Магрибский колдун

Глава 1. Марокко. Танжер. Среда. 06:35

Тихий восточный город, словно сошедший со страниц сказок «Тысячи и одной ночи»,

где время давно замедлило ход, узкие улочки сплетались в запутанные лабиринты, а воздух наполняли ароматы специй, кофе и цветущего апельсина, расположился у берегов Гибралтарского пролива. В Северной Африке, именуемой Магрибом, Танжер был основан колонистами из Карфагена в начале пятого века до нашей эры и вскоре стал частью государства Марокко.

Солнце ещё полностью не взошло над городом, лишь окрашивая горизонт нежными персиковыми и розовыми оттенками, когда старый район, известный как Медина, начал просыпаться. Улицы, обычно полные шума и суеты, пока ещё хранили тишину раннего утра.

Али, немолодой торговец коврами, зевая, спускался по лестнице с верхнего этажа, где он жил. Скрип ступенек под ногами разлетался по старому дому в тишине. На первом этаже располагалась лавка – сердце его ремесла. В темноте пройдя к закрытым дверям магазина, он достал из кармана связку ключей, выбрал на ощупь нужный и с кряхтением отпер тяжёлый замок. Запах шерсти, смешанный с ароматом свежего хлеба из соседней булочной, щекотал в носу. Мужчина открыл массивные двери, и в полумрак помещения хлынул первый свет нового дня, а следом ворвался прохладный, уже осенний, утренний воздух, слегка колыхнув бахрому развешанных ковров.

Али вышел на порог, щурясь от света, потягиваясь и разминая затёкшие плечи. Он окинул взглядом окрестности. Вдалеке, над крышами домов, ползли плотные облака. Несколько кошек лениво грелись на солнце, растянувшись на каменных ступенях. Улица ещё только просыпалась. Торговец лепёшками уже разжёг свой очаг, а мальчишка-посыльный, сжимая в руке потрёпанный конверт, бежал по мостовой, выкрикивая что-то на арабском. Из ближайшей мечети доносилось тихое пение муэдзина, призывающего к утренней молитве.

Али вдохнул полной грудью. Этот старый район являлся его домом, его жизнью. Каждая лавка, человек и буквально все запахи были ему знакомы и дороги. Он поправил феску на голове и вернулся в магазин, готовый к новому дню, полному переговоров, чая и, конечно же, красивых ковров, хранящих свою собственную историю.

Али распахнул ставни, и мягкий свет разлился по стенам, увешанным коврами всех цветов и размеров: пушистые берберские с глубокими, насыщенными оттенками, шелковистые персидские, словно сотканные из лунного света, яркие килимы1 с геометрическими узорами. Торговец прошёлся вдоль рядов, поглаживая шершавые поверхности, словно здороваясь со старыми друзьями. Каждый экземпляр был для него не просто товаром, а произведением искусства. Али помнил, где и у кого покупал все ковры, знал смысл узоров и символов. Остановившись перед берберским, он присел на корточки и внимательно его осмотрел. Глубокий индиго, охра, терракота – цвета пустыни, запечатлённые в шерсти. Узоры, словно письмена древнего племени, рассказывали о кочевой жизни, о звёздах над головой, о песках, простирающихся до самого горизонта.

Мужчина подошёл к небольшому столику в углу, где стояло несколько маленьких стаканчиков и старый медный чайник. Он взял его и поставил на электрическую плитку рядом.

Вскоре закипающий чайник зашипел, выпуская тонкую струйку пара. Али заварил чай, и аромат мяты наполнил пространство магазина. Торговец налил себе стакан, наслаждаясь терпким вкусом. Тепло растеклось по телу, прогоняя остатки утренней прохлады. Он любил момент спокойствия и тишины, перед тем как лавка наполнится голосами и шумом. Это было время для размышлений, для подготовки к предстоящему дню.

Али присел на низкий табурет, ожидая первых покупателей. Он знал, что терпение – главное качество торговца, ведь время в Медине течёт по-своему, неспешно и размеренно. Покупатели появятся, а пока он будет наслаждаться утром, ароматом чая и красотой своих ковров.

Внезапно тишину разорвал оглушительный грохот.

Звук был таким мощным, что задрожали стёкла. Али вздрогнул, проливая чай из стакана и обжигая пальцы. Он вскочил, чувствуя учащённый пульс.

Звук донёсся со стороны мечети, расположенной всего в нескольких кварталах от его лавки.

Взрыв. Мысль эхом отдалась в голове Али.

Он выбежал на улицу, за ним последовали другие торговцы и жители, лица которых были наполнены страхом и недоумением.

Над мечетью поднимался густой столб чёрного дыма, а в воздухе витал едкий запах гари. Утро, начавшееся так мирно, в одно мгновение превратилось в хаос и ужас.

Али застыл, не в силах поверить в то, что произошло. Он, словно парализованный, смотрел на поднимающийся дым. Мечеть. Место молитвы, место покоя, теперь – в огне. Он знал имама, старого и мудрого человека, который часто заходил в его лавку выпить чаю и поговорить о жизни. Неужели…

В голове проносились обрывки мыслей. Террористы? Несчастный случай? Кто мог совершить такое? Танжер всегда был городом, где переплетались культуры, где люди разных вероисповеданий жили бок о бок. Здесь всегда чувствовалась особая гармония. Теперь же она разорвана в клочья.

Постепенно оцепенение прошло, уступая место действию. Али огляделся. Люди вокруг него, очнувшись от первого шока, начали двигаться в сторону мечети. Кто-то бежал, кто-то шёл медленно, словно во сне. Он увидел, как несколько молодых парней с лицами, полными решимости, пробираются сквозь толпу, неся с собой вёдра с водой.

Торговец, забыв о своих коврах, поспешил к мечети, его мысли были полны тревоги. Что произошло? Кто пострадал? Он чувствовал, как страх и неопределённость окутывают его, но в то же время в нём росло желание помочь.

Когда он наконец добрался до мечети, его охватило чувство безысходности. Стены здания повреждены, а вокруг валялись обломки. Люди пытались помочь тем, кто оказался в эпицентре взрыва, и торговец не раздумывая присоединился к ним. Он знал, что в такие моменты важна каждая рука, каждая капля надежды.

Глава 2. Марокко. Танжер. Среда. 08:30

Тучный инспектор Халид, с густыми чёрными усами, в форме, казавшейся на два размера меньше, и с лицом на десять лет старше, вылез из патрульной машины, устало оглядывая место происшествия.

Несмотря на осень, начинала ощущаться жара.

Танжер, обычно такой яркий и шумный, сейчас был окутан пеленой едкого дыма и тишиной, нарушаемой лишь треском догорающих обломков. Мечеть, некогда гордо возвышавшаяся над кварталом, зияла тёмной дырой, словно вырванной из самой ткани города.

Халид промокнул платком пот на лбу и тяжело вздохнул. Он насмотрелся многого за свои годы службы, но вид разрушенного храма вызвал сейчас у него особенную, гнетущую тоску. Мечеть была не просто зданием, это центр жизни, место молитвы и утешения для сотен людей.

Пожарные отчаянно боролись с остатками пламени, их лица, испачканные сажей, выражали сосредоточенность и волнение. Халид наблюдал за работой, стараясь не мешать, но в то же время внимательно следя за каждым их движением.

Какой странный сегодня день. Инспектор почувствовал это ещё с самого утра.

Он прошёл мимо обломков фронтальной стены мечети и остановился у оцепления, где уже собралась небольшая толпа зевак.

В голове крутились вопросы. Кто? Зачем? И самое главное – сколько невинных жизней унесла эта трагедия? Он знал, что впереди долгие часы работы, допросы, экспертизы, бессонные ночи. Но сейчас, стоя посреди этого хаоса, он чувствовал лишь одно – глубокую, изматывающую усталость. Усталость от насилия, от бессмысленной жестокости, которая снова и снова вторгалась в его жизнь и город. Он потёр переносицу и, собравшись с силами, направился к месту, где его уже ждали коллеги.

Халид подошёл к сержанту, молодому полицейскому, координировавшему работу оцепления. Юсеф вытянулся по стойке смирно, но Халид жестом остановил его.

– Что тут? – спросил инспектор, голос его прозвучал хрипло.

– Пока толком непонятно, но похоже на взрыв бытового газа. Жертв нет. Но пожарные говорят, внутри ещё могут быть завалы. Толпа растёт, держим ситуацию под контролем.

Халид почувствовал облегчение. Не теракт! И никто не пострадал! Слава Всевышнему!

– Хорошо. Усильте оцепление. И проследите, чтобы люди не пытались прорваться внутрь. Никаких зевак.

Юсеф кивнул и скрылся среди встревоженных граждан.

Инспектор снова обвёл взглядом руины. Запах гари въедался в лёгкие, вызывая тошноту. Он представил себе, как это было. Молитва. Тишина. И внезапный взрыв, разорвавший мечеть на куски. Чудо, что нет пострадавших! Но люди напуганы.

Халид подошёл к одному из пожарных, который, обессиленный, присел на обломок стены.

– Как там внутри?

Пожарный поднял на него тяжёлый взгляд.

– Ад, инспектор. Просто ад. Много обломков, много огня. Взрыв был мощный. Из-под земли. Видимо, прорвало трубу.

Халид сжал кулаки.

– Продолжайте работать. Будьте осторожны.

Он отошёл от пожарного и глубоко вздохнул. Чёртовы старые коммуникации!

– Инспектор Халид! – донёсся крик Юсефа. Парень вновь протискивался к нему через оцепление.

– В чём дело? – нахмурился полицейский.

Сержант подбежал, тяжело дыша.

– Там… – он запнулся. – Во время разбора завалов обнаружили… кое-что странное.

– Странное? Что именно?

– Под мечетью… там помещение. И в нём… предметы!

Халид внимательно посмотрел на сержанта.

– Какие предметы?

– Говорят, реликвии…

Лицо Юсефа было взволнованным и красным.

