90-е: Шоу должно продолжаться – 13

Глава 1

– А когда я женился, то надел пиджак с выпускного и джинсы, – сказал Боржич, с энтузиазмом наворачивая ложкой оливье прямо из миски. – Очень тогда гордился джинсами, они у меня были настоящие, из Америки. Я даже спать в них был готов.

– О, а я и не знала, что ты женат! – воскликнула Наташа и поправила чуть сползающую набок фату.

– Был женат, пааапрашу! – Боржич важно поднял ложку. – На первом курсе женился. Она была меня старше на семь лет. И мы развелись через три месяца. Ооо, это была чертовски драматичная история любви. Маринка преподавала у нас латынь.

– А где ты учился? – спросила Ева.

– На истфаке, – хмыкнул Боржич, снова закапываясь в майонезное месиво салата.

– А Маринка – это Марина Ильинична? – уточнила Ева.

– Ага, – невнятно буркнул Боржич. – Она до сих пор преподает?

– Такие секреты порой всплывают неожиданно, – засмеялась Ева.

– А как же твой жизненный принцип – никогда не жениться? – хитро улыбнулась Люся.

– Так ты думаешь, он почему появился? – заржал Боржич.

Все остальные тоже засмеялись. Изредка косясь на Наташу. Но она выглядела счастливой и безмятежной. Пританцовывала музыке, играющей где-то в ее голове.

Дядя Вова с самого начала решил побаловать свою невесту. Точнее, теперь уже жену. И второй день свадьбы, тот самый, который так старательно скрывали от ее родни, устроили прямо-таки с королевским размахом по количеству гостей. Народу было так много, что я даже не возьмусь определять количество. А чтобы точно все влезли, проходило это мероприятие на улице. На территории уникального в каком-то смысле пионерского лагеря, который был практически в городе, в том смысле, что до него можно было доехать на трамвае. Какой-то знакомый дяди Вовы подогнал другого знакомого, и тот подсуетился, чтобы…

В общем, нормальное место. Лагерь уже был готов принимать детишек, но до начала сезона – еще несколько дней. Достаточно, вроде как, чтобы привести в порядок после столь массового праздника.

“Или нет”, – подумал я, глядя на толпу патлатых нефоров, с гиканьем и криками раскручивающихся на карусели. Придушил в зародыше подавшую голос ответственность и желание призвать расшалившихся гостей к порядку. В этот раз возможные разрушения и последствия были совершенно не моей проблемой. Ну да, периодически здесь в девяностых, меня все еще цепляла за живое привычка к вандализму как к признаку лихости и крутости. И каждый раз я останавливал себя. Мол, не все сразу. Медленно, но верно привычка гадить под себя благополучно завершится. Хех, а полезно бывает взглянуть на свое время со стороны. Когда кажется, что ничего не поменялось, как разводили срач, так и разводят. И бычки бросают с балкона, не думая. И всякие там банки с обертками… Ха. Здесь в девяносто втором очень отчетливо понимается, какой на самом деле неслабый путь мы проделали. Другой мир. Тот же, но совсем другой…

Я безмятежно вытянул ноги и зажмурился.

Не моя проблема. Сейчас – не моя. Не тот день, чтобы кого-то воспитывать. Да и люди не те. “Своих” я потихоньку так или иначе к порядку приучал. Но всех…

– Володя, принести тебе чего-нибудь? – раздался над ухом голос Агаты. – Бутылку пива? Или шашлык? Там еще одна порция шашлыка дожарилась.

– Спасибо, Агата, ничего не надо, – я покачал головой, не открывая глаз.

– А можно я тут присяду? – спросила она.

– Все мы лишь песчинки в жерновах мироздания, – философским тоном произнес я. – Кто я, чтобы запрещать тебе искать свое место в этом суровом мире?

– Что? – Агата нервно засмеялась.

Я открыл глаза и посмотрел на нее, приложив руку козырьком ко лбу.

– Агата, места не подписаны, – я открыл глаза и посмотрел на нее. – В чем проблема?

– Ну… – она жеманно замялась. – Я подумала, вдруг Ева рассердится…

Я молча приподнял бровь. Сегодня Агата выбрала для себя стиль “тихая мышка”. Одета была в белую блузку и юбку в складку. Чуть отросшее каре стянула в хвост на затылке. И все время находилась где-то рядом.

– Я вообще-то кое-что с тобой хотела обсудить насчет фестиваля, – тихо сказала она, скромно присаживаясь на уголок скамейки.

– Королева сегодня объявила выходной, – произнес я и посмотрел на девушку. Она сидела, потупив глазки, продолжая изо всех сил изображать скромницу. Сложный, блин, этический момент. Ирка-Агата, похоже, вбила себе в голову, что она непременно добьется от меня ответных чувств. И чуть ли не каждый день реализовывала очередную новую тактику соблазнения. Сегодня вот, например, она подражала Еве. Разве что очки не надела. Сама же Ева, кстати, на свадьбу Наташи отказалась от образа “библиотечной девочки” и щеголяла в обтягивающем ладную фигурку блестящем синем платье. И волосы свои роскошные, которые она обычно носила заплетенными в косу, распустила. Я нашел ее взглядом и залюбовался на несколько секунд. Она танцевала с Кристиной и Лариской в центре пустой пока что круглой танцплощадке.

– Ну это не то, чтобы совсем рабочий вопрос, – быстро поправилась Агата. – Я просто хотела с тобой посоветоваться. Понимаешь, я тут по поручению Василия ходила договариваться с гостиницей “Нива”, а управляющая предложила такую схему…

С одной стороны, мне не хотелось быть грубым. Так-то это была Ирка, хоть и сменила теперь паспортное имя. И когда-то давно, в своей прошлой жизни, я был в эту девушку даже влюблен какое-то время. Но с тех пор утекло чертовски много воды, я уже давно стал другим человеком во всех смыслах. Но все равно, я чувствовал перед ней некоторую… ответственность, что ли. Это же Ирка. Нельзя же просто взять и грубо ее послать.

С другой стороны, такие мысли уже начали появляться. Ощущение было такое, что где-то там за кадром у Агаты имеется “женсовет”, который старательно придумывает все эти хитрые сценарии охмурения, которые она на мне ежедневно обкатывает. И каждый раз звучит неизменно-кокетливое: “Ева же не будет нас ревновать”.

Нас, блин.

Ну да, ну да.

– Я не буду сегодня говорить о работе, – сказал я и поднялся. – Принести тебе шашлык? Там как раз новую партию пожарили…

– Что? – опешила Агата.

– Ничего, просто так предложил, – усмехнулся я и направился в сторону танцплощадки.

– Володя, подожди! – запоздало закричала мне в спину Агата.

Но голос ее потонул в общем гвалте. Подумаю об этом потом. Наташа сегодня ясно сказала, чтобы никаких разговоров о работе. А Агата – ну никак не моя личная жизнь. Да и после весьма напряженного вчерашнего дня, сегодня мне даже думать не хотелось.

– О, Велиал! Иди к нам! – энергично замахал рукой Бельфегор. – Ева нам отказалась про вчера рассказывать, а ты же расскажешь?

– Ты серьезно что ли? – фыркнул я. – Вам правда всем интересно, как прошла свадьба для родственников?

– Паааапрашу! – передразнил Бельфегор Боржича. – Это не просто какая попало свадьба. Это наша Наташка замуж вышла!

Остальные “ангелочки” и примкнувший к ним Бес слаженно закивали.

– Вы меня троллите что ли? – я подозрительно обвел их взглядом. – Ладно. Сейчас я попробую восстановить картину событий. В общем, с раннего утра я сел за руль и погнал в Ясново. За еще одной тетей нашей Наташи.

На самом деле, все оказалось не так уж и страшно, как я думал. Не ужас-ужас-ужас. Дорога до нужной деревни была убитой, конечно, но проходимой. Нужный дом я нашел с первого с половиной раза. Но вот с Нюркой и ее супругом начался форменный цирк. Сначала эта супружеская пара не хотела открывать мне дверь, мол я хочу их ограбить, убить и черт знает что еще. Пришлось просунуть приглашение на свадьбу в форточку. И пока они его изучали, опасливо выглядывая из-за занавесок, я пытался уточнить судьбу отправленной им позавчера телеграммы. Телефона у них не было, так что пришлось оповещать по старинке. Мол, Наташка выходит замуж зпт приезжайте свадьбу зпт Володя вас довезет тчк.

Выяснилось, что телеграмму они получили, но приняли за чью-то дурацкую шутку, так что честно пустили бесполезную бумажку на растопку бани.

В общем, минут десять мне понадобилось, чтобы убедить хозяев дома открыть мне дверь.

Дальше меня ждала анекдотичная такая парочка. Необъятная дама в ситцевом платье в цветочек – Нюрка. И тощий до почти невидимости и седой как лунь ее муж Захар. Причем седой не по старости. На лицо он выглядел скорее нелюбымым сыночком Нюрки, чем мужем.

Поверили. Тут же поднялась суета и гвалт. Кроме этой пары, в доме обнаружилось трое каких-то хмырей, сложением и выражением лица схожих с Захаром. Нюрка всполошилась, что это же свадьба, нужно надеть сразу все самое лучшее…

Минус еще полчаса времени.

К этому моменту настрой я имел весьма философский. Так что когда из спальни выплыла наташина деревенская тетка, я даже глазом не моргнул. Хотя в ее платье из потертого бордового бархата она была похожа на вышедшее на прогулку кресло.

Ладно. Погрузились, погнали.

Захар поначалу никаких хлопот не доставлял. Сидел на переднем сидении, вцепившись обеими руками в грубо выструганный крест на груди и тихо что-то шептал. Молился, очевидно.

Проблемы с ним начались, когда мы въехали в Новокиневск. Там он заволновался, обнаружил ручку стеклоподъемника, опустил со своей стороны стекло и принялся костерить проходящих мимо женщин и девушек за фривольный вид, короткие юбки, яркую косметику. За все, в общем. Кажется, его возмущал сам факт того, что женщины имеют наглость вот так просто ходить по улицам.

Почувствуй на себе словосочетание “испанский стыд” во всей красе, так сказать.

В общем, мы успели к самому концу выкупа. Когда жених со своим свидетелем, роль которого выполнял Лео Махно, уже практически преодолели все препоны и топтатись где-то в сенях. Откуда раздавались залихватские частушки весьма похабного, кстати, содержания. Даже жаль, что ни одной не запомнил, надо будет, когда страсти улягутся, узнать у Наташи адрес этой “столетней” Галки и записать несколько. Весьма забавное народное творчество.

– Кстати, я еще утром сегодня подумал, – задумчиво проговорил Бегемот. – А разве можно так, что свидетель и свидетельница – это отец и дочь? Это же как-то неправильно…

– А почему нельзя-то? – удивленно всплеснул руками Бельфегор. – Это не не они женятся.

– На этот счет у наташиных родственников было очень много возражений, – засмеялся я. – Когда они узнали, что это так, чуть ли не требовали немедленно вернуться в загс и перерасписаться с нормальными свидетелями. Но дело было уже часов в десять вечера.

– А что, никто не подрался? – спросил Астарот.

– Ну… почти, – засмеялся я. – Захар кидался на Леонида Карловича, хватал его за грудки и требовал: “Пойдем выйдем!”

– Когда узнал, чем он занимается? – фыркнул Бельфегор.

– Что ты, эти вещи там не обсуждали, – помотал головой я. – Тамада устроил конкурс, в котором Леонид Карлович победил просто. А подвыпивший Захар, который до этого пытался читать нотации родителям дяди Вовы и объяснял Еве, что все, кто до брака занимается сексом, будут гореть в аду, вдруг превратился в озорную свинью. Пытался приударить за мамой Наташи. Получил в чан от Нюрки.

“Ангелочки” заржали.

На самом деле, рассказывать всерьез, что там на этой свадьбе было, мне не очень хотелось. Мало веселого в таких праздниках. Много неприятных моментов. Из тех, которые в двадцать первом веке назовут сочным словечком “кринж”. Очень уж из разных миров происходили родственники жениха и невесты. Родители дяди Вовы выглядели как респектабельная пожилая пара, элегантно одетые, невозмутимые. И к ним прицепилась, как репей, полуграмотная тетя Вера.

А в финале, когда я обнаружил Наташу плачущей рядом с туалетом, я сграбастал наших молодых, сунул их в машину и увез в гостиницу “Новокиневск”. И потом самолично проследил, чтобы гости особо не засиживались там.

Так что сегодня счастливые лица всех, кто на вчерашнем торжестве присутствовал, были вполне оправданы. Что бы ни вытворили сегодня приглашенные нефоры всех мастей, у них все равно не будет шансов так звездно все испоганить.

– О чем смеемся? – спросила Ева, обняв меня сзади.

– Да вот, расспрашивают меня про вчерашний день, – ответил я, повернув к ней голову.

– Ой, фу! – Ева поежилась и прижалась ко мне плотнее. – Кошмар. Забыть, как страшный сон! Предупреждаю, кто следующий спросит, получит в лоб!

– Блин, даже странно, – вздохнул Бегемот. – По-моему, свадьба – это всегда весело должно быть.

– Вот сегодня и весело, – сказала Ева. – А вчера… В общем, неважно, что было вчера. Было и прошло. Ура.

– А правда, что ты через окно из дома убежала? – спросил Бельфегор.

Ева резко метнулась вперед и звонко шлепнула рыжего клавишника по лбу ладошкой.

– Да понял я, понял! – засмеялся Бельфегор.

Со стороны мангала раздался смех и шумные аплодисменты. Двое патлатых товарища с очень серьезными лицами тащили со стороны столовой еще один стол. А то имеющихся не хватало. От ворот радостно заголосили – трамвай привез новую порцию гостей. Судя по развевающимся плащам, подъехала группа толкиенистов.

