Он никогда не убил бы Пэйшенс

HE WOULDN'T KILL PATIENCE

Copyright © The Estate of Clarice M. Carr, 1944

Published by arrangement with David Higham Associates Limited and The Van Lear Agency LLC

All rights reserved

© И. В. Иванченко, перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление.

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025

Издательство Азбука®

Глава первая

Их роман – если можно назвать это так – начался в террариуме зоологического сада «Ройал Альберт».

Старый Майк Парсонс стал тому свидетелем и был потрясен до глубины души. За всю долгую историю Кенсингтонские сады и «Ройал Альберт» не знали подобной суматохи, с тех пор как осенью 1904 года тигрица Иезавель едва не выбралась из клетки.

Дело не в том, что Майк Парсонс не терпел суматохи. Майк был женоненавистником. Он уже очень давно работал смотрителем, но не любил ни зоопарка, ни животных, ни что-либо еще.

Когда дети в восторге смеялись, или щебетали, глядя на пингвинов и белых медведей, или таращились на львов, Майк испытывал чувство отвращения. Что они в этом находят, он не мог понять. Ну ладно бы еще в мирное время… Но сейчас, с началом войны… И Майк косился на небо.

С террариумом, самым притягательным местом в «Ройал Альберт», дела обстояли немного лучше.

Но только немного. Не то чтобы Майк любил рептилий, насекомых или крокодилов, что находились под знаменитым стеклянным полом, но по временам испытывал к этим животным нечто вроде болезненной симпатии. Майк останавливался порой перед освещенной витриной с американской гремучей змеей и разглядывал ее, а она смотрела на него немигающим взглядом, и ее язык, как узкая резиновая лента, молниеносно то появлялся, то исчезал.

– Ты все понимаешь, старина, – скажет, бывало, Майк. – Ты-то понимаешь!

И свирепо глянет на стоящего поблизости человека.

Этим Майк заслужил репутацию необычайно добросовестного работника.

– У Майка, возможно, есть недостатки, – говорил Эдвард Бентон, директор «Ройал Альберт», – но он очень предан своей работе и всем нам, служащим зоопарка.

Посетители террариума – прямоугольного одноэтажного здания из красного кирпича напротив львятника – видели Майка, когда он стоял у двери или шел за ними следом, пока они бродили внутри. Его седые усы и укоряющий взгляд заставляли многих ускорять шаг. Но на некоторых посетителей – детей и влюбленных – это не оказывало ни малейшего воздействия. Влюбленные неспроста стремились сюда. Гулкое здание внутри почти не освещалось.

Призрачный желтоватый свет исходил лишь из витрин, которые шли вровень с темными стенами по периметру квадратной площадки, находящейся посередине. В витринах, среди камней и тропической растительности, обитали маленькие чудовища.

Один раз в день – с двух до четырех часов пополудни – снизу включали свет под полом из толстого, прочного и гладкого стекла. Детям строго-настрого запрещалось скользить по нему, но они не слушались, и это страшно раздражало Майка. Но зато когда иной раз неосторожные взрослые, поскользнувшись, падали, это доставляло Майку удовольствие.

Когда под стеклянным полом зажигали свет, перед взорами посетителей представали крокодилы, плавающие в заболоченном пруду. Это впечатляющее зрелище сопровождалось охами и ахами. По потолку в причудливом беспорядке метались длинные тени, звенели голоса детей, по пятам которых трусил Майк.

Но в обычное время в террариуме было темно и мрачно. Он был наполнен таинственными шорохами и неясными отсветами по углам. Именно в такое время в террариум забредали влюбленные.

– Не то чтобы они приходили сюда обниматься, – говорил один из смотрителей. – Но здесь им спокойно, им нравится, что можно остановиться и помечтать. Почему бы и нет?

Однако Майк не разделял взглядов этого доморощенного философа. Влюбленные ему не нравились. И в тот день, заметив девушку, он сразу насторожился.

Была вторая половина теплого осеннего дня шестого сентября 1940 года. Майк стоял у входа в террариум в своей серой униформе, наблюдая за небольшими группами людей снаружи. По правде говоря, он был немного рассеян. Даже Майк с его скромным умом ощущал атмосферу напряженности, охватившую персонал зоопарка «Ройал Альберт».

Утром Энгес Мактавиш, старший смотритель, выразил общее мнение.

– Думаю, – многозначительно изрек тот, – скоро начнутся воздушные налеты. И это меня не радует.

Воцарилось долгое молчание.

– Если начнутся воздушные налеты, – с тревогой подхватил другой смотритель, – что случится с кошками? И слонами? И змеями?

Никто не ответил. Даже больше, чем мысль о бомбах, всех пугала мысль о пожаре. Животные панически боятся огня. Кошачьи обезумеют, слоны обратятся в паническое бегство. Что касается змей…

– В конце концов, – заметил кто-то, – кошки находятся в бетонных вольерах и стальных клетках. Но рептилии! Ядовитые змеи, пауки и насекомые содержатся за стеклом. Господи, если стекло разобьется, они расползутся по всему Южному Кенсингтону! Что мы будем с ними делать?

И все воззрились на Майка, смотрителя террариума.

Ответ Майка никого не удивил.

– Скорей всего, придется всех перестрелять.

В глубине души Майк в это не верил. Директор зоопарка мистер Бентон был герпетологом и занимался изучением рептилий. Майк подумал, что тот не позволит им уничтожить змей.

И все же ему в голову закралось сомнение. Пусть он терпеть не мог зоопарк, но совсем не хотел потерять работу в шестьдесят с лишним лет. К тому же зоопарк был невелик. Его вообще могли закрыть на длительное время.

И вот Майк стоял у входа в террариум, заложив руки за спину и похрустывая суставами пальцев. Нахмурившись, он разглядывал серебристый аэростат заграждения, висящий в небе на западе. Именно тогда он и заметил девушку, направлявшуюся к нему.

Начать с того, что девушка была хорошенькой, а это не обещало ничего путного. Но не это привлекло его внимание.

Казалось, девушка пребывает в состоянии транса, не понимая, куда идет. Она с безучастным видом шагала посреди оживленной толпы, беззвучно шевеля губами. Один раз она остановилась, сделав необычный величественный жест, вызвавший интерес у маленького мальчика.

Однако девушка не обратила на это внимания.

Майк продолжал рассматривать девушку. Ее свежее лицо, серо-зеленые глаза с тяжелыми веками и пышные каштановые волосы, падающие на плечи, возбуждали в нем худшие подозрения. И все же…

На девушке были вельветовые брюки и голубая шерстяная рубашка. Из кармана брюк выглядывали белые хлопчатобумажные перчатки, предназначенные для работы, но какой именно – было неясно. Майк посчитал, что одежда девушки слишком подчеркивает ее фигуру, но она этого явно не осознавала. Впрочем, всего остального она тоже не осознавала. Она шла прямо на Майка и едва не налетела на него, только после этого девушка наконец очнулась.

– Я… прошу прощения, – произнесла она, подняв на него затуманенный взор. – Не могли бы вы подсказать мне, как найти террариум?

Не удостоив ее ответом, Майк сурово указал вверх, где над дверью буквами в два фута высотой было вырезано в камне слово «террариум».

– Ах да! – воскликнула девушка. – Ну конечно!

Снова величественно махнув рукой, она рассеянно взошла по ступенькам, скрывшись внутри.

Соображая, что делать дальше, Майк уставился ей вслед. Его подозрения еще больше усилились, когда он увидел персону, появившуюся минуту спустя. Это был молодой человек, который, казалось, преследовал девушку.

– Проклятье! – пробормотал Майк, ненавидя всех и вся.

Молодой человек также пребывал в трансе, явно разговаривая сам с собой. Впечатление усиливал его мрачный байронический облик. Какой щеголь, подумал Майк. На молодом человеке был отлично сшитый серый костюм и галстук, указывающий на принадлежность к престижному колледжу, хотя костюм и галстук имели помятый вид. Заметно было, что молодой человек сегодня не брился, и это придавало его высокой фигуре несколько зловещий вид.

В правой руке он нес портфель, опустив подбородок в воротник. Губы его беззвучно шевелились, как и у девушки. Один раз он выпрямился и описал портфелем круг над головой.

– Мама! – завопил маленький мальчик. – Мама, смотри!

Молодой человек не слышал его. Вышагивая, словно под музыку, он подошел к Майку. Споткнувшись на нижней ступеньке, после некоторого замешательства он произнес мелодичным глубоким голосом:

– Прошу прощения. Можете подсказать мне?..

Майк ткнул пальцем вверх. Проследив взглядом за указующим перстом, молодой человек кивнул:

– Ах да… Ну конечно.

Несколько секунд он продолжал кивать, погрузившись в свои размышления. Надо признать, Майк начал нервничать: казалось, он стоял перед зомби.

Небритый молодой человек расправил плечи и, теребя свой неопрятный галстук, глубоко вздохнул. Словно не замечая Майка, он снова взмахнул портфелем. Потом неожиданно заговорил негромким, вибрирующим голосом, как будто исходящим из глубины подвала.

– Ни за что на свете я не стал бы вас обманывать! – заявил он.

– Сэр?

– Никакого обмана, – продолжал тот потусторонним голосом. – Все абсолютно честно и имеет простейшее объяснение. Я говорил раньше и повторю еще раз: в том, что я намерен вам представить, нет ни малейшего обмана!

– Послушайте, сэр!

– Господи! – воскликнул молодой человек, словно очнувшись и проводя рукой по лбу. – Прошу прощения! Я говорил сам с собой. Я не хотел…

Он был явно смущен. Порывшись в кармане, молодой человек выудил полкроны и протянул Майку. Потом с призрачной улыбкой, осветившей его возбужденное лицо блеском белых зубов, взбежал по ступенькам следом за девушкой.

Любовный роман.

Свидание.

Шуры-муры.

Майк нисколько не сомневался, что эти двое назначили здесь встречу. Он знал симптомы. Полкроны означало подкуп, но на Майка, пребывающего в дурном настроении, не подействовало бы даже два с половиной шиллинга. Он поднялся по ступенькам вслед за молодым человеком.

