Вражда с привкусом поцелуев

Глава 1

Слава богу, этот день наконец-то начался. Я выдохнула, как будто только что пробежала стометровку, и огляделась по сторонам, убеждаясь, что в кабинете химии, кроме меня и пары заспанных одноклассников, никого нет. Вчерашний конфуз с Максимом в парке, который до сих пор стоял у меня перед глазами не просто как воспоминание, а как мерцающая, пульсирующая трёхмерная голограмма позора, грозил свести меня с ума. Я до сих пор ощущаю привкус паники, когда, промахнувшись теннисным мячом буквально в миллиметре от его идеально уложенных волос, начала нести какую-то феерическую чушь про внезапное изменение погоды, глобальное потепление и смысл бытия, а он стоял, вежливо наклонив голову и смотрел на меня своим фирменным, чуть насмешливым, но таким добрым взглядом. Я была невыразимо, отчаянно рада, что мы не учимся с ним в одном классе. Ещё один такой приступ неловкости, ещё одна вспышка иррационального стыда – и я бы просто сошла с ума прямо на уроке химии, возможно, попытавшись раствориться в какой-нибудь кислоте. Может, и к лучшему, что у нас такая строгая химичка, Мария Сергеевна, с её пронзительным взглядом и беспощадными контрольными – тут уж точно не до глупостей и сердечных страданий.

Я почти сползла под парту, стараясь стать невидимой, пока Уля, моя лучшая подруга и по совместительству личный стилист по волосам (никто лучше неё не умел заплетать косу «рыбий хвост» или делать идеальный пучок), теребила мои волосы. Она сидела на соседнем стуле, свесив длинные ноги в модных кедах, и увлечённо листала что-то в своём новеньком айфоне, хихикая над собственными находками в ленте. Я же притворялась, что сливаюсь с этой старой, исцарапанной партой, чувствуя себя частью облупившейся краски и прилипшей жвачки. Парта казалась мне гораздо более надёжным убежищем, чем мой собственный разум.

– О, смотри! – резко вскочила Уля, так что её стул с визгом отъехал назад, а мои волосы, которые она до этого бездумно накручивала на палец, высвободились и шлёпнули по столу.

– Гороскоп на сегодня для Раков! Это же для тебя! – звонко хихикнула она, наслаждаясь моими страданиями.

Я лишь отмахнулась, продолжая лежать на парте лицом вниз, чтобы никто не увидел, как я краснею.

– Итак, Раки, – начала она нарочито театральным голосом, подражая роботу-предсказателю, – сегодня вам нужно принять важное решение. Если не сегодня, то никогда. Вы уже не признаетесь, а упущенный шанс будет преследовать вас во сне до самой старости.

Я тут же приподнялась на локтях, молясь, чтобы она замолчала, и бросила на неё подозрительный взгляд, в котором читалось: «Ты это выдумываешь, да?»

– Ты всё выдумываешь, – проворчала я, чувствуя, как внутри что-то ёкнуло, а по животу прокатилась холодная волна паники. Неужели даже звёзды в курсе моих проблем? От одной мысли об этом мне стало не по себе, как будто Вселенная лично следила за моими неудачами.

– Нет, не придумываю! Так и написано! – Уля отстранила телефон, когда я попыталась его выхватить. Она подняла его высоко над головой, словно вручая мне премию за самое отчаянное избегание. – Подруга, хватит страдать! Просто скажи ему! Зачем ты теряешь время? Он же не вечный!

Внутри у меня всё сжалось в тугой болезненный комок.

– А вдруг он будет надо мной смеяться? – пробормотала я, чувствуя, как снова краснеют мои щёки, и это покраснение обжигает кожу. Это был мой самый большой, самый парализующий страх. Не прямое «нет», не равнодушие, а именно насмешка, даже просто вежливая, но снисходительная улыбка. Я бы этого не пережила. Серьёзно, я бы провалилась сквозь землю и поселилась где-нибудь в её ядре, среди магмы и под давлением в миллионы атмосфер, лишь бы не сталкиваться с этим унижением.

Уля закатила глаза, всем своим видом выражая крайнюю степень моего идиотизма.

– Ну не сходи с ума, ради всего святого! Он так не поступит! По крайней мере, Максим. Ты же его знаешь – он же отличник, просто святой человек! Он и мухи не обидит! Ну, кроме той, что залетела к нему в тетрадь по физике и испортила идеальный чертёж, за который он потом получил свой первый в жизни минус за неаккуратность. И то он лишь слегка нахмурился, а не убил её!

Я всё ещё не верила. Мой мозг, который обожает накручивать себя до состояния парового котла, готового взорваться от избытка давления и пара, отказывался воспринимать эту успокаивающую информацию – что Максиму, возможно, не всё равно или что он не такой уж и неприступный, как мне казалось. Мой внутренний голос, этот неугомонный предсказатель катастроф, уже рисовал эпические картины позора и отчаяния. Он буквально кричал, что это ловушка, что я опозорюсь, что все будут смеяться. Но Уля была настойчива. Её голос был твёрд, как гранит, а взгляд не допускал возражений. Она меня убедила. Или, скорее, она меня заставила. Так сильно, что я почти почувствовала, как моя храбрость, эта крошечная искорка, едва тлевшая где-то глубоко, под завалами самокритики и тысячами «а что, если», начала разгораться. Или это просто отчаяние, окрашенное в цвета надежды? Неуверенность снова окутала меня ледяным покрывалом.