На сломе эпохи (2018 – 2020 годы)

В период перманентного сомнения

2017 год ушел в историю и теперь нужно думать о том, что готовит нам 2018-й. А ждет нас немало интересного. Предприниматели будут примерять на себе новый Налоговый кодекс, который, по оценке правительства, прописан в интересах малого и среднего бизнеса. Женщинам, дожившим до 58 лет, с выходом на пенсию придется подождать еще полгода. А у состоявшихся пенсионеров радость – с 1 июля при начислении пенсии им наконец-то начнут в полной мере учитывать трудовой стаж. И при этом граждан объединяет общая тревога: не погрузится ли экономика Казахстана еще глубже в пучину кризиса, не обесценится ли в очередной раз отечественный тенге?

У подъема нет устойчивости

Хотя оснований для тревожных ожиданий вроде нет. По официальным данным, после почти нулевого экономического роста в предыдущие годы за 11 месяцев 2017 года зафиксировано увеличение объемов промышленного производства на 7,3%, сельского хозяйства – на 2,3%, торговли – на 2,8%, транспорта – на 4,8%. По ВВП пока опубликованы только предварительные данные 9 месяцев, но и они показывают рост 4,3%.

Все хорошо, если бы не одно но. Среднедушевые ежемесячные номинальные денежные доходы населения, по официальной оценке, в 2017 году оказались ниже, чем в IV квартале 2016-го. Причем если сравнить октябрь 2016 года с аналогичным месяцем 2017-го, то в структуре источников дохода спад произошел у людей наемной и самостоятельной занятости. Эти виды источников дают около 80% доходов. А цены в это время неумолимо росли. Индекс потребительских цен за 11 месяцев 2017 года относительно того же периода 2016-го составил 107,5%. То есть возникла парадоксальная ситуация: экономический подъем есть, а динамика доходов обратная.

Экономист Айдархан Кусаинов попытался объяснить этот феномен. В качестве одного из факторов роста экономики Казахстана в 2017 году он назвал удорожание нефти на мировом рынке, а также увеличение объема ее добычи на 10%. К этому еще нужно добавить и возросший экспорт газа и металлических руд. В обрабатывающей промышленности, по оценке Кусаинова, драйвером стала металлургическая отрасль, которая потянула за собой увеличение производства электроэнергии. На основании этого он в публикации на сайте informburo.kz делает вывод:

1. Больше половины экономического роста дают отрасли, в которых работает менее 4% занятого населения, при этом зарплата и занятость в них не сильно зависят от производственных показателей, а сами предприятия точечно локализованы на западе и севере страны.

2. Рост физических объемов в остальных отраслях во многом связан с перестроением потребления в сторону более дешевых товаров. Это снижает реальную прибыльность бизнеса и, соответственно, реальную заработную плату и доходы населения

А еще, на взгляд экономиста, падение уровня жизни населения сдерживали потребительские кредиты, выдача которых с III квартала 2017 года значительно возросла.

Все эти факторы плюс оживление, вызванное проведением международной выставки ЕХРО – 2017, являются уникальным сочетанием, которое и привело к парадоксальному явлению.

– С одной стороны, показатели экономического роста вроде бы лучшие за последние три года, растут практически все отрасли (горнодобывающая, обрабатывающая), растет производство электроэнергии, строительство, транспорт, инфляция находится в заданном коридоре, – отмечает экономист Кусаинов. – Однако этот рост не отражается на росте заработных плат, производительной занятости и доходов населения, которые в реальном выражении устойчиво падают.

Напрашивается вывод: у теперешнего оживления экономики Казахстана нет устойчивых факторов. В таком случае прогноз правительства о том, что рост ВВП Казахстана в 2018 году составит 3,1%, реалистичным можно назвать с большой натяжкой. Хотя некоторые авторитетные международные финансовые институты в своих прогнозах по Казахстану называют цифры, близкие к 3%. Свои оценки они обосновывают в основном ссылкой на заметную активность казахстанского правительства по развитию обрабатывающей промышленности и «успешность рыночных реформ». Правда, не забывая деликатно оговаривать одно из необходимых условий – отсутствие ценовых провалов на глобальных нефтяных рынках.

С этой стороны оснований для тревог в 2018 году вроде бы нет. Во всяком случае, большинство казахстанских экспертов считает, что в течение года устойчивость будет поддерживаться нефтяным соглашением картеля ОПЕК+. Хотя никто при этом не гарантирует, что свою долю в поднятии «смуты» могут внести США или другие игроки, ищущие на этом рынке свою выгоду. Но в любом случае такого рода внешние факторы для влияния на подъем экономики Казахстана нельзя отнести к категории устойчивых.

Деньги есть, а толку нет

Есть и другие моменты, вносящие большие сомнения в реализацию планов, намеченных казахстанским правительством. Они носят внутренний характер. Который год критикуется банковская система Казахстана за неспособность стать приводным финансовым ремнем в развитии бизнеса, но дело с мертвой точки не сдвигается. Более того, спасая финансовую систему страны, в этот сектор вливаются огромные деньги из Национального фонда, отдача от которых пока плохо просматривается. Сейчас к финансовой системе еще пристегнули Единый накопительный пенсионный фонд со своими триллионными активами. Нацбанк теперь окончательно потерялся в поисках, что делать с этими огромными деньжищами. Нужного дохода они не дают, вынуждая Нацбанк периодически вмешиваться в валютную политику для поддержки курса тенге долларовыми вливаниями.

Все это в совокупности с неустойчивостью мировых цен на нефть создает у бизнеса и населения неуверенность в платежеспособности национальной валюты. Отсюда и постоянные гадания на предмет, сколько завтра будет стоить тенге в долларовом измерении.

Что касается ситуации в банковской системе, председатель Нацбанка Данияр Акишев в предновогоднем интервью «Казахстанской правде» заверил: программа по ее оздоровлению, принятая в 2017 году, должна принести положительные плоды.

– Меры по поддержке банковского сектора приведут к сокращению его неработающих активов на сумму более 1 трлн тенге, что окажет мультипликативный эффект на развитие экономики страны в целом, – заявил Акишев.

Отдельная тема – развитие отечественной промышленности. Там люди с деньгами ходят вокруг да около, присматриваются к предложениям казахстанских чиновников, но у них всегда есть большая проблема: куда сбывать произведенную продукцию? Причем в таких объемах, чтобы инвестиции быстрее «отбивались». Главные вопросы для инвесторов (отвод земли под производство, подвод коммуникаций за счет бюджета и т. п.) решает чиновник. Где гарантии, что завтра он не окажется в другом месте, и все договоренности не останутся лишь на бумаге?

Перемены зреют

Тут самый раз перейти к особенностям политической системы Казахстана. С одной стороны, они способствуют развитию Казахстана (такой вывод можно сделать по прошествии 26 лет независимости страны), с другой – подрубают корни, способные обеспечить бесперебойным питанием разрастающуюся с годами крону молодого дерева.

Первый президент Нурсултан Назарбаев в полной мере использовал возможности единовластия для концентрации усилий госаппарата на магистральных направлениях развития страны. Но его время уходит, а вместе с ним исчерпывается и ресурс, заложенный им в эту систему госуправления. Даже если на смену теперешнего главы государства придет искренний преемник его политики, это будет личность более мелкого масштаба. Во всяком случае, на первых порах.

2018 год еще не станет временем такого рода перемен. Но они зреют, а вместе с ними и тревожные ожидания. Поправки в Конституции 2017 года, о которых много говорили во время обсуждения их проекта, решение этой проблемы не продвинули ни на йоту. Судя по обилию кадровых перестановок в высших эшелонах власти, этот метод пока остается главным в корректировке качества государственного управления. Стране, имеющей разветвленную сеть «ручного» управления, сложно оперативно реагировать на вызовы времени. Значит, тормозные свойства политической системы будут давать о себе знать все больше и больше.

Самое печальное, что в обществе пока не просматриваются силы, способные цивилизованно, без ощутимых потерь, перейти к другой системе. Раскручиваемая кампания по «модернизации общественного сознания» пока только ломает преграды в формировании моноэтнической нации. Она лишь готовит почву для будущей острой политической борьбы, которая, скорее всего, будет проходить под девизом «Кто более патриотичен?». Именно этот тренд сейчас самый заметный во многих странах мира. Для подключения к нему Казахстана нужны лишь соответствующие условия. Возможные неудачи в экономике 2018-го и последующих годов могут стать фитилем для подрыва стабильности, которой Казахстан до сих пор выгодно отличается от большинства бывших соседей по СССР.

Будем надеяться, что этого не произойдет. Во всяком случае, большинство экспертов экономический кризис в Казахстане не прогнозируют.

«Наша газета», 05.01.2018

Пришло время собирать камни

Книгу Нурсултана Назарбаева «Эра независимости», растиражированную в первых числах 2018 года, уже окрестили «энциклопедией нравственных ориентиров» и предлагают сделать настольной книгой для казахстанской молодежи. Автор действительно так подробно описал события 26-летнего становления независимого Казахстана, что возникает ощущение ненужности подменять эту книгу каким-то учебником истории. Тем более что все это изложено человеком, державшим в руках главные нити формирования нового государства. Но именно данное обстоятельство и накладывает на содержание этой работы свой отпечаток, мешающий увидеть недавнее прошлое более объемно.

Что раньше: курица или яйцо?

Речь идет, конечно, не о событиях, которые в истории молодой республики оставили заметный след, но в книге Назарбаева не отражены. Во-первых, «Эра независимости» – все-таки не учебник истории, а всего лишь попытка первого президента молодой республики рассказать о личной роли в преодолении препятствий, мешавших строить новое государство на обломках старого мира. Во-вторых, зачем требовать от человека писать о том, что он лично не видел, в чем лично не участвовал. И в- третьих, автор выбрал подход, позволяющий максимально сконцентрироваться на том, что, по его мнению, ориентирует общество на достижение целей, уходящих в дальнюю перспективу.

Критическое отношение вызывают некоторые принципиальные моменты, которые главный реформатор Казахстана использовал в своих подходах, Даже на фоне достигнутых успехов они вызывают большие сомнения. Прежде всего потому, что они могли дать лишь временный положительный эффект, в то же время создали множество проблем, которые решать теперь будет непросто.

Коснемся главной идейной установки Назарбаева, с которой он начинает свою книгу и которой ее завершает.

– Казахстан предпочел ложному эффекту «скачков» и «шоковой демократизации» безупречную логику продуманных последовательных преобразований, – пишет автор. – Мощь поступательного движения вперед нарастает не за счет искусственной и небезопасной взрывной революционной волны, она питается энергией побед, которые мы одерживаем на пути к цели. Принцип «сначала – экономика, потом – политика» не столько указывает на порядок государственных действий и расставляет приоритеты, сколько утверждает, что экономические завоевания продвигают политические реформы и им способствуют.

На мой взгляд, Нурсултан Назарбаев в своем тезисе «сначала – экономика, потом – политика» впервые уточнил собственное понимание соотношения двух фундаментальных блоков организации общества. Очевидно, желая уйти от вопроса, что «первее», курица или яйцо, он добавил, что не имеет в виду «порядок государственных действий и расстановку приоритетов». Но тут же скатился на свою привычную позицию: «экономические завоевания продвигают политические реформы и им способствуют», явно давая понять, что под политикой понимает «демократическую» словесную трескотню, которая с реальной политикой имеет лишь одну точку соприкосновения – спускает эмоциональный пар, накопившийся у определенной части общества. Как известно, после такого рода «участия масс в принятии решений» народ, не дождавшись от власти желаемого результата, расходится по домам и начинает строить собственную судьбу своими руками.

Парадоксально, но Назарбаев в реальности действовал как раз вопреки своей главной установке. Будучи человеком до мозга костей прагматичным, он все 26 лет ради достижения положительных экономических результатов все время занимался политикой. В концентрированном виде это выразилось в создании президентской вертикали власти и в постоянном стремлении ее укрепить.

Судя по книге, особое значение статусу президента он начал придавать еще в ранге первого секретаря ЦК компартии Казахстана. Правда, тогда этот пост ему нужен был для эффективного противостояния руководству СССР. После развала прежнего государства возник другой мотив.

– Как показал последующий ход истории, принципиально важным оказалось то, что «Стратегия-92» определяла развитие Казахстана как государства с сильной президентской властью, – пишет Назарбаев. – Примеры Южной Кореи, Сингапура, Малайзии и других государств, сумевших быстро и эффективно провести аналогичные реформы в 1970-1980 годах, наглядно показали, что такую модернизацию могут осуществить только страны с сильным лидером, обладающим широкими полномочиями и общественной поддержкой.

И продолжает:

– Понимая, что повседневная жизнь страны в значительной степени зависит от слаженной работы всех государственных институтов, а успех реформ – от эффективной системы управления, объединяющей центральные и местные органы государственного управления и пользующейся доверием народа, я считал, что настоящую устойчивость новой государственности способна придать сильная вертикаль власти.

Дальше все пошло по сценарию: принятие Конституции образца 1995 года, установившей «сильную президентскую власть», демонтаж советской системы представительных органов с переходом к двухпалатному Парламенту и маслихатам, формирование которых проходит под неусыпным контролем «президентской вертикали».

Поле политических партий в стране постепенно зачищается от радикалов, открывая дорогу «системной оппозиции». Свобода СМИ, получившая развитие в 90-е годы, ограничивается различными поправками в законодательстве и необходимостью подсесть на финансирование властных структур в форме госзаказа. В таком же положении оказываются и НПО, ранее работавшие преимущественно на деньги иностранных спонсоров, которые позволяли в большей степени заниматься реализацией общественных инициатив.

Разве это не целенаправленная политика, от которой Назарбаев хотел уйти под девизом «вначале – экономика»? То есть политика в Казахстане была всегда. Только проводилась она в целях ограничения институтов гражданского общества, создавая простор для политики одного лица, которое хотело проводить экономические реформы по собственному разумению.

Такое возможно, когда страну нужно выводить из кризисной ситуации. Казахстан в начале 90-х годов оказался именно в таком положении. В этом смысле пример с Южной Кореей, Малайзией и прочими, на которые ссылается автор книги «Эра независимости», кстати. Но у нас особый случай. Вместе с выводом экономики новой республики из кризиса, который случился по причине распада единого народнохозяйственного комплекса СССР, изменились прежние основополагающие экономические принципы. А с ними и весь уклад общества. А это уже революционные изменения, ярым противником которых якобы выступает Назарбаев.

Теперь, когда страна вышла из кризиса 90-х и стабилизировалась в новом качестве, встает вопрос: за счет каких ресурсов двигаться дальше? Может, за счет того, что у общества появилась экономическая возможность «поиграть в политику»? Не потому ли в последнее время вносятся «демократические» поправки в основной закон, вводится выборность акимов, дается больше самостоятельности регионам? Только пользоваться этим уже некому. Гражданские активисты эмигрировали или ушли в киберпространство, остальных граждан «вертикаль» не хочет упускать из-под контроля.

Обо всем этом в книге «Эра независимости» ничего не написано. Подождем, когда данная тема будет в достаточной степени исследована неангажированными историками и политологами.

И в долгах, и не самостоятельны

Есть много спорных моментов и в описании событий, связанных с выводом из кризиса экономики Казахстана, а также с последующими этапами ее модернизации. Начинаются они с выводов о причинах кризисных явлений. Безусловно, главным негативным обстоятельством стал развал СССР. Нурсултан Назарбаев прекрасно понимает масштабы зависимости казахстанских предприятий от тогдашних союзных экономических связей и вполне разумно считает, что те проблемы нужно было решать расширением самостоятельности республик.

Не получилось. С распадом Союза начали рваться и экономические связи. Но в том-то и дело, что, поскольку все предприятия были государственными, а государство распалось, восстанавливать прежние деловые отношения было некому. И вот здесь случилось самое интересное. Тогдашняя управленческая элита, похоже, даже обрадовалась такому сценарию. Он расчищал дорогу для перехода к неограниченным товарным отношениям, в основе которых лежит переход предприятий в частные руки. Осталось только придумать механизм.

За этим дело не заржавело. Бывшая социалистическая Восточная Европа кое-что уже попробовала, наши реформаторы, выпучив глаза от восторга, начали хватать, что попадется под руки. Назарбаев написал, что Казахстан выбрал чешскую модель с купонами.

Разочарование не заставило себя долго ждать. Правда, автор «Эры независимости», вспоминая те времена, немного недоговаривает. Он пишет, что купонная приватизация сработала только по жилью, а в производственной сфере предприятия с устаревшими технологиями не могли выйти на рентабельный уровень.

Возможно, так оно и было. Однако, если мне не изменяет память, для приватизации тогда выставили небольшие предприятия, которые на тот момент действительно были малорентабельны, главным образом по причине кризиса в экономике. В то время как мощные производства в сырьевом секторе, перспективы которых были более радужными, приберегли для других целей. Через несколько лет их за деньги приватизировали по индивидуальным проектам. Имена владельцев до сих пор связывают с фамилиями некоторых представителей высшего эшелона власти.

Как бы там ни было, но сегодняшняя коррупция, на мой взгляд, своими корнями уходит именно в те годы. Эта ржавчина поразила тогда всю «президентскую вертикаль», очиститься от которой теперь не так просто. Жертвой той приватизации стало и сельское хозяйство. Ладно, были сложности с продажей продукции казахстанских предприятий, но продовольствие нужно каждый день. Почему село начали так грубо ломать? Тогда критиковали, что оно живет только за счет государственных дотаций. Но ведь и сейчас туда уходят миллиарды тенге господдержки. Удар был такой мощный, что аграрии до сих пор ощущают его на себе.

Досталось в «Эре независимости» и бывшему руководству СССР, которое, вывозя из Казахстана 90% производимой продукции, в то же время упрекало казахстанцев в иждивенчестве. Хотя только за 40 лет, предшествующих независимости Казахстана, не без помощи союзного бюджета в нашей стране построили десятки новых городов, сотни предприятий, тысячи километров асфальтированных дорог. По сути, создана база, которая сейчас используется для дальнейшего развития Казахстана.

Что касается средств, которые руководство советского Казахстана выпрашивало у Москвы, так и сейчас мы постоянно просим деньги у других. Более того, даже соревнуемся с коллегами из независимых республик бывшего СССР, у кого больше иностранных инвестиций на душу населения.

Внешний долг у Казахстана, например, сейчас составляет $168 млрд. В 2006 году он был в объеме $43 млрд и с тех пор постоянно растет.

Не так уж мы самостоятельны и в политике. В «Эре независимости» Назарбаев вспоминает, как добивался поддержки президента США для получения председательства в ОБСЕ.

То, что становление сегодняшнего Казахстана во многом связано именно с президентством Нурсултана Назарбаева, это действительно так. И это уже исторический факт. Другое дело, что основным локомотивом выхода из кризиса стало удачное использование сырьевых возможностей Казахстана. Назарбаев прекрасно это понимает. Только времени для переделывания экономики страны у него уже не осталось. Удастся ли это кому-то другому, пока неизвестно. Приватизация помогла втянуть в казахстанскую экономику иностранный капитал, но еще не факт, что создала все необходимые условия для ее технологического обновления.

«Наша газета», 11.01.2018

Тылы отстали

Президент Нурсултан Назарбаев перешел от агитации за всеобщую цифровизацию Казахстана к организации практических дел. В смысле реального подключения всего и вся в стране к четвертой промышленной революции. О чем и заявил 9 января в своем обращении, которое транслировали по республиканским телеканалам.

Глава государства обозначил 10 задач, пообещав изложить подробности их исполнения в Послании народу. Время поразмышлять над ними еще будет. Пока же наш горячий оптимизм относительно зацифрованного будущего ледяным душем охлаждают некоторые мелкие подробности нашего быта.

Нет, мы очень даже за то, чтобы тащиться без передыха за вечно убегающим от нас человечеством. Не имеем ничего против и лозунга Нурсултана Абишевича о том, что «казахстанская индустрия должна стать флагманом внедрения новых технологий». И тем более, если нас ждет перспектива, когда, как обещает главный реформатор Казахстана, «интеллектуальные системы управления инфраструктурой позволят улучшить качество жизни казахстанцев», то, как говорят в Одессе, почему нет, когда да?

Вот только в погоне за технологическими новинками не оторваться бы от тылов, откуда черпаются основные ресурсы. В истории человечества немало примеров, когда войско, опьяненное легкими победами, уходило далеко вперед и, не получая подкрепления, терпело сокрушительное поражение.

Пока Назарбаев готовился объявить в Казахстане начало новой промышленной революции, в социальных сетях активно обсуждали тему, навеянную предновогодними покупками. О том, почему огурцы у нас стали дороже диковинных заморских фруктов. Например, в Костанае их цена в предпраздничные дни подскочила с 900 до 1 400 тенге за килограмм. Тема оказалась настолько горячей, что вице-министр сельского хозяйства Нуржан Альтаев не удержался от комментария на своей странице в социальных сетях:

– У нас в сравнении с теми же экзотическими странами гораздо выше затраты на выращивание. Хотя бы потому, что там нет зимы, а это серьезно влияет на себестоимость. К тому же овощи у нас выращиваются в межсезонье в теплицах – это тоже высокие затраты.

Пытаясь отбиться от обвинений в адрес своего ведомства по поводу того, что оно не принимает меры по сдерживанию цен, Альтаев заявил:

– Мы можем влиять только на производство. Те, кто считает, что министерство сельского хозяйства должно регулировать цены и диктовать что- то бизнесу и предпринимателям, должны взглянуть в окно и, наконец, проснуться – мы уже более 20 лет живем в рыночной экономике, где цену определяет спрос.

Лучше бы он этого не писал. Потому что специалисты, изучавшие проблему строительства теплиц в Казахстане, много чего любопытного рассказали о том, как минсельхоз «влияет на производство».

Правительственным структурам заняться бы подтягиванием «тылов», но у них теперь главная задача – цифровизация. А гражданам, не поддающимся оцифрованию, чиновники по-прежнему будут предлагать смотреть в окно, за которым уже более 20 лет рыночная экономика. Забывая, что с министерскими доходами за этими же окнами видится другая картинка. Они цены на огурцы и ананасы не различают. Главное для них – чтобы все это лежало на прилавках.

«Наша газета», 11.01.2018

Распределительное самоуправление

С начала 2018 года 45 сельских округов Костанайской области получили право иметь свой бюджет. Теперь доходами от местных налогов будет распоряжаться не районное руководство, а жители этих сел. Что изменится с введением новой системы финансирования? Поможет ли она лучше обустроить жизнь сельчан? Станет ли самостоятельность в формировании бюджета основой для утверждения реального местного самоуправления?

Своих денег не хватит

Сактаган Байманов поселковым акимом работает около 20 лет, из которых последние 18 – в Садчиковском сельском округе Костанайского района. Когда в конце 90-х начинал руководить в одном из сел Узункольского района, о деньгах на благоустройство поселка приходилось только мечтать.

– Мы были как бы командированными районными акимами, – вспоминает Сактаган Исмагулович. – Ни своего бюджета, ни бухгалтерии, ничего не было. Даже бензин для поездки получали через районную бухгалтерию. Тогда никаких статей расходов, кроме заработной платы, не было. Все вопросы решались за счет хозяйствующих субъектов. Своя бухгалтерия появилась только в 2003 году, а в 2005-м в районном бюджете уже начали планировать определенные расходы на содержание сел, выделять средства на благоустройство. Тогда мы тратили около 14 млн тенге, сейчас чуть больше.

Нужно заметить, что жителям Садчиковки в некотором роде повезло. Поселок имеет 100-летнюю историю, и, в отличие от других, никогда не пустел. Возможно, потому что имеет выгодное расположение – вытянулся на несколько километров по берегу Тобола, равноудаленный от Костаная и Рудного. Население около 3 000 человек, поэтому местные ТОО и крестьянские хозяйства рабсилой обеспечены. Те, кто не трудоустроился в селе, может ездить на работу в рядом расположенные города. Маршрутный автобус в течение дня приходит несколько раз. Можно и на личной машине. Дороги неплохие, поэтому в город попасть можно минут за 20. О благополучной жизни в этом селе говорит хотя бы тот факт, что в последние годы там начали строить дома, а если кто-то и продает свое жилье, то цены заламывает примерно такие же, что и в Костанае.

Но все это не означает, что там нет проблем. В округ входит еще один поселок – Константиновка. Народу там в три раза меньше, а забот по жизнеустройству столько же. Люди жалуются на плохое уличное освещение и разбитые внутрипоселковые дороги. Плюс ко всему – нужно регулярно проводить санитарную очистку и благоустройство. Да что там говорить, только бродячих собак в 2017 году отловили в количестве 67. На эти и другие дела в прошлом году районный бюджет выделил около 15 млн тенге. Помогли и местные товаропроизводители. Их поддержка составила 1 млн 300 тыс. тенге.

– Но самая главная проблема у нас сейчас – строительство системы централизованного водоснабжения, – сказал Сактаган Байманов. – На половине территории села вода в колодцах для питья непригодна. За нормальной водой люди вынуждены идти или ехать в другой конец поселка. Источник для централизованного снабжения водой поселка уже найден. Он исследован, но для строительства нужно много средств. Только составление проектно-сметной документации стоит около 20 млн тенге. Нашему бюджету это не под силу. Тут можно рассчитывать только на государственную программу.

Поселковый акимат посчитал, сколько они соберут для своего бюджета налогов в 2018 году, и цифра вышла неутешительная – 5 млн 876 тыс. тенге. А для того чтобы перекрыть уже сложившиеся расходы, нужно 15 млн 266 тыс. Где взять недостающие 10 млн?

Выручат субвенции

Заместитель руководителя управления экономики и бюджетного планирования акимата Костанайской области Елена Дерий пояснила мне, что в таких условиях складывается бюджет не только сельских округов, но и многих районов и городов. По Бюджетному кодексу РК поддержка таких бюджетов осуществляется субвенциями из областного бюджета.

Сельские округа финансовую подпитку будут получать из районного бюджета. Хотя, по ее оценке, у акиматов сельских округов некоторые возможности по увеличению доходов своего бюджета есть.

Ст. 52-1 Бюджетного кодекса РК определяет, что с 2018 года поступления в общую копилку сел будут складываться из индивидуального подоходного налога по доходам, подлежащим обложению от физических лиц, налога на имущество физических лиц, находящегося на территории данного сельского округа, земельного налога с физических и юридических лиц по участкам, находящимся на территории села, а также налога на транспортные средства физических лиц, находящихся на территории села, и юридических лиц, место нахождения которых по учредительным документах определено в этом селе. Есть и другие источники – плата за размещение наружной (визуальной) рекламы, а также неналоговые сборы: штрафы, налагаемые акимами сельских округов, добровольные сборы и доходы от коммунальной собственности местного самоуправления.

– Акиматы сельских округов и раньше контролировали уплату этих налогов, но теперь этих деньги поступают полностью в распоряжение местного сообщества, поэтому они напрямую заинтересованы в их сборе, – считает Дерий.

Однако с этими правами законодательство передало и немало обязанностей. Расходы бюджетов сельских округов включают 19 пунктов. В них, по сути, включены все направления содержания поселков. Нет только затрат на строительство и содержание социальных объектов.

– Для того чтобы компенсировать недостающие средства, районные бюджеты будут выделять субвенции, – пояснила Елена Дерий. – Если в 2017 году все сельские округа собрали себе доходы (22,4 млн тенге) и получили трансферты из районных бюджетов в объеме 523,3 млн тенге, то в 2018 году их суммарный бюджет составит 1,1 млрд тенге. Но самое главное – в 45 округах сельчане будут сами решать, как им эти деньги использовать.

Самостоятельные бюджеты получили пока те округа, где живут более 2 000 человек. Из 245 сельских округов в Костанайской области таких оказалось 45. Самое большое количество в Костанайском районе – 11.

– По концепции о местном самоуправлении самостоятельность бюджетов сельских округов вводят постепенно, – добавила Дерий. – Остальные такое право получат с 2020 года. До этого времени будет наработана практика по округам с большим населением. Акимам нужно научиться работать в новых условиях.

Пока схема формирования бюджета такая. Поселковый акимат составляет прогноз по доходам на следующий год, просчитывает запланированные расходы и выходит со своими предложениями на сход населения. Результаты обсуждения протоколируются, после чего проект бюджета с этим документом передается в районную бюджетную комиссию. Заключение комиссии выносится на сессию районного маслихата, где все бюджеты сельских округов района утверждаются общим решением.

Деньги должны расходоваться строго по назначению, определенному в бюджете. Но ситуация может меняться. Допускаются ли корректировки основного финплана села в течение года? Законодательство разрешает это делать один раз в квартал. По бюджетам всех уровней. Но в селах для этого опять же должно быть решение схода, затем вся процедура повторяется.

«Раньше такого не было»

Возникает вопрос: то, что доходная часть бюджета села на 60% зависит от воли акима района, не подрывается ли принцип самоуправляемости сельчан? Люди будут требовать от своего акима отремонтировать дороги в поселке, он пойдет к районному руководству просить дополнительные средства, а там из каких-то личных соображений откажут. Вот тебе и местное самоуправление.

Аким Садчиковского сельского округа Сактаган Байманов рассказал, что при формировании бюджета 2018 года ему пришлось доказывать, почему он просил денег больше, чем в 2017-м.

– Свои расходы мы посчитали по минимуму, все равно не хватает около 9 млн тенге, – рассказывает аким. – Рекламы у нас нет, аренды тоже. Получать деньги от штрафов – тут тоже не просто. Вроде бы штрафовать – это правильно, но мне с этими людьми потом здесь жить, работать. Когда попросил 9 млн субсидий, мне начали сравнивать с расходами прошлого года. Например, в 2017 году на ямочный ремонт мы истратили около 600 тыс. тенге, а на 2018-й я просил 1 млн. Колодцы хлорировали один раз в году, а нужно весной и осенью. Доказал. Раньше такого не было.

В такой же ситуации был и аким Жамбылского сельского округа Сабыржан Сыздыков (Костанайский район). В поселке Жамбыл он работает всего полгода, поэтому объем субвенций, по его словам, с ним долго не обсуждали. Взяли за основу прошлый год, и все – определили расходы в объеме 16 млн тенге. В 2019 году запланировано увеличение до 19 млн, в 2020-м – до 20 млн тенге.

Зато, в отличие от коллеги из Садчиковки, Сабыржан Сыздыков несколько лет работал в Налоговом управлении, поэтому у него свой взгляд на расширение налогооблагаемой базы. При существующем налогообложении доходы в бюджет села, по его оценке, не увеличишь. Он считает, что налоги на имущество и земельные участки неоправданно маленькие.

– Для людей они обходятся всего в 50-100 тенге в год, – говорит Сыздыков. – По налогам на имущество мы получаем за год 162 тыс. тенге, по земельному – около 200 тыс. Хотя только для улучшения освещения улиц в поселке Жамбыл местные крестьянские хозяйства добровольно выделили 318 тыс. тенге.

Наиболее ощутимые платежи в этом округе идут по налогам на транспорт – 5,2 млн тенге. Но с введением самостоятельности бюджета с этим тоже возникают проблемы. Заплатить его можно в течение года, а расходы акимат должен нести каждый месяц.

– У нас вообще нет никаких правовых рычагов воздействия на недобросовестных налогоплательщиков, – сетует аким. – Мы только раздаем под подпись уведомления Комитета госдоходов о неуплате налога. По причине несвоевременного поступления налогов у нас может образоваться задолженность по заработной плате сотрудникам акимата и за коммунальные услуги.

В этих мелочах пока особняком стоит тема участия самих граждан в формировании бюджета и контроле за его целевым использованием. Со слов акимов, проект бюджета реально обсуждался с населением. Каков эффект от этого, сказать сложно. Сходы проходили в конце 2017 года. На вопрос, будет ли искушение у некоторых акимов приворовывать бюджетные деньги, Сабыржан Сыздыков ответил: бюджет максимально прозрачен, любые неправомерные действия сразу же будут обнаружены. Что касается возможности для сельчан на себе почувствовать возможность самим определять, куда тратить деньги, на это нужно время. Сельские акимы считают, что это значительный шаг вперед. Одно плохо – полученная самостоятельность скорее упорядочивает распределительные функции местного самоуправления, чем созидательные. Развитие села по-прежнему – прерогатива вышестоящих бюджетов.

«Наша газета», 18.01.2018

Без ляпов не обошлось

Представить главу государства, который сам пишет книгу, очень сложно. Не по причине патологического отсутствия у данных исторических персонажей литераторского таланта. С этим все может быть в порядке. С наличием свободного времени у них проблемы.

Вот и Нурсултан Назарбаев свою «Эру независимости» вряд ли писал, сутками не отходя от письменного стола. Не может он оставить без присмотра «президентскую вертикаль». А книга потребовала огромного количества статистических материалов, держать которые в голове не под силу даже гениям. Нурсултан Абишевич откровенно признался, что у него были соавторы, которых он поблагодарил «за подбор и проверку статистических данных и материалов». Вот только без досадных ляпов у них не обошлось.

Читаю в «Эре независимости»:

– Первой страной, признавшей суверенитет Казахстана, стала Турецкая Республика. Это произошло почти сразу – через несколько часов после того, как я подписал закон о независимости (16 декабря 1991 года – Е. Ш.), и казахстанцы высоко оценили такое проявление тюркской солидарности. На следующий день, 11 декабря, Казахстан был признан Российской Федерацией (стр. 34).

Вообще-то, на следующий день после 16 декабря должно быть 17-е, а не 11-е. Но не будем придираться. Очевидно, произошла банальная опечатка. Правда, чтобы не заметить ее при сопоставлении с датой такого важного для Казахстана события, как объявление независимости, нужно очень постараться. Как и не обратить внимания на следующую фразу:

– В августе 2012 года я совершил визит в Кыргызстан, – пишет Назарбаев. – С целью поддержки кыргызской промышленности был создан совместный инвестиционный фонд. Также было выделено 200 миллионов тонн зерна с отсрочкой платежа (стр. 466).

Минсельхоз в последнее время гордо заявляет, что в Казахстане ежегодно начали получать «небывалые» за всю историю республики урожаи зерновых – около 20 млн тонн. Эта цифра на слуху, поэтому 200 миллионов вызвали большое сомнение. Посмотрел прессу 2012 года. Да, зерно Кыргызстану Назарбаев действительно обещал. Только цифра оказалась скромнее – 200 000 тонн.

Обо всем этом можно бы промолчать. С кем не бывает. В моих текстах тоже случаются «проколы» такого рода. Но когда их встречаешь в книге, текст которой составлялся с участием специалистов, невольно заражаешься сомнением.

По этой причине я решил сравнить некоторые экономические показатели Казахстана образца 1985-го и 2016 года. Действительно ли экономика нашей молодой республики, освободившись от «пут тоталитарного режима», начала процветать? Обнаружилось нечто странное: в 1985 году молока произвели 4,7 млн тонн, а в 2016-м – около 5,3 млн. Это при том, что количество коров уменьшилось почти на полмиллиона. Правда, официальная статистика утверждает, что годовые надои молока с одной буренки в независимом Казахстане после 1985 года выросли на 531 кг. Неужели водой не разбавляли?

Другой пример. Количество полученных яиц выросло с 3,7 млрд штук до 4,7 млрд. При общем снижении птичьего поголовья на 32%. Но опять нас убеждают, что куры молодой республики оказались плодовитее советских. Каждая из них ежегодно приносит на 17 яиц больше. Может, все дело в том, что петухи, почуяв дух свободы, стали намного плодовитее?

«Наша газета», 18.01.2018

В поисках справедливости

25 января новый председатель Верховного суда РК Жакип Асанов на расширенном заседании судейского корпуса проанализировал качество казахстанского правосудия. Он ориентировался на задачу, которую поставил президент Назарбаев: повысить доверие граждан к судам.

– Верховенство закона будет обеспечено тогда, когда граждане будут получать справедливое решение суда, – заявил Асанов.

Слово «справедливость» в его выступлении звучало не раз. Похоже, действительно наболело.

– У многих логичный вопрос: почему одного посадили, а другого нет (по схожим делам – Е.Ш.)? Почему суд допускает такой произвол? Могут ли говорить о справедливости люди, когда ничего не ясно, никто ничего не объясняет? – спрашивал коллег председатель Верховного суда. – Суд считается справедливым, когда стороны имеют равные права на победу, когда судья одинаково требователен и внимателен к обеим сторонам. Когда участники видят вежливость и уважение, получают убедительное объяснение конечного решения судьи. Так даже проигравший человек примет решение суда с пониманием и без гнева, раздражения и агрессии. Почему? Потому что с ним обошлись по-людски.

Разве мог Жакип Кажманович предполагать, что через 4 дня после его выступления молодая женщина, принявшая решение суда по делу своего брата с «гневом, раздражением и агрессией», попытается сжечь себя на входе в здание Верховного суда. Ее брат накануне получил 10 лет за изнасилование. Срок обжалования не прошел. Женщина, по сообщениям СМИ, якобы записалась на прием к Асанову, но попасть к нему не удалось. Тогда она решила облить себя бензином и поджечь.

Родственники осужденного считают его невиновным. Было решение суда справедливым или нет, с этим в вышестоящих судебных инстанциях, наверное, разберутся. Другое дело – смогут ли после этого распределить «справедливость» между конфликтующими сторонами так, что все будут удовлетворены? Сомневаюсь. Очень уж непонятная эта штука – справедливость. Ее относят к одному из главных принципов отправления правосудия, но, сколько бы мы не напрягали свою память, вспомнить времена, когда бы он реализовывался по максиму, не получится. Причину всегда находили. То законы несовершенны, то судьи продажные.

Тем не менее, официальные лица стали махать флагом «справедливости» в последнее время все чаще и чаще. Например, президент РК Нурсултан Назарбаев в статье «Социальная модернизация Казахстана: Двадцать шагов к Обществу Всеобщего Труда», так поясняет принцип «партнерского участия», на котором нужно проводить социальную модернизацию:

– Задача власти здесь в том, чтобы обеспечивать рациональный баланс интересов государства, общества и личности. Именно в этом заключается подлинная справедливость.

По поводу баланса мало-мальски понятно, насчет подлинной справедливости – не очень. Как и в других подобных случаях. Не по этой ли причине в народе бытует много скептических оценок насчет наличия реальной справедливости. Кто-то из наблюдательных людей, глядя на казахстанскую (и не только) действительность, заявил:

– Вместо вертикали власти у нас построили пирамиду, в центре которой покоится мумия справедливости.

Смогут ли судьи оживить эту мумию? Пусть попробуют.

«Наша газета», 01.02.2018

В погоне за последним вагоном

2 февраля на сессии областного маслихата депутаты решили выделить из бюджета 354 млн тенге на мероприятия по цифровизации в 2018 году. Несколькими днями раньше стало известно, что на эти же цели Азиатский банк развития запланировал Костанайской области 110 млн тенге. Не уйдут ли эти деньги в песок? Чиновники уже несколько лет агитируют за цифровые технологии, даже принята госпрограмма «Цифровой Казахстан», однако дело пока чаще подменяется совещаниями.

В надежде на взрыв

Словечко «цифровизация» в русскую лексику пришло из внешнего мира, где давно уже применяют новейшие технологии. Причем они охватывают не только сферу компьютерной и робототехники, но и управление производством, и развитие человеческого потенциала. Поэтому истинное значение понятия «цифровизация» в нашем обществе до сих пор еще только осмысливается. Подобные головоломки наши перманентные реформаторы преподносили уже не раз, и граждане, наученные негативным опытом, вполне логично не стали утруждать себя поиском разгадки и пока ограничиваются лишь констатацией: мы пережили диверсификацию, импортозамещение, переживем и цифровизацию.

После нескольких лет барахтанья с внедрением отдельных элементов цифровизации в Правительстве РК за это дело решили взяться всерьез и надолго. Для чего и составили 5-летнюю программу «Цифровой Казахстан», запланировав под нее более 348 млрд тенге. 2018 год, по сути, должен стать переходом от отдельных всплесков в применении новейшей техники к комплексному технологическому перевооружению всех сторон нашей жизни.

В этих целях правительство разработало широкомасштабный план конкретных мероприятий, а рабочая группа акимата Костанайской области подготовила «Дорожную карту цифровизации» на 2018 год. На расширенном заседании акимата, которое прошло 26 января в купольном зале областной филармонии, ее презентовал заместитель акима области Меиржан Мырзалиев. Он сообщил, что в этом направлении для реализации уже выбрано 68 проектов и к концу года их число должно превысить 100.

Они будут реализованы в разных сферах, но особое внимание уделяется аграрному сектору. Дело в том, что Костанайская область определена в качестве пилотной для цифровизации сельского хозяйства республики. Основные направления будут отрабатываться вначале на АПК нашего региона, после чего этот опыт перенесут в другие регионы.

– Нашими аграриями уже внедряются некоторые передовые мировые технологии, – сказал Мырзалиев. – Сельхозпредприятиями области запланирована реализация проектов по внедрению электронных карт полей и автоматизированных систем севооборота, по внедрению систем «умного» опрыскивания и «умной» минерализации.

В животноводстве запланировано широкое внедрение беспилотных летательных аппаратов (дронов), которые будут отслеживать местоположение скота, мониторить пастбища, оценивать качество травы. «Дорожная карта» предусматривает также внедрение электронных штрих-кодов для маркировки готовой продукции, которая даст полную информацию о происхождении КРС для конечных покупателей.

