СССР 2010. Здравствуй, юность в сапогах!

Глава 1

Водяная плеть, прилетевшая из тумана, разбилась об один из каменных дисков, вращающихся вокруг меня, и я тут же ответил в ту сторону залпом мелких камней, надеясь зацепить хитрого противника. Бить приходилось наугад, потому что та сволочь, Олег, Мастер с аспектом воды, мало того что скользил по земле, создав под ногами демпфер из жидкости, отчего моё чувство дрожи земли не работало, так ещё и затянул арену туманом, который каким-то образом размывал и маскировал его ауру, так что техника, полученная от китайца, тоже была бесполезна. А ведь сам я не использовал Полог тьмы, играя честно. Может быть, зря, но против этого засранца он всё равно не работал.

Туман колыхнулся, затягивая свободное пятно вокруг меня, и тут же выпал мелким противным дождём. При этом мне пришлось ещё потратить пару секунд на то, чтобы впитать всю воду, ведь драться с водяным Мастером, стоя в луже, станет только полный кретин. И естественно, он тут же атаковал, пользуясь моей заминкой. Тяжёлые капли били с огромной силой и, если бы не заранее подготовленные мной земляные стены, вполне могли бы вынести меня с поля боя. Зато скрывшись за поднятыми преградами я сумел сориентироваться и наконец заняться делом.

Что мне особо нравилось в аспекте земли, все мои техники с трудом создавали новую материю, но прекрасно использовали уже существующую. Сделать из комка земли каменный диск? Да запросто, дело одной секунды. И при этом он будет настоящим, тяжёлым и материальным. Остановить такой каким-нибудь водяным или огненным щитом практически нереально. Даже энергетические получают солидный урон, особенно если сделать снаряд с сечениями, отчего он будет разлетаться при попадании, дополнительно перегружая защиту.

А ещё можно начать изменять поле боя, засоряя его ямами, стенами и каменными шипами, торчащими в разные стороны. Всё, чтобы мой противник почувствовал себя как дома. Сил это жрало немерено, всё-таки даже для Мастера работать на больших расстояниях непросто, а арена была побольше футбольного поля, но я справился. И это тут же дало результаты.

По изрытому полю уже нельзя было скользить легко и непринуждённо. Даже с умением Олега ориентироваться с помощью рассеянной в воздухе воды это не всегда помогало, и я начал получать информацию о том, где он находится. И бить сразу же, как только приходил отклик, тем более что по твёрдому телу вибрация передаётся куда быстрее, чем по воздуху или воде.

В противника полетели те самые каменные диски. Тонкие, острые, но при этом достаточно увесистые, чтобы пробивать любой водяной щит. Правда, Олег был опытным бойцом и тут же принялся выставлять энергетическую защиту, да ещё установленную под углом, отчего мои атаки наносили куда меньше урона, но… на всё это тратилась энергия. И пусть Мастер – это не Кандидат и тем более не Разрядник, но и расход у нас идёт огромный. И если мне всё же проще, так как нет нужды тратиться на создание рабочей материи, только на её изменение, то вот Олегу приходилось выкладываться по полной.

Понятное дело, что затягивать бой было не в его интересах, поэтому я без удивления узнал, что противник быстро приближается. Две секунды, и он взлетел на вершину сотворённой мной стены, с ходу обрушив на меня серию ударов. Капли, затем пощёчина громадной водяной рукой, раз, другой, а после всё те же водяные бичи. Ими Водяной владел в совершенстве, вот только сегодня ему не повезло с противником.

Капли я принял на щиты, всё так же вращающиеся вокруг меня. Руки встретил энергетическим барьером, таким же, каким сам Олег отбивал мои диски, а вот хлысты даже блокировать не стал. Покров плюс Каменная кожа, и они не смогли даже одежду повредить. Сам же при этом я успел атаковать Каменной клеткой, создав вокруг противника загнутые внутрь колья, запирающие его внутри, и уже собирался добить, когда чуйка взвыла.

Если бы не сатори, сейчас я бы безнадёжно продул. Просто не успел бы среагировать, несмотря на сознание, разделённое на два потока. Один отвечал за те самые щиты, служившие мне защитой, другой за атаку. И когда Олег вдруг изменил технику водяных хлыстов, сделав из них струи под высоким давлением, именно та часть разума, отвечающая за защиту, вовремя подсунула ему все три щита, что дало мне время, а сам я буквально катапультировался оттуда куда подальше, доказывая, что Выгорский в своё время не зря со мной возился. Ну и, естественно, послал в сторону Олега волну дрожи, находя, где именно он сделал запас воды, потому что такой трюк требовал довольно много рабочей жидкости.

Гадёныш устроил бассейн в одной из моих волчьих ям. Естественно, я тут же схлопнул её, не просто закрыв, а смешав жидкость с землёй. Оперировать грязью Олег не умел, и это тут же отсекло его от источника рабочей материи. Конечно, дай время, и он сумел бы отделить жидкость от плотных фракций, только кто ж ему даст! Оказавшись в безопасности, я тут же атаковал по всем уровням, забив на защиту.

Диски по разным уровням, в том числе и по земле, на манер циркулярных пил, шипы, клетки, проваливающаяся под ногами земля. В ход пошло всё, и Олег не выдержал. Попав в очередную клетку, он просто не успел среагировать и вовремя освободиться, так что я сначала создал под ним яму побольше, провалив под землю, а следом наполнил её каменными шипами, которые хоть и не пронзили противника, но довольно надёжно его зафиксировали. При желании мне было достаточно просто схлопнуть яму, и всё, амба, но поскольку бой был тренировочным, делать этого я, естественно, не стал.

– Стоп! – Голос Татьяны Игоревны разнёсся по арене. – Закончили. Победитель – Калинин.

– Держи краба. – Оказавшись у ямы, я убрал колья и подал руку бывшему противнику, помогая ему выбраться. – Почти подловил меня. Такой струёй ведь и перепилить мог, несмотря на всю защиту.

– Жаль, не получилось. – В голосе Водяного не было ни капли раскаяния, но протянутую руку он принял, легко выскочив из ловушки. – Вообще, условия были нечестными.

– А на воде я с тобой связываться бы не стал. – И мне не было стыдно. Нужно уметь признавать свои слабости, а Олег не показал и половины своего арсенала из-за ограниченности в рабочем материале. Я видел записи, этот Мастер как-то на обычном озере сумел цунами устроить. Жуткое зрелище. – Я что, на самоубийцу похож? Кстати, давно хотел спросить, как ты маскируешься от поиска? Что за техника?

– Я называю её Родством с туманом, – не стал чиниться тот. – По сути, я распределяю ауру на большую площадь, отчего поисковые техники просто сбиваются. Точно так же и с теплом происходит. Только при этом нужно, чтобы концентрация воды в воздухе была достаточно высокой. Я бы дал тебе методику техники, но она для служебного пользования. Сделай запрос, думаю, тебе не откажут.

– Хватит любезничать, давайте на трибуну, – прервала нас Сикорская, – будем разбирать ваши ошибки.

Мы пожали плечами и довольно быстро оказались на месте. Что какие-то сто метров для двух Мастеров. Пара прыжков, не больше. Нас уже ждали. Мои девочки, семь Мастеров, пара Командоров, решивших поглазеть на тренировки, и Татьяна Игоревна, занявшая место старшего инструктора центра подготовки. Не слишком солидная должность, но это, только если не знать, кто эта седая женщина в старомодном платье. Таких идиотов не имелось, и даже сам директор прислушивался к советам Сикорской. Да и не только он. В наш центр потянулись энергеты со всей страны, потому что опыта Матушке Зиме было не занимать, и она щедро делилась им с любым, готовым учиться.

– Итак, какие ошибки совершили бойцы? – Татьяна Игоревна обожгла меня взглядом, видя, как я устроился между подружками, чмокнув их по очереди, но не стала заострять внимания. – Пожалуйста, Дмитрий Анатольевич.

– Водяной не создал запаса рабочего материала, – поднялся один из Командоров с погонами полковника ВДВ. – Техники созидания работают медленней, чем техники управления. Это не позволило ему атаковать в полную силу.

– Согласна, – кивнула второй Командор, дама в гражданке, но по некоторым приметам можно было определить, что она имеет отношение к спецслужбам, правда, каким именно, я так и не понял. Явно не КГБ, тех я нутром чуял, но и не милиция. Может, фельдъегеря? Впрочем, всё равно. – И мне кажется, что товарищ Марков затянул с атакой, что позволило товарищу Калинину изменить поле боя под свои нужды.

– Тут двоякая ситуация, – покачала головой Сикорская. – С одной стороны, да, сражаясь против энергета с аспектом земли или хорошим пониманием техник этой стихии, следует знать, что он может и будет использовать территорию для своих нужд. Ловушки, укрепления, быстрое перемещение, скрытое от глаз противника, это конёк управляющих землёй. Но при этом также верно, что на это они тратят много сил, а Олег Алексеевич был лишён такого объёма рабочей материи своей стихии. А что про Семёна можете сказать?

– Мне кажется, что он тоже затянул с атакой, – неожиданно для меня подала голос Лена, тут же смутившись от направленного на неё внимания, но сумев взять себя в руки и продолжить. – Ему не нужно было накапливать материю для атаки, он мог сразу начать действовать, но отдал инициативу.

– Верно, – одобрительно кивнула Татьяна Игоревна. – Зачастую это означает поражение. Играть от обороны можно, если ты знаешь противника, но даже так вполне можно нарваться на неожиданную атаку, которая станет фатальной. Это не означает, что кидаться в бой нужно очертя голову, разведка всегда есть и будет основой основ, но и закапываться себя только в обороне, отдавая противнику тактическое преимущество, – это путь к поражению. И не забывайте, что у нас не спорт, победы по очкам не будет. Враги нашей страны не дремлют, а значит, впереди тяжёлые бои, где варианта всего два – победа или смерть.

– Ясно. Понятно, – зашумели зрители. – Так точно.

– В качестве домашнего задания распишите ваш анализ поединка. – Если кто-то думал, что на этом Сикорская успокоится, то сильно ошибался. – Запись возьмите у охраны, я их предупрежу. Также опишите, как бы вы действовали с такими противниками. На этом закончим. Жду вас на следующей неделе, по графику. Спасибо, товарищи, все свободны.

– А мне понравилось, как ты дрался, – поддержала меня Софья, когда, попрощавшись, мы вышли на улицу. – Просто вас изначально поставили в неравные условия. Понятное дело, тебе было легче, но при этом ты не позволил себе относиться к поединку спустя рукава, а ждал каких-нибудь сюрпризов от Маркова. И не попался на его уловку.

– Да, но всё равно мне нужно больше работать с техниками других стихий. – Я обнял девчонок, прижимая к себе. – Если бы Водяной умел работать с грязью, он бы меня раскатал в момент. А с водой у меня вроде неплохо получается, так что хочу в следующий раз попробовать.

– Ты слишком требователен к себе, – поддержала подружку и соперницу Лена. – У тебя всего две недели прорыв был, а ты уже почти на равных бьёшься с опытным Мастером. Тренировки – это хорошо, но отдыхать тоже нужно не забывать.

– Тогда сейчас и начнём. – Я снял «Чайку» с сигнализации. – Давайте купим чего-нибудь вкусненького, завалимся ко мне и какой-нибудь фильм посмотрим. Как вам предложение? Только сначала к игроделам заедем, проверим, чего они натворили, а то второй день звонят, хотят похвастаться.

Возражений не имелось, и мы вырулили со стоянки центра переподготовки. Настроение у меня было отличное, и я действительно не считал, что нас с Олегом поставили в неравные условия. Фактически, это был мой первый бой в новом ранге, до этого я всё время тратил на отработку техник и стабилизацию состояния. С момента моего возвращения из путешествия по Европе миновало три месяца, и дело шло к Новому году, и всё это время я провёл или в больницах да санаториях, или тренируясь. И лишь сейчас смог вздохнуть относительно свободно, хотя впереди было ещё три месяца курсов военной подготовки.

Да, Советский Союз не мог позволить себе разбрасываться кадрами, особенно такими, как Мастер аспекта Земли. И нет, на курсах меня не учили убивать, с этим прекрасно справлялась Татьяна Игоревна. Просто любой подобный мне энергет – это готовая строительная бригада, способная в кратчайшее время навести переправу через практически любую водную преграду. Или создать безопасный проход через минное поле. Мне для этого даже заходить на него не нужно, достаточно послать волну вибрации, вызывающую срабатывание детонаторов. Короче, применений моим способностям масса, как на фронте, так и в быту, и именно этому меня и учили.

К чести тех, кто готовил методички для этих курсов, написаны они были не для инженеров строителей, а для подсобных рабочих, вдруг получивших в руки волшебный отбойный молоток. Получилось что-то в стиле, если глубина до трёх метров – поднимаем и укрепляем грунт на дне, чтобы танки прошли, не заливая люк в башне. А если глубже, то делаем каменные плиты, которые каждые два метра кладём на колонны. Два метра – это примерно три шага. И всё в таком стиле. Просто, доходчиво, понятно.

