Реквием по Корневой системе

„What has been will be again, what has been done will be done again; there is nothing new under the sun.“ Ecclesiastes 1:9

Нет. Ничего страшного не произошло. Очередной народ в очередной раз набил дорожные сумки. Битком, сколько втрамбовалось, однако, чтоб ещё и тащить по силам было. Дом, например, не влезет, и не придумать упаковку для монастыря, где 15 – или таки 16? – веков тому, монах Месроп сложил алфавит письменности собравшегося в путь народа. Что значит – зачем? А путевые заметки на родном языке писать – без алфавита никак. Чтобы дорогу длинную коротать в места дальние, для обитания непривычные, вот зачем. Доску с нардами и зяром не каждый догадался прихватить в поспешных сборах. Какой-никакой, а вес, да и габариты несподручны.

Много с чем пришлось распрощаться. Меня, например, гнобит разлука с тумбами ненаглядными, Карабахскими. Где больше не гулять уж мне. (Умею пафос нагнести как профи, а?)

Короче и в общем, момент мне подкатил переломный, как и прочим 120 тысячам Карабахцев. Однако особых претензий не имею, вполне всё гладко так прошло. А тут уже и ярлык отштамповали, чуть ли не загодя: «Исход карабахских армян». Звучание такое благозвучное, прям как в библии, не то, что «ампутация».

Не скрою, работа над книгой стала для меня типа местного наркоза. Ну, вроде как бы выжил…

И, в заключение, поделюсь ноткой оптимизма (да, щедрость – моя отличительная черта). Когда-то нас было 120 тысяч, а нынче мы влились в пару миллионов (это как минимум) Американских индейцев, чьи земли были распроданы правительством их стран во имя прогресса и цивилизации. Выходит, нас уже не сосчитать, и Чингачгук Великий Змей тоже с нами!

07-06-2024

Часть Первая

1 

Пир в тенёчке Чёрного Сада

(Заметки на манжетах и соединительных фланцах в инфраструктуре серого вещества с элементами уплыва сознания)

1

Дверь из давно минувших дней. Тогда ещё не знали Евро-пластика – дедовский деревянный переплёт. Зато покрыта жёлтым лаком. Вопрос решался взвешенно и мудро. Сюда «Евро»-дверь вписалась бы как седло корове, в эту сурово основательную трёхэтажку Сталинских времён. Ну, ас таким контрастным результатом – полупрозрачная желтоватость в охвате серым прочных стен – можно запросто уже вносить в список UNESCO, под её бумажную охрану жемчужин мировой архитектуры.

Да, имея связи, можно всё. Но только – нужно ли?

Уфф! Не газуй – такой вопрос из абсолютно другого поля ягодка. По рецепту, их следует уваривать по отдельности, не смешивая.

А прежде всё покрывала штукатурка в истресканной побелке, я же помню. Племя Последних-из-Могикан много чего позаставало. Мы даже ещё с динозаврами в футбол гоняли.

Аххренеть! Не только новый век, номер тысячелетия тоже на наших глазах сменился! И нечего на Сталина всех собак вешать. Он за архитектуру не ответчик: хозяйство-то немалое – от Кенигсберга до Колымы – не получается за всем уследить. Тем более, если по сопромату ни в зуб ногой. Вот когда контрики момент поймали, пустились штамповать всё, вплоть до скотомогильников, в стиле Имперского Ампира из позапрошлого столетия. Мафия вечна, а плагиат неистребим.

Пришлось дожидаться «лихих 90-х», пока верхушки кадров госсобственность поделят, пролохотронят рабье стадо, введут двуглавого орла обратно. Дел – непочатый край… А уж как госатрибутика-то устаканилась, возникли новые запросы, меняя взгляды на дизайн.

Штукатурку к чертям собачьим ободрали, до самых швов кладки, что оказалась не монотонной кирпичной порядовкой в однообразно-неизменной перевязке, а из булыг разнокалиберного камня, наполированного теченьем горных рек.

Разницу чуешь? Простенки-столбики меж окон – один в один – крепостные стены 10-го столетия от Рождества Христова, или же стены храмов за тот же период, когда дневная норма выработки каменщика составляла 0,7 метра. В кубе. Всего-навсего. Особо не спешили вогнаться в сверхзвуковую конвейерную потогонность. Строили на века, хотя и без цемента. Да, на тот момент римляне уже успели изобрести цементный раствор. Однако варвары известковым обходились, а для прочности в него добавляли белки куриных яиц, всё по средневековой рецептуре. И, кстати, до сих пор стоят и храмы те, и стены, если случайно где-то не успели разобрать. Некоторые даже в списках UNESCO не значатся, а всё равно стоят.

Да, но яичные желтки куда, которых с известью не стоит смешивать?

Вопрос явно на засыпку, и в него лучше не вникать. Не то сам же пожалеешь, когда пойдёт голодная отрыжка и бунт в желудке. Лучше держаться нейтральных тем. Например, знаете ли вы, что римляне не успели раскрыть все его тайны?

Лишь совсем недавно, 2 с чем-то тыщи лет спустя, учёные обнаружили способ повышения прочности цемента на дополнительные 30 %!

Точно говорю, сам вон недавно, в интернете вычитал. Оказывается, если, конечно, не фейк, ему нужна добавка кофейной гущи, те горькие осадки на дне чашечки, выплескиваемые толпой невежд в кухонную раковину и – небоскрёбы начнут стоять не меньше пирамид Хеопса. Прогресс налицо…

Но это ж надо было догадаться! Как смогли?

Впрочем, учёным всегда делать нехрен, а кофе они пьют как лошади. В смысле объёма дозы. А Римляне не при чём, что к ним не завозили кофе из неоткрытой ещё Бразилии, и колумбийская мафия тоже чёт с экспортом тянула. Так и терялись целых 30 %.

Нет, хватит уже про кофе, а то затронешь – сам же потом жалеть начнёшь, как и от желтков яичных. Лучше эту гоголь-могольную тему вообще свернуть. О чём у нас вообще речь велась?.. Ага! Архитектура, значит…

То есть, как посшибали штукатурку с обычной 3-этажки административного назначения, то стала архитектурным достоянием, из одной линейки с оперным театром города Львов. Размах, конечно, поскромнее, это понятно, но по духу – перекликаются. Особенно при виде сзади, если подходишь через сквер.

А интересно – почему? Ну, обдирка – да, это одухотворяет, безусловно, однако главная фишка фокуса в лестнице, вернее их тут даже пара. Но обе к одной и той же двери плавно так, раздвинутыми дугами, вздымаются, до уровня второго этажа.

Но и это, опять-таки, смотря откуда подойти. Если спереди, там, где у здания фронтон, так оно двухэтажное и вход без всяких тебе крылечек-лестниц. Заходишь почти что с тротуара. Выходит 2 в 1? И 2х- и 3х-этажка в одном лице? Ну, да, продиктовано уклоном горной местности, надо же архитектурную жемчужность правильно вписать в прилегающую местность.

То есть, спереди вполне пристойная прямоугольность в ампирно выдержанном стиле, но задница – о, ла-ла! – с той парой лестниц, это тебе прям помесь Версаля с Тюильри. Буквально бери и начинай съёмки очередных 3-х Мушкетёров. Под такую лестницу и Анна Австрийская очень даже вполне впишется, и Людовик с любым порядковым номером, не говоря уже про кардинала Ришелье.

И, кстати, весьма своевременная альтернатива пленэру в городе Львов, там российские «Кинжалы» в любой момент могут разнести Оперный. Такие вот улётные боевички в третьем миллениуме.

А начиналось всё так мирно мило, я же помню. В 6 ноль-ноль гимн Союза нерушимого, «Пионерская Зорька», сводки с полей, чёрное золото из шахт, белое золото с хлопковых полей, повсеместное братство народов…

Вот именно поэтому жёлтый блеск лакировки, промеж раздвинутых подножий лестниц, два полумесяца – новолуния и старолуния, чьи верхние рога сойдутся на высоте 2-го этажа – чуть-чуть не соответствует суровым будням королевского двора Франции 17-го века.

Уж больно разблестелась эта дверь, чем и создаёт нездоровую конкуренцию алмазным подвескам и блёсткам Марлезонского балета. Боюсь, как бы и её не пришлось обдирать, чтоб соответствовала общему духу времени. Правда, ещё вопрос: потянет ли бюджет фильма расходы на повторную лакировку. Отреставрировать после съёмок, обратно, какой была.

Нет, ну, относительно конструкции претензий нет – проём достаточно широк между распахнутых двух створок…

2

Просто в эту дверь ещё и дотолпиться надо, что не так-то просто. Помимо стойкого терпения, необходимого в любой толкучке, потребуется немалый запас огнеупорной прочности под жаром солнца.

Толпа, как водится в любой подобной ассамблее, издаёт шум, обильный и многообразный. Каждый присутствующий не жалеет сил, обращаясь к своему собеседнику или с кем уж там спор случился. Вот и орёт, чтобы слышнее быть в общем кричалове. Элементарная вежливость.

Солнце, по центру выжженной пустыни неба, раскалилось в белую косматость. Выдержать зной помогают самоуговоры, что терпеть осталось пару метров, а там начнётся тень от левого из лестниц-полумесяцев (развёрнутого в прощальную лунную фазу), но только туда, в спасительную тень, ещё и достояться надо.

А внутри, за дверью, чьи обе створки распахнуты настежь, полный рай и глубокий сумрак, поскольку в этом районе города свет отключен на 2 часа согласно веерному графику, который плюс к тому ещё и плавающий.

На график нечего пенять, не виноватый он, что вокруг блокада, до одноплеменной державы 50 км «буферной» территории, а в руках осаждающих не только километры, но и рубильники ЛЭПов. Скажи спасибо, что есть ГЭС, чьей мощности на город с деревнями не хватает, но таки имеется, и ты не обесточен окончательно. И у тебя прекрасная возможность тренировать память, ежедневно, на скачуще-плывуче-веерном графике подачи тока тебе на дом. Пару часов чувствуй, что и ты цивилизованный. Можешь пылесос включить или холодильн… – нет, это была плохая шутка, беру обратно.

