Божественные Игрища. Первый сезон

Глава 1.

По длинной, и, казалось бы, бесконечной эллиптической траектории, по черным глубинам космоса, вокруг умирающей нейтронной звезды болталась громадная орбитальная станция. На ней находилось множество блоков и секций, оснащенных современным оборудованием, в одном из блоков, специализация которого редкие растительные формы жизни про которые ничего не было известно, располагалась лаборатория в виде большого цветущего  сада. На одном, искусственно выращенном дереве, из ещё не изученного генетического материала, висело громадное золочёное яблоко. Внутри яблока кипела своя неуёмная жизнь, возле самой семенной коробочки в выгрызенном зале на троне восседал важного вида маленький червяк, зеленого цвета с большими надутыми щеками, и  маленькой золотой  короной на голове. Напротив него, находился небольшой столик с огромным светящимся шаром посередине, за столом сидел комар помятого, вида с кривым носом прижимаясь все ниже и ниже чуть ли не прячась под столом, и подобострастно заискивающе поглядывал на зеленого червяка. Сидящий на троне Червяк, важно глядел вдаль, и как бы, не видя комара, произнёс:

– Давно тебя у нас не было,  ну что скажешь Анофис, по поводу своих пророчеств? Слышал я, видения тебя посещают, – ехидно хихикая, прошипел червяк.

– А ну-ка глянь в свой волшебный шар, – уже более строго приказал он. О Великий Зимий действительно мне было видение, и не очень хорошее. Червяк, явно польщенный подобным обращением к себе, довольный расплылся в улыбке:

– Ну да, бывали у нас роду Аспиды, говорят моя прапрабабка, с Василиском дружбу важивала. Ну, так что же ты, конкретно мне расскажешь? О, наисветлейший, – пролепетал комар заплетающимся языком:

– Вели мне налить твоего волшебного сидра, а то, башка гудит как турбина.

С чего бы это вдруг, – ехидно прошипел червяк.

Комар закатил глаза:

– Да вчера с дрозофилами познакомился одна трехглазая и другая ух… трехжопая, забродившую грушу нашли в углу, блин так нарезались. Ага, продолжай, – оживился Червяк и заерзал на своем троне, потирая ладошки верхних лапок.

– Это с какими такими дрозоо хи хи филами, – заинтересовано уточнил он.

– А ну это из седьмого блока,  там где спецлаборатория, они из колбы ночью свалили. И мне рассказывали, что над ними там ставили, какие-то эксперименты, толи с ПНК толи с ГНК они сами толком не знают.

– Это событие зовётся ДНК, – уточнил Червяк, задумчиво перебирая передними лапками.

– А ну да ДНК, – тут же подхватил комар.

– Одна даже жаловалась что у нее теперь три глаза, а у другой две жопы!

– Да неужели? Ты же, говорил, что жопы было три, – прокомментировал совсем   развеселившийся Червяк.

И наклонившись в сторону,  запустил одну из своих множественных рук под трон, что-то там поискал. А потом торжественно извлёк оттуда,  покрытую пылью пузатую бутылку с жидкостью ядовито зелёного цвета, накрытую сверху стаканом.

– Нукась нака Анофис поправься, – и щедро плеснул в стакан это сомнительного пойла.

Комар быстро схватил стакан и жадно глотками осушил его.

– Ух, хорошо пошла зараза, ядреная какая стерва, – прокомментировал он данное действо, вытираясь крылом и занюхивая одновременно.

Червяк удобнее уселся на троне, и продолжал расспрос:

– Расскажи мне, а откуда на космической станции тухлая забродившая груша, не убирают что ли?

– Ой, Вааашество! – уже  явно захмелевшим голосом запричитал комар:

– Тут такой фрукт завёлся,   на станции ну прям разрушитель, социопат какой то.

Червяк ехидно ухмыльнулся:

– Словечки то, какие знаешь.

– Это я Вашество на лекциях по Логосу втихаря подслушиваю, когда на потолке сижу. Но очень сильно рискую, они оболтусы лектора не слушают, все за мной охотятся. Бумагой жеванной в меня плюются, особенно там у них такой волосатый громадный заводила есть.

– Ну и о чём они там говорят, и что обсуждают, – заинтересовался Червяк.

И комар продолжил:

– Да энто, там проект у них новый, они в пробирках планируют каких то, толи гама, толи гомо, спапиенсов, искусственных  создавать, причём парами, буду их на дальние планеты засылать, умирающие миры спасать. Это я подслушал, когда над унитазом на потолке сидел, там очкастый и лысый, с главным бородатым беседовали, а главный у них в авторитете и очень умный такой, они там часто совещания устраивают, а накурят-то как ужас, что я потом винтами летаю, а пожарную сигналку они отключают.

– Ну что там ещё у них, планируется? – буркнул Червяк с показным равнодушием. Комар немного помолчал, а потом как бы осмелев, схватил стакан и протянул в сторону червяка:

– О, Святейшество плесни мне, ещё своего волшебного сидра.

Червяк поморщился и уже с сожалением плеснул в стакан, но уже намного меньше. Комар в один глоток расправился с волшебной жидкостью, и продолжил.

– Так вот, всех созданных особей, они уже по планетам разослали, а эта пара, ещё проходит обучение, там у них чего-то не клеится, та особь что поменьше, послушная все исполняет, её Евой кличут, а этот здоровый волосатый, они его зовут то Дамдам, то Агдам, то Адам, вообще не управляемый. Везде сорит, все ломает, везде лазает,  давяча ручку дверную железную отломал и вжик, вжик ею по стеклу, брр ужас, всех дрозофил распугал.

– Так, так интересно, – подытожил Червяк.

– Ну, ты там смотри, следи, гляди, и мне все докладывай.

– Усе б дет ячполненно Ваашество, – выпалил комар, заплетающимся языком, проглатывая слова, и яростно стреляя осоловевшими глазками в сторону стакана. Хозяин волшебной жидкости понял намек и плеснул в стакан ещё меньше прежнего, комар влив себя очередную дозу громко икнул, и уставившись стеклянными глазками куда то в даль, нараспев произнёс:

– Спеть что ли комариную-зудиную.

– Э, э, э, – тревожно произнёс Червяк, – не расслабляться, ну-ка давай погадай на своём шаре, и в будущее загляни, что там ждет меня и созданный мной, народ мой. Комар тожественно придвинул к себе шар, почти в плотную сверху накрыл себя крыльями, и начал издавать низкочастотные вибрирующие звуки монотонно раскачиваясь  в стороны, Червяк с  недоумением и некоторым недоверием взирал на это действо, однако любопытство взяло верх, и он ожидал ответа с трудно скрываемом нетерпением, то барабаня пальцами по ручкам трона, то вытягивал голову пытаясь заглянуть сквозь комариные крылышки. Ну вот, наконец, комар поднял голову очумелыми невидящими глазами вращал в разные стороны, шумно выдохнул отработанными парами сидра в сторону трона и с сокрушением объявил, в никуда:

– Всему конец!

– Чего, чего? Почётче нельзя разъяснить, – прошипел Червяк.

– Бежать тебе надо, Вашество, – комар икнул, – и народ свой выводить! Вааашество, поглотит тебя пасть страшная, чудовищная, и больше в волшебных плодах не стоит  селиться.

– Живи в этих, ну как там их, – комар опять икнул, – о, вспомнил, в сухофруктах. Червяк из салатово зеленого червячка, начал превращаться в другое существо, сильно изменившись, становясь багрово синюшным, весь надулся, стал размером намного больше, и навис над комаром, последний испугался, он и не думал, что  можно так быстро до неузнаваемости  измениться. А Червяк тем временем задыхаясь в ярости продолжал:

– Залил глаза он, тут понимаешь, сидит хамит, дерзит. Его тут угощают, а он нагло бред несет, да ещё смеет всё это за пророчества выдавать. Червяк вобрал в себя воздух, стал вообще громадным по меркам комара, открыл рот, да и не рот уже, а пасть, и обнажились несколько рядов мрачно блестящих чёрных перламутровых острых зубов, только маленькая золотая корона не изменившись, а еще ярче сверкала на голове, и подавляла волю комара. Сжавшись в комок, мгновенно протрезвев, комар быстро запищал скороговоркой:

– Я не лгу, мне этот шар от прабабки достался! Я точно видел, поглотит дом твой пасть страшная, зубастая, и тебя и народ твой будущий изгонит. Поселишься ты потом в яблоке молодильном что на древе в саду волшебном, дядька полупьяный, на какой то собаке, похожей на волка, приедет, и то яблоко заберёт. Выгонят тебя,  видел я плод наливной и ты в нем и катает его дева по блюдцу какому-то с каймой голубой ой закружит она тебя, ой закружит, будешь жить потом в плоде заветном, пока не отдаст его юноша  одной из трёх дев, самой красивой спор из разрешив, и начнётся война кровавая…

– Хватит мне тут заливать, пошёл вон пока я тебя не съел, – злобно прошипел Червяк. Комар явно обиженный и оскорблённый, вибрируя, и часто перебирая мятыми крылышками, пропищал:

– Ну, погоди! Ты ещё пожалеешь, слизняк вонючий! Возомнил себя, невесть кем. Да у меня в брюхе такая коллекции бнэнка тьфу ты, ДНК, закачаешься, мои предки таких великих существ в разных галактиках кусали нечета тебе.

Глава 2.

Лаборатория неизвестных биотехнологий находилась, в четвёртом блоке, в самом углу орбитальной станции, и представляла собой декоративный сад, где содержались единичные образцы растений, выращенные из семян доставленных экспедициями из отдаленных уголков галактики, с еще не изученными свойствами. Вход посторонним был строго воспрещен, допуск по высшему уровню безопасности только для узкого круга лиц, во избежание бесконтрольного распространения неизвестных и возможно опасных форм жизни.   Пожилому профессору, ведущему специалисту в области биоинформационных технологий, в этот день так не хотелось спускаться в низ, на два сектора, обострилась подагра, большой палец правой ноги распух, и не влезал в ботинок. Профессор Сергей Петрович Селезёнкин не желал афишировать подобный казус, как это он сам про себя называл, он уже принял лекарства и ждал эффекта, который не спешил посещать своего старого друга, о, с возрастом все сложнее и труднее бороться с недугами, которых, к сожалению никак не избежать. Да молодое поколение буквально дышало в спину, конкуренция была умопомрачительна, зазеваешься, стащат идею, кусок от диссертации оттяпают, нужно было всегда быть в форме, во всяком случае, декларировать наличие оной, показывая что ты еще в соку, и в строю. Так сказать в силе, еще покажешь ого го,  иначе спишут, затопчут и на пенсию в забвение, почетную грамоту в зубы, юбилейной медалью по заднице, и конец интересной любимой работе. Насыщенной событиями жизни, поездки, экспедиции, конференции и гранды, премии и крупные гонорары за научные статьи и прочтённые лекций, пресса телевидение. А эти молодые аспирантки и ассистентки, с глазами послушных кроликов слушающие тебя, от которых приятно пахло молодостью, готовые если не на все, то на многое, лишь бы также достичь, вожделенных научных высот и не остаться за обочиной жизни.  Профессор Селезёнкин был необычайно талантлив, одарен и трудоспособен весь уходил с головой в работу лично вникал во все подробности. Но был очень добр и прост, чем и пользовались его коллеги, не правильно принимая это за слабость,  за глаза называя его Зелёнкин, а председатель комисии по материальному обеспечению читая его заявки на те, или иные технические средства ворчал:

– У меня это Селезёнкин в печёнках сидит. Профессор любовно погладил распухший большой палец правой стопы, ласково проговорил вслух:

– Ничего мы прорвёмся, победа будет, за нами. Лекарство уже начинало действовать, и боль постепенно проходила, но еще не до конца, никуда не хотелось идти, было желание просто побыть в покое. Однако необходимо было взять образцы для  стандартных тестовых рутинных испытаний с ДНК, из секретной лаборатории, куда доставлялись совершенно не изученные, с неизвестными свойствами биологические материалы из отдаленных звездных систем галактики, собранные при различных загадочных обстоятельствах. Но подобный уровень информации не входил в сферу знаний сотрудников орбитальной станции, каждый отдел занимался сугубо своим делом, и не знал чем, занимается соседний. Немного подумав, профессор решил задействовать свое детище, которое с группой коллег пенсионеров он создал на этой станции, так как подобные эксперименты были условно разрешены только в межпланетном пространстве. Он инициировал сигнал призыва, и через некоторое время в  его личный кабинет вошла молодая грациозная девушка почти голая и не одетая, молочные железы и лобок были прикрыты пластиковыми кленовыми листиками. Профессор с отеческой любовью посмотрел на свое детище, и слегка прослезился, детей у него не было, хотя он и был женат, а детьми с супругой так и не обзавелись, все время забирала работа. Так сказать толкал науку, не до детей было, все откладывали на потом, и случилось это самое потом, только не то что они желали. Жена буквально сгорела от онкологии, не смотря на всю мощь современной медицины, человек все еще был смертен, так же имел все те же слабости, и уязвимости, и ничто человеческое так же, не было ему чуждо. Он вспомнил как ещё совсем недавно представлял её на ученом совете в большом зале для конференций, где его коллеги в основном пожилые люди, внимательно рассматривали объект под рабочим названием ЭВО ( эктракорпорально верифицированная особь). Голую особь попросили  подняться в президиум и  задали несколько вопросов, хотя профессор заранее объявил, что память объекта еще пуста и не загружена, идет формирование навыков. Кто то из зала попросил пройтись, повернуться спиной и низко нагнуться, расставив ноги, профессор не успев что либо возразить, объект все быстро исполнил, по рядам побежал одобрительный гул цоканье языков, и редкие но очень громкие аплодисменты, профессор строго погрозил пальцем, трибуны коллегам старикам озорникам. А входящая в комиссию ведущий генетик Флора Мурдаевна, строго потребовала, что бы объект одели, глухой синтетический костюм, на что, сидящий с ней рядом Академик Мебиус, плешивый сморщенный как гриб с трясущимися руками заявил:

– Что он как главный специалист по биосинтетическим покровам не видит такой необходимости, и  так как объект должен постоянно облучаться ультрафиолетом, для профилактики различных заболеваний,  и он рекомендует ношение пластиковых накладок в виде кленовых листочков. Что вызвало одобрение зала, и тут же было занесено в протокол заседания. Ведущий генетик Фдора Мурдаевна, демонстративно встав направилась к выходу, на ходу обещая разобраться с данным инцидентом на другом уровне, и силой хлопнула дверью.  Пока профессор побежал следом улаживать конфликт, за его спиной ЭВО, еще раз попросили повернуться спиной и нагнуться, защелкали вспышки гаджетов, после чего ассистенты тут же, увели объект за ширму. К вернувшемуся профессору гурьбой и с ехидными выражениями лица, подошли его пожилые коллеги и заявили:

– Что будут часто заходить к нему в гости.

