Горячие sensual истории

26 сантиметров

Толстый член с трудом помещался во рту. Как только он достал его из трусов, моё сердце испуганно пропустило удар, я даже инстинктивно сглотнула, так была ошарашена. Он был реально большой. Пытаюсь засунуть его в рот, и думаю о том, что если, не дай бог зубами головку зацеплю, это будет финиш. Мужчины такие неженки, чуть прикусишь, они истерят, или в обморок от страха падают. Кто же знал, что мой гость обладает такими размерами. Честно говоря, было немного страшно, он же меня ещё и трахнуть собирается. А может и нет, буду надеяться, что после минета, на второй раз его не хватит. Я конечно видела таких жеребцов в порнофильмах, но никогда не думала, что встречу такого в жизни. От мыслей отвлекла его рука опустившиеся на мою голову и слегка прихватившая меня за волосы.

"Жозефина, вы собираетесь сделать минет своему Наполеону, или так и просидите ничего не делая с членом во рту? Я вообще – то пришёл получить удовольствие, и будь добра, милочка, его доставить, иначе, отдам на растерзание солдатне"

От его слов, манер и того, как он это сказал, я на мгновенье почувствовала себя самой настоящей женой Наполеона, аж вздрогнула, так это было реально.

Член был реально большим. Чтобы взять его в рот, я открыла его как только смогла широко. Я даже не представляю, как такого гиганта сосать? Едва мой гость снял брюки, и я увидела его под тканью трусов, стало понятно, что легко сегодня не будет. У мужчины были повадки Наполеона, да он и был на него похож. Невысокого роста, немного полноват, круглое лицо, тонкие губы острый нос. Одет соответственно эпохи: Мундир, панталоны, и как вишенка на торте – треуголка. Я конечно знала о комплексе Наполеона, и слышала об этом анекдоты, но вот вживую вижу в первый раз.

Вытащила член изо рта, сделала несколько глубоких вдохов, и ответила ему: "Да, мой император, вы получите лучший минет в жизни"

Да уж, попался клиент, одни страдания с ним. Во первых, он сразу предложил заплатить больше, чтобы без презика, я дура и согласилась. А оказалось, что на его член они просто с трудом налазят. Вот ещё и в рот кончить хочет, а я представляю какая там струя. Но делать нечего, надо сосать, он мне за это деньги платит. Открываю рот так широко как только могу, беру в рот головку, чуть прихватываю ствол за ободком, больше в меня не влазит, и начинаю обрабатывать её языком. Мужчина громко стонет, ахает, пытается затолкнуть его поглубже.

Чёрт, он такого размера, что приходиться держаться за него двумя руками. Судя по его поведению, секса у него не было давно. Да и откуда он возьмётся? Я представляю какими глазами смотрят на его шланг бабы, представляя, что он будет это совать им между ног. Буквально через минуту его яйца чуть поднимаются вверх, значит сейчас кончит. Вот, вот, подходит, сейчас. Вытянулся, задрожал, вцепился в волосы, перестал дышать. Блин, спермы реально много. Он лупит в рот горячей струёй, с таким напором и количеством я сталкиваюсь впервые. Пытаюсь вытолкать эту массу через уголки губ, но член так плотно сидит во рту, что сперма практически не вытекает. Боже, ещё струя! Семя выливается через нос, дышать нечем. Я бы вытащила его гиганта изо рта, но, он схватил меня за волосы и крепко держит, дрожа и продолжая вздрагивать от оргазма. Терплю ещё пять секунд и бью его по бёдрам. Чувствую, как стекает в желудок, но я не могу её даже сглотнуть. Отпустил. Вытащил, вытер член об моё лицо. Меня содрогает кашель, по ламинату пола разлетаются крупные капли спермы вперемешку со слюнями. Я всё же проглотила часть его семени пытаясь отдышаться и прийти в себя, хорошо хоть, у неё еле уловимый сладковатый запах. Надо пойти умыться, у меня всё лицо в тягучей и липкой массе, такое ощущение что меня макнули лицом в кастрюлю с киселём. Обязательно выпью стакан красного сладкого вина, надо перебить привкус и запах во рту.

"Мой император, разрешите мне удалиться в ванную комнату" – спрашиваю у него. Он вопросительно на меня смотрит. Чёрт! Совсем забыла. Делаю книксен, и снова спрашиваю разрешение. Он даже не отвечает, развалившись на диване, небрежно, просто разрешающе взмахнул рукой. Снова делаю книксен, и иду в ванную. Да уж, придворная дама в хрущёвке со старым холодильником и видом на ТТК. Умылась, прополоскала рот, выпила вина. Да, модное платье времён Наполеона принёс он. Понятия не имею где он его взял, но оно новое. Боже, оно такое красивое. Высокий лиф подчёркивает размер и форму моей груди, декольте показывает, какая у меня нежная и чистая кожа. Хорошо, что во времена Наполеона уже не было корсетов. А вот тянущийся за мной шлейф немного раздражает. Нет, он красивый, но не предназначен для хождения по хрущёвкам, он для огромных дворцовых залов. Может быть, он костюмер в театре? Да мне в принципе и не важно, главное, чтобы он остался доволен. А платье, и моя роль мне нравятся. В каких только нарядах меня не трахали, но вот в роли жены императора, я впервые. И платье, оно просто шикарное, а книксены я делаю так, словно всю жизнь провела при дворце. Император, принц, граф, инфант, знать – как же всё это сказочно звучит. После ванной надеваю платье, сегодня я должна быть в нём постоянно.

– Мой император, королевская ванная вас ждёт – говорю ему и приподняв подол снова приседаю в книксене.

– Можешь называть меня “Боня”, тебе можно – важно отвечает он и уходит.

Сажусь на край кровати, закрываю глаза, откидывают назад, и представляю, что я на отдыхе в Турции, сама, без мужиков и подруг. Только море и я. Сладкие мечты нагло разбивает голос Наполеона.

“Жозефина, вы готовы к королевскому соитию?”

С сожалением открываю глаза. Вот же хрень, у него опять стояк. Мои надежды на то, что член не встанет так быстро после первого раза – не оправдались.

“Мой император, он такой большой, что боюсь разорвёт меня пополам”

Лицо мужчины сначало довольное, потом немного тревожное. – А вдруг, я кровью истеку? – продолжаю нагнетать обстановку.”

Вот теперь он расстроен, понимает, что под угрозой то, ради чего он сюда пришел.

Конечно же он ничего не порвёт. Сейчас он скажет два волшебных слова, и я продолжу.

– Я доплачу – вздохнув говорит он.

– Знаешь, для того чтобы у нас всё получилось, надо меня расслабить хорошенько.

Он стоит, глазами хлопает, не поймёт что я имею в виду. Одной рукой задираю платье до самого живота. Вторую кладу на свой живот, опускаю чуть ниже через бритый лобок, ещё ниже под резинку трусиков. Он стоит замер, глаза даже не моргают. Средний ныряет в горячую глубину. Развожу ножки пошире в стороны, показывая ему все свои прелести.

– Приласкай меня, там – говорю ему томным голосом и облизываю губы.

Он мнётся в нерешительности. По глазам вижу, что хочет, но почему то стоит на месте.

– Не бойся, она не кусается – говорю и делаю очередное движение рукой, закрываю глаза, охаю от наслаждения.

– Я хочу, но ты же шлюха, тебя наверное каждый день по десять солдат имеют, как хотят. Получится, что я чужие члены вылизываю.

Вижу, что он расстроен. Но ведь хочет припасть к моей промежности и вылизать так, чтобы я орала от кайфа. Его желания написаны на лице большими буквами, и я это прекрасно вижу. Хочет гад, сильно хочет, и я ему помогу.

Делаю обиженное лицо, надуваю губки, подпускаю в голос слезу.

– Боня! Да как ты мог обо мне вообще такое подумать? Если хочешь правду, у меня этого ещё не было! Мне так повезло, что именно ты будешь моим первым мужчиной в этом деликатном деле. Я благодарю бога за такой подарок. Я просто хочу любви и ласки. Ну иди же ко мне мой французский жеребец, я чиста как капли росы на лепестках розы.

Наполеон доволен и горд собой, как никак, первый мужчина, хоть и в таком деле, но первый. Рот расплывается в улыбке, он делает шаг вперёд, становится передо мной на колени. Очень медленно стягивает с меня трусики. Долгие мгновенья смотрит на мою гладенькую, без единого волоска промежность. Его глазки покрываются поволокой, дыхание становится медленным, язык в предвкушении облизывает губы. Он наклоняется ниже, горячее дыхание обжигает мою нежную кожу. Может он и хотел сделать это медленно и нежно, но не смог. Припал как уставший путник к роднику, впился самым настоящим поцелуем. Замычал от удовольствия, заработал языком. В куни, он конечно не смыслит нихрена. Но желание у него просто дикое. Целует, лижет, толкает внутрь свой язык. О том, что у женщин есть клитор, и с ним надо понежнее, он даже не догадывается. Такое ощущение, что моей киской занялось сразу двое шустрых мужиков.

Я хотела сказать ему какой он молодец, но не смогла. Напор и движения были такими, что я просто "улетела" Пришла в себя, когда он совал в меня свой елдак. После его страстного куни, я так расслаблена и теку, что его член не доставляет боли или неприятных ощущений.

– Трахай меня Боня, трахай свою сучку – тихонько говорю ему на ухо.

Я хорошо знаю, что если шептать мужчине такие бесстыжие слова, они быстрее кончают. Да, я бессовестная баба и пользуюсь их слабостями совершенно по этому поводу не переживая.

Император конечно молодец, жарит меня в полный рост. Я реально кайфую. Каждый его толчёк закидывает мою душу к облакам, я могу обнять луну и дотронуться до звёзд. Сильные мужские руки обхватывают меня за бока, переворачивают на живот и ставят раком.

– О да! Ещё! Ещё! – и это я не притворяюсь, мне реально хорошо.

Конечно же он получил в награду ещё пол часа бесплатно. Хотя, он оставил мне столько денег, что хватило бы на ночь.

– Я, позвоню потом, мне понравилось – говорит он одевая футболку.

– Конечно, я буду ждать.

Провожаю его до двери, закрываю на два оборота замок. Падаю на диван, необходимо хотя бы пять минут полежать после такого бешенного траха. Между ног до сих пор горит от его члена. Если бы у меня был его номер телефона, я бы его так и записала – Боня Членомонстр.

КОНЕЦ

Греховное томление

В новом, ещё не открытом крыле отделения интенсивной терапии, царила непривычная тишина, нарушаемая лишь мягким шорохом страниц и приглушёнными голосами. Просторная зона отдыха, предназначенная для врачей, выглядела почти стерильной – белые стены, современные диваны с серой обивкой, пустой кофейный столик и огромный выключенный телевизор, чёрный экран которого отражал силуэты собравшихся здесь людей.

На диванах, разбросанные в расслабленных позах, сидело пятеро человек в белых халатах. Четверо из них – врачи и интерны городской клинической больницы, уставшие, но довольные: сегодня они наконец приняли работу у строителей. Дело было сделано, формальности соблюдены, и теперь можно было просто передохнуть, перекинуться парой фраз, обсудить планы на выходные.

Но пятый…

Пятой была Ангелина. Единственная женщина в этой мужской компании, молодая медсестра, которая зашла сюда лишь затем, чтобы принести заведующему папку документов на подпись. Казалось бы, ничего особенного – подписать и уйти. Но её появление словно всколыхнуло воздух, наполнив его лёгким, едва уловимым напряжением.

Она стояла рядом с зав.отделением Игорем Ивановичем, перебирая край халата тонкими пальцами, а четыре пары мужских глаз невольно скользили по её фигуре, задерживаясь на мгновение дольше, чем следовало бы.

Ангелина – имя, словно создано для неё – ангельская внешность, светлая, почти неземная. Длинные волосы цвета спелой пшеницы собранные в небрежный хвост, и несколько выбивающихся прядей мягко обрамляя лицо. Большие голубые глаза, будто два осколка летнего неба, губы – пухлые, розовые, будто нарочно созданные для поцелуев. А её фигура… Стройная, изящная, но с такими соблазнительными округлостями, что взгляд сам цеплялся за них, против воли.

Она даже не подозревала, какие мысли проносились в головах этих мужчин.

Двоим из них было под сорок – семейные, солидные, уважаемые специалисты, ещё двоим, лет по двадцать пять. Но в этот момент они чувствовали себя мальчишками, чьи сердца учащённо бились при виде такой красоты. Кто-то украдкой вздыхал, кто-то отводил взгляд, будто пойманный на чём-то запретном, а кто-то… кто-то позволял себе мечтать.

Мысли текли плавно, обрастая фантазиями. Кто-то представлял, как она смеётся, запрокинув голову, кто-то – как её стройные ножки босыми ступнями касаются травы на закате… А кто-то – гораздо болеё откровенные сцены, от которых кровь тут же приливала к щекам.

– Игорь Иванович, я вам напоминаю, что у меня отгулы в понедельник и вторник – её голос, лёгкий и мелодичный, словно колокольчик, разорвал тишину. – У мужа день рождения, мы на дачу с друзьями поедем.