– Один из пожарных сказал: что-то очень древнее. Возможно, даже доисламское.

Халид почувствовал, как усталость наваливается на него с новой силой. Ему бы сейчас домой, к прохладному душу и стакану чая. Но вместо этого его ждала загадка, спрятанная под мечетью, и, судя по всему, ему придётся в ней разбираться.

– Ладно, – пробормотал он, поправляя сползающий с живота ремень. – Пошли. Посмотрим, что там за помещение и реликвии, как ты говоришь.

Он медленно пошёл за сержантом, чувствуя, как каждый шаг отзывается болью в натруженных ногах. Взрыв газа, реликвии… Проклятие! Этот день обещал быть долгим. И, как он подозревал, очень, очень странным.

Глава 3. Марокко. Танжер. Среда. 10:40

Запах гари и газа ещё висел в воздухе. Разрушенные стены, зияющая дыра в куполе мечети – всё говорило о трагедии.

Доктор Амина Ассан, худощавая темноволосая женщина, археолог с двадцатилетним стажем, пробиралась сквозь обломки, стараясь не наступить на осколки витражей, некогда украшавших окна. Её туфли хрустели по битому кирпичу и щепкам дерева. Внутри мечети царил хаос. Молитвенные коврики были скомканы и разбросаны, а резные деревянные панели, украшавшие стены, превратились в груду досок.

– Добрый день, – услышала она мужской голос. – Вы доктор Ассан? – к ней подошёл грузный человек в форме полицейского.

– Да. Это я.

– Инспектор Халид, – представился мужчина. – Мы вас ждали.

Амина кивнула, но её внимание оказалось приковано к провалу, видневшемуся в полу мечети и образовавшемуся, судя по всему, в результате взрыва, о котором ей сообщили час назад.

– Что здесь случилось?

– Взрыв газа. Но утечку ликвидировали. Опасности нет. Чудом никто не пострадал, но нашли это, – Халид указал на разрушенный пол. – Под мечетью оказалось помещение. Сами всё увидите.

Осторожно подойдя к яме, Амина включила фонарик и присела на корточки. Луч света скользнул по стенам, обнажая грубую каменную кладку, явно более древнюю, чем сама мечеть. Под слоем пыли и обломков виднелись очертания предметов.

Первое, что бросилось в глаза, – большой деревянный сундук, окованный железом.

Рядом с ним проглядывали куски каменных плит, исписанные незнакомыми символами. Амина прищурилась. Это не арабские письмена и не было похоже на берберские. Что-то другое. Как странно!

Она разглядела также фрагменты керамики, амулеты, большие свечи, частично оплавившиеся от взрыва, и даже несколько золотых монет. Всё говорило о том, что под мечетью скрывалось нечто большее, чем просто фундамент.

– Мне надо спуститься, – решительно сообщила Амина инспектору.

Халид замялся на секунду, а потом посмотрел по сторонам. Он подозвал Юсефа и ещё двух сержантов, распорядившись помочь археологу.

Натянув поверх одежды защитный комбинезон и держа в одной руке сумку с инструментами для расчистки находок, Амина спустилась по установленной железной лестнице, оказавшись в небольшом мрачном помещении. Фонарь отбрасывал причудливые тени на стены, покрытые пыльными фресками. Изображения, выполненные в технике, нехарактерной для исламского искусства, рассказывали истории о людях в чёрных балахонах, странных существах с птичьими головами и переплетающихся змеях среди геометрических фигур.

Археолог приблизилась к плитам, ставя сумку на пол.

Присев, она провела рукой в перчатке по холодной поверхности, чувствуя под пальцами выгравированные символы. Затем перевела взгляд дальше на лежащий рядом амулет, вырезанный из чёрного камня, изображающий голову шакала. И, наконец, на то, что привлекло её внимание больше всего, – деревянный ларец.

Женщина достала из сумки кисть с жёсткой щетиной и начала счищать с сундука пыль и песок, а затем осторожно открыла его. Внутри, на подстилке из пожелтевшей ткани, покоились несколько иссохших свитков, перевязанных кожаными ремешками.

Амина знала, что находка хрупкая и трогать её на месте – неправильно, но искушение пересилило. Она осторожно стряхнула со свитков пыль и, держа их за ремешки, вытащила из ларца. Женщина почувствовала, как сердце учащённо забилось. Это была находка, способная раскрыть больше об истории региона. Но что за история? Кто оставил эти реликвии? И почему они оказались спрятаны под мечетью?

Присмотревшись, она заметила: ремешки покрыты той же странной письменностью, что и плиты. Несколько символов Амина узнала.

– Не может быть! – прошептала она.

По шее пробежали мурашки. Она держала в руках нечто большее, чем просто археологическую находку. Это было окно в прошлое, в мир, о котором она знала лишь по детским сказкам. Мир, который, судя по всему, хотел оставаться похороненным.

Глава 4. Марокко. Танжер. Неделю спустя. Четверг. 08:40

Молодой высокий мужчина с копной немного вьющихся каштановых волос прищурился от яркого солнца и выбрался из душного самолёта на трап. В одной руке он сжимал потёртую кожаную сумку, набитую книгами и конспектами, а другой тащил небольшой чемодан с вещами.

Спустившись по трапу, он зашёл в здание международного аэропорта Танжера имени Ибн Баттута, прошёл паспортный контроль и вышел на улицу.

У выхода из аэропорта ждали таксисты, наперебой предлагавшие свои услуги. Мужчина выбрал самого молчаливого, с усталым взглядом и стареньким «Мерседесом», и назвал адрес гостиницы, расположенной в сердце Медины.

Пока машина петляла по узким улочкам, Филипп Смирнов, сидя на заднем сиденье такси, жадно впитывал в себя новые впечатления. Яркие краски домов, шумные базары, запахи специй и пряностей – всё это приятно отзывалось в сердце мужчины.

В Марокко Филипп прилетел на открытый научный семинар, посвящённый истории Карфагена, – тема, которая тесно переплеталась с его будущей диссертацией о культурной связи государств Древнего Востока в период с каменного по железный век. Сам Карфаген, конечно, был далеко отсюда, на территории современного Туниса, но Танжер, когда-то являвшийся частью Карфагенского государства Северной Африки и основанный финикийцами, казался идеальным местом для погружения в атмосферу магрибского колорита.

В минувшие месяцы Смирнов всё чаще думал о возвращении в науку. Его тянуло к изучению событий прошлого, причин появления и исчезновения цивилизаций, развитию государств, религии и культуры, выявлению закономерностей процессов и генетической связи общественных явлений, когда-либо произошедших в истории. Окончив институт стран Азии и Африки и получив много лет назад степень кандидата исторических наук, Филипп забросил работу, переключившись на литературу. Он выпустил несколько успешных приключенческих романов и комфортно себя чувствовал в писательской среде, однако не мог игнорировать тягу к предыдущей профессии. К тому же события этого года сильно повлияли на него. В стремлении разгадать код на старинных картах Таро2 он вновь окунулся в исследования, в поиски утерянной истины древних народов, в тайну, остававшуюся нетронутой тысячелетиями. И эта тайна удивительным образом оказалась связана с его профессиональной областью – Древним Востоком. Искра жажды знаний и открытий зажглась в писателе, и он уже не хотел её гасить.

Тем не менее бросать литературу Смирнов тоже не собирался. Он надеялся, что семинар в Танжере не только даст ему материал для докторской диссертации, над которой начал работать, но и вдохновит на написание нового романа. Филипп давно искал зарисовки для книги, сюжет которой уже набросал в Москве.

Такси остановилось у переулка, где дальше проехать было невозможно. Писатель расплатился с водителем и, вдохнув пряный воздух Танжера, направился вглубь Медины. Чувство восторга переполняло его. Впереди ждали лекции, дискуссии, новые знакомства и, конечно же, работа над диссертацией. Но сейчас, в этот первый момент в марокканском городе, он ощущал лишь предвкушение чего-то важного и неизбежного, как будто сама история звала его в свои объятия.

Филипп пошёл по узкому переулку, где каменные стены, увитые плющом, казалось, хранили старинные легенды о джинах, пиратах и султанах. Волоча за собой чемодан, Смирнов ориентировался по карте, открытой в мобильном. Гостиница «Риад Дар Эль-Байда» должна быть где-то рядом, за углом.

Внезапно из-за поворота вынырнул мальчишка лет десяти, с копной чёрных волос и хитрыми глазами. Он что-то быстро заговорил на арабском, протягивая руку. Филипп, не понимая ни слова, покачал головой. Мальчик, не смутившись, перешёл на ломаный французский:

– Отель? Я покажу! За бакшиш3!

Писатель колебался. С одной стороны, было похоже, его могут обмануть. С другой – заблудиться в этих переулках – проще простого.

– Окей, – кивнул он.

Мальчик, лукаво улыбнувшись, выхватил чемодан из руки Филиппа и побежал вперёд. Смирнов, чертыхнувшись, поспешил за ним. Он чувствовал себя немного глупо, но в то же время и заинтригованно. Этот мальчишка – словно живое воплощение духа Танжера, хитрого, изворотливого и полного сюрпризов.

Через несколько минут они оказались перед неприметной дверью. Парнишка кивнул на неё и вновь протянул руку. Филипп отсчитал несколько дирхамов и отдал ему. Тот, довольно улыбнувшись, скрылся в лабиринте переулков так же внезапно, как и появился.

Писатель постучал. Дверь открыл пожилой марокканец с радушным лицом и густыми седыми усами.

– Добро пожаловать, месье! – сказал он на хорошем английском, приглашая Смирнова войти.

Внутри риада4 царили прохлада и тишина. Дворик, украшенный фонтаном и цветущими растениями, казался оазисом спокойствия.

После короткой регистрации хозяин проводил Филиппа в комнату на втором этаже. Она была небольшой, но уютной, с видом на внутренний дворик. Писатель оставил чемодан у двери, прошёл в номер, бросил сумку на кровать и подошёл к окну. Звуки Медины доносились сюда приглушённо, словно издалека.

