Игры Бога

Пролог

ПРОЛОГ

Тишина. Не мертвая, а *пустая*. Как будто сам воздух здесь забыл, как быть воздухом. Равнина – нет, не равнина. Пространство. Бесплодное, серое, бескрайнее. Ни травы, ни камней, ни горизонта. Только белесая муть под ногами, сливающаяся с таким же белесым небом-потолком. Место без имени. Место без времени.

Посреди этой немоты стоит он. Одинокая фигура, застывшая в вечном «после». Взгляд опущен, не видящий серой пыли под сапогами. В правой руке, словно вылитая из самой тяжести мира, – меч. Острие касается не-земли. Не угроза, не защита. Бремя. Символ выбора, который невыносимо сделать.

Внутри него – война.

Не метафора. Явь. Сквозь плоть, сквозь кожу, словно сквозь мутное стекло, просвечивают две сущности. Две змеиные тени, сплетенные в смертельной схватке. Одна – полыхающий сгусток света, белого и чистого, но изнемогающего под натиском. Другая – жидкая, вязкая тьма, пожирающая каждый проблеск. Драконы без крыльев, без чешуи. Длинные, гибкие, первозданные. Свет и Тьма. Они бьются в его груди, в его черепе, рвут его изнутри, и каждый их вихрь – это его мысль, его сомнение, его агония.

*Уничтожить?*

Темный дух рванулся вверх, к горлу, ослепляя черным гневом. Вспышка памяти: Девушка. Не лицо – ощущение. Запах пыли и страха. Ее пальцы, цепкие, как стальные когти, впиваются в его руку где-то в лесной чаще. Голос, жесткий, как наточенный клинок: *"Ты мне нужен, вор. Дыши!"* Но в глазах – лед. Расчет. Использование. И тут же – другая вспышка: смех, короткий и неожиданный, как солнечный зайчик в подземелье. Миг странной, хрупкой близости перед лицом общей беды.

*Спасти?*

Светлый дух вспыхнул, отбрасывая тьму. Еще вспышка: Мужчина. Роба, пропахшая травами и ладаном. Усталые глаза, полные сомнений, но руки – твердые и уверенные, перевязывающие рану. Голос, тихий, но упрямый: *"Жизнь – дар. Даже твоя, сын мой."* Спор о вере, жаркий, как костер в ночи. Мгновение молчаливого понимания у костра.

Но воспоминания гаснут, сменяясь кошмаром.

Он видит их *смерти*.

Девушка. Не падение, не удар. Ее просто *нет*. Растворяется в клубах церковного дыма, лицо искажено немым криком, который он не слышит, но чувствует в костях. Или это лишь тень от факела на стене темницы? Галлюцинация? Он не знает. Знает только ледяной ужас в груди.

Мужчина. Не меч, не стрела. Его пронзает сам *свет* – ослепительный, нестерпимый, исходящий откуда-то сверху. Он падает на колени, не в силах защитить даже себя от благодати, ставшей казнью. Или это просто солнце, ударившее в глаза на горной тропе? Видение? Он не уверен. Уверен только в горечи потери.

*Они умерли.* Слова эхом бьются в висках. *Или мне так кажется?*

Драконы внутри рвут его на части. Свет зовет к милосердию, к надежде, его голос – жалобный звон разбитого стекла. Тьма шепчет о бессмысленности, о силе, об окончательном решении, ее голос – скрежет камня под прессом. Мир – гниющая рана. Люди – жалкие муравьи в паутине собственных пороков. Церковь – лицемерный палач. Его друзья… мертвы? Или обречены? Зачем спасать то, что обречено на гибель?

Тяжесть меча невыносима. Его рука дрожит. Внутри – огонь и лед, свет и тьма, крик и тишина. Он больше не может терпеть эту пытку выбора.

Взгляд, наконец, отрывается от серой пыли. Поднимается. Смотрит в белесую пустоту, где должно быть небо. В его глазах – отражение гибнущего мира и бездна отчаяния.

*Довольно.*

Мышцы спины напряглись, как тетива. Рука с мечом, ведомая невероятным усилием воли, преодолевая сопротивление самих духов внутри, медленно, неумолимо поднимается. Тьма взревела торжествующе, Свет забился в предсмертной агонии – или наоборот? Уже неважно.

"Я сделал свой выбор."

Голос хриплый, тихий, но он разрезал немоту пространства, как нож.

Меч взмыл вверх – не для удара, а как знак. Как приговор.

И мир взорвался.

От подножия фигуры воина, от острия его меча, ринулись огненные круги. Не волны пламени, а кольца чистой, испепеляющей энергии. Белые и черные одновременно. Они расходились со скоростью мысли, пожирая серую пустоту, разрывая саму ткань этого не-места. Земля (не-земля) трескалась и плавилась под ними. Воздух (не-воздух) выл и рвался в клочья. Драконы внутри фигуры на мгновение застыли в последнем, яростном броске друг на друга, слившись в ослепительную вспышку, и исчезли, поглощенные наступающим хаосом.

Фигура воина стояла недвижимо в эпицентре апокалипсиса, поднятый меч – единственная твердь в рушащемся мире. Огненные круги неслись в бескрайность, неся с собой лишь уничтожение.

Тишина вернулась лишь на мгновение – тишина полного Ничто.

А потом, в наступившей кромешной тьме или в ослепительной белизне (уже не разобрать), возникли слова, написанные невидимой рукой на стене вечности:

ЗА ОДИН ГОД ДО КОНЦА

Глава 1

ГЛАВА ПЕРВАЯ: ПОСЛЕДНЯЯ КРАЖА АЛЬМАРИКА

Кабинет сборщика налогов. Запертая дверь, приглушенные голоса снаружи. Сундук с деньгами – вот он, приз! – уже был вскрыт, монеты перекочевали в его мешок. И тут взгляд упал на нее – нефритовую статуэтку лисы, хитрой и изящной. Небольшую, но явно дорогую. Блестящую. Искушение сверкнуло в голове ярче золота. *Быстро! Возьмешь – и вон!* Он потянулся… И тут случилось нечто странное. Его нога, стоявшая на идеально ровном месте, словно сама собой подкосилась. Он не споткнулся, нет. Просто *мускул дрогнул*, будто по нему пропустили слабый ток. Элитар качнулся, рука, тянувшаяся к статуэтке, дернулась вниз, задела край стола… Нефритовая лиса полетела вниз с чистым, звенящим ударом о каменный пол.

Грохот! Как выстрел в тишине. Голоса за дверью оборвались, потом взорвались криками: *"Воры! Кабинет!"* Вот так, из-за секундной слабости, из-за этой проклятой жадности, все пошло прахом. Он рванул к окну, вылетел на карниз, и начался этот безумный марафон.

Ветер свистел в ушах Элитара, сливаясь в противный гул с лязгом доспехов и грубыми криками преследователей. Серый камень Альмарика мелькал под ногами – то узкая щель между домами, то скользкая черепица крыши, то гулкий мост над вонючим каналом. Он двигался как тень, как отражение в луже, которую вот-вот смоет дождь. Тело знало этот город – каждый выступ, каждую рытвину, каждый темный проулок. Ум работал холодно, просчитывая маршрут на три шага вперед, но в груди горел стыд и бешеная злость на самого себя.

*Черт! Черт возьми, Элитар! Деньги были в кармане! Чистая работа!* – бичевал он себя мысленно, отчаянно отталкиваясь от водосточной трубы и перелетая на соседний балкон. Белая прядь волос, резко выделявшаяся на темных, растрепанных вихрем погони, прилипла ко лбу, смешавшись с потом. *На кой ляд тебе понадобилась эта истуканка?!*

Щелк-щелк-щелк. Воображаемый звук монетки в пальцах. Горячее, почти физическое желание запустить медяк в воздух, чтобы тот решил за него. *Орел – влево. Решка – вправо.* Но руки были заняты – цеплялись за водосточную трубу, отталкивались от стены. Монетка оставалась глухим грузом в кармане плаща. *Нет времени!* – заглушил оба импульса инстинкт. Он рванул влево, к красильщику. За спиной грохнули опрокинутые бочки, послышались ругательства и шлепки падающих тел. Выиграл секунды три. Мало.

Он вылетел на оживленную улицу у Рыбного рынка. Толпа, запах гнилой чешуи и грязи. Идеальное укрытие и смертельная ловушка. Стража уже высыпала с обоих концов улицы, копья блеснули на солнце. Их было много. Слишком много. Не лыком шиты.

*Прорваться сквозь строй?* – мелькнула отчаянная мысль. *Слишком рискованно. Один удар – и конец.*

*Обернуться, дать бой?* – тут же всколыхнулась волна адреналина, манящая яростью. *Хотя бы одного с собой забрать!*

Щелк-щелк-щелк. Снова навязчивый звук в голове. Монетка! Брось ее! Пусть Судьба решит!

Но времени не было. Он прыгнул на шаткий лоток с угрями, скользнул по нему, спрыгнул в толпу, заставляя людей вскрикивать и разбегаться. Стража сомкнула кольцо. Он увидел арку – узкий проход в крепостную стену, к реке! Шанс!

Он метнулся к арке, ноги горели, легкие рвало на части. Еще десяток шагов! Пять!

Белая прядь снова хлестнула по лицу, как напоминание о глупости. *"Дитя двух дорог,"* – вдруг всплыл в памяти хриплый голос старухи-цыганки, гадавшей ему года три назад у городских ворот. *"Свет и Тень в тебе дерутся. Вижу гвоздь… один выдернешь – другой забьешь. Осторожно на поворотах, белопрядец…"* Тогда он лишь усмехнулся, бросив ей медяк. Теперь же, в грохоте погони, слова звучали зловещим пророчеством.

И тут – резкий, сухой звук тетивы. Не крик, не лязг – тихий свист смерти. Острая, жгучая боль впилась в бок, чуть ниже ребер. Элитар споткнулся, чуть не упал. Стрела! Сквозь плащ, кожу, мясо. Теплая струйка крови тут же пропитала рубаху.

*Беги!* – заорало все внутри. *Беги или умрешь!*

Он втянул воздух со стоном, вырвался из арки. Перед ним – деревянный мост, за ним – густой подлесок и холмы за пределами Альмарика. Городская стража замешкалась у арки, не решаясь покинуть каменные стены без приказа. Лучник где-то на башне не успел перезарядить.

