Тени Вечности

Глава 1. Отголоски Вечности

Орбитальная станция "Мемориа" медленно вращалась вокруг угасающей звезды, словно гигантский металлический гроб, дрейфующий в космической пустоте. Её корпус, изначально сверкавший серебристым блеском, теперь покрылся патиной времени и отчаяния. Сквозь смотровые иллюминаторы проникал тусклый красноватый свет умирающего светила, окрашивая внутренние коридоры в зловещие багровые тона. Воздух был пропитан металлическим привкусом переработанной атмосферы и едва уловимым ароматом страха, исходящим от тысяч беженцев, заполнивших каждый свободный закуток станции.

Элиан Кордес неторопливо двигался по археологическому крылу, его шаги эхом отражались от стальных переборок. Молодой учёный выглядел усталым – его тёмные волосы были взъерошены, а на лице отпечатались следы многочасовой работы с древними артефактами. Белый халат исследователя украшали пятна неизвестного происхождения, красноречиво свидетельствуя о его полном погружении в работу. Его карие глаза, обычно горящие любопытством, сейчас отражали растущее беспокойство.

Перед ним на металлических полках располагались сотни предметов – молчаливые свидетели погибших цивилизаций. Каждый артефакт рассказывал одну и ту же леденящую душу историю: развитые общества, достигшие невероятных высот технологического прогресса, внезапно исчезали без следа. Элиан осторожно поднял хрустальную пирамиду с планеты Зефирос VII, её грани переливались в тусклом свете. Согласно датировке, эта цивилизация просуществовала двенадцать тысяч лет, создав произведения искусства, которые до сих пор поражали воображение. Но три года назад их мир превратился в безжизненный камень, лишённый даже атмосферы.

Воздухоочистители напряжённо гудели, с трудом справляясь с нагрузкой. Станция изначально была рассчитана на пять тысяч жителей, но сейчас на ней ютилось более пятнадцати тысяч душ – беженцы с поглощённых миров, которые прибывали на последних кораблях перед тем, как их родные системы исчезали в небытии. Элиан слышал их приглушённые голоса, доносящиеся из жилых секторов, читал отчаяние в их глазах, когда они проходили мимо археологической лаборатории.

Он методично осматривал каждый предмет, составляя каталог и делая пометки в своём электронном планшете. Странные символы на металлических табличках с планеты Каллисто III, загадочные кристаллы с мира Альдебаран-2, фрагменты технологий, назначение которых оставалось неясным – все эти артефакты объединяло одно: они были последними свидетелями цивилизаций, которые исчезли столь же внезапно, как и все остальные.

Элиан взял в руки небольшой металлический куб, покрытый замысловатой резьбой. Этот предмет был найден на планете Эридан-7, в руинах храма, возраст которого насчитывал миллионы лет. Археологи обнаружили его в святилище, окружённом мумифицированными останками жрецов, которые, судя по всему, молились до самого конца. Куб был тёплым на ощупь, словно внутри него билось сердце давно умершей цивилизации.

"Что вы пытались нам сказать?" – тихо проговорил Элиан, поворачивая артефакт в руках. Его пальцы скользили по гладкой поверхности, ощущая едва заметную вибрацию. "Какую тайну вы хотели передать?"

За спиной раздались торопливые шаги. Элиан обернулся и увидел доктора Миру Хавенс, коллегу по археологическому отделу. Её обычно аккуратная причёска была растрёпана, а на лице читалось сильное волнение.

"Элиан, ты должен это увидеть", – задыхаясь, произнесла она. "Профессор Карлсон… он умер прошлой ночью. Сердечный приступ. Но прежде чем администрация опечатает его лабораторию, мне удалось найти кое-что."

Она протянула ему небольшой металлический контейнер, покрытый предупреждающими знаками на нескольких языках. Контейнер был холодным и тяжёлым, явно изготовленным из какого-то особого сплава. На его поверхности виднелись печати различных археологических институтов и предупреждения о потенциальной опасности.

"Карлсон скрывал это от всех", – продолжила Мира, оглядываясь по сторонам. "Я нашла его записи. Он называл содержимое 'Хрониками Вечности' и утверждал, что это может изменить наше понимание происходящего в галактике."

Элиан принял контейнер, чувствуя, как его вес давит на ладони. "Почему он никому не рассказал?"

"Не знаю. Но в его заметках есть упоминания о том, что артефакт может быть опасен для неподготовленного разума. Карлсон изучал его несколько месяцев, но так и не решился активировать."