Однако это не решало вопроса с моей службой, но там вообще было непонятно, что и как делать. С одной стороны, я подлежал призыву на общих основаниях. С другой – у меня имелась бронь от завода беспилотников, да и ранг Мастера как бы намекал, что с обычными призывниками мне делать нечего. Энергеты – это не джедаи, и на генеральское звание я не претендовал, но и пускать меня с автоматом в атаку – это всё равно что забивать гвозди микроскопом. В итоге я особо не парился, оставив этот вопрос на откуп деду. Пока проблем не было, хоть дед недовольно ворчал, мол, не служил, не мужик, но так, чтобы я не слышал. А после моего награждения орденом Красного знамени и вовсе угомонился, хвастая всем и каждому, какой у него внук, самого Менгеле завалил.

Кстати, скандал с покровительством Доктору Смерть Центрального Разведывательного Управления вышел грандиозный. Понятное дело, американцы поначалу всё отрицали, строя из себя святую невинность, ровно до того момента, как двенадцать секретных тюрем ЦРУ в разных странах были внезапно атакованы. И на свет появились сведения об опытах Йозефа Менгеле под крылышком янки, его экспериментах, пытках и прочем. Были обнародованы списки жертв, в которых вдруг оказалось полно союзников американцев.

Директор ЦРУ подал в отставку, на него повесили всех собак, и тот, не выдержав давления, совершил самоубийство тремя выстрелами в спину, но общественность это никак не успокоило. Мир до сих пор лихорадило, на Ближнем Востоке и в Европе проходили массовые антиамериканские митинги, а наши дипломаты зашивались от наплыва желающих дружить. А тут ещё, как я и предсказывал, Советский Союз выступил с заявлением, что готов продать технологию вспененных аккумуляторов.

В общем, жизнь била ключом, но меня это практически не задевало. Героем дня стала Татьяна Игоревна Сикорская, Матушка Зима, чьё возвращение было ярко освещено в советской и международной прессе. Глупых вопросов, мол, а что она делала в Париже, никто не задавал. Точнее, поначалу американцы попытались перевести стрелки, но потом встал вопрос, а что, собственно, Менгеле там делал, и тут уже возбудились французы, у которых случился политический кризис и к власти пришли не слишком расположенные к США люди.

А тут ещё новому правительству, да и остальным странам Европы подкинули информацию о заложенных под столицами энергетических бомбах… короче, можно было с уверенностью сказать, что этот раунд остался за нами. Я же сейчас хотел одного – чтобы меня оставили в покое и дали насладиться тихой и мирной жизнью, где не надо никого убивать, ни от кого убегать и вообще самое страшное, что может случиться, – это проспать на учёбу. Да и то не мне, а девчонкам, сам-то я нигде не учился и не работал. Вёл категорически аморальный образ жизни, и мне это чертовски нравилось.

Глава 2

– Неплохо, мне нравится. – Я покрутил в руках лист с отпечатанными картами и, протянув моим девчонкам, взял следующий. – Этот тоже ничего, но киборгов всё же нужно сделать более уродливыми. И синий цвет должен быть доминирующим.

– А зачем всё это? – подала голос Таисия, новенькая девочка-художница, пришедшая в команду совсем недавно. – Почему нельзя сделать их нормальными?

– Это называется мягкая сила. – Я уселся на стул, разложив перед собой листы. – То, что мы делаем, будет коллекционно-карточной игрой. Не только физической, хотя такие наборы мы тоже будем выпускать, уже есть предварительная договорённость с типографией, но и сетевой компьютерной. И есть намётки, чтобы войти в один крупный проект. По большому секрету скажу, что ещё с прошлой пятилетки развивается программа глобальной сети. На орбиту выводится группировка спутников, с помощью которой сеть будет доступна в самых отдалённых районах не только нашей страны, но и всего мира. А кроме того, активно разрабатывается так называемый школьный компьютер для самых бедных стран. Небольшой ноутбук, предельно дешёвый, но достаточно мощный, чтобы с его помощью учиться. В него ещё будет интегрировано зарядное устройство с вращающейся рукоятью, чтобы заряжать там, где нет электричества.

– Но мы здесь при чём? – Было видно, что ребятам интересно то, что я рассказываю, но связать одно с другим они пока не могли. – Мы же игру делаем.

– Всё верно. И будем делать её такой, чтобы она даже на калькуляторе запускалась. Или на кофеварке. – Я усмехнулся, вспоминая свой старый дом, полностью оборудованный умными устройствами, которые управлялись голосом. До такого здесь ещё было далеко, но кое-что я собирался внедрить в ближайшее время. Прогрессор я или погулять вышел. – И теперь представь, вся Африка, вся Латинская Америка, весь Индокитай и прочая Океания будут сидеть в нашей, советской сети, с этих простеньких компьютеров, на которых предустановлена наша игра. А там вот! – Я поднял два листа с пробными отпечатками карт. – Красный Союз и синяя Республика. В Союзе красивые девушки, одетые в красивую форму, бойцы в роботизированных костюмах, радующих глаз, лидер – могучий, харизматичный, без внешних дефектов. За таким и в огонь, и в воду можно пойти!

– А республика, наоборот, – первой сообразила Лена, которой положено было тонко чувствовать эмоции. – Девушки красивые, но одеты как, я извиняюсь, бляди.

– Девицы с низкой социальной ответственностью, – поправил я подружку. – Но в целом верно.

– Уродливые киборги, лидер, мерзкая куча жира на троне с роботизированными паучьими лапами, – задумчиво покрутила рисунки в руке Соня. – Это отсылка к Франклину Рузвельту? Мы же были союзниками во время войны.

– Да не были мы союзниками. – Я грустно вздохнул. – Помнишь? Если будет побеждать Германия, нам следует помогать России, но, если будет побеждать Россия, нам следует помогать Германии. Это не он сказал, а Трумэн, но сути не меняет. Американцы на нас просто зарабатывали и вступили в войну, только когда было предрешено, что рейх падёт, чтобы урвать свой кусок пирога. И тут же придумали операцию «Немыслимое».

– Его же Черчилль придумал, – внезапно поправила меня Василиса, наша главная художница, внимательно прислушивающаяся к разговору, хотя с ней мы это уже обговаривали. – Но я согласна, без Рузвельта там никак обойтись не могло, раз действия подразумевали атаку совместными силами.

– Вот именно! – Я наставительно поднял палец. – Оба этих якобы союзника спали и видели нас в гробу в белых тапках. Но обломались. Поэтому визуальное сходство мы делать не будем, но уверен, отсылку поймут многие. Для этого мы и перенесли антураж в космос, чтобы иметь возможность делать подобные аллюзии. А те, кто станут играть в нашу игру, постепенно будут приучаться, что красные, красивые и хорошие, а синие, уродливые и плохие. Это и называется мягкой силой. С детства программировать людей на определённые знаки.

– Как-то это звучит… не очень, – поморщилась Таисия, – словно мы им в головы залезаем.

– Почему как будто? – Я удивлённо пожал плечами. – Именно что залезаем. Но начали эту войну не мы. Соединённые Штаты стоят на трёх китах: армии, долларе и Голливуде. У них с начала двадцатого века снимают фильмы о гордых американских героях, спасающих мир от разных угроз, в том числе советской. Более того, там просто запрещено показывать своих в плохом свете, какими бы ублюдками они на самом деле ни были. Так что считайте, что вы на фронте, пусть и идеологическом. И нам предстоит выиграть битву за души молодёжи всего мира! Задача ясна?!

– Так точно!!! – Вот чего я не ожидал, что все мои художники разом встанут по стойке смирно и рявкнут так, что стёкла задрожат. Хотя чего это я? Советские дети они такие. Анекдот про скворечник из черепа американских коммандос как бы не анекдот вовсе, если вспомнить про пионеров-героев.

– Значит, работаем! – Я прихлопнул листы рукой. – Время у нас ещё есть, клиент игры ещё в стадии разработки и будет готов где-то месяца через три. Потом тестирование, доводка, так что в целом раньше полугода ждать альфу не стоит. За это время у нас должен быть готов базовый набор. Союз, республика, нейтралы, всего сто пятьдесят, максимум двести карт, на которые у нас уже просчитан баланс. Остальные фракции и наборы будем уже допиливать по ходу, так что работы хватит всем и надолго. Так что работаем, товарищи, работаем! Мир сам себя не завоюет!

– А есть смысл влезать в такие игры? – Софья затеяла этот разговор, только когда мы вышли от ребят, оставив их творить, пока заряжены энтузиазмом. – Это не шутки, это уже большая политика. Кто вообще нас туда допустит?

– Твой отец, к примеру. – Я пожал плечами. – Не забывай, что он генерал КГБ и занимает весьма немаленькую должность в главном управлении. Конечно, внешние операции не его профиль, но от него ничего такого и не требуется. Мы зайдём через ЦК Политбюро.

– Тебе поэтому товарищ Чумаков на днях звонил, – понимающе кивнула девушка. – А я ещё думаю, что за секреты.

– Да нет у меня от вас никаких секретов. – Я обнял девушек, обратив внимание, что Лена никак не прореагировала, занятая смартфоном. – Лен, что-то случилось?

– А? – дёрнулась та. – Нет! Точнее, да. Этот… режиссёр-п-постановщик… я совсем не так представляла себе звучание! А он фактически убирает электронные инструменты, снижая их громкость, отчего теряется весь рисунок мелодии!!! И главное, упорно не хочет понимать то, что я говорю!!!

– Значит, надо слетать и лично объяснить, что он неправ, – пожала плечами Сикорская. – Надавить в конце концов. Понятное дело, им фактически навязали твою рок-оперу, и они всячески её саботируют. Но у тебя карт-бланш от самого Лаврентия Павловича, а значит, ты можешь требовать даже замены режиссёра.

– Надо было слушать тебя, Семён, и сразу со своим режиссёром приехать, – грустно кивнула Зосимова. – Но нет, не хотела обижать, думала, нельзя же так. Заслуженные товарищи, они знают, что делают. И получила за это.

– Так что мешает сейчас сделать то же самое? – Я повернул к себе подружку, заглядывая в глаза. – Тебе нужно заявить о себе, значит, всё должно быть сделано по высшему разряду. Пусть даже после этого ты разосрёшься со всем Большим театром. Плевать! Ты станешь известной, мы тебя раскрутим на радио, и они сами приползут звать обратно! Вот увидишь!

– Ты просто не представляешь, что это за люди. – Лена грустно покачала головой. – Это банда почище преступников. Там сплошная круговая порука, узкий круг, пробиться в который практически невозможно.

– Я думал, там, наоборот, дикое соперничество. – Никогда не лез в это осиное гнездо под названием богема и не собирался, но и за свою девушку я был готов порвать любого в прямом и переносном смысле. – Понятно, что чужих они стараются не пускать, но вряд ли между самими режиссёрами большая любовь.

– Надо давить через Союз Композиторов. – Вот кто не знал слова «поражение», так это Соня. – Раз уж там в принципе дали разрешение на постановку, значит, и режиссёра сменить разрешат. Особенно под соусом, мол, дорогу молодым и прочее. Тут главное, чтобы этот ваш Левин сам не испугался.

– Он не наш, его Иосиф Эмильевич нашёл. – Я вспомнил, как Цемель привёл похожего на подростка парнишку, которому оказалось уже под тридцатник, и заявил, что это наш новый режиссёр-постановщик. – Не думаю, что он откажется. Лазарь давно перерос своё место, ему нужно двигаться дальше. Да и нам будет лучше иметь под рукой человека, способного осилить постановку такого уровня.

Глядя на щуплого, какого-то помятого и испуганного с виду Лазаря Яковлевича, я не поверил, что он вообще способен на что-то, кроме похмелья. Но мой импресарио имел изрядный кредит доверия, так что мы дали возможность поработать, тем более что режиссёр действительно был нужен, впереди планировался большой концертный тур нескольких групп. И надо сказать, я ни разу не пожалел. Левин оказался профессионалом, да ещё с дипломом и кучей идей, из-за которых он и не прижился в больших театрах. А вот у нас развернулся по полной, но было видно, что его тянет к чему-то большему, чем шоу. Так что это была отличная возможность реализовать себя.

– Думаете, надо ехать? – Понятное дело, что Лена сомневалась, всё-таки шаг был крайне серьёзным и мог привести к катастрофическим последствиям, но я лично считал, что лучше перессориться со всем Большим театром и сделать хорошо, чем пытаться угодить и в итоге получить дерьмо на выходе. То, что малолетнюю выскочку откуда-то из провинции будут топить я не сомневался. Как и в том, что нам обязательно надо показать зубы.

