Развод. Я календарь переверну

Глава 1

«День, когда горят костры рябин».

– Ада, где галстук? Ты приготовила галстук, Ада?

Молча стою у зеркала, подкрашивая губы.

А в голове бархатный баритон тянет томно:

«Всё не то, всё не так…»

– Аделаида, мать твою, неужели так трудно ответить? Что происходит?

Поднимаю бровь.

«Ты мой друг…»

Нервничает.

Конечно.

Гори оно огнём. Кострами рябин.

Юбилей. Сорок лет.

Сорок обычно мужчины не празднуют. Но мой Игнатов решил иначе.

Я молчу. Это его решение.

Я знаю, что на моё мнение ему плевать.

«Я твой враг…»

Это не всегда так было, естественно.

Но сейчас я молчу.

Пусть делает что хочет.

«Как же так всё у нас с тобой…»

– Ада!

Врывается в спальню из гардеробной, с ворохом галстуков.

– Красный. Как костры рябин.

– Что? – орёт, глаза выпучив.

«Был апрель, и в любви мы клялись, но увы…»

– Возьми красный.

– Почему, мать твою? – слюной брызжет.

– Потому что президент во время последнего выступления был в красном.

Макар открывает рот, и закрывает.

Нечем крыть.

«Пролетел жёлтый лист…»

Президент. Это всегда работает безотказно.

– Завяжи.

Так и хочется сказать – а волшебное слово?

И выматериться.

Но…

«Я календарь переверну…»

Но я приличная девочка. Я падаю в обморок при слове «блядь». Нет. Не падаю. Но это не важно.

Подхожу, беру галстук, спокойно поднимаю ворот его рубашки.

«И снова третье сентября…»

Муж смотрит на меня. Разглядывает.

Я спокойна. Я совершенно спокойна.

– Ты что-то принимала?

Выгибаю бровь.

Я постоянно выгибаю бровь. Больше эмоций нет.

«И снова третье сентября…»

– Успокоительные? Дай мне что-нибудь, у меня мандраж.

Перекидываю ему за шею красную полоску. Несколько нехитрых манипуляций и шикарный Двойной Виндзор готов. Затягиваю.

Рвануть бы посильнее…

«На фото я твоё взгляну…»

– Не туго, дорогой?

– Нормально. – Кривится, словно моё «дорогой» вызывает у него мигрень.

Отхожу, оглядываю свою работу. Достойный узел.

Мой муж всю жизнь носит галстуки и так и не научился завязывать так.

Красиво.

«Но почему, но почему…»

Подхожу к бару, достаю виски. Наливаю. Подаю мужу.

– Это что?

– Успокоительное, Макар.

Ухмыляется.

– Ты что, приняла что ли?

Я? Боже упаси. А вот тебе надо. Думаю, глядя ему прямо в глаза.

«Ведь было всё у нас всерьёз…»

– Мы еще не опаздываем? Надо поторопиться.

– Мы приедем вовремя, Макар.

И всё идёт по плану. Упс. Это из другой песни.

«Ведь было всё у нас всерьёз…Второго сентября»

– Ты еще не одета! Поторопись, Ада. Надеюсь, сегодня ты не будешь меня позорить.

Интересно, когда я его позорила? Не важно.

Он говорит словами своей мамочки. И к этому я тоже привыкла.

«Журавлей белый клин,

Твоя дочь и мой сын…»

– Дети готовы? Чёрт, не стоило детей брать.

– Там будет отдельная комната для них.

– Они же не малыши!

Не малыши, да.

Старшему, Егору шестнадцать. А Еве тринадцать. Переходный возраст. Но она у нас умница. Рисует, занимается музыкой и языками. У Егора хоккей и компьютеры.

Всё как у всех.

Успешная жизнь. Успешные дети. Достаток.

«Мы в любовь, как в игру,

На холодном ветру

Поиграли с тобой…»

Мы как будто выиграли в лотерею под названием жизнь. Всё идеально.

Почти.

Оглядываю себя.

Я тоже сегодня постаралась, шикарна как никогда.

Идеальная укладка и макияж выполненные лучшими мастерами. Я выгляжу максимум на тридцать, хотя мне на восемь лет больше.

«Третье сентября, день прощанья…»

На мне дизайнерское платье, изящные украшения, неувядающая классика.

Скромное обаяние буржуазии.

Элегантные туфли на одиннадцатисантиметровом каблуке. Не шпилька, каблук устойчивый. Мне сейчас очень важно быть именно крепко стоять на ногах. Или нет?

«День, когда горят…костры ря-ябин…»

Выход из дома на удивление спокойный. Дети ведут себя хорошо. Муж тоже. И я.

Шикарный ресторан, элитный. Всё по высшему разряду.

Гости собираются быстро. В такое заведение не опаздывают.

Макар расстарался. Вернее, расстаралась я, ведь это я готовила праздник, договаривалась с рестораном, общалась с шеф-поваром, составляла меню, программу. Игнатов только орал, что всё не так, и я его обязательно опозорю.

Я?

«Я календарь переверну…»

Нет. Не я.

Он сам постарается.

Ведущий встречает гостей, помогает рассаживать, суетится. Гости нервничают, голодные. Кто-то сразу хватает закуски, не ждёт. Ведущий подбадривает, предлагает чуть подождать. Всегда это бесит, когда ты приходишь первый и вынужден ждать, глядя на разносолы на столе.

Наконец, все в сборе. Звучит первый тост.

Макар раскраснелся. Доволен.

Тут все его приятели. Друзей давно нет. Растворились. Зачем друзья, когда есть деньги?

Всё теперь измеряется деньгами. У нас так. Да и у всех тут так же.

Искренности нет.

Радости нет.

Бабло. Всё решает бабло.

Смотрю на мужиков в дорогих костюмах. Половина пришли с молодыми бабами. Новые жены. Или содержанки. Никого это не парит.

Всем плевать.

На меня многие смотрят с жалостью, зная, что и мне недолго осталось.

Что ж…

Я устала.

Мне самой бы поскорее закончить этот фарс.

Тосты, звон бокалов, противный звук ножей по тарелкам. Смех, болтовня, зычный голос ведущего.

Бесит всё. Но я держусь.

Улыбаюсь гостям так мило.

Я жена статусного мужика. Домохозяйка. Мать его детей. Никто. У меня ничего нет за душой. Я никому из присутствующих тут, по сути, не интересна.

Завтра Макар поменяет меня на другую, помоложе, и его даже будут больше уважать.

– Дорогие гости, вы все прекрасно знаете нашего именинника, да? Что? Нет? – притворно удивляется ведущий, смеется, отрабатывая не кислый гонорар, – Сейчас у вас появится уникальная возможность узнать его получше. Друзья и коллеги Макара Сергеевича подготовили для вас небольшое видеопредставление. Итак, я приглашаю всех переместиться сюда, поближе к экрану. Давайте, давайте, оторвитесь от тарелок, бокалы можно взять с собой.

Я беру. Просекко лишним не бывает. Делаю глоток. Терпкий кисловатый напиток бежит по гортани взрываясь внутри радостными фейерверками.

– Я попрошу чуть убрать свет, вот так. Внимание на экран.

Да, всё внимание на экран.

«Как костры горят обещанья…»

В моей голове всё еще поёт баритон. В первый раз думаю о том, какой он интересный мужчина, раньше казалось – слишком полный, старый, в какой-то степени фрик, а сейчас… Наверное хорошо иметь рядом с собой такого. И дура та, которая оставила его одного третьего сентября.

Что это, блин, старость что ли?

«И снова третье сентября…»

Улыбающийся Игнатов, такой молодой еще, веселый. На рыбалке. Раньше он это любил. Он же за рулем новенького автомобиля – это его первая хорошая иномарка, он доволен. Следующий кадр – мы вдвоём, я так мило выгляжу, еще совсем юная. Наивная, хорошенькая, мечтательная. Дальше участок, на котором Макар собирается строить дом. Стройка. Всё это сопровождается текстом, написано с юмором, молодцы, друзья и коллеги, постарались. Дом, уже готовый, барбекю с соседями, мы, дети еще маленькие…

Дальше идёт видео. Макар на работе, какая-то стройка, он серьёзный, в каске.

«На фото я твоё взгляну,

И снова третье сентября…»

А дальше его кабинет. Стол. Женские ноги, грудь, стоны, крики, рычание Макара, пошлости, и мат, которыми он сопровождает соитие.

Шлепки тела по телу, влажные плюхи. Туда-сюда, туда-сюда.

В ресторане гробовая тишина.

«Ну почему, ну почему, расстаться всё же нам пришлось…»

Гости в ахуе. Макар тоже. Смотрит на экран раскрыв рот, как будто никогда не видел себя, занимающимся сексом со стороны.

Не так красиво, как хотелось бы, да? Не лысый из «Браззерс».

На экране более смелая версия Макара достаёт член, опуская тёлку, которую он трахает на пол. Прямо как в порно, по классике, начинает надрачивать и кончает ей на лицо.

«Как костры, горят обещанья

В день, когда я совсем один…»

Хорошо, что тут только взрослые.

Главное, никто не додумался выключить видео.

Ведь до конца досмотрели.

Уроды.

Финальный аккорд от меня.

Я красиво падаю в обморок.

Занавес.

«Я календарь переверну…»

Глава 2

– Ада, что за цирк?

– Ты не охренел, Игнатов? Может, это мне у тебя спросить, что за цирк?

Мы в отдельной комнате, куда меня привели после представления с видео и обморока. Там началась суматоха, вопли, муж орал, как потерпевший. Чего орать? Как будто не он кого-то на столе трахал, а его!

В одном мой муж прав. Цирк. Однозначно.

Может, не надо было в обморок падать?

Может…

– Ты… откуда я знал, что… какая-то мразь… я найду! Я не знаю, что я сделаю! – муж запускает пятерню в волосы, выглядит он, конечно, сильно охреневшим. Не ожидал.

– Кого найдешь? – спрашиваю спокойно, уже зная ответ.

– Того, кто это видео подсунул… Сука. Это точно Пашка Брюнчиков. Он! Скотина! Потому что я его контракт увёл. Точно он.

Да уж, смешно.

– Игнатов, ты ничего не попутал?

– Чего? – муж смотрит на меня глаза выпучив.

Его бесит то, что он вынужден сейчас тут со мной находится. Но в то же время и уйти он не может.

Ему надо прощупать почву. Понять, устрою ли я разборки и скандал.

Как будто он меня не знает!

– Что я попутал?

– Берега, Макар. Берега! Виноват, извини, не тот, кто видео монтировал и вставил, а тот, кто трахал секретутку на своем столе. Нет, даже не так. Трахал, не задумываясь о том, что вашу случку могут снять на видео.

– Что? – вижу, как отпадает его челюсть.

Интересно, а что я должна была сказать? Да, какие сволочи сняли на видео твой страстный секс? Или да, какие сволочи показали этот секс половине столицы?

– Ты всё слышал, Игнатов.

– Ты… ты сама-то ничего не попутала, Аделаида? Ты что себе позволяешь? Ты вообще кто?

Сказала бы я тебе, Макар, кто я. Но пока рано. А потом, когда ты узнаешь = охренеешь знатно.

– Никто я, Игнатов, никто. Кончай, давай истерику. Всё равно все уже всё увидели.

– Я не понимаю…

– Пошли в зал. И делай вид, что ничего не было, что так и надо.

– Я…

– Послушай меня хотя бы раз, Макар!

Смотрю, как меняется выражение лица моего мужа.

Сжимает челюсти, дергаются желваки, жилка дрожит. Переживает.

Да, неужели?

– Ада…

Сникает, бравада вся куда-то пропадает. Пальцами сжимает переносицу.

