Грех

© Анна Рожкова, 2025

ISBN 978-5-0067-6250-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Подари мне жизнь

За окном бушевала весна, буйно цвела сирень, жужжали шмели и пахло приближавшимся летом. Настроение было под стать – сиреневое. Аленка бежала по потрескавшемуся тротуару, задорно стуча каблучками, то и дело поправляя тонкий ремешок сумочки, который так и норовил слететь с округлого плечика хозяйки. «Глупость какая? Зачем мне в онкологию? Какая онкология в двадцать один?».

Вчера на работе всех заставили пройти медосмотр. К зданию их института подъехала передвижная станция, девушки и женщины разноцветными горошинками и горошинами высыпали во двор, сбились в кучки, то тут, то там раздавался веселый смех, слышались обрывки разговоров: «А он чо, а она чо? Да ты чо!»

Седой врач с лучиками морщинок вокруг глаз попросил раздеться до пояса. Аленка, смущаясь, сняла бюстгальтер, подошла, не зная, куда деть руки. Врач со знанием дела пощупал одну грудь, вторую, нахмурился и выписал направление в онкологию.

– Ничего страшного, только чтобы убедиться, что все хорошо, – сказал он, улыбнувшись.

Аленка схватила направление и бросилась одеваться. «Стыд-то какой».

– Спасибо, – выдавила она, одевшись. – До свидания.

– Всего доброго. Пригласите, пожалуйста, следующую.

Зайдя в кабинет, Аленка положила направление в сумочку и тут же о нем забыла.

– Ну, как? – в кабинет, тяжело дыша и утирая со лба пот вошла Елизавета Петровна, декан факультета иностранных языков, Аленкина начальница.

– Дали направление в онкологию, – вспомнила Аленка.

– Да, нескольким тоже дали, – сказала Елизавета Петровна.

Аленка успокоилась окончательно. «Раз еще нескольким дали, значит не более, чем формальность». Она улыбнулась своим мыслям, солнышку, цветку герани на окне и сосредоточенно застучала по клавиатуре. В институте «горячая» пора. Скоро сессия, нужно готовить ведомости, заказывать бланки для дипломов будущим выпускникам.

– Елизавета Петровна, я завтра задержусь, – извиняющимся тоном произнесла Аленка. – Пойду на прием. – Она продемонстрировала белую бумажку с неразборчивым почерком и размашистой подписью.

– Да, Аленушка, конечно. Удачи тебе.

– Спасибо, – Аленка улыбнулась и выпорхнула из кабинета.

***

За толстыми стенами и двойными стеклопакетами старого здания больницы было зябко. Запах еды перемешивался с затхлым духом болезни, мук и человеческих несчастий. Весна здесь не ощущалась, осень, поздняя осень, символ заката человеческой жизни и наступления скорой зимы. Аленка поежилась. Длинный коридор был полон людей разных возрастов, полов и степени страданий. На стуле горько плакала девушка, спрятав лицо в ладонях.

Две женщины громко выясняли отношения. Одна хотела пройти без очереди, вторая возмущалась: «Все умные пошли. Я здесь уже два года». Они стали выяснять, кто больнее. Аленке захотелось заткнуть уши и без оглядки бежать из этого жуткого места. Но она лишь робко спросила:

– Кто последний?

– Я, – гаркнула «завсегдатай».

– Я, – не сдавалась соперница.

Спор продолжился. Мест не было, поэтому Аленка встала поодаль. В очереди выделялся старик. Аленка исподтишка на него посматривала: седой, длинноволосый, с шикарной бородой, он опирался большими заскорузлыми руками на сучковатую палку. Одет старик был в белые полотняные штаны и белую свободную рубаху. Аленка бы не удивилась, будь у старика лапти, но обут он был в тапочки, тоже белые.

Старик напоминал Аленке персонажа какой-то русской сказки. Собирательного. Тут вам и мудрость, и доброта, и широта русской души, самую малость сдобренные лукавством и мужицкой находчивостью. Женщина рядом со стариком вошла в кабинет, старик похлопал широкой ладонью по свободному сидению:

– Садись, дочка, посиди. В ногах правды нет.

– Спасибо, – поблагодарила Аленка, села на самый краешек и поежилась.

– Замерзла? – участливо спросил старик.

– Зябко здесь, – чуть слышно отозвалась Аленка. – Зябко и страшно.

– Господь всем по силам дает, – произнес старик. Аленка хотела было возразить, но место не располагало к спорам, «да и толку никакого», – подумала Аленка.

– Ну, почему же, дочка, никакого, – возразил старик. – Еще Сократ сказал, что в споре рождается истина. «Вот дура, вслух сказала», – досадливо подумала Аленка и опасливо глянула на старика. Но он смотрел прямо, оглаживая большой рукой пышную бороду.

– Следующий, – произнесла присмиревшая спорщица, прикрывая за собой дверь.

– Иди, дочка, не боись, – произнес старик, улыбаясь всеми своими морщинками.

– Спасибо, – поблагодарила Аленка и робко постучалась.

– Входите. – Аленка протиснулась в кабинет, кажется, забыв, как дышать. – Раздевайтесь там, за ширмой. – Женщина с уставшим лицом что-то сосредоточенно писала и даже не подняла головы.

Аленка глубоко вздохнула, аккуратно сложила вещи на стул и вышла. Женщина со вздохом поднялась, помыла руки в раковине, вытерла насухо полотенцем и натянула перчатки. Долго мяла и щупала Аленкину грудь.

– Что-то не так? – забеспокоилась Аленка.

– Пока не знаю, нужно пройти дополнительные обследования. Вот вам направление на маммографию, процедура платная, бесплатную долго ждать. Запишитесь в регистратуре. Когда получите анализ, вернетесь ко мне с результатом.

Аленка не помнила, как оделась, как вышла в коридор, как записывалась в регистратуре. Обнаружила себя уже на улице, сжимающей во вспотевшей ладошке направление на маммографию. «Целая неделя, господи, как пережить эту неделю», – прошептала она.

– Не поминай имя господа всуе, – раздалось над ухом. Аленка повернула голову и уперлась взглядом в грудь старика. Она подняла глаза, старик больше не улыбался. – Дочка, вот тебе мой адрес, если понадобится помощь, обращайся. – Он протянул накарябанный на клочке бумаги адрес.

– Вы врач? – Аленка протянула руку.

– Обращайся, я буду ждать, – он сунул Аленке в ладошку бумажку и зашагал неожиданно бодро, почти не опираясь на палку.

– Сколько это будет стоить? – крикнула Аленка вслед.

Но он продолжал шагать, не обернувшись, только махнул на прощание рукой. Аленка вздохнула, провожая глазами широкую спину, пока та не исчезла за поворотом. В груди щемило, плохое предчувствие засело червячком внутри и противно свербело. Домой совершенно не хотелось, на работу тоже.

Аленка зашагала по залитым весенним солнышком улицам, не видя ничего вокруг: ни ярко одетых прохожих, ни цветущей сирени, ни снующих машин. Чуть не очутилась под колесами одной из них.

– Куда прешь, дура? – крикнул возмущенный водитель.

Каблучки словно выстукивали реквием. «Вот и все: больше никакой весны, никакой мечты, закончилась моя молодая жизнь так и начавшись». Черные мысли заволокли все вокруг, перекрыв доступ солнцу и радости. Мир стал серым и недружелюбным, прохожие – злыми и неприветливыми. Аленка устало опустилась на лавочку, раньше казавшуюся удобной, а теперь превратившуюся в орудие пытки, раскрыла ладошку с зажатой бумажкой с адресом. «Да это бог знает где, как туда добираться-то», – и раздосадованная Аленка выбросила бумажку в урну.

Домой пришла, когда уже стемнело.

– Явилась, не запылилась, – зло сказала встретившая в дверях тетка. – Где тебя черти носили?

– На работе задержали, – соврала Аленка, опуская глаза.

– На работе задержали, шлялась небось не пойми где, никакой помощи не дождешься. Если бы не твоя покойная мать, – причитала тетка, всем своим видом демонстрируя раздражение поведением племянницы.

Аленка прошмыгнула в ванную, быстро помылась, почистила зубы и, стараясь не попадаться тетке на глаза, скользнула в постель. Комнату она делила с племянником, славным мальчишкой тринадцати лет.

– Аленка, ты где была? – зашептал он. – Мама себе места не находила.

– Венька, ты чего не спишь? Спи, давай, – шепнула Аленка в ответ.

– Завтра суббота, высплюсь, – ответил Венька, – спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – отозвалась Аленка, но сон не шел, одолевали дурные мысли. «Одна радость, что завтра суббота», – подумала Аленка, ворочаясь в постели. Сон сморил ее только под утро.

Когда она открыла глаза, солнце едва закрасило горизонт. Аленка прислушалась: племянник сладко сопел, в квартире было тихо, только тикали часы на кухне. Девушка выскользнула из постели, на цыпочках прокралась в ванную, плеснула в лицо водой, наскоро почистила зубы и, не позавтракав, улизнула из ненавистной квартиры. Только на лестничной клетке Аленка облегченно выдохнула и бросилась вниз по лестнице.

Снаружи было прохладно и ветряно, сгущались тучи. Аленка глянула на небо и зябко поежилась, пожалев, что не взяла зонт. Но искать зонт было опасно, можно было, не приведи господь, разбудить тетку с мужем и снова наткнуться на причитания о черной неблагодарности племянницы.

Аленка заспешила на остановку. Народу в такой ранний час было немного, только одна старушка на лавочке. Маршрутка тоже была полупустой, чему девушка очень порадовалась. Хотелось тишины и покоя. Аленка вышла на нужной остановке и пересела в автобус. Дорога предстояла долгая, за окном сначала мелькали высотки, потом они сменились домами поменьше, затем дома попадались все реже, замельтешили поля, сменявшиеся лесами и перелесками. Наконец автобус натужно выдохнул и остановился. Аленка помогла спуститься бабуле и заспешила на кладбище.

В деревне, в отличие от города, вовсю кипела жизнь: орали оглашенные петухи, мычали коровы, брехали собаки, среди грядок то тут, то там сновали огородники, вдалеке рычал трактор. Аленка прошла по центральной улице и свернула в перелесок, прошла по тропинке и оказалась на окраине деревни, на сельском кладбище. Суета осталась позади, уступив место вечным тишине и покою. Аленка вошла в центральные ворота и запетляла между могил. Найдя нужную, опустилась на лавочку и тихо поздоровалась:

– Ну, здравствуй, мама. Извини, что не навещала долго, работы много, да тетка постоянно что-то требует: то убери, то приготовь, то уроки с Венькой сделай, – слова лились из нее потоком, наскакивая одно на другое, торопясь и толкаясь. – Мне грех жаловаться, ты же знаешь, я тете Кате всем обязана, если бы не она, не знаю, что бы со мной было. Но чувствую, стесняю я ее, им самим места мало, а тут еще я. Но ты же знаешь, я только недавно на работу устроилась, поработаю немного, отложу и буду квартиру искать, хоть комнату какую. А тут еще несчастье, – Аленка горько заплакала, закрыв ладошками лицо.

Долго Аленка сидела у могилы, плакала, изливала матери душу, рассказывала последние новости, делилась планами на жизнь, просила совета и благословения. К обеду из-за солнца выглянули тучи и начало припекать, к тому же Аленка проголодалась, молодой организм напоминал о себе сосанием в желудке. Девушка поднялась, попрощалась с матерью и двинулась в обратный путь. В сельском магазинчике купила булочку и кефир, села на ступеньки, с удовольствием перекусила и поспешила на остановку.

Домой Аленка вернулась, когда на улице уже смеркалось. Тетка была еще злее, чем накануне:

– Опять на кладбище таскалась? Нет бы по дому помочь.

– Завтра, тетя Катя, обязательно. Все сделаю, что скажете, – затараторила Аленка лишь бы прекратить неприятный разговор.

– Суп сваришь, полы помоешь, пыль протрешь, в магазин за продуктами сходишь, я список напишу, – Аленка согласно кивала. – Да, и, чуть не забыла, Веньке набойки надо поменять, снесешь туфли сапожнику.

– Все сделаю, теть Кать, – пообещала Аленка.

Вечером вся семья по обыкновению собиралась у телевизора, смотрели ток-шоу или киношку. Аленка оставалась у себя в комнате, читала книжку, она чувствовала себя чужой и ненужной, словно старая вещь, которую и носить стыдно, и выкинуть жалко. Впрочем, никто и не настаивал на ее присутствии, когда-то давно звали, да привыкли, что Аленка всегда отказывается.

Книжка была интересная, Аленка только начала читать и всю неделю предвкушала, что посвятит чтению вечер субботы, но буквы плясали перед глазами, одну строчку приходилось перечитывать несколько раз. В конце концов, Аленке это надоело. Она отложила книжку, закинула руки за голову и уставилась в потолок. Обычно она мечтала, ее мечты были такие же, как у всех девушек. Вот появится герой ее мечтаний, победит дракона в лице тети Кати и увезет ее за тридевять земель. Но сегодня и не читалось, и не мечталось. Аленке было страшно, страшно умереть в двадцать один, когда еще ничего и не начиналось, страшно не встретить принца, страшно не увидеть свет. Слезы катились из глаз, было себя ужасно жаль.

Месяц тянулся жвачкой, и Аленке казалось, что он не закончится никогда. Она никогда не узнает свой диагноз, так и будет в подвешенном состоянии, зависнув между безрадостным настоящим и еще более безрадостным будущим. Сначала Аленке сделали маммографию, потом ее расшифровали, затем отправили на пункцию. И все это время, нервы, ожидание. А все чего-то ждали, давили, были недовольны.

– Аленка, что с тобой, я тебя не узнаю, – жаловалась начальница.

– Очнись, спящая красавица, – вздыхала тетя Катя.

Аленка бы и рада, да сил нет, измучилась совсем. И поделиться не с кем, и пожаловаться некому. Все одна, все по-тихому, только на кладбище Аленка и могла излить душу, но как бы она ни любила мать, так хотелось на кого-то опереться и хоть раз почувствовать себя слабой, не таясь, дать волю слезам.

– Девочка, да у тебя рак, – ошарашила врач одевавшуюся Аленку, сражавшуюся с непокорной пуговкой на блузке, которая никак не хотела застегиваться, пока наконец не повисла на нитке. Аленка всхлипнула, слезы беззвучно катились по лицу. – Не плачь, деточка. Сейчас все лечат, сделаем тебе операцию, будешь как новенькая, – утешала доктор Аленку, но та лишь мотала головой.

– Что я тете Кате скажу? – прошептала она.

– Кому? Впрочем, неважно. Так я записываю вас на химиотерапию, потом, когда опухоль уменьшится, мы ее аккуратно вырежем, – продолжала доктор.

Аленка послушно кивала, представляя, сколько кругов ада ей предстоит пройти, сколько очередей выстоять. Но главная проблема – тетя Катя. Аленка увидела ее осуждающий взгляд, протяжный вздох, который словно говорит: «Снова на мою шею». Врач что-то продолжала говорить, но до Аленки ее слова доходили словно сквозь вату, и их смысл ничего ей не говорил. Она послушно сделала все, что ей велели и словно на ходулях вышла на улицу. Ноги не слушались, ее собственное тело ее предало. Хотелось кричать и кататься по земле, но Аленка не привыкла открыто выражать свои чувства, да и что это даст? Она побрела домой. Домой к тете Кате. Другого она не помнила. Ни дома, ни близкого человека рядом, ни здоровья. Зачем такая жизнь? Что толку за нее цепляться.

– Картошки пожарь, – скомандовала тетя Катя, едва заслышав Аленкины шаги в коридоре. Аленка резала картошку, роняя на клубни слезы. Руки не слушались, нож со стуком падал на пол, картошка подгорела. – Вот растяпа, – прошипела тетя Катя. Аленке было все равно.