До начала семинара была ещё пара часов, и Смирнов подумал, что хорошо бы выпить крепкий марокканский кофе и понаблюдать за жизнью города.

Захватив сумку, Филипп спустился во дворик, где хозяин риада поливал цветы.

– Вы впервые в Танжере, месье? – спросил он, не отрываясь от своего занятия.

– Да. Приехал на семинар по истории Карфагена.

Лицо хозяина просветлело.

– Карфаген! – воскликнул старик. – Великая империя! Мой дед рассказывал мне легенды о Ганнибале, о его слонах, перешедших Альпы. Здесь, в Танжере, тоже есть следы древних цивилизаций. Вы должны посетить пещеры Геркулеса недалеко от города. Говорят, там он отдыхал перед своими подвигами.

– Спасибо.

– А ещё, – продолжал хозяин, – попробуйте найти старого Абделя. Он живёт в Медине, знает историю Танжера лучше любого учёного. Расскажет вам такие вещи, которые не найдёте ни в одной книге.

– Какие вещи?

Хозяин хитро взглянул на писателя.

– О древних магрибских колдунах!

– Серьёзно? – писатель удивлённо вскинул брови. Он приехал в Танжер, чтобы побольше узнать о взаимосвязи арабской культуры Северной Африки и Востока, а не гоняться за очередными мифами. Но слова пожилого марокканца задели что-то глубоко внутри. В его памяти всплыли обрывки легенд, прочитанные когда-то скорее из любопытства, чем научного интереса. Истории о джиннах, подчиняющихся воле колдунов, о проклятиях, способных иссушить землю, о зельях, дарующих бессмертие. Он помнил упоминания о берберских племенах, чьи мудрецы обладали невероятной силой, о ритуалах, проводимых в глухих пещерах, о таинственных знаках, вырезанных на камнях. Филипп никогда не воспринимал эти истории всерьёз, считая их фольклором, красивой, но не имеющей отношения к реальности выдумкой. Но сейчас, в этом древнем городе, пропитанном духом старины, слова о магрибских колдунах звучали иначе. Они словно приглашали в мир, о существовании которого писатель знал, но никогда не пытался понять.

– Да, да! Наш город когда-то был местом, где они занимались магией! Много веков назад, много! Но, говорят, колдуны ещё есть в Медине. На прошлой неделе даже нашли их секретный алтарь под мечетью, представляете?!

– Да что вы?

– Правда, правда! Весь город обсуждает! В мечети на юге взорвался газ. Разрушились стены и купол, а под полом оказался тайник колдуна.

Писатель хмыкнул. Интересно, конечно, было бы взглянуть, но, похоже, времени на это у него не будет.

Глава 5. Марокко. Танжер. Четверг. 10:15

Смирнов поблагодарил хозяина за беседу, вышел из риада и снова оказался в лабиринте тесных улочек, но теперь чувствовал себя увереннее. Он шёл, вдыхая запахи жареного мяса, слушая шумные разговоры и призывы торговцев.

Вскоре Филипп нашёл небольшое кафе, спрятанное в тени старого дома. За столиками сидели местные жители, неспешно наслаждаясь чаем и играя в нарды. Писатель заказал кофе и устроился на свободное место, наблюдая за происходящим вокруг.

Солнце проникало сквозь сочную листву деревьев, создавая причудливые тени на стенах домов. Мимо проходили женщины в цветных джеллабах5, дети рядом пинали мяч, старики, поодаль сидящие на скамейках, обсуждали последние новости. Всё это вокруг казалось ожившей страницей из восточной сказки.

Он достал из сумки книгу «История Карфагена», начав неспешно листать. Смирнов уже успел изучить её в самолёте, но некоторые главы заинтересовали, и писатель собирался их перечитать.

– Простите, – послышалась русская речь. Рядом за столиком сидела женщина лет сорока. Блондинка с голубыми глазами, немного полноватая. – Вы из России? – доброжелательно поинтересовалась она.

– Да, – ответил Филипп.

– Не на семинар, случайно, приехали?

– На семинар, – писатель кивнул, разворачиваясь к женщине.

– Я тоже, – дама улыбнулась. – Меня зовут Валерия. Но можно Лера.

– Филипп.

– Какая область?

– Не понял…

– Ну, в какой области специализируетесь? Вы же сказали, приехали на семинар по истории Карфагена.

– А! Древний Восток. Точнее, Месопотамия, но сейчас немного расширил интерес.

– О, Месопотамия, – закивала Валерия, – Междуречье, Вавилон, Ассирия…

– Ага. Именно.

– Да, прекрасная область! Столько материала и предмета для исследований!

– А вы?

– Египет. Обожаю его! Много раз бывала в Каире и Гизе! Потрясающая страна!

– Согласен.

– Но почему вы приехали сюда? Карфаген и Междуречье, в моём понимании, не совсем родственные регионы.

Филипп вздохнул.

– Вы правы. Но связь между ними – это то, что меня интересует.

– Конечно, я права, – рассмеялась Валерия. – Я же доктор наук в области египтологии. И уж точно тоже немало знаю об истории Месопотамии.

– Доктор наук? – Смирнов почувствовал интерес к улыбчивой женщине.

– А не похоже?

– Нет, нет! Простите, если… Просто я как раз сейчас готовлюсь к получению научной степени, – Смирнов вдруг смутился, начав обсуждать свои планы.

– Правда? Пишете диссертацию? Как прекрасно! Что за тема?

– Культурные связи государств Древнего Востока в период с каменного по железный век.

– Хм, – лицо Валерии приобрело серьёзный и внимательный вид, – сложная, но интересная область. Но вы замахнулись на неоднозначную тему, Филипп.

– Почему?

– Среди профессуры есть люди, которые будут задавать вам очень непростые вопросы на защите. Поверьте мне.

– Знаете кого-то из диссертационного совета?

– Конечно. Я же прошла этот путь. Но не буду ничего рассказывать. Хоть вам будет и нелегко, но опыт окажется колоссальным! И пригодится. Поэтому желаю вам удачи!

– Ну, спасибо, – Филипп допил кофе.

Валерия посмотрела на часы.

– Нам, кажется, пора. Скоро начнётся семинар. Первые лекции нельзя пропускать. Будет знакомство со спикерами. Вы идёте? – она встала, вопросительно глядя на писателя.

– Да, конечно, – оставив на столе оплату кофе, Смирнов присоединился к женщине.

Они прошли по улице мимо магазинчиков с сувенирами, свернули у площади с фонтаном и вскоре вышли к Танжерскому университету, который организовывал двухдневный семинар.

Глава 6. Марокко. Танжер. Четверг. 10:45

Ректор университета, невысокий бородатый мужчина в очках, стоя на сцене, представлял всех спикеров начавшегося семинара, рассказывая о каждом выступающем, теме их лекций, а затем перешёл к плану мероприятия.

Завершив презентацию, он передал слово первому участнику – профессору средних лет, сухощавому, лысому, с пронзительным взглядом, который приступил к вводной лекции на английском языке об основании Карфагена. Учёный долго излагал тезисы о сложившейся политической ситуации в Финикии и причинах миграции в конце четвёртого века до нашей эры финикийцев из города Тира, а затем с энтузиазмом переключился на легенду, согласно которой Карфаген был основан женщиной по имени Дидона, дочерью тирского царя Картона. Его голос с лёгким французским акцентом эхом отдавался в просторной аудитории, переполненной слушателями.

Смирнов, устроившись на жёстком деревянном стуле, делал пометки в блокноте, ловя каждое слово профессора. Он не просто слушал лекцию, а впитывал атмосферу, пытался представить себе древний Карфаген, великую цивилизацию, стёртую с лица земли римлянами.

В голове писателя уже рождались образы: величественные храмы, шумные рынки, корабли, уходящие в дальние плавания. Филипп видел перед собой гордую Дидону, основательницу города, и отважного Ганнибала, карфагенского военачальника и величайшего полководца древности, бросившего вызов Риму перед падением империи в серии Пунических войн6.

Лекция продолжалась, и Смирнов, погружённый в свои мысли, почти не замечал, как тянется время.

Внезапно профессор прервал речь, откашлялся и окинул взглядом аудиторию.

– Итак, господа, – произнёс он, – мы подошли к самому интересному. К тому, что римляне предпочли бы забыть и пытались стереть из памяти человечества вместе с камнями Карфагена.

Писатель отвлёкся от записей. Наконец-то лекция пойдёт о большем, чем просто о битвах и политических интригах. О чём-то, что скрывалось за фасадом истории, написанной победителями.

– Поговорим о религии, – продолжил профессор, понизив голос. – О богах, которым поклонялись карфагеняне. О ритуалах, вызывавших ужас у римлян. О жертвах…

В аудитории стало тихо. Писатель замер, держа ручку над блокнотом. Он догадывался, о чём сейчас пойдёт речь, и ждал этого.

Профессор начал рассказывать о Молохе7, о Танит8, о детских жертвоприношениях. Он говорил обо всём без осуждения, без морализаторства, просто констатируя факты, опираясь на археологические находки и древние тексты.

Филипп слушал и понимал, что это – самая сложная и противоречивая часть истории Карфагена, но без неё невозможно понять и всё остальное.

Профессор продолжал говорить о ритуалах и людях, верящих в своих богов. Он попытался донести до аудитории их логику и мотивацию, заставившую приносить в жертву самое дорогое – своих детей. Что же это было? Страх? Вера? Отчаяние?

Вопросы, к сожалению, останутся без ответов.

Завершая выступление, спикер обратил внимание слушателей на то, что Карфаген – история не только о героизме и величии, но и о жестокости и тьме. Именно в этой тьме и скрывается ключ к пониманию загадочной цивилизации Карфагена.

Глава 7. Марокко. Танжер. Четверг. 13:05

Лекция подошла к концу. Профессор закончил доклад, оставив слушателей наедине со своими мыслями.

