Чаша Пифагора

Пролог

Сергей, а именно так было написано его имя в паспорте, на самом деле был Соломоном. Родившись в Советском Союзе в семье папы еврея и русской мамы, он, конечно, был русским и поэтому, как и все, носил значок октябрёнка, галстук пионера, комсомольский и партийный билеты. Жизнь, по которой он, поддерживаемый родственниками и страной, шёл, дала ему высшее образование в одном из самых престижных технических вузов Москвы. Папа устроил его в лабораторию Института атомной энергии, мама подыскала симпатичную, с курносым носиком жену, перспектива получения шести соток земли за городом и покупка первой модели «жигулей» делали его счастливым, поставив его потребности в один ряд с остальными трудящимися членами общества.

Но как не бывает на земле мест без неожиданно нагрянувших ливней, ураганов, метелей и прочих природных катаклизмов, так не бывает и стран, в которых не отыщется политик, жаждущий перемен и личной за этот подвиг славы. Так после семидесяти лет борьбы за светлое коммунистическое будущее в страну пришла перестройка. Реформы, приватизации и прочие перемены, проходящие под лозунгами защиты интересов советских людей, очень быстро показали Сергею, что за окном его старого жигулёнка появились дорогие иномарки, а вокруг с трудом полученной дачи выросли каменные дворцы. Жена, как и многие другие сотрудницы научно-исследовательских институтов, надкусив яблоко свободы, очнулась от долгого сна и, выйдя как-то раз за хлебом, не вернулась. Лишь оставила мужу письмо с просьбой считать совместно нажитое имущество её собственностью и платой за годы, прожитые с ним в беспросветной бедности.

Сергей, проведя в размышлениях несколько дней, достал с антресолей старый фанерный чемодан, бережно сложил на дно спортивные грамоты, сертификат юного минеролога, школьный аттестат, институтский диплом и накрыл всё своей самой лучшей одеждой: немнущимися кримпленовыми брюками, рубашкой со стоячим воротничком, нештопаными носками и дышащими ситцевыми трусами краснознамённой ткацкой фабрики. Закрыв чемодан на сверкающие хромом замки, он посмотрел на часы с кукушкой, подумал о том, что скоро гирька опустится до пола и мерное тиканье в этой квартире прекратится. Его мысли пробежались по полному мусорному ведру, продуктам в холодильнике, цветам на подоконнике, неоплаченным коммунальным счетам, соседской собаке, постоянно писающей на половой коврик у входной двери, улыбнулись, подняли тело, вручили в правую руку чемодан и вышли сначала из квартиры, потом из страны на целых двадцать семь лет…

Печи дьявола

Сергей вставал рано. Давление и повышенный сахар приучили его к ежедневной таблетке, стакану чая с лимоном и чашке девятипроцентного творога белорусского молокозавода. Выходя из арендованной квартиры шагом, позволяющим телу проснуться, он пятнадцать минут шёл до своего ювелирного магазина. Зная, что солнце в Москве живёт с обратной стороны низко висящих облаков, Сергей всегда на ночь оставлял в магазине внутренний свет, который был установлен так, чтобы блеск драгоценных камней сначала останавливал прохожих, потом манил и рождал желание обладать изделием в мечтах или наяву. Над окнами магазина постоянно горела вывеска, которая какое-то время удивляла клиентов, но потом они привыкли и стали называть его так же, как было написано над входом, – Соломон. Название вначале было его причудой, памятью о папе и неким вольнодумством, позволяющим через драгоценные камни взглянуть на посетителей, понять их помыслы и даже разглядеть скрытое от посторонних естество. Но со временем название стало выстраивать в его голове особую манеру поведения, разговора с клиентами, делая самым важным общение, а не продажу украшения или драгоценного камня.

Отключив сигнализацию и пройдя внутрь, он громко поздоровался: «Приветствую тебя, Соломон!» Делая это, он каждый раз улыбался, потому что тем самым чествовал себя и мир, созданный его знанием и стараниями.

– Надеюсь, – продолжил он говорить с магазином, – ты выспался и готов встречать сегодняшнего гостя? Эта дама тебе хорошо знакома. Твои зеркала разглядывали её, критиковали и помогали принять правильное решение. Но не только мы приглядывались к ней, она тоже изучала нас и сегодня придет за трёхкаратным бриллиантом. Твой блеск и мои разговоры растопили холод её настороженности, и вчера она позвонила, сказав, что готова к такой дорогой покупке. Поэтому сегодня наша с тобой задача – правдиво рассказать о камне, узнать, имеет ли она право покупать себе такой подарок, и только потом приступить к обсуждению цены.

Сергей прошёл к своему столу, нарочито установленному в самом центре зала, сел в резное кресло, купленное в индийском магазине, достал из выдвижных ящиков коробку грильяжа в шоколаде, две серебряные рюмочки, плоскую бутылку Martell, красные, почти сахарные ранетки, белые салфетки и две маленькие тарелки, больше похожие на блюдца. Налив себе коньяка, он откинулся в кресле, почувствовал сладковатый запах алкоголя, свою готовность к встрече и, закрыв глаза, отправил напиток шлифовать нюансы настроения.

В десять часов тринадцать минут дверь в магазин открылась, и на пороге появилась женщина. Ей было за пятьдесят, широкая кость, данная родителями при рождении, обрела вес, отняла юношескую стройность, но придала устойчивую походку и уверенность в себе.

– Здравствуйте, Соломон! – протянула она руку для приветствия. – Как обещала, с утра у вас и готова обсудить сделку.

– Прекрасно, прекрасно, – ощутив крепость рукопожатия дамы, произнёс Сергей, указывая на кресло у стола, – присаживайтесь. Прежде чем я начну показывать камни, хотите что-то узнать? Или у вас есть точные требования к кристаллу?

– Конечно, – произнесла она уверенным голосом, удобно располагаясь напротив. – Я слышала, что в мире существуют четыре алмазные биржи. Хотелось бы понять, какая из них лучшая и чей сертификат на камень является самым надёжным в случае, если мне когда-нибудь эту инвестицию придётся снова превращать в деньги. Требования к бриллианту у меня тоже есть – я знаю, что по классификации существует пять белых цветов, мне бы хотелось купить такой камень, чтобы он был самым-самым белым.

– Кофе, чай, коньяк, конфеты, ранетки? И у меня даже где-то есть овсяное печенье с яблоком, – произнёс Сергей, вставая с кресла и всем своим видом выказывая желание угодить клиенту.

– Чай, кружка большая, без сахара, печенье… – она сделала паузу, размышляя, – пожалуй, парочку можно, ранетки у вас красивые, наверное, тоже соглашусь, – она улыбнулась и стала с удовольствием наблюдать, как хозяин магазина выполняет её просьбу.

– Итак, – вернулся в кресло Сергей, – прошу, угощайтесь, а я, с вашего позволения, начну отвечать. На сегодняшний день в мире существуют тридцать алмазных бирж. Самые известные из них расположены в Израиле, Бельгии, Великобритании, Канаде и Индии. Сертификацией камней занимаются геммологические лаборатории, самым непререкаемым уровнем доверия обладают Геммологический институт Америки (GIA), Высший алмазный совет (HRD) и Международный геммологический институт (IGI). Чистота их работы обусловлена тем, что они не являются коммерческими организациями и практически полностью финансируются своими государствами, а значит, деньги заинтересованных клиентов не могут повлиять на реальную оценку камней.

– Я бы хотела купить бриллиант с сертификатом американского геммологического института, – перебила его дама. – Знаю, что такой камень стоит дорого. Мой муж прекрасно говорит на английском, мы звонили в Израиль и узнали, что максимальная скидка на бриллиант такого качества и цвета, как мы хотим, не превышает пяти процентов. И если вы дадите мне лучшую цену, чем предлагает алмазная биржа Израиля, я хоть завтра готова его оплатить.

Сергей улыбнулся. Дама очень старалась показать свою подготовленность и осведомлённость.

– Вы знаете, – налив себе коньяка, продолжил Сергей, – что алмаз – самый магический на земле камень?

Обладая им, можно не заметить, как в голове поселятся тёмные мысли, а желания начнут развиваться по спирали жизненных удовольствий. И только соблюдение трёх условий позволит вам сохранить душу и чистоту помыслов.

– Не поняла, это вы о чём? – женщина удивлённо взглянула на него. – Если вы о сказках и легендах, так я в них не верю.

– Наверняка вы знаете, что алмаз – самый твёрдый на земле минерал, по шкале Мооса ему присвоено десятое место. Но думаю, вам неизвестно, как и из чего он рождается, – продолжил Сергей, увидев на лице дамы интерес к разговору. – Антрацит – уголь, образованный из растительных остатков на глубинах от ста до двухсот километров, – нагревается и без доступа воздуха становится графитом, его твёрдость по шкале Мооса единица. А в тех участках скопления графита, где температура достигает тысячи и более градусов, а давление пород – пятьдесят тысяч атмосфер, из графита образуются алмазы. Но тогда как кристаллы углерода, став алмазами, оказываются на поверхности земли?

Дама, изящно откусив овсяное печенье, пожала плечами, не найдя в своей памяти ничего, что помогло бы ответить на вопрос.

– С этого места я обращаю ваше внимание на то, что превращение мягкого антрацита в твёрдый алмаз не только физический процесс, но и творение демонических сил. Такое количество совпадений и совмещений просветлённый всеми знаниями физических процессов ум человека повторить пока не может, поэтому искусственные алмазы выращиваются до пяти-шести карат, а их кристаллическая решётка отличается от природных алмазов своей идеальной симметрией.

Если же взять из фольклора разных народов истории о происхождении алмазов, в них всегда будут присутствовать демоны разных мастей, имён и возможностей. В православии дьявол, проиграв Господу сражение на небесах, был низвергнут под землю, где, продолжив войну с Богом, растопил печи ада. Мы также знаем, что энергия не исчезает, а меняет форму и состояние. Представьте, сколько людей за время существования человечества было отправлено в ад, где сгорающие души отдавали энергию огню, а его тепло, в свою очередь, грело земную мантию и рождало алмазы. Поэтому преданий о том, что этот камень приносит в дом беду – и даже смерть! – в мире великое множество.

– Вы серьёзно? – улыбнулась дама.

– Вполне. Задумайтесь только: алмаз единственный камень, который миллионы лет поднимается из глубин земли на поверхность. Нарушая законы притяжения, он не падает вниз и даже не остаётся на месте своего рождения, он всегда поднимается вверх. Например, в Анголе, Конго десятки небольших месторождений, где добыча начинается от двух-трёх метров. Представляете, сколько у этого камня силы и желания увидеть свет?!

– Хотите сказать, что, зародившись на стокилометровой глубине, только алмаз движется наверх? – Дама сделала глоток чая. Слова Сергея рождали в её сознании вопросы.

– Да. И чем дольше он идёт наверх, тем больше растёт его внутреннее напряжение, потому что, как настоящий борец, он встречает на своём пути породы разной плотности, но, обладая поддержкой демона и энергией сгоревших в аду людей, алмаз побеждает всех, кто оказывается на его пути, и выходит на поверхность. И как только человек находит его и совершает огранку, как только свет проходит внутрь кристалла, его отрицательная энергия многократно возрастает, а желание обладать им становится для многих разрушающим. А для некоторых, – Сергей посмотрел на даму и улыбнулся, – скромные мечтания о новом корыте очень быстро переходят к размышлениям о морском владычестве.

– Я так понимаю, мы плавно подошли к разговору о женщинах и бриллиантах, – дама допила чай и демонстративно отодвинула от себя кружку, – и ваш намёк мне понятен. Когда-то папа подарил мне маленькое колечко с бриллиантиком, потом мои мужчины увеличивали размер камня, но трёхкаратный бриллиант я хочу купить себе сама. И для этого мне не нужно отправлять никакого старика с неводом в море.

– Ну тогда, – смягчил тональность разговора Сергей, – будем считать, что первое и второе условие вы выполнили.

– Что ещё за условия? – не скрывая волнения, произнесла дама, одарив директора магазина взглядом налогового инспектора, строящего дачу на Рублёвском шоссе.

– По сложившимся тысячелетиями законам душа человека может противостоять силе камня, только если он будет подарен искренне любящим человеком или человек подарит его сам себе. Камень не должен иметь изъянов: трещин, пузырьков, туманностей и черных вкраплений графита – пике. Вы сказали, что покупаете бриллиант себе и что вас интересует камень лучших характеристик. Значит, для себя вы решили, что камни с включениями вас не интересуют, и это второе условие, которое принесет вам защиту от негативной силы алмаза.

– Что за ерунда! На бирже продаются миллионы камней. Пике, если их два и более, существенно снижает цену камня, и огромное количество покупателей на это даже внимания не обращают. Цена камня – вот главный критерий!

– Не скажите. Я многократно наблюдал, как черное графитовое пике в камне меняло жизнь женщины. Если интересно, а я был свидетелем этих событий, могу привести пример, – дама кивнула, но сделала это механически, меняющаяся мимика её лица говорила о нарастающем раздражении. – У меня есть один давнишний, из юности, приятель. Когда-то в СССР он занимал высокую государственную должность, руководя северными территориями. Тогда же, имея очень хорошую зарплату с учётом надбавок, он, как любящий муж, начал баловать супругу покупкой бриллиантов. Справедливости ради замечу, что это были маленькие камушки, но в те годы даже обладание такими малышками считалось вершиной обывательского спроса. Потом всё изменилось, перестройка, он остался без работы, но упорство и умение начинать всё с нуля сначала привели его в мелкий, а потом и в средний бизнес. Продавая фурами печенье и крекеры, он снова стал заглядывать за подарками в ювелирный магазин. Но жизнь в нашей стране, как погода в мае, и на фоне разговоров об экономических реформах разразился банковский кризис. Сбережения его пропали, компания обанкротилась, но мой товарищ опять не пал духом и, улетев в Намибию, стал заниматься поставкой шкур африканских животных в магазины изысканных интерьеров Москвы. И опять в его кошельке появились деньги на бриллианты для жены. В тот день, когда они пришли ко мне, шёл дождь. Мокрые птицы, нахохлившись, прятались под козырьками домов, кошки не гуляли сами по себе, прохожие, подняв воротники и раскрыв зонтики, бежали мимо витрины ювелирного магазина, даже не поднимая на неё глаз.

Денег, которые они предложили, как только вошли внутрь, могло хватить на покупку хорошего полукаратника, но Вика – жена моего друга – в момент открывания сейфа увидела яркий блеск двухкаратного бриллианта, и с этого мгновения никакие мои слова о низком качестве, пике и прочей ерунде её больше не трогали. Воображение женщины сразу же нарисовало и модель кольца, и распахнутые от удивления и зависти глаза подруг, и шёпот и восхищение мужчин. Товарищ смотрел на меня, жену, сомнения коснулись его сознания, но желание выполнить любой каприз любимой взяло верх, и он молча расплатился.

Прошло полгода. В такой же дождливый день он снова заглянул ко мне. Зная, что Martell водится у меня всегда, после третьей рюмочки товарищ осторожно, словно боясь сказать лишнего, поведал о пришедших в его жизнь проблемах. Сначала жена стала жаловаться на свою работу, потом сказала, что обладатель двухкаратного бриллианта не может кусать заусенцы, выдавливать прыщи и разглаживать чужие морщины, и поэтому закрыла свой маленький косметический кабинет на большой амбарный замок. Потом отдых в Египте, Турции и Болгарии в её понимании стал только для плебеев, и, чтобы выгулять свой бриллиант, женщина поехала на красивом белоснежном лайнере в круиз по Средиземному морю одна.

В следующий раз он пришёл ко мне через год. Семьи уже не было. Сын после развода остался жить с ним, а мама, попробовав нескольких не очень состоятельных любовников, в конце концов нашла себе подходящего спонсора и жила в своё удовольствие, не работая и постоянно путешествуя.

– Глупая женщина, – перебила Сергея дама. – Все эти новоявленные косметологи без медицинского образования, с сертификатами об окончании месячных курсов, эти любовницы богатых олигархов, строящие себе косметические салоны, – все они, как сороки, на блестящее летят, думая, что косметология – это кремы и поглаживания. Я признаю и уважаю только тех женщин, которые независимо от семейного достатка ходят на работу и пытаются утвердить себя в жизни. История, которую вы рассказали, – банальна и растиражирована на земле миллионными экземплярами.

– Соглашусь с вами, женщина не очень умна, но именно такие, как она, становятся легкой добычей алмаза, а потом и его жертвой. – Сергей привстал, снова налил даме чаю и продолжил: – У этой истории плохой конец, и именно поэтому я привёл её в пример.

Я не видел товарища семь лет и, однажды встретив на улице, с трудом узнал – тот поседел, раздобрел и стал дедушкой. Спросив о бывшей жене просто так, из любопытства, узнал, что она борется в швейцарской клинике с раком лёгких. Бриллиант с пике сначала справился с душой, заставив расцвести тщеславие, а потом и с телом, спроецировав свою черноту на лёгкие. Вот так уголёк из недр земли, пройдя через печи дьявола, стал сначала объектом обожания и радости, а потом и смертельной болезнью человека.

– Ну это может быть простым совпадением. И потом, любой пример – это частное, а вы обобщаете и выводите некую теорию, – дама посмотрела на часы. Время, которое она отвела себе на общение в ювелирном магазине, подходило к концу. – Вы сказали, что я в своих намерениях приобрести бриллиант уже выполнила два необходимых условия. Интересно узнать, какое третье?

– Деньги. Уверен, вам известно, что вся атмосфера вокруг этого слова и понятия полностью принадлежит демону. Именно с помощью тёмных сил человек становится богатым. Обладание большим состоянием не выделяет человека в глазах Бога, зато демоны поднимали на пьедестал победы каждого, кто ради наживы шёл на обман, предательство и подлость.

– Подождите, подождите! Вы что, хотите сказать, что каждый богатый человек является слугой дьявола? – дама нервничала, разговор ей явно не нравился, мысли, что её драгоценное время тратится впустую, кололи сознание желанием как можно резче, одной фразой прекратить никчёмный разговор.

– Для меня это бесспорно! – словно не замечая нервозности собеседника, спокойно произнёс Сергей. – Прожив шестьдесят три года и побывав во многих странах, я никогда не встречал людей, чьё состояние было нажито честно и праведно. Колониальные разграбления, войны, стремление к власти, новые технологии, офшорные схемы сокрытия налогов – всё, что придумано человечеством, служит только личному обогащению. Но, как говорят на Востоке, во всем тёмном есть светлое, во всём сильном – слабое, а во всём плохом – хорошее, а это значит, что на земле есть люди, которые свои деньги зарабатывают честно. Поэтому третьим условием приобретения бриллианта будет ваша совесть, которая точно знает, каким образом формируются ваши доходы и на какую прибыль от сделок вы хотите купить камень ценой более ста восьмидесяти тысяч долларов США.

