Лукинские хроники

Глава 1. Вступительная

Это придумал Боф, ему не хватило материала для проведения опытов. Так как Пороги все еще находились на Луке, он изобрел портал для перемещения землян на Луку для их дальнейшего исследования. Никакая машина времени или космолет для этого были не нужны, достаточно было иметь предмет, настроенный на смену локации и все.

Он выбрал одно из последних времен развития человечества, двадцатые годы двадцать первого века. Предмет был обычный для того времени: наушник для телефона. Он помещался в безлюдное место, человек проходя, поднимал предмет, с корыстной целью или с целью вернуть владельцу, и переносился по Порогам времени на Луку. Обязательным условием было отсутствие других людей поблизости, чтобы не мешать эксперименту. Для этого достаточно было выбрать очень холодный вечер, где-нибудь в маленьком, богом забытом городе на краю земли.

Сначала Бофом руководила жажда исследования людей, с целью модификации самих лукинцев, но впоследствии он настолько втянулся, что первичная цель эксперимента утратила свою важность.

– Почему снова Земля? – спросите вы.

Так уж сложилось исторически, что Лука является энной версией Земли и их трепет перед этой планетой соперничает в душах лукинцев с желанием превзойти своих прародителей, а также доказать своим создателям параисцам, что они намного лучше и усилия по их созданию, не были затрачены зря.

Исследования полностью захватили Бофа. Он отдалился от коллег. Нитрам был на Баблзе. Питер, несмотря на то, что оставался на планете, утратил интерес к жизни ее обитателей. Он сидел у себя в своем старом доме подальше от жителей планеты и особо ничем не интересовался, кроме жизни своих дочерей.

Как мы помним, Лиза покинула Луку и теперь проживала на Вергесе вместе со своим бравым капитаном. Эланор и Маруся, дочери Питера и Лизы, которые родились на Земле, были, по сути, предоставлены сами себе. Это были уже совсем взрослые барышни, двадцати семи лет отроду. Эланор проживала в Лукариуме. Маруся же не смогла смириться с водной составляющей этого города и со временем вернулась в столицу на суше.

Лука стала совсем другой, не такой, как ее первый раз увидели Ваха и Дезмо. Она блестела всеми огнями, что новогодняя елка на Рождество. Маруся по протекции отца устроилась в научно-исследовательский институт ТЛОУ, где и заведовал Боф.

Институт полностью назывался: научный институт исследования тепло-локационных объектов и установок, сокращено НИИ ТЛОУ и должен был заниматься исследованием разных объектов, которые бы снабжали Луку энергетикой, но вместо этого Боф перепрофилировал часть кафедр на исследование поведения людей и их препарирование с целью изучения. Он с таким азартом принялся за работу, что быстро исчерпал весь запас людей в Земляниуме, остались лишь те, кого Нитрам запретил ему трогать и парочка поврежденных капсул.

Добычей экземпляров занимался, специальный логистический отдел, он специализировался: на поимке и транспортации землян на Луку и непосредственно в институт. При удачном срабатывании выставленной ловушки объект необходимо еще было доставить в НИИ ТЛОУ.

Сначала этим занимались обычные ученые, но после пары курьезных случаев, в штат НИИ ввели специальную службу по доставке, потому что в результате неграмотных действий сотрудников, несколько экземпляров погибли уже на Луке, и нескольким удалось сбежать. Сбежавших так и не поймали, руководство НИИ решило, что они погибли при пересечении ледяной пустоши.

Глава 2. Пыль

Город утопал в пыли. Во времена правления Совета, пыль убирали дворники. Они с самого утра соскребали пыль с тротуаров и придомовой территории. Им выдавали паек в зависимости от метража, сколько было убрано территории.

После революции, как громко называли это незначительное событие ее приспешники, пыль перестали убирать. Она была повсюду: на земле, на тротуаре, на проезжей части, на машинах, на одежде лукинцев, везде. Жители пытались счищать ее сами, но у них не было на это достаточно времени и, в конце концов, они сдались.

Пыль стала считаться чем-то вроде стихийного бедствия, от которого нет спасения. Никто не роптал, все молча сносили неудобства. Лукинцы болели и умирали, но молча, не высказывая своего негодования.

С ситуацией на дорогах правительство кое-как справилось, они придумали посыпать пыль из уборочной машины химикатами, которые были вредны, как для машин, так и для самих жителей. Машины быстрее приходили в негодность, жители болели чаще и умирали быстрее, все это было выгодно власть имущим. Теперь можно было продать больше машин. Заработать больше на продаже лекарств и, в конечном счете, забрать все накопления гуманоида в казну.

Летательные аппараты запретили под угрозой нападения лукарианцев. Да, Лука теперь вела войну с водной столицей Лукариумом и всеми подводными обитателями планеты, но об этом после.

Летать было запрещено, даже на несколько метров над поверхностью планеты нельзя было подниматься. Приходилось ездить по дорогам, которые и до этого были в плачевном состоянии, ну а теперь и подавно. Шины от плохо асфальта быстрее приходили в негодность.

Они производились из материала, который на Земле называют нефть. На Луке он называется: черное сердце. Черное сердце можно было добыть только в океане, из-за войны поставки заморозили и теперь лукинцы вынуждены были довольствовать остатками запасов. Цены на шины выросли значительно, достать их можно было только на черном рынке.

В прямой продаже их уже не осталось. Стратегические запасы шли на нужды правительства, спецслужб и армии. Хотя и им мало чего перепадало. Поэтому транспорт стоял и попросту гнил, покрываясь слоем вязкой пыли.

Лукарианцы душили наземных жителей дождями и туманами. Воздух в столице становился все влажнее и студенее. Пар от океана доносился до города с побережья.

Правительство хотело уморить лукарианцев с помощью мусора, отходов, бомб, ракет и прочего хлама, но океан возвращал все обратно на берег. Все ненужные подручные средства быстро закончились и Лука затихла.

Во времена эксплуатации Земли, пыль тоже появлялась, но не в таких количествах, к тому же ее быстро убирали. Теперь же из-за деградации власти, навести порядок в городе, не представлялось возможным. Центр более-менее был в норме, но только на главных улицах, стоило свернуть во двор, и перед глазами вырисовывалась плачевная картина: горы мусора, крысы, асфальт, покрытый толстым слоем пыли.

В некоторых дворах пыль доставала до щиколотки, в других можно было по колено брести в пыли, машины застревали в ней постоянно. Минус был в том, что так ходить было нельзя, а оставить машину на улице не было возможности. Везде висели запрещающие знаки.

– Не в карман, же ее совать, в самом-то деле?! – разводили руками жители.

Но все молчали. Говорить было небезопасно. Кругом были шпионы и доносчики. Любой мог написать анонимку и вот ты уже не свободный горожанин, а существо в сером бушлате под номером с шестью, а то может уже и семью цифрами и ты бредешь в строю таких же на поденку.

Поденкой называлась работа для заключенных. Иногда она носила очень нудный изматывающий характер, чтобы быстрее сломить лукинца, переработать его и выбросить обратно в социум, уже сломленными ни на что не способным. Такой гуманоид уже не представлял никакой социальной ценности, для этого даже было официальное название: переваренный.

Переваренные системой, влачили жалкое существование, в большей степени они были уже тяжело больны, после вредной работы на шахтах или заводах. Если заключенный проявлял характер и не подчинялся, его доваривали – забирали все блага и регалии, а потом и близкие в испуге отворачивались от него.

– Этот еще недоваренный, – смеялись охранники и запирали пленника в темницу, на одной воде, в железном ящике, тот быстро успокаивался.

Кто смог, бежали в Лукариум, но чтобы там жить, нужны были средства, а не у всех они были в наличии. Правительство в преддверии катастрофы заморозило все счета, и гуманоиды были вынуждены начать все заново, не у всех были силы на это.

Под видом ученых правящие круги обращались к параисцам – изобретателям планеты, с просьбой объяснить природу пыли. Им было сказано, что пыль есть результат работы ума жителей Луки и поскольку все жители находится в мрачном расположении духа, то и пыли стало прирастать с каждым годом все больше.

Руководство пыталось поднять всем настроение вывесками, разной яркой иллюминацией, но это радовало лишь детей, да не особо умных особей, которые верили разноцветным фонарикам и не замечали упадка и деградации всего населения.

Такие личности с охотой шли на службу к правящей элите. Выполняли тщательно все распоряжения, не гнушались написанием доносов на всех подряд. Они строчили все как на заказ, так и по зову сердца.

– Не понравилась девушка в транспорте, не так одета – донос! Пожилой мужчина забылся и сказал, что-то лишнее, за шиворот его и вон из автобуса, поволокли в участок! Там бац, и дело нарисовалось.

Молодчики, скуфы, а также жеманные красавицы стали править миром. Они небрежно смахивали пыль со своих плащей и шли навстречу светлому будущему, которое как им казалось, все непременно настанет, но оно не наставало. Правительство погрязло в дрязгах и разборках, всюду им мерещился заговор. Элита зашла в тупик, все ради чего он жили и работали, разрушалось и плесневело с огромной скоростью. Дорогие сумки из кожи редких животных уже не радовали глаза хозяйки, владелицы подсобки набитой мертвечиной.

– Не знаю, как шкура мертвого существа может сделать кого-то радостным? – спрашивала себя Маруся, разбирая гардероб богачки.

Маруся числилась в институте, а на самом деле была девушкой на побегушках у богатой знатной дамы.

Она часто спрашивала себя, почему не улетела с матерью, как только все началось? У нее была такая возможность, но ей не хотелось бросать отца одного. Они с Эланор решили остаться.

Отец, кстати, сказать, горячо поддерживал правящее правительство, ходил на их мероприятия, жал руки и восторгался. Что с ним случилось, Маруся так и не могла ни понять, ни принять. Эланор не выдержала всего этого и бежала в Лукариум. В сущности, когда все началось, они так и жили: Маруся на суше, Эланор в воде. Маруся считала, что сможет постичь тайну такого преображения планеты, поэтому не спешила покидать сушу.

Питер Иль Марин сильно изменился за очень короткое время. После отъезда жены, он сильно осунулся, постарел. Не понятно, вникал ли он в суть происходящего, но не сопротивлялся всему этому точно. Днями и ночами он просиживал в своем домике на отшибе. Завидев правительственный транспорт, он выходил ему на встречу, всегда элегантно одетый в костюм. Он брал с собой небольшой саквояж, с парой сменного белья, на случай, если мероприятие затянется.

Питер уверенно шагал к транспортнику, прилетевшему за ним. Побыв на официальном приеме, он тут же просил отвезти его домой, под тем предлогом, что в гостях ему плохо спится. Ему шли навстречу, никто его не задерживал. Как только он ступал на луку, транспортник не дожидаясь, когда он отойдет на безопасное расстояние взмывал в воздух. Питера заносила пылью с головы до ног. Домой он возвращался уже в довольно потрепанном виде.

Войдя в дом, он долго сидел в кресле напротив камина – не раздеваясь. Когда пыль на его одежде окончательно засыхала, Питер наконец-то вставал и шел переодеваться, аккуратно ступая чтобы уронить как можно меньше пыли. Чем он занимался от поездки до поездки нам не известно.

Всю пыль, которую удавалось, все-таки собрать скидывали в океан. Ее свозили туда огромными машинами. Под действием воды пыль таяла, и вода от этого становилась мутной и грязной, пока океан полностью не перерабатывал пыль. Вода ненадолго становилась более-менее чистой, но все новые и новые грузовики с пылью спешили к побережью, у воды не было шансов.

До Лукариума эта грязь, конечно, не доходила, растворялась, по дороге убивая все живое. В Лукариуме все было как всегда: светские приемы, рауты, красивые девицы сновали туда-сюда, богатые господа снимали кино, развлекали народ.

Эланор подчас казалось, что они с сестрой живут на разных планетах, настолько отличалась их жизнь. Ее манящая яркая, как картинка и Марусина – словно кто-то открыл заслонку в печной трубе, и выпустил всю сажу на волю, и она от радости заполонила собой все пространство. Светские приемы, сменялись не менее светскими раутами, потом следовало отдохнуть и сплавать куда-нибудь в чистые теплые воды. Потом шла череда рабочих будней и вуаля, снова все по кругу: приемы и рауты.

Глава 3. Трясина

Шел 52021090 полдень по Лукарианскому летоисчислению. Из-за огромного количества пыли окраины столицы заносило пожаром. Лука полыхала, на это мало кто обращал внимание. Горели богатые пригороды, имущество было застраховано и только жители спасались, как могли. Пожарные работали самоотверженно, но ветер, поднявшийся над лукой, был сильнее их стараний. Правительство что-то предпринимало.

Эланор узнала от Маруси, что дела совсем плохи, но помочь ничем не могла. В Лукариуме никто не собирался помогать лукинцам.

– Что случилось на суше – остается на суше! – таков был их новый девиз.

Вообще, собранием старейшин было решено, что какие-либо отношения между сухопутными и водными жителями следует прекратить окончательно и бесповоротно. Связь пока еще работала, но сигнал ухудшался с каждым днем. Теперь для того чтобы услышать сушу, необходимо было задействовать дополнительные источники, которые являлись уже не совсем законными.

Марусе приходилось тяжелее всего. Мысль о том, чтобы уйти из жизни посещала ее каждый день. Вставать по утрам было особенно тяжко. Каждый день был одинаковый. Никакого просвета, никакой надежды. Не имело значения: оставаться дома или идти на работу. Сначала Маруся считала, что дома ей станет лучше и взяла долговременный отпуск, поправить здоровье, но все стало еще хуже. На работе из-за постоянной занятости время летело куда быстрее, дома же не давали покоя соседи. Они почему-то поголовно не работали.

Маруся жила в старом фонде на окраине Луки. Дом был построен еще в эпоху сбора гаваха, наспех и с экономией материала, из-за этого сквозь стены доносились все, что происходило в соседних квартирах. По какой-то злой закономерности, соседи шумели постоянно, но не одновременно. Например, сверху начинались разборки, молодой лукинец недавно обзаведшейся семьей начинал пить. Пили, кстати, все повально.

Пойло продавалась на каждом углу. Бело-красные вывески зазывно мерцали в темноте пыльного города. Они предлагали скидки и разнообразный ассортимент продуктов первой необходимости, на выходе всегда продавался алкоголь. Маленьких лукинцев с детства приучали, что алкоголь это норма жизни. Житель Луки вроде шел за хлебом, но адское пойло сильно манило и не было никакой возможности пройти мимо.

– Подумаешь куплю бутылочку, другую! – думал горожанин.

Правительство делало вид, что заботится о гражданах и ограничило время продажи алкоголя, но ровно с одиннадцати утра оно было снова доступно. Вечернее время в разных районах города было установлено, соразмерно деградации основной части населения.

Примерно с двенадцати часов дня до Маруси доносились пьяные речи соседа сверху, ровно в одиннадцать он шел за бутылкой и к двенадцати уже был готов. Семья: жена и родившийся ребенок немного замедлили его деградацию, но спустя пару лет все началось сначала.

Соседи сбоку не ждали одиннадцати утра, они прятали баклажку с пивом на утро заранее, с вечера. Маруся узнала об этом однажды по воплям. Младший сын хозяйки устав от пьянства матери спрятал эту чертову бутыль с отравой, за что получил пощечину от родительницы. Спустя время он стал употреблять наркотики, видимо ощущая безысходность своей будущей жизни.

Снизу сосед тоже пил. Однажды вечер он заявился к Марусе с жалобой на шум, кто-то, по его мнению, бегал по потолку. У него был синяк под правым глазом, от него пахло перегаром, и пришел он без обуви, в носках. Маруся пояснила, что бегает маленький ребенок этажом выше, по причине плохой шумоизоляции звук проходит сквозь ее квартиру и доходит до него. Сама же она спасается шумоподовлящими наушниками, слушаю радиопередачу из Лукариума, об этом она, конечно, соседу не сказала.

Работая, сосед сверху пил меньше, но как только занятость заканчивалась, он не мог себя сдержать. Он работал в младшем медицинском составе городской поликлинике. Маруся как-то даже угодила на его прием, его громкий голос был слышен из коридора, как позже выяснилось он сильно накосячил при записи ее сведений и участковому фельдшеру пришлось много исправлять за ним. Прием носил символический характер, его необходимо было пройти перед прививкой.

Маруся удивлялась, как вообще он смог женится. Его жена была крупная женщина, после родов она значительно прибавила в весе. Она сидела дома с ребенком. За все два, три года жизни их дочери, Маруся только однажды видела, как отец гулял с ней. Ну как гулял, стоял возле подъезда и болтал со знакомым, ребенок лежал в коляске.

Ребенок бегал от силы минут двадцать в день, больше ее не было слышно, только иногда плач, ни радостных визгов, ни криков не доносилось от соседей. Это пугало. Больше всего в такой ситуации жалко детей, они беззащитны перед пьянством родителей.

Маруся и хотела уехать, но никак не могла. Она устала и принимала одно неверное решение за другим. Сил для рывка у нее не осталось. Она потеряла семью из-за всей этой обстановки и теперь понимала, что опору искать нужно только в себе, но сил для себя уже не оставалось.

Вся тяжесть ситуации была в том, что соседи шумели не одновременно, а по очереди. Например, днем сосед сверху напивался и буянил. На праздники, чтобы он не так сильно пил его жена вызывала своих родителей на подмогу, но это помогало на короткий период времени, потом сдерживающие установки рушились, и он начинал пить по полной. В детстве он видимо занимался музыкой или танцами, возможно, пел в хоре, но учиться пошел в медицинский, может быть его мать настояла, но теперь он стал никчемным фельдшером и очень страдал от этого. Ему бы в ансамбле плясать или петь своим зычным басом, а он ходит в белом халате по однотипным коридорам.

После того, как у соседей с боку сын приходил из школы начинался ор у них. Либо он ругал мать, что она напилась, либо мать орала на него за что-то. Оба хотели веселиться и тусить с друзьями и эти их интересы противоречили друг другу, потому что он не мог приглашать друзей в дом, когда мать пила, а матери его друзья с их криками и воплями были до лампочки.

К вечеру или ночи наступал черед соседа снизу, он включал пластинку и слушал старого барда, разговаривая с другом на повышенных тонах. Запах курева шел из встроенного шкафа и доносился с подъезда. Маруся жила в каком-то эпицентре деградации. Причем соседи выше и ниже этажами были вполне приличными людьми, по какой-то злой случайности Марусе досталась именно эта квартира.

Все кричало ей: уезжай! Уезжай, не оглядываясь! Маруся жалела отца и, хотя встречи с ним не приносили никакого облегчения, она никак не могла решиться оставить его. Словно не зримый канат связал их друг с другом.

Питер не подумал о счастье дочери, он все понимал, что она хоронит себя заживо, оставаясь с ним на суше, но закрывал на это глаза. Он использовал ее, также как в свое время использовал Лизу свою жену. Прикрываясь отцовской любовью, он тянул жизненные силы из Маруси. Она раздражала его своей независимостью и тем, что никак не хотела жить с ним и угождать ему ежедневно в его претензиях.

Маруся понимала, что отец быстро привыкнет ко всему и будет раздражаться только от одного ее голоса и присутствия. По сути, он никогда не любил ее. Любимой дочерью у него была Эланор. Маруся в детстве всегда это понимала и тут волею судьбы ему приходиться доживать свой век с нелюбимым ребенком, на которого он никогда не тратил особо времени. Все свое внимание и ресурсы он уделял Эланор.

Маруся не понимала, как выбраться из всей этой вязкой жизни, в которой она оказалась. Радиопередачи из Лукариума никак не улучшали ситуацию, а только усугубляли ее страдания. На то чтобы проработать свои страхи с хорошим специалистом денег у нее не было. Она словно застряла в трясине и не могла никак выбраться из всего этого и чем сильнее она барахталась, тем сильнее увязала во всем этом.

Питер никак не реагировал на ее малейшее изъявление недовольства жизнью, он пожимал плечами и говорил что-то типа того: «ну тут ничего не поделаешь». Марусю все это жутко раздражало. Казалось он, специально закрывает глаза не ее страдания. Так оно и было, ему было все равно на ее душевное спокойствие. Все о чем он думал, так это о своем удобстве.

– Что ж любимая дочь далеко, будем эксплуатировать эту. В сущности, он занимался этим всю жизнь: Лиза всегда была в полном его распоряжении.

Питер и в правду никогда особо не интересовался дочерью. Ему было интересней проводить время с друзьями, чем вникать в жизнь ребенка, не любимого ребенка. Она была словно функция, предназначена для того-то и того-то. Питер надеялся, что она начнет плодиться и нарожает ему внуков. Он уже представлял, как восседает гордо в кресле, пока они возятся, играют на полу, как командует Марусей и ее мужем. Ведь у него есть все ресурсы для этого. Вместо этого эта дрянная девчонка не идет замуж и сидит как синий чулок дома. Это очень раздражало Питера. К тому же Маруся ничего не хотела слышать плохого про отъезд сестры и не давала Питеру даже слово молвить об этом.

– Дрянь! Какая вредная, мерзкая дрянь! – сокрушался дома Питер, после очередного разговора с дочерью, когда она не стала слушать его нытье.

Маруси надо было бежать как можно раньше, но она все откладывала, и теперь настало время, когда ни сил, ни средств не было для побега. Унылая Лука, вот что ожидало ее на долгие, долгие годы. Ни проблеска радости и успеха – ничего, только морок происходящего.

Эланор устроилась отлично. Она точно уловила время, когда пора было бежать. Поставила отца перед фактом и уплыла в свой красивый город Лукариум. Звонила она отцу регулярно, каждый день вечером, выслушивала его болтовню. Спроси ее, потом о чем он говорил, она уже и не помнила.

Маруся, как-то заикнулась ей, что хотела бы уехать к ней. Эланор быстро убедила эту глупую девчонку, что не стоит ей менять место жительства.

– У тебя же там все есть: квартира, работа, а здесь что? Все надо будет создавать заново. Я считаю тебе лучше остаться.

