Отказная жена Феникса или Карьера дерзкой попаданки

Глава 1

Узнав о диагнозе, я эгоистично собрала семью в своей спальне. Сама легла на диван и устало откинулась на подушку. Хватит с меня подвигов.

Чем дальше заходила болезнь, тем сложнее мне было играть роль хозяйки, хорошей жены и мамы. И если честно, особого смысла в этом я уже давно не видела.

Митя приходил поздно, оправдывался, что на работе жутко проголодался, не вытерпел, заказал «понемножку всякого» из ресторана и есть не хочет. Я как-то случайно подсмотрела историю заказов в его телефоне (и не только)… ну ладно, не случайно: стейки рибай, суши, грузинская, японская, итальянская кухня и дизайнер Виктория. Куда там до них моим борщам и пирогам.

Светик предпочитала тратить карманные, немалые, учитывая доход отца, деньги на фастфуд – сама ела и кормила стаю вечно голодных подружек. От моих ужинов только морщилась. Недавно, правда, падчерица познакомилась с первыми признаками гастрита. На меня легла новая обязанность – готовить здоровые блюда, но падчерица, хоть и ела с перепугу, создавала на кухне такую ауру недовольства и скорби, что хотелось иногда окунуть ее лицом в диетический бульон из кролика.

Оба, муж и Светочка, не замечали моих титанических усилий по поддержанию чистоты, уюта и тепла в доме. Разлить банку колы на новый пушистый ковер и бросить «Вера, почистишь?» перед уходом в школу, когда пятна намертво въелись в ворс… ну подумаешь, я же все равно весь день дома сижу.

Забыть о договоренности с друзьями и билетах в театр (друзья-то мои, а не Митины), отключить телефон и потом еще и возмущаться, «Никто не заставлял тебя устраивать… мероприятия! Я терпеть не могу Сергея и Лизу! Они нудные, как все ветеринары. И вообще, зачем ты продолжаешь с ними общаться? Они же чайлдфри какие-то! Ваши пути давно разошлись! Лучше бы ты к Свете в школу сходила, там опять химичка жалуется».

И химичка, и математичка, и техничка. Последней, бабушке божьему одуванчику, Света и компания откровенно хамили. А еще жаловались репетиторы, меняющиеся каждый месяц. Света не хотела учиться. Она не хотела заниматься танцами, пением, спортом… ничем, что требовало бы каких-то усилий.

Светик мечтала стать звездой соцсетей, но не понимала, что для этого нужно что-то уметь. Хотя бы надувать огромные пузыри из жвачки и лопать их на камеру. А транслировать пляски в костюме капибары, хаотично дергая при этом ногами и руками… получать за это дизлайки и едкие комментарии… Что ж, видимо, и у пользователей соцсетей есть какой-то вкус.

Раз в месяц Светик закатывала очередную истерику. Она не виновата, виноваты окружающие. Бедную девочку никто не поддерживает, ее все критикуют, она непременно покончит с собой.

Первые два года после свадьбы и наступления подросткового кризиса у падчерицы я пугалась. Потом привыкла. Уж что что, а желание жить в Светочке и продолжать портить людям нервы было гораздо сильнее ее мнимых депрессий. И, нужно отдать ей должное, талант вампирить и манипулировать чувствами у нее был развит «на пятерку».

Ей ничего не стоило выдать какой-нибудь ядовитый комментарий по поводу очередной моей попытки забеременеть и жадно наблюдать за реакцией. Как присыпать солью кровоточащую рану. Света даже не скрывала, что наслаждается моими растерянностью и неспособностью «дать сдачи».

Я чувствовала, что устаю, что-то внутри меня тает, исчезает нечто важное… желание жить? Диагнозу не удивилась, и – глупо, конечно, но факт – в первые минуты даже почувствовала какое-то облегчение. Всегда знала, что слишком слаба и терпелива. Вот судьба и распорядилась: любишь терпеть боль – наслаждайся.

Услышав мое объявление, Светик выкатила глаза и выдала ожидаемое:

– В смысле заболела? У меня в октябре конкурс видеороликов! Мне кто помогать будет?

Митя зашикал на дочь:

– Света, как тебе не стыдно! Мама может умереть!

А потом начал вытирать слезы. Не фальшивые, вполне искренние. Но у меня внутри почему-то ничто не шевельнулось.

– Как же так, – растерянно повторял муж, – как же так? Неужели никакой надежды?

Вот именно. Как?

– Никакой. Форма такая… агрессивная. Я пыталась… лечилась… не помогло, – каждое слово – правда.

– Но почему ты не сказала мне… нам?!

– Митя, – заявила я, проигнорировав последний вопрос, – я хочу провести последние месяцы в хосписе.

– Но… Верочка… почему? – еще больше растерялся муж. – Ведь дома… дом есть дом… я сиделку найму… медсестру там…

– Потому что дома мне покоя не будет, – сказала я. – И еще эта квартира так и не стала мне домом.

Вот так в лоб и отрубила. А что мне терять? Все равно никаких добрых воспоминаний обо мне не останется. Я ведь просто мама Вера. Прислуга, уборщица, кухарка, надоевшая жена, в отличие от этой… как там ее… дизайнера интерьеров Виктории, двадцать пять лет, бюст четвертого размера и прочие выдающиеся достоинства.

– Вера!

– Конкурсы видеороликов… песни с микрофоном… грязная посуда… недовольство… истерики, – монотонно перечислила я. – Не хочу.

Несмотря на всю недалекость, Света догадалась, что злобная мачеха сейчас «выстрелила» в нее, несчастного, неудовлетворенного жизнью подростка. Театрально зарыдала и выскочила из комнаты. Муж попытался воззвать к моему чувству долга перед семьей, но я ответила, что все свои долги закрыла.

– Митя, деньги у тебя есть. Выполни мою просьбу… последнюю, оплати мне вип-палату… всего пара месяцев.

– Но ты… ты там будешь одна.

– Я и здесь одна.

– Ты невозможна, – прошипел муж.

– Не волнуйся, это ненадолго, – успокоила его я.

Странное дело, но я почему-то с детства любила больницы. Может из-за того, что всегда мечтала стать врачом, не людей лечить, а животных, но это тоже… волшебно. Или потому, что только в них могла отдохнуть по-настоящему. Я даже ничего не имела против больничного питания – бледных котлет и жидких супов. Зато стоять у плиты не надо. Лежишь, ходишь на процедуры – не жизнь, а сказка.

Митя навещал. Сначала часто, потом все реже. Света появилась пару раз, всем своим видом выказывая брезгливость, а потом прислала открыточку «Скорейшего выздоровления!». На этом «семья» закончилась.

А я… я устала. Лекарства отупляли. Я целый день спала или находилась в полусне. Сначала, правда, гуляла, пока сил хватало, даже познакомилась с соседями по этажу. Но все это… мир, люди, тихая бархатная осень… начали казаться иллюзией. Настоящая жизнь была там, в полудреме, где я почему-то видела заснеженные горы, синие озера, драконов, огромных змей и пылающих огнем птиц.

Мне больше не нужны были книги, я каждую ночь смотрела «трансляцию» из прекрасного, но странного мира. Видимо, лекарства активировали подсознание… или откуда там выплескивалось это диво.

***

В тот день медсестра Люба, приятная и очень душевная девушка из исчезающего вида сердобольных медработников, принесла мне потрепанную поделку – ловца снов из ниток и перьев.

– Я его вот сюда повешу, – сказала она, цепляя украшение на изголовье койки. – Мы его «ловцом душ» называем. Когда-то кто-то оставил, и не выбросили почему-то. А потом заметили, что у кого он висит, тот … ну вы понимаете… легко уходит, с улыбкой.

– Городская легенда, люблю их, – я действительно улыбнулась.

– Он продезинфицированный, – успокоила меня Люба.

– Замечательно, – сказала я.

Глаза начали слипаться еще в семь. Я доползла до кровати и выбрала позу поудобнее, игнорируя боль, все сильнее пробивавшуюся через океан залитых в меня лекарств, и приготовилась увидеть очередной сон. И он пришел. А боль ушла…

***

Перед глазами – стена белого света. И раздраженный мужской голос. Сначала неразборчиво, словно уши заложили ватой, потом – резко:

– … и я намерен положить этому конец.

Вздрагиваю. На белом фоне, как на полароидном снимке, начинает проявляться изображение. Раньше мои сны были набором красивых зарисовок: река с высоты птичьего полета, прекрасный город с кружевными башнями, лес… Драконы… Мне безумно нравились эти короткие «видео». В этот раз сновидение поживее. И… оно нравится мне еще больше.

Передо мной нависает великолепный мужчина, просто образчик мужской красоты. Высокий, с рельефным торсом, угадываемым даже под одеждой, несмотря на то, что одет тип странно: в рубашку с пышными манжетами и воротом с оборкой, бриджи и высокие сапоги.

У него длинная светлая грива с рыжими кончиками, словно кто-то подсветил их огнем. И мне кажется, что на концах волос играет… настоящее пламя.

Завороженно тяну руку – пощупать, а то вдруг оптический обман зрения. Не обман. Пламя греет, но не обжигает, а вспыхивает ярче, закручиваясь вокруг моих пальцев. Просто мистика какая-то. Мужчина, застывший со злой гримасой, недоуменно шарахается. Выражение его смуглого породистого лица меняется от раздраженного к донельзя изумленному:

– Эвери, что вы делаете?

– У вас глаза, как янтарь, – протяжно говорю я, любуясь очами незнакомца. – Очень краси-и-иво…

Голос какой-то… не мой, а мужчина хмурится и дергает скулой. Выражение его лица снова меняется – к брезгливому.

– Эвери, я запретил вам употреблять сок пурпурной орхидеи, – с нажимом выдавливает красавчик.

– Чего? – удивляюсь я. Со мной действительно что-то не так, перед глазами все плывет, язык заплетается. Но есть объяснение. Это все-таки сон, а мое тело – на больничной койке. – Какой еще сок? Я принимаю лекарства!

– Вот именно! Целитель предупреждал, что сок орхидеи не поможет вам понести, а вызовет пристрастие! Он был прав, а вы проигнорировали мой запрет.

Как по заказу, в пищеводе начинает жечь, я резко встаю, чуть не вписавшись лбом в подбородок незнакомца, и несусь через огромную светлую комнату, почти зал… оказалось, что правильно несусь, к тяжелой шторе, скрывающей неприметную дверь.

Меня вывернуло над вполне узнаваемым фаянсовым другом. Кнопки слива я не нашла, но стоило мне подняться с пола, вода с журчанием омыла белоснежный унитаз. Горло жгло, и я с радостью воспользовалась остальными удобствами – раковиной и краном – чтобы прополоскать рот и напиться. Наверное, во сне мне стало плохо. Такое иногда бывало. Странно, что позывы меня не разбудили, а желудок успокоился сам.

В комнату я вернулась уже бодрячком. Тошнота прошла, только голова немного кружилась. По пути я позволила себе рассмотреть дивную гостиную, не особо переживая о мужчине, свирепо поедавшем меня глазами из кресла у камина. Мои персонажи – что хочу, то и делаю.

Надо же. Мозг выдал столько чудесных подробностей: искусно расшитую павлинами ширму, какой-то невероятное дерево в кадке, цветущее светящимися оранжевыми цветами, окна, из которых открывался вид на горы и узкую ленту реки далеко внизу, в долине – бр-р-р… как же высоко! – пышнохвостую лису, со скепсисом в янтарных глазах глядевшую на меня с низкого диванчика …

Стоп! Лису? Живую?

Нет, это точно была не мягкая игрушка, хотя лис такой величины я еще не встречала. Зверь, позевывая, потянулся и спрыгнул с кушетки. Тихо зарычал, приподняв губу и показав белоснежные зубы. Нашел кого пугать. Я столько раз лечила домашних лис (и диких, частых жертв автоаварий), что отлично знала, когда vulpes vulpes действительно угрожают, а когда психологически давят. Ну цапнет за руку – если зверь привит, пострадает только гордость. Мы, ветеринары, привыкшие.

– Ну здравствуй, красавица… девочка, – усмехнулась я. – Ох, ну и шубка, позавидуешь.

А она хороша. Видно, что хозяева заботятся о ее рационе. Плотный мех лоснится, глаза чистые.

Услышав мой голос, лисица озадаченно села на пол. Вид у нее сделался преуморительнейший. Кошачий софт на собачьем железе – так домашних лис часто описывали в блогах их хозяева и мы, ветеринары. Почему-то мне было важно напоминать себе на пороге смерти, кем я когда-то была.

– Да-да, – подтвердила я на полном серьезе, видя, как внимательно слушает меня необычный питомец. Почему бы волшебной лисе из моего сна не понимать человеческую речь? Но очевидно мои слова стали для зверя неожиданностью. Его раньше не хвалили, что ли? – Ты само совершенство.

Лиса осторожно подошла поближе и внимательно меня обнюхала. Снова села и словно задумалась. На ее морде читалась явная растерянность.

– Эллис, – позвал лисичку ее хозяин, парень с горящими волосами. – Не подходи к лэньяре Эвери. Она больше не достойна твоего внимания.

Какой-то неудачный персонаж получился, откровенный хам.

Глава 2

– А ну-ка, Эллис, притормози, – сказала я, присматриваясь к морде животного.

Смело протянула руку. Ошалевшая от такого внимания (и наглости – небось, до сих пор всех гостей в страхе держала) лиса позволила ощупать небольшую выпуклость на скуле. Это что, опухоль? Нет, киста. Фолликул воспалился, а поскольку место прикрывает густая шерсть, выпуклость почти незаметна.

Я быстро переместилась в кресло напротив сурового огненного мужика, чуть не споткнувшись о его неодобрительный взгляд. Да ладно тебе, парень. Меня и не с такими типами судьба сводила. Сколько всего приходилось от хозяев пациентов терпеть – страшно вспомнить.

– Когда вы в последний раз показывали Эллис ветеринару? – набросилась я на мужчину.

– Вы издеваетесь? – с искренним недоумением спросил мужик. – Речь идет о вашем будущем, Эвери. И я думаю, вы догадываетесь, к чему я веду, а значит…

– Да мне абсолютно все равно, – перебила я его. – У вашего питомца фолликулярная киста. Нужно проверить…

– Вы мне зубы заговариваете?

– Да нет же, – прошипела я. – Поймите, есть опасность разрыва. Необходимо как можно скорее дренировать…

– Что ж, разговор не задался. На этот раз вы решили сменить тактику и притвориться заботливой хозяйкой. Довольно! – мужчина встал с кресла. – Я долго терпел ваши выходки, безумные траты, скандальное поведение в обществе, позорящее род Люминор – известный своим величием и благонравием род Фениксов. Вы так и не подарили мне… наследника.

– Ого! – возмущенно ахнула я. – Ничего себе… претензия! Я вам инкубатор, что ли?

– … и ваша тщетная вчерашняя попытка соблазнить меня… сок орхидеи… слишком поздно вы спохватились. Почувствовали, что перешли черту? Я ведь знаю, что пока мы были вместе, вы пили капли от зачатия. Дерси, ваша горничная мне все рассказала.

– А-а-а… ну тогда другое дело… – кисло протянула я. – Действительно некрасиво получилось.

– Совет рода Люминор настаивает на вашей высылке… и я тоже. Ваша недавняя выходка на Праздник Лета… была последней каплей… – бедняга скрипнул зубами и прокашлялся. – Я отказываюсь от вас, Эвери. По Закону Измененных с этого момента вы – отказная жена. Завтра в замок прилетят наши поверенные. Составим договор. Не волнуйтесь, содержание я вам предоставлю… но лишь в той сумме, которая положена по закону. Вы отправитесь в имение Фаир-Глан и останетесь там до конца своей жизни!

Словно какая-то волна пронеслась по комнате. Бывает ветер, который проходит… прямо сквозь тело? Краем глаза я увидела, как Эллис опасливо нырнула под диван, только хвост мелькнул.

Наверное, сия тирада должна была меня устрашить. Наивный человек. Вот бы кто предложил мне собственное имение наяву … и жизнь в придачу. Даже самую простую жизнь в крохотном доме. Еще и с содержанием. Сказка.

Покачала головой. Почему-то стало себя ужасно жалко. Я проснусь, а этот чудный мир растворится в подсознании. И лисичку… тоже жалко. Какой здесь уровень ветеринарного обслуживания? У них хоть нормальные инструменты имеются?

Из глаз хлынули слезы. Мужик с огненными волосами (сейчас они вспыхнули еще сильнее) возвышался надо мной, заградительно скрестив руки на груди и дергая скулой. В его взгляде было нечто… странное. Наверное, когда-то он очень любил эту… Эвери, а теперь был вынужден отказаться от нее. Судя по перечисленным претензиям, девица благонравием не отличалась.

Я знала, как это больно – разочаровываться в любимом человеке. И от этого слезы хлынули еще сильнее. Но когда я проревелась, Феникса в комнате уже не было.

Оставшись одна (лиса тоже исчезла), я немного подождала. Потом еще немного подождала. Сон не заканчивался. Тогда я встала и отправилась искать зеркала. Должна же я увидеть себя зазеркальную.

Нашла одно в том же интимном закутке за шторой – рядом с ванной на львиных лапах. Рассмотрела себя в полный рост, профиль и анфас.

Во снах я могла вернуться в юность или даже детство, но никогда не становилась совсем иной, сохраняя свои черты. Однако сейчас на меня с легким презрением в серых глазах смотрела девушка, с волосами цвета молока и темными бровями. Очень странный набор. От природы такого оттенка волос точно не бывает. А поддерживать «платину» на всей этой гриве, учитывая, что она ниспадает до пояса – подвиг.

Кожа… белоснежная, нездорово прозрачная. Наш заведующий клиникой грубоватый Эдуард Арамович иногда в шутку называл вымотанных девчонок после смены «задохлицами». Мы не обижались, работа действительно выматывала. А вот этой девице такой эпитет вполне бы подошел и без ночных смен. То ли она сидела на строгой диете с прицелом на астению, то ли сок пурпурной орхидеи на пользу не пошел.

Куда тут рожать при таком истощении? На что она рассчитывала, налакавшись зелья для зачатия и отправившись покорять сердце огненного типа? Впрочем, отчасти я ее понимала – шикарный мужчина, еще и законный муж… был.

Смотрим дальше. Лицо… красивое, далеко не кукольное, чувственное, глаза с поволокой, но в уголках губ уже начал закладываться характерный презрительный изгиб. Через пару десятков лет превратится в склочную бабку, критикующую и ненавидящую всех и вся. И сами губы – хищные, припухлые. На идеальном лбу – крошечная морщинка, непорядок. Наяву я бы сказала, что девица себя чуть подколола, не сильно, в стратегических местах, а вот морщинка – это наверняка от невеселых дум.

Фигура тоже почти идеальна, но уклон в худобу все портит. В общем, интересный экземпляр, ледяная принцесса. Не знаю, откуда вылез этот образ. Вот бы еще немного побыть в этом мире – посмотреть, что будет с девушкой дальше. Но полагаю, ничего хорошего, кроме дауншифтинга, который она сама себе организовала.