Ночью ей приснилась мама. Аленка с трудом воссоздавала в памяти ее черты, слишком маленькая была, когда мамы не стало, но во сне она сразу поняла, что это мама. Она тихонько гладила Аленку по голове, приговаривая, что все будет хорошо. Давно ей не было так покойно, просыпаться не хотелось, но в семь прозвенел будильник, и Аленка стала собираться на работу, лишь бы не оставаться дома.

Елизавета Петровна безрадостно смотрела на сотрудницу поверх очков: «Как такая цветущая и жизнерадостная девушка чуть больше, чем за месяц умудрилась превратиться в понурую старушку?»

– Здравствуйте, – прошелестела Аленка и уткнулась в компьютер, чтобы не встречаться ни с кем глазами.

Девушка что-то отвечала, подписывала, печатала и видела себя со стороны, тело двигалось само, на автомате, без Аленкиной помощи. Работала она плохо, если это можно назвать работой. Елизавета Петровна лишь вздыхала и качала головой. «Такая хорошая девочка и так себя запустила. Ай-яй-яй». Начальница ни раз пыталась прижать Аленку к стенке и выведать ее тайну, но та молчала, как партизан. И постоянно отнекивалась. Тете Кате она тоже ничего не сказала. «Сколько проживу, столько и проживу», – решила Аленка.

Ночью ей снова снилась мама, почему-то вместе с тем странным стариком, которого она встретила в онкологии. Мама о чем-то просила, протягивая в мольбе руки, а старик строго повторял: «Покайся, покайся». Аленка лежала в кровати и посмотрела на часы. Три утра. Из головы не шел недавний сон. О чем ее просила мама? «Ах, да, старик, – вспомнила Аленка. – Кажется, он давал какую-то бумажку с адресом».

Она тихонько поднялась, чтобы не разбудить Веньку, прокралась на цыпочках в коридор и, подсвечивая себе телефоном, сунула руку в сумку. Бумажки внутри не оказалось. Аленка прошла в кухню, выложила на стол все содержимое, проверила все карманы и кошелек. Бумажки не было. «Куда же я ее дела?» – раздосадовано подумала девушка, вернула сумку на место, прокралась в комнату и нырнула под одеяло. «Где же бумажка? Где бумажка?» С этой мыслью она уснула.

Ей приснился тот роковой день в больнице, когда она узнала про диагноз. Весь ее путь до той злосчастной скамейки, где она умудрилась выбросить бумажку с адресом. Будильник вырвал Аленку из сна, она чувствовала себя разбитой и не отдохнувшей, со вздохом откинула одеяло и опустила ноги на пол. «Как же не хочется вставать, – подумала Аленка. – Рак, у меня рак, – вспомнила она».

Каждое утро эта мысль обухом била по голове. Хотелось плакать, но, боясь разбудить Веньку, она пошла собираться на работу. О бумажке с адресом чудного старика и своем странном сне Аленка вспомнила только ближе к концу рабочего дня. «Надо найти записку, – мелькнула мысль, – где ее искать? Мусор уж выкинули давно». Перед глазами возник образ мамы, протягивающий в безмолвной борьбе руки. И Аленка решилась. «В конце концов, что я теряю?»

Аленка доехала до здания онкологии и пешком прошла весь свой путь в тот злосчастный день. А вот и та скамейка. «Никого, странно, ведь на всех других сидят люди». Записка лежала на сидении, словно ждала Аленку. Девушка на всякий случай посмотрела по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, протянула руку к клочку бумаги. Она уже знала, что там будет написано, но все вчитывалась и вчитывалась в буквы, словно не верила своим глазам. «Но как? Как такое возможно?» Она обессиленно опустилась на скамейку, из глаз капали слезы. Значит, мама про нее не забыла. С того света помогает.

– Спасибо, мама, – прошептала Аленка, поднимаясь. В кулачке была крепко зажата записка.

Аленка с нетерпением ждала окончания недели, твердо решив, что на выходных обязательно поедет по указанному в записке адресу. Все валилось из рук, девушка стала рассеянная и невнимательная. Иногда приходилось по нескольку раз ее окликать, прежде, чем она реагировала.

– А? Что? Вы что-то сказали? – Аленка словно возвращалась откуда-то издалека. – Тетя Катя, я на выходных хочу съездить к маме, – соврала она вечером в пятницу.

– Бог с тобой, все равно толку нет, витаешь где-то в облаках, уж не влюбилась ли? Смотри, в подоле не принеси, – недовольно пробурчала тетка.

– Ой, чуть не забыла, – Аленка полезла в сумку и достала деньги. – Зарплату получила.

– Крохи, – процедила тетка сквозь зубы, проворно хватая протянутые купюры. К облегчению Аленки, она пошаркала в свою комнату, бурча что-то под нос.

В субботу Алёнка встала раньше обычного, пока все спали, покидала в сумку вещи первой необходимости и тихонько выскользнула из дома.

Снаружи было свежо, лето постепенно уступало место промозглой осени с её затяжными дождями и пробирающей до костей сыростью. «Хорошо. – Алёна улыбнулась первым лучам просыпающегося солнца. – Как же не хочется умирать». Настроение сразу же улетучилось, уступив место грустным мыслям, которые в последнее время стали её постоянными спутницами. Закинув сумку на плечо, она шагала по пустынным улицам. Беда согнула плечи и со стороны Алёну можно было принять за пожилого человека, всю жизнь тащившего на себе тяжкое бремя забот и тягостей.

Показалось недавно отремонтированное здание вокзала. Несмотря на ранний час, здесь вовсю кипела жизнь: сновали юркие таксисты, усталые пассажиры с серыми от недосыпа лицами сидели на скамейках плотным рядком, словно голуби на высоковольтных проводах, зазывали покупателей старушки в ярких платках, продававшие на перроне всякую всячину. Алёна заняла очередь в кассу. Мужчина впереди все никак не мог определиться с датой и временем поездки. Очередь нервничала и волновалась:

– Мужчина, вы всех задерживаете.

– Да сколько можно?!

Наконец Алёнка дошла до заветного окошка, купила билет на ближайшую электричку. «Ещё полчаса куковать», – с досадой подумала она. На перроне было прохладно, Алёна поежилась.

– Почему такая красивая и одна? – нарисовался кавалер. Он ухмыльнулся беззубым ртом и озорно подмигнул подбитым глазом. Алёнка хмуро посмотрела на потенциального жениха и отвернулась. – Девушка, дай на опохмелиться, – заметив, что его уловки не действуют, местный Казанова сменил тактику. Алёнка вдруг разрыдалась. Пьянчужка принял её слезы на свой счёт и поднял руки. – Сестрёнка, ты чего? Я ж просто спросить, я без претензии. – Алёнка захлебывалась слезами.

Ухажер быстренько ретировался, от греха подальше. Слезы иссякли так же внезапно, как и начались, но появились сомнения: «Куда и зачем я еду? Ждёт ли меня там кто-нибудь? А вдруг это шарлатан? Может, лучше химия и операция?» От всех этих вопросов гудела голова. Алёна уже решила сдаться и вернуться домой, но раздался протяжный гудок и из-за поворота показался железный змей. «Видимо, судьба», – обречённо подумала она, залезая в неуютное нутро.

Доехала без происшествий, только уж больно долго, от сиденья на неудобной деревянной лавке ломило все кости. Маленький, словно игрушечный, вокзал был безлюден и тих. Звук Алёниных шагов гулко отдавался в пустом здании. Она остановилась и растерянно посмотрела по сторонам – никого, Алёна зябко поежилась, только не от холода, в душе поднималась волна паники. Она вышла из противоположной двери и оказалась на небольшой площади. И снова никого, только с краю примостилась небольшая будка. Алёна подбежала к окну. Внутри сидела полная женщина в цветастой кофточке из тоненького трикотажа, подчеркивающего все бугры и неровности.

– Слава богу, – обрадовалась Алёнка, она готова была расцеловать эту полную тётку. – Хоть кто-то. А где все? – Она снова оглянулась по сторонам и снова никого не увидела.

– Девушка, – противным голосом сказала тётка, – я справок не даю, я билетами торгую. Нужен вам билет?

– Нужен, очень нужен, – поспешно ответила Алёна, испугавшись, что кассир тоже куда-нибудь исчезнет. – До Прасковеевки, – она на всякий случай ещё раз сверилась с адресом на бумажке, хотя знала его наизусть.

– Мы только до Прасковеевки и продаём, – фыркнула тётка. – Люди какие-то странные, – продолжала бурчать она. – С вас сто пийсят. – Алёна протянула деньги и взяла билет. – А где автобус? – она растерянно оглядывалась.

– Щас приедет, ожидайте, – окошко с грохотом захлопнулось.

К площади, пыхтя и кашляя, приближался ПАЗик, тоже пустой. На лобовом стекле красовалась табличка с названием «Прасковеевка», выведенное от руки кривыми буквами.

Автобус чихнул и остановился. Из кабины вышел пожилой мужчина в джинсах, рубашке в клетку и лужковской кепочке, прикрывающей лысину. Он достал из нагрудного кармана пачку «Примы», не спеша вынул папиросу и постучав ей о пачку, сунул в зубы.

– Здравствуйте, – поприветствовала Алёна водителя. – Скоро поедем?

– Скоро, красавица, скоро, – он поджёг спичку, прикурил папироску, с наслаждением выпустив струю дыма. Алёна терпеливо ждала, пока водитель покурит, выпьет воды, тщательно вытрет руки о какую-то ветошь. Наконец он, кряхтя, полез в кабину. – Ну, залезай, поехали, – двери, скрипя, поползли в стороны.

Алёну не надо было просить дважды, она влетела в салон и заняла место у окошка. Автобус запыхтел и повёз Алёну в неизвестность. Странно, но по пути им не попалась ни одна встречная машина, домов тоже не было видно, сплошной стеной стояли деревья и казалось, что они сейчас сомкнутся и поглотят узкую дорогу, вместе с едущим по ней автобусом, водителем и его единственным пассажиром.

Пейзаж был настолько однообразен, что Алёнка начала клевать носом. Она пыталась держать глаза открытыми, но сон её окончательно сморил, и она уронила голову на грудь. Когда Алёна открыла осоловевшие со сна глаза и непонимающе уставилась перед собой, за окном опускались сумерки, частокол густого леса темнел с обеих сторон. Автобус стоял, кабина была пуста. Алёна подхватила сумку и выскочила из салона. Из-под кузова виднелись две ноги, обутые в стоптанные кеды без шнурков, рядом стоял ящик с инструментами. Водитель ругался.

– Извините, – вежливо начала Алёнка. – Скоро поедем?

– Поедешь тут, ага, – зло проворчал водитель. – Похоже, движок навернулся. – Алёне это ни о чем не говорило, она подождала ещё немного, может, водитель пояснит, но он, кряхтя и ругаясь, продолжал копошиться.

– А это надолго? – спросила Алёна.

– Да, можно сказать навсегда, – водитель невесело хохотнул. – Ты, красавица, посмотри налево. Тропинку видишь? – Присмотревшись, Алёнка действительно увидела еле заметную тропинку, убегающую вглубь чащобы.

– Вижу, – ответила Алёнка.

– Так вот, иди по ней, через полчаса будешь в Прасковеевке. – Алёнка сглотнула. «Идти через лес по темноте? Ну, уж нет». – Водитель, словно почувствовав замешательство Алёны, добавил: – Да ты не боись, местные тут даже ночью ходят, не заблудишься. Иначе придётся ночь в автобусе провести.

– Спасибо, – поблагодарила водителя Алёнка и двинулась в указанном направлении.

– Выздоравливай, – пожелал ей водитель на прощание.

Тропинка терялась в темноте леса. Алёна нетвёрдо ступила на утоптанную траву. Страх сковал члены, подступил к горлу, заставляя сердце биться о ребра. Она сделала несколько глубоких вдохов – не помогло. «Успокойся, дыши глубже», – безуспешно шептала она себе. Деревья сомкнулись над головой, заключив Алёну в некое подобие кокона. Она в панике оглянулась, тропинки позади было не видно, только живой тёмный коридор, теряющийся вдалеке. Выбора не оставалось – только идти вперёд.

В лесу было совсем тихо, не шумела листва, не было слышно птичьих трелей, не ухала испуганно сова, не хрустели под ногами веточки, ни один звук не нарушал сонного безмолвия. «Я сплю, – осенило Алёну, – сейчас я проснусь». Она зажмурилась, открыла глаза, ничего не изменилось – те же, застывшие в беззвучии деревья. Тьма сгущалась, Алёна напрягала зрение, чтобы не выпустить из вида тропинку, но упрямо продолжала идти, двигаясь замедленно, словно в ночном кошмаре. Из глубины наползал туман, как будто невидимая рука включила спецэффекты. Теперь иллюзия, что Алёна идёт сквозь вату, стала полной. Она слышала лишь свое сбившееся от долгой ходьбы дыхание, да трепыхавшееся раненой птицей сердце. Чтобы немного успокоиться, стала считать шаги: «Один, два, три», но слова, произнесенные вслух, звучали приглушенно, как из бочки. Стало ещё страшнее, и Алёна стала считать про себя.

Она не знала, как долго шла: час, два или весь день, ног от усталости она уже не чувствовала. «Да я, наверное, умерла», – молнией пронзила Алёнку мысль. Только она так подумала, как лес резко кончился, и она вынырнула из темноты на залитую солнцем полянку. Алёна аж вздрогнула от неожиданности. «Неужели мне все это привиделось: лес, туман»? Она оглянулась: позади шумели деревья, лес, как лес, весело галдели птицы, стрекотали кузнечики, глухо ухала сова. Алёнка провела рукой по лицу, чтобы избавиться от наваждения.

Если бы не дрожащие от напряжения ноги и не слабость во всем теле, она бы точно подумала, что сошла с ума. «А это странный водитель, – вспомнила Алёна. – Что он пожелал мне на прощание? Выздороветь? Но откуда он знал?» Вопросов было больше, чем ответов. На краю поляны стоял небольшой бревенчатый дом. Собрав последние силы, Алёна подошла ближе. На пороге сидел мужчина в белых одеждах и что-то строгал.

– Здравствуйте, – неуверенно произнесла Алёна. Он поднял голову, из-под косматых бровей на неё смотрели не по-стариковски голубые глаза. У Алёнки перехватило дыхание, на неё смотрел знакомый старик.

– Ну, здравствуй, – поздоровался он в ответ. – Пришла, значит. Устала, поди, с дороги. Ты садись, отдохни чуток, скоро чаевничать будем. Алёна уселась рядышком и с интересом смотрела, как старик вытачивает из дерева свисток в виде птицы. В корзине чуть поодаль уже лежали штук двадцать таких же птичек.

– Как у вас ловко выходит, – искренне восхитилась Алёна, невольно залюбовавшись отточенными движениями крепких рук.

– Да, вот, детвору местную развлекаю, они мне в ответ то яиц, то мёда, то молока, и мне хорошо, и им, – смущаясь, произнёс дед.

– Ой, – спохватилась Алёна. – У меня же денег нет. Как же я вас отблагодарю?

– Руки-ноги целы? Ну, вот и отблагодаришь, – заключил дед. – Меня Лука величают, можешь дед Лука звать.

– А меня Алёна.

– Ну, что, – крякнул дед Лука, поднимаясь на ноги. – На сегодня хватит, завтра на рынок пойдём, гостиницы раздадим, а сейчас чай пошли пить, что-то притомился я. – Он с удовольствием разминал затекшие члены. – Входи, не стесняйся, запоминай, где что лежит, скоро ты будешь хозяйничать.

Алёнка вошла и с интересом огляделась. Внутри была всего одна комната, большую часть которой занимала солидная беленая печь. Убранство было нехитрым: кровать, стол со стульями, на двух маленьких оконцах белые занавески, в углу образок с лампадкой.

– Вода в колодце, – дед Лука показал Алёне из окна. – Раз в неделю топлю баню. По утрам водой колодезной обливаюсь и тебе советую. Вся скверна в землю уходит. Здесь сахар, чай, соль. Припасы все в подполе, – дед приподнял вышитый коврик на полу и продемонстрировал крышку с кольцом. Разберёшься, в общем. Чай из самовара пила?