На что профессор погрозил уже не пальцем, а здоровенным кулаком, заслуженные старцы с кислыми, и недовольными выражениям лиц, покорно разбрелись по своим лабораториям.

Профессор Сергей Петрович вернулся в свой кабинет, присел за стол, и задумавшись, ушел себя, как то так нахлынуло, ему стало жалко себя, он представил как совсем дряхлый немощный, и одинокий закончит свой жизненный путь. И никто неподойдёт не обнимет и не скажет ласкового, не казенного, а тёплого и живого слова. Он в который раз горько сожалел, что у него нет детей, и не будет внуков, профессор  засмотрелся на ЭВО,  не сильно защемило в груди, схватило горло, и накатилось слеза, которую он быстро проморгал, громко шмыгнул носом, и рассеянно глядя вдаль, о чём-то задумался, и вдруг вздрогнул. За спиной у ЭВО стояла огромная волосатая фигура, и в место пластиковых листочков была одета в набедренную повязку, это решение было принято из за этических соображений. По лицу профессора пробежала тень, он узнал этот объект, который лично модернизировал, это был Экстракорпорально дополнительноверифицированный организм,  модернизированный ( ЭДО-М). Происхождение его очень запутанная история, разработкой его сначала занимались сотрудники другой галактической корпорации, непосредственные конкуренты, так же выигрывавшие тендер.  Однако их научный руководитель академик и член всех коллегий, Гурген Откатри Хапхапавич,  как шептались в кулуарах, не очень блистал на научном подиуме, но имел очень плотные связи в Академии Межгалактических наук и умел говорить длинные и витиеватые тосты нужным  людям, в нужных метах. Неизвестно какими путями произошла утечка информации, но межпланетное контрольно ревизионное управление внезапно заинтересовалось деятельностью данной лаборатории. Были выявлены вопиющие факты расхищения казенных денег их нецелевое использование, выяснилось, что академик купил заброшенный астероид и завез туда морскую воду, песок пальмы, всяких редких животных, а так же прочую экзотику. На астероиде вдали от всех глаз устраивались, вечеринки, чуть ли не оргии заключались, обсуждались, и проворачивались сомнительные сделки, и все это, накрыли и прикрыли в один момент. Академика и его коллег подчиненных, а так же всех его ближних родственников, а это были как не странно одни и те же люди, отправили под домашний арест, пока шло следствие. А оно обещало быть очень долгим,  как сборник  любимых тостов Откатри Хапхаповича, у академика в контрольно ревизионном галактическом управлении тоже были свои люди. Проект передали на орбитальную станцию в лабораторию, которой руководил Сергей Петрович Селезёнкин,    сильно урезав  бюджет, и не совсем официально, что бы скандал не разворачивался дальше в научных кругах, так как профессор в материально финансовом плане слыл кристально чистым человеком. Приступая к доработке переданного ему организма, при исследовании его ДНК структуры Селезёнкин с коллегами выявили грубейшие нарушение протоколов производства искусственных организмов. Было непонятно, и отавалось загадкой, откуда академик вообще взял генетичкский материал. Внешне ЭДО-М ( экстракорпарально дополнилельнлверифицированная особь модернизированная ) подозрительным образом был похож  на самого академика Гургена в молодости, а формой и размерами на гориллу. Обнаружились целые куски цепочек ДНК, не совместимые с ЭВО ( экстракорпорально верифицированный организм ) хотя подразумевалось что пары должны быть максимально совместимы, по всем параметрам. Поэтому профессор Слезёнкин скрепя сердцем не без сожаления добавил ЭВО  часть ДНК от ЭДО-М, что бы в дальнейшем не возникли какие либо конфликты на биохимическом уровне, при общении особей между собой. Однако профессор и его коллеги,  не контролировали весь геном создаваемых им особей, часть генома отвечающего за социальное поведение морально этические качества контролировали специалисты из загадочного и закрытого отдела СОЭНТО ( Социально Ориентированная Этическая Нравственная Тоталитарная Онтология), но Селезёнкин сильно рискуя без их ведома вносил свои коррективы, бормоча себе под нос:

– Ну я же учёный в конце концов. Модернизация ЭДО-М прошла без осложнения, особь отличалась очень большой выносливостью, живучестью, с большим запасом регенеративных возможностей. Тем не менее профессор испытывая некую неприязнь с ЭВО-М,  и не считал его своим полноценным детищем, иногда он даже ловил себя на мыслях, или даже скорее на странном ощущении, которое он мог бы назвать ревностью, когда видел ЭДА- Ма рядом с ЭВО, но туже хоронил все это крамолу в глубинах своего подсознания. Увидев особей вместе, он решил их обеих отправить с заданием в секретную лабораторию, но ценные указания и инструкции дал только ЭВО, ласково называя её Евой.  ЭДО-Ма все сотрудники называли поразному, кто-то Дам Дам, потому что он постоянно просил:

– Дай! Дай! – если он видел, какую ни будь вещь в руках, без всяких вопросов забирал себе и туже её ломал, пытаясь изучить и познать.

Поэтому завидев   вдалеке громадную волосатую фигуру, сотрудники лаборатории быстро прятали личные вещи, гаджеты, бутерброды, и все золотые украшения.  Кто-то называл его Агдам, потому  что на второй день после модернизации, он залез в личный кабинет Селезёнкина, и каким-то звериным чутьём нашел и выпил, раритетную бутылку вина под  названием Агдам. Очень давно привезённую поисковым отрядом из какой-то дальней  забытой Богом планеты, не то Млямля, не то Луна. И торжественно подареную профессору на аукционе, в качестве научного экспоната для дальнейшего изучения. После чего, этот вандал облевался и заснул прямо на столе.

Палец на ноге все ещё болел,  и Сергей Петрович написав подробное техническое задание Еве в блокнотик, который она все время носила с собой,   дал ей вербальное указание приступить к исполнению. Ева припрыгивая шла по коридору,  впереди АДО-Ма, так как считала что она главная, потому что задание дали ей лично, да  ещё и записали в её любимый блокнот. Да вообще,  ей нравилось внимательно слушать, получать поручения  все исполнять, и ей самой хотелось тоже отдавать указания строгим командным тоном, стоя на кафедре. Тайком что бы никто не видел, она одевала очки профессора, и делала строгое серьезное лицо,  тыкала тонким гибким пальцем с вытянутой рукой как указкой, куда то в пространство, отдавая приказы, и при этом смотрелась в зеркало, только почему то от очков сильно кружилась голова. Полностью войдя в роль руководителя путешествия, Ева командным и ехидным  тоном спросила:

– Так как же тебя зовут? Дам дам? Агдам? Адам?

– Э,  нэзнаю зови как хочешь – проворчал угрюмо ЭДО- М.

Покорно плетущийся вслед за ней, почесывая  здоровеной рукой волосатый живот, и поглядывая по сторонам находясь в поиске, чего ни будь  съестного, так как  до вербального сигнала к вечернему приёму пищи, было ещё далеко. Ева не успокаивалась, она даже сама себе не давала отчета, что ей нравится, и в тоже время раздражает, покорность и спокойствие огромной волосатой особи. Это как если ты вонзаешь острую иглу,  во что-то огромное  дышащее и живое, ожидая бурной реакции после своих действий, от этого подопытного организма.  ИИ этот объект просто обязан, разразится спектром эмоций, активно изливая свои ощущения от острой боли.   А её, этой последующей реакции нет! Вот тогда появляется растерянность и понятие  бессмысленности  содеянного деяния.  И восклицает палач мысленно, «Ой, как тебя пытать не неинтересно. Молчишь гад! Всё терпишь скотина! Возмутительное неуважение, понимаешь, к моей такой нужной и необходимой царям профессии…»

Поход в лабораторию продолжался.

– Так как же тебя зовут? Агдам или Дам дам? – наседала на него Ева, продолжая свой монолог. Приседая и вприпрыжку идя по коридору, словно ей внезапно захотелось в туалет.

– А может Дам, Недам, недам дам, –  заливаясь уже откровенным смехом, Ева перечисляла варианты словосочетаний.

– О! Адам не Дам!

– Э нэ говори так, у меня от этих слов, почему то,  прям мурашки по коже бэгут, да?  Это прям когда я жэлэзной ручкой по стэклу скрёб.

Ева снова хихикнула:

– Адам не дам,  а зачем ручку то отломал?

– Э, кинжал хотел здэлать, а я же сказал, не говори так, опять мурашки бэгут.  Ева ещё успокоившись громко хихикнула. Но в голове крутилась мысль:

– Какое-то странное слово сочетание, оно меня прям как то возбуждает, словно это самое главное слово в моей жизни, я как будто родилась с ним, надо будет узнать на лекциях по Логосу что оно значит?

И снова вонзилась иглой:

– Адам не дам!

ЭДО-М уже яростно взревел:

– Э я же сказал тэбе прэкрати!

Ева почувствовала спиной мощную эмоциональную  звуковую волну, ей вдруг как  то стало приятно и комфортно, в присутствии этой огромной волосатой особи, а потом пришло осознание того, что это фраза уже не нужна, она стала не интересной и потеряла всякий смысл, хотя она его и не знала.

– Ну, хорошо, хорошо, будешь Адамом, – добавила она, идя по коридору, о чем-то задумавшись. Очнувшись от странного оцепенения, Ева остановилась перед  дверью в секретную лабораторию, раскрыла блокнотик и ввела код, который был записан под диктовку профессора Селезнёва Сергея Петровича. Входная дверь, издав протяжный и резкий звук, открылась сама, и посланники профессора вошли в небольшое помещение дверь тут же закрылась. Защелкали какие-то приборы, замелькали вспышки, сверху брызнула какая-то жидкость, потом помещение наполнилось каким-то бледно мерцающим газом, открылась другая дверь и процедура повторилась ещё несколько раз. Ева и раньше уже бывала в этой лаборатории, исполняя поручения профессора, ЭДО-М был здесь впервые, тем не менее, он не высказывал и не проявлял никакого страха, только одно любопытство. Лаборатория представляла собой просторное техническое помещение, где располагались единичные экземпляры, растительных форм жизни, с неизученными свойствами, доставленные специальными поисковыми отрядами, из различных далеких  планетарных систем, с умирающей звездой в центре. Каждый экземпляр занимал свое место на отдельном столе, с большим набором различной электронной аппаратуры, обвешанный датчиками и всякими контроллерами, анализаторами сканерами и прочей техникой. Находясь в лаборатории, Ева опять начала комиссарить, на правах того что она здесь бывала много раз, а ЭДО-М впервые. Нравоучительным голосом она начала повествование:

– Вот видишь Адам, это остатки жизни умирающих миров, которые, мы и нам подобные особи должны будем спасать. Ты вообще понимаешь, о чем я тебе говорю? ЭДО-М послушно кивал головой, внимательно рассматривая ЭВО, до этого момента они почти не общались, и знали о существовании друг друга только в рамках проекта. Ева продолжала вещать дальше, все больше и больше входя в роль, «Ах, если бы она знала что такое комсомол! То она была бы его главным лидером…».

– Мы как посланники цивилизованного мира должны будем нести… – она усиленно вспоминала лекции по СОЭНТО,  Социально Ориентированной Этической Нравственной Тотальной Онтологии.

– Темным и заблудшим мирам просветление, и счастье, что бы привести их к общему знаменателю общечеловеческих ценностей, – и она замолкла.

Дальше она запнулась, так как сама с трудом понимала смысл и суть лекций по СОЭНТО, но которым уделялось не меньшее время обучения, чем основам безопасности  жизнедеятельности, ОБЖ.

– Так вот, слушай, – резюмировала она, –   прекращай прогуливать лекции. Из-за тебя замедлился наш процесс обучения,  все пары уже разослали на разные планеты нести счастье. Из-за твоей лени,  мы всё ещё здесь.

– Я нэ виноват, – оправдывался ЭВО-М.

– У мэня живот болел, это когда я чью-то колбасу съел,  –  и в подтверждение сказанного ЭДО-М громко пукнул.

– Фу! Ужас! – Вскричала Ева.

– Ты ещё  прогулял  все лекции по этике!

 Ева повернулась спиной, и пошла по лаборатории, громко рассуждая вслух, а ЭВО-М, поплёлся за ней.

– Не совершенно представляю, как мы будем спасать миры? – задала вопрос, она сама себе.

Случайно уронив карандаш, Ева низко нагнулась, что бы поднять его. ЭВО-М идя за ней, остановился, тоже нагнулся и начал рассматривать её между ягодиц, потом быстро выпрямился, максимально вывернул голову назад, оттянул свою набедренную повязку, и начал рассматривать свои ягодицы. Ева ничего не заметив, подняв карандаш, повернулась к нему, застав его а таком положении, и с ещё большим возмущением произнесла:

– Почему ты отвернулся и меня не слушаешь?  Скажи мне, что у тебя в голове?

Одновременно машинально отмахиваясь от неизвестно откуда взявшегося комара, и не придав этому никого  значения, хотела продолжить нравоучения. ЭДО-М повернулся к ней, и протянул руку, приподнял один из пластиковых кленовых листочков  прикрывающий молочные железы, обнажился острый розовый сосок, как ракета направленный на него.

– Э, скажи мне Эво а почему мы такие разные? Ева немного засмущавшись отвела его руку, и набрав в легкие воздуха, с новыми силами собралась вещать. На ней опять мысленно появились очки профессора, и возникла кафедра. Она прошлась вперёд, строго и монотонно вещая, пытаясь изобразить из себя лектора:

– Вот видишь Адам, это результат прогулов лекций по  биологии, где изучают основы жизни. Начиная от её простых видов, переходя к фотосинтезу, и заканчивая высшими формами. Замыкая этот великий круг жизни, редуцентов, продуцентов, и консументов. Они подошли к столу, на котором в специальном кувезе находилось небольшое растение, с громадным яблоком посередине. Ева прошла дальше, и назидательным тоном, пренебрежительно, не поворачиваясь к идущему за ней новоиспечённому студенту. Директивно указывая на яблоко карандашом, подавив зевоту, продолжала:

– Вот если, к примеру, взять это яблоко,  – она собралась с мыслями что бы продолжить.

Как вдруг в тиши лаборатории услышала какой-то хруст, и Ева резко повернулась. Адам  стоял с яблоком в руках, смотрел на неё большими невинными глазами. Тут же сработала аварийная сигнализация, замигавшие датчики, изменили свой цвет, защёлкали камеры.

– Ты что натворил! – вскрикнула Ева задыхаясь от возмущения, и страха перед неожиданным событием.