– По данным экспертов, внедрение указанных технологий позволит автоматизировать процессы планирования посевов, проводить мониторинг, а также сократить расходы на 15-20% на приобретение семян, средств защиты растений, ГСМ, минерализацию почвы, – добавил заместитель главы региона. – Кроме того, применение «умных» технологий позволит снизить себестоимость продукции в среднем на 10-15%, что позволит сделать ее более конкурентоспособной на рынке.

Меиржан Мырзалиев считает, что, кроме названных результатов, цифровизация сельского хозяйства позволит превратить эту отрасль в высокотехнологичный бизнес и сделать ее более привлекательной для инвесторов. Что, в свою очередь, «обеспечит взрывной рост производительности и снижения непроизводственных расходов».

Нет Интернета – нет цифровизации

Насколько реальны эти прогнозы, я поинтересовался у руководителей некоторых сельских ТОО, где компьютеры применяются не только в офисах, но и на производстве. Генеральный директор ТОО «АФ Каркын» Сайран Буканов (Мендыкаринский р-н) еще в 2014 году начал внедрять системы автоматического контроля посева и уборки сельскохозяйственных культур и электронного учета товарно-материальных ценностей. Из 50 единиц сельскохозяйственной техники 70% уже оснащены системами GPS-мониторинга через спутниковую навигацию, полностью оцифрованы карты полей и структура севооборотов. В режиме онлайн отслеживаются приход зерна с поля на элеватор и расход ГСМ. Основываясь на электронных данных выработки агрегатов, начисляется заработная плата механизаторам, ведется статистический анализ учета произведенной продукции.

– Это позволило нам оптимизировать технологический процесс, улучшить организацию и условия труда работников, повысить производительность труда на 20%, снизить затраты товарно-материальных ценностей на 10- 15%, минимизировать риски человеческого фактора в работе предприятия, – заявил Буканов.

На его взгляд, в сельском хозяйстве вполне реально и финансово окупаемо применение дронов для мониторинга состояния полей и пастбищ, а также установка чипов на животных, чтобы с помощью навигационной системы отслеживать их перемещение.

– Желающих работать пастухами сегодня не найдешь, – посетовал директор «АФ Каркын». – Хотим и дальше проводить компьютеризацию, но техника очень дорогая. Мы ее покупаем за рубежом, окупается она только за счет того, что более производительная, длительное время не нуждается в ремонте. Было бы хорошо, если б ее выпускали в Казахстане. Сейчас, если реально заниматься внедрением современных технологий, нужно, чтобы не менее 50% затрат на эти цели дотировало государство.

Еще одна очень большая проблема – отсутствие полного покрытия территории области широкополосным Интернетом. Об этом говорит и директор ТОО «ОХ Заречное» Владимир Черненко (Костанайский р-н):

– Несмотря на то, что мы находимся рядом с Костанаем, у нас в Заречном высокоскоростного Интернета не хватает. Все программы бортовых компьютеров связаны с ним, а он у нас с перебоями. Особенно негативно это сказывается на работе техники во время посевной.

Эту тему уже не раз поднимали на уровне правительства. Для решения проблемы нужны огромные финансовые вливания, на которые способно только государство. Правительство обещает этот вопрос снять с повестки дня к 2021 году.

Кстати, о деньгах. Для сельских товаропроизводителей региона из 464 млн, предназначенных для цифровизации, почти ничего не запланировано. Кроме расходов на подготовку кадров в виде грантов Азиатского банка развития на создание Агротехнологического хаба. Правда, ректор Костанайского госуниверситета, доктор технических наук Хусаин Валиев на упомянутом совещании акимата предложил расширить функции этой структуры. Он выразил готовность выделить помещение и средства КГУ для создания «Агробиотехнологического & ветеринарного хаба». Корреспонденту «НГ» он пояснил, что данная структура могла бы заниматься не только подготовкой кадров для цифровых технологий, но в своей базе данных аккумулировать всю региональную информацию по отраслям, которой будут пользоваться заинтересованные потребители. Есть возможность предоставлять и различные услуги в цифровом формате.

– Например, в университете создана сертифицированная лаборатория, где по генетическому материалу молодых телят можно определять, кого из них лучше использовать для производства молока, кого выгоднее откармливать на мясо, а чьи гены лучше использовать для воспроизводства, – пояснил свою идею Валиев. – В другой лаборатории есть возможность разрабатывать такой рацион питания для животных, чтобы, получая от них максимальную отдачу по молоку или мясу, снизить себестоимость животноводческой продукции. Все первичные данные и полученные результаты будут в цифровом формате, поэтому все заказы можно выполнять, не выезжая даже из самых отдаленных уголков области.

Правда, и в этом случае такого рода услуги невозможно оказать без развитой Сети.

Желание соединить с возможностями

В общем, возможности современных технологий невероятные, желающих ими воспользоваться у нас не счесть, вопрос только в том, насколько наши желания соответствуют нашим же финансовым возможностям. Сможем ли мы окупить затраты на приобретение и использование новейших технологий? Не получится ли, как у многих пользователей смартфоном: игрушку купили дорогую, закачали туда кучу разных приложений, а реальной нужды ими пользоваться нет?

Заместитель директора Костанайского филиала ТОО «КазНИИМЭСХ», кандидат технических наук Юрий Бинюков считает, что к применению современных дорогостоящих технологий нужно относиться дифференцированно.

– То, что может дать хороший эффект в крупном ТОО, в крестьянском хозяйстве ничего, кроме убытка, не принесет, – говорит Бинюков. – Возможно, в мелких хозяйствах дорогостоящее оборудование для постоянного мониторинга структуры почвы не будет окупаться повышением урожайности. Дешевле обратиться к услугам специализированной фирмы, которая эти исследования будет проводить, допустим, раз в 5 лет. Хозяйства разные, у каждого из них есть свой предел экономической целесообразности применения цифровизации.

По мнению Юрия Бинюкова, если Костанайская область определена в качестве пилота по цифровизации сельского хозяйства, для других регионов Казахстана опыт костанайцев был бы интересен прежде всего с точки зрения экономической эффективности применения современных технологий в местных условиях.

Окупаемость затрат у нас пока получают в основном за счет приобретения более производительной техники и налаживания контроля за расходом материалов.

Какой экономический эффект получим, например, установлением чипов на КРС, где будет вся информация об этом животном, еще не ясно. У нас более половины животноводческой продукции приходит к потребителю из частных подворий. О какой «сплошной чипизации» может идти речь? В этом смысле опыт стран, где аграрии уже давно применяют цифровые технологии, в Казахстане, скорее, подходит для агитации. Генеральный директор ТОО «АФ Каркын» Сайран Буканов, побывав в Канаде, США и Аргентине, восхищается тамошней техникой, но к возможности применять у себя их технологии точечного изучения плодородия почвы относится скептически.

– У нас другие почвы, на одном и том же поле они такие разные, что все равно без участия агронома не обойтись, – заявляет Буканов. – Земля – живой организм, надеяться на приборы, на спутники нельзя.

Ректор КГУ Хусаин Валиев считает, что тут многое зависит от знаний возможностей цифровых технологий, от умения ими пользоваться. Поэтому нужен всеобуч. Для всех.

– Сегодня даже на бытовом уровне многие люди, особенно старшего возраста, различные услуги стремятся получать по старинке, хотя это можно делать проще и быстрее, – говорит Валиев. – Например, оплачивать коммунальные услуги, делать онлайн-покупки. Цифровым технологиям нужно учить так же, как когда-то обучали писать и читать. Из этих людей выделится своего рода элита, которая будет способна на грамотное использование уже более сложных технологий.

Нужно заметить, что курс информатики, который сейчас преподается в школах, в какой-то мере эту проблему решает. Речь идет, очевидно, о переходе на более высокий уровень. Для этой цели в Костанае на базе школы для одаренных детей «Озат» запланировано создание школы-интерната IT-технологий. На нее из 354 млн тенге, выделенных на цифровизацию из областного бюджета, пойдет 178 млн. Возможно, эти деньги как раз и пойдут на формирование той самой «цифровой» элиты, о которой говорит ректор КГУ.

Спешить, не поспешая

Еще 32 млн тенге выделены из бюджета на разработку мобильных приложений: «Электронный путеводитель предпринимателей», «Цифровой каталог отечественных предпринимателей Костанайской области»,

«Путеводитель инвестора» и «Интеллектуальный помощник туриста». 69 млн тенге планируется затратить на внедрение интерактивной информационной панели, с помощью которой аким области будет получать оперативную информацию о состоянии дел во всех сферах на территории региона.

Глядя на нашу реальность, невольно возникает вопрос: а не спешим ли мы с реализацией этих идей? Может, к ним нужно вернуться на следующих этапах цифровизации?

Например, для реализации в Костанае технологий SmartCity из областного бюджета выделено 34 млн тенге. Как сообщил заместитель акима области Меиржан Мырзалиев, они будут направлены на «внедрение автоматизированных систем управления наружным освещением и светофорами, системы мониторинга движения пассажирского транспорта, эффективной работы коммунальных и экстренных служб города».

– Для создания комфортных условий проживания в городе и достижения еще более качественного уровня жизни горожан в текущем году будет начато внедрение системы мониторинга деятельности коммунальных служб (теплоснабжение, водоснабжение, водоотведение), – уточнил Мырзалиев.

Дело хорошее. Правда, как это будет сделано практически, не ясно. Ведь до последнего дня у костанайских коммунальщиков не хватает даже сил, чтобы проконтролировать, где колодцы с коммуникациями открыты, о чем им регулярно сообщает «НГ».

Не все благополучно и с информацией на официальных сайтах государственных структур. «НГ» уже писала об устаревших данных, которые там публикуются. Такие факты продолжаются. Нам говорят, что это недоработка фирм, которые обслуживают сайты. А где гарантия, что и на электронную панель главы региона не будут поступать такие же устаревшие данные?

Мы так привыкли шагать семимильными шагами вперед «по пути прогресса», чтобы попасть хотя бы в последний вагон уходящего экспресса, что забываем навести порядок там, где продолжает жить основная часть наших соотечественников. Им в таком случае ничего не остается, как только не терять оптимизма: …переживем и цифровизацию.

«Наша газета», 15.02.2018

Способ обезболивания

Проект Закона «О Совете Безопасности Республики Казахстан», поступивший недавно в Мажилис, вновь привлек внимание аналитиков к теме «транзита власти».

Казалось бы, рутинное дело: почему бы госструктуре, которой Конституция предписывает «вырабатывать решения и содействовать реализации главой государства полномочий по обеспечению обороноспособности и национальной безопасности страны», не придать более четкие организационные очертания? В мире появились новые риски, а работа Совбеза регламентируется только двумя строчками Закона «О национальной безопасности» от 2012 года, да специальным Указом Президента, подписанным еще в марте 1999-го.

Но внимание привлекла одна примечательная запись: «Первому Президенту Республики Казахстан – Елбасы принадлежит право пожизненно возглавлять Совет Безопасности».

Президент РК по Конституции и сейчас руководит Совбезом, однако данная новелла предполагает, что если Нурсултан Назарбаев свой пост покинет, то руководство СБ все равно останется за ним. При этом президент № 2 тоже будет входить в состав Совета – в числе других 12 членов, включенных по должности. Среди них премьер-министр, руководители палат Парламента, а также всех структур силового блока.

В предполагаемом составе Совбез, как и сейчас, будет выполнять «консультативно-совещательную роль», но ему дополнительно планируется предоставить право согласовывать кандидатуры для назначения на ключевые должности, начиная с областного уровня. То есть, Совет может получить особый статус.

По сути, если этот законопроект примут в первоначальном виде (а корректировать его направленность нет смысла), Совет безопасности встанет над всеми госструктурами. Теоретически он будет выполнять роль арбитра. Что получится на практике – можно только догадываться.

Во всяком случае аналитик Петр Своик считает, что этот закон станет «финальным мероприятием в подготовке передачи власти». Сам «транзит», по его мнению, начнется, когда будет избирательная кампания. Аналогичной точки зрения придерживается и политолог Андрей Чеботарев:

– Когда транзит власти будет проведен – трудно сказать. Я думаю, если учитывать, что в 2020 году будут проведены очередные президентские выборы, это и будет транзит. То есть уже Елбасы, скорее всего, не будет участвовать, будет выдвинута кандидатура его преемника.

Некоторые эксперты ограничились осторожными оценками: давайте подождем, как события будут дальше развиваться. Их можно понять – сценариев «транзита», а также имен потенциальных «приемников» называлось много, но все эти гадания не выдерживали испытания временем. А ведь с принятием данного законопроекта схема передачи власти обретет достаточную степень конкретики. Ранее введенный статус Лидера нации в случае ухода Назарбаева с поста главы государства дает ему только власть «духовника». Но, оставаясь пожизненным председателем Совбеза, он получит инструмент реального влияния на ключевые властные структуры. Находясь на этом посту несколько лет после своего президентства, Назарбаева получит реальную возможность передать свою власть безболезненно.

«Наша газета», 15.02.2018

Многопартийные однопартийные выборы

25 марта в Казахстане пройдут выборы депутатов маслихатов вместо выбывших. В регионе предстоит избрать 10 человек в районные органы представительной власти и 3 – в городские. До сих пор в местном депутатском корпусе доминировали депутаты от «Нур Отана», и такая политическая монолитность эффективности его работе не добавила. Очередная выборная кампания дает возможность другим общественным объединениям потеснить партию власти. Воспользуются ли они этим шансом?

В поисках смысла

Председатель областного филиала Общенациональной социал-демократической партии (ОСДП) Сергей Богатырев сообщил, что они в этой кампании участвовать не будут.

– Само сочетание ОСДП – гарантия, что наш кандидат не пройдет, – считает Богатырев. – Нам не дадут провести своего представителя, поэтому участвовать в этих выборах нет смысла.

Он вспомнил случай с кандидатом от социал-демократов Вадимом Соболевым, который баллотировался по одному из округов Костаная во время выборов в маслихаты в 2016 году. Вел активную предвыборную агитацию, и подсчет голосов на некоторых избирательных участках показывал, что его победа вполне реальна. Оказалось – проиграл.

– Как может быть, что на одном участке он набирает голосов больше всех кандидатов, а на соседнем – почти по нулям? – возмущается председатель филиала ОСДП. – Если бы он проходил как самовыдвиженец, то, возможно бы, выиграл. Власть опасается появления альтернативных депутатов. Проще работать с теми, кто проголосует за все, что предложит акимат. По Конституции вся власть должна быть сосредоточена в представительных органах власти, но в реальности маслихаты, по сути, – придаток местной исполнительной власти.

По информации координатора областного филиала Народно-демократической патриотической партии «Ауыл» Алмы Куйшиновой, их организация тоже не будет выдвигать своих кандидатов на выборах 25 марта. У них другие мотивы. На заседании политсовета местные «ауыльцы» решили, что силы лучше тратить на подготовку к очередным широкомасштабным выборам в маслихаты.

– В поездках по области мы убедились, что на селе о нас мало знают, – рассказывает Алма Куйшинова. – Хотя наша партия своей главной задачей ставит как раз работу по подъему аулов. Оттуда сейчас люди уезжают, а нужно создавать там такие условия, чтобы они оставались. Особенно молодежь. Нужны рабочие места и хорошие условия для жизни.

В Костанайской области от «Ауыла» избран всего один депутат маслихата, но координатор этой организации считает, что причина больше в них самих, чем в «особом» отношении к ним со стороны местной власти.

– Председатель областного филиала нашей партии Сабит Борисович Исмуратов избирается в Кустанайский городской маслихат уже несколько созывов. У нас таких депутатов в республике – 42. В том числе и депутат сената Парламента, – сообщила Куйшинова. – Не исключаю, что в чьих-то интересах не обходится и без административного ресурса, но в продвижении кандидатов в депутаты от нашей партии все зависит от нас самих.

Не верю, но участвую

Другого мнения придерживается второй секретарь областного комитета Коммунистической народной партии Казахстана (КНПК) Зинаида Масленкова. Их организация не отказывается участвовать в выборах 25 марта и планирует выдвинуть своих кандидатов в трех округах, расположенных в Рудном, Лисаковске и Наурзумском районе. Но в беседе со мной она привела примеры из личного опыта и наблюдений своих однопартийцев, которые иллюстрируют, на ее взгляд, негативное отношение к «народным коммунистам» со стороны чиновников. Она считает, что именно по этой причине в маслихатах Костанайской области пока нет ни одного представителя их партии. У кого-то во время регистрации в качестве кандидата в депутаты находили мелкие ошибки в декларации, других срезали при подсчете голосов.

Не верит Масленкова и в большие проценты голосовавших на селе, которые фигурируют в официальных отчетах. Мол, без приписок там не обходится.

– По этой причине агитация избирателей за то, чтобы они участвовали в голосовании, для нас также важна, – говорит Масленкова. – Пусть голосуют, за кого считают необходимым, но для нас важна их политическая активность. Тогда нам легче будет донести до их сознания нашу программу.

Своих кандидатов на довыборах депутатов маслихатов планирует выдвинуть и областная организация демократической партии «Ак жол». Причем во всех 13 избирательных округах. Хотя и у них свой счет к работе избирательных комиссий и местной власти. Первый заместитель председателя областного филиала партии «Ак жол» Достан Жумабаев уже два раза баллотировался в областной маслихат. Безуспешно. В марте 2017 года его доверенные лица посчитали, что на одном из участков голосование проходило с грубым нарушением выборного законодательства, в результате чего разбирательство дошло до Центризбиркома. Жалобу тогда не удовлетворили, однако Жумабаев считает, что такого рода факты можно использовать в качестве опыта, помогающего победить на выборах своих соперников, которые не гнушаются использовать административный ресурс.

– Чиновники в нашей области, в отличие от других регионов, пока очень консервативны в вопросах участия в представительных органах власти депутатов от различных партий, – считает Жумабаев. – Хотя уже даже в Мажилисе Парламента есть депутаты от трех партий. На мой взгляд, нет никаких оснований препятствовать, чтобы такой подход экстраполировать на местный уровень.

В маслихатах Костанайской области только 3 депутата от «Ак жола». Они избраны в районах, работают там небольшой срок, но, по оценке Жумабаева, уже внесли некоторое оживление. Радикально таким числом ничего не изменишь, но при рассмотрении на сессии инициатив акиматов «акжоловцы», по словам Жумабаева, бездумному голосованию «за» не поддаются.

Как перехватить избирателей «Нур Отана»?

О том, что партии «Нур Отан» на выборах помогают все структуры исполнительной власти, говорят много и в подтверждение даже приводят конкретные факты. Правда, таких примеров стало меньше, но разговоров не убавилось. В этом есть своя правда: способов административного влияния на ход выборной кампании придумано много, они становятся все изощреннее. Выход тут только один – использовать все возможности, которые предоставляет выборное законодательство для общественного контроля.

Например, в составе избирательных комиссий сейчас много представителей различных партий и общественных объединений (из 7 917 членов комиссий 68,7% представляют партии). Но кто из партийцев работает с ними по доскональному изучению не только выборного законодательства, но и всяких «штучек» в политтехнологиях, которые сомнительны с правовой точки зрения? То же самое относится и к наблюдателям, которых направляют на избирательные участки в день голосования.

Председатель ОФ ОСДП Сергей Богатырев считает, что опора социал-демократов во всем мире – средний класс. Но в Казахстане, по его оценке, он еще не сформировался. Выходит, участие ОСДП в выборах заранее обречено на провал? Тогда при чем здесь «происки» чиновников? Или они потому и «вредят», что не боятся политической мести от несуществующего класса?

У «народных коммунистов» тоже не все так однозначно с выбором социальной опоры. Зинаида Масленкова утверждает, что они рассчитывают на поддержку самозанятых, поскольку одна из целей КНПК – придание этой категории определенного социального статуса. Чтобы они имели равные с другими гражданами права и возможности на гарантированное медицинское обслуживание и пенсионное обеспечение. Дело хорошее и нужное, но люди, которых относят к этой категории, в таком положении оказались по разным причинам, их состав неустойчив, поэтому рассчитывать на их долгосрочную поддержку не приходится.

Надеются «народные коммунисты» и на поддержку наемных рабочих, занятых преимущественно физическим трудом, а также на служащих, поскольку партия активно выступает за соблюдение работодателями трудового законодательства. Но и в этом случае люди поверят КНПК, когда у нее будут реальные рычаги воздействия на власть. Их тоже пока нет.

У «Ауыла» с социальной базой, казалось бы, все понятно, но ведь и другие партии, рассчитывая на сельский электорат, тоже предлагают им свои идеи. Координатор областной организации «Ауыл» говорит: конек их партии в том, что сельские проблемы решать можно только с помощью государственных программ развития аграрного производства. Их как раз предлагают научные эксперты и хозяйственники, входящие в эту партию. Убедит ли это сельчан, которым нужно не «завтра», а «здесь и сейчас» – большой вопрос.

Местные «акжоловцы» считают, что их фишка – борьба их организации с коррупцией.

– Мы отстаиваем интересы бизнеса, который, кстати, предоставляет людям рабочие места, но коррупция уже всех достала, – утверждает Достан Жумабаев. – Именно наша партия потребовала обнародовать списки казахстанцев, которые владеют счетами в офшорных зонах.

В костанайской организации «Ак жол» считают, что среди их избирателей много молодежи. Они изучили состав избирателей, голосовавших за кандидатов от этой партии на предыдущих выборах, и оказалось, что 50% из них – молодые люди. Именно они в социальных сетях чаще интересовались программой партии и, судя по комментариям, оценивали ее положительно.

Пока все это больше в теории. Точечная работа партийцев в формировании своего электората только начинается.

Поэтому на практике в условиях политической монополии «Нур Отана» даже при очень большом старании и наличии финансов (с которыми у общественников не густо) составить реальную конкуренцию партии власти в ближайшее время невозможно. В таком случае «Нур Отану» грозит повторить судьбу КПСС. Она развалилась из-за того, что в отсутствии внешней конкуренции таковая возникла внутри партии.

По информации председателя областной территориальной избирательной комиссии Антонины Марковой, к 21 февраля на 13 депутатских мандатов выдвинулось 39 претендентов, 13 из которых – нуротановцы. 30 кандидатов уже официально зарегистрированы. Представителей других партий среди них пока нет. Крайний срок выдвижения – 25 февраля.

«Наша газета», 22.02.2018

Здоровья не прибавится

Желание нового министра труда и социальной защиты населения РК Мадины Абылкасымовой ускоренными темпами собрать всех самозанятых граждан в налогооблагаемое стойло вызвало большое оживление экспертов. Потому как желающих по этой части в правительстве за последние полтора десятка лет было немало, но все их затеи накрылись медным тазом.

Тема эта, начав складываться еще в разрушительные 90-е годы, к 2000-м обрела четкие очертания. К этому времени несколько миллионов бывших инженеров, педагогов, врачей вместе с представителями не очень интеллектуального труда, выброшенных из своих профессий «ветром перемен», уже поняли, что манны небесной от нового государства не дождаться, и начали выживать кто как может. Чиновники, видя, как эта масса человеческого материала пребывает в государственной бесхозности, решили их узаконить. В Законе РК «О занятости населения», принятом в 2001 году, родился пунктик о «самостоятельно занятых».

Его переняли у коллег из экономически продвинутых государств, где в самостоятельной занятости видели спасение от главной язвы капитализма – безработицы. У нас эта рана тоже кровоточила, так почему бы молодому «буржуинскому» государству не воспользоваться рецептом своих братьев по классу?

Но одно дело – подвесить миллионы «занятых самостоятельно» к какому-либо словосочетанию. А как распространить на них множество прав, декларируемых законодательством      для всех казахстанцев? Эти граждане оказались вне законов «О труде» и «Об охране труда», не будет у них пенсионных накоплений, а теперь еще не попадают они и под закон «Об обязательном медицинском страховании».

Поэтому к желанию министра Абылкасымовой сделать самозанятых полноправными гражданами эксперты отнеслись с пониманием. Но задались резонным вопросом: как? Это «каково» уже проглотило предшественницу нового министра, поэтому, вполне возможно, что ее задумки могут только слегка всколыхнуть застоявшееся болото.

Доводы приводят разные. Все они в реальности имеют место быть, но есть главный, который успешность замысла Минтруда подвергает наибольшему сомнению. Несколько лет назад социологи провели опрос самозанятых в Алматы, в ходе которого выяснилось: 53% из них удовлетворены своей сегодняшней жизнью, 78% не беспокоятся по поводу того, что они не делают социальные отчисления, 80% считают, что регистрация их деятельности им не поможет.

Если аналогичное исследование провести в сельской местности, итоги наверняка будут другими, но в любом случае рассчитывать, что официальная регистрация этой категории граждан решит проблему, которая копилась более 20 лет, наивно.

В реальности вся запланированная суета по наведению порядка в изначально беспорядочном устройстве жизни более 2 млн казахстанцев может дать только политический результат. Некоторая часть самозанятых (скорее всего, меньшая), легализовав свой труд, жить лучше не станет, зато государство им может сказать: «Мы помогли вам чем могли, остальное делайте сами». Тем самым накал протестных настроений, который может возникнуть с переходом к страховой медицине, могут притушить. Но здоровья у самозанятых от этого не прибавится.

«Наша газета», 01.03.2018

«Это буфер между работодателем и работниками»

Исполнилось 2 года, как вступил в законную силу новый Трудовой кодекс РК. Его разработчики утверждали, что он позволит сформировать между работодателями, работниками и государством реальные партнерские отношения. Но еще чернила не высохли на подписи президента РК под этим документом, а профсоюзы уже начали готовить предложения для внесения поправок. С чем это связано? Кодекс не оправдал себя, или это очередная попытка профсоюзов добиться повышения своего правого статуса? Прояснить ситуацию «НГ» попросила председателя территориального объединения «Профсоюзный центр Костанайской области» Екатерину Смышляеву.

Количество в ущерб качеству

– Екатерина Васильевна, проект теперешнего Трудового кодекса готовился очень долго и с активным участием профсоюзов. Что-то тогда не сложилось, и этот очень важный для общества документ на выходе получился сырым?

– В процессе реализации многие законы показывают свои слабые стороны. На исполнение закона еще влияет его конкретизация в подзаконных актах. Есть законы декларативные, но подзаконные акты очень хорошие, тогда он имеет реальную практическую значимость. В новом Трудовом кодексе многие нормы не прописаны детально, к тому же некоторые из них еще носят вариативный характер. Теперь их нужно уточнить.

Так, например, получилось с увольнением по достижении пенсионного возраста. Написано, что, когда человек достигает пенсионного возраста, он может быть уволен, но возможность получения пособия и его размер остались под вопросом. Таких нюансов много.

– Большие надежды возлагали на действующий Трудовой кодекс по установлению более четких с точки зрения равноправия отношений работодателя и работника, без чего невозможны партнерские отношения между ними. Они оправдались?

– Основные правовые формы трудовых отношений регулирует коллективный договор. По Трудовому кодексу получается, что его наличие носит необязательный характер. Он составляется и принимается по инициативе одной из сторон. Если ее нет, все остается на усмотрение работодателя. Но, с другой стороны, в Трудовом кодексе половина норм, которые были прописаны в прежней редакции, сегодня отданы в поле коллективных договорных отношений. В таком случае колдоговор приобретает уже другой смысл. Он становится точкой продвижения социального партнерства.

На практике зачастую этот документ появляется, но в него чуть ли ни слово в слово переписываются нормы Трудового кодекса. Повторяю: Трудовой кодекс не может защитить права работника в такой степени, как это возможно сделать коллективным договором или отраслевым соглашением.

– Получается, что это слабая сторона теперешнего Трудового кодекса? Ведь коллективный договор можно принять под давлением работодателя, который склонен сделать его выгодным только для себя?

– Это веление времени. В условиях рыночной экономики, когда большинство предприятий в частной собственности, у нас сложились совершенно иные отношения между работодателем, работником и государством, чем в прежние годы. Сейчас все отношения договорные. Для предпринимателя предприятие – это бизнес, для работника важны его трудовые отношения, для государства нужна стабильность этих отношений, поскольку на этой основе поддерживается трудовая занятость населения. Поэтому сегодня трудовую сферу могут регулировать только коллективные договорные отношения. Начиная с генерального соглашения, подписанного представителями профсоюзов, бизнеса и правительством, и отраслевыми соглашениями между министерствами и отраслевыми профсоюзами. И заканчивая низовым уровнем – коллективными договорами между работодателями и работниками.

В Трудовом кодексе прописаны минимальные льготы в трудовых отношениях. Колдоговор не должен ухудшать нормы ТК. Многие работодатели, принимая коллективный договор, ограничиваются этой правовой установкой. Это минус. Мы гонимся за количеством заключенных колдоговоров, но забываем об их качестве. Там, где есть профсоюзная организация, качество стараются отрабатывать. Где нет профсоюзов, чаще всего в коллективном договоре прописывают минимальные гарантии, предоставленные Трудовым кодексом.

В отсутствии конкуренции на рабсилу

– Какая доля предприятий и организаций области имеет профсоюзные организации?

– 9%. Членов профсоюза от количества экономически активного населения – 23%. Коллективных договоров принято 5 996, или 62,9%.

У нас некоторые вопросы могут решаться еще на уровне отраслевых соглашений. Вместе с ним и некоторые доплаты, и дополнительные нормы. Получились ножницы: предприятие имеет финансовую возможность выплатить пособия, предоставить дополнительные дни к отпуску, а правового акта, позволяющего это делать, нет. По инициативе отраслевого профсоюза вместе с министерством здравоохранения было подписано отраслевое соглашение, позволяющее делать эти выплаты как дополнительные нормы.

Но так сделать могут далеко не во всех отраслях. Самая большая проблема – в предприятиях малого и среднего бизнеса. С одной стороны, работодателю там зачастую тяжелее выполнять условия, которые могут поставить работники, но с другой – у нас нет конкуренции за рабочую силу. В Японии, например, такая конкуренция есть. Это заставило аттестовать предприятия по уровню благополучного труда. Работник выбор делает, в том числе и с учетом этой оценки. У нас работодатель не борется за работника. Хотя на селе дефицит кадров есть, и руководители хозяйств уже выражают готовность принять молодежь, обучить их, дать жилье, стимулировать заработной платой.

– Чем объяснить, что только на 9% предприятий есть профсоюзные организации?

– На крупных предприятиях работодатели поддерживают профсоюзы. Они понимают, что для них это благо. Профсоюзная организация – это буфер, это люди, с которыми можно вести переговоры, это люди, которые первыми узнают о проблемах, возникающих на предприятии. К тому же за счет своих взносов они могут стать кассой взаимопомощи, что в какой- то степени снимает эту тяжесть с работодателя. В малых и средних предприятиях – большая текучесть кадров. Работники там не видят в создании профсоюзов какие-то для себя плюсы. Мало того что из-за большой текучести кадров сложно создать стабильный коллектив, так еще теперешние условия сформировали у людей индивидуалистскую идеологию. Даже слово «коллектив» заменили на понятие «команда».

А профсоюзы виноваты?

– У многих сложилось негативное отношение к профсоюзам. Есть какая-то объективная причина? Вы, кстати, долго работали в неправительственных организациях и всего лишь два года в роли профсоюзного лидера. Какой видится эта организация свежим взглядом?

– Трудовой кодекс изменился, а кадры и прежние традиции никуда не ушли. То есть профсоюзы во многом остались прежними, а работать по-прежнему уже нельзя. Люди от профсоюзов сейчас ожидают другого. Я попала в период, когда шла перестройка нормативно-правовых документов, шла перерегистрация профсоюзных организаций. Тут нужно было наводить порядок. У нас тысячи вроде бы членов профсоюзов, а в реальности многих уже не было. Потом начали приводить в порядок систему социального партнерства, и сегодня она уже заработала.

Перемены не проходят сразу. Для некоторых нужна смена нескольких поколений. Сейчас у нас началась вторая волна реформирования, которая исходит от центрального аппарата Федерации профсоюзов. Взят курс на омоложение профсоюзных работников. В первую очередь в центральном аппарате. Начали вырабатывать и другие подходы в компетенции профсоюзных лидеров. Предстоит еще сделать открытым, транспарентным движение профсоюзных взносов, а также имущества. Рождаются и новые инициативы. В частности, Федерация недавно выступила с предложением установить для непродуктивно самозанятых статус безработных. Они фактически таковыми и являются, но до сих пор их к этой категории не относили.

В социальных сетях и на официальных сайтах проходит дискуссия о роли и месте профсоюзов в современном обществе. Каждый может высказать свою точку зрения. Что касается негативного отношения: профессиональные союзы – добровольные объединения граждан, выбор каждого человека. Очень часто сталкиваюсь с тем, что в формировании отношения к профсоюзам участвуют люди, которые не являются его членами.

– Вы не сказали, что люди ждут от профсоюзов…

– Конечно, защиты. Сегодня в обществе такие традиции, когда каждый сам за себя. На предприятиях у нас созданы согласительные комиссии, которые являются буфером между судебным процессом и конфликтом между работодателем и работниками. Встают на ноги и недавно созданные производственные советы, которые работают в сфере безопасности труда. Работает институт технических инспекторов по охране труда. Их у нас 2 777. Они ежегодно выявляют до 14 000 нарушений, более 90% из которых устраняются.

Ждут от нас защиты профессиональных исков и продвижения законодательных инициатив. Надеются на профсоюзные организации в контроле исполнения работодателем обязательств по коллективному договору. Ждут и материальной поддержки в затратах на лечение, в материальном поощрении. Это все наши вопросы, и мы, как можем, решаем их.

Досье

Смышляева Екатерина Васильевна родилась в 1982 году в Костанае. Закончила Костанайский госуниверситет по специальности «Химик, преподаватель химии и биологии». Кандидат педагогических наук. 2003-2006 гг. – преподаватель и зам. директора по воспитательной работе, с 2007-го по 2008 г. – старший преподаватель КГУ. 2006-2007 гг. – старший специалист департамента внутренней политики акимата Костанайской области. 2008-2015 гг. – председатель молодежного крыла «Жас Отан», советник по молодежной политике филиала партии «Нур Отан». С 2015 года – председатель территориального объединения профсоюзов «Профсоюзный центр Костанайской области». Депутат областного маслихата двух созывов.

«Наша газета», 01.03.2018

Работающие и живущие «в тени»

Вице-премьер РК Ерболат Досаев недавно сообщил, что минфин и министерство труда и соцзащиты населения готовят законопроект, который призван установить госконтроль деятельности самостоятельно занятых работников. Их поставят на учет в налоговых органах. Главный мотив такого решения – если граждане хотят, чтобы государство оказывало им социальную поддержку, они должны платить налоги. Но эти усилия только тогда принесут эффект, когда будет встречное движение со стороны самозанятых. А его-то может и не быть.

Жить хочется сейчас, а не завтра

Дело не только в том, что нет желания отдавать часть своих доходов в казну государства. Охочих до такого рода филантропии в нашем обществе днем с огнем придется искать. У самозанятых есть свои причины, накладывающие особый отпечаток на отношение к заботе государства об их финансовом благополучии.

В Лисаковске мы познакомились с женщиной, которая в состоянии самозанятости пребывает уже 5 лет. Ей 47 лет, раньше стабильно работала офис-менеджером в частной фирме, но хотела продвигаться по службе. Для чего поступила учиться в высшее учебное заведение.

– Хотела работать в отделе сбыта, поэтому выбрала финансово-экономический факультет, – рассказывает женщина. – Кода получила диплом, мне в фирме сказали: работай на том месте, где работаешь. Пришлось уволиться. Пошла в Центр занятости, но там про специальность, которую я назвала, ничего не слышали. На учет вроде бы поставили, но нужно было пройти по нескольким организациям и взять справки, что они не берут меня на работу. На это нужно тратить время, к тому же от меня требовали, чтобы постоянно регистрировалась. Никаких пособий не получала и жить было не на что – пришлось устраиваться не по специальности.

Поработав в одной организации, бывший офис-менеджер узнала, что от нее ждут исполнения своих обязанностей без оглядки на законодательство. Уволилась. В другом месте директор захотел, чтобы она совмещала свою службу с его «неформальными» прихотями. Тоже ушла. Пыталась устроиться сторожем в магазин, после того как это место освободила ее знакомая. Позвонила туда буквально на следующий день, но уже приняли другого человека. Пробовала организовать свой бизнес – торговать рассадой для дачников, а потом продукцией с их грядок. Доход оказался мизерным. Помыкавшись, женщина решила предлагать свои услуги по ремонту квартир, совмещая это с частным извозом. Ни о какой официальной регистрации такой деятельности мысли у нее не возникало.

– Все это так нестабильно, – говорит моя собеседница. – Сегодня ты можешь заработать, а потом – неделями жить без доходов. В Лисаковске до 15-го числа, пока зарплата еще не истрачена у людей, еще какое-то оживление есть. Потом наступает тишина – у людей нет денег. Даже кафе работают только три дня в неделю. Ничего нельзя заранее планировать. И как я в таких условиях могу платить налоги?

Взносы в накопительный пенсионный фонд она последний раз вносила три года назад. Сколько там сейчас на счету и как будет жить, выйдя на пенсию, – не знает. До пенсии, дескать, еще дожить надо. Сейчас она еле сводит концы с концами. Благо квартира есть. Так ее еще содержать надо. На все коммунальные расходы уходит около 20 000 тенге. И дочь учится в Челябинске. Она, правда, видя положение матери, уже сама подрабатывает, но совсем без помощи пока не обойтись.

Да и со здоровьем уже проблемы. К врачам обращается все чаще. Вот только специалистов в Лисаковске не хватает, поэтому надежды на бесплатную медицинскую помощь нет. Приходиться брать направление и ехать в Костанай, в областную поликлинику. А чаще – в частные клиники. Так что об отчислениях в Фонд обязательного медицинского страхования, которые ей придется делать в ближайшее время, она даже думать не хочет.

– Людям сейчас деньги нужны, а не потом, когда уже ничего не хочется, – подвела итог женщина.

За статистикой видеть человека

Официально в Казахстане к началу 2018 года числилось 2,7 млн самостоятельно занятых работников. За этой цифрой стоят конкретные человеческие судьбы. У каждого – своя история. У кого-то дела сложились лучше, чем у женщины из Лисаковска, у кого-то, возможно, еще хуже. Все они объединены одним обстоятельством – в этот исторический водоворот они попали в результате реформ, организованных государством, и это же государство бросило их там по принципу спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Законодательно их вывели за черту безработных, но в то же время, видя, что они выживают только за счет своего собственного дела, не включили в категорию бизнеса, о поддержке которого государственные мужи пекутся все годы рыночных преобразований.

Об их судьбе всерьез озаботились, лишь когда обнаружилось, что они реально могут выпасть из системы страховой медицины, переход к которой планировали начать с 2018 года. Если самозанятые не будут вносить даже минимальный взнос в Фонд обязательного социального медицинского страхования (ФОСМС), для них пакет гарантированного бесплатного медицинского обслуживания будет минимальный. Он включает экстренную медицинскую помощь, транспортировку, лечение от инфекционных и социально значимых болезней, профилактические прививки. То есть эта категория граждан, и без того живущая небогато, вынуждена будет обращаться в платные клиники.

Такой сценарий грозил обернуться социальным взрывом. Поэтому глава государства отложил переход к страховой медицине и поручил правительству устранить эту проблему. Тут-то и оказалось, что все не так просто. Нужно было не оперировать голыми цифрами, а выявлять каждого человека персонально. Потому что еще до того, как дело дойдет до перечисления взносов, нужно определить социальный статус участника страховой медицины. Исходя из него, определяется, какой взнос от него должен поступать в ФОСМС.

– Все государственные службы за последнее время проделали большую работу по выявлению самозанятых, – утверждает руководитель управления координации занятости и социальных программ акимата Костанайской области Гульнар Абенова. – Была проведена сверка по всей информационной базе, которая уже сформирована. Но эти сведения не дают полной картины. Эта категория граждан очень мобильная: кто-то нашел постоянную работу, кто-то выехал за границу. Органы государственной статистики, например, для выявления самостоятельно занятых работников используют подворный опрос. Сведения о них могут быть недостоверными. Сейчас готовится другая методика, которая позволит получить более точную информацию.

Есть в этой сфере еще одна неопределенность. Эксперты считают, что даже само понятие «самозанятые» до сих пор носит расплывчатый характер. Законодательство определяет, что в Казахстане к этой категории относятся люди, которые осуществляют какой-либо вид экономической деятельности, не нанимая на постоянной основе работников. К ним относят и работников семейных предприятий, которые вознаграждение получают на основе внутрисемейного распределения прибыли. Их разделяют на две группы: продуктивно и непродуктивно занятые. В качестве критерия разделения используется соотношение среднемесячного дохода, получаемого от производства работ, товаров и услуг, с размером прожиточного минимума для данного региона.

Как ни манипулируй понятиями «продуктивно – непродуктивно», суть этого рода деятельности, больше похожей на бизнес, не меняется. Отличие только в том, что этот бизнес без наемных работников. Некоторые эксперты называют его «микробизнес». В свое время этот предпринимательский сегмент освободили от налогообложения (следовательно, и от официальной регистрации) по причине маленьких доходов.

Регистрацией проблему не решить

По официальной статистике, многие самозанятые живут в селах. Часть из них едет на заработки в город, другие выкручиваются ведением подсобного хозяйства. Первых можно увидеть на рынках, на стройке и ремонте дорог. Долго на одном месте они не задерживаются, поэтому с их регистрацией будут большие проблемы. У вторых – ситуация стабильнее, но и там не понимают, для чего их нужно называть «самозанятыми».