Интересно, какое оно, поместье Фаир-Глан. Поместье – это большой дом, леса, поля… мечта для такой, как я, – девушки, у которой никогда не было своего жилья.

Я вышла из уборной и еще раз прошлась по комнате. Меня манило окно, угловое, с выходом на балкон. Во снах я иногда совершенно неожиданно срывалась с высоты и падала… а потом просыпалась. Не хотелось покидать этот мир с застывшим в горле криком.

И все-таки я вышла на балкон. От открывшейся передо мной красоты перехватило дыхание. Замок, в котором я находилась, стоял на белоснежной скале над огромной зеленой долиной. От перспективы закружилась голова, и я вцепилась в перила. А когда в небе, издав рокочущий звук, прямо из ниоткуда появился… синий дракон, шарахнулась к стене.

Дракон сделал круг над полем и начал спускаться спиралью, видимо, пошел на посадку.

– Наместник Тайлер изволили навестить Арх-Глан, – раздалось за спиной. Голос был тихим, неуверенным.

Обернувшись, я увидела молоденькую темноволосую девушку с нежным румяным личиком. Под моим взглядом она почему-то всхлипнула и присела в поклоне.

– Завтрак подан. Госпожа изволит вернуться к себе? – робко поинтересовалось дитя, не поднимая глаз.

Я замешкалась с ответом. Странно, но мне вдруг ужасно захотелось есть. Желудок разразился неприличными звуками.

– Или вы опять… откажетесь? – еле слышно проговорила девушка. И вжав голову в плечи, зачастила: – Лэн Гидеон забрал тот пузырек. Простите, госпожа Фалькон, он потребовал ответа… и я не могла не рассказать. Флакон я ему не показывала, он сам его нашел. Лэн Фалькон применил магию места, он здесь хозяин…

– Ты Дерси, моя служанка, – догадалась я. – А этот… нехороший человек изъял сок орхидеи. Ну так… все понятно, вопросов нет.

Девушка побледнела и пошатнулась. Испугавшись, что она свалится с балкона, я подхватила ее под локоть.

– Давай-ка уйдем отсюда, Дерси, и ты поможешь мне воссоединиться с моим завтраком.

… В тот день на завтрак бог послал Эвери… как ее там… Фалькон… тарталетки с дивным гусиным паштетом, ореховый пудинг, яйца пашот и травяной чай.

Еды было… много, и добавки просить не пришлось. Видимо, Дерси еще не потеряла надежды откормить хозяйку до принятых в приличном обществе стандартов. «А то ведь худенькая вы какая», – мелькнуло у меня в памяти. Аппетит лэньяры служанку явно успокоил, но подозрительность из взгляда не исчезла.

Я решила не травмировать психику девушки признаниями и вела себя как ее хозяйка… ну, по крайней мере, пыталась. Но, судя по лицу Дерси, получалось у меня не очень.

Комната Эвери была чудесна: светлая, воздушная, с легкой ажурной мебелью. И очень функциональна – все на своих местах. Возможно, Эвери и была взбалмошна и строптива, но при этом педантична и методична.

На месте девицы, в теле которой я себе снилась, я бы вообще жила себе и наслаждалась. Муж – красавец, домашний питомец – мечта любого зверолюба, дом – воплощенная сказка… еще и драконы водятся.

Наевшись, я осталась сидеть за чайным столиком, смакуя душистый чай. После долгих уговоров Дерси решилась присесть на кончик стула, но под скромным платьем у нее заметно дрожали коленки. Что же это за монстр такой – Эвери Фалькон? Горничную застращала, мужика до нервного тика довела.

– Я готова, – прервала, наконец, долгую паузу Дерси.

– Что? – ее слова вырвали меня из раздумий.

– Готова принять наказание, – дрогнувшим голосом уточнила служанка. – Любое, госпожа. Я ведь вас выдала. И вы…

– Что? – повторила я.

– Вы… изгнаны, – прошептала девушка, опустив голову. – Прошу вас, только не подвал.

– Подвал?! Так, милая, давай разберемся. Во-первых, это не ты фигней страда… вела себя неприлично и выбесила мужа. Во-вторых, ты же сама упомянула, что Феникс велел все рассказать и нашел улику на правах хозяина дома. Так?

Дерси согласно всхлипнула.

– Вот и забудь. В конце концов, – я с наслаждением потянулась, – есть в этом и свои плюсы.

– Какие? – робко пискнула девушка.

– Интрига нешуточная, – пояснила я. – Мексиканские страсти. Ты видела, как он на нее смотрел? Прямо сердце в клочья.

– Кто? На кого?

– Неважно, – спохватилась я. – А зачем прилетел дракон?

– Наместник?

– Да.

– Лэн Тайлер попросил мейста Фалькона о встрече. Это значит… – Дерси замялась.

– Говори, не робей, у нас с Фениксом тайн друг от друга нет, – пошутила я.

– Я здесь, конечно, недавно… и многого не знаю, но ходят слухи… – девчонка все-таки боялась.

Не иначе как прежняя Эвери ее реально пугала. И переключиться пока было сложно. Я все понимала. Когда есть печальный опыт в общении, любое проявление обычного, человеческого, кажется ловушкой.

– … ходят слухи, что хрономаги готовят новый Прорыв. И наместник Тайлер прилетел посоветоваться с вашим мужем. Лэн Фалькон – известный маг из рода Люминор. Возможно, его вновь призовут от лица Короля, чтобы обучать одаренных кадетов.

– Ага, – с важным видом кивнула я. – Ясненько.

Что ж тут непонятного? Хрономаги, прорывы, королевская армия… Жаль, что мне уже не выздороветь. И что сны не продолжаются, подобно сериалам. А то начала бы писать книги.

После разговора меня начало неумолимо клонить в сон. Увы, сказка заканчивалась. Сон во сне – абсурд, значит, я просыпаюсь.

Дерси монотонно причитала, что хозяйка переволновалась, расстроена решением хозяина (а вот зря, вдруг лэн Гидеон передумает) и валится с ног.

Я позволила переодеть себя в кружевную, до неприличия открытую ночную рубашку: бретельки, декольте и ниспадающие к ногам волны шелка с кружевом. Горничная, не на шутку разговорившаяся, сболтнула, что именно в ней Эвери накануне ходила соблазнять своего мужа. Странно, что у нее не получилось.

Я действительно просто упала на подушки, больше не в силах пошевелиться. Кровать была прекрасна, как и вся спальня. Очевидно, Фальконы давно спали раздельно, хотя, возможно, здесь было принято навещать супруга по ночам на чужой территории.

Дерси задернула плотные шторы, и я провалилась в сон.

… И проснулась… вздрогнув – на той же кровати, в темной комнате с зашторенными окнами. На прикроватной тумбочке сиял небольшой ночник, забавная вещица в виде стеклянного шара, в котором гибкий гипсовый змей обвивал башню замка. Стоило встряхнуть шарик, и внутри пошел снег.

В легком приятном полумраке я добралась до окна. Раздвинула шторы и ахнула. Такого сияющего звездного неба я не видела со времен студенческой практики в деревне. В городах такое зрелище обычно недоступно.

Тем временем сердце у меня готово было выпрыгнуть из груди от волнения. Руки и ноги дрожали. Я ущипнула себя за предплечье и зашипела. Что происходит?

Боль, реальная боль. Может быть, как раз в этот момент, лежа в палате хосписа, я отлежала себе руку. Но это объяснение было притянуто за уши. В голове уже давно, еще до того, как я заснула в спальни Эвери, зрела совсем иная мысль.

Если я еще на больничной койке, то только телом. Моя душа освободилась от измученной болезнью оболочки. И эта душа… она почему-то оказалась здесь, в Зазеркалье или странном мире. Странном, но не выдуманном. Я, Вера Соколова, нахожусь в теле девушки по имени Эвери Фалькон Люминор, вредной особы, жены местного аристократа. Нет, не может быть!

Села на край кровати и сжала голову руками, ощущая холод пальцев и жар висков. Чувства, конечно, субъективны. Мозг можно обмануть. Но не до такой же степени! Я видела каждую завитушку на вышитом покрывале, золотистые носки парчовых домашних туфель, тонкие голубоватые жилки на ступнях женщины, в теле которой находилась.

Стоп, Вера, не паникуй. Ты умерла. Ты знала, что умрешь. Финита ля комедия. Но ты жива! Тут радоваться нужно. Сердце забилось еще чаще, но теперь от открывшихся передо мной перспектив.

Возможно, я зависла где-то в накопителе для душ и жду своей очереди на нормальное перерождение. А пока отрабатываю грехи. Но и на этот вариант я вполне согласна. Отработаю, что угодно. Удовлетворюсь малым. Извинюсь за все неудобства, доставленные лэньярой Фалькон отдельным индивидам. Вот прямо сейчас и начну.

В гостиной спала Дерси. Бедное дитя прикорнуло прямо в кресле. Я прошла мимо нее на цыпочках. Дорогу в роскошную гостиную с балконом и лисой я вполне себе помнила. Нужно только пройти через галерею, постараться не заглядываться на чудный пейзаж и звезды… и луны, целых две.

Ноги бодро понесли меня дальше, по коридору, увешанному полотнами с надменными дамами и кавалерами. Один из портретов был ужасно похож на лэна Гидеона. Та же высокомерная гримаса. На напудренном джентльмене красовался завитой парик. На спинке его кресла сидел сокол, а у ног развалилась роскошная рыжая лиса.

Соколы и лисы присутствовали и на других картинах, в разных ракурсах: у ног хозяев, на руках хозяев и даже на их головах. Очевидно, в семье Люминор было принято держать этих животных в качестве талисманов.

Лэн Фалькон был в гостиной. При моем появлении он вздрогнул, повернувшись от камина. Мне показалось, что за секунду до этого Гидеон гладил… огонь в очаге. И тот тянулся к его руке язычками пламени.

Эллис недовольно подняла голову с подстилки. Та часть ее морды, где я нашла кисту, была измазана какой-то темной мазью.

Я забыла о своей благородной миссии и с возгласом удивления бросилась к лисичке. Та укоризненно заворчала, как будто прекрасно знала, кто был инициатором ее страданий, но позволила себя осмотреть. Кисты не было. Кто-то удалил ее довольно аккуратно, шрам уже успел поджить. И тут магия?

– Вы вызывали ветеринара? – взволнованно спросила я у застывшего с гримасой недовольства мужчины.

– Лекаря фамильяров, – сухо поправил меня тот. – Он вылечил Эллис. Вы… угадали с диагнозом.

Так сказал, словно тяжесть уронил. Неприятно признавать чужую правоту, не так ли?

– Я не угадывала, – немного раздраженно кинула я в ответ. – Я не гадалка, чтобы строить предположения. Эллис ведь недавно рожала?

– Да. И вы об этом прекрасно знаете.

– Это был не вопрос, – выкрутилась я. – То есть… это был риторический вопрос. Гормональные изменения, стресс. Неудивительно, что вылезло воспаление.

– Лекарь сказал то же самое. Что с вами, Эвери? – покачал головой Феникс, почему-то упорно отводя взгляд. – Вы странно разговариваете сегодня. Словно на другом языке.

– Еще бы, – фыркнула я, поднимаясь с пола. – Не день, а сплошной вход в зону комфорта.

И только теперь осознала, что до сих пор одета в легкомысленную ночную сорочку.

Глава 3

Поднявшись, я оказалась лицом к лицу с лэном Фальконом. По комнате снова пронесся порыв странного ветра. Обнаженные плечи тут же озябли.

– Не знаю, что вы задумали? – Феникс смотрел мне прямо в глаза, пламя снова заиграло на его длинных волосах, и я завороженно на него уставилась, – но ничего не изменится. Идите спать, Эвери. Сразу после заключения договора вы отбудете в поместье Фаир-Глан. Вас довезут до портала, а за ним встретят. Попрощайтесь с домом, хотя я не уверен, что за четыре года вы сумели его полюбить.

А вот тут ты ошибаешься, феникс. Достаточно вспомнить, с каким старанием были обставлены покои лэньяры Люминор. Конечно, есть вероятность, что здесь тоже принято нанимать дизайнеров по интерьеру. Но что-то мне подсказывало, что Эвери понимала красоту и атмосферу Арх-Глана. Что же произошло? Почему я здесь вместо нее?

Феникс направился к двери. Поднявшись с подстилки и лениво полакав воды из миски, за ним потрусила лиса. На ее шерсти переливались бирюзовые искры, под ними подергивались мышцы на спине. Само животное выглядело спокойным, слегка вялым. Я предположила, что сполохи на мехе – признак использования какой-то местной анестезирующей магии. Мои зверюшки после наркоза вели себя примерно так же, только не светились.

Эллис остановилась у моих ног, выжидающе на меня глядя. Я погладила ее и заодно воровато проверила лимфоузлы. Все было в порядке. Зверь потопал дальше. А мне страстно захотелось увидеть лисий выводок.

Странно, но сейчас я отчетливо помнила время до замужества, когда работала в клинике. В голове всплывали названия ветеринарных лекарств и процедур. А вот лица Мити и Светы казались какими-то размытыми и далекими.

Я вернулась в свои покои. Дерси успела проснуться, но еще не успела запаниковать. Она с жадным любопытством поинтересовалась, не смягчился ли лэн Фалькон. Пришлось ее разочаровать. Тогда Дерси принесла мне ромашкового чая.

– Это все? – с недоумением спросила я, заглянув в чашку. – А что-нибудь посытнее? Ты смерти моей желаешь?

– Но вы же… никогда не едите после заката, – горничная привычно сжалась, опустив глаза и ожидая наказания.

Так, нужно прекращать выдавать остроты, девчонка их совершенно не понимает.

– Я просто хотела сказать, что с сегодняшнего дня меняю многие свои привычки, – напустив на себя высокомерный вид, скопированный с портретов аристократических предков Фальконов, соврала я. – Поведение мужа стало для меня травмой. Шоком. Огромным стрессом. Внутри все перевернулось… В общем, я теперь совсем другой человек. Прости, Дерси, но, оказалось, что в глубине моей души всегда прятался циник и бунтарь. И он ест после шести.

В ответ на объяснительную тираду горничная принялась истерически икать. Пришлось налить ей ромашкового чая. Не знаю, насколько он ее успокоил, но через несколько минут она вернулась с тарелкой крошечных пирожков.

– Как же я люблю, когда кто-то готовит для меня вместо меня, – простонала я, подвигая к себе блюдо. – Присядь, Дерси. Ты ужинала?

– Слуги ужинают на кухне после того, как хозяева заснут.

Пирожки оказались с нежным мясным фаршем.

– Это не офень здорофая прифычка, – проговорила я, наслаждаясь тающей во рту выпечкой. – Есть на ночь фредно.

Дерси проводила взглядом очередной пирожок, исчезнувший у меня во рту, и растерянно кивнула.

– Поэтому, – заключила я, – будем избавляться от нее вместе. Не от привычки. От той еды, которую можно было бы съесть позже, но мы съедим ее раньше. Поняла?

Горничная ничего не поняла, но пирожок взяла. Потом еще один… и еще.

– Я завтра уезжаю, – равнодушно констатировала я полчаса спустя (за пирожками последовали виноград и орешки). – И слава богам. Лэн Фалькон – непримиримый мужчина. Захоти он меня выслушать, я бы многое могла ему рассказать. Но он не хочет слушать.

Дерси только вздохнула. Ее явно что-то мучило. Сначала она отнекивалась, но затем призналась: хозяин предоставил ей право выбора. Она может уехать со мной, а может остаться в замке.

– Понятно, – кивнула я. – Мой совет – оставайся тут. Неизвестно, что меня ждет в том поместье.

– Вот именно! – после еды девушка выглядела значительно бодрее. – Нет, я поеду с вами! Вы там будете совсем одна! Дом старый! Слуг мало! Надеюсь, ваш муж выделит средства на ремонт особняка. Нет, я уверена, что так он и сделает! Он должен!

– Да? И откуда у тебя такая убежденность? – скептически хмыкнула я.

– Но как же… Вы его отказная жена. Даже когда он женится снова, он обязан вас содержать, а также выделять деньги на ремонт вашего дома. В конце концов, это его дом.

– Откуда ты все это знаешь?

– Одна из моих тетушек была замужем за драконом. Она рассчитывала, что останется с ним до самой смерти. Ее муж был из захудалого рода драков, которые уже забыли, как обращаться. Но и ему захотелось новую жену. Он отправил тетю в свой старый дом и выделил ей тридцать серебряных в месяц на содержание. Этого было очень мало, тетя практически голодала. Однако вскоре ее муж умер, так и не успев жениться во второй раз, и тетя унаследовала все.

– Какая… позитивная история, – сказала я.

– Ой, я не хотела вас расстраивать! Но ведь ваш муж богат! Он не поскупится на комфорт отказной жены!

– Однако, полагаю, при составлении договора завтра мне стоит быть очень осторожной, – рассудила я.

***

В моем новом мире наступило утро. Которое не предвещало ничего хорошего.

Дерси подала завтрак. Я едва к нему прикоснулась, есть почему-то не хотелось. Вероятно, измученному недоеданием телу Эвери хватило вчерашнего пиршества, и теперь оно не совсем понимало, что делать со всеми этими калориями.

Я вышла на балкон. На рассвете Долина выглядела еще прекраснее.

Огромный синий дракон поднялся с лужайки перед домом и, громко хлопая крыльями, начал забирать вверх. Он пролетел совсем близко, и я смогла хорошо его рассмотреть. И тут только до меня дошло, что наместник Тайлер не был пассажиром дракона, он сам был драконом.

Законы Измененных, промелькнуло в голове. Наверное, в этом мире когда-то произошло нечто глобальное, в результате чего люди научились превращаться в зверей. Или эволюция пошла по странному, но эффектному пути.

Я всегда считала подобное сказкой, но, как говорится, нет дыма без огня. Откуда-то же они взялись в нашей мифологии – оборотни. Неужели лэн Гидеон и вправду Феникс, огненная птица, известная своей способностью возрождаться из пепла, и пламя на его волосах – лишь отражение его сути? А я? Я могу в кого-нибудь превратиться?

– Вон, вот там, – вдруг воскликнула позади Дерси, маячившая в проеме двери на балкон. Не иначе как девица меня страховала. Вдруг отказная жена от отчаяния совершит что-то непоправимое, например, сиганет вниз. – Посмотрите, госпожа! Северный портал открылся! Это точно поверенные, ваш и лэна Фалькона!

Через некоторое время оба юриста сидели в той же гостиной с камином, разложив перед собой документы – листы плотной бумаги с позолоченным краем и витиеватыми росчерками.

Нотариусы были похожи как две капли воды. Сначала я просто хлопала глазами, переводя взгляд с одного на другого.

Найди пять отличий.

Я нашла только два. У одного, сидевшего напротив меня, лицо было более скуластое. У второго немного пушились затянутые в длинный хвост пепельно-русые волосы. Оба были… длинноухими и нечеловечески красивыми.