Элитар бежал. Сквозь боль, сквозь нарастающую слабость, сквозь туман, застилавший сознание. Он перевалил через мост, рухнул в колючие кусты на другом берегу, прополз несколько ярдов по мокрой после дождя земле и скатился в неглубокий овраг. Только тут позволил себе остановиться, прислонившись к холодному корню старого дуба. Дыхание хрипело, бок пылал огнем. Рука, сжимавшая рану, была липкой от крови. Город остался позади, его шум приглушился до далекого ропота.

Силы уходили. Сознание плыло. В глазах двоилось. Темные стволы деревьев казались фигурами преследователей. Шелест листьев – шепотом стражников. Он боролся с мраком, но боль и кровопотеря тянули вниз, в бездну. *Не сейчас… Не здесь…*

И тогда он увидел Ее.

Сперва он подумал – галлюцинация. Боль, потеря крови. Надо быть. Она спускалась… нет, *парила* в просвете между верхушками деревьев. Словно с небес. Обнаженная, как изваяние из слоновой кости, смутно видная в сумеречном свете. И крылья… Огромные, величественные, пронзительно черные, как ночь без звезд, но окаймленные тонким сиянием, словно перья были вырезаны из самого мрака и окутаны лунной пылью. Они медленно вздымались и опускались, бесшумные и невероятные.

*Ангел…* – пронеслось в затуманенном мозгу. *Смерть пришла? Или спасение?*

Но приглядевшись сквозь набегающий туман в глазах, он заметил изгиб крыльев – не мягкие перья ангелов из церковных витражей, а нечто… иное. Мощное, немного зловещее, с едва уловимым изломом, как у летучей мыши. *Падший ангел? Демон?* Его перекошенное болью сознание металось между образами.

Она коснулась земли бесшумно, в нескольких шагах от него. Казалось, на миг ее плечи напряглись, будто ожидая удара невидимой плети, но тут же расслабились – движение почти неощутимое, животное. Черные крылья сложились за спиной, как мантия, подчеркивая бледность кожи, неестественную, как у долго пролежавшего в темнице. Ее глаза, огромные и темные, как бездонные колодцы, уставились на него без тени жалости, лишь с холодным, изучающим интересом. Как на вещь. На находку. Взгляд был пустым, словно смотрел не на него, а сквозь него – в какую-то свою, вечно длящуюся пытку.

Элитар хотел что-то сказать, спросить, крикнуть… Но чернота нахлынула окончательно. Он не почувствовал удара о землю. Последним, что он осознал, был лишь странный, идущий изнутри холод, противостоящий жжению раны, и темные глаза, в которых не было ничего человеческого.

Очнулся он от острой боли в боку и ощущения движения. Его трясло. Он лежал ничком на чем-то твердом и… теплом? С трудом сфокусировав взгляд, он увидел землю, проплывающую под ним, и понял – он перекинут через чьи-то плечи. Несущий его шагал быстро и уверенно, несмотря на его вес.

Пахло сыростью, лесом и… чем-то чужим, едва уловимым. Металлом и пеплом.

Он попытался пошевелиться, издав стон.

Движение сразу прекратилось. Его грубо спустили на землю, прислонив к стволу дерева. Перед ним стояла Она. Но теперь на ней была одежда – грубая, серая рубаха из мешковины, явно мужская и великоватая, перехваченная веревкой, и такие же поношенные штаны, заправленные в стоптанные сапоги. Лохмотья беглеца. Никаких крыльев. Только огромные, все так же бездонные и холодные глаза, смотревшие на него сверху вниз. Ее волосы, темные и спутанные, падали на лицо.

"Жив,"– произнесла она. Голос был низким, хрипловатым, лишенным интонации. Констатация факта. – "Хорошо."

Элитар попытался говорить. Горло пересохло. "Ты… кто…?"– выдавил он хрипом.

Она проигнорировала вопрос. Наклонилась чуть ближе. В ее взгляде не было угрозы, но и сочувствия – тоже. Был холодный расчет.

"Ты вор,"– сказала она. Это не был вопрос. – "Ты знаешь город. Ты знаешь, как прятаться. Как выживать."

Элитар молчал, пытаясь собраться с мыслями. Боль в боку пульсировала. Где монетка? Карман плаща был пуст. Потерялась в погоне.

"Ты нужен мне,"– продолжила она, и в этих словах прозвучала неумолимая правда. – "Я вытащила тебя из канавы. Теперь ты будешь полезен. Или умрешь здесь."

Выбора, как и монетки, у него не оставалось. Только боль, слабость и темные, все понимающие глаза девушки в лохмотьях, назвавшей его своим инструментом. Путешествие началось.

Оно больше походило на медленную пытку. Каждый шаг носившей его отзывался ножом в раненом боку. Девушка шла нечеловечески ровно и быстро, словно не чувствуя его веса. Элитар стиснул зубы, стараясь не стонать. Жалобы не помогут. Он должен быть *полезен*. Это его единственный шанс.

Он попытался заговорить, голос хриплый от боли и жажды:

"Вода… Нужна вода."

Девушка не ответила. Но через некоторое время она свернула к мутному ручью, спустила его с плеч у воды. Сама отошла, внимательно осматривая окрестности. Элитар жадно припал к воде, рискуя захлебнуться. Она была холодной и грязной, но сейчас это был нектар.

"Тебя ищут?"– спросил он, вытирая рот. Он кивнул в сторону Альмарика, откуда они пришли. – "Церковь? Стража?"

Девушка повернула к нему свое каменное лицо. В ее темных глазах мелькнуло что-то – не страх, а холодная настороженность хищника.

"Все ищут,"– ответила она просто. Ничего лишнего. Она снова подняла его, как мешок. Боль пронзила бок, и он вскрикнул.

"Черт! Аккуратнее! Я же не мешок с картошкой!"– вырвалось у него.

Она остановилась, повернула голову. Взгляд ее был ледяным.

"Ты груз. Полезный груз. Пока не станешь бесполезным. Тогда станешь картошкой. Для кабанов."Она повернулась и пошла дальше.

Элитар замолчал. Угрозы были понятны. Он попробовал другой подход позже, когда они остановились в небольшой роще.

"Слушай… Демонесса… Или кто ты там,"– хрипло обратился он к ней, используя образ из своего бреда. – "Я знаю Альмарик как свои пять пальцев. Знаю все щели, все подземные ходы, все укрытия гильдии воров. Знаю, где спрятаны припасы на черный день. Знаю, как уйти невидимым. Но для этого мне нужно… не умереть от этой стрелы и не ослабеть настолько, чтобы стать бесполезным."

Она снова сбросила его на землю, на этот раз чуть мягче. Присела на корточки рядом. Ее пальцы грубо отдернули пропитанную кровью ткань его рубахи, обнажив воспаленную рану. Элитар застонал. Рана была красной, горячей, по краям уже виднелся желтоватый налет. Заражение.

Девушка поморщилась, почуяв запах. Она молча встала и скрылась в кустах. Вернулась через несколько минут с охапкой жгучей крапивы и какими-то корнями.

"Держись,"– только и сказала она. И, не дожидаясь ответа, начала растирать крапиву и корни камнем прямо на его рану.

Боль была адской. Элитар вскрикнул, вырвался, но ее рука, сильная как тиски, прижала его к земле.

"Не двигайся. Или умрешь,"– ее голос не дрогнул. Она втерла зеленую жгучую кашицу в рану. Элитар скрежетал зубами, слезы выступили на глазах. Это было хуже самой стрелы. Но потом… странное ощущение. Жжение сменилось глубоким, пульсирующим теплом. Боль немного отступила, уступив место онемению.

"Что… что это?"– прохрипел он.

"Крапива,"– ответила девушка, вытирая руки о траву. – "Вытягивает гной. Корень лопуха – против воспаления. Знания темницы."Она замолчала, ее взгляд на мгновение стал отсутствующим. "Или… не темницы? Болело… везде болело…"– пробормотала она так тихо, что Элитар не понял, ему ли это сказано. Потом резко встряхнула головой, словно отгоняя навязчивую муху, и снова стала непроницаемой. – "Теперь можешь идти сам. Немного."

И она заставила его идти. Шаг за шагом, опираясь на ее плечо (которое она подставила скорее как опору для груза, чем в поддержку). Он ковылял, чувствуя, как жар от раны и крапивного "лекарства"растекается по телу. Голова была тяжелой.

Вечером девушка ушла на охоту. Элитар сидел у потухшего костра, дрожа от озноба. Он слышал странные звуки – не крики зверей, а скорее… глухие удары, короткие шлепки. Через очень короткое время она вернулась. В руках она несла двух оглушенных, а не убитых, кроликов. Ее одежда была чистой, дыхание ровным. Как будто она не бегала по лесу, а прошла пару шагов. Она оглушила их с первого удара? С нечеловеческой точностью и силой? Элитар пристально смотрел на нее, пока она быстро и ловко свежевала добычу. Ее движения были слишком быстрыми, слишком экономичными. Как у хищника. *Что ты такое?* – вертелось у него в воспаленном мозгу.

Они дошли до заброшенной лесной хижины уже в глубоких сумерках. Скорее сарайчик лесника, с прогнившей крышей и покосившейся дверью. Но это было укрытие. Девушка развела небольшой костер внутри, у дырявой стены, чтобы дым частично вытягивало наружу. Она сварила похлебку из кролика и каких-то диких кореньев. Ела молча, быстро, не глядя на него.

Элитар почти не мог есть. Его трясло. Жар усиливался. Рана пульсировала огнем. Внутренние голоса, обычно лишь шепчущие, теперь кричали сквозь пелену лихорадки:

*Слабость! Она убьет тебя при первой возможности! Добей кроликов! Возьми камень!*

*Доверься… Она помогла…* – слабо пытался возразить другой импульс, но его голос тонул в грохоте лихорадки.

*Щелк-щелк-щелк… Где монетка?..* – бессвязно бормотал Элитар, бредя.

Девушка сидела напротив, у огня. Ее лицо в прыгающих тенях казалось еще более чужим. Она смотрела на его страдания с тем же холодным наблюдением, с каким смотрела на огонь. Но когда он застонал особенно сильно, она встала, подошла, снова откинула тряпье с раны. Пальцы, холодные как лед, прикоснулись к его пылающему лбу. Он вздрогнул. Она снова растерла крапивы и втерла в рану. Боль заставила его кричать.

"Тише, дурак,"– прошипела она. – "Хочешь, чтобы нашли?"

"Умру… все равно…"– простонал он, захлебываясь. Лихорадка ломала барьеры. Страх смерти был сильнее страха перед ней. "Зачем… стараешься?.. Все равно… бесполезный груз скоро…"

Она помолчала, втирая жгучую массу. Потом сказала тихо, больше себе, чем ему:

"Мертвый не поведет через город. Мертвый не знает щелей. Мертвый не нужен."