К радости Эланор Маруся согласилась. Эланор прекрасно знала, что сестра прислушается к ее словам. С детства она пыталась ей манипулировать и, опираясь на поддержку отца у нее это получалось. То начнет уговаривать пойти в выходной день сестру в детский сад, чтобы она не мешалась ей дома, то заберет себе жвачку повкуснее. Сначала это выглядело весьма невинно, но по пришествие лет Маруся поняла, что ее использовали все время.

Разговоры с сестрой она теперь воспринимала как проход по минному полю. Везде опасность, тобой интересуются только с целью использования. Никто не заинтересован в твоем росте, ни отец, ни сестра, ты им только кругом должна: уход, внимание, твое соглашательство и просто нахождение рядом. Им плевать на тебя, на твои возможности и ресурсы, которые ты не использовала.

– Как я не видела этого раньше? – удивлялась себе Маруся.

Чтобы пожаловаться, матери и речи не шло. Лука прекратила всяческое общение с другими планетами. Они жили в вакууме, в пузыре. И конца и краю этому не было.

Глава 4. Мара

С работой у Маруси все было не очень. Отпуск она взяла не оплачиваемый за свой счет. Время поджимало, а результата все не было. Она уже было подумывала, а не взяться ли ей за магию. Все женщины кто не был заняты на официальной работе феячили, так это у них называлось.

Магией с некоторых пор начали заниматься все поголовно. Гадание на картах, рунах, расчет гороскопов. Нужно было только знать дату и время рождения, и вуаля: тебе выдавался полный расклад твоей жизни.

Как мы уже говорили: отец был крайне недоволен дочерями, и если Эланор была его любимицей, и он позволил ей бежать или остаться, что было одно и то же, в Лукариуме, то с Маруси был другой спрос.

Питер действительно надеялся с помощью их создать новую расу лукинцев. Земная составляющая девочек и их сириусянская сущность должны были стать новой ветвью в эволюции лукинцев. Он считал, что сделал для этого все: охмурил вздорную землянку, которая к тому же оказалась частично орионка, частично сириусянка. Такой коктейль не часто встретишь в женской особи Галактики Молочные реки. Все три сектора были максимально закрыты друг для друга и тут такой подарок.

Вместо того чтобы заниматься селекцией он влачил жалкое существование забытого героя. Иногда о нем вспоминали и приглашали на мероприятия, но каждый раз задавали один и тот же вопрос:

– Ну, когда же?

Питер разводил руками и отшучивался. Прилетал он домой хмурым и недовольным. Он подолгу сидел в кресле и размышлял.

– Что я сделал не так? – постоянно он задавал себе этот вопрос. – Я удалил их мать с планеты, дабы она не вмешивалась. Я годами ломал психику дочери, чтобы она была исполнительна и удобна для меня. Где я просчитался? Какая ее составляющая все еще сопротивляется мне? Я специально устроил ее в самое, что ни на есть рыбное место. ТЛОУ цитадель спокойствия, интеллигенции, где еще можно встретить столько умных, красивых молодых людей? Выбирай любого и выходи замуж. Никто не откажет. Все знают, что с моей протекцией любой мало-мальски способный молодой человек сделает стремительную карьеру.

Я настоял, чтобы Боф пристроил ее к этой, как ее? – Питер поморщился, вспоминая главу департамента элегантности и пустословия, – чтобы девочка увидела, чего она лишает себя, живя как мать. Без всех этих женских радостей: побрякушки, сумки из кожи водоплавающих, дорогие духи, красивые платья. Что ей еще надо? Как завлечь ее в мир богемы?

Ты только роди, и перед тобой откроются все двери. Мои внуки обречены, править этой планетой. Вместо этого я гнию тут заживо и жду неизвестно что. Про меня все забыли, – Питер закрыл глаза.

Он вспомнил, как мечтал на Земле, раздобыть себе живую землянку, влюбит ее в себя и привести ее на Луку. План удался только наполовину. Вторая половина, где он служит советником у своих внуков и управляет планетой, не удалась. Сначала Лиза вывела его на чистую воду, потом Стивен вступился за нее, дальше пошло поехало. Его такая долгожданная мечта развеялась, как утренние сумерки на рассвете.

***

– Долго будешь смотреть, как он над ней измывается? – спросил ИД Стивена после получения очередного донесения с Луки.

– Трудности закаляют, тем более ей стоит только попросить, и мы прилетим за ней, – упрямо возразил Стивен. – Она может написать матери, в конце-то концов.

– Не будет она никому писать и просить, – прервал рассуждения своего капитана альдебаранец.

– Она такая же упертая как Лиза. Считает, что сама разберется.

– И пусть разбирается, я с ней согласен. Ну, что ей здесь делать? Гоняться с нами за пиратами? Думаешь, я не знал с самого начала, что Питер скользкий тип? Знал и что с того?

– То есть, ты знал, что он ее использует и не помешал этому? – взвился в негодовании ИД.

– Ой, вот только не надо этой драмы, дорогой мой. То, что Питер такой я понял сразу, как только прибыл в Порт на Земле. У него на лбу было написано, что он контрабандист, конформист и думает только о себе. Конечно, что все в его голове приобретет такие масштабы, я не предполагал, но с другой стороны, кто мог подумать, что Эл устроит подобное? Кто мы такие, чтобы их осуждать?

– Ты хотя бы попытался бы уговорить ее? – продолжал настаивать на своем ИД.

– И что? Ну, заберем мы ее? Она станет вечным странником в Галактике или поселиться у матери на Вергесе.

– Что плохого в том, чтобы просто жить на Вергесе? В безопасности?

– Она тот лучик света, что не даст Луке погрязнуть в своем превосходстве. После их сокрушительных побед, кхм, то есть помощи на Таршероне, корона закрывает им глаза. Их грандиозные планы по установлению своего мирового порядка, нам совершенно не нужны. Да они продвинулись в некоторых технологиях, и мы все им благодарны, но понимаешь, на планете должен оставаться кто-то здравомыслящий.

Иначе, все бесполезно и мы снова вернемся на Землю номер 17. Недуг, поразивший когда-то землян, уничтожит и Луку. Алгоритмы сделают свое дело. Возможно, присутствие на планете таких особей как Маруся приостановит всеобщую деградацию. Параисцы, когда программировали Луку, заложили все знания о землянах, они старались снизить все, что связано с войнами и агрессией, но не указать эти данные они не могли, получились этакие полу-человеки, без права на агрессию. К тому же по инструкции параисцев вся агрессия в обществе тут же нивелировалась. Быть агрессивным просто запрещено. Представляешь, как корежит от всего этого девочек?

Я тебе обещаю, как только ситуация станет критической я отправлюсь на спасение Маруси, но она должна сама обрести свою силу. Она ведь и вергеска, она может постоять за себя.

– Все равно я не понимаю, как одна слабая женщина может повлиять на политику всей цивилизации? – проворчал ИД.

– Может, уж поверь мне, – усмехнулся Стивен, – не зря земляне так принижали своих женщин всю историю. Они всегда боялись их силы и мужества. Особенно, это заметно на первобытно-патриархальных обществах. Хотя, там сейчас все смешалось. Я уже перестал следить за ходом их истории. Не покидают Солнечную систему и ладно.

– Вроде они хотят запустить спутник на Марс?

– Хоть корабль! Купол не позволит им покинуть пределы Солнечной системы. Пусть там и сидят, торговцы с рынка, заключатели сделок. Нам предыдущего общения с ними достаточно.

– Я, все-таки, буду за ними приглядывать, – пробурчал ИД себе под нос.

– Не ты один, – усмехнулся Стивен, – думаешь Бойдо или Лиза не держат руку на пульсе? Пойдем, наш драгоценный Дезмо уже приготовил обед.

ИД вздыхая, поплелся за Стивеном.

***

Поразмышляв Маруся решила, пока затаиться и не выказывать особого норова. Она знала, что отец пристально следит за ее жизнью, и приняла нейтральную позицию, чтобы все обдумать. Эланор она не стала рассказывать свои выводы и размышления. Сократила с ней сеансы связи под предлогом того, что слишком устает. Она для того, чтобы отвлечься решила заняться изучением астрологии.

– Может, по звездам будет жениха искать? – с надеждой подумал Питер, когда ему доложили об этом.

Надежда, как мы помним глупое чувство и никакого жениха Маруся искать не собиралась. Она решила изучить магию переездов и с помощью ее исправить время и пространство до желательного, не прибегая к насильственным действиям. Для этого ей необходимо было узнать дату и время создания Луки и выяснить расположение светил в этот период, а также наложить на все это свою карту звездного неба. Работы предстояло невпроворот. К тому же планеты Солнечной системы не проходили на курсе Астрологии, так что Марусе предстояло изучить все это самостоятельно.

Дело осложнялось тем, что при родах присутствовал только профессор, а он, как известно, вернулся на время назад и не помнил, что произошло в будущем. Лиза же помнила время рождения дочерей примерно в районе двух часов. Это очень усложняло поиски. Время нужно было установит до минут. Марусе предстояло провести тщательные исследования.

Маруся знала только, что Лиза назвала так дочь в честь моря. Мара по славянской мифологии означает море, морская, безмятежная. Еще Марой звали перевозчика из этого мира в мир Нави. Мара, на лодке, перевозила души. Маруся решила, что мать неспроста так ее назвала, она знала, что отец совсем не принимал в этом участия, значит, это Лизино решение выбрать именно такие имена.

– Хотя, может и профессор к этому причастен? – размышляла Маруся. – Мара, красиво звучит!

С астрологией вышла заминка, она никак не могла вникнуть во все эти куспиды домов и прочую ересь. Сначала она потратила уйму времени, ища сходство в своем гороскопе, потом поняла, что это путь в никуда и надо искать наоборот, существенные различия. Посоветоваться ей было не с кем, и она тратила много времени на изучение материала. Отец между тем стал наседать на нее все сильнее. Времени и желания общаться с ним у Мары, как она стала себя называть, не было, но Питер настаивал на встрече.

Близился весенний праздник цветов. По древней лукинской традиции мужчины дарили женщинам цветы, те для этого специально красиво наряжались, красили лицо, ногти в яркие цвета. Мара все это терпеть не могла, но что поделать обычай требует. Она была сильно занята и не успела покрасить ни брови, ни волосы.

– Ничего красками намалюю, – махнула она рукой и продолжила читать свою книгу по астрологии.

Праздник наступил быстро. Питер велел ей приехать к нему на обед. Она не стала спорить, это было бесполезно и затратно по времени. Весь вечер перед поездкой она читала и совсем не подготовилась к встрече с отцом. Подготовка ее состояла обычно в том, что она отдыхала, занималась практиками, чтобы успокоить тело и разум, чтобы на следующий день быть в ресурсе и не дать себя в обиду. Отец уничтожил все ее защитные барьеры еще в детстве и теперь целенаправленно бил в самые болезненные места. Время было упущено, утром Мара встала уже уставшей.

– Ничего не поделаешь, надо ехать, – решила она.

Наскоро накрасившись и приодевшись, она помчалась к отцу. Ее старенький мобиль барахлил, но все же ехал. Питер встретил ее при параде. Он надел свою лучшую красную рубашку. Мара при виде его поморщилась.

– Не идет тебе красный, – подумала она про себя.

Скандал не заставил себя ждать. Они даже до середины обеда не дотянули, разругались из-за пустяка. Все началось с того, что Питер произнес тост за нее, с пожеланием ей огромного счастья и, дальше Мара не выдержала.

– Я не хочу здесь жить! – резко одернула она отца.

Питер на это поморщился, но сдержался. Он пробовал было порассуждать на тему переезда, но Мара прервала его.

– Я не хочу это обсуждать!

Дальнейшая встреча прошла напряженно, Мара вскоре уехала к себе. Она плохо спала последующую ночь. Практики помогли ей успокоиться, но морально она была подавлена. Ситуация требовала дальнейшего продолжения, Мара понимала, что после всего сказанного лучше уехать, пока отец не пожаловался на нее властям и ее не заперли в институте. Что ей угрожает прямая опасность, она прекрасно понимала, как и то, что пока Питер заступается за нее всеми возможными способами.

Она видела, как Боф смотрит на нее. Его опыты над пойманными людьми уже ни для кого не были секретом. Она как-то намекнула ему, что Стивен ее дедушка и что случись с ней чего, он разнесет Луку ко всем чертям. Это немного остудило лукинца, но Мара понимала, что это ненадолго.

– Месяц, может два у меня есть еще в запасе, но надо действовать быстрее. Не тратить время на суету и домашние дела. Скорее прочитать и покончить с этим, – так думала Мара, возвращаясь домой.

К ее удивлению Питер отреагировал спокойно на ее выступление, то ли не придал ему значение, списав на излишнюю импульсивность, то ли у него был заготовлен свой план.

Меж тем отношения между Лукой и Лукариумом обострились еще сильнее. Несколько месяцев назад водные захватили участок суши. На днях лукинцы начали наступление, чтобы отвоевать его. У них это получилось, погибло много солдат с той и с другой стороны. Наметившееся было перемирие отошло на второй план. В Луке жители праздновали свою грандиозную победу, уже никто не вспоминал, как могла так случиться, что они потеряли свою территорию и по чьей вине. Всюду шли празднования и салюты.

От шума на улицах было никуда не деться. Мара решила, что стоит съездить в их старый дом за городом. Лиза оставила коттедж дочерям.

– Будет грустно без меня, приедете, отдохнете, наберетесь сил, – сказала она дочерям, уезжая.

Питер вывез оттуда все.

– В память о жене! – так он сказал и забрал все себе.

Мара подозревала, что это неспроста, тем более этих вещей она не видела в его доме. Она подозревала, что отец либо сгрузил вещи в сарай, либо сжег все.

– Что-то же должно было остаться? – Мара задумалась.

Она села в мобиль и отправилась в коттеджный поселок, предварительно позвонив миссис Корунд и предупредив о своем визите. Соседка обрадовалась и засуетилась, сказала, что проветрит дом к ее приезду.

– Спертый воздух, все-таки столько лет прошло, – щебетала она в трубку.

– Какая странная, – подумала Мара, – прошло не так много времени.

Миссис Корунд встретила Мару, выбежав на порог, как только заслышал шум приближающегося мобиля. Она настойчиво пригласила Мару на чашку чая с пирогом.

– Не иначе хочет мне сосватать одного из своих сыновей, – подумала Мара, глядя на все ее старания.

В детстве они иногда играли вместе, Эланор они даже нравились, но Мара уже совсем забыла это время. К ее счастью дома кроме миссис Корунд никого не было.

– Все в работе. Муж, хоть и заслужил уже пенсию, все равно работает, – жаловалась женщина за чаем, – дети тоже пошли по стопам отца. Все пропадают в этом чертовом институте, – она покосилась на Мару, что та скажет, девушка молчала. – Я понимаю, работа главное для мужчины, но всему нужна мера! – Видя, что этим Мару не разговорить, миссис Корунд решила усилить натиск. – Как мама? Звонит, пишет?

Мара отрицательно покачала головой и откусила большой кусок пирога.

– Как Питер? Я слышала, его часто приглашают на совет? – продолжала наседать миссис.

– Бывает, – кивнула, жуя Мара.

– Мистер Корунд очень восхищается им и жалеет, что так мало общался с ним, пока вы жили по соседству. Мальчики сказали, ты взяла отпуск?

– Да решили изучить Астрологию, а то все то одно, то другое, – беззаботно ответила Мара.

– Как интересно, – натужно улыбнулась миссис Корунд. – Ты в курсе, что Питер вывез из дома все? Где ты будешь спать? Можешь переночевать у нас, – предложила она.

– Вас что-то беспокоит? – не выдержала Мара, миссис Корунд махнула рукой.

– Последнее время мальчики сами не свои, да и мистер Корунд, что-то происходит, – женщина закивала сама себе, – уж я-то знаю своего мужа как облупленного, он порядочный лукинец. Какие-то дела творятся в институте и тебе, милочка, лучше поскорее уезжать отсюда!

– Вы имеете в виду Лукариум? – уточнила Мара.

– Лукариум? – удивилась миссис, – нет, что ты. Там ты не будешь в безопасности. Теперь на Луке нигде не безопасно. Все эти войны и препирательства, лишь для отвода глаз.

Она встала и закрыла окно, на улице темнело. Тихим голосом она продолжила:

– Когда были темные времена, была надежда, что когда-нибудь это закончиться, теперь надежды нет. Все этот надолго, – она заговорщицки посмотрела на Мару. – Мы упустили свой шанс. Не заметили, как победы на Таршероне вскружили голову нашим правителям и теперь нас ждет мрак и хаос. Я бы советовала бежать тебе отсюда, пока есть такая возможность.

– Может, я могу изменить это? – возразила Мара.

– Ты?! – усмехнулась миссис, – ты пришлая девчонка из ниоткуда? – она рассмеялась.

– Да, я, – кинула Мара, – кто-то должен все изменить!

– Твой отец уже пытался и вот что у него получилось. Не скажу, что стало хуже, но и лучше – это вряд ли можно назвать.

– Это идеальный для меня мир, – ответила Мара, – мир, который я могу изменить.

– Послушай меня, деточка, – одернула ее миссис, – я пожила свое на этой планете и могу тебе сказать, что лукинцы те еще проходимцы! Добывать гавах от землян? Хорошо! Кто построил Земляниум? Мы! Кто-то был за это наказан? Нет! Если снова скажут этим заняться никто не будет против! Если потом, снова скажут что это плохо, кто-то удивится, возразит? Нет! Мы отряхнемся и пойдем дальше, не оглядываясь! Мы не учимся на своих ошибках, мы их даже не видим и поэтому не признаем! Мы не делаем выводов, мы словно инфантильные взрослые, стучим себе же по пальцу молотком и не понимаем, откуда боль!

– Миссис Корунд, что случилось? – встревоженно спросила Мара.

– Темные дела творятся в институте, мальчики плохо спят ночами, их мучают кошмары. Не знаю как, но Боф добывает людей с Земли, словно ископаемые ресурсы. Ставит опыты на них. Не знаю, как они тебя еще не тронули?!

– Я должна их спасти! – в ужасе ответила Мара.

– Кого? Землян? Если ты погибнешь, кто спасет нас? – в ужасе отпрянула миссис. – Пойми, глупая, они начали с них, потом доберутся и до нас. Их уже ничего не остановит, в ход пойдут все. Генная инженерия – это вам не шутки. Они не оставят никого в покое! Я не хочу, чтобы на моих внучках, если они когда-нибудь у меня будут, ставили эксперименты!

– Но миссис Корунд, вы можете отправиться в Лукариум. Я могу попросить дядю Дэна, и он устроит ваших сыновей, – начала Мара.

– Ш-ш, – остановила ее женщина, прижав палец к губам, он тихонько встала и посмотрела на улицу, две фигуры шли в темноте. Миссис Корунд плотнее закрыла окно, – ты думаешь, руководство Лукариума не в курсе, что творится в институте? – спросила она Мару, девушка отрицательно покачала головой. – Они все в курсе, война отвлекает горожан от главного, – миссис Корунд наклонилась к Маре и зашептала, – я не уверена в их планах, но думаю это что-то глобальное.

– Что? – Мара с удивлением посмотрела на женщину.

– Я не знаю. Мальчики ничего не говорят, муж тоже молчит. Вряд ли в их планах только Лука, они уничтожат все, до чего дотянутся.

– И до чего же они могут дотянуться? – усмехнулась Мара.

– Земля – это точно. Может быть Хатс, Аргон, Таршерон. Я не знаю, – миссис Корунд пожала плечами. – Ты знала, что Бофа выгнали с Таршерона?

– Выгнали? За что? – удивилась Мара.

– Я не знаю за что, но точно выгнали. Муж рассказывал, что он вернулся оттуда злой и недовольный.

– А этот желеобразный? – уточнила Мара.

– Он орудует в Лукариуме. Я думаю, они действуют сообща, те опыты, которые невозможно провести на суше, они проводят там.

– Может надо сообщить Нитраму? Он задаст им обоим! – предложила Мара.

– Немирф? – переспросила женщина, – возможно, но тебе лучше бежать, пока не поздно!

– Но, как, миссис Корунд? Как я могу покинуть планету?

– У меня кое-что есть, деточка. Твоя мать все предусмотрела. Пойдем в подвал, я тебе покажу одну вещицу, – миссис Корунд встала, поплотнее закрыла входную дверь и они направились вниз.

В подвале был всякий хлам. Вещи были свалены в кучу, но миссис Корунд уверенно вела Мару сквозь это хаос.

– Вот оно, – женщина сдернула покрывало.

На полу в углу стоял коммутатор заботливо собранный когда-то дядей Бойдом для их матери.

– Лиза велела беречь его для вас. Думаю, Эланор уже не спасти, поэтому пусть хотя бы ты улетишь отсюда.

– Как он работает? Я не знаю, – с сомнением сказала на это Маруся.

– Все ты знаешь, мать учила вас. Она сказала, – миссис напряглась, вспоминая Лизины слова, – это как звонить по телефону.

– Я не знаю номера, на какой звонить, – расстроенно ответила Мара, разглядывая агрегат.

– Вот же она оставила, тут написано, поземному, я не умею, но ты должна понять, – миссис Корунд протянула Маре листик бумаги сложенный вчетверо.

Мара развернула, на листе четким почерком матери было написано слева: Боливар, Золотое руно, Баблз, а справа цифры.

– Я поняла, но что я должна сделать? Просто набрать эти цифры на диске? – Мара посмотрела на миссис Корунд, в дверь постучали.

– Поторопись деточка, они не любят стучать дважды, я отвлеку их, – миссис Корунд заторопилась.

– Что они вам сделают? – испугалась за нее Мара.

– Моя хорошая, я прожила долгую жизнь. Знаешь, что было самое счастливое в ней? – она погладила Мару по голове. – Пить чай с твоей матерью. Более доброй женщины я никогда не встречала, никто так хорошо никогда не относился ко мне, ни мои родители, ни мой муж, ни дети. Не беспокойся за меня дорогая. Спаси себя и спасешь всех нас, – она махнула ей на прощанье и поспешила наверх.