Значит, эльфы, проникшие на странице земной литературы, тоже не выдумка? Вероятно, кто-то когда-то побывал в этом мире и сумел рассказать землянам о живущих в нем расах.

Мы с мужем сидели в неудобных креслах, уступив диван гостям. А те, казалось, не обращали на нас никакого внимания. Эльфы дружелюбно общались между собой, не выказывая ни единого признака несовпадения мнений. Это настораживало. Разве они не должны были до хрипоты спорить, защищая клиентов?

Но нет. Длинноухие что-то бормотали, многозначительно переглядывались, кивали и синхронно мотали белобрысыми головами. Внезапно наступила тишина, и поверенные одновременно обратили к нам свои прекрасные нечеловеческие лица.

– По Кодексу Измененных, пункт триста семнадцать, – с интонацией робота произнес сидевший напротив меня эльф, – со вчерашнего дня, когда было сделано магическое заявление, зафиксированное в Реестре, лэньяра Фалькон объявляется отказной женой. Лэн Фалькон предпочел не озвучивать причины, по которым он разрывает брачный договор. К госпоже переходит поместье, именуемое Фаир-Глан, как и было оговорено при заключении брака. Давайте решим вопрос о ежемесячном содержании госпоже Фалькон.

– Пятьсот орлов серебром, – бросил Феникс. – Раз в полгода.

Мне показалось, что, несмотря на невозмутимость, приписываемую этой расе в книгах, эльфы были слегка озадачены. Один из них побарабанил по столу кончиками пальцев:

– Вы уверены, милорд? Вашей бывшей жене предстоит позаботиться об особняке. Вот свидетельство о его состоянии…

Поверенный толкнул один из документов через стол. Феникс едва на него взглянул.

– Я знаю, в каком состоянии находится мой дом. Это ведь МОЙ дом. А что касается денег, за время нашего совместного проживания госпожа Фалькон изъяла с нашего банковского счета гораздо больше, чем предписывалось в брачном договоре. На этом основании считаю, что у нее имеются сбережения, ведь невозможно потратить столько сразу, – Феникс улыбнулся. – Судя по снятой со счета сумме, они позволят ей безбедно прожить в поместье всю жизнь.

– Быть посему, – меланхолично протянул эльф с пушистыми волосами, делая какую-то пометку в документах.– Осталось поставить магическую подпись.

Я возмущенно ахнула:

– Простите, господа! Я вам тут не мешаю?

– Совсем нет, – почти хором ответили эльфы.

– Хотя вы уже можете уйти и заняться сборами, – добавил пушистый.

– Кто из вас МОЙ поверенный? Мой личный!

– Это я, – с удивлением отозвался эльф, сидящий напротив.

– Неужели? А вам не кажется, уважаемый, что вы должны хотя бы попытаться защищать мои интересы?

Остроухий пожал плечами:

– Формальности только затянут дело. Советую вам расписаться и покинуть замок. Первая выплата последует через один лунный месяц по исчислению Кэроса.

– Я не буду подписывать этот документ, – я вызывающе скрестила руки на груди.

– Это не изменит ваш статус, – доверительно сообщил предатель от юриспруденции. – Ваш бывший муж проявил… некоторую щедрость, и вы должны это ценить. Хотя он мог просто выставить вас вон, предъявив подтверждение о тратах из банка.

– Выставить вон? Нарушив Кодекс Измененных? Насколько я знаю, он в любом случае обязан обеспечить меня жильем. И содержанием. Достойным, а не этими… слезами.

Спасибо тебе, Дерси, за рассказ о тетушке. Я понятия не имела, что в этом мире означала сумма в пятьсот серебряных орлов. Но судя по недавней реакции юристов, Феникс пытался на мне сэкономить.

Как ни странно, своими словами я случайно попала в цель. Эльфы заметно смутились и повернулись к бывшему мужу Эвери. Тот хмурился, но в глазах мелькнула растерянность. Видимо, предполагалось, что глупенькая Эвери проглотит унижение и без возражений смирится.

– Если сумма не будет увеличена, – заявила я, – ни о каком поместье и речи быть не может. Найду себе другое жилье.

– Вы не сможете! – хором воскликнули эльфы, окончательно потеряв самообладание и заволновавшись.

– То есть… по закону, конечно, сможете, – добавил скуластый. – Но вам не на что будет жить!

– Уж поверьте, я что-нибудь придумаю. Например, найду работу.

– Ты? – Феникс презрительно скривил губы, повернувшись всем корпусом и впервые обратившись ко мне на «ты». – Ты, Эвери? За всю жизнь ты не заработала ни одной медяшки. Я оплатил долги твоей семьи. Ты даже никогда не пыталась узнать цену в ювелирных и парфюмерных лавках, просто записывала покупки на мой счет и отправляла их домой. Ты растранжиришь все содержание за полгода за пару недель, а потом приползешь ко мне на коленях.

«Ты» получилось слишком много… на мой взгляд.

– Так ты на это рассчитываешь? – холодно спросила я. – Хочешь увидеть меня униженный?

– Это будет малый платой за МОИ унижения. Соглашайся, Эвери, я все равно не дам больше. И никто меня не осудит. Даже твоя семья. За четыре года брака ты вообще о ней забыла, в том числе и о своей сестре, у которой нет ни приданого, ни возможности выучиться хотя бы на гувернантку. Я столько раз давал тебе деньги, чтобы отослать матери, но ты оставляла их себе.

Ох, Эвери, если Феникс не врет, это удар под самый дых. Я растерянно молчала, продолжая свирепо сверлить мужа взглядом.

– Так к какому решению вы пришли? – осторожно поинтересовался скуластый эльф, прервав затянувшуюся паузу.

– Согласен!

– Согласна!

Мы с мужем рявкнули хором, не сводя друг с друга взглядов, как игроки в покер, пытающиеся разгадать, кто блефует.

– Я согласен на пари. Если через шесть месяцев лэнья Роули (вот я и узнала девичью фамилию Эвери) ни разу не попросит денег, я повышу содержание, – проскрипел Феникс.

– Я согласна, – прошипела я. – Если за полгода я ни разу не попрошу бывшего мужа о помощи, мы заключим другой договор. По нему я смогу выбрать себе любой дом… какой захочу. И господин Фалькон не станет меня преследовать, куда бы я ни захотела отправиться. Он полностью устранится из моей жизни, откажется от прав на меня и на все мои активы.

– Активы? – Гидеон закатил глаза и издевательски захохотал.

– Именно! Обещаю, что к тому моменту обрету независимость. И мы еще посмотрим… – беспомощно добавила я в стиле «сам дурак», потому что понятия не имела, насколько сильный вызов бросила бывшему и бросила ли вообще. Может, он только и мечтал, чтобы вообще потерять меня из виду.

После недолгих препирательств договор был переписан и подписан. На документе вспыхнула бирюзовая печать, а у нас с Гидеоном засветились кончики пальцев.

***

– Мебель и драгоценности принадлежат роду Люминор, – ледяным тоном заявил бывший муж, когда мы остались наедине.

– Я ни на что не претендую, – буркнула я.

– И это странно, – Гидеон сощурил свои янтарные глаза. – Что ты задумала, Эвери? Это странное заявление… Ты должна понимать, что тебе не на что рассчитывать…

– … кроме самой себя, – так же холодно кивнула я.

Вышла из комнаты, гордо подняв голову. Но повернув в галерею, где свободно гуляющий между арок ветер заглушал звуки, остановилась и заорала во все горло. Что на меня нашло?! Я хотела спокойно жить, радовалась, что могу получить жилье и небольшое содержание, а тут вдруг бросила вызов бывшему!

С другой стороны, кое-что мне все-таки перепало. Я человек скромный, запросы у меня небольшие, авось выкручусь.

По поводу одежды никаких запретов не было, но утешало это мало. В гардеробе Эвери имелись в основном бальные платья и наряды для выхода в свет.

Ни одной относительно теплой вещи, только короткое манто из какого-то переливающегося меха. Белое манто. Я пыталась выяснить, в каком климате нам предстоит жить. На карте Фаир-Глан находился определенно севернее Арх-Глана, под земли Люминоров был отведен целый полуостров, что скорее пугало, чем радовало.

Поэтому я смело пожертвовала шелком, кружевом и перьями, выбрала несколько неброских платьев на каждый день и пару нарядов на выход. Имелись сомнения, что в заброшенном поместье тлела какая-либо светская жизнь, но чем черт не шутит.

Я завела небольшой блокнот, стащив его из библиотеки, из стопки кожаных книжек для ведения хозяйства (также в мой небольшой дорожный саквояж переместились несколько книг по истории и географии – по поводу литературы запрета тоже не было) и отмечала в нем все, что беру с собой.

Постельное белье, благо тут оно имелось в достатке, посуду, практичную, в основном из меди, немного дамских штучек, несколько ожерелий и колец, на которые Феникс не покушался. Видимо, они принадлежали Эвери первоначально.

Все, что попадало под запрет, было окутано какой-то магией. Я обжигалась, если осмеливалась к ней прикоснуться.

После обеда ко мне в покои явилась пожилая дама в чепце, оказавшаяся экономкой Арх-Глана. Неодобрительно ворча, она вручила мне мешочек с монетами на дорожные расходы. Серебро, определила я, заглянув внутрь. На монетах – змеи, птицы и драконы.

Подошел момент торжественного отбытия. Феникс выделил мне целую карету. Она должна была довезти нас до портала, а за ним ожидали слуги из Фаир-Глана.

Я планировала немного изменить маршрут и посетить какой-нибудь местный город. Продать драгоценности, раз основную сумму мне еще не выдали, купить теплой одежды для себя и Дерси.

В карету я погрузилась, полностью игнорируя вышедшего на мраморное крыльцо бывшего. Он молчал, я тоже не издала ни звука. Дерси откровенно плакала, ей было грустно покидать чудесный замок в долине, несмотря на то, что жизнь в нем была временами для нее несладкой.

Я уже собиралась махнуть кучеру, но внезапно откуда-то со стороны хозяйственных построек появилась Эллис. Лисичка старательно и нежно тащила в пасти крошечного детеныша. Лисенок болтался в зубах мамы и протестующе попискивал. Эллис остановилась у кареты, выжидающе поглядывая на дверь. Когда слуга ее открыл, лисичка задрала пасть повыше.

– Хочешь отдать его мне? – несказанно удивилась я. – Своего сына… нет, дочку.

Эллис глухой тявкнула. Я покосилась на Гидеона, но тот только досадливо нахмурился. Очевидно, у фамильяров рода Люминор имелись свои права, и если Эллис задалась целью доверить мне детеныша из выводка, Феникс не смел оспаривать ее решение.

Я от всей души поблагодарила лису, Дерси сбегала за корзиной для малютки лисенка, и мы, наконец, отправились в путь.

В дороге выяснилось, что ближайшим порталом мы воспользоваться не сможем. Он был предназначался только для пеших путешественников. Нам же полагалось проехать каких-то семьдесят местных миль до следующего перехода.

Порталы, обжигающая магия, разумные лисы… Я постепенно начала привыкать к местным реалиям. Вот только Дерси поглядывала на меня странно, когда я задавала один свидетельствующий о моем невежестве вопрос за другим. Увы, у меня не было иного выхода.

Карета неспешно двигалась по хорошо утоптанной дороге. В небе не было ни облачка, и оставалась надежда, что хляби небесные не разверзнутся внезапно и не помешают нашему путешествию.

Нас то и дело обгоняли доверху груженные телеги. Местные жители ехали на ярмарку. Я с радостью узнала, что мы проедем совсем рядом и уговорила кучера немного задержаться у ярмарочного поля. Кучер согласился, собираясь заодно дать отдых лошадям.

Такого буйства красок, шума и разнообразия толпы я не видела даже в своем мире.

Огромное поле между рекой и лесом было заставлено палатками, легкими деревянными конструкциями и шатрами. Продавцы уже успели выложить свой товар, и торговля кипела вовсю.

Опытный кучер повернул куда-то вдоль реки и въехал в ворота постоялого двора. Здание было небольшим, для «своих», наполовину скрытое холмом, и кроме знающих людей сюда мало кто заглядывал.

Я с некоторым содроганием ожидала встречу с настоящими реалиями этого мира, в любом случае понимая, что не стоит привлекать к себе излишнее внимание. Выбрала самое скромное платье из нарядов Эвери, подозревая, что его и еще несколько вещей девушка носила до замужества и привезла из отчего дома.

В результате одеждой я мало отличалась от Дерси. Но разница между нами все-таки была заметна. Впрочем, как раз это гармонично вписывало нас в повседневную картину.

Я выдала Дерси несколько серебряных из денег, «щедро» выделенных мне экономкой Арх-Глана на дорогу, и горничная принялась отчаянно торговаться с хозяином постоялого двора. Кажется, оба получали от этого огромное удовольствие, и я сделала себе пометку в голове – не платить безоговорочно, сколько требуют.

В результате нам досталась комната на втором этаже, со скромными удобствами в виде изолированного закутка и огромной кроватью. Лисенок спал. Он пока не освоился и всю дорогу пугливо поглядывал на нас из корзины.

Зная, что лисы рождаются весной, я предположила, что лисичке уже около четырех месяцев, а маленькость – ее личная индивидуальная черта. Я не совсем понимала, зачем мне ее подарили, но животнолюб во мне радовался безмерно.

Пришлось, правда, нанять мальчика-слугу, чтобы тот присматривал за детенышем. Мальчишка почему-то отказался торговаться, сразу согласившись на предложенную цену (Дерси отсыпала ему медяков из своего кошелька, зашипев на меня, когда я достала мешочек с серебром) и вообще поглядывал на меня с некоторым испугом.

– Так он ведь думает, что вы визарда, – пожав плечами, пояснила Дерси. – На кой ему с магами связываться?

«Визарда», – произнесла я про себя. Магия.

Среди гостей постоялого двора, слуг и пассажиров телег, встреченных нами на пути, я ни разу не видела женщин с таким же цветом волос, как у меня. Зато ловила косые взгляды, направленные на мою шевелюру. Дерси заплела ее в косу, но белые пряди и кончик предательски выглядывали из-под косынки.

Окружающие думают, что я маг… магесса… магиня, как правильно?

– Визарда, – повторила Дерси.

– Визарда или лэнья? – уточнила я.

– Вы лэнья, первородная, – объяснила Дерси. – И визарда – магически одаренная. Обычно это одно и то же. Но у вас, насколько я знаю… – горничная замялась.

– … дара особого нет, – сделала вывод я.

– Главное, вы ее чувствуете и проводите – магию, – радостно сменила тему Дерси. – А то как же лэнье без магии: ни бумагу какую подписать, ни письмо через письмовницу открыть-отослать.

Придется ей все рассказать, решила я, заметив, как испуганно прячет глаза служанка. Для девушки, прожившей в этом мире с рождения, я задаю слишком много вопросов. И задам еще больше.

Еще и письмовница какая-то… А, кажется, поняла, о чем речь – о небольшой шкатулке, что стояла у Эвери на туалетном столике. На ней светилось символичное изображение, мало отличимое от привычного мне конверта.

С волосами, спрятанными под косынку, я стала привлекать меньше нежелательного внимания. Мы со служанкой прогулялись до ярмарки, попросив кучера Брана помочь с доставкой покупок в гостиницу.

Вот уж действительно: хочешь поскорее освоиться в незнакомом месте – потолкайся среди простого народа. Сразу стало понятно, чем живет незнатное население Долины. Да чем торгует, тем и живет.

Пряжа, теплая и легкая, и все что можно из нее соткать и связать. Овощи и фрукты, некоторые для меня абсолютно незнакомые. Козы, овцы, телята и свиньи. Горшки и прочая посуда с красивой этнической росписью. Ткани и шкуры, всех цветов и выделки. Украшения: для тех, кто победнее – из меди, кожи, раковин и дерева, для обладательниц тугого кошелька – из серебра и золота с самоцветными камнями.

Я растерялась, не зная, что нам понадобится в заброшенном поместье. Решила следовать первоначальному плану. Мы с Дерси купили себе теплой одежды: меховые накидки, шапки, шарфы и варежки, сапоги на меху, грубоватые, но крепкие на вид.

Попробовала немного местных ягод, терпковатых и душистых. Если бы знала, что там, в Фаир-глан с садом, купила бы саженцев. Дерси, прошедшая школу жизни на ферме родителей, предложила остановиться на семенах. Я полностью доверила ей закупки посадочного материала. Это только кажется, что до дачного сезона еще далеко, а весна – неизбежна даже здесь.

Кучер с трудом дотащил покупки до нашего номера. А когда мы туда вошли…

Стол и стулья были перевернуты, с кровати, обнажив матрас, слетели покрывала. Мимо нас пронеслось нечто рыжее, а за ним… еще нечто рыжее. В углу комнаты загремело, и на пол легла этажерка с грубыми полотенцами. Под этажеркой зашевелились. Раздалось вопросительное «няуэ» и тихое бормотание.

Я не выдержала и засмеялась. Дерси же громко воскликнула:

– Что здесь творится?! Нас ограбили?! Ураган в окно влетел?!

– Не пугайся… вернее, привыкай, – сказала я. – Лисы. Наш нянька еще неплохо справился.

Просто лисенок освоился, раскрепостился и проявил себя. Скорее всего этому немало поспособствовал мальчишка-слуга. Дети и животные всегда найдут точки соприкосновения… и возможность пошалить.

Смущенный мальчик вылез из-под завалов. Кепка слетела у него с головы, и теперь было понятно, что мастью он не слишком отличается от лисички. Кстати, я так и не придумала для нее имя.

Лисенок вылезать не спешил, а осторожно выглядывал из-за стопки полотенец.

– Вы теперь мне не заплатите? – шмыгнув носом, осведомился ребенок. – Мы не хотели, но Алисси…

– Ты придумал для нее имя? Молодец. Пусть будет Алисси. Нет, конечно, я заплачу. Я же знаю, какие лисы непоседы.

– Надеюсь, она тут не… – Дерси скривилась.

– Если бы она тут да, – улыбнулась я, – мы бы почувствовали, едва войдя, поверь. Это тебе не котик, а нечто более… пахучее. Как тебя зовут, малыш?

– Габриэль… Габби.

– Так вот, Габби, выведи Алисси погулять и не возвращайся, пока она не сделает все свои дела. Потом приберемся и будем ужинать.

Словно поняв меня, лисичка выскочила из укрытия и устремилась к двери. Эллис ее неплохо воспитала. А я чуть не забыла, как тяжело держать лису в тесном помещении, это все-таки дикий зверь.

Глава 4

– Ну и имя – Габриэль, – улыбнулась я, когда мальчишка и лиса к всеобщей радости выкатились за двери.

Габби даже успел соорудить для Алисси поводок, фиксируемый на шее и груди. Из обычного лисичка умудрялась выкрутиться через минуту.

– В честь легенды об огненном ангеле, видно, назвали, – мол, ничего такого, местный фольклор, пожала плечами Дерси. – На севере рыжие – чуть ли не благословение в семье. А на юге их сразу начинают подозревать во второй ипостаси.

– Подозревать? – удивилась я. – Разве вторая ипостась – это плохо? Ну а как же там разные драконы, фениксы…?

