Идеальная жена

Глава 1

Ещё один поворот и наш загородный дом как на ладони. Чуть на холме. Светится желтыми окнами.

Я улыбнулась.

В предвкушении. Поёрзала, ощущая, как холодит подкладка пальто моё почти голое тело. На мне только бельё… ну и чулки.

Давно собиралась и вот сегодня, наконец решила.

Стас намекал… да даже не намекал, прямо показывал… но я делала вид, что не замечаю что ему нравится. Не могла себя заставить. Да и то, что рядом, за стеной дети, сдерживает, не позволяет как-то уж сильно раскрепоститься. В мыслях я уже сто раз видела себя раскрепощённой, сексуальной соблазнительницей, но на деле не получается.

Но сейчас, я кажется уже созрела. Буду рушить собственные стереотипы, открывать зажимы. Ну сколько можно… Когда Стас начал ездить сюда на ремонт дома, сами собой обстоятельства удачно сложились. Вот оно – наше время пришло.

Девятый год я замужем, а всё ещё веду себя как ханжа. Раньше Стасу нравилась моя наивность, неосведомлённость, а сейчас я стала замечать, что его начинает это раздражать. Сама понимаю, что моё нежелание осваивать новые горизонты в постели ни к чему хорошему не приведёт.

Вот поэтому два дня назад зашла в магазин белья, выбрала самый сексуальный, на мой взгляд, комплект. Сейчас он на мне и подкладка пальто слегка холодит оголённые участки моего тела. Потому что под пальто только этот сексуальный комплект белья и чулки в сеточку. Туфли на тонкой шпильке и большое желание удивить своего любимого мужа.

Стас будет сильно удивлён и конечно доволен, что привезла ему ужин и не только. Он, наверное, бедный заработался и про еду забыл. А тут я, с судочками и в сексуальном белье.

Усмехнулась, представив эту сцену.

Интересно, сначала поест… или сначала я?

Новый коттеджный посёлок. Недавно мы здесь купили дом под чистовую отделку. Внутри ещё полно работы. Надеемся, до лета будет готово. Но зато само ощущение, что у нас есть большой, шикарный, загородный дом, очень греет душу.

Не то чтобы я хотела переехать из города насовсем. Но на лето, с детьми, за городом, на природе – настоящий рай. Муж пообещал, к лету будет и бассейн, и сауна, и зона барбекю, и спортплощадка для двойняшек и ещё кучу всего. Мы с детьми с нетерпением ждём лёта.

Поэтому Стас пропадает в доме днями и ночами, чтобы до сезона успеть сделать максимально много.

А там каникулы, я возьму отпуск. Девчонки в галерее поработают как-нибудь без меня.

Припарковала машину возле ворот. Подкрадусь незаметно, сделаю любимому сюрприз. Взялась за ручки пакета. Наготовила тут.

Стас ведь такой ответственный. Он у меня – идеальный муж. Всё в семью. Только работа и семья.

Каждый день благодарю бога, что послал такого человека. Не понимаю, за какие такие заслуги на моём пути встретилось счастье. Это действительно оно. Я привыкла быть счастливой. Привыкла любить и быть любимой. Каждый день это чувствовать.

Счастливо вздохнула, глянув на освещённое окно спальни. Там уже закончен ремонт и можно в случае чего в той комнате ночевать.

Как раз, сегодня такой случай.

Стас сказал – завтра, очень рано привезут стройматериалы и чтобы не ехать с утра за город, заночует в доме.

Ну а я по такому случаю, решила устроить романтический сюрприз с ужином и всем к нему прилагающийся.

Маму позвала переночевать у нас дома, чтоб детей не оставлять одних на ночь. Они хоть и почти взрослые, так говорят, но нашкодить могут. Знаю я их.

Вышла из машины. У резной кованой калитки остановилась, глянула на кнопку домофона… позвонить?

Нет-нет – это ведь сюрприз. Никаких звонков. Достала из кармана пальто ключи. Стас дал их мне на прошлой неделе. Сказал, что я могу приезжать сюда когда хочу. Я отнекивалась, говорила, чего мне там смотреть, посмотрю, когда будет всё готово. Но муж всё равно сунул мне в сумку ключи. Вот и момент, воспользуюсь.

Представляю его глаза, когда я зайду вся такая кросавишна, с ужином и в сексуальном белье сразу под пальто. Волнуюсь страшно.

Улыбнулась.

Сейчас что-то будет. Предвкушаю, может и до ужина не доберёмся…

Открыла дверь дома, тут не заперто. За таким-то забором, и правда, чего запираться. Едва слышно открываю дверь. На носочках, чтобы не стучать каблуками, прошла по гостиной. Стаса тут нет. Значит, валяется в спальне.

Со второго этажа слышна тихая мелодия. Медленно подхожу к лестнице, берусь за пояс пальто, можно уже и развязать… потянула… и в эту же секунду услышала какой-то звук… или… стон. Женский.

Я замерла. Послышалось? Откуда тут стон… и… он повторился.

Горячая волана, словно кто-то плеснул в лицо кипятком.

Одно мгновение и… тьфу ты, я поняла – это кто-то из рабочих остался на ночь со своей девушкой.

Но где тогда Стас? Он же сказал, что заночует в доме.

Послышались тяжелые, мужские шаги, словно кто-то встал с кровати прошел по ламинату, сразу за этим томный, женский голос:

– Стасик, принеси воды… я уже не могу, в горле всё пересохло. Ты такой ненасытный… ты меня затрахал всю, – довольный, стонущий женский голос.