То есть масштабнее начинаешь мыслить и, с опорой на логистику, соображаешь, в каком районе города и в какое время на чай зря не рассчитывай. Но жить захочешь – втянешься не возлагать надежды, ни на чай, ни на электричество. Просто надо график знать не только своего района, но и куда ты собираешься в гости или по делу. А теперь, с учётом несовпадений, живи дальше, раз уж втянулся, и неохота завязать с въевшейся привычкой.

Если внимательно вдуматься, то попадание в блокаду полезно с разных точек зрения. Например, она, блокада, крайне благотворно развивает практическую сметку и здравый смысл. Особенно в быту. А в прочих смыслах я даже без блокады впереди планеты всей. Порою вынужден и тормозить, пока она довертится до моего уровня на своей орбите. Бывает и такое, да…

Чем ближе к двери, тем толпа плотнее, ощутимо. Но на то она и толпа. Однако проявляет цивилизованную сдержанность, хотя порог и сумрак по ту сторону охраняет, всего лишь смотрящий.

Крепыш-регулировщик, в чёрной рубахе и штанах ресторанной униформы, довольно регулярно утешает ближний к нему, совсем уже сплочённый край толпы:

– Ай, люди! Потерпите. Через пять минут зайдёте.

Лицо добродушно круглое, на голове волосы после машинной стрижки. Почти под корень, но не для отвода глаз – лысины пока что не предвидится, так что маскировать нечего.

А эта должность, кстати, важна и ответственна, от регулировщика многое зависит. Вот взять хотя бы ту кинохронику, а? Конечно, припомнить далеко не каждому под силу, снималось-то аж в 1945-м, посреди развалин Берлина, разбитого в последней массовой бойне той войны.

Однако Пинчон как пить дать видел, а затем неоднократно прокручивал те кадры, мысленно, перед внутренним взором, пылая творческим экстазом, когда вставлял их в свою «Радугу».

И я тоже их видел, отдельно от него, и опознал в его работе ту рядовую регулировщицу с карабином за спиной.

Ремень карабина, наискось от плеча, плотно вжал гимнастёрку между спелых грудей, обтянутых тканью весом оружия. 1945-й, Советская девушка дошла до вражьего логова, в юбке и сапогах, и теперь деловито машет флажками, направляя движения транспорта среди развалин, уж ей-то лучше знать куда.

Лицо регулировщицы строгое, она при исполнении, а на неё тут кинокамерой стрекочут, а и к тому же замполит полка тоже здесь, за кадром…

Конечно, Томас не мог пройти мимо такой фактуры для своего романа (а кто бы удержался?), он падок на подобные детали. Да, это метод у него такой – насмотреться хроники из времен и стран, где происходит действие, и заполнять затем сюжет деталями. И это у него здоровски выходит. Достойный писатель… Ну, а в личном плане все мы одинаковы.

Из глубин сумеречного зала всплывают поевшие. Нестройно, вразнобой утирают губы ладонями. Их немного, человек 5-6. В глазах что-то типа растерянности, недовольство неопределённостью, которая возникает, когда цель достигнута, а дальнейшие планы как-то ещё пока не обозначились. Но в ту тему переживать не стоит, такое состояние ненадолго.

И точно! Вот уж и цель нарисовалась. Зверь на ловца… Сразу за порогом им предстоит притиснуться сквозь наше сплочённое ожидание, сквозь устремлённые навстречу взгляды, а уж потом, вызволившись из толпы, решать – куда, зачем, и с какой крейсерской скоростью.

Крепыш, движением лап медведя из мультика, регулировочно отсчитывает (без всяких флажков) порцию дождавшихся на смену вышедшим:

– Ай, люди! Потерпите. Через пять минут…

3

Толпа за порогом смещается на полшага. Очень культурно-терпеливая толпа попалась, правда, весьма шумлива. Хотя данное из её качеств уже, наверное, мною отмечено.

А чего хотел? Когда на всю толпу всего мужиков-то – рабочий из Зелёного Хозяйства, да я. Оба-два в неоспоримо запенсионной стадии жизни. Однако работник ЗХ не прекратил свою привычную трудовую карьеру (чему причин немало, но мы с ним незнакомы) и спозаранку, затемно, метёт асфальт под светом фонарей (если по графику так выпало) вдоль тротуара, и возле урн вырастают аккуратные кучки мусора для сбора в самосвал саночистки.

При каждом самосвале есть – помимо водителя – рабочий, а у того – лопата «совок», которая забросит в кузов плоды труда метельщика. Но это когда уже совсем рассветёт, и проснуться горожане, чтобы скребёж лопаты об асфальт не навевал кошмарных снов.

Ну, а при свете дня, отставив метлу, ветеран будет поливать цветы из шланга, переволакивая его от одного патрубка с краном пайки к такому же, через один газон. Ведь без воды, все эти астры, ноготки, пионии давно б уж полегли, скелетно-высохшими нитями, среди глубоких трещин по спёкшейся земле.

Так что в нашей толпе, безусловно, преобладает детство голоногое в беззаботных шортиках, неумолчное, словно сборная дроздов, щеглов, синичек и прочих пернатых непосед.

Вон та троица прямиком с речки Кар-кар – один всё ещё опоясан надутым пластиком спасательного в яркой Китайской расцветке. Хоть не исключено, что окунались в бассейне Зоны отдыха «Заячья Полянка». Наперебой щебечут что-то, как всё присутствующее поголовье.

Неважно, что или о чём, лишь бы не смолкали, лишь бы звучала жизнь человечьей… стаи? (хмм, да ну, не волки же)… человечьего стада? (явный плагиат у Ницше)… тогда, может, просто «жизнь человечья»?.. Беспредел пафоса – аж с хвоста каплет. Ладно, пока оставим как рабочую версию.

Прочий элемент в составе толпы, не менее громок, но более росл: почтенные матрон с волосами густого окраса, да молодые мамы мелкокалиберных детсадных карапузов, за которыми даже во дворе глаз да глаз нужен, а тут – целая толпа, раскочегаренная не одной жарой, но и стремлением поесть.

Мы спаяны общей целью в одну массу. Местами до невыносимой плотности.

Ну, ты, к примеру, выпустишь своё чудо-чадо двух лет от роду в голодную толпу? Хотя бы даже и культурную?

А эти тоже ведь мамаши и ничто материнское им не чуждо. Вот почему и привели своих ненаглядных спиногрызов на бесплатную кормёжку.

Блокада тянется уж 8 месяцев, и в городе открылась эта невиданная столовая: зашёл, покушал и – не заплатил. Лишь бы 16 лет едок не достиг, или же старше был 65 годиков.

Вот в чём движущие силы и назначение данной толпы давимых зноем и солнцем палимых. Но ей пояснять не надо, прочувствовано на личной опалённой шкуре. Но как же глобальное человечество? Люди доброй воли, которые не в блокаде?

А вот с этим «не» я посоветовал бы осторожней обращаться. Касаемо людей – да, воля есть, зачастую добрая, но у любого-каждого забот полон рот – не прожевать, проблема на проблеме. А при таких условиях кому на х… хм… то есть, упала моя пропаганда?

И тут в неровных коридорах перегретого черепа раздался голос или, возможно, голоса: «Метко подмечено, любезный, однако попрошу учесть, что пропагандой денюффку заколачивают, а ты, не нанятый службами СМИ, своею, которая не упала, прокормишься ли?»

И-и! Надоело воду толочь. Поэтому я их и слушать не стал, а всё стоял на отведённом мне толпою месте. Оттуда же и балаболил, что на ум взбредёт, абсолютно молча и за так…

Но всё отнюдь не так уже и плохо. За три метра до лакированной двустворчатой, настежь распахнутой двери, окунаешься в долгожданный контраст густой гуманитарной тени под королевской лестницей. Тут, наконец-то, есть возможность перевести дух и стоять дальше, держа равнение на регулировщика по ту сторону Рубикона, на его более сумеречном берегу, порог перед которым ты, пока что, не переступил…

Нет, погоди-ка! Ты уже равняешься сразу на двоих… Нет, никаких тепловых ударов, просто подошёл ещё один регулировщик – сменить напарника.

Второй и ростом выше и волосы на нём длиннее, лицо заужено, и добродушия в нём нет. Зато на подошедшем точно та же ресторанная униформа, строго чёрного, неизменно модного цвета.

4

У-юй! Вот же раззява! Как это я упустил? В толпе, оказывается, вдвое больше представителей славного мужского пола. Не только пара нас, уже помянутая, в общих чертах. Что ж бывает. Отвлёкся на собственные трели и не разул глаза, когда надо.

Седокудрые сенаторы Древнего Рима, опять-таки двое, с достоинством приторчали у правой притолоки на входе шириной в 1.2 м, по центру первого этажа в трёхэтажном (при подходе сзади) здания сталинской застройки.

Одного из них я знаю. Этот Шамо, по грёбаной иронии судьбы – одного роду-племени с осаждающими. Он тут застрял ещё со времён первой войны за независимость. А у его жены та же национальность, что и у всех блокадниц. Что им не помешало, впрочем, вырастить троих детей. Поэтому он и тормознулся тут. Таксистом всю дорогу. С ветерком гонял. Оно и понятно – какой же Римлянин не любит быстрой езды!

Теперь намного проще: все, кто в блокаде – Карабахцы, а сам себя считай, кем хочешь, хоть конголезцем, хоть шумером. А победителю в войне 2020 без разницы кого переварить, чтоб территория освободилась.

Такие вот дела тут, хочешь – жуй, а хочешь… ну, скажем, сериал снимай промежду задних полукруглых лестниц, куда удачно вписываются мушкетёры.

Средневековый колорит стен здания свидетельствует, с неприкрытой прямотой, что владелец не без понятий, на что клюют и ловятся интуристы. Одно название чего стоит – «Парк-Отель»! Глаза закрой и повтори, прислушиваясь к собственному голосу и – ты уже на Мальте или Кипре, ну, в крайнем случае, вокруг тебя Лазурный Берег. Ты, главное, глаза не раскрывай, а только слушай. Слушшшай… Ну, как? Услышал «ш-ш»? Это – шум прибоя…

А почему нет? Тем более что за спиной пусть и ободранного, по всей строгости сталинских форм, параллелепипеда, даже сквер имеется, 50 на 50 метров, а в нём с полдюжины довольно пожилых деревьев, не говоря уже про саженцы, брусчатку дорожек, обсаженных барьерчиками стриженых кустов. Какого тебе ещё парка надо?