«А ведь у неё муж…»

«На дачу с друзьями…»

«Интересно, какой он, этот счастливчик?»

– Да, я помню, – кивнул заведующий, даже не поднимая глаз от бумаг. – Только задержись на минутку, надо всем вместе с одним документом ознакомиться.

В ответ раздались недовольные вздохи. Никому не хотелось сейчас читать какие-то бумаги – выходные так близко, а в голове у каждого уже крутились свои планы.

Но больше всего…

Больше всего каждый из них в этот момент мечтал оказаться на её даче.

На месте её мужа.

Фантазии разгорались, как пламя. Кто-то представлял, как она, мокрая от речной воды, выходит на берег, кто-то – как застенчиво улыбается, поправляя купальник… А кто-то – как её губы шепчут что-то на ухо именно ему, а не тому неведомому счастливчику, который ждал её дома.

Они хотели быть на его месте.

Хотели, чтобы она смотрела на них так же нежно.

Хотели…

Но всё, что им оставалось – это сидеть здесь, в полумраке пустого отделения, и украдкой провожать её взглядом, пока она, наконец, не пойдёт к выходу.

А потом – просто вздохнуть.

И постараться забыть.

– Значит так… – голос заведующего отделением, Игоря Ивановича, прозвучал резко, словно удар хлыста.

Тишина в комнате стала гнетущей, воздух будто сгустился, наполнившись тревогой. Врачи замерли, перестали перешёптываться, все взгляды устремились на начальника, который медленно разворачивал лист бумаги.

– Я получил служебную записку от старшей медсестры нашего отделения.

Пауза.

Гулкий стук собственного сердца в висках.

– Вчера вечером одному из больных поставили капельницу, перепутав лекарства.

Ангелина замерла.

– Больной впал в кратковременную кому.

– Но благодаря работе реаниматологов был спасён и сейчас идёт на поправку.

Выдох. Но не облегчение.

– Судя по записям в наших журналах…

Глаза Игоря Ивановича поднялись, остановившись на ней.

– Это ошибка нашей Ангелины.

Девушка вздрогнула, будто её ударили. Глаза мгновенно наполнились слезами, но она не позволила им пролиться – лишь стиснула зубы, опустив голову.

– Извини, но я обязан сообщить об этом в полицию – мрачно продолжил зав.отделением.

Эти слова прозвучали как приговор.

– Боюсь, день рождения мужа ты проведёшь в тюрьме.

Все присутствующие затихли, смотря на неё с жалостью, и сочувствием, с немым вопросом: «Как же так?»

Ангелина сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Она не хотела плакать. Не хотела показывать слабость. Но страх был сильнеё.

– Вы хотите спросить, зачем я это рассказал при всех? – Игорь Иванович окинул всех тяжёлым взглядом. – Поясняю. Я не хочу, чтобы после ареста Ангелины ходили слухи, что я её подставил, скрывая чужие ошибки.

Арест.

Словно нож в сердце.

– Ангелина… – его голос стал чуть мягче, но не менеё твёрдым. – Скажи, ты перепутала препараты?

Она не могла солгать.

– Да… – её голос был тихим, словно шёпот потерянного ребёнка.

Мужчины ошеломлённо затихли. Кто-то потупил взгляд, кто-то сжал кулаки, но никто не сказал ни слова. Им было жалко её. Такую молодую. Такую красивую. Такую… обречённую.

– Ангелина, пойдём в мой новый кабинет. Напишешь объяснительную, я приобщу её к делу и отправлю в полицию.

Она шла за ним, опустив голову , словно преступница на эшафот. Сердце колотилось, в висках стучало, в глазах темнело.

Тюрьма.

Допросы.

Позор.

Перед глазами промелькнули образы спившейся соседки, отсидевшей три года за кражу. Её жёлтые зубы, потухший взгляд, руки в уродливых наколках…

Нет. Нет. Нет!

Она не могла допустить этого.

Не могла.

Как только дверь кабинета закрылась , всё внутри оборвалось.

И она упала на колени.

– Пожалуйста… – её голос сорвался , слёзы хлынули ручьём.

Она вцепилась в его брюки, дрожащими пальцами сжимая ткань, будто это была последняя ниточка к спасению.

– Я больше так не буду! Прошу вас! Не отправляйте документы!

Рыдания.

Настоящие, горькие.

Она не думала о гордости. Не думала о том, как выглядит. Она просто не хотела в тюрьму.

Игорь Иванович смотрел на неё. Строго. Неумолимо.

На самом деле, он и не собирался этого делать. Для Ангелины, этот испуг должен был стать уроком

Препараты она действительно перепутала. И это могло закончиться смертью.

Но. Старшая медсестра вовремя заметила. Вовремя исправила. И все восемь врачей знали правду. И поддерживали этот «способ воспитания». Жёсткий. Безжалостный. Но эффективный.

– Встань, Ангелина… – наконец произнёс он, и в его голосе появились нотки снисхождения.

Она подняла заплаканное лицо.

– Ты больше так не сделаешь?

– Никогда…

Он вздохнул.

– Хорошо. Документы в полицию, я наверное не отправлю. Но, это не точно. Проступок очень серьёзный. Я всё ещё сомневаюсь. Ты практически убила человека.

Игорь Иванович смотрел на стоящую перед ним на коленях девушку, чувствуя странное смешение власти и вины. "Достаточно, урок усвоен" , – пронеслось в его голове. Она дрожала, как осенний лист на ветру, её голубые глаза, наполненные слезами, смотрели на него с немой мольбой. В этот момент он осознавал, что переступил какую-то невидимую грань – то, что начиналось как воспитательная мера, теперь приобретало совсем иной оттенок.

Его дыхание стало неровным, когда он заметил, что её пухлые, слегка приоткрытые губы оказались на уровне его пояса. Каждое её прерывистое "пожалуйста" выдыхало тёплый воздух, который проходя через тонкую ткань брюк, заставляя его тело реагировать вопреки всем доводам рассудка. Кровь яростно пульсировала в висках и… ниже, намного ниже. Он чувствовал, как член напрягается, наполняясь кровью, и отчаянно надеялся, что она не заметит этого предательского движения под тканью.

Он хотел просто взять её за плечи и поднять, и отправить домой. Но его рука, словно зажила своей жизнью. Вместо того, чтобы поднять девушку с колен, он расстегнул молнию ширинки. Он и сам не понял, как, и почему это сделал. Его рукой словно командовал кто то совершенно другой. Он был уверен, что его мозг такой команды не давал. В пустом кабинете, где из мебели был один только стол, металлический звук расходящихся зубчиков молнии был очень громким, и не оставлял сомнений в желаниях мужчины. Ангелина посмотрела на него снизу вверх с круглыми от удивления и шока глазами. Он молчал. Ближайшие несколько секунд всё расставят по местам. Если она уйдёт, его уволят. Но для девушки это был шанс сегодня уехать к мужу, а не в тюрьму. И она это поняла буквально через пару секунд.

Ангелина замерла. Её глаза, ещё секунду назад полные покорности, теперь округлились от шока. Взгляд скользнул вниз, затем снова вверх – в лицо начальника. В этой паузе, длившейся не болеё трёх секунд, промелькнула целая жизнь. Она видела себя в тюремной робе, видела мужа, получающего это страшное известие, видела разрушенную карьеру… А потом – альтернативу. Грязную, унизительную, но реальную.

Её тонкие пальцы с аккуратным маникюром (ведь завтра же праздник!) дрогнули. Разум кричал "нет", но инстинкт самосохранения оказался сильнеё. Кисть скользнула в расстёгнутую ширинку прежде, чем она успела обдумать это движение. Тёплая, упругая плоть в её ладони заставила её внутренне содрогнуться, но лицо оставалось непроницаемым.

Игорь Иванович дёрнулся, его рука инстинктивно потянулась, чтобы остановить её, но… О Боже, как это приятно. Её пальцы, такие нежные и в то же время уверенные, уже скользили по его напряжённому стволу. Он должен был оттолкнуть её, должен был… но его тело предательски выгнулось навстречу прикосновениям.

"Я…", – начал он, но голос сорвался, когда её большой палец провёл по чувствительной головке. В горле пересохло, а в ушах застучала кровь. Разум лихорадочно искал оправдания: "Она сама начала", "Это её выбор", "Я же могу всё исправить потом"… Но все эти мысли тонули в нарастающем возбуждении.

Ангелина тем временем, словно в тумане, отмечала про себя абсурдность ситуации. Всего час назад она думала о платье для дня рождения мужа, а теперь… Её губы сами собой сложились в горькую усмешку. "Как быстро всё меняется" , – мелькнуло в голове. Но останавливаться было поздно – её будущеё теперь зависело от того, насколько хорошо она справится с этой… работой. Она никогда в жизни не могла представить, что будет сосать у зав. отделением по собственной воле. Но сейчас, или она это делает, или…

Она наклонилась ближе, чувствуя, как её сердце колотится где-то в горле. Запах мужского тела, смесь дорогого одеколона ударил в ноздри. Её язык нерешительно коснулся горячей кожи, и она почувствовала, как под пальцами его член дёрнулся, став ещё твёрже.

Игорь Иванович закинул голову назад, упираясь ладонями в край стола. Совесть, профессиональная этика, даже страх разоблачения – всё это отступало перед нахлынувшим желанием.

Он смотрел на неё сверху вниз, его тёмные глаза жадно скользили по её покрасневшему лицу, задерживаясь на слезах, стекающих по щекам.

Каждая секунда казалась Ангелине позорным клеймом, жгучим и невыносимым. Она пыталась отвернуться, спрятать лицо, но его грубая рука вцепилась в её волосы, не давая даже этой малости.

– "Тише, тише…" – его голос звучал почти ласково, но пальцы в её волосах сжимались больнеё. – "Разве это так страшно? Ты же взрослая девочка."

Она понимала, что пересекает черту, за которой нет возврата. Что завтра, когда она будет на даче с мужем, он будет вспоминать этот момент и ненавидеть себя. Но сейчас… Сейчас существовало только это жгучеё настоящеё, эта запретная связь между начальником и подчинённой, между палачом и жертвой, между мужчиной и женщиной.

А дверь в кабинет, он ведь не закрыл её на ключ…

её пальцы лишь слегка коснулись его члена, но этого оказалось достаточно. Под её ладонью он мгновенно ожил, наполняясь горячей кровью, становясь твердым и пульсирующим. Ангелина почувствовала, как кожа под её прикосновением натягивается, становится горячей и бархатистой одновременно. Член буквально вырос у неё в руке, становясь все больше и тверже с каждым ударом сердца.

Она попыталась высвободить его через расстегнутую ширинку, но он уже не помещался обратно – набухшая головка цеплялась за ткань, а вены на стволе явственно проступали под её пальцами. Игорь Иванович дрожал – его руки, обычно такие уверенные и твердые, теперь тряслись, расстегивая ремень. Металлическая пряжка звякнула, брюки соскользнули по его бедрам, утягивая за собой трусы, и его возбуждение предстало перед ней во всей красе.

Член качнулся, упруго подпрыгнув, и замер в нескольких сантиметрах от её лица. Головка, темно-красная от прилива крови, блестела от выступившей капли смазки. Запах – мускусный, животный, чисто мужской – ударил ей в ноздри, заставляя сердце биться чаще. Слезы еще не высохли на её щеках, когда её губы – такие мягкие, розовые, всегда аккуратно подкрашенные – сами собой разомкнулись, пропуская внутрь эту горячую плоть.

Она чувствовала, как её губы дрожат, как язык неловко прикасается к чужой, незнакомой плоти. Запах мужского возбуждения, солоноватый и резкий, заполнял её ноздри, смешиваясь с привкусом собственных слёз.

"Боже, что я делаю…"

Мысли путались, но тело, предательски покорное, продолжало двигаться.

Через минуту он перестал обращать внимание на её слёзы. Его дыхание стало тяжелеё, пальцы в её волосах направляли ритм, а низкие, одобрительные стоны говорили ей яснеё слов – он доволен.

Ангелина была в шоке.

Этот момент казался ей сюрреалистичным, будто она смотрела на себя со стороны:

– Её губы, которые целовали только мужа, теперь сосали чужой член.

– Её язык, который шептал "люблю", теперь покорно скользил по чужой коже.

– Её слёзы, которые он игнорировал, капали на его бёдра, оставляя мокрые следы.

Первое касание языком вызвало у неё странное чувство – солоноватый вкус предэякулята смешался со страхом и возбуждением, которое она отчаянно пыталась подавить. Головка уперлась в её язык, сминая его, затем проскользнула глубже, заполняя рот. Она чувствовала, как вены пульсируют у неё на языке, как член становится еще тверже, когда он проникает глубже, заставляя её слегка давиться.

Игорь Иванович застонал, его пальцы вцепились в её волосы, но нежно, почти бережно. Он смотрел вниз на эту картину: его член, исчезающий в её юном ротике, её щеки, втянутые от усилия, ресницы, все еще влажные от слез. Мысль о том, что эта красивая девушка, о которой он раньше только украдкой мечтал, теперь сосет у него, свела все его мысли в одну точку.

