Свет в глазах

Глава 1. Первые краски.

Мне было семь лет, когда я впервые увидела, что люди светятся.

Это случилось в библиотеке нашего маленького городка Грейтаун в Новой Зеландии, где я проводила дни напролет, пока мама работала в местной больнице. Библиотекарша миссис Паркер, пожилая женщина с седыми волосами, убранными в строгий пучок, читала мне сказки Роальда Даля. Я сидела на её коленях, следя пальцем по строчкам, когда вдруг заметила: вокруг неё мерцает тонкий ободок света.

Бледно-голубой, почти прозрачный, он окутывал её плечи и голову, словно невесомый шарф из тумана. Свечение пульсировало в такт её дыханию, становясь ярче, когда она улыбалась, и тускнея, когда нахмуривала брови, читая о злодеях из книжки.

– Миссис Паркер, – прошептала я, прервав её посреди предложения о великане-людоеде, – а почему вы светитесь?

Она остановилась так резко, что слова повисли в воздухе, как застывшие мыльные пузыри. Медленно, очень медленно, она повернула ко мне лицо и посмотрела внимательно своими карими глазами. В них плескались золотистые искорки, которых я раньше не замечала.

– Что ты имеешь в виду, дорогая Эмма?

Её голос стал другим – тише, осторожнее. Голубое свечение вокруг неё засверкало ярче, и я увидела, как по краям ауры побежали серебристые нити, словно молнии в миниатюре.

– Ну, вокруг вас такой красивый голубой свет. Как у ангелов на витражах в старой церкви Святого Патрика.

Миссис Паркер молчала долго. Так долго, что я начала беспокоиться – не сказала ли что-то не то? Потом она закрыла книгу, но не отложила её, а крепко прижала к груди, и обняла меня свободной рукой.

– А у других людей тоже есть такой свет?

Я огляделась по сторонам. Библиотека Грейтауна была небольшой, но уютной. Высокие деревянные стеллажи тянулись к потолку, увешанному старомодными лампами под зелеными абажурами. Пахло старой бумагой, лавандой и тем особенным запахом, который бывает только в местах, где хранятся тысячи историй.

В читальном зале сидело несколько посетителей. У молодого маорийского парня, изучавшего толстый учебник по истории Новой Зеландии, вокруг головы и плеч курился красноватый ореол. Он был неспокойным, постоянно менялся – то разгорался ярким алым, то тускнел до бордового. Парень хмурился, что-то быстро записывая в тетрадь, и его свет метался, как пламя на ветру.

У женщины средних лет в элегантном костюме, листавшей журнал мод, аура была золотистой и спокойной. Она медленно переворачивала страницы, время от времени поправляя очки, и её свечение напоминало мне медовые соты на солнце – тёплое и сладкое.

А у старичка-фермера в углу, дремавшего над местной газетой "Wairarapa Times-Age", свечение было едва заметным, тусклым, серовато-белым. Оно мерцало так слабо, что казалось, вот-вот погаснет совсем. Что-то в этом зрелище напугало меня.

– Да, – кивнула я, стараясь говорить тихо. – Но у всех разные цвета. А у дедушки вон там совсем тусклый свет. Он болеет?

Миссис Паркер проследила мой взгляд и ахнула тихо. Она знала старичка – это был мистер Фицджеральд, бывший владелец овцеводческой фермы, который каждый вторник приходил читать газету и дремать в кресле у окна.

– Эмма, – её голос стал совсем шёпотом, – это наш с тобой секрет, хорошо? Не рассказывай об этом никому. Пока не подрастешь.

– Но почему? – я не понимала. – Разве это плохо? По-моему, очень красиво.

– Не плохо, милая. Просто особенное. И не все люди готовы понять особенное.

Она погладила меня по волосам, и я почувствовала странное тепло, исходящее от её ладони. Голубая аура вокруг неё стала мягче, спокойнее.

– А ты понимаешь? – спросила я.

Миссис Паркер улыбнулась, и в её глазах появилось что-то новое – узнавание, словно она долго искала кого-то и наконец нашла.

– Я понимаю больше, чем ты думаешь, дорогая Эмма.

Остаток дня прошёл как в тумане. Я пыталась сосредоточиться на книгах, но мысли постоянно возвращались к цветным ореолам вокруг людей. Теперь, когда я знала, что это не галлюцинация, я видела их повсюду. У каждого человека, который входил в библиотеку, была своя аура – яркая или тусклая, спокойная или бурлящая, чистая или с тёмными пятнами, которые пугали меня больше всего.

Когда мама пришла забирать меня в половине седьмого, я сразу посмотрела на неё новым взглядом. Её аура была удивительной – золотисто-зелёной, тёплой и очень яркой. Она окутывала маму, как уютное одеяло, и в ней плясали искорки всех оттенков жёлтого и изумрудного. Когда мама улыбалась мне, свет становился почти ослепительным.

– Привет, солнышко, – сказала она, целуя меня в макушку. – Как прошёл день?

Я хотела сразу рассказать обо всём, но вспомнила наказ миссис Паркер. Секрет. Пока не подрасту.

– Хорошо. Мы читали про Матильду.

– Ту девочку, у которой были особенные способности?

Мама не знала, насколько точно она попала в точку.

Мы шли домой по главной улице Грейтауна, мимо старых деревянных домов с резными верандами и ухоженными садиками. Наш городок был крошечным – всего три тысячи жителей, в основном фермеры и те, кто работал в близлежащем Мастертоне. Но мне он казался целой вселенной, особенно теперь, когда я видела, как он на самом деле выглядит – пропитанный цветными огнями человеческих душ.

Наш дом стоял на холме в конце Черч-стрит, небольшой, но уютный, построенный ещё в 1950-е годы. У мамы был маленький сад, где росли розы, лаванда и овощи для стола. За домом начинались пастбища, а дальше, на горизонте, синели горы Тарарауа.

В тот вечер я сидела за кухонным столом, рисуя цветными карандашами, пока мама готовила ужин. За окном шумели эвкалипты, и слышался далёкий шум прибоя – океан был в часе езды отсюда, но ветер иногда доносил его голос через долины.

– Мам, – начала я осторожно, – а ты знала, что у людей есть свет вокруг?

Мамина рука замерла над сковородкой. Картофельные драники шипели в масле, но она словно забыла о них. Медленно, очень медленно, она обернулась ко мне. На её лице было выражение, которое я никогда раньше не видела – смесь страха, надежды и чего-то ещё облегчения?

– Эмма, – её голос дрожал, – покажи мне, какого цвета мой свет.

Я внимательно посмотрела на неё. Мамина аура переливалась и искрилась, как солнце сквозь листья древовидного папоротника после дождя. В ней были золотые и зелёные оттенки, но ещё и что-то особенное – нити серебристого света, которые тянулись от её сердца прямо ко мне.

– Красивый, – сказала я, выбирая жёлтый карандаш. – Как солнышко сквозь листья. И ещё там есть серебряные ниточки, которые идут от вас ко мне.

Мама резко вдохнула и присела рядом со мной, забыв про драники на плите. Взяла мои руки в свои – они дрожали.

– Эмма, моя умница. Моя особенная девочка.

В её голосе было столько эмоций, что я не понимала их все. Радость, грусть, гордость, страх – всё перемешалось.

– У меня есть кое-что, что нужно тебе показать.

Она выключила плиту и пошла в свою спальню. Я слышала, как она что-то ищет в старом шкафу, двигает коробки. Через несколько минут мама вернулась с небольшой деревянной шкатулкой, украшенной резьбой в традиционном маорийском стиле – спиралями и изгибающимися линиями, которые казались живыми в свете кухонной лампы.

– Это было у моей бабушки, – сказала мама, ставя шкатулку на стол. – А теперь пришло время передать это тебе.

Внутри лежали старые фотографии, письма, засушенные травы и какие-то странные предметы – камни с выгравированными символами, небольшое зеркальце в серебряной оправе, браслет из какого-то тёмного металла.

– Это фотографии моей бабушки, – сказала мама, показывая чёрно-белую карточку. – Твоей прабабушки Маргарет МакДональд. Она умела видеть то же, что видишь ты.

На фотографии была женщина лет тридцати с внимательными глазами и загадочной полуулыбкой. Тёмные волосы были убраны в низкий пучок, а на плечах лежала шотландская шаль с клетчатым узором. Что-то в её взгляде показалось мне до боли знакомым – как будто я смотрела в зеркало времени и видела саму себя, только взрослую.

– А что с ней случилось?

– Она помогала людям. Лечила не только травами, но и своим особенным видением. – Мама говорила осторожно, подбирая слова. – Говорила, что болезни тоже имеют цвет, и если их увидеть, то можно понять, как лечить.

Она достала письмо, написанное старомодным почерком на пожелтевшей от времени бумаге. Чернила поблекли, но всё ещё можно было разобрать слова.

– Это её записи. Она верила, что этот дар передается по женской линии через поколение. От неё – к моей маме, твоей бабушке Грейс. А от Грейс – к тебе.

– Мама, а почему не к вам?

Мама грустно улыбнулась и погладила мою щеку.