– Так то драконы и фениксы, – усмехнулась Дерси. – А также наги, грифоны, василиски – высшие эти… симби… симбо… древние, одним словом. Эти ипостаси доступны только одаренным и высокородным. А тому, кто не так знатен и унаследовал оборотничество – в волка или лису обращаться, в горных барсов или рысей. От этого не почесть, а позор. Такого ведь первого спросят, куда куры из сарая делись.

– Тогда понятно, – протянула я… и вздохнула: пришло время поговорить откровенно. – Ты ведь очень удивилась, когда я спокойно отнеслась к безобразию, которое учинили Габби и Алисси, да?

Дерси отвела взгляд и буркнула:

– Не удивилась я. Давно подозревала. Как вы за предательство не наказали подвалом – так и поняла. Госпожа Эвери непременно наказала бы. Дня три в подвале бы продержала, а я страсть как боюсь темноты.

– Ну-ка, ну-ка, поподробнее, – заинтересовалась я.

– Так ведь, – служанка помялась, – все совпало. В храме накануне говорили, что Небесные Сферы соприкоснутся скоро, чтобы прихожане бдительней были. Тут же всякая демоническая дичь начнется: прорывы там, покойники ходячие, души заблудившиеся…

Девушка замолчала.

– Ты продолжай, – ласково велела ей я, – про души особенно.

Дерси вздохнула еще горче:

– Я вас под утро проверить пришла, уж больно вы накануне… понервничали, когда хозяин вас в спальню не пустил. И сока этого… будь он проклят… полсклянки выхлебали… Ну… вы лежите… как мертвая. А потом встали.

Продолжение истории я додумала сама. Эвери умерла, опившись зелья из пурпурной орхидеи – я умерла, убитая метастазами. Мы поменялись местами… Или моя душа оказалась сильнее и заняла вакантное место. Я очнулась и механически, еще не включив ум, двинулась искать мужа. Потом состоялся тот эпичный разговор.

Разумеется, я больше не была похожа на экзальтированную госпожу Фалькон. От Гидеона скрыть изменения оказалось проще – он все приписывал хитрости злокозненной супруги. А вот служанка знала меня намного лучше.

Я к радости обнаружила, что Дерси ничуть не испугана появлением новой хозяйки на месте старой.

По ее представлению, все объяснялось столкновением Сфер. Дескать, все катаклизмы и глюки космической системы от них, от шаров, которые парят в магическом пространстве и содержат в себе самые разные миры.

– Есть с псоглавцами, – деловито перечисляла горничная, – есть такие, где дышать невозможно, и обитают там только жуткие ящерицы, ликом на человека похожие. И могут они в шкуры человечьи влезать и под видом людей по другим мирам ходить…

– Рептилоиды, – догадалась я, – у нас в них тоже верят.

– Ага. А есть еще демонические, в них демоны живут, так эти самые охочие в другой мир переселиться. И не просто так, а вселиться в обычного человека, изгнав его душу.

– Нет, такое нам не надо, – чуть не перекрестилась я. – Зачем нам демоны? Не нужны они нам. Некоторые люди сами похлеще демонов, хотя если учитывать подселение, все выглядит совершенно по-другому… В моем мире демонов нет. Насчет рептилоидов я, правда, не уверена, зато псоглавцы точно не водятся. Однако и магии никакой не имеется. Вот я и плаваю тут у вас, как двоечница на экзамене.

Дерси снисходительным кивком подтвердила: точно, двоечница. И согласилась мне помогать. Покинуть меня и вернуться в замок Фальконов она отказалась наотрез.

– Так ведь интересно же, – объяснила она в ответ на мое недоумение, – что вы еще учудите. Обыграете ли мужа? И вообще.

– Мне вот тоже интересно, – призналась я с гораздо меньшим оптимизмом.

Разговор о сферах и ипостасях кое-что мне напомнил.

Когда я провожала Габби с лисой, навстречу поднимался хозяин постоялого двора, коренастый, низкого роста мужичок с бородой, Дерси еще упомянула, что он гномьей крови. Так вот мужичок окинул Габриэля нехорошим взглядом и прищурился, а мальчишка весь сжался.

Как бы не навредить мальчику, отвлекая его от основной работы. Местный тариф проживания опции «все включено» явно не предусматривал. А если Габби – оборотень, то все вообще… сложно.

Разумеется, на вопрос, не оборотень ли он, мальчишка энергично помотал головой. Какие оборотни в Долине, благородная лэнья? Это же не Север! Просто Габби очень любит животных. Он на ферме работал, и ему нравилось. Он всегда чувствовал, какой коровке нездоровится… что у кошки кость в пасти застряла… и нужно ли отпустить псов, чтобы те пожевали лечебной травки в поле… и какая коза скоро потомство даст…

Лиса сыто зевала. Габби покормил ее курятиной и выгулял до изнеможения. Правда, он и сам начал клевать носом.

– Так чего же ты с фермы ушел, если нравилось? – спросила я.

Мальчишка насупился:

– Так ведь там, как и вы, стали говорить, что я оборотень-ведьмак, – Габби шмыгнул носом от обиды. – Ну а чего, если я зверье чувствую? Я еж его не ем! Я наоборот же! Столько раз кур от ласок спасал, а они…!

– Ясно. Вот что, – предложила я. – Поешь… там на столе осталось… и поспи пару часиков. Алисси, конечно, хорошо погуляла, но успокоит это ее ненадолго. Твоя помощь понадобится и вечером. А еще нам завтра с утра уйти придется, в лавку. Так что не расслабляйся.

Мальчишка радостно кивнул. Лисичка не отходила от него ни на шаг. Если отбросить все предположения о магических особенностях пацаненка, дар чувствовать зверье был у него однозначно врожденным.

Утром я осматривала Алисси с профессиональной точки зрения. Лиса была здорова и полна энергии. Играясь, она искусала мне руки, но к такому я была привычна.

Несмотря на состоявшийся между нами прояснительный разговор, Дерси поглядывала на меня с ужасом. Уж больно велика была разница между мной и ее прежней хозяйкой. Настоящая Эвери вряд ли позволила бы испортить свою фарфоровую кожу.

Как я и предполагала, владелец постоялого двора и по совместительству хозяин Габби постучался в нашу дверь ближе к вечеру. Мы как раз разбирали купленные вещи и радовались каждой, как дети.

Хмурый полугном оказался на редкость неуступчивым. Плевать он хотел на Габриэля, мальчишка был лишь поводом. Хозяину хотелось поставить на место наглую лэнью.

Когда я открыла дверь, не сняв меховой накидки, которую примеряла, коротышка презрительно осмотрел сначала недорогой мех и простые пуговицы из рога, а потом поднял голову и уже с меньшим скептицизмом уставился на мои волосы. Очевидно, увиденное вызвало у него когнитивный диссонанс: беловолосая лэнья, но в скромной одежде и почти без украшений.

Тем не менее стоило мне упомянуть, что я хочу нанять Габби на несколько дней и щедро за это заплачу, полугном уперся рогом.

– Ну сколько он вам приносит в день? Я заплачу больше, – настаивала я.

– Мы вам тут не обязаны слуг предоставлять по первому капризу, – бурчал коротышка. – Запла́тите, конечно, запла́тите. Серебрушку за этот день, но потом в сторону мальца и не глядите, тэнья.

– Лэнья, – сухо поправила я его.

– Тем более, – осклабился полугном и поковылял вниз по лестнице. – И чтоб слугу мне вернули… Сейчас. И деньги! Две серебрушки!

– Две серебрушки! Вот же… – с досадой проговорила Дерси, на голубом глазу подслушавшая разговор. – И все потому, что нас некому защитить. Даже слуг нет. И по виду вы, как есть, отказная. Кто ж законную жену одну отпустит? Без мужского сопровождения нам не стоит и носа из кареты высовывать. Кучер? Ему к послезавтрему нужно вернуться в замок. Потому, госпожа, надобно мальчишку отправить хозяину и самим поспешить к порталу.

Я скрипнула зубами от злости. Как назло Габби только заснул и спал с улыбкой младенца. Рядом на кровати прикорнула Алисси. Лисичка дремала, чутко двигая ушами.

– Неужели нет на него никакой управы? Габби ведь ему не раб!

– Не раб, – согласилась Дерси. – Но он согласился служить хозяину и может уйти только при его позволении.

– И договор такой есть?

– Договора может и не быть, – терпеливо пояснила служанка. – Но есть слово. Любой судья после проверки ведомственного мага подтвердит, что оно было сказано. Правда…

– Рассказывай, – нахмурилась я.

В голове зрела мысль: нужно забрать Габби с собой. Уж на зарплату я ему как-нибудь наскребу. Или заставлю Феникса платить за мальчишку, это ведь с его легкой руки (и лапы Эллис) я приобрела капризную зверушку.

– Письмовница, – деловито сообщила Дерси, – можно вызвать через нее вашего поверенного.

– Этого предателя? Разве он еще мой? Я думала, теперь, когда я нищая…

– Заплатить ему придется, – предупредила служанка, – но если вы господина эльфа не увольняли, так он до сих пор у вас на службе.

Под присмотром Дерси я написала пространное и жалобное письмо своему поверенному. Звали господина эльфа, как выяснилось, Николелем О'Дулли и явился он пред мои очи через несколько часов… виртуально, соткавшись в полупрозрачную фигуру посреди комнаты.

– Лично присутствовать не могу, – туманно извинился эльф. – Однако дело не стоит выеденного яйца. Я тут просмотрел архивы, – О'Дулли указал за спину, где громоздились толстые пожелтевшие папки, – и нашел несколько прецедентов.

***

При виде голограммы юриста, владелец гостиницы, вызванный на разговор, как-то сник и погрустнел.

– Что же вы не сказали, что… – полугном махнул головой в сторону законника, вдохновенно заносившего материалы дела во внушительных размеров гроссбух.

Что полугном имел в виду, я не поняла, только пожала плечами. Нужно было сразу предъявить ему собственного юриста, что ли?

Вопрос решился очень быстро. Оказалось, О'Дулли отыскал какой-то прецедент, лет триста назад поправкой внесенный в местный свод законов, по которому любой работник мог покинуть своего хозяина, если тот не выдавал ему в день кусок сыра и каравай хлеба.

О каравае и сыре Габриэль и слыхом не слыхивал. Никто уже давно этот закон не соблюдал. Однако поправка есть поправка, и вечером наш новый фоксситтер (*) уже тащил Алисси на прогулку.

(* англ. – по аналогии с бейбиситтер и кэтситтер – нянька для ребенка/кошки)

Однако мне требовалось уладить несколько формальностей. Я все-таки заплатила хозяину гостиницы серебрушку, проведя ее в моем блокноте для ведения домашнего бюджета как взятку. В конце концов, нам не улыбалось искать другое место для жилья уже перед отъездом. Полугном вроде как признал нашу победу и смирился.

– Гонорар вам заплатит мой бывший муж, – заявила я О'Дулли. – Я тоже тут немножко почитала… посчитала… поспрашивала… навела справки. По Кодексу Измененных Гидеон должен был обеспечить меня слугами. Но не обеспечил.

– Слуги ждут вас в новом доме, – попробовал протестовать законник.

– Не вешайте мне вермишель на уши, – попросила я его. – Налицо разночтение условия. Нет слуг – есть нарушение. Мы можем спорить по этому вопросу сто лет и создать новый прецедент. В ваших же интересах немного ускорить процесс и получить оплату.

Голограмма кисло кивнула.

– И не спешите увольняться, – предупредила я. – Впереди еще столько всякого… интересного. Взять хотя бы наш с мужем спор. Это ведь тоже юридический случай, еще мемуары напишете.

О'Дулли вздохнул, поклонился и исчез. Кажется, это означало «А куда я денусь с подводной лодки»?

***

Деться юрист, конечно, никуда не мог. Но как-то слишком легко он согласился.

Утром внезапно выяснилось, что мне без моего законника никуда.

До голограммы, вернее, мемо-обскуры, как здесь называлась передача изображения и звука на расстоянии, эльф не снизошел, поэтому мы ограничились эмоциональной перепиской через письмовницу.

Для отправки и получения сообщений использовался особый лист плотного пергамента. Жаль, что каждое следующее послание стирало одно предыдущее – скриншот не сделаешь и ничего потом не докажешь. Хотя если тут у них фиксировались устные клятвы, то почему бы не предположить, что переписка тоже могла храниться на каких-нибудь магических серверах.

– Посоветуйте хороший ломбард, – написала я, проявив внезапно недюжинное умение вырисовывать у местных букв крючки и закорючки.

– Цель?

– Продать драгоценности.

– Смею напомнить, что по закону Измененных ни одна вещь, принадлежавшая супругу отказной жены, не может…

Сообщение еще писалось, но я подглядывала в щелочку шкатулки и выхватила пергамент до того, как О'Дулли окончательно осквернил его своими неприличными намеками.

– Да знаю я, знаю! Это мои украшения. Личные!

– Лавка Гогзли Смита, улица Пастухов.

В конце фразы эльф поставил крупную красочную точку, но намек прошел мимо меня.

– Вы можете за него поручиться?

– Я вам его посоветовал, этого достаточно, если знать мою репутацию.

– Я-то как раз знаю.

Хлопала крышка шкатулки, беседа продолжалась. Эльф начал что-то подозревать:

– На что вы намекаете?

– Ничего такого.

– Я вам только что помог.

– Но до этого позволили мужу обобрать меня до нитки.

– Я действовал по закону.

– Предположим. Если меня обманут в этой лавке, виноваты будете вы.

– Почему я?!

– Вы дали адрес. Откуда я знаю, может, у вас сговор с ее владельцем?

– Лэнья Роули! Это уже ни в какие рамки…!

Я захлопнула крышку шкатулки. Здесь это приравнивалось к нажатию красной кнопки на телефоне. Письмовница еще несколько раз возмущенно звякнула, но абонент был вне зоны доступа эльфов.

Признаться, мне хотелось немного прощупать О'Дулли, спровоцировать его на эмоции (и вообще узнать, есть ли у эльфов эмоции – оказалось, есть).

Если сейчас О'Дулли уволится – никаких проблем. Если нет, он или заинтересован во мне как в клиентке (в чем я лично сомневаюсь), или мой муж подослал его за мной шпионить. По известным причинам я больше склонялась ко второму варианту.

***

Лавочник с простой гномьей фамилией Смит оказался… гномом. И не полу-, а полноценным. Владелец постоялого двора казался бы рядом с ним переростком. Дэн Смит величаво глядел на меня над прилавком и молчал.

Я выложила украшение под нос гному, Смит продолжал пялиться не мигая. Я дернула бровью и сказала:

– Вас рекомендовал Николель О'Дулли.

– М-м-м, – с некоторой задержкой отреагировал гном.

– Эти украшения принадлежат лично мне. Я бы хотела их продать. Или заложить… Но скорее продать.

Серьги, браслет, кольца, колье, кулон… Кулон? Желтый цитрин в грубой позеленевшей медной оплетке на кожаном шнуре не вписывался в гарнитур. Эвери предпочитала драгоценности с камнями синего или зеленого оттенка, подчеркивающими ее серые глаза.

Я аккуратно отложила кулон в сторону. Мне он как раз таки понравился. Да и на драгоценность цитрин не тянул.

– М-м-м, – промычал гном, глядя на товар через лупу.

Спустя десять минут он все еще осматривал каждый камешек, периодически выдавая на одной ноте свое глубокомысленное «м-м-м».

Я устала нервничать, заскучала и принялась прохаживаться по лавке.

Полки с выставленными на продажу ювелирными украшениями были закрыты толстыми стеклами. Одно из них ужалило меня в палец, когда, увлекшись, я коснулась витрины.

Такая же магия защищала подарки Феникса от грубого посягательства на них его бывшей женой. Если коснуться раз, то вроде ничего. Если задержать руку… неважно, голая она или в перчатке… магия недвусмысленно шарахнет разрядом.

Ассортимент захолустной лавки изумлял. Шикарные парюры в бархатных коробках сияли в подсветке, очевидно, магической, потому что источник света определить было невозможно. Цены… Ценников не было.

Мне сразу представилось, как богатый местный джентльмен – то есть лэн (дэн – это местный средний класс, а тэн – обслуживающий персонал, фермер или земледелец) – привозит сюда даму сердца:

– Дорогая, можешь выбрать что угодно.

– Но, любимый, это же безумно дорого!

– Тебе не стоит об этом беспокоиться. Сияй и радуй меня и дальше».

Или что-то в этом роде.

Некоторые гарнитуры были откровенно вульгарными. Никогда бы не надела их в свет. Но, кажется, это во мне заговорила Эвери. Я бы из этого рая для шопоголиков вообще бы ничего не унесла.

Гном вдруг включился и выдал хорошо поставленным басом:

– Это, это и это. И лимонный кулон я тоже, пожалуй, возьму.

– Кулон не продается.

– А я бы взял.

– А я не продаю.

Гном удрученно вздохнул:

– Воля ваша, магии родовой перечить не буду… Подумал, раз уж не пользуетесь… отпечаток стерся даже, магический…

– Пользуюсь! Просто… болела! – я быстро сцапала украшение с прилавка. – А подскажите-ка, уважаемый, все эти украшения на полках продаются?

– Само собой.

– Но лавка такая… маленькая.

– Не место красит торговлю, – пожал плечами гном. – А репутация и забота о конфиденциальности клиентов.

Я кивнула. Угадала. Скорее всего, сюда приезжают неверные мужья, чтобы купить подарок для неверных жен других мужей.

Сама не ожидая, я начала торговаться. Настоящей цены своим украшением я, конечно, не знала, просто начала взвинчивать от той суммы, которую назвал мне Смит. Удвоить не удвоила, но примерно на четверть подняла, поражаясь самой себе. Гном, судя по его обескураженному виду, тоже не ожидал такой прыти от белокурой лэньи. Наверное, потому и уступил.

Лавку я покинула с мешочком золотых монет и отвоеванным кулоном на шее. Еще один повод поразмыслить: что за зверь эта родовая магия.

Я уже поворачивала за угол к карете, в которой меня ожидала Дерси, как что-то заставило меня оглянуться.

К лавке гномов подъехал двухместный открытый экипаж. Из него выпрыгнул мой бывший муж, а затем, опираясь о его руку, выпорхнула очаровательная юная шатенка в белой меховой накидке.

Какая ирония!

Бывшую наскучившую жену, можно сказать, заставили от сердца оторвать семейные реликвии, а этой… Можно сказать, брачное ложе еще не остыло, а он уже с другой! Но вероятнее всего, другая была давно, просто до сих пор особо не высовывалась. Теперь-то можно.

Я напомнила себе, что мне плевать и я на пути к новой, независимой жизни, но аутотренинг цели не достиг – почему-то было обидно.

Глава 5

Габби так доверчиво-беспрекословно влился в наш небольшой, но дружный коллектив (Дерси, лиса и я), что уже трудно было представить Алисси без Габби и Габби без Алисси.

