сравнить с болью, которую пережил Димен. Из последнего, что действительно немного выбило меня из колеи – это тот случай в школе, когда в окно кинули камень, и все осколки полетели на меня. Но и это… не то. Сегодня в больнице я чуть не подожгла дерево, а потом заморозила стакан в руке. По твоей теории, я должна благоговеть перед огнём и льдом, но… Моё любимое время года – весна. Огонь я люблю только в камине, а лёд – в айс-латте.

Максимилиан тихо усмехнулся, но в его взгляде промелькнула сосредоточенность. Он и совёнок переглянулись, затем вновь посмотрели на Элени.

– Вот это самое интересное. И безумно интригует, – сказал Максимилиан, и его совьи глаза вспыхнули восхищением, – я уверен, сила в тебе только просыпается, поэтому и проявляется не полностью. Ты первая за долгие годы, у кого способности не связаны напрямую с личными чертами и предпочтениями. Если ты не против, я хотел бы… как бы это сказать… курировать тебя. Мне очень важно знать, что ты чувствуешь, ведь сейчас происходит переломный момент в твоей жизни. И не каждый с ним справляется.

Максимилиан взял её руки в свои, его голос стал тихим, каждое слово – выверенным:

– Я хочу, чтобы мы стали твоей второй семьёй. Я помогу тебе во всём, что в моих силах. Только прошу – доверься мне.

– Верю. – Произнесла Элени. И это была чистая правда. – Я расскажу вам всё, что произошло со мной, какие были ощущения… Хоть вспоминать и тяжело. Но главное – я хочу понять, кем я стала?

– Ты стала самым прекрасным созданием на свете, с силой древнего, могущественного бога. И ты не должна этого бояться. Прошу… расскажи мне.

И она рассказала. С самого первого дня в этом городе – всё. Даже то, что казалось незначительным. Максимилиан слушал внимательно, не перебивая. Элени делилась тем, что чувствовала, когда вышла из самолёта, даже описала запах воздуха – он показался ей иным, новым. Рассказала про школу, про инцидент на уроке мистера Тамери, как в окно полетел камень, как её раны ночью затянулись, а утром вернулись – с мучительной болью. О той невыносимой тяжести, когда ломалось её тело, о боли – адской и чудовищной.

Рассказала о больнице, о ветке, что вспыхнула у неё в руках, о ледяной воде и том, как её чуть не заморозило заживо. О Мариам и Кире, которые спасли ей жизнь.

Призналась, что в тот день, когда отец сообщил о переезде, внутри неё будто что-то оборвалось. Как будто разорвалась невидимая связь со старым домом. И теперь – не осталось даже воспоминаний. Не знала, была ли она счастлива там, какие чувства испытывала – всё будто стёрлось, как сон. Мост был сожжён.

Она рассказала всё. Всё, кроме одного. О таинственном незнакомце с янтарными глазами у ворот дома – ни слова. Что-то внутри просило и умоляло: не говори об этом. Не объясняя почему. И Элени подчинилась, даже не понимая, кто с ней разговаривает.

Ей было страшно. Но страшно интересно.

– Позволь высказать тебе своё восхищение, Элени. – Прошептал Максимилиан после того, как девушка закончила свой долгий и захватывающий рассказ. Чашка какао в её руках уже почти опустела. – Признаюсь, не ожидал, что ты окажешься такой сильной… и такой внимательной к деталям.

– На самом деле, мне было страшно. Я не могла себя контролировать, и если бы не Мариам и Кира… кто знает, что со мной произошло бы.

– Самое важное, что ты должна понять: способности, которые начинают пробуждаться в тебе, – это не что-то постороннее. Прими то, что они часть тебя. Они и есть ты, твоя потаённая сторона, которой тебя наградили древние боги. Это божественный дар. Он может наполнить твою жизнь смыслом и силой, если ты позволишь ему быть. Главное – не сопротивляйся. Я понимаю, это трудно. Первое время, возможно, будет страшно и непреодолимо, но ты должна верить. Это не угроза. Это твоя природа.

– И что тогда будет? Какой в этом смысл?

– Смысл в том, что у тебя есть потрясающая возможность – увидеть и понять наш мир таким, каким не видит его никто из обычных людей. Какими гранями обернётся твоя сила, когда проснётся полностью! Это дар, Элени. Прими его. Используй – для себя, как подскажет сердце.

– Стать супергероем? – Элени ухмыльнулась, представив себя в обтягивающем трико с развевающимся за спиной плащом.

– Это заблуждение, навязанное нам киноиндустрией. – Тоже улыбнулся Максимилиан. – Главное – не бойся, когда сила полностью проснётся. Познай её, и она сделает тебя той, кем ты пожелаешь.

Элени тяжело вздохнула и посмотрела вглубь театра, на закрытую сцену с тяжёлыми бархатными шторами. Сейчас они казались ей чем-то большим, тайным барьером, скрывающим от посторонних взглядов новый, другой мир, в который она попала.

Хотела ли она погрузиться в него? Принять всё, что сказал ей Максимилиан этой ночью? Наверное, да. Но слишком многое произошло за эти дни, и чтобы по-настоящему ответить на эти вопросы… Элени нужно было немного времени.

– За этим древним занавесом мы обустроили комнаты для тех, кто оказался на улице из-за своих способностей. – Начал Максимилиан, вставая с кресла. Он уловил взгляд Элени и решил немного сменить тему, ведь девушка и так была перегружена информацией. – Я нашёл это место и сделал его убежищем для тех, кто оказался в безвыходном положении. Нас много, ты даже представить себе не можешь. Я познакомлю тебя со всеми, обязательно. Но не сегодня. Уже слишком поздно. Тебе бы вернуться в больницу, пока не хватились.

– Ещё один вопрос, – сказала Элени, – моих братьев ждёт то же самое? Стоит ли мне поговорить с ними? Предупредить?

– В наших рядах есть девушка, которая чувствует силу Иных до их пробуждения. Она рассказала нам о тебе… и о твоих братьях. Но мой совет: пока держи втайне от семьи то, что с тобой происходит. Настанет день – и мы поможем им. Обещаю. Ты теперь не одна, Элени. Мы с тобой.

Он видел, как девушки помогли ей вернуться в больницу. Скрываясь в тени эвкалиптовых деревьев, хранитель испытал противоречивые чувства. С одной стороны он был рад, что девушка узнала правду. И то, как она отнеслась к ней с принятием. Это ещё раз доказало ему, что она сильна характером.

Но с другой стороны, он понимал, что пошёл обратный отсчёт. Появление тварей стало тому первым предвестником. Сегодня их было особенно много, но после прошлой их встречи, нападать они не решались. Их пустые глазницы наблюдали за Хранителем, рты исказились в ненависти. Однако, он слышал их сердцебиения. Они восхищались девушкой, в которой пробудилась сила, жаждали прикоснуться к ней. Но хранитель издал тихое рычание, а в темноте сверкнули его смертоносные когти. Он не позволит им приблизиться к девушке. Да он и сам не посмеет появиться перед ней.

Элени не могла заснуть. Она наблюдала, как восходит солнце, как тонкие лучи пробиваются в её одинокую, белую палату. Когда они коснулись её щёк, девушка ощутила приятное тепло, растёкшееся по лицу и шее. Рассвет всегда нравился ей больше заката – он символизировал начало чего-то нового, то, что она могла сотворить сама. «Есть ли в этих красках дуновение моей новой жизни?» – подумала Элени. Она надеялась, что да.

Через несколько минут её навестила молоденькая медсестра. Её лицо показалось Элени знакомым. Очень знакомым.

– Вы ведь Роза, верно? – Спросила она, вспомнив ту самую медсестру из школы, которая помогла ей, когда в окно влетел камень.

Роза посмотрела на неё тёплым взглядом голубых глаз и улыбнулась:

– Да, это я. Ты ведь Элени, да? Та самая девушка, в которую попали осколки после того случая в школе. Прости, я не сразу тебя узнала.

– Всё в порядке. Не знала, что вы и здесь работаете. – Ответила Элени и вздрогнула от резкой боли, когда Роза поставила новую капельницу.

– Помогаю, чем могу, – тёплая улыбка коснулась лица Розы, – мне сказали, что у тебя сильное отравление.

Элени от удивления вздёрнула брови. Она ведь даже не поинтересовалась, как оказалась в больнице. Видимо, Мариам и Кира всё продумали и придумали легенду. Очень предусмотрительно с их стороны.

– Меня словно кто-то проверяет на прочность. – Усмехнулась Элени, пока Роза поправляла трубки капельницы. – Я ещё и обжиться не успела, а тут уже второй случай.

– Ничего, милая, не ищи в этом какие-то знаки. Главное, что ты в порядке и сумеешь справиться с трудностями. Рядом с тобой заботливые люди.

Роза ушла, одарив Элени напоследок ласковой улыбкой.

Почему-то Эл восприняла её слова по-другому. Наверняка Роза говорила о болезни, но Элени подумала совсем о другом – о том, что произошло с ней на самом деле. Она справится. Обязательно.

Ночной разговор с Максимилианом разделил её жизнь на "до" и "после". Элени не могла избавить от ощущений, что теперь всё будет иначе. И самое удивительное – она ждала продолжения этой потрясающей истории. Боль, которую она пережила сутки назад, уже не пугала, как и сверхъестественные изменения в теле. Теперь она знала их происхождение.

Понимание того, что она не такая, как все, было волнующим и немного страшным. Но главное, что теперь она не одна. Есть Мариам, Кира, есть Максимилиан, как и целый театр иных. Желание снова вернуться туда, увидеть остальных и поговорить с ними стало непреодолимым. Но реальность пока держала её в больничной палате – наедине с мыслями.

Теперь её мучил один вопрос: кто она на самом деле? Максимилиан наверняка бы ответил: «Ты – иная, одна из нас. Наследница богов». Красиво и пафосно. Но в чём суть?

Элени не верила в совпадения.