Когда-то в здании (до приватизации и штукатурообдирания) ютилась городская поликлиника. По будням, в первой половине дня. Память меня не подводит, я помню всё, да. Всё схвачено… Один раз приходил сюда к участковому врачу за справкой на 3 дня от ОРЗ, чтоб на дому бороться народной медициной. Чайная ложка чёрного перца, с «горкой», на стакан водки, и пропотеть под одеялом… Ну? Помню же!

Потом на месте старой больницы напротив Братских Могил, отгрохали комплекс Республиканского Мед Центра, куда и съехала поликлиника в полном составе, за исключением параллелепипеда.

Ну, так не пропадать добру же. Нашёлся министр чего-то-там. При всей моей обоюдоострой памяти уж не упомню чего конкретно. Вопреки непризнанности нашего независимого государства, министерств в нём развелось штук за 30, мы стали самой министрообеспеченной, на душу населения, державой на планете. А министры имели привычку меняться должностями, сегодня он министр труда, а завтра министерство патриотической работы с молодёжью возглавляет.

А и они к тому же спаривались, разукрупнялись, реорганизовывались, переименовывались, министерства эти. Для правильного руководства нами в разных нужных отраслях. Попробуй тут упомни ху-из-ху (who is who – для тех, кто много о себе воображает).

Кипела деятельность вовсю. Ухх, как кипела! Бюджет, всего за 20 лет, от 60 миллиардов драмов РА, они же AMD, до 600 с чем-то возрос, миллиардов. Но если кто-то вякнет, будто мой уровень жизни в десять раз поднялся, то я ему бля… то есть, блю… да, точно! – блюз предложу послушать, из самой из глубинки хлопковых плантаций штата Миссисипи. Может хоть тогда дойдёт долбанному мазерфукеру!

В общем, человечек с умом подошёл, министр тот незабвенный из позабытого министерства. Штукатурку ободрал. И – как в воду глянул, туристам из калифорнийской Диаспоры понравилось. Ну, и, скрывать не стану, мне тоже, – как-никак, а контрастирует со сталинизмом. У меня на него аллергия врождённая.

И как только приватизатор нашёл себя, то есть, разобрался, в чём смысл жизни и зачем она ему дана, то уж, не мешкая, вгрызся в гостиничный бизнес. На главной улице отель пятизвёздочный воздвиг по современным технологиям. Стекло и пластик в 4 этажа. По обтекаемости – «Лексус» без колёс, и имя подходящее – «Европа».

Тем более что бок-о-бок с местным министерством иностранных дел поблёскивает эта пятизвёздочность.

Нет, до посольств мы так и не доросли, признавать никто нас не решался. Ну, разве что какой-нибудь глава городской администрации, которому уже терять нечего в том райцентра, где-то в Парагвае или, возможно, Никарагуа, точнее не припомню. Короче, взял и признал нас тот чилийский мэр, на том основании, что его бабушка из сопредельной нам Армении.

Однако же консульства мы держали – тьфу ты! – представительства, я имел в виду… Да, в США держали пару штук, одно на Западном побережье, другое на Восточном, и в Белоруссии, на всякий. С полным штатом-аппаратом, ага. Тогда ведь в Карабахе население насчитывало 150 тысяч, было, на чьей шее выращивать дипломатические кадры. Это теперь нас тут 120 тысяч стало, после убиения пацанов и резервистов за прошлую войну и резкого оттока населения отсюда же.

Даже не знаю, сохранились ли те консу… представительства, то есть. Мне ж не докладывают. Но в городе Вашингтон наверняка имеется, хотя бы на взносы пролохотроненной части Диаспоры.

5

Ну, вот опять пошли сытые сквозь нас протискиваться. Бабулька слева от меня улучила случай – карабкается на мою левую ступню и голень. Да активно так! Типа уж до того ей неотложно надо уступить покормленным дорогу, что уж не разбирает, где кончается асфальт и начинаюсь я.

Миледи! Копыта Ваши хорошо подкованы – это плюс, но мой Китайский тапок не устоит под их напором, если переходить на минусы.

Конечно, ничего подобного я ей не говорил, а просто попросил обратить внимание, что они уже прошли, так можно бы и слезть, в конце концов.

Она состроила мне непонимающие глазки, и толпа продвинулась на следующие полшага к порогу.

Для сохранности себя в дальнейшем, я пристроился к спине ярко-зелёного сатина в халате работника Зелёного хозяйства. Вполне даже чистая спецуха халатного профиля, на вид плотнее хлопчатобумажности, однако в тканях я не очень-то подкован.

Ветеранка скалолазания слева продолжает квохтать своей соседке, изливая ей негодование по поводу меня, который «Подумаешь! Тоже мне!»

А я и рад бы избавить её от своего присутствия, но некуда менять позицию – справа пацанёнок в надувном пластике спасательного круга (наше детство плавало на чёрно-резиновых камерах от автомобилей, с той железной трубкой для ниппеля, что вечно расцарапывала живот), а за спиною у меня такой шум-гам стоит, что и оглянуться страшно. Уж лучше сфокусируюсь на вышивке лого Зелёного Хозяйства поперёк зелёной спины, чуть ниже зелёного воротника, переходящего в затылок под седой волнистой шевелюрой.

Лица с моей позиции не видно, оно пришло толпиться в очереди раньше меня. Однако щетина возле ушей ничуть не короче моей, следовательно, у него тоже месяц-полтора, как лезвия кончились.

Так мы и стоим, схожие незнакомцы, дальше в рядах разноголосо щебечущей толпы, которая уже не та, что прежде. Её, раздвигая, уплотнили два вклинившихся зонтика. В ледокольной флотилии – дама лет за 50, в узких бретельках, сынок её, в районе 30, но гладко выбрит, и компаньонка дамы под отдельным зонтиком для поддержания прозрачной тени над собой.

На мой неискушённый взгляд, в группе под зонто-парусами возрастной ценз для бесплатного кормления не соблюдён и близко, но как знать, может, у них справки есть из правительственных органов, с печатью, или же «лапа волосатая» там, где надо. Когда всё знаешь, становится уже неинтересно.

Непотизм вдвое бессмертнее мафии. Всё прочее – скучные детали. Так что сопи в 2 дырки и радуйся, что достоялся уже в часть толпы покрытой тенью левого лестничного виража.

(Чтобы никто не утомился триллерным пред-ожиданием подробностей, скажу с краткой талантливостью дайджеста – да, дама и её кадыкастый птенчик, а также компаньонка их, с уже сложенным зонтом, обошли меня с отрывом метра в 3, финишируя через порог шириной в 1,2 м, по чертежам строительного проекта в стиле Имперского ампира.)

А что, спросить бы меня хотел, когда пристраивался за зелёным халатом? Запасы чинопочитания в касте неприкасаемых – неисчерпаемы.

Однако у всего на свете случается конец. Счастливый, если успеешь вдуматься. И вот уже регулировщик (снова добродушный, который сменил длинноволосо-угрюмого) жестом медведя-дирижёра машет зелёному халату – «заходи!», а заодно и моей фривольно белой тенниске – «а ты чего ждёшь?»

6

Левый угол, после порога, оставленного позади, утопал в сумрачности на порядок глубже, чем в прочих частях помещения, благодаря тени стоящего в нём фикуса. Рядом с пальмообразностью, растения, но вплотную к стене, в целях экономии пространства, различался широкий комфортабельный диван, на котором, ограждённая от происходящего журнальным столиком, придавленным конторской книгой крупных габаритов, сидела девушка в розовом.

Вереница впущенных целеустремлённо минуют столик с книгой, не притормаживая у дивана. Мне, с присущей мне вдумчивой логичностью, остаётся только сделать вывод, что это группа примелькавшихся завсегдатаев, и потому, не снижая деловитый темп, они бодро маршируют дальше, под приветственные кивки с дивана, от девушки, радушно чиркающей птичек на листах гроссбуха.

Но девушки в розовом на меня действуют магнетически, и я достаю из довольно широких (в последнее время) штанин свою синюю паспортину. Вернее, я его в заднем держу, в заднем кармане джинсов, моих бессмертных джинсов. Сколько себя помню – всё в них. Притёрлись мы дружка к дружке, сроднились. Уже ощущаю себя их частью, а их – продолжением своего кожного покрова, из практичного хлопчатобумажного полотна.

– Не надо! – отмахивается добрая фея в полувечерне воздушном платье. – Просто фамилию скажите, и возраст.

Назвавшись, я наблюдаю издавна знакомое облачко замешательства, туманящее лица не услыхавших окончания «-ян» или, по крайней мере, «-унц». А я ведь сразу предлагал ей!

Днём ранее, я расспросил работников «Парк-Отеля» (на входе с лицевой стороны). Мне объяснили, что бесплатная столовая открыта с часу до четырёх, и туда нужен паспорт, для учёта в Книге…

– Так проще будет. – Снова протянутую мною синеву, она не стала отвергать вторично.

– Вы беженец из Баку? – спросила она, перенося Армянским алфавитом латиницу из паспорта в Гроссбух.

– Нет, из Лачинского района, деревня Езнагомерь, – обидчиво возразил я.

Чтобы расставить исторические точки над «i» – да, я, конечно, беженец. Но подвох нюанса в том, что словом «беженец» называли репатриантов из Сумгаита и Баку, 30 лет и 3 года тому назад. Но всё течёт и изменяется, и даже терминам охота плавать. Во время войны 2020-го, беженцев официально подменили термином «перемещённые лица». («ПээЛы», так, сокращённо зовёт нас Томас Пинчон в своей «Радуге».)

Сказать перемещённому лицу: «Ты беженец?», это всё равно, что назвать человека дедулькой. Ах, как неумолимо летит время!

С горечью засунул я свой паспорт в задний карман молодцеватых джинсов, и отошёл из тёмного угла под лапчатой листвой тропической роскоши, возвращаясь в сумерки, чуть более разбавленные через распахнутую дверь.

