Узники времени

Глава 1. Трещина.

Елена Морелли стояла на мосту Понте Веккьо и смотрела на воды Арно, окрашенные закатным солнцем в цвет старого золота. Сорок пять лет. Ровно половина отпущенной человеку жизни, если верить статистике. И все эти годы она провела во Флоренции, изучая чужие жизни, запечатленные в красках и мраморе, вместо того чтобы прожить собственную.

Октябрьский ветер играл ее короткими каштановыми волосами, и Елена невольно поежилась. Не от холода – от внезапно накатившего ощущения пустоты. Вот уже несколько месяцев это чувство преследовало ее: будто она идет по жизни, как по музейным залам, – все красиво, значительно, но за стеклом. Нельзя коснуться, нельзя изменить, можно только наблюдать и комментировать.

Телефон завибрировал в кармане куртки. Мама из Москвы, как всегда не к месту.

– Лена, дорогая, как дела? – послышался знакомый голос с характерными помехами международной связи.

– Нормально, мам. Работаю.

– В семь вечера? Ты же не в офисе сидишь. Надеюсь, с кем-то встречаешься?

Елена вздохнула. Двадцать лет в Италии, а мать все еще надеялась, что дочь вдруг образумится, выйдет замуж и подарит ей внуков.

– Иду на деловую встречу. С антикваром.

– Мужчина?

– Мама.

– Что "мама"? Тебе сорок пять, Лена. Время не остановишь. А одиночество в старости – это страшно.

– Я не одинока. У меня есть работа, друзья.

– Работа – не муж, а друзья – не дети.

Короткие гудки отбоя прозвучали как приговор. Елена убрала телефон и снова посмотрела на реку. Где-то там, в золотистой глубине, плавали рыбы, не знающие о человеческих тревогах. Им не нужно было доказывать родителям правильность своего выбора. Им не снились по ночам несбывшиеся сценарии жизни.

Пора идти. Via del Proconsolo находилась в двух кварталах отсюда, рядом с Дуомо. Елена знала эту улицу как свои пять пальцев – здесь располагались лучшие антикварные лавки города. Но о существовании магазина "Альтьери" она узнала только вчера, когда молодой мужчина позвонил ей в галерею.

"Синьора Морелли? Меня зовут Марко Альтьери. У меня есть коллекция, которая может вас заинтересовать. Семья Беллини, шестнадцатый век. Портреты, личные вещи, документы."

Семья Беллини. Елена потратила полжизни на изучение флорентийской живописи эпохи Возрождения, но об этом семействе знала только из разрозненных упоминаний в архивах. Богатые торговцы, покровители искусств, внезапно исчезнувшие из исторических хроник в 1550-х годах. Словно растворились в воздухе.

Улица Via del Proconsolo встретила ее вечерним безлюдьем. Туристы разошлись по ресторанам и гостиницам, местные торговцы закрыли лавки. Только редкие прохожие спешили по своим делам, и их шаги гулко отдавались от средневековых камней мостовой.

Номер 47. Узкий фасад между книжной лавкой и магазином керамики. Елена остановилась перед витриной и нахмурилась. Странно. За стеклом не было обычного для антикварных магазинов нагромождения вещей. Только черный бархат, на котором лежало единственное зеркало в серебряной раме, покрытой мелкой гравировкой.

И это зеркало смотрело на нее.

Нелепая мысль, конечно. Зеркала не смотрят, они отражают. Но Елене почему-то казалось, что поверхность этого зеркала живая, подвижная, как поверхность озера в безветренную погоду. И в глубине стекла мелькало что-то, что не было ее отражением.

– Простите, мы закрываемся.

Елена вздрогнула и обернулась. В дверях лавки стоял молодой мужчина – высокий, худощавый, с копной темных вьющихся волос и серыми глазами цвета январского неба. На вид лет тридцать, не больше. В руках он держал связку старинных ключей.

– Я Елена Морелли, – сказала она на итальянском, стараясь скрыть легкий русский акцент. – Мы договаривались о встрече. Коллекция Беллини.

Лицо мужчины мгновенно преобразилось. Настороженность сменилась теплой улыбкой.