Но в ее голосе, впервые, Элитар уловил что-то кроме расчета. Тень сомнения? Усталости? Он не понял. Боль и жар смешали все.

"Решетка…"– прохрипел он, глаза бессмысленно блуждали по потолку хижины, видя вместо балок прутья камеры. Он слабо сжал ее руку, все еще прижимавшую компресс. – "Подпилили?.. Или охрана спит?.. Бежим… Ты же знаешь… как я… Чутье на выход… Чутье на стражу…"Он выдохнул, голос стал тише, сбивчивее. "Ты… Ты же сбежала… Я вижу… В глазах… Как у всех… кто прошел Камни… Знаю этот взгляд… Пустоту… и Железо внутри… Холод камня в крови…"Он кашлянул. "Мы… одно племя… Беглецы… Двоим… легче…"

Внезапно ее рука вырвалась из его слабой хватки с такой силой, что он вздрогнул. Она отпрянула, словно обожженная каленым железом. В ее всегда каменных глазах вспыхнуло что-то дикое, неконтролируемое – смесь ярости, боли, презрения и… глубочайшей растерянности, будто сама она не понимала, на что именно так яростно реагирует.

"Ты ничего не знаешь!"– прошипела она, и голос ее дрожал, рвался, как старая ткань. – "Ничего! Ни решеток… ни… ни криков… ни… молчания Бога в ответ на молитвы! Ничего!"Последние слова сорвались с горечью, которой Элитар никогда не слышал в ее голосе. Она резко отвернулась, ее спина напряглась, как тетива лука. Это был первый раз, когда он увидел в ней что-то, кроме ледяного расчета или хищной настороженности. И это "что-то"было сломанным и бесконечно одиноким.

Он бормотал что-то о темных коридорах и собаках, уже не обращая на нее внимания, погружаясь в собственные видения. Девушка отошла к двери и просидела до утра, не смыкая темных глаз, вслушиваясь в звуки леса. Ее лицо в свете угасающих углей снова было маской, но в тени отблесков огня казалось, что она напряжена до предела, как зверь в клетке, вспомнивший запах свободы и плеть надзирателя.

Утро не принесло облегчения. Элитар был слаб как младенец. Рана горела, дыхание стало хриплым и прерывистым. Девушка сидела напротив, наблюдая. В ее глазах боролись холодный расчет и… что-то еще. Раздражение? Досада на сломанный инструмент? Она встала, чтобы снова пойти за крапивой, но в этот момент ее звериный слух уловил нечто снаружи. Шаги. Человеческие шаги. Не бесшумные, не осторожные. Обычные шаги путника.

Она замерла у двери, слившись с тенями хижины. Весь ее вид превратился в предупреждение: поза хищника, глаза – узкие щели во тьме, полные немой угрозы. Руки сжались в кулаки. Она не издала ни звука, но воздух наполнился напряжением, будто перед ударом грома.

В хижину постучали. Негромко, но настойчиво. Потом дверь скрипнула, отворилась.

На пороге, заслоняя утренний свет, стоял мужчина в поношенной, но чистой монашеской рясе. Лицо его было усталым, но глаза – внимательными и глубокими, с тенью давнего сомнения. Его взгляд скользнул по крошечной хижине, задержался на костре, на слабо шевелящемся Элитаре в углу… и уперся в девушку в лохмотьях, застывшую у стены с видом загнанной, но смертельно опасной лисы.

Он замер, мгновенно оценив угрозу в ее позе и глазах. Его рука непроизвольно потянулась к деревянному кресту на груди.

"Мир дому сему,"– произнес он тихо, но твердо. Его взгляд не отрывался от незнакомки. – "Я путник. Искал ночлега. Видел дым. Не ожидал встретить…"Он не договорил, его взгляд переключился на Элитара. Опытный глаз, видевший болезни и раны, сразу оценил тяжесть состояния: лихорадочный румянец, хриплое дыхание, грязная повязка на боку. "Он умирает,"– констатировал мужчина, и в его голосе прозвучало не осуждение, а профессиональная констатация и… искра сострадания. – "Эта рана… Ей больше суток. Заражение крови."

Девушка не отвечала. Ее взгляд сверлил монаха, полный немой ненависти. Она готова была броситься. Сейчас.

Элитар, сквозь пелену жара, услышал голос. Мужской. Спокойный. Знакомый? Монах! Тюремный капеллан? Надзиратель? Паника ударила в виски, проясняя сознание на мгновение. Он увидел напряженную спину девушки, готовую к убийству, и незнакомца на пороге. *Она убьет его! Или он позовет стражу! Все пропало! Нас снова в камеру…*

"Эй…"– хрипло выдохнул Элитар, изо всех сил стараясь звучать убедительно, обращаясь к девушке. – "…Стой… Он… он не палач… Смотри… руки… чистые… без колец…"(Намек на отсутствие перстней начальства). Он кашлянул, с трудом поднял руку в сторону мужчины. "Видишь… я почти труп… Мертвый не сбежит… А он… монах… Знает травы… Лучше крапивы…"Каждое слово давалось мучительно. "Шанс… на побег… еще есть… Пусть… попробует…"

Он смотрел на девушку, свою "сокамерницу"по бегству от мира, умоляя взглядом. *Пойми. Это шанс. Это как подкуп надзирателя. Риск, но он того стоит.*

Девушка медленно, очень медленно повернула голову. Ее взгляд, полный первобытной ярости и страха перед рясой, перешел с незнакомца на Элитара. Она взвешивала его слова, этот тюремный расчет. Секунды тянулись как часы. Мужчина стоял неподвижно, его рука сжимала крест, но он не делал враждебных движений, только наблюдал.

Наконец, девушка сделала едва заметный шаг в сторону, отгораживая Элитара от монаха не полностью, но убирая прямую угрозу атаки. Она не сказала ни слова. Просто отступила глубже в тень у стены, не сводя с мужчины горящих, как угли, глаз. Разрешение? Нет. Условие: одно неверное движение – и будет поздно.

Мужчина осторожно переступил порог. Запах болезни, гноя и жженой крапивы ударил ему в нос. Он подошел к Элитару, не обращая внимания на пристальный взгляд девушки, но всем телом ощущая его тяжесть. Монах опустился на колени.

Тен аккуратно перегибал пропитанную кровью и зеленой кашицей тряпицу. Вид раны заставил его сдержанно покачать головой – края были воспалены, багровыми, из глубины сочился желтоватый гной. "Стрела была чистой?"– спросил он, не глядя ни на кого конкретно.

"Не… знаю…"– прохрипел Элитар. "Бежал… не смотрел…"

Тен кивнул. Он открыл свою котомку, достал чистый лоскут ткани, маленький острый нож и несколько пучков сушеных трав. "Вода. Чистая. И огонь – нужен кипяток,"– распорядился он, и в его голосе была спокойная уверенность человека, знающего свое дело. Девушка, не отрывая от него взгляда, молча взяла котелок и вышла за дверь. Ее движения были быстрыми, бесшумными.

Пока она была снаружи, мужчина начал осторожно очищать рану от остатков крапивы и гноя своим ножом и чистой тряпицей. Боль была острой, но точной, не такой разлитой и жгучей, как от грубых манипуляций девушки.

"Церковь… – выдохнул Элитар сквозь стиснутые зубы, глядя на рясу. – …Ваши тюрьмы… знаю… Холод… Голод… Камень…"Он замолчал, собирая силы, пока мужчина промывал рану водой, которую принесла вернувшаяся девушка. Монах не отвечал, сосредоточенный на работе. "…Вы… за решеткой… по своей воле… – продолжил Элитар, его голос был слабым, но настойчивым. – …Молитесь… поете… Слушаете приказы… Какая это свобода?.."

Мужчина взглянул на него. В его усталых глазах мелькнуло что-то сложное – не гнев, а скорее усталая печаль и то самое давнее сомнение. "Свобода, сын мой, не измеряется отсутствием стен,"– сказал он тихо, прижимая к ране компресс из размоченных в кипятке трав. Запах горькой полыни и чего-то цветочного заполнил хижину. "Она живет в выборе. Даже за самой крепкой решеткой человек может выбрать смирение. Или надежду. Может не дать тьме, что копошится внутри, победить свет."

Элитар слабо усмехнулся, и это спровоцировало приступ кашля. "Выбор?"– он вытер губы, его голос звучал горько. – "Мой первый *выбор* был – украсть краюху хлеба или сдохнуть с голоду в канаве. Потом… потом я выбрал жить по своим правилам. Не грабить тех, у кого и так ничего нет. Не лишать жизни без крайней нужды. Моя свобода… она честная. Я не притворяюсь святым. Не прячусь за красивыми молитвами. Я вор. И я свободен."

Девушка, стоявшая в тени, не шелохнулась, но ее пристальный взгляд, казалось, впитывал каждое слово, как губка. Мужчина молчал, закрепляя чистую повязку. Его лицо было задумчивым.

"А если твоя свобода,"– спросил он наконец, его голос был тихим, но резал тишину, – "приводит к тому, что в тебя пускают стрелу, и ты умираешь в лесной трущобе от заражения? Где тогда твоя свобода? В чем ее цена?"

Элитар закрыл глаза. Боль и жар возвращались, но теперь смешанные с прохладой травяного компресса и странной ясностью от слов незнакомца. "Лучше… чем на коленях… в вашей золотой клетке… с вашим… сомневающимся Богом…"– прошептал он, прежде чем снова провалиться в забытье. Его последней мыслью было, что девушка так и не набросилась на монаха. Пока.

Мужчина закончил перевязку. Он сидел на корточках, глядя на бледное лицо вора. Вопрос Элитара висел в воздухе, смешиваясь с дымком костра и напряженным молчанием девушки у стены. Он вздохнул, словно решившись на что-то. "Я Тэн,"– сказал он тихо, но отчетливо, обращаясь в пространство хижины, глядя куда-то между Элитаром и тенью у стены. "Тэн из ордена Святого Листа. Иду к Скале Покаяния."

Тишина повисла густая. Даже дыхание Элитара в забытьи казалось громким. И тогда, из тени у стены, прозвучал голос. Низкий, хрипловатый, лишенный интонации, но произнесший одно слово с неожиданной четкостью:

"Дия."