– Сейчас принесу… ты меня тоже затрахала, – довольный голос Стаса…или не его.

– Подожди, это я только разогреваюсь, – захохотала она.

– Сейчас принесу нам выпить и продолжим, – узнаю характерные интонации голоса своего мужа.

Не успела я хоть что-то понять, сообразить, отойти, спрятаться или убежать… как наверху в пролёте лестницы появляется мой муж… абсолютно голый.

Стоим, с широко раскрытыми глазами, я внизу, он наверху, смотрим друг на друга.

Оба в шоке. Я и Стас.

– Ну, ты скоро, я вся горю, мой Геракл… поторопись, твоя девочка хочет ещё!

От шока, страха, непонимания и ещё огромного спектра новых, чужих эмоций начинаю пятиться назад. Стас делает шаг вниз по лестнице.

– Чёрт! – сообразил что голый, поворачивается, кидается в комнату, наверное, за штанами, а может быть назад , к ней… я не знаю.

Пячусь, натыкаюсь на кресло, поворачиваюсь. В ужасе от ситуации, в страхе, нетерпении, желании поскорее избавиться от ужасных впечатлений, останавливаюсь, роняю на пол пакет с ужином и кидаюсь к двери.

– Аня! – Стас уже в штанах выскакивает из спальни, босиком несётся вниз по лестнице.

Дергаю дверь, выбегаю во двор, по дорожке к воротам.

Стас несётся за мной, хватает за руку, останавливает, дёргает меня назад.

– Отпусти, – не своим голосом цежу сквозь зубы, отворачиваюсь, чтобы не смотреть на его голую грудь, торс и не застёгнутые до конца брюки.

– Пожалуйста, прошу тебя, дай мне всё объяснить, – хватает меня за талию, за руки за плечи, за пальто.

В его глазах настоящий, неподдельный ужас. Стас пытается, он хочет меня остановить. Вижу это… но, всё что я знаю это – женщина, которая сейчас лежит на кровати в спальне.

– Ничего не надо объяснять, всё кончено, убери от меня руки, – выкручиваюсь.

Становится мерзко, ощущение чего-то отвратительного, грязного, вдруг упавшего сверху и забрызгавшего нас обоих с головы до ног.

– Нет, я тебя не отпущу, подожди, – отчаянно пытается, схватить меня и прижать к себе.

– Иди, тебя там ждут. И не вздумай возвращаться домой, – истерично выкрикиваю, понимаю, вот-вот я просто разрыдаюсь.

Стас дернул за воротник пальто, моё полуголое тело немного открылось. Выпученными глазами Стас пробежал взглядом по чёрному кружевному белью, чулкам в сеточку и кружевным подвязкам.

В ужасе от того что муж это увидел, я резко вырвалась, запахнула пальто и отскочила в сторону.

– Пожалуйста, дай мне всё объяснить, – протянул он руку уже боясь дотронуться до меня. Ошалело глядя на то, как я ухожу.

– Объяснишь в суде, – выдохнула пугающие, нереальные слова. Не представляла и в страшном сне что когда-нибудь их произнесу.

Сильнее запахнула пальто, и пока мой муж пребывает в шоковой прострации от увиденного, выбежала на улицу и кинулась к машине.

Стас, всего на несколько секунд запоздало, бросился за мной.

– Аня, Анечка, любимая, это ошибка! Я могу всё объяснить! Клянусь – это несерьёзно! Это не то, что ты думаешь!

– Да мне плевать серьёзно или несерьёзно. Иди туда! Завтра я подаю на развод, – мотаю головой.

– Нет, нет, нет, прошу тебя, давай поговорим! – пытается удержать дверь машины.

– Завтра я подаю на развод, – проговорила, не глядя ему в глаза, захлопываю дверь, дёргаю ключ зажигания и давлю в пол педаль газа.

Стас дёрнулся, отскочил от машины. Поднял руки и растопырил пальцы. Последнее что я увидела в зеркало заднего вида, это, как он прижав к голове кулаки, стоит и смотрит вслед моей машине.

– Боже, Боже! Боже-боже-боже, – еду и бью кулаками по рулю, – боже!

Как же это, как же так?!

Рыдание рвётся наружу, уже не могу себе сдерживать. Проехала несколько улиц, остановилась и дала волю слезам.

Глава 2

Домой вернулась только через пару часов. Долго-долго сидела в машине, обдумывала, представляла, как теперь будет. Какие последствия у моего нежданного визита.

Что лучше – то, что я об этом узнала, или, чтобы не знала.

Зачем поехала?

Теперь наша жизнь уже не будет прежней. Как легко и просто разбилась семья. За одно обычное мгновение. В голове не укладывается. Надеюсь уложится, пока домой доеду…

– А… ты чего… уже вернулась? – мама вышла из комнаты, заслышав, что я копошусь в прихожей. Стараюсь тихо, но мама спит чутко.

Я повернулась, глянула, устало провела рукой по лицу. Сжала губы, только бы не заплакать, не начать жаловаться. А как хочется… господи, как хочется кинуться ей на грудь и плакать, просить, чтобы объяснила, помогла всё исправить.

– Что-то случилось? – щурится мама.

– Дети спят?

– Полтретьего ночи, Ань. Конечно спят, а почему ты вернулась?

Я села на стульчик в прихожей, сложила на коленях руки, придерживаю полы пальто.

– Дочь, не молчи, ты меня пугаешь.

– Он был там, – говорю и сразу чувствую по носу снова бежит слеза.

Мама присела передо мной на корточки, заглянула в лицо.