– Не доводилось, – Алёна.

– Вот и попробуешь.

Большой пузатый самовар стоял на столе. Дед Лука принёс из колодца ведро воды, наполнил чашу самовара почти до краёв, потом достал из-под печи несколько лучин, поджёг спичками несколько и бросил в «топку». Самовар ожил, запел.

– Подай-ка заварку, – скомандовал дед. Алёна проворно подала чайник, дед разлил в кружки заварку, налил из носика самовара кипятка, Алёна по просьбе деда принесла из подвала кусок сыра, каравай свежего хлеба, связку баранок, банку варенья и меда. Алёнка почувствовала, что проголодалась. Чинно сели за стол. Дед Лука сложил ладони домиком, прикрыл глаза и затянул молитву. Алёна сделала то же самое, только молча слушала, повторила за дедом «Аминь».

Никогда ещё Алёна не пила такого вкусного, ароматного чая. Она даже зажмурилась от удовольствия.

– Авось и распарит кручину хлебнувшая чаю душа, – процитировал дед Лука. – Знаешь, кому эти мудрые слова принадлежат? – Алёна покачала головой. – Александру Блоку, хорошо сказал, – дед хлопнул себя рукой по ляжке. – Ты тут приберись, да отдыхай, вижу, умаялась с дороги. А у меня кое-какие дела есть.

Алёна убрала продукты обратно в подпол, взяла по велению деда на улице жестяной таз, сложила чашки, блюдца, вынесла на улицу, сполоснула водой из колодца. Тут увидела, что кто-то идёт, юркнула в дом и затаилась за занавеской.

К дому подошёл мужик в белых полотняных штанах, в белой же рубахе, подпоясанной кушаком, на ногах – сапоги, на голове – картуз. Подивилась Алёнка такому наряду. «Может, у них тут так принято или мужик чудной какой?» Дед Лука вышел ему навстречу, мужик снял картуз, обнажив чёрные курчавые волосы, поклонился в пояс, они о чем-то говорили, потом дед вынес из бани пучок трав, протянул мужику. Тот взял, отдав деду взамен небольшой мешочек и двинулся по направлению к лесу. Дед направился к дому, и Алёнка сделала вид, что перебирает что-то на столе.

– Авдей приходил, – сообщил дед. – Корова у него занемогла, просил помочь, яиц нам принёс. Да ты и сама видела, что я тебе рассказываю? – «Откуда он знает?» – удивилась Алёна, но виду не подала. – Завтра с утра на базар пойдём, детишкам свистульки раздадим, а как жара спадёт, отправимся травы собирать, тебя лечить. Спать на печи будешь, я стар уже, не заберусь. – Алёнка с сомнением оглядела крепкую фигуру без намёка на дряхлость.

Едва коснувшись подушки, провалилась в сон. Когда проснулась, деда рядом не было. Услышала его тяжёлую поступь за окном и успокоилась. Сладко потянулась, зевнула.

– Встала уже? – полуутвердительно сказал дед Лука, увидав Алёну на крыльце. – Как спалось?

– Спасибо, дедушка, хорошо, давно так сладко не спала, – улыбнулась Алёна.

– Ну, что ж, я рад, а я тебе одежку кой-какую приготовил. Негоже здесь в городском ходить, не поймут. – Дед Лука протянул Алёне длинный голубой сарафан, белую рубаху, ленту.

– А лента зачем? – удивилась Алёна, принимая из рук деда платье.

– Косу заплети, – велел дед. – Вот ведро, омойся, я пока поесть нам приготовлю. – Алёна кивнула, запоздало сказала:

– Спасибо. – Дед скрылся в доме, а Алёна быстро скинула одежду и, недолго думая, опрокинула на себя ведро ледяной воды. – Ой, – вырвалось у неё, когда вода обожгла непривыкшую кожу. Алёна быстро-быстро вытерлась полотенцем, натянула рубаху, сверху сарафан, вплела в косу голубую ленту.

– Так-то лучше, – похвалил дед Лука. – Садись, помолимся, поедим, да отправимся в дорогу.

На столе стояла густая деревенская сметана, в миске лежал творог, рядом два яйца и оставшийся после вчерашней трапезы хлеб.

До базара шли пешком, все через тот же опостылевший лес, слава богу, что в этот раз он был приветлив и дружелюбен. Несмотря на палку деда Луки, на которую он периодически опирался, Алёна еле за ним успевала. Перед самым выходом дед выдал Алёне… кто бы мог подумать, лапти со словами:

– Обувайся.

– Лапти? – воскликнула Алёна. – Вы шутите?

– Ничуть, обувайся, иначе ничего не успеем.

Дед показал Алёне, как намотать на ноги обмотки, и Алёна послушно сунула ноги в непривычную для неё обувку. Дед Лука был уже у самой кромки леса.

– Догоняй, – бросил он и исчез среди деревьев.

Алёна бросилась следом. Так и шли: впереди дед Лука, позади запыхавшаяся Алёна.

Вскоре вышли в город, везде грунтовые дороги и ни одной машины, мимо оторопевшей Алёны проехала телега, запряженная лошадью, мужик хлестнул плетью, подгоняя животное: «Ну, пошла, окаянная», прошла баба в похожем на Аленин сарафан, с коромыслом, в грязи на обочине довольно хрюкала толстая свинья, рядом тоненько повизгивали поросята. Она остановилась, открыв рот, спохватилась только когда заметила, что дед довольно далеко ушёл. Алёна бросилась его догонять и чуть не попала под копыта.

– Куда прешь, горемычная, – прикрикнул мужик.

– Ой, простите, пожалуйста, – извинилась перепуганная Алёнка. Дед стоял на противоположной стороне и качал головой.

– Ты тут поосторожней, – предупредил он. Алёнка кивнула.

Они словно оказались среди декораций к историческому фильму. Подходили к центру города, если это можно было назвать городом – людей стало заметно больше, пару раз в каретах проехали знатные дамы в богатых платьях, то и дело попадались офицеры в форме царской армии, сновали ребятишки, продававшие свежие газеты, леденцы на палочке, гордо шествовал коробейник с ленточками, тканями, книгами, чинно проехал важный городовой с залихвацки подкрученными усами.

Алёнка узнала его по характерной фуражке. Базар можно было услышать издалека, такой стоял вокруг шум и гвалт. При входе продавали домашний скот и птицу: визжали свиньи, мычали коровы, блеяли овцы, кулдыкали горделивые индюки, кудахтали куры, орал дурным голосом петух, дальше начинались продовольственные ряды, туда-то дед Лука и двинулся со своей корзиной, полной свистулек. Деда везде знали и привечали, протягивали сыр, масло, молоко, хлеб и пряники, сахар и соль. Он в ответ одаривал свистулькой. Со всеми дед вёл диалог, знал всех домочадцев и даже поимённо скот.

– Ну, здравствуй, Лукерья, как муж поживает, на ногу не жалуется?

– Здравствуй, Лука Фомич, благодарствую, как твоей травки попил, как рукой сняло, тьфу… тьфу.

– Ну, слава богу, Лукерья, а детишки как? Не хворают?

– Младшой, Макарка, кашляет что-то.

– Так приводи его ко мне, вылечим, – предлагал дед Лука.

– Обязательно, Лука Фомич, куда же нам ещё податься, ежели не к вам?! Вот, сыра отведайте, свежий совсем, вчера сварила, да девицу угостите, – торговки хитрыми глазами смотрели на Алёнку, гадая, кем она Фомичу приходится. Дед её всем представлял, Алёна кивала в знак приветствия головой, не решаясь вступить в диалог.

– Племяшка моя, Алёнка.

– Надолго к нам? – вопрошали бабы.

– Пока на месяц, а там видно будет, – отвечал дед за Алёну.

– А вы домой? – спросила одна из торговок.

– Домой, Алёнка устала уж, поди, – вздохнул хитрый дед.

– Так мой Коля мигом вас домчит, обождите, щас я его крикну, лаботрясничает, все одно, а тут хоть дело есть, – заполошная баба убежала искать Кольку, дед Лука с Алёной остались ждать.

Из-за поворота показалась торговка с Колей, оказавшимся длинным, нескладным подростком с патлатой головой. Он хмуро глянул на ожидавшую его компанию, поздоровался под бурчание матери.

– Нет, вы только гляньте на него, мать тут батрачит весь день, а он прохлаждается, насилу нашла, – сварливым голосом отчитывала торговка сына. – У, окаянный, глаза б мои тебя не видели, – она потрясла внушительным кулаком.

– Ты, Матрена, говори, да не заговаривайся, – приструнил дед Лука торговку, – молодо, зелено, вырастит, образумится, семью заведёт, детишек, да, Николай?

Колька, почувствовав поддержку, приосанился:

– А я чо, – он шмыгнул носом. – Я ж от работы не отлыниваю, просто минутка свободная выдалась, я вот…

– Минутка у него, видите-ли, выдалась, – передразнила Матрена. – Отвезешь деда Луку с племянницей куда скажут, – напутствовала она сына. – Корзина у них, вишь, тяжёлая, не унести.

– Да я за радость, – засмущался Колька, встретившись глазами с Алёной.

Обратно ехали с относительным комфортом. Это был Алёнин первый опыт езды в телеге, не совсем приятный, но все ж лучше, чем пешком топать, ещё и с тяжеленной корзиной. Вернулись как раз к обеду, у Алёнки уже урчало в животе и гудели ноги. В последние пару дней было столько событий, что она даже позабыла, для чего приехала.

Отобедав, дед Лука завалился на кровать и сразу же захрапел. Алёна поворочалась с боку на бок на печи, сна было ни в одном глазу. Тогда она тихонько сползла с полати, выскользнула на улицу и присела на порог.

Снаружи была благодать: стоявшее в зените солнце не обжигало, а лишь ласково касалось кожи, перешептывались деревья, роняя на землю покрывшиеся патиной листья, галдела птичья братия, вдруг Алёна среди трескотни уловила кукование кукушки.

– Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось? – спросила она и затаилась, ожидая «вердикт». – Один, два, три, – на шестидесяти Алёна сбилась.

На душе впервые с того момента, как поставили диагноз, было хорошо и спокойно. Алёнка задрала голову, подставляя солнцу бледную кожу и блаженно жмурясь, улыбнулась. Она верила, что всё будет хорошо. Кукушка не даст соврать.

Вскоре не порог вышел выспавшийся дед, широко зевнул, потянулся.

– А ты чего не прикорнула? – спросил он Алёнку.

– Да чего-то не спится.

– Эх, молодёжь, все им не спится, – проворчал дед. – Ладно, собирайся.

Снова углубились в лес, только в противоположную от города сторону. Среди деревьев было прохладно, лучи солнца застревали в паутине высоких крон, не доставая до земли. Тропинка виляла среди высоких папоротников, то взбираясь на холм, то сбегая в лощину.

– Дедушка, давай отдохнём, совсем я выбилась из сил, – попросила Алёна.

– Ну, давай, идти нам ещё долго. – Они привалились спинами к стволу, Алёна пыталась восстановить дыхание. – И часто приходится столько ходить? – Поинтересовалась она.

– Постоянно, – ответил дед. – Ты крещеная? – Вдруг спросил он.

– Нет, – Алёна напряглась.

– Что ж так?

– А кто бы меня крестил? Мать рано умерла, тётка забрала к себе, а ей не до меня, своих дел хватает, – ответила Алёна.

– Значит завтра пойдём в церковь… – Начал дед Лука, но Алёна его перебила.

– Не пойду, – твёрдо ответила она. – Нечего мне там делать.

– Вот потому и болеешь, – поцокал языком дед, – что веры нет, а когда сосуд пустой, туда любая скверна проникнуть может.

– Ну и пусть, все равно не пойду, – упорствовала Алёна.

– Нельзя человеку без веры, – напутствовал дед. – Без веры человек что слепой кутёнок.

– Где же был твой бог, почему маму так рано забрал? – На глазах Алёны выступили злые слезы.

– Значит, так надо было, – спокойно ответил дед Лука. – Судьба, у неё, видать такая. Ей там хорошо, – мечтательно добавил он, подняв голову, – там всем хорошо.

– А обо мне твой бог подумал? – Алёна почти кричала. – Я же никому не нужна, одна, всю жизнь одна, – она зарыдала.

– Ну, ну, девочка, – дед гладил Алёну по спине, – поплачь, поплачь, слёзы гнев вымывают. – Пойдём? – Осторожно спросил дед, когда рыдания стихли.

– Пошли, – согласилась Алёна, поднимаясь.

Деревья стали редеть, и Алёна с дедом вышли на большую цветущую поляну. Аромат стоял такой, что у Алёнки закружилась голова. Дед, бубня себе под нос названия нужных трав, приступил к сбору. Алёнка легла на землю, раскинула в стороны руки, и стала рассматривать облака. Вот появились очертания парусов, вот чья-то озорная улыбающаяся мордашка, а вот проплыла большая зубастая пасть. Занятие оказалось таким увлекательным, особенно если занимаешься этим впервые. «А вдруг мама её видит и машет ей сверху рукой»? Алёна помахала в ответ. Над Алёной нависло бородатое лицо деда Луки.

– Ну, что, пошли, девонька? Отправляться пора, а то здесь заночевать придётся.

В лесу стало ещё прохладнее и темнее, тропинка знакомо петляла между высокими деревьями и папоротниками, забираясь все глубже в чащу. Вдруг Алёна заприметила малинник, выхватила у деда корзину и вприпрыжку бросилась к ароматным кустам.

– Смотри, девочка, мишки тоже малину любят, – крикнул дед Лука вслед, да кто бы его слушал.

Алёна одну ягодку клала в рот, другую в корзину, приговаривая:

– Кувшинчик. Дудочка.

Вдруг среди кустов показалась чья-то мохнатая морда, до боли похожая на медвежью. От страха Алёна забыла, как дышать.

– Ой, выдохнула она. – Медведь заинтересованно двинулся к новому объекту.

Алёнка мысленно простилась с жизнью. Вдруг раздался свист, и медведь бросился на звук. Расширившимися от ужаса глазами Алёна наблюдала, как косолапый со всех ног бежит к деду Луке. Она зажмурилась, чтобы не видеть страшного конца. Но в лесу было по-прежнему тихо, не считая привычных для леса звуков. Алёна решилась осторожно открыть один глаз и охнула от изумления. Медведь тыкался огромной лобастой головой в руку деда, а тот, ласково что-то приговаривая, трепал зверя по холке. Алёна так и стояла, открыв рот.

– Иди сюда, – позвал дед Лука, но Аленка только помотала головой.

– А он что, дрессированный? – осторожно спросила Алёна, когда обрела способность говорить.

– Звери, что люди, – ответил дед. – Ласку любят, подход к ним нужен. – Алёна промолчала.

Домой вернулись уже затемно, дед пошел развешивать новые травы в предбаннике, потом вошел в избу с пучком и разжег самовар. Долго возился, что-то нашептывая, Алёна слышала обрывки молитв.

– На, выпей, только сразу пей, залпом. – Дед протянул Алёне чашку с остывшим зельем.

Алёна с сомнением понюхала, поморщилась, выпила, как дед Лука велел, закашлялась.

– Фу, гадость какая, – выдавила она.

– Гадость, не гадость, а хворь выгонит, только не сразу. Время нужно. Ну, ладно, спать пора. – Дед задул свечу и лег в кровать.

Алёнка лежала на печи, глядя на ущербную луну и сама не заметила, как провалилась в сон без сновидений.