Всмотревшись, я понял, что дальнейший путь придётся отыскивать уже в одиночку, интуитивно, без опоры на опыт завсегдатаев-попутчиков.

Где наша не пропадала! Авось, разберуся.

А и действительно – дальнейший маршрут по залу оказался вполне прямолинейным. На данном этапе предстояло миновать широкий проход между стоек-прилавков, что навевали ностальгию по студенческой столовой давно уплывшего былого.

А в настоящем времени женщины в светлом (недоосвещённость не дала конкретнее определить цвет их фартуков или халатов) работали парами – одна справа, а другая за стойками слева. Раскладывая пищу по тарелкам, они их опускали на подносы в ожидании загрузки на реечном пути вдоль стоек. (Ну что тут долго объяснять, как будто кто-то не бывал в столовой. Всё одинаково, студенческую не отличишь от рабочей. И даже тут, в ресторане, слегка модифицированном, суть одна – толкай поднос вдоль никеля дорожки.)

Прямоугольник маски (могу поспорить – небесно-голубая!), под носом раздатчицы слева, предохраняет окружающую среду от её трудовых выдохов, не выпуская вредоносные отходы, от которых её наивный организм пытался избавиться естественнейшим способом.

Не тут-то было! Голубая ткань удерживает мусор для вдоха по второму кругу, по третьему, и дальше – зацикленная переработка вторсырья. Всемирная Организация Здравоохранения (ВОЗ) настоятельно рекомендовала поглощать всё, до полной безотходности.

Люди! Умоляю! Сколько можно!

Хором скрипнули все 32 зуба пластмассовых «казённых вкладышей». Волосы в щетине моей двухсантиметровой бороды встали. Каждый своим индивидуальным дыбом. Посмотрим кто кого, паскуда! (Смотри цветную иллюстрацию рыцарских турниров в конце учебника «История Средних веков для 6-го класса», 1965 г., УЧПЕДГИЗ.)

И – точно! Вон замаячили, на том конце ристалища, доспехи и копьё наизготовку, готовясь вышибить противника из седла. Да – это он, давнишний супостат мой в поединках! Хотя подлую продажность обличают даже геральдические знаки его герба – прямоугольник голубого кляпа на поле сусального золота.

Ковид не рыцарь, он не достоин имени мужчины! For fuck’s sake! Это – подстава, лохотрон, и подкупленные судьи!

7

Пандемия, как и любая всякая падлянка в ходе жизни, не лишена была и позитивной стороны. Она воочию показала, кто есть кто. Однако собранной информации не суждено стать достоянием масс. Не для того собиралась. Каналы СМИ (глобально и автоматически) сообщают населению только то, что людям можно знать, и не битом больше.

И, тем не менее, произошла утечка наиважнейшей в жизни информации. «Вирус» открыл глаза каждому в отдельности на самого себя: кто я есть? Покорный раб, отказывающийся от свободы мысли, ради «чечевичной похлёбки» привычного «комфорта» или человек?

И он же, этот лохотрон с позывным «Ковид-19», чётко показал: кто в медицине истинный сын Гиппократа, а кто – фуфло, ряженое в белые халаты. А остальные фуфлари и без эпидемий вполне различимы. С такими всё предельно ясно, они неинтересны.

А вот Гиппократычи подразделимы на пахарей, которые, помимо служения людям, берут на себя труд задуматься о происходящем, и на бездумных пахарей, готовых с ленивой прагматичностью верить всему с печатью ВОЗ. Ведь «сверху же виднее!», пускай там «всё за нас решат».

Но кто тебе сказал, что «верх» болеет за людей? Ах, да! Конечно! Как я мог забыть? Чиновники из ВОЗа долдонят это в каждом из своих интервью для СМИ.

Но ведь и думающие не одинаковы! Находятся такие, кто не скрывает своих выводов, а кто-то предпочитает промолчать. На всякий. Чтоб не ломали жизнь. Чтоб не мешали заниматься своим делом. Лечить людей. Содержать семью. Ведь в медицине – всё как у людей.

Проблемы людей глобально одинаковы, разнимся мы всего лишь униформой, цветом кожи, языком общения.

Да, был запущен планетарный лохотрон, такого в одиночку не поднять. Чтоб даже погибших в автокатастрофах, страны различных политических систем, не сговариваясь (!) заносили в списки Жертв ковида»… это же сколько, скольким, и на до чего ж высоких уровнях пришлось на лапу дать… мама дорогая!

Но зачем?

Для тех, кто только что проснулся и не успел, пока что, перейти к водным процедурам, сообщаем, что день сегодня пасмурный, слегка ветреный, местами небольшие осадки и продолжается эпоха ММ – Монетизация Мазерфукеров.

Наркотики, оружие, лекарства – вот три кита обогащения этих гнид. (Лекарства та же наркота, но она легальна).

Взятки правительствам окупились доходом от вакцин, унёсших жизни миллионов. Покойным повезло – они не стали калеками, как миллионы остальных чипированных.

Откуда вообще он взялся, Ковид этот? Да не брался он, а всегда и был тут, просто звали его «грипп» или «инфлюэнца». Ежевесеннее наступление гриппа, если кто-то ещё помнит. Наступление 1992 года унесло больше жизней, чем пандемия (если не считать жертв чипирования). Затем вошло в моду присваивать гриппу прилагательные: “свиной”, “гонконгский”…

Выдать поимённый список застрельщиков и дирижёров операции «Ковид-19» не могу, за неимением доступа к соответствующей информации. И, если честно, не очень-то и тянет, ведь МэМэшники всё то же скучное фуфло.

Ну, хорошо: для развлекухи, на любителя.

Да, засветился тут один биллионщик (но в одиночку ему такое бы не раскрутить).

Тот самый, что вовремя вложил папанькины денежки в рассвет Майкрософта. «Виндоуз-3» операционка называлась (вспомнить не пытайся, это ещё до «Виндоуз-95» случилось). В самой системе Билл, выражаясь языком программистов, «invented shit», но пенки снял. Так и пошло.

С 2015 Гейтс активно пропагандировал идею «вируса-убийцы», поскольку основные депозиты переключил уже на фармакологию. Сразу не прокатило, а затем (предположительно мною) сколотилась теневая бригада из таких же ММ-биллионщиков, и успешно довели глобальное стадо до панической истерии и самоизоляции.

Сюжет для бестселлера антиутопии: ведущие учёные по вирусологии обвинялись в профессиональной нечистоплотности, их лаборатории прикрывались на время следствия (тянулось до 6 лет, вместо положенного полугода). За что? А слишком уж разбираются в этой области. Тем временем, Мазерфукеры из ВОЗа тасуют колоду кровь леденящих сводок-бюллетеней…

(В Карабах вирус проник через деревню Мирик, потому что по тамошнему плоскогорью бестаможенный проезд. Место ровное, куда рулюешь, там и проезжаешь. Первой заболела женщина. Дорогу на въезде в деревню со стороны Гориса испортили глубоким рвом, для профилактики, экскаватором. Моим дежурным вопросом к мирикчанам стало: «Сколько у вас в деревне от ковида умерших?» До сих пор – ноль.

Ура! Самой лучшей медицине в мире!

2 года спустя после завершения панэпидемии во всём мире, умерла моя соседка по Степанакерту, причиной смерти записали «ковид». (Вот они, бля, тормознутые!)

Повсеместное давление на правительства 150 с чем-то стран зарегистрированных на данной планете. Протестующие с плакатами «Мы – не стадо!» бьются, стенка на стенку, с полицейскими разных стран. Полицейские – в синих тряпичных масках.

Жалко ребят, им же, сука, дыхать нечем!

Ютюб – молодец, на высоте, как всегда: безотлагательно стирали интервью и обращения честных врачей и академиков – «за нарушение правил ютюбляцкого сообщества».

Главы государств и дипломатических делегаций строились перед телекамерами в светло-синих паранджах на нижней части лиц, чтоб телезрители прониклись серьёзностью ситуации. Дубль снят! И они маски сдёргивали, чтоб дружно хохотать, как на корпоративчике ГазПрома после 43-х минут пиршества.

– Вы верите в Ковид? – спросил я Дину Фишер, главу Миссии Комитета Красного Креста в Степанакерте.

Замявшись на неприметную долю секунды, она таки ответила:

– Я верю учёным.

Но я же не социопат, не стал объяснять женщине при исполнении, что есть учёные и учёные. Одни добросовестно совокупляют х-лучи с пи-мюзонами на своих коллайдерах, потому что такой уж у них бзик по жизни, а другие обозначаются формулой ММ (монетизирующиеся мазерфукеры, если кто забыл) потому что – гниды.

А как нынче поживает жевжик Билл? Ну так, а что ему станется? Получил почётное звание «Биллионщик-филантроп», с фармакологией не завязал, но начал проявлять интерес, попутно, к проблеме глобального перегрева с парниковым эффектом…

Страшусь и трепещу за тебя, планета Земля. Единственное утешение, что другой биллионщик, фюрерёнок Маск, сулит планету Марс завоевать для массового туда переселения. Там, правда, дышать нечем, но жить захочешь, то уже как-то втянешься…

– Ну, чего ждёшь? Вон два уже готовы.

Этой фразой, опять сменившийся, смотрящий в короткой стрижке ссадил меня с излюбленного конька, белой масти, во главе парадно марширующих улик и доказательств… Ненужный марш незамечаемых – людям нечем слушать, в их уши вколочены пробки, отлитые в цехах СМИ. Сидят, как влитые, – плотнее плотного.

Я ухватил ближайший из двух подносов, уже поставленных на стойку, и зашагал вслед своей группе, давно уж рассосавшейся в окололунных сумерках последующего зала.

8

Поднос, наощупь, оказался из пластмассы, но как-то шире и чуть глубже столовного стандарта. Наверно, ресторанам такие полагаются, с высокими бортиками, для статуса… Массивней, в общем, показался мне поднос, если сравнить с прошедшими через мои руки в прошлом тысячелетии.

Приёмный зал закончился следующим, под прямым углом, и я свернул направо – в дальнейшее пространство.

Глаза постепенно адаптировались к полумраку. Уже получалось различить длинный зал стандартной ширины (5.6 м), длиною метров 30 между глухой стеной (слева от подноса в моих руках) и “центральной капиталкой”, она же “осевая”, тянувшаяся справа от упомянутого уже груза.

