Московские тени: цветок зла

Любить – значит заглянуть в самую темную тень и не испугаться встретить там себя.

Пролог

Город не умеет прощать. Он просто ждёт.

Вот ты идёшь по улицам, где когда-то смеялся, думал, что выбрался из ловушки, но за спиной всё равно шуршат шаги прошлого. Что-то всегда остаётся – запах палёной резины во дворе, пятна странной краски в лифте, переулок, где фонари светят жёлтым, как в детстве, а чужая рука медленно сдавливает твою ладонь. Это здесь – под твоей кожей.

Поздно ночью ты слышишь гудок поезда из открытого окна: может быть, кто-то уехал прочь, стерев себя, но улицы знают имена. Всё, что забыто, всё, что зарыто в подсознании, – однажды оживает. Прячешься, меняешь лицо, покупаешь новый телефон, любовницу, алиби, а город остаётся прежним. В нём есть твой след.

И внутри тебя – та же неоновая тень, та же острая жажда не доверять. Другой человек идёт с тобой рядом… Иногда этого достаточно, чтобы не разбежаться на куски. Иногда нет.

Слышишь? Этот город не спит. И твоя история начинается прямо сейчас.

Глава 1. Призрачный страх

Москва. Глубокая ночь, когда городный шум затихает, и в переулках замирают даже отдалённые эхо машин. В баре «De Profundis» полумрак прерывается лишь рассеянным светом бра и мягким отблеском трубного неона на стеклянных баночках. Здесь, среди бархатных диванов и стальных балок, Александp Немов—он же Дмитрий Каменев—проводит ночи, когда не расследует чужие тайны. Сегодня же он ждёт Викторию.

Его пальцы лениво перебирают стекло с остатками бурбона, когда в дверь входит она: высокая, в лёгком плаще цвета марганца, с собранными в пучок чёрными волосами и длинными ресницами, отбрасывающими тень на скулы. Виктория Крестовская, судебный психотерапевт, носит в себе непримиримость закона и жажду понимания человеческих складок души.

– Ты пришла рано, – он подъёживает взглядом её тёплое лицо.

– Сон не шёл, – тихо отвечает она и делает шаг к барной стойке. – Новое дело не даёт покоя.

Немов кивает и отставляет стакан в сторону:

– Мне поручили закрытое расследование. Без полиции. Ты в курсе.

Виктория взмахом руки отгоняет оставшиеся сомнения:

– Слушаю.

В ту же секунду за дверью бара раздался глухой стук – пароль на вход в VIP-зал. Немов прикрыл ладонью жестяную табличку на стене и опустился в кресло напротив Виктории:

– Пять самоубийств за месяц. Люди оставляют записки с одинаковым почерком, а на трупах – отпечатки насильственного удовольствия. Отпечатки… моего прошлого.

Её взгляд застыл. Сердце, казавшееся каменным, впервые дрогнуло:

– Ты имеешь в виду…?

– Я был участником эксперимента «D-13», – он провел рукой по линии подбородка. – Нас учили выдерживать боль и трансформировать её в удовольствие. Эленa Волкова руководила. Я вырвался, но часть меня осталась там.

Виктория съёжилась:

– Значит, шантажист играет с тобой в эту игру. Использует твой язык боли.

Немой ужас скользнул поbarхатным полу:

– Играет… или ищет живой опыт.

В этом мгновении их взгляды слились: клетка барного света стала ареной, где встречаются кровь и дух. Она тянется к нему, чувствуя, как в венах суетится адреналин. Он прикрывает глаза на мгновенье, обволакивая ее запахом горького табака и кожаного кресла.

За стеной кто-то вздохнул – последний гость покинул их подземелье. Стены «De Profundis» заново оживают эхо их нерешённых желаний и неподсудных страстей. Виктория медленно опустилась на колени перед ним, взяла его руку:

– Если я захочу помочь… ты готов открыть мне все свои раны?

Он наклонился, их губы встретились – в бирюзовом отсвете неона, где боль и страсть сливаются в поцелуе. Зверь внутри проснулся, а снаружи остался только человек, готовый впервые за десять лет довериться.