– Послушайте, вам не кажется, что вы уже переходите границы? – произнесла она резко. Взгляд её жёстким рентгеном пронзил собеседника. – Знаете, о чем я думаю? – спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Вы морочите мне голову второй час, пытаетесь вывести из себя дурацкими рассуждениями о дьяволе и его роли в создании алмаза, а на самом деле просто не имеете нужного камня.

Сергей поднялся, подошёл к сейфу и достал прозрачную пластиковую коробочку, где на белом поролоне лежал бриллиант.

– Пожалуйста, – мужчина положил коробочку перед дамой и вернулся в своё кресло. – Смотрите.

Когда дама взяла камень в руки, а свет, выставленный так, чтобы именно в этом месте клиент мог поймать его отражение от граней, девять и три десятых миллиметра в диаметре рундиста, стёрли всё, что было до этого мгновения. Магия рождённого миллионы лет назад камня, словно из открытого ящика Пандоры, вырвалась из плена веков и атаковала женщину. Ей показалось, что все пятьдесят семь граней бриллианта, взявшись за руки, единой силой открыли потайные двери её сознания и завладели им, произнося в голове только одну фразу: «это он».

Сергей не мешал. Он хорошо знал, что такое заглянуть в отражённый алмазный свет. Много лет он мотался по африканским странам в поисках быстрых денег. Близость алмазов, их блеск, мысли о том, как много он может заработать, когда принесёт их на биржу, были светом в конце очень тёмного и опасного туннеля. Чередуя проблемы, неприятности и беды, он, многократно начиная, надеялся, что в конце концов удача придёт к нему. Но однажды, сдавшись на милость обстоятельств, сказал себе, что душа его, живущая в мире с Богом, и тело, ищущее награду от демона, никогда не договорятся. Устав метаться между желаниями тела и чувствами, идущими от души, он перестал искать счастья в алмазах и вернулся к обычной жизни, так и не став богатым.

– Ну, что скажете? – нарушил он затянувшееся молчание. – Вы готовы сами себе ответить на третий вопрос? Если ничего в вашем сознании не мешает вам купить этот камень, узнав от меня о трёх необходимых условиях, то вот бриллиант, и вот я, готовый принять любой способ оплаты.

Женщина ещё несколько минут помолчала, потом отодвинула от себя бриллиант, встала и не оглядываясь вышла из магазина.

Сергей улыбнулся. В этом месяце это был уже третий человек, который, раздумывая о своей жизни, не отважился покупать уголёк из печей демона.

Разговор и мысли, пришедшие ясным видением, подтолкнули мужчину к столу, и он, раскрыв сафьяновый блокнот, открутил колпачок вечного пера и начал писать:

«К римскому императору на приём пришла женщина, она была свободной и с гордостью носила имя – гражданка.

Император слушал её и думал. Она была убедительна в своей просьбе разрешения носить украшения в повседневной жизни, как это делала знать. Когда довольная и счастливая она ушла, летописец попросил императора пояснить для записи в книгу мудрых мыслей причину дарования обычной гражданке привилегии аристократии.

– Что ж, пиши, – сказал император, – мир был до нас и останется после. Всё для чего-то создано и существует. Гордыня этой женщины привела её ко мне. Получив разрешение надевать украшения на улицу, но не имея денег на охрану, она выйдет в город, оберегаемая только своим мужем. Рано или поздно грабитель, увидев в женщине лёгкую поживу, нападёт на неё, муж заступится и погибнет от удара ножа. Грабитель, продав ростовщику еврею украшение, пойдёт с друзьями гулять и пить вино, городская стража столкнётся с его пьяным куражом на узкой улице. Стражник убьёт его, но получит удар ножа в руку, будет долго болеть и в конце концов умрёт, оставив жену и маленького сына без средств к существованию. Женщина, сопротивляясь судьбе, будет пить и приводить в дом мужчин, мальчик вырастет без отца, под ночные стоны матери и пьяные крики. Потом он попадёт в подростковую банду и в день своего совершеннолетия зарежет гражданку, решившую выгулять свои дорогие украшения. И это будет повторяться снова и снова, поднимаясь по спирали времени. – Император посмотрел на летописца и добавил: – Мой отец Веспасиан строил Колизей восемь лет и умер, не дождавшись открытия. Закончив творение отца, я устроил самый большой в истории Рима стодневный праздник. Во благо развлечения были убиты тысячи животных, гладиаторы, умирая, не дождались пощады толпы, потому что, желая крови, большой палец ликующих и счастливых граждан почти всегда указывал вниз. Я дал этим людям всё, что они хотели: хлеба, зрелищ и права Бога – даровать жизнь и смерть. И когда пришло время решать мою судьбу, эта же самая толпа отвергла мой союз с Береникой, дочерью иудейского царя. И больше всех выказывали недовольство римские женщины, женщины, которые покупали пот погибших гладиаторов и со сладострастием наносили его на своё тело. Женщины, которые платили за ночь с рабом-гладиатором, победившим на арене, не захотели, чтобы я, римлянин, взял себе в жёны иудейку. Люди не помнят добра и не знают жалости, поэтому, если бы Зевс решил судить каждого человека по справедливости, то на земле бы остались только дети.

После смерти покаяния нет

Утро может быть разным, но хорошо, когда оно протекает обычно и до мелочей, до деталей знакомо. Движения за чашкой, к кофе-машине, холодильнику, пульту телевизора, форточке – спокойные, идущие в привычной последовательности и приносящие чувство уверенности. Вкусы, запахи тоже участвуют в создании утреннего настроения. Они должны быть незаметными, чтобы не нарушать течение мысли.

Сергей ценил это, поэтому, завтракая, каждый раз проходил взглядом по стоящим и висящим на крючках предметам, отмечая их неподвижность в меняющемся мире. Вдруг в самом углу столешницы, рядом с бутылкой оливкового масла, он заметил черный, похожий на зёрнышко комочек. Он подошёл ближе и, поправив очки, стал всматриваться в эту неизвестность, ещё вчера отсутствующую.

– Так-так-так, – произнёс он задумчиво, – похоже, ночью у меня были гости. Мышка-норушка оставила свои экскременты и, наверное, где-то что-то погрызла. – Сергей принялся открывать ящики, проверяя упаковки круп, макарон и хлеба. Детективная забава, направленная на расследование похождений грызуна, принесла ему чувство особенности наступающего утра. Азарт охотника, идущего по следу, заставил открыть компьютер и посмотреть, как же мирное население страны борется с угрозой заражения продуктов питания опасными инфекциями, передающимися человечеству мышиной армией.

– «Насыпьте в муку цемент… – стал он читать советы опытных борцов с грызунами, – а рядом поставьте блюдце с водой. Когда мышка поест, а потом запьет, в её организме образуется раствор бетона, он закупорит кишечник и животное погибнет… Разбейте бутылку, возьмите осколок стекла и перетрите его в мелкую пыль, потом поваляйте кусочек сыра в полученном порошке и сделайте так, чтобы мышка скорее его нашла…» Да, – иронично произнёс Сергей, – люди научились бороться с теми, кто им не нравится. А главное, делают это с выдумкой. Новейшие конструкции мышеловок, перебивающие позвоночник, яды, созданные в химических лабораториях, стекло и цемент – это всё творения современного человека. А как просто решался этот вопрос раньше! Приносишь в дом кошку – и для души радость, и мышки место своё знают. Да, – повторил он снова, – нужно купить кота.

Эта мысль ещё какое-то время, пока он принимал душ и брился, согревала его сознание, но день начинался, и заботы вернули его в повседневность.

Заперев входную дверь на два замка, он бодрым шагом преодолел лестничные пролёты и вышел на улицу. Солнца, как обычно, не было. У подъезда на лавочке сидела молодая женщина, набирающая на телефоне сообщение. Она резко вскидывала голову, бросая взгляд на играющего в песочнице ребёнка, и возвращалась к переписке, виртуозно бегая пальцами по кнопкам аппарата.

– Здравствуйте! – обратился Сергей к девушке.

– Да, здравствуйте… – сказала она еле слышно, рассматривая мужчину.

– Скажите, а как вы относитесь к маленьким серым мышкам? – спросил он, улыбаясь. – Или вы принадлежите к той части человечества, которая, боясь и брезгуя, всеми силами старается накормить грызунов толчёным стеклом?

– Что?.. – произнесла она растерянно и перевела взгляд на ребёнка. – Малыш, я сколько раз тебе буду говорить! Нельзя есть песок! Быстро всё выплюнь! Извините, – девушка пристально посмотрела на Сергея, – я не поняла, что вы спросили?

– Малыш, малыш, малыш, – многозначительно произнёс мужчина. – Little Boy. «Малыш». Так назвали атомную бомбу, сброшенную на японский город Хиросима. В секунду взрыва более восьмидесяти тысяч человек исчезло, распавшись на молекулы. Температура под плазменным шаром взрыва достигла четырёх тысяч градусов. Домашние животные, птицы, насекомые сгорели, а тела их превратились в уголь… Я спросил, нравятся ли вам мыши? Или вы тоже готовы убивать их только за то, что они оставляют свои экскременты на кухонном столе?

– Вы очень странный, – произнесла она растерянно. Её голос дрожал, а глаза выражали испуг.

– Мне это известно, – Сергей тяжело вздохнул и пошёл к своему ювелирному магазину. Неожиданно ясно в его сознании появился звук лязгающих траками танков, свистящих мин, кричащих от боли людей, – это война открыла двери воспоминаний, осветив лучом давно прошедшие события.

Был конец лета, февраль две тысячи второго года. В ангольской провинции Квандо-Кубанго в результате специальной операции военной разведки был убит лидер партизанской группировки УНИТА Жонаш Савимби. Многочисленные группы партизан, потеряв своего руководителя, стали метаться по стране, пытаясь выжить в сражениях с правительственными войсками.

В это время Сергей находился в городе Милонга на юге страны. Он входил в специально сформированную группу подразделения военной разведки. Её возглавлял майор Кузнецов, получивший орден Красной Звезды за освобождение районного центра Шатой во Второй чеченской войне.

– Геммолог, собирайся, – отчётливо услышал он через некоторое время голос командира, – получен приказ, по реке Кубанго малым ходом сплавляется баржа. Есть информация, что на ней вывозится контейнер с алмазами. Моя задача перехватить, твоя – проверить подлинность и определить стоимость.

Через два дня пути отряд, состоящий из пяти кубинских и пяти российских офицеров, добрался до реки и, выбрав место для засады, стал готовиться к встрече с партизанами.

Он помнил, как ночь перед боем дышала звуками. Она наполняла кустарниковую саванну криками животных, шорохами и разноголосым пением насекомых. Сон приходил в уставшее тело и тут же убегал, напуганный мыслями о смерти.

Утро следующего дня началось со щелчков рации, разговоров о готовности и шуток, дергающих нервы нарочито громким смехом. Автомат АК-47, классика военных конфликтов, стал ему таким же другом, как ювелирная лупа, фильтр Челси и ультрафиолетовая лампа.

Когда солнце стало подниматься в зенит, а пот пропитал ворот и спину, огромная баржа появилась из-за поворота реки, испугав птиц. Секунды тишины пошли в обратный отсчёт, он услышал по рации приказ открыть огонь, и в одно мгновение мир наполнился летящим свинцом. Люди, спящие на палубе баржи и стоящие в рубке у штурвала, погибли, даже не успев понять, что перешли из мира живых во владения Аида.

Баржа, потеряв управление, стала приближаться к правому берегу, и через пару минут её ржавый нос воткнулся в песок.

Рация снова включилась.

– Все, кроме геммолога, ко мне, – услышал он голос майора в наушнике, – идём на баржу. Задача – проверить помещения и найти курьера с алмазами.

Резкий звук клаксона, соединившись с визгом резины, в мгновение вернул его из воспоминаний на московскую улицу.

– Ты что, старый пень, совсем офигел?! Вылез на дорогу, так крути башкой во все стороны – глядишь, живой домой вернёшься.

Сергей посмотрел по сторонам, убедился, что инстинкты и память ног вели его правильной дорогой, а пешеходная зебра, на которой он стоял в настоящий момент, рождала желание ответить незнакомке.

– Девушка, – улыбнулся он, – здесь нет светофора, а значит, для вас действует правило остановиться и пропустить вступившего на переход пешехода.

– Правило? – произнесла женщина с удивлением, настоянным на брезгливости и пренебрежении. – Ты что, прямо из деревни в Москву пришёл? Что, в вашем Урюпотараканске колбаса закончилась? Ты хоть понимаешь, что я тебя заметила в последний момент? Сейчас сбила бы тебя к чертовой матери, а потом адвокаты моего любовника дали бы денег ментам, следаку, открывшему дело, судье и свидетелям, которые искренне и под присягой рассказали бы о том, как ты бросился ко мне под автомобиль. Хочешь и дальше приезжать в этот город – забудь слово «правило».

Сергей сделал два шага к машине, посмотрел на украшения женщины и спокойно произнёс:

– У вас на правой руке кольцо Cartier c очень хорошим каратным бриллиантом, на левой – золотые часы этого же бренда, а вот в ушах гвоздики, сделанные армянским ювелиром более пятнадцати лет назад. Думаю, вам уже пора определиться – вы переступающая через приличия женщина или живущая воспоминаниями юности девушка, звонящая по выходным маме. Вот, – он достал из кармана пиджака визитку и протянул её незнакомке, – в сотне метров отсюда ювелирный магазин «Соломон». Заходите, я помогу вам удержать прошлое, подобрав к серёжкам кольцо, или задорого продам будущее.

Сергей улыбнулся ещё раз, развернулся и пошёл дальше, слыша, как поднимается водительское стекло и трогается с места большая красивая машина.

К сожалению, маленький отрезок пути до магазина не вернул ему воспоминаний. Мысль, что девушка и её автомобиль испугали их, развеселила его, вернув утреннее настроение.

Немного провозившись с ключами, он вошёл внутрь магазина и тут же услышал треск старого, с наборным диском телефона.

– Привет, мы встречаемся? У тебя ничего не поменялось?

– Миша, дорогой, конечно нет! Жду тебя и уже бегу наливать коньяк.

– Нет, нет и ещё раз нет! Я с этим зельем завязал. Хрустальная хрупкость пьяной души передалась моим сосудам, доктора говорят о надвигающихся проблемах. Поэтому чай и только чай. Пока.

Сергей вернул трубку телефона на рычаги. Тишина дала ему возможность прислушаться к себе. Он снял пиджак, сел в кресло и закрыл глаза. Ему очень захотелось вернуться к воспоминаниям. Минут пять он сидел в ожидании, отгоняя другие мысли, и наконец почувствовал, как воображение очертило контуры баржи, каюту капитана, лежащего на полу курьера и металлический ящик, похожий на контейнер.

– Тут мы его не откроем, – сжимая правой рукой ствол СВД, произнёс майор, – а эта слизь, – толкнул он прикладом винтовки негра, лежащего на полу, – кода не знает.

– Я видел такие контейнеры, – уверенно произнёс Сергей, – это продукция «Де Бирса». Вот только как он оказался у партизан?

– Алмазы в обмен на оружие. Всё руководство УНИТА – это алмазные короли Африки, а рабами у них простые жители. За мамалыгу и бутылку воды они роют и моют почти на всей территории Анголы.

– Ворток! – в каюту стремительно вошёл кубинский офицер, одетый в национальную форму солдата Анголы. – В нижних трюмах баржи две сотни людей. Похоже, это какое-то племя. На африкаанс не говорят, по-португальски не понимают, все в лохмотьях, измождённые, грязные, есть старики, женщины и дети!

– Ну вот! – обратился к Сергею майор. – Помяни чёрта, и он явится без промедления и с мешком, полным подарков.

– Майор, – в каюту вошёл ещё один кубинец, – дозор сообщает, в километре от нас замечены пять открытых грузовиков, в них партизан как сельдей в бочке. Не понимаю! Мы всё зачистили, никто не мог связаться с подмогой и сообщить наши координаты, а они едут прямо на нас.

– Контейнер! – перебил офицера Сергей. – Он наверняка снабжён радиомаяком.

– Командир, – вновь заработала рация майора, – в рубке и на палубе полно ящиков с оружием, старатели говорят, что далеко с женщинами и детьми им не уйти. Они просят автоматы, хотят сражаться вместе.

– Всем внимание, слушать приказ, – Михаил включил громкую связь, – кубинцы перемещаются на левый фланг и сидят там в кустарнике тихо, как мышки. Ребята, разведка, вы делитесь – трое на правый край, двое на верхнюю палубу. Старателей расположить на берегу перед баржей. Я с оптикой в рубку. Сергей, – он посмотрел на геммолога, – остаёшься охранять контейнер. Всё, разбегаемся, гости будут с минуты на минуту.

Открывшаяся дверь ювелирного качнула язык колокольчика, и помещение наполнилось электронным звоном.

Хозяин магазина открыл глаза. На пороге стоял человек-гора. Сергей узнал его сразу, хотя время избороздило лицо глубокими морщинами и окрасило виски: перед ним стоял тот самый майор военной разведки, прозванный товарищами Ворток – за упорство и рождение в год Кабана.

– Брат! – раскатисто произнёс Михаил и сгрёб в охапку вставшего с кресла Сергея. – Шестнадцать лет прошло, а ты всё такой же, словно вчера расстались! Вот что значит иметь дело с бриллиантами – они шагнули к нам из вечности, и ты рядом с ними не стареешь. Дай-ка я тебя еще раз обниму, – и он снова прижал к себе товарища, на этот раз более искренне.

Ещё какое-то время они постукивали друг друга по плечам, шутили, постепенно подходя к воспоминаниям и событиям, объединившим их когда-то очень давно.

– Представь, – с интересом продолжил разговор Сергей, – я сегодня всё утро тебя вспоминаю. Как раз прямо перед твоим приходом остановился на эпизоде нашего расставания в каюте капитана. Ты приказал мне караулить контейнер, а сам ушёл с офицерами отбивать атаку унитовских партизан. Я тогда минут сорок сидел как на иголках, не знал, что и думать. Иллюминаторы каюты выходили на противоположную сторону, мне ничего не видно, зато слышно – пулемёты трещат, гранаты рвутся, подствольники булькают, крики, а потом раз – и все стихло. Ох и нагнала же на меня страха эта тишина. Автомат с предохранителя снял, весь испариной покрылся, но, слава богу, за мной Ваня пришёл, царство ему небесное, – Сергей перекрестился и продолжил: – Мне так хотелось на поле боя посмотреть. Я ведь до сих пор не знаю, сколько тогда человек погибло и кто из твоих людей пострадал…

– Война, – усаживаясь в кресло напротив стола, жёстко произнёс Михаил. – Мы убивали, нас убивали, вот только узнать бы, ради чего всё это было? Сколько лет прошло, а меня мучает один вопрос: камни, которые мы таскали из Анголы в Намибию, хотя бы немного попали в государственный карман или набили заграничные счета чиновников и генералов? Думаю, ты знаешь ответ и наконец-то расскажешь мне правду.