Писатель закрыл блокнот и поднялся со стула. Участники семинара начали расходиться на перерыв.

– Ну как впечатления? – откуда-то рядом появилась Валерия.

– Интересно, – ответил Филипп.

– Ничего нового, – прозвучал голос.

Смирнов обернулся на молодого мужчину лет тридцати пяти, со светлыми тонкими волосами и бледным лицом.

– Спикер изложил общеизвестные факты, – продолжил он. – И, честно говоря, сквозила европейская точка зрения на историю Карфагена. Интереснее будет послушать кого-то из восточной профессуры.

– Все взгляды на события достойны внимания, – возразил Филипп.

– Согласен, но я ожидал большего от начала семинара. Ой, кстати, меня зовут Савелий, – мужчина улыбнулся, и его щёки слегка порозовели.

– Лера, – представилась египтолог.

– Филипп.

– Похоже, мы здесь единственные русскоязычные участники семинара. Я пришёл пораньше, но никого из соотечественников больше не видел.

– Плохо искали, – к компании подошёл смуглый высокий мужчина с крупными чертами лица и лёгкой сединой в тёмных вьющихся волосах. – Камил, – произнёс он, поздоровавшись.

Савелий рассмеялся.

– Простите, я вас видел, но подумал, вы местный!

– Да, с моими корнями легко слиться здесь с толпой.

– Вы марокканец? – поинтересовалась Лера, сощурив голубые глаза.

– О нет, нет! Я родился Баку, живу в Москве, но мои предки – сирийцы.

– Как здорово! – воскликнула египтолог, делая шаг в сторону мужчины. – Какая у вас область изучения?

– Северная Африка. Провожу исследования древних племён каменного века. А вы? – обратился он к женщине.

– Египет, – с гордостью ответила Лера, приосаниваясь.

Камил посмотрел на Филиппа.

– Месопотамия, – быстро отозвался писатель.

– А вы, уважаемый? – мужчина переключил внимание на Савелия.

– Я кодиколог.

– Правда? О, редкая профессия. Изучаете рукописи?

– Да. Рукописные книги, древнерусские и восточные.

– Так вы, наверное, знаете языки?

– Некоторые, – неохотно сообщил Савелий.

Компания вышла на улицу, где дневной воздух мгновенно окутал жарой.

Камил закурил.

– Планируете посетить все панели на семинаре? – спросил он.

– Да, – кивнул Савелий.

– А я пока не решила. Сегодня точно, завтра – подумаю, – Лера поправила светлые длинные волосы.

– На Пунические войны я не пойду, – решил Филипп. – Не моя тема. Но ближе к вечеру будет древняя история региона. Туда обязательно.

– Простите, я схожу выпью кофе, – сказала Лера.

– Можно с вами? – с улыбкой спросил Савелий.

– Конечно! Идёмте!

Они зашли обратно в здание университета, где для участников мероприятия был накрыт кофейный стол.

– Любите древнюю историю? – спросил Камил, затягиваясь сигаретой.

– Да. Всё верно.

– Карфаген не совсем ваша тема, нет?

– Ну… Я бы сказал так: Карфаген – новейшая история в древнем мире. Развитие этого государства связано со многими событиями предшествующих эпох и цивилизаций.

– И вас интересует именно каменный век?

– Бронзовый тоже.

Филипп задумался над тем, как ему провести время до начала лекций по истории берберов, населения, жившего от границ Египта на востоке до Атлантического океана на западе.

– Слушайте, если вы сейчас свободны, я бы мог показать вам кое-что интересное в Танжере.

– Что?

– О, вам понравится! – улыбнулся Камил, бросая окурок под ноги. – Раз вас привлекает древняя история, вы не пожалеете.

Писатель пожал плечами и кивнул. Других планов у него всё равно не было.

Глава 8. Марокко. Танжер. Четверг. 13:30

Солнце Танжера обжигало кожу сквозь тонкую ткань рубашки. Писатель, надев тёмные очки, шёл по улочкам Медины. Рядом с ним, тяжело дыша, шагал Камил, куря по пути.

Они проходили шумные таверны, откуда лился запах марокканской еды, лавки с коврами и керамикой, жилой дом, из которого выбежали кричащие дети, а следом за ними женщины в джеллабах.

– Кажется, здесь, – сказал Камил, указывая на неприметный проход, едва различимый между двумя обветшавшими зданиями.

Мужчины свернули, и шум Медины мгновенно стих. Впереди, словно зияющая рана в сердце города, показалась частично разрушенная мечеть.

Филипп остановился. Он медленно обвёл взглядом площадь. На месте стены, где находился вход в мечеть, зияла огромная дыра, сквозь неё проглядывало внутреннее помещение храма. Вокруг лежали обломки обугленных камней, доски и яркие плитки, когда-то украшавшие мечеть.

– Такая красота была, – произнёс Камил. – М-да. Жаль, – он остановился рядом с писателем, оглядывая картину трагедии.

– Что случилось? – спросил Филипп.

– Взрыв газа. Говорят, тут был ужасный пожар, но никто не пострадал. Пойдём. Здесь сейчас работает археолог, женщина, с которой я познакомился год назад, когда приезжал в Танжер по работе.

Они пошли к мечети, осторожно переступая через искорёженные металлические балки, и вскоре увидели хрупкую женщину в светлых брюках, льняной рубашке и бежевом платке с узорами на голове. Её сосредоточенное лицо выражало озабоченность. Уперев руки в бока, она смотрела на провал в полу. Рядом стоял покрытый светлой плёнкой стол с навесом, на нём лежали какие-то предметы и инструменты.

Женщина подняла голову и, увидев приближающихся мужчин, пошла им навстречу.

– Амина, привет! – выкрикнул Камил по-английски.

– Добрый день!

– Как дела?

Амина вздохнула.

– Работаем. Как ты? Почему не на семинаре?

– У нас перерыв. Познакомься, – Камил обернулся на писателя, – это Филипп.

Женщина кивнула.

– Здесь что-то нашли? – Смирнов продолжал осматриваться.

– Разве вы не слышали о находках? – спросила Амина, её голос был полон энтузиазма, несмотря на окружающий хаос. – Под мечетью мы обнаружили несколько древних реликвий. Невероятно!

Филипп нахмурился и внезапно вспомнил о том, что ему рассказывал хозяин гостиницы: взрыв в храме, колдовская атрибутика.

Он обменялся взглядом с Камилом и почувствовал, как его интерес мгновенно возрос. Археолог продолжила:

– Среди находок есть уникальные артефакты, которые могут пролить свет на культуру и религию этого региона. Мы нашли старинные монеты, керамику и даже свитки с текстом. Найденное превзошло все мои ожидания!

Амина указала на стол, где писатель рассмотрел деформированные свечи, части фресок и небольшой деревянный сундук.

– Взрыв, как ни странно, помог нам. Он открыл пространство в фундаменте, где и были спрятаны реликвии. Судя по всему – остатки помещения, существовавшего здесь задолго до постройки мечети.

Она направилась к столу с находками. Мужчины последовали за ней.

Амина взяла в руки амулет, вырезанный из чёрного камня и изображавший голову шакала.

– Посмотрите на удивительную тонкую работу. Она свидетельствует о высоком уровне мастерства и культуры. Кто бы мог подумать, что под полом мечети скрывается такая сокровищница?

– Что этот предмет означает? – поинтересовался Филипп.

– Судя по всему обнаруженному, мы наткнулись на древний языческий тайник.

– Период удалось определить?

– На стенах внизу помещения текст на неизвестном языке, – сообщила археолог. – Точнее, это даже не язык, а какая-то ритуальная символика. Но я уже привлекла лингвистов. Если нам удастся её расшифровать, мы узнаем много нового об истории региона, о людях, которые здесь жили, об их верованиях и обычаях. Думаю, реликвии можно датировать периодом до основания Карфагена.

– Ого, – удивился писатель. – Но разве история Северной Африки и конкретно Танжера не исследована? – он посмотрел на Камила.

– Да, да. Многое известно. Но есть нюансы, – загадочно добавил тот.

– Какие, например?

– Слышал о Магрибе? – спросил Камил.

– Конечно. Такое название дали в Средневековье странам Северной Африки, расположенным к западу от Египта: Алжиру, Марокко, Ливии, Тунису.

– Верно. В этих землях ещё до прихода ислама был популярен оккультизм.

– Хочешь сказать, что найденные артефакты – это языческая атрибутика? – Филипп вновь припомнил разговор с хозяином риада.

– Да, дорогой. Магрибские колдуны.

Губы Смирнова тронула улыбка.

– Древние легенды Марокко.

– Именно! – закивала Амина. – Камил совершенно прав! Всё говорит, что на месте мечети когда-то было их святилище для проведения ритуалов.

– Язычество в доисламский период – да. Но с чего вдруг речь про колдунов, а не просто о каком-нибудь африканском культе?

– О, дорогой, – Камил положил руку на плечо писателя, – ты просто мало знаешь об истории Северной Африки. Все местные культы тесно связаны с магией.

– Могу я взглянуть на находки? – спросил Смирнов.

– Пока нет, – покачала головой Амина, – я ещё с ними разбираюсь. Приходите завтра. Покажу и расскажу, как их использовали в древности.

Глава 9. Марокко. Танжер. Четверг. 21:40

Шуршание песка под ворсинками кисти эхом отдавалось в полумраке мечети.

Амина, с пылью на щеках и в волосах, не обращая на это внимания, скрупулёзно очищала поднятые реликвии из помещения под полом.

Солнце уже село, и женщина включила прожекторы для освещения, установленные в мечети, не в силах оторваться от работы. Перед ней лежали артефакты: странный амулет из камня, свитки, маленькие глиняные фигурки, изображающие существ, которых Амина никогда прежде не видела. Всё говорило об одном – о древней колдовской практике, существовавшей здесь задолго до возведения мечети.