Переезд в город, странное молчание бывших одноклассников, тихое одиночество, которое она чувствовала в первые дни. А затем резкий всплеск эмоций и изменений, неожиданные знакомства, появление таинственного незнакомца с янтарными глазами, и её способность, неожиданно проснувшаяся внутри. Что всё это значит? Неужели просто совпадения? Вряд ли. Элени никогда в них не верила.

Зато по другую сторону её прежней жизни, объяснение нашлось моментально. Родителям и братьям рассказали вполне внятную историю. Мариам и Кире, по понятным причинам, пришлось приукрасить случившееся. По их словам, Элени отравилась, провела около часа в туалете, а потом потеряла сознание из-за сильного озноба.

Никаких подозрений ни у кого не возникло. Разве что отец девушки решил вызвать санэпидстанцию в школьный кафетерий. Уж лучше доставить неудобства администрации, чем позволить заподозрить нечто худшее. Так что Элени прописали постельный режим, промывание желудка и ужасно скучное меню – каши, бульоны и пресные варёные овощи.

Но, к счастью, за следующие сутки новых всплесков не случилось. И Элени была этому несказанно рада. Ей не хотелось снова переживать ту боль, что едва не свела её с ума – и едва не лишила жизни. Максимилиан сказал, что боль ещё вернётся, но первая волна всегда самая сильная. Дальше всплески будут, но уже не столь разрушительные. А потом… сила окончательно проснётся.

И кем она станет? Но, несмотря на мрачные мысли и смутное будущее, у Элени внезапно появилось непреодолимое желание вернуться в театр. Прошлой ночью она не успела познакомиться со всеми, а теперь ей этого хотелось как никогда. Она жаждала узнать, кто такие иные, как они живут со своей силой, с чем им пришлось смириться, и – главное – счастливы ли они? Эл отдыхала в больничной палате, но всё чаще поглядывала на часы, дожидаясь вечера, чтобы, как только появится возможность, снова сбежать в театр.

В приёмные часы приходил отец. Он был взволнован состоянием дочери и не раз об этом говорил, но Элени его успокаивала, обещая, что скоро поправится и вернётся домой. Нехотя, Дмитрий уехал обратно на работу, оставив пакет с фруктами.

Примерно через час пришли братья и Мариам с Кирой. Парни тоже задержались ненадолго: главное – проведали сестру, убедились, что она лучше себя чувствует, и поспешили на баскетбольную тренировку, пообещав, что скоро заберут её домой.

Но стоило им выйти, как Мариам неожиданно рассмеялась, Кира захлопнула за ними дверь и даже… закрыла её на замок. А затем Мариам схватила рюкзак, поднесла его к коленям Элени и, с заговорщицкой улыбкой, перевернула вверх дном.

Из рюкзака, как манна небесная, посыпались шоколадки, чипсы, мармелад, холодный кофе в банке и прочие сладко-солёные радости.

– О… МОЙ… БОГ. – Проурчала Элени, откусывая огромный кусок шоколада. – Знайте, я век вас не забуду.

Она ела без стеснения, большими кусками шоколад, мармелад, запивая это всё холодным кофе. Было чересчур приторно, но она так соскучилась по любимым вкусностям, что даже несколько раз промычала от удовольствия, когда в рот летела очередная мармеладка. Кира и Мар молча наблюдали за ней, не скрывая улыбок. Они радовались её аппетиту и хорошему настроению.

Но тут Элени словно осенило. Нет, это был гром среди ясного неба. Она замерла, перестала жевать и уставилась на девочек с неожиданной серьёзностью, будто впервые увидела их. Мысль, которая вдруг мелькнула в голове, удивила её тем, что не возникла раньше.

Девочки заметили перемену в её лице, но не успели задать вопрос, как Элени заговорила первой:

– Какие у вас способности? – Выпалила она, внимательно глядя то на одну, то на другую.

Мариам и Кира переглянулись и одновременно вздохнули, будто уже давно ждали этого вопроса.

– Я понимаю все языки мира, – спокойно начала Мариам, скромно улыбнувшись, – какая бы древняя и забытая надпись мне ни встретилась, я могу её прочитать… и даже ответить на этом языке. А значит, я даже могу использовать древнее заклинание – и оно сработает. Так что… я ещё и ведьма.

– Потрясающе, – тихо прошептала Элени, вытаращившись на подругу. В голосе звучало неподдельное восхищение, – а как это произошло? Прости, Мар, если не хочешь говорить не надо… но…

– Нет, я могу рассказать. – Мариам кивнула, и голос её сначала был спокоен. – Это произошло три года назад, после вечеринки. Отец забыл меня забрать. Он у меня военный, а мамы нет, она умерла, когда мне было восемь. Я не скажу, что он идеальный отец, с его работой это тяжело, но он старается.

В тот ужасный день меня избили и ограбили. В школе была предновогодняя вечеринка, весёлая, закончилась поздно. Отец обещал заехать в одиннадцать, но когда на часах было уже без двадцати час, я поняла, что не дождусь его, особенно после проигнорированных пятнадцати звонков. Я не злилась и решила пройтись пешком. Да и что там идти – минут двадцать, тридцать. Подумаешь, сэкономлю на такси, подышу воздухом…

Она махнула рукой. Элени напряглась, ожидая продолжения.

– Они напали сзади, – продолжила Мариам, – как обычно делают все подонки. Один потянул за волосы, другой ударил в лицо. – Девушка тяжело вздохнула, но Кира тут же сжала её ладонь, чтобы поддержать. – Отобрали сумку. В ней был новенький телефон, кошелёк… сколько денег – уже не помню. Я молилась всем богам, лишь бы они не сделали ничего хуже. Голоса их помню, как в тумане. Я упала на бетон после удара коленом в живот. Пришла в себя, когда увидела огни в больнице. Помню как меня везли на каталке, как врачи переговаривались, кололи что-то в руку… Всё тело болело, будто меня разодрали по частям.

Она снова тяжело выдохнула и кинула в рот мармеладку. Жевала Мариам медленно, почти машинально. Элени молчала, не торопя её. Она понимала, с каким трудом ей давались слова.

– Очнулась я через десять дней. Оказалось, я впала в кому. Врачи не понимали, что происходит: перепады температуры, я кричала во сне, несла какой-то бред на разных языках. Благо, списали на то, что я изучала несколько языков в школе. Отец до сих пор не может простить себе ту ночь. Он не отходил от меня, пока меня не выписали. Клялся, что больше никогда не оставит меня одну… но хватило его ненадолго – работа превыше всего.

А изменения я почувствовала сразу, как только вышла из больницы. Мы ехали с папой в машине, и на заднем сидении лежала куча бумаги и каких-то документов. Я мельком увидела письмо на арабском. Мысленно прочитала – без запинки, поняла каждое слово. Потом увидела французский – то же самое. Поняла грамматику, даже интонации и ударения уловила. Я не могла поверить. Подумала, может, стресс, может, мозг сошёл с ума. Я читала о случаях, когда люди после комы вдруг решали сложнейшие уравнения, ничего не зная о математике.

Сутками напролёт я не отходила от компьютера. Читала статьи на итальянском, французском, немецком, кельтском, японском, китайском и даже на мёртвых языках. Ездила в библиотеки, музеи, искала старые книги, глотала их – и понимала каждое слово. Это было… потрясающе. Помню, как впервые нашла книгу с заклинаниями… Я смогла прочесть их, понять смысл каждой буквы, – продолжила Мариам, – а когда получилось применить их на практике, радовалась, как ребёнок. Появился новый интерес: обычные языки стали неинтересны, я углубилась в магию, когда поняла, что могу применять заклинания без проблем, и уже не могла остановиться. Я выучила простейшие заклинания: левитацию, управление стихиями, залечивать мелкие ранки, даже могу обороняться силой магического света. После этого я уже не боялась ходить по улицам поздно вечером. А потом меня нашёл Макс. Он следил за мной ещё с больницы. Говорит, меня почувствовали…

– Кто? – Элени вдруг вспомнила разговор девочек в туалете, когда ей впервые стало плохо. И Максимилиан тоже упоминал девушку с подобными способностями. Она вспомнила имя. – Лила?

– Да, – Мариам улыбнулась, – ты ещё с ней не знакома, но обязательно увидишься. Это нечто невероятное. Она чувствует нас всех – даже тех, в ком сила ещё спит, но однажды проснётся. Она нашла меня, а потом – Макс. Так я и попала в их мир. Уже три года здесь, знаю всё то, что теперь знаешь ты… Через полгода ко мне присоединилась и Кира. Не смотря на то, что мы дружим больше десяти лет, я боялась ей рассказать, но как же я обрадовалась, когда она вошла в двери театра вместе с Максимилианом.

– Кира, а как… – Но Эл не успела договорить: одноклассница довольно резко её перебила.

– Эл, прости… но я не готова. Настанет момент – ты сама всё увидишь.

Элени улыбнулась и кивнула. Любопытство распирало, но она не стала давить на девушку. Что-то тёмное и странное было в Кире – необъяснимое, возможно, даже пугающее. Она не могла понять, что именно, но чувствовала это каждой клеткой. Кира казалась тёмной лошадкой, скрывающей что-то важное, или даже страшное.

В этот момент её отвлекли странные переглядывания: Мариам и Кира переглянулись – неоднозначно, как будто что-то скрывали.

– Я ещё что-то должна знать? – спросила Эл. Внутри неё что-то неприятно дёрнулось.

– Эл… – осторожно начала Мариам. – Для начала знай, что тебе не стоит переживать… но кое-что произошло в школе, когда ты попала в больницу. Кто-то выставил твоё фото с камер видеонаблюдения на сайт школы… Там, где ты лежишь на полу, во время приступа. И подписали… – она запнулась. Сказать это вслух было тяжело, не хотелось ранить девушку.

– Кира… покажи мне, – резко потребовала Вернер, – что подписали?!