Без пяти два освещение под стеклянным полом еще не было включено. Майк заметил, что девушка свернула налево. Мужчина пошел направо. Если они обогнут центральный блок с витринами, занимающими стену почти до потолка, то встретятся где-то в задней части зала.

Майк прибавил шаг. В полумраке он прошел мимо яркого и опасного королевского аспида (micrurus fulvious), мимо знаменитой черной мамбы (dendraspis angusticeps), которая в действительности была оливково-зеленой, мимо коричневого водяного щитомордника (agkistrodon piscivorus) в аквариуме с пузырьками. И далее – мимо паука-птицееда, ошибочно называемого тарантулом. Паук наблюдал за человеком через стекло, устремив на него четыре пары злобных блестящих глаз.

И лишь в задней части зала Майк нашел молодого человека, который пристально разглядывал витрину с королевской коброй. С одной стороны от кобры за освещенной панелью помещался ядозуб (heloderma suspectum), порождение ночного кошмара. С другой стороны находилась витрина с тропической американской ящерицей (ameiva ameiva), чьи чешуйчатые глаза и раздутое тело с желтыми полосками выглядело еще более устрашающим.

Но главным экспонатом здесь была королевская кобра – массивная, лоснящаяся, с черными и белыми кольцами на теле, она спала среди искусственных камней. Майка Парсонса весьма удивил неподдельный интерес молодого человека к змее.

Неужели тот интересуется змеями?

Открыв портфель, молодой человек достал блокнот и карандаш. Майк увидел, как карандаш секунд двадцать быстро двигался в его пальцах. Но молодой человек остался чем-то недоволен. Приподняв плечи, он покачал головой и что-то пробормотал. Потом убрал блокнот и карандаш в портфель.

И тут слева от него мелькнула тень.

Из-за витрины с ядозубом неслышно появилась девушка в голубой шерстяной рубашке и коричневых вельветовых брюках. Майк отчетливо ее видел.

Она больше не выглядела как человек, пребывающий в трансе. Ее серо-зеленые глаза с расширенными зрачками были устремлены на молодого человека. Обуреваемая всепоглощающим гневом, она дышала быстро и неровно.

«Ссора влюбленных? – подумал Майк. – Эта пташка доставила ему массу хлопот, и теперь он ищет повод, чтобы слинять. Ну ладно!»

На миг показалось, что девушка вот-вот потеряет самообладание. Майк ждал, что она сейчас вцепится мужчине в горло. Ее сдерживало лишь природное достоинство, а может быть, что-то другое. Было очевидно, что она подыскивает уничижительные веские слова. Неслышно скользнув вперед, девушка оказалась в поле зрения мужчины.

Нарочито медленно она сложила руки на груди и с расстановкой проговорила:

– Ну что, мистер Кэри Квинт?

Глава вторая

Молодой человек резко обернулся. Стороннему наблюдателю показалось бы, что он сильно испугался.

– Боже правый! – воскликнул он, сорвав с головы поношенную шляпу и уставившись на девушку. – Смотрите-ка! Вы Мэдж Пэллизер, не так ли?

Девушка вскинула голову и с горечью произнесла:

– Как будто не знаете!

– Но я действительно не знал, черт возьми! – Мистер Кэри Квинт пожал плечами. – В конце концов, я видел вас только на фотографиях. И должен сказать, они представляют вас не в лучшем свете. Ха-ха-ха!

Мисс Мэдж Пэллизер закрыла глаза.

Следует отметить, что восклицание «ха-ха-ха» не содержало никакого скрытого смысла, а было результатом нервозности и вырвалось случайно. Но женщина, особенно если она находится в таком состоянии, как мисс Пэллизер, слышит не то, что сказано, а то, что ожидает услышать.

– Вам известно, мистер Кэри Квинт, – неторопливо начала она, – что вы не брились последние две недели? Что ваша одежда нуждается в глажке? Что ваш галстук обтрепался по краям? Короче, что касается вашего внешнего вида, вы в точности похожи, – дрожащим указательным пальцем она ткнула в тропическую американскую ящерицу справа от них, – вы в точности похожи на это!

Молодой человек непроизвольно повернул голову в сторону тропической ящерицы, которая подмигнула в ответ чешуйчатым глазом, что-то непрерывно жуя. Сравнение было явно несправедливым, и мистер Кэри Квинт не на шутку рассердился.

– Не лучше ли, – предположил он, – оставить в покое мою внешность?

– Тогда будьте любезны оставить в покое и мою внешность тоже!

– Перестаньте, мисс, я ничего не говорил о вашей внешности!

Мисс Пэллизер изогнула брови.

– Правда? – пробормотала она. – Мне показалось – я говорю: показалось, – что вы отчетливо произнесли «ха-ха-ха».

– Да, я произнес «ха-ха-ха». Но я не имел в виду ничего такого!

– Не то чтобы это было так интересно, – продолжала мисс Пэллизер, – но нельзя ли узнать, что именно вы имели в виду?

Мистер Квинт развел руками.

– Честно говоря, – ответил он, – вы меня приятно удивили. Я серьезно! Разумеется, я видел ваши фото, но думал, что они подретушированы в рекламных целях. Я боялся, что вы очень страшная.

Девушка в упор уставилась на него. Потом вскинула голову, стукнула себя кулаком по лбу и трагическим жестом простерла руку вперед.

– Боже мой, какой же вы мерзкий! – с горячей искренностью воскликнула она.

– Послушайте…

Молодой человек судорожно сглотнул.

Решив проявить благоразумие, он огляделся по сторонам в поисках вдохновения, но ничего не обнаружил. Он увидел лишь королевскую кобру, ядозуба и тропическую американскую ящерицу. Табличка на витрине ящерицы извещала, что ее именуют бегуном пустыни за феноменальную скорость перемещения. Мистер Квинт осторожно поставил портфель на пол.

– Прежде чем мы скажем слова, о которых потом пожалеем, – начал мистер Квинт, – я хочу сделать одно предложение. Можно?

– Нет, нельзя. Какое?

– Почему бы нам не прекратить эту нелепую вражду? – произнес молодой человек.

– Нелепую, вот как?

– На протяжении трех поколений, – продолжал молодой человек, – наши семьи находятся в смертельной вражде. А почему?

– Потому что семья Квинтов начиная с вашего прадеда…

– Погодите! – взмолился молодой человек. – Не говорите так! Это неверный подход!

– Очень сожалею. Может, вы подскажете мне верный подход?

Молодой человек взял себя в руки. Для пущей убедительности он стукнул ладонью по стеклу витрины, в которой находилась королевская кобра.

– Эта вражда, – продолжал он, – со временем обрела форму публичного скандала, и мы стали посмешищем. Мы игнорировали друг друга, поливали грязью в газетах, устраивали потасовки на улицах, даже затевали судебные тяжбы. А почему? Просто потому, что ваш прадед поругался с моим в 1873 году.

Мисс Пэллизер окинула его испепеляющим взглядом.

– В 1874 году, – уточнила она.

– Хорошо, пускай в 1874-м. Но какое это имеет значение?

– Если честь семьи, – ответила девушка, – и профессиональная честь значат для вас столь же мало, как и для остальных Квинтов…

И снова молодой человек с размаху стукнул кулаком по стеклу. Королевская кобра как будто слегка встревожилась. Ее лоснящиеся черные и белые кольца чуть заметно зашевелились.

Майк Парсонс был в ярости. Однако молодой человек ничего не замечал.

– При чем здесь честь семьи? – негодовал он. – Готов поспорить, ни одна персона с каждой стороны не знает, с чего началась первая ссора!

– Я скажу вам, с чего все началось, мистер Кэри Квинт. Ваш прадедушка…

– Лучше помолчите!

Последовал очередной удар по стеклу.

– Я буду говорить то, что пожелаю, – возразила мисс Пэллизер. – Ваш прадед обвинил моего прадеда в воровстве.

– Допустим. Ну и что?

– Полагаю, вы утверждаете, что мой прадед действительно был вором? Что он использовал Фатиму прежде вашего прадеда?

– Не знаю, – простонал молодой человек. – Если вы хотите услышать мое честное мнение…

– Да, это будет нелегко, – фыркнула девушка, – но попытайтесь.

Мистер Квинт заскрежетал зубами:

– Если хотите услышать мое искреннее мнение, то я скажу «да». Сомневаюсь, что у вашего уважаемого прадеда хватило мозгов самостоятельно придумать тот трюк.

– Эйбел Пэллизер, – дрожа от гнева, вскричала правнучка, – был основателем нашей профессии. Он был великим артистом.

– Признаю, что он первым распилил свою жену надвое.

– Благодарю вас.

– Но это его единственный вклад. Его улучшенная гильотина всех разочаровала, а китайская камера пыток была явным провалом.

При этих словах Майк буквально зашатался.

– Знаете, – сквозь стиснутые зубы процедила девушка, – наглость некоторых людей приводит меня… приводит меня… – Она не могла подобрать нужного слова. Это было чересчур. – Значит, вы хотите зарыть топор войны, да? Хотите раз и навсегда прекратить эту вражду?

– Да, хочу!

– И у вас хватает дерзости заявлять об этом, хотя вы назвали моего прадеда вором, а прямо сейчас вы намерены присвоить номер, который является собственностью моей семьи.

Молодой человек уставился на нее.

– О чем вы говорите, черт возьми? – с негодованием спросил он.

– Вы прекрасно это знаете!

– Черта с два! Объяснитесь!

Кулак вновь опустился на стекло витрины.

Теперь любому наблюдателю было ясно, что королевская кобра нервничает. Страшная маленькая голова, поднявшись, начала со злобным позерством раскачиваться из стороны в сторону. Большой плоский капюшон раздулся, и на нем стал заметен узор, напоминающий глупое лицо в очках. Ядозуб с одной стороны и тропическая американская ящерица с другой тоже забеспокоились.

– Не станете же вы отрицать, – сказала девушка, – что в скором времени покажете в своей программе «Иллюзию исчезающей змеи»?