– Кому звонить? – замешкалась Мара, она вновь пробежала глазами по списку, – Боливар, Золотое руно, Баблз? Баблз!

Мара дрожащими руками набрала на диске номер Баблза, раздались гудки. Слышно было, как наверху хлопочет миссис Корунд, громко переговариваясь с теми, кто за дверью.

– Ключ, я куда-то подевала ключ, – беззаботно отвечала она на выкрики с улицы, в дверь барабанили уже ногами.

– Алло, – раздался в трубке мужской голос, – у аппарата.

Маре голос сразу не понравился он был каким-то насмешливым. Она вздохнула, пути назад уже не было.

– Это Мара, то есть Маруся, не могли бы вы позвать Нитрама Немирфа. У меня тут небольшие неприятности. Может у него будет время забрать меня, – робко начала Мара.

Сверху донеслись крики миссис Корунд:

– Что вы делаете?! Куда по помытому? Что за спешка!

Дверь в подвал, предварительно закрытая миссис Корунд, от сильно удара слетела с петель и с грохотом упала на пол подвала, по лестнице застучали шаги, все это разносилось по подвалу гулким эхом.

– По звуку неприятности тянут на большие, – все так же насмешливо ответила трубка.

Остальное Мара смутно помнит, ее ударили чем-то тупым по голове и потащили вверх по лестнице. У входной двери в луже крови лежала миссис Корунд, глаза ее были открыты и смотрели в потолок, она была мертва.

Мара очнулась в камере, на затылке была огромная шишка, голова болела. Ее несколько раз пытались допросить, но она каждый раз падала в обморок.

– Опять при задержании перестарались! – ворчал следователь. – Вечно они переборщат, а нам мучайся. Никакие сроки не выдержишь! Какие тут сроки? Результат им подавай! – уже орал он кому-то по внутренней связи. – Она полумертвая лежит! Тетку, зачем убили?! Я из нее быстро бы все выпытал, а теперь что? Эту сильно сказали не пытать, пока. Главный приедет? Вот, пусть посмотрит, как работает оперативный отдел! В каком состоянии нам доставляют узников! Пусть посмотрит!

Мару окатили холодной водой из ведра, она окончательно пришла в себя. Она огляделась, видимо она очень долго лежала на полу в камере, все тело затекло, к тому же она замерзла, зубы ее стучали.

– Это тебе не дома у Питера чай пить, – усмехнулся Боф.

Он сидел в углу на стуле и разглядывал девушку.

– Отец вам задаст! – еле смогла произнести Мара.

– Твой отец понятия не имеет где ты! – рассмеялся Боф.

– Я должна звонить ему через день. Какой сегодня день?

– Назвонилась уже, – усмехнулся Боф. – Кому ты звонила, глупая девчонка? Хотела помешать моим планам?! Так знай у тебя ничего не вышло! Будешь подопытной крысой у меня в институте, как и твои соплеменники! Последний раз спрашиваю, кому ты звонила? – Боф встал, взял со стула железный прут, которым охранник избивал Мару и угрожающе склонился над ней, – Отвечай, дрянь, кому ты звонила?! – проорал он, разъяренно глядя на Мару.

– Она мне звонила, – раздалось из пустоты.

В этот раз голос незнакомца не показался Маре насмешливым, в нем слышались мягкие рокочущие нотки. Боф в ужасе ринулся к двери, четкий удар сбил его с ног. Железный прут обрушился на Бофа со всей силой. В сторону Мары полетели брызги крови, Боф сначала орал, что есть дури, а потом затих.

Кто-то большой и сильный взял Мару на руки и вынес в коридор. От незнакомца пахло куревом, книжными страницами и кофе. В коридоре охранники валялись на полу, по стенам была размазана кровь. Они пошли вверх по лестнице на крышу, навстречу им выскочил огромный волк. Он изрядно поработал и был весь заляпан кровью.

– О, милая, что они с тобой сделали! Почему ты не обратилась в волчицу? – дядя Бойд забрал Мару у Дина.

– Я хотела посмотреть, сколько я выдержу, – прошептала она, обнимая дядю за шею.

– Глупая, не делай так больше! Ты разбиваешь мое сердце! Что скажет мама! – ругался тот по дороге.

– Вздорная девчонка! – усмехнулся себе в усы Дин, идя впереди.

На верху их ждал Чарли и джет.

– К Питеру полетим? – уточнил он.

– Зачем? – не понял Дин.

– Пусть посмотрит, что они с ней сделали!

– Фотку вышлем, и хватит с него, – усмехнулся Дин, – Бойдо его еще прибьет, не дай бог, а нам перед Стивеном оправдывайся. Пусть Стив с ним разбирается!

– Папа был, он приходил в тюрьму между пытками, – еле прошептала Мара.

– Был и не помог? – удивляется Дин.

– Я была без сознания, но я учуяла его запах, – пояснила девушка.

– Бойдо, куда? – спросил Чарли волка, тот заботливо укладывал Марусю в джет.

– На Баблз, подальше отсюда! – велел тот, Чарли кивнул.

Все уселись, и джет взмыл в воздух. Мара хотела посмотреть на прощанье на Луку, но не смогла подняться, от боли она застонала.

– Лежи, кому сказал! – заругался дядя.

– Я только хотела посмотреть напоследок.

– Мы тебе потом запись взлета покажем и посадки, если хочешь, – все так же усмехаясь, ответили усы.

– Себе их покажи! – съязвила в ответ Мара.

– Ишь, какая ершистая, – усмехнулись усы, – люблю таких.

– Смотри мне! – Бойд сунул кулак под нос Дину.

– А что я ничего, я просто сказал, – съехал Дин.

Чарли вколол Маре лекарство, и она заснула.

Глава 5. На дальних рубежах

Под чутким уходом Мара быстро пошла на поправку. Все хорошо относились к ней, особенно дядя и Дей. Усы пытался иронизировать и подкалывать, но Бойд быстро поставил дракона на место.

– Дин, хватит ходить по кораблю в одних трусах, – тут все-таки женщины, сделал замечание Тони.

Они сидели в кают-компании с Чарли, когда туда пришел Дин и начал греметь бокалами.

– Я всегда так ходил и это шорты, а не трусы, – возмутился в ответ дракон, – главное раньше всех все устраивало! И Дей ничего не смущало.

– Теперь на корабле молодая женщина и твои красные трусы, в кают-компании совершенно не уместны! – гнул свою линию Тони.

– Я ж не в одних трусах, как ты изволил выразиться, у меня вон футболка, носки, кеды, трусы под трусами, в конце-то концов, – спорил Дин.

– Надень, хотя бы, шорты по колено и я отстану от тебя! – устало ответил Тони.

– Почему, именно, по колено? – не понял Дин. – Я видел, в чем ходит Стивен на Боливаре, у него красные шорты еще короче моих и ничего, никто ему не делает замечаний!

– Ему некого смущать своими красными шортами, разве что Дезмо, может ИДа или Эл, – передразнил Тони, – а у нас гостья. Надень штаны!

– Теперь уже штаны понадобились. Так еще минут десять и ты меня паранджу заставишь надеть. Словно от вида моих коленок мир перевернется.

– Тебя пустили погостить, – вступился за Тони Чарли, – а ты препираешься. Делай, что сказано и не ной. Понятно, почему Штурман выгнал тебя, ты ему надоел.

– У меня закончилась чистая одежда, – не унимался Дин.

– Так иди и постирай! – Чарли сделал вид, что собирается встать.

– Ладно, ладно. Постираю и переоденусь, раз вид моих ног вас так смущает. Ощущаю себя афганской женщиной времен правления необразованных пастухов. Думаешь, у Маруси от вида моих голых коленок будут проблемы?

– Давай завязывай смотреть новости с Земли! – велел ему Чарли.

– В самом деле, Тони, может, слетаем ненадолго? Я быстро сожгу их всех и загоню обратно в деревни? Сил нет смотреть на это, – попросил Дин.

– Если мы будем постоянно вмешиваться в земную историю, они деградируют еще быстрее. Нет! Сколько раз я должен тебе повторять? – закатив глаза, ответил Тони. – Они повторяют цикл за циклом и каждый раз одни и те же ошибки. Это бесполезно!

– Ну, помощь Аргону ты не считаешь бесполезной?

– Если ты не прекратишь, я соберу совещание и попрошу Стивена забрать тебя. Хочешь на Боливар? – Тони строго посмотрел на дракона.

– Нет, туда я точно не хочу. Лучше вернусь на Золотое руно, но без Эдди там скучно. Пока он гостит у матери на Нихале, я туда не вернусь.

– Вот и сиди, помалкивай! – вмешался Чарли.

– Тебя забыли спросить, – проворчал Дин, – кому как не тебе волноваться за землян?

– Мне? С какой стати? Почему я должен за них волноваться? Они взрослые сами справятся.

– Так не справляются же.

– Меньше вникай в их проблемы и вообще, зачем ты следишь за ними? Думаю, ты просто хочешь полетать и пожечь кого-нибудь и прикрываешься благой идеей. Дела тебе нет до афганских женщин.

– Может, и нет, а может и есть, – проворчал Дин, он налил себе тройную порцию крепкого кофе и пошел к себе.

***

Боф пришел в себя в госпитале. Дин сильно покалечил его, но не убил. Боф велел вызвать к нему Питера. Тот долго отказывался, но потом все же прилетел. У них состоялся долгий разговор.

– Я вам, уважаемый, – Питер презрительно глянул на Бофа, – и в прошлый раз говорил, не трогайте моих детей. Я не вмешивался, но все имеет свои пределы. Я понимаю, ваши планы грандиозны, но мы действуем вслепую. Те земляне, которых вам удалось добыть довольно посредственны. Ничего путного не выйдет из этих опытов.

Я и раньше говорил и еще раз повторю, тот, кто ходит пешком и поднимает с земли то, что на ней лежит не представляет для нас хоть какой-то ценности. Вы это понимаете?! Я вижу, что нет! Земная цивилизация сейчас на таком уровне развития, что более-менее умный и способный индивид передвигается на личном транспорте и если он и идет пешком, то это либо с целью занятия спортом, либо это прогулка для ментального здоровья.

Пастух с окраин Кабула для нас представляет скорее зло, чем какой-то интерес. Вы там отираетесь по каким-то богом забытым местам. Не будет способный индивид жить по доброй воле на Крайнем севере или в пустыне. Города, вот что нас интересует и не какие-то окраины и гетто, а нормальные районы!

Моя жена была очень способной женщиной и сейчас таковой остается, что подтверждает тот факт, что она нашла в себе силы оставить меня и дочерей. Я наводил справки, она неплохо устроилась на Вергесе. Все что я мог сделать на благо жителей Луки, так это оставить здесь дочерей, не дать им уехать. Остальное было вашей заботой! Я отец и не должен выступать в роли свахи. Вы могли бы окружить девушек достойными претендентами, вместо этого вы напугали их.

Я могу навестить Эланор, но как показала история с Марусей, излишнее давление все только испортило. Лучше дать ситуации разворачиваться самой собой и не вмешиваться!

– У меня нет столько времени, – проворчал Боф, голос его был едва слышен. – Ваш друг дракон сильно сократил годы моей жизни.

– Во-первых, он мне не друг, во-вторых, ну а что вы хотели, так истязать ребенка?

– Что-то поздно вы о ребенке вспомнили. Я хотел, чтобы она обратилась в волка, сами знаете, пробы нужны именно от оригинала. Кровь носителя имеет несколько другой химический состав.

– Она все это прекрасно понимала, поэтому ни дала вам, ни единого шанса. Неизвестно куда заведут вас такие исследования. Видел я ваши творения: таршеронцы скрещенные с землянами.

– А что такого? К тому же они дальние родственники. Да, ладно вам, господин Иль Марин, мы делаем одно общее дело. Придется вам посетить Лукариум и поговорить с любимой дочерью. Пара заборов кров не нанесут ей большого вреда. С кровью вергесцев мы создадим идеальное существо. Представьте: сила таршеронцев, хитрость вергесцев и ум землян, это будет высшее существо.

– Высшее существо уже создали параисцы – это Стивен МакМерфи капитан Боливара.

– Видел я это существо, так себе, если честно. Неужели – это все на что они способны? – усмехнулся Боф, поморщившись от боли.

– Они создали нас и наш мир. Вам и этого мало?

– Мне не достаточно. Я хочу поставить Луку на уровень таких цивилизаций, как арктурианцы, альтаирцы или сириусяне.

– Боф, но вы же понимаете, что мы мало чего знаем о первых, а остальные из вашего списка развивались совсем в других мирах?

– Ой, да ладно вам. Вы хоть и герой, и почетный гражданин Луки, а настроены недостаточно патриотично, – Боф посмотрел на Питера с упреком.

– Я позволил вам пытать мою дочь, куда еще патриотичней?

– Не любимую дочь, – заметил на это Боф, – а у вас есть еще вторая, так что советую вам поговорить с ней незамедлительно.

– Лукариум закрыт для посещений.

– Ничего, вы найдете тайный путь, вы же у нас почетный контрабандист. Все идите, выполняйте. Вы меня утомили, – распорядился Боф.

Питер встал, глянул презрительно на Бофа, тот лежал весь перебинтованный, скрюченный, Иль Марин повернулся к двери и молча вышел. Он быстро прошел безликие коридоры больницы, и вышел наружу. Дул северный ветер, пыль падала на луку мелкими снежинками. Не обращая на это все внимание, Питер уверенно направился к воротам, туда, где оставил свой мобиль. Эта была машина Маруси, он забрал ее себе. Питер с трудом втиснулся внутрь, включил агрегат, мобиль затарахтел и взмыл над поверхностью.

– Как она на нем, вообще, ездила? – подумал он и помчался в сторону океана. – Тайный путь, – усмехнулся он, вспоминая слова Бофа. – Как же быстро поднялся это коротышка, – брезгливо подумал Питер, – я бы даже был бы рад Нитраму, если бы была возможность встретить его.

Добравшись до океана, Питер оставил мобиль у прибрежных скал, закидал его водорослями, чтобы тот не привлекал внимание и нырнул в глубины водной составляющей Луки. У берега океан был грязен как никогда, отходы скидываемые горожанами делали воду мутной, похожей на грязную жижу. Питер поморщился, дышать в такой воде было тяжело, он поплыл быстрые, чтобы как можно скорее покинуть отравленные прибрежные воды. Спустя несколько километров он уловил движение течения, оно то и было ему нужно. Иль Марин взял немного правее и ускорился. Холодные воды Снежного течения подхватили его и увлекли за собой.

Питер расслабился, можно было отдохнуть и подумать о дальнейших действиях. В его плане не входило портить отношения с любимой дочерью, но как уговорить ее он не знал.

– Видимо, мать перед отъездом строго настрого им запретила сотрудничать с Бофом, иначе я не могу объяснить такое упрямство со стороны Маруси, – размышлял Питер.

Он не стал идти прямиком к Эланор, сначала решил разведать обстановку у Дэна. Дэн входил в руководство Лукариума и контролировал работу очистных сооружений города. Питер отправил ему сообщение. Узнав, что дядя приплыл с тайным визитом, он отложил все дела и выкроил время для встречи в своем загруженном графике.

– Много работы. Лука в последнее время сгружает все больше отходов. Дядя, что происходит? – накинулся на Питера Дэн после того как они обнялись.

– Не спрашивай. Я сижу у себя в доме подальше от всего этого, но мне не дают покоя, – пожаловался племяннику Питер.

– Может тебе следовало бы вмешаться? – Дэн с упреком посмотрел на него.

– Милый мой ребенок, – устало ответил Пит, – я многое пережил. Я старался сделать все от себя зависящее на благо лукинцев, и ты видишь, чем это обернулось. У меня давно стойкое ощущение, что я падаю в глубокую кроличью нору и никак не могу остановиться. Словно сорок третий год все никак не закончится.

– Какой год? – не понял Дэн.

– Я читал в земной книге, когда работал в Порту. Это был пик войны, ужасной войны и все словно застыло в этом кошмаре военных действий. Тогда я воровал землян и возил их на Луку с убеждением, что это поможет планете и вот чем все обернулось.

– Ты все еще не отошел после отъезда тети Лизы? – сочувственно спросил Дэн. – Может тебе все же следует обратиться за профессиональной помощью?

– Перестань, я ж не мальчишка! Кто сможет мне помочь после всего того что я пережил? – отмахнулся Пит.

– Дядя, ну перестань, вон капитана МакМерфи вообще жена хотела отдать на переплавку, и ничего, он же простил ее, – с жаром начал Дэн.

– Денис, капитан МакМерфи живет не первую свою жизнь, что ему волноваться. Подумаешь новое тело. Мы это обсуждали уже, – возразил Питер, – я приехал по делу. Мне нужна твоя помощь. Давай обо мне в другой раз, – он наклонился к Дэну и, хотя поблизости никого не было, зашептал ему на ухо, – Маруся покинула планету. Ты в курсе? – Дэн отрицательно покачал головой. – Мне надо переговорить с Эланор, давно ее видел, как у нее настрой?

– Дядя, я не понял, как покинула? Полетела к матери? На чем? – удивился Дэн.

– Не знаю, она, видимо, чтобы не подставлять меня ничего мне не рассказывала. Возможно, у нее были какие-то разногласия на работе. В общем, она улетела – это факт и точка. Не вижу смысла что-то тут обсуждать. Она взросла девочка – это ее думаю, взвешенное решение. Улетела и улетела. Большая уже, не пропадет. Улетела вроде на Баблзе, думаю Бойд забрал ее. Мать оставила передатчик у соседки там, где мы раньше жили, ну ты помнишь, в коттеджном поселке.

Дэн кивнул, он молча слушал, не перебивал и внимательно смотрел на Питера. Питеру не понравился взгляд его глаз, но он не придал этому значения, продолжил гнуть свою линию.

– Мне надо встретиться с Эланор. Думаю, ей стоит узнать обо всем лично от меня. Сам понимаешь, они были так близки с сестрой. Это будет ударом для нее.

Наушник Дэна завибрировал, его вызывали по связи.

– Дядя, мне пора, много работы. Я свяжусь с Эланор и предупрежу ее. Где ты остановишься. Если хочешь, можешь у нас дома, но младшая сейчас болеет, подцепила вирус в детском саду. Всю ночь не спали. Думаю, в гостинце тебе будет поспокойнее. Эланор, сейчас, скорее всего на дальних рубежах, они исследуют насколько далеко заходить грязь с Луки, берут пробы по всему океану. Я уточню, когда она вернется, и сообщу тебе. Если хочешь, я могу отозвать ее с задания?

– О, нет, милый, пусть работает. Она так любит командировки. Девочка вся в меня, – нежно ответил Питер, вспоминая дочь. – Я подожду, отдохну тут. За меня не волнуйся.

– Хорошо, мой помощник отвезет тебя. Как только дома все наладится, мы пригласим тебя на обед. Младшую ты еще не видел, же?

Питер кивнул, они обнялись на прощанье и разошлись. Сотрудник Дэна отвез Питера в лучшую гостиницу Лукариума. Там его встретили с почестями и предоставили самый лучший номер. То что гражданин Луки прибыл в водный город никого не смутило, Питер Иль Марин был герой на суши и в воде, к тому же его племянник занимал высокий пост.

Питер немного передохнул и поплыл прогуляться по Лукариуму, он давно не был в водном городе. Тот всегда поражал его грандиозностью своих построек. Величественные здания высились, уходя вверх. Искусственное светило освещало улицы. То тут, то там стояли монументальные скульптуры. Атмосфера была пропитана духом атлантов, так, по крайней мере, казалось самому Питеру, после проживания на Земле.

Дэн меж тем вернулся в свой рабочий кабинет, уладил срочные дела и позвонил Эланор. Она ответила, но не сразу.

– Да, привет, Дэнчик, что хочешь, как дела? – пропела девушка в трубке.

– Батя твой примчался на всех парах, – сумрачно произнес Дэн, на том конце трубке повисло молчание.

– Давно? – наконец ответила Эланор.

– Сегодня. Я сказал, что ты на дальних рубежах, работаешь не покладая рук, – усмехаясь, ответил ей Дэн. – Ты, небось, только что проснулась?

– Да, Дэнчик, – сладко потягиваясь, ответила Эланор, – папа устал от Маруси и решил пожрать меня?

– Не понял? – переспросил Дэн.

– Он извел ее своими упреками. Она бедняжка уже и жаловаться перестала мне на него. Все внуков жаждет. Теперь решил и меня с этим одолеть, – равнодушно зевая, пояснила Эланор.

– Слушай, сестренка, мне некогда вникать в ваши дрязги. Мне главное, чтобы он тут долго не ошивался, и ничего не разнюхивал, поэтому у тебя есть день в запасе придумай что-нибудь и реши с ним вопрос, чтоб духу его тут к послезавтра не было! И сама сегодня в городе не светись. Да, еще он сказал, что Ма укатила с Бойдом, так что имей в виду.

– Я, конечно, произвожу впечатление полной дуры, но это не значит что я такая. Мы же сестры и я прекрасно знаю, что Марусю пытали и мучали, и что инопланетный корабль посещал тюрьму и пленник бежал. В свете только и разговоров, что Бофу хребет сломали, так что зубы мне не заговаривай. За то, что дал мне время спасибо. Я подготовлюсь, – хладнокровно ответила девушка. – Кстати, Дэн, к чему такая забота обо мне?

– Ты моя сестра и я всегда о тебе забочусь, – отмахнулся Дэн.

– А он твой дядя, разве нет? – уточнила Эланор.

– Твой отец скользкий тип. Он мог спасти мою мать, но не стал рисковать своим положением. Этого я ему никогда не прощу, чтобы он после ни сделал.

– Он не мог рисковать своей должностью, ты же понимаешь, – спокойно пояснила Эланор. – Либо жизнь сестры, либо должность.