Тэн резко повернул голову, его глаза широко раскрылись от удивления. Даже Элитар сквозь забытье вздрогнул, его веки дрогнули. Дия. Имя. Она назвала свое имя. После дней молчания, угроз и животной настороженности – имя. Оно прозвучало как ключ, брошенный на каменный пол. Не приглашение, но факт. Тень в углу перестала быть просто "девушкой"или "беглянкой". Она стала Дией. Тэн кивнул, медленно, как бы осмысливая этот крошечный, но значимый прорыв сквозь ее ледяную оборону. "Дия,"– повторил он тихо, с оттенком уважения к ее выбору. Игра только начиналась.

Следующие два дня в хижине тянулись медленно, как смола по стволу сосны. Лихорадка отступила, уступая место слабости и глухой, ноющей боли в боку. Рана под чистой повязкой, которую Тэн менял дважды в день, начала затягиваться, края порозовели. Элитар уже мог сидеть, опираясь на стену, а к третьему утру сделал несколько неуверенных шагов по хижине, держась за косяк. Каждое движение отзывалось скованностью, но было уже не пыткой, а напоминанием.

Диалоги с Теном стали якорем в этом мрачном убежище. Монах оказался не просто травником, а собеседником, умевшим слушать и задавать вопросы, которые застревали в душе как заноза. Дия по-прежнему молчала, но теперь, когда ее звали по имени, казалось, она слушала чуть внимательнее, ее взгляд, бросаемый на Тэна, был чуть менее отчужденным, хотя ненависть к рясе никуда не делась. Иногда, когда Элитар говорил что-то особенно циничное или Тэн высказывал сомнение, ее темные глаза ненадолго задерживались на говорящем, будто взвешивая слова на невидимых весах.

"Твои правила… 'Не трогать слабых'…"– Тэн аккуратно накладывал свежий компресс из пахучих трав Элитару. – "Это достойно уважения. Но скажи, Элитар, разве вор, укравший последний медяк у нищего, не делает его еще слабее? Не толкает в бездну? Где та грань, где твоя свобода одного не ломает свободу другого?"

Элитар хрипло рассмеялся, глядя на пламя костра. "Грань, Монах? Грань – в выборе. Я не святой и не мученик. Я выживаю. Но я выбираю брать у тех, чью потерю не почувствуют. У купца, чьи сундуки ломятся от золота, у лорда, тратящего состояние на пиры, у ремесленника, наживающегося на чужой беде. Их карманы полны, а совесть спит глубоким сном. Я лишь… перераспределяю излишки."Он усмехнулся. "А моя вера… она проста. Вера в то, что человек рожден не для ярма. Не для того, чтобы кланяться, целовать перстень или жить по чужой указке. Даже если цена этой веры – жизнь в тени, на краю закона."

Тен покачал головой, и в его усталых глазах вспыхнула знакомая тень сомнения. "Свобода без ответственности, сын мой, – это путь в пропасть, где человек теряет не только Бога, но и себя. Ты сам видел, к чему приводят ярость или отчаяние…"Он осторожно кивнул в сторону Дии, сидевшей у двери и точившей найденный в углу хижины ржавый нож о камень. Она делала это методично, бесшумно, будто затачивала саму тишину.

На третий день, когда Элитар почувствовал в ногах достаточно силы, чтобы стоять без опоры, и потянулся, ощущая знакомую скованность, но уже не адскую боль в боку, Дия вдруг замерла. Ее рука с ножом остановилась на полпути. Голова поднялась, зрачки сузились до точек, как у хищника, уловившего малейший шорох в траве. Она встала бесшумно, тенью скользнула к щели в стене и прильнула к ней.

"Люди,"– ее голос был шепотом стали, скользнувшим по воздуху. – "Солдаты. Идут сюда."

Холодная волна страха прокатилась по спине Элитара. Он шагнул к замутненному окну, стараясь не шуметь. Сквозь грязные стекла виднелись три фигуры в потертых кольчугах, с тяжелыми алебардами на плечах. Не городская стража, но и не деревенские увальни. Наемники какого-нибудь местного лорда или, что хуже, церковные головорезы. Они шли прямо к хижине, не сбиваясь с пути – дымок из трубы выдал их убежище.

"Проклятье,"– вырвалось у Элитара шепотом. Он повернулся к Тену. "Тэн… Выходи. Поговори. Успокой их. Скажи, что ты отшельник, травник. Может, поверят."Он схватил свой плащ, нащупывая пустой карман – монетки все еще не было. Сердце колотилось, в голове метались мысли:

\*Темный шепот, настойчивый и соблазнительный:\* \`Брось их! Тен выйдет – они задержатся, заговорят. Девчонка сильная, она отвлечет их, если нападут. А ты… ты знаешь лес. Шанс есть! Проскользни в кусты, пока они заняты…\`

\*Светлый голос, тихий, но упрямый:\* \`Нельзя! Тен помог тебе, спас! Он вышел по твоей просьбе! Девчонка… она страшная, но не тронула тебя, когда ты был слаб. Не оставляй их! Предупреди! Скажи бежать!\`

Элитар сглотнул ком в горле. Времени на монетку не было. Он посмотрел на бледное, но спокойное лицо Тена, на напряженную спину Дии.

"Дия… Беги. Сейчас. Пока они не подошли. Ты сильная, у тебя есть шанс. Тэн… Он не виноват. Уходи с ней… А меня… оставьте. Я задержу их, сколько смогу…"Голос его сорвался, но решение было принято. Жертва. Не расчет.

Тен посмотрел на него с неожиданной твердостью и теплотой. "Я не брошу тебя, Элитар. И не брошу ее. Мы попробуем договориться."Он взял свой простой деревянный посох, символ его паломничества, и вышел за дверь, закрыв ее за собой. Элитар и Дия прильнули к щелям.

Тен поднял руку в мирном жесте. "Мир вам, добрые люди! Что привело вас в эти глухие места?"

Солдаты остановились в нескольких шагах, оглядывая монаха с явным недоверием. Самый крупный, с лицом, изборожденным шрамами, ткнул алебардой в сторону хижины. "Дым видели. Подозрительно. Чей дом? Кто внутри?"

"Я живу здесь, брат,"– начал Тен спокойно. – "Скромный слуга Господа, собираю травы, помогаю страждущим путникам…"

"Страждущие?"– перебил его второй солдат, низкорослый и вертлявый. Его цепкий взгляд скользнул по закопченному окну. "А это что за глаза там мелькают? Двое? Трое?"Он сделал резкий шаг вперед. "Открывай дверь, поп! Проверим, чего там страждут!"

Тен попытался преградить ему путь, встал между солдатом и дверью. "Прошу вас, братья, там больной человек… Он безоружен, не опасен…"

"Отойди, старик!"– грубо рявкнул старший и со всего размаха ударил Тена рукоятью алебарды в висок. Монах ахнул, пошатнулся, глаза закатились, и он рухнул на землю как подкошенный, недвижимый. Вертун солдат тут же рванул к двери, вытаскивая короткий меч. "А ну, вылезай, кто там!"

Дия отпрянула от щели. Все ее тело мгновенно напряглось, как тетива лука перед выстрелом. В глазах вспыхнула та самая дикая, первобытная ярость, которую Элитар видел лишь мельком, но теперь она пылала в полную силу, смешавшись с холодным, убийственным расчетом. Камень, на котором она точила нож, выпал из ее пальцев.

Дверь распахнулась с треском. Вертун солдат ворвался внутрь, его взгляд скользнул по Элитару к Дие. "Ага! Беглянки, что ли?.."

Он не договорил.

Что произошло дальше, Элитар воспринял как стремительный, кровавый кошмар, разворачивающийся в кромешной тьме. Он увидел лишь смертоносный водоворот:

* Дия метнулась не *к* солдату, а *мимо* него, словно черная молния, сливаясь с тенями у стены.

* Ее рука с ржавым ножом блеснула – не в грудь, не в живот, а по подколенному сухожилию сзади. Раздался глухой хруст и душераздирающий вопль. Солдат рухнул на колени, хватаясь за ногу, из которой хлестала алая струя.

* Старший солдат, стоявший снаружи над телом Тена, заорал от ярости и ринулся в проем двери, занося алебарду. Дия уже была в движении. Она присела, тяжелое лезвие просвистело над ее головой, и в тот же миг ее нога, словно бич, выпрямилась с нечеловеческой силой, ударив его в пах. Он издал странный, захлебывающийся звук, сложился пополам, теряя оружие. Прежде чем он упал, ее рука с железной хваткой сомкнулась на его горле. Элитар увидел, как пальцы впились в шею, как лицо солдата налилось багровым цветом, глаза вылезли из орбит, полные невыразимого ужаса… Потом раздался глухой, кошмарный щелчок, и тело обмякло.

Тишина. Лишь хриплое, прерывистое дыхание первого солдата, ползущего к двери и оставляющего за собой широкий кровавый след. Дия встала над ним. В ее руке снова был нож, красный до рукояти. Лицо – непроницаемая маска, только глаза горели холодным, безжалостным пламенем. Она посмотрела на солдата. Взгляд был лишен всякой жалости, как у палача, видящего лишь работу. Нож занесся для последнего удара…

"Нет!"– хрипло выкрикнул Элитар, не думая, движимый внезапным порывом. Он не мог вынести еще одного убийства на глазах. Дия замерла. Повернула к нему голову. Взгляд был пустым, нечеловеческим, словно в нее вселился древний дух убийства. Но через мгновение в нем мелькнуло что-то… знакомое? Расчет? Она резко опустила нож, ткнула им солдата в бедро (тот завыл от новой боли), выдернула клинок и отшвырнула его в дальний угол хижины. "Бесполезен. Уползет. Предупредит других,"– произнесла она ровным, бесстрастным тоном, вытирая окровавленную ладонь о плащ мертвого старшего. Она переступила через тело у двери, закрыла дверь изнутри с глухим стуком, затем распахнула задний ставень хижины. "Ты. Через окно. Сейчас,"– бросила она Элитару. Ее глаза метнулись к неподвижному телу Тена за окном. "Мертв?"– спросила она плоским тоном.

Элитар, преодолевая слабость и нарастающий, леденящий ужас перед этой живой стихией уничтожения, подполз к окну. "Дышит…"– прошептал он, видя слабое движение груди монаха. Дия кивнула, ее лицо ничего не выражало. Она вылезла через окно первой, затем помогла Элитару выбраться. Он рухнул на землю рядом с Теном. Дия склонилась над монахом, ее пальцы нащупали пульс на шее. "Жив,"– констатировала она. – "Тащи."Она уже встала, оглядывая лесную чащу, готовая исчезнуть.