Наташа с дядей Вовой стояли обнявшись в тени развесистой сосны.

“А может и получится у них что-то…” – подумал я, глядя на их счастливые лица. Наташа была в свадебном платье. Причем не в том же, котором вчера. Вчера на ней была что-то такое скучноватое, как будто даже не очень подходящее ей по размеру. И фаты не было, только веночек из белых цветочков. Зато сегодня Наташа была блистательна по-настоящему. Белоснежное платье с пышной многослойной юбкой, роскошная фата до пят. Худая и высокая Наташа в этом всем смотрелась настоящей супермоделью. Как с обложки.

Своих родителей дядя Вова тоже не стал приглашать на второй день. “Взрослых” было всего человек десять, и они оккупировали деревянную беседку, накрыли себе там отдельный стол и с толпами патлатой молодежи практически никак не пересекались. Жених с невестой иногда вот так вот романтично обнимались, а потом снова расходились – каждый в свою компанию.

От развлекательно-увеселительной программы Наташа отказалась. Вчера. Когда я вез их с женихом в гостиницу. Вытерла лицо, размазав косметику и заявила, что к черту весь этот движ, конкурсы и прочую хрень. Пусть все просто жрут, слоняются как хотят, орут под гитару и танцуют под магнитофон. Потому что ну его к черту, этот напряг весь. Вместе с криками “Горько!” и прочей свадебной мишурой. Ну, кроме платья, естественно. Платье – это святое.

И в результате свадебное торжество второго дня было очень многолюдным, но совершенно хаотичным. И таким, реально расслабленным.

И погода способствовала общему безмятежному настрою. Уже настоящее лето, но пока без сурового зноя, на пронзительно-голубом небе ни единого облачка. И хвойный запах от сосен. И отчаянное многоголосое чириканье птиц. Да еще и в пионерском лагере дело происходит, что само по себе возвращает мысли куда-то в далекое детство.

“Пионерский лагерь, – подумал я. – Пока еще вывески не сменили. Пионеров уже нет, а пионерские лагеря еще есть”.

– Как будто страна клочьями меняет кожу, – почти озвучила мои мысли Ева. – Когда мне было восемь, я очень мечтала сюда попасть.

– В “Юный связист”? – спросил я, усаживаясь на теннисный стол.

– Ага, – Ева села рядом и положила голову мне на плечо. – У меня сюда подружка ездила. И рассказывала все время, как тут у них хорошо, как можно на тихом часе по-быстрому домой съездить. А я всегда ездила в “Березку” или в “Дружных”. А до них пилить часа два на автобусе.

– А девять перестала мечтать? – усмехнулся я.

– Ой, ну я не помню точно, во сколько, – Ева сморщила нос и потерлась щекой об мою щеку. – Но тут случилась история какая-то страшная. Кого-то убили или кто-то пропал. Рассказывали всякие ужасы. И как-то… расхотелось.

– Убили, говоришь? – повторил я. В голове шевельнулось даже какое-то детское воспоминание о какой-то жуткой истории. Без самой истории, правда. Просто тень воспоминания о том, как я вернулся с каникул, а в школе все гудят про чей-то труп, про маньяка и про прочие гробы на колесиках.

– Ссорятся, кажется, – задумчиво сказала Ева.

– Кто ссорится? – спросил я, проследив, куда моя девушка показывает.

Навалившись на столб ограды, частично скрытый кустом, стоял Сэнсей. А перед ним – Аня. Девушка была явно не в духе. Говорила она негромко, нам с Евой слышно не было. Но активно жестикулировала, так что было понятно, что она не в любви ему признается и не смешную историю рассказывает.

Потом Сэнсей что-то ответил. Отлип от столба и шагнул в сторону от нее. Она схватила его за руку, повернула к себе и залепила звонкую пощечину.

Глава 2

– Да что ты вообще о себе возомнил?! – кричала Аня. – Сэнсей, конеееечно! Великий учитель, в натуре! Да кого ты чему можешь научить, шут гороховый? Ты хоть знаешь, что твоя группа о тебе думает?!

К разгорающемуся скандалу начали стягиваться заинтересованные лица. Аня продолжала орать, швыряясь в лицо Сэнсея обвинениями и угрозами. Вокруг них образовалось кольцо безмолвных слушателей и зрителей. Метаморфоза аниного лица была прямо-таки разительной. Миловидная обаяшка-скво исчезла безо всякого следа. А на ее месте появилась озлобленная издерганная дамочка. Уже совсем даже не юная.

– Да ты сдохнешь тут в этом Мухосранске, и тебя никто даже не вспомнит, понял? – Аня зло выплевывала слова, уперев руки в бока, как базарная торговка. Блин… Сравнение как-то само собой всплыло в голове, мне даже сразу как-то неудобно стало мысленно перед Джамилей и Лейлой, милейшими женщинами, с которыми чертовски приятно иметь дело. Мы с Евой переглянулись. Потом я поймал озадаченный взгляд Наташи. А потом – злорадную улыбку на красивом лице Кристины.

– Да пошел ты! – резюмировала Аня и, наконец, осмотрелась вокруг. Обвела бешеными глазами безмолвствующих “ангелочков”, задержала взгляд на замершей Наташе. Потом посмотрела на Кристину. – И все вы тоже! Придурки малолетние. Возомнили о себе черт знает что!

Аня отпрыгнула от Сэнсея и вырвалась из нашего круга, толкнув плечом Бельфегора.

Мы все некоторое время ошарашенно смотрели вслед ее удаляющейся спине.

– И что это было? – спросил Бельфегор, когда ее фигура скрылась за воротами пионерского лагеря.

– Да, тот же вопрос… – проговорила Наташа, поправляя фату. Черт, она так выглядит офигенно! Жаль, что зафиксировано это будет только на нескольких любительских фотках. Она категорически запретила мне брать сегодня с собой камеру. Так что свадьбу снимали только парочка старперов из компании ее жениха. Ну, то есть, мужа уже.

– А разве непонятно? – Кристина самодовольно пожала плечами. – Она проиграла. Вот и бесится.

– Я что-то не понял… – Астарот нахмурился и посмотрел на свою девушку.

– А! До меня дошло! – недоуменное лицо Наташи прояснилось. – Скатертью дорожка! Блин, задолбала сползать!

Она сорвала с головы фату и помахала ей вслед давно уже скрывшейся Ане.

– Ну и что вы такие кислые? – спросила она. – Да пофиг на эту дуру. Я замуж вышла же! Давайте праздновать!

Все нестройно отозвались на призыв и потянулись в сторону праздничного стола. Рядом с Сэнсеем остались только мы с Евой.

– Такие дела, о всезнающий демон поспешных решений, – вздохнул он и грустно улыбнулся. Вид он имел бледный и довольно подавленный. – Как-то я себе это все иначе представлял.

– Случается, – кивнул я и хлопнул его по плечу.

– Думаю, нам нужно поговорить, – он посмотрел на меня с чертовски серьезным лицом.

– Если по делу, то откладываем на завтра, – сказал я. – Королева приказала, чтобы сегодня не было никаких дел. Только еда, алкоголь и танцы.

– Заметано, – кивнул Сэнсей.

– Ты бы… сильно не налегал… – с сочувствием сказала Ева.

– Я еще крепкий старик! – засмеялся Сэнсей. Потом лицо его стало печальным. – Не переживай, куколка.

Сэнсей дружески потрепал Еву по щеке, отлип от столба и неспешно двинул к столу. Туда, где уже громко провозглашали очередной тост за счастье молодых.

*****

– Владимир, здравствуйте! – раздался в трубке срывающийся девичий голос. Взволнованный такой, звенел, как натянутая струна. – Это… Это Лариса. Вы говорили, что у вас для меня есть работа, вот я и…

– Работа? – переспросил я и потряс головой. – Когда говорил?

– Ой… – в трубке всхлипнули. – Мне надо было заранее предупредить, что я… Извините, если…

– Стоп-стоп-стоп! – я резко вернулся в реальность. – Лариса? Из Змеиного Камня? Ты уже приехала?

– Да, я на автовокзале, – ответила девушка в трубке. Все еще со слезами в голосе.

– Стой там, никуда не уходи, – сказал я, рысцой возвращаясь в спальню. Ева открыла сонные глаза и недоумевающе уставилась на меня. – Дай мне десять минут, я за тобой прибегу. Ларек “Пирожки от Ларисы” видишь?

– Эээ… да, – сказала девушка.

– Теперь я точно понял, где ты, – я прижал плечом трубку и принялся натягивать джинсы. – Стой там, я скоро буду…

В трубке запищало. Понятно, время по монетке закончилось.

– Что случилось? – спросила Ева.

– Помнишь барышню в пушистом свитере из Змеиного Камня? – спросил я.

– Умненькая такая? – Ева потянулась и села на кровати. – Сколько время?

– Половина двенадцатого, – ответил я, бросив взгляд на часы. – Поспали мы всего часа три где-то.

– Ох… – Ева душераздирающе зевнула.

– Да ты-то можешь спать дальше, – сказал я, накидывая рубашку. – Все, убежал.

Я чмокнул ее в щеку.

– Потом досплю, – Ева решительно спустила ноги с кровати. – Надо же завтрак приготовить. А то как-то негостеприимно получится…

По дороге к двери я замер, провел руками по растрепанным волосам. Нет, так не годится. Пара минут погоды не сделают. И решительно свернул в ванную. Почистил зубы, поплескал в лицо водой, по-быстрому привел свою гриву в порядок. И только потом выскочил в подъезд и помчался к автовокзалу на максимальной скорости.

– Лариса, привет, – сказал я, восстанавливая дыхание. Девушку я узнал сразу, хотя теперь она была одета в легкое летнее платьице и вязаную кофту. Глаза красные – не выспалась. Или плакала. Или и то, и другое. – Это весь твой багаж?

– Привет, – девушка испуганно посмотрела на меня. Этакая смесь решительности и страха. Так трогательно, что я ее чуть не обнял и по голове не погладил. – Да, я еще с того раза вещи собрала, и…

– Пойдем, – я поднял с асфальта объемистую, но изрядно побитую жизнью спортивную сумку, которая, судя по виду, была старше самой девушки как минимум вдвое. И забрал у нее потертый же брезентовый рюкзак.

– Я хотела пирожок купить, – нерешительно сказала Лариса.

– У твоей тезки так себе пирожки, – засмеялся я. – Пойдем, тут недалеко. С завтраком что-нибудь придумаем.

Забаво, а я ведь только вчера на свадьбе вспоминал эту девушку. И думал еще, что хорошо бы она побыстрее приехала, а то дел перед фестивалем становится все больше и больше. И не то, чтобы это неподъемный ворох, но чертовски не хватает кого-то, кто бы каждое утро мне говорил уверенным голосом: “Владимир, сегодня в десять у вас встреча, потом нужно совершить несколько звонков и съездить в типографию…”

И тут – звонок. Хотя, насколько я знаю, выпускного еще не было. Иначе сеструха бы сидела у нас в “Буревестнике”, не вылезая. Хех, теперь будет две Лариски.

– Я думала, что только двадцатого приеду, – сказала Лариса, когда мы шли мимо ряда стекляшек на Привокзальной площади. – Но… кое-что случилось… И я… сегодня на первом автобусе… Вы извините, что я вот так, как снег на голову…

– Ты, – поправил я.

– Что? – вздрогнула Лариса.

– Можно на ты, – усмехнулся я. – Я тебя всего-то на пару лет старше.

– А… Ладно, – и она наконец-то улыбнулась.

Мы бодро дотопали до дома. Когда я открыл дверь, то в животе заурчало от запаха свежей яичницы и кофе.

– Привет! – Ева выглянула из кухни и помахала лопаточкой. – Ты кофе с молоком пьешь или черный?

– С молоком, – Лариса опять замерла, как испуганный котенок.

– Смелее, барышня, – я подтолкнул ее в спину. – Мыть руки и завтракать. Заодно расскажешь, что там у тебя произошло. Или не расскажешь, если не хочешь.

– А это… Это ваша… твоя квартира? – спросила Лариса, оглядываясь.

– Частную собственность пока что не придумали, так что нет, – засмеялся я. – Пока что вон та комната будет твоей. Потом найдем тебе отдельное жилье.

– Здесь так… роскошно, – проговорила Лариса.

Через десять минут, водворив вещи моего будущего референта в одну из спален, мы все трое сидели за кухонным столом и поглощали простецкий завтрак из яичницы, поджаренного хлеба, сыра, колбасы и кофе. Лариса по началу смущалась, но постепенно оживала. Что-то нехорошее случилось в Змеином Камне. В подробности она вдаваться не захотела, но по обмолвкам стало понятно, что она сбежала еще вчера вечером, ночевала на скамейке возле автовокзала. И билет на автобус купила на последние деньги. А монетку, чтобы позвонить, выпросила у сердобольного прохожего прямо на автовокзале.

Мы с Евой с расспросами не лезли. Лариса слишком рассудительная и дисциплинированная девочка, чтобы сбежать без веской причины. И я был не уверен, что хочу знать подробности прямо сейчас. Когда она, кажется, от каждого шороха вздрагивает. Потом. Если захочет – расскажет. Ну или если потребуется последствия ее побега устранять. Ну, там, школьный аттестат забирать или еще что-то подобное.

– А насчет работы… – осторожно заговорила она, когда мы доели завтрак и налили себе по второй чашке кофе.

– Насчет работы – не парься, – заверил я. – Я уже сейчас готов нагрузить на тебя воз всяких заданий. Только… – глянул на часы. – Только попозже. Сегодня мы договорились, что рабочий день у нас начинается в три часа.