– Хочешь, я с тобой поеду? – Мне было не сложно, а поддержать подругу и будущую спутницу жизни было делом чести для мужчины. – Возьмём Иосифа Эмильевича, всё равно он в Москве уже больше времени проводит, чем дома, и рванём. Нагнём там всех и сделаем так, как нам надо, а не как им хочется.

– Хочу. – Зосимова закивала, словно китайский болванчик, с Семёном ей сам чёрт был не страшен. Да и куда какому-то там необразованному чёрту до Мастера-энергета, кавалера орденов Красного знамени, Почёта, ордена за Личное мужество и даже, по большому секрету, ордена Ленина и Золотой звезды Героя. И это всё в восемнадцать лет! Тут старики-то далеко не все таким могут похвастаться, а значит, и авторитет у такого человека будет куда выше. – Поехали!

– Договорились! – Я чмокнул девчонку в макушку. – Сонь, ты с нами?

– У меня учёба, – поморщилась та. – Контрольная неделя, никак не вырваться. Так что вы давайте сами, я за Лену кулаки держать буду. Поехали поедим, а то я с учёбы сразу к вам, да и время уже к вечеру. Заодно и с Иосифом Эмильевичем созвонитесь и всё обсудите.

Возражений не последовало. Кушать хотелось не только Софье, но и нам с Леной. Зосимову я забрал из консерватории, где она постигала тайны сочинения музыки, Сикорская же добиралась своим ходом. Машинку ей уже переобули к зимнему сезону, так что девушка уверенно рулила, не пугаясь других участников движения, словно всю жизнь провела за рулём. Хотя удивляться тут было нечему, способность адаптироваться у энергетов была куда выше, а Соня так и вовсе недавно освоила сатори, что вкупе с нечеловечески быстрой реакцией делало её прекрасным водителем.

Ужинать мы отправились в «Дербентский столик» к дяде Казибегу. Айдин уже закончил университет, отказался от распределения и тут же уехал в тур по всему Кавказу. Мне казалось, не было ни одного аула, где бы он не побывал. И в каждом его встречали как дорогого гостя, хоть половина зрителей точно приехала с прошлого концерта. Было ощущение, что это гигантская свадьба, которая путешествует из города в город и из села в село. Впрочем, это никому не мешало, зрители были в восторге, так что я туда не вмешивался. Правда, у меня было опасение, что Керимов может поймать звезду и уйти на вольные хлеба, забрав с собой все песни, что мы для него сочинили, но, видимо, совесть у Айдина всё же имелась. А может, он просто ещё недостаточно обнаглел.

– Какие люди! Проходите скорее, проходите! На улице прохладно, а у Казибега всегда тепло для дорогих гостей! – Дядя Эмина встретил нас практически у порога, лично проводив к столику. Девочки давно уже не шугались такого яркого гостеприимства, принимая его спокойно, но с уважением к хозяину, поэтому позволили забрать свои куртки, а я так и вовсе был без верхней одежды. Добежать из машины до двери я бы и в сорокаградусный мороз смог, а сейчас, несмотря на начало ноября, даже десяти градусов ещё не было. – Семён, дорогой!!! Сколько лет, почему не заходишь? Красавиц своих не приводишь?!!

– Дела, дела, дядя Казибег. – Я с удовольствием обнялся с ещё совсем не старым лезгином. – Вечно бегаю то там, то сям. Вот вырвались к тебе покушать, а потом опять нужно бежать. Слышал, по мотивам моих игр кино снимать будут? Вот нужно к сценаристу заехать, предварительный вариант сценария почитать. Короче, минуты свободной нет, чтобы передохнуть.

– Так на что ещё нужна молодость? – не стал мне сочувствовать хозяин кафе. – Ты сильный и энергичный, тебе сейчас работать надо. Вот станешь старым и дряхлым, будешь сидеть, как я, в маленьком кафе, кормить гостей, слушать их истории и рассказывать свои. Тогда и отдохнёшь.

– Боюсь, мне до этого ещё лет двести шуршать придётся. – Пределов жизни энергетов не знал никто, но, по предварительным подсчётам Мастера, взявшие ранг до двадцати пяти вполне имели шанс дожить до такого срока. – А там уже коммунизм наступит, всё будет бесплатно, и никаких кафе не станет.

– Даже если наступит коммунизм, всё равно кому-то нужно будет вкусно кормить людей, – справедливо заметил Керимов-старший. – Присаживайтесь, сейчас хинкал принесу, афарар, амгеч, шашлык! Всё для дорогих гостей!

– Несите, дядя Казибег! – Как и все энергеты, мои девочки были любительницами поесть, но главное, что являлось предметом засвисти всех девушек, кому не повезло с одарённостью, при этом они совершенно не толстели, оставаясь стройными и лёгкими. – Всё несите! Мы голодные просто ужас!

Покушали мы на славу. Казибег, как всегда, был хлебосольным и кормил до отвала. Сегодняшний день не стал исключением. Мы сидели, ели, запивали вкуснейшим компотом, потому что были за рулём, да и в целом выпивали редко, и разговаривали с хозяином кафе. Обсудили карьеру Айдина, его планы обосноваться на побережье Чёрного моря, которые поддержал Иосиф Эмильевич. Я тоже не возражал, понятное дело, в столице было бы лучше, но наша Москва – это не та Москва, которая осталась в прошлой жизни. Тут всё же было куда более спокойно и, я бы даже сказал, целомудренно, поэтому те же Сочи куда лучше подходили для заработков. Всё-таки и Кавказ рядом, да и курортников всегда хватает.

Заодно я узнал, как там у Эмина дела. Наша компания разбежалась, Данила и Вадим ушли в армию, причём оба попали в спецназ, как и собирались. Писали редко, времени свободного у них почти не было, но не жаловались, наоборот, были в восторге. Даша с Зевсом так и жили в Греции, хоть брак зарегистрировали в нашем посольстве. Как я и предсказывал, матушка Капустиной поначалу сильно возмущалась, но потом успокоилась и ждала молодых ближе к концу срока рожать на родине. К своей возможной отставке женщина отнеслась философски, но её никто не тронул. Опять же, как я и ожидал.

А вот Ванька с Эмином поступили учиться в институты, Шило в торговый, но в этом я и не сомневался, а вот Керимов-младший сумел всех удивить и пошёл учиться на медика. Не знаю, может, на него так Анастасия свет Николавна повлияла, но, если от души, я мог только порадоваться за парня. Пересекались мы нечасто, но, судя по словам дяди, учиться ему нравилось, а раз так, то в добрый путь. И мы тоже, доев, поднялись из-за стола. На душе было спокойно и благостно. Казалось, наконец можно отдохнуть от этой бешеной гонки, когда или за мной кто-то гонится, или я кого-то догоняю. Сегодняшний вечер получился отличным, впереди была шикарная ночь с двумя красавицами, а завтра ждал прекрасный новый день, где всё тоже будет хо-ро-шо. Я в этом не сомневался.

Глава 3

Звонок в дверь вырвал меня из утреннего, самого сладкого сна. Девочки давно ушли, поцеловав меня на прощание, у них с самого утра были пары, лабораторные и прочие жуткие вещи. А я даже не стал подниматься на пробежку и тренировку. Во-первых, бегать Мастеру бесполезно, даже с максимальным ускорением я скорее ботинки стопчу, чем устану, а во-вторых, ночью от своих красавиц я получил куда больше энергии, чем от любого комплекса развития. Да и они от меня тоже, что можно было проследить по их стремительному прогрессу. Так что я считал, что имею полное право понежиться в кровати, и тут вдруг кто-то решил лично обломать мне кайф.

– Да иду, иду! – Я вслепую нашарил ногой тапочки, одновременно натягивая майку и почёсывая ногу под спортивками «Динамо», которые надел раньше. – Кто там такой нетерпеливый, блин.

Незваный гость действительно не унимался, буквально не отлипая от кнопки звонка. Или головой в него упёрся, что ли? Причём я до сих пор не мог определить, кто такой настырный ко мне пришёл. Мама? Она бы предварительно позвонила. С тех пор как мы построили дом, куда переехала вся семья, квартира была отдана в моё безраздельное владение, где я создал своё гнездо. Поэтому, хоть я всегда был рад видеть родительницу и мелкого с Владом, они предупреждали о своём визите.

Соседей тоже можно было вычёркивать – эти бы ещё и стучаться начали. Не из вредности, а по простоте душевной. Знают же, что дома, чего не открывает? Больше таких наглых знакомых у меня не имелось. Даже Светка с Шилом была куда более скромной, хоть и тоже любила потрезвонить. Звонок после ремонта я специально не менял, оставив кондовый, советский, который и мёртвого из могилы поднимет, за что сейчас и страдал. И, подавляя раздражение, распахнул дверь, намереваясь всё высказать нетерпеливому посетителю, но жизнь и здесь сумела преподнести мне сюрприз.

– Задра…сти… – Я с удивлением вылупился на упитанного военного майора с папкой в руках, которого сзади подпирали два здоровенных ефрейтора, судя по ощущениям и значкам на груди, имевших первый Разряд. За ними вдалеке маячило грустное лицо участкового. Нового, кстати, с ним я знаком не был. Но сам факт появления милиционера в такой процессии наводил на нехорошие мысли. – Вам кого?

– Семён Павлович Калинин, тысяча девятьсот девяносто четвёртого года рождения? – Майор даже не взглянул на меня, уткнувшись в папку. – Это вы?

– Ну да. – Я начал догадываться, что происходит, но до сих пор не мог в это поверить.

– Чего же вы, Семён Павлович, от призыва бегаете, по повесткам не являетесь. – Военный наконец закрыл папку и бортонул меня пузом, вдавливая в квартиру. Следом за ним просочились ефрейторы, поглядывая на меня как на кусок мяса, а последним вошёл участковый, пристроившись в прихожей и прикрыв за собой дверь. – Страна должна время и деньги тратить, разыскивать тебя. Но всё, отбегался! С нами поедешь!

– Погодите, какие повестки? – У меня в голове не укладывалось то, что он несёт. – Я ничего не получал!

– Разберёмся! – Вступать в споры майор явно не собирался. – Одевайтесь! И без глупостей! Попробуешь свинтить, ребята тебе быстро объяснят за любовь к родине.

– Да чего вообще происходит? – Несмотря на откровенное недоумение, я действительно пошёл одеваться. Раскидать военных было несложно, а участковый и сам бы не полез, судя по его индифферентному виду, но… они были при исполнении. И пусть потом бы всё обязательно разрешилось, но ещё одна галочка в личное дело была бы получена. Оно мне надо? – Бред какой-то.

– Бред не бред, а служить должен каждый! – с важным видом прохаживался по коридору майор, заглядывая в каждую комнату, и присвистнул с явной завистью в голосе. – А кучеряво живут уклонисты.

– Ага! – дружно подтвердили одинаковые с лица ефрейторы, с жадностью скользя взглядами по мебели и аппаратуре в зале.

– Ковёр не затопчите, будете химчистку оплачивать. – Получив квартиру в своё распоряжение и имея на руках неплохую сумму, я развернулся по полной. Хорошая мягкая мебель, включая большой диван. Плазма во всю стену, японская, между прочим. При всём уважении к советским производителям делать нормальные матрицы они так и не научились. На полу шикарнейший белый ковёр с длинным ворсом, на котором было приятно лежать. Мы иногда с девочками прямо тут и устраивались, включив какое-нибудь кино и запасшись вкусняшками. – Я сам охренел в первый раз, когда узнал, сколько она стоит.

– Ничего, в казарме бесплатно будет пол драить! – Майор зло ощерился, но всё же зайти на ковёр не решился. – Долго ты там ещё?!

– Может, вы мне ещё и штаны наденете? – В принципе, собраться мне было только подпоясаться, джинсы, толстовку и носки натянул и готов, но я специально возился, обдумывая ситуацию, и, честно говоря, ничего не понимал. Хрень какая-то выходила. Поэтому пока решил плыть по течению, а там видно будет. – Ну что, я готов.

– Паспорт и приписное взял? – Майор окинул меня взглядом и, кажется, остался доволен, заодно ловким движением выхватив у меня из рук телефон. – У меня побудет. Тогда поехали! Давайте на выход, но далеко не уходите. Не нравится мне он, мутный какой-то.

– Ты даже не представляешь, насколько. – Решив не обострять, я бурчал себе под нос, запирая квартиру и думая, что делать с ключами, когда на лестнице появилась старушка, соседка сверху. – О! Баб Мань! Отдадите моим ключи, а то вдруг я задержусь. Хрен его знает, сколько меня там промурыжат.

– Дык, конечно, отдам! – Эта бабулька была за любой кипиш, да и возможность узнать, что такое интересное происходит, она никогда бы не упустила. – А ты куда, Сёмка? Неужто тебя в армию забирают?!

– Уклонист ваш Сёмка! – Естественно, майор посчитал нужным вставить свои пять копеек. – Ничего, мы его научим родину любить!