– Ты, ты, – она быстро листала свой блокнотик.

– Ты дебил! – глядя в блокнот, произнесла она, и хлопнула им Адама по лбу.

– Ну, ты же сама мне сказала, взять яблоко, –  растерянно ответил Адам.

– Я сказала это, –  и она замолчала, мысленно подбирая слова.

Снова посмотрев в свой блокнотик, и нервным истерическим голосом, добавила:

– Не по настоящему, а гипотетически!

Ева отвернулась, сделав в сторону несколько шагов, в её голове кружась хороводом, хаотично роились навязчивые, и безумные мыли, как рой мух над банкой с вареньем, и она старательно вспоминала все лекции, и всю информацию которую вложили в неё, усиленно ища решение проблемы. От сильного эмоционального напряжения начала страшно болеть голова, она все ещё была уверена, что каким-то чудесным образом, всё ещё можно решить. Как вдруг услышала странный хруст, и почувствовала спиной, как на кожу брызнули прохладные капельки какой-то жидкости. Ева быстро повернулась, стараясь отогнать от себя мысль о том, что она может увидеть, и зажмурилась. Смирившись с неизбежностью увидеть предполагаемое событие, она открыла глаза, одновременно опустив руки, и застыла в ступоре. Как ребёнок раннего возраста, впервые увидевший, запретное и непотребное изображение. Адам, громко чавкая, и причмокивая,  откусывал громадные куски от яблока, по подбородку тек сок, брызги которого долетали до нее. По лаборатории распространился необыкновенный аромат, какое-то сладостное благоухание, и возникло необъяснимое умиротворение, с ощущением всеобъемлющего покоя. Не хотелось ни с кем не ругаться,  или ссорится, время как будто остановись, по телу Евы прошлась тёплая нежная волна и перестала болеть голова. Адам с набитым ртом, как ни в чём небывало, протянул Еве яблоко:

– Э, на, попробуй, такое сладенькое.

Ева как во сне, повинуясь непонятному чувству, положила ему руки на грудь, произнесла:

– Какие у тебя красивые глаза и губы, – и она откусила от яблока, из его рук.

Последняя дверь ведущая в лабораторию, быстро распахнулась, снова замигали различные датчики, контроллеры, сканеры, и в помещение буквально влетел профессор Селезёнкин. Прихрамывая на одну ногу, халат нараспашку, седые волосы всклочены, торчали дыбом очки на лбу, руки ходили ходуном пальцы тряслись. Он подлетел к стоявшей парочке, и буквально, чуть ли не насквозь, буравя их своими безумно горящими глазами, молча в упор с укоризной, смотрел на них, шумно и тяжело по-старчески дыша. Потом быстро оценил обстановку, и скороговоркой проговорил:

– Я всегда боялся что это генетический мусор Гургена Хапхаповича, что ни будь отчебучит. Адам, в растерянности вытираясь рукой, и продолжая усиленно жевать, быстро засунул надкушенное яблоко за набедренную повязку, спереди возле причинного места, яблоко было не маленькое, и оно видимо явно, и неприлично выпирало вперёд. Адам посмотрел на профессора, глазами любимого домашнего животного, которое наложило громадную кучу дерьма на дорогом ковре, и встречает хозяина  виляя хвостом как ни в чём не бывало, и наивно заискивающе заглядывает ему в лицо, дескать всё хорошо, пойдём с тобой погуляем. Профессор Селезёнкин взглянул на Адама, и уже не выдержав, в сердцах громко буркнул:

– Тьфу ! Дебил! Му…к! Недоделанный Рас.…дяй! Пизд..к! Х…ило еб…тое!  Ева услышав эту тираду, быстро схватила карандаш, начала листать свой блокнотик громко нашёптывая:

– Ищем, дебил, дебил, а вот, пишем на слух. Какой интересный лингвистический опус, со странной словообразующей морфемой. Интересно это флексии или аффиксальные морфы, и какие  это части речи?  Ева напряжённо кусая кончик карандаша, продолжала быстро рассуждать в слух:

– Да это явно сложная синтаксическая конструкция, грамматико-стилистическая форма, интересно это научный или разговорный стиль, необходимо быстренько определить денотативные связи, и семантические отношения между частями этого бессоюзного сложного предложения. Какое интересное орфоэпическое произношение, редуцированных гласных, с выраженной интонационной и парадигматической фонемой, – ху..ло! А это восхитительное иканье в первом предударном слоге после шипящих гласных, прослеживается нарастающая ассимиляция по звонкости как хорошо исполнено аффикатно-сонорническое дрожание фонетического материала, – пизд ..к! К какой градации фонетико-фонологических систем принадлежит, этот лексический опус. И  в какую часть  языковой  системы,  входят эти ментальные  синтоизмы. Может это заимствованные лексические архаизмы, с модальными фразеологическими единицами. Это же, тема для диссертации!

Селёзенкин с ужасом смотрел на Еву, его глаза расширились, мелькнула мысль, словно ножом резанувшее его по сердцу:

– Как она вообще в этом мире сможет выжить? Не то, что это жлоб,  –  и покосился в сторону Адама.

Быстро придя в себя, он выхватил из рук Евы блокнотик, сложил его вернул обратно, и как нервный и капризный старикашка паралитик который хочет в туалет по малой нужде, но не может самостоятельно дойти,  затоптал ногами стоя на одном месте, громко повторяя одну и туже, фразу как мантру:

– Вы в большой опасности, в большой опасности, что делать? Что делать? И тут хлопнув себя по лбу ладонь, громко позвал:

– Боренька!

Из за спины профессора вынырнул ещё один персонаж, не замеченный раннее, который прибежал в лабораторию вместе с ним, это был один из его ассистентов. И этот его ученик, кстати сказать, очень уважительно относился к Селезенкину, так как профессор был его кумир. Он быстро начал отдавать распоряжения ассистенту:

– Так Боренька, там в коридоре при входе в лабораторию стоит цветок в горшке, вырви его с корнями и тащи сюда, горшок разбей пусть земля по полу рассыпана будет,   –   ассистент удивлённо смотрел на профессора, своими большими чистыми и невинными глазами, словно он заставляет его выполнить какую то карательную акцию.

Селезёнкин поймал вопросительный взгляд ассистента и авторитетным тоном надув щёки, наклонив голову и спустив очки на кончик носа, и добавил, назидательно растягивая слова:

– Боря, эти деяния, во имя науки!

Это фраза подействовала как волшебное заклинание, ассистент бросился исполнять указания. Сам же профессор как в лихорадочном бреду начал суетится по лаборатории, бормоча под нос:

– Вы страшной опасности, вы в очень страшной опасности!

Он стал внимательно проверять всю лабораторию, сел за монитор начал быстро изменять и удалять все протоколы, чем грубо нарушал все мыслимые, и мыслимые инструкции, рискуя потерять больше чем работу. Любопытная и желающая всё знать Ева, абсолютно ничего не понимая, смотрела на действия профессора наивными и удивлёнными глазами. Который быстро нажимая кнопки клавиатуры, поймав её взгляд, кратко прокомментировал:

– За подобные проделки,   –  он кивнул головой в сторону Адама.

– Вы подлежите компилятивной детерминации, а попросту уничтожению, вам необходимо срочно покинуть станцию.

Очень не многие сотрудники, орбитальной станции, и её лабораторий знали, кто в действительности не гласно, стоит во главе проекта, и управляет всеми программами и событиями. Тайная и загадочная организация СОЭНТО, словно некая зловещая инквизиция, имеющая неизвестно откуда мощнейшую финансовую поддержку, как спрут своими щупальцами контролировала весь научный процесс. Профессора иногда посещали не очень весёлые, и весьма удручающие мысли, он начинал догадываться, для чего создан проект, и для какого такого спасения погибающих миров (и погибают ли они вообще?) создают, и подготавливают особей с модифицированным геномом. Особенно он был напуган и поражен, когда не официально ознакомился с кластерными протоколами внедряемых генетических навыков, свойств личности, морально-нравственных качеств, и на ум пришла только одна фраза, фашизм. Поэтому он в нарушение всех инструкций, очень сильно рискуя, переделал весь геном Евы, ( ЭВО экстракорпорально верифицированный организм )   а позже частично и у Адама ( ЭДО-М экстракорпорально дополнительноверифицированный организм модернизированный) и в настоящее время в результате нелепой случайности, его детище подлежали безоговорочному уничтожению, как ученный и как просто, обыкновенный человек этого он допустить не мог.

Профессор Селезёнкин оживился, его глаза загорелись лихорадочным блеском, со стотрон показалось, что он вдруг значительно помолодел, и тут же начал принимать меры по спасению тех, кого он создал. Как дикое животное, защищая своё потомство, готово пожертвовать жизнью ради своей ненаглядной кровиночки. Он тут же дал указания ассистенту:

– Боря немедленно уничтожь сервер, и все камеры слежения, оборви провода. Ассистент с удивлённо возмущённым лицом, и посмотрел на профессора, но тот урезонил:

– Во имя науки Боренька! Это сработало безотказно, и он бросился, исполнять указания, реализуя выданную лицензию на разрушительный акт вандализма.

– Свалим всё на этого идиота, – и он уже, без ненависти кивнул в сторону Адама, который стоял, хлопая глазами и не понимая, что происходит. Профессор быстро подвёл их капсуле, на которой уже подготовленным парам, предстояло улетать в так называемые умирающие миры, что бы их спасать, и опять дал указания ассистенту:

– Боренька уничтожь систему навигации, что бы их, не смогли отследить. Ассистент, уже не задавая никаких вопросов, понял, что уже надо идти до конца, принялся исполнять указания профессора. Он подвёл беглецов к транспортной капсуле, со слезами на глазах, по отечески, обнял Еву, вдохнув запах её волос, посмотрел на Адама, как бы прощая его, и проговорил, обращаясь к нему:

– Береги её, и заботься о ней. Они залезли в капсулу, и в этот момент, никто не заметил, как туда же залетел комар. Транспортный отсек закрылся, и бегство началось.

Глава 3.

В дверь постучались, и не дожидаясь ответа, быстро вошли, профессор Селезёнкин погружённый в свои раздумья вздрогнул от неожиданности. Перед ним стоял невысокий человек, с отталкивающим не приятным и злым, и ехидным выражением лица, словно застывшая маска, без эмоций, как у восковой фигуры. Одетый в белый халат с чёрными вставками на плечах и спине, которые изображали трёхглазую сову, причём третий глаз находился на груди у птицы. И этот странный символ, в виде глаза, анатомически напоминал человеческий талямус, так же похожий по начертанию, на так называемый глаз бога Гора, или бога Птуху.

Незнакомец был, абсолютно лысый, со сморщенным, злым отталкивающим лицом, поражали большие глаза, которые были слишком близко и глубоко посажанные в глубину черепа. Появилось неприятное ощущение, что на тебя, из глубины чёрного и длинного тоннеля, смотрит какое-то мистическое, ужасное животное. Вошедший гость тихим и вкрадчивым голосом представился:

– Эйч – Ди – Си, старший научный сотрудник отделения СОЭНТО, представляющий часть научных проектов этой орбитальной станции. Так как часть научных опытов, по этическим соображениям, на планетарных системах, не проводилась находясь под запретом, и была вынесена в меж планетарное пространство, Профессор Селёзёнкин, не знал лично этого человека, на был наслышан про корпорацию СОЭНТО, «Социально Ориентированная Этической Нравственная Тоталитарная Онтология», сотрудники всех лабораторий, всегда хихикали, над их ними именами, дескать как клички у собак. И шептались что существует чуть ли не инквизиция от науки, или даже глубоко законспирированная тоталитарная секта, как некий спрут проникший во все, научные отделения станции, корнями уходящая далеко за пределы станции, к таинственным покровителям.

Профессор понял давно, что эта корпорация имеет к науке опосредованное отношение, просто привлекает различных учёных, которые выполняют её заказы. Работая с кластерными протоколами и геномами, Селезёнкин поразился, какие навыки внедряют, будущим колонистам спасателям погибающих миров, и убедился, что скорей всего речь шла о захвате планет, с низшей не развитой цивилизацией, пока кто- то другой ещё не успел захватить ресурсы, очередной без защитной планеты.

Пришедший сотрудник СОЭНТО, обратился к профессору:

– Как Вы можете объяснить полное уничтожение, всей аппаратуры, ведущей запись, и фиксацию событий круглосуточно, а потом побег в неизвестную точку прибытия. Скорей всего беглецам кто-то помогал. Селезёнкин невозмутимо посмотрел в лицо гостю, спросив:

– Это что допрос? Я уже обо всём доложил в служебной записке. Там ясно сказано, что геном мужской гибридной особи был крайне не стабилен. Его варварские и разрушительные действия сохранились, на видеозаписи по всей станции. Это может подтвердить любой из сотрудников, в том числе, и из ваших учёных. Мне достался этот проект, на конечной стадии от Гургена Отктри Хапхакивича, который, как вам известно, находится под следствием, за не целевое расходование средств корпорации. И учтите, мне передали проект, с сильно урезанным бюджетом. При упоминании финансовой стороны вопроса, лицо собеседника умаслилось, так как в корпорации СОЭНТО, существовал и процветал культ Мамоны, и её сотрудники были буквально помешаны в вопросах денежного обеспечения. Собеседник придвинулся ближе, и вкрадчиво спросил:

– А как вы думаете, профессор, кто бы мог им помочь? – повторяя как мантру, – Кто бы мог им помочь? Глаза сотрудника СОЭНТО, стали ещё больше, приблизились, как бы обняли профессора, и впустили в себя. И уже в следующий момент, глаза и голос оказались в его голове, открылась спиральная в виде воронки чёрная глубокая дыра, и начала методично всасывать мозг профессора в себя, и звучало ритмично цикличное, «Кто бы им, мог помочь?» Селезёнкин собрал всю силу воли, представил, что пишет на доске мелом, сложнейший математический алгоритм. Дыра, голос, и глаза исчезли, наваждение прошло, слегка кружилась и болела голова. Рядом сидел сотрудник СОЭНТО, раздосадованным лицом, и со злостью смотрел на профессора. Селезёнкин встал и строго сказал:

– Извините, я более не могу Вам, уделить время, очень много работы. Пришедший коллега медленно встал, бросил злой взгляд в сторону профессра, в зловещей тишине, не сказав ни слова, вышел из комнаты, не закрыв дверь. А в раскрытую дверную щель донеслось:

– Мы всё равно их найдём, и я лично приглашу Вас, на их утилизацию. Дверь тихо закрылась, а профессор сел за стол в горестных размышлениях.

Глава 4.