– Чёрт, да что за блядство такое, а? Всё же так хорошо было!

Хорошо?

Хочется горько усмехнуться, головой покачать.

Что было хорошо?

Жизнь, которая в последнее время стала пластиковой, силиконовой, ненастоящей?

Отношения, которых нет давно?

Это было хорошо?

Или что? То, что моего мужа всё это устраивало?

Да, ему было хорошо, прекрасно ему было!

Бабла немеряно, наконец, получил то, что хотел. Деньги, положение. И то, что за эти деньги и положение с ним с удовольствием любая девка пойдёт.

Господи, как же примитивно!

И еще я не понимаю, почему большинство мужчин считает это положение вещей нормальным!

Эй, мужчины, вы где? Нормальные, настоящие? Перевелись что ли? Выродились?

Почему стало нормой купить любовь, а не завоевать?

Да и не любовь ведь это, так…

Такие же грязные случки, которые наблюдали сейчас на видео все, пришедшие в ресторан поздравить моего мужа.

– Пошли в зал, Макар.

– Бля… как вообще ты это себе представляешь?

– Легко. Всё уже случилось. А там горячее и черная икра. И фуа-гра. Трюфели твои любимые. И вискарь.

Муж смотрит на меня, как будто впервые видит.

– Ада… только, давай без глупостей, а?

– Это ты мне говоришь, Игнатов? Без глупостей, да. Сейчас выходим отсюда, под ручку, идём к столу, наполняем бокалы. Ты говоришь тост, благодаришь всех, кто сегодня пришёл.

– Ты… как ты себе это представляешь?

– Молча. Делаешь вид, что ничего не было. Понял? Всё остальное – потом.

– Что потом?

Головой качаю. Он не понимает?

– Разбор полётов потом.

Глава 3

– Спасибо большое всем, что пришли! Я ценю! Спасибо! – мой благоверный улыбается вальяжно, даже как-то свысока, что ли.

Как будто те, к кому он обращается не видели его несколько минут назад без штанов, не могли оценить размер его… активов. Как будто не усмехались, в предвкушении скандала, которого в итоге не было.

Виски, всё-таки, лучший антидепрессант для некоторых. И «скорая помощь» при стрессе.

Стоило мне сунуть мужу бокал, заставить выпить – куда делась его истерика? Плечи расправил, снова нос свой кривой задрал.

Хозяин жизни, блин.

Так и хочется иной раз мордой об асфальт, и напомнить, кем был двадцать лет назад. Из какой жопы поднимались, с какого дна.

Ему, как и всем мужикам, ну, большинству, кажется, что это они всё, сами. Мало кто ставит в заслугу женщине, что она была надежным тылом.

Что когда ты приходил, задолбанный, уставший, растерянный, непонимающий, после очередного провала, как подниматься, как дальше быть, жить, встречала тебя жена, с вкусным горячим ужином, который умудрилась сотворить из того, что было. Встречала теплыми руками, мягкой улыбкой, нежностью, лаской. Рассказывала тебе, какой ты хороший, сильный, умный, что у тебя всё получится. И ты сразу приосанивался, воспряв духом, начинал опять в себя верить, реально шёл и пробивал стену.

Знакомо?

Думаю, многим знакомо.

Пробивал стену, чтобы принести любимой шкуру мамонта, положить к её ногам – «вот эту звезду». Мир подарить.

А что потом-то?

В какой момент эта родная, любимая становится обузой? Старой кошёлкой?

Поворачиваю голову, вижу своё отражение в зеркалах ресторана.

Старая кошёлка? Как бы не так. Да на меня до сих пор молодые мужики оглядываются. И кадрят. И предлагают и встречи, и секс, и всё на свете.

Только почему-то муж считает, что я уже пройденный этап.

Спетая песня.

Ну, ничего. Переживём.

Совсем недавно услышала фразу, которая прекрасно иллюстрирует мою ситуацию. «За каждым великим мужчиной стоит женщина, которая в него верила, а за каждой великой женщиной – мужчина, который её предал». Стало интересно, кто же так сказал? Вариантов масса. Первую часть фразы, про женщину, приписывают великому Бернарду Шоу. А вот вторую…

Может быть, вторую придумали сами женщины? Как бы горько это ни звучало.

Ладно, что нас не убивает – делает сильнее, так?

Только как же тяжело быть сильной! Как же меня это достало!

«Шоу маст гоу он»? Праздник продолжается?

Да, и ведущий еще распушает хвост. И гости ведут себя так, как будто ничего и не было.

А я говорила!

Говорила Макару, что так и будет. Ну, хотя бы сейчас многие сделают вид, что ничего не произошло.

Подумаешь, сенсация! Видео с изменой!

Да тут каждый второй, даже не так, наверное, почти каждый, из десять – девять, были в такой же ситуации.

Так же прямо на столе в своём кабинете.

И что? Кто-то из них что-то скажет моему Игнатову? Или их молодые жены? Те самые, которые ноги на том столе раздвигали?

– Ада? Ты как? – одна из нормальных жён, такая же как я, та, которую еще не поменяли на новую, подходит с бокалом.

Татьяна, супруга одного из партнёров Игната, Николая Колосова. Мы с ней, конечно, не подруги, так, встречаемся на таких вот мероприятиях, или на встречах и выставках, куда нас еще берут наши мужья. Выглядит она отлично, красивая, элегантная, милая. Изменяет ли ей муж? Понятия не имею. Да и какая разница? Вижу, что пришла меня поддержать. Искренне.

– Спасибо, Татьяна, всё хорошо.

– Я тобой восхищаюсь. Отлично выглядишь, после… Извини, если на больную мозоль.

Да, куда уж больнее? Больнее чем любимый когда-то муж сделал уже не сделать.

А сколько еще впереди?

– А что остаётся? Посыпать голову пеплом поздновато. Приходится сохранять хорошую мину при плохой игре.

– Это точно. Знаешь, я не говорила тебе… В общем, у нас есть что-то вроде клуба.

– Бывших жён? – не выдерживая усмехаюсь. Таня усмехается в ответ.

– Почти?

– Или… «Степфордских жен»*? – продолжаю держать улыбку я.

– Немного того, немного другого. – улыбается в ответ Татьяна, да уж, кто не знает про «Степфордских жён»? Это даже интересно. – Нам нужно держаться вместе, согласна?

Татьяна, щурит глаза, поджимает полные губы и подаёт мне… визитку? Этого я точно не ожидала.

– Позвони, буду рада тебя видеть у нас.

– Да, спасибо, конечно.

Честно?

Это меня удивило больше, чем видео с сексом, хотя, про видео понятно. С чего бы ему меня удивлять, когда это я сама его монтировала?

Глотаю просекко, хочется выйти, вымыть руки.

Через минуту у дамской комнаты понимаю, что сюрпризы вечера не закончились.

– Ты даже после этого не разведешься с этой старой стервой?

– Какой развод, дура? Ты не поняла? Никакого развода не будет!

Угу… это мы еще посмотрим.

*«Степфордские жены» – фантастический триллер Айры Левина, дважды экранизированный в Голливуде.

Глава 4

Старая стерва! Ну, надо же! Горжусь собой! Не курица и не калоша. Какие там еще есть эпитеты? Вернее, это же определения, да?

Не важно.

Мне даже начинает нравится эта молодая зараза.

А вот муж мой не нравится.

Что значит, никакого развода? А я уже настроилась! Ха-ха!

Интересно, почему это он так решил?

Никаких иллюзий у меня нет. Я знаю, что Макар сейчас не скажет этой девице, что он любит меня, что я его единственная, а с ней это было случайно, просто седина в бороду.

Да, иллюзий нет.

Есть горький осадок. От всего.

Оттого, что жизнь пошла не потому сценарию. Оттого, что я, как всякая сильная женщина начинаю искать, в чём моя вина, что я сделала не так.

Наверное, вина в том, что вышла замуж не за того мужчину.

Или не развелась сразу, когда почувствовала первые звоночки.

А вообще – нет никакой вины. Это утопия.

Просто жизнь. Жизнь идёт вот по такому сценарию. И ничего ты с этим не сделаешь. У судьбы свои законы.

Что я, не догадывалась что ли, что ждёт мой брак с Игнатовым в будущем?

Естественно, догадывалась. Я не дура.

Возможно, я всё-таки надеялась, что наша история не скатится в подобный фарс? Или полагала, что смогу повернуть всё это в свою пользу?

Что я, собственно, и собираюсь сделать.

Надо было раньше, конечно, но увы… Сделанного не воротишь.

Выяснение отношений между моим благоверным и его любовницей продолжается. А я продолжаю подслушивать и не считаю, что в этом есть что-то дурное.

– Как это развода не будет, Макар?

– Карина, ты совсем? Ты понимаешь, что сейчас не время и не место это обсуждать?

– А когда? И где? Ты что же, Игнатов, думаешь, что я буду за тобой как собачка таскаться и что-то упрашивать?

Браво!

Вот это умница!

Вот опять уважаю.

А Макар…

Господи, он даже любовницу не мог найти нормальную! Такую, чтобы по первому щелчку на колени и рот открывала. Нет, рот она открывает, только явно не для того, чего Макару хотелось бы.

– Карина, рот закрой! – ах-ах, словно мысли мои услышал!

– Сам закрой! Если не будет развода – можешь обо мне забыть!

– Ты ничего не путаешь, девочка? Ты на меня работаешь!

– Да, неужели? Это ты не путай! Я на тебя работаю! И трахаться в мои обязанности не входит. И только попробуй меня уволить, трудовая инспекция с твоей мутной конторы не слезет! И еще, помни, что я на тебя работаю, и очень много о твоей работе знаю!

Тут я даже дар речи теряю.

Ничего себе?

Это мой Игнатов дважды попал!

Жалко мне его?

Еще чего? С хрена ли?

А вот эту Карину нужно взять на карандаш.

Игнатову вредить она может, а вот мне…

– Карина, ты…

– Я двадцать семь лет Карина!

О, и не такая уж молодуха, надо же! Дурак ты, Игнатов! Надо искать помоложе, года двадцать два, максимум. Старше нельзя, у этих уже хоть какой-то мозг отдупляется.

– Не смей мне угрожать! Я тебя…

– Что ты сделаешь? Ну что? Да пошёл ты!

Слышу какую-то возню, отпихнула она его, что ли?

Не успеваю, естественно, никуда спрятаться, да и не стремлюсь.

Кариночка пролетает мимо меня.

Замечает. Тормозит.

Смотрит на меня, ноздри раздувая.

– Чёрт, и как вы с ним живёте? Он же…

Боже, как это смешно!

Любовница моего мужа меня жалеет! За то, что я живу с таким!

– Да так же, как и ты с ним трахаешься. Через силу… Сцепив зубы.

– Ага, типа ежики, плакали, кололись, но продолжали жрать кактус?

– Да, только в оригинале не ёжики, а мышки. Ну, это не важно. Не люблю давать непрошенные советы, особенно любовницам мужа, но беги от него вприпрыжку, тебе уже двадцать семь, пора искать что-то более реальное.

– А если я его люблю? – профурсетка подбородок задирает.

– Что можно сказать? Совет да любовь. Аминь.

– Почему «аминь»?

– Прощание с твоей нормальной жизнью.

– Девочки? Вы… – Макар выходит к нам и застывает.

Немая сцена.

Глава 5

Чувствую себя как в дурной комедии положений. Хотя, почему дурной? Реалистичной. Очень.

«Девочки»…

Он бы еще сказал – не ссорьтесь!

Тут просится знаменитая фраза нашего гениального министра иностранных дел – Дебил, блядь.

Но я же вроде матом не ругаюсь, да?

Я же приличная… девочка. Ха-ха.