– Научи, научи, ага! – Баба Маня была в курсе того, что со мной происходит, да и в целом благоволила, поэтому ехидство из неё так и пёрло. – Тока смотри, как бы тебя самого не научили это самое. Ладно, Семён, отдам ключи твоим красавицам. Они у тебя хорошие, здороваются всегда первыми. Вежливые. Особенно Леночка. Сонька-то, сразу видно, не наша. Всегда держит себя будто дворянка, а Леночка простая, хоть и музыкантша.

– Она композитор, а не музыкантша, – привычно поправил я бабусю. – Спасибо, баб Мань! С меня магарыч!

– Иди ужо, магарычник! – Старушка махнула рукой, но к себе не пошла, а двинулась за нами, внимательно глядя на то, что происходит. Зуб даю, уже через полчаса весь двор будет знать, как и в каком виде меня увезли военные. И с каждым пересказом количество их будет увеличиваться, а страсти накаляться. Плавали – знаем.

Во дворе нас ждал уазик военной милиции, один в один напоминающий милицейские, то бишь с отделением для перевозки задержанных. Куривший возле него водитель выкинул сигарету в урну, воспитанный, отметил я для себя, и распахнул дверь, жестом показывая мне залезать внутрь. Я покосился было на свою «Чайку», стоящую неподалёку, но сзади уже подталкивали ефрейторы, поэтому я снова решил не обострять и забрался внутрь. Там уже сидели двое, один явно студент, причём из довольно состоятельной семьи, если судить по одежде, второй выглядел попроще и каким-то не от мира сего. Высокий, худощавый, я бы даже сказал, исхудавший, но по нему не было видно, что парень нуждается. Может, конституция тела такая.

– Ну что, это последний? – Водитель захлопнул дверь и, дождавшись подтверждения от майора, полез на своё место. – Тогда трогаем!

– Здорово, бойцы! – Я устроился напротив остальных пассажиров «собачника». – Тоже родине долг не отдали?

– Ага, – кивнул студент. – Позвольте представиться, Владислав Михайлович Каширский. До недавнего времени планировал стать инженером-проектировщиком, как отец, но, к сожалению, профессор неожиданно вернулся на кафедру, где мы с одной аспиранткой обсуждали занимательный момент из монографии Кемурджиана, и мне пришлось сменить аудиторию на сапоги.

– Как я понимал, профессор тоже был не дурак обсудить с ней этот самый момент. – Я с удивлением пялился на студента, пытаясь понять, то ли это у меня ум за разум заходит, то ли вселенная так стебётся. – А здесь ты, потому что сапог нужного размера не было, так?

– Всё верно. – Каширский тяжело вздохнул. – Ну, не считая того, что эта аспирантка была женой профессора. Седьмой, если я не ошибаюсь. Теперь у него уже восьмая. А я вот думал у тётки в Твери отсидеться, да не успел.

– Дай угадаю. – Я повернулся к второму. – Анатолий Пестемеев?

– А вы откуда меня знаете? – На лице худощавого проступило удивление, а вот я чуть в осадок не выпал от того, что попал в точку. – Мы знакомы?

– Не уверен. – Я уже перестал понимать, что происходит. – Семён Павлович Калинин, к вашим услугам.

– Калинин? – поднял бровь Каширский. – Не родственник, случайно, командующего округом?

– Почему случайно? – Я ответил тем же. – Родной внук так-то.

– Слыхали?!! – заржал водила. – Внук!!! Ты, пацан, ври, да не завирайся! Генеральские внуки в моей ласточке не катаются! Им иномарки подавай! Прямо на них к военкомату и приезжают.

– Не поверишь, дядя, сам в шоке. – Я прижал руку к сердцу и снова повернулся к Анатолию. – А тебя за что взяли? Тоже косил?

– Я пацифист! – Пестемеев сделал возвышенное лицо. – Я верую в бога нашего, Говинду, а он в людей стрелять не велит.

– И не говори. – Я понял, что ещё немного – и точно свихнусь, и решил завязать с расспросами. – Ну, удачи.

– Слышь, пацаны, вы бы от этого п… пеце… – Было видно, что майору тяжело даются такие термины. – Вы бы отсели от него, а то мало ли. А ты смотри мне! Ничего, в армии тебя от этой твоей пецеросни махом отучат!

– Ага, пойдёшь в химвойска, там в людей стрелять не надо. – Я закрыл глаза, стукнувшись головой от борта машины. – Бре-е-е-ед…

Я думал, что нас сразу доставят в военкомат и там вопрос решится, но, на удивление, машина остановилась во дворе поликлиники нашего района. Последний раз я здесь был, наверное, года три назад, да и то в травме. Что неудивительно с моим прошлым образом жизни. После попадания так получилось, что меня лечили или в госпитале, или в специализированных больницах, например, в ожоговом центре после знакомства с ифритом. А сейчас, по всей видимости, решили сразу отправить на медосмотр, а то мало ли.

– Выгружаемся! – Майор дождался, пока водитель откроет дверь, и принялся командовать. – И чтобы без глупостей! Мясоедов, Непейвода, внимательнее!

– Дранкель и Жранкель, – не удержался я, выпрыгивая на асфальт.

– Чего? – не поняли те, но заранее набычились, нутром поняв, что над ними стебутся.

– Да так, музыкой навеяло. – Объяснять приколы из другого мира я, естественно, не собирался. – Товарищ майор, а что вообще происходит? Верните уже телефон, я позвоню, и всё решится.

– Не зли меня, Калинин. – Военный пристроил под мышкой папку и словно полководец повёл нас в атаку. – А то я сам с тобой всё решу. Думаешь, если блатной, то тебе всё можно? Пойдёшь служить как миленький. За мной! Не отставать!

Поликлиника встретила нас привычной суетой бабушек, рыком работников регистратуры, отгоняющих очередных толькоспросителей, запахом лекарств и хлорки от ведущей неравную борьбу с осенней грязью уборщицы. Короче, всё как обычно, ничего нового. Если был в одной поликлинике – был во всех. Это место не зависело от времени и пространства, недаром считается, что люди не падают с круглой земли только потому, что прикреплены к поликлиникам.

Нас оттеснили в угол, оставив под присмотром Дранкеля и Жранкеля, то есть ефрейторов Мясоедова и Непейвода, и майор рысью кинулся к регистратуре, на ходу вынимая из папки шоколадку. Скорее всего, медицинские комиссии входили в обязанность поликлиники, но, как говорится, без смазки и телега не едет. Вот и ушлый работник военкомата о чём-то почирикал с регистраторшей, шоколадка поменяла владельца, а довольный военный махнул руками ефрейторам, мол, двигаем, и повёл нас по кругу местного ада.

Терапевт, невролог, психиатр, офтальмолог, отоларинголог, в простонародье именуемый ухогорлонос, или попросту лор, стоматолог и хирург. Ну и анализы, естественно, так что первым делом нас погнали в туалет с баночками в руках. Те ещё впечатления должен вам сказать. А следом пришла очередь забора крови из вены и пальца. У меня было желание активировать Каменную кожу и пусть попробуют её проколоть, но я подавил эти детские хотелки. Наоборот, оттянул энергию от вены и пальцев, позволив медсёстрам сделать свою работу. А на выходе меня ждал злой майор, имени которого я так и не узнал.

– Вот что ты за человек, Калинин. – Если бы он не вытащил меня из дома, решив отправить служить, я бы ему даже посочувствовал, слишком усталым выглядел военный. – У тебя даже карточки нету! Это же как надо шифроваться и при этом жить по прописке. Скажи, ты идиот?

– С утра не был. – Я ничуть не удивился известию, что мою карточку изъяли, всё равно ходить в поликлинику было незачем. Ведь как Мастер я или легко выздоровею сам, а если нет, они тут уж точно ничего сделать не смогут. – На самом деле всё, что сейчас происходит, мне кажется диким бредом. Может быть, я лежу дома с высокой температурой, и вы мне кажетесь?

– Не надейся! – обломал мои мечты майор. – Армия – это тебе не это! Это реальность, данная тебе в ощущениях, а ощущений этих за два года ты получишь столько, что мама родная не узнает! Давай, бегом к отора… тьху, придумают же, к ухогорлоносу! Я договорился!

Приём у лора прошёл по стандартной схеме. Спросили, на что жалуюсь, потребовали задрать одежду, послушали, затем посадили боком, начав тихо говорить цифры. Учитывая, что при желании я мог сказать, о чём сплетничают бабки в другом крыле, неудивительно, что я получил отметку «Годен». Было бы куда страннее, если бы что-то нашли, а так всё в пределах нормы.

Точно так же я быстро отстрелялся у терапевта, офтальмолога, стоматолога, вслух позавидовавшего состоянию моей пасти, мол, у нормальных людей так не бывает. Вот невролога уже прошёл с трудом, просто потому что силы удара его молоточка было недостаточно, чтобы вызвать у меня хоть какую-то реакцию, как бы я ни пытался, так сказать, обесточить, этот участок. Ну, не пробивал он меня, и всё тут. Но все остальные реакции были в порядке, так что, пожав плечами, тот шлёпнул печать, отдав справку довольному майору. А вот психиатр удивил.

– Значит, не хотите служить, молодой человек? – Пожилой врач с интересом уставился на меня, словно на интересный вид жука. – И почему же, разрешите узнать?

– Два года насмарку. – Я пожал плечами. – Вопрос затраченного времени и полученного результата. На гражданке я могу сделать куда больше, чем в армии.

– А как же долг? – Дедок хитро прищурился. – Защищать родину есть первейшая обязанность каждого советского гражданина.

– Я для этого уже сделал куда больше, чем полк призывников, и сделаю ещё больше, если не буду в это время шагать строем и копать окопы в полный профиль. – Я закинул ногу на ногу. – Хотя с последним проблем не будет от слова совсем.

– Ну что ж, удачи. – Врач улыбнулся и шлёпнул штамп «Годен», впрочем, я в этом и не сомневался. – Посмотрим, что у вас получится.

– Калинин, закончил? – Стоило мне выйти из кабинета, как майор тут же цапнул меня и поволок по коридору. – Давай шустрее, остался только хирург, вас сейчас всех скопом и примут! Раздевайся! Давай, давай, я покараулю твои вещи.

Помню, когда в школе проходил медосмотр от военкомата, мы там изначально гоняли в одних трусах, а тут я верхнюю одежду оставил в коридоре, а всё остальное снял уже в кабинете, оставшись в одних трусах перед суровой женщиной-хирургом и двумя практикантками. Тут же обнаружились и мои попутчики, которых девушки уже взяли в оборот. Каширский тут же распушил перья, но в одних трусах особо впечатления не произведёшь, особенно когда объект вожделения командует снять их, повернуться спиной и нагнуться.

– Так, молодой человек, давайте на весы и ростомер. – Мной занялась та, что до этого мучила Пестемеева. – Арина Максимовна, а замеры энергетического тела делать?

– Что у него в деле стоит? Энергет? – Хирург грустно вздохнула. – Нет? И чего ты собралась там мерить? Думаешь, в восемнадцать он вдруг инициацию прошёл? Так нет, я тебе это как Кандидат скажу. Поэтому не забивай мне голову, а работай!

– Понятно. – Выволочка девице не понравилась, но ссориться с начальством она не собиралась, решив отыграться на мне. – Чего стоишь, снимай трусы до колен! Не дёргайся! Грыжи нет. Так повернись, нагнись, разведи ягодицы. Куришь?

– А что, пахнет? – Вопрос был настолько неожиданным, что я даже забыл, что стою в довольно унизительной позе, и повернулся. – Так-то нет, но, если правда пахнет, видать, мне к врачу надо.

– Ч-чего? – не поняла практикантка, но в это мгновенье Каширский с Пестемеевым принялись ржать как кони, им вторила вторая практикантка, и даже сама врач не удержалась от улыбки, вогнав девушку в краску. Та подскочила и кинулась бежать, вылетев в коридор и звучно хлопнув дверью, напоследок выдав сокровенное. – Да пошли вы!!!

– Да, молодой человек. – Хирург с улыбкой покачала головой и шлёпнула штамп в дело. – Теперь я понимаю, откуда у вас эти шрамы, вы умеете заводить друзей. Но раз дожили до своих лет, может, и выкрутитесь. Добро пожаловать в армию! И помоги вам Бог.

Глава 4

Если бы я думал, что сейчас нас отпустят по домам, то сильно расстроился бы, но так как я изначально ни на что такое не надеялся, то и разочаровываться не пришлось. Зато появилось время обдумать ситуацию и разложить по полкам. Уж слишком странно всё выглядело, и будь я в другой ситуации, просто послал бы всех в пень, вытолкал из квартиры и набрал деда и Сикорского. Но в свете моих последних приключений идти на обострение конфликта было попросту опасно.