– Эх, Миша, Миша, таким простым людям, как мы с тобой, искать правды очень опасно. Хотя бы потому, что можно лишиться последних иллюзий. Ты забыл? В те годы страна была похожа на пудинг, дрожащий на ветру. Ты без работы, я с гривенника на рубль перебиваюсь, и вдруг такая удача. Меня позвали оценивать камни, тебя – их охранять, а если понадобится, то и отбирать у плохих и кровожадных партизан. Мы были частью механизма и получали деньги за то, что хорошо делали свою работу.

– А кто создал этот механизм? Сегодня ты уже можешь рассказать, за что мы оставили на съедение животным более двух сотен трупов на берегу реки? За что снайпер убил Ваню, лейтенанта, приехавшего в Африку заработать немного денег? На чьих руках, кроме меня, кровь тех событий? Дай мне возможность хотя бы мысленно разделить с этими людьми ответственность и грех смерти!

– Хорошо, я расскажу тебе, – Сергей включил чайник. Пока тот закипал, оба молчали.

– Только начну с метафоры, – продолжил он, протягивая крепкий чай товарищу. – Зимой почти каждый день Бог, если ты в него веришь, или природа, если нет, посылают на землю белый пушистый снег. Мы же с тобой живём в таком городе, где снег, коснувшись земли, сразу становится грязным. В Африке, – приступил к рассказу Сергей, – есть два основных направления алмазного бизнеса. Первый – это добыча и продажа рафа, природного алмаза. ЮАР – лидер и законодатель этого процесса. Страна известна всему миру провинцией Кимберли, рекой Оранжевая и братьями Де Бирс, создавшими самую крупную компанию по продаже алмазов и бриллиантов. Но первые успехи братьев и тех, кто искал счастья в алмазных ручьях, сменились тяжёлой изнурительной работой и ростом себестоимости. Добыча стала требовать более масштабных земляных работ, новых технологий, и люди, привыкшие пить чай из фарфора De Lamerie, ездить на Rolls-Royce и не торопиться на работу, не захотели мириться со снижением своего уровня жизни. Объединив капиталы, они привязали верёвочки к президентам ряда африканских стран и стали дёргать за них по своему усмотрению. Периодически возникающие на материке войны, перевороты и конфликты преследовали одну цель – алмазы должны были попасть в руки компании «Де Бирс». И Ангола, Либерия, Сьерра-Леоне, Кот-д’Ивуар, Демократическая Республика Конго, Зимбабве стали поставщиками так называемых «кровавых алмазов», – Сергей отпил чай. Он видел, как напряжённо слушает его майор. – Ты можешь представить, какое количество людей погибло ради денег, получаемых от продажи одного кристалла? Можешь понять масштаб трагедии и цинизм парадокса? Голод и нищета обгладывают кости миллионов африканцев, живущих на самом богатом континенте планеты.

– Подожди, – Михаил сделал глоток уже остывшего чая, – я не понимаю, как такое количество контрабанды, накопленной в ЮАР, становится продукцией алмазной биржи? Как на этих преступлениях зарабатываются легальные, облагаемые доходом деньги?

– Зрители в цирке тоже постоянно гадают, как факир из шляпы достаёт зайца. Исполнитель фокуса знает ответ на этот вопрос, но никогда не раскроет тайны своего мастерства. А наши «фокусники» будут покруче цирковых. Представь, что один из генералов УНИТА переправил свои личные алмазы в ЮАР. У камней нет кимберлитового протокола – сертификата происхождения. Но в стране работают десятки лицензированных компаний с правом поиска и добычи алмазов. Достаточно одного человека, который подбросит в породу несколько кристаллов, машина их найдёт и доставит в накопитель. Потом камушки попадают в журнал регистрации и получают «прописку».

– А разве геммологи, которые смотрят эти камни, – перебил ювелира Михаил, – по внутреннему строению не понимают, что они из разных месторождений?

– О! – улыбнулся Сергей и внимательно посмотрел на товарища. Вопрос был отличный, из разряда профессиональных. – Конечно, хороший специалист с такой задачей справится. Но вернёмся к метафоре о снеге. Хочешь быть честным, белым и пушистым – лежи за городом в полях и лесах. Хочешь быть богатым и работать в престижной, «добывающей» алмазы компании – используй свои знания на то, чтобы объяснить невозможное. Чужих там нет, а свои, сомкнув ряды, годами идут к личному благополучию и не любят, когда им кто-то мешает и задаёт вопросы, похожие на твой.

– Да, – задумчиво произнёс Михаил, – получается, что вся эта империя держится на обмане?

– Никогда не слышал, чтобы состояния зарабатывались за станком или штурвалом комбайна. Обман – цементирующая часть любого преступления. И второе направление алмазного бизнеса, созданного нашими чиновниками и генералами, является ещё одним тому подтверждением. Его принципиальное отличие от первого заключается в том, что нелегально добытый алмаз гранили, полученный бриллиант сертифицировали и продавали на биржах и чёрных рынках Армении и Ливана. Мы с тобой были частью этого плана – ты доставлял в Виндхук алмазные контейнеры, а я их вскрывал и проводил оценку камней. Уверен, ты много раз задавал себе один и тот же вопрос: почему контейнеры из Анголы везли в Намибию?

– Да, я неоднократно спрашивал об этом шефа, – Михаил поднялся и стал нервно ходить по магазину, – но никогда не получал ответа.

– Так именно в этом и состоит тайна, – Сергей говорил спокойно и уверенно, – но, чтобы разгадать её, нам нужно вернуться во времена президента Ельцина. Тогда его личным представителем в Анголе был бухарский еврей Лев Ливенсон. В его обязанности входило осуществлять контроль за добычей алмазов на месторождении Катока, принадлежащем России на шестьдесят процентов. А так как в те времена вновь испечённые олигархи «приватизировали» в свой карман то, за что отвечали перед государством, Ливенсон не стал исключением и добываемые в месторождении камни присваивал себе. Понимая, что алмазный бизнес в Африке это вотчина «Де Бирса» и сунуться в него не удастся, он принимает решение идти своим путем и начинает строить два завода по огранке, один под Ереваном, а вот второй в Виндхуке. Тогда президентом Намибии был Сэм Нуйома, друг всех советских граждан, он прошёл обучение в Высшей партийной школе ЦК КПСС и очень любил марксизм. Лёва быстро находит с президентом общий язык, создаётся советско-намибийское Общество дружбы, граждане России без визы посещают страну и строят на окраине Виндхука завод по огранке алмазов. Потом он летит в Москву, находит нужных людей с должностями и делает твоего непосредственного шефа своим компаньоном.

При этих словах Михаил остановился, было видно, как его нервы набросились на жевательные мышцы лица, заставляя желваки ходить ходуном.

– Поставка алмазов на завод в Намибии была делом решённым. Под видом оказания помощи национальной армии Анголы в страну вошли офицеры, прошедшие войну в Чечне. Получая прямые указания от генерала, они перехватывали алмазы унитовских партизан и везли их в Намибию, чему ты являешься живым примером. Потом алмазы поступали на завод, их гранили и продавали. Но два года назад твой шеф неожиданно погибает в автомобильной катастрофе. Хотя у меня есть большие сомнения относительно его смерти.

– Что ты хочешь сказать? – майор опустился в кресло, его лицо выражало готовность идти в последний бой.

– Миша, дорогой, ты что так разволновался? На тебя смотреть страшно, прямо демон войны.

– Сволочи все! На наших костях себе красивую жизнь построили. У меня до сих пор в ушах стоит крик матери Ивана, когда я привёз его домой в цинковом гробу. Живу в съёмной однушке, пустыми бутылками водки все углы забиты, семья рассыпалась, дочь забыла мой номер телефона. Я эту девочку столько лет по жизни на руках нёс, последнее отдавал, всё делал, чтобы она ни в чём не нуждалась, а в результате остался один, – он замолчал и тихо добавил: – Сердце болит, душа злобой порабощена, жить не хочется.

Сергей смотрел на товарища и понимал, как глубоко и больно поражён тот мыслями, загнавшими его в тупик. Чувствовал, что слова, сказанные другом, были рассчитаны вызвать помощь и поддержку. Последние слова в защиту его запутанной жизни.

– Миша, прошлого не исправить, – спокойно произнёс Сергей. – Скажу тебе, как Соломон, недостатки дочери – это неудачи отца, но это должно быть твоей единственной болью. Всё остальное выправится и изменится само. Твой великий генерал погиб, а значит, деньги, полученные от реализации кровавых бриллиантов, ему не помогли, а может, и того хуже, именно они его на тот свет и отправили. Ливенсон тяжело болен, жить ему осталось считаные месяцы. Нуйома президентское кресло потерял. Я не знаю, что происходит с другими участниками тех событий, но уверен, что сила бриллиантов, полученных таким путём, смертельна и наказания никому из них не избежать.

С твоего разрешения, я снова вернусь к аллегории о белом снеге. Каждую зиму он падает с неба, новый и чистый, дети рождаются и рождаются, природа постоянно даёт нам шанс начать сначала, учит нас сохранять чистоту снега, воспитывать наших детей так, чтобы, став взрослыми, они не потеряли своих душ в лабиринтах Минотавра. Выкинь из головы тяжёлые мысли, перестань казнить себя за отношения с дочерью, ты свой отцовский долг выполнил, она выросла, не звонит, не пишет и не интересуется тобой – прости её. Сейчас ей противостоят силы зла, они заполняют пустоту души и лишают любви. Твой ангел-хранитель уже помогает ей, она думает о тебе и идёт по дороге понимания того, что после смерти покаяния нет.

Миша на прощание крепко обнял товарища, сделал несколько шагов к выходу, но у двери остановился и пристально посмотрел на Сергея.

– Теперь я понял, – произнёс он, улыбаясь, – почему ты так странно назвал свой магазин.

Дверь открылась, и электронный звонок снова запел свою мелодию, на этот раз говоря гостю «до свидания».

Сергей вернулся к столу. Сумерки за окном зажгли фонари, тишина и размеренность вернулись в его сознание. Мысли напомнили ему, что весь день был какой-то странный: мышка, девушка с телефоном, хозяйка жизни на дорогой машине, воспоминания, майор, терзающийся прошлым, и алмазы, побеждающие людей.

Он сел в кресло, открыл свой блокнот и начал писать:

«Бабушка, урождённая графиня Мирская, к февралю тысяча девятьсот сорок второго года оставшись с внучкой без средств существования в осажденном немцами Ленинграде, пришла на Сенной рынок, сжимая в руке последнюю реликвию и память своего рода – брошь Карла Фаберже с изображением купидона, обрамлённого двумя рядами бриллиантов, закреплённых в гильошированной эмали.

– Что это? – брезгливо произнёс спекулянт, разглядывая принятое из рук графини украшение, – камушки мелкие, золота совсем чуть-чуть. Могу дать буханку хлеб а, два килограмма мяса и пачку кускового сахара.

– Это же Фаберже, – слабым голосом произнесла Мирская, – брошь была подарена моей маме великой княжной…

– На, – перебил её спекулянт, – возвращая в сухую обветренную ладонь графини украшение, – грызи её сколько хочешь, только завтра тебе и этого не дадут.

Через два месяца специально созданный санитарный отряд, обходя дома, нашёл в квартире два трупа, лежащих в кровати под грудой одеял. Старая женщина прижимала к себе девочку десяти лет с голубыми ленточками в косичках.

В пятнадцатую годовщину Победы над фашистской Германией на Пискарёвском кладбище открывался мемориал погибшим в годы блокады ленинградцам. Среди приглашённых был почётный пенсионер и соратник Жданова, рядом с ним в шерстяном платье стояла его жена. На груди женщины была брошь с изображением купидона, обрамлённого двумя рядами бриллиантов».

Сергей перестал писать, посмотрел за окно на город, почувствовал, как в его мысли пришли рассуждения Соломона, и подвёл итог:

«Не было и нет на земле беспечального места, и люди очень стараются, чтобы так было впредь».

Закрыв блокнот, Сергей выключил свет, вышел из магазина и всю дорогу до дома мысленно переписывал последние строчки, понимая, что это надежда, живущая в его сознании, пытается хоть немного смягчить безысходность написанного.

Третий порядок

– Так, друзья мои, – Сергей обвёл взглядом аудиторию. Второй год он читал лекции будущим геофизикам, – сегодня мы разделимся. Левая от меня сторона будет пытаться объяснить явления, о которых пойдёт речь в сегодняшней лекции, а правая будет сомневаться и опровергать.

– А что будет делать середина? – весело произнёс долговязый парень, взглядом ища у сидящих рядом товарищей поддержки.

– Хороший и своевременный вопрос, – разглядывая юношу, продолжил преподаватель. – Если стороны не возражают, давайте всех, кто сидит выше и ниже молодого человека, считать золотой серединой и судьями всех возникших споров. Пусть они поднятием рук голосуют за лучшую версию или отличное её опровержение.

По залу пробежал весёлый ропот. Улыбки, перешёптывания ещё какое-то время гуляли по аудитории, но как только Сергей взял в руки мел и пошёл к доске, всё стихло. Он почувствовал, как жадно и внимательно вчитываются студенты в каждую написанную им букву.

– Итак, – он закончил писать и повернулся к аудитории, – тема сегодняшней лекции – алмазы третьего порядка. – Зал молчал, присутствующие мысленно заглядывали в свои знания, но ничего там не находили. – Давайте чуть-чуть отступим от науки и окунёмся в мир непознанного и необъяснимого законами физики и цифрами математики. Слово «третий» подразумевает, что существует первый и второй. Сейчас я немного коснусь этих понятий, чтобы настроить ваши головы на размышления о главном. Алмазы первого порядка – это кристаллы углерода, найденные в кимберлитовых трубках старых вулканов или в руслах рек, тысячелетиями протекающих через выход вулканической лавы на поверхность земли. Эти камни понятны, их формы и включения типичны. Второй порядок – алмазы, найденные в местах падения метеоритов. Это кристаллы, полученные от энергии, высвобождаемой при ударе космического тела о нашу планету. У них чёткая симметрия, уникальная чистота, нет флуоресцентности, они балуют нас цветом фанси, но им никогда не приблизиться к камням третьего порядка. Итак, мой вопрос левой части зала: где и вследствие каких процессов зарождались камни третьего порядка? Напоминаю, рук не тянем, разрешения отвечать не спрашиваем, реплика с места и быстрый блиц-ответ правых. Начали!

Аудитория пришла в движение. Левые говорили о добыче алмазов на шельфах и в океанах, правые отрицали, объясняя тем, что природой зарождения кристаллов углерода всё равно оставались вулканы.

– А что по этому поводу думают судьи? – остановил вопросом разгоревшуюся полемику Сергей. – Кто может подвести черту и подвести итог?

– Я! – Долговязый быстро поднялся, застегнул пуговицу ворота рубашки, сделал театральную паузу порядка и начал: – Пангея! Вы все забыли о теории единства суши. Двести пятьдесят миллионов лет назад плиты составляли единое целое, и только потому, что они находятся в постоянном движении, а также в результате землетрясений и вулканической активности образовались горы и провалы, заполняемые водой. А это значит, что все алмазы зарождались при выходе лавы из недр земли и являются камнями первого порядка, поэтому ответа на вопрос о кристаллах третьего порядка мы не нашли, – юноша сел, и на этот раз без позёрства и кривляния, виновато улыбнулся.

– Молодцы! – произнёс Сергей. – Именно до этого места рассуждений дошла официальная наука, но мы с вами пойдём дальше и назовём это тайным и необъяснимым. С этого момента теории не будет, потому что мы вторгаемся на территорию сверхъестественного. Алмазы третьего порядка рождены на других планетах. Астероиды – твёрдые каменистые тела, двигающиеся по околосолнечным эллиптическим орбитам, их наибольшее скопление находится между Марсом и Юпитером. Это настоящие убийцы Земли, но именно они являются «автобусами», доставляющими нам алмазы из других миров. Пока чья-то божественная рука оберегает нас от столкновения с этими монстрами, но более мелкие из них всё-таки пробиваются через плотные слои атмосферы и, падая, оставляют воронки. Такие, например, как кратер Нгоронгоро в Танзании. Но теперь второй вопрос. Скажите мне, что в этих пришельцах такого особенного? Почему они поднялись над своими земными собратьями и какое свойство делает их уникальными?

Сотни глаз устремились на преподавателя, мухи перестали атаковать оконные стёкла, сразу несколько полицейских родилось в северных областях России. Мысли крутились в головах студентов невероятными предположениями.

– Дайте подсказку! – выкрикнул долговязый, почесав перегревшийся затылок.

– Пожалуйста, только она не продвинет вас в рассуждениях ни на шаг. В Советском Союзе сразу после войны выступал на эстраде с психологическими опытами «по чтению мыслей» некто Вольф Мессинг. Также известный как человек, обладающий гипнотическими возможностями и – особенно – даром предвидения. Он точно предсказал день капитуляции фашистской Германии, уберёг от смерти сына Сталина, предсказав катастрофу самолёта, на котором тот должен был лететь… Я могу привести ещё много примеров уникальных способностей этого человека, но в контексте нашей сегодняшней лекции мне хочется рассказать о его талисмане – голубом трёхкаратном бриллианте круглой огранки. По мнению самого Мессинга, его ассистента, жены, людей, которые были с ним близко знакомы, именно этот камень дал ему возможность заглянуть в будущее…

– Вы хотите сказать, – долговязый снова поднялся, – что алмаз третьего порядка придаёт человеку сверхъестественные возможности? Этот экстрасенс заглядывал в будущее благодаря голубому бриллианту?

Сергей улыбнулся. Юноша нравился ему своей настойчивостью, независимостью и явной аналитической хваткой.

– Тепло-о, – произнёс он, растягивая слово, – надеюсь, вторая подсказка придаст вашим рассуждениям правильное направление. Последние годы своей жизни Вольф Мессинг тяжело болел и практически не выступал перед зрителями. После удачной операции на сосуды ног он неожиданно умер. Случилось это 8 ноября 1974 года. Сотрудники КГБ, являясь его многолетней тенью, тут же отправились в квартиру, где он проживал, но ни бриллианта, ни личных дневников экстрасенса не нашли. В поисках алмаза были проведены обыски у сиделки и личного врача, служба собственной безопасности даже поставила под сомнение честность своих сотрудников, охраняющих Мессинга, но камень до сих пор не найден, а главное, он себя не проявил, то есть не передал своих возможностей другому человеку.

– Выходит, – словно подвёл итог сказанному преподавателем долговязый, – этот камень открывается не всякому. И если он прилип к чьим-то рукам только ради своей ювелирной стоимости, его дар так и не соединится со способностями человека. Тогда получается, что камни третьего порядка живут среди своих собратьев как простые бриллианты, а свой высший порядок проявляют только когда находят свой «приёмник». Но ведь этого может и не произойти. – Юноша снова сел на своё место и задумчиво произнёс: – Хотя если представить, что алмазы это и есть вечность, не умирающая и не разлагающаяся субстанция, то, переходя из рук в руки при смене поколений, шанс встречи появляется.