Конечно, мальчишку весьма заинтересовали вид за окном кареты, наши скромные перекусы и погода. Но он ни разу не спросил, куда его везут.

Габби безоговорочно принял меня в качестве хозяйки, а горничную – моей подпевалы. Видимо, пока статус Дерси оставался для него непонятным: освоившаяся и всю дорогу радостно трещавшая служанка удивляла его некоторой фамильярностью в отношении благородной лэньи (которая, к слову, тоже вела себя как-то некорректно: позволяла горничной поправлять себя и учить жизни).

Впрочем, понаблюдав за нами и придя к выводу, что ссориться, драться и убивать друг друга мы пока не собираемся, Габби с облегчением посвятил остаток пути единственному, что на данном этапе жизни по-настоящему занимало все его внимание – лисенку.

Портал оказался обычным тоннелем в горе. Где-то в середине прохода его перегораживала нежно опалесцирующая всеми цветами радуги завеса. Люди оплачивали проход, спокойно входили в завесу и исчезали. Вот проехали несколько телег и тоже растворились в «мыльном пузыре».

Кучер с заметным облегчением высадил нас у пещеры, выгрузил багаж, попрощался и быстренько смылся.

Я чуть не запаниковала. Хорошо же будет, если нас никто не ждет. Мало ли что могло случиться. Сотовые в этом мире еще не изобрели. Спасибо, письмовницы существуют. В крайнем случае, напишу своему бывшему муженьку, но не уверена, что он «возьмет трубку».

К счастью, Фалькон заранее оплатил услуги Портала для меня и слуг. Билет купить пришлось только для Габби. Не позаботься Феникс заблаговременно, переход обошелся бы мне в золотой орел, крупную тяжелую монету с изображением гордой птицы. Впрочем, благодарить Гидеона лично я не собиралась.

За порталом нас ждали невысокая немолодая женщина в чепце и сутуловатый пожилой мужчина в грубой домотканой одежде, похожей на ту, что носили здесь крестьяне и ремесленники.

У мужчины была тележка, на которую он аккуратно погрузил наш багаж.

– Динфэй, лэнья, – представился слуга. – Я по хозяйству… по саду больше… и если починить что. А это тэнья Нэнси Гроуз, она у нас вроде экономки.

– Я и есть экономка, лэном Фальконом лично назначенная, – проскрипела женщина в чепце, неодобрительно поглядывая на Габби и Алисси.

Мальчика она так внимательно осмотрела с головы до ног, что юный «ведьмак-зверовод» стушевался и спрятался за моей спиной. Я искренне порадовалась, что делегации мы представили его приодетым и отмытым в реке. С Габби даже одежду снимать не пришлось, она сама осыпалась клочьями от контакта с водой.

Алисси спрятаться не успела, и ей достался полный выхлоп неодобрения. Поняв, что ей не рады, лисичка без всякой дипломатичности показала зубы, а Нэнси отпрыгнула с удивительной для ее возраста и комплекции ловкостью.

– Об этом, – на Алисси был направлен обличающий перст, унизанный золотыми колечками, – меня не предупреждали.

Несмотря на усталость и общее состояние организма с застывшей на внутреннем барометре (на шкале «паршиво») стрелкой, я решила не затевать скандал. Все потом. Сейчас главное – добраться до цели.

– Где наша карета? – спросила я у Динфея.

– Карета? – слуга сконфуженно почесал в затылке, и мое сердце вновь наполнилось самыми недобрыми предчувствиями.

– А кареты-то у нас нетуть, – злорадно развела руками Нэнси. – Телега у нас. Мы в поместье к скромоте привыкшие, а карету содержать…

– Ясно, – перебила я экономку, преодолевая желание заглянуть ей в рот: кашу она там непрожеванную держит, что ли? – Финансирования не хватает. Разберемся. Ведите нас к своей телеге.

Телега полностью соответствовала принципу «скромоты». Правда, в нее услужливо закинули пару пыльных покрывал для деревянных скамеек. Я чуть не прослезилась от такой заботы.

Дерси брезгливо подняла одно из покрывал двумя пальчиками, чихнула и отбросила дерюгу в сторону. Нэнси поджала губы, но когда горничная извлекла из хозяйственного кофра чистые коврики и облагородила интерьер телеги, экономка не моргнув глазом уселась на скамейку.

Габби уселся на облучок рядом с Динфэем. Алисси устроилась у мальчика в ногах.

Нам предстояла долгая дорога, и я решила подремать. Проснулась от крика чаек и боли в шее. С изумлением уставилась на морской пейзаж с причалом и паромом у деревянного помоста. На некотором расстоянии от берега темнела полоска суши. Никто не предупредил меня, что поместье Фаир-Глан – это целый остров.

– Дерси, почему ты не сказала… что… что… Об этом!

– Так вы не спрашивали. Я тогда думала, вы знаете, – пожала плечами горничная.

– Но я видела карту!

– У хозяина в библиотеке все старинное, а после Раскола сюда море наступило. Вот полуостров водой и окружило.

– Не передать словами, как я рада, – прошипела я.

Я еще не знала, что там с хозяйством, но уже предполагала, что доставка грузов на остров будет стоить нам звонкой монеты. Уже сейчас мы заплатили три серебряных… птеродактиля? нет, гарпии… за перевоз людей и телеги на ту сторону.

Паромщик, разумеется, выглядел счастливым. В нас он явно видел толстосумов, способных обеспечить его заработком до конца жизни. А я все больше сомневалась, что вытянула счастливый билет.

На другой стороне пролива светило солнце. Удивительно было наблюдать четкую границу в небе – разрыв в облаках. Солнечные лучи щедро заливали лесок на берегу острова, а над другим берегом сгущались черные тучи.

Паром отбыл вдоль натянутых веревок. Паромщик и его помощники сердечно с нами попрощались, намекнув, что заскучать не успеют.

Зато я успела (пойдя против утверждения, что договариваться лучше на берегу) обсудить с паромщиком наше дальнейшее сотрудничество. Сошлись мы на сумме, которая худо-бедно устроила обоих. Я была готова арендовать паром два раза в неделю, не считая незапланированные переправы. А вдруг в кафешку захочется сходить, вот так, неожиданно.

Городок здесь имелся. Небольшой, но густонаселенный, портовый. Назывался он Тиндерг, что в переводе со старинного языка означало «алый огонь».

По дороге в поместье Динфэй объяснил странный солнечный феномен:

– Это фениксы, лэнья. Здесь была у них особая земля. Солнышко их любит. До Раскола на полуострове тоже имелось поместье, старое. От него только фундамент остался, но тогдашние Люминоры все отстроили.

– А город?

– Так эта… тоже назван в честь Алого Феникса, основателя Тиндерга. На острове всегда теплее, чем на Земле, и чудеса разные творятся.

– Какие? – подпрыгнул Габби. – Какие чудеса?

– Не чудеса то, а проклятие, – с видом знатока зловеще ввернула Нэнси. – Расплодилось зверья всякого, нечисть покоя не дает.

Динфэй укоризненно поглядел на экономку через плечо, но та добилась обратного эффекта: Габби не только не испугался, а восхищенно вздохнул. Наличие зверья и нечисти явно увеличило привлекательность Фаир-Глана в его глазах.

Меланхоличная лошадка впервые выказала признаки оживления, и за следующим поворотом открылся вид на поместье.

Двухэтажный особняк серыми окнами смотрел в сторону моря. Издалека он выглядел величественным и ухоженным. Я ожидала, что когда мы подъедем ближе, вид изменится. Старое здание без должного ухода, открытое морским ветрам…

Но даже вблизи дом производил неизгладимое впечатление.

Толстые стены с щербинами, изъеденные солью, кое-где с обнажившимися из-под известки камнями, тем не менее казались несокрушимыми.

Большинство окон на втором этаже лишились стекол и были забиты досками. На крыше виднелись хаотичные заплатки из свежего дерева. Лужайка перед домом заросла сорняками, щебень на дорожках размыло, а из клумб торчали не подлежащее идентификации сухие стебли.

И все же я ожидала худшего. Вокруг шумел лес, и остатки сада терялись в нем в паре десятков шагов от особняка. Море поблескивало в прорехах живописных зарослей, некогда, видимо, бывших аллеей для прогулок.

– Это… прекрасно, – сказала я, не найдя других слов.

Будто бы домой попала. Словно всю жизнь сюда стремилась и, наконец, добралась.

Внутрь я вошла, пребывая в легком трансе. Я как будто бы заранее знала, что увижу: огромную кухню с закопченным потолком, но холодными застоявшимися печами и запахом старого жира, несколько узеньких комнат-кладовок, гостиную с высокими окнами в эркерах, библиотеку с пыльными книгами и вытертым ковром, каменную лестницу наверх…

Нам с Дерси подготовили две смежные комнаты. Я распорядилась, чтобы открыли еще одну, для юного Габриэля, на Нэнси, уперев руки в боки, категорично заявила, что дел у нее и так хватает.

Динфэй робко вызвался помочь, но я отказалась. Слуге, довольно немолодому человеку, и так досталось за день. Я лишь попросила его отнести чемоданы в комнаты.

Переодевшись в старенькое платье, я в буквальном смысле закатала рукава. Пыль я не переносила, и как рассадник бактерий и прочей гадкой живности, и как аллергический фактор. У меня уже начинал подозрительно чесаться нос.

Натаскав воды, мы с Дерси отдраили светлую комнатку для Габби. А потом, переглянувшись и поморщившись, принялись за свои спальни.

Создавалось ощущение, что Нэнси прошлась по комнатам по какой-то странной траектории, держа по тряпке в вытянутых руках. Где задела там, считай, и протерла. Пол, кажется, подметали метлой из трех прутьев, вездесущий морской песок хрустел под ногами.

Одним словом, к концу дня мы так умаялись, что отужинали хлебом и сыром (Нэнси пыталась накормить нас вчерашним овощным рагу, но мой нос категорически воспротивился).

Ночью я лежала в кровати, раскинув конечности морской звездой и бессмысленно таращась в освещенный двумя лунами потолок.

Мне никогда со всем этим не справиться, сделала я вывод, заставив несколько мыслей лениво пошевелиться в черепной коробке. И какая еще, к чертям собачьим, финансовая независимость? Что я умею? Хорошо готовить? Вести хозяйство? Да, пожалуй. Но о том, чтобы превратить Фаир-Глан в процветающий курорт, не стоит и мечтать.

Никто еще не отменял такое понятие, как развитая инфраструктура. Это в художественной литературе шустрые попаданки из нашего мира в средневековье зарабатывают начальный капитал на внедрении посудомоечных машин и продвинутых сельскохозяйственных технологий.

У меня была только моя профессия. Вряд ли в городе поймут, если там появится лэнья-ветеринар. Да и договор предполагал, что я буду жить в поместье. По Кодексу Измененных я могла покидать Фаир-Глан лишь на один совокупный месяц в году и каждый выезд должна была согласовывать с Гнездом Люминоров и бывшим мужем. С такими ограничениями постоянная работа в городе мне не светила.

Хорошо хоть особняк не оказался развалинами. Если правильно рассчитать бюджет, можно потихоньку двигаться по пути ремонта и обновления. В конце концов, в договоре не указывалось, что я должна превратить Фаир-Глан в королевскую резиденцию.

Главным препятствием на пути к победе было отсутствие персонала. Насколько я успела выяснить, Динфэй выбивался из сил, а Нэнси больше воровала, чем работала. В своем мире я вела хозяйство на довольно приличные средства, но не могла позволить себе унизать шею и руки золотыми украшениями.

В полумраке спальни скрипнула крышка письмовницы. Не успела я изложить свою ситуацию, как разбуженный посреди ночи О’Дулли прислал возмущенный ответ:

> Два часа пополуночи! Я увольняюсь, госпожа Роули!

Подумав, я накарябала ниже:

> А мой бывший муж это одобрит?

Последовала глубокомысленная пауза.

> Завтра постараюсь изучить все документы по поместью. Думаю, найду лазейку.

> Спокойных вам снов! – вежливо написала я, но абонент воспользовался моим ноу-хау и захлопнул шкатулку.

– Я лэнья, вообще-то, а не поломойка, – возмутилась я на пятый день уборки.

Со стороны Дерси раздался подозрительный звук, похожий на смешок:

– Вот вы и привыкли называть себя лэньей, – сказала горничная… нет, уже просто помощница и подруга, а учитывая, сколько дел мы переделали вместе… Вот только уговорить ее перейти на «ты» я так и не смогла.

– Не смейся! – проворчала я. – Даже в загробной жизни отдохнуть не дают!

Тут мы обе рассмеялись.

– Моя тетя, – принялась рассказывать Дерси, – став отказной женой, чтобы заработать, лепила солонки из глины, а ее сестра, моя мама, продавала их на рынке. Потом, правда, тетин муж драк, мой дядя, умер, и тетя забрала меня к себе. А мама до сих пор лепит эти плошки, солонки и подставки и дарит подругам.

– Слушай, Дерси, – рискнула спросить я, – а почему твоя тетя, будучи обеспеченной женщиной, не дала тебе образование?

– Как это не дала? – возмутилась помощница. – Я умею готовить, шью, хорошо стираю, знаю много рецептов зелий и отваров от головной боли.

– Рецепты от головной боли – это сила, – признала я. – Тебе цены нет. Да мужья хозяек с тебя в любом благородном семействе пылинки сдувать будут. Тебе просто с Эвери не повезло. Она и без головной боли сумела мужа достать.

– А вы, хозяйка, – Дерси вздохнула. – Что с вашей семьей случилось?

При упоминании моей предшественницы горничная всегда печалилась. И это при том, что Эвери обращалась с ней, как с рабыней.

– Случилось, что я себя переоценила, – призналась я. – Взяла на себя ответственность, с которой не справилась. А меня, наоборот, опустили до статуса говорящего пылесоса. Был у нас такой робот-пылесос. Я как-то загрузила в него программу шутливого общения. Йориком назвала. Он все время бормотал: «Бедный Йорик, бедный Йорик, за что тебя… в этот свинарник?»

– Шаловливый дух, – с ходу классифицировала хозяйственную «нечисть» Дерси. – У нас такие на ярмарках продаются, для розыгрыша. Можно в любой предмет вселить. Только не все такие шутки понимают.

– Вот и меня не поняли, особенно падчерица. В ее комнате Йорик ругался активнее всего.

– А муж?

– Митя? Он был милым, пока мы встречались. Казался таким… наивно романтичным. Всегда мной восхищался… жалел. Я много работала, а он хотел домашнюю жену. Не знаю, зачем я согласилась. Митя убедился, что я уже никуда не денусь, и переложил на мои плечи свой дом, свою дочь, даже больную маму.

– Вы были очень одиноки, – резюмировала Дерси, – оттого, наверное, и померли.

– Думаю, ты в чем-то права. Во мне разрослась болезнь, как… паук.

– Так это прокляли вас, – не менее авторитетно заявила помощница.

– Но у нас нет магии.

– А лукавый дух? И вообще, моя мама говорит: миров много, и в каждой свое волшебство, иногда маленькое, слабенькое.

– Тоже верно, – спорить не хотелось.

Я с кряхтением разогнулась, оценив проделанную работу.

Гостиная заметно посвежела. Выстиранные шторы, камин без свисающих сталактитами комьев копоти, блестящий пол, местами, правда, вытертый. Чистенько, но бедненько.

Нужно средства и слуги. Пятьсот орлов раз в полгода – жалкие слезы. Боюсь, мы с Гидеоном виделись не в последний раз. Следующий будет, когда я науськаю на него О’Дулли.

– Придется жестко экономить, – пробормотала я.

Дерси только пожала плечами, тетушкино воспитание ее нехило закалило.

– Я силки на кроликов ставить умею, – гордо похвасталась она. – Небось не оголодаем.

– Дерси, да ты просто бриллиант! Дай тебе бог мужа хорошего! – воскликнула я, и девушка слегка зарделась.

Впрочем, насчет оголодать у меня уже сейчас имелись некоторые опасения. Нэнси готовила ужасно. Я вообще не подозревала, что можно так портить продукты.

Нам уже пришли заказанные в городе мясо, мука и овощи. Все благополучно растворилось в недрах кладовки, при этом всякий раз, когда я заговаривала об улучшении качества питания, Нэнси упрекала нас в обжорстве, особенно Габби.

Мальчик действительно хорошо кушал. Но упрекать молодой растущий организм в том, что он растет, было как-то ниже моего понимания.

Я недоумевала, почему экономка ведет себя так нагло. Неуязвимая она, что ли? Уверена, что на ее место желающих не найдется?

– Надеюсь, одними кроликами питаться не понадобится, – сказала я. – У нас есть золото от продажи украшений. Как ты там говорила, целых полсата монет?

– Да, полмешочка. А целый сат – это большой мешочек, – напомнила Дерси.

Я старалась запомнить здешние меры и не запутаться.

На кухне что-то брякнуло и булькнуло, а в коридоре – скрипнуло. Потянуло горелым.

– Пойдем-ка прогуляемся, – предложила я, принюхиваясь, – Динфэй обещал экскурсию по хозяйственной части поместья.

Недавний ураган (такое на побережье случалось часто) разворошил и разбросал остатки старой «инфраструктуры» имения. Целыми остались лишь те постройки, которые Динфэй регулярно укреплял и обновлял: дровяной сарай, амбар и конюшня.

Моя мечта завести свинок и курочек постепенно гасла. Все опять упиралось в деньги и персонал.

Плодов сад давал немного. Пара старых яблонь, несколько кустов смородины, терновник и дикая слива едва-едва обеспечивали потребность двух-трех человек. Динфэй сушил садовые дары, зимой из них готовили сладкие отвары.

Сил обновить и облагородить сад у пожилого слуги не хватало. Правда, в лесу рос дикий кизил, и его ягодки уже начали розоветь. Как-то сразу предположилось, что заготавливать ценный продукт придется мне, Дерси и Габби.

Рыжик уже впрягся в работу. Динфэй не мог на него нахвалиться. Привыкший к тяжелому труду мальчишка за утро переделывал кучу дел. Он предпочитал быстро выполнить поручения и потом бродить по лесу вокруг поместья с Алисси, осваивая новые территории для игр. Больше всего я опасалась, что ребенок и лисенок однажды одичают.

– А это что за место? – спросила Дерси, когда Динфэй вывел нас на неухоженную лужайку за садом, окруженную длинными низкими постройками.

– Так эта… как его… бестиарий тут был, прежних хозяев, – сообщил слуга. – Люминоры здесь своих бестий разводили.

– Фениксов? – подняла брови я.

Сразу представилось, как будущий наследник магической семьи, Гидеон Фалькон Люминор вылупляется из яйца.

Старик шутку оценил, захихикал:

– Остры вы на язык, хозяюшка. Люминоры – высшие фениксы, они от союза с огненными бестиями пошли: с птицами, значит, разумом поделились, а те с ними – магией. Туточки жили их фамильяры. Вот то – башня соколиная, а это лисятник. Я еще мальчишкой был, когда семья покинула поместье, но лисичек отлично помню. Малышки, но ладненькие, прямо как ваша, из особого помета. Мини… миниатюровые, в общем. Благородные лэньи только их и покупали, а ихние горничные носили за ними лис в красивых корзинках с лентами. Вот.