– Да, я знаю, – глухо ответил Дэн, – повторюсь, твой отец скользкий тип, держись от него подальше и не втягивайся в его интриги, а то тебя ждет участь моей матери. Дядя много сделал для меня, но это не снимает его вины. Звони, если что.

Дэн отключился. Эланор задумалась. Понятно, что время у нее есть. Отец был ей здесь не нужен. Зачем он явился, она догадывалась. Мать перед отъездом им строго настрого запретила обращаться в волчиц.

– Что ж, дорогой папочка, решил вспомнить о своей любимой дочери?

Эланор встала и пошла на кухню, по пути она посмотрела в большое во всю стену зеркало на себя, оттуда на нее смотрела очень красивая ухоженная молодая женщина в пыльно-розовом пеньюаре.

– Понятно, почему папочка увлекся маман, она была очень красива, как и я, – раздумывала Эланор. – Может затуманить ему голову, нарядиться, как она? – Эланор покружилась перед зеркалом, в голове у нее созрел план. – Дэнчик умный, он молодец. Выкроил мне время. Я хорошо подготовлюсь, папочка, – она подмигнула зеркалу и пошла завтракать.

Эланор не спеша поела, приняла душ и пошла, приводить себя в рабочий вид. Все-таки экспедиция на дальние рубежи требовала большой подготовки.

Эланор не была ни глупой, ни взбалмошной, она знала себе цену и жестко отстаивала свои границы. В отличии от сестры она с самого детства прекрасно понимала, что за человек ее отец – Питер Иль Марин. Она видела, как он морщится после разговора с соседкой, она внимательно смотрела за ним, как он расслабленно опускался в кресло, стоило только закрыться двери за дядей Бойдом. Она четко следила за малейшим изменением в его лице при виде мамы, Дэна или сестры.

По какой-то неизвестной ей причине отец выбрал ее, а не Марусю в любимицы. Сыграла, скорее всего, главное проклятье Луки – лукизм. Эланор с самого рождения была красотка, в отличие от сестры. Той пришлось несладко при родах: кости черепа были сжаты и то, что она родилась умной и способной уже была большая удача. Тазобедренные суставы не успели развиться, Маруся с рождения косолапила, вся правая сторона ее тела была травмирована. Мать любила их обоих, но отец не мог выносить вида неудавшейся дочери, то ли дело она.

Эланор была словно ангелок: большие голубые глаза, милое личико. Маруся больше походила на деда Стивена, острый подбородок, резкие черты лица. В вергескую родню у нее были рыжие волосы, как у Брендона и зеленые глаза. Иногда было ощущение, что отец не признает ее за дочь. Эланор поняла все о нем еще в глубоком детстве и успешно им манипулировала, стоило ей лишний раз улыбнуться и прижаться к нему, как сердце строгого Питера таяло, и он выполнял все ее прихоти.

– Надеть костюм исследователя или этакой инженерки, увлеченной работой? – раздумывала Эланор стоя перед гардеробной комнатой.

Она служила в тайной полиции Лукариума, кому как не ей, дочери героя планеты доверить столь важную и щепетильную работу: следить за настроением лукарианцев. Дэн об этом знал, конечно, он ее туда и порекомендовал. Ее многочисленные подруги друзья из золотой молодежи города, думали, что она живет на деньги отца-героя. Никто из них даже и не подозревал, что из себя на само деле представляет столичная модница, завсегдатайка гламурных салонов. Эланор кутила ночи напролет, а днем строчила рапорты, кого-то даже арестовывали по ее наветам. Окружение ненадолго пугалось и затихало, а потом с удвоенной силой принималось за развлечения.

Весь день Эланор провела в раздумьях, читая рапорты из Луки. Ее немного шокировал тот факт, что отец знал обо всем и не вступился за Марусю, и порадовало, что дядя увез сестру.

– Ничего, Боф, зря ты выжил, я еще разберусь с тобой! – шептала девушка себе под нос, перелистывая страницы отчетов.

Утром следующего дня, она сама лично явилась к отцу в номер. По ее заданию к нему вечером в баре подсели пару сотрудников, они сделали вид, что узнали героя и настойчиво просили выпить с ними. В итоги Питер напился до зеленых соплей, его отнесли в номер полуживого.

Эланор пришла с самого ранья и стала стучать в дверь. Лукарианцы те, что побогаче, жили в зданиях без воды, те, что беднее не могли себе позволить такой роскоши, как откачивать воду. Гостиница, в которую поселил Дэн Питера, относилась к сухому типу. Питер очнулся и не сразу понял, где он находится, в голове гудело.

– Как я так накачался? – подумал он, вспоминая прошедший вечер. – Я ведь выпил всего пара бокалов. Они были подсадные, – догадался он, – но зачем? Я же не вынюхивал ничего.

Стук в дверь раздавался все настойчивее. Питер с трудом встал и направился к двери. Кто-то решил не дожидаться его и открыл входную дверь. На пороге стояла Эланор.

– Папочка, а тут открыто, – радостно сказала дочь и кинулась к нему в объятья.

– Как на мать похоже, – мелькнуло в голове у Питера, он поежился.

Эланор подхватила Питера и усадила его на диван.

– Я смотрю, ты тут развлекался вовсю. Ну и правильно, а то сидишь там один в глуши, – щебетала дочь, она налила ему воды и бросила туда таблетку, – на выпей и сразу все пройдет. Ой, папочка, как хорошо, что ты приехал. Дэн позвонил мне вчера, не удержался. Ну и правильно, а то мне бы там еще неделю сидеть. Нет, ты не подумай, я люблю свою работу, мне все нравится, но ведь ты приехал. Я ненадолго, у нас сложная повестка, сам понимаешь, такие времена, но весь день твой, папочка. Ну, рассказывай как ваши дела, как Маруся?

Звонкий голос дочери гремел в ушах Питера, от нее мельтешило в глазах.

– Как все-таки хорошо жить одному, – промелькнуло у него в голове.

Питер понял, к чему его вчера так начали лекарствами, чтобы сегодня он туго соображал. Эланор была одета в костюм инженера береговой службы охраны. Все было четко и по делу, да вот беда, Питера так не провести.

– Какой аккуратный костюмчик, точно по фигуре и даже локти не вытерты, – подумал Питер, разглядывая любимую дочь.

– Что ты так на меня смотришь? – застеснялась девушка.

– Соскучился очень, иди еще обниму, – Питер подвинулся на диване, освобождая ей место.

– Ой, папуля, от тебя такое амбре. Я тут посижу, – засмеялась Эланор, она села в кресло напротив.

– Да, прости, вчера не рассчитал, увлекся. Парни еще такие хорошие встретились. Да, что-то дряхлею я там у себя. Может к тебе с Дэном перебраться? А то от этой пыли нигде нет спасенья, – Питер внимательно посмотрел на дочь.

– Папочка, мы всегда рады тебе, ты же знаешь, только скажи, – обрадовалась Эланор. – Так какие новости?

– Маруся улетела и не посоветовалась, – начал Питер, – дядя Бойд забрал ее. Боф приболел, лежит в больнице.

– Да ты что и мне ничего не сказала? – сокрушенно покачала головой Эланор. – Могла бы попрощаться, ну может дядя торопился. Боф приболел? Надо же, а что так?

– Ой, эти его эксперименты, вроде один из экспонатов упал на него. Так ничего особенного, сама знаешь, Бофа лопатой не перешибешь, – отмахнулся Питер, – он уже совершенно пришел в себя после вчерашнего.

– Надо же, быстро оклемался, и главное пустышку ему дала, а он как после хорошей таблетки, – раздумывала Эланор, глядя на отца.

– Ты-то, как тут, дочка? Вся в работе, я смотрю, даже переодеться не успела. Как коллектив?

– Ой, папа, коллектив хороший, – затараторила Эланор, – главное все парни молодые, мне бы постарше, – засмеялась она, – а то у них ветер в голове. Тут один кавалер замуж звал, но я отказала, детей он пока не хочет, а ты же знаешь, я так люблю маленьких. Так пока выбираю, все по связи общаемся. Сегодня хотела тебя с одним познакомить, а его услали в очистку, там сотрудников не хватает, вот всех по очереди дергают. Что там ваши, наверху говорят долго это еще будет продолжаться?

– Рад за тебя, ты не спеши доча, выбирай хорошо, чтоб ни как у нас с мамой, – Питер пустил слезу.

Эланор подсела к нему и обняла, она погладила его по спине. Ее коммутатор зазвонил.

– Случилось что? – Эланор недовольно отключила связь.

В номере тоже зазвонил коммутатор.

– И тут достанут, – девушка взяла телефон, молча послушала, что говорят и положила трубку, – папа, накрылась моя самоволка, вызывают что-то срочное, придется ехать прямо сейчас. Это, наверное, надолго. Ты чего приехал-то? – ласково спросила дочь.

– Так не знаю, Маруся уехала и я что-то распереживался. Ты едь, я сейчас окончательно в себя приду и домой поеду. Приезжай навестить старика, я договорюсь. Посмотришь, как мы там живем.

– Конечно, приеду, что ты, – обрадовалась Эланор, – я и раньше все собиралась, да эту экспедицию очень ждала. Отработаем, все отчеты напишем и я к тебе, договорились!

– Вот и хорошо, – обрадовался Питер, – а то тебе побегать, небось, хочется, как раньше с мамой по полям по лугам, волчицей.

– Да, папочка, конечно, хочется, тут-то не поплаваешь в таком виде, – засмеялась Эланор, – так что жди меня в конце следующего месяца.

Они еще немного поболтали, Эланор обняла отца на прощанье и убежала. Питер остался в номере один. Он прилег на диван, голова гудела.

– Как будто со Стивеном поговорил, – проворчал он себе поднос. – Хитрая стала, нечета матери или Маруси, вся в меня, – усмехнулся он. – Ладно, меня не проведешь. Как же приедет она, жди. И носа теперь на сушу не сунет. Хотя мне какая разница, мне главное Бофу отчитаться, а там трава не расти. Фу, эти Вахины присказки, – Питер поморщился, – чего это я его вспомнил? Что они от него хотели, когда пытали?

Ваха, – произнес вслух зачем-то Питер, – его пытали свои, как и Марусю. Нашли его по Порогам Времени. Что им надо было от него? Может то были не свои, а чужие? Те, кого похитил Боф, но зачем им Ваха? Он же не волк или волк? – Питер задумался. – Если Дей его дочь, и она умеет обращаться в птицу, то возможно… Он всегда звенел на контроле, – вспомнил Питер, – он шутил, что в нем серебряная пуля, потом признался что штифт, но вдруг и вправду это была пуля и он?

Боф пользуется порогами, я же не знаю, он может ведь и в будущее и в прошлое попасть. Такая жестокость присуща землянам, но больше она присуща таршеронцам. Что если он отправил их в прошлое? Но, нет, Стивен там был. Я зачем-то забрел не туда. Это все снотворное, оно дурманит разум. Что если Боф специально ищет отбросы общества на Земле, чтобы добыть волчью кровь? Зачем ему эта кровь? В кого он собрался обратиться? Он говорил, что хочет сделать лукинцев совершенными, хорошо это приемлемо, но зачем именно волчья кровь?

Его размышления прервали, снова зазвонил телефон в номере.

– Господин Иль Марин, – раздалось в трубке, – мне велено отвезти вас к границе, – сообщил помощник Дэна.

– Быстро ж они меня выставили, – подумал про себя Питер, а вслух сказал, – спасибо большое, я собираюсь и скоро выйду.

Собирать Питеру было особо нечего, он оглядел номер и вышел. Его отвезли почти к побережью.

– Дэн даже не изволил попрощаться, – думал по дороге Питер.

По приезду он отчитался Бофу, что Эланор навестит его в следующем месяце. Дома его ждало сообщение от Дэна, он извинялся, что не удалось встретиться, и ссылался на то, что дочь заболела еще сильнее.

– Не переживай милый свидимся еще, – успокоил его Питер в ответном сообщении, – поправляйтесь!

Покончив с делами, Питер опустился в кресло.

– Что ж осталось ждать, как будут развиваться события, – он погрузился в медитацию.

Эланор проследила, чтобы отец покинул океан, написала рапорт и отправилась на очередную вечеринку.

– Да, папуля приезжал ненадолго, соскучился, – беззаботно болтала она с подружками, – ой, он бы не согласился сюда прийти. Он такое не любит. Да хорошо в следующий раз попытаюсь его уговорить, – отвечала она просьбы привести отца в гости.

Глава 6. Предзимье

Зима близилась. Это означало, что Лука погрузится во мрак ночи на месяц и еще полгода будет сырая моросящая погода, пыль ляжет на улицы тяжелым сумрачным покрывалом. Боф сидел в кресле у окна. Вид мелкого моросящего дождя смешанного с пылью наводил тоску.

После такой неудачной попытки Бофа понизили. Вернее, он, как и прежде руководил лабораторией, вся организационная работа была на нем, с той лишь разницей, что из дома он не выходил по причине того, что не мог. Дин сломал ему позвоночник. Боф уже согласовал, что ему вколют мутаген таршеронцев и тогда он сможет самостоятельно передвигаться. Пока шла подготовка к операции, он все время проводил в квартире.

Квартира была предоставлена ему институтом, это было служебное жилье. Боф понимал, что в случае не нужности его быстро выставят за дверь и глазом не моргнут. Иногда, долгими унылыми вечерами ему виделся его безрадостный конец. Вот он бредет по темным, пыльным улицам. Скорее всего, он не успеет даже вкусить безмятежной жизни, таких никому не нужных бродяг сразу ловят и пускают на органы для состоятельных лукинцев.

Рынок органов стал не так давно процветать на Луке. Поговаривали, что и лукарианцы причастны к этому. Из-за пыли легкие жителей города быстро приходили в негодность, в основном подпольные хирурги занимались их пересадкой, ну и всего остального, что потребуется.

За все годы владения жильем Боф не удосужился придать ему мало-мальски приемлемый вид. Сам он большую часть времени проводил на работе в институте, там и ночевал, частенько. Теперь ему было велено находиться дома и не вводить сотрудников в тоску.

Если у Бофа был отпуск, он отправлялся в какое-нибудь шикарное место с дорогими отелями и шлюхами, где очень весело проводил время. Общение с Анной придало ему уверенности, и он считал, что достоин большего, поэтому если какая-нибудь обычная лукинка обращала на него внимание, он был настроен скептически.

– Найду себе красивее, – считал он.

Женщины особо долго за ним не бегали. Даже высокий пост, который он занимал, не был для них каким-то соблазном, потому что все прекрасно понимали, как это мимолетно. Главными управляющими города считалось руководство института и все прекрасно понимали, что Боф им интересен, поскольку, постольку занимается важным проектом, но как только производство новой расы лукинцев поставят на поток, Боф будет им не нужен. Боф и сам прекрасно осознавал это, поэтому он и убедил вышестоящее начальство, что смешать ДНК лукинцев с землянами и таршеронцами будет не достаточно, и надо еще волков для полного комплекта. Так он тянул время.

Чем сложнее задача, тем она желаннее, никому не нужен быстрый результат. Это было ясно всем. Чем дальше и желаннее победа, тем дольше могут находиться у власти теперешняя верхушка и тем им спокойнее продолжать ничего не делать и не делиться этой властью.

Самое обидное, как считал Боф, что те лукинцы, которые вошли в состав руководства были людьми вполне случайными. Они быстро просекли, какие им полагаются привилегии и вцепились в них намертво. Только смерть могла теперь разлучить их.

– Как так получилось? – спросите вы.

Очень легко, после отказа от халявной энергии гаваха и уничтожение Союза созданного тапси, лукинцы были предоставлены сами себе. Голод, холод, морок от видений землян, все это привело к тому, что на свет появилось совершенно амебное поколение молодых лукинцев, которые не были ни к чему готовы. Они просто существовали в рамках дозволенного. Научные разработки и близость к институту, как цитадели развития общества было верхом желания жителей города.

Почему-то считалось, что умные равно счастливые. Как и то, что богатые равно счастливые, что это не так Боф понял сразу, как только въехал в заветное жилье. Он ходил по сумрачным однотипным комнатам и не понимал: зачем ему это? Клоди правильно сделал, что не вернулся на Луку. Он остался на Таршероне. У Бофа был вариант сбежать в Лукариум, как это сделали более состоятельные лукинцы, но с этим была одна проблема: кожа Бофа плохо реагировала на воду, он чесался, и со временем чешуя распадалась, и розовое мясо подвергалось натиску воды и микроэлементов океана. Боф становился дерганным и нервным, водолазные костюмы не помогали, а только усугубляли ситуацию.

Боф не мог жить под водой, это главная причина, по которой он отказался от идеи перебраться в Лукариум. Он пытался убедить Питера пойти против руководства института, но у того были на все свои планы и он не желал открытой конфронтации. Боф понял, что тот скорее хочет плавным и незаметным путем установить свою династию на Луке, чтобы его потомки правили планетой, как например Раксо на Аргоне.

Судя по всему, Питер никуда не спешил. После отъезда Лизы он стал инертным и заторможенным, ничто больше его не интересовало и не привлекало. Он жил отшельником в своем домике и не интересовался ни чем. Боф хотел шантажировать его пытками Маруси, но не учел, что у нее есть еще родной дядя.

– О чем я только думал? – ворчал Боф на себя. – Даже, если бы она не успела бы подать сигнал, Питер сам вызвал бы Лизу и тогда мне уж точно не сдобровать. Это я еще хорошо отделался, что сразу не нарвался на волка. Он мне бы голову откусил, этот был еще гуманный, – раздумывал Боф, сидя недвижимо в кресле.

Сложно жить маленькому человеку. Как повезло Метра, что они забрали его с собой. С другой стороны он глуповат, с него и спрос меньше. Если ты умный тебя будут эксплуатировать, пока ты не сдохнешь. Зачем я так старался добиться всего этого?

Ветер за окном усилился. В щели между рамами задувало, Боф давно замерз, но сил двигаться не было, как и желания. Каждый день он думал о самоубийстве, так ему было плохо и тяжело. Словно огромная бетонная плита придавила и не дает вздохнуть.

Ты вроде бы стараешься, весь день крутишься, переживаешь. Хочешь сделать все правильно, но твои планы слишком грандиозны, и не хватает ресурса, чтобы все это осуществить. Главное, что бежать совершенно некуда и, по сути, руководству все равно получится у тебя или нет, – размышлял про себя Боф. – Им главное, чтобы ты, создавал видимость работы и, чем дольше она будет проводиться, чем дольше ты будешь продолжать мучать ни в чем не повинных гуманоидов, тем для них лучше.

Кто они такие? По сути никто, пустое место. Пройдет время и в учебниках истории напишут: это были суровые, трудные времена и изучающее это студенты будут хвататься за голову от количества дат и событий. Боф окончательно погрузился в воспоминания.

***

– В какое интересное время мы живем! – сказала ему как-то Эланор, как раз, перед тем как сбежать в Лукариум.

– Умная девочка, далеко пойдет, вся в отца, такая же хитрая, – раздумывал Боф.

Он тогда уговаривал ее пойти работать к нему в институт, та порекомендовала сестру и на утро была такова.

– Даже погоню не пустили, – сокрушался Боф, – тогда с мнением Питера еще считались в руководстве.

Боф даже сам себе не мог признаться, настолько это была его тайная мечта: сочетаться с Эланор законным браком и наплодить детишек. Этим бы он обеспечил себе безбедное проживание до конца времен. Он надеялся взять Эланор своим умом и проницательностью, вел с ней долгие бесконечные разговоры о вечном. Девушка на все это вежливо улыбалась, слушала и помалкивала. Боф очень хвалил сестер за то, что они остались с отцом.

– Вы его опора и поддержка, – важно вещал он им.

– Он, что инвалид? – возражала Эланор, Маруся помалкивала. – Он дееспособный мужчина в самом расцвете сил и сам прекрасно может о себе позаботиться и лучше бы не сидел здесь, а летал с друзьями где-нибудь в космосе. Лука не его масштаб. Он тут как великан в стране лилипутов. Ему тут тесно, неинтересно и главное скучно, но он почему-то решил, что его долг заботиться о планете. Словно без него она разрушиться и превратиться в пыль. В космическую пыль, – рассмеялась сама себе девушка.

И вы со своими назиданиями, только морочите нам с сестрой головы, – она строго посмотрела на Бофа. – Правильно говорят, что каждый должен заниматься своим делом и не вмешиваться в дела других. Вы работаете в исследовательском отделе, так и исследуйте себе, чего к нам лезть? Вы, что психолог? Анна вскружила вам голову своим вниманием и заботой. У вас корона на голову не давит?

– Эланор?! – зашипела на нее сестра. – Это не вежливо! Перестань!

– А что он манипулирует нами? – продолжила возмущаться Эланор. – Я тут, что на привязи должна сидеть возле папеньки? Он в свое время нас видел-то не каждый день, даже когда мы уже жили вместе. Все по настроению. Мы прекрасно себя чувствовали на планете Анны в созвездии Стрельца. Помнишь, как нам было весело? Нет, надо было притащить нас на Луку в эту серость и грязь. Родной дом! Все ради того, чтобы папе было хорошо. Все всегда только для него. Мы что ему подстилка под его старость? Он может быть еще лет двадцать, а то и больше проживет, и ты все это время собираешься скакать вокруг него? – Эланор нервно посмотрела на сестру. – И этот еще губу раскатал, ишь, чего придумал! – Эланор вскочила, схватила сестру за руку и они быстро ушли.

***

Больше Боф ее не видал. По скудным сведениям из Лукариума он знал, что та работает на разведку и что в случае чего никто не будет ей препятствовать покинуть планету. Влажные мечты Бофа растаяли, что пыль после выгрузки в океан. То, что не видать ему Эланор его сильно злило и раззадоривало. Маруся своим согласием работать в институте только лишний раз напоминала ему о сестре. Всю свою злость о несбывшейся мечте он вытеснил на ни в чем не повинной девушке.