Аудитория молчала, Сергей мастерски держал паузу интриги. Студенты, соединяя слова и смысл услышанного, представляли себе эту встречу минерала и человека.

– Молодцы, – нарушил тишину преподаватель, – ваши рассуждения пришли к самому главному пониманию геммологии: минералы и мы, люди, созданы природой. Это родство легло в основу целой теории, позволяющей одним камням быть нашими оберегами, другим – отвечать за наше здоровье, а третьим – создать свой порядок и передать магические, сверхъестественные способности.

Яркая блондинка, сидевшая во втором ряду справа, выставила вперёд тонкие пальцы с ярким маникюром и, демонстрируя блеск каратного солитера, многозначительно произнесла: «Не важно, какой у бриллианта порядок, важно, что они лучшие друзья девушек».

Долю секунды аудитория набирала воздух в лёгкие, затем громкий заливистый смех обрушился на зал лавиной хорошего настроения и радостью осознания того, что люди, как и минералы, бывают разные.

Сергей вышел из института, взмахом руки остановил автомобиль и, назвав адрес, отправился в ювелирный магазин. Его ждал сафьяновый блокнот.

Через полчаса, не снимая легкого плаща, он сел в кресло, смахнул ворсинку с вечного пера и начал писать:

«Наполеон сидел верхом на лошади и смотрел, как под выстрелами пушек британцев погибает его гвардия, и, когда поднялись в цепи английские пехотинцы, спрятанные за вершину холма, и открыли плотный и прицельный огонь, его овеянные славой побед гвардейцы дрогнули и впервые побежали. Он смотрел и не верил своим глазам: на помощь британцам, разворачиваясь в боевые порядки, подходили прусские войска фельдмаршала фон Блюхера. Сражение при Ватерлоо было проиграно. Развернув лошадь, он двинулся в сторону стоящей невдалеке походной кареты, заправленной четвёркой гнедых. Спешившись и зайдя внутрь, Наполеон сел на мягкую кожаную подушку, провёл рукой по бархату спинки, его взгляд остановился на шпаге, и память тут же вырвала его из действительности, раздвинула пространство и перенесла на двенадцать лет назад.

– Нито, ты лучший мастер Франции, поэтому я хочу доверить тебе особую работу. Ты должен создать для меня шедевр, самую лучшую консульскую шпагу, поражающую воображение моих завистников. Возьми алмаз “Регент” и размести его в рукоятке, между двумя драконами. Их стреловидные хвосты должны крепко фиксировать камень, а в развёрнутые крылья установи бриллианты Тавернье.

– Смею заметить, – робко произнёс мастер, – “Регент” – опасный камень. Он несёт на себе древнее проклятие и погубил множество людей, прежде чем попал в Европу. Хранить его в сейфе и подпустить к себе очень близко, установив в рукоятку шпаги, – это не одно и то же. Оружие, поражённое силой этого камня, может отвернуть от вас удачу, лишив исход сражения не в вашу пользу…

– Да, – печально произнёс Наполеон, – возвращая шпагу на своё место, – мой старый добрый мастер Нито, ты оказался прав. Подлый “Регент” лишил меня военной удачи, отобрал победу и под шквальным огнём картечи английских пушек уничтожил гвардию…

– Сир, – дверь кареты открылась, на ступеньке стоял адъютант императора Гурго, – армия бежит! Я не знаю, что делать!

Наполеон вышел из кареты, посмотрел на поле боя и воскликнул:

– Почему молчат наши пушки? Заставьте их стрелять и догоняйте меня. Пора возвращаться в Париж.

– Сир, что делать с вашим походным шатром, каретой, драгоценностями? – генерал Гурго помог императору сесть на лошадь.

– Оставьте всё! Пусть “Регент” достанется фон Блюхеру и когда-нибудь этот камень украдёт победу у хвастливых пруссаков.

Наполеон ударил шпорами по крутым бокам лошади и поскакал в “сторону острова Святой Елены”, а проклятие бриллианта “Регент” перешло к немецкой армии, проигравшей обе мировые войны двадцатого столетия».

Тайное предназначение

На улице шёл дождь. Он был до того тосклив и нуден, что сравнился с потягивающей нервы зубной болью. Тучи, наевшись влаги, висели низко, ветер хотя и раздувал щёки, пытаясь сдвинуть с места плачущие ватные дирижабли, ничего не мог изменить. Промокшие до последнего пёрышка воробьи сидели на подоконнике нахохлившись, они пытались согреться, периодически стряхивая с крыльев сырость осеннего утра Москвы.

Сергей перевёл взгляд с окна на часы, посмотрел на календарь с эмблемой щита и меча, но, почувствовав громкость мыслей сидящего напротив человека, снова стал рассматривать его, пытаясь уловить настроение начальника управления «Т» ФСБ России.

– Как же ты меня утомил! И что тебе всё неймётся? Борец, тить-молотить, с коррупцией! – Полковник поднял глаза на Сергея. – Ты правда думаешь, что я зарегистрирую эту писанину? Ты посмотри, что ты пишешь! – он повысил голос и стал читать: – «Директор института сверхтвёрдых и углеродных материалов пригласил к себе президента России, показал ему установку обесцвечивания природных алмазов, показал образцы, ставшие после прохождения обработки в установке HPHT – высокого давления и высокой температуры – белыми и дорогими. Получил из фонда президента пятнадцать миллионов долларов и построил две установки, одну для отчёта перед структурами президента, а вторую в Швейцарии, на берегу озера Нёвшатель, для своего личного обогащения». То есть ты хочешь сказать, что президента и людей, которым было поручено контролировать эту работу, обманул… – он заглянул в рапорт, – Франк, директор института? Хочешь сказать, что этот еврей совсем страх потерял?

– Да, именно это я и хочу сказать, – спокойно произнёс Сергей. – Более того, в нашей службе контроль был возложен на генерал-лейтенанта Воронцова, а по ведомственной линии – на министра науки и образования. Офицер службы экономической безопасности Глеб Белов летал в Швейцарию, видел и сотрудников компании и установку, пил вино с Франком на берегу озера, всё задокументировал, подал рапорт, но бумажка попала именно к Воронцову и больше её никто не видел.

– О господи! – полковник перекрестился. – Да ты смерти моей хочешь! Президент, генерал, министр… Это всё не моего уровня разборки! Мне до пенсии нужно красные лампасы на штаны получить. Ты же у нас Соломон? Вот и сделай так, чтобы и полковники были целы, и генералы сыты. Я, – он отодвинул лист, – к этому даже приближаться не хочу.

– А ты передай это, – Сергей подвинул рапорт обратно к полковнику, – в службу собственной безопасности. И вот ещё, – он поднял с пола портфель, расстегнул массивную пряжку и выложил на стол внушительных размеров папку. – Здесь документация по установке, описание процесса получения белых алмазов из коричневых типа «2ab», записи разговоров директора института с руководителями израильских и кипрских компаний в комплексе «Ватутинки» Управления делами Президента, суммы, полученные Франком, документы на его недвижимость, да… совсем забыл, – он порылся в портфеле и достал листок, написанный странны ми крючками, – это иврит, ниже более мелко перевод. Тут говорится, что алмазная биржа Израиля сообщает о мошеннике Франке Александре Давыдовиче, взявшем кристаллы углерода со слабо-коричневым нацветом у компании All Diamond по устному договору. – Сергей сделал паузу, почувствовал внимание собеседника и продолжил: – В алмазном мире устный договор крепче печатного и каждый геммолог должен отвечать за свои слова и тем более за взятые обязательства. А поскольку директор института под своё слово принял камни без оплаты, а потом их не вернул, биржа водрузила его фотографию на доску позора.

– То есть ты хочешь, чтобы я сам своими руками создал себе имидж стукача, человека, который раскачал кресло под вышестоящим начальником, во благо…

– Да, – перебил его Сергей, – именно во благо страны и президента. А иначе для чего вы нужны? Я пришёл к тебе, рассказываю о том, что преступники уже давно сожрали обывателей и теперь воруют на доверии у самого президента, а ты вместо того, чтобы с открытым забралом броситься на врага, говоришь мне о генеральской мечте, лампасах и пенсии. Давай послушаем наш разговор со стороны, – я уговариваю тебя наказать людей, обманувших президента. А ты отказываешься.

В комнате повисла тишина, нарушаемая неритмичным падением капель воды на оцинкованный подоконник.

Полковник улыбнулся, громко ухмыльнулся и продолжил говорить:

– Послушаем разговор со стороны – это смешно, его уже слушают. Ты же у нас агентурная легенда, Соломон. Когда я пришёл в это здание работать, твои рапорты мне даже читать не давали. Неужели не понимаешь, что уровень лиц и вопросов, которые ты поднимаешь в своём рапорте, не отвечает моим возможностям. Даже у нас есть кабинеты, в которые мне никогда не войти, а про всю эту «Богемскую рапсодию», окружившую президента плотным кольцом, и говорить не приходится. Никаких наших с тобой ресурсов не хватит пробиться через ЕГО помощников и прокукарекать о вороватых окруженцах. Давай, – полковник снова отодвинул от себя листок бумаги, – забудем эту историю. Пусть директор института ворует дальше, у нас на «картошке» таких колорадских жуков столько, что одним больше, одним меньше, урожай не спасём, а мне до пенсии два года осталось. И я твоему Воронцову на совещаниях буду прямо в гланды заглядывать, пылинки с его генеральских звёзд сдувать, лишь бы чего не вышло и в сторону не вильнуло. А алмазы, которые стал клепать в своей установке Франк, получая из говна конфетку, это самая правильная награда тем, кто любым путём жаждет блистать в глазах других людей. И если кто-то хочет обладать дорогим бриллиантом, а ему впаривают искусственную подделку, то я не вижу смысла в это вмешиваться, тут шикарно работает биологический метод: хочешь извести тараканов – заведи муравьёв.

Тишина снова повисла в кабинете, но в этих помещениях она не рождала полицейских. Она вообще ничего не рождала, кроме мыслей, которые, пользуясь возможностью увернуться от записывающей аппаратуры, позволяли себе вольности и даже критику в адрес вышесидящих начальников.

– Слушай, – Сергей улыбнулся, – а может, ты прав! А может, если ни во что не вмешиваться, то всех накажет провидение. А… а, это тайное предназначение службы безопасности! Правильно, зачем стоять на страже государства, если все варятся в котле постоянного воровства. Знаешь, встретил я как-то на улице жену своего бывшего одноклассника. Хорошая женщина, искренняя, мужа в трудные минуты не бросала, много работала, словом, человек не вашего внимания. И вот она, вся такая радостная, порхающая, рассказывает мне о том, как побывала на юбилее своей подружки. Тусовка, музыканты, фуршет, шампанское рекой, тосты самые восхитительные, и такая именинница, и вот такая, и повезло-то ей в жизни, муж богатый и страстно любящий – не день рождения, а праздник души. Я её слушаю, а у неё на лице счастье живёт, так она за подругу рада. Начинаю спрашивать, о ком это она рассказывает. Называет она мне фамилию женщины и её мужа. А у меня дома в кабинете личное дело этой мадам и её любовника уже две недели как на столе лежит. Всю свою жизнь эта женщина искала, где получше и полегче, переходила от одного мужчины к другому по принципу, с кем удобнее и кто богаче, тот мой. Пыталась работать, но никогда ничего не доводила до конца и поэтому ничего не сделала и не создала своими руками. И так хотела денег, так хотела жить в путешествиях, постоянном отдыхе, что плавно притопала к чиновнику из Госимущества…

– Уж не к Васнецову ли?! – перебил Сергея полковник.

– К нему, родному, к нему самому. После того как вы объявили его в международный розыск, он, боясь разбирательств, сбежал из Лондона в Австралию, страну, которая пока ещё не задаёт вопросов о происхождении денег.

И вот я, зная очень много и про женщину юбиляра, и про вороватого чиновника, рассказываю ей истинное положение дел. Но! Выражение лица моей знакомой не меняется, она совершенно спокойно говорит мне, что не осуждает её и не видит ничего страшного в том, что они с любовником живут на украденные деньги. Её не смущает, что весь антураж юбилея сплошной обман. Понимаешь, хороший человек допускает возможность идти к цели любым путём, даже если для этого нужно менять мужчин, оставлять детей, бросать старых и больных родителей, красть то, что государство доверило охранять. Тогда я ей ничего не сказал, понял, что бесполезно, но тебе скажу. Правильно, замечательно, что ты не хочешь принимать и давать ход моему рапорту. Если уже и порядочные люди считают воровство, подлость, предательство обычным состоянием, если никого ничего не смущает и, главное, никто никого не осуждает, тогда зачем нам с тобой бороться со злом? Завтра жена моего школьного друга решит продать свою единственную радость – дачу, и её обманет ушлый риелтор, который на её деньги поедет отдыхать в Турцию с молодой подружкой, и мы с тобой тоже будем радоваться за них, желая им счастья и любви на берегах Средиземного моря.

И ведь как правильно и мудро ты говоришь о биологическом методе истребления одного вида другим. Франк построил себе дома в Новой Москве, в Швейцарии, в США. Уважаемый человек, депутат городского совета, обманул президента, поделился гешефтом с генералом и министром, сидит за столом, а в его честь произносят тосты и говорят, какой он хороший. Зачем же нам с тобой нарушать эту созданную идиллию счастья? Этот муравей победил и съел всех тараканов и теперь хозяин жизни. Да, я только теперь стал понимать истинную цель Федеральной службы безопасности. Мы не вмешиваемся, мы создаём условия для счастья женщины и её любовника, укравшего деньги на государственной службе, директора института, делающего искусственные алмазы и продающего их как настоящие, мы позволяем генералу Воронцову мечтать о должности директора ФСБ, а президенту жить с чувством, что никто из его подчинённых, никто из тех, кому он что-то поручил и доверил, его не обманывает. И, как говорят древние, стой, а в твоём случае сиди на одном месте, и то, что ты ищешь, найдёт тебя. А так как ищешь ты генеральские лампасы, то тут они к тебе и приклеятся.

– Ты сильно-то не загибай, разгибать придётся! – забирая рапорт со стола, спокойно произнёс полковник. – Иди уже, Соломон, голова болит от твоих колкостей. И когда уже тебя на пенсию отправят? Вот вы ветераны, всё вам неймётся, всё хотите чужими руками себе памятник борцов за справедливость построить. Ничего не обещаю, рапорт передам в службу собственной безопасности. Всё, не нервируй меня больше.

Сергей поднялся, вежливо раскланялся, мягко прикрыл за собой дверь, быстро прошёл по ковровой дорожке к лифту, вышел на улицу и только тогда рассмеялся.

Он отчётливо увидел, как сын полковника, выпускник Академии ФСБ с бриллиантом в ухе, вместе со своими товарищами мчится по улицам Москвы на «гелендвагене», радуясь окончанию учёбы. Его эмоции и счастье в сочетании с нарушениями правил дорожного движения взяли ножницы и спокойно отпороли красные лампасы с папиных брюк, оставив мечту полковника о генеральских звёздах несбывшейся.

Дорога до магазина прошла незаметно. Он всё думал, искал ниточку рассуждения, хотел уловить смысл и скорее его записать. Поэтому люди, звуки метро, шум улицы, вывески на домах, ползущие вдоль тротуара машины ни единой деталью не коснулись его сознания. Открывая дверь, он почувствовал, что сосуд мыслей, которые он нёс, переполнен и просится на бумагу.

Сев за стол, он медленно открыл блокнот, освободил из плена колпачка вечное перо и начал писать:

«Старший следователь по особо важным делам МГБ СССР Николай Рудаков был в трудном положении. Ему нужно было раскрыть дело о хищении картин и бриллиантов из трофейных хранилищ. Достав из верхнего ящика стола папку за номером 1762, он посмотрел на сидящего напротив него человека и стал медленно переворачивать страницы, вчитываясь в содержание предыдущих допросов.

– Лидия Андреевна, – спокойно произнёс следователь, – у вас произведён обыск, обнаружено сто тридцать две картины известных художников и дорогие ювелирные украшения с бриллиантами работы европейских мастеров. Кроме того, на квартире вашей бывшей няни Егоровой в тайнике на кухне под плитой найдено двести восемь бриллиантов, а также изумруды, сапфиры, рубины, жемчуг, платиновые и золотые изделия. Поясните, как картины Кустодиева, Шишкина, Репина, Поленова, Серова, Врубеля, Васнецова, Айвазовского, Левитана, Брюллова, вывезенные немцами из наших музеев во время оккупации, попали к вам? Хочу напомнить, что ваш муж, генерал Крюков, в своих показаниях признаёт факт хищения освобождённых в Германии трофеев, а также говорит, что большинство украшений приобреталось вами за деньги, получаемые от концертной деятельности.

Женщина тяжело вздохнула, её допросы шли утром, днём, вечером, бывало, и ночью, и, казалось, им не будет конца.

– Скажите мне, зачем? Вы ведь даже не разбираетесь в живописи, для вас ничего не значат фамилии известных французских ювелиров. Зачем вам с мужем нужно было столько воровать? Вы можете объяснить, как случилось, что вы, известная, любимая певица, в своей другой жизни вор и спекулянт? На какой чёрный день собрано такое количество ковров, хрусталя, сервизов? Сколько украшений за раз вы можете на себя надеть? Почему вы, не воевавший человек, с радостью носите на платье боевой орден Отечественной войны первой степени?

– В 1947 году решением правительства, – слабым голосом ответила женщина, – этот орден как незаконно выданный у меня отобрали.

– Вы больной человек, – следователь перевернул несколько листков дела. – У вас катар, хроническое воспаление желчного пузыря и печени, вегетативный невроз. Вам сейчас дадут десять лет лагерей и всё, слышите, всё конфискуют».

Сергей перестал писать. Мысли попробовали найти ответ женщины на вопрос следователя, перебрали несколько вариантов, искали логику и смысл, но, не найдя ничего, сдались, подтолкнув к написанию только одной фразы:

«Никогда и никому ни в какие времена не удавалось победить алчность, искоренить в людях мамоновы желания. Запретить людям есть “райские” яблоки, но разрешить демонам их предлагать – великая мудрость Создателя».

– Да, – протяжно произнёс Сергей и посмотрел в окно. Дождь на улице прекратился, серость города в сумерках стала чёрной, – недостойных чести людей с каждым годом всё больше и больше…

Он закрыл блокнот, магазин и тему для размышления. По дороге к дому он отчётливо почувствовал, что в его мысли кто-то заглянул.

Бриллиантовый калейдоскоп

Сергей проснулся внезапно, словно от толчка. Будто землетрясение качнуло дом, и панический животный страх, побежав по нервам, разбудил его. Адреналин, как ёрш, растопыривший иголки, понёсся по кровеносной системе, царапая сосуды, и, добравшись до головы, сдавил мозг.

