Мини криминальные детективы с Марией Марцевой «Тихая вода»

Тайна Громова.

Звонок в Центр криминальных расследований (ЦКР) поступил ровно в 4:45 утра. Это было неожиданно. В дежурной части не ожидали такого вызова. В городе, в одном из самых престижных районов, исчез известный бизнесмен – Артем Сергеевич Громов. Его жена, Людмила, обеспокоенно сообщила, что муж не вернулся домой после деловой встречи.

Инспектор ЦКР, Ирина Павлова, первой взяла этот случай на себя. Она была молода, энергична и страстно любила свою работу. В отличие от своих коллег, она была готова двигаться быстрее всех, не ожидая, пока все станет очевидным. Это, впрочем, часто было её слабостью, ведь быстрые решения в криминальной сфере не всегда приводили к верному результату.

Артем Громов был не просто бизнесменом. Он был человеком, которого все боялись и уважали. Его компании контролировали огромную часть строительного рынка в городе, а также несколько банков. Громов был зажиточным, успешным и влиятельным. Не зря его называли "прикрытием" для многих серых схем и незаконных сделок.

Но сейчас он исчез, и никто не мог понять, что могло бы привести к столь загадочному исчезновению.

Ирина привела с собой старшего инспектора Дмитрия Карева. Он был в ЦКР давно, и все его коллеги считали его «старым волком». Карев не спешил делать выводы, предпочитая анализировать факты. Он давно привык к тем, кто исчезал, и знал, что за этим всегда скрываются темные дела.

– Людмила Громова утверждает, что муж ушел с деловой встречи около 10 вечера, – сказала Ирина, просматривая заявление жены бизнесмена. – Но на следующее утро его не оказалось. Я лично осмотрела его дом, никаких признаков насилия.

– И что насчет его дел? – спросил Карев, не отрывая взгляда от карты района.

– Вот это и странно. Громов был известен тем, что всегда был в центре деловых кругов. Но сейчас на его компании, похоже, никто не претендует. Все документы тщательно скрыты.

Карев задумался. Что-то здесь не так. Почему его компании вдруг оказались в затишье? Почему его никто не ищет?

– Пропавший бизнесмен – не просто жертва, – сказал Карев, наконец, поднимаясь с кресла. – Возможно, это дело связано с его прошлым.

Ирина посмотрела на коллегу, удивленная.

– Как ты думаешь, его могли убрать из-за бизнес-сделок?

– Нет, – ответил Карев, – скорее всего, за его исчезновением стоит нечто большее. Похоже, Громов был не таким чистым, каким казался.

После краткого совещания в ЦКР, команда отправилась к дому Громова. Место выглядело как гнездо богатства и роскоши, с фасадом, отделанным золотыми элементами. Находиться здесь было так же неудобно, как и находиться в ловушке.

Ирина и Дмитрий направились в подвал, где Громов хранил личные вещи. Там они обнаружили странный след – несколько переполненных папок с документацией, которая, по всей видимости, не была предназначена для посторонних глаз.

– Посмотри, это не совсем обычные документы, – сказал Карев, открывая одну из папок. – Мы можем кое-что найти о его прошлом. Давай внимательно просматривать все.

В это время Ирина обнаружила странную фотографию, которую в темном углу оставил кто-то, возможно, сам Громов. На снимке были люди, которые смотрели прямо в камеру. Двое из них смеялись, а третий, темноволосый мужчина, держал в руках что-то похожее на оружие. Они все выглядели молодыми, но это были не просто случайные знакомые – это было свидетельство, что Артем Громов был частью чего-то гораздо более опасного.

– Посмотри сюда, – сказала Ирина. – Кто это?

– Это… это он, – ответил Карев, изучая фотографию. – Громов, вероятно, участвовал в каких-то делах в 90-е. Я думаю, мы можем начать искать людей, которые его окружали тогда.

Ирина вытащила еще одну фотографию. Этот снимок был сделан в старом стиле, и в кадре была видна машина, с которой Громов, вероятно, покидал какой-то завод или строящийся объект.

– Пропавший след, – сказал Карев, наконец, осознавая всю серьезность ситуации. – Мы должны обратиться к архивам. Слишком много не засвеченных дел.

На этом моменте расследование только начиналось. Карев и Ирина покинули дом Громова и поехали к архивам старого отдела ЦКР, надеясь найти ключи к разгадке. Мистическое исчезновение, связанное с давно забытыми делами 90-х, обещало стать для них настоящим испытанием.

Из архива ЦКР пахло пылью и временем. Старые папки, пожелтевшие документы, стопки дискет и фотоплёнок – всё хранило следы забытых дел, о которых предпочитали молчать. Дмитрий Карев терпеливо листал материалы из девяностых, пока Ирина Павлова сканировала карточки с базовыми сведениями о тех, кто когда-то попадал в поле зрения правоохранительных органов.

– Вот, – произнесла она, пододвигая к нему старое фото. – Артём Громов. Только тогда он был Артём Сергеевич Горин. Фамилию сменил в 2002-м, сразу после завершения следствия по делу «ОСК-Групп».

Карев нахмурился. Он помнил то дело. Организация «ОСК-Групп» – один из крупнейших теневых холдингов того времени. Их связывали с вымогательствами, рейдерскими захватами, черной бухгалтерией. Но до суда дело так и не дошло. Тогдашние обвинения рассыпались из-за «недостаточности улик».

– Значит, он не просто бизнесмен, – тихо сказал Карев. – Он бывший член криминального консорциума.

– Более того, – добавила Ирина, – в материалах значатся имена двоих его тогдашних партнёров – Константина Врубеля и Юрия Бледнова. Первый умер в 2004-м, упал с балкона. Второй – жив. Сейчас у него сеть охранных агентств.

– Упавших с балкона тогда было много, – проворчал Карев. – Нам нужен Бледнов. Узнай, где он. С него и начнём.

Через два часа они уже сидели в старом особняке в подмосковной Ромашке – дача, которую Юрий Бледнов превратил в свою «штаб-квартиру». Сам он встретил их без особого энтузиазма – седой, крупный, с глазами, в которых плескалась тяжёлая память.

– Громов? – переспросил он, хмыкнув. – Не видел его лет десять. Может, больше. После дела «ОСК» он слинял. Деньги отмыл, фамилию сменил и всё – стал уважаемым. Мне-то за что вопросы?

– Он исчез, – коротко ответила Ирина. – Последний, кто, по показаниям, мог с ним контактировать – вы.

– У меня охранный бизнес, детка. Я работаю с полгорода. Может, кто-то из моих и сопровождал его. Я лично – нет.

Карев подошёл ближе и положил на стол выцветшее фото из архива. Громов, Врубель, Бледнов. Трое друзей, трое деловых партнёров, трое соучастников.

– Это фото сделано в 1995-м, – сказал он. – На стройке жилого комплекса в районе Реброво. Тогда в этом районе произошло три несчастных случая со смертельным исходом. Ни одно дело не раскрыто. Громов тогда был куратором проекта. Ваши показания могут помочь восстановить хронологию.

Бледнов помолчал. Затем налил себе водки, залпом выпил и посмотрел на Карева устало.

– Ладно, слушайте. Громов тогда был резкий, бескомпромиссный. Но не убийца. Те "несчастные случаи" – да, мы тогда платили за молчание. Люди погибали, потому что знали, что мы отмываем деньги через фиктивные стройки. Упавшая плита, обвалившиеся леса, даже исчезновение прораба. Мы просто платили нужным людям, чтобы это не вышло наружу.

– Почему вы думаете, он исчез сейчас? – спросила Ирина. – Что могло всплыть?

– Громов последнее время сам мне звонил. Просил помочь – кто-то начал на него выходить, намекал, что знает о тех делах. Шантаж, скорее всего. Но он никого не называл. Только сказал: "Если что, ищи в Реброво. Всё начинается оттуда".