Дед Лука и Алёнка жили дружно, она помогала по хозяйству: стирала в реке белье, научилась готовить в печи и часто угощала деда разными вкусностями, типа пирогов и булок, убирала в доме, дед, в свою очередь, принимал больных людей и даже животных, поил Алёну отваром. Часто ходили в лес, собирали грибы, ягоды и травы. Дед учил Алёну, какая трава от чего помогает:

– Смотри, это горечавка – спасает от кашля и когда суставы болят, а это – зверобой – его пьют, когда живот болит, – напутствовал дед, – а это пустырник – заваривают, когда человек нервничает, чтобы успокоиться. Ну, и молитва, само собой, без молитвы никуда.

Алёнка внимательно слушала, какие-то травы она уже могла отличать самостоятельно, какие-то с помощью деда Луки. Вот только с молитвой была не согласна, но помалкивала, с дедом не спорила.

Лес окрасился в красно-жёлтые тона, золотился папоротник, побурела трава на полянке, ночи становились всё длиннее и прохладнее. Дед Лука и Алёна регулярно топили печь, пили у окошка горячий, напоенный ароматами полевых трав чай, любуясь яркими красками осени.

Алёна забыла свою прошлую жизнь, словно дурной сон. Ей казалось, она всегда жила здесь, на опушке, в окружении величественных лесов, с радостью дарящих людям свои щедроты. Здесь, где каждый последующий день был похож на предыдущий, Алёна обрела долгожданный покой и надёжное плечо. Счастье было бы полным, если бы не болезнь. Она исподволь подтачивала силы, лишала надежды. Дед Лука поменялся с Алёной местами, теперь она всё больше лежала, а дед выполнял почти все обязанности по дому. Алёна чувствовала неловкость, пыталась подняться, чтобы помочь.

– Лежи, лежи, – настаивал дед. – Это все хворь выходит.

– Зачем вы со мной возитесь? – слабым голосом спрашивала Алёна.

– Бог велел, – отвечал дед Лука. – Предназначение свое ты ещё не выполнила.

– Какое предназначение? – пыталась выяснить Алёна.

– Придёт время, узнаешь, а сейчас тебе надо лежать, набираться сил, они тебе понадобятся для борьбы с болезнью.

Вскоре Алёна перестала сопротивляться, не осталось сил, могла только сидеть и лежать. Она с тоской смотрела в окно на обнажённые деревья, растерявшие все листья. Они скорбно качались на ветру, словно шепча: «Алёна, тебе не пережить зимы».

Она и сама это понимала, но не винила деда Луку, что не смог её вылечить. Наоборот, была благодарна за заботу, за те счастливые мгновения, что он ей подарил, скрасив последние дни.

Когда на остывшую землю опустились первые робкие белые пушинки, Алёнка окончательно слегла. У неё был сильный жар, она то и дело проваливалась в небытие, лишь изредка приходя в себя. Когда наступали всё более редкие моменты просветления, Алёна чувствовала заботливые руки, прикладывавшие холодное полотенце ко лбу, обтиравшие её исхудавшее, страдающее тело, поившие её водой или бульоном.

– Спасибо, – шептала она и снова впадала в беспамятство.

Когда снег начал сходить, напитывая страждущую землю влагой, Алёнка окончательно пришла в себя. Она с удивлением отметила, что ещё жива, может шевелить руками-ногами и даже относительно неплохо себя чувствует.

– Очнулась? – улыбнулся дед Лука всеми своими морщинками.

– Я жива? – спросила Алёнка.

– А как же, – ответил дед Лука. – Жива и здорова.

– Здорова? – эхом повторила Алёна. – Спасибо вам.

– Не мне, богу, – дед указал узловатым пальцем на потолок и перекрестился.

Алёнка осталась при своём мнении, но смолчала. Она была совсем слаба, правда, ела всё, что приносил дед, с большим аппетитом.

– Ешь, силы восстанавливай, – приговаривал дед.

Когда из-под земли показали свои нежные головки первые подснежники, уступив место проливным дождям, Алёнка стала потихоньку вставать, дед Лука помогал ей сделать первые шаги.

– Ничего, ничего, восстановишься быстро, организм молодой, здоровый, – говорил дед, водя Алёнку по комнате.

Она быстро выдыхалась и обессиленно валилась на кровать, которую дед Лука ей давно любезно уступил, хватая ртом воздух.

Когда нежные подснежники уступили место жизнерадостным крокусам, Алёнка впервые вышла на порог и полной грудью вдохнула холодный влажный воздух.

– Господи, как же хорошо жить, – крикнула она. Дед Лука улыбнулся:

– Вот и Господа нашего вспомнила, а то – не верю, не верю.

Алёнка была так счастлива, что лишь тихонько рассмеялась. Она-то знала кто её истинный спаситель!

Постепенно Алёна стала выходить из дома, помогать деду Луке по хозяйству.

Когда весенняя прохлада сменилась летним зноем, дед Лука серьезно сказал Алёне:

– Я сделал все, что мог, ты выздоровела и полностью отправилась, пора возвращаться.

– Нет, пожалуйста, – Алёна побледнела. – Я не хочу, можно я останусь здесь, с вами?

– Нет, – дед покачал головой, – нельзя. Думаешь, я бы этого не хотел? – Он тяжело вздохнул. – Твоё место там, не здесь. Да и что тебе со стариком делать? Тебя там ждут!

– Да кто меня там ждёт? – махнула рукой Алёна, по щекам текли слезы.

– Узнаешь в свое время, – дед отвернулся, чтобы не выдать обуревавших его чувств.

Дед Лука дал Алёне неделю, чтобы свыкнуться с мыслью о возвращении. Всего неделя, нет, целая неделя агонии. Алёна никак не могла налюбоваться лесом, любимой опушкой с одиноко стоящим домиком, поляной с душистыми травами и жужжащими над ними пчелами, рекой без названия, несущей свои спокойные воды в неизвестном направлении, ну и наконец дедом Лукой, ставшим таким родным, как никто ранее и, как думала Алёна, никому уже не стать. Она не теряла надежды его уговорить, он был непреклонен. Нет – значит нет.

– Неужели мы уже не увидимся? – в ужасе шептала Алёна, глядя на деда полными слёз глазами.

– Увидимся, Алёнка, обязательно увидимся, – утешал её дед Лука, но Алёнка ему не верила. Страх перед неизвестностью и тоска по той жизни, которой ей вот-вот предстоит лишиться, проливались горячими слезами, в груди болело. Дед поил Алёнку настойкой пустырника, но помогало лишь на время.

– Пора, – сказал дед Лука, протягивая Алёне одежду, в которой она пришла. Она снова дала волю слезам, всхлипывая, натянула на себя неудобные тряпки. После просторного сарафана её одежда казалась слишком тесной, жала подмышками, впивалась в бока. С обувью было то же самое.

Они вышли из дома сразу после завтрака – путь неблизкий. Дед Лука шёл, как всегда, впереди, Алёна с трудом за ним поспевала. Её отовсюду гнали, никому она не была нужна. «Мама, ну почему ты меня покинула так рано?» Притихли птицы, замолчали травы, только деревья скорбно шелестели: «Прощай, Алёна».

Дед Лука вывел Алёну прямо к остановке, до которой она так и не доехала. Мимо пронеслась машина, Алёна с непривычки вздрогнула. На остановке сидели две дачницы с урожаем. Они вели неспешную беседу о преимуществах одного сорта огурцов перед другим. Дед Лука порывисто обнял Алёну, сунул ей в руку деньги.

– Прощай, дочка, – и исчез между деревьями. Алёна глубоко задышала, чтобы не дать пролиться навернувшимся слезам.

Подъехал знакомый ПАЗик, только водитель был другой. Алёна заняла место в хвосте и прислонилась лбом к стеклу. Спустя непродолжительное время показалась та же площадь со стоящей на ней будкой, только людей теперь было больше, гораздо. Они напоминали Алёне муравьёв, только бестолковых: напрасно суетились, тащили какие-то баулы, громко ругались. Алёна вошла в здание вокзала и купила билет на электричку. Она возвращалась в забытую жизнь.

Некоторое время Алёна стояла перед дверью тёткиной квартиры, не решаясь позвонить. Наконец нажала на кнопку звонка. Во рту от волнения пересохло. В недрах квартиры раздалась знакомая трель. На пороге стояла постаревшая тётя Катя. Алёна не могла вымолвить ни слова, молча стояла, расширившимися глазами глядя на мамину сестру.

– Алёна? – Первой нарушила молчание тётка. – Как? Где ты была? Мы уже не надеялись. Тебя не было почти шесть лет.

– Шесть лет? – потрясённо повторила Алёна, не в силах поверить.

– Заходи, чего стоишь? – Тетя Катя посторонилась, пропуская Алёну.

Из комнаты вышел Веня, превратившийся из мальчика в подростка. Алёна едва доставала ему до плеча.

– Алёна? – пробасил он и сжал её в объятиях. Алёна заплакала.

– Мы как раз ужинать собирались, – затараторила тётка. Только сейчас Алёна заметила, как изменилась квартира. Заметив Алёнин взгляд, тётка произнесла извиняющимся тоном:

– Ремонт сделали, пока тебя не было.

– Красиво, – Алёна кивнула. – Я помоюсь.

– Да, конечно, – согласилась тётка. – Только вот одежды твоей нет. Можешь взять Венькину футболку, – поспешно сказала она и выразительно глянула на сына. – Мы тебя на ужин ждём.

Алёна прошла в ванную и впервые, как оказалось, за шесть лет, взглянула на себя в зеркало. Она ничуть не изменилась, была все такая же, как в тот день, когда ушла из дома, разве что худее. Веня постучал в дверь и, смущаясь, протянул ей свою футболку.

– Спасибо, – поблагодарила Алёна.

– Как я рад, что ты вернулась, – он улыбнулся, – мы уже и не надеялись. – И тут же осекся.

– Ничего, я понимаю, – сказала Алёна. «Ну, хоть кто-то мне рад». Она помылась, надела футболку и вошла в кухню.

– Садись, Алёнушка, садись, сейчас я тебе картошечки положу, – засуетилась тётка. «Алёнушка?» Это было что-то новое, впервые тётка была так к ней ласкова. «Что-то здесь не то», – подумала Алёна. Она ожидала совсем другого приёма. Веня быстро поел и взял в руки какую-то небольшую черную коробочку.

– Что это? – заинтересовалась Алёна.

– Телефон, – пояснил Веня.

– Как телефон? – не поняла Алёна. Веня пустился в долгие объяснения.

– Веня, иди в комнату, нам поговорить надо.

– Послушай, – начала тётка, когда сын вышел из кухни. – Тебя не было почти шесть лет. Я не спрашиваю, где ты была все эти годы и зачем ты вернулась, но, пока тебя не было, многое изменилось.

– Я это уже поняла, – отозвалась Алёна.

– Тебя признали умершей.

– Умершей? – оторопело повторила Алёна. – Но как такое может быть?

– Тебя долго искали, объявления висели чуть ли не по всему городу. Но время идёт, – тётка развела руками.

– И что мне теперь делать? – спросила Алёна.

– Только доказывать, что ты жива, – тётка пожала плечами. – А пока ты считаешься умершей, у тебя нет никаких прав: ты не можешь выйти на работу, у тебя даже паспорта нет.

– Ладно, иди спать, я тебе на раскладушке у Вени постелю.

– Алёнка, где ты была? – громко прошептал Веня, едва Алёна устроилась на раскладушке.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – поддразнила Алёна брата.

– Ну, Алёнка, ну, скажи, мне же любопытно, – канючил Веня.

– Там, где была, там меня уже нет, – снова попыталась отделаться от любопытного Вени Алёна.

– Ну, скажи, – не отставал Веня.

– Я не помню, – сказала Алёна.

– Как? Совсем ничего? – не поверил Веня.

– Совсем ничего, – подтвердила Алёна.

– А я знаю, где ты была, – заявил брат.

– И где же? – Алёна напряглась.

– Тебя украли инопланетяне, – торжественно заявил Веня. – Я однажды смотрел передачу, так вот, там одна бабка тоже ничего не помнила, а когда она пропала, люди заявляли, что видели в небе НЛО, представляешь?

– Представляю, спать пора, – твёрдо сказала Алёна, – а то завтра в школу опоздаешь.

– В школу? – Засмеялся Веня. – Скажешь тоже, я уже давно в колледже учусь, на юриста, – с гордостью заявил Веня.

– Ладно, юрист, спи давай.

– Спокойной ночи, – разочарованно сказал Веня. – Слушай, – снова попытался завести разговор он.

– Спокойной ночи, – твёрдо произнесла Алёна.

– А я никогда не верил, что ты умерла, всегда думал, что ты вернёшься. Я рад, что ты дома, – сказал Веня.

– И я рада, – Алёну переполняла благодарность. – Спасибо!

«В первую очередь нужно прикупить кое-какой одежды», – подумала Алёна, натягивая те же шмотки, в которых она пришла. Оказывается, мода за время её отсутствия существенно изменилась. Лето было холодное и все ходили в джинсах и кроссовках, каких-то необъятных кофтах. Даже, о ужас, носили с кроссовками платья. В ее время за это предали бы модной анафеме. Алёна решила посоветоваться с Веней.

– Ну ты, сестрёнка, даёшь, – засмеялся Веня. – Сейчас все носят худи, толстовки и джинсы, ну или, на худой конец, брюки, обязательно широкие. – Алёна с сомнением его оглядела. Широченные джинсы и бесформенная кофта висели на нем, как на вешалке.

– Худи? – переспросила Алёна.

– Ну да, как у меня, – он продемонстрировал капюшон. – А без капюшона – толстовка.

– А в моё время мы носили каблуки, – задумчиво произнесла Алёна.

– Женственность уже не в моде, – заявил Веня. – Ты безнадёжно отстала, сестрёнка.

– Похоже на то, – согласилась Алёна.

– Пошли, помогу, у меня пары после обеда начинаются, – предложил Веня. Алёна с радостью согласилась.

Когда по совету брата Алёна надела толстовку, джинсы и кроссовки, то стала выглядеть Вениной ровесницей.

– Класс! – Веня поднял большой палец вверх. – Теперь надо купить тебе мобилу, я как раз паспорт захватил.

– Паспорт? – переспросила Алёна.

– Ну да, сейчас паспорт с четырнадцати дают, а мне уже семнадцать, – с гордостью сообщил Веня.

– А что такое, как ты сказал, мобилка?

– Мобильный телефон, – Веня достал из кармана черную коробочку, которая удивила Алёну накануне вечером.

– А паспорт зачем? – поинтересовалась она.

– Номер купить, без паспорта не продадут.

Алёну все удивляло: обилие машин на улицах, они были такие странные, Алёна не видела таких раньше, торговые центры из стекла и бетона, подростки с какими-то странными серёжками в ушах. Веня сказал, что это наушники.

– Ой, смотри какие у неё губы, – засмеялась Алёнка, украдкой указав на девушку за соседним столиком, когда, завершив покупки, Алёна с Веней зашли в кафе перекусить. Оказывается, теперь это можно было сделать прямо в торговом центре.

– Накачала, – заявил Веня, потягивая из трубочки колу.

– Как это? – Не поняла Алёна. – Как мышцы, что ли?

– Да нет, уколы специальные, – рассмеялся Веня.

– А зачем? – удивилась Алёна. – Это разве красиво?

– Ну, – Веня не знал, что на это ответить. – Многие так делают, девчонкам нравится.

Алёна с сомнением покачала головой. Мир не просто шагнул вперёд, он словно улетел в космос, а Алёнка осталась на земле. Хотелось закричать: «Подождите, подождите, меня забыли».

Веня поехал на свои пары, а Алёна вернулась домой, прикупив по дороге продуктов. Сегодня её очередь готовить ужин. Тётя Катя работала продавцом, посменно. Когда Алёна вернулась, она была дома.

– Готовить буду, – сообщила Алёна.

– Как знаешь, – ответила тётка и вышла из кухни.

Ни прежней сердечности, ни откровенной враждебности она не выказывала. Так у них и повелось: сохранять нейтралитет, стараться друг другу не мешать и свести общение до минимума.

На следующее утро Алёна собралась ехать к маме: приготовила с вечера тряпки, маленькую кирку, решив, что купит пятилитровую воду в магазине неподалеку от кладбища.