– Он был там? – переспросила.

– Да, – я безвольно кивнула, провела ладонью по щеке, – он был не один, – только и смогла выдавить. Не могу держать в себе. Не умею.

Мама открыла рот и тут же прикрыла его ладонью.

– Ах ты, – села на пол рядом со мной, обняла мои колени. С минуту мы сидим беззвучно, я смотрю в пол, а мама, пытаясь как будто меня согреть. Наконец она, засуетилась начала вставать. – Так… так… ты давай иди, ложись уже… не нужно тут сидеть. Потом… потом поговорим. Завтра.

– Мам, что мне делать? – беспомощно смотрю ей в лицо.

– Давай, дочь, наверное, уже утром об этом будем говорить. Сейчас можно много чего сказать и много чего нарешать. Обрубить можно много. Давай лучше сделаем это утром, – как беспомощную больную, поднимает меня со стула.

– Не знаю, как я буду спать, – говорю дрожащим голосом. – Я ему сказала, чтобы домой не возвращался.

И снова поток слёз.

– Девочка, девочка, боже мой. Что же это такое? – обнимая меня мама тоже заплакала. – Давай, поднимайся, – потянула в спальню, снимает с меня пальто, глянула на бельё, сокрушаясь, мотнула головой, – ложись, ложись. Ничего. Ничего.

Я легла в кровать, мама укрыла меня одеялом, погладила волосы, поцеловала в лоб.

– Ты сейчас просто поспи. Старайся ни о чём не думать. Забудь. Завтра утром мы обо всём вспомним и решим что делать дальше.

Я закрыла глаза, попробовала представить, как будто ничего не было, как будто я не видела его голым, никто не звал его, не кричал… Я попробовала, и, вроде бы, получилось. Закрыла глаза и в абсолютно серой прострации – заснула.

-–

– Мама, просыпайся! Нам уже в школу пора, – слышу голос Насти.

– Сейчас, малыш… сейчас мама встанет, – разлепила веки, нехотя открыла глаза.

Хотела откинуть одеяло, но вовремя вспомнила, что я всё ещё в чёрном кружевном белье, которое надела для своего дорогого мужа, хотела его соблазнить. – Иди к бабушке на кухню. Я сейчас приду, – пытаюсь привести мысли в порядок, вспомнить, почему они оказались в беспорядке.

В прихожей хлопнула дверь.

– О, пап, привет! А где ты был?! – голос малого.

Я быстро села на кровати, схватилась за халат, натянула его за одну секунду. Подошла к двери спальни, крутанула замок, кто-то сразу подёргал за ручку.

– Аня, ты тут? – голос мамы.

– Да, сейчас, мам. Переоденусь и выйду. Хорошо?

– Хорошо, не торопись. Там Стас пришёл. Я накрыла всем завтрак.

– Спасибо, мамочка. Сейчас иду.

Отошла от двери, стянула с себя чулки, пояс, сунула их подальше в шкаф, чтобы не напоминали. Достала большое, белое полотенце и подошла к двери.

Сейчас я должна вести себя так, как будто ничего не произошло. Дети не должны ни о чём догадываться.

Вышла из спальни.

В кухне все сидят за столом. Стас в белой рубашке, с закатанными по локоть рукавами, открывшими крепкие, волосатые руки.

– Привет, дорогая, – натянул осторожную улыбку, – что-то ты долго, – говорит, как будто ничего не произошло.

Мама краем глаза зыркнула на меня и продолжила полоскать что-то под струёй воды.

– Привет, – я подошла, потрепала Ваньку за непослушную, кудрявую шевелюру.

– Мам, чего ты так долго спишь?

– Мама работает, поэтому и спит, – отвечает за меня мама, – давай, ешь быстро, в школу опоздаешь. Я там рюкзаки им собрала, – на меня посмотрела. – Вызвала такси. Через 10 минут приедет. Я их отвезу, не волнуйся. Спокойно собирайся на работу.

– Мы что поедем в школу на такси? – Настя уплетает хлопья и шоколадные шарики.

– Прикольно, – Ванька тоже почему-то доволен, – давно на такси не ездили. А что папы машина сломалась?

– И у мамы тоже? – Настя ко мне повернулась.

– Маме некогда и папе некогда. Вы что думаете, вы одни опаздываете? – деловито склонилась над детьми мама, – Доедайте, у вас 3 минуты на доедание.

– Бабушка, ты как командирша, – хмыкнул сын.

– Жду вас в прихожей, уже через 2 минуты, – мама пошла забирать свою сумку. Вернулась, – всё Анечка, я завезу их в школу и потом домой, – посмотрела на Стаса, он опустил взгляд в тарелку с омлетом, который мама ему приготовила буквально за пять минут.

Мама его любит. Уважает. Ценит. Эх… какое для неё разочарование.

– Хорошо. Спасибо, мам, – я отпила из чашки чай недопитый Настей.

– Спасибо.

– Спасибо, бабуля.

Дети встали из-за стола, по очереди подошли ко мне, я их поцеловала. Потом к Стасу, он тоже чмокнул обоих.

Идеальный отец.

– Учитесь хорошо. И чтобы Валентина Семёновна, на тебя не жаловалась. Ваня слышал, – проговорила я вслед выходящему из кухни сыну.

– А я что виноват?

– Там разберёмся, кто виноват. Всё пойдёмте. Шнурок завяжи, Ваня. Настюша, где твоя заколка? Машина уже приехала, – прежде чем уйти, мама многозначительно посмотрела на меня из прихожей. Хлопнула дверь, они ушли.