И Москва, безмолвная соучастница, прикрыла глаза ночному греху, даруя им тридцать мгновений иллюзорного спасения перед тем, как весь город проснётся и потребует ответов.

Глава 2. Взгляд за маской

Рассвет над Москвой-рекой подкрадывался медленно, окрашивая небо в грязно-розовые тона. Виктория проснулась в постели Александра, в его квартире на Патриарших прудах – просторной, с высокими потолками и минималистичным интерьером, где каждая деталь была продумана до мелочей.

Его рука лежала на её бедре, тяжёлая и тёплая. Ночь была долгой – после признания в баре они поднялись сюда, и то, что произошло между ними, стёрло все границы между следователем и объектом расследования.

– Проснулась? – его голос был хриплым от недосыпа.

– Мне нужно в управление, – она попыталась высвободиться, но он крепче обхватил её талию.

– Подожди. Есть то, что ты должна знать о «D-13».

Виктория замерла. В свете утреннего солнца его лицо казалось изможденным, словно за одну ночь он постарел на несколько лет.

– Нас было двенадцать подростков. Детдомовцы, беспризорники – те, кого никто не будет искать. Волкова убедила власти, что проводит реабилитационную терапию. На деле это была лаборатория по изучению болевых порогов и сексуального поведения.

Его пальцы скользнули по шраму на её плече – тонкому, едва заметному.

– Нас учили превращать боль в удовольствие, страх – в возбуждение. Создавали идеальных… объектов. Кто-то ломался сразу, кто-то держался месяцами. Я продержался два года.

– Как тебе удалось сбежать?

– Пожар. Один из испытуемых поджёг лабораторию. В хаосе я исчез, получил новые документы на имя Александра Немова. Думал, что навсегда похоронил Дмитрия Каменева.

Виктория села в постели, натянув на себя простыню. Солнце играло бликами на её обнажённых плечах.

– Но теперь кто-то знает, кто ты.

– Да. И использует это знание, чтобы довести людей до самоубийства. Почерк тот же – сначала они ломают жертву психологически, потом доводят до крайности через… физические методы.

Мобильный Виктории зажужжал на прикроватной тумбочке. Номер неизвестный.

– Крестовская слушает.

– Следователь Крестовская? – женский голос, спокойный, почти мелодичный. – У вас есть полчаса, чтобы добраться до Воробьёвых гор. Смотровая площадка. Одна. Если опоздаете или приведёте кого-то – получите по почте очень интимные кадры с участием вашего… друга.

Связь прервалась. Виктория посмотрела на Александра – он был мертвенно бледен.

– Это началось, – прошептал он.

Воробьёвы горы встретили её пронизывающим ветром и почти полным отсутствием людей – слишком рано для туристов, слишком поздно для утренних пробежек. На смотровой площадке стояла только одна фигура – женщина средних лет в дорогом пальто, с аккуратной стрижкой и холодными голубыми глазами.

– Доктор Елена Волкова, – представилась она, протягивая руку. – Мы не знакомы лично, но я многое о вас знаю.

Виктория не пожала протянутую руку.

– Что вам нужно?

– Вернуть то, что принадлежит мне по праву. Дмитрия Каменева. Объект D-13 был моим лучшим экспериментом. Идеальное сочетание болевого порога, эмоциональной отзывчивости и… сексуальной пластичности.

– Он больше не ваш объект.

Волкова улыбнулась – улыбкой хищника, заметившего слабость жертвы.

– О, но он и не ваш, следователь. То, что между вами происходит… это всего лишь результат моего программирования. Его тело реагирует на определённые стимулы, которые я в него заложила. Каждое прикосновение, каждый стон – это эхо моих уроков.

Кровь прилила к лицу Виктории:

– Вы больная дрянь.

– Я учёный, изучающий границы человеческой психики. А вы… вы просто инструмент в моём новом эксперименте. Хочу посмотреть, сможет ли любовь разрушить тщательно выстроенные условные рефлексы.