Но иногда так хочется завернуть тринадцатиэтажным, да так, чтобы не повториться, выругаться, облегчить душу. Получить вербальный оргазм.

Хоть какой-то получить, блин.

Чёрт, об этом сейчас, конечно, самое время думать.

Интересно, а Кариночка с Игнатовым кончала или имитировала? Ему всегда нравилось, когда женщина получала удовольствие, только вот в какой-то момент он усилия прикладывать перестал.

Сколько раз ругались по этому поводу.

– Что ты лежишь, как бревно?

– А что ты сделал, чтобы я не лежала как бревно?

– А почему только я должен что-то делать?

– Потому что ты вообще ничего не делаешь!

– Ты тоже!

– А я тебе сказала, что я не хочу!

– Ты всегда не хочешь!

– Не правда! Ты козёл, Игнатов! Прекрасно знаешь, когда я хочу, но у тебя встаёт в другое время и тебе пофигу. Так вот мне тоже пофигу. Не нравится – не трахай, подрочи в душе!

– Неужели? Думаешь, не найду, с кем потрахаться?

– Что? Ну, найди, давай, попробуй, только ты прекрасно знаешь, что потом будет!

– И найду! Испугала…

Такие диалоги я помню наизусть. Они между нами были не раз и не два.

Но Макар исправлялся. Мы тогда еще продолжали любить друг друга.

И завести меня он мог с полпинка, когда хотел. Но ему в какой-то момент пришло в голову, что я должна сама по себе быстро течь, как в порнофильмах. Видеть его, такого мачо, и сразу увлажняться и ноги раздвигать.

Но жизнь не порнофильм, и не эротический роман. Тут женщины текут гораздо реже. Они не куклы, не манекены, не нимфоманки в большинстве своём.

Господи, о чём я думаю? Главное – вовремя, блин.

Глядя на мужа и его любовницу.

Просто браво!

– Игнатов, там гости без тебя скучают, иди, торгуй лицом. И куколку свою забери.

– Аделаида…

– Я руки помою, много грязи вокруг.

Девочка Карина хмыкает. Да, да, дорогуша, я и о тебе тоже.

Руки чешутся, на самом деле закатить скандал, выволочь её за волосы в центр зала, где сидят гости, размазать эту пошлую алую помаду, лицо ей расцарапать. Еще можно было бы тазик оливье на голову, вот только в этом ресторане оливье не подают – моветон. Тут такие салатики – два листика, кусочек ростбифа, половинка черри, и все это под приторным соусом пафоса.

Таким салатом любовницу не вымажешь.

Но я, разумеется, ничего подобного устраивать не буду.

Все шоу еще впереди.

И Игнатов это знает.

Поэтому и трясётся сейчас как цуцик.

Думал, обезопасил себя, когда решал идти во власть?

Ха-ха, три раза.

Ничего, отольются кошке мышкины слезки.

Правда, если уж по чесноку – не было слёзок.

И не будет.

Не привыкла я плакать, даже не помню, когда последний раз со мной эта оказия приключалась.

А нет, помню, на выпускном у Евы, после четвёртого класса, когда она пела песенку про первого учителя.

Еще, когда кино смотрела, что-то про войну.

Ах да, еще постоянно реву, когда вижу какие-то просьбы собрать денег больным деткам и читаю их истории.

А рыдать из-за мужа, тем более из-за его измены?

«Видели глазки, что покупали, теперь ешьте, хоть повылазьте». Это мне как-то бабуля сказала. Странно тогда было. В тот момент с Макаром еще всё было хорошо.

Вообще, как трудно понять, где грань, вот всё было прекрасно, а вот вы уже даже не сожители, а просто соседи.

Захожу в дамскую комнату, хорошо, что там никого. Не очень люблю такие, когда есть общее помещение и несколько кабинок, но в больших ресторанах почти всегда так. И в этом общем уголке как правило кто-то трётся. А хочется одиночества.

Мне вот только руки помыть.

Просто в воду опустить. Лицо промокнуть влажными ладонями.

Лихорадит. Я думала, буду более спокойна. Нет, внешне всё прекрасно.

Как ледяная статуя.

Снежная королева.

Знаю, что меня раньше за глаза так называли те, кто работал на Макара. Хотя я всегда вроде приветлива, мила. Почему Снежная королева?

Сейчас как раз это обращение мне подходит как никогда.

Ладно, пора возвращаться в зал.

Всё что могло случиться уже случилось, ведь так? Или не так?

Не так.

Понимаю, когда в дамскую комнату заходит моя дражайшая свекровь.

Глава 6

– Хороша, нечего сказать.

Нечего сказать – молчи, хочется съязвить, но я не буду.

Не буду просто потому, что не хочу. Имею право. Да и потом… с чего бы мне огрызаться?

Свекровь моя, Елена Ивановна, дама не глупая. Не базарная. Да, может быть, мы с ней последние годы не целовались в дёсны, но и открытых конфликтов у нас никогда не было. Детей моих она любит. Что еще надо?

Мне даже интересно, что она будет делать сейчас?

– А правильно. Так его и надо. Мордой еще об стол повозить.

Хмыкаю, плечом пожимая.

Зачем? Пачкаться только? Это не моё.

Не здесь и не так.

И свекровь прекрасно это понимает.

Понимает, что Макарушка облажался, и попал по полной.

– Ты как себя чувствуешь, Ада?

– Хорошо.

– Отлично. Ну, пойдём, накатим шампусика. А то обстановочка в зале как на поминках.

Опять хмыкаю – поминки и есть.

Траур по моей жизни, как было у Чехова.

Нет, конечно, не траур, и точно не по моей!

Я свой женский век на этой унылой ноте заканчивать не собираюсь. Скорее, у меня впереди перерождение. Новая жизнь.

Может, даже причёску поменяю. Гардероб точно обновлю. На фитнес запишусь. Буду ходить в театры, на концерты, с подругами встречаться чаще.

Может, на курорт съездить? Просто взять и укатить одной?

Тоже тема.

Последнее время я всё с Евой ездила. Егору с нами уже скучно, он присоединялся, только если Макар был с нами, то есть, когда мы всей семьей выбирались. В прошлом году вот в августе доехали до Средиземноморья. А так… если я хотела уехать – брала дочь, и мы на недельку сматывались погреть косточки, или наоборот, в горах словить молодёжный веселый новогодний вайб. Вайб – в последнее время любимое слово Евы, поэтому я стараюсь соответствовать. Не превращаться в утомленного жизнью «миллениала».

В общем, хорошо, когда есть дети – какая-то связь с молодым поколением, сленговые словечки. Мне это нравится.

Кстати, моей свекрови тоже. Она может иногда «выдать».

Как сейчас.

Кто ожидал, что она предложит мне «накатить»?

Уверена, кому не расскажи, все решат, что она пришла ругаться, говорить, что я испортила жизнь «сыночке-корзиночке» и должна отпустить его в свободное плавание с сисястой секс-бомбой Кариночкой.

Прям в рифму – корзиночку с Кариночкой!

Кстати, не такая уж она и бомба.

А вообще пойти и накатить со свекрухой – это тема!

Сейчас же все там, поди гадают – где я, да что со мной?

А я вплыву в зал на белом коне. С шашкой наголо.

– Пойдёмте.

– Тост хочу сказать, за любимую невестку выпить.

– Ой, надо ли? – ухмыляюсь.

– Надо. Доигрывать надо до конца.

И мы выходим из дамской комнаты, чтобы войти в зал ресторана, где ведущий, надрываясь рассказывает об успехах фирмы, которую построил мой муж, Макар Игнатов.

Да, неужели? Прям только он один и построил? С этим бы я поспорила.

В принципе я и собираюсь.

Поспорить.

Оспорить то, что только Макар занимался строительством семейного бизнеса.

И помешать мне в этом будет ох как сложно.

Елена Ивановна идёт прямо к ведущему, прерывает его на полуслове, требуя микрофон.

– Внимание. Дорогие гости, дамы и господа, разрешите представиться, кто меня не знает, Елена Ивановна Игнатова, мама, вашего друга, компаньона, коллеги, партнёра, и сегодняшнего именинника. Хочу сказать вам, спасибо за то, что пришли, за то, что поддержали Макарушку в этот непростой день…

Макарушку! Представляю, как там сынок-колобок сейчас скрипит зубами.

Да и представлять не надо. Вижу, что он подходит ближе, ноздри раздувает.

– Дорогой, поздравляю тебя, расти большой, будь умницей. Но этот тост я хотела сказать не о тебе.

Свекровь делает многозначительную паузу, и я улавливаю шипение супруга – мама не надо.

Но если его мама что-то решила! Он это и сам знает, поэтому просто опускает голову, сжимая пальцами переносицу.

Кстати, Карины в зале я не вижу. Прячется?

– Я хочу, чтобы все гости наполнили бокалы, потому что у меня есть прекрасный тост.

Разумеется, гости только этого и ждут.

Приличные же все люди? Как будто в ресторан не каждый день ходят.

– Я хочу выпить за мою любимую невестку, за Адочку.

Тишина, молчание.

Звон разбитого бокала.

Глава 7

Поверить в то, что бокал разбит случайно?

Конечно же… нет!

Но это не Карина, которой реально сейчас тут нет.

Это жена одного из компаньонов Игнатова, Тамара Карамель. Да, да, вот такая забавная фамилия у её мужа, Кирилла Александровича. Ему прилично за шестьдесят, хотя он держится огурцом, на спорте, широкоплечий, вечно блистающий улыбкой и белоснежными винирами. Но Томочке нет и тридцати, Томочка очень томная, нежная с силиконовой грудью пятого размера и тонкой талией.

И Томочка тоже задорно трахается с моим мужем.

Не спрашивайте откуда я знаю.

Просто однажды я случайно открыла ящик Пандоры.

Жалею?

Нифига.

Жалею, что не открыла его раньше.

И ведь какое-то время я даже не подозревала!

Да, да! Вот не надо только говорить о том, что хорошая жена всегда знает.

Не всегда.

Если бы это так работало! Может было бы больше счастливых женщин.

И неполных семей.

Или, наоборот, мужики боялись бы больше?

Не знаю, честно.

Никогда не знаешь, что лучше.

Кому-то лучше сохранить брак, несмотря ни на что.

Кому-то лучше быть честным с самим собой.

Кому-то лучше одной, чем лишь бы с кем рядом.

Все мы разные.

Томочка так восхитительно краснеет, что я ловлю себя на мысли – была бы мужиком, мимо такой ляли не проскочила бы.

Официанты к ней подскакивают, муж её тоже прыгает вокруг. Ах, как бы Томочка не поранилась осколками, не испачкала платье от крутого дизайнера! Силикон как бы не лопнул.

И мой напрягается.

Боже, где был мой мозг?

Почему я не поняла, что живу с таким кобелиной?

Поняла, но поздновато.

Сколько это уже продолжается? Все эти Карины, Томочки, Наташи, Катюши, Дариночки, Мариночки, хер знает кто еще… Зайки, Пупсики, Птички? Когда началось?

Ведь было время, когда мой бедный, нищий Макар Игнатов нафиг никому не сдался. Да-да…

Блядь, как это пошло и тупо.

Но я не ругаюсь матом.

Свекровь что-то вещает, с милой улыбкой анаконды.

Точно, она ведь обо мне говорит. Прислушиваюсь.

– В том, что семья моего сына существует, заслуга, конечно, только Адочки.

Угу, заслуга. Ненадолго.

– И в том, что мой сын состоялся в бизнесе, тоже заслуга Аделаиды.

А вот это истинная правда.

Как там говорилось в том изречении? За спиной великого мужчины стоит женщина, которая в него верила?