– В смысле, договорились? – удивленно спросила Лариса.

– В прямом, – я пожал плечами. – Вчера была свадьба Наташи, и все праздновали. Мы с Евой вернулись домой утром, когда трамваи начали ходить. И часть народу еще не ложилась. Но нам это не помешает. Так что разбирай пока что вещи, а потом я схожу за машиной, и мы…

– За машиной? – повторила Лариса. – Ой, извини. Я еще как-то… не привыкла.

******

Наталья Ильинична поспешила нам навстречу, как только я открыл дверь. Будто стояла в фойе “Буревестника” и ждала.

– Володенька, здравствуй! – торопливо заговорила она.

– Доброе… эээ… Добрый день, Наталья Ильинична, – сказал я. – А что вы не на даче? Что-то случилось?

– Ой, да все в порядке, – она махнула рукой. – Понимаешь, какое дело, Володенька… Мы вчера с подругой засиделись вечерком на веранде. Что-то разговорились, вспомнили старые времена…

Я мысленно выдохнул. Первым делом, когда ее увидел, подумал про какие-нибудь серьезные сложности, и уже даже мысленно прикинул, как нам быстро сменить дислокацию нашего офиса на территорию завода. Несложно, конечно. Но на самом деле, не очень хотелось бы. С одной стороны, там хватает пустующих помещений. И даже имеется актовый зал со сценой, и в скором времени появится здоровенная готовая площадка. Но… Фиг знает. Вайб пока что не тот, что ли. Энергетика, что бы она такое ни была. Бывший кинотеатр “Буревестник” как будто пропитан до основания детской радостью. Всеми вот этими очередями школьников на детские сеансы, беготней в фойе, кружками-секциями. Радостью и творчеством. А завод… Ну это пока что все-таки завод. Совсем другое.

– А с утра сегодня я проснулась, спохватилась и поехала сюда, – Наталья Ильинична направилась в сторону лестницы. К своему кабинету. Но не дошла, остановилась у широкого подоконника на втором этаже. – В общем, Володенька, я вот про что подумала. Здесь в “Буревестнике” ведь раньше кружки всякие были для детишек. Танцевальная студия, кройки и шитья, авиамодельный…

Я слегка напрягся. Ну да, у меня тоже имелись всякие детские ностальгические воспоминания про вот эти все внешкольные занятия, выбор которых в Советском Союзе был весьма обширным. Но не был уверен, что у меня хватит запала и навыков, чтобы возрождать что-то подобное здесь. Не просто же так это все сдулось… Руководителям нужно платить деньги, оборудование и всякие расходники – они тоже на приусадебном хозяйстве не растут…

– Слушай, Володенька, вот какая у меня мечта есть, – заговорщическим тоном проговорила Наталья Ильинична. – А может мы хоровую студию у нас организуем? Для пенсионеров, а? Мы так душевно пели раньше, прямо отдушина была. А сейчас старушкам и пойти-то некуда…

– Хор пенсионеров? – задумчиво повторил я. И мысленно облегченно выдохнул второй раз.

– Да, да! – закивала Наталья Ильинична. – Народные песни петь или еще какие. Мне прямо даже сон сегодня приснился про это, вот я сразу и приехала. Зашла к вам, а там никого. Я даже испугалась, не случилось ли чего. Но потом ребята из газеты пришли, рассказали, что Наташенька вчера взамуж выходила. Жан сказал, что ты обещал подойти, вот я и жду…

– Наталья Ильинична, а меня-то зачем ждете? – усмехнулся я. – Вы же директор. Вам мое согласие не требуется, чтобы хор организовать.

– Так я же пыталась раньше, – вздохнула Наталья Ильинична. – Но как-то не так, видать. Захирело все, не знаю, что бы было, если бы вы с ребятишками ко мне не пришли. Вот я сейчас и подумала, что может и хор тоже сможете как-то возродить, а?

– Хм… – я задумчиво почесал в затылке. – А летом разве кто-то будет ходить? Я думал, на дачи все разъехались.

– Так не сию же секунду, – Наталья Ильинична радостно улыбнулась. – Покамест я просто с тобой идею обсуждаю. Ты же мой заместитель, положено так.

– Ага, – кивнул я. – Думаю, можно это как-то устроить.

Хор, значит… С одной стороны, вещь для меня совершенно бесполезная. С другой – доброе дело. Отдушина в темные времена…

– Вот и хорошо, – торопливо выпалила Наталья Ильинична. – А я так боялась, что ты скажешь, мол, глупости это все, ничего не выйдет!

– Ничего не глупости, – я подмигнул молчаливо слушающей наш диалог Ларисе. – Хорошие дела нельзя называть глупостями.

До нашего кабинета я дойти не успел. Распахнулась дверь редакции “Африки”, и нам под ноги буквально вывалился Жан.

– Вовка, привет! – выпалил он. – Я думал, вы там никогда не договорите. Быстро иди к нам, а то все пропустишь! Ой. Здрасьте. Вы… Я Жан!

– Лариса, – представилась девушка.

– Да быстрее, пока не закончилось! – Жан ухватил меня за руку и втащил на буксире в редакцию. Его парни и девчонки обступили стоявший на столе переносной черно-белый телевизор.

– …кроме того, новая “Африка” будет одной из площадок большого рок-фестиваля “Рок-Виски-Браво”, – важно вещал с экрана Жан крупным планом. – Мы намерены последовательно превратить пустующий цех в самое модное место в Новокиневске. Чтобы даже москвичи нам завидовали.

– О, какие у вас амбициозные планы! – теледива жеманно засмеялась.

– Какие амбиции? – Жан развел руками. – Вы же сами понимаете, что таково веление времени. И я просто иду с ним в ногу…

– Что это? – шепотом спросила Лариса.

– Программа на ГТРК, – шепотом же ответил я. – Про нашу будущую концертную площадку.

На экране интервью сменилось общим видом помещения. Столиками со свечками. Сцена-помост. Сэнсей, играющий на гитаре. Хм, а вот так, на маленьком экране черно-белого телевизора, все это очень даже круто выглядит. Прямо великосветский раут, не меньше. Обшарпанные стены теряются в тени, а лица людей, выхваченные крупным планом, выглядят весьма респектабельно.

Надо будет попросить запись…

– Вы же записываете на кассету? – спросил я.

– Неа, – помотал головой Жан. – Это вообще повтор, программа вчера была.

– Да уж, вчера мы ничего не могли посмотреть и записать, – засмеялся я. Журналисты “Африки” прилипшие к экрану, тут же на меня зашикали. Так что продолжил я шепотом. – И никто не записал?

– Понятия не имею, – пожал плечами Жан. – Я сам не с начала смотрел, нам просто в редакцию один из читателей позвонил насчет вчерашнего эфира, а мы тут ни сном, ни духом. Ну я сбегал к Наталье Ильиничне за телеком, и вот…

– А Ира где? – спросил я, но потом махнул рукой. Мол, риторический вопрос, можешь не отвечать.

– Я могу позвонить на телевидение и попросить запись эфира, – подала голос Лариса. – Если это про вас передача, значит они не откажут.

– О… – Жан посмотрел на Ларису и поморгал. Потом стянул с головы кепку, которую он теперь вообще носил, не снимая. Нда, забавно. Кристина ему придумала образ для вот этой самой телепрограммы, а он в него как влез, так теперь и не снимает. Хороший имиджмейкер у нас. Каким-то шестым чувством понимает, что кому на самом деле нужно. – Подожди… А ты же та Лариса, с которой наши на гастролях познакомились? Ты же вроде позже должна была приехать?

– Ну…– она пожала плечами. – А приехала раньше. Так мне заняться этой программой или нет?

Глава 3

– Мы как будто поменялись местами, да? – Сэнсэй кривовато улыбнулся. Не то грустно, не то сакастично. И потянулся за сигаретами. Вообще мы с Евой не курили, но вот конкретно для этого разговора и для конкретного Сэнсея сделал исключение. И даже пепельницу поставил. Благо, в комплект с квартирой входила. Своих гонял на улицу курить.

– Знаешь, сейчас вдруг подумал, что шутки шутками, но в тебе и правда есть что-то… демоническое, – серьезно сказал Сэнсей, выпуская струю дыма. – Совсем недавно ты был какой-то пацан, который звезд фестиваля до туалета провожал. И вот я уже униженно помахиваю хвостом и прошу тебя принять себя в свою свиту.

– Брось, – усмехнулся я. – Ты же знаешь, что все совсем не так.

– В каждой шутке, о проницательный мой демон, есть только доля шутки, – без улыбки отозвался Сэнсей. – За эти полгода ты как будто расправил крылья. А я потерял. По собственной глупости все разрушил.

– Жизнь – штука непредсказуемая, – я пожал плечами. – Всякое случается. Ты же не мог знать заранее, что такое эта твоя скво. Уверен, я бы тоже повелся.

– Да не в ней дело, – поморщился Сэнсей. – Она просто поставила… гм… точку. С парнями и до нее было не все в порядке. Просто я был слеп. И не хотел видеть то, что творится у меня под носом.

– Не скажи, – я покачал головой. – Кристина тут высказала предположение, что Аня прицепилась к тебе весьма даже прицельно. Чтобы вбить клин между тобой и “Папоротником”.

– Но для чего? – приподнял бровь Сэнсей. – Какой смысл?

– Это только предположения, конечно, – проговорил я. – Но скажи, а кроме нее рядом с тобой не появлялось последнее время какого-нибудь душевного человека, искреннего поклонника твоего таланта?

– Хм… – Сэнсей с прищуром посмотрел на меня. – Продолжай.

– Схема простая, Сэнсей, – сказал я. – Устроить так, чтобы твоя группа с позором тебя изгнала, потом подобрать тебя в душевном раздрае, всячески обласкать, засыпать лестью, под это дело заключить кабальный договор и отправить тебя чесом по городам и весям, выжимая бабки из твоей популярности. Музыкантов можно и новых найти. А вот нового Сэнсея, очаровывающего любую публику своими пронзительными балладами и историями – нет.

– Кристина – это же та ослепительная блондинка? – уточнил Сэнсей. – Девушка Астарота?

– Ты же вроде давно ее знаешь, – хмыкнул я.

– Ммм… просто поверить не могу, что у этой куколки в голове такой зловещий калькулятор, – засмеялся Сэнсей.

– Думаешь, она не права? – спросил я.

– Напротив, – Сэнсей затушил в пепельнице недокуренную сигарету. – Скорее всего, на все сто права. И сейчас я очень отчетливо это понимаю. Значение всего этого… гм… нездорового движняка.

– Какого движняка? – я подался вперед.

– Ты же сам все только что расписал, – криво ухмыльнулся Сэнсей. – Душевный человек из одного сплошного почитания. Который как бы случайно все время оказывался на моем пути. Особенно в тех местах, куда меня то и дело таскала Аня. Забей. Права твоя блондинка. А я дурак. Но теперь уже ничего не исправишь.

Я промолчал. Ну да, разговор Сэнсея с кем-то из “Папоротника” я слышал. С его стороны, разумеется. Даже если специально не прислушиваться, все равно было понятно, что с той стороны Сэнсея агрессивно и зло послали. И никакие меры убеждения, никакое красноречие и даже извинения не сработали.

– Можно еще раз поговорить с твоими ребятами, когда они остынут, – предложил я. – Объяснить, что имел место рейдерский захват, что ты повелся, а теперь…

– Нафиг, – Сэнсей поморщился и махнул рукой. – Я накосячил, точка. Но, знаешь… Мне тут вчера на свадьбе один ваш увлеченный странным хобби приятель рассказал одну штуку. Про викингов. Было у древних скандинавов такое понятие “недопустимые речи”. Можно очень по-разному было отреагировать. И мне наговорили такого, что, пожалуй, я сам теперь не очень хочу воссоединяться.

Он поморщился так, будто хотел сплюнуть. Но вовремя вспомнил, что находится в квартире, а не на улице, и не стал.

– На хрен, – снова повторил он. – Забудь. Будем считать “Папоротник” пройденным этапом. Вчерашним днем. А поговорить я хотел о будущем. Нашем совместном, если тебя от такого словосочетания не коробит. Ну так что, демон-искуситель, примешь меня в свою свиту?

– Хм… – я изобразил зловещую улыбку. – Сейчас мне полагается извлечь из воздуха длиннющий свиток и потребовать от тебя расписаться кровью, да?

– Вот ты не поверишь, я бы даже не удивился, если бы что-то подобное произошло, – сказал Сэнсей.

– Хорошенького же ты обо мне мнения, – засмеялся я.

– Есть в тебе что-то демоническое, – снова повторил он.

“А ведь ты не так уж далеко от истины, – подумал я. – Чужой разум в каком-то смысле можно ведь считать и демоном…”

– Меж тем, в роли демона-соблазнителя сейчас выступаешь как раз-таки ты, – хмыкнул я.

Сэнсей бросил на меня удивленный взгляд.

– Сам подумай, – продолжил я. – Ты сидишь тут, на моей кухне, как бедный родственник. И просишь принять тебя в мою свиту. Готовая звезда. Прямо настоящая. Можно тебе все лето расписать концертами по городами и весям. И стричь бабки практически газонокосилкой.

– Да какие там деньги… – отмахнулся Сэнсей.