Он открыл глаза. Стены не падали, и это, по мнению мыслей, было хорошо, они дали команду глазам найти часы, но пересохшие губы не смогли вслух произнести время.

Сергей с трудом перевёл себя в сидячее положение и, обхватив голову руками, выдохнул, издав скрипучий стон.

«Боже, – продолжили мысли, – что это? Мигрень вернулась?» – он прислушался к себе. Всё было плохо, кроме одного, и это единственное явно проступало в сознании только что увиденным сном. Схватившись за стоящий рядом стул, он с трудом поднялся и сделал несколько шагов на ватных ногах. Свет уличных фонарей, проходящий через шторы, дал возможность сориентироваться в темноте и подойти к старому виниловому проигрывателю «Электроника». Единственная пластинка, которую он любил слушать именно на этом аппарате, была музыкой Микаэла Таривердиева. Поставив песню «Барбара», он начал тихонько подпевать, чувствуя, как порхающие над клавишами пальцы композитора, чередуя белое и чёрное, рождали божественные звуки, позволяющие медленно вытаскивать терновые шипы из его головы. Сердце успокаивалось, дыхание выравнивалось, тело возвращало мышцам тонус, и он перенёс иглу на композицию «Снег над Ленинградом». Ночь, вещи стоящие в комнате, всё, что окружало его, растворилось в звуках. Он закрыл глаза и только хотел на секундочку уйти в мир грёз, как чья-то пришедшая в голову команда встряхнула его, заставив выполнять странные действия.

Тайник, месторасположение которого он приказал себе забыть, был открыт, несмотря на придуманные им самим сложные ловушки, за считаные секунды. Томящийся взаперти словно узник светло-голубой бриллиант, оказавшись на свободе, тут же поймал свет и, съев его, отдал граням блеск. Испугавшись, Сергей сжал камень в ладони и направился в коридор, где среди обувных щёток валялся небольшой кусок оконной замазки, а на полке стоял карманный фонарик с петлёй для руки. Вернувшись в комнату, он поставил на рычаг головку звукоснимателя проигрывателя и, не выключая вращение пластинки, прилепил замазку на центральный, выполненный из нержавеющей стали стержень. Несколько секунд Сергей сидел молча, словно осмысливая свой поступок, потом разжал ладонь и быстро воткнул бриллиант в мягкое тело замазки так, чтобы все грани короны камня остались на поверхности. Вращающийся кристалл мгновенно озарил комнату мягким светом движущихся по стенам точек.

– Так, – неожиданно громко произнёс Сергей, – включаем фонарик! – Яркий луч ворвался в бриллиант как ураган. Нарушив идиллию порхающих точек, он принёс хаос и ярко-красный оттенок. – Нет, во сне свет от фонарика падал сверху, – он перевёл взгляд на висящее над проигрывателем бра, патрон и лампа которого были направлены вверх, а завитушка, не обращающая ранее на себя никакого внимания, вниз. Для следующего шага не потребовалось даже мысли, логика привела петлю фонаря на крючок, отвесно падающий свет – на грани бриллианта, а состояние Сергея – в восторг человека, оказавшегося внутри детской игрушки – калейдоскопа.

– Красота! – воскликнул он, выйдя на середину комнаты. Белый свет, превратившись в семицветную поговорку про фазана, озарил комнату движущейся радугой. – Но при чём тут вогнутые зеркала? – произнёс он задумчиво, начиная различать среди перемещающихся точек света неподвижные. – Может, я рано проснулся и не досмотрел сон до конца? – улыбка скользнула по лицу, и он, ничего не выключая, вернулся в кровать и накрылся одеялом.

Эту ночь Глеб, друг Соломона, не спал. Его воспоминания как старый закальцинированный чайник кипели в голове и не отключались. Давно ушедшее всё чаще и чаще стало приходить по ночам ещё более яркими красками, чем было в действительности. Казалось, память делала это нарочно, стараясь тем самым напомнить о бренности времени. Сегодня в голове гостили события двадцатилетней давности, произошедшие в Дубае.

– Верблюды… – укладываясь в одежде на покрывало кровати своего гостиничного номера, по обыкновению, заговорил сам с собой Глеб. – Сдались мне эти гонки верблюдов… Что я в этом понимаю? – Он взял пульт телевизора и, долго переключая каналы, наконец-то нашёл российский, показывающий очередной сериал.

Телефонный звонок своей излишней громкостью заставил вздрогнуть и отпугнул пришедшую после завтрака дремоту. Подняв трубку, Глеб услышал вежливый голос работника отеля, сообщающий ему о ждущей у входа в отель машине.

Надев белую рубашку и брюки, он угадал общий цвет одежды всех окружавших его арабов-мужчин в гостевой ложе, куда его благополучно доставил водитель. Он только начал изучать окружение, как сидящий за его спиной человек наклонился и на хорошем русском произнёс:

– Господин Белов! Разрешите познакомиться. Меня зовут Набиль Аль-Науди.

Глеб обернулся и взглянул на заговорившего с ним человека.

– Я – секретарь эмира, мне поручено сопровождать вас, быть вашим переводчиком, отвечать на вопросы и пояснять происходящее.

Глеб протянул руку для приветствия. Ладони сошлись в рукопожатии, на лицах проявилась улыбка. Вдруг гул голосов затих и резкий трубный звук неприятно резанул слух.

Переводчик снова наклонился к гостю и заговорил:

– Сейчас всё начнётся… У нас в стране очень много принцев, и у каждого есть семья, которая содержит скаковых лошадей, соколов для охоты и верблюдов для состязания в скорости. Посмотрите…

Глеб повернул голову в ту сторону, куда показал Набиль.

– Видите, выводят верблюдов?.. У них на горбу ремнями привязана дрель на аккумуляторах, в патрон зажат хлыст, всё это замаскировано под игрушечного наездника. Когда прозвучит старт, специальный человек включит дрель, и верблюд, подгоняемый ударами, побежит быстрее.

– И сколько ему нужно бежать? – Глеб улыбнулся, разглядывая в протянутый ему бинокль хитроумное устройство на горбе верблюда.

– Немного, около двух километров. Тут важна скорость животного и его нацеленность на финиш. Часто бывает, что верблюд останавливается или вообще разворачивается и бежит в другую сторону, всё это недостатки тренировки и, как следствие, – поражение.

– Я правильно понял, за каждым животным стоит какая-то известная семья?.. Тогда интересно, помимо престижа, сколько денег получает победитель?

– Это секрет! – Набиль поднёс указательный палец к губам. – Пари наши знатные особы заключают только между собой, суммы ставок никто не знает. Но поверьте, это цифры со многими нулями.

Чудные длинные трубы снова издали резкие, похожие на охотничьи звуки, и верблюды, поднимая пыль, рванули вперёд.

– Честное слово, это очень забавно! Бегущий верблюд! Глеба смешила несуразность движения ног, тела, шеи и головы. Казалось, всё двигалось и вихляло отдельно друг от друга, а оттопыренные большие нижние губы, словно желе на блюде, колыхались и вздрагивали по своим, известным только им, законам.

– Именно поэтому нам и нравятся скачки верблюдов! – Набиль тоже улыбнулся. – Бегущий верблюд – символ радости. Но давайте не отвлекаться. Обратите внимание, номер семь идёт первым.

Глеб посмотрел по сторонам. Арабы, находящиеся в ложе, активно махали руками и кричали не слабее футбольных фанатов.

– Интересно, а какой номер у верблюда эмира?

Седьмой номер уверенно финишировал, и разгорячённые болельщики стали успокаиваться. Набиль после небольшой паузы произнёс:

– Его верблюд проиграл. Сейчас начнутся праздничные танцы и угощения от победителя. Потом перед нами проведут породистых арабских скакунов, на каждом будет авторская упряжь. А пока у нас образовался небольшой перерыв, Глеб, я бы хотел воспользоваться вашим опытом и с уважением попросить вас взглянуть на мои рубины. У нас это камень крови и родства. Хочу подарить их своему брату, но не знаю, насколько они хороши. Достойны ли быть подарком уважаемому человеку.

– Рубины? Почему нет. – Глеб достал из нагрудного кармана рубашки десятикратную лупу. – Давайте сюда ваши камушки, посмотрим, чья кровь по ним течёт.

Переводчик достал красивую серебряную шкатулку и, открыв крышку, протянул Глебу.

– А вы могли бы приблизительно сказать, сколько стоят эти камни? Мне предстоит рассчитываться за них и не хотелось бы переплачивать. Общий вес рубинов пятнадцать и шесть сотых карата.

Рубины были отличные. Осмотрев их, он сразу увидел коричневый оттенок, обусловленный присутствием окиси железа, и определил принадлежность этих минералов к таиландскому месторождению. Включения внутри камней, ритулы, были словно тонкие пронизывающие насквозь иголки, насыщенность цвета составляла приблизительно семьдесят – восемьдесят процентов.

– Значит, так, – сказал Глеб, возвращая камушки обратно в шкатулку. – Рубины замечательные, я бы даже сказал – отличные, принадлежат одному из лучших мировых месторождений – Таиланду. Но есть огромное «но»… Советую вам их не покупать, а вернуть продавцу.

– Что?! – глаза переводчика расширились от удивления. – То есть как вернуть?!

– Вернуть и всё. Это не ювелирные камни, они ещё не прошли полный цикл огранки. Вот, смотрите… – Глеб достал из коробки один из камней. – Сверху всё прекрасно: площадка, верхние клинья и рундист – вот эта полоска, идущая вокруг по диаметру камня, – они отшлифованы и отполированы по всем правилам. А теперь давайте рубин перевернём. Что мы видим? – Глеб, словно на лекции, старался объяснить переводчику всё доступным и простым языком. – А видим мы следующее: нижние грани павильона матовые, это значит, их не полировали. Калетта – место, куда сходятся грани павильона, должна быть острой, а не тупой. Свет, который придёт в камень, не отразится и не порадует своего хозяина роскошью. Более того, я даже могу сказать, почему огранщик с такими нарушениями гранил и полировал камень. – Словно педагог, раскрывающий тему на уроке, Глеб придал голосу академичность и продолжил: – Вы сказали мне, что рубины весят пятнадцать с копеечкой карат, а поскольку они одинаковые по размеру, я делаю вывод, что каждый из них по пять целых и две сотых карата. Когда огранщик закончил полировать верх и взвесил камень, понял, что если продолжать гранить, то о красивых словах «пятикаратный рубин» можно будет забыть, так как полировка павильона отняла бы восемь-девять сотых карата. А это, извините, совсем другая история и цена. – Глеб вошёл в лекционный азарт и даже встал со стула. – Вы спрашивали о стоимости камней? Давайте представим, что с огранкой всё хорошо и у нас три рубина по пять карат каждый. Биржевая стоимость сегодня минимум пять тысяч долларов за карат, следовательно, эти три камушка стоили бы семьдесят пять тысяч долларов. Думаю, что вам их предлагали за девяносто и после долгих торгов уступили за семьдесят семь. И опять возникает «но». Если по правилам завершить огранку, в этой коробочке должны были оказаться рубины весом четыре целых восемьдесят пять – восемьдесят восемь сотых карата. И это совсем другая ценовая политика, – стоимость может упасть на тысячу долларов за каждый карат. Следовательно, – Глеб задумался, умножая в уме, – их максимальная цена – шестьдесят тысяч долларов. Огранщик отлично понимает, что его излишняя щепетильность и усердие приведут к существенной потере денег, и останавливается на компромиссном варианте. Фу-ух! – Глеб громко выдохнул, словно пробежал стометровку. – Мой вам совет: верните камни продавцу или, если они вам так нравятся, платите за них не больше шестидесяти тысяч долларов.

Набиль, увлечённый темпераментным рассказом Глеба, сидел с широко раскрытыми глазами; удивление застыло на его лице, он действительно очень долго торговался с продавцом камней, и Глеб точно назвал сумму, с которой начинались торги, и сумму, на которой они закончились.

Звонок прервал воспоминания.

– Кто это? – сказал он сам себе вслух, понимая, что оставил телефон на письменном столе. Поднявшись, Глеб с сожалением почувствовал, как из головы исчезают верблюды, шейхи и рубины.

– Да, – произнёс он бодро, не взглянув на экран телефона.

– Киприотушка, здравствуй, дорогой, – Глеб тут же узнал голос, – надеюсь, не разбудил? Сколько помню, ты всегда рассказывал, что рано встаёшь.

– Нет, Соломон, я уже на ногах, – посмотрев на часы, Глеб улыбнулся – стрелки показывали две минуты седьмого.

– И замечательно, и прекрасно, значит, можем спокойно поговорить. Ты же по первому образованию физик, в институте Курчатова работал, обслуживал установку импульсного СО-лазера в советские времена?

– Да, – удивлённо произнёс Глеб и взглянул на часы ещё раз.

– И там для генерации светового потока использовались медные вогнутые зеркала с принудительным охлаждением? А полировал такие зеркала твой отец, оптик восьмого разряда, причём добиваясь на обычных станках двенадцатого класса шероховатости поверхности, что позволяло уменьшать тепловые потери.

Глеб опустился в кресло. События, о которых ему сейчас говорили, происходили сорок лет назад.

– А ещё помню, когда он вышел на пенсию, то взял несколько зеркал домой в память о своей работе. Однажды мы с тобой заезжали к нему в гости, да дома не застали. Ты повёл меня в гараж, и там справа на полке над верстаком они лежали завёрнутые в пергаментную бумагу.

– Соломон, отец умер уже три года назад, – прервал Глеб говорящего.

– Знаю, дорогой, всё знаю. Прими мои искренние соболезнования. Знаю, что после смерти твоей мамы он женился снова и что гараж теперь принадлежит его вдове, но мне почему-то кажется, что зеркала эти так там и лежат. Прошу тебя, не откажи старому другу и соратнику. Как позавтракаешь, мотанись туда, возьми все шесть зеркал и привези ко мне в магазин, где я с огромным удовольствием налью тебе коньячку и расскажу, для чего они мне понадобились.

В трубке послышались гудки. Глеб осмотрел свой кабинет, словно видел его в первый раз, почесал затылок, состроил гримасу непонимания и пошёл умываться. Тайна долежавших до сегодняшнего дня зеркал заинтересовала его.

Соломон же, повесив трубку, быстро оделся и, не обращая внимания на окружающий мир, почти бегом преодолел расстояние от дома до магазина. Открыв дверь и отключив сигнализацию, он сел за стол. Блокнот манил его, мысли формировались и приобретали стройность, как полки перед сражением.

«Сегодня я начал, – стал он писать быстро и размашисто, – работу над созданием установки, явившейся волею Божьей ко мне во сне. Я уверен, что открываю потайную дверь, за которой спрятаны великие тайны человечества: ковчег Завета, сокровища тамплиеров, усыпальница Чингисхана, библиотека Ивана Грозного и многое другое, так и не найденное людьми». – Он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и почувствовал, как затрепетала от предвкушения его душа.

Секрет алмазного Полишинеля

В этот вечер луна, округлившись до состояния волчьей любви, разогнала облака и во всём своём величии воссияла над Москвой. Люди, у которых были дела, не заметили этого, а вот те, кто, томясь ожиданием, смотрели в окно, удивлённо отмечали не только размеры спутника Земли, но и ажурную красоту кратеров. Если бы в этот момент награждали лучших созерцателей луны, то Соломон, сидящий за столом в своём ювелирном магазине уже четыре часа, безусловно, был бы в числе победителей. С одной стороны, было хорошо, что проходящие мимо витрин люди не беспокоили его, с другой стороны, время, перемещающее стрелки часов, никак не хотело поторопить гостя, которого он ждал, как пустыня дождя.

Утро началось быстро и очень активно. Он заказал по интернету штативы, лампы разных спектров свечения, двигатель с реостатом для изменения скорости вращения, разного калибра держатели и фиксаторы, датчики и приборы для измерения электромагнитных полей и волн. Всё привезли в магазин, где он за несколько часов превратил свою сейфовую комнату в мини-лабораторию. Вдохновение, жившее в нём весь день, возликовало, когда он закончил, и очень огорчилось, когда вынужденная остановка превратилась в длительное ожидание. Вечное перо, лежавшее на столе, и луна долго смотрели друг на друга, а потом, когда они вместе взглянули на Соломона, тот понял – пора открыть блокнот.

«Восьмой эстонский корпус, – принялся выводить он спокойным и ровным почерком, – под командованием генерала Лембита Пярна совместно с войсками Ленинградского фронта освободили Таллин 22 сентября 1944 года. Москва салютовала героям. Сводки Совинформбюро пестрели подробностями и поздравлениями. Но никто и нигде не упомянул о том, что за три дня до этого в концлагере Клога было уничтожено более трёх тысяч заключённых…

Курт Шайзер работал за своим ювелирным столом каждый день уже более сорока лет. Время сгорбило его спину, сделало глаза плачущими, морщины – глубокими, голос – тихим и хриплым. Он был хорошим геммологом, признанным мастером и человеком, к мнению которого прислушивалась немецкая диаспора Намибии. Его ювелирный магазин назывался “Игры камней” и располагался в самом центре Виндхука, на пешеходной улице Пост-стрит-молл. Жена Ингрид была его верным спутником, помощником, мамой двух дочерей и главным казначеем. Вечером в конце работы он садился на открытую веранду, смотрел на город, солнце, уходящее за сопки, чувствуя, как тёплый ветер, смешавшись с запахом саванны, касается небритости его щёк. Виски, а он любил шотландский, сигара и мысль о том, что в его сейфе лежат драгоценные камни, делали его жизнь спокойной и уверенной в завтрашнем дне. Единственное, что Курт не знал о своих камнях, так это то, что кристаллы, а алмазы больше всех, являются накопителями энергии, памяти, боли и страданий. И несмотря на то, что они были обречены на темноту сейфа, камни хорошо помнили, как, видя поражение немецкой армии, нынешний владелец, будучи начальником лагеря Клога, в бессильной злобе приказал заключённым взять по одному полену и лечь на землю у барака. Потом его подчинённые стали укладывать всё новых и новых заключённых друг на друга. Это были эстонские врачи, писатели, поэты, директора музеев и театров… Все они, обнявшись с поленьями и сгорая в костре, отдавали свою боль, страх и проклятие палачу, а энергию ужасной смерти – отобранным у них при аресте украшениям и драгоценностям.

Да, господин Шайзер, вам удалось обмануть людей и не ответить за свои преступления, дожив до глубокой старости. Вы поколебали веру в неминуемость возмездия и справедливость, но камни убитых вами узников, бриллианты, рубины, изумруды и жемчуг, которые вы считаете своей обеспеченной старостью, ещё нанесут вам свой удар. Сегодня всё и свершится». Поставив точку, он услышал стук в дверь.

– Глебушка, – кинулся, раскрыв руки для объятия, Соломон к заходящему внутрь магазина гостю. – Я свиданий с женой так не ждал, как тебя, – уже более спокойно произнёс он, приглашая гостя сесть. – Коньяк, лимон, чай?