– Потому что у меня этого дара не было. Я не видела света вокруг людей. Но моя мама, твоя бабушка Грейс, видела. – Она показала мне ещё одну фотографию – молодую женщину в платье 1960-х годов, стоящую возле маяка на берегу океана. – Она умерла, когда тебе было три года, от рака. Но в последний раз, когда держала тебя на руках, сказала мне: "Этот ребенок особенный, Сара. Когда придет время, ты поймешь."

Я внимательно разглядывала фотографии. Женщины на них выглядели очень разными – прабабушка Маргарет была строгой и серьёзной, а бабушка Грейс улыбалась открыто и радостно. Но в их глазах было что-то общее – глубина, словно они видели больше, чем другие люди. Гораздо больше.

– А прабабушка Маргарет откуда приехала?

– Из Шотландии. В 1920-м году, совсем молодой девушкой. – Мама достала ещё одно письмо, на этот раз написанное на английском языке. – В её записях говорится, что там её считали ведьмой из-за её способностей. Люди боялись её. А здесь, в Новой Зеландии, она смогла начать новую жизнь.

Я пыталась представить свою прабабушку молодой девушкой, плывущей через океаны к неизведанной земле, спасаясь от тех, кто не понимал её дара. Это было одновременно романтично и страшно.

– Мам, а дедушка знал?

– Дедушка Ричард? – Мама кивнула. – Он не только знал, но и помогал. Видишь вот это? – Она показала на один из камешков в шкатулке. На нём был выгравирован странный символ – спираль, окружённая точками. – Это он нашёл для бабушки Грейс. Говорил, что маорийские старейшины рассказывали ему о "женщинах, которые видят дух-свет". Оказывается, у маори тоже есть люди с такими способностями.

Это было удивительно. Значит, я была не одна? Были и другие люди, которые видели то же, что я?

– А сейчас есть такие люди?

– Не знаю, солнышко. – Мама аккуратно сложила фотографии обратно в шкатулку. – Но если есть, то рано или поздно вы найдёте друг друга.

Мы ужинали подгоревшими драниками, но мне было всё равно. Голова кружилась от новой информации. Я была частью чего-то большого, древнего, тянущегося через поколения и даже через океаны. Мой дар – а теперь я понимала, что это именно дар, а не странность – связывал меня с прабабушкой, которую я никогда не видела, и с бабушкой, которую едва помнила.

После ужина мама показала мне остальные вещи из шкатулки. Зеркальце, как выяснилось, принадлежало ещё прабабушке Маргарет и привезено было из Шотландии. Если долго смотреть в него, то можно было увидеть что-то. Мама не могла объяснить что именно, потому что сама ничего не видела, но бабушка Грейс говорила, что в нём отражается "правда о людях".

Браслет был сделан из какого-то тёмного металла, почти чёрного, но с серебристыми прожилками. Когда я надела его на руку, почувствовала странное покалывание, а цвета всех аур вокруг стали ярче и чётче.

– Это защитный амулет, – объяснила мама. – Бабушка Грейс носила его всегда. Говорила, что он помогает контролировать дар, не даёт ему стать слишком сильным слишком быстро.

Засушенные травы пахли старой магией – шалфеем, лавандой, чем-то незнакомым, но приятным. А письма письма были полны загадок.

Я не умела ещё читать по-английски, но мама переводила мне отдельные фрагменты:

Красный цвет в ауре человека может означать страсть или гнев, но если он смешан с золотым – это признак лидерских качеств. Синий – спокойствие и мудрость, но тёмно-синий может говорить о печали. Зелёный – целительная энергия, но с жёлтыми пятнами – зависть. Самый опасный цвет – чёрный. Если вокруг человека появляются чёрные пятна или дыры в ауре, это может означать болезнь души или тела. Таких людей нужно либо лечить, либо избегать.

Дар растёт с возрастом. В семь лет ребенок видит только основные цвета. К четырнадцати – может различать оттенки и читать эмоции. К двадцати одному году – видит прошлое и будущее в ауре. К двадцати восьми – может влиять на ауру других людей. Но будьте осторожны. Каждый новый уровень дара требует жертв.

Никогда не пытайтесь заглянуть в ауру тех, кто недавно умер. Это может притянуть их к вам. Никогда не используйте дар для причинения вреда – он может обернуться против вас. И самое главное – найдите того, кто научит вас контролю. В одиночку этот путь невозможно пройти.

– Мам, – спросила я, когда мы закончили читать, – а миссис Паркер тоже такая, как мы?

Мама задумалась.

– Знаешь, я никогда не думала об этом. Но сегодня, когда ты рассказала о свете Миссис Паркер всегда была особенной. Она словно знала о людях больше, чем они рассказывали. И помнишь, как она предсказала пожар в доме Смитов за неделю до того, как он случился?

Я помнила. Тогда все думали, что это просто совпадение.

– Завтра, когда пойдешь в библиотеку, присмотрись к ней внимательнее, – сказала мама. – Но помни – никому больше не рассказывай о своём даре. Мир изменился со времён прабабушки Маргарет, но не настолько. Люди по-прежнему боятся того, чего не понимают.

Той ночью я долго не могла заснуть. Лежала в своей кроватке у окна, смотрела на звёзды над горами Тарарауа и думала о своей новой жизни. Потому что я понимала – с сегодняшнего дня моя жизнь изменилась навсегда. Я больше не была обычной семилетней девочкой. Я была наследницей древней традиции, носительницей дара, который связывал меня с поколениями женщин, видевших больше, чем позволяют обычные глаза.

Браслет на моей руке тепло пульсировал в такт сердцебиению, а за окном в лунном свете танцевали тени эвкалиптов. Где-то в глубине души я чувствовала, что это только начало. Что впереди меня ждут открытия, которые перевернут не только моё представление о мире, но и сам мир вокруг меня.

А пока что завтра был новый день в библиотеке, и миссис Паркер, которая, возможно, хранила секреты не меньше тех, что лежали в маминой деревянной шкатулке.

Я закрыла глаза и провалилась в сон, полный цветных огней и женщин в старомодных платьях, которые протягивали ко мне руки через века и шептали: "Добро пожаловать в семью, маленькая видящая. Добро пожаловать домой."

Глава 2. Семейные тайны.

На следующее утро я проснулась с ощущением, что мир стал другим. Не внешне – солнце всё так же заглядывало в моё окошко, за которым шумели эвкалипты, а с кухни доносился аромат блинчиков, которые готовила мама. Но что-то изменилось во мне самой, словно вчера вечером кто-то повернул ключ в замке, который я даже не знала, что ношу внутри себя.

Браслет прабабушки Маргарет всю ночь тепло пульсировал на моей руке. Мама разрешила мне не снимать его, сказав, что чем раньше я привыкну к его энергии, тем лучше смогу контролировать свой дар. Теперь, глядя на утренний свет, я видела его по-новому – он тоже имел ауру, золотистые потоки, которые проникали через стекло и танцевали на стенах моей комнаты.

– Доброе утро, солнышко, – мама стояла в дверном проёме с чашкой чая в руках. Её золотисто-зелёная аура светилась особенно ярко утром, напоминая мне рассвет над океаном. – Как спалось?

– Странно, – призналась я. – Мне снились женщины в старинных платьях. Они что-то мне говорили, но я не помню что.

Мама села на край моей кровати, и её аура стала мягче, окутав нас обеих теплым свечением.

– Это нормально. Бабушка Грейс говорила, что когда дар просыпается, предки иногда приходят во снах, чтобы передать знания.

После завтрака мы сидели за кухонным столом, и мама продолжала показывать мне содержимое волшебной шкатулки. Дневного света письма и фотографии выглядели ещё более интригующими.

– Расскажи мне про прабабушку Маргарет, – попросила я, разглядывая её фотографию. – Какой она была?

Мама открыла толстую тетрадь в кожаном переплёте – дневник Маргарет, который она вела на протяжении многих лет.

– По записям бабушки Грейс, Маргарет была очень серьёзной женщиной. Она родилась в маленькой деревушке в Шотландских Высокогорьях в 1897 году. Её мать тоже обладала даром, но скрывала его, потому что в те времена таких женщин могли обвинить в колдовстве.

Мама перевернула страницу и показала мне карту Шотландии с отмеченным крестиком местом.

– Здесь, в деревне Гленко, жила семья МакДональд. Маргарет была третьей дочерью в семье, и дар проявился у неё очень рано – в пять лет. Но в отличие от тебя, ей никто не мог объяснить, что с ней происходит.

Я представила маленькую девочку в холодной каменной хижине, которая видела цветные огни вокруг людей и не понимала, почему никто больше их не замечает. Должно быть, ей было очень одиноко.

– А что случилось потом?

– К четырнадцати годам её способности стали очень сильными. Она могла предсказывать болезни, видеть ложь, иногда даже заглядывать в будущее. Местные жители сначала приходили к ней за помощью, но когда началась Первая мировая война и многие мужчины не вернулись домой, которых она предсказала, люди начали бояться её.

Мама открыла дневник на странице, исписанной аккуратным почерком. Даже не понимая английского, я чувствовала, что эти слова пропитаны болью.

– Здесь она пишет: Они называют меня ведьмой за то, что я вижу правду. Но разве я виновата в том, что война заберёт их сыновей? Разве я виновата в том, что вижу чёрные пятна болезни в ауре старой миссис Кэмпбелл? Я не создаю беды – я просто вижу их приближение.