Я встала со стула. Стою у плиты помешиваю кофе. Тишина разбивается только тихим звуком удара чайной ложечки о медную турку.

– Так и будешь молчать? – слышу голос мужа.

– Что ты хочешь, чтобы я сказала? – не своим голосом, с трудом произношу, как будто много лет не могла говорить.

– Скажи хоть что-нибудь.

– Зачем? – я повернулась, оперлась о столешницу, смотрю в такое родное лицо… но сегодня ночью оно перестало быть родным. Нас словно растащили в разные стороны и теперь, чтобы мы не делали, между нами будет стоять событие сегодняшней ночи.

– Затем, что у нас есть проблема, – он положил на стол вилку, уже ведь не нужно притворяться, что голоден и рад омлету.

– У меня проблем нет. Я сейчас иду подавать заявление на развод, – категорично произношу не оборачиваясь.

– Ань, ну это несерьёзно? Я же сказал, это ничего для меня не значит…

– А знаешь, хорошо, что так случилось. Я даже рада, – горечь и злость рвутся наружу, хочется сделать что-то в ответ, сказать что-то такое, отчего у него тоже заболит, как у меня сейчас.

– Рада?

– Да. Так бы и жила дальше с нелюбимым мужем.

– В каком смысле?

– В прямом. Давно хотела тебе сказать, но всё как-то не решалась, думала, обижу, разобью тебе сердце, или что-нибудь в этом роде, – горько усмехнулась.

– Что ты мне хотела давно сказать? – муж нахмурил густые брови.

– Понимаешь, Стас… я тебя… никогда не любила…

– Как это?

– Вот так, не любила и всё. Ты сделал всё, чтобы я была твоей, а я просто согласилась. Увидела перспективного мужчину, надёжного, богатого… Мне было приятно, что ты ухаживаешь за мной, задариваешь подарками, покоряешь меня, завоёвываешь, – я усмехнулась.

– Зачем ты это сейчас говоришь?

– Говорю то, что хотела сказать уже давно.

– Вчера ночью… это было… – возвращает меня к первоначальной теме.

– Нашему браку пришёл конец. Официальный. Я тебя никогда не любила. Понимаешь? А вчера поняла, что ты так же… меня не любишь.

– Я люблю тебя! – в глазах его метнулись молнии возмущения.

– И вчера, это была любовь ко мне? – пытаюсь отстранённо улыбнуться.

Мама была права, переспать со «знанием» оказалось хорошим решением. Сейчас у меня абсолютно чистые мысли, незамутнённые эмоциями. Я могу спокойно говорить, рассуждать, могу даже улыбаться.

– Не утрируй. При чём тут любовь.

– Послушай, по-моему, всё предельно ясно между нами. Я тебя – не люблю, ты меня – тоже. Мы разведёмся…

– Это бред какой-то, послушай себя, что ты говоришь? – нервно перебил.

– Это не бред, это жизнь. Такая же, как и у тебя в том доме. Ты что подумал, что после этого я пойду туда жить? Да ты сдурел? Сам будешь там жить… со своей… – голос мой задрожал.

Даже если мой голос дрогнет, ничего страшного, всё равно я уже решила, как поступлю. Жить с предателем не буду, однозначно.

Чтобы я не говорила, чтобы не делала, жить с ним я уже не буду.

– Давай так, я не буду настаивать, не буду приставать к тебе, лезть, требовать, я дам тебе время, – говорит тихо. Понимает, любой нажим сейчас не в его пользу.

– Мне не нужно время. Ты ещё не понял, я 9 лет живу с тобой – не любя тебя. Это была привычка, необходимость, меркантильность, в конце концов, продуманность моя, хитрость, называй как хочешь. Но, это не была любовь, Стас. Это не любовь.

– Ты говоришь так, чтобы сделать мне больно? – пронзительный взгляд тёмных глаз, проникает в самую душу.

– Думай, как хочешь. Я тебя отпускаю. Живи, как хочешь, встречайся с кем хочешь. Мне всё равно, – я отвернулась, чтобы не сломаться, не дать себе поверить в его слова, в его мнимую невиновность.

– Почему-ты-так-говоришь? – каждое слово – укол прямо в сердце.

– Я понятно выразилась, сказала почему, – с трудом выдыхаю, – потому что – я тебя не люблю. Стас – это конец.

Глава 3

Он встал из-за стола, сделал ко мне шаг, но подойти вплотную не решается и правильно делает.

Я отвернулась. Дрожащей рукой налила в чашку кофе, сделала глоток…горько, слишком крепко и сахар забыла добавить. Муж прожигает затылок взглядом.

– А мне что прикажешь делать? – низко, почти басом, негромко, даёт мне успокоиться, только одного не понимает – я уже спокойна. – Ань, я не собираюсь отпускать тебя, я тебя люблю, – осторожно, доверительно.

– Ну хватит, – я резко повернулась, посмотрела в его глаза, давая понять, что ни голос, ни взгляд, ни тем более такое близкое присутствие Стаса, не смогут меня переубедить, – иди и расскажи это «своей девочке», – медленно, язвительно, снова отвернулась, добавила в чашку ложечку сахара.

Стас нетрепливо, недовольно потянул носом воздух. Злиться от того, что никак не может на меня повлиять. Развернулся, пошел в спальню, открыл шкаф. Я пошла за ним. Переодевается. Расстёгивает рубашку, рывками стягивает, отбрасывает на кровать.

– Ты должен уйти отсюда, Стас. Тебе есть где жить. Есть дом. Будет лучше, если ты переедешь.