Элитар стоял на коленях, его трясло. Не от слабости. От чистого, всепоглощающего ужаса. Он видел убийц, видел жестокость уличных разборок. Но то, что он только что видел… Это была живая буря, сокрушающая все на своем пути. Точная, бездушная, невероятно быстрая и сильная. Никаких сверхъестественных вспышек, никаких демонических черт – только чистое, отточенное до автоматизма мастерство убивать человека разными способами за считанные секунды. Страх сжал его горло ледяными пальцами. *Кто ты? Что ты? Что держит тебя от того, чтобы вот так же перебить и нас?* Он боялся ее теперь по-настоящему, до дрожи в коленях.

Тен застонал, с трудом поднимаясь на локтях, держась за окровавленный висок. Он моргал, пытаясь сфокусировать взгляд. "Что… что случилось? Я слышал крики… Боль…"– прошептал он, его голос был слабым, полным боли и растерянности. Он огляделся. Видел Элитара, бледного и дрожащего. Видел Дию, стоявшую в нескольких шагах, ее лицо – каменную маску, на одежде темнели пятна, невидимые в тени леса. Дверь хижины была закрыта. Никаких тел, кроме, возможно, мелькнувшего в кустах силуэта уползающего солдата, но Тэн его не разглядел.

Элитар посмотрел в помутневшие от боли глаза Тена, потом на Дию, которая уже готова была исчезнуть в лесу, не оглядываясь. Ложь родилась сама собой, вымученная страхом и отчаянной необходимостью выжить. "Они… они были алчными, Тен,"– сказал он, стараясь вложить в голос убедительность. "Я… у меня было немного золота. Спрятанного. Я отдал им все. Сказал, что это все, что у нас есть. Они поверили… или решили, что с нас больше не взять. Сказали, что лорд выслал несколько отрядов прочесать лес. Этот их не нашел, но следующий… У нас денег нет. Нам надо бежать. Сейчас же, пока они не подняли тревогу."

Тен посмотрел на него, потом на закрытую дверь хижины. Он пытался понять, собрать воедино обрывки сознания, боль в виске. И тогда он увидел ее. Тонкую, темно-алую струйку, медленно сочившуюся из-под щели в дверном проеме. Она стекала по порогу, образуя на земле маленькое, зловещее пятно, медленно растекаясь в стороны. Кровь. Его взгляд застыл на этом пятне. Он сглотнул. Он не был дураком. Он видел взгляд Дии, когда она помогала Элитару вылезти. Он видел дрожь Элитара. Он чувствовал ложь в его голосе. И вот она – немое свидетельство правды, более страшной, чем он мог себе представить. Кровь под дверью. Он кивнул. Слабо. Неуверенно. "Да… да, бежим."Его голос был пустым. Он не поверил. Но он принял ложь. Ради выживания. Ради того, чтобы уйти от этого места.

Дия уже шла прочь от жуткого места, ее темная фигура растворялась в утренней дымке леса. Элитар, опираясь на плечо шатающегося Тена, двинулся за ней. Он бросил последний взгляд на покосившуюся хижину. На дверь. На ту самую струйку крови, что казалась теперь ручьем, отделявшим старую жизнь от новой. На непостижимую, смертоносную силу, которая вела их теперь в неизвестность. Страх сжимал сердце холодными тисками, но выбора не было. Бежать. Бежать как можно быстрее, пока тень Альмарика не поглотила их окончательно

Глава 2

ГЛАВА ВТОРАЯ

МОЛЧАНИЕ ПЕРЕД РАСПУТЬЕМ

Лес глотал их. Сперва – бег, отчаянный, слепой, подгоняемый только инстинктом выжить, уйти от *того места*, от запаха крови и щелчка сломавшейся шеи. Элитар ковылял, стиснув зубы от боли в боку, опираясь на плечо Тэна, который шагал, спотыкаясь, с затуманенным от удара взглядом. Дия шла впереди, как призрачный следопыт. Ее спина была прямая, движения экономичные, без лишнего усилия. Она не оглядывалась. Не проверяла, идут ли за ней. Просто шла, зная, что они последуют. Иного выбора не было.

Постепенно, когда солнце начало клониться к верхушкам сосен, а крики тревоги (реальные или воображаемые) остались далеко позади, бег сменился быстрым шагом, а потом и просто шагом. Тяжелым, усталым. Дыхание Элитара стало хриплым, но ровным. Тэн потирал висок, где зияла кровавая ссадина и нарастал синяк, похожий на чернильную кляксу. Молчание висело между ними густым, незримым пологом. Говорить было не о чем. Или слишком много. Слова казались кощунственными после увиденного.

Элитар ловил себя на странной мысли. * Двойственность терзала его: благодарность за спасение и леденящий ужас перед этим живым орудием разрушения, что теперь было *их* орудием. *Да, солдаты были не святые. Наемники. Головорезы. Они бы убили их всех без раздумий. А Дия… она действовала. Молниеносно. Эффективно. Как… как этот сокол, бьющий цель. Но разве от этого легче?* Циничный внутренний голос, знакомый и почти успокаивающий, шептал: *Что ты хотел? Цветочки дарить? Она сделала то, что нужно. Выжили. Главное – выжили.* Она была их клинок в ножнах, их скрытая ловушка на тропе. Страшная, но необходимая. И этот факт леденил душу сильнее любой стражниковской стрелы.

Тэн шагал, ощущая каждый удар пульса в раскаленном виске. Картина закрытой двери хижины и той узкой, темной струйки под ней стояла перед глазами ярче, чем лес вокруг. Кровь. Ложь Элитара. И… она. Дия. Его монашеский ум, воспитанный на догматах о абсолютном зле демонов, бился в тисках противоречий. *Она убила. Хладнокровно. Жестоко.* Но… она же вытащила Элитара из канавы. Пыталась лечить его крапивой. Тащила на себе. И сейчас вела их через лес – уверенно, как зверь, знающий тропы. В ней было что-то хрупкое под этой ледяной броней. Что-то… человеческое? Или это лишь обман? Его кризис веры обрел новое, пугающее лицо – лицо девушки с глазами ночи. *Кто ты? Что движет тобой? Сила твоя… от Бога? От Дьявола?* Научный интерес, тот самый, что когда-то заставлял его изучать травы и старинные манускрипты, неудержимо пробивался сквозь страх и отвращение. Он *должен* понять. Это было важнее, чем страх. Возможно, важнее, чем Скала Покаяния. *Пока.* Он поймет. А там… там видно будет. Остаться? Да. Он останется. Долг ли это? Любопытство? Испытание веры? Он сам не знал. Но он чувствовал – уйти сейчас значило предать что-то важное в себе. И, возможно, оставить Элитара одного с… с этим.

Дия шла, слушая лес. Шорохи, крики птиц, далекий вой. Все как всегда. Но было и другое. Тяжелое дыхание Элитара за спиной. Шаги Тэна – чуть неуверенные после удара. Их страх. Он витал в воздухе, густой и липкий. Им было страшно. *Ее.* Это было… привычно. Но теперь этот страх был иным. Не страх тюремщика перед опасным зверем. А страх… товарищей по цепи? *Бесполезно.* Она сжала челюсти. Молчание было ее крепостью. Ее защитой. В нем не было вопросов. Нет слов – нет лжи. Нет лжи – нет боли. В молчании все просто: идти, слушать, выживать. Последние три дня в хижине, несмотря на боль и бред Элитара, несмотря на ненавистную рясу монаха, были… наполнены звуком. Бормотание, стоны, споры, даже этот противный шелест страниц, когда Тэн листал свой молитвенник. Тишина хижины была *живой*. А эта тишина сейчас… была мертвой. Как в камере перед допросом. Она ненавидела эту мертвую тишину. Но что она могла сделать? Заговорить? Сказать *что*? "Не бойтесь"? Смешно. Она ускорила шаг.

Они вышли на небольшую поляну у ручья как раз тогда, когда последние лучи солнца окрасили верхушки деревьев в золото и багрянец. Дия остановилась, осмотрелась звериным взглядом. Без угрозы. Без слов. Просто факт: здесь можно остановиться.

Развели костер молча. Дия исчезла в сумерках и вернулась через невероятно короткое время с двумя оглушенными кроликами. Ее движения у костра были такими же точными и экономичными, как в бою, но теперь лишенными смертоносности. Она освежевала добычу, нарезала мясо, бросила в котелок вместе с найденными кореньями и горсткой дикого лука. Тэн, преодолевая внутренний барьер, молча протянул ей пучок сушеных трав из своей котомки – что-то для аромата и против воспаления. Она взглянула на травы, потом на него. Ничего не прочиталось в ее лице. Но она взяла. Бросила в котелок. Сидела на корточках, помешивая похлебку палкой, ее лицо в прыгающих тенях костра казалось вырезанным из темного камня. Тэн осторожно подошел к Элитару, жестом показал на его бок. Элитар кивнул, снял верхнюю одежду. Монах размотал повязку, осмотрел рану при свете огня, промыл чистой водой из ручья. Запах травяной похлебки смешивался с запахом леса и лекарственных припарок. Работали молча. Действия были ритуалом, заменой слов. Напряжение немного ослабло, сменившись усталостью и сосредоточенностью на простых делах.

И вот, когда Тэн закреплял свежую повязку, а Дия разливала густую похлебку по деревянным мискам найдеными в хижине, Элитар нарушил молчание. Его голос прозвучал хрипло, непривычно громко в тишине леса, но без прежней истерической ноты. Он смотрел не на Дию, а на пламя, как будто обращался к нему:

"Так… куда путь держим, собственно?"Он кивнул в сторону Дии, все еще не глядя на нее. "Три дня тащишь, как груз полезный. Куда? В Альмарик точно не светит. Там теперь меня, да и тебя, краше в гроб кладут. Или…"он наконец посмотрел на нее, "есть план?"

Дия замерла с половником в руке. На долю секунды ее пальцы сжались крепче на рукояти. *Вопрос.* Она ненавидела вопросы. Они требовали ответов. Ответов, которых у нее не было. Она хотела, чтобы молчание вернулось. Это было безопасно. Но… что-то кольнуло внутри. Что-то кроме раздражения. Облегчение? От того, что кто-то *заговорил*? Сломал эту невыносимую, мертвую тишину? Она быстро опустила глаза в котелок, налила полную миску и грубо сунула ее Элитару.

"Леса,"– выдавила она односложно. Голос был жестким, как всегда. Но не угрожающим. Просто… констатация. Она налила миску Тэну, избегая его взгляда. Села чуть поодаль, спиной к костру, лицом к темноте леса. Ела быстро, механически.