Динфэй поднял кверху заскорузлый палец, дабы мы сполна оценили его лекцию.

– Слышала? – обратилась я к Дерси. – В корзинку – и носить за госпожой.

Помощница сделала вид, что намеков не понимает, а Габби на всякий случай подхватил Алисси на руки и прижал ее к себе.

– А каких еще зверей здесь разводили? – поинтересовалась я.

– Нечисть! – рявкнули у меня за спиной. – Нечисть разводили, для некромантов всяких и бестиловов, прости господи. Вот Люминоры проклятие и схлопотали. Родники пересохли, ураганы жилье расшвыряли. А еще женились на ком не попадя, – экономка окинула меня неприязненным взглядом.

– Вот как-то определитесь, – холодно подсказала я, – от нечисти или от мезальянсов.

Нэнси таких сложных слов не знала. Она смачно сплюнула на землю и бросила:

– Обед остывает… лэнья, разогревать не буду, некогда мне.

Мы почтительной процессией потянулись к дому. Есть хотелось всем. Я была морально готова даже к переваренному рагу, которым пичкала нас Нэнси третий день подряд.

– Неужели прям-таки настоящую нечисть разводили?

Динфэй кивнул:

– Настоящую. Она потом по лесам разбежалась.

– А сейчас? – тихо спросила я, непроизвольно ежась и оглядываясь.

– И сейчас попадается, – подтвердил Динфэй.

– Ой… а как же Габби? – взволнованно пискнула Дерси.

– За мальца не волнуйтесь, с ним лиса, – благодушно отозвался слуга. – Нечисть фениксовых фамильяров боится, не подойдет, помнит, кто в доме хозяин.

– Все равно, – мотнула головой я. – Габриэль, от дома далеко не отходить, понял?

Мальчишка кивнул. Алисси тявкнула.

– На всяких тварей интерес большой, и был, и есть, – продолжил Динфэй. – А Люминоры… эта… хорошо бестий разводить умели: хозяевам послушных, умных да опасных. Некромантам всяким только такие сгодятся. Обычную дикую нечисть никак не приручить, а если маленько помагичить над выводком – совсем другое дело. Так сразу под будущих хозяев фамильяров и растили. А кто лучше от других тварей некроманта и бестилова защитит, чем такая же тварь?

Логично. Значит, лисы и соколы. Интересно, сколько персонала было тогда у Люминоров. Лекари зверей так точно имелись. И почему я не попала сюда лет сто назад?

Глава 6

Ужин не задался. От рагу отчетливо попахивало гнильцой. Обитатели Фаир-Глана по очереди отодвигали от себя тарелки. Динфэй пробормотал какие-то извинения и сбежал. Я заподозрила, что у старичка где-то имеется продовольственная заначка. Голодным он никогда не выглядел, а иногда тайком что-то пожевывал.

– Вы хотите нас отравить? – в лоб спросила я Нэнси. – А на виселицу не желаете?

Я понятия не имела, казнят ли в этом мире людей повешением. Но, похоже, угадала.

– А ничего вы мне не сделаете? – Нэнси чуть побледнела, но гордо задрала все три подбородка. – Готовлю из того, что имеется. Другого мне не покупали.

– Это есть нельзя, – категорично заявила я, забирая самую щербатую и потрескавшуюся тарелку из-под носа у Габби. Вечно голодный ребенок пытался найти в месиве из костей и обгорелых обрезков овощей съедобный кусочек. – Мы ведь купили нормальные продукты. Где они?

– Где положено, – отрезала экономка. – В шкафу холодильном. Сами поглядите.

– Ключ, – потребовала я.

И поглядела… на свою беду, даже понюхала. Переложенное льдом мясо издавало невыносимую вонь. Нэнси поглядывала на меня со злорадством. Я тоже перевела на нее задумчивый взор, пытаясь понять, как рачительная экономка сумела заменить свежие продукты на гниль.

Смотрела я долго. Нэнси даже слегка забеспокоилась.

– И не глядите так, хозяйка. Не надобно на меня так глядеть. Я человек подневольный, лэном Фальконом сюда поставленная. Ему меня и увольнять… Да только и он не уволит.

– Это почему же? – прищурилась я.

Но Нэнси по обычаю фыркнула:

– Потому как я часть дома, вот почему! Попробуйте тронуть – и увидите. Проклятие-то не дремлет. Меня-то оно не тронет, а вот вас…

Скорбно поджав губы, экономка поковыляла прочь. Ключ от шкафа остался у меня, но в данной ситуации он был совершенно бесполезен.

Я еще раз осмотрела продуктовый набор сомнительного качества. Тут, наверное, даже самая продвинутая магия не помогла бы.

– Никто не сможет выгнать тэнью Нэнси Гроуз из поместья, – О'Дулли снизошел до помощи и соизволил явиться в магической обскуре. – Она потомок тех семей, что помогали первым Люминорам в освоении побережья. Ее права прописаны в особом Своде, приложении к Кодексу, который…

– Все ясно, дальше можете не продолжать, – поморщилась я. – Но ведь прогнать, а не уволить. Уволить-то я ее могу?

– Не можете, – «обрадовал» меня эльф. – Предки тэньи Гроуз служили Люминорам именно в качестве кухарок и управляющих.

– Что у вас за законы?! – простонала я, схватившись за голову.

– Непреложные, – пожал плечами О'Дулли. – Предупрежу сразу: жалоба лэну Фалькону не поможет. Он не в силах повлиять на ситуацию. Он чтит Кодекс.

– Передайте лэну Фалькону, – прошипела я, – что я разгадала его коварный план: заморить нас всех голодом. Стариков, женщин и детей!

– И лис? – оторопело уточнил эльф.

– Конечно! – рявкнула я. – В первую очередь!

Откинулась на спинку кресла и мрачно наблюдала, как гаснет изображение О'Дулли на «видео экране». Кабинет, кстати, я себе выбрала с видом на море. Разложила и расставила в шкафу стащенные из-под носа мужа книги, карты (устаревшие, но полезные с точки зрения истории) и свои блокноты.

Ситуацию с едой нужно было как-то решать. Но для этого требовалось изгнать из кухни жадного минотавра – тэнью Гроуз. Минотавр, естественно, изгоняться не хотел.

Чем мы так насолили Нэнси, я так и не поняла, но она невзлюбила нас с первого взгляда… Точнее, меня. Впрочем, я догадывалась, чем было вызвано подобное отношение. До нашего приезда Нэнси была здесь королевой. Необремененная особыми обязанностями, она спокойно осваивала выделенный на поместье бюджет. И собирала коллекцию золотишка.

А тут явилась отказная жена, да еще и со свитой. Неприятность. Еще неизвестно, кто кого выживает: мы Нэнси или она нас.

К середине ночи стало совсем холодно и голодно. С материка подул пронизывающий ветер, и Дерси пришла, чтобы помочь нам с Габби разжечь огонь в каминах.

Когда мы немного согрелись (мне все время казалось, что с минуты на минуту на лестнице с чердака раздастся топот Нэнси, и экономка ворвется к нам с требованием вернуть потраченные дрова), вопрос пропитания встал особенно остро.

– Так, – сказала я. – Держаться больше нету сил. Отправляемся на ночной дожор.

– Куда? – удивилась Дерси.

– Сейчас увидишь.

В ту ночь бог послал нам… ничего. Мы все перерыли, словно голодные мыши. Нэнси даже хлеба на кухне не оставила.

Габби нашел в корзине свеклу и принялся уныло ее грызть. Кажется, до него над ней поработали другие грызуны. Я выкинула сморщенный овощ в окно, и Габби, кажется, решил, что я нарочно отбираю у него с трудом добытую еду.

– Не об этом ли проклятии говорила Нэнси? – грустно предположила Дерси. – Я имею в виду, о себе. Она и есть проклятие.

– Предполагаю, наша замечательная, о-о-очень экономная экономка прячет продукты в подвале, а там на двери огромный замок, – поведала я собравшимся. – Я потребовала ключ, но Нэнси сказала, что давно его потеряла. А ведь на вид замок ни разу не поржавевший, чистенький, смазанный.

Не успела я договорить, дом вздрогнул. От фундамента и вверх по нему прошла жутковатая вибрация. Землетрясение? Нет, ощущения были сродни тем, что встретили нас в тоннельном портале – будто ветром подуло, но насквозь. Нечто подобное я испытывала в Арх-Глане, когда Гидеон заявил о нашем разрыве.

– Какая-то магия! – дрожание усилилось, и я схватилась за стол. – Габби, держись!

Алисси громко затявкала. Дом задрожал еще сильнее. И зазвенел.

– Не бойтесь, – внезапно заявил Габби. – Это не вредное волшебство, просто… волшебное.

– Откуда ты знаешь? – крикнула Дерси, затравленно оглядываясь – Ой, мамочки! Сейчас все рухнет прямо на нас!

– Не рухнет. Алисси так сказала, – со спокойным видом ответил малыш.

Дрожь стихла так же неожиданно, как началась.

– Это точно не похоже на проклятие, – сказала Дерси, тыча пальцем мне за спину, – скорее наоборот.

Я оглянулась. В углу кухни материализовался новый предмет обстановки – высокий сервант со стеклянными вставками. Видимо, они и издавали тот странный звон, который сопровождал вибрацию.

За стеклом в шкафу выстроился очаровательный сервиз с цветочками на двенадцать персон, на столешнице лежал каравай хлеба, укрытый полотенцем, а на одной из полок обнаружились круг сыра, кувшин молока под тряпицей и плошка присыпанного солью сливочного масла.

– Что здесь происходит? – спросила я, обнаружив, что мажу маслом огромный кусок дивно пахнущего хлеба.

– Магия, – прочавкала Дерси, первой добравшаяся до сыра.

– Ага, – подтвердил Габби, приобщаясь к хлебу и молоку, – и если это проклятие, то оно мне нравится.

… Незапланированную трапезу неизбежно прервали, но половина снеди успела исчезнуть в наших желудках. Однако на буфете явно стояла магическая сигнализация, пробудившая охраняющего его «цербера».

– Тэнья Гроуз, – помахала я рукой разъяренной фурии, появившейся на пороге кухни в самом что ни на есть колоритном виде: в безразмерной ночной рубашке в розочку и кружевном чепце.

Огромный бюст экономки, не стесненный корсетом, угрожающе колыхался, глаза горели праведным гневом.

– Спасибо, что позаботились о нас, – невинно улыбаясь, поприветствовала я Нэнси. – Это было невероятно вкусно. Беру свои слова обратно, простите, что была к вам строга.

Знала, что провоцирую жадную бабищу, но терпеть произвол не было больше сил.

Нэнси обвела нашу компанию безумным взглядом и остановила взор на Габби.

– Ты! – сдавленно прорычала экономка. – Это все ты, нечистое отродье! Ты сорвал вуаль невидимости с моего буфета!

Габби икнул, не в силах отвести глаз от мегеры в балахоне. Нэнси бросилась на мальчика, парализованного страхом.

Но я успела раньше.

Отпихнула несущуюся на Габби толстуху со всей силы, боясь, что она отмахнется от меня, как от комара. Но как многие полные люди, Нэнси оказалась рыхлой и слабой. От моего толчка она отлетела в угол, подобно набитому ватой мячу.

Уронив по дороге несколько ведер и швабру, экономка присела на пятую точку. Вид у нее был донельзя ошеломленный. А я, удостоверившись, что не причинила служанке иного вреда, кроме оскорбленного самолюбия, холодно проговорила:

– Маленьких обижать? Не позволю. За гнилую еду, как выяснилось, прогнать я вас не могу. И за припрятанные от хозяйки запасы, видимо, тоже. Но вот нападение на члена семьи – это уже совсем другая ситуация. Дерси, ты видела, как тэнья Гроуз напала на Габриэля?

– Конечно, – бесстрашно подтвердила помощница, впечатленная моей атакой. – И засвидетельствую в судах земных и небесных, если понадобится.

– До небесных, надеюсь, дело не дойдет, – проговорила я строго. – Но владельцу Фаир-Глана такое поведение вряд ли понравится.

Нэнси с трудом поднялась, стараясь не встречаться со мной взглядом и скривилась:

– На какого-такого члена семьи, хозяйка? Я против вас не шла, а этот… нечистый дух он, оборотень глазливый!

– Габби – мой… подопечный, мой… приемный сын, – неожиданно вырвалось у меня.

Сама не ожидала, честное слово. Будто кто-то произнес это за меня. Дерси уставилась, открыв рот, Габби уронил на пол остатки бутерброда, Алисси с видом «ну и дела!» неуверенно почесала лапой за ухом.

– То-то я смотрю… – экономка разгладилась лицом и с заметным облегчением сплюнула на пол. Он и до этого чистым не был, но нельзя же так, на рабочем месте… – Наблудила, нагуляла, вот муж и выгнал.

– Эй, полегче, неуважаемая, – оскорбленно парировала я. – Мне двадцать два. Это же во сколько лет я должна была его… приблудить?

– Мне-то все равно, – экономка со скрипом разогнулась, – а вот мейст Фалькон удивится. Вернется вам сторицей за мои страдания, помяните мое слово. Мало было позора, еще и голь перекатную собрали да проклятие пробудили.

– Да хватит уже угроз! – не выдержала я. – С проклятием мы как-то справимся. И с вами тоже. Пугать меня не надо: где вы учились, я давно преподаю. Только попробуйте тронуть Габриэля, любое проклятие ерундой покажется.

Никогда не терпела, если при мне обижали детей. Даже Светочка признавала, что я всегда добивалась для нее справедливости в школе.

– Сама отсюда не уйду, – угрожающе пообещала экономка. – И законов таких нет, чтобы вы меня силой выперли.

– Посмотрим, – процедила я. – Но если к завтрашнему дню вы не приведете кухню в порядок и не начнете выполнять свои обязанности, я подам на вас… – тут я запнулась. В суд?

– … жалобу в родовой совет Фальконов, – подсказала Дерси.

– Нечто они послушают отказную жену, – фыркнула Нэнси.

– Когда женщина входит в Гнездо, это навсегда, – вдохновенно заявила моя помощница, судя по затуманенному взгляду вспомнившая превратности тетушкиной судьбы. – А если отказная жена добровольно возлагает на себя соответствующие обязанности, вроде заботы об имуществе бывшего мужа, то она сохраняет за собой право голоса. Лэнья Эвери безропотно согласилась переехать в Фаир-Глан. И из Гнезда ее никто не выгонял.

Не то чтобы безропотно и добровольно, ну да ладно…

Нэнси, кажется, проняло. Ее крошечные глазки забегали, а розочки на бюсте снова пришли в движение.

– Поглядим еще, – пробормотала она, пятясь в коридор. – Все равно дом вас не принял, а Фальконам вы не ровня.

– Она знает что-то, чего я не знаю? – спросила я, когда Нэнси растворилась в темноте коридора. – Что за постоянные намеки? Дерси, ты в курсе?

– Увы, – девушка развела руками. – Когда я пришла, у вас с мужем уже неладно было, только я понятия не имею, в чем причина.

– Значит, нужно побольше узнать о семье Эвери. К тому же Гидеон что-то говорил о бедственном положении ее сестры. Раздобыть бы только адрес.

Дерси задумалась:

– Письма от вашей маменьки я точно упаковывала – в розовую коробку с бусинами на крышке. Там и адрес обратный быть должен.

– Отлично. Завтра же напишу… маменьке.

Я ободряюще улыбнулась Габби, но мальчик вдруг спрыгнул со стола и бросился ко мне. Он налетел на меня с неожиданной для такого малыша силой, и я едва устояла на ногах. Мальчишка прижался и громко зарыдал.

– Ты что, Рыжик? – я наклонилась к его заплаканному личику. – Испугался злую тетку? Я не позволю тебя обидеть. Просто держись ко мне поближе, а от нее подальше.

– Мама, – прохлюпал Габби. – Мамочка! Я так долго тебя ждал!

От этих слов внутри меня как будто что-то взорвалось. Тягостный ком, растущий на сердце с того момента, как я узнала о своем бесплодии, внезапно рванул к горлу.

Ребенок, которого я потеряла, будучи уже на позднем сроке… отчаянные попытки снова забеременеть, сны, в которых маленький мальчик махал мне рукой с высокого холма, а я никак не могла рассмотреть его лицо в лучах солнца. Боль пронзила грудь, словно кто-то вскрыл застарелую рану. Нет, я не смогла оттолкнуть доверчивое дитя.

– Да, – прохрипела я, крепко обняв Габриэля. – Я тоже долго тебя ждала… я искала… и нашла.

Это было… странно. Совершенно чужой ребенок, к которому я поначалу относилась безо всяких эмоций… Теплый, трясущийся от волнения малыш, доверчиво прижавшийся к моему животу. Я никак не могла быть его мамой, ни в прошлой жизни, ни в этой. Но я как будто не узнала его при встрече, и только сейчас поняла, что мы не чужие друг другу.

– Ты действительно моя мама? – Габби поднял на меня полные слез глаза.

– Да, – кивнула я, – но я не та женщина, которая тебя родила. Меня прислали… Небеса. Там узнали, что тебе очень одиноко, и послали меня.

– Это хорошо, – серьезно отозвался малыш. – Я все понял: ты умерла и отправилась на Небо. Но они тебя вернули. Ты… другая, ты не похожа на мою маму, но так бывает.

– Ну вот видишь, – с облегчением улыбнулась я. – Сам во всем разобрался.

– И ты меня больше не потеряешь?

– Никогда.

… Даже на втором этаже было слышно, как Нэнси грохочет в своей пристройке. Перестановку она там делала под влиянием стресса, что ли.

Габби заснул, не выпуская моей руки. Спал он сладко-сладко, подрагивая пушистыми рыжими ресницами. Так бы и съела.

– Я там поспрашивала, на постоялом дворе, – помявшись, призналась Дерси, пока я подтыкала со всех сторон одеяльце Габриэля и отбивалась от игривых покусываний Алисси. – Габби не мог знать свою маму. Он никогда ее не видел… То есть видел, конечно, но ему было несколько дней от роду. Его фермеры воспитали… ну как воспитали, сначала кормили, обноски отдавали, потом выгнали. Мать Габби – видели вроде накануне у загонов какую-то беременную бродяжку – бросила сына после рождения, оставила в теплом сарае для овец.

– Ну хоть в тепло занесла, – пробормотала я.

Нечто такое я и подозревала. Слишком уж спокойно мальчик говорил о своей родительнице, как будто и не скучал. Ведь сложно скучать по тому, кого в твоей жизни не было. А фантазии Габби… иногда вымысел – лучшее лечение детских травм и малыши инстинктивно им пользуются.

– Почему вы вдруг так прониклись к мальчику? – помолчав, спросила горничная.

– Трудно объяснить, – сказала я, затолкав подальше вспыхнувшие было эмоции. Столько лет прошло, а как вчера было. – Это что-то за пределом моего понимания. Я… когда-то потеряла ребенка. Он умер еще в утробе. И мне вдруг показалось, что Габби и есть тот мальчик. Глупость, наверное. Разные миры, эти… как их…

– Сферы, – подсказала Дерси.