– Нет, конечно, я этого не отрицаю! И в данный момент я подыскиваю подходящие модели. – Он кивнул на витрину с коброй. – Те, что есть, меня не вполне удовлетворяют. Я собирался сделать зарисовки, чтобы Педронне по ним изготовил модели…

– Вор! – перебила его мисс Пэллизер. – Разве вам неизвестно, что «Иллюзия исчезающей змеи» была изобретена моим двоюродным дедушкой Артуром?

Мистер Кэри Квинт выпятил подбородок с видом оскорбленного достоинства.

– Прошу прощения! – произнес он басом, гулко отдавшимся в стенах террариума. – «Иллюзия исчезающей змеи» была придумана Юджином Квинтом, моим отцом, ровно восемнадцать лет назад.

– Ха-ха-ха, – только и сказала мисс Пэллизер.

Ее собеседник едва не сорвался на крик.

– Модели змей, которые он использовал, – заявил Кэри Квинт, – были изготовлены с участием герпетолога из этого самого зоопарка. Если этот человек по-прежнему здесь, он подтвердит мои слова! Я все помню! В то время мне было двенадцать или тринадцать лет, но я отчетливо все помню. Он…

– Ха-ха-ха, – прервала его мисс Пэллизер.

Кэри Квинт опустил голову, будто стараясь остудить ее пыл.

– Знаете что? – произнес он почти беспечным тоном, словно все барьеры были сняты. – На следующей неделе я впервые выступаю на сцене. Но я жалею, что связался с этой адской профессией.

Девушка широко открыла глаза. Она больше не играла. Она была искренне удивлена и даже слегка шокирована.

– Вы не хотите выступать на следующей неделе?

– Определенно не хочу.

– Наверное, нервничаете?

– Да, я нервничаю, признаюсь! Я постоянно репетирую свои реплики, прочищаю горло и жду: вот-вот что-то пойдет не так. Из-за страха перед выходом на сцену я не сплю по ночам. Но это не главное. Я просто не создан для этой профессии.

– Она вам не нравится? – недоверчиво спросила девушка.

– В качестве хобби или игры она мне нравится, но не годится в качестве серьезной работы. Я боюсь этого первого выступления и каждую ночь просыпаюсь в холодном поту.

– Тогда почему вы вообще этим занялись?

– Полагаю, подействовало давление со стороны семьи. Я последний из Квинтов, как вы – последняя из Пэллизеров. Великая династия! Не подведи своих предков! Никому и в голову не пришло, что я могу пожелать жить своей жизнью и избрать себе профессию по собственному вкусу.

– О-о… И чем бы вы хотели заниматься?

В ее тоне появилась обманчивая мягкость. Серо-зеленые глаза, небольшой нос, округлый подбородок, полураскрытые губы, темно-каштановые волосы, обрамляющие лицо, – она, казалось, излучала простодушие и интерес. Молодой человек опрометчиво принял это за симпатию. В его тоне появились гамлетовские нотки.

– Открою вам тайну, – признался он. – Я хотел бы стать криминалистом.

– Кем-кем?

– Я хотел бы расследовать преступления. Возможно, поступить в полицию, сделать карьеру… Это было мечтой всей моей жизни.

– Тогда почему вы этим не занялись?

– Они бы мне этого не позволили, черт бы их побрал!

– Вы хотите сказать, родные?

– Вот именно.

Девушка подалась вперед.

– Бедняжка хочет стать детективом, – произнесла она совершенно другим тоном, заставившим молодого человека подскочить. – Бедный малыш хочет стать детективом, – сладким голосом пропела мисс Пэллизер, – но противная семья не позволила ему оторваться от маминой юбки и ловить взрослых гадких преступников! Ах, бедный, бедный мальчик!

Будь Мэдж Пэллизер постарше, она понимала бы, что подобным тоном говорить с любым мужчиной недопустимо. Такого не прощают, и это приводит к бытовым убийствам. Это чревато взрывом. В довершение всех бед именно в этот момент в происходящее вмешался Майк Парсонс.

Когда Кэри Квинт обрушил на стекло последний удар, заставивший кобру зашипеть, а ящериц подпрыгнуть, Майк двинулся вперед.

– Постыдились бы! – рявкнул Майк. – Мучить бедных бессловесных тварей!

Молодой человек резко повернулся:

– Что-что?

– Мучить бедных бессловесных тварей! – повторил Майк, указывая на королевскую кобру. – Оскорблять леди! Устраивать скандал на людях! И не отпирайтесь, я все видел!

Все трое были так поглощены этой перепалкой, что не замечали происходящего вокруг.

Пробило два часа дня. Под толстым полом из зеленоватого стекла зажглись сотни электрических лампочек, освещая лица Мэдж Пэллизер, Кэри Квинта и Майка Парсонса, а также нового посетителя, только что вошедшего в террариум.

Это был крупный толстый мужчина в белом парусиновом костюме, с величественной, но слегка косолапой походкой. Под мышкой он держал потрепанную панаму, что позволяло видеть его большую, почти лысую голову; его очки съехали на кончик широкого носа, а выражение лица было еще более злобным, чем у Майка.

В левой руке новый посетитель нес бумажный пакетик с арахисом, а правой рукой доставал орехи и запихивал в рот, напоминая при этом акулу или жующую черепаху. С надменным видом вельможи, презирающего чернь, он не спеша шел мимо витрин с экспонатами. Но остановился, услышав в другом конце зала сердитые голоса.

Тыча пальцем в мистера Квинта, Майк Парсонс вопрошал:

– Знаете, что я обязан сделать? Я обязан вас арестовать.

Мистер Квинт не отвечал.

– Пытался разбить стекло в витринах!.. – возмущался Майк. – Знаете, что вы сейчас сделаете, сэр? Пойдете прямо со мной…

Молодой человек обрел голос.

– Убирайтесь отсюда, – негромко произнес он.

– И дадите объяснения, – не унимался Майк, – мистеру Бентону, директору зоопарка. Пытался разбить стекло в витринах!

– Вы уйдете отсюда или нет? – В голосе молодого человека послышались зловещие нотки.

– Как вы смеете здесь распоряжаться? – завопил Майк.

– Так вы не желаете уходить? – продолжал молодой человек.

– Нет! – отрезал Майк.

– Ладно! – И молодой человек схватил смотрителя.

– Постойте! – вскрикнула Мэдж Пэллизер в предчувствии катастрофы. – Постойте! Нет! Пожалуйста, не делайте этого!

Но было слишком поздно.

От неспешных манер мистера Квинта не осталось и следа. Левой рукой он крепко ухватился за воротник Майка сзади, а пальцы правой руки плотно прижал к его лицу.

– Значит, я пытался разбить стекло, да? – завопил мистер Квинт.

И с этими словами он с силой толкнул Майка.

Майк отлетел назад, словно им выстрелили из катапульты, и ударился спиной о стеклянную витрину с тропической американской ящерицей. Раздался оглушительный звон разбитого стекла. Вслед за этим поднялась невообразимая кутерьма.

– Берегитесь! – завизжала мисс Пэллизер. – Эта ужасная тварь вылезает из витрины!

Оглушенный Майк Парсонс соскользнул на пол, осыпаемый осколками стекла. Тропическая американская ящерица была длиной два фута и имела скверный характер. Ее раздутое тело метнулось вперед и плюхнулось на пол. Несколько мгновений ящерица оставалась неподвижной, только живот раздувался, как кузнечные мехи. Потом сорвалась с места.

Темная, с желтыми полосками, на освещенном полу она выглядела ужасающе. Ящерица рванула вперед с проворством, благодаря которому ее и прозвали бегуном пустыни.

Однако атаковала она не Мэдж Пэллизер, с визгом отбежавшую в сторону, не Кэри Квинта и не Майка Парсонса – она устремилась прямиком к тучному лысому джентльмену в очках.

– Послушайте… – начал было толстый джентльмен, но тут он заметил летевшее на него чудовище.

Сказать, что он просто «повернулся и побежал», значило бы ничего не сказать. Его массивный корпус развернулся так быстро и ловко, словно висел на вращающейся двери. Вздернув подбородок, сверкая лысиной и высоко поднимая колени, он с невероятной скоростью помчался в сторону входной двери. По пятам неслась тропическая американская ящерица.

– Что здесь происходит, черт бы вас всех побрал? – взвыл толстяк. – Уберите это от меня – немедленно!

Майк Парсонс с трудом поднялся на ноги.

– Вы за это заплатите! – пригрозил он Кэри Квинту, потом крикнул вослед убегавшему толстяку: – Не бегите к входной двери, сэр! Это ценный экспонат! Это…

Майк так и не договорил, ибо со всех ног бросился следом за парой бегунов. Собственно, толстый джентльмен не выказывал намерения покинуть террариум. По сути дела, он превратил его в подобие беговой дорожки. Обогнув центральную часть с витринами, толстяк на несколько секунд исчез, а потом появился на прямом участке. Гулкие голоса создавали в замкнутом пространстве причудливый акустический эффект.

– Не возбуждайте ее, сэр! Не убегайте! Остановитесь, говорю вам! Просто стойте на месте, и все будет в порядке!

– Нисколько не сомневаюсь, – прозвучал голос запыхавшегося толстяка, – что физические упражнения пойдут на пользу этой твари. Вопрос в том, что будет со мной?

– Она не ядовитая, сэр. Кусается больно, но не ядовитая!

Каким-то чудом обогнув дальний угол, толстый джентльмен приближался к Мэдж Пэллизер и Кэри Квинту. Теперь панама была у него плотно надвинута на затылок. В левой руке он по-прежнему сжимал пакет с арахисом. Его удивительная устойчивость на скользком полу, несомненно, объяснялась резиновыми подошвами его ботинок, мелькавшими в воздухе при беге вместе с торчавшими из них белыми носками.

– Ну что, мистер Кэри Квинт, – начала девушка, – вы довольны тем, что натворили?