– Ха, – я покачал головой. Так-то мы буквально недавно проехались с небольшими гастролями “Ангелов С” и “Цеппелинов”. Так что я уже очень хорошо представлял, о каких именно деньгах идет речь в случае с Сэнсеем. Ну а то, что сам он плохо себе это представляет… То этому может быть несколько объяснений. Нынешний продюсер “Папоротника” лох и вообще толком не занимается концертами и гастролями. Или его вообще может не быть. И популярность “Папоротника” из-за этого активно идет на спад. В агонии мечется, можно сказать. Либо у Сэнсея может просто быть настроение такое. Когда что-то подобное происходит, мир принципиально видится такой штукой, в котором ничего хорошего по определению нет. Ты накосячил и поссорился со старым другом и компаньоном, а тебе чудится, что об этом уже не просто знает весь мир, а активно так знает. И уже даже стаскивает дрова для костра, на котором тебя планируют сжечь.

– Кстати, если ты и правда считаешь, что можно расписать мои гастроли и получить с этого каких-то денег, то я совсем даже не против, – сказал Сэнсей. – Ну, скажем так, готов к переговорам о процентах, количестве рабочих часов и все вот это прочее. А ты ведь серьезно?

– Отчасти, – кивнул я. – Понимаешь, моя философия насчет денег довольно простая. Их должно быть столько, чтобы о них не думать. И деньги сами по себе не стоят того, чтобы убиваться до кровавых соплей. Особенно сейчас.

– Да уж… – Сэнсей многозначительно хмыкнул.

– Вот как мы поступим, – сказал я, положив на стол открытые ладони. – Сейчас ты ляжешь спать и продрыхнешь честно до завтрашнего утра. Без полуночного самоедства, философии и всего такого прочего. А завтра я посажу тебя в машину, свеженького и протрезвевшего, и сдам на руки Василию. Концертный чес – это по его части.

– Василий хороший человек, – серьезно кивнул Сэнсей. – Как я понимаю, вы сработались?

– Вполне, – я пожал плечами. – Команды у нас разные, но мы, можно сказать, дружим семьями.

– Но ты же понимаешь, что если на повестке дня встанут деньги, то… – Сэнсей многозначительно приподнял бровь.

– Вот когда встанут, тогда и разберемся, – легкомысленно отмахнулся я.

Чертовски соблазнительно было ухватить за шкирку так удачно подвернувшегося Сэнсея и реализовать вот ту самую стратегию, частью которой была его скво Аня. Даже если “Папоротник” сейчас где-то на излете популярности, выжать из этого можно ого-го какие суммы. Вот только… В голове тут же возник список дел. Найти музыкантов, устроить тотальный обзвон, составить план гастролей, афиши, билеты, рекламная кампания… А еще и, я уверен, все это будет подогреваться и сопровождаться скандальными публикациями о распаде группы. Что с одной стороны сыграет этим самым гастролям на руку, с другой – обязательно повлечет и всяческие конфликтные ситуации. В список дел тут же добавился пункт “охрана и безопасность”, которыми я пока что легкомысленно пренебрегал. Но гастроли Сэнсея – это уже “большой шоу-бизнес”, а значит – дополнительная головная боль. И весь этот ворох дел обязательно вынудит меня отказаться от того, чем я сейчас занимаюсь. “Ангелочки”, наш медиа-холдинг, будущая модная площадка “Африка”… В общем, стопудово потребуется положить совочек и формочки новокиневской “песочницы”, засучить рукава и начать черпать… гм… всякое. Полной ложкой.

Хочу я этого?

Сложно сказать.

Какая-то часть меня азартно выкрикивала с дальних рядов подсознания: “Да-да-да! Это же офигенный шанс! Рви вверх, докажи всем, что ты самый крутой в этой части света!”

Я посмотрел на Сэнсея. Он улыбался, но выглядел все еще потерянным. Будто в голове как заполошные белки носились друг за другом пара мыслей, и обе они были вовсе не о грядущем успехе на много денег.

“Хороший человек Сэнсей”, – подумал я и ободряюще похлопал его по плечу. Здесь в девяностые он оказался одним из тех людей, на которых я, можно сказать, равнялся. Точнее, не совсем так. Он как-то всегда очень вовремя появлялся и говорил нужные слова. Настало время отдавать кармические долги.

Да нет же, черта с два!

Сэнсей всегда был тем человеком, которого я воспринимал как друга и наставника что ли. Не самого, может быть, близкого, в силу разных городов. Просто он не был “моим птенцом”, как я думал про “ангелочков”. Но точно был тем человеком, которому я бы точно помог спрятать труп.

Ну да, ну да. Тот самый мем, от которого меня неизменно бомбило. “Настоящий друг – это тот, кто поможет тебе спрятать труп”. И начинается измерение линейкой всех окружающих друзей на “настоящесть”. Подготовил ли пилу, есть ли у него три пакета… Корявая история. Настоящий друг – это не тот, кто тебе что-то там должен. Настоящий друг – это тот, которому ТЫ поможешь спрятать труп.

И вот сейчас я смотрел на Сэнсея и понимал, что вот он как раз и есть тот человек.

И что пофиг мне, сколько там прибыли извлечет из него хитрожопый и оборотистый Василий, и достанется ли из этого потока хоть что-нибудь мне.

Но вот в чем я точно был уверен, так это в том, что Василий в дело Сэнсея включится со всем возможным рвением.

– Ты замолчал, – прервал повисшую паузу Сэнсей. – Сложные мысли?

– Уже нет, – покачал головой я и подмигнул. – План все еще остается в силе. Ты сейчас идешь в спальню, накрываешься одеялом и засыпаешь. А утром я довожу тебя до Василия и оставляю вас наедине. Обсуждать проценты, рабочие часы и прочие важные и нужные вещи.

– А ты? – спросил Сэнсей.

– А меня уже ангажировала Наташа, у нее там какая-то сумасшедшая идея, которую нужно срочно-немедленно обсудить, иначе мир рухнет, – засмеялся я.

– Ты же понимаешь, что я тоже в деле? – серьезно спросил он. – Люблю сумасшедшие идеи и все такое… А то у меня создалось ощущение, что ты… как бы это сказать? Пытаешься от меня отделаться.

– Как раз наоборот, – улыбнулся я. – Ты сегодня уже задевал тему денег и дружбы. Я все взвесил и понял, что ты мне больше нравишься другом, а вовсе не курицей, несущей золотые яйца. Так что буду не против, если всю прибыль из твоей сложной жизненной ситуации извлечет Василий. А я буду втягивать тебя в сумасшедшие идеи, трепаться о высокой философии на кухне и заниматься прочими вещами, которыми обычно занимаются друзья. Как-то так, если по-простому.

– Я ведь уже говорил, что в тебе есть что-то демоническое, да? – Сэнсей расправил плечи и расслабленно откинулся на спинку стула.

*****

– Луна-парк сюда приезжал, – сказал Бегемот, пиная валяющийся на дорожке фантик. – Мне лет семь тогда было, что ли. Или меньше…

– Да, точно, – Света остановилась рядом со статуей пионерки с собакой. Почти целой еще, только рука отломана. – Жвачки “Педро”, комната страха. Конфетки эти странные, кисленькие.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – сказала Наташа.

– Серьезно? – удивился Бегемот. – Мне кажется, что в луна-парке тогда вообще все были! У нас весь двор туда точно ездил, и пацаны, и девчонки. И взрослые тоже, хоть и делали вид, что только из-за детей сюда едут!

– А, понятно, – Наташа хмыкнула. – Меня в такие места не водили никогда.

– А я там колечко выиграла, – Света погладила пальцем ствол старого дерева, на котором когда-то давно вырезали ножом “Любка+Сережа”. Здесь явно раньше стояла скамейка. Но в этот раз ее или не вынесли со склада. Или увезли в какое-то другое место. – Там был такой аттракцион, где нужно было шарики бросать. Много шариков сразу. Они попадали в лунки с номерами, а потом ведущий смотрел, что выиграла эта комбинация. Обычно были пакетики вот с теми самыми квадратными кисленькими конфетками или жвачка. Но там еще стояли игрушки всякие. А мне выпало колечко с розовым камешком. Мне все девчонки во дворе завидовали. До сих пор дома хранится…

Парк “Юбилейный” от нашего “Буревестника” был совсем даже недалеко. Пацаном я там неоднократно был, и среди моих тогдашних друзей этот парк котировался выше остальных. Он был здоровенный, диковатый, там было полно укромных полянок и непролазных джунглей. Ну и карусели всякие тоже были, не без того. Только вот этой весной он так и не открылся. Карусели так и остались стоять неподвижно, их даже на зиму никто не потрудился законсервировать. Никто не озаботился всякими мероприятиями и народными гуляниями на праздники. В общем, забросили его. И, насколько я знаю, таким он и простоит до начала двухтысячных. Заново за него возьмутся уже где-то в две тысячи десятом только. Вернут ему былую славу, блеск и величие.

– Жутковато тут, – сказал Бегемот, когда мы дошли до перекрестка двух асфальтовых дорожек, рядом с которыми была клумба с еще одной скульптурной композицией в центре. Тут было три пионерки. И пострадали они гораздо больше, чем та, первая. Так что может третья пионерка – это вовсе даже пионер. Просто макияж им нанесли одинаково вульгарный, кто-то постарался и раскрасил статуи в духе, так сказать, падших женщин. Помада красная, глаза до ушей, чулки сеточкой.

– Ой, я тебя умоляю! – скривилась Наташа. – Ты еще вспомни всякие рассказки про то, что по ночам здесь статуи ходят по дорожкам и пьют кровь случайных прохожих.

– Я не слышал ничего такого, – Бегемот на всякий случай убрал руку от одной из статуй. И сделал шаг назад.

– Серьезно? – Наташа посмотрела на него своими инопланетными глазами, и губы ее едва заметно дрогнули. – А между прочим, это правда! У нас один препод жил на Глушкова, а мама его – на старых Черемушках. И ему удобнее всего было ходить к ней и от нее через парк. Однажды она ему позвонила поздно вечером, что-то ей плохо стало. Он подорвался и побежал. А уже темно было, парк тогда еще закрывали на ночь. Он через забор перелез, потому что обходить получилось бы очень долго. А там на заборе табличка висела “Проход через парк в ночное время опасен для жизни”. И вот на этом самом перекрестке слышит он детский голос: “Дяденька, проводи меня к выходу, я потерялась!” Он смотрит, а там девочка-пионерка, вся белая, будто ее мукой обсыпали. Ему стало девочку жалко, он говорит: “Ну ладно, пойдем, только быстрее, а то я к маме тороплюсь…”

Наташа остановилась и критически осмотрела открывшуюся нам площадку со сценой и лавочками. Эстрада была жизнью побитая, конечно, но на вид вполне целая. Доски не сгнили, даже краска еще не совсем облупилась.

– А дальше что было? – нетрепеливо спросил Бегемот.

– Что дальше? – Наташа посмотрела на него недоуменно. Потом хлопнула себя по лбу ладошкой. – А, дальше! Ну, его сожрали, конечно. Вот те три пионерки. А утром, когда дети пришли в парк кататься на каруселях, они увидели, что у всех трех красные-красные губы. Вот как сегодня.

Последнюю фразу Наташа произнесла таким тоном, будто размышляла она вовсе не о судьбе несчастного препода, сожранного кровожадными пионерками, а прикидывала, подойдет эта вот парковая эстрада для ее идеи или нет.

– Это правда была такая история? – Бегемот опасливо оглянулся на оставленную за спиной скульптурную композицию.

– Блин, Дюша, ну конечно же нет! – выдержав паузу, прыснула Наташа. – Я только что все придумала.

– Наташа, блин! – с облегчением выдохнул Бегемот. – С тобой не соскучишься…

– Да и вообще сейчас день, так что не бойся, статуи пионерок боятся солнечного света, – немного подумав, добавила она. – Видишь, даже мамаши с колясками их не боятся.

Бегемот снова напрягся, но потом мы все вчетвером рассмеялись. Заставив вздрогнуть мамочку, катившую мимо нас своего малыша.

– Вообще я вас по делу сюда позвала, а не страшные истории рассказывать, – заявила Наташа и решительно направилась к сцене.

Глава 4

– А нас отсюда поганой метлой не погонят? – спросил Бегемот.

– А за что? – спросила Наташа и пожала плечами.

– Ну… – неопределенно покрутил руками Бегемот. – Вроде как, разрешение на такие штуки нужно какие-то брать.

– Я поговорю с Грохотовым, – кивнул я. – Чтобы все бумажки были в порядке.

– Билеты проверять будет трудновато… – вздохнула Света. – Входов в парк несколько, и через забор еще дыры всякие…

– Да и ладно, – задумчиво проговорила Наташа. – Сколько-то людей их купят, потом сарафанным радио расскажут кому-то еще. Кто-то просто глазами заметит. Получится движ. И сделаем отсюда репортаж для “Генератора”.

– Мне нравится, – энергично кивнул я. – Есть в этом что-то такое… Андеграундно-элитарное. Как в том концерте в заброшенном ДК в Питере.

– Да, точно! – обрадовался Бегемот. – А я-то думал, что мне это все напоминает…

– Надо толкиенистов позвать, – предложил я. – Чтобы они тут театралку замутили, мечами помахали.

– То есть, тебе правда нравится? – Наташа посмотрела на меня внимательно.

– Конечно, – кивнул я. – А ты сомневалась? На рок-фестиваль много народу съедется. И глупо будет их не переопылить вот так друг с другом. Было бы у нас ресурсов побольше, можно было бы таких “тайных площадок” сделать несколько…

– Еще один концерт в планетарии замутить, а? – встрепенулась Света.

– Там же между двумя фестами будет перерыв, можно его заполнить, – активно включился в процесс Бегемот.