Кроваво красные лучи утреннего солнца, пронзая плотный туман, создавали бешеные играющие бесформенные тени, словно звезда злилась, что её рано разбудили, и заставили идти на работу. И как будто вещала, «Я, восстав от сна, освещу этот мир своими лучами, но не смогу разогнать мрак тьмы, которая невидимыми когтистыми щупальцами, опутывает и забирает благодатную энергию, планетарного эгрегора. Мой свет не сделает этот мир, светлее и чище ».

По каменной мостовой широкими шагами двигалась высокая тень, а рядом с ней тень маленькая, которая за ней не успевала, и всё время пыталась её догнать. Это двойная фигура, как бы разделяла собой, пространство на два мира, тот, что сзади, беснующийся кроваво красный, и тот, что впереди, чёрно – синий спящий, которого ещё не коснулись, первые лучи восходящего солнца. Фигура подошла к широкой каменной лестнице, уходящей круто вверх, к огромному мрачному зданию, сложенному из больших грубо обтёсанных каменных блоков, с высокими большими резными колоннами. На широком фасаде этого мегалитического строения, крупными буквами в камне было вырезано, «ФЕНОПАРТАТ», ниже более маленькими буквами, но, с позолотой, некий слоган, «Есть только Истина! Всё ради Истины! Весь мир это Истина!». Подошедший начал подъём по крутой на лестнице наверх, за собой, за руку он держал маленького ребёнка, который едва поспешал за ним, шагая по крутым ступенькам. Они вошли в громадный зал, этого здания, там царил полумрак, вошедший стал, присматривается к обстановке в зале, своим единственным глазом, прибывший был циклоп, он находился в зале ФЕНОПАРТАТА, здании где заседал сенат, высший орган управления, цивилизации циклопов. Навстречу им шагнула фигура огромных размеров, это был тоже циклоп, одетый в синий наглухо застёгнутый плащ, на котором красовались, звёзды из золота, создававшие изображение, непонятной фигуры, имитируя не известное и не знакомое созвездие. На голове была высокая, в виде тиары, золотая корона, на которой были изображены так же звезды, сложенные из сапфиров. Это был Сотрапиус, занимавший так называемую временную должность, в звании Вершитель Правитель.

– Ну, здравствуй Малелей, – обратился он к пришедшему, пожилому уже начинающему седеть циклопу.

– Наконец ты нам представил своего внука, Джорданчика. Ребёнок всё время пытался прятаться в складках одежды, своего дедушки, и со страхом снизу вверх глядел на громадного незнакомца.

– Малелей нам надо серьёзно поговорить, и очень многое обсудить, – торжественно произнёс Сотрапиус.

– А ребенок пусть пока угостится нашими сладостями. И он попытался игриво пощекотать, мальчика сделав из пальцев козу. Но получился этот жест, кто-то коряво, и зловеще нелепо, как будто людоед заигрывает с жертвой, которой он, сейчас засадит вертел в жопу, и зажарит её на огне, себе на ужин. Он сделал жест рукой, и из дальнего угла зала, из-за портьеры появилась тень, которая трансформировалась, так же в громадного циклопа, это был начальник тайной канцелярии Разчленаур. Хотя официально такой должности не было, потому что, Вершителю Правителю бояться было не чего, его любил народ, ведь он официально выбирался на пять лет, только на один срок без права быть переизбранным. Но пожилой учёный археолог, кем был Малелей, знал что это не так, Сотрапиус на исходе окончания своего срока правления, создав мощное лобби в сенате, протащил закон, продлении своих полномочий, из-за угрозы войны, на южных границах государства. Но это было временное расширение полномочий, и пока что, не было принято решение по отмене выборов. И данный вопрос, неопределённо завис в воздухе.

Начальник тайной канцелярии Разчленаур, взял ребёнка за руку, мягко, но настойчиво, и произнёс тихим зловещим голосом:

– Пойдём кушать пирожные.

Ребенок с волнением посмотрел на дедушку, тот погладил внука по голове, и успокоил его:

– Не бойся. Ступай с дядей, отдохни и развлекись, а мы пока поговорим.

Ребенка увели в дальний угол зала, в тёмную и мрачную глубину, спрятав за портьеру. И старик с волнением, посмотрел ушедшим вслед. Сотрапиус обратился к учёному:

– Малелей ты как выдающийся учёный, заботишься о благе нашего государства, и вы учёные мужи с достоинством несущие свет науки в наше общество…

Он не договорил, Сотрапиус посмотрел в глаза, старику и увидел в них презрение, и понял, что говорить надо в лоб.

– Я надеюсь, ты помнишь, что у нас сейчас идет високосная квадратория? – начал говорить Вершитель Правитель, и старик археолог Малелей вздрогнул.

– И мы по древним законам, наших предков, приносим жертву Богам, ритуально сжигая на костре, ребенка. И это считается высшей честью, для многих семей нашей цивилизации.

Малелей не дослушав, горячо перебил говорившего:

– Ты не посмеешь, это сделать, Джорданчик ещё совсем маленький!

– Это решаю не я, а высший духовный совет, и наш первосвященник Мабапа.

И Сотрапиус, ядовито и ехидно улыбнувшись, решил выложить все карты на стол.

– Как поживает твоя дочь?

И тут же, показывая свою осведомлённость, сам дал ответ:

– Я знаю, она сейчас ведёт раскопки возле, Великого Спящего Вулкана. А так же, скоро должна начать выступать на учёном совете, для защиты диссертариума, и получения учёной степени.

– Да, это так, – подтвердил Малелей непонимая суть разговора, и куда клонит собеседник.

Вершитель Правитель продолжил:

– Мне так жаль что в прошлом году, на раскопках погиб твой зять, археология это опасный труд в полевых условиях, как горестно на старости лет остаться одному, без внука и дочери.

Из дальнего угла зала, из портьеры донёсся звонкий детский смех, Малелей вздрогнул, и как-то обмяк, и весь сник. Его глаз стал какой-то дряблый, и мутный, напряжённо задрожал, и показалось, что он сейчас вытечет из глазницы как сырое яйцо. Неудачно плюхнется на раскалённую сковородку, разбив желток, и заскворчит, жалобным плачущим шипящим звуком, истошно зовущим о помощи.

– Что ты хочешь? – спросил Малелей, дрожащим старческим голосом.

– О, сущий пустяк, – ответил ехидным голосом, вымогатель.

– Твоя дочь во время раскопок возле Великого Спящего вулкана, найдет древний храм, куратор Темастор поедет с тобой и укажет то место, где надо копать, а там древние артефакты, в виде глиняных табличек, с законами, и указами, и прочими правилами социума, по которым жили наши древние предки. А ты как авторитетный учёный и археолог, подтвердишь их подлинность, и заявишь на учёном совете, что пора возвращаться к истокам наших предков. А Джорданчик пока побудит у нас.

Малелей обмяк, и сник, а потом еле слышно пробурчал, стыдливым и униженным голосом:

– Хорошо, я сделаю всё, как ты хочешь. Подтвердив древность артефактоав.

Правитель Вершитель выдержал, паузу и продолжил:

– Ты знаешь, что в нашем мире, запрещены всяческие технические изобретения, из нижнего мира. Про это знает только сенат, и часть избранного общества, но иногда не гласно пользуются ими.

– Это так, и я не согласен с этим положением вещей, – начал было возражать археолог.

Но Сотрапиус его грубо прервал:

– Вот такие же, крамольные мысли, высказывал твой друг Калопер. Ну мы терпели, когда он утверждал, что Земля плоская, что есть жизнь на других звездах. Но он решил открыть правду, нашему народу про существование, нижнего высоко технологичного мира, и что наши соседи, это Крыснги, и Киноцефалы, имеют с ними контакты и пользуются доступными техническими изобретениями, но только в среде элиты, как и у нас, а это не справедливо, и рождает не равенство. Это терпеть было нельзя, и мы его арестовали.

Учёный с тоской посмотрел куда-то в строну, и сокрушённо вздохнул. Вершитель Правитель продолжил:

– Мы дадим тебе текст, ты должен будешь выступить на суде с осуждением Калопера, и заклеймить его, как заблуждающегося, не чего не поделаешь.

Археолог на минуту задумался, в это время из-за портьеры, раздался тревожный вскрик ребенка, старик заплакал, задрожал, тряся головой:

– Я согласен, я всё исполню.

Сотрапиус раскачивая его за плечи, вкрадчиво приговаривал:

– Малелей, Малелей, ведь ты тоже когда-то заблуждался, но ведь одумался. Всё добровольно осознав.

Малелей смахнул левой рукой слезу, на которой не хватало трёх пальцев, а кисть была изуродована, и быстро спрятал руку, в складки плаща. Сотрапиус сделал вид, что не заметил изуродованную конечность, и заунывным голосом на распев продекларировал:

– Есть только истина.

Он надавил на плечи старика, тот опустился на колени, а Сотрапиус продолжил монотонно:

– Всё ради истины, – ожидая чего-то, Вершитель Правитель грубо по-холуйски, сильно ударил старика по щеке.

И возвышаясь над ним, с угрожающей интонацией произнёс:

– Ну! Онемел что ли?

И Малелей сквозь слёзы, стоя на коленях, завершил слоган:

– Весь мир это истина!

Солнце окончательно, смирилось с необходимостью начать работу, и осветило мрачное здание Фенопартата, сложеного из грубо обтёсанных каменных блоков, но с очень искусной резьбой в камне, с изображением много численных религиозных сцен, и ритуалов. А надпись из золотых букв, отражаясь и сияя, под лучами светила, гласила, указывала, грозила и принуждала, « Есть только Истина. Всё ради Истины. Весь мир это Истина».

Глава 5.

Космическая капсула с беглецами, стремилась к хаотично выбранной точке назначения, в чёрных глубинах бескрайнего космоса. Не было ни каких, супер скоростей, никаких временных прыжков, через какие-то непонятные порталы. Корабль стоял на месте, натягивая на себя пространство, не предмет двигался в пространстве, а пространство в предмете, тем самым опровергая, лживую теорию относительности. Бортовой компьютер объявил о прибытии к месту назначения, к случайной, и нецеленаправленно выбранной планете. Предупредил о начале снижения с орбиты, и посадки на поверхность «Терра инкогнито», вот только теперь, начнутся перегрузки, но собственно говоря, к этому тоже, готовили будущих пионеров.

Капсула благополучно приземлилась, программа безопасности, объявила о наличии атмосферы, и дала прочею подробную выкладку об физических условиях, царивших за бортом капсулы, резюмировав системным голосом, «Планета пригодна для жизни».

Ада с Евой вылезли наружу, они находились на большой красивой поляне, на которой было много цветов, которые Ева видела только на картинках. В воздухе стоял, прекрасный аромат разнотравья, тёплый ласковый ветерок, приятно и приветливо ласкал тело, слегка приподнимая вверх, кленовые листочки Евы, оголяя её острые розовые соски, и волосистую поросль лобка, словно заигрывал с ней, как озорной и наглый охальник. Адам не столь романтизированный полез за электрошокером.

– Фу, прекрати параноить, – сказала Ева, брезгливо наморщив лоб.

– Посмотри, какой вокруг милый дивный мир, я думаю что под лучами этой звезды, которая так нежно и ласково грет и освещает эту чудесную планету, нет места тёмному злу. Лучше возьми и одень, на шею, речевой анализатор.

И Адам послушно пошёл за ней по лесной полянке. Но, вспомнив про недоеденное яблоко, он тут же достал его из-под набедренной повязки. И с аппетитом несколько раз откусил от него, с характерным хряским звуком. Ева, снова услышав этот знакомый хруст, за своей спиной, резко обернулась гневно проговорив:

– Когда же ты, наконец, его доешь!?

В ответ Адам с полным, набитым ртом, громко и смачно чавкая, предложил, буркнув не членораздельно:

– Бушь?

– Нет! – резко, и даже нервно ответила Ева.

Обиженный Адам быстро доел яблоко, и с силой швырнул огрызок на землю. Увидев этот поступок, Ева пришла просто в ярость, и в возмущении начала, отчитывать Адама.

– Да, ты просто варвар, как ты смеешь засорять, эту невинную девственную планету чужеродной информацией, быстро подними, и забери с собой этот космический мусор.

Адам послушно, недоумевая, поднял огрызок, и спрятал его опять за набедренную повязку, но прежде чем он это сделал, из огрызка от удара, о землю, вылетел комар, и выполз Зелёный Червяк, который быстро спрятался под ближайшим камушком.

Анофис подлетел к упавшему, и спрятавшемуся Червяку под камушком, и наигранно жалостливым и в то же время издевательским тоном, пропищал:

– О Вашество, не ушиблись ли? Давайте я подую на бубуку, где болит то?

Червяк нервно, и раздражённо не обращая внимания на его ехидство, прошипел:

– Зёрнышки, мои зёрнышки. Лети за этим дебилом и следи за ним, куда он денет огрызок, от яблока. Вытащишь семечки из яблока, и принесёшь мне, и второе ты должен перекусать всех жителей планеты, мне нужны образцы крови, всех тех, кто здесь проживает.

Анофис кивал головой, а сам думал, «Ишь ты командир у нас тут объявился, первое ему подавай, второе…». Но, он промолчал, ничего не сказав. Комар не хотел начинать ссору, идтя на открытый конфликт с Червяком, на незнакомой планете, незвестно как оно ещё всё обернётся. Тем более ему было очень интересно пронаблюдать за Червяком, который во время их них посиделок в яблоке, ещё там, на станции слышал от него, как он хвастал, что может покорять, даже не планеты, а целые звёздные системы. «Слизняк покоритель Вселенной…», в уме хихикал комар, но ему было очень интересно понаблюдать, что он будет делать дальше, какие предпримет действия по захвату этого большого, чужого и не знакомого мира. Но самое главное, это была корона Червяка, Анофис чувствовал, как она не него влияет, и подавляет его волю, заставляя слушаться её владельца, «Интересно как он это делает, может и у меня получится…», думал он. Надо будет при случае стащить её, у него, она мне как раз будет в пору, и я стану первым комаром, Венценосцем! Поэтому он послушно кивал головой, слушая Червяка в пол уха, а сам смотрел по сторонам, узрев на ближайших деревьях, множество спелых фруктов, «Некоторые наверно уже перезрели, упали, и забродили. Обязательно надо будет, прибухнуть…», крутилась мысль в голове неисправимого алкоголика.

А червяк тем временем важно продолжал:

– Ты должен знать, кому будешь служить. И какая тебе выпала честь.