Прячась за спиной своего врага, она готова была от страха забраться ему на плечи. Тем не менее не удержалась от едких слов, которые нисколько не впечатлили толстого джентльмена.

– Сейчас не время для обвинений! – прорычал он. – Забудьте об этом, сейчас не время для склок! Ради бога, сделайте же что-нибудь!

– Киньте орехи на пол! – крикнул мистер Квинт. – Может, эта тварь остановится и съест их.

Хотя это было лучшее, что мог в данных обстоятельствах предложить молодой человек, толстому джентльмену эта идея пришлась не по душе. Рискуя потерять равновесие, он, пробегая мимо, бросил на советчика испепеляющий взгляд. Было такое ощущение, что массивное тело промелькнуло мимо, в то время как голова, как бы сама по себе, повернулась и гневно глянула назад.

– Не вздумайте кормить животных орехами! – воскликнул взбешенный Майк. – Это нарушение правил! Директор такого не потерпит! Это…

– Осторожно! – предупредила Мэдж Пэллизер. – Ради бога, осторожно…

Внимание Майка отвлеклось, и это привело к окончательной катастрофе. Во время погони за ящерицей его сильно занесло на углу, и, не сумев остановиться, он потерял равновесие и врезался в витрину. Звон от разбитого стекла был не такой оглушительный, как в первый раз. Майку удалось закрыть лицо руками и во второй раз избежать ранений. Но в проломе витрины появилась голова ядозуба.

Более вялый, чем его родственница, он помедлил у пролома, возможно даже не собираясь вылезать. Потом все же, щелкая челюстями и поглядывая на еле живого Майка, ядозуб вывалился из витрины и замер посреди прохода – раздувшийся, розовато-коричневый, с головой бульдога из ночного кошмара, – пока толстый джентльмен не оказался рядом с ним нос к носу.

Глава третья

Дом мистера Эдварда Бентона, директора или управляющего «Ройал Альберт», находился на территории зоологического сада, в северо-западной части, неподалеку от высокой кованой ограды, которая тянулась до главного входа на Бейсуотер-роуд. Живая изгородь и каштаны отделяли дом от зоопарка. За изгородью раскинулась постриженная лужайка, а за ней стояло симпатичное черно-белое строение с покатой крышей из дранки. Под окнами дома, дремлющего в лучах послеполуденного солнца, были разбиты яркие клумбы. Если бы не долетавшие иногда звуки, вы ни за что не догадались бы, что находитесь рядом с зоопарком.

Было половина третьего, когда небольшая группа вошла в ворота с надписью «Частные владения. Посторонним вход воспрещен» и через лужайку направилась к дому. Первым шел Энгес Мактавиш, старший смотритель, плотный мужчина с родинкой около носа, как у Кромвеля. За ним следовали Мэдж Пэллизер и Кэри Квинт в сопровождении Майка Парсонса и третьего смотрителя. Все тяжело дышали. Молодой человек размахивал портфелем.

– В десятый раз прошу, – взмолился мистер Квинт, – дайте мне все объяснить!

Старший смотритель Мактавиш круто развернулся.

– Вы все объясните мистеру Бентону, – сказал он.

– Но я предложил возместить ущерб! Охотно заплачу вдвойне! В конце концов, так ли уж велик был ущерб?

Старший смотритель Мактавиш задумался.

– Не скажу, что так уж велик, как утверждает Майк, – ответил он. – Но не станете же вы отрицать, что разбили витрину в террариуме…

– Две витрины, – уточнил Майк Парсонс.

Мистер Квинт остановился, ссутулившись и указывая на Майка.

– Предупреждаю, мистер Мактавиш, – сказал он. – Лучше этому пучеглазому коротышке быть подальше от меня, пока я снова не вышел из себя. Я уже разбил им одну витрину…

– Две витрины, – поправил Майк.

– Это неправда! – воскликнула Мэдж Пэллизер. – Оставьте мистера Квинта в покое!

Непостижимы загадки души человеческой.

Получив столь внезапную поддержку с неожиданной стороны, Кэри Квинт удивленно оглянулся. Моментально осознав неуместность своей реплики, Мэдж Пэллизер плотно сжала губы. Она продолжала молчать, когда Энгес Мактавиш позвонил в парадную дверь дома.

Дверь открыла светловолосая девушка в переднике, с тряпкой в руке. За ее спиной виднелся широкий холл, оживляемый жужжанием пылесоса, который толкала перед собой горничная в чепце и фартуке.

Слово «девушка», очевидно, не совсем подходило для встретившей их женщины. Ей было лет тридцать пять или даже чуть больше. Однако благодаря дружелюбию и жизнерадостности, которыми дышал ее облик, она выглядела гораздо моложе. В ее голубых глазах светилась улыбка. На лице не было и следа отрицательных эмоций или неудовольствия. Стоя в дверях дома, с окнами мелкой расстекловки и яркими клумбами с каждой стороны от крыльца, она, казалось, была совершенно в своей стихии. И тем не менее…

Если бы они не были поглощены собственными проблемами, то заметили бы кое-что еще. Девушку что-то беспокоило, и эта новая тревога заставляла ее сердце сжиматься при каждом звонке в дверь. Но посетители узнали об этом позже.

– Да? – спросила она.

Мактавиш вежливо приветствовал ее.

– Мы не стали бы вас беспокоить, мисс Луиза, – извиняющимся тоном произнес он. – Но нам хотелось бы, если это удобно, повидать вашего отца.

– К сожалению, папы нет дома, – ответила Луиза Бентон. – Он ушел встречать железнодорожный экспресс. У вас к нему какое-то дело?

Ответом ей был хор голосов: Майк, Мактавиш и Кэри Квинт заговорили одновременно, изрядно смутив ее. К общей суматохе добавилось жужжание пылесоса, который двигался взад-вперед. Когда Луиза Бентон велела горничной выключить его, голос Майка Парсонса зазвучал в полную мощь.

– Большая ящерица, – объяснял он, – чуть не искусала толстого джентльмена. Но тут наружу выбрался ядозуб, и два монстра принялись кусать друг друга, пока мы не накинули на них сеть.

Луиза Бентон нахмурилась. Ее губы продолжала изгибать чуть заметная улыбка, но глаза оставались озабоченными.

– Значит, никто не пострадал? – спросила она.

– Никто, кроме меня, мисс.

– Да, Майк. Конечно, я имела в виду…

– Благодаря ему, – Майк ткнул пальцем в ребра Кэри Квинта, – меня чуть не изрезало на куски стеклом, а толстого джентльмена чуть не искусали животные. Я понятия не имею, что тут происходит, мисс. Хотелось бы мне знать, что здесь делают эти двое и как они зарабатывают себе на жизнь. Гильотины! Камеры пыток! Распиливание людей надвое!

– Распиливание людей надвое?

Кэри Квинт больше не в силах был молчать.

– Мы профессиональные фокусники! – заявил он. – Моя фамилия Квинт. А эта молодая леди – мисс Мэдж Пэллизер!

Луиза Бентон уставилась на него.

– Квинт! – пробормотала она. – Пэллизер! Вы не родственники?..

– Конечно, мы родственники! На протяжении последних семидесяти лет каждая из наших семей владела собственным театром. Вы когда-нибудь слышали о «Тайнах Квинта» на Пикадилли? Или о «Фантастических вечерах Пэллизера» на Сент-Мартинс-лейн?

Воцарилось долгое молчание.

Все присутствующие слышали эти названия. Людям с богатым воображением они открывали целую панораму викторианского и эдвардианского Лондона, с его сверкающими цилиндрами на Пикадилли и экипажами в Гайд-парке. Эта светская жизнь была бы неполной без «Тайн Квинта» и «Фантастических вечеров Пэллизера». Все это пробуждало чувства и воспоминания о минувших золотых днях, когда – в это невозможно поверить – даже Майк Парсонс был молодым.

– Подумать только! – живо отреагировала Луиза Бентон.

Сорвав с себя передник, она зашвырнула его куда-то вместе с тряпкой. Ее бледные щеки порозовели.

– Самые приятные мои детские воспоминания, – продолжала она, – это когда меня водили в «Сент-Томас-Холл» на представления Юджина Квинта.

– Это мой отец, – с подобающей скромностью сообщил Кэри.

– И конечно, – улыбнулась Луиза, – тот, другой… Как его звали?

– Сандрос Пэллизер, – с некоторой обидой ответила Мэдж. – Мой отец.

– Да, конечно! Но это не все. Если говорить об отцах, то мой отец был знаком с Юджином Квинтом. Это было много лет назад. Папа консультировал его насчет рептилий в связи с фокусом, который он готовил…

Кэри Квинт щелкнул пальцами.

– Погодите! – словно очнувшись, воскликнул он. – Как, вы сказали, зовут вашего отца?

– Бентон. Эдвард Бентон.

– Высокий худощавый мужчина со светлыми волосами? Всегда смеется?

Лицо Луизы Бентон вдруг омрачилось.

– Волос у него осталось не так много, – стараясь выдержать шутливый тон, сказала она. – И – да, не мешало бы ему почаще смеяться. Он связан с этим местом уже двадцать лет и четырнадцать лет служит директором. – Луиза замялась, потом тряхнула головой, словно отбрасывая тревожные мысли, и пытливо посмотрела на двух гостей. – Простите, вы сказали, вы тоже фокусники?

Кэри поклонился.

В душе Мэдж сочла этот жест крайне нелепым. Несмотря на небритые щеки, этого мошенника Кэри никак нельзя было назвать некрасивым. Луиза Бентон рассматривала его с ненавязчивым, но плохо скрываемым интересом. В отличие от Мэдж, он этого не замечал.

– Я имею в виду – вы лично фокусник? – допытывалась Луиза. – Я спрашиваю, потому что эти два театра уже много лет закрыты. На днях я проходила мимо «Сент-Томас-Холла». И подумала: каким же ветхим и заброшенным он выглядит.

Мэдж заговорила четким голосом, вкладывая в свои слова всю ненависть, которая ее обуревала:

– Мистер Квинт на будущей неделе открывает «Сент-Томас-Холл».