Готовя эту статью, мы с фотокором «НГ» побывали в семье, живущей в селе Кунай. В доме Аскера Айтбаева живет 9 человек. Ему уже 77 лет. В семье два пенсионера и двое – официально работающие в школе: сын – сторож, сноха – техничка. Пенсия и зарплата у них на уровне минимальных. Держат лошадей и коров, от которых на продажу возят в Костанай только молоко. Тем и выкручиваются.

По словам хозяйки Ляпизы Айтбаевой, на содержание скотины в год приходится тратить около 1 млн тенге, да плюс еще уголь и дрова для отопления дома. По их расчетам, чуть ли не все пенсии и зарплаты уходят на эти расходы. Доходы от продажи молока да продукция со своего подворья идут на питание. Есть старенькая иномарка, на которой возили молоко на продажу, но она сломалась, когда ее можно будет отремонтировать – большой вопрос. К врачам пока обращаются редко.

По законодательству эти люди вроде несамозанятые. Официальные доходы их в какой-то мере выручают. Но при такой пенсии и зарплатах как бы они выжили, если бы не трудились на своем подворье? А что делать тем сельчанам, у кого нет постоянной работы и родителей- пенсионеров? Желающих держать свое хозяйство в Кунае почти не осталось. Выгоднее уходить на заработки в город.

Последние официальные сведения о количестве самозанятых на сайте Комитета по статистике опубликованы за 2016 год. В Костанайской области их было 169 076 человек. Это 33% от общего числа рабочей силы в регионе. В сельском хозяйстве к этой категории относят более 118 тыс. человек, в промышленности и строительстве – около 3,5 тыс., в сфере услуг – 47 000. Пусть эти цифры требуют уточнения, но они дают возможность увидеть масштабы предстоящей работы по выведению из «тени» самозанятых.

И еще одно препятствие, с чем столкнутся госорганы. Многие самозанятые и без государственной поддержки удовлетворены своим положением. Об этом говорят данные опроса, который в 2013 году в Алматы провели сотрудники Института мировой политики и экономики при Фонде первого президента РК. Они опросили 370 человек, представляющих разные категории самозанятых. Любопытно, что на вопрос, удовлетворены ли вы сегодня своей жизнью, 52,9% ответили «да». При этом тот факт, что они не делают социальные отчисления, 78,4% опрошенных не беспокоит. Около 80% считают, что регистрация их бизнеса не будет способствовать его развитию.

Понятно, что опрос проводился в мегаполисе, где условия другие, и было это 5 лет назад. Но, учитывая общие причины появления этой категории граждан во всех регионах Казахстана, их общую историю взаимоотношений с государством, настроения самозанятых в Костанайской области сегодня вряд ли отличаются от коллег из южной столицы.

В правительстве, похоже, это понимают и пытаются выработать меры, стимулирующие самозанятых выходить из «тени». Но есть опасение, что вся эта кампания обернется лишь привычным для чиновников администрированием.

«Наша газета», 08.03.2018

Четкий сигнал

Более $100 млрд вернули в бюджет члены королевской семьи и высокопоставленные чиновники Саудовской Аравии (СА), уличенные в коррупции. Эту новость информагентства сообщили, сославшись на недавнее интервью наследного принца СА Мухаммеда бен Салмана Аль Сауда корреспонденту CBS.

Надо же было такому случиться, но чуть ли не в этот же день в Казахстане закончился процесс по коррупционному делу экс-министра национальной экономики РК Куандыка Бишимбаева. Главному обвиняемому назначили наказание в виде лишения свободы сроком на 10 лет с конфискацией имущества, а семерых фигурантов, дававших взятки или выступавших посредниками, суд приговорил к выплате штрафа на общую сумму 2,1 млрд тенге.

Сопоставлять суммы, которыми отделываются от правосудия арабские миллионеры, с размерами штрафов, наложенных на казахстанских коррупционеров, не стану. Чтобы не обидеть аравийских принцев. Их обвиняли в подписании незаконных сделок по продаже оружия, в отмывании денег и заключении несуществующих сделок, где фигурируют заоблачные суммы. Иначе зачем подобными делами заниматься одному из королевских племянников, который входит в тридцатку самых богатых людей мира? Достаточно отметить, что вышеназванные $100 млрд – это почти двойной объем Нацфонда Казахстана. На этом фоне команда бывшего министра Бишимбаева, которая выстраивала сомнительные схемы по уводу бюджетных денег, выделенных на строительство стекольного завода, по уровню своих финансовых притязаний – детский сад.

В этих историях интересно другое – политический фон, на котором развивались события. Специалисты считают, что Саудовская Аравия находится в состоянии транзита власти. Как и Казахстан.

По оценке аналитиков, король Салман ибн Абдул-Азиз аль Сауда готовит себе замену в лице своего сына – наследного принца Мухаммеда бен Салмана, занимающего второй пост в государстве. Однако в многочисленной королевской семье есть и другие претенденты. В августе на Мухаммеда было совершено покушение, после которого в СМИ появились предположения, что это реакция на попытки наследника устранить других претендентов на престол.

Отсюда логичным выглядит создание королем 5 ноября Высшего совета по борьбе с коррупцией во главе с наследным принцем. В тот же день арестовали 11 членов королевской семьи, 4 министров и еще около 90 чиновников. Правительство предложило им заплатить более $100 млрд за ущерб, который они принесли государству.

– Идея заключалась не в том, чтобы получить деньги, а чтобы наказать коррумпированных, дать четкий сигнал о том, что те, кто будет заниматься коррупционными сделками, столкнется с законом, – заявил корреспонденту CBS Мухаммед бен Салман.

Возможно, за этими словами стоит желание оздоровить общество, но почему оно приходит при подготовке смены власти?

Как тут не вспомнить Казахстан? В 2015 году бывшего премьер- министра Серика Ахметова осудили на 10 лет за коррупцию, но после восстановления нанесенного государству ущерба в размере 2,2 млрд тенге срок заключения ему уменьшили, а затем и вовсе амнистировали. За последние годы осудили еще не одного министра и областного акима. Так к чему это сигнал? Чтобы они знали, кто в стране решает, кому власть передать?

«Наша газета», 22.03.2018

Движение «на ощупь» продолжается

Недавно Нацбанк РК распространил информацию об итогах очередного ежемесячного опроса по воспринимаемой (за прошлый период) и ожидаемой (на будущий период) инфляции. Оказалось, увеличилось число опрошенных, которые считают, что цены в феврале в сравнении с январем не выросли, а если выросли, то «умеренно». В то же время уменьшилась доля респондентов, считающих, что цены в феврале «значительно выросли». Такая же тенденция зафиксирована и по ожиданию роста цен в следующем месяце. Означает ли это, что процесс удорожания товаров и услуг замедлился не только в восприятии населения, но и в реальности? Или в опросах зафиксировано лишь временное притормаживание инфляции?

Пропагандистский трюк?

Председатель Национального банка РК Данияр Акишев на заседании правительства 15 марта сообщил, что годовая инфляция за первые два месяца 2018 года замедлилась с 7,1% в декабре 2017-го до 6,5% в феврале.

Ранее, выступая перед журналистами, глава Нацбанка заявил, что снижение инфляции более быстрыми темпами с начала 2018 г. ожидалось.

– Понижательная динамика цен была вызвана прежде всего ростом предложения товаров на внутреннем рынке, – сказал Акишев. – Напомню, что в прошлом году на ряде товарных рынков мы испытали ограничение предложения, в частности, на рынке плодоовощной продукции, горюче-смазочных материалов. Удорожание товаров на отдельных рынках (как результат корректировки в ответ на шоки на рынке энергоносителей) оказалось несущественным и краткосрочным. Ситуация к настоящему времени восстановилась, шоки предложения практически исчерпали себя.

Сдерживает рост потребительских цен в феврале, по оценке председателя Нацбанка, и продолжающаяся тенденция снижения покупательского спроса, а также низкая инфляция в странах, откуда Казахстан импортирует товары на свой внутренний рынок. По его прогнозам, в 2018 году характер инфляционных рисков изменится. Если в прошлом году была опасность выхода инфляции за пределы 8%, то теперь ситуация на товарных рынках складывается такая, что этот показатель по итогам года может оказаться менее 5%. Правда, ожидаемое восстановление доходов населения, по мнению Акишева, обеспечит достижение в 2018 году нового инфляционного коридора 4-6%. В 2017 году он был в пределах 6-8%.

Под «восстановлением доходов населения» председатель Нацбанка, очевидно, имеет в виду в том числе и повышение размера базовой пенсии, запланированное с 1 июля 2018 года. Эта акция затрагивает интересы более 2 млн казахстанцев. Сразу же после принятия такого решения вице-министр труда и социальной защиты населения Светлана Жакупова сообщила, что на увеличение базовых пенсий из бюджета выделят более 128 млрд тенге. Очевидно, речь шла о сумме на весь 2018 год. Насколько эти деньги «восстановят доходы» пенсионеров, утраченные ими в годы, когда существовала угроза роста инфляции «за пределы 8%», пока неясно. Но опыт подсказывает, что запланированный на 1 июля мощный вброс наличности на потребительский рынок (каждый месяц более 20 млрд тенге) может привести к значительному удорожанию товаров и услуг.

Подтвердятся ли эти опасения, время покажет. Пока же они рождают скептическое отношение к итогам упомянутого опроса. То, что количество оптимистов в отношении «умеренного» роста цен в ближайшее время возросло, некоторые эксперты называют лишь пропагандистским трюком Нацбанка. Так ли это на самом деле, мы решили оценить, изучив более глубоко основные материалы опроса.

Ощущения зависят от доходов

Понятно, что любая форма социологических исследований не рассчитана на то, что может дать стопроцентно точный ответ на все вопросы по изучаемой проблеме. И в нашем случае рассматривалось лишь восприятие инфляции населением. Причем только по одному (хотя и очень важному) параметру – по оценке динамики цен, возникающей по ощущениям. По сути, государственная структура – Нацбанк – тратит бюджетные деньги для того, чтобы получить ответ только на один вопрос: какие чувства вызывают у налогоплательщиков действия органов государственного управления.

Нужно отдать должное руководству Нацбанка – основные материалы опросов регулярно публикуются на ведомственном сайте. Это дает возможность изучить их под критическим углом зрения и реально оценить их полезность.

Опросы по заказу Нацбанка ежемесячно проводит компания «ГКФ Казахстан». По телефону опрашивается 1 500 респондентов в возрасте 18 лет и старше, живущих в городах республиканского и областного уровней с населением более 250 000 человек. Их профессиональная принадлежность и возрастная структура не сообщаются. В методике есть лишь ссылка на репрезентативное представительство опрашиваемых.

Зато очень любопытные сведения опубликованы по доходам респондентов. Например, в сводной таблице на вопрос о том, удалось ли им увеличить свои сбережения за последние 12 месяцев, более 40% начиная с мая 2017 года отвечали утвердительно. До мая положительно на этот вопрос отвечали не более 37%. Доля тех, кто сказал, что их накопления «усохли», в течение 2016-2017 гг. колебалась от 14 до 26%.

Не создает ли разная динамика доходов у опрашиваемых людей разброса при восприятии одинаковых ценовых процессов? Ведь даже официально уже признано, что доходы населения в последние годы уменьшались. Учитывается ли этот фактор в структуре состава респондентов?

Прямого ответа на эти вопросы в методике нет. Зато в итогах опроса зафиксировано, что начиная с декабря 2016 года более 20% считали сегодняшнее время хорошим, чтобы делать сбережения (в июле 2017 года этот показатель вырос даже до 29,5%), и доля тех, кто этот период для сбережений называл «ни хорошим ни плохим», колебалась в пределах 40%.

Были ли у этих людей излишки в доходах, чтобы отложить их в «чулок», сказать сложно. Но их ощущения роста цен наверняка отличались от восприятия тех, кто считал это время плохим для сбережений. У них была разная ориентация на группы потребительских товаров. Те, у кого сбережения увеличивались, наверняка больше склонны оценивать динамику цен непродовольственных товаров, кто живет победнее, чаще обращает внимание на стоимость продовольствия.

Для последних как раз, по официальным данным, индекс цен по продуктам питания, которые они чаще употребляют, к концу 2017 года оказался на 5,5% меньше, чем в 2016-м (104,9% против 110,4% в 2016-м). Для 10% населения с наибольшими доходами этот показатель по продуктам питания, которые они чаще употребляют, ниже лишь 0,2%. Выходит, что для этой группы цены на продукты питания почти не менялись. Чего не скажешь о ценах на непродовольственные товары, которые в силу дороговизны чаще покупают люди с финансовым достатком.

Как учесть эти факторы в оценке восприятия инфляции? В методике данного опроса применяется сложная формула, призванная учитывать разброс мнений такого рода, но сомнения по поводу достаточной репрезентативности отобранных людей для опроса эффективность ее применения подрывают.

Мнения и реалии совпадают, но редко

Но в том-то и дело, что инструмента для опровержения данных, полученных в ходе опроса, к сожалению, нет. Для этого нужно проводить аналогичную акцию, но по другой методике. Мы решили попробовать способы попроще: сопоставили помесячные результаты с динамикой розничных цен на внутреннем рынке Казахстана, официально зафиксированном Комитетом по статистике. Оказалось, что в течение всего 2017 года индекс розничных цен относительно декабря 2016 года, взятый в качестве усредненной величины, фиксировал по итогам каждого месяца примерно одинаковый темп удорожания товаров. Кроме скачка в сентябре. Что интересно, если этот график помесячно сопоставить с результатами опроса восприятия инфляции, то динамика этих линий совпадает очень редко. Но те респонденты, которые изменения цен оценивают как «очень сильные», реальный сентябрьский скачок зафиксировали в октябре.

Что касается января и февраля 2018 года, то действительно – темпы реального роста индекса розничных цен относительно декабря 2017 года оказались меньшими, и это заметили опрошенные, которые употребляют в своих оценках слова «очень сильно». Они и прогнозы на март сделали более оптимистичными. Для «умеренных» изменения в ценах остались почти незамеченными, предположения на март они строят более осторожные.

Чтобы хоть как-то сопоставить республиканскую статистику с костанайскими реалиями, я попросил прокомментировать итоги опроса руководителя одного из местных супермаркетов. На условиях анонимности он сказал, что по его наблюдениям в последнее время на рынке потребительских товаров действительно наступила некоторая ценовая стабильность. Правда, реально это ощущается на товарах повседневного спроса.

– С начала 2018 года в Костанае повысили тарифы на тепловую энергию, наши расходы увеличились, но цены на товары мы решили не поднимать, – сказал собеседник. – До лета осталось немного времени, мы сможем выдержать, а дальше будем смотреть. На увеличение торговой надбавки ради получения дополнительной прибыли мы никогда не шли. Держим ее в тех пределах, которые позволяют нам существовать экономически. Цены у нас в основном зависят от производителей. Они же позволяют нам делать какие-то скидки.

Оценивать прогнозы председателя Нацбанка по поводу уровня инфляции до конца 2018-го и в 2019 году предприниматель не стал. Он считает, что инфляция зависит от слишком многих факторов, на которые зачастую даже правительство не может повлиять.

Теоретически уровень инфляции отражает, в каком состоянии находится соотношение объема денег в обращении и товарной массы на внутреннем рынке. Этот показатель напрямую зависит от операций с наличностью и косвенно от состояния экономики. Что зависит от правительства и финансового регулятора, каковым является Нацбанк, – это отдельный разговор. Пока можно назвать еще один фактор, влияющий на скачки цен, инфляционные ожидания. Польза от опросов, на которые Нацбанк тратит деньги, похоже, только в одном – они фиксируют уровень инфляционных ожиданий. Значит ли это, что данные опроса можно брать для прогнозирования инфляции? Сомневаюсь. Мы убедились, что даже месячные оценки участников опроса отличаются от реального движения цен. Выходит, что и дальше бизнес и отдельные граждане в мире денег так и будут передвигаться на ощупь. И тут уж кому-то повезет, а кому-то не очень.

«Наша газета», 29.03.2018

В поисках смысла приватизации

26 марта на правительственном часе в Мажилисе министр национальной экономики Тимур Сулейменов рассказал о ходе приватизации. Заместитель председателя Мажилиса Владимир Божко сразу попросил коллег не отвлекаться на мелочи и больше обсуждать постприватизационное использование проданных объектов.

Такой подход вице-спикер мотивировал ссылкой на опыт приватизации дорожно-эксплуатационных участков (ДЭУ) и объектов ЖКХ в сельских районах. Однажды они уже продавались, но после их развала акиматы вынуждены были выкупать объекты у собственников. В итоге объекты, хотя и остались убыточными, но людям хотя бы есть с кого спросить за отсутствие в домах воды и тепла. Сейчас эти предприятия опять решили приватизировать.

Данного посыла депутатам оказалось достаточно, чтобы вспомнили о запланированной приватизации Жилстройсбербанка, в котором около 1 млн вкладчиков и более 520 млрд тенге на депозитных счетах.

– Что будет с льготными ставками после приватизации банка? – спросил депутат Петр Шарапаев. – Сохранит ли банк свое участие в государственных жилищных программах?

Депутат Омархан Оксибаев добавил в общую топку эмоций еще больше топлива:

– Сейчас они объясняют, что приведут стратегического партнера. Что мы выиграем, если этот партнер придет? Он же свои правила будет диктовать за те вклады, которые вложил. Что мы ему разрешаем? Что теряем, что находим? Никто конкретно ничего не говорит.

Вразумительного ответа мажилисмены не получили. Зато узнали, что 97% объектов, запланированных для приватизации в 2017 году, уже проданы.

Правда, с торгами – тоже интересная история. Ожидали, что госказна ощутимо пополнится, но оказалось, что многие объекты проданы ниже их реальной стоимости. Председатель Комитета Мажилиса по экономической реформе и региональному развитию Нуртай Сабильянов сообщил, что из 367 проданных предприятий оценочная стоимость ниже балансовой сложилась у 20,5%, меньше уставного капитала – у 39,3%. По причине отсутствия двух и более претендентов из 269 объектов, которые приватизировали через торги, 90 ушли со второй или третьей попытки, в результате объекты упали в цене на 50%.

Заинтересованность потенциальных покупателей госсобственности свести до минимума свои затраты понятна. Как и то, что для повышения эффективности их работы новым хозяевам придется раскошелиться на инвестиции. Ради этого приватизация и проводится. Но понятно и то, что им нужно отбивать свои «бабки», и делать это придется за счет потребителей их товаров и услуг. Как такая «реформа» скажется на цене их продукции – вот в чем вопрос. Особенно по социальным объектам. Вот тогда тема поиска смысла затеи с новой волной широкомасштабной приватизации прозвучит куда сильнее, чем это произошло на упомянутом обсуждении.

Тут самое время вспомнить предостережение современного американского экономиста Майкла Хадсона:

– Нерегулируемые экономики превращаются в неофеодальные экономики, принадлежащие привилегированному финансовому классу, который становится наследственным.

Казахстан, похоже, идет именно в этом направлении.

«Наша газета», 29.03.2018

«Привыкли мыслить стереотипами»

Фильм «Золотая Орда» вызвал немало споров по поводу его исторической достоверности. В титрах сообщалось, что в сериале «сюжет и герои являются плодом авторской фантазии», поэтому дискутировать о степени его реалистичности нет смысла. Но интересно узнать мнение специалиста, как около 240 лет татаро-монгольского ига сказались на истории народов, живущих на этой территории. Об этом мы поговорили с ректором Костанайского государственного педагогического университета, доктором исторических наук Еркином Абилем.

Влияние Орды преувеличено

– Еркин Аманжолович, некоторые историки считают, что Золотая Орда стала основой для создания Российской империи и формирования сегодняшнего евразийского пространства. Эти выводы обоснованны?

– О роли Золотой Орды в русской истории и в истории Евразии до сих пор много споров. Начались они еще в 19-м веке. Одни говорили: Золотая Орда – тормоз в развитии России, другие утверждали, что Россия – наследница Золотой Орды. Здесь спорных моментов очень много. Думаю, ее влияние на выбор исторического пути России сильно преувеличено. Ведь географическое положение, специфика ландшафта не оставляли особого выбора в экспансии на Запад или на Восток. Домонгольское и постмонгольское развитие России сильно отличалось от политических практик ордынцев. Домонгольская Русь – чисто раннефеодальное европейское государство. Без особого отличия от ранней Франции или скандинавских стран.

– Исследователи отмечают, что в русских княжествах в то время были даже демократические формы правления: народное вече, собрание бояр и дружин…

– Понятие «демократическое» у наших историков растяжимое. В нашем случае, скорее, подходит – «олигархическое». Там существовало сословное деление. Классическое греческое понимание демократии означало «демократия только для знати». Такое в русских княжествах присутствовало. Где-то – в большей степени, а где-то – в меньшей. В зависимости от социальной базы. Где большее влияние торгового и ремесленного люда, там было больше олигархической демократии (Новгород, Псков). Там, где у этой прослойки влияние было меньше (Киев), доминировала военная аристократия – князья и дружины. Так и в Западной Европе было. И там опора делалась на сословия воинов, купечества и ремесленников. В России если и были какие-то отличительные нюансы, то они связаны только с большими пространствами, меньшими площадями пахотных земель и системами управления.

Золотая Орда сильно отличалась от постмонгольской Руси. В Золотой Орде доминировали кочевники и торгово-купеческая верхушка. Отсюда – имперский характер устройства государства, важность дли них торговых путей и в основе войска – племенное ополчение. Там, где племенное ополчение, там правящая верхушка – родовая знать.

В русских княжествах какие-то внешние атрибуты, может, и заимствовались в постмонгольскую эпоху, но только внешние. Например, система приказного управления (приказы – органы власти – Е. Ш.) при Иване Грозном. Если говорить о культуре, об одежде, они, безусловно, заимствовались. Сама же система политического управления, начиная с Ивана III, была европейская. Больше даже – византийская.

Как создаются империи

– Существует мнение, что как раз в имперский характер Золотой Орды и уходят корни российской империи, неспособной существовать без самодержавия. Воздействие политической практики Орды якобы оказалось настолько сильным, что элементы самодержавия воспроизводились даже в единоличном управлении «советской империей», которые затем трансформировались в авторитарные режимы некоторых постсоветских республик.

– Не стал бы связывать это явление с Золотой Ордой. Ее система политического управления мало изучена. Люди связывают самодержавие с Золотой Ордой, потому что об этом государстве у нас много мифов. Внешние формы российского самодержавия, возможно, заимствованы у Золотой Орды, но большее влияние на формирование имперского характера оказало византийство. В конце XV века система управления Византии хорошо ложилась на ту историческую эпоху. Тогда Иван III стал наследником Византийской империи, женившись на представительнице правящего рода в Византии.

В это же время создается дворянство как социальная основа будущего самодержавия. Тогда же возникает и поместное войско, чего в России не было, и создается Судебник (свод законов – Е. Ш..). Чтобы кормить новую социальную силу, начинают закрепощать крестьян. Крепостническая Русь окончательно оформилась при Екатерине II, но складывалась она под знаменем византийства. Ничего похожего на крепостничество и дворянство в Орде не было. Хотя внешне ордынские институты и атрибуты правления были до Петра I.

После распада Золотой Орды на этой территории образовались самостоятельные ханства. Почему русские князья не стали развивать торговлю с Западом, а повели войска на Восток? Может, именно тогда и был упущен шанс «стать Европой»?

В современном мире при современных технологиях завоевание чужих территорий для процветания своего государства не нужно. При средневековых технологиях, чтобы удовлетворить постоянно растущие потребности элиты – основного слоя в управлении государством, требовалось расширение территории. Те же монголы, чтобы увеличить, как сейчас говорят, налогооблагаемую базу, с которой они получали сверхдоходы, исторически были вынуждены вести завоевательные войны.

У Ивана Грозного, при котором Русь начала превращаться в империю, первоначально были устремления западные. Но он столкнулся с тем, что в такой же ситуации находилось и польско-литовское государство. В тот момент оно было сильнее Московского государства. Поэтому Ливонская война, попытка выйти на Балтику, для Ивана Грозного успехом не увенчалась. Он начинает более успешную кампанию на Востоке. Дворянство- то надо было кормить. После завоевания Казанского ханства эти земли поделили между ними. Потом начали развивать торговлю с Англией. Купечество стало крепнуть. Что Россия могла продать Европе? Воск, пеньку, пушнину. За дешевой пушниной повели войска в Сибирь. Так создавались и другие мировые империи.

С соседом нужно дружить

– Из всех ханств, оставшихся на обломках Золотой Орды, самостоятельность дольше всех сохранило Казахское ханство. Его правители оказались более гибкими в отношениях с могущественным северным соседом?

– Я не очень верю в особенности национального характера, в комплементарность, в склонность народов «к вечной дружбе». То, о чем вы говорите, диктовалось исключительно условиями, которые тогда были. Казахское ханство в прямом смысле – осколок Золотой Орды. Сами правители не называли себя «казахскими ханами». Это мы их так задним числом называем. Они считали себя ханами Дешт-и-Кипчака. «Золотую Орду» начали употреблять, когда это государство уже перестало существовать.

Здесь важно упомянуть о политической борьбе, которая происходила внутри Золотой Орды. Это не только борьба за трон. Там были сторонники меньшей централизации государства, за что боролась верхушка кочевников, и сторонники большей централизации, за что ратовали представители торговцев. Деление, конечно, условное, но в распаде Золотой Орды эти политические линии сыграли немаловажную роль. И в казахском ханстве шла такая же борьба. Например, первые казахские ханы всерьез были настроены восстановить могущество Золотой Орды. Хакназар хан даже предпринял военный поход в сторону Поволжья, считая, что там сердце Золотой Орды. Но, чувствуя, что эта территория уже закрепилась за Россией, вынужден был пойти на дипломатический контакт. Поскольку русская территория входила в Золотую Орду в качестве одного из улусов, казахские ханы не считали Русь особой заграницей. К тому же с сильным соседом лучше дружить, чем воевать.

– С тех времен прошло несколько веков, но в Западной Европе до сих пор еще воспринимают территорию от Вислы до побережья Тихого океана как Татарию, в которой живут «варвары». Это потому что Русь в составе Золотой Орды утратила связи с Западной Европой и теперь «варваров» на Западе не ждут? Или работают причины экономического порядка?

– Причины, безусловно, экономические. Я не верю в какие-то цивилизационные, глубинно-психологические различия. Для французов поляки в то время были варварами, для поляков московиты считались варварами.

Никто никого нигде не ждет. Людям легче мыслить стереотипами, поэтому у народов исторически сложились свои стереотипы в восприятии друг друга, и они сегодня дают о себе знать.

– В фильме «Золотая Орда» параллельно интригам у трона правителей показана «интернациональная» любовь, ради которой герои готовы идти на смерть. Создатели фильма, наверное, этими историями хотели сказать, что мир спасет не политика, а любовь?

– Не знаю, что хотели сказать авторы фильма, но подозреваю, что подобные чувства людьми тогда обуревали. Например, Узбек хан отдал свою сестру Кончаку в жены князю Московскому, после чего она приняла христианство. Что касается любви, которая может объединить народы, я не столь романтичен, как создатели сериала «Золотая Орда». Известно, что от любви до ненависти один шаг. В современном мире объединять народы может, скорее, взаимовыгодное сотрудничество.

«Наша газета», 05.04.2018

Докошмарились…

«Разбор полетов» после пожара в торговом центре «Зимняя вишня» в Кемерово, где погибли 64 человека, показал, что причина этой трагедии лежит не только в безответственности отдельных должностных лиц. Говорят еще и о сбое в системе.

Правда, все попытки углубиться в системную причинность пока ограничиваются общими сентенциями по поводу корысти чиновников, жадности бизнеса и низкой гражданской активности граждан. В этом слоеном пироге еще выделяют прокладки законодательного характера, призванные объединить предложенный набор в некую общую картину состояния общества, пытающегося убежать от «порочного» социалистического прошлого к «светлому» капиталистическому будущему. Но будут ли эти явления изжиты пусть даже в будущем, никто сказать не может. А люди гибнут сегодня.

Этот «джентльменский набор» сопровождает и Казахстан. У нас подобных объектов повышенной пожарной опасности немало. И ЧП в них были. К счастью, трагических последствий такого масштаба в них не случалось. Но предпосылки есть.

Сейчас организуются проверки состояния противопожарной безопасности, проводятся учения, но все эти меры не выходит за пределы обычных. Время пройдет, шум уляжется, а проблема обеспечения безопасности людей останется. Потому как скользим мы по ее поверхности.

Спору нет – в многопрофильных ТРЦ обязательно нужно закладывать максимальные возможности для быстрой эвакуации в случае пожара. Важны и надежные системы пожаротушения, и обучение персонала. Не обойтись, возможно, и без пересмотра стандартов обеспечения пожарной безопасности в объектах такого рода. Но сбоя в этой системе не будет при одном очень важном условии – систематической государственной инспекции соблюдения противопожарных правил. А с этим у нас как раз не все в порядке.

Пресловутые моратории на проверки субъектов малого и среднего бизнеса, призванные уберечь предпринимателей от излишних проверок госорганами, вместе с водой выплеснули и ребенка. Внеплановые проверки по вопросам противопожарной и санитарной безопасности возможны, но только по заявлениям граждан. Разве такой подход не расхолаживает бизнес? Неужели у предпринимателей нет другой защиты от инспекторов, которые их «кошмарят», вымогая взятку, кроме мораториев на проверки, которые регулярно объявляет Нурсултан Назарбаев?

Если предприниматель не уверен, что на его объекте с противопожарной или санитарной безопасностью не все в порядке, пусть пригласит инспектора. Тот проверит и даст рекомендации, выполнение которых потом проверит. Это тоже запрещено в условиях моратория? Но тогда у граждан возникает вопрос к власти: ей что дороже: безопасность граждан или развитие бизнеса в условиях минимального госконтроля? Если государство считает, что при рыночных отношениях качество услуг бизнеса, включая безопасность, должно регулироваться только спросом со стороны потребителей, то дайте возможность гражданам самим решать, что делать с нарушителями установленных стандартов безопасности. Понятно, что расплата в таком случае будет выражаться не только в уменьшении дохода предпринимателя. Суд Линча никому не нужен. Остается одно – контролирующие функции государство должно выполнять в полном объеме.

«Наша газета», 05.04.2018

За помощью в Европу

12 апреля президент РК Нурсултан Назарбаев на презентации книг, переведенных с английского на казахский, почему-то решил высказаться о западной демократии:

– Сколько раз нам на Западе говорили: «Внедрите демократию, как у нас, как в Америке, как на Западе». Мы – казахи! Мы – не американцы, не немцы, не англичане. У нас есть свое сознание, история, язык, религия, традиции. Мы – народ, который, как и весь мир, идет по пути демократии, но за один день мы не можем перешагнуть через тысячелетний порядок.

В том, что «мы – не американцы», глава Казахстана убеждал сограждан все годы своего правления и, похоже, добился своего: многим казахстанцам стабильность под сенью авторитарной власти оказалась ближе майданотипного буйства демократии. Неужто еще остались людишки, которые спешат почувствовать у себя на родине умосводящий запах европейской свободы? Или Назарбаев, презентуя плоды своих стараний по внедрению в родной язык достижений мирового интеллекта, решил показать, что он не диктатор, как его представляют на пресловутом Западе?

Есть еще одно событие, которое могло подтолкнуть к очередному озвучиванию «особого пути» Казахстана. 8-10 апреля в Брюсселе несколько казахстанских общественных деятелей оппозиционного толка провели форум «Новый Казахстан». Один из участников мероприятия Айдос Сарым сообщил журналистам:

– В Брюсселе собрались люди, которые беспокоятся за будущее страны, обсуждают вопросы, связанные с положением страны в постназарбаевский период.

Кто был реальным организатором форума, кто его финансировал – об этом можно только догадываться. Некоторые эксперты называют бывшего премьер-министра Акежана Кажегельдина, который с 1999 года живет за границей. Именно он подготовил тезисы «постназарбаевской конституции». Суть главного предмета обсуждения сторонников «Нового Казахстана» озвучил приехавший в Брюссель политик Амиржан Косанов:

– Будет обсуждено около десяти принципов, касающихся того, каким будет будущее Казахстана после транзитного периода, каким будет его политический облик, какие политические институты будут решать судьбу народа, каким образом будет решаться проблема преемника, какими будут полномочия парламента, какой будет свобода слова, в каком геополитическом направлении мы будем развиваться. Всё это должно быть расписано в новой Конституции.

Вопросы для казахстанцев животрепещущие. Но есть важный нюанс. Большинство участников форума отличает склонность к национал-патриотической риторике. И еще один момент – место проведения форума в Брюсселе выбрано не зря. Оппозиционеры встретились с евродепутатами. По словам Сарыма, говорили о геополитике, об отношениях с Западом и Россией, о необходимости Казахстану «быть субъектом мировой политики и делать какой-то выбор».

Какой выбор имелся в виду, судя по идеологическим предпочтениям нацпатриота Сарыма, можно догадываться. Как и о том, что эти люди начали подготовку к дележу власти в «постназарбаевский» период. Текст готовящейся конституции, скорее всего, будет предлагать по максимуму либеральную политическую систему. На чью помощь делается расчет, тоже понятно.

Вот Назарбаев в очередной раз и напоминает, что мы – «не немцы и не англичане».

«Наша газета», 19.04.2018

Нас накрыла очередная волна…

26 апреля должен состояться тендер по передаче в доверительное управление с правом выкупа 50-процентной государственной доли в уставном капитале ТОО «Футбольный клуб «Тобол». А через 10 лет клуб можно будет окончательно передать в частную собственность и лишить государственной финансовой подпорки. Сможет ли он выжить в таких условиях, время покажет. Чего не скажешь о 339 объектах по всему Казахстану, которые сняли с торгов в ходе проводимой массовой приватизации. Одни – из-за отсутствия покупателей, другие – из-за ликвидации. Это примерно треть из всех запланированных. Не означает ли этот факт, что эффект от так называемой второй волны приватизации близок к нулю?

Успех сомнителен

Исполнение плана очередной массовой приватизации рассчитано до конца 2020 года, поэтому такую оценку могут посчитать преждевременной. Но процесс начался еще в 2014 году и, по данным Министерства финансов РК, из всех 1 184 объектов, первоначально выделенных на продажу, 616 уже либо полностью перешли в частные руки, либо в них продана определенная доля государственных акций.

К тому же возникает вопрос: разве не было ясно заранее, что около трети выставленных на продажу ГКП и ТОО, АО с госучастием не найдут покупателя? Так зачем было суетиться с рыночными играми, вгоняя работающих там людей в ступор неопределенных ожиданий? Ведь если вчитаться в список снятых с торгов, там много предприятий сферы ЖКХ, а также спорта, культуры, образования, науки и здравоохранения, самоокупаемость которых изначально была сомнительна.

В Костанайской области, например, в списке снятых с торгов оказалось 12 объектов. В том числе – Региональный учебно-методический центр дополнительного образования детей, бассейн и Ледовый дворец в Костанае. Сомнения по поводу необходимости продажи их частникам высказывали многие костанайцы. Местная власть в конечном счете изменила свое решение и доводить дело до торгов не стала. Надолго ли?

По поводу бассейна и Ледового дворца руководитель управления финансов Алма Жусупова пояснила «НГ», что эти предприятия ликвидированы как юридические лица, а их имущество передано госучреждениям управления физкультуры и спорта.

– Там произведен ремонт, в таком состоянии эти объекты решено пока использовать в качестве коммунальной собственности, – отметила она. – Будут ли они в последующем проданы или нет, окончательное решение пока не принято. В любом случае основной вид их деятельности будет сохранен.

Относительно эффективности уже проданных объектов в управлении финансов предоставили информацию о постприватизационной работе субъектов квазигосударственного сектора на конец 2016 года (по итогам 2017-го сведения поступят в мае). Объем производства в этих предприятиях в сравнении с доприватизационным периодом вырос на 46,5%, доходы увеличились на 41,7%, фонд оплаты труда – на 60,3%, объем налогов – в 2,1 раза.

Цифры, конечно, впечатляющие. Хотя понятие «квазигосударственные» в данном случае означает, что это ТОО или АО, в которых продана лишь часть активов, принадлежащих государству. То есть данные структуры только частично выведены из государственного сектора. Поэтому возникают сомнения, что именно акт приватизации так существенно сказался на итогах их работы.

Официальных данных работы 616 приватизированных объектов по всему Казахстану за этот период нет, но анализ некоторых трудовых показателей всей экономики РК, имеющих косвенное отношение к данной кампании, дает противоречивую картину.

Казалось бы, увеличение количества частных предприятий должно повысить долю работников в данном секторе и уменьшить в государственном. Получилось наоборот. Данные Комитета по статистике показывают: если с 2012-го до конца 2013 года количество работающих в частном секторе (без учета самозанятых) увеличилось на 73 000 человек, то с 2014 года до конца 2016-го – уменьшилось на 505 000. Куда уходили эти люди? В самозанятые? Но и там весь этот период наблюдалось минусовое движение – с 2012-го по 2016 год их число уменьшилось на 368 000.

Может, у такой тенденции были какие-то причины естественного порядка? Например, увеличение смертности, рост эмиграции? Разорение в связи с упадком в экономике? Что касается первых двух факторов, особых изменений в динамике не наблюдалось. В экономике темпы роста ВВП с 2012 года были одинаковыми, но в 2016 году кривая в графике действительно пошла вниз. Хотя не до нуля.

Есть еще один показатель, в определенной мере отражающий процессы, которые проходили в первые годы «второй волны приватизации». Количество официально зарегистрированных безработных с 2012-го по 2016 год неумолимо сокращалось (с 478 800 до 445 500), но вот что примечательно: начиная с 2014 года среди этих людей начало расти число тех, кто назвал причиной увольнения ликвидацию предприятия в связи с банкротством или сокращением штатов. Если в 2012 году их доля в общем числе безработных составляла 10,9%, то по итогам 2016-го она выросла до 14%.

А теперь о самом главном: количество работников на предприятиях и организациях с государственной формой собственности все эти годы неуклонно росло – с 2014-го по 2016 год увеличилось на 186 000 человек.

Не довели до кондиции

В чем причина такой динамики – тема для другой публикации. Некоторые эксперты отмечают, что в последние годы в Казахстане замечен рост числа бюджетных организаций. О том, что правая рука исполнительной власти продает свои предприятия частникам, а левая в это же время создает новые госструктуры, говорили и депутаты Мажилиса. 26 марта они на правительственном часе, заслушав отчет министра национальной экономики Тимура Сулейменова, отметили: одновременно с сокращением госпредприятий путем их приватизации возникают новые госпредприятия. Таких в Казахстане за 2016-2017 годы появилось 64.

Критиковали мажилисмены министра и за то, что в список на приватизацию включены государственные поликлиники, а также объекты ЖКХ, по которым известно, что они будут убыточными. Депутаты высказали претензии и местным исполнительным органам власти за то, что они не предусмотрели в своих бюджетах затраты на доведение продаваемых объектов до кондиции, привлекательной для продажи.

Судя по ситуации с приватизацией в Костанайской области, такие примеры, очевидно, носят единичный характер. Большее распространение имеет обратное: власти хотели бы продать объект с целью, чтобы новый хозяин вложил в него свои деньги. Этот мотив заложен в условиях приватизации. Вот только маловато желающих вложить немалые деньги в проект, который, если и позволит отбить затраченные инвестиции, то очень не скоро.

Яркий пример тому – попытка передачи в доверительное управление АО «Международный аэропорт «Костанай». Оно находится в республиканской собственности, поэтому вопрос приватизации решался на министерском уровне. Аэропорт давно нуждается в реконструкции, только на строительство новой взлетно-посадочной полосы необходимо более 8 млрд тенге. Правительство несколько лет обещало изыскать эти средства. За это время из местного бюджета пришлось потратить несколько миллионов тенге на корректировку устаревшей ПСД, но деньги из республиканского бюджета из года в год выделялись аэропортам в других регионах. Проблему решили устранить через приватизацию. Три раза проводили торги, но покупатель так и не нашелся.

Вроде бы всем понятно, это в Астане и Алматы инвестиции можно окупить относительно быстро благодаря массовому пассажиропотоку. А на что надеялись, когда пытались затащить инвесторов в Костанай, где количество рейсов можно пересчитать по пальцам?

В списке объектов, снятых с приватизации, аэропорта пока нет, но руководитель управления финансов Алма Жусупова говорит, что взлетная полоса выделена из этого объекта для финансирования ее реконструкции из республиканского бюджета.

– Что касается аэровокзального комплекса, то его реконструкция планируется на втором этапе, – добавила она. – Пока решается вопрос о передаче аэропорта в коммунальную собственность. Мы видим, что потребность в авиационных перевозках у костанайцев растет, к тому же наличие современного аэропорта – привлекательный фактор к приходу в наш регион инвесторов.

На двух стульях

Относительно продажи объектов коммунальной собственности руководитель управления заметила, что продаются только те объекты, которые уже находятся в конкурентной среде.

– Находясь в государственной собственности, они имеют дополнительные преимущества перед другими участниками данного рынка, поэтому нужно создать условия, равные для всех субъектов рынка, – считает Жусупова. – К тому же постановлением правительства прописаны только 22 вида деятельности, где государству разрешено участвовать своими активами.

Один из видов, который не вошел в этот перечень, – сбор, вывоз и захоронение твердых бытовых отходов (ТБО). В Костанае госсектор в этой сфере представляет ТОО «Тазалык-2012». Это предприятие должно быть приватизировано в 2018 году.