Элиан осторожно осмотрел печати. Они были неповреждены, что означало, что контейнер никогда не вскрывали с момента его запечатывания. "Откуда он его взял?"

"Из экспедиции на Археон-Прайм, за несколько дней до того, как система исчезла. Карлсон был единственным, кто вернулся живым."

Элиан медленно провёл пальцами по поверхности контейнера, чувствуя странное покалывание. "Мира, если этот артефакт действительно настолько важен, почему ты принесла его мне?"

Она замерла, словно не ожидала этого вопроса. "Потому что ты единственный, кто действительно понимает связь между всеми этими исчезновениями. Твои исследования паттернов разрушения… они ближе всего подошли к истине."

Элиан кивнул, ощущая тяжесть ответственности. "Хорошо. Но если что-то пойдёт не так…"

"Я буду рядом", – заверила его Мира. "Но, Элиан, я чувствую, что времени у нас мало. Сегодня утром поступили сообщения о том, что система Бета-Центавра начала тускнеть. Если закономерность сохранится, у нас есть максимум несколько недель."

Элиан осторожно сломал печати, чувствуя, как контейнер слегка нагревается под его пальцами. Внутри, в специальном защитном футляре, покоился кристалл размером с человеческий кулак. Его многогранная поверхность переливалась внутренним светом, создавая причудливые узоры на стенах лаборатории. Кристалл был абсолютно прозрачным, но в его глубинах плавали туманные образы, словно замороженные воспоминания.

"Боже мой", – выдохнул Элиан, осторожно поднимая артефакт. Как только его пальцы коснулись поверхности, кристалл откликнулся гармоничным звуком, напоминающим пение ангелов. По граням побежали волны света, создавая гипнотические узоры.

"Элиан, может быть, не стоит…" – начала Мира, но было уже поздно.

Кристалл внезапно вспыхнул ослепительным светом, заполнив лабораторию каскадом энергии. Элиан почувствовал, как волны неведомой силы проходят через его тело, проникая в каждую клетку. Его разум был мгновенно захвачен потоком образов, звуков и ощущений, которые не принадлежали ему.

Перед его внутренним взором возникли видения цивилизаций, которых он никогда не видел. Величественные города, парящие в облаках газовых гигантов, где разумные существа с крыльями из света создавали симфонии, способные изменять саму структуру материи. Подводные империи на планетах-океанах, где мыслящие кораллы строили дворцы из живого камня. Кочевые племена, путешествующие между звёздами на кораблях, выращенных из семян космических растений.

Но все эти видения объединял один ужасающий финал. Элиан наблюдал, как прекрасные миры один за другим погружались в хаос. Их звёзды тускнели, планеты растворялись в небытии, а обитатели в панике пытались найти спасение. Но никто не мог понять природу угрозы, которая поглощала их реальность.

Он видел последние дни цивилизации кремниевых существ, которые достигли такого уровня развития, что могли переписывать законы физики. Их величайшие умы собрались в огромном храме знаний, пытаясь найти решение. Но даже их технологии, неотличимые от магии, оказались бессильны против силы, которая медленно, но неумолимо стирала их из существования.

Элиан ощутил их отчаяние как собственное. Он чувствовал, как их мысли метались в поисках ответа, как они пытались понять природу врага, который не оставлял после себя ничего – ни руин, ни памятников, ни даже воспоминаний. Просто пустота, расползающаяся по галактике как космическая чума.

Видения сменяли друг друга с головокружительной скоростью. Элиан наблюдал смерть сотен цивилизаций, каждая из которых была уникальной и прекрасной по-своему. Но все они встречали одинаковый конец – полное исчезновение, словно их никогда не существовало.

Самым ужасающим было осознание того, что все эти катастрофы следовали одному и тому же паттерну. Сначала начинали тускнеть звёзды на окраинах галактики, затем волна разрушения медленно распространялась к центру. Процесс занимал тысячи лет, но был абсолютно неумолим. И каждый раз, когда одна галактика погибала, паттерн повторялся в другой, словно космический пожар, перекидывающийся с одного леса на другой.

Элиан понял, что наблюдает не просто серию катастроф, а циклический процесс космического масштаба. Что-то, существующее за пределами их понимания, методично уничтожало галактики, позволяя жизни возродиться на их пепелище, а затем снова принимаясь за свою разрушительную работу.

"Элиан! Элиан!" – голос Миры доносился словно из бесконечной дали. Он почувствовал, как её руки трясут его за плечи, пытаясь вернуть к реальности.