– Интересно, что ты скажешь детям? – расстегнул брюки, стягивает, открывая зад в черных боксёрах, всё больше оголяя своё тело.

Отворачиваюсь, сегодня почему-то совершенно не могу на это смотреть. Стойкая ассоциация засела в памяти и теперь нескоро оттуда уйдёт. Может никогда.

– Я скажу им как есть, что мы с тобой расходимся, – скрещиваю руки на груди.

– Да ты с ума сошла! – идёт на меня.

– Я сошла с ума? – дёрнула бровями и натянула издевательскую улыбку.

Играю в нелюбовь. Не знаю, насколько меня хватит в этой игре, но я не могу не играть. Это лучше, чем со страдальческим лицом смотреть на мужа, показывать, как я несчастна от его измены. Нет. Он не увидит моего страдания. Не сегодня, не сейчас.

– Аня, что ты делаешь? – нависает надо мной, такой огромный, сильный, такой…

Нет.

– Я не буду жить с тобой. Объясняю ещё раз, ты – сделал, чтобы это случилось. Не я.

– Но это же ты говоришь, что не любишь меня.

– Мы можем долго об этом разговаривать. Бесконечно переливать из пустого в порожнее. Если не хочешь уходить, тогда я возьму детей и сниму квартиру. Сначала поживём у мамы с папой, а потом сниму квартиру.

– Боже, – он поднял руки, чтобы положить их мне на плечи, я быстро отошла, не хочу никаких касаний.

Пропасть. Между нами легла пропасть. И я не знаю, что должно произойти, чтобы она исчезла. Наверное, уже ничего.

– Я не собираюсь никуда уходить, – опустил руки, – И детей не отпущу, даже можешь не мечтать. И тебя я не собираюсь никуда отпускать.

– Тогда мы уйдём сами, – глухо, чем дольше мы разговариваем, тем ближе развязка и я подозреваю какой она может быть.

Он ведь всё правильно говорит. Дети, родители, мы. Пострадают все. Стоит мне согласиться с его требованием остаться, и мы заживём как раньше, втихаря выясняя и зализывая раны.

Будем каждый день делать что делали, жить как жили. Помнить, и тихо разбираться.

Но… это будет прецедентом. Стас поймет, как легко он отделался, как покладиста я оказалась, ради детей, родителей, ради себя, своей спокойной, привычной жизни. «Счастливой» жизни.

Он будет считать меня женщиной, которая проглотила измену. Он запомнит это, и я буду помнить, и корить себя за то, что была так слаба.

А этого не должно случиться. Решать надо сейчас, ведь потом будет поздно показывать обиду и гордость. Проглоченное уже не выплюнешь. Нет. Оно так и останется внутри, напоминая – согласилась.

Стас рванулся, подошёл ко мне, схватил за плечи и тряхнул.

– Хватит уже, хватит, я сказал! Неужели ты ничего не понимаешь ?

– Что я должна понять? Я всё видела своими глазами – что ещё я должна понимать? – с язвительной улыбкой поправляю растрёпанные волосы.

– Ладно, хорошо я всё тебе объясню, – он отпустил меня, подошел к кровати, сел и опустил голову на руки, зарылся пальцами в коротких волосах, несколько секунд раздумывает, потом посмотрел на меня и сказал, – Да я встречался там с женщиной.

– Ну, наконец-то, ты это признал, а то я уже подумала, что у меня галлюцинации…

– Ты можешь сейчас помолчать? – грозно глянул.

– Ладно, я помолчу, – закрыла рот.

– Так вот, это у нас с ней… как бы это назвать… лёгкая интрижка. Она – жена моего партнёра, – с трудом выговаривает слова.

– И что это меняет?

– То, что это была одна единственная встреча. Да, признаю, мне захотелось какой-то остроты… а она была… Короче, я не знаю… как тебе объяснить… – потёр лоб.

– Объясни как-нибудь. То есть – она тебя соблазнила, а ты ни в чём не виноват. Так?

– Нет, конечно, я виноват, но просто… после того корпоратива… понимаешь, это было так… короче, я не смог себя сдержать. Я подумал было бы интересно, как это – переспать с другой женщиной… тем более что, это ничего не значило. Никто из нас не собирался ничего продолжать… она замужем…

– И ты привёз её в наш дом. Туда, где потом мы будем жить с детьми. А я буду спать на той кровати, на которой ты с ней спал.

– Да, я понимаю, как это выглядит. Я понимаю, ты сейчас зла на меня, но я тебе клянусь, это было лишь кратковременной интрижкой без продолжения.

Он встал, снова этот пронизывающий взгляд. Стас ждёт моей реакции на его душещипательный рассказ. А какая она должна быть? Раз это короткая, ничего не значащая интрижка, я должна тут же всё забыть?

– И что я должна сейчас сказать? Ну ладно, дорогой, раз продолжение не будет, всё в порядке – живём дальше?

– Я не думал, что ты туда приедешь, иначе я бы так не рисковал.

– Ты бы нашёл место получше, чтобы вы не попались, правильно?

– Скажи мне, что я должен сделать, чтобы ты меня простила? – прищурился, от своего бессилия злой.

– Ты должен собрать вещи и уйти.

– А если я этого не сделаю?

– Тогда мне придётся всё рассказать детям, собрать их и уйти на квартиру, – категорично подвожу черту.

Непросто делать это, но выхода нет. Либо дожать лицо, либо его потерять.

– Ты считаешь, наши дети будут очень рады перспективе скитаться по каким-то квартирам, только потому что их мать решила отомстить их отцу?