Луиза была поражена:

– Неужели? Это правда?

– А мисс Пэллизер, – откликнулся Кэри, – через месяц с небольшим запускает новую серию «Фантастических вечеров», впервые после окончания Первой мировой войны. – Он заговорил громче: – И что бы она там ни говорила, я возобновляю «Тайны Квинта» вовсе не назло ей!

– Правда, мистер Квинт? – спросила Мэдж.

– Да! Я делаю это, потому что моему двоюродному деду Честеру, нынешнему главе семьи, восемьдесят один год и у него дрожат руки. Вот он и передал мне эту чертову работу. Но мне она не нужна! Надеюсь, «Фантастические вечера» превзойдут мое шоу и с моим бизнесом будет покончено! Я надеюсь…

Луиза Бентон рассмеялась, сверкнув белыми зубами.

– Весьма галантно с вашей стороны, мистер Квинт, – с восхищением произнесла она. – Не сомневаюсь, мисс Пэллизер это оценит. – Она взглянула на Мэдж. – Мистер Квинт говорит, вы тоже возобновляете шоу. Но, конечно, вы… не собираетесь выступать сама?

Мэдж напряглась.

– Это почему же? – вспылила она.

Луиза казалась смущенной.

– Право, не знаю, – призналась она. – Но… женщина-фокусник?

– Такого никогда прежде не было, – сказала Мэдж. – Но почему бы не попробовать? Это моя работа, которую я знаю с детства, к тому же я люблю ее. Если бы только злые, завистливые люди оставили меня в покое!

– Полагаю, это чудесная идея, – тепло произнесла Луиза. – И я непременно приду на вашу премьеру. Но почему мы стоим на пороге? Входите, пожалуйста.

– Э-э… войти? – переспросил Кэри, обменявшись с последней из Пэллизеров долгим вызывающим взглядом.

– Простите, – улыбнулась Луиза, – но отказ не принимается. Папа очень рассердится, если не застанет вас, когда вернется домой. Прошу вас! Я настаиваю!

Для Майка Парсонса это была последняя капля, переполнившая чашу терпения.

– Прошу прощения, мисс, – хриплым голосом произнес Майк, – а как же полиция? Вы собираетесь вызвать полицию?

– Это еще зачем?

– Арестовать этого джентльмена!

– Арестовать мистера Квинта? – Луиза Бентон рассмеялась. – Никогда в жизни не слышала подобной чепухи! Идите к себе, Майк, и ни о чем не беспокойтесь. Я беру на себя ответственность и сама все объясню отцу.

– Отлично, мисс! Просто замечательно! А как же быть с толстым джентльменом, которого едва не искусали? Вы берете на себя ответственность и за него?

– О господи, – вздохнула Луиза, – я совсем о нем забыла! – Помедлив, она забарабанила пальцами по дверному косяку. Потом обратилась к Мактавишу: – Наверное, для бедняги это было настоящим шоком.

– Угу, – ответил Мактавиш.

– Он… огорчен?

– Угу, – кивнул Мактавиш.

– Найдите его, пожалуйста. Скажите, что мы страшно сожалеем о случившемся и все такое. Пригласите его к нам на чашку чая.

– Вот что, мисс, – покачав головой, начал Мактавиш, – уж не знаю, примет ли он ваше приглашение. Сейчас он пьет виски в баре, и вид у него как у льва во время кормления.

– Как его имя?

– Без понятия. Он говорит, что хочет повидать доктора Риверса…

– Доктора Риверса! – воскликнула Луиза, широко распахнув глаза, в которых догадка мешалась с испугом. – Ради бога, послушайте! Это лысый мужчина с большим животом и в роговых очках? Который все время повторяет: «Будь я проклят» и «Гори оно все огнем»? – Она застонала, когда Мактавиш кивнул. – Боюсь, это сэр Генри Мерривейл.

Большинству из собравшихся это имя мало о чем говорило. Но Кэри Квинту оно было хорошо известно.

– Сэр Генри Мерривейл? Тот самый великий Г. М.?

– Да. Вы с ним знакомы?

– Нет. Я многое бы отдал, чтобы познакомиться с ним! – с искренним энтузиазмом произнес Кэри, повернувшись к Мэдж. – Это специалист из Военного министерства, который раскрывает сенсационные преступления. Все его расследования я досконально изучил.

– Неужели? – усмехнулась Мэдж.

– Я давно хотел познакомиться с ним, но, говорят, он такой важный, что к нему не подступиться. – Кэри с уважением взглянул на Луизу Бентон. – Выходит, вы с ним знакомы?

– Еще бы! – весело отозвалась Луиза.

Спустившись на две ступеньки, она дотронулась до плеча Кэри Квинта. Грациозная девушка в белом платье с короткими рукавами и блестящими на солнце золотистыми волосами всего лишь проявила дружелюбие к симпатичному человеку. И совершенно необязательно было Мэдж Пэллизер смотреть на нее ледяным взглядом.

– Боже правый! – пробормотал Кэри. – Я понятия не имел, что это тот мужчина, который… Что он здесь делает?

– Вы имеете в виду Г. М.?

– Да, разумеется!

– Доктор Риверс, наш друг… – Луиза слегка зарделась, – собирался показать ему, как берут яд у живых змей. Понимаете, для медицинских целей. Вам не встретился в террариуме Джек Риверс?

– Нет, не припомню. Кроме нас, там как будто никого не было.

– Вероятно, он задержался. Так или иначе, пусть Мактавиш пришлет сюда Г. М. А пока входите, пожалуйста.

Луиза проводила гостей в просторный холл с низким потолком, дышащий прохладой и безупречной чистотой. Слева были две двери, справа еще три. Через одну из них было видно, как маленькая темноволосая горничная толкает пылесос на колесиках в сторону кухни.

В дальнем углу холла виднелась еще одна закрытая дверь. На ручке висела карточка со словами «Не беспокоить», какие бывают обычно в отелях. Именно потому, что карточка совсем не соответствовала безукоризненному холлу, традиционному во всех иных отношениях, Кэри Квинт обратил на нее внимание. Он предположил, что это кабинет старика, и оказался прав. Потом Луиза Бентон провела их в комнату слева.

Они оказались в приятной сумрачной гостиной, куда не попадал яркий солнечный свет. Окна в эркерах с обитыми ситцем широкими подоконниками для сидения выходили на зеленую лужайку. Вокруг большого кирпичного камина на гладком, потемневшем от времени полу стояли глубокие кресла. Белые оштукатуренные стены, низкий потолок с балками, книжные полки, на которых яркие обложки книг чередовались со старинными кожаными переплетами, создавали уют.

Мэдж Пэллизер вдруг сообразила, что на ней шерстяная рубашка и вельветовые брюки, а из кармана торчат испачканные хлопчатобумажные перчатки.

– Боюсь, я не одета для визита, – призналась она Луизе. – Видите ли, я была в своей мастерской.

Луиза казалась озадаченной.

– В своей мастерской?

– В театре. Мы, – с нажимом произнесла Мэдж, – изготавливаем специальные приспособления.

– Вы имеете в виду приспособления для фокусов?

– Да. Просто мне захотелось немного размяться… подышать воздухом!

– Господи! – вздохнула Луиза. – Неблизкий путь до Кенсингтонских садов!

– По правде сказать, – продолжала Мэдж, опускаясь в кресло и откидывая со лба каштановые волосы, отчего ее лицо предстало во всей красоте, – это была не единственная причина. Я подумывала о том, чтобы включить в свою программу фокус, много лет назад изобретенный моим двоюродным дедом Артуром.

– Правда?

– Поэтому я захотела взглянуть на змей в зоопарке. Но теперь…

Мэдж не на шутку разволновалась. Она выпрямилась, прикусив нижнюю губу. Ее лицо покраснело, и Луиза с удивлением, а Кэри с испугом заметили в ее глазах слезы.

– Но теперь я, кажется, не смогу использовать этот трюк. Ко времени моего выступления он успеет устареть.

– Послушайте… – начал Кэри.

Кивая и улыбаясь, Луиза уселась напротив молодых людей. Она продолжала с живым интересом рассматривать их.

– Знаете, – вдруг сказала она, – это самая романтическая история, какую я когда-либо слышала.

Кэри в недоумении заморгал:

– Романтическая? В каком смысле?

– Я говорю о вас двоих!

– И что в нас романтического?

– Что ж! – Улыбнувшись, Луиза взмахнула рукой. – Не секрет, что Квинты и Пэллизеры всегда были заклятыми врагами.

– Да уж, можете не сомневаться! – подтвердила Мэдж.

– Ну, поэтому и романтическая история. Я имею в виду перемену. Как у Ромео с Джульеттой. «Друг друга любят дети главарей, но им судьба подстраивает козни»[1].

Кэри Квинт выпрямился в кресле.

– Минутку! – резко произнес он. – Что вы имеете в виду?

– Долгие годы вражды – бог знает, по какой причине! А потом внезапная перемена. Представитель одного из враждующих семейств влюбляется в представителя другого. Во всяком случае, – уточнила Луиза со смехом, – по словам Майка, вы пришли в террариум, чтобы «пообниматься». Но вы должны простить Майка!

Наступило долгое молчание.

Выражение лица Мэдж Пэллизер говорило о том, что она не верит своим ушам. Прерывисто дыша, она очень медленно выпрямилась в кресле.

– Очевидно, я неверно вас поняла, – заговорила девушка. – У вас сложилось впечатление, что я и этот…

Казалось, слова застревают у нее в горле. Тряхнув головой, словно оглушенный боксер, Мэдж вдруг вскочила с кресла, повернулась к ним спиной и, подойдя к окну, звенящим голосом заявила:

– Роман! Роман между последней из Пэллизеров и последним из Квинтов. Боже мой, это уж слишком!

Кэри Квинт ответил спокойно, но убедительно:

– Послушайте, почему бы вам не вести себя более естественно?

Наступившая пауза была, пожалуй, самой напряженной в диалоге этих двух людей.

Выждав несколько секунд, Мэдж обернулась.