– Ну, здравствуй, мамочка.

Сначала мыла, чистила, совсем могилка за шесть лет пришла в запустение. «Оградку бы подлатать», – подумала Алёна. Умаялась, села отдохнуть и рассказать матери, что с ней за эти шесть лет приключилось. Рассказ, перемежаемый Алёниными рыданиями, вышел длинный и сумбурный. К тому времени, как иссякли и слезы, и слова, Алёна и сама стала сомневаться в правдивости своего рассказа и в своём душевном здоровье. Все-таки шесть лет.

А вдруг не было никакого деда Луки, никакого волшебного леса и домика на опушке? Вдруг её держали в сумасшедшем доме или, того хуже, где-то в подвале, поили чем-то, вот она ничего и не помнит? Вернее, помнит, но не то, что было? Стало по-настоящему страшно. Когда солнце начало клониться к горизонту, Алёна засобиралась домой. Дома её встретил радостный Веня, за обе щеки уплетающий Алёнкину вчерашнюю стряпню.

– Уж не знаю, где ты так готовить выучилась, – заговорил он с набитым ртом, – но это просто отвал башки.

– Ты прожуй сначала, – заулыбалась от похвалы Алёнка. «Всё-таки в подвале и дурдоме готовить не учат», – подумала она, с благодарностью вспоминая деда Луку.

– Слушай, у меня для тебя новость есть, – воодушевился Веня. – Я тут насчёт тебя кое с кем переговорил…

– Веня, – укорила брата Алёна. – Зачем ты без моего ведома…

– Да ты послушай, – перебил Веня, – он классный мужик, только старый. В общем, неважно, главное, он крутой, адвокатом работает, ну и поколение молодое растит, хобби у него такое. Денег у него куры не клюют, видела бы ты его тачку.

– Так о чем ты с ним поговорил, со стариком этим? – прервала Алёна «поток сознания».

– Ну, как стариком, лет сорок ему, ну, да, стариком, – Веня засмеялся, притворяясь, что уворачивается от шуточного замаха Алёны. – В общем, он очень заинтересовался твоим делом и обещал помочь.

– Веня, где же я столько денег-то возьму, ему бензин, наверное, обходится дороже, чем я могу заплатить.

– В том-то и дело, что обещал помочь бесплатно, чтобы нам, балбесам, практику предоставить, – победно закончил Веня, ожидая реакции сестры.

– То есть я буду подопытным кроликом, ну уж нет, – надулась Алёнка.

– А у тебя есть варианты? – Веня поднял бровь.

Он был прав, вариантов у Алёны не было, деньги, которые дал ей дед Лука, почти закончились, а сидеть на шее у тети Кати и вовсе никуда не годится.

Утром Алёна, волнуясь, набрала записанный Веней номер.

– Алло, здравствуйте, Александр Сергеевич? Меня зовут Алёна, Алёна Дружинина, – она то и дело запиналась, голос дрожал. – А, Веня вам про меня говорил? Да, конечно, буду, спасибо, – Алёна с облегчением нажала на сброс и вошла в кухню.

– Ну, что он сказал? – с интересом спросил брат, жуя бутерброд.

– Назначил встречу в кафе возле твоего колледжа, как я поняла.

– Во сколько?

– В обед.

– Отлично, поедем вместе.

Когда Алёна в назначенное время вошла в кафе, Александр Сергеевич её уже ждал. Почему-то Алёна сразу поняла, что это он. Шикарный, судя по посадке, явно шитый на заказ, костюм, белоснежная рубашка, стрижка, как будто только что из парикмахерской, аккуратная бородка. Сердце пропустило удар. «Ну, Веня, черт бы его побрал, старик, старик, – подумала Алёна, чувствуя неловкость за свой „прикид“. – Знала бы» «И что бы ты сделала? – с насмешкой спросило подсознание. Другой-то одежды у тебя и нет». Алёна вздохнула и направилась к столику.

– Алёна? – Александр Сергеевич поднялся. Она кивнула. Он встал, чтобы помочь ей сесть, улыбнулся, но улыбка не коснулась глаз, в них была вселенская печаль. «Как хотелось бы стереть эту неведомую печаль, словно ластиком» – подумала Алёна и тут же себя одернула. – Я сразу подумал, что это вы, – продолжил Александр Сергеевич. – Такой вас и представлял.

– Правда? – Про старика Алёна решила умолчать.

– Что вы будете? – Александр Сергеевич протянул Алёне меню.

– Только кофе, – стесняясь, произнесла Алёна, подсчитывая остатки денег в кошельке.

Подошёл официант:

– Что будете заказывать?

– Пожалуйста, два салата «Цезарь», две порции медальонов из говядины, на гарнир, пожалуй, тушёные овощи, бутылку минералки, пока все, остальное мы закажем позже, – Александр Сергеевич протянул официанту меню. – Простите мне мою наглость, – продолжил он, обращаясь к Алёне, когда официант удалился, – терпеть не могу есть в одиночестве, – он заговорщически подмигнул Алёне. Она тут же вспыхнула и отвела взгляд.

– Спасибо, – с благодарностью произнесла она. – Александр Сергеевич, у меня совсем нет денег.

– Во-первых, Саша, – он поморщился. – Надеюсь, я ещё не настолько стар, чтобы такая очаровательная девушка называла меня по имени-отчеству. – Во-вторых, для человека, который недавно воскрес, было бы странно, будь у вас деньги, правда? – Алёна улыбнулась. – Ну, а в-третьих, что бы я был за мужчина, если бы брал с девушки деньги?

– Так вы ни у одной женщины не берете денег? – Алёна изогнул бровь.

– Только у красивых, – выкрутился Александр. – Рассказывайте, что у вас произошло?

– Понимаете, Александр Сергеевич, Саша, – поправилась Алёна, – меня не было, как оказалось, шесть лет. Меня признали умершей.

Принесли часть заказа, и Александр молча ждал, когда официант уйдёт, чтобы ответить.

– У вас очень интересный случай. – Вы не против, если я начну есть? Я проголодался. – Алёна кивнула. – Я ни разу с таким не сталкивался в своей практике, поэтому, когда Вениамин рассказал мне о вас, я сразу заинтересовался. У вас остались какие-то документы?

– Я не знаю, – Алёна покачала головой. – Я живу с тёткой, а она могла все выкинуть.

– Давайте вы начнёте с того, что узнаете, есть ли документы и будем действовать по обстоятельствам. Согласны? – Алёна кивнула. Она с аппетитом съела все заказанное.

– Большое спасибо, – произнесла она.

– Люблю, когда у женщины здоровый аппетит, – сказал Александр. Алёнка вспыхнула до корней волос. – Я предлагаю выпить кофе и съесть пару эклеров. Здесь неподалёку пекут прекрасные эклеры. Вы не против немного пройтись? Надеюсь, вы никуда не спешите?

– Куда может спешить человек, который недавно воскрес? – спросила Алёна, возвращая шутку Александра.

– Ну, и отлично. – Александр заплатил по счету, открыл перед Алёной дверь, и они вышли наружу.

Проказливое светило выглянуло из-за сердитой тучи, показало язык и, словно стесняясь своего детского порыва, нырнуло в укрытие.

Алёна с Александром шли по тротуару, мимо на скорости проносились вечно спешащие куда-то автомобили, пыхтели автобусы, проходили озабоченный прохожие. Шли молча, но молчание не было натужным, наоборот, слова были не нужны. Как люди, которые годами прорастают друг в друга и могут ничего не говорить, просто ощущать родное плечо, заботу, тепло, так и Алёна, просто шагала рядом, мечтая так идти хоть на другой конец света, не останавливаясь.

– Вот и пришли, – сказал Александр, открывая перед Алёной дверь в кафе.

– Спасибо.

Эклеры и правда оказались божественно вкусными. Но не об эклерах думала Алёна, глядя на этого сильного и такого ранимого мужчину. От него веяло такой уверенностью и силой, что хотелось прижаться и не отпускать.

– Большое спасибо за компанию, – произнёс Александр, кинув взгляд на часы. – Мне пора в суд. Вы, Алёна, узнайте, есть ли какие-то документы и дайте мне знать. Договорились?

– Конечно, вам спасибо, накормили, – Алёна улыбнулась.

– Надеюсь, не в последний раз.

Всю дорогу до дома Алёна думала про это «не в последний раз». «Что он имел в виду? Хочет ли он со мной встретиться ещё раз?»

Про документы вспомнила только дома. Но тётки все равно не было дома, она была на смене. А Веня вернётся только вечером. Алёна вздохнула и стала чистить картошку.

Едва Веня вошёл в дверь, Алёна взяла его в оборот.

– Расскажи мне все, что ты о нем знаешь, – попросила Алёна.

– О ком? – Веня сделал вид, что не понимает.

– Не придуривайся, – строго сказала Алёна.

– И ты туда же, – Веня закатил глаза. – Все девчонки неровно дышат к Синей Бороде, что они в нем нашли?

– Он женат? – Алёна пропустила монолог брата мимо ушей. – Кольца у него нет, хотя, это может ничего не значит, – задумчиво произнесла Алёна.

– Да вроде не женат он, – подумав, сказал Веня. – Вроде, слышал, что у него трагедия какая-то случилась, но утверждать не могу. Больше не пытай, всё равно ничего больше не знаю. Что он тебе сказал по твоему вопросу?

– А, что? – очнулась Алёна. – А, по моему вопросу, документы нужны. Так вот почему у него такие глаза грустные.

Веня покачал головой:

– Есть чем пожрать?

– А, да, пойдём, я пюре с курицей приготовила.

– Ну, хоть одна хорошая новость, – Веня довольно потёр ладони друг о друга.

Веня с Алёной смотрели телевизор, вернее, смотрел Веня, а Алёна витала в облаках. В коридоре звякнули ключи, кто-то шумно завозился.

– Мать пришла, – прокомментировал Веня. Алёна вышла навстречу.

– Привет, теть Кать, ужинать будете? – Тётка хмуро посмотрела исподлобья.

– Я что, по-твоему, воздухом питаюсь? – ответила тётка вопросом на вопрос.

Алёна только вздохнула и молча пошла накрывать на стол. Дождавшись, когда тётка утолит первый голод, Алёна задала интересующий её вопрос:

– Теть Кать, а документы мои остались?

– Какие документы? – Пробурчала тётка.

– Ну, паспорт, свидетельство о рождении, диплом, – перечислила Алёна.

– Тебя шесть лет носило неизвестно где, а сейчас ты о документах вспомнила? – неприязненно произнесла тётка. – Раньше думать надо было.

– Всё ясно, – сказала Алёна.

За ужин тётка даже не поблагодарила, ела молча, не глядя на племянницу. Алёна вернулась к Вене.

– Смотри, смотри, как он его, а? – в комнате раздавались одиночные выстрелы, тарахтел автомат. Накаченный боец в полном обмундировании получил ранение в ногу и катался по полу, корча гримасы. Веня смотрел боевик. Алёна, вздохнув, опустилась в кресло и задумалась. Она была даже рада, что у тётки не оказалось документов. Это ещё один повод встретиться с Александром.

Алёна с самого утра готовилась позвонить Саше, брала в руки телефон, снова клала его обратно на стол. Сердце то замирало, то усиленно билось где-то в горле, лишая возможности нормально дышать. Во время очередной попытки позвонить, телефон зазвонил сам, Алёна ойкнула и от неожиданности чуть не выронила его из руки. «Саша» высветилось на экране. Алёна сделала глубокий вдох.

– Алло, – опасливо ответила она.

– Привет! Алёна, я кое-что узнал, мы не могли бы встретиться в том же кафе в то же время?

– Привет, Саша, – ласково произнесла Алёна. – Конечно.

Александр был все так же великолепен: сверкал белозубой улыбкой, ненавязчиво благоухал парфюмом, расточал комплименты. Алёна долго собиралась: навертела причёску, навела стрелки, намазала тени. Хорошо! Вот только единственные джинсы с единственными кроссовками и единственной толстовкой с вечерним макияжем не вязались совершенно, да и не хотелось, если честно, выглядеть, как дебютантка на первом балу. Алёна со вздохом смыла весь марафет, вынула из волос шпильки, позволив им тяжёлой волной упасть на спину, накрасила тушью ресницы, мазнула по губам помадой и отправилась на встречу.

– Алёна, я так рад вас видеть, – Александр произнёс это с таким чувством, что не оставалось сомнений в его правдивости. Алёна засмущалась.

– Я тоже, Саша, – призналась она.

– Вы знаете, я ужасный консерватор, поэтому всегда заказываю одно и то же. Но вы вольны выбрать, что хотите. – Он протянул Алёне меню. Она попыталась вникнуть в состав блюд, но от волнения строчки плясали перед глазами канкан, и Алёна, сдавшись, заказала то же, что и Александр.

– Вам, наверное, не терпится узнать, для чего я вас вызвал?

– Да, очень любопытно, – согласилась Алёна.

– Ну, во-первых, я, конечно мог вам это сообщить и по телефону…

– Но вы ужасно не любите есть в одиночестве, – перебила Алёна, улыбнувшись.

– Точно, в последнее время я только этим и занимаюсь. В смысле, ем в одиночестве, – Александр хохотнул.

– А что же во-вторых? – Напомнила Алёна.

– Во-вторых, я навёл кое-какие справки и узнал, что некая гражданка, – Александр сверился с записями в записной книжке, – гражданка Силантьева, как единственная наследница, недавно переоформила квартиру на себя.

– Это моя тётка. А что за квартира? – не поняла Алёна.

– Сейчас, секунду, двухкомнатная квартира под номером 15 по улице Горького, 35.

– Это квартира, в которой мы живём, – Алёна не понимала, что происходит. – А до этого она разве была не её?

– Нет, квартира была оформлена на вас, – пояснил Александр.

– Как на меня? – Побледнела Алёна. – Но этого просто не может быть. Она же все жизнь попрекала меня тем, что я ем её хлеб, живу в её квартире. Но зачем?

Алёна вспомнила все унижения, через которые ей пришлось пройти по вине тётки, все её злые выпады, открытое пренебрежение. По лицу, вопреки воли Алёны, потекли слёзы. В мозгу билась одна-единственная мысль: «За что?» Александр оказался рядом, обнял Алёну, она уткнулась лицом в его белоснежную рубашку. Невыплаканные слезы обиды и несправедливости душили её.

– Ну, ну, попей, – Александр протянул Алёне стакан минералки. Она сделала глоток, зубы стучали о стеклянный край. – Я не сказал ещё кое-что, – серьёзно произнёс Александр.

– Что ещё? – Алёна, всхлипывая, посмотрела на него заплаканными глазами в потеках туши.

– Ещё я ужасно не люблю женских слезы, – Александр улыбнулся.

– Ой, я запачкала вашу рубашку, – Алёна с ужасом смотрела на мокрое пятно на груди.

– Ну, вот, теперь, как порядочный мужчина, я просто обязан перейти на «ты», согласна? – Алёна кивнула.

– Я, наверное, ужасно страшная. – Она попыталась закрыть лицо ладонями.

– Для меня ты всегда прекрасна. – Он бережно, словно ребёнку, стирал с лица потеки туши. – Так-то лучше.

– Я пойду, умоюсь.

Когда Алёна вернулась, принесли заказ.

– Поешь, будь умницей, – Александр занял свое место.

– Здесь и правда вкусно готовят, – произнесла Алёна, отдавая дань мастерству шеф-повара.

– Ты знаешь, ты зря так убиваешься. – Александр неверно расценил причину слез Алёны. – Любой адвокат в два счета отсудит твою квартиру обратно.

Алёна задумалась, а потом покачала головой:

– Нет, я не буду судиться, пусть квартира останется Вене. Не буду, ради него.

– Это твой выбор, почему-то я был почти уверен, что ты так скажешь. А что с документами?

– Нету документов, тётка сказала, что выкинула. – Вздохнула Алёна.