– Как удобно ты всё перекручиваешь. По-моему, это не я завела интрижку.

– Аня, прошу тебя, – он снова подошёл ко мне, – давай сделаем по-другому.

– Хорошо, предложи свой вариант, но так, чтобы он меня устроил.

– Дай мне время. Я могу сейчас собрать вещи и пойти в гостиницу…

– Или в дом, – говорю, ухмыляясь, намекая на удобство этого дома для дальнейших измен.

– Или в дом, – подтверждает Стас.

– Отлично, хорошее решение, – скептически киваю.

– Но ты не будешь ничего говорить детям и ты не пойдёшь подавать на развод, – хмуро смотрит на меня Стас.

-–

– А чего ждать?

– Аня, я прошу тебя подождать. Я докажу, что вы, ты и дети это – самое главное в моей жизни. Да, я совершил ошибку, но это было всего один раз и то под воздействием…

– Я не знаю, как теперь тебе верить, Стас. Если случилось раз, случится и второй. Не хочу всё то время, которое буду жить с тобой, думать, не спишь ли ты сейчас с какой-нибудь женщиной, не завёл ли интрижку «под воздействием».

– Боже, ну зачем ты так? – раздраженно встряхивает руками, жестами показывая, что я ничуточки не права.

И даже какое-то обвинение во взгляде. Словно это я виновата, оттого что я такая упрямая, не могу просто взять принять и простить, перечеркнуть и перевернуть побыстрее эту неудавшуюся страницу.

– Ты хотел ощущений, теперь у тебя будет возможность наполучать их с лихвой, – говорю, только после этих слов понимая, в какую пучину сейчас бросаю своего мужа, собственными руками, голосом, взглядом позволяю ему делать это ещё и ещё… и это какой-то замкнутый круг.

Не очень хороший у меня выбор – либо оставить его и жить без конца вспоминая о нём голом на лестнице, или отпустить и день за днём представлять как он голый… с кем-то…

– Ты тоже виновата в том, что произошло. Ты могла бы что-то делать. Я просил, но у тебя же принципы. Ты вся такая – святая, – сильно раздражён, – туда не тронь, того не сделай, этого нельзя, то неприлично… достало, – сказал с горечью.

– Хорошо, да. Давай на этом и остановимся – во всём виновата я, – кивнула, повернулась и пошла на кухню.

– Мы могли бы решить эту проблему уже давно, если бы ты была не такая вся правильная, – догоняет меня на кухне.

– Виновата я – решили уже, – остановилась у окна, пытаюсь сдержать слёзы.

Наверное он прав. Я не могу, так как на тех видео. Не в силах заставить себя делать эти все вещи. Ну не могу я. Перед тем как раскрепоститься физически я должна преодолеть моральный ступор, который никак не позволяет заставить себя делать это.

Значит дело всё-таки во мне.

Он подошел сзади, положил ладони мне на плечи. С минуту мы стоим не двигаясь. Я не могу повести плечами, чтобы сбросить его руки, а он не пытается обнять меня, понимая, что это даст повод оттолкнуть.

– Котёнок мой, ну что мне делать? Ну облежался. Ну бей меня, кричи, обвиняй. Я знаю как тебе больно, я знаю какой я идиот. Я не должен был, я знаю… говори что хочешь, что не любишь, что презираешь… только не молчи. Не отталкивай. Позволь быть рядом. Я обещаю, я не притронусь к тебе, не сделаю ничего, что ты сама не захочешь. Но я не могу уйти… я не хочу, – голос его задрожал, я почувствовала, муж на грани. Ему тоже нелегко сейчас…

– Стас, уходи. Я должна подумать, – сиплым голосом едва слышно.

– Ты должна сказать, что любишь меня, что ты соврала… – его руки неосторожно обхватили меня за предплечья, сжали и я начала сопротивляться.

– С какой стати я должна это говорить? – вырвалась, отошла.

– Ты сказала, что не любишь.

– Я сказала – правду, – выкрикнула строго.

– Это неправда? – не верит, сжимает зубы, слышу их скрип.

– Думай, как хочешь. А сейчас – уходи, – категорично и окончательно развернулась, встала у столешницы, положила ладони на глянцевую поверхность.

Что-то рвётся изнутри, обида, горечь, желание разреветься, пойти надавать ему пощёчин, но всё это никак не помогает. Знаю, не будет от этого легче, будет только труднее. Проблему это не решит. И я не могу. Ступор.

Никогда, ещё ни разу за столько лет не давала ему пощёчину. И я боюсь сделать это в первый раз. Я всего боюсь. Сдерживаюсь, не умею отпускать себя, не умею идти против правил. Только по книжке, только по указке.

Всё так. Значит и моя вина есть. Слишком я правильная, а ему нужны новые ощущения и я их ему не умею дать.

Тихие шаги по квартире, шорохи. Он собирает вещи, а у меня внутри всё горит.

Неужели уйдёт?

А что потом? Что я скажу детям?

Кто из нас – он или я, кто всё разрушает прямо сейчас – он или я?

Одно моё слово… одно слово… и катастрофа не случится… но мы запомним этот момент за всю оставшуюся жизнь. Ещё не поздно, можно договориться, можно всё исправить прямо сейчас. Он тоже несчатен. Он тоже пострадал. Мы сядем, поговорим и…

Стас появился в проёме кухни.

– Я остановлюсь в гостинице. Там ты сможешь меня найти.

Не стала ничего отвечать. Нечего больше сказать. Всё сказано.

– Я позвоню вечером. Детям скажу, что в командировке.