Кира нехотя достала телефон и протянула его Элени:

– Кто-то взломал сайт школы и выложил это… фото быстро удалили, но многие успели сделать скриншоты и разослать по чатам…

Эл почти не слышала её голоса и беспокойных слов. Всё внимание сосредоточилось на экране. Фото с камеры, где она лежит на полу школы, корчится от боли. Но не это по-настоящему ужасало – а подпись, которую она прочла вслух:

«Лучше бы ты сдохла, Вернер! Из-за тебя теперь у школы проблемы, которых никогда не было! Учти, тебе это с рук не сойдёт! Мы найдём тебя, золотая девочка!

Оторвём тебе руки и ноги, и твой папочка тебя не спасёт, а свои деньги засунь себе в глотку! Лучше беги обратно домой, сука!»

Молчание.

Долгое. Наэлектризованное. Каждое слово из этой отвратительной подписи мельтешило перед глазами Элени: «Сдохла»… «Оторвём руки и ноги»… «Золотая девочка»… «Папочка не спасёт»… «Сука»… Они пульсировали в голове, как удары молота. Элени слышала этот бой, вместе с ним вспышку боли. Девочки что-то говорили ей, но их голоса слились в один сплошной гул. Словно гудение труб, далёкое, глухое… Всё, что она чувствовала – это новые эмоции. Они как вулкан, заполонили собой всё тело, проникли в каждую клеточку, мышцу и вену. Дрожь пробежала по рукам. Почему? За что? Она ведь провела в школе всего пару дней!

– Эл, милая… прошу, не воспринимай всё близко к сердцу, – начала успокаивать её Мариам, но случилось то, чего никто из присутствующих в комнате не ожидал.

Элени было не грустно. Не страшно. Она вдруг разозлилась. Гнев вскипел в ней, как никогда прежде. Даже самые громкие ссоры с мамой показались бы теперь дружескими беседами в сравнении с этим. Это были новые эмоции, необузданные, неведомые. Вулкан ярости залил её изнутри, проникая в каждую косточку, каждую вену. Руки задрожали.

Одним резким движением Элени скомкала упаковку от чипсов и со всей силы бросила её в стену. Но вместо легкой фольги, в стену врезался дымящийся обугленный комок, источающий жуткий запах жжёного пластика и масла.

– Что это?.. – прошептала она, голос дрожал. Сердце стучало глухо и тяжело, отдаваясь эхом в голове. Гнев ещё не отпустил. Наоборот, он разбудил в ней нечто новое. Что-то горячее, искрящееся, пробегающее мощным потоком по венам – в теле разливалась энергия её силы. В этот самый момент, Элени услышала шёпот в сознании, когда дрожь, странная, но приятная пробежала волнами по её рукам.

Что-то тихо и нежно умоляло: «Прошу… не бойся… не бойся…» Кого не бояться?

– Элени, твои руки! – Ахнула Мариам.

Вернер мотнула головой, словно пытаясь стряхнуть голос из головы, и подняла дрожащие руки и…

Её тонкие кисти были окутаны мягким оранжевым пламенем. Оно плавно покачивалось на пару сантиметров над кожей, словно живое, отзывающееся на дыхание своей хозяйки. Поразительно, что никакой боли. Кожа не обгорела, только слегка покраснела, а тепло было… приятным. Огонь ласкал.

На несколько секунд Элени замерла, с восхищением наблюдая за этим невозможным, магическим зрелищем в собственных руках. И тут она поняла. Это он шептал. Это был он. Это пламя говорило с ней: «Не бойся…» И она не боялась. Она восхищалась.

Но неожиданно инстинкт самосохранения поднял тревогу.

Элени взвизгнула, точно испуганная девчушка, и стала судорожно трясти руками.

Когда пламя не исчезло, Элени бросилась в ванную, включила кран с холодной водой и засунула руки под ледяной поток, погасив пламя.

– Это провокация. Несомненно. – Сказал Максимилиан после рассказа Элени о фото и гневной подписи на сайте. Его яркие совиные глаза прищурились, задумчиво глядя на девушку и её подруг, которые внимательно слушали наставника.

– Когда в окно кинули камень, кто-то явно хотел, чтобы ты испугалась, проявила эмоции, и тогда сила проснулась. Но этого оказалось недостаточно. Тогда прибегли к более отчаянному методу, вместо физической боли тебе причинили душевную. А вот это сработало. Я уверен, что это не обычная подростковая выходка, а продуманный план.

– Но кому это нужно?! – Возмутилась Элени, скрестив руки на груди. – Кто так жаждет причинить мне боль? Ради чего? Чтобы мои силы проснулись раньше?

– Значит, есть кто-то, незнакомец или незнакомка, кто хочет пробудить в тебе силу раньше срока. Ты не замечала никого странного? Может, чувствовала чьё-то присутствие? Иногда сила подаёт подсказки.

В этот момент сердце Элени дёрнулось. Она вспомнила того самого человека – ночного незнакомца возле дома. Его ярко-жёлтые глаза всплыли в памяти. Девушка вздрогнула, но… что-то внутри подсказывало держать язык за зубами. Интуиция мягко, но настойчиво подсказывала: «солги».

– Нет, – Сказала Элени тихо. – Я никого не видела.

В театре было так же тихо, как в прошлую ночь. Казалось, стоит здесь поселиться сверчкам, и можно будет услышать песню каждого крылатого.

Из иных Элени снова никого не увидела, но это её не расстроило. Она спокойно сидела на верхнем ярусе, в том же месте, где и в прошлый раз, укутанная в плед, с чашкой горячего какао в руках.

Сейчас тяжёлый занавес был открыт, и перед Элени раскрылся совершенно новый мир. Закулисье театра преобразилось: в самом дальнем углу сцены она увидела подобие кухни – из мебели и посуды разных стилей, но выглядевшей удивительно органично. Кухню освещали хаотично развешанные лампочки, создавая уютный свет. Там сидели Мариам и Кира, переговариваясь за чашками чего-то тёплого. Повсюду было чисто, исчезли запутанные леса, канаты и лестницы. Вместо них находились проходы в небольшие комнаты с мебелью, подушками и шкафчиками. Здесь жили иные, каждый создавал свой маленький уютный уголок. А на вверх вели тонкие, почти невесомые плетёные лесенки, будто паутинки, связывавшие этажи между собой.

Эл снова увидела маленький садик, созданный юношей по имени Димен. Её охватило желание попасть туда, прикоснуться к его миру.

– Мы создали убежище. – Сказал Максимилиан, заметив, как Элени с интересом осматривает за кулисье. – Чтобы каждый иной мог прийти сюда за помощью. Многие здесь живут.

– Почему? Они бездомные? – Удивилась Элени.

– Нет. У многих есть семьи, родители, братья, сёстры, домашние животные. Но они рискнули рассказать родным о своих способностях, – голос Макса потяжелел от грустных слов, а у Элени неприятно стрельнуло в груди. Наставник словно предугадывал её сомнения – ведь она сама чувствовала, что не должна говорить отцу о… проблеме? Силе? Как это назвать?..

– Большинство иных детей выгнали. Просто вычеркнули из жизни, как будто их никогда не было. Некоторые семьи уезжали ночью, в спешке, не забрав даже вещи. Ребёнка оставляли на улице. Я не перестаю удивляться хладнокровию отцов и матерей… ведь в душе эти дети остаются людьми и хотят лишь одного – принятия. А их вычеркивали из жизни, словно их и не было.

Максимилиан замолчал на секунду, потом продолжил:

–Другие просто исчезли. Несколько детей рискнули и рассказали родителям. Я отговаривал их, убеждал, что не стоит этого делать… Мы так и не нашли их. Это сильно нас подкосило. Я не виню их. Они просто хотели быть счастливы. Мы все на это надеемся. Но после них никто не решился больше на такой шаг и остались жить здесь. Покой, что мы обрели здесь…

Но покой был беспощадно нарушен…

Взрывная волна с такой силой и внезапностью обрушилась на театр, что снесла почти всю южную стену у входа. Каменная кладка разлетелась в стороны, обрушив осколки кирпичей и пыли по всему залу, сметая балконы, стулья и чьи-то комнаты – с гамаками, подушками и личными вещами. Театр содрогнулся. Сразу поднялся густой, тяжёлый столб пыли, накрывший всё вокруг плотным серым покрывалом, из-за чего невозможно было разглядеть даже ближайшую колонну.

Элени повезло, её и Максимилиана взрыв не задел. Но где-то под завалами, сквозь гул и звон оседающего камня, донёсся слабый стон, зов о помощи.

– Господи… – Прошептал Максимилиан. Он подорвался с кресла и бросился вниз, туда, где ещё осыпалась кирпичная стена. Элени поспешила следом, с надеждой оглядываясь, что никто не пострадал. Её сердце стучало в ушах – страх, адреналин, беспокойство за друзей.

К счастью, Мариам и Кира были в другом крыле, они целы. Джек тоже показался из-за лестницы вместе с несколькими ребятами – растерянными, в пыли, но невредимыми.

– Вы в порядке?! – Спросила Элени, обращаясь к ним.

– Да! – Крикнул один из незнакомцев. – Что это было?!

– Я не поняла… стена просто разлетелась! Удар был очень мощный.

– Где Макс?! – Закричала Кира, бегло осматривая руины и висящий в воздухе серый дым. Но уже через несколько секунд стало ясно, что он жив: из пыльного марева, поддерживая на плече окровавленного парня, вышел Максимилиан.

Незнакомый юноша еле держался на ногах и громко стонал. Его одежда была разорвана, словно его избили и порезали ножами. Правый бок окрасил рубашку в алый цвет, а по грязному, пыльному лицу стекали капли пота и крови, губы еле шевелились, но он лихорадочно что-то твердил Максу сквозь стоны боли, а тот слушал его с крайней сосредоточенностью.