– Бедная Маргарет, – прошептала я. – Ей, наверное, было очень больно.

– Очень. А в 1919 году случилось что-то, что заставило её уехать навсегда. – Мама перевернула несколько страниц и остановилась на записи, датированной октябрём 1919 года. – Она пишет: Сегодня меня обвинили в смерти маленького Томми Макферсона. Сказали, что я сглазила его, когда предсказала, что он не переживёт зиму. Но я видела чёрную дыру в его ауре, видела, как болезнь пожирает его изнутри. Я пыталась помочь, но уже было поздно. Теперь вся деревня настроена против меня. Отец говорит, что лучше будет, если я уеду. Может быть, за океаном найдётся место, где дар не будет проклятием.

Слушая эти слова, я крепче сжала браслет на своей руке. Значит, прабабушка носила его тогда, когда писала эти строки? Значит, он помнил её страхи и надежды?

– И она приехала сюда, в Новую Зеландию?

– Да. В 1920 году, в возрасте двадцати трёх лет. Путешествие заняло больше месяца – сначала поездом до Лондона, потом кораблём через Индийский океан. – Мама показала мне билет на корабль, аккуратно сохранённый между страниц дневника. – Она прибыла в Веллингтон в марте 1920 года и сразу же уехала подальше от больших городов. Хотела найти тихое место, где сможет начать новую жизнь.

– И выбрала Грейтаун?

– Не сразу. Сначала она останавливалась в разных местах, работала гувернанткой, швеёй, помощницей в госпитале. Но везде её дар давал о себе знать. Она не могла не помогать людям, когда видела болезни в их ауре. А люди, даже если не понимали, как она это делает, начинали считать её странной.

Мама перевернула страницу и показала мне фотографию молодой Маргарет в белом переднике медсестры.

– Вот здесь она работает в больнице в Мастертоне в 1922 году. Читай, что она пишет: Доктор Уилсон не понимает, как я всегда знаю, кому из пациентов нужна помощь в первую очередь. Он думает, у меня исключительная интуиция. Если бы он знал, что я вижу ауру каждого больного, видела, как болезнь изменяет цвет их света Сегодня спасли жизнь фермеру О'Брайену, потому что я увидела тёмно-красные пульсации в области его сердца и настояла на немедленном осмотре. Инфаркт случился через два часа. Доктор называет меня своим ангелом-хранителем.

– Значит, прабабушка была доктором?

– Не совсем. Официального медицинского образования у неё не было. Но со временем она стала чем-то вроде народной целительницы. Люди приезжали к ней со всей округи, потому что она умела видеть болезни раньше любого доктора и знала, какие травы помогут в лечении.

Мама открыла другую тетрадь, полную засушенных растений и рисунков.

– Это её травник. Здесь записано, какие растения Новой Зеландии она использовала для лечения, и что означают разные цвета в ауре больного человека.

Я наклонилась ближе к страницам, испещрённым аккуратными записями и иллюстрациями. Даже не умея читать по-английски, я понимала, что передо мной – настоящее сокровище знаний.

– Мануку (чайное дерево) – лучшее средство для очищения ауры от тёмных пятен. Заваривать листья и пить чай три раза в день. Особенно эффективно при жёлто-коричневых пятнах, которые указывают на инфекции.

– Ковхай – золотой цветок исцеления. Настой из цветков помогает, когда аура человека слишком тусклая. Восстанавливает жизненные силы.

– Красная крапива – для тех, у кого в ауре слишком много красного цвета, что означает гнев или воспаление. Успокаивает огненную энергию.

– А как она узнала про эти растения? – спросила я.

Мама улыбнулась и перевернула страницу. На следующем развороте была фотография прабабушки Маргарет рядом с пожилой маорийской женщиной.

– Познакомилась с маорийскими целителями. Эта женщина – Ани Те Рата, тоахунга (целительница) из местного племени. Она первой поняла, что дар Маргарет настоящий, и согласилась обучить её традиционной медицине маори.

– У маори тоже есть люди, которые видят ауру?

– Да. Они называют это "матакиите" – видение духовным глазом. По их поверьям, некоторые люди рождаются с способностью видеть "мауи" – жизненную силу человека. Ани научила Маргарет сочетать европейские знания о травах с традиционной маорийской мудростью.

Я разглядывала фотографию двух женщин – молодой шотландки и пожилой маори. Несмотря на разницу в возрасте и происхождении, в их позах чувствовалось взаимное уважение и понимание.

– А дедушка Ричард? Когда она его встретила?

Мама нашла фотографию молодого мужчины в военной форме.

– В 1925 году, когда ему было двадцать восемь лет. Он участвовал в Первой мировой войне, вернулся домой с ранениями и приехал к Маргарет по совету друзей, которым она помогла. У него были не только физические раны, но и душевные – то, что сейчас называют посттравматическим стрессом.

– И она его вылечила?

– Лечили они друг друга. Ричард стал первым человеком, который не испугался её дара. Более того – он сам оказался чувствительным к энергиям, хотя и не мог видеть ауру. Но он чувствовал настроения людей, их истинные намерения. Вместе они создали удивительную команду.

Мама показала мне записи 1926 года:

Ричард видит людей сердцем так же ясно, как я вижу их ауру глазами. Вчера к нам пришёл фермер Джексон с жалобами на боли в животе. Его аура была чистой, но Ричард сразу почувствовал, что мужчина что-то скрывает. Оказалось, что болит не живот, а сердце – он потерял сына на войне и не мог об этом говорить. Иногда душевные раны проявляются как физические болезни.

– Они поженились?

– В 1927 году. И переехали именно сюда, в Грейтаун, потому что здесь была работа для Ричарда – он стал механиком на местной ферме, а Маргарет продолжила помогать людям как целительница.

Мама открыла следующую тетрадь, и я увидела записи уже другим почерком – более мягким, женственным.

– А это записи твоей бабушки Грейс. Маргарет учила её с раннего детства, готовила к тому, чтобы передать дар.

Я внимательно рассматривала новые страницы. Здесь были рисунки разных типов аур, схемы того, как цвета меняются в зависимости от эмоций, даже что-то похожее на карты человеческого тела с отмеченными точками света.

– Мама говорит, что самое важное – научиться не только видеть, но и понимать увиденное. Красный цвет может означать любовь или гнев, синий – мудрость или печаль. Всё зависит от оттенка, интенсивности и того, с какими другими цветами он сочетается.

– Сегодня мне исполнилось четырнадцать лет, и мама научила меня видеть "нити" – связи между людьми. У счастливых пар между аурами тянутся золотые ниточки. У врагов – серые или чёрные. А у родителей и детей – серебряные нити, которые никогда не разрываются.

Читая эти строки, я вспомнила серебристые нити, которые видела между мной и мамой вчера вечером.

– Мам, а бабушка Грейс записывала что-то обо мне?

Мама перевернула несколько страниц в конце тетради, где записи были датированы уже 2010-ми годами.

– Да. Вот здесь, когда тебе было два года: Маленькая Эмма – особенная девочка. Когда я беру её на руки, чувствую, как моя аура становится ярче. Она ещё не видит цвета, но уже реагирует на них. Улыбается людям с яркой, доброй аурой и плачет, когда рядом кто-то с тёмными пятнами в поле. Думаю, её дар будет сильнее моего.

– А здесь, за несколько месяцев до её смерти: Эмма растёт быстро. Скоро ей исполнится семь лет – возраст, когда дар обычно проявляется впервые. Я не доживу до этого момента, чувствую, как моя собственная аура тускнеет с каждым днём. Но Сара – хорошая мать, она сумеет направить дочь, когда придёт время. А пока что я оставлю для Эммы все наши записи, все знания, накопленные поколениями женщин нашей семьи.

У меня защипало глаза. Значит, бабушка знала, что умирает, но думала обо мне. Оставила мне всё самое ценное, что у неё было.

– Мам, а что означают цвета, которые я вижу?

Мама достала ещё одну тетрадь – самую толстую из всех.

– Это справочник по цветам ауры, который вели все женщины нашей семьи. Каждая добавляла свои наблюдения. Хочешь, изучим его вместе?

Я кивнула и придвинулась ближе. На первой странице была таблица основных цветов и их значений:

– Яркий красный – страсть, сильные эмоции, лидерство.

– Тёмно-красный – гнев, агрессия.

– Красный с золотом – храбрость, благородство.

– Красный с чёрными пятнами – опасность, болезнь.

– Светло-синий – спокойствие, мир.

– Тёмно-синий – мудрость, глубокие размышления.

– Синий с серебром – целительские способности.

– Мутно-синий – депрессия, печаль.

– Изумрудно-зелёный – целительная энергия, рост.

– Жёлто-зелёный – зависть, ревность.

– Тёмно-зелёный – упрямство, жадность.

– Зелёный с золотом – природная мудрость.

– Яркий жёлтый – радость, оптимизм.

– Золотисто-жёлтый – духовность, высокие помыслы.

– Тусклый жёлтый – страх, неуверенность.

– Жёлтый с коричневым – болезнь печени.

– Светло-фиолетовый – духовные способности.