Отвернулась, смотрю в окно. Закусила губу. Пытаюсь не дать волю слезам.

Как же плохо мне сейчас. Это бессмысленно и жестоко. И никуда от этого не деться. Знание того, что в нашем доме мой муж был с другой женщиной, бьёт наповал.

Беспомощна, не знаю как поступить, чтобы разрешить эту ситуацию.

В тупике из которого не вижу выхода. Может он есть, или появится, но не сейчас. Пока глухо.

Дверь стукнула, замок щёлкнул.

Я села на стул опустила руки на колени, смотрю в пол бессмысленным, пустым взглядом.

Глава 4

Почти неделю я говорила детям, что их папа в командировке. Стас звонил, вечерами, разговаривал с ними. Был сверхвнимателен, как никогда раньше.

Мама поглядывает на меня, иногда спрашивает – что дальше, я пожимаю плечами. Не знаю, что ответить. Ведь я сама не в курсе – что дальше.

Идея с разводом перестала казаться самой верной. И чем дольше я тяну, не решаюсь идти подавать заявление, тем чётче понимаю, что не хочу его подавать.

Варюсь в собственном соку, витаю в круговерти мыслей. Думаю, думаю и ничего не могу придумать. Вся моя решительность в самом начале развеялась как дым. И нет никакого толчка, чтобы я вновь начала хотеть всё решить радикально.

Стас живёт в гостинице. Заваливает меня сообщениями в которых много чего – клятвы, обещания, объяснения в любви. И я не знаю, что со всем этим делать.

Хочется верить, что он ошибся… но никак не вериться. От этого только хуже, потому что моя к нему любовь в эти дни словно решила окончательно лишить меня покоя.

Почему-то, увидев его с другой женщиной, я начала ещё сильнее хотеть, чтобы он был – только моим.

––

Вот уже третий год, мы вместе с двумя подругами Валерией и Викторией владеем галереей в самом центре города. Реализуем картины местных художников.

Это не сказать, что сильно прибыльный бизнес, но иногда бывают неплохие продажи. Работаем больше для удовольствия, чтобы не сидеть дома, а чем-то заниматься.

Это мы так решили, когда каждая из нас погрязла в домашних делах и заботах, и была уже на грани депрессии от жизненного однообразия и чувства нереализованности.

Мы с девчонками сговорились, наши мужья нам помогли, дали денег. Муж Леры выделил помещение в центре и теперь мы три, как бы, бизнес-вумен. Ну как, чисто на разные женские штучки и немного на семью.

Стас называет мою работу – игрушкой. Сказал, все, что я зарабатываю это – мои деньги, и я вольна их тратить как мне захочется.

И я трачу, на себя, на детей… ему приятные подарочки покупаю.

В общем, не сижу дома клушей. А чем-то тоже занимаюсь.

В галерее мы с девочками работаем сами. По очереди. Иногда кому-то из нас не сидится дома и мы приходим в смену другой, чтобы просто поболтать

На этой неделе Лера и Вика работали, я не приходила, хотя меня очень звали. Иногда в галерее совсем пусто и скучно. Бывают моменты. А порой ажиотаж. К праздникам, например.

На несколько дней я попросила девчонок заменить меня, не могла совладать с собой и пойти на работу. Соврала, что у Вани соревнования, а у Насти академконцерт, нужно усилено готовиться.

Но как ни крути, нужно когда-то на работу идти. От подруг не убежишь, не спрячешься, они везде меня найдут.

Неумолимо подошла моя смена. Детей завезла в школу и поехала в галерею.

Больше всего боюсь, что кто-то из подруг заявится и будет расспрашивать. Слабо надеюсь, что этого не произойдёт… зря надеялась.

Не успела в 10 открыть галерею, как в 11:00 уже прискакала Вика.

– Привет подруга. Я тут недалеко шопилась, решила по дороге к тебе заскочить. Артурчик отпустил меня одну погулять, и я сразу к тебе, – процокала она по плитке каблуками.

Жгучая брюнетка с ровной короткой чёлкой и тугим, тяжелым хвостом на макушке. Конечно же пристёгивающимся. Сильно накрашенные черные стрелки, бабочки ресницы. Красные, слегка выпяченные вперёд, губы. Стройная фигурка. Брюки в обтяжку, гламурная косуха автоледи. Ну и конечно эксклюзивные сапожки на высоченных каблуках.

– Заходи, – как раз перевешиваю полотно по своему вкусу.

Я всегда так делаю. И подруги тоже. Каждая приходит и что-то меняет, так как ей нравится. Мы давно договорились не спорить об этом, а делать как кому нравится. Это случилось после одного случая, когда мы трое переругались куда вешать полотно.

– Ты видела, я оставила новые рамки. Лерка позавчера получила. Она не успела их повесить. А я тоже вчера хорошо торговала, было не до рамок. Если будет минутка, или сейчас, давай вставим в рамки Луганского и Полякова.

– Да я сама одену, чего ты будешь зря выходной свой тратить. Сейчас только закончу перевешивать, – косо глянула на подругу.

Полностью не поворачиваюсь, прямо в глаза не смотрю. Виктория очень проницательная. Вот этого и боюсь. И не зря…

– А что это ты сегодня какая-то грустная, – спрашивает как бы, между прочим, ставит за стойкой сумку и идёт к полотну одного из местных художников.

Снимает его, кладёт на рабочий стол, где обычно надеваем на картины рамки.

– Да нет, ничего, тебе показалось. Просто… утро слегка не задалось.