И он, с важным видом, тоном заговорщика продолжил:

– В космосе обычно ряд планет, вращается вокруг звезды, и они все вмести создают и таким образом звёздную систему. Но есть одно тайное место, где семь звёзд вращаются как электроны, вокруг планеты, но это не есть планета, это нечто в виде спящей черной дыры, на которой находится часть ствола Великого Древа Жизни, и Познания. Нижняя часть с корнями уходит неизвестно куда, в другие измерения, и верхушка так же, куда-то в другие миры, в целом размеры неизвестны, но нам это не важно. Так вот я умею образовывать защитный кокон вокруг себя, и так путешествую по вселенной, перепрыгивая с астероида на астероид, или комету, что подвернётся. И я, с это Древа Жизни стащил веточку, точнее черенок, выбрал маленькую не обитаемую планету, и вырастил саженец, на нем появился плод, я в нем поселился, всех свойств этого объекта я не знаю, но решил изучить. Но тут появились эти космические фашисты, ананербисты, искатели не изученных артефактов, и без спросу забрали моё дерево с яблоком, и вместе со мной на орбитальную научную станцию, ну а дальше ты всё знаешь. Мне нужны эти семь зернышек, ты слышишь Анофис, не три, не пять, и не девять, а семь, так же как существуют семь основных музыкальных звуков, или семь основных цветов, и то, и другое имеют свой неповторимый частотный спектр, и свои внутренние миры, образуя бесконечные измерения в измерениях. Я выращу своё личное Древо Жизни, и стану новым вселенским Богом, создавая подконтрольные мне галактические миры, с Новым Мировым Порядком!

Комар смотрел с усмешкой, на Червяка и думал, «Ну точно бредит, наверно от местной атмосферы, начал сходить с ума. Ну, нечего, проще будет забрать корону…».

– Ну, давай лети, выполняй задание, меня ты найдёшь, по звуку призыву, который будет появляться в твоей голове.

Анофис не успел не чего сказать в ответ, как у него в голове появился, тонкий не приятный, но повелевающий свист, который тут же исчез. И комар повинуясь, и что-то бурча себе под нос, полетел на задание.

Адам с Евой, двинулись вдаль к краю полянки, программа капсулы сама себя накрыла энергетической маскировочной сеткой, у СОЭНТО были отработаны все протоколы, по начинанию внедрения агентов в местное общество. Впереди и вдали виднелась огромная гора, которая вверху заканчивалась, жерлом вулкана, который еле заметно курился, серо сизым дымом. Они прошли через небольшой лес, и вышли в долину лежащей у подножья вулкана. Вдруг Ева увидела вдали несколько фигур, гуманойдного вида, причём у некоторых из них в руках были лопаты. Ева в возбуждении вскрикнула, и ускорила шаг, подгоняя Адама, бросив на ходу ему фразу:

– Сейчас будет исторический контакт, нас же к этому готовили, смотри у них в руках орудии труда, значит это цивилизованные представители своего вида. А ты хотел брать оружие, помни, там где есть цивилизация, нет места для насилия!

Адам хотел что-то возразить, но передумал, он с удивлением стал замечать, что после съеденного яблока, он начал очень быстро умнеть. Причём как он сам вдруг подумал, «В геометрической прогрессии. Но откуда такие мысли, славно пелена упала с глаз…», и у него закрались большие сомнения по поводу безопасности. Но Ева летела вперёд, поправляя на шее речевой анализатор, провод от которого неинвазивно крепился, за левом ухом, что информация шла сразу в левую височную долю, в один из центров речи. И там, в ускоренном режиме он формировал все фонетические её основы, сначала так называемый технический контактный язык, а по мере развития диалога, уже более сложные лексические фразеологические морфемы. Со всеми нюансами и особенностями нового языка, но далее, спецами СОЭНТО было заложено в геном пионеров, агрессивное программирование формирования новояза, для внедрения в мозги покоряемых папуасов. Подмена понятий, семантического смысла, и самой информационной составляющей родной речи, её глобального и грубого изменения. С целью уничтожения уже существующих морально, нравственных ценностей, и отрицание любой духовности, внедрение идей потребительского материализм, с навязыванием «закодированных» визуальных образов, через повествовательную речевую, лингвистическую экспансию. Что должно было вести к необратимым изменениям личности, покоряемого плебса, в нужном направлении, и формирование новых, подконтрольных поведенческих стереотипов, навязывание своих штампов шаблонов, стандартных примитивных, контролируемых норм поведения в обществе, через изменения родного языка.

Далее в программе внедрения и покорения, шло обязательное изменение, всех кулинарных традиций, извращение вкусовых предпочтений, типа вкушали баранов, а теперь будете жрать тараканов, обобщение и уничтожении национальной кухни, как обособленной, имеющей генетическую наследственную, связь с предками. Следующим шагом шло, тотальное изменение восприятия родных, коренных ритмов, мелодий и напевов. Навязывалась новая музыка, в другом частотном интервале, и диапазоне, дезориентируя нейроны по восприятию звука, и получения удовольствия от тактово – частотной волны, извращая его, вплоть до полной потерянности себя, осознания смысла и предназначения музыкальных произведений. Далее шло охаивание, и формирования отсутствия интереса и охлаждение к ремёслам, рукоделию, этническим промыслам, грубейшее извращение всех видов изобразительного искусства. Намеренное упрощение сложных техник по созданию художественных ценностей, навязывание их примитивных и дегенеративных форм, изменяющих пространственное восприятие, ведущее к скудоумию, узости мыслительного процесса, восхваление и превозношение в обществе, этих новых лживых образов, преклонение и восхваление мерзости, несущей мозговое запустение. Вся эта агрессивная экспансия, влияющая на органы чувств, способствовала формированию личности нового типа, с прописанными правильными ценностями, в новой «Мозговой прошивке», причём без единого выстрела, без кровавой бани, и перемалывающей мясорубки, без физического насилия, или каких то, глобальных эпических боевых сражений. У экспертов СОЭНТО, даже был негласный слоган, «Войны начинают, только неудачники!», это был такой некий, шик, эдакий высший пилотаж, захватить планету с её недрами, народами, и всю цивилизацию, только одним «Словом».

По мере приближения к представителям местной цивилизации, у Евы над головой возник божественный нимб, она уже стояла на кафедре и выступала, перед межпланетарным сообществом, лес микрофонов, вспышки кинокамер, взгляды завистников. Все рвутся к ней, что бы взять интервью, пообщаться с ней, прикоснуться к ней как к некому научному феноменальному явлению. Ева двумя глазами, почти в упор смотрела, в одноглазые лица стоящих перед ней особей, они переговаривались между собой на не понятном языке. Одна из особей крупного телосложения, протянула к Еве руку, и тут же между ними оказался Адам. Он внезапно схватил незнакомца за руку, и резко дёрнул на себя, а после, с ужасающей силой ударив его лбом в подбородок. Раздался противный глухой чавкающий звук, особь, не смотря на то, что была намного больше Адама, громко захрипев, судорожно хватая гудами воздух, упала навзничь, по мышцам пробежала небольшая судорога, и она затихла.

– Что ты натворил, бессердечное животное! – в гневе вскричала Ева, над ней, а точнее в её голове, ещё не развеялся божественный нимб самолюбования. И она дала Адаму подзатыльник, а потом, поразмыслив, послала вслед пендель, который она видела в странной, и непонятной игре, ту, что любил смотреть профессор с коллегами, где куча мужиков в трусах, бессмысленно бегали за одним мячом.

Адам не обратив никого внимания, на её физические кульбиты, спокойно как удав сообщил: – Безопасность превыше всего. Повисла пауза, ситуация принимала не предсказуемый поворот, и тут у Евы сработал речевой анализатор, выступивший вперёд седой циклоп произнёс:

– Мы хотим мира! Ева тут же ответила:

– И мы за мир! Над головой опять возник нимб, и Еву понесло, она тут же выложила, всё что слышала, от профессора Селёзёнкина, когда он выступал, на научных конференциях, но получился какой-то словесный водопад, извергаемый с маниакальной методичностью, состоящий из витиеватых фраз, и бессмысленных научных терминов. Но Ева, не останавливаясь с упорством упрямого ослика, продолжала вещать, с навязчивой мыслью, «Сейчас я вам покажу, что вы имеете дело с интеллектуальной и высокообразованной личностью». И Адаму на миг показалось, что он снова начал глупеть, и он встряхнул головой, как бы отгоняя от себя это наваждение.

Всё закончилось смешно, просто, и очень неожиданно, пожилой циклоп с добрым лицом, предложил Еве одеться, и она густо покраснев, осеклась на полуслове. Циклоп, которого Адам случайно не со зла приголубил, пришёл в себя. И трепетно поглаживая подбородок, с опаской смотрел на Адама, у которого так же сработал речевой анализатор и он эмоционально жестикулируя, приносил извинения. Ева с изумлением следила за ним, про себя отметив, «Что после съеденного яблока Адам как то сразу, и быстро поумнел…». Пожилой циклоп рассказал, что его зовут Малелей, и подозвал свою дочь, сообщив, что её зовут Дафния. А после указал на пострадавшего от Адама циклопа, назвал его, почему то куратор, и что его имя Темастор. Дафния взяла Еву приветливо за руку, и предложила пройти в её палатку переодеться, попутно сообщив, что они археологи, и ведут здесь раскопки. Адаму Малелей предложил длинный плащ, из грубой материи, какого-то неопределённого серо грязного цвета, и, поймав его взгляд на своей одежде, как бы извиняясь, потупив взор, сообщил, что цветную одежду носят только члены высшего общества. Адам одев плащ, бесхитростно спросил:

– А что в вашем обществе есть касты? Малелей, не чего не ответил. А с намеком посмотрел в сторону циклопа, которого он назвал куратором. А тот в свою очередь что-то быстро, в приказном тоне полушепотом, наказывал рабочему с лопатой, и тот внимательно слушал, покорно и не перебивая, а потом быстро куда-то исчез. Зато Еве досталось, белое короткое платьице, в синий горошек, как с начало показалось Адаму, но при ближайшем рассмотрении горошины, оказались маленькими озорными глазками. И как показалось Еве, это было очень символично, в целях дипломатии, и дальнейшего знакомства, представителями данной цивилизации. Она довольная наглаживая руками своё первое платье, как маленький ребёнок, получивший новую восхитительную игрушку. И поймала, удивлённый взгляд Адама, а после, увидев его серый невыразительный плащ, озорно улыбаясь, показала ему язык.

Малелей сообщил, что куратор Темастор уже отправил гонца в город, поэтому их там будет встречать, народная делегация. А, потом как-то замешкался, и робко предложил завязать повязками по одному глазу на выбор, сбивчиво пытаясь дать объяснения своей просьбе. На что Дафния, перебив его, не громко пояснила:

– В нашем обществе, не всё так просто.

И, тут раздался кашляющий звук, и злой взгляд куратора Темастора, в её сторону, это же заметили Адам и Ева, и без возражений оба завязали по левому глазу. Они сели деревянные повозки запряженные животными, похожими на помесь быка и бегемота.

– Это Дуранойды, общественные многофункциональные слуги, – пояснила Дафния, и они медленно тронулись в путь по направлению к городу. Ева наблюдая, как животные с трудом тащат телеги, спросила у Малелея:

– А что у вашей цивилизации нет технических средств?

Малелей нечего не сказав, не определённо пожав плечами промолчал, но Дафния много значительно приложив палец к губам, взглядом показала, на куратора Темастора, и у Евы появились первые смутные предчувствия, что в этом обществе, действительно, не всё так просто.

По мере приближения к городу, точнее к городским воротам, так как город был обнесён высокой стеной. Был слышан шум боя барабанов, и гул труб, так что стало ясно, что в городе уже знают, об их прибытии, очевидно гонец уже обо всём доложил. Они въехали в город, вдоль дороги по обеим сторонам выстроенные в ровные шеренги, стояли циклопы разного пола, и возраста. У каждого в руке был небольшой плакат, на длинной палке, с изображением одного и того же лица, с высокой короной на голове, циклопы в такт гремящим барабанам, все хором в один голос, ритмично и циклично повторяли. «Есть только истина. Все ради истины. Весь мир это истина»

Адам продолжающий умнеть, с тревогой вглядывался в эти одноглазые лица, с выражением какой-то, безысходной зацикленной, истерической усталости, от выражаемого восторга, смотрящими сквозь него этими огромными остекленевшими глазами. А множество ртов, методично монотонно и истерично повторяли один и тот же, навязанный, и заученный слоган. Он внимательно присмотрелся, и ему показалось, что это некие зомби, находящиеся в каком-то ритмическом религиозном зачарованном трансе. Выстроенные и вышколенные рабы, по указу, в покорный и послушный строй, с этими множественными портретиками в руках, с изображением великого и горячо любимого вождя. Этих несчастных как скот привели сюда и поставили отбывать некую повинность, принуждая восторгаться любому событию, которое им покажут. У него появилась, крамольная и мерзкая мысль, что если он повернётся к ним задом, нагнётся и покажет им свои голые ягодицы, то нечего не изменится, они будут ликовать дальше, как им и было велено кем то. И он понял что в них сидит, какая тупая покорная убеждённость, к повиновению, послушанию и безропотному подчинению, к бездумному исполнению любых указав и приказов, не смеющих в своих головах в чём либо усомниться. В законности этих приказов, целесообразности, гуманности, и несут ли, они своими деяниями здравый смысл, и не направлены ли, они против самих исполнителей, совершающих своими угождающими деяниями, своё дегенеративное саморазрушение. По мере продвижения повозок с гостями, они приближались, к огромному мрачному зданию, на фасаде которого золотыми буквами был прописан слоган, «Есть только истина! Всё ради истины! Весь мир это истина!», а выше, купно массивно и зловеще, «ФЕНОПАРТАТ ».

Они подъехали к лестнице уходящей круто высоко, в вверх, Дафния указывая пальцем шепнула:

– Это здание сенат, там же храм Великой Книги, и там живёт, а сейчас вас ждёт, наш Вершитель Правитель Сотрапиус. И они начали подъём наверх, причём их уже сопровождали циклопы в цветных одеяниях, а простые в серой невзрачной одежде остались внизу. Адам оглядев, цветных и ярко наряженных циклопов, поднимавшихся с ними вверх, пробурчал:

– Всё стало ясно. Здесь дворяне, а в низу чернь.

Услышав эту фразу, Дафния опять испуганно и нервно, быстро приложила палец к губам, и Адам заметил, что она другой рукой что-то засунула себе в уши, какие-то маленькие предметы, такие же были в ушах её отца, и куратора. Не доходя до самого верха, они медленно остановились, им с удивлением и не попельным итересом Адам посмотрел вниз. И увидел, как там, в низу, плотная безликая толпа, крича, ссорясь, толкаясь, и давя друг друга, начала скандировать имя вождя, «Сотрапиус», «Сотрапиус», захлёбываясь от восторга. Они с Евой посмотрели наверх и увидели огромного циклопа, одетого в ярко синий плащ с золотыми звёздами, причём, не смотря на ярко светившее солнце, плащ был плотно, и наглухо застёгнут до горла, на голове красовалась золотая корона, в виде тиары с сапфирами по центру, изображающими какое-то неизвестное созвездие.