Впереди по курсу, через широкий проём в «осевой» косыми полосами вливался приглушённо дневной свет, сообщая общей атмосфере зала тусклую ноту оптимизма. Но и настолько скудное освещение с успехом создавало впечатление, будто ты оказался в средневековой трапезной. Не хватало лишь пламени факелов, воткнутых в какую-либо из стен, там и сям, а то и в обе, если монастырь достаточно богатый.

Здесь тоже стоял непрерывный шум, окружая со всех сторон, однако, не настолько резкий, как снаружи. Источник шума размещался вдоль длинных столов (впритык и перпендикулярно стенам) в рядах насыщавшихся, вынужденных совмещать жевание с непрерывностью оживлённого общения.

Всё как положено столовым, но так откуда же взялось тут иллюзорное средневековье? Если, конечно, если сбросить со счетов своеобразность освещения.

Тем более что в интерьере полностью отсутствует длинный стол, один на всех, без разбору – монах ты, послушник, или гость обители. Его тут подменили раздельными столами на восемь персон каждый. Торцы столешниц (что мимолётом отмечалось) упёрты в стены, снижая количество посадочных мест до семи. Настолько нерациональный КПД столов усугубляется отсутствием стула под каждым свободным от стены торцом, а это и вовсе низводит вместимость стола до шести посадочных мест. Однако мера эта вынужденная, она призвана создать прямой проход вдоль продольной оси помещения.

Следуя ей, я повлёкся далее, устремляясь к свету средь говорливо наедающихся рядов.

Предчувствие меня не обмануло, за светоносным проёмом в «капиталке» опять-таки оказался зал, параллельный и равный предыдущему, но с окнами в длинной стене напротив уже пройденного мною.

Да, их немного, и они узки, но при залёте в средние века старайся сдерживать эмоции, придирки к интерьеру или же (Боже упаси!) к уставу монастыря. Прибереги свои чрезмерные запросы для светлого будущего, откуда ты сюда явился.

И вообще нечего, где попадя права свои качать. Вечно с придирками – всё не так, как надо. Тоже мне!

Подобно предыдущему, зал имел прямое сообщение с прихожей, где распахнутая дверь с охраной из униформистов, и пальма-фикус, и девушка под ней, и прилавки с подносами, с кухарками и черпаками для раскладки пищи по тарелкам, из двухведёрных алюминиевых кастрюль.

Не завершая круга, я повернулся к ним спиной (даже и к девушке под пальмой на диване) и понёс поднос в дальний правый угол финального зала.

Свободным оказался 4-й стол от угла. Однако свобода была частичной – от шестерых седоков, но не от посуды, из которой они ели на покрывавших стол подносах.

Примостив свой на торце под окошком, я ухватил один из беспризорных, чтоб отнести в предыдущий зал, где, пробираясь на посадку, приметил стол совсем без стульев, явно для сноски на него использованной посуды.

Столешница перевалочного пункта оказался довольно переполненной, однако я сумел пристроить доставленную ношу.

Нет, в мои планы не входило расчищать весь стол для себя одного, просто на нём теперь возникло пространство для манёвра, куда я поотпихивал забытых теми, кто уже поел. Затем, воссев на мягко-ресторанный стул, подтащил свой по скользкой полировке.

Ну-те-с-ка, любезнейший, что тут у вас в меню сегодня-с?

С момента встречи с этим непривычно глубоким, подносом, его содержимое оставалось на периферии моей зрительной активности. Да, мною отмечалось, что в нём таки что-то есть, однако детали увесистой нагрузки – что там конкретно, что? – не уточнялись. Зрению отводились более насущно неотложные задачи (визуальная прокладка курса сквозь сумерки, что неизменно заполняют задворки галактик типа Млечного Пути, а теперь заполнили пару из трёх полуподвальных залов «Парк-Отеля»).

Разумеется, при исполнении своих непосредственных обязанностей и функций, глазам оставался некий промежуток времени – секунда, может, две, чтобы скользнуть, почти что ненароком, по добыче на подносе, перемещаемом посредством слаженных усилий прочих составных частей моего организма, который нёс его благодаря достаточно давно приобретённым навыкам.

Так что ещё в пути имелись предпосылки для предварительного знакомства с тем, что предстояло потребить. Однако тут вступает в силу одно из «но», из-за которых итог не всегда сходится с тем, который мог бы быть.

Ещё два с половиной зала тому назад, я мог бы заценить состав предстоящей обжираловки. Да, мог. Бы. Но остаётся вопрос: так ли уж охота знать заранее? Ну, или пусть не мне, а любому другому на моём месте.

Впрочем, любые-другие пусть сами разбираются, за них я не ответчик, а за себя скажу: конечно нет.

Всякий гурман (но только если истинный) меня поймёт и согласится, что приступать надо, когда вас уже ничто не разделяет, тебя и кайф. Таков правильный подход к любому кайфу. Чтоб не сбиваться на посторонние мысли: у, блин! тут стул кто-то забыл на проходе, справа его обойти или слева? Чтоб не отвлекали мелкие технические детали. Чтоб наслаждение валило сплошняком…

Ну, не знаю, я Эпикура не читал, мы как-то не пересекались, однако полагаю, он бы это понял, судя по наслышкам, докатывавшим в мою глушь о нём.

Да и зачем тратить силы на подавление лишних самопроизвольностей, которые так и норовят типа нечаянно, одним глазком подсмотреть: «А и что это я там несу такое, в этом ресторанно глубоком подносе?»

Что тоже не составило б особенных проблем с очками на носу, и чтобы расстояние до подноса не превышало привычный радиус от очков до монитора компа, покинув остальное в поле расплывчатой нерезкости, пока не сфокусируешься. А это тоже удаётся не всегда.

Кстати, пользуясь случаем, извините, встречные знакомые, что не опознал цветовые пятна ваших лиц, проплывающих над тротуаром мне навстречу. При следующей встрече, попробуйте притиснуться к линзам + 2,5. Хотя на улице я их не одеваю.

И только вот сейчас, когда под задом надёжная мягкость стула, можно сосредоточить остатки зрения, чтобы по-гурмански выяснить, чем конкретно предстоит….

Вауу!

(Тут я сглотнул конкретно набежавшую слюну…)

9

Тарелка, белая и широченная, полна коркута. Загружен «с горкой», сколько поместилось в черпаке раздатчицы.

Два (!) ломтика хлеба, не кусочки лаваша или лепёшки торнов-аца, но – хлеба! Один поверх другого, слева от тарелки.

Равнобедренная призма-трапеция красной сочной мякоти арбуза, стоймя на чуть заокругленном основании (3 см х 6 см) из собственной кожуры. Высота десертного деликатеса – 10 см.

Карамелька, размером с незабвенные “Гусиные лапки” (если кто-то ещё помнит), но, разумеется, в модерновой обёртке гладкого блеска.

К набору съедобных сокровищ приложена (справа от коркута) увесистая, явно ресторанная вилка.

Рука с восторгом, по собственному почину потянулась (да, я правша) ухватиться за челюсть. Тоже натренирована, сука, оттягивать, по-гурмански, кайф. Указательный палец поглаживает волосяной покров из полуторамесячной бороды.

Романтичный стиль «первопроходец». Хорошо зарекомендовал себя на Крайнем Севере, в пыли полупустынь и в песке барханов полных пустынь. Неплохо защищает от москитов Амазонии и просто из болот. Пожалуй, несколько, в моём конкретно случае, седовата, но раз другой нет, вынужден мириться.

Зачем вообще мужчине борода?

Очень даже нужный атрибут. Прежде всего, своим отсутствием на твоей бритой роже, она подаёт сигнал прекрасному полу, что ради них ты готов почти на всё, включая даже эту мороку с брадобрейством.

Хотя порой возникают сомнения, не без того. Нет, ну, серьёзно вдуматься – оно им надо? Чтобы моё лицо выглядело голым? Как будто – так, я не хорош. А вдруг эту моду раскрутили замаскированные мазохисты в наивной среде мужского рода?

А во-2-х, она (это я всё ещё про атрибутику) намного упрощает жизнь, помогает держаться в ногу со временем. Могу поделиться жизненным опытом – как.

Бреясь через день (на более частое меня, как здравомыслящего мужика, не хватало), ты чётко, не задумываясь, определяешь текущий день недели: за челюсть себя – хвать! Если щетина слишком ощутима, значит сегодня вторник, а завтра уже среда и с утра надо не забыть (блин, опять!) побриться…

В это трудно поверить, но даже спросонья я мог отличать пятницу от воскресенья, пока блокада не прикончила запас лезвий для бритвенного станка.

С той поры – полтора, ну, может быть, два месяца назад, не больше – меня вполне можно перепутать с работником Зелёного хозяйства, когда тот без халата. Даже не знаю, чем теперь подавать сигналы дамам о своей готовности и дальше ими восхищаться.

Правда, случился, два с чем-то месяца назад, нежданный рецидив, когда Степан Шамирович порылся в загашниках своего пустого, как безвоздушное пространство, магазинчика бытовой химии и откопал початую пачку лезвий.

Он из моих студентов и, при встрече, непременно добавляет к «здрасьте» моё имя-отчество, пришлось и мне его ”Шамировичем” титуловать.

Хороший парень, учился, помню, на юрфаке или на менеджера? Жизнерадостный такой. Всегда с улыбкой.

Да и умный тоже – сразу разобрался, что, при таком количестве дипломов на душу населения, долго придётся выжидать нишу в области юриспруденции. Если твой дядя не из аппарата президента. Вот и открыл свой бизнес.

Схема у всех одна и та же: привезти товар из Еревана и – продать. Тут главное не промахнуться с правильным выбором целевого потребителя.

У него в магазинчике всегда людно было. Да и жизнь активнее, чем у тех, кого дядя пристроил каждый будний день, с 9 до 6, таращиться в свой грёбаный пасьянс на мониторе.

А Шамирович столько горной природы повидал через ветровое стекло своего фургончика. Романтика. Особенно зимой, когда на перевале возле Сарнавана буран дорогу заметает, и сутками дожидайся, покуда шоссе прогребут.