Для начала военные явно не знали, что я не то что Мастер, а просто энергет. Это было очень странно, так как учёт одарённых в стране вёлся крайне дотошно. И уж тем более военные должны были знать, кого они призывают, поскольку о любом повышении ранга первым делом ставят в известность военкомат. Хирурга, кстати, можно было в расчёт не брать, в том, что она не опознала во мне энергета, не было ничего удивительного, ведь я одним из потоков сознания постоянно держал технику сокрытия, полученную от китайца. Вот уж кто был параноиком, несмотря на службу в полиции. Где он взял эту технику, я так и не понял, но, похоже, связи с триадой этот СуньХуньВЧань поддерживал ещё на родине.

Техника маскировала излучение энергетического тела, запирая его в объёме физического, отчего энергет казался обычным человеком. Более сильный ещё мог определить, что здесь таится подвох, но вот те, кто рангом ниже или равны, даже при прямом сканировании вскрыть обман не могли, на что врач районной поликлиники и попалась. И всё бы ничего, но именно Сикорская посоветовала мне постоянно, даже во сне поддерживать эту технику, якобы для тренировки. И через некоторое время ко мне вламывается майор с каким-то бредовым требованием. Подозрительно? Да ещё как.

Варианта у меня было всего два. Или это операция прикрытия от Сикорского и меня эвакуируют, избавляя от чужого внимания, или это новая вводная от его прабабушки. Зима Мама была решительно настроена сделать из меня если не Архонта, то уж Магистра с гарантией. И не только по приказу товарища Сталина. Тут у неё и свой шкурный интерес тоже имелся, девочки от нашего плотного общения организмами росли как на дрожжах, стремительно прогрессируя, и к тому же уже вовсю осваивали начальные глубины сатори. При всём своём хладнокровии семью свою Татьяна Игоревна любила и берегла, а я в какой-то мере уже мог таковой считаться, особенно после того, что у нас с ней было. Далеко не каждый мог похвастаться, что вместе с Матушкой Зимой убивал Архонта, да ещё нацистского преступника такого масштаба.

В любом случае дёргаться смысла не было. Майор человек подчинённый. Вряд ли у него самого возникла идея пойти собирать призывников-уклонистов. Начальство приказало, сунуло список и дало направляющего пинка. Дескать, план горит, не выполним, будет нам клизма из патефонных иголок и прочие радости жизни. Короче, всё как обычно. А вот в самом военном комиссариате уже можно будет прояснить ситуацию. Даже если сами Сикорские там не появятся, всё равно можно обратиться к особисту, уж его точно обязаны были поставить в известность о проводимой операции. Там и узнаю, что происходит.

– Саныч, ну чего там, ещё заседают? Отлично! Давайте быстрее! – Я и сам не заметил, как мы доехали до военкомата, но напомнил майор, и раньше не сидевший на месте, а сейчас и вовсе превратившийся в электровеник. – Давай, давай, выпрыгивай! Успели! – И, подорвавшись, унёсся куда-то.

– Что за кипиш? – Я вылез из я «собачника», разминаясь после неудобной лавочки. – Пожар, что ли?

– Не, – лениво протянул Дранкель, то бишь Непейвода. – Призывная комиссия заседает, вот Муха и возбудился.

– А разве с нами не должен особист там пообщаться? – Вот тут уже я удивился, потому что рассчитывал на другое.

– На хрен вы ему? – В ответ удивился Жранкель, то бишь Мясоедов. – В части там да, а тут вы кому нужны?

– На «холодильнике» ещё должен, – поправил товарища Непейвода. – А тебе на кой особист? Думаешь в стукачи податься?

– Базар фильтруй! – Я набычился, шагнув к военному. – Ты кого крысой назвал?! Просто пацаны на районе говорили, что их таскали, предлагали барабанить. А мне оно не сдалось на своих стучать!

– Ты не быкуй! – ничуть не впечатлились ефрейторы, считавшие себя самыми крупными лягушками на этой кочке. – Тебе же говорят, в части. Там да, всех будут склонять к сотрудничеству. Делай вид, что намёков не понимаешь, молчи-молчи побьётся, да и рукой махнёт. Всё, хорош трепаться, погнали, а то Муха орать будет.

На удивление, в коридоре перед кабинетом, где заседала комиссия, оказалось не так уж много народу. Человек пять, не больше, призывников с кислыми лицами, поэтому наша троица органично влилась в их общество. На разговоры никого не тянуло, как я понял, сегодня собрали всех, кто пытался откосить. Странно, до конца года ещё было время, но я слабо разбирался в нюансах призыва, точнее, вообще не разбирался. Всё, связанное с армией, в прошлой жизни прошло мимо меня, да и в этой, если бы не дед, я предпочёл бы держать дистанцию. О чём неоднократно говорил и Тихомирову, и Сикорскому. Так что выбор отвлекающего манёвра меня откровенно удивлял, но пока я решил довериться старшим товарищам.

Процесс прохождения комиссии был не то чтобы очень быстрым, но и на месте не стоял. В дверях появлялась довольно миловидная секретарша, или кто там у военных, лет тридцати в чине прапорщика, называла фамилию, очередной призывник скрывался в недрах кабинета, чтобы минут через пять отправиться на прежнее место. Судя по грустным лицам, их всех признавали годными, и впереди было два года в сапогах. Хотя были и те, кто искренне хотел служить, но именно сегодня они оказались в меньшинстве, или, скорее, стоило сказать он. Крепкий парнишка, явно из деревни, вышел из кабинета, сверкая белозубой улыбкой, и с такой довольной мордой лица, что сразу захотелось ему врезать.

– В десант возьмут, представляете?! – Радость из парня так и пёрла. – Я уж думал, в этом году не попаду, а тут повестку прислали, ну, я сразу академ брать и сюда!

– Счастливый человек, – тяжело вздохнул Каширский. – Никаких забот, никаких тревог, ни тени сомнения в глазах.

– А чего сомневаться?! – удивился парняга. – Я сразу после школы хотел пойти отслужить, но как раз от колхоза направление дали на механизатора, ну и пришлось поступать. Зато сейчас и права на трактор есть, да и в механике волоку! Если повезёт, мехводом буду или в ремцехе, где останусь. А там не служба, а лафа!

– Вот видишь? – Я толкнул в бок студента. – Люди умеют устраиваться. Так что меняй мышление. Даже в армии можно вдов на кладбище это самое.

– Чего это я на кладбище буду? – не понял прикола и обиделся Каширский. – Сам на кладбище всех это самое!

– Мне нельзя. – Я грустно вздохнул. – У меня и с кладбищами особые отношения, да и подруги не поймут. Они и так меня кобелём считают, а если гулять начну, и вовсе кастрируют. На всякий случай.

– А у тебя их сколько? – На меня уставились все, кто сидел в коридоре.

– Двое. – Я гордо ухмыльнулся. – Умницы и красавицы. И, сразу предвосхищая вопрос, друг о друге они знают и даже дружат.

– Да гонишь, – подал голос Пестемеев, до этого тихо шептавший какие-то мантры, фактически отрешившись от окружающего мира. – Так не бывает.

– Есть многое на свете, друг Горацио, – протянул студент с толикой зависти. – Нет, я всё понимаю, сам, бывало… но две сразу?!

– Калинин! – от дальнейшего обсуждения личной жизни меня спас голос секретарши. – Пестемеев готовится!

Кабинет, где заседала комиссия, не поражал воображение. Обычный, можно даже сказать, типичный советский, с хреновой мебелью, больше годной на дрова, окнами с хреновыми тряпичными жалюзи и стандартными лампами дневного света, которые, впрочем, сейчас были выключены. Единственное, что отличалось от сотен таких же кабинетов в сотнях разных контор, – это то, как они были расставлены. Столы образовывали букву «П», где во главе сидел сам военком, а призывники останавливались в центре на отмеченном на полу месте, словно бараны на выставке, которых оглядывали со всех сторон, решая, стричь его или сразу делать шашлык.

– Калинин, Калинин… – Военком в звании полковника принялся перебирать бумажки. – А вот, Калинин! Злостный уклонист! Двенадцать повесток мы тебе отправили! Думаешь, что фамилию сменил, так мы тебя не найдём?!

– Ничего я не получал. – Я пожал плечами. – У вас ошибка какая-то. Уклоняться я не собирался, у меня бронь от предприятия.

– Ты мне сказки не рассказывай! – Полковник рявкнул и ткнул пальцем в бумаги. – У нас всё записано! Тунеядец и бездельник! Ничего, армия ещё и не из таких человека делала! Что скажете, товарищи?

– Судя по результатам медкомиссии, молодой человек полностью здоров, – первой отозвалась медик, листавшая справки, полученные в поликлинике. – Так что с нашей стороны нет причин для отсрочки.

– А где характеристика из школы? – закрутил головой милицейский капитан. – Да и от ЖЭКа я ничего не вижу, только от участкового.

– Да, да, и по нашей линии ничего нет, – поддержал его довольно молодой гражданин со значком комсомола на лацкане пиджака. – Товарищ Калинин, вы комсомолец?

– Конечно. – Я кивнул. – В паспорте членский билет.

– Позвольте! – Представитель ВЛКСМ схватил протянутые корочки. – Взносы уплачены, это несомненный плюс. А почему значок не носите?

– Так меня с постели подняли, только пару минут дали собраться. – Я пожал плечами. – И ещё раз повторяю, никаких повесток не получал.

– Да, да, мы поняли уже, – отмахнулся капитан. – Ну, что будем делать, товарищи?

– А что с ним делать? – удивился военком. – Судимости нет? Нет. Здоров. Комсомолец. Отсрочки нет. Пусть идёт служит, а необходимые характеристики из части уже запросят. Кто за, товарищи? Единогласно. Поздравляю, призывник Калинин! Вы призваны на срочную военную службу в Вооружённые Силы Советского Союза!

– Ну ура, чё. – Честно говоря, я уже устал от этого фарса, и начал сомневаться в своих выводах.

Сикорские, что матриарх, что правнук, так грубо бы не работали. Но тогда у меня не было ответа на вопрос, что происходит, а значит, нужно было звонить тем, кто мог в этом разобраться. И по-хорошему, это стоило сделать сразу, как только ко мне вломились военные с крайне мутными заявлениями. Нет же, я же решил, что самый умный. Вот теперь выгребаю.

– Свободен! – Военкома мой сарказм ни капли не тронул, и он отпустил меня барским взмахом руки. – Жанночка, давай следующего.

– Ну, хоть не стюардесса. – Я снова пожал плечами и двинул на выход, рассчитывая разжиться телефоном и набрать деда, но меня ждал облом. – А где все?

– Забрали, – пожал плечами Пестемеев и с таким же равнодушным выражением лица зашёл в дверь.

– Облом. – Я плюхнулся на стул, почесав затылок. – Слышь, студент, может, у тебя мобила есть? Мне край позвонить надо.

– Не, я её даже брать не стал, всё равно отнимут. – Похоже, Каширский уже смирился со своей участью. – А куда, говоришь, лучше в армии пристраиваться? Я в механике неплохо понимаю, но сам ничего никогда не собирал.

– Тогда пробуй на кухню пробиться. – Паниковать я пока причин не видел, но происходящее мне сильно не нравилось. – Хотя это будет сложно сделать. С другой стороны, там должны быть поварихи. Понятное дело, что вряд ли они обделены мужским вниманием, но ты у нас мастер, обаяешь кого, вот тебя на тёплое место и возьмут.

– Ну, до тебя мне далеко, – огрызнулся Владислав, но задумался. – На кухню, говоришь… О! Толян! А чего так быстро?

– Сказали, что хоть я и педераст, но служить должен, – пожал плечами Пестемеев, усаживаясь рядом. – А кто такие педерасты?

– Нелегко тебе будет. – Я в шоке уставился на эту святую простоту. – Хочешь совет? Никому больше не говори ни про пацифистов, ни про педерастов. Сто процентов не так поймут, и будут проблемы.

– Ну что, бойцы! – К нам выскочил знакомый майор Муха. – Поздравляю с призывом на службу! Так, давайте я вас на «холодильник» отвезу и избавлюсь наконец. Задолбался уже с вами возиться. Вот почему у всех призывники люди как люди, а у меня три раздолбая.

– Зато честно. – Я хмыкнул и поднялся. – Ну, поехали. Надеюсь, там удастся узнать, что происходит.

Историю о том, почему областной сборный пункт у нас называли «холодильником», как не удивительно, я знал. Несмотря на то что сейчас пункт находился в Оби, когда-то городе-спутнике Новосибирска, который тот совсем недавно поглотил, до середины восьмидесятых он располагался совсем в другом месте, а именно, на улице Холодильной, которая в свою очередь получила название от холодильных установок мясокомбината, располагавшегося неподалёку. В итоге народная молва не могла назвать его как-то по-другому. И даже после переезда приклеившееся название осталось, поэтому, если кто-то говорил про холодильник в контексте армии, все понимали, что речь о сборном пункте. Значит, кого-то забрали в армию.

