Дом №7

Глава 1. Сборка.

Если ты когда-нибудь собирался в дорогу и чувствовал лёгкое покалывание в животе – не тревогу, но и не радость, а нечто промежуточное, как тонкий ток под кожей, – значит, ты знаешь, что чувствовала Лера в то утро.

Город медленно просыпался. Было ещё прохладно, но в воздухе уже ощущалось обещание жары. Небо – прозрачное, неправдоподобно правильное, будто отрисованное вручную. Дроны лениво скользили над улицами, их тени ползли по асфальту, не нарушая ни ритма, ни смысла происходящего. Всё было как всегда. И в этом было что-то пугающее.

Лера стояла у машины, глядя на кофр со стабилизатором, и спорила с собой.

– Ты его с собой берёшь? – раздался голос Марка за спиной.

Он усмехнулся, приподняв бровь – будто только что вышел из сна, где был главным героем.

– Это не съёмки "Звёздной одиссеи-12", Лер. Просто квест. Ни каскадёров, ни взрывов.

– Именно поэтому он мне и нужен, – сказала она, заталкивая кофр в багажник. – Чтобы фиксировать тот момент, когда ты всё-таки решишь прыгнуть с лестницы и вывернуть лодыжку.

«Выживет не тот, кто сильнее. А тот, кто будет честнее с собой.»В 2183-м развлечения вышли за пределы экранов. Мир, пресыщенный симуляциями, устал от иллюзий, в которые никто уже не верил. Люди снова искали опыт – только не у себя в голове, а вовне. Именно так корпорация ImmersiTech создала «Дом №7» – иммерсивный аттракцион нового поколения. По крайней мере, так они это называли. Без шлемов. Без голограмм. Только ты, твои друзья и среда, которая адаптируется под ваш выбор. Участие – по закрытому приглашению. Никаких обзоров, никаких стримов. Только одна формулировка в трейлере:

Это был не просто квест, а «иммерсивное прохождение без интерфейса». Именно так гласила формулировка в рекламном ролике, который больше напоминал тизер к психологическому фильму ужасов.

Они думали, что покупают развлекательную игру. На самом деле – входной билет.

Марк вздохнул, театрально облокотился о крышу автомобиля и изобразил задумчивость.

– Ты знаешь, это в тебе самое романтичное.

– Что? Предусмотрительность?

– Нет. Желание снять чужую боль в 4K.

Она хмыкнула. Их разговор тек привычно, как ручей между камней: чуть острых углов, немного блеска, но всё по накатанной. Где-то позади хлопнула дверь. Дан выволок термобокс, гремя бутылками и шурша упаковками. Ася – за ним, смеясь, с пакетом, из которого торчал хлеб и какая-то плюшевая зверушка.

– А это ещё кто? – спросил Марк, указывая на игрушку.

– Это Бублик, – ответила Ася. – Талисман.

– Талисман от чего?

– От скуки. От смерти. От плохих фото.

– Значит, не сработает, – вставил Дан. – Мы всё равно все будем выглядеть как запотевшие огурцы к концу первого дня.

– Я предпочитаю огурцам квестеров с огоньком, – парировала Ася.

Никита уже сидел в машине. Щёлкал по интерфейсу, будто разговаривал с кем-то невидимым. Очки сползли на кончик носа. Лицо – как всегда – ни эмоции лишней, ни морщинки. Он напоминал прозрачную папку с документами: всё на виду, но смысла не вычленить, пока не разложишь по полочкам.

– Мы взяли всего три литра воды? – нахмурилась Ася, заглядывая в термобокс.

– Технически, – не отрываясь, сказал Никита, – дом снабжён автономной системой. В нём встроен ледогенератор, система регенерации влаги и, если верить описанию, машина для молекулярного приготовления кофе. Из воздуха.

– Но бутылку воды для дамы взять было слишком сложно?

– Принципиально.

Дан фыркнул:

– Машина рассчитана на массу. Особенно с кофром Леры.

– Мой стаб чувствует агрессию, – бросила она, забираясь на заднее сиденье. – Предупреждаю.

Голографический навигатор вспыхнул мягким голубым светом. На экране – маршрут. Конечная точка: «Объект №7. Частная зона. Подтверждение получено.»

Они выехали. Асфальт под колёсами быстро сменился стеклянными проспектами. Башни с огнями, дроны-курьеры, неоновая реклама. Всё привычно. Всё – слишком. Словно кто-то выставил контраст на максимум, чтобы отвлечь от главного. От пустоты внутри.