Да, я верила. И не просто верила. Помогала!

Знала, что Макар может всего добиться. Помогала как могла.

Не только тылом надежным была. Но и работала с ним вместе.

Аналитику просчитывала, пыталась вникнуть как бухгалтер и экономист в его проекты, следила за тем, с кем он работает, чтобы не нарваться на мошенников и один раз спасла от очень серьёзного провала, как раз из-за нечистых на руку компаньонов.

Так что, это справедливо, что в успехах Макара есть и моя заслуга.

Кто бы еще это ценил.

– Спасибо тебе, Ада, за сына, за внуков, за то, что ты вошла в нашу семью. Надеюсь, мы с тобой навсегда останемся родными и близкими людьми.

Вот так.

Дальше она подходит и обнимает меня, с бокалом в руке.

И я с бокалом.

И даже Томочка уже снова держит в руках новую порцию игристого и улыбается. Сучка.

Нет, может, она, конечно, просто человек хороший, и сиськи её тут ни при чём. Но всё-таки не надо к чужому женатому мужику лезть. Да еще и при живом муже.

А свекровь молодца!

Чётко дала сынуле понять, за чью команду она сейчас сыграет.

Я, конечно, и без неё бы вышла на поле, но лишний игрок не помешает.

Тут как в футболе, или на войне.

Битва предстоит нешуточная.

Придётся бороться не только за себя, но и с собой.

– Ада… – бархатный низкий баритон мужа, заставляет волоски на коже приподняться. Когда-то я готова была на всё, услышав это его тихое «Ада».

Когда-то…

Увы, воспоминаний о счастливом прошлом не будет.

Только суровая правда настоящего.

А в этой правде я возьму тебя за яйца, бывший любимый муж.

Поворачиваюсь с обворожительной улыбкой.

– Да, моё сокровище?

Глава 8

– Ада, я тоже хочу сказать тост… Сказать о тебе… важные слова…

Макар-то молодец, смотри-ка, собрался, не тушуется, старается держать марку.

Не совсем слабак конченный. Я думала, после видео и встречи с Кариной будет хуже.

Что ж.

Я тоже хочу сказать важные слова, но позже. Не при всех.

Не буду доставлять этой публике удовольствие.

Они же все сейчас ждут скандала? Битья посуды, воплей, таскания за волосы молодой любовницы, игристого, которое выливается мужу в морду, торта, который летит туда же.

О, нет, дамы и господа. За удовольствиями, пожалуйста, в другие места. Это очень любят наши звёзды, шоу-биз, блогеры. Вот там этого добра навалом.

У нас всё скромно.

Посмотрели порно, развлеклись, и давайте дальше изображать чопорный, респектабельный средний класс. Или мы уже выше среднего?

Да, наверное, всё-таки выше. Что ж.

Всё равно.

Не могу я опускаться до уровня жён известных футболистов. Мне моё происхождение мешает. Есть семейная легенда, что в предках у нас были князья, но давно, что-то с времен царя Иоанна, который меняет профессию. Куда ж мне, княжне, опускаться до подобного срама?

Да, Макар у меня ни разу не футболист.

Так что…

Говори, милый, говори. Уверена, ты сможешь подольстить хорошо.

Жалко только, что поздно.

И как-то странно и обидно, что ты забыл, какая вообще у тебя жена.

Что она ни разу не домашняя клуша, которая всё стерпит и будет слезами умываться. А потом отпустит тебя на все четыре стороны, из квартиры уйдёт, и даже алиментов не потребует.

Нет, дорогой. У нас будет по-другому.

Как в Италии.

Как-то подруга моя очень хотела «взамуж» в Италию. Хоть бы за кого, лишь бы в Италию. И сколько уж она этих итальянцев перепробовала! И так их, и эдак! Не женятся и всё тут! Почему?

Да потому что по тамошним законам при разводе он теряет практически всё.

Остаётся натурально с голой жопой на снегу. Там, конечно, и снега-то мало, не везде он есть. Но всё же.

Улыбаюсь мужу и прокручиваю в голове именно этот вариант.

С голой жопой на снегу.

Это красиво.

Именно так и никак иначе.

Иначе нет смысла.

Игнатов подходит ближе.

– Ада… Аделаида…

– Давай, родной, толкай свой тост, а я послушаю. Бери микрофон, объяви так, чтобы все слышали.

Говорю нежно и ласково, надо его еще немного расслабить, притупить бдительность.

Макар с застывшей улыбкой поворачивается к ведущему, тот продолжает так же неискренне улыбаться.

Даже жаль его, такой стресс у парня.

Хотя, возможно, если он много таких мероприятий ведёт, то уже ко всему привычный.

Макар откашливается.

– Дорогие друзья, коллеги, соратники, гости, прекрасные дамы, – этих не мог не упомянуть, козёл. – Спасибо за то, что пришли сегодня к нам на этот праздник. За вашу поддержку. За то, что проявили уважение.

Хочется закрыть глаза. Фейспалм, рука-лицо. Стыд испанский.

Но лицо я держу.

Благодарна своей бабуле за воспитание. Это её выражение любимое – лопни, но держи фасон.

Держу, зараза.

– Я хочу произнести тост, поднять бокал и выпить за мою любимую жену, Аделаиду, без которой этого праздника не было бы.

Это реально правда. Я всё тащила на себе. Была мысль сначала – послать его, пусть бы его секретутки, помощницы, Кариночки, Валечки, Лялечки всё готовили.

Потом жаба задушила. Денег им, заразам, платить за это! Еще и, наверняка, обманули бы, напялили на чём-то, себе в карман положили.

Поэтому, как всегда, по жизни – сама-сама-сама!

А этот еще имел наглость сказануть – надеюсь, не опозоришь меня.

Угу.

Рамсы попутал, так, кажется, говорят?

Ну, зато после видео сеанса немного спесь подсбилась, отрезвел.

Понимаю, что надолго его не хватит, но это уже не мои проблемы.

– Ада, я хочу сказать – ты лучшая женщина в моей жизни.

Вот это вообще смешно. Еще бы сказал – самая лучшая. Осталось только спросить, где и когда были соревнования, и под каким номером я участвовала.

– Ты самая умная, мудрая, ты красивая, ты очень… очень…

Ну, давай, дружок, не тормози! Что я – очень?

Очень дотошная? Образованная? Воспитанная? Придирчивая? Доставучая? Спокойная? Тупая?

Тупая подходит. Потому что прожила с таким как ты столько лет.

Первых десяти было бы достаточно. Если бы тогда развелись, насколько было бы проще! Но тогда вроде и повода не было такого, и дети маленькие, и только-только начали зарабатывать, стали свободнее в плане финансов.

– Ты нереальная, Аделаида. Ты лучше всех.

Повторение – мать учения, да?

На подкорку себе запиши, что я лучшая. Галочку поставь. Татушку на лбу набей.

Пригодится через пару дней, когда я приду с адвокатом.

– Ада, я горжусь тем, что я твой муж, что смог завоевать такую женщину как ты, мы вместе уже почти двадцать лет, я люблю тебя, как раньше, нет, сильнее.

Вот и докажешь силу своей любви, когда поймешь, чем тебе грозит расставание с любимой.

А оно грозит.

Прощать Макару измену, да еще не одну, да еще и так пошло и мерзко.

Нет уж.

Передёргиваю плечами, вспоминая, как я вообще узнала…

– Хламидии, моя дорогая…

Глава 9

Передаются половым путём. Но можно заразиться и… фу, гадость какая. Мерзость.

И стыд.

Почему так у меня всегда?

Косячит кто-то другой, а стыд испытываешь я? Жгучий, противный, жилы вытягивающий.

Вот и мне перед моей гинекологом Ольгой Сергеевной, Олечкой, с которой мы сто лет знакомы, у которой я еще во вторую беременность наблюдалась, стыдно.

– Ада, прекрати краснеть. Это бывает.

– Бывает, ага…Расскажи, когда, Оль? Когда муж налево гуляет?

Да ей и говорить не надо. Всё ясно. Головой покачала только.

– Аделаида, подожди. Есть другие варианты. Ты в сауну ходишь после спорта? В душ?

– Я и на спорт-то не хожу…

– Кстати, зря, я рекомендую.

– Зачем? Дальше нести эти… хламидии?

– Ад, ну, ладно тебе. Или ты думаешь, что твой Макар…

Ничего я не думала тогда. Дура, потому что.

И сказать ему – как? Мне же надо пролечиться, значит и ему, получается, половой покой – так смешно это называют.

Блин, да у нас последний год практически постоянно этот половой покой.

Макар как решил податься во власть стал работать как не в себя.

Устаёт. Приходит вечером, ляжет, телефон в руки. Я думала он что-то читает, потом как-то пригляделась, а у него там баночки, в которые он нечто разноцветное переливает. Я офигела знатно.

– Макар, это… что?

– Дусик, это я просто расслабляюсь, мне психолог посоветовала.

Дусик – от Адусика, прозвище, которое всегда дико раздражало, но я терпела.

А вот про психолога было удивительно.

– Какой психолог? Ты что, ходишь к психологу?

Вот, честно, тогда была мысль спросить – а с хрена ли?

Что тебе не так, дорогой?

На работе всё устаканилось вроде, и даже если нет – это был его выбор, когда у него начинались какие-то траблы я всегда помогала!

Кроме работы у нашего Масика – это я так его называла в противовес Дусику – только увлечения и развлечения, типа рыбалки, охоты, бани с мужиками, гольфа, и всяких водных приблуд, катеров, катамаранов, яхт.

Ни тебе забот о детях – самоустранился, ни тебе забот о доме – есть же Дусик!

Нет, я понимаю, сама виновата. Надо было больше его втягивать во всякие семейные дела.

Но когда это еще было реально, втянуть его, Масик на самом деле много впахивал, времени не было ни на детей, ни на дом, ни на хобби. Он тогда мрачно шутил, но больше всего боится момента, когда времени не станет на секс со мной. Тогда еще секса было много. А потом…

Потом случилось то, чего он больше всего боялся. Вот только страха уже не было.

Видимо просто заменил секс со мной, на секс с другими. И всё стало прекрасно.

Но если вернуться к воспоминаниям о хламидиях…

Я тогда решила признаться честно.

Достала справку, сунула ему под нос.

Макар сморщил его, нахмурил лоб.

– Дусик, ну что? Они же у всех есть? Просто у тебя гормональный фон поменялся, вот и вылезли.

Меня аж затрясло! Что у меня поменялось?

– Когда ты успел получить диплом венеролога?

– Ой, Ада! Это не «венера», это даже школьник нынче знает.

– Не знакома я с такой продвинутой школотой. К счастью.

– Аделаида, ты что хочешь сказать этим? Или тебе есть что скрывать? Если ты про заражение тем самым путём?

– Половым? – выгнув бровь спросила я, оказавшись более смелой.

– Ада…

– Мне скрывать нечего. Я целыми днями дома с детьми.

– Ну, не целыми.

– Что? – он охренел?

– Дусик, я тоже целыми днями на работе, у нас везде камеры висят, можешь посмотреть, чем я занимаюсь.

Ну, я и посмотрела в итоге, чем он занимается. По камерам.

Чуть позже.

Весьма увлекательно. Для его возраста даже лихо.

Господи, какой отстой моя жизнь!

Скорее бы уже…

– Аделаида Александровна? – вот этот мужской голос пробирает до нутра. Теплым коньяком шуршит по венам.

– Герман Львович?

Вот и «скорая помощь» подъехала…

Глава 10

Холёный мужик, красивый, избалованный бабским вниманием так, что аж тошно.

У меня никаких желаний не вызывает. Только одно, щелкнуть его хорошенько по носу. Но я не могу.