Он не продержался и минуты.

Оргазм нахлынул внезапно, как удар тока, сокрушительной волной, от которой темнеет в глазах. Его тело вздрогнуло, выгнулось дугой, а первая струя горячей, густой спермы ударила ей прямо в горло, заставляя её захлебнуться солёным вкусом.

– М-мгх!..

Её горло судорожно сжалось, пытаясь проглотить неожиданную награду, но он уже вытаскивал член – и вторая волна выплеснулась ей на лицо. Белоснежные капли повисли на ресницах, тяжело скатились по щеке, задержались на дрожащих, полуоткрытых губах.

Он всё ещё трясся от остаточных спазмов, когда достал платок. Медленно, почти с нежностью, вытер сначала свой влажный, чувствительный член, потом её лицо. Пальцы его дрожали, когда он стирал следы себя с её кожи.

Ангелина поднялась, озираясь по сторонам. Он видел – она хочет выплюнуть оставшееся, её язык беспомощно ворочается, но вокруг… Ничего. Голый стол. Ни салфеток, ни раковины.

– Глотай.

Его голос звучал хрипло, но стальным оттенком, не терпящим возражений.

– Всё. До последней капли.

Она посмотрела на него – и в её глазах плясали унижение, покорность, страх… и что-то ещё, что он не мог прочесть.

Она сглотнула.

И вид этого – её вынужденной покорности, её дрожи, её подчинения – заставил его член дёрнуться снова, к его собственному изумлению.

– Меня ты уговорила… – прошептал он, поправляя брюки, – Но знаешь ведь… кроме меня, есть ещё трое. И что с ними делать?

Она опустила глаза, её голос был едва слышен: "Зовите следующего. Я… я его уговорю. Скажите им… как я буду их уговаривать. Так будет… быстрее. Только скажите им, что мне можно только в рот.”

Игорь Иванович замер. Пять минут назад он собирался сказать ей правду – что это была лишь жестокая шутка, проверка. Но теперь… Теперь это знание могло обернуться против него самого. Он видел, как дрожат её руки, как учащенно бьется пульс на её тонкой шеё.

Когда он вышел из кабинета, в коридоре поднялся шум – не крики, все ждали своей очереди. Ангелина осталась в кабинете одна, прижимая дрожащие руки к груди. В горле еще стоял вкус его спермы, а в ушах – звук расстегивающейся молнии. Она закрыла глаза, пытаясь представить, как будет встречать взгляды этих мужчин, как будет опускаться перед ними на колени…

А за дверью уже раздавались шаги – тяжелые, нетерпеливые. Второй из четверых.

Дверь открылась с тихим скрипом, и в кабинет вошел следующий. В отличие от Игоря Ивановича, этот мужчина не испытывал ни капли сомнений или угрызений совести. Его темные глаза с холодным блеском скользнули по Ангелине, оценивающе, как будто она была вещью, а не человеком. Он вошел, уверенно закрыл за собой дверь и, не отводя взгляда, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Я на сиськи люблю кончать, – произнес он низким, чуть хрипловатым голосом. – Снимай халат и бюстгальтер, юбку оставь.

Его слова прозвучали как приказ, не терпящий возражений. Ангелина почувствовала, как подкашиваются ноги, но сопротивляться было бессмысленно.

– Да… Хорошо… – едва слышно прошептала она, дрожащими пальцами потянувшись к пуговицам.

Но мужчина резко перехватил её руку.

– Нет. Я сам.

Он приблизился так близко, что она ощутила его дыхание на своей коже – горячеё, тяжелое, с легким запахом кофе и сигарет. Его пальцы, грубоватые и уверенные, медленно расстегивали одну пуговицу за другой, а его глаза не отрывались от её лица, словно он наслаждался каждым её смущенным вздохом, каждой дрожью ресниц.

Халат соскользнул с её плеч, мягко шурша, и упал на стол. Теперь перед ним оставался только тонкий бюстгальтер, едва сдерживающий пышную грудь. Мужчина обнял её за талию, притянул к себе и, не сводя с неё глаз, нашел застежку.

– Ты вся дрожишь… – прошептал он, и в его голосе прозвучало что-то между насмешкой и одобрением.

Щелчок застежки прозвучал оглушительно громко в тишине кабинета. Бретельки медленно сползли вниз, и наконец грудь освободилась – тяжелая, упругая, с набухшими от напряжения сосками.

– Отличные сиськи… – он провел пальцем по нижней округлости, заставив её вздрогнуть. – Когда буду кончать, поднимешь их руками так, чтобы сперма попадала только на соски.

Ангелина сглотнула, чувствуя, как её лицо пылает от стыда.

– Потом возьмешь десятикубовый шприц, соберешь остатки и вольешь себе в рот. – Его губы растянулись в ухмылке. – Поняла?

– Да…

– Так чего стоишь? На колени. И сосать. Яйца не забудь полизать, шлюха.

Его слова обожгли, словно раскаленный металл. Она медленно опустилась перед ним на колени, чувствуя, как пол холодный и жесткий под её обнаженными коленями. её пальцы дрожали, когда она потянулась к его ширинке.

Мужчина не торопился помогать – он лишь скрестил руки на груди и смотрел сверху вниз, наслаждаясь картиной её унижения.

Когда она освободила его член, он уже был твердым и горячим, пульсирующим в её ладони. Она наклонилась, чувствуя, как её губы обжигает его кожа, как её язык скользит по напряженному стволу.

Он застонал, когда она взяла его в рот, и его пальцы вцепились в её волосы, направляя движения.

– Глубже, шлюха.

Она подчинилась, чувствуя, как её горло сжимается вокруг него, как её слюна смешивается с его смазкой.

Мужчина хмыкнул, недовольно сжав губы. Его пальцы впились в её волосы ещё сильнеё, и она поняла – он ждал большего. Ангелина вытащила его полувставший член изо рта, чувствуя, как он скользит по её губам, оставляя влажный след. Она приподняла ствол вверх, обнажив тугие яйца, и, не дожидаясь приказа, наклонилась к ним.

Её язык скользнул по нежной коже мошонки, медленно, почти нежно, вырисовывая влажные круги. Она слышала, как его дыхание стало прерывистым, как напряглись мышцы его живота. Чем дольше она вылизывала, тем сильнеё пульсировал в её руке его член – теперь уже полностью твёрдый, горячий, с набухшими венами. Она чувствовала его вес, его тепло, его животную готовность взорваться.

Но мужчина не дал ей закончить. Его рука резко оттянула её голову назад, заставив её взглянуть на него снизу вверх.

– Направь его себе в рот.

Его голос был низким, хриплым, пропитанным властной требовательностью.

Ангелина послушно поднесла его член к своим губам, уперев раздувшуюся головку в губы. Она чувствовала, как её слюна уже смачивает его, как её губы слегка дрожат от напряжения.

И тогда он надавил.

Обе его руки вцепились в её волосы, и первое движение его бёдер было резким, безжалостным. Он вогнал себя в её рот до самого основания, заставив её горло сжаться в спазме. Она захрипела, её глаза тут же наполнились слезами, но мужчину это не остановило.

– Соси – прошипел он, уже начиная ритмичные, жёсткие толчки.

Он трахал её в рот, будто это была не её нежная, девственная глотка, а давно раздолбанная дыра уличной шлюхи. Слюна хлопьями летела из уголков её рта, капала на её халат, смешивалась со слезами, стекавшими по её пунцовым щекам. Она задыхалась, её пальцы судорожно впились в его бёдра, но он не останавливался.

Пять минут. Целых пять минут он использовал её рот, как свою собственную игрушку. Его живот бился о её лицо, его яйца хлопали по подбородку, а член раз за разом пробивался в самое горло, заставляя её давиться.

И вот наконец он замер, его тело напряглось, и он вырвал член из её рта с мокрым хлюпом.

– Сиськи! – хрипло бросил он.

Ангелина тут же приподняла грудь, сжимая её руками так, чтобы соски торчали вверх. Первая струя горячей спермы ударила ей прямо в левый сосок, вторая – в правый. Остальное он размазал по её коже, грубо растирая пальцами, будто метя свою собственность.

– Шприц.

Её пальцы дрожали, когда она достала из его кармана десятикубовый шприц. Она собрала с груди остатки его семени, каплю за каплей, и затем, глядя ему в глаза, впрыснула себе в рот.

– Покажи.

Она открыла рот, демонстрируя липкую, белую массу на языке.

– Поиграй.

Её язык медленно повёл сперму по нёбу, смешивая её со слюной.

– Выплюнь в руки и размажь по лицу.

Она выполнила и это. Её пальцы скользнули по щекам, подбородку, лбу, оставляя на коже липкие следы.

Мужчина усмехнулся, похлопал её по щеке.

– Молодец. Хорошо сосёшь, шлюха.

Он застегнул ширинку и вышел, оставив её на коленях – раздетую, перемазанную в слюни и сперму, с трясущимися руками.

Ангелина медленно поднялась, дрожащими пальцами надела бюстгальтер, затем застегнула пуговицы халата. Её губы горели, горло саднило, а в глазах стояли слёзы.

Она молилась, чтобы следующий не захотел снова её раздевать.

Но за дверью уже слышались шаги следующего.

Кабинетная дверь снова скрипнула, пропуская внутрь двух молодых хирургов-интернов. Первый – Сашка – вошел, нервно покусывая нижнюю губу, его пальцы судорожно теребили край халата. Высокий, худощавый, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Его карие глаза метались по комнате, избегая встречаться взглядом с Ангелиной, чьи заплаканные глаза и растрепанные волосы красноречиво свидетельствовали о происходящем.

Его напарник Алекс, напротив, вошел с развязной ухмылкой. Коренастый, с короткой стрижкой "ежиком" и вызывающим взглядом, он привык получать то, что хотел. Его грязные шутки и похабные намеки в адрес Ангелины уже давно стали притчей в отделении.

– Смотри, салага, как это делается, – Алекс хлопнул Сашку по плечу, заставив того вздрогнуть. – Показываю один раз.

Он медленно обошел Ангелину, словно хищник, оценивающий добычу. Его горячеё дыхание коснулось её шеи, когда он наклонился к самому уху:

– Сейчас, наш Ангелок – обычная шлюха, – он намеренно растягивал слова, наслаждаясь тем, как дрожит её тело. – И поступать с ней будем соответственно. Понял?

Сашка кивнул, так тихо, что это было скореё движение головы, чем осознанный ответ. Его ладони вспотели, а в горле стоял ком. Он никогда не думал, что окажется в такой ситуации.

– Да… – прошептал он, уставившись в пол.

Алекс усмехнулся и повернулся к Ангелине. Его глаза горели темным, почти животным возбуждением.

– Ну что, не хотела мне давать по-хорошему, теперь приходится вот так. – Ты знаешь, я даже рад. Я заебался тебя уламывать, а сейчас этого и не надо.

Его руки опустились к поясу.

– Ты кривила свои пухлые губы, когда я предлагал тебе остаться наедине, – он расстегнул пряжку ремня с преувеличенной театральностью, – а сейчас эти губки будут сосать моего дружка. Неожиданно, правда?

Молния шуршала, расстегиваясь, словно змеиная кожа. Он чуть приспустил джинсы, и его член, уже наполовину возбужденный, выскользнул наружу.

– На колени, проблядь!

Ангелина опустилась, чувствуя, как холодный линолеум впивается в её обнаженные колени. её руки дрожали, но она знала – сопротивляться бесполезно.

Алекс взял себя в руку, медленно проводя большим пальцем по головке, смазывая её выступившей каплей смазки.

– Смотри внимательно, отчего ты так долго отказывалась, – он покачивал бедрами, заставляя член колыхаться перед её лицом. – Видишь, какой красавец? Как минимум сантиметров шестнадцать!

Он сделал шаг в сторону, чтобы она могла рассмотреть его полностью. Член действительно был крупным – толстым у основания, с выраженной головкой, уже налившейся темно-багровым цветом. Вены пульсировали под тонкой кожей, выдавая его возбуждение.

– Нравится? – он ухмыльнулся, наблюдая, как её глаза следят за движением его руки. – Не переживай, скоро ты узнаешь его по лучше.

Сашка стоял в стороне, его собственный член предательски напрягся в брюках. Он ненавидел себя за это, но не мог отвести глаз от сцены перед ним.

Алекс наклонился, взял Ангелину за подбородок и притянул к себе.

– Открывай ротик, ангелочек. Пора познакомиться поближе.

Его голос был сладок, как яд.

И когда его член коснулся её губ, Сашка понял – обратной дороги нет.

Он замер, наблюдая за происходящим с болезненно острым интересом. Его ладони стали влажными, а в груди колотилось что-то тяжелое и горячеё. Сначала он испытывал лишь смущение – ведь он никогда не видел Ангелину такой: униженной, с запекшимися следами спермы и слезами на щеках. Но когда она опустилась перед Алексом на колени, а её пухлые, всегда такие надменные губки дрогнули и покорно разомкнулись, готовясь принять его член, внизу живота у Сашки что-то дико сжалось.