Идея Наташи была довольно простой. Стадион и “котлы” – это официальные места проведения “Рок-виски-браво”. Там будет куча народа, судя по скорости продажи билетов – очень большая куча. Но по большому счету, мы на самом фесте не особо “звезданем”. Особенно на фоне того “созвездия” рок-коллективов, которые туда приезжают. И она предложила в тени вот этого всего блистательного устроить этакий опен-эйр для своих в практически заброшенном “Юбилейном”. Не только с выступлением музыкантов, но и всякой еще движухой, типа той, которую мы устраивали в “Фазенде”. С конкурсами, соревнованиями в странных видах спорта и прочей активностью. И вот для этого она нас сюда и привела в таком небольшом составе. Обкатать, так сказать…

– Толкиенисты… – задумчиво повторила она и изобразила руками несколько фехтовальных движений. – Толкиенисты…

– Можно устроить что-то типа рыцарского турнира, – продолжил Бегемот. – Чтобы ставки делали на своих любимчиков. Или чтобы вообще сами могли мечами помахать. Велиал, Бес же согласится на такое. Велиал, ау! Ты чего молчишь?

– Прикидываю список дел, – сказал я и достал из кармана записную книжку и ручку. – Вообще, интересно получается. Мы буквально сегодня утром с Василием обсуждали всякие организационные моменты. Короче, со звездами – все понятно, их мы селим в гостиницах, уже даже договоренности все подписаны. Но кроме звезд на нас посыпался миллион какой-то заявок от всяких разных коллективов. Там народу тьма просто, у нас гостиниц во всем Новокиневске не хватит их разместить. Так что Василий под это дело арендовал ДК и школу. Все равно каникулы, они пустые стоят. И вот эти самые места и можно использовать, как точки продажи билетов на наше с вами секретное действо…

– А со звуком что будем делать? – спросила Света. – Тут электричества нет.

– Решим, – кивнул я. – Думаю, Василию идея тоже понравится.

– О, смотрите! – лицо Бегемота просияло. – Тогда же очень прикольно получится! Можно днем сделать концерт здесь, а потом, через тот выход, дальний, который на Глушкова, переместиться в “химики” и устроить там ночное продолжение…

– А утром все проснутся и с ясной головой отправятся в “котлы”, ага, – засмеялась Света.

– Ой, да ладно, все равно будут бухать! – махнул рукой Бегемот. – Тогда пусть хоть со смыслом это делают.

– И репортаж на “Генераторе”… – добавила Наташа. – Прямо теневой рок-фестиваль получится.

Мозг потихоньку начал вскипать. Чем ближе был фест, тем больше становилось количество необходимых телодвижений. И непонятно было, куда в это грядущее расписание впихнуть сон. “Как мы будем справляться без мобильников?” – подумал я.

А потом сам себе ответил: “Ну до этого же справлялись как-то…”

*******

– О, а вот и Велиал! Давай к столу, у нас как раз тост за тебя! – громогласно объявил Ян, поднимая стакан. Народу в квартиру набилось человек, наверное, тридцать. Сами “цеппелины”, половина “пинкертонов” и россыпью музыканты из прочих новокиневских групп. Этакий филиал рок-клуба в одной отдельно взятой квартире. Когда Ян мне позвонил и стал заманивать на их афтепати после концерта на шинном заводе, я сначала хотел отказаться. День был длинный, несколько долгих замороченных разговоров, беготня по кабинетами с бумажками и презентами для хозяев этих самых кабинетов. Презенты собрал и упаковал со знанием дела Василий. И на всякий случай подписал кому что, взяв с меня обещание, что я эти самые ярлычки снять с пакетов не забуду. Некоторые пакеты позвякивали, некоторые шуршали. И к концу дня у меня лицевые мышцы уже ныли от постоянных улыбок. Тяжелый день, в общем. Но результативный. Нужные разрешения были получены, благо, ничего сверхъестественного не требовалось. Зато теперь идея Наташи с парком была полностью легальна. И нам пообещали даже дежурную милицейскую машину в течение всего мероприятия. Чтобы оперативно отреагировать в случае чего. И как раз когда я зашел домой, позвонил Ян со своим приглашением. Весьма настойчивым таким. И я бы точно отказался, если бы квартира, где они праздновали, не была в соседнем дворе.

Мне не дали даже разуться, втянули к столу и сунули в руку стакан с какой-то алкогольной жижей.

– За вас, парни! – я отсалютовал всем.

– Ни фига! – запротестовал Ян. – Этот тост за тебя! Если бы не ты, хрен бы у нас состоялся этот концерт!

Все зашумели, зазвенели стаканами, меня несколько раз хлопнули по плечу. Я привычно сделал вид, что пью.

– Так что, хорошо получилось? – спросил я, когда шум немного стих.

– О-фо-на-ри-тель-но! – заверил Ян, обнимая и притягивая к себе какую-то незнакомую невысокую девицу. – Вот натурально, я до конца не верил, что там все так получится. Какой-то там актовый зал, завод…

– Нас еще и на проходной обыскали, – подхватил один из “цеппелинов” снова разливая выпивку по стаканам. При этом из закуски на столе были только бутеры с килькой в томате и соленые огурцы в трехлитровой банке. Неприхотливая все-таки публика эти рокеры…

– А девчонка прямо молодец! – восхищенно добавил третий. – Танюшка, которая. Она за нами на проходную пришла, вахтерам внушение сделала, чтобы нас не мурыжили.

– Очень вовремя пришла! – засмеялся Ян, подняв вверх палец. – Если бы они мою сумку открыли, то бутылки бы эти упыри точно заставили отдать!

– Танюшка – это Таня Мироненко? – уточнил я. Сам я с ней был не знаком, Иван в разговоре упомянул, когда я с ним мимоходом этот концерт обсуждал. Типа, не пойти ли с “цеппелинами”, проследить, чтобы все нормально было. На что Иван сказал, что всем будет заниматься эта самая Таня, которая была заводским комсоргом, а потом называться так перестала, но по сути – осталась в прежней должности.

– Не знаю фамилию, – пожал плечами Ян.

– Черненькая такая, – пояснил один из “цеппелинов”.

– Да неважно, – махнул рукой я. – Концерт-то как прошел?

“Цеппелины” заговорили одновременно. Размахивая руками и всеми прочими способами выражая положительные эмоции.

– …даже петь еще не начали, а зал уже на взводе!

– …и орут: “Давай про коней еще раз!”

– … и когда Ваня запил выдал, свет вырубается, прикинь?!

– …а в первом ряду стоят такие мужики суровые и старательно козами машут!

– …а я микрофон в зал направляю, вообще ни на что не надеясь, а зал подпевает!

Из всех этих обрывочных фраз я воссоздал более или менее цельную картину того, как прошел концерт “Цеппелинов”. Парни пришли на проходную в изрядном таком пессимизме. Типа, как-то там отыграем, все-таки, оплачено, так что никаких претензий. Но в актовом зале их ждал охрененный сюрприз. Даже несколько, но все они были одного примерно порядка.

– Ты понимаешь, Велиал, – Ян доверительно, очень так по-приятельски, обнял меня за плечи. – Я потом с несколькими работягами на банкете покалякал…

– Еще и банкет вам устроили? – засмеялся я.

– Да вообще красавчики, я же говорю, – широкая рожа Яна сияла, как начищенный таз. – Так вот, ты прикинь чо? Им перед этим концертом целый инструктаж устроили!

– В каком смысле – инструктаж? – не понял я.

– Да в прямом, блин! – заржал Ян. – Собрали тех, кто с билетами, и разъяснили, как себя положено вести на рок-концертах. Прямо вот по пунктам, прикинь? Пункт первый. Перед сценой должны находиться только те, кто заранее выучил припевы песен. Пункт второй – коза. Складывать пальцы вот так вот и махать в ритм. Пункт третий – никаких унылых рож, кто будет нудеть и гундеть – лишим премии.

– Даже так? – фыркнул я. – Нда уж, гениально…

Рука сама собой потянулась за записной книжкой, чтобы записать весь этот занимательный бред.

– Ну, не факт, что именно так, – Ян потряс патлатой головой. – Но что-то примерно в этом роде. Мол, у вас тут первый рок-концерт происходит, и чтобы перед музыкантами в грязь лицом не ударить, нужно подготовиться.

– Им видео показывали, прикинь? – включился другой “цеппелин”. – С концерта “Нирваны”. Вот, мол, вам образец, как себя вести.

– Офигеть, – восхитился я.

– Это все эта самая Таня, – добавил Ян. – Натуральный такой комсорг, хоть и без комсомола.

– Так это еще неизвестно, кто перед кем выступал, получается? – усмехнулся я.

– Ну! – покивал Ян. – Я потом эту Таню в коридоре отловил и спрашиваю, мол, что за фигня такая у вас? А она мне говорит, что…

– Вот бы везде так к концертам готовились! – сказал один из “пинкертонов”, который явно уже слышал эту историю не в первый раз.

– Ага, методички напечатать еще! – добавил второй.

Все радостно заржали и снова потянулись за своими стаканами.

Я посмотрел на часы. Пожалуй, скоро можно будет покинуть этот гостеприимный дом.

– Велиал, слушай какое дело, – понизив голос, сказал мне Ян. – Отойдем на кухню, поговорим.

“Методичка по поведению на рок-концертах… – мысленно повторил я. – Забавная идея. Нужно будет сочинить такую мозговым штурмом, к фестивалю даже успеем напечатать”.

– Слушай, ты извини, если я фигни какой про тебя когда-то наговорил, – доверительным тоном сказал Ян, когда прикрыл дверь кухни. Тут царил полнейших хаос, в раковине громоздилась гора немытых тарелок, мусорное ведро было погребено под ворохом всяких бумажек, оберток и упаковок. Будто гулять в этой квартире начали не пару часов назад, а с прошлого вторника, как минимум.

– А чья это квартира, кстати? – спросил я, пропуская мимо ушей увещевания Яна и его уверения в дружбе и преданности.

– Это Ленка ее снимает, – пренебрежительно махнул рукой Ян. – Я тебя вот о чем спросить хотел. Насчет наших следующих концертов…

– Позже, Янчик, – я покачал головой. – Сейчас у нас на повестке дня сплошной фестиваль. Так что сорян…

– Да-да, я все понимаю, – Ян вытащил из-под стола единственную оставшуюся на кухне табуретку и предупредительно пододвинул мне. – Насчет фестиваля у меня тоже есть разговор…

Заискивающий Ян был даже каким-то неожиданным. Такой приторный, аж зубы сводит. Что это он вдруг? Переоценка ценностей или…

– А что за гадости ты такие наговорил, что теперь так нервничаешь? – усмехнулся я, сделав выводы.

– Слушай, ну ты же сам понимаешь, мы же как бы… – замялся он. – Насчет Евы, ну и… всякое другое. Я пьяный был, даже не помню, что там мог наговорить, вот и на всякий случай решил тебе сказать. Если кто вдруг решит тебе на уши присесть и рассказать.

– Переигрываешь, – сказал я без улыбки. – Валяй уж выкладывай, что случилось.

– Да понимаешь… – Ян зажмурился, ссутулился и сразу стал занимать сильно меньше места. Теперь не казалось, что крохотная кухня захламленной хрущобы этой самой неведомой Лены жмет ему в плечах. – Я же когда узнал, что концерт на заводе, я думал, что там будет что-то типа тряпки. Я же не знал, как все получится. Ну и… В общем, правда, ты извини, ладно? Я ничего такого не думал…

– Знаешь, Вов, я бы на твоем месте его лесом послала, вот что, – раздался из-за приоткрытой двери голос Евы.

– Ева? – вздрогнул Ян, оглядываясь. – А ты здесь как? Велиал же один пришел.

– Он мне записку оставил, – ответила Ева. – Я вернулась, прочитала и решила заглянуть.

– Блин, – скривился Ян. – Велиал, ну правда, извини, а? Я честно думал, что ты с этим концертом поиздеваться хотел. Поэтому и наговорил… всякого. Пьяный был еще…

– Всякого, ага, – иронично проговорила Ева. – Ну давай уже, договаривай, за что хоть извиняешься.

Лицо Евы было холодным и совершенно недобрым. Я редко ее такой видел, надо здорово постараться, чтобы ее так разозлить.

– А вот теперь я жажду подробностей, – сказал я и посмотрел на Яна.

Тот сначала покраснел, потом частично побледнел.

– Блин, ну ребята… – пробубнил он. – Ну я же правда ничего такого…

– Значит, он тебя на деньги кинул и на счетчик поставил, да? – Ева склонила голову. – И уголовника Бобу на тебя натравил, да?

– Хм, интересно, – я прищурился, заглядывая в лицо Яна.

– Ага, очень, – губы Евы скривились в саркастичной усмешке. – Обхохочешься. Прикинь, встретила сегодня Конрада в “котлах”, а он мне вот это вот все рассказывает. С сочными подробностями, как ему, героическому “цеппелину” нашему, в рот пистолет засовывали и по почкам били. С понтом, профи всякие, чтобы синяков не оставлять.

– Я, кстати, без синяков бить не умею, – хмыкнул я. – Сколько ни пытался тренироваться, ни черта не получается.

Я демонстративно сжал и разжал кулак.

– И пистолета у меня нет, чтобы фантазию твою реализовать, – продолжил я и посмотрел на кухонную раковину. – Скалку вот разве что тебе в глотку забить…

– Блин, ну фигню сморозил, да! – воскликнул Ян, не глядя ни на меня, ни на Еву. – Конрад спросил, когда я бабки отдам. Мол, я тут концертом хвастался, значит…

– Божечки, ты еще и Конраду должен? – фыркнул я и поморщился.

– И не только Конраду, да, Янчик? – язвительно спросила Ева.

– И всем рассказал, как нехороший человек Велиал его на счетчик поставил, прикрываясь Французом, да? – холодно спросил я и поднялся с табуретки. – Пойдем отсюда, милая.

