Точка касания

Глава I. Без резких движений

Алиса проснулась от резкого стука в окно – сквозняк хлопнул рамой, будто кто-то шепнул слишком громко. За стеклом – утро, серое и влажное, город, который никогда не выглядел бодрым.

На кухне мать тихо помешивала овсянку. Телевизор фоново гудит про политику.

– Ты плохо спала? – спросила она, подняв голову, когда Алиса зашла на кухню.

– С чего ты взяла?

– Да вид у тебя какой-то такой как будто ты не спала. Глаза красные.

Алиса только пожала плечами. Последние дни ей всё казалось каким-то плоским, серым. И не было никакого настроения вообще. Как в фильме, где убрали звук. Тишина. Пугающая, мрачная – тишина. И поэтому в голову все время лезли мысли что что-то должно было случиться. Была какая-то тревога. Предчувствие. И она не ошиблась.

Она пришла в отдел к девяти. На автомате налила чаю, прошла мимо дежурного. Майор Куликов был уже в кабинете, стоял и курил в приоткрытое окно.

– Есть что-то? – спросила она, прежде чем пройти и сесть.

Он молча показал рукой на открытую папку, лежащую у него на столе.

Алиса прошла к столу, села, развернув папку она придвинула ее к себе.

– Там самоубийство. Девочка прыгнула с крыши студенческого общежития. Всё оформлено. Очевидцы, записи с камер, тело – без следов борьбы. Но мать… мать уверена, что это не просто так. И она назвала твоё имя.

– Моё? – удивилась Алиса, посмотрев на Куликова.

– Угу. Сказала: «Алиса Воронцова. Если кто и сможет разобраться – то только она».

Он усмехнулся. – Твоя слава бежит впереди тебя!

Алиса перевела взгляд на папку. Фото девушки. Милое лицо, немного детское. Ей бы ещё кеды, рюкзак и в парк на встречу. Так нет же…

– Где это было?

– «Северное общежитие», 13-й корпус. Она жила на пятом. На крышу попала по лестнице в подсобке. Там всё старое, никто не закрывает. Камеры есть, но они только внизу. Там все написано.

– Записку не оставляла?

– Нет. Телефон и тот остался в комнате, на столе. Последний вызов был матери. Пропущенный. В 21:47. Тело нашли в 22:15.

Алиса провела пальцем по распечатке.

– Соседи?

– Говорят: тихая, спокойная, замкнутая. Никаких истерик, ничего странного. Ни тусовок, ни жалоб.

Она подняла глаза.

– Кто оформлял?

– Локтев. Всё по инструкции. Поверь. Там и правда – чисто. Просто мать не отстаёт. И ты… мне кажется, тебе будет проще с ней поговорить.

– Хорошо, тогда я поехала, посмотрю там, поговорю с ней.

Куликов одобрительно кивнул головой.

Общежитие стояло как бетонный ящик на отшибе – ни деревьев, ни лавочек. Только потрескавшийся асфальт и пару клумб с высохшими цветами, обложенными силикатным кирпичом.

Дежурная на входе равнодушно кивнула.

Алиса быстро обвела глазами неуютную коморку и представилась. После этого она поинтересовалась знала ли та погибшую.

– Да, я знала ее. С седьмого блока. 517 комната. Вероника Проскурина. Хорошая девочка. Никому не мешала. Я ещё подумала – чего это она на улицу не спускается вечером, всё сидит… Теперь вот… ответила дежурная. И тяжело вздохнула.

– У Вероники были подруги? – выдержав паузу спросила Алиса.

– Да была одна. Лера. На том же этаже. 508 комната. Вероника немного замкнутой была, поэтому друзей немного… – дежурная опять вздохнула.

Алиса больше не стала ничего спрашивать, поднялась на пятый этаж. У комнаты 517 стояла мать – женщина лет сорока пяти, аккуратно одетая, с помятым лицом, и заплаканными глазами.