Считается, что ТОО – это частная форма правления, но тот факт, что доля государства в уставном капитале «Тазалыка» составляет 100%, по мнению директора ТОО «Тазалык-2012» Александра Кушнира, создает ситуацию «сидения на двух стульях».

– С одной стороны, мы имеем полную хозяйственную самостоятельность, но при этом государство контролирует всю нашу финансовую деятельность, требуя объяснения наших расходов, – рассказал директор «Тазалыка». – В отличие от наших конкурентов из частного сектора, у нас нет возможности выходить за установленные нам пределы цены наших услуг при участии в конкурсах на госуслуги. Отчего и проигрываем. По этой причине в Костанае обслуживание юридических лиц, с которых проще получать плату за услуги, оказалось в руках частных предприятий. Нам остались физические лица, где хронические неплатежи.

Главным преимуществом частника Кушнир считает оперативность – собственнику или руководителю предприятия нет необходимости свои решения с кем-то согласовывать. Что касается возможной свободы устанавливать тарифы на услуги, то определение потолка все равно остается за государством. Да и получаемая свобода выбора видов деятельности не означает, что «Тазалык» перестанет заниматься вывозом ТБО.

– Мы и с этим видом не убыточны, поэтому у нас нет необходимости чем-то еще заниматься, чтобы доходами от другого вида деятельности дотировать тарифы по ТБО, – заявил Кушнир. – Другие работы нам нужны будут только в том случае, если они экономически целесообразны.

История может повториться

Данный пример показывает, что в пестрой картине объектов, втиснутых в список «второй волны приватизации», есть и такие, где передача предприятия в частную собственность объективно оправданна. Вместе с тем есть и настораживающие моменты. О некоторых из них уже сказано выше. Но есть и более глубокие.

Когда заводят речь о продаже государственной собственности частникам, в качестве главного аргумента ссылаются на желание сделать более эффективным управление продаваемыми объектами. Дескать, рыночные законы невольно затачивают менеджмент на производство конкурентоспособной продукции или услуги.

Это в теории. На практике все гораздо сложнее. Есть структуры, предоставляющие социальные услуги, которыми пользуются граждане с низкими доходами. Есть сферы, где государство жестко регулирует тарифы, удерживая субъекты рынка на уровне рентабельности, не позволяющем развиваться. Очень сложно найти золотую середину во всей этой пестрой ткани экономической действительности, которая не подрывала бы финансовый интерес производителей товаров и услуг, но в то же время делала их продукцию доступной. Особенно в государстве, где частный бизнес тесно переплетается с получателями личных выгод людьми, занимающими высокие посты в госструктурах. В таких условиях у кого-то всегда возникнет искушение использовать государственное участие в экономике для банального рейдерства.

В проводимой сейчас массовой приватизации обращаешь внимание на очень важный момент. При вполне оправданном мотиве: поднять уровень управления в госпредприятиях, надежды на продажу государственной собственности в частные руки связывают с вложением в объект инвестиций. Когда же торги не получаются, начинают вкладывать инвестиции из бюджета. И, похоже, как раз этого момента некоторые отечественные толстосумы ждут с вожделением. Как бы нам не повторить опыт «первой волны приватизации», которая накрыла Казахстан в 90-х годах.

Шамиль Капкаев до 1999 года возглавлял Костанайский камвольно-суконный комбинат и еще год работал советником по промышленности в областном акимате. Прямую аналогию сегодняшнего дня с тем периодом проводить не очень корректно. Но меркантильный интерес, который тогда двигал многими людьми, облеченными властью, и в наше время не растворился чудесным образом. Хотя масштабы дележа сейчас гораздо скромнее.

– Тогда было видно, что рынок сбыта от нас уходит, что наш гигантский комбинат надо сегментировать, сделать отдельные производства. Я выходил с предложениями к президенту, но меня никто не слушал, – вспоминает Капкаев. – В столице говорили, что есть дела поважнее – строительство государства. То же самое случилось и с костанайским химзаводом. Его продукция была востребована на мировом рынке, но образовались долги, никто не хотел их брать на себя. Конкурент (американская фирма «Дюпон») дождался, когда «Химволокно» встанет, и цену своей продукции сразу повысил в 6 раз.

Кстати, в начале 2000-х годов бывшие работники химзавода рассказывали автору этой статьи, что тогда еще можно было сохранить одно из производств – фенелоновое. Были также попытки привлечь иностранных инвесторов для расчета с долгами и запустить завод. Но странное дело: все это наталкивалось на коррупционные схемы и кончилось тем, что имеем – грудой металлолома и железобетона. Около 15 000 уникальных профессионалов химзавода и КСК распылили по базарам, выросшим тогда как грибы после дождя.

Сейчас наверху много говорят о необходимости «перевода госсобственности в конкурентную среду», свято веря в оздоровительные возможности рыночных отношений. Но рынок сам по себе конкретен. Там, чтобы достичь экономического успеха, нужно еще суметь втиснуться в уже сложившуюся структуру сбыта товаров и услуг. Мелким собственникам такое зачастую не под силу. По этой причине «вторая волна приватизации» если и даст позитивные изменения в экономике, то небольшие. Зато, похоже, она даст второе дыхание сложившемуся классу «ловких людей».

«Наша газета», 26.04.2018

«Нецелесообразно»

Так отреагировал на запрос мажилисменов об изменении границы часового пояса в Костанайской области министр по инвестициям и развитию РК Женис Касымбек. Депутаты предложили правительству вернуть часовой пояс в те географические пределы, в которых несколько поколений костанайцев встречали рассвет и провожали закат.

С 2005 года эти явления природы в Костанайской области сместились на 1 час позже. Так решили в правительстве. Местные чиновники объясняли это соображениями оперативного управления из Астаны. Чего, дескать, в Костанае будут спать, когда в правительственных кабинетах уже час как горят от нетерпения передать в регион свои суперважные указания.

Тогда не приняли всерьез доводы, что костанайским детям зимой в школу приходиться идти в темноте. Что они, как и их родители, в условиях астанинского времени не высыпаются. Не помогли и ссылки на выводы ученых о важности строить рабочий день, исходя из биоритма человека, жестко привязанного к астрономическому времени. По прошествии 13-и лет на них решили отреагировать, но пошли по испытанному чиновниками бюрократическому пути.

– Предложение об изменении порядка исчисления времени изучено акиматом Костанайской области совместно с областным маслихатом, управлениями, департаментами и региональной палатой предпринимателей «Атамакен», – отвечает Женис Касымбек. – По итогам совещания у заместителя акима области Марата Жундубаева принято решение о нецелесообразности перевода времени в Костанайской области.

Данная позиция, по оценке министра, обоснована тем, что «депутаты областного маслихата, члены областного общественного совета, представители бизнес-сообщества предложения о переводе времени не инициировали». Да и школьники уже «адаптированы к текущему режиму учебы», а изменения «могут негативно отразиться на их психологическом и физиологическом состоянии». Не обошлось без аргумента с медицинской подкладкой.

– Значительная часть населения отрицательно реагирует на перевод времени, так как в переходный период ухудшается самочувствие граждан, повышается артериальное давление, проявляется бессонница и так далее; региональные СМИ не поднимали вопросы о заинтересованности населения в переводе времени в четвертый часовой пояс, – добавил Касымбек.

Однако министр забыл, что еще в январе 2015 года с таким же запросом к руководителю правительства Масимову обращалась депутат Мажилиса Ольга Киколенко.

– Поводом для запроса послужили обращения граждан Костанайской области по вопросу пересмотра времени, – заявляла тогда Киколенко. – Просим поручить соответствующим государственным органам изучить вопрос о синхронизации местного времени с местным географическим природным временем в Костанайской области.

Изучали 3 года. С кем и каким образом – не ясно. Но то, что министр и местные чиновники озабочены, чтобы очередная реформа не вызвала у сограждан скачков артериального давления и бессонницу, вдохновляет. Правда, такая забота особого труда не требует. Нужно лишь отказаться вернуть часовую стрелку в естественное положение, прикрывшись региональными СМИ, которые якобы «не поднимали вопросы».

«Наша газета». 26.04.2018

Приступ недоверия

В последнее время руководство Казахстана приняло внешнеполитические решения, вызвавшие недоумение у некоторых российских экспертов. Речь идет о нейтралитете при голосовании в Совете безопасности ООН по российской резолюции с осуждением ракетных ударов США, Великобритании и Франции по Сирии, а также о предоставлении Казахстаном своих портов на Каспии для провоза спецгрузов США своему воинскому контингенту в Афганистане.

Все бы ничего – на то они и профессионалы, чтобы искать в действиях правителей какой-то скрытый смысл. Но тут особый случай. Их публикации, пусть и в деликатной форме, но явно выражали сомнения в искренности заверений казахстанских руководителей по части дружеского отношения к России.

Поскольку эта тема в Казахстане болезненная, местные СМИ предложили отечественным политологам прокомментировать прозвучавшие оценки. В результате все эти навороченные домыслы упали на сознание обывателей, которое в последнее время завалено обломками идеологической войны между Россией и Западом. Одни начали утверждать, что в Казахстане скоро будут военные базы США, другие с удвоенной энергией заговорили о необходимости освобождения от «российского империализма».

Относительно «баз США» посольство Казахстана в России вынуждено было пояснить, что Соглашение между правительствами США и РК по обеспечению коммерческого транзита спецгруза через территорию Казахстана «в связи с участием Соединенных Штатов Америки в усилиях по стабилизации и восстановлению Исламской республики Афганистан» подписано еще 20 июня 2010 года. Аналогичный документ есть у США и с Россией. Россияне уже предоставляли возможность делать аналогичные поставки через свою территорию.

Что касается голосования в Совбезе ООН, то главным мотивом нейтралитета для Казахстана в данном случае, на мой взгляд, стала возможность демонстрации своей позиции «стоять над схваткой». Для страны, огромную территорию которой с богатствами недр и малочисленным населением пара пустяков порвать на мелкие части, такая позиция – самая выигрышная. «По мелочи» можно было бы поиграть в союзнический долг, но то, что сейчас происходит в глобальной политике, слишком серьезно. Государствам, подобным Казахстану, от битвы гигантов лучше держаться подальше.

Во всяком случае, названное голосование – еще не крайний случай, когда нужно выбирать, за кого ты: «за белых» или «за красных». Если же, не дай Бог, дело дойдет до такого, Казахстану, в силу своего географического положения, союзнические обязательства выполнять придется.

Пока же ситуация такова, что в стратегическом плане внешнюю политику Казахстана по-прежнему определяет огромная интеграция в мировую экономику. В 2017 году объем всего внешнеторгового оборота Казахстана составил $77,6 млрд (при ВВП – $158 млрд). При этом по 36% внешнего товарооборота приходится на страны ЕАЭС и ЕС и еще 23% – на торговлю с Китаем.

А тут еще смена верховной власти предстоит. Значит, чтобы внешние заинтересованные игроки не устроили в Казахстане свой «майдан», нужно демонстрировать равное к ним отношение. С точки зрения этики такой подход не очень порядочный, но кто думает о морали, когда идет война интересов?

«Наша газета», 03.05.2018

На развалинах партстроительства

В конце апреля в Мажилис поступили законопроекты с изменениями и дополнениями в законодательные акты, регулирующие выборный процесс. По замыслу разработчиков, предложенные поправки должны не только ликвидировать правовые пробелы в этой сфере, но и повысить активность политических партий. Для этого вводится механизм формирования маслихатов.

«Поддерживаем, но…»

Первый вариант законопроектов министерство юстиции опубликовало на своем сайте 7 февраля 2018 года. Центризбирком о выработке своих предложений заявил еще раньше – в августе 2017-го. Но широкой дискуссии в обществе почему-то не получилось.

Понятно, что правовые «закорючки», которые накопились за последнее время у организаторов выборов, широкой публике не известны, поэтому и нет к ним особого интереса. Но почему в обществе не отреагировали по поводу нового порядка формирования маслихатов? Ведь в случае его принятия желающие «порулить» местной властью могут реализовать свою мечту, только вступив в одну из зарегистрированных партий. А если нет такой партии, чья программа в полной мере отвечает идейным запросам гражданина? Выходит, что конституционное право быть избранным в представительные органы власти может быть реализовано только при условии членства?

Ну ладно, промолчали, когда такой порядок установили для выборов депутатом Мажилиса. Что не говори, а это высший законодательный орган. Но тут-то речь идет о самых массовых органах народовластия – чем шире в них представительство различных слоев населения, тем эффективнее должно работать местное госуправление. То есть предлагаемые поправки непосредственно затрагивают политические права большинства граждан.

Разработчики внесли в закон «О выборах» нормы, устанавливающие выборы депутатов маслихатов по партийным спискам, составленным местными филиалами политических партий и утвержденным их высшими партийными органами. Существующие сейчас избирательные округа вместе с окружными избирательными комиссиями планируется упразднить. Будут территориальные округа в границах всего города, района и области. То есть установят систему, аналогичную выборам депутатов Мажилиса. Но если там в партийных списках были люди, живущие в разных регионах Казахстана, то на выборах маслихатов в списки должны включаться только те члены партий, которые живут на территории данного маслихата. Вот тут-то для многих партий и возникнут проблемы.

– Мы не сможем во всех городах и районах составить такие списки, куда бы вошли представители нашей партии, способные реально выполнять депутатские обязанности, – сказал корреспонденту «НГ» председатель областного филиала ОСДП Сергей Богатырев. – Я говорю только о ситуации в нашей области. Как в других регионах, не знаю.

Такую же перспективу для своей организации прогнозирует и первый секретарь обкома КНПК Алпысбай Алимбаев.

– Хотя в целом мы поддерживаем идею избрания маслихатов по партийным спискам, – добавил лидер костанайских «народных коммунистов». – Если раньше наших представителей под разными мелкими предлогами отсекали уже на предварительной стадии, то на выборах по партийным спискам нашим кандидатам попасть в маслихаты будет легче. Тогда мы сможем не только бумажной работой заниматься и ходить, размахивая флажками, но и серьезными делами. У нас в таком случае будет больше ответственности перед людьми.

«Революции» не будет

Сейчас в областном, городских и районных маслихатах Костанайской области 301 депутат. Среди них лишь один представитель партии «Ауыл» и три – от партии «Ак жол». Остальные – члены «Нур Отана». Не получится ли так, что и при новой системе в маслихатах по-прежнему будут доминировать представители партии власти? В отличие от их потенциальных соперников, на проходивших выборах они смогли выставлять своих кандидатов в каждом округе. Более того, вполне возможно, использовали хитрости политтехнологий и подтягивали также своих альтернативных кандидатов, зарегистрированных в качестве самовыдвиженцев, для того чтобы выборы состоялись. В таких условиях кандидатам от других партий набрать проходное количество голосов почти невозможно. Вряд ли «Нур Отан» будет менять свою тактику.

Однако в обновленном выборном законодательстве реальная возможность попасть в маслихаты кандидатам от других партий все же предусмотрена. Если после окончания срока регистрации партийных списков оказалось, что подан только список одной партии, регистрация продлевается. Преодолимым сделан и проходной барьер. Для получения определенного количества мест в маслихатах нужно набрать не менее 3% голосов избирателей, проголосовавших «за». Причем, если этого рубежа достигнет только одна партия, избирательная комиссия к дележу депутатских мандатов допускает еще один партийный список, набравший большее количество голосов среди не прошедших трехпроцентный барьер.

То есть в каждом маслихате будет как минимум один депутат от другой партии. Учитывая, что на выборах в Мажилис в 2016 году партийные списки КНПК и «Ак жола» набрали более 7% голосов, при голосовании в маслихаты у представителей этих партий тоже есть вероятность получения более одного депутатского мандата. Другая ситуация – у ОСДП и «Ауыла». У первых два года назад было 2%, у вторых – около 1% голосов избирателей.

– На предыдущих парламентских выборах наша партия в реальности имела голоса, позволяющие пройти в Мажилис, но официально процент оказался ниже, – считает руководитель областного филиала ОСДП. – Опыт прошлых лет показывает, что переход к выборам маслихатов по партийным спискам в принципе ничего не меняет. По-прежнему итоги голосования зависят от того, кто их считает.

Сейчас в Костанайской области создано 1 130 избирательных комиссий разного уровня, в которые входят 7 910 человек. Существующий порядок уже предусматривает их формирование с участием партий. Как отмечает Сергей Богатырев, у филиала ОСДП не хватает людских ресурсов, чтобы обеспечить своим контролем все комиссии. В то же время число бюджетных работников, зависимых от власти, по его оценке, в избиркомах недопустимо велико.

Такой же точки зрения придерживается и лидер «народных коммунистов».

– Не секрет, что административный ресурс до сих пор играет большую роль, – говорит Алпысбай Алимбаев. – Главный человек в комиссии – председатель, а они в основном зависимые люди.

Выход из этой ситуации партийцы видят в переходе к электронному голосованию, которое может свести к нулю искажение итогов голосования. Этот вариант как раз и предусмотрен в поправках.

Если в подходе к организации голосования на выборах социал-демократы и «народные коммунисты» оказались солидарны, то по поводу принципа составления списков кандидатов в депутаты их мнения разошлись. Сергей Богатырев считает, что на первых порах нужно дать возможность включать в списки и беспартийных.

– У нас много беспартийных гражданских активистов, которых люди знают, которые могут активно работать в маслихатах, но хотят сохранять независимость своей позиции, – аргументирует он. – Они стремятся в маслихат, но при существующей системе для них это нереально. По партийным спискам это сделать проще, так почему бы в качестве временной меры не позволить включать их в партийные списки?

Алпысбай Алимбаев считает, что обязательность партийной принадлежности кандидатов в депутаты будет повышать ответственность партийных организаций за делегирование своих представителей в маслихаты.

– Мы будем лучше работать, – резюмировал он.

Тут есть повод для дискуссии. Как и о методах повышения чистоты самой выборной кампании.

Партии в Казахстане оказались в таком положении, что даже о тех, чьи представители сегодня входят в состав Парламента, многим людям (особенно – молодежи) мало что известно. Об эффективности работы маслихатов – тоже. Так что самой большой проблемой для избирателей в случае изменения механизма формирования маслихатов станет попытка разобраться в соединении нескольких неизвестных. Вряд ли этому поможет и активная агитация. Для нее нужны деньги, а их у партий в таком объеме нет. Так что ничего революционного от предлагаемых новаций ждать не приходится. Мы станем лишь свидетелями очередного косметического ремонта сложившейся политической системы.

«Наша газета». 10.05.2018

Работа на упреждение

Как только где-нибудь на постсоветском пространстве взбунтовавшийся народ сметает свою власть, в Казахстане сразу начинают спрашивать экспертов: не случится ли нечто подобное и у нас в ближайшее время?

В Кыргызстане, Грузии и Украине уже прошло несколько революций, а в Казахстане, хотя оппозиция не раз заверяла, что «революционная ситуация назрела», Назарбаев как правил, так и правит.

Вот и сейчас – в Армении случился бунт, прежний президент, пересевший в кресло премьер-министра, подал в отставку, и мы опять задаемся вопросом: «Какая страна следующая?». При этом с каждой «бархатной» или «цветной» революцией убеждаемся, что приход к власти новых людей ничего существенного в этих странах не меняет. В той же Армении в апреле 2018-го избран уже четвертый президент. После изменения Конституции в 2017 году в этой стране установлена парламентская форма правления, в которой главой государства стал премьер-министр, избираемый высшим законодательным органом – Национальным собранием.

И президент, и парламент Армении всегда избирались на многопартийной основе. В таких условиях, казалось бы, за 27 лет независимости можно было наработать практику цивилизованной смены власти. Но стоило недавнему президенту Саргсяну, инициировавшему переход к парламентской республике, через свою правящую партию на законном основании занять кресло премьер-министра, как оппозиция подняла народ на акции неповиновения. Лидер оппозиции, имеющей в парламенте меньшинство, не стал требовать повторных выборов Нацсобрания. Он решил народным бунтом «дожать» своих противников. И 8 мая на специальном заседании парламента правящая партия под этим давлением «отдала» часть своих голосов главному бунтарю – Николе Пашиняну.

И что дальше? Не скажешь, что этот человек выскочил на политический Олимп из неоткуда. 42-летний журналист по профессии в оппозиционном движении более 10 лет и даже успел отбыть срок. Но в его выступлениях на митингах нигде не звучала четко сформулированная альтернативная программа. Он ругал власть и ее партию за коррупцию и неумелое руководство, призывал создать правительство «национального единства». Будет ли в основе его формирования профессионализм министров или их партийная принадлежность – осталось неясным. Как и то, чем будет руководствоваться человек, организуя работу Кабмина, не имея никакого практического опыта, кроме публицистической деятельности?

В этих условиях, скорее всего, произойдет лишь смена сфер влияния элитных групп, а коррупция останется. За что тогда боролись?

Сама по себе демократизация политических систем в постсоветских государствах не дает полной гарантии освобождения от коррупции. Захватническая приватизация госсобственности СССР так диффузировалась в наше общество, что любая смена власти теперь сопровождается только переделом собственности. Нурсултан Назарбаев, похоже, это прекрасно понимает, поэтому регуляцию отношений по поводу собственнических интересов в правящей элите предпочитает делать другими способами. Работает на упреждение. Метод далеко не демократический, но поддерживать стабильность помогает.

«Наша газета». 10.05.2018

«Не надо перевирать Маркса!»

5 мая исполнилось 200 лет со дня рождения Карла Маркса. Эта дата стала поводом для попыток по-новому осмыслить основные положения марксизма. На одном из таких мероприятий – Международном научном форуме, проведенном в Москве общественной организацией «Российские ученые социалистической ориентации», – побывал секретарь ЦК КНПК, доктор исторических наук, профессор Костанайского госуниверситета Дмитрий Легкий. О том, как сегодняшние марксисты соотносят некоторые ключевые положения теперешних реалий, он рассказал «НГ».

Опять в «тупик»?

– Дмитрий Максимович, социализм в СССР и странах Восточной Европы в конце 80-х годов потерпел крах. Тем не менее ученые «социалистической ориентации» по-прежнему надеются на основе марксистских идей построить какой-то «обновленный социализм». Мы что-то не знаем о Марксе или нас опять хотят повести в очередной «исторический тупик»?

– Этот юбилей показал, что в Европе и России интерес к теоретическому наследию Маркса до сих пор существует. И не только среди сторонников левых политических движений. У нас же его памятники сносят, улицы переименовывают. КНПК в Кокшетау проводила теоретическую конференцию, посвященную 200-летию Маркса, мы попросили в библиотеке организовать выставку его книг, и оказалось, что их списали на макулатуру. А в Германии, в городе Трире, где Маркс родился, памятник ему устанавливают. Два года назад, на одной из международных конференций в Москве, я общался с профессором Сорбонского университета. С удивлением узнал, что он возглавляет кафедру марксизма. У него этой тематикой занимаются 16 преподавателей. Получается, что в Европе от Маркса не открещиваются, а в странах постсоветского пространства почему-то создали связку Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин и теперь не знают, что с этим делать.

Марксистское движение всегда было разношерстным. Сейчас есть марксисты, которые отрицают реальный социализм и, называя его «сталинским», пытаются отодвинуть Сталина и Ленина от Маркса и Энгельса. Более того, и у самого Маркса выделяют идеи, выработанные в молодые годы, как будто в зрелом возрасте он был глупее. Сейчас пишут, что понятие «реальный социализм» придумал Эрих Хонеккер (руководитель Социалистической единой партии Германии в 1972-1989 годы – Е. Ш.) и его идеологи. Ни в «Капитале», ни в «Манифесте коммунистической партии» – наиболее популярных работах Маркса – нигде нет понятия «социализм – первая стадия коммунизма». Это уже Плеханов и большевики данную идею развили. Даже выражение «диктатура пролетариата» Маркс употребил, подводя итоги Парижской коммуны, и не требовал диктатуры как важнейшего и необходимого условия прихода к власти.

Ученые приходят к такому выводу: у идей Маркса столько теоретических ответвлений, что мало не покажется. Сегодня мы знаем о «шведском социализме», о социализме «с китайской спецификой». Китайцы вообще говорят, что они находятся на первоначальной стадии построения социализма. При этом опираются на учение Маркса. В СССР заявляли, что социализм «построили полностью и окончательно», к чему это привело – мы сейчас видим. В США коммунистическое движение всегда было слабым. В отличие от Европы, где коммунистов избирают мэрами городов, а партии социалистического толка даже приходят к власти. Да и в некоторых постсоветских республиках, включая Казахстан, коммунистические партии представлены в парламенте.

Но мирового центра у коммунистов сейчас нет. Марксистами называют себя сторонники разных идейных направлений. В организации «Российские ученые социалистической ориентации», например, представлены и сталинисты, и антисталинисты, и социалисты, и анархо-синдикалисты, что не мешает вести свободные дискуссии.

– При всем критическом отношении к идеям Маркса его чаще называют гениальным. Но в Казахстане этот юбилей, кроме «народных коммунистов», никто не отмечал. Это следствие декоммунизации?

– Труды классиков марксизма-ленинизма, тем более их идеи, никто в Казахстане не запрещал. Но некоторые ретивые начальники поспешили отправить и то и другое «на свалку истории». Это попытки втихую провести декоммунизацию, как в Польше, Прибалтике и Украине.

У нас вообще непонятное отношение к советскому прошлому Казахстана. Было 100-летие Октябрьской социалистической революции, 80-летие Казахской ССР, но эти даты прошли незамеченными. В 2020 году будет 100- летие со дня создания Киргизской (Казахской) автономной социалистической республики. Буду рад ошибиться, но вполне возможно, что это событие никто, кроме нашей партии, отмечать не будет. Хотя именно с того времени начали создавать основы казахстанской государственности. Как будто все эти годы на территории Казахстана не строились заводы, дома и дороги, не формировались теперешняя экономика, наука. За первые 20 лет существования советского Казахстана общая грамотность населения выросла от 5-7% до 90%. У нас больше предпочитают говорить о тоталитаризме, голодоморе, репрессиях, ГУЛАГе и КарЛАГе. А в соседнем Кыргызстане у здания парламента до сих пор стоит памятник Марксу и Энгельсу, не сдвинули ни одного бюста Ленина. Мне там говорили, что они с уважением относятся к своей истории.

«Ничего отбирать не надо»

– Но голод, от которого погибли миллионы людей разных национальностей, действительно был. Как и насильственная коллективизация, и массовые репрессии. От этих фактов никуда не деться, связывают их с реализацией идей Маркса. Или это не так?

– В марксистском движении были неомарксисты и новые левые, которые категорически отвергали опыт реального социализма. Они называли его «сталинской моделью». По их оценке, «бархатные революции» были сломом этой модели. Один из неомарксистов даже публично выпил шампанское за развал КПСС и Советского Союза. Они полностью отрицали построение первого в мире государства рабочих и крестьян. Потом появился постмарксизм. В 90-х годах представители этого течения были уже не так категоричны. Сейчас марксисты в один голос утверждают: мы по-разному можем относиться к сталинскому режиму, но это все-таки была попытка построения первого в мире государства рабочих и крестьян. Она выродилась в бюрократическое государство. Но разве эти бюрократы оставили своим наследникам счета в иностранных банках и виллы за рубежом? Ничего не оставили.

– На конференции в Москве ваши единомышленники в качестве цели называли создание «обновленного социализма» с общенародной собственностью на средства производства. В Казахстане, как и в России, эта сфера чуть ли не вся перешла в частные руки. Вы предлагаете национализацию? Большевики в свое время проводили ее, опираясь на пролетариев, которые ничего, кроме «своих цепей», не теряли, и на безлошадных крестьян. В современных условиях эти категории оказались размытыми. Тогда на чью поддержку на постсоветском пространстве рассчитывают современные марксисты?

– Ничего отбирать не надо. У нас в Костанайском районе был колхоз имени Карла Маркса. Сейчас это ТОО с тем же названием. Так вот, средняя зарплата там – 110 000 тенге. В отличие от некоторых других аналогичных ТОО, там сохранился Дом культуры и даже построили спортзал, где проводятся международные соревнования. И памятник Марксу стоит. Хорошо поработало хозяйство – все получают премию. Люди для своих подсобных хозяйств получают корма. Детей отправляют учиться на общие деньги. Это при том, что земля там не в частной собственности, а предоставлена государством на условиях долгосрочной аренды. Практически это тот же колхоз, только на условиях большей самостоятельности. Аналогично работают и кибуцы в Израиле. Это же по Марксу! Когда работники материально заинтересованы, то и производительность труда повышается. По большому счету в Казахстане, хотя по закону и существует частная собственность на земли сельхозназначения, но фактически, по буржуазным меркам, на мой взгляд, ее нет. Ведь иностранцы не могут ее купить.

С частной собственностью возможны несколько моделей. Они уже реализованы. В Китае, например, всем руководит компартия, все под государственным контролем. При этом они говорят, что не копируют чью-то модель, а идут своим путем. Да и у нас, в Казахстане, хотя и говорим, что перешли к «дикому капитализму», но ведь и многие социальные начала сохранились. У нас социальное государство – это не только декларация в Конституции. Оно реально есть.

– Не потому ли коммунисты в США, да и в Казахстане, не пользуются большой поддержкой, что при существующем капитализме государство умело использует свои возможности для снятия социального напряжения? Но ведь конфликт между капиталом и трудом, о чем говорил Маркс, все равно существует.

– Маркс не говорил, что капитализм – это всегда плохо. Его не надо перевирать, как это делают сейчас либералы и консерваторы. Я бы на месте капиталистов в день 200-летия Марксу поставил памятник. Он говорил, что капитализм гораздо лучше феодализма. Но в силу своих внутренних противоречий, которые в рамках капитализма невозможно разрешить, он подготовит почву для другого, более совершенного общественного устройства.

Опорой для современного коммунистического движения сейчас называют трудящихся, к которым относят работников как физического, так и умственного труда, живущих на свою зарплату. Мировой опыт показывает, что противоречия между ними и слоем сверхбогатых людей (современными буржуа) в условиях капитализма можно сглаживать. Для этого используется управление экономикой государственными инструментами. Прежде всего, с помощью прогрессивного налога и антимонопольного законодательства. Ими пользуются в Германии, Франции и Великобритании. Наша партия в Казахстане тоже за это борется. Например, депутатам фракции КНПК в Мажилисе удалось добиться того, чтобы начали решать проблему с так называемыми самозанятыми, настояли на законе о кооперации.

Сталин построил социализм в отдельно взятой стране. У него другого выхода не было. Сейчас у каждой постсоветской республики есть возможность строить социализм своей модели, руководствуясь в том числе и идеями великого Маркса.

«Наша газета», 17.05.2018

Про «муху» и «слона»

Нейтралитет Казахстана по российскому варианту резолюции Совбеза ООН и разрешение использовать свои морские порты американцами для поставок военных грузов в Афганистан, похоже, задели болевые точки в российско-казахстанских отношениях.

Настолько, что президент РФ Владимир Путин на неформальной встрече с президентом РК Нурсултаном Назарбаевым в Сочи 14 мая вынужден в очередной раз заверить:

– Казахстан для нас – не только стратегический союзник и один из самых ближайших партнеров, но и отношения между нашими странами развиваются успешно и последовательно.

В ответ руководитель Казахстана заявил:

– Вопросы возникают всегда между соседними государствами, но у нас настолько тесные отношения между правительствами, что все возникающие вопросы мы можем решать, не создавая никакого ажиотажа.

Президент РК, очевидно, имел в виду негативные оценки в российской прессе по поводу вышеупомянутых действий Казахстана.

– Мы – союзники, близкие государства и СМИ обоих государств должны работать в таком же ключе, не раздувать из мухи слона, если возникают какие-то вопросы, – сказал Назарбаев.

Ну и ладно: союзники так союзники. Но не получится ли как в старом анекдоте про якобы украденные ложки: «Ложки нашлись, а осадок– то остался»? Тут уже речь идет не о ветреной «мухе», которая вольна лететь туда, где медом помазано, а о союзническом «слоне», который может надежно защитит в лихую годину.

Казахстан и его союзники создали несколько межгосударственных образований: СНГ, ЕАЭС, ОДКБ, ШОС. Их отношения регулируются взаимными обязательствами, но при этом сохраняется статус «вольных стрелков», позволяющий параллельно вступать в другие союзы и даже сотрудничать с армиями потенциальных противников своих партнеров. Главные скрепы названных союзов – устоявшиеся экономические связи в международном разделении труда и наличие ядерного «зонтика» у России. Нужно ли их укреплять еще и созданием совместных политических институтов?

Нурсултан Назарбаев на эту тему пока ничего определенного не говорит, акцентируя внимание лишь на развитии экономической интеграции. Но в экспертном сообществе Казахстана все чаще слышны голоса противников политизации ЕАЭС (не говоря уже о тех, кто предлагает отказаться даже от экономического союза, как невыгодного).

10 мая, например, в Астане прошел второй Казахстанско-Российский экспертный форум. Выступавшие пытались доказать, что у ЕАЭС только тогда будет будущее, когда его участники будут придерживаться поиска выгод от объединения исключительно в экономическом направлении. Политическая интеграция, по мнению участников, повторит судьбу всех империй – приведет к неизбежному развалу.

Неужели кто-то всерьез считает, что в XXI веке можно создать империю того типа, которые «неизбежно развалились»? Сейчас другие империи – основанные на экономической зависимости, которая выливается в политический диктат в форме «мягкой силы». Мировой олигархический капитализм разваливается на несколько центров управления, формируя империи нового типа. Казахстан волей-неволей вынужден будет прибиваться к какому-то имперскому берегу. К тому, куда его объективно приведет экономическая интеграция.

«Наша газета», 17.05.2018

«Такое ощущение…»

Недавно мне рассказали анекдот. Александр Лукашенко приказал правительству Беларуси найти на своей территории залежи нефти и газа. «Да не вопрос!» – ответило белорусское правительство и пробурило газпромовские трубы.

Кто бы мог подумать, что нечто подобное случается и в Казахстане. Правда, без участия президента и правительства, но сметливыми людьми страна наша не беднее союзников по ЕАЭС. 21 мая на правительственном часе в Мажилисе обсуждались вопросы развития казахстанского нефтегазового сектора. Депутатов по этой части просвещал министр энергетики Канат Бузумбаев.

– За четыре месяца текущего года добыча по стране достигла 30 млн тонн, показав рост на 6% к аналогичному периоду прошлого года, – сообщил он. – В этом году ожидается добыча нефти в районе 87 млн тонн, это наш предварительный прогноз, но такое ощущение, что будет немного больше.

Вот про «ощущения» он лучше бы не говорил. Не в храме искусств, чай, работает. Правительство тем и отличается, что оперирует конкретными величинами. Однако в нефтегазовой сфере Казахстана, похоже, действительно не все поддается строгому учету. Потому министр и окрашивает свой экономический прогноз эфемерной материей чувствования.

Как раз в ненадежность учета объемов добываемой в Казахстане нефти и ткнула носом министра депутат Мажилиса Куралай Каракен. Она привела данные Генпрокуратуры, согласно которым с 2015 года в Казахстане добыто 189 млн тонн нефти, а экспортировано за этот период 191 млн тонн. В денежном выражении разница составила $600 млн.

При сравнении отчетов министерства энергетики и статистики таможенников получается, что 40 компаний нефти отгрузили больше, чем добыли.

– За три года нелегальный оборот нефти и нефтепродуктов составил один млн тонн, – отметила Каракен. – Следствием установлен ущерб на 100 млрд тенге. Как заявил замгенпрокурора Андрей Лукин на межрегиональном форуме, который прошел в Актобе в 2017 году, зачастую нефть присваивают и продают в сговоре с работниками нефтегазовых компаний, охранных структур, путем незаконных врезок в нефтепроводы из-за ненадлежащей консервации скважин и на основе заключаемых между аффилированными фирмами договоров.

Чтобы лучше «почувствовать», что такое 100 млрд тенге нанесенного ущерба, достаточно сравнить их с одной цифрой, которая недавно тоже прозвучала в Мажилисе. На заседании Совета по экономической политике при фракции «Нур Отан» первый вице-министр национальной экономики Руслан Даленов рассказал, как с 1 января будет вводиться льгота на индивидуальный подоходный налог для граждан, имеющих зарплату ниже 25 МРП. Оказывается, этой льготой будут пользоваться 2 млн человек. И местные бюджеты по этой причине недополучат доходы 29 млрд тенге каждый год. Эти деньги местным властям будут компенсироваться из республиканского бюджета.

Если учесть, что из вышеназванных 100 млрд тенге ущерба на каждый год приходится более 33 млрд, получается, что их с лихвой хватило бы на компенсации. Но для этого нужно «заткнуть дырки» в нефтепроводах. Кто это сделает, неясно. В минэнерго пока руководствуются «ощущениями».

«Наша газета», 24.05.2018

Козырная карта

31 мая в Казахстане отмечается День памяти жертв политических репрессий. В публикациях СМИ и выступлениях на митингах, посвященных этой дате, зачастую вспоминают и о погибших от массового голода в начале 30-х годов прошлого столетия. Эти трагические события объединяют одной причиной – насилием тогдашней власти, реализующей постулаты коммунистической идеологии.

То, что в сегодняшнем обществе, после нескольких десятилетий радикальных исторических коллизий, чтят память миллионов невинно погибших людей, в нравственном отношении – естественно. Да и в прагматическом смысле не бесполезно – чем чаще вспоминаем об этих жертвах, тем большая вероятность не допустить новых трагедий.

Хотя последствия разрушения советской системы в 90-х годах показали: всегда найдутся люди, для которых человеческие жизни – лишь бездушный материал, из которого можно лепить любые общественно- экономические сооружения. Лишь бы это соответствовало фантазиям очередных «модернизаторов».

Однако есть в названом объединении памяти и деликатный момент. Дело в том, что голод тех лет в Казахстане особенно сильно ударил по казахам. Как тут не заговорить о «геноциде казахского народа»? Чем и воспользовались идеологи определенного толка. Правда, любое углубление в попытках получить объективную картину тех лет и всех последствий «шокового» изменения уклада кочевого населения заканчивалось подсчетом числа жертв и призывом к «политическим оценкам».

После того, как идеология «голодомора» довела Украину до гражданской войны и разрыву отношений с Россией, в Казахстане тема Великого голода, казалось, ушла в кабинеты профессиональных историков. И вдруг несколько активных казахстанцев, проводивших недавно в Брюсселе форум «Новый Казахстан», в преддверии 31 мая публикуют свой меморандум «О признании геноцида казахов».

То, что эти граждане, назвавшие себя «союзом здравых общественных сил» и претендующие на разработку альтернативной программы на постназарбаевский период, начали не с приглашения общества к обсуждению сегодняшних проблем казахстанцев, а с темы «голодомора», не случайно.

Их аргументы о «скрытом и открытом притеснении» казахского народа «на протяжении последних 150 лет» и то, что «советская идеология все еще господствует в Казахстане», не убеждают. Зато назначение виновных в массовой гибели соотечественников обязательно сработает в пользу политиков, спекулирующих на национальных чувствах. Использование сакральных жертв, будь это отдельные личности или целое поколение, – один из эффективных методов политтехнологии.

Сейчас не обязательно называть своих противников в борьбе за власть в «постназарбаевский период» и предлагать обществу собственные экономическую и политическую программы. Важнее привлечь на свою сторону побольше молодых людей. Они не прочувствовали положительных сторон советского времени, но их головы уже забиты антикоммунистическим мусором. Остается указать на виновных и при наступлении времени «X» молодежь пойдет туда, куда ее поведут.

Так что меморандум движения «Новый Казахстан» – очень удобная идеологическая платформа. Идея «голодомора» при переделе власти может стать для националистов козырной картой.

«Наша газета», 31.05.2018

«Мы предлагали, и нас услышали»

В конце мая заместитель премьер-министра, министр сельского хозяйства Умирзак Шукеев представил депутатам Мажилиса обновленную госпрограмму развития агропромышленного комплекса на 2017-2021 годы. Появление этого документа год назад вызвало много вопросов у аграриев. Новый руководитель минсельхоза решил учесть замечания и уточнил программу несколькими направлениями долгосрочного характера. О том, какой будет эффект от предложенных новшеств, «НГ» спросила у заместителя председателя Костанайского областного филиала Союза фермеров Казахстана, директора ТОО «Зуевка» Александра Бородина.

Рынок зерна упустили

– Александр Иванович, вижу у вас в руках красочно изданный в типографии буклет программы развития АПК. По содержанию этот документ – такого же качества?

– Это программа еще без последних изменений и дополнений. Главный ее недостаток – там просматривается только министерство сельского хозяйства. А где министерство финансов, где министерство национальной экономики? На съезде НПП «Атамекен» мы спросили министра национальной экономики: в программе говорится о производстве зерна, мяса, молока – это хорошо, а про развитие сельских территорий вообще ничего. Он говорит: а мы забыли, мы упустили.

– Умирзак Шукеев как раз и сказал в Мажилисе, что над дополнениями в программу работали специалисты не только минсельхоза, но и других ведомств. И отметил, что в ней теперь предусмотрены меры по развитию сельских территорий.

– С приходом в министерство Шукеева кое-что изменилось в лучшую сторону. Например, осенью закуп зерна в госресурсы был по 30-32 тысячи тенге за тонну, а когда назначили Умирзака Естаевича, он добился, чтобы цену за пшеницу III класса подняли до 42 000. Это помогло, но, если б так сделали в начале закупа, крестьянам было бы лучше.