"Боже… она действительно это делает…"

Алекс, не скрывая наслаждения, провел головкой по её нижней губе, оставив блестящий след смазки.

– Смотри, как это делают со шлюхами, – его голос звучал приглушенно, словно сквозь зубы. – Хотя, подойдет для любой бабы.

Он запустил пальцы в её светлые волосы, сжал их в кулак и резко притянул её лицо к себе. Ангелина инстинктивно прикрыла глаза, её ресницы дрожали.

– Берёшь её за волосы, чтобы поудобней было насаживать её рот на член…

Он не стал ждать, пока она сама откроет рот. Его свободная рука схватила её за подбородок, большим пальцем раздвинув губы.

– …и начинаешь.

Член резко вошел внутрь.

Ангелина подавилась, её тело дернулось, но Алекс уже держал её крепко, не давая отстраниться.

Сашка задохнулся. Он видел, как её щеки втянулись, как её горло судорожно сжалось, пытаясь принять его. Алекс начал двигаться – сначала медленно, затем все быстреё, глубже, жестче.

– Сашка, не ссы. Шлюхи это любят, – Алекс хрипло засмеялся, не останавливаясь. – Тем болеё, она рот вовремя не открыла, а это косяк.

Он резко вытащил член, смазанный её слюной, и без предупреждения ударил её по лицу членом.

Хлоп!

Сашка вздрогнул. Ангелина ахнула, её голова дернулась в сторону, но Алекс тут же вернул её на место, снова вгоняя в неё себя.

– Ты у меня учись, и не пропадёшь, – прошипел он, ухмыляясь.

Его бедра работали как поршни, загоняя член все глубже. Слюна капала с её подбородка, слезы – из глаз.

– Кстати, ты знаешь, почему говорят: «Дать за щеку?»

Он внезапно вытащил член, заставив Ангелину кашлять, и тут же схватил её за лицо.

– Вот, смотри.

Левой рукой он снова вцепился в её волосы, оттянув голову назад. Правую ладонь положил под её челюсть, приподняв её лицо.

– Левой рукой берёшь сучку за волосы, чуть отворачиваешь её лицо от себя. Правую руку кладёшь под челюсть, придерживая так, как тебе будет удобнеё.

Его член снова коснулся её губ, но на этот раз он направил его не прямо в рот, а в сторону.

– Теперь засовываешь ей в рот, но только не как обычно, а наискосок…

Головка уперлась в внутреннюю сторону щеки.

– …в щёку.

Он резко двинул бедрами вперед.

Ангелина застонала, когда член растянул её щеку изнутри, выпирая бугром под тонкой кожей. Сашка завороженно смотрел, как очертания члена Алекса проступают сквозь её нежную кожу, как её щека раздувается, принимая его.

– Ну ты понял? – Алекс дышал тяжело, его живот напрягался с каждым толчком. – Вот так значит, и начинаешь давать ей за щеку.

Он ускорился, его бедра хлопали о её лицо.

– Я просто кайфую, когда мой член растягивает бабские щёчки.

Он вытащил член, позволив её щеке вернуться в нормальное положение, затем тут же вогнал его снова, теперь уже в другую сторону.

– Смотри, классно же?

Сашка не мог отвести глаз.

– Меня это всегда очень сильно возбуждает.

Алекс застонал, его движения стали резче, хаотичнеё.

– Теперь, поворачиваешь голову в другую сторону, и обрабатываешь другую щёку.

Он снова сменил угол, заставляя её щеку раздуваться.

– Если хочешь, можно кончить прямо за щеку, можно в рот, можно вытащить и на лицо, или сиськи…

Его голос сорвался.

Сашка видел, как его напарник приближается к кульминации. Его собственные руки сжались в кулаки.

Алекс вдруг резко вытащил член, схватил Ангелину за волосы и направил его ей прямо в лицо.

– Получай, шлюха!

Первая струя ударила ей в щеку, вторая – в губы. Он кончал тяжело, с хриплым стоном, выжимая из себя все до последней капли.

Ангелина сидела на коленях, его сперма стекала по её лицу.

Алекс тяжело дышал, затем шлепнул её по щеке.

– Молодец.

Он повернулся к Сашке, застегивая ширинку.

– Теперь твоя очередь.

Сашка почувствовал, как его член пульсирует в брюках.

"Боже… я действительно это сделаю…"

Сашку охватило настолько сильное возбуждение, что его тело буквально дрожало от напряжения. Кровь пульсировала в висках, а в паху стоял такой невыносимый жар, будто его член вот-вот взорвётся от переполняющего его желания. Он сглотнул ком в горле, чувствуя, как сердце колотится так быстро, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. "Если она не возьмёт его в рот прямо сейчас, я сойду с ума" , – пронеслось в его голове.

Алекс, опытный и хладнокровный, мгновенно прочитал это состояние по лицу коллеги. Уголки его губ дрогнули в лёгкой усмешке – он знал, что сейчас произойдёт. "Ну что ж, пусть попробует. Всё равно он не продержится и минуты" . Ему даже стало немного забавно: Сашка был настолько перевозбуждён, что кончил бы, едва коснувшись девушки. А это означало, что Алекс сможет продолжить без его нервного, прерывистого дыхания за спиной.

– Сашка, давай, – Алекс сделал шаг назад, освобождая место. – Как я тебе показывал.

Он даже не стал поправлять одежду – зачем, если через несколько секунд всё равно придётся снова раздеваться? Его член всё ещё был на виду, но сейчас это уже не имело значения.

Сашку не пришлось уговаривать. Он рванулся вперёд, словно боялся, что момент ускользнёт. Его пальцы дрожали, пуговицы не поддавались, и от этого он начал нервничать ещё сильнеё. "Чёрт, чёрт, чёрт!" – мысленно ругался он, чувствуя, как капли пота выступают на лбу. Наконец, брюки расстегнулись, и он резко стянул их вниз вместе с трусами, обнажая себя перед девушкой.

– Неожиданно, – пробормотал Алекс, и в его голосе явно читалось удивление.

И было чему.

Несмотря на всю свою неопытность, Сашка обладал внушительным достоинством – ровным, с чётко проступающими венами, с аккуратной, чуть припухшей головкой. Двадцать сантиметров плотной, напряжённой плоти, которая сейчас буквально подрагивала от возбуждения. Алекс даже присвистнул про себя – вот уж действительно, природа иногда шутит странные шутки. Дал парню такое богатство, а толком пользоваться им не научила.

Сашка сделал несколько неуверенных шагов к Ангелине, его член подрагивал в такт сердцебиению, почти касаясь живота от напряжения. Он схватил себя за основание, направил к её губам, но…

Ещё до того, как головка коснулась её рта, его тело резко дёрнулось.

– Ох, бля… – успел прошептать он, прежде чем первая струя горячей спермы вырвалась наружу, ударив девушке прямо в щёку.

Алекс едва сдержал смех.

– В рот, блин, засунь! – рявкнул он. – Ты меня сейчас тоже зальёшь!

Сашка, красный от стыда, судорожно попытался исправить ситуацию, наконец введя член между её губ. Но было уже поздно – его тело содрогнулось в ещё одном мощном выбросе, и он застонал, чувствуя, как сперма заполняет её рот.

Когда он открыл глаза, его лицо пылало. "Боже, я даже не начал, а уже всё…"

Ангелина сидела неподвижно, её губы были слегка приоткрыты, а внутри явно ощущался густой, солоноватый вкус.

– Сашка, не парься, – Алекс хлопнул его по плечу. – Так у всех бывает, когда долго терпишь. Через пятнадцать минут снова в строю будешь. А пока… – он повернулся к девушке, – смотри, как она глотает. Бабы редко так делают.

Сашка молчал, сжимая и разжимая кулаки. Ему было неловко, стыдно, но в то же время… чертовски приятно.

– Я это… не специально, – пробормотал он.

– Ага, конечно, – Алекс усмехнулся. – Эй, сучка, глотай.

Ангелина послушно сглотнула, не проронив ни слова.

– Всё? – Алекс приподнял бровь.

Она кивнула.

– Рот открой. Покажи.

Девушка подчинилась, демонстрируя пустой, слегка блестящий от слюны рот.

Алекс удовлетворённо хмыкнул.

– Ну вот. А теперь, Саш, давай-ка учиться, как надо делать по – нормальному.

Алекс медленно подошёл к Ангелине, его глаза горели холодной уверенностью. Он знал, что делает, и каждое его движение было продуманным, как хорошо отрепетированный спектакль.

– Сашка, смотри внимательно, – его голос звучал низко и властно. – Бабы любят, когда их берут твёрдой рукой. Они никогда в этом не признаются, но ты должен это знать.

Он поднял руку, провёл пальцем по её губам, заставив её слегка вздрогнуть. Потом резко засунул большой палец ей в рот.

– Соси.

Ангелина закрыла глаза, но подчинилась без сопротивления. Её губы обхватили его палец, и в воздухе повисло тяжёлое, почти звенящеё молчание.

Сашка затаил дыхание. Вид этого покорного движения заставил его кровь снова ударить в пах. Он почувствовал, как его член дёрнулся, будто пытаясь вырваться из тесных штанов. "Чёрт…" – промелькнуло у него в голове.

Алекс выдернул палец, оставив на её губах лёгкий блеск слюны, и небрежно вытер его о её халат.

– Баба должна помнить запах своего мужика, – продолжил он, словно читая лекцию. – Это как клеймо.

Он поднёс головку своего члена к её лицу, прижал к ноздрям.

– Нюхай.

Ангелина слегка отстранилась, но он тут же притянул её обратно.

– Сильнеё.

Она втянула воздух, её веки дрогнули.

– Чувствуешь? – его голос стал ещё жестче.

Она кивнула, не в силах выдержать его взгляд.

– Хорошая девочка, – он усмехнулся, затем повернулся к Сашке. – Теперь смотри.

Алекс взял себя в руку и провёл головкой по её щеке, оставляя влажный след. Потом легонько постучал по другой щеке, заставив её моргнуть.

– Это не просто игра, – сказал он, водя членом по её губам. – Это напоминание.

Сашка сглотнул. В его голове смешались стыд, возбуждение и какое-то странное, почти животное понимание. Он никогда не думал, что всё может быть настолько интенсивно.

– Теперь твоя очередь, – Алекс отступил, жестом подзывая его. – Покажи ей, кто здесь главный.

Ангелина всё это покорно терпела, ведь другого выхода у неё не было. Но внутри неё бушевала буря – смесь стыда, возбуждения и растерянности. Она никогда не думала, что окажется в такой ситуации. Её муж, такой нежный, такой заботливый, никогда не обращался с ней так грубо, так властно. Он любил её медленно, трепетно, словно боялся причинить боль. Его прикосновения были ласковыми, его слова – шёпотом, полным обожания.

А тут… Алекс.

Грубый. Наглый. Без спроса.

Его член шлёпал по её щекам, оставляя горячие следы, а голос звучал жёстко, приказывающе. И самое ужасное – её тело отзывалось на это. В глубине души, там, где таились запретные желания, что-то дрожало, сжималось, заставляло сердце биться чаще.

А ещё… этот Сашка.

Она украдкой взглянула на него. Высокий, на голову выше её мужа, с таким… большим. Больше, чем у кого-либо, кого она знала. Мысль об этом заставляла её сжиматься внутри от стыда.

"Правы были подружки…" – пронеслось в голове.

Они смеялись, говорили, что она ничего не понимает в мужчинах. Что один партнёр на всю жизнь – это скучно, это пресно. Она всегда отмахивалась, считала их разговоры пошлыми.

Но сейчас…

Сейчас она понимала.

Она вышла замуж за своего школьного возлюбленного, того самого мальчика, который защищал её, когда все дразнили «гадким утёнком». Он был её первым. Единственным.

И теперь, впервые в жизни, она стояла на коленях перед другим мужчиной. Перед двумя.

"Ну что, Санёк, повторишь?"

Алекс закончил водить членом по её лицу, оставив влажный след на коже. Его голос звучал насмешливо, провокационно.

– Покажешь ей, кто в доме хозяин?

Сашка засмущался. Он явно хотел что-то сказать, но слова застревали в горле. Он переминался с ноги на ногу, сжимал и разжимал кулаки, избегал её взгляда.

Алекс приподнял бровь.

– Сашка, ты чего?

– Я это… знаешь… хочу… – он запнулся, покраснел ещё сильнеё.

– Скажи нормально, чего ты хочешь? В рот ей дать, или что?

Сашка резко вдохнул, словно набираясь смелости.

– Ну, я давно хочу посмотреть на неё… ну это…

– Блядь, Сашка, хватит мямлить. Как посмотреть? Ты уже на неё смотришь.

– На голую! – выпалил он, наконец собравшись с духом.

Алекс рассмеялся, но потом внезапно нахмурился.

– Блин, Санёк, зав. отделением сказал, что только минет.

Сашка вдруг изменился в лице. В его глазах мелькнула хитрая искорка.

Сашка вдруг изменился в лице. В его глазах мелькнула хитрая искорка.

– Алекс, я почему-то уверен, что она не откажет двум таким классным ребятам. Тем болеё, так… мы ещё лучше будем хранить её тайну.