Так он, улучив момент пустоты в своей торговой точке, пытался мне те лезвия просто подарить, за так. Никто ж не видит, благодаря блокаде.

Пришлось призвать его к порядку за посягательства священные устои торговых отношений. Степан мне друг, но древне-Финикийские традиции дороже. Из чистого консерватизма. Товар—деньги—товар…

Ну, а шагать в ногу с датами ещё проще, в компьютере посмотрел – и уже знаешь. Осталось только такую привычку завести, всегда пригодиться может… А без бороды и без привычки каждый день один и тот же, и такой, сука, длинный. Хотя вслух не бухтю – это тоже надо, для мнемотехники. Просто иногда вдруг задумаешься: а сегодня 20-е или 29-е? А свет отключён по графику. Вот и тренируй эту технику, которая мнемо. Полезно же.

Так что с памятью у меня пока – тьфу-тьфу-тьфу. Сахар нужно кушать. Она от сахара крепчает, по мнению научных работников Майанмара или, возможно, Жужуя. Только где его взять?

10

Миротворцы спасают блокадный Карабах. Они открыли Дорогу Жизни вертолётами по воздуху. Какой-нибудь будущий Российский олигарх с гордостью скажет: «Мой папа творил мир в Нагорном Карабахе!»

Кило песка – 5 тысяч АМД, литр постного масла – 3 тысячи или таки 10? Неважно, на мою пенсию и так и так неподъёмно. Но куда денешься: если вконец припрёт? Вон одна молодая мама на Фейсбуке фотку поместила, детское питание порошком. Пишет, за это всё отдам. В смысле те цепочки золотые, которыми её на свадьбе родственники с обеих сторон увешивали, как ёлку новогоднюю. Свадьба, естественно, вылилась в младенчика, теперь малютка орёт, от картошки в мундирах отбрыкивается, а коровье молоко через нос выплёвывает. Вот же привереда! Самое время шерстить золотые запасы. Но кто шерстит?

Лётчики, конечно, сами не торгуют, они гуманные и блюдут высокую мораль. Их дело груз в аэропорт доставить, плату получить за транспортные услуги, как оговорено с местным перекупщиком, а тот уже сам знает, сколько на товар накручивать. Пачка сигарет 3 тысячи АМD. Хорошо, что я завязал, когда сын родился… Сколько это ему теперь? Опаньки! Так я уже 32 два года без курева! Вот и заводи детей после этого. И как я только выжил – непонятно.

Хорошо хоть цену на хлеб удерживают прежней, ну почти. Лаваш со ста до ста двадцати драмов подняли, за штучку. Выходит на 20%, нет? Но торнав-ац как был по 250 драмов, так и остаётся, стабильно. Если достоишься купить.

В тот раз, когда это? Ну, да позавчера. Так и не достоялся, 121-м был по списку… На 83-м та пекарша на раздаче, как у неё вообще голосовые связки эту очередь выдерживают?.. «Мука кончилась!»

Как же её? Наринэ, Лусинэ? Память ни к чёрту, а ведь я дважды переспрашивал, с недельным интервалом. Хоть и криклива, но душой добра… Последние три лепёшки продала по одной на руки, вместо двух… по 250, стабильно.

Люди расходились в точности как из этой бесплатной кормушки – заторможенными и с растерянностью в глазах: а что же дальше-то? А некоторые даже губы отирали, хоть и несолоно хлебавши.

Но в пекарнях иногда-таки и втихаря пекут. Мимо идёшь, а хлебный теплый дух метров за 20 дразнит. Но очереди нет! Это кому-то на заказ…

Даже блокадники делят по категориям, а ты не знал? Зелёный ты ещё, как погляжу.

Вон на ФБуке картинку выставляли, снято с квадролёта, широкое застолье в элитном ресторане за городской чертой.… Значит, есть мука удовлетворять нужды правильных клиентов. Мы по количеству министерств обошли Швейцарию, а президентский аппарат легко превзойдёт госдепартамент США, если сравнивать усреднённый вес единицы нашей аппаратуры с госдеповской.

Наземная съёмка тоже велась, наверное. В ресторане том. Как-никак, дочка новобрачная или сынок родимый, Им же тоже надо, чтоб люди позавидовали. Потом видео в Интернете выложат. А блогеры осаждающих тоже не дремлют:

– Слюшай, да? Какой блокад? Блокад разви так можит кушит?

Конечно может, почему нет? Блокады все одним миром мазаны. Вон, в ленинградскую, товарищ Жданов и прочие ответработники нужды в копчёностях не испытывали. А треть населения города на Неве, он же Колыбель Революции, Ленсовет приговорил к умиранию – 50 гр. хлеба в день, то есть, столовая ложка муки на сутки.

Мы тут ещё жирно живём, по сравнению. У нас на душу 2 с половиной ложки в день.

130 тысяч армейских лошадей за городской чертой Ленинграда и не догадывались даже, что они в блокаде, хрумкали свою ежедневную пайку овса и не тощали.

Но там была блокада, точно. С одной стороны города германско-финские войска, со своей линией фронта, а на другой окраине войска НКВД – не выпускать приговорённых к смерти через недоедание.

Всё шло по плану…

11

Ладно, хватит умничать, пора бы и пожрать, ведь разве ты, который я, мой неразрывный «тыя»-сплав, сюда не за этим?

В основном, да, хотя в повестке стоят и негласные пункты, но это всё после, а то поднос заждался. И тебе, половине моего «тыя» приятного аппетита, брат мой сиамский!..

Слегка клонясь к пластмассе прямоугольника с высокими бортами, придвигаем круг тарелки с кашей ближе. Ещё ближе. Визуально – коркут разварился, приступим к оценке вкусовых качеств…

Пях-пях-пях! Как давно я не ел такой вкусной перловой каши! В ней даже некоторая жирность ощущается, хотя и из крупы. Впрочем, крупнее стройбатовского корма с погонялом «кирзуха», что тоже из перловки.

Но главное, что не позволит спутать ту перловку с этой – вот он: параллелепипед величиной с пол спичечного коробка, маковка коркутной пирамиды. Этот венец, определённо, из говядины! Может жирноватость вкусовых ощущений от него же?

За все 2 года в стройбате, такого счастья не привалило. Нет, ни разу. На кухне поварами служили ребята расторопные, оборотистые. Как пить дать, при развале Союза кто-нибудь из них тоже какой-нибудь «Парк-Отель» себе ободрал.

А тут, в окружающей трапезной, всё и впрямь по уму обустроено. Подход взвешенный, по понятиям. Вон, ты глянь! Ковёр поверх стены пришпилен, изношенный до основы, на глаз, лет за двести тянет, минимально.

Хотя, по факту, может всего 30, но докажи, попробуй, ковро-орнаменты в регионе не меняются, из века в век. То есть, лет 30 изделие в прихожей детского садика пролежало и – готов антиквариат.

Ты же ковру анализ ДНК не устроишь… Выстирал, и – смело его на́ стену, в полуподвальный ресторан «Парк-Отеля», подогревать ностальгию потомкам Западных Армян.

Но в первую очередь, после стирки – на верёвку. А кстати, неплохая потёртость, почти как в моих джинсах, просто, орнамент ещё различим. Навскидку, где-то век 12-й, не позже…

Да, можно уже не сомневаться, именно факт варки коркута с мясом, придаст разваренным крупинкам чарующий привкус, богатый протеином, жирами, белками, и… а? Чё? Опять не надо? Ну, извини, больше не буду, жуй себе потихоньку…

Да, блокада одна, но диеты разные. Кто-то её не замечает даже – всё та же монотонность: сервелаты, шоколад. А и зря, многое теряют. Вот на моей диете, например, зарождается ощущение какой-то возвышающей лёгкости. Особенно, когда шагаешь под уклон. Это окрыляет.

Но, в общих чертах, жить можно. Просто иногда в растерянность впадаешь – а куда делись городские мужики? Где их жестикуляция размашисто оживлённая? Самоуверенная громкость дикции – где? Хотя насчёт громкости… тут нельзя не признать благотворность влияния этой самой… ну, в общем…

Иногда возникает впечатление сдвига во времени – ведут себя со сдержанностью узников Дахау или Майданека, но вместо полосатых курток на них шмотки от «Армани» или другого раскрученного бренда. Дахау с мобильной связью и Фейсбуком?! Вау! Но хули толку?

А встречные девушки… тут ничего не скажешь, девушки, конечно, хороши. На то они и девушки, в этом состоит назначение девушек на данный период их жизни. Короче, неотразимы, как им и положено, вот только с теми синими тенями, косметическими, перебарщивают до злоупотребления. Накладывают без меры. И над глазами и под ними же. Вокруг, в общем.

А зачем тебе девушки, дедуля? Седина в бороду, бес в ребро?

Да нет, я чисто платонически. Посматриваю просто… Тем более что девушкам нужно, чтобы на них смотрели. Для них наши взгляды типа живительной влаги из шланга опытного поливальщика, в годину зноем гнобимой юности, по ходу лет ненасытно молодых…

Однако после полуторамесячной войны в 20-м, число зрителей заметно поредело. 7 с половиной тысяч женихов убиты, покуда новые подрастут – э… уже и кожа огрубела и формы не те… А главное, нынешние птенчата-галчата уже успеют девушками стать, и на них, новых начнут смотреть остатки шансов…

Ещё собак жалко, до слёз… Хотя нет, это заврался, вернее, пошёл на поводу клише. На самом-то деле, собак просто так жалко, без слёз.

Бывает, встретил знакомого пса – ну а как не знать, вечно на районе ошивается, в постоянном поиске вдоль тротуара: туда-сюда – а он уже не тот, а как-то чересчур задумчив…

А потом, в очередной из дней, ему доходит вдруг вся бесплодность подобной траты времени. Понимает, что это уже – всё, и валится, где попала. Где лапы подкосились, там и упал.

Лежит на тротуаре, в стороне, за терминалом, что приткнулся к ширпотребной будке. Просто лежит. Дожидается. На лапы уже не встаёт, и голову от асфальта не подымает. Только уши сами собой дёргаются, от прилипчивых мух.