– Относительно пшеницы новый министр сельского хозяйства заявил, что у нас идет перепроизводство. Зерна, по его оценке, сейчас столько, что его некуда сбывать. Шукеев предложил переориентироваться с предложения своей продукции на спрос внешнего рынка. Как вы оцениваете такой подход?

– Когда говорят, что у нас перепроизводство зерна, я в корне не согласен. Почему мы раньше зерно производили и оно уходило, а сейчас, когда рынок потеряли, утверждают, что оно не нужно? Считаю: пока не будет планового производства тех или иных культур, мы так и будем шарахаться из одной крайности в другую.

– Кто будет планировать? Если министерство сельского хозяйства, то оно все равно должно ориентироваться на спрос?

– Если у нас идет перепроизводство, нужно Продкорпорации или какой-то другой компании заключать контракты. Так, например, в Америке делается. Там на 5-10 лет контракты заключаются. На поставки в Иран, Пакистан, Узбекистан, Таджикистан и другие страны нужно заключать долгосрочные контракты. Лет 10 назад Казахстан по экспорту муки был в мировых лидерах. Мука нужна была, зерно твердых сортов нужно было, а сейчас ничего не надо? Как это? Все дело в том, что мы потеряли рынок. Ведь Продкорпорация в Казахстане создавалась для этих целей. Изначально она была государственной, а сейчас, по сути, стала частной.

Причина в цене и качестве?

– Казахстанское зерно не востребовано на внешнем рынке, потому что цена стала неконкурентоспособной или качество ухудшилось? Или появились другие причины?

– Их может быть несколько, но одна из них, на мой взгляд, – это рост себестоимости продукции. За счет удорожания ГСМ, электроэнергии, запасных частей, стоимости техники. Государственная поддержка перестала работать. Много ли, мало ли, но, когда давали по 300-500 тенге на гектар, мы могли как-то удешевить свою продукцию. За счет субсидий крестьяне могли на рынок выходить. А сегодня дорогая пшеница кому нужна? Точнее, субсидии вроде бы есть, но их размеры не покрывают увеличения наших расходов.

У нас отказались от погектарных субсидий, хотя в других странах это делают. В Казахстане говорят, что так неэффективно, что субсидии не до всех доходили. Все нормально доходило! Но пусть будет так. Тогда нужно делать специальные программы для целевого субсидирования. В России, например, в этом направлении делают капитальный рывок. Там создаются селекционные центры в растениеводстве и животноводстве. У нас Борис Павлович Князев (директор ТОО «Алтынсарино» – Е. Ш.) предлагал делать субсидии от реализованной продукции. Это, конечно, справедливо, но пока вопрос повис в воздухе.

– А качество казахстанского зерна влияет на спрос? В обновленной Программе развития АПК, очевидно, не зря предусмотрено 100% государственной оплаты элитных семян и первой репродукции с последующим возвратом 30% в Фонд развития семеноводства?

– Качество зерна, особенно в северных регионах нашей области, упало. Мне непонятна позиция наших мукомолов. Сейчас пшеница высокого качества у них почему-то оказалась не востребована. В некоторых хозяйствах клейковина пшеницы за 30, но цену приравнивают к III классу с клейковиной 23, а иногда – по IV классу. Как из такой муки еще лепешки выпекают? Мукомолы говорят, что афганцам и это идет…

Раньше государство поддерживало хозяйства, которые выращивали суперэлиту и элиту, а также тех, кто эти семена покупал. Кто покупал элиту, получал субсидии – около 49 000 тенге за тонну. То есть я, например, покупал за 70 000, и почти 50 000 мне возвращали. Покупать было выгодно, упор сделали на то, что в перспективе сеять будут только элитные семена. Это глубочайшая ошибка. Никто не говорит, что это плохо, но, если мы будем элитой засевать, на следующий год получим первую репродукцию. И куда мы ее? Отправим на мельницу. Это преступление. Теперь покупку семян первой репродукции будут субсидировать. Я с таким предложением от имени Союза фермеров не раз выступал и писал письма в министерство. И хорошо, если нас наконец-то услышали. Но нужно наладить четкую работу цепочки: оригинальные семена поступают в элитные семеноводческие хозяйства, у них высококачественные элитные семена закупают семенные хозяйства и выращивают для фермеров семена второй репродукции. Все, включая фермеров, получают субсидии, но при этом все знают, сколько и какие семена нужны. Крестьяне вместо элиты начнут их покупать.

Еще бы пересмотреть установленные нормативы. Дело в том, что вводятся нормативы. На 1 га я должен брать 4 кг элитных семян. Представьте: у вас 100 га земли, вы получили 400 кг элиты – как вы их посеете? С такими нормативами многие крестьяне плюнут на все и по-прежнему будут сеять «мусор».

Семейные фермы не выручат

– Есть в программе и новшества в части увеличения производства животноводческой продукции. Предусматривается создание более 80 тысяч семейных ферм, занятых скотоводством, овцеводством и коневодством, расширение площади используемых пастбищ с 58 до 100 млн га, увеличение поголовья КРС до 15 млн голов, овец – до 30 млн голов. Производство молока планируют увеличить на миллион тонн, мяса птицы – в четыре раза. Это все реально?

– Еще предыдущий министр сельского хозяйства хотел увеличить экспортный потенциал по животноводческой продукции за счет мелких хозяйств. Это утопия! Главная проблема – качество продукции. В крупных хозяйствах, где применяется современная техника, ее качество будет лучше. В мелких хозяйствах закупить молоко, конечно, можно, но у них такого качества не будет. Главное сегодня – создавать комплексы. Я был в Канаде, там откормплощадки для 15 000 голов, переработка – все рядом, все увязано. Мелкотоварное производство не позволит нам обеспечить свой рынок, не говоря об экспорте.

– Даже на кооперативных началах, через объединение фермерских хозяйств по «якорному» принципу?

– Не поможет. Это должен быть комплекс, в котором можно было бы механизировать все процессы. Как, например, в ТОО «Терра» в Карабалыкском р-не и ТОО «Турар» в Федоровском р-не. Идет цифровизация, и что можно сделать в этом плане на мелкотоварном производстве? Нам сейчас следует подсчитать, сколько нужно мяса, молока и сколько откормплощадок для обеспечения кормами. Арабские Эмираты сегодня баржами откуда-то привозят корма, производят молоко, да еще и экспортируют его. Почему мы не можем?

Мне жалко становится денег, которые государство выделяет на эти цели. Планировать у нас научились, цифры красивые можно написать, а где взять корма? К тому же сельское население уменьшилось, молодежь уезжает в города, средние школы закрываются. Идет сокращение поголовья скота. Люди держали бы скотину, но кормов нет. Основное, что нужно сделать, – создать кормовую базу для частного сектора. Если не хватает пастбищ, забрать земельные участки вокруг населенных пунктов в радиусе 4 км.

– В программе планируется увеличить площадь пастбищ в 2 раза…

– Хорошо, но кто будет ими заниматься, кто будет обновлять там травы? Надо, чтобы аким сельского округа имел деньги и нанимал местное ТОО, которое бы обрабатывало эти участки, сеяло там травы. Это же сейчас никто не делает. И в программе не сказано, как частный сектор будет поддерживаться кормами. У нас ведь господдержку кормопроизводства прекратили. Чтобы вырастить многолетние травы, получить сено, землю надо распахать, провести залужение, потом год она отдыхает и только на второй год дает продукцию. Два года обновление трав субсидировали, а с 2018-го субсидирование убрали. Крестьяне могут оказаться без кормов. Тогда они скажут: зачем нам заниматься сенокосом, корма слишком дорогие. Сейчас еще планируют увеличить производство кормов за счет увеличения орошаемых земель. Но в Костанайской области это нереально – у нас богарное производство кормов. Поэтому мы не можем обойтись без поддержки государства.

Самое главное, что все это пока не конкретизировано, не определены правила, все в проектах, на уровне разработок, в виде пилотных проектов. А нам нужно планировать свое производство, нам нужно знать, что делать выгодно, а на что свои деньги тратить не стоит.

«Наша газета», 07.06.2018

Невозможная возможность

На расширенном заседании политсовета партии «Нур Отан» Нурсултан Назарбаев высказался о перспективе перехода на прогрессивную шкалу налогообложения.

В числе инициатив по социальной модернизации, предложенных президентом РК в марте 2018 года, было названо снижение в 10 раз налоговой нагрузки для граждан с низкой зарплатой. Высвобожденные деньги работодателей он предложил направить на увеличение зарплаты этим людям.

– В дальнейшем правительству нужно изучить возможности внедрения прогрессивной шкалы подоходного налога, – поручил тогда Назарбаев.

Начальник сказал «надо», подчиненные ответили «есть!». 6 марта премьер-министр Сагинтаев на заседании правительства дает поручение министру Сулейменову до 1 июля «изучить возможность внедрения прогрессивной шкалы начисления подоходного налога и внести конкретные предложения». Время «изучения возможности» еще не вышло, а глава государства уже 1 июня на упомянутом заседании оповестил однопартийцев:

– Вся капиталистическая экономическая система построена на том, чтобы бизнесмен лишние деньги вкладывал в развитие производства, создавал новые рабочие места. Мы сказали: пусть останутся деньги, но надо следить, чтобы они действительно создавали новые производства, а не в карман складывали. Мы пока не будем переходить на дифференцированную оплату, потому что экономика позволяет. Пусть зарабатывают. Но мы имеем право требовать создания рабочих мест и увеличения своим рабочим зарплаты, если есть возможность.

Шарманку о переходе Казахстана на прогрессивную систему налогообложения крутят с 2010 года. Тогда в Парламент внесли законопроект, по замыслу его минфиновских разработчиков налоговый «прогресс» должен был начаться с 2013 года. Предлагаемый порог перехода на повышенные ставки налога затрагивал интересы не более 2% работников. Их месячная зарплата была выше 350 тыс. тенге. При прогрессивной шкале отношение суммы налога к ежемесячному окладу, например, в 500 тыс. тенге планировалось сделать 10% к окладу, в 1 млн тенге – 13,7%.

При таких доходах увеличение налогов для «двухпроцентной» части казахстанцев не повлияло бы на их благосостояние. Хотя и бюджет вряд ли получил бы ощутимую прибавку. Тут, скорее, дело принципа – так было бы справедливее. Это давно осознали во многих странах мира. В том числе и там, где слово «социализм» у «двухпроцентной» публики до сих пор вызывает изжогу.

Законопроект не прошел. Очевидно, потому, что в Казахстане провозглашен капитализм как высшая стадия развития человечества. Поэтому и Лидер нации видит в нем не звериный оскал буржуинов, алчуших максимальной прибыли, а общество хозяев, которые только и мечтают, как «вложить лишние деньги в производство и открыть новые рабочие места». Остается только президентской вертикали «потребовать» от них того самого, чего некоторые до сих пор не понимают.

Правда, автор идеи создания в Казахстане Общества Всеобщего Труда сделал еле заметную оговорку: «Если есть возможность». Слышу в ответ от предпринимателей: «Так создайте эту возможность!» Обещают. И даже что-то делают. Для крупного бизнеса. Как раз для тех, к кому обещали применить прогрессивное налогообложение.

«Наша газета», 07.06.2018

Экономика в долг

15 июня на совместном заседании палат Парламента РК ожидается утверждение отчета правительства и Счетного комитета об итогах исполнения бюджета республики за 2017 год.

Теоретически оценка работы Кабмина – удобный случай для выражения ему недоверия, однако на практике такого не было. В Казахстане смена правительства проходит по другому сценарию. К тому же по итогам прошлого года в экономике республики отмечен рост к 2016-му на 4%, что выше прогнозируемых 3,4%. Значит, и прямого повода для отставки нет.

Тем не менее, некоторые выводы аналитиков Счетного комитета по контролю за исполнением бюджета встревожили депутатов еще во время предварительного обсуждения в Мажилисе и сенате. Речь – о возрастающем уровне государственного и гарантированного государством долга. На 1 января 2018 года он составил 14 трлн тенге, что выше прошлогоднего на 19% (для сравнения – доходов в бюджет в 2017 году поступило 9,8 трлн тенге). Валовый внешний долг при этом достиг уже $167,5 млрд – это 96,2% валютных активов Национального фонда. По оценке председателя Счетного комитета Натальи Годуновой, приближение данного показателя к предельному значению создает значительные риски финансовой нестабильности страны.

Сенатор Дарига Назарбаева попросила членов правительства прокомментировать «вопиющие нарушения законодательства, касающиеся освоения денег, полученных за счет внешнего займа». Заместитель премьер-министра Ерболат Досаев успокоил:

– Относительно долга – он находится на безопасном уровне, и у нас намечается миссия Международного валютного фонда. Долг квазигоссектора по прошлому году составил почти 27%. Суммарно, вместе с долгом правительства, составляет 52,3%. Рекомендованный уровень – не более 60% от ВВП.

К этим доводам можно добавить и пример США, у которых объем государственного долга 107% от ВВП. А у Японии так вообще «зашкаливает» – 250%. И вообще, если вывести мировой рейтинг по этому индикатору, то у Казахстана место – во второй сотне.

То есть, к этому показателю можно относиться по-разному. Заместителя премьер-министра заботит оценка миссии МВФ о соответствии экономических индикаторов нормам международных финансовых институтов, депутаты ищут повод продемонстрировать свою «самость» через критику другой ветви власти, а эксперты анализируют – хватит ли государству средств, чтобы рассчитаться с долгами. Главный научный сотрудник Казахстанского института стратегических исследований Вячеслав Додонов отмечает – в бюджете 2018 года заложено увеличение расходов на обслуживание государственного долга, что еще больше увеличивает долг. Он прогнозирует: к концу года объем госдолга сравняется с финансовыми запасами Нацфонда. И это в условиях, когда, по информации Счетного комитета, наблюдается устойчивая тенденция уменьшения налоговых поступлений в республиканский бюджет. Они меньше даже кризисного 2015 года, когда мировая цена на нефть опускалась до $37 за баррель.

Долги – растут, доходы – падают. Чтобы переломить эту тенденцию, нужны высокие темпы экономического роста. Для Казахстана это сейчас проблематично.

«Наша газета», 14.06.2018

Синдром Чингисхана

Чем не обидел наших высокопоставленных чиновников Всевышний, так это воображением. Причем специфика основной деятельности воспламеняет их мозг не худосочными образами посредственных поэтов. В голову лезут фантазии эпического плана, пропитанные историческими аналогиями. А как иначе? Реформы без ссылки на опыт предков, живших несколько столетий назад, сегодня проводить невозможно.

Недавно по этой части отличился первый замминистра сельского хозяйства Арман Евниев. На заседании правительства 19 июня он, желая в доходчивой форме изложить суть плана по продвижению казахстанского мяса на внешние рынки, решил напомнить коллегам принцип устройства войска Чингисхана.

– Основателем проектного менеджмента можно назвать Чингисхана, – заявил Евниев. – При власти Чингисхана все войска были разделены на правое, левое и центральное крыло. Каждое крыло в свою очередь делилось на тумены, состоящие из 10 тысяч, их возглавляли туменбасы. Каждому туменбасы подчинялись мынбасы, у которых в подчинении были тысячи человек, им подчинялись жузбасы в подчинении которых было по сто человек. Жузбасы подчинялись онбасы. Таким образом, Чингисхан, используя такой подход управления, покорил своим войском полмира. Мы покорим мясом и другой сельхозпродукцией.

Если спуститься с чингисхановских высот на грешную землю, то суть изложенного заключается в простой формуле: в реализации развития секторов АПК (включая мясной сектор) будет задействована организационная цепочка от центрального уровня до района и сельского округа.

– Хозяином проекта будет фермер, – уточнил замминистра. – Мы будем работать с каждым из них, каждый будет ответственен за свою часть.

Вообще-то, чтобы нарисовать эту управленческую цепочку, уходить в глубь веков не надо. Достаточно вспомнить структуру «президентской вертикали» в Казахстане. Есть еще один важный момент. Монгольский завоеватель расширял свою империю не для продвижения товаров, производимых соплеменниками. Организовать войско для грабежа – проще, чем предлагать свою продукцию на внешних рынках. Особенно когда этот рынок переполнен предложением.

Несколько лет назад аналогичная попытка уже предпринималась. Тогда в Костанае молодые сотрудники только что созданного СПК «Тобол» с горящими глазами презентовали схему регионального мясного кластера. Эта структура была призвана завалить своей продукцией находящиеся рядом уральские города. Дело «закисло» на стадии красиво оформленных слайдов.

Сейчас планы строятся еще более грандиозные. Настолько, что действительно впору рассуждать уже масштабами империи Чингисхана. Только поголовье КРС собираются увеличить примерно в 2 раза, производство мяса птицы – в 4 раза. Объем экспорта продукции АПК к 2021 году планируется увеличить, в сравнении с 2015 годом, в 2,3 раза. Реально ли? В Минсельхозе ссылаются на импортные возможности Ирана, Саудовской Аравии, Вьетнама, Китая и России. Но туда ведь уже кто-то поставляет эти товары. Там их не хватает или за этот рынок еще нужно побороться? Об этом молчат. Тогда почему так много пафоса? Чтобы получить под программу еще 1,3 трлн тенге бюджетных денег?

«Наша газета», 21.06.2018

Казахстан ждет политическая «раскачка»

На прошлой неделе британская медиакорпорация «Би-би-си» опубликовала интервью с председателем Сената Парламента РК Касым- Жомартом Токаевым, ставшее сенсационным. Впервые один из высших руководителей Казахстана выразил сомнение по поводу участия Нурсултана Назарбаева в очередных президентских выборах. Спикер верхней палаты, правда, сослался на свое личное мнение и уточнил, что «это зависит от самого президента Назарбаева – пойдет ли он на президентские выборы». Но этому событию предшествовало голосование в Парламенте за наделение Елбасы статусом пожизненного председателя Совета безопасности. Так что выводы экспертов о передаче высшей власти не позже 2020 года обретают большую степень вероятности. Главный вопрос теперь – будет ли этот процесс безболезненным? Готова ли политическая система Казахстана к цивилизованной передаче власти? Своим мнением по этому поводу с «НГ» поделился известный аналитик Петр Своик.

Схема наследования очевидна

– Петр Владимирович, это какая-то игра, или Токаев действительно по-простецки поделился с иностранным журналистом личным мнением?

– Высказанная Токаевым мысль о возможном неучастии Назарбаева в президентских выборах 2020 года, с одной стороны, как бы новая, и потому вызывает обсуждение, но, с другой стороны, абсолютно очевидная. После того как приняли поправки к Конституции и после закрепления Елбасы за собой пожизненного председательства в Совбезе, стала очевидной схема наследования. Назарбаев, по всей видимости, даже не будет торопиться объявлять досрочные президентские выборы, а к очередному сроку поставит своего ставленника. Почти наверняка это будет человек из «семьи». А далее, сколько Аллах ему позволит, он будет помогать такому переходному президенту. Когда же Аллах распорядится, пост председателя Совета безопасности останется за президентом, двоевластия не будет, и все встанет на свои места: Совет безопасности будет не над действующим президентом, как определено сейчас, а под ним. В этом смысле первого президента можно понять и где-то даже похвалить. Если не рискнул институализировать власть, не рискнул передать какую-то часть власти Парламенту, тогда понятно, почему он так действует. Но эта схема имеет перспективу неустойчивости. Потому что, когда все закончится, у следующего президента опять возникнет «демократическая оппозиция».

Вот что примечательно: введение пожизненного председательства Назарбаева в Совбезе проводилось без всякого объяснения о том, для чего это надо. Все понимают, но никто не говорит это вслух. Во всех персонифицированных режимах вопрос, кто станет наследником, персональным правителем, чрезвычайно важен. Все об этом думают, все его обсуждают, все готовятся, но в тоже время это самое большое табу. Ни в коем случае об этом нельзя говорить вслух, ни тем более озвучивать какие-то схемы наследования.

– В то, что Токаев «осмелился», верится с трудом. Не поэтому ли его «откровенность» расценивается в качестве информационного пробного шара, который призван прощупать настрой главных претендентов на этот пост?

– В моем понимании Токаев подспудно выдал то, что наверху переживают, перетирают внутри себя, но никто об этом не может сказать прямым текстом. Но и ваша версия не фантастична. Вполне допускаю, что человек, чья жизнь прошла в демонстрации полной своей лояльности, мог сделать вброс этой информации по согласованию. Но думаю, что это все- таки выплеск самого Касым-Жомарта Токаева. Для режима слишком важен, слишком сакрален и слишком табуирован этот вопрос, чтобы с ближним окружением заранее выстраивать какой-то конспирологический расклад: кто запустит и в какой форме. Сам президент, очевидно, много чего говорил своим приближенным в узком кругу по этой теме, но наверняка никому не говорил то, что на самом деле думает и готовит.

Борьба не партий, а кланов

– Наверняка есть немало желающих занять высший государственный пост после Назарбаева. В любом случае у них должна быть политическая опора в виде партии или общественного движения. Некоторые эксперты, глядя на попытки зарегистрировать новое движение «Жана Казахстан», говорят, что в этом направлении уже началось некоторое шевеление. Хватит ли потенциала казахстанским партиям, чтобы реально побороться за президентское кресло?

– Сама смена власти пройдет гладко. Но когда Елбасы не будет не только в роли президента, но и председателя Совета безопасности, неизбежно возобновление политической борьбы. А она, так или иначе, будет обличена в партийные формы. Хотя на самом деле это клановая борьба. Она была, есть и останется. Например, все оппозиционные проекты, за исключением «Азамата», когда мы много времени потратили, убеждая Мурата Мухтаровича (Ауэзова – Е. Ш.) заявить о своих президентских амбициях, хотя и назывались «демократическими», но были клановыми, вождистскими. Они были направлены на то, чтобы этого «хана» заменить на себя или своего соплеменника, но обличены в партийную форму. Потому что Казахстан, с одной стороны, – архаичное государство, с другой – достаточно современное. Соответственно, сражение должно идти не между жузами, а между политическими партиями. Назарбаев хорошо понимает природу такого рода оппозиции, в которой и я долго участвовал, и он очень грамотно ее зачищал. В результате вытоптано все поле.

Но все это возобновится. И то, что в оппозицию опять будут переходить председатели Мажилиса или сената, генеральные прокуроры, премьер-министры, это гарантировано. Потому что политический круг, который совершал Назарбаев, получив, бесспорно, легитимную власть в качестве первого секретаря ЦК Компартии, назначенного московским Политбюро, заканчивается. Никто из тех, кого он назначит наследниками, уже не сможет иметь такую заранее определенную легитимность. И соответственно, клановая борьба вспыхнет, но только в партийных формах.

– Насколько партийная опора надежна? Спроси любого на улице, какие партии у нас есть, и в лучшем случае назовут две-три.

– Партии сейчас – больше декорации, но в то же время они почти состоявшиеся структуры, имеющие не только законодательное, но и организационное обрамление. Прошедшие в Мажилис партии вполне официально имеют бюджетное финансирование. Осталось только одно – действительно запустить механизм конкурентных выборов. Сейчас вся декоративность зиждется на том, что выборы есть оформление уже принятых политических решений: какие партии пропускать в Парламент, и более того, каких депутатов по данным партийным спискам. Состав Парламента определяется в администрации президента. Точно так же акимы формируют маслихаты.

Если начнутся конкурентные выборы, это уже будет другая история. К этому нужно очень тщательно готовиться. Потому что сейчас вся система избирательных комиссий в Казахстане налажена на фальсификацию. Составы комиссий формируются таким образом, чтобы без сучка и задоринки исполнить любой приказ по итогам выборов. Не важно, какова была на самом деле явка избирателей, не важно, за кого проголосовали. Важно, какой протокол нарисует комиссия.

Функционированию нынешнего режима это очень удобно, но для переходного периода и появления реальной партийной борьбы такая избирательная система несет огромную опасность. Если вместо подставных вдруг появятся реальные кандидаты – представители авторитетных казахских родов, а электорат пусть не на 100%, но очень сильно ориентирован на трайбалистский подход, то голоса избирателей разделятся между серьезными кандидатами. И если избирательные комиссии по привычке начнут исполнять приказы акимов, а акимы в разных регионах тоже будут ориентированы на разных кандидатов, и фальсификации обретут уже не централизованную, а клановую форму, то может начаться очень сильная раскачка. К этому надо готовиться.

Тем не менее институализация партий неизбежна. Современную политическую систему мы не можем построить ни на чем другом. Мы не можем записать в Конституции, что только наследники Назарбаева могут править Казахстаном или только шапрашты (один из родов старшего жуза – Е. Ш.) могут баллотироваться в президенты. Значит, нужно опираться на партии. Но казахстанское политическое поле крайне незрелое. Для того чтобы система работала устойчиво, партий должно быть две-три, может быть, пять. Не более. В этом смысле Казахстан близок к оптимуму – в Парламенте 3 партии, и для нашей страны трехпартийная система, пожалуй, лучше всего. Однако сегодня эти три партии несоразмерны: две дополняют «Нур Отан», но и «Нур Отан» не является правящей партией. Она лишь отражение власти, но никак не власть. «Нур Отан» не решает кадровые вопросы. Вообще ничего не решает.

Тут нужны серьезные подготовительные реформы. Я бы включил в Конституцию положение о том, что в Парламент избираются 3 партии, набравшие наибольшее количество голосов. При этом ни одна партия не может иметь более 49% мандатов. Если партия набрала на выборах больше голосов, то «лишние» пропорционально делятся между остальными двумя партиями. Это надо закрепить законодательно.

И еще. Если мы не хотим, чтобы все казахские разборки решались в Москве, чтобы казахские кланы не ездили туда со своими жалобами, нужен Конституционный суд. Он должен избираться всенародно и пожизненно и иметь представителей от всех частей казахского народа и «четвертого жуза». Там бы разбирались все коллизии, возникающие во власти как таковой.

К сожалению, все останется, как есть. А это означает, что будут «раскачки» и Москва при необходимости будет вмешиваться.

Есть только два интереса

– Но вернемся к партиям. Им нужно опираться на определенный социальный слой, представляя их коренные интересы…

– Я вижу только два крупных интереса. С одной стороны, ориентация на советское прошлое и Россию, с которой связывают то время. Кто-то это прошлое клянет, но оно состоялось. Большая часть народа и всего, что мы сейчас имеем, сформировались в тех условиях, отменить это наследство невозможно. Второе – либеральное, прозападное и оно же – национал- патриотическое. Казахский национализм по определению имеет не просто опаску по отношению к России, но и ориентирован на Запад. Другого национализма здесь нет. Потому что расцвет казахского национализма пришелся на крах СССР. Когда они получили реальную власть в результате крушения советского проекта, здесь начал доминировать западный либеральный проект.

– А огромная разница в доходах разве не разделяет людей по коренным интересам?

– Все укладывается в это. Исторически советский менталитет предполагает справедливость. Мы можем, например, с уважением относиться к вашему Борису Павловичу Князеву (директор ТОО «Алтынсарино» – Е. Ш.), потому что он деловой человек и сохранил свое хозяйство. То, что он состоятельный человек, никого не коробит. Одновременно мы не рады, что кто-то создавал свой бизнес на «откатах» и родственных связях. Что касается социальной опоры партий, то сейчас таковой для них в Казахстане нет. Для них опора – администрация президента.

– Читая программы партий, складывается впечатление, что они написаны под копирку. Там не пишут, чьи интересы партия представляет.

– Это не так. Откройте, например, программу КНПК. Парламентская партия, но прочитаешь их программу – и выпадешь в осадок. Там такая густая концентрация коммунистической фразеологии… Вся программа – это смерть капитализму, и да здравствует власть Советов рабочих и крестьянских депутатов. Но они сидят в Парламенте, и ничего. То есть программа существует отдельно от партии.

– «Ак жол» называет себя наследником партии «Алаш»…

– В прежнем «Ак жоле», которым руководил Байменов, был тезис о «казахской нации», о том, что остальные – это диаспоры. Сейчас это все аккуратным образом зачищено. Нет таких моментов и в программах других партий. У «Ак жола» – бла-бла насчет ценности рыночной экономики и уменьшения роли государства. Тоже не соответствует реалиям. У «Нур Отана» программа на сто процентов бла-бла насчет всего хорошего. Это образец очень правильных всяких лозунгов. Ни против одного там возразить нельзя.

– Вы писали программы для ОСДП. Что из этого получилось?

– У нее сложная история. Вообще, вся оппозиционная история в Казахстане – история плохих программ. Я имел конфликты с руководством всех партий, в которых состоял, считая, что их программа – не строительство современной политической и экономической системы, а свержения президента. Говорили мне: давай пиши, но как только начинали обсуждать уже написанное, все это откладывалось на потом.

Очень показательна платформа ДВК (образца 2002 года – Е. Ш.). Там критика режима и всякие хорошие лозунги, а квинтэссенция – в пяти требованиях: выборность акимов всех уровней, выборность судей, свобода митингов и демонстраций, свобода СМИ и честные выборы. Являются ли эти пункты основой формирования новой политической системы? Ни в коем случае. Это всего лишь способ целенаправленного разрушения назарбаевского режима. Уже тогда было видно, что идет борьба за свержение Назарбаева, а не за строительство чего-то нового.

У меня по этому поводу были достаточно жесткие объяснения с Жакияновым и Аблязовым (лидеры ДВК – Е. Ш.). Я им сказал: вы хотите разрушить, а что хотите создать? Тогда остановились на том, что я свои критические дела убираю. Дескать, объединение оппозиции важнее.

В ОСДП до сих пор есть «выборы акимов всех уровней». Сколько я ни говорил Туякбаю (лидер ОСДП – Е. Ш.), что это популизм, что это глупость, что из-за этого Казахстан развалится. Избираться должны акимы городов, и там должно быть самоуправление. Акимов областей и районов избирать нельзя, они отвечают за территорию, которая является частью суверенного Казахстана. В этом случае аким должен контролироваться из центра, никакой местной легитимности у него быть не должно. Мои аргументы действия не возымели.

– Получается, что партии в транзитный период никакой серьезной роли играть не будут. Всеми будет «рулить» администрация президента? А как быть с националистами? Они могут «раскачать» ситуацию?

– Ни названных мною, ни каких-либо еще политических реформ уже не будет, поэтому после ухода Елбасы нужно готовиться к серьезным «раскачкам». Но успокою: они не смогут привести к какому-то разрушению. Ситуация, подобная той, что на Украине, в Казахстане невозможна. Там страна оказалась между двух центров притяжения: Европы и России. У нас существует только одна мощная доминанта.

По поводу националистов могу сказать, что в упомянутом вами «Жана Казахстане» очень пестрый набор. В его основе – действительно казахские националисты, но главное, чем обычно занимаются казахские националисты, когда соединяются друг с другом, – это цепная реакция деления. Казахский национализм в чистом виде неустойчив, как радиоактивный материал. Как только соединяются несколько казахских националистов, мгновенно возникает цепная реакция деления с выделением огромного количества негативной энергии. Казахский национализм – объективная субстанция, существующая в Казахстане в больших количествах, но она даже для собственного устойчивого функционирования нуждается в комбинациях с неказахскими элементами. Весь Казахстан – это сочетание демонстрации казахскости и неказахскости. Во все времена. В чистом виде казахский национализм разрушителен сам для себя. Поэтому из проекта «Жана Казахстан» ничего не получится. Но само по себе его появление это тоже подготовка к транзитному периоду.

«Наша газета», 28.06.2018

Призрачная мечта

Идеологи многие годы ищут национальную идею, способную разбудить и зажечь огнем энтузиазма всех казахстанцев. Хотя ее давно уже придумал Елбасы – привести страну в клуб 50-ти, а затем 30-ти самых развитых государств мира.

Оказалось, что на наше святое свободно могут покушаться внешние силы. Первую задачу – попасть в «пятидесятку» – мы вроде выполнили, а с продолжением получилась накладка.

Дело в том, что для определения своего места в мире мы опирались на общепринятый глобальный индекс конкурентоспособности. Более 35 лет Всемирный экономический форум (ВЭФ) публиковал ежегодные доклады «Индекс глобальной конкурентоспособности», в котором выводился рейтинг более 100 государств. Казахстан в этом своеобразном соревновании участвовал с 2006 года. Начинал с мест ниже 70-го, с 2012 года перешел на уровень 50-ти, а в 2015 году даже совершил рывок на 42-е. Потом как-то не заладилось – за два года опустился на 11 позиций. И это в то время, когда Назарбаев призвал свой народ побороться за 30 место.

А тут еще одно обстоятельство – с начала 2018 года критерии оценки конкурентоспособности качественно изменились. И без того из 12 индикаторов определения конкурентоспособности у Казахстана 7 показателей в последнее время ухудшились, так еще всю систему оценок решили ориентировать на работу с человеческим капиталом. То есть, с февраля глобальный индекс ВЭФ начали гармонизировать с индексом человеческого развития ООН. Аналитики ВЭФ считают, что пришло время, когда глобальный рейтинг страны нужно определять по степени благополучия ее граждан.

Нам вроде бы такие новшества не страшны – в Конституции Казахстана записано, что у нас социальное государство. Однако эксперты на недавно прошедшей научно-практической конференции «Социальное государство в Европе, Азии и Казахстане: тренды и вызовы» сказали, что у нас с этим «капиталом» много проблем.

Директор Форсайт агентства EXIMAR Айман Турсынкар привела такие данные: 37% граждан в возрасте от 15-ти до 29 лет сейчас нигде не учатся и официально не трудоустроены. Она прогнозирует, что эта цифра будет расти. Увеличивается и миграционный отток талантливой молодежи: из 600 000 казахстанцев, получающих высшее образование, почти каждый пятый учится за границей. В этом году 22% выпускников казахстанских школ хотят продолжить обучение за пределами республики. Вернутся ли они обратно – не известно. Такая же ситуация наблюдается и в других сферах, связанных с человеческим капиталом.

– Все эти годы Казахстан максимально упрощал свою экономику, и данный тренд пока невозможно переломить, – заявила Турсынкар. – Это привело к сложнейшей экономической ситуации в стране и резкому падению уровня жизни населения. Сырьевая экономика не формирует спрос на человеческий капитал. Как следствие, она не имеет резервов инвестиций в свое развитие и достаточного интеллекта для конкурентоспособности как на внешних, так и на внутреннем рынках.

Эксперты утверждают: социальные программы, принятые в Казахстане в последнее время, в сложившихся условиях нужного эффекта не дадут. Это означает, что место в заветной тридцатке для нашей страны – дело пока чисто умозрительное.

«Наша газета». 28.06.2018

Пока лишь на плаву

20-летие Астаны, как любой юбилей, отмечается перечислением достижений. С авторами звучащих в эти дни панегириков можно согласиться: город, бывший когда-то рядовым областным центром, с приобретением столичного статуса действительно изменился до неузнаваемости.

Но, увидев там небоскребы, выросшие в степи, начинаешь испытывать смешанные чувства. С одной стороны – мы, вроде, не хуже разных сингапуров и шанхаев, от чего гордость переполняет наши души, униженные неполноценностью провинциализма. С другого бока посмотришь – там небоскребы возводили по причине дефицита и дороговизны земельных участков, у нас же такой проблемы нет.

Тогда возникает вопрос: ради чего это делается? Надуваем щеки для придания своей персоне особой значимости – это понятно. Любой субъект, возгоревший желанием быстрее попасть в круг избранных, выбирает именно этот путь. Но для развития города, в котором население увеличилось более чем в три раза, нужны большие деньги. Не лучше ли их направить на более рациональные цели? На те, которые реально создадут базу для устойчивого поступательного развития Казахстана?

Будто отвечая на эти вопросы, премьер-министр РК Бакытжан Сагинтаев на заседании правительства 3 июля заявил:

– За 20 лет экономика города, по сравнению с 1997 годом, достигла 5,3 трлн тенге. Инвестиции в город, по сравнению с тем, что были 20 лет назад, возросли в 50 раз. Внебюджетные инвестиции составили 80%. За 20 лет в строительство Астаны было вложены 2,3 трлн тенге, то есть государственные средства, вложенные в развитие Астаны, вернулись более, чем в 3 раза.

Связь между «вложенными в строительство» Астаны 2,3 трлн и сегодняшней экономикой города в объеме 5,3 трлн тенге не очень понятна, но оспаривать явный рост экономики в этом городе за последние 20 лет нет смысла. Это очевидный факт. Да и могло ли быть иначе при такой лавине государственных инвестиций, наличии щадящего налогового режима и мощного административного ресурса в лице главы государства?

Кое-что, кстати, из этого финансового потока могло опредметиться в других регионах. Через оседание части выделенных средств в карманах «распильщиков» бюджета, которые впоследствии легализовались в различных объектах за пределами Астаны. Так что названные триллионы не только «строили» Астану, но и кратно повышали «жизненный уровень» казахстанцев, приближенных к «кормушке».

А что же экономика Казахстана, в которой доля Астаны хотя и выросла значительно, но в 2017 году составляла только 12%? Стал ли экономический бум новой столицы надежным и долгосрочным драйвером для экономики всей страны?

Судя по тому, что в 1997 году валовый региональный продукт Астаны в составе ВВП Казахстана составлял всего 1,7%, то его скачок до 12% говорит о некотором положительном влиянии на общий экономический подъем в республике. Но в том-то и дело: валовый продукт Астаны хотя и увеличивался за счет отечественного производства, однако за 20 лет этот «драйвер» так и не вытащил экономику Казахстана из сырьевой зависимости.

Получается, что и сама Астана – продукт нефтяной трубы. Кончится нефть, что будем делать? Пока Астана нам помогла остаться только на плаву, а нужно плыть дальше.

«Наша газета», 05.07.2018

Рискованная забава

В чем не откажешь инициаторам движения «Жана Казахстан» («Новый Казахстан»), так это в умении не выпадать из информационного поля.

Вот собрались они в середине апреля небольшой группой не где-нибудь в алматинской квартире, а в Брюсселе, да еще в компании опального политика Кажегельдина, и это малозначимое событие сразу же заинтересовало отечественные СМИ. Ничего внятного по поводу «нового Казахстана» эти люди там не сказали, зато встретились с депутатами Европарламента. А это экспертам – уже повод для гаданий.

Через полтора месяца после возвращения из столицы европейского парламентаризма они предложили казахстанскому обществу начать дискуссию о «геноциде казахов в начале 30-х годов». Хотя тему голодомора антикоммунисты вкупе с пламенными национал-патриотами молодых республик, освободившихся от «советской империи», мнут уже более 30 лет.

Первые, добившись свержения коммунизма, теперь больше тоскуют о «европейских ценностях». Нацпаты тоже горят желанием двинуться в Европу, но в качестве идейной подпорки не нашли ничего более подходящего, чем «мочить» Россию. Она, дескать, наследница СССР, пусть кается за геноцид малых народов.

Будто неведомо им, что сегодняшняя общественно-политическая система России создана деятелями, пришедшими к власти на волне критики сталинизма и тоталитаризма. Сегодня они так же, как и правящий политический класс отделившихся национальных окраин, обуреваемы псевдопатриотическими чувствами, но базовая основа у них общая – неприязнь к советскому прошлому.

«Жанаказахстанцы», возможно, осознают, что на «голодоморовской» кобыле далеко не уедешь (у многих казахов о советском времени остались более позитивные воспоминания), поэтому в свою идейную базу решили подтянуть популярную страшилку. Речь идет об угрозе китайской экономической экспансии в Казахстане.

О своем противодействии на этом направлении организаторы «Жана Казахстан» заявили на пресс-конференции через месяц после информации о меморандуме по голодомору. Они сообщили, что их делегация недавно побывала в Вашингтоне, где передала американским политикам свой меморандум о признании геноцида казахов. Очевидно, в надежде, что кто-то из местных заинтересуется их акцией и по аналогии с проектом резолюции по голодомору на Украине, недавно презентованном в Палате представителей Конгресса США, родит аналогичный документ. Китайская тема на этих встречах тоже прозвучала.

Тот факт, что некая инициативная группа в Казахстане, не имеющая серьезной социальной опоры, вдруг заинтересовала европейских и американских политиков, не остался незамеченным экспертами. Одно дело, когда некие общественные деятели начинают озвучивать популистские идеи для привлечения сторонников. В Казахстане добиться успеха на этом поприще непросто. Другое дело, если они всего лишь инструмент в руках «серьезных людей» с политического олимпа, которые ведут игру с козырями в виде антироссийской и антикитайской карт. Это уже рискованная забава. США и Европа от Казахстана далеко, Россия и Китай – рядом, поэтому такие игры для казахстанцев могут закончиться трагедией, масштаб которой будет больше голодомора.

«Наша газета», 12.07.2018

В ожидании очередной революции

Представители «новой оппозиции», заявившие о желании использовать транзитный период для переустройства Казахстана, разделились на умеренных и радикальных. Каждая из этих групп выбрала свою часть протестного электората и теперь усиленно ее «окучивает». В таких условиях суть заявленных ими программ не важна, главное – их пропагандистская привлекательность. Нужно удобрить протестную почву, которая в «час Х» даст обильные всходы. Насколько их планы реальны?

Игры патриотов

Форум «Жана Казахстан» («Новый Казахстан») пока не заявлял о желании вести политическую борьбу. На пресс-конференции 17 мая его организаторы сообщили, что будут регистрироваться как объединение юридических лиц, целью которого является «политическое просвещение населения, анализ государственной политики и выстраивание общественной дискуссии по широкому кругу вопросов».

Перед поездкой делегации в Брюссель на встречу с европейскими политиками один из инициаторов форума Амиржан Косанов заявил:

– Форум «Жана Казахстан» – это ответ на запрос общества на здоровую и конструктивную оппозицию, готовую взять ответственность за судьбу страны. Для нас важно запустить процесс консолидации здоровой части общества, которая обеспокоена ситуацией в стране и предстоящими неизбежными переменами.