– Так… давай выкладывай, что у тебя там не задалось. Чувствую, дело совсем не в утре, – не отрывая взгляда, пристально смотрит на меня, а я урывками поглядываю.

В этот момент дверь открылась, вошли люди. Я выдохнула – пронесло. Пришлось идти их встречать посетителей.

Вика покопалась с рамкой, натянула на одну из картин, повесила её на стену. Деловито скрестив руки на груди стоит, любуется.

– Вам помочь? – подошла я вошедшим двум пожилым женщинам.

– Нет, спасибо. Мы просто посмотрим. Не волнуйтесь, – был ответ.

– Если будут вопросы, я рядом.

– Обязательно подойдём.

Я беззвучно отошла к подруге, чтобы не мешать клиентам. У нас в галерее такая политика, если тебя не спрашивают, не нужно навязываться.

– Ну, так что? – теперь уже прямо и требовательно Виктория посмотрела мне в глаза.

– Что? – а я отвожу взгляд.

– Я же вижу, что-то не так. Меня не обманешь. Давай рассказывай, что там твой муженёк опять натворил.

– Почему опять? – я нахмурилась.

– Ну ладно, не опять, а снова.

Это она напоминает историю, когда мне вдруг почему-то показалось, что он мне изменяет, но никаких доказательств я тогда не нашла. Убедила себя, что сама всё надумала.

– Да ничего, просто, – пожала я плечом.

– Не ври мне, я вижу, что ничего не просто, ты сама не своя. И бледная вон какая…

– Я бледная? – трогаю лоб.

– Да, ты. Не я же. Ни румян, ни туши. В нашем возрасте мать, без косметики никуда.

– Не успела накраситься, – оправдываюсь.

Я ведь действительно на этой неделе поймала какое-то странное состояние пофигизма. Ничего не хочу, ни принаражаться, ни красится. Всё равно.

– А может у тебя просто мотивации не было? Кто-то постарался, чтобы ты не выглядела красивой. Хорошо, что у тебя своё лицо хорошенькое, можно и не краситься. Не то, что у меня.

– Зачем ты на себя наговариваешь? У тебя тоже хорошенькое лицо.

Вика на самом деле с лицом на любителя. Если бы не все эти прибамбасы, которые она усиленно на себя примеряет, татуаж, ресницы, губы, ботокс, накладные чёлки, хвосты, наращённые волосы, то даже не знаю. Вернее знаю, она была бы просто не очень красивой женщиной.

Только она сама так не считает. В уверенности в себе и высоте самооценки у Вики можно поучиться.

– Ты мне зубы не заговаривай. Давай, рассказывай, что там твой любимый Стасик натворил.

– Викуля, ты очень навязчивая, – я нежно улыбнулась.

– Да. И буду стоять здесь, не уйду, пока ты мне всё не расскажешь, – упёрто встала на месте, специально чтобы мне мешать и чтобы я наконец раскололась. – Лерке небось уже всё рассказала, а от меня скрыла.

– Никому я ничего не рассказывала, – отмахиваюсь.

– Ага, значит есть что. Колись подруга, ты меня знаешь, я ведь не отступлюсь…

-–

Я притихла. Вот же приставучая.

– Подскажите, какая стоимость вот этой картины? – слышу вопрос клиентки и поскорее отхожу от подруги.

– Это плотно 28 тысяч. Масло. Работа известного художника, нашего, городского. Владислава Алмазова.

– О! Я о нём слышала. Но я думала, что его работы стоят гораздо дороже, – удивлённо повела головой женщина, переводя взгляд на картину, где грубыми, смелыми мазками, нарисован морской пейзаж.

– У него есть и более дорогие работы. Дешевле не значит хуже. Здесь идёт меньше детализации, больше общего фона, – указываю на интересные моменты не очень дорогой картины, – Меньше энергозатрат на написание этой работы. Возможно, потому художник и оценил полотно именно так. Более детализированные его работы были проданы за 80 и 150 тысяч.

– А как вы думаете, он смог бы написать мой портрет? – спрашивает вторая пожилая дама.

– Насколько я знаю, портретами он не занимается. Пишет природу, дома, улицы. Но вы можете связаться с ним. У Алмазова есть собственная страница в интернете.

– Да, я обязательно с ним свяжусь. А пока что, наверное, всё-таки куплю вот эту картину, – женщина указала на морской пейзаж. – Пока она ещё стоит дёшево.

– Отлично. Сейчас я вам заверну. Вы можете расплатиться как наличными, так и картой. Проходите, – указала на стойку.

– И пожалуйста, напишите мне сайт этого художника. Я обязательно загляну к нему на страничку. Его так хвалят мои друзья.

– Хорошо. Я дам вам его буклет. Там есть сайт, телефон и электронная почта.

Минут десять занимаюсь заказом. Вика терпеливо ждёт пока довольные приобретением покупательницы не выйдут из галереи.

– Ну и? – подруга уселась за гостевым столом.

Подхожу, сажусь напротив. Больше не могу молчать. Мне просто необходимо кому-то выговориться. Маме я не смогу сказать то, что могу сказать подруге. Не могу жаловаться на мужа своей маме, потому что каждая моя жалоба усугубит её негативное отношения к Стасу. А я не хочу, чтобы оно усугубилось.

Уже не раз пожалела, что той ночью сказала маме о его измене. Нужно было что-то придумать, какую-то вескую причину.

Поздно жалеть. Что случилось, то случилось.

И хоть моя мама мудрая женщина и уже не раз за эту неделю пыталась хоть как-то навести мосты… всё-таки, не ненужно было ей говорить.