Максимилиан аккуратно уложил юношу на подушки, которые быстро принесли другие ребята, и начал осматривать его. Элени с ужасом заметила на худом теле мальчика глубокий кровавый порез вдоль рёбер, а также множество ссадин и синяков. От вида этих ран внутри сжалось – страшно было даже представить, через что он прошёл. Ещё страшнее, понять, кто мог с ним это сделать.

Парень с облегчением задышал только после того, как Кира осторожно напоила его водой.

– Простите меня… – Прошептал он, когда Макс стал промывать кровоточащую рану влажной тканью. – Я не хотел разрушать стену… но времени было слишком мало. Только так я мог попасть к вам. Когда я увидел ваше убежище, защита не пускала.

– Тише, тише, мой друг. – Успокаивал его Максимилиан. – Береги силы. Всё остальное потом.

– Нет! – Вскрикнул юноша, попытался подняться, но Максимилиан мягко, но твёрдо уложил его обратно.

– Вы не понимаете… Беда! Я пришёл из другого города. У меня плохие новости.

На иных началась охота!

Гробовая тишина повисла в театре. Только изредка осыпались остатки кирпичей, глухо стуча о пол. Элени, Кира, Мариам, Джек и остальные – смотрели на мальчика в полном замешательстве. Никто не мог поверить в услышанное.

Максимилиан сел рядом с ним. Он аккуратно взял за руку юношу и тихо попросил:

– Наберись сил. Расскажи нам всё по порядку.

– Они пришли поздно ночью… – прошептал парень и снова отпил воды. Элени видела, как трудно ему было говорить. Он жадно глотал воздух, а глаза испуганно бегали от одного лица к другому. – Их было не меньше сотни. Чёрные, в тяжёлых плащах… Полупрозрачные, будто призраки, лиц не было видно, лишь кресты сияли. Они пришли в наше убежище, молча. Без звука, без шороха. Сначала мы подумали, что это кто-то из нас, пытались заговорить с ними… но когда они достали мечи… было уже поздно… Никакая сила их не берёт… Мы пробовали всё. Огонь, вода, оружие – всё было бессильно. Удары проходили сквозь них… Мы не смогли убить ни одного. Зато… наши все…

Юноша замолчал. Голос дрогнул, и он заплакал. Слёзы, оставляя дорожки, стекали по его запылённому лицу. Губы задрожали, а плечи мелко затряслись. Боль утраты наполнила театр настолько ощутимо, что даже Элени тихо всхлипнула, прикрыв лицо ладонями.

Ей не нужно было знать этих людей – боль была слишком реальной. Она чувствовала, как в груди всё сжимается, как дрожат руки, как по телу расходится леденящее чувство, будто кто-то вырвал часть её самой. Или это её сила так плачет? Может, она улавливает чужую боль, разделяет её, чувствует сердца других? Почему тогда внутри такой глухой крик, будто она теряет кого-то близкого?

– Сколько у нас времени?.. – Прошептала Кира, вытирая слёзы.

– Я не знаю… – с трудом прохрипел юноша. – Не знаю, сколько они будут добираться до вас… Но… вы не должны с ними драться! Соберите всех… и бегите! В другие города, в леса, куда угодно! Бегите, и даже не пытайтесь их остановить… Только бегите и не оглядывайтесь…

И руки юноши вдруг обмякли, а голова склонилась на подушку.

Глава 9. "Пробуждение"

Элени лежала на больничной койке, и её мысли снова и снова возвращались к театру, к случившемуся там. Она не могла думать ни о чём другом. Когда юноша умер на их глазах, Элени никогда бы не подумала, что смерть незнакомца так сильно потрясёт её. Однако, Максимилиан вызвал у неё волну негодования, когда ей велели вернуться в больницу. Значит, всем им угрожает опасность, а она должна отлёживаться на койке? Сначала она долго сопротивлялась, но Мариам мягко напомнила, что если утром Элени не окажется на месте, в больнице поднимут тревогу. А лишние проблемы им сейчас ни к чему.

С этим Элени не могла не согласиться. Пришлось вернуться в свою палату ещё до восхода солнца, но она так и не выпустила телефон из рук. Теперь она сидела на подоконнике узкого окна и смотрела на чудесный сад эвкалиптовых деревьев. Те переливались бледно-зелёным серебром в свете молодой луны, которая постепенно уступала место бледному рассвету.

И вдруг… среди потрескавшихся стволов деревьев, в самой гуще тени, как зверь на охоте, Элени увидела пару горящих янтарём глаз. Тёмная фигура незнакомца стояла под свисающими ветвями, неподвижно, и просто смотрела в окно напротив.

Сердце девушки вновь взволновалось, как в прошлый раз. Незнакомец стоял, не двигаясь, но Элени чувствовала, что он намеренно пришёл сюда ради неё. Но зачем? Просто смотреть?

– Если ты пришёл с какой-то целью – вперёд. Меня уже ничем не удивить, – сказала она, не сводя взгляда с янтарных огоньков. Не знала, слышит ли он, но её это не волновало. Сейчас страх за свою жизнь и жизни иных был сильнее страха перед таинственным наблюдателем.

– Уходи, – твёрдо сказала она, вложив в голос всю решимость, на которую была способна, – мне не до тебя.

И он ушёл. Просто растворился в тени, будто и не существовал. Вместе с ним исчез и жуткий янтарный свет его глаз.

Хранитель слышал каждое её слово. И то, как нагло она прогнала его. Мысленно он ухмыльнулся, но не ушёл, лишь скрылся в тени дерева, погасив свет своих глаз. Когда девушка скрылась из виду, он резко обернулся и увидел две тёмные тени позади. Твари следовали за девушкой по пятам. Они жаждали увидеть ту, о которой шептались в песнях, и даже не пытались скрыться от взгляда Хранителя.

Их любопытство стоило им жизни.

Хранитель разорвал их сухие тела, вырвал угасающие крупицы древней сущности. Он не позволял себе эмоций – ведь на их месте мог оказаться и он. Когда его когти вцепились в пустые, безжизненные глазницы последней твари, он услышал:

– За что, брат?

Но тварь не успела сказать больше, как Хранитель вырвал её сущность, и на его руках она рассыпалась в пепел.

Новость о выписке стала радостью для всей семьи. Дмитрий отменил все рабочие дела и домашние хлопоты, запретил Лилии готовить ужин, и – собрав всех – повёз их в лучший ресторан города, чтобы отпраздновать выздоровление дочери.

Элени, как ни сопротивлялась, пришлось нарядиться и провести вечер в окружении семьи, которая и не догадывалась о пережитом ею кошмаре. Всё прошедшее время она прокручивала в голове сцены из театра: ужасающий взрыв, израненный юноша, явившийся к ним ценой своей жизни… И самая страшная новость – гибель целого клана Иных. Перед глазами стояли лица Мариам и Киры, их заплаканные глаза, полные боли. Сейчас они в театре, пытаются разобраться с нависшей угрозой, а Элени была вынуждена проводить вечер в дорогом ресторане. Не справедливо!

Самым престижным заведением Эсерта оказался ресторан «Вивальди», расположенный всего в пяти кварталах от их дома. Ресторан был стилизован под итальянский ренессанс, эпоху Возрождения.

Огромные золотые люстры свисали с потолка, заливая тёплым, приглушённым светом полный зал гостей, удивительно оживлённый для буднего вечера.

Большинство присутствующих люди статусные, солидного возраста, попивали дорогое белое вино и наслаждались изысканными блюдами, которые подавали приветливые официанты. Они чувствовали себя здесь как рыбы в воде. А вот Элени с братьями ощущали себя чужаками. Во-первых, им пришлось нарядиться – в последний раз они делали это, кажется, на приёме у отца полгода назад. Во-вторых, атмосфера была слишком тихой и размеренной: казалось, даже обычный кашель здесь звучал как святотатство, на тебя посмотрят как на Иуду. Всё напоминало не ресторан, а библиотеку с дорогостоящим меню.

Больше всех это тяготило Элени. Мысли о грядущей опасности не давали покоя, ведь пока кто-то может погибать, она сидит в пафосном ресторане, празднуя «выздоровление». Но перечить отцу она не стала. Если вычеркнуть из памяти несколько тостов в её честь, вечер можно было считать просто семейным ужином вне дома.

Но если Элени терзали мысли о судьбе Иных, то у близнецов беспокойство было иного рода.

Сразу как Никита переступил порог ресторана, его охватило странное, гнетущее чувство. Оно словно сжимало его изнутри, медленно съедая сердце, душу и разум. Оно давило на него, как каменная глыба, мешая дышать и даже двигаться. Он пытался противостоять этому ощущению, но оно усиливалось, и в какой-то момент юноша перестал воспринимать происходящее вокруг. Он больше не слышал тостов, не замечал улыбок официанток, не чувствовал вкуса дорогой еды и вина.

А потом… он услышал женский голос. Нежный, чуть хрипловатый, полный боли и отчаяния. Он прозвучал так громко и пронзительно, что сердце Никиты сжалось в тугой узел. Голос кого-то умолял:

"Пожалуйста… не убивай меня."

Испытывая страх и гнетущее чувство в сердце, Никита озирался по сторонам, но никто, похоже, не слышал того, что слышал он. Родители вели оживлённую беседу между собой, болтали с его братом, сестрой и Лилией.

– Вы ничего не слышите? – Спросил Никита у брата с сестрой, сидящих рядом. – Женский голос, громкий.

– Брат, ты перепил вина, видимо. – Рассмеялся Филипп и тут же вернулся в весёлую беседу, не обратив внимания на странности близнеца.

– Ник, с тобой всё хорошо? – Обеспокоенно спросила Элени. В её взгляде он прочёл настоящую тревогу.

– Да.

А голос всё не смолкал. Он рыдал, кричал, умолял. Сдерживаться стало невозможно. Стараясь не привлекать лишнего внимания, Никита спокойно встал из-за стола, извинился, и направился в сторону уборных. Убедившись, что никто из близких не смотрит ему вслед, он юркнул за большую вазу с белыми лилиями и прислушался, пытаясь уловить, откуда исходит этот злосчастный голос, разрывающий сердце жгучей болью и отчаянием.