– Конечно, синьора Морелли! Марко Альтьери. – Он протянул руку для рукопожатия. – Прошу, входите. Извините за осторожность. В последнее время приходится быть внимательным к посетителям.

Елена пожала сухую теплую ладонь и шагнула через порог лавки. Внутри было прохладно и пахло старым деревом, кожей и чем-то еще – едва уловимым, будто ладаном, но более сложным. Высокие стеллажи терялись в полумраке, заставленные книгами, шкатулками, подсвечниками. В глубине помещения мерцала одинокая лампа под абажуром цвета старой слоновой кости.

– Необычное место, – заметила Елена, оглядываясь по сторонам.

– Семейное дело, – коротко ответил Марко, заперев дверь за ними. – Лавка работает с 1847 года. Мой прапрадед основал ее после некоторых событий.

Он не договорил, и в его голосе прозвучала странная нота – не то тревожная, не то печальная. Елена хотела расспросить подробнее, но Марко уже направился вглубь лавки, поманив ее за собой.

– Коллекция находится в подвале. Там более подходящие условия для хранения.

Они спустились по узкой каменной лестнице. Ступени были стертыми, отполированными до блеска веками. Елена вела рукой по стене, чувствуя под пальцами шероховатость средневекового камня. Воздух становился все прохладнее и плотнее, словно насыщенный историей.

Подвал оказался просторнее, чем она ожидала. Сводчатые потолки, несколько ламп под зелеными абажурами, стеллажи с аккуратно разложенными предметами. И повсюду зеркала. Десятки зеркал разных размеров, форм, эпох. В серебряных рамах и золоченых, овальные и прямоугольные, карманные и во весь рост.

– Впечатляет, – проговорила Елена. – Но я думала, речь идет о живописи.

– Коллекция Беллини очень разнообразна, – ответил Марко, подходя к столику, накрытому бархатной тканью. – Но главное – вот здесь.

Он стянул ткань, и Елена едва сдержала восклицание удивления.

На столе лежал портрет молодой женщины, написанный маслом на дереве. Техника, композиция, манера письма – все указывало на середину XVI века. Но дело было не в художественных достоинствах работы.

Женщина на портрете была поразительно похожа на саму Елену.

Те же каштановые волосы, собранные в сложную прическу. Те же карие глаза с золотистыми искорками. Тот же упрямый подбородок и чуть асимметричная улыбка. Даже родинка над левой бровью была на том же месте.

– Это – Елена запнулась, не находя слов.

– Катарина Беллини, – мягко сказал Марко. – Жила с 1525 по никто точно не знает. Исчезла в 1550 году при загадочных обстоятельствах. Ей было двадцать пять лет.

Елена не могла оторвать взгляд от портрета. Сходство было настолько сильным, что у нее закружилась голова.

– Кто художник?

– Неизвестно. Подпись стерта. Но судя по стилю – кто-то из круга Бронзино.

Елена наклонилась ближе. В углу портрета она заметила небольшой предмет, написанный с особенной тщательностью. Зеркало. То самое зеркало из витрины.

– А это что? – спросила она, указывая на изображение зеркала.

Марко проследил направление ее взгляда и слегка напрягся.

– Семейная реликвия Беллини. Они верили, что оно обладает особыми свойствами.

– Какими именно?

– Это всего лишь легенды, синьора Морелли. Говорили, что зеркало может показывать не только настоящее, но и прошлое. И будущее. В зависимости от того, кто в него смотрит.

Елена выпрямилась и посмотрела на Марко. В его серых глазах мелькнула тень, словно он о чем-то жалел.

– И вы в это верите?

– Я верю в то, что некоторые предметы накапливают энергию своих владельцев, – осторожно ответил он. – Особенно если эти владельцы переживали сильные эмоции. Любовь, страсть, отчаяние.

– Что случилось с Катариной Беллини?

Марко замолчал, словно взвешивая, стоит ли рассказывать.

– Она была замужем за Лоренцо Беллини, богатым торговцем тканями. Брак по расчету, как это было принято в те времена. Но у нее был роман с художником. Когда муж узнал об измене.