Элиан моргнул, обнаружив, что сидит на полу лаборатории. Кристалл по-прежнему светился в его руках, но свет стал более мягким, почти ласковым. По его лицу текли слёзы, хотя он не помнил, когда начал плакать.

"Что ты видел?" – тихо спросила Мира, помогая ему подняться.

"Конец", – хрипло произнёс Элиан. "Конец всего. Снова и снова. Это происходило миллионы раз, и каждый раз цивилизации думали, что они первые, кто столкнулся с этой угрозой."

Он осторожно поместил кристалл обратно в защитный футляр, но даже сквозь стенки контейнера чувствовал его пульсацию. "Мира, нам нужно найти кого-то, кто может помочь интерпретировать эти видения. Того, кто понимает космические паттерны лучше, чем мы."

"Кого именно?"

Элиан задумался, вспоминая отчёты о странных происшествиях на станции. "Я слышал о девушке в секторе беженцев. Говорят, она рисует звёзды, которые умирают раньше, чем поступают официальные сообщения. Может быть, она сможет пролить свет на то, что мы обнаружили."

Мира нахмурилась. "Ты говоришь о той, которую считают сумасшедшей? Элиан, мы не можем рисковать артефактом такой важности…"

"А мы и не будем", – перебил её Элиан. "Но если её видения каким-то образом связаны с тем, что показал мне кристалл, то она может стать ключом к пониманию происходящего."

Элиан аккуратно запер кристалл в защитный контейнер и направился к выходу из лаборатории. Коридоры станции "Мемориа" были заполнены беженцами – представителями десятков различных видов, которые теперь делили одну судьбу. Он видел гуманоидов с синеватой кожей с планеты Рило, их большие глаза отражали безграничную тоску по утраченному дому. Рядом с ними сидели четверорукие обитатели системы Вега, их хитиновые панцири потускнели от горя.

В воздухе витали обрывки разговоров на множестве языков, но суть была одинакова – страх, неопределённость и едва теплящаяся надежда на спасение. Элиан прислушался к разговору двух пожилых людей, которые обсуждали последние новости.

"Говорят, что система Проксима Центавра начала тускнеть", – шептал один из них. "Если это правда, то у нас остались считанные месяцы."

"Не говори глупости", – отвечал второй, но в его голосе слышалось сомнение. "Империя найдёт способ остановить это. Они должны найти."

Элиан ускорил шаг, чувствуя, как тяжесть знания, полученного от кристалла, давит на его плечи. Он знал то, чего не знали эти люди – что Империя была так же беспомощна перед лицом надвигающейся угрозы, как и все предыдущие цивилизации. Возможно, даже больше, учитывая её коррупцию и внутренние распри.

Он дошёл до сектора беженцев, где воздух был ещё более спёртым и насыщенным запахами пота и отчаяния. Здесь люди ютились в импровизированных убежищах, сделанных из одеял и металлических листов. Дети играли между палатками, их смех звучал странно и неуместно на фоне всеобщей тревоги.

Элиан остановился перед одним из служащих станции – полным мужчиной средних лет в потёртой униформе.

"Извините, я ищу девушку, которая рисует звёзды. Говорят, она живёт в этом секторе."

Мужчина посмотрел на него с недоверием. "Вы про Луну? Чокнутую художницу? Зачем она вам?"

"Это связано с моей работой", – уклончиво ответил Элиан. "Где я могу её найти?"

"На смотровой палубе уровня семь. Она там торчит дни и ночи, рисует всякую ерунду. Только не говорите потом, что я вас не предупреждал – с ней что-то не так."

Элиан поблагодарил его и направился к лифту. Смотровая палуба находилась в одной из самых отдалённых частей станции, где обычно было мало народу. Когда двери лифта открылись, он увидел просторное помещение с огромными иллюминаторами, через которые был виден космос.

И там, у самого большого окна, сидела девушка.

Она была молода, не больше двадцати двух лет, с длинными тёмными волосами, которые падали на плечи волнами. Её кожа была бледной, почти прозрачной, а под глазами лежали тёмные круги, говорящие о бессонных ночах. Она была одета в простую серую одежду беженцев, но даже в этом неприглядном наряде излучала какую-то особенную грацию.

Перед ней на импровизированном мольберте стояло полотно, на котором она рисовала угольным карандашом. Элиан подошёл ближе и увидел, что она изображает звёздное небо, но не такое, какое было видно из окна. Её звёзды умирали, постепенно тускнея и исчезая в черноте космоса.