– Что именно вы имеете в виду, мистер Кэри Квинт? – с вызовом спросила она.

– Только то, что сказал!

– Вы намекаете, мистер Кэри Квинт, что я веду себя неестественно?

– Откровенно говоря, да. Посмотрите на себя!

От злости и замешательства Мэдж окинула себя беглым взглядом. Но Кэри имел в виду другое.

– Сцена, – сказал он, – вами завладела сцена. Вы произносите звук «р», словно полощете горло скотчем. Вы говорите не «роман», а «р-роман» и повторяете жест миссис Сиддонс. Я не утверждаю, что вы неискренни. Возможно, вы верите в то, что говорите. Но…

– Подождите, пожалуйста! – вмешалась Луиза.

Можно было подумать, что внезапное беспокойство, овладевшее Луизой, связано с ее гостями. Но одного взгляда на нее им хватило, чтобы понять, что это не так.

Послышался звук шагов по деревянному полу в холле. Они приближались к гостиной, и Луиза Бентон медленно поднялась на ноги. Она несмело улыбнулась, казалось на что-то надеясь.

– Мой отец, – сказала она.

Глава четвертая

Эдвард Бентон вошел в гостиную и закрыл за собой дверь.

Даже того, кто по прошествии восемнадцати лет помнил его лишь смутно, его вид шокировал. Было бы преувеличением сказать, что он походил на ходячий труп, но именно такое впечатление он производил.

Высокий, худой и сутулый мужчина в мешковатом костюме снял шляпу и стал озираться по сторонам, не зная, куда ее положить. Виски его были как будто вдавлены, и это впечатление усиливалось редкими седыми волосами. На губах его блуждала рассеянная полуулыбка. У него были мягкие светлые глаза, как у дочери.

– Привет, детка, – сказал он.

– Папа, – начала Луиза, – хочу представить тебе…

По своей рассеянности мистер Бентон не заметил гостей. Подойдя к столику, он положил на нее свою шляпу, а рядом поместил предмет, который нес в другой руке.

Это был деревянный ящичек с рядом крошечных отверстий в крышке, с ремешком и ручкой. Изнутри доносилось еле слышное шуршание. Луиза кивнула на ящичек, кусая губы.

– Папа! Ты за этим ездил на вокзал?

– Борнейская древесная змея, – объяснил мистер Бентон, почти с благоговением прикоснувшись к крышке ящичка. – Очень редкая и чрезвычайно интересная. Да.

– Но в такое время…

– Это ничего, малышка, – сказал мистер Бентон. – Хочу, чтобы ты первая об этом узнала. Война не война, но я получил судовое место для большого груза.

– Нет! – вскрикнула Луиза. – Ты не должен был!

– Дело сделано. Э-э… ты пригласила на вечер Агнес Ноубл?

– Нет.

– Почему?

– Она мне не нравится.

– Ну-ну! – обеспокоенно произнес мистер Бентон. – Я уже заплатил Агнес много денег, и… – И тут он заметил двух посетителей. – Здравствуйте! У нас гости! Прошу прощения.

Его лицо осветилось обаятельной искренней улыбкой некогда бодрого и энергичного человека. Эта улыбка преобразила весь его облик.

– Мисс Пэллизер и мистер Квинт, – нарочито громко, с расстановкой, будто обращаясь к глуховатому человеку, произнесла Луиза. – Мистер Квинт – сын Юджина Квинта, знаменитого фокусника. Ты его помнишь?

– Юджина Квинта?

– Да, папа.

– Конечно я его помню. Давно ничего о нем не слышал. Он ведь умер, верно? Да, припоминаю, что читал об этом. Очень печально. Хороший был человек. Садитесь, пожалуйста.

Как будто заставляя себя быть гостеприимным, мистер Бентон указал на кресла, потом присел на подлокотник одного из них и, казалось, задумался о чем-то. На столике рядом с ним стояла подставка для старых трубок. Мистер Бентон протянул немного дрожавшую руку и взял одну из них. Сняв крышку с табакерки, он начал большим мозолистым пальцем набивать трубку. Потом достал из верхнего кармана жилета бумажный коробок спичек и принялся вертеть его в руках вместе с трубкой.

– Пока не забыл, малышка… – сказал он.

– Да, папа?

– Ко мне сегодня кто-нибудь приходил? Ты знаешь, о ком я.

Очевидно, именно этого вопроса Луиза и боялась. Она ничего не ответила.

– Он ведь был здесь сегодня, – чиркнув спичкой, произнес мистер Бентон. – Что он сказал?

Луиза кивнула в сторону Мэдж и Кэри, словно умоляя отца заметить их присутствие.

– Прошу тебя, папа! Потом!

– Не потом, а сейчас. Что он сказал?

– Министерство внутренних дел не согласится, – ответила Луиза. – Вся коллекция должна быть уничтожена.

Эдвард Бентон молчал, держа горящую спичку над чашечкой трубки, и не двигался, пока спичка не догорела и не упала на ковер.

На его лице было написано безмерное страдание, губы беззвучно шевелились. Не в силах вынести этого зрелища, Кэри Квинт опустил голову. Эдвард Бентон положил трубку на столик и поднялся на ноги.

– Папа! – вскрикнула Луиза.

Лицо мистера Бентона немного разгладилось. Он вежливо поклонился гостям с нервной улыбкой, словно извиняясь за свое поведение, и направился к двери. Потом, вспомнив что-то, вернулся к столику и забрал деревянный ящичек с дырочками.

– Древесная змея с острова Борнео, – объяснил он. – Очень редкая и интересная. Терпеливый дьяволенок… Пожалуй, назову ее Пэйшенс[2]. Да. Прошу меня простить.

За ним закрылась дверь.

– Было приятно познакомиться, – торопливо заговорила Мэдж. – Но уже очень поздно, и нам пора уходить.

– Да! – откашлявшись, подхватил Кэри. – Да. Это точно, то есть…

– Не уходите, – оторвав взгляд от двери, попросила Луиза. – Для него это не стало неожиданностью. Вы двое только начинаете свою профессиональную деятельность, а он заканчивает свою.

– Заканчивает свою работу?

– Да, работу всей своей жизни. Зоопарк закрывают.

Вновь возникла неловкая пауза.

– Мне ужасно жаль! – вырвалось у Мэдж.

– Чертовски жаль, – согласился Кэри. – Но почему зоопарк закрывают?

– Из-за воздушных налетов.

Луиза подошла к эркеру.

– Это не трагедия – закрытие зоопарка, – со смехом сказала она. – Это даже забавно в своем роде. Но, понимаете, для него это совсем не забавно.

Луиза кивнула на окно, откуда были видны серебристые аэростаты, висящие над Кенсингтоном.

– Скоро ожидаются по-настоящему большие неприятности. Не один ночной самолет с одной-двумя бомбами, как теперь. «Ройал Альберт» – маленький зоопарк, и в нем нет особой необходимости.

– Что они собираются предпринять? – спросил Кэри.

– Перевести животных в Риджентс-парк или Уипснейд. Полагаю, в основном в Уипснейд, потому что это в сельской местности, в тридцати милях отсюда. За исключением рептилий и насекомых: они, разумеется, будут уничтожены.

– А ваш отец?..

Луиза стиснула руки:

– Уже почти год прошел с тех пор, как всплыла эта тема, он одержим одной безумной идеей. Он говорит, что, если у него отберут зоопарк, он намерен кое-что предпринять…

На этом Луиза оборвала фразу.

– Я не должна докучать вам нашими проблемами, – сказала она. – Если начнутся воздушные налеты, полагаю, это тоже повлияет на ваши планы?

– Театры закроются, да, – в замешательстве кивнула Мэдж.

– Наверняка! – произнес Кэри Квинт, со скрытым удовлетворением заметив, что Мэдж устремила на него взгляд. – Продолжайте, мисс Бентон. Каковы планы вашего отца?

– Не важно. Не будем больше говорить об этом! Это всего лишь фантастическая идея, и он никогда не сможет заплатить за нее. Я пытаюсь его отговорить и убедить в том, что это нерационально, но он постоянно возвращается к этому.

Она вдруг вскрикнула, и было отчего.

Звук, который они услышали, мог напугать любого. И поскольку перед мысленным взором каждого было лицо Эдварда Бентона, этот звук показался особенно зловещим. Оконные стекла задребезжали.

Это был звук пистолетного выстрела.

Секунд десять Луиза стояла совершенно неподвижно. Ее лицо стало таким же белым, как платье. Потом она бросилась к двери. Массивная дверь в холл со стуком закрылась за ней, но закрылась неплотно. Мэдж Пэллизер взглянула на Кэри Квинта.

– Вы думаете, он?..

– Не знаю!

И в тот самый момент, как вспоминал впоследствии Кэри, он случайно выглянул в большое окно эркера.

В центре лужайки, отчетливо видный в лучах заходящего солнца, стоял плотный мужчина в спортивном костюме горчичного цвета. Вытянув шею, он повернул голову к дому. Кэри никогда раньше с этим человеком не встречался. Выглядел тот располагающе: цветущий, седовласый, добродушный. Незнакомец тоже слышал выстрел и, вероятно, был этим обеспокоен. На его лице, освещенном ярким солнечным светом, появилось выражение напряженного ожидания.

Луиза оставила дверь приоткрытой. Не зная, что делать, Кэри открыл дверь чуть шире. Он заметил, что дверь кабинета в задней части холла распахнута. Услышав доносящиеся из кабинета голоса, Кэри испытал смешанные чувства облегчения, замешательства и какой-то странной злости.

Один из голосов – дрожащий и напуганный – принадлежал Эдварду Бентону.

– Малышка! Что такое? Что случилось?

– Ты не пострадал? – раздался пронзительный голос Луизы. – Ты не?..

– Не – что?

– Не важно. Что ты делаешь с этим револьвером?

– Это не револьвер, детка. Это пистолет.

– Какая разница! Дело не в этом. Что ты с ним делаешь?

– Это была случайность, – неуверенно произнес мужской голос. – Я думал, пистолет на предохранителе, но оказалось, что нет.