– Тёмно-фиолетовый – мистические знания.

– Фиолетовый с золотом – высшая мудрость.

– Чистый белый – духовная чистота, святость.

– Молочно-белый – невинность.

– Тусклый белый – слабость, болезнь.

– Чёрные пятна – болезнь, негативная энергия.

– Сплошной чёрный – очень опасно, возможно зло.

– Вот почему я испугалась, когда увидела тусклую ауру у старичка в библиотеке, – сказала я. – Значит, он действительно болел?

– Скорее всего. А через несколько дней ты сможешь проверить – если увидишь его снова, посмотри, изменилась ли его аура.

Мы изучали записи до самого обеда. Я узнала, что аура может меняться не только из-за болезней, но и из-за настроения, времени дня, даже погоды. Что у детей аура обычно ярче и чище, чем у взрослых. Что влюблённые люди светятся особенным розовато-золотым светом. И что самые опасные люди – те, у кого вообще нет ауры, только чёрная дыра на месте, где должен быть свет.

– Мам, а я могу научиться лечить людей, как прабабушка?

– Рано ещё об этом думать, солнышко. Сначала нужно научиться контролировать то, что ты видишь. Дар – это большая ответственность. Прабабушка Маргарет пишет: Видеть правду о людях – одновременно благословение и проклятие. Ты знаешь, кто болен, кто лжёт, кто страдает. И часто не можешь помочь, только наблюдать. Это может разбить сердце.

Я кивнула, хотя ещё не до конца понимала, что означают эти слова. Мне казалось, что если можешь видеть проблемы людей, то обязательно найдёшь способ их решить.

После обеда мама собралась на работу – у неё была смена в больнице. Значит, сегодня я снова проведу день в библиотеке с миссис Паркер. И теперь я знала, на что обращать внимание.

– Помни, – сказала мама, целуя меня на прощание, – наблюдай, но не вмешивайся. Пока ты не научишься полностью контролировать свой дар, просто изучай то, что видишь.

Но когда я шла по главной улице Грейтауна к библиотеке, мне было трудно просто наблюдать. Теперь, когда я знала значения цветов, весь мир превратился в живую энциклопедию человеческих эмоций и состояний.

Вот идёт молодая мама с коляской – её аура мерцает усталым жёлто-коричневым светом. Недосып? Или что-то серьёзнее?

А вот мистер Джонсон, владелец продуктового магазина, разговаривает с соседом – и я вижу, как его обычно спокойная синяя аура вспыхивает красными искрами. Он злится, но старается этого не показывать.

У школьников, которые играют в парке, ауры яркие и чистые, переливаются всеми цветами радуги. А у пожилой женщины, которая кормит уток в пруду, аура такая тёплая и золотистая, что мне захотелось подойти и поговорить с ней.

Но больше всего меня поразила аура у священника, отца Михаила, который стоял у входа в церковь Святого Патрика. Она была почти белой, с лёгким золотистым отливом, и такой яркой, что заставила меня зажмурить глаза. Неужели и правда бывают святые люди?

Библиотека встретила меня знакомым запахом старых книг и лаванды. Миссис Паркер сидела за своим столом и разбирала новые поступления. Когда она увидела меня, её голубая аура заиграла радостными искорками.

– Добро пожаловать, дорогая Эмма. Как дела?

Я внимательно посмотрела на неё, применяя новые знания. Голубая аура была чистой, спокойной, но по её краям бегали серебристые нити – признак целительских способностей, согласно записям бабушки Грейс.

– Миссис Паркер, – сказала я осторожно, – а вы тоже видите цвета вокруг людей?

Она замерла с книгой в руках и долго смотрела на меня. Потом медленно кивнула.

– Вижу, дорогая. Уже много лет.

– И у меня тоже есть такой дар?

– У тебя есть нечто большее, – тихо сказала она. – Садись, Эмма. Кажется, пришло время для серьёзного разговора.

Глава 3. Школьные испытания.

Миссис Паркер отложила книги и жестом пригласила меня пройти в самый дальний угол библиотеки, где между высокими стеллажами стоял маленький столик для чтения. Там нас никто не мог услышать.

– Эмма, – начала она, усаживаясь напротив меня, – расскажи мне, что ты знаешь о своём даре.

Я рассказала ей всё – про вчерашний разговор с мамой, про прабабушку Маргарет, про записи и фотографии. Миссис Паркер слушала внимательно, время от времени кивая, а её голубая аура становилась всё ярче.

– Значит, ты из семьи МакДональд, – сказала она, когда я закончила. – Я знала твою прабабушку Маргарет. Не лично, но по рассказам.

– Вы знали её?

– Моя бабушка Энн Паркер была подругой Маргарет. Они встретились в 1928 году, когда моя бабушка только переехала в Грейтаун из Англии. У неё тоже был дар – не такой сильный, как у твоей прабабушки, но достаточный, чтобы они понимали друг друга.

Миссис Паркер встала и подошла к одному из стеллажей. Достала с самой верхней полки старую книгу в кожаном переплёте.

– Это дневник моей бабушки. Здесь есть записи о Маргарет.

Она открыла книгу на страницах, отмеченных закладкой.

– Слушай: Сегодня познакомилась с удивительной женщиной – Маргарет МакДональд. Она помогла моему соседу мистеру Томпсону, когда местные доктора разводили руками. Просто взглянула на него и сказала, что проблема не в желудке, а в сердце. Так и оказалось. Но дело не в этом – когда я подала ей чай, наши руки коснулись, и я почувствовала её силу. Она тоже увидела мой свет. Мы долго молчали, а потом она улыбнулась и сказала: 'Как хорошо, что я не одна в этом городе'.

– Значит, и ваша семья тоже.

– Да, дорогая. Дар передавался и в нашей семье, хотя не так регулярно, как в вашей. У меня он проявился в десять лет, у моей матери – в пятнадцать. Но мы всегда знали о существовании других таких, как мы.

Миссис Паркер села обратно и серьёзно посмотрела на меня.

– Эмма, через неделю ты пойдёшь в школу. Это будет первое серьёзное испытание твоего дара. В школе ты встретишь много людей – детей и взрослых – с самыми разными аурами. Некоторые из них могут тебя напугать.

– А что мне делать?

– Учиться контролировать то, что видишь. Не все люди готовы к правде о себе. И не все взрослые поймут твои способности.

Она открыла дневник на другой странице.

– Моя бабушка пишет: Маргарет рассказала мне правило, которому научила её мать: 'Видеть – не значит вмешиваться. Знать – не значит говорить. Дар даётся не для того, чтобы судить людей, а чтобы помогать им, когда они сами этого попросят'.

Я кивнула, стараясь запомнить эти слова.

– А если я увижу что-то плохое? Если кто-то болеет или.

– Тогда найди способ помочь, не раскрывая свой дар. Будь доброй, внимательной. Иногда простое участие может сделать ауру человека ярче.

Мы провели весь день, изучая записи бабушки миссис Паркер. Оказалось, что в Грейтауне в разные годы жило несколько семей с подобными способностями. Некоторые уехали, некоторые потеряли дар с возрастом, а некоторые научились его скрывать так хорошо, что даже другие "видящие" не могли их распознать.

– А сейчас кто-то есть? – спросила я.

– Возможно. Но люди стали осторожнее. Современный мир не стал более терпимым к необычному, просто научился лучше его игнорировать.

Когда мама пришла забирать меня вечером, миссис Паркер отозвала её в сторону. Они тихо разговаривали несколько минут, а я делала вид, что читаю книгу, но на самом деле наблюдала за их аурами. У мамы свечение было встревоженным – золотисто-зелёный цвет перемешивался с серебристыми искрами беспокойства. А у миссис Паркер аура стала более защитной, плотной.

По дороге домой мама была необычно молчалива.

– Мам, о чём вы говорили с миссис Паркер?

– Она рассказала мне про школу. Про то, что тебе нужно быть очень осторожной.

– Что-то случится?

Мама остановилась и присела рядом со мной прямо на тротуаре.

– Эмма, в школе будет учительница мисс Кэмпбелл. Миссис Паркер видела её ауру и она обеспокоена.

– Что с её аурой?

– Она очень тёмная. Не чёрная, но с большими серыми и коричневыми пятнами. Миссис Паркер не может понять, болезнь это или что-то другое.

В ту ночь мне снились кошмары. Женщина в строгом костюме стояла перед классом, а вокруг неё клубились серые тучи вместо ауры. Её глаза были холодными, а когда она смотрела на меня, я чувствовала, как мой собственный свет тускнеет.

Первый день в школе Грейтауна наступил ясным февральским утром. Школьное здание было небольшим, построенным в 1960-е годы – одноэтажное, с большими окнами и яркими стенами. Во дворе росли огромные дубы, которые давали тень детской площадке.

Мама проводила меня до самого класса. По дороге я видела ауры других детей и их родителей – радужную мозаику эмоций. Волнение первого дня школы окрашивало всё в яркие, переменчивые цвета.

– Вот твой класс, солнышко, – сказала мама, остановившись у двери с табличкой "2A класс". – Помни, что говорила тебе миссис Паркер.

Я кивнула и взялась за ручку двери. Браслет прабабушки Маргарет тепло пульсировал на моей руке.