Сегодня выпала моя очередь, причём я уже реально ничего не понимал. Происходящее всё больше напоминало фарс и бред, будто я уснул и проснулся совсем в другом мире, похожем на прошлый, но там я действительно бегал от призыва, скрываясь от повесток и военкомов. При этом разумом понимал, что это не так, что я всё тот же, вот шрамы от пуль на моей тушке, вот энергия, текущая внутри, скрытая техникой, вот сатори, подсказывающее, что всё же это реальность, вот два потока мышления, что тоже не справлялись с пониманием ситуации.

До «Холодильника» нас домчали всё на той же машине военной милиции. Плюс ещё одна странность в царящем вокруг безумии, ведь, по идее, мы ещё были гражданскими и никакого отношения к армии не имели. Но тем не менее военком Муха разъезжал на уазике военной милиции, словно так и было задумано. А может, и правда это всё же операция прикрытия, во что я с каждой минутой верил всё меньше, как и в прочие теории заговора. Как говорится, миром правит не тайная ложа, а явная лажа, вот и мне во всём происходящем уже мерещилась не чья-та воля, добрая или злая, неважно, а невиданных объёмов раздолбайство. Но всё же пока я не мог принять, что в могучем бюрократическом аппарате Советского Союза могут быть такие ошибки. Ладно в прошлом мире, но здесь-то цифровизация была на самом высоком уровне в мире. Недаром Красную книгу Китова приняли ещё в шестидесятом году прошлого века.

И тем не менее безумие продолжалось, нас доставили на «холодильник», передали личные дела, и завертелось. Ещё одна медкомиссия, даже более формальная, чем первая. Казалось, врачам было плевать, что с тобой, не хромаешь, руки, ноги, глаза на месте, пальцем можешь коснуться носа? Годен! Ноги в руки и беги получать вещевое довольствие, тем более что обед мы пропустили, а до ужина ещё далеко.

Зато форма порадовала. Нет, серьёзно. Я ожидал какое-нибудь х/б б/у, но получил вполне новый комплект, включая нательное, обычное и тёплое. Комплект формы, тёплую куртку с шапкой, берцы, правда, к ним вместо носков всё равно выдали портянки. Пару ремней, брючный и поясной, вещевой мешок и, вот тут я выпал в осадок, небольшой несессер, где оказалось всё мыльнорыльное, что может только понадобиться. И зубная щётка с пастой, и бритва, и гели для бритья и после бритья. Даже иголки с ниткой и то нашлись, как и средство для стирки. Прям зауважал нашу армию, очень продуманная система, сразу снабжающая молодого солдата всем, что требуется, и не нужно метаться в поисках, если из дома не взял.

Жаль только, со всеми этими метаниями у меня так и не вышло позвонить. Всегда рядом был какой-то офицер, подгоняющий, мол, давайте быстрее, словно что-то должно случиться. Поэтому лично для меня не стало сюрпризом, что, когда мы наконец устроились в общем зале, появился незнакомый мне прапорщик, быстрым шагом кинувшийся именно к нашей троице.

– Калинин, Каширский, Пестемеев? – На вид прапорщику было лет сорок и выглядел он так, будто действительно сидел и ждал именно нас. А может, всё-таки меня? – Наконец-то! Давайте бегом! Личные дела ваши я уже забрал, так что ноги в руки и за мной! Нам нужно успеть на самолёт!

Глава 5

– Ну вот, добрались! – Прапорщик Казаков просто сиял, как лампочка-двухсотка. – Вот, ребятки, наша родная часть за номером пятьдесят восемь сто шестнадцать! Тут вы и будете служить ближайшие два года!

– А как именно? – Я с подозрением покосился на серые ворота КПП, украшенные красными звёздами. Больше никакой информации они не несли, но и так было несложно догадаться, что за ними скрывается военная часть.

– Крепить оборону родины, конечно! – Пафос в голосе прапорщика можно было черпать ложкой. – Вас, можно сказать, бросили на самый ответственный участок! Ведь без военного строителя все остальные войска – это так, плюнуть и растереть!

– А может, и не бред. – Я с сомнением покосился на счастливого прапорщика и совсем посмурневших товарищей, осознавших, в какую жопу из засунула судьба. – Ладно, не кисните, прорвёмся!

Сам я уже махнул на всё рукой и плыл по течению, куда кривая вывезет. По дороге поговорить с прапорщиком Казаковым не вышло. Сначала мы бежали сломя голову в сторону аэропорта, где, кроме гражданского терминала, имелся и военный. Там прапорщик куда-то пропал, приказав ждать его здесь и с места не сходить, и, естественно, Каширский тут же свалил в закат, то бишь в туалет. И не вернулся даже через полчаса, когда прибежал прапор вместе с каким-то лётчиком.

Следующий час они носились по всему терминалу, разыскивая потерю, при этом сам Казаков каждые пять минут прибегал проверить нас с Пестемеевым. Я наблюдал за суетой с равнодушной ухмылкой, справедливо заметив на наезд прапорщика, что это его обязанность следить за вверенными бойцами, и точно не моя. В итоге Каширского нашли в какой-то подсобке с работницей аэропорта, которую ушлый студент сумел приболтать на интим, надавив на жалость, мол, впереди два года в сапогах, а женской ласки так хочется. Я даже позавидовал, но не сильно. Девка, честно говоря, оказалась страшненькой и ещё неизвестно, кто кого там трахнул.

На посадку мы не опоздали, наверное, только чудом. Здоровенный Ан-124 уже должен был взлететь, но случились какие-то технические неполадки и вылет задержали. Но как только мы протиснулись на указанные места, летающее судно дрогнуло и начало набирать скорость. А Казаков под нашими ошалевшими взглядами достал из сумки бутылку водки и, взболтав её винтом, всосал целиком. Крякнул и достал вторую.

– Боюсь летать. – Судя по отточенной технике, или прапорщику часто приходилось пользоваться воздушным транспортом, или он просто любил это дело.

Уточнить не представилось возможным, поскольку, прикончив таким же манером вторую бутылку, Казаков зычно отрыгнул и вырубился. Натурально отключился, расползаясь по сиденью и, если бы не ремни, сполз бы на пол, в узкий проход. Я много чего ожидал, начиная от выданного задания, заканчивая десантированием прямо с самолёта куда угодно, начиная с тайги, заканчивая точкой Немо, но к такому меня жизнь не готовила. И снова возникли пропавшие было мысли о бредовости происходящего.

Если это операция прикрытия, то должен сказать, сделана она на редкость топорно, если не сказать больше. С другой стороны, уж я-то знал, насколько исполнение самого идеального плана зависит от личности исполнителя. А если вспомнить историю с обер-полицмейстером Рылеевым, человеком, несомненно, ретивым и исполнительным, но, как оказалось, не слишком умным, а потому вместо собаки пытавшемуся набить чучело из банкира, становится понятно, что для тупости и инициативности не существует ничего невозможного. Другой вопрос, как отделить одно от другого.

Проще всего было позвонить, и я уже крыл себя всякими разными словами за то, что был слишком самонадеянным и гордым, не желая выглядеть трусом, и рассчитывал разобраться во всём происходящем сам. В итоге оказался сидящим в самолёте, что летит непонятно куда, и, главное, неясно, что вообще происходит. А ведь куратор и нужен, чтобы решать такие вопросы. Но я же самый умный, да, я же всё могу сам. Вот и довыделывался, сижу в самолёте рядом с пьяным в дымину прапором, натрахавшемся до отупения Штыком и индифферентным ко всему Бомбой, познавшим дзен. Кстати, надо им идею с прозвищами подкинуть, не следует отрываться от канона.

Самое смешное, что сейчас телефон был на расстоянии вытянутой руки, выглядывая из кармана прапорщика, но толку от него было меньше, чем от кирпича. Какая сотовая связь в воздухе? Может, в современных лайнерах ещё есть, но уж точно не в военных самолётах. И это не говоря о пароле, который ещё нужно было подобрать, ибо ни о каких отпечатках пальцев там речи не шло, трубка прапорщика, казалось, ещё динозавров видела и была по военному кондовой и надёжной, такой, чтобы во врага метнуть, если патроны закончатся. Короче, куда ни ткни, всюду жопа. И главное, обвинить в этом некого, сам виноват, отчего становится ещё обидней.

Летели мы, по моим субъективным ощущениям, часа три или четыре, что не добавило мне настроения. Я уже начал думать, как и куда мы потащим прапорщика, как тот проснулся сам, стоило самолёту зайти на посадку. Такая себе суперсила, но стоило признать, что у большинства и такой не наблюдается. А Казаков к тому же хоть и проснулся злой как чёрт, но чётко понимал, где он находится и куда нам нужно двигаться. Жаль только, я не разделял его уверенности, потому что не мог узнать город, в котором мы оказались, а сам прапорщик на любые вопросы только рычал и бесился.

Ясно было одно, что мы где-то в европейской части страны, но где именно? Надписи на автобусах ничего не объясняли. Мало того что местные топонимы были мне неизвестны, так ещё и логика, неумолимая сука, подсказывала, что если я где-то здесь и бывал в прошлой жизни, то вряд ли смогу вспомнить, потому что многие названия после развала Союза поменяли, или вернув исторические имена, или просто избавляясь от советского наследия. Короче, одна проклятая неизвестность.

Может быть, окажись мы в центре города, ещё что-то стало бы понятно, но, выйдя за ворота военного аэродрома, мы двинули на автобус, который шёл в основном через промышленные районы, иногда проскакивая куски частного сектора. Потом, правда, выбрались на большую магистраль, но и там понятней не стало. Вот откуда мне знать, в каком городе есть улица Мокроусова? Кто это вообще такой?!! Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается, и мы доехали до нужной остановки, шумно выгрузившись из автобуса, а дальше уже пешком, благо идти было пару кварталов. Со всеми этими приключениями жрать хотелось неимоверно, покормить нас так и не успели, да и солнце уже село, так что мне была понятна радость прапорщика при виде двухэтажного кирпичного КПП. Жаль, что разделить с ним этого счастья я не мог.

– Здравия желаю, тарщ прапорщик! – Из дверей показался сержант, причём, судя по расхлябанному поведению, явно из дедушек. – Пополнение привезли?

– Так точно! – Казаков сурово кивнул, причём суровость его происходила скорее из похмелья, чем от силы характера. – Так, давайте оформляйте их и в часть. А я пойду доложу, что вернулся.

– Ну, пошли. – Сержант сплюнул в урну и, сунув руки в карманы, зашёл в здание КПП. – Чего встали? Бегом, душары!

Я подумал, что начинать службу с избиения наряда плохая примета, и решил не быковать, поэтому подхватил баул и двинулся к месту службы. Мысли о том, что это хитрый ход, уже почти полностью испарились, вместе с сержантом-дембелем. Сдаётся мне, что тайный центр подготовки всё же должен иметь в охране кого-то более серьёзного. Ну, или сержант Командор под скрытом, потому что я не ощущал в нём ни капли энергии, но такое ещё менее вероятно, чем то, что меня призвали в армию по ошибке.

– Пополнение? Это хорошо. – Внутри нас встретил остальной наряд и молодой лейтенант, сидящий за столом. – К ужину вы не успели, но ничего, солдат советской армии должен доблестно переносить трудности и лишения. Прокопчук! Проводи их в казарму!

– А куды их? – поднялся один из рядовых. – Чьи они будут?

– Стройбатовцы. – Лейтенант с изрядной долей презрения ухмыльнулся. – Свежее мясо.

– Поня-я-ятно. – Взгляд бойца и раньше не отличался теплотой, а сейчас и вовсе стал хищным. – Ну, пошли, строители, мля.

Идти оказалось не очень далеко, но я успел оценить масштабы части, и надо сказать, они внушали. Уж не знаю, что именно тут происходило, но, кроме двух казарм, между которыми расположился плац, имелась ещё масса строений, чьё назначение осталось для меня загадкой. Но на стройбат это походило меньше всего, ну, как я его представлял. К тому же как-то слишком много нам встречалось сержантов, хотя тут я был не слишком опытным знатоком, но, как по мне, они выглядели слишком взрослыми для срочной службы. Лет на двадцать, может, даже старше. Да и взгляды, которыми провожали нашу процессию, были далеки от благожелательных, но самое главное, что мне бросилось в глаза, – это различия в петлицах. Начиная от бульдозера, заканчивая автомобильными войсками, железнодорожниками и чуть ли не моряками, но, может быть, мне показалось. В итоге лично мне впечатлений хватило даже от короткой прогулки, а Штык с Бомбой так и вовсе уже двигались на автомате.

– Кто такие? – Нас встречать вышел старший лейтенант, которого вызвал дежурный. – Пополнение?

– Так точно, тащ старший лейтенант! – Прокопчук махнул рукой. – Тащ прапорщик Казаков привёз.

– А сам он где? – Старлей скривился, но махнул рукой бойцу. – Свободен! А вы за мной! Надеюсь, хоть на этот раз не уголовников прислали.