– Вы Алиса? – еле слышно спросила она.

– Да. Воронцова. Алиса. Я могу с вами поговорить?

– Конечно. Проходите в комнату.

Комната была чистой. Узкая кровать, светлый плед, ноутбук на столе, несколько тетрадей, телефон. На полке – книги. Биология, философия, немного художественной прозы. Алиса полистала пару тетрадей, все обычные, учебные. Таблицы, формулы, решения. Никаких тетрадей с «чёрными мыслями», никаких рисунков в стиле "падаю в бездну" не было.

Напротив, другая кровать. Такая же чистенькая и светлая.

– Она не могла это сделать сама, – проговорила тихо женщина. – Она не могла. Она писала мне, звонила почти каждый вечер. Она строила планы, обсуждала курсовую, смеялась…

– Она звонила Вам в тот вечер? – спросила Алиса.

Женщина кивнула головой.

– Я была в ванной. Телефон лежал в спальне. Услышала уже поздно.

– А она писала Вам?

– Да. Писала.

– А что она писала в последние дни?

– О преподавателе. Строгий, мол, но справедливый. О том, что у неё новая подруга – Лера. Живёт на одном этаже с ней. Ещё… она упомянула, что стала ходить на какие-то психологические лекции. Не в институте, отдельно. Где-то. Сказала: «Там очень крутая женщина, хорошо объясняет, как правильно жить».

Алиса напряглась.

– Имя женщины не знаете?

– Я не знаю. Она просто сказала: «очень живая, такая прям понятная».

Алиса продолжала осматривать комнату. На подоконнике лежала записная книжка. Не дневник – обычная. Несколько страниц вырваны. Осталось пара абзацев:

«…нужно перестать думать, что ты важна для других. Всё решается, если ты принимаешь. Легко. Как будто ты – не ты. А кто-то, кто умеет отпускать…»

Алиса медленно закрыла блокнот.

– Она была слишком молода, чтобы так думать и говорить. – проговорила она.

– А подруга вашей дочери – Лера, Вы видели ее? Спрашивали?

– Нет. Не видела. Она с утра на занятиях. Вот жду… ее… И Вас… ждала.

– Я пока не могу Вам ничего сказать, почему так случилось. Но я постараюсь во всем разобраться.

– Я верю Вам… Пожалуйста помогите найти кто это сделал… Я не верю, что она сама… не верю… Женщина расплакалась.

Алисе было тяжело на это смотреть, но помочь она ничем не могла. Она положила руку на плечо убитой горем матери, слегка прижалась к ней, и отпустив вышла из комнаты.

Когда она спустилась, дежурная снова кивнула.

– Вы с матерью поговорили?

– Да. А Лера, когда приходит с занятий, мне бы с ней еще поговорить…

– Она будет к вечеру. После пяти.

– Хорошо я поняла. Спасибо. Да и еще… Вы были в комнате Вероники, когда приезжала бригада? В её комнате что-нибудь нашли?

– Да была там. Нет. Ничего такого. Всё по списку. Только один значок странный был – вроде как с изображением глаза. На подставке. Металлический. Странный какой-то.

Позже, вечером, Алиса снова открыла досье. Пятый этаж. Одинокая девушка. Внешне – всё нормально. Но что, если кто-то говорит тебе, что можно «отпустить»? Что ты не обязана страдать. Что ты – не ты?

Мягкое внушение. Не насилие. Но мысль, которая касается.

Один раз. Второй.

А потом – шаг с крыши.

Глава II. Группа поддержки

Алиса сидела в машине и смотрела на здание общежития через ветровое стекло. Вечер был мокрый, серый. Люди сновали по асфальту, как насекомые под дождём. Она думала о Веронике. И о том, как странно звучало: «ты – не ты».

Что это? Метафора? Или внушённый концепт?

Она вернулась в корпус в половину шестого. На входе – та же дежурная.