– Это, конечно, сложнее, нужно искать свидетелей, но ничего невозможного нет, тем более один свидетель у нас уже есть. – Александр закончил трапезу и промакивал рот кипенно-белой салфеткой. – Ну, что, за эклерами? – Нарочито бодрым голосом спросил он.

– Прости, аппетита совсем нет. Я пойду домой, если не возражаешь. Хочу воспользоваться тем, что тётка дома, по крайней мере, была, когда я уходила, а Веня на парах.

– Я тебя понимаю, не терпится расставить точки над и, – кивнул Александр. – Я тебя подвезу, не возражаешь?

– Была бы очень благодарна, – согласилась Алёна.

– Тогда пошли.

У Александра была шикарная машина, лучи умирающего солнца отражались от блестящей поверхности, разбрасывая вокруг снопы искр. Алёна шла, как во сне, не замечая ничего вокруг. Александр распахнул перед ней дверь пассажирского сидения, и Алёна скользнула внутрь. В салоне пахло кожей обивки и парфюмом Александра. Он обошёл машину, сел за руль, двигатель покорно заурчал, и они поплыли по запруженным улицам, словно на большом белом лайнере.

– Спасибо тебе за все, – с чувством сказала Алёна, когда они подъехали к её дому.

– Я тебе позвоню, тем более у меня есть повод: нужно оформлять документы, – произнёс Александр.

– Конечно, пока, – попрощалась Алёна.

– Пока, – с нескрываемым сожалением сказал Александр.

Алёна вошла в квартиру и тут же постучала в дверь теткиной комнаты.

– Кто? – неприязненно спросила она, шум, издаваемый работающим телевизором, чуть стих. Как будто кто-то ещё мог стучать в дверь её комнаты. Алёна закатила глаза.

– Я, Алёна.

– Что надо?

– Поговорить.

– Ладно, заходи, – смилостивилась тётка. Алёна вошла и встала прямо перед тёткой, скрестив на груди руки. – Отойди, ты мне телевизор загородила, – приказным тоном заявила тётка.

– И не подумаю, – Алёна не сдвинулась с места. Тётя Катя удивлённо подняла глаза на племянницу.

– Что это ты расхрабрилась? – Зло спросила она. – Раньше ты себе так разговаривать с тёткой не позволяла. – Алёна пропустила её монолог мимо ушей.

– У меня один вопрос: за что? – Алёнин голос дрогнул.

– Аааа, значит, знаешь уже, – тётка усмехнулась. – Я тебе скажу. Потому что все всю жизнь Надьке доставалось: квартира, – она обвела рукой комнату, – Пашка, а мне ничего. Ничегошеньки, – произнесла она по слогам.

– Пашка – это вы про моего отца? – Переспросила Алёна. От отца ей досталось только отчество. Всю жизнь полагала, что отец их бросил. Алёна боялась дышать. «Лишь бы только тётка не замолчала».

– А кто же ещё? – Она невесело усмехнулась. – Это я с ним первая познакомилась, он мой должен был быть, мой. А тут Надьку увидел и пропал. Люблю, говорит, не могу. Только Надьке он тоже не достался, – злорадно сказала тётка. – Паша в каком-то закрытом городе работал, говорил, три года ещё ему оставалось. Мол, приеду, женюсь.

– И что, приехал? – С надеждой спросила Алёна.

– Приехал, – ответила тётка, – только мамка твоя померла уже, а тебя мне подкинула. Я ему про тебя ни слова не сказала, конечно. – Тётка упивалась своей властью. – А Надька, дура, гордая была, писать не стала. Говорит, вернётся, сам узнает, а не вернётся – и не надо.

– А квартира? – Поинтересовалась Алёна.

– А что квартира, квартиру родители тоже Наденьке своей оставили, ненаглядной, – передразнила тётка противным голосом. – Ну и что, что она за ними ухаживала, я что, не дочь, что ли? Вот я и восстановила справедливость. – Тётя Катя так орала, что даже не услышала, как открылась входная дверь и тихонько вошёл Веня. Зато он все прекрасно все слышал. На него было страшно смотреть. На скулах играли желваки, кулаки непроизвольно сжимались.

– Мама, это правда? Не могу поверить свои ушам.

– А ты что думал? Просто так ничего не бывает. – Тётя Катя была в ударе, её лицо покраснело так, словно её вот-вот хватит апоплексический удар.

– Мама, перестань. Ты сейчас же вернёшь Алёне документы и письма отца, я видел, как ты их украдкой перечитываешь, – произнёс Веня, в его голосе звучала угроза.

– Вот тебе, а не документы. – Тетя Катя выбросила вперёд руку, показав Алёне кукиш.

– Мама, прекрати, мне за тебя стыдно, – Венина кожа приобрела такой же оттенок, как и у его матери. – Теперь я понимаю, почему отец тебя бросил.

Эти слова возымели волшебный эффект, тётя Катя скукожилась и осела в кресло, хватая ртом воздух.

– Тетя Катя, мне вас жаль, – произнесла Алёна и вышла из комнаты.

– Себя пожалей, у тебя теперь даже жилья нет, – донеслись до неё теткины слова.

Александр нажал на нужные кнопки, и Алёна ожила, для государства, в смысле. Они скромно отметили это дело в их кафе, Александр хотел более пафосного вечера, но Алёна отказалась. Ей банально было нечего надеть, но она бы под пытками не призналась в этом Александру.

– Саша, у меня к тебе ещё одна просьба. – Она протянула ему письмо отца.

– Отец? – Спросил Александр. Алёна кивнула. – Попробую что-то разузнать.

Теперь, когда все дороги, казалось, были открыты, Алёна запаниковала. «И куда теперь? Опыта работы – деканат института, – рассуждала Алёна. – Но есть диплом учителя начальных классов. Значит, надо устраиваться работать в школу». Она тыкнулась в одну школу, в другую, везде разводили руками. «Учебный год начался, если бы раньше. Приходите на следующий год». Алёна бы с радостью, но жить на что-то надо. Александр постоянно звонил, предлагал деньги, но Алёна была слишком горда, чтобы принимать его помощь.

Через неделю у Алёны день рождения. Она с грустью подумала, что никто и не вспомнит. Может оно и к лучшему. Не надо думать, как угодить, что приготовить, да и на что. Однажды Алёна возвращалась домой из магазина, когда на глаза попалась вывеска детского центра в подвале соседней пятиэтажки. «А почему бы и да? – Мелькнула у Алёны мысль. – Что я в конце концов теряю?»

В тесном холле с небольшой стойкой, диванчиком и телевизором на стене никого не было. Из кабинета справа раздавались голоса. Алёна решила, что просто так не сдастся, будет ждать до последнего. Она присела на диван, по телевизору шёл «Лунтик». Добрый Лунтик защищал божью коровку Милу от нападок злых гусениц Вупсеня и Пупсеня. Алёна невольно улыбнулась. Наконец дверь распахнулась, на Алёну уставились несколько пар любопытных глазенок.

– Привет! – прошамкал беззубый малыш, засунув палец в рот.

– Привет! – разулыбалась Алёна. – Как тебя зовут?

– Меня зовут Мила, – влезла бойкая девочка с двумя озорными косичками.

– Как божью коровку в «Лунтике»? – Спросила Алёна.

– Ты тоже любишь этот мультик? – Воодушевилась девочка.

– А ты? – Ответила Алёна вопросом на вопрос.

– Это мой любимый, – призналась Мила и плюхнулась на диван рядом с Алёной.

– Простите, вы меня ждёте? – Из кабинета вышла молодая девушка примерно Алёниного возраста.

– Давай мы с тобой потом поговорим, – предложила Алёна Миле.

– Так ты к Татьяне Муниловне пришла? – Разочарованно протянула Мила.

– Да, – шепнула Алёна Миле. – Извините, я ищу работу, – сказала Алёна, поднимаясь с дивана. – У меня диплом учителя начальных классов, – выдала Алёна, не дожидаясь вопроса.

– А опыт работы с детьми?

Алёна покачала головой:

– Я только в деканате института работала, больше нигде, – призналась Алёна, ожидая, что отправят её сейчас по всем известному адресу. Но Татьяна, наоборот, ободряюще улыбнулась.

– Я вижу, детям вы понравились. Мне нужен педагог, чтобы меня замещать, а то я одна зашиваюсь.

Мила все это время с интересом прислушивалась к разговору.

– Так ты нас теперь учить будешь? – Спросила она с детской непосредственностью.

Алёна и Татьяна рассмеялись.

– Не знаю, – честно ответила Алёна. – А ты бы этого хотела?

– Да, – твёрдо сказала Мила. – Ты Лунтика любишь.

Так Алёна нашла работу, Татьяна, оказавшаяся Эммануиловной, быстро ввела Алёну в курс дела, и спустя неделю она приступила к занятиям. Алёне нравилось работать с детьми: они были такие непоседливые и непосредственные, что с ними невозможно было соскучиться. Они лепили, читали, писали, делали зарядку, стояли на голове, ходили на прогулку и пили чай с печеньками. Конечно, не всегда было легко, иногда дети баловались и отказывались слушаться, но все это было решаемо.

Зарплата, конечно, тоже небольшая, но «надо же с чего-то начинать, тем более, когда тебе завтра стукнет двадцать семь. Двадцать семь? Завтра? – с ужасом подумала Алёнка». В суете, связанной с новой работой, она совсем забыла про свой день рождения. А тут внезапно вспомнила и настроение тут же упало. В душе-то ей двадцать один, она молода и жизнерадостна, не было никакой болезни, да и не могло быть. Ну, какой рак в двадцать один? Да и в зеркале двадцать один, не больше. А в паспорте – двадцать семь. «Что за несправедливость?» – Рассуждала Алёна. Погода тоже не добавляла энтузиазма. «И угораздило маму родить меня в конце октября?»

Летнее тепло давно миновало, а зима не успела закутать землю в белый саван. На улице сыро, промозгло и ветряно, скачут по лужам хмурые прохожие, жмутся друг к дружке озябшие воробьи, прячутся в тепло кошки. Хотя, с другой стороны, все не так уж плохо. У меня есть Александр, не даёт закиснуть Венька, работа опять-таки». Алёна допила чай, глядя на тёмный контур окна, вымыла чашку и отправилась в ванную: чистить зубы и спать. Завтра рано вставать на работу, детей приводят в восемь, чтобы успеть доехать до работы.

Утром Алёну разбудил звонок в дверь. Она глянула на часы. «Семь утра. Кого принесла нелёгкая?» Алёна прислушалась к трели звонка, никто не спешил открывать. Венька спал, как убитый, причмокивая во сне. Тётка, видимо, тоже. Алёна нехотя села в кровати, нащупала босыми ногами тапки и, зевая, пошаркала открывать. На пороге стоял бодрый молодой человек с букетом роз и коробкой.

– Здравствуйте, мне нужна Дружинина Алёна Павловна, – отрапортовал он.

– Это я, – сказала Алёна.

– Тогда распишитесь и получите, – улыбка курьера сияла ярче укатившего на отдых в тёплые страны солнца. Алёна поставила закорючку на бланке, и курьер всучил ей коробку, цветы и, пружиня шаг, побежал вниз по ступеням. Алёна, пребывая в полном недоумении, закрыла дверь и оглянулась. На пороге их комнаты, облокотившись о косяк и, скрестив руки на груди, стоял, лучась, Веня.

– Доброе утро, с днем рождения, сестрёнка, – выпал он.

– Спасибо, это что? – Алёна потрясла коробку.

– Открой, – предложил Веня, – и узнаешь. – Он забрал у Алёны букет, чтобы было удобней. Она положила коробку на кровать и потянула за атласную ленточку. Внутри было вечернее платье и туфли на каблуках. А ещё записка: «С днем рождения, любимая. Вечером наш ждёт ресторан. Александр».

– Но как он догадался? – Ахнула Алёна. – Твоих рук дело? – Она с подозрением глянула на Веню. Довольная улыбка не сходила с его лица.

– Мы же покупали с тобой одежду. – Он не стал опираться. – Вот я и запомнил размеры.

Алёна не знала, как реагировать: ругать его или благодарить. Было ужасно приятно и, в то же время, неловко. Щеки пылали.

– Даже не знаю, что сказать, – призналась она.

– Ничего не говори, – засмеялся Веня. – Просто примерь. – Он деликатно вышел из комнаты.

Платье и туфли сидели, как влитые. Платье было простое, чёрное, на бретелях, без каких-либо украшательств и финтифлюшек. Прямо как Алёна любила.

– Вау, – Веня присвистнул, увидев Алёну.

– Я прямо как Джулия Робертс в «Красотке», – Алёна крутилась перед зеркалом.

– Лучше, – уверенно сказал Веня.

– Много ты понимаешь, – пошутила Алёна.

– Понимаю, поверь мне. – Он хмыкнул.

– Ой, я же на работу опоздаю, – спохватилась Алёна, скидывая туфли и опрометью помчалась в ванную. «Всё-таки день рождения – не самый худший праздник, даже если тебе двадцать семь», – подумала Алёна, чистя зубы.

На работе Таня с детьми устроили Алёнке сюрприз: едва она вошла, хором спели петь «С днем рождения тебя», развесили шарики, Таня купила торт и разлила чай. Дети подарили рисунки и поделки, а Мила вручила Алёне плюшевую божью коровку со словами: «Пусть она напоминает тебе обо мне». Алёна была так тронута, что даже слегка прослезилась. Только деда Луки не хватало ей в этот день, его мудрости, слов напутствия и доброй улыбки.

Вечером её ждал любимый мужчина. Наконец-то появился повод произвести впечатление: накрутить сложную причёску и сделать вечерний макияж.

В назначенное время за Алёной заехало такси и повезло её навстречу судьбе. Александр прогуливался перед входов в ожидании. Увидев Алёну в такси, просиял, открыл для Алёны дверь и помог выйти из машины. Алёна сто лет не ходила на каблуках, ноги то и дело заплетались, и если бы её не удерживала крепкая рука Александра, то она давно бы запнулась и подвернула ногу, а то и растянулась на глазах у прохожих.

– Ты сегодня очаровательна, – шепнул Александр на ухо Алёне. – Вернее, очаровательна ты всегда, а сегодня особенно.

– Спасибо, – вспыхнула Алёна.

Украшенный цветами столик был уже сервирован на двоих, рядом в ведерке со льдом стыла бутылка шампанского. Все замерло в ожидании гостей. Александр привычно помог Алёне сесть. Услужливый официант откупорил бутылку и наполнил бокалы.

– С днем рождения, любимая. – Александр поднял свой бокал. – Хочу выпить за тебя, за твою красоту и очарование.

– Спасибо за поздравление, за подарок, за всё. Не знаю, что бы я без тебя делала, – искренне сказала Алёна, пригубив шампанское.

Играл оркестр, пузырьки взрывались в голове, глаза любимого окутывали лаской. Алёна никогда не была настолько счастлива. Она с благодарностью вспомнила слова деда Луки: «Твоё место там, не здесь». В домике на опушке ей тоже было хорошо, но там она скорее ощущала покой, просто ей не с чем было сравнить. Сейчас это было нечто совершенно другое, кровь бурлила в теле, слегка кружилась голова, хотелось кричать о своём счастье на весь белый свет.

Александр поднялся и предложил руку, приглашая на танец. Алёна доверчиво вложила свою ладонь в протянутую руку. Впервые они были так близко друг к другу, Александр уверенно прижимал к себе Алёну, его ладонь покоилась на её обнаженной спине, большой палец поглаживал нежную кожу, а губы почти касались уха.

– Теперь я понимаю, зачем ты выбрал платье с открытой спиной, – пошутила Алёна.

– Поехали ко мне? – Охрипшим голосом произнёс Александр.

– У меня никогда не было отношений, ну, ты понял, – смущаясь призналась Алёна. – Наверное, двадцать семь – это подходящий возраст, чтобы совершить грехопадение.