– Товарищ старший лейтенант. – Я понял, что это мой шанс. – А можно вопрос? Где мы вообще находимся?

– В смысле? – удивился офицер настолько, что даже остановился и к нам обернулся, с выражением крайнего недоумения на лице.

– Сегодня утром я проснулся в своей кровати, а потом меня взяли в оборот так, что к вечеру я уже мало того, что комиссию прошёл, так ещё и оказался призван и улетел хрен знает куда с пьяным в дымину прапором, который боится летать, – пояснил я, стараясь держать себя в руках. – При этом ни меня, ни вон ребят никто в известность не ставил, телефоны забрали, привезли хрен знает куда, хрен знает зачем. И никто не может ответить на простейший вопрос, где мы вообще находимся!

– Вы находитесь в войсковой части пятьдесят восемь сто шестнадцать, являющейся Военной Школой Младший Специалистов Главного Управления Специального Строительства Министерства Обороны Советского Союза Социалистических Республик. – В исполнении старшего лейтенанта это звучало весьма солидно, но по факту подтвердило: мы в стройбате. – Расположенной в ордена Ленина городе Горьком. Я ответил на твой вопрос?

– Так точно. – Я пару секунд тупил, пока не сообразил, что Горький – это же Нижний Новгород, так и не вернувший своё историческое название. – Вопросов больше не имею!

– А у меня появились, – рыкнул военный и крикнул куда-то в глубь казармы. – Беркимбаев! Сюда, мухой!

– Звали, тащ старший лейтенант? – Из глубины казармы показался уроженец одной из среднеазиатских республик с лычками сержанта.

– Принимай пополнение. – Пока ещё безымянный старлей махнул на нас рукой. – Будут в твоём отделении. Я в штаб. Скоро вернусь, так что смотрите мне!

– Так точно! – Было видно, что угроза сержанта особо не напугала. – За мной!

Наше появление в роте произвело фурор. Тишина наступила пусть не гробовая, работал телевизор, но солдаты притихли, провожая взглядом нашу троицу. Не слишком приятные ощущения, хоть умом я прекрасно понимал, что могу в одиночку сравнять трёхэтажную казарму с землёй, и это было не преувеличение. Но всё же, когда на тебя смотрят десятки глаз, словно волки на овцу, ну, такое себе. А каково было парням, я и вовсе не представляю, недаром студент притих, зато Бомба остался таким же спокойным, словно удав. Вот что Говинда с человеком делает. И это он до Гуруваюраппана не добрался.

– Вот ваши койки, – дойдя почти до самого телевизора, махнул направо Беркимбаев. – Где кто будет спать, делите сами. Верхнюю одежду в раздевалку, за тумбочкой, слева от входа. Там же в соседней комнате сральник и умывальник. Теперь вы в моём отделении, так что, если накосячите, ноги вырву. Понятно?

– Ага, – протянули мои товарищи по несчастью, а я промолчал. – Ну да.

– Это что за блеянье?! – сержант тут же решил взяться за воспитание молодого поколения. – Нужно отвечать «так точно»! Ясно?! Не слышу!!!

– Так точно! – вразнобой, но достаточно громко отозвались Штык и Бомба.

– А ты что, самый непонятливый? – И, естественно, мой демарш не остался без внимания. – Или самый дерзкий?

– Просто не охота глотку драть. – Я пожал плечами. – Вот завтра начнётся служба, и буду как все. А пока я ещё гражданский, разве что в форме.

– Самый умный, да?! – тут же подал голос один из дедов, которых было легко опознать по самым близким к телевизору местам, расхристанному виду и ощущению общего пофигизма. – Ну, раз гражданский, тогда сымай шузы! У дедушки как раз развалились, а ему на дембель скоро. А тут какой-то гражданский в новой форме! Непорядок! Сымай давай! И вы тоже сымайте, вдруг мне эти не подойдут.

– Не подойдут. – Я жестом успокоил дёрнувшихся было парней, спокойно поставив сумку на тумбочку возле своей новой кровати. – Мужики, я честно не хочу с вами ссориться, но себя гнобить не дам и парней не позволю. Понятно, что история дедовщины в российской, а потом и советской армии имеет многолетнюю, а если вспомнить цук, то и многовековую историю, но я вам так скажу, по службе – согласен. А вот так, по беспределу, подобное буду сразу пресекать.

– Тупой, да? – Старослужащий, которому понравились мои берцы, нарочито медленно поднялся на ноги, а я отметил, что надо бы раздобыть тапочки, они в комплект, выданный в сборном пункте, не входили. – А ты знаешь, что мы с такими, как ты, делаем?

– Да мне как-то пофиг. – За этот длинный и муторный день я так заманался от всех непонятнок, что стремительно надвигающуюся драку воспринял как ману небесную. – Но, думаю, таких, как я, ты ещё никогда не видел. И дай Бог, никогда не увидишь.

– Ну-ну! – расплылся в щербатой улыбке «дед», а следом мне сзади по голове прилетел удар табуретом.

Голова выдержала. Табурет – нет. В казарме повисла ощутимая физически пауза. Бил меня другой дембель, судя по энергетике, Разрядник. Да и иначе кондовый советский табурет было бы сложно разбить с первого раза. Но то, что человек может спокойно выдержать удар и даже не поморщиться, для всех явно было в новинку. Как и то, что один человек может спокойно раскидать почти десяток дембелей, среди которых встречались и Юниоры, и Разрядники.

К чести местных старослужащих, кинулись на меня они дружно, никто не остался в стороне. Правда, так же дружно и огребли. Я старался бить не столько сильно, сколько аккуратно, трупы мне не требовались, да желательно было даже без переломов и синяков обойтись. Именно поэтому одного из «дедушек», явно откуда-то с Кавказа, схватившегося за нож, я приласкал «Шоком» и даже не стал крошить ему кисть каблуком, ограничившись лишь тем, что выбил нож куда-то под кровати. Остальным хватало одного-двух точных ударов, заставляющих забыть, как дышать, или, наоборот, вспомнить, где у них печень.

Пара минут жёсткой схватки, и в казарме снова воцарилась тишина, разбавляемая лишь международной панорамой из телевизора. У нас же высокие договаривающиеся стороны пришли к компромиссу, поэтому появившийся через полчаса старлей застал необычную картину. Духи, которым положено было за это время огрести по полной, оказались целыми и невредимыми, а вот дембеля, наоборот, держались как-то скованно, кривились, держались за бока и сторонились молодых, будто прокажённых. Впрочем, я не дал ему много времени на размышления, поднявшись с табурета, и двинулся наперерез.

– Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться. – Что-то об армии я всё же знал, пусть и не особо её любил как явление. – Наедине, если можно. Буквально пара слов.

– Наедине. – Старлей посверлил меня взглядом и, видя, что я ничуть не впечатлился, мотнул головой. – Ну пошли.

Я думал, мы пойдём на улицу или в каптёрку на крайний случай, но реальность оказалась куда интереснее, и офицер привёл меня в ленинскую комнату, которая, как оказалось, тут тоже имелась. Да ещё очень приличного размера, на всю роту. Как обычно, идеологическому воспитанию отводилось самое высокое место, даже в ущерб всему остальному. Хотя я уже отмечал, что всё же в этом мире дело обстояло куда лучше, принцип «лучше работать, чем говорить» действовал почти безупречно.

– Ну чего у тебя? – Старший лейтенант был готов ко всему, но только не к тому, что я попрошу у него телефон, позвонить домой. – Боец, я смотрю, ты охренел в атаке?!

– Товарищ старший лейтенант. – Я тяжело вздохнул. – Вот смотрите, вы Кандидат, судя по значкам, так? Для вашего возраста неплохой показатель. А я, – я впервые за сегодня выпустил на свободу своё энергетическое тело, слегка придавив им старлея, – Мастер. И это в восемнадцать лет. Ладно, почти девятнадцать. И у меня только один вопрос, какого хрена я тут делаю? Ну так что, дадите позвонить? Я деда наберу, генерала-полковника Калинина Дмитрия Ивановича, командующего Западно-Сибирским военным округом. У меня есть для него пара тихих, незлых слов. Чисто по-родственному.

Глава 6

Софья аккуратно повернула во двор, ведя «Запорожец» по узкой, расчищенной дороге. Оставленная мамой машинка давно стала верным спутником девушки, хоть она всё равно ещё водила осторожно, стараясь не попадать в аварийные ситуации. И это работало, по крайней мере, пока девушка ещё ни разу не бывала в опасной ситуации, ну и рефлексы Разрядника тоже не стоило сбрасывать со счетов.

Припарковавшись на свободном месте, Сикорская отметила, что «Чайка» Семёна по-прежнему стоит на месте, её даже запорошило снегом. То есть он никуда не ездил. Это было странновато, но в целом ничего необычного. Наоборот, Соня даже обрадовалась, что парень больше отдыхает, всё же ему изрядно досталось в Париже, как бы он ни храбрился. Сам-то Семён промолчал, а вот бабушка рассказала, что творил с ним этот ублюдок Менгеле. Хорошо всё-таки, что Татьяна Игоревна его прибила, а то Соня не удержалась бы и сама устроила Доктору Смерть такое, что тот мигом осознал бы, что чувствовали его жертвы.

Ленки ещё не было, место её новенькой «Нивы», подаренной Семёном, оказалось пустым. Это радовало. Нет, девушки уже давно подружились, поняв, что в одиночку владеть Семёном не выйдет, к тому же был чисто физиологический аспект, их избранник, стремительно взлетевший в рангах, оказался на редкость любвеобилен. И дело было даже не в его блядстве, хотя и это девушек изрядно бесило, пусть они практически смирились с этим. Просто он физически был гораздо выносливей, ну и технику парного совершенствования не стоило забывать. Вот и получалось, что в одиночку с ним никак не справиться, но всё равно иногда было приятно побыть только вдвоём.

Заглушив машину, Софья выбралась из тёплого салона на заснеженный двор, отмечая, что все фонари работали исправно. Ещё летом Семён щедро пожертвовал на благоустройство двора, и не только своего, но и для всего квартала. И не просто дал денег, а вместе с семьёй сам вышел на субботник, наводить порядок. Причём пришли не только они с Леной, но и Влад, новый муж мамы Семёна, Светка, даже Ефросинья Петровна и та выбралась, помогая по мере сил. Все вместе жители привели в порядок клумбы и деревья, смонтировали новые детские площадки, современные, с пластиковыми колпаками на всех болтах и прорезиненным покрытием на земле, чтобы, даже упав, дети не повредились. Отремонтировали сетку на хоккейной коробке, поставили новые ворота. Ну и заменили все обычные лампы на экономичные, светодиодные. Сейчас как раз партия дала установку на экономию электроэнергии, призывая на них переходить.

С одной стороны, во всём этом не было ничего необычного, но с другой – Семён уже не раз доказывал, что деньги для него не главное. Получая огромные, по меркам обычных людей, суммы, он не жмотился, чем очень радовал девушку. Воспитанная в системе советских ценностей для неё было немного дико, когда кто-то мог запросто за день потратить сумму, которую рабочий на заводе получал за год. А Семён мог, причём делал это без нарочитой небрежности, мол, а шо такова? Я всегда так живу. Нет, как раз у него это выглядело совершенно естественно. Но при этом Соня признавала, что всё же «Чобот» тратился прежде всего не на развлечения себя любимого, а на дело.

При этом о себе и близких тоже не забывал. Шикарный дом в Академгородке, огромная дача, которая совершенно не ассоциировалась с этим словом. Софья привыкла, что дача – это что-то небольшое, маленький домик, шесть соток с картошкой, грядки. А не, вот этот домина с четырьмя спальнями, мангальной зоной, беседкой, площадкой для развития и прочими удовольствиями. Хотя девушка для себя давно поняла, что отдыхать на этой даче и на пресловутых шести сотках – это два совершенно разных отдыха. Да и шампанское Семён доставал вкусное, особенно с домашней клубникой. Было немного стыдно признаваться, но после него возвращаться к «Советскому полусладкому» вообще не тянуло.

В подъезде и на лестничных площадках тоже стояли светодиодные лампы, но похитрее, с датчиками движения и освещённости. Очень удобно. Днём и когда никого нет, свет не горит, а стоит стемнеть, так идёшь и лампы сами включаются. Нововведение особо оценили пенсионерки, раньше гонявшие всех за оставленный свет на лестницах и в тамбуре. Правда, у Сони было ощущение, что их радость была какой-то наигранной, будто вместе с необходимостью бороться за экономию электроэнергии бабульки потеряли законное развлечение. Но попадались и те, кто искренне радовался новинкам. Одна такая старушка как раз попалась девушкам на лестничной площадке. Причём Софье показалось, что та ждала именно её.

– Добрый день, Мария Ивановна. – Сикорская всегда была подчёркнуто вежлива с соседями, несмотря на то что знала, как им перемывают кости на лавках во дворе.