Где-то в закоулках своего подсознания, Боф надеялся, что Эланор придет отомстить ему за сестру, тут-то они признается в своей беззаветной любви к ней. Умом он понимал, что она только посеется над ним, но все равно страстно желал этого. Даже тогда в тюрьме он был уверен, услышав звуки борьбы за дверью, что это она, уж никак не Дин с дружком.

То, что Эланор видит его насквозь, ничуть не смущало лукинца, он грезил о ней ночами напролет и с жадностью читал все новые отчеты. Сообщение Питера о том, что дочь навестит его через пару месяцев, повергло Бофа в экстаз. Видимо от удара по голове он совсем утратил способность к критическому мышлению.

Боф распорядился все подготовить в институте к опытам. И сам пытался придумать, как вынудить Эланор обратиться в волчицу по доброй воле.

– Сама она, конечно, этого не захочет. Может угроза убийства ни в чем не повинных землян вынудит ее сделать это? Или пытки при ней? – раздумывал он, уставившись в окно.

Дождь шел стеной, потоки воды стекали струями по стеклу. От ветра окно чуть открылось, и комната наполнилась холодным промозглым воздухом.

– Интересно, вот если я сейчас умру неважно от чего, кто будет горевать обо мне? – такая мысль пришла Бофу в голову.

Зазвонил коммутатор, стоящий на столике рядом с Бофом.

– Что не справляются без меня?! – не без злой иронии подумал Боф, не спеша он поднял трубку.

– У аппарата, – спокойно ответил он.

Трубка затрещала истеричным голосом его секретаря:

– Пороги сработали! Ловушка поймала женщину с Земли. Все прошло удачно экземпляр целый, вполне дееспособный. Старовата, конечно, по земным меркам, но нам сойдет. Можно вколоть ей побольше препаратов. Мы выслали за вами служебную машину.

– Выезжаю, – сдержано ответил Боф, – внутри у него все кипело от предвкушения предстоящей работы.

В ловушки давно никто не попадался, то ли по Земле прошел слух, что предметы, без дела, лежащие в заброшенных местах опасны, то ли кто-то специально разыскивал их и уничтожал. Боф было решил, что этот эксперимент придется закрыть к неудовольствию руководителей института, а тут такая удача.

– Я смогу реабилитировать себя перед руководством, – мечтал он, пока сотрудники в серых комбинезонах грузили его в машину.

За ним прислали старенький мобиль. Кресло с ним поставили в грузовой отсек и даже не закрепили. Боф изо всех сил пытался удержаться и не упасть, но водитель гнал, что есть сил и уже спустя минут двадцать дороги Боф лежал на грязном полу, уткнувшись в фекалии подопытных, которых возили в этой скотовозке из тюрьмы для исследований в институт. Боф закрыл глаза и плотно сжал губы, он старался как можно реже вдыхать спертый смрадный воздух фекалий и мочи, к ним примешивалась еще кровь.

– Специально такую машину послали, – думал про себя Боф. – Да, возможно, я иногда был чрезмерно строг с сотрудниками и так они мне мстят. Подумаю об этом позже.

Откуда-то из угла выскочила мерзкая толстая крыса. Она стала обнюхивать его и выбирать место, с какого бы начать грызть его розовое тельце. Крыса наметилась на толстый красный нос Бофа.

– Фу, тебя! – Боф пытался оттолкнуть ее одной рукой, другой пытался закрыть лицо.

Крысу это все только раззадорило, она несколько раз укусила Бофа за рукав. Благо машина подпрыгивала на кочках, крысу периодически подбрасывало в воздух. Наконец машина остановилась. Боф облегченно вздохнул. Двери открылись, но никто не спешил его доставать. Боф услышал, как водитель кричит в след уходящим сотрудникам:

– Эй, вы лентяи, а достать его? Я довез – это ваша работа!

– Наша работа над пробирками сидеть! – огрызнулся один из сотрудников.

– Мы в грузчики не нанималась! – ответил другой. – Сказано было из дома достать. Мы достали.

Сквозь приоткрытые двери Боф увидел, как эти двое скрылись в дверях института.

– Ну, я вам устрою! – подумал он.

Боф было хотел позвать водителя, но тот, поняв в какой ситуации, оказался, был таков. Он бросил машину открытой, а сам убежал в водительскую подсобку. Боф извернулся, схватил одолевшую его крысу за хвост и выбросил ее из машины, та с визгом плюхнулась на луку. Боф дополз до открытой двери и распахнул ее, свежий воздух хлынул на него. Подышав и собравшись с силами, главный руководитель лаборатории вытащил свою коляску из машины, скинул ее на плац рядом с крысой и сам свесился с борта машины.

Упасть на коляску у него не получилось, он промахнулся и шлепнулся на крысу, у той видимо был перелом позвоночника от падения. Она зашипела, и пару раз куснула Бофа за ягодицы. Боф совсем одурел от всего этого, ему было жутко больно, обидно, а главное унизительно. Он прекрасно понимал, что за зеркальными окнами института все сотрудники наблюдают за ним. Из последних сил он собрался и заполз в свое кресло, благо оно было устойчивым.

– Так тебе, мерзкое животное! – Боф со злостью несколько раз проехал по крысе, она жалобно завизжала.

Окончательно добив грызуна, он успокоился, достал платок, утерся им и поехал в свою лабораторию. В коридорах было пусто и тихо. Никто не попался ему на пути. У своего кабинета он помедлил и, толкнув дверь заехал.

– Господин Боф, что с вами случилось? – его секретарь вылупился на него из-за своего стола, как всегда заваленного бумагами.

У Бофа всегда было подозрение, что все эти бумаги только для видимости работы и, чем выше кипы бумаг на столе его помощника, тем больше тот бездельничает.

– Почему вы в таком виде? Вы упали по дороге? – трепетно изображая участие, причитал секретарь.

Он вскочил и бросился к раковине в углу кабинета, по его сотрясающимся плечам Боф догадался, что тот изо всех сил старается не засмеяться. Секретарь схватил первую попавшуюся тряпку, намочил ее и протянул Бофу.

– Вот утритесь, – еле выдавил он из себя, лицо его перекосило от еле сдерживаемого смеха.

– Вы, если я не ошибаюсь, этой тряпкой пыль с обуви вытираете? – строго спросил его Боф.

Секретарь произнес что-то нечленораздельное.

– Я в своем кабинете приведу себя в порядок, – гордо ответил Боф и покатил к себе. – Да и медика ко мне, быстро! Обезболивающее, и против бешенства пусть что-нибудь возьмет! Быстро! – рявкнул Боф.

Только дверь его кабинета закрылась за ним, как из приемной раздался еле сдерживаемый хохот секретаря. Он с трудом справился с собой и набрал медицинский отдел.

– И не спешите там, пусть отмоется хорошенько, – сказал он в заключение, после того как они дружно посмеялись с медиками.

Те решили кинуть жребий: кто пойдет, потому что с одной стороны всем было интересно посмотреть на шефа в таком виде, а с другой стороны было страшно, вдруг тот решит отыграться на первом попавшемся. Жребий выпал молодой аспирантке, та покраснела как рак. Мужчины сжалились над ней и решили тянуть заново. В этот раз женщины не участвовали. Повезло в кавычках младшему фельдшеру. Это был высокий худой парень, его подозревали в краже лекарств, но никто не хотел связываться со службой безопасности и все помалкивали.

Парень был прыщеват, все время дергался, скидывая длинную челку со лба. Дома у него была жена и дочь. На работе всех очень удивлялись, что нашлась какая-то женщина и повелась на этого истеричного наркомана. Толк с него как с работника был ноль, он вечно все путал и забывал. К тому же у него была большая страсть к горячительным напиткам, если он не работал, он пил. Других возможностей для времяпровождения он просто не знал. До этого он работал в городской поликлинике и всем там порядком надоел своей глупостью, поэтому, как только появилась возможность его спровадить, этим тут же воспользовались. Лаборатории понадобился младший медицинский персонал, и сам главный врач поликлиники рекомендовал фельдшера как ценного сотрудника. Что это был за исключительный специалист в лаборатории поняли буквально сразу.

Боф тем времен оглядел свой кабинет. Его не было всего ничего: стол был завален документами, как и диван и оба кресла, стул почему-то валялся на полу. Боф вздохнул и поехал в ванную комнату. Ему как руководителю полагался личный санузел и своя раковина. В ванной был тоже бардак, видно было, что никто не заходил туда с момента его последнего появления в институте. Кругом была пыль от открытого окна, ни туалетной бумаги, ни полотенец, ни мыла ничего не было.

Боф вздохнул еще раз и посмотрел на себя в зеркало, лицо его было все в фекалиях и крови, причем это видимо была и его кровь. Он открыл вентиль, кран задребезжал, из него потекла рыжая жижа. Бофу было уже все равно, главное умыться все равно чем. Он с наслаждением погрузил руки в эту грязную воду, кожу щипало, видимо крыса извернулась и хватанула его еще и за палец в пылу борьбы он этого не заметил.

– Ты не переживай, парень! – наставляли медики фельдшера. – Главное не перепутай, а с другой стороны, чего путать-то все коли в ягодицы. Вот тебе бинты и обеззараживающее. Ему все равно на днях сыворотку от таршеронцев будут колоть. Не парься, что случится, спишем на неудавшийся эксперимент! – фельдшера трясло, он чуть не плакал. – Давай, не дрейфь! Прорвемся, – коллеги похлопали его ободряюще по плечу и вытолкали за дверь.

Фельдшер потоптался перед закрытой дверью, из-за которой раздался дружный смех. Он понуро пошел к кабинету шефа.

– Ну, я вам отомщу! – стучало у него в голове.

Дойдя до кабинета главного, он робко постучался в дверь приемной, та распахнулась.

– Где вы ходите! – закричал на него секретарь. – Он с меня уже три шкуры спустил, скорее заходите! Главное, ругает меня, что нет ни бумаги, ни полотенец, а кто знал, что он сегодня приедет?! Кто это знал, я тебя спрашиваю? – секретарь уставился на фельдшера, тот дрожал, как осиновый лист. – Там, что никого не было по, – секретарь замялся, подбирая слова, – ладно, не дрейф, парень прорвемся, – он ободряюще похлопал фельдшера по спине и затолкал в кабинет Бофа, – он в ванной, – пискнул уже из закрывающейся двери секретарь.

Фельдшер огляделся, в кабинете был бардак, за дверью ванной комнаты раздавались стоны и возня. Парень достал из кармана какую-то розовую таблетку проглотил ее, запил прямо из горла графина старой водой, поморщился и уверенно шагнул в сторону ванной комнаты.

– Может, надо было все-таки мне идти? – неуверенно сказала молодая аспирантка.

– Что ты милая? Пусть этот трутень повкалывает, а то сидит на нашей шее и ворует к тому же. Пусть потрудится, а то, как спирт красть так он ни при чем, а как работать, – начал возражать более опытный сотрудник.

– Я боюсь, как бы он с ним не сдружился, – робко возразила аспирантка.

– Кто Боф и наш фельдшер?! – усмехнулся коллега, он вдруг замолчал, все переглянулись.

Фельдшер вколол Бофу обезболивающие прямо в ногу. Потом дотолкал его до дивана, скинул на пол все бумаги и вколол ему остальную часть лекарств ягодицы. Он обеззаразил места укуса крысы и наклеил пластырь. Принес нормальной воды из раковины в приемной, где-то в шкафу нашел полотенца, умыл и вытер Бофа. Перевязал ему укушенную ладонь и руки. Боф только стонал, но помалкивал, молча снося все, что с ним делал этот прыщавый сотрудник. Когда фельдшер закончил свою работу, он отошел подальше осмотрел Бофа и сказал:

– Готово, шеф! Можно еще рубаху переодеть, у вас есть одежда в шкафу?

Не дожидаясь пока Боф ответит, он полез в шкаф, выбрал на свой вкус и, не церемонясь, стал стаскивать с Бофа грязную рубаху. Спустя, каких-то пол часа, Боф сидел аккуратно одетый, фельдшер даже пригладил его волосы, на лице Бофа остались царапины и синяк от падения, но в целом он выглядел весьма по-боевому.

– Позови-ка мне этого, – Боф указал фельдшеру на дверь приемной.

Тот метнулся, позвал секретаря, а сам остался в кабинете. Секретарь зашел весь при параде застегнутый на все пуговицы с блокнотиком в руках.

– Кто ездил за мной? – строго спросил Боф.

– Надо спросить в службе транспорта, – ответил участливо секретарь, – я не знаю.

– Так спроси! – велел Боф, он указал секретарю на дверь.

– Ты! – Боф посмотрел на фельдшера, – от всех этих лекарств мутит меня, принеси что-нибудь!

– У меня с собой, – с готовностью подскочил фельдшер и протянул Бофу розовую таблетку.

– Что это? – Боф посмотрел на него сумрачно из-под нахмуренных век.

Фельдшера – это ничуть не смутило, он даже взгляд не отвел.

– Так, парни гонят для придания бодрости после бессонной ночи. Я и сам употребляю, – закивал он сам себе.

Боф проглотил таблетку, закрыл глаза и откинулся, он уже сидел в своем кресле за столом.

– Ты это не стой статуей, как в Лукариуме, прибери здесь все! – велел он фельдшеру, не открывая глаз.

– А куда это все деть-то? – уточнил тот, Боф в ответ махнул рукой и больше не подавал признаков жизни.

Фельдшер гляделся по сторонам, заприметил пустой угол между шкафом и стеной и стал стаскивать туда все бумаги. Он быстро свалил их все в одну кучу, освободив стол и прочую мебель. По коммутатору позвонил секретарь, Боф поднял трубку.

– В службе транспорта говорят, что они только водителя предоставили, он уже сменился и с сегодняшнего дня у него отпуск, а сотрудников предоставляла служба охраны, но у них все секретно, надо оформлять доступ. Так просто мне эту информацию не скажут, нужно поручение, подписанное лично вами и руководством, – протараторил секретарь.

– Вызвать ко мне начальника службы охраны! – рявкнул в трубку Боф.

– А он уехал в город на совещание и заместитель его тоже. Будут только завтра, если успеют решить все вопросы, – промямлил секретарь.

– Кто там у них за старшего? – не унимался Боф. – Срочно ко мне!

– Так нет никого, по регламенту не положено, – уныло ответил секретарь.

– Это черти что такое! – выругался Боф. – Все сотрудники знают в лицо друг друга, вы, что не в курсе кто за мной ездил?!

– Это не в моей компетенции, – огрызнулся секретарь.

Боф со злостью швырнул трубку.

– Я знаю, кто за вами ездил, – сказал фельдшер, он сидел, вальяжно развалившись на диване.

– И кто же это? – Боф впервые внимательно посмотрел на него.

– Парни из соседней лаборатории. Они сегодня опоздали и охранники обещали не указывать их в рапорте, если они за вами съездят. Я их по фамилиям не знаю, только в лицо. Могу показать, – с готовностью ответил фельдшер.

– А ты я смотрю умный парень, далеко пойдешь, – Боф сощурил свои и без того маленькие глаза и посмотрел на нового знакомого.

За дверью что-то упало.

– Опять подслушивает, – сказал Боф, – ну-ка приведи его сюда, – велел он фельдшеру, тот быстро выскочил из кабинета.

– Вас-с в кабинет-с просят, – с усмешкой сказал он секретарю, забирая трубку коммутатора из его рук.

– Звонить-с хотели-с, – сказал фельдшер, заталкивая секретаря в кабинет.

– Я попрошу поуважительнее ко мне! – возмущался секретарь, пытаясь, освободится от цепких рук фельдшера.

Фельдшер запер секретаря в ванной, и они с Бофом предварительно вызвав службу охраны, отправились в лабораторию. Горе сотрудников сопровождающих Бофа в поездке задержали.

– Мы думали, водитель вам поможет, – мямлили они, стараясь не смотреть на шефа.

– Ничего не переживайте, скучно поди целый день над пробирками сидеть? – успокаивал их Боф елейным голосом. – Пойдете работать прямо в экспериментальный цех, нам нужны такие смелые парни!

Фельдшер при этих словах рассмеялся. Сотрудник охраны хмуро посмотрели на него и увели горе сопровождающих.

– Как зовут тебя, парень? – спросил фельдшера Боф.

– Роге, – ответил тот.

– Что ж Роге, с этого времени будешь моим личным помощником. Работать будешь только на меня. Я позвоню в отдел кадров и все устрою. И зарплату тебе повысим. Много у тебя еще этих розовых таблеток?

Роге в ответ только закивал. Боф вернулся в кабинет. Секретарю было велено разобрать все бумаги, что Роге свалил в кучу.

– Пока не разберете, домой не пойдете! – грозно велел ему Боф.

Боф же, вместе с Роге, отправился в лабораторию, посмотреть на свежепойманный экземпляр. В экспериментальной лаборатории все было тихо, чисто, по-военному. Она находилась в подвалах института, и ее сотрудники имели свой личный вход.

– Это Роге мой помощник, с этого дня я буду присылать распоряжения через него в случае надобности, – пояснил Боф лаборантам.

Те молча посмотрели на вихлявого, прыщавого юнца и кивнули. Боф занялся своей привычной работой, он быстро втянулся и гонял Роге, то за теми, то за этими анализами или документами. Роге скакал радостный, козлом, как это назвал один из сотрудников. По какой-то причине ноги фельдшера ступали впереди его тела, словно он вот-вот начнет приплясывать, уперев руки в бока. Роге раздавал команды направо и налево, был собой очень горд и доволен.

– Как думаешь, он тут надолго? – поинтересовался один сотрудник у другого.

– Не нравится? – понимающе кивнул ему коллега. – Пусть скачет, нам все меньше работы. Скажи парням, чтоб при нем помалкивали, а то этот наркоман-пьяница нас быстро сдаст главному, – они кивнули в знак согласия друг другу и разошлись.

Вечером, когда все разошлись. Роге пришел на свое старое рабочее место. Убедившись, что никого из коллег уже нет, он открутил вентиль в батареи отопления и достал оттуда заветный сверток, в нем были те самые розовые таблетки. Роге пересчитал, их было тринадцать. Он достал другой сверток, тот был поувесистее.

– Мне бы на пару месяцев хватило, но со старикашкой придется делиться, – Роге почесал затылок, – придется выкручиваться, – подумал он про себя.

Парень забрал все свои вещи и отнес их в приемную Бофа, встретится с коллегами лицом к лицу, он побоялся. Большой сверток он унес с собой домой, он предназначался для домашних: жены и дочери. Роге женился по глупости, в тайне он лелеял надежу, что его жена заменит ему его холодную мать, которая никак не интересовалась делами сына. Ей было важно, чтобы он хорошо плясал в ансамбле и пел в хоре, а также хорошо учился. Пойти на медицинский – это была ее заветная мечта.

Все что хотел сам Роге, так это ничего не делать, пить и гулять. Он не смог закончить обучение и теперь работал в институте, на должности фельдшера выполняя всю грязную работу, которую он ненавидел. Коллегам он завидовал. Как можно догадаться они с женой не любили друг друга, она хотела сбежать от строгого отца садиста, поэтому согласилась на предложение первого встречного. К тому же она залетела, может быть и специально. Роге был красив собой, ей показалось это будет достаточно. То, что Роге садист покруче ее отца, она до поры до времени не догадывалась.

Он пичкал ее и дочь снотворным. Как только они надоедали ему, он подмешал в еду снотворное и проблема решена. Он мог делать с ними, что угодно, истязать, сколько влезет обоих. Жена со временем стала догадываться и старалась хотя бы не оставлять дочь надолго с ним, но уйти от него ей было не куда. Сама она не работал по причине большой лени, поэтому никаких своих доходов у нее не было. Уйти же обратно к отцу она боялась еще больше. Дочери было четыре года, она плохо разговаривала, когда отец приставал к ней она сильно кричала. Роге решил ее пока не трогать, пусть подрастет, но удержаться мог не всегда. Соседи содрогались от криков девочки, но и подумать не могли, что такой приличный пусть и нескладный улыбчивый парень способен на такое.

Придя домой и, наевшись отбивных из кита, Роге радостно сообщил жене, что его наконец-то повысили. Она изобразила радость и удивление. Позже, когда он уснул, она лежала и смотрела в темноту. Ее одолевали противоречивые чувства, с одной стороны она была рада, что денег будет больше, с другой понимала, что муж станет задирать голову и покрикивать на нее. Что он кроме нее никому не нужен, в этом она не сомневалась.

– Надо быть слепой или такой самоуверенной дурой как я, чтобы не увидеть очевидного! Почему никто не предупредил меня?! – как всегда всю ответственность за происходящее, как это бывает у жертв, она перекладывала на окружающих.

Роге на самом деле тоже был жертвой. Его мать была известной в городе женщиной. Она считала себя очень умной и образованной дамой, этакой интеллектуалкой. Заставляла своих детей постоянно добиваться успехов и кичилась их достижениями. Сыновья отражали ее эрудированную натуру, так ей казалось. Старший сын был не очень зависим от нее, так как его отец успел немного вложить в мальчика, он умер в застенках тапси. Младший же был полностью зависим от нее. Он перенял ее манеру общения, даже ее высокомерный характер с претензией ко всему миру. К тому же, несмотря на то, что он был хитер, он был беспросветно глуп. Лоск и улыбчивость своего парня – это была лишь внешняя оболочка, выдрессированная матерью годами тренировок, затрещин и шлепков. Ее многочисленные хахали издевались над ним как могли.

Он все это запомнил и теперь мстил матери, которая доживала свой век на задворках Луки. С ее жалкой пенсии с нее вычитали за квартиру, которую та оставила младшему сыну. Ей было все равно, главное, чтобы он ее не трогал. Когда Роге подрос он с лихвой отомстил матери за все годы страданий и лишений. Неизвестно, что между ними произошло, известно только, что это некогда блистающая в модных городских салонах дама бежала в глушь подальше от всего, лишь бы сын не навещал ее.