– Велиал, подожди, – Ян попытался удержать меня за руку. Но я увернулся, даже не задумываясь. – Ну постой, пожалуйста! Дай мне объяснить…

– Я услышал достаточно, – сказал я равнодушно.

На самом деле, я даже не злился. Сплетни – штука довольно штатная, особенно когда ты выскочка. Периодически до меня доносились всяческие обрывки слухов, которые фигурировали насчет моей скромной персоны в рок-клубе и окрестностях, но я как-то предпочитал оставлять такое без внимания. Ну, болтают. Язык-то без костей.

– И что, ты вот так просто ему такую фигню простишь? – Ева зло сверкнула глазами на Яна. – Знаешь, Янчик, я даже не представляла, что ты вообще на такое способен. Тебе вообще-то как сейчас? Не качает, не трясет, а? Вовка тебе помог с долгом разобраться, а ты – такое! Охренеть, блин, не встать. Фу…

Ева передернула плечами. Я обнял свою девушку и коснулся губами ее щеки.

– Ни в коем случае не прощу, милая, – сказал я. – Ты очень вовремя пришла сегодня. Впрочем, как и всегда.

– Ева, ты все не так поняла, – запоздало принялся оправдываться Ян. – Конрад просто вообще не очень одобряет эти велиаловские вась-вась с Французом. Я сам слышал, как он с Шутихиным-старшим обсуждал, что этот сопляк, в смысле, ты, Велиал, зря думает, что ему так просто это вот все с рук сойдет. А насчет пистолета – это мы вообще шутили. Там все были бухие, Конрад тоже, вот он и…

– Заткни фонтан, – почти нежным тоном проговорил я.

– Велиал, ну тебе же тоже наше сотрудничество выгодно! – Ян снова попытался ухватить меня за руку. Снова безуспешно. – Ты нормально так на концерте заработал. И еще заработаешь. Тебе же тоже выгодно, а? Ну сболтнул фигню, бывает. Ну прости, а? Что ты хочешь, чтобы я сделал, чтобы ты перестал напрягаться?

Глава 5

– Ничего, – я пожал плечами. – На этом наше сотрудничество заканчивается, Янчик.

Ян молча смотрел на меня исподлобья.

– Наконец-то, – одними губами проговорила Ева.

– А как же… – набычившись, начал Ян.

– Давай как-нибудь сам, – я усмехнулся и подмигнул. – Поздравляю с успехом, и все такое.

– Ты что, думаешь, что я без тебя не справлюсь, да? – с наездом сказал Ян. – Типа, ты настолько уже забурел, что считаешь меня пустым местом?

– Ни в коем случае, Янчик, – хмыкнул я. – Ты же как-то справлялся раньше. Вот и дальше можешь делать то же самое. Желаю творческих успехов. Пойдем, Ева.

– И что, ты ему даже в табло не пропишешь? – прищурилась Ева.

– Была такая мысль, – признался я. – И все еще есть. Если тебе это доставит удовольствие, милая. Ну что, двинуть ему?

Ева посмотрела на Яна долгим потемневшим взглядом. Потом мотнула головой.

– Нет, – скривилась она. – Ты прав. Пойдем. Пока, Янчик.

– Ну и валите! – Ян зло засопел. Как рассерженный бык. – Чистоплюи хреновы. Думаете, весь мир вокруг вас вращается? Да хрен там! Думаете, без вас у меня ни хрена не получится, да? А вот увидите…

Не обращая внимания на вопли Яна из кухни, мы с Евой вышли в крохотную прихожую и выудили из сваленной в кучу обуви свою.

– Велиал, а вы что, уже уходите? – над нами нависли два “цеппелина” и один “пинкертон”. – Мы же еще только начали.

– Трудный день был сегодня, сорян, парни, – я пожал всем троим руки. – Увидимся…

Мы вышли за дверь. И перед тем, как ее захлопнуть, услышали: “Ян, ты что ему наговорил, урод?!” – “Сам заткнись!”

Мы с Евой вышли во двор. В ночной городской тишине очень отчетливо были слышны звуки разгорающегося на третьем этаже скандала под аккомпанемент “Металлики” из колонок, выставленных в открытое окно.

– Знаешь, наверное, даже хорошо, что ты его не ударил, – сказала Ева. – Это… ну… правильно. Но как же он бесит… Божечки, я даже не представляла, что он может быть таким мудаком… Что с ним случилось? Раньше же нормальным казался.

– Либо хорошо маскировался, – пожал плечами я. – Либо произошла переоценка ценностей.

– Ты ему отомстишь? – спросила Ева, когда мы вывернули из двора на улицу. До дома идти было совсем недалеко, но мы как-то не сговариваясь решили чуть-чуть проветриться.

Я задумался. Никогда не любил как-то прицельно акцентироваться на всяких там деструктивных вещах. Чтобы как-то мстить – это же надо будет занять этим делом свои мысли… Можно подумать, у меня дел других нет…

– Думаю, да, – в конце концов ответил я. – Но мимоходом так. Специально напрягаться не буду.

– Ха, а знаешь… – Ева вдруг хитро улыбнулась. – Лучше всего месть получается, если ты ей совсем не занимаешься. У меня никогда не получалось наделать гадостей с таким же размахом и фантазией, как у… гм… жизни. Но вообще больше всего за ребят обидно.

– За “цеппелинов”? – спросил я.

– Ага, – кивнула Ева. – Они же не виноваты, что у них фронтмен идиот.

– Не виноваты… – эхом повторил я, внимательно посмотрел на Еву и улыбнулся. – Все хорошо будет у парней, я уверен.

– Ты что-то придумал? – глаза Евы блеснули в темноте.

– Почти, – медленно кивнул я и засмеялся. – Черт, анекдот вспомнил. Объявление в газете. Закоренелый и убежденный холостяк познакомится с жадной и ленивой дурой, чтобы укрепиться в своей закоренелости и убежденности.

– Это ты про Яна? – засмеялась Ева.

– Ага, – кивнул я. – Можно вместо какой-то там мести отправить ему бутылку какого-нибудь шмурдяка и открыточку “Спасибо за поправленный прицел”. Я все равно особо не горел желанием заниматься еще чьей-то раскруткой, кроме моих “Ангелов”. Ян был в некотором смысле исключением, да и то потому что я неосторожно пообещал ему помочь. Но с тем, что обещал, я уже помог.

– И все-таки хочется как-то прищемить Яну хвост, – сказала Ева. – Ладно бы, он что-то там про нас с тобой городил. Но про бандитов? Про деньги? Это и правда ведь такие слухи, от которых хрен отмоешься… Это как помнишь, в прошлом году? Когда про Машу-Лель в тусовке пустили слух, что она ворует. А, ты же ее не знаешь, наверное… В общем, была нормальная девчонка, а когда кто-то ляпнул чуть ли не в шутку про воровство, ее как-то везде отшили. Причем я точно знаю, что ничего она не украла ни разу!

– Ложечки-то мы нашли, но осадочек остался, – усмехнулся я.

– Какие ложечки? – нахмурилась Ева.

– Да это тоже анекдот такой есть, – сказал я.

– А, точно, вспомнила, – сказала Ева без улыбки. – Ну вот да…

– Да и ладно, – легкомысленно махнул рукой я. – Еще я с ветряными мельницами сплетен не воевал. Хотя болтать – пусть болтают.

******

– Кто-нибудь видел здесь табличку “склад мертвых негров”? – едва слышно пробормотал я.

– Что-что? – встрепенулся Бельфегор.

– Да ничего, просто фильм один вспомнил, – усмехнулся я. И мысленно добавил: “Который еще не сняли”. – Слушай, Боря, вот ты мне скажи, где ж я так нагрешил-то так?

Мы посмотрели друг на друга и хором прыснули. Хрен знает, как именно работает это сарафанное радио, но всю неделю к нам в “Буревестник” продолжалось прямо-таки паломничество. Которое к выходным превратилось не то, чтобы в стихийное бедствие, но во что-то очень близкое.

– А откуда они вообще взяли, что ты… ну… готов к сотрудничеству? – хмуро спросил Астарот. – Ты объявление в газете что ли дал?

– Ага, два объявления, – заржал я. – Ладно, пойду с этими тоже пообщаюсь.

Я поднялся с кресла и направился к выходу из зрительного зала “Буревестника”. Оставив “ангелочков” дальше обсуждать идею их нового клипа, из-за которой мы сегодня тут и собрались.

А на выходе меня ждали двое “Пиночетов”, фронтмен и басист. И я уже примерно себе представлял, что они скажут.

– Велиал, здорово! – жизнерадостно заорал главный из “Пиночетов” и бросился обниматься. – Какие у тебя тут кисули в фойе танцы устроили…

– А ты здесь конкретно так прописался, да? – басист “пиночетов” постучал костяшками пальцев по дверному косяку.

– Здорово, орлы, – усмехнулся я. – С чем пожаловали?

– Короче, мы с Димоном МГИМО не кончали, – заговорщически подмигнул фронтмен и покрутил один из многочисленных значков на своей обтрепанной “безрукавке”. – Ты же “цеппелина” турнул? Турнул. Значит местечко освободилось, а?

– Честно скажу, вы примерно сорок седьмые за эту неделю, – усмехнулся я.

– Да? – лицо фронтмена “пиночетов” стало по-детски обиженным. – Я же тебе говорил, что надо было сразу идти!

– Кстати, раз уж вы все равно пришли… – начал я.

– Велиал, стопэ! – заголосил басист. – Мы же тебе тут принесли кое-чего… Вот, сча… Короче, моя бабуля – просто чемпион мира по засолке груздей. Да ты не скалься, я вот вообще ни разу не шучу! Она натурально каждую осень садится в свой уазик и собирает грибов, наверное, целую тонну. И потом их солит. Короче, я тут принес пока пару баночек на пробу, если понравится, могу еще штук десять притаранить…

– Соленые грузди – это аргумент, – хмыкнул я. – А давайте-ка в наш кабинет поднимемся.

– О, еще и кабинет! – восхитился фронтмен.

Я вздохнул. Когда скромненько пришли первые рокеры, кажется, “Ножной привод”, я удивился. Когда визиты и звонки продолжились, я начал недоумевать. Но вот сейчас мне уже было скорее смешно.

– О, рояль! – хором заорали оба “пиночета”. – Вот ни хрена ж себе!

– Опять? – Наташа подняла голову и посмотрела на меня. – О, кстати, вот конкретно эти хорошо, что пришли. Я думала уже им сама звонить.

– Куда грибы поставить? – спросил басист.

– Погоди с грибами, Димон, – остановил его я. – Короче, парни, у меня к вам два вопроса. Только честно, лады? Вы с чего взяли, что я собираюсь кого-то продюсировать?

– В смысле? – удивленно вскинул брови фронтмен. – Ну так ты же “цеппелинов” турнул, значит место освободилось…

– Не-не-не, ты не понял, – остановил его я. – Откуда вообще эти слухи появились?

Я уже пытался несколько раз этот момент прояснить. Сначала вообще думал, что это Ян решил мне так отомстить и вслед за слухом про бандитов запустил еще один. Ну, типа как популярное в будущем западло – разместить профиль с чужим фото на сайте гей-знакомств или, там, дать объявление “продам кокер-спаниеля за три рубля, звонить строго с пяти до шести утра”. Но никто ничего внятного на эту тему пока что не сказал.

– Ну, короче, там как дело было… – фронтмен “пиночетов” опустился на вращающийся стул и начал на нем крутиться. – Яныч как-то пришел и давай рассказывать, как ты ему по почкам пробил, бабки отобрал и еще Боба этот твой его прижучил.

– Звиздел, стопудово, – басист склонился над роялем. – Мы сразу поняли, что никто его не прессовал.

– Ян вообще мне бабок должен! – заявил фронтмен.

– Ой, и ты не звезди! – басист сыграл на нашем расстроенном рояле собачий вальс. – Гы, а я, в натуре, в первом классе мечтал пианистом стать!

– И что тебе помешало? – иронично спросила Наташа.

– Да, короче, я поспорил со своим тогдашним корешем, что я себе руку сломаю, – басист заржал.

“Все-таки панки – ребята совершенно незамутненные”, – подумал я.

– В первом классе? – Наташа удивленно подняла бровь.

– Там долгая история, – басист Димон захлопнул крышку рояля и вышел на середину кабинета. – Короче, мы тогда были октябрята, типа. И у нас были вожатые из пионеров. Две девчонки. Или, как мне тогда казалось, очень взрослые тети. И, короче, один раз они приходят, а у обеих гипс на правой руке. И по секрету нам рассказывают, что, типа, у них контроша по математике, а они, чтобы ее не писать, сами себе руки сломали. Об парту если вот так грохнуть, то…

– Нормальные такие у вас вожатые были, – подала голос Света. – Прямо-таки разумному-доброму-вечному учили.

– О, Клэр! – обрадованно заорал фронтмен. – А я тебя не заметил! А ты чего в рок-клуб больше не заходишь?

– Да мировые вожатые, чо ты? – насупился басист. – Короче, там у них в классе половина вот так себе руки сломали. А мы пока шкеты мелкие, и контрольных бояться не научились. Мой кореш тогда говорит: “Круууууто!” А я говорю: “Ачотакова?” А он мне: “Да тебе-то в натуре слабо руку сломать!” А я говорю: “А вот не слабо!” Ну и грохнул, как вожатка показывала.

Света засмеялась, закрыв лицо руками.

– Так, мы отвлеклись от главной темы, – напомнил я. – Что там было про склад мертвых негров? Ну, в смысле, про Яна. Он что-то еще сказал?