Через пару мгновений он понял – голос доносится с кухни. И не медля ни секунды, Ник помчался туда. Ни оклики официантов, ни удивлённые взгляды сотрудников не смогли его остановить. У каждого были свои дела, и странный парнишка, мчавшийся вглубь кухни, не вызвал особых подозрений.

С каждым шагом голос становился громче. И хотя слушать эти мольбы было мучительно, Никита уверенно шёл вперёд. Когда он, наконец, добрался до мясного отдела, в груди вспыхнуло чувство омерзения и злости.

Перед ним открылся пугающий, почти инфернальный пейзаж: обескровленные туши животных, подвешенные на крюках, внутренности, разбросанные по окровавленным столам, и мясник – огромный мужчина с топором в заляпанной крови руке. Всё это пробудило в Никите яростное, необъяснимое отвращение. Казалось, весь этот ад он готов был стереть с лица земли сию же секунду.

Но сил не осталось, он еле держался на ногах. Ник замер, не мог сделать и движения. Все тело будто оцепенело, рот беззвучно приоткрылся, а колени стали медленно, но верно прогибаться под тяжестью тела.

Голос внутри звучал всё отчётливей, будто сам воздух разрывался от боли.

Мясник стоял к нему спиной, спокойно продолжая своё дело – заносил топор над ещё живой уткой с потрясающим, переливающимся оперением. Она была изумительно красива и такая беспомощная. Билась в толстой, мерзкой руке, кричала, дёргала кукурузно-жёлтыми лапками. Никита смотрел на неё, не в силах сдвинуться с места, когда вдруг это невинное существо заговорило:

– Мальчик! Ты же меня понимаешь! Помоги! Спаси меня! Я не хочу умирать!

Её голос был реальным, таким же, как и она сама, как её блестящее оперение, сверкавшее различными оттенками при искусственном свете. Но когда Никита опомнился и с криком бросился спасать несчастную птицу, было уже поздно. Мясник дёрнул рукой, и топор, как гильотина, рухнул на хрупкую шею утки. Маленькая головка с раскрытыми от ужаса глазами упала на пол. Тушка замерла, а из разрубленной шеи потекла густая алая кровь.

– Пацан, ты чего разорался?! – Проворчал мясник грубым голосом. – Никогда не видел, как животину режут?!

Слова прозвучали настолько бездушно, что Никита ощутил к мяснику яростную ненависть – такую всепоглощающую, что едва сдержался, чтобы не наброситься с кулаками. Хотелось разбить это ухмыляющееся лицо в кровь, отомстить за безвинно убитое существо.

Но вместо этого он, едва держась на ногах и не произнося ни слова дрожащими губами, подошёл к мёртвой утке и отщипнул длинное перо, с зелёно-чёрными переливами. Засунув его в карман пиджака, Никита отвернулся от недоумевающего мясника, сдерживая слёзы.

Он не помнил, как вернулся к столу. Не слышал ни разговоров, ни обеспокоенного голоса сестры. Просто уставился на тарелку, где лежал кусок поджаренного мяса с кровью. И ему показалось, что он ест ту самую уточку, что так отчаянно просила о помощи. А он её не спас.

Но Тело Никиты продолжало вести себя странно. Оцепенение прошло, но пот продолжал активно заливать его спину и ладони. Сердце билось учащенно, а желудок спазмами сжимался в узел. Он лишь успел добежать до уборной, где его вырвало в первый попавшийся умывальник, а потом он рухнул на холодный пол, потеряв сознание.

«Если бы от этого были лекарства…» – подумала Элени, сидя рядом со спящим братом, укрытым тёплым одеялом до самого подбородка. Она находилась в комнате брата, как и вся семья и врач. Папа уже битый час орёт на последнего и пытается узнать, что случилось с Никитой. Но мужчина лишь разводил руками и списывал на отравление. Якобы, какой-то вирус. Сначала он подкосил Элени, а теперь и Никиту.

Она прекрасно понимала, что с ним происходит на самом деле, и молилась, чтобы он это пережил.

Ник выглядел ужасно. Его прикрытые глаза подрагивали ресницами, сухие губы дрожали, грудь часто вздымалась от тяжёлого дыхания. Лицо побелело, а лоб покрывала липкая испарина. Как же ей хотелось рассказать ему всё, утешить, пообещать, что это пройдёт… Что он уже никогда не станет прежним. Эл было всё равно, какие у него могут быть способности – сейчас был не тот момент, чтобы восхищаться. Она ясно помнила слова Мариам: «Трое из десяти не выживают», – и молилась, если это вообще уместно в их ситуации, чтобы Ник не оказался в этой тройке.

Взгляд Элени упал на Филиппа, который стоял рядом и ни на шаг не отходил от брата. Его словно сковал тихий ужас, а взгляд застивших и расширенных зрачков был направлен на Никиту. Филипп выглядел не лучше близнеца: лицо бледное, рот сжался в тонкую полоску, а пальцы судорожно вцепились в рукава рубашки. Все его тело говорило о сопротивлении с сдержанности того, что происходило у близнеца в груди.

– Фил, с тобой всё в порядке? – Тихо спросила Элени, стараясь не привлекать внимания взрослых, которые продолжали спорить. Отец громко возмущался, а врач только разводил руками.

Филипп не ответил, слабо поморщился, пытаясь сдержать вспыхнувшую боль, которая с каждой секундой сильнее сдавливала виски, шею и позвоночник стальными тисками. Боль пульсировала, словно в черепе гремел колокол. Он почти не слышал, что происходит вокруг, и не понимал, откуда это ощущение – будто чья-то чужая боль переплелась с его собственной. Но он знал: это Никита. Он чувствовал страдания брата, как свои. И они были невыносимыми.

Не в силах больше сдерживаться, он кивнул сестре и быстро вышел из комнаты. Стоило ему захлопнуть за собой дверь, как ноги подкосились, и он рухнул на пол – будто безвольная кукла.

Перед его глазами вдруг ожила карта мира. Тихий океан бушевал под северным ветром, материки двигались и расходились, словно невидимый ребёнок лепил из них новый мир. Филипп не видел этого мальчика, не слышал его голоса, но всё равно чувствовал, это кто-то древний, как сама земля. Даже сквозь жуткую боль он различал, как реки, острова и континенты начинали двигаться на картах и глобусах, развешанных на стенах его комнаты – тех, что он собирал с детства, с любовью и упрямством.

Через пульсирующую боль, будто наждаком раздирающую каждую клеточку, Филипп с трудом поднялся. Он, пошатываясь, подошёл к одной из карт и с силой ударил по ней рукой, будто хотел выбить наваждение, стереть эти живые иллюзии. Но Атлантический океан на карте продолжал бушевать, а Филипп действительно почувствовал на своём лице солёную морось и порыв ветра. Казалось, воздух стал солёным, как настоящий морской бриз.

Он снова ударил кулаком, сильнее, почти в отчаянии. Но вместо стены, обжигающий песок Египетских земель прорезал пальцы. Он царапал кожу, врезался под ногти, а влажный ветер трепал волосы. А высокие пальмы на Гавайях дрожали зелёной листвой прямо у него перед глазами. Ужас охватил юношу. Он опустился на пол, сжав голову руками, всхлипывая и не в силах позвать на помощь.

И тут пришла новая волна боли – не как раньше, а совсем другая: глубокая, странная, будто само тело переставало быть прежним. Он закрыл глаза, стиснул зубы, и вдруг услышал шепчущий звук – ветер. Тёплый, живой, обжигающий, как дыхание пламени, а под руками рассыпчатая, горячая поверхность. Юноша не без страха распахнул глаза.

Небо над ним было безоблачным и ярко-голубым. Солнце палило так, что пришлось зажмуриться. Он попытался встать, но снова упал, тело не подчинялось, и никак не хотело помогать своему хозяину. Филипп громко поругался и, чувствуя, как горячий воздух жжёт лёгкие, огляделся.

Вокруг – бескрайняя пустыня, золотой песок и… три гигантских каменных сооружений – пирамиды.

– Чёрт… – прошептал он, и голос его утонул в раскалённом воздухе. – Египет?.. – ошеломлённо прошептал Филипп. – Какого чёрта я…

Но он не успел договорить, как резкий удар в грудь сковал тело, боль прожгла каждую клеточку, словно кто-то сжал его сердце в кулаке. Глаза зажгло изнутри, будто их сдавливали изнутри раскалёнными тисками. Филипп снова почувствовал, как каждая клеточка тела вибрирует в лихорадочном жаре, и он вновь растворился.

На этот раз под спиной оказалось что-то мягкое, но устойчивое. Юноша медленно разлепил глаза, но он будто находился под водой – взгляд помутнел. Филипп тряхнул головой, и окружающий мир стал чётче. Белоснежные стены, высокие потолки, на стенах – огромные портреты знакомых лиц, которые он не мог точно вспомнить. Вокруг находилась мебель из дорогого красного дерева, явно не из обычного дома. А у окна красовался массивный письменный стол, аккуратно уставленный канцелярией, а рядом… большой флаг Соединённых Штатов Америки.

– О, нет… – испуганно прошептал Филипп. За дверью послышались шаги и громкие голоса.

– But, mister president! – Раздался раздражённый мужской голос.

– No! No! No! This is where I stand! – Перекричал его другой, властный и яростный.

– Мистер… президент?.. – Повторил Филипп, осознавая, где находится. Но прежде чем он смог понять, что происходит, новая волна боли нахлынула на его тело и сознание.

На этот раз она не была мучительной, наоборот – всё тело вибрировало мягко, почти приятно, словно изнутри кто-то начал перестраивать его молекулы. Пространство вокруг расплывалось, размывалось, и Филипп снова начал исчезать…

Филипп рухнул на что-то ровное и холодное. В слабой надежде он приоткрыл глаза.