В общем, с легкой руки Бофа семье Роге предстояли тяжелые времена, как и всем коллегам, которые смеялись над ним в институте. Если учесть, что работник из него был так себе: глупый, ленивый и необязательный, врагов у Роге было достаточно. Роге уже предвкушал, как отомстит всем им, также как когда-то отомстил матери за свое потерянное детство.

Глава 7. Одно дело делаем

Испытуемый, а вернее испытуемая была женщина средних лет. Женщину поместили в отдельную камеру с хорошими условиями, поземным меркам – это была обычная больничная палата. Боф велел никому не контактировать с ней, хотел сам первый наладить контакт. На следующий день после своего возвращения в институт он приступил к допросу.

– Итак, милочка, откуда вы будите? – ласково начал он.

– Мы здешние, – улыбаясь, ответила гражданка.

Пока она была бессознания, в ухо ей незаметно вставили жужелицу с Пуэрины, и она стала понимать лукинский язык, даже не осознавая это.

– Точно? – Боф лукаво посмотрел на нее.

– Если точно, я жила на севере, потом уехала в другую страну, а теперь вот вернулась на родину, так сказать к корням – гордо ответила дама.

– Ясно, – хмыкнул Боф, – чем занимаетесь? – продолжил он допрос.

– Ой, занимаюсь ребенком, у меня их два, младший со мной, в школе учиться, а старшая в институте.

– Вот как значит, – задумчиво протянул Боф, – хорошо учатся?

– Кто? – не поняла гражданка.

– Ну, дети ваши как учатся-то? – занервничал отчего-то Боф.

– Старшая не знаю, она большая уже, что я ее буду контролировать, а младший плохо. Ну и что, подумаешь, я тоже плохо училась, вот человеком выросла, не хуже вас, – занервничала в ответ дама.

– Ладно, ну вы с младшим-то занимаетесь? – не унимался Боф, ему стало самому интересно.

– Он у меня на кружки ходит, вязание, шахматы, – гордо ответила землянка.

– Какое отношение вязание и шахматы имеют непосредственно к учебе? – не понял Боф.

– Как какое? Он развивается разносторонне! – парировала гражданка.

– Какой толк развиваться разносторонне, если по основным предметам иметь плохие оценки? – поправляя очки, возразил Боф.

– Нет никаких плохих оценок! – добавила дама и надулась, видя это, Боф решил сменить тему разговора.

– Хорошо, оставим это, ну а работаете вы где?

– Я получаю алименты, – гордо ответил дама, – еще работаю массажисткой у меня ИП.

– И много клиентов? – зачем-то вновь спросил Боф.

Он пытался оценить степень развитости гуманоида, и никак не мог понять, к какому классу отнести данный экземпляр. Хотя где-то внутри себя он уже понял, что промахнулся, но пытался убедить себя в обратном. Так ему хотелось, чтобы экземпляр был наконец-то ценным.

– Нет клиентов мало. Город маленький, сами понимаете.

– Вы же переезжали, вы заранее не могли предположить, что раз город маленький клиентов будет мало? – удивился Боф.

– Квартира, зато дешевле стоила, чем в большом городе, – пояснила женщина, – видно, что она сама понимала, как промахнулась с выбором. – Я делаю массаж бесплатно, отдельным категориям граждан, – гордо добила она.

– Они малоимущие? – устало спросил Боф.

– Ой, да что вы они намного богаче меня, у них льготы, хорошие выплаты, – заулыбалась женщина.

– Зачем же вы, будучи в нужде работает бесплатно? – Боф вытер пот со лба, он ничего не понимал.

– Ну как же мы все в одной лодке, – улыбнулась женщина.

– Что? – не понял Боф.

– В общую копилку, одно дело делаем, так сказать! – бодро ответила дама.

Боф устал, он понял, что ничего не понимает в происходящем. Разговор зашел в тупик. Он решил прерваться и все обдумать. Попрощавшись с дамой, он вышел из камеры.

– Как все прошло, босс? – радостно спросил Роге, Боф хмуро на него посмотрел и молча ушел к себе.

– Все растаял наш любимчик, – усмехнулись остальные сотрудники, но рано, позже Боф вызвал Роге к себе.

– Слушай, дружище, – начал он издалека, – может ты поболтаешь с нашей гостьей о том, о сем, а мы послушаем. У меня, знаешь ли, с ней не заладилось как-то сразу.

– Хорошо, – согласился Роге, – но о чем мне с ней говорить, шеф?

– Понимаешь, друг мой, мы все в одной лодке, одно дело делаем, так сказать, – сам не зная, зачем сказал Боф.

К его большому удивлению Роге кивнул и ушел.

– Может, глупость заразна? – в ужасе подумал Боф.

Он вызвал к себе сотрудников на совещание, где поручил провести сканирование мозга пленницы.

– Роге, тоже сделайте, – сказал он, – и мне заодно, – велел Боф, подумав.

Сотрудники кивнули и переглянулись.

– И это, вот еще что, не контактируйте с ней никто больше! – приказал Боф, его немного трясло.

Роге приступил к выполнению задания с большим энтузиазмом, как сказал бы Ваха: засучив рукава. Он подготовился к встречи с Яло, так они назвали женщину – Явление локального общества, что на бытовом лукинском означало: среднестатистический экземпляр человека, характерный для данной местности. Подготовка Роге заключалось в том, что он воспользовался лабораторией и изготовил свою фирменную зимбуру – алкогольный напиток, погружающий гуманоида в состояние между сном и бодрствованием, затуманивающей сознание и поднимающий настроение.

Боф приказал сотрудникам лаборатории не вмешиваться в творчество Роге, так он назвал потуги фельдшера. Сам же Боф занялся изготовлением для себя сыворотки, чтобы иметь возможность передвигаться самостоятельно. На пойманный экземпляр он махнул рукой, понимая, что никакого толку от него не будет.

– Питер, к моему сожалению, оказался прав, нет, смыла ловить землян в заброшенных местах. Преуспевающие граждане проживают на других территориях, нам, увы, не доступных, – так он посетовал секретарю на следующий день после посещения пойманной гражданки.

Боф понял, что Роге, как его помощник может только собирать сплетни и строчить доносы, как работник он полный ноль, поэтому секретарь был снова на службе и занимался своими прямыми обязанностями при своем руководители.

Итак, Роге наварил зимбуры и с гордо поднятой головой на следующий день отправился к Яло. Женщине он сразу не понравился, во-первых, никто так и не поинтересовался, как ее зовут, во-вторых, ее интересовало: на каких основаниях ее удерживают здесь?

– Понимаете, – отхлебывая зимбуры для настроения, начал Роге, – вы подверглись небольшому излучению, наши враги проводили эксперимент, но не волнуйтесь мы вас вылечим, – заверил ее Роге и протянул даме стакан, наполненный до краев мутным пойлом.

– Что это? – женщина принюхалась.

– Противоядие, – не раздумывая ответил Роге, – очень помогает снять напряжение и является лекарством, главное сильно не увлекаться, а то на следующий день будет болеть голова.

– На самогон похоже, – отпив, прокомментировала дама, – хотя, да я слышала, что радиацию лечат вином. У вас есть вино?

– Помилуйте-с, сударыня, кто ж такой интересной даме вино предлагает? Вот пожалуйте мой фирменный напиток – зимбура, свежесваренная!

Дама отпила, поморщилась. Спустя пару часов дело пошло быстрее. Роге и сам не заметил, как разговорил собеседницу.

– Хорошо, что не надо ничего записывать, – радовался он про себя.

Камера заключенной прослушивалась, все записывалось и конспектировалось сотрудниками, отвечающими за наблюдение за пленницей. Роге нужно было только подливать периодически пойло и непринужденно болтать, в этом он был большой специалист.

– Жаль розовых таблеток мало, – подумал он с сожалением, – я б угостил ее.

К концу первого разговора дама уже отзывалась на кличку Яло и вполне была довольна беседой. К сожалению после опустошения второй бутыли с зимбурой гражданка перешла на крик, стала буянить и полезла драться. Роге был вынужден ретироваться. Он даже не понял, что произошло. Выйдя из камеры Роге рухнул замертво на пол. Лаборанты за ноги оттащили его в подсобку, где и заперли, чтобы он не буянил, предварительно налив ему в ведро, предназначенное для мытья полов, воды.

Когда шеф освободился, отчет о первом официальном контакте с землянином данного вида был уже готов и составлен со всеми подробностями. Придя, Боф велел включить видеозапись разговора. Чуть послушав, он поморщился.

– Только без звука, пожалуйста! Я лучше выдержки прочту, – кисло сказал шеф.

Прочитав Боф, помолчал, покачался в кресле, внимательно вглядываясь в экземпляр на экране, наконец, он спросил:

– То есть вы считаете, что общество данной местности, откуда поймана эта гражданка, сильно разделено?

– Ну, не то чтобы сильно. Эти разделения не явны. Есть не гласное правило, согласно которому, – начал один из лаборантов, готовящих отчет.

– Да, да я прочитал, – закивал на это Боф, – вот тут у вас: центр – это элита, обеспеченная деньгами, творческие люди, чиновники. В целом люди обеспеченные деньгами.

– Да, главное их отличие в том, что есть старые деньги, заработанные предшествующим поколением и приносящие доход нынешним. И новые деньги, заработанные непосредственно ныне живущими людьми. Они враждуют между собой, но их объединяет ненависть и страх перед низшими классами, – пояснил лаборант.

– Для этого они держат народ в узде, с помощью полиции, юстиции, армии? – зевая, уточнил Боф.

– Да, для удержания власти правящего класса, – закивал лаборант. – Понимаете, какая интересная штука: всем людям на Земле внушили, что государство и его господство над людьми – есть великое благо. В чем-то они правы, умирать люди стали гораздо меньше, но чтобы сомнения не порождало их умы, они постоянно ведут войну между государствами, тем самым оправдывая их существование.

– В чем-то мы похожи на них, – кивнул головой Боф, – у нас одна цивилизация, но теперешняя возня между сушей и водой столкнула совершенно идентичных лукинцев, ведь чем оправдана вражда между Лукой и Лукариумом?

– У них, как и у нас был один континент, потом материки расползлись, океаны и моря высохли, и человечеств расселилась вдалеке друг от друга, так возникло множество рас, языков и религий, – продолжил лаборант, не обращая внимания на слова Бофа, по поводу вражды лукинцев друг с другом.

– Следующий слой после верхушки – это средний класс: госслужащие, учителя, медработники, инженеры и прочее. Далее идут работники физического труда: фермеры, электрики, сантехники, работники смежных специальностей. Армия укомплектована разными классами, но от уровня образования будет зависеть должность человека. Как правило, на передовую посылают самый низший класс, они гибнут в очень большом количестве, их семьи получают деньги – расходный материал. Они не могут взбунтоваться против верхних классов, потому что для этого у них нет просто на просто понимания ни то чтобы, как устроен этот мир, а даже понимания своего места в мире.

– Нет, ну что же вы голубчик, так о них, – пожурил лаборанта Боф, – возможно они понимают, что тем самым прокладывают дорогу своим детям наверх.

– Тем не менее, революции в маленьких странах устраивают другие, так называемые враждебные страны. Пользуясь поддержкой молодежи, они водят страну в дисбаланс, рушат прежние дружеские связи и вот, пожалуйста, возникает война с братскими народами. Молодежь идет на эту войну не охотно, в большей массе бежит из страны лесами и огородами, воевать приходится все тем же простым рабочим и фермерам, которые гибнут на ней сотнями тысяч.

– Хорошо, это-то понятно, – устало сказал Боф. – Есть центр, который окружен прослойкой из среднего класса, затем следует прослойка низшего класса, далее приграничные территории. Это все меня мало интересует. Скажи мне дорогой, где ставить следующую ловушку? Они тратят огромные ресурсы, нам нужен результат, нужны гарантии!

– С этим сложно, – понурив голову, ответил лаборант, – окраины точно нам не нужны, но именно там легче всего поймать человека.

– Глупая алкоголичка нам не подходит, – пожал плечами Боф.

– Понимаете, центр часто посещаем, и при том мы можем нарваться на старые деньги, которые отличаются от данного экземпляра, – лаборант кивнул в сторону камеры, – только запросами и употреблением более дорогого алкоголя. Мы можем нарваться на новые деньги и тогда – это не решит ничего, человек умеющий зарабатывать не обязательно умный и способный, возможно он еще хуже, чем Яло.

– Давайте ближе к теме, что вы предлагаете? – Боф терял терпение.

– Мы искусственно созданные существа. По каким-то неведанным нам причинам параисцы упустили самое главное – душу землян. По праву рождения они имеют бессмертную душу и способны воплощаться в разных мирах. Нам это недоступно. Вас же именно это на самом деле интересует? – хладнокровно спросил лаборант, прямо посмотрев в глаза Бофу.

– Вы догадливы, – усмехнулся тот, – ну допустим.

– Вы решили, что с ДНК волков вы взломаете код параисцев? – продолжил задавать вопросы лаборант.

– Возможно, – уже спокойно кивнул Боф, – понимаете, я считаю, что параисцы сознательно или нет, допустили ошибку, скрестив землян с Атлантами, так они вывели нашу расу, но никто не знает, что было на самом деле. Может быть, волки и есть тот не достающий нам ключ?

– Шеф, думаю, что если бы все было так просто, они учли бы это. Скорее всего, нам никогда не суждено познать магию перевоплощения, с другой стороны может это и к лучшему. Посмотрите на эту женщину, – лаборант кивнул на экран, где Роге отплясывал с Яло, дело шло к развязке, – она живет свою жизнь и даже не предполагает какими обладает способностями. Ее колесо сансары крутиться бесконечные жизни подряд – это ли не проклятье, вновь и вновь встречаться со своими мучителями и недавними убийцами. Ее пьянство, словно луч света, на мгновенье освещает ей всю беспросветность ее жизни, чтобы потом снова погрузить в тотальное безумие.

– Она не всегда же была такой? – возразил Боф. – Тяжелая жизнь привела ее к этому финалу.

– В молодости, по ее рассказам, все свободное от работы время она любила развлекаться и тратила свою вечную бесценную жизнь на пустые разговоры и болтовню с подругами за рюмкой вина. Ее поездки носили развлекательный характер. Она старалась как можно удобнее устроиться и как можно веселее провести время. Земляне обречены, так стоит ли гнаться за их вечными душами? – лаборант категорично посмотрел на Бофа.

Я бы не хотел, чтобы в одной жизни мне пришлось, убивать мне подобных, в другой быть червем, в третей, стать собакой или деревом. В итоге родиться царским наследником, начать Великую войну и умереть на поле битвы, чтобы потом родиться где-то в забытой всеми деревушке. Возможно, параисцы дали нам великое благо: одну единственную жизнь?

– Все не так однозначно, – уныло ответил Боф. – Нам нужно это исследование, само по себе как факт нашего существования. Исследование ради исследования. Поймите, если нас распустят, Луку ждет хаос. Мы слишком примитивны, общество у нас объединено вокруг знаний. Знания – это все что у нас есть, видимо, так хотели параисцы. Как людей объединяет любовь к деньгам, так нас объединяет любовь к знаниям.

– Любовь ли это? – с сомнением спросил лаборант.

– Может – это зависимость, – пожал плечами Боф.

– Почему бы не спросить у параисцев? Они устроили все это, пусть объясняют! – в сердцах сказал лаборант.

– В том-то и дело, что они ничего не считают нужным объяснять, – грустно ответил Боф. – Они думают, что мы обязаны им своим фактом существования. Ладно, голубчик, прервемся, где наш герой?

– Роге? Мы заперли его в кладовой, он буянил, – отмахнулся лаборант, – завтра выпустим.

Так, ни до чего, не договорившись, они разошлись. Рабочий день был закончен. Свет погас в лаборатории, только на вахте сидел охранник. Роге проснулся посреди ночи, он лежал на полу в собственной моче, во рту пересохло. В темноте он нащупал ведро с водой и начал жадно пить из него. Вода пахла грязными половыми тряпками, но ему было все равно. Напившись, он откинулся на спину и уставился в темный потолок коморки, пахло химикатами, помещение было завалено швабрами, в углу стоял моющий пылесос. Роге изогнулся и лег поудобнее. Его стали терзать смутные сомнения, что не такой уж он и важный здесь человек.

– У нее хотя бы камера своя есть, кровать мягкая с чистыми простынями, туалет, ванная, – позавидовал он Яло. – Что есть у меня? – с грустью подумал Роге, – маленькая квартира на окраине Луке, которая принадлежит моей матери? Жена, которая ждет, не дождется, что я сгину где-нибудь в канаве и оставлю им с дочерью, а кстати, что я им оставлю? – задумался Роге. – У меня же ничего нет, квартира матери, денег впритык, только еле хватит до следующей зарплаты. Наркотики есть только, спрятанные в батареи. Друзей нет. Дочь ненавидит меня, хоть она и мала, но нельзя такое забыть, я сломал ей всю жизнь с самого детства, точно так же как сломали когда-то мою.

Жена думает, что любит меня или любила, но на самом деле мое поведение ей просто знакомо. Я вылитый ее отец, только вся что я делаю, я сдабриваю словами: кисонька, заинька, я так тебя люблю и мое коронное, я не могу без тебя!

Роге отчего-то стало смешно. Он затрясся в истеричном смехе, затем смех сменился отчаяньем, а затем и подкатившей к самому горлу злобой на весь мир.

– За что мне все это? – билась мысль в его голове.

В сердцах он вскочил, схватил швабру, несколько раз ударил ей с силой дверь и выломал замок. Он вышел в пустой темный коридор, понимая, что его передвижения увидит охранник, он прижался к стене коридора и направился в сторону камеры с пленницей. Сердце его с каждым шагом билось все сильнее.

– Убью, дрянь, такую! – скакала одна единственная мысль в его голове.

Он прихватил на столе чистый шприц, выискал в холодильники обездвижищее и направился к камере. Охранник на своем посту благополучно спал, ему снились полураздетые лукарианки, они вились вокруг него. Роге тихо приоткрыл дверь камеры и заглянул внутрь, пленница спала. Он подкрался на цыпочках и уже вознамерился всадить шприц, как вдруг дамочка подскочила с кровати и силой ударила его по голове пустой бутылкой, та разбилась.

Роге рухнул на пол, второй раз за сутки. Яло повертела головой не зная, что дальше делать она всадила остатки горлышка бутылки в шею Роге, розочка вошла глубоко. Роге дернулся и поник. Яло бросилась бежать. Окон не было, повинуюсь внутреннему чутью, она поняла, то находится в подвале. Женщина побежала вверх по лестнице. Двери были закрыты, ей попался пожарный гидрант, она схватила топор и, найдя первое попавшееся окно, разбила его, сработала сигнализация. Охранник проснулся, но было уже поздно, пленница выбралась наружу. Утром Боф был сам не свой от негодования. Он сумрачно смотрел запись с камер видео наблюдения.

– Зачем он к ней пошел? – спрашивал он лаборанта снова и снова.

– Очнется и поговорим, – в который раз отвечал лаборант, – если он сможет говорить. К тому же у него черепно-мозговая травма. Сложно сказать, что мы сможем у него узнать.

– И это всего за одно общение с ней?! – сокрушался Боф.

– Шеф, периметр осмотрели, она ушла болотами. Там топи может, потонула уже, – сообщил сотрудник службы охраны.

– Как вы не могли уследить за ними? – накинулся на него Боф.

– Нас никто не предупредил, что в помещении остался сотрудник, – спокойно ответил охранник, – по протоколу вы должны писать прошение о ночной работе.

– Так у вас же должно отображаться, что сотрудник не покинул здание?! – вскричал Боф, хватаясь за голову.

– Никак нет, шеф. На него еще не пришли ни пропуска, ни документы, это был его второй рабочий день. Первый раз он зашел с вами по вашему пропуску, а второй его пустили ваши сотрудники, нам никто не докладывал.

– Как вы охраняете объект, что пускаете кого попало? – Боф рвал на себе последние волосы.

– Вы сказали под вашу ответственность, когда провели его, – пожал плечами охранник. – Мы отвечаем за сохранность оборудования. Пострадало только окно в коридоре первого этажа, его стоимость вычтут из зарплаты дежурившего сотрудника.

Боф в изнеможении рухнул в кресло. На этот раз сотрудники института не смеялись над шефом. Все понимали, что бегство столь ценного экземпляра грозит репрессиями всему учреждению. Бофа вызвали в руководства института.

– Я же говорила, лучше бы я пошла, – грустно сказала молоденькая аспирантка, глядя сквозь жалюзи на то, как шефа увозят на машине.

Медицинский отдел ответил ей молчанием, все понимали, что шефа ждет большая взбучка. Яло тем временем бежала и бежала, что есть силы по болотам. Гнус, холод и грязь не пугали ее. То, что она попала в какой-то экспериментальный центр, она поняла сразу, как и то, что заприметила жабры у обоих мужчин. Прикидываться дурочкой она умела отменно, что-что, а этого таланта ей было не занимать.

– Суки! Эксперименты надо мной ставить хотели! – ругалась она про себя, рот она открыть не могла, множество мошек вились над ней.

Мошкара жалила и вгрызалась в ее кожу. Яло отмахивалась и бежала дальше, не оглядываясь, как только она слышала урчание дрона, тут же падала в ближайшую яму и замирала там. Она уже изрядно извозилась в грязи, вид у нее был плачевный. Позже она догадалась вымазать лицо в болотной жиже, комары и мошки отстали от нее. На всякий случай она вывозилась вся, чтобы не привлекать к себе внимание попадающихся по пути животных. Добежав до открытой местности, она решила лечь отдохнуть.

– Буду передвигаться ночью, – подумала женщина и улеглась спать.

Она шла ночью, днем спала или дремала. Питалась тем, что попадалось под руку: ягодами, грибами, мхом, пила из луж и ручьев. К концу третьего дня пути она заприметила небольшой коттедж стоящий одиноко посреди пустоши. Свет в окнах горел, у входа стоял старенький автомобиль странной конструкции. Яло тихонько пробралась внутрь стоящего рядом сарая. Порыскав там, она нашла еду: запас консервов и воду. Яло с наслаждением в первый раз за последние дни поела.