Сотрапиус поднял обе руки вверх, толпа затихла, поняв, что сейчас вождь будет держать речь:

– Излюбленные чада мои, горячо любимые мной соплеменники, я приветствую вас.

Сотрапиус дал знак стоявшему в стороне от него начальнику тайной канцелярии Разчленауру, и после этого знака, он, держа в руке небольшое устройство, повернул на нём колёсико регистра. Толпа взвыла в истерике, некоторые визгливо зарыдали, Сотрапиус продолжил:

– Я ваш законный Вершитель Правитель, думаю, живу, и дышу, только для вас. Все для вашего блага и счастья.

Он опять дал знак Разчленауру, и тот опять повернул регистр устройства, в толпе взвыли, элита в цветных одеждах, упала колени, и многие начали рыдать и смеяться, петь, и причитая громко завывать. С силой ударяясь о каменные ступени головами, в религиозном экстазе, и в кровь, со слезами радости, разбивая свои лица, и губы, выбивая и кроша себе зубы. Некоторые особи теряли сознание, и падали вниз, напирающие на них сзади, шли по лежащим телам, затаптывая их насмерть. Адам и Ева с ужасом смотрели на происходящее безумие, и заметили, с ума сходят не все, а те, у кого в ушах нет этих загадочных маленьких предметов. Сотрапиус увидел и понял, что его фокусы с низкочастотным излучением, не девствуют на пришельцев, решил сократить торжественную часть «Ритуала почитания», так называлась эта давка, с самоистязаниями, и массовым смертоубийством, решил перейти контрено к делу.

Да специалисты СОЭНТО заботились о своих засылаемых агентах, и им в генетический код были внедрены различные защитные системы, в том числе от всевозможных излучений, а так же, искусственных и биологических ядов, зная вздорный характер, коварство и лживость местных царьков, миры которых предстояло покорить.

Сатрапиус понял обе руки вверх, все затихли и он начал.

– Сегодня во время археологических раскопок, возле Великого Спящего вулкана, группа наших ведущих учёных во главе с Малелем, которого вы все хорошо знаете, и его старшим научным сотрудником Дафнией. Было сделано знаковое историческое открытие, они нашли древний Храм наших предков, а так же исторические документы, в виде глиняных табличек, где подробно описаны наши древние законы, по которым жили наши славные предки. Расшифрована только малая часть, но мы выяснили, что нашему виду циклопов, и нашей стране, не пять тысяч лет, мы думали раньше, нам… – Сотрапиус сделал паузу, задумавшись, сколько надо добавить нулей, и не поскупился.

– Нам миллион лет!

Он опять дал знак прислужнику, тот максимально вывернул регистр, толпа в восторге бешено взревела, до конца, насмерть затаптывая, упавших и лежащих под ногами сограждан. Но эти несчастные умирали радостно плача, в истерическом исступлении приветственно протягивая руки, счастливые от того что перед смертью, они лицезреют лик Великого Правителя, который привнёс истинный смысл существования, в их скучную, серую и обыденную, никчёмно бессмысленную короткую жизнь. Сотрапиус продолжил:

– Всё это совпало с прилётом наших звёздных, предков с небес, – и он указал на Еву и Адама, левые глаза которых были завязаны.

Повернувшись к толпе, и подняв руки вверх, он максимально повысил голос.

– На днях мы организуем бесплатные экскурсии для всех желающих, на место раскопок, что бы каждый мог увидеть, как жили наши великие предки миллион лет до нашей эры. Когда не было, этих презренных Киноцефалов, и троглатитовых Крысигов, мы должны показать кто настоящие хозяева этой планеты. Смерть всем недоциклопам!

Опять знак и опять ручка регистра вывернута до отказа, и опять безумное беснование толпы. Он опустил руки, и поднял указующий перст, в толпе все затихли. И вождь торжественно, растягивая слова, с наслаждением объявил:

– Сегодня у нас праздник, и за счет государства, мы выкатим на улицу бочки с нашим любимым пенным хмельным напитком, приказываю, веселится и всем пить «Энцефатор Дурилистый»

Ручку регистра уже кутить надобности не было, толпа ликовала в предвкушении халявного празднества. Ведь великий и щедрый Правитель Вершитель, бесплатно угощает этим и дивным и восхитительным, веселящим напитком, который так радостно трогает душу, «Энцефатор Дурилистый». Адаму и Еве объявили, что они вместе с элитой приглашаются на торжественную службу в храм Великой Книги, которую проведут первосвященники во главе с великим Первосвященником Мабапой. И они вместе со всеми прошли по мрачному залу сената Фенопартата, и Дафния успела извиниться и объяснится, по поводу низкочастотного излучения, пояснив, что защитные беруши только в единственном экземпляре, да и то не у всех. Они повернули из зала вправо, оказались в другом, пристроенном обширном помещении, храме Великой Книги. Внутри всё было покрыто золотом, блестели узоры из драгоценных каменьев, на стенах были вырезаны тонкой искусной резьбой, различные религиозные сцены, торжественно, где то вверху пел сладкоголосый хор. Медленно и торжественно из алтаря вышла процессия священнослужителей, во главе Мабапой, они несли над головой в золотом ковчеге, за стеклом, раскрытую Великую Книгу. Ева пристально посмотрела, увидела желтые от времени ветхие листы бумаги, с какими-то, не понятными письменами, часть букв в тексте была стёрта, и что-то, до боли знакомое, показалось ей в этих письменах, и как-то тревожно ёкнуло сердце. Мабапа тем временем, громко на распев повторял:

– Ма млы, рму. Ма млы, рму. Ма млы, рму. И Еву вдруг осенило, и она вслух проговорила:

– Мама мыла раму! И смотря взволнованно по сторонам, как бы ища поддержку, у окружающих, растерянно и нервно, истерично повторила:

– Мама мыла раму! Это же букварь! Да это букварь! Но Адам стоящий рядом тут же зажал рукой её рот, прошептав:

– Стоим и молчим, ты не одна здесь, такая умная! Ева увидела умоляющий взгляд Дафнии, которая показывала ей свой кончик языка, прикушенный зубами. Мабапа зло и угрожающе посмотрел, на них, и продолжил монотонно:

– Ма , млы, рму. Ма, млы, рму.

Далее всё прошло без коллизий, и приключений торжественная служба закончилась, странным ритуалом. Каждому избранному гостю, в храме, кроме Вершителя Правителя, Мабапа прикасался к закрытому единственному глазу, своим священным посохом, больше напоминающем боевое копьё, и благословлял. Задерживая сам момент благословления, и не сильно нажимая на веко, закрывающее глаз, и как бы намекая, будь мне покорен, и слушайся меня, а то, как надавлю, и ослепнешь навсегда. Мабапа бормоча нараспев какие-то, только ему понятные песнопения, явно наслаждался и упивался этим маленьким, сладостным кусочком власти, над соплеменниками, данным ему Вершителем Правителем. Поэтому как послушный пёс, низко кланялся, и приседая, бросал снизу вверх, в его сторону благодарные и подобострастные взгляды. Замаскировано распевал его имя, выводя в этот момент, высокую визжащую ноту, своего молитвенного транса. И этот немой диалог, с гортанным песнопением, был понятен только им, двоим. Властного великодушного хозяина, пустившего шелудивого пса, к кормилу власти. Мнящего себя высшим духовным существом, и уподобившегося животному, послушного служителя культа, покорно лизавшего сапоги первого. Торжественная служба закончилась, гости начали расходиться, по своим домам. Ну а точнее, усиленно работая локтями, и отталкивая друг, друга, скорее побежали вкушать халявное пойло, от Вершителя Правителя, этот изумительный, как-то странно и приятно меняющий, всё восприятие и отношение к окружающему миру, Энцефатор Дурилистый.

Адама и Еву отвели в комнату для отдыха, сказали ждать следующих, распоряжений. Сотрапиус остался один в своих покоях, которые находились, в пристройке позади зала сената, и к ним имелся прямой проход. Возле его личных покоев, находилась большая и широкая бетонная площадка, абсолютно пустая на которой нечего не было. Правитель Вершитель неоднократно заявлял, что здесь будет зимний сад, но почему то, ничего там не сажал. Раздался стук в дверь, и в комнату вошел начальник тайной канцелярии Разчленаур с экстренным докладом. Он торжественно сообщил, что прибыли послы, из страны Киноцефалов, и Крысингов, от своих правителей, которые узнали о пришельцах, и требовали что бы те, посетили их страны с дипломатической миссией.

Сотрапиус встал, медленно прошёлся по комнате, и как бы на мгновение задумался, но было видно, что решение он принял заранее, и озвучил его, проговорив вслух:

– Это очень хорошо, пусть отправятся в путешествие. Сначала, в страну Крысингов, а потом к Псоглавцам. Пошли с ними Малелея и его дочь, они больше не нужны. И запомни Разчленаур, они не должны вернуться оттуда, живыми. Нашему народу нужны сакральные жертвы, представь, прибывшие боги с неба погибнут, от рук недоциклопов, а я жив. Значит я могущественнее и выше богов, я сам стану богом для своего народа, и возглавлю его священное право, мстить этим недоциклопам. Отправь с ними куратора Темастора, пусть он проследит, и доложит нам, что они все мертвы, я думаю, всё будет сделано без нас, чужими руками.

В комнату отдыха, где находились, Адам с Евой вошла Дафния, и сообщила, что их всех отправят с дипломатической миссией в сопредельные страны, в которых она с отцом, никогда не бывала. Но она очень много слышала, о не очень добросовестных манерах, формах поведения, местных правителей, и странных ритуалах. А потом как бы стесняясь, за своих соплеменников, опустив глаза в пол, проговорила:

– Сегодня и завтра, ни под каким предлогам не выходите на улицу. Сегодня там будет повальное пьянство, а потом начнется сексуальная оргия. А завтра очередной, «День Назидания».

– Что, что? Удивлённо переспросила Ева.

– День назидания, – грустным тихим голосом, повторила она, и пояснила.

– В нашей стране не существует смертной казни, но для провинившихся, отступников, тех, кого ловят с запрещёнными техническими средствами, верховным судом назначается, «Процедура отемнения». Несчастного прилюдно в виде шоу, медленно и цинично ослепляют, выжигая ему глаз.

На лице Евы изобразился ужас, Адам с отвращением покачал головой, а Дафния продолжала:

– Один раз в неделю среди отемнённых заключённых, содержащихся в специальной тюрьме, бросается жребий. Кому он выпадает, шею заковывают в железный ошейник, к которому прикована цепь, и весь день водят по городу, это «День Назидания», а граждане плюются в него, оскорбляют, кидают в него дерьмом, и всяким мусором, а тяжёлыми предметами, к примеру, камнями бросать нельзя.

– Очень гуманно, – неудачно съязвил Адам.

Но хуже всего, что среди сограждан, находятся наблюдатели, которые следят с каким рвением подданные выражают своё возмущение, все об этом знают, и усиленно стараются, друг перед другом во всю дурь. А накануне, специально появляются торговцы дерьмом, и это пользуется бешеной популярностью среди граждан, каждый из-за страха быть уличённым в неактивности, стремится выказать возмущение в «День назидания», и это приобретает характер массовой истерии, в виде безумного судилища.

Дафния продолжила рассказывать:

– Мой отец Малелей говорит, что раньше этого не было, всё началось постепенно, когда к власти пришёл Сотрапиус, он создал религиозный культ во главе с Мобапой, потом появился начальник тайной канцелярии Разчленаур, с его обширной сетью агентов, и «Железной Гвардией», все произошло как-то не заметно, исподволь. Некоторые убеждали в горы, они называют себя «Недовольные», но их идейный вдохновитель, и бывший председатель сената Колопер, не захотел убегать, и его арестовали, и наверно подвергнут процедуре, «Отемнения». Вам надо будет попытаться, во время дипломатической миссии, убежать в горы к «Недовольным», иначе вы в большой опасности, ведь вы теперь тоже циклопы, как это объявил народу Сотрапиус, кто знает, что ещё ему придёт в голову? Я бы, тоже убежала вместе с отцом и с вами, но не могу, они взяли в заложники моего сына Джорданчика, они могут его ритуально сжечь на костре, принеся в жертву. Это делают каждый високосный год, этого раньше тоже, не было, это Мабапа придумал, что бы его тоже боялись, и заискивали пред ним, особенно в среде элиты, боясь потерять одного из детей. Дафния заплакала, Ева принялась её утешать, после они ушли, с ней в другое помещение, под надзором куратора Темастора, собирать вещи для поездки с дипломатической миссией. Адам остался один, он присел на стул, нагнулся и обхватил голову руками, и вдруг почувствовал, как что-то, кольнуло его в правый бок под набедренной повязкой, он нащупал рукой, это был огрызок от яблока, который уже ссохся, как будто ему было много дней. Но внутри семенной коробочки, он увидел странное свечение, Адам разломил огрызок пополам, и увидел семечки от яблока, они были странного ярко сиреневого цвета, и светились изнутри, он высыпал их на ладонь, всего их было семь. Оказавшись на ладони, зёрнышки ещё сильнее засветилась, и образовали круг, словно в них были маленькие магнитики, Адам почувствовал какое-то, дуновение ветра, сопровождающееся тихой мелодичной музыкой, он посмотрел по сторонам в комнате, кроме него, никого не было. Дуновение и звук повторились, и он инстинктивно сжал ладонь в кулак, что бы случайно не потерять зёрнышки, и вдруг почувствовав резкую колющею боль, а когда разжал кулак, то увидел, что кожа ладони повреждена, из неё выступила кровь. Но, эти зёрнышки очень быстро впитали её в себя, круг распался, и они перестали светиться, став обычными семечками от яблока. Адам удивлённо протёр глаза, решив никому ничего, не говорить, аккуратно и надёжно спрятал семечки опять за набедренную повязку.

Глава 6.

Громадная и пузатая, словно напившиеся крови, набухшая, низко весящая красная луна, нагло пялилась на небольшую площадку, расположенную на вершине холма, и заливая её своим, мерцающим кроваво матовым светом.