– Да нахрен он сдался, слушать его, – фронтмен высунул язык и изобразил “блюющую рожу”. – Короче, Велиал, я не тупой. Понял уже, что никого ты не ищешь.

– Но грибы мы все равно тебе оставим, – добавил басист. – Мировые грибы, зуб даю!

– И если вдруг чо, то знай, что мы как штык! – заверил фронтмен. – Ты не смотри, что мы бухаем, скажешь работать, лично прослежу, чтобы мои придурки срочно стали трезвенниками!

– Работать, говорите? – задумчиво проговорил я.

– Эй, а ну стойте, придурки! – Наташа вскочила так быстро, что меня даже ветром обдало. – Сели обратно, разговор есть.

– О! Это мы удачно зашли! – поднял палец фронтмен. – А ты говорил: “Турнут!”

– Да ничего я не говорил, что ты несешь?! – возмутился басист.

– Вы как вообще, трезвые? – строго спросила Наташа. – Информацию способны воспринимать?

– Ну по пивку только с утра высосали, а так мы в норме, – заверил фронтмен.

– Значит так, тогда слушайте сюда, – Наташа усадила их за стол и нависла над ними сверху.

А я присел напротив Светы.

– Что и требовалось доказать, – сказал я.

– Это ты про слухи эти дурацкие? – спросила Света.

– Ага, – кивнул я, вполуха слушая, как Наташа объясняет “пиночетам” про тайную площадку фестиваля. С этим потоком паломников она быстрее всех сориентировалась. К нам в “Буревестник” за эту неделю наведались чуть ли не все знаковые и не очень коллективы Новокиневска. И где-то со второго дня она эту волну решила оседлать и набрать исполнителей на свою тайную площадку. И про “пиночетов” она реально только сегодня утром вспоминала. Мол, что-то эти не приходили еще, они прикольные, надо им что ли самой позвонить. И вот…

– Слушай, ну я даже не знаю, – вздохнула Света. – Ян был нормальный мужик раньше. Обязательный, группа у него – огонь. А тут он как свихнулся. По нему можно учебник писать о том, как испортить себе репутацию в рекордно-короткие сроки.

– Ха, да уж, что-то не то у него с репутацией, – засмеялся я. – Вряд ли он на какой-то такой эффект рассчитывал.

– Ну да, как-то немного неожиданно даже… – Света покачала головой. – Хотя, знаешь… Да нет, правда неожиданно. А ты что, куда-то уходишь?

*****

В ресторане “Новокиневск” было неожиданно для обеденного времени многолюдно. Обычно завсегдатаи начинали стекаться сюда к вечеру, а до этого момента в обширном сумеречном зале сидели только одинокие постояльцы гостиницы. И… все. Ну и иногда Василий устраивал здесь заседания своей команды или деловые встречи.

Но сегодня тут прямо столпотворение какое-то.

– Что тут сегодня за столпотворение? – спросил я, приземляясь за столик рядом с Василием. Кое-что в этой жизни стабильное все-таки было. Стол, во всяком случае, был тот же самый, привычный. Только вот шум вокруг другой. И даже какой-то не совсем ресторанный.

– А шут его знает! – Василий пожал мне руку. – Какая-то конференция тут. Приличные все такие, мне даже неудобно как-то…

– Да ладно, мы тоже приличные, – засмеялся Конрад.

– Мы-то с тобой да, – со значением поднял палец Василий. – А вот эти двое – с патлами. Вовчик, а ты чего свою гриву не обрежешь? Ты же ей на сцене не трясешь. С Сеней-то понятно все.

– Да как-то привык, – развел руками я. – Думаешь, эти ученые соберутся вместе и подадут прошение, чтобы меня из ресторана выгнали? Как неприличного?

– Да не, это не ученые, – покачал головой Конрад. – Откуда у ученых деньги, чтобы им в ресторане столы-то накрывали?

– А кто тогда? – Василий вытянул шею. – Выглядят прилично…

– Сектанты это, – сказал Сэнсей. – В Москве таких полно.

– А! – разочарованно хмыкнул Василий. – Опиумом для народа торгуют, стало быть.

– Раз торгуют, значит продается, – философски заключил Конрад. – Слушай, Вова, я, кстати, с тобой поговорить хотел….

– Это насчет Яна? – устало вздохнул я.

– А, тебе Ева уже рассказала, – покачал головой Конрад. – Слушай, если что, я ему не поверил. Но хреново, когда про тебя такие вот разговоры идут. Ты бы с ним поговорил как-нибудь по душам.

– Так, я что-то не понимаю, об чем вы тут толкуете, – Василий хлопнул по столу ладошкой и потянулся за бутылкой коньяка. – Мне кто-нибудь разъяснит, или это секретные секреты между вами, музыкантами?

– Ты же знаешь Яна Уварова? – спросил Конрад.

– Здоровенный такой шкаф? – уточнил Василий. – Марты Ремезовой сынуля?

– Уварова же она вроде? – нахмурился Конрад.

– Да я ее еще со школы знаю, – махнул рукой Василий. – За соседними партами сидели, записочками перекидывались. Это потом она за Уварова выскочила. На первом курсе. Так и что там с Яном?

– Да, короче, Вовчик ему с группой гастроли устроил, – объяснил Конрад. – И концертов еще парочку сверху…

– Один концерт, – уточнил я.

– Ну а Ян начал трепаться, что Вовчик его по деньгам обидел, и еще бандюков своих на него натравил, – сказал Конрад.

– А ты натравил? – спросил у меня Василий.

– Неа, – мотнул головой я.

– А зря, – усмехнулся Василий. – С кем ты там, с Французом дружбу водишь?

– Р – репутация, – засмеялся я.

– Так-так-так, погоди! – Василий замер, не донеся стопку до рта. – Я правильно понял, что ты Уварова под крылышко взял, а он тебе фигвамы рисует и по подворотням треплется?

– Ага, – кивнул я.

– Так давай выкинем нахрен этих его “цеппелинов” со всех площадок! – Василий полез, было, в портфель, который стоял рядом с ножкой столика. Но потом опомнился, что коньяк свой не допил, и выпрямился обратно. – Я Марте говорил уже, что мудак у нее сынуля вырос!

Глава 6

– Ха… – Василий покрутил в руке пустую стопку. – Ха… А ты ведь злыдень, Вовчик, ты в курсе?

– Да ладно, я же добрейшей души человек, – криво улыбнулся я. – Можно сказать, рубаха-парень. Просто как-то перед парнями неудобно стало. “Цеппелины” – неплохие ребята. Играют отлично. Они же не виноваты, что у них фронтмен скурвился.

– Сеня, а ты что скажешь? – Василий посмотрел на Сэнсея.

– Они хороши, – кивнул Сэнсей.

– Тогда что мы сиськи мнем? – Василий плеснул себе еще коньяка и замахнул одним глотком. – И не понадобится устраивать эту суету с подбором, конкурсами и прочей беготней. А?

– А если они решат упереться и Яна поддержать? – задумчиво проговорил Сэнсей.

– Ну и дураки тогда, – махнул рукой Василий.

– Да не решат они, – поморщился Конрад.

– Были “Ян и цеппелины”, станут “Семен и цеппелины”, а? – Василий подмигнул сначла мне, а потом Сэнсею. – Сеня, ну что ты скучный такой? Мы же с тобой уже прикидывали палец к носу, что группа тебе, как ни крути, нужна. Возить тебя по всей стране с акустическими квартирниками – это такое себе, на семечки только. Ты же звезда! Тебе масштаб нужен. А “цеппелины” эти – нормальные. Нормальные же, а, Вовчик? Хорошо играют?

– Приемлемо, – кивнул я.

– Ну и вот! – Василий сдвинул в центр все четыре стопки и разлил по ним оставшийся коньяк. – Короче, этот Уваров нам, считай что, подарок сделал!

– Они же еще не согласились, – со слегка напряженной улыбкой сказал Сэнсей.

– Сеня, ты меня удивляешь! – Василий сунул нам всем стопки в руки. – Если начнут сиськи мять, значит они клинические идиоты. Пусть идут а Полевой концерты дают.

– На Полевой? – переспросил Сэнсей.

– В психдиспансере, – объяснил Василий, поморщившись. – Откажутся – туда им и дорога. Устроим тогда это твое тра-ля-ля с подбором музыкантов. В музучилище шороху наведем, там моя подружайка давняя работает, она в кого поталантливее пальцем потыкает.

– Вася, притормози! – Конрад хлопнул Василия по плечу. – Что у тебя за манера – идти сразу во всех направлениях? Попустись!

– Да у Сени такое лицо стало, будто ему тут предлагают разборку с перестрелками устраивать, – Василий развел руками. – Ничего с этим вашим Яном не случится. Хвост подожмет и к мамочке прибежит. Через полгода она ему новых музыкантов купит. И всего делов. Я это говно знаю, вот уж что-что, а в петлю он точно не полезет. Так что не ссы, Сеня, никакого греха на душу ты не возьмешь. Или давай я с ними покалякаю. В отличие от тебя, я ни черта, ни бога не боюсь, а мне музыканты при тебе тоже ого-го как нужны.

– Я все сделаю, не напрягайся, – я поднял руку, останавливая поток мыслей Василия. – Ну смотри, мне нужно, чтобы на фесте уже все в ажуре было… – покачал головой Василий.

– Если они вдруг упрутся… – начал я.

– Эй-эй, ты мне заднюю не врубай! – Василий угрожающе подался вперед.

– Думал сказать, что в этом случае беру на себе беготню по музучилищу, – засмеялся я. – Но я думаю, что не упрутся…

– Так, ладно, – Василий энергично замахал, призывая к нашему столику официанта. – Так, нам конины еще бутылочку. И закусить чего-нибудь по-быстрому сообрази. Ну, там нарезочку колбасную, сыра какого-нибудь покромсай. Как всегда, в общем, что я тебя учу? Давай, метнулся кабанчиком! – отдав команду, Василий снова повернулся к нам. – Короче, вот у нас есть какая тема. Это насчет второго нашего фестиваля, который за городом и на природе.

– Рокозеро, – подсказал Конрад.

– Да, точно, – кивнул Василий. – В общем, вот какое дело тут у меня. Вариантец подвернулся интересный, с пылу, так сказать, с жару. И вот я теперь сижу и думаю, как бы так на двух стульях-то сразу усидеть…

*******

– Володя, ты почему так долго? – Агата бросилась мне навстречу, едва я успел появиться на пороге ДК профсоюзов. – Уже половина групп сегодняшних прослушали, а еще тут Гусь со Славиком подрались…

– Никого не убили? – уточнил я на всякий случай.

– Конечно, нет! – возмущенно всплеснула руками Агата и уставилась на меня влюбленными глазами. – Просто я здесь без тебя очень неуверенно себя чувствую. Они такие странные все…

“Кто бы говорил”, – мысленно вздохнул я. Сегодня Агата снова нарядилась в красное платье женщины-вамп и высокие каблуки. И рокеры, ожидаемо, пускали в ее сторону слюни и отпускали комментарии разной степени фривольности. А она делала вид, что это ее ужасно возмущает. И смотрела на меня, ожидая, что я пресеку все это безобразие.

– Короче, у нас по голосованию только насчет “Радости жизни”, “Пургена” и “Двух запорожцев” у ребят голоса разделились, и мне пришлось… – затараторила Агата, одергивая подол коротенького платья.

– И я твоему мнению всецело доверяю, – заверил я, даже не вдаваясь в подробности. Не то, чтобы мне было вообще наплевать на то, кто будет выступать из местных групп. Но традиции, которые сложились в рок-клубе до моего появления, были таковы, что совсем уж мусор туда просто не попадал, а значит можно было всерьез не заострять внимание на этом самом прослушивании и быть уверенным, что на сцене “котлов” во второй день фестиваля не появятся музыканты, которые вообще впервые инструменты видят. Таких отсекли уже давно.

Величественная Варвара с гордым видом только что вышла из зрительного зала, бросив через плечо тем, кто там остался.

– Все, мы закончили, у вас десять минут, чтобы освободить сцену!

– Как закончили? – встрепенулась Агата. – Там же еще пять групп было!

– Они больше не будут, – засмеялась Варвара, и они с секс-агрессором Димой хлопнули ладошками жестом “дай пять!”

– Я не поняла! Мы же должны вместе… – вспыхнула Агата.

– Остынь, – оборвала ее Варвара. – Время закончилось, пришла Елена Сергеевна и сказала, что в зале скоро будет мероприятие. Так доступно?

Агата покраснела, опустила взгляд и снова одернула подол платья.

– Как у нас дела? – спросил я, пожав руку Диме, Славе и Косте. Костя имел вид растрепанный и недовольный. Как и Агата же.

– Все хорошо, – отрапортовала Варвара. – Пойдем в кабинет, я тебе все подробно изложу.

– Валяй, – кивнул я. – А потом я, у меня тоже есть немножко новостей.

– Хороших, надеюсь? – сверкнула довольной улыбкой валькирия-Варвара.

– Приемлемых, – хмыкнул я. Вот, блин, словечко привязалось! Прямо, можно сказать, девиз подготовки этих наших фестивалей. Из-за отсутствия компов и мобильных телефонов, меня постоянно накрывало ощущением, что это все какая-то игра. Потому что ну как можно всерьез думать о том, что у тебя мероприятие на несколько десятков тысяч человек, когда все организационные моменты записываются в тетрадках и блокнотах, а таблички рисуются вручную. Линейкой и карандашом. И координация действий по стационарным телефонам. Так что масштабность затеи у меня как-то отказывалась укладываться в голове. И мозг отказывался внимать логичным аргументам, что человечество прекрасно обходилось без компов и мобильников на протяжении нескольких тысяч лет своей истории. Да и сам я уже как-то больше полугода без них обхожусь, и ничего…

Приемлемо, да.