В столице Евросоюза «жанаказахстанцы» договорились в транзитный период предложить соотечественникам новую Конституцию. Видимо, расчет делается на то, что общество к этому времени «оздоровится» и этот документ будет обязательно принят. Но по возвращении на родину брюссельские сидельцы почему-то начали процесс «консолидации здоровой части общества» с обращения к американским конгрессменам с предложением принять резолюцию о геноциде казахов во время массового голода в начале 30-х годов. Заодно и на Китай пожаловались – на притеснение этнических казахов, являющихся гражданами КНР.

Кроме стремления получить поддержку Запада, вступившего в жесткую конкурентную схватку с Россией и Китаем, тут просматривается еще одна цель – подтянуть к своему движению патриотически настроенных граждан. Чтобы при определенных условиях получить массовую поддержку.

Технология понятная, если бы не одно но. Мир уже не раз обжигался на спекулятивном использовании патриотических чувств людей. Тем не менее эта область человеческого бытия настолько тонка и так близка к области бессознательного, что политики, желающие погреть свои руки на сакральном, никогда не переведутся.

Географическое и экономическое положение Казахстана относительно ближайших могущественных соседей таково, что пугать соотечественников российской и китайской экспансией можно бесконечно. Несмотря на объективно идущую глобализацию. Почему бы, например, не выразить правительству сомнение по поводу экономической целесообразности перевода 51 производства из Китая в Казахстан, как это сделал

«Жана Казахстан» накануне поездки своих единомышленников в Вашингтон? Дискуссия с участием специалистов, действительно, не помешает. Но акция «Жана Казахстан» странным образом совпадает с расширением общей дискуссии по поводу «китайской угрозы», в которой тщательно взвешенное мнение профессионалов тонет в потоке местечковых домыслов. В таком случае любое вхождение кухонных политиков в эту сферу только вредит стране. Там переплетаются такие масштабные экономические интересы различных групп, что любой популизм может привести к катастрофическим последствиям.

Двигаясь этим путем, «Жана Казахстан», возможно, даже не подозревает, что их «умеренная» позиция может подготовить ситуацию, когда события начнут развиваться по неуправляемому сценарию. Тогда, как черт из табакерки, на свет выскочат реальные лидеры, для которых затея «жанаказахстанцев» с «парламентской республикой» будет отложена на неопределенный период, пока не закончится передел собственности. Зачастую именно эти мотивы и прикрываются популярными национал- патриотическими идеями.

Борец с монополизмом

Оппозиционер Мухтар Аблязов более откровенен. Объявив о создании движения «Демократический выбор Казахстана» (запрещенное в Казахстане как экстремистское), он свою экономическую программу начинает излагать с обещания конфисковать собственность у людей, «узурпировавших власть». Вся его теоретическая база зиждется на святом для любого либерала понятии «конкуренция».

Аргументацию начинает с анализа ситуации в любимой для себя сферы – банковской. Деньги для либерала – альфа и омега всего сущего. Потому экономика Казахстана и находится в бедственном положении, считает Аблязов, что финансовой системе страны денежных знаков категорически не хватает. Дефицит товаров и услуг в условиях рыночных отношений, как известно, приводит к повышению их цены. В условиях дефицита денег банки выдают кредиты под большие проценты, что не позволяет бизнесу развиваться. Почему денег мало? Да потому что процветает монополизм узкого круга собственников, которые, на его взгляд, захватили все ключевые секторы экономики и не заинтересованы в развитии конкуренции вообще. Дескать, они свои доходы отправляют за рубеж, чем и обезденеживают национальную экономику.

Правда, когда Аблязов делает расклад на примере БТА Банка «своего» периода, получается, что годовая ставка 18%, под которую он выдавал кредиты, складывалась не по причине монополизма в банковской среде, а из-за высокой себестоимости самих кредитов. Тем не менее опальный банкир упорно доказывает, что ставки банков уменьшатся, если в этой сфере будет реальная конкуренция. Слабых, на его взгляд, нужно банкротить, а не поддерживать триллионными суммами из государственной казны, как делается сейчас. Его не тревожит, что в числе последних недавно оказались несколько ведущих банков Казахстана, в которых сосредоточились около половины депозитных счетов физических лиц, а это уже чревато.

Можно сослаться на то, что в случае принудительной ликвидации банка законодательство гарантирует возврат денег с этих счетов в национальной валюте – не более 10 млн тенге, в инвалюте – не более 5 млн тенге. В таком случае, казалось бы, держателям денег на депозитах банкротства банков не нужно бояться. Но на практике все иначе. В декабре 2016 года, например, Нацбанк РК объявил о лишении лицензии АО «Казахинвест». И только в мае 2017 года объявили, что теперь вкладчики, физические лица могут получить свои деньги. Все это время люди нервничали. К тому же на вознаграждение гарантия не распространяется. Если учесть, что в БВУ сейчас числятся вклады граждан в общей сумме 8,2 трлн тенге, то игры в конкуренцию, которые предлагает Аблязов, возможны лишь тогда, когда кто-то захочет раскачать общество на социальный взрыв.

Не ясно и то, как «реформатор в изгнании» представляет себе реальный процесс конфискации собственности у самых влиятельных лиц сегодняшнего Казахстана. Он, очевидно, считает, что это сделать так же легко, как в свое время растащили госсобственность по частным рукам. Но исторический опыт показывает, что обратные действия зачастую переходят в гражданскую войну.

Во всех этих задумках хорошо просматривается склонность Аблязова к созданию различных умозрительных схем, которые, на его взгляд, должны приносить огромные доходы. Тот метод, который он апробировал в БТА Банке (за что и получил 20 лет тюремного срока), теперь решил опробовать на всем Казахстане. Какую проблему ни возьми, ее решение всегда для него очень простое. Мало денег в экономике страны? Нужно доходы от экспорта нефти пустить на увеличение зарплаты работникам нефтегазовой сферы в среднем до $3 000. По его подсчетам, на этих и смежных предприятиях трудится 2 млн человек, поэтому годовые доходы только у них вырастут на $72 млрд. В разы увеличатся налоговые отчисления с их зарплаты, за счет чего можно значительно поднять оплату труда врачей и учителей, а также размер пенсий. Скачок потребительских возможностей неминуемо создаст бум предпринимательской активности.

Схема привлекательная. Для прихода к власти. В реальной жизни она способна лишь забить головы доверчивым гражданам неисполнимыми иллюзиями. В 2017 году Казахстан продал за рубеж 68,7 млн тонн нефти и нефтепродуктов на сумму $26,6 млрд. Где при таком доходе Аблязов найдет те самые мифические $72 млрд для увеличения зарплаты нефтяникам? И разве он не понимает, что в условиях рыночной экономики даже незначительный рост доходов населения неминуемо влечет за собой рост цен на потребительские товары и услуги? Несмотря на уже существующую конкуренцию на потребительском рынке.

И вот сидит этот человек перед видеокамерой, прикрыв задник своей студии этажеркой с книжками неизвестного содержания, и льет в социальные сети свои авантюристические задумки. Расчет один – в условиях множества проблем, с которыми казахстанцы сталкиваются каждый день, любая сказка с обещанием счастливого конца может найти благодарного слушателя. Глядишь, и выйдет слушатель на улицу, чтобы потребовать от местных властей реализации своей мечты. А там его встретят полицейские, призванные следить не за тем, как сказка превращается в жизнь, а за соблюдением законности. Конфликт неизбежен.

Революции делаются именно так. Другое дело, насколько общество внутренне конфликтно, чтобы поверить обещаниям различного рода авантюристов? Похоже, сложившаяся в Казахстане общественная стабильность есть результат не только умелого политического лавирования властной верхушки, но и реальных позитивных сдвигов в обеспечении уровня жизни населения. Достаточного для того, чтобы слушать вещателей «нового Казахстана», в чем-то с ними соглашаться, но воспринимать их не больше, как один из множества мазков в общей политической картине.

«Наша газета», 19.07.2018

А зеркало – кривое

Странным образом устроены люди: убийства в нашей стране случаются чуть ли не каждый день, но для того, чтобы все общество всерьез озаботилось глубинными причинами этих преступлений, нужно лишить жизни человека, которого все знали и любили.

По поводу обстоятельств гибели известного спортсмена Дениса Тена кто только уже не высказался. Понятные возмущения типа «доколе все это можно терпеть» перемешались с попытками найти причинно-следственную связь трагического события с накопившимися социально-экономическими проблемами.

Члены Общественного совета Алматы выход увидели в повышении эффективности полицейской работы. Для чего, по их мнению, нужно увеличить зарплату сотрудникам правопорядка, а начальника местного ДВД и министра МВД с должности снять. Некоторые аналитики копнули глубже. Подозреваемые в убийстве молодые люди оказались безработными, приехавшими на промысел в южную столицу из проблемной провинции. Воровство зеркал с дорогих автомобилей для них оказалось наиболее подходящим «бизнесом». Отсюда вывод: государственная программа трудовой занятости нужного эффекта не дает.

Но почему одним полицейским отсутствие социального пакета не мешает добросовестно исполнять свой служебный долг, а другим для повышения профессионализма обязательно нужно добавить зарплату? И еще – почему одни безработные, не имея профессии, ходят на бесплатные курсы профобучения и потом находят работу, а другие предпочитают снимать зеркала с автомашин, не останавливаясь даже перед убийством ее хозяина?

Кто-то скажет, что ответ на эти вопросы лежит в потаенных уголках человеческой натуры. Согласен. Но вот интернет-портал ia-centr.ru сообщил о том, что журналисты сайта Holanews изучили страницу одного из подозреваемых в убийстве прославленного фигуриста и обнаружили там такую запись: «Главное, чтобы было здоровье, остальное – украдем».

Многим эти фразы наверняка знакомы. Они родились не в воровской среде. Их часто слышишь в кругу добропорядочных граждан в качестве шутливого тоста. Но если кто-то «остальное украдем» говорит ради «шутки юмора», то для этих молодых людей тут все серьезнее, что называется – «по-взрослому». Это уже их моральный принцип. Причем усвоенный так глубоко, что ради следования ему они готовы ударить ножом по жизненно важным органам своей жертвы.

Найти в казне деньги для повышения довольствия людям в погонах и обучения профессиям еще нескольких тысяч безработных, наверное, не сложно. Но как искоренить моральный принцип, который в 90-е годы стал негласной основной рыночных реформ? Когда под убаюкивание непонятным словом «приватизация» фактически разворовывалась государственная собственность. Когда за счет обмана партнеров и укрытия от государства обязательных налогов шло так называемое первоначальное накопление капитала. Когда было важно не «как», а «сколько» наскирдовали себе баксов доморощенные капиталисты. Как у молодых людей, взрослевших в этой обстановке, выкорчевать принцип «остальное – украдем»?

Об этом стыдливо умалчивается. Наверное, потому, что любой рассуждающий на моральные темы неминуемо наткнется на вопрос: а ты сам – как? Честно отвечать на него не просто. Через эту трагедию мы посмотрели на себя, как в зеркало, но оно оказалось кривое.

«Наша газета», 26.07.2018

У государства должна быть идеология

Прошло больше года после публикации программной статьи Нурсултана Назарбаева «Взгляд в будущее: модернизация общественного сознания». Для реализации предложенных в ней идей структуры исполнительной власти создали оргкомитеты, разработали планы мероприятий, выделили немалые деньги и уже начали отчитываться о проделанной работе. Но пока все эти действия затрагивают поверхностный слой общественного сознания. Что нужно, чтобы этот процесс пошел в глубину? Эту тему обозреватель «НГ» обсудил с доктором философских наук Сафаром Колдыбаевым, доктором исторических наук Дмитрием Легким и кандидатом философских наук Юрием Бондаренко.

Революция в сознании

– Как модернизировать сознание у казахстанцев, если между доходами разных групп людей образовался огромный разрыв, заставляющий думать не о высоких материях, а о том, как «отобрать и разделить»?

Сафар Колдыбаев: – Прежде всего нужно разобраться в понятийном аппарате. Общественное сознание часто трактуют упрощенно: как сознание массы людей. На самом деле общественное сознание – это общие характерные черты для определенной общности людей, которые проявляются в социально-психологических, идеологических, мировоззренческих аспектах. Иначе говоря – общее, типичное, характерное для определенной общности людей.

Если придерживаться этого понятийного аппарата, то к необходимости модернизации общественного сознания, на мой взгляд, подходит материалистический принцип. Хотя слово «модернизация» – довольно мягкое. В принципе, в документе президента речь идет о кардинальном, революционном духовно-психологическом преобразовании. Так вот, исходя из упомянутого материалистического принципа, нужно сказать, что в казахстанском обществе за годы независимости кардинально изменился базис: установились другие производственные отношения, появились и стали господствовать частная собственность и вытекающие из этого социальные отношения. В этих условиях естественным образом должны происходить и соответствующие изменения в духовной надстройке, а, следовательно, и в общественном сознании. С материалистической точки зрения, безусловно, упомянутый вами разрыв в уровнях доходов создает сложности в модернизации общественного сознания.

– Началось это еще в 90-х годах, а модернизацию сознания решили начать только сейчас…

Сафар Колдыбаев: – Да, уже с середины 90-х годов иные экономические отношения начали менять общественное сознание. Оно у нас стало больше частнособственническим, начали превалировать элементы индивидуализма, обособленности и все «прелести», вытекающие из капиталистического общества. Но Нурсултан Абишевич сейчас ставит вопрос о другом. О том, чтобы мы с уровня, характерного для 90-х годов, когда сочетались элементы феодального и родового сознания, социалистического и зарождающегося буржуазного сознания, могли выйти на иной качественный уровень сознания. Здесь примером могут быть западноевропейские страны. Как не крути, но основным локомотивом для мира сейчас являются западноевропейские технические, культурные и прочие достижения, которые исторически основаны на античной цивилизации. В немалой степени они держатся на некоторых важных, неоспоримых преимуществах западного общественного сознания. Прагматизм, рационализм, открытое понимание, которые предлагает Назарбаев, – это слагаемые европейского сознания. Но он предлагает формировать их с соблюдением нашего национального культурного кода. Это что-то похожее на Японию и Сингапур, где прелести технологий Западной Европы прекрасно сочетаются с восточной спецификой.

Дмитрий Легкий: – В 90-е годы, когда объявили о деидеологизации, отказались от материалистического понимания общественных процессов и откатились к чему? К шаманизму, ударились в религиозный ренессанс. И, между прочим, это не заканчивается. Говорю это к тому, что, если модернизация общественного сознания пойдет только через сакральность, а многие чиновники понимают возвращение к «духу предков» как возвращение к могилам, это будет откат в прошлое, в пещерное сознание. Нужно сохранить все лучшее, что было в обществоведении, в науке. И не только материалистическое понимание истории. Когда в первые годы советской власти появился план ГОЭЛРО, параллельно был ликбез. Большевики понимали, что провести свою модернизацию без грамотного населения невозможно. Сегодня модернизация общественного сознания – это фактически культурная революция начала XXI века. Каждая страна может проходить ее по-своему. Чем кончилась «культурная революция» в Китае известно, но компартия Китая извлекла из этого уроки и постепенно, эволюционно, не отказываясь от своих «измов», ссылаясь на китайскую специфику, смогла преодолеть тяжелые последствия. Мы в Казахстане свою специфику тоже пытаемся обозначить. Нельзя копировать ни Японию, ни Турцию, ни исламские ценности, нужно выбрать свой путь, но открещиваться от исторического опыта восточной и западной цивилизации мы ни в коем случае не должны. Вопрос только в том, как это на практике будет.

Проблема – в ценностях

– Но сегодня многие люди в большей степени заняты не вопросами культурологического характера, а подсчетами, сколько им понадобится денег, чтобы выжить, поправить свое здоровье, выучить детей, а кто-то – и тем, как получить все прелести вещной жизни. О какой модернизации сознания может идти речь?

Юрий Бондаренко: – В реальной жизни говорить о том, где базис, где надстройка, что первично, что вторично, иногда очень сложно. Проблема в ценностях. Парадокс – сегодня в наших условиях доминирует не сознание экономических интересов социума, не сознание экономических интересов страны. То есть не упрощенное понимание – вот экономика диктует… Доминирует, скорее, сознание собственного кармана, когда личное превалирует…

Сафар Колдыбаев: – Но такое сознание и есть результат влияния иных, становившихся сейчас экономических отношений, производственных отношений, основанных на собственности…

Юрий Бондаренко: – Я не противоречу. Конечно, это экономические отношения. Но сами экономические отношения могут складываться по-разному. Во времена становления капитализма создавалась такая радужная картинка: собственник, желая разбогатеть…

Сафар Колдыбаев: – Влияние экономики, производственных отношений на общественное сознание ни в коем случае нельзя понимать упрощенно. Такой вульгаризированный подход к объяснению сознания мы уже проходили.

Юрий Бондаренко: – Я договорю: собственник будет разумным эгоистом. Будет выпускать, например, замечательный товар и тем самым побивать своего конкурента. Но, по сути, такой радужной картины уже во времена Маркса не было. Маркс писал: все идет к тому, что сильный сожрет слабого и никакой чистой конкуренции, основанной на сугубо экономических соображениях, а не на элементах грабежа и обмана, не будет. Вот о чем речь. У нас сегодня творится масса вещей нерациональных.

Важная составляющая сознания – духовность. Но ее, как и национальный код, рассматривают кто как хочет. Элементы рационального отношения тоже входят в духовность. Но тут опять парадокс – нацизм тоже рационален, но он чудовищен. Поэтому одного рационального (или якобы рационального) мало. С другой стороны, отсутствие рационального (например, у нас так подрезают деревья, что они гибнут, или так тратят бюджетные деньги, что их просто зарывают в землю) подрывает то, что мы называем духовностью. Это дискредитирует идею модернизации сознания. Нам говорят об одном, но фактически думают о собственном кармане, а не о социуме. Как в таких условиях модернизировать сознание?

Вторая составляющая сознания и духовности, которая понимается очень абстрактно, – это, конечно, эстетическая и эмоционально-эстетическая. У Андрея Вознесенского есть замечательные строки: «Стихи не пишутся – случаются, как чувства или же закат. Душа – слепая соучастница. Не написал – случилось так». Поэт иллюстрирует, как эмоциональная составляющая выплескивается за пределы острой рациональности, гласящей: вот только это надо сделать, а остальное не надо. Скажем, если что-то слишком затратно, значит, оно не рационально.

И третья составляющая – нравственная, можно добавить и религиозную. Например, что считать гуманизмом на современном этапе? Не подлаживаясь под Запад, а исходя из наших условий жизни? И какие люди нужны? Идеалы были в советское время, есть они и сейчас, но совершенно другие. Кого мы хотим воспитать? Какой человек нам нужен? На эти вопросы ответа пока нет.

Сафар Колдыбаев: – Мы сегодня больше занимаемся исследованием истории, нежели социальным анализом современности. На постсоветском пространстве, по сути, нет идеологической основы. Такой, которая однозначно определила социальные цели, ценности, которые были бы уважаемы и выступали ориентирами жизни. Повально все кинулись в историю! Хотя в Казахстане это делается вполне разумно. У нас оно диктуется в большей степени тем, что в недавнем прошлом наша история была предана забвению. Мы стараемся это наверстать. Но не так, как, например, на Украине.

Что касается критериев базиса и надстройки, они четко определены делением материальных и идеологических отношений. Другое дело – мы можем говорить о каких-то составляющих элементах – например, в надстройке – которые могут влиять на общественное и массовое сознание. А вот влияние базисных отношений мы в какой-то мере предали забвению. По идеологическим соображениям. Материалистическая основа общества, состоящая в господстве определенных производственных отношений, влияющих на характер общественного сознания, как никогда, подтверждается сегодняшними реалиями. Я бы не хотел, чтобы связь экономики, производственных отношений и сознания понималась слишком упрощенно. Это влияние опосредованно, носит причудливые формы, но конечное основание все-таки в экономике.

Юрий Бондаренко: – Мы заговорили о разном понимании отдельных понятий, но, как сказанное слово отразится в сознании людей, это сейчас тоже проблема. В советское время имена героев запоминались, а в современных условиях, когда на человека идет мощный поток информации, где очень много информационного мусора, имен звучит слишком много, и мнения выражаются разные. В таких условиях попытки воспитать человека на примере героя уже не работают, как прежде.

О справедливости и советском прошлом

– Говоря о модернизации общественного сознания, все обходят такую ценность, как справедливость. Она не нужна в «модернизированном» обществе или у нас с этим все в порядке?

Сафар Колдыбаев: – У нас СМИ в основном пишут о правовой справедливости. Хотя есть еще такие понятия, как моральная и социальная справедливость. Существует точка зрения, что правовая справедливость носит определяющий характер, чуть ли не божественна, поэтому она сейчас и культивируется. Я думаю иначе: в основе все-таки лежит социальная справедливость. Хотя все эти вопросы должны быть зафиксированы на официальном уровне в государственной идеологии. Чтобы у граждан было четкое понимание, на каких принципах социальной справедливости данное государство строит политику по отношению к своим гражданам.

Дмитрий Легкий: – Если мы говорим о социальной справедливости, не надо еще упрощенно сводить к принципу «отобрать и поделить». Что касается правовой справедливости, то она выражается в том, чтобы человек понимал: речь идет о равных стартовых возможностях.

– Не потому ли власти предпочитают критиковать советское прошлое, что тогда социальная справедливость была реализована в большей степени? Но как модернизировать сознание, если не дать 70 годам советской власти объективной оценки?

Дмитрий Легкий: – Некоторые чиновники модернизацию воспринимают как отказ от прошлого. В Туркменистане всех преподавателей и учителей, работавших в советское время, уволили и набрали прошедших переподготовку на двухгодичных курсах. У нас до этого не дошло, но если посмотреть вузовский учебник истории, то в главе о периоде 1939-1945 годов в 80% текста говорится о репрессиях, лагерях и депортациях, и лишь в 20% – о героизме советских людей. Просвещенная Европа в лице ПАСЕ навязывает нам идеи типа Дня памяти жертв сталинизма и фашизма. Если мы это сделаем, получим украинский вариант со всем последствиями. Нам это не подходит! Не надо взвешивать на весах, чего в советском прошлом было больше – хорошего или плохого. Оценивать надо и то, и другое, но без огульного охаивания. Выделив в качестве главного, возможно, то, что делалось в рамках гуманизма, – развитие экономики, образования, науки, культуры.

Сафар Колдыбаев: – Исходным в оценке прошлого, в частности, советского периода, должен быть, как мне представляется, подход теоретический. С философской точки зрения здесь нужно говорить о таком явлении, как преемственность. Преемственность – это развитие, при котором всякое новое означает шаг вперед при сохранении определенной связи с предшествующей ступенью развития. Это закон, которому подчиняется любое природное или социальное явление. Если продолжить эту мысль, то можно сказать, что современный процесс модернизации новых реалий, которые возникли в Казахстане в 90-е годы, предполагает определенную связь с тем, что у нас осталось от советского периода. В том числе, и очень существенно, в области общественного сознания. Обстановка благожелательности, дружелюбия, присущего казахстанцам, терпимость, коллективистское сознание – это все досталось благодаря преемственности. Это позитив, который надо ценить, всячески оберегать и развивать. Я уж не говорю о преемственности, которая произошла в экономике и политической сфере. Но, следуя этому понятийному аппарату, мы знаем, что надо отсекать то в советском периоде, что нам неприемлемо. Мы не можем согласиться с репрессиями, которые тогда процветали, с обстановкой страха, с догматизмом, начетничеством и ритуальностью, которые были в тот период. Мы не можем согласиться с тем, что в советский период предавались забвению, зажимались национальные аспекты жизни разных республик.

Тут еще важно понять и тех людей, которые создавали советскую систему. Ярый антисоветчик Збигнев Бжезинский, приехав в Россию после развала СССР, сказал: то, что осуществлено в Союзе, должно было осуществиться в будущем, к этому человечество еще не готово. Люди, которые изначально создавали социалистическое общество, были, если образно говорить, революционерами, штурмовавшими небо. Они хотели силой загнать людей в царство справедливости. И делали это, опираясь на позитивные начала в человеке. Ведь в биологической природе человека есть и хорошее, и плохое. В советское время считалось, что в человеке надо развивать добрые начала: честность, трудолюбие, коллективизм… Сегодняшние реформаторы утверждают, что тем самым недооценивается исходное, ничем неискоренимое природное частнособственническое начало в человеке. Они утверждают, что природу человека изменить невозможно, поэтому ей соответствует политика, основанная на всемерном учете частного начала.

Дмитрий Легкий: – Но я оптимист. Обратите внимание, в течение 20 лет мы критиковали существующие порядки, давали свои предложения, и сейчас многие из них уже учтены.

Сафар Колдыбаев: – Многие вопросы, которые мы сегодня обсудили, нуждаются в определенной теоретически оформленной системе идей. Например, какое общество мы строим, какого человека, с какими взглядами, идеями должны формировать, что означает в современных условиях социальная справедливость и многое другое, что мы затронули лишь отчасти. Безусловно, государство не должно все и вся расписывать. Об этом говорит печальный опыт СССР. Но дать систему наиболее общих, базисных социально-политических, философских положений, на которых зиждется деятельность государства, представляется необходимым.

«Наша газета». 26.07.2018

Хлипкая неприкосновенность

В Ереване суд арестовал экс-президента Армении Роберта Кочаряна. Ему предъявлено обвинение в свержении конституционного строя в рамках уголовного дела о разгоне акций протеста, прошедших 1 марта 2008 года.

В тот год в Армении были президентские выборы, по официальным итогам представитель оппозиции проиграл. Его сторонники посчитали, что кампания проходила с нарушениями, и вышли на митинги. Акции протеста переросли в массовые столкновения с силами правопорядка, где погибли люди. Роберт Кочарян возглавлял страну до 9 апреля 2008 года, поэтому инициативу разгона демонстрантов приписывают ему. Следствие усмотрело в его действиях незаконное применение войск. Сам Кочарян утверждает, что действовал в рамках закона.

По Конституции Армении президент обладает неприкосновенностью, но после завершения своих полномочий «может привлекаться к ответственности за действия, не связанные с его статусом». Суд, очевидно, решил, что в подавлении массовых беспорядков президент совершал действия, «не связанные с его статусом». Только о его «прегрешениях» почему-то вспомнили через 10 лет после ухода с высокой должности.

Некоторые эксперты считают, что новый глава правительства Армении Никол Пашинян, пришедший недавно к власти на протестной волне, таким способом зачищает политическое поле от потенциальных соперников. Как бы в подтверждение этой версии в армянских СМИ уже появились предложения: если арестовали второго президента, то почему бы то же самое не сделать с первых и третьим? Они, дескать, тоже отвечают за разгул в стране коррупции и другие проблемы.

Есть еще один момент. На выборах 2008 года Пашинян входил в выборный штаб оппозиционного кандидата и был активным организатором митингов протестующих. За что вскоре получил тюремный срок. Правда, сейчас он обещает, что при наведении порядка в стране будет избегать политических пристрастий.

Лукавит новоиспеченный премьер-министр Армении или нет – сказать сложно. Важнее другое. На постсоветском пространстве в смене лидеров государств четко обозначились две тенденции. Там, где новая власть приходит под девизом «революция достоинства», она неминуемо начинает уголовное преследование прежнего главы государства. Так было с Бакиевым в Кыргызстане, с Саакашвили в Грузии, с Януковичем на Украине. Причем «майданы» случались в странах, где демократические порядки еще раньше сменили авторитарную политическую систему. Все они стояли на фундаменте массовых протестных выступлений, густо замешанных на популистских обещаниях новых лидеров.

Второй вариант – переход власти к преемнику только после смерти – либо на родственной основе, как в Азербайджане, или к идеологическому единомышленнику, как в Узбекистане и Туркменистане. В России президентская должность также перешла к преемнику, но при жизни прежнего главы государства. В таких случаях «наследники» не занимаются критикой своего предшественника.

Президента Казахстана Нурсултана Назарбаева события в Армении лишний раз должны убедить в том, что вариант с преемником – самый подходящий. В противном случае не поможет даже неприкосновенность Лидера нации, закрепленная Конституцией РК.

«Наша газета», 02.08.2018

«Надо выбираться. Альтернативы нет»

Убийство фигуриста Дениса Тена в Алматы вызвало небывалый общественный резонанс по всему Казахстану. Причина бурной реакции на трагедию не только в том, что погиб спортсмен мирового класса, каких в Казахстане можно по пальцам пересчитать, но и в сочетании обстоятельств, которые заставили в очередной раз сделать вывод: государство не способно в полной мере защитить своих граждан. В качестве выхода некоторые гражданские активисты предлагают реформировать МВД. Это ведомство уже не раз испытывало на себе различные новации. Станет ли наша жизнь безопаснее от очередной модернизации?

Защищать себя самим?

В Костанае через несколько дней после алматинской трагедии зверски убили 18-летнюю девушку. Полицейских, которые после звонка свидетеля выехали на предполагаемое место преступления и ничего там не нашли, арестовали «за преступно халатное отношение к своим должностным обязанностям». Виновны они или нет, еще будут разбираться, но тут важен факт, что в полицейском ведомстве очень трепетно относятся к дискредитирующим проступкам своих подчиненных. Другое дело, достаточно ли этого, чтобы люди в погонах в полной мере выполняли функции, доверенные им государством?

Разбор полетов после убийства Дениса Тена показывает, что проблема более глубокая. Ее не решишь только снятием с должности начальника местного ДВД и главы МВД, как предложил общественный совет Алматы. Хотя почему бы обществу не «катить баллон» на полицейских, если подозреваемые в убийстве фигуриста не раз попадали в поле зрения правоохранителей, но отделывались лишь примирением с пострадавшими или штрафом? Не потому ли для них ударить человека ножом из-за автомобильного зеркала уже ничего не значило?

Вице-министр МВД Рашид Жакупов, отвечая журналистам на претензии такого рода, заявил:

– В Казахстане привлечение за неоднократные кражи позволяло применить в суде и на предварительном следствии процедуру примирения. Сама гуманизация уголовного законодательства направлена в отношении лиц, совершивших преступления небольшой и средней тяжести. Она не допускается в отношении лиц, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. Все решения в их отношении применялись строго в соответствии с законом.

В том же духе он оценил и действия своих подчиненных по поводу санкций к одному из подозреваемых, которого поймали на автомобильной краже в Астане, совершенной за неделю до убийства Дениса Тена.

– Что касается кражи 11 июля в Астане Кудайбергенова, было начато досудебное расследование по ускоренной процедуре – 15 дней, – сообщил вице-министр. – Мы меру пресечения не избирали в соответствии с действующим законодательством. Обязательство о явке не предполагает ограничение свободы действий, а лишь обязывает явиться в суд по вызову. Применение этой формы в данном случае позволило ему покинуть Астану.

После таких объяснений в соцсетях появились критические публикации по поводу гуманизации уголовного законодательства в Казахстане, которая, дескать, проводится только ради увода от наказания коррупционеров. А фактически – только повышает градус безнаказанности, от которой страдают законопослушные граждане. Отсюда вывод: если государство ведет себя таким образом, то гражданам ничего другого не остается, как защищать себя самим. Для этого у них должно быть право на ношение оружия. Хотя бы пневматического.

Полиция оказалась крайней

Правозащитник Евгений Жовтис в интервью «НГ» отметил: полиция оказалась в фокусе общественного внимания из-за того, что резонансное убийство в Алматы стало спусковым крючком накопившегося в обществе недовольства отсутствием справедливости.

– В широком смысле этого слова, – уточнил Жовтис. – Это не только вопрос решений каких-то правоохранительных органов. У человека складывается впечатление, подтверждаемое повседневным практическим опытом, что государство несправедливо, государство не работает на него, не обеспечивает его безопасность, интересы, право, а работает на себя – на аппарат и элиту, находящуюся у власти. В этой ситуации получается, что человек выживает сам за себя. Потому что когда он обращается к государству, которое своим аппаратом принуждения обязано решать его проблемы, то проблема не решается или решается несправедливо, не в пользу человека.

Полиция оказалась крайней, потому что это ведомство – один из важных инструментов, с помощью которого государство должно защищать уважение к человеку, защищать его права.

– Граждане иногда полиции боятся больше, чем преступников, – продолжает правозащитник. – Потому что встречи с бандитами еще как-то можно избежать, а полиция ходит везде. И совершенно не представляешь, до чего они могут докопаться, а до чего нет. Граждане не защищены от их действий, которые идут под девизом «Мы – власть, а вы – не пойманные правонарушители».

Но выход Евгений Жовтис видит в системных преобразованиях, а не только в реформировании МВД и смене его руководства. На его взгляд, отдача от модернизации системы правоохранительных органов будет только тогда, когда будет налажен реальный общественный контроль за их работой. Это возможно только с расширением полномочий Парламента, который должен превратиться из сугубо законодательного органа в действительного представителя интересов всего общества.

– Реформа МВД – это только начало, и этим уже сейчас нужно заниматься, – считает он. – Недавно создано общественное движение «За реформу МВД РК», мы сейчас на экспертном уровне готовим свои предложения, которые должны в сентябре передать властям.

Идей сейчас высказывается много. Начиная от структурных изменений в полицейском ведомстве и заканчивая предложениями о сокращении штатов, повышении зарплаты сотрудникам полиции и устранении заборов, которыми местные структуры МВД под предлогом собственной безопасности отгородились от населения.

Евгений Жовтис свои предложения о структурных изменениях в МВД упаковал в 4 темы: вопросы, связанные с организацией работы специализированных отделов и управлений, их взаимодействии и связи с населением, мотивационная составляющая, процедурные моменты и создание общественного контроля.

В плену показателей

Обсуждать эти идеи, не зная специфики работы полицейского ведомства, невозможно. Но есть один момент, по которому даже непосвященный в особенности работы МВД может оценить, будет эффект от каких-то новшеств или нет. Речь идет об индикаторах, по которым оценивается работа правоохранителей. Казалось бы, чего проще: анализируй динамику преступлений и уровень их раскрываемости – все будет ясно.

Например, в Костанайской области в 2016 году зарегистрировали 20 677 преступлений, в 2017 году цифра уменьшилась до 17 731. Если сравнивать первое полугодие 2018 года с аналогичными периодами предшествующих двух лет, динамика тоже положительная: в 2016 году зарегистрировано 11 898 преступлений, в 2018-м – 8 378. Правда, с общей раскрываемостью тенденция обратная.

На мой вопрос, повлияли каким-то образом на эту динамику различные новации, которые вводились в МВД в последние годы, начальник штаба ДВД Костанайской области Мейрам Кажкенов ответил, что официальная статистика не дает полной картины работы полиции. Да и на общественной оценке это сильно не сказывается.

– Допустим, раскрываемость повысилась с 80% до 90%, но остальные преступления не раскрыты, преступники не получили заслуженного наказания, значит, общество все равно останется не удовлетворено нашей работой, – сказал Кажкенов. – Хотя мы все это время старались улучшить свои показатели.

Система оценки эффективности работы правоохранительных органов сложилась еще в советское время, но, по мнению Кажкенова, тогдашняя власть решала другие задачи, да и факторы, воспроизводящие преступность, были несколько иные. Сейчас, например, многие ученые-правоведы высказывают мысль, что классификация уголовных преступлений по степени тяжести утратила всякий смысл. По этим признакам в одной куче оказались и некоторые правонарушения экономического характера, и преступления, связанные с насилием против личности. Классификация одна, а причины и субъекты этих преступлений – разные.

Или другой пример – нужно ли сейчас оценивать деятельность полицейских по количеству зарегистрированных краж? Они занимают около половины всех зарегистрированных преступлений, но, в отличие от других видов правонарушений, пострадавшие нередко сами создают условия для их совершения.

– Если кража совершена, полиция в любом случае обязана найти преступников, но ведь пострадавший мог хранить деньги не дома, а в банке, для этого есть все условия, – отмечает Кажкенов.

Вместе с пересмотром индикаторов оценки деятельности полиции сейчас возможно изменить и документы, регламентирующие их работу. С точки зрения более четкого разделения прав и обязанностей сотрудников полиции и граждан. Эту идею, кстати, поддерживают и общественники. Правда, делая акцент на большей прозрачности документов, регулирующих деятельность правоохранителей.

Особая тема – кадры. Правозащитник Евгений Жовтис согласен с идей повышения оплаты труда полицейских за счет оптимизации численности. Но считает, что механически эта мера качество работы полиции не повысит, она лишь даст возможность для прихода туда интеллектуалов и настоящих профессионалов. Но здесь важнее моральные качества.

– Нужно, чтобы человек понимал, что хорошо, а что плохо, остальному его научат, – считает Жовтис. – Проблему загнали вглубь, деградация все эти годы происходила на наших глазах. Но надо выбираться.

Альтернативы нет.

Мейрам Кажкенов тоже считает, что моральный фактор – один из решающих в отборе сотрудников в правоохранительные органы.

– Сейчас все переводится на деньги, это сказывается и на работе наших сотрудников, – признался начальник штаба ДВД. – Ведь полиция – часть общества, она приходит из общества, поэтому несет в себе все его проблемы.

В первом полугодии 2018 года в Костанайской области зарегистрировали 44 убийства, за аналогичный период 2016 года – 31. Куда пойдет эта статистика, даже если реформировать МВД, сейчас никто не скажет. Причины преступности слишком сложны, чтобы устранять их только увольнением министра МВД или зачисткой всего полицейского корпуса. Нужно менять и само общество. А там власть по-прежнему экспериментирует. Причем не на «кошечках», как предлагал один из героев криминальной комедии Гайдая, а на человеке.

«Наша газета», 02.08.2018

«Не виноватая я…»

Нацбанк Казахстана нашел еще одного виновного в обесценивании тенге. Он, конечно же, находится, за пределами страны. Имя ему – Федеральная резервная система США (ФРС).

Как сообщил Нацбанк, за последние 4 месяца иностранные держатели казахстанских ценных бумаг предпочли от них избавиться и перевели освободившиеся деньги в американские ценные бумаги. Причина в том, что ФРС, решая внутренние проблемы экономики США, повысил процентную ставку для американских коммерческих банков, что сделало выгодным вкладывать деньги в их ценные бумаги. В результате, если в марте 2018 года, на пике валютного курса тенге, иностранные инвесторы в казахстанской валюте держали акции на 453,9 млрд тенге, то к 30 июля их объем уменьшился до 158,5 млрд.

– За последние 4 месяца нерезиденты вышли из рынка ценных бумаг на сумму порядка $900 млн (с учетом значений курса тенге на момент выхода), что не могло не отразиться на валютном рынке, – пояснили в Нацбанке. – На фоне роста ставок ФРС многие инвесторы меняют свои предпочтения с более рискованных активов, в частности – развивающихся рынков, на казначейские облигации США.

Мало того, что скупка на казахстанском валютном рынке такого объема долларов создала дефицит иностранной валюты, который привел к удешевлению тенге, так эти средства еще и ушли из нашей экономики.

Обыватель, приученный следить за курсом тенге относительно доллара по динамике мировых цен на нефть, недоумевает: причем тут, дескать, процентная ставка ФРС, о повышении которой нам сообщил родной Нацбанк? Цены на углеводороды в последнее время стабильны, а значит, и валютная выручка от казахстанского экспорта надежно удовлетворяет наши потребности в долларах. Америка со своей ФРС, регулирующей финансовую политику в США, находится на другой стороне планеты, а Россия – рядом. Это ее неустойчивый рубль, наверняка, баламутит всю нашу валютную ситуацию.

В том-то и дело, что США со своими «зелеными» оказались нам ближе самых верных союзников. Все они тоже выживают в долларовом пространстве. Поэтому амплитуда валютных колебаний тенге хоть и с некоторым совмещением во времени, но совпадает с дерганьем российского рубля. В информации Нацбанка сообщается: рубль с начала 2018 года по 2 августа относительно доллара подешевел на 10,5%, а тенге – на 9,9%. В России, кстати, руководство Центробанка причину тоже видит в политике ФРС.

Если учесть, что товарообмен Казахстана с Россией идет на две трети в рублях, то, возможно, именно по этой причине величина девальвации национальных валют в этот период примерно одинаковая. В других странах, которые относят к категории развивающихся, девальвация колеблется от 2,5% до 36,3%.

Американские финансисты, спасая свою экономику, обещают и дальше повышать ставки ФРС. У некоторых казахстанцев на этом фоне уже появилось желание менять тенговые сбережения на доллары. Вот бы теперь некоторым нашим патриотам, особо озабоченным прошлым и будущим суверенного Казахстана, еще раз поехать в Вашингтон и попросить тамошних конгрессменов, кроме резолюции о геноциде, принять еще и документ о спасении молодой республики от происков ФРС.

«Наша газета», 09.08.2018

Отставка сомнительна

Эксперты активно обсуждают тему возможной смены правительства в Казахстане. В качестве главных причин традиционно называются «накопившееся в обществе социальное напряжение» и необходимость «смены приоритетов в социально-экономической политике».

Слова эти правильные и какую-то смысловую нагрузку несут. Вот только «напряжение» не выражается в массовых актах протеста, да и «приоритеты» менялись уже не раз, а «социальная политика» как зависела от пополнения бюджета нефтедоходами, так и висит на этом.