– Дай мне его, пожалуйста.

– Девочка моя! – Голос мужчины звучал глухо и укоризненно, как у пьяницы, извиняющегося за свое поведение накануне вечером. В этом было что-то нелепое и вместе с тем трагичное. – Ты ведь не думаешь, что я замышлял какую-то глупость?

– Нет, дорогой. Конечно нет. Но все же отдай мне пистолет.

– Это смешно! – посетовал Эдвард Бентон. – У нас есть и газовая горелка. Может, ее тоже уберешь, чтобы я ненароком не пустил газ?

Кэри Квинт поспешно притворил дверь в холл. Обернувшись, он увидел Мэдж, которая с сосредоточенным видом стояла у столика и барабанила по нему костяшками пальцев.

– Все в порядке, – пробормотал он. – Вы слышали?

– Да, слышала. – Она еще раз стукнула по столику. – Здесь происходит что-то очень странное… Вы заметили на лужайке мужчину?.. Мужчину в светло-коричневом спортивном костюме?

– Значит, вы тоже его видели?

– Я не слепая, мистер Кэри Квинт. И даже если я не в состоянии вести себя естественно…

– Послушайте, я сожалею! Это просто сорвалось у меня с языка. Я не имел в виду…

– Имели. – Мэдж сердито уставилась на него. – Это самое противное, что вы могли бы сказать, и вы это знаете!

– Ш-ш! Тише!

Мэдж отвернулась, последний раз в сердцах стукнув по столу. Вошла Луиза и бесшумно закрыла за собой дверь.

– А теперь, – сказала она с вымученной улыбкой, – вы оба будете настаивать на том, что вам пора уходить. Я вас не порицаю и надеюсь, что этот маленький инцидент не показался вам чересчур неприятным. Потому что… я хочу попросить вас о небольшой услуге.

– Что касается меня, – горячо произнес Кэри Квинт, хлопнув себя портфелем по ноге, – то нет в мире такой услуги, которой я вам не оказал бы.

– Вы это серьезно?

– Послушайте, мисс Бентон, мне грозила тюрьма за то, что я натворил сегодня. Я был в бешенстве и не ведал, что творю. Но теперь я с ужасом начинаю понимать, что могло случиться. Скажем, если бы из террариума выбралась королевская кобра…

К их удивлению, на Луизу это не произвело особого впечатления.

– О-о, все не так уж страшно. Даже если бы какая-то из ядовитых змей выбралась наружу, не думаю, что это имело бы большое значение.

Кэри удивленно заморгал:

– Не имело бы большого значения? Королевская кобра и черная мамба? Хотите сказать, что у них вырваны ядовитые зубы?

– О нет, – хмуро ответила Луиза. – Ядовитые зубы на месте. Разве я не говорила вам, что доктор Риверс собирался показать сэру Генри Мерривейлу, как добывают яд для медицинских целей, используя живых змей?

– Ну, – со вздохом произнес Кэри, – в любом случае произошел жуткий скандал. И виноват в этом был я. Благодаря вам я не попал за решетку. Поэтому если я могу что-то для вас сделать…

Луиза посмотрела прямо ему в глаза.

– Эта услуга очень простая, – сказала она. – Сегодня вечером я жду к ужину несколько человек. Мне бы хотелось, чтобы вы оба присоединились к нам. – Словно предвидя возражения, она поспешно продолжила: – Вы были свидетелями того, что только что произошло. Не буду притворяться, что меня это не беспокоит. В глубине души, – она положила руку себе на грудь, – я не думаю, что отец навредит себе. Тем более что он одержим этой новой идеей… Но он уже старик и потерял… многое. Ему надо отвлечься.

– Конечно.

– Отец всегда страшно интересовался фокусами. Если бы вы могли рассказать что-то о своих отцах и дедах… О славных днях в «Сент-Томас-Холле» и театре «Исида»… И даже показать несколько простых фокусов.

Кэри рассмеялся.

– Думаю, это можно устроить, – заверил он ее. – Вы понятия не имеете, как часто фокусников приглашают именно с этой целью.

Луиза покраснела:

– Я не имела в виду…

– Конечно нет, мисс Бентон. Мы понимаем.

– Это бы мне очень помогло! – воскликнула девушка. – Гостей будет немного. Мой отец, я сама, доктор Риверс и младший брат отца.

С другой стороны комнаты подала голос Мэдж Пэллизер.

– Доктор Риверс… – повторила Мэдж. – Вы несколько раз упоминали его. Не тот ли это плотный мужчина средних лет с курчавыми седыми волосами и в довольно ярком спортивном костюме?..

– Боже мой, нет! Доктор Риверс – молодой человек. Он… – Казалось, при упоминании имени доктора Луизой Бентон вновь овладела старомодная застенчивость. – Но вы дали точное описание моего дяди Хораса, – добавила она. – Это брат моего отца. Он канадец и очень славный человек. Он… – Нахмурившись, Луиза оглядела комнату. – Интересно, где вы с ним встретились? Он здесь?

Мэдж кивнула в сторону эркера:

– Мы не встречались. Несколько минут назад он был на лужайке. А сейчас его не видно.

Очевидно, Луизу не слишком интересовал Хорас Бентон.

– Знаете, что я сделаю! – воскликнула она в приливе вдохновения. – Я приглашу сэра Генри Мерривейла, если это вам интересно. Вероятно, он появится здесь с минуты на минуту, возжаждав крови. И я его приглашу. Я понимаю, что с моей стороны жуткое нахальство просить вас показывать фокусы, которые, вероятно, надоели вам до смерти. Но если бы вы могли нас выручить…

Мольба в ее глазах, во всем ее облике не могла не подействовать.

Мэдж Пэллизер быстро подошла к ней.

– Конечно, мы придем! – тепло произнесла Мэдж, пожав протянутую руку Луизы.

– Тогда давайте назначим встречу попозже, чтобы доктор Риверс успел вернуться из больницы. Скажем, в полдевятого? И я уверена, что вечер, которого я жду, – Луиза протянула другую руку Кэри, – изменит моего отца до неузнаваемости.

Глава пятая

В тот вечер сигнал воздушной тревоги прозвучал в двадцать минут девятого, как раз когда Кэри Квинт выходил из «Сент-Томас-Холла» на Пикадилли.

Это был час между сумерками и темнотой. По Пикадилли плыли тусклые огоньки автомобилей и автобусов. Вокруг слышались приглушенные голоса, звуки шагов и смех. Мерцали красные и зеленые огни светофоров.

«Сент-Томас-Холл» – театр небольшой. Он стоит в самом начале Грин-парка. Узкое трехэтажное здание ничем не примечательно. Тут нет впечатляющей атмосферы театра «Исиды» на Сент-Мартинс-лейн, где проходили «Фантастические вечера Пэллизера».

«Сент-Томас-Холл» – интимное место. Со смерти Юджина Квинта в 1928 году и вплоть до нашего времени его окна были заколочены, небольшое фойе закрыто раздвижными железными воротами. Но на верхнем этаже есть квартира.

Она не слишком комфортабельная, и ванная там никогда не функционировала должным образом. Но по традиции ее занимает тот представитель Квинтов, который в данное время выступает в «Сент-Томас-Холле». Аналогичная квартира была и в театре «Исида», она существовала там со времен соперничества Пэллизеров с Квинтами, еще до знаменитого скандала из-за Фатимы. И вот ныне в квартире при «Сент-Томас-Холле», среди ветхого хлама и старых воспоминаний, живет Кэри Квинт. Именно из этой квартиры он спустился в тот вечер по шаткой лестнице, направляясь на званый ужин.

Описываемые события происходили в начале сентября 1940 года. Над крышами домов волнами поднимался вой сирен. Самое большее, что мог означать этот вой, – это появление одного или двух бомбардировщиков, оглашавших воздух прерывистым гудением, к которому всегда помимо воли прислушиваешься. Но случись настоящая беда…

Тогда с открытием нового шоу придется повременить. Кэри был не на шутку встревожен.

В течение многих лет он проклинал свою судьбу наследника «Сент-Томас-Холла». При мысли о появлении перед публикой на будущей неделе – он ждал этого события как надвигающегося локомотива – его горло стискивал страх и холодело в животе. Кэри был бы рад любому предлогу все отменить. Так было раньше. Но теперь мысль об отмене шоу по какой-то непонятной причине перестала казаться ему такой уж приятной. Его озадачивало и кое-что другое.

Например, Мэдж Пэллизер.

Кэри удалось поймать такси. Откинувшись на сиденье, он задумался о жизненных перипетиях. Перед его мысленным взором предстал яркий образ Мэдж Пэллизер, словно она сидела напротив. Кэри показалось даже, что она сердито смотрит на него.

«Фантастические вечера» Мэдж Пэллизер обречены на неудачу, так ему казалось. И это беспокоило Кэри больше, чем он готов был себе признаться.

«Ни одна женщина-иллюзионист никогда не добивалась успеха и не добьется, – сказал как-то его отец. – Нет смысла спрашивать почему. Это просто факт. Публика женщин не принимает».

Юджин Квинт досконально знал вкусы зрителей.

Для Мэдж ее профессия значила все. Это было у нее в крови. Стоять перед притихшей публикой на фоне экзотических декораций, демонстрируя таинственные трюки, было для нее воплощением мечты. Если ее постигнет неудача, а неудача неизбежна, она припишет это злобным махинациям семейства Квинтов.

Кэри пожалел, что отпустил то бестактное замечание о ее театральной манере в обыденной жизни.

Мэдж никогда не пришло бы это в голову. Подобное поведение было частью ее жизни и воспринималось ею как вполне естественное. С удивлением осознав собственную нелепость, она пришла в ярость. И это было очень некстати, поскольку эта девушка, с ее сценическими штучками и раскатистым «р-р-р», была так искренна и так чертовски привлекательна…

Кэри все еще размышлял об этом, придумывая неисполнимые способы уладить дело, когда такси высадило его на Бейсуотер-роуд.