На следующий день команда ЦКР приехала в Реброво – район, который в девяностые считался почти отдельным государством. Громов курировал стройку многоэтажки, в которой тогда и случились загадочные смертельные случаи. Дом теперь был заселён, но рядом стояло заброшенное здание – бывший строительный штаб. Ирина сразу заметила странные следы: кто-то недавно пробирался внутрь.

Внутри пахло плесенью, бетонной пылью и чем-то металлическим. Комната в глубине здания была заставлена старыми шкафами. Один из них оказался потайным – и за ним была узкая лестница вниз.

– Осторожно, – сказал Карев, включая фонарик.

Они спустились в подвал, где и обнаружили настоящую капсулу времени: старые документы, VHS-кассеты, списки фамилий, а также планировочные схемы с подписями «ОСК». Среди них – ведомость с подписями и суммами выплат, напротив фамилий чиновников и инспекторов. Почти все – действующие, многие – известные.

– Вот оно, – прошептала Ирина. – Его прошлое не просто криминальное. Оно до сих пор живёт.

На столе лежал конверт с надписью: «Если со мной что-то случится». Внутри – письмо, написанное рукой Громова.

«Если вы это читаете, значит, меня уже нет. Я пытался выйти. Дал показания. Поднял архив. Но они сильнее. Я записал всё. Папка 4.01. Это моя исповедь. Но пока один человек жив, всё будет без толку. Его зовут Владислав Нечаев».

Карев почувствовал, как холод медленно поднимается по спине. Владислав Нечаев – действующий заместитель мэра, курирующий строительство и инвестиции. Старый знакомый.

– Вот почему никто не трогал его компании, – сказал он. – Они не исчезали. Их закрывали. Молча. И теперь Громов – или мертв, или скрывается.

Ирина вдруг вытащила один из ящиков, в котором оказались старая связка ключей и карта памяти.

– Думаешь, это всё ещё работает? – спросила она.

– Узнаем. Но это уже не просто исчезновение. Это – политическая зачистка.

Они уезжали из Реброво молча. Карев знал: они коснулись чего-то опасного. И теперь времени у них не так много. Кто бы ни стоял за этим исчезновением – он уже знает, что ЦКР слишком близко подошел к правде.

Когда Карев и Ирина Павлова покинули старое заброшенное здание в Реброво, внутри них ощущалась не только усталость, но и тягучее, невыносимое чувство, что дело стало гораздо более опасным, чем они могли себе представить. Громов был связан с теневыми схемами, о которых давно забыли. И его исчезновение оказалось лишь верхушкой айсберга. Документы, которые они нашли, – те самые, что могли разрушить карьеры целых структур, были словно нож, вонзённый в самые основы власти города.

Ирина была первой, кто вернулся к материалам, доставленным с места. Они с Каревым сразу же решили, что нужно действовать быстро, чтобы не дать противникам ни малейшего шанса скрыть правду. Но теперь вопрос стоял не просто в раскрытии исчезновения Громова. Он становился частью куда более сложной и опасной игры.

На следующий день Карев и Ирина снова оказались в ЦКР, среди документов и папок, которые они пытались систематизировать. Громов не был одним лишь бизнесменом, запутавшимся в теневых схемах, он был частью более широкой сети, сети, в которой работали чиновники, строители и даже представители силовых структур.

– Мы упускаем что-то важное, – сказал Карев, листая новые документы. – Эти фамилии… Ты посмотри, кого мы тут нашли.

Ирина нахмурилась. Она была молода, но привыкла быстро осмысливать информацию. Однако сейчас даже ей было трудно понять, как эти документы связаны между собой. Было ясно одно: Громов не просто был ключевым фигурантом в криминальной схеме, он был своего рода хранителем тайн, неразгаданных даже для самых влиятельных людей города.

В одном из папок Ирина нашла старую бухгалтерию. Суммы, которые проходили через руки Громова и его партнёров, шокировали. Миллионы долларов, десятки фальшивых контрактов и, что самое страшное, подписи действующих чиновников. В том числе – Виктор Нечаев, заместитель мэра, который контролировал большую часть строительных контрактов в городе и ряд крупных проектов, «легализующихся» через коррупционные схемы.

– Это может уничтожить не только Громова, но и многих из тех, кто был с ним связан, – сказала Ирина, поднимая глаза от документов. – Включая Нечаева.

Карев отложил бумаги и задумался. Нечаев… Он был не просто чиновником. В прошлом это был человек, который дважды пытался попасть в высокие круги власти, но его репутация и связи с криминалом всегда отталкивали более серьёзных людей. Но если верить этим документам, он стал намного более могущественным. И вот теперь, когда Громова не было, все его секреты могли стать явными.

– Нужно доставить эти данные на стол прокурора, – предложила Ирина. – Все, что мы нашли, подтверждает коррупционные схемы на высшем уровне.

Карев посмотрел на неё усталым взглядом.

– Ты понимаешь, что если мы сделаем это, наши жизни станут ещё более опасными? В городе слишком много людей, которым не выгодно, чтобы такие документы стали известны. Нам нужно действовать осторожно.

Ирина выдохнула, понимая, что каждое слово Карева было абсолютно правдой. Она, как и он, понимала, что в их расследовании сейчас нет места слабости. Этот случай мог не просто разрушить чьи-то карьерные лестницы, он мог привести к череде невообразимых последствий. И главное – кто-то уже знал, что ЦКР приближается к истине. А значит, они стали целью.

Вечером, вернувшись домой, Ирина решила, что нужно заняться тем, что ещё не было раскрыто – выяснить, кто мог быть ещё в окружении Громова в 90-е годы. Вполне возможно, что он был связан с кем-то, кто до сих пор контролирует город из тени.

На следующее утро Ирина и Карев вновь встретились в ЦКР, но на этот раз их встречу прервали тревожные новости.

– Павлова, Карев, нам срочно нужно поговорить, – сказала старшая следователь Людмила Гришина, входя в кабинет. – К вам пришёл новый свидетель по делу Громова.

Она выглядела взволнованной, и её голос был напряжённым.

– Кто это? – спросил Карев, готовясь к ещё одному повороту в расследовании.

– Обычный строитель, который работал с Громовым в 90-е. Но, похоже, он знает о кое-чём, что нас может удивить. Он утверждает, что видел, как Громов вел странные переговоры с человеком, которого никто не знал. Этот человек был не только частью его бизнеса, но и… похоже, был связан с силовиками.

Ирина посмотрела на Карева, и тот кивнул, словно подтверждая, что им нужно встретиться с этим свидетелем.

Через два часа они уже сидели в маленьком офисе на окраине города, где их встретил худощавый мужчина средних лет. Его глаза нервно бегали по сторонам, он явно нервничал.

– Вы в безопасности? – спросил Карев, глядя на мужчину. – Нам нужно, чтобы вы рассказали всё, что знаете. Не держите в себе.

Строитель глубоко вздохнул и начал:

– Я работал с Громовым на строительстве дома в Реброво. Всё было, как обычно, пока в один день не появился этот человек. Его звали… Владислав. Он говорил, что он – «гость» от города. Но на самом деле я понял, что он не из этой среды. Он был слишком спокойный и жестокий одновременно. Я видел, как Громов говорил с ним. Вскоре Громов стал вести себя иначе, будто вцепился в него. На тот момент я понял, что что-то не так. И знаете, я больше не хотел работать с ними, поэтому я ушел.

Карев внимательно слушал. Он знал, что для свидетелей такие слова могут означать только одно: за этим стояла большая игра. Кто-то пытался закрыть Громова, и это было связано не только с его бизнесом.

– Я боюсь, – сказал строитель, понизив голос, – что тот человек был не просто каким-то "гостем". Он был кто-то очень важный. Он был… силовиком. Возможно, связанным с Нечаевым. Но я не могу быть уверенным.