– Музыку? – спросила Ася.

– Только не твою любимую кислоту, – сказал Марк.

– Нет. Сегодня хочу что-то старое. С голосом.

Плейлист загрузился. Из динамиков полился плёночный хрип. Женский голос – мягкий, обволакивающий. Из другого времени.

– Это моя мама слушала, – сказала Ася. – Когда всё ещё было нормально.

– У кого – когда? – буркнул Дан. – Я, например, ощущаю себя надкусанной булочкой уже месяц.

– Надеюсь, не с маком.

– С пеплом.

Смех прошёл по салону. Нервный, но живой. Он держал их вместе. Как верёвка, которой связывают руки, чтобы не потеряться.

– А вы вообще чего ждёте? – спросила Ася. – От этого дома?

– Пищи для контента, – откликнулась Лера. – Ну и… чтоб потом было что вспоминать. А может, и не вспоминать.

– Глубоко.

– Я стараюсь.

– Я жду, что кто-нибудь наконец-то выключит в голове радио, – сказал Дан. – Слишком много мыслей, и ни одна не играет в такт.

– А ты, Никита?

Он поднял глаза от интерфейса. Медленно, будто извлекался из другого слоя реальности.

– Хочу увидеть, насколько далеко ушли развлечения. Если дом настраивается под психотипы – значит, он будет меняться под нас. А если будет меняться под нас – мы увидим себя.

– И чего ж ты там надеешься увидеть?

Он пожал плечами:

– Структуру. Или её отсутствие.

После этих слов замолчали. Словно все одновременно вспомнили, зачем едут. И что всё это – не совсем игра.

Асфальт заканчивался не сразу. Сначала он стал более шероховатым, потом пошёл волнами, как старый пластик, подтаявший от времени. А потом – просто исчез.

– У вас тоже такое ощущение, что нас ведут, а не мы едем? – спросила Ася, приподнимаясь над креслом.

– Это и есть навигация, – отозвался Никита. – Только без интерфейса.

– Ну да, и без карты. Куда мы едем, чёрт возьми?

Ответила не машина, а дорога. Справа показалась одинокая конструкция – вроде бы остановка, но без разметки, без скамеек, без смысла. Просто стеклянный куб, заросший полевыми цветами по углам.

Капсула замедлилась.

– Она тормозит, – сказал Дан.

– Сама? – переспросила Ася. – Мы не трогали маршрут.

Они подъехали к точке. На панели загорелся тусклый свет. Камера в углу стеклянного куба еле заметно шевельнулась, словно только что проснулась. Внутри – никого. Только старый стол и серый терминал, похожий на терминал оплаты в магазинах двадцатилетней давности. На экране – ничего. Но голос был:

– Подтвердите состав группы.

Голос был вне пола и возраста – тёплый, уверенный, сонный. Он был собран из правильных интонаций: тёплый, убедительный, слегка сонный – как у бортпроводника, который приветствует тебя в самолёте, где ты, возможно, заснёшь навсегда.

– Не называйте имён. Только число.

Все переглянулись.

– Это нормально? – спросила Ася.

– Похоже на адаптивный ввод, – сказал Никита. – У них всё так.

– Это, по-твоему, «всё»? – хмыкнул Дан. – Мы вообще-то в лесу. Без связи. Говорим с кустом.

– Я скажу, – тихо сказала Лера. – Пятеро.

Пауза. Секунда. Другая. Щелчок, едва уловимый – будто что-то внутри механизма переключилось. Потом – сигнал. Нечёткий, как отблеск от лампы:

– Допуск подтверждён. Добро пожаловать, группа семь.

– Семь? – переспросил Марк. – Это… оговорка?

– Или мы чего-то не знаем, – пробормотал Дан.

Свет погас. Машина снова тронулась с места, будто всё было по плану.

Ася хохотнула:

– Ну класс. Может, это тест – кто из нас лишний?

– Ты уверена, что нас действительно пятеро? – сказал Никита с полуулыбкой. Без давления, но… слишком вовремя.

Все рассмеялись. Почти искренне.

Только Лера не смеялась. У неё внезапно заложило ухо – правое. Обычно так бывало в старых лифтах, когда кабина начинала движение без предупреждения. Она моргнула. Проглотила. Но чувство – не ушло.

Словно кто-то пересчитал их по-другому.