Он моё тайное оружие.

Герман Львович Крестовский.

Когда-то он считался лучшим адвокатом по бракоразводным делам. Выступал исключительно на стороне мужчин, и милые дамы, увы, оставались с носом, то есть с минимумом, положенным по закону.

Он отбивал самые яростные атаки, не гнушался ничем и ничем не брезговал. Сколько статей было написано о том, как Крестовский со своей, как выражались журналисты «бандой» помощников организовывали подставы, чтобы бывшую клиента можно было уличить в измене, или как-то иначе подмочить репутацию!

Кто-то подсчитал, что Крестовский сэкономил своим клиентам несколько миллиардов долларов, избавив от необходимости платить отступные или алименты. Из процентов от этих миллиардов он сделал состояние, открыл несколько фирм, купил футбольный клуб и ушёл на покой, став довольно известным меценатом и филантропом.

Не знаю, насчёт филантропа, но бабафилом он был однозначно.

Кобель еще тот.

Пробу ставить негде!

Когда писали о том, скольких женщин он подставил, чтобы обвинить в измене, не редко добавляли, что Крестовский сам был той самой подсадной уткой, на которую клевали дамы.

Просто устраивал встречу, охмурял, собирал доказательства измены, участником которой сам и являлся, и получал выигранный судебный процесс.

Конечно, это было в самом начале карьеры, потом Крестовского стали узнавать.

Но некоторые дамы готовы были пойти с ним в постель даже зная, что он адвокат мужа!

Вот такая невероятно притягательная мужская харизма, которую я, к счастью, напрочь игнорирую.

Как бабка отшептала.

С кобелём связываться!

Связалась уже с одним, в своё время!

Да, Игнатов мой, по молодости, был тот еще «ходок». До меня, естественно. Макар долго был мне верен. Правда. Очень долго. И я ему верила.

Это не значит, что он усыплял бдительность, нет.

Мы на самом деле друг друга любили, у нас была настоящая семья. Мы вместе шли к успеху.

Но, как говорится черного кобеля не отмоешь добела. Увы.

В какой-то момент у Макара видимо забрало упало. Или амнезия приключилась.

Берега, в общем, мой благоверный попутал.

Решил, что раз другим можно жён ни во что не ставить и творить дичь, значит и ему можно.

Как когда-то я услышала фразу – если уж наш президент развёлся…

Вот только не надо равнять себя и… Не надо!

Что позволено Юпитеру не позволено быку!

Ну и, если бы со мной разводился президент, наверное, условия всё-таки были бы другими.

Точнее, не так. Со мной бы президент точно не развелся. Скорее я бы стала президентом и развелась.

Жаль, что Макар забыл, с кем имеет дело.

Видимо привык видеть меня спокойной, домашней женщиной, женой, матерью, верной, преданной, готовой к самопожертвованию.

Вот только гореть на костре я не нанималась. Эту миссию мы возложим, пожалуй, на мужа.

– Аделаида Александровна, еще раз, моё восхищение. – Герман поднимает свой бокал. Коньяк пьёт. Хорошо.

– Я надеялась увидеть вас завтра в офисе.

– Завтра само собой. Но мне хотелось лично посмотреть, как пройдёт мероприятие. Вы же знали, что я приглашен?

– Разумеется, я сама приглашение подписывала.

– Неужели? А мне показалось, там подпись вашего супруга?

Отточенным движением Крестовский достаёт из кармана смокинга приглашение, подписанное мной. Подписью мужа.

– Не показалось.

Говорю я, мило улыбаясь.

– Потанцуем, Ада? – неожиданно заявляет ушлый юрист.

– С удовольствием, – отвечаю, забирая у него бокал и отставляя вместе со своим на столик.

Краем глаза вижу обеспокоенный взгляд Макара. Мы с Германом выходим на центр площадки.

Танго? Красиво. Это я умею. Крестовский, похоже, тоже.

Пару лет назад я стала посещать милонги. Хотела и мужа к этому приобщить, но у Макара никогда не было времени на то, чтобы потанцевать со мной.

Что ж…

Герман обхватывает мою спину, опуская свою правую руку чуть ниже лопаток, как положено. Я так же обхватываю его левой рукой. Мы должны двигаться зеркально отражая друг друга. В идеале. У нас получается. Медленно, медленно, быстро-быстро, медленно. Начинаем с пары стандартных басе, дальше я не отдаю отчет в том, что мы делаем и как. Крест, качели, парада, ганчо, энроске, коррида, калесита, лапис, каменада. Нет, мы не делаем всё это, я просто повторяю названия, наслаждаясь тем, что танцую с мужчиной, знающим толк в танго.

Пьяццолла звучит. Кажется, Крестовский специально это подстроил.

Знал, что я танцую танго?

– Вы прекрасно двигаетесь, Ада.

– Возвращаю комплимент, у кого занимались?

– Всегда учился у самых лучших.

– Это заметно.

Кружит меня, хиро, мы делаем энроске – наши ноги крутятся друг вокруг друга.

– Ваш муж только что просил меня стать его адвокатом.

Мы застываем.

Здесь должно быть сальтадес – разрыв объятий – но мы заставаем намертво прижавшись друг к другу. Танго милонгеро.

Занавес.

Глава 11

Если вы думаете, что мне просто – вы ошибаетесь.

Я хочу выть.

И убивать.

Сделать больно, очень больно всем тем, кто…

Но разве не себе самой в первую очередь? Да, да.

«Видели глазки, что покупали, теперь ешьте, хоть повылазьте».

Не я ли сама виновата в том, во что превратилась моя жизнь?

Нет, я не имею в виду конкретно измену.

Не понимаю, всех этих разговоров о том, что в измене виноваты оба. Еще больше не понимаю, когда в измене мужика начинают винить жену.

Алё? Гараж? С какого перепугу?

Хотя иногда…

Да, да, иногда я смотрю на женщин, которые перестали быть женщинами и превратились в «яжматерей» и клуш, и понимаю их мужчин.

Но понимать, не значит оправдывать.

Что ты сделал, чтобы твоя жена не была такой? Что ты, лично, муж, сделал для жены, чтобы не превращать её в курицу, если говоришь, что она курица?

Разгрузил её, придя вечером после работы? Посидел с детьми в выходной, чтобы она могла пойти в салон? Купил её абонемент в фитнес? Нашёл няню и домработницу, чтобы жена не батрачила двадцать четыре на семь?

– После танго не стоит загружать голову, Аделаида, выпьем?

Смотрю на Крестовского. Выпить – это правильно.

Поворачиваюсь и вижу мужа.

Поздно метать молнии, Макар, ты вовсе не Зевс, ты… даже не герой романа.

Герман берет меня за локоть, подводит к барной стойке.

Вот так, у всех на глазах.

Впрочем, гостям уже не до нас. Они едят и пьют. Горячее принесли.

Странный какой юбилей получился. Странный.

Я думала будет хуже.

– И что вы ответили моему мужу?

– Согласился, естественно. – он протягивает меня бокал. – Попробуйте, это не та кислятина, что подают на вашем банкете. Это я заказал для вас. «Вдова Клико». Хорошее название.

Я смотрю на него, не реагируя на слова. Немного неуместно, как мне кажется, упоминать сейчас любую вдову.

– Спасибо, но у нас тоже приличный набор напитков.

– Знаю, потому что за банкет отвечали вы.

Он не спрашивает, констатирует. А я делаю глоток.

– Да, отменное. Значит, согласились быть адвокатом моего мужа?

– Каюсь, согласился.

– И теперь танцуете со мной?

– Почему я должен отказывать себе в удовольствии.

И то верно.

– И когда же он успел?

Делаю глоток, перекатываю во рту стреляющую пузырьками жидкость, в венах моих сейчас такая же гремучая смесь.

– После видео, пока вас не было в зале.

– Хорошо.

– Я тоже так считаю.

Адвокат чуть поднимает бровь и салютует мне бокалом.

Скорее бы всё закончилось.

Хотя до финала еще слишком долго.

Но мне уже хочется попасть домой, снять платье, расстегнуть корсет, смыть макияж, расчесать волосы, лечь на спину и уставиться в потолок. Хоть пять минут свободы.

Но кто мне её даст!

Макар подходит, кажется, я вижу его отражение в глазах Крестовского, или в его бокале. Чувствую. По-хозяйски кладёт мне руку на талию.

– Ада, я и не знал, что ты так блестяще танцуешь танго.

А нужно следить за женой, а не по блядям бегать, тогда будешь знать.

Думаю. Но молчу. И даже не улыбаюсь.

– А со мной потанцуешь? Сделаешь подарок имениннику?

Сделаю, дорогой, сделаю!

Такого подарка ты точно не ждёшь.

Снова музыка. Снова я на танцполе.

Макар притягивает меня к себе.

– Ты действительно смотрелась отлично.

Это я и без него знаю. Ближе к делу, Макар, ближе.

– Ада, я знаю, что ты хочешь попросить развод. Так вот, учти, развод я тебе не дам.

А вот тут улыбку я сдержать не могу.

– Развод? Ты сказал «развод», милый?

– Да, Ада, развод, я…

– Но я не хотела просить никакой развод.

Глава 12

Отвисшая челюсть.

Ну, держите себя в руках, Игнатов! Что ж так-то?

– Ада, я тебя знаю.

– Макар, мы сейчас это будем обсуждать? – выгибаю бровь, красиво.

«Краси-и-и-иво, ты вошла в мою грешную жизнь….»

Что-то у меня сегодня в голове песни старых бородатых дядек.

Хотя, в принципе, когда Валерий это пел был не такой уж старый.

Тоже кобель.

Да что ж такое, а? Ну есть же где-то достойные мужчины? Где?

– Аделаида… я… – низким голосом важно начинает Игнатов.

И молчит.

Думает, что я перехвачу инициативу. Заговорю. Перебью. Сама поведу разговор в нужное русло.

Может, в этом наша проблема?

В том, что я часто перехватывала инициативу? Не давала ему самому решать, расти, совершать тупые ошибки.

Ну, просрать бизнес по глупости реально было бы очень тупо. Хорошо, что я вовремя вмешалась.

Тогда Игнатова хотели кинуть люди, с которыми он несколько лет проработал, которым доверял. Просто взять его объект, договориться с заказчиком, минуя Макара, который весь проект просчитал, все подобрал, договаривался. Решили, что мой муженёк ненужная прослойка.

Сколько раз я ему говорила – не будь ты таким доверчивым! Зачем ты им все чертежи показывал, зачем со своими инженерами, проектировщиками знакомил, в бане парил, водкой поил? Зачем, Господи?

Ну, в итоге они этих инженеров и проектировщиков переманили. Если бы не я, остался бы совсем с носом.

Эти же люди потом открыли похожую фирму, с теми самыми сотрудниками, сбежавшими от Макара, но быстро прогорели. Тоже, скажем так, моими молитвами. Потому что конкуренция не всегда бывает здоровой и давить таких конкурентов надо их же методами.

Заказные статьи, отзывы на работу, возмущенные «кинутые» клиенты. И вот уже у любителей поживиться плодами чужих трудов никто ничего не хочет заказывать. Даже на пятьдесят процентов дешевле. Вот так. Пока они додумались в чём дело было поздно.

А Игнатов после этого всё-таки стал умнее.

Не мудрее.

Ну да ладно. Два разных понятия.

Что же ты Макар так опустился-то?

Понимаю, что у всех седина в бороду и бес куда не просят. Но зачем так-то?

– Будешь молчать?

– Молчание золото, любимый.

– Да?

Смотрит так. Нет, не как собака побитая. Смотрит, как будто ждёт, что я ему скажу, что делать дальше.

Реально. От меня ждёт.