По центру стояло существо, огромных, размеров, покрытое короткой жесткой шерстью, иссини черного цвета, рыжими подпалинами, и с хорошо развитой рельефной мускулатурой. Оно было одето в черные кожаные штаны, из-под брючин виднелись стопы покрытые шерстью и ороговевшей кожей. Пальцы стоп заканчивались кривыми длинными, острыми когтями с глянцевым металлическим блеском, и такими же когтями заканчивались пальцы рук, если это вообще можно было назвать руками. На плечи был накинут короткий плащ пурпурного цвета, на груди на огромной золотой цепи, висел больших размеров медальон, с изображением волчьей морды. Вокруг которой были выполнены, рубинами восемнадцать звёзд, из созвездия Большого Пса. Семь из них были намного крупнее, и на верху медальона, самая крупная загадочная двойная звезда, Сириус, была выложена изумрудами, и над ней выгравирована надпись, на латинице, «SIRION». Внешний образ существа дополняла, и завершала косматая голова, такой некий микст, звериного и гуманойдного образов, с вытянутой раскрытой пастью, в которой были видны ровным рядом жёлтые, крупные острые зубы, левый нижний клык, был сломан. Это правитель этой дикой и жуткой страны, Псоглавцев или Киноцефалов, Кровинайдер, напротив него стояли в ряд, такие же существа, только значительно меньшего размера. Между ними лежала, огромная туша только что, ритуально убитого, но ещё не разделанного животного, начинался ритуал, «Утверждения власти», проходящий в каждое полнолуние. Цивилизация киноцефалов, была представлена двенадцатью кланами, всё было устроено, примитивно по принципу родовой общины, но в целом общие законы, нормы поведения были едины. Цель жизни, смысл существования был один, стань воином, война, и всё что с ней было связано, было поставлено во главу угла, других моральных ценностей не существовало. Киноцефалы, ничего не созидали и не создавали, кроме примитивных предметов обихода, на бытовом уровне, только потребляли, и потребляли, бесконтрольно пользуясь общественными ресурсами этой планеты, по поводу чего часто возникали кофликты с соседями, Циклопами, и Крысингами. А именно, охотились на местных крупных животных, Дуранойдов, нечто среднее между быком и бегемотом, или носорогом, которые тоже были разного размера. Эти стада паслись, на общественной территории, и Киноцефалы, грубо нарушали квоты отлова этих, особей общественного пользования, регулярно устраивая ночные кровавые охоты, иногда даже не для еды, а просто для развлечений. Все три страны были расположены в виде трилистника, а в центре находились, обширные общественные территории, причём все три правителя, добровольно подписали соглашение на квоты.Но самое главное, и манящее в жизни, Псоглавцев это была, реальная возможность, захватить власть и стать правителем этой страны, закон об этом прям так и гласил. У подножья холма, вершина которого была срыта, и представляла собой ровную площадку, была надпись, «Власть, это то, что завоёвывают». На самой вершине холма во время, полнолуния проходил обряд, завоевания, этой самой власти, причём, всё честно, и по закону, это был, «Ритуал Утверждения Власти». Сначала в течение месяца, шли кровавые бои, внутри клана, не редко со смертельным исходом, и потом представлялось, двенадцать претендентов на власть, каждый из которых мог бросить вызов, правителю на вершине холма. Бой за власть, должен был обязательно закончиться, смертельным исходом, правителя, или претендента на власть. Причем тело поверженого, вывешивалось, на высокий деревянный кол, с крестовиной, и долго, показательно и назидательно висело, воняло и смердело, зато наглядно показывало, « Хочешь власти? Иди, и возьми её». Поверженных соискателей власти, могло быть несколько, ритуал длился несколько дней, что бы, защищающий свою власть, мог отдохнуть, и восстановиться, всё было, по-честному. А посему это будоражило, кровь молодым волко – гомункулусам, становилось целью их жизни, и слоган, «Жизнь это борьба», уже не был, каким то, нарицательным или аллегорическим, это была реальность, вполне выполнимая и достижимая мечта. Никаких политтехнологий, дебатов, выборов, избирателей с их бюллетенями, каких-то рекламных компаний, коррупционных скандалов с их разоблачениями, понятия легитимности и прочей псевдо демократической мишуры. Пришёл, загрыз конкурента, и ты в седле, держи бразды, ты узаконен, и можешь править, но только до следующего полнолуния. Конкуренция в среде кланов была, умопомрачительная, цель только одна подняться на вершину холма, поэтому, наука, искусство, религия, какое-то техногенное развитие отсутствовали, нет времени не до этого, все силы и ресурсы отнимала, борьба за власть. Утром проснулся, справил нужду, не сеял не пахал, ни чего не созидал, поймал кого-то, умертвил, сожрал, и начал борьбу за власть с тебе же, подобными соплеменниками, что бы, ими же править, и постоянгно бояться, что тебя однажды свергнут, а потом такой же претендент умертвит тебя, гениальный придуманный высшими силами, безысходный цикличный бессмысленный, бесплодный и бесконечный, тупик.

Луна окончательно увеличилась, покраснев овурдолажилась, поднялась выше в ночное небо, и осветлила ровную площадку на вершине холма, туманя мозг и будоража кровь своими лучами, ритуал «Утверждения власти» начался. Кровинайдер, снял медальон и плащ, подошёл к лежащей туше, перед ним напротив, стояли двенадцать претендентов на власть. Предварительно прошедших отбор в кровавых сражениях, пройдя трудный и опасный боевой путь, в своих кланах, и заслуженно ставших в них вожаками. Покрытые шрамами, и старыми ранами, а некоторые из них, с рваными покалеченными мордо-лицами, и ушами, уже состоявшиеся опытные и матерые волчары. Вождь посмотрел на первого претендента, уставившись в его глаза, и рывком оторвал, челюстью от туши кусок мяса, претендент должен был отвести взгляд, если он смотрел, глаза в глаза это означало вызов, и тогда начиналась схватка. Первый псоглавец, робко взирая на вожака, не решился бросить вызов, и отвёл взгляд. Кровинайдер не жуя, и не глотая, демонстративно выплюнул кусок мяса на землю, это означало что данный претендент на власть, полностью низложен. Он опять оторвал большой кусок мяса от туши, глядя в глаза второму претенденту, тот тоже отвёл глаза в сторону, и кусок мяса, полетел на землю, вся процедура повторилась заново. Ритуал «Утверждения Власти», продолжился, но и никто из претендентов не решился бросить вызов вождю. А, дело было в том, что они никогда не видели его вблизи, только на вершине холма, да и то, издалека.А здесь ночью при свете Луны, он был просто огромен по сравнению, ними, казалось что даже, если, всем вместе, набросится на него, тем самым нарушив закон, всё равно исход битвы, не был бы до конца предрешён, вождь был просто, громаден, мускулист, ужасен, и вселял животный страх. Он торжественно одел пурпурный плащ, повесил на шею золотой медальон, с изображением, созвездия Большого Пса, с восемнадцатью звёздами, из рубинов, и самой яркой звездой Сириус, собранной из изумрудов, сделал разрешающий знак когтистой рукой, и претенденты жадно набросились на тушу, разрывая и терзая её, своими мощными челюстями, они периодически ссорились и ругаясь грызлись между собой. К довольному вождю, отстоявшему свой титул, подошёл представитель совета старейшин, это был, Сангизатор уже пожилой член одного из кланов. Совет старейшин не имел никой реальной власти, он просто следил за выполнением законов, но Кровинайдеру, и эта опёка переставала нравиться, и он тяготился избыточным вниманием со стороны совета, и тайне мечтал вообще от него избавиться. Тем более он знал тайну старейшины, что тот, спрятал своего слабого, родившегося косоглазеньким, и недоношенным, а поэтому избалованного, и не в меру раскормленного сына, Инфирмиса, что бы он, не принимал участия в этих, жутких и бессмысленных побоищах. Но вождь делал вид, что ничего не знает, что бы, как козырем ткнуть в лицо, в нужный момент, старейшине Сангизатору, если тот, открыто встанет у него на пути. За спиной у старейшины, стоял астролог Глосбер, который пользовался непререкаемым авторитетов, так как был ещё и целитель. Учитывая тот факт, что не существовало, не какой науки, а образ жизни подразумевал действия связанные с травматизмом, то Глосбер, на правах знахаря и целителя оказывал медицинскую помощь, всем пострадавшим в кровавых схватках. В астрологию Кровинайдер, не верил, хотя и носил, придуманные и внедренные не им, символы власти, с изображением созвездия Большого Пса, с его главной звездой Сириус, поэтому как астролог Глосбер был, ему не нужен. И тем более мешал как целитель, Кровинайдер был уверен, что созданному им обществу, не будут нужны, покалеченные, изувеченные, но исцелённые особи, про стариков вообще речь не шла, всё для молодых, алчных злых дерзких, готовых на всё, не задающих лишних вопросов, одноразовых быстро заменяемых членов общества. Он конечно знал, что эти двое, негласно являлись противниками существующей архаичной системы, были против массовых кровавых схваток, и активно вели пропаганду, против этой узаконенной бойни особенно среди молодых псоглавцев, и не без успешно. Он подозревал, что они могут быть тайно связаны с так называемым тринадцатым кланом, изгнанным и жившим в горах, ими руководил Лупусис. Вождь этого клана, честно и открыто ничего не боясь, выступил против всей системы, формирования власти, и потребовал проведения реформ, изменения старых изживших себя законов, прекращения всех этих жутких бессмысленных кровавых ристалищ. Куда и убежал Инфирмис, сын старейшины Сангизатора, испугавшись участия в кровавых схватках, со смертельным исходом, так как родился слабым, и недоношенным, с плохо развитой скелетной мышечной массой, и прихрамывающим на одну лапу, и косоглазым. Вождь с плохо скрываемым презрением посмотрел на собравшихся соплеменников, он точно знал, что в нужный момент, не колеблясь и не дрогнув ночью тайно, загрызёт любого насмерть. Свалив всё на межклановую борьбу, так как у него ещё не было исполнителей, и всё приходилось делать самому. Кровинайдер ещё не обладал, той полнотой власти, когда из неведомых и потаённых углов социума, выползает и появляется, та неотъемлемая, всегда существующая часть общества, этих моральных скотов исполнителей, предлагающих свои сомнительные услуги, за возможность присосаться к государственному кормилу. Ну нечего, нечего, главное только начать, и от желающих не будет отбоя, и будут рвать и терзать в клочья соплеменников, за мелкие подачки, а иногда и без таковых. Будут всё исполнять, лишь бы прикоснуться к этой неведомой небесной волчице, именуемой Власть, к её сакральным потаённым сосцам, и пить и пить, алчно глотая это молочно кровавое пойло, и дурея от безнаказанности, мнить себя избранным божественным, не знающим преград и законов, верховным существом.

Старейшина с почтением поклонился, вождю и произнёс:

– Поздравляю тебя, достойный, с продолжением твоего правления. Я тебе уже докладывал, что царство Циклопов, посетили «Сошедшие с небес», как написано в пророчестве, они сначала посетят царство Крысингов, потом явятся к нам. Старейшина затих со склонённой головой, ожидая каких либо распоряжений, Кровинайдер отмахнулся от них, как от двух назойливых мух, сделав величественный, и не определенный жест рукой в их сторону, подразумевая фразу:

– Вы мне вообще не нужны, и никогда не будете надобны. Можете идти, на все четыре стороны.

Он не верил, не в какое пророчество, даже не читал его, он верил только в грубую жесткую силу, беспрекословное, подчинение, но он, терпел этих двоих миротворцев, так как хотел их использовать в своих целях. Он так же, уже задумывался прекратить, эту борьбу за власть, каждое полнолуние, отменить «Ритуал утверждения власти», самому остаться править навсегда, однако побоища в нижних слоях общества необходимо было сохранить, вывести это всё на новый уровень, этот уровень назывался война, с новым и коварным, обнаруженным врагом.

Уже был найден внешний враг, в лице Циклопов, и велась пропагандистская работа, особенно в среде молодых Киноцефалов, негласно поощрялись ночные кровавые охоты, с грубым нарушением выделенных квот, специально вблизи границ «Одноглазых», как презрительно было принято называть циклопов, подчёркивая своё анатомическое превосходство. Кровинайдер, неспроста, выбрал для начала экспансии Циклопов, так как Крысиги были более организованны в военном деле, и их было очень много. А царство Циклопов по данным его разведки, было государство секта, сборище дебилов с промытыми мозгами, хотя раньше это была продвинутая раса, и каким образом проник к власти их, Правимтель Вершитель, Сотрапиус, было не понятно, и не ясно. И для чего он создал секту, устроив практически религиозный террор, произведя жуткую убыль населения, сильно ослабив тем самым всю государственную систему, так же, для Кровинайдера оставалось загадкой.

Он остался один на вершине холма, где он и жил, в глубину холма был выкопан ход в виде норы, который вёл вниз в подземелье. Во время, которое он пока находился у власти, он значительно расширил, свои апартаменты, и сам тайно прокопал несколько выходов, в виде подземных ходов, идущих далеко в лес, что бы он мог незаметно покидать своё убежище, так же возвращается в него. Вождь спустился вниз, в своё убежище, вошёл в маленькую комнатку, стены которой были завешены шкурами убитых животных. Постояв некоторое время в тишине, и прислушавшись, поднял одну из шкур, под ней была небольшая ниша, из которой он достал маленькую сумку, из сыромятной кожи.

Кровинайдер присел, положил сумку на колени, опять прислушался к посторонним звукам, потянул воздух ноздрями в себя, немного успокоился, и открыл сумку. Из нее достал маленькую коробочку из белого гибкого, полупрозрачного материала, открыл её, ней находились десять одноразовых шприцов, семь из них были пустые, в трёх была жидкость, в виде суспензии, ярко жёлтого ядовитого цвета. Он достал один шприц, осмотрелся, и быстро вколол его себе в мышцы брюшного пресса, положил пустой шприц обратно, и прошептал:

– Пора встретится с моим старым другом, посредником нижнего мира, иначе я стану таким же, как и все Киноцефалы, и моя боевая мощь, закончится. Старым другом вождь называл, широко известного в узких кругах, спекулянта и контрабандиста, из царства Крысингов, который как то умудрился наладить контакты, с нижним, подземным высоко технологичным потаённым неизученным миром. Это был крысинг мутант Михасер, который поставлял контрабандно, всякие технические, устройства гаджеты, различные препараты, безделушки, даже красивую одежду, под заказ, короче всего и не перечислишь. Причём вся поставляемая контрабанда, только для высшего сословия, для элиты так сказать, про него знали, и руководители, и спецслужбы, вельможи всех трёх государств, он не гласно был нужен, и его до поры не трогали. Михасер знал что ходит, по краю, так как, во всех трёх государствах технические изобретение, прочие подобные средства, были запрещены, он знал что его могут заменить, в любое время, поэтому стал не заменимым. Он знал, что предпринимались попытки проследить за ним, как где он берёт контрабандные товары, поэтому Михасер, придумывал различные схемы, выхода на контакт с заказчиком, передачи товара, отменял, назначал встречи, не являлся, короче мутил как мог, но никогда не обманывал, это была его фишка. Плату брал только золотом, у всех трёх царств были свои примитивные источники добычи этого металла. Коринайдер слегка помассировал место укола, и вдруг он почувствовал как кто-то внезапно, и неприятно укусил его, кудато в области шеи. А после услышал дребезжащий писк летящего комара, он на слух сделал резкое движение головой в сторону, щёлкнул зубастой пастью и ощутил, что комар находится у него во рту. Невероятно, но комар проскользнул, в расщелину между зубов, там, где был сломан нижний левый клык, продолжив полёт со значительным ускорением, и попытки поймать его заново, не увенчались успехом:

– Странно, – не громко вслух произнёс вождь. Комары? Здесь их никогда раньше не было. Может климат меняется? Бред!