Класс был светлым и уютным. Парты стояли рядами, стены были увешаны картинками и плакатами с алфавитом. У доски стояла женщина лет сорока в строгом сером костюме.

И я сразу поняла, что миссис Паркер была права.

Аура мисс Кэмпбелл была неправильной. Основной цвет был тусклым серо-коричневым, но по нему ползали тёмные пятна – не чёрные, но такие плотные, что казались дырами в свете. Хуже всего было то, что эти пятна двигались, перетекали из одного места в другое, словно живые паразиты.

– Дети, познакомьтесь с нашей новой ученицей – Эммой Коннор, – сказала мисс Кэмпбелл. Её голос был ровным, профессиональным, но аура при этом потемнела ещё больше.

Я села за парту рядом с девочкой по имени Софи, у которой была прелестная розовато-золотая аура – признак доброго, открытого характера. Она улыбнулась мне, и я почувствовала себя чуть увереннее.

Первые уроки прошли нормально. Мисс Кэмпбелл была строгим, но справедливым учителем. Она не кричала на детей, не наказывала без причины. Но её аура меня пугала всё больше с каждой минутой.

Особенно странно было то, что тёмные пятна в её свечении реагировали на некоторых детей. Когда говорил Марк – застенчивый мальчик с очень яркой голубой аурой – пятна становились активнее. Когда поднимала руку Лиза – девочка с фиолетовым оттенком ауры, что говорило о творческих способностях – тьма в свечении учительницы буквально вскипала.

И самое странное – когда мисс Кэмпбелл смотрела на меня, её аура как будто пыталась дотянуться до моей, но отскакивала от браслета на моей руке.

На перемене Софи показала мне школу. Мы обошли все коридоры, познакомились с другими учителями, посетили библиотеку и столовую. Я видела ауры всех взрослых – у большинства они были обычными, у некоторых усталыми или встревоженными, но ни у кого не было ничего похожего на то, что окружало мисс Кэмпбелл.

– А как вам новая учительница? – спросила я у Софи.

– Мисс Кэмпбелл? – Софи пожала плечами. – Нормальная. Строгая, но справедливая. Хотя.

– Что?

– Иногда мне кажется, что она читает мысли. Знает то, о чём я думаю, даже если не говорю вслух.

Это заставило меня насторожиться ещё больше. А что если у мисс Кэмпбелл тоже есть какие-то способности? Но тогда почему её аура была такой тёмной?

После обеда был урок рисования. Мисс Кэмпбелл раздала нам краски и попросила нарисовать свою семью. Я рисовала маму, себя и нашего кота Мистера Уискерса, когда вдруг почувствовала, что кто-то стоит за моей спиной.

– Интересная работа, Эмма, – сказала мисс Кэмпбелл. – А эти жёлтые и зелёные пятна вокруг мамы – что они означают?

Я замерла. На своём рисунке я неосознанно изобразила ауру мамы – золотисто-зелёное свечение, которое было для меня так же естественно, как её улыбка или цвет глаз.

– Это это просто так красиво, – пролепетала я.

Мисс Кэмпбелл долго смотрела на рисунок. Её аура вдруг изменилась – тёмные пятна стали двигаться быстрее, а по краям свечения появились красные искры.

– А что это за браслет у тебя на руке? – спросила она.

– Это семейная реликвия.

– Можно посмотреть?

Она протянула руку, чтобы взять мою, но в тот момент, когда её пальцы почти коснулись браслета, произошло что-то странное. Её аура словно отшатнулась, а сама мисс Кэмпбелл быстро отдёрнула руку, как будто обожглась.

– Очень необычное украшение, – сказала она и отошла к другим детям.

Остаток урока прошёл спокойно, но я чувствовала на себе взгляд учительницы. Каждый раз, когда я поднимала голову, мисс Кэмпбелл смотрела на меня, и тёмные пятна в её ауре становились активнее.

Когда школьный день закончился, я почти бежала к выходу. Мама ждала меня у ворот, и её золотисто-зелёная аура показалась мне самым прекрасным зрелищем на свете.

– Как прошёл первый день? – спросила она.

– Мисс Кэмпбелл странная, – сказала я, когда мы отошли подальше от школы.

– Что ты имеешь в виду?

Я рассказала маме про ауру учительницы, про то, как она реагировала на браслет и на мой рисунок. Мамино лицо становилось всё серьёзнее.

– Эмма, завтра мы зайдём к миссис Паркер перед школой. Мне кажется, ей нужно это знать.

Той ночью я опять плохо спала. Мне снилось, что тёмные пятна из ауры мисс Кэмпбелл ожили и ползают по стенам класса, пытаясь добраться до других детей. А учительница стоит в центре и управляет ими, как дирижёр управляет оркестром.

Утром мы действительно зашли в библиотеку перед школой. Миссис Паркер выслушала мой рассказ с растущим беспокойством. Её собственная аура потемнела от тревоги.

– Эмма, – сказала она серьёзно, – я хочу, чтобы ты была очень осторожна с мисс Кэмпбелл. Не снимай браслет ни при каких обстоятельствах. И если почувствуешь что-то странное – сразу же скажи маме или мне.

– А что это может быть?

Миссис Паркер и мама переглянулись.

– Мы не знаем, дорогая. Но то, что ты описываешь это не похоже на обычную больную ауру.

Второй день в школе начался спокойно. На уроке математики мисс Кэмпбелл была обычной строгой учительницей, её аура хоть и оставалась тёмной, но пятна в ней почти не двигались.

Но во время перемены случилось нечто, что изменило всё.

Я сидела во дворе под большим дубом и читала книгу, когда увидела, как к школе подъехала машина "скорой помощи". Из неё выскочили врачи и побежали к зданию. Через несколько минут они вынесли на носилках мистера Джонса – учителя физкультуры.

Я видела его ауру всего несколько раз, и она была нормальной – красновато-золотистой, энергичной. Но сейчас, когда носилки проносили мимо меня, я увидела, что его свечение стало тусклым, почти серым.

– Что случилось с мистером Джонсом? – спросила я у Софи.

– Не знаю. Говорят, ему стало плохо прямо во время урока. Сердечный приступ или что-то такое.

Но я видела кое-что ещё. Когда "скорую" увозили, мисс Кэмпбелл стояла у окна своего класса и наблюдала за происходящим. И её аура её аура была ярче обычного. Тёмные пятна в ней медленно пульсировали, словно они насытились чем-то.

А ещё я заметила, что браслет на моей руке стал холодным. Впервые с тех пор, как я его надела, металл не излучал тепло, а наоборот – словно предупреждал об опасности.

В тот день я ушла из школы с твёрдым убеждением, что с мисс Кэмпбелл происходит что-то очень плохое. И что это "что-то" может быть связано не только с её странной аурой, но и с внезапной болезнью мистера Джонса.

Дома я рассказала всё маме. Она выслушала меня молча, потом долго ходила по кухне, думая.

– Эмма, – наконец сказала она, – завтра ты не пойдёшь в школу. Нам нужно встретиться с миссис Паркер и разобраться в этой ситуации.

– А если она спросит, почему я не пришла?

– Скажем, что ты заболела.

Но когда на следующий день мы пришли в библиотеку, миссис Паркер встретила нас с мрачным лицом.

– Сегодня утром умер мистер Джонс, – сказала она без предисловий. – Сердечная недостаточность. А ещё позвонила школьная медсестра – за последнюю неделю необычно много детей жалуются на усталость и головные боли.

Мама побледнела.

– Вы думаете, это связано с мисс Кэмпбелл?

– Я думаю, нам нужно выяснить, что она такое, – мрачно ответила миссис Паркер. – И нужно это сделать быстро, пока ещё кому-то не стало плохо.

Она подошла к своему столу и достала толстую старую книгу.

– В записях моей бабушки есть упоминание о людях с особыми способностями. Но не такими, как у нас. Людях, которые питаются чужой жизненной энергией. Их называли "пожирателями света".

Слова "пожиратели света" эхом отозвались в моей голове, и браслет на руке внезапно стал обжигающе горячим.

Где-то в глубине души я понимала, что наша мирная жизнь в Грейтауне подходит к концу. И что первая неделя в школе была только началом испытания, которое окажется куда серьёзнее всех детских страхов.

Глава 4. Тёмные оттенки.

Миссис Паркер открыла старую книгу на странице с пожелтевшими иллюстрациями. На рисунках были изображены силуэты людей, окружённые не светом, а какой-то темнотой с щупальцами.

– Это очень редкие записи, – сказала она тихо. – Моя прабабушка вела переписку с другими "видящими" по всему миру. Вот письмо от женщины из Румынии, датированное 1898 годом.

Она начала переводить старинный текст:

Дорогая Энн, должна предупредить тебя о существах, которых мы называем 'вампирии де лумина' – пожиратели света. Внешне они неотличимы от обычных людей, но их аура – это пустота, окружённая щупальцами тьмы. Они питаются жизненной силой других, особенно тех, кто обладает ярким свечением души. Самое страшное – многие из них даже не знают о своей природе, считают себя обычными людьми.

У меня по спине пробежали мурашки.

– Мам, а мисс Кэмпбелл знает, что она такая?