Амина увлечённо делала снимки амулета, чтобы отправить их в Лондон одному из специалистов по африканскому язычеству, когда её внимание привлёк странный звук. Сначала ей показалось, что это ветер, проникающий сквозь проломы в стене. Но ветер звучал иначе – свистяще и заунывно. Звук же был тише, почти неслышным, но от него по спине пробежал холодок.

Она замерла, прислушиваясь. Тишина.

Амина попыталась убедить себя, что ей показалось. Усталость, темнота, атмосфера древнего места – всё могло сыграть злую шутку с воображением.

Она снова поднесла к лицу фотоаппарат, но звук повторился.

Теперь он был ближе, словно кто-то стоял в темноте разрушенной мечети.

Амина медленно подняла голову. В полумраке она ничего не видела, только игру теней от лунного света, проникающего в храм.

– Кто здесь? – тихо спросила она на арабском, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Ответа не последовало.

Амина почувствовала неприятное волнение. В разрушенной мечети, кроме неё, кто-то был.

И этот кто-то не хотел, чтобы его обнаружили.

Она положила оптику и взяла в руки большой фонарик. Луч света задрожал, выхватывая из темноты обломки колонн, потрескавшиеся стены и клочки штукатурки.

– Здесь кто-то есть? – произнесла она громче.

Снова тишина. Но теперь Амина чувствовала, как воздух вокруг неё наполняется необъяснимым напряжением. Она знала: её слова не имеют значения. Тот, кто прячется в мечети, не слушает. Он ждёт.

И женщина поняла: нужно бежать. Сейчас же!

Она медленно отступила от стола, не отрывая взгляда от тёмного угла, откуда, как ей казалось, исходила угроза. Фонарик в её руке дрожал, отбрасывая пляшущие тени, превращая обычные обломки в причудливые фигуры.

Амина помнила рассказы горожан о джиннах, обитающих в старых заброшенных местах, легенды о духах, охраняющих древние сокровища и мстящих тем, кто осмелится их потревожить. Она всегда относилась к таким историям скептически, как к суевериям невежественных людей. Но сейчас, в этой полуразрушенной мечети, в окружении колдовских артефактов, не могла отделаться от мысли, что, возможно, в подобных сказках есть доля правды.

Продолжая отступать к выходу, Амина старалась не поворачиваться спиной к темноте, хотя всё в ней требовало немедленно развернуться и бежать. Каждый шаг отдавался гулким эхом в пустом пространстве, усиливая её страх.

Неожиданно все прожекторы погасли.

В мечети воцарилась темнота, нарушаемая теперь лишь слабым светом фонарика в руке женщины.

И тут Амина увидела фигуру, вынырнувшую из мрака.

Она закричала, отшатнувшись назад.

Фонарик выскользнул из её руки, с гулким грохотом падая на каменный пол мечети, и женщина оказалась в полной темноте.

Глава 10. Марокко. Танжер. Пятница. 08:30

Лучи пробивались сквозь плотные шторы, окрашивая комнату в густой медовый оттенок. Писатель проснулся. Он потянулся и посмотрел на часы. Слишком рано для сбора на семинар. Но сон безнадёжно улетучился, и Филипп встал.

Вчерашний день оказался насыщенным: лекции в университете до позднего вечера, новые знакомства и странная история с разрушенной мечетью, где обнаружены реликвии. Амулет, символы, упоминание африканских колдунов – всё это для писателя выглядело лишь старинным языческим культом и мало соотносилось с восточными легендами, но что-то в увлечённом рассказе археолога Амины о находках, в её уверенности, будто найденное является атрибутикой магрибских колдунов, зацепило Смирнова.

Он накинул лёгкий халат с логотипом гостиницы и подошёл к окну. Танжер просыпался. Город, полный тайн и загадок, манил его. Внезапно Филипп решил поговорить с археологом ещё раз, тем более она приглашала прийти. Он вновь глянул на время, высчитывая, сколько осталось до начала новых лекций, а затем быстро оделся и спустился в ресторан отеля, где завтрак уже был в полном разгаре. Несколько шумных туристов болтали за столиком. Писатель взял чашку крепкого кофе и круассан.

Позавтракав, он вышел на улицу. До мечети неблизко, но Смирнов отправился пешком, наслаждаясь прохладой утра и возможностью почувствовать просыпающийся город.

Завернув в уже знакомый проулок между домами, Филипп ожидал увидеть мечеть и где-то внутри Амину. Он почему-то был уверен, что женщина уже работает, пытаясь выяснить как можно больше о древних находках. Но вместо этого его встретила жёлтая лента оцепления, натянутая между полицейскими машинами. Люди в тёмно-синей униформе сновали вокруг, словно потревоженные муравьи, а любопытные горожане, проходя мимо, останавливались, пытаясь выяснить, с чем связано ограничение движения на площади. Смирнов и сам удивился: вчера оцепления не было, несмотря на недавний взрыв.

Писатель, прищурившись, пытался разглядеть хоть что-то сквозь головы любопытствующих. Он попытался пройти, но его остановил полицейский.

– Простите, месье, проход запрещён, – сказал он по-арабски.

Филипп не понял, но догадался: пройти нельзя.

– Я хотел встретиться с Аминой. Она археолог, работает здесь, – пояснил писатель на английском, но служитель закона сурово покачал головой.

– Я хочу говорить. Амина, – кое-как, вспоминая французский, сформулировал фразу Филипп, зная, что местное население изъясняется не только на арабском.

К полицейскому подошёл еще один мужчина в форме, полноватый, с густыми чёрными усами. Он перекинулся с ним несколькими фразами, поглядывая на писателя.

– Что вы хотеть? – поинтересовался мужчина на ломаном английском у Смирнова.

– Мне надо встретиться с археологом Аминой.

Человек нахмурился.

– Я есть инспектор. Уходите.

– Но что случилось? Почему нельзя пройти?

Халид махнул рукой, показывая – разговор закончен, – и отвернулся. Он устало потёр переносицу. Неделю назад инспектор уже стоял здесь, около мечети, вдыхая едкий запах гари и газа после взрыва, пытаясь понять, кто и зачем посмел осквернить святое место. Но тогда всё разрешилось: несчастный случай, хотя обнаруженные под полом реликвии вызвали массу пересудов. И вот он снова здесь. Только теперь запах гари сменился леденящим душу зрелищем. Он чувствовал, как нарастает раздражение и беспокойство. Нынешнее событие в мечети явно как-то связано со взрывом или найденными старинными предметами. Халид вздохнул. Дело становилось сложнее, и это может всколыхнуть весь город. Вокруг опять собираются зеваки, поползут новые слухи, гораздо более серьёзные. Подобного он и опасался.

Филипп сделал шаг назад, понимая, что попытки проникнуть в мечеть бесполезны.

– Вас не пустить, – услышал он голос. Рядом стоял молодой темноволосый парень лет двадцати, в очках, судя по всему, местный.

– Вы знаете, что случилось?

– Говорят, убийство.

– Кого убили?

– Вроде какую-то женщину, которая работать в мечети, – парень пожал плечами.

– Женщину? – не поверил услышанному Филипп.

– Да, – закивал головой молодой человек. – В мечети был взрыв неделю назад. Там нашли тайник колдуна. Женщина изучать предметы.

Слова с тяжестью врезались в сознание Смирнова, как осколки стекла. Неужели речь про Амину? Невозможно!

– Отец сказать – это плохо. Нельзя трогать колдовские предметы. Их надо сжечь. И ещё женщина в мечети… – парень поправил очки. – Проклятье! Колдун пришёл за ней.

Филипп медленно отошёл в сторону. Он думал над тем, что говорила Амина о найденных реликвиях, их связи с язычеством и магрибским колдовством, придававшей находке особую ценность. Неужели женщину убили из-за этого? Разговоры о таинственных предметах, похоже, разнеслись по всему городу. Может, кто-то решил забрать артефакты себе или, наоборот, не хотел, чтобы реликвии начали изучать?

Задумавшись и чувствуя тяжёлый осадок после шокирующей новости, писатель покинул площадь.

Глава 11. Марокко. Танжер. Пятница. 09:22

Утренний воздух, пропитанный запахом свежеиспечённого хлеба и крепкого кофе, смешивался с солёным бризом, доносившимся с моря. Филипп покинул Медину, приближаясь к площади, на которой находился Танжерский исторический университет.

Улицы ещё не были переполнены туристами, и город дышал своей настоящей, немного сонной жизнью. Мимо проносились мопеды, оставляя за собой облачка сизого дыма, а торговцы уже раскладывали свои товары на тротуарах. Задумавшись над утренними событиями, писатель вдруг понял, что оказался возле небольшого полицейского участка, расположенного в одном из старинных особняков. Он собрался перейти на противоположную сторону, откуда удобнее свернуть в переулок, ведущий к Университетской площади, как вдруг увидел её.

Она стояла, облокотившись на капот полицейской машины, попивая кофе из яркого бумажного стаканчика. Невысокая, стройная, с копной светлых волос и пронзительным кошачьим взглядом, который, казалось, пронизывал тебя насквозь. Писатель остановился. Он не мог ошибиться! Это Ханна!

Прошло, наверное, почти два года с тех пор, как он видел её в последний раз. Они познакомились в Дрездене, когда Филипп, отправившись на помощь другу, Никите Брюхову, вовлёкся в удивительную историю поисков египетской изумрудной скрижали9, оказавшись в итоге в Дрездене, где и встретил капитана полиции Ханну Вильхельм. Эмоции накатили на Смирнова, словно гигантская волна. Он вспомнил Никиту, товарища юности, трагически погибшего в Дрездене, Стамбул и Бейрут, где шёл по следу загадки из дневника немецкого археолога, первую встречу с Альбиной Романовой, в которую влюбился и до сих пор не мог забыть, а потом знакомство с Ханной, помогшей завершить поиски скрижали. Все события пронеслись в памяти Филиппа, поднимая в душе давно забытые переживания. Но внезапно его губы тронула улыбка. В истории со скрижалью поучаствовал ещё один друг писателя – майор полиции Алексей Саблин. Независимо от Филиппа он занимался собственным расследованием, приведшим его всё в тот же Дрезден. Именно благодаря ему Филипп познакомился с Ханной, а сам майор некоторое время встречался с ней.