Волкова достала из сумочки планшет, показала экран Виктории. На видео был Александр – гораздо моложе, почти мальчик, связанный кожаными ремнями. То, что с ним делали, заставило Викторию отвернуться.

– Хотите спасти его от прошлого? Тогда играйте по моим правилам. Сегодня вечером в клубе «De Profundis» будет особенная вечеринка. Приходите. Одна. И мы посмотрим, на что способна ваша любовь.

Елена Волкова развернулась и пошла к выходу, оставив Викторию наедине с видом на утреннюю Москву и собственными демонами.

Глава 3. Ночь и пламя

К вечеру «De Profundis» преобразился. Обычно приглушённое освещение стало ещё более интимным, а в воздухе витали ароматы сандала и едва уловимые нотки кожи. В полуподвальном зале собралась странная публика – люди в дорогих костюмах и вечерних платьях, но с особым блеском в глазах, выдающим завсегдатаев подобных мест.

Виктория вошла в простом чёрном платье, которое подчёркивало её фигуру, но не кричало о намерениях. Александр встретил её у бара – в его глазах читалась тревога.

– Ты не должна была приходить.

– А ты не должен был скрывать от меня правду о своём прошлом, – она положила руку ему на грудь, чувствуя, как учащённо бьётся его сердце. – Но мы здесь. И мы справимся.

На небольшой сцене появилась Елена Волкова. Она сменила деловой костюм на облегающее красное платье, открывающее плечи.

– Дамы и господа, – её голос без микрофона легко заполнил зал. – Сегодня у нас особенный вечер. Вечер воссоединения. Демонстрация того, как прошлое формирует настоящее.

Свет погас, оставив лишь направленные лучи на сцене. Туда вывели молодого человека – связанного, с повязкой на глазах. Виктория вздрогнула, узнав в нём одного из посетителей клуба, которого видела раньше.

– Объект M-7, – продолжила Волкова. – Один из выживших участников программы D-13. Сегодня мы покажем, насколько глубоко могут укорениться детские травмы.

То, что началось на сцене, заставило половину зрителей отвернуться, а другую половину – податься вперёд. Викторию тошнило от увиденного, но она не могла отвести взгляд. Это было как смотреть на автокатастрофу – ужасно и завораживающе одновременно.

Александр крепко сжал её руку:

– Раньше это был я.

– Объект D-13! – голос Волковой разрезал воздух. – Выйди на сцену. Пора вспомнить уроки.

Зал замер. Все взгляды обратились к Александру. Виктория почувствовала, как его тело напряглось, словно струна.

– Нет, – прошептала она. – Не идти.

Но он уже отпустил её руку и медленно направился к сцене. В его движениях появилась странная механичность, словно включилась какая-то внутренняя программа.

– Отлично, – улыбнулась Волкова. – Тело помнит. Разденься.

И он начал расстёгивать рубашку. Медленно, словно в трансе. Виктория поняла, что не может больше этого выносить.

– Хватит! – она выбежала на сцену. – Прекратите это немедленно!

Волкова рассмеялась:

– А вот и наш третий участник эксперимента. Следователь Крестовская, покажите всем, как сильна ваша любовь. Заставьте его остановиться.

Виктория посмотрела в глаза Александра – они были пустыми, отсутствующими. Он находился где-то далеко, в том кошмаре, который она видела на планшете утром.

Она сделала единственное, что пришло в голову – поцеловала его. Жадно, отчаянно, вкладывая в поцелуй всю свою любовь и боль. Его губы были холодными, неотзывчивыми. Но потом что-то изменилось. Он вздрогнул, моргнул, словно просыпаясь.

– Вика? – в его голосе была растерянность ребёнка.

– Я здесь, – прошептала она. – Ты не один.

Зал взорвался аплодисментами. Волкова нахмурилась – это не входило в её планы.

– Трогательно, – произнесла она. – Но это только начало. До свидания, объект D-13. Скоро мы увидимся снова.