Карев и Ирина переглянулись. Это был новый след, который не оставлял им выбора. На кону стояло всё: и их жизнь, и жизнь города.

– Мы должны найти этого человека, – сказал Карев, поднимаясь. – Он может быть ключом ко всему.

Когда Карев и Ирина Павлова вернулись в ЦКР после встречи с бывшим строителем, их лица были напряжены. Всё, что они узнали, только усложняло картину. Владислав, незнакомый с виду человек, который появлялся в жизни Громова в последние годы, мог быть ключом ко всему делу. Связь с силовиками, как предположил строитель, заставляла задуматься: не просто бизнесмен ли это был Громов, а скорее человек, стоявший между тенью и светом, угроза которому исходила со всех сторон.

Как только они вернулись в офис, Ирина сразу же взялась за телефоны, пытаясь получить информацию о человеке, которого называл строитель. Карев же перебирал документы, которые они нашли на заброшенной стройке в Реброво. Каждая бумага, каждый конверт становились важными зацепками. Бледнов, Нечаев – все эти люди теперь стали частью этого расследования, и у Карева было ощущение, что в этой игре замешаны силы, которые слишком мощны для того, чтобы можно было с ними справиться.

Проблемы начались неожиданно. Младший инспектор ЦКР, Игорь Мельников, который был недавно назначен на должность, всегда был амбициозным и решительным. Игорь находился в деле с самого начала расследования, помогая старшим инспекторам собирать информацию и анализировать улики. Но сегодня всё пошло не по плану.

Вечером Ирина и Карев планировали обсудить следующее действие, когда в кабинет вбежал Мельников, лицо его было бледным, а глаза – полны страха.

– Что случилось? – спросил Карев, сдерживая волнение.

– Я… я только что получил звонок, – начал Игорь, заметно нервничая. – Это они. Они знают, что я работаю с вами. Они сказали, что если я продолжу копаться в этом деле, то они убьют меня и мою семью.

Карев почувствовал, как холодный пот выступил на лбу. Ирина сразу подошла к Игорю, пытаясь его успокоить.

– Кто это был? – спросила она, внимательно глядя на него.

– Я не знаю, – ответил Игорь. – Это был незнакомый номер. Я не успел ничего понять. Просто сказал, что если я не прекратил бы расследование, они найдут меня.

Карев взглянул на Игоря и задумался. Всё больше складывалось впечатление, что их противники – те, кто стоял за исчезновением Громова, могли быть гораздо более могущественными, чем они могли себе представить.

– Мы должны быть осторожны, – сказал Карев, сдержанно поглаживая подбородок. – У кого-то из нас есть "покровители". Но что важнее – нам нужно понять, кто стоит за этим.

Ирина кивнула, понимая, что ситуация только усложнилась.

– Игорь, – сказала она, – тебе нужно остаться под нашим присмотром. Мы позаботимся о тебе и твоей семье.

Мельников кивнул, но был явно напуган. Он знал, что, возможно, никогда не сможет вернуться к обычной жизни. Он стал частью большого расследования, в которое был втянут больше, чем ему хотелось бы.

На следующий день Карев и Ирина встретились с Мельниковым в безопасном месте – старом кафе в центре города. Они начали разбирать все возможные варианты.

– Кто ещё мог знать, что ты работаешь с нами? – спросила Ирина, сидя напротив Игоря.

– Я… я не уверен, – ответил он, пытаясь собрать мысли. – Может быть, кто-то из старших сотрудников. Может, кто-то из отдела, с кем я работал раньше.

– Мы должны проверить всех, с кем ты общался, – сказал Карев. – И все же, Игорь, ты сам понимаешь, что эти люди не просто так взяли тебя за цель. Они знают, что ты на самом деле не просто младший инспектор. Ты слишком много знаешь.

Ирина посмотрела на Игоря с обеспокоенным взглядом, понимая, что каждый его шаг может стать фатальным. Вопрос теперь стоял не в том, что они знали, а в том, насколько глубоко они могли погрузиться в этот клубок преступлений, не оказавшись на его месте.

Ночь настала быстро, и команда ЦКР продолжала расследование. Однако Игорь оказался в центре событий. Они обнаружили, что несколько его прежних коллег действительно состояли в сети, которая стояла за делом Громова. Мельников был слишком близок к разгадке.

Карев и Ирина начали действовать более осторожно, создавая сложные маршруты связи, чтобы перехватить информацию и вычислить, кто именно стоит за угрозами. Это было рискованно, но они не могли оставить Игоря в опасности.

Однажды вечером, когда Игорь находился дома, его жена – молодая женщина по имени Татьяна – испекла для него любимое блюдо. Он старался отогнать мысли о происходящем, но всё равно чувствовал, как напряжение растёт. Периодически он выходил на балкон, стараясь подышать воздухом, а затем снова возвращался к столу с ноутбуком. И вот, когда он подошёл к окну, его взгляд зацепился за тёмную фигуру, стоявшую в переулке напротив. Он сразу понял, что это не случайный прохожий.

Игорь не успел ничего сделать, как тень быстро скрылась в темноте. Он бросился к телефону, чтобы предупредить ЦКР, но его мобильный телефон был выключен.

В этот момент дверь квартиры резко распахнулась, и несколько человек в чёрной одежде вломились в дом. Их лицо было скрыто масками, но Игорь сразу понял, что они пришли не для того, чтобы поговорить.

Он почувствовал, как его схватили за руки, и без лишних слов повалили на пол. Лица этих людей были знакомы ему с того самого момента, когда он начал расследование. Бывшие коллеги, которые теперь стали частью системы, с которой он не мог бороться.

Игорь понимал, что его жизнь теперь зависела от того, как быстро ЦКР сможет найти его и узнать, кто стоял за его похищением.

Мельников был найден спустя несколько часов. Карев и Ирина сразу поняли, что их противники всё больше начинают играть на грани. Вопрос стоял не только в том, чтобы сохранить Игоря, но и в том, чтобы выявить, кто управляет этим всем и кто изнутри подставил их в этот опасный круг.

Но один вопрос оставался без ответа: кто же стоял за исчезновением Громова, и какой секрет был скрыт за его исчезновением?

Плотные сумерки опускались на город, будто приглушая тревогу, которая витала в воздухе с того момента, как команда ЦКР начала дышать в затылок тем, кто привык оставаться в тени. Была пятница. Город жил своей жизнью, не подозревая, что в одном из административных зданий на окраине шло заседание, способное изменить судьбы нескольких десятков влиятельных персон.

Инспектор Ирина Павлова и старший следователь Дмитрий Карев вглядывались в экран ноутбука, на котором проигрывалось видео с найденной флешки. Запись была старая – дрожащая камера, жёлтоватый тон, плохой звук. Но на ней – Громов. Только он был другим: моложе, яростнее, одет в дешёвую кожанку. Он сидел за столом в подвальном помещении, рядом – двое мужчин.

Один из них – Виктор Нечаев. Второй – неизвестный. Лицо частично заслоняла тень, но по мимике, жестам, голосу – это был он. Владислав, загадочный куратор из девяностых. Тот, кто по слухам, руководил всей «оперативной группой», которая прикрывала теневой бизнес через силовые структуры.

– Если когда-нибудь всё это выйдет наружу, – говорил голос Громова, – меня либо убьют, либо заставят исчезнуть. Но в архиве есть папка, в которой всё: схемы, документы, фамилии. Я оставлю её семье. Пусть знают, кто я есть на самом деле.

Карев выключил видео. Кабинет погрузился в тишину.

– Он всё предусмотрел, – сказал он. – Он знал, что его конец близок. И он понимал, что единственное, что его может спасти – правда. Но слишком долго молчал.