Вильхельм заметила Смирнова и поставила стаканчик кофе на капот машины.

– Филипп? – спросила она, и в её голосе писатель услышал то же удивление, что и чувствовал сам.

– Ханна! Невероятно! Что ты здесь делаешь? – выдохнул Смирнов, всё ещё не веря своим глазам, а затем вдруг вспомнил: капитан не говорила по-английски.

Но женщина заулыбалась, показывая: она поняла его.

– Работа, Филипп. Работа. А ты? Как здесь оказался? – Вильхельм говорила медленно, с немецким акцентом, твёрдо произнося согласные, но грамматически правильно и уверенно.

– Я приехал на семинар, – писатель подошёл ближе к женщине, и они обнялись, как давние знакомые. – Но ты же работаешь в Германии! Почему сейчас здесь?

– Алекс не говорил? – удивилась Ханна, продолжая улыбаться.

– Нет.

– Ну как всегда! – она рассмеялась. – Меня перевели. Я теперь в Интерполе. Здесь у нас расследование.

– Ничего себе! Поздравляю! И кстати, спасибо за помощь в Греции10. Если бы не Никос, тот местный полицейский, не знаю, чем бы там всё закончилось.

– Рада помочь, – Ханна выглядела прекрасно. Похоже, новое назначение пошло ей на пользу, и в женщине чувствовалась энергия.

– Ты отлично говоришь на английском! Молодец!

– О да, – Вильхельм вздохнула. – Пришлось выучить. Работа обязывает.

– Круто! Что у тебя здесь за дело?

– Терроризм, – убирая с лица улыбку, сообщила капитан.

– Ух…

– Да. Мы выслеживали ячейку одной организации, и след привёл в Танжер. Точнее, они не совсем террористы, а скорее сектанты, понимаешь? Отрицают вероисповедание, считают, что мир связан только с природой и магией, поэтому уничтожают всю религиозную атрибутику, им неважно какую: ислам, христианство, иудаизм. Опасные и радикально настроенные.

Филипп вспомнил про убийство Амины.

– Слушай, я тут невольно стал свидетелем одного происшествия, – он быстро изложил Ханне события вчерашнего вечера и сегодняшнего утра. – Не ваши ли сектанты причастны?

Вильхельм посерьёзнела, обдумывая услышанное.

– Про убийство археолога я пока ничего не слышала, – с явным напряжением в голосе ответила она.

Писатель глянул на часы.

– Мне надо бежать. Прости. У меня лекции начинаются. Я остановился в отеле «Риад Дар Эль-Байда». Может, вечером заглянешь ко мне?

– Да, да, хорошо! До встречи, – капитан скрылась в участок, озадаченная полученной информацией, а Смирнов перебежал дорогу и поспешил к университету.

Глава 12. Марокко. Танжер. Пятница. 20:10

Вечер в Танжере окутывал теплом и яркими ароматами. На увитой сиреневыми бугенвиллеями11 веранде ресторана, с видом на мерцающий огнями город, Филипп расположился в компании новых знакомых по семинару. День выдался насыщенным: лекции получились на редкость интересными и вызвали бурные дискуссии.

На столе, уставленном бокалами с красным вином, дымились тажины12 с бараниной и кускусом, источая пряный аромат корицы и имбиря. Гости ресторана с аппетитом пробовали местные деликатесы, попутно обсуждая перипетии Пунических войн и хитросплетения карфагенской политики.

– Представляете, – сказал Савелий, отпивая вино, – как они, эти карфагеняне, умудрялись так долго противостоять Риму? Ведь у них, по сути, не было единой национальной идеи, только торговые интересы!

Камил согласно кивнул. Весь день он ходил сам не свой, узнав о произошедшем с Аминой, даже пропустил несколько панелей семинара, уйдя прогуляться и осмыслить трагедию. Но к вечеру пришёл в норму, взяв себя в руки.

– Совершенно верно, – подхватил он. – И в этом, возможно, их несчастье. Рим был сплочён идеей величия, а Карфаген – лишь жаждой наживы. Хотя нельзя отрицать их гениальность в торговле и мореплавании. Они были настоящими хозяевами Средиземноморья!

Разговор плавно перетекал от полководца Ганнибала к политическим интригам, от религиозных верований к повседневной жизни карфагенян. В воздухе витали не только ароматы еды, но и дух истории, словно сами тени древних карфагенян прислушивались к их разговору.

Филипп чувствовал себя умиротворённо, хотя и немного озадаченно. Тёплый вечер, вкусная еда, интересные собеседники – всё это, конечно, создавало расслабленную атмосферу, однако внутри свербело беспокойство. Странное, непонятное предчувствие надвигающейся беды шевелилось в душе, но писатель упорно гнал плохие мысли прочь.

– Нет, нет, полнейшая чушь! Уж поверьте мне! – от своих мыслей писателя отвлёк звонкий голос Леры. – Я-то уж знаю о проклятьях! – она рассмеялась. – Египетская история переполнена подобными вещами! Суеверия и абсолютный бред! Мы проверяли. Точно вам говорю!

– Возможно, – покачал головой Савелий, – в Египте и так, но здесь, в Марокко, с такими вещами не шутят.

– О чём это вы? – спросил Смирнов.

– Ах, – Лера закатила глаза и отмахнулась.

– Она просто не верит, вот и всё, – прокомментировал Савелий.

– Во что не верит? – Филипп допил вино. – О чём речь-то?

– Сегодня в обед, пока ты участвовал в панели по финикийцам, мы с Лерой прогулялись.

– Да просто дошли до магазина с восточными сладостями, – вставила женщина.

– Неважно. Короче, по дороге обратно она подняла с земли чёрный камень, – Савелий сделал выразительное лицо.

– И что?! – вновь возмутилась египтолог. – Он был симпатичный, блестящий такой. Подумаешь!

– Да, и что? – не понимал Филипп.

– А то! – Савелий вытаращил на собеседников глаза. – Этого нельзя делать в Северной Африке! Плохая примета.

Валерия рассмеялась.

– Может, и говорить нельзя при свете дня? Или чихать, или даже… не знаю… Ну, смешно, ей-богу!

– Савелий прав, – спокойно сказал Камил.

Лера перестала улыбаться и посмотрела на мужчину.

– И ты туда же?

– Нет, серьёзно. Не зря же на весь мир известны магрибские колдуны и их тайны, – Камил глянул на Филиппа. – Здесь, как и в Тунисе, Ливии и Алжире, древние верования и обряды до сих пор популярны, невзирая на ислам. Вообще, если признаться, то я никогда не смотрю в глаза людям в чёрных одеждах на улицах, не вступаю с ними в разговор, держусь подальше от толпы. Здесь можно встретить тех, о ком читал только в сказках.

– Ой, да прекрати! Какие-то байки у костра! Мы же с вами современные люди, учёные, и понимаем, что всё это лишь фольклор.

– Но люди верят.

– Ну и пусть себе верят! Ничего же из подобного не работает!

– Вера часто творит чудеса, – философски заметил Камил.

– Да уж. То-то я и вижу, как эта вера всем помогает, – Лера взяла в руки графин с вином и долила себе напиток.

– А что будет-то, если поднять камень с земли? – спросил Филипп у Савелия, который доедал ужин. Мужчина прожевал и вытер рот салфеткой.

– Испортишь судьбу.

– В смысле?

– Не знаю, – он улыбнулся, – не проверял. Но много читал о том, о чём рассказал Камил. Веришь, не веришь, а когда тебе упадёт на голову кирпич, побежишь снимать порчу.

Лера громко расхохоталась.

– Если мне упадёт, я приду к тебе! Ты же такой умный, наверное, знаешь, как и от проклятья избавиться?

Савелий хмыкнул и поднял бокал.

– Ладно. Давайте лучше выпьем за нас! Рад, что мы познакомились и отлично провели время в Танжере!

Все четверо звонко чокнулись напитками.

– Сожалею про твою знакомую, Камил, – тихо добавила Лера.

– Спасибо.

– Вот! – заметил Савелий. – Не хочу задеть ничьих чувств, прошу заранее прощения, но копаться в древности – так себе занятие. По мне, так пусть лучше то, что лежит в земле, там и остаётся.

Никто не откомментировал его реплику, и за столом повисло молчание.

– Прошу прощения. Филипп? – рядом неожиданно появилась Ханна.

– О, привет! – писатель вскочил с места. – Рад, что ты пришла. Присоединишься?

– Нет, спасибо. М-м-м… Я могу прийти завтра, если тебе сейчас неудобно?

– Вовсе нет! – Филипп обернулся. – Ребят, я пойду. Это моя знакомая. Давно не виделись. Заплатите за меня? Я завтра в аэропорту отдам.

– Да, да, не переживай, – откликнулся Савелий.

– Хорошего тебе вечера, – хитро крикнула вслед писателю Лера.

Глава 13. Марокко. Танжер. Пятница. 21:30

Гостиница Филиппа была за углом, и, зайдя во внутренний дворик, писатель и Ханна присели в плетёные кресла. Хозяин риада тут же предусмотрительно принёс им мятный чай, поставив на низкий столик рядом.

– Я сначала зашла в отель, но тебя не оказалось. Хорошо, что решила заглянуть в соседний ресторан.

– Да, ребята тоже тут все поблизости остановились, поэтому выбрали его. Тебе что-то удалось выяснить про убийство в мечети?

– Немного, – Вильхельм вздохнула, сделав глоток чая из вытянутого стеклянного стаканчика. – Женщину-археолога, которая работала там, ударили чем-то по голове. От потери крови она скончалась. Реликвии, найденные под полом мечети, пропали.