"Простите", – тихо произнёс он, не желая пугать девушку. "Вы Луна?"

Она обернулась, и Элиан увидел её глаза – большие, тёмные, полные такой печали, что у него перехватило дыхание. В них отражалось знание, которое было не по годам, словно она видела слишком многое для своего возраста.

"Да", – ответила она, её голос был мягким, почти шёпотом. "А вы археолог Элиан Кордес. Я видела вас в своих снах."

Элиан почувствовал, как мурашки бегут по его коже. "Вы… видели меня во сне?"

Луна кивнула, отложив карандаш. "Я вижу многое во сне. Звёзды, которые умирают. Миры, которые исчезают. И людей, которые пытаются найти ответы." Она посмотрела на него внимательно. "Вы нашли что-то, не так ли? Что-то, что показало вам правду."

Элиан медленно сел рядом с ней на скамейку, чувствуя странную связь с этой загадочной девушкой. "Как вы можете это знать?"

"Потому что я тоже видела эту правду", – ответила она, указывая на свой рисунок. "Каждую ночь, каждый сон. Я вижу, как цивилизации достигают своего расцвета, как они создают чудесные вещи, а потом…" Она не закончила фразу, но продолжила рисовать, добавляя новые тени к своему произведению.

"Луна, что именно вы видите в своих снах?"

Она замерла, карандаш завис в воздухе над бумагой. "Я вижу конец. Не смерть, не разрушение в привычном понимании. Я вижу, как всё просто… перестаёт быть. Как будто реальность сама по себе начинает распадаться, оставляя после себя только пустоту."

Элиан почувствовал, как его сердце бьётся быстрее. То, что она описывала, идеально совпадало с видениями, которые показал ему кристалл. "А вы видите причину этого?"

Луна медленно повернулась к нему, и в её глазах он увидел отражение космического ужаса. "Я вижу нечто древнее. Нечто, что существовало до звёзд, до галактик, до времени. Оно не злое в человеческом понимании – оно просто выполняет свою функцию. Как смерть, как энтропия, как неизбежность."

"Но почему вы можете видеть это?"

"Не знаю", – призналась она, и в её голосе прозвучала боль. "Эти видения начались год назад, когда моя родная система начала тускнеть. Сначала я думала, что схожу с ума. Но потом я поняла, что то, что я вижу, начинает сбываться."

Элиан осторожно достал контейнер с кристаллом. "Луна, я нашёл артефакт, который может быть связан с вашими видениями. Но я должен предупредить вас – он может быть опасен."

Луна посмотрела на контейнер, и её глаза расширились. "Хроники Вечности", – прошептала она. "Я видела их в своих снах. Они показывают правду о циклах."

"Циклах?"

"Да. То, что происходит сейчас, уже случалось раньше. Много раз. Галактики рождаются, развиваются, достигают расцвета, а затем исчезают. И каждый раз кажется, что это первый раз, что это уникальная катастрофа. Но это не так."

Элиан медленно открыл контейнер, и кристалл снова начал светиться. Но на этот раз свет был мягче, словно артефакт признавал присутствие Луны. "Хотите прикоснуться к нему? Может быть, вместе мы сможем понять больше."

Луна колебалась, её рука замерла в воздухе над кристаллом. "Я боюсь. Боюсь того, что могу увидеть."

"Я понимаю", – сказал Элиан. "Но если мы хотим найти способ остановить это, нам нужно знать всю правду."

Луна глубоко вздохнула и осторожно коснулась кристалла кончиками пальцев. В тот же момент артефакт вспыхнул, и оба они были захвачены новой волной видений.

Но на этот раз видения были иными. Они видели не только смерть цивилизаций, но и их перерождение. Они наблюдали, как на пепелище старых миров рождалась новая жизнь, как из хаоса разрушения возникали новые формы существования. Цикл не был просто разрушением – он был трансформацией, переходом от одного состояния к другому.

И в центре этого цикла они увидели нечто невероятное. Существо, которое было не богом и не демоном, но чем-то совершенно иным. Оно было частью самой ткани реальности, воплощением закона, который гласил, что всё имеет свой конец и своё начало.

"Вечность", – прошептала Луна, и Элиан понял, что это было её имя. Не просто концепция времени, но живая сущность, которая обеспечивала циклическое обновление вселенной.

Видения показали им последнюю цивилизацию предыдущего цикла – расу существ, которые достигли такого уровня развития, что могли взаимодействовать с самой Вечностью. Вместо того чтобы сопротивляться неизбежному, они сделали выбор – слиться с космической силой, стать частью процесса обновления.