Что ж…

Извини, Макар, не скажу. Пока.

Скажу потом, когда будет нужно.

– Ада, я…

Да что ты? Что? Ну, скажи что-нибудь, придумай, а? Даже интересно.

Так-то «я» – последняя буква в алфавите!

– Я хотел бы всё исправить, Ада.

Всё, это что?

Мою жизнь? Двадцать лет на тебя, козла, потраченных?

Ладно, были и счастливые годы, но, если брать в целом…

Первые годы – полный пипец, когда на ноги вставали, бизнес строили. Дети маленькие. Только пахали, пахали, в отпуск – к родителям на дачу, вот вам и отпуск. А, нет, один раз съездили в Крым, полный пипец, но тогда нам понравилось, сравнить было не с чем.

А я завидовала тогда еще незамужним подружкам, которые реально вечером после работы ехали в клуб, а оттуда могли улететь в Рим на выходные, или в Монако, или на недельку в Турцию.

Мне тоже хотелось в Турцию. Но первая поездка туда была слишком спонтанной и память осталась тоже не очень.

Дальше новая полоса жизни. Вроде как встали. В смысле на ноги.

Немного отходняк, устаканилось, появились плюшки – квартира, машина, дом, заграница, шмотки, украшения, шуба. Да, да, как бы ни было смешно, но в определённых кругах шуба – имеется в виду шуба из благородного меха – всё еще признак определённого статуса и достатка.

Но это ведь у всех почти так, кто вместе начинает с нуля? С молодости самой? Когда на старте максимум помощь родителей, либо старая бабушкина квартира, либо взнос на ипотеку. У нас был взнос. В программу «молодая семья» мы почему-то не попали, проценты по ипотеке были аховыми, зато мы умудрились не взять в долларах, и потом очень сильно порадовались, потому что в какой-то момент доллар ка-ак вырос!

Боже, сейчас всё это вспоминается как кино. Не жизнь, а сплошной сериал, или игра на выживание.

Но мы выжили, даже очень хорошо выжили.

Настолько, что сейчас уже шубки не из норки, а из соболя, хотя пуховик всё равно предпочтительнее.

Но что же дальше? Что дальше, Ада?

А дальше я приступлю к выполнению следующей части плана «Оставить мужа с голой Жозефиной на снегу».

Но это уже потом.

Сейчас у нас по плану торт со свечками. И, конечно, с сюрпризом.

Глава 13

Торт со стриптизёршей?

Или стриптизёром?

С шоколадной фигуркой моего мужа без головы?

Может, с трупом его любовницы?

Или муж любовницы, выскакивающий из кремовой сердцевины?

Или еще какие-то варианты?

«Вдова Клико», которой меня поил Крестовский оказалась пьяной, точнее оно, которое и оказалось. Шампанское же.

– Я хотел бы всё исправить, Ада. – хрипло звучит голос мужа.

Хотел бы, а не хочу.

Нет разницы?

Конечно же есть!

Это как в том анекдоте:

– Эх, как бы я сейчас тебя трахнул!

– Приезжай!

– Да я так, теоретически.

Вот и Макар. Теоретически хотел бы исправить. Практически – его всё более чем устраивает. Даже несмотря на то, что все увидели то пошлое видео. Даже несмотря на то, что он знает теперь, что я знаю. О всех его похождениях знаю.

Даже несмотря на страх перед разводом.

Макар в шоколаде.

Что ж.

«Эспешели фор ю», любимый! Специально для тебя.

Шоколадный торт.

Вернее, торт в виде шоколадного фонтана.

Ведущий делает объявление. Фанфары. Красивые официантки в коротких юбочках и топиках вывозят коричневое чудо в самый центр зала.

Аромат нестерпимый.

М-м-м, какая прелесть. Изысканно. Красиво. Эстетично.

Вкусно.

Звучит заезженная «Хеппи бёздей» над фонтаном зажигаются фейерверки, имитирующие свечи.

Лепота, просто!

Кто-то начинает аплодировать, остальные подхватывают. Прямо как в самолете. Кондитер выходит в зал улыбаясь.

Как же я люблю шоколад!

– Ада? – лицо Макара застывает.

– Милый…

– Ты… Ты же знаешь, что у меня аллергия? – обречённо. Мог бы не говорить этого вслух.

О, Макар, неужели? – это мой внутренний монолог.

Он смотрит на меня разочарованно, как ребёнок, у которого отняли конфету.

– Так в чём проблема? Не ешь?

Сука.

Читается в его глазах.

Сука.

Это я, да, приятно познакомиться. С сегодняшнего дня и дальше по жизни.

Хотя вру, не с сегодняшнего, сукой-то я давно стала, просто надеялась, что эта роль дома, в семье, мне всё-таки не пригодится. Дома я любимая женщина, жена, мама. Да?

Нет. Увы.

Там я тоже теперь сука.

Подхожу к торту ближе, нежно улыбаюсь, глядя на мужа.

– Макар?

Сука.

Он не может сказать вслух, но у меня сегодня дар читать мысли.

Дома никогда не было шоколада, потому что у Макара аллергия.

Жестокая аллергия. Хотя до отёка Квинке не доходило, но всё-таки.

У него аллергия, а он дико любит шоколад и не может себя контролировать.

Игнатов вообще ни в чём не может себя контролировать как оказалось.

Член в штанах он тоже не умеет держать.

А еще язык за зубами.

И многое другое.

Но шоколад… М-м-м… какая проверка на прочность и силу духа.

Свекровь закатывает глаза. Свёкр просто ими хлопает.

Карина, которая вернулась в зал закрывает рот руками. Тамара улыбается – не в курсе, про аллергию?

Вообще, если обратить внимание на всех баб в зале сейчас, можно практически со стопроцентной уверенностью назвать тех, кто трахался с Макаром и кто не трахался.

Те, кто были допущены к телу про шоколад знают. Томочка исключение, или же ей реально смешно, и она предвкушает как Макар сейчас облажается.

У барной стойки потягивая свой «Курвуазье» стоит Герман. Усмехается, салютуя мне бокалом. Показывает на бутылку «Вдовы Клико», которая стоит рядом с ним. Намекает?

Ну, вдовой мне, правда, быть еще рано. Хотя…

Аллергия, такая непредсказуемая вещь.

Свечи гаснут сами собой. Дуть не надо.

Надеюсь, Макар загадал желание?

И надеюсь, что оно не исполнится, потому что уверена – его единственное желание сейчас – убить меня.

Искренность – всегда была моей сильной стороной. Очень сильной. Поэтому я очень искренне улыбаюсь, поднимая бокал, заботливо протянутый официантом.

– С днём рождения, любимый.

Глава 14

Костры инквизиции горят в глазах.

У меня, дорогой, ты до этого не дорос.

Этот день выпотрошит тебя, вывернет наизнанку, ты его запомнишь!

О, да!

Недаром говорят в народе – сорокалетие мужчины не празднуют.

Не празднуют, дорогой, это не случайно.

Сегодня ты просто ненароком открыл портал в ад, в свой личный ад.

Ты еще этого не понял, но очень скоро поймешь.

И твоя жизнь разделится на «до» и «после». Навсегда.

Так что, наслаждайся последними мгновениями своей прошлой счастливой жизни, которую ты, мудак ебливый, не оценил.

Улыбаюсь.

Мне это не сложно.

С юных лет заучена как дважды два формула – улыбайтесь, это всех раздражает.

О, да! Я вижу, как это бесит всех сучек, которые не постеснялись прийти сюда на твой праздник. Сучек, которые мило улыбались мне при встрече, делали комплименты, делились сплетнями, а сами потом скакали на твоём члене не задумываясь, понравится ли это мне. Как я буду себя чувствовать в роли обманутой жены. Прекрасно понимая, что роль эта мне совсем не идёт.

Бесит вас, девочки? Бесит!

То что жена слезами не умылась, истерику не устроила, не ушла, опустив голову, оставив этого козла вам на растерзание.

Бесит.

Я вам его оставлю, дорогушечки, вот только будет ли он вам нужен такой?

Что ж, что ж…

Время разбрасывать камни и время их собирать.

У тебя сейчас пересменка, родной.

Ты уже разбросал всё, что можно, Макар.

Завтра начнётся жатва.

Сбор урожая.

А сегодня… сегодня мы будем наслаждаться шоколадным тортом.

Вернее, наслаждаться будут не все.

– Макар, давай разрежем его вместе, как на свадьбе, – говорю я милым голосом лисы Алисы, – или ты хочешь сам? Первый кусочек, конечно, тебе, мой хороший.

– Мне…

Макар смотрит на меня тщательно стараясь сдержать ярость.

Конечно, если сейчас, после всего он на мне сорвётся – как это будет выглядеть?

Одуряюще пахнет шоколадом.

– М-м-м, лучший! Смесь бельгийского и московского. Хотели добавить еще немного белого. Но ты же не любишь белый шоколад, милый?

По иронии судьбы белый ему не противопоказан, но он его терпеть не может.

Протягиваю нож.

Как там было у «Виа Гра»?

«Нож, я подарю тебе ты выбрал, бери, теперь он вечно будет у тебя внутри…»?

Хорошая песня, душевная.

Мы встаём рядом. Плечом к плечу.

Супруги. Соратники. Партнёры.

Угу.

Только один слил другого, сдал, опустил. Но второй в долгу не останется.

Месть будет сладкой.

Со вкусом шоколада.

Шоколадный бисквит в несколько ярусов, украшенный свежими ягодами, на котором установлен фонтан выглядит шикарно. Нужно сначала отрезать кусочек торта, потом подставить под бьющий из фонтана шоколад.

Макар берётся за нож.

– Ада, ты просто блядь.

Спасибо за комплимент, любимый, я всегда знала, что ты оценишь мои усилия.

Острый нож входит в бисквитную плоть. Я подставляю тарелку. Отделяю кусок. Поливаю шоколадом.

Неужели реально съест?

Ну, если что, моей вины нет. Он всё знал.

– С днём рождения, любимый.

– Сука. – очень тихо, шипя, сквозь зубы. А хочется на весь зал, да?

Заорать – какого хрена!

Но кто-то себе этого не может позволить. Потому что кто-то очень боится последствий. Понимая своё шаткое положение.

Ты же всё понимаешь, да, Макар?

– Если что, антигистаминное у меня с собой.

– Может сразу бы дала мне яду?

– Сидеть за тебя потом? Ну, нет, Игнатов.

Сесть я всегда успею.

И потом, лучше, когда за тебя сидят другие, правда?

Муж делает шаг в сторону, забирая с собой кусок шоколадной смерти.

Я продолжаю резать торт, раскладывая по тарелкам, которые тут же разбирают гости.

– Очень шикарно выглядит, но мне кажется, или у Макара была аллергия на шоколад?

Томочка Карамель. Интересно, как она осмелела…

– Главное, чтобы у него еще и на карамель не появилась аллергия. – передаю ей кусок стараясь улыбаться ослепительно.

– Мне не нужно, спасибо, слежу за фигурой, углеводы на ночь очень вредно.

Да, неужели?

Я назло ей беру с тарелки, которую припасла для себя большой кусок, беру ложкой, отправляю прямо в рот демонстрируя белоснежные зубы.

М-м-м, торт реально – шедевр!

Карамель смотрит чуть скривившись.

Завидуй, сучка, последнее что меня сейчас волнует – углеводы на ночь. Они все сегодня сгорят в адовом пламени.

Улыбаюсь, языком проведя по зубам.

Томочка отыгрывает:

– Хотя, давайте, отнесу своему любимому, он обожает сладкое.

– Ему что, на углеводы уже плевать?

– У него сейчас набор массы, ему можно.

– Ну, приятного аппетита.