– Такое вообще в современном мире бывает? – Удивился Александр. – Ты не перестаёшь меня удивлять. Не волнуйся, я буду очень нежен, – прошептал он прямо Алёне в ухо, по спине тут же побежали мурашки.

Пока Александр, утомленный практически бессонной ночью, спал, Алёна нашла в шкафу стопку чистых футболок, натянула одну на себя и отправилась изучать квартиру. Вчера ей было не до этого. Квартира была огромная, с панорамными окнами и шикарным видом, вот только мебели совсем мало, а ковров нет совсем. На тумбочке стояла фотография, Алёна аккуратно, чтобы не разбудить Александра, подняла её и поднесла к глазам. С карточки на неё смотрела молодая женщина, смутно напоминающая её саму, только чуть постарше, обнимающая ребёнка лет пяти-шести.

Черты лица мальчика не оставляли сомнений в том, чей это сын. Алёна сделала глубокий вдох, чтобы не зарыдать, сердце рвалось на куски от боли. «Нет, этого просто не может быть, Александр не мог так её обмануть. Он добрый и благородный». Она осторожно поставила фотографию на место и вышла из спальни, прикрыв за собой дверь. «Но нигде нет ни одной женской или детской вещи. Ни в шкафу, ни в прихожей». Алёна отправилась на поиски ванной комнаты, она понятия не имела, где она находится. Из коридора вели четыре двери. Алёна наугад дернула за ручку одной из дверей. Закрыто. «Он просто спрятал все вещи в этой комнате, а потом запер», – утвердилась Алёна в своей первоначальной мысли.

Первым порывом было сбежать, не слушать объяснений. Так всегда делают в низкопробных фильмах. «Но, Александр не заслуживает такого отношения, – рассудила Алёна. – Он столько для меня сделал. Надо дать ему шанс все объяснить». Чтобы отвлечься и занять чем-то руки, Алёна решила приготовить завтрак. В холодильнике она нашла яйца и пакет молока, в выдвижном ящике – муку, соль и сахар. Алёна решила продемонстрировать свои кулинарные таланты и напечь своих фирменных блинов. Но, к своему стыду, не смогла включить плиту.

Навороченная, она сверкала чёрной стеклянной поверхностью и с немым укором взирала на Алёну. Отчаявшись с ней справиться, Алёна нарезала сыр, хлеб, свежие овощи, ветчину и налила чай. Вскоре в проёме показался взъерошенный Александр. Он обнял Алёну, привлёк её к себе и запечатлел на её губах долгий поцелуй.

– Я ужасно голодный, – сообщил он, но заметив Алёнин грустный вид, забеспокоился. – Что-то случилось, малыш, я тебя чем-то обидел?

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – Ответила Алёна вопросом на вопрос. Александр вздохнул:

– Наверное, мне давно надо было сделать. Я все оттягивал этот момент.

Алёна схватилась за край стола, чтобы не упасть. «Значит, это правда. Он её обманул, а она, дура, поверила».

– Дай мне время душ принять и давай позавтракаем. – У Алёны хватило сил только чтобы кивнуть. Есть она не смогла, кусок в горло не лез. Смотрела только, с каким аппетитом Александр наворачивает все, что лежит на столе. Наконец он доел, поднялся из-за стола и взял Алёну за руку:

– Пошли, – скомандовал он.

– Куда ты меня тащишь? – Она вспомнила его кличку в колледже, Синяя Борода, и не на шутку испугалась.

– Сейчас все сама увидишь. – Он подвёл её к закрытой двери и открыл своим ключом из связки. – Заходи. – Алёна с опаской вошла и с удивлением осматривалась. Обычная детская комната: односпальная кровать, парта, светильник, на полу валяется забытая машинка, только в углах скопилась пыль, а на потолке – паутина.

– Что это? Куда ты меня привёл? – Алёна с недоумением осматривалась.

– Это комната моего сына. – Александр тяжело опустился на кровать, подняв облако пыли.

– Но почему здесь так пыльно? – Спросила Алёна, чихнув.

– Его звали Андрей. Он умер пять лет назад. – Александр запустил пальцы в волосы и опустил голову. – Вернее, он погиб. Погиб из-за меня.

Алёна, не обращая внимания на пыль, села рядом с Александром, положив руку ему на плечо.

– А его мать? – Поинтересовалась она.

– Они погибли вместе, Вера была за рулём. – Голос Александра звучал тускло, словно выкрутили лампочку внутри.

– А при чем здесь ты? – Не поняла Алёна.

– Мы поругались, и Вера схватила Андрея и выскочила из дома. Я должен был её остановить, но я решил, что перебесится и вернётся. – Объяснил Александр. – Мы постоянно ссорились. Я пропадал сутками на работе, я хотел их обеспечить, дать им все, о чем только можно мечтать, а в результате потерял. Понимаешь? – Он поднял на Алёну покрасневшие от слез глаза.

– Я понимаю, – ответила Алёна. – Понимаю.

– В тот день у меня было два заседания подряд, устал, как собака. Думал, вернусь, отдохну, а тут Вера со своими нападками. Я не выдержал, наорал, нагрубил. Она сказала, что поживет какое-то время у мамы. Я подумал: «Пусть катится», голова раскалывалась, расплакался Андрюша. С прилегающей дороги вылетел пьяный камазист. Он не оставил им шансов. Вера погибла сразу, Андрюша умер в больнице, не приходя в сознание, спустя два дня. А я, я в это время лежал на диване и пил виски. Никогда себя не прощу. – Александр повалился на кровать. Алёна легла рядом, гладя его по спине.

– Я на неё похожа, ты поэтому меня полюбил? – Тихо спросила Алёна. – Думал, я тебе её заменю?

– Ты совсем не похожа на Веру, может, только внешне, а так ты совсем другая. Я не могу вас сравнивать. Да и не хочу. Мне их никто не заменит. Но только с тобой я почувствовал, что живу, дышу, что могу радоваться и смеяться. – Александр нашёл руку Алёны и поднёс её к губам.

– Бедный мальчик, – шептала Алёна. – В каком кошмаре ты всё это время жил.

– Я сам создал этот кошмар, – отозвался Александр.

– А если бы не ваша ссора, ты бы так убивался? – Спросила Алёна.

– Наверное, мне было бы легче, – признался Александр.

– Но ведь это могло случиться в любой другой день, разве нет? Просто они оказались в ненужное время в ненужном месте, понимаешь?

– Ты права, но, если бы я их остановил, они были бы живы, – настаивал Александр.

– Ты знаешь, мне тоже есть о чем тебе рассказать, – решилась Алёна.

– Ты агент ФБР? – Пошутил Александр. Алёнка засмеялась:

– Почти. – Отсмеявшись, она поведала ему все свои злоключения, не обойдя вниманием загадочного деда Луку.

– Бедная девочка, сколько тебе всего пришлось пережить, – ужаснулся Александр. – А ты после этого проверялась? – Обеспокоенно спросил Александр.

– Нет, а зачем? Я прекрасно себя чувствую.

– Сегодня выходной, а завтра с утра поедем в клинику, сдашь все анализы, береженого бог бережёт.

– Саш, ну, может не надо? – Канючила Алёна.

– Как это не надо? – Возмутился Александр. – Завтра едем в клинику. Решено. – Алёна только вздохнула, спорить было бесполезно.

– А ты не считаешь, что я сошла с ума? – Спросила Алёна.

– Собирайся, – Александр резво спрыгнул с кровати и куда-то умчался.

– Саш, ты куда? – Крикнула Алёна, но он её уже не слышал.

– Одевайся, сначала в магазин.

Алёна ничего не понимала, но собралась, как сказал Александр. Они спустились на подземную парковку и прыгнул в машину. Александр припарковался возле магазина одежды.

– Может, ты все-таки скажешь, что ты задумал?

– Всё узнаешь. Пошли. – Они вошли в магазин и Александр оставил Алёну на попечение консультанта, бросив: – Девушке нужен дождевик и резиновые сапоги.

Спустя минут десять он пришёл за Алёной в оранжевом дождевике и резиновых сапогах, слава богу, чёрных. Алёна прыснула.

– Ты на себя посмотри, – парировал Александр, глядя на Алёну в розовом дождевике и синих резиновых сапогах. – Сама не лучше.

– И что это все значит?

– Пошли на кассу.

Сев в машину, Александр вбил «Прасковеевка». Только тогда Алёна все поняла.

– Двести километров, прилично, – прокомментировал Александр. – Часа через два будем.

– Спасибо, – поблагодарила Алёна.

Над городом повисла серая хмарь, моросящая мелким, как пыль дождём. Алёна полдороги спала, наверстывая упущенное ночью. Иногда просыпалась, смотрела на профиль Александра, улыбалась и снова проваливалась в неглубокий, беспокойный сон. Такой сон чаще всего бывает в дороге, когда сам не понимаешь, спишь ты или нет.

– Приехали, – сообщил Александр, припарковавшись.

Алёна зевнул, потянулась и нехотя вылезла из машины, шурша плащом. Разминая затекшие ноги, с любопытством озиралась.

– Зря мы сюда приехали, я ничего не узнаю, – разочарованно сказала Алёна.

– Ты пока осматривайся, а я в туалет. Пойдёшь? – Алёна помотала головой. Она силилась что-то вспомнить, когда на глаза ей попался Авдей, правда, в джинсах и куртке, но все равно это был он, его черноволосую курчавую голову невозможно было не узнать.

– Авдей, Авдей, подожди, – закричала Алёна и понеслась вслед через площадь. Он недоуменно оглянулся:

– Это вы мне?

– Вам, – кивнула Алёна, подбежав к мужчине.

– Как вы меня назвали? – Переспросил он.

– Авдей, – уверенно ответила Алёна.

– Какое странное имя, вообще-то меня зовут Алексей. – Он смотрел на Алёну как на сумасшедшую.

– Простите, я, наверное, обозналась, – смутилась Алёна.

– Наверное. – Он погрузил пакеты с покупками в багажник и сел за руль. Когда он закрывал дверь, Алёну осенило:

– А у вас был кто-то в роду по имени Авдей? Может, дед или, скорее всего, прадед?

– Может быть, только я детдомовский, – ответил Алексей.

– Простите, пожалуйста.

– Я могу ехать? – Он выразительно глянул на Алёну, которая удерживала дверь.

– Конечно, простите ещё раз. Всего доброго!

– И вам того же, – пожелал Алексей и завёл двигатель.

Алёна с сожалением смотрела вслед отъезжающему автомобилю. Подошёл Александр.

– Кто это? – Спросил он.

– Один знакомый, приходил постоянно к делу Луке, только он сказал, что его зовут Алексей, а не Авдей и он детдомовский.

– Авдей? Скажешь тоже, – хохотнул Александр. – А я уж грешным делом подумал, что ты от меня спасаешься бегством, ты так улепетывала. – Алёна шутливо толкнула Александра в плечо. – Что делать будем?

– Возвращаться, – Алёна пожала плечами. – Я ничего не узнаю.

– Подожди, столько ехали, обмундирование вон купили, – Александр показал на свой плащ цвета «вырви глаз». – Давай походим немного, вдруг что-то узнаешь.

– Давай, – без всякого энтузиазма отозвалась Алёна.

Вокруг было серо и уныло, мелкий дождь пылью оседал на поверхности плащей, одна из нескольких лежащих у крыльца магазина дворняг вдруг подняла голову и тоненько завыла. Алёна вздрогнула.

Они бесцельно бродили по городку, состоящему из трех улиц. Старые облупившиеся пятиэтажки сменили одноэтажные дома. Алёна помотала головой:

– Надо возвращаться.

Вдруг у Александра возникла идея.

– Давай зайдём куда-нибудь перекусить, я проголодался.

– Давай, – согласилась Алёна.

Она зашли в кафе под названием «Кафе» на центральной площади, там, где Александр изначально припарковал машину.

– Кратко и понятно, – засмеялся Александр, кивнув на вывеску. – А то заморачиваются некоторые: «Королевская трапеза» или там «Золотой колос».

Они вошли в здание, помимо них в заведении сидели ещё два мужчины. Они с аппетитом хлебали суп. Алёна с Александром заняли столик напротив. Из-за стойки выплыла дородная дама и вручила им меню. Одно на двоих, естественно. Меню представляло собой папку с двумя файлами. Внутрь были вставлены два потрепанных листика бумаги с напечатанным текстом.

– Да, выбор не велик, – произнёс Александр. – Но, ничего, мы не гордые.

– Готовы? – Спросила дама.

– Мне, пожалуйста, суп-лапшу, – начала Алёна.

– Супа-лапши нет, – прервала её официантка.

– А что есть? – Задала резонный вопрос Алёна.

– Сегодня в меню борщ и котлеты с пюре, – объявила официантка таким тоном, словно это трюфели и чёрная икра.

– А зачем вы нам тогда меню приносили? – Удивилась Алёна.

– Чтобы вы выбрали, – поджала губы официантка.

– Нам два борща и две порции котлет с пюре, – перебил Александр. Официантка записала заказ в записную книжку.

– Что будете пить?

– А что есть? – Александр одарил официантку обаятельной улыбкой.

– Компот из сухофруктов. – Официантка очаровательно зарделась.

– И два компота, – сделал заказ Александр, возвращая официантке меню.

– Сюр какой-то, – проворчала Алёна. – А что это ты перед ней перья распушил? – С подозрением спросила Алёна.

– Сейчас узнаешь, – подмигнул Александр.

– Ох уж мне твои сюрпризы, – проворчала Алёна.

На удивление, все оказалось съедобным, или так от голода показалось, но оба съели все, что принесла официантка.

– Спасибо, – поблагодарил Александр, одаривая официантку сногсшибательной улыбкой и щедрыми чаевыми. Неизвестно, что возымело больший эффект, но официантка стала сама любезность.

– Вам понравилось? – Спросила она. «Вот это сервис», – подумала Алёна.

– Всё было просто великолепно. Я вам больше скажу, давно так вкусно не ел, – распинался Александр, подмигнув Алёне. – Уважаемая, – он сделал многозначительную паузу.

– Елена, – сказала официантка и смущённо захихикала.

– Уважаемая, я бы даже сказал, дорогая Елена, не подскажете нам, где здесь находился старый базар? Дело в том, что мы журналисты, хотим написать статью о вашем прекрасном городе с исторической точки зрения. – На лице глубоко уважаемый Елены отразилась усиленная работа мысли: лоб пошёл волнами, затуманился взгляд. Заржавевший механизм пытался включиться, но тщетно. После некоторой борьбы лицо Елены приняло разочарованное выражение.

– Увы, но я здесь недавно, – она развела руками. – Боюсь, ничем не смогу вам помочь. «Неужели в этой дыре есть те, кто здесь недавно?» – Удивилась Алёна.

– Что ж, жаль, конечно, но, в любом случае, спасибо. – Поблагодарил Александр.

Они снова вышли в промозглую сырость октября.

– Ну, что, домой? – Спросила Алёна.

– Похоже на то, – вздохнул Александр.

– Зря ты так перед ней выкладывался.

– Вежливость – залог успеха, – Александр назидательно поднял указательный палец.

– Ну, ну.

Они направлялись к машине, когда их догнал один из посетителей кафе.

– Подождите, – он помахал рукой.

Алёна и Александр остановились. К ним подбежал мужичок пьющего вида и неопределённого возраста. – Вы старый базар искали? – Спросил он, отдышавшись.

– Допустим, – ответил Александр.

– Могу вам помочь, если на пузырь дадите. – Предложил мужичок, облизав пересохшие губы. – Хотим с приятелем культурно посидеть, а Ленка, зараза, в долг не наливает.

– Дадим, если проводишь до места. Не дай бог обманешь, найду и голову оторву. – Предупредил Александр.

– Да вы что? – Мужичок притворно схватился за грудь. – За кого вы меня принимаете?

– Подожди секунду, – Александр открыл машину, вытащил что-то из бардачка и сунул в карман дождевик. Алёне показалось, что предмет был из металла.

– Пошли? – Спросил мужичок.