И не сошлось.

Через час они съехали с трассы. Асфальт кончился. Началась узкая полоса серого гравия, зажатая между соснами. Навигатор глючил: сначала повернул маршрут в никуда, потом отключился. Связь пропала. Интерфейс завис на строчке: «Доступ подтверждён. Добро пожаловать.»

– Кто-нибудь знает, куда мы едем? – спросила Ася, поднимая глаза от своего браслета.

– Не знаю, как вы, а я полон доверия, – отозвался Дан. – Особенно к адресам, которые появляются после полуночи в чате с подписью "Не спрашивай, просто жми".

Лес начал сгущаться. Деревья стояли слишком ровно, как будто кто-то выставлял их вручную. Ни мусора, ни указателей. Ни одного следа других машин.

А потом – внезапно – деревья расступились, и они выехали на идеально подстриженную поляну.

В центре поляны стоял дом.

Он был бежевым, с террасой, деревянными перилами и ароматными цветами в горшках. Окна – чистые. Крыша – черепичная, как в загородных каталогах начала XXI века. Всё выглядело… приятно. Даже слишком.

Именно поэтому этот дом казался почти кощунственным: у него было лицо. Память. Запах. Текстура. Будто он не симулировал уют – а помнил его.В 2183 году дома больше не строили. Не по-настоящему. Не с деревом, стеклом и черепицей. Всё свелось к интерфейсам, перенастраиваемым модулям, временным сборкам. Уют остался в симуляциях – за пределами было слишком много хаоса и слишком мало смысла. После Эстетической реформации и Коллапса опыта – того самого, когда человечество перестало ощущать разницу между реальностью и её копией, – архитектура ушла в тень. Остались оболочки. А воспоминания – лицензировали.

– Мы точно не в голограмме? – спросил Марк.

– Проверить? – Никита постучал по дверце. Звук был настоящим. Плотным.

У калитки – табличка. Выжженные буквы: "Объект №7. Добро пожаловать, Группа 9".

Она по инерции пересчитала всех взглядом. Пятеро. Как и было.– Группа девять? – удивлённо произнесла Лера. – Разве у нас в подтверждении не стояло семь?

– Я думаю, это начало, – сказал Никита. – Всё, что дальше, будет персонализировано.– Может, они считают с нуля, – предположил Марк. – Или группы шли параллельно, – добавил Дан.

После этого никто не пошутил. В воздухе повисло лёгкое напряжение, как будто они услышали нечто, не до конца поняли, но всё равно запомнили.

Капсула остановилась сама – как будто поняла, что дальше её помощь не нужна.

Они вышли. Солнце било в глаза. Ветер принёс запах травы, печёного хлеба и – кто-то вслух произнёс – «яблочный пирог?». Лера вдохнула глубже. А потом, впервые за всю дорогу, ощутила, как что-то внутри неё на секунду сжалось. Слишком легко. Почти как отклик на красоту – но с привкусом тревоги.

– Что-то не так? – спросила Ася, заметив, как Лера замерла.

– Нет. Просто… этот запах. Как у моей бабушки в дачном доме. Один в один. Хотя… реального дома уже нет. Он давно снесён. А бабушка – в архиве. Я его помню только по симуляции.

– Может, совпадение? – Дан пожал плечами.

– Или совпадение, – сказал Никита. – Хотя… очень точное.

– Звучит… романтично, – прокомментировал Марк.

Они прошли по гравию к крыльцу. Дверь открылась сама, без звука, как в дорогом отеле. Внутри – мягкий свет, полы из настоящего дерева, лестница с ковровой дорожкой. На столике у входа – записка:

"Уважаемые участники. Дом полностью в вашем распоряжении. Завтрак – с восьми. Первое задание – после подтверждения ролей. Желаем тёплого начала."

Ася коснулась стены. Материал был тёплым. Почти живым.

– Это… странно. Слишком приятно.

– Будто нас давно знают, – добавила Лера.

Они ходили по дому: просторные комнаты, идеально сделанные кровати, даже старинный граммофон в гостиной. Всё работало. Всё было готово. Ни намёка на присутствие других людей. И ни одного экрана. Только стены, дерево, мягкий свет. Словно кто-то забрал у технологий всё внешнее, оставив суть – интерфейс, встроенный в сам воздух.

– Я не знаю, что вы думаете, – сказал Дан, – но мне хочется остаться здесь навсегда.

– Ещё не поздно передумать, – усмехнулся Марк.