Варвара устроилась на месте Банкина, остальные расселись вокруг стола.

– Значит так, можно сказать, что мы закончили и даже раскидали расписание первоначальное, – сказала Варвара, листнув большую тетрадь.

– Мы же еще не закончили прослушивание! – строптиво возразила Агата.

– Да мы их сто раз уже слушали! – воскликнул Дима-секс-агрессор. – Это же наши, рок-клубовские, мы же и так знаем, как они играют!

– Но Володя сказал… – Агата гордо выпрямилась.

– Стопэ, – пресек спор я. – Варвара, продолжай.

– Значит так… – Варвара пробежала глазами по страницами и принялась перечислять группы, которые они разбили на три отделения. Попутно перемежая информацию всякими свежими сплетнями о том, кто с кем не дружит, у кого вдруг вспыхнула любовь, а кто наоборот разбежался. И все это она мне рассказывала не просто так, из любви к высокому искусству сплетен, а как бы иллюстрируя расстановку групп в концертной сетке. Мол, если поставить рядом вот этих двоих, то обязательно будет драка или истерика. А зачем нам истерика, когда ее можно избежать?

– А с Гусем вы почему подрались? – спросил я у длинного Славы, когда Варвара свое выступление закончила.

– Ничего мы не подрались, – буркнул Слава. – Ну сунул ему пару раз, потому что он бухой приперся, хотя мы сто раз говорили, что…

– Ясно, – кивнул я. – Моя порция новостей. Первое. Ведущими нашего Рок-Оскара будут Никита Булочкин и Настена.

– Это диджеи с Европа-Плюс? – со знанием дела спросил секс-агрессор.

– А я думала, что вы с Наташей будете вести… – разочарованно протянула Агата.

– Нам с Наташей и без этого есть чем заняться, – усмехнулся я. – И да, это диджеи.

Новокиневский филиал радио “Европа-плюс” начал вещание всего-то месяц назад, и пока еще тамошние деятели не растеряли энтузиазм и пришли к нам с Василием сами. Волонтеров и энтузиастов, готовых работать за спасибо, на имидж, за горсть семечек и вообще ни за что, просто дайте рядом постоять, было настолько много, что Василий выделил специальный отдел по работе с волонтерами и отселил всю эту шумную и социально активную братию в правое крыло своего офиса. Он принципиально не гнал никого, кто хотел работать бесплатно. И занятия для всех легко находил. Хотя не факт, что эти самые энтузиасты именно так представляли себе работу на рок-фестивале.

Радийных диджеев он тоже сначала хотел отправить в число тех самых людей, которые “подай-принеси”, но тут уже я вмешался и забрал их в свою “вотчину”.

– А может лучше… – подал голос Костя, который все еще выглядел недовольным. – Хотя ладно, вы все равно скажете, что это фигня.

– Так ты же еще ничего не сказал, – я повернулся к нему. – Валяй, излагай. Мы тут все примерно в равных условиях.

– Но ты же все равно все решил, – махнул рукой Костян. С очень знакомым таким выражением лица. – Какой вообще смысл высказывать мнение, когда его можно задавить этим дурацким голосованием?

– Так, Костян, – я хлопнул ладонью по столу. – Ты сейчас гундишь, чтобы что? Показать, как ты недоволен?

– Да я вообще пойду, раз я тут нафиг не нужен, – Костя начал медленно вставать.

– Хрен там, – усмехнулся я, встал быстрее него и перегородил выход. – Не угадал. Пока свою идею не расскажешь, никуда тебя не выпущу, ясно тебе? А будешь отпираться, привяжу к стулу и… Варвара, в рок-клубе где-нибудь есть паяльник или утюг?

– Утюг вроде в костюмерной у театральной студии был, – быстро отозвалась Варвара. – Ой, подожди, а тебе зачем утюг?

– Ну как зачем? – я удивленно развел руками. – У нас тут член актива собрался ценную идею зажилить. Придется пользоваться подручными предметами, чтобы ее из него извлечь.

Я говорил всю эту ахинею с чертовски серьезным выражением лица. Настолько серьезным, что секс-агрессор даже слегка побледнел.

– Ага, испугались, – засмеялся я. – Шучу я, расслабьтесь. Давай, Костян, жги, что там у тебя.

– Да ничего такого, – засмущался он. – Я просто подумал… Хотел предложить, ну… Чтобы я…

– Себя в качестве ведущего? – спросил я. – Секунду…

– Да я же уже сказал, что… – Костян сел обратно на стул и уперся лбом в ладони. – Если что, я в кульке учился. И на актерских курсах. Сценическая речь там, и все такое…

– Камеры не боишься? – спросил я, вынимая из чехла камеру. – Давай видеопробы устроим.

– Как? Сейчас? – дернулся Костя.

– А когда? – я пожал плечами. – Сейчас запишем тебя на видео, потом камеру к телеку подключим и все вместе посмотрим. Если не передумаешь, то…

– Подожди, ты правда мне сейчас предлагаешь… – Костя скосил глаза на Агату.

– Костян, я вообще за любой движ, – сказал я, направив на него стеклянный глаз камеры. – Никто же не знает, какой именно у нас план. Значит на любую фигню можно сказать, что так и было запланировано. И надуть щеки.

Варвара восхищенно хихикнула.

– Давай, Костян! – подбодрил товарища по активу секс-агрессор Дима.

– А что говорить? – Костя поднялся и поправил ворот рубашки.

– Представь, что ты в “котлах”, только что отыграли “Ножной привод”, у них гитарист опять споткнулся об моник и разбил лоб, а ударнику из зала его бывшая орет, что он скотина. Тут вот перед тобой толпа придурков запускает бумажные самолетики. А в третьем ряду толстая барышня сидит на плечах у своего печального парня.

– Футболку задрала и всем сиськи показывает, – подхватила Варвара. – Как в тот раз, помнишь?

Все четверо заржали, даже Агата захихикала.

– Отличные сиськи! – выпалил Костя. – И пока со сцены уносят группу “Ножной привод”, давайте я расскажу вам анекдот…

– Вот дурак, – прошипела Агата. – Ты же не в “Джентльмен-шоу” снимаешься…

– Нормальный анекдот, смешной, чо ты! – огрызнулся Костя. – Вот слушай. Возвращается как-то муж из командировки…

– Да-да, а там любовник в шкафу трамвай ждет! – Агата скорчила скучающую рожу, и я переместил камеру на нее.

– Блин, ну что ты мне мешаешь? – экспрессивно всплеснул руками Костя. – Велиал мне пробы устраивает, а не тебе!

– Ага, а там в “котлах” тебе все только помогать будут, точняк, – огрызнулась Агата. – Типа, раз микрофон нашел, значит сразу крутой, а не просто какой-то придурок…

Я переместился со своей камерой поближе к Варваре и сел на ее стол. Так, чтобы захватывать “стеклянным глазом” и Костю, и Агату.

А они продолжали отчаянно препираться. И как-то так это делали удивительно, что я даже не успевал отловить момент, в который они начинали друг на друга орать. И как только мне хотелось вмешаться и разнять их ссору, как они меняли тональность и начинали друг другу подыгрывать. Я и остальные трое активистов завороженно следили за драматическими перепитиями их беседы. И не перебивали.

– Крутяк, – сказала Варвара, когда я нажал на стоп и опустил камеру. – Давайте посмотрим! Ты же умеешь камеру подключать к телеку?

– Эй, подождите! – хором сказали Костя и Агата.

– Ты что, это все записал? – Костя сурово сдвинул брови.

– Вы не думали вместе на сцену пойти? – сказал я, возясь с проводами и штекерами. – Очень гармоничная парочка получилась. Прямо идеальная. Публика будет кипятком писать.

– Я? На сцену? – Агата распахнула глаза и поправила волосы. – Ну…

– Слушайте, у нас в “котлах” будет концерт на много-много часов, – сказал я, перематывая кассету. – Он будет перетекать в тусич и обратно, там что-то обязательно пойдет не так, кто-то опоздает, кто-то набухается. С Никитой Булочкиным и Настеной я никогда не работал, так что фиг знает, может у них к середине голоса сдохнут. Или Настена крутнет хвостом и решит, что выходит замуж за Силищева.

– А Силищев – это кто? – поморгав, спросил секс-агрессор Дима.

– Директор “Европы-плюс” в Новокиневске, – вместо меня ответила Варвара. – По телевизору вчера выступал.

– А почему… – Дима замер, открыв рот. – Ладно-ладно, я понял.

– Так что сейчас мы оценим вашу видеогеничность, – сказал я, включая запись только что проведенной ссоры. – И если вы сами не пожелаете спрятаться под стол и начать отбиваться от сцены ногами, то…

Я замолчал и сделал погромче. Отошел в сторонку, чтобы никому экран не загораживать. Ну и сам критически посмотрел на парочку “Агата-Костя”. Подумал, что мы с Наташей все-таки эффектнее смотримся. Но с Наташей вообще довольно трудно конкурировать. Она все-таки гений.

– Ой, – Агата закрыла рот обеими ладошками. Щеки ее порозовели. И она сразу так стала похожа на прежнюю Ирку, что я даже умилился на секунду.

– Ну… – Костя снова стрельнул глазами в Агату.

А, понятно, чем меня эта парочка зацепила. На экране эту “химию” было видно еще отчетливее, чем в реальности.

В этот момент в дверь постучали. Потом в приоткрытую щель просунулась голова бородатого мужика с диковатыми глазами.

– Можно, да? – сказал он. – Я заказ притаранил. Как и обещал!

– Какой заказ? – спросил я.

– Ну статуэтки же! – радостно объяснила Варвара. – Я же тебе тогда по телефону сказала, что нашла скульптора, который все сделает как надо!

– А, точняк, – вспомнил я. – Давайте посмотрим, что там получилось.

– А деньги? – шепотом спросила Варвара. Я кивнул, и она облегченно выдохнула.

Мужичок, тем временем, деловито поставил картонную коробку на стол и гордо открыл крышку. Мы все пятеро заглянули внутрь.

– Что это? – после паузы сдавленно пробормотала Варвара.

Глава 7

– Ничего, если я закурю? – нервно пробормотал Костян.

– Курить на улице! – как будто на автомате отозвалась Варвара.

– Я пошутил, – криво ухмыльнулся Костян. – Просто это же кошмар…

– А что такое? – всполошился дядька. – Все, как заказывали! Лысый мужик, статуэтка!

– Павел Иванович, мы же когда договаривались, совсем другой макет рисовали… – деревянным голосом проговорила валькирия-Варвара, стараясь не смотреть в мою сторону.

– Так я же все, как мы и договаривались сделал! – мужик торопливо полез в карман и вытащил замурзанную бумажку. Разложил а столе, расправил. – Вот! Значит, лысый мужик, гитара у него вот туточки. А с подставкой пришлось немного повозиться, а то голова перевешивала…

– Но это же уродец какой-то получился! И почему они все разные?! – выкрикнула Варвара. – Павел Иванович, мне за вас дядя Саша ручался, а вы…

– Так в срок все выполнил, как и договаривались! – набычился бородатый Павел Иванович.

– Велиал… – Варвара умоляюще уставилась на меня. – Я честно не знала, что так получится. Мой дядя клялся, что Павел Иванович отлично справится с работой.

Длинный Слава упал лицом в стол. Костя сидел с деревянным лицом. Секс-агрессор Дима стал красным, как вареный рак.

Нда, у моих рок-активистов с самоиронией все пока что не очень.

– А деньги? – Павел Иванович подергал себя за бороду. – Заказ выполнен, извольте оплатить, как мне и обещали.

– Но это же… – Варвара зажмурилась и потрясла головой. – Это совсем не то, что мы обсуждали!

– Уговор был! Я выполнил! – гордо вскинулся Павел Иванович. И тоже посмотрел на меня, безошибочно определив источник денег.

Я протянул руку и извлек из коробки одного из уродцев. Меньше всего это творение было похоже на элегантную статуэтку Оскара. Большая лысая голова с глазами навыкате, короткие ручки и ножки, массивная неровная подставка, и гитара, по размеру больше похожая на укулеле. Керамическое творение напоминало образец выставки поделок старшей детсадовской группы.

Я достал вторую статуэтку. Похоже, Павел Иванович не отлил все по одному образцу, а просто слепил по очереди все пятнадцать штук. И раскрасил похоже, но не идентично.

Так-то я предлагал отдать заказ Шутихину-старшему. По ценнику это вышло бы дороже, но Шутихин все-таки член союза художников и вообще профи. Я его работы видел. Но Варвара меня убедила, что у нее есть отличный спец, за которого поручились, что он гениален.

Я расставил все наши статуэтки на столе. Отступил на шаг, усмехнулся. Варвара, Слава и Павел Иванович продолжали пререкаться. Гениальный скульптор напрыгивал на активистов и требовал оплатить работу. Активисты в резких выражениях высказывали критику вот этого… всего. И старались на меня смотреть поменьше, особенно Варвара.

– Спасибо за работу, Павел Иванович, – невозмутимо сказал я и выложил рядом с уродцами несколько купюр. Даже на одну больше, чем было оговорено.

Павел Иванович моментально заткнулся на полуслове, ловко сграбастал со стола денежки, сделал всем ручкой и спешно ретировался спиной вперед.

– Велиал, ты с ума сошел? – спросила Варвара, распахнув глазищи. – Зачем ты ему заплатил? Он же сделал вот это вот…

– В каком-то смысле это даже гениально, – сказал я, взяв в руки одного из уродцев.

– Кошмар… – Варвара зажмурилась. – Разбудите меня, я сплю… Да я под землю провалюсь, когда наши этих монстров увидят…