– Убил?

– Нет. Хуже. Он запер ее в доме и приставил стражу. Катарина не могла ни выйти, ни увидеться с возлюбленным. Она проводила дни, глядя в зеркало и мечтая о свободе. А потом исчезла. Стража утверждала, что дверь была заперта изнутри, окна тоже. Но женщины в доме не было.

Елена почувствовала, как по спине пробежал холодок. История была типична для той эпохи, но что-то в ней звучало зловеще.

– И что стало с зеркалом?

– Оно перешло по наследству к дочери Катарины, потом к ее дочери, и так далее. Но каждая женщина из семьи Беллини, которая им владела, исчезала при загадочных обстоятельствах. Последняя – в 1847 году.

– В год основания вашей лавки, – заметила Елена.

– Именно. Мой предок купил всю коллекцию у последнего наследника семьи. Мужчины, к слову. На мужчин зеркало не действовало.

– Действовало? Вы говорите о нем, как о живом существе.

Марко подошел к одному из стеллажей и взял в руки то самое зеркало из витрины. В свете ламп серебряная рама мерцала, а поверхность стекла казалась глубокой, как озеро.

– Возможно, в каком-то смысле оно и есть живое, – тихо сказал он. – Хотите посмотреть?

Елена сделала шаг назад.

– Не думаю, что это хорошая идея.

– Вы же не суеверны? Современная женщина, ученый.

– Современная женщина с развитой интуицией. А интуиция подсказывает мне, что некоторые вещи лучше оставить в покое.

Марко улыбнулся, но в улыбке не было веселья.

– Мудро. Хотя разве вам не интересно узнать, что бы увидела в этом зеркале женщина, так похожая на Катарину?

Вопрос повис в воздухе. Елена смотрела на зеркало и чувствовала странное притяжение. Что, если легенды правда? Что, если она могла бы увидеть свою жизнь со стороны? Понять, где совершила ошибку? Узнать, какой могла бы быть, если бы выбрала другую дорогу?

– Сколько вы просите за портрет? – спросила она, отводя взгляд от зеркала.

– Портрет не продается.

– Почему?

– Потому что он связан с зеркалом. Их нельзя разделять. Это комплект.

– И сколько за комплект?

Марко поставил зеркало обратно на стеллаж.

– Пятьдесят тысяч евро. Но есть условие.

Елена подняла брови.

– Какое условие?

– Если вы заметите, что зеркало начинает влиять на вас, вы должны немедленно вернуть его. Это семейное правило. Некоторые вещи слишком опасны, чтобы оставаться у людей надолго.

– Влиять? В каком смысле?

– Показывать то, чего не должно быть. Заставлять видеть несуществующие отражения. Вызывать странные сны.

Елена задумалась. Пятьдесят тысяч евро – серьезная сумма. Но портрет был уникальным, а его сходство с ней самой делало покупку еще более привлекательной. Она могла бы выставить его в своей галерее, придумать интригующую историю. Публика любит загадки.

– А что касается зеркала.

– Что касается зеркала, то я буду очень осторожна, – сказала она решительно. – Сделка.

Марко протянул ей руку для рукопожатия, но в его глазах мелькнуло что-то похожее на жалость.

– Надеюсь, вы не пожалеете, синьора Морелли.

Только гораздо позже, уже дома, распаковывая покупку, Елена поймет, что это были не слова надежды. Это было предупреждение.

Глава 2. Наследство.

Елена поставила зеркало на каминную полку в своей квартире и отступила назад, оценивая результат. Серебряная рама красиво контрастировала с кремовой стеной, а в вечернем свете торшера гравировка на металле казалась живой, переливающейся.

Портрет Катарины Беллини она повесила в спальне, напротив кровати. Может, не самое удачное решение – просыпаться под взглядом женщины, которая загадочно исчезла пятьсот лет назад. Но Елена не могла устоять перед соблазном каждый день видеть это поразительное сходство.