И тогда Элиан понял ужасающую правду. Луна не была просто девушкой, которая видела пророческие сны. Она была потомком той древней расы, носителем их генетической памяти. Её видения были не предсказаниями, а воспоминаниями, передававшимися на клеточном уровне от поколения к поколению.

Когда видения прекратились, они оба сидели в тишине, пытаясь осознать увиденное. Кристалл мягко пульсировал между их рук, словно сердце, соединяющее их сознания.

"Теперь вы понимаете", – тихо сказала Луна. "Я не просто вижу будущее. Я помню прошлое. И я знаю, что должно произойти."

"Что должно произойти?"

"Выбор. Как и моим предкам миллионы лет назад, нам предстоит сделать выбор. Мы можем сопротивляться, как это делали все предыдущие цивилизации, и исчезнуть. Или мы можем принять трансформацию и стать частью чего-то большего."

Элиан почувствовал, как его мир переворачивается. Всё, во что он верил, вся его система ценностей рушилась под весом новых знаний. "Но как мы можем сделать такой выбор за всю галактику?"

"Мы не можем", – ответила Луна. "Но мы можем показать путь. Мы можем стать мостом между старым и новым мирами."

Элиан посмотрел на неё, и в её глазах увидел отражение космической бездны. "Луна, вы говорите о самопожертвовании."

"Я говорю о трансформации", – поправила она. "Смерть – это только одна из граней перехода. Есть и другие способы стать частью вечности."

За окном смотровой палубы медленно угасала очередная звезда. Её свет дрожал, словно свеча на ветру, а затем исчез, оставив после себя только тьму. Но Элиан знал теперь, что эта тьма не была концом – она была началом чего-то нового.

Он осторожно убрал кристалл обратно в контейнер, чувствуя, как его вес стал ещё тяжелее. Теперь он нёс не просто артефакт, а ответственность за будущее всей галактики. И рядом с ним была девушка, которая помнила прошлое и видела будущее, и которая, возможно, была единственным ключом к спасению их мира.

"Луна", – тихо сказал он, "что нам делать дальше?"

Она встала со скамейки и подошла к окну, за которым простирался бескрайний космос. "Сначала нам нужно понять, сколько времени у нас есть. Затем мы должны найти тех, кто готов принять правду. И наконец…" Она повернулась к нему, и в её глазах отразился свет далёких звёзд. "Наконец, мы должны подготовиться к величайшему путешествию в истории разумной жизни."

Элиан подошёл к ней и встал рядом у окна. Вместе они смотрели на умирающую вселенную, но теперь он видел в этой смерти не конец, а преображение. Их встреча была не случайностью, а частью древнего плана, который начал осуществляться миллионы лет назад.

И хотя будущее оставалось неопределённым, Элиан чувствовал, что они стоят на пороге открытия, которое изменит не только их судьбы, но и саму природу существования. Хроники Вечности были не просто записью прошлого, но картой будущего, и они с Луной были первыми, кто научился её читать.

Впереди их ждал путь, полный опасностей и неопределённости, но также и безграничных возможностей. Потому что теперь они знали самую главную тайну вселенной – что конец всегда является началом, а смерть – лишь переходом к новой форме жизни.

И в этом знании была не только ответственность, но и надежда.

Глава 2. Пламя умирающих архивов

Орбитальная станция «Мемориа» содрогалась под ударами имперских абордажных кораблей, словно древний левиафан, терзаемый стальными паразитами. Тревожные сирены рвались из динамиков пронзительными воплями, напоминая предсмертные крики мифических существ, а красноватое освещение аварийного режима окрашивало переполненные коридоры в цвета засохшей крови. Металлические когти имперских судов впивались в корпус станции с жадностью хищников, оставляя зияющие раны в броневых пластинах, через которые струился разреженный воздух космоса.

Генерал Кайра двигалась против потока паникующих беженцев с хищной грацией охотника, знающего свою добычу. Её изрезанное шрамами лицо являло собой карту сражений, проведённых против невозможных препятствий, а стальные глаза сверкали решимостью, закалённой в огне бесчисленных поражений. Люди расступались перед её военной выправкой, словно волны перед форштевнем линкора, инстинктивно чувствуя в ней силу, способную разрушить или спасти. Её тяжёлые боевые сапоги отбивали металлический ритм по настилу коридоров, заглушая стоны умирающих систем станции.