Насытившись, она огляделась. В основном в сарае лежал всякий хлам, покопавшись в котором, она поняла, что, по крайней мере, когда-то здесь жила семья с детьми. В коробках она нашла старые детские платьица и игрушки. Среди игрушек ей попалась потрепанная и видно, что сильно зачитанная книжка про девочку Алису и белого кролика. Книга датировалась две тысячи семьдесят первым годом.

– Странно? – подумала Яло. – Я попала в будущее?

Вскоре усталость и сон сморили ее, и она крепко заснула. Яло проспала довольно долго, в сарае было тепло, и никто ее не потревожил. Она проснулась от звуков двигателя. Яло открыла глаза, кто-то накрыл ее одеялом и положил под голову подушку. Рядом с ней стоял кувшин с водой и тарелка с бутербродами. С наружи разносили голоса. Яло аккуратно поднялась, чтобы ничего не задеть и посмотрела сквозь узкие щели. Снаружи стоял новенький блестящий автомобиль, он переливался всеми огнями, будто рождественская елка. Молодой сотрудник в форме вежливо и с почтением разговаривал с джентльменом в обычном свитере и протертых штанах.

– Это он мне еду принес, – догадалась Яло.

Джентльмен кутался в накинутый наспех ватник и отрицательно качал головой.

– Мистер Иль Марин, если что-то или кого-то уведите сразу звоните нам, – донеслось до Яло.

– Всенепременно, – кивал джентльмен, – обязательно, как можно.

Яло стало смешно.

– Даже глазом не моргнул, о, как завирает, – одобрительно хмыкнула женщина. – А этот лакированный к нему с почтением, видно, что важная птица, хоть и не брит и зарос.

Яло силилась разглядеть лицо владельца коттеджа, но густая щетина и волосы, которыми ветер все время норовил закрыть глаза незнакомцу, не позволили.

– Что ж не смею вас задерживать, – откланялся визитер, он сел в свой мобиль, и взмыл в воздух.

– Точно будущее, – прошептала Яло. – Как меня угораздило? – она стала вспоминать, что шла по улице, увидела лежащий на земле наушник и подняла его, дальше ничего она не помнила.

За этими размышление ее и застал Питер.

– Проснулась уже? – спросил он у нее.

Яло очнулась, он стоял перед ней в дверном проеме. Она инстинктивно отползла подальше к стене.

– Не бойся меня, – попытался тот ее успокоить. – Меня зовут Питер. Я здесь живу. Поешь здесь, если боишься или пойдем в дом. Думаю, тебе стоит принять ванну. Я не сдам тебя, успокойся, – повторил он, видя, что женщина боится его. – Ты здесь в безопасности.

– Вдруг они решат обыскать дом? – зачем-то спросила Яло, она уже уплетала бутерброды за обе щеки.

– Нет, они не будут обыскивать, не волнуйся. Они мне доверяют, – заверил ее Питер.

– Так, как тебя зовут? – снова спросил он.

– Не помню, – почему-то ответила Яло, – они меня звали Яло.

– Кто они? – уточнил Питер.

– Люди из того места, в котором я оказалась, – пояснила женщина.

– Ты убежала? Что-то напугало тебя? – продолжал спрашивать Питер.

– Ночью ко мне зашел их сотрудник, я проснулась, его глаза был безумными, он напал на меня.

– Зачем он это сделал? – удивился Питер.

– Я не знаю, он был странным. Сначала со мной разговаривал пожилой, он был вполне вежлив и учтив. Потом на следующий день пришел молодой прыщавый, принес алкоголь, очень плохого качества. Мы выпили, он все приставал с разговорами, все спрашивал, как устроен мой мир. Словно мы из разных миров? – Яло внимательно посмотрела на Питера. – Где ваша семья? – вдруг спросила она. – Я нашла в сарае детскую одежду и игрушки.

– Они в отъезде. Дочери выросли и разъехались. Жена поехала навестить их, – соврал Питер.

– А вы что не поехали? – напирала Яло.

– Не знаю, – равнодушно пожал плечами Питер, – я, видимо, свое уже отъездил. Мне и дома хорошо. Мы виделись недавно.

– Понятно, можно я приму душ, – попросила Яло.

Питер кивнул и повел показывать женщине, где находится ванная комната. По дороге Яло осмотрела дом. Она сразу заметила, что хозяин врет. Женской руки не было видно. Все было чисто и аккуратно, но видно, что заброшено.

– Зачем он врет? – раздумывала Яло, пока мылась.

Даже по моющим средствам было видно, что никакая женщина не живет в доме. Все было четко и по-мужски: вот гель для душа, вот шампунь и все.

Может он развелся и имеет на меня планы? – подумала она. – Да, нет, такой видный мужчина на меня даже не посмотрит.

Что Питер видный мужчина, она даже не сомневалась. Сквозь густую щетину, отросшие седые, когда-то черные волосы, она видела умные глаза, которые сверлили ее въедливым взглядом.

– Этот хитрый жук, посильнее предыдущих, и как этот перед ним на вытяжку стоял, – раздумывала Яло. – Он точно что-то задумал, надо выяснить что.

Она тщательно вымылась. Питер принес ей старую одежду Лизы. Яло пришлось подвернуть штаны и закатать рукава, при том, что она едва втиснулась в одежду

– А дамочка у него была статная, худая и высокая, – присвистнула Яло. – Ладно, разберемся, где наша не пропадала.

Питер приготовил обед, он накрыл стол. Завидев гостью, похвалил ее внешний вид, в общем, вел себя вполне по-джентльменски. Единственное, что продолжало смущать Яло, так это жабры за его ушами.

– Те хоть скрывали их, а этому наплевать, – подумала Яло, она не удержалась и спросила Питера, – а что это у вас, – она кивнула на его жабры.

– Это, а вам не рассказали? – удивился Питер. – Мутация, – просто ответил он.

Пока Яло мылась, он не терял время зря, внимательно осмотрел сарай, где она ночевала, и заметил, что она нашла детскую книгу девочек. Он открыл ее, книгу Лиза прихватила с Земли.

– Год издания! – догадался Питер.

– Нет, можно поподробнее, пожалуйста? Я не успела их расспросить, – настоятельно спросила женщина.

– Было сильное наводнение, человечество мутировало, кто не смог, тот не выжил. Потом вода ушла, но болота остались и сырой климат, как вы видите. Вы попали в будущее. Уж не знаю, зачем вас достали из прошлого, – объяснил Питер.

Яло кивнула, а про себя подумала

– Больно складно задвигает. Подозрительный тип!

– Я могу вернуться обратно? – уточнила она у него.

– А вам бы этого хотелось? – удивился Питер.

– Ну, да, там мой дом, мои дети, – с сомнением ответила Яло.

– Думаю, все возможно, но зачем? Подумайте, вы человек без мутации вы находка для наших ученых. Да, у вас случился неприятный инцидент, но вы должны понять, существуют противники данной теории, видимо тот парень был из таких. На самом деле в институте вы были в безопасности. Вы словно драгоценный камень для нашей умирающей цивилизации. С вашей помощью мы можем остановить мутацию! – Питер ободряюще посмотрел на нее.

– Я хочу домой! – капризно возразила Яло.

– Ваше право, – согласился с ней Питер. – Надо подумать, как вам помочь.

– Простите, но почему вы будите мне помогать? Какая вам в этом польза? – спросила напрямую Яло.

– Нет никакой пользы. Вы пришли в мой дом. Я не смогу поступить иначе, – пожал плечами Питер.

– Ваша жена и дети их же давно здесь не было? – напирала Яло.

– Да, вы правы давно, – согласился с ней Питер. – Я сказал правду, девочки уехали жить в город. Жена, – Питер помолчал, – Лиза умерла несколько лет назад. Я живу один. Дочери иногда навещают меня. Недавно я ездил в гости к одной. Они двойняшки. Но долго я не могу быть вне дома. Здесь все напоминает о ней, – Питер замолчал.

– Извините, я не знала, – Яло засуетилась, – я помогу вам убрать со стола, они сменили тему разговора.

Убрав и помыв посуду они еще немного поболтали и Питер отвел Яло в комнату для гостей. Она, сославшись на то, что очень устала, легла поспать.

– Как-то очень он складно поет, – снова подумала Яло, лежа уже в кровати, – сам, небось, жену уморил, а девки сбежали от него подальше. Душный он какой-то. Может, хочет меня подороже продать? За ним надо следить!

– Что мне с ней делать? – раздумывал Питер, сидя в кресле. – Просто так отдать ее Бофу, велика честь, пусть помучается. Конечно, толку с нее ноль, она абсолютно бесполезное существо, к тому же, достаточно маргинальное, прикончить здорового мужика – это надо уметь!

Питер продумал всю ночь. Наутро он сообщил Яло, что пока поиски ее не прекратятся, стоит залечь на дно и не высовываться.

– Надо все хорошенько обдумать. Придется подождать какое-то время, чтобы не привлекать внимания. Поживешь у меня, дом большой, поместимся, одежда, и все прочее для тебя есть.

Яло согласилась, выбора у нее все равно не было.

– Убить его я всегда успею, – подумала про себя женщина, – а так пусть живет, пока. Кто-то же должен меня кормить.

В слух она у него спросила:

– Почему нет никаких упоминаний о Земле?

– В смысле? – не понял Питер.

– Я нашла стопку старых газетных вырезок в сарае, там было про мероприятия в которых, видимо, участвовали ваши дочери. Ни слова о Земле, все какая-то Лука.

– Ах, это, – спохватился Питер, – понимаешь, катастрофы были таких огромных масштабов, что сместились континенты. Если коротко: запрещено вспоминать о Земле и прежней жизни, чтобы не горевать в нынешней. Теперь все мы один народ – лукинцы, планета называется Лука, и не спрашивай, как так случилось, вся эта информация под грифом совершенно секретно!

– Значит ты контрабандист? – усмехнулась Яло.

– Почему? – Питер напрягся.

– У тебя в сарае книга с Земли, – пояснила женщина.

– Ах, ты про старую книжку девочек?! – нервно засмеялся Пит. – Жена очень любила читать им ее на ночь. Да, теперь это контрабанда. Не смог выкинуть, каюсь.

– Я не выдам тебя никому, – улыбнулась Яло.

– Лучше не спрашивай ничего про прошлое, – продолжил свой рассказ Питер, – понимаешь, когда я верну тебя обратно, ты не должна никому ничего рассказывать. Там в твоем мире будущее еще не предопределено, поэтому может и не случиться. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше.

– Надейся на лучшее, – понимающе кивнула Яло.

– Да, именно так! Правильно рассуждаешь! – подхватил Питер. – Тебе достаточно знать, как все устроено в доме. Можешь гулять неподалеку.

– Почему ты не завел собаку? Скучно ведь одному?

– У нас была собака. Вернее ее искусственная версия. Пока девочки были маленькие.

– И как ее звали?

– Жужа. Слушай, Яло, давай договоримся: про мою семью ты не спрашиваешь и про прошлое, тоже не спрашиваешь. Поняла?

– Хорошо, – надулась Яло, – вдруг приедет одна из твоих дочерей, а тебя не будет дома. Что я ей скажу. Они могут испугаться меня.

– Дочери очень далеко. Эланор обещалась приехать через пару месяцев, но сильно сомневаюсь, что ей удастся выбраться, много работы. Тем более я навещал ее недавно. Маруся очень далеко с экспедицией на дальних рубежах, вряд ли она скоро вернется, – с грустью констатировал Питер, – так что в этом плане можешь быть спокойна.

Если действительно кто-то приедет сюда, пока меня не будет, надень свитер с высоким горлом и отвечай кратко, что ты моя домработница, приехала убраться и приготовить еды на неделю.

– Но тогда где моя машина?

– Ты умная, – усмехнулся Пит, – скажи, что я сам привожу и отвожу тебя. Скажи что твой мобиль в ремонте.

– Мне надо кого-то конкретного опасаться? – уточнила Яло.

– Да, конечно, тех парней, что ты видел в институте. Они ни в коем случае не должны тебя увидеть. Еще есть парочка, они работают службе охраны института, – соврал Питер, он описал Яло своих бывших товарищей с Боливара, так, на всякий случай.

Яло кивала и старалась всех запомнить.

– Ты работал с ними?

– С чего ты взяла?

– Слишком хорошо описал.

– Было дело, недолго. Понимаешь у нас оставались так называемые староверы, которые хранили память о Земле, у них Лиза нашла эту книгу. Их приказано всех уничтожать без суда и следствия. Так что имей в виду, парни очень опасны, они не будут разговаривать с тобой.

Они еще долго беседовали. В основном Питер лавировал между вопросами Яло. Так прошел день, потом другой, прошла неделя, затем месяц. Яло свыклась с новой жизнью. Поначалу ей было тяжело, у Питера не было ни сигарет, ни выпивки. Покупать все это он наотрез отказался.

– Это все запрещено! Что-то можно достать на черном рынке, но я привлеку к себе внимание. Меня тут же сдадут куда следует. Приедешь домой: кури и пей, сколько хочешь, а здесь нельзя! – зашипел он на нее, когда она стала настаивать.

– Я так трезвенницей стану тут с тобой, – сокрушалась дама.

– Слушай, кругом полно разной травы, насуши и кури себе на здоровье, только не в доме, – обнадежил ее Питер.

Яло воспаряла духом, одевшись в маскхалат, который Питер нашел ей среди прочих вещей в сарае, она целыми днями слонялась по окрестностям в поисках табака, что-то находила, курила. Результат иногда был плачевный, в лучшем случае болела голову, в худшем ее мучали галлюцинации. Как-то раз после новой самокрутки, ей привиделось, что Боф сидел в гостиной у Питера. Проснувшись наутро с тяжелой головой, она посетовала на это Питу.

– Боф? У меня в гостиной? – смеялся Питер. – Что же он делал?

– Сидел в этом кресле, ногой качал, – сказала Яло и жадно стала пить из кувшина воду.

– Заканчивай с экспериментами, а то уже галлюцинации начались, – Питер похлопал ее по плечу и ушел к себе в кабинет.

Яло напилась воды, потом долго пила кофе. Даже смогла съесть один бутерброд. Ее не покидала мысль, что видение на этот раз было очень реальным.

– Раньше все было расплывчато, как в тумане, – думала про себя женщина, – но в этот раз, – она почесала ушибленный затылок.

Питер сказал, что нашел ее на заднем дворе, она видимо курила и упала в обморок, на затылке у нее была шишка. Яло, терзаемая сомнениями, подошла к креслу, села в него. Сидеть было неудобно, что-то лежало на сиденье. Яло приподнялась и нашла – это была маленькая круглая, выпуклая пуговица зеленого цвета.

– Дурацкая какая. Где-то я уже видела подобное? Она напряглась, – в памяти всплыла палата, в которой ее держали и первый ее гость, он сидел напротив задавал свои дурацкие вопросы и теребил манжет на рубашке. – Точно! – вздрогнула Яло. – Вот на ком я видела такие пуговицы!

Тот разговор она помнила смутно. Она была сильно напугана и отвечала невпопад. Рассказала зачем-то вместо себя про подругу.

– Несла полную чушь, он всему поверил, – вспомнила Яло. – Потом на следующий день пришел второй, тот сразу налил.

Яло вспомнила, что он ей до ужаса надоел и в целом был какой-то омерзительный тип. Под конец она не выдержала, притворилась сильно пьяной и раскричалась на него. Тактика была успешной, ее никто не заподозрил, и здесь она решила ее придерживаться. Ни алкоголь, ни табак ей были не нужны. Она обходила окрестности методично метр за метром, выясняя, куда же ей бежать в случае опасности то, что Питер ей многое не договаривает, она догадалась.

– Может, была война на Земле между Атлантами и людьми, и первые победили? – она придерживалась такой версии, которую сами и придумала. – Может они хотели делать на мне какие-то опыты или узнать что-то, что знают люди?

Она не понимала, как могла отключиться, трава была обычная, она просто рвала ее, возвращаясь, ту, что попадалась на дороге.

– Не должно было быть такого эффекта.

Яло вспомнила, что скрутила самокрутку из давеча высушенной заранее травы.

– Он подмешал туда что-то? – догадалась женщина.

***

Боф действительно приезжал. Питер все ж решил поставить его в известность. Он навестил ученого дома. После выволочки у руководства института Боф был изгнан с позором с работы. Никакой речи о сыворотке с таршеронской ДНК не могло быть и речи. Никому не нужный и всеми заброшенный Боф сидел у себя в квартире, каждый день, ожидая, что его вот-вот выкинут на улицу. Никаких особых сбережений у него не было, да он особо и не интересовался материальными благами.

Питер спустя пару недель Питер навестил его. Он привез с собой много еды, средства бытовой химии. Что уж говорить, Бофу нечем было даже мыться, скоро должны были отключить воду за неуплату.

– Мы живем на планете, на которой вода в избытке и что получается, я должен платить за то, что итак есть?! – жаловался Боф Питеру.

Питер все оплатил и нанял Бофу помощницу по дому, пригласил к себе в гости.

– Вы только предупредите заранее, когда приедете, – велел он Бофу, – а то сами знаете, я люблю гулять. Иногда целым днями шляюсь по болотам.

– Гиблые там у вас места. Как вы не боитесь? – удивился ему Боф.

– Я привык. Зато тихо, нет никого, ни охотников, ни праздношатающихся туристов. Тишина, покой и умиротворение.

– Понятно, – кивнул Боф, – мои эксперименты заморозили. Лаборанты заняты мелкими проектами, – посетовал Боф Питу. – Вы же, наверное, в курсе? – он жалостливо посмотрел на Пита. – Вы не сказали, почему вы пришли?

– Я слишком долго общался с землянами и не могу бросить вас одного здесь, – пожал плечами Питер. – Это сложно объяснить.

– Знаете, – подумав, ответил на это Боф, – я как-то читал секретный отчет параисцев. Не спрашивайте, как он попал ко мне. Там было сказано, что, по сути, эксперимент Лука провалился, он считали нас блеклой репликой землян. Вы в курсе?

– Нет, – помотал головой Питер.

– Я, когда увидел вас на пороге, со всеми этими пакетами подумал, что может они и правы. Еще мне пришла в голову мысль, что возможно, это, не знаю, что, что-то неуловимое, что свойственно землянам. Может этому можно научиться? Может все это время я ошибочно полагал, что это зашито в их ДНК, а на самом деле, – он задумался и замолчал.

– Вы про милосердие? – усмехнулся Питер.

– Что это? – не понял Боф.

– Почитайте на досуге. Мне пора. Так вы обязательно приезжайте ко мне в гости, – настойчиво повторил Питер, уже прощаясь. – И главное помните: люди важнее идей!

– Что? – не понял Боф.

Ответа он так и не услышал, Питер уже сбегал вниз по лестнице.

– Люди важнее идей? – непонимающе повторил Боф. – Люди? Идей? Какие люди, каких идей? Идей, люди? – он повторял это весь вечер и наконец, до него дошло. – Я понял, – сказал себе Боф и, успокоившись, улегся спать.

Он не собирался ехать к Питеру, во-первых ему было не на чем, во-вторых, зачем, собственно? Но его удивило, то с какой настойчивостью тот предлагал. Через еще пару недель любопытство взяло верх, и он попросил у своего бывшего секретаря мобиль на один день. Тот очень удивился звонку бывшего шефа, но на всякий случай не стал тому отказывать.

– Кто знает, он очень умный, вдруг вернется обратно? – рассудив так, секретарь отправил ему старенький никому не нужный служебный мобиль.

Предупредив Питера заранее о своем прибытие, Боф попросив помощницу, чтобы она помогла ему забраться в машину, отправился в поездку. Хоть мобиль был и старым, делать в нем особо ничего было не нужно. Настроив его на заданные координаты, Боф погрузился в созерцание пейзажа за окном. Раньше он не часто покидал помещения института и теперь с интересом наблюдал за открывающимися перед ним видами.

Добравшись на место, Боф был встречен Питером. Тот услужливо помог ему спуститься.

– Как тут у вас, – сказал ему Боф, оглядываясь по сторонам.

Сказать, что красиво у него не поворачивался язык. Даже по лукинским меркам местность, где жил Питер наводила жуть. Сразу становилось тревожно и тоскливо.

– Почему вы не улетаете отсюда? – не удержался Боф.– Вы же можете жить, где угодно в Галактике?

– Вы тоже, – в ответ пожал плечами Питер.

– Я ученый здесь моя работа, – возразил Боф.

– Я контрабандист, – усмехнулся в ответ Питер, – здесь моя работа. Пойдемте, что-то покажу, – он поманил Бофа за собой.

Питер оплатил Бофу самоходное кресло, которое доставили после его визита, теперь Боф мог спокойно и бесшумно передвигаться по воздуху, просто управляя креслом силой мысли. Никаких громоздких колес! Боф плавно последовал за хозяином. Питер услужливо открывал перед ним двери. В одной из комнат на кровати лежала женщина. Боф узнал в ней Яло. Она выглядела бодрой и отдохнувшей.

– Что с ней? – прошептал он Питеру.

– Немного снотворного, – также шепотом ответил Пит, он поманил Бофа за собой и аккуратно прикрыл дверь.

– Что это значит?! – шипел на Пита Боф, оказавшись в гостиной. – Извольте объясниться! Вся моя карьера псу под хвост! Вы укрываете беглянку, в то время когда я терплю лишения! – захлебываясь слюной, верещал Боф.

– Тише, голубчик! – осадил его Питер. – Во-первых, я позаботился о том, чтобы у вас все было, во-вторых, что собственно вы потеряли? Своих подчиненных, которые издеваются над вами? Вы в курсе, что над вами смеется весь город? Они установили камеру в машине и с трех ракурсов сняли вашу борьбу с бедным животным? Ваш триумфальный выход из машины тоже не остался не замеченным, и вошел, не побоюсь этого слова, в историю!