– Сонечка, а я как раз к тебе! – внезапно оказалось, что чутьё девушку не подвело и соседка сверху ждала именно её. – Семка же тебе ключи оставил! Вот держи!

– Спасибо. – Софья недоуменно приняла связку. У неё давно были свои, да и в принципе среди них не было принято передавать что-то через соседей. – А где он сам, не знаете? Я набирала, но телефон недоступен оказался.

– Так его же в армию забрали! – Охотно просветила девушку баба Маня, уже предвкушавшая, как будет рассказывать всё закадычным подругам. На лавке уже прохладно сидеть, но ведь можно у Трандычихи собраться. Наливочку прихватить, опять же, под такой рассказ и пятьдесят грамм принять не грех. – Утром пришёл майор военный, с двумя бугаями, да участковый наш новый. Знаешь его? Две недели назад Борисыч, старый-то наш участковый на пенсию ушёл. Проводили его честь по чести, даже звание новое дали! А вместо него капитана молоденького прислали.

– Это всё очень интересно, но что с Семёном? – Сикорская подавила раздражение и вежливо вернула разговор к интересующей её теме. – Что значит, его забрали?

– Так я и говорю! – принялась растолковывать баба Маня. – Вломились они к нему, значит, потом смотрю, выводят. Чуть ли не под конвоем. Сёмка, когда ко мне кинулся, ключи отдать, я думала, эти бугаи его заломают.

– Что там за бугаи такие, чтобы Мастера заломать, – удивилась девушка, но тут же исправилась. – Прошу прощения. И что дальше было?

– Так отдал он мне ключи, говорит передай, баб Маня моим девчатам, – продолжила старушка, радуясь чужому вниманию. – А самого его в бобик с военными номерами чёрными засунули, и всё, поминай как звали. Говорят, уклонист!

– Да это бред! – Софья сжала кулаки. – У него бронь от завода! И он недавно только из госпиталя, там по медицине отвод должен такой быть, что к нему на километр подходить не должны были!!!

– Ох, не знаю, внученька, – всплеснула руками пенсионерка. – Чай в военкомате тоже не дураки сидят.

– Спасибо, Мария Ивановна, вы нам очень помогли. – Сикорская подавила глухое раздражение и вежливо попрощалась со старушкой. Та была ни в чём не виновата, а вымещать зло на посторонних девушку ещё в детстве отучили. – Я пойду узнаю, что там такое случилось.

– Иди, Сонечка, иди! – Бабуська подождала, пока девушка откроет дверь и скроется в квартире, и тут же бодро рванула по лестнице. – Ну всё, Трандычиха у меня локти сгрызёт от зависти! Это ж поинтереснее, чем бразильский сериал будет! От Сёмка, от паршивец! Мало того что с двумя девками разом живёт, так ещё и в армию уйти нормально не может! Интересно, а настойка дома осталась ещё или ну её?

Генерал-полковник Калинин был в бешенстве. Он и подумать не мог, что в его округе возможно такое безобразие. И где?! В военном комиссариате, одном из самых ответственных направлений всех военных сил округа!!! Сами посудите, округ расположен в самом центре страны, то есть до ближайшей границы тысячи километров, да и та с Монголией. Значит, пограничные функции выпадают. Как и расположение основных частей, слишком далеко от возможного фронта. Остаётся создание оружия, обучение бойцов и конечно же призыв. А что, воины-сибиряки не раз доказали, что для них нет ничего невозможного, спросите хоть у фашистов, кто их под Москвой остановил. И вот эту важнейшую задачу умудрились обгадить уроды, которым он доверял. Дмитрий Иванович нахмурился и кивнул полковнику Петренко.

– Продолжай, Николай Фёдорович. – Температура в кабинете, казалось, упала ещё на пару градусов, по крайней мере, весь личный состав военного комиссариата Ленинского района дружно вздрогнул. – Значит, подделали личное дело.

– Так точно. – Как всегда, спокойный Петренко обвёл взглядом строй. – По показаниям сотрудников, натолкнувшись на карточку призывника и не найдя её в общей базе, они просто завели новое дело. А поскольку Семён Павлович снялся с учёта в техникуме, ему просто вписали задним числом отправленные повестки и задержали, как уклониста, оформив по ускоренной процедуре.

– И отправили в стройбат!!! – Генерал в сердцах долбанул по столу так, что тот просто развалился. – Моего внука!!! Сына героя!!! Орденоносца!!! Мастера!!! Не побоявшегося сойтись в бою с самим Менгеле!!! В стройбат!!! Сгною!!! На Северном полюсе будете пингвинам повестки раздавать!!!

Пискнув, Жанночка свалилась в обморок, а у самого районного военкома по ноге побежала тёплая струя. Теперь он понял, в какой заднице оказался и как глубоко в неё залез. Затарабанить внука командующего округом, наследника военной династии, энергета в четвёртом поколении в стройбат было сродни прилюдной пощёчине всей династии. Да если бы он пьяный обоссал туфли генерала, и то было бы куда менее оскорбительно. На этом фоне шалости вроде подделки личного дела просто меркнут, хотя, признаться честно, это был тот ещё косяк.

На самом деле нужды в этом особой не было, но военком давно мечтал о повышении и постоянно требовал перевыполнения плана призыва. Из-за этого им постепенно подняли планку настолько, что приходилось грести всех: хромых, слепых и даже глухих забирали в дивизию «Альпийские тетерева». Девять десятых потом возвращались через пару месяцев домой, комиссованные ещё в учебке, но военкома это уже не волновало. По-хорошему, им нужно было немного провалить план, получить положенных люлей и снова вернуться к прежнему объёму призывников, но полковник закусился. Он почему-то считал, что ещё немного, и ему светит генеральское звание и соответствующая должность, вот и приказал изыскивать любые возможности, пусть даже не совсем законные.

С этим Калининым ничего не предвещало беды. Судя по характеристике из школы, он был хулиганом, безотцовщиной. Мать воспитывала его одна, естественно, не могла справиться. Недаром он ушёл из школы после девятого класса в техникум, но оттуда его, похоже, выгнали. По крайней мере, подтвердили, что он снялся у них с учёта, но не мог же такой раздолбай за два года закончить четырёхлетний курс? Понятное дело, не мог! А что личного дела в системе нет, ну мало ли какой сбой прошёл. Подумаешь, бывает, сделаем новое.

Только вот, по идее, этим должны были заниматься не они, а специалисты в министерстве, контролирующие основную базу, но на это могли уйти недели, а то и месяцы. А осенний призыв не бесконечен. Конечно, можно было отставить его как задел на будущую весну, но военком упёрся, ему кровь из носу требовалось показать результат здесь и сейчас. Подчинённые пожали плечами и привычно принялись выполнять приказ.

Состряпать дело для них было делом привычным. Потом майор Талалаев метнулся Мухой, давшей ему прозвище, за известными уклонистами, коих набралось аж трое, оперативно проволок их по врачам, благо дорожка была прикормлена и хорошо известна, и уже к обеду все трое оказались на призывной комиссии. Там тоже всё давно было на мази, районный военком, заодно председательствующий в призывной комиссии, естественно, не дал им соскочить, быстренько определив всех троих в стройбат. Всё равно ничего больше им не светило, уклонистов в обычных войсках не любили и жизни бы не дали. Тем более что на сборном пункте уже третий день тёрся прапорщик из школы Спецстроя, по сути, являвшейся учебкой стройбата. Отправлять туда нормальных парней никто не хотел, а вот залётчиков сам бог велел.

Всё получилось практически идеально, разве что майор Муха забыл отдать бойцам телефоны, но и такое бывало. Оформили почтовым отправлением, благо пункт был тут же, на территории «холодильника». И ничего не предвещало беды, рабочий день уже закончился, офицеры направились по домам, рядовой и сержантский состав в казарму, когда вдруг весь личный состав собрали по тревоге на территории военного комиссариата, а там обнаружился злой словно тысяча демонов командующий округом. И, может быть, сотрудники и хотели бы скрыть свои махинации, но одного взгляда на взбешённого Командора хватало, чтобы начать каяться во всех грехах, начиная с воровства конфет из буфета у бабушки, заканчивая совсем уж библейскими прегрешениями, вроде адюльтера с соседкой. Но было уже поздно.

– И чего делать, Фёдорыч? – Когда разбирательство было законченно и весь личный состав дружно отправился кто под арест, а кто на губу, генерал-полковник остался с верным адъютантом и вдруг словно постарел лет на десять. – Как ни крути, я сам во всём виноват. Знал же про этого деятеля, городской военком докладывал, но я рукой махнул, мол, сами разбирайтесь. И ведь не свалишь ни на кого, кто главный в округе? Я! И такой позор допустил!

– А мне кажется, не всё так страшно. – Петренко отложил в сторону фуражку и расслабился. – Скорее уж наоборот.

– Объясни. – Дмитрий Иванович перевёл мутный взгляд на старого товарища и, внутренне встряхнувшись, собрался. – Чего тут хорошего?!

– То, что Семён в стройбат попал – мелочи, – начал растолковывать не слишком хорошо соображающему от шока генералу Николай Фёдорович, – присягу он не принимал, так что на основании того, что данные неполные, забрать его оттуда проще простого. Никто не станет держать Мастера-энерета среди «королевских войск». Плюс его бронь, короче, я не вижу проблем.

– Даже если местные упрутся, всё равно им придётся Семёна в другую часть переводить, – согласно кивнул Калинин, начиная мыслить рационально. – Но это пока не тянет на решение проблемы. Проклятье! Если бы этот засранец сразу мне позвонил…

– То никуда бы не поехал, – закончил фразу адъютант. – Сам знаешь, Семён служить не хотел. А так, он уже в армии. Надо только донести до него мысль, что уйти сейчас будет позорно. Хуже, чем служба в стройбате.

– А… ведь это мысль! – окончательно пришёл в себя генерал-полковник. – Ну, Фёдорыч, ну, голова! Ведь действительно, не хотел Сёмка в армию идти, всё, мол, я и на гражданке родину защищаю. А сейчас-то деваться ему некуда!

– Именно, – кивнул Петренко. – Не знаю, почему он сразу бучу не поднял, может, не хотел конторских привлекать, может, перед тестем будущим было неудобно, может, посчитал, что это ты людей послал, да ссориться не захотел. Но сейчас обратной дороги нет.

– Лично слетаю, поговорю, – хлопнул себя по коленям практически счастливый генерал. – Заодно обсудим, где хочет служить. С местными договорюсь, куда они денутся. В крайнем случае вызовем его в командировку на завод, там уже не отвертишься, особый контроль, не пустят, так и за саботаж можно присесть.

– Сикорскую стоит в известность поставить, – подсказал Николай Фёдорович. – Она тоже через свои связи может поспособствовать, у Семёна с ней хорошие отношения.

– Да и без Матушки Зимы справимся! – отмахнулся Калинин, но тут же поправился: – То есть в известность её поставим обязательно, но лишь по факту. А там пусть сама решает. Эх, Семён, задал задачу! Но этого паскуду военкома я всё же на северах сгною. Моего внука в стройбат! А ведь он им говорил, не поверили! Ну ничего, полярная ночь долгая, будет время обо всём подумать. А то, ишь ты, генерала ему подавай! Вот и будет белыми медведями командовать, раз людьми не может. И пусть попробует их не призвать, так до конца жизни и будет за полярным кругом куковать, уж я это могу гарантировать. Стройбат, надо же!

Глава 7

Я мерно бухал берцами по подмёрзшей спортивной дорожке части, стараясь не выбиваться из общего темпа. С утяжелителями на руках и ногах это было не так уж и просто, но поскольку бег для меня являлся штукой привычной, пока всё получалось, в отличие от новичков, давно уже забивших на подобные тренировки. Хотел бы сказать молодых, но нет, самым юным тут был я, а большинству призывников уже стукнуло двадцать один. Самому старшему вообще двадцать восемь уже намотало, он недавно закончил аспирантуру, и теперь свежеиспечённый кандидат наук в ранге Кандидата вместе со всеми бежал утренний кросс, поскольку энергеты были военнообязанными все без исключения, а призывной возраст для рангов выше Разрядника был поднят до тридцати пяти лет. Вот такая загогулина. И главное, я вполне мог откосить, бронь от завода это позволяла, но по идиотскому стечению обстоятельств перехитрил сам себя, поверив в некую операцию прикрытия, или чего я там себе накрутил. Вот же кретин!!!

Дед прилетел утром, заняв кабинет командира части. Спорить с генералом-полковником, пусть и не его непосредственным командиром, тот просто не решился, срочно вызвал меня и ретировался, оставив помещение победителю. Я в этом время как раз смотрел странное для гражданского действо под названием утренняя уборка казармы. Подъём, зарядка по форме одежды номер два, затем наконец можно было умыться и оправиться. Тот ещё аттракцион, когда желающих больше шести десятков, а посадочных мест в сральнике всего четыре. А за попытку справить нужду в раковину простой, как валенок, Бомба получил знатного леща.