– Нужно выбирать или можно всё сразу? – подхватывая игривое настроение товарища, протянул пакет Глеб.

– Всё что хочешь, мой дорогой, – неловко засуетился вокруг гостя хозяин.

Когда первая рюмка была выпита, чайная кружка наполнена второй раз, а разговор о московской погоде исчерпал себя, не начавшись, Соломон решил переходить к делу.

– Глеб Михайлович, ты знаешь, что такое секрет алмазного Полишинеля? А если сузить вопрос, то, как ты считаешь, бриллиант является носителем той информации, которую он получает за свою жизнь, и если так, какое влияние она оказывает на человека, владеющего им?

– Иронично! – улыбнулся Глеб, наливая себе коньяк. – Секрет, который известен всем, но не известен хозяину алмаза? Хочешь поговорить о кровавых камнях и людях, ими обладающих? Я думаю, что практически все крупные камни были предметом охоты, и люди часто не выбирали средств для достижения цели. Отсюда появилось множество легенд, мистических историй о проклятых камнях, поэтому я склонен думать, что кристаллы углерода – природные алмазы, накапливая энергию зла за свою многовековую жизнь среди людей, очень даже могут стать роковыми судьями.

– Вот-вот-вот, мой дорогой и всё понимающий друг. Ты-то мне и нужен. Просто поверь и прими. Прошлой ночью я видел сон, в котором бриллиант третьего порядка при определённых условиях может поведать мне все тайны мира, тайны простых людей, правителей, глав государств… Я могу открыть ящик Пандоры и остаться живым!

Глеб рассмеялся. Вечер после длинного и скучного дня начинал ему нравиться.

– Так дело за малым – найти алмаз, прилетевший из космоса верхом на метеорите или астероиде, огранить и создать для него особые условия, например, положив в эту рюмку коньяка.

– Ты даже шутишь в правильном направлении. – Соломон подошёл к двери, ведущей в сейфовую комнату, и жестом позвал гостя за собой: – Смотри!

Они зашли внутрь небольшого помещения без естественного света. В центре находился держатель с подключённым электроприводом, по стенам располагались треноги штативов, сверху прямо по центру потолка была закреплена лампа со сменными фильтрами. Соломон достал из пакета, принесённого гостем, свёрток, развернул его и, чувствуя, как меняется настроение Глеба, стал неспешно крепить зеркала, направляя центр вогнутой сферы на фиксатор бриллианта.

– Солом он, – почти прошептал гость, – ты что, не шутишь?

– Нет, – доставая из кармана и устанавливая в крепление держателя светло-голубой бриллиант, спокойно произнёс хозяин магазина, понимая растерянность и смятение товарища…

В это же время в кабинете начальника управления «Т» ФСБ России раздался звонок. Полковник поднял трубку, внимательно выслушал доклад наружного наблюдения за магазином агента «Соломон» и, ничего не сказав в ответ, вернул трубку на аппарат. Тишина была звенящей, он с усилием разминал пальцами лоб, пытаясь понять услышанное, а главное, сформулировать это для себя…

Магия танзанита

Сергей сидел в магазине уже четвёртый день. Его сил и знаний не хватало, подключать других людей не хотелось, а все попытки заставить установку работать ни к чему не приводили. Когда варианты продвижения вперёд стали покидать его, в дверь магазина позвонили. Он спрятал бриллиант, закрыл сейфовую комнату и пошёл открывать входную дверь.

На пороге стояла девушка. Встретившись с ней взглядом, Сергей смутился. Неожиданный визит человека с серыми глазами, открытым чистым взглядом, светлыми чертами лица и необычайно нежной улыбкой сбил его с толку, перемешал мысли и как холодный душ в знойный день вернул к жизни.

– Добрый день, – произнесла она виновато. – Если вы открыты, могу ли я войти?

– Без сомнения, – отступая в сторону, произнёс Сергей, продолжая разглядывать посетителя. – Прошу вас.

Он услышал лёгкое шуршание крепдешинового платья и почувствовал, как аромат виргинского кедра, жасмина и грейпфрута впорхнул вместе с девушкой в магазин.

– Знаете, – начала она говорить так естественно, что, казалось, это было продолжением давнишнего диалога, – мама подарила мне кольцо. – Она достала красную коробочку, открыла её и положила на стол. – На бирке написано: «Золото 583 пробы», вставка – изумруд натуральный, восемь карат с цифрами после запятой, и цена – сто двадцать шесть рублей сорок копеек. Там же мелким шрифтом указано, что это украшение изготовлено на московском заводе «Кристалл» в тысяча девятьсот семьдесят четвёртом году. Мне очень хочется сохранить память о маме, но носить такое кольцо несовременно, поэтому у меня есть несколько мыслей, как сделать нечто новое и красивое с этим же камнем. Вот посмотрите, – она достала телефон и стала показывать фотографии, – здесь изумруд в обрамлении мелких бриллиантов, тут очень красивый кулон, тут он шикарно смотрится на браслете, – голос её задрожал, волнение увлажнило глаза, лицо раскраснелось, еле заметные капельки пота проступили под прядью волос на виске.

Наивность, чистота, глупость и детские фантазии девушки развеселили Сергея, стараясь оставаться серьёзным, подобая возрасту и знаниям, он с трудом сдерживал смех.

– Садитесь, – указал он девушке на кресло, – и скажите, как я могу к вам обращаться?

– Настя, – произнесла она тихо, – я пришла, чтобы посоветоваться. Совсем недавно у меня появился молодой человек, он очень хороший и готов заплатить за работу.

– А как вас называла мама? Ведь её уже нет, поэтому вы решили переделать кольцо? – Сергей заметил, как задрожала на шее девушки маленькая вена.

– Нюся, – почти прошептала она и отвела взгляд.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, – внутренний смех Сергея сменился умилением и мыслью, что не только в глубинке, но и в Москве ещё остались девушки, достойные тургеневских описаний. Давая девушке успокоиться, он медленно заваривал чай, доставал печенье и размешивал сахар.

– Нюсенька, – протягивая чашку, начал он говорить, – в СССР были ещё те сказочники. В кольце стоит гидротермальный, или, если вам будет понятней, – искусственный камень. Настоящие уральские изумруды в то время могли носить только особы, приближённые к верхушкам партийной элиты, простые же люди покупали в магазинах синтетические рубины, сапфиры, изумруды, а вместо бриллиантов – фианит. Цитрины, аметисты, турмалины, кварц были настоящими, их обрамляли серебром и в огромном количестве продавали через сети «Ювелирторга». Поэтому если вы пришли за советом, извольте – оставьте кольцо как память о маме, через много-много лет оно будет вам намного более дорого, и тогда вы по-настоящему оцените мои слова.

Девушка вздохнула, выключила телефон, взяла со стола коробочку и уже хотела встать, как Сергей остановил её.

– Настя, если цвет камня в вашем сознании может быть другим, то разрешите мне предложить вам колечко с танзанитом – удивительным камнем голубого цвета, живущим на земле только в одном месте, у подножия горы Килиманджаро в Танзании. – Хозяин магазина достал из шкафа кольцо, включил дополнительный свет над столом и, выложив украшение на бархатную подставку, положил его перед девушкой.

– Кстати, как вы хотели, камень обрамлён мелкими бриллиантами, по три сотых карата каждый, золото белое восемнадцатой пробы.

Для Сергея наблюдать за лицом Насти было настоящим удовольствием. Эмоции девушки были сродни летящему в грозу стрижу, они то поднимались под облака, то падали, проносясь над гладью воды.

– Этот минерал, – продолжил, улыбаясь, Сергей, – открыт в конце шестидесятых годов прошлого столетия и сначала стоил дёшево, но его эксклюзивность и красоту очень быстро разглядели такие компании, как «Де Бирс», купивший право на месторождение, и ювелирная компания «Тиффани», выпускающая украшения с этим камнем. Есть легенда о том, как очень давно, когда камни служили оберегами, у подножия Килиманджаро жило племя. Вождь, видя сверкающую на солнце снежную шапку вершины, не зная, что такое снег, принимал это за серебро и постоянно отправлял воинов за дорогим металлом. Поднявшись наверх, они набирали полные короба снега, но спустившись, приносили только воду. Вождь казнил одних, считая, что его обманывают, и отправлял на гору других. Много славных воинов погибло, много слёз пролили их жёны, пока в том месте, куда выливалась из коробов талая вода, нашли фиолетовый минерал. С тех пор считается, что танзанит, а именно так назвали камень, является семейным хранителем, помогает любящим выразить свои чувства, а незамужней женщине привлечь понравившегося ей мужчину.

Надев кольцо на руку, Настя медленно двигала пальцами в воздухе, наслаждаясь красотой отражённого цвета, утончённостью работы и своим восторгом.

– Скажите, а какую сумму ваш молодой человек хотел потратить на переделывание кольца мамы?

– Сто тысяч, – произнесла она, не отрывая взгляда от камня. – А что, – до неё дошёл смысл вопроса, – оно стоит дороже?

Не дожидаясь ответа, девушка сняла кольцо и вернула его на бархатную подставку.

– Настенька, вы удивительно счастливый человек. Цена этого изделия девяносто семь тысяч рублей, а так как вы мне очень понравились, то я дам вам скидку, и вы, – он открыл ящик стола и достал карточку, – вот на этот счёт переведёте восемьдесят пять тысяч. А сейчас можете надеть его снова и идти домой к своему другу.

Девушка удивлённо посмотрела на карту, Сергея, блестящее кольцо и неуверенно произнесла:

– То есть вы хотите сказать, что верите мне настолько, что без денег разрешаете его забрать?

– Именно так! Я забыл вам сказать, что сила камня действует в обе стороны, и, если его взять обманным путём, он может принести вред.

Девушка улыбнулась, надела кольцо на безымянный палец правой руки и пошла к выходу. Открывая дверь, она оглянулась и на прощание помахала рукой. В её глазах появились оттенки светло-голубого цвета.

Соломон, проводив взглядом девушку, вернулся к шкафу, посмотрел на пустую коробочку, на ценник с надписью «сто восемьдесят пять тысяч рублей», улыбнулся и с удовольствием порвал его.

Изумрудные алхимики

Прошёл месяц. Каждый новый день походил на предыдущий. Сергей вставал, умывался, завтракал, шёл в магазин, открывал дверь сейфовой комнаты и долго стоял, разглядывая созданную им конструкцию. В голове перебирались варианты перестановки зеркал, менялись скорости вращения держателя, фильтры и лампы. Выходящий из бриллианта свет отражался, умножался, возвращался и в результате не давал ничего. Ящик Пандоры не открывался, а усталость, накапливаясь в неудачах, ехидным голосом шептала под вечер непристойности про слабоумие. Жизнь настойчиво просила перемен и однажды вместе с вечерним кефиром принесла в голову озорную мысль – развлечься, пройдя по городу, разглядывая магазины и людей. Доверяя глазам и ногам дорогу, он вышел из дома, оставив мыслям пространство для размышлений. Через некоторое время, пройдя мимо своего магазина, он удивился собственной смелости. Теперь он шёл по улице, абсолютно ему не знакомой. Кафе, магазины, вывески, пешеходы, идущие вместе с ним и идущие навстречу, – всё было новым и удивительно любопытным. Внезапно он заметил очень знакомый орнамент, прибавил шагу и остановился у большой стеклянной витрины со светящейся надписью «Сувениры из Индии».

«О!» – сказали его мысли и, дав глазам разглядывать яркую бижутерию, мгновенно улетели в Дели…

Арендовав машину в аэропорту столицы, он ехал в Джайпур – главный город Раджастхана. До этого дня Сергей уже трижды бывал в этом городе, сотрудничая с компанией по продажам изумрудов.

– И вот где-то на середине пути случилась у меня оказия, – с удовольствием начал он сам себе напоминать о событиях тех лет. – Боковое стекло водительской двери слетело с направляющих и провалилось внутрь двери. Казалось бы, Индия, тепло, можно продолжить путь и так, в прямом смысле с ветерком, но дорога, по которой я ехал, была забита караванами верблюдов и вереницами старых выцветших грузовиков, скрипящих под непомерно большими тюками. Запах, вонь, пыль и грязь очень быстро привели меня к мысли, что нужно останавливаться и чинить стекло. Когда первая звезда блеснула на небе, а заря окрасила горизонт красным цветом, мне удалось справиться с проблемой и наконец-то снова обратить внимание на происходящее вокруг. Почти сразу я заметил на краю поля, совсем недалеко от дороги, дерево, увешанное яркими бумажными цветами и разноцветными гирляндами. Под деревом стояли столы, накрытые белыми скатертями, с большим количеством простой еды. Люди веселились, сантур – древний индийский инструмент, похожий на наши гусли, – издавал резкие звуки, которые, несмотря на расстояние, были хорошо слышны. Увлечённый красками непонятного торжества, я немного постоял, исполняя роль праздного зеваки, затем сел в машину, готовый ехать дальше. Однако, вставляя ключ в замок зажигания, заметил, как двое мужчин, взяв большую ножовку, стали на глазах у всех гостей пилить разукрашенное дерево. Люди оставили трапезу, вышли на поляну и, взявшись за руки, образовали живое кольцо. Музыка стихла, шум пилы и распевная молитва сотен голосов заполнили пространство. Через несколько секунд дерево, ломая ветки, с шумом рухнуло. Хоровод остановился, наступила тишина, все в круге подняли руки вверх, и в середину кольца вышел мужчина, одетый во всё белое. Сложив руки на груди, он трижды поклонился, что-то сказал, ему вынесли и надели гирлянду из живых цветов. Раздались крики одобрения, музыка зазвучала снова. После этого я всё-таки включил зажигание и поехал.

В Джайпуре индусы встретили меня, как персидского шаха, накрыли столы с едой, только засыпали все блюда приправой карри настолько обильно, что отличить вкус курицы от свинины было невозможно. А острый перец – главный борец с кишащими вокруг бациллами и микробами, лишил вкуса даже зелёные салаты. Когда обед перешёл к чаепитию, хозяева с удовольствием рассказали мне, свидетелем какого обряда я стал.

Джайпур называют розовым городом, потому что при его строительстве использовался красный песчаник или, если говорить точнее, терракотовый. Красавец дворец был построен махараджей Джай Сингхом и, как гласит легенда, был подарен четвёртой и самой любимой жене. По законам тех лет третий брак, при условии, что жёны от первого и второго брака живы и живут в твоём доме, был запрещён. Четвёртый брак снова разрешался, но вот как обойти запрет третьего – очень долго оставалось ребусом, который преодолел просветлённый ум махараджи. Он узаконил обряд, существующий в штате Пенджаб, и разрешил мужчинам жениться на деревьях.

Свадебная процессия отправлялась в лес, дерево-невеста украшалось гирляндами, под кроной накрывались столы, гости желали молодым счастья. Потом дерево спиливали, и местный брамин объявлял «безутешному» мужу о безвременной кончине его избранницы, открывая тем самым вдовцу дорогу к следующему браку. Тогда я посмеялся над удивительной находчивостью индусов.

После трапезы меня отвели в святая святых – ограночный цех и склад готовой продукции. Я давно знал, что сокровища Агры остались только в сказках Шахерезады. Ещё в первый приезд мне рассказали о том, что изумруды Индии уже давно добывают в африканских месторождениях. Но в этот раз мне показали, как местные колдуны-ювелиры облагораживают камень по новым бельгийским технологиям. Берут уже готовый, огранённый и отполированный изумруд, весь во внутренних трещинах, с неоднородностью цвета, вкраплениями, словом, почти шлак, и кладут в вакуумную камеру. Включают насосы и откачивают воздух, потом платформа, на которой лежат камни, начинает сильно нагреваться, и в тот момент, когда из трещин и раковин камня уходят воздух и влага, в камере открывается форсунка и в объём впрыскивается двухкомпонентный разработанный в Бельгии полимер, заполняющий все дефекты, а главное, делающий камень необычайно красивым, сочно-зелёным и дорогим.

– Конечно, – произнёс Сергей, отворачиваясь от витрины магазина, – никто не рассказывает об этом покупателям. Никто не говорит, что продаёт хлам, заполненный технологичным полимером, стоящий в сотни раз меньше прописанной на бирке цены. И если индусы нашли способ спиливать своих «невест», то уж получать деньги из воздуха Кубера, бог богатства и хранитель сокровищ, научил их давно.

Он развернулся и пошёл обратно, ему очень захотелось записать пришедшую мысль. Шаги, магазин, сигнализация, замок, свет, кресло и наконец-то ручка и блокнот принесли ему удовольствие тишины перед стартом. Соломон набрал воздух, задержал дыхание, медленно выдохнул и начал писать:

«На земле всегда существовала система запретов, когда нельзя было говорить определённые слова, трогать те или иные предметы, совершать недозволенные поступки. Люди знали, что за нарушение этих правил обязательно последует наказание. Но сегодня всё изменилось. Чревоугодник называет себя гурманом, блудник – романтичным искателем любви, корыстолюбец требует и покупает уважение, гневный считает себя борцом за справедливость, унылый называет себя философом, а гордец заявляет всем, что это достоинство. Добродетели – вера, надежда и любовь – стали просто женскими именами. Люди утратили понятие греха и перестали бояться наказания. Поэтому учительница Клавдия Ивановна и ещё сотни тысяч покупателей турецких украшений из напылённого на медь золота, нефтяник Виктор и ещё десятки тысяч гостей и посетителей дубайского рынка Голден Сук, купившие у индусов лечение, гретые, низкого качества камни как драгоценные, – все они и миллионы таких же обманутых не могут никого обвинять и искать справедливости. Человек, выбрасывающий окурок в окно, не может ругать “придурка”, отлепляя жвачку от своего ботинка».

Закрыв блокнот, он ещё немного посидел в своём любимом кресле, потом поднялся и пошёл домой, рассуждая по дороге о том, как хрупко равновесие и как мало нужно, качнув зло, уронить по принципу домино нравственность.

Звезда Давида

Глеб полулежал на диване, наслаждаясь телевизором. Только поздними вечерами он мог позволить себе это роскошество. Двухлетний сын, работа, жена, постоянно стоящая у плиты, бросали его на амбразуру дел, где он успешно «погибал», чтобы за ночь возродиться. И это в его преклонном возрасте! Часы отсчитывали ночь, виски «Плечо обезьяны», хотя и был налит в красивый хрустальный стакан, не вызывал желания обладать им.

За окном шёл дождь. Приоткрытая форточка давала возможность ветру играть с занавеской, трехцветная чихуахуа, свернувшись калачиком, лежала рядом и, периодически открывая один глаз, проверяла готовность хозяина идти спать. Телевизор, это волшебное снотворное, тихо вещал о далёком Таиланде и провинции Чантабури, известной своими достижениями в выращивании вонючего дуриана. Когда картинка стала показывать бульдозеры, котлованы и промывочные приборы, он немного встряхнулся, прогоняя сон, и, сделав погромче, стал вслушиваться в репортаж. Говорили о находке крупного звёздчатого сапфира. Следующие десять минут он внимательно слушал, потом залпом выпив виски, оделся и вышел на улицу в поисках такси.