Он наклонился к Ангелине, его горячеё дыхание обожгло её кожу.

– Правда же?

Её сердце бешено колотилось. Голова кружилась.

– Да… – прошептала она, почти беззвучно.

И в этот момент она поняла: точка невозврата пройдена.

Теперь всё будет иначе.

Теперь она уже не та Ангелина, что была час назад.

Теперь в её жизни появилось что-то новое.

Что-то… пугающеё и манящеё одновременно.

Девушка была в полнейшем смятении. Её разум кричал: «Скажи "нет"! Просто откажись – и всё!» Ведь Сашка уже кончил, Алексу она бы отсосала – и на этом можно было бы закончить. Но её тело, её предательское, разгорячённое тело, будто жило своей собственной жизнью.

Она словно во сне кивнула.

И чужие губы – её собственные – ответили согласием.

Между ног предательски тянуло, отзываясь приятной, томительной волной где-то глубоко в животе. Это было так постыдно, так низко – и в то же время так сладко. Она покраснела не только от стыда, но и от возбуждения, от осознания того, что хочет этого. Хочет, чтобы её раздели.

Это было ужасно. Неправильно. Невозможно.

Но её губы отказались слушаться.

Алекс после слов Сашки открыл рот от удивления. Он не ожидал такого от своего тихони-друга. Ладно бы он сам предложил что-то подобное – но ему даже в голову не приходило зайти так далеко.

Его настолько ослепила возможность засунуть свой член в рот девушке, которая год игнорировала его ухаживания, что он не видел дальше её губ.

А Сашка… Этот стервец предложил такое, от чего у Алекса на мгновение перехватило дыхание.

Он даже не успел ничего ответить, а Сашка уже расстёгивал верхнюю пуговицу её халата.

Руки Сашки слегка дрожали. Он и сам не ожидал от себя такой наглости. Казалось, будто в него вселился кто-то другой – уверенный, смелый, даже дерзкий.

«Это не я…» – мелькнуло у него в голове.

Но пальцы уже скользнули к следующей пуговице.

Первая расстегнулась – и перед ним открылся участок кожи чуть ниже ключиц. Нежная, почти прозрачная, с лёгким румянцем.

Вторая пуговица – и взору открылось начало ложбинки между грудями.

Он замер.

Дыхание стало медленным, тяжёлым. Всё его существо сосредоточилось на этом маленьком кусочке обнажённой кожи.

«Боже… а что дальше?»

– Не томи, Сашка… – услышал он сдавленный, ломающийся голос Алекса.

Третья пуговица.

Четвёртая.

Халат расходился, обнажая всё больше и больше.

Ангелина не сопротивлялась. Она стояла, опустив глаза, чувствуя, как её тело предательски реагирует на каждый прикосновение.

Грудь уже почти полностью открылась, лишь тонкая ткань бюстгальтера прикрывала её.

Сашка замер, глядя на этот соблазнительный изгиб.

– Сними… – прошептал Алекс, и в его голосе звучала нетерпеливая дрожь.

Сашка медленно потянул халат с её плеч.

Ткань соскользнула вниз, обнажив плечи, ключицы, верх груди.

Ангелина вздрогнула от прикосновения прохладного воздуха.

Или от их взглядов?

– Блядь… – выдохнул Алекс, не в силах оторвать глаз.

Сашка не мог пошевелиться. Его руки дрожали, но не от страха – от желания.

Он хотел прикоснуться.

Обхватить.

Почувствовать.

Ангелина видела их голодные взгляды и чувствовала, как внутри всё сжимается от стыда…

И от предвкушения.

– Сними лифчик, – приказал Алекс, но голос его дрожал.

Сашка потянулся к застёжке.

Ангелина закрыла глаза.

Щелчок.

И последняя преграда пала.

Она стояла перед ними с голой грудью, чувствуя, как её тело горит под их взглядами.

Стыд.

Страх.

И невероятное, запретное возбуждение.

– Боже… – прошептал Сашка.

Алекс шагнул вперёд.

И всё, что было дальше, уже не имело значения.

Потому что Ангелина хотела этого.

И это было самое страшное.

Сашка дрожащими пальцами расстегнул сразу несколько пуговиц, и снова замер, словно пораженный молнией. Тяжелая грудь в белоснежном кружевном бюстгальтере гипнотизировала его, как удав гипнотизирует кролика перед смертельным броском. Вены на его висках пульсировали в такт бешеному стуку сердца. Он чувствовал, как слюна во рту становится густой, а язык будто прилипает к нёбу. Очень захотелось упасть лицом в эту божественную ложбинку, зарыться носом в нежную кожу, ощутить её дрожь под своими губами.

Его член вздрогнул, будто получив электрический разряд. Сашка даже не заметил, как у него снова встал – на этот раз такой твёрдый, что казалось, он сейчас прорвёт ткань брюк.

Ангелина стояла, опустив голову. Её лицо пылало таким ярким румянцем, что казалось – если прикоснуться, можно обжечься.

"От стыда", – подумал Сашка, но это была лишь слабая попытка оправдать происходящеё.

На самом деле его уже ничего не могло остановить.

Ни крики.

Ни угрозы.

Даже если бы в дверь вломились все врачи из соседнего отделения, он бы продолжил. Он должен был увидеть её голой. Пусть весь мир подождёт. Пусть рухнут стены.

О её чувствах он не думал. Не мог.

Возбуждение сожгло все мысли, оставив только животную, всепоглощающую жажду.

Ангелине действительно было невыносимо стыдно.

Но самое ужасное – её это жутко возбуждало.

Каждое прикосновение Сашки к пуговицам халата заставляло её кожу покрываться мурашками. Каждый его взгляд, скользящий по её телу, будто оставлял невидимые следы, по которым потом бежал горячий стыд.

И самое постыдное – она не могла оторвать глаз от его члена.

Он стоял перед ней, расстёгивал пуговицы, а его плоть в это время оживала.

Она видела весь процесс.

Видела, как он вздрогнул, когда Сашка только взялся за верхнюю пуговицу.

Как напрягся, когда расстегнулась вторая.

Как рос его член, с каждой секундой – не просто увеличивался, а преображался , наполняясь кровью, становясь больше, тверже, опаснеё. Она удивилась скорости.

Его словно накачивали невидимым насосом – за какие – то тридцать секунд, он превратился в монстра . Толстый. Длинный. Стоящий так сильно, что головка смотрела прямо в потолок.

И самое ужасное – у неё самой от этого наполнился рот слюной.

А внутри …

Внутри всё задрожало.

Она бы никогда не призналась себе в этом, но…

Ей хотелось его взять в рот. Почувствовать в себе. Большой. Молодой. Твёрдый. Горячий. Мужской хуй. Вот и всё, о чём она сейчас думала.

– Ну что, стесняешься? – Алекс хрипло рассмеялся, наблюдая, как Сашка замер, словно загипнотизированный.

Сашка даже не ответил. Его пальцы наконец добрались до последней пуговицы.

Халат распахнулся.

Ангелина вздрогнула, но не сделала ни шагу назад.

– Блядь… – прошептал Алекс, и в его голосе была вся гамма эмоций – от восхищения до животной жадности.

Сашка тяжело дышал.

Его руки потянулись к бретелям бюстгальтера. Ангелина закрыла глаза.

Но не остановила. Она стояла перед ними словно ожившая статуя Венеры.

Грудь, живот – всё открыто. Всё для них .

Сашка аж закашлялся от перехватившего дыхание.

Алекс прикусил губу , словно боялся, что издаст слишком дикий звук.

Ангелина чувствовала их взгляды. На своей коже. Между ног. В самой глубине души. И знала – обратного пути нет.

– Ты… – Алекс сделал шаг вперёд. – Ты прекрасна.

Сашка не говорил ничего. Он просто смотрел. Ждал. Хотел.

Ангелина вздохнула. И сдалась. Грех никогда не был таким сладким.

Алекс не выдержал медлительности Сашки. Его терпение лопнуло, как перегретый паровой котёл. В одно мгновение он подскочил, грубо отодвинул растерянного друга в сторону и с яростной решимостью принялся за оставшиеся пуговицы. Его пальцы двигались с такой поспешностью, что казалось, вот-вот порвут тонкую ткань. Последняя пуговица поддалась с едва слышным щелчком, и халат, словно ненужная теперь преграда, был швырнут на стол с таким размахом, что его рукав зацепил стоящий на краю стакан, едва не опрокинув его.

Они оба отступили на несколько шагов назад, будто художники, оценивающие только что открывшуюся перед ними картину. И картина эта была поистине достойна восхищения.

Девушка, вся дрожащая и покрасневшая, стояла перед ними, всё ещё прикрытая кружевным бюстгальтером, который, казалось, вот-вот не выдержит напора её пышной груди. Каждый её вдох заставлял тонкие бретельки натягиваться до предела, а упругие полушария слегка подрагивали, будто приглашая к прикосновению.

Её талия – тонкая, изящная, с едва заметными ямочками по бокам – плавно переходила в мягкий, слегка округлый животик. Никаких кубиков пресса, никакой нарочитой спортивности – только нежная женственность, та самая, что заставляет мужчин терять голову. Маленькая капелька подкожного жирка делала его особенно беззащитным, таким, что хотелось упасть перед ней на колени, прижаться губами к этой теплой коже и ощутить, как она вздрагивает под твоим дыханием.

Золотое колечко в пупке сверкало, как последний оплот скромности, и это крошечное украшение почему-то возбуждало ещё сильнеё, напоминая, что перед ними не просто тело, а её тело – запретное, стыдливое, и оттого ещё болеё желанное.

Алекс, не в силах больше сдерживаться, шагнул вперёд и обнял её за талию, чтобы добраться до застёжки бюстгальтера. Его пальцы скользнули по её спине, ощущая каждый мускул, каждую дрожь, пробегающую по её коже.

– Стой! – неожиданно рявкнул Сашка, и в его голосе прозвучала такая властность, что Алекс замер на месте, недоумённо подняв брови.

– Ты чего? – спросил он, не понимая, что могло остановить его в этот момент.

– Не так, – прошептал Сашка, и в его глазах загорелся азарт. – Давай по порядку.

– Это как? – Алекс всё ещё не мог сообразить, чего хочет его друг.

– Юбку сначала сними. Пусть останется в лифчике и трусиках.

Алекс замер на секунду, а затем рассмеялся, осознав гениальность этой идеи.

– Кстати, да. Ты прав. Так будет лучше. – Он провёл рукой по лицу, чувствуя, как дрожат его пальцы. – Блядь, у меня аж руки трясутся от возбуждения. Не ожидал от себя такого. Я этих тёлок тысячу штук раздел, и никогда так не волновался.

Он послушно отошёл на шаг назад и повторил действия Сашки: расстегнул молнию юбки, медленно стягивая её вниз. Но, опустив всего на пару сантиметров, внезапно остановился.

– Ты чё? – Сашка удивлённо покосился на него.

Алекс усмехнулся, и в его взгляде появилось что-то хищное.

– Пусть сама снимает. А мы будем смотреть, как на стриптизёршу.

Его голос звучал низко и властно, заставляя Ангелину вздрогнуть.

– Давай, Ангелок, начинай, – он хлопнул в ладоши, и звук этот прозвучал как выстрел, – и не забудь жопой крутить, когда снимать будешь!

Его слова повисли в воздухе, наполненном напряжением и томлением.

Ангелина стояла, опустив глаза, чувствуя, как её тело откликается на этот приказ.

Стыд. Страх. И невыносимое возбуждение. Она знала, что должна сопротивляться.

Но её руки уже потянулись к юбке…

Мужчины затаили дыхание, наблюдая, как сползающая вниз юбка медленно, но неумолимо открывает для них самые интимные её места. Каждый сантиметр обнажающейся кожи был как откровение, как запретный плод, который вот-вот окажется в их полном распоряжении.

Показалась тонкая ткань чёрных трусиков, и Алекс с Сашкой синхронно сделали маленький шаг вперёд, будто боялись пропустить хоть мгновение этого зрелища. Их глаза горели, а в воздухе повисло такое напряжение, что казалось – ещё чуть-чуть, и оно разрядится искрой.

Девушка, покорная их требованию, крутила бёдрами, стараясь двигаться соблазнительно. Она делала это неумело, стесняясь каждого движения, но от этого её стриптиз становился только сексуальнеё. В её неуверенности была какая-то дикая, первобытная притягательность – она не играла, не притворялась, она действительно сгорала от стыда, и это заводило мужчин ещё сильнеё.

Юбка опустилась ещё ниже, и теперь трусики были видны полностью.

– Смотри, смотри, она в стрингах! – Сашка буквально выкрикнул это, толкнув Алекса в плечо так сильно, что тот едва не пошатнулся.

– Да не ори ты, – сквозь зубы процедил Алекс, не отрывая взгляда от девушки. – Я всё вижу. И даже то, что у неё киска бритая.

– Где!? Я не вижу! – Сашка вскипел от нетерпения.

Не в силах сдержать любопытство, он резко подошёл к девушке и опустился перед ней на колени, буквально уткнувшись носом в её промежность. Его дыхание горячими волнами обжигало её кожу, заставляя её дрожать.