– Этого мы пока не знаем, солнышко, – мама обняла меня за плечи. – Но нужно это выяснить.

Миссис Паркер перевернула страницу.

– А вот ещё более тревожная информация. Письмо от ирландской целительницы Бриджет О'Мэлли: Пожиратели становятся сильнее, когда находятся в местах скопления людей – школах, больницах, церквях. Они неосознанно выбирают профессии, где могут контактировать с большим количеством потенциальных 'доноров'. И самое опасное – дети с развивающимися способностями для них словно деликатес.

– Значит, мисс Кэмпбелл может даже не понимать, что делает? – спросила я.

– Возможно. Но от этого она не становится менее опасной.

Мама встала и начала ходить по библиотеке.

– Что нам делать? Мы не можем просто обвинить учительницу в том, что она пожиратель энергии. Нам никто не поверит.

– Нужно больше информации, – решительно сказала миссис Паркер. – Эмма, ты готова к серьёзному заданию?

Я кивнула, хотя внутри всё сжалось от страха.

– Завтра ты пойдёшь в школу, но будешь очень внимательно наблюдать. Запоминай всё – как изменяется аура мисс Кэмпбелл в течение дня, как она взаимодействует с детьми, что происходит с аурами других людей в её присутствии.

– А если будет опасно?

Миссис Паркер достала из шкатулки небольшой серебряный амулет на цепочке.

– Это дополнительная защита. Носи его вместе с браслетом. Если почувствуешь, что твоя собственная аура начинает тускнеть или ощутишь сильную слабость – немедленно уходи из школы.

В тот вечер мама долго не могла заснуть. Я слышала, как она ходит по дому, проверяет замки, смотрит в окна. Её аура была встревоженной, искрилась серебристыми молниями беспокойства.

– Мам, – позвала я её, когда она проходила мимо моей комнаты.

– Что, солнышко?

– А если мисс Кэмпбелл поймёт, что я за ней наблюдаю?

Мама присела на край моей кровати.

– Тогда мы найдём способ защитить тебя. Но помни – ты не одна. У нас есть миссис Паркер, у нас есть знания предков. И у тебя есть дар, который поможет увидеть опасность заранее.

Следующий день в школе начался обманчиво спокойно. Мисс Кэмпбелл выглядела как обычно – строгой и сосредоточенной. Её аура была тёмной, как всегда, но пятна в ней почти не двигались.

Однако во время первого урока я заметила кое-что новое. Когда учительница объясняла материал, её взгляд часто останавливался на детях с особенно яркими аурами. И каждый раз, когда она смотрела на Марка, Лизу или других "светлых" детей, тёмные пятна в её свечении становились активнее.

А ещё я увидела, что некоторые дети действительно выглядели усталыми. У Марка, который вчера светился ярким голубым светом, аура стала заметно тусклее. У Лизы фиолетовое свечение поблекло до бледно-лилового.

Во время перемены я подошла к Марку.

– Привет, как дела?

– Устал почему-то, – он потёр глаза. – Хотя вчера рано лёг спать. И голова немного болит.

– А давно такое чувство?

– Дня три наверное. Мама говорит, что это от начала учебного года, нужно привыкнуть к нагрузкам.

Но я видела, что дело не в нагрузках. Марк выглядел так, словно кто-то высасывает из него энергию по капле. И я подозревала, кто именно этим занимается.

На уроке рисования произошло что-то, что окончательно убедило меня в правильности наших подозрений. Мисс Кэмпбелл ходила между рядами, проверяя работы детей. Когда она остановилась рядом с Лизой, которая рисовала прекрасный пейзаж, я увидела, как от ауры учительницы отделилось несколько тёмных щупалец и потянулись к девочке.

Лиза вдруг побледнела и пошатнулась.

– Мне плохо, – прошептала она.

– Выйди в коридор, подыши свежим воздухом, – сказала мисс Кэмпбелл заботливым голосом. Но её аура стала ярче и плотнее.

Когда Лиза вернулась через несколько минут, её собственная аура была едва заметной. А мисс Кэмпбелл выглядела более энергичной, чем весь день.

После урока я проследила за учительницей. Она зашла в учительскую, где сидели ещё несколько педагогов. И я увидела, как её тёмные щупальца потянулись к ним тоже. Но взрослые были сильнее детей – они лишь слегка зевнули и потёрли виски.

А потом случилось то, что заставило меня понять всю серьёзность ситуации.

Во время последнего урока к нашему классу подошёл мистер Томпсон – пожилой дворник, который работал в школе уже много лет. Мне нужно было передать записку от директора.

Я сразу увидела, что с его аурой что-то не так. Обычно у пожилых людей свечение не очень яркое, но стабильное. У мистера Томпсона оно было не просто тусклым – оно было изъедено тёмными дырами, словно моль прогрызла дыры в световой ткани.

Но самое страшное было не это. Самое страшное было то, что я видела будущее этих дыр. Не знаю, как это объяснить – словно браслет на моей руке показал мне фильм вперёд на несколько недель. Тёмные пятна росли, разъедали ауру изнутри, пока не поглотили её полностью.

Мистер Томпсон умрёт. И произойдёт это скоро – через три-четыре недели максимум.

От этого осознания у меня закружилась голова. Я видела смерть человека в его ауре, как прабабушка Маргарет видела болезни. Но что я могла сделать с этим знанием?

– Эмма, с тобой всё в порядке? – спросила мисс Кэмпбелл. – Ты очень бледная.

Я подняла глаза и увидела, что она стоит прямо передо мной. А её аура её аура буквально тянется ко мне, тёмные щупальца пытаются пробить защиту моих амулетов.

– Я мне нужно в туалет.

– Конечно, дорогая.

Но когда я встала и направилась к двери, мисс Кэмпбелл вдруг положила руку мне на плечо. И в тот момент я почувствовала, как что-то холодное и липкое пытается проникнуть в мою ауру.

Браслет прабабушки Маргарет стал обжигающе горячим, а серебряный амулет – настолько холодным, что я едва сдержала крик. Защита работала, но я чувствовала, насколько сильна мисс Кэмпбелл. Ей нужно было совсем немного времени, чтобы пробить мою оборону.

– У тебя очень интересная аура, Эмма, – прошептала она так тихо, что никто кроме меня не мог расслышать. – Очень яркая. И вкусная.

Она знала. Она всё это время знала, что я её вижу. И теперь она больше не притворялась.

Я рванулась к двери, но мисс Кэмпбелл крепко держала меня за плечо.

– Сядь, дорогая. Урок ещё не закончился.

– Мне действительно плохо, – сказала я громче, чтобы услышали другие дети.

– Тогда я провожу тебя к медсестре.

Это было последнее, чего мне хотелось – остаться с ней наедине в коридоре. Но у меня не было выбора.

Мы вышли из класса. В коридоре никого не было – все уроки ещё продолжались. Мисс Кэмпбелл повела меня не к медсестре, а в противоположную сторону, к запасному выходу.

– Знаешь, Эмма, – сказала она, и её голос стал другим – более мягким, но от этого ещё более пугающим. – Я сразу поняла, что ты особенная. Таких детей я встречаю редко. Последний раз – лет десять назад в Окленде.

– Что вы со мной хотите сделать?

– Ничего плохого. Просто поделиться. Ты светишь так ярко, что у меня от тебя может хватить энергии на несколько месяцев.

Мы дошли до запасного выхода. Мисс Кэмпбелл открыла дверь, и я увидела, что за школой её ждёт машина. Она хотела меня увезти.

– Пожалуйста, – попросила я. – Я никому не скажу о ваших способностях. Просто отпустите меня.

– Боюсь, это невозможно, дорогая. Видишь ли, я уже давно не кормилась по-настоящему. Дети в школе дают мне лишь лёгкие закуски. А ты ты будешь полноценным обедом.

Её аура стала огромной, тёмные щупальца окружили нас со всех сторон. Амулеты на мне раскалились, но я чувствовала, что они не выдержат долго.

И тут произошло нечто неожиданное.

– Отойди от ребёнка, – раздался знакомый голос.

В дверях стояла миссис Паркер. Её обычно спокойная голубая аура пылала ярким серебристым огнём, и от неё исходило такое сияние, что мисс Кэмпбелл невольно отшатнулась.

– Энн Паркер, – прошипела учительница. – Я должна была догадаться. В этом городке всегда было слишком много светящихся.

– А тебе всегда было место среди нас, Кэролайн Кэмпбелл. Но ты выбрала тьму.

– Я не выбирала! – вскричала мисс Кэмпбелл. – Я проснулась однажды утром и поняла, что умираю от голода. А пища была вокруг меня – в каждом человеке, которого я встречала.

– Ты могла обратиться за помощью. Мы бы нашли способ контролировать голод.

– Контролировать? – засмеялась мисс Кэмпбелл. – Ты хоть знаешь, каково это – чувствовать, как жизнь утекает из тебя с каждой секундой? А потом обнаружить источник бесконечной энергии в других людях?

Пока они говорили, я заметила, что аура мисс Кэмпбелл становится всё более хаотичной. Тёмные пятна в ней вращались быстрее, а щупальца судорожно дёргались.

– Эмма, – тихо сказала миссис Паркер, не отводя взгляда от учительницы, – когда я скажу "беги" – беги домой и никуда не останавливайся.