Кованая ограда, окружающая зоопарк «Ройал Альберт», тянулась вдоль южной стороны улицы. Резная каменная арка главного входа с двумя турникетами белела на фоне шелестящих деревьев. На небе, все еще достаточно светлом по сравнению с темной землей, робко мерцали первые звезды. Выйдя из такси, Кэри различил силуэты двух людей, стоявших у ворот.

Это были Мэдж Пэллизер и сэр Генри Мерривейл.

– Я его прикончу, – объявил тот со злостью, способной напугать любого проходящего мимо полицейского. – Перережу ему глотку от уха до уха. Что не так с этим малым? Он чокнутый?

– Нет, – честным голосом ответила Мэдж. – Не сказала бы, что мистер Квинт слетел с катушек. Просто у него скверный характер, понимаете? И глуповат немного.

– А смотритель всего лишь протестовал против того, чтобы этот малый дубасил по стеклу, за которым находилась кобра, – продолжал Г. М. – Это точно! И гори оно все огнем, если этот тип тут же не развернулся и не пихнул беднягу со всей силы в витрину с ящерицей!

– Боюсь, сэр Генри, в этом была и моя вина.

– Ваша вина?

– Я его поддразнивала. Добродушное подтрунивание, вот и все! А он вышел из себя и отыгрался на первом человеке, который попался ему под горячую руку. Неправда, что он разбил вторую витрину. Это не так! Он…

В этот момент вмешался Кэри.

– Премного благодарен за вашу энергичную защиту, – с горечью произнес он. – Что касается сэра Генри, он может перерезать мне горло, когда пожелает. Но мне бы этого не хотелось, потому что я всегда был его большим почитателем.

Последовала краткая пауза.

Г. М. начал медленно поворачиваться к Кэри, подняв голову и зловеще поблескивая стеклами очков из-под полей панамы. Потом застыл на месте.

– Дело Стэнхоупа, – продолжал Кэри, – и дело констебля, и смерти в отравленной комнате, и тайна в Пайнхеме. Есть еще Ансуэлл и «окно Иуды»… А что касается дела Фейна с тем невидимым убийцей – право, сэр, никто, кроме вас, не распутал бы его!

– Ну… не знаю, – пробормотал сэр Генри.

Смущенно кашлянув, он расправил плечи. Лицо его обрело благодушное выражение.

– Я давно хотел познакомиться с вами, сэр Генри. Но, по слухам, к вам трудно подступиться…

Великий человек махнул рукой.

– Ну… не знаю! – повторил он. – Понимаете, дело в моей величественной осанке, внушающей людям неверное представление обо мне. Так и есть.

– Значит, неверное?

Г. М. задумался.

– Пожалуй, не совсем верное, – пояснил он. – Пусть это не беспокоит вас, сынок. Если хотите о чем-то меня спросить, не стесняйтесь. – Помолчав, он сурово указал на Мэдж. – Сынок, чем эта девушка вам докучала?

– Я просто сказала ему, – воскликнула Мэдж, – что он присвоил себе фокус, давным-давно придуманный моим двоюродным дедом Артуром…

– Если она опять начнет доставать вас, просто хорошенько вздуйте ее. Именно так надо обращаться с девицами, когда они отбиваются от рук.

– Т-так вы, значит, встали на сторону этого лицемера? – запинаясь от негодования, вскричала Мэдж.

Даже в полумраке Кэри заметил, что на Мэдж вместо брюк и рубашки было надето облегающее светлое платье с широкой серебристой накидкой, поблескивающей при каждом движении.

– О, девочка моя! – печально произнес Г. М. – Я много лет знаю Квинтов и Пэллизеров. Фокусы меня тоже интересуют. Но нет смысла влезать в эту чертовую распрю или спорить о том, кто прав, кто виноват. Слишком уж все усложнилось. – И добавил: – Черт возьми, мы пришли сюда поужинать с Недом Бентоном! Мы так и будем торчать весь вечер у входа или все же войдем?

Мэдж кивнула в сторону ворот.

– В том-то и дело! – сказала она. – Как нам войти?

– Ногами, – сурово ответил Г. М.

– Но в окошке не видно привратника! – заметила Мэдж. – А турникеты поворачиваются, только когда кто-то нажимает на рычаг.

– Откуда вы знаете, что турникеты не повернутся? – спросил Кэри.

Он подошел к ближайшему от них и толкнул его. Даже если бы турникет был заперт, перелезть через него не составило бы труда. Но он не был заперт и повернулся с громким лязгом, нарушившим вечернюю тишину.

– Слушайте! – резко бросила Мэдж.

В наступившей тишине раздавался лишь шелест листьев, но через несколько секунд до их слуха донеслось гудение бомбардировщика.

Он пролетал далеко отсюда, и даже не над центром Лондона. Низкий гул его двигателей был еле слышным. Ни один прожектор не освещал его, ни одно орудие не открывало огонь. Вскоре шум замер вдали, и, словно в ответ ему, пробудились от беспокойного сна ночные звуки.

В отдалении, в темных недрах зоопарка, зарычал лев. Послышался легкий быстрый стук копыт – оленя или, может быть, антилопы – и вскоре замер. Почти человеческим голосом прокричала птица или обезьяна. Потом все звуки смолкли, словно животные, успокоившись, снова впали в дремоту.

– Ну что? – осведомился Г. М. – Так мы войдем или нет?

Звуки, долетевшие до них из зоопарка, показались Кэри зловещими. Но он не стал говорить об этом.

Г. М. шел первым с фонариком в руке, за ним следовала Мэдж, а за ней – Кэри. Как оказалось, Г. М. знает дорогу, и молодые люди послушно шли за ним по лабиринту асфальтовых дорожек, пока он не толкнул калитку в живой изгороди вокруг дома директора.

Затемненный безмолвный дом, в окнах которого слабо мерцал свет звезд, казался вымершим. Они прошли через лужайку, и Г. М. нажал на звонок входной двери.

Ответа не последовало.

Сердито фыркнув, Г. М. снова надавил на кнопку большим пальцем. Они услышали трель электрического звонка, которая разнеслась по всему дому. Но он по-прежнему безмолвствовал.

Мэдж отошла на несколько шагов назад, чтобы взглянуть на затемненные окна.

– Вы полагаете, – нерешительно сказала она, – все они ушли?

– Не знаю, девочка моя, – буркнул Г. М. – Если они ожидали нас и еще двух гостей, то не стали бы уходить. Но…

– Что-то есть во всем этом странное, – пробормотал Кэри. – Попробуйте открыть дверь, сэр!

Входная дверь оказалась незапертой. Г. М. толкнул ее, и они очутились в ярко освещенном холле. Войдя, поспешно закрыли дверь по правилам затемнения и снова стали ждать, но никто не вышел их приветствовать.

– Эй! – во все горло прокричал Г. М. – Эй!

Его голос отозвался гулким эхом, подчеркивая пустоту, которая ощущалась почти физически.

Холл, обшитый светло-зелеными панелями, освещался бра под темно-желтыми абажурами. Деревянный отполированный пол, кое-где покрытый коврами, сверкал так же, как и днем. Кэри непроизвольно глянул на дверь в кабинет Эдварда Бентона в конце холла. С ручки по-прежнему свисала табличка «Не беспокоить». Дверь была закрыта, и полоски света под ней не было.

Но это была единственная неосвещенная комната. Двери других комнат стояли открытыми в ожидании званого вечера. В вазах были свежесрезанные цветы. На полированных столиках рядом с пепельницами лежали коробки спичек. Слева от них находилась гостиная, а чуть дальше столовая. Г. М. откинул голову назад и принюхался.

– Постойте-ка! – сказал он. – Кажется, я чую готовящийся ужин.

– Нет, – возразила Мэдж. – Вы чуете подгорающий ужин.

И она поспешила в столовую.

В углу комнаты тикали напольные часы. Большой овальный стол был накрыт на семерых: серебряные приборы и салфетки. В центр стола были поставлены свечи в серебряных подсвечниках. На буфете, возле вазы с фруктами, стояли две бутылки кларета и бутылка мозельского вина.

Но прежде всего вошедшие обратили внимание на сухой едкий дым, просачивающийся в комнату со стороны кухни. Толкнув вращающуюся дверь, Мэдж испуганно вскрикнула.

Это была аккуратная кухня, в которой все сверкало – от белой эмалированной газовой плиты до белой раковины и холодильника. Но в духовке подгорало мясо, распространяя запах, от которого першило в горле. На плите кипели кастрюли, под которыми газ был включен на полную мощность. В одной кастрюле булькала вода с картофелем, в другой – суп, крышка третьей подпрыгивала от вырывающегося пара.

Мэдж схватила кухонное полотенце и откинула дверцу духовки, из которой повалил едкий черный дым. Она поскорей выключила все горелки, по очереди издавшие щелчки.

– Что, черт возьми, они тут делали?! – кашляя от дыма, воскликнула Мэдж.

Г. М. и Кэри Квинт предусмотрительно отступили, причем последний не удержался от проклятий.

– Перестаньте бубнить, – рыкнул Г. М., энергично отмахиваясь от дыма. – А вы, барышня, что имели в виду?

– Взгляните! Кто-то включил горелки на полную мощность!

– Ну и что из того?

– Это нелепо. Кроме того, похоже, это сделали не более пяти минут назад, – сказала Мэдж.

Она закрыла дверцу духовки и выпрямилась, откинув назад густые каштановые волосы, упавшие ей на лицо. Потом озабоченно наморщила лоб, широко расставленные умные глаза оглядывали кухню. Серое вечернее платье с короткой серебристой накидкой подчеркивало женственную фигуру, очертания которой прежде скрадывали брюки и рабочая рубашка.

– Сэр Генри, – сказала Мэдж, – за всем этим стоит что-то ужасное.

– Чепуха! – рявкнул Г. М.

– Говорю вам, я это чувствую! Я думала об этом весь день!

Г. М. посмотрел на девушку со снисходительной усмешкой, упершись кулаками в бока и засунув в карман свою панаму. Резко развернувшись, он проковылял через вращающиеся двери в столовую, а оттуда через холл в гостиную.