– Знаете, что, любезная Аделаида, не думал, что когда-нибудь это скажу, но мне кажется, у меня появился достойный противник противоположного пола.

Я видела, как он подошёл, его голос снова царапает что-то внутри.

И этот аромат. Сандал, мох, табак, коньяк.

Гремучая смесь.

Гад.

Становится душно.

Слишком много маскулинного рядом.

– Разве мы противники, Герман Львович? Я думала – партнёры.

– Это как посмотреть. В танго и в бизнесе – возможно да. А в жизни…

– Разве в жизни нам нужно воевать?

– Что нам нужно, так это поскорее оказаться ближе, и желательно в горизонтальной плоскости.

Ого? Он серьёзно?

– Чем вас вертикальная не устраивает?

Мы так и говорим, не глядя друг на друга, он стоит за спиной.

– Устаю быстро, у меня грыжа.

Как это мило, обсуждать с адвокатом секс и диагнозы!

Чувствую, как в мою шею дует тоненькая струйка ледяного воздуха.

Гад!

– Врача, кто-нибудь, вызовите врача!

Глава 15

Вы когда-нибудь видели, как применяют приём Геймлиха? Зрелище не для слабонервных.

Про технику я читала, там идёт воздействие на нижнюю часть диафрагмы, легкие сжимаются и выталкивают предмет, застрявший в трахее. Сейчас уже не принято применять такие радикальные меры, можно просто заставить человека, который подавился, вызвать сильный кашель, который вытолкнет предмет, например дать пощечину или несколько раз ударить в спину.

Жаль, что я не знала про пощечину.

А Крестовский не знал про пощечину и про удары в спину. А про метод Геймлиха знал. И применил.

К моему мужу, который от нетерпения подавился ягодой голубики украшавшей именинный торт.

Вот вам и вишенка на торте.

Да. Он решил съесть тот кусок. Шоколадный. Наплевав на аллергию.

Торопился очень.

Жадность фраера сгубила.

Почти.

Адвокат оказался рядом.

Эх… А я уже было примеряла вдовий наряд. Шляпку с вуалью надо купить. Обязательно. И черный костюм с баской. Не знаю почему, но хочется именно с баской. И туфли. Черные. «Лабутены». С алой подошвой.

Вот это шик.

И черные перчатки сеточкой.

И презервативы тоже чёрные.

Стоп. Это уже из другой книги. О черной вдове, которой уже есть с кем помянуть мужа.

Мне пока не с кем, да и, честно говоря, не особенно-то и хотелось.

М-да…

Я рассчитывала спасать мужа от аллергии, а получилось, что он чуть не задохнулся.

– Вы уж меня простите, Аделаида Александровна, что я не удержался, проще было бы, конечно, оставить вас вдовой…

– Герман Львович, спасибо вам за помощь. Вдовой – это слишком.

– Я так и понял. День как-то у вашего мужа сегодня не задался.

– А я ему говорила, что сорок лет не празднуют.

Подхожу к Макару, который сидит за столом вместе с отцом и матерью, дышит тяжело.

– Поехали домой, Игнатов. Нагулялись.

– А как же гости?

– Разберутся без нас.

– А банкет?

– Мы все оплатили.

– Но я…

– Или мы едем, или я еду одна.

– Аделаида, ты…

– Как хочешь.

Демонстративно разворачиваюсь и иду к выходу.

Детей надо забрать. Ах, да, с гостями бы еще попрощаться.

Торт раздают официанты, ведущий приуныл, не знает, что делать, подхожу к нему.

– Вы тост хотите сказать?

– Некролог зачитаю. – парень хлопает глазами, криво улыбается.

– Шутки у вас…

Да уж какие тут шутки.

– Дорогие гости. – говорю чётко и громко. – Спасибо вам за то, что пришли. Уверена, этот праздник вы не забудете никогда. Хочу со всеми попрощаться и пожелать вам хорошего вечера.

Ну, пожалуй, и все?

Крестовский смотрит внимательно, потом имитирует аплодисменты, изображая как хлопает в ладоши. Что ж.

– Ада, останься еще на полчаса. – муж уже с бокалом виски, глазами хлопает, – ты ничего не ела почти, и торт такой вкусный.

– Спасибо, Макар, сыта по горло. Если ты не со мной, то хотя бы сообщи, ночуешь дома?

– Я? Конечно! А где еще?

– Ну, мало ли. У тебя вариантов полно.

– Аделаида, ну не надо… это мелко. – кривится, пьяненький он уже прилично – когда успел? Или это его после удушья разморило?

– Мелко, да, игра по-крупному будет позже. Я поехала, детей заберу.

Свекровь меня тормозит.

– Ада, спасибо тебе. Звони.

Целуемся в обе щеки, как принято у нормальных семей. Да мы и были нормальной семьей до недавнего времени.

Всё-таки тяжело держать хорошую мину при плохой игре.

Выхожу из зала, понимая, что не одна иду к двери, мой адвокат почти дьявола тут как тут.

– Герман Львович?

– Аделаида Александровна, завтра жду вас в офисе. Не опаздывайте.

– Не опоздаю, разумеется, это же в моих интересах?

– Больше в моих. Такое любопытное дело у меня будет впервые.

– Неужели?

– Да. Тут определённо есть за что бороться.

Говорит, а сам оглядывает меня, как будто бороться собирается вовсе не в суде.

А я не готова понимать его намёки.

Вообще уже ничего не готова понимать.

– Завтра поговорим, Герман Львович, мне нужно забрать детей, и я очень устала.

– Понимаю, но есть кое-что, что я должен сказать сегодня.

Смотрю на него и почему-то меня обуревает такая ненависть к всему их продажному мужскому роду!

Так и хочется сказать – Господи, почему не почкование?

Зачем нам, бабам, вот это всё? За какие грехи? За яблоко? Которое змей мужского рода подсунул, да еще и жрал вместе с нами? За это?

Почему мы вообще из ребра? Потому что они по образу и подобию? Что-то я в это не очень-то верю. Ни образа, ни подобия. Только фальшь и лицемерие.

И шовинизм мужской.

Мы стоим в холле, Крестовский берёт меня за локоть, тянет куда-то в сторону.

Господи, за что мне еще и это? Что он скажет? Что будет работать на моего мужа? Что передумал мне помогать?

Что он… что?

То, что происходит выбивает меня из равновесия окончательно.

Потому что это намного ближе, ближе, чем танго милонгеро.

Потому что этот гад затаскивает меня за какую-то портьеру, прижимает к стене, и…

Глава 16

– Тьфу, блин… обслюнявил всю!

Пытаюсь отпихнуть этого кобеля, но это как сдвинуть Эверест.

Зараза.

– Аделаида, тише, спокойно.

– Я спокойна, идиот, отпусти.

– Молчи, женщина.

Нет, ну не сволочь?

Целуется, конечно, не плохо. Это я еще в состоянии оценить. Губы в меру жесткие, напористые, насчёт того, что влажно – это я погорячилась. Оно так как надо. Вкусно и жадно. Сочно.

М-м-м…

Давно меня так не целовали.

Раньше – да. Мой любимый муженёк целоваться любил всегда, без поцелуев никак. На помидорах тренировался в юности, сам рассказывал.

Интересно, а этот тренировался?

Брыкаюсь.

Гад…

Всасывает нижнюю губу, втягивает. Чувствую, как низ живота предательски на это отзывается. Твою ж мать!

Не хочу я этого! Не хочу! Я не должна реагировать на него.

Просто у меня давно не было мужчины. Секса давно не было.

Муж… муж объелся груш, я его к себе не подпускала после хламидий. А это уже… Не важно. Достаточно много времени.

Мне казалось, что мне и не надо. Смотреть на мужиков не могла, как отрезало. Подруга – Ленка – головой качала, заявляя, что я просто природу обманываю и она, природа, мне обязательно отомстит.

Вот она и мстит!

Тем, что моя матка горит огнём от ласк этого похотливого чудовища.

Она еще во время танго горела. Ожила.

Чёрт, это просто испанский стыд!

Мне это не надо! Последнее дело сейчас для меня – адюльтер!

Этого мне только не хватало.

Не хочу я ничего.

Не хочу секса. Не хочу Германа.

И целоваться с ним я тоже не хочу.

Ну, может, совсем не много…

Вот же гандон, как же он классно это делает!

Не сдерживаю стон. А должна вцепиться зубами в его вкусный язык.

Козёл! Убить его мало! И что мне теперь делать?

Повторять как мантру, что я не малолетка и не готова ни к поцелуям, ни к отношениям.

Уйди, чёрт похотливый! Изыди!

Вот что он делает?

И как классно делает… Подлец!

Вспомнил своё бурное прошлое? Решил скомпрометировать супругу клиента? Да вот только как это в нашем случае поможет Макару?

Никак. Брачного контракта у нас нет.

Верность я хранить обязывалась только сотруднице ЗАГСа.

Ну, то есть верность супругу хранить, естественно, но обещала я это только в присутствии анекдотичной дамы с халой и кучи гостей на свадьбе.

Даже если меня поймают сейчас на горячем – что с того?

Макара-то поймали первым.

– Аделаида, расслабься, думаешь о какой-то херне!

О херне? О вас думаю, Герман Львович!

– Пусти…те…

Отпускает. Только губы. Зараза.

– Еще скажи, что тебе не понравилось.

– Какого хрена мне это должно понравиться, Крестовский?

Я не вижу его лица, мы в темноте, но я понимаю, что этот гад усмехается.

– Ада…

– Ты что, решил благотворительностью заняться? Показать бабе, которой муж изменил, что она еще ого-го? – перехожу на «ты», ибо «выкать» после того как он вылизывал мои дёсны как-то не комильфо.

– Аделаида!

– Так я и так это знаю, Герман. Ты бы лучше прайс за свои услуги чутка подкорректируй, больно жирно берешь.

– А если я скажу, что для тебя бесплатно?

– Нет уж, дорогой, бесплатный сыр я знаю где. Пусти.

Ага, щаз, Крестовский прижимает меня еще крепче и нагло шарит по моему телу. Офигел? Просто бред. Что он о себе думает?

– Хорошие сиськи, свои.

– Боже, ты точно придурок.

– Я не обещал быть хорошим.

– Ты обещал, что поможешь. Целовать меня было не обязательно. И трогать.

– Не смог удержаться. Такая женщина.

– Герман Львович, это уже не смешно.

– А я и не смеюсь, Аделаида Александровна. Я очень серьёзен. Я предлагаю тебе не просто помощь.

– Меня больше ничего не интересует, Крестовский.

– Не спеши отказываться, давай попробуем.

– Не буду я ничего с тобой пробовать, пусти.

– Уверена?

– Более чем. Пусти, Герман.

– Мне понравилось.

– А мне нет.

Меня всё-таки отпускают. Отталкиваю наглого адвоката и выскакиваю в коридор.

И буквально нос к носу сталкиваюсь с Тамарой. Зараза.

Адвокат, конечно же выходит следом за мной.

– Аделаида… ой…

– Тамара? Какие-то проблемы? – смотрб прямо, чуть оправляя платье.

Стеснятся мне нечего. Да, я была за портьерой с адвокатом. Ну? И что?

– Нет, у меня нет проблем, – мило улыбается она.

Вот сука. Нет проблем у неё. Будут.

– Тамара, я хотела узнать, у вас ведь брачный контракт?

Карамель слегка тает, улыбочка чуть сползает.

– Естественно, Аделаида, разве сейчас можно иначе?

Качаю головой – конечно нет.

– Можно. Вот у нас с Макаром, например, контракта нет.

– О… это проблема.

– Не для меня, к счастью. Всего хорошего.

– А… вы уже уезжаете?