На мимо проходящие ноги внимания уже не обращает. Ему теперь всё равно и, в одно из утр, работники саночистки забросят в мусоровозный самосвал его околелую падаль, лопатой.

Но пока он жив, ты вынужден отводить глаза, проходя мимо. Прости, брат, поделиться нечем, а и было бы, тебя уже не спасёт. Я – тоже дистрофик, разбираюсь в этом не хуже врачей или ветеринаров… все они одна хрень…

Гнилые овощи, что, в конце дня, выставляются за порог овощных лавок, собаки жрать не могут. Им, видите ли, высокое происхождение, генетическое, не позволяет. И ту помидорно-картофельную гниль шерстят старушки глубоко запенсионного возраста.

С возрастом и мудрость является, мне на днях тоже откровение снизошло – если посыпать виноград корицей, то получается сытнее. И такое послевкусие приятное, как типа после наваристого супа. К тому же длительное, минут на пять… Ну, во всяком случае, не меньше двух…

12

Приход регулировщика положил конец этой тоскливой зауми. Он привёл к моему столу сразу трёх красоток с подносами в руках. И это правильный выбор, потому что на весь зал только тут едок в единственном числе. Расселся, понимаешь, словно король на именинах – один на 6 посадочных мест.

При виде монарха, девицы застыли, как фрейлины на стажировке при дворе царя Гороха. Церемониймейстер в ресторанной чёрной униформе подбодрил их призывами не робеть.

Однако тут задание покруче забега Золушки в одной туфле по лестницам дворца. Куда же им, таким неопытным, вклинить свои подносы на недоубранном столе? Скажи-ка, господин придворный церемониймейстер.

– А вот мы сейчас его попросим, – сказал регулировщик и, уже обращаясь ко мне, добавил, – подвинься, дядь.

Вот так, секундально, из аксакалов разжалован в дядья, ну, хорошо хоть «папиком» меня не обозвал.

И в тот же миг возле стола материализовалась лейб-официантка в чёрном – освободить, сколько смогла за раз, рабочую поверхность под пирушку.

Я сдвинулся к стене направо. Девчушки, по виду – первоклассницы, поопускали доставленные ими ноши на столешницу и унасестились на высоковато взрослых стульях. Две слева от меня, одна – напротив. Мажордом, исполнив свою придворную обязанность, отошёл.

Троица сотрапезниц разнились одна с другой цветом (от чёрного до каштанового) и кудрявостью волос. Единственное, чем они, казалось, совпадали, так это размером глаз. Каждая пара в пол-лица. Должно быть, насмотрелись мультиков про инопланетян, обычно пришельцам рисуют подобные глаза, влажно-чёрно-непроницаемые.

Говорила только одна из них, как раз таки, сидевшая напротив меня. Мне крупно повезло, что обращалась она не ко мне, попробуй, разбери хоть что-то в настолько инопланетно-скорострельной тарабарщине.

Две остальные только отзывались, изредка и кратко, на обычные девчачьи сплетни про какую-то общую, но совсем-совсем негожую подружку.

Впрочем, особо я не стал вникать в список недостатков той воображалы, зануды и ябеды, которая – мало того! – ещё и отсутствовала.

Передо мной стояла более ответственная и важная задача, стояла и требовала сосредоточить все мои способности и силы. Ведь этот бесплатный обед я должен был съесть, не упустив ни единой грани кулинарного искусства, вложенного в него, ни одного грана из так долго жданного процесса насыщения, ни грамма удовольствия, доступного вкусовым рецепторам. Ммм… ах!..

Четыре кубика из половинки огурца, лежавшие рядком вдоль края каши на тарелке, кончились раньше трёх помидорных кубиков. Но каша всё ещё была – целых полтарелки! (ну почти что) И я поглощал её с тем благоговейным чувством, с каким бесповоротно сдвинутые меломаны внимают любимой классике (шестая симфония Сибелиуса).

Всю свою жизнь прикидываюсь лентяем, однако это просто маска, для самообороны, иначе запрягут, по полной. А на самом деле, но только между нами, в трудоголизме мне равных нет. Вот и теперь, жуя челюстями, я сверх того шевелил извилинами, синхронизируя одно с другим (2-в-1 называется).

О чём, собственно, извилинами? Да хоть о чём! Моим церебральным жерновам без разницы, что или кого в порошок стирать, раз уж взбрели на ум – в порошок сотру! Разумеется, главная тема – шевелящий жерновами я, чьи суперские качества универсально нестираемая жвачка, по умолчанию и остальным параметрам.

Взять, например, мою тщеславность, что делает меня самым тщеславным на всю ярмарку тщеславия (подвинься-ка, подвинься, Миротворец Теккерей!).

«Ау-у! Глобальные мильярдеры! Маски, Цуки, Гейтсы… и прочая убогая рванина. Ну что вы в жизни видели? Стакашку виски по $500 за грамм? Улицу в оцеплении охраной по х3 сколько лямов, каждому, чтоб ты трусцою пробежал внутри кольца из их слишком накачанных мышц? В гробу я видел ваш стерильно безопасный кайф! За все свои биллионные нули, вам не изведать вот такого вкуса… Ах, какой хлеб! Вот эти два куска с подноса. Ара! 2 куска невыразимейшего наслажденья! Хотя особо напрягаться нечего – чем тоньше и изысканней ты выразишь, тем меньше им, сирым, дойдёт.

Но до чего же вкусный, я и забыл, что он такой бывает. В нём даже соль чувствуется… а мягок-то, а свеж! Не то, что прорезиненный лаваш или крепко упругий турнав-ац – вродь как хлебом пахнут, а жуёшь подошву сапога Зиганьшина, на барже, унесённой в океан…

На остальную пару незанятых мест за столом, подошла мать с четырёхгодовалым бутузом в бейсбольной кепке NYC. Неплохой, кстати, город, и песня про него хороша, даже Фрэнк Синатра не смог испартачить.

Похоже, все они друг друга знали, и женщина, и дети. Мальчуган из Нью-Йорка притопал самостоятельно, поскольку руки матери несли поднос, использованный не слишком рационально. Всю его ресторанную ширь всего один предмет – керамическая миска пшённого супа, или из какой-то другой крупы.

Оценив кратким взглядом, кто и что тут ест, пришелица переставила суп в поднос девочки, сидевшей крайней по мою сторону стола.

Ну, ведь, как знал, что знакомые! Или, возможно, родственницы.

Женщина сказала пацанёнку, что сейчас вернётся, и отошла.

Мне показалось несправедливым, что пайка моей соседки слева стала теперь намного меньше, чем у её соседки слева. Мало ли, что дальняя от меня девочка оказалась близкой родственницей женщины. Всё равно диспропорция.

Я взял из своего подноса карамельку в блестящем глянце фантика и положил её бок о бок с не менее шикарной сластью в подносе у соседки. Всё равно, без чая, зачем она мне? Арбуз вприкуску с карамелькой – свихнутый декаданс, даже и для меня.

Для третьей мне уже нечего было уделять, арбуз не отдам, он и без чая хорош. Впрочем, занятая нон-стопной болтовнёй, эта верховода троицы могла и не заметить манипуляций на нижних уровнях столешницы. Пускай довольствуется своим командным щебетанием.

Крутой парень из славного NYC-града, оставленный сидеть напротив девочки с дарёным супом, скривился, отвесил нижнюю губу, но слезть со стула не решился, а только заревел хорошо поставленным басом.

Девочки, конечно же, наперебой стали утешать и заговаривать ему зубы. Но не тут-то было! Нью-Йоркерцы – воробьи стреляные, мозги им не запудришь.

Тоже мне, Шаляпинские фанатки! А ведь наверняка лет восемнадцать есть! На троих. Не могут ребёнка утетешкать!

Вернулась мамаша с тарелкой перловки, поставила на поднос под носом утихшего чада, подтёрла выбежавшие во время арии сопли и увела исполнителя, прихватив и поднос подносом, куда-то на другое место в зале. Возможно, к знакомым постарше, с которыми у неё больше тем для общения.

А вскоре и девчушки всей стайкою снялись и – упорхнули.

Краем глаза, я изумился их разгильдяйскому отношению к вопросу питания, легкомыслию подхода к столь важному делу. По полпайки как минимум осталось недоеденным в подносе каждой! Хотя, наверное, это возрастное – сколько там у них того желудка.

Тут вдруг вернулась соседка моей соседки слева и снова исчезла, подхватив из соседнего подноса две карамельки в блестящих фантиках, забытые нашей бывшей общей соседкой.

Вот ведь тетёха-растеряха! О чём только та думала, когда улетали?!

В ответ, тетёха вдруг вернулась – заглянуть в свой поднос, где ничего блестящего уже не оставалось. Недолго думая, она присела за дальний край стола, и быстренько доела полтарелки пшённого супа.

(Эге! Да у них тут натуральный обмен полным ходом!)

Открытие совпало с окончанием арбузного десерта.

13

После сладкого особо засиживаться незачем. Подошедшая официантка споро перегребает недоеденный малявками коркут в одну тарелку. Столовая открыта до четырёх – корм не залежится.

Поднявшись, ухватываю свой поднос и отношу его в предыдущий, глубже затемнённый, зал. С приближением к столу-перевалке, подвергся нападению. Из мрака выскочила официантка в маскировочно чёрном. Преградив путь, она вцепилась в мою ношу с другого конца.

– Это моя работа! – заголосила гоп-стопница тоном орущей «Караул!»

Жирный проблеск золотой цепочки на миг прорезал тьму вкруг шеи нападающей.

Нет, не люблю я эти рыжие побрякушки. И тёмные очки, воздетые на темечко вместо ободка, тоже не люблю. Особенно с наступлением темноты. Прекрасно понимаю, что против моды не попрёшь, но эта сс… слишком тормознутая, лет уже двадцать держится. Зажилась. Хотя ношение ошейника из «благородного» металла и вовсе из разряда бессмертного кащейства.

Наверняка же холку трёт, но терпят – ради престижа, как символ принадлежности к зажиточным слоям. Мне попадался землекоп с перстнем на мизинце, зажиточный, наверное.