– Как пропали? Ограбление?

– Похоже. Но, возможно, и что-то, связанное с языческим культом. Как я поняла, здесь боятся всяких колдунов, проклятий и так далее.

– Мы как раз сейчас это обсуждали, – усмехнулся писатель. – Магрибская магия.

– Ну да. В общем, пока ничего толком не ясно. На нашу секту не похоже. Они обычно на месте уничтожают реликвии, напоказ, чтобы все видели и знали: их рук дело. Часто гибнут при этом люди, служители храмов или музеев. Но тут… как-то странно. Всё случилось ночью, а сами артефакты исчезли. Думаю, связи с сектантами нет.

– Понятно, – задумчиво произнёс Смирнов.

На секунду они оба замолчали. Вильхельм глотнула ещё чаю.

– Как там Алекс?

– Саблин? – Филипп улыбнулся.

– Да. У него всё хорошо?

– Вроде. Я, правда, не видел его пару месяцев, но думаю, Алексей весь в работе. Как обычно.

– Как обычно, – повторила Ханна. Она пристально посмотрела на писателя, словно собираясь задать вопрос, но не решалась.

– Что? – почувствовал её неловкость Филипп.

– Глупо, но… хотела спросить.

– Давай.

– Алекс встречается с кем-то?

Смирнов не сдержал ещё одну улыбку.

– В смысле есть ли у него женщина?

Вильхельм кивнула, и в её голубых кошачьих глазах писатель увидел ожидание, точнее, надежду. Было понятно, на какой ответ она надеется.

– Насколько я знаю, нет. Он не в отношениях.

– Ясно, – женщина кивнула и посмотрела куда-то в сторону.

– А ты? – сам не понимая зачем, спросил Филипп.

– Я… ну, сейчас всё сложно. Эта новая работа. Похоже, я редко буду теперь бывать в Дрездене.

– А где?

– Меня перевели в штаб-квартиру во Франции. В Лион.

– О, круто. Здорово.

– Да, но, – Ханна рассмеялась, – эти французы… такие… – она пыталась подобрать слово на английском, – не немцы. Мне с ними тяжело.

– Ну да, другой менталитет.

– Ага. Ладно. Я, наверное, пойду. Мне завтра рано вставать. Самолёт.

– Да, мне тоже.

– Передавай Алексу привет.

– Обязательно.

Филипп проводил Вильхельм взглядом, пока она шла через дворик к выходу из гостиницы.

Он откинулся на спинку плетёного кресла. Над головой, будто рассыпанное серебро, сияли звёзды. Они казались ближе здесь, вдали от больших городов, словно протягивали нити к его душе. Несколько секунд он думал о Саблине и Ханне, о прошедшем семинаре и о трагедии с Аминой, а потом вдруг в его голове заскользил образ Альбины Романовой. То ли выпитое вино, то ли сказочность города, в котором находился, но Филиппу внезапно отчаянно захотелось её увидеть. Где она сейчас? С кем? О чём думает? Он не знал, да и вряд ли сможет. Романова была женщиной-загадкой, опасным и неуловимым призраком, и их встреча однажды в Стамбуле стала столь же прекрасной, как и печально расставание. Узнав от Саблина, что Альбина член преступного общества, на чьей совести не одна несчастная жертва, Смирнов понял, точнее, убедил себя: чувства к этой женщине – ошибка. Но в такие моменты, как сейчас, в Марокко, в тишине приближающейся ночи, что-то тоскливое заныло в его душе при мысли о ней.

Филипп взял в руки стаканчик с мятным чаем, вдыхая его сладковатый аромат. Вкус был терпким и освежающим, как, впрочем, и сам загадочный Танжер, где яркий Восток встречался с размеренным Западом, а удивительное прошлое переплеталось с изменчивым настоящим.

Глава 14. Москва. Несколько дней спустя. Четверг. 18:10

Московский осенний вечер обволакивал улицы мягким, чуть влажным воздухом.

После затянувшегося совещания в главном управлении майор криминальной полиции Саблин ехал в служебном автомобиле обратно к себе в отделение. Свет уличных фонарей расплывался в молочном ореоле, отражаясь в мокром асфальте.

Следователь курил на заднем сиденье, устало глядя в окно.

В голове, как старая киноплёнка, крутились обрывки недавнего прошлого.

Дело «Ордена Янтарной Бездны» – как он его окрестил – до сих пор отзывалось тяжестью в груди. Поймать главу этого тайного общества, собиравшего древние артефакты для непонятных целей, профессора Петра Ивановича Смирнова, было, безусловно, успехом. Но осадок оставался. Мастер Бездны, как называл себя профессор, оказался родным дядей друга майора – писателя Филиппа Смирнова, – и это камнем лежало на душе следователя. Кроме того, была ускользнувшая тень – загадочная Седьмая Сестра Бездны, Альбина Романова, женщина, чья роль в Ордене, возможно, даже важнее, чем у самого Мастера Бездны. Она словно растворилась в московском тумане, оставив после себя лишь обрывки улик и вопросы без ответов.

Саблин вздохнул. Ещё одна незакрытая страница – Мирон Болотов, подозреваемый в недавнем деле, которого считали погибшим в результате несчастного случая в древнем городе тангутов Хара-Хото в Китае, куда Болотов отправился на поиски сокровищницы великого монгола Чингисхана13. Тело Мирона удивительным образом пропало из Хара-Хото, и теперь следователь мучился догадками: мужчина жив или его тело кто-то забрал? По дикому стечению обстоятельств этот человек являлся биологическим отцом Филиппа, о котором тот ничего не знал до текущего года.

Саблин затушил окурок в пепельнице, подумав, что многие его расследования за минувшее время, так или иначе, соприкасались с писателем, но развивать эту мысль не стал. В его голове возник образ женщины, и сердце тоскливо заныло. Ханна Вильхельм. Капитан дрезденской полиции, а теперь сотрудник Интерпола, с которой майор однажды работал. Её острый ум, ироничный взгляд и тихая внутренняя сила завораживали. Он любил её, любил давно и безнадёжно. Но в попытках признаться в своих чувствах слова застревали в горле, как кость. Нет, конечно, у него имелась возможность сказать ей о своей любви, когда они были вместе, но сей шанс он давно упустил. Теперь же, когда их разделяли тысячи километров и недосказанность, следователь боялся разрушить хрупкое равновесие их непонятных отношений: ни дружба, ни близость, ни работа. Это было ничто. Но оно всё же куда лучше, чем вообще ничего. Имея тоненькую, призрачную ниточку, связывающую его с Ханной, Саблин ощущал надежду. Он знал, что должен сказать ей. Должен рискнуть. Как никто, следователь представлял, насколько жизнь коротка, чтобы тратить её на невысказанные чувства. Но как? Когда? И вдруг она не ответит взаимностью?

Впереди замаячили огни здания его отделения. Работа ждала. Но в этот вечер, во влажном московском воздухе, Саблин понимал, что ему предстоит решить не только профессиональные задачи, но и разобраться с самым сложным делом в своей жизни – с собственным сердцем.

Водитель припарковал машину у входа в отделение, но Саблин ещё несколько секунд сидел неподвижно, глядя на светящиеся окна. Внутри участка кипела жизнь: особая атмосфера с запахом кофе, пота и тревоги. Он знал, что его ждут отчёты, допросы, новые дела и зацепки по старым. Но сегодня, впервые за долгое время, его мысли были заняты не только работой.

Он вспомнил последний разговор с Ханной. Они обсуждали дело, связанное с загадкой старинной колоды Таро14. Вильхельм, как всегда, была сосредоточенна и профессиональна, но в какой-то момент Саблину показалось: время для разговора настало. Он уловил в её голосе что-то, заставившее его сердце забиться чаще. Но нет. Желаемое в очередной раз не обернулось действительным.

– Рискнуть! – прошептал себе следователь, выходя из машины. – Нужно рискнуть.

Он решил, что завтра, после окончания смены, позвонит Ханне по видеосвязи, как делал раньше, когда они встречались. И тогда скажет ей всё. О своих чувствах, о том, как она важна для него, и о том, что не может представить свою жизнь без неё.

Вечерний воздух приятно освежил лицо. Да. Так и надо сделать.

Но сначала – работа.

Майор вошёл в отделение и направился в свой кабинет. На столе его ждала кипа бумаг. Саблин сел и включил настольную лампу.

Заглянула старший лейтенант Дина Максимова, крепкая молодая женщина с короткими светлыми волосами.

– Товарищ майор, как хорошо, что вы вернулись!

– Да, – не глядя на Максимову, сказал Саблин, шаря по карманам в поисках зажигалки.

– У нас вызов. Мы с Синицыным собирались выходить.

– Что там?

– Убийство.

Глава 15. Москва. Четверг. 18:45

Старая покосившаяся дверь скрипнула под рукой, словно жалуясь на вторжение. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь карканьем вороны, устроившейся на обломке крыши, и завыванием ветра, пробирающегося сквозь щели. Запах сырости ударил в нос сразу, как только Саблин переступил порог заброшенного пустого дома в переулке на востоке города.

Следователь осмотрелся. Здание выглядело так, словно его забыли снести лет сто назад. Облупившаяся краска, выбитые стёкла, прогнившие доски – всё кричало о запустении и разрухе. Но сегодня тишину нарушили мигалки полицейских машин и приглушённые голоса оперативников.

Именно здесь, по словам дежурного, был найден труп.

Майор достал из кармана фонарик и направил луч света в тёмный коридор, выхватывая из темноты паутину и клочки обоев. Пыль клубилась в воздухе, и майор сдержался, чтобы не закашляться. Под ногами хрустело стекло и обломки штукатурки. Каждый шаг отдавался гулким эхом, усиливая неприятную атмосферу.