И улыбался.Но никто не ушёл. И никто больше не пошутил. Они смотрели на дом. А он, казалось, смотрел в ответ.

Лера не сразу поняла, что все замолчали. Ни одной шутки. Ни реплики про "инста-дом мечты". Даже Дан – и тот тихо смотрел в угол холла, где стояла старинная этажерка. На ней лежала книга. Её не было там минуту назад.

Ася пошевелилась первой – резко, будто очнулась ото сна.

– Всё нормально, – сказала она. – Просто… красиво. Странно красиво.

Марк кивнул. Его лицо будто стало на полтона светлее. Или свет изменился.

Никита вглядывался в лестницу. И Лера заметила, как он нервно дёрнулся. Его пальцы сжались в кулак. Он что-то заметил – и промолчал.

Лера подняла взгляд на верхний этаж. Там было темно. Но не пусто. Как будто кто-то только что прошёл мимо, оставив за собой след – слишком тонкий, чтобы быть замеченным, но достаточно плотный, чтобы его почувствовать.

Она ещё раз вдохнула тот самый запах – пирога, дерева, спокойствия. И поняла, что больше не хочет этого запаха. Он слишком идеален. Слишком настойчив.

Они знали, кто мы такие.

Она не произнесла это вслух. Только кивнула – себе, едва заметно.

Пока все разошлись по комнатам, Лера осталась стоять у порога, глядя на дверь.

Та медленно закрылась сама. Без щелчка. Без скрипа. Словно не дверь – а веко, закрывающее глаз.

И в этой тишине, в этом мягком закате она впервые ощутила: не страх, не тревогу – а ожидание.

И уже решило, что будет дальше.Что-то здесь уже знало, что они пришли.

А потом, уже уходя, Лера услышала, как наверху, там, где никого не было, – тихо скрипнула половица. Один раз.

Как будто кто-то сделал шаг.

И в тот же миг – у Леры кольнуло в ухе. То же ощущение. Как у контрольной точки.

Словно что-то снова переключилось. Или… прибавилось.

Глава 2. Первая ночь.

После короткого круга по гостиной каждый разошёлся исследовать дом – с тем рвением, с каким взрослые разбредаются по антикварному рынку: вроде бы играют, а на самом деле ищут подтверждение, что мир всё ещё устроен по их правилам.

Ася первым делом нырнула в библиотеку – под предлогом «проверить классификацию по Дьюи», хотя на самом деле просто хотела потрогать корешки. Она задерживалась у полок, проводя пальцами по переплётам, будто вспоминала, как пахнут старые книги. Несколько раз она шептала названия вслух, как будто пробовала их на вкус. В углу, рядом с креслом, она нашла пыльную гитару – не настроенную, но с настоящими струнами. На секунду задумалась: оставить здесь или унести в гостиную. Потом просто прислонила к стене и вздохнула.

Дан устремился к подвалу, как будто кто-то поставил галочку напротив «неправильное решение в хорроре». Прежде чем спуститься, он заглянул в кладовку, постучал по полу ботинком и вдруг втянул воздух носом, словно что-то хотел уловить. «Пахнет загадками», – пробормотал он и скрылся внизу. Позже он вернулся с найденной алюминиевой табличкой, на которой был стёртый штамп: «Технический доступ. Версия 6.3». Он не стал показывать её остальным. Просто сунул в карман.

Марк отправился наверх: – Надо занять главную спальню, пока не поздно. Не хватало мне ночевать с вами в стилизованной капсуле под лестницей. Его голос гулко отозвался от лестницы, и показалось – эхо опередило его шаги.

Никита медленно двигался вдоль стен, щёлкая по панелям и встроенным элементам, будто выискивал сбой, которого ещё не было. Иногда он останавливался, морщил лоб, как будто слышал что-то едва различимое – ритм, пульс, структуру. В одной из ниш он заметил решётку вентиляции и провёл по ней пальцем. Металл был тёплым.

– Здесь странно легко забываешь о времени, – сказал он вдруг, скорее себе, чем Лере, которая проходила мимо. – Как будто воздух здесь тоже просчитан. Чтобы расслабиться.

Лера осталась внизу, возле кухни. Она двигалась неспешно. Как оператор на съёмке – не актёр, не режиссёр, а тот, кто смотрит, чтобы не промахнуться с фокусом. За её плечами висел стабилизатор, камеру она держала в руке, но не включала. Казалось, кто-то уже снял это до неё.