К тому же официальная статистика убеждает граждан, что по итогам первого полугодия 2018 года зафиксирован экономический подъем около 4%. Социологи говорят о неумолимом ухудшении жизни казахстанцев, но в то же время объем социальных выплат растет и расходы на содержание социальных объектов – тоже. Цены на товары ползут вверх, но и объем продаж потребительских товаров не уменьшается.

Определенный набор экономического негатива, возбуждающий недовольство в казахстанском обществе, был всегда. Разница лишь в масштабах. За 27 лет независимости власти Казахстана так научились лавировать, что идти на смену правительства ради успокоения народных масс стало себе дороже. Большинство премьер-министров рулили более трех лет. Десятому по счету Кабмину Бакытжана Сагинтаева в сентябре будет два года, а в таком «возрасте» правительства меняли только 3 раза.

В 2003 году Имангали Тасмагамбетов после полуторагодичной работы подал в отставку из-за разногласий с Парламентом по проекту Земельного кодекса. У Сагинтаева такой угрозы пока нет. Зато по двум другим отставкам параллель напрашивается.

В 1999 году правительство Нурлана Балгимбаева и в 2014-м – Серика Ахметова «ушли» после обвальной девальвации тенге. Сейчас складывается аналогичная ситуация. Чем она закончится, неизвестно, но вывод напрашивается: опять будут искать «стрелочника». То обстоятельство, что процессы в финансовой системе регулирует Нацбанк, министров не спасает. Деньги деньгами, а вопросами их товарного наполнения занимается правительство. Ему, дескать, и отвечать за девальвацию национальной валюты.

Это так и не так. Дело в том, что вышеупомянутые девальвации проводились по инициативе правительства. Тогда валютный курс тенге до того зарегулировали, что пришлось его искусственно обвалить. С некоторых пор долларовое наполнение нацвалюты складывается на основе свободно плавающего курса, и причины сегодняшней девальвации в основном имеют внешний к Казахстану характер. Ее никакими супергениальными решениями в экономике нашей страны не сгладить. Поможет только долларовая интервенция на Казахстанской валютной бирже. Нацбанк РК уже официально высказал готовность «в случае необходимости осуществлять интервенции, направленные на сглаживание значительных и дестабилизирующих краткосрочных колебаний курса тенге».

Если это произойдет, экономический мотив смены правительства Сагинтаева уйдет. Останутся только политические причины, по которым, по сути, в Казахстане и меняли в основном всех премьер-министров. Чаще это совпадало с выборными циклами. Так что, если отставка будет – сейчас или позже, то ее, скорее всего, свяжут с какими-нибудь очередными внеочередными выборами.

«Наша газета», 16.08.2018

Бонусом по коррупции

Агентство по делам госслужбы и противодействию коррупции сообщило, что в 2018 году заведены коррупционные дела на 31 чиновника.

В антикоррупционные сети попадает мелкая рыбешка: акимы сельских округов, районов и малых городов. Зато такая информация оказалась очень кстати перед встречей председателя Агентства по делам госсслужбы Алика Шпекбаева с главой государства, которая прошла 20 августа. Три месяца назад президент РК Нурсултан Назарбаев «для усиления борьбы с коррупцией во всех сферах» дал Шпекбаеву несколько поручений, теперь пришла пора отчитаться.

Как оценивается проделанная работа, пресс-служба Акорды не сообщает. Зато озвучена реакция главы государства на информацию о результатах пилотного проекта по введению новой системы оплаты труда госслужащих.

– Сегодня на базе двух министерств и акиматов реализуется пилотный проект, в рамках которого заработная плата сотрудников этих госорганов повысилась более чем в два раза. Это позволяет принимать на работу специалистов, обладающих более высокими компетенциями. Данный опыт необходимо распространить на всю систему государственной службы, – сказал Назарбаев.

Поручений «по усилению борьбы», которые в мае получил Шпекбаев, было всего три: продолжить перевод госуслуг в цифровой формат, решить вопрос зарплаты государственных служащих и повысить ответственность руководства. Тема зарплаты сейчас, похоже, была самой главной. Вопрос только в том, даст ли удвоение оплаты труда чиновников ожидаемый эффект в повышении качества госуправления?

– Размер зарплаты теперь зависит от характера и сложности работы, а также от достижения конкретных показателей эффективности, – так Алик Шпекбаев, выступая в июне на конференции в Астане, оценивал эффект от пилотного проекта. – Не секрет, что повышение материального и социального обеспечения напрямую влияет на снижение уровня коррупции.

Новая система начисления зарплаты предусматривает бонусы, начисленные по оценке работы. Ее апробирование в нескольких министерствах и областях привело к тому, что количество уволившихся из структур госуправления там сократилось в 3 раза, а кандидатов на занятие вакантных должностей стало больше почти в 2 раза.

Глава государства считает, что значительное повышение заработной платы станет привлекательным для специалистов с «более высокими компетенциями». Возможно. Но разве те чиновники, которые разрабатывали хитроумные схемы увода бюджетных денег в свои карманы, не обладают высоким интеллектом и набором определенных знаний? Или, например, предприниматели, добившиеся успеха в бизнесе, которых одно время было модно приглашать на государственную службу? Помните лозунг: «Смог обеспечить себя, значит, обогатит и страну»? Чем это кончилось, мы теперь знаем.

Госуправление – особый вид деятельности. Его общественную значимость сложно оценивать тенговыми индикаторами. Вполне возможно, что в условиях господства рыночной психологии бонусная система поощрения государственного отношения к делу превратится в банальную прибавку к чиновничьей зарплате.

«Наша газета», 23.08.2018

Системный покровитель

Нашумевшие уголовные дела в отношении высокопоставленных казахстанских чиновников должны были стать прививкой для лиц с ослабленным антикоррупционным иммунитетом. Не получилось.

На этот раз по подозрению в получении взятки в 10 млн тенге арестовали бывшего ответственного секретаря МИД РК Анарбека Карашева. В этой истории замешаны еще директор ТОО «Дирекция по строительству дипгородка» Байжан Нурекенов и другие должностные лица министерства. Заместитель председателя Агентства по делам госслужащих и противодействию коррупции Олжас Бектенов сообщил подробности этого дела на совещании по обсуждению коррупционных рисков в МИДе:

– При обыске у Анарбека Карашева было изъято $1,5 млн, у Нурекенова – $200 000. Карашев обвиняется в получении на системной основе взяток от подчинённых за покровительство по службе, а остальные привлекаются за получение свыше 28 млн тенге незаконных вознаграждений от предпринимателей, оказывающих услуги по организации мероприятий.

По версии следствия, не без участия экс-ответсекретаря МИДа были оплачены и фактически невыполненные работы по капитальному ремонту здания посольства РК в Узбекистане. Государству нанесен ущерб около 70 млн тенге. Еще 9,8 млн тенге умыкнули из бюджета в результате лоббирования Карашевым интересов своего племянника. Его фирме в нарушении законодательства о госзакупках дали право оформлять билеты в загранкомандировки госслужащих, на чем она получала завышенные комиссионные.

Насколько предъявленное обвинение соответствует действительности, определит суд, а пока очень любопытна реакция руководящих сотрудников МИДа.

– Мы очень редко напрямую сталкиваемся с деньгами и какими-либо коррупционными факторами, – заявил председатель Комитета международной информации МИД РК Талгат Жумагулов. – А когда сталкиваемся, то имеем в виду не только нашу патриотичность, но и постоянные проверки. У нас есть служба внутреннего аудита, которая нас постоянно проверяет. Нас проверяет Счётный комитет, в том числе и загранучреждения. Мы всегда на виду. Ставя подпись под бумагой, мы знаем, что завтра придут проверять. Поэтому стараемся соответствовать всем стандартам и требованиям.

Возможно, все так и есть. Но когда узнаешь, что человек, который назначен Указом Президента РК, подозревается в получении взяток от подчиненных «за покровительство по службе», в патриотизме этих подчиненных начинаешь сильно сомневаться. Равно как и в качестве проверок служб внутреннего аудита и Счетного комитета.

Не продуктивнее ли проанализировать продвижение по службе всех сотрудников МИДа? Возможно, Карашев не случайно покровительствовал именно на основе взаимных услуг. Во всяком случае его личная дипломатическая карьера вызывает вопросы. В МИД пришел в 1992 году, через год после окончания юрфака КазГУ. Затем работал в посольстве ФРГ, Австрии, Швейцарии, послом в Чехии и Словакии, а с 2014-го по май 2018 – ответсекретарь МИДа. Хотя профильное образование получил лишь на дипломатических курсах в ФРГ и, судя по персональной справке, не владеет ни одним иностранным языком. Очевидно, и ему кто-то покровительствовал.

«Наша газета». 30.08.2018

Пропагандистский скачок

14 сентября в рамках Программы развития ООН опубликовали Отчет о развитии человечества, составленный по оценочным данным 2017 года. Казахстан в списке стран по индексу человеческого развития (ИЧР) оказался на 58 месте из 186-ти. В предыдущем аналогичном документе, по данным 2015 года, нашей стране отводили 84 позицию. Этот скачок позволил перейти из категории государств со средним уровнем развития в группу с высоким ИЧР.

До Норвегии, Австралии и Швейцарии, возглавляющих список стран с «очень высоким ИЧР», нам еще далеко, но и от государств со средним и низким уровнем мы, по данным ООН, уже оторвались.

Новость приятная. Если б не одно но – ИЧР является комбинированным показателем, включающим такие критерии, как ожидаемая продолжительность жизни, образованность и уровень жизни населения. Мало того, что они сами по себе далеки от совершенства, чтобы адекватно отражать основные направления развития человеческого капитала, так еще и рассчитываются на основе данных официальной статистики стран, которые зачастую вызывают сомнения.

Например, индекс образования по методике Программы ООН измеряется средней продолжительностью обучения детей школьного возраста и средней продолжительностью образования взрослого населения. Казахстанцы учатся в среднем 11,8 лет, занимая по этому показателю 36 место в мире. Обучать можно и дольше. Будет ли от этого толк в развитии человеческого капитала, если не учитывать еще и качество обучения? По этой части систему образования в Казахстане в последнее время критикуют очень часто. Во всяком случае поток способной молодежи, желающей получить высшее образование за рубежом, не уменьшается.

Оценка динамики уровня жизни казахстанцев местными аналитиками тоже почему-то не вписывается в благостную картину, нарисованную их коллегами из ООН. Казахстанские эксперты отмечают, что при внешне благополучной динамике роста средней зарплаты, отраженной в официальной статистике, покупательная способность населения Казахстана за последние 2-3 года упала.

По обеспеченности работой Казахстан, согласно данным государственной статистики, занимает 31 место в мире. Результат, выведенный экспертами ООН, опирается на официальный показатель безработицы в нашей стране – 4,9%. Но в Казахстане есть около 2 млн «самозанятых», большую часть которых правильнее отнести к безработным. Если и есть у этих людей какие-то доходы, они настолько малы, что лишают надежды на обеспеченную старость и нормальное медицинское обслуживание при переходе к страховой медицине.

Есть вопросы и по ожидаемой продолжительности жизни. По идее этот показатель должен отражать улучшение качества жизни населения. Однако в Казахстане его рост в основном обеспечен применением новых технологий в лечении отдельных заболеваний и касается небольших групп населения.

Все эти факторы учитывать сложно, а сравнивать ход человеческого развития в разных государствах нужно. Ну и пусть. Проблема только в том, что некоторые политики такого рода рейтинговые данные широко используют в пропагандистских целях. Поэтому вполне возможно, что при таком подходе мы скоро услышим: Казахстан уже вошел в 30 самых развитых стран мира.

«Наша газета», 27.09.2018

Рискованные игры в демократию

30 сентября в селе Тарановское прошли публичные слушания по его переименованию, а также изменению названия Тарановского района. Равнодушных в зале местного Дома культуры не было. Однако возникавшие там страсти привели к мысли: не раскалывается ли наше общество во время таких акций? Поиск исторических корней местного сообщества, направленный на формирование единого национального сознания, фактически создал напряжение между жителями этого села, невольно разделяя их по этническому признаку.

Теория хороша. А практика?

В научных источниках утверждается, что люди на территории Тарановского района селились и трудились еще в IV веке до нашей эры. Они жили небольшими селениями, занимались скотоводством. Небольшая часть – земледелием. В конце XIX – начале XX веков плодородные земли привлекли переселенцев из других мест Российской империи, и на берегах рек Тобол и Аят появились поселки с русскими названиями. В том числе и село Викторовка, которое в 1966 году, будучи центром Тарановского района, получило новое название – Тарановское.

Сложнее складывалось оформление территории этого района. Одна часть его когда-то входила в состав Аятской волости, другая – в Дамбарскую. В начале XX века здесь находились и 4 переселенческие волости. В 1920-х годах в связи с укрупнением была создана Викторовская волость с центром в селе Ново-Ильиновка, а затем – в поселке Викторовский. В 1936 году район вошел в состав образованной Кустанайской области.

Возможно, местный люд так и жил бы дальше с нынешними названиями, но во властных кабинетах думают иначе. Большие начальники считают, что с «национальным самосознанием» у их подчиненных не все в порядке. Нужна радикальная коррекция. В качестве одного из инструментов (следует признать – очень эффективного) выбрали смену названий улиц, населенных пунктов и других объектов. При этом посчитали, что чем дальше в глубь веков уходить с выбором новых имен, тем ближе к национальным корням, прикосновение к которым должно помочь сформировать единую нацию.

Это теория. Что же на практике? По существующему в Казахстане законодательству первичное решение о смене названия района принимают депутаты районного маслихата. Переименование села и сельского округа предварительно должно обсуждаться в местном сообществе. В случае положительного решения принятые постановления рассматриваются республиканской ономастической комиссией при правительстве, потом – главой государства.

Но кто-то же должен инициировать эту идею? В Тарановском районе источником этого процесса стало коллективное обращение к президенту страны группы граждан, имена которых на публичных слушаниях не назвали. Только профессор Костанайского госуниверситета, писатель Акылбек Шаяхмет, участвующий в слушаниях, сообщил тарановцам, что он тоже подписал это письмо. Хотя он в этом районе не живет, но родился здесь и вырос.

Против – один

При обсуждении вопроса о переименовании Тарановского района в район имени Беимбета Майлина выступили 14 человек. Общий смысл высказанного сводился к тому, что Казахстан уже 27 лет является независимым государством, а названия многих улиц, населенных пунктов, районов и различных объектов продолжают носить печать СССР – государства, которого уже нет. И если уж заниматься переименованием, то нужно исходить, дескать, из того, что новые названия должны быть свободными от «устаревшей идеологии» и иметь исконно национальные корни.

Депутат районного маслихата Гульбарам Тюлюбаева, возглавляющая «Молодежный ресурсный центр», сослалась на то, что молодежь сейчас учится через интернет-ресурсы, а там о первом председателе Кустанайского уездного совета крестьянских, киргизских и солдатских депутатов Лаврентии Таране ничего, кроме того, что он был «герой Гражданской войны», не написано. Либо ему даются отрицательные оценки. В то время как писатель, журналист, драматург Беимбет Майлин «многое сделал не для казахов, а для казахстанцев».

– Мы не будем переворачивать историю, – обратилась к присутствующим в зале Тюлюбаева. – Таран будет в вашей памяти, Таран будет в вашей голове и в архивах нашей страны.

Пенсионер Василий Ильченко сказал, что жителям района его возраста привычнее теперешнее название. Однако, по его оценке, район «уже 26 лет, как перестал быть Тарановкой».

– Мы, группа ветеранов, были против переименования, – добавил Ильченко. – Но, сравнив, каким район был и каким он стал, нам стало очевидным, что Тарановским он больше быть не может. Ведь что такое Тарановский район? Это прежде всего советская власть и коммунистическая идеология, какие он олицетворял. Это наши деды, отцы, бабушки и матери восстанавливали народное хозяйство после разрухи и войн, победившие фашистских захватчиков, поднявшие и освоившие целину, превратив ее в мировую житницу.

Ветеран долго перечислял достижения своих земляков в период советской власти и, согласившись с переименованием района, предложил местной власти привести в порядок родной аул Майлина, который, благодаря стараниям новых хозяев, пришел в запустение.

Идею переименования района из 14 выступивших не поддержал только один человек – врач районной больницы Александр Никитин.

– Лаврентий Таран вместе со своим соратником Амангельды Имановым боролись с царизмом и баями за счастье своего народа, – заявил он. – Историю нам забывать нельзя, поэтому имя Тарана нужно оставить.

В целом обсуждение вопроса о названии района именем земляка – Беимбета Майлина – проходило в спокойной обстановке. Эмоции вызвала лишь ссылка профессора кафедры философии КГУ, члена областной ономастической комиссии Калкамана Жакыпа на полученные им в архиве сведения о некоторых фактах биографии Лаврентия Тарана. После того как профессор поубеждал собравшихся в правильности политики переименования «устаревших» названий, которая проводится и в других бывших советских республиках, он привел некоторые выдержки из книги «Борьба за власть Советов в кустанайских степях». Там очевидцы тех лет дают характеристику личным качествам первого руководителя местного советского органа. В том числе вспоминают и о том, как Таран якобы выдал белогвардейцам некоторых своих соратников. Которые, правда, к этому времени уже были арестованы. К тому же если уж Тарана уличили в предательстве, то почему он после своего освобождения красными еще командовал отрядом партизан и в этом качестве погиб? Да и «преданный» им человек после освобождения почему-то не призвал его к ответственности.

Приведенная цитата из названной книги смутно описывает эту ситуацию, но «птичка вылетела» и некоторых участников публичных слушаний сильно возбудила. Жительница села Тарановское Ольга Ведлер, несколько раз выражавшая свое возмущение во время выступления Жакыпа, не выдержала, подошла к микрофону и пристыдила профессора за его «открытие».

– Сейчас задним числом выбрасывать какой-то компромат недостойно, – возмутилась Ведлер. – Если бы вы вытащили это лет 30 лет назад, когда одна из центральных улиц Костаная называлась именем Тарана, это было бы доблестью.

На что Калкаман Жакып ответил, что 30 лет назад перед ним не стояла задача «копаться в истории» и он «работал в другом направлении».

В маслихате Тарановского района всего 13 депутатов. Сколько присутствовало на публичных слушаниях, спикер собрания не сказал, но для многих в зале, очевидно, оказалось откровением, что в присутствии 333 заинтересованных человек решение могут принимать не больше 13 человек. Они и проголосовали единогласно за переименование.

Оставить крупицы здорового

Страсти разгорелись при рассмотрении вопроса о переименовании села Тарановское в село Айет. В качестве мотива назвали необходимость возврата к исконным корням, связанным с географическим расположением села на берегу реки Аят. Акылбек Шаяхмет сослался на то, что в казахской транскрипции название реки пишется как Айет, поэтому и село нужно называть именно так.

– Что касается названия райцентра, то мы должны говорить не о переименовании, а возвращении исторического названия, – отметил Шаяхмет. – В царские времена Айет был волостным центром, который отделился в свое время от Дамбаровской волости.

Его оппоненты в качестве исторических корней предложили вернуться к прежнему названию – Викторовка. Оно, дескать, было дано еще при основании этого села переселенцами в начале 20-го века. Виктор Скрипченко, например, заявил, что сам родился в Викторовке, и с этим названием, начиная с деда, жили 4 поколения его родственников.

Споры дошли до такого накала, что начали выяснять, кто лучше знает историю родного края. Заодно высказали претензии местной власти, которой «лучше бы тратить деньги не на переименования, а заниматься организацией сбора и вывоза мусора, захламившего весь поселок».

Директор средней школы поселка Тобол, депутат областного маслихата Айнаш Даданова призвала не разжигать национальную рознь и формировать в себе гражданскую позицию. Разговор перешел в такую плоскость, что невольно засомневаешься: так ли уже необходимо доводить дело до страстей?

Дискуссия закончилась тем, что и по этому вопросу переименование села Тарановское в Айет приняли единогласно. На этот раз в голосовании могли участвовать только 20 представителей местного сообщества, которым это право было делегировано. Кто и как их делегировал, на слушаниях не рассказали.

Что можно сказать в итоге? Спорить о положительном влиянии названий улиц, площадей, населенных пунктов, несущих в себе добрую историческую память, нет смысла. Проблема в том, как все это воплотить в реальность? Как, избавляясь от всего наносного, не выплеснуть и крупицы здорового, на чем формировались несколько поколений XX века? Почему некоторые граждане из ультрапатриотических соображений пытаются вычистить современность от всего советского? При этом одни идеологемы заменяют другими, маскируя их под «общенациональные интересы».

Сегодня принятые в Казахстане подходы в переименовании называют достижением, надеясь, что они помогут формированию гражданского общества. Будучи сторонником демократии и увидев, во что выливаются публичные слушания, я бы от такой практики отказался.

Будем честны, все связанные с этим делом процессы в основном инициированы властью и ею же управляются. Мне не известно ни одного случая, когда какую-либо «инициативу граждан» не поддержали на публичных слушаниях. Если кто-то убежден, что подобного рода переименования полезны для общества, то не лучше ли перед официальным принятием такого решения эти вопросы обсуждать с настоящими экспертами, а не создавать видимость учета народного мнения?

«Наша газета», 04.10.2018

Есть сомнения

После долгих лет борьбы с коррупционерами в Казахстане решились перейти к реальному «противодействию коррупции» как явлению. Именно так хотелось бы оценить инициативу Агентства РК по делам госслужбы о введении персональной ответственности руководителей за своих подчиненных, совершивших коррупционные преступления. Но есть сомнения.

О внесении в Парламент законопроекта с названными поправками в Закон «О госслужбе» сообщил на совещании в Министерстве энергетики заместитель председателя Агентства по делам госслужбы и противодействию коррупции Олжас Бектенов. Повод озвучить данную информацию именно в этом ведомстве оказался более чем достаточный. В 2018 года арестовали двух заместителей министра энергетики, которые, по версии следствия, «погрели руки» на очистке озера в Щучинско-Боровской курортной зоне. Если суд признает их виновными, то чем не повод подать в отставку главе этого ведомства? Такая мера в законопроекте и предусмотрена – к должностным лицам, имеющим политический статус. Госслужащих, занимающих административные должности, в подобных случаях предлагается увольнять, не ожидая их прошения об отставке.

По мнению Бектенова, такой подход подтолкнет руководителей активнее задействовать механизм внутренних проверок.

– Внутренний анализ коррупционных рисков должен проводиться самим госорганом по внутренним бизнес-процессам, – отметил зампредседателя АДГСП. – По моему убеждению, он более эффективен, чем внешний анализ. Потому что вы лучше внешнего эксперта знаете все ваши внутренние проблемы. Все лазейки, которые используются недобросовестными чиновниками для своих коррупционных поползновений.

Далее последовало уточнение: министру энергетики Канату Бузумбаеву в случае принятия такого закона не обязательно подавать в отставку. Потому как вводимые санкции не будут касаться фактов, возникших до введения в действие будущих поправок.

К этому можно добавить еще один момент. Президент наверняка удовлетворит просьбу высокопоставленного чиновника об уходе с занимаемой должности из-за коррупционности его подчиненных. Но добровольную отставку министра могут трактовать, как проявление «политической ответственности», и назначить его на новую высокую должность.

Хотя в истории с вице-министрами энергетики удивительно, как мимо их непосредственного руководителя могли пройти почти 2 млрд тенге, хищение которых сейчас вменяется его подчиненным. Или миллиарды в общем объеме средств Минэнерго – все равно, что несколько тенге в бюджете безработного? Поэтому и факт их выпадения после очистки озера осадком в чьи-то карманы оказался замеченным только «водолазами» из правоохранительных органов? И даже если коррупции не было, разве нет причины главе ведомства, в котором миллиарды средств уходят неизвестно куда, покинуть свой пост уже добровольно?

Так что норма в законе о добровольной отставке – одно, ее применение на практике – другое. Еще в марте 2013 года Указом президента РК в Положение о порядке прохождения государственной службы внесли изменение о добровольной отставке. С тех пор многие коррупционеры оказались за решеткой, но случаи ухода с должности их начальников, если и были, то единичные.

«Наша газета». 04.10.2018

Благие пожелания

Сроки и форма обращения президента РК Нурсултана Назарбаева с Посланием народу в истории независимого Казахстана постоянно менялись, что всегда вызывало комментарии экспертов. Причину этой динамики глава государства обычно объяснял в тексте Послания, однако аналитики пытались найти ее между строк.

Вот и в Послании от 5 октября 2018 года Назарбаев после перечисления «технократических» программ, которые запущены в Казахстане, отмечает, что «в последнее время усиливаются процессы мировой политической и экономической трансформации». И делает вывод:

– В этих условиях ответом на вызовы и залогом успешности государства становится развитие главного богатства – человека.

Эти слова вроде объясняют, почему глава Казахстана для обычного озадачивания президентской вертикали власти не стал ждать декабря-января, а поспешил выступить в этом году уже со вторым посланием. Хотя, если по-хорошему, то какие бы трансформации в мире не происходили, человек всегда был «главным богатством». Другое дело, осознает ли эту простую истину политический класс, руководящий страной и кого он (класс) признает за человека.

Поскольку факт двух президентских посланий в течение года в Казахстане наблюдался только один раз – в 2014 году, некоторые аналитики начали искать причины субъективного порядка. Вспомнили, что второе обращение, сделанное в ноябре 2014-го, было изложением новой экономической политики «Нурлы Жол». Она стала платформой Назарбаева на президентских выборах в апреле 2015 года. Заметили и то, что случаи выступления с Посланием накануне президентских выборов – не единичны. Отсюда предположение: не означает ли Послание от 5 октября признаком готовящееся сдачи власти? Да и гуманистическая направленность его содержания, дескать, хороший пропагандистский материал для поддержки будущего преемника Назарбаева.

Мне представляется, что после принятия известного закона о Совете безопасности все гадания на предмет транзита власти превратились в пустую забаву. Другое дело – форма подачи Послания, которую Нурсултан Назарбаев продемонстрировал 5 октября. Фактически мы увидели, как Отец нации наставляет своих «малых детей» – чиновников умению служить народу. Кого-то пожурил, кого-то похвалил. Одновременно показал хорошую информированность о ситуации в стране и знание, в какую сторону нужно идти в ближайшие годы, просчитал, сколько для этого нужно денег. Народ увидел, что его лидер еще полон сил, ум его по-прежнему остр, а значит, нечего разгребать кучи отходов, оставшиеся после шоковых рыночных реформ. Продуктивнее с энтузиазмом смотреть в будущее.

Желания оспаривать сказанное в Послании нет. Вот только хорошие и правильные слова о человеке, о труде, о здоровой и образованной нации, а также критику формализма и бюрократизма мы где-то уже слышали. Причем не в таком далеком прошлом. Кончилось это 20-летним вытравливанием их из мозгов с заменой на простой и понятный эквивалент – деньги. Будут дензнаки – получишь все: и человечность, и здоровье. И чиновники перестанут быть бюрократами.

На таком интеллектуальном фоне все гуманистические замыслы могут остаться лишь благими пожеланиями. Об этом в Послании ничего не сказано.

«Наша газета», 11.10.2018

Строим мост между властью и народом

11 октября на VIII областном Гражданском форуме представители общественных организаций и местной исполнительной власти говорили об опыте взаимодействия. Заместитель акима Костанайской области Марат Жундубаев, в частности, сообщил, что за этот период финансирование неправительственных организаций (НПО) по линии государственного социального заказа выросло более чем в 2 раза. На эти цели в 2018 году из бюджета выделено 301,4 млн тенге. Насколько деньги налогоплательщиков, потраченные на эти цели, помогли становлению гражданского общества?

Тонкая материя

Нужно сказать, что количественные показатели, которые упростили бы поиск ответа на этот вопрос, пока не выработаны. Поскольку социальная сфера, в которой работают НПО, – слишком тонкая материя, чтобы эффект от вложенных вполне осязаемых денежных сумм можно было измерить такими же конкретными цифрами.

Хотя министерство общественного развития такую попытку уже предприняло. Чтобы деньги не уходили «в песок», вполне логично эту деятельность каким-то образом хотя бы стандартизировать. Да и желающих рассовать их по личным карманам в обществе с коррупционными традициями тоже немало. Поэтому 15 августа 2018 года ведомство ввело стандарт государственного социального заказа. В нем определены требования по качеству этих услуг, а также критерии и механизмы оценки их эффективности.

Все это начнет работать только с 2019 года. Поэтому динамику взаимодействия НПО и государственных структур на областном Гражданском форуме оценивали по другим показателям. Например, заместитель акима области Марат Жундубаев сообщил, что в регионе официально зарегистрирована 1 001 неправительственная организация. В 2015 году их было 773. Если вспомнить еще более ранний период, то в 2005 году их насчитывалось 448, а в 1995-м – всего 5.

Такая динамика уже рождает надежду. Но одно дело – стоять на учете в департаменте юстиции и налоговом ведомстве, и другое – реально работать. По этому поводу Жундубаев назвал другие цифры. Оказывается, из 1 001 зарегистрированной НПО действующими считаются только 609. Правда, слово «действующие» тоже еще не означает, что они являются активными услугодателями по линии госсоцзаказов. Скорее всего, работают на волонтерских началах и от случая к случаю.

Что касается остальных, как сообщила «НГ» председатель общественного фонда «Гражданский Альянс Костанайской области «ГрИн» Динара Утебаева, в них учредители где-то «потерялись», а исполнительные директора готовы закрыть НПО, но таких прав не имеют.

– На мой взгляд, по таким организациям нужно на уровне республики принять решение о снятии их с регистрации без участия учредителей, – считает Утебаева.

Рост активности НПО можно оценить по такому показателю, как количество реализованных проектов. В 2016 году их было 140, в 2018-м – уже 240. Соответственно, по ним и средств истрачено больше чем в 2 раза. Увеличилось и количество направлений, по которым шла работа НПО. За счет того, что на них стали опираться управления и отделы акиматов, которые раньше не придавали значения такому сотрудничеству.

Чиновники диктуют

Эта динамика отражает процесс постепенной передачи функций государственных органов гражданскому сектору. Как выразился на форуме Марат Жундубаев, то, что сейчас делают госорганы, у общественников получается «намного лучше, качественнее и добрее». Поэтому НПО, по его мнению, можно назвать «мостом, между государством и обществом».

Вот только акиматы, сбрасывая с плеч тяжелую ношу социальных функций, диктуют свои правила их реализации. Формально это воплощается в технической спецификации, которая в качестве обязательного условия сопровождает исполнение государственного соцзаказа.

По словам Динары Утебаевой, есть немало примеров, когда госорганы предлагают проводить мероприятия, которые, по оценке НПО, малоэффективны для получения конечного результата. Но отказаться нельзя, потому что предложены они вышестоящими ведомственными структурами.

– Есть такие неправительственные организации, которые не имеют достаточного опыта работы, но нуждаются в деньгах, поэтому соглашаются на предложенные заказчиком условия, – говорит Утебаева. – Такой подход снижает эффективность проекта.

Исполнительный директор ОФ «Помощь» Юрий Калюжный, давно работающий в этой сфере, отмечает, что с расширением практики размещения госсоцзаказов наблюдается разнонаправленная динамика. Когда в Казахстане появились первые НПО, их донорами были международные организации. Доноры только обозначали направление работы, а НПО сами находили проблемные зоны и реализовывали свои проекты. НПО набирались опыта и к тому времени, когда государство тоже начало их финансировать, уже сами стали экспертами в решении существующих в обществе проблем. Но теперь государство, устанавливая свои правила, по сути, диктует им направления работы гораздо жестче.

– Госзаказ отличается жесткой линией поведения, – говорит Калюжный. – Если чиновник не хочет брать на себя ответственность, то при выработке подходов у НПО возникают проблемы. Усиление бюрократии приводит к тому, что часть НПО отпадает. Некоторые из них уже приобрели профессиональные черты и, видя, что их положение финансово неустойчивое, переходят в бизнес.

Такую трансформацию в этой сфере следовало ожидать. Поведение чиновников понятно – ответственность перед государством за использование бюджетных средств с них никто не снимал, поэтому они в меру своей компетенции и профессионализма и пытаются выстраивать отношения с НПО в безопасных для себя рамках. Процесс этот мучительный и долгий. Поэтому и результат, ожидаемый общественниками, приходит не сразу. Если вообще достигается.

Например, руководитель общественного объединения «ДЮЦ «Арман» Кенжегуль Алтынбаева (г. Житикара) на областном Гражданском форуме предложила оставлять в регионах сборы за эмиссию в окружающую среду и тратить их на природоохранные мероприятия. Это предложение будируется несколько лет. Казалось бы, чего проще: хозяйствующие субъекты своей деятельностью наносят ущерб природе именно там, где они находятся, поэтому вполне логично собираемые с них деньги тратить здесь же. Нет, государство пока предпочитает собирать их в общую республиканскую копилку.

Еще одна проблема, поднятая на Гражданском форуме: общественный фонд «Перекресток» на грант Посольства Японии в РК и деньги костанайских меценатов построил в лесу реабилитационный центр «Хатико» для детей-инвалидов. Задумали сделать его работающим круглый год, со сменой для 20 детей, отдыхающих не менее 5 суток. Тогда действительно можно ожидать реабилитационного эффекта. Но это стоит немалых денег. Однажды из бюджета средства на одну смену выделили. Но для того чтобы дети отдыхали только с 10.00 до 14.00.

– Мы такой отдых организовать не можем. Нам нужны средства, чтобы детей отвезти в лагерь и привезти обратно, а таких денег у нас нет, – пояснила «НГ» менеджер ОФ «Перекресток» Екатерина Панчук. – Поэтому лоты, которые сейчас выделяют по госсоцзаказу для этой категории, нам не подходят. В 2016 году мы провели юридическую экспертизу законодательных актов, регулирующих эту деятельность, передали свои предложения в Мажилис, но ответа до сих пор нет. Хотя в нашей области в таких услугах нуждается более 2 000 детей.

В отношениях с депутатами Мажилиса больше повезло общественному объединению матерей детей-инвалидов Костаная «Радуга». Оно несколько лет добивалось законодательного закрепления статуса опекуна для тех, кто ухаживает за инвалидами детства после достижения их подопечными возраста 18 лет. Проводили акции в Костанае и в других городах Казахстана, встречались с депутатами. И наконец, на 2018 год правительство запланировало в бюджете средства для выплаты соответствующих пособий.

В чем сила, брат?

В успехе «Радуги» и ее партнеров есть примечательная деталь – их затраты на проведение всех мероприятий взял на себя иностранный донор. В этом проявляется особенность взаимоотношений государства и НПО, когда общественники начинают не «проедать гранты», а работать по-крупному. Разве можно ожидать от казахстанского государства, что оно начнет тратить бюджетные деньги на акции, которые в конечном счете должны привести к тому, что придется согласиться на увеличение расходов из госказны?

Может, в этом и есть главная причина того факта, что чиновники по-прежнему не очень охотно идут на сотрудничество с НПО? В результате и вводимый стандарт государственного социального заказа превратится в мощный бюрократический заслон для инициативных общественников.

Юрий Калюжный обязательным условием для развития партнерства НПО и государства считает создание постоянных диалоговых площадок, с обязательным участием руководителя госоргана, принимающего окончательные решения.

– Там должны рождаться предложения, которые уходили бы во власть, – пояснил он. – Нужно, чтобы проекты, которые рождают НПО и устойчиво их развивают, превращались в нормальные государственные программы. Государство в таких случаях может привлекать НПО в качестве профессиональных исполнителей этих программ.

После длительного периода вживления неправительственных организаций в общественный организм нашего молодого государства наступил новый этап. О нем на областном Гражданском форуме говорил вице- президент Гражданского альянса Казахстана Мусагали Дуамбетов. Он призвал энпэошников быть активнее и заявил, что в мире наблюдается процесс передачи функций государственных органов неправительственному сектору, поэтому Казахстан также пойдет этим путем.

Судя по положительной динамике количества проектов госсоцзаказов, этот процесс уже пошел, но идет скорее хаотично, чем целенаправленно. Его упорядочиванию должна помочь Концепция гражданского общества – проект, которой сейчас готовит рабочая группа Гражданского альянса.

– Нам нужно договориться с государством, куда мы идем вместе как партнеры. Хотя бы на ближайшие 5 лет, – пояснил в телефонном разговоре президент Гражданского альянса Казахстана Асылбек Кожахметов. – У государства есть программа развития до 2025 года, но она касается экономики. Экономика должна служить людям, объединяя их, а это без гражданского общества невозможно. Нам же пока рано говорить о наличии у нас сильного гражданского общества. К сожалению, у нас по-прежнему сильны постсоветские иждивенческие настроения, от которых нужно избавляться. Государство готовится передать нам какие-то функции, но готовы ли мы их принять?

Проект концепции планируется рассмотреть на республиканском Гражданском форуме 27 ноября, а затем передать госорганам для придания ему правового статуса. Это позволит принять государственную дорожную карту, в которой будут конкретизированы все механизмы реализации концепции

– Будет сильное гражданское общество, и государство будет сильным, – сделал вывод Кожахметов.

Такой результат был бы идеальным. Пока наше государство сильно только мощью президентской вертикали и обилием нефтяных запасов.

«Наша газета», 18.10.2018

Мутное дело

22 октября суд вынес приговор руководителям колонии строго режима, создавшим тепличные условия экс-руководителю компании «Астана ЭКСПО–2017», который отбывает наказание за коррупционное преступление. На процессе зачитали такой длинный список запрещенных вещей, которые оказались у осужденного на 14 лет Талгата Ермегияева, что он мог бы стать предметом зависти для многих граждан, живущих на свободе.

Высокопоставленных чиновников за колючей проволокой в последнее время оказалось немало. Вполне возможно, тюремная администрация считалась с их прежним статусом и кое-какие послабления им создавала. Но не припомню, чтобы кого-то за подобные действия привлекали к ответственности. А тут вдруг начальника колонии лишили свободы на 3 года, а его заместителя – на 2 года.

По информации пресс-службы Нацбюро по противодействию коррупции, они «незаконно организовывали для Ермегияева возможность беспрепятственного употребления алкогольных напитков, свободного пользования мобильными телефонами и Интернетом, а также предоставляли неограниченные свидания».

Безусловно, лица, совершившие такие деяния, должны быть наказаны. Но вот что примечательно – круг виновных оказался достаточно широким. По представлению Нацбюро уволили прокурора Алматы – за то, что поддерживал незаконные контакты с осужденным, к разным видам дисциплинарного воздействия привлечены 15 должностных лиц органов уголовно-исполнительной системы. И самое главное – оказалось, что участником этой истории стал Асхат Даулбаев, еще недавно в течение 5- ти лет занимавший пост Генерального прокурора, а ныне пребывающий в должности члена Конституционного совета.

Правда, в этот переплет он вовлечен не в качестве покровителя осужденного коррупционера. Экс-генпрокурор всего лишь приезжал к Ермегияеву пообщаться. В качестве частного лица. Потому как дружат они еще с 1999 года. Да и было это, по данным сотрудников колонии, только 2 раза. Спиртное при посещении с осужденным он не пил, свидания, хотя и проходили вопреки запрету в нерабочее время, но организовал их его знакомый, а о том, что Ермегияев нарушает порядок отбывания наказания, Даулбаев не знал. Так что претензий к нему, дескать, никаких быть не должно.

Соответствуют ли эти заверения реальности, судя по опубликованным в СМИ материалам, сказать сложно. Однако Даулбаев наверняка понимает, что его ссылка на частный характер свиданий с осужденным работает только в рамках правовой оценки. Да и то – с большим натягом. Статус государственного человека, полученный с назначением членом Конституционного совета, с него никто не снимал.

Тогда чем объяснить, что, зная о рискованности для своего служебного положения, он продолжает контакты с человеком, осужденным за преступления, которые могли привести к срыву международной выставки? Хотя, будучи Генпрокурором, позиционировал себя в качестве активного борца с коррупцией. К тому же Ермегияев так и не признал себя виновным.

Как-то мутно все в этом деле. Возможно, определенная часть казахстанской верхушки до сих пор не отличает бизнес от коррупции. Или мы в очередной раз имеем дело с борьбой олигархических кланов.

«Наша газета», 25.10.2018

Освободить от ненужного, дать полезное

Выступая 5 октября с Посланием народу, президент РК Нурсултан Назарбаев дал поручение разработать в 2019 году закон «О статусе педагогов». Этот документ, по словам главы государства, должен оградить учителей от выполнения несвойственных функций, сократить их нагрузку, в нем будут предусмотрены стимулы для повышения эффективности работы педагогов. Однако в существующем законодательстве и подзаконных актах многое из перечисленного уже предусмотрено. Есть ли необходимость принимать специальный закон? И поможет ли он решить проблемы, накопившиеся в системе образования?

Это плохо, но… хорошо

Наибольший резонанс в обществе вызвало замечание главы государства о загрузке учителей непредусмотренными для них поручениями.

– На учителей взваливается все что угодно: выборы проводят учителя, агитацию проводят учителя, что-нибудь нужно сделать – учителя! – возмутился Нурсултан Назарбаев. – За это им никто не платит. Надо их освободить, они же должны готовиться к урокам.

Слова, в общем, правильные. Но вот какая штука – в законе «Об образовании», принятом еще в 2007 году, пункт 4 статьи 51 гласит: «Не допускается привлечение педагогических работников к видам работ, не связанных с выполнением ими своих профессиональных обязанностей».

Тогда в чем дело? Что мешает следовать данной правовой норме? Этот вопрос я задал заместителю руководителя управления образования акимата Костанайской области Аману Сейтову. Он предложил дочитать до конца процитированный пункт названного закона. А там написано: «…за исключением случаев, предусмотренных Законами Республики Казахстан».