Впереди, в полумраке, виднелась дверь. Саблин осторожно подошёл к ней, прислушиваясь. Сзади остановились Максимова и Синицын. Ни звука. Майор толкнул дверь, и она с противным скрежетом отворилась. Следователь с тяжёлым сердцем зашёл внутрь, где, по словам вызвавших полицию подростков, обнаружено тело.

Окна, тщательно заколоченные досками, создавали ощущение полной изоляции.

Картина, представшая перед глазами, заставила даже опытных оперативников замереть.

В центре комнаты, на полу, лежала светловолосая женщина. Её руки и ноги были туго связаны грубой верёвкой. Со всех сторон от тела, словно в ритуальном кругу, горели десятки свечей, отбрасывая зловещие тени на стены и искажая очертания мебели, превращая обыденные предметы в зловещие силуэты. Но самым ужасным было лицо женщины. На нём находилось что-то чёрное, застывшее. Оно скрывало черты лица, превращая его в безликую, пугающую маску смерти.

Саблин подошёл ближе и присел на корточки, внимательно осматривая место преступления. Тишина давила на уши, нарушаемая теперь лишь потрескиванием свечей. Что это? Ритуальное убийство? Неприятный холодок кольнул затылок.

– Фотографируйте всё, до мельчайших деталей, – скомандовал он, поднимаясь. – Начинаем работать. Нам нужно понять, кто эта женщина.

– Что у неё на лице? – тихо спросила Максимова за спиной следователя.

– Воск, – рядом раздался голос Влада Шульца, начальника криминалистической лаборатории.

– Воск? – Саблин встал, не отрывая взгляда от ужасной картины на полу.

– Да. Мы, конечно, проведём экспертизу, но я уверен.

– Свечи, воск… – Максимова поморщилась. – Какой-то сатанизм?!

Следователь тяжело вздохнул.

– М-да. Только этого нам не хватало.

Команда принялась за работу. Криминалисты в белых комбинезонах тщательно собирали улики: образцы воска, пепел, отпечатки на досках, которыми были заколочены окна. Каждый предмет мог стать ключом к разгадке.

Саблин тем временем осторожно обходил комнату, стараясь уловить хоть какую-то зацепку. Аромат воска смешивался с запахом гнили и сырости, создавая тошнотворную смесь. Он обратил внимание на расположение свечей. Они были расставлены не хаотично, а образовывали чёткий круг. Эта мысль заставила его поёжиться. Ритуальный характер убийства казался очевидным. Но что-то ускользало от его внимания, какая-то деталь, которая могла бы стать отправной точкой. Майор подошёл к одному из заколоченных окон и внимательно осмотрел доски: старые, покрытые плесенью, но прибиты совсем недавно. Значит, убийца позаботился о том, чтобы никто не помешал ему совершить задуманное.

Время тянулось мучительно медленно. Оперативники продолжали осматривать дом. Криминалисты работали над телом, пытаясь установить личность убитой и причину смерти.

Следователь вышел в соседнюю комнату и присел, анализируя картину преступления.

Он чувствовал, что это убийство не было случайным. Всё тщательно спланировано и исполнено с особой жестокостью. Преступник не просто лишил жертву жизни, он хотел заставить её страдать. Маска из чёрного воска, ритуальное расположение свечей – всё говорило: убийца, возможно, имеет отношение к какой-то религиозной секте или культу.

Саблин вспомнил о подростках, которые обнаружили тело, и попросил их позвать.

– Расскажите, что вы видели, – произнёс он, когда ребята вошли в комнату. – Не утаивайте ни одной детали. Каждая очень важна.

Трое подростков, испуганные и взволнованные, начали рассказывать о том, как они случайно забрели в заброшенный дом, как увидели свет и как, заглянув внутрь, наткнулись на тело.

– Вы заметили кого-нибудь рядом с домом?

Ребята отрицательно покачали головами.

– Слышали звуки?

Один из подростков, робкий парень в очках, неуверенно поднял руку.

– Ну, мы… мы слышали пение. Тихое такое, как будто издалека. Но не поняли, что это за песня.

– Пение? – переспросил Саблин, нахмурившись. – Мужское, женское?

– Не знаю, – пожал плечами парень. – Тихо очень было. И как будто… на каком-то странном языке. Не на русском, точно.

Майор вздохнул. Пение на странном языке… И что это даёт?

– Жертва мертва больше двенадцати часов, – к следователю подошёл Шульц.

– То есть убита прошлой ночью? Со среды на четверг?

– Да. Или рано утром. Более точно смогу определить завтра, когда проведём вскрытие.

– Документы при ней есть?

– Нет. Ни сумки, ни мобильного. Ничего.

– Убийца забрал.

– Скорее всего.

– Причина смерти?

– Пока сказать не могу.

Саблин снова подошёл к телу и внимательно посмотрел на чёрный застывший воск на лице. Имя убитой пока неизвестно, и маска, казалось, была преградой на пути к установлению её личности.

– Узнайте, что это за воск, – попросил он. – И где его можно купить.

Максимова кивнула.

Саблин достал сигарету, крутя её в руке.

Похоже, дело будет не из простых. В голове начал складываться план действий. Срочно надо вернуться в отделение. Ждать нельзя. Пока свежи следы, есть улики, нужно работать!

Майор вышел из заброшенного дома и закурил. Новое дело поглотило его целиком. Он забыл о времени, о своих чувствах, о завтрашнем намерении позвонить Ханне. Сейчас был только он и желание как можно быстрее раскрыть преступление.

Глава 16. Москва. Пятница. 07:25

Голова раскалывалась так, словно внутри неё поселился оркестр, играющий на барабанах. Саблин издал мычащий звук и попытался открыть глаза. Яркий свет, пробивающийся сквозь щели в жалюзи, неприятно резанул сетчатку. Он поморщился, нащупывая рукой под головой что-то мягкое. Это оказался его старый, видавший виды пиджак, скомканный и брошенный прямо на столе, за которым майор проспал несколько часов. В нос ударил запах окурков из переполненной пепельницы рядом.

Следователь выпрямился и откинулся на спинку кресла. Шея затекла, плечи заныли от неудобного положения, а в кабинете был бардак. Бумаги, пачки сигарет, пустые стаканы из-под кофе – всё в хаотичном беспорядке. Он вспомнил, как вчера вечером, после обнаружения тела в том проклятом заброшенном доме, вернулся сюда, чтобы хоть как-то систематизировать улики. Помнил, как пил кофе литрами, пытаясь удержать в голове все детали: жуткая обстановка места, горящие свечи, запах плесени и… лицо жертвы, покрытое чёрным воском.

Саблин потёр виски и посмотрел на часы. Проспал почти три часа. Ну, тоже неплохо. Не то чтобы он мог позволить себе такую роскошь, но зато сэкономил время на дороге домой.

Майор встал, вышел из кабинета и направился в туалет умыться. Холодная вода немного привела его в чувство. Он посмотрел на своё отражение в зеркале. Усталое скуластое лицо, сонные серые глаза, пробивающаяся щетина, коротко стриженые русые волосы.

Выйдя в коридор, следователь столкнулся с Максимовой.

– О, товарищ майор, не знала, что вы уже пришли!

– Я и не уходил, – сухо сказал Саблин, направляясь обратно в кабинет.

– Всю ночь работали?

– Типа того. Есть новости?

– Да, – Дина пошла следом. – Но мы о них пока не знаем.

– Это как?

– Шульц уже едет к нам. По телефону не стал говорить.

Саблин остановился, не дойдя до кабинета несколько метров.

– Слушай, Дин, будь другом, принеси что-нибудь поесть. И кофе.

– Хорошо! – с готовностью согласилась старший лейтенант.

– Пока Шульц в пути, я успею перекусить, а то ничего, кажется, не ел вчера.

– Сейчас, да, конечно! – Максимова развернулась и побежала вниз. На улице рядом с участком находилось круглосуточное кафе.

Саблин зашёл в кабинет, открыл шкаф и достал чистую рубашку. Быстро переоделся и сел за рабочий стол. Проверил почту. Новых данных по убийству в заброшенном доме пока не поступило. Он взял в руки пепельницу и выкинул окурки в мусорное ведро. Встал, открыл окно и закурил.

Что же случилось с той женщиной? И как она оказалась в пустом старом доме? Хм.

Вернулась Дина, положив на стол большой сэндвич с курицей и сыром. Рядом поставила стаканчик кофе.

– О, спасибо! – обрадовался Саблин. – Позови Синицына. Пусть тоже послушает, что скажет Шульц.

– Ага, – Максимова вышла, а следователь с удовольствием откусил бутерброд, чувствуя, как к нему возвращаются силы.

– Приятного аппетита, – в кабинет заглянул Шульц, высокий худощавый мужчина в очках, зажимавший под мышкой папку с бумагами.

– Заходи, заходи, – жуя, махнул рукой следователь.

– Всю ночь, что ли, здесь торчал? – криминалист сел на стул перед столом Саблина.

– Ага, – продолжая есть, кивнул майор. – Прости… надо перекусить.

– Ничего, ничего, ешь на здоровье.

В комнате появились Максимова и Синицын, который закрыл за собой дверь кабинета.

– Ну, рассказывай, – Саблин глотнул кофе с молоком и выбросил обёртку от сэндвича в урну. – Что накопали?

Шульц поправил очки и открыл на коленях папку.

– Во-первых, как я и предполагал, на лице жертвы расплавленный воск.

– Его нанесли до или после смерти? – уточнила Максимова.

– До. Отсюда и её причина – механическая асфиксия. Женщина задохнулась.

– Воск нанесли, когда она была ещё жива? – Дина удивилась.

– Да. На лице множественные ожоги. Воск был очень горячим.

– Но как убийца это сделал? Жертва же, наверное, сопротивлялась!

– В затылочной области мы нашли довольно серьёзные раны. Её ударили несколько раз по голове. От болевого шока женщина потеряла сознание. Преступник связал жертву, чтобы обездвижить её, а потом нанёс на лицо воск. Его мы обнаружили во всех дыхательных проходах: во рту и носу, а также частично в глазах.