Квартира на Via Santo Spirito была ее гордостью – два этажа старинного палаццо с видом на Ольтрарно. Купила ее десять лет назад на деньги, полученные от продажи московской квартиры родителей. Мать тогда возмущалась: "Тратишь наследство на итальянские развалины!" Но для Елены это был не просто дом. Это было заявление о независимости, о праве жить там и так, как хочется.

Налив себе бокал кьянти, она устроилась в любимом кресле у окна с папкой документов. Марко дал ей ксерокопии всех бумаг, касающихся коллекции Беллини. Пора было разобраться, что именно она купила.

Первый документ датировался 1847 годом. Акт купли-продажи, составленный нотариусом Франческо Гвиччардини. Продавец – граф Алессандро Беллини, последний мужчина в роду. Покупатель – Джузеппе Альтьери, прапрадед Марко. Сумма сделки – огромная по тем временам. Зачем торговцу антиквариатом платить целое состояние за домашнюю утварь обнищавшего аристократа?

Елена перелистнула страницы. Опись имущества поражала разнообразием: картины, ювелирные украшения, книги, предметы быта. И очень много зеркал. Больше сорока штук разных размеров и эпох. Почему семья собирала именно их?

В конце описи стояла странная приписка рукой нотариуса: "Покупатель предупрежден об особых свойствах некоторых предметов и принимает на себя всю ответственность за их дальнейшую судьбу."

Особые свойства. Елена отпила вина и взяла следующий документ.

Письмо графа Алессандро Беллини, адресованное Джузеппе Альтьери:

Уважаемый синьор,*.

*Передавая вам семейную коллекцию, считаю своим долгом предупредить о том, с чем вам предстоит иметь дело. Зеркала в нашем доме – не просто предметы обихода. Они хранят память. Женщины моего рода веками использовали их для особых целей.*.

*Моя покойная сестра Изабелла была последней, кто обладал этим даром. До своего исчезновения она вела дневник, где описывала свои опыты. Дневник прилагаю к коллекции. Умоляю вас – не позволяйте женщинам из вашей семьи использовать главное зеркало. То, что в нем заперто, лучше оставить в покое.*.

*С уважением и надеждой на понимание,*.

*Граф Алессандро Беллини.

Елена почувствовала, как учащается пульс. Дневник Изабеллы – где он? Марко не упоминал о нем.

Следующий документ заставил ее вздрогнуть. Свидетельство о смерти Джузеппе Альтьери, датированное 1849 годом. Причина смерти – "внезапная остановка сердца". Ему было всего тридцать семь лет. Здоровый мужчина в расцвете сил просто упал замертво в своей лавке. Свидетели утверждали, что последние слова, которые он произнес, были: "Не смотри в зеркало!"

Дальше шли документы о наследовании лавки сыном Джузеппе, потом внуком, правнуком Каждое поколение мужчин Альтьери жило недолго. Максимум до сорока пяти лет. И каждый умирал при странных обстоятельствах – один утонул в Арно, хотя отлично плавал, другой упал с лестницы в собственном доме, третий задохнулся во сне.

– Семейное проклятие, – пробормотала Елена, откладывая бумаги.

За окном стемнело. Флоренция укуталась в вечерние огни, и где-то далеко били колокола Дуомо. Елена встала, чтобы задернуть шторы, и замерла.

В зеркале на каминной полке отражалась не ее квартира.

Она видела просторную комнату с расписными стенами, тяжелой мебелью из темного дерева, свечами в серебряных подсвечниках. У окна, спиной к зеркалу, стояла женщина в длинном платье цвета морской волны. Темные волосы были собраны в сложную прическу, украшенную жемчугами.

Елена моргнула. В зеркале снова была ее гостиная.

Сердце колотилось так громко, что, казалось, соседи должны были его слышать. Она подошла к зеркалу, наклонилась ближе. Обычное отражение. Ее лицо, удивленное и бледное, кресло, торшер, книжные полки.

Но секунду назад там была другая комната. Другая женщина.

Елена протянула руку к поверхности зеркала, но не решилась коснуться стекла. А что, если рука провалится внутрь? Что, если это действительно портал, как утверждали легенды?

Телефон зазвонил так неожиданно, что она подпрыгнула от испуга.