– Однако если принять за основу, что время в разных мирах течет по-разному… – Дерси недоуменно моргнула, и я махнула рукой: – Это так, мысли вслух, не обращай внимания. И в конце концов, почему бы мне не усыновить Габриэля? Я одинокая женщина, он одинокий ребенок. Если верить в Судьбу, то наши пути пересеклись, а это знак… наверное. Ну посмотри на него, как я могла его оттолкнуть? Дом большой, места всем хватит. Вот только что там такое у нас в подвале хранится, что Нэнси замок повесила?

– Оттуда раздавались… – Дерси поежилась, покосилась на окно и призналась: – шаги…

– Из подвала, запертого на замок?

– А если там неупокоенный дух? Злобный. Тогда все сходится. Нэнси с ним общий язык нашла, а нас он невзлюбил. Дом шатался? Шатался. Хорошо, ничто никому на голову не упало.

– Ну… тут я скорее повторю слова Габби. Такая форма проклятия меня вполне устраивает, а злобный дух – определенно милашка, раз разрушил заклятие невидимости на буфете и позволил нам наесться. Вот с Нэнси все непонятно. Стоит мне вроде найти ее слабое место, как она выворачивает ситуацию наизнанку. Не знаю даже, захочет ли меня выслушать Гидеон. И улик против Нэнси у нас нет. Устное обвинение – детский лепет. Хотя… помнишь, ты говорила про сказанное слово? А если подать в суд?

… – Для начала вам придется обратиться в Совет рода Люминор, – беспощадно развеял мои идеи О’Дулли.

Выглядел он с утра великолепно. Строгий камзол, украшенный золотистой вышивкой, сидел на нем безупречно. Эльф явно собирался в свет.

– Гнездо проведет расследование, если обнаружатся факты, свидетельствующие об оскорблении достоинства, физическом насилии и так далее, спустя примерно полгода особо сформированный суд вынесет вердикт… не факт, что в вашу пользу.

– У вас манжета в рукаве застряла, – мрачно сообщила я, чувствуя себя полной дурой. Снова на те же грабли.

– Где? А, благодарю.

– И куда вы такой… нарядный?

– На семейное собрание. Мой дядя, известный ученый… понимаете, он пропал год назад. Великий эльф, выдающийся эксперт в области естествознания… Мы организовали поиски, наняли следопытов. Вчера поступили сведения, что дядю видели на севере, правда, как раз год назад. Пусть надежда крошечная, это зацепка. Без дяди Ксандриэля в семье воцарился хаос.

– Не можете поделить наследство? – догадалась я.

– Да… Нет… Все сложно, – смутился законник.

– Удачи вам. И вашему дяде. Пусть он поскорее найдется. Только еще один ма-а-аленький вопросик…

… У каждого свои проблемы, размышляла я по дороге на кухню. Внешнее благополучие обманчиво.

В святая святых особняка, кулинарное царство Нэнси, я входила с некоторой опаской. Вчера отбилась от мегеры только благодаря эффекту неожиданности, но в ящиках под раковиной имелось много потенциального оружия: ножи, вилки, молотки для мяса и скалки. Мало ли чем могла вооружиться тэнья Гроуз.

Однако грязная, неухоженная кухня была пуста. Плита оставалась холодной, признаков завтрака не наблюдалось. Не то чтобы я надеялась на очередную порцию отравы, но отсутствие кухонного монстра тревожило.

Вспомнив, что сегодня нам должны были подвезти порцию продуктов, я немного приободрилась.

Отыскала относительно чистый фартук, ведро с щелоком, тряпки и принялась отмывать сковороду. Накануне мы велели паромщику доставить в поместье яйца, овощи, немного мяса и шмат сала. Уж яичницу соорудить я смогу даже в таких условиях.

Глава 7

Кусочки сала делались прозрачными и выпускали дивно пахнущий жирок. Яйца я разбивала очень осторожно, чтобы не повредить яркий желток. Сразу вспомнилось, как кривилась Светочка, любительница глазуньи, когда желтки растекались.

Но местное голодное общество, сбежавшееся на аромат, готово было сожрать все, что предложат, и без хлеба.

Алисси так вообще специально для нее заказанные свежие куриные головы закусила кусочками свеклы. А для остальных я нарезала каравай, намазала его остатками вчерашнего масла и подала с сыром. К чаю, отвару из трав и фруктов, подошло прекрасно.

Чай пах мятой, смородиновым листом и земляникой. Паромщик оставил на нем записку-отчет, мол, дорого, сребрушка за полбажа, но вы просили. Дорого. Придется поискать альтернативу в здешних лесах и еще раз произвести ревизию одичавшего сада.

И вообще, нужно наладить автономное питание, хотя бы частично, а иначе мы будем зависеть от прихотей погоды. Про Нэнси я вообще молчу.

Так, конечно, жить было можно. Но я все время прислушивалась к звукам из пристройки. Вот они затихли, и я напряглась. И не зря: по коридору загремели тяжелые шаги экономки.

Я осторожно сняла с крюка чистую сковородку. Предназначалось сие оружие для Нэнси. Даже жаль ее стало, отмытую и сияющую – сковородку, конечно, а не экономку.

Тэнья Гроуз вошла в кухню и обвела присутствующих тяжелым, подслеповатым взглядом исподлобья. Габби как-то почувствовал приближение мегеры до ее физического появления и начал потихоньку сползать со стула под стол. Лисенок нырнул мне за юбку.

– Где оно? – мрачно поинтересовалась Нэнси.

– Вы о ком? – «удивилась» я, поудобнее перехватив сковороду на случай неожиданной атаки.

Но экономка уже заметила рыжий вихор над скатертью и ткнула в Габби пальцем:

– Так вот оно! Ах ты ж тьмы порождение! Думал, спрячешься от меня?!

Во второй руке Нэнси я разглядела флакон с каким-то порошком. С победным воплем женщина вырвала пробку и метнула содержимое склянки в Габби, осыпав заодно нас и стол. Мальчишка уронил стул и бросился ко мне, кашляя.

– Ага! – взревела экономка. – Получил?! Поглядите на него! Все глядите! Плохо тебе, тварь бесовская?! Вот она – сущность оборотническая! Проявится щас, вот увидите!

– Да что вы делаете?! – зарычала я в ответ не хуже оборотня, присев перед малышом. – Ну это уж вы зря! Пожалеете! Что в склянке?!

Габби теперь не только кашлял, но и чихал. Порошок в основном осел у него на рыжей голове, но попал и на переносицу.

Динфэй робко попытался встать на пути бабищи, но Нэнси и не собиралась нападать физически. Она торжествующе уперла руки в бока и выплюнула:

– Порошок энто магический, магом мне даденый, чтобы человека божьего от перевертыша отличать! Нет, вы глядите, глядите! И не говорите потом, что не предупреждали вас! Как есть предупреждали!

С Габби и впрямь происходило что-то неладное. Там, куда попало больше всего порошка, вместо волос проглядывала рыжая… шерсть, бровки почернели, глаза разъехались, носик забавно вытянулся и обзавелся вибрисами. Каждый чих поднимал в воздух облачко магической пудры, и тогда иллюзия на миг пропадала. Но даже так облик мальчика чередовался с… лисьим.

Оборотень? И впрямь лисенок! Чего в этом мире только не увидишь! Но меня больше интересовал кашель ребенка. Если эта штука опасна…

Сама не заметила, как в боевой позе, со сковородкой в руке, зависла над забившейся в угол Нэнси. Дерси пыталась оттащить меня от экономки, схватив за талию, Динфэй – выколупать экономку из убежища, одновременно заслоняя от карающей сковороды, а Алисси прыгала вокруг с веселым лаем.

– Нэнси, Нэнси, – скорбно повторял Динфэй. – Зачем ты так? Извинись. Повинись перед хозяйкой.

– Я ее сейчас… зашибу! – орала я.

– Убивают! – верещала тэнья Гроуз. – Да ничего вашему ублюдку не сделается – покашляет и все!

Динфэй вдруг встал между нами и умоляюще развел руки:

– Перемирие!

– Ладно, – согласилась я.

Команды разошлись по углам и принялись сверлить противников глазами.

Нет, Нэнси все-таки ничего не брало, очевидно, она полагала себя бессмертной.

– Порошок энто магический, – подтвердила экономка, отдышавшись. – Чтобы все видели, кто оборотень! Все видели?

– Ну видели, – отозвалась я. – И что?

Тэнья Гроуз на миг растерялась – не такого эффекта она ожидала – и высокомерно бросила:

– Мерзость богохульная!

Затем экономка снова осквернила чистый пол, украсив его плевком. Зря я убрала сковороду в шкаф.

– Вам-то и ничего, вы-то небось знаете, с кем… по лесам бегали. А вот некровиты заинтересуются.

– Некровиты? – насторожилась я.

– Маги, – шепнула мне на ухо Дерси. – Ищут оборотней, чтобы те помогали нежить ловить. Королевский указ.

– Мне не сложно, – глумливо продолжила тем временем экономка. – Чего делов-то? Бумагу правильную составить в Атрибуцию – и придут по вашу душу. Детеныша заберут магам на забаву, а вас… как решат. Нечего было тут тварей плодить.

– Нэнси, – поморщилась я, – чего ты от нас хочешь? Что не так?

– Денег хочу. За труды свои каждодневные. Нечто мне ораву такую обслуживать по силам? Не молодая уже. На старость откладывать надобно, а тут разве копилочку пополнишь? Одни расходы и беспокойство.

– Хорошо, – покладисто кивнула я. – Сколько тебя устроит?

Крошечные глазки женщины заблестели:

– А десять золотых змей в месяц как раз и устроят. А уж как вы со своим мужем бывшим договоритесь, не мое дело.

– Побойся богов, Нэнси, – ахнул Динфэй. – Где ж ты такое жалование видала?

– Это они пусть боятся, – фыркнула Нэнси. – А по мне все честно.

– Ладно, – к удивлению Дерси, миролюбиво согласилась я. Помощница даже ахнула от возмущения. – Золото у меня есть. На несколько месяцев хватит, а там мы что-нибудь придумаем.

… – Ты что удумала? – Дерси от шока даже перешла на «ты» и не вернулась к прежнему обращению даже спустя несколько часов. – Это ведь все, что у нас есть! И семена. И ты все отдашь Нэнси?

– Все равно уже осень, – попробовала оправдаться я. – Чтобы что-то посадить, придется ждать весны.

– Вот именно! На одной рыбе не проживешь, если она вообще здесь ловится. Я, между прочим, старую теплицу в саду нашла. И лампы оранжерейные, магические, работают еще! Нужно только стекла вставить и будет у нас зимний огород.

– Отличная идея! – с фальшивым энтузиазмом воскликнула я. – Правда, Габби?

Мальчик неуверенно кивнул. После ухода Нэнси и Динфэя я не стала его расспрашивать, просто усадила к себе на колени и обняла.

– Ты им меня не отдашь? – прошептал ребенок.

– Нет, конечно.

– Но я… перевертыш. Я боялся сказать, думал, все меня… испугаются.

– Правильно делал, что молчал. Очень тебя понимаю. Или ты думаешь, у меня своих секретов мало?

– Много?

– Клянусь. Но я тебе все расскажу… со временем.

… – Ты что-то задумала? – прищурилась Дерси. – Ты задумала… оставить нас без денег!

– Ну, – протянула я. – Кое-что у нас все-таки сохранилось. С голоду не умрем.

– Что? – Дерси побледнела. – Кое-что?

– Я просто сказала Нэнси, чтобы она поднялась ко мне в спальню и сама взяла плату за месяц из бархатного мешочка с золотом. А потом она куда-то быстро засобиралась… А потом пошла, с большим таким чемоданом, по дороге к переправе.

– Полсата золота, – простонала девушка, схватившись за голову.

– Ну не совсем, – из складок юбки я извлекла мешочек попроще, без золотой вышивки, зато содержащий в себе дюжину золотых монет, которые я переложила из суммы за продажу украшений. – Я насыпала на дно немного серебра для веса. Боялась, конечно, что Нэнси начнет пересчитывать, но понадеялась, что она будет очень спешить. Так и вышло.

– Ты все заранее спланировала!

– Не все. Но я знала, что она не смирится и займется Габриэлем. Он наше слабое звено. А не поддаться искушению… Нэнси сама не из тех, кто держит слово, и не верят, что его сдержат другие. Мы действительно ее утомляли, а тут полсата орлов королевской чеканки – как не взять?

– И что теперь? – встревоженно уточнила Дерси.

– Теперь МЫ заявим в Атрибуцию… это ведь у вас что-то вроде администрации? Сообщим о краже. Если Нэнси захочет на нас настучать некровитам, ее тут же схватят. На мешочке и золоте – отпечаток мейста Смита, ювелира. Достаточно его проверить, и тэнье Гроуз придется отвечать по закону. Соврать не получится. Я, естественно, заявлю, что деньги украли. Поскольку ни капли не совру, любая экспертиза подтвердит, что говорю правду. Я разрешила ей взять десять золотых, а не полсата золота.

Дерси плюхнулась на стол, немо разевая рот.

Разумеется, все это придумала не я сама. Пришлось проконсультироваться у О’Дулли, воспользовавшись утром его хорошим настроением. Эльф благодушно одобрил мой план.

Честную женщину, потомка рода, верой и правдой служившему Люминорам, Гнездо и Кодекс Измененных защищали бы от любых бездоказательных обвинений, но воровство сразу вывело Нэнси из-под опеки рода. На преступников благодать фениксов не распространялась.

– А теперь пойдем посмотрим твои теплицы, – предложила я.

… – Деньги, – всю дорогу стонала Дерси.

– Я бы и побольше заплатила, – призналась я. – Но платить Нэнси – это кормить опасного хищника. Расскажи мне о некровитах. О некромантах слышала, а об этих – нет. Чем они отличаются?

Габби как раз ускакал в сторону, гоняясь за Алисси. Наверное, невозможность рассказать правду все это время его подгрызала. Мальчишку словно вывели из тени: он напевал песенки и то и дело прибегал, чтобы показать мне очередной выживший в старом саду цветочек. У меня уже собрался целый букет.

– Ну слушай, хозяйка, – вздохнула Дерси. – Раз уж так пошло, тебе теперь от них подальше бы держаться. Нам.

Из объяснений Дерси я узнала, что некровиты – специалисты по превращению плохой энергии (антивита), в хорошую (вит). Все бы ничего, но превращать силу обратно они тоже умеют. Умеют и практикуют. Многие некровиты занимаются целительством, некоторые охотятся на опасную нежить и хрономагов, магов-отступников, с которыми вообще все… сложно.

Некровитам часто помогают оборотни. Даже будучи в человеческой ипостаси, они чуют других оборотней, тварей в образе человека и страшных колдунов, сохранивших людской облик, но потерявших души. А что уж говорить об ипостаси звериной! В охоте на Тьму равных им нет.

Уже давно в научных кругах перевертыши признаны полноценными людьми, но общество пока не привыкло воспринимать оборотней как равных, забывая, что на заре времени они тоже были магами, заключившими договор с разумными животными. Двуипостасные наги, драконы, василиски, грифоны и фениксы гордятся своими вторыми половинками, а перевертыши скрываются в тени.

Родители часто отказываются от них при рождении, если что-то выдало младенца, например, звериные коготочки или хвостик.

Позже ребенок научится инстинктивно прятать свое зверолюдское, но первые дни будет уязвим как никогда.

Хорошо, если малыша отдадут в специальный приют. Или позаботятся о нем, как в случае с Габби. Но чаще их просто убивают, особенно на юге, где считается, что перевертыши – та же нечисть, способная при укусе обратить человека в себе подобное.

Хозяева Габриэля наверняка подозревали, кто он. Возможно, заботясь о нем, они пеклись о собственной выгоде: кто лучше оборотня понимает зверье? Но Габби взрослел, и оставлять на его попечении кур, овец и коров становилось опасным.

Если бы мальчишку сразу отдали в спецприют, он наверняка уже служил бы у какого-нибудь некровита: вынюхивал бы себе подобных или нечисть в городском патруле. Но тот факт, что я заявила на мальчика свои права, не отменял полномочий магов. Габби могли в любой момент у меня забрать. Повезло, что на его пути не встретилось ни одного опытного некровита. Но Габриэль растет, и чем дальше, тем ярче будет его вторая суть.

– Не дождутся, – нахмурилась я. – Сама перечитаю все книги об оборотнях, если О’Дулли не согласится помочь. Раз есть закон – есть прецедент, с помощью которого его можно обойти.

Умненькая Дерси кивнула. Ей, к счастью, не дано было понять, почему я так внезапно прикипела душой к Габби. Не дай бог когда-либо потерять ребенка и годами носить в себе не излитую материнскую любовь, бессмысленную и беспощадную.

Мы пришли к старой теплице в саду. Парник был в ужасном состоянии: стекла побились, ящики развалились, и все внутри заросло вьюном. Над всем этим «богатством» вытянулись деревья, заслоняя и так скудный свет.

– Здесь ничего не вырастет, – заявила я, – особенно зимой.

– Да, – согласилась Дерси, – если не использовать… Та-дам!… Это!

Девушка извлекла из травы странный серебристый конус, похожий на женскую шляпку.

– Еще дюжина таких в сарае, – похвасталась помощница.

– Ты что-то понимаешь? – обратилась я к Габби.

Мальчик шаловливо потряс головой.

– Вот и я тоже.

– Ну смотрите, – разволновалась Дерси. – Это магические лампы. Они заряжаются от природного вита, достаточно положить их в места природной Силы. Родители пользуются такими же, у них круглый год растет морковь и зеленый горошек. Но лампы ужасно дорогие, гораздо дешевле купить овощи на рынке. У родителей теплица окупилась только через три года, просто мама… – девушка замялась, – она считает, что между ртом и едой не должно быть посредников. Ну… мало ли чем там морковку подкармливали и капусту поливали.

– Продвинутая у тебя мама, – уважительно кивнула я. – Скажи только, как нам найти эти самые поля для зарядки?

– Родители вызывали мага, – стушевалась Дерси. – Иначе бы лампы окупились через… два года.

– Все опять упирается в деньги, – вздохнула я. – Жаль, что у меня нулевой дар. Вот что, прихвати лампу с собой. Наш дом такой странный, что я не удивлюсь, если в нем заведется какое-нибудь магическое поле… если еще не завелось.

Мы двинулись назад. Проверили сарай и убедились, что в нем хранятся магические лампы в количестве пятнадцати штук. Одна даже слабо засветилась, когда Габби взял ее в руки. Но фокус повторить не удалось, и авантюра с зимним огородом отодвинулась на неопределенный срок.

Жаль. У нас были семена и не было денег на хорошее питание. Взнос от Фалькона ожидался через три недели, но Динфэй уже разрабатывал план ремонтных работ по дому, и что-то мне подсказывало, что итоговая сумма меня ужаснет. И это еще вопрос с отоплением не был решен.