– Мы нашли то, чего не должен был видеть никто, – прошептала Ирина. – Но если мы это опубликуем – всё покатится. Начнётся цепная реакция.

– Именно. Потому нужно действовать точно. Папку, о которой он говорил, нужно найти.

Документы с архивной флешки содержали намёки на имя. Марина. Рукописная пометка на одной из страниц: «Марина, не открывай раньше времени». Выяснилось: Марина Громова – дочь Артёма, от первого брака, о которой никто не говорил. После развода её увезли за границу, и официально она не имела отношения ни к бизнесу, ни к отцу. Но Громов тайно общался с ней – через адвоката.

ЦКР установил её местоположение. Она вернулась в Россию всего неделю назад. Почему – неясно. Карев настоял на немедленной встрече.

Марина оказалась молчаливая, закрытая, но взгляд её был острым. Она показала небольшой кожаный кейс – единственное, что осталось от отца. Внутри, под двойным дном – та самая папка. Подпольные договоры, выписки со счетов, схемы фиктивных строек, список фамилий: чиновники, полицейские, даже бывшие прокуроры. Некоторые уже не в живых, но большинство – всё ещё во власти.

– Папа просил, если с ним что-то случится, я должна отдать это в руки тем, кому можно доверять, – сказала она. – Но я не знала кому. Тогда я нашла ваше имя в одной из его записей. Карев. Он вам верил.

Карев молча принял папку.

– Тебя тоже теперь нужно защищать, – произнёс он. – Всё, что ты знаешь, всё, что ты сделала – теперь опасно.

Пока аналитики ЦКР обрабатывали данные, Ирина отправилась проверить одну последнюю зацепку. В списке, найденном на диске, было имя: Аркадий Сомов. В прошлом – архитектор, работавший на стройках Реброво. Его имя стояло рядом с отметкой: «Свидетель». Возможно, единственный, кто видел, как Громова в последний раз увозили.

Ирина нашла Сомова в пригороде. Старик, измождённый и сломленный, узнав, кто она, не сопротивлялся.

– Я был там, когда его забрали, – прошептал он. – Это был не просто арест. Это была операция. Военные, без опознавательных знаков. Один из них называл другого "Ладья". Это был код. Я слышал, как они говорили: "Уводим. Чтобы не всплыл". Он не сопротивлялся. Он знал, что проиграл.

Ирина записала всё.

Когда они вернулись в ЦКР, Карев уже подготовил доклад. Всё: видео, документы, схемы, показания. Всё было собрано в единое дело. Их действия теперь могли запустить механизм разрушения системы, которая десятилетиями держала город в кулаке.

Но был ещё один момент. По запросу Игоря Мельникова была запрошена экспертиза по делу… Нечаева. И выяснилось: фамилия Нечаева до 2001 года – Владислав Петрович Неволин. Он и был тем самым "Владиславом" с видеозаписи. Человек в маске, фигура из тени. Он сменил имя, начал карьеру с чистого листа. И теперь стоял во главе всего.

ЦКР передал дело в центральную прокуратуру. Через два дня Нечаева задержали.

Карев сидел у окна, глядя на вечерний город.

– Тень раскрыта, – сказал он.

– Но след остался, – добавила Ирина.

– Да. И он будет тянуться ещё долго. Главное – теперь знают правду.

Марина уехала из города. Игорь Мельников остался в ЦКР. А «Тень на Ребре» – дело, ставшее легендой в аналитике ЦКР, – теперь стало символом того, что правда всё-таки может пробиться сквозь бетон лжи, если её не бояться.

Молчание под водой.

– Примерно 6:40 утра. Рыбак шёл к реке, увидел тело, – коротко доложила старший следователь Алина Корнилова, присев на корточки у берега.

Тело мужчины лежало в тине, наполовину скрытое в водорослях. Волны лениво покачивали руку, словно прощаясь. Плотная куртка, джинсы, ботинки – всё выдавало городского жителя, оказавшегося здесь явно не по своей воле.

– Документы при нём? – уточнил криминалист Данила Савельев, фотографируя крупным планом синяк на шее.

– Водонепроницаемый мешочек в кармане. Внутри паспорт: Игорь Валентинович Лосев, 41 год. Проживал в Северном округе. Ранее не судим, но интересный момент – он должен был сегодня давать показания в суде по делу против Сергея Глушко. Помнишь такого?

Савельев оторвался от объектива.

– «Глушитель»? Главарь местной преступной сети? Конечно. Этот Лосев – свидетель?

– Ключевой. Он работал у Глушко бухгалтером, но пару месяцев назад сдался полиции. Сегодняшние показания могли закрыть всё их «королевство».

– А теперь – в реке, – мрачно подытожил Савельев.

Подъехала мобильная лаборатория ЦКР. Из нее вышел руководитель группы – Кирилл Мартов, собранный, сдержанный, с голосом, в котором слышался вечный холод московских переулков.

– Быстро, чётко, без лишнего, – бросил он, подойдя к телу. – Мы теряем часы. Место осмотреть, тело в лабораторию. И… не забудьте про дрон – нужна запись местности с воздуха. Может, не один он сюда пришёл.

– Принято, – кивнула Алина.

В ЦКР тело Лосева тщательно исследовали. Синие следы на шее, вода в лёгких, потёртости на запястьях – всё говорило о том, что это не было несчастным случаем.

– Его душили. Верёвкой или шнуром – характерные следы, – поясняла судмедэксперт Виктория Артамонова, подводя итоги вскрытия. – Но смерть наступила уже в воде. Он был без сознания, когда его бросили в реку, но ещё жив. Утоплен.

Кирилл Мартов слушал молча, стоя у окна.

– Это чистое убийство, – наконец произнёс он. – А значит, кто‑то очень не хотел, чтобы он открыл рот в суде.

– Я проверил его последние звонки, – добавил Савельев, входя с планшетом. – Вчера вечером – четыре попытки дозвона на один номер, без ответа. Принадлежит Кириллу Глушко, племяннику того самого Сергея Глушко. Младший юрист, работает в компании дяди.

– Интересно, – сказал Мартов. – Этот Кирилл – случайность или связующее звено?

– А ещё Лосев использовал защищённый мессенджер. В его телефоне – удалённая переписка, но мы восстанавливаем.

– Работаем. Поднять всё, с кем он пересекался последние 72 часа. И особенно – с кем общался вчера после обеда.

На видеозаписи с уличной камеры видно, как Лосев выходит из дома около 19:15. Он нервничает, оглядывается. На соседней улице камера фиксирует, как к нему подходит мужчина в капюшоне. Через две минуты оба исчезают за углом.

– Это может быть тот, кто его повёл к реке, – предполагает Алина. – Или вывез.

Позднее, уже ночью, камера у заброшенного склада на другом берегу фиксирует фары машины. Из неё вытаскивают тело. Несколько минут – и машина уезжает. Плохо видно номера, но в отражении фар – кусок наклейки на бампере.

– Найти эту машину, – приказывает Мартов. – Включаем запрос в городской видео слежке.

Пока техника обрабатывает видео, ЦКР получает неожиданный сигнал: в базе ДНК найден частичный след – волос с одежды Лосева совпадает с профилем Максима Бортникова, бывшего сотрудника охраны компании Глушко.

– Его уволили два года назад. Говорят, «слишком много знал», – поясняет Савельев. – Потом пропал. Ни регистрации, ни доходов. Зато в списках возможных исполнителей по одному нашему старому делу. Сейчас всплыл.

– Он и есть исполнитель, – спокойно говорит Мартов. – И судя по всему, не по собственной инициативе.

– Лосев был не просто бухгалтером, – произносит Алина, изучая восстановленные переписки. – Он вел чёрную бухгалтерию. Цифры, суммы, имена. И собирался всё это передать в суд. Но не успел.

– Значит, кто‑то знал, что он пойдёт на сделку. Возможно, кто‑то из своих, – заключает Виктория.