– Но как же вы?

– У меня больше опыта в обращении с такими существами, чем ты думаешь.

Мисс Кэмпбелл вдруг засмеялась – звук был похож на скрежет стекла.

– Опыта? Милая Энн, ты даже не представляешь, насколько я стала сильнее за эти годы. Я больше не та жалкая женщина, которая тайком питалась крошками чужой энергии.

Её аура вдруг раздулась до огромных размеров, и тёмные щупальца рванулись одновременно к нам обеим.

– БЕГИ! – крикнула миссис Паркер.

Я рванула к выходу, но на пороге обернулась. Миссис Паркер стояла в центре серебряного вихря, её аура создавала защитный купол, который пока сдерживал атаку мисс Кэмпбелл. Но я видела, что силы неравны.

И тогда случилось то, чего я не ожидала от себя. Вместо того чтобы бежать, я сделала шаг вперёд и сконцентрировалась на своей ауре так, как никогда раньше.

Внезапно моё золотисто-белое свечение вспыхнуло ярким светом, от которого тьма вокруг мисс Кэмпбелл заколебалась и начала отступать.

– Невозможно, – прошептала она. – Ребёнок не может.

Но я продолжала светиться всё ярче, и мисс Кэмпбелл корчилась от боли, словно мой свет её обжигал.

– Эмма, осторожно! – крикнула миссис Паркер. – Не трать всю энергию сразу!

Но было уже поздно. Я чувствовала, как силы покидают меня, но не могла остановиться. Моя аура пылала как солнце, заливая коридор ослепительным сиянием.

Мисс Кэмпбелл закричала и исчезла в клубах собственной тьмы. Когда свет рассеялся, на месте, где она стояла, остался только обугленный след на линолеуме.

Я рухнула на пол, чувствуя полное истощение. Миссис Паркер подбежала ко мне и подняла на руки.

– Всё кончено, дорогая. Ты справилась.

– Она мертва?

– Не знаю. Но точно больше не сможет причинять вред детям в этой школе.

Когда мы вышли из здания, к школе уже подъезжала мамина машина. Видимо, миссис Паркер успела ей позвонить.

– Эмма! – мама выскочила из машины и обняла меня так крепко, что я едва могла дышать. – Что случилось?

– Мисс Кэмпбелл оказалась тем, кого мы подозревали, – объяснила миссис Паркер. – Но Эмма у неё дар сильнее, чем мы думали. Она смогла не только защитить себя, но и изгнать пожирательницу.

Мама посмотрела на меня с гордостью и беспокойством одновременно.

– Эмма, ты понимаешь, что произошло?

Я кивнула. Понимала. Мой дар был не просто способностью видеть ауру. Он был способностью влиять на неё, изменять её, а в критических ситуациях – использовать как оружие против тьмы.

– А что будет дальше? – спросила я.

– Дальше ты будешь учиться контролировать то, что в тебе проснулось, – сказала миссис Паркер. – Потому что если в нашем маленьком городке появился один пожиратель света, то могут появиться и другие.

В машине по дороге домой мама рассказала мне, что директор школы объявил, что мисс Кэмпбелл внезапно уволилась по семейным обстоятельствам. Никто не будет искать объяснений её исчезновению.

А дети, которые жаловались на усталость и головные боли, к концу дня почувствовали себя лучше. Их ауры снова стали яркими и здоровыми.

Но одна проблема оставалась. Мистер Томпсон, дворник, у которого я увидела смерть в ауре. Что делать с этим знанием?

– Мам, – сказала я, когда мы уже подъезжали к дому, – а если я вижу, что кто-то умрёт, я должна ему сказать?

Мама остановила машину и обернулась ко мне.

– А ты кого-то такого видела?

Я рассказала про мистера Томпсона. Мама долго молчала.

– Знаешь что, солнышко. Завтра мы с тобой сходим к нему в гости. Не для того, чтобы предсказывать смерть, а чтобы посоветовать пройти медицинское обследование. Иногда знание о болезни на ранней стадии может спасти жизнь.

Той ночью мне снились не кошмары, а светлые сны. Прабабушка Маргарет, бабушка Грейс и другие женщины нашей семьи стояли вокруг меня и улыбались.

– Ты прошла первое испытание, – сказала прабабушка. – Теперь ты знаешь, что твой дар – не только видение, но и защита.

– А что дальше? – спросила я.

– Дальше ты будешь расти и учиться. И когда придёт время, станешь защитницей света в мире, где становится всё больше тьмы.

Я проснулась с ощущением, что моя жизнь снова изменилась. Но на этот раз перемены не пугали меня. Я знала, кто я такая и для чего мне дан этот дар.

И хотя мне было всего семь лет, я уже понимала, что впереди меня ждут гораздо более серьёзные испытания. Но я была готова к ним.

Потому что я – Эмма Коннор, наследница древней традиции, видящая свет в людских душах. И это только начало моей истории.

Глава 5. Наставница.

Через три дня после исчезновения мисс Кэмпбелл к нам домой пришла миссис Паркер. Она несла с собой большую коробку, полную старинных книг и свитков.

– Эмма, – сказала она, усаживаясь за наш кухонный стол, – то, что произошло в школе, показало, что твой дар развивается быстрее, чем мы ожидали. Семь лет – слишком ранний возраст для такого мощного проявления силы.

Я сидела напротив неё, попивая какао, и наблюдала, как её обычно спокойная голубая аура переливается серебристыми нитями беспокойства.

– Это плохо?

– Не плохо, но опасно. Представь, что дар – это река. У большинства людей нашей семьи она течёт спокойно, постепенно становясь шире с возрастом. А у тебя река превращается в водопад. Если не построить правильные дамбы, она может разрушить всё на своём пути.

Мама поставила перед миссис Паркер чашку чая и села рядом.

– Что вы предлагаете?

– Обучение. Серьёзное, систематическое обучение. – Миссис Паркер открыла коробку и достала несколько кожаных томов. – Это учебники, которые собирались поколениями "видящих". Техники контроля, защитные заклинания, способы усиления или ослабления дара в зависимости от ситуации.

Она показала мне книгу с символами, которые казались знакомыми, хотя я их никогда раньше не видела.

– А ещё есть кое-что более важное. В Веллингтоне живёт женщина, которая тоже обладает даром видения. Её зовут Элизабет Стюарт, и она согласилась стать твоей наставницей.

– Но я думала, вы будете меня учить, – растерянно сказала я.

Миссис Паркер грустно улыбнулась.

– Дорогая, мой дар в десять раз слабее твоего. Я могу видеть основные цвета ауры, иногда предчувствовать неприятности. Но то, что ты сделала с мисс Кэмпбелл такой силой я никогда не обладала.

Она достала фотографию – женщину лет пятидесяти с проницательными серыми глазами и седыми волосами, заплетёнными в косу.

– Элизабет – потомок шотландских друидов. Её семья хранила древние знания более тысячи лет. Если кто и может научить тебя контролировать такую силу, то только она.

– А далеко Веллингтон? – спросила мама.

– Час езды на машине. Элизабет предлагает приезжать к ней по выходным для занятий. А в течение недели я буду заниматься с Эммой основами – медитацией, защитными техниками, изучением теории.

Мне идея нравилась. После столкновения с пожирательницей света я чувствовала, что мой дар стал неуправляемым. Иногда я видела ауры так ярко, что они слепили меня. А иногда вообще не могла их разглядеть, как будто внутренний переключатель постоянно дёргался туда-сюда.

– Хорошо, – согласилась мама. – Но с условием – никаких опасных экспериментов без моего согласия.

– Разумеется. Безопасность Эммы – наш главный приоритет.

На следующий день, в субботу, мы поехали в Веллингтон. Дом Элизабет Стюарт стоял на холме с видом на гавань – старинное викторианское здание, окружённое садом, полным необычных растений.

Сама Элизабет встретила нас у калитки. Её аура была удивительной – тёмно-синей в основе, но пронизанной золотыми и серебряными нитями, которые создавали сложные узоры вокруг её фигуры. Я никогда не видела ничего подобного.

– Добро пожаловать, Эмма, – сказала она низким, мелодичным голосом. – Я давно ждала встречи с тобой.

– Откуда вы знали про меня?

– О появлении ребёнка с таким сильным даром всегда становится известно тем, кто умеет слушать. – Она улыбнулась загадочно. – Пойдёмте, я покажу вам своё рабочее место.

Мы прошли через дом, полный старинной мебели и книг, в заднюю комнату с огромными окнами от пола до потолка. Здесь стояли удобные кресла, журнальный столик и множество кристаллов разных размеров и цветов.

– Это кристаллы для фокусировки энергии, – объяснила Элизабет, заметив мой заинтересованный взгляд. – Каждый имеет свои свойства. Аметист успокаивает излишне активный дар, розовый кварц помогает видеть эмоциональные ауры чётче, а обсидиан.

Она подняла чёрный камень, и я почувствовала, как он словно поглощает часть света в комнате.

– Обсидиан – для защиты от тёмных сущностей. Думаю, после встречи с пожирательницей света тебе это пригодится.

Мама осталась пить чай с миссис Паркер в гостиной, а мы с Элизабет приступили к первому уроку.