Тэн взял свою миску. Теплота еды, знакомый аромат трав – все это вернуло ему немного сил и решимости. Он посмотрел на Элитара, потом на согнутую спину Дии.

"Я пойду с тобой,"– сказал он Элитару, но громко и четко, чтобы слышала и она. – "Пока рана не затянется как следует. Пока ты не встанешь на ноги полностью. Это… мой долг."Он сделал паузу, ища оправдание не только им, но и себе. "Долг лекаря. И… долг перед тем, кто дал нам жизнь, даже такую."Он не сказал "перед Богом". Сейчас это слово могло быть искрой в пороховнице. "Когда будешь крепок – решим. А пока… твой путь – мой путь. Куда бы он ни вел."Он осторожно отхлебнул горячей похлебки. Его путь к Скале Покаяния подождал. Здесь, у этого костра, с этой загадкой во плоти, сидело его у испытание.

Дия не обернулась. Но ее плечи, казалось, чуть расслабились. Или это были лишь тени от костра? Она доела свою порцию, встала и бесшумно растворилась в темноте, на ночную стражу. Молчание вернулось. Но теперь оно было другим. Не мертвым грузом, а временным перемирием. В нем витали невысказанные вопросы, страх, любопытство и странное, хрупкое ощущение – они все еще были вместе. На Распутье. Без карты. Но вместе.

Утро встретило их не милостью, а новой бедой. Солнце едва пробивалось сквозь туман, окутавший лес, когда Элитар проснулся от жгучей боли. Не просто ноющая тяжесть в боку, а огненная волна, прокатившаяся по всему телу. Он застонал, пытаясь приподняться, но мышцы не слушались. Лоб пылал, губы пересохли, а в глазах плясали темные пятна. Хриплое дыхание стало прерывистым.

Дия, уже сидевшая на корточках у потухших углей костра и что-то методично затачивающая о камень, мгновенно замерла. Ее голова повернулась к нему с резкостью хищника, уловившего запах слабости. Темные глаза, обычно пустые или полные настороженности, впервые отразили нечто иное – стремительно нарастающее непонимание. Она посмотрела на Тэна, который как раз собирал свои скудные пожитки. Взгляд ее был не требовательным, не угрожающим. Вопрос витал в воздухе, тяжелый и немой: *Что с ним? Что теперь делать?*

Тэн подошел, опустился на колени рядом с Элитаром. Пальцы его нащупали пульс на шее – частый, нитевидный. Прикоснулся ко лбу – сухой и огненный. Он осторожно отогнал тряпье с раны. Края, порозовевшие накануне, снова пылали багровым, а из глубины сочился мутный, желтоватый гной с отвратительным сладковатым запахом. Тэн сдержанно выдохнул, его лицо стало мрачным.

"Заражение,"– произнес он тихо, но отчетливо, глядя скорее в пространство, чем на Дию, но зная, что она слушает. – "Оно пошло в кровь. Такое бывает. На день-два кажется, что легче… а потом… тело не справляется. Яд разливается."Он встретил наконец ее взгляд. В нем читалась та же немота, но теперь смешанная с тревогой. "Травы… что у меня есть… едва ли помогут теперь. Нужен сильный антисептик. Опытный лекарь. Или…"он запнулся, "…чудо."

"Что ты предлагаешь?"– спросила Дия. Голос ее был низким, хрипловатым, но лишенным обычной отстраненности. В нем прозвучала прямая, незнакомая Тэну обращенность. Это был, пожалуй, первый раз, когда она спросила его *мнения*, а не просто констатировала факт или отдавала приказ.

Тэн чуть оторопел от такого прямого вопроса. Он собрался с мыслями, указывая рукой сквозь деревья.

"На севере есть город. Вестерхольд. Добрый день пути от сюда пешего. Но с ним…"он кивнул на стонущего Элитара, "…может, и четыре выйдет. А то и больше. Не факт, что он дойдет. И не факт, что там найдется лекарь, который захочет или сможет помочь… такому."Он имел в виду не только рану, но и их подозрительную троицу.

Тэн повернулся, указывая в противоположную сторону, туда, где лес казался гуще, а тропа – едва заметной.

"А на юге… есть обитель. Монастырь Братства Тишины."Он увидел, как Дия буквально окаменела при этих словах. Ее пальцы сжались в кулаки, взгляд стал ледяным, полным немой ненависти и первобытного страха. Тэн поспешил добавить: "Я знаю… знаю, что они тебе чужды. Противны. Их стены, их рясы… Но для Элитара это – лучший шанс. Там есть настоящая лечебница, травы, люди, знающие свое дело. К следующему вечеру, если идти быстро, мы будем у ворот. Он… он может выжить. Если он тебе нужен… то путь туда."Он не сказал "если он тебе дорог". Это было бы слишком. Но "нужен"– слово из ее лексикона. Ее логики.

Дия стояла неподвижно, как изваяние. Монастырь. Это слово било по ее сознанию, как колокол по наковальне. Темные стены, холод камня, запах ладана, смешанный со страхом и болью, звон цепей… Темница Солнца. Она чувствовала ее дыхание на спине. Идти *туда*? Добровольно? Это было безумием. Самоубийством. Но… Элитар. Его хриплое дыхание. Его бледное лицо. Он был… "полезным грузом". Он знал щели. Он знал, как выживать в городе. Он… *разговаривал* с ней. Не как с чудовищем. А как… с человеком? С союзником? Сложное, забытое чувство – нечто вроде привязанности? – кольнуло где-то глубоко, под грудью. Стоит ли рисковать? Рисковать собой ради его шанса? Ради этого… смутного ощущения, что она не совсем одна?

"Эх…"– прохрипел Элитар, словно уловив ее колебания сквозь жар и боль. Он слабо пошевелил рукой, пытаясь нащупать карман. "Если б… монетка была… Решка – город. Орел – обитель…"Его голос оборвался кашлем.

Вопросительные взгляды Тэна и Дии заставили его собрать силы. "Ритуал… мой…"– выдавил он. – "Когда не знаю… что выбрать из двух зол… подбрасываю. И… следую."Простота его "философии"была почти циничной.

Дия не колеблясь сунула руку в глубокий карман своих поношенных штанов. Ее пальцы нащупали холодный металл. Она вытащила старую монету. На одной стороне – король, едва различимый под слоем грязи и времени. На другой – треснувшее солнце.

"Эта?"– спросила она, протягивая ее Элитару.

Глаза вора расширились от глубокого удивления и мгновенного облегчения. "Да… Она самая…"– прошептал он, с трудом поднимая дрожащую руку. "Моя первая… украденная монета. Талисман…"Его пальцы сомкнулись вокруг знакомого груза. Знакомая тяжесть. Знакомый холод. Опора в мире хаоса.

Дия не стала ждать. Она выхватила монету из его слабых пальцев, подбросила ее в воздух одним резким, уверенным движением. Монета завертелась, сверкая тусклым золотом в утреннем свете. Упала на землю у ног Тэна.

Решка. Треснувшее солнце смотрело в серое небо.

Все замерли. Тэн приготовился услышать решение идти в Вестерхольд, в долгий и опасный путь.

"Пойдем в монастырь,"– сказала Дия ровным, бесстрастным тоном. – "Но я буду ждать вас *около* него. У леса. Не зайду."Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль, за деревья, туда, где, как она знала, ждали ненавистные стены.

Тэн кивнул, стараясь скрыть потрясение от ее решения и от прямого взгляда, который она бросила на него, произнося это. "Хорошо,"– ответил он просто. – "Так тому и быть."

В голове у Дии бушевало немое недоумение. *Почему?* Монетка указала на город. Путь долгий, но *вне* церковных стен. Почему она сказала "монастырь"? Была ли это забота о времени? Или… что-то глубже? Желание дать Элитару лучший шанс, пусть и ценой собственного страха? Или… бессознательное движение против судьбы, против бездушного решения медяка? Она не знала. Не хотела знать.

Она резко наклонилась, подобрала монету с земли. Не глядя, протянула ее Элитару. "Держи,"– бросила она. Ее голос звучал чуть резче обычного, словно она отгоняла назойливые мысли.

Элитар взял монетку. Его пальцы крепко сжали знакомый металл. "Спасибо,"– прошептал он. И добавил, глядя ей прямо в глаза с неожиданной ясностью сквозь жар: "И за то, что выбрала этот путь. Знаю ведь… решка была."Он уловил миг растерянности в ее темных глазах, прежде чем она резко отвернулась.

Тэн молча наблюдал этот обмен, чувствуя, как под ногами уходит почва из привычных представлений. Дия уже подхватила под руки Элитара, помогая ему встать. Ее лицо снова стало каменной маской, но в ее движениях, когда она принимала на себя большую часть его веса, была странная, почти нежная решимость. Дорога на юг, к Братству Тишины, лежала перед ними. Дорога сквозь ее личный кошмар. Ради шанса одного хромого вора и любопытства одного сомневающегося монаха. Монетка, убранная в карман, ждала своего часа.

Дорога к Братству Тишины была короткой, как ножевой удар, и такой же беспощадной. Дия превратила путь в адскую гонку. Она не просто шла – она *прорубала* пространство. Когда тропа исчезала в зарослях колючего кустарника, она брала Элитара на руки – легко, будто вязанку хвороста, – и продиралась сквозь них, не обращая внимания на царапины. На крутых спусках спускала его на спине, цепляясь за корни и камни с кошачьей ловкостью. Через бурный ручей перешла по скользкому бревну, неся Элитара перед собой, его слабые руки обвитыми вокруг ее шеи. Тэн едва поспевал, его легкие горели, ноги подкашивались от усталости и потрясения. *Как?* – билось в его голове. *Как эта хрупкая девушка, чьи кости, кажется, вот-вот проткнут кожу, несет взрослого мужчину так, словно он невесом?* Это было нечеловечески. Это было пугающе. И это был их единственный шанс.

К следующему вечеру, когда солнце клонилось к кромке леса, они вышли к опушке. Перед ними, на скалистом уступе, возвышались серые, суровые стены монастыря Братства Тишины. Никаких украшений. Никаких цветущих садов. Только голый камень, узкие бойницы и тяжелые ворота, закрытые, как каменная пасть. Атмосфера веяла не покоем, а отрешенной строгостью и скрытой мощью.