– Или из своих бывших. Иначе откуда знать маршрут, место встречи и где подстеречь.

– Есть! – врывается Савельев. – Нашли машину с той наклейкой! Камеры показали маршрут – выезжала из частного сектора, адрес – улица Ясеневая, 22.

– Вперёд, – коротко кивает Мартов. – Берём с собой наряд.

Дом на Ясеневой оказался закрыт, но на заднем дворе оперативники обнаружили старый гараж. Внутри – та самая машина. А рядом, на полу – окровавленная верёвка и перчатки.

– Экспертиза всё подтвердит, – говорит Виктория. – А по анализу следов – Бортников. Причём не один. Второй – кто‑то с другим ростом, мы определим точнее по следам обуви.

– Значит, убийство – сработанная пара. Одна рука – исполнитель. Вторая – кукловод, – произносит Мартов.

Он смотрит на карту, где соединяются линии маршрутов Лосева, Бортникова и… Кирилла Глушко.

– Убийство свидетеля – только начало. Кто-то очень не хочет, чтобы правда всплыла.

Он смотрит на реку, медленно текущую под окнами лаборатории.

А правда, как и тело, долго под водой не скрыть.

В лаборатории ЦКР тишину нарушал только гул серверов да лёгкое постукивание клавиш. Полина Дружинина, эксперт по цифровому анализу, сосредоточенно вглядывалась в экран. Перед ней на мониторе мигал восстановленный из памяти смартфона Игоря Лосева диалог. Большинство сообщений были удалены, но глубокая реконструкция вытащила часть фраз:

«…слишком опасно, если узнают, кто платил..».

«…я не буду молчать. В суд – и всё. У меня копии».

«…они следят. Даже здесь».

– Он знал, что за ним идут, – проговорила Полина вслух.

Из соседнего отсека вышел Кирилл Мартов, руководитель группы. На его лице – вечная маска недоверия и напряжённой аналитики.

– Новости?

– Похоже, Лосев действительно хранил копии документов. Он не только шёл на сделку со следствием, но и оставил запасные выходы. В последних сообщениях намёки на то, что он успел передать копии третьему лицу.

– Кому?

– Пока неизвестно. Но сообщение было отправлено через защищённый канал – внешний сервер с маскировкой. У меня уже алгоритм перебора.

– Действуй. Мы не можем позволить, чтобы улики исчезли.

Тем временем, следователь Алина Корнилова работала на месте, которое ранее считалось незначительным – старый дачный кооператив в пригороде. Он появился в отчёте по геолокации: телефон Лосева пробыл там вечером накануне смерти около получаса.

– Улица Песчаная, участок 14, – читала она в голос, сверяя координаты. Дом заброшен, но недавно кто-то разбирал завал на заднем дворе.

Оперативники разнесли дверь. Внутри пахло пылью и бензином. На полу – обрывки бумажных пакетов, пластиковая папка с разорванными файлами и пустой жёсткий диск.

– Кто-то пытался уничтожить данные, – заметил Данила Савельев, обыскивая кухню. – Но не очень профессионально. Пыль смыта – значит, были недавно. Дни два назад максимум.

На обломке папки отпечаток – идентифицирован как принадлежащий Роману Синицыну, бывшему сотруднику охраны одной из компаний, контролируемых криминальным авторитетом Сергеем Глушко.

– Вот и нить, – Мартов внимательно изучал фото. – У нас был исполнитель – Бортников. Теперь – возможный связной. Оба – бывшие сотрудники, тесно связанные с группой Глушко.

Эксперт Виктория Артамонова тем временем закончила обработку биоматериала с места обнаружения тела.

– Подтверждаю наличие следов третьего человека. Кроме Лосева и Бортникова, на куртке Лосева есть волос, принадлежащий женщине. Предварительно – Инга Черкасова. Сейчас работает в одном из теневых адвокатских бюро.

– Адвокат, связан с уголовниками… Классика, – буркнул Данила.

– Не просто адвокат, – поправил Мартов. – Она – неофициальный посредник. Много лет курирует сделки, где нельзя светить юристов. Если она рядом – это не случайно.

В тот же вечер Алина и Мартов встречаются с оперативниками УБЭП.

– Мы давно держим Глушко на прицеле, – объясняет офицер Левченко. – Но он осторожен. Через третьи руки, обнал, обособленные фирмы. Лосев был первым, кто пошёл на сделку с полным пакетом доказательств.

– И теперь он мёртв, – напоминает Алина.

– Да, – кивает Левченко. – А все, кто хоть раз пересекался с этой сетью, теперь в опасности. У Глушко длинные руки, а ресурсы – почти безграничны. Это больше, чем просто убийство. Это устранение угрозы бизнесу.

Полина возвращается с анализом зашифрованного мессенджера.

– Есть контакт. За день до смерти Лосев отправил архивный файл человеку под ником “Консул». Через TOR-редирект. Мы отследили конечную точку – ноутбук, зарегистрированный в кафе в центре.

На записях с камеры: молодой мужчина, спортивная куртка, лицо не видно. Время входа совпадает. Через 10 минут – уходит, забирая устройство.

– Флешка? – предполагает Мартов.

– Или целый ноутбук. А ещё – “Консул» заходил в сеть только один раз. Он знал, что делает.

Ночью на парковке бизнес-центра, где работает Инга Черкасова, срабатывает тревога. Прибывшие оперативники обнаруживают разбитую машину и следы борьбы. На асфальте – кровь, отпечатки ботинок, мобильный телефон.

– Увезли, – заключает Савельев. – Похоже, не хотят, чтобы она говорила.

– Или хотят, чтобы сказала только им, – произносит Мартов. – Она может знать, где копии.

Утром следующего дня звонит аноним. Срывающийся голос сообщает:

– Если хотите найти Черкасову живой – уберите наблюдение с «Консула». Он сам выйдет. Не вмешивайтесь. Иначе будет вторая утопленница.

Связь обрывается. Линия – не отслеживаемая. Но зацепка есть: упоминание «Консула» – значит, они знают, кто он.

– Нам подкинули ход, – говорит Мартов, обращаясь к команде. – Кто-то в группе Глушко просчитал, что мы не отдадим дело просто так. Это ультиматум. Значит, “Консул» – действительно опасен для них.

– Мы не отдадим его, – хмурится Алина. – Но чтобы спасти Черкасову – придётся пойти на встречу.

– Встречу – да. Но по нашим правилам, – отвечает Мартов. – Подготовьте фальшивого «Консула». Пусть думают, что мы выполнили их условия.

– И наблюдение? – уточняет Данила.

– Тройной периметр. Слежка, подмены, тепловизоры. И если они приведут нас к Черкасовой – мы вытянем всю цепочку. До самого верха.

Он смотрит на карту операций.

Местное преступное сообщество сделало первый ход. Но теперь – очередь ЦКР.

Центр криминальных расследований (ЦКР) снова оказался на грани разгадки. Процесс расследования казался тонким и непредсказуемым, как попытка угадать, где именно под водой скрыта самая важная часть пазла. Кирилл Мартов был уверен: они на правильном пути, но что-то скрыто – что-то не дают сказать.

Он сидел за столом, глаза не отрывались от экрана, где мелькали последние данные. Несколько часов назад в расследование вмешались высоко профильные фигуры. Судя по всему, попытка скрыть убийство Лосева перешла на новый уровень. Кто-то не хотел, чтобы правда о его смерти вышла наружу. Вопрос был только в том, кто.

– Ты что-то нашёл? – спросила Алина Корнилова, заходя в кабинет, недовольная тем, что расследование тормозит. Она вытирала руки о джинсы, чувствовавшая усталость, но одновременно и неустанное желание найти след.

– Нашёл, – ответил Мартов, вдыхая дым от сигареты. – Мы вышли на «Консула». Он в своё время был вблизи Глушко, и, судя по всему, эта фигура ещё сильно в игре.