– Блин, не понятно! – проворчал он и, недолго думая, резко дёрнул трусики вниз.

В кабинете воцарилась гробовая тишина.

Бритая, гладкая, с аккуратными половыми губами промежность предстала перед мужчинами во всей своей откровенной красоте. Девушка мгновенно закрыла лицо руками, но было уже поздно – они видели всё .

Сашкин голос прозвучал оглушительно громко, хотя он говорил почти шёпотом:

– Алекс, смотри, у неё прямо здесь наколка! – в его интонации было столько детского удивления, что хватило бы на десятерых.

Алекс наклонился ближе, разглядывая тонкую работу.

– Не наколка, а очень милая татушка. Бабочка. В цвете. Отличная работа, мастерская.

Сашка не отрывал взгляда от её интимного места, будто загипнотизированный.

– Сашка, ты куда смотришь? – Алекс хитро прищурился.

– На бабочку… – пробормотал Сашкa, и его губы онемели от возбуждения.

– На пизду, дурачок. Не бойся, она не кусается, – рассмеялся Алекс, но в его смехе звучала хрипотца.

Ангелина стояла, чувствуя, как её тело пылает под их взглядами. Каждая секунда этого унижения была одновременно невыносимой и невероятно возбуждающей. Она хотела убежать, спрятаться, исчезнуть – но её ноги отказывались слушаться.

Сашка всё ещё сидел на коленях перед ней, и его дыхание становилось всё горячеё.

– Можно… потрогать? – он произнёс это так, словно боялся, что его сейчас ударят.

Алекс закатил глаза.

– Ну конечно можно, идиот. Ты же видишь, она не против.

И правда – её тело говорило само за себя.

Сашка медленно, будто боясь спугнуть, протянул руку…

Его пальцы едва коснулись её кожи, и она вздрогнула, как от удара током.

– Боже… – прошептал он, ощущая, какая она тёплая, какая мягкая.

Алекс наблюдал за этим с ухмылкой, но его собственный член болезненно напрягся в брюках.

– Ну что, Саш, нравится?

Тот даже не ответил. Он был слишком занят.

Его палец осторожно провёл по её половым губам, и Ангелина невольно застонала.

– Тихо… – прошептал Алекс, подходя к ней сзади. – Мы только начинаем.

В комнате стало так тихо, что было слышно, как капает вода из крана в соседней ординаторской.

Но это затишье было обманчивым. Потому что настоящая буря была ещё впереди…

Сашка замер, ощущая под пальцем трепетную пульсацию её тела. Казалось, сама кожа под его прикосновением загоралась – такая она была горячая, почти обжигающая. Его палец медленно скользил вниз, и с каждым миллиметром Ангелина сжималась все сильнеё, её дыхание становилось прерывистым, губы слегка приоткрылись.

"Она… она вся дрожит", – прошептал Сашка, и его собственные руки начали трястись.

Алекс наклонился ближе, его дыхание обожгло её шею:

"Ну что, Ангелочек, нравится? Видишь, какая ты мокрая? Это же стыдно так реагировать на чужих мужчин…"

её бедра непроизвольно подались вперед, и Сашка ахнул, когда его палец неожиданно погрузился глубже. В глазах Ангелины вспыхнули слезы стыда, но тело продолжало предательски отвечать на каждое движение.

"Боже!", – Сашка был на грани обморока от переполняющих ощущений. Его член болезненно пульсировал в брюках, требуя освобождения.

Алекс тем временем медленно обводил кончиками пальцев её татуировку, заставляя кожу покрываться мурашками:

"Какая красивая бабочка… Интересно, она умеёт летать?"

Его палец внезапно надавил на бугорок выше татуировки, и Ангелина вскрикнула, неожиданно для себя самой выгнувшись навстречу прикосновению. В этот момент Сашка, осмелев, ввел второй палец, и её тело ответило горячей волной.

"Она… она вся сжимается", – растерянно пробормотал Сашка, чувствуя, как влажные стенки обхватывают его пальцы.

Алекс наклонился к её уху:

"Тебе нравится, да? Нравится, когда два парня трогают тебя одновременно? Какая же ты развратная…"

Её губы дрожали, пытаясь что-то сказать, но вместо слов вырвался лишь стонущий выдох, когда пальцы Сашки начали медленные, уверенные движения внутри. В кабинете стоял только звук её учащенного дыхания, прерывистых вздохов и влажных, интимных хлюпающих звуков, и её стонов наслаждения, которые казались ей невероятно громкими в этой тишине. Каждое движение его пальцев заставляло её тело вздрагивать, а внизу живота разгорался жар, распространяющийся по всему телу, как огонь.

"Боже, что они со мной делают…" – пронеслось в её голове, но мысли тут же расплылись, когда Сашка второй рукой сжал её попку.

"Смотри, как она краснеёт…" – прошептал Алекс, его горячеё дыхание обожгло её шею, а язык медленно провел по мочке уха, заставляя её содрогнуться. "Но это ведь только начало…"

Его слова звучали как обещание, и от этого Ангелину охватила смесь страха и невероятного возбуждения.

Сашка, почувствовав, как её тело отзывается на его прикосновения, осмелел. Его пальцы ускорились проникая глубже, и она невольно выгнула спину, пытаясь сдержать громкий стон. Но это было бесполезно – её бедра уже начали двигаться в такт его движениям, предательски выдавая, насколько ей это нравится.

"Давай же, покажи нам, как ты умеёшь” – дразнил Алекс, его пальцы сжали её грудь через тонкое кружево бюстгальтера, большие пальцы прошлись по соскам, и она почувствовала, как они тут же затвердели под тканью.

Она видела, что оба мужчины сильно возбуждены. Их члены напряжённо выпирали сквозь брюки, и трудно было не заметить, какой у Сашки большой – толстый, длинный, стоящий так, что головка упиралась в пояс. "Боже…" И тут её осенило.

Она поймала себя на мысли, что хочет, чтобы оба оказались в ней. Один – во рту, тот, что побольше – между ног.

Эта мысль была настолько постыдной, что она чуть не застонала вслух. Но еще страшнеё было то, что её тело требовало этого.

"Ангелочек…" – Алекс наклонился к её уху, его голос стал низким, хриплым от желания. "Ты вся дрожишь… Тебе нравится? Хочешь больше?"

Она не ответила, но её бедра предательски подались вперед, глубже насаживаясь на пальцы Сашки.

Алекс рассмеялся – тихо, глубоко, с нотками торжества.

"Саш… Думаю, она готова."

Сашка замер, его пальцы все еще внутри неё, но он уже смотрел на Алекса с немым вопросом. Алекс наконец то снял с неё бюстгальтер. Упругая молодая грудь словно сама просилась в руки.

Губы Ангелины дрожали, когда она осознала всю глубину своего падения. Мысль о том, что она хочет их обоих одновременно, заставила её сердце бешено колотиться. В горле пересохло, а между ног пульсировало такое сильное желание, что она готова была кричать от нетерпения.

"Ах!.." – вырвалось у неё, когда пальцы Сашки нашли особенно чувствительное место внутри. Её ноги задрожали, пальцы впились в край стола.

Алекс прижался к ней сзади. Его горячеё, напряжённое тело прилипло к её спине, оставляя на коже жгучие отпечатки. Каждый вдох заставлял её чувствовать, как его грудь расширяется, как его живот втягивается – он дышал тяжело, почти рыча, и этот звук сводил её с ума. Его твёрдый, неумолимый член давил на её ягодицы сквозь тонкую ткань брюк, оставляя влажный след, и она невольно выгнулась, пытаясь усилить трение.

– Ты вся горишь, малышка… – его голос был низким, хриплым, как будто сквозь зубы, а горячеё дыхание обожгло её шею. Он медленно провёл языком по краю уха, заставив её вздрогнуть, а затем впился зубами в мочку, заставив тихо вскрикнуть. – Скажи, чего ты хочешь… Попроси…

Его рука скользнула вниз, обхватывая её талию, пальцы впивались в кожу, оставляя следы.

Тем временем Сашка , стоя перед ней, медленно вынул пальцы из её тепла, и они блестели, покрытые её соками. Он замер, заворожённо разглядывая их, а затем медленно, с вызовом, облизал один за другим, не отрывая от неё тёмного, голодного взгляда.

– Она такая мокрая… – пробормотал он, и в его голосе звучало что-то дикое, первобытное, от чего у неё перехватило дыхание.

– Ну же, Ангел, попроси… – Алекс не давал ей передышки. Его ладонь скользнула по её животу, обжигая кожу, а затем опустилась ниже, едва касаясь, но даже этого лёгкого прикосновения было достаточно, чтобы её тело содрогнулось, а между ног вспыхнула новая волна жажды.

– Я… я хочу… – её голос дрожал, срывался, превращаясь в стонущий шёпот.

– Что? Громче! – Алекс резко шлёпнул её по бедру, и звонкий хлопок разнёсся по комнате, заставив её вскрикнуть. Боль тут же смешалась с удовольствием, и она почувствовала, как внутри всё сжимается в предвкушении.

– Хочу вас обоих. Хочу, чтобы вы оба одновременно оказались во мне! – наконец вырвалось у неё, и в этот момент последние лоскуты стыда, последние остатки контроля испарились, оставив только чистую, животную потребность.

Алекс грубо развернул её лицом к себе. Надавил на плечи заставляя нагнуться. "Ну же, открывай ротик.."

Сашка взялся за её бёдра пристраиваюсь сзади.

Алекс дрожал. Его пальцы, обычно такие ловкие и уверенные, теперь с трудом справлялись с пряжкой ремня – он торопился, его дыхание срывалось, а в глазах пылала дикая, неконтролируемая жажда.

– Чёрт… – вырвалось у него хрипло, когда ремень наконец расстегнулся.

Швы брюк напряглись, едва сдерживая его возбуждение, а затем – его член выпрыгнул наружу. Твёрдый, с натянутой кожей, по которой пульсировали толчки крови. Он был горячий , почти обжигающий, и когда его головка блеснула перед её глазами, у неё перехватило дыхание.

Алекс в этот момент грубо развернул её лицо к себе, пальцы впились в её щёки, заставляя широко открыть рот.

– Ну же, открывай ротик… – его голос звучал как приказ, низкий, властный, без права на отказ.

Его член, толстый и тяжёлый, коснулся её губ, оставляя на них солоноватый вкус кожи. Она облизнулась, чувствуя, как Сашка сзади наклоняется, его грудь прижимается к её спине, а руки охватывают её бёдра, раздвигая ноги шире.

– Расслабься, малышка… – его шёпот обжёг её ухо, а губы коснулись шеи, оставляя влажный след.

Она почувствовала, как его бёдра дрожат от напряжения – этот могучий, необузданный самец едва сдерживался , чтобы не ворваться в неё одним яростным толчком.

И вот – он начал входить .

Сначала лишь головка, упёршийся в её вход, заставила её вздрогнуть.

– Ты такая тугая… – прошипел Сашка, и его голос звучал почти как стон.

Затем – медленно, неумолимо, сантиметр за сантиметром, он заполнял её.

Ангелина впилась ногтями в бёдра Алекса, её губы сжались вокруг его члена, а из горла вырвался глухой, сдавленный стон .

Первые секунды – это было обжигающеё растяжение, будто её разрывают пополам. Она зажмурилась, чувствуя, как её внутренние складки насильственно разглаживаются под его напором.

– Дыши… – прошептал Алекс, но его пальцы в её волосах сжались , выдавая его собственное напряжение.

Боль была острой, пульсирующей, но уже через мгновение она смешалась с чем-то глубинным, неприличным, с тем грязным удовольствием, от которого сводило живот.

– Бля… она вся хлюпает… – Сашка застонал, и этот звук, грубый, животный, заставил её сгореть от стыда.

Её собственные соки, густые, тёплые , облегчали его проникновение, но от этого мокрого, развратного хлюпающе – непристойного звука, ей хотелось провалиться сквозь землю.

Его лобок наконец прижался к её ягодицам, по всему телу пробежали мурашки. Он заполнил её настолько, что она ощущала каждый вздувшийся сосуд на его члене, и головку упёршуюся в матку.

"Ммм!.." – её стон сорвался, когда он слегка пошевелил бёдрами. Внутри всё сжалось и запульсировало, будто её собственная плоть предательски обнимала захватчика.

Сашка зарычал ей в шею: "Чёрт. Ты такая тесная" Его пальцы впились в её бёдра, оставляя синяки. Она чувствовала, как его живот прилипает к её попке от пота, как дрожат его мышцы от напряжения, как горячо пульсирует внутри неё его член.

И самое страшное – она сама начала двигаться навстречу, требуя больше.

Алекс начал двигаться в ритме, противоположном Сашке – когда один оттягивался назад, другой вгонял свой член глубже. Эта дьявольская координация лишала Ангелину последних остатков контроля над собственным телом. Каждый толчок Алекса заставлял член Сашки проникать в неё до невообразимой глубины, будто они специально синхронизировались, чтобы растягивать её сразу в двух местах.