Абордажные корабли цеплялись за внешнюю оболочку «Мемориа» с методичной точностью, их присутствие ощущалось в том, как системно отключались энергетические узлы и гасли сети безопасности. Это была не хаотичная атака, а тщательно спланированная операция по изоляции определённых секций станции. Каждый корабль знал свою цель, каждый солдат – свою задачу в этой смертоносной хореографии разрушения.

Археологическое крыло станции встретило Кайру призрачным свечением аварийного освещения, отражавшимся в полированных поверхностях витрин с древними артефактами. Здесь время текло по-иному, замедленно и торжественно, как в храме забытых богов. Лаборатория Элиана располагалась в самом сердце этого священного пространства, окружённая столетиями накопленных знаний, которые теперь превратились в смертельную угрозу для их обладателя.

Элиан стоял перед «Хрониками Вечности», погружённый в их эфирное сияние, словно жрец древности, совершающий ритуал перед алтарём неведомого божества. Артефакт пульсировал с нарастающей интенсивностью, его поверхность переливалась оттенками, для которых не существовало названий в человеческих языках. Молодой археолог казался зачарованным этим световым танцем, его взъерошенные волосы серебрились в отблесках древней технологии, а глаза отражали бездонную жажду познания.

– Вы – Элиан Кельвин, – произнесла Кайра, входя в лабораторию с осторожностью солдата, привыкшего к засадам. – Тот самый безрассудный идеалист, который пробудил то, что должно было остаться погребённым.

Элиан резко обернулся, его рука инстинктивно потянулась к артефакту, словно защищая дитя от незваного гостя. В его взгляде читалось непонимание, смешанное с любопытством учёного, столкнувшегося с неожиданной переменной в своих расчётах.

– Кто вы такая? Как вы попали в закрытую секцию? – Его голос дрожал от напряжения, но в нём не было страха, лишь раздражение от того, что его оторвали от важнейшего открытия в истории человечества.

– Я – тот человек, который пришёл спасти вашу жизнь, – Кайра активировала портативный дисплей, её пальцы танцевали по голографическим клавишам с уверенностью ветерана. – Хотя, судя по вашей наивности, вы вряд ли поймёте, насколько безнадёжно ваше положение.

Экран вспыхнул изображениями, от которых кровь застыла в жилах Элиана. Записи показывали целые имперские флоты, исчезающие в мерцающих завихрениях космического пространства, их последние передачи звучали как реквием по погибшим мирам. Голоса командиров, искажённые статическими помехами, передавали приказы, от которых волосы вставали дыбом: «Сдерживать, а не понимать. Уничтожать, а не изучать. Забыть, а не помнить».

– Это… это невозможно, – прошептал Элиан, его научный разум отказывался принимать очевидное. – Империя не может просто уничтожать знания. Она существует для их сохранения и приумножения.

Кайра горько рассмеялась, звук её смеха режущий слух как скрежет металла по стеклу.

– Вы действительно верите в эту детскую сказку? – Её голос нёс печать человека, потерявшего всё, во что когда-то верил. – Позвольте мне открыть вам глаза на правду, юный идеалист. Империя существует только для самой себя, а знания представляют угрозу для её власти.

Она переключила дисплей на другую запись, и Элиан увидел знакомый мир – Кеплер-442б, цветущую планету, которую он помнил по учебникам истории как один из величайших достижений человеческой колонизации.

– Это был мой дом, – голос Кайры стал тише, но от этого не менее пронзительным. – Там я родилась, там служила, там похоронила своих родителей. Пока не обнаружила, что Империя готова принести его в жертву ради сохранения своих секретов.

На экране разворачивалась трагедия в реальном времени: имперские корабли, окружающие планету, эвакуационные транспорты, спешно покидающие поверхность, и наконец – ослепительная вспышка, превратившая цветущий мир в мёртвый камень.

– Они сказали, что это была необходимая жертва, – продолжала Кайра, её пальцы сжимались в кулаки. – Что лучше потерять один мир, чем позволить знанию о «Вечности» распространиться дальше. Пятьдесят миллионов жизней принесли в жертву имперскому невежеству.

Элиан отшатнулся, словно получив физический удар. Его картина мира рассыпалась, как карточный домик под ураганным ветром.

– Но почему? – Его голос дрожал от отчаяния. – Если «Вечность» представляет такую угрозу, не логичнее ли изучить её, найти способ защиты?

– Логика – это роскошь, которую не могут позволить себе трусы, – Кайра отключила дисплей, её лицо исказилось гримасой презрения. – Империя выбрала путь страуса, закапывающего голову в песок. Им проще уничтожить опасное знание, чем найти мужество взглянуть правде в глаза.