– Покажи мне свою ауру, – попросила она. – Но не так, как ты делала в школе. Спокойно, контролируемо.

Я сконцентрировалась, и вокруг меня засветилось золотисто-белое сияние. Но на этот раз я старалась держать его под контролем.

– Хорошо. А теперь попробуй изменить цвет.

– Можно это делать?

– Конечно. Аура отражает не только твою сущность, но и твоё состояние сознания. Если ты научишься управлять сознанием, сможешь управлять и аурой.

Это оказалось сложнее, чем я думала. Мне потребовалось почти полчаса, чтобы добавить к золотистому свечению несколько голубых оттенков.

– Отлично! – похвалила Элизабет. – У большинства взрослых учеников уходит несколько месяцев на освоение этой техники.

– А зачем это нужно?

– Маскировка, например. Иногда слишком яркая аура привлекает нежелательное внимание. А иногда нужно спрятаться от тех, кто охотится на людей с сильным даром.

Она достала небольшое зеркало в серебряной оправе – точно такое же, как то, что хранилось в маминой шкатулке.

– А это зеркало правды. Подарок от твоей прабабушки Маргарет.

– Вы знали прабабушку?

– Мы переписывались много лет. Маргарет была одной из самых сильных целительниц своего времени. Она предсказала, что в её семье родится ребёнок с удивительными способностями.

Элизабет положила зеркало на стол между нами.

– Посмотри в него.

Я наклонилась над зеркалом и увидела не своё отражение, а что-то другое. В зеркальной поверхности плыли образы – женщины в старинных платьях, стоящие в кругу и держащиеся за руки. Их ауры сливались в единое сияние, создавая защитный барьер вокруг чего-то тёмного и угрожающего.

– Что это?

– История твоей семьи. Женщины рода МакДональд всегда были стражницами. Они защищали мир от сущностей из других измерений, которые пытаются проникнуть в наш мир и питаться человеческими душами.

– Как мисс Кэмпбелл?

– Она была лишь одной из многих. И не самой опасной.

В зеркале появились новые образы – тёмные фигуры с глазами-провалами, которые ползали по краям реальности, ища способ пробиться сквозь барьер.

– Но зачем мне это знать? Я же ещё ребёнок.

Элизабет убрала зеркало.

– Потому что они уже знают о тебе. Когда ты использовала свою силу против пожирательницы, ты засветилась для всех темных сущностей в радиусе сотен километров. Теперь они будут искать тебя.

У меня по спине пробежали мурашки.

– А что мне делать?

– Учиться. Готовиться. И найти союзников.

Она встала и подошла к окну.

– Эмма, ты не одна. В Новой Зеландии живут ещё несколько человек с дарами, подобными твоему. Некоторые из них – потомки европейских переселенцев, некоторые – маорийские шаманы, некоторые – вообще из других традиций. Но все мы связаны одной целью – защищать этот мир от вторжения тьмы.

– И все они знают обо мне?

– Теперь да. И скоро ты их встретишь.

Остаток дня мы потратили на изучение защитных техник. Элизабет научила меня создавать световые щиты, которые могли отражать атаки тёмных сущностей. Показала, как правильно заряжать амулеты своей энергией. И объяснила, как определять присутствие враждебных существ по изменениям в окружающих аурах.

– Если вокруг людей начинают появляться серые пятна без видимой причины – значит, рядом что-то питается их энергией, – говорила она. – Если животные ведут себя беспокойно, а растения начинают вянуть – возможно, открылся портал в другое измерение.

К вечеру у меня голова шла кругом от новой информации. Но в то же время я чувствовала себя увереннее. Теперь я знала, что мой дар – не случайность и не проклятие, а часть древней традиции защиты мира.

По дороге домой мама спросила:

– Как прошёл урок?

– Сложно, но интересно. Мам, а вы не боитесь, что я стану слишком другой?

Мама остановила машину на обочине и обняла меня.

– Эмма, ты уже другая. И это не плохо. Твоя прабабушка была другой. Твоя бабушка была другой. Они использовали свои дары, чтобы помогать людям. И я знаю, что ты тоже выберешь этот путь.

– А если я сделаю что-то неправильно? А если кого-то пораню своей силой?

– Тогда мы будем разбираться с последствиями вместе. Но я верю в тебя, солнышко. У тебя доброе сердце, а это самая важная защита от тьмы.

Дома нас ждал сюрприз. На пороге стояла корзинка с цветами и запиской: "Для юной стражницы света. С уважением, Ани Те Рата."

– Кто это? – спросила я.

Мама улыбнулась.

– Помнишь, я рассказывала тебе про маорийскую целительницу, которая учила прабабушку Маргарет? Ани Те Рата – её внучка. Видимо, она тоже знает о том, что происходило в школе.

Цветы были необычными – какие-то местные растения, которые я не видела раньше. Но от них исходило тёплое, успокаивающее свечение, которое могли видеть только те, кто обладал даром.

В ту ночь мне снился сон. Я стояла на вершине холма, окружённая кругом людей – мужчин и женщин разных возрастов и национальностей. Все они светились разными цветами, но их ауры сплетались в единую защитную сеть.

– Добро пожаловать в наш круг, маленькая стражница, – сказала женщина в традиционной маорийской одежде. – Твоё обучение только начинается.

– А что будет дальше? – спросила я.

– Дальше ты встретишься с теми, кто станет твоими соратниками. Узнаешь о великой битве, которая приближается. И найдёшь своё место в древней традиции защитников света.

Я проснулась с ощущением, что моя жизнь снова стоит на пороге больших перемен. Но теперь я не боялась их. У меня были наставники, союзники, и я начинала понимать своё предназначение.

В понедельник в школу пришла новая учительница – мисс Харрис, молодая женщина с яркой жёлто-зелёной аурой и добрым сердцем. Дети сразу её полюбили, а я была благодарна за то, что больше не приходится скрывать свой дар от враждебных глаз.

Но спокойствие продлилось недолго.

Через неделю миссис Паркер привела в библиотеку странного посетителя – пожилого маорийского мужчину с традиционными татуировками на лице и аурой, которая переливалась всеми цветами радуги.

– Эмма, – сказала миссис Паркер, – познакомься с Хоани Те Марама. Он хочет с тобой поговорить.

Мужчина внимательно посмотрел на меня, и я почувствовала, как его сознание осторожно коснулось моего.

– Юная стражница, – сказал он на удивление хорошем английском, – я пришёл предупредить тебя. Наши старейшины видели знаки. Что-то большое приближается к нашим землям. Что-то очень древнее и очень опасное.

– Что именно?

– Мы не знаем точно. Но духи говорят, что скоро тебе понадобятся все силы и все союзники, которых ты сможешь найти.

Он положил на стол маленький резной амулет из зелёного камня.

– Это поунаму – священный нефрит. Он защитит тебя от духов тьмы и поможет найти путь, когда придёт время.

Когда он ушёл, миссис Паркер долго молчала.

– Что он имел в виду? – спросила я.

– Не знаю, дорогая. Но думаю, скоро мы это выясним.

В тот вечер, изучая новые книги, которые дала мне Элизабет, я наткнулась на пророчество, записанное прабабушкой Маргарет:

Когда юная стражница засветится в полную силу, древние враги проснутся в своих темных убежищах. Начнется время великих испытаний, и только объединившись, дети света смогут противостоять надвигающейся тьме.

Я закрыла книгу и посмотрела в окно на звёздное небо над горами. Где-то там, в тёмных уголках реальности, что-то готовилось к атаке. И я – семилетняя девочка из маленького новозеландского городка – должна была встретить это нечто во всеоружии.

Но я больше не была одна. У меня были наставники, союзники и древняя мудрость моих предков. И самое главное – я начинала понимать, кто я такая и зачем мне дан этот дар.

Завтра меня ждал новый урок с Элизабет. И я была готова учиться дальше, потому что знала – впереди меня ждут испытания, которые потребуют всей моей силы и мужества.

Глава 6. Расширение видения.

Мне исполнилось тринадцать лет холодным июньским утром, когда мой дар снова изменился.

Это произошло во время завтрака. Я сидела за кухонным столом, поедая овсянку и читая книгу по истории Новой Зеландии для школьного проекта, когда вдруг почувствовала что-то. Словно воздух в кухне стал плотнее, насыщенным невидимыми отпечатками.

Подняв глаза от книги, я увидела не только обычную ауру мамы, которая готовила ланч-боксы у плиты, но и следы. Полупрозрачные цветные отпечатки, которые показывали, где она стояла минуту назад, две минуты назад, час назад. Как будто время оставляло за собой светящиеся тени.

– Мам, – позвала я неуверенно, – ты вчера вечером плакала здесь, у окна?

Мама замерла с ножом для хлеба в руке и медленно обернулась.

– Откуда ты знаешь?

Я показала на место у окна, где виднелись бледно-голубые отпечатки печали, смешанные с серебристыми нитями тревоги.

– Там остались следы твоих эмоций. Голубые – значит, ты грустила. А серебряные полоски – волновалась о чём-то.

Мама подошла ко мне и присела рядом. Её золотисто-зелёная аура теперь была окружена новыми оттенками – удивлением, беспокойством и гордостью?