"Вот так. Ты же этого хотела," – его голос звучал хрипло, но в нём проскальзывали нотки чего-то большего, чем просто наслаждение – как будто он получал садистское удовольствие от её полной покорности. Его пальцы в её волосах сжались сильнеё, направляя каждый её вдох, каждый стон.

Слёзы – густые, солёные, неконтролируемые – катились по её пылающим щекам, оставляя блестящие дорожки на её лице. Она чувствовала себя одновременно униженной до глубины души и возбуждённой до потери сознания. Её тело стало единой точкой, где каждый нерв оголён, и каждая клетка кричит от переизбытка ощущений.

"Да вот так… принимай нас полностью," – Алекс покрепче схватил её за волосы усиливая хватку. Боль смешалась с чем-то неописуемо приятным, когда он начал двигать её головой в нужном ему ритме.

Её тело превратилось в натянутую струну, готовую лопнуть от напряжения. Алекс владел её ртом с первобытной жестокостью. Каждый мощный толчок его бёдер заставлял её тело подаваться назад, глубже насаживаясь на пульсирующий член Сашки. Рот был растянут до невообразимого предела, уголки губ горели, слюна смешивалась со слезами и преэякулятом, образуя неприличные блестящие потоки на её подбородке и шеё.

"Гляди-ка, она кончает!" – Алекс хрипло засмеялся, ощущая, как её внутренности судорожно сжались вокруг его члена. Его смех превратился в стон, когда он резко вжал её голову себе в пах, его мошонка хлестнула по её подбородку. "Да, сучка, глубже!" – он полностью потерял контроль, его живот судорожно дёргался, когда её горло сжалось вокруг него в спастическом глотательном движении.

Ангелина чувствовала ВСЁ:

– Горячую пульсацию Сашкиного члена, который, казалось, достиг самой матки

– Вздувшиеся вены на члене Алекса, царапающие нёбо

– Собственную дрожь, волнами накатывающую от кончиков волос до самых пяток

– Пресловутый "стыдный" хлюпающий звук при каждом движении

"Я… я…" – её попытка что-то сказать превратилась в булькающий стон, когда Алекс начал кончать. Первая порция густой спермы ударила прямо в горло, заставляя её давиться и кашлять. Одновременно Сашка с животным рычанием вогнал в неё свой член до предела, его потный живот прилип к её спине, зубы впились в плечо.

"Принимай всё, шлюха!" – его хриплый крик совпал с моментом, когда внутри неё начал пульсировать его член. Она почувствовала, как горячая сперма заполняет её, растягивая ещё сильнеё.

В этот момент её собственный оргазм накрыл с такой силой, что в глазах поплыли тёмные пятна. Ноги полностью потеряли опору, но мужчины крепко держали её между собой, выжимая последние капли наслаждения, продолжая двигаться даже через её судороги.

Когда они наконец отпустили её, Ангелина рухнула на колени, как подкошенная. Сперма капала с её опухших губ, стекала по внутренней стороне бёдер, смешиваясь с её собственными соками. Воздух обжигал лёгкие после долгой нехватки кислорода.

"Ну что, бабочка, полетала?" – Алекс грубо провёл пальцем по её разгорячённой щеке, собирая смесь слёз и слюны, затем засунул палец ей в рот. "Оближи. Всё твоё."

Сашка, тяжело дыша, хлопнул её по покрасневшей попке, оставив ещё одно жгучеё пятно на и без того чувствительной коже: "Заходи ещё. Когда соскучишься по НАСТОЯЩЕМУ."

Дверь захлопнулась с громким щелчком, оставив её одну среди запахов секса, пота и спермы. Последствия её позора были очевидны – дрожащие ноги, опухшие губы, потёки на бёдрах, щеках и шее. Но самое страшное – это странное, неистребимое желание, уже снова разгорающеёся где-то глубоко внизу живота. Желание, которое пугало своей интенсивностью. Желание повторить всё снова.

КОНЕЦ

Анальная секретарша для моего чёрного мужа

Всё ещё сонный, он повернулся на бок, чтобы обнять лежащую спиной к нему женщину. Малик любил свою жену, любовное пламя жарко горело в его груди, когда он находился рядом с ней. Они женаты всего несколько лет, и это лучшее время в его жизни. Он чуть стащил лямку неглиже, обнажая волнующе – притягательное плечо, подвинулся чуть ближе, с наслаждением коснулся губами белоснежной кожи, заставляя девушку легонько вздрогнуть от ласки. Большой, чёрный, готовый к любви член коснулся попки его жены. Она ещё не проснулась, пребывая в состоянии между сном и явью. И в его голове всё ещё мелькали обрывки снов, но он точно знал чего сейчас хочет больше всего на свете. Он положил руку на её горячее ото сна плечо, коснулся губами шеи, раз, второй. Подвинулся ещё ближе, член скользнул по ягодицам, и уютно устроился в ложбинке между ними, вздрагивая каждую секунду от возбуждения, и от того, что находился так близко к её прелестям.

Ладонь мужчины прошлась по руке, до самых кончиков пальцев, бесцеремонно отодвигая ткань, остановилась на крутом бедре. Нежная гладкая кожа доставляла огромное удовольствие даже прикосновением, девушка томно вздохнула. Он снова поцеловал её в шею. В его крови гормоны кипели так сильно, что ему захотелось укусить её за нежную кожу, он с трудом подавил это желание. Мужчина улыбнулся своим мыслям. Чёрная, как африканская ночь рука? скользнула между стройных молочных ног, и на секунду застыла, наслаждаясь царящим там жаром. Девушка чуть слышно застонала. Она никак не могла вырваться из плена сна, и находилась в том состоянии, когда малейшие ласки доставляют гораздо большее наслаждение, чем в реальности.

“Даша, я тьебя люблю” – прошептал он ей на ушко

Девушка улыбнулась, но даже не сделала попытки открыть глаза. Ей нравилось её состояние полудрёмы и его нежные ласки. Она чуть изменила положение тела так, чтобы его руке было удобнее между её ножек. Он понял без словный намёк, средний палец мужчины провалился во влажную и горячую плоть, сделал круговое движение внутри.

“О – о – ох” – выдохнула она.

Мужчина прижался к ней еще сильнее, чёрная рука накрыла белую девичью грудь, сжала, легонько покрутила сосок. Его палец внутри неё не прекращал движение, она стонала громче и громче. Она чувствовала его возбуждённый член прижатый к её попке, она хотела его, она обожала его, большой, чёрный, горячий.

“Малик, не мучай, пожалуйста возьми меня, любимый” – прошептала она.

Его не надо было просить дважды, он привстал на колени, обхватил её за талию, приподнял словно она ничего не весит, поставил на колени перед собой. Она знала, как он любит, раздвинула ноги, прогнула спину так, чтобы обе её дырочки оказались открыты для его глаз. Большие ладони накрыли ягодицы, сжали, чуть раздвинули в стороны. Она так хотела его, что её соки уже начали стекать по бёдрам. Она в нетерпении крутила попкой, возбуждение было таким сильным, что она снова находилась в состоянии полуяви. Он тоже знал, как она любит. Чуть нагнулся, схватил её за волосы, второй рукой приставил члён к её промежности, чуть обхватил положив руку на её живот, и за два толчка вогнал в неё весь свой большой чёрный член.

“Ааааа!” – громко закричала она практически теряя сознание от наслаждения и переходящей в удовольствие боли.

– Оui, mon Dieu – не смог сдержаться он, – Мне так нравится твоя узенькая киска

– О да! Ммм

Она извивалась, её пальцы с ярко красными ногтями скомкали простынь, зубы сжали подушку, ноги разъезжались, она повисла на его руке, а он тянул её за волосы не давая даже на миллиметр соскочить с члена. Её всегда это нравилось, правда, он об этом узнал не сразу. С нежной белой девушкой ответившей взаимностью на его чувства он первые полгода после знакомства обращался словно она хрупкий дорогой цветок. Эта сторона её желаний открылась совершенно случайно, во время празднования дня взятия Бастилии на территории Французского посольства, где он работал помощником консула. Они встречались уже полгода, когда пошли на эту вечеринку. После третьего тоста за процветание Франции, она затащила его в кабинет секретаря, усадила в кресло, достала из штанов его член, и села на него сверху, сразу на всю его немаленькую длину. Он был в шоке, думал, что разорвёт её. Но, этого не случилось. А вот выражение её лица когда он входил в неё, Малик запомнил навсегда. Боль вперемешку с наслаждением, безумная смесь эмоций и ощущений. Теперь и он не мог без этого жить. Смотреть на её лицо, и слушать её крики в момент вхождения, стало для него словно наркотик, он подсел, и сильно.

Вот и сейчас, он знал, что чем громче она стонет, тем сильнее наслаждение. Она никогда не отказывала ему в сексе, давала в любых местах и в любое время, сосала так, что он улетал от наслаждения на седьмое небо. Его член работал как чёрный поршень, она извивалась под ним и стонала от переполняющих её эмоций. Он почувствовал, как мышцы её влагалища напряглись, плотнее обхватили член, она задрожала, замотала головой, выгнулась, бессвязно зашептала. Но сам мужчина не кончил. У него было одно огромное желание, которое он никак не мог осуществить, и это было странно, так как она должна была это любить. Ей просто не могло это не нравиться, учитывая её страсть к наслаждению через боль. Сейчас он сделает ещё одну попытку добиться желаемого результата. Он перевернул её на бок. Она посмотрела на него с огромной любовью в сияющих после оргазма глазах, улыбнулась, подтянула под себя ноги сгибая их в коленях. Перед его глазами оказались всё её прелести, всё то, что доставляло ему неземное блаженство в объятиях этой женщины.

– О детка, ты знаешь, что я действительно хочу сделать? – спросил он тихонько

– Да, знаю, но скажи это сам

– Я очень хочу засунуть его в твою тугую попку

– Но нам же и так хорошо. Тебе ведь хорошо, Малик?

– Да, я на седьмом небе. Но давай попробуем ещё раз? Ты хочешь?

– Хочу, aimé – ответила она, но в её голосе совсем не было уверенности в своих словах

– Не бойся, если тебе снова будет очень больно, я остановлюсь.

– Хорошо, ты обещаешь?

– Да, ведь я тебя люблю

– Хорошо, давай попробуем.

Не переставая поглаживать её грудь и живот, достал из прикроватной тумбочки тюбик лубриканта. Выдавил немного на палец, и прикоснулся к расслабленному после бурного секса колечку ануса.

Она затихла, чуть вздрогнула от прикосновения, закрыла глаза, но не сделала попытки отодвинуться, или убрать его руку. Она очень хотела доставить удовольствие любимому человеку своей узенькой дырочкой, но ни разу не смогла вытерпеть боль, которая возникала каждый раз, как только он начинал вводить в её попку свой член. В который раз она надеялась, что всё получиться именно так, как надо. Она не понимала, почему судьба так жестоко обошлась именно с ней. Почему, то что не доставляет особых проблем другим девушкам, для неё словно пытка раскалённым железом. Она много раз представляла, как его чёрный член входит в её белую попку доставляя неземное удовольствие им обоим, но это были только мечты.

Палец мужчины не переставал двигаться, делая круговые движения вокруг сфинктера. Она лежала совершенно расслабленная, ей нравились такие ласки.

Он добавил ещё немного крема. Надавил в самую серединку, и податливая плоть раздвинулась, без особых усилий пропуская его внутрь. Она охнула от удовольствия. Он знал, что не надо спешить, не стал сразу засовывать в неё весь палец. Добавил ещё смазки, и стал делать круговые движения внутри её заднего прохода. Она застонала, положила свою маленькую белую ладонь на его сильную тёмную руку. Он засунул палец ещё глубже, и стал делать им движения вперёд – назад. По её стонам и довольному выражению лица он видел, что ей нравится то, что он делает.

– Как ты? – спросил он

– Хорошо, пока мне всё нравится

– Скажи, это не так уж и больно?

– Нет, это приятно и доставляет удовольствие. Особенно учитывая тот факт, что сейчас ты очень близко смотришь на мои дырочки. Меня это и смущает и возбуждает, и хочется, чтобы ты смотрел ещё.

Девушка даже покраснела от своих слов.

– Видишь, как легко мой палец входит в твою дырочку?

– Малик, но то, что у тебя между ног, совсем другого размера. Но, думаю, у нас всё получится, ведь мы любим друг друга.

– Конечно. Ты готова к моему члену?

– Да. Трахни меня любимый, трахни в попку свою девочку, я очень этого хочу” – сказала она глядя ему в глаза.

Он был уверен в искренности её слов, он знал, как сильно она его любит.

Малик снова перевернул её на живот. Она знала, что он хочет сделать, поэтому сама приняла удобную для него позу. Стала на колени, голову положила на подушку, и выгнула спину так, чтобы ему было удобнее засовывать своего дружка в её блестящую от смазки попку. Они оба застыли на несколько секунд, перед тем, как начать. Они оба надеялись, что в этот раз всё у них получится. Член Малика вздрагивал от возбуждения, её попка ждала только его.