Когда она всё-таки включила камеру, интерфейс моргнул. На экране на мгновение появилась статичная картинка – будто кадр был зафиксирован заранее. Она. Сидит на диване. Тот же плед. Тот же ракурс. Но выражение лица изменилось: вместо удивления – усталое согласие. Экран мигнул – и снова стал чёрным.

Кухня оказалась не просто полной, а почти насмешливо заботливой: специи стояли в алфавитном порядке, хлеб лежал в корзинке, обёрнутый в вафельное полотенце, на полке у окна висел бумажный список покупок, на котором каллиграфическим шрифтом было написано:

НИЧЕГО НЕ НУЖНО. ВСЁ УЖЕ ЕСТЬ.

Под надписью кто-то приписал карандашом: «Приятного аппетиту». Лера задержала взгляд: «аппетиту» —? Так говорили в начале XX века. Сейчас это звучало странно. Словно сообщение пришло не только из другого места, но и из другого времени.

Она открыла кладовку возле кухни. На нижней полке лежали книги – не электронные, а настоящие, с жёлтыми страницами. Среди них – «Тропы и контуры», автор неизвестен. Она взяла книгу наугад, пролистала. Одна из закладок была сделана из старого билетика – с её датой рождения.

Когда Лера вернулась в гостиную, чтобы взять плед, он уже был там. На подлокотнике дивана. Хотя она точно помнила: оставила его в своей комнате, на кресле у окна.

Она застыла. Всего на миг. А потом взяла плед – как будто так и было.

На втором этаже пахло сушёными травами и немного – озоном. Как в санатории для людей, уставших от будущего.

Комната, которая выпала ей, будто ждала её отдельно. Это было даже не дежавю – это было узнавание. Кровать с деревянной спинкой, узорчатое покрывало, книжная полка с точно такими же томами, какие стояли в доме её детства. Пахло яблоками и хвоей.

На тумбочке лежал старый блокнот. Внутри – пустые страницы. Только на форзаце – гравировка:

ДЛЯ НАБЛЮДЕНИЙ. ВСЁ, ЧТО ВИДИШЬ, ИМЕЕТ ЗНАЧЕНИЕ.

Лера села на кровать, положила ладонь на покрывало, потом на дневник. Она подумала:

Ну и чёрт с тобой, Дом. Ты очень хорошо готовился.

…

В гостиной снова собрались все. Кто-то уже распаковал привезённое вино. Кто-то заварил чай. Всё происходило само – будто у каждого был свой сценарий. Подушки на ковре, мягкий свет, музыка на фоне – джаз, плёнка, что-то между воспоминанием и декорацией.

– Кто первый предложит “я никогда не…” – тот наливает, – объявил Марк, устраиваясь в кресле так, будто всегда был здесь.

Огонь горел в стекле: без дыма, без золы – искусственный, но гипнотически настоящий.

Ася растянулась на подушке, закинув одну ногу на другую. Дан сидел на полу, спиной к дивану. Никита стоял у книжной полки, будто не решаясь сесть. Лера, с пледом на плечах, устроилась на краю дивана, поставила камеру на столик – выключенной, но направленной в сторону.

– Ну? – сказала Ася. – Кто начнёт?

– Я никогда не… спал с преподавателем, – сказал Марк, поднимая бровь.

– Живо пошёл к чаю, – буркнул Дан. – Такой провокацией только это и заслужил.

Ася рассмеялась и сделала глоток, явно по собственной инициативе.

Следующий раунд:

– Я никогда не крал интерфейс у старшей сестры.

– Я никогда не влюблялся в человека, которого никогда не видел вживую.

– Я никогда не слышал свой голос, когда не говорил.

– Я никогда не хотел исчезнуть, чтобы никто не заметил.

– Я никогда не боялась спать в тишине, – сказала вдруг Лера. И удивилась, что сказала это вслух.

Никто не отреагировал. Только Дан посмотрел на неё чуть дольше обычного.

На последнем наступила пауза. Кто-то шевельнулся. Никто не сделал глотка, но Лера запомнила эту тишину. Слишком точную. Как будто сценарий притормозил.

– Вы не замечаете, – сказала она, глядя в бокал, – что наши реплики складываются, как будто кто-то пишет их за нас? Как будто у нас один драматург.

Все рассмеялись. Слишком синхронно.