Крыса была выбрана самая агрессивная, ей вкололи ударную дозу озверина, так что делайте выводы. Я могу показать, если вы запамятовали. Напомнить вам? – Питер потянулся к планшету.

– Нет не надо, – сумрачно ответил Боф, поправляя очки.

– То-то же, – холодно ответил Питер. – Никто не понес никакого наказания! А между тем высветила науки! И всем все равно! – Питер говорил тихо, но четко чеканя слова. – Вы должны понимать свое место. Чего бы вы ни добились, на работе в своей области, в любой момент за вами может прийти патруль и поволочь в скотовозку. И всего через каких-то двадцать минут вы окажетесь на допросе у следователя, где с вами сделают то, что вы делали с моей дочерью! – Питер зло уставился на Бофа.

С моей, – Питер почти задыхался, – дочерью! И скажу я вам, никто не будет церемониться с вами! Вы это понимаете?!

– Да, я понимаю, – в ужасе закивал Боф.

– Так вот, – Питер взял себя в руки и откинулся в кресле, – с этого момента вы будите делать то, что я вам скажу.

– Хорошо, – уныло ответил Боф, он понял, что сила не на его стороне.

– Вы, – Питер сжал правую руку в кулак, что-то обдумывая, – вы возьмете себе на работу того придурка фельдшера. Он, кстати, все свалил на вас, чтоб вы знали. Так и сказал, когда пришел в себя, что это вы велели убить Яло.

– Какой негодяй! – притворно вскричал Боф.

– Да, – кивнул Питер, – сказал, что вы приказали ему притвориться пьяным и ночью убить женщину.

– В штаны себе нассать тоже я ему приказал? – уточнил ехидно Боф.

– Этих подробностей я не знаю, – усмехнулся Питер. – Давайте не отвлекаться. Чтобы вы знали, я давал показания на вас и просил их оставить вас в покое. Не знаю, что сыграло, возможно, характеристика на него с предыдущего места работы. Вам повезло, его коллеги так не хотели, чтобы он возвращался, что написали всю правду. Его уволили.

– Но позвольте, зачем нам такой тип?

– Для экспериментов, конечно же. Вы же не думаете, что я позволю вам испытывать сыворотку на себе? Он теперь немного не трудоспособен. Думаю согласиться. Сделаете вид, что ничего не знаете, и никто вам ничего не рассказывал. Ведь сыворотка почти готова? – уточнил Питер.

– Да, но как мы ее достанем? – засомневался Боф.

– Это уже не ваше дело. Не переживайте, – успокоил его Питер. – Я сделаю все сам. Значит, продолжим. Мы откроем вам небольшую лабораторию, будет с ним заниматься своим проектом, а параллельно будем думать, что с ней делать, – он кивнул в сторону комнаты, где спала Яло.

– Думаете, мне позволят открыть свою лабораторию после всего случившегося? – с надеждой спросил Питера Боф.

– За былые заслуги, я их уговорю и проспонсирую. Пообещаю, что буду лично вас контролировать. К тому же этот, как его зовут кстати?

– Роге, – сумрачно ответил Боф.

– Да, Роге будет стучать на вас. Мы проведем эксперимент. Посмотрим чем закончиться, если удачно, Роге станет ценным экземпляром, если нет – никто не будет горевать о нем.

– У него есть семья, – всполошился Боф.

– Заплатим, уладим, не волнуйтесь, – скороговоркой ответил Питер.

– Хорошо, как скажите. Как мне вас называть теперь? – почему-то спросил Боф.

– Называйте Питер, пусть думают, что мы друзья. Думаю, вам уже пора, действие снотворного скоро закончится. Да, кстати у меня есть лишний робот пылесос, я вам его одолжу, пусть работает, что без дела лежать.

Не дожидаясь, пока Боф ответит, Питер встал с кресла и ушел в кладовую. В этот-то момент зашла Яло, она очнулась и, не понимая, что происходит в полусонном состоянии встала и вышла из комнаты. Увидев гостиной Бофа, она застыла в изумлении. Питер вовремя вышел из кладовой, он ударил женщину по голове пылесосом, подхватил и отнес обратно в комнату.

– Она не вспомнит обо мне? – спросил его, уезжая Боф.

– Скажу, что ей померещилось. Упала на веранде. Не переживайте. Новое снотворное, не на ком было опробовать, – ответил Питер.

Они попрощались. Боф уехал. Оглядываясь на коттедж, он про себя подумал:

– Все у него – не переживайте, хитрый жук. Ничего посмотрим, как ты запоешь, – вслух Боф, конечно же, ничего не сказал, в машине явно велась запись.

Боф, пока Питер возился с Яло, оторвал пуговицу с манжеты и бросил ее в пустое кресло.

– Если Питер сидел в этом, значит, женщина сидит в том, – решил Боф. – Накидка на кресло грязно-зеленого цвета Питер не должен заметить.

Вернувшись, домой Боф отправил мобиль обратно в институт, он позвонил секретарю и рассыпался в благодарностях.

– Ой, ну что вы, – ворковал секретарь, – всенепременно обращайтесь.

Позже он просмотрел запись поездки Бофа и сказал лаборанту, зашедшему выпить с ним кофе:

– Попомни мое слово, шеф что-то задумал с Иль Марином, добром это не кончится.

– Может, стоит доложить куда следует? – предложил тот.

– Тебе мало было предыдущих допросов? Я еле ноги из тюрьмы унес. Хорошо еще, что во всем Роге обвинили. Нет уж. Пусть сами там разбираются. Я туда больше ни ногой. К тому же Иль Марин тот еще фрукт, вот увидишь он сместит их всех и глазом не успеем моргнуть.

– Ладно, и у стен есть уши, – остановил его лаборант, они сменили тему разговора.

***

Яло соврала Питеру, она прекрасно помнила, что Боф не сидел в кресле, он сидел в инвалидной коляске, только поновее предыдущей. Она специально не стала расписывать Питеру все в подробностях. По его реакции она поняла, что тот будет отпираться до конца.

– Они что-то задумали или пока не решили, что с ней делать, – раздумывала она, разгуливая по болотам.

Роге сидел дома, он был жутко злой, таблетки закончились все и те, что для домочадцев и его. Они ругались с женой каждый день, его выходное пособие таяло на глазах. Звонок шефа обрадовал его, во-первых, он уйдет из ненавистного дома, во-вторых, снова появятся деньги и можно будет снова купить таблетки на черном рынке. С другой стороны, Роге боялся, что вдруг шеф узнает, что он оклеветал его.

– Двум смертям не бывать, а одной не миновать! – Роге махнул рукой, – в конце концов, кто он такой, чтобы так долго думать.

Сообщив жене, что его пригласили на работу, он умчался на следующий же день, обещав помочь шефу найти помещение. После его ухода дома воцарился покой и тишина.

– Вот бы, чтобы он трагически погиб на рабочем месте и мне бы платили пожизненную пенсию и пособие на ребенка, – мечтательно подумала его жена. – Уж с его бы мамашей я нашла бы общий язык. Подкидывала бы ей деньжат, она бы отписала на меня эту квартиру, – думала про себя женщина, делая отбивные.

Отбивные из кита были любимым блюдом Роге, он готов был за них и мать родную продать, хотя ее он бы продал за что угодно. Роге, тем временем уже осмотрел помещение, которое снял им Питер и приступил к уборке. Несмотря на всю свою лень и безалаберность он хотел получить аванс уже сегодня. Боф выслушал его просьбу, поморщился, денег у него не было, кроме тех, что ссудил ему Питер на личные нужды. Пришлось выделить из них. Роге повертелся еще пару часов и слинял, под предлогом того, что надо посидеть с дочкой.

– Да работник из него так себе, – глядя на его удаляющуюся спину подумал Боф. – С другой стороны мешать не будет.

Боф приступил к обустройству помещения. Питер нанял грузчиков, прикупил кое-какое оборудование, и к вечеру лаборатория выглядела вполне сносно.

– Завтра придут уборщики, не удалось договориться с ними раньше, уж не обессудь, – говорил Бофу по коммутатору Питер. – Электрики и программисты ближе к вечеру, я их нанял на пару дней. Думаю, к следующей неделе уже можно будет приступать. Сыворотку еще не достали, так что не спеши. Что твой сотрудник? Уже ушел? Молодец какой, не перетрудится, наш человек!

Роге прямиком отправился на черный рынок, он купил всего понемногу. Вечером он подмешал домочадцам в салат снотворное и наслаждался в тишине своими видениями из розовых таблеток. Так они и работали: Роге вечно витал в облаках, Боф суетился и всем командовал. За неделю они привели лабораторию в божеский вид. Сыворотку принес не кто иной, как лаборант собственной персоной, Боф этому даже не удивился, только подумал про себя:

– Ну и проныра этот Питер!

Он приступил к опытам. Довести сыворотку до ума было в его силах, обо всем остальном они решили подумать позже. Роге обычно дремал где-нибудь в подсобке. Даже секретарь приходил поинтересоваться как дела у Бофа.

– А этот где? – спросил он бывшего шефа, имея ввиду Роге.

– Спит в чулане, – махнул тот в ответ рукой. – Не ссытся там и ладно.

– Зачем он вам? – удивился секретарь.

– Надо будет ставить на ком-то эксперименты, – пояснил Боф.

– Думаете, он согласиться?

– А у него, что есть выбор? Наркотики стоят денег.

– Шеф, мистер Иль Марин сильно влияет на вас, – предостерег Бофа секретарь.

– Пусть лучше он, чем сидеть в четырех стенах или драться в скотовозке с крысой, – ответил Боф и попрощался с гостем, тот молча удалился.

Питер со всей этой суетой совсем перестал появляться дома. Яло он объяснил, что его пригласили поучаствовать в проекте, и он весь погрузился в работу. Ей это было на руку, можно было расслабиться и отдохнуть, все-таки, когда Питер был дома, она все время находилась в напряжении. Боялась, что он снова что-нибудь подсыпет.

С лаборантом Питер легко договорился, тот работал с ними еще в бытность, когда они привезли на Луку таршеронцев. Найти к нему подход было легко, Питер пообещал ему хорошее место, в случае если дела пойдут в гору. Питер совсем замотался и даже спал иногда в гостинице, чтобы не тратить время на дорогу. В одну из таких ночей ему приснился Бойд. Волка он узнал по его широкой спине, сначала он просто мелькал в толпе, потом тот что-то говорил ему. Что, Питер, проснувшись уже не помнил.

– Странно он высокий и у него узкие плечи, почему спина была широкой, как у Дина? – размышлял Питер. – Это же был вылитый Бойд, а спина, как у Дина? Да и в целом сон был странный, словно волны времени докатились до него. Неужели Маруся беременна? – осенило его. – Дин отец, а пацан будет похож на деда?

Питер обрадовался, ему было все равно, что отцом его внука будет ненавистный дракон.

– Не думаю, что Маруся выдержит его долго. Скорее всего, парня будет воспитывать Бойдо. Что ж это хорошо, – вздохнул Питер и заснул уже без сновидений.

Глава 8. Яло

Яло, пока Питера не было наслаждалась покоем и одиночеством. Впервые за долгую жизнь в ее распоряжении был свой дом, в котором было все необходимое для жизни. Погода немного наладилась, дожди прекратились. Она нашла в сарае старый гамак и повесила его на веранде. Яло ничего не делала, с утра позавтракав, она отправлялась на веранду и до полудня дремала в гамаке. К обеду она окончательно высыпалась и сладко потягиваясь, шла обедать.

В доме у Питера все было продумано: маленькие роботы убирали пол. Ко времени из кухонной печи, как это прозвала Яло: отверстие с автоматической дверцей в стене, которая по времени открывалась, и оттуда выезжал на подносе полностью готовый и подогретый обед или ужин, его надо было только открыть и поставить на стол и можно есть.

Стиральная машина сама решала, когда ей начать стирку, как только вещей накапливалось достаточно, она включалась и стирала. Сушила тоже сама. Нужно было, потом только все достать и сложить в приемник, откуда вещи уже сами попадали на полки шкафа, предварительно сложившись в аккуратные стопочки.

Яло быстро освоила все эти нехитрые устройства. Мыть посуду было не надо. После еды весь поднос просто клали в мусорный бак, и он тут же перерабатывался и тщательно трамбовался.

Если Питер или Яло хотели сами приготовить ужин, то нужно было отменить еду, которая готовилась согласно графику. График составлялся на неделю или месяц вперед, выбиралось меню и продукты, которые необходимы для ее приготовления. Все это делалось на домашнем компьютере. Яло называло – это Умный дом. Питер звал, почему-то компьютер – Дезмо младший. Мл. Дезмо сам отправлял в магазины запрос на продукты, оттуда приезжали роботы с доставкой, они самостоятельно сгружали собранную еду в специальные отверстия с торца дома и все коробки по автоматизированной ленте направлялись в хранилище.

Конечно, никакие роботы еду в доме не готовили, она поступала уже приготовленной. Яло нужно было выбрать только блюда. Еда была простой и не очень разнообразной, как объяснил Питер главное качество еды – это ее питательность и наполненность полезными микроэлементами. Яло очень понравилось мясо кита с гарниром из водорослей. Мхи и лишайники разных видов ее не впечатлили. Было еще что-то похоже на фрукты, но сильно маленькое и нейтрального вкуса.

***

– Почему вся еда у вас такая безвкусная? – спросила как-то Яло у Пита.

– Это сделано специально, чтобы мы не переедали, каждый знает свою норму и ест, строго, в соответствии со своими потребностями, – пояснил ей Питер.

– Это так пресно и кучно, – возразила Яло.

– Понимаешь, вы привыкли заедать едой, сами того не осознавая свои беды и печали. Вместо того чтобы наладить личную жизнь вы ели и пили, что повкуснее и тогда вам казалось, что мир не так уж плох. Мы смотрим на свою жизнь без прикрас.

– И что у вас совсем нет полных? – удивилась Яло.

– Есть, конечно же, – усмехнулся Пит, – некоторые умудряются переедать и этой бурды. Например, у одного сотрудника в том проекте, в котором я сейчас участвую, есть жена, она сидит дома с ребенком. Она очень полная, причем не понятно как она умудряется, есть это. Вкус специально много раз тестировали, чтобы при превышении дозы еда вызывала отторжение, но она как-то умудряется, есть и есть.

– Возможно, она глубоко несчастна или боится чего-то. Раньше на Земле я ела, чтобы хоть как-то поднять себе настроение. Знаешь, – засмеялась Яло, вспоминая, – я как раз шла в магазин, чтобы купить себе что-нибудь вкусненького. Никакой необходимости в еде не было. Дома был приготовлен суп, и были вкусняшки, но мне захотелось этакого. Я решила: прогуляюсь для здоровья полезно ходить и на обратном пути зайду в магазин.

– Вот видишь! – кивнул Пит. – Еда – это вредно!

– Все есть яд и все есть лекарство, сказал кто-то из древних, – зевая, ответила Яло, Пит ей уже наскучил своими нравоучениями.

– Все есть яд, и ничто не лишено ядовитости; одна лишь доза делает яд незаметным! – поправил ее Питер. – Это сказал Парацельс.

– Ага, – кивнула Яло, – так что с этой толстухой? – спросила она Пита.

– О ком ты? – не понял Питер, он сидел глубоко задумавшись.

– Ну, эта жена сотрудника, – пояснила Яло.

– Ах, эта, я видел ее лишь однажды. Он притащил жену с дочкой на работу. Не знаю, что ему взбрело в голову – это режимный объект, он видимо, решил, что имеет какой-то вес в работе, – Питер покачал головой, – очень глупый малый.

– Ясно, – зевая, ответила Яло, – пойду, прогуляюсь, что-то устала сидеть, сказала она ему и ушла.

Питер не обратил на это внимание.

– Но все-таки полнота – это скорее редкость для вас, да? – зачем—то переспросила Яло, оборачиваясь уже в дверях.

– Да, – кивнул Питер, – это единичный случай.

Яло вышла на свежий воздух, не оглядываясь, неспешной походкой она направилась подальше от дома. Отойдя на достаточно расстояние, она уселась на старую корягу и глубоко задумалась. Роге, когда напился, показал ей фото жены с дочерью, жена была полной женщиной. Яло помнит, как ее удивило это, сам Роге был очень худым, она еще спросила его в шутку, не объедает ли его жена? Тот засмеялся и закивал, сказал, что он по питейной части больше, поэтому мало ест.

– По нему видно, что он алкаш, – раздумывала Яло, – высокий и очень худой. Такие пьют, почти не закусывая. Три конфетки на литр водки им достаточно.

То, что Роге еще и наркоман она догадалась почти сразу, пока они сидели и непринужденно болтали он от нечего делать достал из кармана маленькую коробочку и тряс ее, такие на Земле использовали в качестве таблетниц.

– Вряд ли есть еще такая же похожая жируха, – раздумывала Яло сидя на коряге, – эта очень похожа на жену Роге. Та, скорее всего недалекая женщина, раз согласилась выйти замуж за такого идиота, тем более еще и терпеть все его выходки. Какие у Питера дела с ним? Скорее всего, тот очкарик главный получил нагоняй за то, что я сбежала, ему влетело, возможно, они решили открыть частную лабораторию и тайком продолжить опыты. Надо как-то невзначай выспросить у Питера, что очкарик хотел сделать сомой?

Питер понял, что сболтнул лишнего, когда Яло удалилась посреди разговора. Обычно она задавала много наводящих вопросов, которые повторяли один другого. Питера это все выводило из себя.

– Я же тебе ответил уже! – резко отвечал он женщине.

– Видимо он врет на ходу и тут же забывает, что сказал и боится, что я задам перекрестный вопрос, и он ответит невпопад, – так понимала для себя Яло срывы Питера. – Видно, что он достаточно спокойный, по крайней мере, хочет казаться таким, но срывается, когда думает, что ему не доверяют или проверяют. Может жизнь взаперти вдалеке от общества сделало его таким?

Питер проследил за ней, по тому, как она устало опустилась на корягу и, вздохнув, уселась в оцепенении, он понял, что женщина знает или догадывается гораздо о большем, чем он предполагал. Он постоял немного подумал и тихонько вернулся в дом.

***

Больше таких бесед они не вели. Питер был занят и старался лишний раз не возвращаться в коттедж. Яло отдыхала и набиралась сил. После обеда она шла немного прогуляться, либо рылась в сарае, она надеялась найти что-то полезное. Питер как-то застал ее за этим и спросил: чем она занята здесь?

– Люблю старые вещи, наверное, в прошлой жизни я была старьевщиком или мужчиной прачкой в Индии, очень люблю стирать.

При упоминании прошлых жизней Питер поморщился.

– Какая у вас теперь религия? – спросила его Яло.

– Никакой, – пожав плечами, ответил Пит, они вышли из сарая, – вот наша религия, Питер обвел руками дом и машину. Техника и научные разработки правят миром.

– Наверное, это очень скучно жить в таком ограниченном мире? – участливо спросила Яло.

– Я не знаю, я всегда так живу, по мне так нормально, – ответил ей Питер.

Они пошли в дом ужинать.

– Я не приеду какое-то время, – сообщил ей Питер, – у тебя все есть, если что напиши мне в мл. Дезмо. Я пришлю, что нужно.

– Заканчиваете уже? – как можно равнодушнее спросила Яло.

– Да уже почти все готово, – кивнул безэмоционально Пит.

– Хорошо, если что напишу, – ответила Яло, они разошлись каждый в свою комнату. – Значит надо и мне поторопиться, – подумала про себя женщина.

Она чувствовала, что тучи сгущаются над ней, но не понимала, куда же ей бежать. Просто так наобум двигаться в сторону гор видневшихся вдали она боялась, вдруг ее поймают и снова отправят в институт, там уж точно ей крышка. Оставаться у Питера тоже было опасно, с каждым возвращением он был мрачнее тучи.

– Надо поставить себе стоп-лос, – раздумывала женщина, – например, дать себе еще пару месяцев на заготовку еды.

Еда – это была проблема, ее было много, но вся она была под учетом. Достать еду из хранилища не было никакой возможности, Яло пыталась, но там поддерживалась стандартная температура. Только она сунулась в хранилище, сработала сигнализация, на коммутатор Питера пришло сообщение, он сам позвонил ей и спросил, что случилось?

– Я хотела посмотреть, как там все устроено и все зашумело, – оправдывалась женщина.

– Не лезь туда, мало того что он отправил мне отчет, так еще и в обслуживающую дом фирму. Они уже звонили, хотели выезжать немедленно. Думали, что там что-то сломалось. Я дал отбой, но больше так не делай. Нам не нужны незваные гости.

– Они никому не нужны, – согласилась Яло.

Яло понурилась, пришлось экономить на повседневной еде. Не понятно как, но весы рассчитали ей очень скромный рацион, ей хватало только-только. Она просила Питера его увеличить, но тот только руками развел.

– У тебя есть лишний вес, немного, пять килограмм, но они самые тяжелые, чтобы скинуть их придется потерпеть. Не переживай потом тебе может немного прибавят. Я никак не могу на это повлиять.

Правда, Питер раздобыл ей где-то сухой солдатский паек, чтобы она доедала необходимые для себя калории.

– Пойми со временем, если ты не будешь худеть, норму тебе еще понизят, так что не увлекайся, – предупредил он ее.

– Как в тюрьме, честное слово, – сокрушалась Яло.

Ей ничего не оставалась, как экономить. Весь паек она приготовила для побега и потихоньку сушила мясо кита, которое могла немного откладывать с обеда. Она старалась наедаться водорослями, те сильно разбухали в желудке и давали чувство сытости, правда только на короткое время. Большой удачей для себя Яло считала то, что Питер оставил завтраки на свое усмотрение. Он обычно пил только кофе и ел один бутерброд. Яло же могла сделать себе пару бутербродов и кашу. Кашу она съедала, а хлеб для бутербродов сушила. Начинку приходилось тоже есть, потому что она плесневела во влажном климате.