Он нежно погладил её ягодицы своими большими ладонями, взялся за член, и направил его прямо в середину колечка ануса. Головка упёрлась в обильно смазанную дырочку. Он надавил, и член легко раздвинув преграду, половина головки оказалась в ней.

“Ооох!” – выдохнула она.

“О да!” – прошептал он.

Мужчина надавил сильнее, чёрная рука сжала такую аппетитную девичью попку. Член вошёл ещё глубже, головка полностью скрылась в ней. Сейчас, девушке это нравится. На лице улыбка, глаза закрыты, она чуть покусывает губы от переполняющих её эмоций. Она даёт своему любимому мужчине то, чего он очень хотел, и то, что она хотела дать ему. Она была довольна, тем, что он так любит её, что он трахает только её и не смотрит на других женщин. Она очень хотела доставлять ему радость анального секса. Ведь он её мужчина, и его член обязательно должен побывать во всех её дырочках. Она любит его член, она хочет его член, он должен быть в ней.

Когда она ждала его с работы, в своих мечтах часто представляла, как устраивает ему сюрприз. Она ждёт его стоя у окна, и как только его машина заезжает во двор, она надевает своё самое сексуальное бельё, обильно мажет задний проход смазкой, и встречает его у двери. И как только он заходит, она становится в позу рабыни ждущей своего хозяина, и просит его поиметь её в попку. Она даже придумала для этого случая пару грязных словечек. Это должен был быть дикий, животный секс.

“Поимей свою сучку в жопу” – скажет она ему улыбаясь как можно более призывно и похотливо. Она сама раздвинет ягодицы руками, чтобы ему было удобнее вставлять.

От её слов у него просто “сорвёт крышу” Он вгонит в неё свой большой чёрный член по самые яйца. Она будет орать и стонать, сама насаживатся на него поглубже, и если сможет, скажет как сильно его любит. Это будет такой безудержный секс, что её крики наслаждения услышит весь дом. Но, пока это только мечты.

– Даша, вьсё нормально – спросил он, и вошёл ещё на пару сантиметров

– Да, милый, мне нравится, продолжай.

Малик не спешил, он делал медленные движения вперёд назад, загоняя член не очень глубоко, буквально работая только головкой, погружая её в попку и вытаскивая назад. Но для него, этого было очень мало. Он хотел полноценного проникновения. Он должен загнать в неё весь свой член, до звука соприкосновения их тел. Только так он сможет получить стопроцентное удовольствие от секса. Колечко ануса уже было таким расслабленным, что без сопротивления пускало его внутрь. “Пора” – подумал он, и вошёл на треть длины члена. Его дико возбуждал вид его чёрной плоти, таранящий белоснежную попку, и вызывал ещё большее желание поиметь её в задницу так, чтобы она умоляла его о пощаде. В такие минуты, он чувствовал себя самцом древнего человека, охотника, поймавшего красивую самочку. Воином, в жилах которого горит кровь от первобытных инстинктов.

Чёрный, блестящий от смазки член погрузился в попку Даши ещё глубже.

Лицо девушки уже не выражало того безмятежного наслаждения процессом анального секса. Как только он вошёл глубже, ей стало неприятно. Она отвернулась, чтобы он не видел её лица.

– Малик, пожалуйста, помедленнее – попросила она

– Конечно, любимая, я буду очень нежен

Сейчас, он трахает её только на половину длины своего члена, и ей уже больно. выражение лица девушки менялось каждую секунду. Вначале, она просто скривилась от неприятных ощущений. Как только он проникал в неё, ей становилось больно, и она открывала рот в беззвучном крике. Она очень не хотела, чтобы он увидел, то, что сейчас выражает её лицо. Когда он вытаскивал член перед тем, как снова войти в неё, на её лице на несколько секунд появлялось выражение облегчения. Малик был нежен, каждое новое проникновение было лишь немногим более глубоким. Он был уверен, что пока ей всё нравится, но как же он ошибался. С каждым миллиметром, ей становилось только больнее. Она кусала губы пытаясь не закричать, она собрала все свои силы и терпела эту пытку ради любви. Тонкие девичьи пальцы с силой сжимали подушку, глаза крепко зажмурены, губы сжаты в тонкую линию. Она думала, что сможет вытерпеть это, и доставить своему мужчине то, чего он очень хотел. Но, большой чёрный член с каждой новой секундой всё больше и больше заходя в её белую попку, доставлял одно лишь мучение.

– Не так глубоко, и не так быстро – шёпотом попросила она

– Даша, я и так медленно

Малик сделал очередное движение тазом, вгоняя член чуть больше, чем на половину. Она от боли укусила себя за руку, лишь бы не расстраивать его своими криками боли.

Он уже думал, что на этот раз у них всё получится, и предвкушал безумный, фееричный, полный наслаждения анальный секс с любимой женой. Он замечтался, резко вошёл в её проход, и она закричала от боли не имея больше сил сдерживать себя, и ударила его ногой в живот так сильно, что он отшатнулся и его чёрный блестящий член полностью вышел из её узенькой дырочки. Он видел, как медленно сжимается колечко, закрывая ему вход в столь желанное место. Малик понимал, что случилось, но всё равно был зол на молодую жену. Ему казалось очень обидным, что она не может потерпеть, и удовлетворить все его мужские потребности. Почему, такое случилось именно с ними? Чем они прогневили богов? Он конечно жалел жену, и знал, что ей больно, но каждый раз в душе оставался неприятный осадочек. Их любовь стала похожа на большое яркое солнце, с маленькой чёрной точкой посередине. Как бы и не мешает, но постоянно раздражает.

– Прости, прости – говорила она сквозь слёзы. Давай попробуем ещё раз?

– Даша, я не хочу тебя так мучать, наверное, надо это прекратить. Это моя вина

Мужчина прижал её к себе, погладил по волосам. Подождал, пока она успокоится. Поцеловал её в макушку, встал, надел трусы и ушёл на кухню. Даша, сначала спокойно сидела на кровати, но буквально через минуту её лицо приобрело испуганное выражение. Она с ужасом поняла, что всё идёт не так, как раньше. Он просто ушёл на кухню, а такого никогда не было. Обычно, чтобы кончить, он снова ставил её раком и трахал пока не кончит, заливая всю промежность спермой. Ему было хорошо, ей было хорошо, секс снимал боль в заднем проходе, засталял её чувствовать себя любимой и нужной женой. А сейчас, он просто ушёл! Сердечко девушки в страхе сжалось. Он сильно обиделся, хоть и не подаёт вида. Это плохо, очень плохо. Он её не трахнул! Не воспользовался своим мужским правом поиметь её в любой позе. Боже! Он её не хочет? Или это просто обида? Она не знала. Уткнулась в подушку, и заревела. Он так и нашёл её, плачущей навзрыд.

Она чувствовала, что он вернулся. Мужчина сел на кровать, погладил её по спине.

– Даша, ну ты что? Получится в следующий раз, не надо так расстраиваться.

– Ты меня не хочешь! – пыталась сказать она ему сквозь рыдания, но получались только отдельные, непонятные слоги сквозь слёзы.

Вот сейчас, она протянет руку, и если он надел трусы, то значит, что он уже всё для себя решил, даже если не до конца это понимает. Если он оделся, это значит, что там, глубоко в душе он сильно на неё обиделся, и трусы, это знак того, что им отношениям приходит конец. Это, как знак говорящий о том, что он не хочет секса с ней. Она протянула чуть подрагивающую руку к нему. Положила на колено, и медленно и неуверенно двинулась вверх, к тому, что осталось недоласканным. Она с ужасом ожидала, что её пальцы почувствуют ткань. Но, к её огромному облегчению он сидел совершенно голый. Её пальцы упёрлись в полу напряжённый член. Она крепко обхватила его, облегчённо выдохнула. Повернулась к нему, подползла, положила голову ему на бёдра. Засунула в рот его такой любимый и желанный член. Сосала, глотая слёзы радости. Он не обиделся, он всё также её любит, раз разрешил взять его в рот. Когда член снова стал твёрдым, и стал подрагивать от желания, она села на него сверху.

Он давно ушёл на работу, а она всё так и сидит на кухне думая о том, что происходит в их молодой семье. Как бы, всё хорошо, они любят друг друга, и секс каждый раз страстный и яркий. Но есть один нюанс, и каким бы это не казалось смешным, это её задница. Так сказать, заработала проблему на свою жопу. Она думала, думала, и не могла придумать ни одного приемлемого варианта. В конце концов, он полюбил меня и такой, значит, анал ему не так уж и важен, как то же раньше обходились без него. Настроение у Даши явно стало лучше, она оделась, взяла сумочку, и с совершенно спокойной душой пошла на работу. По дороге думала о любимом мужчине, улыбалась своим мыслям, и наслаждалась хорошей погодой. Настроение испортилось редко, и казалось бы, без повода. Она увидела целующуюся молодую парочку. Ничего особенного, парень положил руку на оттопыренную женскую попку. И тут она подумала о том, что как бы сильно Малик её не любил, какая нибудь смазливая бабенка может не устоять перед чарами её мужа, и без сомнений даст ему в попку. А это именно то, чего он хочет, и чего ему не хватает в их отношениях. Нет, он её не бросит, но в один прекрасный момент она поймёт, что появился кто то третий. Он конечно же будет говорить ей, что она всё придумала, но по его глазам она всё поймёт. И вот когда он сдастся под напором её доказательств, окажется, что он просто трахает её в задницу. Никакой любви, ведь любит он только свою жену. Просто анал, и ничего кроме анала. Но, ей от этого легче не станет.

Она незаметно для себя дошла до своего кабинета. Села за стол, и снова погрузилась в невесёлые мысли.Отвлёк Дашу, стук в дверь.

“Да, да” – грустно ответила она

В кабинет вошла её подчинённая, художник – дизайнер с редким красивым именем – Елизавета.

– Дарья Дмитриевна, здравствуйте. Извините, я немного опоздала. Я вам образцы принесла по свадьбе клиента. Сделала ещё несколько вариантов. Будете смотреть?

– Конечно буду, Лиза. Показывай.

– Вы же знаете, невеста заказала подставку для диадемы. Она хочет, побольше золотого цвета и сердечек. Честно говоря, эта свадьба получится очень красивой. Как вы думаете, может ножку подставки сделаем из серебра?

Лиза что то говорила, но Дарья почти её слушала, она внимательно рассматривала девушку. Странно, но постоянно занятая делами фирмы, она никогда особенно не смотрела на своих подчинённых. Но вот сегодня, она и сама не понимала, почему Лиза вызвала у неё такой интерес. Лиза наклонилась над столом, показывая ей очередной набросок, её грудь колыхнулась под тканью. К своему удивлению, Даша сделала то, чего никогда не делала. Она посмотрела в вырез её блузки так, словно она мужик. Бедная Лиза, и самых страшных мыслях не могла подумать, что её руководительница будет заглядываться на её грудь. Она просто наклонилась показывая рисунок, и взору Даши во всей красе предстали два полушария с белой гладкой кожей, в синеньких прожилках вен. Даша успела даже форму ареолов и сосков увидеть. Она конечно не любительница женских прелестей, но её аж в жар бросила от такого вида. К счастью, Лиза не заметила её взгляда.

Даша поймала себя на мысли, что рассматривает её так, словно выбирает подарок для мужа, и думает, понравится ему, или нет. Она знала, что Лизе 25 лет, её день рождения был совсем недавно, они отмечали его всем своим небольшим коллективом. Её взгляд опустился ниже. С удовольствием отметила, что у девушки красивая талия и изумительной формы бёдра, обтянутые сейчас тканью короткой юбки. Дарья встала, и вроде бы для того, чтобы взять документы с полки обошла Лизу. Посмотрела на её попку, осталась довольна результатом. Стройные ножки дополняли эту картину. Она стала сзади девушки и втянула в себя воздух. Удовлетворённо улыбнулась, пахла её подчинённая тоже хорошо. Отошла от неё на несколько шагов, снова посмотрела. Именно такие женщины нравятся её мужу, он не любит худых, и толстых. Лиза идеальный вариант, вот только для чего? В её голове была ещё не совсем сформировавшаяся мысль, она крутилась волчком, не давалась в руки. Но она понимала, что это важно для её семейных отношений. Она с ужасом поняла, что смотрит на Лизу, как на любовницу мужа, которую сама ему и выбрала. Она так боялась потерять Малика, что подсознательно уже была готова найти для него женщину, которая выполнит то его единственное желание, которое не может она. Лучше он сделает это под её присмотром и дома, чем на стороне неизвестно с кем. А вдруг, её супруг не ограничится одним разом, а станет ходить к чужой женщине постоянно? Он начнёт врать, что задержался на работе, не будет приходить ночевать домой, прикрывая это очередным враньём, и постепенно, они станут совершенно чужими друг для друга людьми. Даша знала, что именно так и будет, горькие примеры из семейной жизни её подруг не давали в этом сомневаться. Даша не питала иллюзий, и понимала, что её муж всё равно получит то, чего не может ему дать она. Вопрос только в том, останется он после этого с ней, или нет? А она хотела прожить с ним долго и счастливо, и его ухода просто не переживёт.