Когда мы вышли на луг перед домом, по траве пронеслась огромная тень. Я задрала голову и успела заметить очертания крупной оранжевой птицы. Фламинго? Что им делать здесь осенью?

– То был феникс, – авторитетно заявил Динфэй, встретив нас у крыльца. – Но не наш господин. Наш господин обязательно навестил бы Фаир-Глан. Я-то всегда площадочку для оборота держу чистой, вычищенной.

– Площадочку? – переспросила я.

– Так вон, на доме, ровненькая, чистенькая. Фениксы, когда приземляются и оборачиваются, завсегда много мусорят… перьями жжеными. Такова их природа. А я чищу. Мне не трудно.

Я выразила желание осмотреть фениксодром и поднялась на крышу. Там действительно обнаружилась чисто выметенная площадка, будто побывавшая в небольшом пожаре.

Вот так приземлится бывший муженек и устроит огненное светопреставление. Надеюсь, это не он только что пролетел над нами. А с другой стороны… мог бы и навестить, проверить, чем мы тут заняты, убедиться, что новая хозяйка поместья не сидит сложа руки.

– … и полмешка сухой красной фасоли, – упавшим голосом добавила Дерси, водрузив упомянутый продукт на стол.

– Фасоль – это замечательно, – с преувеличенным воодушевлением воскликнула я.

Понимая при этом, что мы в глубокой… яме.

– Паромщик сказал, продукты подорожали, – вздохнул от порога Динфэй. Сначала он хотел сбежать, выгрузив заказ из своей вездесущей тележки. Потом решил остаться, заметив, что мы с Дерси не злимся, а просто переживаем, однако на всякий случай держался ближе к двери. – Ярмарка скоро.

– Ну да, – пробормотала я, окуная перо в чернильницу. – Знакомо. Сначала задерут цену до небес, а потом сделают скидку на ярмарке, мол, все для вас, дорогие покупатели. Ладно, не грустим, фасоль – это все-таки неплохо. Это вкусно и питательно. Габби, что там с рыбой? Сумел что-нибудь поймать?

Вместо ответа неразговорчивый мальчишка красноречиво вздохнул. Алисси непроизвольно облизнулась. К ее мордочке прилипло несколько чешуек, но я знала, что наш юный рыбак скармливает своей любимице только некондиционную мелочь. Хоть кто-то из нас попробовал рыбки.

– Снасти нужны, – развел руками Динфэй. – Помост для рыбалки. Со скалы не половишь, с мелководья тоже. И лодки нет.

– А рыба-то есть? – усомнилась Дерси.

– Есть, на глубине. Как похолодает – песчанка пойдет, мелкая такая рыбешка, но на жарку и засолку годная, – с энтузиазмом отчитался Динфэй. – Ее главное пластом в сковороду выложить, на маслице или жирок, и жарить до корочки.

Теперь облизнулись все, а не только Алисси.

Я вписала в свою амбарную книгу кусок свиной грудинки, недостаточно большой, чтобы искренне ему порадоваться, и обвела взглядом погрустневшие лица.

– Выдюжем, – пообещала я. – Где наша не пропадала. В крайнем случае…

Я не договорила, но меня поняли. В крайнем случае я свяжусь с Гидеоном и признаю свое полное поражение. Но тогда придется просить у Феникса денег на документы для Габриэля. Мальчику нужны бумаги и регистрация в каком-то там реестре, я еще не поняла, в каком. Что если бывший не поможет? Возможно, он тоже предубежден против оборотней.

– Давайте выпьем цветочного чаю и пойдем спать, – с улыбкой предложила я.

– Чай тоже заканчивается, – пожаловалась Дерси.

– Я знаю. Не беда. Ты же сама хотела купить на ярмарке семена ароматных трав и посадить их в горшочки. А еще в лесу есть шиповник, источник витамина «цэ».

Я поднялась к себе позже всех. Сделала вид, что составляю рецепты, а сама просто хотела немного посидеть в тишине над кружкой ароматного напитка. К слову, список рецептов тоже составила. Пока не подробный, а приблизительный. В прошлой жизни я всегда что-то заготавливала: сушила, замораживала, вялила… Особой необходимости в этом не было, но полная морозилка домашних полуфабрикатов и галерея баночек с выращенными на лоджии пряными травами меня успокаивали.

Выйдя в коридор из гостиной, я потянула носом. Откуда-то пахло жареной рыбой. Принюхалась еще раз… Нет, наверное, почудилось, хотя для голодных глюков было рановато.

В комнате я сразу заметила, что на крышке письмовницы светится символичное изображение конверта. Это означало, что пришло сообщение. И оно было не от адвоката О’Дулли.

– Дорогая доченька, – прочитала я на универсальном пергаменте. – Знаю, что ты не ответишь. Может быть, даже не прочтешь это письмо. Ни в чем тебя не виню. Случайно услышала, как поступил с тобой твой муж. Не знаю подробностей и не буду делать выводы. Но представляю, как тебе тяжело. Пожалуйста, дорогая Эвери, не забывай, что у тебя есть мама и сестра. Ты всегда можешь найти приют в нашем доме. Он стар и сыроват, но мы боремся с плесенью и не даем ей ни единого шанса. Твоя комната в полном порядке. Лу́на очень скучает. Она, как прежде, мечтает развить дар, стать визардой и учится по магическим книгам. Не знаю, выйдет ли из этого толк, но не хочу отнимать у нее последнюю надежду. Если ты прочитала это письмо, напиши хотя бы пару строк,

Твои любящие мама и сестра

Я немедленно схватила перо, перевернула пергамент на другую сторону… и застыла. Что написать? Вера Соколова никогда не встречала этих женщин. Я-то имя сестры только что узнала. Лу́на. Красиво. Наверное, она упорная – сестра Эвери, раз не бросает мечту.

Решив, что утром как следует расспрошу Дерси, перечитаю остальные послания мамы Эвери и составлю письмо. На туалетном столике лежал кулон с цитрином. Я машинально надела его на шею. Почему-то на душе стало спокойно. Я все исправлю. Напишу маме. Им нужна помощь. Что же произошло, если Эвери перестала с ними общаться?

Подошла к окну и увидела, как по саду пробирается светлая тень. Это был зевающий Габби в белой сорочке. Мальчик наверняка выгуливал лису. Надо будет сказать ему, чтобы делал это пораньше, а лучше соорудить для Алисси кошачий лаз.

С этими мыслями я заснула. И на гране яви и сна почему-то вспомнила, что Габби держал в руках какой-то сверток.

Глава 8

Гидеон Фалькон

Арх-Глан с самого утра был отдан на растерзание слугам, постоянных и специально нанятых. После полудня ожидался визит лэньяры Рионы, двоюродной тети Гидеона, и его троюродной сестры Вивиен.

Некоторое время после смерти мужа, именитого лэна Бариара, тетушка смиренно соблюдала правила Кодекса и прозябала с дочерью в мрачном уединении своего восточного поместья. Но обязательный период траура миновал, и лэньяра Риона Бариар вернулась к образу жизни светской львицы, поскольку Вивиен вошла в брачный возраст.

Теперь смыслом жизни тети стали поиски подходящего жениха. Свахи столицы не сидели без дела.

Гидеон подозревал, что слухи о его разводе достигли далеко не нежных и трепетных ушей тетушки чуть ли не на следующий день. Возможно, доносил кто-то из слуг, кого она прикормила. Что ж, пусть лучше она, чем кто-то другой из Гнезда. Риона, по крайней мере, разбиралась в семейных взаимоотношениях.

У Гидеона никогда не получалось предугадать реакцию тети на то или иное событие. Ханжой она точно не была. Об этом свидетельствовал ее брак, при заключении носивший легкий флер скандальности.

Тетушка вышла замуж за эльфа. Люминоры, имевшие в анамнезе проблемы с остроухими, поскрипели зубами, но смирились. Когда родилась девочка, повздыхали, но вписали ее в реестр одновременно с новыми эльфийскими родичами.

К сожалению, Дуглас Бариар погиб в стычке с хрономагами. Тетушке достались немалые активы покойного мужа. Правда, в гостиные столицы упорно просачивалась молва о бедственном положении вдовы, якобы ограниченной завещанием покойного супруга. Однако Гидеон не предавал слухам значения. Будь это правдой, Риона наверняка бы давно обратилась за помощью в родное Гнездо.

Временами Гидеону казалось, что под ногами подрагивает пол – так усердно слуги отмывали замок. Многие (в предыдущие визиты тети) на собственной шкуре испытали гнев Рионы, ненавидящей пыль (и звериную шерсть).

Вскоре на краю долины мигнул один из многочисленных частных порталов Люминоров. Примерно через час к воротам замка подъехала карета.

Эллис заблаговременно спряталась. Во многом потому, что в детстве Вивиен дергала ее за хвост, но скорее не желая лицезреть Риону, не одобрявшую проживание питомца в комнатах, а не в вольере. Теперь лиса вылезет, только когда тетя уедет. Ничего, голодной Эллис не останется – переберется с лисятами поближе к кухне.

Их осталось двое: очаровательная девочка и трогательный голенастый мальчик. Оба уже зарезервированы столичными магами по рекомендации друзей Фальконов.

Гидеон гадал, почему Эллис отдала одного из малышей Эвери. Лиса никогда не любила супругу хозяина, и та отвечала ей взаимностью. И вдруг… Очень странно.

Риона всегда прекрасно выглядела, но сейчас просто блистала. Вивиен ни в чем ей не уступала. С возрастом во внешности кузины все больше проявлялись эльфийские черты. Они с Гидеоном нечасто виделись, и ему казалось, что с каждой встречей Вивиен становится все более прекрасной – хрупкой и утонченной, как горная эльфийская фиалка.

Однако нрав у кузины всегда был живым и смешливым.

В отличие от маменьки, принявшей печальный вид и раскрывшей свои утешительные объятия с возгласом: «Милый, мне так жаль!», Вивиен скорчила миленькую гримасу.

– А мне не жаль, – шепнула она Гидеону, повиснув на его шее. – Я никогда ее не любила. Ты правильно поступил, маменька тоже так считает. Главное, не слушай ее причитаний и не расстраивайся.

Но игнорировать Риону Бариар было сложно.

– Так это все-таки случилось, – мрачно констатировала она.

– Увы, – скупо отозвался Гидеон, не собиравшийся тратить силы на комментарии.

– Не оценить такую возможность, – тетушка скорбно покачала головой. – Любая девушка в королевстве, из семей ли фениксов, драков, василисков, грифонов … и даже нагов!… сочла бы за честь войти в семью Люминор, получить такого достойного, воспитанного и красивого мужа… Но не Эвери Роули.

– Тетушка, там все было… сложно.

– О да, я знаю. Семья Роули разорилась, когда внезапно оскудели шахты. Говорят, мать Эвери, лэньяра Амелина, несла в себе сильную кровь, и Тедр Нинглор женился на ней вовсе не из-за чувств, а надеясь пробудить какое-то семейное пророчество… подробностей не знаю. Он взял ее родовое имя, но ничего не помогло, и он до конца жизни гневался на бедняжку за то, что она родила дочерей, а не сыновей. Его недовольство распространилось и на девочек, им приходилось несладко, – тетя Риона задумчиво поправила юбку из золотой паучьей нити. – Особенно когда шахты, где добывались магические кварцы, внезапно ушли в глубины. Эвери тогда было семь. Тедр почему-то долго отказывался внести старшенькую в семейный реестр. А потом вдруг согласился. А ведь сначала утверждал, что ему подсунули фальшивку. Хребет Роу принадлежал Роули от сотворения Единства, но Тедр ждал, что именно Амелина, его супруга, своей магией воспрепятствует гневу подземных богов.

– На что гневались подземные боги? – заинтересовалась Вивиен.

– Никто не знает, но шаманы предупреждали Тедра о недовольстве гор за несколько месяцев. Он мог бы провести ритуал… хотя бы передать часть магического управления в руки кого-нибудь из родни, мужского пола… варианты имелись. Семья не защитила Амелину, не вступилась за нее. Мать Эвери сама чуть не сделалась отказницей, но Тедр внезапно погиб. Впрочем, от этого вдове не стало легче: муж оставил ее без медяшки, – Риона снова поправила складки золотого шелка.

Гидеон машинально отметил дороговизну наряда тети. Он привык оценивать покупки Эвери, зная, что очередной поход по модным лавкам может существенно опустошить ее счет. Ему было не жаль денег. Но одновременно с ним за тратами лэньи Фалькон наблюдали десятки светских сплетниц.

– Милый, о ней всегда ходили странные слухи. Лэнья без дара… без присущей юным девицам робости… Отец ведь скольким женихам она тогда отказала?

– Многим! – закатила глаза Вивиен. – Я была маленькой, но помню. Она была красивой, ей все завидовали.

– Но только один из женихов имел серьезные намерения, – возразил Гидеон, не выдержав нападок.

– Ты ее защищаешь? – округлила глаза Риона.

– Она была моей женой, – отрезал феникс. – И прошу не обсуждать при мне… мой выбор. Забудем о лэнье Роули. Все в прошлом.

– Ну что ж, хорошо, – смиренно согласилась Риона, но глаза ее торжествующе вспыхнули.

***

Я разложила оставшиеся монетки по кучкам и горестно вздохнула. Придется опять пересмотреть рацион. Хорошо, что я спец в экономии. У Мити тоже бывали трудные времена, особенно когда к его бизнесу присматривались власть имущие. Заработал – делись. Тогда удалось откупиться, но это сказалось на семейном бюджете.

Сейчас трудно поверить, но я помню времена, когда целую неделю готовила блюда из одной курицы. Ничего, справимся. Главное, дотянуть до весны.

Накануне я послала Динфэя закупиться дешевыми овощами. Не вышло. Проблема была в том, что год для урожая выдался не самым удачным. Сначала наводнение, потом град, ливни в начале лета, засуха – в середине.

Местные фермеры нынче предпочитали приберегать излишки, а не продавать их. Тут действительно не хватало кабачковых завалов на рынках в начале осени, над которыми в моем мире было принято подшучивать. Кабачки – это не только рагу, но и питательные оладьи, запеканки и густые соусы.

Нет, я ничуть не жалела, что пришлось откупиться от Нэнси. Убеждалась в своей правоте снова и снова, стоило мне увидеть Габби улыбающимся. Вот и сейчас он вбежал на кухню и прижался ко мне всем телом. Лисенок мой. Мелкий по нескольку раз в день проверял, на месте ли я, не исчезла ли… не сбежала ли.

Малыш забрался ко мне на руки, и пришлось сделать вынужденный перерыв в подсчетах. Не проблема, я и так прекрасно помнила, сколько денег у нас осталось.

Часть золота я припрятала на случай чрезвычайных ситуаций. Это жизнь. В любой момент может произойти что-нибудь незапланированное, и, клянусь своим опытом, в такие моменты в дело обычно вступают деньги.

До следующего поступления от Гидеона мы протянем. Затянем потуже пояса, отложим часть несрочных ремонтных работ на потом. А спор… черт с ним, со спором. Гордость – удел благородных. А я простая женщина, Вера Соколова, бывший ветеринар, вечная домохозяйка.

– Мама, – невинным тоном обратился ко мне Габби – настолько невинным, что я, имевшая опыт воспитания подростка, сразу насторожилась. – А ты еще долго тут будешь? Ну… На кухне.

– Хочешь помочь мне помыть посуду?

– Хочу, – с охотой отозвался малыш, не уловив каверзы. Он вообще старался сделать как можно больше, чтобы я почаще отдыхала.

– Тарелки – на тебе, а сковородки я сама помою. Ты покормил Алисси?

– Да, рыбки наловил.

Я строго посмотрела на лисичку. Наловил, подтвердила она своим сытым видом, рыбка была вкусная.

– Молодец. Тренируйся. Динфэй собьет помост, удочки сделаем, рыба – это хорошо. А я, пожалуй, пойду прогуляюсь. Проверю, что там с зеленью, и помогу Дерси.

Моя ловкая помощница умудрилась – в буквальном смысле методом тыка – найти магическую зону для зарядки оранжерейной лампы. Теперь у нас имелся маленький парник, с мятой, розмарином, базиликом, укропом и петрушкой. Травы всходили медленно, всем своим видом укоризненно напоминая, что на дворе осень, пусть и ранняя.

На самом деле я никуда не пошла. На цыпочках отошла вглубь коридора и замерла. Алисси, конечно, меня чуяла, но выдавать не спешила, ее куда больше интересовал процесс, который затеял Габби.

А малыш-оборотень сам разжег плиту (я до слез умилилась такой самостоятельности), встал на стул, достал сковороду с крюка и масло с полки… и принялся жарить рыбу. Время от времени Габби подходил к двери и прислушивался. Я была уверена, что слух у перевертыша куда лучше человеческого, и старалась не дышать.

Но в самый разгар готовки, убедившись, что ничего криминального не происходит, вошла на кухню и вопросительно уставилась на подопечного. Габби смутился и опустил взгляд.

– Ты голоден? – мягко спросила я, наклоняясь к мальчику. – Тебе не хватает еды? Ну что же ты, Габриэль. Нужно было сказать. Мы же понимаем: ты растешь…

– Это не мне, – робко перебил меня мальчик. – Я не голодный. Это… дяде, который в подвале.

– Твоему другу? – уточнила я, подозревая, что Габби придумал себе сказочного приятеля. Многие дети так делают, если им одиноко. К тому же на выдуманного друга легко списать все проделки.

– Это просто дядя, – пожал плечами малыш. – Он там работает, ему нечего кушать. Я передаю ему еду.

Нет, на выдумку не похоже. Странная была бы… сказка.

– Ты смог открыть дверь в подвал?

Габби помотал головой:

– Это Алисси. Она нашла нору.

– А в норе – дядя?

– Нет! Дядя – в подвале! – Габби досадливо сверкнул глазами, мол, объясняю, объясняю… – Я могу показать.

– Идем, – вздохнула я. – Покажешь. Огонь затуши… и рыбу возьми.

Только дяди в подвале нам и не хватало. Впрочем, наличие незарегистрированного жильца объяснило бы потусторонние шаги и ночные вылазки Габби.

Алисси привела нас… к норе в саду. Понюхала, зубами натренировано выхватила из руки Габби сверток с жареной рыбой и исчезла под землей.

– Нора ведет в подвал, – начала понимать я. – Там внутри кто-то сидит. Ты передавал ему рыбу. Как ты узнал, что там кто-то есть?

– Так вот, – Габби достал из кармана штанишек потрепанную записку. – Алисси принесла. В зубах. Она умная.

«Невольный пленник науки, я прошу пищи и воды. Увы, моя добрая хозяйка меня покинула. Опасаюсь за ее жизнь и кары нынешних хозяев дома. Ваш прекрасный зверь нашел меня под землей. Умоляю, не выдавайте меня, а покормите».

– Так, кары он опасается… Правильно опасается… – угрожающе протянула я. – Нэнси кое-что забыла нам рассказать перед уходом. Ключей от подвала у нас нет, зато есть железный лом. Габби, найди-ка мне Динфэя. Да начнется штурм.