– Синьора Морелли? – послышался знакомый голос Марко. – Простите, что беспокою так поздно. Как чувствует себя ваша покупка?

– Марко – Елена запнулась. Рассказывать ли ему о том, что видела? – А у вас есть дневник Изабеллы Беллини?

В трубке воцарилось молчание.

– Откуда вы знаете о дневнике?

– Из документов, которые вы мне дали. Граф Алессандро упоминает его в письме.

– Да, дневник у меня есть. Но я не был уверен, стоит ли вам его показывать.

– Почему?

– Потому что там описаны вещи, в которые трудно поверить. И потому что – Марко помолчал. – Потому что каждая женщина, которая читала этот дневник, потом исчезала.

У Елены пересохло в горле.

– Исчезала как?

– По-разному. Одна ушла из дома и больше не возвращалась. Другую нашли на берегу Арно – живую, но она не помнила, кто она такая. Третья заперлась в комнате с зеркалом и когда дверь взломали, комната была пуста.

– И вы думаете, что дневник как-то связан с этими исчезновениями?

– Синьора Морелли, а что вы видели в зеркале?

Вопрос прозвучал так тихо, что она едва расслышала.

– Откуда вы знаете.

– Потому что они все начинали с одного и того же. Сначала видения в зеркале. Потом желание узнать больше. Потом дневник. А потом.

– А потом что?

– Потом они исчезали. Навсегда.

Елена посмотрела на зеркало. В нем по-прежнему отражалась ее гостиная, но теперь это не успокаивало, а пугало. Что, если женщина в синем платье вернется? Что, если в следующий раз она обернется и посмотрит прямо на Елену?

– Марко, я хочу прочитать дневник.

– Это неразумно.

– Возможно. Но я не могу остановиться. Вы же сами сказали – каждая женщина хотела узнать больше.

Марко вздохнул.

– Завтра утром приезжайте в лавку. Только пообещайте мне, что будете осторожны.

– Обещаю.

После разговора Елена еще долго не могла уснуть. Она лежала в кровати и смотрела на портрет Катарины Беллини. При лунном свете, проникающем сквозь неплотно задернутые шторы, казалось, что глаза на картине следят за каждым ее движением.

А в три утра ей приснился сон.

Она была в той же комнате, что видела в зеркале. Но теперь не смотрела на нее со стороны, а находилась внутри. Женщина в синем платье повернулась к ней, и Елена увидела собственное лицо. Только моложе, с длинными волосами и в одежде XVI века.

– Наконец-то, – сказала женщина голосом Елены. – Я так долго ждала.

– Кто ты?

– Я та, кем ты могла бы быть. Та, кем ты должна была быть. Я Катарина, и ты – Катарина. Мы – одна.

– Это невозможно.

– В зеркалах возможно все. Время не существует, есть только воля и желание. Ты хочешь другую жизнь? Я могу ее тебе дать.

– Какую цену?

Женщина улыбнулась, и улыбка была одновременно грустной и хищной.

– Цену ты узнаешь, когда прочитаешь дневник. А пока посмотри.

Она указала на стену, где висело огромное зеркало. В нем отражался не интерьер комнаты XVI века, а современная Флоренция. Но не та, что знала Елена. В этой Флоренции она сама, молодая и счастливая, шла под руку с мужчиной по мосту Понте Веккьо. В этой Флоренции у нее была семья, дети, настоящая любовь.

– Это могло бы быть твоей жизнью, – прошептала Катарина. – Если бы ты сделала другой выбор.

– Какой выбор?

Но женщина уже растворялась в воздухе, оставляя только эхо слов:

– Прочти дневник. Узнай правду. И реши – хочешь ли ты остаться узницей своего времени или наконец стать свободной.

Елена проснулась с криком на губах и мокрыми от слез щеками. За окном уже светало. Портрет Катарины смотрел на нее с прежней загадочной улыбкой.

А в зеркале в гостиной мелькнула синяя тень и тут же исчезла.

Глава 3. Дневник.

Утром Елена проснулась с ощущением, что не спала вовсе. Голова раскалывалась, а в глазах стояли круги. Сон о Катарине казался настолько реальным, что она даже проверила – не изменилась ли одежда на портрете. Женщина в синем платье по-прежнему смотрела с холста загадочной полуулыбкой.