Ночью Москва и её артерии-дороги рассасывают свои тромбы, позволяя вспомнить, что автомобиль – это средство передвижения. Час – и Глеб уже стоял у двери Сергея, вдавливая кнопку звонка в её пружинную сущность.

Полосатая пижама, причёска – Бетховен, заспанные глаза встретили его без радости и понимания происходящего.

– Глебушка, – прошипел Сергей, пропуская гостя внутрь квартиры, – если ты не принёс мне денег или телеграмму о присуждении Нобелевской премии, то можешь смело возвращаться туда, откуда явился.

– Я пришёл, чтобы рассказать тебе на ночь сказку о царе Соломоне, его державном троне и перстне с надписью «Всё пройдёт», подаренном Давидом.

– А с обратной стороны кольца, – оживился Сергей, – была надпись «И это тоже пройдёт». Только сказку эту мне уже рассказали много лет тому назад…

– Сказка – ложь, да в ней намёк – добрым молодцам урок, – перебил его Глеб. – Поправь меня, если я что-то не так понял. Полтора месяца назад ты продемонстрировал мне свои способности и сказал, что они проявились именно потому, что бриллиант, хранителем которого ты стал после смерти Вольфа Мессинга, многократно увеличил твои знания и дал возможность через камни, которыми владеют люди, увидеть их жизнь. Потом тебе приснился сон, и ты стал строить машину, позволяющую многократно увеличить силу воздействия на твоё сознание магического голубого бриллианта. Мы установили в точках фиксации световых волн шесть вогнутых зеркал и так их отъюстировали, что отражённый свет вернулся обратно в бриллиант, но в этом и заключается ошибка. В троне царя Соломона был очень крупный звёздчатый сапфир. При попадании света на этот камень всегда появлялась точка с шестью, слышишь, с шестью лучами. Такую способность эта разновидность сапфира получила благодаря тому, что в кристаллическую решётку корунда входит как примесь рутил. Образуя скопление иголочек значительно более тонких, чем человеческий волос, они создают шестилучевую звезду. Ещё в четвёртом тысячелетии до нашей эры в Индии такую звезду называли Анахата – гексаграммой, а на Ближнем Востоке – звездой Давида, символизирующей шесть дней творения и модель мироздания. Треугольник, направленный остриём вверх, говорит о единобожии, лучи, уходящие вправо-влево, олицетворяют добро и зло. Треугольник с остриём вниз – человек, живущий среди зла, но стремящийся к добру. Исходя из этого все древнейшие культуры наделяли звёздчатый сапфир магическими свойствами. Известно, что он учит своего владельца читать мысли других людей, а главное, управлять их поступками. Я приехал сказать тебе, что рождённый от света бриллианта луч в твоей машине должен всею силою шести зеркал вернуться на поверхность сапфира, создать звезду, прочитав которую как гексаграмму, ты обретёшь дар заглядывать в мысли и поступки людей.

– Фан-тас-ти-ка! – произнёс по слогам Сергей. – Конечно, сапфир, камень Земли и мой покровитель как Тельца! Гексаграмма! – он стал лихорадочно шагать по комнате вокруг Глеба. – Как же я сам не догадался! Энергия, сгенерированная от алмаза, прилетевшего к нам с другой планеты, должна увеличить силу земного камня. Это же так просто. Ты гений! – кинулся он к товарищу с объятиями. – Ты понимаешь? Ты понимаешь? – повторил он несколько раз в волнении. – Я же видел сон и проснулся с ужасной болью в голове, а потом когда заснул ещё раз, то… – Он отошёл от Глеба и обхватил голову руками. – Боже мой, я видел именно это… – Соломон обвёл рукой пространство вокруг себя, – вот это всё и тебя, стоящего посередине комнаты! Без сомнения, кто-то посылает тебя ко мне, давая возможность пройти путь вместе со мной. Звёздчатый сапфир! Где же мы быстро достанем этот камень? Голова кругом… Нужно срочно его искать! – Он развернулся и ринулся одеваться.

Глеб, чьё волнение не было таким импульсивным, спокойно снял куртку, поискал в баре виски и, налив его в стакан, сел в кресло, покрытое выцветшим чехлом. Оглядывая комнату, он обратил внимание, что всё: виниловый проигрыватель, мебель, вазочки, фарфоровые фигурки, торшер и гобелен, принадлежало времени развитого социализма, или, лучше сказать, застойного брежневского периода, когда Генеральный секретарь жил между охотой и встречей очередного дорогого друга, приехавшего в СССР за гуманитарной помощью.

– Я готов! – услышал он бодрый голос Соломона. – Поехали!

– Куда? – поглядывая на хозяина дома и тихонечко посмеиваясь, весело спросил Глеб. – В три часа ночи сапфиры можно найти только в Алмазном фонде, да и то при наличии базуки.

– У меня есть друг, – не реагируя на шутку, затараторил Соломон, – геммолог Московского государственного университета и один из самых известных коллекционеров сапфиров, который поменяется со мной на это, – он разжал кулак, показав на ладони пурпурный мадагаскарский корунд, – в любое время дня и ночи. А главное, мы возьмем у него настоящий камень, потому что мир подделок стал настолько профессионален, что сегодня умельцев в том же Таиланде, посыпающих разогретый сапфир двуокисью титана с целью сделать его звёздчатым, стало также много, как вина с этикеткой «грузинское».

Выйдя на улицу, они тут же остановили такси, и московские дороги, такие широкие, удобные и быстрые, когда спят, сначала помчали их в Ясенево, затем, счастливых и довольных, с великолепным девятикаратным кабошоном звёздчатого сапфира, обратно к магазину Соломона.

Утро застало их за работой. Солнце, поднимаясь над линией горизонта, заглядывало в окна домов, играло бликами оцинкованных крыш, дарило тепло и жизнь, питая клеточный белок квантами света. Люди, встающие рано, просыпались, планируя день; полуночники отдавали свои усталые тела прохладе свежего постельного белья, ложась спать, а наши друзья, принадлежа к разряду одержимых идеей, вышли из сейфовой комнаты, чтобы с помощью кофе и коньяка зарядить свои батарейки.

– Знаешь, – произнёс Соломон, усаживаясь в кресло, – я тебе так благодарен, так благодарен, что, пожалуй, нарушу свои принципы и порадую тебя хорошей новостью. И даже потом, после рассказа, отвечу на любой вопрос. Только пока я буду говорить, ты меня не перебиваешь. Слушай.

Два года назад тебе приснился сон, в котором рано утром к тебе сначала приходит сын с внучкой, потом дочь с тремя детьми. Ты обнимаешь их, целуешь от счастья встречи со всеми своими детьми и внуками, по твоим щекам текут слёзы радости. Но проснувшись, ты никого не видишь, жена волнуется, пытается успокоить, потому что слёзы, появившиеся наяву, – это слёзы разочарования. Ты уже очень долго не видел своих детей, разлука стала следствием твоего ареста на Кипре и замешанных на рюмке постоянных обвинений сына и дочери в том, что они в этот период тебя не поддержали. Сегодня отношения с сыном наладились, ему хватило терпения дождаться, когда ты вспомнишь о том, что нельзя обнимать, отталкивая. Но дочь, которую ты не видел уже четыре года, до сих пор не может забыть твоих жестоких слов и пугающих поступков. В последнее время ты очень часто вспоминаешь её, думаешь о том, как она живёт и какими стали внуки, – Соломон перестал говорить и внимательно посмотрел на Глеба, – в тебе ещё борются два разных человека. Один в поисках ложной справедливости не готов никого прощать, думая, что истина оправдывает средства, другой – любящий отец, нежно ласкающий в памяти эпизоды детства дочери.

Любить и отдавать свою любовь близкому человеку, не требуя ничего взамен, – слова, сказанные афонским старцем, уже качнули твоё сознание, и ты, сам не зная того, двигаешься навстречу дочери. Все, что я только что рассказал, тебе известно, а вот чего ты не знаешь и что произойдёт в будущем, я скажу тебе прямо сейчас. – Соломон почувствовал напряжение Глеба и, чтобы не кормить нервы друга адреналином, быстро произнёс: – Через неделю дочь напишет тебе доброе и хорошее письмо, а через месяц вы встретитесь на Кипре, обниметесь и поймёте, что обида, гордыня и прочие «я» забрали из вашей жизни целых четыре года, уменьшив отведённое вам Богом время на любовь.

Глеб молчал. Всё, что он услышал, не укладывалось в его сознании. Его мысли затеяли сумбурный разговор, задавая друг другу множество вопросов. Но одна была самой громкой, она кричала, не верила, сама себя спрашивала и сама себе отвечала.

– Скажи, – вдруг неожиданно громко спросил он Соломона, – а как это у тебя получается? Я понял, что ты, обладая алмазом, стал видеть людей, хранящих дома бриллианты. Но у меня дома нет никаких драгоценных камней!

– А я тебя и не вижу! Зато очень хорошо вижу твою дочь. Ей трудно, трое детей, она очень волнуется и переживает за старшего. Он особенный, не такой как все, а его настойчиво хотят уложить в стандарты прокрустова ложа. С твоей помощью постепенно всё выровняется. Твой средний внук очень контактный, подвижный и самостоятельный, у него всё хорошо. Внучка – принцесса, любит наряжаться, любоваться собой в зеркале и кружиться в новом платье по комнате.

По щекам Глеба текли слёзы. Дочь и внуки ожили в его сознании. Воображение так реально рисовало картину встречи, что он стал непроизвольно шевелить пальцами, имитируя лёгкие касания.

– Неужели, – произнёс он еле слышно, – я и правда увижу дочь, мою Шурку, кулёму и красотку? Фантастика! И как у тебя это получается? А главное, если ты поднялся до такого уровня проникновения в жизни людей, зачем тебе звёздчатый сапфир? Что такого ты хочешь ещё открыть для себя неизвестного?

– Меня интересуют утраченные сокровища, – задумчиво произнёс Соломон, – если мне это приснилось, значит, это кому-нибудь нужно. Хочу пройти этот путь до конца, ощутить логическое завершение. Да и слава Давида мне покоя не даёт. Он говорил, что самое значительное и весомое в нашей жизни легче пушинки, а то, что нам кажется неважным и вторичным, укореняется в вечности и остаётся в ней навсегда. Вставай, мой друг, – Соломон поднялся из своего любимого кресла, – нас ждут вели кие дела. Лёгкие как пушинка и неважные как вечность!

Они снова вошли в сейфовую комнату и плотно закрыли за собой дверь.

Сокровище Посейдона

– Так-так-так… – повторяла Вирджиния Николаевна, врач, кандидат медицинских наук и известный в Москве специалист, разглядывая на экране компьютера срезы головы, полученные методом МРТ, – сегодня мы на вас живого места не оставили, всё пропилили, сделали толщину среза одна десятая миллиметра, матрицу увеличили, чтобы самые мелкие детали были чётче. Все саги головы, что называется, от уха до уха, я посмотрела… – она развернулась в кресле и внимательно посмотрела на сидящего напротив неё Сергея, – и никакой опухоли не нашла. Но есть один момент, который меня и смущает, и занимает одновременно. Вижу небольшую зону, плохо снабжающуюся кровью. Назначаю вам ангиографию – рентгенографическое исследование сосудов головного мозга, нужно выяснить причину. Возможно, это сочетание сужения сосудов с высокой вязкостью, нужно смотреть отношение объёма эритроцитов к объёму плазмы, а отвечает за снабжение этого участка базилярная артерия.

Сергей слушал врача внимательно, старательно отбирая из множества медицинских терминов знакомые, пытаясь хоть как-то понять, что же ему говорят.

– Вы жалуетесь, – продолжила доктор, заглядывая в карточку истории болезни, – на тяжелейшие приступы мигрени, сопровождающиеся рвотой, потерей сознания и непереносимой головной болью. Сейчас наука связывает базилярную мигрень с гидропсом лабиринта, а именно с реакцией этого эпителия на постоянное ноцицентивное раздражение, которое сопровождается появлением эндолимфатического отёка.

Сергей хихикнул, попытался из уважения к доктору прикрыть рот рукой, но смех, задорный и заразительный, посыпался из него как горох из дырявого куля на мостовую.

– Стойте, стойте – махнул он рукой, немного успокоившись. – Не нужно, пожалуйста, продолжать, а то эндолимфатический отёк начнётся. Тем более что вы уже добрых полчаса хотите меня спросить о жемчуге, который лежит у вас в столе.

Вирджиния Николаевна, чьей первой реакцией на смех пациента было раздражение, услышав про жемчуг, сначала наморщила лоб, потом непонимание чуть шевельнуло носогубную складку, и, как это бывает летом, когда солнце и дождь встречаются, на её серьёзном лице появилась улыбка. – А как это вы узнали? Я не помню, чтобы говорила вам об этом перед исследованием. Просто я увидела – в вашей карточке написано «ювелир» – и подумала, вдруг вы разбираетесь в жемчуге. Подруга разводится с мужем и хочет продать жемчужную нить, говорит, что он натуральный и куплен в Австралии. – С этими словами она выдвинула ящик стола и достала бусы.

– А я думаю, вы сами отлично справитесь с задачей определения подлинности. Укусите его: если скрипит – то подлинник, если нет – искусственный.

Доктор стала поочерёдно кусать ядра жемчуга и прислушиваться.

– У натурального есть упругость, а если при нажатии зубами вы ощущаете каменную плотность, то искусственный. – Происходящее веселило Сергея. Рвение, с которым доктор грыз, облизывал и присматривался к жемчужной нитке, говорило ему о том, что женщина уже поняла, что имеет дело с искусственными бусами, но поверить в это никак не могла.

– Давайте я расскажу о настоящем жемчуге, и раз уж вы упомянули Австралию, то, пожалуй, с этой страны и начну.

В отличие от алмазов, рубинов, сапфиров и прочих драгоценных камней, жемчуг создают живые существа. Северо-запад Австралии – одно из самых таинственных и неизученных мест на земле. Представьте себе тысячи километров пустынных, не обжитых людьми берегов. Но только там в прибрежных водах живёт жемчужная устрица Южных морей. Её называют сереброгубой, она вырастает до тридцати сантиметров и живёт до пятидесяти лет, выращивая в себе самый дорогой в мире жемчуг. Процесс зарождения жемчуга всегда был и остаётся большой тайной. Попавшие внутрь раковины крошечные организмы внедряются в моллюск и разрушают клетки мантии. Защищая поражённое место, устрица выделяет гладкое кристаллическое вещество – перламутр, материал, из которого состоит внутренний слой раковины. Через несколько лет тысячи слоёв перламутра становятся сверкающей жемчужиной. Жемчуг является самым старым, самым первым ювелирным украшением на земле, а австралийский жемчуг самым дорогим. Поэтому уже давно ныряльщиков за устрицами вытеснили технологии искусственного выращивания жемчуга в моллюсках. Если бы показанная вами жемчужная нить была натурально выращенной в устрицах Южных морей, то её цена доходила бы до двухсот тысяч долларов.

Доктор перестала пробовать на зуб пластиковое творение рук человеческих и, убирая бусы в ящик стола, улыбнулась.

– А как красиво было написано на чеке – «Сокровище Посейдона»… А вы не могли бы помочь мне найти если не морской, то хотя бы речной жемчуг? Я купила красное платье, так хочется его выгулять.

– И опять моя помощь вам не понадобится, – Сергей улыбнулся и продолжил свой рассказ: – В Карелии в реках Кереть и Кемь живёт себе и не тужит жемчужница Маргаритана, ей нравятся только чистые реки с медленно текущей холодной водой. Удивительно, но это настоящий долгожитель, искателям жемчуга попадались двухсотлетние экземпляры. В царские времена этот промысел был хорошо развит и держался за счёт местных крестьян. Сегодня всё в руках энтузиастов и искателей приключений, но если поехать отдохнуть, скажем, в санаторий «Кивач», то, используя ваше умение кусать жемчуг, вы легко сможете отличить натурально выращенный или тем более найденный от пластмассового.

Сергей двинулся было к двери, считая приём и беседу с врачом законченной, но доктор жестом остановила его и через несколько секунд, возвращаясь к изучению его анализов, произнесла:

– Подождите, подождите, у меня есть ещё вопросы. Например, не связана ли ваша работа или место проживания с источником электромагнитного излучения? Может, рядом с вами есть радиотехнический передающий центр, станция сотовой связи, линии электропередачи и прочие источники неионизированного излучения. Почему спрашиваю? – Она наконец-то подняла глаза и снова посмотрела на пациента. – Я защищала кандидатскую степень по теме влияния на вязкость крови постоянного электромагнитного излучения. Ваши анализы показывают, что, несмотря на принимаемые препараты, у вас растёт количество эритроцитов, а это тоже может быть причиной головных болей. Мало того что космические лучи искажают магнитное поле Земли и существуют магнитные аномалии – Южно-Атлантическая, Бразильская, у нас Восточно-Сибирская, так люди ещё сами себе добавляют проблем со здоровьем, проживая вблизи источников излучения или часто пользуясь СВЧ.

– И какой же вывод сделан вами в диссертации? Что грозит нам, детям городов и рабам излучающих домашних приборов? – попытался Сергей добавить немного иронии в разговор.

– Аномалия электромагнитного поля запускает в человеке программу самоуничтожения, и если кто-то когда-то создаст источник генерации, позволяющий постоянно менять магнитные силовые линии Земли, в мире появится самое совершенное оружие по уничтожению человечества. Поэтому, уважаемый Сергей Михайлович, – она встала и протянула руку для прощания, – будьте так любезны, не укорачивайте себе жизнь, держитесь подальше от всех видов электромагнитного излучения, принимайте препараты, выписанные ранее, и повторно сдайте анализ крови на вязкость.

Сергей вышел на улицу. Воздух был необычайно сладок и свеж. Утренний дождь намочил асфальт, подмешав к тополиному аромату привычный для горожан запах битума. Солнце припекало, воробьи воровали из-под толстых голубей раскрошенный кем-то хлеб, звенел уходящий за поворот трамвай, машины, плотно следуя друг за другом, дарили всему живому токсичные вещества и канцерогены. Волны всех видов и мастей пронизывали его вдоль и поперёк, а ему было хорошо. Захотелось прогуляться, посмотреть на людей и ощутить радость жизни. Вспомнив, как доктор кусал пластмассовый жемчуг компании «Посейдон», он услышал, как, сглотнув слюну, его мысли захотели ко всему этому великолепию добавить рюмочку французского коньяка. Сергей ещё раз улыбнулся и взял курс на магазин, точно зная, на какой полке стоит бутылка «Хеннесси».