И вот ведь, как ни бьёт их жизнь, всегда придумают, чем себя ещё помучить, эти жертвы моды. Мазохисты-самоистязатели. Ведь натирает, а не признаются, терпят, типа «мы благородное сословие, у нас и кровь голубая, и холка лужёная». Но я-то ж знаю, мне вон, на стройке, даже обручальное кольцо мешало…

А и что я могу поделать, если до сих пор не научился отказывать женщинам? Отпустил, конечно, свой край подноса. И зашагал между стоек раздатки на выход, где, спиной ко мне, лицом к толпе, стоял добрый регулировщик. Я его по причёске опознал.

Всё ближе гул и неумолчный шум, сейчас придётся окунуться, продираться, но губы я не стал вытирать. И вовсе не потому, что нет при мне платка или салфетки – хотя их у меня и вправду нет – а просто с детства меня учили скрывать свою некультурность.

Детские привычки, как правило, неизгладимы, хотя давно уже не разобрать, даже и вдумавшись, культура в чём вообще, а в чём нет. Старею, наверное, раньше-то я, бывало, культурную херню как орешки щёлкал.

Весь внутренне собравшись, прикидываю, как правильней вести себя в толпе некормленых. Проложить курс по линии наименьшего сопротивления в столпотворении – с такой задачей навигации не всякий лоцман справится.

Но вот уже плотность и напор прилива заметно убывают и, наконец-то, – уфф! – закончилась толпа. Впереди раскинулось море бескрайне слепящего света и неукротимого зноя. Хорошо хоть очки на мне, тёмные.

Опаньки! А вот и Зелёный халат из толпы выплывает, круто же мы с ним синхронизовались! Впереди полный штиль в брусчатке между газонов. Попутного ветра в тугие паруса ждать бесполезно. А и обойдусь. В смысле, дорожка здесь под уклон, шаркаешь, не напрягаясь, без натужного скрипа вёсел в уключинах.

Хотя, конечно, насчёт «шарканья» тут просто для красного словца, покуда что нет, ног не волочу. Тем более только-только что пообедал. В первый и последний раз. Моё прощальное танго по залам благотворительной столовой.

Каждому надлежит исполнять назначенное судьбою. Президо-премьерами – думать о благе народном, а мне – составлять отчёт для грядущих поколений. Которым интересно будет… когда будет… если будет вообще.

В любом случае дальше столуйтесь уже без меня, впечатлений по горло, есть с чем исполнять свой писательский долг. Самовозложенный. А куда денешься, коль на роду написано графоманом стать?

На смену привычному в такое время дня сосанию под ложечкой явилась ленивая сытость. Часа на два. «Парк-Отель» остаётся за кормой. Кстати, это у меня второй визит в его архитектуру. Хотя про бумажку от ОРЗ уже, возможно, вспоминал. Все яркие события память хранит бережно, у нас динозавров так она устроена.

Солнце даже сквозь очки заставляет жмуриться.

А ведь не обманул меня Никитушка Хрущёв, насчёт светлого будущего. «Нам жить при коммунизме!»

И я ему поверил, да, первая учительница сказала, что так и будет. Серафима Сергеевна.

«Каждому – по потребности!» Ты проголодался? Заходи в столовую – и ешь, бесплатно. Деньги не нужны, коммунизм вокруг.

Хотя, конечно, в 20 лет мы чуть-чуть не уложились, на каких-нибудь… Блин, и тут в арифметику впрягайся… значит, 2023 – 1961 будет сперва 40, потом ещё отнять 22…

Аххренеть! Это я ещё такой молодой? Мне ж при коммунизме 47 должно было стукнуть, я в первом классе на промокашке вычислял… Ладно, лучше позже, чем никогда.

Но хлеб отменно вкусный был. И арбуз сочный такой, сладкий. И красный, а не розовый, как в овощных будках, хотя там тоже сладкий попадается, через раз… если на роду написано…

Да, прости-прощай, «Парк-Отель», ноги моей в тебе уже не будет, дозу получил. А не пойти просто нельзя было. Писатель не может творить с опорой на одну визуальность из кинохроники и фоток в соцсетях.

В конце концов, я же не Пинчон. Сходил, прочувствовал живьём – и можно за работу, пока геноцид и дистрофия финальную точку не поставили.

14

Нет, ну это ж надо! Мы с зелёным продолжаем держаться параллельного курса. Каждый вдоль своего края дорожки, однако в одном направлении. И у нас даже походка поодинаковела.

Как там в той песне у Наутилуса «походка стала плавна и задумчиво легка»… Или в таком роде… А! Вспомнил! На берегу у какой-то там реки, песня называлась.

И ведь неплохая группа, Наутилус этот, однако Пинк Флойд, почему-то, круче раскручен. А ведь если сравнить, чисто для заполнения досуга…

Нет, не получится, несопоставимые они, типа как сравнивать лиловое с маринованным. Да, что-то общее помелькивает, в конце концов, музыканты ведь и те, и те… А и по большому счёту от Помпилуса можно даже и приторчать, местами, когда слушаешь. Но только побудительный момент к торчалову не от музыки, а из-за понятки, они же за самое за своё, за кровное цепляют: «…пожарный выдал справку, что дом твой сгорел…».

И вообще, испытываешь законную гордость за чуваков, которые “Мурку” сбацают, как никакие другие фраера в мире. Однако раз отслушал, ну два, если уж настолько лоб кремённый и – всё, ближайшие полгода чёт уже не тянет как-то. А у тех лабухов островитянских Dark Side of the Moon можно через день слушать и не надоедает. С чего бы оно так?

Распочемукаклся, однако. Кони сытые бьют копытами, а? Ладно, удовлетворю твою любознательность —

Во-первых, техническая оснащённость аппаратурой и звукооператорским опытом разная. А и к тому же, у нас-то виртуозам, откуда взяться? Мы их, виртуозов, регулярно к стенке ставим, кто не успеет за бугор вовремя свалить, чтоб там поднимать общий уровень культуры.

Ха! Узнаю себя любимого – начать с чего-то отвлечённого, чтобы скатиться в проповедь глухонемым. Однако же, если вдуматься не натощак, а с оптимистической точки зрения, мир хуже не становится, нет и нет. Уровень неизменно держится, каким он и был. Отродясь. Всё та же дикость, мерзость, грязь с редкими проблесками беззаветной человечности, любви, самопожертвования.

Нет, это не про Мать Терезу, той просто роль такая выпала, вынуждена стать святой из чувства служебного долга. Во благо имиджа наклеенного СМИ.

Так что, каким он был, таким остался, этот прекраснейший из миров. Ну, разве что, новости быстрее стали разноситься. Как-никак, электронный комфорт.

Телек включил, глотнул пивасика и – любуйся, как на Украине люди людей друг друга в клочья рвут, жгут, истязают. Прогресс ведь, правда ж? В средние века за такой развлекухой на рыночную площадь пришлось бы переться, а нынче потрошилово с доставкой на дом.

Ффу! И чё эт я так растранделся? Вроде ж и не голодный, пока что. А ведь до чего красиво начинал, с музыки. Типа как порядочный…

15

На жизнь, безусловно и неоспоримо, смотреть следует с оптимизмом, укоряющим, чтобы она разжалобилась и обернулась к тебе ласково мягким боком.

И это тут не мастер-класс ведущего проповедника, а совет самому себе на выходе из сквера. Однако где черпать тот грёбаный оптимизм, если кофе кончился полгода тому?

Отлично! Вот тебе ещё повод к ликованию – избавился от оков ещё одной привычки, освобождение идёт по нарастающей. А то, ишь ты, Вольтер нашёлся, чтоб с утра до вечера кофий глушить, не вылезая из домашнего халата! Зато теперь – ежедневно! – моешь на одну чашку меньше, радуйся.

Философы древности призывали познать самого себя, кипучие марксисты бросили клич изменить окружающий мир, но практически наша задача приспособить себя к незыблемой неизменяемости мира, а если у кого-то что-то там течёт и изменяется, пусть вызовет сантехника. Мужик пакли накрутит, гайки подтянет и – красота, ты снова приемлемый член общества, соседей снизу не заливаешь.

И впредь не верь фейкам вражьей пропаганды – у нас, как всегда, самый стабильный мир в мире! Ура, товарищи! Хайль Фюрер!

Уклон брусчатки здесь достаточно неспешен. И вообще, я начал замечать, что походка под гору дарит приятную воодушевлённость, особенно тот спуск, после Телекома. Несёт тебя как – ухх! – без всякого мотора с дельтапланом, успевай только ноги переставлять, чтоб не отставали от общего движения остального тела. Такое там побочное ощущение. Тоже недавно стало возникать, аж боязно.

Другое дело подъём в обратную сторону, на том же спуске. Воодушевление иссякло и надо себя переключать на другой вид горючего – одухотворённость. В общем, кой-как возвращаешься, да, хотя и испускаешь дух при этом, в виде пота. Вот раньше бы и не подумал никогда, что дух и вдруг – потеет. А оказалось ещё как… Но ведь тоже плюс! Без всякой парной и веника вполне можешь самим собою обходиться.

Ну, ничего, Запад нам поможет. Как всегда. У него уже привычку выработалась. Это с Востоком только не выходит установить стабильность отношений. Наверное, всё эта проститутка виновата – история. Хотя случаются и персональные промашки, не без того.

Вот, помню, перед прошлой войной возвращался я из Степанакертграда к себе в деревню. Маршрутка до Лачина, как обычно, битком, пришлось даже в проходе стоять, и мне и той паре китайцев.

В Карабахе, в ту пору кого угодно можно было встретить. Я, например, личными глазами двух натуральных негров видел. Хотя впоследствии мне объясняли, что это сезонщики – поднять местный футбол до уровня спортивных арен остального мира. По виду – да, ребята вполне футбольного возраста. Но не знаю, могли же и на дно залечь, затихариться от Нигерийской мафии.

А те стоячие китайцы в Армению ехали, до Гориса, где в тот момент большой наплыв Индусов обозначился, в качестве самой дешёвой рабочей силы из прилегающих регионов. Они на горных склонах вышки монтировали под линии электропередач в Иран. Ну а мне недалеко, всего до Лачина, и с ними я особо не общался, не тянет как-то на всех тех серпантинах, которые тебя туда-сюда раскачивают: правый борт, левый борт.