– Только бы не Карандиру… – пробормотал он.

Юноша лежал на чёрно-белой плитке его ванной комнаты. Тихая, тёмная, безмятежная. Он оказался дома.

Филипп с облегчением выдохнул и опустился на пол, распластавшись, раскинув руки. Глаза он прикрыл рукой, стараясь отдышаться, но внутри всё разрывалось. И тогда он закричал – громко, пронзительно, как раненый зверь. Боль, ужас, страх, отчаяние – всё прорвалось наружу в криках и слезах. Он рыдал, не сдерживаясь, возможно, впервые за долгие годы.

Он не знал, слышит ли его кто-нибудь, и уже не надеялся. Впервые в жизни он по-настоящему молил о помощи.

Но никто не пришёл.

И тогда он просто отключился, оставшись без сил, без мыслей, без защиты, растянувшись на чёрно-белой плитке в своей ванной.

«Хочу начать новую жизнь».

Так говорят люди, уверенные в своём решении, когда внутри рождается неведомая энергия, способная перевернуть всё сознание. Старое рушится – разлетается на осколки прежней реальности, а на его месте возникает новое понимание: всё, что ты знал и принимал прежде, нужно пересмотреть. Или лучше – сжечь дотла, чтобы построить новый мост.

С чего они начинают? Кто-то разводится после двадцати лет брака и начинает жить легко, спонтанно, по-настоящему, выбирая себя. Кто-то продаёт всё нажитое, покупает дом на колёсах и колесит по миру автостопом, с тяжёлым рюкзаком за спиной.

Кто-то бросает скучную офисную работу и начинает бить татуировки или писать картины – и чувствует, что только сейчас живёт по-настоящему. Примеров много. Но ни один не похож на тот, в который была брошена Элени. Она не выбирала свою «новую жизнь». Если другим давался шанс на осознанное решение, то её просто швырнули в воду, как ребёнка, который не умеет плавать.

Сейчас Элени сидела на кровати, удивляясь полной тишине, окутавшей родные стены. Было непривычно тихо. Ещё пару часов назад здесь царил настоящий бедлам из-за состояния Ника. Девушка знала, что с ним происходит, и ей до боли хотелось пойти к братьям, убедиться, что с ними всё хорошо. Но что-то её останавливало. Возможно, это был страх. Страх перед тем, что придётся рассказать близнецам правду. А слова… какие подобрать слова, если она сама до конца ещё не приняла всё, что с ней происходит?

Утешало одно, что рядом есть мудрый и надёжный человек, который обязательно поможет её братьям, когда настанет время.

С момента выписки из больницы весь окружающий мир будто вывернулся наизнанку, прихватив с собой её окружение. Каждый человек теперь казался Элени иначе. К примеру, даже родители. Она всё так же любила их, ценила, уважала… но теперь не чувствовала, что не принадлежит к ним духовно.

Хотя… в духовности она тоже начала сомневаться. Что бы ни говорили Кира, Мариам, или даже Максимилиан со своим благоговением перед её силой – Элени не чувствовала себя божественным созданием. Нет. Она всё ещё верила в Бога, но теперь даже молитва вызывала у неё странную настороженность. Осталась лишь привычка… а веры как будто и не было.

На столике в комнате Элени Лилия оставила поднос с чаем и лёгким перекусом, но девушка не чувствовала голода. Вместо отдыха и сна она стояла у книжных полок, по-новому глядя на свои книжные переплёты. Элени с полным правом можно было назвать книжным червяком – за свои восемнадцать лет она собрала солидную библиотеку. И первым её условием на переезд было разрешение взять с собой все книги. Отец не возражал – подумаешь, пять лишних коробок в самолёте.

Пальцами она медленно провела по корешкам, как будто перебирала давних обитателей. На верхних полках – книги по всемирной истории, истории Древнего Египта, мифологии и культуре. Там же тома о жизни фараонов, в том числе отдельные биографии, как, например, История жизни Эхнатона и его возлюбленной супруги Нефертити.

Ниже – классика: Эдгар Аллан По, Уилки Коллинз, Шарлотта Бронте и Джейн Остин. Элени не брезговала разной литературой. Будь то мрачный готический роман По или легкий «дамский» сюжет вроде Гордости и предубеждения. Всё зависело от настроения.

А ещё ниже… стояли книги, которые Элени немного стеснялась показывать другим. Но порой именно их она читала взахлёб долгими зимними вечерами. Это была та самая «подростковая литература», написанная пару лет назад, без философской перегрузки и психологических выкрутасов. Просто лёгкие, местами наивные, но очень искренние истории с романтикой и фантастическим настроением.

Последняя категория из двенадцати книг полетела в мусорный пакет. Теперь, когда мир из этих историй стал её реальностью, той самой, в которую она была насильно брошена, Элени больше не хотела видеть эту наивность и ерунду на своей книжной полке. Завязав крепкий узел на пакете, она вновь оглядела полки.

Взгляд остановился на одной книге, которую, к своему стыду, она ни разу не открывала. Это была Библия. Маленький том с тонкими страницами в чёрной обложке стоял безмолвным свидетелем на полке долгие годы. Когда-то Лилия, истинно верующая женщина, подарила Элени эту книгу, желая поделиться с ней «словом Божьим». Но ничего не вышло. Лилия не обижалась, а лишь мягко повторяла, что придёт день, и Элени сама поймёт, что скрыто в этих древних страницах.

Теперь, взяв книгу в руки, девушка ощутила странное колющее чувство где-то глубоко внутри. Она ясно понимала, что не достойна этой книги. Изменения, произошедшие с ней, слова Максимилиана… всё указывало на то, что она больше не божье создание. И никогда им не станет. Возможно, ей придётся с этим смириться.

С тяжестью в груди Элени аккуратно положила Библию на мусорный пакет. Нет, выбросить она её не могла – рука бы не поднялась. Но оставить тоже не могла. Лучшее решение, которое пришло ей в голову – отнести книгу в школьную библиотеку. Пусть послужит тем, кто ещё способен по-настоящему услышать её строки. Странно, но стоило ей убрать книгу и мысленно с ней попрощаться, как где-то в глубине души что-то оборвалось. Какая-то связь, соединяющая её прежний мир и новый, теперь навеки будут друг другу, как люди, которых когда-то что-то связывало, а теперь они вынуждены идти порознь. Только потому что так сложились обстоятельства.

Проходя мимо окна, Элени мельком взглянула на тёмную улицу и вдруг увидела горящие янтарные глаза, пылающие за оградой её дома. Сердце нервно дрогнуло от неожиданности, но взгляд она отвести не смогла. Незнакомец снова явился. Он стоял по ту сторону железной изгороди, ни лица, ни одежды не было видно. Лишь тёмная, неподвижная тень с глазами, пылающими янтарём, в которых читался тот же немой, гипнотический интерес.

Девушка сглотнула, чувствуя, как страх поднимается комом к самому горлу. Кто он, чёрт возьми? Что за таинственный гость, который следит за ней уже не первый день? И почему он ничего не делает? Ни шагов вперёд, ни жестов, ни слов. Только стоит и смотрит.

Страх мешал даже подумать о том, чтобы выйти из дома и подойти к нему. Да и незнакомец, казалось, вовсе не собирался приближаться. Он просто стоял и смотрел. Был ли он врагом? Или другом? Или чем-то совсем иным?

Элени не понимала. В его молчании не было ни угрозы, ни дружелюбия. Только напряжённое ожидание накатывало на неё, и от этого становилось ещё тревожнее. С тяжёлым выдохом Эл нервно хмыкнула, отошла от окна и уселась на кровать, решив, что не станет тратить своё время на того, кто сам не желает показать себя. Надоело.

Ещё одна тёмная, скрытая от лунных лучей фигура спокойно сидела на крыше дома семьи Вернер, прямо над окном Элени. Незнакомец был укрыт белыми, сияющими крыльями, которые он сложил, будто пытаясь согреться от осеннего холода. Но настоящий холод он ощущал в душе. Он чувствовал, как Элени – та, кого он должен был оберегать, отказалась от него и от великой веры, которую он нёс.

Это была боль и колкое разочарование, убивающее его сильное ангельское сердце. Он не сберёг её. Он отдал её древнему миру и теперь больше не имел права быть рядом, не имел власти быть её покровителем – ангелом-хранителем. Был. Теперь девушка даже не знала, что когда-то он существовал.

Незнакомец расправил огромные крылья, сиявшие мягким жемчужным светом, и, тяжело вздохнув, взмыл в небо, растворяясь среди облаков и звёзд. Он признал поражение. И что хуже, признал превосходство того, кого считал исчадием. Существо с глазами зверя, которое стояло сейчас возле ограды, скрываясь в тени.

«Ангел-хранитель покинул её. Ох, как он не хотел этого, но ослушаться приказа он не имел права… однако я теперь могу, наконец, приблизиться к ней», – прошептал незнакомец, и в его глазах хищно сверкнул янтарь.

Дождавшись, когда крылатый страж исчез окончательно, он сделал шаг к прутьям ограды и медленно положил ладонь на холодное железо. Его тихий смех прозвучал в темноте, торжествующим эхом.

Теперь они не причинят ему боли. Теперь ангельская защита больше не удержит его. Он сможет войти. Не как беглый преступник, стоящий снаружи, а как… нечто большее. Тень незнакомца растаяла в воздухе. И в ту же секунду он переместился в комнату Элени.

Она же, обняв подушку, уже тихо посапывала на боку, не обращая внимания на работающий ноутбук, откуда доносились голоса кинофильма. Естественно, она ничего не услышала и тем более ничего не почувствовала. Хранитель лишь слегка взмахнул рукой, и свет в комнате погас, как и экран ноутбука.

В темноте он чувствовал себя намного увереннее. Живее.

«Ангел исчез, и теперь я могу оберегать её. Или… убить. Быстро, легко. Забрать с собой туда, где Отец хранит всё ныне забытое, в самую глубину тьмы. Туда, где не знают, что такое свет. Пусть он и требует иного… но что же мне делать с ней?»