Данила Савельев, сидящий за другим столом, подключённый к массиву данных, без усталости сообщал последние сведения:

– Мы проанализировали все звонки с телефона «Консула». Интересно, что сразу после исчезновения Черкасовой была попытка дозвона на номер, принадлежащий Анатолию Рогову. Рогов – известный юрист, связанный с Глушко. И теперь мы понимаем, что он как раз мог быть тем звеном, которое соединяет все эти кусочки мозаики.

Алина склонилась к планшету, анализируя информацию. Глушко и Рогов? Мало кто знал, но в их тандеме был один секрет, который мог стоить многим.

– И что теперь? Мы идём за Роговым? – Алина, как всегда, была готова действовать.

– Не так всё просто, – перебил её Мартов. – Рогов теперь – ключ. Если он начнёт двигаться, то мы потеряем след. Но если мы не подойдём с осторожностью, то сразу попадём в ловушку.

В это время, в самом сердце города, в бизнес-центре, сотрудники ЦКР начали следить за действиями Рогова. Он, как и многие другие, был частью скрытого мира, где решения принимались за закрытыми дверями, а связи с криминальными элементами оставались неочевидными.

Почти сразу после начала наблюдения за Роговым, ситуация вышла из-под контроля. Была угроза, что все попытки выйти на него приведут к фатальным последствиям. В какой-то момент Рогов исчез с радаров, а его мобильный телефон оказался выключен. Это означало одно: кто-то заткнул его, кто-то устранил его как свидетель.

– Мы теряем его, – сказал Савельев, анализируя пустое пространство на экранах. – Это очень похоже на попытку прикрыть следы. И теперь, когда мы не можем контролировать его передвижения, они снова становятся в тени.

Но Кирилл не был тем человеком, который опускает руки. Он понимал, что даже если Рогова сейчас нет на экранах, его цепочка куда-то ведет.

– Мы должны действовать быстро. Поставим под наблюдение его ближайшее окружение. Ищите всё, что связано с ним, – сказал Мартов, холодно и уверенно.

Алина, по совместительству ведущая расследование, просматривала старые дела. Там, среди множества документов, её внимание привлекли несколько имен, связавшихся с Глушко и его окружением в последние недели. Это могла быть информация, которая пролила бы свет на новые подозрения.

– Здесь есть кое-что важное, – сказала она, выбрав один из документов. – Это архивы от старой фирмы, через которую Глушко обналичивал деньги. Но здесь не хватает информации. Мы можем взять это как точку для нового расследования, но…

– Давай! – Мартов резко прервал её. – Нам нужно больше, и быстрее. Никаких остановок.

В этот момент в кабинет вошел Савельев с новыми данными.

– Мартов, мы нашли следы. Человек, называющий себя «Консулом», встречался с Роговым три недели назад в одном из клубов города. Их разговор зафиксирован камерами. Звонки между ними тоже были – и достаточно частые.

Это был момент, когда всё стало на свои места. Слишком много нитей тянулось к одному человеку.

– Мы идём за ним. Пора. – Мартов встал, надел пиджак и, не глядя на коллег, вышел из кабинета.

Алина и Данила обменялись взглядами, понимая, что следующая операция может решить судьбу не одного человека, а целой цепочки. В деле было слишком много на кону. Смерть Лосева могла оказаться лишь верхушкой айсберга.

ЦКР завершал подготовку. Они были готовы: следили за Роговым, за его домом, за каждым движением. Но на этот раз они не были уверены, что их следы не подложены.

Тогда прозвучал звонок. Неожиданный, с кодом неизвестного номера.

– «Если хотите найти Рогова, откажитесь от следования. Не мешайте. Иначе будет ещё одна утопленница».

Звонок оборвался.

– Это ультиматум, – сказал Мартов, взгляд которого был твердым и сосредоточенным. – Но мы уже готовы.

ЦКР вошёл в финальную фазу. Игроки на поле начали двигаться, и правда могла быть ближе, чем они думали.

Но никто из них не знал, что именно на этот момент и был сделан следующий ход. И будет ли он окончательным.

Ночной город шумел фарами и дождём. Где-то в этих потоках света и воды исчезали следы. Но ЦКР не привык теряться в миражах.

В штабе на третьем этаже здания Центра висела цифровая карта. Маршруты, звонки, видео – всё сводилось в единое целое. Но пока это было похоже на хаос.

– Мы что-то упускаем, – проговорил Кирилл Мартов, стоя перед стеной экранов. – Черкасова исчезла, «Консул» – в бега, Рогов – под защитой. А у нас – одни догадки.

– Не совсем, – подала голос Полина Дружинина, аналитик. – Я проверила активность Рогова в последние дни. На одном из счетов его компании – странное движение. 1,3 миллиона рублей ушли на счёт, зарегистрированный на имя Анны Бортник.

– Родственница Бортникова? – уточнил Данила Савельев.

– Сестра. А самое интересное – за день до убийства Лосева она сняла половину суммы и купила билет в Черногорию. Но не вылетела. Камеры аэропорта её не засекли.

Мартов выпрямился.

– Она не уехала. Значит, хотела – но передумала. Или не дали.

– Есть ещё кое-что, – продолжила Полина. – На записи с камеры наблюдения возле здания, где находится фирма Рогова, виден момент встречи: Анна выходит из машины, а рядом появляется мужчина, похожий на… «Консула».

Алина кивнула, проверяя изображение.

– Это он. Фигура, походка, стиль – всё сходится.

Раннее утро. Группа ЦКР выезжает по адресу – квартира Анны Бортник, окраина города. Дверь вскрыта, следов взлома нет. Внутри – идеальный порядок.

Но на кухне – чашка с недопитым кофе и ключи на столе. А в ванной – сорванный полотенцесушитель. Труба капает, и всё это выглядит как… поспешный уход.

– Она ушла в спешке. Или её забрали, – резюмирует Савельев. – Но не подчистили всё.

Из шкафа достают женскую куртку. Внутри – мини-флешка. Улики.

– Надо к Полине. Немедленно.

Через час в лаборатории ЦКР флешка выдала содержимое: зашифрованные файлы, но с надписью в корневом каталоге – «Для Л»..

– Это для Лосева, – уверена Полина. – Он должен был это получить.

Документы раскрывают структуру, замаскированную под инвестиционный фонд. А по сути – сеть фиктивных фирм, через которые проходили обналиченные средства: закупки фейковых стройматериалов, «мёртвые» поставки, подставные подрядчики.

Во всех отчётах мелькает один код – FM-47.

– Это внутреннее обозначение одной из старейших схем Глушко, – комментирует Алина. – Ещё лет десять назад в деле «Оскол» упоминался такой шифр. Тогда не доказали, всё рассыпалось. Но теперь…

– Теперь у нас есть структура, суммы и исполнители, – уверенно говорит Мартов. – И всё это уходит в недра дела Лосева.

Тем временем приходит сообщение от УБЭП: найден автомобиль, в котором якобы везли Анну Бортник. Брошен на территории старого завода. Внутри – кровь, следы борьбы, а в бардачке – диктофон.

На записи:

– Я не могу. Это слишком опасно.

– Ты уже перешла черту. Либо ты передаёшь материалы, либо… твой брат так и останется виновным.

– Но он не убивал Лосева! Он не знал, что его используют!

– Тогда помоги доказать. Или исчезни.

Голос второго собеседника – мужской, холодный. Сличение подтверждает: это Рогов.

– Всё, у нас есть всё, – резюмирует Мартов. – Мотив, схема, попытка ликвидации свидетелей, шантаж, финансирование. Убийство Лосева – это не просто устранение. Это было запуском зачистки.

– А значит, Анна Бортник – следующий ключ, – говорит Алина. – И если её ещё не ликвидировали, мы должны найти её первыми.