– Да, я со всеми попрощалась.

– Но… Макар же остаётся?

Макар! Ахах! Хоть бы для приличия отчество назвала!

– Макар остаётся.

Улыбаюсь и иду в зал за детьми.

– Ада, мы не закончили, – тихо шипит Крестовский.

– Продолжим завтра в офисе. – шиплю в ответ.

– О, я это запомнил, Ада!

Вот же… гандон!

А может… может ну его на фиг все принципы? Взять и переспать с адвокатом?

Глава 17

Наверное, главное переживание любой женщины, имеющей детей при проблемах с мужем и измене – как сказать им?

Стоит ли говорить, если разводиться не собираешься?

Наверное нет.

Дети вообще не должны в этом участвовать.

Ха-ха, три раза! Естественно, они будут участвовать даже в том случае, если развод не светит. Как часто разные стороны начинают тянуть детское одеялко на себя!

«Ваш папа мне изменил, такой сякой, нехороший человек, редиска».

«Ваша мать сама виновата, она то-то и то-то, такая-то и такая-то» – тут без подробностей, но думаю, одинаково может быть разговор и о том, что мать перестала следить за собой, выглядит не так, как ему хотелось бы, и о том, что она никудышная хозяйка, забросила дом и занимается только карьерой.

Вариантов масса, это точно.

И единицы семей могу справиться с проблемами друг друга не привлекая потомков.

Повторюсь – даже в том случае, когда разводом и не пахнет.

А у нас…

У нас не просто пахнет, у нас воняет.

Хотя я и заявила Игнатову, что это не так.

Пусть пока помучается, подумает на досуге о делах своих скорбных.

И я подумаю.

Подумаю, как подготовить детей к тому, что их жизнь изменится.

А она изменится.

И дело даже не в том, что нас с Макаром ждёт раздел имущества.

Нет.

Об имуществе как раз я думаю в последнюю очередь.

У меня есть на это причины.

Интересно, в курсе ли мой муж? Или всё витает в облаках, надеясь на мою принципиальность?

Я принципиальная, да.

Только вот с недавних пор главный принцип – делать так, как лучше мне и моим детям.

Да, да, именно.

Я думаю о себе. В первую очередь.

Тут я реально стала махровой эгоисткой.

Были времена, когда было иначе, но они прошли.

И мой муж сам виноват.

Не стоило считать меня равной другим женам.

Я не они.

И ни одного прокола я ему не спущу.

– Мам, как всё прошло? – спокойно спрашивает сын, и я понимаю – что-то он знает.

Естественно.

Дети сидели в соседнем зале, ели, пили, развлекались, там был аниматор и игровые автоматы, боулинг. Ну, аниматор, скорее для тех гостей, которые привели детей помладше, но в боулинг и аэрохоккей мои, я уверена, наигрались вдоволь.

Они были отдельно. Но это не значит, что они у меня слепоглухонемые. Явно что-то слышали.

Хорошо, что не видели.

Меня неожиданно холодный пот прошибает.

Твою ж мать. Я ведь даже не подумала, что кто-то из моих детей мог случайно зайти в большой зал именно в тот момент, когда там был кинопоказ!

Фух, выдыхай, Ада. Они не видели.

Но что-то знают.

– Все нормально прошло, ваш отец доволен. Да и я.

– Что-то не похоже, – тихо, чтобы не услышала сестра шепчет более взрослый Егор.

– Не похоже, да. Я просто устала сынок.

Устала, да.

От лжи.

От притворства.

От того, что человек, которого я считала самым близким держал меня за дуру.

И не день, не два, не неделю.

Месяцы, если не годы.

Когда это у него началось?

Тогда, когда на ноги встал плотно. Нет, не сразу, конечно. Но всё-таки…

Всё-таки вернёмся к началу.

Поразмышляем о том как рядом с мужьями появляются эти вот.

Пираньи.

Итак, начнём с охоты. И с охотниц.

Я давным-давно наблюдаю весьма странную закономерность.

Думаю, многие женщины тоже.

Когда мужик особо ничего из себя не представляет, работает на заштатной должности, звёзд с неба не хватает, перебивается от «зэпэ» до «зэпэ», и возит жену в лучшем случае в Анапу, даже не в Геленджик, потому что мужик он не замечательный, в худшем в Рязанскую губернию на дачу, «картоху копать у мамы», он особо никого не прельщает.

Нет, бывают, конечно, исключения. В виде подруг, которые закатываю глаза и томно блеют – «ах, твой Геначо, он такой…» Бывают, да. Тут уж, как говориться, ничего не попишешь. Блядство, оно такое блядство.

Но, в общем и целом, такой мужик не объект.

Так, ни рыба, ни мясо.

Не прельщает.

Но стоит только этому мужику приобрести другой статус – получить должность, начать зарабатывать, стать важным человеком, да еще, не дай бог прорваться во власть – тут начинается «веселье».

Появляются откуда ни возьмись эти акулы.

Нет, не акулы – пираньи.

Молодые и не очень, но умело скрывающие годы ботоксом, гиалуронкой, филерами или пластикой.

Они неотразимы или считают себя такими.

У них безупречные фигуры, высокая грудь – не важно, что она силиконовая. Такая же высокая, круглая как орех попа – часто тоже силиконовая.

Всё силиконовое. Даже мозги.

Правда они еще и высокотехнологичны. Заточены под то, чтобы получить желаемого мужика.

Я много слышала и много читала о том, что этих красавиц сейчас даже обучают на специальных курсах. Легко в это поверю. Потому как их действия очень часто похожи. Всё как под копирку.

Они знают где искать товар. Знают с какой стороны подойди. Знают, как обратить на себя внимание. А главное – знают как это внимание удержать.

Если ты самая обычная рядовая жена, которая была с этим лакомым кусочком с того времени, когда он не был лакомым, а был простым работягой или клерком Васей, или не простым, целеустремлённым, но всё равно на старте нищебродом, то тягаться с этими пираньями сложно.

Ты заведомо в проигрыше.

Потому что как правило, живя с таким мужчиной с самого старта ты к моменту его расцвета уже не так свежа, не так молода и хороша, не так стройна и красива.

Ты жила с ним не задумываясь, что придётся вступить в борьбу за своего мужика не на жизнь, а на смерть.

Ты была уверена, что он, тот, которого ты знала голым, босым, в горе и в радости, запомнит это и будет благодарен.

Нет, не так.

Ты, глупая, наивная девочка просто считала, что он тебя любит. И будет любить всегда.

Увы, всегда – это очень коротко.

Никогда оказывается гораздо длиннее.

– Мам, а почему папа с нами не поехал?

Почему…

Потому!

Глава 18

Такси тормозит у шлагбаума, в наш жилищный комплекс въезд посторонним закрыт. Захожу в приложение, чтобы открыть.

Машина плавно катит по двору, вижу мою «ласточку», стоящую у подъезда.

– Здесь остановите, пожалуйста.

Выходим из такси, я открываю шлагбаум, чтобы водитель выехал. Московские реалии, сейчас не только элитные ЖК, даже простые дворы перекрыты часто.

У нас как раз дом довольно понтовый, купили несколько лет назад, успели до масштабного подорожания. Макар гордился собой – смог позволить себе, наконец такую роскошную хату. Я тоже им гордилась. Мой муж поднялся почти из самых низов, вырос, буквально сам себя сделал. Молодец. А я ему в этом помогала. Тоже молодец. Знать бы, что это хрен кто оценит…

Двор плотно заставлен самыми разными авто.

У Макара место в подземном паркинге – как же без этого! А мне приходится бросать мою красавицу на улице. На меня крутизна не распространяется. Хорошо еще, что чужих тут не бывает, но и свои бывает так заставят двор – не пройти, не проехать. Особенно вечером.

С наступлением осени машин стало больше. Народ вернулся с дач, из отпусков, из загородных домов и отелей.

Оглядываю мельком дом, обидно будет, если придётся отсюда уехать, хотя… смогу ли я продолжать жить в этой квартире после?

Эх… Неожиданно тянет в желудке. Я реально почти ничего не ела на празднике. Обидно, потому что денег ушло немеряно.

Вспоминаю шоколадный торт, жаль, не прихватила в собой ни кусочка. Сейчас бы с кофейком выпила за милую душу. Да, кофе на ночь – моя тема, от него я засыпаю моментально.

– Мам, а ты ничего вкусного не забрала? – канючит дочь, словно услышав мои мысли, а я вздыхаю.

– Да вот, сама думаю, что надо было хоть торт забрать. Вы попробовали?

– Да, мам, вкусный. Только… почему шоколадный? У папы же аллергия?

Всё-то наши дети знают, не обманешь.

– Он выпил антигистаминное, сам заказал шоколад.

Пожимаю плечами. Дети еще в том возрасте, когда матери верят почти безоговорочно.

– Мамуль, а папа же там остался? Ты ему позвони, скажи, чтобы взял тортик!

А что? Это тема.

Позвонить.

Заодно выяснить, он вообще домой собирается? Или кот из дома – мыши в пляс?

– Хорошо, кисюня, сейчас домой зайдём и наберу. Или вы идите, поднимайтесь, я поговорю с ним.

– Он с бабушкой и дедушкой остался, да? Или опять работа?

Капец, «опять работа»! Хорошо, что дочь еще не понимает, что вот эта «опять работа» иногда с накачанными губами, ногами от ушей и силиконовыми сиськами.

Злая я, ох злая. А что? Имею право.

– Ева, пойдём.

А вот сын, кажется, понимает больше. И это тоже ужасно бесит, потому что не должен парень в шестнадцать вот так вот знакомиться с взрослым миром!

Мне так хотелось, чтобы дети впитали нормальные семейные ценности!

Увы.

И моя вина в этом тоже есть. Наверное.

Вот только понимать бы, какая?

Не интересна стала?

Скучна?

Стара?

Прочитанная книга?

Но есть же какие-то скрепы?

Должны быть?

Ну, почему у многих женщин всё-таки есть пресловутые красные линии, например женатый мужчина – табу. Изменять мужу нельзя. Лезть в чужую семью нельзя.

Нет, у некоторых мужчин тоже эти скрепы есть.

Тут разница в словах «у многих» и «у некоторых».

Всё-таки мужчины идут налево чаще.

А женщины…

У женщин другая тема. Недавно наткнулась на видео, в котором психолог рассказывала о том, что женщины которые изменяют не испытывают угрызений совести. Мол, мужики, которые к ней приходят, часто страдают после измены, переживают, что совершили предательство. А вот женщины – нет.

Потому что мужики часто изменяют по дурости. По пьяни. В бане с друзьями, чтобы не упасть в грязь лицом. Просто за компанию. Да, да, как бы смешно это ни звучало.

А вот женщины…

Если женщина изменяет – это чаще всего обдуманный шаг. Любовь. Или месть.

Могла бы я изменить Макару из мести?

Так сказать, восстановить статус-кво?

Вопрос, конечно, интересный…

Провожаю взглядом детей, которые заходят в подъезд, достаю из сумочки телефон.

Несколько пропущенных от Макара. Забавно. Звук я выключала.

Еще звонила подруга, Надя, я приглашала их с мужем, но что-то там у них не сложилось.

Нажимаю на вызов, Макар отвечает почти сразу.

– Ада, ты куда так быстро убежала?

– В смысле, Игнатов? Я сказала, что забираю детей и мы едем домой.

– И где вы?

– Дома. А ты?

– Я еще тут, в общем, тоже собираюсь. Отличный праздник получился, да?

Он серьёзно? Конечно, отличный! Особенно некоторые моменты. Видео, разборки с любовницей, танго, приём Геймлиха. Будет что вспомнить на старости лет. Вот только вспоминать мы это будем не вместе.