Дия остановилась у самого края леса, в тени вековых сосен. Ее лицо было маской, но в глазах бушевала буря – страх, ненависть, отчаяние. Она не сделала ни шага дальше. Элитар, бледный как смерть, но еще на ногах благодаря адреналину и ее помощи, опирался на Тэна.

Дия посмотрела на Тэна. Не на Элитара. Ее взгляд был острым, как кинжал.

"Если что пойдет не так…"– начала она, и голос ее был жестким, но в нем пробивалась несвойственная хрипотца, – "…дай знать."Она не уточнила *как*. Не сказала *что* сделает. Но в этих словах было все: обещание вмешательства и признание, что она *доверяет* ему этот сигнал. Тэн кивнул, пораженный. Это был не просто приказ. Это был… договор. Сквозь ее ледяную броню пробился луч чего-то, похожего на доверие. Или отчаяние.

Опираясь на Тэна, шатаясь, но сохраняя остатки волевого огня в глазах, Элитар направился к тяжелым монастырским воротам. Дия растворилась в тенях, наблюдая, как два силуэта – шаткий и поддерживающий – бьются в колокол у ворот. Ворота скрипнули, приоткрылись. Фигура в рясе впустила их. Затем они захлопнулись с глухим, окончательным стуком. Дия замерла, слившись со стволом сосны. Ожидание было хуже пытки.

Внутри царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь эхом их шагов по каменным плитам. Воздух пах ладаном, воском и холодом камня. Элитара, чьи силы окончательно покинули его на пороге, подхватили двое послушников с бесстрастными лицами и унесли в сторону, откуда веяло запахом трав и дезинфекции – в лечебницу. Тэна же проводили в просторный, аскетичный кабинет к Старшему Брату Маркелу.

Маркел был сух, как пергамент, а его глаза – остры, как шила. После представления (Тэн назвался паломником к Скале Покаяния, попавшим в беду с другом) Старший Брат откинулся в кресле, сложив тонкие пальцы.

"Твой спутник… Элитар. Знакомое имя."Он открыл лежащий на столе фолиант, пробежался пальцем по списку. "Да. Здесь. Альмарик. Розыск за кражу со взломом и сопротивление стражникам. Значительная сумма."Он закрыл книгу. "Братство окажет ему помощь. Долг милосердия. Но…"Взгляд Маркела стал стальным. "…после выздоровления его передадут законным властям Альмарика. Правосудие должно свершиться."

Тэн почувствовал, как кровь ударила в виски. "Брат Маркел,"– начал он, стараясь говорить спокойно, но в голосе зазвучали ноты страсти, – "он вор, да. Но не злодей по природе. Его первый грех – кража хлеба, чтобы не умереть в канаве! 'Украду или умру'– вот его выбор! Разве мы, отгороженные этими стенами от отчаяния улиц, вправе судить его столь сурово? Разве не Господь – единственный истинный Судья души человеческой?"

"Не зазнавайся, брат Тэн!"– резко оборвал его Маркел. Голос его стал ледяным. "Ты паломник, а не исповедник. Не тебе судить суды мирские или церковные. Закон есть закон. Порядок есть порядок. Без него – хаос. Мы подчиняемся светским властям в делах мирских. Это основа стабильности."В его словах не было злобы, лишь холодная, неумолимая логика системы. "Стражники Альмарика будут извещены о его выздоровлении."

Тэн замолчал. Слова застряли в горле комом горечи и разочарования. Он увидел непреодолимую стену догмы и прагматизма. *Правосудие? Порядок? А где же милосердие? Где понимание?* Все, чему он учил Элитара о выборе и свете во тьме, разбивалось о каменную реальность этих стен и этого человека.

Маркел, видя его сломленный вид, смягчился формально. "Ты устал, брат. Останься на ночь. Келья для гостей свободна. Помолись о душе своего… друга."Он жестом указал на дверь.

Келья была крошечной, как каменный гроб. Голая каменная плита вместо ложа, узкое окошко под потолком, деревянный крест на стене. Тэн сидел на краю плиты, не в силах лечь. Тишина монастыря, которую он когда-то искал, теперь давила, как саван. Его мысли метались.

*Людской суд…* Он вспомнил лицо Элитара, говорящего о краже хлеба. *Церковь, проповедующая о Божьем суде и всепрощении… и подчиняющаяся приказам лордов, для которых вор – лишь помеха в их счетных книгах.* Лицемерие системы обжигало его душу. Его вера в Церковь как институт трещала по швам. *Единственный шанс… Дия.* Мысль была как удар молнии. Она ждала снаружи. Она была силой, способной вырвать Элитара отсюда. Но какой ценой? Поднять ее на монастырь – значит развязать бойню. Она ненавидела это место. Она могла убить. Монахов, стражников… всех на своем пути. *Спасет ли он Элитара ценой душ других? Станет ли соучастником резни?* Сомнения терзали его, как коршуны. *А если она откажется? Если ее страх перед церковными стенами окажется сильнее ее… чего? Привязанности к Элитару?* Он не знал, что ими двигало – договор, расчет или что-то большее.

Тэн подошел к окошку. Через узкую щель виднелся лишь клочок темного неба и верхушки далеких сосен. Где-то там, в этой тьме, ждала Дия. Орудие спасения и разрушения. Загадка во плоти. Их единственная надежда и величайшая опасность. Он сжал кулаки, чувствуя полную беспомощность. Молитва не шла на ум. Только вопросы, страхи и тяжесть предстоящего выбора.

С последней мыслью – *"Завтра… Завтра надо решать. Или Дия решит за нас…"* – Тэн повалился на жесткую плиту. Физическое и душевное истощение взяло свое. Он провалился в беспокойный сон, где смешались образы: лицо Старшего Брата Маркела, произносящего "Порядок есть порядок", окровавленная струйка под дверью хижины, бездонные глаза Дии, полные немого вопроса, и старая монетка, вращающаяся в пустоте, не желая падать

Глава 3

ГЛАВА ТРЕТЬЯ: ПРИНЦИПЫ ТЕНИ

Холод каменной плиты въедался Тэну в спину, но холод внутри был страшнее. *"Сначала исследуй местность. Найди людей, которых можешь использовать. Изучи цель. Найди пути к отступлению."* Циничные уроки Элитара, рассказанные у костра сквозь жар лихорадки, звучали теперь в его голове единственной спасительной мантрой. Он не вор. Он сомневающийся монах. Но сегодня ему предстояло стать тенью.

Тэн нашел Мелерика в скриптории, средь пыльных свитков и запаха старого пергамента. "Брат Маркел, позволь остаться,"– голос его старался быть ровным, но ладони предательски потели под рясой. "Пока мой… пациент не окреп. Помогу в лазарете, в трапезной – где угодно. Чувствую долг."Мелерик отложил перо. Взгляд его, острый как шило, скользнул по лицу Тэна. "Ты играешь с огнем, брат Тэн. Уж не хочешь ли ты помочь своему другу вору ускользнуть от правосудия?"Воздух сгустился. "Нет,"– ответил Тэн, глядя чуть выше плеча настоятеля, как учил Элитар – прямой взгляд выдает волнение. "Когда я начал его лечить в лесу, взял на себя обязательство перед Господом видеть лечение до конца. А там… на все воля Божья. И лишние руки вам вряд ли помешают."Маркел медленно кивнул, и в этом кивке Тэн уловил что-то… ожидаемое, словно ловушка мягко щелкнула. "Ладно. Оставайся."Первый шаг в игре теней был сделан. Размышлять, почему настоятель так легко согласился, времени не было.

Целью стал брат Гайленд, лекарь с глазами, усталыми от веков и боли других. Добрыми глазами. *Доступ к Элитару. И главное – выход за стены.* Тэн знал: лекари ходят за травами. Эта потребность сильнее многих запретов. А за стенами… ждала Дия. Живое оружие, чье терпение таяло с каждым часом. Мысль о том, что она взорвется яростью или просто исчезнет – их единственная сила, покинувшая поле боя, – сжимала сердце Тэна ледяной хваткой.

Два дня Тэн был тенью рядом с Гайлендом. Помогал перевязывать, толок корни, слушал бесконечные рассказы о луннике и ивняке. Элитар, слабый, но с проступившим в глазах огоньком, играл свою партию: "Ошибка, брат Гайленд… Голодный дурак, полез не в то окно… Лорд тот – тиран, его сборщики последнюю рубаху снимают…"Тэн вплетал свои истории о несправедливости, увиденной в паломничестве. Они не сговаривались, но действовали в унисон. К концу второго дня в глазах старого лекаря читалась не просто жалость, а решимость помочь "несчастным заблудшим душам". *"Люди верят в то, во что хотят верить, особенно если это оправдывает их доброту,"* – эхом прозвучал в голове циничный голос Элитара. Горечь предательства подкатила к горлу. Тэн заглушил ее. *Ради Элитара. Ради Дии. Ради… правды, которой нет в этих стенах.*

На третий день, перед вечерней молитвой, Гайленд сунул ему в руку маленький холщовый мешочек. "Корень сон-травы, брат Тэн,"– шепот был густым, как смола. "Сильный. Щепотки хватит на котел похлебки. Для спокойного сна стражей… и больных. Чтобы никто не мешал тебе… исполнить твой долг."В его глазах светилось наивное понимание – он верил, что Тэн хочет молиться у постели Элитара без помех. Мешочек жгло ладонь. Предательство свершилось.

Подземные ходы. Миф? Реальность? Тэн мысленно перебирал пыльные фолианты из прошлой жизни. Их строили в смутные времена. Церковь "забыла", но стены помнили. *Где искать вход?* Логика подсказывала: покои настоятеля. Но жил ли Маркел там же, где предшественники? Ставка на удачу. Но была Дия. Во время "сбора трав"(Тэн просто ждал у кромки леса) он передал ей задачу: *"Ищи на опушке, у подножия стен. Под старыми деревьями, скальными выступами. Заваленный проем, ровная земля, полустертая резьба…"* Дия лишь кивнула, ее взгляд уже сканировал серые камни с хищной интенсивностью. К вечеру она ждала. Без слов указала на массивный выступ скалы в пятидесяти шагах от восточной стены, почти у леса. *"Там. Камень с трещиной-ручкой. Тянется вниз."* Она нашла. Быстро. Слишком быстро. *Как будто знала. Видела.* Тэн сглотнул, не решаясь спросить. Логика Элитара сработала: поручить задачу тому, кто справится лучше.