Ночью поступает сигнал: в пригороде сработала тревожная кнопка в загородном доме, арендованном на поддельный паспорт. Отдел выезжает немедленно.

На месте – один мужчина в отключке, с травмой головы. Это – охранник Глушко. В кладовке – связанная женщина. Анна.

– Он ждал, пока за ней приедут, – говорит Алина, помогая снять с неё кляп. – Очередная зачистка. Не вышло.

Анна в шоке, но говорит чётко:

– Я не хотела скрываться. Просто хотела доказать, что брат не виноват. Эти данные… они не должны были попасть к Глушко. Я собиралась отдать их Лосеву. Но… опоздала.

Мартов кивает.

– Теперь вы под нашей защитой. Но началась совсем другая игра.

Он поворачивается к Савельеву:

– Завтра по этим материалам нужно закрыть все фирмы. А Глушко – пусть дышит последними днями на свободе.

Выясняется, что убийство Лосева было отчаянной попыткой не допустить его выступления в суде, которое разрушило бы всю преступную сеть.

Завтра утром должна была состояться пресс-конференция, на которой Лосев должен был сделать важное заявление. Спустя три недели после его смерти, на протяжении которых расследование находилось на грани провала, ЦКР, наконец, вышел на след. Однако то, что следовало за этим, не могло даже присниться в самых мрачных ночных кошмарах. Убийство оказалось лишь частичкой гораздо более сложной и опасной игры, в которой ставки были намного выше, чем они могли себе представить.

Кирилл Мартов стоял у окна, наблюдая за дождём, который не прекращался последние несколько часов. Он был устал, но целеустремлён. Перед ним лежал файл, который, возможно, был ключом ко всему расследованию.

– Я не могу поверить, что всё это было спланировано так давно, – произнёс он, обращаясь к Алине Корниловой, которая сидела рядом и разбиралась в новых данных.

– Мы не просто разоблачаем преступление. Мы вскрываем целую сеть. Лосев был не просто свидетелем, он был единственным, кто мог дать показания против Глушко, Рогова и ещё нескольких влиятельных людей, – ответила Алина, листая документы.

Пока она говорила, в голову Мартова пришла ещё одна мысль. Убийство Лосева не было случайным. Всё это было частью более масштабной схемы, в которой он и его коллеги едва успели сделать первый шаг.

– Мы теряем время, – пробормотал он. – Каждый час имеет значение.

Мартов резко встал и подошёл к столу. Полина, которая занималась анализом данных, сняла очки и посмотрела на него:

– Что нашли?

– Это не просто убийство. Лосев был важным свидетелем, и его смерть была частью борьбы за скрытие показаний. Но мы пропустили кое-что. Мы думали, что его убили для того, чтобы закрыть доступ к его информации, но на самом деле он мог быть убит именно потому, что его показания могли стать смертельной угрозой для целого ряда людей.

– И что они пытались скрыть? – спросил Данила Савельев, который подключился к разговору. Он был специалистом по кибер-угрозам и по информации, которую получал из интернет-сетей, мог выводить следы, которые другие бы не заметили.

– Лосев собирался огласить информацию, которая могла разрушить всю сеть, – сказал Мартов, бросая взгляд на последние данные. – У него было свидетельство, которое могло затронуть самые высокие эшелоны власти, но он так и не успел это сделать.

Лосев был не просто юристом. Он был одним из ключевых игроков в деле, которое могло бы разрушить финансовые схемы и коррупционные связи Глушко и Рогова. Его участие в расследовании скандалов вокруг строительства и фальсификации документов было лишь верхушкой айсберга. Лосев узнал слишком много. И те, кто не хотел, чтобы его показания стали публичными, сделали всё, чтобы не дать ему шанс рассказать правду.

– Мы упустили тот момент, когда его пытались заставить молчать, – сказал Мартов, поглаживая подбородок. – Лосев был не просто свидетелем. Он был на пути к тому, чтобы стать основным доказательством всей цепочки. Его смерть – это не конец, а просто начало…

Мартов и команда ЦКР решили вернуться к делу с самого начала, пересмотрев все улики. В ходе анализа стало ясно, что накануне своей смерти Лосев получал угрозы. Он не просто стал мишенью для криминальных групп. Его угрожали люди, чьи интересы пересекались с его планами. Особенно – Анна Бортник, сестра, которая, как выяснилось, была одним из скрытых свидетелей. Но, как показали данные, она была в тени – за её плечами стояли другие силы, гораздо более могущественные.

– Он был на грани, – произнесла Алина, глядя на фотографии с места происшествия. – И теперь мы понимаем, что за его смертью стоит намного большее, чем просто устранение свидетеля.

В этот момент мобильный телефон Мартова зазвонил. На экране высветился номер, который был известен только избранным. Это был Сергей Глушко, тот самый человек, чье имя было связано с этим громким делом.

– Мартов. Ты почти раскопал. Почти, – сказал Глушко голосом, полным насмешки. – Но ты не понимаешь, с кем имеешь дело. Твоя команда ничего не добьётся, и ты сам тоже.

– Ты ошибаешься, Глушко, – Мартов ответил твёрдо, ощущая, как его сердце ускоряет пульс. – Мы уже нашли след. И твоё время, похоже, подходит к концу. Тебе не удастся скрыться.

– Я всегда успею убежать, – Глушко смеялся в ответ. – Но вот с твоими людьми я разберусь быстро. Не переживай.

Он отключился, и Мартов почувствовал, как напряжение нарастает.

– Он угрожает всем нам, – сказал Мартов, подходя к команде. – Глушко не остановится, но у нас есть шанс. Мы знаем, что Лосев был важным звеном, а его показания могли разрушить всё, что они строили. Мы на шаг от того, чтобы вывести всю эту сеть на поверхность.

В этот момент на столе Мартова загорелся новый файл. Это были последние показания Анны Бортник. Она сдалась. Она готова была пойти на сделку с правосудием.

– Мартов, у нас есть шанс. – голос Алины был полон решимости. – Бортник согласна дать показания. Мы можем получить всё, что нам нужно.

В самый последний момент, когда ситуация достигала критической точки, Лосев успел передать то, что оставалось скрытым от всех: записи, которые были сделаны до его смерти, документы, которые могли бы привести к разгадке крупнейшей финансовой аферы последних лет. Но его смерть не была тщетной. ЦКР был на пороге величайшей победы.

Но игра ещё не окончена.

– Мы движемся вперёд, – произнёс Мартов, беря в руки документы и складывая их в папку. – И мы не остановимся, пока не доведём это до конца. Всё, что мы делаем, – это для правды.

Прощай, Лосев. Ты сделал свой последний вздох, но не напрасно. Твои показания живы, и они приведут нас к тому, кто стоит за всей этой сетью.

Лабиринт на Бульваре.

Понедельник, 7:34 утра. Университет им. Ломоносова, корпус «Гуманитарных наук».

Охранник дежурной смены, Андрей Потапов, допивал крепкий кофе в пустом холле, когда в здание ворвалась женщина средних лет с растрёпанными волосами и глазами, полными тревоги.

– Извините… моя дочь… Вероника Тихонова… она не ночевала дома… и не выходит на связь с вечера! – женщина дрожащими руками держала телефон, где уже в который раз набирала один и тот же номер.

– Спокойно, – выдохнул охранник, откладывая чашку. – Когда вы в последний раз её видели?

– Вчера утром. Она должна была остаться на библиотечной сессии, подготовка к экзаменам. Но деканат сказал, что она не появлялась…

Через полчаса на место прибыла оперативная группа ЦКР: следователь Полина Орлова, криминалист Михаил Бек, аналитик Егор Свечин и эксперт по цифровым следам Аделина Брик. Каждый из них был в деле не первый год, но интуиция подсказывала – это будет особенное расследование.