– Пошли. – Отозвались ребята хором.

– Да здесь недалеко, только за угол вернём и на месте. – Мужичок привёл их на пустырь. Оказывается, они кругами ходили вокруг, но на пустырь так и не зашли. – Здесь раньше был базар, мне дед часто рассказывал, когда я мальчонкой ещё был.

– Спасибо, – Александр протянул ему вознаграждение. Мужичок проворно спрятал купюру в карман.

– У нас ещё церковь есть, старинная, не интересует?

– Нет, спасибо, – отказался Александр.

– Ну, тогда я пойду. Счастливо, – попрощался мужичок и потрусил в обратном направлении.

– Что это ты спрятал в кармане? – С подозрением спросила Алёна Александра.

– Оружие, – спокойно ответил он. – Кто его знает, что у него на уме, вдруг это ловушка, а его подельник ждал бы нас здесь? Взяли бы тепленькими. Я бы, конечно, хотел выглядеть в твоих глазах героем, – усмехнулся Александр, – и уложить двоих одной левой, но мы, к сожалению, не в кино, а я не Джеймс Бонд.

– Да? – Разочарованно протянула Алёна. – А я так рассчитывала, – она засмеялась.

– Осторожность прежде всего.

– Слушай, ты просто кладезь умных мыслей.

– А то, – они оба расхохотались. – Ты лучше вокруг смотри, – сказал Александр, отсмеявшись. Алёна обошла пустырь несколько раз. Вдруг в нос словно ударил запах навоза, сена, в ушах стоял гомон базара, и Алёна словно оказалась там, с дедом Лукой. Она даже тряхнула головой, чтобы отогнать такое реальное и яркое видение.

– Вот она, тропинка, – она указала Александру на едва видневшуюся среди деревьев дорожку. Видимо, по ней давно никто не ходил, её очертания едва угадывались.

Александра и Алёна углубились в лес, напоминавший пропитавшуюся водой губку. Под ногами чавкала прелая листва, пряно пахло влажной землёй. Алёна узнавала и не узнавала дорогу. С одной стороны, лес был тот же, но, в то же время, другой. То и дело попадались пустые бутылки, жестяные банки из-под пива, целлофановые пакеты, смятые пачки из-под сигарет. Такое осквернение святых для Алёны мест удручало. Александр, словно почувствовав настроение любимой, шёл молча. Алёна уже знала, что они никого не найдут, но продолжала упрямо идти вперёд.

Нужно убедиться, чтобы потом не кормить себя до конца дней, что даже не попыталась. Показалась знакомая опушка, раскидистый дуб чуть в стороне, только, естественно, никакой избушки не было и в помине, как и волшебства. Только остатки импровизированного мангала, да все тот же, вездесущий мусор. Алёна тяжело вздохнула:

– Пошли отсюда.

– Это было здесь? – Поинтересовался Александр.

– Да, но в другой реальности, – Отозвалась Алёна.

На обратном пути оба молчали. У Алёны в горле стоял ком, который мешал говорить. Александр не хотел лишний раз тревожить Алёну. Она безучастно смотрела в окно на бесконечный частокол леса, словно пыталась отыскать ответ на вопрос: «Как отыскать деда Луку?» Последняя ниточка оборвалась. «А ведь он обещал, что они обязательно увидятся, – с грустью думала Алёна. – Неужели обманул?»

– Спасибо, – с чувством произнесла Алёна. – Для меня это было очень важно.

– Мне жаль, что ты не нашла того, кого искала, – Александр сочувственно сжал ладонь Алёны.

– Мы хотя бы попытались.

– Какие у тебя планы на следующие выходные? – Неожиданно спросил Александр.

– Никаких, – Алёна пожала плечами.

– Я бы хотел познакомить тебя со своими родителями.

– А вдруг я им не понравлюсь? – С сомнением спросила Алёна.

– Тебе жить со мной, а не с ними, это не так важно, дань традиции, не больше. Уж я точно не стану тебя от этого меньше любить. – Заверил Александр.

– А как они относились к твоей жене? – Осторожно спросила Алёна.

– Как раз-таки Веру мама недолюбливала. – Усмехнулся Александр. – Считала, что она слишком эмоциональная и вспыльчивая.

Неделя пролетела быстро, у Алёны каждый день были занятия в детском центре, пару раз она оставалась ночевать у Александра. Он предлагал ей переехать к нему, но Алёна пока была не готова к такому решительному шагу, поэтому отвечала уклончиво: «Чуть позже».

В субботу Александр заехал за Алёной, и они поехали к его родителям. Алёна долго думала, что надеть, примеряла разные наряды, в конце концов, остановившись на самом простом – джинсы, кроссовки, любимое Венино худи и пуховик. «Нужно быть самой собой, а не пытаться стать кем-то другим», – рассудила Алёна.

– Ты выглядишь очаровательно. – Похвалил Александр, помогая Алёне сесть в машину.

– Спасибо, ты тоже ничего. – Счастливо рассмеялась Алёна. – Расскажи про своих родителей. – Попросила Алёна, когда они тронулись.

– Мои родители живут загородом. С тех пор, как ушли на пенсию, обосновались там на постоянку. Они простые люди, мама работала учителем русского и литературы, отец – бывший военный. У них квартира в центре, они её сдают. Этих денег и двух пенсий хватает им на жизнь. Сестра…

– У тебя есть сестра? – Удивилась Алёна.

– Да, младшая, – Александр невольно улыбнулся. – Она у нас считается паршивой овцой, вечно вляпывается в какие-то истории, сейчас ей уже тридцать пять, по мнению родителей, ей давно пора остепениться и воспитывать чуть ли не внуков, только у неё свое мнение. Она журналистка, мотается по городам и весям и о семье даже не помышляет. Сейчас она, кажется, где-то в Греции. По крайней мере, была, когда я с ней общался последний раз. Мы редко созваниваемся, а видимся и того реже, у неё вечный цейтнот.

– Как её зовут? – Поинтересовалась Алёна.

– Ольга.

– Как хорошо иметь семью. – Мечтательно произнесла Алёна. – Всегда мечтала о семье. – Александр нашёл Алёнину руку и ободряюще её сжал.

– Да, у нас очень дружная семья. – Согласился он.

Родители Александра оказались очень простыми и приятными людьми. Когда они приехали, отец уже жарил мясо, а мама метала на стол яства.

– Ну наконец-то, – всплеснула руками мама Александра. – Я уже думала, Сашка наш так вечно бобылем и останется. Очень приятно познакомиться, меня Алла Витальевна зовут.

– Очень приятно, – смутилась Алёна.

– Мама, – укоризненно произнёс Александр.

– Очень рад знакомству, Пётр Ильич, прямо как Чайковский, – представился отец, засмеявшись и без долгих церемоний сгреб Алёну в охапку и расцеловал.

– Алёна.

– Надеюсь, ты станешь членом нашей дружной семьи. Правда, Сашка? – Пётр Ильич подмигнул сыну. – Ой, у меня ж там мясо горит. – Спохватился он, убегая.

– Ну, ты, отец, даёшь, – крикнула Алла Витальевна вслед мужу.

Вскоре все собрались за столом. Алёна помогла Алле Витальевне расставить тарелки и разложить приборы. Алёна, несмотря на радушие хозяев, все равно чувствовала себя скованно, больше молчала и почти не притронулась к еде. Пётр Ильич, наоборот, отличался хорошим аппетитом и, не стесняясь, налегал на еду и выпивку.

– Илюша, тебе хватит, – Алла Витальевна забрала у него рюмку.

– Алл, ну не начинай. Не каждый день сын невесту привозит. – После недолгих препирательств Алла Витальевна вернула мужу рюмку и обиженно поджала губы.

– Мам, пап, Алёна, – Александр поднялся. – Я бы хотел сказать. – Он поднялся. – Алёна, я уже не мальчик и, быть может, тебе хотелось чего-то более романтического. Черт, что я говорю? – Он заметно волновался, Алёна смотрела на любимого во все глаза, не понимая, что происходит. Александр опустился на одно колено и вручил Алёне бархатную коробочку с кольцом. – Ты выйдешь за меня замуж? – В комнате повисла такая тишина, что слышно было, как отсчитывают время большие часы на стене.

– Я согласна, – произнесла Алёна, пряча лицо, чтобы скрыть навернувшиеся слезы.

– Ура, – закричал Петр Ильич. – Ну, дай, невестушка, я тебя обниму. – Алла Витальевна рыдала на плече сына.

– Ну, мама, – утешал её Александр.

Застолье продолжилось, разговоры переключились на предстоящую свадьбу. Алла Витальевна прикидывала, кого она пригласит. Набралось уже почти пятьдесят человек.

– Мама, – оборвал её Александр. – Мы не будем собирать всех родственников. – Это наш с Алёной праздник, и мы хотим его отметить в узком семейном кругу. – Правда, Алёна? – Алёна с облегчением выдохнула. Она уже представляла себе, как будет выглядеть в кругу сотни незнакомых людей, в то время, как с её стороны будут всего несколько человек.

В назначенный день взволнованные Алёна с Александром давали клятвы быть друг с другом в горе и радости, скрепили свой союз подписями и обручальными кольцами.

Алёна была благодарна Александру, что организовал скромное и тихое торжество, не дав Алле Витальевне разгуляться и созвать всех родственников и знакомых.

Немногочисленные присутствующие бросились поздравлять счастливых молодых. По такому поводу приехала из очередной командировки сестра Александра, Ольга. Со стороны Алёны были Веня, Татьяна и несколько её маленьких воспитанников. Все хотели первыми поздравить новобрачных.

– Поздравляю, сестрёнка, – пробасил Веня, неловко обнимая Алёну.

– Алёна Павловна, поздравляем, – не стройными хором закричала малышня.

Алёна прослезилась от умиления.

– Поздравляю, подружка, – Татьяна обняла Алёну. – Сейчас отведу детей по домам и приду в ресторан.

После загса поехали кататься по городу. Алёна хотела красивую фотосессию в белом платье. Весна была в разгаре, на деревьях проклюнулись клейкие молоденькие листочки, робкое солнце, не набравшееся летнего жара, едва согревало. Алёна зябла в меховой накидке и тонком платье. Но ради памяти готова была потерпеть.

В ресторане Александр взял слово и сообщил:

– Прошу внимания. – Он подождал, когда все угомонятся и продолжил: – В свадебное путешествие мы отправимся на Мальдивы. Все захлопали.

– Молодец, сынок, – Петр Ильич, сиявший, как начищенный самовар, меньше, чем обычно походил на великого композитора. Он набрал в лёгкие побольше воздуха и оглушительно свистнул.

– Мальдивы? – Выдохнула Алёна. – Я на море-то никогда не была, – прошептала Алёна на ухо Александру, когда стихи овации и он занял сове место. – Но почему ты ничего не сказал?

– Сюрприз. Замёрзла? – Сочувственно спросил он, обнимая Алёну за плечи. – Вот там и отогреешься.

– Мне кажется, я оказалась в сказке. – Алёна не могла поверить своему счастью. Только деда Луки не хватало, чтобы счастье было полным.

– Надеюсь, она никогда не кончится, – улыбнулся довольный Александр.

Алёна попала в рай, пальмы, океан, воздух, цветы – вызывали у неё неподдельный и бурный восторг.

– Неужели так бывает? – То и дело восклицала она, вызывая у Александра улыбку.

– Как видишь. – Им было так хорошо и радостно вдвоём, что не хотелось уезжать. – Мы ещё обязательно вернёмся, – успокаивал Александр Алёну. – А лучше поедем куда-нибудь ещё, где мы не были. В мире столько всего интересного.

Спустя месяц после приезда Алёна узнала, что беременна. Задержка у неё случилась ещё на Мальдивах, но она списывала это на стресс после перелета, смену климата, в общем, на что угодно, только не на истинную причину. Она с трудом дождалась, когда муж вернется с работы, чтобы сообщить ему эту потрясающую новость.

– Сашка, – завизжала она, едва он открыл дверь. – Я беременна.

– Как? Не может быть? – Александр закружил Алёну по комнате.

– Только у меня одно условие, вернее, два, – сказала Алёна, когда муж опустил её на пол. – Я хочу назвать ребёнка Лука.

– А если это девочка? – Спросил Александр.

– Девочке можешь придумать имя сам, – согласилась Алёна.

– А второе?

– Я хочу его покрестить в той церкви в Прасковеевке, про которую тот мужик говорил.

– Какой мужик? – Не понял Александр.

– Который нам старый базар показывал, ну, из кафе. – Напомнила Алёна.

– Ааааа, – вспомнил Александр. – Если родишь мне сына, я на все согласен. Алёнка, как же я счастлив.

Беременность протекала легко. Алёна все так же ходила на работу. Мила часто просила Алёну потрогать живот. Алёна, смеясь, позволяла. А однажды Мила пришла в центр как никогда радостная.

– А у меня братик или сестричка будет, – важно заявила она.

– А у меня уже есть сестра, – сказал Игорь, серьёзный мальчик пяти лет. – Это совсем невесело, она меня постоянно бьёт. – Он насупился и обиженно засопел.

– Так это старшая, а у меня маленькая будет, – пояснила не по годам развитая Мила несмышленому Игорю. Тот задумчиво засунул палец в рот, тут же получив от Милы: – Вытащи палец изо рта, не маленький.

– Вот и она такая же, как ты, – осенило Игоря. – Тоже постоянно меня дразнит. – Сказал он и побежал, спасаясь от нагоняющей его Милы.

– Я тоже маленького хочу, – вздохнула Таня, слегка омрачив момент. Ей все никак не везло с мужчинами.

– И у тебя будет маленький, – Алёна ободряюще ей улыбнулась. – Всему свое время.

– Хотелось бы верить, – вздохнула Таня. – Дети, перерыв окончен, пора на занятия. – Она хлопнула в ладоши.

Схватки начались чуть раньше срока, прямо под Новый Год.

– Ой, – скривилась Алёна.

– Что случилось? – Испуганным голосом спросил Александр.

– Кажется, началось, – выдохнула Алёна. – Бери дежурный чемоданчик и поехали.

Александр заметался по квартире:

– Где? Что?

Наконец с горем пополам собрались. Город охватила предпраздничная суета, все куда-то бежали, что-то не успевали, куда-то опаздывали. С неба, безразличные к людским заботам, бедам и проблемам, невозмутимо падали крупные хлопья белоснежного снега. Город сковала одна сплошная пробка. Александр нервничал, утирал со лба пот и тяжело дышал, в глазах темнело.

– Да не нервничай ты, все нормально, – взывала Алёна к здравому смыслу мужа, но здравый смысл молчал.

Вдруг впереди в пробке замаячили синие бока полицейской машины. Александр, не раздумывая, выскочил и помчался к своим спасителям.

– Помогите, – взмолился он, когда стекло опустилось. – Жена рожает.

– Понял, держитесь. – Как по мановению волшебной палочки замигал проблесковый маячок, завыла, захлебываясь сирена.

Александр бегом вернулся в машину и плюхнулся на водительское сидение.

– Господи, вот уж не думал, что когда-то так обрадуюсь гаишникам, – произнёс он, выруливая на полосу встречного движения. Александр пристроился за полицейской машиной, и они наконец-то поехали, разгоняя по обочинам многокилометрового ползучего гада.

Александр передал Алёну в руки людей в белых халатах, поблагодарил полицейских и поехал домой, ждать новостей от Алёны.

Измученная Алёна родила только вечером следующего дня.

– У вас мальчик, – радостно сообщила акушерка, – вес три восемьсот.

Алёна обессиленно откинулась в кресле.

– Наконец-то родился наш Лука, – со слезами на глазах прошептала она.

Лука не доставлял особых хлопот: крепко спал, хорошо кушал, планово прибавляя в весе. У Алёны часто был на подхвате Александр, приезжали потетешкаться с внуком бабка с дедом.

– Крестить уже можно нашего Луку, – обронила как-то Алла Витальевна, укачивая младенца. – Уж сорок дней.