Свет погас окончательно. В темноте послышались крики, звуки борьбы. Когда включился аварийный свет, Елены Волковой уже не было. Не было и связанного молодого человека со сцены.

Виктория и Александр остались одни среди хаоса разбегающихся гостей.

– Что со мной происходило? – спросил он, натягивая рубашку.

– Ты был под гипнозом. Или что-то вроде того. – Она обняла его, чувствуя, как дрожат его руки. – Но я вытащила тебя оттуда.

– Временно, – прошептал он. – Это было только временно.

В кармане у Виктории зазвонил телефон. Сообщение от неизвестного номера: «Завтра утром читайте новости. И помните – игра только началась».

Москва за окнами клуба жила своей ночной жизнью, не подозревая, что в её тёмных углах просыпаются демоны прошлого, готовые поглотить всё на своём пути.

Глава 4. Первое прикосновение

Квартира Александра стала их временным убежищем. После кошмара в клубе они оба нуждались в тишине и безопасности, которые могли дать только четыре знакомые стены.

Виктория сидела на краю кровати, всё ещё в чёрном платье с вечеринки, но босая – туфли валялись где-то у входа. Александр налил два бокала красного вина, его руки слегка дрожали.

– Рассказывай, – тихо сказала она. – Всё. С самого начала.

Он сел рядом, оставив расстояние между ними – словно боялся собственного прикосновения.

– Мне было пятнадцать, когда меня отобрали для программы. Волкова говорила, что мы станем особенными – научимся контролировать боль, управлять эмоциями. В первые дни это казалось игрой.

Его голос стал монотонным, как будто он рассказывал чужую историю:

– Потом начались настоящие эксперименты. Электрошок, депривация сна, химические препараты. И… другое. То, что ты видела на видео. Нас учили связывать боль с удовольствием, страх – с возбуждением.

Виктория положила руку ему на колено:

– Ты был ребёнком. Это не твоя вина.

– Но это часть меня, – он посмотрел на неё, и в его глазах была такая боль, что у неё перехватило дыхание. – Когда ты прикасаешься ко мне… когда мы занимаемся любовью… я не знаю, где кончается настоящее желание и начинается программирование.

– Покажи мне.

– Что?

– Покажи, что она с тобой делала. Я хочу понять.

Александр отшатнулся:

– Нет. Это опасно.

– Для кого? Для меня или для тебя?

Она встала, медленно стянула платье через голову. В свете ночной лампы её кожа казалась золотистой. Александр проглотил комок в горле.

– Вика…

– Я доверяю тебе, – она подошла ближе. – Полностью. Покажи мне своих демонов.

Он поднялся с кровати, взял её лицо в ладони:

– Если скажешь "стоп" – я остановлюсь.

– Хорошо.

То, что произошло дальше, было одновременно нежным и жестоким. Александр словно балансировал на грани между любовью и теми тёмными уроками, которые получил в лаборатории Волковой. Его руки знали, где и как прикоснуться, чтобы вызвать не просто желание, а что-то более глубокое и пугающее.

Виктория чувствовала, как её тело отзывается на его прикосновения способами, которых она не понимала. Когда он связал её руки его галстуком, она не испугалась. Когда его губы оставляли следы на её шее, она выгибалась навстречу.

– Больше, – прошептала она.

– Нет, – он остановился. – Этого достаточно.

– Почему?

– Потому что я боюсь тебя сломать.

Она высвободила руки, обняла его:

– Я не такая хрупкая, как ты думаешь.

– Дело не в хрупкости. Дело в том, что я не знаю, где граница. В лаборатории границ не было.

Они легли рядом, её голова на его плече. За окном Москва медленно засыпала, но сон не шёл ни к одному из них.

– Расскажи мне о других, – сказала Виктория. – О тех, кто был с тобой в программе.

– Большинство не выжили. Те, кто выжили… Марк стал наркоманом, умер от передозировки три года назад. Андрей повесился в прошлом году. Анна работает проституткой где-то в Европе. Мы все сломаны, Вика. По-разному, но сломаны.