Вопросы были не для того, чтобы разоблачать – а чтобы показать, кто ещё остался внутри каждого: подросток, дурак, мечтатель, солдат. За час Лера увидела больше настоящего, чем за последние месяцы дружбы с ними. И это пугало.

Потому что было слишком просто.

Как будто кто-то поставил их в правильной последовательности: один – разряжает, второй – защищает, третий – ведёт.

И всё работало. Слишком хорошо.

Камин потрескивал – программно, ровно, без искры. Чашки опустели. Смех стал тише, а паузы между репликами – длиннее.

Позже, когда подушки разъехались, а разговоры выцвели до полутонов, Лера почувствовала, что выпала из ритма.

Что-то в воздухе изменилось. Совпадения стали слишком явными.

Марк рассмеялся в нужной точке шутки, как будто по метке. Никита взял чашку левой рукой, так, что в кадре получилась симметрия. Дан вздохнул на идеальной паузе.

Это было не подстроено ими. Это было подстроено для них.

Лера сидела, обняв колени, и смотрела на огонь. Он отражался в стеклянной стенке камина без искажений. Как будто даже пламя здесь – не свободное, а срежиссированное.

Мы не в доме. Мы – в декорации.

И мысль:

А если я это чувствую – это тоже часть программы?

Она прижалась щекой к колену, закрыла глаза. Внутри – маленькое, почти незаметное “щёлк”. Как звук фиксации в стабилизаторе. Как будто кто-то сказал:

Запомни. Этот кадр будет важен позже.

…

Ночь вползла в дом, как вода в трещину. Один за другим они разошлись по комнатам – не потому что устали, а потому что момент для следующей сцены настал. Слишком естественно, чтобы не быть постановкой.

Лера закрыла дверь. Замка не было – только щелчок, будто кто-то с той стороны сказал: “Ты здесь. Только ты.”

Комната была до боли знакомой. Всё было почти идеально. Даже свет – неяркий, с тёплым, почти янтарным ореолом. Всё располагало ко сну. Всё – до ощущения, что так и должно быть. Что сценарий движется правильно.

Она легла. Через несколько минут заметила, что в комнате играет музыка. Тихая. Сквозь стену. Ретро-песня, голос женщины, как будто с плёнки. Она встала, подошла к тумбочке, проверила радио – выключено. Музыка пропала.

Блокнот, который лежал там же, теперь был открыт. На странице – аккуратный, незнакомый почерк:

Ты пишешь это, даже если не хочешь. Потому что иначе не поверишь.

Она снова легла. Закрыла глаза.

Сон пришёл быстро. Но не такой, как обычно.

Сначала – темнота. Глубокая, мягкая, как подушка из чернил. Потом – звук.

Скрип снега. Или шагов по подлеску. Очень медленно. Раз. Пауза. Два.

И лес.

Не страшный – правильный. Лес, в котором каждая ветка знала своё место. Как будто лес помнил, где должен быть. Лес, который не забывает. И не прощает.

Лера стояла в центре. Её дыхание не давало пара. Лес был не холодным – он был вне температуры. Свет – серый, ровный. Без солнца. Без источника.

На коре одного дерева она увидела знак. Не буква. Что-то вроде символа, похожего на стилизованную восьмёрку. Или петлю.

А потом – голос. Мужской. Низкий. Из ниоткуда. И отовсюду.

– Лера.

Она обернулась. Ветви не шелохнулись. Тропы вели вникуда. Только имя. Как первый аккорд.

– Ты уже была здесь.

Она не ответила. Не могла. Горло не слушалось. Но внутри – узнавание.

Тени от деревьев ложились странно. Не к ней – от неё. Будто свет исходил не извне, а изнутри Леры. Или – стоял у неё за спиной.

Лес будто смотрел. От каждого дерева, казалось, исходило внимание, что становилось ясно: она – гость. И каждый шаг – замечен.

– Ты выбрала. Ты просто забыла.

– Ты придёшь ещё. Но сейчас – просто иди.

Куда?

Она шагнула вперёд. Под ногами хрустнули ветки. Лес – остался. Голос – затих. Но присутствие – нет.

Она не проснулась сразу.

Сначала – глухой щелчок. Как будто кто-то нажал “сохранить”.

Потом – мягкое тепло под спиной. Запах: трава, дерево, воздух пах озоном, как после дождя.

Лера открыла глаза.

Комната была прежней.

Но теперь она знала: это был не только её сон.

Сон был общим.