Внезапно в коридоре за пределами лаборатории раздался отчётливый звук – методичные шаги тяжёлых сапог, эхом отражающиеся от металлических стен. Кайра мгновенно напряглась, её боевые инстинкты подали сигнал тревоги.

– Эскадроны смерти, – прошептала она, её рука потянулась к скрытому оружию. – Они уже здесь.

Через мгновение вход в археологическое крыло взорвался в вихре плазменного огня. Чёрные фигуры в броне имперских элитных подразделений ворвались в священные залы, их силуэты искажались в пляске отражений от «Хроник Вечности». Эти солдаты двигались с механической точностью, их лица скрывали маски, превращающие их в безликих проводников имперской воли.

– Захватить артефакт! Нейтрализовать свидетелей! – Голос командира звучал как металлический лязг, лишённый человеческих эмоций.

Кайра схватила Элиана за руку, её боевая подготовка взяла верх над всеми остальными соображениями.

– Берите «Хроники» и следуйте за мной! – Её голос не терпел возражений. – У нас есть секунды, прежде чем они превратят это место в плавильную печь.

Элиан на мгновение заколебался, его рука зависла над артефактом. Прикосновение к «Хроникам» могло принести новые видения, новые знания, но также и новую боль.

– Это всё, что у нас есть! – крикнула Кайра, уже направляясь к аварийному выходу. – Без них мы не сможем понять, как остановить «Вечность»!

Элиан бережно подхватил артефакт, и в тот же миг его сознание заполнилось обрывками видений – горящие миры, умирающие звёзды, космические корабли, поглощаемые тьмой. Но сквозь этот хаос он почувствовал нечто ещё – присутствие, знакомое и успокаивающее.

– Луна, – прошептал он, понимая, что девушка тоже почувствовала пробуждение «Хроник».

Как по волшебству, она появилась в дверном проёме, её глаза широко раскрыты от ужаса, а руки дрожат от видений, нахлынувших на неё волной.

– Я видела их смерть, – её голос был едва слышен среди грохота разрушения. – Всех этих миров. Они умирают в огне, потому что кто-то решил, что истина слишком опасна для жизни.

Кайра схватила обеих за руки, потащив их к техническому проходу, скрытому за панелью аварийного доступа.

– Говорить будете потом, – рыкнула она, взламывая замок одним точным ударом. – Сейчас нужно выживать.

Они нырнули в узкие технические коридоры как раз в тот момент, когда первые плазменные заряды прожгли воздух на том месте, где они только что стояли. Вентиляционные шахты «Мемориа» превратились в лабиринт из металла и проводов, где каждый поворот мог стать последним.

Луна цеплялась за руку Элиана, её пальцы переплетались с его в отчаянной попытке найти опору в хаосе видений, заполнявших её разум. Физический контакт создавал неожиданный резонанс между ними – он чувствовал её ужас, а она ощущала его защитническую решимость. Это было нечто большее, чем простое сочувствие; их сознания словно сплетались в единое целое, разделяя бремя знаний и боли.

– Я вижу другие станции, – прошептала Луна, продираясь сквозь тесный проход. – Тысячи их. Все горят так же, как эта. Империя уничтожает архивы по всей галактике.

Элиан почувствовал, как её видения просачиваются в его сознание – бесконечная процессия умирающих библиотек, взрывающихся музеев, плавящихся хранилищ древних знаний. Картина была настолько чудовищной, что его разум отказывался её принимать.

– Это не может быть правдой, – прошептал он, но даже его собственные слова звучали неубедительно.

– Правда редко бывает удобной, – огрызнулась Кайра, прокладывая путь через переплетение труб и кабелей. – Именно поэтому её так боятся.

За их спинами раздавались звуки методичного разрушения – эскадроны смерти выполняли свою работу с профессиональной тщательностью, стирая следы человеческого познания. Каждый взрыв плазменного оружия означал гибель очередного артефакта, очередной крупицы знаний, накопленных веками.

Они достигли центрального архива как раз в тот момент, когда имперские солдаты начали финальную фазу уничтожения. Через смотровое окно в техническом коридоре они увидели кристаллическую структуру главного банка данных – сердце «Мемориа», где хранились записи о тысячах цивилизаций, миллионах открытий, бесчисленных жизнях, посвящённых поиску истины.

– Они сжигают всё, – голос Луны дрожал от ужаса. – Не только артефакты. Они уничтожают саму память о том, что эти знания существовали.