И не придав этому значения, не до этого, начал готовится к встрече с Михасером, а это была ещё та, процедура. Всем соискателям запретных чудес, техногенного мира, Михасер, разослал свой неповторимый код с шифром, нечто вроде криптографии, клиент, пускал кораблик по реке, с заявкой чего желал заказчик, соответственно анонимно в зашифрованном виде, река была широкая большая, с изгибами, порогами, протекала по разной местности, всех трёх государств. Где будет выловлен кораблик, не ясно, проследить физически не представлялось возможным, на том берегу, на этом, через сто метров, а может через десять километров. Но что бы заявки, не потерялись и не пропали, или не попали в не сведущие руки, все три правителя, строго настрого, под страхом страшного наказания, запретили местным жителям купаться, ловить рыбу, и вообще подходить к реке. Но разве за всем уследишь, и случались иногда, конечно непредвиденные коллизии, кораблики попадали в руки, обывателей, но тогда спецслужбы пустили слух, что это молодые девки из сопредельного государства, гадают, ворожат и женихов себе ищут. Прослышав про это, тогда поплыли по реке не гласно, запускаемые молодыми гламурными дурочками, кораблики к лесному духу, с идиотскими просьбами, о счастливой доле, даже появились посредники знахарки, по оказанию данных услуг, за вознаграждение, что очень сильно затрудняло работу контрабандисту.

Во исполнение заказов, спекулянт подбрасывал записки, с указанием места, где находится заказ, делая небольшие закладки, но иногда там могла находиться записка, с другим адресом, и заказчик шёл дальше, прям как поиски заветных сокровищ, какой-то квэст, но многим это даже нравилось, в конце путешествия ждал заслуженный приз. Он, никогда не обманывал, добросовестно выполняя заказы и пожелания просителей. На сей раз Кровинайдер, запросил личную встречу, Михасер очень неохотно шёл на открытые контакты, и только с высшим руководством, но вождь раньше, уже встречался несколько раз со спекулянтом, и всё прошло без эксцессов, поэтому он надеялся что, тот согласится, и этот раз. Но Кровинайдер решил на этот раз, уже сам стать хозяином этого бизнеса, за определённые услуги, раздающим подземные чудеса. Он приготовил в лесу, пыточную для Михасера, вырыв глубокую замаскированную нору, где он планировал истязать пленного, осуществляя передачу прав на обладание, чудесами подземного мира.

Глава 7.

Анофис чудом выскочивший, из пасти живоглота, как он назвал вождя Киноцефалов, и с ускорением, совершая не мыслимые фигуры высшего пилотажа, вылетел из его логова. Он летел, и мысленно резюмировал объём проделанной работы, «Так Дуранойдов укусил, у простых рабов циклопов кровь взял, всю их верхушку перекусал, только к главному Сектанту проникнуть не удалось, так он окрестил Сотрапиуса, странно зачем он так изолируется? Так этих гомункулусов с их живоглотом перекусал, надо слетать доложить червяку…»

Анафис сделав резкий вираж, что бы спустился ниже, и вдруг по его рецепторам ударил, такой знакомый манящий пряный аромат, забродивших фруктов, надо сделать перерыв решил он, и полетел на запах. В низу под раскидистым деревом валялись перезревшие плоды, один из них большого размера, раскололся пополам, обнажив сочную рыхлую мякоть ярко оранжевого цвета. В воздухе плотной стеной стояли винные пары, дурманящие мозг изменяющие сознание, комару показалось, что он не летит, а плывёт в плотном потоке благоухающего моря удовольствий. Уже в предвкушении угощения, мысли беспорядочно и хаотично забегали, перед глазами появились маленькие звёздочки, мозги старого алкоголика, ещё не запьянев, приятно и убаюкивающе закружили голову, и в животе призывно заурчало. Комар спустил ниже и увидел, что он не один, у фрукта уже были гости, но отступать было поздно, его уже заметили, да и он сам, старый опытный алкоголик, не смог совладать с собой и приземлился к огромному фрукту.

Комару повезло что сидящие, вокруг фрукта сотрапезники, были уже бухие, а половина фрукта, он же стол, по их меркам был громадный, и стало очевидно, что хватит всем да ещё с избытком. Всего за столом не считая комара, было ещё пятеро насекомых, все разные не похожие, друг на друга: – Это хорошо, – решил комар, все из разных кланов единства нет. Так временно пересеклись за трапезой, одним меньше одним больше, один пришёл, другой ушёл, обычная групповая лесная всеобъединяющий пьянка.

– Привет всей частной компании! – пропищал комар, и сходу без спросу, как должное, ведь наглость второе счастье, хлебнул приличную дозу из небольшой ямки, сделанной из мякоти фрукта. Приятную пряную сладкую мутноватую жидкость:

– Ой, какой сильный запах, – пропищал комар, и его ловушка сработала.

– Запах в туалете, а это букет! Тут же его поправила пёстрая бабочка, с большими красивыми глазами, и представилась:

– Я, Инахисария!

– Анофис! – гордо ответил комар, сделав ещё один глоток. И ехидно, «подлил керосину».

– Явно фрукт рос на восточной стороне леса! На что ему, тут же возмущённо возразил жук, в больших роговых очках, слегка картавя:

– Ну что Вы батенька, непременно только на южной стороне.

И то же представился:

– Бабахер , честь имею! Громко при этом икнув, извинившись, и икнув снова. Комар продолжил, лохотронить, хлебнув ещё.

– Да несомненно мускусное послевкусие, это пятые сутки. На что сидевшая слева моль, тут же возмутилась:

– Позвольте сударь, послевкусие, землисто таниновое, с нотами миндаля, это восьмые сутки, и представилась:

– Тинеола! – и посмотрела в упор своими красивыми глазами, протянув при этом руку для поцелуя.

Комар галантно чмокнул предложенную часть тела, так же представился, и выдал тираду:

– Совершенно верно сударыня, Вы абсолютно правы, у Вас такой потрясающий, изысканный вкус!

Тинеола часто захлопала длинными ресницами, и послала комару воздушный поцелуй, а сидевшая справа бабочка Инахисария больно ущипнула комара за бок. Сипевший напротив комара, светлячок, уже очевидно, капитально нарезавшийся, по панибратски махнул комару рукой, позвав его:

– Анофис, подь суды! Комар подлетел, присел рядом, светлячок обнял его за шею, и обжигая его винными парами, с видом заговорщика зашептал на ухо:

– Зови меня Лампусик. Ну, вот ты мне сразу понравился, наш человек, – пытаясь одновременно поцеловать Анофиса.

– Ты энта, смотри осторожней с этими подругами, они нимфоманки. Возьмут и утащят тебя в свой кокон, и не вырвешься потом. Вон можно у Локустера спросить.

И указал в сторону зелёного кузнечика, который в это время, закусывая очередную дозу спиртного мякотью фрукта, громко чавкая, приговаривал:

– Восхитительно, какая вкусная бамапая!

Светлячёк продолжая обнимать за шею Анофиса, и не прекращая пьяных попыток поцеловаться, громко крикнул кузнечику:

– Да? Локустер! Они же фифоманки!

Тот даже не понял о чём идёт речь, утвердительно что-то буркнул набитым ртом.

– Во, вишь! – Резюмировал Лампусик, уже с трудом выговаривая и коверкая слова.

Продолжая обниматься, при этом снова пытаясь поцеловать комара.

– Фифоманки!

Светлячёк громко рыгнув, быстро наклонился к своей ямке, и шумно протяжно хлюпая, пуская большие пузыри, приложился к ней прилично из неё выпив, этой ароматной мутноватой жидкости. Потом поднял невидящие осоловевшие глаза, и сказал вникуда:

– Моё дело, предпредить, преды пердить!

А, после упал головой в мякоть фрукта, громко и раскатисто захрапел. Жук Бабахер в роговых очках, который был трезвее всех, резюмировал:

– Светлячок готов! Бабочка с молью язвительно захихикали:

– Как всегда, Лампусик нажрался раньше всех. Комар перелетел обратно на другой край стола, сел между Инахисарией и Тинеолой, обнял их, одной лапкой взял моль за попу, попка была шелковисто гладкая, и упругая. Другой лапкой взял бабочку тоже за попу, попка была пушистая бархатистая и мягкая. Они дружно захихикали все вместе, наклонились и начали пить, громко хлюпая из одной ямки. Поднялись, встретились взглядами, и бабочка с молью громко завизжали:

– На брудершафт! На брудершафт!

Комар сжал их в своих объятьях ещё сильнее, они обе повернулись и поцеловали его. Анофис вскрикнул в небо, и вслух:

– Охренительная планета!

А про себя подумал, «Пора начинать собирать информацию…».

– А что так всё время здесь и киснете, возле этих хруктов, негде не бываете, ничего, не видели, нечего не знаете?

С ехидством спросил комар, обращаясь к жуку бомбардиру Бабахеру, не без оснований сочтя его самым, трезвым, и умным.

– А сам то, почему нигде не был, и никуда не летал? – спросил в ответ жук.

Внимательно смотря на комара, из-под роговых очков, склонив голову вниз, как строгая учительница.

– Да я энто, был в спячке, в этом в анабабозе, какой-то сбой в пэвэбэнка, – ответил комар, специально коверкая научные термины, прикидываясь дурачком.

Жук даже не счёл нужным его поправлять, и гордо подняв голову, важно объявил:

– Да сбои в программном коде в виде, экстра фокальных мутаций могут быть, наверно усилилось внешнее магнитное поле.

– Я, и говорю, сбился поневоле, – подхватил комар, наигранным пьяным дурным голосом.

– А что тебя именно интересует? Строго спросил жук бомбардир Бабахер.

– Ну, конечно же, безопасность. Куда не следует летать. Кого не следует кусать, Бабахерушка.

Ответил комар, склонив его имя, в ласкательной форме. Что явно получилось не очень благозвучно, но, тем не менее, почему-то понравилось жуку, и предрасположило его к комару.

– В первую очередь не летай в подземелья, вон видишь нора под деревом, это одна, многих вентиляционных шахт, для нижнего мира. Мы вот так же сидели, бухали, я пошёл отлить, и случайно провалился вниз, попав в паутину. Там живет паучиха крестовиха, Каракуртиха, хозяйка тоннелей, еле, еле от неё отбился, как бомбанул ей в рожу, чтобы помнила, кого трогать нельзя. И не только я один чуть не пострадал, подтверди Локустер, – и он указал в сторону кузнечика, у которого не было одной задней лапки.

Локустер опять с полным набитым ртом, утвердительно закивал головой. Храпевший светлячок Лампусик, громко всхрюкнул, открыл левый глаз, закрыл и забормотал:

– Сейчас же, убери то меня свои руки, я кому сказал. Убери свои шаловливые ручонки, похотливый урод, и наглый развратный домагатель, – и снова заснул.

А жук продолжил:

– Здесь есть три государства, а в центре общаковое пространство, где пасутся Дуранойды, не вздумай их кусать, не знаю почему, но вампиры из подземелья ими не питаются. Вон там расположена страна мясорубка, Псоглавцы мочат друг, друга почём зря, хотя так деградировали, что у них даже сортиров нет. Единственная идиотская цель жизни забраться на вершину холма, что бы пришёл другой следующей этой идее идиот, и скинул тебя оттуда. В той стороне лежит страна секта, но случилось, это относительно не так давно, и каким образом не ясно. А вон там сквозь долину, страна Крысингов, это вообще «песня». Их правитель Жморбодиус, единственный носит титул, «Ваше пожизненное Августейшество», и не нуждается в выборах. А какой изощрённый изобретатель всяких законов и указов, просто диву даёшься, и откуда чего берётся. Комар с явно заинтригованным видом, «подлил керосина»:

– А ну-ка, ну-ка можно поподробнее.

– У него есть теория формово-цветового управления, это Тенеола подслушала, – сказал жук, и указал в сторону моли.

Ну, скажем, создаёт он, к примеру, себе лоббистов восхвалителей прославляющих его исполнителей, назовём их красно-квадратные. Они его славят, он их кормит, проходит время, он чувствует, что надо от них избавляться, народу приелось. Появляются другие, как бы сами собой, хотя это не так, назовём их, кругло синие. Красно квадратные особи ещё, не знают, и не ведают, что их уже слили, они ещё по накатанной стезе покорно исполняют, данные им технические задания. И радуются наивные дебилы, что их деяния нужны и надобны, для власти и находятся при деле, но они ещё знают, что по факту уже смертники. Пожрали, пожили, хватит, другие идут вам на смену, кругло синие. Всё как бы само собой, из народных масс, смерть предателям, красно квадратным, да здравствуют кругло синие, с нужными власти идеями, якобы народными. Потом наступает время новых веяний, приходят треугольно зелёные, народ возмущён, долой перерожденцев кругло синих, не оправдали наших надежд, всех повесить! Его Августейшесво, как бы ни при чём, за ниточки дёргает, из себя овцу невинную строит, дескать переворот раскрыл, чуть было реакционеры трон не захватили. Ну, так и гоняет социум по большому, формово-цветовому кругу. Народу разнообразие, есть враг, и причина ихний хреновой жизни, есть чем заняться, а именно враждой самим с собой, для процветания себя, в самом себе, жизненно необходима вечная борьба, себе подобных с собой подобными! Комар не громко буркнул себе под нос:

– Да талантливо, хуевбинами, хуевбинит. А жук продолжил:

– Самое важное исполнителей убирать самому не надо, что бы другие на их место приходили, и не боялись служить, мол наш то не при чём, это не он, ему верить можно.

Августейшество, коварно, и цинично держит их всех в страшной нищете, поэтому ему, на всю эту игру с заменами, много ресурсов тратить не надо, продаются буквально за бесценок, за безделушки из нижнего мира. Комар, вкушающий из фруктовой ямки, пахучую брагу, чуть не поперхнулся:

– Шо ещё кто-то есть? Я думал, что сказка закончилась!