Его рука медленно скользнула по мягким волосам девушки, раскинувшимся на подушке. Он не мог не признать, что мечтал об этом. Прикоснуться к той, кто может его погубить. Кто способен уничтожить всё, чем он является.

Это как гладить палача по щеке, зная, что через мгновение он опрокинет на твою шею острую гильотину.

«Но этот палач так прекрасен…» – ухмыльнулся незнакомец, и в ту же секунду возненавидел себя. За слабость и эгоизм. За всё, что веками было его сутью.

Он отдёрнул руку, словно волосы девушки были ядовиты, и исчез так же бесшумно, как и появился.

Элени проснулась очень рано, ещё до восхода солнца. Ночь медленно отступала маленькими шагами, уступая место своему соседу – рассвету. Стоило девушке открыть глаза и чуть привести мысли в порядок, как тут же всплыло воспоминание о вчерашнем вечере. Бледное лицо брата, губы, шепчущие что-то в бреду, дрожащие руки…

Но не успела Элени встать с кровати, как вдруг услышала звонкий стук по стеклу. Эл резко обернулась, а перед окном сидел огромный чёрный ворон. Он не спешил улетать и спокойно смотрел на неё, будто ждал.

– Какой ты красивый… и совсем не боишься. – Прошептала Элени с восхищением, медленно открывая окно.

Сразу же в комнату ворвался прохладный утренний воздух, а за ним, легко расправив широкие крылья, влетел ворон. Его оперение в лучах начинающегося дня отливало серебром на чёрном. Птица без лишнего шума уселась на спинку стула, уверенно держась за него своими цепкими лапками.

Эл не рискнула подходить ближе, а просто наблюдала. Он казался ей посланником из чужого мира, из мира, который шепчет в темноте и знает больше, чем любой человек. А глаза его, чёрные, как гладкие бусины – словно окна, через которые за ней наблюдают неизвестные создания, знающие ответы на все вопросы нечеловеческого мира.

Элени вздрогнула, когда птица внезапно громко вскрикнула и, словно паруса, расправила свои огромные, чёрные крылья с сияющим пышным оперением. Ворон взлетел к потолку и, продолжая кричать глухим, почти истошным карканьем, начал метаться по комнате, словно больше не контролировал собственное тело. Он, то резко взмывал вверх, то тяжело падал на пол.

Элени охватил страх, не за себя, а за него. Она не сразу поняла, что происходит. Ворон с глухими ударами бился об пол, всем телом, как будто пытался избавиться от собственной оболочки. Сияющие чёрные перья стремительно разлетались по комнате. Потрясённая, Элени вжалась к стене и, не отводя глаз от происходящего, торопливо закрыла дверь на замок, всем телом прижавшись к ней. Никто не должен был этого увидеть.

Птица продолжала извиваться. Его тело корёжило, крылья распластались в стороны, и каждый новый толчок сопровождался хрустом, будто беспощадно ломались позвонки. Его огромный клюв раскрылся до ужаса неестественно – так, словно невидимые руки пытались вывернуть его изнутри.

Но самое страшное было впереди. Перья начали осыпаться, раскрывая под собой бледную кожу. Ворон уже не был тем величественным небесным созданием. Он превратился в нечто мучительное, слепое, искажённое, его кости и мышцы деформировались с каждым ударом. Лапы сбросили когти, как ящерица сбрасывает хвост, и начали вытягиваться, набухая и принимая другую форму… человеческую. Крылья превратились в руки, сильные и худые. Тело стало обретать очертания молодого человека.

Голова вытянулась, и сквозь оголённую плоть начали прорастать мокрые, тёмные волосы, медленно прикрывая лицо. Весь процесс сопровождался сдавленным стоном боли. Тело юноши дрожало, а затем обмякло, свернувшись в позу эмбриона. Парень, лежавший на полу, поднял взгляд и посмотрел на Элени. В его измученных, серых глазах стояла немая боль и ужас.

– Никита… – Прошептала ошеломлённо Элени и тут же кинулась на помощь брату.

– Элени, что со мной происходит? – Дрожащим голосом шептал он, обнимая себя руками. Его тело продолжало вздрагивать в мелких конвульсиях, а при каждом неосторожном движении позвоночник тревожно хрустел.

– Не двигайся, лежи. Всё будет хорошо. – Строго сказала Элени, а сама мысленно отрицала, что ей было страшно. Она сорвала одеяло с кровати и накинула на его дрожащую фигуру. Подложив под голову подушку, девушка дрожащими руками схватила телефон и поспешно набрала номер Мариам.

Со стороны Элени наблюдалась довольно интересная картина в её собственной комнате.

С одной стороны, на кровати, укрытый тремя слоями одеял и пледов, лежал бледный и уставший Никита. Рядом с ним сидела обеспокоенная Кира, аккуратно протирая его лицо влажным полотенцем. Лицо юноши блестело от капелек пота, а Кира тихо переговаривалась с ним, ловила взгляд и иногда кивала. В какой-то момент Никита взял её за руку и, слегка сжал тонкие, бледные пальчики девушки. Киру этот жест немного смутил, на щеках выступил лёгкий румянец, но руку она не убрала, а лишь слабо улыбнулась. Элени не ожидала, что между этими двоими может что-то возникнуть, но не могла не умиляться. В этот момент казалось, будто весь новый мир существовал только для них двоих.

С другой стороны комнаты бушевал ураган по имени Филипп. Он орал на всю комнату, смеялся в лицо Мариам и обвинял её во лжи. И правда, её слова звучали слишком фантастично – Никита и Элени стали «иными», потомками древних богов, носителями сверхъестественных способностей… Для Филиппа это был бред сивой кобылы.

– Что за бред?! – Орал Филипп, размахивая руками. – Мы живём в реальном мире, с реальными людьми! Я не верю во всю эту ересь!

Так продолжалось минут десять. Элени мысленно молилась всем богам, чтобы Лилия, занятая на кухне, не услышала весь этот ор. Но успокоить брата не удавалось – он наотрез отказывался слушать хоть слово про «эту ересь». Но стоило ему выкрикнуть одно единственное слово – «Докажи!» – как всё резко изменилось. Даже Никита с Кирой, до этого мило воркующие друг с другом, замерли на месте.

Филипп, конечно, не ожидал, что последует моментальный ответ. Мариам молча, но со злобой во взгляде, резко подняла руку в его сторону и что-то прошептала себе под нос. Фил взлетел к потолку. Так резко, что ударился головой и повис, как беспомощный воздушный шарик. Элени с открытым ртом наблюдала за этим зрелищем, её взгляд метался между висящим в воздухе братом и сосредоточенной Мариам, всё ещё удерживавшей его заклинанием.

Не выдержав напряжения, Элени подошла к подруге, погладила её по руке и тихо прошептала:

– Мар, прошу, отпусти его. Я за него прошу прощения.

Но самое невероятное случилось потом. Филипп внезапно исчез – прямо в воздухе, оставив после себя лишь лёгкий полупрозрачный туман, который быстро рассеялся.

– Какого чёрта?! – Прошептала Элени, ошеломлённо озираясь по сторонам.

Никто не успел сказать и слова, как позади неё пронёсся резкий порыв холодного воздуха, взъерошив волосы. Она резко обернулась и увидела, как Филипп уже стоял у окна. Удручённый, с опущенными плечами, он не мог скрыть, что и сам не понял, как это произошло… и явно не собирался этим хвастаться.

– Филипп, неужели с тобой уже… но ты ведь… но я… Фил, – Элени была настолько шокирована, что слова заплетались у неё на языке.

Брат виновато посмотрел на неё, опустил глаза и негромко произнёс:

– Да. Сегодня ночью. Когда Нику стало плохо… Страшно было жутко. Думал, зря не написал завещание, – он ухмыльнулся, но взгляд так и не поднял, – я чувствовал его боль как свою. А потом она стала… реальной. В комнате, словно всё ожило – карты, глобусы, фотографии в журналах. Я реально видел, как материки передвигались! А потом – боль, будто изнутри вырывается «чужой». Каждая клетка тела разрывалась, будто меня перекраивали изнутри.

Он глубоко вздохнул.

– А потом я исчез. Сначала даже не понял, что произошло. Но когда почувствовал, как песок обжигает ладони, а солнце давит на голову – понял. Я был в Египте. Видел пирамиды, Элени! Пирамиды, мать их! – Филипп говорил взволнованно, а на него смотрели с потрясением. – Потом новый удар, и я оказался в Белом доме. Я слышал, как за дверью орёт президент США! Слава Богу, следующий рывок был не таким сильным. Я очнулся в своей ванной комнате.

Повисла минута молчания. Даже лёгкий ступор, никто не знал, что сказать. Все молча смотрели на Фила. Но Элени неожиданно для себя сделала то, чего никто не ожидал – она со всего размаха влепила брату пощёчину.

Громкий звон от удара разошёлся по комнате. Щека Филиппа моментально вспыхнула и порозовела. Он отшатнулся в изумлении, ведь они ведь никогда не ссорились. А тут – удар. Резкий, неожиданный, мощный.

– Какого чёрта?! – Воскликнула Элени, глядя ему в глаза. – Как ты мог?! Как ты мог не рассказать нам?! Мариам в лепёшку расшиблась, чтобы тебе объяснить всё, хотя вообще не обязана была! А ты?! Ты смеялся ей в лицо, оскорблял, как будто тебе всё это шутки! А сейчас?! – её голос срывался на крик, – Сейчас я вижу, что сила в тебе проснулась – и ты уже умеешь с ней обращаться! Фил… какого чёрта?!

Филипп, держа руку на горящей от удара щеке, смотрел на сестру широко распахнутыми глазами, не в силах вымолвить ни слова. Внутри бушевал целый ураган эмоций. Будь это кто угодно, он бы уже давно врезал в ответ, но… сестра. Его Эл? Та самая, что в детстве прыгала ему на спину и называла «лошадкой». Фил не знал, как среагировать, и потому сделал единственное, что казалось правильным, он отвернулся и исчез, оставив после себя лёгкую серую дымку, которая медленно растаяла в воздухе.