Бог или демон

Соломон смотрелся в маленькое зеркало, стоя в туалетной комнате своего ювелирного магазина. Глазные грыжи, пропитавшись усталостью, крепким чаем и коньяком, отяжелели и отдавали тёмно-синим. Выросшие брови торчали седыми колючками в разные стороны. Небритость была настолько несвежей, что уже не могла сойти за экстравагантность и поэтому дополняла на лице картину хаоса, усталости и обречённости. Открыв рот, он сделал несколько очищающих движений указательным пальцем, мысленно пожалел о зубной щётке, ожидающей его дома, вспомнил о мягком полотенце и, сполоснув лицо холодной водой, пошёл в сейфовую комнату, где жила своей жизнью созданная им установка.

Всего четыре дня назад, когда ему удалось всё подключить и настроить, он трепетал, благодарил Бога за возможность приоткрыть великие тайны земли. Он надеялся и думал, что данный ему дар поможет найти утерянные клады и сокровища, но чья-то злая воля открывала ему совсем другую информацию.

В первые два дня Соломон отчётливо видел, как золото Николая Второго отгружалось англичанам, являясь платой за оружие в Первой мировой войне. Видел, как Британия сознательно затягивала поставки, а наступившая в России революция позволила русскому золоту остаться в хранилище национального банка вплоть до момента, когда взамен на поддержку своей политики Горбачёв подарил его Англии. Видел, как Ленин и Троцкий отправляли золотые поезда немцам за подписание сепаратного мира. Видел как лучшие, специально отобранные алмазы Гохрана в девяностые годы двадцатого столетия без оплаты уплывали в США, видел самолёты, улетающие в Сан-Франциско с тоннами золотых монет, в том числе раритетных, с сотнями ящиков серебряной посуды, уникальными ювелирными украшениями Фаберже, с невероятно крупными топазами, аметистами и изумрудами.

Видел лица государственных мужей, отвечающих за сохранность российского достояния, подписывающих бумаги на вывоз ценностей, и их счета в европейских и американских банках, невероятную алчность и жажду наживы. Видел и приходил в ужас от масштабов разграбления страны.

Третий день принёс смену картинок и гвозди, вбиваемые в его ладони людьми, отвечающими за государственную безопасность. Сначала Соломон услышал лёгкий свист, похожий на рвущийся в форточку ветер, потом, идя на звук, он один за другим нашёл в своём магазине пять идеально поставленных микрофонов и видеокамеру, размером со спичечную головку. Взяв в руки эти предметы, он тут же увидел людей, которые приходили к нему в гости, потом он услышал разговор своего куратора с руководителем службы экономической безопасности и высказанные начальником опасения о невменяемости старого агента. Пока Соломон стоял и думал о том, как относиться к этой информации и что ему делать дальше, «река», которая уже текла в его голове, принесла его к берегам ближайшего будущего. В кабинете начальника управления ФСБ, опустив голову, молча сидел Глеб, два офицера, перебивая друг друга, убеждали его в опасности, идущей от агента «Соломон», его изобретения и психического расстройства, вызванного опухолью головного мозга. На столе прямо перед Глебом стоял маленький флакончик, лежали бумаги с медицинскими заключениями, офицеры, за спиной у которых висел щит и меч, настойчиво уговаривали его как самого близкого друга и человека, имеющего доступ к «больному», незаметно, день ото дня добавлять в его питьё по капельке безобидного лекарства, лишающего памяти, воли и желания. Соломон видел, как само обращение с такой просьбой убивало Глеба, как мучился он рвущимися из его сознания криками и желаниями дать в морду защитникам и радетелям интересов государства. Видел и наконец-то получал удовольствие от лучика света, прорвавшегося через тучи московской жизни. Его даже развеселило, когда вышедший из здания Глеб смачно выругался и, поймав такси, поехал домой с мыслями о стоящей в холодильнике водке. Утро четвёртого дня, словно профессиональный картёжник, так перетасовало колоду картинок, что поначалу он в недоумении разводил руки в стороны, тёр лоб и чесал затылок, пытаясь сложить предложенные ему пазлы. Ионосфера. Частота Шумана и его мозг. Соломон снова услышал слова врача, сказанные ему на приёме: «Аномалия электромагнитного поля запускает в человеке программу самоуничтожения и, если кто-то когда-то создаст источник генерации, позволяющий постоянно менять магнитные силовые линии Земли, в мире появится самое совершенное оружие по уничтожению человечества». Потом, когда обрывки и фразы стали выстраиваться в логическое соединение, ему стал открываться смысл тайного. Он отчётливо увидел, как формируются электромагнитные волны между ионосферой и поверхностью Земли, перед его глазами замелькали работы Николы Теслы, Отто Шумана – немецкого учёного, члена секретных нацистских обществ Туле и Врил, врача Герберта Кёнинга, увидевшего совпадение диапазона резонансной частоты ионосферы с диапазоном альфа-волн человеческого мозга. Соломон увидел расчёты резонансной частоты в зависимости от времени суток, узнал, что в ночное время нижний слой ионосферы истощается из-за отсутствия солнечной радиации, и это приводит к снижению шумановской частоты, но именно в это время в человеческом организме начинает вырабатываться мелатонин – гормон, препятствующий росту раковых клеток, усилитель иммунной системы, замедляющий процессы старения. Огромный поток информации плавно подвёл его к выводу – его мозг получил экстрасенсорные способности и дар видеть скрытое благодаря тому, что стал генерировать на частоте семь и восемь десятых герца, полностью совпав с резонансной частотой ионосферы. Это обрадовало его, стерев мысли о возможной болезни, разрушающей его изнутри, Соломон почувствовал облегчение, прилив сил и здоровье, которое он тут же решил немного убавить, выпив рюмочку коньяка. Пройдя в зал, он открыл буфет, налил «Хеннесси», игриво подцепил за хвостик конфетку и, вальяжно развалившись в кресле, стал с удовольствием мочить губы в напитке, вдыхая аромат коньяка.

Часы тикали, на улице смеркалось, люди шли мимо витрины не останавливаясь, он знал, что драгоценности и украшения сейчас их не интересуют. Вот пробежала молодая женщина, она опаздывала в детский сад, прошёл мужчина – он злился на жену, она достала его постоянной хандрой и контролем. Обнявшись, прошла счастливая молодая пара, планирующая где-нибудь поесть на оставшиеся у молодого человека две тысячи рублей. Группа студентов шла на квартиру к одногруппнику, чтобы потанцевать и весело провести время. Старая женщина, проходящая мимо витрины с авоськой, бросив взгляд на копии ювелирных украшений, зло выругалась, пожелав всем богатеям смерти и ада.

Соломон улыбался. Конфетка немного подсластила грушевую горечь коньяка и вызвала желание повторить. Подойдя к буфету, он, поставив пустую рюмочку, чуть замешкался, мысленно рассуждая о культуре пития, и, поддержав пришедшее к нему настроение, взял стакан из-под виски, наклонив бутылку, смачно булькнул, наполняя его на треть.

Кресло снова приняло его в свои объятия дав телу разместиться с удобством. Он провёл взглядом по столу и увидел забытый блокнот и рядом лежащую ручку. Пробегая глазами по сделанным записям, его сознание, ранее не замечавшее явного, вдруг отметило, что все его зарисовки, наброски из жизни людей связаны с негативной оценкой их деяний с явным желанием показать степень грехопадения.

«…Камни хорошо помнили, как, видя поражение немецкой армии, нынешний владелец, будучи начальником лагеря Клога, – стал он читать вслух, – в бессильной злобе приказал заключённым взять по одному полену и лечь на землю у барака. Потом его подчинённые стали укладывать всё новых и новых заключённых друг на друга. Это были эстонские врачи, писатели, поэты, директора музеев и театров… Все они, обнявшись с поленьями и сгорая в костре, отдавали свою боль, страх и проклятие палачу, а энергию ужасной смерти – отобранным у них при аресте украшениям и драгоценностям.

Да, господин Шайзер, вам удалось обмануть людей и не ответить за свои преступления, дожив до глубокой старости. Вы поколебали веру в неминуемость возмездия и справедливость, но камни убитых вами узников, бриллианты, рубины, изумруды и жемчуг, которые вы считаете своей обеспеченной старостью, ещё нанесут вам свой удар. Сегодня всё и свершится».

– Да, – произнёс Соломон задумчиво, – сегодня всё и свершится.

Он поднялся, взял стакан и пошёл в сейфовую комнату, где стояла созданная им установка.

– Бриллиант у нас есть, – стал он разговаривать сам с собой, – и он даёт нам шесть лучей, один я направил на звёздчатый сапфир. Теперь нужен рубин, изумруд и жемчуг, – он открыл сейф, достал три кольца, круглогубцами безжалостно разжал лапки закрепок и извлёк камни из украшений. – Итого с сапфиром четыре, а лучей шесть, – он сделал глоток коньяка, раздумывая над проблемой. – Горный хрусталь! Чистейший кварц, самый распространённый на земле минерал, мощнейший энергокорректор. И у него шесть граней правильной симметричной формы. – Соломон снова вернулся в зал. Он вспомнил, что когда открывал магазин, расставил по углам четыре кристалла, зная, что кварц является оберегом от сглаза плохих людей и негативного воздействия тёмных сил. – Так, вас уже пять, – положил он друзу горного хрусталя рядом с остальными камнями. – Кто же у нас будет последним? – произнёс он задумчиво, доставая из кармана телефон, пробегая глазами пришедшее сообщение. – О, Глеб из Белоруссии вернулся, – сказал он, продолжая думать о шестом камне, – новое задание получил, опять будет внедряться, меняться… Конечно! Меняться! Александрит – вот шестой камень, и он у меня есть в кулоне.

Он опять взял в руки круглогубцы и так же грубо разжал лапки крепления, освобождая зелёный минерал. В течение часа он монтировал камни и настраивал исходящие из зеркал лучи, направляя их в середину кристаллов. Понимая, что полученные им знания и собираемая сейчас установка потенциально может убить нацистского преступника, он тихонечко, не прекращая работы, где-то очень глубоко в сознании задавал себе вопрос: вправе ли он брать на себя функцию вершителя судеб и наказывать виновных? Но ни душа, ни сердце, ни какой-либо ещё орган и чувства ничего не ответили. Приняв молчание за одобрение, он продолжил работу.

Когда всё было готово, он открыл компьютер и посмотрел данные мониторинга ближайшей к Виндхуку станции слежения за ионосферой.

– Опа! – выкрикнул он, читая о том, что уже несколько дней именно Южная Африка подвергается интенсивному обстрелу солнечных лучей, снижая высоту ионосферы и увеличивая частоту Шумана до ста пятидесяти герц. – Отлично! – радостно воскликнул он. – Сейчас в Намибии на час меньше, чем в Москве, а значит, ещё светло и отражающий волны слой ионосферы не начал подниматься.

Соломон глотнул коньяка и включил установку.

Старик лежал на спине. Рот его был чуть приоткрыт, глаза закрыты, дыхание тяжёлое и свистящее. Рядом на тумбочке стоял стакан с водой, лежала смятая упаковка таблеток. Солнце, проходя через жалюзи, расчертило потолок полосками заката.

– Живой, – произнёс Соломон и улыбнулся, – это хорошо! Теперь нужно понять, как настроить машину, чтобы так долго ждавшая своего часа справедливость восторжествовала и штандартенфюрер СС Шайзер отправился в ад для знакомства с тем самым огнём, которым так легко уничтожил тысячи эстонских граждан.

Тело человека, – стал он доставать из памяти полученную информацию, – питают энергией двенадцать меридианов шести целых органов и шести полых. Каналы плотных органов расположены вдоль боковых поверхностей спереди, являясь по своей природе инь-меридианами, каналы полых проходят сзади и являются меридианами ян. Потоки энергии, в свою очередь, делятся на шесть поднимающихся от конечностей к центру – их называют центростремительными – и на шесть центробежных, стекающих от центра вниз к конечностям. Здоровье и жизнь человека определяется состоянием энергии ци, питающей орган. Если её мало, то по ходу движения мы усиливаем поток массажем или иглоукалыванием; если энергии, наоборот, много – мы двигаемся навстречу, тормозим её негативное воздействие, пытаясь вылечить орган. В моём случае мне нужно как раз наоборот – разрушить его. Сейчас, – он посмотрел на часы, – в Намибии шесть часов вечера, а каждый из двенадцати меридианов владеет энергией только два часа в сутки, и в настоящее время это канал перикарда, состоящий из девяти точек, отвечающих за патологию сердца. В данный момент волна Шумана достигла ста пятидесяти герц, и ему очень плохо из-за вспышек солнечной активности. Как учат нас мудрые китайцы, убить этого человека можно как подняв сердечную частоту, так и опустив её. Что будем делать? – произнёс он тоном заговорщика. – Отдадимся провидению и кинем монетку? Хотя зачем?! – иронично сказал Соломон самому себе. – Что орёл, что решка, конец один.

Он немного задумался, опять не нашёл в себе ничего, что бы могло его остановить, и, подойдя к кварцу, убрал его из зоны действия луча. Наступившая тишина нарушалась только стуками его собственного сердца, он всматривался в лицо старика, секунды тянулись невероятно медленно.

– Ну же! – крикнул он, теряя терпение. – Что не так? Кварц увеличивает частоту. Убрав его, я её уменьшаю! Или… – Он замолчал, так как в эту самую секунду зелёный александрит стал медленно наливаться красным. Старик дёрнулся и перестал дышать. – Фух! – выдохнул Соломон своё собственное напряжение и, выключив установку, пошёл в зал. Налив в стакан коньяку, он медленно сел в кресло, открыл блокнот, обнажил вечное перо и как можно красивее написал:

«Сегодня я стал богом».

Улыбнулся неожиданно пришедшей мысли и уже более размашисто добавил:

«Или дьяволом, что более вероятно…»

Алмазная пушка

Соломон снял часы и положил перед собой на стол. Аудитория, в которой он сидел, была пуста. Впервые в жизни дорога в университет и встреча со студентами были для него невероятно скучны. А лекция в том значении, в котором предполагалось её прочесть по утверждённой программе, сейчас, когда ему открылись знания тысяч поколений, была глупа и примитивна. Приступив к осмыслению этой проблемы, он решил немного добавить «перца» в постное тело затрагиваемой темы, отвлёкся от происходящего и не заметил, как зал, а его лекции очень любили, наполнился ищущими знаний молодыми людьми.

– Так, – произнёс он, вставая со стула, – сегодня я хочу быть академично скучным, поэтому никаких игр не будет, однако если вам удастся понять, о чём я говорю, и задать умный, заинтересующий меня вопрос, я отвлекусь на то, чтобы ответить на него, если же я не реагирую на реплики с места, значит, мне не хочется тратить время на очевидную глупость. Поэтому берегитесь, сегодня моё молчание может похоронить ваши амбиции и рассеять самомнение под дружный смех товарищей.

Соломон взял мел и написал на доске тему лекции: «Алмазы – убийцы метеоритов».

– Всем вам известно, что падение Челябинского метеорита сопровождалось его разрушением ещё до удара о Землю. Наиболее крупный найденный фрагмент был массой более шестисот пятидесяти килограммов, его изучение дало возможность утверждать, что метеорит относится к классу хондритов.

Учёные Челябинского государственного университета оценили его кинетическую энергию в пятьсот килотонн в тротиловом эквиваленте, что равно нескольким десяткам атомных бомб, сброшенных на Хиросиму.

Я знаю, некоторые из вас свяжут свою жизнь с космической геологией, посвятят себя изучению упавших на Землю метеоритов и будут задаваться одним вопросом: как уменьшить или совсем предотвратить падение гигантов, способных вызвать экологическую катастрофу на планете. Поэтому мой первый вопрос молодому человеку, играющему в магнитные шахматы на предпоследнем ряду справа от меня.

Аудитория, как по команде, повернула головы в указанном направлении. Юноша, виновато озираясь по сторонам, отложил шахматы в сторону и медленно поднялся.

– Скажите, – продолжил Соломон, – минеральные нити, которые еще называют «волосами Пеле», обнаруженные в метеоритной пыли студентами Челябинского университета. Какой путь эволюции должны пройти эти частички с хвостиками, чтобы стать вами, так плохо разбирающим партию Капабланки с Ботвинником? – В зале повисла тишина. Она была густой и пугающей. Казалось, даже мухи, задумавшись над вопросом, перестали таранить оконные стёкла.

– Пройти путь эволюции… – многозначительно повторил Соломон. – Нашей цивилизации, – теперь он обратился к аудитории, – выпала уникальная миссия. Мы можем решить самый главный вопрос существования людей на земле, что не удавалась сделать десяткам существовавших ранее культур и цивилизаций, стёртых глобальными катастрофами. Представьте, – он жестом усадил студента-шахматиста на своё место, – метеорит, летящий на Землю со скоростью пятнадцать – семнадцать километров в секунду, размерами больше одного километра в диаметре. Военные, астрономы смотрят на это явление, рассчитывают место падения, энергию взрыва и понимают, что половина населения погибнет сразу, а оставшиеся, даже если смогут выжить, попадут в ужасные условия существования, холод, отсутствие солнечных лучей, невозможность жить земледелием и так далее. Понимаете, ничего не будет. Ни вас, ни этого университета, ни парка, в котором вы привыкли гулять, ни кинотеатров, ни магазинов, – ничего! И минеральные нити, и то если тело метеорита будет хондритом, опять начнут свой путь создания человека разумного именно для того, чтобы он смог когда-нибудь устранить опасность уничтожения планеты. В связи с этим хочу задать вопрос: кто из вас знает или, может, слышал о работе учёных Центрального института машиностроения, создавших суперпушку, стреляющую алмазами?

Сидящий, как обычно, по центру аудитории, долговязый парень, отличившийся активностью при обсуждении алмазов третьего порядка на предыдущей лекции, быстро поднял руку и стал нетерпеливо ею размахивать.

Соломон обвёл аудиторию взглядом. Его мысли, проявив сожаление, коснулись темы низкого коэффициента полезного действия преподавателей, тративших время и свою энергию на огромную массу посредственностей ради одного-двух учеников, действительно способных в будущем преумножать и развивать полученные знания.

Он смотрел в глаза студентам и понимал, что абсолютному большинству из них никогда в жизни не понадобится геология и наука о камнях, потому что все они хотели высоких зарплат, тёплых офисов, автомобилей, загородных домов с лужайками и барбекю. Все они хотели получать, считая себя нормальными, в отличие от тех белых ворон, которые готовы жертвовать собой, отдавая.

– Простите, забыл ваше имя, – обратился Соломон к долговязому, – похоже, вы единственный, кто знает ответ на мой вопрос. Прошу вас, не вставая, поделитесь своими соображениями.

– Иван! – почти выкрикнул юноша. – Я сам живу в Троицке, сейчас это наукоград и Новая Москва. В одном из институтов уже много лет работает мой отец, его лаборатория занимается выращиванием искусственных алмазов, которые как раз применяются этой пушкой. Насколько я знаю, алмаз имитирует тело метеорита, его выстреливают с большой скоростью в мишень, а потом изучают энергию взрыва и последствия разрушения.