Концентрированный плазменный огонь обрушился на кристаллическую структуру архива, и она начала растворяться, словно соль в кислоте. Миллионы лет истории превращались в светящуюся пыль, рассеивающуюся в космической пустоте. Это было не просто уничтожение – это было убийство памяти, геноцид против самой сущности человеческого познания.

– Они не просто боятся «Вечности», – прошептал Элиан, наблюдая за разрушением. – Они боятся нас. Боятся того, что мы можем узнать, если заглянем достаточно глубоко.

Кайра кивнула, её лицо исказилось гримасой горечи.

– Невежество – это оружие, – сказала она. – А знание – это бунт. Империя не может позволить себе подданных, которые понимают, насколько она на самом деле слаба.

Внезапно станция содрогнулась от мощного взрыва, и сквозь переговорные устройства проревел механический голос:

– Внимание! Инициирован протокол окончательной очистки! Все секции будут отстыкованы через десять минут! Персонал должен немедленно покинуть обречённые зоны!

Кайра выругалась на древнем военном жаргоне, её глаза сверкнули яростью и отчаянием.

– Они собираются разрезать станцию на части, – объяснила она, ускоряя темп движения по техническим коридорам. – Сбросить археологическое крыло в космос и позволить ему сгореть в атмосфере ближайшей планеты.

– Но здесь же люди! – воскликнул Элиан. – Беженцы, учёные, рабочие!

– Для Империи мы уже не люди, – голос Кайры стал жёстким как сталь. – Мы – носители заразы, которую нужно уничтожить, прежде чем она распространится дальше.

Они продирались сквозь лабиринт технических коридоров, слышя позади себя звуки разрушения – скрежет металла, вопли умирающих систем, глухие удары взрывов. Луна спотыкалась, её видения становились всё более яркими и болезненными.

– Я вижу стыковочный узел, – прошептала она, её голос звучал как эхо из другого мира. – Там корабль. Он ждёт нас.

Элиан посмотрел на неё с удивлением.

– Как ты можешь знать?

– Я вижу будущее, – ответила она просто. – По крайней мере, его возможные варианты. В некоторых из них мы умираем здесь. В других – успеваем убежать.

Кайра бросила на неё острый взгляд.

– И что определяет разницу между этими вариантами?

– Доверие, – ответила Луна, встретившись с ней взглядом. – Мы должны доверять друг другу, иначе не выживем.

Стыковочный узел встретил их грохотом отделяющихся кораблей – последние гражданские транспорты отчаянно пытались покинуть обречённую станцию. Огромное пространство эхом отражало звуки механического разделения, когда спасательные капсулы отстреливались скоплениями, словно семена созревшего одуванчика, разносимые космическим ветром.

Корабль Кайры стоял в дальнем углу дока – потрёпанный боевой фрегат, чей корпус был изрезан шрамами от бесчисленных столкновений. Его двигатели уже прогревались, готовясь к немедленному старту, а обшивка дрожала от еле сдерживаемой энергии.

– Быстрее! – крикнула Кайра, но её голос потонул в грохоте имперских войск, прорвавшихся через главный вход дока.

Чёрные фигуры разлились по стыковочному узлу как смертоносная волна, их плазменные винтовки освещали пространство адским светом. Но это были не те же солдаты, что громили археологическое крыло – эти двигались с особой осторожностью, словно охотники, выслеживающие особенно опасную добычу.

– Цель обнаружена! – прокричал командир эскадрона. – Взять артефакт! Остальных уничтожить!

Кайра рванула к своему кораблю, таща за собой Элиана и Луну. Плазменные заряды прожигали воздух вокруг них, оставляя в металлических конструкциях дымящиеся дыры. Корабль казался бесконечно далёким, словно мираж в пустыне, всё время отдаляющийся от жаждущих путников.

Они достигли трапа как раз в тот момент, когда первые имперские солдаты приблизились на расстояние прицельного выстрела. Кайра развернулась, её личное оружие – тяжёлый военный бластер – появилось в руках с молниеносной скоростью профессионала.

– Поднимайтесь на борт! – крикнула она, открывая заградительный огонь. – Я их задержу!

Элиан колебался, его археологическое прошлое не подготовило его к подобному насилию. Но Луна потащила его за собой, её хрупкие пальцы оказались на удивление сильными.

– Она права, – сказала девушка, её голос звучал странно спокойно среди хаоса сражения. – Я вижу её выживание. Но только если мы не будем мешать.