– Он вернётся, Эл. Не кори себя. – Тихо сказал Никита, заметив, как дрогнуло лицо сестры. – Ты же знаешь Фила…

Элени молча кивнула. Да, она знала его. Именно поэтому и боялась. Он порой был слишком импульсивен, а сейчас, когда всё вокруг рушится и меняется, эта черта может сыграть с ним злую шутку. Кто знает, куда он теперь направился… Она бросила взгляд на брата.

– Как ты себя чувствуешь?

– Голова раскалывается… а так, вроде, нормально. Я, правда, почти ничего не понял. Всё, что вы мне говорите, словно каша в голове… Но вы же мне всё расскажете? Объясните?

– Ты хорошо держишься, – заметила Мариам с мягкой улыбкой, – другие в такие моменты ломают мебель, кричат, требуют доказательств.

– Тебе только кажется, Мар. – Никита чуть усмехнулся, но в его глазах не было веселья. – Внутри меня всё кричит. Я вспоминаю ту боль… и мне, если честно, хотелось умереть. Чтобы просто не чувствовать её больше.

– Думаю, надо отвести его к Максимилиану. – Спокойно предложила Кира.

– К кому?..

Когда темнота прохода в зал театра рассеялась и Элени увидела свет, девушка с облегчением вздохнула. Хоть она уже не впервые проделывала этот путь, было страшно, как в первый раз. А вот Никита едва не переломал ей пальцы, пока они проходили сквозь темень. Элени несколько раз просила ослабить хватку, но брат, будто не слышал. Пришлось терпеть и спокойно дойти до входа.

Зайдя внутрь, Эл на мгновение зажмурилась от яркого света. Но когда глаза привыкли, она заметила тихую пустоту убежища. Никого. Стояла полнейшая тишина – такая, что по спине пробежал холодок. Мысль о том, что все… вымерли, промелькнула в голове, но она тут же отогнала её прочь. Взгляд упал на разрушенную стену – теперь она была затянута густыми лианами, крупными листьями и корнями.

– Димен постарался. – Заметила Мариам, куда смотрит Элени. – Умница.

Эл хотела что-то ответить, но тут её взгляд упал на первые ряды сидений у сцены. Сердце сжалось: там сидели Макс… и Филипп! Не медля ни секунды, она бросилась к ним. Ей было всё равно, как брат здесь оказался. Сейчас ей хотелось сделать только одно.

Через мгновение она заключила его в крепкие объятия.

– Прости меня… прости, пожалуйста. – Прошептала Элени, прижимаясь к брату.

Он ничего не ответил. Лишь поцеловал сестру в лоб и кивнул с лёгкой улыбкой. Но, посмотрев в его глаза, Эл увидела грусть и тревогу. Она сразу поняла, что Максимилиан успел рассказать ему всё. Всю правду…

– Я очень рад вас видеть, мои дорогие. И добро пожаловать, Никита, – поприветствовал ребят Максимилиан, крепко пожимая руку второму близнецу, – с удовольствием побеседовал бы с вами, рассказал обо всём и обо всех, но, боюсь, вынужден попросить вас уйти… и на неопределённое время больше здесь не появляться.

– Что?! – Воскликнули Мариам и Кира одновременно, поражённые такой неожиданной просьбой.

– Макс, почему? Мы только пришли, – удивлённо переспросила Кира. – Что случилось?

– Прошу вас, не обижайтесь, – мягко сказал Максимилиан, поглаживая Киру по щеке. Девушка в ответ взяла его руку, не желая отпускать, – я делаю это не потому, что хочу. Это вынужденная мера. С появлением неизвестного врага, о котором мы до сих пор ничего не знаем, становится слишком опасно собираться всем вместе. Я уже распустил остальных – те, кто жили здесь, вынуждены были найти новое убежище. Мне самому тяжело это говорить, но другого выхода нет.

Он перевёл взгляд на Элени и братьев:

– Пока мы не выясним, кто и зачем охотится на иных, нам нельзя собираться в группы. Я прошу вас покинуть театр… и не возвращаться, пока я сам не свяжусь с вами.

– Но, Максимилиан! Мы тоже хотим помочь! Я не смогу сидеть в стороне и ничего не делать, пока ты всё сам пытаешься решить! – Протестовала Мариам. – Прошу, не прогоняй нас, мы же одна семья!

– Мариам, это не обсуждается! – Не выдержал Макс и повысил голос. – Я делаю это для вашей же безопасности. Пока я не узнаю, кто охотится на иных и как его победить, вы должны быть дома. Живите обычной жизнью, ходите в школу, учите уроки. Помогайте Элени и её братьям освоиться с силами. Если нашего врага можно победить, каждый иной будет на вес золота. И, боюсь, нам придётся принять бой. Прошу, не собирайтесь в большие группы. Но приглядывайте друг за другом…

Повисла тяжёлая тишина. Решение Макса никому не нравилось, но никто не осмелился возразить. После паузы Мариам тяжело вздохнула и ответила:

– Хорошо. Но обещай держать нас в курсе. Я сразу отвечу на любой твой звонок или сообщение.

– Обещаю. А теперь идите домой. Отдохните, пообедайте и помогите близнецам. Никита, прости, что не смогу поговорить с тобой лично, накопилось слишком много дел…

– Всё в порядке, – отозвался Никита. – девочки и брат мне всё расскажут. Немного, но я уже в курсе.

Когда они все вместе вышли из театра, чувство, будто их бросили, не отпускало. Несколько минут ребята стояли на улице, не зная, куда идти и что сказать. Первым не выдержал Филипп:

– Я не знаю, как вы, но я дико хочу есть! Сейчас иду домой и закажу еды на дом. А может, Лилия уже что-нибудь приготовила. Короче, предлагаю всем вернуться к нам, пообедаем и спокойно поговорим. Кто за?

Через час они уже сидели у Элени в комнате, на полу, перед целой горой еды, которую заказал Филипп. Близнец будто не ел неделю, поглощал еду без остановки. Но никто не возражал. Первые тридцать минут все ели в молчании, с таким наслаждением, словно пришли с голодного края. Даже худенькая Кира ела за обе щёки. Эл невольно удивлялась такому аппетиту: казалось, в теле этой маленькой девочки живёт настоящий великан, обожающий вкусно поесть.

Когда с плотным обедо-завтраком было покончено, ребята наконец смогли нормально поговорить и рассказать Никите всё, что недавно узнали Элени и Филипп. В основном говорила Мариам, Кира лишь изредка добавляла детали. Слушая их, Эл никак не могла свыкнуться с мыслью, что всё это происходит именно с ней, с её братьями, в её семье. А ведь когда-то самой большой трудностью в её жизни был выбор предметов для сдачи экзаменов.

– Элени, – вдруг обратился к ней Никита, когда Мариам закончила рассказ, – а что у тебя?

Сестра не спешила с ответом. Честно говоря, она и сама не знала. Можно ли считать за способность то, что произошло в больнице? Она не была уверена, но взгляды Филиппа и Никиты были очень настойчивыми:

– Когда я попала в больницу, я… сожгла ветку дерева. А через несколько минут чуть не замёрзла насмерть, если бы не девочки. Я не знаю, что это было. Максимилиан предполагает, что у меня дар управления огнём и водой.

– Круто! – воскликнул Филипп, но в ту же секунду получил в лицо пустой пакет от сока.

– Ай! Эл, ты чего?!

– Это не круто! – Вспыхнула сестра. – Совсем не круто! Тебя вообще не пугает, кем мы становимся?

– Но плохого же ничего не происходит! Да, новость ошеломляющая, поверить сложно. Проще сразу вещи в дурку собирать. Но мы выжили, Никита уже лучше себя чувствует, я тоже. Максимилиан мне всё объяснил – да, было сложно поверить, но, чёрт возьми, это ведь жутко интересно!

– Брат, ты всегда всё воспринимал с лёгкостью, – тихо отозвался Никита, – но наша жизнь уже никогда не станет прежней. И вот чего ждать дальше… меня это пугает.

– Вам придётся приспосабливаться, – спокойно сказала Мариам, – как и всем нам, в ком проснулась сила. Но главное, вы не одни. Максимилиан рядом. Мы с Кирой тоже.

Следующий час Мариам и Кира рассказывали братьям и Элени, какими были их первые шаги в новом мире. Точнее, говорила Мариам – Кира лишь иногда кивала и подтверждала её слова. Она всё ещё не решалась рассказать о своих способностях. И никто не настаивал. Ни братья, ни Элени. Все чувствовали – это болезненная тема для Киры.

Зато слушали Мариам с большим интересом: как страшно было поначалу, как она постепенно привыкала к своей силе, как появился жгучий интерес понять, кто она теперь, и какие новые грани откроет ей сила. Она много говорила о Максимилиане, о том, как он помог ей принять новое «я», как стал проводником в этом мире. И как, благодаря ему, она поняла: в силе нет ничего страшного, если научиться слушать и чувствовать.

– Да, абсолютно всех это пугает, – говорила Мар, оглядывая ребят, – это ведь то, что полностью переворачивает наш мир с ног на голову. Прежними мы не будем, но лично я, да и Макс уверены, что в этом есть что-то великое и восхитительное. Примите это. Как бы трудно ни было. Так будет легче жить дальше.

Элени внимательно вслушивалась в каждое слово, видела сияние в глазах собеседницы. И где-то внутри неё зародился крошечный росток надежды, что, возможно, она не проклята, не отвергнута Богом, а просто… другая. Сильная. Выбранная. Но это был только росток. Страх всё ещё оставался, бродя внутри, как холодный бездомный ветер.

– И что, нам теперь просто жить дальше? – Спросил Филипп. – В этом вообще есть смысл?