Кухня перед ужином бурлила паром, криками и запахами. Тэн стоял у огромного котла, делая вид, что пробует похлебку. *Щепотка. Только щепотка.* Сердце колотилось так, что, казалось, эхо разнесется по залу. *"Руки естественны… Руки естественны…"* Рука в кармане сжала липкий, горько пахнущий порошок. Чей-то локоть толкнул его. Он едва не вскрикнул. *Спокойно!* С небрежным видом, будто поправляя край котла, стряхнул корень в кипящую массу. Помешал. Никто не заметил. Ни единого взгляда. Выйдя на воздух, он оперся о холодный камень стены. Его трясло. Он был не создан для этого. Но сделал.

Через два часа монастырь погрузился в странный, глухой сон. Даже ночные скрипы камня умолкли. Сонная трава подействовала. Тэн, выждав последние минуты в притворной дреме, выскользнул из кельи. Осторожность была избыточна в этой гробовой тишине, но Элитар бы одобрил: *"Удача любит осторожных".*

В лазарете, в кромешной тьме, Элитар уже сидел на кровати, одетый в грубую одежду послушника от Гайленда. Бледный, осунувшийся, но с огнем в глазах – смесь страха, решимости и старого азарта. "Долго запрягаешь, монах,"– слабая ухмылка тронула его губы. Тэн молча сунул ему еще один мешочек – обезболивающее. "Готов?"

Покои Мелерика были аскетичны: книги, стол, сундук. Они искали бесшумно, ощупывая камни. Элитар двигался увереннее, пальцы, привыкшие к чужим замкам, скользили по швам. Тэн чувствовал себя неуклюжим подмастерьем. Увидев на столе аккуратно сложенные пергаменты, Элитар не удержался. Схватил. "Что ты делаешь?!"– зашипел Тэн. "Они спасли тебя!""Спасли?"– Элитар фыркнул, разглядывая листы в тусклом свете окна. "Чтобы отдать на смерть? Гляди!"Он сунул пергаменты Тэну. На одном – он сам, схематично, но с белой прядью. На другом – Дия: сгусток тьмы с горящими глазами, демонический силуэт. На третьем – Тэн. Портрет был четким, безжалостным. Его усталые глаза, характерный излом бровей. Подпись: "Еретик и сообщник убийц. Опасен". Элитар не успел добавить ни слова.

Дверь распахнулась. На пороге – Мелерик в ночной рубахе, но с ледяной ясностью во взгляде. Ни тени удивления. "Я знал, что ты попытаешься сбежать, брат Тэн. Где же третья? Та… тварь?"Голос был спокоен, как поверхность мертвого озера.

"Откуда… ты знаешь о ней? Почему не спишь?"– Тэн остолбенел.

"Для настоятеля готовят отдельно, от его запасов,"– шагнул Мелерик в комнату. "Твоя трава в общей похльбе меня миновала. А что до нее…"– кивок на листовку с Дией. "Солдат, которого она *пощадила*, дополз до лорда Гарриса. Выжил. Рассказал. Лорд разослал ориентировки. Войны Света уже близко."Взгляд впился в Тэна. "Ты знал? Знал, что она убила их? Хладнокровно? И все еще помогаешь?"

Тэн почувствовал, как земля уходит. Но внутри что-то затвердело. "Догадывался. Да. Но те солдаты были наемниками Гарриса. Они напали первыми. Ударили священнослужителя!"– гнев прорвал плотину. "Я готов был принять волю Господа. Но у них… был выбор. Не нападать. Не убивать. Они выбрали иное. И заплатили."

"Послушай себя!"– голос Мелерика дрогнул, ледяное спокойствие дало трещину. "Ты, служитель, оправдываешь убийство?! А 'Не убий'? Святое Писание?!"

…Тэн посмотрел ему прямо в глаза. Без страха. Впервые.

"А если Писание не верно, брат Маркел? Если оно… лишь слова людей, услышавших то, что хотели услышать?"

Гробовая тишина. Лицо Маркела исказилось не гневом, а… страхом? Растерянностью? Тэн узнал в его глазах знакомую тень – тень своих сомнений. Маркел выбрал не поиск, а удобную иллюзию веры. Ряса настоятеля, власть, порядок – стали его богом. Он выпрямился, пытаясь найти опору в догме, голос его зазвучал резко, почти истерично, отталкивая страшную мысль:

"Не верно?! Это – Слово! Написано теми, кто услышал Сам Глас Божий! Освящено веками Церкви! Ты… ты не смеешь!"

Тэн не отводил взгляда. Горечь предательства системы, вид Элитара, приговоренного за кражу хлеба, холодный расчет Маркела – все это слилось в единый порыв. Вопрос вырвался из самой глубины души, хриплый, обжигающий, как признание:

"А слышит ли *Он* нас, брат Маркел? Слышит ли наши молитвы? Нашу боль? Наши сомнения? Или…"– Тэн сделал шаг вперед, его голос упал до шепота, полного невыразимой муки, – "…Или Глас, который услышали предки, был последним?"

Вопрос повис в воздухе, как удар молота по хрусталю. Маркел отшатнулся, будто физически получил удар. Его лицо побелело. В глазах мелькнул не просто страх, а *ужас* перед бездной, которую открыл этот вопрос. Он искал ответ в глубине своей веры, в удобной скорлупе догм, но нашел лишь пустоту и эхо собственных, давно задавленных сомнений. Его рот открылся, но не для обвинения в ереси, а для немого крика растерянности. Он поднял руку, будто пытаясь отгородиться от невыносимой мысли, от этого монаха, который осмелился озвучить то, о чем он сам боялся думать…

ТУК.

Тихий, робкий стук за стеной. Потом громче. Настойчивее. ТУК. ТУУК. ТУУУК! Отчаянные удары в камень. Знакомые. *Дия.* Она не выдержала. Не дождалась. Удача, на которую они молились, висела на волоске. Она пошла по черному ходу одна, в пожирающую тьму, которую так боялась. Нашла стену. И стучала. *Надеялась.* Забытое, запретное чувство прорвало лед ее расчета.

Взгляды Тэна и Элитара скрестились. Без слов. Они рванули к книжному шкафу, оттащили его от стены с хриплым скрежетом по полу. Грубый камень. Пальцы Элитара скользили по швам, воровской инстинкт работал на пределе. "Здесь! Этот камень!"Нажал на неприметный выступ. Скрытый механизм скрипнул, секция стены бесшумно отъехала, открыв черный провал и силуэт в проеме.

Дия. Она стояла, дрожа всем телом. Не от холода. От ужаса. Глаза, огромные и черные, были полны панического страха. Пальцы впились в косяк, белые от напряжения. Запах камня, ладана, доносившийся из комнаты – все било по ней невидимыми плетьми. Она едва сдерживала вопль. Но увидев их, в ее взгляде мелькнуло невероятное, жадное облегчение. "Идти. Сейчас!"– хриплый, сдавленный шепот был приказом. Она развернулась и исчезла в туннеле, не оглядываясь. Она вела.

Тьма поглотила их. Воздух – спертый, пахнущий вековой плесенью, сыростью и прахом. Слабый свет фонаря Тэна (масляная лампа, схваченная со стола) выхватывал из мрака полустертые фрески на стенах – лики святых, смотрящие с немым укором. Каждый взгляд заставлял Дию вздрагивать, дыхание ее сбивалось в прерывистые всхлипы. Она шла сгорбившись, почти на ощупь, превозмогая панику, сковывавшую сильнее цепей. Тэн видел, как она сжимала кулаки до боли, как вздрагивала от капли воды или шороха в темноте. *Что сломало ее так?* – мысль жалила острее страха погони. Ее немое страдание было страшнее крика.

Туннель пошел вверх. Повеяло свежестью. Впереди – тусклый лунный свет. Сердце Тэна рванулось к надежде. Свобода! Дия рванула вперед, к спасительной тьме леса за арочным проемом, замаскированным корнями старого дуба.

Они вывалились на небольшую поляну у самого леса. И замерли.

Перед ними, безмолвные и недвижимые, стояли трое. Не солдаты. Войны Света. Доспехи – ослепительно белый металл, отполированный до зеркального блеска, режущий глаза даже при луне. Лица скрывали глухие шлемы с узкими прорезями – безликие маски мрака. На плащах – золотое, безупречное Солнце без изъянов. От них веяло не яростью, а леденящей, бездушной уверенностью и силой, превосходящей все, что Тэн видел у Дии. Это была не стража. Это была догма, облеченная в сталь.

Элитар рванулся вперед, заслонив собой Дию, которая… *отпрянула*. Не с яростью или расчетом смотрела она на воинов. С ужасом. Чистым, парализующим, сковывающим мускулы. Ее руки дрожали, дыхание перехватило. Она была не оружием, а загнанным зверем перед неодолимой силой. "Беги!"– крик Элитара, сорванный адреналином и отчаянием, прорезал ночь. "В лес! РАЗБЕГАЙТЕСЬ!"

Тэн схватил оцепеневшую Дию за руку. Элитар метнулся вбок, отвлекая внимание. И они бросились в черную пасть чащи, под безмолвные шлемы Войн Света.

И безмолвие взорвалось.

Не криком. Глухим, синхронным лязгом стали по стали. Три белых призрака сорвались с места. Не бежали – *ринулись*. Нечеловечески быстро, плавно, как разогнавшиеся сани смерти. Ослепительные доспехи мелькали между деревьями, как призрачные вспышки. Звон их шагов, тяжелый и мерный, настигал беглецов, превращаясь в физическую боль в висках. За спиной Тэна, тащившего почти бесчувственную Дию, нарастал гул – звук неотвратимой, отполированной до блеска гильотины, спущенной с цепи. Лес, казалось, расступался перед преследователями и смыкался за спинами беглецов. Их свобода, вырванная из каменной пасти монастыря, снова была перечеркнута – теперь белыми когтями безликого Света. Погоня только начиналась.

Глава 4

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ: Долгая ночь

Лес поглотил их, черные стволы сливались в сплошную стену, сквозь которую они метались, как загнанные звери. Воздух резало хриплое дыхание Тэна, тащившего за собой почти безвольную руку Дии. За спиной, неотступно, как эхо собственной смерти, звенел мерный, бездушный лязгшагов Войн Света. Их белые доспехи не бежали – они скользилисквозь чащу, ослепительные и неумолимые, словно лезвия косы, рассекающие ночь. Элитар, мелькая слева, глухо кашлял, его шаги сопровождались треском ломаемых веток. Отчаяние сковывало горло ледяным комом – бежать от этогоказалось насмешкой над разумом.

И тогда лес ожил.Не для них. Против них. Или… заних?

Первый Воин, мчавшийся по пятам, вдруг резко дернулся