– Эти случаи нужно было конкретизировать в подзаконном акте, чего не сделали до сих пор, – отметил Сейтов. – Где градация, куда можно привлекать, а куда – нет?

По поводу привлечения учителей к несвойственной им работе агентство КазТАГ опубликовало высказывание вице-министра образования и науки Эльмиры Суханбердиевой на пресс-конференции в правительстве.

– По поручению главы государства нами будет разрабатываться закон «О статусе педагогов», где будет четко дан запрет на исполнение такого рода поручений, – сказала она.

И затем добавила:

– О том, что несвойственные функции, мы говорим об этом давно, но сейчас это уже будет оговорено в законе. Закон никто нарушать не сможет, и тогда мы сможем привлекать к ответственности за нарушение закона.

Перспектива оказаться привлеченными к ответственности наверняка будет напрягать чиновников от образования, если они начнут навязывать учителям «несвойственные функции». Но вот что примечательно. Комментируя опубликованную в соцсетях информацию о том, что в одной из школ Павлодара учителям устроили субботник как раз в день их профессионального праздника, вице-министр образования сказала журналистам, что лично у нее отношение к субботникам «хорошее».

– У нас даже уважаемые депутаты и правительство лично выходят на субботники, когда касается чистоты и порядка в нашем городе, здесь я за, – заявила Суханбердиева.

Вот только выводить педагогов на подметание улиц в День учителя не надо бы, считает вице-министр. Для этого лучше выбрать другой день. Еще один очень распространенный вариант из этой серии: заполнение учителями (в числе других бюджетников) залов, где местные власти проводят массовые мероприятия. Директор костанайской гимназии им. А. М. Горького Ирина Шушпанова не видит в этом ничего плохого.

– Если это отчет акима, то разве учителя не должны знать, что делается в городе или области? – говорит она.

С этим сложно не согласиться. Как и с участием педагогов в работе избирательных комиссий. Они такие же граждане, как и представители других профессий, и обладают полным набором гражданских прав, декларированных Конституцией. Кто посмеет прописать в будущем законе «О статусе педагогов» запрет на вовлечение их в перечисленные виды деятельности? А если в данном случае речь идет о каких-то административных перегибах, то возможно ли защитить учителя какой-либо запретительной правовой нормой, если он сам не проявит инициативы?

Набор поручений, несвойственных учительскому труду, оказался гораздо большим, чем об этом знает обыватель. Заместитель руководителя управления образования Аман Сейтов ранее работал в департаменте по контролю сферы образования Карагандинской области. В феврале 2017 года там провели опрос учителей школ о том, какие непрофессиональные задания им приходится выполнять. Анализ итогов опроса составил 10 печатных страниц. Педагогов вовлекали во все «общественные» дела. Начиная с агитации по подписке на некоторые издания и заканчивая очисткой крыши школы от снега.

Ради галочки?

Вряд ли в будущем законе о статусе педагогов или подзаконном акте пропишут детально, какие поручения нельзя давать учителю. При желании любое из выявленных заданий можно подвести под «общественную значимость». Поэтому ретивые администраторы с установкой «кто-то же должен это делать» раз за разом будет обращаться к учительству, как наиболее образованной, организованной и ответственной части общества.

Кстати, в сегодняшнем законе «Об образовании» есть целая глава, которая так и называется: «Статус педагогического работника». В ней расписаны не только права и обязанности педагога, но и система оплаты, а также социальные гарантии. Как все это работает на деле, судить не берусь, но некоторые из предложений, которые сейчас педагоги высказывают в качестве предложений в новый закон, там уже прописаны. Возможно, их нужно только подкорректировать.

Не получится ли так, что чиновники Министерства образования и науки РК, которые будут готовить проект закона «О статусе педагогов» всего лишь «творчески» переработают уже имеющиеся правовые нормы и выдадут их за новаторство?

Такого рода опасения есть у советника ректора Костанайского Государственного педагогического университета, доктора педагогических наук Риммы Бектургановой. Основаны они на практике последних лет, когда в этом ведомстве принимали поспешные решения, с выполнением которых в школах мучились, но потом выяснялось, что это никому не нужно. Года полтора назад, например, в рамках политики цифровизации спустили задание: передать в министерство электронные адреса всех учителей. Местные структуры образования бросили нужные дела и занялись их сбором.

– Собрали, передали в министерство, и что? Да ничего, – возмущается Бектурганова. – Закон «О статусе педагогов», конечно, нужен. Но, боюсь, он будет делаться в спешке, некачественно и большой пользы не принесет. Просто поставят очередную жирную галочку, что выполнили поручение президента, на этом все закончится.

Педагоги, с которыми удалось поговорить, считают, что главная задача, которую должен решить новый закон, – создание системы защиты учителя.

– Сегодня учитель перегружен, недостаточно социально защищен и низкооплачиваемый, – утверждает профессор кафедры психологии и педагогики Костанайского госуниверситета, кандидат психологических наук Лилия Саркисян. – А он должен подготовить в школе не только зрелую личность, но еще и конкурентоспособную. Чтобы учитель работал творчески, на эмоциональном подъеме, он ведь идет к детям и должен быть примером для них – надо создать условия, чтобы он работал на ставку, которая его бы кормила.

Эту мысль разделяет и директор гимназии Ирина Шушпанова. Правда, расширяет ее за пределы финансовой обеспеченности.

– Качество знаний государство и родители требуют высокое, но далеко не все понимают, что делать это с малыми затратами невозможно. Это совместный процесс, а получается так, что учитель зачастую остается один на один с детьми, – считает Шушпанова.

Речь о том, что в школах заметно расширилось конфликтное поле между родителями и учителями. Перманентная школьная реформа усложнила процесс обучения и, как следствие, умножила непонимание между его сторонами. Иногда доходит даже до судебных разбирательств.

– Есть проблема эмоционального выгорания учителя, – отмечает Римма Бектурганова. – Поэтому для некоторых категорий педагогов нужно бы предусмотреть в законодательстве выход на пенсию по выслуге лет в возрасте 55-58 лет или при педагогическом стаже около 30 лет.

Ирина Шушпанова предлагает предусмотреть в законодательстве в качестве социальных гарантий более глубокое постоянное медицинское обследование учителей. Да и с обеспеченностью квартирами молодых педагогов государству нужно что-то предпринять. Сегодня их зарплата не позволяет участвовать даже в широко пропагандируемой программе «7- 20-25».

Еще один больной вопрос: усиление ответственности родителей за участие в обучении и воспитании своих детей. Как считает Аман Сейтов, сегодняшнее законодательство достаточно полно регламентирует их права и ответственность. На его взгляд, положительный сдвиг поможет сделать установление договорных отношений между школой как учреждением, которое предоставляет образовательные услуги, и родителями, представляющими потребителя этих услуг. Эта система уже введена с 1 сентября. Ее дополнит подушевое финансирование школы, к которому они перейдут с 2019 года.

– Если родителям не понравится школа, они могут расторгнуть с ней договор и перевести своего ребенка в другую. Вместе с ним автоматически перейдут и выделяемые на его обучение деньги, – говорит Сейтов. – Возникнет здоровая конкуренция между школами, которая должна привести к повышению качества обучения.

Подходить по-взрослому

Решая различные проблемы, мы не раз питали надежды на использование рыночных механизмов. Однако на выходе часто был результат типа «хотели как лучше, а получилось как всегда». Поэтому такой подход среди педагогов вызывает скептическое отношение. Прежде всего, потому что применение понятия «услуга» слишком узко для оценки процесса образования. Ведь образовательный процесс мы не отрываем от воспитательного, а назвать воспитание «услугой» язык не поворачивается.

Другое препятствие, которое неминуемо будет червоточиной подъедать ожидаемый результат, – это профессиональный уровень педагогических кадров. Даже при условии, что уже сегодня есть школы, зарекомендовавшие себя высоким уровнем обучения, этот результат во многом получен такой концентрацией там высокопрофессиональных учителей, которая для большинства школ пока нереальна.

Лилия Саркисян стартовым пунктом для повышения уровня образования видит создание такой системы отбора абитуриентов в педагогические учебные заведения, которая позволит принимать ребят с соответствующими способностями.

– Не секрет, что сейчас многие стремятся в педагогические вузы, потому что там больше грантов и высокая гарантия трудоустройства, – отмечает она. – Будут ли они работать в школе и способны ли стать хорошими учителями, неизвестно.

Большой проблемой, по оценке моих собеседников, стало и то, что в школе очень мало учителей-мужчин. В 2018 году среди 895 выпускников КГПУ было всего 195 мужчин.

– В прежние исторические времена у русских и казахов традиционно учителями были мужчины, – утверждает Римма Бектурганова. – Они полностью отдавали себя работе и даже жили в школе. Так было, например, в школе Ибрая Алтынсарина. Сегодня дети зачастую живут в неполной семье, с матерью, в детсад идут – там женщины, в школу – там тоже женщины.

В действующем законодательстве для педагогов прописана возможность повышать квалификацию один раз в 5 лет, но эта норма существует лишь в форме права. Время сейчас динамичное, и государству следовало бы данное право перевести в реальную возможность, да еще и через более короткие сроки. Современные технологии позволяют делать это дистанционно, без отрыва от основной работы.

И, конечно, надо что-то делать с подходами к самой системе школьного образования. Реформы, которые последние годы предлагает школам министерство образования, в учительской среде постоянно дискутируются, вызывают нервозность, а также непонимание родителей. Складывается впечатление, что идет мощное сжигание важной жизненной энергии, которая ничего, кроме деформации душ, не дает. Вряд ли ожидаемый закон «О статусе педагогов» снимет эту проблему. Более того, приходилось слышать, что некоторые учителя даже с тревогой ждут принятия этого документа. А вдруг он опять что-нибудь такое подкинет им, что придется «упорно преодолевать».

Являются эти страхи естественной реакцией на все новое или это продукт отсутствия веры в то, что чиновники от образования родят что-то приличное, сказать сложно. В любом случае их можно снять только подключением как можно большего числа педагогов к обсуждению проекта закона. И не надо правительственным чиновникам в очередной раз говорить: «У нас на это нет денег». Раз уж взялись за святая святых – решение проблем, связанных с обучением и воспитанием будущего поколения казахстанцев, – то и подходить к этому нужно по-взрослому.

«Наша газета». 25.10.2018

Направление на разрушение

29 октября вице-спикер Мажилиса Владимир Божко на правительственном часе вспомнил, что 100 лет назад в этот день был создан Российский коммунистический союз молодежи, больше известный как комсомол.

– Наверное, будет правильно на сегодняшний день вспомнить период приобретения независимости Казахстана, становления и 27-летнего развития, и при этом отметить тот большой вклад, который внесли в это бывшие комсомольцы, прошедшие школу комсомола, выросшие в его рядах и получившие опыт организационной, хозяйственной и политической работы, который пригодился при строительстве суверенного Казахстана, – сказал Божко. – В зале практически все эту школу прошли, и хотелось бы отметить это и напомнить о хороших делах нашей молодости.

Не знал вице-спикер, что среди коллег по депутатском корпусу есть люди, которые о «хороших делах» своей юности предпочитают не вспоминать.

Лидер парламентской фракции партии «Ак жол» Азат Перуашев осадил Божко замечанием:

– Я, коллеги, хотел бы напомнить, в каком государстве мы живем. Мы живем в независимом Казахстане. У нас в календаре нет таких праздников. Если для кого-то это личный праздник, поздравляйте друг друга лично, пожалуйста. Не на официальном заседании Мажилиса.

Сказал – как отрезал. Мероприятие по празднованию 100-летия комсомола, которое прошло в Алматы, почему-то вдохновило многих «отрезателей». Например, экс-мажилисмен Мурат Абенов назвал комсомол «детищем коммунизма», который, в свою очередь, был «радикальным мифом, принесшим горе народам». При этом сей знаток коммунизма прикрылся выводом президента РК Нурсултана Назарбаева, прозвучавшим в его Послании 5 октября:

– К сожалению, история дает нам немало примеров, когда целые нации, ведомые несбыточными идеологиями, терпели поражение. Мы видели крах трех главных идеологий прошлого века – коммунизма, фашизма и либерализма. Век радикальных идеологий прошел.

Идеолог национал-патриотов Айдос Сарым на этот раз попытался проникнуть под черепную коробку бывших комсомольских функционеров, собравшихся на упомянутый юбилей. Узрел он там кашу из ностальгии по ушедшей юности, замешанную на чем-то столь слабо осязаемом, что предпочел для его обозначения употребить заковыристую словоформу «коннотация виктимности». А затем уточнил:

– Есть и героика, но есть исторические и идейные преступления, помноженные на цинизм и двуличие.

От всех этих «политологических» изысков можно бы отмахнуться – мало ли какие идеологические тараканы водятся в разных головах. Но, если даже упоминание о комсомоле, до последнего времени не олицетворявшем негативные страницы нашей истории, начало вызывать страх возврата «в колониальное прошлое», значит, пришло время объективно разбираться со своим отношением к советскому периоду истории Казахстана.

В противном случае мы получим идеологию, сформированную только на негативе. В таком виде она обычно создается для разрушения и в качестве инструмента активно используется для прихода к власти. Похоже, в Казахстане кто-то активно начал к этому готовиться.

«Наша газета». 01.11.2018

Выжить можно. Жить нельзя…

Размер минимальной заработной платы (МЗП) в Казахстане возрастет в полтора раза. Для этой цели из бюджета страны ежегодно будет выделяться 96 млрд тенге. Доходы увеличатся у 1,3 млн человек. Добавка в 30% запланирована и для 275 000 бюджетников, которых официально именуют гражданскими служащими. По замыслу руководства страны, эти меры должны повысить уровень жизни многих казахстанцев. Однако не получится ли так, что полученные прибавки съест инфляция?

Из нищеты не выбраться

Этот вопрос журналисты задали министру национальной экономики РК Тимуру Сулейменову. Он ответил привычным призывом к бизнесменам и торговым сетям не повышать цены в связи с ростом зарплаты. Министр заявил: заработную плату поднимают исходя из того, что последние пару лет экономика в целом росла, а реальные доходы отставали.

– Поэтому сейчас мы их приводим в соответствие, делаем так, чтобы реальные доходы населения соответствовали реальному росту самой экономики, – пояснил глава экономического ведомства.

В отношении более чем миллионной армии работников, которые сейчас получают минимальную заработную плату около 28 000 тенге, министр в оценке сроков отставания их доходов от роста экономики поскромничал. С 2000 года МЗП ежегодно подрастала на 1 000-2 500 тенге, только сейчас ее решились одномоментно поднять более чем на 14 000 тенге. А если уж вообще говорить о сопоставлении темпов экономического подъема с ростом минимальной зарплаты, то объем ВВП, произведенного на душу населения в Казахстане, с 2000-го по 2017 год вырос примерно в 8 раз, а МЗП за тот же период увеличилась в 9 раз. Ну и что? Те самые 1,3 млн казахстанцев, работающие на «минималку», выбрались из нищеты? Как бы не так.

В этом мы убедились, поговорив с Татьяной Клышниковой. Она уже 9 лет работает в одном из костанайских госпредприятий на ставку чуть больше минимальной зарплаты. У нее оклад – 30 000 тенге. Ей 42 года, живет с двумя дочерьми школьного возраста.

– Работаю посменно, поэтому платят еще «ночные», иногда смена выпадает на праздничные дни, и тоже доплачивают, – рассказывает Клышникова. – Раньше бывали премиальные, поэтому иногда выходило до 40 000- 45 000 тенге. Но на эти деньги жить невозможно. Все дорожает, а зарплату нам не повышают.

Внешне эта женщина не похожа на человека, который перебивается с хлеба на воду. Значит, как-то выкручивается? К слову, мы делали несколько попыток взять «свидетельские показания» у людей, живущих на «минималку». Ничего не получалось. Одни стеснялись публично демонстрировать свою бедность, другие не хотели откровениями с журналистами портить отношения со своим начальством, у третьих, по нашим предположениям, были «левые» доходы, о которых они не хотели распространяться.

Наша собеседница пошла на откровенный разговор, очевидно, потому, что не ограничилась основным заработком, а еще 3 года назад по совместительству устроилась работать уборщицей в другую организацию. Да еще при своем доме имеет огород и выращивает мелкую живность. Пусть и немного, но прибавку к обеденному столу свое хозяйство дает.

– Овощей с нашего огорода не хватает, приходится еще прикупать, – рассказывает Клышникова. – Мясом нам помогают родители, которые живут в деревне, поэтому в магазин за ним не ходим. Но они уже пенсионеры и на выращивание скотины им тоже нужны деньги. Дрова и уголь мне приходится покупать, плюс электричество, так что на коммуналку уходит 15 000 тенге в месяц. Покупки обычно делаю после получения зарплаты. Планирую тысяч на 10-12, но прихожу в супермаркет, а там нужно своим девочкам что-то купить и бытовую химию. Так что, когда подхожу к кассе, оказывается уже 20 000-25 000.

Судить, насколько человек рационален в своем товарном выборе, который позволяет жить даже при очень низких доходах, непросто. Чтобы объективно оценить потенциальные возможности Татьяны Клышниковой с ее должностным окладом в 30 000 тенге, мы решили сопоставить эту цифру с реальными затратами на покупку 19 наименований продуктов, которые в Казахстане официально названы «социально значимыми».

В качестве исходных данных взяли цены в одном из костанайских супермаркетов (по данным на 5 ноября), а также научно обоснованные физиологические нормы потребления, утвержденные МНЭ 9 декабря 2016 года. Потребление рассчитывалось на всю семью: для 1 взрослого брались средние нормы для всего населения, для двух подростков – нормы для девочек в возрасте 14-17 лет.

Подсчет показал: месячные расходы семьи Клышниковых на покупку 19 социально значимых продуктов питания, исходя из физиологических норм потребления, составили 40 813 тенге. А ведь деньги нужны еще на непродовольственные товары и услуги. Без чего физически тоже не выжить. Эти расходы Татьяна Клышникова доходами от одной работы не закроет. Даже со второй работой она еле-еле наскребает 70 000 тенге. Выручит ли ее обещанная прибавка МЗП до 42 426 тенге? Сомневаюсь. Особенно если цены подскочат.

Даже если государство пойдет на кратное повышение минимальной зарплаты в условиях рыночной экономики, никто не даст гарантии, что бизнес не воспользуется ростом покупательной способности населения. Экономисты в таких случаях говорят об «отложенной прибыли», которая возникает, когда развитие бизнеса сдерживается низкой покупательной способностью потребителя. В случае роста доходов населения их «лишние» деньги начинают перетекать в отложенную прибыль предпринимателей.

Тем не менее акиматы пытаются этот процесс если не купировать, то хотя бы сдержать. На недавно состоявшемся аппаратном совещании в акимате Костанайской области руководитель управления сельского хозяйства Жансултан Таукенов сообщил, что из 19 социально значимых продуктов цены снизились по 7 наименованиям. В том числе на муку, яйца, картофель, гречневую крупу и творог. В то же время подорожали говядина, курятина, рис и некоторые другие продукты. Особенно заметен рост по сахару – 34,7%.

– Цены повысились по причине роста цен от поставщика и сезонного фактора, – пояснил Таукенов.

«НГ» уже не раз обращалась к ценовой теме, и всегда представители торговой сети сетовали на удорожание товаров у поставщиков. Акиматы для снятия этой проблемы в торговой сети установили практику заключения меморандумов с крупными торговыми компаниями и поставщиками.

Заместитель руководителя управления сельского хозяйства Толеутай Ержанов рассказал мне и о других инструментах, которыми акиматы пытаются сдержать рост цен.

– В области уже сформировался стабилизационный фонд на сумму 484 млн тенге, в объеме 3 300 тонн продукции, и будет закупаться дополнительно еще 1 200 тонн, в том числе и сахар, – сообщил Ержанов. – Проводятся ярмарки, акиматы выделяют места для торговых точек, где местные производители могут реализовать свою продукцию без посредников. В областном акимате работает комиссия, которая определяет пороговое значение цен на социально значимые продукты питания. 40% состава комиссии – товаропроизводители.

Выход за предельные величины цен, по словам Ержанова, пока не зафиксирован. Исключение составил сахар. Но причину его резкого удорожания он объяснил тем, что этот продукт в Казахстан завозят, поэтому торговая сеть вынуждена считаться с ценами, по которым сахар продается зарубежными поставщиками.

Такое же объяснение этой проблеме дал и премьер-министр РК Бакытжан Сагинтаев на пленарном заседании Мажилиса 31 октября:

– Потребность в сахаре у нас 500 000 тонн, производим только 50 000-60 000 тонн, остальное все импортируется. В основном были соглашения с РФ, но в этом году в России урожай свеклы плохой, и у них также произошло подорожание. То есть мы импортируем эту инфляцию, этот рост цен.

Для минимизации этой проблемы намечено строительство современных крупных сахарных заводов, которые «могли бы сами, если не в полном объеме, то уже на безопасном уровне закрыть свою внутреннюю потребность». Во всяком случае, так сообщал глава правительства.

Недавно побывавший в Костанае аким Алматинской области Амандык Баталов, подписавший договор о сотрудничестве с Костанайской областью, заверил, что у них налаживается производство сахара, и даже обещал его поставки в Костанай для АО «Баян Сулу».

Процесс бесконечный

Но не слишком ли мы наивны в поисках способов сдерживания роста цен? То, что создание собственной промышленности, способной насытить наш внутренний рынок потребительскими товарами, есть необходимое условие сдерживания роста цен – это аксиома политэкономии. Но вот какой парадокс. Аким Костанайской области Архимед Мухамбетов на упомянутом выше аппаратном совещании говорил, что из 19 социально значимых продуктов подавляющее число производится в нашей области. Но тогда почему, например, цена на мясо за последние 3 года выросла примерно на 50%? Ранее она была занижена? Или увеличились расходы на содержание скота? А может, есть какие-то другие причины? Подобные примеры можно привести и по другим видам продовольствия, произведенным местными предпринимателями. И конкуренция, о которой мечтали рыночные реформаторы, между ними есть. Тогда почему она не сдерживает цены?

Проблема не так проста, как кажется. Меры, которые принимают власти, если и дают эффект, то лишь временный. Есть какие-то более глубокие механизмы, управление которыми не подвластно ни правительству, ни акиматам. Динамика пунктов индекса потребительских цен (ИПЦ) показывает, что цены из года в год растут. С 2000-го по 2017 год количество пунктов ИПЦ выросло почти в 4 раза. Этот рост подпирается увеличением доходов населения, но за ним увеличивается и минимальный жизненный уровень. Даже при всей условности вычисления последнего показателя он демонстрирует адекватное развитию экономики удорожание жизни.

Возможно ли его удержать? Любое производство сегодня перестало быть делом сугубо внутренней экономики региона или Казахстана. Чтобы получить мясо даже в домашнем хозяйстве, нужно купить корма. В стоимость кормов, купленных в сельском ТОО, закладываются расходы, которые для аграриев растут из года в год. А окупаемость их от продажи зерна зависит не только от местных погодных условий, но и от ситуации на мировом зерновом рынке. Так и возникает ситуация отложенной прибыли. И этот процесс, похоже, бесконечный. Что, впрочем, не означает необходимости периодического повышения заработной платы. Другое дело, этот процесс должен происходить не столько по причинам политическим, что мы наблюдаем сейчас в Казахстане, сколько диктоваться экономическими факторами.

«Наша газета», 08.11.2018

Стоим над пропастью

Представительство Фонда им. Фридриха Эберта в Казахстане, Центр изучения стран Центральной Азии и Центр по изучению Китая и региона ЦА университета КИМЭП провели в Алматы научно-практическую конференцию на тему «Неравенство и цифровизация в регионе постсоветская Евразия».

Судя по материалам в СМИ, тема неравенства для экспертов из постсоветских республик Евразии оказалась более животрепещущей, чем цифровизация. Участники форума называли ужасающие цифры, иллюстрирующие до какой степени после отказа от социализма дошел разрыв в доходах 10% самых богатых и 10% самых бедных граждан. И при этом чуть ли не хором удивлялись, почему это не приводит к социальному взрыву.

– Государство может существовать, только если оно выполняет свою изначальную функцию – обеспечение благосостояния своих граждан. В нашем случае этого не происходит, – так оценила ситуацию в Казахстане директор агентства EXIMAR Айман Турсынкан. – В результате мы наблюдаем уже вторую волну миграционного оттока квалифицированных кадров и в первую очередь молодежи. Но что будет с этим государством, когда налоги станет некому платить? А ведь мы стоим на самом краю и уже занесли ногу над пропастью.

Этот образ поддержал профессор Высшей школы экономики РФ Алексей Левинсон. Но уточнил:

– Ощущение занесённой над пропастью ноги и в России есть, это показывают опросы. Есть меньшинство, которое убеждено, что российское государство устроено на века, и есть меньшинство, которое говорит, что всё лопнет завтра. И есть основная часть, которая ничего не думает. Или одновременно и то, и это. Над пропастью – да, но постоим ещё.

Учитывая, что стояние длится уже более 25 лет, резонно задаться вопросом: доколе? К тому же оппозиция в этих странах уже не раз предрекала «падение режима», и были случаи, когда некоторые властвующие персоны действительно уходили в политическое небытие. Однако новая власть продолжает вести свои народы по той же дороге.

Причины на конференции назвали. В частности, другой профессор ВШЭ, он же – председатель движения «Выбор России» Владимир Рыжков считает, что стабильность в его стране поддерживается богатыми природными ресурсами, точечными политическими репрессиями против оппозиционных активистов, умелой пропагандой властных структур, а также «подданническим» типом политической культуры и привычкой к несправедливости.

Этот набор характерен и для Казахстана, где протестные настроения выливаются в эмиграцию. Правда, уезжают опять же к соседям, которые тоже «висят над пропастью». Выходит, протест протесту рознь?

Участники конференции подметили, что протестные акции на евразийском постсоветском пространстве по выставляемым требованиям носят в основном политический, а не экономический характер.

Объяснить это можно, скорее всего, тем, что основная часть населения, которая, по словам Алексея Левинсона, «ничего не думает», до крайней точки нищеты не доведена. Ощущение пропасти у нее вызывают другие факторы. Прежде всего – неуверенность в завтрашнем дне. В таком состоянии долго жить невозможно. Равно как и осознавать, что огромный разрыв в доходах образовался на несправедливой основе.

«Наша газета», 08.11.2018

«Америку я увидел с другой стороны»

Недавно представители казахстанских НПО побывали в США. Поездку организовал Госдепартамент этой страны в рамках программы международной профессиональной стажировки. В течение трех недель общественники побывали в 5 городах, где изучали работу местных некоммерческих организаций. В составе делегации был председатель общественного фонда «Перекресток» Алексей Куликов. Своими впечатлениями он поделился с читателями «НГ».

Узнали много полезного

– Алексей, насколько мне известно, вы уже не раз бывали в США. Чем интересовались на этот раз?

– Действительно, в США я уже бывал и, в отличие от первых посещений, теперь не испытывал эйфории типа «вот я в Америке!». Данная поездка для меня оказалась гораздо интереснее и полезнее. Дело в том, что наш фонд при финансовой поддержке посольства Японии построил в Костанае Центр реабилитации, теперь постоянно нужно искать деньги на его содержание и привлекать волонтеров. На опыте американских общественных организаций нас учили способам налаживания устойчивого финансирования своих проектов. Много полезного узнали мы и о волонтерском движении. Например, как волонтеры в коммерческих организациях могут повлиять на их прибыль. Сегодня крупные корпорации уже поняли, что многим людям работать только на зарплату неинтересно. Желание только заработать деньги не объединяет людей в коллектив. Для этого нужны какие-то идеи.

– Идеи идеями, но нужно где-то зарабатывать средства для жизни. Как это сделать, если человек тратит много времени на волонтерство? Или таких людей содержат богатые родители?

– Вас это удивило за 5 минут, что мы беседуем, а меня это поражало все три недели, которые мы там были. Расскажу об организации, в которой этот принцип реализовали. В Вашингтоне мы посетили бизнес-инкубатор. Когда слышу это слово, сразу представляю что-то полугосударственное, куда денежки влили. Что-то из этого получилось, чего-то так и не добились, ну и, дескать, бог с ним.

Я увидел инкубатор, в котором захотелось жить. Это большой дом, куда собрали 16 ребят со своими бизнес-стартапами социальной направленности. Каждому дается комната, где они живут 5 месяцев и разрабатывают свои идеи. Ни на что не отвлекаясь. Организаторы водят к ним инвесторов и спонсоров. Ребят учат не только разработке стартапов, но и умению их представлять. Через 5 месяцев наилучшие разработки покупает какая- то фирма, и ребят отпускают.

– Кто их содержит?

– Общественная организация на частные финансовые пожертвования. Часть средств дает корпорация, заинтересованная забрать эти стартапы. Чтобы туда попасть, проводится конкурс.

Такой же инкубатор есть и для режиссеров, художников и хореографов. Их обучают тому, чтобы они, допустим, умели не только танцевать, но могли еще использовать свое мастерство для создания какого-то продукта, который можно выпустить в тираж и заработать на этом деньги. Про их стартапы ничего сказать не могу. Не вникал.

Что касается первого случая, расскажу о самом простом. О клее-карандаше на мыльной основе. Ребенок, пользуясь клеем, испачкает руки, чтобы их отмыть, нужно иметь мыло. А тут мыло не нужно. Испачкал руки, и такой клей можно смыть начисто. Казалось бы, просто. Но для некоторых стран это актуально. Даже для самой Америки.

Эту страну я увидел с той стороны, с которой раньше не видел. Например, мы были в городе Талса, где, оказывается, каждый четвертый ребенок не знает, откуда получит продукты вечером. Принесет ли еду мама, помогут ли соседи или привезет какая-нибудь благотворительная организация. В их семьях такая ситуация, что дети есть, а средств на покупку продуктов нет. Чтобы продукты появились, родителям нужно пойти в какую-нибудь общественную организацию, записаться в очередь, и продукты им привезут.

В поход на Вашингтон

– Есть ли организации не благотворительного толка?

– В городе Талса мне показалась интересной большая общественная организация, которая занимается изучением политической напряженности. Они определяют, какая проблема нарастает, и прогнозируют, приведет ли это к социальному взрыву. Нам рассказали историю с зарплатой учителей. Она в этом городе была самая низкая. Из-за этого они увольнялись и уезжали в другие штаты. Дела в школах по этой причине начали ухудшаться, появилась преступность, и дальше весь негатив начал нарастать снежным комом. Эта общественная организация ждала, пока кто-нибудь из официальных лиц отреагирует на проблему, а потом собрали 30 000 учителей и организовали марш на Вашингтон. 30 000 пришли к Белому дому, и деньги на повышение зарплаты сразу же нашли в федеральном бюджете.

– Вопрос от казахстанцев: а кто им разрешил идти походом в столицу?

– Хороший вопрос. Мы были возле Белого дома и видели людей, которые стоят с плакатами. Думаю: а чего это их не разгоняют? В Вашингтоне возле Белого дома можно собрать до 300 человек, никого не предупреждая. Если больше, надо власти письменно уведомить, и приводи хоть 300 000. Глядя на это, было немного грустно. Нам такого подхода не хватает. Не хватает возможности о проблемах заявлять открыто и, самое главное, свободно. Я наблюдал, как еще с утра, пока площадь возле Белого дома не открылась, там уже толпились люди с плакатами.

Общественная организация, о которой я говорю, проблемы изучает досконально. Привлекая к этому профессиональных экспертов.

– Но такую работу общественные организации не могут проводить только на волонтерских началах. Есть же реальные затраты, на которые нужны реальные деньги. В Казахстане их получить – большая проблема. Как американские НПО выкручиваются?

– Там, если в организации 100 человек, труд пяти оплачивается, если 10 000, зарплату получают уже 25-30 человек. В Ньюпорте, например, есть организация, которая занимается горячими обедами для одиноких людей, которые нуждаются в серьезном лечении, но не могут себе приготовить пищу. В организацию приходит полторы тысячи волонтеров, ежедневно готовят 7 000 порций, потом на 25 машинах развозятся обеды по городу. Финансовые затраты делаются из поступающих пожертвований.

В отличие от Казахстана, в США налогоплательщики имеют право выбирать, куда им платить налоги: государству или в качестве пожертвований официально зарегистрированной общественной организации. Там очень серьезно относятся к их регистрации. В налоговом органе должны убедиться, что НПО реально существует и работает. В этом смысле они очень жестко контролируются государством. Есть и госфинансирование. Но только под проекты, реализация которых происходит более трех лет, чтобы они были способны продолжать работать, финансируясь из других источников.

При этом никто не диктует организациям, как они должны реализовывать проект. Общественники сами это определяют. В деньгах тоже искусственно не ограничивают. Всем известно, что чего стоит, поэтому никто лишних денег не даст. Да их и не просят.

В Казахстане тоже есть социальный госзаказ, но темы лотов в основном определяются акиматами. Там же дают и рекомендации, что нужно сделать по этим проектам. Часто это различные семинары, круглые столы, флешмобы. В Америке подобные мероприятия не финансируются.

Нужны конкретные дела

– В Казахстане по-другому?

– Нашим организациям не заниматься бы «спасением мира» и «развитием патриотизма», а побольше делать конкретных, пусть маленьких, но реальных дел. Где у нас госзаказ, например, для организации питания для бездомных? Нет. В последнее время акиматы заключают меморандумы с природопользователями для выделения денег на различные социальные нужды. НПО могли бы на эти средства какие-то проекты реализовывать. Но для этого нужно, чтобы расходование таких средств было достаточно прозрачным, а НПО нужно уметь доказать акимату и недропользователям необходимость своего проекта.

– Какие американские проекты в этом плане особенно понравились?

– Через каждый штат красной нитью проходит проект так называемого фуд-банка. Это банк продовольствия, куда общественная организация собирает продукты от разных пожертвователей. Включая производителей и торговые фирмы. Операторы этой организации есть везде. Они занимаются хранением поступающих продуктов, их упаковкой и раздачей нуждающимся. Это не беспорядочная выдача всем, кто попросит. Есть четко налаженный учет и люди, в местах получения продовольствия не хватают все подряд. Мы видели, как это делается. Там очереди, в которой нет толкотни. Даже люди маргинальной внешности ведут себя достойно и берут только самое необходимое. Многие американцы живут в условиях, когда каждый день могут потерять работу и какое-то время остаться без средств к существованию. Может так оказаться, что человек заболел и у него возник выбор: тратить оставшиеся деньги на дорогие лекарства или на еду. Лечение очень дорогое. Прием у врача, например, стоит от $300 до $500, прокапать антибиотики – $16 000, вызвать скорую – $10 000. Если нет медицинской страховки, возникает большая проблема. Фуд-банк в таких случаях хорошо помогает.

Еще один очень интересный проект – Полицейская спортивная лига. Она создана в Нью-Йорке еще в 2014 году. В этом мегаполисе работает 35 000 полицейских, 1 500 из которых во многих школах ведут различные спортивные секции. Два раза в неделю по 2 часа. Такая профилактика преступности заменяет несколько мероприятий вместе взятых. Этот опыт мог бы заинтересовать нашу полицию.

– Насколько он применим в казахстанских условиях?

– Тут нет ничего сложного. Тем более что у полиции в последнее время много проблем, такая работа помогла бы поднять их престиж. Кто бы вчера мог предполагать, что наш общественный фонд может построить Центр реабилитации? Смогли же. И спонсоров нашли, которые это профинансировали. Сейчас, кстати, ведем переговоры с некоторыми компаниями, которые могли бы нас поддерживать и дальше. В этом отношении мы у американцев научились многому.

Досье

Куликов Алексей родился в 1978 году в Костанае. Трудовую деятельность начал в 1995 году во Дворце пионеров педагогом дополнительного образования. В НПО – с 1996 года, работал в ОФ «Помощь». Был представителем международной организации, с 2001 года – председатель ОФ «Перекресток». В 2007 году окончил Костанайский госуниверситет по специальности «психолог».

«Наша газета», 15.11.2018

Кулаком по столу

На прошлой неделе вице-министр министерства национальной экономики Айбатыр Жумагулов презентовал в Мажилисе Парламента РК проект закона с поправками, призванными регулировать торговую деятельность. Дискуссию вызвало предложение разработчиков законопроекта создать оптово-распределительные центры для продовольственных товаров.

Цепочка движения продукции от поля-фермы до конечного потребителя всегда вызывала возбуждение. По причине взлета цен, источником которого определяли посредников между производителями и потребителями. Как государство ни пыталось их укоротить, успех, если и был, то временный.

И на этот раз представитель минсельхоза Ильяс Досхожаев, защищая данный законопроект перед мажилисменами, заявил:

– Бывает, что с поля один килограмм картофеля уходит по 20 тенге, а до рынка Астаны он доходит уже по 120. При этом затраты сельхозтоваропроизводителя намного превышают затраты посредников, которые находятся между конечным покупателем и сельхозтоваропроизводителем. Строительство центров позволит распределить эту прибыль более справедливо.

По его словам, места в оптово-распределительных центрах будут предоставляться фермерам. Они-то и будут регулировать цены на продовольственные товары.

Слово «справедливость» в последнее время стало палочкой-выручалочкой в поиске универсального принципа, способного сгладить разрушительные последствия бездумного использования рыночных механизмов. Но очень уж это понятие эфемерно. Потому и трактуется кому как выгодно.

На этот раз справедливое распределение прибыли хотят установить, используя механизм государственно-частного партнерства. Государство будет вкладывать бюджетные деньги в создание инфраструктуры этих центров, а частники начнут ими управлять. Как?

В правительстве надеются – справедливо. Но в том-то и дело, что, по информации вице-министра Жумагулова, никаких ограничительных мер по торговым надбавкам законопроект не предусматривает. Значит, и принцип справедливости будет реализовываться по разумению частных управляющих. То есть если даже цены для конечного покупателя останутся те же, то прибыль посредников перетечет сельхозпроизводителям. Будет ли это 20%, 50% или 300%, судя по словам Жумагулова, никаких ограничений не будет. Депутат Мажилиса от КНПК Владислав Косарев идею правительственных разработчиков оценил с большевистской прямотой:

– Здесь не законами надо оперировать для наведения порядка, а просто стукнуть кулаком по столу и заставить чиновников исполнять свой долг.

Помнится, 5 октября президент Нурсултан Назарбаев тоже заявил, что только, «стукнув кулаком по столу», он заставил заниматься строительством Национального научного центра онкологии. Нечто подобное он продемонстрировал и на недавнем заседании Совета Безопасности в отношении некоторых министров. Обвинив их в бездействии, когда монополисты своими завышенными тарифами «наносят ущерб населению».

Руководить по-простецки – кулаком – проще. Обычно его используют, когда проблему нужно решать немедленно. Похоже, в Казахстане наступает время, когда иначе нельзя. А упомянутый проект закона – лишь призрачная попытка соединить кулак государственности с частной инициативой.

«Наша газета», 15.11.2018

В жилищных отношениях грядет революция

Правительство РК решило ликвидировать кооперативы собственников квартир (КСК). Эта идея включена в проект закона «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты по вопросам жилищно-коммунального хозяйства», который недавно поступил в Парламент. Если данное предложение депутаты узаконят, то владельцев квартир и нежилых помещений в многоэтажных домах ждут радикальные изменения. Сложившаяся практика «колхозной» эксплуатации общедомового имущества будет разрушена, на этих обломках начнут выстраивать новую схему управления. Не приведет ли этот переход к обострению уже нажитых болячек?

Процесс уже пошел

Такого рода опасения не лишены основания. То, что система кооперативного управления в форме ПКСК, КСК и КСП, мягко говоря, далека от совершенства, стало уже притчей во языцех. Но после массовой приватизации жилья в 90-х годах и множества конфликтов на почве управления содержанием крыш, подвалов и подъездов все вроде бы устаканилось. Худо-бедно какие-то ремонты проводятся. В том числе и капитальные, требующие больших финансовых затрат. Правда, теперь к этому делу подключилось государство, составившее специальную программу по модернизации ЖКХ. Учитывая, что у нас власти многие реформы привыкли делать шоковыми методами, не получится ли и на этот раз так: пока будем создавать новую систему, наше жилье останется без обслуживания?

Может, тогда лучше ничего не менять? Сделать косметический ремонт старой системе и успокоиться? Как говорят: не буди лихо, пока оно тихо.

Но установившиеся тишь и благодать отражают только поверхностные процессы. Достаточно пройтись по городским улицам, и вы увидите на многих домах полуразрушенные фасады. О том, в каком состоянии крыши и коммуникации, остается только догадываться. А мнения жильцов о КСК, который обслуживает их дом, далеко не всегда комплиментарные. Причем такого рода оценки бывают обоюдные. Руководители КСК вынуждены постоянно «выбивать» из некоторых собственников квартир взносы, которые не платят годами. Хотя эти миллионные долги как раз и помогли бы решить многие проблемы в их домах.

Деньги, точнее, их отсутствие, как раз и являются той конфликтной зоной, которая портит отношения между руководством кооператива и собственниками квартир. Взносы и разовые сборы – единственные реальные источники дохода КСК. Но их размер устанавливается решением собрания, а это всегда проблема. Аргументы по поводу ценного влияния рыночной экономики на поддержание комфортных условий проживания работают слабо. Мы редко задумываемся над тем, что бесперебойная подача в дом электричества, тепла, воды и чистота во дворе оборачивается определенными затратами для поставщиков данных услуг. Хотя компенсировать их потери можем только мы, потребители.