За завтраком Елена не могла сосредоточиться на утренних новостях. Мысли постоянно возвращались к зеркалу в гостиной. Она несколько раз ловила себя на том, что боится туда заглядывать. А что, если снова увидит чужое отражение?

В половине десятого она уже стояла перед лавкой на Via del Proconsolo. Марко открыл дверь сразу же, словно ждал ее.

– Плохо спали? – спросил он, внимательно вглядываясь в ее лицо.

– Были сны. Очень яркие сны.

– О чем?

Елена колебалась. Рассказывать ли незнакомому человеку о видениях, которые могли оказаться простыми галлюцинациями?

– О женщине в синем платье. Она сказала, что ее зовут Катарина.

Лицо Марко потемнело.

– Значит, процесс уже начался. Проходите.

Они спустились в подвал. При дневном свете, проникающем через маленькие окошки под потолком, коллекция зеркал выглядела еще более впечатляюще. Елена насчитала больше пятидесяти штук – от крошечных карманных до огромных, в человеческий рост.

– Зачем Беллини собирали столько зеркал? – спросила она.

– Не они собирали. Зеркала собирали их, – ответил Марко, доставая из сейфа старую кожаную папку. – Каждое поколение женщин этой семьи получало новое зеркало. Как наследство. Как проклятие.

Он положил папку на стол и осторожно открыл. Внутри лежала тонкая книжка в кожаном переплете, исписанная мелким женским почерком.

– Дневник Изабеллы Беллини. Последние записи датированы 15 октября 1847 года. На следующий день она исчезла.

Елена взяла дневник в руки. Кожаный переплет был теплым, словно его только что держал другой человек. Она открыла его наугад и прочитала:

10 октября 1847 года. Зеркало снова показало мне другую жизнь. Я видела себя в Париже, в салоне мадам Рекамье. Меня окружали поэты и художники, мы говорили об искусстве до рассвета. В той жизни я не была заперта в этом доме как птица в клетке. В той жизни я была свободна.

– Ее тоже держали взаперти? – спросила Елена.

– Семейная традиция, – горько усмехнулся Марко. – Мужчины Беллини боялись, что их жены будут изменять им, как Катарина. Поэтому запирали их дома и разрешали выходить только в сопровождении слуг.

Елена перелистнула несколько страниц:

12 октября. Катарина пришла ко мне снова. Теперь я понимаю – она не призрак. Она живая, только находится в другом времени. Зеркало связывает нас через века. Она рассказала, как это работает. Нужно сосредоточиться на том моменте жизни, который хочешь изменить, коснуться поверхности зеркала в полнолуние и произнести слова: «Tempus fugit, memoria manet» – время летит, память остается. Тогда душа переместится в прошлое, в тело той, какой ты была тогда.

– Путешествие во времени, – прошептала Елена. – Это невозможно.

– Для науки – невозможно. Для алхимии – вполне реально, – сказал Марко. – Беллини были не просто торговцами. Они изучали герметические искусства, покровительствовали алхимикам и астрологам. Главное зеркало было создано по заказу Лоренцо Беллини мастером из Праги в 1549 году. Через год Катарина исчезла.

Елена читала дальше:

13 октября. Я приняла решение. Завтра полнолуние. Я вернусь в тот день, когда согласилась на брак с Алессандро. Тогда мне было семнадцать, и я еще могла выбирать. Я откажусь от предложения и уеду в монастырь. Лучше быть монахиней, чем пленницей в собственном доме.*.

*Катарина предупредила меня: путешествие в одну сторону. Вернуться нельзя. Но разве это не лучше, чем медленно сходить с ума от одиночества? Если я изменю прошлое, то будущее тоже изменится. И может быть, в новом будущем женщины не будут узницами.

– Последняя запись? – спросила Елена, переворачивая страницу.

– Да. После этого она исчезла. Алессандро нашел ее комнату пустой. Зеркало лежало на полу, разбитое вдребезги. Но к утру оно восстановилось.