В университете камеры наблюдения были везде – от входа до библиотечных залов. Аделина уже через пятнадцать минут нашла последние кадры с Вероникой: она входила в главный холл в 10:17 утра, одна, в бежевом пальто и с рюкзаком. Камера у выхода – тишина. Обратно девушка не вышла.

– Есть проход, но нет выхода. Кто-то вывел её не через парадную дверь, – пробормотал Михаил. – Или она осталась внутри?

Егор проверял студенческий аккаунт Вероники. Последняя активность – запрос к университетской базе данных по теме: "Экономические связи холдинга «Групп Сириус» в 2010–2013 гг».

– Сириус? – удивилась Полина. – Это не тот холдинг, который тогда фигурировал в деле о сговоре на тендерах? И чьим директором был…

– Николай Лазарев, – подхватил Михаил. – Один из самых медийных бизнесменов своего времени. После того скандала он ушёл в тень, но в новостях недавно проскользнуло – якобы вновь запустил проект в Москве.

Связь между пропавшей студенткой и Лазаревым казалась странной. Но всё только начиналось.

По словам однокурсников, Вероника часто уединялась в библиотечном зале №4, где занималась «своим исследованием». Комната 417, прилегающая к залу, использовалась как архив. Михаил с Аделиной направились туда. Дверь была закрыта на обычный ключ, но замок выглядел свежим, будто недавно заменён.

– Вскрываем? – спросила Аделина.

– Обязательно, – кивнул Михаил. – Вдруг наша студентка решила зарыться в старые дела.

Комната встретила их густым запахом пыли и тишиной. Стеллажи с папками, старый компьютер, разбитая лампа. На полу – смятый конверт. Внутри – распечатка старой статьи из газеты "Ведомости":

«Жестокая авария на Кутузовском: погибла молодая женщина и её несовершеннолетняя дочь. За рулём второй машины – предприниматель Николай Лазарев. Следствие закрыто – "несчастный случай"».

– Дата: апрель 2013 года, – прошептала Полина, глядя на статью. – Это совпадает с запросом Вероники по архиву…

Аделина восстановила переписки Вероники. В одной из них – переписка с неким "Nik_Lzr", начавшаяся всего неделю назад. Стиль вежливый, короткие фразы, но один диалог особенно выделялся:

Nik_Lzr: "Ты должна быть осторожна. Некоторые истории лучше не ворошить». Veronika_T: "Если они погибли по его вине, я хочу знать всё. Я не боюсь. Я знаю, кто я».

Последняя фраза насторожила аналитика.

– "Я знаю, кто я" – звучит как вызов. А если она – родственница той самой погибшей женщины? – Егор взглянул на Полину. – Может, не просто студентка, а ищущая правду?

Карта помещений показала интересное – на старом плане 2002 года в здании университета значился технический подземный выход, ныне заделанный. Или, как надеялись следователи, почти заделанный.

Когда они спустились в подвал, то нашли люк, замаскированный плитами. А рядом – отпечаток руки на ржавом металлическом щите. Вероникин.

– Кто-то знал об этом выходе. Кто-то привёл её сюда. Или забрал, – произнёс Михаил, приподнимая крышку люка.

Спустившись, они увидели узкий бетонный тоннель, уходящий к зданию на соседнем бульваре. На стенах – следы пыли, торопливые шаги, и… оброненный кулон.

Маленькая подвеска с выгравированной буквой "Т". Такая была у Вероники на одном из фото.

В 00:12 у Полины Орловой зазвонил телефон. Номер скрыт.

– Слушаю.

– Вы ищете не ту, кого думаете, – мужской голос звучал глухо. – Вероника Тихонова – не просто студентка. Она – ключ к старому долгу. Не вмешивайтесь, пока не поздно.

Звонок оборвался. Комната погрузилась в напряжённую тишину.

Вторник, 9:47 утра. ЦКР, кабинет Полины Орловой.

Полина сидела за столом, вглядываясь в документы. В архивных записях по делу исчезнувшей студентки Вероники Тихоновой всё больше мелькали тёмные пятна, связывающие её с давно забытой трагедией.

– Ты что-то нашла? – Михаил Бек, криминалист, заходил в кабинет с чашкой кофе. Его привычка всегда появляется в самый неожиданный момент с напитком в руках не оставляла Полине выбора – брать паузу и пить кофе, даже если расследование требовало действий.

Полина кивнула, показывая ему на экран монитора.

– Это было давно, но все улики указывают на одно – Вероника, возможно, ищет ответы на вопросы, связанные с трагедией, произошедшей десять лет назад. Мы не можем игнорировать это, Михаил.

Михаил с интересом подошёл и принялся читать.

Вечером 15 апреля 2013 года на Кутузовском проспекте произошла ужасная авария: две машины столкнулись на огромной скорости, одна перевернулась, другая – загорелась. Вторая машина была выбрана по случайному совпадению. За рулём автомобиля находился предприниматель Николай Лазарев, один из самых известных бизнесменов столицы того времени. В его машине погибла женщина и её маленькая дочь.

Следствие установило, что Лазарев был абсолютно трезв. Причины трагедии так и не были найдены, и дело закрыли по статье «несчастный случай». Но сама авария оставила множество вопросов без ответа.

– Эта авария, – произнесла Полина, вчитываясь в документы, – стала поворотным моментом в жизни Николая Лазарева. Множество слухов, но никто не смог подтвердить правду.

Её взгляд замер на одном документе – свидетельстве о смерти. В нем упоминались женщина и её дочь, погибшие в том ДТП. Женщина была по имени Татьяна Тихонова. Дочь звали Надежда, но о ней почти ничего не говорилось в прессе.

Татьяна Тихонова – это мать Вероники.

– Значит, у нас есть прямая связь, – тихо произнесла Полина, отложив документы. – И это всё не случайность. Вероника могла искать ответы на вопросы о смерти своей матери и сестры.

Михаил посмотрел на неё.

– Ты думаешь, это связано с её исчезновением? Что она вскрыла старую рану? Но зачем ей связываться с Лазаревым, если он уже давно ушёл в тень?

Полина задумалась.

– Возможно, она думала, что он виноват в том, что случилось с её семьёй. Но она не была одна в своих поисках. – Полина взглянула на картотеку следов по делу Лазарева.

Полина распечатала из базы данных контакты, связанные с Лазаревым. Его последняя публичная активность была связана с открытием нового бизнеса – высокотехнологичной компании, которая занималась разработкой инновационных материалов. В январе этого года, спустя десять лет после аварии, его имя снова появилось в СМИ.

Её внимание привлёк один номер телефона в списке: "Директор по PR и связям с общественностью – Вероника Тихонова". Странно. Разве студентка могла работать на такого крупного бизнесмена? Ещё более странным было то, что Вероника не говорила об этом в своих беседах с однокурсниками.

Полина набрала номер.

– Здравствуйте, это Полина Орлова, следователь ЦКР. Мы расследуем исчезновение вашей сотрудницы, Вероники Тихоновой. Можете рассказать о ней больше?

Женщина на другом конце провода замешкалась.

– Могу, конечно, но информация о её участии в компании не публична. Она была связана с нами, но дело было настолько деликатным, что… Вы же знаете, как это бывает в таких случаях. Мы хотели сохранить её личную жизнь в тени.

– Что конкретно она делала в вашей компании? – не унималась Полина.

– Она работала по проектам, связанным с расследованиями старых дел. Это всё, что я могу сказать.

Полина почувствовала, что здесь что-то не так. Мало кто из студентов мог иметь такой доступ к подобным материалам.

Полина вернулась в архив университета, чтобы узнать больше о личных проектах Вероники. Она решила поговорить с преподавателем, который был её научным руководителем, Дмитрием Касаткиным. Он был известен своими исследованиями в области экономических связей старых российских холдингов.